Глава XXI. ВСЕЛЕНСКИЙ ПРОЦЕСС

Глава XXI. ВСЕЛЕНСКИЙ ПРОЦЕСС

Через сорок лет после китайской оккупации Тибета мир все еще находится в неведении но поводу того, что произошло, в неведении о той степени террора, разрушения и систематического геноцида, который вынес тибетский народ и по сей день продолжает выносить. Более миллиона людей из шестимиллионного населения погибло от рук китайцев. Обширные тибетские леса, также необходимые для мировой экологии, как леса на Амазонке, были вырублены; его животный мир был почти полностью уничтожен; его плато и реки загрязнены ядерными отходами; подавляющее большинство из шести с половиной тысяч монастырей снесено и разрушено, тибетцы столкнулись с угрозой вымирания, и слава их собственной культуры на их родине была почти полностью вычеркнута.

С самого начала китайской оккупации Тибета в 1950 г. было совершено много безжалостных зверств. Духовные учителя, монахи и монахини были первыми мишенями, потому что китайские коммунисты более всего хотели сломить дух народа, уничтожив все следы религиозной жизни. За эти годы до меня дошло очень много рассказов о странных и трогательных смертях при немыслимо ужасных обстоятельствах, когда освидетельствовалась и выплачивалась последняя дань великолепию истины, которую китайцы отчаялись разрушить.

В той части Тибета, из которой я пришел, в провинции Кхам, жил старый кхенпо, или настоятель, который провел много лет в уединении в горах. Китайцы заявили, что собираются "наказать" его, а это, как каждый знал, означало замучить до смерти. Они послали отряд солдат к его уединенному жилищу, чтобы арестовать его. Кхенпо был пожилым и не мог ходить, и китайцы нашли для его последнего путешествия старую жалкую лошадь. Они посадили его на эту лошадь, привязали его к ней и погнали лошадь по дороге из места отшельничества к военному лагерю. Кхенпо начал петь. Китайцы не могли понять слов, но монахи, которые были взяты с ним, позднее рассказали, что он пел "песню опыта", прекрасную песню, спонтанно возникшую из глубины и радости его постижения. Медленно партия заканчивала свой путь под гору, солдаты окаменели в молчании и многие из монахов рыдали; кхенпо тем не менее всю дорогу пел.

Незадолго до того, как партия прибыла в военный лагерь, он прекратил петь и закрыл глаза, и далее группа продвигалась в молчании. Как только они пересекли ворота лагеря, они обнаружили, что кхенпо ушел. Он спокойно оставил свое тело.

Что он знал, что делало его таким безмятежным даже перед лицом смерти? Что давало ему даже в те последние моменты радость и бесстрашие петь? Возможно, он пел нечто вроде этих стихов из "Безупречного Сияния" – последнего завета Лонгченпы – мастера Дзогчен, жившего в четырнадцатом веке:

В безоблачном ночном небе полная луна,

Господин Звезда собирается взойти...

Лицо моего сострадательного повелителя Падмасамбхавы

Притягивает меня, излучая свое нежное приветствие.

Мое восхищение смертью во много раз величественнее, нежели

Восторг торговцев, которых постигла у моря большая удача,

Или повелителей богов, победивших в битве;

Или тех мудрецов, которые вошли в экстаз абсолютной погруженности.

Так, подобно путешественнику, отправляющемуся в дорогу, когда настало время идти,

Я более не останусь в этом мире,

Но отправлюсь к пребыванию в цитадели великого блаженства и бессмертия.

Итак, моя жизнь окончена, моя карма исчерпана; вся польза, которую могли бы принести молитвы, уже принесена.

Все мирские дела сделаны, спектакль жизни окончен.

В одно мгновение я узнаю самую суть проявления моего бытия

В чистых просторных сферах состояний бардо;

Теперь я близок к тому, чтобы занять свое место на земле изначального совершенства.

Богатства, которые я обнаружил в себе, сделали счастливыми умы других.

Я использовал благословение этой жизни, чтобы осознать всю пользу острова освобождения.

Будучи с вами, мои благородные ученики, на протяжении всех времен,

Радость от того, что делюсь с вами истиной, наполнила и удовлетворила меня.

Теперь все связи в этой жизни между нами заканчиваются,

Я ничего не имеющий нищий, который собирается умереть, как ему хочется.

Не печальтесь обо мне, но всегда продолжайте молиться.

Эти слова говорит мне мое сердце, говорит чтобы помочь вам;

Думайте о них, как об облаке из цветков лотоса, и что вы в вашей преданности подобны пчелам,

погружающимся в них, чтобы собрать с них их превосходную радость.

Посредством великой пользы от этих слов

Пусть все существа всех сфер сансары

На основе изначального совершенства достигнут Нирваны.

Это, несомненно, слова того, кто достиг высочайшего постижения со всем тем, что оно может принести: такая радость, бесстрашие, свобода и понимание того, что это цель учений и человеческой жизни. Я думаю о таких учителях, как Лонгченпа и своих учителях Джамьянге Кхьенце, Дуджоме Ринпоче, Дилго Кхьенце Ринпоче, и представляю существ, обладающих глубиной постижения, как прекрасных горных орлов, парящих как над жизнью, так и над смертью, и видящих их так, как они есть, во всей их таинственной, интригующей взаимосвязи.

Видеть глазами горного орла, взглядом постижения, – это смотреть вниз на ландшафт, где границы, существующие в нашем представлении между жизнью и смертью, заштриховывают друг друга и растворяются. Физик Дэвид Бом описал эту реальность как "нерушимую целостность в текущем движении". То, что увидено мастерами, следовательно, увидено непосредственно и с полным пониманием – это то текущее движение и та нерушимая полнота. То, что мы по своему невежеству называем "жизнью", и то, что мы по своему невежеству называем "смертью", по крайней мере, различные аспекты этой целостности и этого движения. Это широкое и преобразующее видение открылось для нас через учения о бардо и воплотилось в жизни высших мастеров.