ПЕСНЬ ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ. ПРИРЕЧНАЯ БИТВА

ПЕСНЬ ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ. ПРИРЕЧНАЯ БИТВА

Но лишь трояне достигли брода реки светлоструйной,

Ксанфа сребристопучинного, вечным рожденного Зевсом,

Там их разрезал Пелид; и одних он погнал по долине

К граду, и тем же путем, где ахейцы в расстройстве бежали

Прошлого дня, как над ними свирепствовал Гектор могучий,-    {5}

Там и трояне, рассеясь, бежали; но Гера глубокий

Мрак распростерла, им путь заграждая. Другие толпами,

Бросясь к реке серебристопучинной, глубокотекущей,

Падали с шумом ужасным: высоко валы заплескали;

Страшно кругом берега загремели; упадшие с воплем    {10}

Плавали с места на место, крутяся по бурным пучинам.

Словно как пруги, от ярости огненной снявшися с поля,

Тучей к реке устремляются: вдруг загоревшийся бурный

Пышет огонь, и они устрашенные падают в воду,-

Так от Пелида бегущие падали кони и вои,    {15}

Ток наполняя гремучий глубокопучинного Ксанфа.

   Он же, божественный, дрот свой огромный оставил на бреге,

К ветвям мирики склонивши, и сам устремился, как демон,

С страшным мечом лишь в руках: замышлял он ужасное в сердце;

Начал вокруг им рубить: поднялися ужасные стоны    {20}

Вкруг поражаемых; кровию их забагровели волны.

Словно дельфина огромного мелкие рыбы всполошась

И бежа от него в безопасные глуби залива,

Кроются робкие: всех он глотает, какую ни схватит,-

Так от Пелида трояне в ужасном потоке Скамандра    {25}

Крылись под кручей брегов. Но герой, утомивши убийством

Руки, живых средь потока двенадцать юношей выбрал,

Чтоб за смерть отомстить благородного друга Патрокла;

Вывел из волн, обезумленных страхом, как юных еленей;

Руки им сзади связал разрезными, крутыми ремнями,    {30}

Кои в сражениях сами носили при бронях кольчатых;

Так повелел мирмидонцам вести их к судам мореходным.

Сам же опять на врагов устремился, убийства алкая.

   Там он Приамова сына, чудясь, Ликаона младого

Встретил, из волн уходящего, коего некогда сам он    {35}

В плен, невзирая на вопль, из отцова увлек вертограда,

Ночью напавши: царевич смоковницы ветви младые

Острою медью тесал, чтобы в круги согнуть колесницы;

Вдруг на него налетела беда - Ахиллес быстроногий.

Он Ликаона, в судах своих быстрых уславши на Лемнос,    {40}

Продал: Эвней Язонид предложил за царевича выкуп;

Друг же его и оттуда, Геэтион, Имбра владыка,

Многое дав, искупил и в священную выслал Арисбу.

Скоро, бежавши оттуда, в отеческий дом возвратился.

Дома одиннадцать дней веселился с друзьями своими,    {45}

После возврата из Лемна; в двенадцатый бог его паки

В руки привел Ахиллеса, которому сужено было

В царство Аида низринуть - идти не хотящую душу.

Быстрый могучий Пелид, лишь узрел Приамида нагого

(Он без щита, без шелома и даже без дротика вышел;    {50}

По полю все разбросал, из реки убегающий; потом

Он изнурился, с истомы под ним трепетали колена),

Гневно вздохнул и вещал со своею душой благородной:

"Боги! великое чудо моими очами я вижу!

Стало быть, Трои сыны, на боях умерщвленные мною,    {55}

Паки воскреснут и паки из мрака подземного выйдут,

Ежели сей возвращается; черного дня избежал он,

Проданный в Лемнос; его не могла удержать и пучина

Бурного моря, которое многих насильственно держит.

Но нападем, и пускай острия моего Пелиаса    {60}

Днесь он отведает: видеть хочу и увериться сердцем,

Так же ли он и оттуда воротится, или троянца

Матерь удержит земля, которая держит и сильных".

   Так размышлял и стоял он; а тот подходил полумертвый,

Ноги Пелиду готовый обнять: несказанно желал он    {65}

Смерти ужасной избегнуть и близкого черного рока.

Дрот между тем длиннотенный занес Ахиллес быстроногий,

Грянуть готовый; а тот подбежал и обнял ему ноги,

К долу припав; и копье, у него засвистев над спиною,

В землю воткнулось дрожа, человеческой жадное крови.    {70}

Юноша левой рукою обнял, умоляя, колена,

Правой копье захватил и, его из руки не пуская,

Так Ахиллеса молил, устремляя крылатые речи:

"Ноги объемлю тебе, пощади, Ахиллес, и помилуй!

Я пред тобою стою как молитель, достойный пощады!    {75}

Вспомни, я у тебя насладился дарами Деметры,

В день, как меня полонил ты в цветущем отца вертограде.

После ты продал меня, разлучив и с отцом и с друзьями,

В Лемнос священный: тебе я доставил стотельчия цену;

Ныне ж тройной искупился б ценою! Двенадцатый день лишь    {80}

С оной мне светит поры, как пришел я в священную Трою,

Много страдавши; и в руки твои опять меня ввергнул

Пагубный рок! Ненавистен я, верно, Крониону Зевсу,

Если вторично им предан тебе; кратковечным родила

Матерь меня Лаофоя, дочь престарелого Альта,-    {85}

Альта, который над племенем царствует, храбрых лелегов,

Градом высоким, Педасом, у вод Сатниона владея.

Дочерь его Лаофоя, одна из супруг Дарданида,

Двух нас Приаму родила, и ты обоих умертвишь нас!

Брата уже ты сразил в ополчениях наших передних;    {90}

Острым копьем заколол Полидора, подобного богу.

То ж и со мною несчастие сбудется! Знаю, могучий!

Рук мне твоих не избегнуть, когда уже бог к ним приближил!

Слово иное скажу я, то слово прими ты на сердце:

Не убивай меня; Гектор мне брат не единоутробный,    {95}

Гектор, лишивший тебя благородного, нежного друга! "

   Так говорил убеждающий сын знаменитый Приамов,

Так Ахиллеса молил; но услышал не жалостный голос:

"Что мне вещаешь о выкупах, что говоришь ты, безумный?

Так, доколе Патрокл наслаждался сиянием солнца,    {100}

Миловать Трои сынов иногда мне бывало приятно.

Многих из вас полонил, и за многих выкуп я принял.

Ныне пощады вам нет никому, кого только демон

В руки мои приведет под стенами Приамовой Трои!

Всем вам, троянам, смерть, и особенно детям Приама!    {105}

Так, мой любезный, умри! И о чем ты столько рыдаешь?

Умер Патрокл, несравненно тебя превосходнейший смертный!

Видишь, каков я и сам, и красив, и величествен видом;

Сын отца знаменитого, матерь имею богиню;

Но и мне на земле от могучей судьбы не избегнуть;    {110}

Смерть придет и ко мне поутру, ввечеру или в полдень,

Быстро, лишь враг и мою на сражениях душу исторгнет.

Или копьем поразив, иль крылатой стрелою из лука".

   Так произнес,- и у юноши дрогнули ноги и сердце.

Страшный он дрот уронил и, трепещущий, руки раскинув,    {115}

Сел; Ахиллес же, стремительно меч обоюдный исторгши,

В выю вонзил у ключа, и до самой ему рукояти

Меч погрузился во внутренность; ниц он по черному праху

Лег, распростершися; кровь захлестала и залила землю.

Мертвого за ногу взявши, в реку Ахиллес его бросил,    {120}

И, над ним издеваясь, пернатые речи вещал он:

"Там ты лежи, между рыбами! Жадные рыбы вкруг язвы

Кровь у тебя нерадиво оближут! Не матерь на ложе

Тело твое, чтоб оплакать, положит; но Ксанф быстротечный

Бурной волной унесет в беспредельное лоно морское.    {125}

Рыба, играя меж волн, на поверхность чернеющей зыби

Рыба всплывет, чтоб насытиться белым царевича телом.

Так погибайте, трояне, пока не разрушим мы Трои,

Вы - убегая из битвы, а я - убивая бегущих!

Вас не спасет ни могучий поток, серебристопучинный    {130}

Ксанф. Посвящайте ему, как и прежде, волов неисчетных;

В волны бросайте живых, как и прежде, коней звуконогих;

Все вы изгибнете смертию лютой; заплатите вы мне

Друга Патрокла за смерть и ахейских сынов за убийство,

Коих у черных судов без меня вы избили на сечах!"    {135}

   Так говорил он,- и Ксанф на него раздражался жестоко;

Стал волноваться он думами, как удержать от свирепства

Бурного сына Пелея, спасая троян от убийства.

Но Пелейон между тем, потрясая копьем длиннотенным,

Прянул ужасный, убить пылающий Астеропея,    {140}

Ветвь Пелегона, которого Аксий широкотекущий

С юной родил Перибоей, Акессаменовой дщерью

(Старшею: с нею поток сочетался глубокопучинный) .

Быстро Пелид устремлялся, а тот из реки на Пелида

Вышел, двумя потрясающий копьями: дух пеонийцу    {145}

Ксанф возбуждал: раздражался бессмертный за юношей красных,

Коих в пучинах его Ахиллес убивал без пощады.

Чуть соступились они, устремляяся друг против друга,

Первый к Астеропею вскричал Ахиллес быстроногий:

"Кто ты, откуда ты, смертный, дерзающий встречу мне выйти?    {150}

Дети одних несчастных встречаются с силой моею!"

   И ему отвечал воинственный сын Пелегонов:

"Сын знаменитый Пелеев, почто вопрошаешь о роде?

Я из Пеонии муж, из страны плодоносной, далекой;

Вождь я пеонян огромнокопейных. Двенадцатый день мне    {155}

Светит с оной поры, как пришел я в Приамову Трою.

Родоначальник мой славный - Аксий широкотекущий,

Аксий, водою прекраснейшей недра земные поящий:

Он Пелегона родил; от него, копьеносца, вещают,

Я порожден. Но сразися со мной, Ахиллес благородный! "    {160}

   Так он, грозя, говорил; и занес Ахиллес быстроногий

Крепкий свой ясень пелийский; но дротами вдруг обоими

Сын Пелегонов пустил: копьеборец он был оборучный:

В щит Ахиллесов одним угодил, но сквозь щит не проникнул

Дрот медножальный, удержанный златом, божественным даром.    {165}

Дротом другим, близ локтя пронесшимся, ссаднил десную:

Черная кровь заструилась, и дрот позади Ахиллеса

В землю вонзился, горящий насытиться телом героя.

Вслед Пелейон Ахиллес, размахнув прямолетный свой ясень,

В Астеропея пустил, сопостата низвергнуть пылая;    {170}

Но, не попав в Пелегонида, в берег высокий ударил

И вогнал до средины огромное дерево в берег.

Сам между тем, исторгнувши меч из влагалища острый,

Яр на противника прянул, а тот Ахиллесовский ясень

Вырвать из берега тщетно рукой напрягался дебелой.    {175}

Трижды его колыхал, из стремнины исторгнуть пылая,

Трижды силы терял; но в четвертый он раз лишь рванулся,

Чая согнуть и сломить Эакидов убийственный ясень,-

Тот налетел и мечом у надменного душу исторгнул:

Чрево близ пупа ему разрубил, и из чрева на землю    {180}

Вылилась внутренность вся, и ему, захрипевшему, очи

Смертная тьма осенила; Пелид же, на грудь его бросясь,

Пышные латы срывал и вещал, величаясь победой:

"В прахе лежи! Тебе тяжело всемогущего Зевса

Спорить с сынами, хотя и рожден ты рекою великой!    {185}

Ты от реки широкой своим величаешься родом;

Я от владыки бессмертных, от Зевса, рождением славлюсь.

Жизнь даровал мне герой, мирмидонян владыка державный,

Отрасль Эака, Пелей; Эак же рожден от Зевеса.

Сколько Зевес многомощнее рек, убегающих в море,    {190}

Столько пред чадами рек многомощнее чада Зевеса!

Здесь, пред тобой - и река могучая; пусть испытает

Помощь подать: невозможно сражаться с Кронионом Зевсом.

С ним, громовержцем, ни царь Ахелой не дерзает равняться,

Ни, могуществом страшный, седой Океан беспредельный,    {195}

Тот, из которого всякий источник и всякое море,

Реки, ключи и глубокие кладези все истекают;

Но трепещет и он всемогущего Зевса перунов

И ужасного грома, когда от Олимпа он грянет".

   Рек - и из брега стремнистого вырвал огромную пику.    {200}

Бросил врага, у которого гордую душу исторгнул,

В прахе простертого: там его залили мутные волны;

Вкруг его тела и рыбы и угри толпой закипели,

Почечный тук обрывая и жадно его пожирая.

Сын же Пелеев пошел на пеонян, воинов конных,    {205}

Кои по берегу Ксанфа пучинного бросились в бегство,

Чуть лишь увидели мужа сильнейшего, в битве ужасной

Мощно сраженного грозной рукой и мечом Ахиллеса.

Там он убил Ферсилоха, Эния вождя и Мидона,

Сверг Астипила и Фразия, сверг Офелеста и Мнесса.    {210}

Многих еще бы пеонян сразил Ахиллес быстроногий,

Если бы голоса в гневе Скамандр пучинный не поднял.

В образе смертного бог возгласил из глубокой пучины:

"О, Ахиллес! и могуществом сил и грозою деяний

Выше ты смертного! Боги всегда по тебе поборают.    {215}

Если Кронион троян на погибель всех тебе предал,

Выгони их из меня и над ними ты в поле свирепствуй.

Трупами мертвых полны у меня светлоструйные воды;

Более в море священное волн проливать не могу я,

Трупами спертый троянскими: ты истребляешь, как гибель!    {220}

О, воздержись! и меня изумляешь ты, пастырь народа!"

   Ксанфу немедля ответствовал царь Ахиллес быстроногий:

"Будет, как ты заповедуешь, Ксанф, громовержцев питомец!

Я перестану троян истреблять, но не прежде, как гордых

В стены вобью, и не прежде, как Гектора мощь испытаю,    {225}

Он ли меня укротит, иль надменного сам укрощу я".

Так говоря, на троян устремился ужасный, как демон.

К Фебу тогда возопила река из пучины глубокой:

"Бог сребролукий, Крониона сын, не блюдешь ты заветов

Зевса Кронида! Не он ли тебе повелел, Олимпиец,    {230}

Трои сынов защищать неотступно, пока не прострется

Сумрак вечерний и тенью холмистых полей не покроет".

   Так говорила; Пелид же бесстрашный в средину пучины

Прянул с крутизны. Река поднялася, волнами бушуя.

Вся, всклокотавши, до дна взволновалась и мертвых погнала,    {235}

Коими волны ее Ахиллес истребитель наполнил;

Мертвых, как вол ревущая, вон извергла на берег;

Но, живых укрывая в пучинных пещерах широких,

Их защитила своими катящимись пышно водами.

Страшное вкруг Ахиллеса волнение бурное встало;    {240}

Зыблют героя валы, упадая на щит; на ногах он

Боле не мог удержаться; руками за вяз ухватился

Толстый, раскидисто росший; и вяз, опрокинувшись с корнем,

Берег обрушил с собой, заградил быстротечные воды

Ветвей своих: густотой и, как мост, по реке протянулся,    {245}

Весь на нее опрокинясь. Герой, исскоча из пучины,

Бросился в страхе долиной лететь на ногах своих быстрых.

Яростный бог не отстал; но, поднявшись, за ним он ударил

Валом черноголовым, горя обуздать Ахиллеса

В подвигах бранных и Трои сынов защитить от убийства.    {250}

Он же, герой, проскакал на пространство копейного лёта,

Быстро, как мощный орел, черноперый ловец поднебесный,

Самый сильнейший и самый быстрейший из рода пернатых:

Равный орлу он стремился; блестящая медь всеоружий

Страшно вкруг персей звучала; бежа от реки, он бросался    {255}

Вбок, а река по следам его с ревом ужасным крутилась.

Словно когда водовод от ключа, изобильного влагой,

В сад, на кусты и растения, ров водотечный проводит,

Заступ острый держа и копь от препон очищая;

Рвом устремляется влага; под нею все мелкие камни    {260}

С шумом катятся; источник бежит и журчит, убыстренный

Местом покатистым; он и вождя далеко упреждает,-

Так непрестанно преследовал вал черноглавый Пелида,

Сколько ногами ни быстрого: боги могучее смертных.

Несколько раз покушался герой Ахиллес быстроногий    {265}

Противостать и увидеть, не все ли его уже боги

Гонят, не всё ль на него ополчилось великое небо?

Несколько раз его вал излиянного Зевсом Скамандра,

Сверху обрушася, в плечи хлестал; негодуя, высоко

Прядал Пелид, но река удручала могучие ноги,    {270}

Бурная под ноги била и прах из-под стоп вырывала.

Крикнул Пелид наконец, на высокое небо взирая:

"Зевс! так никто из богов милосердый меня не предстанет

Спасть из реки злополучного? После и все претерпел бы...

Но кого осуждаю я, кто из небесных виновен?    {275}

Матерь единая, матерь меня обольщала мечтами,

Матерь твердила, что здесь, под стенами троян броненосных,

Мне от одних Аполлоновых стрел быстролетных погибнуть;

Что не убит я Гектором! Сын Илиона славнейший,

Храброго он бы сразил и корыстью гордился бы, храбрый!    {280}

Ныне ж бесславною смертью судьбой принужден я погибнуть;

Лечь в пучинах реки, как младой свинопас, поглощенный

Бурным потоком осенним, который хотел перебресть он! "

   Так говорил,- и незапно ему Посидон и Афина

Вместе явились, приближились, образ приняв человеков;    {285}

За руку взяли рукой и словами его уверяли.

Первый к нему провещал Посидон, потрясающий землю:

"Храбрый Пелид! ничего не страшися, ничем не смущайся.

Мы от бессмертных богов, изволяющу Зевсу Крониду,

Мы твои покровители, я и Паллада Афина.    {290}

Роком тебе не назначено быть побежденным рекою;

Скоро она успокоится, бурная, сам ты увидишь.

Мы же, когда ты послушаешь, мудрый совет предлагаем:

Рук не удерживай ты от убийства и общего боя

Прежде, доколе троян не вобьешь в илионские стены    {295}

Всех, кто спасется; и после ты, Гектора душу исторгнув,

В стан возвратися; дадим мы тебе вожделенную славу".

   Так возгласивши, бессмертные вновь удалились к бессмертным.

Он полетел, беспредельно глаголом богов ободренный,

В поле; а поле водою разлившеюсь все понималось.    {300}

Множество пышных оружий, множество юношей красных

Плавало мертвых. Высоко скакал он, бежа от стремленья

Прямо гонящихся волн разъяренных; не мог его больше

Бурный поток удержать, облеченного в крепость Афиной.

Но и Скамандр не обуздывал гнева; против Ахиллеса    {305}

Пуще свирепствовал бог; захолмивши валы на потоке,

Он воздымался высоко и с ревом вопил к Симоису:

"Брат мой, воздвигнися! Мужа сего совокупно с тобою

Мощь обуздаем; иль скоро обитель владыки Приама

Он разгромит; устоять перед грозным трояне не могут!    {310}

Помощь скорее подай мне; поток свой наполни водами

Быстрых источников горных, и все ты воздвигни потоки!

Страшные волны поставь, закрути с треволнением шумным

Бревна и камни, чтобы обуздать нам ужасного мужа!

Он побеждает теперь и господствует в брани, как боги!    {315}

Но не помогут, надеюсь, ему ни краса, ни могучесть,

Ни оружия пышные, кои в болоте глубоком

Лягут и черной покроются тиною, ляжет и сам он.

Я и его под песком погребу и громадою камней

Страшной кругом замечу; не сберут и костей Ахиллеса    {320}

Чада ахеян: такой самого его тиной покрою!

Там и могила его, и не нужно ахеянам будет

Холма над ним насыпать, воздавая надгробную почесть! "

   Рек - и напал на него, клокоча и высоко бушуя,

С ревом бросая и пеной, и кровью, и трупами мертвых.    {325}

Быстро багровые волны реки, излиявшейся с неба,

Стали стеной, обхватили кругом Пелейона героя.

Крикнула Гера богиня, страшась, чтоб Пелеева сына

В хляби свои не умчала река, излиянная Зевсом;

Быстро к Гефесту, любезному сыну, она возгласила:    {330}

"В бой, хромоногий! воздвигнись, о сын мой! С тобою сразиться

Мы почитаем достойным глубокопучинного Ксанфа.

Противостань и скорее открой пожирающий пламень!

Я же иду, чтобы Зефира ветра и хладного Нота

Быстро от брега морского жестокую бурю воздвигнуть;    {335}

Буря сожжет и главы и доспехи троян ненавистных,

Страшный пожар разносящая. Ты по брегам у Скамандра

Жги дерева и на воду огонь устреми; не смягчайся

Ласковой речью его, не смущайся угрозами бога;

И не смиряй ты пламенной силы, пока не подам я    {340}

Знаменья криком; тогда укротишь ты огонь неугасный".

   Так повелела,- и сын устремил пожирающий пламень.

В поле сперва разгорался огонь, и тела пожирал он

Многих толпами лежащих троян, Ахиллесом убитых.

Поле иссохло, и стали в течении светлые воды.    {345}

Словно как в осень Борей вертоград, усыренный дождями,

Скоро сушит и его удобрятеля радует сердце, -

Так иссушилося целое поле, тела погорели.

Бог на реку обратил разливающий зарево пламень.

Вспыхнули окрест зеленые ивы, мирики и вязы;    {350}

Вспыхнули влажные трости, и лотос, и кипер душистый,

Кои росли изобильно у Ксанфовых вод светлоструйных;

Рыбы в реке затомились, и те по глубоким пучинам

Те по прозрачным струям и сюда и туда заныряли,

В пламенном духе томясь многоумного Амфигиея.    {355}

Вспыхнул и самый поток, и, пылающий, так возопил он:

"Нет, о Гефест, ни единый бессмертный тебя не осилит!

Нет, никогда не вступлю я с тобой, огнедышащим, в битву!

Кончи ты брань! А троян хоть из града Пелид быстроногий

Пусть изженет; отрекаюсь их распрь, не хочу поборать им!"    {360}

   Так говорил, и горел; клокотали прекрасные воды.

Словно клокочет котел, огнем подгнетенный великим,

Если он, вепря огромного тук растопляя блестящий,

Полный ключом закипит, раскаляемый пылкою сушью,-

Так от огня раскалялися волны, вода клокотала.    {365}

Стала река, протекать не могла, изнуренная знойной

Силою бога Гефеста. Скамандр к торжествующей Гере

Голос простер умоляющий, быстрые речи вещая:

"Гера! за что твой сын, на поток мой свирепо обрушась,

Мучит меня одного? Пред тобою не столько виновен    {370}

Я, как другие бессмертные, кои троян защищают.

Я укрощуся, о Гера владычица, если велишь ты;

Пусть и Гефест укротится! Клянуся я клятвой бессмертных:

Трои сынов никогда не спасать от суровой годины,

Даже когда и Троя губительным пламенем бурным    {375}

Вся запылает, зажженная светочьми храбрых данаев! "

   Речи такие услышав, лилейнораменная Гера

Быстро, богиня, к Гефесту, любезному сыну, вещала:

"Полно, Гефест, укротися, мой сын знаменитый! Не должно

Так беспощадно за смертных карать бессмертного бога!"    {380}

   Так повелела,- и бог угасил пожирающий пламень.

Вспять покатились к потоку прекрасно струящиесь воды.

Так обуздана Ксанфова мощь; успокоились оба,

Ксанф и Гефест: укротила их Гера, кипящая гневом.

   Но меж другими бессмертными вспыхнула страшная злоба,    {385}

Бурная: чувством раздора их души в груди взволновались.

Бросились с шумной тревогой; глубоко земля застонала;

Вкруг, как трубой, огласилось великое небо. Услышал

Зевс, на Олимпе сидящий; и с радости в нем засмеялось

Сердце, когда он увидел богов, устремившихся к брани.    {390}

Сшедшися, боги не долго стояли в бездействии: начал

Щиторушитель Арей, налетел на Палладу Афину,

Медным колебля копьем, изрыгая поносные речи:

"Паки ты, наглая муха, на брань небожителей сводишь?

Дерзость твоя беспредельна! Ты вечно свирепствуешь сердцем!    {395}

Или не помнишь, как ты побудила Тидеева сына

Ранить меня, и сама, перед всеми копьем ухвативши,

Прямо в меня устремила и тело мое растерзала?

Ныне за все, надо мной совершенное, мне ты заплатишь!"

   Рек - и ударил копьем в драгоценный эгид многокистный,    {400}

Страшный, пред коим бессилен и пламенный гром молневержца;

В оный копьем длиннотенным ударил Арей исступленный.

Зевсова дочь отступила и мощной рукой подхватила

Камень, в поле лежащий, черный, зубристый, огромный,

В древние годы мужами положенный поля межою;    {405}

Камнем Арея ударила в выю и крепость сломила.

Семь десятин он покрыл, распростершись: доспех его медный

Грянул, и прахом оделись власы. Улыбнулась Афина

И, величаясь над ним, устремила крылатые речи:

"Или доселе, безумный, не чувствовал, сколь пред тобою    {410}

Выше могуществом я, что со мною ты меряешь силы?

Так отягчают тебя проклятия матери Геры,

В гневе тебе готовящей кару за то, что, изменник,

Бросил ахейских мужей и стоишь за троян вероломных! "

   Так говоря, от него отвратила ясные очи.    {415}

За руку взявши его, повела Афродита богиня,

Тяжко и часто стенящего; в силу он с духом собрался.

Но, Афродиту увидев, лилейнораменная Гера

К Зевсовой дщери Афине крылатую речь устремила:

"Непобедимая дщерь воздымателя облаков Зевса!    {420}

Видишь, бесстыдная паки губителя смертных Арея

С битвы пылающей дерзко уводит! Скорее преследуй!"

   Так изрекла,- и Афина бросилась с радостью в сердце;

Быстро напав на Киприду, могучей рукой поразила

В грудь; и мгновенно у ней обомлело и сердце и ноги.    {425}

Оба они пред Афиною пали на злачную землю.

И, торжествуя над падшими, вскрикнула громко Афина:

"Если б и все таковы защитители Трои высокой

Были, на брань выходя против меднооружных данаев,

Столько ж отважны и сильны душой, какова Афродита    {430}

Вышла, Арея союзница, в крепости спорить со мною!

О, давно бы от грозной войны успокоились все мы,

Град сей разруша, высокотвердынную Трою Приама!"

   Так говорила,- и тихо осклабилась Гера богиня.

И тогда к Аполлону вещал Посидон земледержец:    {435}

"Что, Аполлон, мы стоим в отдалении? Нам неприлично!

Начали боги другие. Постыдно, когда мы без боя

Оба придем на Олимп, в меднозданный дом Олимпийца!

Феб, начинай; ты летами юнейший,- но мне неприлично:

Прежде тебя я родился, и боле тебя я изведал.    {440}

О безрассудный, беспамятно сердце твое! Позабыл ты,

Сколько трудов мы и бед претерпели вокруг Илиона,

Мы от бессмертных одни? Повинуяся воле Кронида,

Здесь Лаомедону гордому мы, за условную плату,

Целый работали год, и сурово он властвовал нами.    {445}

Я обитателям Трои высокие стены воздвигнул,

Крепкую, славную твердь, нерушимую града защиту.

Ты, Аполлон, у него, как наемник, волов круторогих

Пас по долинам холмистой, дубравами венчанной Иды.

Но, когда нам условленной платы желанные Горы    {450}

Срок принесли, Лаомедон жестокий насильно присвоил

Должную плату и нас из пределов с угрозами выслал.

Лютый, тебе он грозил оковать и руки и ноги

И продать, как раба, на остров чужой и далекий;

Нам обойм похвалялся отсечь в поругание уши.    {455}

Так удалилися мы, на него негодуя душою.

Царь вероломный завет сотворил и его не исполнил!

Феб, не за то ль благодеешь народу сему и не хочешь

Нам поспешать, да погибнут навек вероломцы трояне,

Бедственно все да погибнут, и робкие жены и дети!"    {460}

   Но ему отвечал Аполлон, сребролукий владыка:

"Энносигей! не почел бы и сам ты меня здравоумным,

Если б противу тебя ополчался я ради сих смертных,

Бедных созданий, которые, листьям древесным подобно,

То появляются пышные, пищей земною питаясь,    {465}

То погибают, лишаясь дыхания. Нет, Посидаон,

Распри с тобой не начну я; пускай человеки раздорят! "

   Так произнес Аполлон - и назад обратился, страшася

Руки поднять на царя, на могучего брата отцова.

Тут Аполлона сестра, Артемида, зверей господыня,    {470}

Шумом ловитв веселящаясь, гневно его укоряла:

"Ты убегаешь, стрелец! и царю Посидону победу

Всю оставляешь, даешь ненаказанно славой гордиться?

Что ж, малодушный, ты носишь сей лук, для тебя бесполезный?

С сей я поры чтоб твоих не слыхала в чертогах Кронида    {475}

Гордых похвал, как, бывало, ты хвалишься между богами

С Энносигеем, земли колебателем, выйти на битву".

   Так говорила; сестре не ответствовал Феб сребролукий.

Но раздражилася Гера, супруга почтенная Зевса,

И словами жестокими так Артемиду язвила:    {480}

"Как, бесстыдная псица, и мне уже ныне ты смеешь

Противостать? Но тебе я тяжелой противницей буду,

Гордая луком! Тебя лишь над смертными женами львицей

Зевс поставил, над ними свирепствовать дал тебе волю.

Лучше и легче тебе поражать по горам и долинам    {485}

Ланей и диких зверей, чем с сильнейшими в крепости спорить.

Если ж ты хочешь изведать и брани, теперь же узнаешь,

Сколько тебя я сильнее, когда на меня ты дерзаешь!"

   Так лишь сказала и руки богини своею рукою

Левой хватает, а правою, лук за плечами сорвавши,    {490}

Луком, с усмешкою горькою, бьет вкруг ушей Артемиду:

Быстро она отвращаясь, рассыпала звонкие стрелы

И, наконец, убежала в слезах. Такова голубица,

Ястреба, робкая, взвидя, в расселину камня влетает,

В темную нору, когда ей не сужено быть уловленной,-    {495}

Так Артемида в слезах убежала и лук свой забыла.

Лете, богине, тогда возгласил возвестительный Гермес:

"Лета! сражаться с тобой ни теперь я, ни впредь не намерен:

Трудно сражаться с супругами тучегонителя Зевса.

Можешь, когда ты желаешь, торжественно между бессмертных,    {500}

Можешь хвалиться, что силой ты страшной меня победила".

   Так говорил он, а Лета сбирала и лук, и из тула

Врознь по песчаным зыбям разлетевшиесь легкие стрелы.

Все их собравши, богиня пошла за печальною дщерью.

Та же взошла на Олимп, в меднозданный чертог громовержца;    {505}

Села, слезы лия, на колени родителя дева;

Риза на ней благовонная вся трепетала. Кронион

К сердцу дочерь прижал и вещал к ней с приятной усмешкой:

"Дочь моя милая! кто из бессмертных тебя дерзновенно

Так оскорбил, как бы явное ты сотворила злодейство?"

   Зевсу прекрасновенчанная ловли царица вещала:

"Гера, твоя супруга, родитель, меня оскорбила,

Гера, от коей и распря и брань меж богами пылает".

   Так небожители боги, сидя на Олимпе, вещали.    {515}

Тою порой Аполлон вступил в священную Трою:

Сердцем заботился он, да твердынь благозданного града

Сила данаев, судьбе вопреки, не разрушит в день оный.

Прочие все на Олимп воавратилися вечные боги,

Гневом пылая одни, а другие славой сияя.

Сели они вкруг отца громоносного. Сын же Пелеев    {520}

В грозном бою истреблял и мужей, и коней звуконогих.

Словно как дым от пожара столпом до высокого неба

Всходит над градом пылающим, гневом богов воздвизаем:

Всем он труды и печали несчетные многим наносит,-

Так Ахиллес наносил и труды и печали троянам.    {525}

   Царь Илиона, Приам престарелый, на башне священной

Стоя, узрел Ахиллеса ужасного: все пред героем

Трои сыны, убегая, толпилися; противоборства

Более не было. Он зарыдал - и, сошедши на землю,

Громко приказывал старец ворот защитителям славным:    {530}

"Настежь ворота в руках вы держите, пока ополченья

В город все не укроются, с поля бегущие: близок

Грозный Пелид, их гонящий! Приходит нам тяжкая гибель!

Но, как скоро вбегут и в стенах успокоятся рати,

Вновь затворите ворота и плотные створы заприте.    {535}

Я трепещу, чтобы муж сей погибельный в град не ворвался! "

   Рек он,- и стражи, отдвинув запор, распахнули ворота.

Многим они, растворенные, свет даровали; навстречу

Вылетел Феб, чтоб от Трои сынов отразить истребленье.

Рати ж троянские к городу прямо, к твердыне высокой,    {540}

Жаждой палимые, прахом покрытые, с бранного поля

Мчалися; бурно их гнал он копьем; непрестанно в нем сердце

Страшным пылало свирепством, неистово славы алкал он.

Взяли б в сей день аргивяне высоковоротную Трою,

Если бы Феб Аполлон не воздвигнул Агенора мужа,    {545}

Ветвь Антенора сановника, славного, сильного в битвах.

Феб ему сердце наполнил отвагой и сам недалеко

Стал, чтоб над мужем удерживать руки тяжелые Смерти,

К дереву буку склонясь и покрывшися облаком темным.

Тот же, как скоро увидел рушителя стен Ахиллеса,    {550}

Стал; но не раз у него колебалось тревожное сердце.

Тяжко вздохнув, говорил он с своей благородной душою:

"Горе мне! ежели я, оробев, пред ужасным Пелидом

В бег обращусь, как бегут и другие, смятенные страхом,-

Быстрый догонит меня и главу, как у робкого, снимет!    {555}

Если же сих, по долине бегущих, преследовать дам я

Сыну Пелея, а сам одинокий в сторону града

Брошусь бежать по Илийскому полю, пока не достигну

Иды лесистых вершин и в кустарнике частом не скроюсь?

Там я, как вечер наступит, в потоке омоюсь от пота    {560}

И, освежася, под сумраком вновь в Илион возвращуся.

Но не напрасно ль ты, сердце, в подобных волнуешься думах?

Если меня вдалеке он от города, в поле увидит?

Если, ударясь в погоню, меня быстроногий нагонит?

О! не избыть мне тогда от сурового рока и смерти!    {565}

Сей человек несравненно могучее всех человеков!

Если ж ему самому перед градом я противостану? ..

Тело его, как и всех, проницаемо острою медью;

Та ж и одна в нем душа, и от смертных зовется он смертным;

Но Кронид лишь ему и победу и славу дарует!"    {570}

   Так произнес - и, уставясь на бой, нажидал Ахиллеса:

Храброе сердце стремило его воевать и сражаться.

Словно как смелый барс из опушки глубокого леса

Прямо выходит на мужа ловца, и, не ведущий страха,

Он не смущается, он не бежит при раздавшемся лае;    {575}

Даже когда и стрелой иль копьем его ловчий уметит,

Он, невзирая, что сам копьем прободен, не бросает

Пламенной битвы, пока не сразит или сам не прострется,-

Так Антеноров сын, воеватель бесстрашный Агенор,

С поля сойти не решался, пока не изведал Пелида.    {580}

Он, перед грудью уставивши выпуклый щит круговидный,

Метил копьем на него и грозился, крича громозвучно:

"Верно, надежду ты в сердце питал, Ахиллес знаменитый,

Нынешний день разорить обитель троян благородных?

Нет, безрассудный, бедам еще многим свершиться за Трою!    {585}

Много еще нас во граде мужей и бесстрашных и сильных,

Кои готовы для наших отцов, для супруг и младенцев

Град Илион защищать, пред которым найдешь ты погибель,-

Ты, и страшнейший в мужах, и душою отважнейший воин!"

   Рек - и сияющий дрот он рукою могучею ринул,    {590}

И не прокинул: уметил его в подколенное берцо;

Окрест ноги оловянная, новая ковань, поножа

Страшный звон издала; но суровая медь отскочила

Вспять от ноги; не прошла, отраженная божеским даром.

Тут Ахиллес на подобного богу Агенора прянул,    {595}

Пламенный; но Аполлон ему славой украситься не дал:

Быстро похитил троянца и, мраком покрывши глубоким,

Мирно ему от боя опасного дал удалиться;

Сам же Пелеева сына коварством отвлек от народа:

Образ принявши Агенора, бог Аполлон сребролукий    {600}

Стал пред очами его, и за ним он ударился гнаться.-

Тою порой, как Пелид по равнине, покрытой пшеницей,

Феба преследовал, вспять близ глубокопучинного Ксанфа

Чуть уходящего,- хитростью бог обольщал человека,

Льстя беспрестанной надеждой, что он, быстроногий, нагонит,-    {605}

Тою порою трояне, бегущие с поля, толпами

Радостно к граду примчались; бегущими град наполнялся.

Все укрывались, никто не дерзал за стеною, вне града,

Ждать остальных и разведывать, кто из товарищей спасся.

Кто на сраженье погиб; но в радости сердца, как волны,    {610}

Хлынули в город, которых спасли только быстрые ноги.