Знаменитые дуэли глазами современника В начале девятнадцатого столетия поединки были в моде, несмотря на строжайшее их запрещение. Очень часто они возникали из-за пустяков, обусловленных темпераментом или простой неуживчивостью. И из-за пустяков гибли полезные, умные, талантливые, гениальные, до сих пор оплакиваемые деятели. "Суд чести" в особенном ходу был среди военных, которые сводили счеты и выясняли недоразумения, в большинстве случаев совершенно не сложные, - путем оружия, подводя итоги смертью... Дуэль поэта Пушкина. Между знаменитым поэтом Александром Сергеевичем Пушкиным и поручиком бароном де-Геккерном существовала продолжительная вражда, выросшая на почве семейных недоразумений. Несдержанный барон де-Геккерн посягнул на спокойствие поэта, и это было причиною, вынудившею Пушкина на вызов к барьеру барона, от чего, впрочем, он отказался, когда де-Геккерн женился на свояченнице Александра Сергеевича и этим самым положил конец нелепым и несправедливым слухам, компрометировавшим доброе имя Пушкина, как семьянина. Однако вскоре, месяца через два, обидясь на какой-то неосторожный поступок барона, Пушкин адресовал к его приемному отцу, нидерландскому посланнику де-Геккерну, письмо, в котором весьма резко отозвался о молодом де-Геккерне, как об авторе оскорбительных анонимных писем, им полученных. Это послужило поводом к вызову Пушкина на поединок. Поэт послал свое опрометчивое письмо 26-го января 1837 г., и в тот же день он получил вызов, а 27-го числа состоялась дуэль. Со стороны Геккерна секундантом был виконт д'Аршиак, а со стороны поэта - инженер полковник Данзас, которого Пушкин встретил в день дуэли, в час пополудни на Цепном мосту, близ Летнего сада, и тотчас предложил ему быть свидетелем "суда чести". Секундант д'Аршиак предложил Данзасу, приехавшему к нему с поэтом, следующие условия: "Приехать соперникам в начале 5-го часа пополудни за комендантскую дачу и стреляться там на пистолетах. Расстояние между соперниками назначить двадцать пять шагов с тем, чтобы каждый мог селать пять шагов и подойти к барьеру. Никому не давать преимущества первого выстрела, но чтобы каждый сделал по одному выстрелу когда угодно на означенных 5-ти шагах, до барьера, наблюдая, чтобы каждый стрелял друг в друга на одинаковом расстоянии, а в случае промахов с обеих сторон, начать на тех же условиях". В исходе 4-го часа Пушкин с Данзасом отправились на место поединка, куда прибыли почти в одно время с соперниками, около половины пятого часа. Сильный ветер, бушевавший на поляне, как-бы старался помешать несправедливому судбищу, но противники были непоколебимы. Не недолго они скрылись в небольшой сосновой роще, в то время покрывавшей все пространство, где теперь возвышается "петербургский скаковой ипподром". Глубокий снег мешал противникам сойтись и поэтому секунданты вынуждены были прорывать тропинку на расстоянии 20 шагов, на концах которой и заняли позиции дуэлянты. Когда пятишаговые барьеры были обозначены шинелями, разостланными по снегу с той и другой стороны, и когда пистолеты уже находились в руках противников, - подполковник Данзас дал сигнал поднятием шляпы. Противники стали сходиться. Геккерн, не доходя одного шага до барьера, выстрелил и ранил Пушкина, который упал лицом в снег на шинель, служившую барьером с его стороны; Геккерн и д'Аршиак тотчас же бросились было к нему на помощь, но Александр Сергеевич остановил противника следующими словами: - Погодите... я чувствую в себе довольно силы, чтобы сделать свой выстрел. Геккерн возвратился на свое место, став правым боком вперед и прикрывши грудь рукою. Данзас подал Пушкину другой пистолет вместо первого, который при падении поэта забился снегом. Александр Сергеевич, твердо одолевая страдания, приподнялся, опираясь левой рукой о землю, и выстрелил, Геккерн; раненный в руку, упал. Пушкин отбросил свой пистолет в сторону и воскликнул: - Браво! Дуэль происходила близ Новой деревни, в роще, за комендантской дачей, неподалеку от дороги, ведущей в имение Коломяги. Видя опасность раны Пушкина, оба секунданта обратили на него все свое внимание: посадили его в сани и довезли до комендантской дачи, а оттуда в карете Данзас отвез поэта на его квартиру. Через два дня величайшего русского поэта не стало! Первая дуэль поэта Лермонтова. Поручик лейб-гвардии гусарского полка, знаменитый русский поэт Михаил Юрьевич Лермонтов, 16-го февраля 1840 года приехал в Петербург и вечером этого же дня был на балу у графини Лаваль, где и поссорился с бароном де-Барантом. Поводом к неудовольствию между ними послужило то, что де-Барант, объявил ему на балу, будто он, Лермонтов, говорил о нем какой-то особе что-то вредящее его честному имени, требовал от него объяснения. Лермонтов стал миролюбиво уверять его, что слухи эти несправедливы. Однако, де-Барант не удовольствовался этим и упрекнул поэта в дурном поступке, назвав этот поступок "сплетнями". На это Михаил Юрьевич ответил, что выговоров не принимает, а поведение де-Баранта находит смешным и дерзким. - Если бы я находился в своем отечестве, возразил де-Барант, то знал бы как кончить это дело. - В России следуют правилам чести так-же строго, заметил Лермонтов, - как и везде. Не беспокойтесь, русские меньше других позволяют оскорблять себя безнаказанно. Затем де-Барант вызвал его на дуэль, и они расстались. 18-го февраля, в 12 часов дня, Лермонтов и де-Барант съехались на Черной речке, по Парголовской дороге, с секундантами: со стороны Лермонтова - бывший гусар Столыпин, со стороны де-Баранта - французский подданный граф Рауль д'Англес. Выбор оружия предоставлен был де-Баранту, как считавшему себя обиженным, и он выбрал шпаги, привезенные его секундантом. Но в самом начале дуэли у шпаги Лермонтова переломился конец и Барант нанес ему в грудь легкую рану, которая заключалась в поверхностном только повреждении кожи. После этого, по предварительному условию, противники взяли пистолеты, привезенные секундантом Лермонтова и должны были стрелять вместе по счету. Де-Барант сделал промах, а Лермонтов, опоздавши выстрелом, выстрелил уже в сторону. Таким благополучным исходом окончилась дуэль и они тут же, на месте поединка, помирились. Несмотря на такой исход, слух о состоявшейся дуэли дошел до власти; было наряжено следствие и Лермонтов предан военному суду, который приговорил его: по лишении чинов и дворянского достоинства, разжаловать в рядовые. Но решение это не было приведено в исполнение; участь подсудимого была повергнута на Всемилостивейшее воззрение. 13 апреля 1840 г. последовала собственноручная Государя Императора конфирмация: "Поручика Лермонтова перевести в тенгинский пехотный полк тем же чином". Во время производства суда, Лермонтов узнал, что барон де-Барант распускает слухи о том, что будто он, Лермонтов, делает несправедливое показание о выстреле в сторону. Михаил Юрьевич пригласил де-Баранта через графа Браницкого к себе на арсенальную гауптвахту, на которой содержался до резолюции суда, 22 марта вечером, и вышедши к нему без разрешения караульного офицера, предложил ему снова с ним стреляться. Однако, де-Барант вызова не принял. Вторая дуэль Лермонтова. Причины второй и вместе с тем последней дуэли Лермонтова почти не выяснены. Обладая заносчивым и насмешливым характером, он довел своими злыми шутками и глумлениями уважавшего его Мартынова до того, что тот вынужден был вызвать его на поединок, на котором безвременно и погиб, в расцвете своего громадного таланта, могучий поэт, едва достигший 27-летнего возраста. Что Лермонтов не щадил свою жизнь, красноречивее всяких слов доказывает та легкомысленность, с которой он возбуждал непримиримые ссоры, в большинстве из-за пустяков, отвечая за них постоянно готовностью стать у барьера. Лермонтов с майором Мартыновым был в товарищеских отношениях, однако, не упускал ни одного случая, когда бы он мог сказать ему что-либо язвительное, насмешливое, естественным образом для Мартынова неприятное. Впрочем, досаждая своими колкостями и остротами, Лермонтов никогда не касался его чести. Мартынов, как мог показывал Михаилу Юрьевичу, что не намерен служить мишенью для его шуток, но Лермонтов делал вид, как будто, не замечает этого. Недели за три до дуэли, Мартынов был у Лермонтова, во время его болезни, и упрашивал его перестать над ним насмехаться. Поэт, отшучиваясь, не обещал отстать от своей манеры по отношению к товарищу, а предлагал ему в свою очередь смеяться над ним. Однако в продолжении нескольких дней Лермонтов сдерживался, но потом снова принялся за прежнее. На вечере у генеральши М.Верзилиной 13-го июля 1841 года, Лермонтов так досаждал Мартынову, привязывался к каждому его слову, что вывел наконец его из терпения. Мартынов решил положить этому конец. При выходе от Верзилиной, он удержал Михаила Юрьевича за руку и пошел с ним рядом. Тут он заявил Лермонтову, что уже просил его прекратить эти несносные шутки и теперь предупреждает, что если он еще раз вздумает выбрать его объектом для своих острот, то он, Мартынов, будет вынужден заставить его замолчать. Лермонтов перебил его, сказав, что тон этой проповеди ему не нравится, что никто не смеет запретить ему говорить о Мартынове то, что хочет, и в заключение прибавил: - Вместо пустых угроз ты гораздо лучше бы сделал, если б действовал. Ты знаешь, что я от дуэли никогда не отказываюсь, следовательно этим не испугаешь. В это время оба они подошли к дому Лермонтова, и Мартынов сказал ему, что в таком случае пришлет к нему своего секунданта. Дело происходило на Кавказе, в Пятигорске. Дуэль назначена была на 15-е июля, в 6 с половиной часов вечера, у подошвы горы Машука, неподалеку от горы Бештау. Мартынов на место поединка поехал верхом, его секундант Глебов на беговых дрожах, за ними следовали Лермонтов и Васильчиков также верхами. Дуэль назначена было на пистолетах, на расстоянии 15 шагов, но от барьера в каждую сторону отмерено было еще по 10 шагов, где противники должны были первоначально стать. Особого права на первый выстрел, по предварительному условию, никому из них не дано, каждый мог стрелять или стоя на месте или подойдя к барьеру. Когда они стали на крайних точках, отмеченного между ними расстояния, то один из секундантов подал знак рукою. Противники подошли к барьеру и остановились. Первым успел выстрелить Мартынов. Лермонтов получил рану в правый бок навылет, от которой мгновенно умер, не сделав ни одного выстрела. Секунданты - кн. Васильчиков и Глебов, всеми силами старались достигнуть примирения противников, но так как они не могли ничего сказать Мартынову от имени Лермонтова, то дуэль и состоялась, имевшая такие печальные последствия. Командир отдельного кавказского корпуса, признавая подсудимых (Мартынова, Глебова и кн. Васильчикова) виновными, смягчил приговор военного суда, постановившего "лишить подсудимых чинов и права состояния". Так: Мартынова, лишив чинов и ордена, выписать в солдаты до выслуги, а кн. Васильчикова и Глебова выдержать в крепости на гауптвахте один месяц и, кроме того, последнего перевести из гвардии в армию тем же чином. Государь Император Николай Павлович, рассмотрев это дело 3-го января 1842 г. положил следующую резолюцию: "Майора Мартынова посадить в киевскую крепость на гауптвахту на три месяца и предать церковному покаянию. Титулярного советника князя Васильчикова и корнета Глебова простить, первого во внимание к заслугам отца, а второго по уважению полученной тяжелой раны". Лермонтов первоначально был похоронен в Пятигорске на местном кладбище, но через год прах его был перевезен в село Тарханы, Чембарского уезда, Пензенской губернии, и положен рядом с матерью в особой часовне...