Грядущая сверхборьба

Грядущая сверхборьба

Потребность в новых политических институтах точно соответствует нашей потребности также в новых семейных, образовательных и корпоративных институтах. Она глубоко переплетена с нашим поиском новой энергетической базы, новых технологий и новых отраслей промышленности. Она отражает переворот в коммуникациях и потребность реструктурировать отношения с неиндустриальным миром. Короче говоря, она является политическим отражением ускоряющихся изменений во всех этих различных сферах.

Не видя этих связей, невозможно понять смысл газетных заголовков. Ведь сегодня единственный самый важный политический конфликт уже происходит не между богатыми и бедными, между возвышенными и униженными этническими группами и даже не между капитализмом и коммунизмом. Сегодня решительная борьба идет между теми, кто пытается поддержать и сохранить индустриальное общество, и теми, кто готов двигаться вперед, за его пределы. Это сверхборьба завтрашнего дня.

Другие, более традиционные конфликты - между классами, расами и идеологиями - не исчезнут. Они даже могут, как предполагалось раньше, стать более интенсивными, особенно если на нас обрушится мощная экономическая буря. Но все эти конфликты поглотит сверхборьба, так как она будет свирепствовать во всех сферах человеческой деятельности - от искусства и секса до бизнеса и выборов.

Вот почему мы считаем, что вокруг нас одновременно разворачиваются две политические войны. На одном уровне мы видим обычное политическое столкновение групп Второй волны, борющихся друг с другом за непосредственную выгоду. Однако на более глубоком уровне эти традиционные группы Второй волны сотрудничают, чтобы противостоять новым политическим силам Третьей волны.

Этот анализ объясняет, почему существующие политические партии, устаревшие как по структуре, так и по идеологии, кажутся такими похожими на отражения друг друга в кривом зеркале. Демократы и республиканцы, так же как тори и лейбористы, христианские демократы и голлисты, либералы и социалисты, коммунисты и консерваторы, несмотря на их различия, - все они партии Второй волны. Все они, обманывая ради власти внутри нее, по существу участвуют в сохранении умирающего индустриального порядка.

Скажем иначе: самый важный момент политического развития нашего времени - это возникновение среди нас двух основных лагерей, один из которых предан цивилизации Второй волны, а другой - Третьей.

Один упорно посвящает себя сохранению главных институтов индустриального массового общества - нуклеарной семьи, массовой образовательной системы, гигантской корпорации, массового торгового союза, централизованной нации-государства и политики псевдопредставительного правительства. Другой признает, что самые насущные сегодняшние проблемы - от энергии, войны и нищеты до экологической деградации и разрушения семейных отношений - больше нельзя решать в рамках индустриальной цивилизации.

Границы между двумя лагерями не проведены четко. Как индивидуумы многие из нас разделены, стоя в каждом лагере одной ногой. Проблемы по-прежнему кажутся мрачными и не связанными друг с другом. Кроме того, каждый лагерь состоит из многих групп, преследующих собственные, едва различимые интересы, покрытые непроницаемым сводом. Ни одна из сторон не имеет монополии на нравственную добродетель. По обеим сторонам выстроились порядочные люди. Тем не менее различия между этими двумя подповерхностными политическими образованиями огромны.

Защитники Второй волны обычно борются против власти меньшинств; они высмеивают прямую демократию как "популизм"; они сопротивляются децентрализации, регионализму и разнообразию; они противостоят попыткам демассифицировать школы; они борются за сохраннение отсталой энергетической системы; они обожествляют нуклеарную семью, глумятся над экологическими беспокойствами, проповедуют традиционный национализм индустриальной эпохи и противостоят движению к более справедливому мировому экономическому порядку.

Силы Третьей волны, напротив, одобряют разделенную власть меньшинств; они готовы экспериментировать с более прямой демократией; они приветствуют и транснационализм и фундаментальную передачу власти. Они призывают к разрушению гигантской бюрократии. Они требуют создания обновленной и менее централизованной энергетической системы. Они хотят узаконить нуклеарную семью как предмет выбора. Они борются за меньшую стандартизацию, большую индивидуализацию в школах. Они считают приоритетными экологические проблемы. Они признают необходимость реструктурировать мировую экономику на более сбалансированной и справедливой основе.

Кроме всего, пока защитники Второй волны играют в традиционные политические игры, люди Третьей волны подозрительно относятся ко всем политическим кандидатам и партиям (даже к новым) и чувствуют, что решения, критические для нашего выживания, невозможно принимать в пределах нынешних политических рамок.

Лагерь Второй волны по-прежнему включает в себя большинство номинальных обладателей власти в нашем обществе - политиков, бизнесменов, профсоюзных лидеров, педагогов-теоретиков, глав средств массовой информации, - хотя многие из них глубоко обеспокоены тем, что Вторая волна неадекватно видит мир. По численности лагерь Второй волны, несомненно, по-прежнему претендует на бездумную поддержку большинства простых граждан, несмотря на быстро распространяющиеся в их рядах пессимизм и разочарование.

Защитников Третьей волны охарактеризовать труднее. Некоторые возглавляют крупные корпорации, другие - ревностные антикорпоративные защитники потребителей. Некоторые из них - озабоченные экологисты, других больше занимают проблемы сексуальных ролей, семейной жизни или личного роста. Интересы одних сосредоточены почти исключительно на развитии альтернативных видов энергии, других больше волнуют демократические перспективы революции в области коммуникаций.

Некоторые привлечены из "правых" Второй волны, другие из "левых" Второй волны - свободные рыночники и сторонники гражданских прав, неосоциалисты, феминистки, правозащитники, бывшие "дети-цветы" и самые прямые из прямых стрел. Некоторые долгое время были активистами движения за мир, другие за всю свою жизнь не приняли участия ни в одном марше или демонстрации. Некоторые истово религиозны, другие - упорные атеисты.

Ученые могут долго спорить, составляет ли эта кажущаяся бесформенной группа "класс" или нет, а если да, то является ли он "новым классом" образованных рабочих в области информации, интеллектуалов и техников. Конечно, многие в лагере Третьей волны - люди среднего класса, получившие высшее образование. Конечно, многие непосредственно участвуют в производстве и распространении информации или в сфере услуг и, искажая термин, их, вероятно, можно назвать классом. Однако это затемняет больше, чем объясняет.

Ведь среди ключевых групп, вынуждающих к демассификации индустриального общества, есть относительно необразованные этнические меньшинства, представителей многих из которых вряд ли можно изобразить на картинке: знающий рабочий с атташе-кейсом.

Как охарактеризовать женщин, борющихся за разрушение ограничивающих ролей в обществе Второй волны? Как, помимо этого, описать миллионы участников быстро растущих движений взаимопомощи? А как насчет множества "психологически угнетенных" - миллионов жертв эпидемии одиночества, разрушенных семей, одиноких родителей, сексуальных меньшинств - кого нельзя четко включить в понятие класса? Такие группы возникают фактически во всех слоях и профессиях и являются источником силы для Третьей волны. Действительно, даже термин движение может ввести в заблуждение - отчасти потому, что он подразумевает более высокий уровень общего сознания, чем тот, который существует, отчасти потому, что люди Третьей волны совершенно не доверяют всем массовым движениям прошлого.

Тем не менее, включают ли они в себя класс, движение или просто меняющуюся конфигурацию индивидуумов и временных групп, все они схожи, все они решительно расстаются со старыми иллюзиями, понимая: старая система сейчас разрушена так, что не подлежит ремонту.

Сверхборьба между силами Второй и Третьей волн проходит, как ломаная линия, через класс и партию, через возрастные и этнические группы, сексуальные предпочтения и субкультуры. Она реорганизует нашу политическую жизнь и придает ей новые черты. И вместо гармоничного, бесклассового, бесконфликтного, неидеологического общества будущего она нацеливает на расширяющиеся кризисы и глубокую социальную смуту в ближайшем будущем. Очаговые политические битвы будут вестись во многих государствах не только из-за того, кто воспользуется тем, что осталось от индустриального общества, но и из-за того, кому участвовать в формировании его преемника и, в конечном счете, в контроле за ним.

Эта обостряющаяся сверхборьба будет решающим образом влиять на политику завтрашнего дня и саму форму новой цивилизации. Как партизан в этой сверхборьбе, каждый из нас, сознательно или не ведая того, играет свою роль. Эта роль может быть как деструктивной, так и творческой.