ЛЮБОВЬ К ЗАВОДНЫМ АПЕЛЬСИНАМ
В российской фантастике большие перемены. Грозная "чет-
вертая волна", вспухшая еще в начале восьмидесятых, сначала
потеряла большую часть мощи от удара о тупые волноломы гос-
комиздатов, после раздробилась о рыночные пирсы и то, что
она вынесла на книжные лотки, можно пересчитать буквально по
пальцам. Но зато -- какие имена!
Вячеслав Рыбаков. Писатель от Бога. Пишет мало, но прак-
тически все, им написанное, неправдоподобно талантливо. Как
соавтор сценария фильма Конст. Лопушанского "Письма мертво-
го человека" получил Госпремию РСФСР. Издал пока две книги:
роман "Очаг на башне" в некогда нашумевшей серии "Новая фан-
тастика" и сборник "Свое оружие". И то, и другое сейчас в
принципе невозможно достать: разошлось по любителям. Сам се-
бя считает невезучим: бесконечно долго не может выйти три
года назад подготовленный сборник "Преломления", задержи-
вается книга в серии "Русский роман"... И, в то же время --
опубликованный в "Неве" новый роман "Гравилет "Цесаревич"
(произведение, на мой взгляд, очень сильное) получает прес-
тижнейшую премию Бориса Стругацкого "Бронзовая улитка" как
лучший фантастический роман прошлого года. И пренебрежи-
тельно игнорируется номинаторами Букера...
Андрей Лазарчук. Автор, поразительно интересный для наб-
людения: начал с несложных по форме, но глубоких философ-
ских рассказов, в повести "Мост Ватерлоо" перешел к со-
циально-психологической литературе, потом напечатал жесткий
триллер "Иное небо" (профессиональная премия "Странник" это-
го года)... Напечатанный в новом литературном журнале "День
и ночь" роман "Солдаты Вавилона" (завершающая часть трикни-
жия "Опоздавшие к лету"), похоже, произведет в литературе
большой шум -- экспериментальная по форме философско-миро-
воззренческая проза такого масштаба появляется далеко не
каждое десятилетие. Впрочем, шум будет лишь в том случае,
если литературный истеблишмент снизойдет до чтения "этой
фантастики"...
"Эта фантастика", впрочем, давно и прочно осознает, что
"толстая" литературная периодика скорее предпочитает публи-
ковать посредственные реалистические произведения, нежели
талантливый, но "не вполне реалистичный" роман. Более того:
современное литературоведение просто не готово воспринимать
современную фантастику. Как это ни парадоксально, профессио-
нальным критикам не хватает профессионализма, когда они бе-
рутся говорить о произведениях, скажем, Стругацких. Уровень
мышления нужен другой. Не выше, не ниже -- просто другой.
Та же история с романами и повестями Андрея Столярова.
Он любит рассказывать одну историю из своей биографии. В са-
мом начале восьмидесятых он предложил издательству "Молодая
гвардия" (тогда лишь оно более-менее регулярно издавало оте-
чественную фантастику) сборник. Рукопись ему вернули с соп-
роводительным письмом, из которого следовало, что повести
его прочитаны, но совершенно не восприняты. Пожав плечами,
Столяров предложил тому же издательству рассказы, которые
считал неудачными. На этот раз ответ был более благожела-
тельный. Из чисто спортивного интереса Столяров отослал в
"Молодую гвардию" свои ученические рассказы (у каждого авто-
ра есть папка, в которой хранятся первые опыты -- писатели
вообще народ сентиментальный). И получил в ответ следующее:
"Ну вот! Можете же, можете! Удивительно быстро прогрессируе-
те, как писатель!"
К сожалению, как дальше "прогрессировать" в эту сторону
Столяров просто не представлял. И книжка в "МГ" так и не
вышла... Зато вышли другие. Сборник "Изгнание беса" получил
премию "Старт" как лучшая дебютная книга фантастики, медаль
имени Александра Беляева, два рассказа из него -- чита-
тельскую премию "Великое Кольцо". А сборник "Монахи под лу-
ной", в конце концов, оказался премированным буквально нас-
квозь: одноименный роман -- премия Бориса Стругацкого, по-
весть "Послание к коринфянам" и рассказ "Маленький серый ос-
лик" -- премия "Странник"... Пишет Столяров, как правило,
вещи очень мрачные по настроению, его мир -- царство Апока-
липсиса. И, в то же время, он тонкий стилист: проза его хо-
лодна и совершенна, как поверхность полированного стального
шара...
Поразительно, подумает непредубежденный читатель. Пове-
рить автору статьи, так эти писатели должны популярность
иметь немереную, -- вон премий-то сколько! А о них, вроде, и
не слышно ничего... Может быть, подумает непредубежденный
читатель, для фантастов они, эти писатели, и хороши, а вот
по сравнению с Большой Литературой (он так и подумает, неп-
редубежденный читатель: оба слова с большой буквы) -- не тя-
нут...
Странные представления сложились у наших читателей о
фантастике. "По сравнению с Большой Литературой вся фантас-
тика чиха не стоит -- все эти звездолетные бои и чудовища с
колдунами..." Фантастика -- слово почти ругательное. Ее ли-
бо любят и ценят, либо презрительно или равнодушно игнори-
руют -- всю разом, всю без разбору. Вот попробуй назвать
Булгакова фантастом -- да это же воспримут почти как оскор-
бление! "Как?! Булгаков -- фантаст?! Да как же вы его смее-
те равнять со всякими там..." -- и дальше перечисляют, с
кем. А я, изволите ли видеть, никого ни с кем не равнял. Я,
знаете ли, сказал, что Михаил Афанасьевич фантастические
произведения писал. Или вы полагаете, что "Мастер и Маргари-
та" -- кондовый реализм? А "Роковые яйца" -- что, РСФСР дей-
ствительно переживала "куриный кризис"? На что же вы, ба-
тенька, обижаетесь?
И что это вы, вообще, за деление придумали: Большая Ли-
тература -- это, значит, хорошо, а фантастика -- стало быть,
плохо... Что, в Большой Литературе графоманов нет? Или в
фантастике -- литературных шедевров? Что? Есть? Тогда како-
го лешего кривить губы при виде звездолета на обложке -- мо-
жет, это Лем! Или презрительно морщить нос от марсианского
пейзажа на другой -- может, это Брэдбери! Или хихикать от
супермена в одних шортах на третьей -- может, это Стругацкие!
Просто не знаю, кого благодарить за то, что сидят фан-
тасты -- все, гамузом! -- в этой загородке с оскорбительной
надписью "не Большая Литература". Может, господина Хьюго
Гернсбека, создавшего в 1926 году первый специализированный
журнал НФ? До этого момента никому и в голову не приходило
выделять фантастику в отдельную епархию. Мэри Шелли -- лите-
ратура. Уэллс -- литература. Олаф Стэплдон, Карел Чапек,
Олдос Хаксли -- литература. Но это уже, скорее, по инерции.
А вот Теодор Старджон -- это, знаете ли, фантастика. И Урсу-
ла Ле Гуин -- извините, тоже. А вот Оруэлл -- наш, Оруэлла
мы фантастам не отдадим. И Борхеса -- тоже.
А может, товарищей из ЦК КПСС благодарить? Тех, которые
в приказном порядке обязали некогда советскую фантастику
быть близкой народу, понятной ответственным работникам и
звать молодежь во втузы и светлое будущее? Те, которые выш-
вырнули в Париж Евгения Замятина, тщились сделать Булгакова
мелким чиновником, отказывали жене Александра Грина в праве
быть похороненной рядом с мужем, ломали в лагерях Сергея
Снегова, травили Стругацких, возносили графоманов -- что в
фантастике, что в прочих областях литературы,-- одинаково
конфисковывали рукописи -- и у Василия Гроссмана, и у Вячес-
лава Рыбакова...
Есть такой литературный метод -- фантастика. Как любой
литературный метод, как любое литературное направление, его
можно рассматривать как отдельный предмет исследования, про-
фессиональных интересов. Но с какой стати именно этот метод
стал объектом пренебрежительного отношения, а люди, в нем
работающие, все разом попали в литераторы второго сорта?
Впрочем, мне не обидно за покойных Немцова, Охотникова и
Гамильтона, равно как и ныне здравствующих Казанцева, Медве-
дева и Ван Вогта. Мне обидно за Стругацких, произведения ко-
торых не понимают второстепенные литературоведы, берущиеся о
них писать -- а литературоведы высшего класса считают это
ниже своего достоинства. Мне обидно за Вячеслава Рыбакова,
который никогда в жизни не сумеет мало-мальски достоверно
описать какой-нибудь "сопространственный мультиплексатор",
но воспринимается критиками так, будто он пишет книги о ро-
ботах. Мне обидно за Андрея Лазарчука, чьи философские кон-
цепции уже не в состоянии воспринять традиционная аудитория
фантастики -- а другой аудитории у его книг нет. Мне обидно
за Андрея Столярова, который сам вынужден подводить литера-
туроведческую базу под то направление, в котором он рабо-
тает -- ибо знает, что ни один профессионал за это не
возьмется. Не потому, что эта задача ему не по плечу, а по-
тому, что слишком много чести -- сравнивать Столярова, ска-
жем, с Хиндемитом...
Мне обидно за многих авторов, которых я здесь не назвал.
Или вы думаете, что в России нет авторов, достойных упомина-
ния в одном ряду с Рыбаковым и Лазарчуком?..
Но мне не хватило места даже на упоминание о них. Ведь
нужно еще сказать о том, ПОЧЕМУ возникло это литературное
гетто.
Потому лишь, что часть фантастики, сознающая себя не
просто развлекательным чтивом, всегда занималась проблемами,
которые реалистической литературе просто не под силу. Кто из
реалистов сумел осуществить социальное моделирование в тех
же масштабах, что и Лем? Никто -- разве что отказавшись от
своего реалистического инструментария. Как средствами реа-
листической литературы сделать роман о взаимоотношениях не
человека с человеком, а, скажем, человечества с другим чело-
вечеством? Или дать новую философскую концепцию развития ци-
вилизации?
Большая часть этих проблем далека от повседневности,
которой живет литература реалистическая. Естественно, что и
литературоведы, занимающиеся ею, пытаются и фантастический
роман оценивать по тем же самым критериям. А с какой стати?
Художественные задачи -- принципиально другие, художествен-
ные средства -- тоже... И, как правило, критики просто не в
курсе этих задач и этих средств. Как следствие -- ксенофо-
бия ко всей фантастике. (Кстати -- именно проблема ксенофо-
бии стало одной из базовых тем НФ).
Фантастике, по-видимому, нужны свои профессиональные ли-
тературоведы...
Сказал -- и сам испугался. Свои литературоведы -- это же
снова оно, гетто... Замкнутый круг? Что же -- фантастика и
далее будет обречена на изоляцию? Свои критерии, свои крити-
ки, свои читатели -- все отдельное?
Увы, похоже, что так. По крайней мере, до тех пор, пока
не станут повседневностью контакты с иными мирами, путешес-
твия во времени, объединенные сознания и кибернетический ра-
зум. Тогда всем этим займется литература реалистическая.
А фантастика -- она и тогда будет идти впереди.
И жаловаться на то, что ее считают литературой второго
сорта.
Сергей БЕРЕЖНОЙ
Ы Ы Ы Ы Ы Ы Ы Ы Ы Ы Ы Ы Ы Ы Ы Ы Ы Ы Ы Ы Ы Ы Ы Ы Ы Ы
ЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫІ±° Сергей В. Бережной
ЫЫЫІ±° e r r a 190068, СПб,
ЫЫЫІ±ЫЫЫЫЫЫЫЫЫІ±° Вознесенский пр-т,
ЫЫЫІ±ЫЫЫІ±°antastica 36-4
ЫЫЫІ±ЫЫЫІ±° Издательство
ЫЫЫІ±ЫЫЫЫЫЫЫІ±° TERRA FANTASTICA
ЫЫЫІ±°
ЫЫЫІ±° тел. (812)-310-60-07
ЫЫЫІ±° FIDO 2:5030/207.2
Ы Ы Ы Ы Ы Ы Ы Ы Ы Ы Ы Ы Ы Ы Ы Ы Ы Ы Ы Ы Ы Ы Ы Ы Ы Ы