Василий ГОЛОВАЧЕВ
ВЛАДЫКИ
Автоматические видеокамеры высокой капсулы метеопатруля, обозревающие
просторы европейской тайги, включились именно в тот момент, когда
двухкилометровая башня хроноквантового ускорителя внезапно вспыхнула
голубым мигающим светом, с ее вершины сорвалась в небо исполинская молния,
вздрогнула земля, чудовищный вихрь ударил во все стороны от стен башни,
вырывая с корнем сотни и тысячи деревьев. На крыше башни набухла опухоль
светящегося тумана, пролилась по стенам на землю, и покатился кольцевой
вал голубого пламени по лесу, оставляя за собой выжженную, спекшуюся от
небывалого жара лесную почву...
Булькающий гул, грохот и невероятный свистящий вой раскатились по
холмам и равнинам на многие десятки километров вокруг, будя спящих,
вызывая у бодрствующих недоумение и тревогу...
Здание лаборатории времени возле башни ускорителя уцелело, но
выглядело странно - стены будто покрыли белой светящейся краской, провалы
же окон в них были черными. Башня перестала светиться, потемнела, вершина
ее потеряла плотность, превратилась в зыбкий дрожащий столб, исчезающий на
высоте двух с половиной километров. Гул стих, и на ночную землю, в
уцелевшие леса пришла неестественная тишина...
Запись кончилась.
Ромашин посмотрел на собеседника.
Павел Жданов сидел совершенно неподвижно, в устремленных на
выключенный проектор желтых глазах читалось непробиваемое спокойствие.
Он был высок, благодаря развитой мускулатуре выглядел массивным,
форму инспектора носил с подчеркнутым щегольством. Лицо его казалось
несколько замкнутым, лишенным мимики, - Ромашин отнес это на счет долгой
работы в пространстве, вне больших человеческих коллективов.
- Управление [Управление аварийно-спасательной службы (УАСС)] из-за
этого переведено на режим бедствия? - Павел кивнул на проектор.
- Да, - подтвердил Ромашин. - Хотя внешне масштабы катастрофы не
впечатляют.
- Прошу прощения, но мне не очень ясно, почему вызвали именно меня.
Разве у земного сектора мало специалистов нужного профиля?
Павел удивлялся не зря. Он был инспектором безопасности дальних
космических экспедиций, а Игнат Ромашин возглавлял отдел безопасности
научных исследований УАСС Земли - служба одна, но разные направления,
объекты, задачи. И вдруг Павла вызывают в Центр, отстраняют от прежней
работы и приглашают в наземный сектор...
- Попробую объяснить. - Ромашин изменил позу, на миг задумался, не
отводя глаз. - Во-первых, у вас за плечами десятилетний стаж работы в
космосе, а космос воспитывает в человеке умение мыслить раскованно, не
стандартно, не стереотипно. Во-вторых, по образованию вы физик, что
немаловажно; в-третьих, незаурядный спортсмен. Есть и в-четвертых, но об
этом поговорим отдельно.
- Звучит интригующе.
- Увы, я вынужден говорить туманно, особенно в той части, что
касается выбора вашей кандидатуры. Вернемся к главному. Я введу вас в курс
дела, дам связь, код выдачи информации. Будете работать по своим планам и
своими методами. Сразу отмечу, параллельно с вами будут работать и уже
работают другие группы нашего отдела. Пусть это вас не смущает,
дублирование неизбежно - положение дел требует исключительных мер, которых
не знает пока никто... Главными консультантами для вас будут Атанас
Златков, бывший заведующий лабораторией времени, и инженер-хрономеханик
Игорь Марич, непосредственный участник эксперимента. Он - единственный, -
Ромашин снова изучающе взглянул в глаза Павла, - кто остался жив из
персонала лаборатории. Вы видели, как _э_т_о_ произошло. Последствия
катастрофы плачевны. Повреждена орбитальная станция дальнего обнаружения -
она в момент эксперимента проходила над лабораторией. Вокруг башни
хроноквантового ускорителя, мы называем ее Стволом, лес и все остальное
уничтожено в радиусе двадцати километров. Нарушен тепловой баланс региона.
К Стволу подойти невозможно из-за "хронопены" - темпоральных эффектов.
Здание лаборатории уцелело, однако и в него проникнуть никому до сих пор
не удалось.
Ромашин замолчал. Павел, помолчав тоже, проговорил:
- Извините, но я все же не понимаю, чем вызван режим бедствия.
Эксперимент не удался, произошла катастрофа, нужно провести расследование
причин, устранить последствия... так? Обычная формула работы линейных
отделов Управления. Где здесь работа для безопасников?
- Эксперимент не просто не удался, он вышел из-под контроля! Хроноген
- генератор реакции хронораспада - "провалился" в прошлое на сотни
миллионов, а может быть, и на миллиарды лет, но главная беда в том, что
Ствол неустойчив, колеблется во времени. Возможно, генератор продолжает
работать и уходит все глубже в прошлое. К чему это может привести,
неизвестно. Ваша задача - выяснить степень вины самих участников
эксперимента.
Павел безмолвно переваривал сказанное, у него уже скопилось немало
попутных вопросов по мере того, как собеседник продолжал рассказ, но
высказывать их вслух было преждевременно.
- Запишите код информационного канала нашего отдела. - Ромашин
продиктовал семизначное число. - Вопросы ко мне есть?
- Могу я начать работу сегодня?
- Можете, я только что хотел просить вас об этом. Ваш кабинет рядом,
комната двести семь...
Пройдя к себе и осмотревшись, Павел сделал вывод, что кабинеты любой
организации стандартны до тех пор, пока не приобретут отпечаток личности
владельца. В этом работал, очевидно, кто-то назидательно-угрюмый, пожилой,
любящий порядок и дисциплину. Эдакий педантичный зануда с лысиной в
полчерепа.
На стене висели два листка пласт-папира. На первом красовалась
надпись: "Прежде чем сделать - подумай!", на втором - пункт номер
тринадцать Инструкции УАСС, именуемый в просторечии "СРАМ" - "сведение
риска к абсолютному минимуму". Интересно было бы взглянуть на прежнего
хозяина кабинета, неужели у них в отделе есть такие личности? Впрочем,
хозяином мог быть и новичок, стажер, заучивающий инструкцию наизусть.
Павел заглянул в кабину таймфага: пусто, чисто, на стенке карта
станций выхода, на другой - крохотная панель с одним-единственным
индикатором и сенсором включения, игла указателя перемещения. Вставляешь
иглу в гнездо на карте, дуешь на сенсор, и ты - за тысячу километров
отсюда, или за миллион, а то и за сто световых лет...
Павел сел за лупы координатора, посмотрел на часы и повернул ключ
подачи питания.
С высоты в пять километров колонна хроноускорителя выглядела
блестящей белой трубой, из которой струилось марево нагретого воздуха.
Труба торчала посреди черной холмистой равнины, рассеченной надвое
голубоватым лезвием реки. На равнине кое-где в низинках сохранились
останки деревьев, обугленные пни, угрюмо отблескивали перламутровой
глазурью оплавленные остовы зданий. Пятиэтажный куб лаборатории у стены
Ствола выделялся на черно-сером фоне неестественной фарфорово-снежной
белизной.
- Эра Больших и Могучих Дел... - пробормотал сосед Павла.
Инспектор покосился на него. Среднего роста, жилист, малоразговорчив,
лицо жесткое, в оспинах мелких шрамов, глаза темно-карие, почти черные,
зеркало натуры волевой и уверенной в себе. Инженер-хрономеханик Игорь
Марич. Впечатление такое, будто его неотступно гложет какая-то мысль.
Их познакомил в кабинете Павла Ромашин, и они сразу направились к
месту происшествия: до Брянска таймфагом, оттуда в район катастрофы на
патрульном куттере.
На панели управления мигнул желтый огонек, звякнул сигнал вызова.
Марич, сидевший на месте пилота, тронул сенсор связи.
- Контроль-два, - раздался в кабине грассирующий баритон. - Борт-икс,
вы находитесь в зоне работы аварийно-спасательной службы. Ответьте на
волне "триста".
- Все в порядке, второй, - ответил Марич в желудь микрофона над
плечом куртки. - Машина инспектора Жданова, отдел "Б".
- Включите автоответчик, иначе вас будут запрашивать каждую минуту.
Спокойной работы.
Марич выжидательно посмотрел на Павла. Пора действовать, понял тот и
предложил:
- Сядем поближе к зданию лаборатории.
- Ближе чем на два километра не подойти. Вокруг Стола установлен
защитный барьер - "во избежание"...
- Тогда - у барьера.
Куттер плавно заскользил вниз.
- Лаборатория снабжалась энергией централизованно, через земную
энергосеть, - спросил Павел, - или имела собственный реактор?
- И то, и другое. - Марич говорил отрывисто, хрипловато и негромко. -
Реактор вмонтирован в Ствол на двадцатом горизонте - стандартный
кварк-кессон. Мощности его хватало только на поддержание резонанса в
ускорителе. Но Ствол сейчас излучает в два раза больше энергии, чем может
дать реактор. Внутренних источников ускоритель больше не имеет, внешние
отключены, значит, откуда-то идет подпитка.
Куттер бесшумно спланировал на вершину невысокого холма, покрытого
коричневой губчатой массой, похожей на пемзу.
- Вы хотите сказать, что Ствол откуда-то выкачивает энергию скрытно?
- Выкачивает, но не в нашем времени! Если эксперимент удался, то
Ствол превратился в канал, соединивший наше время с прошедшими эпохами.
Выходить будем?
- Пожалуй, на минуту. Потом познакомите с Центром.
Из отчета Павел узнал, что управлением аварийно-спасательной службы
создан специальный пояс защиты вокруг лаборатории. Пояс включал в себя
посты наблюдения и контроля за пространством, передвижные генераторы
силовых полей, излучатели антиматерии, сейсмостанции, установки
зондирования горных пород, локаторы и другую технику. Управлял всем
сложным комплексом защиты Центр, начальником которого был назначен Атанас
Златков, доктор хронофизики, бывший завлаб.
Марич вылез из кабины и прошелся по голой поверхности холма,
разминаясь. Из-под его ног при каждом шаге всплывали облачка
желто-коричневой пыли. Павел выбрался следом.
- Расскажите о цепи эксперимента. В отчете описаны его последствия.
Вы ведь находились тогда в лаборатории?
Марич отрицательно качнул головой.
- Я был под нею - в бункере независимой аппаратуры. Бункер имеет
отдельный выход, который сейчас разрушен. Вы по образованию, простите,
кто?
- Физик, специальность - нелинейные эффекты единого поля.
- Тогда упрощать не буду. Вам, как специалисту, должно быть известно,
что путешествие во времени невозможно без перемещения в пространстве.
Земля вращается и движется вокруг Солнца со скоростью тридцать километров
в секунду. Солнечная система перемещается в пространстве со скоростью
двести километров в секунду. Движется Галактика в межгалактическом
вакууме, не стоит на месте скопление галактик... Короче, чтобы попасть
хотя бы в прошлый миг и в ту же точку, необходимо с небывалой точностью
рассчитать, где была Земля в то мгновение, и лишь тогда пробивать скважину
во времени. Но мы обошли это препятствие тем, что вели самофокусировку
хроноскважины.
- И на время эксперимента канал скважины сохраняется?
- Вы хорошо схватываете суть. В ходе эксперимента "стволом временного
пробоя" связываются все миллионы Земель различных эпох.
- Что же произошло?
- Мы решили уйти в прошлое на глубину в пять миллиардов лет, и
моменту образования Земли. - Марич нахмурился. - Но хроноген почему-то
глубже одного миллиарда не шел, несмотря на увеличение мощности пробоя. Он
словно напоролся на слой времени повышенной твердости. И тогда возникла
идея применить направленную реакцию хронораспада.
- После чего и произошла катастрофа?
- Не знаю. Раз двадцать мы запускали хроноускоритель без ощутимых
результатов. На двадцать первый...
- Понятно. Ну, а что послужило причиной катастрофы?
- Не люблю гипотез. Я не теоретик, а инженер-механик. Практик,
занимающийся аппаратурой. Вам лучше поговорить со Златковым.
- А все же? Разве у вас нет своего мнения?
- Считаю, что хроноген ни при чем, - сухо проговорил Марич. - Башня
ускорителя снизу доверху напичкана системами безопасности и контроля,
автоматически прекращающими эксперимент при малейшей опасности. Нет, я не
знаю, что случилось.
- Что же, - вздохнул Павел, - и на том спасибо.
Он достал бинокль и принялся рассматривать белоснежное здание
лаборатории с черными провалами окон. Казалось, все помещения заполнены
странным черным дымом.
Вдруг из-за здания выпрыгнуло круглое черное пятно и стремительно
помчалось к близкой белой стене Ствола. Павел разглядел паукообразное
существо с длинными суставчатыми ногами, двумя парами глаз, глянцевитым
эллипсоидом тела. Поглядывавший на инспектора Марич вскинул к глазам свой
бинокль.
- Конкистадор, - пробормотал он через минуту. - Автомат обслуживания
ускорителя и оборудования лаборатории. Вполне самостоятелен, дитя второго
поколения "мыслящих" автоматов.
Павел повел окулярами в сторону, в километре обнаружил ряд черных
труб, направленных на белую башню хроноускорителя, и повернулся к ним
спиной.
- Поехали. Центр далеко отсюда?
- Почти под нами.
Центр пояса защиты представлял собой подземный бункер с
энергохозяйством и собственной универсальной вычислительной машиной. Зал
управления и контроля площадью в триста квадратных метров был занят
низкими пультами автоматического монитора защиты, аппаратуры наблюдения,
контроля параметров среды, связи и передачи информации. Стены зала служили
экранами комбайнов оперативной связи и наблюдения, на один из них был
выведен объемный геологический разрез до километра глубиной того участка,
где стоял Ствол: на фоне коричнево-черных пластов с вкраплениями красных,
оранжевых и желтых полос и трещин - голубоватая круглая колонна,
постепенно растворяющаяся в породах равнины на глубине в двести метров.
Атанас Златков сидел в кресле возле одного из пультов, на рукаве его
плотной рубашки выделялся алый ромб с маленьким серебряным сфинксом. Это
был крупный смуглый мужчина с шапкой блестящих черных волос, медлительный
и, как показалось Павлу, несколько апатичный.
- Вы далеко не первый, кто просит меня объяснить причины катастрофы,
- сказал он в ответ на вопрос инспектора. - Но специалисты вашего
ведомства не любят иметь дело с домыслами, им подавай факты, не так ли?
- В общем верно, - согласился Павел. - Вы хотите сказать, что факты,
известные вам, в равной мере известны всем остальным, а новых не
прибавилась. Угадал?
Златков с проснувшимся интересом окинул Павла взглядом.
- Профессиональная интуиция? Впрочем, неважно, новых фактов у меня в
самом деле нет. - Он нахмурился. - Самый страшный из фактов - гибель
коллег! А я вот уцелел... и Маричу повезло, - кивок в сторону инженера,
устроившегося в кресле перед экраном. - Двое из всего персонала!
Павел промолчал. Трагедия была настолько свежа в памяти этого
человека, что любой вопрос о лаборатории воскрешал события и бередил
душевную рану. Но не спрашивать инспектор не мог.
- Хорошо. Если вам это необходимо, я выскажу свои предположения. -
Златков заговорил быстро, с солидной долей злости. - Связи с лабораторией
нет, внутрь пробиться до сих пор не удается. Обычные жестко
запрограммированные киберы просто не возвращаются, а конкистадоры не хотят
подходить к зданию даже на сто метров. Знаете, что такое конкистадор?
Павел вспомнил биомеханического "паука" и кивнул.
- Странное название для кибера.
- Так их назвал сам конструктор - Фелипе Мендоса. Вероятно, из-за
того, что предназначались они специально для нашей лаборатории и первыми
должны были "завоевать" время. - Златков задумался, хмуря густые широкие
брови, нервно побарабанил пальцами по панели пульта. - В результате
эксперимента оказались связанными хроноскважиной различные временные эпохи
в разных точках пространства. По моим подсчетам. Ствол соединил не менее
трех десятков эпох с промежутками в сотни тысяч и сотни миллионов лет. Сам
хроноген вероятнее всего "провалился" глубже пяти миллиардов лет в историю
Земли и не вышел из резонанса. С большим трудом мы получаем информацию о
точках выхода Ствола на поверхности Земли, но помочь конкистадорам не в
силах, им приходится самим удерживать Ствол на грани полного распада. Если
бы не они...
- Мне говорили, - кивнул Павел. - Произошла бы цепная реакция
хронораспада.
- Мы посылаем конкистадоров в Ствол сотнями, возвращаются единицы, да
и те почти без памяти. Вероятно, выход из Ствола в реальное время стирает
информацию на молекулярном и атомарном уровнях. Мы, конечно, ищем способы
проникновения в Ствол человека, но задача исключительно сложна, необходимы
опыты на животных, и нужен доброволец, который спустился бы "вниз" по
Стволу и отключил генератор... - Златков покачал головой, чуть поморщился
и снова надолго задумался. Павел терпеливо ждал, посматривая на экраны,
показывающие пейзажи вокруг Ствола.
- Собственно, это все, что я могу сообщить, - с неохотой проговорил
Златков, очнувшись от своих размышлений. - Наука о времени не дает
однозначных ответов, а предлагает несколько вариантов с разной
вероятностью. Коллеги-хронофизики более осторожны в выводах, но они не
знают того, что знаю я о работе хроноускорителя. А я... боюсь, что
генератор хронораспада "провалился" так глубоко, что нам его уже не
достать. Понимаете, на чем висит человечество?
Павел вдруг почувствовал мимолетную неприязнь к этому человеку,
ответственному за безопасность не только отдельного коллектива, но и,
может быть, всего рода людского на Земле.
- Если ваши эксперименты со временем так опасны, - тихо произнес он,
- то почему вы не объявили мораторий на их проведение?
- Прежде чем экспериментировать, ученые создали теорию хронопрокола,
или, если хотите, "бурения времени". И до последнего опыта теория и
практика сходились даже в деталях, так что ни о каком моратории речь не
шла. Кстати, за нашей работой пристально следил СЭКОН [СЭКОН - отдел
социального и этического контроля за опасными исследованиями в рамках
Высшего Координационного Совета], а эта организация, как известно,
применяет свои особые полномочия весьма успешно.
- Простите, я поторопился с выводами. И все же, несмотря на расчеты,
контроль и прогнозы, катастрофа произошла. Подвела техника, наука, теория?
Халатность конкретного человека?
- Ни то, ни другое, ни третье. Я занимаюсь хронофизикой уже сорок
лет, хроноускоритель - мое детище... - Златков махнул рукой, успокаиваясь.
- Вам это не нужно. Моя уверенность зиждется не только на интуиции, на и
на фундаменте фактов, пусть недостаточно мощном. Катастрофа не должна была
случиться. Некоторые странности натолкнули меня на мысль, что в
эксперимент вмешался кто-то чужой... Но об этом мы поговорим в другой раз.
Извините, меня ждут. - Начальник Центра поднялся. - Марич в курсе всех
событий в лаборатории, в качестве гида он незаменим.
Златков опустил голову и отошел.
- Неужели вы заставили его задуматься о чем-то еще, кроме науки? - с
уважением спросил незаметно подошедший Марич. - Мало кому это удается.
- За что вы его не любите?
- Не любите - слишком громко сказано... Скорее, мне его жаль. Он
теоретик в кубе, для него существует прежде всего наука, его драгоценные,
сверхоригинальные идеи, а потом все остальное.
Павел промолчал. По его мнению, Златков искренне скорбел о гибели
сотрудников; что касается его качеств - спешить с выводами не стоило.
Инспектор прокрутил в памяти разговор с начальником Центра защиты.
Больше всего его насторожила брошенная вскользь фраза о вмешательстве в
эксперимент "кого-то чужого". Неужели такое возможно? Но кто мог
вмешаться? По данным косморазведки в Рукаве Ориона - звездном рукаве
Галактики, к которому относится и Солнце, - нет цивилизаций, достигших
уровня земной. Но, может, такие цивилизации были в прошлом?..
Павел присел на свободный стул у стены зала, соображая, чем заняться
в первую очередь. Ему надо было ознакомиться с отчетом об экспериментах
лаборатории, начиная с момента пуска хроноускорителя, проанализировать
рост энергозатрат, запросить характеристики сотрудников, а также собрать
данные наблюдений за Стволом, параметры среды вокруг него, информацию о
конкистадорах. Кроме того, следовало составить сводку странных фактов о
работе ускорителя до катастрофы и после. И все это за один день.
"Паук" не убегал, смотрел на Павла прозрачно-желтыми линзами размером
с детскую ладонь, задумчиво шевелил двумя парами передних лап и словно
прислушивался к словам человека.
- Иди сюда, дурачок, - ласково повторил Павел. - Не бойся, ничего
плохого тебе не сделают.
Стоявший рядом инженер Центра Полуянов усмехнулся в усы.
- Не пойдет. Эвристограммы и память у него, очевидно, стерты,
работают только узлы механоинстинктов. Он не убежит, но и не подойдет.
Придется оглушать радиовсплеском.
Они стояли в трех километрах от белой колонны Ствола в низинке между
двумя пологими холмами. По дну низинки стлался ручей с рыжей водой,
кое-где на склонах сквозь корку такыра проклюнулись зеленые стрелки травы:
жизнь понемногу возвращалась на черно-коричневый полигон смерти. Оба -
инженер и Павел - были в прозрачных пленочных скафандрах, перепоясанных
ремнями антигравов.
Полуянов достал сетчатый карандаш радиомаяка.
- Дорогой ты мой, хорошо, что сумел вырваться оттуда. За сей подвиг
мы попробуем тебя подлечить, дружище.
Всплеск радиоизлучения заставил конкистадора подскочить вверх на
добрых два метра и рухнуть недвижимой массой.
Они подхватили сорокакилограммового "паука", запеленали в пластиковый
мешок и упрятали в багажник поджидавшего куттера.
- Вези в лабораторию, Боря, - сказал инженер пилоту. - Мы вернемся на
своей малой тяге.
Павел посмотрел на часы: с момента сигнала наблюдателя о выходе из
Ствола конкистадора прошло чуть более сорока минут.
Они достали бинокли и принялись рассматривать Ствол.
- Вы пробовали подойти к стене, взять пробы?
- Анализы можно сделать и на расстоянии. А человеку к стене Ствола в
обычном скафандре не подойти - сработала базисная система безопасности
ускорителя.
- Что это значит?
- При автоматических запусках ускоритель уходит в прошлое без людей,
и чтобы не подпустить к нему наших хвостатых и бесхвостых предков, а также
другую любознательную фауну, в Ствол вмонтирован контур гипноиндуктора.
При приближении к ускорителю всему живому внушается одна из самых простых
деадаптирующих реакций: страх.
- И много таких систем безопасности?
- Три. Первая - сигнальная, это обычные предупреждающие световые и
радиосигналы. Вторая - гипноиндукция, третья - инфразвуковая,
отпугивающая. Пошли отсюда, сейчас будет коррекция.
Не успели они пролететь и сотни метров, как Ствол вдруг поголубел,
потерял монолитную плотность скалы, стал водянистым, полупрозрачным.
Гулкий удар прокатился над холмами, и тотчас же со всех сторон в Ствол
вонзились огненно-зеленые стрелы, оставив после себя шлейфы изумрудных
искр. Раздалось ядовитое шипение, перекрывшее все остальные звуки. Вторая
волна зеленых молний с шипением и свистом накрыла Ствол. С холмов сдуло
пыль, словно под ударами исполинских плетей.
Павел заметил, что огненные стрелы вылетали из черных труб, с угрозой
глядевших в сторону Ствола.
Шипение и свист стихли, на землю легла удивительная, неестественная
тишина. Она угнетала, внушала тревогу, противоречила здравому смыслу,
потому что могла существовать только в вакууме, где нечему передавать
звук.
Полуянов махнул рукой вперед. Павел устремился за ним.
Через минуту они выскочили из "мешка" тишины: в ушах словно лопнула
пленка, не пропускавшая звуки, и стали слышны шорохи, посвисты ветра,
далекие удары гонга, бормотание громкоговорителей, шумы каких-то машин.
- После разряда хронооптимизаторов - тех черных труб - в зоне вокруг
Ствола на полчаса образуется область "белого шума", - пояснил инженер. -
Молекулы воздуха "вибрируют" по закону Фрактали, звуки в этой области
гаснут мгновенно.
Они опустились у холма, в склон которого были врезаны двери Центра
защиты.
Полуянов поднял руку, прощаясь. Павел снял скафандр и направился в
зал контроля, где его должен был ждать Марич.
В зале раздавались негромкие голоса операторов связи, наблюдателей,
специалистов разных отделов Академии наук. Златкова не было.
Павел пожал холодную руку хроноинженера. Марич выглядел
уравновешенно-угрюмым, у него были красные глаза, словно он всю ночь
читал.
- Ну что? - спросил он рассеянно. - Есть новости?
Инспектор на вопрос не ответил. В обычной для него обстановке в
космосе он действовал методом отождествления себя с виновником аварии или
катастрофы, проходя этап предварительных размышлений в темпе погони,
основываясь больше на интуиции, точно угадывая доминантные стороны
характеров людей. Но в тех случаях были живы свидетели катастрофы, а то и
сам виновник. Случай с лабораторией времени отличался от остальных тем,
что из ее сотрудников уцелел только Игорь Марич, не сохранилось ни записи
эксперимента, ни упоминаний о его задачах и масштабах, ни каких-либо
документов, могущих пролить свет на тайну катастрофы.
- Хотелось бы уточнить следующее, - сказал Павел. - У погибших
сотрудников лаборатории остались друзья, которые, возможно, что-то могут
рассказать о их поведении, настроении, передать последние разговоры перед
катастрофой. Кроме того, интересны их высказывания о новых явлениях, друг
о друге. А еще меня интересует техника защиты от "хронопены". Можете дать
консультацию?
Марич оценивающе посмотрел на Павла.
- Приходите завтра сюда к десяти, я вас проконсультирую.
В тоне инженера проскользнули насмешливые нотки, но Павел не придал
этому значения.
В Управлении он встретился с Ромашиным.
- Наши специалисты в техсекторе уже занимаются скафандрами, - сказал
начальник отдела. - Зайдите, поинтересуйтесь. Решение, кстати, уже
найдено.
- Комплекты противоядерной защиты?
- Нет, противоядерные коконы в условиях "вспененного времени" не
годятся, а капсулы высшей биологической защиты слишком громоздки, в здание
лаборатории в них не пройти. По заданиям пятидневной давности техсектор
создает спецкостюм, через пару дней он будет готов, я узнавал.
- Прекрасно, зайду обязательно.
В своем кабинете Павел переоделся, но когда собрался уходить,
позвонил Марич:
- Какие у вас виды на вечер?
- Никаких, - честно признался Павел.
- Тогда жду в Центре у прибористов. Хочу предложить небольшую
прогулку к Стволу. Не возражаете?
Павел поразмышлял немного, отражая слабый протест расслабленного
тела.
- Ждите.
Спустя полчаса он отыскал Марича в недрах лаборатории Полуянова
одетым в обычный пленочный скафандр, но с какой-то ажурной антенной,
обнимавшей шлем. Инженер протянул увесистый пакет второго скафандра.
- Наденьте на всякий случай, от линий защиты ускорителя он защищает
неплохо.
В двенадцатом часу ночи они выбрались из-под земли на склон холма.
Ствол был освещен со всех сторон прожекторами и сиял так, что долго
смотреть на него было невозможно.
Спустившись в низину с ручьем, перешли его вброд, с полкилометра шли
ровным полем. Павел посматривал на молча шагавшего инженера, но вопросов
не задавал.
Их трижды окликнули по радио дежурные наблюдатели, пока не вмешался
сам Павел. Тогда их оставили в покое.
До куба лаборатории оставалось еще около полукилометра, когда они
подошли к яме с уходящими вглубь ступеньками.
- Здесь я вышел... когда очнулся после того, что произошло. - Марич
говорил глухо, сквозь зубы.
- Это вход?.. - осторожно начал Павел.
- В бункер независимой аппаратуры. И не вход, а запасной аварийный
выход. Я уже пробовал пройти туда с конкистадором, да и не я один, но мы
кое-чего не учитывали. Попробуем еще раз вместе?
Павел на мгновение растерялся, он не был готов к несанкционированному
штурму лаборатории, но колебался недолго, чутко ощущая напряжение
партнера.
- Идем. Что у вас есть кроме фонаря?
- "Универсал" и батарея спецснаряжения, как и положено разведчику. У
вас в поясе такая же. Я пойду первым, прикрывайте тылы и следите за каждым
моим жестом. Вполне возможно, что придется драпать без оглядки.
"Хронопена" - очень скверная штука. Если оно прорвется в тоннель...
Не обращая внимания на высветившуюся в воздухе очередь алых букв:
"Вход запрещен! Опасно для жизни!" - Марич включил фонарь и полез вниз.
Павел кинул взгляд на сияющую гору Ствола, скрепя сердце шагнул на
ступеньку из черного базилита.
Метров сорок они преодолели без труда: здесь уже поработали роботы,
подрасчистили завалы и выровняли пол, но потом ход сузился из-за
вспучившихся стен, потолок прогнулся так, что местами приходилось чуть ли
но вставать на четвереньки. И наконец дорогу, преградила металлическая на
вид стенка с листком обычного пласт-папира: "Впереди опасная зона! Кто
пойдет дальше - пеняй на себя!"
Марич хмыкнул, сорвал листок, скомкал и выбросил. Оглянулся. Лицо у
него было какое-то обостренное, веселое и злое одновременно.
- Дальше действительно опасная зона, опасная прежде всего
неизвестными хроноэффектами. До сих пор удивляюсь, как я ее прошел, когда
выбирался из бункера. Кстати, до него всего метров триста. Но я недаром
взял "универсал". - Марич снял с пояса пистолет. - Я выяснил у знакомых
физиков, что "хронопена" боится энергоразряда. Сейчас проверим их гипотезы
практически.
Павел молчал. Он не был трусом, но и рисковать любил с открытыми
глазами, рассчитав последствия рискованного шага и максимально собрав
информацию о препятствии. В данном случае он оказался в глупом положении,
с самого начала поддавшись энергичной уверенности инженера в правильности
своих действий.
Марич посчитал молчание Павла за согласие и разблокировал дверь.
Казавшаяся металлической перегородка исчезла, оставив вместо себя пылающую
алую надпись: "Стой! Опасно для жизни! Проход запрещен!". За перегородкой
шел узкий тоннель, одетый в броневой каркас, весь оплетенный паутиной, так
что уже в десятке метров все тонуло в белесом туманном мерцании.
Инженер поднял пистолет, проговорил: "Оплели тут все, паршивцы,
пройти невозможно!" - и выстрелил. Сверкнуло фиолетово-голубое пламя
разряда, в то же мгновение тоннель изогнулся, как живой, в грудь шибануло
раскаленным ветром, Павла подхватила неведомая сила и с размаху шмякнула
обо что-то упруго-неподатливое...
Когда он очнулся, то увидел, что сидит на холме, прислоненный к глыбе
гранита, а рядом сидит Марич с лицом старика. Он заметил движение
инспектора и улыбнулся криво, словно извиняясь.
- Что случилось? - сипло спросил Павел, сглатывая горькую слюну. -
Как я здесь оказался?
- Вышел сам. Разве не помнишь?
- Абсолютно!
Павел с некоторым трудом встал, ожидая болезненных ощущений, но их не
было, только ноги казались ватными. Сзади, за глыбой камня, в земле
чернело отверстие... нет, не отверстие - матово-черный диск с идеально
ровной поверхностью.
- Что это?
- Это? - Марич усмехнулся. - Спросишь завтра у Златкова. Когда мы
рачьим манером выползли оттуда, эта черная штуковина поднялась следом из
дыры, как вода. По-моему, в бункер нам пройти не удастся.
- Кто говорит о бункере? - раздался в наушниках голос диспетчера
ночной смены контроля. - Вы, двое у лаборатории, скоро прекратите
нервировать спасателей? Что там у вас произошло? В вашем районе возрос
рационный фон.
- Возвращаемся, - буркнул Марич и встал. - Пошли, инспектор. Не
повезло сегодня, повезет завтра. А ты парень ничего, сдержанный. Видел же
я, что хочешь остановить, но не остановил. Знаешь, когда я выстрелил,
кто-то мне так внятно и громко сказал: "Дурак!". Не ты, случайно?
Павел сдержал улыбку, отрицательно качнул головой.
- Я сразу вырубился, начисто.
- Ясно. Да и голос вроде не твой был... Мне почему-то меньше
досталось, хотя я стоял впереди. Оглядываюсь - ты качаешься, вот-вот
упадешь. Я тебя толкаю к выходу, зову, а ты молчишь, только ноги
передвигаешь, как сомнамбула.
- Ничего не помню.
Больше они не разговаривали. Только прощаясь с Павлом, инженер
задержал его руку в своей, но так ничего и не сказал. Если бы Павел
догадался его спросить, дальнейшие события могли бы повернуться иначе...
Наутро он снова полетел в Центр защиты и не узнал местности вокруг
Ствола: угрюмая чернота и ржавые полосы исчезли, холмы, равнина, речные
террасы поросли сочной изумрудной травой, преобразившей ландшафт в
удивительно опрятный, чистый и веселый уголок природы. Ствол гляделся на
этом зеленом фоне естественно и празднично, не вызывая привычной тревоги:
незатейливая белая колонна, диаметром в километр и высотой в два; на Земле
много сооружений больших по масштабам и сложности.
В зале контроля инспектора встретил Златков. Говорят, вы ночью
опускались в преисподнюю. Это правда?
- Правда, - смущенно признался Павел. - Глупо и несерьезно, конечно,
но так уж получилось.
- Марич умеет заражать своей энергией окружающих.
Павел не ответил, думая, что инженер виноват не больше, чем он сам.
- В бункер независимой аппаратуры пройти, к великому сожалению,
невозможно. "Хронопена" просочилась и туда. А теперь, после вашего похода,
весь тоннель заполнен "аморфным временем", субстанцией с максимально
возможной энтропией... Вы ко мне?
- Простите, что отвлекаю, - встрепенулся Павел, ощущая себя
мальчишкой, которого выдрали за уши. - У меня всего два вопроса.
- Валяйте, - без выражения сказал Златков.
- Можете объяснить непосвященному, почему хроноускоритель в ходе
некоторых запусков резко увеличивал энергопотребление и тут же уменьшал до
нуля?
Златков перестал глядеть на пульт, но глаза его по-прежнему
оставались равнодушными.
- Для нас это пока тайна. Теоретики разработали любопытную гипотезу,
но проверить ее оказались не в состоянии.
- Вы можете поделиться идеей хотя бы вкратце?
- Нет ничего проще. В ней утверждается, что Ствол наткнулся на
встречную хроноскважину древней цивилизации Земли, основанной предками
дельфинов около двухсот миллионов лет назад. - Златков еле заметно
усмехнулся, заметив растерянность Павла. - Вы сами этого хотели. Теоретики
не скованы цепями здравого смысла, тем более что их расчеты сходятся с
фактами. Другая гипотеза и вовсе экзотична: Земля вмещает бесконечное
количество цивилизаций, не имеющих контакта между собой, потому что живут
они во времени, "повернутом" относительно друг друга на определенный
"угловой квант". И наш Ствол где-то соприкоснулся с таким же Стволом
кого-то из "соседей".
Павел невольно покачал головой.
- Вы меня ошеломили. Неужели такое возможно?
- Кто сказал нет? Теоретически можно создать любой континуум с любым
ходом времени и даже вообще без времени. Еще сто лет назад считалось, что
инвертировать время невозможно, а сегодня Ствол "пробурил" его на
миллиарды лет в прошлое!
- У меня остался последний вопрос. Однажды хроноускоритель включился
сам, ночью. Есть мысли по этому поводу?
- Были, сейчас нет. В рампах двух последних гипотез, с которыми я вас
познакомил, укладывается и этот случай.
Взгляд Златкове был прикован к панели контроля среды. Павел тихонько
отошел, посмотрев на часы. Марич обещал прийти в десять, но шел уже
одиннадцатый час утра, а его не было. В это время в зале прозвучал гудок.
- В зоне человек! - доложил автомат. - Тревога!
В первое мгновение Павел подумал, что человек вышел из лаборатории,
но потом понял - тот шел к зданию, а не от него. Видеокамеры поймали его и
показали крупным планом на главном виоме.
Человек в толстом голубом комбинезоне с ранцем и непрозрачным
конусовидным шлемом спокойно приближался к Стволу.
Несколько операторов связи начали вызывать незнакомца, в воздух
поднялись куттеры аварийного патруля. Но тут неизвестный оглянулся,
помахал рукой, словно знал, что за ним наблюдают, и в зале раздался
характерный, глуховатый, с легкой хрипотцой голос Игоря Марича:
- Не надо меня спасать, Атанас, я все рассчитал. Надо прекращать
эксперимент, стрелка которого давно выскочила за шкалу риска. И я надеюсь,
что в лаборатории кто-нибудь остался жив.
- Что ты делаешь, безумец! - изменившимся голосом сказал Златков в
микрофон. - Ты же знаешь, никто не может пройти по зоне "хронопены", где
время прямо преобразуется в пространство. Никого не спасешь и сам
погибнешь напрасно!
- А вот тут ты ошибаешься, - донесся голос Марича. - Польза уже в
том, что я хотя бы проверю скафандр, который сделали в техсекторе.
Повинись за меня, я его украл, кому-то ведь надо проверять его в деле.
- Игорь... - Златков замолчал, оттолкнул микрофон и бросил в сторону
сквозь зубы: - Он никогда не понимал, что авантюра не сродни риску!
Вот что имел в виду инженер, приглашая меня сюда к десяти часам,
подумал Павел. Кто мог представить, что он способен на такое! Недооценил я
его, однако...
Марич тем временем остановился в ста метрах от здания лаборатории,
достал из ранца черный кубик, нагнулся, что-то сделал, и кубик превратился
в паука-конкистадора.
- Я тут взял с собой помощника, - продолжал Марич. - Специально
программировал, убрал блок самосохранения, вывел на блок памяти запись
своих датчиков, я их нацелил целую кучу. В случае чего он выскочит, и вы
все узнаете.
Конкистадор у ног инженера зашевелился, два раза подпрыгнул на месте,
словно разминая ноги, и помчался к главному входу в здание. Не добежав с
десяток метров, он вдруг засветился оранжевым светом, очертания его
исказились, заколебались, будто в струе нагретого воздуха. В следующее
мгновение он вырос в размерах вдвое, и следить за ним стало невозможно -
он почти "размазался" от скорости, человеческих реакций не хватало для
визуального наблюдения за ним.
- Зону эффектов он прошел, - с облегчением произнес Марич. - Я,
грешным делом, боялся. До встречи, спасатели! Атанас, передай привет этому
парню, инспектору, понравился он мне. Если мне пройти не удастся, он
справится.
Все в зале оглянулись на Павла. Тот молчал, ждал, чем кончится
происшествие. Идти к Маричу на куттере без защиты было обыкновенным
самоубийством. Все понимали это, никто - ни наблюдатели-ученые, ни
спасатели - не предвидел такого поворота событий.
- Опасайся глухой черноты, - бросил вдруг Златков. - Черная
"жидкость", ты должен помнить, ночью видел в дыре выхода из бункера. Не
подходи близко, судя по всему, это предсказанное "аморфное время".
Марич снова помахал рукой, постоял у входа в лабораторию и вошел. Он
молчал, но скорее всего радиоволны не проходили сквозь слой "хронопены".
Потянулись минуты ожидания, сложились в часы. Ждали наблюдатели,
операторы, ученые, спасатели, пилоты аварийного патруля, готовые лететь
хоть к черту в зубы. Марич не возвращался.
Не вернулся он и через день. И лишь через двое суток из лаборатории
выполз конкистадор. Бок его был наполовину снесен, глаза не светились, но
он все же сумел пройти границу зоны преобразованного времени, где его
подобрали роботы. Однако блок памяти его оказался пустым.
Начальник отдела кивнул на ряд кресел у стола, Павел сел, окидывая
взглядом пейзаж видеопласта. Кабинет Ромашина представлял сейчас собою
каменную террасу на склоне горы.
Ромашин перестал порхать пальцами по клавиатуре стола, несколько
секунд читал бегущие по черной матовой панели световые строки и коснулся
сенсора "отбой". После этого вылез из-за стола и сел рядом с инспектором,
глядя на космы облаков, плывущих у вершин гор.
- Разобрались?
Павел покосился на его седую у висков шевелюру.
- В основном. У бывшего заведующего лабораторией есть интересная
идея, объясняющая причины катастрофы. Он считает, что в эксперимент
вмешался кто-то чужой.
- Это подтверждается фактами?
- Утверждать не берусь, но некоторые факты действительно говорят в
пользу гипотезы. По сообщениям конкистадоров, оборудование Ствола работает
в экстремальном режиме, внутри Ствола находятся люди, но связи с ними нет.
Ромашин кивнул.
- Как вы считаете, Игорь Марич погиб?
- Вероятно, хотя надежда на его возвращение остается. Вполне
возможно, что внутри лаборатории время течет медленнее, чем вне здания.
- А не мог он проникнуть в Ствол через выходы лаборатории?
- Не исключено, однако чтобы это проверить, надо повторить его
попытку. Конкистадор, вернувшийся оттуда, пуст, как консервная банка.
Ромашин перевел взгляд на Павла, в глазах его мелькнула тень
сожаления и вины. И намек на сомнение.
- Не торопитесь с разведкой, прежде рассчитайте варианты
проникновения в здание. Ошибки быть не должно. И еще: вы слышали о
странных явлениях в атмосфере Земли, в Приземелье и на границах Системы?
- Нет. - Павел не стал рассказывать Ромашину о ночном походе с
Маричем к Стволу. - В последнее время я не слушаю программу новостей.
- Вкратце дело вот в чем: две недели назад над Стволом засветилась
область стратосферы площадью в десять квадратных километров. Издали очень
похоже на северное сияние. Кроме того, в десяти тысячах километров от
поверхности Земли над той же точкой обнаружен "пузырь отталкивания" -
зона, не пропускающая через себя ни одно материальное тело. Диаметр
"пузыря" около двухсот километров. Визуально он не наблюдается, никаких
аномалий физических полей не обнаруживает, но при попытках преодолеть
абсолютно пустое пространство "пузыря" возникают силы отталкивания.
- Занятно, - тихо проговорил Павел.
- Вы находите? Ну и последнее: у полюсов эклиптики, на расстоянии
около одной астрономической единицы, объявились "прозрачные дыры" - зоны
поглощения вещества. В одну из них засосало несколько автоматических
зондов и беспилотный астрономический модуль, в другую - станцию СПАС-42.
Из пяти членов экипажа спастись удалось троим. Объяснить причины всех этих
явлений ученые пока отказываются, но нет сомнения в их связи с
катастрофой, вернее, с работающим до сих пор Стволом.
- Эта мысль приходит в голову в первую очередь.
- Совершенно верно. Тем более что явления стали наблюдаться дне
недели назад, как раз после катастрофы, а области свечения, отталкивания и
поглощения укладываются на прямой, проходящей через Ствол.
- Эксперты не пробовали прощупать космос дальше по вектору?
- Интересная мысль! Мы предложим проверить... Что ж, степень вашей
автономности остается прежней. Готовьтесь к вылазке в лабораторию,
восстанавливайте обстановку в зале управления во время эксперимента.
Сможете определить степень опасности работающего Ствола?
- Не знаю, - помедлив, ответил Павел. - Наверное, только при наличии
полной информации о положении дел. Пока же Ствол для нас - "черный ящик".
Никто не знает, почему он работает и в какие времена проник.
Ромашин встал, походил по кабинету и сел за стол.
- Вы мне напомнили... Вам не кажется, что возник парадокс? По
свидетельствам конкистадоров, ближайшие точки выхода Ствола в реальное
время - двести лет назад, триста, десять тысяч. Почему же нет документов
из прошлого, что эти события имели место? Ведь для нас-то они уже
произошли? Предки должны были отразить их в документах, летописях...
- Парадокс и в самом деле существует, но физики объясняют его
по-разному. Одни - тем, что в силу вступил закон затухания последствий.
Второе объяснение весьма оригинально: эксперимент закончился в ту же
секунду, когда и начался. То есть все, что мы сейчас переживаем, - один из
возможных путей развития эксперимента, как бы "сон" Вселенной. Исчезнет
причина хроносдвига - исчезнут, как и не было, события, происшедшие после
пробоя хроноскважины. Но есть и еще белее экзотичные гипотезы. Например,
что Ствол вышел в прошлом в "соседних временных углах", именно поэтому нет
в нашей истории свидетельств его выхода.
- М-да, любопытно. Вам нужна моя помощь?
- Пока нет.
- Тогда до встречи. Жду вас через два дня... если ничего не случится.
Надеюсь, мир просуществует столько времени.
Они улыбнулись друг другу, чувствуя взаимное расположение, и Павел
вернулся в свой кабинет. Там записал появившиеся мысли на кристалл,
прочитал поступившие по запросам сообщения и заторопился в экспертный
отдел Академии наук. А вечером его нашел дежурный по Центру:
- Жданов? Вес вызывает "роуд-аскер" сто семь.
Код "роуд-аскер" сто семь означал немедленную явку.
Павел посмотрел на часы: шел двенадцатый час ночи.
- Буду через двадцать минут.
В бункере Центра его ждали Ромашин, Златков и директор УАСС Ив
Костров. До этого Павел видел директора всего два раза, и то, что
руководитель степь мощной организации "снизошел" до посещения Центра
защиты, указывало на серьезность происходящих событий больше, чем другие
факты.
Ив Костров был среднего роста, нетороплив, скуп на слова, широкоскул
и рыжеволос. Твердый рост, пристальный взгляд из-под припухших век...
Павел, здороваясь, встретился с ним глазами и понял, что оценен и взвешен
взыскательно и точно - он, инспектор космосектора УАСС, считавший себя
неплохим психологом, непроницаемым для других!
- Дела наши не блестящи, - сказал Ромашин. - Только что получен
анализ состояния среды вблизи Ствола: изменены все природные параметры,
обнаружена широкая гравитационная депрессия, растущая в глубь Земли. Кроме
того, открыты странные объекты в космосе, расположенные по вектору от
Ствола на расстоянии около тридцати тысяч астрономических единиц от
Солнца. Но самое главное, что дальше нас не пропустили!
- Как не пропустили? - удивился Павел. - Кто не пустил?
- Не знаю. Путь в космос в этом направлении блокирован. В световом
полугоде от Солнца корабли УАСС наткнулись на неизвестное поле,
отбросившее их назад.
- Может быть, надо просто обойти эту область?
- Результатов пока нет. - Ромашин посмотрел на директора Управления и
замолчал.
- Вы догадываетесь, зачем вам все это говорится при мне? - спросил
тот, сдерживая в голосе басовитые громыхающие нотки.
Павел кивнул:
- Под угрозой жизнь многих тысяч людей, и надо спешить с выключением
Ствола.
- Под угрозой существование цивилизации - вот как стоит вопрос!
Необходимо сделать все возможное и невозможное, чтобы предотвратить
грядущие катастрофы. Покажите мне оборудование Центра и его структуру, -
обратился Костров к Ромашину.
Инспектор остался стоять рядом с молчащим Златковым.
- Ну и ну, - пробормотал Павел. - Час от часу не легче!
- Он еще слабо сказал, - тихо произнес Златков. - Под угрозой
существование Вселенной, а не только земной цивилизации! Я боюсь, как бы
хроноген не "провалился" к самому моменту возникновения нашего Мироздания!
- Вы как-то сказали, что у вас разработана собственная гипотеза о
причине катастрофы...
- Не отрицаю, говорил. Разве Марич не отбил у вас охоту выслушивать
бредовые идеи?
- Напрасно вы о нем так...
Начальник Центра пожал плечами.
- Не судите пристрастно о наших отношениях. Он меня не любил, это
верно, да и я его не жаловал за несдержанность, излишнюю категоричность,
но он прекрасный специалист... Был. Жаль, что он пошел на этот безумный
шаг без подготовки.
- Вы не ответили.
- Извольте. Я уже высказывался на эту тему. Одно из двух: вмешались
или чужие разумные существа, или наши с вами правнуки. Многое говорит в
пользу второго: раньше мы не могли проникнуть в прошлое глубже миллиарда
лет, а тут вдруг прорвались гораздо ниже; не могли ни на минуту выйти в
будущее, и вдруг вышли. На поддержание ускорителя в рабочем состоянии
нужна колоссальная энергия, почти четверть дневного ресурса земного
энергопояса. Откуда она поступает в Ствол?
- А если чужой разум?
- По логике происходящего - похоже. Коль уж затронуто будущее
Вселенной, другие цивилизации не могли не вмешаться. Но их вмешательство
заметили бы сразу, оно было бы наверное сравнимо по мощности с общеземной
катастрофой. Если бы я мог попасть в Ствол и посмотреть записи
регистраторов!
Павел вздохнул.
- Тогда я был бы не нужен. Хочу вернуться к вашему утверждению об
угрозе существованию Вселенной. Доказательства есть? Слишком уж
фундаментальные вещи затронуты этими страшными словами. Вы не
преувеличиваете степень опасности?
- Может быть, - неожиданно легко согласился Златков. - Извините, мне
надо работать. У вас еще есть вопросы?
Павел вдруг понял, что устал.
- Нет. До свидания.
Выходя из зала, он оглянулся. Директор УАСС и начальник отдела
безопасности смотрели ему вслед.
В отдел Павел прибыл в половине восьмого утра и первым делом прочитал
поступившую свежую информацию. По его просьбе расчетная группа отдела
безопасности смоделировала обстановку в главном зале лаборатории во время
эксперимента. Все было, как обычно: мощность хроноимпульса, работа
силового оборудования Ствола, разговоры по интеркому с абонентами вне
здания лаборатории - нашлись записи. Ничто не предвещало катастрофы, никто
из экспериментаторов не заметил ничего необычного. Во всяком случае, за
полчаса до катастрофы.
Быстро дочитав остальное, Павел отправился в отдел разработки
индивидуальных средств защиты - "отдел бронемастеров", как его называли в
техническом секторе.
Его встретил сам начальник отдела Тишо Алюш, бронзоволицый, с орлиным
носом и пронзительными глазами. Одет он был во все красное и коричневое,
как ни странно, гармонирующее с цветом лица и фигурой.
- Проходите, - пригласил Алюш; голос у него был гортанный, горловой,
и слова он выговаривал очень четно и правильно, как диктор интервидения.
Небольшой прямоугольный зал был поделен на отсеки, соединенные лентой
транспортера, из дальней стены вырастали выпуклые щиты с люками и окнами -
камеры испытаний. В зале было свежо и тихо, витали приятные травяные
запахи.
Алюш провел Павла в самый конец зала к последнему отсеку. В
огороженной с трех сторон молочным пластиком комнатке стояли какие-то
сложные агрегаты, у которых возились две девушки и юноша. Четвертый
работник сидел перед экраном и следил за вспыхивающими в окошках на пульте
зелеными и красными цифрами.
Алюш повернулся к Павлу, кивнул на экран.
- Испытываем ваш скафандр. - Начальник отдела снял с зажимов одной из
машин какой-то черный сверток с блестящими полосами и развернул в плоское
подобие человеческой фигуры. - Внутренняя оболочка. Она будет служить
фильтром и удалять отходы метаболизма. Управляется биотоками, но есть и
звуковое дублирование.
Павел с сомнением потрогал мягкую и эластичную пленку.
- А я в нее влезу?
- Не волнуйтесь, она рассчитана на крупногабаритную начинку. К
сожалению, готов только первый скафандр, а он в камере.
- Нельзя ли посмотреть?
- Нет ничего проще. Сеня, включи передачу из камеры.
Низкорослый Семен включил видеосвязь с камерой, одна из стен отсека
исчезла, и на ее месте явился короткий круглый тоннель, заполненный
слоистым голубым дымом. В дыму бродила странная серая фигура с конусом
вместо головы. На спине у нее вырастал круглый горб - генератор защитного
поля, на поясе - ряд приборов и светящихся индикаторов.
Семен поколдовал на пульте, дым в камере исчез.
- Что, конец? - раздался с пульта голос испытателя.
- Еще нет, Лори, - ответил Семен. - Пришел инспектор безопасности,
хочет посмотреть, как ты выглядишь в скафандре.
- Ну и как я ему?
- Нормально, как горбатая горилла.
Павел покосился на Алюша, смущенного юмором подчиненных, и некоторое
время рассматривал скафандр со множеством окошек, штуцеров, рубчатых полос
и выпуклых ромбов, превративший человека в неизвестное науке существо.
- Выглядит довольно необычно, как панцирь мезозойского
пресмыкающегося. Мне пришлось перепробовать все типы скафандров для
космических исследований и разведки, но такого я еще не видел.
Он покинул отдел через полчаса и вскоре был уже под Брянском, в зале
Центра защиты, психологическая атмосфера которого заставляла его с особой
остротой ощущать нависшую над миром грозную непредсказуемую опасность.
Знакомого инженера, занимавшегося засыпкой в Ствол конкистадоров, Павел
обнаружил в отделе программно-кибернетического обеспечения.
Помещение напоминало "отдел бронемастеров": те же кубы отсеков, за
перегородкой терминал вычислителя, видеоселектор, в центре черный круг с
манипуляторами. На круге стоял конкистадор, у которого возился Федор
Полуянов.
- Извините, что отрываю от работы, - сказал Павел.
- О чем разговор, - развел руками Федор, сероглазый, плотный, с
пышными усами. - Ваша фирма настолько серьезна, что ее уважают даже
неспециалисты.
Он нашел два свободных кресла, сели в уголке, чтобы не мешать
работающим у пульта.
- Что вас привело к нам сегодня?
- Хочу узнать подробней, что удалось выудить у конкистадоров о работе
хроноускорителя.
- Тогда подвигайтесь поближе, кое-что покажу. - Федор придвинул
кресло к пульту и вырастил из панели усик мыслеуправления. - За две недели
с момента катастрофы из Ствола вышли одиннадцать конкистадоров, последнего
мы ловили вместе. Блоки памяти у них были разрушены, однако кое-какие
крохи информации о работе систем Ствола удалось наскрести.
Инженер включил проектор, вспыхнувший виом раздвинул стены помещения.
Павел увидел часть песчаного пляжа, нависающую над ним циклопическую
сизо-синюю стену, какие-то бурые высохшие растения и россыпь камней. Но не
это привлекло внимание инспектора: на переднем плане виднелись
полузасыпанные песком матово-черные полусферы, из которых торчали длинные
красные хлысты, похожие на удочки, - не то антенны, не то усы.
- Одна из самых качественных голографий, полученных нами от
конкистадоров. После обработки, разумеется. Видите полусферы с антеннами?
Это главное доказательство того, что в Стволе находятся чужие разумные
существа. У нас такого оборудования в Стволе нет.
Подождав немного, Федор сменил изображение.
Низкая темная комната, закопченная и грязная, а может быть, сказалось
качество голографии. Посередине круглая колонна с черной дверью, рядом с
колонной люди, мужчина и женщина. Лица немного смазаны, но заметно, что
они устали.
- По одежде - выходцы из двадцатого века. Как они туда попали -
неизвестно.
Снова смена изображения.
Снежная равнина с чахлыми кустиками, а вдали - золотистый купол,
похожий на пухлую шапку светящегося тумана.
- Хроноскважина, - пояснил инженер. - Канал непосредственного
преобразования пространства во время. Остальные снимки, к сожалению,
некачественные, почти ничего не разглядишь. Кроме голографий, мы получили
записи состояния некоторых агрегатов Ствола. Нет сомнения, хроноген
продолжает работать и удерживать Ствол в состоянии "вибрирующей струны".
Состояние это опасно тем, что в любой момент время может "пойти вразнос" -
термины условны, и... никто ничего не успеет понять. Мы просто исчезнем, а
вместе с нами и обозримая часть Вселенной. Перспектива не из приятных, не
правда ли?
- Меня сбивает с толку, что вы так легко рассуждаете об этом.
- Потому что не верю в пессимистические прогнозы! Мы, считавшие себя
владыками пространства и времени, разбудили такие чудовищные силы, что
наши старшие братья по разуму не могли не вмешаться. Полусферы с антеннами
наверняка являются их аппаратами.
Павел с сомнением покачал головой.
- Что-то вид у них больно непрезентабельный. Вмешательство иного
разума я представляю себе не так. Во всяком случае, без применения
техники, похожей на нашу. Каким образом конкистадоры пробираются в Ствол?
- Через особые точки. Бывает, что некоторые участки Ствола "выпадают
из резонанса", тогда в этой точке происходит выброс особой субстанции,
нечто вроде черного тумана или жидкости, которую теоретики назвали
"аморфным временем". В момент окончания выброса можно успеть проскочить
внутрь Ствола. Но нужна исключительная реакция, превышающая даже
возможности конкистадоров. По подсчетам, из десяти запускаемых автоматов
проходят в Ствол два-три, ну, а назад возвращаются и вовсе единицы из
сотни, да и те инвалиды.
- Из людей никто не пробовал пройти в Ствол?
- Никто... кроме Марича. Это ведь равносильно самоубийству.
Второй раз Павлу напоминали об опасности его будущей вылазки.
Конечно, он имел право отказаться, но кто-то же обязан проникнуть в
хроноускоритель и выключить этот проклятый генератор?
- Чем грозит человеку столкновение с "хронопеной"? Мне много говорили
об опасности зоны темпоральных эффектов, но чем она опасна конкретно?
- В зоне "хронопены" рядом существуют области пространства, в которых
время течет в разных направлениях и с разной скоростью. При переходе из
области в область может произойти нарушение тонкой структуры мозга -
распад психики, распад личности.
- М-да... - протянул Павел. - Атаковать Ствол в лоб действительно
опасно. Спасибо за предупреждение.
- Всегда к вашим услугам, - серьезно сказал Федор.
Инспектор вернулся в зал контроля и попросил диспетчера выдать ему
статистический отчет об изменениях среды вокруг Ствола за последние двое
суток.
Полчаса ушло на изучение отчета, выведенного на дисплей. Ромашин не
зря обращал внимание Павла на характеристики среды в месте расположения
лаборатории. По отчету выходило, что процесс изменения среды постепенно
ускоряется. Неожиданным было появление гравитационной депрессии. Поле
тяготения вокруг Ствола приобрело форму вогнутой линзы: направление силы
тяжести уже не совпадало с перпендикуляром к земной поверхности, и люди
вдруг начинали идти под углом в пятнадцать градусов к вертикали.
Летательные аппараты в полете по горизонтали, приближаясь к Стволу,
начинали полого скользить вниз, альтиметры давали снижение высоты, а
гравиметры упрямо твердили о неизменности потенциалов гравитации.
Со Златковым поговорить не удалось. Пока Павел беседовал с
диспетчером, начальник Центра исчез из зала в неизвестном направлении.
Видимо, он устал от бесконечных вопросов и не хотел снова и снова
повторять азбучные, по его мнению, истины.
Павел соединился с базой УАСС в Калининграде и попросил подготовить к
полету модуль, перебросив его в район Брянска, к станции таймфага. Модуль,
способный совершать "теневые" прыжки внутри Солнечной системы, понадобился
ему, чтобы посетить те странные области над Землей, о которых говорил
Ромашин. Едва ли того требовал ход исследования катастрофы, и Павел в душе
понимал это, но пришло откуда-то ощущение нереальности происходящего,
отстраненности бытия, ненужности и тщетности попыток: осмысления событий.
С Павлом такое происходило впервые, он сначала с удивлением, а потом и с
тревогой прислушивался к себе пытаясь понять, чем вызваны необычные
ощущения, и пришел и выводу, что причин несколько. Он "выпал" из
привычного ритма работы в космосе, это раз. Остался без друзей, которые
понимали его с полувзгляда, это два. И наконец, получил изрядный
психологический шок от избытка информации и того смысла, который стоял за
словами "режим бедствия", "катастрофа" и "угроза существованию Вселенной".
Павел вышел из кабины таймфага в Брянске и отправился разыскивать
транспортную площадку грузового орбитального лифта, где должен был
дожидаться его модуль без пилота.
Получив разрешение диспетчера транспортной инспекции на старт, Павел
привычно провел контроль функционирования и поднял машину в воздух. Через
пять минут он был над Стволом. Зависнув на минуту на высоте в десять
километров, Павел сообщил в Центр о своих действиях и попросил включить
его модуль в поисково-опознавательную сеть Центра.
Переключив станцию связи на волну интеркома, он стал слышать
переговоры пилотов наземных служб. Голоса были негромкими, буднично
спокойными, и Павлу на короткое время показались напрасными его тревоги и
страхи. Жизнь Земли продолжалась обычными темпами, и даже здесь, в районе
катастрофы, где УАСС ввело режим бедствия, не чувствовалось лихорадочной и
жестокой спешки, напряжения и тревоги, соответствующих "настоящему"
бедствию, влекущему разрушения, уничтожение природной среды и человеческие
жертвы.
Модуль медленно пополз вверх. Зеленая холмистая равнина вокруг Ствола
отодвинулась, детали и подробности ландшафта растворились на фоне сочной
зелени. Ствол превратился в белый карандаш, воткнутый острым концом в
землю.
Мимо проскользнул ажурный короб с шариком кабины на торце -
излучатель силового поля. В километре висел второй такой же, за ним еще
один. Вероятно, пояс силового заграждения. На высоте сорока километров
Павла окликнули:
- Кто там лезет напролом? Пилот неизвестного аппарата, ответьте
патрулю заграждения, вы нарушаете режим работы.
Павел притормозил подъем.
- Инспектор Жданов, отдел безопасности.
Тон патрульного не изменился.
- Будьте внимательнее. Выйдите из зоны риска.
Вскоре Павел оказался в непосредственной близости от первой из
странных областей - светящегося слоя площадью в два десятка квадратных
километров. На фоне фиолетового купола стратосферы она выглядела красивой
зеленовато светящейся паутиной, похожей на интерференционную картину
световых волн. Узор "паутины" медленно и непрерывно менялся.
Павел направил модуль прямо в ее центр, готовый изменить курс при
первых же признаках опасности, но делать это ему не пришлось: аппарат сам
собой, без команды, плавно отвернул от переливчатого светового покрывала.
В рубке зазвучал тот же суровый голос:
- Инспектор, вы в опасном районе. Прошу не мешать работе
исследователей. Как слышите?
- Прекрасно слышу, - пробормотал Павел сердито. - Чем опасен район
свечения?
- В его излучении есть жесткая компонента.
- Модуль имеет полевую защиту от всех видов излучения.
- И все же прошу не рисковать. Исследования свечения начались
недавно, могут быть неприятные сюрпризы.
- Хорошо, понял.
Аппарат увеличил скорость и вышел из-под светящейся вуали. Земля на
глазах превратилась в пухлый голубовато-зеленый шар.
Десять тысяч километров до следующей загадочной области пространства
- "пузыря отталкивания" - модуль преодолел за две минуты. Здесь
повторилось та же ситуация, что и в районе свечения: модуль изменил
траекторию и погасил скорость почти до нуля.
- Вы у зоны "два", - произнес знакомый патрульный. - Диаметр ее
тысяча километров, включите локацию в диапазоне инфра.
Павел послушно включил локаторы и увидел впереди и вверху мерцающую
голубоватым светом объемную фигуру - сетчатый шар. Вокруг зоны установили
радиоотражатели, догадался инспектор, чтобы видно было издалека. Напрасно
полетел, подумал он вдруг, разглядывая на экранчике локатора светящуюся
мошкару вокруг тысячекилометрового "пузыря". Никто сейчас не скажет,
связаны ли эти странные образования с работой Ствола, а интуиция не
обладает правом проверенного факта. Что из того, что я убежден в их связи?
Доказательств-то нет. Доказать эту связь можно, только побывав в
лаборатории...
С полчаса Павел выписывал петли возле громадного шара, пустого, как и
пространство кругом. С сочувствием подумал о суетящихся исследователях,
которым предстояло больше разочаровываться, чем радоваться открытиям, и
повернул модуль носом к Земле. Тоскливое чувство ненужности вернулось
вновь и потащило за собой привычную цепь размышлений, конечным итогом
которых были злость и боль неведомой утраты.
В Управлении Павла ждало сообщение об испытаниях скафандра и короткая
записка начальника отдела безопасности: "Павел, зайдите, вы мне нужны".
Записка была оставлена два часа назад.
Видеопласт кабинета на этот раз встретил его дубовой рощей, запахами
прелой листвы, грибов. Ромашин из-за стола исподлобья посмотрел на
инспектора, кивнул на стул.
Павел сел. Хозяин наклонился к столу, коснулся сенсора программ
видеопласта, дубовая роща исчезла, кабинет замкнулся стенами из мерцающего
огнями янтарного пластика.
- Собственно, у меня к вам всего один вопрос. - Ромашин походил в
задумчивости у стены и сел напротив. - Вам не кажется, что за вами следят?
Павел оторопел.
- Нет, - сказал он спустя несколько секунд, совладав с изумлением. -
Зачем кому-то следить за мной?
- Значит, нет... - повторил Ромашин, не сводя с него глаз. -
Допустим, вы не заметили. А во время работы с лабораторией ничего
странного вокруг вас не происходило?
- Вы меня озадачили... Что имеется в виду?
- Все, что выпадает из рамок обыденности - в поведении людей вокруг,
в событиях, связанных с вашим участием. Попытайтесь вспомнить, это важно.
- Я попытаюсь, - Павел развел руками, - но для этого нужно время.
- Тогда у меня все. Вспомните - позвоните. Завтра в семь вечера по
времени Москвы состоится экстренное совещание Совета безопасности ВКС.
Прошу вас явиться на заседание, это здесь же, в Управлении, в
конференц-зале.
В своем кабинете Павел попытался собраться с мыслями, но из головы не
шло выражение глаз Ромашина, когда он говорил: "Вам не кажется, что за
вами следят?" Павел прочитал в них холодную заинтересованность и
недоверие, граничащее с враждебностью. За что? За какие прегрешения? Кто
может следить за ним, инспектором аварийно-спасательной службы, работником
спецгруппы, в которую входят профессионалы следственного дела? Бред! Что
стоит за этими вопросами?..
Павел тряхнул головой, сбрасывая оцепенение, попытался вспомнить
какой-нибудь необычный эпизод, но на ум ничего не приходило. Тогда он
отложил поиск "странного" на вечер.
В "отделе бронемастеров" его ждал Алюш, одетый на этот раз в
темно-коричневый костюм.
- Вот, - сказал Алюш, подавая Павлу серый толстый балахон. - Готов к
испытаниям в полевых условиях. Надо только заказать снабженцам, чтобы в
Центр прислали робота-андроида.
Павел взвесил скафандр в руке.
- Килограммов шестнадцать?
- Восемнадцать без генератора поля и батарей. Полный комплект весит
сорок один килограмм.
В Центр прибыли к двух часам дня. Павел отметил появление у Ствола
трех фиолетовых конусов. Что-то новое... Инспектор нашел Златкова и
сообщил о предстоящих контрольных испытаниях скафандра. Начальник Центра
поманил Павла к себе, усадил рядом в пустующее кресло. В виоме виднелся
Ствол, холмы и фиолетовые конусы на них.
- Мы разработали метод наблюдения за слоем "хронопены" вокруг
ускорителя. Не хотите посмотреть? Те конусы - антенны хроновизоров.
Златков произвел необходимые переключения на пульте, и картина в
центральном виоме изменилась. Пейзаж остался тем же, но холмы, покрытые
травой, потеряли цвет, стали серыми, словно присыпанными пылью. Ствол из
стройной белой колонны превратился в полупрозрачную неровную скалу,
похожую на гигантский сталагмит. Куб лаборатории и вовсе исчез. Но
главное, что "сталагмит" Ствола "дышал": форма его медленно изменялось,
поверхность то вспухала прозрачными буграми, то опадала зализанными
волнами, с крутых склонов отрывались студнеобразные капли, скатывались
вниз, разбиваясь на "брызги", и постепенно рассасывались до полного
исчезновения в сотне метров от подножия "ледяной скалы".
- "Хронопена" в наглядном изображении, - сказал Златков. -
Студнеобразные пузыри - это области пространства с локальным ходом
времени. В каждом пузыре время течет по-другому. Если бы хроновизор
появился у нас раньше, мы потеряли бы меньше автоматов.
- Благодарю, - сказал Павел. - В свою очередь предлагаю посмотреть
запуск робота в лабораторию. Кстати, не мешало бы включить хроновизор -
будет видно, где робот войдет в "хронопену".
Робот, одетый в скафандр, был уже готов к выходу. Алюш проверял, как
он реагирует на команды, усатый Федор Полуянов натягивал на себя легкий
пленочный скафандр.
- Провожу до линии гипнозащиты, - пояснил он в ответ на
вопросительный взгляд.
- Готов, - сказал Алюш. - Можете начинать.
Павел обошел фигуру в сером балахоне. Вблизи скафандр выглядел более
внушительно, чем в первый раз по виому.
- Какова программа?
- Самая простая - пойти и вернуться, - пробормотал уже одетый Федор,
застегивая прозрачный куб шлема. - Он обойдет лабораторию, войдет внутрь и
попытается пройти в зал управления. Встретятся препятствия - вернется.
Весь путь будет записываться на видео.
Федор поднял руку и пошел к выходу. Серая сгорбленная фигура потопала
за ним. Впечатление неземного существа усилилось, так как было заметно,
что идет не человек.
Павел проводил необычную пару и вернулся в зал контроля.
Посмотреть собралось человек двадцать. Златков занял место главного
диспетчера и приказал в течение часа соблюдать в эфире режим
радиомолчания. Шум переговоров на общей волне интеркома стал стихать.
Павел устроился в кресле рядом с начальником Центра и стал наблюдать,
как Полуянов ведет робота по берегу ручья.
В километре от Ствола инженер остановился.
- Дальше мне, к сожалению, нельзя. А хотелось бы... Иди, дружище.
Робот размеренно зашагал к зданию лаборатории.
Златков включил хроновизор, Ствол и здание лаборатории превратились в
"ледяные утесы", даже отдаленно не напоминающие произведения рук человека.
По их склонам все так же сползали сгустки многосвязного квантованного
пространства-времени.
Робот дошел до границы темпоральных эффектов и шагнул в "студень". На
обычном экране его фигура причудливо исказилась, задрожала, стала зыбкой и
скачком выросла в размерах. В виоме, принимавшем изображение от антенн
хроновизора, было видно, как робот вошел в одну из жидких на вид капель,
разделился на три одинаковых силуэта и, вспыхнув, пропал.
Как сонные мухи, поползли секунды, складываясь в минуты, в десятки
минут. Павел нашел глазами Алюша, начальник "бронемастеров" развел руками:
что, мол, я могу сделать? В это время Павла тронул за рукав Ромашин.
- Ждете?
- Ждем. Уже час с небольшим.
Его прервал голос наблюдателя:
- Возвращается!
Полуянов бросился бегом с холма к тому месту, где у границы
запрещенной зоны должен был выйти робот.
В виоме хроновизора длиннорукий урод вынырнул из шевелящейся массы
"студня" в шести экземплярах, сложился в один. В обычном виоме робот
выглядел иначе: сначала из черного прямоугольника двери главного входа
вынеслось размазанное серое пятно, пролетело к границе несовмещения
времени, миновав ее, превратилось в серого горбуна, который неторопливо
направился к ожидавшему его человеку.
- Поздравляю, - сказал Ромашин Алюшу.
- Рано поздравлять, - оживился тот. - Посмотрим, что он принесет.
- Он вернулся, а это главное. - Ромашин глянул Павлу в глаза. -
Кажется, приближается ваш звездный час?
- Мне пока не объяснили, что я должен делать в здании.
- Все объяснит Златков, лучшего специалиста у нас нет.
Они стали смотреть, как возвращаются Федор и робот.
Инженер почему-то размахивал руками, забегал вперед, останавливался,
толкал серого "нечеловека" в толстое плечо, а тот размеренно шагал вперед,
не обращая внимания на действия своего провожатого. Наконец Полуянов
выдохся.
- Он не отвечает на вызовы и не слушается команд. Что делать? Так мы
пройдем мимо лифта в Центр. Разрешите, мои ребятки спеленают его и
принесут вниз?
- Действуйте, - буркнул Златков.
На склоне холма показались "ребятки" Федора - два странных механизма,
похожие на многоруких безголовых обезьян. Они ловко окружили невозмутимо
шагавшего робота мгновенно опрокинули, заключив в захваты его руки и ноги,
и понесли в Центр. Робот дернулся несколько раз и затих.
Через несколько минут выяснилась причина молчания робота. Во-первых,
антенны связи скафандра оказались "съеденными" необычней коррозией, а
во-вторых, у робота почти полностью отсутствовал энергозапас.
Павел не стал дожидаться, пока ученые разберутся в случившемся, и
вместе с Ромашиным вернулся в Управление.
- Я вижу, вы до сих пор сомневаетесь в целесообразности режима
бедствия, - уже в кабинете сказал Ромашин.
- Мне почему-то казалось, что внешняя сторона этого режима выражается
эффектней. Два года назад я был свидетелем тревоги по форме "Шторм", тогда
Управление проводило операцию "Демон". Где-то в Северной Америке
обнаружили неземной аппарат, обладающий способностью изменять реальность
мира, за ним прилетели хозяева, и дело едва не закончилось крупной
катастрофой. Вот тогда режим бедствия был исключительно заметен: в воздух
были подняты все три спасательных флота УАСС.
- Руководителем операции был я. Но мы отвлеклись. Вы говорите, что на
этот раз режим бедствия со стороны не бросается в глаза? Что ж, как мне
кажется, это большая похвала отделу безопасности, да еще из уст
профессионала. Наша работа и должна быть незаметной. Ну-ка, смотрите.
Ромашин наклонился над столом, стремительно прошелся пальцами со
сенсоратуре, в стенах комнаты загорелись ячеи виомов. Каждый показывал
свою картину, в основном - рубки крейсеров космофлота и спасательных
шлюпов, посты связи станций приема аварийных сигналов и посты оперативного
дежурства, диспетчерские пункты аварийно-спасательной службы, кабинеты
руководителей Управления.
- Вы видите "изнутри" систему координации Управления по режиму
бедствия. Я координатор операции, и на кабинет сведены все цепи связи и
контроля.
Напротив, в полутемной рубке одного из крейсеров звездного флота,
плотный крупнолицый человек с коротким ежиком волос разговаривал с
невидимым собеседником:
- Эвакуируйте женщин и детей, остальные пойдут во вторую очередь.
Потом пройдите по трассе Ориона в ТФ-режиме и пощупайте границу мрака,
только без ненужного риска...
В другом виоме в такой же рубке трое космолетчиков работали на общем
пульте переговариваясь на таком узкоспециальном жаргоне, что Павел с
трудом понял: космолет не мог пробиться в какую-то закрытую неизвестно чем
область пространства, его выталкивало обратно.
В третьем виоме разговор шел о свертывании дальних звездных
экспедиций и подготовке к эвакуации колоний у других звезд.
В четвертом директор УАСС разговаривал с председателем Высшего
Координационного Совета Земли о необходимости переброса энергетического
моста от энергостанций солнечного пояса в район Брянского леса, к
установкам Центра защиты...
Ромашин сделал выпад пальцем в стол, радуга виомов погасла.
- Так-то, - сказал он. - Это наша работа, и пусть она будет видна
только нам. Хочу вернуться к разговору, который вы сочли за неудачную
шутку - о слежке. Вспомните два момента: кто вам сообщил о вызове на Землю
в отдел безопасности?
Павел наморщил лоб.
- Кто-то из дежурных бортинженеров космолета "Рысь", базового корабля
экспедиции к Альфе Рыси. Меня направили туда для расследования причин
исчезновения разведшлюпа с тремя исследователями.
- Где исчез шлюп?
- В одном из пылевых поясов. Вокруг звезды вращаются две планеты и
три пылевых пояса, самый внутренний и преподнес сюрприз: в нем
обнаружились твердые образования, "не влезающие" в рамки теоретических
представлений об эволюции планет. Предположили, что тела - искусственного
происхождения, и...
- Понятно. Вы направили модуль к этому пылевому кольцу...
- И меня вернули.
- Вы ничему не удивились потом?
- А ведь верно! Полет занял полтора часа, и когда я прилетел,
заместитель начальника экспедиции сказал, что я вернулся вовремя. Мол,
только что пришло ТФ-сообщение с Земли, чтобы меня отправили в отдел
безопасности наземного сектора. Понятное дело, я удивился - как "только
что"? Дежурный сообщил мне об этом полтора часа назад! Но разбираться было
некогда, и я улетел. Вы хотите сказать, что меня вернули из полета до
того, как пришло сообщение с Земли?
- Более того, вас никто не вызывал на Землю.
Павел засмеялся.
- Выходит, я все придумал? Легко проверить.
- Я констатирую факт: вас никто не вызывал. О том, что вы якобы
"вызваны" в наш сектор, стало известно совсем недавно, случайно. Еще
вопрос: полет к пылевому кольцу таил в себе опасность?
- Как вам сказать? - Павел не сразу собрался с мыслями. - Вообще-то
риск был, тем более что именно там и пропал разведшлюп. Но до меня в
кольце побывали десятки людей на таких же модулях, к тому же я не работаю
один, со мной была бригада поиска и поддержки...
- И все же риск был... Я, кажется, понял.
- Зато я ничего не понимаю!
- Сейчас поймете. Вспомните последнее. Сегодня утром вы решили пройти
по вектору от Ствола, посмотреть на странные явления: свечение
стратосферы, "пузырь отталкивания", так?
- Признаюсь, это было лишним. Нет сомнений, что свечение и все
остальное связано со Стволом. Но я не знал, что делать.
- Во время полета вы разговаривали?
- Со службой координации транспорта и патрулем.
- Вас останавливали?
- Дважды: у зоны свечения и у "пузыря отталкивания".
- Что говорилось при этом?
- Дословно не помню, но что-то вроде: "Вы в опасной зоне", "Включите
локаторы" и "Не мешайте работе".
- Дело в том, что с вами _н_и_к_т_о_ не разговаривал! Во всяком
случае, _н_и_к_т_о _и_з _л_ю_д_е_й_. Коррекцию траектории полета
осуществляют автоматы, а они не запрограммированы вести переговоры с
пилотами всех видов транспорта. Были слышны только ваши реплики - и ни
слова тех, кто с вами разговаривал.
Павел молча смотрел на Ромашина. Тот слабо улыбнулся.
- Интересно, правда? Хотите верьте, хотите нет, но за вами
установлено наблюдение. Хотелось бы знать, кто этот неизвестный радетель,
волнующийся за вашу судьбу.
Павел оценил скрытый подтекст речи начальника отдела: если бы ему не
доверяли, этого разговора не было бы.
- Если все это связано с лабораторией, - продолжал Ромашин, - а иначе
все происшедшее с вами теряет смысл, то вывод напрашивается сам собой:
кто-то - не люди - назначил вас главным исполнителем по выключению Ствола
и печется, чтобы, не дай бог, до похода в Ствол с вами ничего не
случилось!
- Даже сказать нечего, полный сумбур в голове! - Павел погладил шею у
затылка. - Но почему я? Чем я им так понравился?
- И нас интересует этот вопрос. Вам придется пройти медосмотр в
полном объеме и психологическое тестирование, не возражаете?
- Согласен, если это необходимо. Но я понял, что наблюдают за мной не
только неизвестные лица, но и коллеги?
- Это вынужденная мера, вы же понимаете. Если мои предположения
верны, вам ничто не угрожает... в ближайшем будущем. Свое наблюдение мы
снимем, но помните, что основные наблюдатели остаются. Кто они - друзья
или враги, я не знаю. - Начальник отдела положил руку на плечо Павла. - Я
все понимаю, Павел. Утешать не буду, утверждать, что все кончится хорошо,
тоже. В данный момент, уж ты прости, я думаю не о тебе и не о себе. На
карту, по словам Златкова, поставлено будущее Мироздания, и что-то мне
подсказывает, что он не на много преувеличил опасность. Конечно, для нас с
тобой все равно, что будет со Вселенной, если исчезнем мы сами. Но у нас
нет выбора - кого спасать...
- Не надо меня убеждать, - тихо сказал Павел. - Все, что от меня
зависит, я сделаю.
- Тогда иди. Наблюдение снимем, нет смысла дублировать... неизвестно
кого, хотя у нас была другая цепь - выйти через тебя на этого наблюдателя.
Павел вышел из кабинета. Ему предстояло долго разбираться во всем,
что он услышал от Ромашина. "Почему же все-таки выбрали именно меня? -
подумал он, открывая дверь своего кабинета. - Чем я отличаюсь от других?
Кто я? Вот именно - кто?!"
Он поднял голову, словно хотел увидеть наблюдателя, но увидел над
собой только голубой потолок.
Заседание Совета безопасности Высшего Координационного Совета Земли
проходило в малом конференц-зале УАСС.
С большинством присутствующих - представителями УАСС, Земплана, ВКС,
социальных институтов - Павел знаком не был. Двоих или троих встречал в
Управлении, директора УАСС видел в третий раз и лишь Ромашина и Златкова
знал достаточно хорошо.
На центральное возвышение зала взошла незнакомая темнокожая женщина в
сари, с пышными седыми волосами, в которых посверкивали радужные капли.
Женщина была немолода и некрасива, но взгляд выдавал в ней человека
незаурядного и сильного.
- Заседание Совета безопасности объявляется открытым, - сказала она
певуче на интерлинге. - Кворум соблюден. Прошу помнить, решения заседания
обретают силу закона. Экстренное сообщение сделает начальник отдела
безопасности земного сектора Ромашин.
Женщина села за стол, привычно набрала шифр записывающей аппаратуры,
приблизила к себе усик переводчика. Ромашин занял ее место. Павел невольно
напрягся, до него вдруг дошел смысл слов "Совет безопасности". Решения
этого органа не могла отменить даже генеральная ассамблея ВКС.
- Начну с того, что вы уже знаете, - проговорил Ромашин, глядя поверх
голов присутствующих. - Две недели назад произошла катастрофа в
лаборатории времени, в результате которой погибли пятьдесят шесть человек.
За две недели расследования причин катастрофы удалось установить, что
хроноускоритель - Ствол, как мы называем для краткости, продолжает
работать, хотя и неизвестно, откуда он черпает энергию. С гипотезами
ученых вас ознакомит заведующий лабораторией, доктор хронофизики Златков,
я же приведу несколько примеров. По данным статистического управления за
последние две недели резко возросло количество несчастных случаев, как на
Земле, так и в Системе, увеличилось число аварий. Кроме того, по данным
"Скорой помощи", за те же две недели возросло количество
сердечно-сосудистых и нервных заболеваний. Прослеживается прямая
корреляция между работой Ствола и негативными явлениями в жизни планеты.
Ромашин посмотрел на Павла и отвел глаза.
- Вокруг Ствола накапливаются нарушения природной среды, погодный
баланс расстроен, синоптики с трудом справляются с нарушением погодного
равновесия в масштабах материка. Поддерживать равновесие с каждым днем
становится все трудней. Нет смысла обвинять СЭКОН в некомпетентности, в
том, что он разрешил эксперименты со временем, не просчитав всех
последствий. Главное сейчас - не допустить развития катастрофы.
Начальник отдела снова посмотрел на Павла. Волнуется, догадался тот,
за меня волнуется!
- Однако появились дополнительные факты, заставившие нас задуматься,
- продолжал Ромашин. - А именно: мы, то есть человечество, находимся под
контролем. Факты проверены, сомнений нет.
Реакция слушателей показалась Павлу забавной: все остались
спокойными, задумчивыми, даже рассеянными, словно то, что они услышали, не
выходило за рамки привычных представлений. Ромашин же отлично зная, с кем
имеет дело, и точно, сжато перечислил факты, в том числе и о загадочном
вмешательстве в поступки Павла неизвестного лица, позволявшем сделать
вывод о контроле над людьми, пусть и не над всем человечеством, но хотя бы
над теми, кто был так или иначе связан с катастрофой в Брянском лесу.
- И последнее, - сказал Ромашин, оставаясь бесстрастным, как и все
остальные. - Вы слышали об открытии необычных явлений, каким-то образом
связанных с работой Ствола: свечение в верхних слоях атмосферы, "пузырь
отталкивания" материальных тел на высоте в десять тысяч километров над
Землей, область поглощения у полюсов эклиптики. Все эти участки
пространства укладываются на векторе, идущем из одной точки на поверхности
Земли - из района расположения Ствола. Мы проверили этот вектор и дальше в
космосе, сначала до расстояния в десять парсеков - не верилось, что
дальнодействие работы Ствола распространяется так глубоко в космос, -
никаких сюрпризов. Семнадцать парсеков - новая область отталкивания
размером в полтора световых года. Тридцать четыре парсека - еще одна
область поглощения диаметром около семи световых лет! Предел наших
космолетов, как вы знаете, сто парсеков, так далеко уходили только
одиночные автоматы-разведчики, рискнули и мы. На сто втором парсеке
крейсер "Славутич" воткнулся в ничто!
Ромашин кашлянул, отпил несколько глотков сока из бокала.
- Экипажу крейсера удалось спастись на автономном "панцире", их
подобрал шедший в кильватере "Тиртханкар". Конечно, ничто - пожалуй,
слишком сильно сказано, но то, что увидели разведчики, иначе назвать
нельзя. Звезды впереди исчезли! Сзади все было, как и прежде, впереди -
чернота! Корпус крейсера стал таять, испаряться... Знаю, звучит
неправдоподобно. Нонсенс, чушь! Но, - Ромашин развел руками, - факт! А
потом мы послали разведчиков по другим направлениям, и оказалось, что
область пространства в радиусе ста парсеков от Солнца окружена той же
субстанцией, в которой бесследно пропадают зонды и беспилотные модули.
Млечный Путь исчез, будто все миллиарды его звезд погасли! Погасли и
другие галактики, их свет за пределами стопарсековой сферы умер! Я не
знаю, в чем тут дело, никто не знает. Сфера "нормального" пространства
продолжает уменьшаться, звезды на ее границе гаснут, перестают светить. Мы
свертываем экспедиции, эвакуируем колонии у иных звезд. Паники еще нет,
но... - Ромашин замолчал.
У Павла вспотели ладони, он был потрясен. "Эра Больших и Могучих
Дел!" - вспомнил он ироническое высказывание Марича. Неужели все это -
следствие катастрофы в лаборатории времени?!
- И выхода нет? - раздался чей-то негромкий голос.
- Есть. Надо выключить генератор хронораспада. Поскольку тот, кто
установил контроль над нами, не навязывает своей воли, своего решения,
значит, мы пока действуем правильно.
- Но ведь в Ствол пройти невозможно, вы сами говорили.
- Да, риск смертелен и нет гарантии, что удастся выключить генератор.
Но у нас _н_е_т _и_н_о_г_о _в_ы_х_о_д_а_!
- Уже есть кандидатуры?
- Инспектор космосектора Павел Жданов.
Павел встал. Он ждал вопросов, но члены Совета молчали. Им не надо
было долго разъяснять положение дел, и на что идет инспектор, они тоже
понимали.
На возвышение вышел Златков.
- Не буду утомлять вас теоретическими выкладками, - начал он, более
угрюмый, чем обычно. Физик осунулся, под глазами легли тени, возле губ
пролегли складки, глаза сухо блестели. - Хронофизика пока остается наукой
скандальной, ибо многие ее парадоксы каждый теоретик объясняет по-своему.
И все же я попытаюсь свести гипотезы физиков, или хотя бы большинства из
них, в одну... Итак, всех волнуют три вопроса: почему произошла
катастрофа, чем все это кончится и что делать? Отвечаю по порядку.
Катастрофа произошла из-за вмешательства извне. Расчеты специалистов
сходятся полностью: с нашими энергиями и техникой "проколоть" время глубже
миллиарда лет мы бы не смогли. Тем не менее это произошло! Другой вопрос -
кто вмешался? Тут мнения расходятся. Многие считают: иной разум. Есть даже
гипотезы - вроде той, что это работа "землян из другого угла времени". Я
же считаю, что вмешались наши потомки, использовав наше оборудование для
своих целей. Основания так считать у меня есть: доказано, что Ствол проник
не только в прошлое, но и в будущее, чего не удавалось ни в одном из
прошлых запусков... Вопрос второй: чем грозит вышедший из-под контроля
эксперимент? По-моему, из сообщения Ромашина вы уже поняли ответ.
Последствия эксперимента сказываются не только на Земле, но и в глубоком
космосе: на расстоянии в сто парсеков от Солнца исчезли звезды, изменилась
картина привычной нам Вселенной! Одно из двух: либо это проявление
фиолетового смещения - сжатия Вселенной, либо свидетельство того, что мы
замкнуты в своеобразной петле времени. Но в том, что мы не исчезли сразу
после хронопрокола - Земля, Солнечная системы, ближайшее звездное
окружение, - я вижу великую надежду! Надежду на то, что не все потеряно и
еще можно что-то сделать, чтобы уцелеть. И вместе с нами надеются те, кто
все это устроил, виновники катастрофы, наши правнуки. Почему они не могут
сами исправить содеянное, я не знаю. Но у нас самих есть шанс. Вот мы и
подошли к третьему вопросу: что делать? Ответ прост: необходимо выключить
хроноускоритель. Время само "вытолкнет" хроноген в нашу эпоху, и все
вернется на круги своя... или не вернется!
Златков умолк.
- Но для каких целей иной разум или наши потомки использовали
хроноускоритель? - спросил самый старый из членов Совета.
- Да, - очнулся Златков. - Это лишь предположение, но уж очень хорошо
оно укладывается в прокрустово ложе имеющихся данных. Всю информацию, все
догадки и гипотезы, теоретический аппарат хронофизики и физики вакуума,
космологии и теории сингулярных состояний я вложил в большой "мозг"
Академии наук. И получил ответ: хроноген "провалился" в самое начало
времен, и возможно, именно в этом причина Большого Взрыва, взрыва
космического "яйца", породившего нашу Вселенную!
Члены Совета переглянулись, нее у кого впервые промелькнули на губах
легкие улыбки, только Павел поверил Златкову сразу. Но умудренные опытом
члены Совета безопасности не стали доказывать Златкову, что его идея -
всего лишь порождение человеческой мысли, пусть и пропущенной через умную
машину; каждый из них уже принял решение, и теперь следовало из двух с
лишним десятков решений составить одно самое верное в создавшейся
ситуации. Павел внутренне поежился, представив, какое бремя
ответственности несут эти суровые, молчаливые, сдержанные люди: от их
решений сейчас зависела судьба человечества в целом...
Златков понял реакцию присутствующих, но не обиделся. Он и сам на их
месте отреагировал бы так же.
К столу вышел Костров.
- Нет смысла лишний раз утверждать, насколько серьезны заявления
Ромашина и Златкова. Предлагаю следующее: сконцентрировать усилия лучших
умов человечества для разработки способа проникновения внутрь
хроноускорителя, срочно подготовить дублеров Жданову, установив причины
отбора его неизвестным наблюдателем, попытаться связаться через Ствол с
теми, кто нас контролирует, и наконец сообщить о случившемся человечеству
- люди должны знать все! Это главное, что должен решить Совет. Остальное -
забота подкомиссий. Я имею в виду вопросы энергозатрат, эвакуации,
перехода УАСС на всеобщий "Шторм" и так далее. Прошу высказываться...
Спустя час Павел шел с Ромашиным в медцентр Управления, где его ждали
медики-эксперты со своей головоломной аппаратурой.
У двери в медцентр начальник отдела придержал Павла за руку.
- Дальше я с вами не пойду. Не знаю, что вам сказать, прежде чем
вы... Понимаете? Волнуюсь.
- Спасибо, - пробормотал Павел. - Я тоже, честно говоря, волнуюсь.
Ничего говорить не надо, и так все понятно.
- Наверное, действительно не надо. Слова на язык просятся какие-то
слишком громкие, трескучие, вроде: "за спиной Земля", "от вас зависит
судьба цивилизации"...
Павел невольно улыбнулся.
- Не мучайтесь, Игнат, тем более что судьба мира не только в моих
руках.
- Судьба мира... - сказал Ромашин так, что улыбка застыла на губах
инспектора. - Помните философское определение времени? Время - это
имманентное свойство мира, связанное с характером происходящих в нем
изменений. Смысл фразы ускользает, прячется, несмотря на то, что все слова
известны и понятны. Теперь мы точно узнали, что время - основа мироздания!
Жаль, что поздно...
- Может, еще не поздно?
- Может быть. Как выразился Златков: есть великая надежда! Надежда на
то, что человек одновременно беспомощен и всемогущ. Идите. Буду ждать вас
у себя.
Ромашин отпустил руку Павла и направился по коридору к лифту, прочь
от двери с надписью: "Медицинский комплекс УАСС".
После всесторонней проверки в медцентре Управления Павел прошел
медосмотр и психологическое тестирование в Институте проблем медицины
Академии наук, но никаких отклонений от нормы в его здоровье, психике, в
работе нервной системы отыскать не удалось.
- Вы не бог хладнокровия, - сказал ему, пожимая руку на прощание,
директор Института академик Латышев, - но исключительно уравновешенный,
координированный, абсолютно здоровый человек. С чем и поздравляю!
Речь академика тяготела к использованию слов в превосходной степени,
видимо - старая закалка лечащего врача, но после встречи с ним Павел
чувствовал себя увереннее и бодрее.
Вечер он провел в архиве Управления, а утро встретил на Земле Пири в
Гренландии - из-за желания умыться снегом. Свое желание он осуществил с
лихвой: не только умылся, но и с головой провалился в сугроб на мысе Пири,
куда от таймфага пролегла линия монора, совершенно пустого в такую рань.
Возвращаясь, Павел изрядно продрог, с тоской подумал о биатлоне - на лыжи
не вставал уже полгода, вернулся домой в Запорожье, сделал зарядку в
полном объеме и принял горячий душ.
Завтрак занял двадцать минут, а спустя еще полчаса Павел облетел
Ствол на двухместном куттере и отметил появление у исполинской башни
передвижного строительно-монтажного комплекса. В зале Центра он нашел
Златкова.
- У меня впечатление, что вы здесь живете.
- Так оно и есть, - хмуро ответил начальник Центра. - Покидаю сей
приют, лишь когда нужно провести циклы расчетов на больших машинах. Вы
тоже сегодня рано.
- Приказано отдыхать, но спать не могу, Из головы не идет мысль, что
все события вокруг - не настоящие, понарошку. С вами такого не бывает?
- Случается. Это оттого, что размах событий вышел за границу
человеческого удивления. Каждому природой отмечен определенный запас
эмоционального равновесия, заключенного между двумя стенами - полнейшего
равнодушия и стресса от переизбытка впечатлений и переживаний. За первой
стеной - болезнь, ибо равнодушие - это предел эмоционального покоя, за
второй - смерть или, по крайней мере, уход в выдуманный, иллюзорный мир, в
котором на психику уже ничто подействовать не может, она себя исчерпала.
- Ну, до равнодушия мне далеко, а вот ощущение нереальности не
проходит... Но простите за лирику. С высоты я заметил монтажный комплекс
типа "Геракл". Что за стройка затевается?
- Сегодня монтажники начнут установку максимального
хроностабилизатора. Попробуем с его помощью пробить брешь в слое
"вспененного" времени вокруг Ствола. - Златков поднял на инспектора
измученные, словно от слез покрасневшие глаза. - Чтобы тот, кто пойдет в
Ствол для его выключения, смог остаться в живых хотя бы на первом этапе.
Павел кивнул, отворачиваясь. Златков знал, кто пойдет в Ствол первым.
В девять утра в Центр заявился Ромашин и сообщил, что решен вопрос с
дублером. Вторым вслед за Павлом, в случае его неудачи, в Ствол должен был
пойти сам начальник отдела безопасности. Поговорили о координации всех
служб во время первой вылазки Павла в здание лаборатории. Вместе побывали
в секторе зондирования, где Федор Полуянов с товарищами готовил к запуску
в Ствол новую партию конкистадоров.
- Эти должны пройти почти все, - сказал инженер, похлопывая по
глянцево-черному боку одного из "пауков". - Мы усилили защиту мозга, хотя
пришлось пожертвовать полифункциональностью. Они теперь почти ничего не
умеют делать, кроме видеосъемки.
- Какова же их программа? - спросил Ромашин.
- Цель! - бросил Федор повелительно.
"Паук" что-то тихо проскрипел в ответ.
- Скоростная звукозапись, - пояснил инженер. - Ответь в нормальном
диапазоне.
- Цель - установить контакт с людьми, - забубнил конкистадор басом. -
Задать вопросы в записи, получить ответы, доставить ответы...
- Довольно.
Конкистадор послушно умолк.
Павел переглянулся с Ромашиным, в глазах которого мелькнул веселый
огонек, и вернулся вместе с ним в зал контроля.
До обеда Златков и его помощник рассказывали им об аппаратуре,
оборудовании и расположении помещений лаборатории и Ствола, показывали
голографии внутренних интерьеров, разрезы, видеофильмы. Обедать Павел
пошел с легкой головной болью: пришлось прокачать через память за короткое
время небывалое количество информации. В два часа дня Павел и Ромашин
сдали экзамен на знание оборудования и работы главных систем, инспектор в
последний раз опробовал скафандр и проверил, все ли взял с собой в первый
поход в лабораторию.
Его вывели из подземелья, гурьбой вышли на склон холма: Ромашин,
Златков, Федор, инженеры и операторы связи, ученые. Все молчали, прощаться
было глупо, и только Златков пробормотал:
- Всего тысяча дней...
Никто его не понял, кроме Павла. Начальник Центра напоминал о том,
что до "конца света" осталась тысяча дней - если судить по скорости сжатия
мрака вокруг еще "живой" звездной области пространства с Солнцем в ее
центре.
Громада Ствола заслонила горизонт.
Павел оглянулся, зная, что за ним наблюдают, по крайней мере, с
четырех сторон. До сахарно-белого куба лаборатории оставалось не более
двухсот метров серо-коричневой, губчатой, как пемза, площади: трава здесь,
вблизи от Ствола, так и не выросла.
Скафандр был тяжеловат, хотя и не причинял особых неудобств.
- До встречи, - сказал Павел, шагнул вперед и остановился, потому что
услышал чей-то голос:
- Не ходите туда.
- В чем дело? - спросил Павел. - Кто это сказал?
- Что именно? - отозвался Ромашин. - О чем ты, Павел?
- Показалось...
Павел не страдал слуховыми галлюцинациями даже в моменты наивысшего
нервного напряжения, поэтому интуитивно понял, что его предупредили
"иные". Он снова шагнул к зданию, но, как ни готов был услышать чужой
голос, все же вздрогнул.
- Не ходите, - повторил обыкновенный человеческий баритон.
Павел отключил радию, чтобы его не слышали в Центре.
- Почему?
- По двум причинам: первая - вы нужны для отключения Ствола, вторая -
идти в лабораторию нет смысла, цепи управления хроноускорителем давно
прекратили существование. Здание лаборатории в настоящий момент только
внешне выглядит зданием, внутри это перекресток пространств с разными
свойствами.
- Но это знаете вы, - сказал Павел. - Не мы. Если вы правы, я проверю
и вернусь. Я обязан сделать это, понимаете? Почему вы не остановили Игоря
Марича?
- Мы предупреждали, он не поверил.
- Почему же уверены, что поверю я? Он жив?
- Нет информации.
- Раз уж зашел этот разговор, ответьте на два вопроса. Что произошло
на самом деле?
Тихое потрескивание в наушниках, словно неведомый собеседник
задумался, стоит отвечать или нет. Наконец прозвучал знакомый баритон:
- Родилась Вселенная.
- Но ведь она родилась давно - миллиарды лет назад!
- И да, и нет. Нет вещи более относительной, чем время.
- Не понимаю.
- Думайте. Вы все же намерены идти в здание?
- Да. Подождите, остался еще вопрос.
- Вы задали оба.
- Простите, второй возник попутно с первым. Вопрос личный: почему
именно я выбран вами для... выполнения задачи?
- Вас "выбрали" не мы - законы природы. В самом первом, грубом и
неточном приближении ответ сводится к закону обратной связи.
- Поясните, пожалуйста.
- Думайте.
- А если я... не сумею выключить генератор? Что тогда?
- Этого не знает никто во Вселенной. Вас зовут, прощайте.
Павел опомнился и включил рацию, на ходу придумав несложное
объяснение и задержке, и отсутствию связи.
- Все в порядке, иду дальше...
Границы зоны "вспененного времени" он пересек незаметно для себя,
вернее, заметил только по прекращению радиосвязи. Динамики скафандра сразу
перестали потрескивать и доносить голоса операторов связи и патруля УАСС.
Как и робот до него, Павел сначала обошел здание кругом, проверяя
работу всех систем скафандра. Никаких неприятных ощущений не появлялось,
хотя он находился в среде смертельной для незащищенного человека.
Павел решительно поднялся по ступенькам под козырек входа, включил
поясной прожектор и шагнул в вестибюль.
Белые, изъеденные ямками и порами неведомой коррозии, гнутые стены,
вычурные желоба пандусов, ведущих на галерею, чаша мертвого фонтана
посередине, наклонные щиты зеленоватого цвета, расколотые трещинами, куб
светомузыкального устройства, серый, в черных потеках, три выхода в
коридоры с полупрозрачными створками дверей... Внимание Павла привлекла
ажурная черная колонна, вырастающая из пола и исчезающая в сводчатом
потолке.
Павел обошел колонну, пытаясь уяснить, для чего она здесь. Ни
Златков, ни второй лектор ничего о ней не говорили. Выходит, колонна
обязана своим появлением последнему эксперименту. Что же это такое?
Обойдя вестибюль, Павел вспомнил о Мариче, несколько раз позвал его,
сначала по рации, потом через звукопередатчик. Ответом было эхо и серии
тихих щелчков в наушниках.
Что-то незаметно, что здесь "перекресток пространств", подумал Павел.
Разве что дырчатая колонна - иное пространство? И на первый взгляд -
ничего опасного. Отчего же не вернулся Игорь?..
Он вырастил из универсального инструментария щуп и, подойдя ближе к
резной колонне, коснулся им ее стенки. В следующее мгновение пространство
вокруг искривилось, наступила короткая невесомость, и Павел оказался
внутри колонны, подвешенный неизвестной силой точно по оси ажурной трубы.
Вокруг, куда ни глянь, висели десятки или даже сотни горбатых фигур в
зеркальных балахонах - отражения разведчика в слоях неизвестной
субстанции.
Павел осторожно шевельнулся. В наушниках раздался щелчок, а вслед за
ним женский голос:
- Нуль-вызов принят. Заказывайте выход. Солювелл-три готов к
перегибу. Ваша масса?
- Э-э?.. - хрипло проговорил Павел. - Масса сто тридцать три
килограмма... Простите, где я нахожусь?
В голосе незнакомки удивления не прозвучало, только вежливая
готовность и доброжелательность:
- Вы в трансгрессе Солювелла-три. Срок выхода три минуты, массу
принимаю, код перегиба бам-у-эс-тридцать-тридцать.
- А попроще?
- Трансгресс - парамост пространственных перемещений, перегиб длится
три минуты, выходы квантованы, ближайшая точка выхода - Балор-девять, сто
десять тысяч парсеков.
- Так далеко мне не надо. - Павел заметил, что женский голос
произносит совершенно иные слова, но речь синхронно переводится на русский
язык. - Солювелл-три - это Земля? Или Солнце?
- Это Колыбель, около четырех миллиардов лет назад называлась
Солнечной системой. Больше информации не имею. Обратитесь в общий Информ
Солювелла-три. Могу предложить код обмена сто второго хроноквантградуса.
- Не надо. Могу я... э-э, каким-то образом выйти из этого
парамоста... трансгресса... без перегибов и перемещений?
В тот же момент Павел очутился на полу холла рядом с решетчатой
колонной, не изменившей своего мирного вида.
Вот тебе и труба!.. Трансгресс... первая точка выхода - сто десять
тысяч парсеков! Попробуй, дойди обратно!
- Чувство юмора - это неплохо, - раздался рядом тихий голос. Не
женский, мужской. - Но лучше бы вы не теряли чувства осторожности.
Павел оглянулся, посветил фонарем - никого.
- Это снова вы? С кем я сейчас разговаривал?
- С автоматом обслуживания трансгресса.
- Так эта труба - что-то вроде таймфага?
- Через здание лаборатории проходит линия перегиба пространственных
координат, ваш мозг воспринимает ее как "трубу". Не отвлекайтесь.
- Понял, - вздохнул Павел. - Спасибо за совет.
Где-то далеко в глубине здания с тонким звоном лопнула струна -
именно такой звук коснулся слуха. Павел вздрогнул, машинально проверил
встроенную в пояс и предплечья скафандра аппаратуру звуко- и видеозаписи:
работают, и направился к двери в коридор, ведущий к лестничной клетке. Ему
предстояло подняться на четвертый этаж в зал управления лабораторией.
Автоматика двери не работала. Павел нашел заслонку ручного
управления, нащупал рычажок и потянул на себя.
Коридор за дверью выглядел странно. Его стены были волокнистыми, как
спрессованный дым, и уходили вверх на недосягаемую высоту, луч прожектора
терялся, казалось, где-то в километре от пола. Но и пола, как такового, не
было, вместо него во всю ширь коридора пролегала рваная каменная борозда,
по дну которой бежал ручей. Струя воды добегала до самой двери и...
исчезала, будто отрезанная невидимым лезвием!
Павел прислушался, но плеска ручья не услышал. Лишь издали, из глубин
здания долетали иногда странные звуки: потрескивания, мокрые шорохи, удары
водяных капель в гулкое дно, звуки лопнувшей струны...
Инспектор выключил прожектор, подождал, пока глаза привыкнут к
темноте, но увидел только светлую щель над головой - там, где исчезали в
вышине стены коридора. Пока ничего особенного, подумал он, снова включая
свет, - кроме непонятного исчезновения вод ручья. Еще один эффект
перекрученного пространства-времени? Меня это в данный момент не касается,
надо идти вперед, пока возможно...
Он шагнул на буро-коричневый пласт каменной борозды и... с грохотом
полетел куда-то вниз, в глубокую пропасть. Стены коридора скачком выросли
в исполинские вертикальные горные склоны и отдалились за пределы
видимости, бугристый вал борозды превратился в скалистый хребет, конус
прожекторного света сузился, ударило в ноги. Ошеломленный Павел, ощутив
под ногами твердую почву, машинально шагнул назад - сзади должна была
находиться дверь в холл. Но все осталось на своих местах. Под ногами
гладкий коричневый бугор, рядом изломы скал, в сотне метров луч прожектора
вязнет в полной тьме, высвечивая те же скалы и каменные складки.
Павел выключил свет и увидел сзади далеко-далеко вертикальный блик
высотой в несколько километров. Вот это, что называется, влип! Куда же
меня занесло на этот раз? В подвал? Или "перекресток пространств" в
действии? Недаром не хотелось сюда идти... Скалы и камни... и ручей в
коридоре... ручей?
Инспектор прислушался. Справа от него слышался равномерный глухой
шум, который он поначалу принял за шум в ушах от удара. Павел прошел
метров двести, наткнулся на ребристую серую стену, обрывающуюся куда-то
вниз, и посветил в провал. Луч выхватил из темноты серо-зеленую массу
несущейся воды. Река!..
- Река, - сказал он вслух, еще не веря догадке.
Но это не могло быть совпадением: каменная борозда с ручьем в
коридоре и хаос скал и река - здесь, где он очутился. Коридор не
изменился, изменился он, Павел Жданов, превратился в гнома, в Нильса
Хольгерссона из древней шведской сказки. Один из темпоральных эффектов в
действии, а именно - эффект трансформации масштабов при переходе из одной
локальной области многосвязного пространства-времени в другую. Ничего
особенного, придется вернуться назад, к двери, перешагнуть магическую
черту, за которой располагается обычный мир холла. Однако здесь немудрено
и заблудиться. Может, Марич до сих пор плутает между скалами?
Павел включил звукопередатчик на всю мощь:
- Игорь! Отзовись!
Многократное эхо разбросало пригоршни звуков по каменным склонам,
ущельям и долинам и погасло в теснине реки. Павел подождал ответа,
вздохнул и зашагал вдоль берега, по кромке обрыва, в ту сторону, куда река
несла свои безжизненные воды...
В холл он вышел через пять часов, если верить хронометру скафандра.
Сам переход прошел мгновенно: Павла ударило обо что-то твердое, голову
пронзила острая колючая боль. Очнувшись от короткого беспамятства, он
понял, что стоит в холле на четвереньках. Под руками и ногами множество
пластмассовых осколков, на полу лучевидные пятна ожогов.
Поднялся на ноги, посветил кругом. Дверь была сорвана и разбита, углы
стены в местах крепления двери выщерблены и оплавлены.
Павел направил луч в коридор и хмыкнул. Каменная борозда с ручьем
исчезла, пол коридора блестел, как металлический, зато стены почернели,
стали жидкими, по ним ходили волны, вскипали фонтанчиками, проливая на пол
черную дымящуюся жидкость.
Павел не рискнул еще раз выйти в коридор. Две вещи беспокоили его:
ограниченность энергозапаса скафандра и то, что за пять часов путешествия
по "горной стране" неведомого мира вне здания могло пройти гораздо больше
времени. Ожидающие могли не вытерпеть и послать дублера.
Решетчатую колонну трансгресса в центре холла он обошел на
расстоянии, осмотрел колодцы лифтов, но заходить не стал. Оставалось еще
два коридора, и каждый мог привести к цели - на лестничную клетку, а там
подняться на четвертый этаж будет несложно.
Но второй коридор отсутствовал вовсе.
Павел поворочал прожектором - луч света вяз в чернильном мраке без
единого проблеска. Пустота, космический вакуум! Ощущение опасности здесь
стало острей, сами собой напряглись все мышцы, захотелось спрятаться под
надежной защитой корабельной обшивки - стереотип космонавта, привыкшего
мыслить категориями космической спасательной службы.
Павел аккуратно прикрыл дверь, отошел и облегченно вздохнул. Собрался
было отдохнуть и перекусить, но звук лопнувшей струны заставил его пить и
есть на ходу. Торопясь, проглотил несколько глотков витаминизированного
желе, запил брусничным соком и спрятал мундштук пищеблока.
Последний коридор был нормальным на вид. Прямоугольного сечения,
сизый, в голубых разводах "сырости", он исправно, без сюрпризов вывел
инспектора к лестничной клетке. Однако стоило посветить в проем двери,
ведущей на лестницу, как сразу стало ясно, что пройти наверх не удастся и
здесь. Вместо лестничного пролета взору предстала круглая труба, уходящая
вверх метров на сто и обрывающаяся внизу всего в двух метрах. Павлу
показалось, что он выглянул из люка космолета в пространство: вверху
проплывали звездные россыпи, внизу - две звезды поярче, темно-багровая и
желтая.
Из недр здания прилетел металлический стон. Павел невольно вздрогнул,
оглянулся: показалось, что кто-то смотрит в спину. Коридор был пуст, но
ощущение взгляда не исчезло, только ослабело. Из холла донесся тихий
отчетливый хруст и треск - кто-то шагал по битой пластмассе. Павел в
несколько прыжков преодолел коридор, выскочил в вестибюль. Прожекторный
конус выхватил из тьмы знакомый ажурный цилиндр, пустые стены, гладкий
пол. Никого.
Хруст повторился. Павел резко повернулся и направил луч в угол. У
расколотого щита топтался на месте шестиногий конкистадор. Три глаза его
вспыхнули зеленоватыми бликами в свете прожектора, казалось, он плачет.
- Ф-фу! - выдохнул Павел, снимая руку с рукояти пистолета на поясе. -
Напугал, насекомое! Ты откуда?
Паук что-то проскрипел.
- Ответь в нормальном ритме.
Снова тихий прерывистый скрип.
- Значит, не можешь. Плохи твои дела. Тогда веди меня в зал
управления лабораторией. Живо!
"Паук" смешно перебрал ногами на месте, тихо свистнул и побежал через
холл к первому коридору, где недавно был ручей. Теперь там не было ни
каменной борозды, ни ручья, металлический пол покрывали лужи черной
жидкости со стен.
Остановившись на секунду, конкистадор снова свистнул, прыгнул в
коридор. Громыхнуло, кибер исчез и вместе с ним исчез коридор. На его
месте образовалась дымная яма, на дне которой сквозь дым всплыл шар
планеты в оспинах и шрамах кратеров. Планета больше всего походила на
Меркурий.
- Понятно, - сказал Павел, пытаясь разглядеть планету подробней. -
Вечная тебе память... туда мне тоже не надо. Далеко. Хорошо, если это
Меркурий, а если иная звездная система? Да еще не имеющая станции
таймфага? Н-да, прав был Голос, это действительно перекресток
пространств...
Павел слизнул языком пот над губой и вернулся в "нормальный" коридор.
Три двери слева и три справа. И все они открывались в пространства
неведомых миров... Первая из них скрывала за собой пещеру, вернее,
великолепный грот с зеркалом воды и сверкающим панцирем натеков. Вторая
выходила на морскую террасу, мокрую от долетающих брызг: прибой яростно
строгал камень террасы, обтачивал гальку, дробил щебень в песок. Море было
неземное - как загустевшая кровь, оно искрилось и гнало светящуюся пену.
Небо в этом мире было глухим, беззвездным, на горизонте смутно проглядывал
тусклый коричневый диск - не то планета, не то светило.
Павел аккуратно закрыл за собой дверь, постоял в задумчивости у
соседней.
За нею начинался чудовищный фиолетово-черный лес, деревья которого
напоминали мохнатые человеческие уши с сотнями крохотных глаз. Лес был
полон таинственных звуков и движения. За четвертой дверью пейзаж был
странный, словно вмурованный в толщу стекла или прозрачного желе: что-то
полупрозрачное, скользкое, мерцающее медленно ползало там, рождались и
умирали голубые огни, бледные сетчатые тени и пятна.
Пятая и шестая двери не открывались.
Павел потоптался в коридоре и вдруг вспомнил, что галерея перехода из
лаборатории в Ствол начинается двумя этажами ниже. Он мысленно представил
план этого нижнего горизонта, вышел в вестибюль и снял с пояса пистолет.
Лифты не работали, лестницы перестали быть лестницами, и на нижний этаж
можно было попасть только через перекрытие - с помощью грубой силы.
Павел рассчитал импульс, способный пробить двадцать сантиметров
пластобетона, выбрал точку удара в трех метрах от себя и нажал на спуск.
Из дула пистолета ахнуло пламя разряда, вонзилось в пол, и в то же
мгновение сильный удар в грудь отбросил инспектора к стене. Ослепительный
клубок огня, роняя тающие клочья, метнулся в стену напротив. Пол
завибрировал, здание вздрогнуло, шатнулось, гул и грохот всплыли из его
недр...
Чувствуя подступающую к горлу тошноту борясь с неожиданно
подкравшейся слабостью - видимо, часть неведомой энергии прорвалась-таки
сквозь защиту скафандра, - Павел побрел вдоль стены и выходу, оглядываясь
на разгул стихий. За бледной стеной огня он разглядел черный поток,
затопивший чашу фонтана.
Когда инспектор вышел из лаборатории, его встретила хмурая
беззвездная ночь...
- Все? - спросил Ромашин, подождав минуту.
Павел кивнул.
В кабинете начальника отдела, кроме него и Павла, сидели директор
УАСС, заместитель председателя Высшего Координационного Совета Орест Шахов
и Атанас Златков. Ромашин оглядел присутствующих и снова повернулся к
Жданову.
- Ты отсутствовал двое с половиной суток. Утром хотели посылать
дублера. Кстати, почему ты не записал голос "потомка"?
- Это был скорее всего не голос, а мыслепередача.
- Поясните, о чем речь, - попросил Шахов. - Я не знаю подробностей.
Ромашин рассказал о таинственном незнакомце, контролирующем действия
инспектора.
- А по-моему, потомки вмешаться не могли, - сказал Костров. - Своим
вмешательством они рискуют изменить собственную реальность, разве не так?
- В известной мере это парадокс, - согласился Златков. - Но и его
можно объяснить по-разному. Может быть, в момент проведения эксперимента
возникла развилка во времени, и наши наблюдатели - из другой ветви мира.
Но скорее всего вступил в силу закон затухания последствий, и потомкам на
большом отрезке времени не страшны никакие изменения в нашей эпохе.
- И все же я не понял, почему именно Павел Жданов выбран... теми, кто
контролирует, - пробурчал Шахов. - Неужели он столь незаменим? Извините, -
Шахов повернул голову к Павлу, - у меня нет намерения обидеть вас, но
почему - именно вы?
- Не знаю, - тихо сказал Павел. - Никаких особых заслуг у меня нет,
сверхспособностей тоже...
- Очевидно, этот выбор навсегда останется загадкой для нас, - сказал
Златков. - Жданов, как вы уже слышали, задавал вопрос своему куратору, но
ответ получил расплывчатый. Можно предположить, что наблюдатель не захотел
прямо ответить на этот вопрос, оставив нам самим домысливать сказанное.
Вполне вероятно, что Павел совершенно случайным образом оказался
закоррелированным в петле времени, и никто его не выбирал, никто не
вмешивался в эксперимент, просто Вселенная замкнулась сама на себя по
цепочке: Земля - Брянские леса - хроноускоритель - Павел Жданов. Вернее,
она еще только замкнется, когда Павел проникнет в Ствол и выключит
генератор.
- Довольно туманно... Но как вы мыслите осуществить выключение?
- Предстоит спуститься по цепочке эпох - цепочке выходов Ствола в
прошлом - в тот момент истории Вселенной, куда "провалился" хроноген,
найти его и уничтожить. Звучит просто.
- А если удастся выключить, означает ли это, что мир вернется к
исходному моменту истории - к началу эксперимента?
- У меня нет ответа на этот вопрос. - Хронофизик опустил голову. -
Есть только надежда. Нами задействован весь вычислительный потенциал
Академии наук, но прогнозы финала требуют так много данных, что машины
превратились в обычных прорицателей - в электронных гадалок. Ответы
слишком неопределенны. После выключения мы можем "вывернуться наизнанку" -
оказаться в другой Вселенной с другими свойствами материи. Можем
"прыгнуть" в прошлое на несколько миллионов лет или в будущее на столько
же - для вечности все едино, что миллион лет, что краткий миг; наплевать
ей и на то, будет ли вообще существовать человечество. Может случиться,
что та Вселенная, в которой мы сейчас разговариваем, исчезнет, а сам факт
ее существования окажется фактом виртуальным, иллюзией, "сном"
первоначального ядра материи, той сингулярности, взрыв которой и воздвиг
космос со всем его содержимым. Это все страшные прогнозы, модели
катастроф, исключающие нас, род человеческий, как разумную и борющуюся
силу. Есть и счастливые прогнозы, например: мир устоит перед натиском
энтропии, и мы окажемся там, откуда начали...
Златков помолчал, пожал плечами и криво улыбнулся...
Ромашин подождал реакции присутствующих. Все молчали.
- Атанас прав, - заговорил он. - Высказанные им гипотезы всерьез
воспринять трудно, но мы должны исходить из того факта, что в радиусе ста
парсеков от Солнца происходит свертывание пространства. Вселенная "ждет",
чем закончатся наши попытки обуздать вырвавшуюся из-под контроля стихию,
иначе мы давно прекратили бы существование. На худший вариант рассчитывать
нечего - это гибель цивилизации, гибель всего сущего. Значит, надо
подготовить операцию так, чтобы выиграть жизнь. Решение Совета
безопасности вы знаете: в Ствол пойдет Павел Жданов. Весь технический
потенциал Земли готов работать на нас. Следует немедленно решить, что
потребуется для операции, как организовать дальнейшую работу УАСС и Центра
защиты.
- Как я понял, через лабораторию в Ствол пройти невозможно, - заметил
Шахов. - Или все же есть шанс?
- Не думаю, - отозвался Златков. - Оттуда не возвращаются даже
конкистадоры с дополнительной хронозащитой. И у меня есть подозрение, что
выстрел Жданова не пройдет бесследно. По теории выделение энергии в
возбужденном хронополе ведет к распаду вещества. Если теория верна, скоро
мы убедимся в этом воочию.
- У меня сомнения иного рода, - вставил Костров. - Справится ли
Жданов один?
- Существенное замечание, - кивнул Ромашин, - но у нас появилась идея
использовать помощь некоторых изолированных в Стволе групп людей, попавших
туда в момент хронопрорыва. Помните, я говорил о мужчине и женщине? По
информации, которую удается получить от конкистадоров, известно, где они
находятся в настоящее время. Мы перешлем им инструкцию, что делать,
если... не хочется говорить об этом, но рассчитывать придется... если с
Павлом что-нибудь случится. Какие у вас есть вопросы? Ко мне? К Жданову?
Четыре взгляда - откровенно изучающий, испытующий, недоверчивый и
сожалеющий - уперлись в Павла.
- У вас к нам, Павел?
- Нет, - покачал головой инспектор, ощущая неловкость. Ему вдруг
очень захотелось проснуться, хотя он точно знал, что не спит.
Ромашин тронул сенсор, кабинет превратился в панорамный виом.
Холмистая равнина, отгороженная с одной стороны хвойным лесом, убегала к
горизонту, где подпирал небо колоссальный пик Ствола...
Павел стоял на вершине холма спиной к Стволу и смотрел, как из-за
леса встает солнце. Травянистая равнина, вызвездившая одуванчиками, была
седой от росы. В долинах между пологими увалами стлался-змеился туман.
- Помните, конкистадоры реагируют только на прямой приказ, - бубнил
сзади Федор Полуянов, поправляя что-то на поясе скафандра Павла. - На
горизонтах, имеющих выход в пространство определенной временной эпохи,
установлены хронокапсулы мембранного типа: внешне напоминают обычные
лифты. Ими можно пользоваться, но только "вниз", в глубь истории. Вверх, в
будущее, они не действуют, как и всякие мембраны, они пропускают
материальные тела в одну сторону...
Павел все это слышал не раз, но перебивать инженера, не знающего, чем
помочь и что сказать, не хотелось.
- На всех горизонтах Ствола смонтированы ниши безопасности, -
продолжал Федор, - в них можно не бояться коррекций и временных провалов.
На четных горизонтах в северных коридорах вделаны в стены контейнеры с НЗ:
молекулярные синтезаторы воды, блоки с продуктами, подвергнутыми
субмолекулярному сжатию, аптечки, оружие...
Павел повернулся лицом к Стволу. С расстояния в пять километров
детали на белом теле Ствола не замечались - он казался идеальным
цилиндром, мачтой без парусов.
Павел перевел взгляд дальше.
От куба лаборатории не осталось ничего, кроме странных, металлических
на вид башен, похожих на чудовищные клыки. Башни торчали из стометровой
воронки в земле, заполненной плотным черным дымом "аморфного времени".
Воронка постепенно росла в глубину, "дым" разъедал землю, горные породы,
металлы - любое вещество, кроме башен, добавляя работникам Центра защиты
новые заботы и тревоги.
- Учти, что все эффекты, о которых говорил Златков, реальны. - Федор
опустился на колено, проверяя защиту сапог скафандра.
Павел посмотрел на грозное сооружение в несколько сот метров высотой,
похожее на старинную пушку, ствол которой уперся в тело Ствола.
Оптимизатор единственной временной линии "настоящее - прошлое", с помощью
которого Павла должны были "выстрелить" внутрь Ствола.
- Мы готовы, - раздался в наушниках голос Ромашина.
До Павла не сразу дошел смысл сказанного.
- Я тоже, - с запозданием ответил он.
Федор, продолжавший что-то говорить, вдруг замолчал, поднялся,
похлопал Павла по плечу и протянул руку.
- До встречи, Павел. Будем ждать.
- До встречи. - Павел пожал руку и пошел к куттеру в низинке у рыжего
ручья.
Через несколько минут он стоял на верхней смотровой площадке
металлического левиафана, уткнувшегося хоботом в Ствол. Чуть задержался у
люка. Сзади уже никого не было видно, равнина из конца в конец была пуста,
поднявшийся ветер гнал по ней зеленые волны, солнце скрылось за растущей
пеленой облаков.
- Даем предупреждение, - послышался в наушниках чей-то голос.
Над холмами трижды прокатился леденящий душу вопль сирены. И стало
совсем тихо будто в Центре вырубилась связь или отказала рация скафандра.
Павел шагнул к люку и остановился. Ему показалось, что кто-то
большой, как планета, но дружелюбно настроенный посмотрел на него сверху.
- Это... вы? - спросил инспектор негромко, забыв, что его слышат в
Центре.
- Да, - раздался знакомый твердый и спокойный Голос. Он мог бы
принадлежать и нормальному, уравновешенному и сильному человеку. Павел
даже представил его лицо, тут же подумав, что у хозяина Голоса, возможно,
лица нет совсем.
- Что маня ждет? Вернее, что ждет нас всех?
Молчание.
- Не хотите отвечать или не знаете сами?
Снова молчание. Тишина и в Центре.
- Тогда ответьте хотя бы, кто вы?
Минута, потом тихий и вежливый ответ:
- В лексиконе человечества нет слов, чтобы выразить такое понятие.
Оно появится примерно через четыре миллиарда лет после вас.
- Значит, вы все-таки из будущего? Наши потомки?
- В какой-то мере. К сожалению, не существует даже упрощенных
аналогий, чтобы вы их поняли. Все гораздо сложней, чем вы представляете.
Извините.
Павлу почудилась в голосе неизвестного грустная нотка. Мы дети для
них, подумал он. Дети, едва начавшие ходить, изучающие мир и себя на
собственных ошибках, с болью и муками, и сомнениями... а может быть, и
того меньше, не дети - лишь эмбрионы на первой из стадий развития
всеобщего разума...
В наушниках ни звука, будто все вымерло вокруг на многие сотни
километров. Центр тоже молчал, и Павел понял, что на этот раз разговор с
"потомками" услышан всеми. Он вдруг испугался, что короткий звуковой
контакт с наблюдателем закончится и давно мучивший его вопрос так и
останется без ответа.
- Подождите, - быстро сказал он. - Последний вопрос... очень важно!
Кто виноват в катастрофе? Мы, люди, или кто-то еще? Кто ошибся?
- Способность совершать ошибки не единственная положительная черта
человека. Да-да, положительная! Ибо человек лишь тогда творец, когда он
непредсказуем. На свой вопрос попробуйте ответить сами. Позволим маленькую
подсказку: вы знаете, что такое эффект бумеранга?
- Эффект противоположный тому, который ожидался в результате
эксперимента?
- Вот и подумайте сами над этим эффектом. Уверен, поймете.
- Но в данном случае речь идет о пробое времени в глубокое прошлое. В
чем тут сказался эффект бумеранга? Мы добились своего, хотя и дорогой
ценой...
Собеседник не ответил. Прошла минута, другая, и Павел понял, что
ответа не услышит совсем. Разговор закончился, с ним попрощались, дали
понять, что за него беспокоятся, ждут его прыжка в неизвестность. Эффект
бумеранга... Не в том ли он, что человек зачастую беспомощен, когда он
всемогущ? Не последствием ли его действий является рождение Вселенной? И
не от него ли зависит ее гибель?..
Павел вдруг почувствовал, что его сознанием завладел кто-то огромный
и властный. Оно раздвоилось: одной его "половиной" инспектор сознавал, что
стоит на площадке хронооптимизатора, другая позволяла видеть все как бы со
стороны.
Сначала он увидел Ствол с расстояния примерно в пятнадцать
километров: стройная белая тростинка на зеленом фоне. Потом скачком
картина изменилась. Ствол провалился вниз, земля из плоскости выросла в
голубоватый дымчатый шар, видимый с высоты в десять тысяч километров.
Новый скачок: Земля превращается в искру света и теряется на фоне
таких же искр - звезд Млечного Пути. Солнце видится пылающей косматой
дырой в золотом ореоле, на него больно смотреть. Еще скачок, и на месте
Солнца возникает грандиозная, слепящая глаз звездная спираль -
Галактика!..
Долго-долго смотрели на эту спираль двое: Павел и молчаливый его гид.
Весь обозримый космос был уже темен и нем, и только колоссальная система
звезд - Галактика, будущий дом человечества - сияла торжественно и ярко,
словно бросая вызов мраку, и Павлу даже послышались аккорды органа,
созвучные этой фееричной, прекрасной, величественной музыке света...
- Еще дрожит былого смутный свет... [Д.Г.Байрон] - невольно прошептал
он.
И вдруг все исчезло. Впереди заслонила горизонт округлая гора Ствола,
сзади над лесом поднималась угрюмая стена туч.
- Паша, - послышался далекий голос Ромашина. - Ты меня слышишь?
- Слышу, - отозвался Павел глухо. - До встречи во Вселенной.
Он перешагнул комингс, закрыл люк за спиной и не услышал, как
Ромашин, страдающий оттого, что уже ничем не может помочь, пожелал ему "ни
пуха ни пера".