Владимир ГУБАРЕВ
САРКОФАГ
Трагедия
В начале мая я улетел в командировку в Чернобыль. Звонок
из "Знамени": "Ждем рукопись. Обо всем и - открыто. В объеме
не стесняем. Форму выбирай сам".
Договорились. Не ожидал я только одного: что отчет об
этой командировке станет пьесой.
Трагедией.
Но жанр выбирал не я.
Автор
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Птицына Лидия Степановна - профессор.
Анна Петровна - кандидат наук.
Сергеев Лев Иванович - директор института
Вера, Надя, Любовь - молодые врачи, практиканты.
Прокурор
Кайл - американский профессор
Бокс N1 - Велосипедист
Бокс N2 - Тетя Клава
Бокс N3 - Пожарный
Бокс N4 - Шофер
Бокс N5 - Начальник АЭС
Бокс N6 - Дозиметрист
Бокс N7 - Оператор
Бокс N8 - Генерал МВД
Бокс N9 - Физик
Бокс N10 - Бессмертный, он же Кролик
Сотрудники института.
Действие происходит, к сожалению, в наши дни
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Экспериментальный отдел института радиационной безопасности. Большой
холл, в котором стоят мягкие, удобные кресла, - обычно здесь проводятся
утренние операционные совещания. Справа за легкой прозрачной ширмой стол
дежурного. На столе телефон, закрытый стеклянным колпаком, настольная
лампа. В глубине сцены расположены боксы. На каждой из полупрозрачных
дверей написан номер.
1
Свет горит лишь в боксе N10, в остальных темно. Из бокса
появляется Бессмертный, осматривается, крадется к столику
дежурного. Пытается открыть колпак, но нужен ключ, иначе
до телефона не доберешься. Входит Анна Петровна, наблюдает
за Бессмертным.
АННА ПЕТРОВНА. Ключ у меня. Да и кому звонить?
БЕССМЕРТНЫЙ. Страсти наши сильнее нас... Звонить? Да по любому
номеру, лишь бы человеческий голос услышать. Скучно одному-то... А разве у
вас, Анна Петровна, уже отпуск окончился? По моим подсчетам, еще три дня
гулять.
АННА ПЕТРОВНА. Сергеев просил раньше выйти. Через две недели
конференция - он будет выступать. (Проходит в холл, садится в кресло.)
Устала за отпуск.
БЕССМЕРТНЫЙ. Я же вам советовал на юг, в санаторий. На даче разве
отдохнешь? Грядки разные, морковочка, черешня...
АННА ПЕТРОВНА. До черешни еще недели три.
БЕССМЕРТНЫЙ. В общем, забот на даче хватает. Впрочем, дачи у меня
никогда не было, но я так думаю... А вот на юг ездил, в Алупку. Из
профсоюзов путевку выделили... Лет десять назад, но запомнил юг хорошо...
Не купался, правда, холодно уже было - то ли декабрь, то ли январь, но
помню, очень хотелось купаться. С ребятами однажды "заправились" и пошли
на море. Начали раздеваться, а тут как раз пограничники...
АННА ПЕТРОВНА. Ну какие же пограничники в Алупке?!
БЕССМЕРТНЫЙ. Нет? Ну значит, милиция. Не дали, в общем, окунуться.
Жаль! Так в своей жизни ни разу в море и не искупался... А это хорошо, что
у вас отпуск окончился. Тут все временные дежурные, боязливые. Маску
наденут и не снимают... Я пытался уговаривать, но куда там... Боятся меня
как прокаженного.
АННА ПЕТРОВНА. Ты уже в десятый переехал?
БЕССМЕРТНЫЙ. В прежнем надоело. Поживу в десятом немного, потом в
пятый поеду - он все-таки в середине. Или, может быть, с первого начать?
АННА ПЕТРОВНА. Как хочешь... Я кроссворды собрала из всех газет
(протягивает вырезки).
БЕССМЕРТНЫЙ. Не забыли значит. Спасибо, спасибо... Я без вас скучал.
Все-таки с интеллигентным человеком совсем иное дело общаться.
АННА ПЕТРОВНА. В институте новые практиканты появились. Молодые
врачи, работают на атомных станциях. Если не возражаешь, я тебя им
представлю.
БЕССМЕРТНЫЙ. Разве я способен вам отказать, Анна Петровна? Ваша
просьба - для меня закон. Раз нужно медицине, готов служить!
Анна Петровна подходит к столу дежурного,
ключом открывает колпак, набирает номер.
АННА ПЕТРОВНА. (В трубку) Мы ждем... Трое?... Да-да, Лидия
Степановна, я все расскажу им подробно. Понимаю, что им необходимо
знать... Ждем...
БЕССМЕРТНЫЙ. Идут?
АННА ПЕТРОВНА. Они в оранжерее.
БЕССМЕРТНЫЙ. Я там был - на экскурсии. Лев Иванович разрешил.
Интересно. А какие беленькие! Я даже предложил вырастить гриб величиной...
Ну, с эту комнату! Чтобы сразу на всю семью из четырех человек. И суп, и
жарь его, и даже грибной соус можно сделать, впрок. Там такая
симпатичная... Ну, очень смешливая лаборанточка... Она мне в ответ: "Вы
забыли о стронции и цезии?" И смеется. Это я-то забыл?!. Так что любезная,
Анна Петровна, учитесь очищать белые грибы от радиации, и мы с вами
завалим страну боровиками... А? Перспективка?
АННА ПЕТРОВНА. (Улыбается) Ты у нас фантазер...
БЕССМЕРТНЫЙ. Тем и живу, раз уж к науке вашей прикован. Извиняюсь
сейчас гости подойдут, надо принять соответствующий вид. Пусть немного
подождут.
Уходит в свой бокс N 10. Появляются Вера, Надежда, Любовь.
ВЕРА. По-моему, нам именно сюда.
НАДЕЖДА. Красиво здесь. Совсем не так, как внизу.
АННА ПЕТРОВНА. Проходите... Здравствуйте. Мы ждем вас.
ЛЮБОВЬ. Странное помещение...
АННА ПЕТРОВНА. Это специальные боксы. Для тех, у кого четвертая
стадия...
НАДЕЖДА. Но они - пустые!
АННА ПЕТРОВНА. К счастью, да. Пока всего один пациент.
ВЕРА. Ну почему же тогда?...
АННА ПЕТРОВНА. Когда институт создавался, думали, что они пустовать
не будут. Но подчеркиваю: к счастью, пациентов у нас мало...
ЛЮБОВЬ. И задерживаются, наверное, недолго?
АННА ПЕТРОВНА. Чаще всего - да. Но есть исключение. И именно его я и
хочу представить... (Вера показывает на светящийся бокс N 10, Анна
Петровна утвердительно кивает). Вам понравилось внизу?
НАДЕЖДА. Второй этаж... Страшно. И жалко. Особенно собачонок.
ЛЮБОВЬ. Как будто все понимают...
ВЕРА. Не надо.
АННА ПЕТРОВНА. Жестоко, конечно, но надо.
ВЕРА. Я попрошусь на второй этаж.
ЛЮБОВЬ. А я на первый - там растения, они не глядят в глаза, как
собаки и кошки.
ВЕРА. Но мы им можем облегчить страдания. Хоть чуть-чуть...
НАДЕЖДА. Я все-таки с Любой.
АННА ПЕТРОВНА. Это решает Сергеев. А Лев Иванович, хотя и
прислушивается к просьбам, решает по-своему.
ЛЮБОВЬ. Мне он показался мягким, добрым...
Появляется Бессмертный. На нем элегантный костюм, белая рубашка,
синяя бабочка.
БЕССМЕРТНЫЙ. А вот и я.
АННА ПЕТРОВНА. У меня нет слов!
БЕССМЕРТНЫЙ. С тех пор, как сменил фамилию, изменил и весь образ
своей жизни, Анна Петровна!
ВЕРА. Простите, как сменил фамилию?
БЕССМЕРТНЫЙ. Просто: взял и сменил!.. Итак, я в полном вашем
распоряжении. С чего начнем? Может быть, если согласна наша очаровательная
Анна Петровна, я сделаю небольшое вступление, а затем с удовольствием
отвечу на ваши вопросы, мои дорогие гостьи.
АННА ПЕТРОВНА. Поработаю. В случае необходимости я здесь
(направляется к столу дежурного).
БЕССМЕРТНЫЙ. Располагайтесь. Прошу (подхватывает Надежду под руку. Та
инстинктивно отшатывается)... О, не беспокойтесь: для вас я не
представляет никакой опасности, совсем иное - вы для меня. Но я решил
побороть свой внутренний страх, потому что беспредельно предан науке, я ее
раб, и это сознание помогает мне побеждать слабости, столь присущие
человеку, его душе и его организму...
АННА ПЕТРОВНА. Может быть, не следует так возвышенно...
ВЕРА. Но почему же... товарищ...
БЕССМЕРТНЫЙ. В данный момент моя фамилия - Бессмертный. Я ее сам
выбрал. Не правда ли, звучит оптимистически?
ВЕРА. А какая была прежде?
БЕССМЕРТНЫЙ. Кролик!.. Да-да, тот самый кролик, только с большой
буквы! А те, что на втором этаже, - все с маленькой. Вы понимаете меня?
ВЕРА. Но почему?
БЕССМЕРТНЫЙ. Я - человек эмоций. Тогда у меня было ужасное
настроение, потому что я был в конфликте с Лидией Степановной. Она
посвятила мне всего 6 страниц диссертации, я был расстроен и не скрывал
это от нее. Но теперь, когда опубликованы три статьи Сергеева и Птицыной,
я понял, что был не прав в отношении Лидии Степановны. Она работает, она
ценит... И я решил взять фамилию Бессмертный, но, если... В общем, если
что-то случится, я могу вернуть прежнюю...
НАДЕЖДА. (растерянно) Ничего не понимаю!
БЕССМЕРТНЫЙ. Это не так просто. Поэтому начнем. И так, мое
вступительное слово... Я мог бы его, конечно, зачитать, как это делают на
всех порядочных пресс-конференциях, - текст у меня в боксе, но думаю, наша
встреча располагает к приватному, интимному разговору, а поэтому начинаю
наизусть!...
Задняя часть сцены начинает светлеть
...Я нахожусь здесь 487 день. Сам по себе этот факт в мировой
медицине единственный. Так что считайте, что вам, мои очаровательные
гостьи, очень повезло. Я прекрасно понимаю, что столь невероятном, почти
фантастическом факте моя заслуга не столь значительна, главное, конечно, в
знаниях и мастерстве профессоров Птициной, Сергеева и конечно же, Анны
Петровны, но и свой вклад в науку я не хотел бы приуменьшать! Все-таки
выдержать 16 операций - из них 7 по пересадке костного мозга, 3 - на
легких, и уже 6 на печени... Кстати, Анна Петровна, нам потребуется еще
3-4?
АННА ПЕТРОВНА. Думаю, не более 3!
БЕССМЕРТНЫЙ. Благодарю... И так, выдержать 16 операций, это не каждый
сможет... Что же удалось выяснить за время столь уникального -
подчеркиваю, единственного в мире - эксперимента? Прежде всего мы еще
недостаточно хорошо знаем возможности человеческого организма при
поражении его лучевой болезнью. Причем, заметьте, 4 стадии!
ВЕРА. Это невозможно.
БЕССМЕРТНЫЙ. Абсолютно согласен с вами - человек погибает в течение
нескольких дней! А я, как видите жив и даже беседую с вами. История моего
эксперимента на нынешний день изложена в 14 научных статьях,
подготовленных и опубликованных сотрудниками института, 2 из них скоро
появятся в печати, обо мне также докладывалось на 3 крупных международных
конференциях, куда выезжал наш директор Сергеев Лев Иванович. В двух
докторских диссертациях рассматривается один из аспектов эксперимента, а
именно - особенности пересадки и адаптации моего костного мозга. Анна
Петровна работает над диссертацией по моей печени... Список опубликованных
по мне работ я готов вам представить, если вы с ними не знакомились...
НАДЕЖДА. Я читала и, честно говоря, не верила. Значит, "пациент К." -
это вы?
БЕССМЕРТНЫЙ. Первая буква прежней фамилии - "Кролик".
ЛЮБОВЬ. А какая же... Настоящая?
БЕССМЕРТНЫЙ. Считайте, что я забыл...
АННА ПЕТРОВНА. Об этом не спрашивайте. Здесь нет фамилий, сюда не
имеет право приходить никто...
ЛЮБОВЬ. Простите. Я знаю. Сорвалось.
БЕССМЕРТНЫЙ. Все справки о наших пациентах можно получить в
минздраве. Если... Если есть кому справляться.
ВЕРА. Что вы имеете в виду?
Зарево в задней части сцены постепенно становится все отчетливей.
БЕССМЕРТНЫЙ. Обо мне - некому... О, это весьма романтическая история
(оживляется). Я был влюблен и любим. Она белоснежная красавица - я всегда
обожал блондинок! Но однажды она встретила другого. Жгучего брюнета, таких
часто показывают по телевидению. И не смогла победить вспыхнувшую
страсть... Вам, наверное, это знакомо?
ЛЮБОВЬ. Бывает.
БЕССМЕРТНЫЙ. И эта страсть, конечно же, погубила ее и меня. Я
страдал, мучился. Жизнь стала невыносимой, и однажды, в припадке безумия я
похитил из лаборатории изотопов ампулу с плутонием - а вы, безусловно,
знаете, что это самый сильный источник радиации - и проглотил ее. Я хотел
погибнуть так, чтобы она навсегда запомнила меня и чтобы этот черный
злодей...
АННА ПЕТРОВНА. Гм-м (кашляет)...
БЕССМЕРТНЫЙ. Ну, Анна Петровна, не могу же я сейчас, после указа и
всеобщей борьбы с этим... Недостатком, говорить об алкоголе...
АННА ПЕТРОВНА. Им можно.
БЕССМЕРТНЫЙ. Но мне же стыдно... Поймите - три очаровательные женщины
и - алкоголь. Нет, я не могу.
АННА ПЕТРОВНА. В состоянии сильного опьянения наш подопечный заснул
рядом с установкой. К сожалению, этого никто не заметил. Опыт продолжался
около 3 часов. Общая доза радиации составила свыше 600 рентген. К нам он
был доставлен без сознания...
БЕССМЕРТНЫЙ. Это сомнительная версия! Но с вами, Анна Петровна, я не
могу спорить, хотя история с блондинкой и брюнетом, на мой взгляд, имеет и
воспитательное значение, а молодежь мы с вами должны воспитывать.
ВЕРА. И вы больше года не покидали этот бокс?
БЕССМЕРТНЫЙ. 487 Суток... Правда, у меня было 3 экскурсии. Дважды на
первый этаж, и один раз - на второй. Но мне нельзя за ультрафиолетовый
занавес. Иммунная система не восстанавливается... Я не могу жить в мире
микробов, вот почему все, кого сюда допускают, проходят через спецтамбур.
Но Анна Петровна надеется...
АННА ПЕТРОВНА. Многое не ясно.
ВЕРА. И так будет всегда?
АННА ПЕТРОВНА. Пока.
БЕССМЕРТНЫЙ. Но я прекрасно себя чувствую здесь.
НАДЕЖДА. Простите, но в это трудно поверить... Ведь, наверное, у вас
есть жена, дети, родные...
БЕССМЕРТНЫЙ. У меня нет прошлого. Я забыл все... Все!.. Я не знаю,
что такое жена и родные! Мои родные - вокруг. Анна Петровна, охрана, все,
кто работает здесь. А за этими стенами ничего нет! Понимаете, ничего!
АННА ПЕТРОВНА. Спокойно... (Надежде) Не надо об этом спрашивать.
НАДЕЖДА. Но как же?
АННА ПЕТРОВНА. Сюда попадают только те, у кого доза облучения
превышает четвертую стадию... Намного превышает. А значит, отсюда лишь
один путь... Ну, как вам объяснить? Жестоко? Нет, напротив, - гуманно... С
нашими пациентами нельзя встречаться родным, они не могут быть рядом с
ними... Вы представляете, что такое отсутствие иммунитета? Не
теоретически, а на практике? Малейшая царапина - инфекция. Прыщик -
инфекция. За пределами ультрафиолетовой защиты каждый микроб - гибель... И
даже хороним в защите, потому что тела излучают...
ВЕРА. Так зачем же все это? (Показывает вокруг).
АННА ПЕТРОВНА. Чтобы понять, как преодолеть эти самые 600 рентген,
которые несут смерть. И он (показывает на Бессмертного) сделал первый шаг.
Именно благодаря ему мы кое-что начинаем понимать. Этот подвиг, что он
живет, помогает нам, хотя и лишился прошлого. Вынужден был лишить себя. Со
стороны это кажется непостижимым.
ЛЮБОВЬ. А все остальные...
АННА ПЕТРОВНА. Их было немного, все несколько человек, но их уже нет
среди нас.
БЕССМЕРТНЫЙ. Анна Петровна, кого же выберем из троих?
АННА ПЕТРОВНА. А кто больше нравится?
БЕССМЕРТНЫЙ. Я не способен неволить. Девушки, кто из вас любит
разгадывать кроссворды?
ВЕРА. Если не возражаете, я попрошусь сюда...
БЕССМЕРТНЫЙ. Благодарю вас, красавица! Честно говоря, я тут отчаянно
скучаю. По телевизору вообще смотреть нечего, все до невероятного
очевидно... Я человек свободный, особенно во второй половине дня, утром
все-таки директор оперативку проводит... Поболтаем, обсудим последние
достижения радиационной медицины...
АННА ПЕТРОВНА. Наш коллега весьма подкован в этой области. Что греха
таить, мы к нему частенько за справками обращаемся.
БЕССМЕРТНЫЙ. Две статьи подготовил для медицинской энциклопедии. Анна
Петровна говорит, что их в редакции приняли.
ВЕРА. (Улыбается). А кому же гонорар?
БЕССМЕРТНЫЙ. О, об этом я не подумал! Может быть, на нужды
здравоохранения, а?.. Или выпишу из Чехословакии журнал с кроссвордами,
говорят, там сразу штук сто печатают. Кроссворды - это моя страсть. Вы
знаете, в нашей голове огромное количество разнообразных сведений, но они
не систематизированы. Я придумал стройную систему, чтобы нужное слово
мгновенно возникало в памяти. Для этого нужны миллиарды нейронов
расположить в определенном порядке... Только и всего! Известные люди,
способные умножать или делить шестизначные цифры. Так вот, создаем
специальную таблицу...
Сигнал тревоги. Ярко вспыхивают красные лампы, вдали слышен
звук сирены.
ВЕРА. Что-то случилось?
НАДЕЖДА. Что это?
ЛЮБОВЬ. Война? Ой, мамочка!
БЕССМЕРТНЫЙ. Не волнуйтесь. Это учебная тревога. Здесь это бывает.
АННА ПЕТРОВНА. Странно. Обычно гражданская оборона тренируется по
утрам или в воскресенье.
БЕССМЕРТНЫЙ. Наверное, новый начальник назначен. Вот и стараются.
Резко звонит телефон.
АННА ПЕТРОВНА. Слушаю... Да, это я... Не может быть!.. Сколько?..
Невероятно!.. Мы думали, что учебная тревога... Да все трое здесь...
Хорошо!.. Успеют!..
Медленно выходит в холл. Молчит.
Внимательно осматривает присутствующих.
Авария на четвертом блоке атомной станции. Сильный пожар. Пострадало
несколько десятков человек. Некоторые получили лучевые ожоги. Через
несколько минут они будут здесь. Вы (обращается к Вере, Наде и Любе)
мобилизованы, спецодежда в соседнем помещении. Быстро переодеться и сюда.
Вы (обращается к Бессмертному) побудьте у себя. Пока не выходите.
ВЕРА. Но мы...
АННА ПЕТРОВНА (перебивает). Выполняйте приказ. И без обсуждений!
ВЕРА. Наверное, мы не сможем...
АННА ПЕТРОВНА. Сможете! Других у нас нет. (Вера пытается что-то
сказать, но Анна Петровна, не обращая на нее внимания, идет к телефону.
Говорит в трубку). Приготовьте систему контроля. Дозы не определены,
будьте внимательны. Нас пока четверо, но скоро будут Сергеев и Птицына.
Вместе с пациентами. И проверить готовность операционных. Возможно, сразу
же придется... В общем, тревога номер один!.. Да нет - не война... Взрыв
атомного реактора. Да нет же! Не ядерный взрыв, взрыв водорода в реакторе.
Входят Вера, Надежда, Любовь. Они в спецхалатах синего цвета.
НАДЕЖДА. Мы готовы. А что делать?
АННА ПЕТРОВНА. Пока ждать.
НАДЕЖДА. А потом?
АННА ПЕТРОВНА. Ничего особенного. Если нужно, обезболивание,
капельница, в общем, обычный уход.
БЕССМЕРТНЫЙ. (Осторожно открывает дверь своего бокса, выглядывает).
Никого нет?
АННА ПЕТРОВНА. Я же просила...
БЕССМЕРТНЫЙ. Восемь букв... Могильный камень... Ничего не
припоминаю... Вторая - "а"...
АННА ПЕТРОВНА. Памятник.
БЕССМЕРТНЫЙ. Действительно... Может подойти... Странно, я не думал,
что памятник - могильный камень.
АННА ПЕТРОВНА. У Даля посмотри.
БЕССМЕРТНЫЙ. Спасибо. (Скрывается в своем боксе).
ВЕРА. Тревожно... Как-то не по себе.
АННА ПЕТРОВНА. В нашем деле, пожалуйста, без эмоций. Трезво,
выдержанно, и помните о нашей специальности. На первый взгляд они
абсолютно здоровы. Особенно, если нет боли... Но она появляется
внезапно... В каждом боксе есть все необходимые препараты.
Красный фон разгорается все сильнее. Решительно входит Сергеев.
За ним - два сотрудника в синих халатах с носилками. На них
лежит мужчина.
СЕРГЕЕВ. В пятый бокс. (Анне Петровне). Он без сознания. Первую
помощь оказал, все необходимое сделано.
Дверь бокса N5 закрывается, в нем загорается свет.
Входит Шофер. Рядом с ним сотрудник института.
СЕРГЕЕВ. Бокс N4.
Сотрудник протягивает Сергееву карточку, тот рассматривает ее.
ШОФЕР. Товарища генерала оставили там (показывает на дверь). Может
быть, подождать?
СЕРГЕЕВ. Как вы себя чувствуете?
ШОФЕР. Нормально.
СЕРГЕЕВ. Головокружение?
ШОФЕР. Сразу прошло... Всего минута какая-нибудь... Так показалось...
Что я должен делать?
АННА ПЕТРОВНА. Верочка, проводите, пожалуйста, товарища. Пусть
отдохнет. И смените одежду... (Шоферу). Вам некоторое время придется
побыть у нас. Обследуем пока.
ВЕРА. Прошу вас (берет Шофера под руку, они уходят в бокс N4).
АННА ПЕТРОВНА. Легкое раздражение на лице. Сколько?
СЕРГЕЕВ. Не могу сказать. Ждал своего начальника - он генерал МВД - у
четвертого блока. Три часа ждал. А там местами более 500 рентген в час...
Но, учитывая, что из машины не выходил... В общем, не могу пока
определить. Знаю, что много. НАДЕЖДА. Зачем он там стоял?
СЕРГЕЕВ. Ждал начальство. Так принято.
НАДЕЖДА. Но там же радиация?
СЕРГЕЕВ. Она, милая, ни запаха, ни цвета не имеет! А начальство
привыкло быть в гуще событий - так-то, милая.
НАДЕЖДА. Но...
СЕРГЕЕВ. Вот именно - "но". На черной "волге" - и прямо к реактору!
ЛЮБОВЬ. Но, может быть, он не знал?
СЕРГЕЕВ. Ему положено знать!..
Открывается бокс N5. Выходят сотрудники. Один несет
целлофановый мешок с одеждой пациента. Уходят. Появляется Вера.
ВЕРА. Спит.
АННА ПЕТРОВНА. Поглядывайте за ним. Проснется, осмотрим его вместе.
СЕРГЕЕВ. Пока хирургического вмешательства не требуется.
АННА ПЕТРОВНА. Общее число пострадавших?
СЕРГЕЕВ. Около трехсот человек. Это те, у кого свыше 100 рентген. Ну,
а наших - несколько, пока не могу сказать точно. Пятнадцать человек
отправили в онкологический центр, часть оставили в местных клиниках... Я
прилетел поздно. Там долго не могли сообразить, что именно произошло, а
потому на всякий случай в Москву не сообщали. Ждали чего-то...
АННА ПЕТРОВНА. Надеюсь, Лев Иванович, что вы сами...
СЕРГЕЕВ. Я, милая Анна Петровна, слишком много знаю о радиации, чтобы
лезть к ней в гости.
АННА ПЕТРОВНА. Но все-таки?
СЕРГЕЕВ. Чуть больше годовой дозы. Нормально. К нашему приезду
радиационная обстановка прояснилась.
БЕССМЕРТНЫЙ. (Он подслушивал, теперь высунулся из бокса). Что же
все-таки произошло?
Дверь бокса N4 открывается. Сотрудник выносит
целлофановый мешок с одеждой.
СЕРГЕЕВ. (Бессмертному). Вы все-таки поосторожней. Обработку
пациентов проводим, но поберегитесь.
БЕССМЕРТНЫЙ. Сознаю... Наверное, нечто ужасное?
СЕРГЕЕВ. К сожалению, у нас не ужасного не бывает.
Входит Генерал.
ГЕНЕРАЛ. (Оборачиваясь). Не нужны мне сопровождающие. (Сергееву.) Что
это у вас за порядки, самостоятельно ступить не дают?! Всю задницу
(замечает женщину), извините, ради бога, изрешетили...
АННА ПЕТРОВНА. Вы, наверное, жаловались на боли в пояснице?
ГЕНЕРАЛ. Поболела и перестала! В общем, раз-два пообследовали, и на
волю!
СЕРГЕЕВ. Приказ знаете?
ГЕНЕРАЛ. Наш министр погорячился! Не знаю, что вы ему там
наговорили... Но приказ есть приказ... А шофер мой здесь?
СЕРГЕЕВ. Да.
ГЕНЕРАЛ. Неловко с ним получилось... Но, надеюсь, ничего серьезного?
СЕРГЕЕВ. Вам нужно пройти в бокс N8. Прежде всего переодеться...
ГЕНЕРАЛ. Мне там ваш, ну черненький такой, курчавенький, сказал,
форма подлежит уничтожению. Что за глупость!
СЕРГЕЕВ. Ну, форма - это не проблема... (Любе) проводите, пожалуйста,
товарища генерала. Покажите, во что ему следует переодеться... Ну, а за
формой я прослежу... (Анне Петровне) займитесь, пожалуйста, больным.
ГЕНЕРАЛ. Да здоровый я! Здоровый! Смотрите (нагибается, берет стул за
ножку, начинает поднимать. И в этот момент теряет сознание).
СЕРГЕЕВ. Срочно!.. Ко мне!..
Появляются два сотрудника, подхватывают Генерала и уносят
в бокс N8. Там же остаются Анна Петровна и Любовь.
БЕССМЕРТНЫЙ. (Высовывается). Лев Иванович, и все же, что произошло?
Мне кажется, очень серьезная авария. По радио почему-то ничего не
говорят...
СЕРГЕЕВ. Передадут. Обязательно передадут. Слушайте.
БЕССМЕРТНЫЙ. Я понимаю, что сейчас вам не до меня... Однако,
свойственное каждому человеку любопытство, которое заставляет меня
обращаться к вам, столь естественно, что я не могу не спросить: неужели у
них больше, чем у меня?
СЕРГЕЕВ. Намного.
БЕССМЕРТНЫЙ. В таком случае можете на меня положиться: я не буду
мешать. Но тем не менее мне хотелось бы быть в курсе событий. Все-таки
скучно.
СЕРГЕЕВ. (Мрачно). Развлечение я вам гарантирую. С избытком. И ждать
недолго - всего несколько часов.
БЕССМЕРТНЫЙ. Значит, у некоторых за 1000?
СЕРГЕЕВ. Даже Лидия Степановна не может точно определить... Все-таки
осторожней - без контактов. И в то же время на вашу помощь я рассчитываю.
Ваш пример - лучшее лекарство. Может быть, единственное для них.
БЕССМЕРТНЫЙ. На меня можете положиться. Вы же помните, как я работал
с тем, который с опытной установки. Он надеялся жить здесь со мной, и если
бы не поврежденный пищевод... Кстати, вы обратили внимание на информацию в
последнем вестнике - американский профессор Кайл сообщил, что пересадка
костного мозга помогает и при повреждении пищевого тракта, мол,
восстанавливаются капилляры и так далее... Информация не совсем
квалифицированно написана, но об этом самом Кайле я читал уже седьмой раз.
Головастый, видно, мужик! Молодой, ему еще сорока нет, а провел серию
операций по пересадке, и все удачные. Между прочим, миллионер. А вы
сколько таких операций сделали?
СЕРГЕЕВ. Десятка три. Но, к сожалению, далеко не все удачные. А Кайл
действительно хороший хирург.
БЕССМЕРТНЫЙ. Наша Лидия Степановна, наверное, давно бы уже
миллиардершей была! У нее 162 операции... Живет в двухкомнатной квартире
блочного дома, Лев Иванович. И я уже четвертый раз намекаю вам, то пора
позаботиться.
СЕРГЕЕВ. Она не обращается. Одна живет, ей не нужно.
БЕССМЕРТНЫЙ. В блочном доме, Лев Иванович, зимой холодно, летом -
жарко. А должно быть наоборот. Поэтому Лидия Степановна очень часто ночует
здесь, а вам, как руководителю, выгодно, чтобы она пропадала на работе. Но
это несправедливо, поэтому я...
Из бокса N4 выходит Вера.
СЕРГЕЕВ. Ну что там?
ВЕРА. (Читает). Пульс чуть завышен. Давление почти норма. Легкая
сердечная аритмия. Жалоб нет. Мне кажется, вы ошиблись...
СЕРГЕЕВ. Я - мог, но не профессор Птицына. Она осматривала вашего
пациента.
БЕССМЕРТНЫЙ. (Вере). Легкое недомогание - это как раз и самое
опасное!
ВЕРА. Мне нужно к нему идти?
СЕРГЕЕВ. Без необходимости вам в боксах делать нечего...
БЕССМЕРТНЫЙ. Не забывайте, что каждый из них излучает...
СЕРГЕЕВ. (Перебивает). Не пугайте... (Вере) особой опасности нет, фон
небольшой, однако, в боксы заходите по вызову. Вся информация будет
выведена на пульт...
Из бокса N8 выходит Анна Петровна и сотрудники,
один несет пакет с одеждой.
АННА ПЕТРОВНА. Уснул. Люба немного побудет с ним.
ВЕРА. Но там же радиация!
АННА ПЕТРОВНА. Девочка, здесь радиация везде.
СЕРГЕЕВ. Можно включать пульт.
АННА ПЕТРОВНА. Он уже работает. Я только не подняла ширму. Сейчас...
Подходят к столу дежурного. Ширма медленно поднимается вверх.
Пульт управления боксами. Синие, зеленые, голубые лампочки
показывают о состоянии больного - сюда выводится вся информация
из боксов. Красные лампы не горят. Они вспыхивают лишь в
крайнем случае...
АННА ПЕТРОВНА. (Смотрит на пульт). Радиационная обстановка в восьмом
боксе повышена незначительно. В пределах наших медицинских норм. (Вере) и,
пожалуйста, без эмоций - я же просила вас...
Входит Птицына.
ПТИЦЫНА. Но почему же без эмоций? Улыбайтесь, дочки... Плачьте, но
улыбайтесь.
СЕРГЕЕВ. Наконец-то. Ну, как там?
ПТИЦЫНА. Наших около пятидесяти. Я взяла самых тяжелых и прокурора.
АННА ПЕТРОВНА. А его-то зачем?
ПТИЦЫНА. Попросился. Ему сейчас больше всех надо...
Входит Прокурор.
ПРОКУРОР. У меня простое, но очень важное дело. Нужны объяснительные
записки. От каждого, кто может писать. Как, где был, что делал. Особенно в
первые минуты аварии.
СЕРГЕЕВ. Я распоряжусь.
ПРОКУРОР. И поподробнее, пожалуйста. Ведь с каждым не смогу
переговорить.
СЕРГЕЕВ. Сделаем.
ПРОКУРОР. Я завтра зайду. Тороплюсь. Мне еще в двух клиниках надо
побывать.
СЕРГЕЕВ. До завтра. Все сделаем.
БЕССМЕРТНЫЙ (выглядывает). Вы считаете, что диверсия?
ПРОКУРОР. Все возможно... До свидания. (Уходит).
БЕССМЕРТНЫЙ. Лидия Степановна, я приветствую вас.
ПТИЦЫНА. Рада видеть тебя, малыш, в добром здравии. Ты уж прости
меня, старуху, три дня не могла к тебе заглянуть, а потом вот улететь
пришлось... Беда-то сам видишь, какая стряслась... Большая беда.
БЕССМЕРТНЫЙ. Я не в обиде. Чуть освободитесь, заглядывайте, буду
ждать. Переговорить надо... А тяжелых-то многовато...
ПТИЦЫНА. Большая беда, большая. Такой и не видывала. А ведь с самого
начала. С Курчатовым еще, с Щелкиным... Со всеми. Не верится даже, что
такая беда... Идут сынки...
Входят Велосипедист, тетя Клава, Пожарный,
Дозиметрист, Оператор, Физик. Оглядываются.
ВЕЛОСИПЕДИСТ. Сюда, что ли? Ишь ты, душевых понастроили... А
кормежка-то ничего будет?
ПТИЦЫНА. Кормежка, сынок, хорошая. А пока по нумерам расселяйтесь. В
те, что свободны.
ВЕЛОСИПЕДИСТ. Хотель... лучше "Хилтона".
СЕРГЕЕВ. Эрудицию свою потом продемонстрируете, а сейчас -
переодеваться!
Пациенты расходятся по боксам.
ПТИЦЫНА. И всем успокаивающее. Пусть поспят немного. И поаккуратнее,
дочки, помягче и поласковей - им еще боли-то хватит...
Вера, Надежда и Любовь вместе с Анной Петровной переходят из
бокса в бокс. Сотрудники института выносят мешки с одеждой.
Птицына устало опускается в кресло.
СЕРГЕЕВ. Лидия Степановна, вы уж меня извините. В вашем возрасте и
такие перелеты, нагрузки, но распоряжение пришло сверху - обязательно вас
просили...
ПТИЦЫНА. И правильно просили!.. Медиков-то много туда понаехало, а
растерялись. Сами пооблучались... Опыта нет, а головы горячие. Ну и,
конечно, с классификацией запутались. Да и не мудрено! Попадались такие,
что и меня запутали: мол, тошнота, головокружение, слабость... Ну, хоть в
гроб клади, а на самом деле - пустяк. От мнительности все. А те, которых
отобрала, в общем-то не жаловались, тихо себя вели... Двое погибли сразу.
СЕРГЕЕВ. Знаю. Один от обычных ожогов.
ПТИЦЫНА. И лучевой в придачу. Мгновенно погиб во время взрыва.
СЕРГЕЕВ. Все-таки взрыв?
ПТИЦЫНА. Конечно. Просто некоторым ох как не нужно, чтобы он был, и
они доказывают, что реактор развалился без взрыва. Пожар. Просто пожар.
СЕРГЕЕВ. А разве разница столь велика?
ПТИЦЫНА. Слишком велика, сынок! Взрыв - это преступление, а пожар -
всего лишь служебная халатность. Вот так-то! И мера ответственности
разная... Вот почему прокурор к нам сразу же явился. Впрочем, для них
(кивает в сторону боксов) это уже не имеет значения.
Затемнение. Боксы освещены, а позади них
яркое зарево. Так горит графит.
Информация по радио. (Женский голос). Дорогие радиослушатели.
Продолжаем цикл передач "Это должен знать каждый". У микрофона - начальник
гражданской обороны района товарищ Нестеров. (Мужской голос) Взрыв ядерной
бомбы сопровождается ослепительной вспышки и резким звуком, напоминающим
раскат грома. Вслед за вспышкой образуется огненный шар. Яркая вспышка
обычно видна на десятки и даже сотни километров, откуда ударная волна
может и не дойти до вас, но меры защиты все-таки примите... (Постепенно
голос становится тише).
2
Поздний вечер. В дежурной комнате Анна Петровна и Вера.
АННА ПЕТРОВНА. Видите, какая вам практика предстоит. Надеялись
побродить по Москве, погулять.
ВЕРА. Мне завидовали. Тут жара, а у нас еще снег лежит. Заполярье.
АННА ПЕТРОВНА. Завербовалась?
ВЕРА. У меня отец военный. Он на севере почти десять лет. Привыкла.
При распределении сама попросилась.
АННА ПЕТРОВНА. Замужем?
ВЕРА. (Смеется). Не берут... Сейчас парни не торопятся жениться.
Выбирают долго.
АННА ПЕТРОВНА. Я в восемнадцать выскочила. В девятнадцать родила
Машу. Через два года сына Андрея. Маша уже замужем. Андрей служит в
ракетных войсках. Внуков пока нет, но Маша сейчас за границей с мужем, в
Чехословакии, думаю оттуда привезут внука. Андрей ухаживал за одной,
хорошая, но потом раздумал, наверное, или поссорились. Ничего о ней не
пишет...
ВЕРА. (Кивает в сторону боксов). В третьем - совсем молоденький.
Пожарный. Из армии, наверное, только пришел. Вот теперь здесь. Неужели?
АННА ПЕТРОВНА. (Перебивает). Не надо об этом, Верочка, не надо...
Дверь бокса N6 приоткрывается, оттуда появляется
Дозиметрист. Крадется к боксу N7.
ВЕРА. Глядите. Я выйду...
АННА ПЕТРОВНА. Не надо. Ничего страшного... Пусть бродит...
Дозиметрист стучит в дверь. Выглядывает Оператор.
ОПЕРАТОР. Чего?
ДОЗИМЕТРИСТ. Не спишь?
ОПЕРАТОР. Тут заснешь!..
ДОЗИМЕТРИСТ. Не виноват я, не виноват... Сам видишь здесь, с тобой!
Зашкалило, понимаешь, приборы, зашкалило!
ОПЕРАТОР. (Передразнивая). У него зашкалило! Попался бы ты мне в
другое время и в другом месте, я тебя зашкалил бы так, чтобы всю жизнь
помнил!..
Захлопывает дверь бокса. Дозиметрист устало опускается в кресло.
АННА ПЕТРОВНА. Сердитый у вас приятель.
ДОЗИМЕТРИСТ. Да нет, он добрый. Когда это случилось, у меня всю
аппаратуру зашкалило. На сто рентген она рассчитана, всего на сто... А я
подумал, что-то там не ладится... В голову не приходило, что такое может
случиться... Он подбегает и спрашивает: сколько? А я возьми и ляпни:
десятка два, не больше... Он мне - "ясно", и к блоку. Там вся энергетика
полетела. Он сразу - кабели ремонтировать, чтобы еще не жахнуло...
Кабели-то сделал, перемычки поставил, а сам... Но откуда я знал, что там
не двадцать, а двести?!
БЕССМЕРТНЫЙ. (Подслушивает). Незнание законов не освобождает от
наказания. А начальство на что? Надо требовать, добиваться! Зашкалило...
Еще великий Сократ - это мудрец древности - предупреждал, что все беды от
невежества.
АННА ПЕТРОВНА. Режим нарушаете. Не похоже на вас.
БЕССМЕРТНЫЙ. Не спится. Размышляю о случившемся. Слышали: по радио об
аварии об'явили? Значит, молчать нельзя было.
ВЕРА. Теперь гласность во всем.
БЕССМЕРТНЫЙ. Иногда лучше и промолчать. Чтобы народ не волновать. Я,
к примеру, когда размышлять начинаю, то такая чушь в голову приходит. А
оттого и волнение, беспокойство. Это потому, что много знаю. Вот он
(показывает на Дозиметриста) не размышлял, не беспокоился, вот и зашкалил.
ДОЗИМЕТРИСТ. А у оператора четверо детей... Передовик, вся станция
его знала... В прошлом году орден Ленина получил. На АЭС с первого
колышка. Строил ее, потом работать остался. (Анне Петровне) я
действительно не знал, что двести. Даже подумать не мог.
АННА ПЕТРОВНА. Я верю.
БЕССМЕРТНЫЙ. (Высовывается). А я нет. Слишком вы, Анна Петровна,
мягкосердечная. Он же человека знаменитого загубил, а вы его оправдываете.
Еще великий врач древности Гиппократ...
АННА ПЕТРОВНА. Перестаньте!
ДОЗИМЕТРИСТ. Он прав. Загубил человека... Загубил...
Из бокса N1 появляется Велосипедист.
ВЕЛОСИПЕДИСТ. (Анне Петровне). Слушай, врачиха, доставай-ка бутыль со
спиртом. Ему грамм сто и мне стаканчик. Он, как девица, расхныкался,
сейчас реветь начнет. А меня колотит, неси.
АННА ПЕТРОВНА. Нет спирта!
ВЕЛОСИПЕДИСТ. Ты мне не заливай! Все вы, лекаришки, по домам спирт
таскаете. Знаю. Неси, нам положено - после этой самой радиации, черт ее
побери!
Велосипедист осматривает холл, входит в дежурную
комнату, пытается открыть ящики.
ВЕРА. Ведите себя прилично!
ВЕЛОСИПЕДИСТ. Не возникай, старуха. Молоко на губах не обсохло, а
потому не возникай... Я нынче очень нервный... Могу прибить... Ну-ка
встань!.. Зайдешь ко мне, когда позову...
ВЕРА. Вы... Вы...
ВЕЛОСИПЕДИСТ. Ну я, и что? (Анне Петровне). Давай спирт. По-хорошему
прошу.
ДОЗИМЕТРИСТ. (Устало) не надо так.
ВЕЛОСИПЕДИСТ. Плачь... Хныкай... О тебе, хлюпик, забочусь.
АННА ПЕТРОВНА. Сейчас... (Направляется к первому боксу). Минуту
подождите.
ВЕЛОСИПЕДИСТ. Это другой разговор. Жду. (Хлопает Веру ниже пояса).
Ничего... Пружинистая...
ВЕРА. Перестаньте!
ВЕЛОСИПЕДИСТ. (Ухмыляется). Дуреха, порадовать хочу. Благодарить
будешь.
Появляется Анна Петровна. В руках склянка, две мензурки.
Наливает в одну из них. Протягивает Велосипедисту.
АННА ПЕТРОВНА. Пожалуйста. Слегка разведен.
ВЕЛОСИПЕДИСТ. (Принюхивается). Без обмана... Разводила зря (выпивает,
крякает от удовольствия). Вот теперь другое дело!
АННА ПЕТРОВНА. (Наливает Дозиметристу). Выпейте.
ДОЗИМЕТРИСТ. Не хочу.
АННА ПЕТРОВНА. Это успокаивает. Пожалуйста.
Дозиметрист выпивает. Велосипедист начинает зевать.
ВЕЛОСИПЕДИСТ. Ишь как сразу достало... Хороший у тебя продукт,
врачиха. Добавь!
АННА ПЕТРОВНА. Хватит до утра.
ВЕЛОСИПЕДИСТ. (Зевая, Вере). Проводишь, старушка?
АННА ПЕТРОВНА. Идите, идите...
ВЕЛОСИПЕДИСТ. Пожалуй. Приморился что-то. Ну, пока. А где это (кивает
на склянку) стоит? Я все облазил, не нашел.
АННА ПЕТРОВНА. Плохо искали... Идите...
ВЕЛОСИПЕДИСТ. Вздремну. (Уходит).
АННА ПЕТРОВНА. И вам тоже пора. Сейчас заснете крепко.
Дозиметрист согласно кивает, медленно приподнимается и
отправляется в свой бокс.
ВЕРА. Разве можно алкоголь?
АННА ПЕТРОВНА. Это успокаивающее. Плюс капля спирта. Иногда
приходиться и обманывать. А агрессивность - это один из признаков...
БЕССМЕРТНЫЙ. (Высовывается). Бывает и с ума сходят... А то тихий -
тихий и сразу буйствовать начинает... Анна Петровна, этот феномен подробно
описала в своей диссертации и очень убедительные примеры привела. Я помню,
и у американского профессора описан аналогичный случай...
АННА ПЕТРОВНА. Может быть все-таки поспите? Завтра тяжелый день.
Может быть, и вам? (Показывает на склянку).
БЕССМЕРТНЫЙ. Нет, это вредно действует на мои почки. Вы же знаете...
Из бокса N3 высовывается Пожарный.
ПОЖАРНЫЙ. Простите, можно выйти?
АННА ПЕТРОВНА. Зачем?
ПОЖАРНЫЙ. Я написал рапорт. Как просили. Хотел бы передать.
ВЕРА. Как вы себя чувствуете?
ПОЖАРНЫЙ. Выспался, отдохнул. Спасибо вам.
В дежурной комнате раздается телефонный звонок.
Анна Петровна берет трубку.
АННА ПЕТРОВНА. Нет, Лидия Степановна, все спокойно.. Плазму и кровь
ввели всем... Теперь утром... Не все спят, но это естественно: новое
место, не привыкли... Пока нормально... Обязательно позвоню... Спокойной
ночи...
ПОЖАРНЫЙ. (Вере). Можно я с вами посижу? И почитайте, вдруг я не так
написал. (Протягивает листки).
ВЕРА. Я и сама не знаю как надо... (Читает. Удивленно смотрит на
Пожарного). Так вы все видели?
ПОЖАРНЫЙ. Сначала хлопок, а затем взрыв. И сразу огонь на крыше
машинного зала. Я передал сигнал тревоги, а сам полез наверх. Это метров
тридцать... Крыша уже полыхает. Смотрю в реакторный зал, а там яркий
ослепляющий такой огонь. А чему гореть-то? Нечему... Вот я и понял, что
это активная зона реактора. Мигом слетел с крыши и сразу дежурному
открытым текстом, мол, не пожар это, а взрыв!.. И опять полез наверх, а
там уже наши. Песком стали забрасывать огонь на крыше, чтобы он на другие
блоки не пошел...
ВЕРА. Неужели вам было не страшно?
ПОЖАРНЫЙ. Там? Нет... Потом, конечно... Да, честно говоря, и сейчас
страшно... Совсем как в Афганистане.
ВЕРА. Вы и туда успели?
ПОЖАРНЫЙ. На срочной. Я же в десантниках служил... Страшно в
охранении. Особенно на рассвете. И мулла начинает кричать... Страшно
потому, что незнакомое все. Язык, обычаи, люди. Горы тоже. Ничего нашего
нет. Непривычно, а значит, и страшно.
Подходит Анна Петровна.
АННА ПЕТРОВНА. Девушка у тебя есть? Утром сменюсь, могу позвонить.
ПОЖАРНЫЙ. Нет девушки. Мама.
АННА ПЕТРОВНА. Она все в клинике узнает. В справочном столе. Мы туда
все сообщаем. Родственники думают, что вы там...
БЕССМЕРТНЫЙ. Эй, пожарный, а ты в шашки играешь?
ПОЖАРНЫЙ. Умею.
АННА ПЕТРОВНА. Я же предупреждала: без контактов! И откуда такая
прыть? Раньше не замечала...
БЕССМЕРТНЫЙ. Так теперь общество... Общаться хочется. Заскучал.
ПОЖАРНЫЙ. Кто такой?
ВЕРА. Бессмертный.
ПОЖАРНЫЙ. Не понял...
АННА ПЕТРОВНА. Наш пациент. Второй год здесь.
БЕССМЕРТНЫЙ. 488-Й день!
ПОЖАРНЫЙ. Значит, можно жить...
БЕССМЕРТНЫЙ. (Анне Петровне) всего две-три партии. Для гимнастики
ума. Кстати, о кроссворде: "Памятник" не подходит. Там третья буква "р"...
ПОЖАРНЫЙ. Я готов.
АННА ПЕТРОВНА. Поосторожней.
БЕССМЕРТНЫЙ. Он обработан дважды. Там, на реакторе, и в
ультрафиолетовой прихожей... Так что чище меня. У него все микробы убиты
намертво, не опасно. Я кое-что посмотрел по литературе: судя по
расстоянию, у него полный набор, включая нейтроны и...
АННА ПЕТРОВНА. Слишком образованным стал! Против шашек не возражаю...
Бессмертный исчезает в своем боксе.
АННА ПЕТРОВНА. (Пожарному). И не любил даже... Не успел?
ПОЖАРНЫЙ. Пока не научился.
АННА ПЕТРОВНА. Учись. Смотри, какая у нас Верочка красивая.
ПОЖАРНЫЙ. Правда, красивая! (Улыбается). А как начинать?
АННА ПЕТРОВНА. Уже начал. Теперь продолжай.
ПОЖАРНЫЙ. Девушке цветы дарить надо, а я сейчас...
АННА ПЕТРОВНА. В следующий раз.
ВЕРА. Без меня меня женили...
ПОЖАРНЫЙ. А вы замужем?
ВЕРА. Пока нет.
ПОЖАРНЫЙ. Ну что же, начинаем... Вы очень симпатичная, приятная и
ласковая...
АННА ПЕТРОВНА. Это правильно. Это вы почувствовали, когда она вам
плазму вводила. И кровь.
ПОЖАРНЫЙ. Даже синяка нет.
Появляется Бессмертный с шашечной доской.
БЕССМЕРТНЫЙ. Если без синяков - это высший класс! Я через столько
женских рук прошел, что и не сосчитать. Тут талант нужен, чтобы без
синяков... (Пожарному) я привык играть белыми, не возражаете?
Они устраиваются у столика. Свет в боксе N7 начинает мигать.
Сразу же на пульте дежурного загорается красная лампа и
слышен зуммер.
АННА ПЕТРОВНА. (Вере). За мной! Сильная аритмия...
Они бросаются к боксу N7.
ПОЖАРНЫЙ. Что там?
БЕССМЕРТНЫЙ. Ничего особенного. Обычная аритмия. Ваш ход...
ПОЖАРНЫЙ. Ему плохо.
БЕССМЕРТНЫЙ. А кому сейчас хорошо?.. Раз, два - и в дамки... Нет, так
не получается... Да будете вы играть?! Ничего страшного!.. "Лучевка" берет
исподтишка, а если так явно - аритмия там или тошнота - то врачи
справляются. Они у меня высший класс!
ПОЖАРНЫЙ. Странно... Я ничего не чувствую!
БЕССМЕРТНЫЙ. Ну и радуйтесь!.. (Напевает). "И миг прекрасный я
прожил..."
Из бокса N9 появляется Физик.
ФИЗИК. Не откажите в любезности подсказать, откуда можно позвонить?
БЕССМЕРТНЫЙ. (Напевает). "На Центральном телеграфе, на Арбате и
вокзале..."
ФИЗИК. Простите великодушно, не понял.
БЕССМЕРТНЫЙ. Прощаю столь же великодушно... Ваш ход, маэстро. И не
зевайте!.. (Напевает) "тронул пешку и ходи..."
ФИЗИК. Извините, что отвлекаю, но мне совершенно необходимо. Я провел
кое-какие расчеты...
ПОЖАРНЫЙ. Отсюда нельзя звонить. Разве вы не поняли, где находитесь?
ФИЗИК. Благодарю. Конечно же, понимаю, но не кажется ли вам, что
столь сильная изоляция - это слишком.
БЕССМЕРТНЫЙ. Нет, не кажется. Советую вам, маэстро, сдаться.
ФИЗИК. (Заглядывает на доску). Рано еще. Вы не будете возражать, если
я подскажу...
БЕССМЕРТНЫЙ. Буду! Если хотите, записывайтесь на вылет.
ФИЗИК. Куда?
БЕССМЕРТНЫЙ. В очередь... Лучше о расчетиках ваших проинформируйте.
ФИЗИК. Вас это интересует?
БЕССМЕРТНЫЙ. Нас интересует абсолютно все! Ведь мы концентрируем в
себе достижения человечества. Каждый индивидуум - и сразу все!
ФИЗИК. Дело гораздо проще, чем может показаться. В неустойчивом
режиме, а реактор останавливали в это время, произошел местный перегрев -
есть такая зона. Так как аварийная система была отключена, то нарастание
температуры и привело к первому, небольшому взрыву, который повредил
охлаждающую систему... И тут начался весьма любопытный процесс: давление
возрастало, вода превратилась в пар...
ПОЖАРНЫЙ. Я видел его выброс. Но такое случалось и раньше.
ФИЗИК. Вы абсолютно верно заметили. Но раньше регулировала аварийная
система. Теперь же - нет. И поэтому процесс нарастал стремительно.
Одновременно с подъемом температуры практически вся охлаждающая вода
разлагалась на кислород и водород, и в конце концов...
БЕССМЕРТНЫЙ. Реактор разлетелся к чертовой матери!..
ФИЗИК. Вы абсолютно точно подметили - "разлетелся", а точнее
развалился в сторону машинного зала и в диаметрально противоположном
направлении. Характер разрушения также объясним. Эту модель необходимо
проиграть на вычислительных машинах. Поэтому я и должен позвонить.
ПОЖАРНЫЙ. Всех просили написать рапорты... Впрочем, я не знаю, как у
вас это называется, у нас - рапорты...
БЕССМЕРТНЫЙ. У них это называется "научное исследование"... Но какая,
извините за малолитературное словечко, сволочь отключила аварийную
систему?!
ФИЗИК. На этот вопрос я затрудняюсь вам ответить. Никакими
регламентами это не предусмотрено.
БЕССМЕРТНЫЙ. А поехать на машине в часы пик через Москву, если не
работают тормоза, предусмотрено?
ФИЗИК. Простите, не понял.
ПОЖАРНЫЙ. Он хотел сказать, что это - самоубийство.
БЕССМЕРТНЫЙ. Я совсем не это хотел сказать. Я хотел сказать, что это
- убийство! Не самоубийство, а убийство!.. Вы выиграли, маэстро. (Физику).
Ваша очередь.
ФИЗИК. Благодарю. Но, если позволите, я пойду в свой номер,
поработаю. Надо подробнее объяснить, если уж нельзя связаться по телефону.
БЕССМЕРТНЫЙ. Это справедливо. Все-таки шашки предложил я. И не буду
скрывать, мне хочется отыграться...
Свет в боксе N7 горит ровно, не мигает.
Выходит Анна Петровна, за ней Вера.
АННА ПЕТРОВНА. (Вере). Через два часа еще ампулу сердечного. Утром
начнем готовить к операции... (Бессмертному) не пора ли? Поиграли и
хватит.
БЕССМЕРТНЫЙ. Заключительная партия. Реванш. Как в матче Карпов -
Каспаров...
АННА ПЕТРОВНА. Игральный зал тут устроили, будто в парке культуры.
БЕССМЕРТНЫЙ. На западе есть клубы для избранных. Миллионеров разных.
Там общаются, политику делают. Почему бы и нам не создать такой клуб. И
название удачное подобрать, клуб бессмертных!
Мигает блок N7.
АННА ПЕТРОВНА. (Вере). Антишоковые мероприятия... Быстро!
Вбегают в бокс.
ПОЖАРНЫЙ. Там тоже?
БЕССМЕРТНЫЙ. Нет, это посложнее. Но тоже привычное дело... В общем,
разбегаемся. Поиграть нам больше не дадут. Благодарю за доставленное
удовольствие. До завтра. (Направляется к своему боксу, останавливается).
Ты, парень, иди к себе и лежи. Вставай, если уж невмоготу лежать. Лежи и
ни о чем не думай. Сейчас тебе думать вредно... А когда Вера освободится,
ухаживай за ней. Строй планы. Любые. Даже о совместной с ней жизни. Самые
лучшие планы строй, самые красивые. Не скупись, не сдерживай себя...
Захочешь сыграть, постучи. Не бойся, я давно уже не сплю, разучился... И
мне даже приятно, когда беспокоят, - значит, кому-то еще нужен...
Мигает бокс N4. Анна Петровна выходит из первого бокса,
направляется к столу дежурного. Мигает бокс N6. Анна
Петровна открывает телефон, набирает номер.
АННА ПЕТРОВНА. Общий сбор... Кажется, началось!.. Я и сама не думала,
что так быстро... Но мы с Верой уже не справляемся...
Мигает бокс N5, затем N8 и N2. Сцена постепенно погружается
в темноту, а на заднем плане ярко-красная заря разгорается
все сильнее.
ИНФОРМАЦИЯ ПО РАДИО. (Мужской голос). ...вы должны знать, что
проникающая радиация поражает людей только на расстоянии, не превышающем
2-3 километров от ядерного взрыва. После того, как увидите яркую вспышку,
ударная волна настигнет вас через несколько секунд. Этого времени
достаточно, чтобы занять находящееся рядом укрытие или в крайнем случае
лечь на землю...
3
Утро следующего дня. Идет "пятиминутка". В холле Сергеев,
Птицына, Анна Петровна, Вера и Любовь. Бессмертный, как
всегда, подслушивает из своего бокса.
СЕРГЕЕВ. Все ясно, но тем не менее принятый распорядок менять не
будем. Вам слово, Анна Петровна.
АННА ПЕТРОВНА. Номер первый - удовлетворительное состояние,
температура нормальная, пульс устойчивый... Номер второй...
ПТИЦЫНА. Оставь, Аннушка. Неожиданностей нет - и это главное.
Справились, Лев Иванович, справились. И это меня радует. Ну а дальше - по
программе. Повторное переливание плюс интенсивная терапия...
СЕРГЕЕВ. Вы не устали, Лидия Степановна? Все-таки почти всю ночь на
ногах... Может быть, подменить?
ПТИЦЫНА. Кем? Из "растительности" пришлешь? Так они пока на клеточном
уровне работают...
СЕРГЕЕВ. Но, дорогая Лидия Степановна, зачем вы так?
ПТИЦЫНА. Давно тебе говорю: думай о будущем, думай. Штат у тебя
растолстел, разбух, как на дрожжах, а третьем этаже экономишь. Сколько раз
я тебе говорила: не забывай нас. Мы тихие лишь до поры до времени... Так
вот оно... Теперь ты нам ботаников сюда пришлешь? Так у них нервишки не
те, они покой любят.
СЕРГЕЕВ. Но мы же сейчас, Лидия Степановна, не на собрании.
ПТИЦЫНА. Я тебя и там достану. И на пенсию не спровадишь, я тебе
прямо говорю... Не получится!
СЕРГЕЕВ. Да и в помыслах даже не было...
ПТИЦЫНА. Вы, начальство, народ хитрый. Ласково говорите, а дела-то
любите между собой тихонько обделывать... Шур-шур-шур, а потом, мол,
коллективное мнение. Кто у меня в прошлом году две ставки оттяпал?!
Успокаивали, мол, все хорошо, ваше мнение учтем, а сами двух старших на
первый этаж... Знаю, чью дочку ты пристраивал. Поздно, к сожалению,
узнала...
СЕРГЕЕВ. Ну, грешен. Каюсь.
ПТИЦЫНА. Этим и берешь меня - люблю, когда каются. Хитер ты, Лев
Иванович. Но спасает тебя другое - руки золотые. Цены бы тебе не было,
если бы в начальники не рвался. Тут, на третьем этаже, твое место. И
академиком уже был бы, да голову забиваешь не наукой, а взаимоотношениями
с разными чинами. А их ох как много! Да и сменяются быстро.
СЕРГЕЕВ. Что-то вас на философию потянуло, Лидия Степановна!
ПТИЦЫНА. Притомилась, а потому ворчливой становлюсь.
АННА ПЕТРОВНА. Так я останусь... Я не очень устала.
ПТИЦЫНА. Справлюсь. Отдыхайте. Да и девочки мне помогут. Кстати, их
три было... Где же еще одна?
ЛЮБОВЬ. Надежды нет. Уехала.
СЕРГЕЕВ. Как уехала?
ЛЮБОВЬ. Ночью собралась. Сказала: "Не могу!" - И на вокзал.
ПТИЦЫНА. Облучения что ли испугалась?
ЛЮБОВЬ. Да, говорит, мне еще рожать, а тут...
ПТИЦЫНА. А ты чего же? Рожать не будешь, что ли?
ЛЮБОВЬ. Буду.
ПТИЦЫНА. Почему же осталась?
ЛЮБОВЬ. Надо кому-то.
СЕРГЕЕВ. С этой Надеждой я разберусь. У меня все ее документы. Напишу
ее начальству.
ПТИЦЫНА. "На-пи-шу". Не хватило у девочки мужества. Хорошо, что
уехала. Раз уж испугалась... Жизнь не порти ей... Страх, он как ржавчина,
разъедает быстро. (Вере и Любе) так что, дочки, если боитесь, поезжайте.
Справимся и без вас. (Сергееву) и держать, а тем более грозить им не надо.
Радиация-то - штука действительно страшная. Кого хочешь напугает. Меня, да
и тебя тоже пугала, но мы об этом забыли, а потому и работаем здесь...
Пойму вас, дочки, если сбежите.
БЕССМЕРТНЫЙ. (Высовывается). Надежда сбежала... Исчезла...
Испарилась... Оставила нас... Как же нам без Надежды?!
ПТИЦЫНА. Ку-ку, малыш. Как спалось?
БЕССМЕРТНЫЙ. Обошлось без сновидений. Нынешней ночью - они на наяву.
ПТИЦЫНА. Я на тебя рассчитываю. В плане морально-политической
обстановки в коллективе. Ты наше главное лекарство.
БЕССМЕРТНЫЙ. Можете положиться. Первый матч по шашкам провел.
ПТИЦЫНА. Есть еще домино, шахматы, кроссворды... Ну и еще что там?
БЕССМЕРТНЫЙ. Соловьи-разбойники!
ПТИЦЫНА. Все! Стоп! Закройте, пожалуйста, дверь. Вы, малыш, начинаете
превращать в спектакль...
БЕССМЕРТНЫЙ. Вам, Лидия Степановна, я привык подчиняться
безоговорочно... (Скрывается за дверью).
ПТИЦЫНА. Он действительно сегодня наше главное лекарство...
ВЕРА. Я побуду здесь. В городе у меня никого нет, там делать нечего.
Посплю пару часиков в комнате отдыха и помогу вам.
ПТИЦЫНА. Спасибо, дочка.
СЕРГЕЕВ. И еще одно дело на сегодня. В двенадцать приедет прокурор...
(Видит недоуменный взгляд Птицыной). Дело такое - впервые авария реактора.
Прокурор торопится. Во-первых, прямые наблюдения нужны. Ну и, во-вторых,
боится опоздать... Отказать я ему не могу.
ПТИЦЫНА. Но я разрешу говорить только с теми...
СЕРГЕЕВ. Конечно, конечно... Он все понимает... Прощаюсь...
(Направляется к двери). Зайду в двенадцать... К этому времени получу
данные из банка по пересадке мозга. По каждому пациенту. Надо еще
связаться с донорами.
ПТИЦЫНА. Буду ждать. Надо уже поторапливаться. Седьмой и четвертый
меня очень беспокоят.
СЕРГЕЕВ. По их донорам доложу в двенадцать. Тогда на завтра назначу
операции. Вы мне будете ассистировать или я вам?
ПТИЦЫНА. Начнете вы. Люблю красивую работу и в операционной всегда
любуюсь вами. Ну, а следующую серию я сама...
ЛЮБОВЬ. (Испуганно) следующую?
ПТИЦЫНА. Теперь, дочка, мы каждый день будем оперировать. Без
выходных. Теперь уж у нас служба.
Сергеев уходит. Из бокса появляется тетя Клава.
ТЕТЯ КЛАВА. Мне до хаты надо... Дашка не доена.
ЛЮБОВЬ. Не волнуйтесь. Там присмотрят.
ТЕТЯ КЛАВА. Птица не кормлена.
ЛЮБОВЬ. Вы разве одна живете?
ТЕТЯ КЛАВА. С Дашкой, а она не доена. Мне пользы тут...
ЛЮБОВЬ. Все будет хорошо, идемте отдохните.
ТЕТЯ КЛАВА. Дашку доить надо... вымя вспухнет. Погибнет Дашка.
ЛЮБОВЬ. (Увлекая ее к боксу) Я позвоню. Попрошу, чтобы подоили.
Обязательно позвоню.
ТЕТЯ КЛАВА. И птицу пусть покормят. Зерно в чулане... Дашка заболеет.
Одна она у меня. Старая и хворая, но кормит. Без малого ведро в день.
Попроси, милая... А кормить и поить - не знаю, можно ли? Слышала... И
полынь черная будет... И реки горькие потекут... Ох, что-то невмоготу мне.
ЛЮБОВЬ. Прошу, полежите. (Тетя Клава уходит.) Лидия Степановна, надо
позвонить.
ПТИЦЫНА. Не нужно звонить... Не нужно...
ЛЮБОВЬ. Черная полынь... Реки горькие... Бредит?
ПТИЦЫНА. Апокалипсис. Тут и бога, и дьявола вспомнишь.
ЛЮБОВЬ. Как же она сюда попала?
ПТИЦЫНА. Выброс из реактора был. Полоса километров шесть. А она в
огороде копалась. С рассвета. И ее Дашка неподалеку паслась. Вот обеих и
накрыло... И кур тоже... Но они, кстати, очень устойчивы. Непонятно
почему, но дозы, опасные для них, раз в пятьдесят выше. Все живое -
человек, деревья, трава - погибает, а курам хоть бы что. Только очень
агрессивными становятся. На кроликов даже нападают. Пробивают им голову,
будто грифы...
ЛЮБОВЬ. Страшно.
ПТИЦЫНА. Действительно-страшно.
ЛЮБОВЬ. Я все-таки позвоню насчет Дашки.
ПТИЦЫНА. Не нужно, дочка. Ей об этом не говори... Дашку и прочую
живность в этой зоне уничтожили. Так надо.
Из бокса выходит Генерал.
ГЕНЕРАЛ. Очень плохая у вас вода. Смочил голову, причесываюсь, а на
расческе волосы... Ядовитая вода, проследите.
ПТИЦЫНА. (Устало). Слушаюсь...
Из дежурной комнаты появляется Анна Петровна.
АННА ПЕТРОВНА. (Птицыной). Я у себя. Немного отдохну и приеду. Если
что, звоните...
Направляется к выходу. Из своего бокса появляется Пожарный,
подходит к Анне Петровне, что-то говорит ей тихо.
АННА ПЕТРОВНА. Постараюсь. Обязательно выполню вашу просьбу. До
свидания. (Уходит).
ГЕНЕРАЛ. (ПОЖАРНОМУ) вы молодец! Выберемся отсюда, представлю к
правительственной награде. Всех, кто был на машинном зале. И вас
обязательно.
ПОЖАРНЫЙ. Служу Советскому Союзу!.. Спасибо...
ГЕНЕРАЛ. Не надо так официально. Мы, к сожалению, сейчас не на
службе. Будьте попроще.
ПОЖАРНЫЙ. Слушаюсь, товарищ генерал.
Появляется Шофер.
ШОФЕР. (Потягиваясь). Кажется, впервые в жизни так выспался...
Свет в боксе N 2 начинает гаснуть. И сразу
же красный сигнал на пульте и зуммер.
ПТИЦЫНА. (Любе). Пошли... Перебои сердечные...
Обе заходят во второй бокс. Выходит из своего бокса Дозиметрист.
ГЕНЕРАЛ. Беспокойная у них служба.
ШОФЕР. А у вас разве нет? То плитку кто-то не выключил, то
самовозгорание, то леса начинают гореть...
ГЕНЕРАЛ. Леса-это беда! Знаешь, сколько миллионов убытков ежедневно?
Огромная цифра получается... Так что ты прав: опасней и мужественней нашей
профессии нет. Всегда, как на войне.
Свет в боксе N 2 начинает гаснуть. Появляется Физик.
ФИЗИК. Простите, пожалуйста, а товарищ за объяснительными записками
не приходил?
ПОЖАРНЫЙ. Пока нет.
ФИЗИК. Если я отлучусь... Забудусь... То, пожалуйста, напомните ему о
моих расчетах. Они на столике в боксе.
ПОЖАРНЫЙ. Сами передадите...
Из своего бокса появляется Бессмертный. Он в выходном костюме
с бабочкой, в шляпе. В руке какая-то палочка, напоминающая
трость. Ни на кого не обращая внимания, начинает прогуливаться
по холлу. Все некоторое время недоуменно смотрят на него.
Бессмертный доволен произведенным впечатлением.
ГЕНЕРАЛ. Это что за... птица?
ШОФЕР. Местный старожил. Он все тут знает.
ФИЗИК. (БЕССМЕРТНОМУ). Извините, пожалуйста, как вы считаете, мы
здесь надолго?
БЕССМЕРТНЫЙ. Лично я 488-й день...
ШОФЕР. А почему вы... не в форме?
БЕССМЕРТНЫЙ. Провожу политико-воспитательную работу.
ГЕНЕРАЛ. С кем?
БЕССМЕРТНЫЙ. С коллективом. Жаль, не все в сборе.
Выходит Велосипедист.
ВЕЛОСИПЕДИСТ. Где краля тут была с завитушками... и бабенка, что
постарше, врачиха?
БЕССМЕРТНЫЙ. Врач Анна Петровна и практикантка Вера сейчас отдыхают
после трудовой смены.
ВЕЛОСИПЕДИСТ. А это что за петух?
БЕССМЕРТНЫЙ. На нахальство и бестактность нужно реагировать
выдержанно и спокойно. Я его просто не замечаю.
ВЕЛОСИПЕДИСТ. Врежу разок по шее, заметишь.
ГЕНЕРАЛ. Не грубить! Что-то мне ваше лицо знакомо. Где мы
встречались?
ШОФЕР. И я его знаю. Видел.
ВЕЛОСИПЕДИСТ. (С опаской). Ошибаетесь, граждане. Я не здешний. В
вашей компании случайный человек. (Отступает к своему боксу).
Свет в боксе N 2 гаснет. Там темно. Появляется Птицына
проходит в дежурку, садится за стол, пишет. Бессмертный
идет за ней.
БЕССМЕРТНЫЙ. Что, Лидия Степановна, плохо?
ПТИЦЫНА. Все.
Бессмертный снимает шляпу. Выходит Любовь. Она плачет.
ДОЗИМЕТРИСТ (Кричит). Не хо-чу!! (Бросается к своему боксу).
ПТИЦЫНА. Любушка, дайте ему успокаивающего...
Любовь вытирает слезы. Идет в бокс N 6.
ГЕНЕРАЛ. (ФИЗИКУ). Это все вы - физики. Атомная энергия - будущее
цивилизации... Атомные бомбы, реакторы, станции... Напридумывали!
ФИЗИК. Но почему же мы? Реактор-это совершенство, это-чудо! Но с ним
ведь нельзя так...
ГЕНЕРАЛ. Как?
ФИЗИК. Простите, пожалуйста, но с реактором нельзя обращаться...
небрежно. Он не все вытерпеть может. Многое, но не все. Как и человек.
ГЕНЕРАЛ. Что вы имеете в виду?
ФИЗИК. Я, конечно, могу и ошибаться, но, судя по расчетам, аварийная
система защиты была отключена. Значит, был человек, который отдал приказ
ее отключить.
ГЕНЕРАЛ. Кто?
ФИЗИК. К сожалению, я затрудняюсь ответить...
ФИЗИК. Возможно, вы и правы. К примеру, ни один оператор не позволит
себе принять такое решение.
БЕССМЕРТНЫЙ. Наверное, начальник станции?
ФИЗИК. При такой должности можно отдать приказ, но надо понимать, к
чему он может привести.
Дверь бокса N 5 распахивается. Входит начальник АЭС.
НАЧАЛЬНИК АЭС. Я - начальник АЭС. И такого приказа не отдавал!
Постепенно сцена погружается в темноту.
А позади яркое пламя разгорается все сильнее.
ИНФОРМАЦИЯ ПО РАДИО. (Мужской голос). ...Запомните, что уровень
радиации, установившийся через час после ядерного взрыва, через два часа
уменьшится почти вдвое, спустя три часа-в четыре раза. Через двое суток
уровень радиации, а также степень заражения продовольствия и воды
снижается в сто раз.
Занавес.
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
возвращение к последним минутам первого действия.
БЕССМЕРТНЫЙ. Наверное, начальник станции?
ФИЗИК. При такой должности можно отдать приказ, надо понимать, к чему
он может привести...
Дверь бокса N 5 распахивается. Выходит Начальник АЭС.
НАЧАЛЬНИК АЭС. Я - начальник АЭС. И такого приказа не отдавал!
ФИЗИК. Но, извините, кто-то распорядился отключить аварийную защиту?
НАЧАЛЬНИК АЭС. Я не могу отвечать за действия каждого сумасшедшего! И
оставьте меня в покое - я болен, очень болен!
БЕССМЕРТНЫЙ. Можно подумать, что у каждого из нас идеальное здоровье.
Все молчат.
ШОФЕР. Клубника скоро поспеет...
ГЕНЕРАЛ. Какая клубника?
ШОФЕР. Ранние сорта. Сладкая, крупная. По пять рублей килограмм.
ГЕНЕРАЛ. При чем здесь это?
ШОФЕР. Жена продает. С нашего огорода. Рублей на шестьсот-семьсот...
ГЕНЕРАЛ. Ничего не понимаю.
ШОФЕР. Кто же теперь клубнику брать будет? Даже по полтиннику. Нет,
не возьмут.
БЕССМЕРТНЫЙ. Это точно: погорели "клубничные короли". И не только
вокруг станции, по всей округе. Голод и холод им грозит...
ШОФЕР. Они-то вывезут. На север или в Сибирь. А нам не продать.
ГЕНЕРАЛ. Тебе что, не хватает?
ШОФЕР. Разве на сто тридцать проживешь с двумя детьми-то?...
ГЕНЕРАЛ. А премии?
ШОФЕР. Больше десятки в месяц не получается.
ГЕНЕРАЛ. Что же ты молчал?
ШОФЕР. Клубника была. Да три яблони, две сливы, а груша... У меня
самая крупная... не залеживалась.
ФИЗИК. Я с большим состраданием отношусь к вашей беде. Однако должен
заметить, что клубника, овощи, фрукты, а также молоко...
ЛЮБОВЬ. Дашка у нее была...
ФИЗИК. С молоком надо поосторожней. Во всей зоне заражения.
Радиоактивная "грязь" попадет - ну, съест коровка ее вместе с травой..
Нет, очень серьезно с молоком. Если подсчитать, то на полгода минимум.
ГЕНЕРАЛ. Все ваши прогнозы, товарищи ученые, гроша ломаного не стоят.
ФИЗИК. Простите, пожалуйста, но с таким выводом мне трудно
согласиться.
НАЧАЛЬНИК АЭС (выходит из оцепенения). Прав он (показывает на
Генерала.) Сколько твердили: "Атомные станции самые безопасные". "Атомные
станции - это полная надежность"! Эх, чего только не говорили вы, физики!
ФИЗИК. Извините, но от вас это слышать...
НАЧАЛЬНИК АЭС. От меня или кого-то другого, к примеру, от него
(кивает на Генерала), какая разница?!
ГЕНЕРАЛ. Ну нет уж, вы на других не кивайте! Вы - начальник станции,
вам и ответ держать!
НАЧАЛЬНИК АЭС. А вам - нет?
ГЕНЕРАЛ. Мне? Я свои обязанности знаю...
ФИЗИК. Простите, пожалуйста, но к сожалению, не знаем мы многого...
Вот уже новое поколение родилось, выросло оно, когда люди в космос летают
постоянно и атомные станции строят. Они привыкли к ним. А мы, не внушили
им, что это опасно, очень опасно...
ШОФЕР. Дьявол притаился. Тихо сидел, ждал, а теперь и вылез. Вот,
мол, я!
ГЕНЕРАЛ. Порочные, не наши взгляды! Удивляюсь я...
ШОФЕР. Чем разум сильнее, тем душа слабее.
ГЕНЕРАЛ. Философия вредная!
Выходит Любовь.
ЛЮБОВЬ. Успокоился. Но не спит.
ПТИЦЫНА (заканчивает писать, выходит в холл. Начальнику АЭС). Не
беспокойтесь, я узнавала...
НАЧАЛЬНИК АЭС. Много?
ПТИЦЫНА. К сожалению, да, но не смертельно. К счастью, они из машины
не выходили. Так?
НАЧАЛЬНИК АЭС. Все время внутри... Я один.
ПТИЦЫНА. Это и спасло. Месяца через два-три все нормализуется.
НАЧАЛЬНИК АЭС. А потом?
ПТИЦЫНА. Не знаю. И никто это не знает... Пока. Но думаю, что у них
все будет нормально.
НАЧАЛЬНИК АЭС. Спасибо. Большое спасибо вам!
ПТИЦЫНА. Себя благодарите. Что из машины их не выпустили.
НАЧАЛЬНИК АЭС. Нелепо получилось... Нелепо!
Генерал читает листки, лежащие на столе.
ГЕНЕРАЛ (Пожарному). Молодец! Прекрасно себя вел... Но здесь есть
неточность.
ПОЖАРНЫЙ. Как было, так и писал.
ГЕНЕРАЛ. О взрыве неправильно. Этого ты не передавал.
ПОЖАРНЫЙ. Я сказал дежурному по городу, сказал открытым текстом, что
вижу активную зону реактора, мол, она оголена. Еще передал, чтобы сообщили
куда следует. Я инструкции знаю.
ГЕНЕРАЛ. Почему ты решил, что именно взрыв?
ПОЖАРНЫЙ. Над машинным залом образовался черный шар, он ушел вверх.
ГЕНЕРАЛ. Так то над машинным залом, а не над реактором.
НАЧАЛЬНИК АЭС (устало). Какое это имеет значение...
ФИЗИК. Простите, пожалуйста, но это свидетельство чрезвычайно важное.
ПТИЦЫНА. А я была на первом взрыве... Самом первом... Молодая еще
была, совсем молодая... Даже удивительно, что меня послали, доверили, хотя
были врачи и поопытней... В бункере была. Курчатов, Щелкин, Харитон... В
общем, все... И Берия тоже... он от Сталина отвечал за бомбу... В бункере
одна дверь, по другую сторону от взрыва. Чуть приоткрыта, чтобы видно
было... Ну, когда вспышка, потом гул, Юлий Борисович, Харитон то есть, к
двери бросился, чтобы закрыть - ведь ударная волна шла... А Берия его
схватил, обнимать начал, целовать... Харитон рвется к двери, а тот не
отпускает... Все и замерли. Но он вырвался, успел закрыть... О, господи,
какая чушь вспоминается.
БЕССМЕРТНЫЙ. Лидия Степановна, это история.
ПТИЦЫНА. Так давно это было, так давно, что уже кажется и не со мной.
ФИЗИК. Курчатов... Простите, неужели вы таких великих людей знали?
ПТИЦЫНА. Лечила даже. Некоторых из них. К сожалению, не всегда
удачно... Прошу всех вернуться в боксы. Сейчас мы с Любочкой начнем. К
сожалению, кое-кому из вас нужно еще раз сделать переливание. Надеюсь, не
боитесь?
ГЕНЕРАЛ. Раз надо...
ПОЖАРНЫЙ. Верочка скоро вернется. Я ее подожду?
ПТИЦЫНА. Не всегда есть время, чтобы ждать.
Постепенно сцена погружается в темноту.
По-прежнему яркое зарево вдали.
РАДИО(мужской голос) ...об угрозе ядерного нападения сразу же будет
объявлено по радио, телевидению и через печать. Где бы вы не жили, в
городе или в деревне, услышав это сообщение, немедленно примите меры
защиты. Помните! В этих условиях дорога каждая минута! Прежде всего
обеспечьте себя и свою семью индивидуальными средствами защиты.
Подготовьте небольшой запас продуктов, воды и домашнюю аптечку, в которой
должны быть градусник, нашатырный спирт, бинты, вата, различные
антибиотики и другие медикаменты...
4
Полдень. Бокс N 6 мигает. В холле никого нет.
Появляется Анна Петровна. Подходит к 3 боксу,
стучит. Выглядывает Пожарный.
АННА ПЕТРОВНА. Как вы и просили, одна роза. Алая.
ПОЖАРНЫЙ. А Вера?
АННА ПЕТРОВНА. Скоро придет. Она на телеграф забежала. Сообщит своим,
что задерживается.
ПОЖАРНЫЙ. А она... Она обязательно вернется? Может, как Надежда?
АННА ПЕТРОВНА. Отсюда сбегают сразу или... никогда. Женщины, конечно.
Мужчины, к сожалению, не выдерживают.
ПОЖАРНЫЙ. Я выдержу. Как он (кивает в сторону бокса Бессмертного).
Даю слово, что выдержу...
АННА ПЕТРОВНА. Верю.
БЕССМЕРТНЫЙ. (Высовывается). А я, Анна Петровна, уже по вас
соскучился. Так и знайте, что теперь я буду по вас всегда тосковать! Беру
пример с молодого поколения: они влюбляются, а я что же, не могу разве?
АННА ПЕТРОВНА. Спасибо, родной. Поверь, мне это очень приятно.
БЕССМЕРТНЫЙ. Теперь будем говорить друг другу только ласковые слова.
Как Тристан и Изольда!
АННА ПЕТРОВНА. Покоряюсь, мой Ромео!.. Но прежде всего давай-ка я
тебя посмотрю и послушаю. Что-то о тебе мы совсем забыли...
БЕССМЕРТНЫЙ. У вас еще хватит времени.
АННА ПЕТРОВНА. Не спорьте, быстро в бокс, раздевайтесь.
БЕССМЕРТНЫЙ. Так сразу? Я же только начал влюбляться, пока первый
этап, любовь прийдет позже, а вы сразу: раздевайтесь....
АННА ПЕТРОВНА. Совсем тут бесстыдником стал! Для профилактики, да и
чтоб дурь не лезла, сейчас организую пару укольчиков...
БЕССМЕРТНЫЙ. Повинуюсь, моя неповторимая! Только тех, успокаивающих
мою натуру, не надо. Пусть горит!
АННА ПЕТРОВНА. (Направляется к боксу) сейчас остужу...
Входит Сергеев и Прокурор.
СЕРГЕЕВ. По возможности прошу деликатно... У них сейчас все
обострено, сами понимаете.
ПРОКУРОР. Только самое необходимое.
Появляется Птицына.
ПТИЦЫНА. Их записки на столе. Из 9 бокса много написал.
ПРОКУРОР. Я тут в сторонке посмотрю. Не обращайте внимания.
ПТИЦЫНА. Из 1, 5, 8 - не писали. А из 2 не успела, да и не могла,
наверное...
ПРОКУРОР. Ничего, достаточно.
Берет листки, читает. Свет в боксе 3 начинает гаснуть.
Птицына долго смотрит на пульт, вздыхает и медленно
идет к боксу Пожарного.
СЕРГЕЕВ. По пересадке... Почти всем подобрали доноров. Кроме
пятого...
ПТИЦЫНА. Потом.
Скрывается в боксе. Появляется Любовь.
ПРОКУРОР. (Сергееву) можно переговорить с оператором?
Сергеев вопросительно смотрит на Любу.
ЛЮБОВЬ. С седьмым можно. Зову.
Выглядывает Дозиметрист. Замечает,
что Люба направляется к его соседу.
ДОЗИМЕТРИСТ. Выйдет?
ЛЮБОВЬ. Лежит, молчит, смотрит в стену.
ДОЗИМЕТРИСТ. Вызови, милая. Я ему сказать должен, что не знал,
сколько именно. Думал меньше, а там 200...
ПРОКУРОР. Где 200?
ДОЗИМЕТРИСТ. (Оживляясь) у трансформаторов. Но всю аппаратуру
зашкалило. Думал, 20 - не больше.
ПРОКУРОР. У вас дублирующей аппаратуры не было?
ДОЗИМЕТРИСТ. Приборов-то? Откуда... Те, что были, чиненные -
перечиненные, да и лет 30 им...
ПРОКУРОР. Станция-то новая, 10 лет всего ей.
ДОЗИМЕТРИСТ. Мы тут ни при чем... Наше имущество где-нибудь на
складах пролежало. Чтобы не списывать - нам и прислали.
СЕРГЕЕВ. Не верится что-то.
ДОЗИМЕТРИСТ. Справлялись, пока беды не было. Подлатаем и считаем.
Спешки-то не было. А порядок у нас был! Сколько раз комиссии из самой
Москвы приезжали, для проверки. У нас всегда порядок. Ни одного случая
переоблучения, потому что проверяли... Не думали, что жахнуть может...
ПРОКУРОР. Значит, и вы считаете, что это взрыв? А сами-то видели?
ДОЗИМЕТРИСТ. Говорят так. Сам не видел.
Появляется Оператор и Любовь.
ОПЕРАТОР. А я видел!
ДОЗИМЕТРИСТ. Не знал я, зашкалило...
ОПЕРАТОР. Да отстань ты со своим счетчиком! Ты не знал, я знал.
Графит раскаленный видел. Куски на полу реакторного зала. Ярко-синие такие
и светятся. (Дозиметристу). И без твоих счетчиков ясно, что не 20, и не
200, а под тысячу будет!
ДОЗИМЕТРИСТ. Видел, знал и пошел?
ОПЕРАТОР. Все перемычки с трансформаторов полетели. А без энергии -
швах! Никак его не охладишь, вот и пошел. Пацанам своим сказал, что бы не
совались...
ДОЗИМЕТРИСТ. (Прокурору) У него ученики. Ребята из ПТУ. Он с ними
всегда возился. Перевоспитывал.
ОПЕРАТОР. Разгалделись они. Пришлось цыкнуть. В общем, выгнал я их
домой.
ПРОКУРОР. Значит знали...
ОПЕРАТОР. Как не знать? Я в атомной энергетике с первого колышка. Сам
строил станции. Потом остался на 4 блоке. Многие так... Хороший блок
был... Очень хороший...
Появляется Физик.
ФИЗИК. Но аварийную защиту сняли!
ОПЕРАТОР. Не видел. Не мое дело. (Прокурору) А этот очкарик
(показывает на Физика) тоже там сидел, у реактора. Я ему: беги...
ФИЗИК. Извините, но вы сами...
ОПЕРАТОР. У меня трансформаторы сдохли. Я должен был их пустить.
ФИЗИК. Простите, но и я не мог уйти. Измерял температуру. Я понимал,
что никто не меряет, только я. Реактор греться начал, важно проследить
динамику процесса... Как же я мог уйти?
ПРОКУРОР. Ушли же...
ФИЗИК. Простите, но я этого не помню. Мне потом сказали, что меня
унесли. Я там упал. Без сознания. Простите.
ПРОКУРОР. (Оператору) а вы?
ОПЕРАТОР. Сам ушел. Отключил трансформаторы и ушел. Больше там мне
делать было нечего.
Свет в боксе 3 гаснет. Оттуда появляется усталая Птицына.
Как-то странно смотрит на всех, на нее никто не обращает
внимания. Она приближается к Сергееву, берет его за локоть.
Тот сразу все понимает. Оба уходят в комнату дежурного.
ПРОКУРОР. (Физику). Я посмотрел ваши расчеты, но честно признаюсь, не
очень в них разобрался.
ФИЗИК. Вы передайте их специалистам. Там все просто и понятно...
Главное для вас: выяснить, кто снял аварийную защиту.
БЕССМЕРТНЫЙ. (Высовывается, подслушивал). Кто снял? Кто снял?
Аварийную систему отключила система. Система безответственности.
ПРОКУРОР. Разберемся... (Физику). Не задерживаю больше.
ОПЕРАТОР. Можно спросить? Когда эвакуировали город?
ПРОКУРОР. В воскресенье днем. Очень быстро. Всего за два с половиной
часа. Тысячу автобусов подогнали и всех увезли.
ОПЕРАТОР. А почему сразу не об'явили по радио? За час все пешком бы
ушли...
ПРОКУРОР. Ждали приезда правительственной комиссии.
ОПЕРАТОР. Зачем? Она что - иначе могла решить? Зачем ждать-то?
ПРОКУРОР. Никто не мог решиться.
ОПЕРАТОР. Не мог или не хотел?
ПРОКУРОР. Не решился...
ОПЕРАТОР. А вы спросите: почему они не решились? Чего нас-то
спрашивать?
ПРОКУРОР. Спросим. Обязательно спросим.
ОПЕРАТОР. Жаль, ответа не услышу... Пойду к себе, раз не нужен.
(Дозиметристу) А ты ему, прокурору, расскажи, сколько просил, чтобы
аппаратуру новую дали.
ДОЗИМЕТРИСТ. Четыре раза.
ОПЕРАТОР. А мы все спешим, торопимся, обязательства берем, мол, на
три месяца раньше срока, на двое суток, а он четыре раза просил о
счетчиках, никто не поторопился там, наверху. Зато просьбы начальства мы
всегда выполняем... Отчего же так? Их просят - молчок, а нас - сразу ура!
- И вперед!
ПРОКУРОР. Три месяца? Вы имеете в виду пуск блока?
ОПЕРАТОР. Именно. Вот теперь будут аварию ликвидировать, разобраться
не смогут, что там с реактором. Строители оттуда, из котлована, вылетели,
как на ракете, чтоб, значит, пораньше сдать. Там, под реактором, не только
бетонные глыбы лежат, но, если поискать, то и парочку экскаваторов найти
можно. А все ради рапорта, премии... Кому такое ускорение нужно? Это тоже
самое, что машины по городу со скоростью 100 км в час пустить, пусть всех
давят, главное - побыстрее...
ПРОКУРОР. Двое суток - это реактор?
ОПЕРАТОР. Пообещали сразу после праздников на полную мощность
вывести. На двое суток раньше срока. Везде же обязательства берут... А мы
что - рыжие?
ФИЗИК. Вот поэтому и сняли защиту.
ОПЕРАТОР. Чего не знаю, того не знаю. А за 4 блок действительно
обидно - хорошая машина была. Лучше других, а ведь ударило как раз по
ней... Авария на химическом заводе - сотни людей гибнут, самолеты
разбиваются - тоже, а землетрясения? Целые города - в развалинах... Даже
космические корабли взрываются при старте... В век космоса, атома и
химии...
БЕССМЕРТНЫЙ. (Высовывается) это не век атома, а век катастроф!
ОПЕРАТОР. Жаль, но теперь все так считать будут. Жаль! Наши реакторы
самые надежные... Ну я пойду, что-то не по себе...
ПРОКУРОР. Спасибо вам. Разберемся и спросим с тех, кто виновен.
ОПЕРАТОР. Дай бог. Тогда имело смысл не бежать. А если нет, задарма
загибаемся...
Уходит.
ФИЗИК. Простите, пожалуйста, но я должен решительно поддержать мнения
товарища! Главное в этой трагедии - ее уроки. Мы не имеем права не извлечь
их. Неразумно. Экспериментальный материал огромен - по всем направлениям.
Выходит из бокса Генерал. Прислушивается к разговору.
ПРОКУРОР. Экспериментальный?
ФИЗИК. Извините, я, возможно не так выразился. Но в истории
человечества еще не было такого опыта. Взрыв реактора и его последствия.
Не исключено, что это единственный случай, вернее, первый. Надо чтобы он
стал последним. Для этого - изучение по всем параметрам. Научным,
техническим, психологическим. Комплексное исследование. Не формальное, а
глубокое и всестороннее.
ПРОКУРОР. А Хиросима и Нагасаки? Было ведь нечто подобное...
ФИЗИК. Нельзя, простите, сравнивать. Там все погибло. Сразу. От
ударной волны и светового поражения... А по радиобиологии американцы до
сих пор не все данные опубликовали. Они сразу же засекретили работы...
Здесь иное. Тут говорили: атомный дьявол вылез. Представьте, это так!
Казалось, мы физики знаем о нем все, но простите, ошиблись. А значит,
изучать надо. Поверьте, опыт бесценен. Да, страшен, да, жесток, но
бесценен.
ПРОКУРОР. Еще один вопрос. Насколько мне известно, вы не числитесь
среди сотрудников станции?
ФИЗИК. Я из Москвы. Из Научно-исследовательского института реакторов.
На станции был в командировке. При постановке реактора на ремонт надо было
проверить измерительную аппаратуру...
ПРОКУРОР. И остались после взрыва?
ФИЗИК. Простите, что я вынужден повторяться, но надо было знать
характер подъема температуры. Потом ведь реактор начнет остывать
практически по той же схеме. Кроме меня, никого не было... Как же я мог
уйти?
ГЕНЕРАЛ. Уходили, я видел.
ПРОКУРОР. Бежали даже... не оглядываясь.
ФИЗИК. Наверное, они были там не нужны. Вот и все.
Уходят в бокс N 9.
ГЕНЕРАЛ. Разговор все время идет о взрыве, а я, представьте,
сомневаюсь, что он был. Сильный пожар - это другое дело...
ПРОКУРОР. Но вот и ваш подчиненный написал: "Увидел активную зону".
ГЕНЕРАЛ. Сильное эмоциональное возбуждение. Всегда нужно делать
поправку на стрессовое состояние...
ПРОКУРОР. Именно поэтому вы и не сообщили о взрыве?
ГЕНЕРАЛ. Что вы имеете в виду?
ПРОКУРОР. Вашу первую информацию в совет министров республики... И
вторую тоже...
ГЕНЕРАЛ. Я должен объяснить...
ПРОКУРОР. Об этом я и хотел просить вас.
Дверь распахивается. Двое сотрудников вводят Велосипедиста.
СОТРУДНИК. Возвращаем. Пытался сбежать.
ВЕЛОСИПЕДИСТ. Руки вывернули. Изверги!
Из своего бокса выглядывает Шофер.
ГЕНЕРАЛ. (Шоферу). Иди сюда. Будем вместе давать показания.
(Прокурору) Он все время рядом был. Подтвердит.
ПРОКУРОР. Я и вам верю. (Велосипедисту). Почему вы пытались бежать?
ВЕЛОСИПЕДИСТ. Если тебе тут нравится, оставайся. А я предпочитаю быть
там (показывает куда-то в сторону), но тут охрана почище, чем в тюряге. С
электроникой. Понапихали приборов, звенят на каждом углу...
Появляется Анна Петровна, подходит к Велосипедисту, щупает пульс.
ВЕЛОСИПЕДИСТ. Норма. До первого этажа спустился. И если бы не этот
звон... Может быть, того снадобья дашь, а? Гадость, но коль другого не
вырвешь...
АННА ПЕТРОВНА. Сейчас нельзя. Вечером угощу. (Сотрудникам.) Оставьте
его, идите. Больше не побежит.
ВЕЛОСИПЕДИСТ. Это еще посмотрим...
ПРОКУРОР. (Генералу). Продолжим. Первое. Ваша подпись стоит на акте
приема четвертого блока.
ГЕНЕРАЛ. Не только четвертого. Всех. Я здесь пятнадцать лет работаю.
ПРОКУРОР. Да. И на акте приемки машинного зала тоже?
Из своего бокса выходит начальник АЭС. Садится рядом,
внимательно следит за разговором.
ГЕНЕРАЛ. Естественно.
ПРОКУРОР. И вас никто не вынуждал подписывать акт о приемке?
ГЕНЕРАЛ. Несерьезный вопрос. Раз подписал, значит, согласен.
ПРОКУРОР. Случай с пожаром на ткацкой фабрике в Бухаре двенадцать лет
назад вам известен?
ГЕНЕРАЛ. Хрестоматийный пример...
ПРОКУРОР. Да или нет?
ГЕНЕРАЛ. Конечно, известен.
ПРОКУРОР. А завода на БАМе? И в Бухаре и на БАМе кровля была сделана
из легковоспламеняющихся материалов. Оба объекта сгорели в течении
шести-семи минут. Виновные были осуждены...
ГЕНЕРАЛ. Да, но...
ПРОКУРОР. Почему же вы подписали акт о приемке машинного зала, хотя
кровля его была сделана из того же самого материала и вам прекрасно было
известно, что он запрещен к использованию на промышленных объектах?
ГЕНЕРАЛ. Я возражал... Информировал руководство министерства.
ПРОКУРОР. И подписали?
ГЕНЕРАЛ. Но вы же знаете, на каком уровне принималась станция. Моя
подпись - чистая формальность! (Показывает на Начальника АЭС.) Кстати, и
его тоже. Все подписали. Это же бумажка! Формальность, и только!
ПРОКУРОР. Но машинный зал горел не формально. Как порох горел. Кровля
плавилась, ноги утопали, пожарные рисковали жизнью, чтобы погасить эту
кровлю. Ту самую кровлю, которую уже двенадцать лет ставить запрещено.
(Начальнику АЭС.) Почему она оказалась здесь?
НАЧАЛЬНИК АЭС. На складах этого материала много... А у нас был
прорыв. Станцию ведь строители сдавали на три месяца раньше срока.
ПРОКУРОР. Так, ясно...
ГЕНЕРАЛ. Что ясно? Что наша подпись значит... Я не подпишу - другой
подпишет... Вы что, первый день как на свет родились? Или всегда
подписываете то, за что совесть спокойна?..
ПРОКУРОР. Хорошо, оставим это... Вы через час приехали на площадку.
ГЕНЕРАЛ. Через сорок шесть минут после получения информации.
ПРОКУРОР. Зачем?
ГЕНЕРАЛ. Как зачем?.. Чтобы на месте определить... Тактику и
стратегию тушения пожара... Чтобы обеспечить...
ПРОКУРОР. Вы же получили информацию, что не только пожар, но и взрыв?
ГЕНЕРАЛ. В это трудно поверить сразу... Да и кто мог предположить?
НАЧАЛЬНИК АЭС. Действительно, никто...
ПРОКУРОР. Вы передали информацию о взрыве кому следует? Да или нет?
ГЕНЕРАЛ. Я позвонил в совмин республики. Мне так и сказали: "У страха
глаза велики. Занимайся своим делом, а твое дело - тушить пожары... И
обеспечь, чтобы пожар был потушен как можно быстрее..." Я и обеспечил.
ПРОКУРОР. Вы через три часа сообщили, что пожар потушен?
ГЕНЕРАЛ. Да, сообщил... Впрочем, какое вы имеете право меня
допрашивать? Интересуйтесь у тех, кому я докладывал... А я докладывал!..
Докладывал!..
ПРОКУРОР. Вы приехали на машине к самому корпусу реактора. Знали или
не понимали, что с точки зрения радиационной безопасности это недопустимо?
Генерал молчит.
ПРОКУРОР. Знали или не понимали?
ШОФЕР. Товарищ генерал мне сказал, что тут безопасно. Если реактор и
развалился, то вся радиация внутри, а сквозь бетонные стены не пройдет.
Так и сказал.
ПРОКУРОР. Поговорим о другом. Почему у пожарных не было защитной
одежды? Ни у одного! По инструкции те, кто работает в пожарной части
станции, ею обязаны быть обеспечены.
Генерал молчит.
НАЧАЛЬНИК АЭС. Считалось маловероятным, точнее, совершенно
невозможным, что она потребуется.
ПРОКУРОР. Значит, на одежде экономили?
ГЕНЕРАЛ. Не хочу и не буду вам отвечать! Не буду! Вы не имеете права
меня допрашивать!..
Велосипедист подходит к Прокурору.
ВЕЛОСИПЕДИСТ. Я тот самый "Велосипедист".
ПРОКУРОР. Ну и что?
ШОФЕР. Вспомнил! Разыскивается опасный преступник. Вор. На место
преступления и после преступления кражи... В общем, любит скрываться на
велосипеде.
ВЕЛОСИПЕДИСТ. Точно, это я. В молодости хорошо гонял на велике,
кандидатом в мастера спорта был, а потом ногу сломал... И жизнь свою
сломал вместе с ней... Трижды судим, отсидел, а сейчас в бегах... Я тот
самый "Велосипедист"! В городе две квартиры накрыл. Деньжат немного - три
сотни, ну и сережек пару... Не густо... На велике по мосту ехал, когда та
штуковина, ну атомная, полыхала... С той стороны меня и хватанули...
Раздели до ниточки, все забрали - так что улик нету...
ПРОКУРОР. Зачем вы это? Чистосердечное признание?
ВЕЛОСИПЕДИСТ. Так вот, гражданин прокурор, можете меня брать, но мои
полкуска на двух квартирах - крохи по сравнению с тем (показывает на
Генерала), что этот натворил. Моя статья - моя, а его по какой судить
будешь, а?
ГЕНЕРАЛ. Молчать, уголовник... (Поворачивается, уходит в свой бокс.)
ВЕЛОСИПЕДИСТ. (Прокурору.) Бери... (Протягивает перед собой руки.)
Или цепочкой не запасся?.. А ведь знал, к кому шел, хоть попугал бы...
Начинает медленно оседать. Анна Петровна подхватывает его.
АННА ПЕТРОВНА. Помогите...
Вместе с Шофером и Прокурором затаскивает Велосипедиста
в бокс. Прокурор и Шофер возвращаются.
ПРОКУРОР. (Вытирает пот с лица). Уф накладочка...
ШОФЕР. Вы зря так на товарища генерала напустились. Он добрый.
Помогает если попрошу... Дочку мою в больницу устроил... Наверное, не он
виноват. Как все жил.
ПРОКУРОР. Он жизнь твою... (подыскивает слово) поставил в опасность,
а ты...
ШОФЕР. Мне кажется, товарищ генерал очень мучается. Ну... из-за того,
что ничего не знал об этой самой радиации... Я ведь тоже не знал. Не
учился.. Может, книги надо было читать, умные книжки, а я про шпионов
детективы разные... Товарищ генерал больше про любовь "Блеск и нищета
куртизанок" или там "Три возраста Окини-сан"... А надо было не про любовь,
а про радиацию. Но разве знаешь, где кирпич на тебя упадет. Он и себя не
жалел...
ПРОКУРОР. Добренькие мы. А жаль.
НАЧАЛЬНИК АЭС. Разве доброта - это плохо?
ПРОКУРОР. Смотря какая...
Входит Вера. Осматривается. А потом осторожно открывает
дверь бокса 3 и заходит туда.
НАЧАЛЬНИК АЭС. Моя очередь... Допрашивайте!
ПРОКУРОР. Всего несколько вопросов. Мне и так все ясно. С вами. Вы же
не были на станции, верно?
НАЧАЛЬНИК АЭС. Не успел. Но в самом начале был там.
ПРОКУРОР. Внуки дома одни. Знаю.
НАЧАЛЬНИК АЭС. Работа на блоке шла. Я видел... Тут по соседству, в 8
километрах теща. Думал, доскачу до деревни, оставлю внуков и сразу назад.
ПРОКУРОР. А почему город не подняли? Пусть бы все доскочили до
деревни... Даже поближе, всего километров 5. Пешком бы ушли... Надо было
только объявить по радио, сообщить всем... И сутки до официальной
эвакуации не надо было ждать.
НАЧАЛЬНИК АЭС. Это не так просто.
ПРОКУРОР. Сесть в свои жигули, посадить внуков и уехать... Проще? Вы
же лучше других понимали, что случилось... А ведь утром дети в городе в
футбол играли. Да и свежие огурцы завезли, на улицах торговали...
НАЧАЛЬНИК АЭС. Не смог я вернуться. Вы же знаете, что случилось. Вам,
наверное, рассказали...
ПРОКУРОР. Нелепость, конечно. Машина с асфальта соскочила и
забуксовала. Минут 15 не могли сдвинуться с места. К счастью, внуки не
выходили... Да, знаю. А на обратном пути вас медики и проверили.
НАЧАЛЬНИК АЭС. В самую "грязь" попал... Под выброс.
Выходит Анна Петровна. Замечает приоткрытую дверь
в третий блок. Заходит туда.
ПРОКУРОР. О другом хочу спросить. Я анкету вашу посмотрел. Школа,
институт. Кстати, там в физтехе особых успехов не было - так, середнячок.
Но тем не менее единственный из группы - начальник станции. Остальные не
пробились. Чем вы это можете объяснить?
НАЧАЛЬНИК АЭС. Я не рвался. Работал. Наверное, лучше других, поэтому
и выдвигали. Не беспокойтесь - "руки" нет. Папа не министр, тесть -
рабочий. Никто не тащил. Сам.
ПРОКУРОР. Сам, значит... А почему прежнего начальника станции убрали,
не знаете?
НАЧАЛЬНИК АЭС. Знаю, что неуживчивым его считали...
ПРОКУРОР. Конечно, ведь далеко не все приказы выполнял! Оспаривал...
Кстати, по поводу пуска этого самого четвертого блока. Категорически был
против!
НАЧАЛЬНИК АЭС. Это пусть начальство разбирается. Там, в министерстве,
не неучи сидят. Знаю положение везде и у нас на станции тоже.
ПРОКУРОР. Почему вы никогда не возражали? Или повода не было?
НАЧАЛЬНИК АЭС. Почему именно "возражали"? Просил... Писал в общем
работал, как положено!
ПРОКУРОР. И без выговоров?
НАЧАЛЬНИК АЭС. Да, без выговоров. Это разве плохо?
ПРОКУРОР. У вашего предшественника четыре - и ни одного происшествия
серьезного. У вас ни единого выговора - и авария..
НАЧАЛЬНИК АЭС. Вот оно что! Значит, козла отпущения ищите? Не
получится.
ПРОКУРОР. Действительно, не ухватишь... Выскальзываете..
НАЧАЛЬНИК АЭС. Напрасно пытаетесь меня обвинить. Я и сам думаю:
почему такое случилось? Не нахожу ответа... случайность, и только.
Поезжайте на другие станции, посмотрите, неужели у нас хуже? Нет,
авторитетно могу сказать - я ведь бывал на многих, - лучше... Вот и
переходящее знамя министерства получили трижды, и с планом нормально...
Так что не у нас виноватых ищите! Не у нас... Объясните, почему за десять
лет качество оборудования для АЭС ухудшилось? Почему приборы и аппаратуру
получаем устарелые? Почему, наконец, заявки на ремонты, к примеру, тех же
выключателей три месяца до министерства идут и столько же обратно? Таких
"почему?" Я вам десятки выложу, да разве только я? У гидроэнергетиков
спросите или у тепловиков - у них то же самое. Да и у машиностроителей или
электронщиков не лучше. Болячка на нашей АЭС вылезла - другим повезло, тут
уж просто несчастный случай... Вот вы, прокурор, слыхали, как директоров
магазинов в Москве назначали? Нет? Ну я вам расскажу... Значит, утверждали
директора: знаем, что воровать будешь, мы тебя не тронем, но не обессудь,
если посадим - у нас по плану одного директора в год под суд надо отдать,
чтобы пар у общественности выпустить... Так, что воруй до тех пор, пока
тюремная очередь до тебя дойдет... Вот и воровали, чтобы семью свою на
время отсидки обеспечить и чтобы потом на жизнь хватило...
ПРОКУРОР. Как же с такой философией вы руководили станцией?
НАЧАЛЬНИК АЭС. А что, разве ко мне еще неделю назад претензии были?
Нет, только самые добрые отзывы... Можете проверить.
ПРОКУРОР. И тем не менее директор соседней АЭС поднял всех по
тревоге, когда уровень радиации повысился! Он подумал, что у него
случилось...
НАЧАЛЬНИК АЭС. Сами мои слова и подтверждаете! Он подумал, что у
него. Ну, а я не подумал, что у меня!.. Вот и все. До свидания. Кстати,
думаю, что оно не состоится...
ПРОКУРОР. И все-таки я желаю вам...
НАЧАЛЬНИК АЭС. Нет, я имел в виду не это (показывает на боксы). Если
выйду отсюда, все равно не встретимся. С работы снимут, это ясно, но под
суд?! Слишком многих надо судить за эту аварию... Цепная реакция, и еще
неизвестно, можно ли ее остановить. Так что до свидания!.. Да, и лучше
побыстрее об этой аварии забыть... Для всех лучше... Так и будет. Многим,
не только мне, ох как не нужна эта авария!.. И так жизнь беспокойная
пошла, а тут реактор взрывается! Будто специально... Как диверсия..
БЕССМЕРТНЫЙ. (Высовывается). На акул империализма легче всего
списывать грехи!
НАЧАЛЬНИК АЭС. (Прокурору). Вот с ним (кивает в сторону Бессмертного)
и побеседуйте. Он все знает. Прощайте! У меня есть право не отвечать на
ваши вопросы - подождите, пока выйду отсюда...
Уходит в свой бокс.
БЕССМЕРТНЫЙ. (Прокурору). У меня всего один вопрос: вы действительно
хотели бы устроить процесс над ним (показывает в сторону бокса Начальника
АЭС) и остальными? Или так, попугали?
ПРОКУРОР. Считаю, что такой процесс необходим. Причем открытый
процесс!
БЕССМЕРТНЫЙ. Добьетесь?
ПРОКУРОР. Не знаю. Но постараюсь.
БЕССМЕРТНЫЙ. У вас всегда получалось то, чего вы хотели?
ПРОКУРОР. Не всегда, но часто.
БЕССМЕРТНЫЙ. Тогда благословляю вас.
ПРОКУРОР. (Улыбается). Благодарю. Но не все в наших силах...
БЕССМЕРТНЫЙ. Так кажется, если так хочется.
ПРОКУРОР. Начальство ваше задерживается...
БЕССМЕРТНЫЙ. Операция... Трудно сказать, когда она закончится.
Заходите почаще. Тут еще многое можно выяснить...
ПРОКУРОР. У меня еще две встречи в больнице. Там много свидетелей.
Надо порасспросить...
БЕССМЕРТНЫЙ. Чтобы восстать из пепла, надо пройти сквозь все круги
ада. Только тогда войдешь в чистилище.
Прокурор уходит. Из третьего бокса появляются
Анна Петровна и Вера. Вера плачет.
АННА ПЕТРОВНА. Успокойся! Слезы уже не помогут.
ВЕРА. (Всхлипывая). Роза на груди лежит. Бережно ее прижал к себе.
АННА ПЕТРОВНА. Это для тебя. Он хотел подарить.
ВЕРА. На телеграф бегала. Заказала междугородний. С его мамой хотела
поговорить, но никто не ответил. Хотела сказать, что у него все нормально.
АННА ПЕТРОВНА. Хорошо, что не дозвонилась...
ВЕРА. Простите, Анна Петровна, а можно я еще у него побуду,
посмотрю... Лицо спокойное будто...
АННА ПЕТРОВНА. Его уже опустили. И никто не увидит теперь его лица.
Свинцовый гроб и бетонный саркофаг... Иначе нельзя, ведь тело излучает 2-3
рентгена в час. И будет излучать десятки лет... Нельзя...
Начинает мигать бокс N8.
...Быстро! И вытри слезы! В бокс нужно входить с улыбкой. Они ждут
твою улыбку, ждут... Пойдем, девочка...
Мигает восьмой, шестой, четвертый боксы.
Яркая заря позади сцены - по-прежнему горит графит.
ИНФОРМАЦИЯ ПО РАДИО. (Мужской голос). ...Решение о начале и порядке
эвакуации населения будет объявлено по радио, телевидению, опубликовано в
печати и доведено до вас по месту работы или жительства. Органами
гражданской обороны будут приняты меры к организации питания эвакуируемых,
но если у вас дома окажется небольшой запас продуктов, возьмите его с
собой... Помните, в случае ядерного нападения надо проявлять максимальную
осторожность и быть дисциплинированными...
5
Вторая половина этого же дня. Бокс N9 не горит.
Сергеев, Птицына, Анна Петровна, Вера и Любовь
в холле. Бессмертный, как всегда, подслушивает.
СЕРГЕЕВ. Депрессия. У всех.
ПТИЦЫНА. Они же видят, да и время пришло. Боль навалилась. (Любе).
Всем сделали обезболивание?
ЛЮБОВЬ. Да.
ВЕРА. Молчат. Ни единого слова.
СЕРГЕЕВ. Депрессия... Помните, Лидия Степановна, того, нашего
первого? У меня, как и тогда, чувство обреченности...
ПТИЦЫНА. Возьми себя в руки. Мы не имеем права. А тот, первый, не мог
выжить. И ты это прекрасно понимаешь. Но сейчас мы его спасли бы, значит,
эти десятилетия прожиты не зря.
СЕРГЕЕВ. Не думал, что у физика столько! Казалось поменьше, чуть
поменьше.
ПТИЦЫНА. Он был рядом с реактором. И знал, что не выживет. Потому и
торопился закончить расчеты. Успел. Навсегда останется в науке.
СЕРГЕЕВ. Слишком велика цена.
ПТИЦЫНА. А кто знает истинную цену нашей жизни? И как определять ее,
по каким прейскурантам?
ВЕРА. Неужели... Все? А тогда зачем нам это (показывает вокруг),
зачем?
ПТИЦЫНА. Зачем, дочка, чтобы другие выжили... Другие... Но, к
сожалению, в будущем...
СЕРГЕЕВ. Привыкнуть не могу. Никак не научусь.
ПТИЦЫНА. Ну и слава богу. Как только начнешь привыкать, уходи. Сразу
же уходи.
ВЕРА. Неужели ни у кого нет ни единого шанса?
АННА ПЕТРОВНА. Есть, конечно. (Показывает в сторону бокса
Бессмертного). У него, казалось, не было ни единого шанса, а живет.
СЕРГЕЕВ. У пятого, по-моему, с печенью и легкими получше. Но
пересадка костного мозга нужна. Ему - в первую очередь. Но нет донора...
Как на зло, у всех есть, а у того, кому реально можно помочь, - нет.
ПТИЦЫНА. У американца, что прилетел, тоже нет? На пресс-конференции
он сказал, что может сразу же запросить в европейском и американском
банках. Может, там есть?
СЕРГЕЕВ. Запросит. Но это долго - надо разыскивать, потом привезти
сюда... Долго! Иногда теряюсь от собственного бессилия.
ЛЮБОВЬ. Теперь сниться будет, каждую ночь.
ПТИЦЫНА. Думаешь, дочка, мне не снится? Вот где добрых сорок лет. Без
перерыва.
ЛЮБОВЬ. Но так же с ума можно сойти!
ПТИЦЫНА. И сходили, дочка. Но что поделать, других-то нет, только мы.
И кто, кроме нас?
ЛЮБОВЬ. Уеду...
ПТИЦЫНА. Не держу. Но вы уже, дочки, никуда не денетесь. Попроситесь
к нам навсегда. И он (кивает на Сергеева) возьмет, обязательно возьмет,
потому что не сможете нигде... Только здесь... Когда-то мы с Аннушкой были
такими, как вы. Однажды остались здесь. И уйти не смогли. Потому что там,
на улице, жизнь другая. Пресная, что ли... А тут, дочки, боль,
непереставаемая боль, как у каждого из них (кивает на боксы), и эта боль -
наша жизнь... Нас с Аннушкой не будет, вы останетесь здесь. И такие же
девчонки придут, а вы учить их станете, как их боль (кивает на боксы) на
свою душу принять. И будет у вас тут, у сердца, болеть всегда...
Телефонный звонок. Трубку берет Анна Петровна.
Кивает Сергееву.
АННА ПЕТРОВНА. Вас, Лев Иванович. Из министерства.
СЕРГЕЕВ. (В трубку). Да, это я... Обязательно? Тут у нас плохо, вас
так нечем... Ну, это вам виднее, мы готовы, если настаиваете... Встречу...
(Кладет трубку). Вот и Кайл, легок на помине. К нам едет. Хочет своими
глазами посмотреть, что у нас...
ПТИЦЫНА. Где же он такое еще увидит...
СЕРГЕЕВ. Через несколько минут подъедут. Вы тут порядок наведите,
впервые все-таки профессор из америки у нас... Так что подготовьтесь... Он
к нам для консультации.
ПТИЦЫНА. Посмотрим, что он наконсультирует...
СЕРГЕЕВ. Лидия Степановна, помягче, пожалуйста. Все-таки большая
политика... Он с прессой встречается, рассказывает. Ему там, на западе,
верят.
ПТИЦЫНА. Жаль, что не нам... Не волнуйтесь, директор, встретим на
высшем уровне.
Сергеев уходит.
ВЕРА. Я посмотрю, что там у них (показывает на боксы).
ПТИЦЫНА. Разбежались, дочки! А я передохну, что-то притомилась. Да и
марафет мне нужно наводить: старуха она и есть старуха.
ЛЮБОВЬ. Ну что вы, Лидия Степановна...
ПТИЦЫНА. Иди, иди, дочка. Это я хорохорюсь. Неужто, думаешь, мне
перед американцем показаться не хочется? Успею, пока они переоденутся,
обработку пройдут... Успею.
Анна Петровна, Любовь и Вера уходят по боксам.
Появляется Бессмертный.
БЕССМЕРТНЫЙ. Это тот знаменитый Кайл? Очень интересно. Я как раз в
одной его статье противоречие обнаружил...
ПТИЦЫНА. Вот и затевай дискуссию пусть знает, какие у нас пациенты
образованные.
БЕССМЕРТНЫЙ. Я не шучу...
ПТИЦЫНА. Я тоже. Это старое, как мир, представление, что мы русские,
должны обязательно у кого-то учиться. То у французов, то у немцев, то у
англичан, то у американцев...
БЕССМЕРТНЫЙ. Передавали по радио, что Кайл лекарство привез. Чуть ли
не на полмиллиона!
ПТИЦЫНА. За это спасибо. Но я не о Кайле. Предлагать нам будут разные
способы дезактивации и лекарства... Будем, конечно, покупать, а они ждать,
что у нас получиться. Испытывать на нас. Экспериментировать.
БЕССМЕРТНЫЙ. Что-то уж так мрачно...
ПТИЦЫНА. Ворчу? Может быть. Но обидно, что снова на нас. И не
впервой. Сейчас шумят, мол, русские такие и этакие - ничего не сообщили об
аварии. Продукты наши не покупают, наши суда и самолеты не пускают к себе
- зараженные, пишут... Бум такой устроили, что впору белой простынью
накрываться и кладбище... А пройдет несколько дней, отшумят, проситься в
зону аварии начнут. Опыта за наш счет поднабраться. Мы уши развесим,
разулыбаемся, мол, приезжайте, гости дорогие, встретим с хлебом-солью...
БЕССМЕРТНЫЙ. Душа русская широкая.
ПТИЦЫНА. Учат нас, учат, а мы все нараспашку.
БЕССМЕРТНЫЙ. Так было, есть и будет! Иначе не можем. Своего горя
невпроворот, а над чужим плачем. Но про Кайла вы зря. Ведь он со своими
детьми к нам приехал. Другие увозят, а он привез. Хороший человек. Не
чужое ему наше горе. А это дороже миллионов.
ПТИЦЫНА. Это верно. И у меня, наверное, депрессия, как сказал Лев
Иванович. Видишь, и тут без иностранного словечка не обошлось. А ведь
проще - тоска безысходная. Пустая беспредельная тоска, и деться, сбежать
от нее некуда.
БЕССМЕРТНЫЙ. А все туда же - в работу.
ПТИЦЫНА. Ты и впрямь в утешителях. Молодец! Поднялся - таки, а
когда-то мертвецки пьяным лежал. На карачках жил, будто собачонка.
БЕССМЕРТНЫЙ. Я ею и остался по сути-то...
ПТИЦЫНА. Ну ладно, ты-то не хандри. Последний оптимист.
Появляется из бокса Анна Петровна.
БЕССМЕРТНЫЙ. (Наклоняется к Птицыной, шепотом). Маленький вопрос.
Верно, что вы про меня писали - изменения в костном мозге, потеряна
индивидуальность его?
ПТИЦЫНА. Верно. Зачем тебе это?
БЕССМЕРТНЫЙ. Значит он, мозг мой, эталонный?
ПТИЦЫНА. Не поняла.
БЕССМЕРТНЫЙ. Любому подходит?
ПТИЦЫНА. В принципе, да.
БЕССМЕРТНЫЙ. Благодарю за информацию. Пойду к себе, надо
подготовиться к встрече высокого иностранного гостя.
АННА ПЕТРОВНА. Только без шляпы и бабочки.
БЕССМЕРТНЫЙ. Знаю, с кем имею дело. Просто элегантно, достойно.
Все-таки в вашем деле я козырный туз.
ПТИЦЫНА. Уж и не знаю, что бы мы без тебя, малыш, и делали!
БЕССМЕРТНЫЙ. Я без шляпы и бабочки, а вы без "малыша". Договорились?
Проще - "товарищ" или в крайнем случае, учитывая международность
обстановки, "господин Бессмертный".
Уходит в свой бокс.
ПТИЦЫНА. Что там?
АННА ПЕТРОВНА. К сожалению, динамика прежняя. Видно, при столь
высоких дозах наша методика не очень эффективна. Чуть лучше, но только
чуть...
ПТИЦЫНА. Когда начинали, не спасали и при четырехстах... А теперь уже
за 600 перебрались. Те, кто раньше здесь месяцами лежал, не всегда
выходил, нынче в обычной клинике. А ты говоришь "чуть-чуть". Другое дело,
хотелось бы побыстрее шагать, но уж больно страшная болезнь "лучевка",
похлеще рака будет...
АННА ПЕТРОВНА. Это понятно, но душой не могу принять, противится все,
не верится.
ПТИЦЫНА. Я ведь тебя совсем молоденькой помню. Тоже на практику, как
Вера и Любовь. И сбежать хотела, и мучилась, и не верила...
АННА ПЕТРОВНА. Девчушки хорошие... Обе...
ПТИЦЫНА. Заберем к себе... Добьюсь и прописки, и комнаты для начала.
Они через самое страшное прошли, толк из них будет.
Входят Сергеев и профессор Кайл.
СЕРГЕЕВ. Это, уважаемый коллега, наш третий этаж. Тот самый, о
котором вы слышали и который вы так хотели посмотреть... Позвольте
представить вам, профессор Птицына, и профессор...
АННА ПЕТРОВНА. Доктор.
СЕРГЕЕВ. Наша дорогая Анна Петровна, как всегда, преуменьшает,
скромничает...
КАЙЛ. (Первую фразу актер произносит по английски и сразу же ее
переводит). Рад, дорогие коллеги, очень рад с вами познакомиться.
СЕРГЕЕВ. (Показывает на Веру и Любовь). Наши доктора - практиканты.
Как я вам уже рассказывал, в институте постоянно практикуются врачи с
разных атомных станций и клиник, специализирующихся по радиобиологии. Они
некоторое время работают в лабораториях, знакомятся с последними
исследованиями. Точно также, как и у вас.
КАЙЛ. О да, сложившаяся система в наших центрах наиболее отвечает
интересам пациентов. Ведь, по сути, коллеги, мы с вами ради них и
работаем.
СЕРГЕЕВ. Конечно, я бывал в ваших центрах. Идеально.
ПТИЦЫНА. Кстати, у нас они появились раньше.
КАЙЛ. К сожалению, информация от вас не всегда широко
распространяется, коллега. Одна из целей моего приезда - познакомить
американскую и европейскую общественность с реальным положением дел.
Отмечу сразу же: ваша информация полностью соответствует действительности,
однако, мы, на Западе, привыкли к иному. Простите за критическое
замечание, но, как мне сказали, теперь критика у вас в моде. Не так ли,
коллеги?
ПТИЦЫНА. То, что ваша общественность плохо информирована, не наша
вина, а ваша беда.
СЕРГЕЕВ. Лидия Степановна!
ПТИЦЫНА. Молчу, молчу.
КАЙЛ. Что вы, профессор! Вы правы, безусловно. Ваши великолепные
работы я печатаю в своем журнале регулярно. К сожалению, последние два-три
года я их встречаю не так часто, но каждая из них - жемчужина!
ПТИЦЫНА. Старею, а потому болею. Да и ленюсь писать.
КАЙЛ. О, это так печально, профессор! Ваш опыт, ваши знания бесценны.
И, поверьте, я всегда искренне сожалел, что вы не бываете на наших
конгрессах и конференциях. Я столько раз обращался к вам с просьбой
приехать.
ПТИЦЫНА. Не обессудьте - домоседка.
КАЙЛ. Профессор Сергеев приезжает регулярно. И всегда выступает
блестяще!
СЕРГЕЕВ. Благодарю. Прошу вас, коллега (приглашает его к первому
боксу). К сожалению, с некоторыми нашими пациентами...
КАЙЛ. Понимаю. Глубоко сожалею и сочувствую. Я знакомился в других
клиниках с положением дел - ужасно то, что произошло, но ваши прекрасные
специалисты делают все возможное. Я обратился к мировой общественности,
думаю, что вся помощь будет оказана. Вы, наверное, знаете, что я подарил
лекарства на сумму в полмиллиона долларов. Это первый взнос. Наша помощь
может быть значительней... Я готов.
Сергеев и Кайл проходят в первый бокс.
АННА ПЕТРОВНА. (Птицыной). К чему дискуссии?
ПТИЦЫНА. Дурной характер. Не научилась сдерживаться.
ВЕРА. А этот профессор из америки недурен. Холеный.
ЛЮБОВЬ. Они о себе не забывают...
ПТИЦЫНА. Не нападайте. Он действительно классный специалист, но...
Сергеев и Кайл переходят в следующий бокс.
ЛЮБОВЬ. Что "но"?
ПТИЦЫНА. Хирург великолепный, но пересадка костного мозга помогает
только при определенной дозе облучения. Чуть больше 600 - и она уже
бесполезна. Он же считает пересадку панацеей...
АННА ПЕТРОВНА. Узкий специалист. Они все такие.
Сергеев и Кайл выходят. Американский профессор горестно
качает головой. Заходят в следующий бокс.
ЛЮБОВЬ. В америке есть такие институты, как наш?
ПТИЦЫНА. Сомневаюсь. Слишком дорого, если нет пациентов. А они
считать умеют.
Сергеев и Кайл переходят в очередной бокс.
АННА ПЕТРОВНА. Думаю, что теперь создадут. Все-таки атомный век.
ПТИЦЫНА. Посмотрят, как у нас. Сделают так же, позовут журналистов,
те распишут, какой замечательный центр, а потом к нам будут приезжать,
говорить, мол, мы сделали, как в америке.
ВЕРА. По-вашему, получается, что Россия - родина слонов...
ПТИЦЫНА. Слоны не наши. Но вот в радиологии мы впереди, это точно. И
увидите, как он реагировать будет...
Сергеев и Кайл заходят к Бессмертному.
ПТИЦЫНА. Сейчас наш малыш повеселится! Кайл - ему подарок от скуки...
(Анне Петровне) это ты ему о костном мозге поведала?
АННА ПЕТРОВНА. Он и сам все знает. Любознательный...
ПТИЦЫНА. Его настроение мне не понравилось.
Сергеев, Кайл и Бессмертный выходят из бокса.
БЕССМЕРТНЫЙ. (Протягивает журнал) господин Кайл, здесь обо мне все
написано. Самым подробным образом. Что-либо добавить мне трудно.
КАЙЛ. Благодарю вас. Весьма признателен. Вы удивительный пациент.
СЕРГЕЕВ. Он любит оригинальничать!
БЕССМЕРТНЫЙ. Нет. Просто с господином Кайлом мне хотелось бы
побеседовать о глобальных проблемах. Моя личная судьба - песчинка
общепланетарной бури...
КАЙЛ. Вы очень точно определили ситуацию, господин...
БЕССМЕРТНЫЙ. ...Бессмертный.
КАЙЛ. Да-да, Бессмертный. Именно посещение вашего центра меня еще раз
в этом убедило.
ВЕРА. У вас, в Америке, такой центр есть?
КАЙЛ. Пока нет. Но теперь я твердо уверен, что он совершенно
необходим. И в этом меня убедил господин... Бессмертный. Странная все-таки
фамилия...
БЕССМЕРТНЫЙ. Псевдоним. Как Стендаль или там Жорж Санд... Что-то из
американцев никого не припоминаю. Да, впрочем, это неважно.
КАЙЛ. Согласен с вами... Согласен. И совершенно потрясен тем, что
увидел. Фантастично!
ПТИЦЫНА. Да, дозы действительно фантастичные.
КАЙЛ. Я разделяю ваше мнение, профессор Птицына. Эта ужасная
трагедия, и мы должны из нее извлечь все уроки. Опыт вашего лечения
удивительный. Я представлял, что при таких дозах облучения исход предрешен
моментально... А вы добиваетесь выдающихся результатов!
СЕРГЕЕВ. Ваша высокая оценка нашей работы, профессор, льстит. Мы вам
благодарны за нее.
КАЙЛ. У меня завтра пресс-конференция. Я прошу вас, профессор
Сергеев, и вас, коллега Птицына, быть рядом со мной, когда меня будут
атаковать журналисты.
ПТИЦЫНА. Не смогу. Работаю.
КАЙЛ. Понимаю. Но вы, профессор, просто обязаны быть рядом со мной. Я
должен показать прессе, какие замечательные специалисты работают в вашей
стране. Я должен это сделать.
СЕРГЕЕВ. Признателен. Буду.
КАЙЛ. И главное, что мы с вами должны сказать представителям мировой
прессы, что эта трагедия на атомной станции - ничтожный инцидент по
сравнению с ядерной войной. Ее уже можно наглядно сейчас представить.
ВЕРА. Но вы же сами... Это у вас в америке...
СЕРГЕЕВ. Вера!
КАЙЛ. Я понимаю мою очаровательную молодую коллегу. Да, у нас разные
взгляды и разное понимание происходящего, но, думаю, что нас, врачей,
объединяет одно: в случае ядерной катастрофы некому будет лечить. Просто
нас, врачей, не хватит! Это будет для всех гибель.
БЕССМЕРТНЫЙ. Саркофаг.
КАЙЛ. Что? Не понял?
БЕССМЕРТНЫЙ. Коллективный, общепланетарный саркофаг.
КАЙЛ. Прекрасно! С вашего разрешения я воспользуюсь этим образом?
БЕССМЕРТНЫЙ. Дарю. Не жалко...
КАЙЛ. Я расскажу о вас, о вашем юморе, о вашей исключительной судьбе.
К сожалению не могу пригласить вас в америку, понимаю, что это невозможно.
Но...
БЕССМЕРТНЫЙ. Уж больно далеко, а я не люблю летать самолетами. Вдруг
разобьемся, а?
КАЙЛ. (Смеется) юморист! До чего же мне нравятся русские - даже в
такие трудные минуты не могут обойтись без юмора.
БЕССМЕРТНЫЙ. (Мрачно) действительно очень смешно.
Начинает мигать первый и восьмой боксы. Слышен сигнал зуммера.
ПТИЦЫНА. Извините, мы должны...
КАЙЛ. Не буду задерживать. Прощайте!
СЕРГЕЕВ. Я провожу гостя.
БЕССМЕРТНЫЙ. (Кайлу) одну минуту, профессор. Хочу я потолковать
попроще, по-свойски... Без этикета и дипломатии. Ладно? Забудь, что ты
американец и находишься среди русских... По-честному скажи, страшно все
это? (Показывает на боксы).
КАЙЛ. (Растерянно) очень... И даже не верится, что такое может быть.
БЕССМЕРТНЫЙ. Ты там, в америке, скажи своим, ну тем, кто с атомной
бомбой... Скажи, если жахнет, то ничего не останется, ничего... Или только
такие, как я. Но радости в этом нет. Поверь, нет ни радости, ни жизни. Так
и скажи.
КАЙЛ. Обязательно.
БЕССМЕРТНЫЙ. Хороший ты парень... Жаль, указ у нас действует, я бы с
тобой на брудершафт по сто грамм с удовольствием!.. Всего доброго,
профессор, долгой вам и счастливой жизни!
Кайл и Сергеев уходят. Птицына с Верой, Анна Петровна
с Любовью идут в боксы.
БЕССМЕРТНЫЙ. (Задумчиво). Точка. Кажется, я уже дожил до всемирной
славы...
Гаснет первый бокс. Оттуда выходит Птицына.
БЕССМЕРТНЫЙ. Лидия Степановна, можно с вами серьезно?
ПТИЦЫНА. Это так спешно?
БЕССМЕРТНЫЙ. Да. Помните, после первой операции вы сказали мне:
"Проси, чего хочешь, выполню?"
ПТИЦЫНА. Было такое.
БЕССМЕРТНЫЙ. Хочу попросить.
ПТИЦЫНА. Так долго ждал?
БЕССМЕРТНЫЙ. Пора. Возьмите мой костный мозг и отдайте тому, ну, в
пятом боксе...
ПТИЦЫНА. Чего еще наделал, малыш!
БЕССМЕРТНЫЙ. Я серьезно.
ПТИЦЫНА. Это же огромный риск. Для тебя. Я не имею права.
БЕССМЕРТНЫЙ. Я прошу, а значит право есть. Так надо.
ПТИЦЫНА. Успокойся...
БЕССМЕРТНЫЙ. Я в здравом уме. Может быть, впервые за эти 488 дней. У
меня есть право хотя бы один раз в жизни совершить по-сту-пок! Впервые в
жизни...
ПТИЦЫНА. Не надо...
Выходит из бокса Анна Петровна.
БЕССМЕРТНЫЙ. Надо. Бессмертный? Смешно... Не Бессмертный, а Кролик. И
всегда был им... Жизнь? В роли кролика? Что ж обойдется, останусь им, но
при одном условии - я обязан спасти его (показывает на бокс N5).
АННА ПЕТРОВНА. Почему именно его?
БЕССМЕРТНЫЙ. Он обязан жить. Он не имеет права умереть вместе с ними.
(Показывает на боксы)... Помните, как в средние века? Прокаженному на шею
надевали колокольчик. Он шел по городу и все слышали, все знали, что идет
прокаженный. Надо, чтобы все знали, все видели, что идет один из тех, кто
виноват. Пусть на него показывают пальцем, пусть им стращают детей... Я
напечатал бы его портрет во всех газетах, на первой странице... Я учил бы
в школе, какими дети не должны вырасти... Я возил бы его из города в город
и показывал его людям: вот он, смотрите, один из главных виновников!.. Я
хочу приговорить его к жизни...
Все боксы, кроме пятого и десятого, постепенно гаснут.
Птицына обнимает Бессмертного и идет с ним бокс N 10.
Звенит звонок. Анна Петровна берет трубку.
АННА ПЕТРОВНА. Слушаю, Лев Иванович... Через час? Ждем... (Вере и
Любе) еще шесть человек... Скоро привезут... Надо готовить боксы...
Уходят. Зарево на заднем плане начинает стихать...
Бокс N10 постепенно гаснет.
Информация по радио. От коллектива театра и автора: "Правику и
Леличенко, Кибенку и Игнатенко, Тищуре и Вашуку, Титенку и Телятникову,
Бусыгину и Гриценко, пожарным и реакторщикам, физикам и наладчикам,
офицерам и солдатам, вертолетчикам и шахтерам, взрослым и детям - всем,
кто ценою своей жизни и здоровья погасил ядерное пламя Чернобыля,
посвящается этот спектакль".
Зарево на заднем плане исчезает. Темнота на сцене.
Сигналит только пятый бокс.