Ларри Эйзенберг

                         Музыка души

    Дакворт скучал.  Я видел это по потускневшему  блеску  его
маленьких черных глазок.  Он непрерывно зевал и потягивался, и
я поймал себя на том,  что тоже сочувственно зеваю, хотя и был
полон бодрости и жизненной силы.
    - Да скажи,  ради бога,  - воскликнул я в один  прекрасный
день. - Что с тобой случилось?
    Он вздохнул.
    - У   меня  один  из  тех  приступов  хандры,  что  иногда
овладевают умом ученого.  сейчас у меня нет  ни  единой  новой
идеи, которой  я  мог  бы  заняться,  а  старые  ни  на что не
пригодны. Но не волнуйся. Я из нее выкарабкаюсь.
    Но это ему не удалось,  и тоска никак его не отпускала.  Я
настолько встревожился,  что пригласил на ленч в факультетскую
столовую доктора  Нара,  известного  психолога,  который гонял
крыс через многочисленные лабиринты.  В разговоре я  подбросил
ему проблему  хандры  Дакворта,  и доктор Нар тут же клюнул на
приманку.
    - Я  понимаю,  как он себя чувствует,  - сказал он.  - Сам
через это проходил.  Я  в  таких  случаях  спасался  тем,  что
конструировал новый  лабиринт,  сквозь который крыса просто не
могла пройти.
    - Разве вы не любите крыс?
    - Терпеть  их  не  могу,  -  ответил  Нар.  -  С   детства
ненавидел. Мною  движет  тщеславное  желание  довести  крыс до
такого отчаяния, чтобы у них случилось нерсное расстройство.
    - Вряд ли это поможет Дакворту, - с сомнением отозвался я.
    - И наоборот,  - сказал Нар.  - он может попробовать  дать
голове полный отдых.  Ведь сейчас у него нет новых идей,  и он
их упорно ищет. Следовательно, его мысли спутались в узел.
    - Так что вы предложите?
    - Полный отказ от академической деятельности.  Пусть  себе
бездельничает, ловит рыбу,  даже волочится за женщинами,  если
это ему по нраву.
    - Можно попробовать,  - согласился я. - Постараюсь втихаря
внушить ему мысль о целительной силе битья баклуш.
    Вечером я попытался отыскать Дакворта,  но безрезультатно.
Придя домой,  я торопливо проглотил обед  и  сидел,  с  тоской
наблюдая на  экране телевизора за эволюцией многокомпонентного
беспенного мыла,  и ерзал от нетерпения.  Наконец моя дочь  на
мгновение положила  телефонную  трубку.  Я тут же схватил ее и
начал лихорадочно  набирать  номер.   Мне   повезло.   Великий
нобелевский лауреат был дома.
    - Алло, - раздалось в трубке после протяжного зевка.
    - Дакворт, - воскликнул я. - Где ты пропадал весь вечер?
    - Спал.
    Я щелкнул языком.
    - Кажется, у меня есть лекарство от твоей болезни.
    Мне показалось,  что  пересказ  стратегии  доктора Мара не
произвел на него впечатления. Но все-таки он нехотя согласился
попробовать, наверняка   лишь   для   того,   чтобы   от  меня
отделаться.
                          *   *   *
    Кажется, он последовал моему совету. Весь следующий день я
заглядывал к нему в лабораторию, но его там не было. Секретарь
заверил меня,  что  во всяком случае,  он не спит сейчас дома.
Через неделю я уже начал задумываться,  куда он подевался. Еще
через неделю я уже почти позабыл про него, но тут меня позвали
к телефону.  Я  ощутил  и  вину,  и  радость,  услышав   голос
Дакворта, резкий и язвительный,  каким он бывал всегда,  когда
его мозг работал на полную силу.
    - Ты вернулся к работе? - воскликнул я.
    - Само собой,  - фыркнул он.  - Не мог бы ты прямо  сейчас
зайти ко мне в лабораторию?
    Я отправился к нему,  переполненный восторгом.  Было ясно,
что паутину вымели прочь,  и мощная созидательная машина, мозг
Дакворта,  снова  готова  к  работе.  Когда я вошел,  он ходил
взадвперед, бормоча под нос ругательства.
    - Что-нибудь не так? - тревожно спросил я.
    - Еще  хуже,  -  с  горечью  ответил  он.  -  Я  попытался
полностью посвятить свое время  вину,  женщинам  и  песням.  С
вином проблем  не  возникло,  чего  не скажешь о женщинах.  Мы
полностью утратили   чувство   истинной    непристойности    и
вульгарности.
    - Получил от ворот поворот?
    - Наоборот, даже не приходилось ни о чем просить. Давно ты
в последний раз был в кино?
    - Давненько,  - признался я.  - Честно говоря, меня слегка
раздражает этот тошнотворный поток половых актов, что поливает
тебя с экрана.  К тому же я никогда не относился к сексу как к
спортивному зрелищу.
    Дакворт схватил мою руку и с чувством ее пожал.
    - Бывают  случаи,  -  сказал  он,  -   когда   я   начинаю
вспоминать, почему  ты мне так нравишься.  Но ты упустил суть.
Все фильмы до омерзения скучны.
    - Ты прав.
    - И вот,  - подвел итог  Дакворт,  -  хоть  я  и  надеялся
расслабиться, посмотрев несколько банальных фильмов, эти гимны
сексуальным маньякам  просто  залепили   мои   глаза   и   уши
гротескными каррикатурами  на  мужчин  и женщин.  Если честно,
меня стало тошнить от прыщавых задниц.
    Я представил и содрогнулся.
    - Но оставались еще и  п е с н и, - напомнил я.
    - Они и одарили меня свеженькой идеей, - сказал Дакворт.
    Я просиял.
    - Нечего  зря  рабоваться,  -  сказал  Дакворт.  -  Идейка
небольшая, зато в интересах публики.  Я  прослушал  достаточно
много рок-поэм  и  понял,  как  мне  задурили голову невежды и
музыкальные кретины.  То-то  я  удивлялся,   куда   подевались
Моцарты и Бетховены. И тут ко мне пришел ответ.
    - Они умерли?
    - Я  стараюсь  говорить  серьезно,  - сказал Дакворт.  - Я
изобрел новую музыкальную форму.  Мне потребуются твои таланты
программиста и выход на твой компьютер.
    Я был разочарован,  и это,  наверное, отразилось у меня на
лице.
    - Здесь нет ничего оригинального,  - сказал я.  - Уже есть
компьютерные программы   для   сочинения  музыки  и  множество
электронных синтезаторов вроде  "Муга",  имитирующих  звучание
разных инструментов.
    - Да  знаю  я  об  этом,  -  сказал  Дакворт.  -  Мой  ТСД
предлагает новый  подход,  возвращающий нас к человеку в самом
фундаментальном смысле.
    - ТСД?
    - Телосинтезатор Дакворта.
    - Ты что, синтезируешь тела?
    Дакворт застонал.
    - Выходит,  я  подобрал  неподходящий акроним.  Идея вот в
чем. Я  предлагаю  увязать  различные   диапазоны   звуков   с
определенными параметрами тела.  К примеру, кардиограмма - это
электрическая волна, воспроизводящая изменения поля, связанные
с циклами  сокращения  сердца.  А  что  будет,  если различным
амплидутам этой волны я назначу соответствующие звуки?
    - А другой диапазон звуков привяжешь к изменениям мозговых
волн? - предположил я.
    Дакворт едва не воспарил от радости.
    - Ты понял мою мысль,  - воскликнул он.  -  Пусть  скрипки
соответствуют кровяному давлению, а гобои - электропроводности
кожи. Измеряя различные  параметры  организма  и  посылая  эти
сигналы в  ТСД,  можно  будет  воспроизводить  звуки различных
инструментов, и  каждый  из  них  будет   отражать   различные
изменения, происходящие в нем.
    - Просто здорово!  - отозвался я.  - Каждый человек станет
создавать свою музыку, уникальную для него и для настроения, в
котором он пребывает. Мне это нравится.
    - Прекрасно,  -  сказал  Дакворт.  - Тогда мне потребуется
твое время, и немало.
    Лишнего времени  у  меня  не было,  но не мог же я бросить
старого друга.
    - Как-нибудь утрясем, - пообещая я.
                          *   *   *
    Я работал урывками. Даже сидя в кино, я размышлял о работе
некоторых подпрограмм.  Я неделями не ходил на ленч,  пока  от
сладостей у  меня не начали портиться зубы.  наконец программа
для компьютера была написана и отлажена.
    Дакворт был  образцом  терпеливости.  Он  вошел в машинный
зал, толкая перед собой ящик на колесиках.
    - Так, разместим электроды на твоем теле, присоединим их к
моему ящику, я через него к компьютеру.
    - Ко мне? - воскликнул я. - Ни за что!
    - Не бойся обнажить свою душу,  - сказал Дакворт.  -  Звук
будет подключен  к  наушникам на твоей голове,  и лишь ты один
услышишь музыку.
    Как только  Дакворт  ловко  наложил  электроды  и  включил
прибор, я затаил дыхание. Зазвучала моя музыка.
    Ощущение оказалось    одновременно    и    радостным,    и
болезненным. Оно пробдило все, что я знал о себе, и даже то, в
чем мне  вовсе  не  хотелось  признаваться.  Я был потрясен до
глубины души,  и когда Дакворт отключил  аппарат,  я  пообещал
себе стать другим, лучшим человеком.
    - Я должен кое-что сказать жене, - сказал я.
    - Потом,  - отозвался Дакворт и пристально вгляделся в мое
лицо.
    - Ты выглядишь так, словно только что прошел через суровое
испытание. Кажется, сейчас моя очередь.
    - Лучше не надо, - предупредил я.
    - Я должен.
    Я помог ему наложить электроды на грудь,  голову и руки, а
затем включил аппарат.  Дакворт надел на  голову  наушники,  и
лицо его  превратилось  в  бескровную  тень.  Я  отвел  глаза,
припоминая, через что прошел сам.
    Когда все   закончилось,   Дакворт   промолчал.  Он  молча
отсоединил провода и убрал все ненужные теперь  приборы. когда
мы вышли из компьбтерного зала, он повернулся ко мне.
    - Кому бы ты позволил послушать свою музыку?
    - Только моему психоаналитику.
    - Согласен, - сказал Дакворт. - Надо будет послать доктору
Стирсфорду письмо с извинениями.
    Стирсфорд был соперником Дакворта на получение Нобелевской
премии. Я  намеренно  не  стал  спрашивать Дакворта,  о чем он
собирается писать. Он выудил бумажник и протянул мне банкноту.
    - Это двадцатка, что я был тебе должен, - сказал он.
    - Да я уже позабыл о ней.
    - Знаю, - сказал Дакворт. - Сейчас я избавляюсь от грехов.
Хочу переписать некоторые  свои  заявки  о  субсидиях.  где  я
навешал на уши слишком много лапши.
    Я схватил его за руку.
    - Дакворт!  -  воскликнул я.  - Неужели ты не видишь,  что
попало нам в руки?
    Его тусклые  глаза  заблестели,  и  он погладил свою тощую
бороденку.
    - Я  знаю,  о  чем ты  говоришь.  Эта музыка заставила нас
заглянуть себе в самую душу.  Как следствие, мы стали честными
людьми и   решили   отделаться  от  всех  своих  неблаговидных
поступков.
    - Верно,  -  сказал  я.  -  При всей нашей скромности я не
думаю, что мы уж  н а с т о л  ь  к  о  обременены  всяческими
грешками. Но  что  если мы попробуем дать послушать музыку его
души кому-нибудь из власть имущих?
    - Не у каждого может получиться, - сказал Дакворт.
    - Ну,  так давай проведем крутой эксперимент,  - предложил
я. - Испробуй его на президенте Хинкле.
    Дакворт вздрогнул.
    - На  президенте  нашего  университета и знаменитом ученом
муже? Чертовски нечестный будет опыт, но я согласен.
                          *   *   *
    Уговорить президента  Хинкла  участвовать  в  эксперименте
оказалось намного  легче,  чем  я  предполагал.  Он  явился  в
лабораторию на следующее утро,  и наложив на него электроды, я
надел ему  на  голову  наушники.  Во  время  приготовлений  он
улыбался до  ушей  и  даже  насвистывал  какую-то   фривольную
песенку. Затем Дакворт включил ТСД.
    Лицо Хинкла  засияло,  словно  рождественская   елка.   Он
ритмично замахал   руками   и  даже  слегка  подпрыгнул.  Я  с
изумлением посмотрел на Дакворта,  и увидел на  его  лице  еще
болшее недоумение.   Через   пятнадцать   минут  мы  выключили
компьютер.
    - Как,  уже?  -  спросил  Хинкл.  -  Неужели  так  быстро?
Дакворт, вы превзошли себя.  Какое очаровательное  музыкальное
устройство!
    - Так вам понравилась музыка? - спросил дакворт.
    - Понравилась? Боже, не то слово! Она была величественная,
брагородная, яркая.  Я совершил восхитительное  путешествие  в
глубины моей  души,  и  все,  что я там увидел,  доставило мне
наслаждение.
    - Понятно, - сказал я.
    Когда я снял с него  электроды  и  помог  надеть  рубашку,
Хинкл заговорил снова.
    - И еще вот что.  - сказал он.  - То, чтоя пережил, заодно
помогло мне принять решения по паре вопросов, насчет которых я
колебался. Я собираюсь принять предложение  совета попечителей
о возведении  моей  25-футовой  статуи.  И  еще  я  разрешу им
удвоить мое жалование.
    - И  это  в  то  время,  когда  всем  остальным предложили
смириться с десятипроцентным сокращением окладов? - воскликнул
я.
    Вопрос был неосторожный, но я не смог сдержаться.
    - Только  истинно великий человек способен принять почести
без ложного смущения, - заявил президент.
    Он слегка  наклонился и пожал сначала руку Дакворта, потом
мою. Выходя из лаборатории, он помахал нам рукой.
    Когда он вышел, я с печалью покачал головой.
    - Вот тебе и фига с маслом,  Дакворт, - с горечью произнес
я. -  На этот раз ТСД усилил все имевшиеся у Хинкла склонности
эгоманьяка. А бог  свидетель,  что  он  ни  в  каком  усилении
никогда не нуждался.
    - Ты прав,  - сказал Дакворт.  - Машина бесполезна. Людей,
которые от природы благородны, она делает еще благороднее.
    - А всех мерзавцев еще большими мерзавцами, - добавил я. -
Она прекрасно может послужить для отделения овец от козлищ.
    - Да неужто мне нужен сложный  электронный  агрегат  чтобы
определить негодяя,  если  я  и  так  это  вижу?  - воскликнул
дакворт.
    - Нет,  но ты представь, какую пользу он принесет в отделе
кадров. Те,  кто  будут  удручены,  могут  заняться   работой,
выполняемой на   нижних   эшелонах.   А   те,   что  станут  с
наслаждением слушать  музыку  своей   души,   будут   признаны
пригодными для  руководящих  постов.  Да  один Пентагон станет
закупать их тысячами.
    Тем временем  Дакворт внимательно осмотрел пожарный шланг,
что аккуратными кольцами свисал с крюка.  затем ловко выхватил
из ниши пожарный топорик.
    - Остановись,  Дакворт,  -  предупредил  я.  -  Луддитский
подход ничего не решит.
    - Я ее создал,  и у  меня  есть  право  ее  уничтожить,  -
рявкнул он.
    - Уже нет,  - сказал я.  -  Кстати,  мы  проглядели  самый
важный аспект.  До  сих  пор  еще никто не слушал музыку чужой
души. Подумай, какие здесь открываются возможности.
    Дакворт содрогнулся.
    - Уже подумал.
    - Да  ничего  подобного!  -  воскликнул  я.  -  Ты  только
представь. Допустим,  каждые жених и невеста прослушают музыку
другого. Или   еще  лучше  -  что,  если  каждый  кандидат  на
политическую должность или  на  другое  место,  где  требуется
личность, пользующаяся   доверием,  будет  обязан  дать  людям
послушать свою музыку?
    - Тогда у нас не останется кандилатов, - ответил Дакворт.
    - Так  кто  же  сейчас  циник?  Может,  ты  и   прав.   Но
предположи, только   предположи,  что  люди  начнут  стараться
приводить свои поступки  в  соответствие  со  своими  словами.
какое мы тогда получим замечательное общество!
    - Весьма отдаленная вероятность, - отозвался Дакворт.
    Он приподнял топор,  а затем аккуратно повесил его обратно
на стену.
    - Какого черта, - сказал он. - Что, скажи мне, не является
отдаленной вероятностью?  Попытка - не пытка. Я даже соглашусь
написать серию  популярных статей о возможностях ТСД, конечно,
если ты мне поможешь.
    - Само  собой,  -  ответил я.  - Но все-таки я считаю себя
недостаточно для этого достойным.
    - Да брось ты, - сказал Дакворт.
    Мы принялись отсоединять кабели и запаковывать ТСД,  и тут
Дакворт впервые за весь день усмехнулся.
    - О чем смех? - спросил я.
    Дакворт пожал плечами.
    - Как знать?  - ответил он.  - Мне  только  что  пришло  в
голову, что ТСД способен решить для Мао проблему самокритики.
    И насколько мне известно, решил.


         (с) 1990 перевод с английского А.Новикова

    Larry Eisenberg.  The  Soul  Music of Duckworth's DIBS.  -
Galaxy Science Fiction, vol.33, # 2, Sept.-Oct. 1972