Предисловие переводчика
Когда начинаешь писать о Толкине, то чувствуешь себя так, будто
выходишь на землю из метро. Внизу, конечно, не тот простор, но зато не
заблудишься - везде указатели и бдительные бабушки в красных шапочках. А
наверху светло, и ветер свежий, но теряешься - куда пойти? Столько всего
вокруг...
Толкин заслуживает не статьи и не диссертации, и даже не монографии,
а подробного комментария. Комментарий - самый подходящий жанр для
исследований его творчества. Нет ничего более увлекательного (разумеется,
исключая само чтение "Властелина Колец" и "Сильмариллиона"), чем
расследование, мистическое и почти детективное, причудливых корней его
героев, городов, событий - всего его мира. Но уж если браться за
неблагодарное дело написания краткого предисловия к "Властелину Колец",
то, наверное, стоит пойти самым испытанным путем - начать с самого начала.
Ведь Толкин, при всем его новаторстве, большой традиционалист, и следует,
вероятно, попытаться писать о нем так, как понравилось бы ему самому.
Итак, корни. Семейство Толкинов происходит из Саксонии. Таким
образом, предки Мастера по отцовской линии - немцы, и именно поэтому его
фамилия так необычна для английского языка. Следствием этой необычности
явилось то, что при переводе на русский язык встает вопрос: а как называть
самого автора? Толкьен? Толкиен? Толкайн? Такой вопрос встал и перед нами,
и чтобы разрешить его, мы обратились к Карен Хьюитт, преподавателю
английской литературы из Оксфорда, лично знавшей нашего героя. И именно на
ее свидетельстве мы основываем нашу передачу его фамилии - Толкин.
Саксонские Толкины переехали в Лондон в конце XVIII века. Дед Дж.Р.Р.
Толкина был владельцем музыкального магазина. Его сын, отец Мастера,
работал менеджером в банке. Это была очень добропорядочная, в меру
зажиточная, консервативная семья. Примерно из тех же кругов происходит и
мать Дж.Р.Р.Толкина - Мэйбл Саффилд. Ее предки и многочисленные братья и
сестры были страховыми агентами, кассирами и коммивояжерами. В отличие от
саксонских Толкинов, Саффилды были стопроцентными англичанами, родом из
Бирмингема. (Чувствуете, как звучит: Бирмингем? Почти так же замечательно,
как Стрэтфорд-на-Эйвоне. Сразу ясно, что это оч-ч-чень ангийское место не
могло не произвести на свет национального гения.)
В результате смешения двух европейских цивилизаций появился писатель
Толкин. Забавный парадокс - он родился не в Англии, и даже не в Германии,
а в Южной Африке. Именно туда отправился на поиски удачи его отец Артур
Руэл Толкин, когда его семейство потерпело ряд финансовых провалов. Артур
Толкин был на тринадцать лет старше своей двадцатилетней невесты Мэйбл
Саффилд, но их связывала романтическая любовь, зародившаяся под звуки
фамильного фортепиано на музыкальных вечеринках в Бирмингеме и окрепшая за
три года тайной переписки. Мэйбл отправилась в Оранжевую республику (часть
будущей ЮАР) вслед за своим избранником, несмотря на протесты и слезы
родных. В Кейптауне Мэйбл и Артур поженились в апреле 1891 года и
немедленно отправились в городишко Блоумфонтин, где пытался разбогатеть
мистер Толкин. Именно там, третьего января 1892 года, через 40 минут после
полуночи появился на свет будущий автор "Властелина Колец". Счастливые
родители долго думали, как им назвать первенца. Артур хотел сохранить
фамильное редкое имя Руэл, а также имя Джон в честь своего отца, создателя
знаменитого фортепиано. Мэйбл очень нравилось имя Рональд, хотя оно
никогда не давалось детям как Толкинов, так и Саффилдов. В результате
получилось Джон Рональд Руэл Толкин. Довольно длинное имя, и поэтому
родители и близкие друзья всегда звали его Рональдом - по тому имени,
которое выделяло его из вереницы предков.
Итак, это было третьего января 1892 года. Скоро Рональду Толкину
исполнится сто лет. Достойный повод, чтобы выпить виски, закурить трубку и
без двадцати час ночи выйти поглядеть на звезды и послушать пение эльфов.
Запомните эту дату, хоть она и несколько условна: дело-то происходило в
южном полушарии, поди высчитай разницу во времени!
У юного Рональда были "толкиновские" глаза и "саффилдовский" рот. Это
был серьезный и настойчивый ребенок. Хороший психолог, наверное, уже тогда
мог бы предсказать, что в будущем он выучит два десятка языков и станет
профессором в Оксфорде. В феврале 1894 года у него появился младший брат -
Хилари Артур Руэл Толкин. Хилари был крепким парнишкой, хорошо
переносившим климат Южной Африки. Но его светловолосый и голубоглазый
старший брат, которого все называли "юным саксонцем", был к нему
совершенно не приспособлен. Быстро стало ясно, что жара губительна для
Рональда, и поэтому в 1895 году Мэйбл и нанятая Артуром нянька уехали с
детьми в Англию. Мистер Толкин собирался присоединиться к ним позднее...
На крышке дорожного сундука он написал "А.Р.Толкин". Это была единственная
память об отце, оставшаяся у Рональда. В 1896 году Артур Руэл Толкин
скончался от лихорадки в тот самый момент, когда его жена собиралась
возвращаться в Африку, чтобы ухаживать за ним, потому что получила
известие о его болезни.
Несколько оправившись от страшного удара, Мэйбл Толкин решила уехать
из дома своих родителей и жить самостоятельно. Вскоре она нашла достаточно
недорогой коттедж рядом со старой мельницей в пригороде Бирмингема, на
дороге, ведущей... куда бы вы думали? В Стрэтфорд-на-Эйвоне. И когда
Рональду исполнилось пять лет, в возрасте, когда пробуждается воображение
и мир начинает заселяться фантазиями, он очутился в сельской местности
доброй старой Англии, между двумя древними городами, на дороге, ведущей к
Шекспиру. Ясно, что в конце прошлого века автомобили не сновали по этому
пути, и мать не боялась отпускать на целый день бродить по окрестностям не
только Рональда, но и его младшего братишку.
Это очень важное время в жизни создателя Средиземья. Ежедневно он
взбирался на холм, за которым старая мельница перемалывала лопастями
огромного колеса воду перегороженной плотиной речушки. Вода разбивалась на
множество струй и с шумом падала в темное глубокое русло. Это было опасное
место (так говорила мама!), но мельник - чернобородый, с яркими глазами,
настоящий кельт! - был добр к мальчикам, и поэтому получил прозвище "Белый
Колдун". Иное дело - фермер, разводивший трюфели и шампиньонны и
возненавидевший Рональда за грибное браконьерство. Он стал называться
"Черный Колдун". Речная долина, которую называли Делл или Ривенделл, была
вся в зарослях черники, а за речным бродом находилась деревушка под
названием Зеленый Зал, где жители говорили на забавном сельском диалекте,
в котором было смешное словечко "гэмджи", обозначавшее овечью шерсть.
Все это осталось в Средиземье - в мире детства человечества. И
Ривенделл, и грибные фермы, и речушка, огибающая холм, и мельница, и
колдуны, и даже черника. И, если вдуматься, один из главных героев
"Властелина Колец" Сэм Гэмджи никак не может носить фамилию Скромби, а
хоббиты должны жить не в Хоббитании, а в селе Хоббитон в Шире. Шир -
именно так Толкин назовет землю хоббитов, самую "английскую" часть
Средиземья. "Шир" - по английски "графство": Ворсетершир, Ланкашир,
Йоркшир и тот самый Чешир, откуда родом Чеширский Кот и чеширский сыр, -
все это побратимы хоббитовского Шира.
Но вернемся к детству Мастера. Мэйбл Толкин была недостаточно богата,
чтобы отправить детей в начальную школу. И это к лучшему: она сама стала
их первым учителем. Она знала несколько европейских языков, хорошо
рисовала, играла на фортепиано, а также увлекалась ботаникой. Рональд не
унаследовал ее музыкальности, он любил слушать музыку, но его невозможно
было усадить за инструмент. Все остальное перешло к нему по наследству.
Латынь и греческий звучали для него волшебно, он постоянно рисовал
сказочные замки и диковинные пейзажи. Он с огромным интересом относился к
растениям, но предпочитал не изучать их, а быть с ними. Особенно с
деревьями. Он даже разговаривал с ними. Он на всю жизнь запомнил старую
иву, которая чем-то не понравилась мяснику, на земле которого она росла.
Мясник срубил иву, но даже не удосужился распилить ее на дрова. Так бревно
и лежало... А Рональд Толкин вспоминал об этом до самой старости.
Мать давала Рональду множество детских книг. Он был в восторге от
"Алисы в Стране Чудес", от сказочных повестей Джорджа Макдональда, от
легенд о короле Артуре. Но особенно он любил "Красную книгу волшебных
сказок" Эндрю Ланга. Это был детский пересказ древних европейских легенд,
среди которых Рональда особенно потрясла легенда о Сигурде, убившем
дракона Фафнира.
Когда ему исполнилось семь лет, он сам стал сочинять сказки про
драконов. И в этом же возрасте его посетил сон, повторявшийся потом время
от времени всю жизнь. Это был сон о Всемирном Потопе. Волна захлестывала
его любимую долину, деревья и зеленые луга и стремилась поглотить его
самого и весь его мир. Этот сон Толкин называл "Мой комплекс Атлантиды".
И, разумеется, легенда о затонувшем материке не могла не появиться в его
книгах.
Мэйбл Толкин была очень религиозна. После смерти мужа она приняла
католичество, несмотря на то, что ревностные протестанты Саффилды прокляли
ее и перестали помогать материально. Католиками были и ее дети. Рональд
навсегда остался очень религиозным человеком. Но каков был его Бог, во что
он истинно верил? Ясно, что он не мог быть примитивным ортодоксом от
религии. Хотя в его книгах есть много христианских мотивов (а некоторые
исследователи полагают даже, что Фродо - аналог Христа), корни
толкиновского мира лежат глубже - в эпохе эпического язычества. Тем не
менее, Бог у него был. А вот каков был его Бог, теперь уже невозможно
узнать достоверно. Часто читатели удивляются, почему в мире, созданном
таким религиозным человеком, как Толкин, не нашлось места Богу. Они не
правы. Толкиновский мир управляется Богом, которого Толкин называет "Один"
(The One). Толкиновское мироздание не отменяет христианское, оно - его
вариант. У Бога есть помощники - стражи мира, которые называются "Валары"
- The Valar, - нечто вроде высших архангелов. Есть у Толкина и свой
мятежный ангел Люцифер - Моргот, один из Валаров, предавший остальную
иерархию и ставший Темным Властелином. И, безусловно, толкиновский мир
пронизан истинно христианской моралью.
Как положено, в семилетнем возрасте Рональд отправился в школу. Семья
была вынуждена вернуться в Бирмингем, и дети утратили весь сказочный мир
сельской Англии. Но в школе Рональд обрел новую неведомую страну: это была
история языка и литературы. Его пристрастия коснулись прежде всего
валлийского языка и средневекового английского. Его мать даже
забеспокоилась о том, что он слишком много читает. Впрочем, он также много
рисовал. В школе даже устраивали его персональные выставки.
В 1904 году, когда Рональду было 12 лет, а Хилари - 10, их мать
умерла от диабета. Она завещала своему священнику отцу Френсису Моргану
позаботиться о детях, и он выполнил ее волю, став им настоящим приемным
отцом.
Когда Рональду Толкину было 16 лет, он знал уже не только
французский, немецкий, латинский и греческий языки. Он уже прочитал в
оригинале древнеанглийского "Беовульфа" - поэму, написанную на языке, на
котором говорили жители Англии до норманнского завоевания. Он читал на
средневековом английском артуровские легенды. А когда он впервые оказался
в Уэльсе, он неожиданно для себя обнаружил, что он почти все понимает
по-валлийски! Но знать языки - это одно. Совсем другое - знать, почему
каждый язык такой, а не иной. Толкин докапывался до "скелета" каждого
слова, каждой грамматической конструкции. Именно тогда он начал сочинять
свой собственный язык - никогда не существовавший в действительности, но
основанный на реальных законах, открытых им путем
сравнительно-исторического анализа романо-германских и кельтских языков.
Вскоре известных современных языков (а к этому времени он уже выучил
испанский) ему стало мало, и он начал изучать древнеегипетские иероглифы.
В это время он познакомился с Эдит Братт. Это было в 1908 году.
Рональд и Хилари поселились в комнате, которую снимал для них отец
Френсис. Они жили на втором этаже небольшого дома, а на первом жила эта
девятнадцатилетняя квартирантка. Она была очень красива. Удивительно
спокойное лицо, яркие губы и густые черные волосы - столь любимый Толкином
кельтский тип внешности. Эдит тоже была сиротой, и это сблизило ее с
мальчиками. У нее был талант - она прекрасно играла на фортепиано, ничуть
не хуже, чем Мэйбл Саффилд на тех музыкальных вечеринках, где она
познакомилась с Артуром Толкином. И история повторилась... Конечно,
Рональду было шестнадцать, а Эдит - девятнадцать. Но этот серьезный юноша
с прекрасными манерами был гораздо старше своего возраста, а эта живая
непосредственная девушка - гораздо моложе своего. Она не знала языков, а
на жизнь зарабатывала не столько при помощи фортепиано, сколько при помощи
швейной машинки. Но они были союзниками против неприветливой хозяйки дома.
У них были укромные тайники и секретные условные пароли. Каждое утро,
проснувшись, Рональд выглядывал в окошко и свистел. И Эдит выглядывала из
окна на первом этаже.
Рональд готовился поступать в Оксфорд. Одна половина его души
принадлежала древним языкам, а другая - Эдит. И, естественно, экзамены он
провалил. Это был страшный удар. Но он был упорным юношей и решил, что
временно они должны перестать встречаться. Временно? До тех пор, пока ему
не исполнится 21 год. На этом настаивал отец Френсис, и это было разумно.
Эдит переехала в другой город, а Рональд стал усиленно готовиться к
следующим экзаменам. Они не виделись три года и даже почти не
переписывались. Рональд специально просил у своего духовного отца
разрешения послать ей поздравления на Пасху и на Рождество.
В 1911 году Толкин поступил в Оксфорд. Не нужно объяснять, что за
науку но выбрал. Это тот невероятно счастливый случай, когда человек верно
находит свое призвание. Он также верно нашел свой истинный, свой духовный
дом - с Оксфордом связана вся его дальнейшая судьба. Здесь он нашел друзей
и единомышленников, свой клуб (какой же истинный англичанин без клуба?),
начал курить свою знаменитую профессорскую трубку. Он принимал участие в
спортивных играх и в рождественских театрализованных вечерах. У него была
чудесная компания - чисто мужская. Он был по-прежннему влюблен в филологию
- и в Эдит.
В первый же год своего студенчества он выучил древний кельтский язык
- предшественник валлийского, галльского, ирландского и многих других
языков. На втором курсе он открыл для себя финский. И хотя этот язык
принадлежит к совершенно особой языковой семье и не имеет английских
параллелей, вскоре Рональд читал "Калевалу" в подлиннике. И понял, что это
- древнейший источник многих европейских эпических сказаний.
Когда часы пробили полночь накануне 3 января 1913 года и ему
исполнилось 21, он немедленно написал длинное письмо Эдит Братт. Вскоре
пришел ответ - Эдит была помолвлена и собиралась замуж. Три года Эдит была
его надеждой на будущее, и теперь эта надежда вдруг исчезала. Но
настойчивый Рональд Толкин не привык легко расставаться с надеждами. Он
поехал к Эдит и уговорил ее вернуть жениху обручальное кольцо.
Счастливый, он начал новый семестр в Оксфорде. Начал с изучения
сборника средневековых религиозных поэм, написанных на диалекте, в котором
встречались слова, пришедшие еще из времен "Беовульфа", и слова,
сохранившиеся в сельском наречии окрестностей Бирмингема. Одна из поэм
начиналась словами, которые потрясли его до глубины души:
Eala Earendel engla beorhtast
ofer middangeard monnum sended.
(Привет тебе, Эарендель, ярчайший из ангелов над Средиземьем,
посланный к людям.) Слово "Эарендель" на языке англо-саксов означало
"сияющий свет, луч", но Толкин понял, что в этой поэме оно обозначает
нечто особенное. Изучение поэмы привело его к мысли, что в этом образе
слились два других: христианский Иоанн Креститель и древнейшее языческое
божество - звезда Венера, ярчайшая из звезд. Много лет спустя Толкин
вспоминал, что почувствовал в этот момент странное возбуждение, его
бросило в дрожь. Слово было произнесено, семя дало росток - росток
будущего Средиземья. Толкин чувствовал, что прикоснулся к чему-то
прекрасному, но не может схватить это...
Следующим предметом его научного интереса стал древний норвежский
язык (вернее, его исландский вариант) и написанные на нем "Старшая Эдда" и
прозаические саги. Они хранили мистическое очарование древних мифов,
вплоть до мифа о сотворении мира, хотя и не были столь архаичны, как
"Калевала".
Летом 1914 года Рональд написал стихотворение. Он проводил каникулы
на ферме у тетушки Джейн вместе с Хилари. Это была деревня, напомнившая
ему детство. И он сочинил "Путешествие Эаренделя, Вечерней Звезды". В этом
стихотворении говорилось о путешествии небесного моряка, несущего ярчайшую
звезду на мачте своего корабля.
А в Европе разгоралась война, и Англия уже вступила в нее.
Толкин теперь постоянно писал стихи. Он показывал их друзьям и Эдит,
слушал их замечания, но даже не старался принимать их к сведению. Он уже
выбрал свой курс и не собирался с него сворачивать. Он сочинял поэмы и
изобретал свой "бессмысленный волшебный язык", как он сказал Эдит. Часть
стихов написана на этом языке, и не ко всем сохранились переводы. Очень
часто встречаются слова "lasselanta" ("листопад", "осень") и "Eldamar"
("дом эльфов на Западе"). Все стихотворные наброски и искусственный язык
были придуманы им для большой поэмы об Эаренделе (написание "Эарендиль"
было им принято позже). Герой этой поэмы был сначала обычным моряком, но
попал на небо после того, как его занесло в таинственный Валинор, где
растут два дерева - Серебряный Тельперион с лунными яблоками и золотая
Лаурелин с солнечными яблоками. Поэма называлась "На запад от Луны, на
восток от Солнца". Она была завершена к лету 1915 года.
Этим летом Рональд закончил университет, получив высшие студенческие
награды как лучший выпускник. И по законам военного времени был призван в
армию. Прежде чем попасть на войну, он учился в офицерской школе на
связиста. Здесь он впервые стал получать жалованье и решил, что уже
достаточно вырос для того, чтобы совершить два важных поступка: жениться
на Эдит и отправить "Эаренделя" и другие стихи в издательство.
Они обвенчались с Эдит по католическому обряду 22 марта 1916 года, в
среду.
А издателю стихи не приглянулись.
И Рональд Толкин отправился на войну.
Ну как об этом писать? Почитайте "На Западном фронте без перемен".
Рональд был на том самом Западном фронте, только по другую сторону окопов.
Со школьных лет у него было три друга. Все они отправились на фронт, и
двое из них погибли. От их школьного Товарищества осталась ровно половина.
Возможно, Рональда, а вместе с ним и весь его волшебный мир спасла
жестокая лихорадка, которая прицепилась к нему в окопах на Сомме. Он
заболел так сильно, что в полевом госпитале решили отправить его в Англию.
Так закончился для Толкина военный кошмар.
А может, и не закончился. Страшные воспоминания и боль от утраты
друзей остались навсегда. И это - еще один из источников "Властелина
Колец". Лингвистические штудии создали Средиземье. Но первая мировая война
дала толчок к созданию конфликта, который держит весь огромный роман, не
давая ему развалиться на отдельные сказания, - к созданию Войны Кольца.
Рональду в 1917 году исполнилось 25 лет. Он был готов начать великий
труд, который стал его земным предназначением. Он начал писать книгу, о
которой мечтал с детства. В этой книге должны были слиться воедино три
силы, определяющие его жизнь: труды по составлению "всеобщего древнего
языка"; его собственный жизненный опыт, начиная от прогулок к сельской
мельнице и кончая отравленными ипритом окопами на Сомме; и создание
мифологии для Англии. В Англии нет национальной мифологии, подобной
исландской "Эдде" или финской "Калевале". Толкин решил создать эту
мифологию, включающую как космогонические мифы, так и волшебные
романтические сказки о любви. В этой мифологии должно было быть дыхание
"воздуха" Англии и утраченная красота всего кельтского. Это должно было
быть "высокое" сказание, героическое, музыкальное и живописное.
Рональд взял толстый синий карандаш и на обложке дешевой тетрадки
вывел заголовок: "Книга утраченных сказаний". Это было первое название
того, что впоследствии стало "Сильмариллионом".
Три составляющие литературного произведения суть место, время и
действие. Действие любого эпоса - это рождение, жизнь и гибель мира,
Вселенной. Время тоже понятное - эпическая древность. А вот место... Где
происходит действие "Властелина Колец", "Хоббита", "Сильмариллиона"? Еще
при жизни Мастера возникло мнение, что он описал фантастическую другую
планету. Трудно себе представить большее непонимание сути толкиновского
мира. Средиземье - это наш мир. Его название не случайно. Средиземье -
Middle-Earth - появляется в средневековой поэме, где Толкин нашел своего
Эаренделя, не впервые. В "Старшей Эдде" земля людей называется "Митгард",
то есть "Срединная усадьба". Это земля, расположенная между Западом и
Востоком, Севером и Югом, Небом и Преисподней. Если жилища богов, демонов,
огненных и ледяных великанов - это царства абсолюта (абсолютного холода и
тепла, абсолютной тьмы и света, абсолютного зла и блага), то в Средиземье
абсолюта нет. Это арена постоянной борьбы полярных сил, не принадлежащая
ни одной из них. Вечная борьба Добра и Зла на земле людей и в душах
обитателей этой земли - вот что такое Средиземье. Срединная земля, не
плохая и не хорошая. Человеческая. Средиземье - не аллегория (Толкин
вообще презирал аллегорию как самый примитивный и назидательный вид
иносказания). Это даже не символ. Это правда. В толкиновском Средиземье
нет ни капли лжи, хотя в нем море изобретательности и фантазии его автора.
Он верил в этот мир. Он не выдумывал его, а рождал как новую реальность,
дополняющую и обогащающую старую. Толкин верил, что он делает нечто
большее, чем сочинение сказок. Он писал: "Они (сказания - Ю.Б.) вырастали
в моей голове как "ниспосланные" мне вещи, будто они пришли независимо от
моей воли... Я будто записывал то, что уже некогда существовало, а не было
изобретено мною."
Толкин хотел создать не сборник, а цикл сказаний. Все сюжетные линии
будущего "Сильмариллиона" группировались вокруг одного, общего сюжета:
Сильмарили, три великих драгоценных камня эльфов, были похищены из
благословенного королевства Валинор повелителем зла Морготом, и эльфы
начали бесконечные войны со злыми силами, чтобы вернуть Сильмарили. Первое
сказание называлось "Падение Гондолина". В нем рассказывалось о том, как
после изнурительной осады войска Моргота разрушили эльфскую крепость.
Спаслась лишь небольшая группа защитников города, и среди них - внук
короля Эарендель. Не трудно догадаться, почему Рональд начал именно с
этого момента, который относится чуть ли не к самому концу
"Сильмариллиона". Он освобождался от кошмара Соммы, перенося свой военный
опыт на бумагу - и в другой мир.
Герои "Падения Гондолина" были эльфами. Эльфы - традиционные герои
английских волшебных сказок. Но толкиновские эльфы многих приводят в
недоумение. Это не миниатюрные и нежные обитатели цветочных венчиков - они
велики и могучи. Собственно говоря, толкиновские эльфы - это люди. Это
"Адамы", люди из утраченного рая, люди до грехопадения. Толкин верил, что
на Земле некогда существовал Эдем, но человек разрушил его своей
греховностью. Эльфы, хотя и способны совершить грех, еще не являются
падшими в теологическом смысле. Поэтому у них нет тех ограничений, которые
делают человеческую жизнь такой несовершенной. Эльфы - все до единого -
творческие личности. Это великие и искусные мастера, художники. Они
обладают величием духа, побеждающим злобу и страх. И они бессмертны!
Болезнь и старость не могут прервать их работу, если она не завершена.
Воистину, это мечта и идеал каждого художника! Толкин признавался, что
создал эльфов "по своему образу и подобию", но освободил их от всех
ограничений, довлевших над ним как творцом.
Все герои "Падения Гондолина" уже носили имена, созданные на основе
разработанного Толкиным эльфского языка.
И здесь мне придется сделать длинное отступление от биографии
Мастера, которое трудно назвать лирическим.
Собственно говоря, Толкин создал много искусственных языков. Из них
три наиболее совершенных и разработанных принадлежат эльфам. К 1917 году
уже было практически завершено создание квеньянского языка, фонетика
которого была подобна финской. Квеньянский язык обладает обширным словарем
и хорошо развитой деривационной системой. На квеньянском языке говорили
эльфы Эльдамара, блаженной страны к западу от Средиземья, за океаном.
Эльфы Средиземья говорили на синдаринском языке, основанном на фонетике
валлийского, одного из любимых языков Толкина. И был еще создан общий
протоязык, на котором говорили эльфы до разделения на квеньянский и
синдаринский. Он назывался эльдаринский. Толкин с детства изучал не
столько сами языки, сколько то, почему они именно таковы, каковы они есть.
И поэтому эльфские языки - это хорошо проработанные языковые системы, в
которых нет ничего случайного. Это индоевропейские языки. Они -
родственники не только английского и других европейских языков, но и
русского. В них нет ни одного случайного корня, ни одного "незаконного"
чередования звуков. Каждое слово обладает ярко выраженной внутренней
формой. Любой европеец, в том числе и наш соотечественник, если у него
будет желание, поймет и прочувствует эти языки. Например, слово "келеб"
(celeb) легко с помощью сравнительно-исторических приемов свести как к
английскому "silver", так и к русскому "серебро". Наиболее выразителен
корень "мор" - "черный", обозначающий все злое и страшное: Моргот, Мордор,
Морайя и так далее. Этот корень имеет давнюю языковую (корень "мор/мер",
обозначающий смерть) и литературную традицию - от феи Морганы до
конан-дойлевского профессора Мориарти и даже до Морры из сказок Туве
Янссон.
Можно бесконечно разбираться во внутреннем смысле эльфских языковых
корней. Можно написать многотомное исследование на эту тему. Здесь же я
хочу сказать, что к толкиновскому словотворчеству нужно подходить очень
бережно. Совсем не обязательно называть Голлума Горлумом. Его истинное имя
тоже достаточно выразительно. Когда Келебримбор становится Селебримбэром,
из его имени исчезает все серебро.
Перевод "Властелина Колец", который мы предлагаем вашему вниманию,
был сделан в 1977-78 годах. Возможно, это первый русский перевод великой
книги (хотя ручаться, конечно, не могу). Как Толкин писал книгу для своих
детей, так мой отец перевел ее для меня и моего брата (мы были тогда
старшеклассниками). Естественнно, мы влюбились в "Властелина Колец", и
когда появился "официальный" перевод, это был наш семейный праздник. Но
более близкое знакомство с "Хранителями" разочаровывало. Переводчики не
сочли нужным следовать авторским указаниям по написанию и произношению
имен собственных, и книга утратила важнейшую свою составляющую -
прекрасный и целостный эльфский язык, то есть то, что для самого Толкина
было в его работе важнейшим. "Хранители" напоминают "Соню в Царстве Дива"
- первый русский перевод "Алисы в Стране Чудес". Авторы перевода пытаются
адаптировать Толкина для советского читателя, и в результате появляются
этакие мичуринские русско-эльфские гибриды типа "Лучиэнь" вместо "Лютиен",
а то и вовсе непонятные вещи (откуда взялся, например, Сэм Скромби?).
Право, странно, что переводчики "Хранителей", любя Толкина, думают, что
остальные читатели будут любить его менее квалифицированно.
Все вышесказанное вовсе не умаляет того общественного зачения,
которое имело первое русское издание "Властелина Колец" (вернее,
"Товарищества Кольца" - первой части трилогии). Но это объясняет, почему
плюс к уже имеющимся русским вариантам толкиновской саги неплохо почитать
еще и тот, который был тщательно отредактирован по авторским указаниям,
данным в одном из "Приложений", а также при помощи обращения к русским
переводам "Старшей Эдды", "Беовульфа", артуровских легенд и других книг,
послуживших в какой-то мере первоисточниками "Властелина Колец" и
"Сильмариллиона".
Я надеюсь, что читатели поняли, насколько большую роль играл эльфский
язык как в жизни Рональда Толкина, так и в его книгах. "Властелин Колец" и
"Сильмариллион" - это не только увлекательные сказки, но и в высшей
степени своеобразные лингвистические труды, так же как "Алиса в Стране
Чудес" может быть названа оригинальнейшим учебником по математической
логике.
"Падение Гондолина" было написано во время лечения в госпитале, в
течение месяца. Но после излечения нужно было возвращаться в батальон, а
это было невозможно - теперь, когда он вплотную приступил к труду всей
своей жизни. И он заболел снова. Это феноменальное в своем роде явление:
он был вообще-то довольно здоровым человеком и прожил долгую и активную
жизнь. А с другой стороны, как человеку в высшей степени честному и
порядочному, ему и в голову не пришло симулировать болезнь. Тем не менее
приступы лихорадки следовали один за другим, и это спасло Толкина от
возвращения в Европу. Он остался дослуживать офицером связи в военном
лагере в Йоркшире.
Вторая глава "Книги забытых сказаний" называлась "Дети Хурина" и была
написана под очевидным влиянием североевропейских эпосов: "Старшей Эдды",
"Калевалы" и "Беовульфа". К этому времени у толкиновских писаний появился
конкретный адресат - в ноябре 1917 года Эдит родила сына, Джона Френсиса
Руэла Толкина. Френсис - в честь отца Френсиса Моргана, который специально
приезжал окрестить своего приемного внука.
Вскоре после этого Толкин написал самую лиричную и романтичную главу
в своей книге: историю любви смертного человека Берена и дочери короля
эльфов Лютиен Тинувиэль. Толкин думал о себе и Эдит, когда сочинял это.
Много лет спустя от завещал своему сыну Кристоферу написать на их могилах
"Лютиен" и "Берен". Завещание было выполнено - в этом может убедиться
всякий, кто доберется до Оксфорда.
Рассказ о Лютиен и Берене был в некотором отношении этапным. С точки
зрения жанра и фабулы он предваряет "Властелина Колец". Это первое
"квестовское" повествование среди произведений Толкина. Этот "незаконный"
термин нуждается, очевидно, в расшифровке. Слово "quest" по-английски
означает "поиск". Этим словом обозначается приключенческий жанр, который
по-русски можно было бы назвать "Пойди туда не знаю куда". В "квестовских"
историях всегда присутствует длинная дорога, разветвленная, со множеством
опасностей и приключений, и обязательно - далекая, не совсем ясная, но
очень важная цель. И не менее обязательно - проблема выбора. Герои
"квестовских" произведений набираются опыта и мудреют по мере продвижения
к своей цели. Домой они возвращаются совсем другими. "Хоббит" и "Властелин
Колец" - это "квестовские" книги. На русском языке невозможно подобрать
адекватное определение этого жанра, но я бы никогда не решилась употребить
слово "квестовский" в терминологическом смысле, всли бы оно само не вошло
плавно в обиход программистов и пользователей персональных компьютеров в
связи с серией игр фирмы "Сьерра" - "Space Quest", "King's Quest", "Hero's
Quest" и др. Так что это слово уже возникло в нашем языке, и почему бы не
ввести его в употребление в литературоведении, если оно так точно
обозначает нужное явление?
Итак, рассказ о Берене и Лютиен был первым "квестовским" рассказом,
написанным Толкином. Лютиен и Берен направляются в царство Моргота, чтобы
вырвать из его Железной Короны священный Сильмариль, как в другую эру
хоббит Фродо отправится в царство наследника Моргота Саурона, чтобы
уничтожить Кольцо Власти.
Когда война в Европе подошла к концу, Толкин испросил разрешения
служить в Оксфорде, поближе к любимому университету. А все его товарищи по
батальону, оставшиеся в Европе, были к этому времени мертвы или в плену.
Рональд Толкин продолжил движение по жизни. Движение по трем
параллельным маршрутам: семья, наука, творчество. Что касается семьи, то
здесь все было чудесно: в 1920 году появился на свет Майкл Хилари Руэл
Толкин, или просто Майкл. Что касается науки, то Мастеру не сразу удалось
обосноваться в своем любимом Оксфорде. Первое преподавательское место он
получил в Лидсе, на севере Англии. А в отношении творчества - к 1923 году
"Книга забытых сказаний" была почти закончена. Почти. Толкин не торопился
ставить точку. "Сильмариллион" был делом его жизни. Он менял и
совершенствовал его до самой своей смерти, а издал книгу его сын Кристофер
только в 1977 году.
Кстати, о Кристофере. Душеприказчик, публикатор и вернейший наследник
писателя родился в 1924 году. Эдит была расстроена - она мечтала о
девочке.
Но осуществление этой мечты - в будущем, когда в 1929 году появится
на свет Присцилла Мэри Руэл Толкин, а пока исполнилась другая мечта. В
1925 году Рональд Толкин получил долгожданную должность в Оксфорде, где
остался отныне навсегда.
После этого в его жизни ничего, казалось бы, не происходило. Он
воспитывал детей, ухаживал за садом в своем особняке в пригороде Оксфорда,
продвигался по службе. Он был убежденным консерватором в политике и
блестящим специалистом по средневековому английскому языку.
И все это время он творил Средиземье. Средиземье - это в своем роде
совершенство. Его география - идеальная география мифологического мира,
где все страны света имеют свой смысл.
Мифологическое мироздание держится на оси, соединяющей Небо и
Подземный Мир. Во всех основных мифологиях эту роль играет Мировое Древо.
В мире Толкина деревья наделены особым смыслом, но он относится к ним
прежде всего как к живым существам, добрым помощникам эльфов. А роль
мировой оси играют у Толкина горы. Верх и низ в Средиземье наделены
традиционным христианским значением: в подземелье бушует адское пламя и
живут мерзкие, дьяволоподобные орки и тролли, а в небесах сияет чистый
свет солнца и звезд. Не случайно Гандальв не просто погибает, а падает в
бездну, но воскреснуть он там не может, он воскресает вверху, на вершине
горы Карадрас. На вершине другой горы, Миндоллуин, происходит другое
воскрешение - воскрешение Белого Дерева. На вершине Тол Брандира
происходит решающая встреча Фродо с Боромиром, встреча-прозрение. Гора
Ородруин, Гора Судьбы - из этого же ряда. Уход Смеагола в подземелье - его
нравственное падение, превращение в Голлума. И можно привести еще
множество подобных примеров.
Запад и Восток в мире Толкина тоже представляют собой смысловую
оппозицию. Многие читатели "Хранителей" были шокированы тем, что Толкин
постоянно подчеркивает: угроза человечеству исходит с Востока, а Запад -
оплот цивилизации против варварства. Будем говорить прямо: Толкин не
симпатизировал коммунистам и считал Советское государство
противоестественным варварским экспериментом. Он действительно считал, что
оно в известной мере представляет собой угрозу западной цивилизации. Но он
никогда не опустился бы до того, чтобы населять свой выстраданный мир
политическими аллюзиями, и всегда возмущенно протестовал против такого
понимания "Властелина Колец".
Европейская цивилизация обращена лицом на Запад. Там находится остров
фей Авалон, куда отчалил после своей гибели король Артур и где он поныне
счастливо живет в яблоневых садах. Туда, на Запад, в туман Атлантики,
устремлялись мореплаватели из фантастических ирландских саг, находили там
много чудесного, а вернувшись, рассыпались в прах, едва ступив на родной
берег. На Западе, за морем, утраченный рай. Туда уходят души умерших -
умерших праведников, достойных того, чтобы не отправиться под землю - то
есть в Преисподнюю. И вообще, сама природа и ее светила выбрали путь с
востока на запад. Восток - это дикость, это прошлое. Запад - это культура,
это будущее. Даже могилы древних кельтов ориентированы с востока на запад
- так, чтобы покойник легче мог найти правильный путь. Толкин ориентирует
страны своего волшебного мира так, как это и должно было бы быть в
истинной английской мифологии. Особенно это заметно в финале "Властелина
Колец", когда почти все главные герои покидают Средиземье и отправляются
на Запад. Они видят впереди свет и слышат пение, но для провожающего их
Сэма они просто исчезают, растворяются в тумане. Возвращение в прошлое
невозможно, если не хочешь рассыпаться в прах. Путь с Востока на Запад -
это путь в один конец.
А между небом и Преисподней, между Востоком и Западом - Средиземье,
самая "земная" часть толкиновского мира.
Если же вернуться к "земной" жизни самого Мастера, то стоит упомянуть
об одном обстоятельстве ее оксфордской части. Это обстоятельство - дружба
с Клайвом Стейплзом Льюисом. Ближайший друг Толкина был его коллегой не
только в филологии, но и в сочинении сказок. Его "Хроники Нарнии" сейчас
публикуются на русском языке, и читатель может найти в них много общего с
толкиновской эпопеей.
Толкин постоянно что-то сочинял. Имея четверых детей, он был вынужден
рассказывать им сказочные истории. Именно из этих историй родились
"Приключения Тома Бомбадила". Так звали голландскую куклу, принадлежавшую
Майклу, - веселого круглолицего паренька в шляпе с пером. В "Приключениях"
уже были Дочь Реки Гольдберри, угрюмый Старик Ива, призрак из кургана и
многое другое, знакомое читателям "Властелина Колец". "Приключения Тома
Бомбадила" были опубликованы в "Оксфордском журнале" в 1934 году.
Иллюстрировал издание сам Толкин, который все свои рассказы для детей
сопровождал зарисовками - чернилами или цветными карандашами. Тогда же, в
тридцатые годы, Толкин сочинил (опять же, для детей) одну из самых
известных своих сказок - "Фермер Джил".
Начиная с 1920 года, когда Джону исполнилось три годика, Толкин стал
отправлять своим детям рождественские письма от Деда Мороза, подробные и
иллюстрированные. Это многосерийное сочинительство усовершенствовалось год
от года, возникали все новые персонажи: Полярный Медведь, сторож Деда
Мороза, садовник Снеговик, секретарь Деда Мороза эльф Ильберет и многие
другие. Дети Толкина искренне верили, что эти письма написал Дед Мороз
собственноручно, и отправляли ему ответы. А когда старшие дети вырастали
(а разница между Джоном и Присциллой - 12 лет), они не разочаровывали
младших и не разрушали их веру.
Все эти годы Толкин продолжал работу над "Сильмариллионом", который
превратился к концу тридцатых годов в огромную рукопись. Мало кто знал о
его существовании. Собственно, только члены семьи и Льюис. В семье был
один человек, который был не меньше Мастера поглощен историей Средиземья.
Это был его третий сын Кристофер - нервный, болезненный и задумчивый
мальчишка, в котором Рональд видел много сходства с собой. Кристофер мог
часами слушать главы из "Сильмариллиона". Для него Толкин написал повесть
"Утраченная дорога" - о двух путешественниках по времени, отце и сыне,
которые попадали в мир Средиземья, точнее, на Нуменор, материк,
расположенный в океане между Средиземьем и страной эльфов. Жители Нуменора
совершили страшный грех, и их землю поглотила огромная волна. Так получил
выход "комплекс Атлантиды", с детства преследовавший Толкина страшными
снами. К сожалению, рукопись "Утраченной дороги" так и не была завершена,
но легенда о Нуменоре вошла в состав "Сильмариллиона". Отношения героев
"Утраченной дороги" между собой, идеальные отношения отца с сыном,
говорили о том, что эта повесть написана для Кристофера. Это одно из самых
автобиографических и автопортретных произведений Толкина.
В один прекрасный - воистину прекрасный! - день Толкин проверял
студенческие контрольные работы. В одной из работ обнаружился чистый лист.
Впоследствии Толкин с юмором вспоминал, что это был лучший подарок от
студентов, полученный им когда-либо на экзаменах. Потому что на этом листе
он вывел: "В земляной норе жил-был хоббит".
Откуда взялось это слово - хоббит? На этот счет многие, в том числе и
его автор, высказывали разные предположения, но ни одно из них не является
стопроцентным ответом. Вот так взялось и написалось. А слова для Толкина
были самыми интересными явлениями на свете. Поэтому он решил разобраться,
что же это такое - хоббит. И создал персонаж, в котором воплотилось все
то, что он любил: его истинный дом - сельские просторы Западной Англии - и
их обитатели. Мистер Бильбо Бэггинс - любимый толкиновский персонаж. "Я
сам и есть хоббит, - писал Толкин, - во всем, кроме роста. Я люблю сады,
деревья, фермы, не тронутые механизацией. Я курю трубку, люблю хорошо
покушать. Мне нравятся теплые куртки с орнаментом. Я обожаю грибы. У меня
очень простое чувство юмора. Я поздно ложусь спать и встаю тоже как можно
позднее. Я не большой поклонник путешествий." Вдобавок ко всем этим
сходствам Толкин подарил дому мистера Бэггинса имя фермы тети Джейн, где
они с Хилари в свое время проводили каникулы, - Бэг-Энд. А селение
Хоббитон в Шире, где находится Бэг-Энд, вплоть до деталей списано с той
деревни, где жил Рональд с матерью и братом, пока не пошел в школу.
Толкин не предполагал, что буржуазный уютный мирок хоббитов будет
иметь какое-то отношение к мифологической вселенной "Сильмариллиона". Но
написание "Хоббита" заняло больше пяти лет, а все эти годы Толкин, как
всегда, существовал наполовину в Англии, наполовину - в Средиземье.
Пришлось и его новому творению последовать туда. Ясно было, что события
"Хоббита" происходят после событий "Сильмариллиона". И Толкин, с его
любовью к хорошо продуманному, упорядоченному мифологическому мирозданию
поделил всю историю Средиземья на Первую, Вторую (описанные в
"Сильмариллионе") и Третью эру, когда происходят события "Хоббита".
Толкин не придавал большого значения своему новому сочинению. В 1936
году он наскоро придумал и рассказал детям финал этой истории, но даже не
удосужился записать его. Так бы и пропал "Хоббит", если бы одна из
приятельниц семейства Толкинов не показала рукопись первых глав
представителю издательства "Аллен и Анвин". Издатели захотели напечатать
не только саму сказку, но и авторские иллюстрации к ней, и Толкин сел за
окончание работы. В сентябре 1937 года "Хоббит" был опубликован.
После этого Толкин отдал Стенли Анвину, главе фирмы "Аллен и Анвин",
все остальные свои произведения, включая "Сильмариллион". Но читатели,
очарованные "Хоббитом", просили еще что-нибудь о хоббитах, и Анвин заказал
Толкину продолжение. Спасибо Стенли Анвину! Именно благодаря этому заказу
у нас есть теперь "Властелин Колец". И теперь все люди в мире делятся на
тех, кто знает, как пройти из Шира в Гондор, и тех несчастных, кто еще не
открыл для себя эту дорогу. А если бы не издательское чутье Анвина?
Страшно подумать!
В 1937 году Толкин сообщил Анвину: "Я написал первую главу новой
сказки о хоббитах - "Долгожданный прием".
Толкин не мог придумать, что же может побудить мистера Бэггинса к
новым путешествиям. И поэтому он решил представить читателям нового
хоббита, его юного родственника (первоначально - сына). А побудительным
мотивом для продолжения повествования стало Кольцо.
Кольцо - очень удачная находка Толкина, соединяющая все три эры
истории Средиземья и выводящая детскую сказку в широкие просторы
мифологического мироздания. У толкиновского Кольца Власти есть совершенно
определенный предок - кольцо Андваранаут, которое причинило столько бед
семейству Вольсунгов из "Старшей Эдды" (превратившемуся потом в семью
Нибелунгов). Зловещая сила Андваранаута не случайно заключена в кольце, а
не в каком-нибудь другом украшении. Кольцо - один из самых
многозначительных мифологических символов. Его символичность сохраняется
до сих пор, ведь мы все знаем, что "Обручальное кольцо - не простое
украшенье".
Кольцо - это символ мироздания. Это мировая змея, кусающая свой
хвост, в миниатюре. Кольцо - это микрокосм, как эта змея - макрокосм. В
кольце соединяются обозначение вселенной человеческого духа и обозначение
внешнего мира, большой Вселенной. Не случайно, чтобы победить вселенское
зло, Фродо должен побороть собственные слабости и искушения. И то, и
другое зло заключено в Кольце. Кольцо пытается соблазнить и совратить
микрокосм, чтобы зло продолжало царить в макрокосме.
Кольцо является еще и символом богатства и власти - не только в "Саге
о Вольсунгах" и "Старшей Эдде", но и во многих других памятниках
европейского фольклора и эпоса. Кольца были денежными единицами в древней
Скандинавии, причем единицами крупными. Каждое драгоценное кольцо было
целым состоянием, и поэтому щедрые конунги получали эпитет "дробители
колец", поскольку одаривали приближенных кусочками сломанного кольца.
Изготовление колец считалось верхом ювелирного мастерства. Недаром Толкин
неоднократно подчеркивает, что Кольцо Власти было идеально круглой формы.
Эта идеальная форма очаровывала жителей Средиземья не только у Толкина.
Легендарный скандинавский кузнец Велунд прославился умением делать очень
ровные кольца. Изготовление же волшебного кольца - это уже следующая
ступень мастерства, это уже чары. Не случайно Толкин так подробно
описывает, как были сделаны все волшебные кольца - Девять, Семь, Три и,
наконец, Одно Кольцо.
Кольцо, кроме всего прочего, еще и звено цепи (вспомните финал
истории Прометея). Оно и стало звеном, соединившим "Хоббита" и "Властелина
Колец".
Между прочим, Толкин приходил в ярость, если его спрашивали, а не
списал ли он свое Кольцо с кольца Нибелунгов из оперы Вагнера. В таких
случаях он отвечал: "Оба кольца круглые, вот и все сходство". На самом
деле между двумя кольцами связь все же обнаруживается, если покопаться в
европейских мифологиях, но эта связь не более тесная, чем между
андерсеновской Дюймовочкой и коротышками из сказок Носова про Незнайку.
Написав первую главу новой книги, Толкин показал ее сыну Стенли
Анвина Райнеру. Мальчик ее одобрил, и Толкин стал увлеченно продолжать
повествование. Но книга оказалась непокладистой. Непонятно откуда взялись
вдруг Черные Всадники. Толкин сам не мог понять, зачем эти конные
привидения разыскивают хоббитов. У него по-прежнему не было четкого
понимания, о чем он, собственно, пишет.
Однако Кольцо продолжало занимать его воображение, и он сочинил,
откуда оно происходит и что за сила в нем заключена. Все это объяснил
герою книги (которого первоначально звали Бинго) эльф Гильдор.
Следовательно, появилось объяснение, кто такие Черные Всадники. Так была
придумана цель - путешествие в землю Мордор, чтобы уничтожить Кольцо.
Герои Толкина отправлились в путь и пришли в дом Тома Бомбадила. Это
случилось к лету 1938 года. Было написано уже семь глав, а путешествию не
видно было конца. Наконец, хоббиты остановились по дороге в деревенской
гостинице, где встретили странного угрюмого типа по имени Троттер. Этот
новый герой (будущий Арагорн!) был первоначально хоббитом, а не человеком.
Но немного погодя Толкин написал в своем дневнике: "Слишком много
хоббитов" и сделал Троттера могучим человеком, королем в изгнании. К этому
времени главный конфликт сказки стал достаточно ясным, и Толкин придумал
название повести - "Властелин Колец", а сама повесть стала перерастать из
детской сказки в героический волшебный роман.
Это было уже в 1939 году. Чемберлен подписал Мюнхенское соглашение с
Гитлером. Как и многие в то время, Толкин боялся Гитлера намного меньше,
чем Сталина, и готов был приветствовать любые договоры, если они
заключались не с Россией. Начало войны в сентябре 1939 года не сразу
сказалось на жизни семьи Толкинов. Но постепенно, к великому огорчению
главы этой семьи, его мальчики один за другим покинули родительский дом.
Джон учился на католического священника в Ланкашире. Майкл был призван в
армию, в противовоздушную оборону. Кристофер заканчивал школу и собирался
в колледж. Только Присцилла еще оставалась с родителями. Оксфорд заполнили
беженцы, в небе появились аэростаты заграждения, но воздушных налетов на
Оксфорд не было. Толкин писал в своем дневнике, что он ненавидит и
презирает Гитлера за то, что он извратил и опошлил дух северной Европы,
используя его в своих пропагандистских целях. Толкин считал, что его
задача - представить этот благородный дух в его истинном свете.
К 1940 году Товарищество Кольца достигло могилы Балина в Морайе.
"Аллен и Анвин" надеялись, что написание книги займет у Толкина года два.
Эта надежда давно исчезла, но Стенли Анвин все еще был заинтересован в
продолжении "Хоббита". Кристофер Толкин несколько облегчил отцу работу над
книгой, нарисовав подробную и точную карту Средиземья. Но карты самой по
себе было недостаточно, чтобы придать книге оттенок истинности, которую
можно было достичь только путем тщательного приведения в соответствие
географии, хронологии и лингвистики Средиземья. Поэтому Толкин часами
высчитывал даты и расстояния. Много лет спустя он писал: "Я хотел, чтобы
люди почувствовали себя внутри этой истории, чтобы они поверили в ее
истинность."
Проработка деталей стала еще более затруднительной в тот момент,
когда Товарищество разделилось и Толкину пришлось описывать события,
происходящие одновременно в разных местах. Его мифология представлялась
ему бессмертным деревом, разветвленным и могучим, а он должен был знать
подробно не только каждый его листик, но и каждую прожилку.
В одно прекрасное утро он проснулся с готовым рассказом в голове,
который тут же записал. Это была история о художнике Ниггле, который так
же, как сам Толкин, тщательно прорабатывал детали, рисуя дерево. В этом
рассказе воплотились все худшие опасения Толкина: его герой отправляется в
мир иной, не закончив свою картину. Но там, за гранью реальности, он видит
свое дерево законченным - и живым! Толкин всегда верил, что его книга -
это вторая реальность, а ее создание - мистический процесс сотворения
мира. Он стоял на грани обыденности, видя за зыбкой чертой пейзажи иной
Вселенной. Поэтому рассказ "Лист работы Ниггла" - это не только изящная и
остроумная притча, но и самое откровенное объяснение творческих принципов
ее автора.
В 1944 году великая книга еще не была закончена, а сил на нее уже не
было. Кристофер служил в авиации в Южной Африке, и Толкин писал ему
длинные письма. Но Клайв Льюис увидел, что работа его друга может остаться
незаконченной, и стал каждый день заставлять Толкина писать несколько
страниц. Толкин признавал, что ему необходимо было чье-то давление, чтобы
дописать роман. И все же война в Европе кончилась гораздо раньше, чем
Война Кольца.
Роман был дописан осенью 1947 года. Толкин признавался, что
расплакался, описывая Поле Кормаллен, и долго не решался отправить Фродо
за море. Но и после того, как он написал эпилог, он не стал отдавать
рукопись издателю. Еще два года он выверял и правил роман. Осенью 1949
года он сказал Стенли Анвину: "Эта книга написана моей кровью, и она
такова, какова она есть. Другую я написать не могу."
Первый том "Властелина Колец" вышел из типографии в 1954 году. К
этому времени Стенли Анвин передал дела своему наследнику Райнеру -
пламенному почитателю Толкина. Но даже Райнер не мог издать "Властелина
Колец" в том виде, в каком его задумал Толкин. Так, было технически сложно
выделить в тексте красными чернилами "огненные слова", проступающие на
нагретом Кольце. И уж совсем невозможно было передать факсимильно "Книгу
Мазарбул", которую Толкин тщательно вырисовывал на языках эльфов и гномов,
а потом поджигал края страниц, чтобы имитировать последствия гоблинского
нашествия. "Аллен и Анвин" планировали выпустить 3,5 тысяч экземпляров
первого тома и по 3 тысячи - второго и тертьего. Они ожидали, что книга
вызовет очень умеренный читательский интерес.
Критические отзывы в прессе были самыми разнообразными - от
восторженных до уничтожительных. Но читатели проявили неожиданное рвение -
и уже через два месяца стало готовиться американское издание "Товарищества
Кольца". Толкин несколько задержался с написанием "Приложений", и поэтому
третий том не был опубликован в обещанные читателям сроки, и издательство
"Аллен и Анвин" было завалено негодующими письмами: ведь Толкин и Анвин в
"лучших" традициях многосерийных бульварных детективов оставили героев, а
вместе с ними и читателей, в стархе и неизвестности в логове паука на
лестнице Кирит Унгол. Ясно было, что успех книги намного превосходит
ожидания.
Толкин стал получать много восторженных писем, среди которых
попадались потрясающие сюрпризы: например, письмо от настоящего Сэма
Гэмджи, который книгу не читал, но прослышал, что его имя где-то сильно
прославилось. Толкин был в восторге и отправил мистеру Гэмджи в подарок
все три тома "Властелина Колец". После этого он сказал своим домочадцам,
что со страхом ожидает письма, подписанного "С.Голлум". Этому ответить
было бы потруднее.
Оксфордские коллеги Толкина восприняли его писательскую славу
снисходительно. Его напряженный труд над книгой, естественно, отвлекал его
от занятий наукой, и это не осталось незамеченным. После опубликования
романа ему сказали: "Ну вот. Теперь мы знаем, чем вы развлекались все эти
годы. А теперь неплохо было бы и делом заняться." Толкин немедленно
"занялся делом", и через два дня после выхода в свет третьего тома
прочитал в Оксфорде доклад о кельтских элементах в современном английском
языке.
(Надо отметить в скобках, что сейчас имя Толкина окутано в Оксфорде
невероятным почтением. Льюис Кэррол и Рональд Толкин - две величайшие
гордости оксфордцев. Жители города считают - и, возможно, не без
основания, - что в другом университете невозможно было бы появление таких
оригинальных писателей. Все "толкиновское" и "кэрроловское" тщательно
сохраняется и с пиететом демонстрируется всем гостям Оксфорда. Например, в
университетском ботаническом саду есть "любимое дерево Толкина", о чем
сообщает специальная табличка. Но это - в скобках.)
Начиная с 1955 года стали появляться первые переводы "Властелина
Колец". Сначала было подготовлено голландское издание. Толкин внимательно
прочитал перевод и отверг все попытки перевести собственные имена. В
результате он оказался доволен голландским изданием, но зато его страшно
расстроил шведский перевод. Толкин хорошо знал шведский язык и нашел
перевод неадекватным. Особенно его возмутило предисловие переводчика, где
книга адресовалась детям младшего возраста и интерпретировалась как
аллегория современной политической ситуации. После авторского протеста
предисловие было отвергнуто.
История отношения Толкина к переводам его книг должна была бы
насторожить тех, кто взялся за перевод "Властелина Колец" на русский язык.
Но, судя по всему, переводчикам "Хранителей" этот факт биографии Толкина
известен не был.
В течение двух-трех лет "Властелин Колец" был переведен на все
основные европейские языки. Издательство "Аллен и Анвин" получило большой
доход, а автор книги - щедрые гонорары и массу лестных отзывов со всего
мира. Стены американских университетов покрылись надписями: "Да
здравствует Фродо!", "Гандальва - в президенты", "Вперед к Средиземью" и
т.д. Появились первые литературоведческие работы, было образовано
Толкиновское Общество, стали открываться фан-клубы его поклонников,
которые собирались на "хоббитские пикники", где ели грибы, курили трубки и
пили сидр, и на маскарады, где все одевались в костюмы героев "Властелина
Колец". Автору бестселлера пришлось туго: его искали шустрые журналисты и
телевизионщики со всего мира. Семидесятилетний Толкин встречал их
ворчливо-иронично, но мог и прогнать. Тем не менее в 1968 году Би-Би-Си
сделала телевизионный документальный фильм "Толкин в Оксфорде".
Мастеру это порядком надоело. Он не мог понять, почему те, кто любит
его книги, так беспардонно обращаются с ним самим? "Аллен и Анвин" взялись
отвечать на письма его поклонников. Но у него уже появился телефон, номер
которого значился в оксфордском университетском справочнике, и
какой-нибудь пламенный поклонник из Америки мог позвонить среди ночи,
испытывая такое непреодолимое желание поговорить с самим Толкином, что
напрочь забывал о разнице во времени. Журналисты заглядывали в окна,
пытаясь сделать фотографии прямо через стекло.
В 1965 году Толкин вышел на пенсию. На приеме в "Мертон-колледже",
посященном его уходу, он прочитал прощальную песню эльфов (собственного
сочинения, разумеется), а ему подарили его бронзовый портрет, созданный
женой его сына Кристофера Фэйт (это значит "Вера"), профессиональным
скульптором. Все его дети к этому времени завели собственные семьи и жили
отдельно, а Толкин был дедушкой целой кучи внуков. Эдит Толкин неважно
чувствовала себя в преклонном возрасте. И поэтому они решили покинуть
Оксфорд и переселиться на берег моря. Здесь Толкин продолжил работу над
"Сильмариллионом". "Приморская передышка" закончилась в конце 1971 года,
когда 23 ноября, рано утром, после тяжелой болезни умерла Эдит Толкин.
После этого Толкин остался на море в полном одиночестве и решил
вернуться в Оксфорд. Он очень страдал от утраты Эдит, он был одиноким,
старым человеком. Но он сохранил ясный ум и твердую память, он был
свободен и активен. "Мертон колледж", в котором он проработал столько лет,
предоставил ему квартиру в центре Оксфорда. Никогда прежде Толкин столько
не путешествовал, как в эти два года. Он навещал детей и внуков, своего
брата Хилари, многочисленных кузенов и кузин, своих школьных и
университетских друзей. Он побывал во многих городах, где ему вручали
почетные степени и награды. Он был представлен королеве.
Второго сентября 1973 года он умер в возрасте 81 года. Смерть была
быстрой: не все его дети успели проститься с ним. Незадолго до смерти он
обсуждал с Кристофером будущее издание "Сильмариллиона", которое
осуществилось только в 1977 году.
Толкин похоронен на католическом кладбище, и поэтому его могила
далеко от центра Оксфорда. Среди надгробий польских эмигрантов выделяются
две гранитные плиты с необычными надписями: "Эдит Мэри Толкин, Лютиен,
1889 - 1971", "Джон Рональд Руэл Толкин, Берен, 1892 - 1973".
И на этом следовало бы поставить точку. Но остаются еще вопросы,
которые неизбежно возникают всегда, когда появляется необходимость
перевода книги, содержащей много непереводимого - имена, названия, реалии,
чуждые для русского языка. Несмотря на четкие авторские указания,
невозможно все адекватно передать по-русски. Поэтому я считаю своим долгом
объяснить, чем мы руководствовались при переводе в таких случаях.
Толкин резко возражал против буквального перевода каких бы то ни было
имен собственных на другие языки. (В самом деле, никому же не придет в
голову русский перевод "Беовульфа" озаглавить "Медведь" или "Пчелиный
Волк".) Мы старались избежать этого. Но в некоторых случаях такой перевод
пришлось сделать: например, коня Гандальва у Толкина зовут Shadowfax -
Шадоуфэкс, что по-русски выглядит громоздко и нелепо. У нас его зовут
Обгоняющий Тень. Но таких случаев немного.
Гораздо больше проблем возникает при транслитерации имен собственных.
Одним из отличительных свойств фонетики эльфских языков является наличие
прогрессивной ассимиляции звуков. Это значит, что смягчаются согласные,
стоящие не перед "и" или "е", как в русском языке, а после них. Особенно
это касается звука "л". Звук "л" в эльфских языках вообще "мягче", чем в
современном английском, поэтому мы сочли возможным поставить мягкий знак
не только в словах типа "Сильмариль", "Нарсиль", "Элендиль", "Эльрогир" и
т.п., но и в имени "Гандальв", хотя в "Старшей Эдде" это имя выглядит как
"Гандалв", и это было бы правильнее, но тогда появляется плохо переносимое
русским языком нагромождение звонких твердых согласных в конце слова.
Еще одна проблема - это согласные перед "у". Строго говоря, гном
Дьюрин, (как он назван в прежних переводах) должен был бы называться
"Дурин". Но исходя из соображений благозвучия мы оставили в этом имени
букву "ю", хотя и убрали мягкий знак, который провоцирует появление
совершенно невозможного здесь звука "й". Получилось "Дюрин".
Большая проблема - что делать со множественным числом? В эльфских
языках множественное число существительных образуется несколькими
способами. Например, при помощи чередования звуков: единственное -
"dunadan" ("Человек с Запада"), множественное - "dunedein". Или при помощи
прибавления звука "р" в конце слова: единственное - "Vala", множественное
- "Valar". В таких случаях мы брали одну из форм в качестве единственного
числа и образовывали множественное обычным способом: Валар - Валары.
Эти случаи приведены для примера. На самом деле подобные проблемы
возникают на каждом шагу, и каждое слово или наименование было нами
обдумано не однажды. Мы понимаем, что у читателей может возникнуть
некоторый дискомфорт, когда они встретят незнакомые написания знакомых им
по прежним переводам имен. Но я по опыту знаю, что этот дискомфорт
исчезает после первых двух-трех упоминаний данного персонажа в тексте.
Зато Бэг-Энд звучит гораздо более волшебно и более по-английски, чем
**какая-нибудь Торба-на-Круче. Мы также понимаем, что могут быть
предложены другие, не менее обоснованные варианты передачи имен и
названий. Любой перевод Толкина останется тем не менее несовершенным по
определению.
С моей стороны было бы нечестно не открыть источник биографических
сведений о жизни Толкина, на основе которого написано это предисловие. Это
биография Толкина, написанная оксфордцем Хамфри Карпентером. Эта книга
была подарена нашей семье Кристофером Толкином и издательством "Аллен и
Анвин" - за что мы им бесконечно признательны.
Я должна сказать, что не без трепета передаю драгоценную рукопись
перевода издателю. Этот перевод все еще нуждается в доработке, ведь в свое
время он был сделан для семейного пользования. Но так получилось, что в
конце семидесятых годов он был распечатан на машинке в количестве семи
экземпляров и разошелся по стране неожиданно широко. Это было сделано с
ведома автора перевода: в те годы это был единственный способ обмена
подобной информацией. Но впоследствии мы оказались в состоянии некоторого
шока, когда обнаружили компьютерный вариант этого самого перевода. А это
значит, что рано или поздно он будет опубликован - "пиратским" способом, с
ошибками и искажениями, как это уже случилось с другими переводами моего
отца. Поэтому мы просим читателей не судить нас очень строго. Возможно,
впоследствии, когда уже не будет такой спешки, мы сможем еще раз спокойно
поработать с этой рукописью.
А пока - спасибо всем, кто будет читать эту книгу.
Юлия Баталина