6

6

Точно также с позиций «отражательной» психологии до настоящего времени невозможно было найти объяснение  механизму,  посредством  которого сенсорная депривация вызывает в эксперименте или в клинике психические изменения.

В 60-х годах Хебб и его сотрудники из университета Мак Гилла в Монреале содержали щенков в течение 7 – 10 месяцев в условиях сенсорной и когнитивной депривации. Последствия проявились в том, что собаки вырастали «тупыми»,  неспособными  к  учению, гиперактивными, эмоционально незрелыми. «Чем совершеннее ограничивалось  поступление раздражителей, тем большей являлась нецелесообразно эксплоративная  активность  пораженных  животных» (178).

Аналогичное  воздействие  сенсорной депривации описано и  у детей. Психическое напряжение, возникающее у детей, которые  по каким-либо причинам лишены нормального контакта с окружающей средой, начинает разряжаться в виде недифференцированных, грубых аффективных вспышек. Известен пример Хелены Келлер, которая родилась изначально слепой и глухой, количество сенсорных раздражителей у нее было крайне ограничено и девочка вела себя совершенно «дико и неукротимо», разряжая свое напряжение в резких аффектах и являлась чрезвычайно трудным ребенком, из–за чего она и попала в учереждение для слепых детей в Бостоне, где  затем  начался путь ее «фантастического восхождения». По мере понимания сигналов, поступающих из окружающего мира, и при систематическом развитии умения общаться с другими  людьми,  она  за удивительно  короткий  срок  социализировалась (178).

В дальнейшем сотрудники Хебба стали изучать воздействие сенсорной депривации не только на ранних этапах онтогенеза, но и на взрослых особях, в том числе и на людях. Здоровые  студенты–добровольцы помещались в лежачем положении в звуконепроницаемую камеру с максимальным ограничением поступления сенсорной информации. Они лежали без движения целыми днями и  только  при желании могли встать поесть и отправить свои естественные потребности.

Вскоре после начала эксперимента появлялись интенсивные мечты о любом стимуле и большинство студентов не выдержало больше 72 часов. У тех, кто остался дольше, появились зрительные галлюцинации и бредовые идеи. Усиленное воображение  создавало «живые образы», содержащие сначала лишь точки и черточки, позднее же целые сцены, напоминающие цветной мультипликационный фильм. Галлюцинации очень напоминали сновидения или  состояния, вызванные приемом мескалина или ЛДС–25. В записи ЭЭГ подавлялась обычная альфа–активность и появлялись дельта–волны.

В  дальнейшем Д. Лилли (1956) и Д. Ширли (1960) попытались провести редукцию всех сенсорных раздражителей. Испытуемые с дыхательным аппаратом погружались в резервуар с теплой водой, в котором  они  находились в свободно–парящем состоянии. Согласно инструкции они двигались как можно меньше.  При  этих  условиях уже приблизительно после одного часа появлялось внутреннее напряжение  и  интенсивный  «голод» в смысле стимулов, далее через 2–3 часа  появлялись  визуальные  галлюцинаторные  переживания, сохранявшиеся частично и после окончания  эксперимента (178).

Свои эксперименты Лилли проводил на себе, пребывая помногу часов в кессоне, обычно предназначенном для проверки снаряжения водолазов. Лилли отмечал, что в начале эксперимента  происходит  мощный  подъем внутреннего напряжения, которое становится почти невыносимым и вызывает сильное желание выйти из камеры.

При этом, как можно убедиться на опыте,  психическая  энергия, не находя себе пищи, вызывает субъективное чувство  нарастающего  напряжения,  активизирует  человека и толкает на поиск какой–либо психической активности. Если человек не  может  предоставить  мозгу эту активность и информацию, мозг начинает сам продуцировать галлюцинаторные образы и переживания,  утилизируя тем самым свободную психическую энергию.

Известны  особые  состояния  людей,  находящихся длительное время в одиночестве. Не имея возможности удовлетворить  свою потребность  в общении, они персонифицируют в своем воображении как неодушевленные предметы (куклу, Луну), так и  животных  (от пауков, мух, тараканов до кошек, собак, лошадей), создают воображаемых  партнеров,  доходящих в своей яркости до эйдетических представлений, с которыми начинают беседовать вслух  или  вести диалоги  с  самим собой в форме устной или письменной речи. Подобные формы общения, по заявлениям людей, находящихся в изоляции, снимает напряженность, дает эмоциональную разрядку и в какой–то степени восстанавливает нервно–психическое  равновесие (75).

Перед психологами, проводящими эксперименты по сенсорной депривации, стала весьма сложная проблема теоретического объяснения возникновения психического напряжения и расстройств  психической деятельности на фоне удовлетворения, казалось бы, всех биологических потребностей. Ни гомеостатическая модель  Фрейда, ни павловская рефлекторная теория высшей нервной деятельности, ни бихевиористическая схема «стимул–реакция» не позволяли,  казалось бы, дать ответ на этот вопрос.

Хебб и Даффи попытались объяснить эти феномены с помощью теории «оптимального уровня активации». Они высказали предположение, что существует определенный уровень сенсорной  стимуляции, который позволяет организму функционировать  наиболее эффективно. Этот уровень не соответствует абсолютному нулю и зависит от физиологического состояния человека на данный  момент. Годфруа считает, что эта теория позволяет непротиворечиво объяснить, чем вызывается какое–то поведение,  но  с  нашей  точки  зрения это не так.

Теория  оптимального уровня стимуляции оставляет совершенно открытым  вопрос:  для  чего человеку (и, видимо, другим высшим животным) необходим постоянный поток информации?

Если лишение человека  сенсорной стимуляции вызывает состояние  внутреннего психического напряжения, сравнимое с тем напряжением, которое возникает при неудовлетворении известных  физиологических  потребностей,  можно предположить, что энергетический поток и мотивация когнитивной  деятельности  не  связаны только  лишь с этими потребностями. Имеется самостоятельная физиологическая  потребность в информации, что возможно связано с избыточностью энергетического обеспечения базовых физиологических нужд. Информационная потребность – не только результат когнитивной  деятельности в известной цепочке: потребность – отрицательные эмоции – мотивация – когнитивная деятельность – удовлетворение  потребности – положительные эмоции, но и как бы остаток избыточной психической энергии,  нереализованный  в  ходе удовлетворения базовых физиологических  потребностей.

Внешняя среда играет при этом роль связующего, преципитирующего агента, который осаждает, поглощает и утилизирует  психическую энергию путем предоставления различных сенсорных стимулов  и раздражителей. Чем большим количеством остаточной психической энергии обладает индивид, тем большее  количество  нейтральной информации (то есть информации, не имеющей отношения к удовлетворению основных биологических потребностей) должен  получить индивид.

Феномены, связанные с сенсорной депривацией, не только легко теоретически объяснимы с ассимиляционной точки зрения, но и великолепно доказывают ассимиляционный принцип построения  психической деятельности.

Когда  мы  можем  ожидать максимальное количество свободной психической  энергии у человеческого индивида? В соответствии с онтогенетическим  принципом  –  в  раннем детстве. И внутренняя свободная психическая энергия настолько явно проявляется в  детях,  что некоторые даже сравнивает ее с инстинктом: творческие способности детей «в особенно яркой форме выражается в  организуемых ими играх, диктуемых внутренней потребностью, в которых проявляется много фантазии и воображения. И в этом смысле  игра, детские  рисунки,  лепка, разнообразные проявления двигательной активности (дома, во дворе) представляют собой как бы форму инстинкта, которому надлежит осуществиться именно в эти  возрастные периоды» (16).

Внутренняя  энергия – это, конечно, не инстинкт, потому что инстинкт – это по свей сути  биологически  детерминированный  и запрограммированный путь утилизации психической энергии с целью биологической адаптации. Согласно классической психоаналитической теории инстинкт представляет собой врожденное, биологически детерминированное побуждение к действию.  Считается,  что  инстинкт  должен иметь биологический источник, запас энергии этого источника, цель, то есть осуществлять специфические для данного инстинкта действия, ведущие к его удовлетворению и к  разгрузке заключающейся в нем энергии и объект, в отношении которого цель  может быть достигнута (206).

В плане данного определения потребность в информации  можно рассматривать как специфический инстинкт, потому что для психической разрядки информация выполняет роль специфического объекта,  ведущего к удовлетворению и разгрузке от остаточной психической энергии.

Сомнительно, чтобы каждый инстинкт имел собственный запас энергии. В психодинамической психологии и аналитической  психотерапии монопольным владельцем психической энергии подразумевается система Ид, которая непосредственно направляет психическую энергию по каналам генетически детерминированных инстинктивных матриц. Морфофункциональные системы  инстинктивного  поведения частично  формируются  уже к моменту рождения (сосательный рефлекс), частично продолжают формироваться в процессе онтогенеза. На протяжении первого года  жизни  практически  все  количество свободной энергии организма расходуется на морфогенез и построение  индивидуальной первичной когнитивной структурно–системной матрицы (сетки) окружающей реальности.

Чем больше у ребенка психической энергии  изначально,  тем большее  количество  нервных  элементов может принять участие в сенсорной и когнитивной переработке окружающей реальности,  тем более тонкую когнитивную сетку он сможет накинуть на окружающий его мир. Окружающая среда при рождении предстает перед ребенком недифференцированным  хаосом,  набором звуков, запахов, цветов, тактильных и кинестетических ощущений (хотя может быть  это  не совсем  верно – есть данные, что уже непосредственно после рождения ребенок отдает предпочтение при фиксации взора  изображениям  человеческого  лица.) Для упорядочения и структурирования этого огромного количество информации требуется гигантское количество энергии, и несомненно, дополнительные  факторы, такие как  болезнь  или лишение матери с ее стабилизирующим эффектом, могут привести к дефектам когнитивной структурной сетки, сквозь которую в дальнейшем с той или иной степенью энергичности будет пропускаться субъективная и объективная  реальность.  При  этом дефект  понимается нами не в смысле искажения восприятия основных параметров реальности, а в смысле принципиальной  невозможности восприятия тонких деталей и связей реальности. Чем меньше величина  ячейки структурной сетки, тем более тонкие нюансы окружающего мира сможет отразить, а затем опосредованно использовать в мыслительной деятельности или выразить в творчестве  индивид и наоборот.

Феномен когнитивной структурной сетки достаточно фундаментальное понятие и касается всех сторон деятельности индивида на протяжении всего онтогенеза. Сомнительно, чтобы формирование ее было возможно после завершения пубертатного периода,  сомнительно также, что  в ее формировании большую роль играют средовые факторы. По моему мнению, структурная сетка и общая  активность  определяют наиболее  общие факторы интеллекта, памяти, когнитивных процессов и личности в широком смысле. Человек с крупноячеистой  когнитивной структурной  сеткой  в принципе, абсолютно, исходя из определения, никогда не сможет увидеть того мира полутонов, деталей, опосредованных и далеких связей, которые всегда лежат на ладони перед человеком с мелкоячеистой сетью. Никогда человек с крупноячеистой сеткой не поймет книги, написанной мелкоячеистым языком. Он даже в принципе не может  понять,  как  такую  книгу можно  читать.  В языке этот феномен достаточно точно обозначен выражением «не улавливать смысла». Два человека  с  мелкоячеисто–сетчатым  мышлением  в  присутствии  человека с крупноячеисто–сетчатым мышлением могут обсудить последнего с ног до головы вслух, используя очень тонкую систему коммуникации, а последний даже не заподозрит, о чем идет речь. Подобный феномен позволяет даже во времена строжайшей цензуры печатать в  открытой  печати совершенно  издевательские для режима и отдельных лиц вещи на очень мелкоячеисто–сетчатом языке, используя вторичные и третичные  ассоциации (Эзопов язык), заведомо зная, что спрятанная информации будет воспринята только крайне  ограниченным  кругом людей.

Для определения степени структурированности сетки на практике обычно используется при общении некий  писательский  каталог, анекдоты. Поскольку каждый писатель создает свои произведения только на определенном уровне структурной сетки, количество мелкоячеистых писателей достаточно ограничено, они известны наперечет, и если человек способен читать такой текст и получает от этого удовольствие – значит, априори можно предполагать, что ячеистость структурной сетки его психической деятельности по крайней мере не ниже ячеистости сетки писателя. Несколько контрольных фраз всегда позволяют в течение нескольких минут подтвердить или усомниться в действительном положении дел.

Поэт или философ улавливают и оперируют такими тончайшими нюансами феноменального и номинального бытия, что лишь обладая соответствующей мозговой воспринимающей структурой, мы сможем увидеть ту картину, которую они изобразили в своем творчестве.

К одним из самых мелкоячеистых философов двадцатого  века можно отнести Мартина Хайдеггера. Большинство его работ и особенно «Время и бытие» написаны на удивительном по своей трудноуловимости языке.

Он  изображает детали таких прозрачных феноменов бытия, которые в целом неуловимы для сознания большинства людей, не говоря уже о том, чтобы улавливать их мельчайшие детали и взаимосвязи вслед за Хайдеггером. Бытие, понятое им как имение места, которое только и дает свое место всему, само себя при  этом удерживая и отнимая, всегда уместное бытие – хорошая загадка для любого мозга.

Один из самых мелкосетчатых поэтов двадцатого века – Иосиф Бродский. Есть люди, которых всегда интересно слушать, даже если они рассказывают о канцелярской кнопке. Иосиф Бродский относится именно к таким людям. Тот мир, который он видел, тот мир, который он изображал – практически бесконечно уникален.

Дорогая, несчастных

нет, нет мертвых, живых.

Все – только пир согласных

на их ножках кривых.

Видно сильно превысил

свою роль свинопас,

чей нетронутый бисер

переживет всех нас.

Когда мы будем разбирать психологию примитивной личности, психологию большинства людей, мы ни в коем случае не должны считать, что их мировосприятие  неправильно или искажено. Их мировосприятие совершенно нормально, они адекватно, но крупно, грубо, примитивно отражают объективную и субъективную реальность.

Примитивная и креативная личность живут, можно  сказать,  в разных измерениях, они видят разный мир и нельзя сказать, какой из  них  более  или менее правилен. Они оба правильны и в то же время оба неправильны.

В  жизни же это проявляется тем, что например, когда примитивная личность смотрит крупноячеистый сериал  с  утрированными характерами, гипертрофированной мимикой и пантомимикой, плоскими диалогами, примитивными сюжетами – она их понимает, они равновелики ее внутреннему душевному личностному устройству и поэтому вызывают адекватный эмоциональный эффект. Человек смеется, когда показывают смешную сцену, и плачет, когда показывают грустную. Поведение человека с мелкоячеистой когнитивной сеткой будет совершенно противоположным.

И  то,  что эти процессы энергозависимы, подтверждает еще и то, что даже креативная личность, то есть человек с высоким потенциалом психической энергии и мелкоячеистой когнитивной  сеткой после напряженной психической деятельности неспособен часто воспринимать сложную информацию и с удовольствием смотрит тот же сериал, или читает детектив. Но стоит ему отдохнуть, как избыток психической энергии, не связываемый этой слишком  простой информацией, приведет к возникновению эмоционального отвращения к  примитивной информации и он снова достанет с полки томик Чехова, Бродского, Пастернака, включит фильм Тарковского.