1

1

Начнем с  того, пусть это и покажется тривиальным, что существует человек. Или, как сказал бы Мартин Хайдеггер,  человек имеет  место.  Человек  в целом (person) нас в данном случае не будет интересовать, равно, как не будет интересовать нас в  первом приложении и человеческая личность (personality). Мы начнем разговор с индивида (individual), понимая под  индивидом  живое существо,  принадлежащее к роду людей, вне зависимости от того, включено оно в систему социальных отношений или нет.  То  есть, мы начнем разговор с биологической сущности человека. А  затем, когда мы будем иметь достаточно прочный биологический базис, мы поговорим  уже о личностных аспектах, о тех конструкциях, которые возникают на базе биологической индивидуальности  в  рамках той или иной социальной системы.

Но сначала мы должны поговорить о человеческом организме  – анатомической  и  морфологической  основе  индивида. Ибо, как я глубоко уверен, динамика многих  надиндивидуальных  социально обусловленных  структур личности определяется динамикой базовых, индивидуальных, организмических онтогенетических процессов. Борис Герасимович Ананьев – одна из жемчужин отечественной психологии, специально подчеркивал, что многие  сложные  образования индивида,  такие как структура потребностей и сенсомоторная организация, обусловлены именно феноменами онтогенетической  эволюции  человека – возрастными и половыми, конституциональными и нейродинамическими свойствами (7).

Исследование  взаимосвязей между онтогенетической динамикой нейрофизиологических процессов головного мозга и личностным онтогенезом – не только одна из самых сложных и интригующих проблем,  существующих в настоящее время на стыке между физиологией и психологий, но и одна из самых опасных проблем.  Ни  в  какой другой области науки вы не сможете ожидать столь мощного сопротивления  своим  исследованиям  и практически полного неприятия полученных результатов. Практически каждый физиолог, который  в результате  своих  исследований получает конкретные данные, непосредственно указывающие на  онтогенетическую  обусловленность нейродинамики,  всегда стремится подчеркнуть, как бы оправдываясь, что на основании полученных данных нельзя делать  далеко идущих  выводов об онтогенетической обусловленности высшей психической деятельности. Начинаются бесконечные «вместе с тем»  и «несмотря на то, что» и тому подобные «извинения» за полученные результаты.

Между физиологией и психологией уже долгое время существуют сложные  отношения, которые не сегодня возникли и, очевидно, не завтра исчезнут. Физиологи с подозрением относятся к психологии с ее «размытым» научным аппаратом (вспомним Павлова),  психологи, даже если на словах декларируют материалистические идеи, на деле  предпочитают  исповедовать  психофизиологический параллелизм, с социоцентрической ориентацией в лучшем случае, и с деоцентрической в худшем.

Широкое распространение  получили различные теории научного креационизма, в которых с «научной» точки зрения  «опровергается»  эволюционная теория Дарвина и продолжает доказываться избранность, необъяснимость «от мира сего» человеческой  сущности.  Объективные данные при этом даже не опровергаются,  они  просто игнорируются. И сложно сказать, должна ли наука стремиться дать знания, если они не востребуются. В  эстетике  есть  знаменитая проблема  «искусства  для искусства» и подобная проблема есть в любой  науке.  Суть  в том, что креативная личность не может не заниматься своей деятельностью, даже если  за ее работу вообще  ничего не будут платить, даже если за полученные результаты ее будут преследовать, она вечно, как любопытные персонажи сказок,  будет  стремиться  заглянуть за запретную дверь. Нужно ли рассказывать о том, что ты там увидел, тем, кто этого в принципе знать и не желает?

Эволюционное происхождение и формирование человеческого организма изучено в настоящее время достаточно  полно,  чтобы  не воспринимать всерьез теории «научного» и ненаучного креационизма  или  различные  модели инопланетной колонизации. По крайней  мере, в теории происхождения человека больше ответов  и  меньше вопросов, чем в теории происхождения жизни.

В  начале  эмбриогенеза,  в результате слияния двух половых клеток  образуется  зигота,  несущая в своей протоплазме полный генетический набор с кодом морфофункциональной организации  индивида.

За  последние десятилетия накоплено много данных о процессе развития индивида из зародышевых  клеток.  Колоссальные  усилия были  затрачены эмбриоморфологами для изучения основных законов и процессов эмбриогенеза. Эксперименты по изучению феномена эмбриональной индукции вызывают искреннее научное уважение. Опыты Шпемана  по  пересадке  эктодермального  зачатка хрусталика или  опыты Йонен по сооружению настоящих  «сендвичей»  из  эктодермы аксолотля  и  тритона, заставляют просто снять шляпу и склонить голову  перед  трудолюбием  и  изобретательностью ученых (207). Учитывая то, что людей, которые занимаются исключительно  проблемами  эмбриогенеза, в мире насчитывается всего нескольких десятков – результаты их исследований впечатляют. Динамика эмбриогенеза изучена, можно сказать, не по дням, а по минутам.

При этом выяснилось главное: роль нервной системы в процессе эмбриогенеза настолько велика, что большую часть поверхности зародыша  представляют  ткани,  из  которых в дальнейшем пойдет формирование нервной трубки. Филогенетическое и  онтогенетическое  развитие  нервной системы – не только обязательное условие формирования высшей нервной деятельности, но и обязательное условие нормального функционирования многоклеточного организма.

Две основные проблемы до настоящего времени остаются открытыми:  проблема  зарождения жизни и проблема ее эволюции. В чем смысл эволюции живого в целом и  эволюции  центральной  нервной системы в частности? Какова роль живого в бытии?

Многие вопросы получили  свое  разрешение,  многие  вопросы возникли вновь, но ответа на очень важный для науки вопрос нет, и  это почти всеми признается. Нет до сих пор ответа на вопрос: что запускает филогенез и онтогенез. Ни биология, ни эмбриоморфология не могут дать ответа на этот вопрос.

Биология индивидуального развития – новая дисциплина, которая, как и эмбриоморфология оценивает, как осуществляются изменения с учетом цитологических, физико–химических, биохимических и  молекулярных  изменений в процессе развития зародыша,  также не отвечает на вопрос, почему осуществляется развитие (15).

Подчеркнем,  что  для  науки более остро в настоящий момент стоит вопрос «что запускает развитие?», чем  вопрос  «как  идет развитие?», к большой радости всех теологов, которые сладко потирают  ладошки и на место вопроса «что?» ставят вопрос «кто?», без лишней скромности напоминая, что их «наука» ответила на это уже несколько тысяч лет тому назад. Вопрос о происхождении жизни настолько сложен, что даже многие ученые, устав вглядываться в окуляр микроскопа, в отчаянии поднимают глаза посмотреть: кто там «бродит в небе». Когда нейрофизиолог  академик Н. П. Бехтерева (внучка Бехтерева) начинает объяснять одаренность и гениальность Божьей благодатью – мне становится очень грустно.

Что  запускает  фило– и онтогенез? Мы не знаем этого. Пока. Проблема каузальных факторов индивидуального развития,  поставленная  в  свое  время еще Аристотелем, не решена до настоящего времени. Каким образом две микроскопические частицы, две пылинки во Вселенной, соединившись вместе,  начинают  ассимилировать огромное количество вещества, в результате чего возникает сложнейшая  система  в миллионы раз превышающая размеры и вес изначальных субстанций – не понятно и не известно. Если мне не  изменяет  память, одно из основных положений теории систем указывает, что для создания сложной системы всегда нужна  еще  более сложная  система. Что это за система? Не известно. Даже если мы и назовем эту систему «Бог» или «Ген», ответим ли мы тем  самым на вопрос?

Генная  теория,  безо всякого сомнения, гигантский прорыв в труднодоступную область зарождения и развития жизни. Она объясняет многое, но далеко не все. Например, не ясно: до какого момента онтогенез управляется генетической программой? Запрограмированы ли старость и смерть в геноме, или наша программа устроена так, что мы интересуем природу только до достижения половозрелого  возраста.  Какова  степень генетической детерминации матриц перцептивных, когнитивных, мнестических и других  психических функций?

Предполагают и почти доказано, что развитие  живой  системы идет  подобно  цепной  реакции, в которой каждый шаг обусловлен предыдущим и в свою очередь определяет последующий.  Но  какова тогда термодинамика этой цепной реакции? Почему с такой настойчивостью  на  протяжении миллионов лет живая природа  стремится противодействовать второму закону  термодинамики?  На  все  эти вопросы еще только предстоит ответить.