Кризис династии

Утрата трона Изабеллой II означала не столько кризис монархии, сколько кризис династии. Недаром период 1868-1873 гг. историки называют временем установления "демократической монархии". Среди депутатов кортесов, собравшихся в 1869 г., было немало (республиканцев, но большинство все же принадлежало монархистам, и свою миссию они видели не в установлении республики, а в поисках короля как в Испании, так и за рубежом.

Кандидатура Альфонса, сына Изабеллы II, поначалу была отвергнута генералом Примом, фактическим правителем страны. В конце концов в качестве наиболее приемлемой кандидатуры был избран Амедей Савойский: 16 ноября 1870 г. 91 голосом против 60 он был избран королем Испании. За Альфонса было подано всего два голоса. Но царствование Амедея было коротким. Несколько месяцев республиканского режима оставили по себе память как о времени гражданских смут и потрясений, второй карлистской войны, углубления кризиса испано-кубинских отношений, вылившегося в кровопролитную войну.

Реставрация монархии и возвращение Бурбонов на трон были связаны с надеждой на установление национального согласия и стабильности. И вновь, как 200 лет до того, Испания, да и Европа, встали перед выбором: кому должен принадлежать испанский трон.

В августе 1873 г. граф Рошфуко, посол Франции в Мадриде, информировал свое правительство о возможной реставрации монархии в лице принца Фридриха Карла Гогенцоллерна. Посол перечислял факторы в пользу нового претендента: престиж побед германского оружия под Садовой и Седаном, репутация принца, обладавшего такими чертами характера, как твердость и решительность, что было особо притягательно для тех, кто полагал, что лишь восстановление авторитета королевской власти способно воссоздать Испанию из хаоса, в который ввергли ее революция и гражданская война *.

*Espadas Burgos М. Los Borbones de Espana. P. 249.

Но если в монархии современники видели единственную силу, способную преодолеть поляризацию испанского общества, идеологический максимализм, обостривший конфликт между центральной властью и федералистами различных оттенков, то персона Фридриха Карла была неприемлема для многих политиков как в Мадриде, так и в Париже: за ним отчетливо просматривалась фигура "железного канцлера".

Бисмарк и не делал тайны, что кандидатура принца Альфонса де Бурбона для него была неприемлемой из-за "заражения" клерикализмом (напомним о политике "Культуркампф" яростно реализуемой рейхсканцлером); за Изабеллой II, как он полагал, вставала тень Ватикана. Не вызывала сомнения и будущая антигерманская линия в случае восстановления династии Бурбонов.

Принц Альфонс писал матери 5 июня 1874 г.: "Бисмарк не сможет совершить ту же ошибку, что и Максимилиан в Мексике или Амедей в Испании" *. Но Бисмарк, как полагали многие современники, и рискнул бы, если бы не сопротивление Мадрида и многих европейских столиц: фактор "железного канцлера" вряд ли кто-нибудь мог игнорировать и противодействие расширению германского влияния представлялось необходимым условием соблюдения "баланса сил".