ПЕСНЬ ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ. УМЕРЩВЛЕНИЕ ГЕКТОРА

ПЕСНЬ ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ. УМЕРЩВЛЕНИЕ ГЕКТОРА

С ужасом в город вбежав, как олени младые, трояне

Пот прохлаждали, пили и жажду свою утоляли,

Вдоль по стене на забрала склоняяся; но аргивяне

Под стену прямо неслися, щиты к раменам преклонивши.

Гектор же в оное время, как скованный гибельным роком,    {5}

В поле остался один перед Троей и башнею Скейской.

Бог Аполлон между тем провещал к Пелейону герою:

"Что ты меня, о Пелид, уповая на быстрые ноги,

Смертный, преследуешь бога бессмертного? Или доселе

Бога во мне не узнал, что без отдыха пышешь свирепством?    {10}

Ты пренебрег и опасность троян, пораженных тобою:

Скрылись они уже в стены; а ты здесь по полю рыщешь.

Но отступи; не убьешь ты меня, не причастен я смерти".

   Вспыхнувши гневом, ему отвечал Ахиллес быстроногий:

"Так, обманул ты меня, о зловреднейший между богами!    {15}

В поле отвлек от стены! Без сомнения, многим еще бы

Землю зубами глодать до того, как сокрылися в Трою!

Славы прекрасной меня ты лишил; а сынов Илиона

Спас без труда, ничьего не страшася отмщения после...

Я отомстил бы тебе, когда б то возможно мне было! "    {20}

   Так произнес он - и к граду с решимостью гордой понесся,

Бурный, как конь с колесницей, всегда победительный в беге,

Быстро несется к мете, расстилаясь по чистому полю,-

Так Ахиллес оборачивал быстро могучие ноги.

   Первый старец Приам со стены Ахиллеса увидел,    {25}

Полем летящего, словно звезда, окруженного блеском;

Словно звезда, что под осень с лучами огнистыми всходит

И, между звезд неисчетных горящая в сумраках ночи

(Псом Ориона ее нарицают сыны человеков),

Всех светозарнее блещет, но знаменьем грозным бывает;    {30}

Злые она огневицы наносит смертным несчастным,-

Так у героя бегущего медь вкруг персей блистала.

Вскрикнул Приам; седую главу поражает руками,

К небу длани подъемлет и горестным голосом вопит,

Слезно молящий любезного сына; но тот пред вратами    {35}

Молча стоит, беспредельно пылая сразиться с Пелидом.

Жалобно старец к нему и слова простирает и руки:

"Гектор, возлюбленный сын мой! Не жди ты сего человека

В поле один, без друзей, да своей не найдешь ты кончины,

Сыном Пелея сраженный: тебя он могучее в битвах!    {40}

Лютый! когда бы он был и бессмертным столько ж любезен,

Сколько мне: о, давно б уже труп его псы растерзали!

Тяжкая горесть моя у меня отступила б от сердца!

Сколько сынов у меня он младых и могучих похитил,

Или убив, иль продав племенам островов отдаленных!    {45}

Вот и теперь, Ликаона нет, и нет Полидора;

Их обоих я не вижу в толпах, заключившихся в стены,

Юношей милых, рожденных царицею жен Лаофоей.

О! если живы они, но в плену, - из ахейского стана

Их мы искупим и медью и златом: обильно их дома;    {50}

Много сокровищ за дочерью выдал мне Альт знаменитый.

Если ж погибли они и уже в Айдесовом доме,

Горе и мне и матери, кои на скорбь их родили!

Но народу троянскому горести менее будет,

Только бы ты не погиб, Ахиллесом ужасным сраженный.    {55}

Будь же ты с нами, сын милый! Войди в Илион, да спасешь ты

Жен и мужей илионских, да славы не даруешь громкой

Сыну Пелея, и жизни сладостной сам не лишишься!

О! пожалей и о мне ты, пока я дышу еще, бедном,

Старце злосчастном, которого Зевс пред дверями могилы    {60}

Казнью ужасной казнит, принуждая все бедствия видеть:

Видеть сынов убиваемых, дщерей в неволю влекомых,

Домы Пергама громимые, самых младенцев невинных

Видеть об дол разбиваемых в сей разрушительной брани,

И невесток, влачимых руками свирепых данаев...    {65}

Сам я последний паду, и меня на пороге домашнем

Алчные псы растерзают, когда смертоносною медью

Кто-либо в сердце уметит и душу из персей исторгнет;

Псы, что вскормил при моих я трапезах, привратные стражи,

Кровью упьются моей и, унылые сердцем, на праге    {70}

Лягут при теле моем искаженном! О, юноше славно,

Как ни лежит он, упавший в бою и растерзанный медью,-

Все у него, и у мертвого, что ни открыто, прекрасно!

Если и седую браду и седую главу человека,

Ежели стыд у старца убитого псы оскверняют,-    {75}

Участи более горестной нет человекам несчастным! "

   Так вопиял, и свои сребристые волосы старец

Рвал на главе, но у Гектора сына души не подвигнул.

Матерь за ним на другой стороне возопила, рыдая;

Перси рукой обнажив, а другой на грудь указуя,    {80}

Сыну, лиющая слезы, крылатую речь устремляла:

"Сын мой! почти хоть сие, пожалей хоть матери бедной!

Если я детский твой плач утоляла отрадною грудью,

Вспомни об оном, любезнейший сын, и ужасного мужа,

В стены вошед, отражай; перед ним ты не стой одинокий!    {85}

Если, неистовый, он одолеет тебя, о мой Гектор,

Милую отрасль мою, ни я на одре не оплачу,

Ни Андромаха супруга; далеко от нас от обеих,

В стане тебя мирмидонском свирепые псы растерзают! "

   Так, рыдая, они говорили к любезному сыну,    {90}

Так умоляли,- но Гектора в персях души не подвигли:

Он ожидал Ахиллеса великого, несшегось прямо.

Словно как горный дракон у пещеры ждет человека,

Трав ядовитых нажравшись и черной наполняся злобой,

В стороны страшно глядит, извиваяся вкруг над пещерой,-    {95}

Гектор таков, несмиримого мужества полный, стоял там,

Выпуклосветлым щитом упершись в основание башни;

Мрачно вздохнув, наконец говорил он в душе возвышенной:

"Стыд мне, когда я, как робкий, в ворота и стены укроюсь!

Первый Полидамас на меня укоризны положит:    {100}

Полидамас мне советовал ввесть ополчения в город

В оную ночь роковую, как вновь Ахиллес ополчился.

Я не послушал, но, верно, полезнее было б послушать!

Так троянский народ погубил я своим безрассудством.

О! стыжуся троян и троянок длинноодежных!    {105}

Гражданин самый последний может сказать в Илионе:

- Гектор народ погубил, на свою понадеявшись силу! -

Так илионяне скажут. Стократ благороднее будет

Противостать и, Пелеева сына убив, возвратиться

Или в сражении с ним перед Троею славно погибнуть!    {110}

Но... и почто же? Если оставлю щит светлобляшный,

Шлем тяжелый сложу и, копье прислонивши к твердыне,

Сам я пойду и предстану Пелееву славному сыну?

Если ему обещаю Елену и вместе богатства

Все совершенно, какие Парис в кораблях глубодонных    {115}

С нею привез в Илион,- роковое раздора начало! -

Выдать Атридам и вместе притом разделить аргивянам

Все остальные богатства, какие лишь Трон вмещает?

Если с троян, наконец, я потребую клятвы старейшин:

Нам ничего не скрывать, но представить все для раздела    {120}

Наши богатства, какие лишь град заключает любезный?..

Боги! каким предаюся я промыслам? Нет, к Ахиллесу

Я не пойду как молитель! Не сжалится он надо мною,

Он не уважит меня; нападет и меня без оружий

Нагло убьет он, как женщину, если доспех я оставлю.    {125}

Нет, теперь не година с зеленого дуба иль с камня

Нам с ним беседовать мирно, как юноша с сельскою девой:

Юноша, с сельскою девою свидясь, беседует мирно;

Нам же к сражению лучше сойтись! и немедля увидим,

Славу кому между нас даровать Олимпиец рассудит!"    {130}

   Так размышляя, стоял; а к нему Ахиллес приближался,

Грозен, как бог Эниалий, сверкающий шлемом по сече;

Ясень отцов пелионский на правом плече колебал он

Страшный; вокруг его медь ослепительным светом сияла,

Будто огнь распылавшийся, будто всходящее солнце.    {135}

Гектор увидел, и взял его страх; оставаться на месте

Больше не мог он; от Скейских ворот побежал, устрашенный.

Бросился гнаться Пелид, уповая на быстрые ноги.

Словно сокол на горах, из пернатых быстрейшая птица.

Вдруг с быстротой несказанной за робкой несется голубкой;    {140}

В стороны вьется она, а сокол по-над нею; и часто

Разом он крикнет и кинется, жадный добычу похитить,-

Так он за Гектором, пламенный, гнался, а трепетный Гектор

Вдоль под стеной убегал и быстро оборачивал ноги.

Мимо холма и смоковницы, с ветрами вечно шумящей,    {145}

Оба, вдали от стены, колесничной дорогою мчались;

Оба к ключам светлоструйным примчалися, где с быстротою

Два вытекают источника быстропучинного Ксанфа.

Теплой водою струится один, и кругом непрестанно

Пар от него подымается, словно как дым от огнища;    {150}

Но источник другой и средь лета студеный катится,

Хладный, как град, как снег, как в кристалл превращенная влага.

   Там близ ключей водоемы широкие, оба из камней,

Были красиво устроены; к ним свои белые ризы

Жены троян и прекрасные дщери их мыть выходили    {155}

В прежние, мирные дни, до нашествия рати ахейской.

Там прористали они, и бегущий, и быстро гонящий.

Сильный бежал впереди, но преследовал много сильнейший,

Бурно несясь; не о жертве они, не о коже воловой

Спорились бегом: обычная мзда то ногам бегоборцев;    {160}

Нет, об жизни ристалися Гектора, конника Трои.

И, как на играх, умершему в почесть, победные кони

Окрест меты беговой с быстротою чудесною скачут,-

Славная ждет их награда, младая жена иль треножник,-

Так троекратно они пред великою Троей кружились,    {165}

Быстро носящиесь. Все божества на героев смотрели;

Слово меж оными начал отец и бессмертных и смертных:

"Горе! любезного мужа, гонимого около града,

Видят очи мои, и болезнь проходит мне сердце!

Гектор, муж благодушный, тельчие, тучные бедра    {170}

Мне возжигал в благовоние часто на Иде холмистой,

Часто на выси пергамской; а днесь Ахиллес градоборец

Гектора около града преследует, бурный ристатель.

Боги, размыслите вы и советом сердец положите,

Гектора мы сохраним ли от смерти, или напоследок    {175}

Сыну Пелея дадим победить знаменитого мужа".

   Зевсу немедля рекла светлоокая дева Паллада:

"Молниеносный отец, чернооблачный! Что ты вещаешь?

Смертного мужа, издревле судьбе обреченного общей,

Хочешь ты, Зевс, разрешить совершенно от смерти печальной?    {180}

Волю твори, но не все на нее согласимся мы, боги!"

   Ей немедля ответствовал тучегонитель Кронион:

"Бодрствуй, Тритония, милая дочь! Не с намереньем в сердце

Я говорю, и с тобою милостив быть я желаю.

Волю твори и желание сердца немедля исполни".    {185}

   Рек - и возжег еще боле пылавшую сердцем Афину;

Бурно она понеслась, от Олимпа высокого бросясь.

   Гектора ж, в бегстве преследуя, гнал Ахиллес непрестанно.

Словно как пес по горам молодого гонит оленя,

С лога подняв, и несется за ним чрез кусты и овраги;    {190}

Даже и скрывшегось, если он в страхе под куст припадает,

Чуткий следит и бежит беспрестанно, покуда не сыщет,-

Так Приамид от Пелида не мог от быстрого скрыться.

Сколько он раз ни пытался, у врат пробегая Дарданских,

Броситься прямо к стене, под высоковершинные башни,    {195}

Где бы трояне его с высоты защитили стрелами,-

Столько раз Ахиллес, упредив, отбивал Приамида

В поле, а сам непрестанно, держася твердыни, летел он.

Словно во сне человек изловить человека не может,

Сей убежать, а другой уловить напрягается тщетно,-    {200}

Так и герои, ни сей не догонит, ни тот не уходит.

Как бы и мог Приамид избежать от судьбы и от смерти,

Если б ему, и в последний уж раз, Аполлон не явился:

Он укреплял Приамиду и силы, и быстрые ноги.

Войскам меж тем помавал головою Пелид быстроногий,    {205}

Им запрещая бросать против Гектора горькие стрелы,

Славы б не отнял пронзивший, а он бы вторым не явился.

Но лишь в четвертый раз до Скамандра ключей прибежали,

Зевс распростер, промыслитель, весы золотые; на них он

Бросил два жребия Смерти, в сон погружающей долгий:    {210}

Жребий один Ахиллеса, другой - Приамова сына.

Взял посредине и поднял: поникнул Гектора жребий,

Тяжкий к Аиду упал; Аполлон от него удалился.

Сыну ж Пелея, с сияющим взором, явилась Паллада,

Близко пришла и к нему провещала крылатые речи:    {215}

"Ныне, надеюсь, любимец богов, Ахиллес благородный,

Славу великую мы принесем на суда мирмидонян:

Гектора мы поразим, ненасытного боем героя.

Более, мню я, от нашей руки не избыть Приамиду,

Сколько ни будет о том Аполлон стрелометный трудиться,    {220}

Распростирающийся пред могучим отцом громовержцем.

Стань и вздохни, Пелейон; Приамида сведу я с тобою,

И сама преклоню, да противу тебя он сразится".

   Так говорила; Пелид покорился и, радости полный,

Стал, опершись на сияющий ясень свой медноконечный.    {225}

Зевсова дочь устремилася, Гектора быстро настигла

И, уподобясь Дейфобу и видом, и голосом звучным,

Стала пред ним и крылатые речи коварно вещала:

"Брат мой почтенный! жестоко тебя Ахиллес утесняет,

Около града Приамова бурным преследуя бегом.    {230}

Но остановимся здесь и могучего встретим бесстрашно!"

   Ей ответствовал сильный, шеломом сверкающий Гектор:

"О Дейфоб! и всегда ты, с младенчества, был мне любезен

Более всех моих братьев, Приама сынов и Гекубы;

Ныне ж и прежнего более должен тебя почитать я:    {235}

Ради меня ты отважился, видя единого в поле,

Выйти из стен, тогда как другие в стенах остаются".

   Вновь говорила ему светлоокая дочь громовержца:

"Гектор, меня умоляли отец и почтенная матерь,

Ноги мои обнимая; меня и друзья умоляли    {240}

С ними остаться: таким они все преисполнены страхом.

Но по тебе сокрушалось тоскою глубокою сердце.

Станем надежно теперь и сразимся мы пламенно: копий

Не к чему боле щадить; и увидим теперь, Ахиллес ли

Нас обоих умертвит и кровавые наши корысти    {245}

К черным судам повлечет, иль копьем он твоим укротится!"

   Так вещая, коварно вперед выступала Паллада.

Оба героя сошлись, устремленные друг против друга;

Первый к Пелиду воскликнул шеломом сверкающий Гектор:

"Сын Пелеев! тебя убегать не намерен я боле!    {250}

Трижды пред градом Приамовым я пробежал, не дерзая

Встретить тебя нападавшего; ныне же сердце велит мне

Стать и сразиться с тобою; убью или буду убит я!

Прежде ж богов призовем во свидетельство; лучшие будут

Боги свидетели клятв и хранители наших условий:    {255}

Тела тебе я не буду бесчестить, когда громовержец

Дарует мне устоять и оружием дух твой исторгнуть;

Славные только доспехи с тебя, Ахиллес, совлеку я,

Тело ж отдам мирмидонцам; и ты договор сей исполни".

   Грозно взглянул на него и вскричал Ахиллес быстроногий:    {260}

"Гектор, враг ненавистный, не мне предлагай договоры!

Нет и не будет меж львов и людей никакого союза;

Волки и агнцы не могут дружиться согласием сердца;

Вечно враждебны они и зломышленны друг против друга,-

Так и меж нас невозможна любовь; никаких договоров    {265}

Быть между нами не может, поколе один, распростертый,

Кровью своей не насытит свирепого бога Арея!

Все ты искусство ратное вспомни! Сегодня ты должен

Быть копьеборцем отличным и воином неустрашимым!

Бегства тебе уже нет; под моим копьем Тритогена    {270}

Скоро тебя укротит; и заплатишь ты разом за горе

Другов моих, которых избил ты, свирепствуя, медью! "

   Рек он - и, мощно сотрясши, послал длиннотенную пику.

В пору завидев ее, избежал шлемоблещущий Гектор;

Быстро приник он к земле, и над ним пролетевшая пика    {275}

Б землю вонзилась; но, вырвав ее, Ахиллесу Паллада

Вновь подала, невидима Гектору, коннику Трои.

Гектор же громко воскликнул к Пелееву славному сыну:

"Празден удар! и нимало, Пелид, бессмертным подобный,

Доли моей не узнал ты от Зевса, хотя возвещал мне;    {280}

Но говорлив и коварен речами ты был предо мною

С целью, чтоб я, оробев, потерял и отважность и силу.

Нет, не бежать я намерен; копье не в хребет мне вонзишь ты,

Прямо лицом на тебя устремленному грудь прободи мне,

Ежели бог то судил! Но копья и сего берегися    {285}

Медного! Если бы, острое, в тело ты все его принял!

Легче была бы кровавая брань для сынов Илиона,

Если б тебя сокрушил я,- тебя, их лютейшую гибель!"

   Рек он - и, мощно сотрясши, копье длиннотенное ринул,

И не прокинул: в средину щита поразил Ахиллеса;    {290}

Но далеко оружие щит отразил. Огорчился

Гектор, узрев, что копье бесполезно из рук излетело,

Стал и очи потупил: копья не имел он другого.

Голосом звучным на помощь он брата зовет Деифоба,

Требует нового дротика острого: нет Деифоба.    {295}

Гектор постиг то своею душою, и так говорил он:

"Горе! и смерти меня всемогущие боги призвали!

Я помышлял, что со мною мой брат, Деифоб нестрашимый;

Он же в стенах илионских: меня обольстила Паллада.

Возле меня - лишь Смерть! и уже не избыть мне ужасной!    {300}

Нет избавления! Так, без сомнения, боги судили,

Зевс и от Зевса родившийся Феб; милосердые прежде

Часто меня избавляли; судьба наконец постигает!

Но не без дела погибну, во прах я паду не без славы;

Нечто великое сделаю, что и потомки услышат!"    {305}

   Так произнес - и исторг из влагалища нож изощренный,

С левого боку висящий, нож и огромный и тяжкий;

С места, напрягшися, бросился, словно орел небопарный,

Если он вдруг из-за облаков сизых на степь упадает,

Нежного агнца иль зайца пугливого жадный похитить,-    {310}

Гектор таков устремился, макая ножом смертоносным.

Прянул и быстрый Пелид, и наполнился дух его гнева

Бурного; он перед грудью уставил свой щит велелепный,

Дивно украшенный; шлем на главе его четверобляшный

Зыблется светлый, волнуется пышная грива златая,    {315}

Густо Гефестом разлитая окрест высокого гребня.

Но, как звезда меж звездами в сумраке ночи сияет,

Геспер, который на небе прекраснее всех и светлее, -

Так у Пелида сверкало копье изощренное, коим

В правой руке потрясал он, на Гектора жизнь умышляя,    {320}

Места на теле прекрасном ища для верных ударов.

Но у героя все тело доспех покрывал медноковный,

Пышный, который похитил он, мощь одолевши Патрокла.

Там лишь, где выю ключи с раменами связуют, гортани

Часть обнажалася, место, где гибель душе неизбежна:    {325}

Там, налетевши, копьем Ахиллес поразил Приамида;

Прямо сквозь белую выю прошло смертоносное жало;

Только гортани ему не рассек сокрушительный ясень

Вовсе, чтоб мог, умирающий, несколько слов он промолвить;

Грянулся в прах он,- и громко вскричал Ахиллес, торжествуя:    {330}

"Гектор, Патрокла убил ты - и думал живым оставаться!

Ты и меня не страшился, когда я от битв удалялся,

Враг безрассудный! Но мститель его, несравненно сильнейший,

Нежели ты, за судами ахейскими я оставался,

Я, и колена тебе сокрушивший! Тебя для позора    {335}

Птицы и псы разорвут, а его погребут аргивяне".

   Дышащий томно, ему отвечал шлемоблещущий Гектор:

"Жизнью тебя и твоими родными у ног заклинаю.

О! не давай ты меня на терзание псам мирмидонским;

Меди, ценного злата, сколько желаешь ты, требуй;    {340}

Вышлют тебе искупленье отец и почтенная матерь;

Тело лишь в дом возврати, чтоб трояне меня и троянки,

Честь воздавая последнюю, в доме огню приобщили".

   Мрачно смотря на него, говорил Ахиллес быстроногий:

"Тщетно ты, пес, обнимаешь мне ноги и молишь родными!    {345}

Сам я, коль слушал бы гнева, тебя растерзал бы на части,

Тело сырое твое пожирал бы я,- то ты мне сделал!

Нет, человеческий сын от твоей головы не отгонит

Псов пожирающих! Если и в десять, и в двадцать крат мне

Пышных даров привезут и столько ж еще обещают;    {350}

Если тебя самого прикажет на золото взвесить

Царь Илиона Приам, и тогда - на одре погребальном

Матерь Гекуба тебя, своего не оплачет рожденья;

Птицы твой труп и псы мирмидонские весь растерзают! "

   Дух испуская, к нему провещал шлемоблещущий Гектор:    {355}

"Знал я тебя; предчувствовал я, что моим ты моленьем

Тронут не будешь: в груди у тебя железное сердце.

Но трепещи, да не буду тебе я божиим гневом

В оный день, когда Александр и Феб стреловержец,

Как ни могучего, в Скейских воротах тебя ниспровергнут!"    {360}

   Так говорящего, Гектора мрачная Смерть осеняет:

Тихо душа, из уст излетевши, нисходит к Аиду,

Плачась на долю свою, оставляя и младость и крепость.

   Но к нему, и к умершему, сын быстроногий Пелеев

Крикнул еще: "Умирай! а мою неизбежную смерть я    {365}

Встречу, когда ни пошлет громовержец и вечные боги! "

   Так произнес - и из мертвого вырвал убийственный ясень,

В сторону бросил его и доспех совлекал с Дарданида,

Кровью облитый. Сбежались другие ахейские мужи.

Все, изумляясь, смотрели на рост и на образ чудесный    {370}

Гектора и, приближаяся, каждый пронзал его пикой.

Так говорили иные, один на другого взглянувши:

"О! несравненно теперь к осязанию мягче сей Гектор,

Нежели был, как бросал на суда пожирающий пламень! "

   Так не один говорил - и копьем прободал, приближаясь.    {375}

Но, его между тем обнажив, Ахиллес быстроногий

Стал средь ахеян, и к ним устремил он крылатые речи:

"Други, герои ахейцы, бесстрашные слуги Арея!

Мужа сего победить наконец даровали мне боги,

Зла сотворившего более, нежели все илионцы.    {380}

Ныне с оружием мы покусимся на град крепкостенный;

Граждан троянских изведаем помыслы, как полагают:

Бросить ли замок высокий, сраженному сыну Приама;

Или держаться дерзают, когда и вождя их не стало?

Но каким помышлениям сердце мое предается!    {385}

Мертвый лежит у судов, не оплаканный, не погребенный,

Друг мой Патрокл! Не забуду его, не забуду, пока я

Между живыми влачусь и стопами земли прикасаюсь!

Если ж умершие смертные память теряют в Аиде,

Буду я помнить и там моего благородного друга!    {390}

Ныне победный пеан воспойте, ахейские мужи:

Мы же пойдем, волоча и его, к кораблям быстролетным.

Добыли светлой мы славы! Повержен божественный Гектор!

Гектор, которого Трои сыны величали, как бога! "

   Рек - и на Гектора он недостойное дело замыслил:    {395}

Сам на обеих ногах проколол ему жилы сухие

Сзади от пят и до глезн и, продевши ремни, к колеснице

Тело его привязал, а главу волочиться оставил;

Стал в колесницу и, пышный доспех напоказ подымая,

Коней бичом поразил; полетели послушные кони.    {400}

Прах от влекомого вьется столпом; по земле, растрепавшись,

Черные кудри крутятся; глава Приамида по праху

Бьется, прекрасная прежде; а ныне врагам Олимпиец

Дал опозорить ее на родимой земле илионской!

Вся голова почернела под перстию. Мать увидала,    {405}

Рвет седые власы, дорогое с себя покрывало

Мечет далеко и горестный вопль подымает о сыне.

Горько рыдал и отец престарелый; кругом же граждане

Подняли плач; раздавалися вопли по целому граду.

Было подобно, как будто, от края до края, высокий    {410}

Весь Илион от своих оснований в огне рассыпался!

Мужи держали с трудом исступленного горестью старца,

Рвавшегось в поле вратами Дарданскими выйти из града.

Он умолял их, тоскующий, он расстилался по праху,

Он говорил, называя по имени каждого мужа:    {415}

"Други, пустите меня одного, не заботясь, пустите

Выйти из града! Один я пойду к кораблям мирмидонским;

Буду молить я губителя, мрачного сердцем злодея.

Может быть, лета почтит он, над старостью, может быть, дряхлой

Сжалится: он человек, отца он такого ж имеет,    {420}

Старца Пелея, который его породил и взлелеял

К горю троян и стократ к жесточайшему горю Приама!

Сколько сынов у меня он похитил во цвете их жизни!

Но обо всех сокрушаюсь я менее, чем об едином!

Горесть о нем неутешная скоро сведет меня к гробу,    {425}

Горесть о Гекторе! О, хоть на сих бы руках он скончался!

Мы бы хоть душу насытили плачем над ним и рыданьем,

Я, безотрадный отец, и его злополучная матерь!"

   Так говорил он, рыдая; и с старцем стенали трояне.

Но меж троянок Гекуба плачевнейший вопль подымает:    {430}

"Сын мой, мне, злополучной, почто еще жить для страданий,

Все потерявшей с тобою! Моею и дни ты и ночи

Славою был в Илионе, всеобщей надеждою в царстве

Жен и мужей илионских! Тебя, как хранителя бога,

Всюду встречали они; величайшею был ты их славой    {435}

В жизни своей и тебя, нам бесценного, смерть обымает!"

   Плакала мать. Но еще ничего не слыхала супруга

В доме об Гекторе; вестник еще не являлся к ней верный

Весть объявить, что супруг за вратами в поле остался.

Ткала одежду она в отдаленнейшем тереме дома,    {440}

Яркую ткань, и цветные по ней рассыпала узоры.

Прежде ж дала повеленье прислужницам пышноволосым

Огнь развести под великим треногом, да будет готова

Гектору теплая ванна, как с боя он в дом возвратится.

Бедная! дум не имела, что Гектор далеко от дома    {445}

Пал под рукой Ахиллеса, смирен светлоокой Афиной.

Вдруг Андромаха услышала крики и вопли на башне,

Вздрогнула вся и челнок из руки на помост уронила;

Встала и к двум говорила прислужницам пышноволосым:

"Встаньте, идите за мной; посмотрю я, что совершилось?    {450}

Слышу почтенной свекрови я крик: подымается сердце,

Бьется, как вырваться хочет; колена мои цепенеют!

Близкая, верно, беда Дарданида сынам угрожает? ..

О! удалися от слуха подобная весть! Но от страха

Я трепещу... Не бесстрашного ль Гектора богу подобный    {455}

В поле, отрезав от стен, Ахиллес одинокого гонит?

Боги! уже не смиряет ли храбрость его роковую,

Коей он дышит? В толпе никогда не останется Гектор:

Первый вперед полетит, никому не уступит в геройстве!"

   Так произнесши, из терема бросилась, будто менада,    {460}

С сильно трепещущим сердцем, и обе прислужницы следом;

Быстро на башню взошла и, сквозь сонм пролетевши народный,

Стала, со стен оглянулась кругом и его увидала

Тело, влачимое в прахе: безжалостно бурные кони

Полем его волокли к кораблям быстролетным ахеян.    {465}

Темная ночь Андромахины ясные очи покрыла;

Навзничь упала она и, казалося, дух испустила.

Спала с нее и далеко рассыпалась пышная повязь,

Ленты, прозрачная сеть и прекрасноплетеные тесмы;

Спал и покров, блистательный дар золотой Афродиты,    {470}

Данный в день оный царевне, как Гектор ее меднолатный

Из дому взял Этиона, отдавши несметное вено.

Вкруг Андромахи невестки ее и золовки, толпяся,

Бледную долго держали, казалось, убитую скорбью.

В чувство пришедши она и дыхание в персях собравши,    {475}

Горько навзрыд зарыдала и так среди жен говорила:

"Гектор, о горе мне, бедной! Мы с одинакою долей

Оба родилися: ты в Илионе, в Приамовом доме,

Я, злополучная, в Фивах, при скатах лесистого Плака,

В доме царя Этиона; меня возрастил он от детства,    {480}

Смертный несчастный несчастную. О, для чего я родилась!

Ты, о супруг мой, в Аидовы домы, в подземные бездны

Сходишь навек и меня к неутешной тоске покидаешь

В доме вдовою; а сын, злополучными нами рожденный,

Бедный и сирый младенец! Увы, ни ему ты не будешь    {485}

В жизни отрадою, Гектор,- ты пал! - ни тебе он не будет!

Ежели он и спасется в погибельной брани ахейской,

Труд беспрерывный его, бесконечное горе в грядущем

Ждут беспокровного: чуждый захватит сиротские нивы.

С днем сиротства сирота и товарищей детства теряет;    {490}

Бродит один с головою пониклой, с заплаканным взором.

В нужде приходит ли он к отцовым друзьям и, просящий,

То одного, то другого смиренно касается ризы,-

Сжалясь, иной сиротливому чару едва наклоняет,

Только уста омочает и неба в устах не омочит.    {495}

Чаще ж его от трапезы счастливец семейственный гонит,

И толкая рукой, и обидной преследуя речью:

- Прочь ты исчезни! не твой здесь отец пирует с друзьями! -

Плачущий к матери, к бедной вдовице дитя возвратится,

Астианакс мой, который всегда у отца на коленах    {500}

Мозгом лишь агнцев питался и туком овец среброрунных;

Если же сон обнимал, утомленного играми детства,

Сладостно спал он на ложе при лоне кормилицы нежном,

В мягкой постели своей, удовольствием сердца блистая.

Что же теперь испытает, лишенный родителя, бедный    {505}

Астианакс наш, которого так называют трояне,

Ибо один защищал ты врата и троянские стены,

Гектор; а ныне у вражьих судов, далеко от родимых,

Черви тебя пожирают, раздранного псами, нагого!

Наг ты лежишь! а тебе одеяния сколько в чертогах,    {510}

Риз и прекрасных и тонких, сотканных руками троянок!

Все их теперь я, несчастная, в огненный пламень повергну!

Сделал ты их бесполезными, в них и лежать ты не будешь!

В сонме троян и троянок сожгу их, тебе я во славу!"

   Так говорила, рыдая; и с нею стенали троянки.    {515}