5rik.ru

                               Майкл МУРКОК

                               ЧУЖДЫЙ ЗНОЙ



                             Нику Тернеру, Дэйву Бруку, Бобу Коверту,
                             Дик-Мику, Дэлу Диттмару, Терри Олису,
                             Саймону Кингу и Лемми из рок-группы "Хоквинд"




                                       Ни лилии, чье тело так светло,
                                       Ни жар ланит роскошных пылких роз
                                       Не тронут так, как те, кого мороз
                                       Загнал в парник под толстое стекло:
                                       Ведь жить дает им чуждое тепло.
                                             Теодор Вратислав,
                                             "Оранжерейные цветы", 1896 г.



                                  ПРОЛОГ

     Земной цикл (один из циклов развития Вселенной, если говорить точнее)
приближался к концу,  и  человеческую  расу  перестали  заботить  мысли  о
будущем и о собственной эволюции. Унаследовав  отработанные  тысячелетиями
технологии, человечество использовало их для  удовлетворения  своих  самых
причудливых фантазий, для разыгрывания  невиданных  масштабов  спектаклей,
для всевозможных развлечений и создания прекрасных нелепостей.  Да  и  что
еще оставалось  делать  людям?  Прежние  века  ужаснулись  бы  варварскому
размаху, с каким растрачивались ресурсы, были бы шокированы нелепым, с  их
точки зрения использованием материалов и энергии, сочтя людей  этой  эпохи
развращенными и аморальными, если не  хуже.  Но  даже  если  бы  последние
жители планеты и не сознавали факта, что они живут в  Конце  Времени,  все
равно из глубин подсознания в них прорезалось бы что-то, что заставило  бы
их потерять интерес к  идеалам,  философии  и  противоречиям,  формирующим
подобные вещи. Итак, они находили удовольствие в парадоксах и  в  эстетике
стиля барокко. Если у них и была философия, она основывалась исключительно
на личных  пристрастиях  и  чувственности.  Большая  часть  старых  эмоций
потеряла для них всякий смысл: они соперничали  без  ревности,  испытывали
привязанность без страсти, злость без  ярости,  доброту  без  жалости.  Их
замыслы,  часто  грандиозные,  хотя   и   извращенные,   воплощались   без
одержимости или оставались неоконченными без  сожаления,  так  как  смерть
стала редкой гостьей, оставив людям жизнь до той поры, пока не умрет  сама
Земля.
     И все же одним из людей, к  его  собственному  безмерному  удивлению,
овладела  страсть.  Именно  этому  факту   мы   и   обязаны   возможностью
ознакомиться с описываемой ниже историей - последней вероятно,  в  анналах
событий человеческой расы, не слишком  сильно,  впрочем,  отличающейся  от
той, которую считают первой.
     Итак, перед вами история Джерека Корнелиана,  который  не  знал,  что
такое мораль, и миссис Амелии Ундервуд, которая знала о ней все.



                       1. БЕСЕДА С ЖЕЛЕЗНОЙ ОРХИДЕЕЙ

     В одеждах различных светло-коричневых тонов, Железная  Орхидея  и  ее
сын  сидели  на  молочно-белом  пляже,  обязанном  своей  белизной   мелко
перемолотым костям. Совсем  рядом,  лениво  накатываясь  на  берег,  волны
переливались жемчужным блеском. Море тихо дышало. Был полдень.
     Между Железной Орхидеей и  ее  сыном,  Джереком  Корнелианом,  лежала
скатерть дамасского  шелка,  уставленная  блюдами  из  слоновой  кости.  В
продуманном беспорядке соседствовали рыба и картофель, меренги и ванильное
мороженое, но самым броским пятном был центр стола,  занятый  ярко-желтыми
благоухающими, почти чувственными лимонами.
     Железная  Орхидея  улыбнулась  янтарными  губами  и,  потянувшись  за
устрицей, спросила:
     - Что ты, любовь моя, понимаешь под словом "добродетель"?
     Совершенной формы рука, чуть заметно припудренная золотом, замерев на
секунду над устрицей, вернулась назад, чтобы прикрыть легкий зевок.
     Ее сын растянулся на мягких подушках и, хотя чувствовал себя  усталым
после еды, послушно продолжил беседу:
     - Я долго не мог до конца уяснить, что оно означает. Как  ты  знаешь,
мой чудеснейший из минералов, очаровательнейший цветок, я изучал язык того
времени довольно тщательно, и у меня  сохранились  записи.  Я  получаю  от
языка большое удовольствие, но некоторые нюансы  ускользаю  от  понимания.
Это слово я нашел в  словаре,  там  сказано,  что  оно  означает  действие
"согласно морали" или в соответствии с "моральными  законами"  -  "хорошо,
справедливо, правильно". Непонятно!
     Он взял устрицу и,  отправив  ее  в  рот,  прислушался  к  ощущениям.
Устрицы -  открытие  Железной  Орхидеи,  и  Джерек  пришел  в  восторг  от
предложения встретиться на пляже, чтобы  поесть  их.  Орхидея  приготовила
немного шампанского, но после короткого обсуждения  оба  согласились,  что
этот напиток не слишком отвечает их вкусам, и беззаботно разложили его  на
атомы.
     - Тем не менее, - продолжал Джерек, - мне бы хотелось на  собственном
опыте испробовать, что это такое. "Добродетель" предположительно  включает
в себя "самоотрицание",  -  и,  предупреждая  ее  вопрос  пояснил:  -  Что
означает "не делать ничего приятного".
     - Но ведь все, шелковый мой, приятно!
     - Верно, в том-то и заключается парадокс. Видишь  ли,  мама,  древние
делили свои ощущения на  части  -  категории:  одни  из  них,  похоже,  не
считались приятными, другие, наоборот, казались приятными, но почему-то не
нравились им!.. О дорогая Железная Орхидея, я вижу, ты готова  забыть  обо
всем... Я же часто прихожу в отчаяние, пытаясь разрешить  загадку.  Почему
одна вещь считается достойной существования, а другая  нет?  Но...  -  Его
красивые губы растянулись в улыбке. - Я решу проблему  -  так  или  иначе,
рано или поздно. - И он закрыл отяжелевшие веки.
     - О Корнелиан!
     Она засмеялась, тихо и нежно, и потянулась  через  скатерть.  Изящные
руки скользнули в его просторную накидку, поглаживая теплое тело.
     - Дорогой! Как ты хорош сегодня!
     Джерек поднялся на ноги,  переступил  через  скатерть,  опустился  на
Орхидею и медленно поцеловал.
     Море вздохнуло.


     Когда они проснулись, все еще в объятиях  друг  друга,  стояло  утро,
хотя  ночи  не  было.  Кто-то,  без  сомнения,  менял  ход   времени   для
собственного удовольствия. Но это не имело значения.
     Джерек отметил, что море стало розовым, почти светло-вишневым, мрачно
дисгармонируя с пляжем, что скала и две пальмы на горизонте исчезли, а  на
их месте, сверкая в лучах утреннего солнца, вознеслась серебряная пагода в
двенадцать этажей.
     Взгляну налево, Джерек с  удовольствием  увидел,  что  его  воздушная
машина, напоминающая паровой локомотив начала 20-го столетия, но вполовину
меньших размеров, отделенная золотом, слоновой костью и рубинами, все  еще
находится там, где они оставили ее. Он  снова  бросил  взгляд  на  пагоду,
изогнув шею, так как голова  матери  покоилась  его  плече.  Потревоженная
движением, Железная Орхидея тоже повернулась, чтобы посмотреть, и как  раз
в этот момент крылатая фигура, оторвавшись от крыши пагоды и  беспорядочно
вихляя в воздухе, полетела на восток.
     Железная Орхидея махнула рукой в сторону исчезающего Герцога.
     - Прощай!
     Затем, повернувшись к сыну, добавила:
     - По-моему, он играет в одну из своих старых игр,  -  и  взглянув  на
остатки завтрака, скривила лицо: - Нужно убрать это.
     Движением кольца на левой руке Орхидея превратила завтрак в пыль, тут
же унесенную прочь легким ветерком.
     - Ты собираешься туда вечером? На его вечеринку?
     Она подняла изящную руку, отяжеленную коричневой парчой, и  коснулась
лба кончиками пальцев.
     - Думаю, да.  -  Джерек  распылил  подушки.  -  Мне  нравится  Герцог
Королев.
     Губы  Орхидеи  чуть  скривились,  но  Джерек,   не   замечая   этого,
прищурившись рассматривал розовое море.
     - Хотя порой ему изменяет чувство цвета.
     Он повернулся и направился к воздушной машине. Забравшись  в  кабину,
Джерек громко позвал:
     - Все на борт, моя сильная, моя нежная Орхидея!
     Она хихикнула и потянулась к нему. Джерек, протянув  руки,  подхватил
ее за талию и поднял в кабину.
     - Поезд следует до Пасадены!
     Он дунул в свисток.
     - Следующая остановка - Буффало!
     В ответ на звуковой сигнал маленькая машина величественно поднялась в
воздух и, непринужденно попыхивая белым паром,  выбивающимся  из  трубы  и
из-под колес, поплыла над землей.
     - Ее создали в Вирджинии, - рассказывал Джерек  Корнелиан,  натягивая
малиновую с золотом фуражку машиниста. - Девяносто седьмой год, Пантукская
линия!
     Железная Орхидея, удобно устроившись на сиденьи  из  бархата  и  меха
горностая  (точная  копия,  как  она  поняла,  с  оригинала),  с  усмешкой
наблюдала за сыном: как он, открыв дверцу топки, ловко кидал туда  лопатой
огромные черные алмазы, сделанные им специально для  воздушной  машины,  -
хотя  и  бесполезные,  зато  прекрасно  дополняющие   эстетическую   ткань
воспроизведения прошлого.
     - Где ты нашел все эти сведения, Корнелиан, сын мой?
     - Я набрел на тайник, где хранились записи, - ответил он ей,  вытирая
честный пот с лица шелковой тряпицей (под ними промелькнули море и  горный
хребет), - относящиеся к тому же периоду, что  и  этот  локомотив.  Им  по
меньшей мере миллион лет, хотя есть признаки, что они сами являются копией
с других оригиналов. Хранились, кстати, в идеальных условиях, передаваемые
от одних владельцев к другим из поколения в поколение.
     Он  захлопнул   дверцу   топки,   отбросил   платиновую   лопату   и,
присоединившись к  матери  на  сиденьи,  принялся  рассматривать  странную
местность, над которой они пролетали  и  которую  миссис  Кристия,  Вечная
Содержанка, начала было строить давным-давно, но затем бросила.
     Местность  не  производила  впечатления  гармоничной.   Скорее,   она
представляла собой  хаос:  на  двух  Две  третях  ее  громоздились  холмы,
составлявшие  гордость  арийских  ландшафтов  91-го   столетия,   покрытые
змеиными деревьями в  мрачном  стиле  Сатурна,  но  почему-то  оставленные
неокрашенными;  рядом  с  полоской  реки,  характерной  для   из   периода
Бенгальской империи, высились готические руины  11-го  столетия.  Понятно,
конечно, что такой ландшафт заканчивать не хотелось, но все-таки  зря  она
не уничтожила его. Кому-нибудь придется сделать это рано или поздно.
     Развеселившись окончательно. Джерек запел:

                          Котел раскочегарил,
                          Вином его залив,
                          Наш Кэрри Джон направил
                          Свой паровоз в Сент-Клиф.
                          И ветру не угнаться,
                          И пуле не догнать;
                          Без четверти двенадцать
                          Его там будут ждать!

     Он повернулся к Железной Орхидее.
     - Тебе нравится? Качество  записей  было  неважное,  но,  кажется,  я
правильно разобрал слова.
     - Этим ты и занимался последний год?
     Она подняла красивые брови.
     - Я слышала шум, доносившийся из твоего дома, и  думала,  -  раздался
смешок, - что этот шум связан  с  сексом,  -  она  нахмурилась,  -  или  с
животными. - И добавила с улыбкой: - Или и то, и другое.
     Локомотив, издавая гудки, по крутой спирали спускался к ранчо Джерека
-  типичному  зданию  19-го  столетия  из  пенистой  пластмассы,   крытому
черепицей. Каждый угол веранды  поддерживали  деревянные  индусы  почти  в
сорок футов высотой. Все они имели бороды из настоящих волос, и у  каждого
в тюрбане переливалась чудесная жемчужина двенадцати  дюймов  в  диаметре.
Индусы были единственной  экстравагантной  деталью  в  остальном  простого
здания.
     Локомотив приземлился на лужайке, и Джерек, чей  интерес  к  древнему
миру не иссякал уже почти два года,  протянул  руку,  чтобы  помочь  выйти
Железной Орхидее. Мгновение она колебалась, словно пытаясь вспомнить,  что
должна делать, затем, ухватившись  за  его  руку,  спрыгнула  на  землю  с
криком:
     - Брависсимо!
     Вместе  они  направились  к  веранде,  изучая  окружающий   ландшафт,
выдержанный в том же стиле, что и  дом.  В  небе  пылал  закат,  бросающий
пурпурные блики на склоны холмов, увенчанных черными  силуэтами  сосен.  В
другую сторону тянулась низина,  служащая  пастбищем  для  стада  бизонов.
Через каждые несколько дней  из  хитроумно  замаскированного  отверстия  в
земле появлялась группа механических всадников, которые с воплями  скакали
кругами вокруг бизонов, выпуская в воздух тучи стрел, прежде чем набросить
на животное лассо  и  заклеймить  его.  Бизоны,  специально  выращенные  в
собственном генетическом банке Джерека, казалось, не обращали внимания  на
атаку, вопреки заложенному в них инстинкту. Всадники же были изготовлены в
механической мастерской, потому что Джереку не нравилось выращивать людей.
(Кто  захочет  быть  обвиненным  в  плохих  манерах,  когда  придет  время
распылять созданное?)
     - Прекрасный закат, - отметила мать, давно уже не бывавшая  здесь.  -
Солнце действительно было таким огромным в те дни?
     - Больше, - сказал он,  -  судя  по  всем  данным.  Я,  скорее,  даже
уменьшил его.
     Она коснулась его руки.
     - Ты всегда был склонен к самоограничению. Мне это нравится.
     - Благодарю.
     Они  поднялись  по  белой   витой   лестнице   на   веранду,   вдыхая
восхитительный аромат магнолий, усыпанных крупными цветками. Пройдя  через
веранду, Джерек нажал на рычаг, и двери распахнулись перед ними, пропуская
в гостиную, занимавшую весь этаж. Остальные восемь этажей были отданы  под
кухню, спальни,  кладовые.  Железная  Орхидея  задержалась  около  сложной
кружевной конструкции, которую Джерек воспроизвел  по  старой  голограмме.
Выполненная в стали и хроме, она походила на огромное яйцо, конец которого
достигал потолка.
     - Что это, источник моей жизни? - спросила она.
     - Космический корабль, - объяснил Джерек. - Они  все  время  пытались
летать к Луне или отражали нашествие с Марса - не  знаю,  правда,  успешно
ли, но в те времена не существовало марсиан. Некоторые из  писателей  были
склонны  приукрашивать  свои  повести,  без   сомнения,   чтобы   развлечь
современников.
     - О! Что могло заставить их делать это? В космос! - Она содрогнулась.
     Люди  потеряли  желание  покидать  Землю  столетия  назад.   Конечно,
космические путешественники время от времени  посещали  планету,  но  чаще
всего они оказывались скучными ребятами, которые мало что могли предложить
в плане развлечений. Их обычно не задерживали долго, разве только  кому-то
приходила в голову фантазия оставить их в своей коллекции.
     Джерек не испытывал желания путешествовать во Времени, после того как
однажды очень ненадолго посетил свое  любимое  девятнадцатое  столетие  и,
подобно   большинству   людей,   обнаружил,   что   реальность,    скорее,
разочаровывает. Куда интереснее заниматься  воспроизведением  определенных
периодов и разнообразных местностей - так, чтобы ничто не могло  испортить
фантазию или волнение открытия,  когда  обнаруживаешь  какую-нибудь  новую
частицу информации и добавляешь ее к текстуре воспроизведенного.
     Вошел механический слуга и поклонился. Железная Орхидея протянула ему
свою одежду, как научил ее Джерек (еще один  обычай  старого  времени),  и
направилась к фикусовому дереву, чтобы растянуться под ним.
     Джереку приятно было видеть, что у нее снова появились груди и, таким
образом, она не противоречит  окружению.  Все  соответствовало  временному
периоду, даже  слуга,  облаченный  в  длинное  свободное  пальто,  кожаные
ковбойские штаны, из-под которых  торчали  грубые  башмаки,  на  голове  -
котелок, а  в  зубах  несколько  пенковых  трубок.  По  знаку  хозяина  он
удалился.
     Джерек сел рядом с Железной Орхидеей, прислонившись спиной к дереву.
     - А теперь, милая Орхидея, расскажи, чем ты занимаешься?
     Ее глаза заблестели.
     - Я делаю детей, дорогой. Сотнями. -  Она  хихикнула.  -  В  основном
ангелочков. И, представь,  не  могу  остановиться.  Я  построила  для  них
маленький вольер, сделала трубы и арфы и сочинила сладчайшую музыку. И они
исполняют ее!
     - Хотелось бы послушать!
     - Какая жалость!
     Она искренне расстроилась,  потому  что  не  подумала  о  нем,  своем
любимце, единственном настоящем сыне, и объяснила:
     - Видишь ли, я это забросила. Сейчас  я  делаю  микроскопы.  И  сады,
конечно, куда нужно ходить с ними. И крошечных зверей.  Но  как  только  я
снова сделаю херувимов, ты их непременно услышишь.
     - Если я буду добродетельным... - начал он высокопарно.
     - А, теперь я начинаю понимать  значение  этого  слова:  если  имеешь
желание сделать что-нибудь, то делаешь  наоборот.  Например,  хочешь  быть
мужчиной  -  следовательно,   становишься   женщиной.   Желаешь   полететь
куда-нибудь  -  отправляешься  под  землю.  И  тому  подобное.   Да,   это
великолепно. Ты создашь моду, попомни мои слова.  Через  месяц,  кровь  от
моей крови, все будут добродетельными... А что мы будем делать потом? Есть
что-нибудь еще? Скажи мне!
     - Да. Мы можем быть "злыми", или  "скромными",  или  "ленивыми",  или
"бедными", или... о, забыл... "достойными". Имеются сотни таких слов.
     - И ты расскажешь нам, как стать такими?
     - Ну... - Он нахмурился. - Мне еще не все ясно,  требуется  уточнить,
что под ними подразумевается. Но к тому времени, когда понадобится, я  уже
буду знать много больше.
     - Мы все будем тебе благодарны. Я помню,  как  ты  познакомил  нас  с
Лунными Каннибалами. И с Плаванием. И... как это... с Флагами.
     - Мне понравились флаги, - сказал Джерек.
     - Особенно когда миледи Шарлотина сделала этот  восхитительный  флаг,
накрывший все западное полушарие. Металлическая  ткань  толщиной  с  крыло
муравья! Помнишь, как мы смеялись, когда он упал на нас?
     - О да!
     Она захлопала в ладоши.
     - Потом Лорд  Джеггед  построил  флаг-мачту,  чтобы  замочить  дождем
каждого, даже Монгрова. А Монгров закопался в подземный Ад, с дьяволами  и
всем прочим из книги, принесенной с собой путешественником во  Времени,  и
поджег "Бункер-2" Булио Гиммлера, оказавшийся совсем рядом,  и  Булио  так
рассердился,  что  стал  закидывать  атомными  бомбами  Ад  Монгрова,   не
подозревая, что обеспечивает Монгрова теплом, которое тому необходимо.
     Они смеялись от всей души.
     - Неужели это было триста лет назад? - Джерек ностальгически вздохнул
и, сорвав лист с фикуса,  принялся  задумчиво  жевать  его.  На  загорелый
подбородок стекал голубой сок. - Я иногда думаю, - продолжал он, - что  не
знаю лучшей последовательности событий, чем  тогда,  когда  все,  кажется,
осуществлялось само собой, одна вещь естественно приводила  к  другой.  Ад
Монгрова, если ты  знаешь,  уничтожил  весь  мой  зверинец,  кроме  одного
существа,  которое  сбежало  и  сломало  большинство  его  дьяволов.   Все
остальные в моем зверинце погибли. Фактически из-за  Гиммлера.  Или  из-за
миледи Шарлотины. Кто может сказать?
     Джерек отбросил в сторону лист и, помолчав, добавил:
     - Странно... С тех пор я не завожу зверинца. А ведь почти  все  имеют
какой-нибудь зверинец, даже ты, Железная Орхидея.
     - Мой так мал! По сравнению со зверинцем Вечной Содержанки, конечно.
     - Разве? У тебя три Наполеона, у нее же ни одного.
     - Верно, но если честно, то я не уверена, что хотя  бы  один  из  них
подлинный.
     - Трудно сказать, - согласился он.
     - Зато  она  имеет  абсолютно  подлинного  Аттилу-хана.  Сколько  она
нервничала, пока не совершила этот обмен. Но Аттила такой скучный...
     -  Наверно,  ты  именно  поэтому  перестала  собирать  коллекцию,   -
улыбнулся Джерек. - Подлинники зачастую менее интересны, чем подделки.
     - Так оно и бывает, плод моего лона.
     Последние слова не следовало понимать буквально. В  действительности,
как  знал  Джерек,  в  момент  его  рождения   мать   представляла   собой
разновидность мужского антропоида и  совсем  забыла  про  него.  Случайно,
месяцев шесть спустя, она обнаружила инкубатор в  созданных  ею  джунглях.
Все это время, с самого момента рождения, инкубатор заботился о  мальчике,
тот был здоров, и мать сохранила его, за что Джерек был ей  благодарен.  В
те времена рождалось так мало настоящих человеческих существ.
     Возможно, именно потому, что был естественно рожденным  ребенком,  он
чувствовал  такой  интерес  к  прошлому.  Многие  из  путешественников  во
Времени, даже некоторые космические путешественники,  тоже  когда-то  были
детьми.
     Он хорошо ладил с людьми, жившими вне зверинцев и  принявшими  обычаи
своего общества.
     Переч Трало, например, который правил миром в  30-м  столетии  просто
потому, что являлся последним человеком,  появившимся  на  свет  из  чрева
настоящей  женщины,  был  превосходным,  остроумным  компаньоном.  И  Клер
Кирато, певица из 500-го столетия, -  особый  случай,  так  как  благодаря
какому-то эксперименту над ее матерью она тоже  вошла  в  жизнь  ребенком.
Младенцы, дети, подростки... все!
     Это был опыт, о котором он не жалел. О любом опыте не  стоит  жалеть.
Он был любимцем всех друзей матери, потому  что,  непрестанно  меняясь  до
самого  повзросления,  всегда  был  новым  для  них.  Они  с   восхищением
наблюдали, как он растет. Каждый завидовал ему, каждый завидовал  Железной
Орхидее, хотя та, спустя некоторое время порядком утомившись  от  Джерека,
удалилась жить в горы.
     Да, каждый завидовал ему, кроме Монгрова (который, однако, никогда бы
в этом не признался) и Вертера де Гете, который  был  искусственно  создан
младенцем. Вертер, являясь продуктом эксперимента, не очень радовался  сам
себе и, хотя у него  больше  и  не  было  шести  рук,  все  еще  испытывал
отвращение к тому, как менялось его тело, никогда  не  имевшее  одинаковых
членов или той же самой головы на следующий день.
     Джерек заметил, что мать  задремала.  Стоило  ей  только  прилечь  на
мгновение, как она засыпала - привычка, которую она выработала в себе, так
как во сне к ней приходили самые лучшие идеи. Джереку же почти не  снились
сны. Если бы они снились, полагал он, ему не  пришлось  бы  искать  старые
записи, чтобы читать, смотреть и слушать их.
     И все-таки его признавали одним из лучших  реконструкторов  прошлого,
даже если оригиналы, им созданные, не равнялись по силе фантазии творениям
его матери или Герцога Королев, хотя в глубине души Джерек считал,  что  у
Герцога Королев отсутствует эстетическое чутье.
     Джерек вспомнил, что он  и  Железная  Орхидея  приглашены  к  Герцогу
сегодня вечером, а поскольку давно не бывал на вечеринках,  решил  одеться
во что-нибудь ошеломляющее.
     Обдумывая,  что  выбрать,  Джерек  решил  придерживаться  моды  19-го
столетия, так как ему нравилось постоянство стиля. И ничего  причудливого.
Все должно быть в меру, чистым, создающим образ, производящим  впечатление
и совершенно безличным.  Вмешательство  в  стиль  может  только  испортить
эффект. Выбор казался очевидным.
     Он остановился на полном вечернем костюме.
     И подумал с самодовольной улыбкой,  что  выполнит  все  в  сдержанной
гамме светло-оранжевого  и  темно-голубого  цветов.  Смокинг.  Цилиндр.  С
гвоздикой, разумеется, в петлице.



                     2. ЗВАНЫЙ ВЕЧЕР У ГЕРЦОГА КОРОЛЕВ

     Несколько миллионов лет назад (может быть, и поменьше, так как вообще
ужасно  трудно  оценить   Время)   в   легендарном   Нью-Йорке   процветал
удивительный  район  под  названием  Королевский.   Именно   там   супруга
нью-йоркского короля основала летнюю  резиденцию,  построив  вместительный
дворец в окружении замечательных садов, и пригласила со всего  мира  самых
талантливых и самых удивительных людей разделить с ней летние  месяцы.  Ко
двору  королевы  съехались  великие  художники,   писатели,   композиторы,
скульпторы,  мастера  и  умельцы,  чтобы  продемонстрировать  свои   новые
творения, разыграть представления, продемонстрировать  танцы  и  исполнить
оперы, обменяться сплетнями и развлечь хозяйку (которая, вероятно, и  была
мифической королевой Элеонорой из Красного Вельда, их покровительницей).
     Хотя за прошедшие бесчисленные  века  несколько  прежних  континентов
утонуло и несколько новых возникло, некоторые участки суши соединились,  а
некоторые разделились, Лиам Ти Пам, Цезарь Ллойд Джордж, Затопек Финсберри
Ронии, Микеланджело 4578 Соединенные, не сомневался, что  нашел  настоящее
место, где стоял тот самый дворец, и устроил здесь собственную резиденцию,
чтобы достаточно обоснованно считать себя Герцогом Королев.
     Одной из немногих постоянных черт этого мира являлась статуя Королевы
Красного Мира, высотой в полмили и длиной почти шесть  миль,  изображающая
героическую королеву  в  своем  кадиллаке  (колеснице?),  влекомом  шестью
драконами, с необычайно изогнутым копьем в одной руке и квадратным щитом в
другой,  в  причудливом  шлеме  на  голове.  Выглядела  она  исключительно
героически, как, вероятно, в те  времена,  когда  вела  свои  победоносные
армии против мощи Объединенных Наций - грандиозного и амбициозного  союза,
который, согласно  легендам,  когда-то  пытался  овладеть  всей  планетой.
Статуя так давно стояла на территории резиденции Герцога, что многие  даже
не замечали ее, тем более что сама  резиденция  часто  кардинально  меняла
внешний вид, так как Герцог Королев любил ошеломлять всех  оригинальностью
и масштабом своих выдумок.
     Когда Джерек Корнелиан и его мать,  Железная  Орхидея,  приблизились,
прежде всего, как обычно, им бросилась  в  глаза  статуя,  но  тут  же  их
внимание привлек дом, который Герцог, должно быть, специально воздвиг  для
этой вечеринки.
     - О! - выдохнула Железная Орхидея, спускаясь из кабины  локомотива  и
заслоняя глаза от света. - Какой он умный! Как восхитительно!
     Джерек с развевающимся за плечами  плащом-накидкой,  присоединяясь  к
ней на ступенях лестницы, притворился безразличным.
     - Да, вид впечатляет, - спокойно  согласился  он.  -  Герцог  Королев
всегда впечатляет.
     Украшенная с головы до пят цветами - маками, ноготками и  васильками,
Железная Орхидея повернулась к нему с улыбкой и погрозила пальцем.
     - Перестань, дорогой. Признай, что это великолепно.
     - Я же сказал, что это впечатляет.
     - Он неподражаем!
     Его  неудовольствие  растаяло  при   виде   ее   энтузиазма.   Джерек
рассмеялся.
     -  Хорошо,  желаннейший  из  цветков,  он  великолепен!  Несравненен!
Превосходен! Дух захватывает! Работа гения!
     - И ты скажешь это ему сам, дорогой? - Ее глаза с иронией глядели  на
Джерека. - Ты скажешь ему?
     Он поклонился.
     - Скажу.
     - Отлично! Тогда вечеринка еще больше порадует нас!
     Конечно, в изобретательности Герцога не приходилось сомневаться,  но,
как обычно, думал Джерек, он  перебрал  во  всем.  В  небе,  окрашенном  в
коричневые и  пурпурные  цвета,  кружились  оставшиеся  планеты  Солнечной
системы: Марс в виде огромного рубина, Венера,  представленная  изумрудом,
Герод - сверкающий бриллиант и так далее - все тридцать.
     Сама  резиденция  представляла  собой  репродукцию  Великого   Пожара
Африки. Отдельные здания, каждое из которых имело очертания  какого-нибудь
знаменитого  города  того  времени,   весело   полыхали   огнем.   Дурбан,
Килва-Кивинжи, Йола-Тимбукту - все горели,  хотя  гигантские  здания  были
сделаны из воды, и вода  была  ярко  (излишне  ярко,  по  мнению  Джерека)
окрашена, как и языки пламени, полыхающие любыми вообразимыми оттенками.
     Среди воды и пламени бродили прибывшие гости. Естественно,  пожар  не
давал тепла, почти не давал, так как  Герцог  Королев  не  имел  намерения
сжечь своих гостей. Может быть, поэтому, думал Джерек, резиденция казалась
ему лишенной реальной творческой силы, но, с другой  стороны,  он  не  был
склонен принимать такие вещи слишком серьезно.
     Локомотив приземлился возле Смитсмитсона, башни и  террасы  которого,
объятые пламенем, тут же восстанавливались, прежде чем создающая  их  вода
могла  пролиться  на  чьи-нибудь  головы.  Гости,  не  сдерживаясь,  бурно
выражали восхищение. В данный  момент  Смитсмитсон  являл  собой  наиболее
популярное зрелище в резиденции - не только для души, но  и  для  желудка,
поскольку гостей всюду ожидали накрытые столы. Пища и выпивка  в  основном
соответствовали Африке 28-го столетия, и люди бродили от  стола  к  столу,
пробуя все подряд.
     Машинально предложив руку матери,  чье  "брависсимо"  прозвучало  уже
несколько менее экзальтированно, так как ей стал надоедать этот ритуал,  и
пробираясь сквозь толпу, Джерек заметил много знакомых лиц,  но  некоторых
людей он не знал: кое-кто из них явно прибыл из зверинцев и, вероятно, все
они - путешественники во Времени. Об этом свидетельствовало  их  неуклюжее
поведение, они разговаривали неумело или стояли сами по себе, удивленные и
несчастные.
     Джерек увидел путешественника во Времени, который был ему знаком.  Ли
Пао, одетый в свой  обычный  голубой  комбинезон,  бросал  неодобрительные
взгляды на Смитсмитсон. Джерек и Железная Орхидея подошли к нему.
     - Добрый вечер, Ли Пао, - приветствовала Железная Орхидея, целуя  его
в  симпатичное  круглое  лицо.  -  Ты,  похоже,  критически  относишься  к
Смитсмитсону. Как всегда, отсутствие  подлинности?  Ты  ведь  из  двадцать
восьмого столетия, верно?
     - Почти. Из двадцать седьмого, - кивнул Ли Пао.  -  Не  думаю,  чтобы
между ними была слишком большая разница. А вы - буржуазные индивидуалисты,
но слишком плохо справляетесь со своей задачей.  Я  все  время  прихожу  к
подобным заключениям.
     - Ты считаешь, что был бы лучшим "буржуазным  индивидуалистом",  если
бы захотел, а? - Это подошел еще один из  зверинца  -  человек,  одетый  в
длинную, серебряного цвета рубаху  палача  32-го  столетия.  -  Ты  всегда
придираешься к мелочам, Ли Пао.
     Ли Пао вздохнул.
     - Я знаю, что скучен, но таков уж я есть.
     - Поэтому мы и любим тебя, - заявила Железная  Орхидея,  снова  целуя
его. Она помахала рукой  своему  другу  Гэфу  Лошади  в  Слезах,  который,
отвлекшись от беседы со Сладким Мускатным Орехом  (некоторые  считали  его
отцом Джерека) улыбнулся ей,  приглашая  присоединиться  к  ним.  Железная
Орхидея не заставила себя упрашивать.
     - И поэтому мы не слушаем вас, путешественников во Времени, -  сказал
Джерек. - Вы можете быть ужасно педантичными: эта деталь  неправильна,  та
не соответствует периоду... и так далее. Портите удовольствие  любому.  Ты
должен признать, Ли Пао, что понимаешь все в некотором смысле буквально.
     - В этом  заключалась  сила  нашей  Республики,  -  ответил  Ли  Пао,
отхлебывая хороший глоток вина. - Вот почему она держалась пятьдесят тысяч
лет.
     - Все шире и дальше, - вставил палач из 32-го столетия.
     - Больше дальше, чем шире, - поправил Ли Пао.
     - Ну, это зависит от того, что вы называете республикой,  -  возразил
палач.
     Снова они принялись за свое.  Джерек  Корнелиан  пригладил  волосы  и
увидел  Монгрова  -  мрачного  гиганта,  все  пропорции  в  котором   были
чрезмерными и которого многие  не  любили,  стоящего  в  центре  пылающего
Смитсмитсона и будто  желающего,  чтобы  здания  на  самом  деле  упали  и
сокрушили его. Джерек  знал,  что  личность  Монгрова  была  преувеличенно
акцентирована, но это продолжалось уже так долго,  что,  вполне  возможно,
Монгров действительно стал таким. Не то чтобы Монгрова не любили на  самом
деле, нет, он Он был желанным гостем на вечеринках, однако редко снисходил
до посещения их. Эта, должно быть, его первая за двадцать лет.
     - Как поживаешь, Лорд Монгров? - Джерек с  интересом  всматривался  в
скорбное лицо гиганта.
     - Еще хуже, когда вижу тебя, Джерек Корнелиан. Знай, я не забыл  твои
проделки.
     - Ты не был бы Монгровом, если б забыл.
     - Превращение моих ног в крыс. Ты был тогда всего лишь мальчишкой.
     - Правильно. Первая проделка, - кивнул, соглашаясь, Джерек.
     - Кража моих поэм личного характера.
     - Верно... и опубликование их.
     - Именно  так.  -  Монгров  насупился  и  продолжал  перечисление:  -
Перемещение моего жилища с Северного полюса на Южный.
     - Ты был сбит с толку.
     - Сбит  с  толку  и  рассержен  на  тебя,  Джерек  Корнелиан.  Список
бесконечен. Ты считаешь меня глупцом и  позволяешь  себе  играть  мною.  Я
знаю, что ты думаешь обо мне.
     - Я хорошо думаю о тебе, Лорд Монгров.
     - Ты считаешь меня тем,  что  я  есть.  Чудовище,  монстр.  Вещь,  не
заслуживающая права жить. И я ненавижу тебя за это, Джерек Корнелиан.
     - Ты любишь меня за это, Монгров. Признайся.
     Глубокий вздох, почти всхлип, вырвался  из  груди  гиганта,  и  слезы
навернулись на глаза. Он отвернулся от Джерека.
     - Делай со мной все, на что ты способен, Джерек Корнелиан. Делай, что
хочешь.
     - Если настаиваешь, мой дорогой Монгров.
     Джерек  улыбнулся,  наблюдая,  как   Монгров,   тяжеловесно   ступая,
скрывается в  адском  пламени:  широкие  плечи  ссутулены,  огромные  руки
повисли по бокам. Монгров был одет во все черное, даже его кожа, волосы  и
глаза были окрашены в черный цвет. Джерек подумал, что их  любовь  друг  к
другу еще не исчерпала себя. Может быть, Монгров знает тайну  добродетели?
Может  быть,  гигант   намеренно   ищет   противоположность   всему,   что
действительно хочет думать и делать?  Джерек  почувствовал,  что  начинает
понимать. Тем не менее, ему не очень нравилась идея превратиться в другого
Монгрова.  Это  было  бы  ужасно  -  единственная  вещь,  которой  Монгров
по-настоящему воспротивится. Однако, думал Джерек,  шагая  через  пламя  и
воду, если он станет Монгровом, не появится ли тогда у настоящего Монгрова
причина  стать  кем-нибудь  еще?  Но  будет  ли  новый  Монгров  таким  же
восхитительным, как старый? Вряд ли.
     - Джерек, мой восхитительный любимец! Ты здесь!
     Джерек повернулся и  увидел  Лорда  Джеггеда  Канарии  -  человека  с
золотисто-желтой кожей, голова которого утопала в  пышном  воротнике.  Тот
подавал знаки  присоединиться  к  ним  за  столом,  уставленным  вазами  с
фруктами.
     - Лорд Джеггед! - Джерек обнял друга. - Ну как, ваши битвы кончились?
     - Кончились, наконец. Целых пять лет! Но все-таки они кончились, и  я
боюсь, что каждый человечек мертв.
     Лорд  Джеггед  построил  совершеннейший  макет  Солнечной  системы  и
разыграл все войны, о каких когда-либо слышал. Каждый солдат был  выполнен
во всех  подробностях,  до  мельчайшей  детали,  хотя  и  микроскопических
размеров, - этакая крошечная личность.  Все  устройство  занимало  куб  со
стороной чуть больше двух футов каждая.
     Лорд Джеггед зевнул, и на мгновение его лицо исчезло в воротнике.
     - Да, под  конец  они  мне  почти  наскучили.  Глупые  твари.  А  ты,
прекрасный Джерек, что делаешь ты?
     - Ничего особенного.  Реконструирую  кое-что  из  древнего  мира.  Вы
видели мой локомотив?
     - Никогда не слышал такого слова! - воскликнул Лорд Джеггед. - Могу я
увидеть его сейчас?
     - Он  где-то  там,  -  Джерек  показал  рукой  в  сторону  рушащегося
небоскреба. - Ничего, это никуда не денется, пока вы не окажетесь поближе.
     - Твой костюм восхитителен, - отметил Лорд Джеггед,  дотрагиваясь  до
плаща. - Я всегда завидовал твоему вкусу, Джерек. Это тоже носили древние?
     - В точности.
     - В точности! Какое терпение! Какое старание! Какая прелесть!
     Джерек раскинул руки и засмеялся, довольный комплиментом.
     - У меня хороший глаз, - сказал он.
     - Но где же наш хозяин, величественный Герцог  Королев,  изобретатель
нынешнего зрелища?
     Джерек, с удовольствием вспомнив,  что  Лорд  Джеггед  разделяет  его
взгляды на вкус Герцога, покачал головой.
     - Не знаю, не видел его. Может быть, в одном их своих зданий-городов.
Здесь есть главный город?
     - Нет, по-моему. Впрочем, он мог еще не прибыть или  уже  уехать.  Ты
ведь знаешь, как он любит исчезать. В нем  развито  сильное  драматическое
чувство.
     - И скука, - поддержал Джерек, встретив взгляд  друга  и  улыбнувшись
ему.
     - Не преувеличивай, - упрекнул Лорд  Джеггед.  -  Давай  прогуляемся.
Может быть, мы повстречаем нашего хозяина и тогда выскажем комплименты ему
лично.
     Они под руку двинулись через  пылающий  город,  пересекли  лужайку  и
вышли в Тимбукту. Их глазам открылась  фантастическая  картина:  пляшущие,
вытянутые вверх, похожие на минареты здания падали друг  на  друга,  почти
ударяясь о землю, и тут же вырастали опять, чтобы  немедленно  быть  вновь
поглощенными пламенем.
     - Хром, - услышал Джерек слова Ли Пао. - Они были из хрома, а  не  из
серебра, или кварца, или золота. Боюсь, это испортило всю идею.
     Джерек хихикнул.
     - Вы знаете, я подозреваю, что Ли  Пао  не  по  своей  воле  проделал
путешествие сквозь Время. Мне кажется,  его  подослали  "товарищи"!  Между
прочим, я изучаю добродетель!
     - Что такое добродетель?
     - Мне кажется, она подразумевает такое поведение, какое мы  наблюдаем
у Монгрова.
     -  О!  -  Лорд  Джеггед  округлил  губы   в   ироническом   выражении
неодобрения.
     - Да, конечно. Но вы ведь знаете мое стремлением к совершенствованию.
     - В твоем случае мне оно очень нравится.
     - Иногда я думаю, что это вы научили меня, когда я был мальчиком.
     - Помню, помню. - Лорд Джеггед мечтательно вздохнул.
     - И я благодарен!
     - Чепуха.  Детям  нужен  отец,  и  я  заменил  его.  -  Пышный  рукав
расправился, и появилась бледная рука, которая, легонько  прикоснувшись  к
гвоздике Джерека, отделила от нее крошечный лепесток и элегантно  поднесла
к бледным губам. - Я заменил его, мое сердце.
     - Как-нибудь, - сказал Джерек, - мы должны заняться с  вами  любовью,
Лорд Джеггед.
     - Как-нибудь. Когда у нас с тобой одновременно появится настроение. -
Лорд Джеггед улыбнулся одними губами. - Я буду ждать. А как поживает  твоя
мать?
     - Она снова много спит.
     - Тогда от нее скоро можно ожидать какой-нибудь сюрприз.
     - Я тоже так думаю. Она здесь.
     - Пойду поищу ее. Пока. - Лорд Джеггед отошел от Джерека.
     - До свидания, золотой Лорд Джеггед.
     Джерек смотрел, как его друг  исчез  под  огненной  аркой  меняющейся
каждое мгновение башни.


     Лорд Джеггед Канарии действительно помог сформироваться его  вкусу  и
был, вероятно, самой доброй и самой приятной личностью во всем мире. И все
же таилась в нем какая-то глубоко скрытая печаль, которую Джерек никак  не
мог понять. Некоторые говорили, что Лорд Джеггед не был созданием нынешней
эпохи, а являлся путешественником во Времени. Джерек, однажды выложив  это
Лорду Джеггеду, натолкнулся на удивленное отрицание и все-таки не  был  до
конца убежден, удивляясь,  почему  Джеггед,  если  он  в  самом  деле  был
путешественником во Времени, делает из этого тайну.
     Почувствовав, что на его лице лежит выражение  озабоченности,  Джерек
стряхнул его  с  себя  и  зашагал  через  Тимбукту.  Каким  скучным  было,
наверное,  28-е  столетие!  Странно,  что  положение  вещей   так   сильно
изменилось в течение нескольких сотен лет: 19-е столетие было полно чудес,
а 28-е могло предложить только Великий Пожар Африки.  Скорее  всего,  дело
заключалось в самой  личности.  Джерек  действительно  должен  постараться
отнестись менее критически к Герцогу Королев.
     Появился прайд сине-зеленых львов, и звери  заходили  кругами  вокруг
Джерека, принюхиваясь и угрожающе рыча. Львы были  настоящими.  У  Джерека
мелькнула мысль: неужели Герцог Королев зашел  так  далеко,  что  позволил
львам иметь все инстинкты? Однако львы скоро потеряли интерес к человеку и
двинулись прочь. Джерек слышал, как люди нервно  посмеивались  от  испуга,
когда львы подходили  к  ним  слишком  близко.  Но  большинству  нравились
подобные ощущения.
     Джерек подумал, не портит ли погоня  за  добродетелью  его  характер.
Если так, он быстро станет скучным человеком, тогда лучше  бросить  затею.
Тут он увидел миссис Кристию, Вечную Содержанку,  распростертую  прямо  на
земле около горящего города. Она лежала на спине и дергалась  всем  телом,
испуская радостные вопли, в то время как О'Кала Инкардинал, превратившийся
для такого случая в  гориллу,  наслаждался  ею.  Заметив  Джерека,  миссис
Кристия помахала ему рукой.
     - Джерек! - выдохнула она. - Я...  хотела  бы...  увидеть...  О'Кала,
любовь моя, достаточно. Не сердись, но я хочу поговорить с Джереком.
     Горилла повернула голову, увидела Джерека и ухмыльнулась.
     - Привет, Джерек, не возражаю, - сказал О'Кала Инкардинал, поднимаясь
и оглаживая мех. - Спасибо, миссис Кристия.
     - Благодарю  тебя,  О'Кала.  Было  очень  приятно.  -  Она  принялась
оправлять юбки. - Как поживаешь, Джерек? Ты меня хочешь?
     - Конечно, ты же знаешь, но сейчас я предпочел бы поболтать.
     - И я,  если  честно.  О'Кала  -  горилла  уже  несколько  недель.  Я
постоянно сталкиваюсь с ним и подозреваю, что  эти  встречи  не  случайны.
Конечно, не то чтобы я возражала, но, признаться, уже хочется снова  стать
мужчиной, и, может быть, даже  гориллой.  Твоя  мать  тоже  была  гориллой
какое-то время, не так ли? Это ей понравилось?
     - Я был слишком молод, чтобы помнить, миссис Кристия.
     - О, конечно! - Она оглядела его с головы до ног. - Ребенок! Как  же,
я помню!
     - Не сомневаюсь, мое лакомство.
     - Ничто не мешает любому стать ребенком на время.  Удивляюсь,  почему
люди не делают этого.
     - Не было моды, - объяснил Джерек, обхватывая руками ее талию и целуя
шею и плечи.
     Она поцеловала его в ответ. Вечная Содержанка была самым  совершенным
созданием  в  мире,  ни  один  мужчина  не  мог  устоять  перед   ней,   с
удовольствием отдаваясь любви. Даже Монгров. Даже Вертер де Гете, который,
когда был ребенком, никогда не наслаждался ею.
     - Ты видела Вертера де Гете? - спросил Джерек.
     - Он был  здесь  недавно,  -  ответила  миссис  Кристия,  оглядываясь
вокруг. - Я видела его вместе  с  Монгровом.  Им  нравится  компания  друг
друга, правда?
     - По-моему, Монгров учится у Вертера, - сказал  Джерек.  -  А  Вертер
утверждает, что Монгров - единственная разумная личность в целом мире.
     - Возможно, он прав. Что значит "разумный"?
     -  Не  буду  отвечать  тебе.  Сегодня  мне  уже  достаточно  пришлось
объяснять трудные слова и понятия.
     - О Джерек! Что ты задумал?
     - Кое-что. Мои интересы всегда склонялись  к  абстрактному.  Само  по
себе это не плохо, но делает меня скучной компанией. Я  намерен  исправить
положение.
     - Ты - приятная компания, Джерек. Все любят тебя.
     - Конечно. Я намерен оставаться быть любимым. Но ведь ты знаешь,  что
я стал бы утомительным, как Ли Пао, если бы  ничего  не  делал,  а  только
говорил и немного выдумывал?
     - Все любят Ли Пао!
     - Да. Но я не хочу, чтобы меня любили так, как любят Ли Пао.
     Она не сумела скрыть усмешки.
     - И меня любят так же? - воскликнул он в ужасе.
     - Не  совсем.  Но  ты  был  ребенком,  Джерек.  Вопросы,  которые  ты
задавал!..
     - Я удручен.
     На самом деле он не был удручен. Джерек понял, что ему все  равно,  и
засмеялся.
     - Ты прав, - сказала она. - Ли Пао скучен, и даже я нахожу его иногда
утомительным. Ты слышал, что Герцог Королев приготовил для нас сюрприз?
     - Как? Еще один?
     - Джерек, ты не великодушен по отношению к Герцогу Королев. И,  более
того, несправедлив, так как Герцог - очень гостеприимный хозяин.
     - Да-да. Так в чем же заключается новый сюрприз?
     - Это тоже сюрприз.
     Высоко в небе появились  маленькие  африканские  летающие  машины  и,
быстро снизившись, начали  бомбить  город.  Яркие  огни  брызнули  во  все
стороны, раздались вопли.
     - О, вот как он начался! - воскликнула миссис Кристия. - Герцог снова
показывает это для тех, кто пропустил.
     Миссис Кристия, вероятно, была  единственной  свидетельницей  первого
представления. Она всегда прибывала первой.
     - Пойдем,  Джерек.  Все  идут  к  Вольверхэмптону.  Там  нам  покажут
сюрприз.
     - Очень хорошо.
     Джерек позволил взять себя  за  руку  и  повести  к  Вольверхэмптону,
находившемуся в дальнем конце  коллекции  городов.  А  затем  вдруг  пламя
погасло, и они оказались в полной темноте.
     Наступила тишина.
     - Восхитительно! - прошептала миссис Кристия, сжимая его руку.
     Джерек закрыл глаза.



          3. ГОСТЬ, ОКАЗАВШИЙСЯ МЕНЕЕ ЗАНЯТНЫМ, ЧЕМ ОТ НЕГО ОЖИДАЛИ

     После паузы, более длительной,  чем  Джерек  считал  необходимой,  из
темноты раздался голос Герцога Королев:
     -  Дорогие  друзья,  вы  уже,  несомненно,  догадались,  что  у  этой
вечеринки есть тема. Она называется "Катастрофа".
     Мягкий голос проник в ухо Джерека:
     - Интересно сравнить этот спектакль с тем, который Пэр  Карболик  дал
нам два года назад.
     Джерек улыбнулся, узнав голос Лорда Джеггеда.
     - Подождем, пока зажжется свет, - ответил он.
     Появился луч света, сфокусированный на странном, асимметричной  формы
холме, возвышающемся на  постаменте  из  прозрачной  стали.  Холм  казался
покрытым зелено-желтой слизью. Слизь  пульсировала  и  издавала  негромкие
хлюпающие звуки. Зрелище было не из приятных.
     - Ну и ну, - прошептал Лорд  Джеггед  все  еще  в  темноте,  так  как
освещался только холм. - Это определенно  соответствует  теме:  катастрофа
вполне могла закончиться подобным зрелищем. Просто удивительно.
     Миссис Кристия, крепче сжав руку Джерека, хихикнула.
     - Кажется, один из экспериментов Герцога не удался.
     - О, - сказал Лорд Джеггед, - как вы умны, миссис Кристия.  Настолько
же, как и желанны, конечно.
     Герцог Королев, все еще невидимый, продолжал:
     - Это, мои друзья, космический корабль. Он приземлился здесь день или
два назад.
     Джерек был разочарован и по молчанию остальных гостей догадался,  что
они тоже поняли, что к чему. Появление космических кораблей  не  считалось
чем-то необычным, хотя, если вспомнить, ни один не прилетал  за  последние
несколько лет.
     - Этот  корабль  проделал  самый  длинный  путь,  который  когда-либо
проходили корабли,  посещавшие  Землю,  -  сказал  Герцог  Королев.  -  Он
пролетел миллионы световых лет, прежде чем оказаться здесь. Само  по  себе
сенсационно!
     Джерек подумал, что все-таки не из-за  чего  устраивать  такую  суету
вокруг этого прибытия.
     - ...Путешествуя с большей скоростью, чем любой космический  корабль,
посещавший нас раньше. Ошеломляющая скорость! - продолжал Герцог Королев.
     Джерек пожал плечами.
     - Удивительно, - раздался  сзади  голос  Лорда  Джеггеда.  -  Научная
коллекция. Герцог Королев цитирует листы  из  книги  Ли  Пао.  Это  вносит
разнообразие, но как-то не соответствует характеру нашего Герцога.
     - Возможно, даже он устал от сенсационности как таковой, -  предложил
Джерек. - Но довольно драматическое продолжение, не так ли?
     - Ох уж эти проблемы вкуса. Они останутся предметом вкуса,  пока  все
мы не решим покончить со своим существованием, - вздохнул Лорд Джеггед.
     - Но вы полагаете, будто этого недостаточно,  чтобы  поднять  столько
шума, - сказал Герцог Королев, словно в ответ Джереку и Лорду Джеггеду.  -
И,  конечно,  вы  правы.  Появление  космического  корабля,  по  странному
совпадению, лишь внесло определенное  усиление  в  тему  моей  сегодняшней
вечеринки. Я чувствовал, что  удивлю  вас  всех,  поэтому  он  здесь.  Имя
пилота, насколько мне подчиняется язык, Юшарисп. Он обратится к вам  через
собственную транслирующую систему (к сожалению, не отвечающую качеству,  к
которому мы привыкли), и, уверен, вы найдете его таким же  восхитительным,
как и я, когда впервые  поговорил  с  ним  некоторое  время  назад.  Итак,
дорогие друзья, представляю вам космического путешественника Юшариспа.
     Свет потускнел, а затем снова сфокусировался на существе, стоящем  по
другую сторону прозрачного стального постамента. Существо,  около  четырех
футов высотой, имело круглое тело без головы и  рук,  стоящее  на  четырех
кривых ногах. В верхней части тела по всей окружности тянулся ряд  круглых
глаз, расположенных на одинаковом расстоянии  друг  от  друга.  Чуть  ниже
виднелось маленькое треугольное отверстие, которое Джерек принял  за  рот.
Окраска существа, в  которой  преобладали  темные  цвета,  преимущественно
грязно-коричневый  с  маленькими  пятнышками  зелени  там  и  тут,   резко
контрастировала   с   ярко-голубыми   глазами.   В    целом    космический
путешественник имел довольно мрачноватый вид.
     - Приветствую вас, народ этой планеты, - начал Юшарисп. - Я прибыл от
имени цивилизации Пуели... - На несколько  секунд  транслятор  перешел  на
неразборчивый   скрежет,   и   Юшариспу   пришлось   прокашляться,   чтобы
отрегулировать его. - ...Отдаленной от вас на много галактик.  Я  вызвался
добровольно лететь по Вселенной, разнося  сообщение,  считая  свои  долгом
рассказывать всем разумным формам жизни  то,  что  известно  нам.  Я  шрти
соус...
     Снова скрежет и кашель, пока Юшарисп регулировал  транслятор.  Похоже
устройство, скорее механическое, нежели органическое, было  имплантировано
в его горло посредством грубой хирургии. Джерек заинтересовался,  так  как
слышал, что подобные вещи существовали в 19-м веке или, возможно,  немного
позже.
     -  Прошу  прощения,  -  продолжал  Юшарисп,  -   за   дефекты   моего
оборудования. Оно служит уже две или три тысячи лет, пока я путешествую по
Вселенной, разнося весть. Покинув вас, я буду продолжать  свою  работу  до
тех пор, пока, в конце концов, не погибну. Вероятно, это произойдет  через
несколько тысяч лет - прежде, чем я смогу предупредить всех.
     Раздался неожиданно громкий рев, и Джерек сперва  подумал,  что  это,
должно быть,  львы,  так  как  не  мог  предположить,  что  подобный  звук
испускается маленьким ртом, но из смущенных жестов  инопланетянина  и  его
кашля стало ясно,  что  опять  барахлит  транслятор.  Джерек  почувствовал
нетерпение.
     - Ладно, полагаю, это и есть опыт, - сказал Лорд Джеггед. -  Хотя  не
уверен, тактично ли со стороны Герцога Королев не давать нам уйти, если мы
того хотим. В конце концов, не каждому нравится скучать.
     - О, вы несправедливы, Лорд  Джеггед,  -  ответила  невидимая  миссис
Кристия. - Я чувствую определенную симпатию к маленькому существу.
     - Сухой сгог, - сказал инопланетянин. - Извините, сухой  сгог.  -  Он
снова прочистил горло. - Лучше я буду краток, насколько возможно.
     Гости начали довольно громко переговариваться друг с другом.
     -  Короче,  -  сказал  инопланетянин,  стараясь  быть  услышанным   в
поднявшемся шуме, - мой народ пришел  к  неизбежному  заключению,  что  мы
живем в  так  называемом  Конце  Времени.  Вселенная  вскоре  подвергнется
преобразованию таких масштабов, что ни  один  атом  не  останется  тем  же
самым. Вся жизнь  в  результате  погибнет.  Все  солнца  и  планеты  будут
уничтожены, когда Вселенная закончит один цикл, прежде чем начнет  другой.
Мы обречены, братья по разуму, мы обречены!
     Джерек, зевнув, подумал, что пора бы уже  инопланетянину  заканчивать
речь, и машинально стал поглаживать грудь миссис Кристии.
     Шум голосов стих. Стало очевидно, что все ждут,  чтобы  инопланетянин
заканчивал.
     - Я вижу, вы шокированы - скри, скри, скри, - сказал инопланетянин. -
Вероятно, я мог бы (рев) изложить свои новости более тактично, но у меня -
скри, скри, скри - мало времени. Мы, конечно,  ничего  не  можем  сделать,
чтобы  избежать  этой  участи,  в  наших  силах  только  подготовить  себя
философски - скри, скри, скри - отнестись к смерти.
     Миссис Кристия хихикнула. Они с Джереком опустились на  землю,  и  он
старался вспомнить, как снимается нижняя часть ее одеяния. Миссис  Кристия
уже была готова, чтобы принять его.
     - Кнопки! - воскликнул Джерек, радуясь, что не забыл такой  маленькой
детали.
     - Разве это  не  удивительно?  -  разнесся  несколько  напряженный  и
разочарованный голос Герцога Королев, тщетно старающегося заразить  гостей
интересом. - Конец Вселенной! Восхитительно!
     - Полагаю,  что  так,  -  сказал  Лорд  Джеггед,  нащупывая  ритмично
двигающийся зад Джерека и прощально похлопывая его. -  Но  это  отнюдь  не
новая идея, не так ли?
     - Мы все умрем! - машинально  засмеялся  Герцог  Королев.  -  О,  это
превосходно!
     - До свидания, Джерек. Прощайте, прекрасная миссис Кристия.
     - Лорд Джеггед ушел. Было ясно, что Герцог Королев  разочаровал  его,
даже обидел.
     - До свидания, Лорд Джеггед, - произнесли одновременно миссис Кристия
и Джерек.
     В самом деле,  такой  скучной  вечеринки  не  было  уже  тысячу  лет.
Некоторое время спустя люди, разделившись на группы, расселись на лужайке.
Судя по звукам, многие уходили прочь, спотыкаясь друг о друга в темноте  и
извиняясь. Это действительно была катастрофа.
     Джерек, пытаясь быть снисходительным к Герцогу Королев,  подумал,  не
намеренно ли все подстроено именно так. Тогда подобный опыт можно  считать
относительно свежим - вечеринка, которая не удалась.
     Города Африки снова вспыхнули пламенем, и  Джерек  разглядел  Герцога
Королев, разговаривающего с инопланетянином на постаменте.
     Мимо, не замечая Джерека и миссис Кристию, прошла миледи Шарлотина.
     - Герцог, - окликнула миледи Шарлотина, - вы возьмете вашего друга  в
свой зверинец?
     Герцог Королев повернул свое  красивое  бородатое  лицо,  на  котором
отчетливо читалось неудовольствие, так как он явно не планировал неудачу.
     - Герцог, наверное, устал, бедняжка, - сказала миссис Кристия.
     - Так и должно было случиться. Сенсация, громоздящаяся  на  сенсации,
но ничем не обоснованная, без соответствующей  творческой  концепции...  -
мрачно ответил Джерек. - Я всегда это говорил.
     - О Джерек. Будь добрее.
     - Ладно... - Джерек устыдился самого себя, почувствовал, что оказался
на грани наслаждения ужасающей ошибкой Герцога. - Хорошо, миссис  Кристия,
мы с тобой пойдем и утешим его. Поздравим его, если хочешь,  хотя,  боюсь,
он не поверит в мою искренность.
     Они встали.
     Герцога Королев вопрос миледи Шарлотины застал врасплох, и он ответил
туманно:
     - Зверинец? Конечно, нет...
     - Тогда я могу взять его?
     - Да-да, пожалуйста.
     - Благодарю. - Миледи  Шарлотина  жестом  позвала  инопланетянина.  -
Идите со мной, пожалуйста.
     Инопланетянин повернул к ней несколько глаз.
     - Но я должен лететь дальше. Благодарю за приглашение -  скри,  скри,
скри - но, тем не менее (рев), я должен - скри,  скри,  скри  -  отклонить
его. - Он двинулся к своему космическому кораблю.
     Миледи Шарлотина с выражением сожаления на  лице  одним  жестом  руки
привела инопланетянина в  неподвижность,  а  другой  рукой  распылила  его
космический корабль.
     - Отвратительно! - услышал Джерек за своей спиной и повернулся, чтобы
посмотреть, кто это сказал, потому что это было произнесено на языке 19-го
столетия.
     Он увидел женщину, в плотно обтягивающем жакете и пышной серой  юбке,
закрывающей ноги полностью, кроме кончиков черных сапожек.  Из-под  жакета
чуть выглядывала белая блузка с небольшим  количеством  кружев  на  груди.
Уложенные в  косы  каштановые  волосы  прикрывала  соломенная  широкополая
шляпка, не скрывавшая выражение негодования на хорошеньком худощавом лице.
Без  сомнения,   путешественница   во   Времени.   Джерек   улыбнулся   от
удовольствия.
     - О! - воскликнул он. - Из древности!
     Она  игнорировала  его,  обратившись  к  миледи  Шарлотине  (которая,
конечно же, совсем не понимала языка 19-го столетия):
     - Отпустите бедное существо! Хотя он и не человек, и  не  христианин,
но все же он создание Божие и имеет право на свободу!
     Джерек от восхищения потерял дар речи, наблюдая, как  путешественница
во Времени шагнула вперед, махнув тяжелыми юбками. Миссис Кристия  подняла
брови.
     - Что она говорит, Джерек?
     - Она, должно быть, новенькая,  -  ответил  он.  -  Ей  надо  принять
транслирующую  пилюлю.   Она,   кажется,   хочет   для   себя   маленького
инопланетянина. Конечно, я понимаю не все слова.
     Пока Джерек восхищенно крутил  головой,  путешественница  во  Времени
положила маленькую ладонь на  плечо  миледи  Шарлотины.  Та  с  удивлением
обернулась.
     Джерек и миссис Кристия подошли к ним. Герцог Королев уставился  вниз
с возвышения, ничего не понимая.
     -  Сделанное  вами  можно  исправить,  заблудшая  душа,  -   говорила
путешественница во Времени недоумевающей миледи Шарлотине.
     - Она говорит на языке 19-го столетия, на одном из многих  диалектов,
- объяснил Джерек, гордясь своими знаниями.
     Миледи Шарлотина окинула взглядом одетую в серое женщину.
     - Она хочет заняться со мной любовью? Я могла бы, если...
     Джерек покачал головой.
     - Нет, по-моему, она хочет  вашего  инопланетянина,  или,  скорее  не
хочет, чтобы вы забирали его.
     Он повернулся и улыбнулся женщине:
     - Добрый вечер, фрау. Я парле яжак. Нди м-си па... - сказал Джерек.
     Женщина посмотрела на него со спокойным удивлением.
     - Эта фрау, - сказал Джерек, указывая на миледи Шарлотину,  слушающую
с терпеливым интересом, - думает, что вы с ней хотите  кюи  т'а,  заняться
любовью.
     Он хотел объяснить, что понимает: дело не в этом, но  путешественница
во Времени с размаху ударила его ладонью по  щеке.  Это  сбило  Джерека  с
толку: он ничего не слышал о таком обычае и не знал, как отвечать на него.
     - Полагаю, - сказал он с сожалением миледи Шарлотине, - что мы должны
дать ей пилюлю, чтобы продвигаться дальше.
     - Отвратительно! - снова повторила путешественница во  Времени.  -  Я
должна  найти  кого-нибудь   представляющего   власть.   Безобразие   надо
прекратить. Мне не хочется думать, будто я попала в колонию лунатиков.
     Они все смотрели, как она удаляется прочь.
     - Разве она не удивлена? - пожал плечами Джерек. - Интересно,  заявил
ли кто-нибудь  права  на  нее?  Я  почти  захотел  начать  ею  собственный
зверинец.
     Герцог Королев, спустившись с возвышения, подошел к ним. Он был  одет
весьма экстравагантно: его украшали плащ из перьев и коническая  шляпа  из
сушеных человеческих голов.
     - Я должен извиниться... - начал он.
     - Все было превосходно, -  перебил  его  Джерек,  забывший  все  свои
претензии к Герцогу в восхищении от встречи с путешественницей во Времени.
- Как это вы придумали?
     - Ну-у-у, - протянул Герцог Королев, тронув свою бороду. - Э-э-э...
     - Чудесная шутка, лучший из Герцогов, - сказала миссис Кристия. -  Об
этом будут говорить много дней!
     - О! - просветлел Герцог Королев.
     - И вы еще раз проявили свою огромную доброту,  -  подхватила  миледи
Шарлотина, прижимая голубые губы и нос к его щеке, - отдав этого  мрачного
космического путешественника в мой зверинец. Он у  меня  все  еще  слишком
маленький.
     - Конечно, конечно, - ответил Герцог Королев.
     Но Джереку  показалось,  что,  хотя  к  Герцогу  полностью  вернулось
обычное самодовольство, ему жалко подарка.
     Миледи Шарлотина повернула одно из своих колец, и парализованное тело
маленького инопланетянина всплыло с возвышения и замерло над  ее  головой,
слегка покачиваясь, будто было воздушным шаром.
     Джерек сказал:
     - Путешественница во Времени. Она ваша, Герцог?
     - Женщина в сером, которая шлепнула тебя? Нет. Я никогда не видел  ее
прежде. Может быть, это подделка?
     - Возможно. - Джерек приподнял шляпу и поклонился  компании.  -  Если
позволите, я поищу ее. Она послужит хорошим добавлением к моей  коллекции.
Прощайте.
     - До свидания, Джерек, - ответил Герцог почти благодарно.
     Миледи Шарлотина и миссис Кристия взяли его за руки и  повели  прочь.
Джерек еще раз поклонился и кинулся в погоню за незнакомкой.



             4. В КОРНЕЛИАНЕ ЗАРОЖДАЕТСЯ НОВАЯ ПРИВЯЗАННОСТЬ

     После часа бесплодных поисков Джерек понял,  что  путешественницы  во
Времени больше нет на вечеринке. Он  не  мог  пропустить  ее,  потому  что
большинство гостей разъехались,  удрученные  финалом,  и  народу  осталось
совсем мало. Он вернулся к своему локомотиву, залез в  него  и  рухнул  на
длинное  бархатное  сиденье,  но,  потянувшись  к  свистку,  замер,  медля
привести в действие воздушный экипаж, так как хотел, чтобы что-нибудь  еще
случилось с ним в компенсацию за пережитое разочарование.
     Или, думал он, путешественница во Времени  вернулась  в  зверинец,  к
которому принадлежала, или отправилась куда-нибудь по собственной воле. Он
надеялся, что у нее нет машины времени, способной вернуть ее назад, домой,
потому что если машина у нее есть, то, вероятно, женщина исчезла навсегда.
Джерек вспомнил, что какие-то свидетельства предполагали наличие  у  людей
конца 19-го века примитивной формы путешествий во Времени.
     - Ладно, - вздохнул он. - Если она исчезла, ничего не поделаешь.
     Его  мать  Железная  Орхидея  отправилась  куда-то  вместе   с   леди
Безголосой   и   Ульяновым-Пальмовым,   чтобы,   без   сомнения,   оживить
воспоминания  о  временах,  когда  Джерек  еще  не  был   рожден.   Джерек
почувствовал себя покинутым. Вряд ли здесь  остался  кто-нибудь,  кого  он
хорошо знал и кто согласился бы поехать на его  ранчо  вместе  с  ним.  Он
хотел получить путешественницу во Времени. Его сердце  стремилось  к  ней.
Она был очаровательна. Джерек потрогал пальцем щеку и улыбнулся.
     Взглянув в окно, он увидел приближающихся Монгрова и Вертера де  Гете
и встал, чтобы окликнуть их,  но  оба  намеренно  проигнорировали  Джерек,
усилив в нем ощущение одиночества, хотя в другое время его  позабавило  бы
совершенство, с которым оба  играли  свои  роли.  Он  снова  опустился  на
сиденье, потеряв всякое желание возвращаться домой, но и не  имея  никаких
других идей. Миссис Кристия, всегда готовая  составить  компанию,  ушла  с
Герцогом Королев и миледи Шарлотиной. Даже Ли Пао  нигде  не  было  видно.
Джерек зевнул и закрыл глаза.
     - Спишь, мой дорогой? - Внизу,  глядя  поверх  подножки,  стоял  Лорд
Джеггед. - Это и есть машина, о которой ты мне рассказывал, э?
     - Локомотив. О Лорд Джеггед, так приятно  видеть  вас!  Я  думал,  вы
давно уехали.
     - Меня отвлекли от дела, - из  желтого  воротника  виднелось  бледное
лицо, улыбавшееся знакомой печальной улыбкой. - Могу  я  присоединиться  к
тебе?
     - Конечно.
     Лорд Джеггед воспарил в воздух облаком лимонного  цвета  и  опустился
рядом с Джереком.
     - Итак, представление Герцога  не  было  преднамеренной  неудачей,  -
сказал Лорд Джеггед, - но мы все притворились, что это так.
     Джерек Корнелиан снял шляпу и выкинул ее из локомотива. Та немедленно
превратилась в оранжевый дым, рассеявшийся в воздухе. Джерек ослабил  шнур
плаща.
     - Да, - сказал он, - даже я  умудрился  сделать  ему  комплимент:  он
выглядел таким несчастным. Но почему ему  взбрело  в  голову  думать,  что
кто-то заинтересуется обычным инопланетянином? И к  тому  же  сумасшедшим,
предсказывающим катастрофу.
     - Ты, значит, не считаешь, что он говорит правду? Инопланетянин?
     - О, я уверен, что он говорит правду. Почему бы и нет? Но что в  этом
интересного? Мы все знаем, как мало интересного в правде. Поглядите на  Ли
Пао. Он тоже все время говорит правду. И что такое правда,  между  прочим?
Существует так много ее различных видов.
     - А его сообщение не встревожило тебя?
     - Его сообщение?  Нет.  Время  жизни  Вселенной  конечно.  В  этом  и
заключалось его сообщение.
     - И мы находимся близко к концу этого времени. Только и всего. - Лорд
Джеггед, сделав движение рукой, раздел себя и вытянулся тонкий и  длинный,
на диване.
     - Почему  вы  придаете  этому  сообщению  так  много  значения,  Лорд
Джеггед?
     Лорд Джеггед рассмеялся.
     - Не то  чтобы  придаю,  нет,  просто  беседую.  И  испытываю  легкое
любопытство. Твой ум намного свежее моего... и почти любого в  этом  мире.
Вот почему я задаю вопросы. Но если разговор надоел тебе, я прекращу его.
     - Нет. Бедный космический путешественник скучен, не правда ли? Или вы
нашли в нем что-нибудь интересное?
     - Фактически нет. Когда-то люди боялись смерти, и, полагаю,  он,  как
там его звать, тоже  все  еще  боится  ее.  Я  думаю,  этот  народ  привык
передавать свой страх. Их  каким-то  образом  успокаивает  распространение
своего страха. По-моему, в этом  и  заключается  движущий  инопланетянином
импульс. Ладно, он найдет достаточно утешения в зверинце миледи Шарлотины.
     -  Кстати,  о  зверинцах.  Вы  не  видели   на   вечеринке   девушку,
путешественницу во Времени, одетую  в  довольно  тяжелую  серую  одежду  и
соломенную шляпу с широкими полями?
     - Кажется, видел.
     - Не заметили, куда она ушла? Вы видели, как она уходила?
     - Кажется, она понравилась Монгрову, и  он  отослал  ее  в  воздушной
машине в свой зверинец, прежде чем уйти с Вертером де Гете.
     - Монгров! Как не повезло!
     - Ты хотел ее для себя?
     - Да.
     - Но у тебя нет зверинца.
     - У меня есть коллекция 19-го столетия. Она превосходно подошла бы  к
ней.
     - Значит, она из 19-го столетия?
     - Да.
     - Возможно, Монгров отдаст ее тебе.
     - Лучше бы Монгров не знал, что  я  хочу  ее.  Он  распылит  ее,  или
отошлет назад в ее время, или отдаст кому-нибудь другому, но  не  доставит
мне удовольствия. Вы должны знать это, Лорд Джеггед.
     - Ты мог бы что-нибудь обменять на нее.  Как  насчет  того  человека,
которого так хотел Монгров? Писатель из того же самого периода, не так ли?
     - Да, это было  еще  до  того,  как  я  сильно  заинтересовался  этим
периодом. Я помню: Амброз Бирс.
     - Он самый.
     -  Он  погиб  вместе  с  остальными.  В  огне.  Я  не  захотел  тогда
восстанавливать его, а сейчас, конечно, слишком поздно.
     - Ты никогда не был слишком благородным, милый Джерек.
     Брови Джерека сошлись вместе.
     - Я должен иметь ее, Лорд Джеггед. Мне кажется,  я  полюбил  ее.  Да,
полюбил!
     - Ого! - Лорд Джеггед откинул назад голову,  выгнув  изящную  шею.  -
Любовь! Любовь! Как прекрасно, Джерек!
     - Я окунусь в нее, раздувая эту страсть, пока не буду захвачен ею так
же сильно, как Монгров своими идеями.
     - Замечательное намерение. Оно даст силы  твоему  уму,  сделает  тебя
изобретательным. Ты добьешься успеха. Ты отнимешь ее у Монгрова, даже если
для этого потребуется  перевернуть  весь  мир!  Ты  развлечешь  нас  всех,
доставишь нам приятные волнения! Прикуешь  наше  внимание  на  месяцы!  На
годы! Мы будем обсуждать каждый твой успех,  каждую  твою  неудачу.  Будем
гадать,  насколько  ты  в  действительности  увлечен  этой  игрой.   Будем
наблюдать, как откликается твоя путешественница  во  Времени.  Полюбит  ли
тебя? Или отвергнет твою любовь? Или  решит  полюбить  Монгрова,  усложнив
твои планы? - Лорд Джеггед приблизился  и  сердечно  поцеловал  Джерека  в
губы. - Да! Это должно быть разыграно в мельчайших  деталях.  Твои  друзья
помогут тебе. Они поднимут литературу всех времен,  чтобы  выбрать  лучшие
любовные истории, и ты разыграешь их снова. Горгона и королева  Елизавета.
Ромео и Юлий Цезарь. Виндемир и леди Оскар. Гитлер  и  Муссолини.  Фред  и
Луэла. Оджиба и Обижа. Серо и Фидзилак. Список можно  продолжить,  и...  в
нем дорогой Джерек.
     Зараженный энтузиазмом друга, Джерек встал и громко засмеялся.
     - Я буду любовником!
     - Любовник!
     - Ничто не остановит меня!
     - Ничто!
     - Я завоюю мою любовь и буду жить с ней в счастье, пока Вселенная  не
состарится и не остынет...
     - ...И  что  бы  там  ни  случилось,  о  чем  предупреждал  наш  друг
космический путешественник. - Лорд Джеггед потрогал свой белый нос.  -  О,
ты будешь обречен,  желанен,  обманут,  отвергнут  и  прогнан!  Демоничен,
представителен, решителен и губителен. - Лорд Джеггед не на шутку увлекся.
- Ты будешь инструментом судьбы, мой дорогой!  Твоя  история  прозвучит  в
веках (в том, что от них осталось,  по  крайней  мере).  Джерек  Корнелиан
наиболее похвальный, наиболее трудолюбивый, наиболее  образованный,  самый
последний из любовников!
     С этим возгласом он  обнял  своего  друга,  в  то  время  как  Джерек
Корнелиан схватил веревку гудка и с силой дернул  ее,  заставив  локомотив
закричать, застонать и кинуться, в  пульсирующих  клубах  пара,  в  теплую
черную ночь.
     - Любовь! - кричал Джерек.
     - Любовь, - шептал Лорд Джеггед, снова целуя его.
     - О, Джеггед! - Джерек отдался сладострастным объятиям Лорда.


     - У нее должно быть имя, - сказал Джеггед, переворачиваясь на спину в
широкой постели и делая глоток пива из бронзовой кружки,  которую  держал,
зажав указательным и большим пальцами левой руки. - Мы должны узнать  его,
- он встал и, пройдя по блестящему железному  полу,  откинул  занавески  и
выглянул наружу. - Это закат или рассвет? Похоже на закат.
     - Извините. - Джерек открыл глаза и дотронулся до  кольца  на  правой
руке.
     - Намного лучше, - сообщил Лорд Джеггед Канарии,  восхищаясь  золотой
зарей. - А это что за птицы? - Он показал на  черные  силуэты,  кружащиеся
высоко в небе.
     - Попугаи, - ответил Джерек. - Им полагается питаться бизонами.
     - И что?
     - Не хотят. Я где-то допустил  ошибку  в  реконструкции.  Теперь  мне
придется вернуть их в банк генов и начать все снова.
     - Что если мы навестим Монгрова сегодня? -  предложил  Лорд  Джеггед,
возвращаясь к первоначальной теме.
     - Он не примет меня.
     - Зато меня он примет, а  ты  будешь  моим  компаньоном.  Я  изображу
интерес к его зверинцу, и,  таким  образом,  ты  сможешь  снова  встретить
предмет своих желаний.
     - Я не уверен сейчас,  что  это  хорошая  идея,  дорогой  Джеггед,  -
вздохнул Джерек. - Слишком уж я увлекся нынешней ночью.
     - Действительно. Но почему  нет?  Как  часто  такое  случается?  Нет,
Джерек Корнелиан, ты не должен отступать, ведь это  доставит  удовольствие
слишком многим.
     Джерек засмеялся.
     - Лорд Джеггед, мне кажется, здесь скрывается еще какой-то  мотив,  и
он - ваш собственный. Не хотели бы вы занять мое место?
     - Я? Я совсем не интересуюсь этим периодом.
     - Вы не заинтересованы в любви?
     - Я заинтересован в твоей любви. Ты должен полюбить.  Это  даст  тебе
завершение, Джерек. Ты же рожден! Остальные пришли  в  мир  взрослыми  (не
считая бедного Вертера, но это другая история),  созданные  или  друзьями,
или сами собой. Но ты, Джерек, был рожден младенцем. И поэтому  ты  должен
полюбить. Да! В этом нет сомнения. Да любого другого из нас  это  было  бы
глупостью.
     - Мне кажется, вы говорили, что и я буду выглядеть смешным, -  сказал
Джерек.
     - Любовь всегда смешна, Джерек.
     - Хорошо, - улыбнулся Джерек. - Чтобы доставить вам  удовольствие,  я
сделаю все, что смогу.
     - Чтобы доставить удовольствие  всем  нам.  Включая  и  тебя  самого,
Джерек. Особенно тебя.
     - Должен признать, что считаю...
     Лорд Джеггед вдруг запел.
     Звуки переливались и вибрировали в его горле. Очень приятная песня, и
такая сложная мелодия, что Джеггед с трудом исполнял ее.
     Джерек задумчиво и с некоторой иронией смотрел на  своего  друга.  На
мгновение ему показалось, что  Лорд  Джеггед  намеренно  прервал  его.  Но
почему?
     Он собирался сказать, что Лорд  Канарии  обладает  всеми  качествами,
вызывающими симпатию и желаемыми в любовнике, - умом и воображением и  что
он, Джерек, охотнее  бы  полюбил  его,  чем  какую-то  путешественницу  во
Времени, которую совсем не  знает,  как  вдруг  понял,  что  Лорд  Джеггед
догадывается,  что  он  собирается  сказать.  Что  ж,  разве  это   отдает
сомнительным  вкусом?  Для  путешественницы  во  Времени  не  было  ничего
странного в том, чтобы ее полюбили. В ее веке все любили (по крайней мере,
могли убедить себя, что любили, что  по  сути,  то  же  самое).  Да,  Лорд
Джеггед действовал великодушно и не дал  ему  поставить  себя  в  неловкое
положение. Было бы вульгарно объявить о своей любви к Лорду Джеггеду,  но,
напротив, остроумно полюбить путешественницу во Времени.
     В  намеренной  вульгарности  не  было  ничего   страшного,   даже   в
ненамеренной вульгарности, подумал  Джерек,  как,  например,  в  случае  с
Герцогом Королев.
     Он с ужасом вспомнил вечеринку.
     - Бедный Герцог Королев!
     - Его вечеринка была совершенно превосходной. Все прошло как надо.  -
Лорд Джеггед  отошел  от  окна  и  зашагал  по  гулкому  полу.  -  Могу  я
использовать это для костюма? -  Он  жестом  показал  на  чучело  мамонта,
занимающее целый угол комнаты.
     - Конечно, - ответил Джерек. - Я  никогда  не  был  уверен,  что  оно
соответствует периоду. Хорошо, что вы выбрали его.
     Он с  интересом  наблюдал,  как  Лорд  Джеггед  разложил  мамонта  на
составные атомы, а затем из облака частиц состряпал  себе  лилового  цвета
одеяние с высоким  жестким  воротником,  какие  всегда  предпочитал,  и  с
огромными пышными рукавами, из которых выглядывали  кончики  его  пальцев.
Ноги его украшали серебряные туфли с  длинными  изогнутыми  носами,  а  на
платинового цвета волосах лежала сверкающая живая уранская ящерица в форме
обруча 54-го столетия.
     - Какой величественный вид! - воскликнул Джерек. -  Принц  пятидесяти
планет!
     Лорд Джеггед склонил голову в благодарность за комплимент.
     - Мы являемся суммой  всех  предыдущих  столетий,  не  так  ли?  И  в
результате нет ничего, что отмечало бы наш век. Кроме  одной  вещи:  мы  -
сумма.
     - Никогда не думал об этом. - Джерек спустил ноги с кровати и встал.
     - И я тоже вплоть  до  этого  момента.  Но  это  правда.  Я  не  могу
вспомнить ничего типичного. Наша технология, наши  фокусы,  наша  иллюзия;
все это - подражание прошлому. Мы пользуемся всем тем, для чего  трудились
наши предки, но ничего не изобретаем  сами.  Мы  просто  вносим  небольшие
изменения в то, что уже существует.
     - Ничего не осталось для открытий, мой лиловый лорд.  Долгая  история
человечества, если вообще имеет смысл, нашла бы свое полное  завершение  в
нас. Мы можем позволить себе любое желание, можем стать кем хотим и делать
что пожелаем. Что  еще?  Мы  счастливы.  Даже  Монгров  счастлив  в  своих
страданиях - это его выбор. Никто  не  станет  ничего  менять.  Я  поэтому
затрудняюсь понять, куда ведет ваш аргумент.
     Джерек сделал глоток из своей пивной кружки.
     - Это не аргумент  в  споре,  мой  славный  Джерек.  Это  наблюдение,
сделанное мною. Только и всего.
     - И точное. - Джерек больше ничего не мог добавить.
     - Точное.
     Лорд Джеггед сделал шаг назад, восхищаясь видом Джерека, все  еще  не
одетого для посещения женщины древнего периода.
     - Что ты наденешь?
     - Я как раз обдумываю. - Джерек поднес палец к подбородку.  -  Костюм
должен  соответствовать  обстоятельствам,  особенно   если   я   собираюсь
навестить леди из 19-го века. Но он не  должен  быть  тем  же  самым,  что
вчера.
     - Нет, - согласился Лорд Джеггед.
     И   тут   Джерека    осенило.    Он    был    восхищен    собственной
изобретательностью.
     - Я знаю! Я надену точно такой же  костюм,  какой  носила  она  вчера
вечером. Это будет комплиментом, который она не сможет не заметить.
     - Джерек! - проворковал Лорд Джеггед, обнимая его.  -  Ты  лучше  нас
всех!



                    5. ЗВЕРИНЕЦ ВРЕМЕНИ И ПРОСТРАНСТВА

     - Самый лучший из нас, - зевнул Лорд Джеггед Канарии, растягиваясь на
диване, в то время как  Джерек,  одетый  в  новый  костюм,  тянул  свисток
локомотива, направляя его к мрачным владениям Монгрова.
     Локомотив летел в разлинованных  небесах.  Некоторые  были  полностью
завершены, другие находились в стадии разборки, так как уже надоели  своим
создателям. Они пролетали над старыми городами, которые не были уничтожены
потому, что в них находились источники многих форм энергии, в  особенности
энергии,  питающей  кольца  власти.  Когда-то,  по   время   маниакального
Технического тысячелетия, целая звездная система была преобразована, чтобы
пополнить банки энергии на Земле; тогда все, казалось, посвятили себя этой
единственной цели. По пути  к  Монгрову  они  проскочили  через  несколько
рассветов и закатов. Гигант, если  не  считать  краткого  увлечения  Адом,
всегда жил  в  одном  и  том  же  месте,  где  когда-то  находилась  часть
континента под названием Индия. Прошло больше часа, прежде чем они увидели
серые облака, постоянно нависающие над владениями Монгрова, низвергая вниз
то снег, то град, то дождь, смотря по настроению хозяина.  Солнце  никогда
не проглядывало сквозь эти облака. Монгров ненавидел солнечный свет.
     Лорд  Джеггед  притворился,  что  дрожит,  хотя  его   одеяние   само
отреагировало на изменение температуры.
     - Вон там жалкие скалы Монгрова. Я вижу их. - Он показал в окно.
     Джерек тоже посмотрел. Утесы высотой в милю касались  серых  облаков.
Это были беспорядочно нагроможденные черные  блестящие  скалы,  печальные,
без единого пятнышка радующего глаз цвета. Даже дождь,  падающий  на  них,
казалось, становился черным, касаясь камня, и  сбегал  черными  реками  по
крутым склонам. Джерек содрогнулся. Прошло уже много лет с тех пор, как он
посещал Монгрова в последний раз, и Джерек забыл, с каким бескомпромиссным
отвращением гигант спроектировал свой дом.
     По команде Джерека локомотив поднялся в небо, оставив  облака  внизу.
Дождь и холод  не  могли  повредить  воздушной  машине,  но  само  зрелище
казалось слишком мрачным для Джерека. Вскоре скалы под ними  кончились,  и
Джерек по тому, как в покрывале облаков появилось  углубление,  догадался,
что они теперь находятся над долиной  Монгрова.  Теперь  надо  было  снова
нырнуть под облака. Выбора не было.
     Локомотив начал спускаться, проходя слой за слоем  клубящийся  туман,
пока, наконец, не очутился над долиной Монгрова.  Джерек  и  Лорд  Джеггед
поглядели вниз: гниющие болота и безжизненные чахлые деревья, серые валуны
и низкие кустарники. В самом  центре  этой  пустыни  приютился  окруженный
высокой стеной безрадостный комплекс строений, над которыми нависал черный
замок Монгрова. В зубчатых башнях замка светилось несколько  тускло-желтых
огоньков.
     Почти немедленно над  замком  появился  силовой  купол,  превращавший
падающий снег в пар, и откуда-то снизу громыхнул голос Монгрова, усиленный
раз в пятьдесят.
     - Какой враг приближается, угрожая несчастному Монгрову?
     Хотя детекторы Монгрова, наверное, уже идентифицировали  их,  Джеггед
доброжелательно ответил:
     - Это я, дорогой Монгров, твой друг, Лорд Джеггед Канарии.
     - И еще кто-то?
     - Да, еще Джерек Корнелиан, хорошо знакомый тебе.
     - Хорошо знакомый и ненавистный. Он не нужен здесь, Лорд Джеггед.
     - А я? Ты впустишь меня?
     - Никто не нужен в замке Монгрова, но ты можешь войти, если хочешь.
     - А мой друг Джерек?
     - Если ты настаиваешь, чтобы он сопровождал тебя... и  если  он  даст
слово, Лорд Джеггед, что не будет разыгрывать  свои  жестокие  шутки  надо
мной...
     - Считай, что ты получил мое слово, Монгров, - сказал Джерек.
     - Тогда, - с неохотой произнес Монгров, - входите.
     Силовой купол исчез, дождь снова падал, не встречая  препятствия,  на
базальт и обсидиан. Ради вежливости Джерек не стал перелетать через стену,
а посадил машину на болотистую землю и подождал, пока  массивные  железные
ворота откроются достаточно  широко,  чтобы  впустить  локомотив,  который
бодро  пропыхтел,  выпуская  разноцветный  дым  из  трубы.  Дым  явно   не
соответствовал окружающей обстановке  и  предназначался  для  того,  чтобы
позлить Монгрова. Джерек не мог удержаться. Он  чувствовал,  что  Монгрову
нравится, когда его дразнят, да и в самом Джереке желание подразнить  того
было так сильно,  что  он  просто  не  в  силах  был  упустить  подходящую
возможность. Лорд Джеггед положил руку на плечо Джерека.
     - Наша задача облегчится, если мы  перестанем  пускать  дым,  веселый
Джерек.
     - Хорошо, - засмеялся Джерек и приказал дыму перестать.  -  Наверное,
мне следовало бы спроектировать экипаж более похоронного  вида  для  таких
именно случаев. Один из черных Кораблей Империи Четырех Лет. О, смерть так
много значила для них в те дни. Может быть, мы что-то упускаем?
     - Я думал над этим. Все мы умирали и воскресали столько раз, что  все
удовольствие  исчезло.  Для  них  же,  особенно  для  примитивного  народа
Империи, это был опыт, который они могли испытать только  три  или  четыре
раза, прежде чем откажут их системы. Странно.
     Они приближались к главному  входу  замка,  продвигаясь  через  узкие
улицы с темными стенами и железными заборами, за которыми иногда двигались
смутные тени. Большая часть всего этого была зверинцем Монгрова.
     - Он многое добавил к нему с тех пор,  как  я  в  последний  раз  был
здесь, - заключил Джерек.
     - Лучше предоставь действовать мне, - сказал Лорд Джеггед. - Я  оценю
настроение Монгрова и спрошу, как бы  случайно,  сможем  ли  мы  осмотреть
зверинец. Возможно, после ленча, если он предложит нам ленч.
     - Я помню последний ленч здесь. - Джерек  содрогнулся.  -  Тирианский
навозный кит, приготовленный в стиле дикарей, охотящихся на него на Ганеше
в 89-м столетии.
     - Ты так хорошо все помнишь.
     - Ну, этого мне не забыть.  Я  никогда  не  сомневался  в  артистизме
Монгрова. Подобно мне, он точен в деталях.
     - Вот поэтому между вами соперничество. Мне не следовало  удивляться:
вы фактически одинакового темперамента.
     Джерек засмеялся.
     -  Возможно,  хотя  я  предпочитаю  тот  путь,  каким  выражаю   свой
темперамент.
     Они проехали под аркой  и  оказались  на  мощеном  булыжником  дворе.
Локомотив остановился.
     Дождь капал на камни. Где-то звенел и звенел печальный колокол.
     Тут же стоял Монгров, одетый  в  темно-зеленую  накидку,  опустив  на
грудь  огромный  подбородок,  с  мрачным  выражением  на  лице,  кажущемся
вырезанным из камня. Его чудовищная  десятифутовая  фигура  не  двигалась,
пока они вылезали из воздушной машины под холодный дождь.
     - Доброе утро, Монгров. - Лорд Джеггед Канарии сделал один  из  своих
знаменитых глубоких поклонов,  а  затем  встал  на  цыпочки,  чтобы  сжать
массивные руки гиганта, сложенные на животе.
     - Джеггед, - сказал Монгров, - я чувствую неладное. Почему ты и  этот
негодник Джерек Корнелиан здесь? Какой заговор  зреет?  Какую  дьявольскую
уловку вы задумали, чтобы нарушить мой покой?
     - О, перестань, Монгров... твой покой! Разве это не последняя вещь на
свете, которую ты желаешь? - не смог удержаться от  замечания  Джерек.  Он
стоял перед старым соперником в своем  новом  сером  платье  с  соломенной
шляпкой на каштановых кудрях, положив руки на бедра и ухмыляясь гиганту. -
Ты ищешь отчаяния... восхитительного отчаяния. Это  агония  души,  которую
знали  древние.  Ты  хочешь  открыть  тайну   того,   что   они   называли
"человеческим фактором", и воссоздать его во всей боли и ужасе. Не  потому
ли ты держишь обширный зверинец с созданиями всех времен и  всех  мест  во
Вселенной? Не надеешься ли ты, что в своем несчастии они покажут тебе путь
от отчаяния к крайнему отчаянию,  от  меланхолии  к  глубокой  скорби,  от
печали к невыразимой тоске?
     - Замолчи! - простонал Монгров. - Ты явился сюда мучить меня!  Оставь
меня в покое! Ты не должен здесь оставаться!
     Он прикрыл свои чудовищные уши ладонями и  закрыл  большие  печальные
глаза.
     - Я извиняюсь за Джерека, Монгров, -  вмешался  Лорд  Джеггед.  -  Он
только надеялся доставить тебе удовольствие.
     Ответ Монгрова  представлял  собой  продолжительный,  с  содроганиями
стон. Гигант повернулся, чтобы уйти в замок.
     - Пожалуйста, Монгров, - сказал Джерек. -  Прошу  прощения,  в  самом
деле. Я хочу, чтобы ты получил передышку от этого ужаса, этого мрака, этой
непереносимой депрессии.
     Монгров снова повернулся к ним, чуточку просветлев.
     - Ты понимаешь?
     - Конечно. Я испытываю лишь  долю  того,  что  чувствуешь  ты,  но  я
понимаю. - Джерек положил руку на грудь гиганта. - Гнетущая  скорбь  всего
этого...
     - Да, - прошептал Монгров. Из его огромного правого глаза  выкатилась
слеза. - Совершенно верно, Джерек. - Слеза выкатилась из его левого глаза.
- Как правило, никто не понимает. Я - предмет насмешек. Они знают,  что  в
этой огромной фигуре заключено крошечное испуганное существо, не способное
ни на какое великодушие, без творческого таланта, могущее  только  рыдать,
стенать, вздыхать  и  наблюдать  трагедию,  которую  разыгрывает  жизнь  с
человеком вплоть до его ужасного конца.
     - Да, - сказал Джерек. - Да, Монгров.
     Лорд Джеггед, стоявший теперь позади Монгрова,  укрывшись  в  дверном
проеме от дождя, бросил  Джереку  взгляд,  полный  восхищения,  и  добавил
другой, исполненный абсолютного одобрения. Он кивнул бесцветной головой  и
улыбнулся, подмигнув Джереку белым веком,  прикрывающим  почти  бесцветный
глаз.
     Джерек восхищался Монгровом за старание, с  которым  тот  играл  свою
роль. Когда он, Джерек, станет любовником, то будет следовать своей роли с
такой же самоотверженностью.
     - Ты видишь, - вмешался Лорд Джеггед, - ты  видишь,  Монгров,  Джерек
понимает тебя и симпатизирует больше, чем кто-либо другой.  В  прошлом  он
сыграл с тобой кое-какие шутки, это правда, но только  потому,  что  хотел
развеселить тебя. Пока не понял, что ничто  не  может  облегчить  отчаяние
измученной души, и так далее.
     - Да, - сказал Монгров. - Теперь я вижу, Лорд Джеггед.
     Он обнял Джерека огромной рукой, чуть не уронив его на мощеный двор.
     Джерек испугался за свой костюм, который и без того уже стал  мокрым,
но вежливость запрещала использовать какую-либо форму силовой  защиты.  Он
чувствовал, как осела немного соломенная шляпа, да и кружева блузки  стали
выглядеть не так аккуратно.
     - Идемте, - предложил Монгров. - Вы должны поесть со мной. Я  никогда
раньше не сознавал, Джерек, насколько ты  чувствительный,  потому  что  ты
прятал свою чувствительность  под  грубым  юмором,  резкими  насмешками  и
неуклюжими шутками.
     Джерек считал многие из своих шуток довольно  тонкими,  но  в  данный
момент было невежливо сообщать свою точку зрения, а  потому  он  кивнул  и
улыбнулся.


     Монгров, наконец, повел их в замок. Несмотря на сквозняки,  дующие  в
коридорах, и завывания на лестничных площадках, несмотря на тусклый свет и
сырые стены, несмотря на крыс, шныряющих время от времени под  ногами,  на
бескровные  лица  живых  мертвецов,  заменяющих  слуг,  паутину,   запахи,
противные звуки, Джереку понравилось внутри замка, и  он  довольно  весело
шагал рядом с Монгровом по пролетам  каменных  лестниц,  сквозь  лабиринты
коридоров, пока, наконец, они не прибыли в банкетный зал.
     - А где Вертер де Гете? - спросил Лорд Джеггед. - Я был  уверен,  что
он уехал с вами прошлым вечером от Герцога Королев.
     - От Герцога Королев? - Массивные брови Монгрова нахмурились.  -  Да,
Вертер пробыл здесь немного, но уехал. Какой-то новый  кошмар,  он  обещал
мне показать его, когда закончит.
     - Кошмар?
     - Пьеса или что-то вроде того, не знаю. Он сказал, мне понравится.
     - Великолепно.
     - О, - вздохнул Монгров, - тот космический путешественник...  Как  бы
мне хотелось подольше поговорить с ним. Вы слышали его? Конец, сказал  он.
Мы обречены!
     - Конец, конец, - эхом отозвался Лорд Джеггед,  делая  знаки  Джереку
присоединиться к нему.
     - Конец, - подтвердил Джерек несколько неопределенно. - Конец, конец.
     - Да, роковое проклятие. Катастрофа, конец, конец, конец... - Монгров
уставился в пространство.
     - Тебе, значит, понравился инопланетянин? - спросил Джерек.
     - Понравился?
     - Ты хочешь его для своего зверинца? - пояснил Лорд Джеггед.
     - Конечно, я хотел бы иметь его здесь. Он очень  мрачный,  не  правда
ли? Из него получился бы превосходный компаньон.
     - О, конечно! - согласился Лорд  Джеггед,  значительно  посмотрев  на
Джерека, но тот никак не мог взять в толк, почему Джеггед так  смотрит  на
него.
     - Конечно!  Какая  жалость,  что  он  находится  в  коллекции  миледи
Шарлотины.
     - Вот где! А я-то гадал!..
     - Думаю, миледи Шарлотина не уступит тебе маленького  инопланетянина,
- вкрадчиво сообщил Лорд Джеггед. - Именно потому, что  его  компания  так
много значит для тебя.
     - Миледи Шарлотина ненавидит меня, - просто сказал Монгров.
     - Наверняка нет.
     - Да, ненавидит. Она ничего не уступит мне. Я полагаю,  она  завидует
моей коллекции, - продолжал Монгров с мрачной гордостью. -  Моя  коллекция
огромна. Возможно, самая большая из всех.
     - Я слышал, она великолепна, - вставил Джерек.
     - Благодарю, Джерек, - ответил с чувством гигант.
     Отношение Монгрова  полностью  изменилось.  Очевидно,  все,  чего  он
хотел, - чтобы его страдания принимались всерьез.  За  это  он  готов  был
простить Джереку все прошлые насмешки и шутки на его  счет.  За  несколько
минут Джерек в глазах Монгрова превратился из заклятого врага в ближайшего
друга.
     Джереку было ясно, что Лорд Джеггед хорошо понимает Монгрова, так же,
как и он сам, если не лучше. Джерек постоянно  удивлялся  проницательности
Лорда Канарии. Иногда это казалось почти зловещим!
     - Мне бы очень хотелось  посмотреть  твой  зверинец!  -  сказал  Лорд
Джеггед. - Это возможно, мой несчастный Монгров?
     - Конечно, конечно, - ответил Монгров. - На  самом  деле  там  нечего
смотреть.  В  нем  нет  великолепия   зверинца   миледи   Шарлотины,   или
привлекательности зверинца Герцога Королев, или даже разнообразия зверинца
твой матери, Джерек, Железной Орхидеи.
     - Я уверен, это не так, - возразил Джерек дипломатично.
     - И ты хочешь посмотреть мой зверинец? - удивился Монгров.
     - Очень, - ответил Джерек. - Очень хочу. Я слышал, у тебя есть...
     - Эти трещины, -  вдруг  сказал  Лорд  Джеггед,  решительно  прерывая
своего друга, - они новые, не правда ли, дорогой Монгров?
     Он жестом показал на несколько больших расселин в дальней стене зала.
     - Да, сравнительно недавнего происхождения, - согласился  Монгров.  -
Они нравятся тебе?
     - Они превосходны!
     - Не слишком глубокие? - спросил Монгров взволнованно.
     - Нисколько. Как раз нужной величины. Признак  настоящего  мастерства
художника.
     - Я так рад,  Лорд  Джеггед,  что  двое  людей  с  выдающимся  вкусом
посетили  меня.  Вы  должны  простить  меня,   если   раньше   я   казался
раздраженным.
     -  Раздраженным?  Нет,  нет.  Естественно  осторожным  -  да.  Но  не
раздраженным.
     - Мы должны поесть, - решил Монгров, и сердце Джерека ушло в пятки. -
Ленч, а затем я покажу вам зверинец.
     Монгров хлопнул в ладони, и на столе появилась пища.
     -  Великолепно,  -  с  усилием  произнес  Лорд   Джеггед,   оглядывая
обесцвеченные блюда и водянистые водоросли, увядшие салаты  и  комковидные
закуски. - И что это за деликатесы?
     - Это банкет времен Чумного столетия, - с гордостью ответил  Монгров.
- Вы слышали о чуме? Она вспыхнула в Солнечной системе, кажется, в  1000-м
столетии, заразив всех и вся.
     - Чудесно, - сказал Лорд Джеггед с подчеркнутым энтузиазмом.
     Джерек, пытаясь сдержать тошноту, удивлялся самообладанию друга.
     - А это, - спросил Лорд Джеггед, выбирая блюдо с трепещущей  кровавой
плотью, - это что такое?
     -  Ну,  это  моя  собственная  реконструкция,   но,   думаю,   вполне
соответствует подлиннику. - Монгров наполовину  привстал,  всматриваясь  в
блюдо. - Я изучил все, что смог достать о том периоде. Этот шедевр -  один
из моих самых любимых. Я не уверен, что вам стоит есть его. Хотя, если  вы
никогда не умирали от пищевого отравления, приобретете интересный опыт.
     - Никогда не умирал, - ответил Лорд Джеггед, - но, с другой  стороны,
это займет много  времени,  а  мне  хотелось  бы  осмотреть  ваш  зверинец
сегодня.
     - Что ж, тогда в другой  раз,  -  вежливо  согласился  Монгров,  хотя
казался немного разочарованным. - Но я лучше тоже  откажусь  от  соблазна.
Джерек?
     Джерек потянулся к ближайшему блюду.
     - Это кажется вкусным.
     - Ну, вкусное - не то слово, которое я бы  выбрал.  -  Монгров  издал
странный, без веселья, смешок. - Очень  немногие  блюда  Чумного  столетия
были такими. Фактически вкус не является критерием,  который  я  использую
при планировании моих обедов...
     - Нет-нет, - согласился Джерек. - Я имел в виду,  что  оно  выглядит,
э...
     - Больным? - предположил Лорд Джеггед, который жевал новое  выбранное
блюдо (мало отличающееся по виду от того, которое отверг  ранее)  с  явным
аппетитом.
     Джерек поглядел на Монгрова, который кивком  одобрил  характеристику,
данную Лордом Джеггедом.
     - Да, - сказал Джерек изменившимся голосом. - Больным.
     - Правильно. Но блюдо не особенно повредит тебе. Представляешь, у них
несколько другой метаболизм. - Монгров подвинул блюдо ближе к Джереку  (на
тарелке лежали неизвестного вида зеленоватые растения в коричневом  мутном
соусе). - Накладывай себе сам.
     Джерек положил на тарелку крошечную порцию.
     - Больше, - настаивал Монгров с набитым ртом. - Клади  больше.  Здесь
много.
     - Да, - прошептал Джерек и переложил еще пару ложек вещества с  блюда
к себе на тарелку.
     Он никогда не  испытывал  интереса  к  грубой  пище,  даже  в  лучшие
времена, предпочитая более приятные (и невидимые) средства для поддержания
своего существования, а это была наиболее отвратительная  пища,  какую  он
когда-либо видел в своей жизни. Он подумал, что  лучше  бы  им  предложили
навозного кита.
     Наконец испытание закончилось, и Монгров встал, вытирая губы.
     Джерек, сосредоточившийся на контроле спазм  желудка  и  одновременно
проталкивающий пищу в горло, заметил, что Лорд Джеггед, жующий  с  большим
удовольствием, съел на самом деле очень мало, и решил, когда  представится
случай, попросить Джеггеда научить его этому фокусу.
     - А теперь, - сказал Монгров, - нас ждет мой зверинец. - Он  взглянул
с печальной добротой на Джерека,  который  все  еще  не  вставал.  -  Тебе
нехорошо? Вероятно, пища оказалась более вредной, чем должна была быть.
     - Вероятно, - ответил Джерек, вытирая потные ладони о стол и поднимая
свое тело на ноги.
     - Ты не  чувствуешь  головокружения?  -  участливо  спросил  Монгров,
подхватывая Джерека под руку, чтобы тот не упал.
     - Немного.
     - Нет боли в желудке? У тебя есть желудок?
     - Думаю, есть. Он болит.
     - Хм-м, - нахмурился Монгров.  -  Может  быть,  перенесем  осмотр  на
другой день?
     - Нет-нет, - поспешил сказать Джеггед.  -  Джерек  еще  лучше  оценит
экспонаты, если будет  чувствовать  себя  нездоровым.  Он  любит  ощущение
недомогания.  Это   подводит   его   к   подлинному   пониманию   сущности
человеческого существования. Не правда ли, Джерек?
     Джерек слабо кивнул  в  подтверждение,  не  в  силах  позволить  себе
заговорить в этот момент.
     - Очень хорошо, - согласился Монгров, подталкивая Джерека  вперед.  -
Очень хорошо. Жаль, что мы не разрешили наши противоречия немного  раньше,
милый Джерек. Я вижу теперь, насколько неправильно понимал тебя.
     А Джерек,  пока  внимание  Монгрова  было  отвлечено,  метнул  полный
ненависти взгляд на своего друга Лорда Джеггеда.
     Он немного пришел в себя к тому времени, когда они  покинули  двор  и
направились под дождем к первому зданию  зверинца.  Здесь  Монгров  держал
коллекцию бактерий и вирусов рака - все под увеличительными стеклами, хотя
некоторые достигали почти четверти мили в поперечнике.  Монгров,  кажется,
имел слабость к эпидемиям.
     - Некоторым из этих болезней более миллиона лет, - сказал  Монгров  с
гордостью. - В большинстве принесены путешественниками во Времени.  Другие
собраны со всех концов Вселенной. Мы, знаете ли, друзья, много теряем,  не
имея собственных болезней.
     Он остановился перед одним из  больших  экранов.  Здесь  показывались
примеры   заражения   бактериями   различных   существ.    Медведеподобный
инопланетянин извивался в агонии,  а  его  плоть  покрывалась  пузырями  и
разваливалась.  Похожий  на  рептилию  космический  путешественник  сидел,
страдальчески глядя, как  из  его  перепончатых  рук  вырастали  маленькие
щупальца, постепенно охватывающие все тело и удушающие его.
     - Я всегда удивлялся, не отсутствует ли у  нас,  существ  с  наиболее
развитым воображением, определенный вид воображения,  -  пробормотал  Лорд
Джеггед Джереку, когда они остановились поглядеть на бедную рептилию.
     В другом месте растительный  разум  был  атакован  плесенью,  которая
постепенно съедала его прекрасные  цветы  и  превращала  стебель  в  сухие
ветки.
     Там были сотни видов, и все  настолько  интересны,  что  Джерек  стал
забывать свое недомогание  и  оставил  Джеггеда  позади,  шагая  вместе  с
Монгровом, задавая вопросы и внимательно выслушивая ответы.
     Лорд  Джеггед  не  торопился,  то  сосредоточенно  рассматривая  один
образец, то громко восхищаясь другим, и не последовал за ними, когда  они,
покинув Дом Бактерий, вошли в Дом Флуктуантов.
     Там содержались разнообразные существа, которые могли изменять  форму
или цвет  по  своему  желанию.  Каждому  существу  было  отведено  большое
пространство с воспроизведенной в мельчайших деталях средой обитания.  Эти
миры отделялись друг от друга невидимыми силовыми полями, переходя  плавно
один в другой. Большинство флуктуантов никогда не жили на Земле ни в какой
период ее истории (кроме нескольких примитивных хамелеонов, ящериц и  тому
подобного), а были привезены с отдаленных планет Галактики. Фактически все
были разумными, особенно мимки.
     Трое  людей,  проходя  по  заселенным  территориям,   защищенные   от
возможных нападений собственными силовыми полями, встречали на своем  пути
различных существ, которые меняли форму, имитируя грубо или в точности  то
Джерека, то Джеггеда или  Монгрова.  Некоторые  изменяли  форму  не  столь
быстро (от Джеггеда, скажем, к Монгрову или Джереку), так что  Джерек  сам
начал чувствовать себя странно.
     Следующим был Человеческий Дом, наибольший в зверинце. В то время как
остальные  Дома  были  укомплектованы   обитателями   различных   областей
пространства, этот представлял только различные периоды истории Земли. Дом
тянулся на несколько миль и,  подобно  Дому  Флуктуантов,  был  разбит  на
отдельные сферы  обитания  (в  хронологическом  порядке),  воспроизводящие
картины жизни отдельных периодов. Широко были представлены Неандертальский
Человек, Пилтсдаунский Человек, Религиозный Человек и Научный Человек,  со
многими, конечно, подразделениями.
     - У меня здесь, - сказал Монгров с  чувством,  -  мужчины  и  женщины
практически из любого основного периода нашей истории. - Он сделал  паузу.
- У вас есть, друзья мои,  какой-нибудь  особенный  интерес?  Может  быть,
Фрадгансинская Тирания?
     Он обвел жестом участок,  на  котором  они  сейчас  находились.  Дома
представляли собой строения из квадратных блоков песчаника,  установленные
на песочного цвета постаменте.  Представители  этой  эпохи  носили  одежду
(если это была одежда) из такого материала, что он тоже походил на  песок,
в  том  числе  и  цветом.  Голова  и  конечности  человека,   находящегося
неподалеку,  странно  торчали  из  одежды,  и  он  имел  комический   вид,
подбираясь поближе к троице, размахивая кулаками и крича, но тем не  менее
стараясь держаться на безопасном расстоянии.
     - Он кажется сердитым, - отметил Лорд Джеггед, наблюдая с  загадочным
любопытством.
     - Это был сердитый век, - подтвердил Монгров. - Как и многие другие.
     Они миновали этот участок и прошли еще через несколько, когда Монгров
снова остановился.
     - Или возьмите славную  Ирландскую  Империю,  -  сказал  он.  -  Пять
столетий чудесных Кельтских  Сумерек,  покрывших  сорок  планет.  Это  сам
правитель.
     На участке,  поросшем  пышной  зеленой  травой  и  освещенном  мягким
светом, возвышалось двухэтажное здание из дерева и  камня.  На  деревянной
скамейке перед ним сидел приятного вида краснолицый индивидуум,  одетый  в
довольно странную  темно-коричневую  одежду,  туго  перетянутую  в  поясе.
Высоко  поднятый  воротник  почти  касался  коричневой  шляпы  с   полями,
надвинутой на глаза, так что лица не было видно. В одной  руке  он  держал
горшок с темной жидкостью,  поверх  которой  плавала  густая  белая  пена.
Человек часто поднимал горшок  к  губам  и  осушал  его,  после  чего  тот
мгновенно наполнялся вновь, к  постоянному  восхищению  мужчины.  Странный
человек все время  пел  бодрую  мелодию,  что,  казалось,  доставляло  ему
удовольствие, хотя временами он опускал голову и плакал.
     - Он иногда бывает таким печальным, - с восхищением пояснил  Монгров.
- Он смеется, он поет,  но  печаль  переполняет  его.  Это  один  из  моих
любимчиков.
     Они  двинулись  дальше  сквозь  образцы  доисторического   Греческого
Золотого Века, Британского Ренессанса,  Коринфской  Республики,  Имперской
Американской   Конфедерации,    Мексиканского    Владычества,    Юлианских
Императоров,   Союза   Двенадцати   Планет,   Союза    Тридцати    Планет,
Анахронических Государств, Кулианской  Теократии,  Темно-Зеленого  Совета,
Фараджиитского Военного Периода, Геродианской Империи, Гиникской  Империи,
Сахарной  Диктатуры,  периода  Звукоубийства,  времени  Невидимого   Знака
(наиболее интересного из множества подобных периодов), эпохи  Канатоходца,
Первого, Второго и Третьего Покровителей, Культуры Кораблей,  Технического
Тысячелетия, эпохи Строителей Планет и сотни других.
     И все время Джерек искал вокруг след путешественницы во  Времени,  не
забывая автоматически хвалить  коллекцию  Монгрова,  но  оставляя  большую
часть восхвалений  Лорду  Джеггеду,  намеренно  отвлекающему  внимание  от
Джерека.
     И все-таки именно Монгров первым показал на нее, когда  они  вошли  в
сферу обитания, выглядевшую немного более скудной, чем другие.
     - А здесь последнее дополнение к моей коллекции.  Я  очень  рад,  что
приобрел ее, хотя она все еще не сказала мне,  что  построить,  чтобы  она
могла счастливо жить в наиболее подходящей для нее среде.
     Джерек повернулся и поглядел в лицо путешественницы во Времени.
     Ее глаза сверкали от гнева. Сперва Джерек не  понял,  что  именно  он
является объектом этого гнева. Он думал, что узнав его, увидев, во что  он
одет, она смягчится, но все получилось наоборот.
     - Она все еще не приняла транслирующую пилюлю? - спросил он Монгрова.
     Но Монгров уставился на него с подозрительным видом.
     - Ваши костюмы очень похожи, Джерек.
     - Да, - ответил Джерек. - Я уже встречал путешественницу  во  Времени
прошлым вечером у Герцога Королев.  Я  был  так  впечатлен  костюмом,  что
сделал такой же для себя.
     - Вижу. - Брови Монгрова несколько разгладились.
     - Какое  совпадение!  -  воскликнул  Лорд  Джеггед.  -  Мы  не  имели
представления,  что  она  в   твоей   коллекции,   Лорд   Монгров.   Какая
неожиданность!
     - Да, - сказал Монгров спокойным голосом.
     Джерек прочистил горло.
     - Удивительно... - начал Монгров.
     Джерек повернулся к леди, делая поклон и вежливо говоря:
     - Надеюсь, с вами теперь все хорошо, мадам, и вы можете  понять  меня
лучше.
     - Понять! Понять! - В голосе леди слышалась истерика, она  совсем  не
казалась польщенной. - Я поняла, что вы безнравственная, отвратительная  и
развязная тварь, сэр!
     Некоторые из  ее  слов  не  имели  смысла  для  Джерека.  Он  вежливо
улыбнулся.
     - Возможно, другая транслирующая пилюля...
     - Вы - самое грязное существо, которое я встречала в своей  жизни,  -
сказала леди. - И теперь я убеждена, что умерла и нахожусь в самом ужасном
Аду, какой может вообразить человек. О, мои грехи, наверное, были  ужасны,
когда я была жива.
     - Ад? - спросил Монгров с проснувшимся интересом. - Вы из Ада?
     - Это  другое  название  19-го  столетия?  -  спросил  Лорд  Джеггед,
казалось, повеселевший.
     - Я многое могу узнать от вас, - с энтузиазмом начал Монгров. - Как я
рад, что взял вас сюда!
     - Как ее зовут? - спросил Джерек, растерявшись от ее реакции.
     Женщина  смерила  его  взглядом  с  головы  до  ног,  поджав  губы  в
негодовании.
     - Мое имя, сэр, - миссис Амелия  Ундервуд,  и  если  это  не  Ад,  то
какая-то ужасная зарубежная страна, и я требую, чтобы мне позволили сейчас
же переговорить с британским консулом!
     Джерек поднял глаза на Монгрова, а Монгров поглядел с  удивлением  на
Джерека.
     - Она - наиболее странное существо, которое я когда-либо  приобретал,
- заключил Монгров.
     - Могу избавить тебя от нее, - предложил Джерек.
     - Нет-нет, - ответил Монгров. - Хотя благодарю  за  мысль.  Нет,  мне
будет интересно изучать ее.
     Он повернулся к миссис Ундервуд и вежливо спросил:
     - Какой температуры вам нравится пламя?



         6. ПРИЯТНАЯ ВСТРЕЧА. ЖЕЛЕЗНАЯ ОРХИДЕЯ ПРИДУМЫВАЕТ ПЛАН

     Успешно убедив впавшего в меланхолию Монгрова, что пламя - не  лучшая
среда  для  путешественницы  во  Времени,  и  сделав  пару  альтернативных
предложений, основанных на собственном детальном  знании  периода,  Джерек
решил, что пора распрощаться. Монгров  все  еще  бросал  на  него  странно
подозрительные взгляды. Миссис Ундервуд явно была не в настроении  принять
его декларацию любви, и  даже  Лорд  Джеггед,  казалось,  скучал  и  хотел
уехать.
     Монгров проводил их от  Дома  Человека  до  поджидавшего  локомотива,
сверкающего золотом и слоновой костью и жутко неуместного на темно-зеленом
и грязно-коричневом фоне логова Монгрова.
     - Ну, - сказал Монгров, - благодарю тебя за  советы,  Джерек.  Думаю,
мой  образец  скоро  обживется.  Конечно,   некоторые   существа   склонны
капризничать, несмотря на любую заботу. Некоторые умирают, и их приходится
воскрешать и посылать обратно, туда, откуда они явились.
     -  Если  я  смогу   чем-нибудь   помочь...   -   пробормотал   Джерек
взволнованно, ужаснувшись словам Монгрова.
     - Я спрошу тебя, конечно. -  В  голосе  Монгрова  появились  холодные
нотки.
     - О, если б я мог провести некоторое время с...
     - Ты был, - сказал Лорд Канарии, стоя на подножке локомотива, - самым
гостеприимным хозяином, Монгров. Я запомнил, что  ты  хотел  бы  прибавить
этого  мрачного  космического  путешественника  к   своей   коллекции,   и
постараюсь приобрести его для тебя каким-нибудь образом. Между прочим,  не
заинтересован ли ты в обмене?
     - Обмен? - Монгров пожал плечами. - Собственно, почему бы и  нет?  Но
на что? Что у меня есть ценного предложить?
     - Думаю, что смог бы освободить тебя от  образца  19-го  столетия,  -
сказал Джеггед небрежно. - К тому же вряд ли  ты  получишь  от  нее  много
радости. А у меня на  примете  есть  человек,  для  которого  это  был  бы
подходящий подарок.
     - Джерек? - насторожился Монгров. - Не его ли ты имеешь в виду? -  Он
повернул огромную голову, чтобы внимательно взглянуть  на  Джерека,  ловко
притворившегося, что не слушает разговор.
     - О, - ответил Лорд Джеггед, - нетактично, Монгров, говорить об  этом
заранее.
     - Верно, - согласился Монгров, чихая. Капли дождя стекали по его лицу
и пропитывали бесформенную одежду. - Но вы никогда не заставите расстаться
миледи  Шарлотину  с  ее  инопланетянином,  поэтому  нет  смысла  в  нашем
разговоре.
     - И все-таки это может получиться, - сказал  Лорд  Джеггед.  Обруч  в
виде ящерицы на его голове прошипел  неудовольствие  по  поводу  холодного
дождя, и Лорд Джеггед укрылся в кабине локомотива.
     - Ты идешь, Джерек?
     Джерек поклонился Монгрову.
     - Благодарю, Монгров. Я рад, что мы сейчас лучше понимаем друг друга.
     Глаза  Монгрова,  наблюдавшего,  как  Джерек  поднимается  в  кабину,
сузились.
     - Да, - ответил гигант, - я тоже очень рад этому, Джерек.
     - И ты согласен на  обмен,  -  спросил  Джеггед,  -  если  я  привезу
инопланетянина?
     Монгров поджал огромные губы.
     -  Если  сможешь  привезти   мне   инопланетянина,   у   тебя   будет
путешественница во Времени.
     - Договорились! - весело воскликнул Лорд Джеггед. - Я  скоро  привезу
его.
     И тут, наконец, Монгров решился высказать подозрения.
     - Лорд  Джеггед,  вы  явились  сюда  с  целью  приобрести  мой  новый
экземпляр?
     Лорд Джеггед засмеялся.
     - Вот почему ты так насторожился! Я уж подумал,  не  обидел  ли  тебя
чем-нибудь.
     - Но причина именно в этом? - продолжал настаивать Монгров.
     Он повернулся к Джереку:
     - Ты обманывал меня, притворяясь все время моим другом, хотя истинным
твоим намерением было забрать у меня этот экземпляр? Я шокирован!
     Лорд Джеггед показался из кабины локомотива.
     - Шокирован, Монгров?
     Джерек  не  сдержал  улыбки,  наблюдая  за  артистическим  поведением
Джеггеда, но тут Лорд Канарии повернул к нему нахмуренное лицо.
     - А ты почему улыбаешься, Джерек Корнелиан? Ты  веришь  Монгрову?  Ты
тоже думаешь, что я взял тебя с собой под ложным предлогом, а не для того,
чтобы наладить отношения между вами?
     - Нет, - ответил Джерек, опуская  глаза  и  пытаясь  освободиться  от
непрошенной улыбки. - Простите, Лорд Джеггед.
     - О, я тоже прошу прощения. - Губы Монгрова задрожали. - Я  ошибся  в
вас обоих. Простите меня!
     - Конечно, несчастный Монгров, - проникновенно ответил Лорд  Джеггед.
-  Конечно!  Конечно!  Ты  вправе  быть  подозрительным:  твоей  коллекции
завидует вся планета, каждый из  экземпляров  -  драгоценность.  Оставайся
осторожным! Есть другие, менее щепетильные, чем мы с Джереком Корнелианом,
и они могут обмануть вас.
     - Каким  я  оказался  плохим!  Невеликодушный,  с  плохими  манерами!
Слишком черствый! - стонал Монгров. - Какой я гадкий, Лорд Джеггед. Сейчас
я ненавижу себя. Теперь вы видите,  каков  я  есть,  и  будете  оба  вечно
презирать меня!
     -  Презирать?  Никогда!  Твоя  скромность  восхитительна,  я   просто
изумляюсь.  Я  изумляюсь  тебе,  дорогой  Монгров.  А  теперь  мы   должны
отправляться. Возможно, я вернусь с экземпляром, который ты желаешь. Через
день или два.
     - О, ты более чем великодушен. Прощай, Лорд Джеггед. Прощай,  Джерек.
Приезжай ко мне, когда захочешь. Хотя, понимаю, из меня  плохая  компания,
и, следовательно, ты вряд ли...
     - Прощай, неутешный Монгров.
     Джерек дернул за свисток, локомотив издал скорбный звук - нечто вроде
стона отчаяния, а затем начал медленно подниматься в сыплющее дождем небо.


     Лорд Джеггед вновь устроился на диване. Его глаза были закрыты,  лицо
ничего не выражало. Джерек отвернулся от окна.
     - Лорд Джеггед. Вы - образец дьявольской хитрости.
     - Ладно, ладно, мой Корнелиан, - пробормотал Лорд Джеггед со все  еще
закрытыми глазами. - Ты тоже выказываешь талант в этом направлении.
     - Бедный Монгров. Как  аккуратно  было  отведено  его  подозрение!  -
Джерек сел рядом с другом. - Но как мы приобретем миссис Амелию  Ундервуд?
Миледи Шарлотина, может быть, и не ненавидит Монгрова, но  ревнует  к  его
сокровищам. Она не отдаст маленького инопланетянина.
     - Тогда мы должны украсть его, верно?
     Джеггед широко раскрыл прозрачные глаза, и  в  них  вспыхнул  озорной
огонек.
     - Мы станем ворами, Джерек, ты и я.
     Идея была настолько удивительна, что потребовалось  некоторое  время,
чтобы Джерек понял ее суть, а затем восхищенно рассмеялся.
     - Как ты изобретателен,  Лорд  Джеггед!  И,  главное,  в  духе  моего
любимого периода!
     - Да, обезумев от любви, идешь на все, чтобы овладеть предметом своей
страсти. Все  другие  обстоятельства  -  дружба,  престиж,  достоинство  -
отметаются в сторону. Я вижу, тебе нравится это?
     Лорд Джеггед приложил изящный палец к губам, на которых играла легкая
улыбка.
     - Какую пышную драму мы начинаем  сейчас  создавать!  О  Джерек,  мой
дорогой, ты рожден... для любви!
     - Хм, - протянул Джерек  задумчиво,  -  я  начинаю  подозревать,  что
рожден  для  снабжения  вас  сырым  материалом,  на  котором   вы   можете
поупражняться, чтобы развить и без того значительные литературные таланты,
милорд.
     - Ты льстишь мне, ты льстишь мне!


     Неожиданно в ушах Джерека прозвучало:
     - Мой сын, мой алмаз! Это твоя воздушная машина?
     Джерек узнал голос Железной Орхидеи.
     - Да, мама. А ты где?
     - Ниже тебя, дорогой.
     Джерек встал и посмотрел вниз. На похожем на шахматную доску поле  из
голубых, пурпурных и желтых квадратов с несколькими  разбросанными  тут  и
там хрупкими хрустальными деревьями можно было различить две фигурки.
     - Вы не возражаете, если мы ненадолго остановимся? - обратился  он  к
Джеггеду.
     - Совсем нет.
     Джерек приказал локомотиву спуститься  и  встал  на  подножку  в  тот
момент, когда машина приземлилась на одном из  оранжевых  квадратов  около
двенадцати футов длиной, сделанном из плотно упакованных крошечных  цветов
трилистника. На соседнем, зеленом квадрате сидела Железная Орхидея,  а  на
коленях у нее удобно устроился Ли Пао.  Когда  Джерек,  выйдя  из  машины,
ступил на поле, цвет квадратов изменился.
     - Не могу ни на чем остановиться  сегодня,  -  объяснила  она.  -  Не
поможешь ли ты мне, Джерек?
     Она всегда имела склонность к мехам, вот и сейчас ее тело  прикрывала
мантия золотого цвета. Лицо она окрасила в  цвета  Ли  Пао,  одетого,  как
обычно, в тот  же  голубой  комбинезон.  Ли  Пао,  выглядевший  смущенным,
пытался встать с колен Железной Орхидеи, но та твердо держала его, сидя  в
красивом мерцающем силовом кресле.  Над  ее  головой  кружились  маленькие
синие птички.
     Шахматная равнина простиралась  на  милю  в  каждую  сторону.  Джерек
задумчиво рассматривал ее, но, занятый другими проблемами, ничего  не  мог
посоветовать. Наконец он сказал:
     - По-моему, все сделанное  тобой  превосходно,  самая  изысканная  из
орхидей. Добрый день, Ли Пао.
     - Добрый день, - ответил Ли Пао прохладно.
     Он, хотя и числился  членом  зверинца  Герцога  Королев,  предпочитал
большую часть времени гулять сам по себе. Джерек считал,  что  Ли  Пао  не
очень нравится аскетическое окружение, созданное для него Герцогом Королев
хотя  Ли  Пао  утверждал,  что  это  единственное,  в  чем  он  фактически
нуждается. Ли Пао перевел взгляд на Джерека.
     - Я вижу, с вами ваш друг-декадент, Лорд Джеггед.
     Лорд Джеггед приветствовал Ли Пао поклоном,  заставившим  затрепетать
все линии на его костюме, а ящерицу приподнять голову и  щелкнуть  клювом,
затем взял одну из утопающих в мехах рук Железной Орхидеи и  прижал  ее  к
губам.
     - Нежнейшая из зверей, - пробормотал он,  гладя  ее  плечо.  -  Самая
красивая из кошек.
     Ли Пао встал, помрачнев, отошел в сторону и нарочито  заинтересовался
хрустальным деревом. Железная Орхидея засмеялась, обвила рукой  шею  Лорда
Джеггеда  и  притянула  его  голову  вниз,  чтобы  поцеловать  ящерицу   в
чешуйчатую морду.
     Оставив их выполнять ритуал, Джерек  присоединился  к  Ли  Пао  около
дерева.
     - Мы только что покинули Монгрова. Ты его друг?
     Ли Пао кивнул.
     - Что-то вроде.  У  нас  совпадают  одна-две  идеи,  но,  подозреваю,
взгляды Монгрова не всегда его собственные, не всегда искренние.
     - Монгров? Нет никого более искреннего...
     - В этом мире, возможно, и нет. Но факт остается... - Ли Пао  щелкнул
по свисающему с дерева серебристому фрукту, и тот  издал  чистую  приятную
ноту, звучащую секунды две. - Я думаю, это относится почти ко всем  членам
вашего общества.
     - Да! - начал Джерек торжественно, фактически почти не слушая.  -  Я,
Ли Пао, столкнулся с любовью, - объявил он. - Я отчаянно влюблен,  безумно
влюблен в девушку.
     - Ты не знаешь  смысла  любви,  -  запротестовал  Ли  Пао.  -  Любовь
включает верность, самоотверженность,  благородство  характера  -  все  те
качества, которыми вы, люди, больше не обладаете. Это опять  твоя  ужасная
подделка? Почему ты так одет? Что за призраки, какие странные фантазии  вы
преследуете? Вы играете в бездумные игры без цели и смысла, в то время как
Вселенная умирает вокруг вас.
     - Все правильно, - ответил Джерек вежливо, - но тогда почему, Ли Пао,
ты не вернешься в свое собственное время? Это трудно, но не невозможно.
     - В том-то и дело, что невозможно. Ты  наверняка  слышал  об  эффекте
Морфейла. Человек может вернуться назад во Времени, но на несколько  минут
максимум! Ни один ученый за  долгую  историю  Земли  не  смог  решить  эту
проблему. Но даже если бы был шанс вернуться, что я сказал бы своим людям?
Что вся их работа,  все  самопожертвование,  их  идеализм,  их  борьба  за
справедливость приведут в конце концов к вашему загнившему миру?  Я  стану
чудовищем, если попытаюсь сказать такое. Могу ли я описать вашу перезрелую
технологию,  вашу  грязную  сексуальную  практику,   ваше   дегенеративное
времяпрепровождение, на которое вы тратите столетия? Нет!
     Глаза Ли Пао сверкали, и он,  разгоряченный  темой,  чувствовал  себя
настоящим героем.
     - Нет! Моя участь - остаться здесь. Это мое добровольное решение. Мое
жертвоприношение. Мой  долг  -  предупредить  вас  о  последствиях  вашего
декадентского поведения. Мой долг - направить вас на более полезный  путь,
задуматься над более серьезными вещами, прежде чем будет слишком поздно! -
Он замолчал, тяжело дыша, гордый собой.
     - ...А между тем, - раздался расслабленный  голос  Железной  Орхидеи,
которая приближалась под руку с Лордом Джеггедом, одобрительно кивающим Ли
Пао, - является развлекать Железную Орхидею, доставлять  ей  удовольствие,
обожать ее (как ты, не отпирайся) и, самый суровый из критиков,  услаждать
ее дни яркой игрой своих эмоций.
     - О испорченная женщина! О империалистка! Вы порочны!
     Ли Пао повернулся и зашагал прочь.
     - Но запомните мои слова, - бросил он через плечо. - Апокалипсис  уже
недалеко. Ты еще пожалеешь, Железная Орхидея, что смеялась надо мной.
     - Какие темные намеки! Ли Пао любит вас? - спросил Лорд Джеггед.
     Его бледное лицо стало задумчивым. Он с иронией посмотрел на Джерека:
     -  Возможно,  он  может  научить  тебя  каким-нибудь  чувствам,   мой
подмастерье.
     - Возможно.
     Джерек зевнул. Напряжение во время  визита  к  Монгрову  давало  себя
знать.
     - Почему? - Железная Орхидея с интересом уставилась  на  сына.  -  Ты
теперь изучаешь ревность, плоть от плоти  моей?  Вместо  добродетели?  Это
ревность - то, что сейчас делает Ли Пао?
     Джерек уже забыл о событиях предыдущего дня.
     - Наверное, - ответил он.  -  Надо  обсудить  это  с  Ли  Пао.  Разве
ревность не является одним из компонентов настоящей любви, Лорд Джеггед?
     - Ты знаешь больше подробностей о том периоде, чем я,  жизнерадостный
Джерек. Все, чем я могу тебе помочь, - это скомпоновать содержание драмы.
     -  И  превосходное  содержание,  -  добавил   Джерек,   глядя   вслед
удаляющемуся Ли Пао.
     - Расскажи мне, Джерек, -  попросила  мать,  укладывая  свои  изящные
формы на мягкий диван и уничтожая шахматное поле  (которое  было  ужасным,
решил Джерек).
     Поле превратилось в пустыню. Певчие птички стали  орлами.  Неподалеку
возникла пальмовая рощица со спрятанным в тени источником  воды.  Железная
Орхидея притворилась, будто не заметила, что оазис появился в  том  месте,
где как раз находился Ли Пао. Китаец злобно сверкнул на  нее  глазами.  На
поверхностью воды торчала только его голова.
     - Что за игру, - спросила она, - изобрели вы с Лордом Джеггедом?
     - Мама, я полюбил чудесную девушку, - начал Джерек.
     - О! - Она вздохнула с восхищением.
     - Мое сердце поет, когда я вижу ее.  Мой  пульс  сбивается,  когда  я
думаю о ней. Моя жизнь теряет смысл, когда ее нет рядом.
     - Очаровательно!
     - И, дорогая мама,  она  воплощает  в  себе  все,  что  требуется  от
девушки.  Она  красива,  умна,   обладает   воображением,   пониманием   и
жестокостью. О мама, я хочу жениться на ней!
     Утомленный своим выступлением, Джерек рухнул на песок.
     Железная Орхидея с энтузиазмом захлопала в ладоши.
     - Восхитительно. - Она послала ему воздушный поцелуй. -  Джерек,  моя
куколка, ты гений! Никакое другое слово не подходит, - и подалась  вперед.
- Ну, а теперь - подробности.
     И Джерек рассказал матери обо всем, что  случилось,  начиная  с  того
момента, когда он в последний  раз  виделся  с  ней,  и  все,  что  они  с
Джеггедом запланировали, включая и Воровство.
     - Неотразимо, - заявила она.  -  Итак,  мы  должны  каким-то  образом
украсть мрачного инопланетянина у миледи Шарлотины. Она никогда не простит
этого, я ее знаю. Ты прав, трудная задача.
     Она поглядела в сторону оазиса и капризно крикнула:
     - Ли Пао, выходи оттуда!
     Ли Пао, хмуро и молча торчащий из воды отказывался говорить.
     - Вот почему я так привязана к нему, - объяснила Железная Орхидея.  -
Он так прелестно сердится, - и, подперев подбородок рукой, задумалась  над
ждущей решения проблемой.
     Джерек оглядывался по сторонам,  возвращаясь  мыслями  к  задуманному
предприятию, и спрашивал себя, не  будет  ли  оно  слишком  сложным,  даже
скучным. Может быть, следовало изобрести более  простой  предмет  страсти?
Любовь занимала очень много времени.
     Наконец Железная Орхидея подняла голову.
     - Первое, что надо сделать,  -  посетить  миледи  Шарлотину.  Большой
группой, как можно большей. Устроим веселье. Вечеринка будет суматошной, и
в самом ее разгаре мы и украдем инопланетянина. Каким образом -  решим  на
месте. Я помню, как устроен ее зверинец,  хотя  все  равно  он,  вероятно,
изменился с тех пор, как я была  там  в  последний  раз.  Что  ты  думаешь
Джеггед?
     - Я думаю, вы - гений, мой цветок, - ухмыльнулся Лорд Джеггед и обнял
плечи Железной Орхидеи. - Самый  душистый  из  цветков,  это  превосходная
идея. Никто не догадается о нашем истинном намерении. Мы одни будем  знать
об ограблении. Остальные, ничего не  подозревая,  прикроют  нашу  попытку.
Согласен, Джерек?
     - Согласен.  Что  за  пару  вы  составляете!  Хвалите  меня  за  свою
изобретательность, приписываете мне свои идеи. Я... просто инструмент.
     - Чепуха. - Лорд Джеггед прикрыл глаза, словно из  скромности.  -  Ты
обрисовал грандиозный проект, а мы - твои ученики, мы  просто  вычерчиваем
менее интересные детали на твоем холсте.
     Железная Орхидея протянула руку, чтобы погладить задремавшую  ящерицу
на голове Лорда Джеггеда.
     - Наших друзей воодушевит мысль посетить миледи  Шарлотину.  Остается
только надеяться, что она дома  и  пригласит  нас.  А  затем,  -  Железная
Орхидея рассмеялась своим нежным смехом, - мы будем надеяться, что она  не
обнаружит наш обман. По крайней мере,  пока  не  произойдет  воровство.  А
последствия! Вы можете вообразить себе последствия? Ты помнишь, Джерек, мы
говорили о следующей цепи событий, конкурирующей с Флагами?
     - Это событие явно будет  конкурировать  с  Флагами,  -  сказал  Лорд
Джеггед. - Оно снова заставит меня почувствовать себя молодым.
     - Вы когда-то были молодым, Лорд Джеггед? - спросила Железная Орхидея
с удивлением.
     - Ну, вы знаете, что я имею в виду, - ответил тот.



                 7. УКРАСТЬ КОСМИЧЕСКОГО ПУТЕШЕСТВЕННИКА

     Миледи Шарлотина всегда предпочитала подземное существование.
     Ее территория Под Озером была не только подземной, но и  подводной  в
истинном смысле слова. Обширные грязные пещеры,  соединенные  туннелями  и
небольшими пещерками, в которых хватило бы места упрятать  не  один  город
без всяких трудностей, тянулись  на  много  миль.  Миледи  Шарлотина  сама
создала этот подземный лабиринт много лет назад, следуя контурам одного из
немногих постоянных озер, оставшихся на планете.
     Озеро   называлось   "Козленок   Билли",   по   имени    легендарного
американского исследователя, астронавта и  гурмана,  распятого  на  кресте
около 2000-го года за то, что нижняя часть  его  тела  была  козлиной.  Во
времена Билли Козленка такие превращения, очевидно, были не в моде.
     Озеро "Козленок Билли" являлось, вероятно,  наиболее  древней  частью
ландшафта в мире. Оно передвигалось только дважды за  последние  пятьдесят
тысяч лет.


     Под озером в полном разгаре было пиршество.
     Около  сотни  ближайших  друзей  миледи  Шарлотины   прибыли,   чтобы
повеселить восхищенную, хотя и удивленную хозяйку и самих себя.  Вечеринка
протекала шумно и хаотично.
     В  суматохе  никто  не  заметил,  как  Джерек  Корнелиан  без  особых
трудностей  тихонько  проскользнул  в  зверинец,  чтобы  найти   последнее
приобретение миледи Шарлотины в одной из тысячи или двух  тысяч  маленьких
пещер, где она обычно содержала свои экземпляры.
     Пещера,  оборудованная  для  Юшариспа,  находилась  между  пещерой  с
шипящим огненным существом (впервые оно  было  обнаружено  на  Солнце,  но
прибыло  туда,   вероятно,   с   другой   звезды)   и   пещерой,   занятой
микроскопическим   собакоподобным    инопланетянином    из    окрестностей
Бетельгейзе. Среда обитания Юшариспа была довольно темной и холодной,  над
всем доминировала пульсирующая, скрипящая, пурпурно-черная башня, покрытая
отвратительно выглядевшей слизью. Башня, несомненно, являлась копией  дома
Юшариспа, в каком он жил на своей родной планете. Кроме башни там было еще
множество капающих растений и острых темно-желтых скал.  Башня  напоминала
космический корабль, который распылила миледи Шарлотина.
     Юшарисп сидел на скале около  башни,  сложив  вокруг  тела  маленькие
четыре ноги. Большая часть его глаз была закрыта, кроме одного  спереди  и
одного сзади. Погруженный,  казалось,  в  мрачные  мысли,  он  сначала  не
заметил Джерека, и тот, дотронувшись до одного из своих колец, на  секунду
сделал брешь в силовом барьере и прошел внутрь.
     - Вы Юшарисп, да? - спросил Джерек. - Я пришел сказать,  что  меня  в
тот день заинтересовала ваша речь.
     Все  глаза  Юшариспа  открылись.  Его  тело  качнулось  так,  что  на
мгновение Джереку показалось, что оно скатится вниз и отскочит  от  земли,
как мяч. Глаза Юшариспа переполняла тоска.
     - Вы, скри, скри, откликнулись на нее? - спросил он с тихим отчаянием
в голосе.
     - Она была очень приятной, -  неопределенно  ответил  Джерек,  думая,
что, возможно, он не так начал. - Очень приятная, в самом деле.
     - Приятная?  Теперь  я  полностью  сбит  с  толку.  -  Юшарисп  начал
подниматься на кривые ножки. - Вы находите то, что я сказал, приятным?
     Джерек понял, что выразился неправильно.
     - Я имею в  виду,  -  поправился  он,  -  что  было  приятно  слышать
выражение подобных чувств...
     Джерек   лихорадочно   пытался   вспомнить   точно,    что    говорил
инопланетянин, но помнил лишь общее направление речи. Тема была не  новая:
говорили про конец Вселенной, или конец  Галактики,  или  что-то  вроде  -
очень похоже на то, что говорит обычно Ли Пао. Может быть, это  связано  с
тем, что люди Земли не живут  в  соответствии  с  принципами  и  обычаями,
модными в данное время на родине Юшариспа? Таким было содержание  обычного
сообщения: "Вы живете не так, как мы. Следовательно, вы скоро умрете.  Это
неизбежно. И будете виноваты сами".
     - Сообщение было освежающим, я имел в виду, - сказал Джерек неловко.
     - Я вижу, скри, что вы хотите сказать.
     Успокоенный инопланетянин спрыгнул со скалы и оказался почти рядом  с
Джереком, его передние глаза уставились в лицо Джерека.
     - Мне приятно, что на этой планете есть  серьезно  думающие  люди,  -
продолжал Юшарисп. -  За  все  мое  путешествие  я  не  встречал  ни  разу
подобного приема, хотя большинство существ  откликались  на  мои  новости.
Некоторые принимали их с достоинством,  скри,  и  спокойствием.  Некоторые
сердились и даже не верили, даже нападали на  меня.  Некоторые  совсем  не
реагировали, так как не боялись смерти, скри, скри. Но на Земле меня взяли
(рев) в плен, а мой космический корабль небрежно уничтожили.  И  никто  не
выразил ни сожаления, ни гнева - хоть какого-нибудь отношения. Как если бы
то, что я сказал, было шуткой. Они не приняли меня всерьез, но  заперли  в
этой клетке, словно я, скри, совершил  какое-то  преступление.  Вы  можете
объяснить?
     - О да, - сказал Джерек. - Миледи Шарлотина захотела взять вас в свою
коллекцию. Видите ли, она  не  имела  космического  путешественника  вашей
формы и размера.
     - Коллекция? Значит, это зоосад, скри?
     - В некотором роде. Она не объяснила? Я согласен, она  бывает  иногда
уклончива, эта миледи Шарлотина. Но он создала вам все удобства - ваш  мир
со всеми деталями.
     Джерек поглядел без энтузиазма на капающие  растения  и  темно-желтые
скалы, склизкую башню, торчащую в холодном воздухе. Легко  понять,  почему
инопланетянин предпочел улететь оттуда.
     Юшарисп повернулся и заковылял к своей башне.
     - Бесполезно. Мой транслятор работает хуже, чем я предполагал.  Я  не
могу  передать  сообщение  правильно.  Это  моя  вина,  а  не  ваша.  И  я
заслужил...
     - В чем конкретно заключается сообщение?  -  спросил  Джерек,  увидев
шанс прояснить ситуацию, не показавшись забывчивым. -  Возможно,  если  вы
повторите сообщение, мне удастся показать вам, верно ли я его понял.
     Инопланетянин, казалось, просветлел и поспешил обратно.  Единственным
различием между его передом и задом, насколько  мог  судить  Джерек,  было
только ротовое  отверстие,  находящееся  спереди.  Глаза  всюду  выглядели
одинаково. Инопланетянин развернулся так, что его рот оказался  обращенным
к Джереку.
     - Ну, - начал Юшарисп,  -  случилось  вот  что:  Вселенная,  перестав
расширяться, начала сжимается. Наши исследования показали, что такие циклы
происходят все время: расширение - сжатие, расширение - сжатие, расширение
- сжатие... Вселенная все время меняет форму.  Возможно,  каждый  ее  цикл
повторяет предыдущий, не знаю. Как бы  там  ни  было,  это  уводит  нас  в
область Времени, а не Пространства, а я совсем ничего не знаю о Времени.
     - Интересная теория, - сказал  Джерек,  решивший,  что  она  довольно
скучна.
     - Это не теория.
     - Ага.
     - Вселенная начала сжиматься. В результате, скри, все, находящееся  в
газообразном состоянии, будет уничтожено, попав в  то,  что  вы  называете
центральным вихрем Вселенной.  Моя  собственная  планета,  скри,  к  этому
времени уже исчезла, я  думаю,  -  инопланетянин  глубоко  вздохнул.  -  В
течение тысячелетия, а то  и  быстрее,  ваша  Галактика  тоже  может  быть
уничтожена.
     - Ну-ну. - Джерек похлопал инопланетянина по верхней части тела.
     Юшарисп обиженно поднял на него глаза.
     - Сейчас не время, скри, для сексуальных ухаживаний, мой друг.
     Джерек убрал руку.
     - Прошу прощения.
     - В другое время, быть может... - Транслятор Юшариспа рычал и стонал,
пока тот пытался  прочистить  горло.  -  Я,  должен  признаться,  довольно
удручен, - наконец удалось ему сообщить. - На грани срыва, как  вы  можете
догадываться.
     План  Джерека,  или,  по   крайней   мере,   важнейшая   его   часть,
выкристаллизовался именно в этот момент. Он сказал:
     - Вот  почему  я  намерен  помочь  вам  убежать  из  зверинца  миледи
Шарлотины.
     - Вы? Но силовое поле и тому подобное?.. Охрана, скри,  скри,  должно
быть, очень тщательная.
     Джерек не сказал  инопланетянину,  что  тот  мог,  если  бы  захотел,
свободно разгуливать по  всей  планете.  Разумные  существа  оставались  в
зверинцах только если сами хотели этого. Однако Джерек рассудил,  что  для
его целей будет лучше, чтобы Юшарисп в самом деле думал, будто он пленник.
     - Я могу справится со всем этим, - небрежно заявил он.
     - О, глубоко вам признателен. - Одна из коричневых ног инопланетянина
поднялась и коснулась бедра Джерека. - Я не мог поверить, что все существа
на этой планете, скри, скри, бесчеловечны. Но мой космический корабль? Как
я улечу из вашего мира, чтобы продолжить мое путешествие, нести дальше мое
сообщение?
     - Мы справимся с этой проблемой позже, - заверил его Джерек.
     - Очень, скри, хорошо. Я понял. Вы  и  так  уже  сильно  рискуете.  -
Инопланетянин возбужденно подпрыгивал на всех четырех ногах.  -  Мы  можем
уйти сейчас или должны быть сделаны тайные приготовления, скри?
     - Важно, чтобы наш уход  не  заметила  миледи  Шарлотина,  -  ответил
Джерек. - Следовательно, я должен спросить вас, не возражаете ли вы против
небольшого изменения формы? Временного, конечно. И не очень сложного,  нет
времени. Я верну вам прежний вид до того, как мы вернемся к Монгрову...
     - Монгров?
     - Наше тайное укрытие. Друг. Сочувствующий.
     - А что такое, скри, изменение формы? -  Движения  Юшариспа  выражали
подозрение.
     - Маскировка, - сказал Джерек. - Я должен изменить ваше тело.
     - Скри... скри... скри... Трюк! Опять жестокий трюк (рев)!
     Инопланетянин разволновался и сделал движение, намереваясь скрыться в
башне. Джерек мог понять, почему  Монгров  разглядел  родственную  душу  в
Юшариспе.
     - Никакого трюка с вами. Наоборот - с женщиной, которая заточила  вас
здесь.
     Юшарисп успокоился, но несколько  его  глаз  метались  из  стороны  в
сторону, выражая тревогу.
     - А что (рев) потом? Куда вы отправите, скри, меня?
     - К Монгрову. Он проявляет симпатию к вашей миссии и желает выслушать
все, что вы хотите сказать. Он, вероятно, единственный на этой планете, не
считая, конечно, меня,  кто  действительно  понимает,  что  вы  стараетесь
сделать.
     Возможно, подумал Джерек, он  не  обманывает  инопланетянина.  Вполне
вероятно, что Монгров захочет помочь Юшариспу, когда услышит  всю  историю
маленького существа.
     - Теперь...  -  Джерек  повозился  с  одним  из  колец.  -  Если   вы
позволите...
     - Хорошо, - сказал инопланетянин, примирившийся, казалось, с судьбой.
- В конце концов, скри, мне нечего больше терять (рев).


     - Джерек! Милый ребенок, дитя природы. Сын Земли! Иди сюда!
     Миледи  Шарлотина,  окруженная  многочисленной  свитой,   к   которой
принадлежали также Железная Орхидея и Лорд  Джеггед  Канарии  (оба  упорно
трудились, чтобы отвлечь ее внимание), махала рукой Джереку.
     Джерек и  Юшарисп  (его  тело  было  изменено  таким  образом,  чтобы
напоминать обезьяночеловека) двигались сквозь  толпу  смеющихся  гостей  в
одной из основных пещер рядом с Водяными Воротами, которые Джерек надеялся
использовать для побега.
     Стены пещеры сияли  золотом,  а  потолок  и  пол  представляли  собой
полированное до зеркального блеска  серебро,  так  что  каждому  казалось,
будто он находится одновременно в сотнях мест и  на  полу,  и  на  потолке
пещеры. Миледи Шарлотина плавала в силовом гамаке, а между ее ног,  тяжело
дыша, лежал человек карликового роста. Это был Браннарт Морфейл.  Морфейл,
вероятно последний настоящий ученый на Земле, экспериментировал в  области
манипулирования Временем  -  единственной  области,  где  еще  можно  было
экспериментировать. Морфейл поднял голову, когда миледи  Шарлотина  подала
сигнал Джереку, и  посмотрела  на  того  сквозь  космы  бело-желто-голубых
волос, прикрыв рот, окруженный бородкой красно-черного цвета. Его агатовые
глаза засверкали, словно  обвиняя  Джерека  в  том,  что  из-за  него  он,
Морфейл, вынужден прервать свое занятие.
     Джереку пришлось ответить на призыв миледи Шарлотины. Он поклонился и
улыбнулся, пытаясь придумать какую-нибудь вежливую фразу, которая позволит
быстренько удалиться.
     Миледи Шарлотина была обнажена.  Все  четыре  ее  золоченые  груди  с
серебряными сосками - дань оформлению пещеры - торчали  на  розовом  теле,
излучающем полнейшую безмятежность. Удлиненное  худощавое  лицо  с  острым
носом и заостренным подбородком украшали мерцающие световые нити. Их  цвет
постоянно менялся, и от этого казалось, будто меняются очертания лица.
     Джерек, таща за собой инопланетянина,  нервно  цепляющегося  за  него
одной из своих ног, уже хотел двинуться дальше, но пришлось  остановиться,
чтобы шепотом проинструктировать Юшариспа:  если  тот  хочет  держатся  за
него, пусть использует одну  из  верхних  конечностей,  потому  что  иначе
миледи Шарлотина может обнаружить кражу.
     Юшарисп  готов  был  кинуться  бежать.  Джерек  успокаивающим  жестом
положил руку на плечо видоизмененного инопланетянина.
     - Что с вами?
     Лицо миледи Шарлотины в этот момент приобрела малиновый оттенок.
     - Это путешественник во Времени? - спросила она заинтересованно.
     Ее гамак  стал  двигаться  к  Джереку  и  Юшариспу.  От  неожиданного
движения Браннарт Морфейл свалился на пол пещеры и  лежал  там  с  мрачным
видом, рассматривая свое отражение в зеркальной поверхности и  отказываясь
принять протянутые ему руки Лорда Джеггеда Канарии и Железной Орхидеи. Эти
двое старались не глядеть  на  Джерека,  который,  в  свою  очередь,  тоже
пытался их игнорировать: обмен взглядами на этой стадии легко мог  вызвать
подозрение миледи Шарлотины.
     - Да, - быстро ответил Джерек, - путешественник во Времени.
     При этих словах Браннарт Морфейл поднял голову и прикоснулся.
     - Он недавно прибыл, - сообщил Джерек. - Я нашел  его,  и  он  станет
основой моей новой коллекции.
     - О, значит, ты  собираешься  конкурировать  со  мной?  Мне  придется
наблюдать за тобой, Джерек. Ты такой хитрый.
     - Да, вам придется наблюдать. Хотя моя коллекция  никогда  не  сможет
сравнится с вашей, очаровательная Шарлотина.
     - Ты видел моего нового космического путешественника? - спросила она,
окидывая взглядом инопланетянина.
     - Да, вчера или даже раньше. Очень интересный.
     - Благодарю. Тебе попался  странный  экземпляр.  Ты  уверен,  что  он
подлинный?
     - О да. Абсолютно.
     Джерек придал  инопланетянину  форму  доисторического  Пилтсдаунского
Человека, походившего на обезьяну - довольно косматую  и  склонную  (из-за
ненормального способа передвижения Юшариспа)  опускаться  на  четвереньки.
Одетый  в  шкуры  животного  (штрих  подлинности),  тот  держал  дубину  с
металлической рукоятью и тупым деревянным концом.
     - Он не мог явиться в своей собственной  машине  времени,  -  заявила
миледи Шарлотина.
     Джерек огляделся в поисках матери и Лорда  Джеггеда,  но  оба  успели
ускользнуть. Только Браннарт Морфейл остался,  он  медленно  поднимался  с
пола.
     - Не мог, - быстро согласился Джерек. - Его доставила,  должно  быть,
машина  из  какой-то  другой  эпохи.  Без  сомнения,  временной  инцидент.
Какой-то несчастный, путешествуя во  Времени,  очутился  в  прошлом  и  на
минуточку оставил свою машину без присмотра. Дикарь забрался в нее,  нажал
кнопку, и - хо-хо - он здесь!
     - Он сам рассказал тебе об этом, славный Джерек?
     - О нет, всего лишь мои предположения. Он, конечно, не разумен в  том
смысле, в каком мы привыкли понимать. Хотя это интересная смесь человека и
животного.
     - Он может говорить?
     - Он хрюкает, - не моргнув глазом, сообщил  Джерек,  энергично  кивая
без всякой причины. - Он может переговариваться короткими звуками.
     Джерек пристально посмотрел  на  инопланетянина,  предупреждая  того,
потому что такой глупец легко мог все испортить, но Юшарисп молчал.
     - Какая жалость. Ладно, для начала коллекции, думаю, сойдет, дорогой,
- добродушно сказала миледи Шарлотина.
     Браннарт Морфейл, наконец поднявшийся поднялся  на  ноги,  подобрался
поближе к ним. У него не было необходимости  иметь  горб  и  несгибающуюся
левую ногу, но, являясь приверженцем традиций почти во  всем,  он  считал,
что когда-то  все  истинные  ученые  выглядели  таким  образом,  а  потому
болезненно гордился своей внешностью и не менял ее столетиями.
     - На какой машине он прибыл? - с интересом спросил Браннарт  Морфейл.
- Она не могла принадлежать к одному из четырех или пяти  основных  видов,
которые изобретались вновь и вновь в течение всей нашей истории.
     - Почему это не могла? - Джерек почувствовал беспокойство.
     Морфейл знал все, что можно было знать  о  времени.  Вероятно,  нужно
было состряпать более правдоподобную  историю,  а  теперь  слишком  поздно
отступать.
     - Потому что я зарегистрировал бы ее появление в  своей  лаборатории.
Мои сканеры постоянно следят  за  хроноволнами,  и  любой  предмет  такого
плана,  как  машина  времени,  по  прибытии  в   наше   время   немедленно
фиксируется.
     - А... - Джерек не мог найти объяснения.
     - Поэтому я хочу осмотреть машину времени,  на  которой  прибыл  твой
экземпляр, - сказал Браннарт Морфейл. - Это наверняка новый тип. Для  нас,
я имею в виду.
     - Завтра, - сказал Джерек в отчаянии,  направляя  своего  подопечного
вперед, подальше от миледи Шарлотины и Браннарта Морфейла. -  Вы  посетите
меня завтра утром.
     - Я приду.
     - Как,  Джерек,  ты  покидаешь  мою  вечеринку?  -  Миледи  Шарлотина
казалась обиженной. - В конце концов ты один из тех, кто  придумал  ее.  В
самом деле, мой цветок, ты должен задержаться еще немного.
     - Очень сожалею. - Джерек  почувствовал,  что  попал  в  западню.  Он
поправил шкуру, стараясь прикрыть тело Юшариспа, потому что ему не хватило
времени видоизменить инопланетянина  полностью  и  кожа  местами  осталась
грязно-коричневой с зелеными пятнами. - Видите  ли,  мой  экземпляр  хочет
есть.
     - Есть? Можно покормить его здесь.
     - Нужна специальной пища. Только я знаю рецепт, - ляпнул Джерек.
     - Но кухней моего зверинца нельзя не гордиться,  -  обиделась  миледи
Шарлотина. - Скажи только, что он ест, и еда мгновенно будет приготовлена.
     - О... - простонал Джерек.
     Миледи  Шарлотина  засмеялась,  и  черты  ее  лица  претерпели  серию
неожиданных цветовых изменений.
     - Джерек, ты явно не в себе. Что ты задумал?
     - Задумал? Ничего.
     Он чувствовал себя  несчастным  и  желал  только  никогда  больше  не
затевать подобного предприятия.
     - Твой путешественник во Времени. Ты действительно приобрел его  так,
как рассказал, или здесь кроется  какой-то  секрет?  Может  быть,  ты  сам
путешествовал назад во Времени?
     - Нет-нет.
     Его губы пересохли. Он отрегулировал влажность тела,  но  разницы  не
почувствовал.
     - Или ты сам его сделал, как мне кажется? Он - подделка?
     Она подбиралась все ближе.  Джерек,  взглядом  указывая  Юшариспу  на
выход, прошептал:
     - Там путь к свободе. Мы должны...
     Миледи Шарлотина сделала шаг к инопланетянину и  наклонилась  вперед,
чтобы лучше рассмотреть. Запах ее духов ударил Джереку в нос, так что  ему
чуть не стало плохо. Миледи обратилась к Юшариспу, ее глаза сузились:
     - Как тебя зовут?
     - Он не умеет говорить... - Голос Джерека дрогнул.
     - Скри, - произнес Юшарисп.
     -  Его   зовут   Скри,   -   сказал   Джерек,   толкая   космического
путешественника рукой вперед.
     Бедняга упал на четвереньки  и  засеменил  в  направлении  одного  из
нескольких туннелей, ведущих из пещеры. Дубина осталась лежать на полу.
     Брови миледи Шарлотины сошлись над переносицей,  на  ее  раскрашенном
лице постепенно проступило выражение подозрительности.
     -  Увидимся  завтра,  -  вступил   в   разговор   Браннарт   Морфейл,
пропустивший всю предыдущую часть беседы. - Насчет машины времени...
     Он повернулся к миледи Шарлотине, которая  приподнялась  на  локте  в
своем силовом гамаке и смотрела, открыв рот, вслед Джереку, устремившемуся
за инопланетянином.
     - Интересно, - сказал  Браннарт  Морфейл.  -  Очевидно,  новая  форма
путешествий во Времени.
     - Или новая форма надувательства, - ответила мрачно миледи Шарлотина.
Тем  не  менее  в  ее  голосе  прозвучали  нотки  искренности,  когда  она
воскликнула: - Джерек! Джерек!
     Джерек, не замедляя бега, обернулся и крикнул:
     - Мой  инопланетянин...  Я  имею  в  виду,  мой   путешественник   во
Времени... Он убегает. Я должен поймать его. Чудесная вечеринка. Прощайте,
ослепительная Шарлотина!
     - О Джерек!


     Догнав Юшариспа,  Джерек  мчался  через  мрачные  туннели  к  Водяным
Воротам - так называлась энергетическая труба, прорезающая толщу  воды  от
дна озера до выхода на поверхность, а затем, таща за собой инопланетянина,
поплыл туда, где, зависнув в воздухе ждал его маленький локомотив.
     - В машину! - тяжело выдохнул Джерек, подплыв к дверце кабины.
     Вместе они ввалились в кабину и рухнули на диван.
     - К Монгрову, - скомандовал Джерек автомату,  наблюдая  за  озером  в
поисках признаков преследования, - и побыстрее!
     Посмотрев назад и вниз, он увидел, как миледи Шарлотина вынырнула  из
мерцающего озера на своем силовом гамаке, все еще опираясь  на  локоть,  и
что-то закричала вслед исчезающему в небе локомотиву.
     Джерек  напрягся,  стараясь  различить  слова,  так  как  миледи   не
воспользовалась направленным транслированием. Он от  всей  души  надеялся,
что она проявит достаточно благородства и не применит  какого-нибудь  рода
устройство, чтобы следить  за  его  воздушной  машиной,  или  не  протянет
силовой луч, чтобы вернуть его назад в свою резиденцию. Возможно, она  все
еще не поняла, что произошло.
     Но тут отчетливо донеслись слова миледи.
     - Остановите! - кричала она театрально, нараспев. - Остановите вора!
     И Джерек почувствовал, как ослабели  его  ноги.  Он  переживал  самое
восхитительное волнение в  своей  жизни.  Даже  самые  яркие  моменты  его
детства не шли ни в какое сравнение с этим. Он вздохнул от удовольствия.
     - Остановите, - бормотал он себе под нос, а  локомотив  тем  временем
быстро двигался по направлению к владениям Монгрова. - Остановите вора! О!
Вор,  вор,  вор  -  Его  дыхание  стало  тяжелее,  голова  закружилась.  -
Остановите вора!
     Юшарисп, практикующийся в искусстве сидения на диване, наконец сдался
и уселся на пол.
     - Будут неприятности? - спросил он.
     - Думаю,  да,  -  ответил  Джерек,  с  трудом  владея  собой.  -  Да!
Неприятности! - Его остекленевшие глаза смотрели сквозь инопланетянина.
     Юшарисп был тронут тем, что истолковал как  благородство  со  стороны
Джерека.
     - Почему вы так рискуете из-за незнакомца вроде меня?
     - Из-за любви! - прошептал Джерек и содрогнулся  от  удовольствия.  -
Из-за любви!
     - Вы - великодушное, скри, существо, - нежно произнес Юшарисп, подняв
сияющие глаза на Джерека. - Сильнее, скри, скри,  любви,  как  мы  говорим
(рев) на нашей планете,  не  имеет  никто,  скри,  чпо,  лар,  ооф.  -  Он
остановился в смущении. - Это, должно быть, скри, непереводимо.
     - Я лучше изменю вас обратно в прежнюю форму, прежде чем мы  прибудем
к Монгрову, - сказал Джерек деловым тоном.



                    8. ОБЕЩАНИЕ МИССИС АМЕЛИИ УНДЕРВУД

     Монгров был  в  восхищении,  получив  Юшариспа.  Он  обнял,  чуть  не
раздавив, маленького космического путешественника  и  немедленно  принялся
расспрашивать его обо всех деталях рокового путешествия.
     Космический путешественник был польщен приемом, тем более что все еще
оставался в уверенности, что скоро  покинет  планету.  Вот  почему  Джерек
Корнелиан совершил обмен как можно  быстрее  и  удалился  со  своим  новым
сокровищем, оставив Монгрова с Юшариспом глубоко погруженными в беседу.
     Миссис  Амелию  Ундервуд,  лишенную  возможности   двигаться,   чтобы
облегчить ее транспортировку, без  всякого  уведомления,  что  отныне  она
принадлежит Джереку, перенесли на борт  локомотива,  и  Джерек,  не  теряя
времени, вернулся на свое ранчо.
     Он поместил миссис Ундервуд в месте, считавшемся  в  древние  времена
самой важной частью  дома,  -  в  подвале.  Подвал,  в  котором  хранились
огромные емкости с жемчужного цвета вином, находился  прямо  над  спальней
Джерека и представлялся ему самой красивой комнатой в доме, а потому он  с
гордостью  думал,  что  миссис  Ундервуд  понравится  проснуться  в  таком
приятном помещении.
     Уложив ее на кушетку в центре комнаты, Джерек  отрегулировал  силовые
поля так, чтобы она спокойно спала до утра, а сам  отправился  в  спальню,
горя от нетерпения приготовить себя к встрече с  ней  и  полный  решимости
произвести на этот раз хорошее впечатление.
     Однако до утра еще оставалось много часов, и можно было все тщательно
обдумать. Он решил прекратить  попытки  доставить  ей  удовольствие  путем
имитации ее одежды и надеть что-нибудь  обыкновенное,  благо  его  прежний
костюм она никак не комментировала. Он сделал голографическое  изображение
самого себя и опробовал на нем различные стили одежды, заставив голограмму
двигаться по комнате, пока, удовлетворенный, не выбрал то, что хотел.
     Он оденется во все белое - и костюм, и обувь; былыми же будут волосы,
брови и губы. Это прекрасно вписывается в интерьер подвала, особенно  если
надеть  только  одно  кольцо  с  крупным  красным  камнем,  которое  будет
выглядеть на среднем пальце правой руки, как капля свежей крови.
     Джерек  подумал,  не  захочет  ли  миссис  Ундервуд  переодеться   во
что-нибудь другое, так как серый костюм, белая блузка и  соломенная  шляпа
выглядели  теперь  довольно  помятыми  и  блеклыми,  и  решил  приготовить
какую-нибудь одежду для нее и  преподнести  как  дар  влюбленного.  Джерек
просмотрел кучу литературы того периода, чтобы выяснить  наверняка,  какие
дары являются необходимой частью  ритуала  ухаживания  и  встретят  теплый
прием. Кроме того, надо  еще  подумать  и  о  другом  подарке.  Что-нибудь
традиционное. И музыку. Должна играть музыка...


     Оставалось ждать еще несколько часов, и  Джерек  вернулся  мыслями  к
недавним  событиям.  Он  немного  нервничал.  Миледи  Шарлотина,  конечно,
захочет отплатить ему за ловкий трюк - кражу ее инопланетянина, и если она
решит действовать немедленно, в данный момент это будет  некстати.  Он  не
хотел, чтобы прерывали его ухаживания, это помешает ему. Хорошо  бы  иметь
запас времени, прежде чем откроется обман. Тем не  менее  изменить  ничего
нельзя, можно только надеяться,  что  ее  месть  не  облечется  в  слишком
сложную и затяжную форму.
     Джерек лежал на белых перинах и нетерпеливо ждал утра, отказавшись от
мысли ускорить ход времени, так  как  знал,  что  на  путешественников  во
Времени такие вещи часто действуют отрицательно.
     Он обдумал ситуацию. Ему  очень  понравилась  миссис  Ундервуд.  Мало
того, что у нее красивая кожа и  милое  лицо,  она  еще  кажется  довольно
умной, что тоже приятно. Если  она  полюбит  его  завтра,  что  фактически
неизбежно, можно  будет  сыграть  много  игр:  расставание,  самоубийство,
меланхолические прогулки, сладко-горькие  расставания  и  так  далее.  Все
действительно зависело от нее и от того, насколько  ее  воображение  будет
подыгрывать ему. Сейчас было важно сделать необходимые приготовления.
     Джерек немного вздремнул с умиротворенной улыбкой на красивых губах.


     Утром Джерек Корнелиан отправился ухаживать. Одетый в  полупрозрачный
белый костюм, в нимбе белоснежных кудрей, сияя улыбкой на белых  губах,  с
охапкой каких-то длинных лиственных растений в  одной  руке  и  серебряным
"чемоданом", полным одежды, в другой, он остановился перед дверью  подвала
(из натурального шелка, натянутого на золоченую раму) и дважды топнул (как
они умудрялись стучать в  дверь  -  уму  непостижимо).  Топанье  послужило
сигналом для включения  музыки:  приятные  сельские  мелодии  -  сочинение
композитора по имени Чарльз Ивс,  близкого  по  времени  миссис  Ундервуд,
возможно, ее порадуют.
     Джерек сделал музыку тихой, почти неслышной.
     - Миссис Амелия Ундервуд, - произнес он, - вы слышали мой  стук?  Или
топанье?
     - Я буду благодарна, если вы уйдете, - ответил ее голос из-за  двери.
- Я знаю, кто вы, и могу догадаться, почему была похищена... и куда.  Если
вы намерены видеть меня уступчивой, сделав безумной, вы не получите  этого
удовольствия. Я уничтожу себя! Чудовище!
     Тон ее стал насмешливым, хотя остался немного напряженным.
     - Я никогда не злоупотребляла сырым мясом, сэр. Чистое виски также не
соответствует моим представлениям о подходящем питье на завтрак. В  другой
тюрьме, по крайней мере, я получала пищу, о которой просила.
     - Тогда попросите. Простите, миссис Амелия Ундервуд.  Я  был  уверен,
что сделал все правильно. Возможно, в вашем районе мира в то время  обычаи
были другими... Все же вы должны сказать мне...
     - Если мне суждено будет оставаться здесь пленницей, сэр,  -  сказала
она твердо, - я прошу на  завтрак  два  ломтика  чуть  обжаренного  хлеба,
несоленое масло, чеширский мармелад, кофе и иногда два вареных яйца.
     Он сделал движение красным кольцом.
     - Готово. Запрограммировано.
     Ее голос продолжал:
     - На ленч... ну, это будет по-разному. Но так  как  климат  постоянно
слишком теплый, основу пищи должны составлять  различные  салаты.  Никаких
помидоров, они вредны для внешности, я уточню  позже.  По  воскресеньям  -
жареная говядина, баранина или свинина. Оленина время от времени, в  сезон
(хотя я знаю, она склонна горячить кровь), и  дичь  в  подходящий  момент.
Бараньи котлеты. Вареные телячьи щечки и так далее. Я составлю вам список.
И йоркширский пудинг с мясом и соусом из редьки. Баранина в  пряном  соусе
свинина  в  яблочном  соусе.  Телятина  с  луком,   хотя   я   предпочитаю
определенные специи в отношении телятины, их я также включу в  список.  На
обед...
     - Миссис Амелия Ундервуд! - закричал в смятении Джерек Корнелиан. - У
вас будет любая пища,  какую  вы  пожелаете.  Вы  будете  есть  черепах  и
индюков, головы, сердца и ляжки, подливки и соусы, рыбу, дичь. Любые звери
будут созданы и умрут, чтобы усладить ваш вкус!  Клянусь,  что  вы  больше
никогда не будете завтракать мясом и виски.  А  сейчас,  миссис  Ундервуд,
можно мне войти?
     В ее голосе послышалась нотка удивления.
     - Вы тюремщик, сэр. Полагаю, вы можете делать все, что угодно.
     Музыка Чарльза Ивса стала громче, и Джерек шагнул вперед сквозь шелк,
зацепившись ногой за материю и подпрыгнув не совсем  в  том  стиле,  какой
требуется при ухаживании.
     Она закрыла глаза и закричала:
     - Ужас! Ужас!
     - Вам не нравится музыка? Она из вашего времени.
     - Это какофония.
     - Ах,  хорошо.  -  Джерек  щелкнул  пальцами,  и  музыка  стихла.  Он
повернулся и поправил шелк на раме, затем с низким поклоном, конкурирующим
с поклоном Лорда Джеггеда, представил ей себя во всей белизне.
     Одетая  в  свой  обычный  костюм,  хотя  шляпа  лежала  на  аккуратно
прибранной кушетке, миссис Ундервуд стояла на фоне емкости с первоклассным
виски, сложив руки на груди и поджав губы. Она действительно  представляла
собой самое  красивое  человеческое  существо,  какое  приходилось  видеть
Джереку, если не считать его самого. Он не мог вообразить и создать ничего
лучше.  Маленькие  пряди  каштановых  волос   падали   на   лоб,   оттеняя
серо-зеленые  глаза,  блестящие  и  спокойные.  Плечи  расправлены,  спина
прямая, маленькие сапожки сдвинуты вместе.
     - Ну, сэр? - сказала она. Голос был резким, даже холодным. - Я  вижу,
вы похитили  меня.  И  хотя  в  вашем  распоряжении  мое  тело,  душу  мою
гарантирую, вы не получите.
     Джерек почти  не  слышал,  упиваясь  ее  красотой,  потом  машинально
предложил связку шоколадок. Она отказалась.
     - Наркотики, - сказала она, - по доброй воле не попадут мне в рот.
     - Шоколад, - объяснил Джерек.
     -  Шоколад?  -  Она  пригляделась  более  внимательно  и,   казалось,
задумалась на мгновение,  но  затем  ее  лицо  снова  приняло  решительное
выражение. - Нет!
     Наконец Джерек положил шоколад на кушетку и сел рядом со шляпкой.  Он
распылил чемодан, и его содержимое высыпалось на пол.
     - А это что?
     - Одежда, - ответил Джерек. - Для вас. Красивая.
     Она  поглядела  вниз,  пораженная  обилием  цветов  и   разнообразием
материалов. Ткани мерцали. Их красоту нельзя было отрицать,  и  все  цвета
шли ей. Губы миссис Ундервуд раскрылись, щеки порозовели...  А  затем  она
отпихнула платья сапожком.
     - Это неподходящая одежда для хорошо воспитанной леди, - заявила она.
- Вы должны убрать ее.
     Джерек был разочарован, почти обижен.
     - Но?.. Убрать?
     -  Моя  одежда  вполне  удовлетворительна.  Мне  только  хотелось  бы
постирать ее, вот и все.  В  этой...  в  этой  клетке  я  нигде  не  нашла
принадлежностей для мытья.
     - Вам не надоело, миссис Амелия Ундервуд, то, что вы носите?
     - Нет. Я уже говорила относительно принадлежностей.
     - Хорошо.
     Он сделал движение кольцом. Одежда поднялась в воздух, изменила форму
и цвет и подплыла к кушетке. Теперь рядом с шоколадом и шляпкой  лежали  в
ряд шесть одинаковых костюмов, укомплектованных даже соломенными  шляпами,
- каждый в точности такой же, как и тот, что был на ней в данный момент.
     - Благодарю вас. - Ее манеры стали чуточку  менее  холодными.  -  Это
намного лучше. - Она нахмурилась. - Может быть, в конце  концов  вы  и  не
такой...
     Обрадованный, что  сделал  хоть  что-то,  заслужившее  ее  одобрение,
Джерек решил объявить о своих чувствах. Он аккуратно встал на одно колено,
приложил обе руки к сердцу и поднял глаза к небесам с видом обожания.
     - Миссис Амелия Ундервуд!
     Она испуганно отшатнулась и стукнулась спиной о емкость  с  виски.  В
емкости что-то хлюпнуло.
     - Я Джерек Корнелиан, - продолжал он. - Я был рожден. Я люблю вас!
     - О Боже!
     - Я люблю вас больше, чем жизнь, достоинство или богов,  -  продолжал
Джерек. - Я буду любить вас, пока коровы не вернутся домой, пока свиньи не
перестанут летать. Я, Джерек Корнелиан...
     - Мистер Корнелиан!
     Казалось, она была  ошеломлена  его  страстью.  Но  почему?  В  конце
концов, в ее время все только и делали,  что  заявляли  о  своей  любви  к
кому-либо. Дальнейшие его размышления были прерваны ее словами:
     - Встаньте, сэр, пожалуйста. Я респектабельная женщина. Мне  кажется,
вы не понимаете, не учитываете мое положение в обществе. То  есть,  мистер
Корнелиан, я замужем. Домашняя хозяйка из Бромли, в Кенте, около  Лондона.
У меня нет никаких других занятий, сэр.
     - Домашняя хозяйка!
     Он умоляюще посмотрел на нее, ожидая объяснений.
     - У меня нет, подчеркиваю... никаких... других занятий.
     Он был озадачен.
     - Вы должны объяснить.
     - Мистер Корнелиан, я  уже  намекала,  старалась  коснуться  довольно
деликатного вопроса, касающегося... э... определенных  принадлежностей.  Я
не смогла найти их.
     - Принадлежности? - Все  еще  стоя  на  одном  колене,  Джерек  обвел
глазами подвал, огромные емкости со спиртом, саркофаги, чучела аллигаторов
и медведей. - Боюсь, я не понимаю...
     - Мистер Корнелиан... - Она кашлянула и опустила глаза. - Ванная...
     - Но, миссис Амелия Ундервуд, если вы  хотите  принять  ванну,  здесь
есть емкости с вином. Или, если вы предпочитаете, я могу создать молоко.
     Явно в смущении, но более настойчиво, она произнесла:
     - Я не хочу ванну, мистер Корнелиан. Я имею в виду... - она набрала в
грудь воздуха, - ватерклозет.
     Осененный догадкой, Джерек счастливо улыбнулся.
     - Полагаю, это можно устроить. Я могу наполнить клозет  водой,  и  мы
займемся там любовью. О, в воде! В жидкости!
     Ее губы задрожали!  Она  явно  была  в  отчаянии.  Неужели  он  снова
неправильно понял? Джерек беспомощно посмотрел на женщину.
     - Я люблю вас, - сказал он.
     Она закрыла глаза руками, ее плечи дрогнули.
     - Вы, должно быть, меня ужасно  ненавидите,  -  приглушенным  голосом
сказала она. - Я не могу поверить, что вы не  понимаете  меня...  О,  как,
должно быть, вы ненавидите меня!
     - Нет! - Он вскочил с криком: - Нет! Я люблю вас! Каждое ваше желание
будет исполнено. Все, что в моей власти, будет сделано. Просто вы,  миссис
Амелия Ундервуд, не выразили точно свое требование. Я не понимаю вас. - Он
сделал широкий жест: - Я тщательно сконструировал весь дом в  соответствии
с вашим периодом времени. Я сделал все, чтобы угодить вам. Если только  вы
объясните подробнее, я буду счастлив сделать все, что вы просите.
     Он выдержал паузу. Она опустила руки и внимательно взглянула на него.
     - Возможно, рисунок? - предположил Джерек.
     Она снова закрыла лицо руками. Снова ее плечи задрожали.
     Потребовалось некоторое время, прежде чем он выяснил, что она  хочет.
Миссис Ундервуд  рассказывала  ему  срывающимся  нервным  голосом,  сильно
покраснев. Джерек засмеялся от удовольствия, когда понял.
     - Подобные функции у нас давно упразднены. Я могу  слегка  переделать
ваше тело, и вам не понадобится...
     - Я не позволю вмешиваться!
     - Как хотите.


     Наконец в одном из углов  подвала  Джерек  изготовил  ей  "ванную"  в
соответствии с ее инструкциями. Затем, следуя дальнейшим  требованиям,  он
отгородил этот угол стенками, добавив от себя  красный  мрамор  и  зеленый
малахит. Едва он закончил, миссис Ундервуд  вбежала  внутрь  и  захлопнула
дверь, напомнив ему маленькое нервное животное. Джерек подумал, что стенки
придают ей чувство безопасности, какого не может обеспечить подвал. Однако
сколько же можно оставаться в ванной? Может быть, вечно? Но  ведь  она  не
экземпляр зверинца,  отказывающийся  выйти  из  своей  среды  обитания.  И
все-таки, сколько можно прятаться за мраморной дверью, отказываясь  видеть
его?
     Джерек ждал, как ему показалось, очень долго и, наконец, не выдержав,
окликнул ее:
     - Миссис Амелия Ундервуд!
     Ее голос резко прозвучал с из-за двери:
     - Мистер Корнелиан, у вас  нет  такта!  Я  могла  ошибиться  в  ваших
намерениях, но не могу игнорировать факт, что ваши манеры отвратительны!
     - О! - обиделся Джерек. - Миссис Амелия Ундервуд!  Я  известен  своим
тактом. Я знаменит этим! Я был рожден!
     - Так же, как и я,  мистер  Корнелиан.  Не  могу  понять,  почему  вы
постоянно подчеркиваете этот факт. Мне вспоминаются дикари, которых мы,  к
несчастью, встретили, когда мой отец, мать и я сама были в Южной  Америке.
У них имелась похожая фраза...
     - Они были невежливы?
     - Это не имеет значения. Скажем,  ваш  такт  не  совпадает  с  тактом
английского джентльмена. Один момент...
     Послышался  клокочущий  шум  воды,  и,   наконец,   миссис   Ундервуд
появилась. Она выглядела намного свежее,  но  бросила  на  Джерека  взгляд
загадочного неудовольствия.
     Джерек Корнелиан никогда  прежде  не  испытывал  ничего  похожего  на
подавленность, но теперь, расстроенный  своей  неспособностью  общаться  с
миссис Ундервуд, он начал понимать значение этого слова  и  вздохнул.  Она
все  время  неправильно  истолковывала   его   намерения.   Согласно   его
первоначальным расчетам, они должны  были  в  этот  момент  находиться  на
кушетке, обмениваясь поцелуями и так далее, заверяя друг  друга  в  вечной
любви. Он был крайне обескуражен, но решил попытаться снова.
     - Я хочу заняться любовью с вами, - сказал он рассудительным тоном. -
Разве у вас есть возражения? Я уверен, что в ваше время люди только этим и
занимались. Я знаю. Все, что я изучал,  доказывает,  что  занятие  любовью
было главной приметой века!
     - У нас не принято говорить об этом, мистер Корнелиан.
     - Я хочу... Так о чем же вы говорите?
     - Есть такая  вещь,  мистер  Корнелиан,  как  институт  христианского
брака. - Ее тон смягчился, в нем прорезались наставнические  нотки.  -  Та
любовь, о которой вы говорите, освящена обществом только тогда, если  двое
участвующих в ней людей женаты. Я  верю,  что  вы  не  чудовище,  как  мне
сначала показалось. Вы в своем роде вели себя почти  по-джентльменски,  и,
следовательно, напрашивается вывод, что вы  введены  в  заблуждение.  Если
хотите научиться соответствующему  поведению,  я  не  буду  мешать  вам  -
наоборот, сделаю все, что смогу, чтобы научить цивилизованным манерам.
     - Да? - Он просветлел. - Замужество? Значит, мы должны сделать это.
     - Вы хотите жениться на мне? - Она холодно рассмеялась.
     - Да. - Он снова начал опускаться на колени.
     - Но я уже замужем, - объяснила она, - за мистером Ундервудом.
     - Я тоже женат, - сказал он, не будучи в  состоянии  интерпретировать
смысл ее последнего заявления.
     - Тогда мы  не  можем  пожениться,  мистер  Корнелиан.  -  Она  снова
засмеялась. - Люди, уже женатые, должны оставаться женатыми на тех  людях,
с которыми они... э... уже женаты. На ком вы женаты?
     - О! - Он улыбнулся и пожал плечами. - Я был женат на  многих  людях.
На моей матери, конечно, Железной  Орхидее.  Она  была  первой,  по-моему,
будучи близко, под  рукой.  Вторая  (если,  все-таки,  не  первая)  миссис
Кристия, Вечная Содержанка. И миледи Шарлотина. И Вертер де Гете, но с ним
я бывал очень мало, насколько помню. И чаще всего на Лорде Джеггеде,  моем
старом друге. И, возможно, на сотне других людей в промежутках.
     - Э... сотне других? - Она вдруг села на  кушетку.  -  Сотня?  -  Она
бросила на него странный  взгляд.  -  Вы  меня  правильно  поняли,  мистер
Корнелиан, когда я говорила о замужестве? Ваша мать? Друг мужчина? О Боже!
     - Я уверен, что понял правильно. Женитьба означает  занятие  любовью,
не так ли? - Он сделал паузу, пытаясь  вспомнить  более  прямую  фразу.  -
Сексуальная любовь, - сказал он.
     Она откинулась назад  на  кушетку,  закрыв  глаза  изящной  рукой,  и
шепотом выговорила:
     - Пожалуйста, мистер Корнелиан!  Прекратите  сейчас  же.  Я  не  хочу
больше слышать. Оставьте меня, прошу вас.
     - Вы не хотите выйти за меня замуж сейчас?
     - Уходите! - Дрожащим пальцем она указала на дверь. - Уходите!..
     Но Джерек был терпелив.
     - Я люблю вас, миссис Амелия Ундервуд. Я принес  шоколад,  одежду.  Я
сделал... э... ванную для вас, обманывал и лгал из-за  вас.  -  Он  сделал
паузу, затем, как бы извиняясь, продолжил: - Обещаю, что  если  я  потерял
уважение своих друзей, то постараюсь вернуть его каким-то образом. Что еще
я должен сделать, миссис Амелия Ундервуд?
     Она немного успокоилась и, сев прямо, глубоко вздохнула:
     - Это не ваша вина, - сказала она, уставившись в  пространство.  -  И
мой долг помочь вам. Вы просили у меня помощи - и  я  должна  оказать  ее,
иначе будет не по-христиански. Но, по правде, это  геркулесова  задача.  Я
жила в Индии, посещала Африку... Мало уголков найдется в Империи, где бы я
в свое время не побывала. Мой отец был миссионером, посвятившим свою жизнь
обучению дикарей христианской добродетели. Следовательно...
     - Добродетель. - Он заинтересованно подвинулся вперед на  коленях.  -
Добродетель? Вот оно. Вы научите меня добродетели, миссис Амелия Ундервуд?
     Она вздохнула. Ее взгляд стал  рассеянным.  Она,  казалось,  была  на
грани обморока.
     - Как может христианин отказаться? Но сейчас вы должны  уйти,  мистер
Корнелиан, а я как следует обдумаю ситуацию.
     Он поднялся на ноги.
     - Как скажете. Я думаю, мы добьемся успеха, не правда ли? И  когда  я
научусь добродетели... я смогу стать вашим любовником?
     Мисс Ундервуд сделала усталый жест.
     - Если бы у вас нашлась бутылка нюхательной соли, мне кажется, она бы
пригодилась сейчас.
     - Да? Конечно, только опишите ее.
     - Нет-нет. А теперь покиньте меня. Будем  считать,  что  вы  пытались
подшутить над моим положением, хотя у меня есть подозрение... Все же  пока
не будет доказательств противоположного...
     Она снова без сил упала на кушетку,  умудрившись  при  этом,  однако,
поправить юбку таким образом, чтобы ее край не приоткрывал лодыжку.
     - Я вернусь позже, - пообещал Джерек. - И мы начнем уроки.
     - Позже, - выдохнула она. - Да...
     Он шагнул сквозь шуршащий  шелк  двери,  но  тут  же,  спохватившись,
повернулся,  чтобы  отвесить  низкий  галантный  поклон.  Миссис  Ундервуд
смотрела на него ничего не выражающим взглядом, качая головой из стороны в
сторону.
     - Мое милое сердце, - пробормотал Джерек.
     Она нащупала часы, висевшие на цепочке  у  пояса,  открыла  крышку  и
посмотрела.
     - Я жду ленч, - сказала она, - ровно в час.


     Почти с радостью Джерек вернулся в  спальню  и  бросился  на  перину.
Ухаживание, надо признать, оказалось более трудным, более  сложным  делом,
чем ему представлялось, зато, по крайней мере, он скоро проникнет в  тайну
загадочной добродетели. Итак, он хоть что-то приобрел с появлением  миссис
Ундервуд.
     Его раздумья были прерваны голосом Лорда Джеггеда  Канарии,  негромко
прозвучавшим прямо в ухе:
     - Нельзя ли поговорить с тобой, мой славный Джерек, если ты не занят?
Я вижу, ты у себя.
     - Конечно. - Джерек встал. - Сейчас спущусь.
     Джереку было приятно, что Джеггед  явился.  Его  переполняло  желание
немедленно рассказать другу все, что произошло между  ним  и  его  любимой
леди. Кроме того, неплохо бы спросить совета у Лорда  Джеггеда  по  поводу
дальнейших действий, ведь фактически, вспомнил Джерек, все это было  идеей
именно Лорда Джеггеда...
     Джерек  скользнул  вниз,  в  гостиную,  и  увидел   Лорда   Джеггеда,
прислонившегося к стволу фикуса. Одетый в  голубой  туман,  обволакивающий
тело и поднимающийся над головой в виде своеобразного капюшона,  полностью
скрывающего ноги, Джеггед держал в руке надкусанный фрукт, не испытывая  к
нему, похоже, особого интереса.
     - Доброе утро, Джерек, - приветствовал он, распыляя фрукт. - Ну,  как
твоя гостья?
     - Сначала она никак не реагировала, - с жаром сказал Джерек.  -  Она,
кажется, считала меня несимпатичным. Но, по-моему,  я  все  же  сломал  ее
сопротивление  в  конце  концов.  Недолго  осталось  ждать,  когда   шторы
поднимутся для основного акта.
     - Она любит тебя так же, как ты ее?
     - Я думаю, она начинает любить  меня.  Во  всяком  случае,  проявляет
интерес.
     - Итак, ты еще не занимался с ней любовью?
     - Пока нет. Оказывается, существует больше ритуалов,  чем  вы  или  я
считали. Совершенно различные. Очень интересно.
     - Ты, конечно, все еще любишь ее?
     - О, конечно. Отчаянно. Я не из тех, кто отступает просто  так,  Лорд
Джеггед. Вы ведь знаете.
     - Да-да, прошу прощения за свой вопрос, - пробормотал  Лорд  Джеггед,
обнажая в улыбке острые золотые зубы.
     -  Чтобы  история  могла  приобрести  настоящий  драматический,  даже
трагический оттенок, ей, конечно, придется научиться  любить  меня.  Иначе
все станет фарсом, плохой комедией, не стоящей никаких стараний!
     - Согласен! О да, согласен! - сказал  Джеггед,  но  улыбка  его  была
странной.
     - Она научит меня  обычаям  своего  народа,  подготовит  к  основному
ритуалу, который называется женитьбой, потом, без сомнения, признается мне
в любви, и все начнется по-серьезному.
     - И сколько же это потребует времени?
     - О, по меньшей мере день или два, - ответил Джерек.  -  Может  быть,
неделю. - Он вспомнил, что  хотел  задать  еще  вопрос:  -  А  как  миледи
Шарлотина восприняла мое, гм, преступление?
     - Исключительно хорошо. - Лорд Джеггед зашагал по  комнате,  оставляя
после себя маленькие облачка голубого тумана. - Она  поклялась...  как  же
это... в вечной мести тебе.  Сейчас  она  обдумывает  самую  лучшую  форму
мести. Какие возможности! Ты даже представить не можешь некоторые из  них!
Воздаяние, мой  дорогой  Джерек,  настигнет  тебя  в  самый  драматический
момент! И оно будет жестоким! Оно будет соответствовать твое вине.
     Джерек почти не слушал.
     - Она очень изобретательна, - сказал он.
     - Очень.
     - Но она ничего не станет предпринимать немедленно?
     - Думаю, нет.
     - Хорошо. Мне хотелось бы иметь время  на  ритуал,  который  соединит
миссис Амелию Ундервуд со мной, прежде чем я начну думать о  мести  миледи
Шарлотины.
     - Я понимаю. - Лорд Джеггед поднял изящную голову и посмотрел  сквозь
стену. - Ты немного пренебрегаешь декорациями. Твои стада бизонов давно не
перемещались, а твои попугаи совсем, кажется, исчезли. Однако же, полагаю,
это соответствует поведению человека, охваченного страстью.
     - Тем не менее закат мне надоел. - Джерек  убрал  закат,  и  ландшафт
внезапно   наполнился   обычным   солнечным   светом,   что   не    совсем
соответствовало вкусу Джерека, но он не обратил внимания. -  Пожалуй,  мне
начинает надоедать все старое окружение.
     - Почему бы и нет? А кто это явился к тебе в гости?
     Неуклюжий и тяжелый орнитоптер  беспорядочно  двигался  сквозь  небо,
хлопая невпопад огромными металлическими крыльями.  Машина  шмякнулась  на
лужайку рядом с локомотивом Джерека, и оттуда выбралась маленькая фигурка.
     - Неужели, - воскликнул Лорд Канарии, - это сам Браннарт Морфейл?  Не
иначе как по распоряжению миледи Шарлотины, открывать военные действия.
     - Надеюсь, нет.
     Джерек смотрел, как маленький горбун проковылял вверх  по  ступенькам
веранды. Находясь вне своего экипажа, Браннарт Морфейл настаивал  на  том,
что он хром - одно из проявлений его тяги к мимикрии. Он прошел в дверь  и
приветствовал друзей.
     -  Здравствуйте,  Браннарт,  -  встретил  его  Лорд  Джеггед,  шагнув
навстречу и хлопнув ученого по горбу. - Что оторвало вас от лаборатории?
     - Надеюсь, ты помнишь, Джерек, - сказал  хронист,  -  что  согласился
показать мне сегодня машину времени. Новую машину.
     Джерек совершенно забыл свою поспешную и совершенно лживую  беседу  с
Морфейлом накануне вечером.
     - Машину времени? - повторил он, пытаясь вспомнить, что говорил. -  О
да. - Джерек счел за лучшее признаться во всем. -  Сожалею,  но  это  была
шутка, мой дорогой Морфейл. Шутка с миледи Шарлотиной. Вы разве ничего  не
слышали?
     - Нет. Она  была  раздражена,  когда  вернулась,  и  потеряла  всякий
интерес ко  мне,  поэтому  я  вскоре  уехал.  Какая  жалость.  -  Браннарт
пригладил  пальцами  разноцветную  бороду,  приняв   известие   достаточно
философски. - Я надеялся...
     - Конечно, вы надеялись, моя скрюченная потрепанная любовь, - вступил
в разговор Лорд Джеггед. - Но у  Джерека  здесь  есть  путешественница  во
Времени.
     - Пилтсдаунский человек?
     - Не совсем. Чуть более поздний экземпляр. Девятнадцатый век, не  так
ли, Джерек? - сказал Лорд Джеггед. - Леди.
     - Англия девятнадцатого века, -  уточнил  Джерек  слегка  педантично,
гордый своим знанием периода.
     Но Браннарт был разочарован.
     - Прибыла  в  обычной  машине,  да?  Девятнадцатого,  двадцатого  или
двадцать первого века? Модель с большими колесами?
     - Полагаю, да. - Джерек не подумал спросить  об  этом  миссис  Амелию
Ундервуд. - Я не видел машину. А вы видели, Лорд Джеггед?
     Лорд Джеггед пожал плечами и покачал головой.
     - Когда она прибыла? - спросил старый Морфейл.
     - Два или три дня назад.
     - Никакой машины времени не было зарегистрировано моими  хронографами
в это время, - решительно заявил Морфейл. - Ни одной  в  течение  довольно
долгого периода. Ты должен узнать  у  своей  путешественницы  во  Времени,
Джерек, какого вида машину она использовала. Это может оказаться важным: а
вдруг какой-то новый вид? Возможно даже, совсем не машина. Загадка, а?
     Его глаза блестели.
     - Если смогу помочь, буду рад. Я и так  заставил  вас  приехать  сюда
зря, Браннарт, - успокоил Джерек ученого. - Постараюсь выяснить как  можно
быстрее.
     - Ты очень добр, Джерек. - Браннарт Морфейл сделал  паузу.  -  Ну,  я
полагаю...
     - Вы останетесь на ленч?
     - Э... нет. Меня ждут эксперименты. Ждут. - Он помахал тонкой  рукой.
- До свидания, мои дорогие.
     Они проводили его до орнитоптера. Машина после  нескольких  неудачных
попыток стала с лязганьем подниматься в небо.  Джерек  помахал  вслед,  но
Лорд Джеггед с задумчивым видом смотрел назад, на дом.
     - Загадка... - пробормотал Лорд Джеггед.
     - Загадка? - Джерек повернулся к нему.
     - Тоже загадка, - сказал Лорд Джеггед и подмигнул Джереку.
     Джерек, недоумевая, подмигнул в ответ.



                   9. НЕМНОГО ИДИЛЛИИ, НЕМНОГО ТРАГЕДИИ...

     Шли дни.
     Миледи Шарлотина не мстила.
     Лорд Джеггед Канарии  исчез  по  своим  делам  и  больше  не  посещал
Джерека.
     Монгров и Юшарисп стали исключительными друзьями, и Монгров был полон
решимости помочь инопланетянину построить космический корабль.
     Железная Орхидея увлеклась Вертером де Гете и  носила  теперь  только
черные цвета. Даже свою кровь она превратила в черную жидкость. Они  спали
вместе в большом черном гробу в огромной усыпальнице из черного мрамора  и
эбонита. Казалось, наступил сезон мрака,  трагедии  и  отчаяния.  Все  уже
знали, что Джерек влюблен, охвачен безнадежной страстью  к  миссис  Амелии
Ундервуд. Он положил начало новой моде, в которую  мир  погружался  еще  с
большим энтузиазмом, чем в моду на Флаги.
     По иронии судьбы, мода почти не коснулась только Джерека Корнелиана и
миссис Амелии Ундервуд. Они довольно приятно проводили время  вместе  -  с
того момента, как Джерек понял, что ему пока не суждено достигнуть вершины
своей любви, а миссис Амелия Ундервуд  пришла  к  выводу  что  он,  по  ее
выражению, больше похож на заблудшего набоба, чем на  осознанно  жестокого
Цезаря. Джерек не знал в  точности,  о  чем  идет  речь,  но  был  доволен
положением дел, раз она согласна была делить с ним компанию большую  часть
времени своего бодрствования.
     Они исследовали мир, облетая  его  на  локомотиве,  ездили  в  конной
упряжке, катались на лодке по реке, сделанной Джереком.  Она  научила  его
искусству езды на велосипеде, и они путешествовали  по  лиственному  лесу,
созданному по ее инструкциям, взяв с собой упакованный завтрак и термос  с
чаем. Она согласилась время от времени менять свой костюм, однако все-таки
оставаясь  преданной  моде  своего  времени.  После  нескольких  неудачных
попыток Джерек сделал пианино, и она пела гимны, а  иногда  патриотические
песни вроде "Барабан Дрейка" или "Англия будет всегда". В  редкие  моменты
звучали и сентиментальные песни - такие, как "Приходи  в  сад",  "Если  бы
только эти губы могли сказать". Как-то раз  Джерек  взял  в  руки  банджо,
чтобы аккомпанировать ей, но миссис Амелии  Ундервуд  не  понравился  этот
инструмент, и Джерек больше не возвращался к нему.
     Солнечные лучи, несмотря на широкополую шляпку, аккуратно сидящую  на
каштановых  локонах,  падали  ей  на  летнее  платье  из  белого   хлопка,
украшенное зелеными кружевами, и она, радуя взгляд Джерека, позволяла  ему
поднимать лодку в воздух и парить над миром, глядя на  горы  Монгрова  или
гейзеры Герцога Королев, мрачную гробницу Вертера де Гете,  пахучий  океан
миссис Кристии. Они лишь старались избегать окрестностей  озера  "Козленок
Билли" и всей остальной территории миледи Шарлотины. Нет смысла,  говорила
миссис Амелия Ундервуд, испытывать судьбу.
     Джерек  построил  шлюзы  и  озера  в  соответствии  с  ее  описаниями
английских  пейзажей,  но  она  никогда  по-настоящему   не   наслаждалась
окружающей обстановкой.
     - Вы всегда склонны к излишеству, мистер Корнелиан, - объяснила  она,
изучая копию озера Тилмери, расстилающегося  на  пятьдесят  миль  во  всех
направлениях. - Хотя мерцающие  отблески  света  получились  правильно,  -
добавила она утешающе и вздохнула. - Нет, это не годится. Простите.
     И он уничтожил озеро.
     Это было всего одно из многих  разочарований.  Она  продолжала  учить
Джерека пониманию смысла Добродетели, надеясь,  что  ему  легче  постигать
предмет на примерах, касающихся различных аспектов ее собственного мира.
     Однажды, вспомнив просьбу Браннарта Морфейла, Джерек  спросил  миссис
Ундервуд, каким образом она попала в это время.
     - Я была похищена, - кратко объяснила она.
     - Похищена? Каким-нибудь путешественником во Времени, который полюбил
вас?
     - Я никогда не узнала о его чувствах по  отношению  к  себе.  Однажды
ночью, когда я в собственной постели, в комнате появилась фигура в плаще с
поднятым капюшоном. Я пыталась кричать, но мои голосовые  связки  онемели.
Он приказал мне одеваться - я отказалась. Он  снова  приказал,  настаивая,
чтобы я надела одежду, "типичную для моего периода". Я  снова  отказалась,
но неожиданно одежда оказалась на мне, а я против воли встала на ноги.  Он
схватил меня, и я потеряла сознание. Все закружилось, а когда я  очнулась,
то была уже в вашем мире и сейчас же отправилась на  поиски  какого-нибудь
представителя  власти,  предпочтительно  Британского  Консула.  Сейчас   я
понимаю,  конечно,  что  у  вас  нет  Британского  Консула,  вот   почему,
собственно, и не верю, что  когда-нибудь  вернусь  на  Коллинз-авеню,  23,
Бромли.
     - Звучит очень романтично, - сказал Джерек. - Я  понимаю,  почему  вы
грустите.
     - Романтично? Бромли? Пусть... - Она оставила тему.
     Миссис Ундервуд сидела, выпрямившись  и  сдвинув  вместе  колени,  на
бархатном сиденьи локомотива и всматривалась  в  пейзаж,  развертывающийся
внизу.
     - Все-таки я очень хотела бы вернуться назад, мистер Корнелиан.
     - Боюсь, это невозможно, - вздохнул он.
     - По техническим причинам?
     Она никогда прежде  не  настаивала  на  подробностях.  Джерек  всегда
умудрялся внушить ей впечатление, что это  скорее  совершенно  невозможно,
чем просто  очень  трудно,  -  передвигаться  в  обратном  направлении  во
Времени.
     - Да, - сказал он. - Технические причины.
     - Нельзя ли посетить того ученого, о котором  вы  говорили?  Браннарт
Морфейл. И спросить его?
     Джерек не хотел потерять ее. Его любовь к ней выросла  абсолютно  (по
крайней мере,  он  думал  так,  не  вполне  понимая,  что  означает  слово
"абсолютно"). К тому же были признаки, что она стала теплее  относиться  к
нему и, может быть, скоро  согласится  стать  его  любовницей.  Джерек  не
хотел, чтобы она отвлекалась на посторонние вещи.
     - Невозможно. - Он покачал головой, подчеркивая сказанное. - Особенно
потому, что вы, кажется, прибыли  сюда  не  в  машине  времени.  Я  раньше
никогда не слыхал  о  подобном  и  считал,  что  всегда  требуется  машина
времени. Как вы думаете, кто похитил вас? Конечно, человек был не из моего
времени?
     - Он был в капюшоне.
     - Да?
     - Все его тело было скрыто  плащом.  Может  быть,  это  даже  был  не
мужчина. Могла быть и женщина. Или зверь с  какой-нибудь  другой  планеты,
подобный тем, что содержатся в ваших зверинцах.
     - В самом деле очень странно. Вероятно, - сказал Джерек  мечтательно,
- это был посланец Судьбы, соединивший сквозь  столетия  Двух  Бессмертных
Влюбленных. - Он наклонился к ней и взял за руку. - И здесь, наконец...
     Она отдернула руку.
     - Мистер Корнелиан! Я  думала,  вы  согласились  прекратить  подобную
чепуху!
     Он вздохнул.
     - Я могу спрятать свои чувства от вас, миссис Амелия Ундервуд, но  не
могу изгнать их. Они остаются со мной ночью и днем.
     Она подарила ему добрую улыбку.
     - Уверена, это только  слепое  увлечение,  мистер  Корнелиан.  Должна
признаться, что нахожу  вас  довольно  привлекательным,  в  общем  смысле,
конечно, но я уже замужем за мистером Ундервудом.
     - Но мистер Ундервуд находится за миллионы лет отсюда!
     - Это безразлично.
     - Нет, не безразлично. Мистер Ундервуд мертв. Вы вдова! - Он не терял
времени даром и еще раньше расспросил ее подробно по этим  вопросам.  -  А
вдова может снова выйти замуж! - добавил он находчиво.
     - Я  только  номинально  вдова,  мистер  Корнелиан,  как  вам  хорошо
известно. - Она строго смотрела  на  него,  пока  он  мрачно  топтался  на
подножке. Как-то раз он чуть не вывалился из локомотива, так  велико  было
его возбуждение. - Мой долг всегда помнить,  что  может  найтись  средство
вернуться в собственный век.
     - Эффект Морфейла, - возразил он. - Вы не сможете остаться в прошлом,
посетив хоть раз будущее. Во всяком случае, надолго. Я не знаю, почему. Не
знает и Морфейл. Примиритесь  с  тем,  миссис  Амелия  Ундервуд,  что  вам
придется провести здесь вечность. Проведите ее со мной!
     - Мистер Корнелиан, ни слова больше!
     Он пригорюнился, стоя на дальнем краю подножки.
     - Я согласилась сопровождать вас, проводить с вами время, потому  что
считала своим  долгом  просветить  вас  в  какой-то  степени  в  моральном
аспекте. Я  продолжу  эти  попытки,  но  если  через  какое-то  время  мне
покажется, что вы безнадежны, я махну на вас рукой и откажусь  встречаться
с вами независимо от того, будете ли вы держать меня пленницей или нет.
     Джерек вздохнул.
     - Хорошо, миссис Амелия Ундервуд.  Но  месяц  назад  вы  обещали  мне
объяснить, что такое добродетель и как я могу достичь ее. Вы  все  еще  не
дали удовлетворительного объяснения.
     - Не надо  отчаиваться,  -  сказала  она,  чуть  выпрямляя  спину.  -
Сейчас...
     И  она  начала  рассказывать  ему  историю  Персифаля,   а   золотой,
украшенный драгоценными камнями локомотив неторопливо плыл по небу,  пыхтя
и оставляя позади себя величественные облака серебристо-голубого дыма.


     Так и шло время, пока оба, миссис Амелия Ундервуд и Джерек Корнелиан,
не привыкли к компании друг друга.  Их  связывала  глубокая  привязанность
словно они были женаты и равны во  всем.  В  их  отношениях  отсутствовала
всего одна вещь, но это не казалось важным, так как Джерек,  подобно  всем
людям своего времени, обладал адаптивностью.
     Даже  миссис  Амелия  Ундервуд  вынуждена  была  признать   некоторые
преимущества такой ситуации.  У  нее  не  было  никаких  обязанностей,  за
исключением  добровольно  возложенной  на   себя   задачи   способствовать
моральному совершенствованию Джерека, да еще домашних хлопот. Ей не  нужно
было сдерживать язык, когда хотелось сделать остроумное замечание.  Джерек
определенно не настаивал на внимании и уважении, которые  требовал  мистер
Ундервуд, когда они жили вместе в Бромли. И были моменты  в  жизни  миссис
Амелии Ундервуд в этом противном  декадентском  веке,  когда  она  впервые
ощутила, что может значить свобода - свобода от страха,  от  обязанностей,
от неприятных эмоций.
     А Джерек был добрым, проявляя, несомненно, огромное желание доставить
ей удовольствие, искренне ценя ее характер и красоту. Ей иногда  хотелось,
чтобы все было по-другому, чтобы она и  в  самом  деле  была  вдовой.  Или
одинокой женщиной в своем собственном веке, чтобы она и  Джерек  могли  бы
пожениться с настоящей церкви в настоящим священником. Но едва лишь  такие
мысли зарождались в ее головке, она решительно прогоняла их прочь,  считая
своим  долгом  постоянно  помнить,   что   однажды   может   представиться
возможность вернуться на Коллинз-авеню, 23, Бромли, предпочтительно весной
1896 года, предпочтительно четвертого апреля в три часа утра  (время  дня,
когда ее похитили), чтобы никто не смог удивиться тому, что произошло. Она
достаточно хорошо понимала, что никто не  поверит  правде  и  что  догадки
будут  гораздо  более  мрачными,  чем  действительность.  Этот  аспект  ее
возвращения выглядел не очень привлекательным. Однако, как бы там ни было,
долг есть долг.
     Часто ей было трудно вспомнить, в чем состоял ее долг на самом  деле,
в этом... этом загнившем рае. Действительно, трудно цепляться за моральные
догмы, когда находилось так мало доказательств пребывания здесь  Сатаны  -
нет войн, нет болезней, нет печали (разве только  по  желанию),  нет  даже
смерти. И все же Сатана должен присутствовать. Конечно, вспомнила она,  он
присутствует в сексуальном поведении этих людей, но каким-то  образом  оно
уже не шокировало  ее  так  сильно,  как  раньше,  хотя  именно  это  было
доказательством самого ужасного разложения. Но все-таки люди здесь были не
хуже тех невинных детей - дикарей с острова Паутау в Южных Морях, где  она
два года помогала отцу после смерти матери. Дикари тоже не имели концепции
греха.
     Разумная, хотя и самая  заурядная  женщина,  миссис  Амелия  Ундервуд
иногда спрашивала себя, правильно ли она делает, обучая Джерека Корнелиана
смыслу добродетели. Не то чтобы он выказывал какую-нибудь особую живость в
усвоении ее уроков, нет, но были моменты,  когда  она  испытывала  соблазн
махнуть рукой на все предприятие и просто наслаждаться жизнью (в  разумных
пределах), будто находясь  на  каникулах.  Мысль  об  этом  доставляла  ей
удовольствие. И мистер Корнелиан был прав в  одном:  все  ее  друзья,  все
родственники и, естественно, мистер Ундервуд, все  ее  общество  в  целом,
сама Британская Империя (хоть и невероятно!),  мертвы  уже  миллионы  лет,
превратились в прах и забыты.
     Даже мистер  Корнелиан  вынужден  собирать  сведения  о  ее  мире  по
кусочкам, из нескольких  сохранившихся  записей,  из  скудных  источников,
относящихся к более поздним, чем  девятнадцатый  век,  столетиям.  А  ведь
мистер   Корнелиан   считался   крупнейшим   специалистом    планеты    по
девятнадцатому веку. Это удручало ее.
     Подавленность сделала ее отчаянной. Отчаяние привело к вызову.  Вызов
заставил отвергнуть определенные ценности, когда-то казавшиеся неизменными
и являющиеся неотъемлемой чертой характера. Подобные чувства,  к  счастью,
проявлялись в основном ночью, когда она  находилась  в  своей  постели,  а
мистер Корнелиан где-то в другом месте.


     Джерек Корнелиан часто слышал, что миссис  Амелия  Ундервуд  поет  по
ночам. Хотя он старался придерживаться  того  же  распорядка  дня,  что  и
предмет его любви, это не всегда удавалось, и он  просыпался  от  пения  с
некоторой тревогой. Тревога переходила  в  размышления.  Ему  хотелось  бы
верить,  что  песни  миссис  Ундервуд,  подобно  древним  любовным  песням
Фабричных  Сирен,  которые  когда-то  заманивали  мужчин  в   рабство   на
пластмассовые шахты, предназначены для того, чтобы завлечь его, Джерека, в
любовные сети.  К  счастью,  мелодии  и  слова,  давно  знакомые  ему,  не
ассоциировались у него с сексуальным наслаждением, а вызывали,  если  быть
честным, некоторое отвращение. Он вздыхал и пытался  без  большого  успеха
заснуть дальше, в то время  как  ее  высокий  сладкий  голос  пел:  "Иисус
осеняет нас чистым светом..." - снова и снова.
     Мало-помалу  ранчо  Джерека  стало  видоизменяться,  так  как  миссис
Ундервуд делала предложение здесь, просила перемены там, и постепенно дом,
как уверяла она, стал похож на  настоящий  добрый  Викторианский  семейный
дом. Джереку комнаты казались довольно маленькими и  загроможденными,  ему
было неуютно в них. Пищу, которую они оба ели по ее настоянию, он  находил
тяжелой  и  немного  скудной.  Маленькие  готические  башенки,  деревянные
балкончики,  резные  фонтаны,  красные  кирпичи  ранили  его  эстетические
чувства даже больше, чем грандиозные творения Герцога Королев. Однажды  во
время ленча, когда они ели холодную говядину,  чеснок,  огурцы  и  вареный
картофель, он отложил неудобный нож и вилку, которыми  пользовался  по  ее
требованию, и сказал:
     - Миссис Амелия Ундервуд, я люблю вас. Я знаю,  что  сделаю  все  для
вас...
     - Мистер Корнелиан, мы договорились...
     Он поднял руку.
     - Но признаюсь вам, дорогая леди, что окружение, которое вы заставили
меня создать, становится чуточку скучным, если не сказать больше.  Вам  не
хочется перемен?
     - Перемен? Но, сэр, это хороший дом. Вы сами  говорили,  что  хотите,
чтобы я жила, как раньше. Дом сейчас очень похож на мой собственный дом  в
Бромли. Немножко больше, пожалуй,  и  лучше  обставлен,  но  я  не  смогла
воспротивиться этому, так как не вижу смысла не  использовать  возможности
приобрести одну-две вещи, которые не удалось  приобрести  в  моей...  моей
прошлой жизни.
     С  глубоким  вздохом  он  окинул   взглядом   камин,   загроможденный
маленькими фарфоровыми безделушками, крошечные фикусы и пальмы в  горшках,
столы,  буфет,  толстые  ковры,  темные  обои,  газовые  фонари,   тусклые
занавески на маленьких окнах, картины и какое-то кружевное украшение эпохи
миссис Ундервуд, на котором было вышито:
     "Добродетель сама себе награда".
     - Мало цвета, - сказал он, - мало света, мало пространства.
     - Дом очень уютный, - настаивала она.
     - Угу. - Он сосредоточился на своей тарелке, изучая плоть животного и
неаппетитные овощи, напоминающие угощение Монгрова.
     -  Вы  говорили  раньше,  что  восхищаетесь  им,  -  продолжала   она
рассудительно, слегка озадаченная его недовольным видом.
     - Я и восхищался, - пробормотал Джерек.
     - А потом?
     - Это прошло, - сказал он, - уже давно. Я думал, это просто  одно  из
многих жилищ, которые вы будете выбирать.
     - О! - Она нахмурилась. - Гм, - сказала она. - Но видите  ли,  мистер
Корнелиан, нам хочется верить в устойчивость. В  постоянство.  В  прочные,
стабильные вещи, - добавила она  извиняющимся  тоном.  -  Мы  должны  быть
уверены, что наш образ жизни будет неизменным вечно, немного  улучшающимся
со временем, конечно, но фактически почти тем же. Мы мечтали  о  временах,
когда все люди будут жить не хуже, верили, что каждый человек хочет  жить,
как мы. - Она отложила нож и вилку, протянула руку и оставила ее у него на
плече. - Возможно, мы и заблуждались. Даже наверняка - для меня это сейчас
неоспоримо. Но я думала, что вы хотели иметь приятный дом, который поможет
вам. - Она убрала руку с его  плеча  и  выпрямилась  в  кресле.  -  Должна
сказать, я чувствую себя немного виноватой. Я не приняла во внимание,  что
ваши чувства ко всему могут  так  быстро  измениться...  -  Мисс  Ундервуд
обвела рукой комнату и обстановку.
     Джерек улыбнулся и встал.
     - Нет-нет. Если этого хотите вы, то хочу и  я,  конечно.  Потребуется
время, чтобы привыкнуть, но... - Он не знал, что еще сказать.
     - Вы несчастливы, мистер Корнелиан, - сказала она мягко. -  Прежде  я
не верила, что когда-нибудь увижу вас несчастным.
     - Никогда прежде я не был несчастным. - Он пожал плечами. - Это новый
опыт. Хотя несчастья Монгрова впечатляют куда больше, чем  мои.  Ладно,  я
получил что хотел. Все  это,  несомненно,  входит  в  понятие  любви...  и
добродетели, вероятно, тоже.
     - Если вы хотите отослать меня обратно к  Монгрову...  -  начала  она
благородно.
     - Нет. О нет! Я люблю вас слишком сильно!
     На этот раз с ее стороны не последовало словесного возражения.
     - Хорошо, - заявила она решительно, - мы должны  предпринять  попытку
развеселить вас. Идемте...
     Она протянула руку. Джерек  взволнованно  прикоснулся  к  ее  ладони,
гадая, что будет дальше.
     Она повела его в гостиную, где стояло пианино.
     - Может быть, какой-нибудь радостный гимн? - предложила  она.  -  Как
насчет "Все вокруг прекрасно и сияет"?
     Она пригладила юбку, прежде чем сесть на стул.
     - Вы уже знаете слова?
     Джерек не мог вспомнить слов, хотя слышал их часто, как ночью, так  и
днем, однако покорно кивнул головой.
     Миссис Ундервуд извлекла несколько вступительных  аккордов  и  начала
петь. Он попытался присоединиться, но слова застряли у него в горле. Горло
сжалось и пересохло. Удивленный,  Джерек  приложил  ладонь  к  шее.  Голос
миссис Ундервуд умолк, она прекратила игру и повернулась на стуле,  подняв
на него взгляд.
     - Как насчет прогулки? - спросила она.
     Джерек прочистил горло и попытался улыбнуться.
     - Прогулка?
     -  Недолгая  энергичная  ходьба,   мистер   Корнелиан,   часто   дает
успокаивающий эффект.
     - Хорошо.
     - Я принесу шляпу.
     Он вышел. Спустя  несколько  мгновений  она  присоединилась  к  нему.
Прилегающий к дому участок земли теперь тоже стал намного меньше.  Прерия,
бизоны, кавалеристы  и  попугаи  сменились  аккуратными  рядами  кустиков,
некоторые из которых были подстрижены и  представляли  собой  замысловатые
фигуры, и цветочными  клумбами,  где  преобладали  розы  различных  видов,
включая  и  тот,  который  она  позволила  ему  изобрести   для   нее,   -
сине-зеленого цвета.
     Миссис Амелии Ундервуд закрыла дверь и взяла его под руку.
     - Куда мы пойдем? - спросила она.
     Снова прикосновение ее руки взволновало его, но,  удивительное  дело,
волнение тут же переросло в чувство крайнего отчаяния.
     - Куда хотите, - ответил Джерек.
     Мощеная тропинка привела их к воротам сада, они  вышли  за  ворота  и
отправились по узкой белой дороге, вдоль  которой  стояли  газовые  лампы.
Дорога вилась между двумя невысокими зелеными холмами.
     Он чувствовал исходящий от нее теплый запах. Джерек  печально  окинул
взглядом спокойное милое лицо, блестящие волосы, красивое  летнее  платье,
приятную, хорошо сложенную фигуру и отвернулся со сдавленным рыданием.
     - О, перестаньте, мистер Корнелиан. Скоро вы почувствуете себя лучше,
хороший свежий воздух пойдет вам на пользу.
     Он пассивно позволил ей вести себя по дороге, пока они  не  очутились
между рядами высоких  кипарисов,  окаймляющих  поля,  на  которых  паслись
коровы и овцы  под  присмотром  механических  пастухов,  неотличимых  даже
вблизи от настоящих людей.
     - Должна вам сказать, - говорила она, - что этот ландшафт - такое  же
произведение искусства, как любая работа Рейнольдса.  Я  почти  верю,  что
нахожусь в моей любимой сельской местности в графстве Кент.
     Комплимент не убавил его печали.
     Они пересекли маленький горбатый мостик над журчащим потоком и  вошли
в прохладный зеленый лес, где росли дубы и  вязы.  Там  были  даже  грачи,
гнездящиеся на деревьях, и рыжие белки, прыгающие по веткам.
     Но Джерек с трудом волочил ноги, его шаги становились все медленнее и
тяжелее. В конце концов она остановилась и заглянула ему в лицо. Ее  глаза
сияли нежностью. И в  молчании  он  неловко  взял  ее  за  плечи.  Она  не
противилась. Медленно, по мере того как их лица приближались друг к другу,
уныние его стало таять, его дух постепенно оживал,  пока  -  в  тот  самый
момент, когда их губы соприкоснулись, - он не  испытал  экстаз,  подобного
которому никогда не знал прежде.
     - Мой дорогой, - сказала миссис Амелия Ундервуд, дрожа, прижимаясь  к
нему совершенным телом и обнимая его. - Мой дорогой Джерек...
     А затем она исчезла.
     Она пропала. Он был один.
     Джерек издал громкий крик боли и заметался, разыскивая ее следы.
     - Миссис Амелия Ундервуд! Миссис Амелия Ундервуд!
     Но все, что осталось от нее, - это лес с дубами и вязами,  грачами  и
белками.
     Он поднялся в воздух и  устремился  к  маленькому  домику.  Полы  его
пальто развевались, шляпа слетела с головы.
     Джерек пробежал сквозь тесно заставленные мебелью комнаты. Он звал ее
- она не отвечала. Он знал, что она не ответит. Все,  что  он  создал  для
нее, - столы, диваны,  кресла,  кровати,  буфеты  -  все  дразнило  его  и
усиливало боль.
     В конце концов Джерек свалился на  траву  в  садике  и,  сорвав  розу
сине-зеленого цвета, заплакал, так как очень хорошо знал, что произошло.
     Лорд  Джеггед!  Где  он?  Лорд  Джеггед  говорил  Джереку,  что   все
произойдет именно так.
     Но Джерек изменился: он больше не  мог  оценить  великолепную  иронию
ситуации. Любой, кроме Джерека, рассматривал бы случившееся как  шутку,  и
умную вдобавок.
     Миледи Шарлотина заявила о своей мести.



                 10. УДОВЛЕТВОРЕНИЕ СОКРОВЕННОГО ЖЕЛАНИЯ

     Миледи Шарлотина, должно быть, спрятала миссис Амелию Ундервуд  очень
хорошо. Немного оправившись от потрясения, Джерек начал  раздумывать,  как
спасти свою любовь. Первым его  пробуждением  было  отправиться  к  миледи
Шарлотине  и  просто  потребовать   возвращения   миссис   Ундервуд,   но,
пораздумав, он решил, что в этом нет смысла: миледи Шарлотина  только  еще
раз посмеется над  ним.  Нет,  надо  посетить  Лорда  Джеггеда  Канарии  и
спросить у него совета. Джерек  вдруг  вспомнил,  что  не  встречал  Лорда
Джеггеда с тех пор, как поселился с миссис Амелией Ундервуд. Неужели  Лорд
Джеггед оставался в стороне из-за гипертрофированного чувства такта?
     С тяжелым сердцем Джерек Корнелиан направился к  постройке,  где,  по
предложению миссис Ундервуд,  держал  свой  локомотив.  Дверь  открывалась
ключом, но он не мог найти ключ, который всегда хранила миссис Ундервуд.
     Ему  не  хотелось  распылять  постройку,  так  как  миссис   Ундервуд
болезненно относилась к соблюдению  правил  частной  собственности  своего
времени, и вопрос ключей и замков являлся одним из  главных.  Несмотря  на
то, что постройка была пугающе уродливой, теперь, с  исчезновением  миссис
Ундервуд, все, относящееся к ней, стало священным  для  Джерека.  Если  он
никогда не найдет ее снова, этот маленький готический домик  будет  стоять
здесь вечно.
     В конце концов ему все-таки пришлось распылить дверь,  чтобы  вывести
локомотив наружу, но затем он ее восстановил. Затем отправился в путь.
     Во время полета  к  Лорду  Джеггеду  его  мучила  мысль,  что  миледи
Шарлотина может ничего особенного не увидеть в том, чтобы распылить миссис
Амелию Ундервуд полностью и безвозвратно. Вряд ли миледи Шарлотина  зайдет
так далеко, но это не исключалось. В таком случае миссис Ундервуд исчезнет
навечно: нельзя воскресить человека, если каждый  атом  тела  расщеплен  и
развеян по поверхности Земли. Джерек старался держать  подальше  подобного
рода мысли: если  об  этом  слишком  много  думать,  есть  шанс  впасть  в
безысходное отчаяние, из которого никогда не выйти.


     Локомотив  кружил  над  замком   Лорда   Джеггеда,   имеющего   форму
причудливой  птичьей  клетки  ярко-желтого  цвета,  высотой   в   скромные
семьдесят пять футов, а Джерек посылал сообщение своему другу:
     - Лорд Джеггед! Вы примете посетителя? Это я, Джерек Корнелиан,  и  у
меня дело неотложной важности.
     Ответа не последовало. Локомотив по спирали  спустился  ниже.  Птичья
клетка   содержала   множество    различных    "ящиков",    поддерживаемых
антигравитационными лучами. Каждый ящик был комнатой, и Лорд  Джеггед  мог
находиться в любой из них, но какую бы  комнату  он  ни  занимал,  просьба
Джерека должна была достигнуть его ушей.
     - Лорд Джеггед!
     Стало ясно,  что  Лорда  Джеггеда  здесь  нет.  У  Джерека  отчетливо
возникло ощущение, что домом не пользовались уже несколько месяцев.  Может
быть, с Лордом Канарии что-нибудь случилось? Может быть, миледи  Шарлотина
отомстила ему за участие в краже инопланетянина? О, это было бы дикостью!
     Джерек повернул локомотив на  север,  к  гробнице  Вертера  де  Гете,
боясь, что его мать, Железная Орхидея, тоже исчезла.
     Однако гробница Вертера - композиция из огромной статуи  его  самого,
спящего мертвым сном, гигантского  Ангела  Смерти,  парящего  над  ней,  и
нескольких  как  бы  рыдающих  оплакивающих  женщин,  стоящих  на  коленях
поблизости, - все еще была  оккупирована  черной  парой.  Сейчас  оба  они
находились на крыше, у ног склонившейся женщины, но в первый момент Джерек
не заметил их, так как все было черного цвета.
     - Джерек, моя печаль! - Голос матери звучал почти  оживленно.  Вертер
откровенно злобно сверкал глазами  и  обкусывал  ногти  на  пальцах,  пока
локомотив причаливал к плоской плите, ослепительно контрастируя  цветом  с
окружающей сценой. - Джерек, какие плохие новости принесли  тебя  сюда?  -
Мать вытащила черный носовой платок и вытерла черные слезы с черных щек.
     - Новости и в самом деле плохие, - ответил Джерек, испытывая  чувство
обиды от того, что окружение казалось насмешкой над его настоящим горем. -
Миссис  Амелию  Ундервуд  похитили,  может  быть,  уничтожили,   и   почти
определенно причиной этого является миледи Шарлотина.
     - Ее месть, конечно!  -  выдохнула  Железная  Орхидея.  Ее  блестящие
черные глаза расширились, и в них вспыхнул неподдельный интерес. -  О!  О!
Увы! Так был наказан великий Джерек! Дом Корнелиана разрушен! Ой! Ой! -  И
спокойным тоном спросила: - Что ты думаешь по поводу моих стонов?
     - Это серьезно, мама, подарившая мне драгоценную жизнь...
     - Только для того, чтобы ты страдал от ее мучений! Я знаю! Я знаю! О,
увы!
     - Мама! - закричал Джерек. - Что мне делать?
     - Что ты можешь сделать? - вмешался Вертер де  Гете.  -  Ты  обречен,
Джерек! Ты проклят! Судьба избрала тебя, как и меня, для вечных страданий!
- Он издал горький смешок. - Примирись с этим мрачным фактом. Выхода  нет.
Тебе было дано несколько мгновений  блаженства,  чтобы  ты  страдал  более
глубоко, когда предмет твоей любви отняли у тебя.
     - Вы знаете, что произошло? - с подозрением спросил Джерек.
     Вертер смутился.
     - Ну, миледи Шарлотина кое-что доверила мне неделю или две назад...
     - Дьявол! - зарычал Джерек. - И вы не попытались предупредить меня?!
     - О неизбежном? Что хорошего могло выйти из этого? -  ответил  Вертер
язвительно. - Мы знаем, что  случается  с  пророками!  Людям  не  нравится
слушать правду!
     - Болтун! - Джерек повернулся к  Железной  Орхидее.  -  И  ты,  мама,
знала, что планировала миледи Шарлотина?
     -  Не  полностью,  мое  несчастье.  Она  просто  сказала  что-то   об
удовлетворении сокровенного желания миссис Ундервуд.
     - Что же это? Чего она могла желать, как не жизни со мной?
     - Она не объяснила. - Железная Орхидея приложила платочек к глазам. -
Несомненно, она боялась, что я выдам ее план тебе. Ведь  мы  одной  плоти,
мое яйцо.
     Джерек сказал мрачно:
     - Кажется, мне ничего не остается,  как  обратиться  к  самой  миледи
Шарлотине!
     - Разве ты не хотел этого?  -  укоризненно  спросил  Вертер,  который
сидел на выступе над их головами, прислонившись черной спиной к мраморному
колену статуи и меланхолически болтая  ногами.  -  Разве  ты  не  навлекал
катастрофу, ухаживая за миссис Ундервуд? Я припоминаю некоторый план...
     - Молчите! Я люблю миссис Ундервуд больше, чем себя!
     - Джерек, - сказала рассудительно его мать, - знаешь ли,  ты  слишком
далеко заходишь.
     - Так и есть! Я глубоко люблю! Я совершенно поглощен любовью. Страсть
управляет мною. Это больше не игра!
     - Больше не игра! - Вертер де Гете был шокирован.
     - Прощайте, черные предатели... прощайте!
     И  Джерек  кинулся  назад  к  своему  локомотиву,  дернул  шнурок   и
устремился высоко в темное безрадостное небо.
     - Не борись со своей участью, Джерек! - услышал он крик Вертера. - Не
грози кулаком неумолимой Судьбе! Не проси милости у Богов, ибо они глухи и
слепы!
     Джерек  не  ответил.  Неожиданно  для  себя  он  горько  всхлипнул  и
пробормотал женское имя. И звук этого имени снова зажег болезненный гнев в
его душе.
     Он прибыл к озеру "Козленок Билли", сверкающему в солнечном свете,  с
мыслью уничтожить и озеро, и миледи Шарлотину, и ее зверинец, и ее  пещеры
- уничтожить весь земной шар, если понадобится, но сдержал ярость, так как
миссис Амелия Ундервуд могла сейчас быть пленницей в одной из этих пещер.
     Джерек оставил локомотив парить в нескольких дюймах над  поверхностью
воды и  прошел  через  Водяные  Ворота  в  пещеру  с  золотыми  стенами  и
зеркальными потолком и полом. Миледи Шарлотина ждала его.
     - Я знала, что ты придешь, моя жертва, - промурлыкала она.
     На ней было платье лилового цвета, сквозь которое просвечивало мягкое
розовое тело. Светлые волосы, с трудом сдерживаемые обручем из  платины  и
жемчуга, струились вдоль лица - спокойного, даже  сурового,  однако  глаза
сузились от удовольствия, когда она улыбнулась Джереку.
     Миледи Шарлотина лежала на кушетке, покрытой белой тканью и усыпанной
белыми розами. Все розы были белыми, кроме одной в ее руке. Это была  роза
сине-зеленого цвета. Пока Джерек приближался к ней,  она,  приоткрыв  рот,
белыми зубами отщипнула лепесток от розы  и  разорвала  этот  лепесток  на
крошечные кусочки, упавшие на подбородок и грудь.
     - Я знала, что ты придешь.
     Джерек  вытянул  руки,  его  пальцы  стали  когтями,  и  он,  идя  на
негнущихся ногах и не отрывая от нее взгляда, схватил бы ее за  шею,  если
бы не был остановлен силовым барьером, ею изготовленным, который,  однако,
ничего не стоило нейтрализовать. Джерек остановился.
     - Вы лишены ума, очарования, красоты и грации, - сказал он резко.
     Она опешила.
     - Джерек, не слишком ли сильно?
     - Я имею в виду именно то, что сказал!
     - Джерек! Твой юмор - где он? Где? Мне казалось, тебя позабавит такой
поворот событий. Я так тщательно все спланировала!
     У нее был вид разочарованной хозяйки, устроившей такую же  вечеринку,
как Герцог Королев (которую никто, конечно, не забыл и  не  забудет,  пока
Герцог Королев не  умудрится  придумать  какое-нибудь  новое  удивительное
развлечение).
     - Да. И все, кроме меня и миссис Амелии Ундервуд,  были  посвящены  в
план!
     - Но это, естественно, было существенной частью проделки!
     - Миледи Шарлотина,  вы  зашли  слишком  далеко!  Где  миссис  Амелия
Ундервуд? Верните мне ее сейчас же!
     - Нет!
     - И что вы сделали с Лордом Джеггедом Канарии? Его нет в замке.
     - Я ничего не знаю о  Лорде  Джеггеде.  Я  не  видела  его  несколько
месяцев. Джерек! Что с тобой? Я ожидала какой-нибудь контратаки. Это она и
есть? В таком случае это жалкий ответ...
     - Железная Орхидея сказала, что вы удовлетворили сокровенное  желание
миссис Амелии Ундервуд. Что вы имели в виду?
     - Джерек! Просто удивительно, ты  становишься  скучным.  Давай  лучше
займемся любовью!
     - Вы неприятны мне!
     - Неприятна? Как интересно! Давай...
     - Что вы имели в виду?
     - То, что сказала. Я выполнила ее самое сильное желание.
     - Откуда вы знаете ее самое сильное желание?
     - Ну, я позволила себе послать маленького соглядатая  -  механическую
блоху, чтобы подслушивать ваши беседы.  Скоро  стало  очевидно,  чего  она
хочет больше всего, и поэтому  я  стала  ждать  подходящего  момента...  и
сделала это!
     - Сделала что? Что сделала?
     - Джерек, ты потерял рассудок! Не можешь догадаться?
     Он нахмурился.
     - Смерть? Она однажды сказала, что предпочтет смерть...
     - Нет-нет!
     - Тогда что?
     - О, каким ты стал скучным! Давай займемся любовью, а потом...
     - Ревность! Теперь я понял. Вы сами любите меня. Вы уничтожили миссис
Ундервуд потому, что думаете, что тогда  я  полюблю  вас.  Что  ж,  мадам,
позвольте сказать вам...
     - Ревность? Уничтожила? Любовь? Джерек, ты здорово вошел в роль,  как
я вижу. Ты очень убедителен, но, боюсь, чего-то  не  хватает  -  какого-то
намека на иронию, который придает роли немного больше реальности.
     - Вы должны сказать мне, миледи Шарлотина, что вы  сделали  с  миссис
Амелией Ундервуд.
     Она зевнула.
     - Скажите мне!
     - Безумный дорогой Джерек, я удовлетворила...
     - Что вы сделали с ней?
     - Ну хорошо! Браннарт...
     - Браннарт?
     Из ближайшего туннеля показался  горбатый  человечек  и  захромал  по
зеркальному полу, глядя на свое отражение в полу с явным удовольствием.
     - Какое отношение  к  этому  имеет  Браннарт  Морфейл?  -  потребовал
Джерек.
     - Я использовала его помощь. А ему нужно было поэкспериментировать.
     - Экспериментировать? - в ужасе сорвался на шепот Джерек.
     - Привет, Джерек.  Ну,  сейчас  она  уже  там.  Надеюсь,  все  прошло
успешно. Если так, передо мной открываются новые  пути  для  исследований.
Меня все еще интересует факт ее появления здесь без машины времени...
     - Что вы сделали, Браннарт?
     - Что? Ну, я послал женщину назад в ее собственное время, конечно.  В
машине из моей коллекции. Если все хорошо, она сейчас уже должна быть там.
Четвертое апреля 1896 года, три часа утра, Бромли,  Кент,  Англия.  Расчет
темпоральных координат не доставляет хлопот,  но  возможны  незначительные
пространственные отклонения. Поэтому если ничего не произойдет на обратном
пути - ну, там, хроношторм или что-нибудь еще, то она...
     - Вы имеете в виду... вы послали ее назад... О!.. - Джерек в отчаянии
опустился на колени.
     - Ее сокровенное желание, - сказала миледи  Шарлотина.  -  Теперь  ты
оценил мрачную  иронию  этого,  мой  трагический  Джерек?  Видишь,  как  я
отплатила  тебе?  Не  правда  ли,  очаровательная  месть?  Конечно,   тебе
интересно!
     Джерек с трудом собрался с  силами,  медленно  поднялся  на  ноги  и,
полностью игнорируя улыбающуюся миледи Шарлотину, посмотрел  на  Браннарта
Морфейла, который, как обычно, не обращал внимания на нюансы.
     - Браннарт, вы должны послать меня туда же! Я должен  последовать  за
ней. Она любит меня. Она уже почти призналась в любви...
     - Я знала... Я знала! - Миледи Шарлотина захлопала в ладоши.
     - ...Когда была отнята у меня. Я должен найти ее среди миллионов лет,
если потребуется, и доставить назад. Вы должны помочь мне, Браннарт.
     - О! - Миледи Шарлотина хихикнула от восхищения. - Теперь  я  понимаю
тебя, Джерек. Конечно, так и должно быть! Браннарт, вы должны помочь ему!
     - Но эффект Морфейла... - Браннарт Морфейл умоляюще  протянул  к  ней
руки. - Скорее всего, прошлое не примет миссис Ундервуд обратно. Оно может
вытолкнуть ее в ближайшее будущее, фактически это  наиболее  вероятно.  Но
Джерека оно пошлет обратно в будущее, причем неизвестно куда. Может  быть,
в никуда. Гости из будущего не  могут  существовать  в  прошлом.  Движение
открыто только в одну сторону. В этом суть эффекта Морфейла.
     - Вы сделаете, как я прошу, Браннарт, - сказал Джерек. -  Вы  пошлете
меня назад, в 1896 год.
     - Ты сможешь пробыть в прошлом только несколько секунд  -  не  берусь
уточнять сколько именно, -  прежде  чем  оно  выплюнет  тебя.  -  Браннарт
Морфейл  говорил  медленно,  словно  разговаривал  с  идиотом.  -  Попытка
довольно опасна: ты можешь быть  уничтожен  по  дюжине  различных  причин,
Джерек. Прими мой совет...
     - Вы сделаете то, о чем  он  просит,  Браннарт,  -  приказала  миледи
Шарлотина, отбрасывая в  сторону  сине-зеленую  розу.  -  Разве  вы  не  в
состоянии оценить драму, представшую перед вами? Что еще  делать  Джереку?
Его действия неизбежны!
     Браннарт снова начал возражать, однако уже вполголоса,  бубня  что-то
неразборчивое, но миледи Шарлотина подплыла к нему и  нежно  пошептала  на
ухо. Ворчание прекратилось, и Морфейл кивнул.
     - Я сделаю то, что ты хочешь, Джерек, хотя это, судя по всему, пустая
трата времени.



                            11. ПОИСКИ БРОМЛИ

     Машина времени представляла собой сферу, наполненную молочного  цвета
жидкостью, в  которой  путешественник  во  Времени,  защищенный  резиновым
костюмом, должен плавать, дыша через маску. Маска соединялась со  шлангом,
идущим к стенке сферы.
     Джерек Корнелиан смотрел на машину с  некоторым  недоверием  и  явным
отвращением: маленькая, довольно побитая, с похожими на ожоги  пятнами  на
металлических боках.
     - Откуда она взялась, Браннарт? - Джерек протянул одетую в  резиновую
перчатку руку.
     -  О,  такая   конструкция   весьма   распространена.   Расшифровывая
внутреннюю систему отсчета, я пришел к заключению, что машина  явилась  из
периода протяженностью около  двух  тысяч  лет,  следующего  за  периодом,
который ты хочешь посетить. Вот почему я выбрал ее для тебя.  Похоже,  это
увеличит твои шансы.
     Браннарт Морфейл шагал  взад-вперед  по  лаборатории,  загроможденной
немыслимыми приборами и причудливой техникой.  Все  это,  доставленное  из
различных  эпох  Времени,  находилось  на  разных  стадиях   обветшалости.
Кое-какие, не очень сложные приборы  были  изобретением  самого  Браннарта
Морфейла.
     - Она безопасна?
     Джерек осторожно коснулся шершавого металла сферы. Некоторые  трещины
казались свежезаваренными - видно, машина хорошо поработала.
     - Безопасна? Какая машина времени может быть безопасной?  -  Браннарт
решительно  махнул  рукой.  -  Да  ведь  только  ты,  Джерек,   и   хочешь
путешествовать. Помни, я пытался отговорить тебя от этой глупой затеи.
     - Браннарт, у вас нет воображения. Нет чувства драмы, - упрекнула его
миледи Шарлотина, блеснув глазами с кушетки в углу лаборатории.
     Глубоко вздохнув,  Джерек  забрался  в  машину  и  надел  дыхательный
аппарат, прежде чем опуститься в жидкость.
     - Ты мученик, Джерек Корнелиан! - выдохнула миледи  Шарлотина.  -  Ты
можешь погибнуть во славу исследований Времени. Тебя  будут  помнить,  как
Героя,  если  ты  погибнешь,  -  потрясающий  путешественник  во  Времени,
Казанова хронавтов, распятый на Кресте Времени!
     Ее кушетка устремилась вперед, и она, протянув руку, втиснула  в  его
правую  ладонь  трансляционную  пилюлю,  а  в   левую   -   помятую   розу
сине-зеленого цвета.
     - Я намерен спасти ее, миледи Шарлотина, и привезти обратно! -  Голос
Джерека немного дрожал.
     - Конечно, ты сделаешь это! Ты великолепный спаситель, Джерек!
     - Благодарю. - Он все еще испытывал к ней некоторую  антипатию:  она,
казалось, забыла, что это из-за нее  он  вынужден  отправиться  в  опасное
путешествие.
     Кушетка отплыла в сторону.  Миледи  резво  замахала  зеленым  носовым
платочком.
     - Вперед, сквозь Время, мой  Герой!  Сквозь  дни  и  месяцы!  Века  и
тысячелетия! Самый преданный из любовников - как Гитлер спешил к Еве,  как
Оскар к Боги! Вперед! О, я тронута! Я в экстазе!
     Джерек  хмуро  посмотрел  на  нее,  но  подарки  оставил  при   себе,
втискиваясь  в  глубину  сферы.  Люк  закрылся,   оставив   его,   неуютно
невесомого, плавать в мутной жидкости и готовиться  к  в  прыжку  в  поток
Времени.
     Сквозь жидкость виднелись приборы загадочных, непривычных  очертаний.
Они, казалось, тоже беспорядочно плавали - с мертвыми, без единого  намека
на движение шкалами. Не доносилось ни звука.
     Затем одна из шкал замерцала. Появились и исчезли несколько зеленых и
красных цифр. Желудок Джерека сжался, тело напряглось, а затем  все  снова
успокоилось. Казалось, машина перевернулась.
     Джерек  хрипло  дышал  в  трубку.  Сфера  была  неудобной  и  тесной,
резиновый костюм так сдавливал грудь, что он  почти  готов  был  попросить
другую машину.
     Вдруг шкала замерцала снова: зеленые и красные цифры. Потом ожили еще
две шкалы - голубая и желтая. Быстро замигал белый свет, скорость  мигания
все увеличивалась и увеличивалась. Раздался клокочущий  звук.  Последовали
толчки. Жидкость, в которой он плавал, на глазах темнела.
     Джерек почувствовал боль - впервые в жизни:  раньше  ему  никогда  не
приходилось испытывать физической боли. Он закричал,  но  голос  был  едва
слышен.
     Он был в пути.
     Джерек потерял сознание.


     Очнулся Джерек оттого, что  его  ужасно  трясло.  Сфера,  ударяясь  и
подскакивая, куда-то падала, из образовавшейся трещины вытекала  жидкость,
а Джерека швыряло из стороны в сторону. Он открыл глаза,  потом  закрыл  и
застонал.
     Зашипел воздух - из его рта  выдернуло  трубку.  Пластиковая  обшивка
машины стала оседать, пока Джерек не оказался лежащим  спиной  на  металле
стенки. Сфера остановилась, он опять застонал, все его тело  было  покрыто
ушибами. "Итак, - утешил он себя, - я страдаю. В этом нет сомнений".
     Он посмотрел на извилистую трещину в  стенке  сферы.  Придется  найти
другую машину времени, так как эта  не  выдержала  трудностей  пути.  Если
сейчас 1896 год и удастся  найти  миссис  Амелию  Ундервуд,  конечно,  при
условии, что она сама прибыла сюда благополучно, он пойдет к  изобретателю
и попросит машину  взаймы.  И  все  же  нельзя  быть  уверенным,  что  это
единственная из трудностей, с которыми придется столкнуться.
     Джерек попытался шевельнуться и вскрикнул от боли, которая постепенно
перешла в пульсирующую резь. Она утихала медленно. Через расколотую стенку
машины времени врывался холодный воздух. За трещиной была темнота.
     Джерек, дрожа от холода и боли, встал и стащил  костюм,  оставшись  в
помятых пиджаке и брюках нежно-розового цвета. Первым делом  он  убедился,
что кольца власти - с  рубином,  изумрудом  и  бриллиантом  -  по-прежнему
находятся на пальцах.
     Воздух имел странный запах и был очень  плотным.  Джерек  закашлялся.
Протиснувшись ближе к трещине, он шагнул наружу.  Вокруг  клубилась  белая
мгла. Машина, казалось, приземлилась на какую-то искусственную поверхность
и находилась на самом краю водного пространства. Вверх, сквозь туман, вели
каменные ступеньки. Вероятно, машина скатилась по  ним  вниз,  прежде  чем
расколоться.
     Высоко над головой проглядывал тусклый свет, желтый и зыбкий.
     Джерек дрожал от холода.
     Как же так? Если он в Лондоне  эпохи  Рассвета,  тогда  почему  город
покинут? Джерек представлял его набитым людьми, миллионами людей, так  как
это был период Множественных Культур.
     Свет манил его, и он заковылял вверх  по  ступенькам,  чувствуя,  как
лицо покрывается влагой. С недоумением коснувшись лица, он понял, что  это
такое, и из груди вырвался непроизвольный вздох облегчения.
     - Туман...
     Это был туман.
     Ободренный, он стал подниматься по ступенькам гораздо веселее, пока в
конце концов не ударился  плечом  о  металлическую  колонну.  На  верхушке
колонны горела газовая лампа, очень  похожая  на  те,  что  миссис  Амелия
Ундервуд просила сделать для нее. По крайней мере, он находился  в  нужном
периоде времени. Браннарт Морфейл был излишне пессимистичен.
     Да, но то ли это место? Ему нужен был Бромли. Джерек обернулся  назад
и посмотрел сквозь туман на широкую гладь  темной  воды.  Миссис  Ундервуд
много рассказывала о Бромли, но никогда не упоминала большую  реку.  Может
быть, это Лондон, находящийся рядом с  Бромли?  Если  так,  то  перед  ним
Темза. Что-то прогудело из глубины тумана,  затем  оттуда  донесся  тонкий
протяжный крик, и снова наступило молчание.


     Джерек вступил в  узкий  переулок  с  неровной,  покрытой  булыжником
мостовой. Темные кирпичные  стены  домов  по  обе  стороны  переулка  были
обклеены листами бумаги, покрытых непонятными письменами.  Джерек  не  мог
прочитать ничего. Даже трансляционные пилюли, действующие хитрым  способом
на мозговые клетки, не помогли бы ему расшифровать надписи. Тут понял, что
все еще сжимает в ладони трансляционную пилюлю, которую  дала  ему  миледи
Шарлотина. Очень кстати, но, прежде чем  проглотить  ее,  надо  подождать,
пока кто-нибудь встретится. Другая рука все еще крепко держала смятую розу
- все, что осталось у него от миссис Амелии Ундервуд.
     Переулок вывел на улицу, и здесь туман был  менее  плотным,  позволяя
взгляду  проникать  на  несколько  ярдов  во  всех  направлениях.   Задачу
облегчали и несколько  ламп,  рассеивающих  вокруг  тускло-желтые  сгустки
света.
     Но все-таки Джерека не  оставляло  ощущение  покинутости  этих  мест,
когда он шел по улице, завороженно разглядывая дом за домом.  В  некоторых
окнах светились огоньки, проглядывающие из-за штор,  пару  раз  послышался
приглушенный голос. По  каким-то  причинам,  значит,  население  пряталось
внутри домов. Несомненно, со временем найдется ответ на эту загадку.
     Следующая улица была еще  шире,  и  дома  здесь  были  выше,  хотя  и
находились в таком же ветхом  состоянии.  В  окнах  первых  этажей  кто-то
выставил на обозрение разнообразные предметы искусства:  швейные  машинки,
отжимные катки для белья, сковородки,  кровати  и  кресла,  инструменты  и
одежду.   Джерек   останавливался   каждую   минуту,   чтобы   рассмотреть
выставленные предметы. Владельцы вправе были так гордо демонстрировать эти
вещи. Какое изобилие! Правда, некоторые из предметов были меньше и немного
тусклее, чем он себе представлял, а многие, конечно,  совсем  нельзя  было
узнать. Тем не менее теперь, когда  он  и  миссис  Ундервуд  вернутся,  он
сможет сделать ей гораздо больше вещей,  чтобы  доставить  удовольствие  и
напомнить о доме.
     Свет впереди стал более ярким, там мелькали фигуры  людей,  слышались
голоса.
     Джерек кинулся  через  улицу,  и  в  этот  момент  раздался  странный
клацающий звук, похожий одновременно и на  скрип,  и  на  дребезжание.  Он
услышал крик и, повернув голову влево, увидел черного зверя,  появившегося
из тумана. Глаза зверя вращались, ноздри раздувались.
     - Лошадь! - воскликнул Джерек. - Это лошадь!
     Он часто сам изготавливал лошадей, но только сейчас понял, как сильно
они отличались от оригинала.
     Снова крик.
     Джерек закричал в ответ, приветствуя и размахивая руками.
     Лошадь тащила высокую черную повозку, на верху которой сидел  мужчина
с кнутом. Он-то и кричал.
     Лошадь поднялась на дыбы, и Джереку показалось,  что  она  машет  ему
передними ногами. Странно  быть  приветствуемым  животным  в  первый  день
своего прибытия в эпоху.
     Тут Джерек почувствовал, как что-то ударило его по  голове,  упал  на
мостовую и откатился в сторону, а лошадь с повозкой  прогрохотали  мимо  и
исчезли в тумане.
     Джерек попытался встать, но на него накатила  волна  такой  слабости,
что он застонал. Со стороны яркого света к  нему  бежали  люди.  С  трудом
поднявшись на четвереньки, он опустился на колени и увидел стоящих  вокруг
дюжину мужчин и женщин, одетых в одежду  нужного  периода.  Их  лица  были
хмурыми и серьезными. Все молчали.
     - Что?.. - Джерек догадался, что им не понять его. -  Извините.  Если
вы подождете минуту...
     Они заговорили все разом. Джерек поднес трансляционную пилюлю к губам
и проглотил ее.
     - Иностранец какой-то. Вероятно, русский. С одного из их  кораблей...
- сказал мужчина.
     - Вы можете объяснить, что со мной произошло? - спросил его Джерек.
     Мужчина удивился и сдвинул помятый котелок на затылок.
     - Я мог бы поклясться, что вы иностранец!
     - Вас сбил этот чертов кэб,  вот  что  случилось,  -  сообщил  другой
мужчина тоном глубокого удовлетворения. Над глазами у него нависла большая
кепка. Он сунул руки в карманы брюк и продолжал веско:  -  Потому  что  вы
махали руками на лошадь и заставили ее встать на дыбы, не так ли?
     - Ага! И одно из копыт ударило мне в голову, да?
     - Да! - подтвердил первый  мужчина  таким  тоном,  словно  поздравлял
Джерека с прохождением трудного испытания.
     Какая-то женщина помогла Джереку встать на ноги. Она выглядела  очень
сморщенной, и от нее чем-то сильно пахло  -  Джереку  никак  не  удавалось
идентифицировать запах.  Лицо  ее  было  раскрашено  множеством  красок  и
посыпано порошком.
     Леди сладострастно улыбнулась.
     Джерек из вежливости сладострастно улыбнулся в ответ.
     - Благодарю, - сказал он.
     - Все в порядке, милый, - хрипло промурлыкала леди. - Мне кажется,  я
сама  выпила  лишнее.  -  Она  засмеялась  резким  прерывистым  смехом  и,
обращаясь к собравшимся, продолжила: - Мы все, наверное, хорошо хватили  -
в два-то часа утра. Могу подтвердить, что и ты неплохо погулял, - сообщила
она Джереку, оглядывая его с головы до ног. - Был на  вечеринке,  а?  Или,
может, ты артист, а? - Она двинула  бедрами,  заставив  качнуться  длинную
юбку.
     - Простите, - сказал Джерек. - Я не...
     - Ладно, ладно, - перебила она, влепив мокрый поцелуй в  его  грязное
влажное лицо. - Хочешь теплую постельку на ночь, а? - Она прижалась к нему
всем телом, пробормотав на ухо: - Это обойдется тебе  не  дорого,  ты  мне
нравишься.
     - Вы хотите заняться любовью со мной? - спросил Джерек. - Я  польщен.
Вы очень сморщены, мне было бы интересно. К несчастью, тем не менее, я...
     - Сосунок! -  Она  отодвинулась.  -  Сосунок!  Противный  пьяница!  -
Женщина пошла прочь, сопровождаемая насмешливыми репликами из толпы.
     - Кажется, я обидел ее, - сказал Джерек. - Я бы хотел...
     - Неплохое  достижение,  -  перебил  его  молодой  мужчина  в  желтом
пиджаке, коричневых брюках и коричневой с узенькими полями шляпе.  У  него
было тонкое живое  лицо.  Ухмыльнувшись,  он  подмигнул  Джереку.  -  Элси
немного старовата.
     Концепция возраста никогда реально не  приходила  в  голову  Джереку,
хотя, как он знал, была неотъемлемой чертой  данного  периода.  И  сейчас,
оглядев стоящих вокруг людей, он увидел, что все они находятся в различных
стадиях увядания. Джерек понял, что это значит: они не  намеренно  портили
свои черты подобным образом, у них не было выбора.
     - Так и быть, - сказал один из мужчин. - Будьте моим гостем!
     Поняв,  что  чуть  не  обидел  еще  одного  человека,  Джерек  быстро
извинился и постарался сменить тему разговора. Показал на источник  света,
он спросил:
     - Что это?
     - Это кафетерий, - ответил молодой мужчина в желтом пиджаке. -  Центр
Уайтчеппля. Вроде как Пикадилли для Империи, так кофейня Чарли для  нашего
района. Выпейте-ка чашечку, пока рядом. Кофе Чарли или убьет, или  вылечит
- точно говорю.
     Молодой мужчина подвел Джерека к большому фургону, открытому с одного
бока. Над открытым бортом был натянут навес,  под  которым  уже  собрались
посетители. В глубине фургона виднелись  несколько  больших  металлических
контейнеров (явно горячих),  а  вдоль  борта  были  расставлены  множество
фарфоровых чашек  и  блюдец,  а  также  разнообразные  предметы,  которые,
вероятно, являлись каким-то  видом  пищи.  Большой  краснолицый  и  усатый
мужчина в полосатом переднике стоял в  фургоне  с  закатанными  по  локоть
рукавами,  подавая  людям  чашечки,  которые  наполнял  из  металлического
контейнера.
     - Я заплачу, - сказал молодой мужчина великодушно.
     - Заплатите? - повторил Джерек,  наблюдая,  как  его  новый  приятель
протянул маленькие коричневые диски усатому человеку.
     Получив в обмен две фарфоровые чашки, мужчина протянул одну  Джереку,
и тот чуть не уронил ее, когда  тепло  обожгло  пальцы.  Джерек  осторожно
глотнул жидкость, оказавшуюся  и  горькой,  и  сладкой  одновременно.  Ему
понравился кофе.
     Молодой мужчина посмотрел с любопытством.
     - Вы хорошо говорите по-английски, - сказал он.
     - Благодарю, -  ответил  Джерек,  -  хотя  это  не  проявление  моего
таланта. Вы знаете, трансляционные пилюли...
     - Что? - переспросил мужчина, но не стал выяснять дальше. Его  мысли,
казалось, где-то витали, пока он пил кофе и рассеянно поглядывал вокруг. -
Очень хорошо, - сказал он. - Я бы принял вас за  английского  джентльмена,
если бы не одежда, конечно, и... тот язык, на котором вы заговорили  сразу
после того, как вас сбила лошадь. Сошли с корабля, не так ли? - Его  глаза
сузились.
     - В некотором смысле, - согласился Джерек, не желая  на  этой  стадии
распространяться о машине времени, так как мужчина захочет повести  его  к
изобретателю прямо сейчас, чтобы помочь достать новую машину,  но  главной
целью в настоящий момент было найти миссис Амелию  Ундервуд.  -  Это  1896
год? - спросил Джерек.
     - Что? Год? Да, конечно. Четвертое  апреля  1896  года.  У  вас  что,
другой календарь там, откуда вы приехали?
     Джерек улыбнулся.
     - Можно сказать и так.
     Люди начали расходиться, прощаясь друг с другом.
     - Доброй ночи, Нюхальщик, - кивнула одна из женщин молодому мужчине.
     - Пока, Мэгги.
     - Вас зовут Нюхальщик? - спросил Джерек.
     - Точно. Прозвище. - Мужчина поднял указательный палец правой руки и,
приложив его поперек к носу, подмигнул. - А тебя как кличут, приятель?
     - Мое имя Джерек Корнелиан.
     - Я буду звать тебя Джерри. Договорились?
     - Конечно. Я буду звать вас Нюхальщик.
     - Ну, насчет этого... - Мужчина поставил пустую чашку на прилавок.  -
Может, ты будешь звать меня мистер Вайн?.. Между прочим, это мое настоящее
имя. Я не возражал бы при нормальных  обстоятельствах,  но  там,  куда  мы
собираемся пойти, "мистер Вайн" будет звучать более респектабельно.
     - Хорошо, мистер  Вайн.  Скажите  мне,  мистер  Вайн,  Бромли  далеко
отсюда?
     - Бромли в Кенте. - Мужчина засмеялся. - Зависит от  того,  что  тебе
нужно. Можно добраться туда достаточно быстро на поезде -  меньше  чем  за
полчаса с вокзала "Виктория"... или "Ватерлоо"? Что, у тебя  там  какой-то
родственник?
     - М-м... невеста.
     - Молодая леди? Англичанка, да?
     - Думаю, да.
     - Вам повезло. Ладно, я помогу тебе добраться до Бромли,  Джерри.  Не
сегодня, конечно, не обижайся. Комфортабельная постель в роскошном  отеле.
За мой счет.
     - Вы очень добры, мистер Вайн. - Действительно, подумал Джерек,  люди
этой эпохи исключительно дружелюбны. - Я уже  замерз  и  сильно  помят,  -
засмеялся он.
     - Да, твоя одежда нуждается в чистке. - Вайн  пощупал  подбородок.  -
Ладно. Думаю, я смогу помочь тебе и в этом тоже. Обеспечу новый  костюм  и
все остальное. И еще нужен какой-нибудь багаж. У тебя есть багаж?
     - Гм, нет. Я...
     - Не надо больше слов. Багаж будет обеспечен, Джерри, мой  друг.  Как
твое второе имя?
     - Корнелиан.
     - Корнел. Я буду звать тебя Корнел, если ты не возражаешь.
     - Совсем нет, мистер Вайн.
     Вайн издал жизнерадостный смешок.
     - Я вижу, мы станем хорошими друзьями, лорд Корнел.
     - Лорд?
     - Это мое прозвище для тебя. Идет?
     - Если хотите.
     - Отлично, отлично. Что за карта ты, Джерри! Похоже, наш  союз  будет
очень прибыльным.
     - Прибыльным?
     Мистер Вайн дружески хлопнул Джерека по спине.
     - В духовном  смысле,  я  имею  в  виду.  Дружба.  Пошли,  быстренько
заберемся в мое логово и обрядим тебя, как красавчика!
     Удивленный,  но  чувствуя  себя  более  уверенно,  Джерек   Корнелиан
последовал за новым другом через лабиринт темных  улочек,  пока,  наконец,
они не пришли к высокому черному зданию, которое стояло особняком в  конце
аллеи. Из нескольких освещенных окон выплескивались шум,  смех,  крики,  в
том числе, как показалось Джереку, гневные.
     - Это ваш замок, мистер Вайн? - спросил он.
     - Ну... - Вайн ухмыльнулся. - И да, и  нет.  Я  разделяю  его,  можно
сказать, с одним или двумя приятелями, товарищами по профессии, сэр. -  Он
низко поклонился и гротескным жестом пригласил Джерека подняться первым по
сломанным ступенькам к парадной двери из  рассохшегося  дерева  и  ржавого
металла, покрытой облупившейся коричневой краской. В  центре  болтался  на
цепи грязный бронзовый молоток в форме львиной головы.
     Они достигли верхней ступеньки.
     - Это здесь  мы  должны  провести  день,  мистер  Вайн?  -  Джерек  с
интересом поглядывал на дверь. Она была замечательно уродливой.
     - Нет-нет. Мы только переоденемся здесь наверху, а  потом  отправимся
дальше в кэбе.
     - В Бромли?
     - Бромли позднее.
     - Но я должен попасть в Бромли как можно быстрее. Видите ли, я...
     - Я знаю. Призыв любви. Бромли манит. Будь уверен,  ты  увидишь  свою
леди. Завтра.
     - Вы очень добры, мистер Вайн. - Джерек,  довольный  тем,  что  нашел
такого всезнающего проводника, был уверен: счастье наконец улыбнулось ему.
     - Да, конечно. Если Нюхальщик дает  обещание,  ваше  величество,  оно
чего-то стоит.
     - Итак, это место...
     -  Можешь  считать  его,  в  некотором  смысле,   гостиницей...   для
джентльменов с независимыми средствами, сэр. Для профессиональных леди.  А
также для детей и других желающих изучить ремесло. Добро пожаловать,  ваше
величество, в Кухню Джонса.
     И Нюхальщик Вайн стукнул несколько раз молотком по двери.
     Но дверь уже открывалась. В  тени  прохода  стоял  маленький  мальчик
дикого вида: в лохмотьях, волосы засалены, лицо покрыто грязью.
     - А еще ее называют Задницей Дьявола.  Привет,  Нюхальщик,  кто  твой
приятель?



        12. УДИВИТЕЛЬНЫЕ ПОЯВЛЕНИЯ И ИСЧЕЗНОВЕНИЯ НЮХАЛЬЩИКА ВАЙНА

     В Кухне Джонса  было  жарко  и  полно  запахов,  не  все  из  которых
понравились Джереку. К тому же она была набита людьми. В  длинной  комнате
на первом этаже и в галерее, огибающей ее поверху, было тесно  от  пестрой
коллекции скамеек, кресел и столов (все далеко  не  в  лучшем  состоянии).
Вдоль одной из стен под галереей размещался большой бар. Напротив  бара  в
огромном каменном  очаге  ревел  огонь,  и  там  жарилась  туша  какого-то
животного. Грязная солома и объедки, тряпки и бумаги,  перемежаясь  лужами
разной формы и размеров,  почти  полностью  скрывали  плиты  пола.  Сквозь
жужжание голосов то и  дело  прорезались  взрывы  грубого  смеха,  обрывки
песен, вопли непонятного происхождения, потоки обвинений и клятв.
     Грязная одежда здесь явно была в моде.
     Напудренные раскрашенные  леди  в  фантастических  тряпичных  шляпках
щеголяли в платьях из зеленого,  красного  и  голубого  шелка,  украшенных
кружевами и вышивкой, а когда они поднимали  юбки,  что  случалось  часто,
взору представали слои грязных нижних рубашек. У некоторых верх платья был
расстегнут. Мужчин украшали усы, бороды или щетина, прекрасно сочетающиеся
с помятыми котелками или  шляпами,  желтые  в  клеточку  пиджаки,  желтые,
голубые или коричневые брюки. У многих висели часы на цепочке или  торчали
цветы в петлицах. Девочки и мальчики носили укороченные варианты такой  же
одежды, а кое-кто в подражание взрослым раскрашивал свои лица  румянами  и
углем.  Стаканы,  бутылки,  кружки  были  в  каждой  руке,  даже  в  самой
маленькой, на столах и на полу валялись тарелки,  ножи,  вилки  и  остатки
пищи.
     Нюхальщик Вайн ловко вел Джерека Корнелиана сквозь людское скопление.
Все здесь знали его.
     - Ого, Нюхальщик! - кричали ему.  -  Как  дела,  Нюхальщик?  -  И:  -
Поцелуй нас, Нюхальщик!
     Нюхальщик ухмылялся, раскланивался на ходу, кивал  головой,  поднимал
ладонь в приветственном жесте, не  забывая  направлять  Джерека  в  нужную
сторону. Так они и шли через эту толпу эпохи Рассвета, сквозь этих  людей,
послуживших семенами, которые, брошенные  в  благодатную  почву,  дали  со
временем обильные всходы, росли и увядали, росли и увядали миллион или два
лет истории. Они были его предками. Он любил их всех.
     Джерек тоже улыбался и махал рукой и получал, к своему  удовольствию,
широкие улыбки в ответ.
     Вопрос маленького мальчика часто повторялся на разные лады:
     - Кто твой друг, Нюхальщик?
     - Что у него там под странной одеждой?
     - Что ты задумал, Нюхальщик?
     Пару раз, останавливаясь, чтобы потрепать по щеке  девицу,  Нюхальщик
отвечал:
     -  Иностранный  джентльмен.  Деловое  знакомство.  Легче,  легче  вы,
отпустите его. Он не знаком с нашими обычаями. - И, подмигнув девице,  шел
дальше.
     А один раз кто-то подмигнул в ответ Нюхальщику.
     - Новая жертва, а? Ха-ха! Ты покупаешь их круглые градусники, а?
     - Вроде того, - ответил Нюхальщик, потрогав  нос  жестом,  снискавшим
ему прозвище.
     Джереку казалось, что трансляционная  пилюля  не  работала  в  полную
силу, так как он  не  понимал  большинства  из  сказанного.  К  несчастью,
пилюля, скорее всего, переводила его словарь на английский  девятнадцатого
века, чем снабжала  его  словарем  этих  людей,  но  сам  он  все  же  мог
объясняться достаточно хорошо.
     - Привет, парни, - сказала, подойдя к ним, старая  леди  и,  похлопав
Нюхальщика по заду, протянула стакан, наполненный чем-то, запах чего  живо
напомнил Джереку тот, каким пахла другая леди на улице.  -  Хотите  джина?
Хочешь повеселиться, красавчик?
     - Убирайся, Нелли, - сказал Нюхальщик добродушно. - Он мой.
     Джерек заметил, что голос Нюхальщика изменился с того момента, как он
вошел в Кухню Джонса. Казалось, он говорит здесь совсем на другом языке.
     Несколько женщин, мужчин и детей выразили готовность заняться любовью
с Джереком, и он был вынужден признать, что при других  обстоятельствах  с
удовольствием удовлетворил бы предложения, но Нюхальщик тащил его дальше.
     Джерека начинало удивлять, что ни один из этих людей не напоминал  ни
выражением лица, ни видом миссис Амелию Ундервуд. Ужасная мысль  закралась
ему в голову: а вдруг может существовать более  одной  даты  со  значением
"1896 год"? Или он попал в другой временной поток (как-то Браннарт Морфейл
объяснял ему теорию)? С другой стороны, Нюхальщик знал Бромли. Может быть,
в разных районах живут разные племена, обычаи которых отличаются  друг  от
друга? Возможно, Миссис Ундервуд принадлежала к племени, где в  моде  были
скука и смирение, тогда как здесь люди жили весело и разнообразно.
     Теперь Нюхальщик вел Джерека вверх по шаткой  лестнице  и  дальше  по
галерее. От галереи отходил коридор, и Нюхальщик вошел в него, подталкивая
Джерека впереди себя, пока они не подошли к  одной  из  дверей.  Нюхальщик
остановился и, достав ключ из кармана жилета, открыл дверь.


     Войдя внутрь, Джерек оказался в полной темноте.
     - Минутку, - сказал Нюхальщик, шаря вокруг.
     Раздался  скрежещущий  звук,  сопровождаемый  вспышкой  света.   Лицо
Нюхальщика осветилось маленьким огоньком, горящим на кончиках его пальцев.
Он приложил пальцы к стоявшему на столе предмету из стекла  и  металла,  и
тот сам начал светиться, постепенно залив  тусклым  светом  всю  маленькую
комнату.
     В комнате умудрились разместиться кровать с мятыми серыми простынями,
шкаф, стол, два кресла, большое зеркало и около пятидесяти или шестидесяти
сундуков и чемоданов  различных  размеров,  сваленных  повсюду.  Груды  их
доставали до потолка, высовывались  из-под  кровати,  чуть  не  падали  со
шкафа, частично закрывая зеркало.
     - Вы собираете ящики, мистер Вайн?
     Джерек восхищался сундуками, пораженный их  многообразием:  обтянутые
кожей, обитые металлом, деревянные, и  еще  бог  знает  какие.  На  многих
имелись надписи,  которые  Джерек,  конечно,  не  мог  прочитать,  но  они
казались очень разными.
     Нюхальщик Вайн фыркнул и засмеялся:
     - Да. Верно, ваше величество. Это и есть мое хобби.  А  теперь  давай
подумаем о твоей одежде.
     Он  один  за   другим   открывал   чемоданы   с   выражением   хмурой
сосредоточенности на лице,  иногда  вытирал  пыль  с  очередного  сундука,
всматриваясь в надпись или проверяя ручку, и наконец вытащил снизу из кучи
два дорожных баула  и  поставил  их  около  лампы  на  столе.  Баулы  были
одинаковыми, и письмена на них тоже были одни и те же.
     - Отлично, - заключил Вайн, потирая острый подбородок. - Великолепно.
Д.К. - твои инициалы, верно?
     - Боюсь, что не умею читать...
     - Не беспокойся об этом - я буду читать за тебя. Так,  а  теперь  нам
нужна какая-нибудь одежда.
     - Ага! -  Джерек  обрадовался,  что  может  помочь  новому  другу.  -
Скажите, что вам хочется надеть, мистер Вайн, и я сделаю это одним из моих
колец власти.
     - Сделаешь?
     - У вас, вероятно, нет здесь таких, - сказал Джерек,  показывая  свои
кольца. - Но с их  помощью  я  могу  произвести  все,  что  пожелаю...  от
носового платка до... гм... дома...
     - Ты,  значит,  фокусник  по  профессии?  -  Глаза  Нюхальщика  Вайна
расширились и стали настороженными.
     - Я могу сделать все, что вы хотите. Скажите мне.
     Нюхальщик издал странный смешок.
     - Хорошо. Мне нужна куча золота... на этом столе.
     - Сейчас...  -  Джерек  с  улыбкой  мысленно  материализовал  просьбу
Нюхальщика  и  направил  соответствующий   нервный   сигнал,   управляющий
рубиновым кольцом власти. - Готово!
     Ничего не появилось.
     - Ты смеешься надо мной, а? - Нюхальщик косо посмотрел на Джерека.
     Джерек удивился.
     - Как странно!
     - Да, странно, - согласился Нюхальщик.
     Брови Джерека разгладились.
     - Конечно. Нет банков энергии. Банки  находятся  за  миллионы  лет  в
будущем.
     - Будущем? - Нюхальщик, казалось, застыл на месте.
     - Я из будущего, - сказал Джерек. - Я собирался  сказать  вам  позже.
Корабль... ну, это машина времени, естественно. Но поврежденная.
     - Перестань! - Нюхальщик несколько раз прочистил горло. - Ты русский.
Или кто-то еще.
     - Уверяю вас, я говорю правду.
     - Ты хочешь сказать, что можешь узнать победителя завтрашних  скачек,
если я дам тебе список сегодня?
     - Не понимаю.
     - Сделать предположение, как гадалка. Ты цыган?
     - Мои предсказания имеют мало отношения к вашему времени. Мои  знания
о ближайшем будущем, мягко говоря, схематичны.
     - Ты чертов псих, - сказал Нюхальщик Вайн  с  некоторым  облегчением,
поборов удивление. - Сбежавший псих. О, вот мое счастье.
     - Боюсь, я не вполне...
     - Не имеет значения. Ты все еще хочешь попасть в Бромли?
     - Да, конечно.
     - И ты хочешь ночевать сегодня в роскошном отеле?
     - Если вы считаете, что так лучше.
     - Тогда давай, - сказал Вайн, - подберем тебе одежку. - Он подошел  к
шкафу. - Господи! Ты почти заставил меня поверить!


     Джерек стоял перед зеркалом и  разглядывал  себя  не  без  некоторого
удовлетворения: белая рубашка с высоким крахмальным воротником,  пурпурный
галстук с жемчужной булавкой, черный  жилет,  черные  брюки,  полированные
черные ботинки, черный фрак, а на голове высокая черная шелковая шляпа.
     -  Картина  английского  аристократа,  -   сказал,   окинув   Джерека
оценивающим взглядом, Нюхальщик Вайн, сам выбравший всю одежду. - Сойдешь,
ваше величество.
     - Благодарю, - ответил Джерек, сочтя замечание друга  за  комплимент.
Он улыбнулся и, пощупав одежду, понял,  что  она  напоминала  ту,  которую
носила  миссис  Амелия  Ундервуд.  Это  значительно  подбодрило   Джерека.
Казалось, одежда приблизила его к миссис  Ундервуд.  -  Мистер  Вайн,  мой
дорогой, одежда очаровательна!
     - Ну, держись, - сказал Нюхальщик, рассматривая  его  с  определенной
долей тревоги на тонком живом лице. Сам он был одет в черный костюм,  хотя
и не такой роскошный, как у Джерека. Он поднял два дорожных баула, которые
почистил и наполнил несколькими меньшего размера баульчиками. -  Торопись.
Кэб сейчас будет здесь. Они не любят долго ожидать около Джонса.
     Джерек  и  мистер  Вайн  проделали   обратный   путь   через   толпу,
сопровождаемые, как и раньше, оживленными  репликами,  пока  не  очутились
снаружи, в холодной ночи. Туман немного рассеялся, и Джерек разглядел кэб,
ожидающий на улице, - такой же, как и тот, что сбил его недавно.
     - Вокзал "Виктория", - сказал Нюхальщик кучеру.
     Они сели, и кучер хлестнул лошадь.  Коляска  задребезжала  по  улицам
Уайтчеппля.
     - Так лучше, - объяснил Вайн Джереку, который был  очарован  кэбом  и
тем немногим, что сумел разглядеть сквозь окошко. - Мы там  пересядем.  Не
хочу давать кэбмену повод для подозрений.
     Джерек удивился, почему кучер может стать подозрительным,  но  ничего
не спросил, потому что уже привык слушаться Нюхальщика Вайна, даже если  и
не понимал кое-какие слова.
     Постепенно улицы расширялись, газовые фонари  встречались  все  чаще,
движение стало более оживленным.
     - Мы приближаемся к центру города, - объяснил Нюхальщик  в  ответ  на
вопрос Джерека. - Впереди Трафальгарская  площадь.  Мы  проедем  Уайтхолл,
затем улицу Виктории - и будем на станции.
     Имена сами по себе ничего не значили для  Джерека,  но  имели  чудное
экзотическое звучание. Он улыбнулся и кивнул, повторяя их про себя.
     Они высадились возле красивого большого здания из  бетона  и  стекла,
имеющего несколько высоких входных дверей. Сквозь стеклянную дверь  Джерек
увидел полосу асфальта, а за ней ряд железных ворот.  За  воротами  стояла
пара машин - таких же, как его собственный локомотив, но  гораздо  больших
размеров. Он воскликнул с восхищением:
     - Музей!
     - Обыкновенная железнодорожная станция,  -  пояснил  Вайн.  -  Отсюда
ходят поезда. В твоей стране есть поезда?
     - Только один, который сделал я сам, - сказал Джерек.
     - О Господи! - простонал Нюхальщик и возвел глаза к стеклянной крыше,
поддерживаемой металлическими фермами.
     Он протащил Джерека через одну из дверей, они заспешили по  асфальту,
так что оказались довольно близко от пары локомотивов.
     - Что это за штуки позади них? - удивился Джерек.
     - Вагоны! - фыркнул Нюхальщик.
     - О, я должен сделать такой же, как только вернусь в свое собственное
время, - сообщил ему Джерек.
     - Теперь, - сказал  Нюхальщик,  игнорируя  его  слова,  -  ты  должен
предоставить мне все разговоры. Держись спокойно,  хорошо...  или  ты  нас
обоих втравишь в неприятности.
     - Хорошо, Нюхальщик.
     - Вайн, если тебе нужно обратиться ко мне. Но лучше не надо, понял?
     Джерек согласно кивнул.
     Выйдя на площадку, где стояли кэбы, Нюхальщик сделал знак ближайшему,
и они забрались внутрь.
     - Отель "Империя", - велел Нюхальщик. Он повернулся  к  Джереку,  уже
выглядывающему в окошко и пребывающему в восторге от романтической ночи. -
И не забудь, что я говорил тебе!
     - Вы мой проводник! - заверил его Джерек. - Я в ваших руках... Вайн.
     - Отлично.
     Вскоре кэб остановился около большого здания,  нижние  окна  которого
сверкали огнями. Внушительный подъезд из мрамора и  гранита  под  каменным
навесом обрамляли  мраморные  колонны.  Едва  кэб  подъехал,  средних  лет
мужчина в  темно-зеленом  пиджаке  и  зеленой  высокой  шляпе  кинулся  из
подъезда и открыл дверь. Бой, также в зеленом, но с квадратной  кепкой  на
голове, последовал за мужчиной и взял два  баула,  которые  кучер  опустил
вниз.
     - Доброе утро, сэр, - приветствовал мужчина Джерека.
     - Это лорд Корнел, - представил Нюхальщик Вайн. - Я у него на службе.
Мы телеграфировали из Довера о том, что прибываем сегодня.
     Мужчина нахмурился.
     - Я не помню телеграммы, сэр. Но, может быть, о ней знают в  приемной
отеля?
     Нюхальщик расплатился с кучером, и они  последовали  за  мальчиком  с
баулами в теплоту просторного холла,  в  дальний  его  конец,  к  высокому
полированному столу. За столом стоял старик, одетый в черный фрак и  синий
жилет, и, казалось немного удивленно, листал большую книгу, лежавшую перед
ним. Множество  пальм  в  горшках,  расставленных  по  всему  холлу,  живо
напомнили Джереку о миссис Ундервуд. Он надеялся  попасть  в  Бромли  рано
утром.
     - Лорд Корнел, сэр? - переспросил Вайна старик во фраке. - Боюсь, что
нет никакой телеграммы.
     - Это крайне неприятно, - ответил Вайн все еще не своим голосом. -  Я
посылал телеграмму сам, как только причалил пароход.
     - Не беспокойтесь, сэр, -  утешил  его  старик.  -  У  нас  множество
незанятых номеров. Что вам требуется?
     - Номер, - сказал Нюхальщик Вайн, - для его высочества с  прилегающей
комнатой для меня.
     - Конечно, сэр. - Старик снова сверился с книгой.  -  Номер  двадцать
шестой с видом на реку, сэр. Прекрасное зрелище.
     - Это подходит, - довольно высокомерно изрек Вайн.
     - Если вы подпишете регистр, сэр.
     Джерек чуть не проговорился, что не умеет  писать,  когда  Вайн  взял
ручку  и  нарисовал  подпись  на  бумаге.  Очевидно,  второй  подписи   не
требовалось.
     Они прошли по мягким, малинового цвета коврам  к  клетке,  украшенной
завитушками из бронзы и железа, и мальчик открыл дверцы, чтобы  они  могли
войти внутрь.
     - Номер двадцать шестой, - произнес мальчик.
     Джерек огляделся вокруг.
     - Странная комната, - пробормотал он,  но  Вайн  не  ответил,  упорно
глядя мимо Джерека.
     Старик потянул веревку, и  вдруг  они  стали  подниматься  в  воздух.
Джерек  хихикнул,  когда  клетка  внезапно  остановилась  и  ему  пришлось
опереться о стену, чтобы не упасть. Старик открыл дверцы.
     - Ага, - произнес  Джерек  со  знающим  видом.  -  Это  грубая  форма
левитации.
     Они ступили на устланный ковром пол. На всем вокруг  лежал  отпечаток
роскоши, и Джерек вспомнил свой дом.
     К Джереку и Вайну почти немедленно присоединились  мужчина  в  черном
пиджаке и мальчик с баулами. Немного пройдя по  коридору,  они  подошли  к
своему номеру. Из окон больших комнат  открывался  вид  на  широкую  гладь
реки, похожей на ту, которую видел Джерек сразу по прибытии в этот век.
     - Вам принести какой-нибудь ужин, сэр? - спросил Джерека  мужчина  во
фраке.
     Джерек понял,  что  проголодался,  и  открыл  было  рот,  чтобы  дать
согласие, но тут вмешался Нюхальщик Вайн:
     - Нет, спасибо. Мы уже обедали... в поезде из Довера.
     - Тогда желаю вам спокойной  ночи,  ваше  высочество.  -  Мужчина  во
фраке, казалось, недовольный тем, что Нюхальщик Вайн постоянно говорил  за
Джерека, подчеркнуто обратился к Джереку.
     - Спокойной ночи, - ответил Джерек. - И благодарю, что вы  разместили
реку здесь. Я...
     - За вид из окна. Мы уезжали  на  долгое  время.  Его  высочество  не
видели доброй старой Темзы почти год, - поспешно объяснил Нюхальщик  Вайн,
выпроваживая старика и мальчика из номера.
     Наконец двери за ними закрылись.
     Вайн посмотрел на Джерека странным взглядом и покачал головой.
     -  Ладно,  грех  жаловаться.  Мы  здесь.   Ты   лучше   поспи,   пока
обстоятельства позволяют, а я подремлю в своей комнате. Спокойной  ночи...
ваше высочество.
     Хмыкнув про себя, Нюхальщик Вайн покинул гостиную и закрыл  за  собой
дверь.
     Джерек, почти ничего не поняв из последних слов Вайна, пожал  плечами
и подошел к окну посмотреть на реку. Он представил себя в лодке  вместе  с
миссис Амелией Ундервуд, представил миссис Амелию Ундервуд здесь, рядом, и
вздохнул. Если возникнут трудности с возвращением в собственное время - не
беда. Джерек был уверен, что легко проживет и здесь. Все были так добры  к
нему. Может быть, и миссис Ундервуд будет добрее в своем времени.  Что  ж,
скоро они снова окажутся вместе.
     Напевая мелодию "Все вокруг  прекрасно  и  смеется",  он  походил  по
номеру, исследуя спальню, гостиную, гардеробную и ванную. Джерек,  хотя  и
знал уже о водопроводе,  все  равно  был  очарован  кранами,  цепочками  и
пробками, нужными для наливания и выливания воды из  различных  фарфоровых
сосудов. Некоторое время он поиграл с ними  и,  прежде  чем  ему  надоело,
вернулся назад в освещенную газом спальню. Наверное,  действительно  лучше
поспать, подумал он. И все же,  несмотря  на  все  приключения,  небольшие
ушибы, возбуждение, он совсем не чувствовал усталости. Интересно, устал ли
Нюхальщик? Джерек открыл дверь, чтобы посмотреть, спит ли его  друг,  и  с
удивлением обнаружил, что Вайн исчез. Постель была пуста. Два баула лежали
открытыми, но баульчики меньшего размера пропали вместе с Вайном.
     Джерек  не  мог  придумать  никакого  объяснения  этому  событию,   в
особенности исчезновению маленьких баульчиков. Он вернулся в свою  комнату
и  снова  принялся  рассматривать  Темзу,  наблюдая  за   черным   судном,
исчезавшим под аркой ближайшего моста. Туман сейчас был настолько  тонким,
что Джерек видел другой берег реки, очертания зданий  и  свечение  газовых
ламп. Может быть, Бромли находится в этом направлении?
     Услышав движение в комнате Нюхальщика,  Джерек  обернулся.  Нюхальщик
вернулся назад, тихо ступая, и беззвучно закрыв за собой дверь. В руке  он
держал два маленьких баула, и оба  были  полны,  буквально  раздуваясь  от
содержимого.  Вайн,   удивленный   присутствием   Джерека,   с   интересом
наблюдающего за ним, натянуто улыбнулся.
     - О, привет, ваше высочество.
     - Привет, Нюхальщик. - Джерек улыбнулся в ответ.
     Нюхальщик, похоже, неправильно  истолковал  его  улыбку,  потому  что
кивнув, подошел к постели и, вкладывая оба маленьких баула в один большой,
спросил:
     - Ты догадался, да?
     - Насчет баулов?
     - Именно. Ну, в них  есть  кое-что  и  для  тебя  тоже.  -  Нюхальщик
засмеялся. - Даже если это только проезд в Бромли, а?
     - А, да, - сказал Джерек.
     - Конечно, ты получишь  свою  долю.  Четвертая  часть  тебя  устроит?
Потому что я взял на себя весь риск. Заметь,  это  лучший  улов,  какой  я
когда-либо имел. Я мечтал попасть сюда много лет.  Мне  только  нужен  был
кто-нибудь вроде тебя, кто мог бы сойти за джентльмена.
     - О, - сказал Джерек, все еще не способный проникнуть  в  смысл  слов
Нюхальщика, и снова улыбнулся.
     - Ты умнее, чем я думал. Наверное,  у  вас  тоже  ловкие  парни  там,
откуда ты приехал, а? Ладно, не беспокойся. Держи только язык  за  зубами.
Мы уедем отсюда рано утром, прежде чем  кто-нибудь  проснется...  и  будем
намного богаче, чем раньше.
     Нюхальщик засмеялся и подмигнул, затем открыл  дверь  и  снова  ушел,
тщательно закрыв замок.
     Джерек подошел к баулам. С некоторым  трудом  разобравшись,  как  они
открываются,  он  наконец  открыл  один  и  заглянул  внутрь.   Нюхальщик,
казалось, коллекционировал часы, кольца и золотые диски. В бауле лежали  и
другие  предметы,  включая  бриллиантовые  булавки,   очень   похожие   на
собственную булавку  Джерека  (только  ее  украшала  жемчужина),  какие-то
маленькие цепочки для застегивания рукавов рубашек, коробочки с  бумажными
трубочками,  содержащими  какую-то  ароматическую  траву.   Были   там   и
бутылочки, украшенные  серебром  и  золотом,  пуговицы,  цепочки,  кулоны,
ожерелья и пара диадем, веер с рамкой из  золота,  украшенный  изумрудами.
Все вещи были очень красивыми,  но  Джерек  никак  не  мог  понять,  зачем
Нюхальщику так много вещей подобного сорта.  Он  пожал  плечами  и  закрыл
баул.
     Нюхальщик вернулся довольно скоро, еще с двумя баульчиками. Он был  в
восторге, его глаза сияли.
     - Самый большой улов в моей жизни. Ты не поверишь, какие  тузы  здесь
сегодня. Я не мог бы выбрать лучшую ночь за сотню лет. Где-то в Бельгравии
был большой бал, я видел программку. Собралась вся знать страны, даже люди
из-за границы - во всем своем великолепии. В их комнатах лежит,  наверное,
ценностей на миллион фунтов. И все спокойно храпят,  мне  остается  только
брать! - Нюхальщик вытащил большую связку ключей из кармана и  потряс  ими
перед лицом Джерека. Из другого  кармана  он  вытащил  небольшой  предмет,
напомнивший дубинку, которую таскал с собой Юшарисп,  замаскированный  под
Пилтсдаунского Человека. Только эта была меньше. - Посмотри на это!  Нашел
на крышке ящичка с драгоценностями. Пистолет,  украшенный  жемчужинами.  Я
оставлю его себе. - Нюхальщик довольно засмеялся, хотя и очень тихо. -  На
случай ограбления, а, Джерри?
     Джереку приятно было видеть друга таким довольным.  Энтузиазм  других
людей часто бывает трудно разделить, но Джерек улыбался.
     - На случай ограбления! - повторил в восхищении Нюхальщик. Он  открыл
один из баулов и, захватив пригоршню ниток жемчуга, вытащил их на свет.  -
Мы все упакуем и уберемся отсюда, пока они проспятся после гулянки. Ха-ха!
     Теперь Джерек чувствовал себя усталым. Он зевнул и потянулся.
     - Прекрасно, - сказал он. - Вы не возражаете, если я посплю  час  или
два, прежде чем мы отсюда уйдем, Нюхальщик?
     - Спи сном праведника, мой партнер. Ты принес мне счастье -  факт.  Я
могу выйти в отставку,  могу  завести  конюшню,  купить  лошадей  и  стать
Владельцем. Нюхальщик Вайн, владелец победителя скачек. Это стоит  у  меня
перед глазами. - Он сделал широкий жест. - И я могу купить бар  где-нибудь
в сельской местности: по дороге в Нелшим или в Эрсоме, рядом  со  скаковым
полем. - Он закрыл глаза. - Или поеду за границу. В Париж. О-ля-ля!
     Он засмеялся, складывая еще один баульчик и засовывая его под пиджак.
А затем снова ушел.
     Джерек снял фрак и  шелковую  шляпу  и  лег  на  постель  в  ожидании
рассвета, когда, как он надеялся, Нюхальщик покажет ему дорогу  в  Бромли,
дом 23 по Коллинз-авеню.
     - О миссис Ундервуд! - выдохнул он. - Не  бойтесь.  Даже  сейчас  ваш
спаситель думает о вашем спасении.


     Джерека разбудил Нюхальщик Вайн, трясший его за плечо.  На  его  лице
был виден пот, глаза блестели.
     - Время уходить, Джерри, мой  мальчик.  Назад,  в  Кухню  Джонса.  Мы
спрячем вещи, и мне придется исчезнуть на Континент на некоторое время.
     - Бромли? - спросил Джерек, вставая с постели.
     - Бромли - когда ты захочешь. Я  оставлю  тебя  на  станции  и  куплю
билет. Если бы у меня было время, я нанял бы специальный  поезд  для  тебя
после всего, что ты для меня сделал.
     Нюхальщик поднял фрак и шляпу Джерека.
     - Быстро одевайся. Я уже сообщил,  что  мы  уезжаем  рано...  в  твое
поместье.  Они  ничего  не  подозревают.  Смешно,  какими  они  становятся
доверчивыми, когда думают, что у тебя есть титул.
     Джерек Корнелиан  натянул  фрак.  В  дверь  постучали.  На  мгновение
Нюхальщик насторожился, но тут же расслабился, ухмыляясь.
     - Должно быть, это мальчик за нашим саквояжем. Мы позволим нести улов
за нас, а?
     Джерек кивнул с отсутствующем видом. Он  снова  думал  о  предстоящем
свидании с миссис Амелией Ундервуд.
     Вошел бой. Подняв баулы,  он  нахмурился,  потому  что  ему  пришлось
поднапрячься сильнее, нежели, как он помнил, некоторое время назад.
     - Что, сэр, - обратился Нюхальщик Вайн к Джереку  Корнелиану  громким
голосом, - вы, конечно, рады вернутся в Дорсет?
     - Дорсет? - следуя  за  мальчиком  по  коридору,  Джерек  недоумевал,
почему так странно смотрит на него Вайн. - Бромли, - сказал он.
     - Конечно, сэр. - Нюхальщик встревоженно приложил к губам палец.
     Они вошли в клетку и были опущены на первый этаж. У Вайна на лице все
еще проступало выражение восторга, но он старался спрятать  его,  привести
черты лица в более строгий вид.
     Снаружи был рассвет,  серый  дождливый  рассвет.  Джерек  ждал  около
двери, пока другой бой отправился искать кэб, так как около отеля не  было
ни одного в это время суток. Тот же  самый  старик  стоял  за  столом.  Он
немного нахмурился, принимая золотые диски, которые протянул ему Нюхальщик
Вайн.
     - Его высочество спешит в свое  поместье,  -  объяснил  Вайн.  -  Его
высочество плохо себя чувствует. Вот почему мы  так  срочно  вернулись  из
Франции.
     - Я вижу. - Старик что-то нацарапал на  листочке  бумаги  и  протянул
листок Вайну.
     Джереку почудилось, что этим  утром  в  отеле  несколько  напряженная
атмосфера.  Все,  казалось,  смотрели  на  него   с   каким-то   особенным
выражением. Он услышал цокот копыт по улице  и  увидел  подъезжающий  кэб.
Когда тот остановился, мальчик в  зеленом  костюме,  прицепившийся  сзади,
соскочил и поспешил к двери.
     Старик в цилиндре открыл стеклянную дверь. Бой поднял баулы.
     - До свидания, ваше высочество, - поклонился старик за столом.
     - До свидания, - приветливо ответил Джерек. - Благодарю вас.
     - Эти баулы здорово весят, сэр, - сказал бой.
     - Не жалуйся, Герберт, - ответил швейцар.
     - Да, - сказал Джерек, - они сейчас полны добычей Нюхальщика.
     Нюхальщик вздрогнул, в то время как у швейцара отвисла челюсть.
     В этот момент по  лестнице  бегом  спустился  краснолицый  мужчина  в
ночной рубашке, натягивая на бегу бархатный халат, от которого  Джерек  не
отказался бы сам.
     - Меня ограбили! - кричал краснолицый. - Драгоценности моей жены! Мой
портсигар! Все!
     - Стоп! - закричал старик за столом.
     Швейцар отпустил дверь и  бросился  на  Джерека.  Бой  уронил  баулы.
Джерек упал. На него никогда прежде физически не  нападали,  и  ему  стало
смешно.
     Швейцар подскочил к Нюхальщику Вайну, который  с  исказившимся  лицом
отчаянно пытался протащить баулы через дверь.  Когда  швейцар  вцепился  в
него, баулы упали.
     - Назад! - завопил Вайн. Он вырвался из рук старика и вытащил  что-то
из кармана. - Отойди назад!
     - Вор! - закричал швейцар. - Я должен был сразу догадаться. Не  пугай
меня! Я служил в армии. - И он снова кинулся на Нюхальщика.
     Раздался довольно громкий  хлопок  -  и  швейцар  упал.  Нюхальщик  с
удивлением уставился  на  него.  Такое  же  удивление  появилось  на  лице
швейцара, по зеленой униформе которого расплывалось большое красное пятно.
Цилиндр с его головы скатился на пол. Нюхальщик помахал чем-то на  мужчину
в халате и на старика во фраке.
     - Подними баулы, Джерри, - велел он.
     Джерек, озадаченный,  нагнулся  и  поднял  два  тяжелых  баула.  Бой,
вытаращив глаза, спрятался за  ближайшей  пальмой.  Вайн  стоял  спиной  к
двери, но Джереку было видно, как кэбмен  слез  с  коляски  и  побежал  по
улице, размахивая руками и что-то выкрикивая, затем раздался свисток.
     - На улицу, - сказал Нюхальщик тихо, ледяным тоном.
     Джерек прошел через дверь на улицу, под дождь.
     - В кэб, быстро! - приказал Нюхальщик.  Теперь  он  направлял  черный
отделанный серебром предмет  на  кэбмена  и  другого  мужчину,  одетого  в
темно-голубой костюм и шлем с круглым значком, бежавшего к ним по улице. -
Назад, или я стреляю!
     Джереку все происходящее показалось крайне  интересным.  Он  не  имел
понятия,  что  происходит,  но  радовался  драме,  предвкушая,  как  через
несколько часов будет рассказывать  миссис  Амелии  Ундервуд  о  том,  что
произошло с ним. Он удивился,  почему  Нюхальщик  Вайн  забрался  на  верх
коляски и хлестнул кнутом лошадь. Но тут кэб  рванулся  по  улице.  Джерек
услышал еще один громкий хлопок, а  затем  коляска  повернула  за  угол  и
помчалась по другой улице, заполненной множеством людей, одетых в основном
в серые пальто и кепки. Люди оборачивались, глядя вслед кэбу, пролетающему
мимо. Джерек весело махал им рукой.
     Полный ликования, оттого что скоро будет в Бромли, Джерек запел.
     - "Иисус освещает нас ясным чистым светом..." - пел  он,  качаясь  из
стороны в сторону в мчавшемся кэбе,  словно  маленькая  свеча,  горящая  в
темноте!
     До Кухни Джонса они добрались пешком, так как Нюхальщик Вайн  захотел
покинуть кэб за добрую милю от нее. Джерек, тащивший баулы, сильно  устал,
когда они добрались до дома, но  это  не  мешало  ему  удивляться,  почему
манеры Нюхальщика так резко изменились. Тот продолжал  рычать  на  него  и
говорить всякие несуразности, например:
     - Ты определенно превратил хорошее счастье в плохое. Надеюсь, Бог  не
даст умереть тому парню. Если он умрет, в  этом  будет  столько  же  твоей
вины, как и моей.
     - Умрет?  -  наивно  переспросил  Джерек.  -  Но  почему  его  нельзя
воскресить? Или слишком рано?
     - Заткнись! - сказал Нюхальщик. - Ладно, раз уж я связался с тобой...
Если я тебя брошу, ты разболтаешь все в две минуты. Придется взять тебя  с
собой. - Он горько засмеялся. - Не забывай, ты всего лишь подмастерье.
     - Вы сказали, что доставите меня в Бромли, - мягко  напомнил  Джерек,
когда они поднялись по ступенькам Кухни Джонса.
     - Бромли? - фыркнул Нюхальщик Вайн. - Ха! Тебе повезет, если ты скоро
не окажешься в Аду!


     В течение нескольких дней Джерек научился понимать, прежде достаточно
глубоко, что такое страдание. У него начала расти борода, и  кожа  в  этом
месте ужасно чесалась. Его одолевали крошечные насекомые трех или  четырех
разновидностей, кусающие все тело. Выданную первоначально красивую  одежду
Нюхальщик  Вайн  забрал  назад,  выдав  взамен  какое-то  тонкое   тряпье.
Нюхальщик иногда покидал комнату, которую они разделяли,  и  спускался  на
первый этаж, всегда возвращаясь мрачным и воняющим той жидкостью,  которую
предлагала Джереку женщина в первую ночь на  Кухне  Джонса.  Нюхальщик  не
позволял Джереку спускаться вниз и греться у огня, поэтому  Джерек  понял,
что такое холод, голод и жажда.
     Сначала Джерек  смаковал  свои  ощущения,  но  постепенно  они  стали
угнетать его, пока в  конце  концов  он  не  обнаружил,  что  не  способен
откликаться на новизну происходящего.  Медленно  он  начал  узнавать,  что
такое страх. Нюхальщик  вел  себя  с  ним  грубо,  иногда  угрожал  чем-то
непонятным, иногда рычал, толкал или бил Джерека, все еще не выработавшего
инстинкт защитить себя. Действительно, сама мысль о защите была чужда ему.
Люди, которые были так дружелюбны, когда он пришел в  первый  раз,  теперь
или игнорировали его, как Нюхальщик, или огрызались, когда он  высовывался
из комнаты. Джерек похудел и стал грязным. Им овладела апатия: он перестал
отчаиваться, стал забывать Бромли и даже миссис Ундервуд,  стал  забывать,
что когда-то знал другое существование, кроме  тесной,  забитой  сундуками
клетушки над Кухней Джонса.
     Однажды утром внизу началась большая суматоха. Нюхальщик еще храпел в
постели, вернувшись накануне, как в обычно, в  раздраженном  состоянии,  а
Джерек спал на своем месте под столом. Джерек  проснулся  первым,  но  его
сознание, притупленное голодом,  усталостью  и  страданиями,  отказывалось
реагировать на шум, поэтому он  остался  равнодушным  к  воплям  и  звукам
столкновения, доносившимся снизу. Нюхальщик пошевелился и  открыл  тусклые
глаза.
     - Что там? - спросил он хрипло. - Если бы только этот чертов  швейцар
не подвернулся под руку... Столько добра, и  нельзя  трогать,  потому  что
этот парень умирает. - Он скинул  ноги  с  постели  и  автоматически  пнул
Джерека. - Господи, и почему только проклятый  кэбмен  не  убил  тебя  той
проклятой ночью!
     Это был почти неизменный ритуал его пробуждения. Но сегодня утром  он
склонил голову, осознав, что  внизу  что-то  происходит,  сунул  руку  под
подушку, вытащил пистолет и, подойдя к двери с пистолетом  в  руке,  начал
прислушиваться: громкий шум, проклятия,  крики,  голоса  женщин,  кричащих
обиженным тоном, плач мальчика, громкие агрессивные голоса мужчин.
     Нюхальщик Вайн,  выглядевший  чуть  здоровее,  чем  Джерек,  бесшумно
двинулся вдоль коридора. Джерек, поднявшись, наблюдал за ним  из  дверного
проема: вот Нюхальщик достиг галереи, и  в  этот  момент  два  человека  в
голубой одежде - такой же, как на мужчине, прибежавшем, когда они покидали
отель, - кинулись на него с  двух  сторон,  словно  они  поджидали  Вайна.
Раздался выстрел. Один из мужчин в  голубом  отшатнулся  назад.  Нюхальщик
вырвался из хватки второго, шмыгнул к перилам галереи,  перепрыгнул  через
них и исчез из вида.
     Джерек поплелся по коридору  туда,  где  человек  в  голубом  помогал
другому встать на ноги.
     - Назад! - закричал тот, кто не был ранен.
     Но Джерек почти не слышал его. Он подошел к перилам и посмотрел вниз:
Нюхальщик, раскинув руки, лежал на грязных плитах пола; из головы, заливая
лицо, текла кровь.
     Вайн пошевелился, пытаясь подняться на четвереньки, но снова упал  на
пол. Его медленно окружали люди, одетые в ту же голубую форму, с  теми  же
шлемами шляпами на головах. Они стояли и смотрели, не пытаясь помочь  ему,
пока он делал усилие за усилием подняться. А затем он перестал шевелиться.
     Толстый мужчина  -  один  из  обслуживающих  бар  в  Кухне  Джонса  -
приблизился к кругу мужчин в голубом. Поглядев на  Нюхальщика,  он  поднял
глаза на галерею и, увидев Джерека, показал на него.
     - Этот, - сказал он. - Это второй.
     Джерек почувствовал сильную руку на своем тонком плече. Плечо болело,
так как Нюхальщик сделал ему синяк на  этом  месте  предыдущей  ночью,  но
боль, казалось, пробудила память. Он взглянул на  мрачное  лицо  человека,
державшего его.
     - Миссис Амелия Ундервуд, - сказал Джерек тонким умоляющим голосом. -
Коллинз-авеню, 23, Бромли, Кент, Англия.
     Он повторял  фразу  снова  и  снова,  пока  его  вели  по  ступенькам
лестницы, через опустевший зал, через дверь на утренний свет, где его ждал
черный фургон с четырьмя черными лошадьми.  Освобожденный  от  Нюхальщика,
свободный от Кухни Джонса, Джерек испытал безотчетный прилив облегчения.
     - Благодарю вас, - говорил он мужчинам, забравшимся в фургон вместе с
ним. - Благодарю вас.
     Один из них криво улыбнулся.
     - Не благодари меня, парень. Тебя определенно повесят.



          13. ДОРОГА НА ВИСЕЛИЦУ. СТАРЫЕ ДРУЗЬЯ В НОВОМ ОБЛИЧЬЕ

     Итак, тюрьма. Еда, более сносная одежда  и  обращение,  не  в  пример
лучше, чем в Кухне Джонса, способствовали тому, что Джерек Корнелиан начал
понемногу восстанавливать прежнее состояние ума. Особенно  ему  понравился
серый мешковатый костюм с широкими стрелами,  нашитыми  поверх,  и  Джерек
решил, что если  он  когда-нибудь  попадет  в  свой  собственный  век,  то
обязательно сделает  себе  такой  костюм,  хотя,  возможно,  стрелы  будут
оранжевыми.
     Мир тюрьмы был тусклым. Преобладали в основном бледно-зеленые,  серые
или черные цвета, даже плоть заключенных была какой-то серой.  Звуки  тоже
обладали  какой-то  монотонностью:  стуки,  крики  и,  по  большей  части,
проклятья. Но ежедневный ритуал подъема, кормления, прогулки, сна произвел
исцеляющий эффект на ум Джерека.
     Ему предъявили обвинения в различных преступлениях еще в самом начале
тюремной  эпопеи,  а  потом,  если  не  считать   случайного   посетителя,
заглянувшего,  чтобы  выразить  свое  сочувствие,  он   был   в   основном
предоставлен самому себе. Джерек снова стал ясно думать о Бромли и  миссис
Амелии Ундервуд, надеясь, что его скоро выпустят или покончат  с  ритуалом
каким-нибудь подходящим для них способом. Тогда он продолжит путь.
     Каждые несколько дней мужчина в черном костюме  с  белым  воротником,
держа в руках черную книгу, посещал камеру Джерека и разговаривал с ним  о
своем друге, который умер, и еще об  одном  друге,  который  был  невидим.
Джерек обнаружил, что голос мужчины, которого звали  Преподобный  Лоундес,
оказывал приятное успокаивающее действие, и улыбался, кивал и  соглашался,
когда ему казалось, что это отвечало желанию  Преподобного  Лоундеса,  или
качал головой, когда казалось тактичным  не  согласиться.  Это  доставляло
Преподобному Лоундесу большое удовольствие, судя по  множеству  улыбок,  и
вызывало новый поток слов,  произносимых,  правда,  довольно  визгливым  и
монотонным голосом, о мертвом друге и  о  невидимом  друге,  который,  как
выяснилось, был отцом мертвого друга.
     Однажды перед уходом Преподобный Лоундес похлопал Джерека по плечу  и
сказал ему:
     - Не сомневаюсь, что спасение уже ждет вас!
     Это обрадовало Джерека,  и  он  с  нетерпением  стал  ожидать  своего
освобождения. Воздух вне стен тюрьмы становился теплее, к  дополнительному
удовольствию Джерека.
     Другой частый посетитель Джерека одевался в темный  костюм  с  черным
галстуком и цилиндр. Его жилет также был черного цвета, но ткань на брюках
имела тонкие серые полоски. Он  представился  мистером  Гриффитсом,  Совет
Защиты. Это был  любопытный  тип:  большая,  с  темными  волосами  голова;
огромные мохнатые брови, которые почти встречались у переносицы; громадные
руки, которые с трудом помещались в маленький кожаный  чемоданчик,  откуда
неуклюже извлекали документы. Он садился на край жесткой койки  Джерека  и
листал бумаги, часто раздувая щеки и  громко  вздыхая  время  от  времени,
затем, наконец, поворачивался  к  Джереку  и  поджимал  губы,  прежде  чем
заговорить.
     В первые свое посещение он сказал:
     - Мы собираемся заявить о вашем безумии, мой друг.
     - Да? - ответил Джерек непонимающе.
     - Да, в самом деле. Вы все подтвердили полиции. Несколько  свидетелей
определенно узнали вас. Вы тоже фактически узнали свидетелей  перед  лицом
других свидетелей. Вы утверждали, будто не имели понятия  о  происходящем,
что само по себе вряд ли правдоподобно,  если  исходить  из  других  ваших
заявлений. Вы видели, как умерший Вайн приносил свой "улов", помогали  ему
унести добычу, убежали вместе с ним, после того как он застрелил швейцара.
На вопрос об имени и происхождении вы сочинили дикую историю  о  появлении
из будущего в какой-то машине времени и назвали явно вымышленное  имя.  На
основании этого я намерен сделать свое заключение... и  оно  может  спасти
вашу жизнь. А сейчас расскажите, что произошло, по вашему  мнению,  с  той
ночи, когда вы встретили Альфреда Вайна, до утра, когда полиция обнаружила
вас обоих в Кухне Джонса и Вайн был убит при попытке к бегству.
     Джерек с готовностью рассказывал свою  историю,  но  мистер  Гриффитс
только раздувал щеки и закатывал глаза под черными  бровями,  а  один  раз
хлопнул ладонью по лбу и чертыхнулся.
     - Единственная проблема, - сказал мистер  Гриффитс,  уходя  в  первый
раз, - это убедить судью, что человек,  явно  разумный  с  одной  стороны,
является безусловно законченным лунатиком с другой. Что ж, по крайней мере
я сам убедился в справедливости моего дела. До свидания,  мистер...  хм...
до свидания.
     - Надеюсь скоро увидеть вас снова, - вежливо попрощался Джерек, когда
охранник выпускал мистера Гриффитса из камеры.
     - Да-да, - поспешно ответил мистер Гриффитс, - да-да.
     Мистер  Гриффитс  нанес  ряд  последующих  визитов,  так  же  как   и
Преподобный Лоундес. Но если Преподобный Лоундес всегда казался уходящим в
еще более счастливом настроении, мистер Гриффитс обычно уходил от  него  с
отчаянным, несчастным выражением на лице, а его поведение выдавало крайнее
возбуждение.


     Суд над Джереком Корнелианом за его участие в убийстве Эдварда Франка
Морриса, швейцара отеля "Империя", происшедшем  пятого  апреля  1896  года
примерно в шесть  часов  утра,  состоялся  в  Центральном  Уголовном  Суде
Лондона в десять утра тридцатого мая. Никто, включая защитников, не знал и
не ждал, что суд затянется. Предположения касались только  приговора,  что
совсем  не  трогало  Джерека  Корнелиана,  настаивавшего   на   сохранении
вымышленного имени, несмотря на все предупреждения  о  том,  что  сокрытие
настоящего имени не в его пользу.
     Перед началом суда Джерека под стражей поместили в  деревянную  ложу,
где он  должен  был  стоять  во  время  процесса.  Ему  понравилась  ложа,
позволяющая хорошо видеть остальную часть довольно большой комнаты.
     Мистер Гриффитс подошел к ложе и торопливо спросил:
     - Эта миссис Ундервуд, вы давно ее знаете?
     - Очень давно, - сказал Джерек. - Строго говоря... я  буду  знать  ее
долгое время. - Он засмеялся. - Мне нравятся эти парадоксы.
     -  Мне  -  нет,  -  с  чувством  возразил  мистер  Гриффитс.  -   Она
респектабельная женщина?  Я  имею  в  виду,  она...  ну...  в  своем  уме,
например?
     - В высшей степени.
     - Гм-м. Что ж,  я  намерен  вызвать  ее,  если  возможно.  Чтобы  она
засвидетельствовала вашу особенность... ваши заблуждения и тому подобное.
     - Вызвать ее? Привести ее сюда?
     - Именно так.
     - Это было бы превосходно, мистер Гриффитс! - Джерек с  удовольствием
захлопал в ладоши. - Вы очень добры, сэр.
     - Гм-м, - сказал Гриффитс, отворачиваясь.
     Он вернулся к столу, где сидел вместе с другими  мужчинами,  одетыми,
как и он, в черные накидки; у всех у них  творилось  что-то  непонятное  с
волосами:  они  выглядели  мучнисто-белыми  и  туго  закрученными.  Позади
располагался ряд скамеек,  где  сидело  множество  людей  в  разнообразных
одеждах, но без фальшивых волос.
     Над головой Джерека  нависла  галерея,  буквально  набитая  людьми  в
обычной одежде. Слева был еще один ряд скамеек, на  которых  расположились
двенадцать человек, проявлявших  заметный  интерес  к  нему.  Ему  льстило
находиться в центре внимания. Он улыбнулся им и помахал рукой, но, как  ни
странно, никто не улыбнулся в ответ.
     Вдруг кто-то прокричал какие-то слова (Джерек не уловил, их  смысла),
и все начали вставать, когда еще одна группа людей в длинных накидках и  с
фальшивыми волосами вошла в комнату и стала рассаживаться за столами прямо
напротив Джерека. Именно тогда Джерек  разинул  от  удивления  рот,  узнав
человека, который, казалось, как и он сам, занимал почетное место в суде.
     - Лорд Джеггед Канарии! - воскликнул Джерек. - Вы последовали за мной
сквозь Время? Вы настоящий друг.
     Один из мужчин в голубом, стоявший позади Джерека, наклонился  вперед
и похлопал его по плечу.
     - Спокойней, парень. Ты должен говорить, когда к тебе обращаются.
     Но Джерек был слишком взволнован, чтобы слышать его.
     - Лорд Джеггед! Вы узнали меня?
     Все снова начали усаживаться, и Лорд Джеггед,  казалось,  не  услышал
Джерека. Он взял какие-то бумаги, которые кто-то положил перед ним.
     - Тише! - снова сказал мужчина позади Джерека.
     Джерек повернулся к нему с улыбкой.
     - Это мой друг, - объяснил он, показывая рукой.
     - Тебе лучше надеяться, что это так, - мрачно ответил мужчина, -  это
лорд Главный Судья, вот кто. Он твой судья, парень,  -  лорд  Джаггер.  Не
серди его, иначе у тебя не останется ни одного шанса.
     - Лорд Джеггед, - поправил Джерек.
     - Тишина! - закричал кто-то. - Тишина в суде!
     Лорд Джеггед Канарии поднял голову. На его лице было странное суровое
выражение, когда он посмотрел на Джерека, ничем не выдавая, что узнал его.
Джерек, сначала озадаченный, догадался, что это какая-то новая игра  Лорда
Джеггеда, и решил включиться в нее на  какое-то  время,  поэтому  перестал
отпускать реплики, свидетельствующие  о  неоспоримом  факте,  что  человек
напротив него, привлекающий всеобщее внимание, был его старым другом.
     Начался суд, и интерес  Джерека  не  угасал  все  время,  пока  люди,
большую часть которых он видел в отеле, последовательно выходили вперед  и
рассказывали, что случилось той  ночью,  когда  Джерек  и  Нюхальщик  Вайн
прибыли в "Империю",  и  что  произошло  на  следующее  утро.  Этих  людей
расспрашивал сэр Джордж Фримен, а затем мистер Гриффитс снова  задавал  им
вопросы. В основном все они помнили события  так  же,  как  и  Джерек,  но
мистер Гриффитс, казалось,  не  верил  им.  Кроме  того,  мистер  Гриффитс
интересовался их мнением о  Джереке.  Не  вел  ли  он  себя  странно?  Что
говорил? Некоторые вспоминали, что Джерек действительно  говорил  какие-то
странные вещи, во всяком случае такие, которых они не понимали. Теперь  же
им казалось, что это воровской жаргон, на котором Джерек и Нюхальщик  Вайн
заранее договорились объясняться.
     Мужчины в бело-голубой форме также были опрошены, включая того,  кого
Джерек видел на улице, когда покинул отель, и нескольких  других,  которые
пришли на Кухню Джонса позднее. Их снова  тщательно  переспрашивал  мистер
Гриффитс. Потом перед всеми появился Преподобный  Лоундес  и  сказал,  что
считает Джерека "раскаявшимся". Затем был перерыв для ленча, Джерека увели
в маленькую чистую камеру и дали какую-то неаппетитную пищу. Пока он ел, к
нему снова пришел мистер Гриффитс.
     - Я думаю, есть шанс, что судья сочтет вас виновным, но  не  в  своем
уме, - сказал мистер Гриффитс.
     Джерек кивнул рассеянно, все еще думая о неожиданной встрече с Лордом
Джеггедом в суде. Как тот умудрился найти его? Как смог вернуться назад во
Времени? Джерек надеялся, что  есть  какой-то  надежный  способ,  и  тогда
дальнейшее будет просто: как только все кончится, он заберет миссис Амелию
Ундервуд к себе в новой машине Времени Лорда  Джеггеда.  И  он  будет  рад
вернуться в свой собственный  век,  так  как  все  казалось  уже  довольно
утомительным.
     - Особенно, - продолжал мистер Гриффитс, - потому, что вы  фактически
не стреляли в того человека. С другой стороны, суд, кажется, жаждет крови,
и не похоже, что лорд Джаггер собирается проявить сочувствие. Но все же  я
слышал, будто лорд Джаггер имеет репутацию снисходительного человека...
     - Лорд Джеггед, - поправил Джерек мистера  Гриффитса,  -  таково  его
настоящее имя, во всяком случае. Он мой друг.
     - Вот в чем дело. - Мистер Гриффитс покачал головой. - Что ж, как  бы
там ни было, вы помогаете мне в защите.
     - Он из моего собственного периода Времени, - сказал  Джерек,  -  мой
ближайший друг в моем веке.
     - Он довольно хорошо известен и в нашем веке, -  ответствовал  мистер
Гриффитс, криво улыбаясь. - Самый известный судья в Империи, самый молодой
из когда-либо заседавших в суде.
     - Вот, значит, где он пропадал во время своих длительных  отлучек!  -
засмеялся Джерек. - Интересно, почему он никогда не говорил мне об этом?
     - Интересно! - фыркнул мистер Гриффитс и встал. - Между прочим,  ваша
знакомая леди здесь. Она прочитала о суде в газетах и сама нашла меня.
     - Миссис Ундервуд?! Чудесно! Два  старых  друга.  О,  благодарю  вас,
мистер Гриффитс!
     Джерек вскочил: дверь открылась, и  показалась  женщина,  которую  он
любил.
     Как она была прекрасна в своем темном бархатном платье!  И  ей  очень
шла простая шляпка с небольшой вуалью, сквозь которую проступало ее  милое
лицо.
     - Миссис Амелия Ундервуд! - Джерек шагнул вперед, чтобы обнять ее, но
она отстранилась.
     - Сэр!
     Охранник шевельнулся, словно желая помочь ей.
     - Все в порядке, - сказала миссис Ундервуд охраннику. - Да,  это  он,
мистер Гриффитс.  -  Она  говорила  очень  печально  и  рассеянно,  словно
припоминая сон, в котором Джерек принимал участие.
     - Мы скоро уедем отсюда, - заверил ее Джерек. - Здесь Лорд Джеггед. У
него должна быть машина Времени, и мы все сможем вернуться в ней назад!
     - Я не могу вернуться, мистер Корнелиан,  -  тихим  голосом  ответила
миссис Ундервуд, держась все так же отстраненно. - И до того момента,  как
я увидела вас, я не могла поверить, что побывала там. Как вы попали сюда?
     - Я последовал за вами в машине Времени,  предоставленной  Браннартом
Морфейлом. Я знал, что вы полюбили меня.
     - Любовь? Ах... - Она вздохнула.
     - И вы все еще любите меня, я вижу.
     - Нет! - Она была шокирована. - Я замужем! Я... - Она  взяла  себя  в
руки. - Я пришла  не  для  этого,  мистер  Корнелиан,  а  лишь  убедиться,
действительно ли это вы, и, если так, просить о сохранении вашей жизни.  Я
знаю, вы не могли сделать ничего плохого вроде соучастия в убийстве... или
даже в ограблении. Я была уверена, что вас обманули. Вы всегда были  таким
наивным в некоторых отношениях. Мистер Гриффитс  хочет,  чтобы  я  солгала
суду, потому что он надеется спасти вашу жизнь.
     - Ложь?
     - Он хочет, чтобы я сказала, будто  знаю  вас  довольно  давно  и  вы
всегда проявляли тенденцию к идиотизму.
     - Вы должны сказать это? Почему бы не сказать правду?
     - Они не поверят правде. Никто не поверит!
     - Действительно, они склонны были игнорировать меня, когда я  говорил
правду, и слушали только тогда, когда  я  повторял  то,  что  они  считают
правдой.
     Мистер Гриффитс переводил взгляд с Джерека на миссис Амелию  Ундервуд
и обратно, и на его лице появилось затравленное выражение.
     - Вы, значит, оба верите в эту дикую чушь насчет будущего?
     - Это не чушь, мистер Гриффитс,  -  сказала  миссис  Амелия  Ундервуд
твердо. - Но, с другой стороны, я не  прошу  вас  поверить.  Сейчас  самое
важное - спасти жизнь мистера Корнелиана, даже если придется пойти  против
всех моих принципов и лжесвидетельствовать перед судом. Кажется, в  данном
случае это единственный способ остановить несправедливость.
     - Да-да, - отчаянно согласился мистер Гриффитс. - Итак, вы пойдете  в
ложу  свидетелей  и  скажете  судье,  что  этот   мистер...   Корнелиан...
сумасшедший. Это все, о чем я прошу.
     - Да, - прошептала она.
     - Вы любите меня, - так же тихо сказал Джерек. - Я читаю это в  ваших
глазах, миссис Ундервуд.
     Она пристально посмотрела  на  него,  и  глаза  ее  выражали  муку  и
отчаяние.
     Затем она повернулась и вышла.
     - Она любит меня!
     Джерек взволнованно зашагал  по  камере,  а  мистер  Гриффитс  устало
наблюдал за ним.
     Наконец, приняв какое-то решение, Гриффитс покинул камеру,  а  Джерек
начал петь во весь голос:
     - "Все вокруг прекрасно и сияет, все вещи мудрые и полные чуда..."


     После ленча все снова заняли свои места, и первым  свидетелем  защиты
оказалась миссис  Амелия  Ундервуд,  выглядевшая  более  напряженной,  чем
когда-либо.
     Мистер Гриффитс спросил, давно ли она знает  Джерека.  Она  ответила,
что встретила его во время миссионерского путешествия  со  своим  отцом  в
Южную Америку,  что  он  причинил  ей  некоторые  неудобства,  однако  был
безвредным.
     - Идиот, можно сказать, миссис Ундервуд?
     - Да... - пробормотала миссис Ундервуд. - Идиот...
     - Что-то вроде... м-м... не отдающего отчет в своих поступках, да?
     - Да, - согласилась она тем же тоном.
     - Он выказывал какие-нибудь агрессивные тенденции?
     - Нет. Вряд ли он знает, что такое насилие.
     -  Очень  хорошо.  А  преступление?  Как   вы   думаете,   он   имеет
представление об уголовном преступлении?
     - Никакого.
     - Превосходно. - Мистер Гриффитс повернулся  к  двенадцати  мужчинам,
которые  внимательно  слушали  диалог.  -  Я  думаю,   уважаемые   господа
присяжные, эта леди,  дочь  миссионера,  успешно  доказала  вам,  что  мой
подзащитный не только не знал, что был  вовлечен  в  преступление  умершим
Альфредом Вайном, но и вообще не способен понять, что совершает какое-либо
преступление. Он приехал в Англию, чтобы найти женщину, которая была добра
к  нему  в  его  собственной  стране  -  Аргентине,  как  миссис  Ундервуд
рассказала вам. Он был обманом втянут бессовестным мошенником в воровство.
Ничего не зная о наших обычаях...
     Лорд Джеггед наклонился вперед.
     - Я считаю, мы можем поберечь все это для заключительной речи, мистер
Гриффитс.
     Мистер Гриффитс наклонил голову.
     - Прошу прощения, милорд.
     Теперь задавать вопросы миссис Ундервуд должен был сэр Джордж  Фримен
- человек с маленькими, похожими  на  бусинки  глазами,  красным  носом  и
агрессивными  манерами.  Он  стал  в  подробностях  расспрашивать   миссис
Ундервуд, где и когда она встретилась с  мистером  Корнелианом,  а  потом,
представил суду  свидетельство,  что  ни  один  корабль  из  Аргентины  не
прибывал в Лондон в упомянутую дату. Он предположил, что  миссис  Ундервуд
безрассудно  почувствовала   жалость   к   мистеру   Корнелиану   и   дала
свидетельские показания, не отвечающие истине,  чтобы  спасти  его.  Может
быть, она из тех людей, которые против смертной казни? Он знал, что многие
хорошие христиане против, и не допускает мысли, будто она появилась в ложе
свидетелей из каких-либо иных побуждений, кроме самых лучших. И так далее,
и так далее, пока миссис Ундервуд не  разразилась  слезами,  а  Джерек  не
попытался вылезти из-за своей загородки и подойти к ней.
     - Миссис Ундервуд! - закричал он. - Расскажите им,  что  произошло  в
действительности! Лорд Джеггед поймет.  Он  скажет  им,  что  вы  говорите
правду.
     Казалось, все в зале вскочили на ноги  одновременно.  Судья  застучал
молотком, и перекрывая шум голосов, раздался громкий голос:
     - Тишина в суде! Тишина в суде!
     - Я заставлю очистить помещение суда  в  случае  повторения  подобной
демонстрации, - сухо объявил лорд Джаггер.
     - Но она лжет только потому, что эти люди не поверят правде! - кричал
Джерек.
     - Тихо!
     Джерек оглядывался с безумным видом.
     - Они сказали, что вы не  поверите  правде...  мы  встретились  через
миллион лет в будущем... я последовал за ней  сюда,  потому  что  я  люблю
ее... все еще люблю ее...
     Лорд  Джаггер,  игнорируя  Джерека,  нагнулся  вперед  к  мужчине   с
фальшивыми волосами, сидящему чуть пониже.
     - Свидетельница может удалиться, -  сказал  он.  -  Она,  кажется,  в
расстроенных чувствах. У вас есть еще вопросы, джентльмены?
     Мистер Гриффитс покачал головой в полном отчаянии. Сэр Джордж Фримен,
выглядевший вполне удовлетворенным, тоже покачал головой.
     Джерек видел отчаяние миссис  Ундервуд,  когда  ее  выпроваживали  из
свидетельской ложи, и в нем зрело ужасное предчувствие, что никогда больше
не увидит ее. Он умоляюще взглянул на лорда Джаггера.
     - Почему вы позволили им довести ее до слез, Джеггед?
     - Тихо!
     - Я успешно доказал, милорд, что  единственная  свидетельница  защиты
лжет, - заявил сэр Джордж Фримен.
     - Что вы скажете на это, мистер Гриффитс? - спросил лорд Джаггер.
     Мистер Гриффитс опустил голову.
     - Ничего милорд. - Он повернулся и посмотрел на все еще возбужденного
Джерека. - Хотя  я  считаю,  что  у  нас  есть  достаточное  свидетельство
неустойчивого умственного состояния подзащитного.
     - Это не относится к делу, - сказал  лорд  Джаггер.  -  И  напоминаем
суду,  что  мы   не   занимаемся   исследованием   умственного   состояния
подзащитного сегодня, а хотим выяснить, был ли он безумен в утро убийства.
     - Лорд Джеггед! - воскликнул  Джерек.  -  Прошу  вас.  Закончите  всю
процедуру сейчас. Сначала представление было забавным,  но  оно  доставило
миссис  Ундервуд  подлинное  огорчение.  Возможно,  вам  не  понять,   что
чувствуют эти люди... но я  понимаю...  я  сам  испытал  довольно  ужасные
эмоции с тех пор, как нахожусь здесь!
     - Тихо!
     - Лорд Джеггед!
     - Молчать!
     - Вам  дадут  возможность  выступить  в  свою  защиту  позднее,  если
захотите, - сказал лорд Джаггер без тени юмора, без единого намека на  то,
что узнал Джерека.
     И Джерек в конце концов начал сомневаться, что там  сидит  его  друг.
Хотя лицо, манеры, голос были теми же самыми... и имя почти такое же.  Это
не могло быть случайным совпадением. А затем ему пришло в голову, что Лорд
Джеггед получает злорадное удовольствие от происходящего, что он совсем не
является другом и что он задумал все представление в целом  от  начала  до
конца, чтобы побольнее ударить по нему, Джереку.
     Остальная часть суда, казалось, завершилась в одно мгновение. И когда
лорд Джаггер спросил Джерека, хочет ли он что-нибудь сказать,  тот  просто
покачал головой, слишком подавленный, чтобы проявить какую-нибудь реакцию,
попытаться убедить их в правде. Он начал думать, не сошел  ли  и  в  самом
деле с ума.
     Но эта мысль привела Джерека в смятение. Этого не могло  быть!  Этого
не могло быть!
     Затем лорд Джаггер произнес  краткую  речь  перед  присяжными,  и  те
покинули зал суда. Джерека увели в камеру, где к нему присоединился мистер
Гриффитс.
     - Дело плохо, - мрачно сказал мистер Гриффитс. - Вам следовало сидеть
спокойно и ни во что не вмешиваться, если не понимаете. Теперь они думают,
что это был хитрый трюк, чтобы выручить вас. Моя карьера под угрозой.
     Он что-то достал из своего чемоданчика и протянул Джереку.
     - Ваш друг миссис Ундервуд просила передать вам.
     Джерек взял бумагу, посмотрел на значки, написанные там,  и  протянул
обратно мистеру Гриффитсу.
     - Лучше прочтите ее мне.
     Мистер Гриффитс прищурился, вглядываясь в письмена, и покраснел.
     - Гм... Это довольно личное.
     - Пожалуйста, прочитайте ее, - попросил Джерек.
     -  Ладно,  здесь  сказано...  ага...  "Я  обвиняю  себя  в  том,  что
произошло. Я знаю, они посадят вас в тюрьму на долгое время,  если  вообще
не повесят. Боюсь, у вас мало  надежд  на  оправдание,  и  поэтому  должна
сказать вам Джерек, что люблю вас, что мне не хватает вас,  что  я  всегда
буду  вас  помнить..."  Гм-м...  Без  подписи.  Очень  умно.  Вообще  было
неосторожно писать это.
     Джерек улыбался.
     - Я знал, что она любит меня. Я придумаю, как спасти  ее,  даже  если
Лорд Джеггед не поможет мне.
     - Мой дорогой мальчик, - сказал мистер  Гриффитс  значительно,  -  вы
должны помнить серьезность вашего положения. Очень много шансов за то, что
вас приговорят к виселице.
     - Да? - удивился Джерек. - Между прочим, мистер Гриффитс,  вы  можете
объяснить, что подразумевается под "вешанием"?
     И мистер Гриффитс, вздохнув,  встал  и  покинул  камеру  без  единого
слова.
     Джерека в третий раз привели в ложу.  Поднявшись  по  ступенькам,  он
увидел лорда Джаггера и других, занимавших свои кресла.
     Вошли двенадцать мужчин с фальшивыми волосами и сели на свои места.
     Один из них стал читать список имен, и каждый раз, когда  он  называл
имя, кто-нибудь из двенадцати отвечал "Да", пока  не  были  названы  имена
всех.
     Затем встал другой человек и обратился к ним с вопросом:
     - Господа присяжные, вы пришли к согласию?
     Один из двенадцати ответил:
     - Да.
     - Считаете вы заключенного под стражу виновным или невиновным?
     На мгновение взгляды всех двенадцати обратились на  Джерека,  который
уже почти не проявлял интереса к происходящему ритуалу.
     - Виновен.
     Джерек вздрогнул, когда руки обоих охранников упали ему на плечи, и с
удивлением повернул голову от одного к другому.
     Лорд Джаггер спокойно смотрел на Джерека.
     - У вас есть что сказать, пока приговор не оглашен?
     Джерек устало ответил:
     - Джеггед, я устал  от  фарса.  Давайте  заберем  миссис  Ундервуд  и
отправимся домой.
     - Я понял, что вам нечего сказать, - заключил лорд Джаггер, игнорируя
предложение Джерека.
     Один из мужчин, стоявших  рядом  с  лордом  Джаггером,  протянул  ему
квадратный предмет из черной ткани, который тот осторожно  положил  поверх
своих белых фальшивых волос. Около лорда Джаггера появился одетый в черную
мантию Преподобный Лоундес, выглядевший заметно печальнее, чем обычно.
     - Вы признаны виновным в  соучастии  в  жестоком  убийстве  невинного
служащего отеля, который был подвергнут  ограблению,  -  монотонным  голос
произнес лорд Джаггер, и в первый раз Джереку показалось, что  он  заметил
блеск юмора в глазах друга. Значит, в  конце  концов  это  была  шутка,  и
Джерек засмеялся. - ...И, следовательно, я должен приговорить вас...
     - Ха, х-ха! - закричал Джерек. - Это вы, Джеггед!
     - Тише! - воскликнул кто-то.
     Звук голоса  лорда  Джаггера  едва  пробивался  сквозь  бормотание  и
перешептывание, пока он не закончил словами:
     - И, может быть, Господь пожалеет вашу душу.
     А Преподобный Лоундес сказал:
     - Аминь.
     Охранники потянули Джерека к выходу.
     - Увидимся позже, Джеггед! - закричал Джерек.
     Но Джеггед снова игнорировал его, повернувшись спиной и  что-то  тихо
говоря Преподобному Лоундесу, скорбно качающему головой.
     - Никаких угроз. Они не приведут ни к чему хорошему, -  буркнул  один
охранник другому. - Пойдем, сынок!
     Джерек смеялся, пока его вели назад в камеру.
     - Действительно, я потерял свое чувство юмора, чувство драмы. В  этом
виновато, наверное, то ужасное время на Кухне  Джонса.  Я  извинюсь  перед
Джеггедом, как только встречу его.
     - Ты не встретишь его, - сказал охранник, показывая  большим  пальцем
назад, - пока он не присоединится к тебе там! - И  он  развернул  палец  к
земле.
     - Вы  считаете,  что  там  находится  будущее?  -  спросил  Джерек  с
подлинным любопытством.
     Но они больше ничего не сказали, и через несколько секунд он  остался
один в камере, крутя в пальцах записку, которую послала ему миссис  Амелия
Ундервуд, помня каждое слово из нее.  Она  любит  его.  Она  сказала  это!
Джерек никогда прежде не испытывал подобного счастья.


     После того как его в черном экипаже перевезли в другую тюрьму, Джерек
обнаружил,  что  с  ним  обращаются  еще  более  заботливо,  чем   прежде.
Охранники, обычно разговаривающие с особым мрачным юмором, теперь говорили
с симпатией и  часто  похлопывали  его  по  плечу.  Только  на  вопрос  об
освобождении они хранили молчание. Некоторые говорили ему, что он  "должен
был выкрутиться" и что "это несправедливо", но Джерек не мог понять смысла
их замечаний. Он довольно часто видел Преподобного  Лоундеса  и  умудрился
сделать его достаточно счастливым. Иногда они вместе пели гимны, и  Джерек
отчетливо представлял, как скоро,  встретившись  снова  с  миссис  Амелией
Ундервуд, будет петь эти  гимны  с  ней.  Он  несколько  раз  спрашивал  у
Преподобного Лоундеса, не слышал ли тот что-нибудь о миссис  Ундервуд,  но
Преподобный Лоундес ничего не знал.
     - Она многим рискнула, выступив  в  вашу  защиту,  -  сказал  однажды
Преподобный Лоундес. - Это было во  всех  газетах.  Она  скомпрометировала
себя: ведь она замужняя женщина.
     - Да, - согласился Джерек,  -  но,  полагаю,  она  ждет  меня,  чтобы
устроить наше возвращение в мое собственное время.
     - Да-да - печально кивнул Преподобный Лоундес.
     - Я считаю, что Лорд Джеггед уже должен был  бы  посетить  меня,  но,
возможно, его машина Времени тоже нуждается в ремонте, - рассуждал Джерек.
     - Да-да. - Преподобный Лоундес открыл черную книгу  и  начал  читать,
шевеля губами, потом закрыл ее и поднял  голову.  -  Вы  знаете,  что  это
произойдет завтра утром?
     - О? Вам сказал Лорд Джеггед?
     - Лорд Джаггер вынес приговор, если вы это имеете в виду. Он назначил
завтрашний день. Я рад, что вы так хорошо держитесь.
     - Почему бы и нет? Это превосходная новость.
     - Я уверен, что Господь знает, как судить вас. - Преподобный  Лоундес
поднял серые глаза к потолку. - Вам нечего бояться.
     - Конечно, нечего. Хотя дорога может оказаться трудной.
     - Да, действительно. Я понимаю вас.
     - О! - Джерек откинулся к стене. - Я  с  нетерпением  жду  встречи  с
друзьями.
     - Я уверен, они все будут там. - Преподобный Лоундес встал. - Я приду
завтра утром пораньше. Если вам будет страшно спать,  охранник  побудет  с
вами в камере.
     - Не беспокойтесь, я буду спать очень хорошо. Итак, мое  освобождение
назначено на завтра?
     - В восемь часов утра.
     - Благодарю вас за отличную новость, Преподобный Лоундес.
     Глаза Преподобного Лоундеса, казалось, увлажнились, но  это  не  моли
быть слезы, так как его губы улыбались.
     - Вы не знаете, что это значит для меня, мистер Корнелиан.
     - Я только рад доставить вам удовольствие, Преподобный Лоундес.
     - Благодарю вас, благодарю. - Преподобный Лоундес покинул камеру.


     На следующее утро Джереку дали довольно плотный завтрак, который он с
трудом съел, чтобы не обижать охранников, явно считавших, что принесли ему
лакомство. Все они выглядели печальными и без конца  покачивали  головами.
Преподобный Лоундес пришел рано, как и обещал.
     - Вы готовы? - спросил он Джерека.
     - Более чем готов, - жизнерадостно ответил Джерек.
     - Вы не возражаете, если я присоединюсь к вам в молитве?
     - Конечно, если хотите.
     Джерек, встав на  колени  рядом  с  Преподобным  Лоундесом,  повторял
слова,  которые  произносил  Преподобный  Лоундес.  В  этот  раз   молитва
продолжалась  дольше  обычного,  и  голос  Преподобного   Лоундеса   часто
прерывался. Джерек терпеливо ждал каждый раз, когда это случалось. В конце
концов что значили  несколько  минут,  если  он  скоро  вновь  увидится  с
женщиной, которую любит, не говоря уж о лучшем друге?
     Затем они все, включая  по  охраннику  справа  и  слева  от  Джерека,
покинули камеру и прошли на незнакомый дворик, окруженный со  всех  сторон
высокими стенами. Там находилось какое-то деревянное сооружение, состоящее
из помоста и высокого  столба,  поддерживающего  горизонтальную  балку.  С
балки свешивалась толстая веревка с петлей на конце. На  помосте  с  одной
стороны которого имелись ступеньки, стоял мужчина в черной одежде, а около
него торчал рычаг. Во дворе ждали еще  несколько  человек,  не  скрывавших
печали, так как, без сомнения, они привыкли к  Джереку,  хотя  он  не  мог
вспомнить, видел ли кого-нибудь из них  прежде,  и  не  хотели,  чтобы  он
покидал их время.
     - Это машина? - спросил Джерек, никак не ожидая увидеть здесь  машину
Времени из дерева, но по размышлении решив, что дерево  в  эпоху  Рассвета
использовалось для множества целей.
     Преподобный Лоундес кивнул.
     - Да.
     Джерек в сопровождении Преподобного Лоундеса поднялся по  ступенькам.
Мужчина в черном завел за спину руки Джерека и крепко связал их.
     - Вы думаете, это необходимо? -  спросил  Джерек  мужчину  в  черном,
который до сих пор не произнес ни слова. - В  последний  раз  на  мне  был
резиновый костюм.
     Мужчина в черном, не ответив, повернулся к Преподобному Лоундесу:
     - Спокойный человек. Обычно иностранцы кричат и лягаются.
     Тот, ничего не отвечая,  смотрел,  как  мужчина  в  черном  связывает
Джереку ноги.
     Джерек засмеялся, когда  мужчина  в  черном  накинул  ему  на  голову
веревочную петлю и затянул вокруг шеи. Ворсинки веревки щекотали.
     - Что ж, - сказал он, - я готов. Когда прибудут Лорд Джеггед и миссис
Амелия Ундервуд?
     Никто не ответил. Преподобный Лоундес что-то тихо бормотал.  В  толпе
монотонно повторяли одну и ту же фразу, смысл которой был непонятен.
     Джерек зевнул и посмотрел вверх на голубое небо  и  на  поднимающееся
солнце. Утро было прекрасным. В последнее время  ему  немного  не  хватало
свежего воздуха.
     Преподобный Лоундес достал свою черную книгу и начал  читать.  Джерек
повернулся, чтобы спросить, не задерживаются  ли  Лорд  Джеггед  и  миссис
Ундервуд, но тут мужчина в черном надел ему мешок на голову, и  он  больше
ничего не мог видеть. Джерек  пожал  плечами,  уверенный,  что  они  скоро
появятся.
     Преподобный Лоундес кончил читать. Раздался щелчок, и пол  провалился
под ногами  Джерека.  Ощущение  было  почти  таким  же,  как  и  в  момент
отправления из собственного времени в сфере Морфейла. Казалось, он падает,
падает, падает, и он перестал думать совсем.



                14. ПОСЛЕДУЮЩАЯ БЕСЕДА С ЖЕЛЕЗНОЙ ОРХИДЕЕЙ

     Первое, что почувствовал Джерек, придя в сознание,  -  у  него  очень
болит горло. Он хотел коснуться шеи, но  руки  все  еще  были  связаны  за
спиной. Джерек распылил веревки и освободил руки и ноги. Шея была натерта,
а  местами  содрана  кожа.  Отдышавшись,  Джерек   посмотрел   в   помятое
многоцветное лицо Браннарта Морфейла.
     Браннарт усмехался.
     - Я говорил тебе, Джерек, говорил! И машина времени  не  вернулась  с
тобой. Это значит, что ты потерял важное оборудование!
     Джерек огляделся. Лаборатория была точно такой же, какой  он  оставил
ее, в ней не было ничего постороннего.
     - Может быть, она сломалась? - предположил Джерек. - Вы  знаете,  она
была сделана из дерева.
     - Дерево? Дерево? Чепуха. Почему ты так охрип?
     - Там была веревка. В целом очень примитивная машина, но все  же  она
доставила меня обратно. Лорд Джеггед не навещал вас, пока я  отсутствовал?
Он не брал взаймы другую машину Времени?
     - Лорд Джеггед?
     Вплыла миледи Шарлотина - в той же  самой  лиловой  накидке,  которая
была на ней, когда он отправлялся в путешествие.
     - Лорда Джеггеда здесь не было, Джерек,  милый.  В  конце  концов  ты
исчезал совсем ненадолго, прежде чем появиться вновь.
     -  Это  подтверждает   эффект   Морфейла,   -   сказал   Браннарт   с
удовлетворением. -  Если  кто-нибудь  отправляется  в  эпоху,  которой  не
принадлежит,  тогда  создается  столько  парадоксов,  что   Время   просто
выплевывает  пришельца,  как  человек  выплевывает  гранатовое   зернышко,
застрявшее у него в горле.
     Джерек снова потрогал шею.
     - Ну, ему потребовалось некоторое  время,  чтобы  выплюнуть  меня,  -
сказал он с чувством. - Я пробыл там около шестидесяти дней.
     - О, перестань! - Браннарт злобно сверкнул глазами.
     - И Лорд Джеггед Канарии был там тоже. И миссис  Амелия  Ундервуд.  У
них, кажется, не было никаких трудностей с пребыванием в  том  времени,  -
упорствовал Джерек. На нем все еще был серый  костюм  с  широкими  черными
стрелами, и, указывая на него, он воскликнул: - Посмотрите! Они  дали  мне
этот костюм.
     - Прекрасный костюм,  Джерек,  -  сказала  миледи  Шарлотина.  -  Но,
знаешь, ты мог бы сделать его и сам.
     - Кольца власти не действуют в прошлом. Энергия не  передается  назад
во Времени, - объяснил ей Джерек.
     Браннарт нахмурился.
     - Что Джеггед делает в прошлом?
     - Какие-то его собственные дела, я думаю, вряд ли связанные со  мной.
Я ожидал, что мы вернемся вместе.
     Джерек осмотрел лабораторию, заглядывая в каждый угол.
     - Они сказали, что миссис Ундервуд присоединится ко мне.
     - Пока ее здесь нет. - Кушетка миледи Шарлотины подплыла  поближе.  -
Тебе понравилось в эпохе Рассвета?
     - Довольно интересно, - признал Джерек, - хотя  были  моменты  скорее
скучные. И даже моменты, когда... - Он в третий раз потрогал пальцем  свою
шею. - Знаете, миледи Шарлотина, многое в их занятиях делается  совсем  не
по свободному выбору.
     - Что ты  имеешь  в  виду?  -  Она  наклонилась  вперед,  внимательно
рассматривая его шею.
     - Ну, это трудно объяснить, трудно даже представить. Я сам  не  сразу
понял. Они становятся старыми... разрушаются. У них  совсем  нет  контроля
над телом и почти  нет  над  умом.  Они  словно  вечно  дремлют,  движимые
импульсом, о котором не имеют объективного  понятия.  Конечно,  это  может
быть моим субъективным мнением, но у меня сложилось именно такое.
     Миледи Шарлотина засмеялась.
     - Тебе никогда не удастся объяснить  это  мне,  Джерек.  У  меня  нет
мозгов, просто воображение. И к тому же хорошее чувство драмы.
     - Да... -  Джерек  полностью  забыл,  какое  участие  она  приняла  в
недавних событиях его жизни, но для него время  так  растянулось,  что  он
больше не испытывал горечи. -  Интересно,  когда  появится  миссис  Амелия
Ундервуд?
     - Она сказала, что вернется?
     - Я понял так, что Лорд Джеггед привезет ее обратно.
     - Ты уверен, что Лорд Джеггед здесь? - настойчиво спросил Браннарт. -
Приборы не показывают прибытия или отправления машин Времени.
     - Ну, уж об одном-то прибытии должна  быть  запись,  -  рассудительно
сказал Джерек, - так как я вернулся, верно?
     - Тебе не нужно было использовать машину, эффект Морфейла сделал  эту
работу за нее.
     - Но ведь меня послали в машине. - Джерек нахмурился, перебирая в уме
все последние события своего пребывания в прошлом. - По  крайней  мере,  я
думаю, что это была машина Времени. Может быть, я  неправильно  понял  то,
что они пытались мне сказать?
     - Вполне возможно, - вставила миледи Шарлотина, - ведь ты сам сказал,
как трудно усвоить их концепцию в самых простых вопросах.
     Лицо Джерека приобрело задумчивый вид.
     - Но одна вещь определенно... - Он достал из  кармана  письмо  миссис
Амелии Ундервуд, вспоминая слова, прочитанные ему мистером Гриффитсом:  "Я
люблю вас, мне не хватает вас, я всегда буду помнить вас". -  Он  приложил
смятую бумагу к губам. - Она хочет вернуться ко мне.
     - Все шансы за то, что она вернется, -  сказал  Браннарт  Морфейл,  -
хочет она того или нет. Эффект Морфейла не делает исключений.  -  Браннарт
засмеялся. - Но она не  обязательно  снова  попадет  в  наше  время.  Тебе
придется искать ее в прошедших миллионах лет,  однако  я  не  советую:  ты
погибнешь. Тебе очень повезло на этот раз.
     - Она найдет меня, - сказал, счастливо улыбаясь, Джерек.  -  Я  знаю,
она найдет меня. И тогда я построю красивую копию  ее  собственного  века,
чтобы она никогда не грустила о  доме.  -  Джерек  продолжал  доверительно
излагать свои планы Браннарту Морфейлу. - ...Я провел значительное время в
эпохе Рассвета, близко познакомился с архитектурой и многими обычаями. Наш
мир никогда не видел того, что я создам. Мои творения удивят всех вас!
     - О Джерек! -  воскликнула  с  восхищением  миледи  Шарлотина.  -  Ты
начинаешь говорить, как раньше! Ура!


     Через несколько дней Джерек почти завершил свой грандиозный  замысел.
Территорию в несколько квадратных миль пересекала  неглубокая  долина,  по
которой бежала сверкающая река, названная им Темзой. Над  водой  глубокого
синего цвета через неодинаковые интервалы нависали светящиеся белые  мосты
с колоннами, украшенными такими  же  синими,  как  вода,  розами.  По  обе
стороны реки тянулись многочисленные копии Кухни Джонса, кофейни,  тюрьмы,
уголовного суда и отеля. Сделанные из сияющего мрамора, золота и хрусталя,
выстроенные ряд за рядом, они образовывали бесконечные  улицы.  На  каждом
перекрестке стояла высокая статуя, обычно лошадь или  кэб.  Действительно,
все было очень красиво. Чтобы разнообразить строения, Джерек решил немного
увеличить некоторые здания. Таким образом, кофейня в тысячу футов  высотой
нависала над пятисотфутовым отелем, а  рядом  с  тем  приютился  небольшой
Центральный Уголовный Суд и так далее.
     Джерек добавлял последние штрихи к своему творению, которое он назвал
просто: "Лондон, 1896 год", когда его окликнул знакомый апатичный голос:
     - Джерек, ты - гений, и это - лучшее твое произведение!
     Сидя верхом на огромном, парящем в воздухе лебеде, укутанный в одежды
голубого и синего цветов, в которых  почти  утопало  его  длинное  бледное
лицо, Лорд  Джеггед  Канарии  улыбался  одной  из  своих  умнейших,  самых
загадочных улыбок.
     Джерек, стоящий на крыше одной из тюрем, переместился по  воздуху  на
статую кэба, рядом с которой парил лебедь Джеггеда.
     - Красивый лебедь, - сказал Джерек. -  Вы  привезли  с  собой  миссис
Ундервуд?
     - Ты, значит, знаешь, как я назвал его?!
     - Что? - Джерек недоуменно нахмурился.
     - Лебедь! Я думал, милый Джерек, что  ты  имеешь  в  виду  лебедя.  Я
назвал лебедя Миссис Амелия Ундервуд. В честь твоего друга.
     - Лорд Джеггед, - сказал Джерек с усмешкой, - вы обманываете меня.  Я
знаю вашу склонность к манипуляциям. Помните мир, который вы  построили  и
населили микроскопическими воинами? В этот раз вы  играете  с  любовью,  с
судьбой... с людьми, которых знаете. Вы поощрили  меня  к  ухаживаниям  за
миссис Амелией Ундервуд.  И  вообще  большая  часть  деталей  этого  плана
исходила от вас, хотя вы заставили меня поверить, будто идеи  принадлежали
мне. Я уверен, что вы помогли миледи Шарлотине осуществить ее  месть.  Вы,
должно быть, как-то связаны с моим благополучным  прибытием  в  1896  год.
Далее, вполне возможно,  именно  вы  похитили  миссис  Амелию  Ундервуд  и
перенесли ее в наш век в самом начале.
     Лорд Джеггед рассмеялся, и закружился на своем  лебеде  вокруг  самых
высоких зданий. Он нырял вниз и поднимался вверх - и все время смеялся.
     - Джерек! Ты умен! Ты лучший из нас всех!
     - Но где сейчас миссис Амелия Ундервуд? - Джерек  Корнелиан  следовал
за своим другом, не отставая;  его  серый  костюм  с  оранжевыми  стрелами
трепетал во время движения сквозь воздух. - Я думал, вы послали сообщение,
что привезете ее с собой!
     - Я? Сообщение? Нет.
     - Тогда где она?
     - В Бромли, я полагаю. В Кенте, Англия, 1896 год.
     - О Лорд Джеггед, вы жестоки!
     - В некоторой степени. -  Лорд  Джеггед  направил  лебедя  туда,  где
Джерек присел передохнуть на голову статуи. Это была странная статуя  -  с
повязкой на глазах, с мечом в одной руке и золочеными весами в  другой.  -
Ты чему-нибудь научился во время своего короткого  пребывания  в  прошлом,
Джерек?
     - Я испытал что-то, Лорд Джеггед, но не уверен, что сумел понять  эти
чувства.
     - Что ж, я думаю, это лучший способ учебы,  -  снова  улыбнулся  Лорд
Джеггед.
     - Это были вы... лорд Главный Судья.... не так ли? - спросил Джерек.
     Улыбка стала шире.
     - Вы должны доставить миссис  Амелию  Ундервуд  сюда,  ко  мне,  Лорд
Джеггед, - сказал Джерек, не дождавшись ответа. - Хотя бы только для того,
чтобы она могла увидеть это. - Джерек развел руками.
     - Эффект Морфейла - неоспоримый факт. Браннарт продолжает утверждать.
     - Вы знаете больше.
     - Польщен. Ты слыхал, между  прочим,  что  случилось  с  Монгровом  и
инопланетянином Юшариспом?
     - Я был занят и не слышал сплетен.
     - Они построили космический корабль и улетели  вместе  распространять
сообщение Юшариспа во Вселенной.
     - Итак, Монгров покинул нас... - Джерек почувствовал печаль,  услышав
эту новость.
     - Он устанет от миссии и вернется.
     - Надеюсь.
     - А твоя мать, Железная Орхидея...  Ее  увлечение  Вертером  де  Гете
кончилось. Я слышал, она теперь с  Герцогом  Королев,  который  фактически
удалился от мира, и они вместе планируют вечеринку. Она будет направляющим
ангелом, так что вечеринка должна быть успешной.
     - Я рад, - кивнул Джерек. - Думаю, скоро отправлюсь увидеться с ней.
     - Поезжай, она любит тебя. Мы все любим тебя, Джерек.
     - А я люблю миссис Амелию Ундервуд, - многозначительно сказал Джерек.
- Увижу ли я ее снова, Лорд Джеггед?
     Лорд Джеггед похлопал по спине грациозного лебедя, и  птица  замахала
крыльями, унося своего седока.
     - Увижу ли я ее? - настойчиво закричал вслед Джерек.
     И Лорд Джеггед ответил через плечо:
     - Несомненно, увидишь. Хотя сначала многому  предстоит  случится.  Во
всяком случае, до Конца Времени еще по крайней мере  тысяча  лет!  Прощай,
мой преданный друг! Адью, влекомый ветром Времени листик, мой воришка, моя
печаль, моя игрушка! Джерек, моя радость, до свидания!
     И Джерек увидел, как белый лебедь повернул  голову  на  длинной  шее,
чтобы взглянуть на него  загадочными  глазами,  прежде  чем  исчезнуть  за
единственным облачком, плывущим по небу.


     В одеждах различных оттенков зеленого цвета, Железная  Орхидея  и  ее
сын   расположились   на   зеленой   лужайке,   плавно   спускающейся    к
голубовато-зеленоватому  озеру.  Время  близилось  к  вечеру,  дул  теплый
ветерок.
     Между Железной Орхидеей и ее стройным сыном лежала  золотисто-зеленая
скатерть,  уставленная  нефритовой  посудой  с  тем,   что   осталось   от
близящегося к концу пикника. Здесь были зеленые яблоки, зеленый виноград и
сердечки артишоков, чеснок и огурцы, маленькие  дыни  с  зеленой  мякотью,
сельдерей и авокадо,  виноградные  листья  и  груши,  а  в  углу  скатерти
полыхала редиска.
     Изумрудные губы  Железной  Орхидеи  слегка  приоткрылись,  когда  она
потянулась  за  неочищенным  миндалем,  не   спуская   глаз   с   Джерека,
рассказывающего о  своих  приключениях  в  эпохе  Рассвета.  Ее  зачаровал
рассказ, хотя она и не все понимала.
     - И ты нашел смысл добродетели, моя плоть? - Она задумалась, не взять
ли вместо миндаля огурец.
     Джерек вздохнул.
     - Должен признать, что я не уверен. Но,  думаю,  это  имеет  какую-то
связь с развращенностью. - Он засмеялся и вытянулся на прохладной траве. -
Одна вещь ведет к другой, мама.
     - Что ты имеешь в виду, моя любовь, под развращенностью?
     - Что-то связанное с неспособностью контролировать свои решения. Что,
в  свою  очередь,  имеет  какую-то  связь  с  окружением,  в  котором   ты
предпочитаешь жить... если у  тебя  вообще  есть  выбор.  Возможно,  когда
миссис Амелия Ундервуд вернется, она сможет объяснить лучше.
     - Она вернется сюда? - Безотчетным движением пальцы Железной  Орхидеи
опустились на редиску и кинули ее в рот.
     - Уверен, - сказал Джерек.
     - И тогда ты будешь счастлив?
     Он посмотрел на нее с некоторым удивлением.
     - Что ты имеешь в виду, мама, под словом "счастлив"?