ИНТЕРВЬЮ "ИТР"

     КЛЭПТОН ВОЗВРАЩАЕТСЯ К ПРОШЛОМУ

     Ни у  одного,  даже  самого взыскательного меломана,  нет
сомнений в том, что Эрик Клэптон заслужил право быть введенным
в галерею классиков еще при жизни.  Весной 1988 года вышел его
биографический, состоящий  из  нескольких   пластинок   альбом
"CROSSROADS" (перекрестки)  -  детальная хроника его двадцати-
летней творческой деятельности.  Разрушив  барьер  сложившихся
музыкальных стереотипов,  Клэптон с честью выдержал экзамен на
творческую зрелость. Его последние концерты, по отзывам компе-
тентных критиков,  "превосходны,  игра  безукоризненно точна и
артистична". В конце 1988 года в интервью Дэвиду Фрике из аме-
риканского журнала  "Роллинг  стоун",  которое  мы публикуем с
сокращениями, Эрик Клэптон подробно рассказал  о  своих  музы-
кальных склонностях и сомнениях.

     - В  течение  всей  своей  музыкальной карьеры ты пытался
увязать музыкальные амбиции со стремлением стать звездой. Тебе
не кажется,  что "Crossroads" в действительности усиливает эту
проблему? Конечно,  это комплимент - что ты стал легендой  еще
при жизни, однако, альбом подчеркивает твое прошлое, и это по-
казывает, что лучшие работы уже позади...

     - Наиболее трудно мне осознать то, что я публикую матери-
ал, современный  материал,  и  к  нему не относятся с таким же
уважением, как к тому, с чем его сравнивают. Это как будто два
разных музыканта живут под моим именем.  Я встречаю многих лю-
дей, которые говорят:  "А...  да,  вы были в  "Крим".  Великая
группа..." Это как будто с тех пор ничего не произошло. Тем не
менее я  не  беспокоюсь  об  этом.  Я  лучше  буду  записывать
пластинки для  людей,  которые  раньше меня вообще не слышали,
потому что они будут слушать мою музыку,  не скованные стерео-
типами. Это лучше,  чем писать песни для тех,  кто слушал меня
все эти годы и постоянно педантично сравнивал мою игру с прош-
лыми записями.  Иногда можно улучшить то,  что было в прошлом,
но нельзя изменить. Всегда будут люди, утверждающие, что тогда
я играл лучше.

     - Было ли время, когда такая критика причиняла тебе боль?

     - В  70-е  годы атаки критики довели меня до того,  что я
стал скрываться от нее. Я не доверял никому, потому что думал,
что сыграл уже все, что мог. Все, казалось, помешались на моем
участии в "Крим" и не понимали,  что для меня это был пройден-
ный этап. Вот почему в то время я практически забыл про гитар-
ные соло. Нервы мои были расстроены...

     - Хронологически "Crossroads" показывает  контраст  между
твоей приверженностью блюзам в 60-х годах и последующим упором
на песни и студийную работу.

     - Это совершенно правильно.  Но для меня все это не явля-
ется таким контрастным. Я все еще весьма заинтересован в прод-
вижении вперед,  но более медленно, чем раньше, и не вижу осо-
бой привязанности к какой-либо определенной музыкальной форме.
Я наслаждаюсь более широким музыкальным  спектром.  Когда  мне
было 20 лет, я был увлечен только музыкой. Это был тот период,
который я не хотел бы снова повторить,  поскольку за это время
многое пропустил  в  жизни.  Теперь я наслаждаюсь этой жизнью.
Музыка может стать очень наполненной.  Пострадала  ли  за  это
время моя музыка или нет,  не так уж и важно,  поскольку жизнь
стала гораздо интереснее.

     - "Crossroads" начинается с довольно  подходящей  вещи  -
твоей первой демонстрационной записи с "Ярдбердз" в конце 1963
года. Ты помнишь что-нибудь из тех концертов?

     - Первый раз я тогда услышал свой звук со стороны,  и это
шокировало меня.  Я понял,  как неуклюже звучал.  Что казалось
таким сложным и гладким, когда я играл, оказалось очень грубым
при воспроизведении... Мы тогда очень нервничали.

     - Какие амбиции были у тебя, как у гитариста в то время?

     - Я не думаю,  что мои амбиции сформировались именно тог-
да. Я был в таком состоянии,  что не понимал,  чего хотел,  но
знал, чего  не  хотел.  Я  устал от поп-музыки и стал пуристом
блюза, а с "Ярдбердз" работал,  чтобы получить деньги. Тогда я
еще не решил, чем хочу заниматься. Когда я ушел из группы, это
было типичным примером вышесказанного.  Мне не хотелось высту-
пать по  телевидению с песенками.  Когда я ушел из группы,  то
ушел практически в никуда и именно тогда стал  понимать,  чего
хочу.

     - А что было дальше?

     - Меня перекупили прежде,  чем я смог решить хоть что-ни-
будь. Меня пригласил Джон Майалл. У меня была мечта о блюзовом
трио, именно  таким  трио  должны были стать "Крим"7 А я начал
считать себя лидером группы.  Однако в "Крим" на  первый  план
выступила более сильная личность Джека Брюса.

     - Ты был в курсе своей популярности и всеобщего одобрения
как гитариста "Ярдбердз"?

     - Вам вполне хватило бы пальцев на одной руке, если бы вы
начали считать,  сколько  белых  гитаристов  в то время играли
блюз. Я не хочу сказать,  что Кейт Ричардс и Брайан  Джонс  не
делали это,  однако  они  больше следовали за Чаком Берри и Бо
Диддли. Я больше хотел играть, как Фредди Кинг и Би-Би Кинг.

     - К тому времени, как вышла пластинка "Bluesbreakers With
Eric Clapton" Джон Майалл присвоил тебе категорию звезды,  ко-
торую он никогда не давал гитаристам типа Питера Грина и  Мика
Тэйлора, игравшим с ним впоследствии. Не было ли у тебя ощуще-
ния приближающейся славы?

     - Очень похоже,  и я во многом использовал это для своего
благополучия. Причина,  по  которой  Джон признавал это,  было
давление, которое я на него оказывал.  Я не говорю, что выпол-
нял агрессивную  роль.  Будучи  долгое  время лидером группы и
принимая все решения,  он был поражен тем, что кто-то, кому он
музыкально мог доверять, пришел с чем-то новым.

     - Музыкальный  и эмоциональный настрой блюзовых икон типа
Роберда Джонсона и Мадди Уотерса был твоей целью как блюзмена?

     - Они были настоящими,  а я вначале  был  имитатором.  Но
когда вы  сами  начинаете  делать  настоящие  вещи и пытаетесь
сравнить их с тем,  что делали раньше, то видите, как недалеко
вы ушли. Это - самое трудное. Вот почему я не захотел стать на
100 процентов блюзменом. Потому что понял, что буду всегда по-
зади своих учителей.

     - Что привело тебя к решению покинуть группу Майалла?

     - Не забудьте,  что тогда мне был всего 21 год. Существо-
вало противоречие между двуединством парня,  который был серь-
езным блюзменом и был также обычным молодым человеком.  По мо-
лодости лет я хотел уйти из  музыки  и  отправиться  познавать
мир. Если бы не это,  я бы целиком посвятил себя этой группе и
все еще играл бы с ними. Кроме всего прочего, я увлекался дру-
гими направлениями  и  стал  считать,  что Майалл движется "по
мертвой улице". А мне очень хотелось свободы.
     
     - Первым синглом "Крим" вы неожиданно выпустили "Wrapping
Paper" - популярную песенку Джека Брюса и Питера Брауна, кото-
рая не была проникнута блюзом или джазом...
     
     - Вы находите студию звукозаписи,  помещаете туда группу,
но никогда  не удивляйтесь тому,  что будет записано там.  То,
как Джек представил нам эту  вещь,  казалось  весьма  авангар-
дистским, так как от нас этого совсем не ожидали.  Все они хо-
тели тяжелого рока,  а  мы  сыграли  хорошенькую  танцевальную
песенку... Это прошло,  но шокировало многих.  Никто этого со-
вершенно не ожидал.  Но когда они приходили на наши  концерты,
то получали то, что хотели.
     
     - Джек  Брюс  говорил  о вашем концерте в Филлморе в 1967
году, что концерт был прекрасным,  поскольку публика  кричала:
"Играйте все, чего хотите..."
     
     - С  "Крим" любой из нас мог играть любое количество вре-
мени. Если бы вы поставили нас троих перед аудиторией без  ли-
мита времени,  концерт не кончился бы никогда. Может быть, нам
не следовало так роскошествовать,  но мы ежедневно  играли  до
полуночи и даже больше.
     
     - Как была написана песня "Sunshine Of Your Love"?
     
     - За  два  дня  до  этого мы были на концерте Хендрикса в
лондонском театре "Сэвилл", когда он играл свой коронный ход в
этой вещи. Я и Джек Брюс были поражены. Джек никогда не слышал
этот ход раньше.  Когда я в свое время  познакомился  с  Хенд-
риксом, то сразу же понял,  что это за гитарист. У Джека пони-
мание этого факта заняло четь больше времени. И через две ночи
после этого  концерта  он  написал  дома  эту композицию,  как
посвящение Джимми, а я придумал слова.
     
     - Рифф принадлежал Джеку, все думают, что он твой?
     
     - Нет, я не возьмусь приписывать себе чужие заслуги.
     
     - Какую часть вещи написал ты?
     
     - Припев и некоторую часть текста...
     
     - Ты сказал,  что вначале считал себя лидером трио. Ты не
думаешь, что "Крим" могли бы пережить свой кризис,  если бы ты
меньше выпячивал свою персону?
     
     - Этого нельзя было сделать.  Я никогда не пытался,  да и
сейчас не пытаюсь использовать личную власть,  чтобы заставить
остальных музыкантов остаться в группе.  Джек  музыкально  был
гораздо выше меня.  Джинджер Бэйкер вообще не принимал участие
в битвах, а я никогда не устраивал сражений. "Крим" были груп-
пой, состоявшей  из  совершенно различных личностей.  Когда мы
решили разойтись,  все пошли своим путем.  Мы не могли  ничего
спасти и,  возможно, не хотели. Через многие годы мы стали со-
жалеть об этом.  Я все еще жалею о тех временах, о нашей друж-
бе. С  тех  пор я никогда не находил такой духовной близости с
кем-либо и обычно  сохраняю  некую  дистанцию  между  собой  и
остальными музыкантами.
     
     - Твою  следующую  группу  "Блайнд  фэйт"  наиболее часто
вспоминали впоследствии.  Был ли ты и все остальные - Бэйкер и
Уинвуд - подготовлены к сверхожиданиям, которые возлагались на
вас?
     
     - Я думаю, что Стив не был подготовлен. Я все-таки только
ушел из "Крим",  когда мы начали играть вместе.  Выступать для
большой аудитории было для меня вполне привычным. Когда мы на-
чали играть,  то не были настолько близки друг к другу,  чтобы
пережить все проблемы вместе.
     
     - Что ты теперь думаешь о первом альбоме "Блайнд фэйт"?
     
     - Это - прекрасный альбом.  Мне нравится его  музыкальная
раскованность. Он как будто записан во время супер-джемсэйшна,
хотя обладает и другими достоинствами.
     
     - Вещь "Presence Of Lord" (божье присутствие - ред.) была
твоей первой серьезной попыткой самому написать песню. А поче-
му не ты пел ее на этом альбоме, а Уинвуд?
     
     - Я не мог взять  эти  высокие  ноты,  такая  тональность
слишком высока для меня. Когда Стив спел ее, я был поражен его
способностями вокалиста и до сих пор  считаю,  что,  когда  он
стоит рядом в студии, петь самому просто нелепо. Кроме того, в
то время никто не доверял мне как певцу,  все считали, что я -
лишь гитарист...
     
     - Был ли ты религиозен, когда писал эту песню?
     
     - Эта  вещь  -  просто рассказ о том,  что происходило со
мной в это время.  После ухода из  "Крим"  жизнь  складывалась
неплохо. Образ мыслей располагал меня к дальнейшей работе. Это
- песня благодарности.  Я совсем не религиозен  и  никогда  не
был, но всегда считал, что нужно поблагодарить судьбу (или бо-
га) за то, что все складывается благополучно.
     
     - Каков был твой вклад в первый альбом "Eric Clapton"? На
его обложке  стоит  твое  имя,  но по стилю и звуку это больше
альбом группы "Делани энд Бонни".
     
     - Абсолютно правильно.  Таким образом  были  осуществлены
музыкальные замыслы Делани, а мне это очень нравилось, так как
я многому научился в процессе работы.  Делани был  тогда  моим
наставником, и  с тех пор никто никогда не предлагал мне такое
сотрудничество.
     
     - Хит-сингл "After Midnight" стал началом периода увлече-
ния стилем Дж. Дж. Кейла. Когда ты впервые услышал о нем?
     
     - Через Делани,  который был его старым другом. Он сыграл
мне оригинальный вариант этой песни, это было еще до того, как
я стал поклонником Кейла.
     
     - Ты сознательно пытался подражать его манере пения?
     
     - Нет. Петь, как он, очень трудно, таким полушепотом... Я
старался достичь золотой середины.
     
     - Твоя пластинка с группой "Дерек энд  зе  доминос"  пот-
рясла многих  своей  вокальной гармонией и гитарным звучанием.
Однако следующий альбом с ними так и не вышел, почему?
     
     - Денежные проблемы и многие другие довели нас  до  того,
что мы уже не могли переносить друг друга.  Помню, как однажды
я пришел в студию,  когда за барабанами сидел Джим  Гордон,  и
почему-то стал говорить о барабанщике из другой группы.  Я уже
не помню точно, что я сказал, но помню, как он вскочил и начал
кричать: "Почему ты не обратишься к нему, он сыграет лучше ме-
ня!" После этого он ушел из студии,  и мы больше  не  работали
вместе...
     
     - Остается  какой-то печальный осадок после прослушивания
незаконченных вещей того периода на "Crossroads"...
     
     - Эти записи с тех времен оставались в студии.  Мне  нра-
вится, что эти вещи сейчас опубликованы.  Однако для меня это,
как закрытая книга, возвращения обратно не будет. А тогда нуж-
но было двигаться вперед, или спрятаться и отдохнуть.
     
     - А  что  ты думал,  когда через двадцать лет снова играл
песню "Layla"?
     
     - Я горжусь,  что написал эту песню, я наверное никогда к
этому не привыкну. Когда я играю ее, то все еще очень волнуюсь.
     
     - Это одна из рок-песен, которые с полным основанием мож-
но назвать великолепными...
     
     - А знаете? Этот рифф взят из песни Элберта Кинга. Мы до-
работали этот отрывок и ускорили темп.  Когда я записывал сле-
дующие альбомы,  то пытался снова воссоздать те чувства, кото-
рые были у меня в то время, а потом понял, что это бесполезно,
такого больше никогда не будет.
     
     - В семидесятых годах ты,  казалось,  разлюбил гитару? На
таких альбомах, как "461 Ocean Boulevard" и "Slowhand" практи-
чески нет гитарных соло?
     
     - В течение семидесятых годов я был склонен лечь на дно и
делать то,  что делал,  не прилагая особых усилий. Я был очень
рад, что просто живу на свете...  В то время я очень устал  от
гитарной гимнастики.  Появление "Крим" и "Лед зеппелин" зажгло
многих гитаристов, которые всячески совершенствовали свою тех-
нику и  пытались раздвинуть музыкальные границы.  Чем больше я
это слышал,  тем больше хотел прекратить такую гонку.  Когда я
послушал в то время альбомы Дж.Кейла,  то был поражен лаконич-
ностью его музыкальных решений и тем,  как легко он  обходился
без многих инструментов.
     
     - В то время ты также проявил вкус к романтическим балла-
дам - типа "Let It Grow" и "Wonderful Tonight". Не было ли это
твоей тайной страстью?
     
     - Песня  "Wonderful  Tonight"  несет в себе изрядную долю
иронии. В свое время одна из пластинок Чака  Берри,  где  была
пара баллад,  поразила  меня больше,  чем дюжина рок-н-роллов.
Мне кажется,  для большинства музыкантов мелодичная баллада  -
один из способов отдохнуть и стать самим собой...
     
     - Что  ты  думаешь  о своих альбомах семидесятых и начала
80-х?
     
     - Я не могу считать,  что они ничего не значат. Если бы я
делал их сейчас,  то они получились бы,  без всякого сомнения,
лучше. Но тогда - эмоционально и физически я был очень  подав-
лен и не был способен на большее. Сейчас я не играю на концер-
тах те вещи с этих пластинок, которые мне не нравятся.
     
     - Возможно, что твой музыкальных успех связан с теми, кто
играет с   тобой   на  пластинках,  например,  на  "Money  And
Cigarettes" - Элберт Ли и Рай Кудер,  а на "Behind The Sun"  -
Фил Коллинз. Что ты ищешь в тех, с кем сотрудничаешь?

     - Я  веду себя очень пассивно.  Если среди участников су-
ществует сильный характер, я предоставляю ему возможность про-
явить себя  не  пытаясь  стать во главе и изменить направление
событий. Не люблю музыкальных соревнований. Если на сцене дру-
гой гитарист  начнет  показывать себя,  я не буду с ним состя-
заться. Я дам ему поиграть,  а когда придет  мой  черед,  буду
исполнять то, что собирался, не обращая внимания на его выкру-
тасы. В конце концов люди могут сказать,  что две моих послед-
них пластинки  ("Behind The Sun" и "August" - ред.) это работа
Фила Коллинза. Прекрасно, если это все, что они услышали, зна-
чит они  не  слышат того,  что надо бы слышать.  Я играю так в
полную силу,  но не стараюсь соревноваться.  Мне нравится пре-
доставлять людям быть самим собой...
     
     - Как  тебе понравилось играть с Робертом Крэем в прошлом
году? Он не просто подлинный раритет,  молодой черный исполни-
тель блюзов,  но он также вдохновляется твоими ранними работа-
ми, как и работами великих типа Элберта Кинга и Би-Би Кинга.
     
     - Тяжелее всего мне было понять,  что Роберт Крэй  -  это
молодой интеллигентный негритянский музыкант, которые не хочет
исполнять традиционную негритянскую музыку, а стремится сохра-
нить блюз  в  его оригинальной форме и обогатить его.  КОгда я
понял это,  все остальное понять было элементарно. Замечатель-
но, что  он знает мои работы и они ему нравятся так же,  как и
работы Кинга с Хендриксом.  Этот парень - просто феномен.  Вам
следовало бы  послушать его вариации а-ля Хаулин' Вулф,  у вас
волосы встали бы дыбом.  Мне многие говорили,  что  его  саунд
очень похож на звучание гитары великого Элберта Кинга.  Однако
на сцене это - Роберт Крэй и никто другой.
     
     - Что осталось тебе еще приобрести  как  блюзовому  гита-
ристу?
     
     - Простоту.  Если  вы много упражняетесь и избегаете оче-
видных ходов,  тогда из музыки уходит надуманная сложность.  Я
считаю, что эта сложность практически не нужна.
     
     - Какую роль гитара играет в твоем звучании?
     
     - Это все еще мой голос.  Когда у меня в голове возникает
музыкальный отрывок,  я слышу не саму песню,  а только  партию
гитары. Я  накладываю на нее слова и исполняю.  Гитара в любом
случае в моей голове первична,  я использую ее в качестве  го-
лоса и  пытаюсь  выразить  через нее душу.  У меня нет способ-
ностей певца, поэтому приходится приковывать внимание слушате-
лей к гитаре...