Алан Дин ФОСТЕР
Рассказы
А ЧТО ВЫБЕРУТ ПРОСТЫЕ ЛЮДИ?
ВЕРХОМ НА МОНСТРЕ
ГРОМКОЕ МГНОВЕНИЕ
ДАР НИКЧЕМНОГО ЧЕЛОВЕКА
ДЕРЕВНЯ ИЗБРАННЫХ
КОНТАКТ
НАБЛЮДАТЕЛЬ
ПОСЛЕДНИЙ ПОБЕГ
РОЖДЕСТВО НА БОЛОТНОЙ ПЛАНЕТЕ
СВЕТЛЯЧКИ
ЧТО НАТВОРИЛ ВУ-ЛИНГ
Алан Дин ФОСТЕР
ГРОМКОЕ МГНОВЕНИЕ
Какого дьявола он должен говорить Хэнку Стревеллу, что то, над чем
тот работал всю жизнь, может не получиться? Мчась по ярко освещенному
белому коридору, Кен Джером пытался разобраться в своих мыслях и в самом
себе. Коридор был с футбольное поле. Прибор дистанционного управления, на
котором Кен делал последнюю проверку, болтался у него на руке, пока он
бежал, еще неизвестно к какай цели.
С формулировкой проблемы все вроде бы было в порядке, беспокоило
Джерома решение. А к тому же никто не знал, выдержит ли машина ментальное
перенапряжение?
Последняя неделя была занята лихорадочными перепроверками. Вильсон из
МИТ подтвердил расчеты, но на последнем этапе даже его авторитета могло
быть недостаточно, чтобы покончить с проблемой.
Он завернул за угол главного коридора. Улыбающийся охранник
предупредительно поднял руку. Джером нетерпеливо ждал, пока его документ
сличали с записями. Он тяжело дышал: давали о себе знать сорок девять лет
неспортивной жизни, к тому же ему давно не случалось бегать далеко и с
чем-то тяжелее листка бумаги.
Охранник улыбался с убийственной вежливостью. Это был здоровый
молодой человек, может быть, по совместительству участвовавший в
каком-нибудь ночном шоу в ожидании, когда на него натолкнется какой-нибудь
заезжий продюсер или режиссер.
- Прекрасный день, сэр. Вам не следует так спешить. Вы, кажется,
немножко утомились.
Посмотрим на тебя, когда тебе будет под пятьдесят, подумал Джером.
Но, получая назад свое удостоверение, он сказал только: "Спасибо, учту".
Охранник отошел в сторону, пропуская маленького инженера через двойные
двери.
Еще один коридор, уже и малолюднее. Еще один пропускной пункт, четыре
мощные стеклянные двери, и вход в комнату. Комната была, по сути,
единственной в здании. Здание было выстроено для обслуживания единого
участка. Джером был одним из обслуживающих, а участок назывался СПАПИ -
Система Поступления и Анализа Прямой Информации.
Комната была этажа в три высотой, но длинная и широкая, как
футбольное поле. (К чему бы, рассеянно подумал он, у стареющего дядечки
все эти спортивные эпитеты?). Но в самом этом сооружении не было ничего
чрезвычайного. Не было этого и во внешнем виде СПАПИ. _Н_е_ч_т_о
содержалось в ее сути. Стенки трехэтажной машины были прозрачными, так что
было видно, что происходит внутри. Вспыхивали и гасли белые и желтые
контрольные огни, придавая машине некоторое сходство с ночным небом на
экране. По ним знающие наблюдатели могли сделать вывод, что машина
работает сейчас только над второстепенными проблемами.
Если бы подобную машину построили в пятидесятые годы, она бы заняла
всю Северную Америку, и все же уступала бы по мощности СПАПИ.
Двадцать лет усилий, денег, ума ушло на это предприятие. Сам Джером
работал в этой программе лет десять.
Каждый год в работе машины использовались новые технологии и новая
информация. Ее создатель Генри Стевелл не был каким-нибудь догматиком,
уверовавшим в собственное всемогущество, он был так же гибок, как его
творение, и любил новые хорошие идеи. Хорошо бы, он и сейчас оказался
гибким, в волнении подумал Джером.
СПАПИ работала уже шесть лет, отвечая на вопросы, обосновывая
гипотезы, накапливая самые ценные изменения по разным вопросам, от
кейнсианской немарксовой экономики до физики частиц. Когда года два назад
со СПАПИ-I была соединена вторая матрица, теория катастроф впервые стала
превращаться в реальную науку. СПАПИ оказалась способной предсказывать
главные землетрясения и кризисы рыбных популяций. Космические опыты многих
стран и консорциумов теперь можно было программировать с неслыханной
точностью.
Полгода назад завершилось сооружение СПАПИ-I. После месячных
испытаний Стревелл стал готовить программу по одной комплексной проблеме.
Джером знал, что СПАПИ слишком ценна для человечества, ожидающего
ответа на этот вопрос.
Когда Джером вошел, величайший в мире специалист по компьютерам,
Стревелл, беседовал с двумя техниками. Ему недавно исполнилось 64 года, с
виду он был тщедушный и бледный, как стена. Его волосы были постоянно
взъерошены, словно ветром. Джером завидовал его голове, но прежде всего -
ее содержимому. Все мы хрупки, подумалось ему.
Стревелл повернул голову и терпеливо улыбнулся, зная, о чем пойдет
речь. Джером надоедал ему с этим не одну неделю.
- Ну, Кен, - сказал он, - опять будете раздражать мою болячку?
Осталось пять минут до начала. Может быть, дадите мне отдохнуть?
Джером слушал его, покачивая прибором дистанционного управления.
- Я провел всю ночь и все утро, устанавливая связь с Восточным
Звеном. Все подтверждает то, о чем я говорил с четвертого числа. Поставив
эту проблему перед СПАПИ, мы все рискуем. Компьютер может не выдержать. Я
имею в виду, любой нормальный компьютер, хотя для СПАПИ понятие нормы
вообще неприемлемо.
- Вы - хороший малый, Кен. Вы - лучший инженер-теоретик, с которым
мне случалось работать. Может быть, вас назначат руководителем этой
программы после моего ухода.
- Я не могу говорить о том, чего не существует.
Стревелл вздохнул:
- Смотрите: двадцать пять лет моей жизни и почти вся моя репутация
сосредоточены в этом кубе, набитом электроникой. - Он показал на ровно
гудевшую машину. - Неужели вы думаете, я стал бы рисковать всем этим, если
бы чувствовал какую-то возможность потери работоспособности, не говоря уж
о худшем ущербе? Машина работает двадцать часов в сутки, еще четыре уходит
на плановый ремонт и перепроверку. Полмира нуждается в ней для принятия
решений или хотя бы для обмена информацией. Даже русским она нужна. Она
помогает им предсказывать возможный неурожай раз в десятилетие.
- Вильсон подтвердил мои расчеты.
На мгновение великий человек задумался.
- Кенджи Вильсон, из МИТ?
Джером кивнул. Стревелл подумал немного, потом к нему вернулись его
отеческая улыбка и оптимизм.
- Вильсон - лучший из ныне живущих специалистов-аналитиков, Кен, нет
сомнения, но он основывает свой расчет на информации самой СПАПИ, а она,
очевидно, не склонна решать задачу. Кроме того, он не знает СПАПИ, как я
ее знаю.
- Никто ее так не знает, Хэнк, это ясно. - Джером в отчаянии
испробовал другой путь. - Слушайте, может быть, хотя бы отложить все с
тем, чтобы я смог уточнить цифры?
Он поднял прибор управления, нажал на маленькие кнопочки. На
небольшом экране вспыхнула серия уравнений и возникли физические
иероглифы, по сложности понятные, может быть, сотне специалистов в мире.
Стревелл покачал головой:
- Я наблюдал вашу работу в течение нескольких недель, Кен. Сейчас она
мне не нужна. - Он жестом показал на наблюдательный отсек и подвел туда
Джерома. - Там пять сенаторов, да еще представители от вшей Европы и Азии.
Я не могу этот сделать. - Глаза его блеснули. - Вы знаете, - продолжал он,
- что мне обещала группа сенаторов? Если мы получим осмысленный ответ на
вопрос, мы сможем продолжить наши опыты, а после утверждения госбюджета
удвоить возможности СПАПИ. Удвоить! Вряд ли я могу пожать плоды этого, но
ничего. Это будет мое наследие, этот компьютер, который не просто сравним
с человеческим мозгом, но, по крайней мере, не уступает ему.
- Но эта программа, - устало сказал Джером, - может снять вопрос о
наследии, Хэнк.
"Не так бы надо, подумал он печально. Мне не хватает уверенности,
эмоциональности. Я сухой человек, живущий с калькулятором. Будь проклята
твоя энергия! Какого черта ты настаиваешь на этом?"
Уравнения не выглядят достаточно солидными. Но, глядя на выражение
лица великого человека, Джером не был уверен, что и самый солидный
математик в университете мог бы его сегодня переубедить. Он принял
необходимость решения задачи.
Пятеро сенаторов. Джером попытался убедить себя, что он не прав, что
не прав и Вильсон. Могло быть, конечно, и так. Стревелл знает, что делает.
Говорили ведь, что СПАПИ нельзя построить, а он ее построил. Он доказал,
что все ошибались. Среди его оппонентов некогда был и молодой, блестящий
теоретик Кеннет Джером.
Надеюсь, Бог покажет мне, что я сейчас не прав.
Звучали тихие приветствия, представления и светские разговоры,
маскирующие нервозность. Допустили всего двух журналистов, из "Нью-Йорк
Таймс" и из "Шпигеля" . Это были друзья Стревелла с давних лет. Теперь они
вознаграждены за давнюю поддержку его. Стревелл никогда не забывает ни
программ, ни друзей.
Он уселся на стул у пульта, коснулся рукой приборов, вполголоса
поговорил с помощниками. Джером стоял позади. Он мог помочь великому
человеку, если бы тот забыл какой-то пункт программы. Но у Стревелла тело
молодого человека, а ум - как у немногих. Он не сорвется, ни физически, ни
умственно.
- Прошу тишины, - сказал техник.
Многоязычное бормотание прекратилось.
Стревелл щелкнул выключателем:
- Кондиция?
- Есть.
- Вторая матрица?
- Подключена, - прозвучал тихий ответ.
Стревелл был слишком прозаичен для театральных жестов. Он просто
нажал кнопку.
Банки мониторов запели в унисон. За наклоненным стеклом в Комнате
замигали тысячи индикационных лампочек, зеленых, красных, синих. Все это
было чисто автоматическим, но напоминало сотню рождественских елок,
зажегшихся одновременно, и зрелище вызвало одобрительный гул среди
наблюдателей.
Восемь СПАПИ-2 были размещены в основных городах США, еще 4 в Японии,
а всего 16, составляющих Вторую матрицу. Японцы не были заняты в решении
проблемы из-за конфликта по распределению времени и других сложностей. Все
остальные во Второй матрице разрабатывали задачу, которую постарается
решить СПАПИ-1.
Шесть больших спутников связи были временно позаимствованы из
коммерческих служб для участия в постановке задачи для СПАПИ, сократив
наполовину связь в Европе и США на целых восемь минут. На улицах было
темно, а в Лондоне утро еще не наступило. Время было рассчитано так, чтобы
меньше всего нарушить мировую коммерцию. Пять месяцев напряженной
подготовки программы создали электронный поток с двух континентов,
перелившийся в банки данных системы СПАПИ-1.
Восемь минут прошли в напряженном молчании. Джером почувствовал, что
у него вспотели руки. Наконец, когда стрелка часов на стене перешла за
отметку восьми минут, техник рядом со Стревеллом спокойно сказал:
"Программа получена".
В Комнате светились огоньки СПАПИ, похожей на какое-то подводное
чудище, ожидающее инструкций. "Это - не человек, твердо напомнил самому
себе Джером. Это - нечто другое, в некотором смысле даже - превосходящее,
но - не человеческое существо. Даже Стревелл с этим согласен".
Стревелл нажал кнопку с надписью: "Процесс решения", затем сел и
закурил маленькую дамскую сигару. Наблюдатели беспокойно сопели. Зажегся
красный свет под другой кнопкой с надписью: "Работа". Кто-то отпустил
плоскую шутку по-французски. Кто-то тихо засмеялся. Все пока шло
нормально. Не опасение технической неудачи, а важность проблемы,
возложенной на СПАПИ, заставляла их нервничать. СПАПИ работала над
вопросом, на невероятной скорости обрабатывая огромный объем информации.
Обычно самая сложная задача требует трех минут. Часы отсчитывали время.
Прошло полчаса. Все так же горел красный огонек "Работа". Огни за
прозрачными стенами машины быстро вспыхивали один за другим. Наблюдатели,
между тем, говорили о науке, о политике и о собственных делах.
Затраты энергии на такой процесс были огромными. Спрос в городе был
сведен к минимуму. Все же энергии едва хватало, а местные ее потребители
были заранее подготовлены к возможному временному отключению. В помощь
были подключены также источники энергии вне штата. Прошло сорок минут.
Много больше, чем он ожидал, подумал Джером. Наверно, он ошибся. Даже если
они с Вильсоном были правы, скорее всего ничего не случится. Когда это
кончится, он первым поздравит Стревелла. Пусть он был с ним не согласен,
но они - что угодно, только не соперники. За последние недели впервые его
беспокойство уступило место любопытству. В конце концов, и он не меньше
других заинтересован в ответе.
Чтобы поддержать программу, все заинтересованные в проблеме Большого
толчка были подключены к ней. Тут были физики, химики, астрономы, многие
другие, не говоря уж о всей философии. Что такое вообще эта проблема
Большого толчка? "Уравнение Творения", подумалось Джерому. Несколько
человек были против проекта, но они остались в меньшинстве при
голосовании. Многие известные теологи помогали в разработке программы. Они
не меньше были заинтересованы в ответе, чем астрономы. СПАПИ даст ответ
сначала в цифрах, потом в словах.
Прошло сорок пять минут. Один из техников нагнулся вдруг к Стревеллу,
не отводя глаз от пульта.
Стревелл обернулся. Он уже выкурил четыре маленьких сигары и принялся
за пятую.
- Что-то не так?
- Может быть, я не уверен. Зацикливание в двух секциях, может быть, и
больше.
Джером повернулся к Стревеллу. Зацикливание происходило, когда
компонент задачи нельзя было ни решить, ни пренебречь им. Машина же была
запрограммирована на решение. Если не аннулировать программу и не
прекратить работу, то одна и та же информация будет прокручиваться снова и
снова, требуя все больше энергии. Это случалось редко.
- Уже четыре секции, сэр. Если цифры верны, - он беспокойно посмотрел
на Стревелла.
- Аннулируйте, Хэнк, - тихо уговаривал Джером, - пока еще есть время.
- Восемь секций, сэр, - техник уже не скрывал нервозности. - Десять.
Двенадцать.
Всего в СПАПИ было сорок секций, занимавшихся Поступлением и Анализом
Прямой Информации.
Стревелл молчал, безучастно глядя на пульт, потом поднял глаза на
машину:
- Наши шансы еще очень велики. Пусть зацикливается.
- Скорее, Хэнк, - убеждал Джером, - она не заработает. Вы превысили
ее возможности. Я вам говорил.
- Ничто не превосходит возможностей СПАПИ. Мы поставили ей вполне
логичную задачу и дали достаточно информации для принятия решения. Я жду
решения.
Он положил руку на пульт и пригнулся вперед, едва не коснувшись носом
стекла.
- Двадцать секций, - бормотал техник. Остальные техники следили за
ним. - Тридцать, тридцать пять... - Позади них что-то загудело, сильнее,
чем публика.
- Сорок... все зациклило, сэр, - голос техника стал хриплым.
Снаружи в Комнате не было заметно ничего особенного. Продолжал гореть
красный сигнал "Работа".
Потом кто-то направил свет на лицо Джерома и тут же убрал это...
...Стекло не попало в него, как не задела его и большая часть
разлетевшихся обломков. Но одна из балок его все-таки зацепила...
Все же он один из первых вышел из больницы, и рука заживала хорошо.
Пока она не очень нужна была ему: работы не предвидится, по крайней мере,
месяц. Стревелл уже обдумывал новые планы, начав диктовать, еще лежа в
больнице.
От крыши почти ничего не осталось, но железобетонные стены устояли.
Они были рассчитаны на девятибалльное землетрясение по шкале Рихтера и
чуть ли не на ядерный взрыв. Внутренний взрыв повредил, но не разрушил их.
На руинах Комнаты рабочие заканчивали уборку, а техники уже
обсуждали, где начать реставрацию СПАПИ. Машина была похожа на недоеденный
пирог. Около семидесяти процентов погибло: было разнесено на мелкие
кусочки или испарилось вследствие перегрузки. Под конец процесс пошел так
быстро, что не выдержала даже система безопасности. В городе два часа не
было электричества.
Джером осторожно шел по Комнате, пробирался среди хлама и мусора.
Здесь не было духа отчаяния. Просто эксперимент не удался. Надо
восстанавливать и начинать снова.
У одной из стен он заметил маленькую фигурку человека, который явно
не был ни рабочим, ни техником. Джером пригляделся: он, кажется, узнал
его, - и направился к нему.
- Добрый день. Вы ведь - Эрнандес из "Таймс"? Вы были с нами, когда
произошел взрыв.
Тот повернул голову (он рассматривал обгорелый бетон), улыбнулся,
отвлекшись от своих мыслей и протянул руку.
- Да. А вы - доктор Джером? Кажется, старик уже планирует СПАПИ-2.
Почему-то Джером смутился.
- Да. Он неисправим. Но СПАПИ нам необходима. Вторая матрица способна
решать лишь второстепенные задачи. Мир ждет ответа на глобальные вопросы.
- Но не сию минуту, - усмехнулся Эрнандес. Астрономам придется ждать
по крайней мере целое поколение.
- По этому вопросу? Я не думаю, чтобы правительство позволило новую
попытку. Слишком много денег затрачено без пользы.
- О! - репортер делал записи в блокнотике. Старомодно для научного
журналиста, подумал Джером.
Эрнандес заметил его взгляд.
- Магнитофоны не всегда бывают полезны. Здесь работают люди, и я не
хочу им мешать. А как вы сами?
- Ничего. Могло быть хуже. 95 процентов энергии ушло вверх, а не в
стороны.
- Знаю. Я писал об этом в статье.
- Я слышал. Спасибо за вашу любезность. Ведь нам потребуется
всяческая помощь, пока нет новой СПАПИ. Наш имидж в сознании общества
сейчас не на высоте.
- Ничего. Вы верно говорите, что миру нужна СПАПИ, и публика
потерпит. - Он покрутил авторучкой около стены. - Хотя некоторые считали,
что СПАПИ была кибернетическим эквивалентом человека.
- Некоторые верят и в астрологию. СПАПИ была замечательной машиной,
не больше. Ее превосходство было ограничено специфической областью.
- Конечно. - Эрнандес еще что-то записал, потом указал на стену. Его
голос в этот момент не был по-обычному репортерски бесстрастным.
- Заметили вы эти линии и отметины в бетоне?
Джером не обратил особого внимания на обожженные места: он был
сосредоточен на руинах машины в центре Комнаты. Но источник отметин был
для него очевиден.
- Как вы помните, большая часть внешних панелей машины были
прозрачными. Когда она взорвалась, интенсивный свет был частично
замаскирован темной схемой. - Он похлопал по стене. - Так что мы получили
негативы, впечатавшиеся в стену, что-то вроде светокопии.
- И я об этом подумал, - кивнул журналист. - Я видел подобные вещи и
раньше, только не механического, а человеческого происхождения.
- О, вы имеете в виду силуэты в Хиросиме, - сказал Джером, - следы на
улицах и на стенах, оставшиеся от людей в районе взрыва бомбы?
- Я подумал не об этом. - Он обрисовал ручкой какую-то деталь или
узел схемы. - Эти отпечатки более детальны и тонки, чем просто контуры.
- Это объяснимо, - Джером не очень понимал, куда клонит журналист.
- Знаете, - спокойно сказал Эрнандес, - есть ум и ум, есть
человеческие существа и человеческие существа. Иногда мы можем предъявлять
слишком большие требования и к человеку, и к машине. Мы долго шли к той
стадии, когда стало возможным заставить машину страдать, как человека.
- Если она и страдала, - сказал Джером, - то не как человек.
- Интересно...
- Вы сказали, - Джером постарался перевести разговор, - что уже
видели такие вещи раньше. Если не в Хиросиме, то где?
Эрнандес присел на обломок трубы и стал изучать останки взорвавшейся
машины.
- На старом, старом саване в Италии, в Турине [Скорее всего, автор
имеет в виду знаменитую Туринскую плащаницу].
ЙНННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННН»
є Этот текст сделан Harry Fantasyst SF&F OCR Laboratory є
є в рамках некоммерческого проекта "Сам-себе Гутенберг-2" є
ЗДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДД¶
є Если вы обнаружите ошибку в тексте, пришлите его фрагмент є
є (указав номер строки) netmail'ом: Fido 2:463/2.5 Igor Zagumennov є
ИННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННј
Алан Дин ФОСТЕР
ВЕРХОМ НА МОНСТРЕ
Многие годы я жил в Санта-Монике, части Большого Лос-Анджелеса, близ
мола. Этот мол вы видели а десятках фильмах и телешоу. Там еще старые
такие карусели с того конца, что к пляжу (помните фильм "Удар"?)
За молом молодежь каждый день демонстрирует харакири, петляя на
досках по волнам между облепленными рачками сваями. Это у них называется
"попасть в просвет" или "поймать мол". И так каждый день. Нет, для этого
надо быть идиотом.
Я не рисковал и катался на волнах а стороне от опасных свай. Теперь я
живу а Аризоне [Аризона - штат, не имеющий выхода к морю], где большие
волны куда как редки, но память сохранила и соль на губах, и песок в
гидрокостюме, и дни штормов, когда огромные волны накатывались на берег
откуда-то со стороны Японии и только большие мастера или ненормальные
могли рискнуть покататься на них. И как это бывает со всеми воспоминаниями
о приятных днях, с каждым рассказом волны становятся чуточку выше...
У этого Монстра не было тела, а только пасть, и вначале его слышали,
а уж потом и видели.
Жоао Акорисал сам никогда не видел и не слышал его, а знал о нем по
рассказам и легендам, которые много более живописующи, чем восприятие
человеческих органов чувств. Он изучал историю Монстра, знал, на что он
похож, как себя ведет.
Когда он был еще мальчиком впервые услышал на Талиа Мажор о Монстрах
с Диса, то уже знал, что когда-нибудь ему предстоит столкнуться и
побороться с ними. Это ему было написано на роду.
Родители и друзья слушали его мрачные сны наяву и посмеивались. Ему
говорили, что если даже ему когда-то и удастся собрать денег на поездку на
этот далекий Дис, то, увидев Монстра, он в страхе сожмется в комочек, слаб
он тягаться с Монстром. Один-двое из его друзей видели ленту про Монстра и
уверяли Жоао, что с такой громадиной никому в Талии не по силам тягаться и
лучше забыть об этом и думать о чем-то достижимом.
Кирси, его жена, за двадцать лет их совместной жизни так и не смогла
добиться, чтобы он выкинул из головы свою мечту.
Прохаживаясь по комнате, она то неслышно ступала по плетенным
коврикам, то шлепала сандалиями по покрытому землистого цвета плиткой полу
и при этом говорила:
- Не могу понять тебя, Жоао. - Она весьма оживленно жестикулировала
руками, точно макаки, что носились по деревьям в саду за домом. - Ты всю
жизнь работал не покладая рук, я тоже. - Она остановилась, обводя руками
кое-как обставленную, но уютную комнату. - Богатыми мы никогда не будем,
но и попрошайничать не придется. Мы неплохо живем. У нас двое прекрасных
детей, они достаточно большие, чтобы понять, что их папаша рехнулся. Все,
ради чего мы горбатились, собирали, ты хочешь пустить на ветер из-за своей
детской блажи. - Она печально покачала головой, и ниспадавшие на спину
локоны ее черных волос закачались на фоне белого ситцевого платья. - Ты
мой муж, но я тебя не понимаю.
Жоао вздохнул и, отвернувшись в сторону, посмотрел в широкое окно,
выходившее на берег. Над Атлантикой поднималось солнце. Спокойные волны
опускались на песок, оставляя на нем словно скорлупу от яиц. Солнце на
Талии было чуть более желтым, чем в других местах, и оно придавало сейчас
морю топазовый оттенок. Талиа Минор, их мир-близнец, был вне досягаемости
для глаз, где-то на другой стороне планеты
- Денег у нас хватает. Моя поездка не разорит нас. Так, разве что,
чуть-чуть.
- Денег? Ты думаешь, я забочусь о деньгах? - Она подошла и обняла его
сзади, как что-то принадлежащее только ей, и заключила пальцы в замок, а
голову положила ему на спину. Он почувствовал, как по телу у него
пробежала дрожь, словно это было двадцать лет назад, в ту первую ночь. -
Деньги - это ничто, дорогой мой муж. А ты - это все. - Она развернула его
лицом к себе и стала напряженно вглядываться ему в глаза, пытаясь отыскать
ключик к его мыслям, чтобы взять его да и выкинуть в море вместе с этими
нехорошими мыслями. - Ты мне нужен живой, Жоао.
Он улыбнулся, хотя в этот момент она этого не видела.
- И себе тоже, Кирси.
Она резко отстранилась от нет.
- Так чего же ты так торопишься расстаться с жизнью? Ты не старик, но
ты и не профессиональный спортсмен.
Он нагнулся и нежно поцеловал ее, она недовольно дернулась.
- Пока не стар - вот поэтому, моя любимая, я и должен ехать на Дис
сейчас, а то будет поздно...
Тот разговор и сама Кирси казались теперь такими далекими. Наконец-то
он на Дисе и скоро встретится с Монстром и его семейством. Тридцать лет он
мечтал об этом. Тридцать лет тренировал свое умение, тридцать лет мечтал -
и вот его мечта близка к осуществлению.
Для этого нужно собрать все свое мужество.
Он напряженно вглядывался в соленый туман, пробираясь вместе с
партнерами по предприятию среди мокрых голых камней и скал. Кое-где из-под
земли выбивались на поверхность низкорослые кусты. Между трещинами и
щелями сновали морские ракообразные.
В группе было двадцать четыре человека. Восемнадцать мужчин и шесть
женщин, их возраст колебался от восемнадцати до сорока двух. Жоао рад был
тому, что он не старше всех, а только второй по старшинству.
Но только не душой, говорил он сам себе, только не сердцем.
Соль прямо-таки висела в воздухе. Утренний туман наполняли
жалостливые крики морских птиц, шипение и свист летающих рыб.
Этот поход был ритуальной частью всего предприятия. К нему не
допустили не зрителей, ни судей, ни репортеров. В первой стычке с Монстром
должна будет принять участие вся группа целиком. Потом они вернуться на
сборный пункт, где произведут заключительные приготовления к последующим
поединкам.
Между собой перекликались шепотом. Шепотом - из-за уважения к
сопернику, а перекликались - чтобы слышать голос друг друга за
раздававшимся время от времени ревом Монстра. Они подходили уже к дальнему
берегу полуострова, и рев Монстра раздавался так сильно, что сотрясал
гранит, а для участников предстоящей схватки это было легким
предупреждением, которое они воспринимали босыми ногами. Монстр пока не
показывался, но из-за скал до них доносилось шипение.
- В первый раз?
- Что? - Жоао вытер мокрый лоб, глаза и взглянул на того, кто ему
задал вопрос.
- Я спрашиваю, впервые ли вы? - Человек, задавший вопрос, был очень
маленький и исключительно мускулистый. Это была не ярко очерченная,
выпуклая мускулатура культуриста, а плотные и крепкие мышцы,
свидетельствующие о подлинной мощи. У нет были голубые глаза и коротко
стриженные светлые волосы, и такая стрижка придавала ему обманчиво
воинственный вид. Его плавательные шорты впереди были в сине-красную
клетку, а сзади сплошь красные.
- Да. - Нога Жоао опустилась на крабовидное существо мрачного
горчичного цвета, вооруженное четырьмя клешнями. Существо дернулось назад,
чтобы спастись, но безуспешно. - А что, видно?
- Не очень. Но, если бы вы прошли через это раньше, я бы понял.
Они некоторое время шли молча.
- А вы сколько раз? - полюбопытствовал Жоао.
- Это будет третий. - Человек улыбнулся. - Соревнование проводится
раз в три года. Это был бы для меня четвертый раз, но в последний раз я
сломал ногу. Это дело вообще-то нелегкое.
- Меня можно не предупреждать. В течении тридцати лет я все время
следил за этим.
Человек засмеялся.
- Ногу я сломал не во время поединка. За два дня до него я споткнулся
о порог входной двери - вот и все. И три года пришлось ждать. Я в тех
соревнованиях участвовал в качестве зрителя.
Жоао тоже постарался засмеяться. Еще несколько минут шли молча. Туман
над морем сделался плотным, хорошо, хоть ветер подул. Участники
предстоящих состязаний держались кучно.
- Меня зовут Жанвин. - Человек протянул руку, и Жоао пожал ее. Кожа у
нет на руке была, вопреки ожиданиям Жоао, не грубой, а мягкой и гладкой.
Рукопожатие его было крепким, но в меру. - Я местный.
- Жоао Акорисал, с Талиа Мажор. Строитель, строю в основном частные
дома.
- А я - хирург, по системе кровообращения. Центральный клинический
комплекс Диса. Очень приятно познакомиться. Так вот. Важнейшее дело в этом
- уверенность в себе. Будь настороже, один глаз, так сказать, на дорогу,
другой - на хищников. Не бойтесь прибегать к шесту, а если сбросило -
пускайте в ход ранец и улепетывайте. Все так делают. Риск производит
впечатление на судей, но очки - это ерунда, жизнь дороже.
- Во время поединка вы имеете три попытки, а жизнь - только одну, -
продолжал Жанвин. - Ничего тут постыдного нет, если вы пойдете на
попятную. Во время моего первого участия из сорока пяти попыток было
совершено только пятнадцать, и ни одна не доведена до конца. Мне это ни
разу не удавалось, а видеть пришлось ничтожно малое количество таковых.
Жанвин оценивающе посмотрел на Жоао. Впереди слышался сотрясающий
скалы рев Монстра, на сей раз очень близко.
- У вас крепкие ноги, очень даже. За последние полгода не было
никаких разрывов, растяжений? Если у вас что-нибудь не в порядке, то лучше
в это дело не лезть.
Жоао отрицательно покачал головой.
- Знаю. Тридцать лет я готовился дома, тренировался - все ради этого
дня. Я никогда не был в лучшей форме, чем сейчас.
- Это вы так думаете. Ладно, я помолчу. Но ведь я не птенец, опыт тут
много значит. - Жанвин взглянул вперед. - Почти пришли. Я уверен, вы
видели ленты про это. Но вблизи это несколько иначе. Помните про хищников
и постарайтесь никогда не расслабляться.
- Противоречиво как-то звучит, но постараюсь. Спасибо за советы. - И
Жоао порывисто добавил: - Если мне не удастся победить, то, надеюсь, вам.
Жанвин пожал плечами.
- Выше седьмого места я не поднимался. Но не в этом дело. Важно, что
я здесь. И руки-ноги все при мне. Помните об этом, когда будете там и вам
вдруг захочется перегнуть палку. Никакие очки на свете не возместят вам
потери руки или глаза. - Немного поколебавшись, он спросил: - У вас есть
семья? - Жоао кивнул. - Они здесь?
- Нет. Да я и не разрешил бы им приехать.
Хирург в знак одобрения кивнул.
- Ну и правильно. Если что случится, я послежу, чтобы все было
сделано как надо. А вы - насчет меня, хорошо? Хотя, правда, у меня есть
тут друзья.
- Идет! - Крикнул Жоао. У него получилось так, потому что они шли на
небольшой подъем, которым заканчивался их поход к мысу - самой дальней
точке узкого полуострова.
Движение группы замедлилось, все инстинктивно стали держаться ближе
друг к другу, и вот Жоао увидел Монстра.
Высоко над головой, словно темные глаза на бледно-голубом небе,
подернутом морским туманом, висели Цербер, Харон и Плутон, три из четырех
лун, вращавшихся вокруг планеты Дис. Сгруппировавшись вместе, они заняли
значительную часть утреннего неба. Солнце Диса, только что появившись
из-за горизонта, находилось ниже лун. Три планеты-спутники также
постепенно поднимались. Их меняющиеся орбиты раз в три года выстраивали их
рядом друг с другом. Скоро солнце очутится позади них и дневной свет будет
падать на поверхность планеты в причудливом сюрреалистическом беспорядке.
А внизу был Монстр, которому Луны помогли вырасти.
Волна была такой огромной, какой Жоао никогда не видел, но он этот и
ожидал. Он изучающе разглядывал даль и не чувствовал в себе никакой дрожи
при этом. Волна поднималась к самому небу, пока еще еле видимая. Вот на
гребне ее стала видна пена, словно ряд сломанных зубов. Вот она со всех
сил устремилась навстречу скалистому мысу и стала обрушиваться на него.
Гребень волны стал закручиваться, и завитки побежали по всей волне, а
потом они услышали грохот. От этого грохота кровь стыла в жилах, в головах
наблюдавших эту сцену пронеслись всевозможные ужасы из самых страшных
детских снов - боязнь утонуть, быть раздавленным огромным весом. И все эти
страхи воплощались в одной чудовищной, безжалостной волне.
Разбиваясь по линии от мыса к югу, она все росла, необъятным
серо-зеленым одеялом закрывая вид за горизонт, а ее грохот заглушал все
другие звуки. Находясь на безопасном расстоянии от просоленного мыса,
участники предстоящих соревнований наблюдали, как волна продолжала
рассыпаться дальше к югу, и только тогда втянули головы в плечи, когда
оставшаяся масса волны разбилась о скалу, обдав их с ног до головы
солеными брызгами.
А далеко в море, еле видимый сквозь туман, используя необычный наклон
морского дна в этом месте, относительно малую силу притяжения на Дисе и
сложение влияния на прилив со стороны солнца и трех массивных лун,
зарождался новый Монстр.
Собравшиеся во все глаза смотрели и старались оценить волны, громко
переговаривались, пытаясь перекричать грохот моря.
- Около восьмидесяти футов, - произнес задумчиво Жанвин. - Нормальная
волна здесь достигает пятидесяти, а шторм - шестидесяти-семидесяти футов.
А вот такие большие - только раз в три года, когда луны выстраиваются
вместе и происходит значительное усиление притяжения. Это будет пара
веселеньких дней.
Три претендента отделились от группы и пошли обратно к сборному
пункту. Никто не сказал в их адрес ни слова упрека, не отпустил
язвительной усмешки. Судьи спокойно вычеркнули выбывших из списка
участников.
При подготовке разрешалось прибегать к услугам помощников, и на
многих лицах Акорисал прочел готовность оказать такую услугу, но не пошел
на это. Со своей доской он сживался пять лет, он по-настоящему объездил
ее, любовно ремонтировал ее собственными руками. Ему знаком был каждый
дюйм доски, каленое волоконце. Никакой помощи ему не нужно. Но он решил
держаться рядом с Жанвином, смотреть, как тот готовится. Его всегда можно
спросить, он поможет.
Один из организаторов подошел к хирургу и что-то прошептал ему на
ухо, а сам перешел к следующему участнику. Жанвин послушал, кивнул, а
затем легкой походкой подошел к Акорисалу, который в этот момент проверял
крепление ранцевого реактивного двигателя и наличие твердого топлива.
- Пришла метеосводка. Переменная облачность, ветер пять-десять футов
в секунду, юго-западный. Так что сдувать нас не будет и на состоянии
гребня волны не скажется. А подальше гуляет тропический циклон, там
штормит. У нас плохая ветра не будет. Впрочем, нам, мастерам, какая
разница. - Глаза у Жанвина блестели. - У меня ни разу не было случая
оседлать стофутовую. Но если такая появится - разойдись все, она моя.
- Еще посмотрим, чья. - Акорисал широко улыбнулся.
Жанвин занялся своими делами, а Акорисал вернулся к собственным
приготовлениям. Мысль о стофутовой волне он выкинул из головы, потому что
это было таким же непостижимым понятием, как бездонная пропасть или
расстояние между звезд. Это были просто физические абстрактные понятия,
которым не существовало соответствия в осязаемом мире. Чего он себе желал,
так это несложной волны. И еще - выжить.
Его доска была изготовлена из ячеистой трипоксидной смолы. Длина ее
составляла пятнадцать футов, ширина четыре, довольно легкая на вес, так
что ее спокойно можно было переносить одному. В одной трети от носа донной
части отходили два близнеца-стабилизатора в форме акульего плавника, еще
пара находилась у самой кормы, как бы обрубленной но форме. Над кормой
возвышались два воздушных стабилизатора, соединенных регулируемым крылом.
На верхней поверхности доски располагались контакты, от которых по
проводам из прочного сплава команды поступали на четыре подводных
стабилизатора и на крыло. Управление осуществлялось ногами.
Он поднял шест. Сделан шест был из того же материала, что и доска,
только по обоим концам от находились два остро заточенных набалдашника.
Шестом можно было пользоваться для балансирования, а также для отражения
нападений со стороны хищных обитателей моря, которые часто следовали за
большой волной. Несколько таких тварей водилось на Дисе. Никаких устройств
или орудий, основанных на использовании энергетических источников,
использовать не разрешалось. Исключение составлял лишь ранцевый
твердотопливный реактивный двигатель.
Ранец - это жизнь. У спортсмена, который оказывается сброшенным с
доски или теряет контроль над волной, есть несколько выходов. Можно
нырнуть глубоко в волну с надеждой всплыть в ее задней части. Можно
свернуться в клубок, как эмбриону, и, оставаясь на поверхности, отстать от
волны. А можно запустить ранцевую установку и с помощью любого из двух
заплечных ускорителей взмыть над волной и спокойно опуститься в воду
позади нее. Когда возможно, лучше всего пользоваться ранцем.
Он проверил, не протекает ли гидрокостюм. При давлении или ударе
определенной силы тяжелый прорезиненный костюм автоматически надувался и
спортсмена - возможно, беспомощного - выбрасывало как поплавок на
поверхность. Костюм должен был предохранять и от ссадин и царапин. Но все
это не всегда спасало жизнь. Жоао натянул капюшон на голову, пошевелил
пальцами ног. Только лицо осталось незащищенным. Костюм Жоао был
ярко-оранжевого цвета с красными полосами.
Кто-то постучал пальцами по его плечу. Это был Жанвин. Сейчас он не
улыбался. Из-под капюшона цвета смеси электрик и оранжевого смотрело
серьезное лицо.
Акорисал кивнул и поднял свою доску. Он без слов понял, что надо
делать в этой ситуации.
Еще один спортсмен выбыл, когда они садились на летательный аппарат.
Это была женщина. С потерянным видом сидела она на своей доске, когда
аппарат, в котором находился Акорисал, поднялся в воздух. Он понимающе
махнул ей рукой, она не ответила. Монстр уже победил ее, как победил до
нее других несколько человек. Ничего тут стыдного не было.
Об отступлении Акорисал даже и не думал. Уж по крайней мере воды-то
он попробует.
Аппарат набрал высоту и, образовав вместе с двумя другими строй,
направился по назначению. Внизу собрались зрители, наблюдавшие за
приготовлениями спортсменов, и они провожали группу громкими
приветствиями. Плавно поворачивались телекамеры, провожая аппараты.
Интересно, подумал Акорисал, будут ли Кирси и дети смотреть эту
передачу. Даже не верилось, что они так далеко. Кирси ему сразу сказала
перед отъездом, что ни в коем случае ни сама смотреть не будет, ни детям
не даст. А вдруг...
Набрав скорость, летательные аппараты покинули базовый район. Скоро
прибрежные скалы западной части самого крупного континента Диса остались
далеко позади. Разноцветные полосы, прочерченные в разных местах берега. -
Это были цепочки зрителей, словно кусочки лавы прилипшие к скалам.
Под ними прошла волна. Сверху она казалась совсем не такой, когда
катится навстречу. Белый гребень волны напоминал Акорисалу теперь не зубы,
а кружевную отделку подола развевающейся женской юбки. Эта линия мерно
продвигалась к югу, пока не начала ломаться, уходя к далекому Фигурному
заливу. Акорисал наблюдал за волной, пока пенная линия не скрылась из
вида.
Скоро двигатели аппарата перешли на пониженные обороты и маленький
летательный корабль стал спускаться к воде. Здесь, на широких просторах
океана, волны представляли собой маленькие коконы, из которых потом
разовьются Монстры. Они и здесь имели и лицо, и спину, и аппараты
приводнились на изгибающийся позвоночник одного из них. Двигатели взвыли,
когда аппарат коснулся воды. На темнозеленую водную поверхность через борт
посыпались доски и спортсмены.
Спрыгнув в воду, Акорисал почувствовал уверенность. Доска была
привязана к ноге тесьмой, от которой можно было моментально освободиться в
случае необходимости. Плавалось Акорисалу легко. Он окунул голову и
поднырнул под длинной тесьмой. Вода, поднятая с глубин, была довольно
прохладной. Она взбодрила его, пропали последние остатки неуверенности,
гнездившейся в тайниках сознания. Вокруг него спортсмены забирались на
доски. Костюмы ярких оттенков создавали впечатление, что это конфетти
разбросано по воде.
Акорисал почувствовал, как его подняло, потащило к небу вместе С
Доской, выше и выше, вместе со всеми, на десять футов вверх, на двадцать,
но потом мягко опустило вниз. Волна прошла под ними, полная силы и скрытой
опасности.
Страха не было, напротив, он почувствовал радостное возбуждение. Вот
оно, думал он. Одного этого и то достаточно. Если я не сделаю ничего
другого, если не смогу оседлать волну, то стоило ехать сюда хотя бы ради
того, чтобы почувствовать вот эту горку.
Доска подплыла к нему, легкая в воде, как перышко. Жанвин перестал
работать в воде и сказал Акорисалу:
- Ноги вам еще пригодятся, поднимайтесь из воды.
Акорисал сплюнул соленую воду.
- Я нормально себя чувствую.
- Конечно, но энергию нужно экономить, не расходовать зря. В вас
сейчас такая доза адреналина. Поднимайтесь на доску, расслабьтесь, а там
пора и двигаться.
Акорисал решил внять совету и движением, достигнутым долгой
практикой, легко взобрался на доску и сел, подставив лицо утреннему солнцу
и давая ему высохнуть.
- Когда стартуем? - спросил он, взглянув на аппараты, которые
покачивались на волнах поблизости, обеспечивая спортсменов.
- Да мы уже стартовали. - Жанвин широко улыбнулся, когда увидел
недоумение на лице Акорисала. - Некоторые не удержались. Двое оседлали
прошлую волну. - Он покачал головой. - Тут нет никакого преимущества в
том, чтобы идти первым. Но не каждого в этом убедишь.
- А я и не видел, как они ушли, - пробормотал Акорисал. - Надо ж, так
быстро. А не лучше подождать и выбрать подходящую волну?
Жанвин пожал плечами.
- Им, я думаю, первая попавшаяся волна и показалась подходящей.
- Ладно, я потяну еще, мне не к спеху. Я такой дальний путь проделал,
не хватало испортить все спешкой.
- Правильно поступаете, - одобрительно кивнул Жанвин. - Число попыток
ограничено. Я тоже предпочитаю подождать.
Прошло несколько часов. Один за другим стартовали спортсмены, исчезая
в южной стороне. Когда появлялась большая, пенистая и "зубастая" волна, на
наблюдательном посту, расположенном на борту обеспечивающего аппарата,
раздавался извещающий выстрел. На обеспечивающий аппарат поступали
сообщения о прохождении спортсменами дистанции, усиливались и
транслировались для тех, кто еще не стартовал.
- Месвит Брукингс... четыре часа двадцать минут. Вышел нормально...
Харлкит Ромм... три часа сорок пять минут. Выплыл. Измождение, в остальном
нормально. - Акорисал знал, что Ромм получит больше очков, потому что не
прибегал к ранцевому двигателю.
- Эрилл-сит аль Хазрам... четыре часа тридцать две минуты. - Потом
наступила пауза, затем голос в динамике тихо добавил: - Выход неудачный,
смыт волной. Тело пока не обнаружено. - Потом снова на некоторое время
установилось молчание, но вскоре голос как ни в чем не бывало продолжил: -
Эль Толет, пять часов пятьдесят шесть минут. Выплыл, повреждено легкое,
ушиб шеи, в остальном нормально. Джуел Паркелла, пять часов десять
минут...
Во время ожидания старта снялись еще два спортсмена, им молча помогли
подняться на борт обеспечивающего корабля. Солнце поднялось выше, а под
ним толкались три луны, чтобы занять местечко получше. Жанвин и Акорисал
говорили о волнах.
- Вообще-то надо ожидать сочетания, - рассуждал хирург, оказавшись на
гребне проходящей волны. - Когда идут три больших, потом три маленьких. Но
сегодня вмешался шторм. Сейчас идут три большие, три маленькие, потом три
или четыре больше обычного, штормовые, но они очень своеобразные.
Он сделал передышку и взглянул на партнера.
- Естественно, хотелось бы поймать одну из таких, но она может
выкинуть номер. Может оказаться двойная волна, один гребень над другим, и
из такой волны придется выбираться раньше времени. Оседлать ее оседлаешь,
но, поскольку время прохождения будет коротким, много очков на ней не
заработаешь.
Их разговор был прерван шумом прилетевшего корабля. Рядом с ними
ждали старта еще двое участников. Один из них принял старт в момент, когда
приводнился прилетевший корабль и под ними в этот момент прошла большая
волна.
У борта прибывшего аппарата появилась доска, потом в воду спрыгнул ее
владелец. Он влез на доску и погреб к трем другим участникам. Это был
Брукингс. Он был худощав и намного моложе Жанвина или Акорисала. Лицо у
него пылало и было раздражено длительным воздействием соленой воды, но
дыхание было ровным, подгребал он спокойно и уверенно.
- Привет, Брукингс. Ты уже на вторую? - спросил Жанвин. Молодой
человек кивнул. Во взгляде его было видно, что он доволен собой.
- Я поймал семидесятипятифутовую, - сообщил он окружающим. Он высоко
поднял подбородок, стараясь дышать глубже и дать легким сверхвентиляцию. -
Первые два часа были достаточно простыми. А потом начинаешь чувствовать
тяжесть в ногах. Потом глаза начинают закрываться. Я решил закончить,
когда увидел за спиной двойную закрутку гребня.
- И правильно сделал, - сказал Жанвин. - Мы слышали по радио о тебе.
У тебя была хорошая волна, и ты хорошо прошел. Нашли аль-Хазрама?
Брукингс посмотрел мимо них, в сторону невидимого берега.
- Нет еще. Опасаются, что его костюм не сработал. Мне сказали, что он
сел на штормовую волну высотой не меньше ста пяти футов. Поначалу он,
вроде, шел прекрасно, но потом перегнул палку. Он спустился с волны
слишком низко и слишком близко к завитку. И воздух из этой сплющившейся
трубы сдул его с доски.
- А рюкзак? - спросил Акорисал.
- Зажигание сработало что надо, но он был так низко, что завиток
захватил его и он не смог выбраться, так его и накрыло. А если костюм не
сработал, то его вообще никогда не найдут. - Он замолчал на мгновение,
потом сел на доску и стал подгребать. Волна стала поднимать его к небу. -
О, вот эта мне нравится... До встречи. - Волна подхватила его и он
скрылся.
- Надо начинать, - заметил Акорисал. - Он уже по второй...
Жанвин покачал головой.
- Соревнование - дело второе, а первое - остаться живым, помните об
этом. Волна должна быть удобной для человека, иначе запросто можно стать
трупом.
И они стали ждать дальше. Жанвин стартовал пятнадцатью минутами
позже. Остались Акорисал и еще один участник. Большие волны приходили и
уходили, а они все сидели на своих досках.
"Кирси... Я так рад, что тебя здесь нет, и так хочу - о, как я хочу,
чтобы ты была здесь!" Лицо Жоао покраснело под воздействием полуденного
солнца.
До двух дожидающихся старта спортсменов долетел звук подошедшего
аппарата. Жоао взглянул искоса и различил на палубе торчащие носы двух
досок. Значит, еще двое, успешно преодолевших первую попытку, прибыли
ловить вторую волну. Все, больше ему ждать нельзя, иначе будет поздно
думать о трех попытках. Есть еще ночь и завтрашний день. Оставлять на
завтра две попытки ему не хотелось, а ночью на Монстре не проедет и
святой.
И вот он увидел на подходе гору. Он увидел ее краем глаза справа,
такую темно-зеленую, что почти черную. Волна была хороша - широкая, как
небо, и вырастающая из воды, точно пузырь, надутый из чего-то большого и
прочного. Но Жоао был не один, и надо было соблюдать вежливость.
Он напряженно стал наблюдать, что будет делать другой спортсмен, и
увидел, что тот тоже заметил приближающуюся гору. Волна вырастала перед
ними, точно уходящий со старта космический корабль. Акорисал по-прежнему
заставлял себя ждать.
Внезапно другой спортсмен издал крик отчаяния и стал подгребать к
дежурному аппарату, отказавшись, таким образом, от претензий на подходящую
волну, от победы в сегодняшнем дне, от участия в соревнованиях. Акорисал
повернул голову на восток и начал быстро-быстро подгребать, зажав шест
между колен.
Он побоялся было, что переждал лишнего. На какое-то время он завис на
вершине водяной горы, потом стал продвигаться вперед все с меньшими
усилиями. Он перестал подгребать, но продолжал двигаться, прибавляя в
скорости и слегка соскальзывая вперед. Волна продолжала набирать величину
и силу, и словно неведомая черно-зеленая рука поднимала его все выше к
небу. С этой высоты можно было различить неясную гряду скал, обозначавших
берег.
То он лежал на животе, теперь встал на колени, постепенно наращивая
скорость. Пальцы ног упирались в слегка упругую поверхность доски. Он
встал, отставил одну ногу на дюйм назад, а другую соответственно вперед.
Пальцы левой руки схватились за шнур зажигания ранцевого реактивного
двигателя.
Чувствовал он себя превосходно. Гонка проходила легко и гладко, доска
слушалась его каждого движения и чутко откликалась на малейшее перемещение
им веса и на прикосновении пальцами ног к датчикам управления. Шест он
крепко держал теперь в правой руке.
Он бросил взгляд вниз, и пальцы его инстинктивно еще крепче
ухватились на петлю на конце пускового шнура.
Далеко-далеко внизу под солнцем блестела стальным блеском ровная
поверхность океана. Ветер свистел и бил в лицо, соль пощипывала глаза. Его
сковало было от одной мысли, что под ним пропасть в сто футов, но
двадцатилетняя практика помогла ему взять себя в руки.
Доска резко пошла вниз по фронту волны. Десять, двадцать, тридцать
футов. Он остановил стремительное снижение, перенеся вес чуть назад от
центра доски и изменив положение крыла. Стабилизаторы удерживали доску на
одном уровне, носовые фута четыре висели над пустотой, со свистом разрезая
воздух.
На какой-то момент его обуяло смешанное чувство чистой воды страха и
настоящего восторга. Справа от него двигалась, возвышаясь над ним, зеленая
гора в тысячи тонн, слева была пустота.
Наконец он обратил внимание, как мерно и устойчиво рокочет Монстр,
только сейчас этот звук не пугал, а вызывал благоговейный страх, Жоао
прочно стоял на доске, слился с ней. Теперь он рискнул оглянуться.
Над ним постоянно висела многотонная масса воды высотой в три десятка
футов, которая стремилась обрушиться в семидесятифутовый провал под ним.
Она образовывала огромный зеленый стеклянный тоннель, вытянутую изумрудную
трубу. Складываясь, она выбрасывала из себя воздух, добавляя высокие тона
в рокот Монстра.
Он обеими руками крепко держал шест, помогая им балансировать,
оставив пока что без внимания ранец. Потом он решил взглянуть на
хронометр, составлявший часть его амуниции.
Он катится на волне уже полчаса.
Ему стала радостно от ощущения того, что он один, без соперников
ведет эту гонку, но при этом не забывал поглядывать на завиток и гребень,
опасаясь сюрпризов с их стороны - вдруг все это возьмет и рухнет вниз, и
погребет его под собой. Вообще-то волна с достаточным постоянством держит
свою форму, но иногда она неожиданно ломается и неосторожный или
самоуверенный гонщик оказывается погребенным под миллионами тонн воды.
Но волна Акорисала шла и шла вперед, как машина, а завиток держался
за его доской, точно друг, подталкивающий его вперед.
Он чувствовал себя все увереннее и увереннее. Вот он решил прощупать
волну. То он взобрался на вершину зеленой стены, но тут же поспешно
бросился вниз, побоявшись, что может очутиться на той стороне гребня,
спустился почти к основанию волны и увидел над головой всю эту огромную
гору в восемьдесят футов.
После трех часов гонки, когда он чувствовал себя совсем уверенно, он
позволил себе подняться наверх, в трубу. Там было почти спокойно, шум
рушащегося гребня убаюкивал. Тоннель был высоким и широким, и внутри его
гудел сильный ветер. Тут надо было смотреть в оба, иначе сдует с доски, а
завиток накроет.
Вдруг ему что-то привиделось сквозь стену падающей перед ним воды, и
он вышел за пределы трубы. Этих "что-то" оказалась масса.
Про тринтаглий ему говорили. Они держались на поверхности прямо перед
ним. Плавательные пузыри были предельно раздуты, тонкая, как бумага, кожа
желто-розового цвета вы глядела натянутой, как барабан. По толщине они
колебались в пределах от нескольких дюймов до фута. Передвигаясь, они
использовали воздушный поток, предшествовавший трубе, при этом работая,
как крыльями, длинными тонкими плавниками. Их выпученные голубые глаза
разом обратились в сторону странной фигуры, появившейся перед ними.
То одна, то другая ныряли, чтобы выхватить из воды что-нибудь
съедобное. Некоторые выпускали воздух из пузырей и исчезали в толще волны,
другие держались под водой более-менее близко к поверхности. Жоао взял и
протянул руку, чтобы потрогать тринтаглию. Та дернулась и подалась прочь,
сердито глядя на него широко раскрытыми глазами.
Жоао взглянул на часы. Пять часов тридцать пять минут По времени
нахождения на волне он уже на втором месте В ногах появилась тяжесть, в
левом боку слегка закололо, глаза покраснели от соленых брызг, а во рту -
когда кругом вода! - пересохло.
Оказавшись вне трубы, он увидел слева очертания скальной гряды на
берегу. А впереди по-прежнему лежала бесконечная колышущаяся и рокочущая
водная поверхность.
Еще тридцать минут, сказал он себе. Еще полчаса - и у него будет
самый продолжительный заезд дня. Сейчас выходить из игры было нельзя, хотя
ноги готовы были отказать в любой момент и плохо слушались. Но все шло так
хорошо. Волна по-прежнему сохраняла величину и силу и не выказывала
никаких признаков уменьшения. Какое же расстояние проходят участники,
интересно? Над этим вопросом он как-то не занимался, да и когда, и как?
Может, они идут вокруг континента? Или от полюса до полюса?
Ладно, еще тридцать минут. Еще полчаса в этом мокром аду - и он
выходит.
И тут ваксиал едва не схватил его.
Хорошо, что тот принял конец шеста за часть человека. Это и спасло
Акорисала. Узкая, как у угря, голова высунулась из воды и набросилась на
шест, лязгнув зубами по остро заточенному металлическому наконечнику. Все
шесть его продольных плавников были распущены, чтобы легче было
балансировать в воде, а темно-красные жаберные отверстия позади челюстей
ходили от возбуждения. Один глаз с ладонь человека, полыхал злобой, когда
животное смотрело на вздрогнувшего Акорисала.
Кое-как он сохранил равновесие и не свалился с доски, но был близок к
этому, когда инстинктивно дернулся назад, чтобы не нарваться на тонкие,
словно иглы, зубы животного.
Хорошая реакция помогла ему. Ваксиал выпустил несъедобный шест и
щелкнул челюстью - в том месте, где мгновением раньше находилось плечо
Акорисала. Перенос тяжести вызвал быстрое перемещение доски вверх но
волне. Гребень волны приближался со страшной скоростью.
Акорисал бросился вперед. Вниз, кому говорят, ниже нос!
Доска послушалась и заскользила вниз. Чуть-чуть! Чуть не перелетел
через гребень. В лучшем случае он взлетел бы в воздух на другой стороне
волны, гонка завершилась бы для него, а ваксиалы были бы тут как тут,
чтобы схватить его. В худшем случае он зацепил бы носом доски гребень и
полетел бы кувырком, плюхнулся в воду и эта громадная масса поглотила бы
его.
Он продолжал спускаться по фронтовой части водяной горы. Позади пара
тупорылых зубастых змеевидных существ в двадцать футов длиной скользили по
волне, явно преследуя его. Ваксиалы так и будут держаться за ним. Им-то
что? Они живут в этих волнах, им нечего заботиться о равновесии.
Он изготовил шест и опустился на колени. Теперь ему надо подумать,
как поразить ваксиала, но не потерять при этом ни равновесия, ни доски.
Отвратительная голова показалась из воды. Акорисал наклонился и нанес
удар вниз и в сторону заостренным концом шеста. Удар пришелся в ровный
стеклянный глаз. Брызнула кровь, и ваксиал пропал.
Акорисал похвалил себя за хороший удар. Он чувствовал себя таким
усталым, что руки дрожали. Он пробежал глазами по волне в поисках другого
хищника. Может, подумал он, тот пошел помогать другому. Может быть, они
друзья. Он увидел какую-то рыбину в волне, еще какую-то живность, но
никаких признаков ваксиала.
Вдруг он ощутил огромную тяжесть на спине и услышал специфический
звук разрывающейся материи.
Он повалился вперед, отчаянно пытаясь сохранить баланс доски,
несмотря на дополнительную тяжесть на спине. Он почувствовал на шее эти
длинные игловидные зубы, впивающиеся в крепкий материал его гидрокостюма,
захватывающие кожу и позвоночник. Акорисал в ужасе закричал.
Потом тяжесть пропала. Он не видел, как ваксиал напал на него, не
видел и как он ушел. Больше он пока не появлялся, что не было странным,
поскольку ранец оказался в его глотке. Слабой рукой Жоао держал шест,
потом, улегшись на доску ничком, потрогал другой рукой спину. Ранец точно
пропал, сорванный с креплений мощными челюстями хищника. Глаза Акорисала
лихорадочно бегали по волне, но хищник больше не появлялся. Спустя
некоторое время вновь появились тринтаглии, по одной, по двое, и он принял
их появление за добрый знак.
Отдельные раны и очаги боли он уже не различал. Все его тело
превратилось в одну сплошную рану и непрекращающуюся боль. Теперь, когда
ранца нет, не так легко выйти из игры. Можно подняться на гребень волны с
надеждой чисто пройти на тыльную сторону волны. Можно нырнуть в волну,
потом вовсю помахать руками и ногами и затем надуть костюм и всплыть на
поверхность... если ваксиал не разорвал и воздушную камеру гидрокостюма.
Если не то и не другое, то он, скорее всего, утонет.
В одном он был уверен: на ноги ему больше не встать. Ноги свое
отстояли. Он выбросил шест и обеими руками вцепился в края доски,
нисколько не думая о том, что какой-нибудь морской хищник может захотеть
отведать его пальцев.
У него получилась хорошая попытка, одна из лучших за сегодняшний
день. Как-нибудь, несмотря на боль, он удержится на доске, а там, глядишь,
кто-нибудь на берегу поймет, что он в опасности, и за ним вышлют
летательный аппарат, спасут.
Господи, пусть это будет поскорее, нет больше сил.
Он заставлял себя усилием воли держаться в сознании. Если он вдруг
впадет в сон, то все закончится в пару секунд. Доска поднимется к гребню
волны, потом его захватит гигантский водопад и швырнет с высоты сто футов.
По крайней мере, все произойдет быстро. Это не то, что тонуть. Просто
навалится огромный вес, тут же потеря сознания и смерть.
Он встряхнулся, подтянулся к носу доски. Пока его посещали эти мысли,
доска оказалась в десятке футов от гребня. Движениями немеющего тела он
заставил доску снова опуститься поближе к безопасной середине волны.
Мерный шум падающей воды терпеливо следовал за ним по пятам.
"Господи, я устал, я так устал, думал он. Скорее бы это кончилось. Я
добился, чего хотел, и даже больше. Теперь я хочу, чтобы это кончилось.
Где этот, черт бы его побрал, спасатель? Они что, не видят, что я на грани
гибели?"
Он понял, что надо что-то предпринимать. Держаться на доске - и то
трудно, не говоря уж о том, чтобы управлять ею как следует. Он истощен - и
головой, и телом. Только упорство помогает ему держаться.
Нырять ему в воду - исключено. Проплыть пару футов - и то сил не
хватит, что уж тогда говорить о такой толще воды, как эта гора. Значит,
надо преодолевать гребень.
Он начал перемещать доску вверх по волне. Одной рукой он стал
ощупывать боковую часть мокрого и скользкого гидрокостюма, пока не
наткнулся на кнопку. Как только он прошьет гребень, то нажмет на нее и
костюм наполнится воздухом, а дежурные аппараты, надо надеяться, заметят
его до прихода новой водяной горы и подберут. Он надеялся, что сохранит
полное представление об окружающей обстановке и нажмет на кнопку в нужный
момент.
Вода и соль мешали смотреть, все было как в тумане, небо слилось с
водой. Забрался он, что ли, на гребень? Если переждать лишнего, то его
захватит завиток и он окажется в водопаде.
Его обдало белым, он даже закашлялся. Волна не ждала, пока он примет
решение. Он вспомнил предупреждение Жанвина о непредсказуемых действиях
волн, рождающихся в штормовую погоду.
Завиток пропал, все смешалось, волна потеряла свою классическую форму
и обрушилась на него...
Было темно, мокро, доски не было. Он наощупь нажал на кнопку сбоку
костюма, понимая, что в таком виде он станет игрушкой волн, его будет
выносить на поверхность или тащить по песчаному дну. По крайней мере, хоть
тело обнаружат.
"Прости, Кирси, и прощай".
Сейчас его болтало на поверхности, и ему трудно было пошевелить
руками и ногами, потому что мешал наполнивший рукава и брюки костюма
воздух. Да, он немного поторопился. Изловчившись, он пустил воздух в
переднюю часть костюма.
Он увидел, что к нему приближаются двое. Вот так неожиданность.
Вторая же и еще большая неожиданность состояла в том, что они не плыли.
Они шли в воде. Пораженный, Акорисал постарался сфокусировать на них свое
зрение, но воспаленные глаза плохо слушались его. Раздалось шипение. Это
один из них спускал костюм. Акорисал хотел позвать человека, но губы тоже
не слушались его. Тогда он напряг слух - на случай, если те позовут его.
Воздух выходил из его гидрокостюма. Вот его снова обдало волной,
только на сей раз под ним оказалась опора не в виде соленой воды. Это были
руки тех двоих. Хорошо, что они поддерживали его. Сам стоять он не мог, не
было сил.
- Что?... - Язык, губы, челюсти двигались несогласованно. - Что?...
Один из спасателей, человек молодой и высокий, смотрел на него с
удивлением и восхищением.
- А вы не знаете?
- Ничего... не знаю, - пробормотал Акорисал и закашлялся.
- Это Фигурный залив. Досюда доходят волны, это самая дальняя точка.
Вы прошли на своей волне до самого конца, весь ее путь.
- А сколько... Какой высоты она была, когда я бросил ее?
- А, вот что. Мы все подумали, что вы это сделали, чтобы произвести
впечатление на судей. А разве нет?
- Да черт с ними, с судьями. Ничего я не хотел. Так сколько в ней
было?
- С десяток футов, - ответил второй, которого Акорисал обнимал правой
рукой за шею. - Вы просто перекатились через нее. - Кивком головы он
показал вперед. - Ваша доска в порядке, вон там на берегу.
- Надо же, десять футов, - удивленно произнес Акорисал.
Когда они выбрались на сухое место, Акорисал увидел знакомое лицо.
Жанвин озабоченно вглядывался в лицо Акорисала. Того положили на подвесную
койку, установленную на берегу. Воздух оглашали крики немного подгулявшей
толпы, собравшейся тут же. Это вместо приветственных речей, подумал
Акорисал. Слышны были предостерегающие голоса официальных лиц, старавшихся
сдержать энтузиазм напиравшей толпы.
- Привет, Жоао, - сказал Жанвин, пощупав его пульс. - Как себя
чувствуем?
Акорисал, прищурив глаза, взглянул на товарища. Соль на лице все еще
мешала ему.
- Жеванный весь. Меня как будто пожевали и выплюнули, как резинку, -
тихо ответил Акорисал, еще не отдышавшийся. Он разглядел на голове хирурга
повязку, а на руке - жесткую форму из пластика, и от этого сооружения шли
ленты через плечо. Акорисал взглядом задал вопрос.
- А, это? - Жанвин улыбнулся и повел поврежденной рукой. - Попав в
переделку, попытался выплыть. Ранец уже поздно было применять. Связки
порвал, плечевые. Все, на этот год я отходился. А куда же делся ваш ранец?
- Ваксиал, - пояснил Акорисал. Немного отдышавшись, он продолжил: -
Хотел меня слопать. Думаю, он подавился... А сколько времени я шел? У меня
сейчас с глазами не того.
- Восемь часов и пять минут. Мне сказали, что последний час вы шли,
прямо приклеившись к доске. У вас сломался один стабилизатор, его сейчас
ставят.
- Это хорошо.
- За двенадцать лет это первый завершенный заезд, - с восхищением
произнес Жанвин. - Не считая Нуотуан в двадцать четвертом году, но пока до
нее добрались, она была мертва. А вы - вовсе не мертвый.
- Нет, не мертвый.
Поколебавшись, Жанвин сказал:
- Я думаю, что мне надо дать вам отдохнуть. Однако мне надо знать, -
он нагнулся к Акорисалу, подальше от облупивших их репортеров, - как это
получилось?
Но Акорисал был без сознания.
Он получил очки за прохождение дистанции внутри трубы, за битву с
ваксиалами, за стиль и за продолжительность гонки. У Брукингса по сумме
двух дистанций времени было набрано больше, но за стиль он получил меньше.
По данным одной попытки Акорисал был объявлен победителем. Об этом ему
сказали двумя днями позже, когда он пришел в сознание.
Среди судей был видный представитель средств массовой информации с
Терры. Он и должен был вручить Акорисалу приз и денежное вознаграждение.
Вокруг этого человека вечно толпились репортеры. Сам он никогда в жизни
зараз не проплывал больше ста ярдов. Но он был высок, представителен,
неплохой актер, располагал густым голосом - специально для подобных
мероприятий.
Но Акорисала никак не мог найти. Не было его в гостинице, и во всем
этом прибрежном городке его не могли сыскать. Думали, что он на берегу -
купается в лучах славы под восторженными взглядами своих почитателей, но и
там его не было.
Кого нашли - так это Жанвина. Он сидел в мастерской, где ремонтируют
доски, и помогал молодому спортсмену в установке стабилизатора.
- Я сейчас занят, а вечером мне надо в больницу, - остановил хирург
кучку нетерпеливых репортеров и официальных лиц.
- Только скажите нам, знаете вы, где он, или нет?
- Да, знаю, где он.
Звезда с Терры выглядел очень недовольным.
- Я здесь по договору. - Он постучал пальцем по своему украшенному
драгоценностями хронометру. - Еще десять минут - и я ухожу, мне надо с
челноком попасть на свой корабль.
- Тогда вы его не увидите, - ответил Жанвин.
- Да где же он, в конце-то концов? - раздраженно спросил один из
почетных гостей соревнований, человек, у которого было много денег, но
мало всего прочего.
Жанвин развел руками.
- Ну где, вы думаете, он еще может быть? - Он махнул рукой куда-то на
северо-запад. - Он взял летательный аппарат и команду сопровождения...
- Ненормальный, - пробормотал почетный гость. - Ему что, не нужны
этот приз и деньги?
- Думаю, что нужны, - задумчиво произнес хирург. - Но он сказал мне,
что завтра ему надо быть дома. Я думаю, он будет признателен за этот приз
и деньги. Только прежде пускай поймает еще одну волну...
ЙНННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННН»
є Этот текст сделан Harry Fantasyst SF&F OCR Laboratory є
є в рамках некоммерческого проекта "Сам-себе Гутенберг-2" є
ЗДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДД¶
є Если вы обнаружите ошибку в тексте, пришлите его фрагмент є
є (указав номер строки) netmail'ом: Fido 2:463/2.5 Igor Zagumennov є
ИННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННј
Алан Дин ФОСТЕР
РОЖДЕСТВО НА БОЛОТНОЙ ПЛАНЕТЕ
ОТ: Мишеля Съенстрома И.О. Советника в штаб-квартире колониальной
администрации в Майравилле, Майра-2.
В: Мастурекс-Центр в Сен-Джеймсе на Земле
Приложение 119-аб
Содержание: Туземный конфликт.
Уважаемые господа!
Мне бы хотелось напомнить вам еще раз (на этот раз официально,
поскольку моим неофициальным сообщениям не уделяется должного внимания) о
нашем положении здесь.
Как вы уже были уведомлены, Майра-2 - тропическая планета. В болотах
и заболоченных лесах можно найти изобилие лекарств и достаточно
однообразной пищи. К сожалению, большая часть земли, если это можно так
назвать, расположена в среднем от пяти до пятнадцати футов ниже уровня
воды. Слой ила или грязи на дне не очень плотный. Благодаря изощренной
изобретательности и мастерству части наших инженеров нам удалось создать
ряд достаточно устойчивых городов, построенных на сваях. Подобный способ
неоднократно использовался в зонах тропиков на Земле. Средствами
передвижения здесь служат лодки и болотоходы.
Кроме того, Майра-2 служит обиталищем для не слишком доброжелательно
настроенной популяции амфибий, естественной средой обитания для которых
являются болота и мелководные озера. Их умственные способности были
оценены нами по 3-й категории. Они владеют языком, определенными
инструментами и, к несчастью, достаточно эффективными видами вооружений.
По одиночке они не представляют проблем и фактически они предпочитают
передвигаться отдельными парами, собираясь в большие группировки только
для отправления религиозных обрядов в случае опасности. В условиях
коллективности они проявляют значительно более высокие умственные
способности.
Это ставит нас перед лицом существенной проблемы.
В то время когда мы осуществляем сбор плодов дикой растительности,
они вбивают в свои мокрые черепа, что мы нарушаем спокойствие их болотных
божеств, или еще что-то в этом роде. Но так или иначе эта собираемая пища
кормит нас. Особенно во время наших "опустошительных набегов" (это их
выражение) на заросли диких пингровых деревьев. Плоды пингровых деревьев
служат единственным источником для синтезирования таяна. Таян не может
быть воспроизведен в лабораторных условиях. При длительном использовании
он проявляет способность исцелять или стимулировать сердечную мышцу. Более
85 процентов нашего годового экспорта состоит из собранного и
первоначально переработанного в таяне сока пингровых плодов.
Далее. Со времени появления наших лодок для сбора плодов туземцы
отказались от миролюбивого образа мыслей и поступков. Подстрекаемые своими
лекарями-травниками, они поставили своей целью вытеснить нас с этой
планеты.
Мы ощущаем настоятельную потребность в ваших предложениях и помощи.
Подписано: Мишель Съенстром
Капитан, Колониальная Служба
ОТ: Мишеля Съенстрома
И.О. Советника в штаб-квартире колониальной администрации в
Майравилле, Майра-2.
В: Мастурекс-Центр а Сен-Джеймсе на Земле
Приложение 119-аб
Содержание: Туземный конфликт.
Господа!
Я снова вынужден привлечь ваше внимание к нашим проблемам здесь. Под
руководством известного лекаря-травника, именуемого Юмоо несколько
соседних племен объединились с племенами из других областей, прилагая все
усилия, чтобы уничтожить нас. Сбор сырья для синтезирования таяна и других
продуктов близок к полному прекращению. Все попытки вести какие-то
переговоры с целью разрядить ситуацию были отвергнуты.
Аборигенов трудно обнаружить в темных водах, а многочисленный топляк,
скалы и другие предметы делают практически невозможным обнаружение их
акустическими средствами. Гримпсы необычайно подвижны в воде, а их горящие
стрелы могут навылет пробить нейлоновый скафандр на значительной
дистанции. Охота в космическом скафандре практически бесполезна из-за его
неудачной конструкции. Я умоляю вас снова и снова прислать нам ваши
предложения и любые средства для того, чтобы помочь сохранить наш
департамент. Мы возвращаемся назад в Майравилль на нашу основную базу.
Если помощь не подоспеет вовремя, боюсь, я буду вынужден посоветовать
оставить эту колонию.
подписано: Мишель Съенстром
Капитан, Колониальная Служба.
ОТ: Дебби Съенстром, 8,5 лет
Штаб-квартира колониальной администрации в Майравилле, Майра-2.
В: Мастурекс-Центр
Сен-Джеймс на Земле
Приложение 119-аб
Содержание: Рождество.
Дорогой Мастурекс:
Привет! Меня зовут Дебби Съенстром и через три месяца мне будет
девять лет. Мой папа - руководитель здешней колонии. Вы знаете моего папу?
Может быть и нет, даже несмотря на то, что, как он говорит, Вы знаете Все
и обо всех.
Я не должна надеяться, что Вы захотите общаться со мной, но, полагаю,
это было бы замечательно - снова поговорить с Землей. Папа думает, что я
не знаю, как пользоваться космическим передатчиком, но я видела его
множество раз и он смотрится достаточно простым в употреблении. И это
действительно так! Все говорят, что я ужасно сообразительная для своего
возраста, и я полагаю, что, по всей вероятности, они правы.
Как бы там ни было, папа говорит, что иногда Вы помогаете людям,
проживающим в колониях, получить то, в чем они действительно сильно
нуждаются. Ну, а сейчас наступают Рождественские праздники и мне очень
нужны некоторые вещи. Не множество, только несколько. Папа так занят, но я
надеюсь, что Вы сочтете для себя возможным прислать их мне. Или написать
об этом Санта Клаусу. Он смог бы помочь. Он может достать что угодно.
Мне нужна Долли и болотный велосипед, и настоящая лазерная винтовка
"Марк ХХ" для того, чтобы я могла помогать папе охотиться за
отвратительными гримпсами и этим омерзительным мистером Юмоо.
Благодарю Вас: Дебби Съенстром.
ОТ: Мастурекс Добавочный 119-аб
Управление колониями
В: Мастурекс-Центр
Содержание: Запрос из колонии Майра-2.
Проведенное расследование подтвердило наличие враждебности со стороны
аборигенов планеты.
Запрос на одну (1) лазерную винтовку "Марк ХХ" препровожден для
поставки в 26 подразделение Отдела вооружения колониальных войск.
Зашифровано КР N_14925-А.
Запрос на один (1) болотный велосипед препровожден для поставки в
Колониальный отдел предметов роскоши. Зашифровано КР 14925-B.
Запрос на одну (1) Долли, неуказанного типа, препровожден для
поставки в колониальный отдел предметов роскоши.
Зашифровано КР N_14925-С.
Записано Терминалом 44, Добавочный 119-аб.
P.S. Следует провести расследование в отношении установления личности
Клауса, Санта. Предложение следует.
В карточке сведения о нем не обнаружены.
Конец связи - КР N_14925-ABC.
ОТ: Мастурекс-Центр
В: Отдел поставки, 26 подразделение
Отдела колониальных войск.
Содержание: Приказ.
Запрос на одну (1) лазерную винтовку "Марк ХХ" получен КР N_14925-А.
Надлежащее действие: Одобрено. Отправить.
ОТ: Мастурекс-Центр
В: Отделение поставки Колониального отдела предметов роскоши
Содержание: Приказ.
Запрос на один (1) болотный велосипед получен КР N_14925-В.
Надлежащее действие: Одобрено, Отправить.
ОТ: Мастурекс-Центр
В: Личному составу, колониальная служба.
В: Личному составу, гражданская служба.
Содержание: Справка по личному составу.
Согласно запросу Добавочного 119-аб по коду КР N_14925-АВС навести
справки относительно одного Клауса, Санта.
Надлежащее действие: Одобрено. Составленное досье отправить в
Мастурекс-Центр для оценки.
Досье под шифром SCX
ОТ: Мастурекс-Центр
Сен-Джеймс, Земля
Добавочный 119-аб
В: Отдел запросов Колониальной администрации
Майравилль, Майра-2.
Содержание: Удовлетворение заявок.
Уважаемые господа!
К сему прилагается одна (1) лазерная винтовка "Марк ХХ", один (1)
полный комплект энергетических пакетов для "Марк ХХ", одна (1) упаковка
чистящего вещества для "Марк ХХ".
К сему прилагается один (1) болотный велосипед, энергетический,
модели "2095 Супер", предназначенный для эксплуатирования детьми от 4 до
12 лет.
Конец связи.
ОТ: Мастурекс-Центр
Сен-Джеймс, Земля
В: Штаб-квартира Колониальной администрации
Майравилль, Майра-2
Дебби Съенстром, 8,5 лет.
Содержание: Удовлетворение заявок.
Дорогой мистер/мисс
Отправлено: Одна (1) лазерная винтовка "Марк ХХ" с полным комплектом
энергетических пакетов и упаковкой чистящего вещества, плюс один (1)
болотный велосипед КР N_14925, закодировано А и B соответственно.
Дополнительный запрос: для удовлетворения заявки КР N_14925-С
необходимо идентифицировать предмет, именуемый "Долли".
Во исполнение запроса: Собрать любую дополнительную информацию о
лице, идентифицируемом как Клаус, Санта и передать в предстоящем
сообщении, в соответствии с Законом о районах боевых действий, раздел IV.
Конец связи.
ОТ: Мишеля Съенстрома, И.О. Советника
Штаб-квартира Колониальной администрации.
Майравилль, Майра-2.
В: Мастурекс-Центр,
Сен-Джеймс, Земля
Добавочный 119-аб.
Господа!
Лазерная винтовка, конечно, пришлась весьма кстати, она несколько
укрепила нашу защиту и улучшила моральное состояние. Мне бы очень не
хотелось прослыть неблагодарным среди людей и роботов, но мы уже пытались
использовать в наших условиях лазерное оружие, и, к сожалению, оно
оказалось недостаточно эффективным. Мы оказались здесь в уникальной
ситуации. Необычайно опасной. И нам остро необходимы новые средства
защиты. Мы пробовали использовать небольшие субмарины, но они слишком
легко вылавливаются. Мы пробовали использовать и непроницаемые подводные
скафандры, но они не дают необходимых возможностей для маневрирования.
Понимаете, здесь нужны новые нестандартные подходы в решении этой
проблемы. Вчера я потерял еще двух человек. Часть аборигенов отвлекала их
внимание, атакуя с деревьев, в то время как другая часть, по-видимому,
успешно применила приемы захвата под водой. Поймите, это не животные, мы
здесь действительно воюем!
Их необычайная способность адаптироваться ко всему новому и
изощренная ловкость ставят нас в ситуацию близкую к критической.
Пришлите нам что-нибудь новенькое, черт побери! И желательно
поскорее!
Подписано: Мишель Съенстром, капитан Колониальной Службы.
P.S. Спасибо тому, кто прислал болотный велосипед для моей дочери.
Может быть, когда-нибудь она сможет пользоваться им без риска для жизни.
ОТ: Дебби Съенстром
Штаб-квартира Колониальной администрации
Майравилль, Майра-2
В: Мастурекс-Центр
Сен-Джеймс, Земля
Добавочный 119-аб
Содержание: Рождество.
Дорогой Мастурекс:
Большое спасибо за болотный велосипед, хотя пока еще я и не могу на
нем кататься, Эма и Дэви его уже переросли, а маленькие братья и сестры
еще не доросли до него!
У папы хранится лазерная винтовка, но ему трудно ею пользоваться, так
что я ничего не смогла бы сказать по этому поводу. Я получила Ваше письмо
в тот момент, когда наблюдала за космическим передатчиком, способным
управлять человеком. У нас не так много средств сообщения подобного рода,
поэтому мне позволено наблюдать за ним во время его передышек. Я
пообещала, что всегда буду вызывать его в том случае, если кто-то придет,
но в тот раз принесли письмо для меня, поэтому я не стала этого делать.
Неужели Вы не знаете, кто такой Санта Клаус? А мы с мальчиками
считали Вас таким сообразительным! Санта живет на Северном Полюсе
(полагаю, это на Земле) и каждое Рождество он прилетает, чтобы подарить
игрушки и другие замечательные вещи всем хорошим маленьким девочкам и
мальчикам, и даже таким большим, как я. Он летит в огромных красных санях,
которые несет олень в упряжке. Как написано в моей энциклопедии, олень -
это арктическое копытное животное.
Я хочу Маленькую Мисс Ядерную Долли, ту, которая умеет ходить и
разговаривать и имеет свой собственный аэроплан с дистанционным
управлением.
Спасибо: Дебби Съенстром.
ОТ: Мастурекс Добавочный 119-аб
Управление колониями.
В: Мастурекс-Центр.
Содержание: Запрос из колонии Майра-2.
Ответ на полученный запрос КР N_14925-С.
Запрос о Долли, маленькой Ядерной Мисс со вспомогательным аэропланом,
обладающим дистанционным управлением, направлен в Отделение Колониального
отдела предметов роскоши, детская секция, подразделение малышей.
Ответ, полученный в отношении досье под шифром SCX КР N_14925-АВС.
Дата направления в Мастурекс-Центр Записано Терминалом 73, Добавочный
119-аб.
Конец связи
ОТ: Мастурекс-Центр
В: Отдел поставки Колониального отдела предметов роскоши, детская
секция, подразделение малышей.
Содержание: Приказ.
Касательно запроса КР N_14925-С (неудовлетворенный)
Запрос на одну Долли, Маленькую Ядерную Мисс.
Надлежащее действие: Одобрено. Отправить.
Дополнение: В приказ включаются формальные извинения за недостаточное
понимание содержания первоначального запроса.
P.S. Удостоверьтесь, что приложен (1) аэроплан с дистанционным
управлением.
Конец связи. КР N_14925-CS.
ОТ: Мастурекс-Центр
Сен-Джеймс, Земля.
Добавочный 119-аб.
В: Отдел приема Колониальной администрации.
Майравилль, Майра-2.
Содержание: Запрос.
Уважаемые господа:
К сему прилагается одна (1) Долли, Маленькая Ядерная Мисс, с
аэропланом для нее, имеющим дистанционное управление, по шифру КР N_14925
CS.
К сему прилагается одно (1) извинение установленного стандарта N_14.
Конец связи.
ОТ: Мастурекс-Центр
В: Личному составу Колониальной службы
В: Личному составу Гражданской службы
В: Военный департамент
В: Департамент гражданской защиты
Содержание: Досье под шифром SCX.
К сему прилагаются данные об индивидууме, известном как Клаус, Санта.
Сведения следующие:
За истекший период ни один отдел оказался не в состоянии обнаружить
сколько-либо существенную информацию об объекте. Информация, только что
поступившая из колонии Майра-2, содержит указания о том, что во время
военных действий предполагаемая персона может быть привлечена к попыткам
обучения юношества на Земле (вероятно, до 13 лет). Указанная персона
способна маневрировать в воздухе над Землей.
Наблюдение за предполагаемым объектом должно производиться с
предельной секретностью с тем, чтобы избежать ненужной паники среди
населения до тех пор, пока эта необычная ситуация не прояснится.
Надлежащее действие: Исследовать, способно ли подниматься над Землей
травоядное, именуемое "Олень в упряжке".
Найти указанные области: Лапландия, Сибирь, Канада, Аляска.
Конец связи.
ОТ: Военный департамент
Центральный компьютер
В: Мастурекс-Центр
Содержание: Досье под шифром СХ.
Информация получена и надлежащие действия начали проводиться.
Оценка: Совпадает.
Конец связи.
ОТ: Макнак-он-Бэффин
Территория NA
Серван Фририверс
Шеф полиции
В: Центральный Терминал полиции на Бермудах
Информация
Содержание: Умопомешательство робота
Уважаемые господа!
Что это за дьявольщина творится в стране? Посудите сами, я управляю
прелестной мирной маленькой деревней, где никогда не было никаких
беспорядков, никакой суеты, никакого беспокойства. Тут даже слишком
спокойно, чтобы воевать. Сидели мы себе, сидели, никого не трогали, и
вдруг однажды утром мы были наводнены огромным количеством бронированных
машин, способных взорвать половину континента! Будьте любезны, уберите
ваших... (ПРОВЕРЕНО ЦЕНЗУРОЙ) роботов из моей деревни или мои соседи...
(ПРОВЕРЕНО ЦЕНЗУРОЙ) уберут этих е... (ПРОВЕРЕНО ЦЕНЗУРОЙ) вместе со всеми
вами к е... (ПРОВЕРЕНО ЦЕНЗУРОЙ ПРОВЕРЕНО ЦЕНЗУРОЙ) матери.
Подписано: Серван Фририверс
Лейтенант полиции
ОТ: Дебби Съенстром, 8,5 лет.
Штаб-квартира колониальной администрации
Майравилль, Майра-2.
В: Мастурекс-Центр
Сан-Джеймс, Земля.
Добавочный 119-аб
Содержание: Рождество
Дорогой Мастурекс!
Право, я почти совсем забыла! Пока вы ищете для меня Долли, может
быть, вы могли бы помочь нам отделаться от этих омерзительных гримпсов.
Какого только беспокойства не причиняли они моему папе! Я посылаю вам
официальное описание, потому что в нем содержится огромное множество пока
еще неизвестных мне слов.
Пожалуйста, в качестве Рождественского подарка помогите моему папе!
Еще я хочу сказать, что старшие сестры должны лучше относиться к
своим младшим братьям и сестрам (даже если они и доставляют огорчения),
вот почему я хочу, чтоб Вы знали, что Эма очень хочет рыбок-гуппи для
своего аквариума, а Дэви мечтает о настоящем приемнике-передатчике марки
"Палларнум".
Подписано: Дебби Съенстром.
P.S. Счастливого Рождества!
ОТ: Мастурекс Добавочный 119-аб
В: Мастурекс-Центр
Содержание: КР N_2335 Майра-2
К сему прилагаются факс из колонии Майра-2 о вспышках враждебности
там со стороны аборигенов. Анализ эмоциональной насыщенности содержания
предполагает немедленное осуществление конкретных действий. Обеспечивается
в очередности ААА.
Конец связи.
ОТ: Мастурекс-Центр
В: Военный департамент. Отдел исследований.
Содержание: КР N_2335 на Добавочный 119-аб - 12ААА.
Надлежащее действие: Обеспечение ААА рассмотрения прилагаемого
запроса о решении проблемы подавления восстания местных амфибий.
Прилагается: 1 местное донесение/запрос.
1 разбор/анализ предложений, содержащихся в местном донесении/запросе
(110 копий)
Конец связи.
ОТ: Военный департамент, Отдел исследований.
В: Мастурекс-Центр
Содержание: КР N_2335 на Добавочный 119-аб-12ААА
Надлежащее действие: Решение проблемы заключается в анализе
предложений, содержащихся в местном запросе/донесении. Проекты
подготовлены. Единственное необходимое условие - в незначительной задержке
с отправкой. Степень эффективности решения имеет 96.354% вероятности.
Оценка: высшая.
Конец связи.
ОТ: Альбертса Туимбо
ассистента коменданта Центрального Терминала Полиции
Отдел Стратегии и Распространения
В: Сервану Фририверсу
Шефу полиции Макнак-он-Баффин
Территория: NA.
Содержание: Сверх воздействие.
Дорогой лейтенант Фририверс!
Извините за причиненное неудобство.
По-видимому, в компьютере произошли какие-то неполадки, связанные с
перегревом и он выдал информацию, убедившую нас, что в вашем районе
происходит заболачивание местности. Все миролюбивые усилия робота теперь
должны быть преодолены.
Подписано: Альберт Туамбо, Колонин.
Прилагается 1 чек на оплату, как возмещение локальных разрушений.
1 счет, занумерованный, за повреждения, нанесенные жителями
Макнак-он-Баффин, Территория: NA танку серия N_175 AWE.
1 гражданский костюм, зарегистрированный, пострадавший во время
неспровоцированной атаки на персону официального исследователя.
1 счет за чистку и удаление посторонних пятен (пятна от смолы и
гусиные перья) с униформы последнего.
ОТ: Личного состава Колониальной службы
В: Мастурекс-Центр
Содержание: Досье за шифром СХ.
Ответ: Санта Клаус?
Заключение: Предлагается проверить работу ваших логических цепей и
завершить общую наладку центральной панели разумности.
Конец связи.
ОТ: Мастурекс-Центр
В: Военный Департамент
В: Департамент гражданской защиты.
Содержание: Досье за шифром SCX.
Ответ, полученный от личного состава колониальной службы.
Надлежащее действие: По исследовании содержания полученных
материалов, настоящим досье за шифром СХ считать закрытым и опечатанным.
Ответственность: Настоящим удостоверение цензора запротоколировано в
Добавочном 119-аб.
Добавление: Бюро ремонта компьютеров обнаружило, что легкомысленные
директивы в Мастурекс-Центр и/или из Мастурекс-Центра являются грубым
нарушением Основного Досье Компьютерной Базы-2046, параграф 83, подотделы
4-8.
Конец связи.
ОТ: Мишеля Съенстрома, И.О. Советника в штабквартире Колониальной
администрации.
Майравилль, Майра-2.
В: Мастурекс-Центр
Сен-Джеймс, Земля,
Добавочный 119-аб.
Содержание: Поздравление.
Уважаемые господа:
На этот раз я должен признать что вы совершенно правильно
побеспокоили меня. Признаться, я почти потерял надежду на то, что вы
обратите внимание на мои призывы. Когда прибыло посланное вами новое
оружие, гримпсы пытались сделать подкоп и заминировать наши основные
шахты. Мы бы никогда не смогли обнаружить этого или сделали бы это слишком
поздно, если бы ваши средства не помогли нам распознать, где и как они это
готовят. Приношу свои извинения, но иногда ваши люди бывают чертовски
точными, черт возьми!
Мне здесь и в голову это не приходило. Слава человеку или машине,
которые смогли придумать это. Эх! Я не верил своим собственным глазам,
пока не закончил изучать буклет-инструкцию. Неужели видоизменившихся
пираний можно контролировать с помощью радио! Это не что иное, как взлет
гениальности! Мы практически полностью запустили вопрос с биологическим
оружием. Достаточно было этим рыбкам порезвиться с полчаса, и мы увидели,
как старый Юмоо вспархивает на дерево пикма, причем на каждом шагу в него
впиваются колючки.
Наши биоспецы даже не предполагали, что гримпсы могут плавать с такой
скоростью.
Правда, это не дало много для того, чтобы заставить их подписать
соглашение. Следующая перевозка таяна назначена на пятое число.
Мы отвернули пираний в сторону и благодаря этому наши дети теперь
могут плавать и кататься на болотных велосипедах. Но мы не пребываем в
эйфории от чувства безопасности - планета не бесконечна, я и не сомневаюсь
в этом, судя по пути, которым двинулись эти лягушки.
Подписано с благодарностью:
Мишель Съенстром,
Капитан Колониальной службы.
Прилагается: один (1) свиток памятный, подписанный населением колонии
Майра-2.
P.S. Кому по протоколу принадлежит идея послать моей старшей дочери
такие дорогие подарки?
ОТ: Мастурекс-Центр
Сен-Джеймс
Управление.
В: Эдвину Эльяху
Руководителю программирования Отдела исследований и развития
Мастурекс-Центра
Территория NA
Рим
Содержание: Мастурекс
Дорогой Эд:
Я думаю, тебе следует прилететь к нам. Какие-то сволочные зубастые
рыбешки оккупировали всю планету. Нам от них житья нет.
Подписано: Боб Голлес
мастер-техник
ОТ: Тау Кита-4
Строительный департамент
межкосмической связи
Эбостон Сити.
В: И.О. Советника, штаб-квартиры колониальной администрации
Майравилль, Майра-2.
Содержание: Вопросы финансового урегулирования.
Уважаемый сэр!
Вам пришлось попотеть, не так ли?
Подписано: Симва Агрипопулос
Директор.
Прилагается: Один (1) счет за космическую лучевую связь за финансовый
период с 1 декабря по 30 число текущего месяца.
Стандарт Т - 2094: 12.342.77 кредитов.
С Рождеством!!!
ЙНННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННН»
є Этот текст сделан Harry Fantasyst SF&F OCR Laboratory є
є в рамках некоммерческого проекта "Сам-себе Гутенберг-2" є
ЗДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДД¶
є Если вы обнаружите ошибку в тексте, пришлите его фрагмент є
є (указав номер строки) netmail'ом: Fido 2:463/2.5 Igor Zagumennov є
ИННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННј
Алан Дин ФОСТЕР
КОНТАКТ
Страшновато думать, что все наши телепередачи могут фиксироваться в
бескрайних просторах Вселенной и что в конце концов о нас могут судить не
по нашим великим достижениям в культуре, но по тем случайным сигналам,
которые могут засечь наши гости из космоса, будь то симфония Тосканини или
разборка между каким-нибудь Мясником и Бобром.
Но, пожалуй, это глупо, конечно, любой достаточно разумный народ,
совершающий межзвездные перелеты, сможет вдумчиво проанализировать любую
из наших передач. По соотношению количества и качества в крайнем случае
могло установить ценность.
Интересно, что пришельцы могли бы извлечь из рекламы какого-нибудь
самого популярного изделия в нашем эфире?
- Он, конечно, большой, Саттерсли, но не очень, меньше, чем я ожидал.
- Это только "челнок", корабль для приземления, мистер президент. Их
основной корабль еще на орбите.
- А. - Президент Соединенных Штатов был спокоен. Ему было о чем
подумать. Его помощник поглядел на небо.
Было пасмурно, и небо было цвета потускневшего серебра. Ветроломы,
сооруженные для прибывающих сановников выступали, как пятна краски на
зелени равнины Солсбери.
Над каждым временным павильоном развевался свой флаг. Лимузины на
ближайшем шоссе были отсюда похожи на ряды муравьев, ожидавших падения
маслины. Никто из сановников не прибыл на вертолете. Получилось бы короче,
чем через Лондон, из аэропорта Хитроу, но тогда случайная непогода могла
бы поставить их прибытие под сомнение.
Лимузины считались более надежными. Никто из лидеров не хотел
опоздать из-за каких-то технических неполадок. Ведь любого из них
пришельцы могут избрать для ведения переговоров.
Снижающийся летательный аппарат представлял собой желтоватый
эллипсоид. Не было видно ни крыльев, ни иллюминаторов, ни опор. С корабля
раздался протяжный гудок, напоминающий ночной гудок поезда. Он напомнил
президенту, как тот мальчиком в бессонные ночи на подоконнике у себя дома
в Индиане прислушивался к гудкам товарных поездов.
Он отвел на минуту глаза от медленно снижавшегося корабля и поглядел
на павильон, соседний с павильоном США. Перед ним стоял лысый коренастый
старик в строгом темном костюме. Он чем-то напомнил президенту мистера
Уолтерса, директора магазина игрушек в Эвансвилле.
Хотя для мистера Уолтерса он был слишком круглолицым. Его звали
Виктором Бузукоем, и он был премьером Союза Советских Социалистических
Республик и вторым по могуществу человеком в мире. Интересно, Бузукой, а
вы в детстве у окна прислушивались к гудкам поезда?
Корабль пришельцев сел на вершину поросшего травой холма, где
полукругом расположились павильоны. Президент забыл о своем соседе.
Само появление пришельцев не вызвало шока. Они предусмотрительно дали
свои описания после первых приветствий во время их передачи, прервавшей
международные телепрограммы и изумившей самодовольное человечество,
доказав ему, что оно больше не одиноко во Вселенной. Они предложили время
и место решающей встречи, кое-что сообщили о родной планете и изложили
свою цель визита на Землю. Они были технически очень развиты, хотя и на
всемогущи, изучили множество электронных передач человечества за последние
несколько лет и пожелали установить дружеские отношения с народом Земли.
Удивил людей и рост гостей. Они не сообщили об этом в своей первой
передаче, а по кораблю этого понять было нельзя. Пришельцев было трое,
каждый высотой два-три метра.
Они помедлили у корабля, осматриваясь и что-то обсуждая. Затем они
повернулись и быстро пошли к американскому павильону. Или к павильону
СССР? Ясно, что изучение обширного материала дало им некоторое знакомство
с политической картой Земли. Лидеры других стран быстро справились с
разочарованием и с любопытством следили, что будет дальше.
Странное дело, президент вспомнил, как он выступал на защите
магистерской диссертации в Огайо. Вздорная аналогия, убеждал он себя.
Здесь не экзамен. Расслабься. Встречай их как лидер, равный по статусу,
если не по знанию. Улыбнись им, может быть, наблюдая наши телепрограммы,
они получили представление о нашей мимике. Посланцы другой цивилизации
остановились в нескольких метрах, как раз посередине между лидерами двух
главных держав, изучая оба павильона с явным интересом.
Президент рассмотрел, что они двуногие, пропорционально сложенные, в
блестящих синих костюмах. У них били круглые задумчивые глаза и носы,
напоминающие носы тапиров. Короткие уши были расположены не по бокам, а на
затылке. Пышные длинные серебристые волосы сзади скрывал верх костюма.
Руки были шестипалыми и красивыми. Когда они говорили, было видно, что рты
у них широкие и безгубые.
У каждого нос был прикрыт тонкой маской, которую узкая трубка
соединяла с баллоном у пояса. Видно, какой-то жизненно нужный им газ,
которого недостает в земной атмосфере, подумал президент, вспомнив записку
одного из советников по науке. А может быть, нечто вроде курения?
Пришельцы стояли, пока люди не начали беспокоиться. Наконец самый
высокий из трех посланцев выступил вперед, причем передвигался он на своих
длинных ногах очень ловко. Он обратился одновременно к президенту и к
премьеру.
- Как вы знаете, - сказал он на сносном английском языке (это - в
нашу пользу, подумал президент, с удовольствием глядя на хмурое лицо
Бузукого), - мы хотим передать людям Земли приветствия от Центральной
Федерации, пригласить вас вступить в сообщество цивилизованных миров и
принять участие в Великом Разрешении.
- Мы приветствуем вас от имени Соединенных Штатов Америки, - сказал
президент.
- И от имени народов Советского Союза, самой многонациональной и
гостеприимной страны Земли, - добавил Бузукой на очень неплохом
английском, не хуже, чем у президента.
- Мы благодарим вас обоих, - бесстрастно ответил пришелец. Он смотрел
куда-то через головы обоих, словно ему чего-то не хватало. - Как мы
объясняли в нашей передаче, мы надеемся встретиться здесь с лидерами ваших
самых могущественных и опытных социальных групп, чтобы дальше в
переговорах иметь дело с единственным представителем вашего вида.
Теперь улыбнулся Бузукой. Президент Эндресс был в середине второго
срока, а Бузукой был премьером уже десять лет. Если они выбирают на основе
опытности...
- Мы приняли это важное решение после анализа ваших многочисленных
радио- и особенно телепередач, пытаясь установить необходимую персону.
Тут, может быть, моя возьмет, подумал президент. Бузукой у власти
дольше, но Эндресс участвовал в значительно большем количестве телепередач
в Америке. Так что неизвестно, кого пришельцы сочтут дольше бывшим у
власти.
Ему не пришлось долго ждать.
- На основании этих передач мы установили, кто определяет у вас
общение, чья длительная и очевидная популярность превосходит любую другую,
- продолжал пришелец. Его нос начал поворачиваться из стороны в сторону, и
президент задумался, что бы значил этот жест. - Однако мы не видим его
среди вас. Поэтому нам следует подождать его прибытия, так как именно с
ним мы решили обсудить будущее взаимоотношений Центральной Федерации и
народов Земли.
Эндресс оглядывался в замешательстве, пытаясь понять, какой такой
старейшина среди властителей еще не прибыл. Бузукой воспользовался паузой
и вышел вперед.
- Я был участником телепередач гораздо дольше, чем любой из
присутствующих здесь лидеров. - Он с удовольствием улыбнулся американцу.
- Ваши пропагандистские передачи нельзя расценивать как мерило
истинной популярности, - твердо сказал президент, становясь рядом с
премьером.
- Это справедливо, - рассеянно заметил пришелец, по-прежнему ища
кого-то глазами. Американец широко улыбнулся конкуренту, надеясь, что
множество операторов и фотографов запечатлеют его победу.
- Но все же человека, который нам нужен, здесь явно нет, - повторил
пришелец. Эндресс, перестав улыбаться, уставился на пришельца, как и
Бузукой.
Не обращая на них внимания, гость продолжал осматривать павильоны.
Сквозь его отчужденность были заметны смущение и разочарование.
- Да где же ваш Джонни Карсон?.. [Герой многочисленных еженедельных
американских телепрограмм, продолжающихся уже не одно десятилетие]
ЙНННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННН»
є Этот текст сделан Harry Fantasyst SF&F OCR Laboratory є
є в рамках некоммерческого проекта "Сам-себе Гутенберг-2" є
ЗДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДД¶
є Если вы обнаружите ошибку в тексте, пришлите его фрагмент є
є (указав номер строки) netmail'ом: Fido 2:463/2.5 Igor Zagumennov є
ИННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННј
Алан Дин ФОСТЕР
ДАР НИКЧЕМНОГО ЧЕЛОВЕКА
Ни Пирсон, ни его корабль не стоили доброго слова. Пирсон еще не знал
этого о корабле, когда брал его напрокат, но времени, чтобы проверять, не
было: он пользовался фальшивыми документами и поддельной карточкой.
Впрочем, никаких угрызений совести по этому поводу Пирсон не испытывал -
возвращать корабль владельцам он тоже не собирался.
Двигатель выдержал подпространственный скачок, и корпус не
развалился, однако, вынырнув в обычном пространстве, Пирсон обнаружил, что
несколько мелких, но очень важных элементов управления превратились в
труху.
Теперь в бледно-голубом небе все выше и выше поднимался столб дыма и
испарившегося металла - больше от корабля ничего не осталось. У Пирсона
даже не возникло желания выругаться. Что ж, знакомое чувство... Кроме
того, корабль все же катапультировал его, только это не радовало. Пирсон
не чувствовал ничего, кроме бесконечной усталости. Душа его словно
окаменела.
Странно, что он совсем не ощущает боли. Внутри все, похоже, работало,
как положено. Однако снаружи... Пирсон мог переводить взгляд, пошевелить
губами, морщить нос и - с огромным усилием - поднимать правую руку над
плоским песчаным грунтом. Лицо - некогда лишь часть богатого набора
способов самовыражения - стало теперь его единственным каналом общения с
миром. О том, как выглядело тело в остатках гермокостюма, оставалось
только догадываться, да и этого делать не хотелось. Пирсон твердо знал,
что правая рука у него в порядке: ею он, по крайней мере, мог двигать. По
поводу же всего остального у него были только мрачные предположения.
Если ему повезет - сильно повезет - то оперевшись одной рукой, он,
может быть, сумеет повернуться на бок... Однако Пирсон даже не пытался.
Иллюзии оставили его - наконец-то! - и перед самой смертью он вдруг стал
реалистом.
Мир, куда занесла его судьба, был совсем крошечный - не планета даже,
а скорее, очень большой астероид - и Пирсон мысленно попросил у него
прощения за тот ущерб, что он, возможно, нанес, обрушившись на поверхность
вместе с обломками корабля. Он всегда совестился, когда причинял кому-то
зло.
Однако он дышал, а значит, тонкая оболочка атмосферы оказалась более
плотной, чем ему показалось с орбиты. Только его все равно никто не
найдет. Даже полиция, гнавшаяся за ним по пятам, наверняка бросит поиски и
на этом успокоится: не Бог весть какой важный преступник. И не преступник
в общем-то, а так... Чтобы называться преступником, нужно сделать что-то
хотя бы немного вредное. Слово "преступник" подразумевало опасность,
угрозу. Пирсон же вызывал у общества, скорее, раздражение, зуд - как
маленькое жалящее насекомое.
"Тем не менее я все-таки "дозуделся", - подумал Пирсон и с удивлением
обнаружил, что еще в состоянии смеяться.
Правда, от смеха он потерял сознание.
Когда Пирсон очнулся, едва-едва светало. Он совершенно не представлял
себе, сколько на самом деле длятся крошечные сутки этого мира, и
соответственно, не знал, сколько пролежал в беспамятстве. Может быть,
день, а может, неделю - не человек, а живой труп. Двигаться он не мог. Не
мог даже дотянуться до расфасованных концентратов в аварийном пайке, что
приторочен (был, во всяком случае) к штанине гермокостюма. Ничего не мог -
разве что дышать разреженной атмосферой, которая пока поддерживала его
жизнь... Другими словами, Пирсон уже начал думать, что лучше бы его
разнесло на куски вместе с кораблем.
От голода он не умрет, нет. Жажда прикончит его гораздо раньше. Да,
такие вот дела. Отныне Пирсон - живой труп. Как мозг в банке... Но
времени, чтобы подумать о своей жизни, оставалось недостаточно.
Пожалуй, он всю жизнь был "живым трупом". Ведь ни к кому и ни к чему
не испытывал он особенно сильных чувств, и даже к себе относился в
общем-то равнодушно. Никому никогда не делал добра, а для зла - для
настоящего зла - у него просто не хватало способностей. Пирсон безвольно
тащился по жизни, не оставляя в ней никакого заметного следа.
Даже будь я деревом, устало думал Пирсон, от меня было бы больше
прока. Интересно только, хорошее ли могло получиться дерево?.. Уж наверно,
не хуже, чем человек. Хуже некуда... Он вспомнил себя в молодости - мелкий
проныра, слюнтяй в общем-то. Вспомнил, как юлил перед другими, более
опытными и удачливыми преступниками, надеясь пролезть в их компанию,
прижиться в том обществе.
М-да, из него даже лизоблюд получился неважный. А жить честно не
получалось - он несколько раз пробовал. Реальный честный мир относился к
нему столь же безразлично и презрительно, как мир добропорядочный.
Оставалось просто существовать в том сумрачном, склизком вакууме, что он
сам же для себя и создал, - без взлетов мыслей и чувств, практически без
движения.
Вот если бы... Нет, перебил себя Пирсон. Все равно умирать; и хоть
раз в жизни, пусть только самому себе, нужно сказать правду. Все его беды
- от нет самого, только от него. И никто другой, как он всегда себя
уверял, здесь не виноват. Ведь ему несколько раз встречались люди, которые
из сострадания хотели помочь, однако он каждый раз умудрялся все
разрушить. Жизнь не удалась, чего уж там, и надо хоть умереть, не
обманывая самого себя.
Когда-то Пирсон слышал, что смерть от жажды - штука очень
неприятная...
Солнце село, но никакой луны на небе не появилось. Разумеется, нет.
Такой маленький мир просто не может позволить себе подобное украшение.
Чудо, что тут хоть атмосфера-то есть. Интересно, лениво подумал Пирсон,
есть ли тут жизнь? Может быть, растения? Падал корабль слишком быстро,
чтобы тратить время на подобные вопросы, да и не до тот было. Теперь же он
не мог даже повернуть голову, и оставалось лишь гадать.
Легкий ночной ветерок холодил кожу, и Пирсону стало немного лучше:
днем здорово припекало. Однако приятный холодок ощущался только лицом.
Нервные окончания всех других частей тела молчали. Возможно, у него
сильные ожоги, но если так, они его нисколько не беспокоили. В этом смысле
- даже благо.
Когда встало солнце, Пирсон еще не заснул. По его прикидкам день на
планете длился часа три или четыре, и столько же - ночь. Практической
пользы от этих выводов не было никакой, но они хоть как-то занимали мысли.
Пирсон постепенно привыкал к своему положению. Говорят, человеческий разум
может привыкнуть к чему угодно...
Спустя какое-то время он обнаружил, что его уже не беспокоит мысль о
смерти. Она воспринималась даже с облегчением: не надо больше бежать - от
других и от себя. Никто о нем не всплакнет. Никто не хватится. Исчезнув,
он просто избавит мир от своего досадною присутствия... Однако теперь -
слабо, но безошибочно - давали себя знать первые признаки жажды.
Прошло еще несколько коротких дней, и в небе появились облака. Раньше
Пирсон никогда не обращал внимания на облака и лишь изредка замечал
погоду. Сейчас, однако, у него появилось и время, и желание изучить в
подробностях и то, и другое - больше он все равно ничего не видел. Как-то
раз он подумал, что сможет повернуть голову здоровой рукой, но оказалось,
такой сложный маневр ему не под силу: рука не настолько хорошо его
слушалась.
Ощущения это вызывало очень странные. Мысль о том, что единственная
рука, которая хоть как-то еще слушалась, вдруг отказала, напугала Пирсона
больше, чем неминуемая гибель.
Облака все сгущались, но Пирсон взирал на них теперь без интереса.
Дождь, может, и продлит его жизнь на несколько земных суток, но тогда он в
конце концов умрет от голода. На концентратах из аварийного пайка он мог
бы продержаться несколько месяцев - дольше, чем в обычных условиях, если
учесть его неподвижное состояние. Но с таким же успехом они могли сгореть
вместе с кораблем: ему все равно до них не дотянуться.
Некоторое время он раздумывал о способах самоубийства. Если бы рука
слушалась лучше и если бы рядом валялись острые куски металла - обломки
корабля, например - он мог бы всадить такой обломок себе в горло... Если
бы... Если бы...
Пошел дождь. Мягкий, ровный дождь на целых полдня. Пирсон лежал с
открытым ртом и сумел наловить достаточно капель, чтобы утолить жажду.
Облака унеслись, развеялись, и на небосклон вернулось далекое солнце.
Почувствовав, как сушит его лицо, Пирсон решил, что то же самое происходит
со всем его телом. Совершенно по-новому, как на чудо, взглянул он на дождь
и на те процессы, что превращали капли влаги в кровь, лимфу, клетки.
Удивительное, потрясающее достижение живого организма, а он прожил на
свете столько лет и ни разу об этом даже не задумался. Нет, он определенно
заслуживает смерти.
Похоже, я впадаю в философский маразм, подумал Пирсон. Или начинается
бред.
Короткие дни сменялись короткими ночами, и к тому времени, когда его
нашел первый жук, Пирсон полностью потерял счет времени.
Жука Пирсон почувствовал задолго до того, как увидел: тот полз по
щеке. Ни почесать щеку, ни смахнуть насекомое он не мог и едва не рехнулся
от обиды и бессилия. Жук пробежал по лицу и заглянул Пирсону в правый
глаз.
Пирсон моргнул.
Однако вскоре он вновь почувствовал раздражающую щекотку - не поймал,
значит. Жук прошелся по лбу, постоял немного и спустился по левой щеке.
Кроме глаза Пирсон заметил, что жук свалился ему на плечо. Крохотный
иссиня-черный жучок - разглядеть мелкие детали Пирсон не мог, но не
сомневался, что это насекомое.
Жук остановился на плече, глядя по сторонам.
Может быть, так будет лучше, подумал Пирсон. Жуки, но всяком случае,
сожрут его быстрее. Он истечет кровью и умрет. А если они начнут ниже
головы, он даже не почувствует боли и спустя какое-то время просто
потеряет сознание.
Пирсон принялся мысленно подзадоривать насекомое. "Ну давай,
приятель! Зови сюда всех своих родственников и устройте себе настоящий пир
за мой счет! Я буду только рад".
- Нет, мы не можем этого сделать.
Видимо, я уже брожу, решил Пирсон, но невольно подумал в ответ:
- Почему это?
- Ты - настоящее чудо. Мы не можем съесть чудо. Мы не достойны.
- Никакое я не чудо, - подумал Пирсон. - Я совершенно никчемный
человек, полный неудачник, ошибка природы. И в довершение всего, я вступил
в телепатический контакт с каким-то жуком...
- Меня зовут йирин, я - один из Людей, - мягко внедрилась в мозг
новая мысль. - И я вовсе не то, что вы назвали жуком. Скажи мне, чудо, как
что-то столь невероятных размеров может жить?
И Пирсон рассказал. Он поведал жуку о себе, о человечестве, о своем
тусклом печальном существовании, которое скоро подойдет к концу, о
параличе..
- Мне жаль тебя, - сказал наконец Йирин. - Мы ничем не можем помочь.
Мы - бедное племя среди многих других племен, и нам не позволяют
размножаться, чтобы число наше не выросло слишком сильно. Я не понимаю
этих странных вещей, что ты рассказал мне о пространстве, времени и
размерах. Мне и без того нелегко верить, что эта гора, в которой ты
скрываешься, когда-то двигалась. Но ты говоришь, что это так, и я должен
тебе верить.
У Пирсона вдруг возникла тревожная мысль.
- Эй, Йирин! Не вздумай зачислять меня в божества или еще там куда! Я
просто больше тебя, и все. Хотя на самом деле, может быть, даже меньше. Из
меня и жулик-то приличный не вышел.
- Эта последняя концепция почему-то не переводится. - В мысли Йирина
явно чувствовалось напряженное желание понять. - Но ты - самое
удивительное существо на свете.
- Чушь собачья! Однако послушай... Как это мы с тобой разговариваем,
когда ты настолько меньше?
- У нас, у Людей, говорят, что важен размер интеллекта, а не размер
размера.
- Да, видимо... Мне, право, жаль, что у вас такое бедное племя, и я
ценю твое сострадание. Кроме меня самого, меня никто никогда не жалел, так
что и соболезнования жука - уже подарок судьбы. - Какое-то время Пирсон
лежал, разглядывая крохотное существо - оно деловито шевелило антеннами -
затем сказал:
- Я... Я хотел бы сделать кое-что для тебя и твоего племени, но я не
могу помочь даже себе. Скоро я умру от голода.
- Мы бы помогли, если бы это было в наших силах, - послышалась
ответная мысль, и Пирсон ощутил глубокую печаль - казалось невероятным,
что столь крохотное существо обладает такой силой чувств. - Но и всего,
что мы сможем собрать за день, тебе не хватит.
- Да, наверно. У меня есть пища, но... - Пирсон на мгновение умолк. -
А скажи-ка, Йирин, мое тело - там, ниже - все еще покрыто сверкающей
металлической тканью?
Прошло несколько минут: жук добрался до кулака Пирсона, взглянул со
стороны и вернулся.
- Да, Пирсон. Все, как ты говоришь.
- Сколько людей в твоем племени?
- А что ты задумал?
Пирсон рассказал, и Йирин тут же ответил:
- Для этого достаточно.
На то, чтобы открыть застежки гермокостюма и проникнуть в карманы,
где хранились аварийные пайки, у людей Йирина ушло несколько дней. Но
когда стало ясно, что земная пища годится и для этих крошечных существ,
Пирсона словно накрыло волной ликования, и на душе у него потеплело.
Позже Йирин снова взобрался по его щеке - теперь он был полон
почтения.
- Впервые за много-много поколений у нашего племени достаточно пищи,
и мы можем размножаться, презрев ограничения, наложенные на нас соседями,
у которых пищи всегда было вдоволь. Даже одного большого куба, который ты
называешь "концентратом", хватит всему племени на долгое время. И мы еще
не пробовали естественные продукты, что, по твоим словам, содержатся в
большом ранце под тобой, но обязательно попробуем. Теперь мы станем
большим и сильным племенем и уже не будем бояться соседей, которые грабили
и унижали нас раньше. Все - благодаря тебе, великий Пирсон.
- Просто "Пирсон", понятно? Еще раз назовешь меня великим, и я... -
Он умолк на секунду. - Нет. Я ничего не сделаю. Даже если бы что-то мог. С
угрозами покончено. Но, пожалуйста, зови меня просто "Пирсон". И ничего я
на самом деле для вас не сделал. Вы добрались до пищи сами... Однако это
первый раз в моей жизни, когда я подумал о концентратах что-то хорошее.
- У нас для тебя сюрприз, Пирсон.
Что-то очень медленно ползло по его щеке - явно тяжелее, чем жители
жители планеты. Вскоре в поле зрения Пирсона появился маленький коричневый
кубик в окружении десятков жуков, и он уловил в их мыслях напряжение и
усталость.
Наконец кубик оказался у самых губ Пирсона, и он открыл рот. Кое-кого
из племени Йирина близость темного бездонного ущелья привела в ужас, и они
бросились бежать. Их место заняли Йирин и другие вожди племени.
Кубик вполз на нижнюю губу. Жуки предприняли последнюю отчаянную
попытку продвинуть его дальше, отчего некоторые из них даже расстались с
жизнью, и все-таки столкнули кубик концентрата в пропасть.
Пирсон почувствовал, как рот у него заполняется слюной, но вовремя
сообразил, что ему нужно сделать еще кое-что.
- Я не знаю, есть ли в этом смысл, Йирин, но... Но все равно спасибо.
А теперь тебе нужно лучше увести всех с моего лица. Сейчас начнется
сильное земле... пирсонотрясение.
Когда все жуки удалились на безопасное расстояние, Пирсон принялся
жевать.
На следующий день пошел дождь. Капли были обычного размера, как на
Земле, и для племени Йирина они представляли страшную угрозу. Если дождь
заставал кого-то из жуков на открытой местности, две-три капли могли
просто убить такое маленькое существо. Однако под правой рукой Пирсона
места хватило всему племени.
Прошло несколько недель, и как-то раз, сидя на носу Пирсона и глядя в
его огромные бездонные глаза, Йирин заместил:
- Концентраты не вечны, а естественной пищи, что мы нашли в ранце под
тобой, хватит всем ненадолго.
- На важно. Я и не хочу, чтобы вы ее ели. По-моему, там должны быть
две морковки, а на старом сандвиче есть кружки помидоров, салат-латук и,
кажется, грибы. Может быть, толченые орешки. Мясо и хлеб можете съесть...
Впрочем, хлеба немного оставьте. Возможно, плесень тоже окажется съедобной
для вас.
- Я не очень понимаю тебя, Пирсон.
- Как вы добываете пищу, Йирин? Собираете?
- Верно.
- Тогда я хочу, чтобы ты вытащил морковку, помидоры и прочее - я
опишу тебе, как что выглядит, - а затем доставили сюда образцы всех
съедобных растений, что вы употребляете в пищу.
- И что мы будем с ними делать?
- Собери всех старейшин племени. Для начала я объясню вам, что такое
ирригация...
Пирсон мало что понимал в сельском хозяйстве, но даже он знал, что
пищу можно вырастить: нужно лишь посадить семена, поливать ростки и
пропалывать. Люди из племени Йирина оказались способными учениками, хотя
сами концепции оседлости и выращивания пищи поначалу показались им очень
странными.
Ценой сотен крошечных жизней они вырыли водоем. Концентраты Пирсона
придавали им сил, и работа продвигалась быстро. Вскоре от водоема,
защищенного громадой тела Пирсона протянулись во все стороны каналы, и
когда прекратились дожди, воды у них осталось вдоволь. Тут-то и
пригодились построенные жуками крошечные дамбы. Затем они вырыли еще один
водоем, и еще...
Кос-какие из земных растении принялись и выросли, некоторые местные -
тоже. Племя процветало. Пирсон рассказал им, как строить постоянные
жилища. Сами жуки никогда об этом не задумывались, потому что им трудно
было представить искусственную конструкцию, способную выдержать удары
дождевых капель, и первым делом Пирсон объяснил им про ребра жесткости.
Затем наступил день, когда кончились концентраты. Пирсон предвидел
это, и новость не особенно его расстроила. Он и без того успел сделать
очень многое, гораздо больше, чем можно было надеяться в те первые дни
после аварии, когда он в одиночестве лежал на песке. Он помог жителям этой
планеты и был вознагражден за это первой настоящей дружбой в его жизни.
- Это не имеет значения, Йирин, - ответил он мысленно. - Я очень рад,
что сумел принести вам пользу.
- Йирин уже умер, - сказал жук. - Меня зовут Июрин. Я один из его
потомков, и мне доверена честь говорить с тобой.
- Умер? Йирин? Неужели прошло так много времени? - Пирсон потерял
счет дням, но жуки, похоже, жили меньше людей. - Все равно. Теперь, по
крайней мере, у племени достаточно пищи.
- Для нас это имеет значение, - сказал Йюрин. - Открой рот, Пирсон.
По щеке довольно быстро поднимался новый груз. Его тянули по
крохотным деревянным роликам на длинных "тросах", сплетенных из волос
Пирсона. Своими острыми челюстями жуки даже расчистили у него в бороде
дорогу.
Груз упал в рот Пирсону - оказалось, это что-то растительное, мягкое
и чем-то знакомое по вкусу... Лист шпината!
- Ешь, Пирсон. Остатки твоего древнего "сандвича" дали рождение новой
пище.
Вскоре после третьего урожая Пирсона посетила делегация из трех
старейшин. Они уселись у него на кончике носа и долго молчали, глядя с
тревогой ему в глаза.
- Растения постепенно чахнут, - сказал один из них.
- Опишите мне, что происходит.
Пирсон выслушал рассказ старейшин и надолго задумался, напрягая
память в поисках давно забытых школьных знаний.
- Если воды им хватает и если со всеми растениями происходит то же
самое, значит, причина только одна - истощилась почва. Нужно пересадить их
в другое место.
- Самые дальние фермы и так уже слишком далеко, - сообщили ему
старейшины. - На них нападают соседи. Они прослышали о нашем процветании и
завидуют нам. Люди боятся сажать растения очень далеко от тебя. Когда ты
близко, это придает им уверенности.
- Тогда можно сделать так... - Он облизнул губы: с тех пор как племя
нашло для него соль, иногда Пирсону очень хотелось пить. - Что вы делаете
с отходами моего тела?
- Их постоянно убирают и закапывают, как ты приказал, - ответил один
из жуков, - а под тебя все время приносят чистый песок.
- Земля вокруг меня истощилась, - сказал Пирсон, - и ей нужны
добавки, которые мы называем удобрением. Вам нужно поступить следующим
образом..
Много лет спустя с визитом к Пирсону явился новый совет племени.
Жизнь текла своим чередом, и только один раз вокруг Пирсона разразилась
жестокая битва: сразу несколько больших сильных племен объединились,
напали на его племя и прогнали защитников почти до самого Пирсона. Битва
бушевала совсем рядом, и вожди трех атакующих племен уже повели
наступление на живую Бог-гору, как прозвали Пирсона соседние племена.
Но тут он собрал последние остатки воли, приподнял правую руку и
одним ударом прихлопнул и вождей, и их штабы, и сотни воинов.
Воспользовавшись сумятицей в рядах врагов, племя Пирсона контратаковало.
Захватчики понесли тяжелые потери, были изгнаны и больше никогда не
посягали на эти земли.
В зоне значительная часть урожая погибла, но с использованием
удобрений, которыми Пирсон снабжал племя, жуки добились еще больших
результатов.
Теперь на почетном месте, на носу Пирсона, сидели члены нового совета
и глядели в его бездонные глаза. В центре сидел Йин, восьмой потомок
Йирина Легендарного по прямой линии.
- Мы приготовили подарок для тебя, Пирсон. Несколько месяцев назад ты
рассказал нам, что такое "день рождения", почему он так много значит для
твоих людей, и какие связаны с этим понятием обычаи. Мы подумали и решили
сделать тебе достойный подарок.
- Боюсь, я не сумею развернуть его, - слабо пошутил Пирсон. -
Придется вам показать мне, что это такое. И мне очень бы хотелось подарить
вам что-нибудь тоже. Ведь вы спасли мне жизнь.
- Ты дал нам нечто большее. Посмотри налево, Пирсон.
Он перевел взгляд. Послышался тонкий скрип, скрежет, но перед глазами
Пирсона отчетливо улавливалось чувство-мысль тысяч жуков вокруг.
Наконец в поле зрения появился какой-то предмет. Круглый предмет,
закрепленный на верхушке мачты, смонтированной из крошечных деревянных
брусьев - старое, местами поцарапанное, но все еще блестящее зеркальце,
извлеченное Бог знает из каких карманов гермокостюма или секций ранца.
Затем зеркальце наклонилось.
Впервые за долгие годы Пирсон увидел окружающую равнину. Он даже не
успел выразить свою благодарность за этот чудесный, удивительный подарок -
старое, поднятое к его глазам зеркальце. Все его мысли заполнило
восхищение от того, что открылось его взгляду.
Ровные ряды крошечных полей тянулись до самого горизонта. Среди полей
- скопления маленьких домиков, кое-где даже некое подобие поселков.
Миниатюрную реку в трех местах пересекали подвесные мосты из его волос и
нитей от гермокостюма, а на другом берегу стоял настоящий молодой город.
Команда жуков повернула зеркальце с помощью хитроумной системы блоков
и канатов, и Пирсон увидел новые чудеса. Совсем недалеко от него
расположилась фабрика, где, ему сообщили, делали из местных растений
деревянные брусья и другие необходимые вещи. Среди прочих инструментов
жуки использовали в работе острые обломки ногтей самого Пирсона. Огромные
купола укрывали от непогоды целые цеха - купола, изготовленные из клочков
обработанной кожи, что постоянно облезала с его загорелого тела. Чтобы
уменьшить трение в движущихся частях механизмов и повозок, жуки додумались
использовать воск из его ушей...
- Ты говоришь, что хотел бы подарить нам что-нибудь? - переспросил
Йин. - Но ты и так подарил нам себя - чего же больше? Каждый день мы
находим применение тем сведениям, что ты нам сообщаешь. Каждый день мы
открываем новые способы использовать все то, что производит твой организм.
Племена, с которыми когда-то нам приходилось сражаться, теперь
объединились с нами, потому что от этого все только выигрывают. Когда-то
ты подарил нам понятие "нация" - так вот мы постепенно превращаемся в одну
большую нацию.
- Тогда будьте осторожны... - мысленно пробормотал Пижон, все еще во
власти увиденного и услышанного. - Нация означает появление политиков.
- Что это? - вдруг спросил один из членов совета, указывая вниз.
- Новый дар, - ответил его сосед, вглядываясь вдоль склона
пирсоновского носа. - Для чего они служат, Пирсон?
- Ни для чего, друзья мои, - ответил Пирсон. - Давным-давно уже я
понял, что от слез нет никакого прока.
Йюсек, сто двенадцатый потомок Йирина Легендарного по прямой линии,
отдыхал на груди Пирсона, укрывшись от солнца в тени растущих там густых
волос. Пирсон только что съел кусок фрукта, выращенного на одной из
дальних ферм и доставленного специально для него. Вокруг его лица
располагалось множество зеркал, наклоненных под разными углами, и в одном
из них отражался Йюсек.
Группа молодых экскурсантов обследовала в этот момент район поясницы
Пирсона, другая группа двигалась около уха. Жуки сновали туда-сюда,
поднимаясь по примитивным деревянным эскалаторам или многочисленным
лестницам, окружившим Пирсона со всех сторон, и исчезая по своим делам
вновь. Постоянно дежурили лишь несколько бригад архивистов, которые
записывали каждую его случайную мысль и даже читали его сны.
- Йюсек, этот новый фрукт очень неплох.
- Вырастившие его фермеры будут рады, что он тебе понравился.
Некоторое время они молчали, затем Пирсон наконец вымолвил:
- Йюсек, я скоро умру.
От неожиданности жук вскочил на ноги и бросил взгляд поверх густой
поросли на груди Пирсона.
- Как это? Пирсон не может умереть!
- Чепуха, Йюсек. Какого цвета у меня волосы?
- Белого, Пирсон. Но они уже несколько десятилетий белого.
- А глубоки овраги у меня на лице?
- Да, но не глубже, чем во времена моего прапрадеда.
- Значит, они уже тогда были глубоки. Я умираю, Йюсек. Не знаю,
сколько мне лет, потому что давным-давно потерял счет времени, но скоро я
умру. Однако, покидая этот мир, я буду гораздо счастливее, чем мне
когда-то думалось. Потеряв способность двигаться, я сделал на самом деле
гораздо больше, чем за те годы, когда действительно мог передвигаться. Это
согревает душу.
- Ты не можешь умереть, Пирсон, - упрямо повторил Йюсек, рассылая
призывные сигналы медицинским службам, организованным много лет назад
специально для ухода за Пирсоном.
- Могу и умру. Уже умираю, - донеслось в ответ, и испуганный Йюсек
почувствовал, что смерть накрывает мысли Пирсона, словно тень облака.
Будущее без Пирсона казалось ему немыслимым. - Медицинские службы знают
свое дело. Они узнали обо мне гораздо больше, чем мог рассказать им я сам.
Но сейчас они бессильны. Я умираю.
- Но... что же мы будем делать без тебя?
- То же, что и со мной, Йюсек. Ведь я всего лишь давал советы, а всю
работу делали ваши люди. Вы прекрасно обойдетесь без меня.
- Но нам будет недоставать тебя, Пирсон. - Йюсек пытался свыкнуться с
мыслью о неизбежной кончине Пирсона. - Меня это очень печалит.
- Да, меня тоже. Ведь, как ни странно, я привык к такой жизни и даже
наслаждался ею. Но что поделаешь... - Мысли Пирсона доносились теперь
едва-едва и становились все слабее и слабее, словно отблески уходящего за
горизонт солнца.
- Последняя идея, Йюсек...
- Я слушаю тебя, Пирсон.
- Раньше я думал, что вы сможете использовать мое тело после смерти -
кости, кожу, внутренние органы. Но, похоже, вам это уже не нужно.
Бронзовые сплавы, что вы недавно мне показывали, очень хороши. Теперь вы
прекрасно обойдетесь без "фабрики" Пирсона. Глупая идея, но я вот о чем
хотел тебя попросить...
Йюсек едва уловил последнюю мысль Пирсона, и секунду спустя тот
покинул их мир навсегда,
- Это люди, сэр!.. Я знаю, что они не больше муравьев, но у них есть
дороги, фермы, фабрики, школы и бог знает что еще. Первая встреча с
разумными существами негуманоидного типа, сэр!
- Спокойно, Хэнфорт. Я и сам все вижу. - Капитан стоял на пандусе
посадочного модуля. Чтобы не разрушить гигантский метрополис, покрывший
чуть ли не всю планету, они опустили корабль в центре большого озера. -
Невероятно!.. На месте катастрофы обнаружено что-нибудь интересное?
- Нет, сэр. Это случилось по крайней мере несколько сот лет назад. С
воздуха детекторы зарегистрировали только мелкие останки корабля. Но тут
делегация местных жителей, сэр...
- Что?
- Они хотят показать нам что-те. Говорят, что мы вполне можем
передвигаться по их крупным транспортным магистралям. Движение они
остановят.
- Видимо, нам стоит проявить внимание, хотя я гораздо спокойнее
чувствую себя здесь, где мы ничего не можем разрушить.
Они шли несколько часов и в итоге вышли к району, расположенному
недалеко от кратера, что образовался при падении древнего корабля. Задолго
до того, как они достигли цели, над резко очерченным горизонтом появилась
странная конструкция, и чем ближе подходили земляне, тем невероятнее
казалось им это зрелище.
Добравшись наконец до места, они обнаружили, что это тонкий
металлический шпиль, вознесшийся в бледно-голубое небо на пятьсот метров.
- Теперь я понимаю, почему они хотели показать нам эту штуку, -
ошарашенно произнес капитан. - Они хотели произвести на нас впечатление, и
это им удалось. Выстроить подобное сооружение при столь маленьких
размерах... Просто невероятно!
Капитан чуть нахмурился, потом задумчиво пожал плечами.
- Что такое, сэр? - спросил Хэнфорт и снова запрокинул голову,
разглядывая верхушку удивительного шпиля.
- Странно, но все это мне что-то напоминает...
- Что именно, сэр?
- Памятник... Монумент.
ЙНННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННН»
є Этот текст сделан Harry Fantasyst SF&F OCR Laboratory є
є в рамках некоммерческого проекта "Сам-себе Гутенберг-2" є
ЗДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДД¶
є Если вы обнаружите ошибку в тексте, пришлите его фрагмент є
є (указав номер строки) netmail'ом: Fido 2:463/2.5 Igor Zagumennov є
ИННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННј
Алан Дин ФОСТЕР
СВЕТЛЯЧКИ
Уэллсу было, конечно, жалко терять колесо. Но в сражении с ухабистой
дорогой победила, как всегда, дорога, и теперь одна четвертая ходовой
части машины в виде бесполезного резинового бублика жарилась на солнце у
старой заправочной станции компании "Шеврон". Худощавый молодой человек в
джинсах, смазочном масле и прыщах крутил камеру в баке с водой. Солнце уже
клонилось к западной границе Нью-Мексико, и в его косых лучах смазка на
руках механика отливала темным блеском.
- Она вся порвана, мистер. Это не просто прокол. Видите?
Уэллс заметил цепочку воздушных пузырьков, бегущую из опущенной в
воду камеры.
- Вижу. И что мне теперь делать?
Механик выпрямился.
Когда Уэллс добрался до станции, он сразу ощутил искреннее дружеское
участие - в таких маленьких городках это для автомехаников, пожалуй,
типично. Во всяком случае, никаких сомнений в его честности у Уэллса не
возникало: через дыру в камере без труда могла бы пролезть крыса.
"Однако жарко здесь, черт побери, - подумалось Уэллсу. - Даже в пять
вечера".
- Завтра я привезу вам новую из Карризозо, - обнадежил его молодой
человек. - Я бы и сегодня съездил, но уже скоро закрывать, а я сегодня
остался один. Мистер Ордуэй уехал в Санта-Фе навестить сестру.
- Выходит, мне придется здесь заночевать...
Платить за буксировку аж до Карризозо получилось бы слишком дорого,
да и пойди найди еще в пятницу вечером кого-нибудь, кто согласится ехать в
такую даль, а потом обратно.
Уэллс посмотрел в сторону городка - всего-то несколько десятков домов
да магазины. Их очертания еще дрожали в прогретом за день воздухе, но
солнце - неумолимый враг - слава Богу, уже опускалось, скрываясь за
обломанными зубьями кряжа Мальпаис.
- В городе есть мотель?
- Да, сэр, - механик обернулся, смущенно вытирая руки тряпкой, на
которой было больше масла, чем у него на ладонях, и указал на север. -
Пройдите по шоссе один квартал... Это короткий квартал, - добавил он,
припомнив, очевидно, городское произношение Уэллса. - Потом повернете на
Бистрит направо, и через два квартала будет "Мескальеро". Рядом кафе с
таким же названием.
- Это хорошее кафе?
- Это единственное кафе. Хотя примерно в миле к югу есть еще ресторан
"Стакис", и если вам не лень...
- Спасибо. Видимо, я остановлюсь в "Мескальеро". - Уэллс скорчил
физиономию и пнул злосчастную шину ногой. - Завтра мне во сколько
заглянуть?
- Трудно сказать. - Механик пожал плечами. - Все зависит от тот, во
сколько вернется мистер Ордуэй. Мне придется ждать его, чтобы закрыть
станцию.
- Ладно. Понятно. Купи "Гудрич", если там будет выбор. И спасибо еще
раз.
Механик вежливо ответил "Всегда пожалуйста", но Уэллс уже повернулся
и зашагал к городку. Когда он свернул с шоссе, солнце выглядывало из-за
горизонта лишь окрашенным в кроваво-красный цвет верхним краем. Оказалось,
Би-стрит тоже асфальтирована. По обеим сторонам улицы стояли аккуратные
маленькие домики: черепичные крыши, белые оштукатуренные стены,
обязательный кактус во дворике и гараж отдельно от дома. Никаких заборов
не было. Навеянное поломкой представление о "глухомани" постепенно
рассеивалось: Уэллсу приходилось бывать и в более диких местах. Однако он
продолжал злиться на себя: "Ну конечно, тебе просто необходимо было
свернуть с отличного шоссе между штатами. От Лос-Анджелеса до Далласа и
без того Бог знает сколько миль, так нет же, тебе нужно добавить еще!
Приспичило посмотреть неизъезженные места, увидеть невидимое, прикоснуться
к нетронутому..."
К городку Агуа-Кальенте это относилось в полной мере и не без
основания: кроме удаленности от цивилизации его жителям похвастаться было
нечем, а на американском западе это не бог весть какая радость. Интересно,
подумал Уэллс, где тут горячие ключи, от которых городок получил свое
название? Ведь должны же быть...
Уэллс заметил пересекающего дорогу тарантула. Тот двигался короткими
перебежками, словно какой-нибудь клерк из рекламного агентства, пытающийся
перебежать дорогу в час пик. Заметив человека, паук остановился и
угрожающе привстал, вытянув вверх передние лапы. На всякий случай Уэллс
обошел его стороной. В Лос-Анджелесе такие не водились, и волосатые
арахниды казались ему столь же чужеродными, как, например, пришельцы с
Плутона. Паук, однако, воспринял победу сдержанно, без радостных воплей,
и, повернув назад, возобновил обход своих владений.
Мотель "Мескальеро" выглядел, как поезд из отдельных коттеджей,
выстроившихся вдоль ручья, что отделял городок от дикой холмистой
местности. В голове "поезда" стояло здание побольше.
КОФЕ ПИВО ЗАКУСКИ. Кофепивозакуски. Тарабарщина какая-то, подумалось
Уэллсу, хотя она и обозначает простые американские радости в придорожных
кафе.
Он вдруг почувствовал, что голоден, и зашел внутрь, хлопнув
подпружинившей рамой с натянутой сеткой.
Всего два отгороженных столика и еще три в центре зала. У стойки
сидели и чесали языками двое стариков - оба древние, один из них с
бородой. Должно быть, они встречаются тут каждый день, и все воспринимают
их как часть обстановки - вроде кожаной обивки кресел или заляпанного
зеркала над кофейной машиной и миксером для молочных коктейлей. Только
старый пенсионер в маленьком городишке на западе способен просидеть с
одной-единственной чашкой кофе целый день.
Уэллс сел за отгороженный столик и взял меню, воткнутое между
солонкой, перечницей и сахарницей. "Мексиканское особое с чипсами" 3,95,
провозглашало меню на весь равнодушный мир. Нет уж, спасибо. Подошла
официантка с круглым, словно луна, лицом, и Уэллс заказал мясной паштет в
надежде, что он имеет хоть какое-то отношение к говядине.
- Благодарю вас, сэр. - Искренняя, полная улыбка. Вот они, маленькие
забытые городки. "Сэр". "Благодарю вас". Свежий воздух и чистые лица.
Ископаемые любители кофе не обращали на него никакого внимания,
официантка тоже исчезла за двустворчатой дверью на кухню, и Уэллсу
оставалось лишь ждать, глядя в окно.
Как и коттеджи мотеля, кафе стояло на берегу ручья у подножья холма.
Сам ручей, берущий свое начало в горах, скрывался за стеной зелени, но его
извилистое русло выдавали буйно разросшиеся камыши, сорняки и молодые
тополя. Вскоре из кустов появилась мама-скунс с четырьмя детенышами, и все
семейство двинулось к воде. Уэллс ни разу в жизни не видел скунса - разве
что в зоопарке или на дрянных карикатурах. Пока детеныши пили, скунсиха
стояла на страже, а затем они растворились в кустах.
Паштет оказался на удивление вкусным, и, похоже, там совсем не было
сои, этого разрушителя американской мечты о быстроприготовленных блюдах.
Уэллсу все понравилось - и жареный картофель, и охлажденный чай,
заваренный на настоящих чайных листьях, а не на растворимой ржавчине.
Престарелая леди, заведовавшая мотелем, с улыбкой приняла кредитную
карточку "Амэрикен Экспресс" - власть этих кусочков пластика проникла даже
в такое забытое Богом поселение - и проводила его до коттеджа.
- Вам тут никто не будет мешать, мистер Уэллс, - заверила она его. -
Вы сейчас единственный постоялец. В это время года у нас совсем мало
гостей. - Хозяйка многозначительно взглянула на дорогу. - У вас есть
машина?
- Неподалеку отсюда спустило колесо, и теперь она на заправочной
станции. Им придется ехать за новой шиной в Карризозо.
- Ясно. Майкл сегодня один там, потому что Гарри Ордуэй уехал в
Санта-Фе навестить сестру. Она, знаете ли, немного приболела. Но Майкл -
парень надежный, мистер Уэллс. Завтра прямо с утра он вам и привезет новое
колесо.
Простыни на чистой двуспальной кровати пахли лимоном. На полочке в
ванной лежало мыло. Через открытое окно доносилось слабое журчание
ручейка.
- Спокойной ночи, мистер Уэллс. Крепкого вам сна.
- Спасибо, миссис Эплтон. До завтра.
В силу привычки он долго лежал без сна, глядя на экран черно-белого
телевизора. Программа одного-единственного канала вскоре иссякла, но он
все равно не мог заснуть. Слишком было тихо на улице. Ручей, конечно,
старался, но это не шло ни в какое сравнение с транспортным потоком, что
шумел под окнами его квартиры в Санта-Монике.
Потом он расслышал еще какой-то звук. Кто-то прошел по гравию,
раздвигая ветки кустов. Явно уже не скунс. Уэллс сбросил ноги с кровати и
подобрался к окну. Может быть, ему повезет, и он увидит дикую свинью или
пуму, пришедшую на водопой с холмов. На это стоило посмотреть. Света
половины луны вполне хватало - камни у ручья залило бледным серебром.
Звук повторился, но на этот раз до него донесся еще и смех. Уэллс
скривился и повернулся к кровати. Ну конечно, напомнил он себе, пятница.
Местные подростки гуляют: завтра никуда вставать не надо. А если они будут
сильно шуметь, всегда можно пожаловаться хозяйке. Впрочем, ему совсем не
хотелось будить эту милую женщину...
Что-то вдруг привлекло его внимание, Уэллс повернулся к окну и
похолодел. По сухому противоположному берегу ручья бежала девушка в
простом белом платье и сандалиях. Время от времени она оборачивалась через
плечо и смеялась. Светлые вьющиеся пряди волос взлетали в воздух при
каждом движении. Лицо у девушки было бледное, словно опускающийся над
ручьем туман, и по-настоящему красивое - она совсем не походила на лиловых
красавиц с обложек "Вог" или хищниц из "Космополитэна", нет, скорее на ум
приходило сравнение с белым национальным памятником к югу от городка.
Но девушка светилась, словно факел.
Зыбкое, зеленовато-желтое сияние - будто солнечный луч, чуть тронутый
лимонным цветом - неуловимое и в то же время мощное и реальное. Светилась
не одежда и не какой-нибудь компактный фонарь, спрятанный в кармане, -
свет излучали ее щеки, ее ноги, пальцы рук и даже волосы.
Конечно, это не призрак, уговаривал себя Уэллс на удивление спокойно.
Разумеется, нет. Призрак в сандалиях и синтетике? Здесь, между Оскурой и
Карризозо, совсем рядом с шоссе номер 54?.. Боль в груди напомнила ему,
что надо дышать.
Он наклонился вперед и прижался носом к колючей сетке на окне, следуя
взглядом за светящимся чудом. Сердце его стучало, пальцы до боли впивались
в подоконник. Ею тянуло к девушке. Боже, как его к ней влекло...
Она скрылась за поворотом ручья, и ее смех растаял в радостном
журчании воды. Над камнями промелькнуло вверх-вниз слабое пятно света,
словно кто-то посветил лучом фонаря, а затем и оно исчезло.
Уэллс медленно, нехотя вернулся в постель. Он сжимал веки что было
сил, пока из глаз не потекли слезы, но нет, ему не приснилось. Его зовут
Хаскелл Уэллс, ему двадцать восемь, и он едет из Лос-Анджелеса, получив
должность в местном приложении к "Таймс". У него лопнула шина. Он ел
вечером мясной паштет. Видел тарантула, скунсов и призрака... Около трех
ночи усталость наконец пересилила недоумение, и Уэллс уснул.
Утром у него появились сомнения. В конце концов, он был репортером,
опытным наблюдателем. Слишком много осталось ясных воспоминаний.
Таинственное свечение, красота, охватившее его ошеломляющее желание - все
эти ощущения по-прежнему витали в памяти, и он то и дело впадал в
задумчивость, забывая о завтраке.
- Что-нибудь не так, сэр? - Видимо, его выражение встревожило
официантку.
- А? - Он оторвал взгляд от уже остывшей яичницы.
За столиками вокруг доедали свои завтраки местные жители. Маленький
городок, все встают рано, подумалось Уэллсу.
- Нет, все в порядке. - Он улыбнулся и, подцепив вилкой кусок
яичницы, затолкал его в рот. - Но вчера ночью я, похоже, видел призрака.
- Призрака? - Официантка тоже улыбнулась, однако ей улыбка далась с
некоторым усилием, что Уэллс заметил сразу же. - Здесь? В Агуа-Кальенте?
Уэллс кивнул.
- Там за ручьем, куда выходят окна моего коттеджа. Девушка в белом
платье и сандалиях. Светлые волосы до плеч. Она светилась, как огни
Святого Эльма. Я же говорю, призрак.
Улыбка официантки стала совсем деревянной. Уэллс повозил вилкой в
тарелке, делая вид, что его все это не очень-то и заинтересовало.
- У нас здесь нет никаких призраков, мистер, - сказала официантка -
пожалуй, слишком поспешно. - Если бы они здесь были, то увидели бы апачей.
В здешней горах живут их души.
- Апачи тут ни при чем. - Уэллс откусил кусочек тоста. - Может быть,
кто-нибудь из чирлидеров. Я не думаю, что среди мескамеро было много
блондинок.
- Ну, значит, никаких призраков вы и не видели, - подвела итог
официантка. - Как яичница?
- Отлично. Спасибо.
Она кивнула.
- Если захотите еще что-нибудь, всегда пожалуйста. - С этими словами
официантка отправилась обслуживать только появившуюся пару, которая
разместилась за столиком у самой стойки. Уэллсу подумалось, что они,
видимо, заказывают очень много: официантка разговаривала с ними довольно
долго. Когда она отошла, средних лет женщина за столиком сразу же
посмотрела в его сторону, но, едва Уэллс поднял глаза, отвела взгляд.
Похоже, в Агуа-Кальенте слишком многие воспринимали всерьез нечто
якобы несуществующее. Уэллс считался отменным репортером. Как говорится,
хороший нюх на новости. И на этот раз ему почудился очень странный запах -
явно "Шанель номер 5".
- Хорошо у вас тут, красиво, - сказал он механику на заправочной
станции. - Можешь не торопиться с ремонтом. Мне еще далеко ехать, и я,
пожалуй, даже рад отдыху, хотя ничего такого и не планировал. Думаю, я
побуду здесь еще денек, а завтра с утра тронусь в путь. На завтра и погоду
вроде обещают попрохладнее.
- Да, по шестой программе говорили, что будет прохладнее, -
согласился механик. - Рад, что вам у нас понравилось.
Когда Уэллс двинулся обратно к мотелю, механик какое-то время просто
стоял и смотрел ему вслед.
В субботу вечером Уэллс старательно делал вид, что собирается
хорошенько выспаться. Он разделся, почистил зубы, принял душ, полюбовался
закатом и часа два смотрел телевизор, затем перевернулся на бок, выключил
свет и еще два часа лежал совершенно неподвижно.
В десять он выбрался из под одеяла и оделся, сидя на полу, после чего
подполз к окну с видом на ручей и приготовился ждать. Ждал, время от
времени выглядывая над подоконником, пока у него не начали слипаться
глаза. Наступила полночь. Час призраков, но на этот раз никаких призраков
не было. Уэллс видел змею, снова скунсиху с выводком, и один раз над
ручьем пронеслась сова, нырнула в траву, но, видимо, мышь ускользнула, и
она улетела прочь, оглашая окрестности разочарованным уханьем.
Однако очаровательная дриада по-прежнему не появлялась.
В два часа он наконец решился. Оконная рама с сеткой поддалась легко
и открылась без скрипа. Уэллс соскользнул с подоконника и мягко спрыгнул
на каменную подсыпку у дома.
Призрачное существо двигалось с юга на север... Уэллс перепрыгнул
ручей всего в метр шириной и, прячась за кустами, пошел на юг. В брюки и
носки тут же вцепились острые колючки, но он даже не остановился, чтобы
ободрать их, и, ругаясь вполголоса, пробирался сквозь заросли вперед.
Шел он, наверно, около часа, но так никого и не встретил. Однако
путающиеся мысли не давали покоя. Да, он действительно ехал долго и один.
Да, было жарко, а вокруг все время один и тот же скучный пейзаж. Но даже
если бы его богатое воображение создало для разнообразия призрака, то уж
никак не в образе блондинки-подростка в платье, заказанном по почте из
каталога "Сирс".
Уэллс остановился и взглянул на часы. Четыре утра. Скоро встанет
солнце, а он, потратив целую ночь, так ничего и не нашел, и вдобавок, не
выспался. Видимо, чтобы отдохнуть перед дорогой, придется остаться тут еще
на одни сутки. И все из-за какого-то смутного подозрения.
Ну их к черту! Призраки, даже очень красивые, не имеют к реальной
жизни никакого отношения. А вот работа в Далласе - это очень реально, и
нужно быть там вовремя... Он рассерженно пнул ногой камень, поскольку
двинуть самого себя было не с руки, и повернул обратно к мотелю. Путь не
близкий...
И тут до него донеслась музыка.
Вначале она была едва слышна, звук то стихал, то снова поднимался,
однако Уэллс сразу понял, что музыка доносится не из городка. Медленно
поворачиваясь на месте, он пытался уловить откуда же. Кенгуровые крысы,
притаившиеся неподалеку, настороженно наблюдали за его пируэтами.
Музыка доносилась с востока, откуда-то сверху, и Уэллс двинулся по
склону холма. Ни этот холм, ни следующий, еще более крутой, не вызвали у
него никаких затруднений: долгие часы, проведенные в теннисном клубе, явно
пошли ему на пользу. Когда он подобрался к вершине второго холма, музыка
стала заметно громче. Уэллс почувствовал, что вспотел, но совсем не от
подъема. Еще несколько шагов, и он оказался на гребне холма, поросшего
травой и низким кустарником.
Внизу располагалась котловина с плоским утрамбованным дном из
каменных обломков не больше кулака размером. По противоположному склону
миниатюрной долины поднималась каменистая осыпь, и там, где она сходила на
нет, в теле горы зиял темный пролом, словно какой-то гигант одним ударом
топора вырубил оттуда огромный кусок.
Уэллс сразу же увидел ту девушку. У парня, с которым она кружилась в
танце, были короткие рыжие волосы, большие уши и веснушки. Самый обычный
парень, в джинсах, кроссовках и майке - но он светился на фоне красных и
серых камней, словно телевизионный экран.
Они стремительно крутились друг вокруг друга, как факелы в руках
самоанского жонглера - два бледных зеленых солнца на орбите с общим
центром, танцующая двойная звезда. Когда они брались за руки, пульсирующее
сияние становилось особенно ярким, почти слепящим.
Еще пять пар танцевали на каменной сцене - невзрачное, хотя и немного
пугающее место для столь зрелищного сверхъестественного действа. Все
двенадцать танцоров излучали одинаковое зеленовато-желтое сияние и
кружились, словно живое колесо с шутихами в карнавальную ночь - мелькающий
круговорот света и молодого, задорного смеха.
Двенадцать, подумал Уэллс. Двенадцать призраков, танцующих не на
острие иглы (или это говорилось про ангелов?), а на оскальпированном
склоне холма. В горле у него было сухо, как в лежащей неподалеку пустыне
Тулароса. Он смотрел и смотрел, пытаясь заставить себя поверить в
реальность происходящего, молча, неподвижно, и только сердце его громко
билось в груди.
Они действительно казались реальными - эти игривые молодые призраки.
Слишком живыми и красивыми, чтобы спутать их с суетящимися зомби,
устроившими свои дьявольские пляски всего в сотне миль от Альбукерке. Но
взгляд Уэллса замечал все новые и новые подробности, а мозг продолжал
анализировать.
Все танцоры были удивительно красивы, хотя никто из них не мог
сравниться с его хрупкой блондинкой. Шестеро Афродит и шестеро Аполлонов.
Вместе с зеленовато-желтым светом они буквально излучали здоровье,
жизненную силу и привлекательность. Уэллс невольно подался вперед через
кусты. Взгляд его неотрывно следовал за извивающейся в зеленом свечении
нимфой, и он уже чувствовал ее горячее тело рядом, ощущал сладостный вкус
полураскрытых губ, он тонул, растворялся в ней...
И все же что-то в этом бесшабашном веселье было не так. Музыка, под
которую они танцевали! Музыка почему-то не соответствовала моменту, просто
не вписывалась в атмосферу этого таинственного действа.
"Роллинг Стоунз" играли "Я не могу удовлетвориться", а когда эта
песня закончилась, они же заиграли "Жженый сахар". Уэллс догадался, что
играет магнитофон, но никак не мог понять, где он стоит, а потом его
горячечный мозг отбросил эти несущественные мелочи в сторону, и перед
глазами вновь остались только мелькающие бледные ноги, манящее насмешливое
лицо, зовущее к себе, неотвратимо влекущее туда, вниз...
- Мы не желаем вам зла, мистер, но нам обязательно нужно поговорить.
Что-то твердое уперлось ему в спину, и Уэллс медленно обернулся.
Позади него стояли трое мужчин. Двое из них выглядели лет на сорок.
Третий был значительно старше, и при свете луны его лицо казалось маской
печали.
- Меня зовут Чарли Зиммер, - сказал человек, ткнувший Уэллса
двустволкой в поясницу. - Мне будет очень жаль, если придется пристрелить
вас, мистер. - Он чуть качнул стволом ружья. - С такого близкого
расстояния дыра получится дай Бог. Но если вы согласитесь нас выслушать, я
думаю, все обойдется.
- Я не стану сопротивляться, - заверил их Уэллс, но краем глаза
продолжал наблюдать за танцорами. Трое мужчин не могли не заметить их,
однако они совсем не удивились при виде сказочных светящихся существ,
танцующих под звуки рок-н-ролла внизу.
Второй мужчина - в ковбойской шляпе - поковырял в ухе и спросил у
пожилого:
- Где мы устроимся, Дюк?
- В мотеле, пожалуй. Там никто не будет задавать лишних вопросов.
Рина уже знает. - Старик повернулся к Уэллсу и протянул руку. - Меня зовут
Сол Уизерс. Местный врач.
Уэллс пожал протянутую руку, но ствол ружья по прежнему смотрел прямо
на него.
- При других обстоятельствах я бы сразу сказал, что рад знакомству,
доктор.
Старик дружески улыбнулся.
- Это еще можно поправить.
Уэллс снова взглянул на призраков. Они продолжали танцевать,
оставаясь на виду, и теперь блондинка оказалась совсем недалеко. Ноги ее
мелькали, волосы светились живым огнем. Трудно было даже вообразить себе
более уникальное и более желанное существо, и желание вдруг заслонило все
остальное: и нереальность происходящего, и троих немногословных мужчин, и
направленное на него ружье. Уэллса неудержимо потянуло к ней, к свету...
- Чарли!..
Уэллс скатился по склону к танцорам. Подобравшись совсем близко, он
вообще перестал замечать окружающее, перед глазами осталась лишь красота,
которая, он чувствовал, просто должна принадлежать ему, которая манила
его, словно просясь в объятья. Девушка вдруг обернулась и, увидев Уэллса,
застыла. Танец тут же оборвался, хотя "Роллинги" продолжали кричать, как и
прежде.
Ее партнер шагнул вперед, защищая девушку от незваного гостя. Сам он
излучал такое же яркое на фоне темной каменной осыпи сияние. Уэллс занес
было руку, чтобы грубо оттолкнуть молодого Адониса...
И тут он узнал под мелькающим, завораживающим свечением прыщавое лицо
автомеханика Майкла. Это на какое-то мгновение остановило его, и в тот же
момент его с силой ударили по затылку...
Очнулся он на кровати в своем коттедже. Трос мужчин сидели за столом
и играли в карты. Затем четвертый голос произнес:
- Он уже пришел в себя.
Хозяйка мотеля отошла от кровати и уже в дверях добавила, обращаясь к
старику:
- Я вас теперь оставлю, Док.
- Спасибо, Рина.
Дверь за ней закрылась. Мужчины отложили карты и подошли поближе.
Один из них подхватил ружье и небрежно пристроил его под рукой. Впрочем,
отметил Уэллс, не настолько небрежно, чтобы можно было рассчитывать... Да
и машина все еще в гараже на заправочной станции.
Он приложил руку к затылку. Там лежала влажная тряпка, липкая и
холодная. Однако голова цела. И он не помнил звука выстрела.
Врач кивнул в сторону человека с ружьем.
- Чарли догнал вас, прежде чем вы набросились на Джолину, - произнес
он, словно извиняясь. - Но он вроде не очень сильно вам приложил...
- Джолина?.. Призрак?... - Уэллс вспомнил танцующее на камнях
видение, и охватившее его желание, и бешеный рывок со склона.
Третий мужчина покачал головой.
- Нет. Джолина - моя дочь.
Уэллс медленно приподнялся и привалился к спинке кровати.
- Ничего не понимаю. Призрак он и есть призрак. Да еще одиннадцать
братьев и сестер, с которыми она танцевала. - Он нахмурился, вспомнив
молодого механика.
Мужчины переглянулись.
- Он имеет в виду Майка Биллингса, парня Джима Биллингса, - сказал
тот, которого все называли Чарли.
Врач сел на край постели.
- Они никакие не призраки, мистер Уэллс. Они люцифериты.
Взгляд Уэллса невольно скользнул в сторону ружья, все еще угрожающе
направленного в его сторону. Сразу вспомнились рассказы и романы, которые
он когда-то проглядывал и счел в свое время полной ерундой: маленькие
городки, где процветают тайные культы, и жители - на вид обычные
американцы, а на самом деле жестокие религиозные фанатики. Так сказать,
родственники ребенка Розмари. Сейчас они еще начнут объяснять, что им
просто необходимо его сердце для традиционного ежемесячного
жертвоприношения... Может быть, стоит, улучив момент, броситься на
человека с ружьем и...
Очевидно, страх отразился на его лице, и они тут же отреагировали.
Однако Уэллс ожидал совсем другой реакции. Они же просто расхохотались.
Чарли протянул ему сигарету.
- Ты же знаешь, Чарли, я этого не одобряю, - сказал врач.
- Да ладно, Док. Бедолаге и так сегодня досталось. Пусть переведет
дух.
Сомнения Уэллса рассеялись, и он с благодарностью принял из рук Чарли
сигарету со спичками.
- Да уж, это не помешает. И может быть, кто-нибудь все-таки объяснит
мне, что происходит. Я видел двенадцать призраков, а вы утверждаете, что
это не так. - Закуривая, он сломал три спички подряд.
Док Уизерс собрался наконец с мыслями:
- Вы знаете, где находитесь?
- Агуа-Кальенте. Нью-Мексико, - ответил Уэллс, нахмурившись.
- Рядом с...
- Не понимаю.
- Вы ждете объяснений?
Уэллс кивнул.
- Так рядом с чем? - терпеливо повторил врач.
Уэллс напряг память, вспоминая карту.
- Оскура и Карризозо. Шоссе номер 54. Национальный монумент "Белые
пески", Аламогордо. Рубироса. На севере автострада номер 40, к югу - номер
10.
Уизерс медленно кивал.
- "Белые пески". Аламогордо. Это вам что-нибудь говорит?
- Да, пожалуй. Национальный монумент и... - Уэллс замолчал.
Врач криво улыбнулся, взглянув на своих товарищей, и сказал:
- Я думаю, все будет в порядке. Он человек образованный. - Затем
повернулся к Уэллсу и спросил: - Вы когда-нибудь слышали о люциферине?
Репортер покачал головой. "Белые пески". Аламогордо, 1945. Свечение.
Он все еще пытался нагнать ускользающие мысли и мрачные догадки.
Уизерс встал и продолжал говорить, уже расхаживая по комнате. Его
седые волосы были зачесаны назад. Снаружи ярко светило июньское солнце,
Уэллсу подумалось, что он совсем не похож на человека, скрывающего некую
зловещую тайну.
- Я прожил здесь почти всю жизнь. Начал практиковать сразу после
окончания войны. Мне в общем-то даже нравится работа врача в маленьком
городке: никакой суеты и люди здесь неплохие. Я не знал об испытаниях до
пятидесятых годов. Вообще никто не знал, кроме непосредственных участников
работ. И мне, и всем остальным здешним жителям это стало известно позже.
Мы живем, конечно, изолированно, не дураков тут нет. Джереми, сын Тиллиса,
был первым... - Человек, стоявший рядом с Чарли, коротко кивнул. - Сейчас
ему уже двадцать три. Он среди них самый старший. Позже появились другие.
- Другие... - Уэллс, не отрываясь, следил за мрачным выражением лица
Тиллиса. - Другие люцифериты...
- Да, мы их так называем. - Врач посмотрел на своих товарищей и
добавил: - Вот видите, я же говорил, что он сообразительный.
Видимо, не очень, обеспокоенно добавил Уэллс про себя, однако прежние
страхи уже оставили его, хотя ружье по-прежнему смотрело на него. Люди эти
никак не походили на поклонников Сатаны.
- Кто же все-таки такие эти люцифериты?
- В теле каждого существа содержится некоторое количество люциферина,
- ответил Уизерс. - Обычно - очень незначительное. Просто недостаточное,
чтобы как-то проявиться. И еще меньшее количество люциферазы. Лишь у
некоторых видов содержание этих веществ бывает высоким. Например, у
светлячков.
В размышлениях Уэллса наконец сошлись причина и следствие.
- Однако в сорок пятом здесь испытывали не только бомбы, - продолжал
врач. - Тогда было много разговоров о том, как, мол, ядерная медицина
скоро перевернет все привычные представления о лечении болезней - от рака
до бородавок. И лишь через несколько лет стало понятно, что лечить давние
недуги, просто насыпав на бородавку изотопов, глупо - от этого больше
вреда, чем пользы... Помните ту каменную осыпь, где веселились ребятишки?
Уэллс кивнул.
- Это старое место захоронения химических отходов. Таких по всей
стране сотни. Но это в каком-то смысле уникально - полихлорированных
дифенилов и инсектицидов сюда попало больше обычной нормы. Люди в
Аламогордо довольно долго и практически бесконтрольно баловались с очень
любопытными химическими соединениями, пока правительство не прекратило это
дело после войны. - Он покачал головой. - Чего только люди не делают,
чтобы замести следы! Как говорится, упрятать грязное белье подальше от
посторонних глаз. Захоронение находится над рекой, что питает городской
резервуар, и долгие годы вся эта дрянь мало-помалу просачивалась в
городское водоснабжение. Поначалу никто ничего не замечал. Но три
поколения спустя появилось влияние этих веществ на детскую биохимию.
Никаких внешних признаков до начала взросления, однако к шестнадцати годам
явление уже набирает полную силу. Я пытался выделить энзиматическую
комбинацию, которая его вызывает, но у меня нет достаточно совершенной
аппаратуры. Впрочем, похоже, что никакого вреда - по крайней мере внешне -
оно не приносит, только вызывает любопытные побочные эффекты. И я уверен,
что гормональные изменения, происходящие в эти годы в организме
подростков, каким-то образом активируют процесс.
Страх Уэллса окончательно рассеялся, и осталось только одно
удивление.
- Какой процесс? О каких эффектах вы говорите?
- Резко возрастает выработка люциферина, и соответственно
увеличивается количество люциферазы. Последняя - сама энзим. В ее
присутствии люциферин окисляется, и получаются...
- Светлячки! - зачарованно прошептал Уэллс, потом на секунду
задумался и резко спросил: - Почему вы никому об этом не сообщили? Почему
никто...
- Извините, мистер, - Чарли печально улыбнулся, глядя на Уэллса, - но
это наши дети. - На лице его застыло настороженное выражение, в словах
читалась мольба о понимании. - Док сказал, что ничего опасного с ними не
происходит. Ни рака... ни еще чет-нибудь в таком же духе...
- Кроме эффекта свечения, они совершенно обычные нормальные
подростки, - подтвердил Уизерс.
- Мы, понятно, любим своих детей, - продолжал Чарли, нервно двигая
пальцами. - Док творит, если новости о том, что здесь произошло,
расползутся, правительство, мол, может увезти детей из Агуа-Каль. Отобрать
их у нас для изучения.
- Нашим детям здесь нравится, - сказал Уизерс. - Они не хотят, чтобы
их изучали. Они все или учились в школе, или до сих пор учатся и прекрасно
знают, чем кончается дело для жука под микроскопом. Они умеют управлять
этим эффектом, скрывать его от окружающих и обычно собираются в таких
местах, где могут без опаски красоваться друг перед другом. То, что вы
заметили в ту ночь Джолину Литтон, просто случайность, невезение. Мы
надеялись, вы об этом забудете.
- Но вы же всего провинциальный терапевт, - ровным голосом сказал
Уэллс. - Вдруг этот эффект все-таки вреден? Или вызывает какое-то побочное
действие?
- Если с кем-то из ребятишек случится что-нибудь серьезное, нам
разумеется, придется отдать их в больницу, и тогда уже будь что будет, -
сказал Уизерс. - Но пока в этом ни разу не было необходимости. Я их
регулярно обследую. И научил, как обследовать самих себя. Они все
понимают. Но им нравится, какими они стали, мистер Уэллс, и они совсем не
хотят лечиться. Кроме того, есть и еще одна причина прятать эту их
способность от посторонних. Нам самим здесь, в Агуа-Кальенте, пришлось
нелегко, прежде чем мы поняли, как себя вести. Мы не трогаем ребятишек и
не ходим смотреть на их игры и танцы: глядя на них, человек легко теряет
контроль над собой.
- Вам это, должно быть, уже известно, мистер, - добавил Тиллис.
Уэллс вспомнил предыдущую ночь, стремительную, сияющую красоту
девушки и то действие, которое она на него оказала. Вспомнил охватившее
его неумолимое желание обладать этой красотой. Да уж, подумал он, это
действительно называется "потерять контроль". Хотя, если бы представилась
возможность, он, пожалуй, не прочь потерять контроль еще раз...
- Я знаю, что вы сейчас чувствуете, - сказал Уизерс. - На меня этот
эффект действует не меньше, чем на вас, и чтобы справляться с собой, нужно
прежде всего понимать, что происходит. - Он подошел к двери. - Джолина,
зайди, пожалуйста.
Уэллс сжался, взгляд его метнулся к двери. Кровь в жилах потекла
быстрее, мышцы напряглись. Вошла девушка. То самое прекрасное видение, вот
только...
Только от прекрасною видения не осталось и следа, хотя девушка, без
всякого сомнения, была та же. Охватившее его желание погасло. Она
застенчиво улыбнулась ему - симпатичная, конечно, девятнадцатилетняя
девчонка, но в общем-то - вполне обыкновенная. Те же волосы, то же платье,
ко чего-то не хватало. Исчезло свечение, а с ним и притягательность,
неотвратимое влечение.
- Спасибо Джолина. Можешь идти.
- Хорошо, Док.
Уже на пороге она вдруг слабо, на короткое мгновение засветилась тем
же зеленовато-желтым светом, но Уэллс моргнул, и девушка скрылась за
дверью. Все еще во власти этого короткого мгновения он повернулся к
Уизерсу.
- Знаю, сынок, знаю. Дело в том, что именно люциферин, это особое
свечение заставляет их казаться такими красивыми. Опасная способность, и
они еще только учатся скрывать ее. Но это необходимо для их же блага. - На
секунду в его добродушном лице что-то дрогнуло, и Уэллс заметил в нем
какие-то новые черты - примитивные, неприятные. Однако Уизерс справился с
собой и вновь превратился в доброго провинциального доктора. - Поэтому,
мистер Уэллс, мы хотим сохранить все в тайне. Поэтому они должны прятать
свой свет от всего мира. Ни один ученый, ни один исследователь - как бы ни
были они преданы своей науке - не в состоянии будет справиться с собой.
Красота, которой они умеют себя окутывать, может принести им смерть.
Слишком большая притягательность - это опасно.
Он направился к выходу. Тиллис и Чарли последовали за ним, однако в
дверях Уизерс остановился и добавил:
- Я думаю, вы все понимаете, молодой человек, и надеюсь, сохраните
наш маленький секрет. Опасна ведь не сама способность генерировать свет,
опасна страсть, возбуждение, которое этот свет вызывает в людях. Зачем, вы
полагаете, некоторые виды насекомых светятся, мистер Уэллс? Мы привыкли
думать, что мы слишком цивилизованы, что мы сильнее природы, но это нс
так. Свечение, которое вы видели, оно - нечто вроде визуального феромона.
И никто из нас не в силах ему противиться - как насекомое. Мне семьдесят
один год, сэр, но когда я вижу этот свет, я... Одним словом, я не
чувствую, что мне уже за семьдесят. Я вообще ничего не чувствую, кроме
одного... Вот это-то и опасно. Дети - они другие. Они умеют справляться со
своими эмоциями. Но не мы, ничего не подозревающие простые смертные. Для
нас это слишком. Так что вы подумайте, мистер Уэллс. Вспомните, какие
чувства охватили вас ночью на склоне холма и завладели вами целиком. Это
ваши примитивные инстинкты. Подумайте, что может произойти с нашими
детьми, если эффект усилится присутствием двух сотен скрупулезных ученых -
и мужчин и женщин. - Закрывая дверь, он грустно улыбнулся. - Мы все -
светлячки, мистер Уэллс.
Оставшись в одиночестве, Уэллс долго сидел на кровати и размышлял над
словами старого врача.
Безумие, думал он, безумие, глупость, идиотизм. Я не хуже других могу
справляться со своими эмоциями. Конечно же, могу... Но тут он снова
вспомнил ночь на склоне холма, свечение, дико бьющийся пульс и бездумное,
слепое желание, охватившее его целиком. Все из-за того света, странного
притягательного света...
Уэллс встал с кровати и принялся торопливо собирать вещи.
Воспоминания не позволяли разуму поддаться на уговоры - так же как тело не
слушалось голоса разума. Манящий свет просто убивал всякую рассудочность и
всякие доводы.
Нет, он никому не расскажет о люциферитах. Ни своим новым боссам в
Далласе, ни кому-либо еще. Если мир узнает о них, многие кинутся в этот
городок хотя бы за той же водой, потому что кому-то наверняка захочется
обладать такой же способностью. А ученые - разумеется, с самыми лучшими
намерениями - скорее всего, смогут синтезировать нужные вещества и
распространить уникальный дар на весь мир.
Уэллс - в общем-то довольный своей жизнью человек - всегда мыслил
здраво. Его, например, очень беспокоило, что Земля может погибнуть в
ядерной катастрофе. Но еще меньше ему хотелось увидеть, как порядок и саму
цивилизацию разрушает катастрофа сексуальная.
ЙНННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННН»
є Этот текст сделан Harry Fantasyst SF&F OCR Laboratory є
є в рамках некоммерческого проекта "Сам-себе Гутенберг-2" є
ЗДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДД¶
є Если вы обнаружите ошибку в тексте, пришлите его фрагмент є
є (указав номер строки) netmail'ом: Fido 2:463/2.5 Igor Zagumennov є
ИННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННј
Алан Дин ФОСТЕР
ПОСЛЕДНИЙ ПОБЕГ
У банзай-гонщика нет дома.
Он мчится по пустому шоссе.
Горючее его кровь
Маска его мозг
Он похож на психа,
Но гоняет лихо.
Все, кто знал Билла Свитча, не думали о смерти. Те, кто, подобно ему,
занимаются особыми уличными гонками, не могут себе этого позволить. Это не
значит, что он и его соперники действительно были сумасшедшими.
Свитч, когда ему было пятнадцать, взял старый отцовский "виллис-джип"
и превратил его в нормальную машину для уличных гонок. Если хотите оценить
это его достижение - надо знать, что собой представляет "виллис-джип". То,
что сделал Билл, можно было бы сравнить с превращением мексиканской
эмалированной кастрюли в вазу Бенвенуто Челлини.
Когда его послали во Вьетнам, то знали, кому доверить моторный парк.
Билли прекрасно провел войну, забавляясь с бронемашинами и грузовиками. Он
поставил какой-то турбодвигатель на танк задолго до того, как пентагонские
исследователи и корпорация Крайслер уцепились за эту счастливую идею.
Когда он вернулся, то завел себе небольшой гараж специального
обслуживания. Он мог бы стать богачом, одному Богу известно, сколько
профессиональных гонщиков хотели бы обратиться к волшебнику из
Сан-Бернардино.
Но Билл не любил с ними заниматься. Это был не его стиль. Он находил
удовольствие в том, чтобы побивать их владельцев на собственных машинах. В
его полигон превратились улицы Южной Калифорнии и система шоссе
Индианополис-500.
Было еще несколько человек, подобных Биллу. Почти все они знали друг
друга. Если кто еще и не знал Билла, то мог довольно быстро узнать ею,
когда тот показал бы себя где-нибудь на ночном шоссе.
Дело в том, что этот здоровяк, Билл Свитч, как и еще несколько
человек, был необычайным гонщиком. Они не занимались "фордами" или
"кестерами", как в Долине, или неторопливыми "шейби", как на Ист-Сайд. С
точки зрения этой группы, выжимать из машины сто пятьдесят - значило
напрасно жечь горючее.
Они занимались своими делами на шоссе вокруг большого Лос-Анджелеса,
глухой ночью или ранним утром, когда на дорогах мало машин и когда
дорожная полиция на других дорогах занимается угонщиками или блуждающими
группами подростков.
Пробег мог занимать от двадцати до ста и более миль. Мужчины и
женщины, которые участвовали в нем, были обычно очень богаты. Иначе они
просто не смогли бы позволить себе таких тачек. Невероятной гнусностью
было бы именовать их просто уличными лихачами.. Даже полиция называла их
"банзай-гонщиками".
Банзай-гонщик, ты лучше проверь,
Проверь свое зеркальце и свой мотор,
Осмотрись вокруг, чтобы убедиться
Что ты действительно готов.
Я немного знал Билла, потому что он снизошел до моего "корвета",
хорошенькой игрушки модели 1969 года. Замечательная машина, которая
считается подходящей для пожилых леди и мужчин с манией величия.
Мастерская Билла была в Сан-Бернардино, и я потерял там день в надежде на
замену глушителя.
Билл сжалился надо мной и починил глушитель. Кроме того, он сделал в
моторе что-то незаметное, что словно сняло с машины пять лет работы и пять
тысяч миль пробега. Как-то неожиданно после этого мы подружились. Не то
чтобы стали настоящими друзьями, а просто здоровались и разговаривали.
Билл любил прочищать мои мозги, что я охотно позволял ему. В свою очередь,
он сообщал мне обычно, где и когда устраивается очередная гонка.
Я никогда не забуду ту ночь. Это было в сентябре, в Сэлтри, Южная
Калифорния. Все было окрашено в темносерые тропические тона. Билла вызвали
на состязание двое. Обычно бывает не больше одного за раз, и Билл решил
воспользоваться таким случаем.
Один из них был знаменитый актер. Вы можете узнать его, поэтому об
имени его я лучше умолчу. Я не сплетник.
Он приехал на "феррари-боксер". Хорошая машина, ладная и выкрашенная
в огненно-красный цвет, как ноготок проститутки. Актер любовно занимался
ею и хвастался тем, кто случался поблизости, как он начистит задницу
Малютке. Таково было прозвище Билла.
Он слишком увлекся и забыл о другом гонщике. Правда, он приумолк,
когда тот появился.
Человек, который вылез из машины, ростом был не выше пяти футов. Это
был пластический хирург, который специально приехал на состязание из
Беверли Хиллз. Насколько можно было судить по его дорожному комбинезону,
этот шестидесятилетний гонщик здорово смахивал на сырую мясную котлету.
Машина его была "ламбурини", серебристая и красивая, со специальными
щитами спереди и сзади, и с посадкой, достаточно низкой для тот, чтобы
обезглавить даже гусеницу, если та не нагнется. Когда он заводил
двигатель, шум был такой, будто работала турбина на Гуверской плотине, где
мне случалось побывать в один ужасно жаркий день.
Артист слегка побледнел, но потом вновь набрался решимости и влез в
машину. "Феррари" была в очень хорошем состоянии. Можно было сбить с толку
водителя, но не машину.
Потом приехал и Билл. Старт был около завода Кайзер Стил, на Фонтана.
Пробег должен был быть коротким, несколько миль до Всхолмья. Актер и
хирург впервые увидели знаменитую машину Билла. Сначала им стало смешно,
но, приглядевшись внимательнее, они, кажется, смутились.
Эта машина оказалась перестроенным Плимутовским фургоном, покрашенным
в голубой цвет, с голубыми занавесками на окошках. Если бы не специальные
низкие бамперы и не слишком большие колеса, его было бы не отличить от
колымаг, которые обслуживают пиццерии.
Врач и артист подавили смущение и посерьезнели. Все, включая Билла,
поставили по десять тысяч на победителя, победителю доставалось все. Три
машины выехали на шоссе. На дворе стояло раннее утро, и дорога была почти
пуста.
Раздался стартовый выстрел. За громыханием моторов "ламбурини" и
"феррари", мотор Билла едва слышен.
Машины набирали скорость. Я и еще двое свидетелей ждали на полпути,
незаметно поставив свои машины в сторонке.
Когда они приблизились, мы заметили, что "ламбурини" шел впереди,
"феррари" - почти рядом, но отставал, а замыкал Билл. Я попытался
различить выражение лица хирурга через свой ночной бинокль. Оно не сулило
ничего хорошего.
Вдруг ровный гул был перекрыт новым мощным звуком, как при падении
пятисотфунтовой бомбы. Из темноты вырвалась машина малютки. Я засек
скорость "ламбурини": двести тридцать миль. Малютка обогнал ее, словно это
был учебный велосипед. Интересно, что подумал в это время хирург?
И вдруг раздался взрыв: это взорвался, не выдержав напряжения, мотор
"ламбурини". Мы бросились к машине и помогли доктору вылезти. Кто-то
ударил струей из огнетушителя. Пятьдесят тысяч долларов взлетели на
воздух.
Артист продержался еще несколько минут, но, видно, уже выдохся. Он
слишком разогнался, чтобы вовремя замедлить ход, и потерял контроль
"Феррари" съехал с дороги в заросли виноградника. Водитель вышел,
пошатываясь, его беспокоило собственное лицо, а не машина.
Слава, слава Малютке, слава!
Свыше двухсот - для него забава
Взорвался мотор "ламбурини",
"Феррари" лежит в канаве,
Малютку Билла просто так не взять!
Его еще надо догнать!
Я один поехал к машине. Он отъехал к Всхолмью, аллея была такой же
пустынной, как шоссе. Он лежал под машиной и светил себе фонариком. Он
едва помещался там: ростом шести с половиной футов и весом в двести сорок
фунтов.
- Привет, - окликнул он меня снизу, - как там все?
- Нормально, - сказал я, - этот хирург - крепкий парень. Он весь
выложился.
- Да, - отозвался он из-под фургона. - Дайте некоторым из этих
респектабельных граждан настоящие моторы, и они за несколько секунд доедут
от Джекрилла до Гайда.
Под капотом у него был мотор "Шеви-454". Но он был только для
небольших поездок, например, на рынок. В фургоне был установлен еще
авиамотор "Претт и Уиттни" в 900 лошадиных сил, предназначенный для
небольших спортивных самолетов, работавший с треском и грохотом. "454"
Билл использовал, чтобы поиграть с соперниками, а потом включал дремавший
авиадвигатель. Таким образом он добивался того, что количество лошадиных
сил враз переваливало за тысячу. Фургон его выглядел просто, но устроен
был сложнее, чем Бруклинский мост. Но Биллу этого было мало. Он говорил,
что хотел бы когда-нибудь попробовать и реактивный двигатель, если бы
только знал, как стабилизировать эту штуку.
Мы оставались одни среди виноградников и полей для спортивных игр.
Остальные помогали отбуксировать машину доктора и вывести на дорогу машину
артиста. Тут появился незнакомец.
Его машина возникла из темноты за переездом и остановилась позади
фургона Билла. Цвет ее был чернейший, настолько черный, что казался почти
пурпурным. На ней, казалось, были десятки лаковых покрытий. Фары горели
красным светом благодаря специальным прикрывавшим их щиткам. Я не узнал
марки, но я в этом не специалист. Машина не была похожа ни на обычную
гоночную, ни на "слотус", ни на "мазду". Конструкция была вовсе
незнакомой. Ветровое стекло было до шести дюймов высотой.
Водитель, вышедший из машины, был одет в такой же черный костюм,
цвет, любимый многими гонщиками (Билл предпочитал джинсы и свитер). Он был
так же высок ростом, как Билл, но много тоньше. Ему, показалось мне, было
за сорок, и мне стало интересно, чем он занимается. Профессии
банзай-гонщиков часто не менее интересны, чем их машины.
Он улыбнулся мне неприятной улыбкой, наклонился над фургоном и стал
терпеливо ждать, пока появится Билл. Наконец Горилл заметил присутствие
незнакомца и вылез, отряхивая руки. Он смотрел не на пришельца, а на его
черную как смоль машину.
- Я слышал, вы любите гонки, - сказал незнакомец, кивнув в сторону
шоссе. - Сейчас вы доказали, что способны на это. Хотели бы вы состязаться
со мной?
Банзай-гонщик получает вызов
От странного типа с помятой рожей,
В глазах полыхает черная ночь,
Говорит он странно и как-то темно,
А его машина... О Боже!
Билл потер нос.
- Не знаю. Я не знаю вашей машины. Такую я вижу впервые.
Незнакомец усмехнулся.
- Импортная. Не итальянская и не французская.
- Израильская? Я слышал, у них есть кое-что интересное.
Незнакомец покачал головой:
- И не японская. Это - гибрид моей собственной конструкции. Это очень
важно?
- Нет. Не для меня. Просто интересно.
- Говорят, что вы - лучший гонщик.
Теперь улыбнулся Билл:
- Правильно говорят.
- Я ставлю пятьсот тысяч новенькими банкнотами. Тогда у вас появится
реактивный двигатель, который вы хотите и масса времени, чтобы с ним
заниматься. Вам больше не придется возиться со всякими дамскими машинками.
Билл посмотрел на денди.
- Но я не могу сделать такую же ставку, даже если поставлю свою
мастерскую.
- Мне ваша мастерская ни к чему, - ответил незнакомец.
- Тогда что же?
Незнакомец положил руку на плечо Билла, и они ушли в виноградник. У
меня по спине поползли мурашки, и мне стало холодно, несмотря на душную
ночь. Мне не нравилась ни его улыбка, ни его манера разговаривать, ни
странный гул его длинной черной машины.
Но Вилла все это, кажется, не тревожило. Они вернулись, и я увидел,
как они ударили по рукам. Мне это не нравилось, но не я принимал решение.
- Прежде всего, нам надо проверить скорость и крепость, - сказал
незнакомец, - и машин и водителей.
- Согласен, - отвечал Билл задумчиво.
- Как насчет пути от Индио до границы? Победитель - тот, кто первый
пересечет мост.
Малютка никогда не отклонял вызова.
И незнакомец в черном не смутил его.
Всего двести миль...
- От Сан-Бернардино до реки, таковы условия, - сказал неизвестный с
ужасной улыбкой.
- Звучит интересно, - заметил Билл и кивнул на черную машину: -
Работает на алкоголе?
Тот покачал головой.
- Не на таком экзотическом топливе. Предлагаю в следующий понедельник
в два часа ночи.
- Хорошо.
Никогда еще Билл столько не работал, как в ту неделю. Я видел его в
мастерской в четверг, он был так занят, что едва меня заметил. Кажется, он
грезил об этой половине миллиона и о реактивном двигателе.
Я спросил Марио, одного из его механиков, чем занимается Билл в
задней части фургона.
- Вышибает из меня дух. Он прилаживает еще какое-то устройство,
форсаж или что-то в этом роде. Хочет выжать еще пятьсот лошадиных сил.
Я покачал головой:
- Он с ума сошел. Он взорвется, не выдержав дистанции.
- Я думаю, это не на всю дистанцию, - механик сплюнул на грязный
бетонный пол. - Малютка сделает все мыслимое и немыслимое.
В назначенное время я ждал у моста. Немногие знали о состязании. Те
же, кто знал, рассеялись по маршруту. Скопление людей привлекло бы
внимание дорожной полиции. Мы стояли с приборами слежения, чтобы наблюдать
за гонкой и предупреждать насчет грузовиков. Старта я, конечно, не видел,
но следить за продвижением у меня была возможность.
Вначале они шли почти вровень. Когда проходили через Дезерт-Центр,
Билл шел чуточку впереди. "454" и "Претт и Уитни" работали на полную
мощность, пожирая горючее и пространство. Позже мы узнали, что от шума
окрестные жители просыпались и не давали покоя службе Гражданской обороны,
осведомляясь, не было ли пожара на складе боеприпасов около Барстоу.
Банзай-гонщик на Интерстейт-Десять
Двести двадцать пять выжимал с места
Едва ли другой смертный на белом свете
Сможет выжимать из машины это.
Кажется, это было за пределами человеческих возможностей. За Блайтом,
уже на последнем этапе, незнакомец сделал рывок. Наблюдатели говорили, что
черная машина не гремела и не грохотала, но издала как бы пронзительный
вопль, который нарастал, пока не перекрыл даже авиамотор.
Одна наблюдательница с биноклем говорила, будто видела лицо Билла,
оно было напряженным и потным. Правда, страха не было. Не таков Билл
Свитч.
Мы видели их, когда они с ревом пронеслись по городу. Полицейский
патруль потерял терпение. Но они могли только следить за сногшибательной
гонкой. Попробуй, догони банзай-гонщиков! Черная машина шла впереди. Нам с
обрывистого берега, где мы находились, были хорошо видны ее пылающие фары.
Потом раздался явственный звук взрыва, словно взлетело на воздух
что-то громоздкое. В домах стали зажигаться огни, люди просыпались.
Машина черного демона вырвалась вперед.
Зрители бежали к реке, думая, что Малютка погиб.
А Малютка посмотрел вниз, врубил свою новую штуковину, и поравнялся с
демоном, догоняя его.
Звук, похожий на взрыв, был связан с тем, что Билл настроил свое
сверхприспособление. В свои бинокли и подзорные трубы мы видели, как
светлый фургон рванулся вперед, нагоняя черного гонщика. Оставалась едва
ли миля с калифорнийской стороны моста. Кто первый пересечет мост -
победит. Вот они уже поравнялись, а вот, неожиданно, Билл обогнал.
Чудовищные моторы так ревели, что мы не услышали, как лопнула шина.
На скорости почти триста миль в час машина Билла свернула влево. Он
отчаянным усилием на мгновение вернул ее в прежнее положение, но она тут
же рванулась вправо. Свалив хрупкие перила, она пролетела по воздуху,
описав дугу, как умирающий пеликан, когда падает в море. Сказались
особенности Колорадо здесь, на юге. Машина упала в реку без взрыва или
всплеска. Видимо, она просто сразу пошла на дно.
Банзай-гонщик, ты шел слишком быстро,
Со скоростью двести девяносто шесть
Но тут в вашу гонку вмешался нечистый,
Не стоило тебе наступать ему на хвост
Плоть и камень смешались вместе,
Ты прошел и дорогу и мост.
Я никогда не видел, чтобы машина маневрировала так быстро, как эта
черная пуля. Водитель промчался всего милю или две по Аризоне, потом
замедлил ход настолько, чтобы развернуться, и рванул к нам. Он остановился
и вылез из машины. Гонка эти была трудной и для него. Его холодная
самоуверенность, которую я видел тогда в Сан-Бернардино, исчезла. Он
выиграл, но с трудом. Если бы Билл не потерял шину, могло бы быть иначе, и
незнакомец понимал это.
Он с уважением посмотрел вниз на серую гладь Колорадо. Он был ближе
всех от того места. Большая часть присутствовавших полезли вниз по обрыву,
некоторые уже плыли к тому месту, где затонул фургон Билла. Я знал, что
они ничего не найдут. Знал и неизвестный, стоящий рядом. Я отступил от
него на два шага.
Дьявол остановился и вылез из машины которой управляли души, зашедшие
слишком далеко. Он посмотрел на реку, где погиб Билл Свитч и сказал:
- Ты чуть не победил. Я сожалею о том, что случилось с тобой.
- Скажите, - спросил я нерешительно, - а если бы шина осталась цела,
он мог бы вас победить?
Неизвестный задумался,
- Честно сказать, не знаю. - Он улыбнулся. - Но вы ведь все равно мне
не поверите, не так ли?
Теперь я заметил, что глаза его были желтыми, и не из-за контактных
линз. Странно, что я не заметил этого раньше. Или не захотел?
Я не особый храбрец, но перед лицом смерти я решился и сказал:
- Я думаю, по сути дела он победил.
Его ужасные глаза сверкнули, но достаточно, чтобы я вздрогнул. Но не
я держал пари с этим банзай-гонщиком, и он знал это.
Банзай-гонщик, ты погубил свою душу.
Теперь дьявол заберет тебя
На свои горящие дороги,
Где машины из огня, а не из металла,
И песенка спета.
- Может быть. Он был лучшим из тех, с кем я состязался. Он был лучше
своей машины, что нечасто бывает у людей. Очень нечасто. Но он потерял
все. - Он повернулся к машине.
Я слышал, как он бормочет себе под нос: "Может быть, кое-что из
проигранного можно спасти. Поглядим."
Больше я никогда не видел ту черную машину и ее водителя и, надеюсь,
никогда не увижу. Я больше никогда по ночам или рано утром не хожу
поглядеть на банзай-гонщиков. Я прилип к своему письменному столу и своим
бумажкам.
Да, я никогда не превышаю скорость, чтобы никто не вызвал меня на
состязание.
Знает Дьявол, чем поживиться,
Дал он Малютке фуражку и форму
И сделал его своим шофером.
Так что, когда хочешь сесть
В машину, лучше прислушайся к звону:
Может быть, шофер дьявола Малютка
Увезет тебя
В Ад...
ЙНННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННН»
є Этот текст сделан Harry Fantasyst SF&F OCR Laboratory є
є в рамках некоммерческого проекта "Сам-себе Гутенберг-2" є
ЗДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДД¶
є Если вы обнаружите ошибку в тексте, пришлите его фрагмент є
є (указав номер строки) netmail'ом: Fido 2:463/2.5 Igor Zagumennov є
ИННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННј
Алан Дин ФОСТЕР
НАБЛЮДАТЕЛЬ
Спать... как хочется спать...
Существование подтверждалось глубиной его сна, грез о бесконечных
зеленых равнинах, по которым он неторопливо бежал, бежал... Сон развеялся.
Он пытался его удержать, но безрезультатно.
Он проснулся.
Чепмен вздохнул. Он неподвижно и тупо ждал, пока не прояснится
зрение. Он слышал движение жидкостей в своих венах, во рту было ощущение
ватного тампона, будто Чепмен не глотал уже тысячу лет. Прозрачный
купол-крышка его кабины для сна плавно отошел в сторону. Чепмен отстегнул
ремни. Двигаясь медленно и осторожно - мышцы после нескольких лет
неподвижности в подвешенном состоянии искусственного сна были непослушны,
он уселся на краю кабины и оглядел пустой пилотский бункер.
Все остальные места были свободны, Чепмен был единственным обитателем
огромного баллона-корабля. Он, должно быть, уже на орбите Абрисиса. Через
час или около этого колония, которой грозит гибель, сможет начать
переправлять своих жителей к нему на борт. Тогда Чепмен сможет перенести
ответственность на лидеров колонии.
Это был второй сон, который следовало стряхнуть.
- Положение? - осведомился он.
- Мы чуть дальше пяти стандартных дней от Абраксиса, - ответил ровный
голос корабельного компьютера так, словно Чепмен общался с ним в последний
раз только вчера, а не три года назад. Космонавт некоторое время обдумывал
эту неожиданную новость, заставляя работать свои долго неиспользованные
язык и небо.
- Тогда почему меня разбудили именно сейчас?
Не то чтобы несколько дней бодрствования повредят ему - просто не
было причин для раннего оживления. Никаких запрограммированных причин,
напомнил он себе.
- Параллельно нам идет дабианец, - пояснил компьютер, - и...
- Сделай сначала обзор, - коротко прервал его Чепмен.
Он вынул шар с энергетизированной водой и выдавил его содержимое себе
в глотку.
Компьютер послушно принялся выполнять поставленную перед ним задачу.
Зажегся небольшой экран в аварийной капсуле пилота. На экране появилась
массивная гроздь краснооранжевых блоков. Блоки согласно некоему
нечеловеческому элегантному проекту были связаны в корабль. Дабианский
корабль.
Земляне столкнулись с дабианами два десятилетия назад. С тех пор
отношения их были неясными. Любопытство человечества к дабианам было
встречено с сердечным безразличием со стороны чужаков. А поскольку корабли
дабиан при всей их видимой неуклюжести, были быстрее, чем у землян,
уединение чужаков до сих пор не было нарушено.
Во время нечастых встреч с земными кораблями дабиане иногда вступали
в общение, но чаще - нет. Они никогда не были враждебны, но просто не
заинтересованы. Имелись намеки, что у них есть много ценного, чтобы
предложить землянам, но ни просьбы, ни угрозы и такое же равнодушие не
побуждали их к детальному разговору.
Никто еще никогда не видел отдельного дабианина. Чепмен не мог
подавить слабой дрожи возбуждения. Возможно, он будет первым.
И все же молчащий дабианин был не столь уж неизвестен. Присутствие
еще одного не могло быть достаточной причиной для его пробуждения, он
сказал об этом кораблю.
Компьютер оправдался, доложив ему о новой вспышке.
Вспышки и были причиной его поспешно спрограммированной миссии.
Несколько лет назад астрономы предсказали, что колония Абраксис должна
быть эвакуирована по крайней мере на время, поскольку ее Солнце собиралось
пройти период краткой, но интенсивной активности. Эта активность произвела
бы достаточное количество радиации, чтобы убить любого человека на
поверхности Абраксиса или даже немного зарывшегося под нее.
Четыре-шесть месяцев опасной звездной активности население должно
было прожить на спасательном корабле. После тот как эта информация была
передана соответствующим властям, соответственно оборудованный и
снаряженный корабль был отправлен, имея времени только на то, чтобы
прибыть и забрать население до того, как начнется эта угрожающая
активность.
Так в чем же дело? Возможно, астрономы ошиблись? Нет, корабль
информировал его, что расчеты произведены правильно. Цикл звездных вспышек
начался угрожающе рано. Эта новая вспышка была аномалией, причудой, не
учтенной прежними предсказаниями. Она не угрожала колонии, надежно
прикрытой щитом аморфной атмосферы, однако она была достаточно сильной,
чтобы существенно повредить некоторые жизненно важные компоненты и
приборы. Корабль-баллон также будет поврежден настолько, что несомненно не
сможет выполнить свою миссию, и сам Чепмен, между прочим, умрет.
- Когда? - пробормотал озадаченный пилот.
- Через сутки-двое, - последовал тихий ответ.
Компьютер был достаточно тактичным, чтобы учитывать эмоциональное
состояние пилота и производить подходящую перестройку тембра и силы голоса
при ответе.
Чепмен потребовал дополнительной информации. За оставшееся ему время
корабль не мог улететь достаточно далеко, чтобы избегнуть губительного
облучения от звезды. Не мог он и укрыться в тени планеты где поселилась
колония.
- Проверить вычисления.
Корабль провел вычисления и повторил то, что уже и так казалось
неизбежным.
- Проверь еще раз.
Бесполезно. Желание не оказывает никакого эффекта на реальности
физики. Надежда на чудесное сокращение критического расстояния до
Абраксиса, как и на уменьшение числа порождаем их звездой энергетических
частиц испарялась с каждой секундой. Чепмен рассудительно аналитически
обдумывал положение. Следовательно, миссия не удалась. Две тысячи
поселенцев, ученых и техников колонии не будут спасены вовремя. Они умрут
и он умрет, правда чуть скорее. Он сразу же испугался и устыдился,
поскольку последнее обстоятельство было для него важнее.
На консоли замигал свет, вводный сигнал запроса об их положении с
этого все еще отдаленного мира. Автомат даст на него ответ, так как
предполагалось, что он все еще спит. Однако компьютер поинтересовался, раз
уж он проснулся, то не захочется ли ему...
- Нет, - прорычал он. - Не хочется.
Он действительно не хотел. Ему нечего было им сказать, нечего сказать
и кому-нибудь еще. Пусть насладятся последней парой дней мира и
уверенности. У их челночных пилотов будет достаточно времени для того,
чтобы высадиться на корабль-баллон, когда автомат приведет его на орбиту.
Время достаточное, чтобы обнаружить мертвеца в отсеке управления,
окруженного непоправимо поврежденной аппаратурой.
Правда, существовал дублер главного компьютера и дублер дублера. И в
должности конечного дублера всех этих дублеров стоял человек, аварийный
пилот, некий Тимоти Чепмен. Человек, находящийся в искусственном сне все
время полета для того лишь, чтобы в конце путешествия быть разбуженным в
собственном летающем гробу, который автоматически доберется до своих
реальных пассажиров.
Это была хорошая работа, говорил он себе. Безопасная, мирная, хорошо
вознаграждаемая. В коматозном состоянии искусственного сна теряется
немного фактического времени - ты сохраняешь молодость. Здесь нет боссов,
которые могут накричать на тебя, и никакого ежедневного расписания,
которое надо выполнять.
Теперь, однако, он был воскрешен. Впервые за всю свою безмятежную
карьеру он был призван выполнить то, к чему его готовили, и это оказалось
выше его способностей. Как удручающе сводящее с ума! Ему хотелось реветь.
Свет на консоли продолжал мигать. Вероятно, астронавтическая
лаборатория там внизу на Абраксисе тоже ощутила начальную вспышку и теперь
пытается предупредить его.
Прикидывая, что еще можно сделать, он решил что не сможет ничего. Он
не может ни убежать, ни укрыться от вспышки. Ему не оставалось ничего
кроме как принять... и, может быть, удовлетворить свое личное любопытство.
- Дабианский корабль, - спросил он, - может ли он избежать эффектов
вспышки, основываясь на том, что мы знаем о его возможностях?
Последовала пауза, затем:
- Основываясь на пределах еще не показанных скоростей
предположительным решением будет: нет не может.
Значит, у него будет компания.
- Предложи ему "Запрос об обмене информацией", корабль. Было бы
интересно посмотреть его реакцию, если они обречены (а кажется, так оно и
есть), если компьютер не ошибся и они не обладают каким-либо сверхмощным
щитом против высокоэнергетических частиц. Может быть, они вылетели к
системе Абраксиса для изучения активности его звезды до извержения и были
потрясены и захвачены в ловушку тем же самым неожиданным всплеском
активности, который прикончит его.
По крайней мере, нашлось хоть какое-то занятие. Мысль о возвращении в
спячку и ожидании конца в неведении была ему противна.
Он не слишком рассчитывал на ответ чужака и был удивлен, когда в
микрофоне раздался странно модулирующий голос, прошептавший:
- Мы обменяемся с вами, человек.
- Эта звезда скоро породит вспышку высокозаряженной плазмы, которая
будет для меня фатальной. - После короткого раздумья он прибавил: - Мой
корабль тоже будет сильно поврежден.
- Информация, - последовал по-дабиански короткий ответ. - Вопросов
нет?
- Что будет с вами?
- С нами будет то же, что и с тобой, человек.
Первое приближение к смертности среди дабиан, подумал Чепмен. Но он
не почувствовал энтузиазма от этого открытия. Никто другой не узнает о
том, что он здесь открыл.
- И нет способа спастись? Я полагал, что ваш корабль очень
быстроходный.
- Не достаточно. Но, может быть, и есть выход.
Последовала неуверенная пауза, прежде чем дабианин заговорил снова:
- А ты не заметил это?
- Что не заметил? - Чепмен был больше смущен, чем возбужден.
- Ону.
- А что такое, черт подери, это значит? - Чепмен успокоился. - Вы не
могли бы дать его координаты?
- Мы не очень хорошо знаем соответствие ваших вычислений, но из того,
что нам известно... - и он выстрелил ему несколько цифр.
- Корабль? Что это значит?
- Минуточку, Чепмен. - Ему показалось, что он слышит, как машина
думает слишком долго. А может, ты, старик, чересчур перележал в
замороженном состоянии, подумалось ему.
- Используя максимальное увеличение, сфокусированное на районе,
указанном кораблем чужаков, она распознается как крупный, но неясный
объект, действительно находящийся в этом участке неба. Масс-сенсорные
детекторы чужака вероятно намного сильнее наших. Положение на данный
момент исключает визуальную идентификацию кометы под этим углом
наблюдения.
Комета? Вопрос, корабельному компьютеру. Достаточно ли она велика,
чтобы обеспечить достаточную защиту от предполагаемой вспышки?
- Да, Чепмен.
- Второй вопрос: достаточно ли она велика, чтобы защитить оба
корабля?
- Потребуется точное и деликатное маневрирование, чтобы предотвратить
взаимные повреждения. Это возможно, хотя и не без труда и осложнений.
- Каких осложнений?
Надежды Чепмена разбегались, как дети во время игры.
- Время, требуемое для того чтобы добраться до тени кометы,
составляет тридцать девять часов.
- Мы отлетаем, человек, - сообщил дабианин. - Надо ли нам
переориентировать нашу позицию, чтобы дать место твоему кораблю?
Чепмен почти не раздумывал. Тридцать девять часов укладывались в
верхний предел ожидаемой звездной вспышки. За тридцать девять часов он,
возможно, будет дальше, чем находится планета. И все компьютер сообщал,
что он все еще будет в фатальном радиусе радиации вспышки.
Эту игру трудно было принять.
- Да, я тоже попытаюсь туда добраться.
Дабиане, очевидно, восприняли это, как не требующее продолжения
разговора.
- Корабль, смени положение, чтобы мы могли устроиться за ядром
кометы. Держи курс за дабианином.
- Я буду осторожен, Чепмен, - доверительно заверил корабль.
В занятиях последующие часы пролетели незаметно. Он изучал дабианский
корабль, проследовавший мимо, а затем впереди него на близком расстоянии,
позволявшем ксенологам получить довольно ценные сведения. Это дало ему
возможность отвлечься от взвешивания своих довольно хлипких шансов. Когда
прошли двадцать четыре часа и вспышку можно было ждать в любой момент, он
работал неустанно и интенсивно.
Комета была действительно большой. По крайней мере, пятнадцать
километров в поперечнике ядра. Когда иссякли тридцать два часа с момента
пробуждения, он увидел корабль дабиан с самого близкого расстояния.
Восемьсот метров в длину, на сотню меньше, чем его, но гораздо массивнее.
Он прошел перед ним, двигаясь с большой скоростью, чтобы безопаснее
укрыться в тени кометы.
В тридцать пять часов он позволил себе некоторую надежду. В тридцать
шесть он планировал полный отчет Комиссии о своем спасении.
В тридцать семь часов корабль сообщил ему, что он не успевает.
- Поверхностная звездная активность уже проявляет признаки
приближающегося извержения, Чепмен. Если местные условия не изменятся, мы
достигнем ядра кометы на час двадцать две минуты и девять секунд позже,
чем требуется.
В течение какого предельного срока возможно выдержать радиацию, не
нанося непоправимого ущерба для корабля? - К своему удивлению он почему-то
не спросил о себе.
- Десять с половиной минут.
Ну вот теперь все ясно. Утопая, он ухватился было за веревочку, а она
оказалась слишком короткой. Он обернулся и позволил себе рухнуть в кресло
перед главным экраном. Голова его тяжело опустилась и подалась вперед,
опершись на изгиб локтя, чтобы успокоиться у прохладного металла.
Он знал, что пламя опалит его крылья, но это было так прекрасно и
очищающе. Еще чуть ближе и все, только еще чуточку ближе. Через тихое
жужжание пламени, ему казалось, что он слышит лепет компьютера в самом
себе. Конечно же, это абсурд. Компьютер не беседует с мошками. Компьютер
не лепечет. Он игнорировал бессмысленные шумы, придвинулся к манящему
теплому экрану. Огненные пальцы коснулись его крыльев...
Он проснулся в поту.
И что-то было не так. Совсем не так. Он не мог уснуть больше чем на
несколько часов. Он это чувствовал. Но даже, если это и так, он не мог
проснуться живым. Он должен быть мертв. Сгореть в одном опаляющем пфу! как
мотылек в печи. Он поморгал и дико огляделся.
- Корабль! Вспышка, что?..
- Начинается убывание первых энергетических частиц, - спокойно
проговорил компьютер. - Двадцать, девятнадцать, восемнадцать...
Чепмен тупо уставился на экран, пытаясь осмыслить то, что он видел. С
одной стороны дрейфовал объект, казавшийся собранным из остатков некой
древней конструкции: корабль дабиан, испускающий голубоватое белое
свечение. Впереди тусклая зеленая масса, которая, когда он на нее смотрел,
оказалась солнцем Абраксиса, затемненным оборотной стороной кометы. В
отраженном свете его собственного корабля-баллона, она сверкала
зеленовато-ледяным светом. Мгновение она казалась твердой, в следующее -
зыбкой и нестойкой.
- Четыре, три, две, одна... - закончил компьютер. Чепмен удивленно
втянул воздух.
Кома, плотный газообразный конверт, окружающий голову кометы,
сверкала так ярко, что на нее было почти больно смотреть. Разреженные
полосы газов и частиц обтекали оба корабля вибрирующими, пурпурно-красными
лентами. В буре, разыгравшейся на поверхности звезды, которая была перед
ними, эти вымпелы казались почти твердыми, подобно шелковистой мантилье
испанской танцовщицы.
Хотя вид с нескольких миллионов мог быть еще более впечатляющим, но
само осознание того, что ты находишься внутри хвоста кометы, давало ему
ощущение своей ничтожности.
Пять с половиной часов два корабля были под защитой кометы. Огненные
цвета плясали вокруг них. Разрушительная энергия, прижатая к голове
кометы, производила красоту вместо смерти.
Затем компьютер объявил, что уровень звездной радиации стал
стремительно падать. Вскоре она снизилась до приемлемого уровня. И в то же
самое время начал двигаться корабль дабиан. Он прошел за и через
ослабленный, но все еще драматический кометный поток прежде, чем Чепмен
подумал о том, что же с ним произошло.
Его корабль сам не мог достичь безопасного положения позади кометы.
Значит, дабиане как-то ему помогли. Почему?
- Дай запрос об информации, корабль!
Через мгновение он получил ответ:
- Они не отвечают, Чепмен.
Чужаки продолжали удаляться.
- Попытайся еще!
Компьютер сделал еще несколько попыток, прежде чем Чепмен обратился
на прямую по интеркому.
- Дабиане! Почему?! Почему вы меня спасли? Я вам обязан! Тысячу раз
обязан!
Молчание. А огромный, состоящий из разноцветных блоков корабль на
экране продолжает удаляться.
- Почему вы молчите? Ответьте!
Живой напыщенный голос проговорил:
- Многочисленные поиски не соответствуют действительному положению
дел. Ищите в другом месте. Здесь ничего нет, человек.
Как он ни старался, Чепмен не смог получить еще какое-либо сообщение
от чужака.
Несколько недель спустя, когда колония легко и безопасно была
переведена на корабль и они благополучно выбрались из системы, Чепмену
пришло на ум неуверенно справиться у своего компьютера:
- Корабль, дабиане спасли нас, а я не знаю почему. А ты не знаешь,
как они ускорили нас во времени, чтобы мы смогли безопасно укрыться за
кометой?
- Вопрос поставлен неправильно, Чепмен.
Он нахмурился:
- Почему?
- Ничто не указывает на то, что чужак хоть каким-то образом повлиял
на наше движение.
У него слегка закружилась голова. Облегчение, решил он, и слишком
долгий срок пребывания на стимулянтах, чтобы оставаться бодрствующим.
- Что ты хочешь сказать? Если дабиане не изменили нашу скорость,
тогда как же мы оказались за ядром кометы?
- Дабиане полностью были заняты собственными маневрами, - последовал
ответ. - Есть свидетельства, что комета изменила свое положение, чтобы
переместить нас в свою тень. Дабианам пришлось притормозить, а не
ускоряться, чтобы приспособиться к новому положению кометы.
- Ты хочешь сказать, что дабиане сдвинули комету?!
- Да нет же, Чепмен. Никаких свидетельств в пользу такой гипотезы.
- Но комета изменила свое положение.
- Верно.
- Но это невозможно, - решительно заявил он.
- Всякое случается, - чуть раздраженно возразил компьютер.
Чепмен подумал еще раз, подумал еще... У него расширились глаза.
Затем он пробежал через весь корабль, пока не нашел его нынешнего
командира, лидера колонии Отасу, который беседовал с несколькими другими
официальными лицами колонии в переполненной кабине пилота. Он с удивлением
посмотрел на появление озабоченного Чепмена.
Чепмен сразу же подошел к обзорному экрану. Он показывал только
испещренное звездами небо и чуть более яркое пятно отдаленного солнца
Абраксиса.
- Мы должны возвращаться назад, сэр.
- Возвращаться? Но мы не можем вернуться, Чепмен, вы же это знаете. -
Бедняга, подумал он, этот анабиоз и стимулянты вызывают у людей странные
симптомы.
- Наше солнце вступило в цикл активных выбросов. Мы все сгорим.
"Ищи в другом месте", сказал дабианин перед тем, как окончательно
замолчал. - В другом, другом... где еще я мог искать? Комета сама изменила
положение...
- Пятнадцать часов, - пробормотал он, глядя на экран, - пятнадцать
часов...
- Пятнадцать часов для чего? - поинтересовался мэр колонии, пытаясь
по-доброму взбодрить аварийного пилота.
Чепмен не отрывался от экрана.
- У меня было пятнадцать часов перед вспышкой. Я использовал их для
наблюдения за дабианами и делал заметки, - тупо проговорил он.
- И очень ценные наблюдения, как мне говорили, - признал Отасу,
пытаясь вселить в Чепмена уверенность и выказать свое одобрение.
- Но вы не понимаете! - Чепмен еще интенсивнее уставился на экран.
Комета была где-то там, далеко позади, двигаясь по своему
предначертанному для комет пути.
А ЧТО ОНИ ВООБЩЕ ЗНАЛИ О КОМЕТАХ В КОНЦЕ-КОНЦОВ?
Почти ничего...
- Я потратил пятнадцать часов, - пробормотал потрясенный Чепмен, -
изучая не того чужака...
ЙНННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННН»
є Этот текст сделан Harry Fantasyst SF&F OCR Laboratory є
є в рамках некоммерческого проекта "Сам-себе Гутенберг-2" є
ЗДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДД¶
є Если вы обнаружите ошибку в тексте, пришлите его фрагмент є
є (указав номер строки) netmail'ом: Fido 2:463/2.5 Igor Zagumennov є
ИННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННј
Алан Дин ФОСТЕР
ДЕРЕВНЯ ИЗБРАННЫХ
Мой добрый друг Билл Смайт когда-то был славным крысоловом
("экспертом по контролю за грызунами" миссии ООН). Он покончил с этим,
проведя несколько лет а Сомали, ожидая, когда местные жители научатся
современным средствам истребления грызунов. Этого не произошло. (Они
говорили: "Аллах нам даст", - и он, видимо, действительно давал... В форме
иностранной помощи и экспертов, вроде Билла). Тогда он и уехал.
Сейчас он учит танзанийцев справляться с их поголовьем грызунов, и
пишет с большим облегчением, что они отнеслись к своим проблемам
значительно серьезнее. Там гораздо лучше оборудованная эпидемстанция, и
хотя Дар-эс-Салам - не Лондон и не Нью-Йорк, там все устроено приличнее,
чем было на станции а Могадишо.
Никогда не знаешь, что может случиться с тобой в таком изолированном
месте, как Могадишо..
Гарли Викерс ненавидел Могадишо. Не то, чтобы ему не приходилось
работать в худших местах. Взять, например, Кампалу под Иди Амином, где он
еле выпутался невредимым из скверной истории. Или Соуэто в Южной Африке,
огромное черное гетто, океан нищеты и отчаяния, обреченный на то, чтобы
однажды взорваться оргией насилия, какого не было в Африке со времен
Зулусских войн.
Нет, он служил репортером и в худших местах, чем Могадишо, но едва ли
вспомнит место скучнее. За свежими фруктами, достойной едой, более или
менее надежными новостями, по хозяйственным нуждам, надо отправляться
через границу в Найроби. В Могадишо этого не найдешь.
Единственной его радостью были путешествия по девственному побережью,
тянувшемуся на сотни километров к северу, к Аденскому заливу. Сомалийское
побережье так же богато красотой, как страшно, беспросветно бедны его
жители.
Бедность их еще возросла вследствие нескончаемой, казалось, войны со
строптивым и таким же нищим соседом - Эфиопией. Потоки беженцев
устремлялись туда и сюда вдоль спорных пределов пустыни Огаден, истощая до
предела экономику, которая и всегда-то была слабой.
Викерс был наполовину англичанином, наполовину американцем. Он провел
в Африке в качестве корреспондента ЮПИ двадцать лет, разрушивших его былой
идеализм, когда он понял, до каких крайностей может дойти человек в своем
идиотизме. Белый или черный, все равно, ненависть вместо понимания.
Подозрения вместо диалога. Ему все надоело.
Четыре месяца он провел в Могадишо, сочиняя репортажи об усилиях на
пути к миру в Огаденском районе. Ему нужно было уехать, куда угодно. В
Каир, если повезет, в Найроби, даже в сумасшедший и всегда неспокойный
Лагос. Лишь бы не здесь, думал он, пробиваясь сквозь рыночную толпу к
месту своего жительства. Он смертельно устал от коррупции и претензий, с
которыми сталкивался, когда работал над своими репортажами. К тому же он
надписал уже все, что возможно, о положении в Сомали. У него достаточный
опыт работы, чтобы понять, когда то, что он делает, утрачивает
актуальность.
В это-то время он свернул, обойдя прилавок, и чуть не сбил зеленую
женщину.
Когда она споткнулась, ее чадра откинулась, показав лицо, которое
было зеленым, как изумруд, и цвет был насыщенным и красивым. Она поспешно
набросила чадру и юркнула в толпу. Викерс изумленно глядел ей вслед.
Потом, расталкивая покупателей, бросился ей вслед.
- Эй... погодите... постойте минутку, - он знал, что она слышит его,
потому что она не раз оглядывалась и видела, что он все еще гонится за
ней. Густая толпа мешала ему бежать, но позволяла держать ее в поле
зрения.
Он понял, что потерял ее на другой стороне базара, где она вместо
того, чтобы отправиться в путь, используя верблюда или ослика,
запряженного в тележку, села в "джип" последней модели. Водитель нажал на
акселератор, машина затарахтела по узкой улочке, обдав ошеломленного
Викерса пылью.
Видение не исчезло, как на проходил и шок. Лицо женщины все стояло у
него перед глазами. Но поразила его не столько ее особая красота, сколько
необычайный цвет лица. Это не был оливковый эгейский цвет, или кофейный,
как у большинства матисов - жителей Могадишо, но светлый, веселый зеленый
цвет, как на параде в честь дня Св. Патрика.
Если это благодаря макияжу и раскраске, то это - самая замечательная
работа, которую он видел. Когда она моргнула при их столкновении, он
заметил, что даже ресницы у нее были такие же зеленоватые.
К счастью для него, как подарок Аллаха, вознаграждение за его
бессрочную службу, его ждало свободное такси. Нетрудно было проследить за
их машиной. В Могадишо машин было немного, и они обычно держались ближе к
набережной или дипломатическим кварталам.
Водитель зарабатывал плату за проезд, пока они гонялись за "джипом"
по узким мощенным аллеям и грязным авеню.. Только когда они выехали за
городскую окраину, шофер остановился.
- Простите, эффенди, дорога дальше не идет, и я дальше не иду. - Его
английский был ломаным, но точным.
Викерс понимал: спорить бесполезно. Дальше ехать на и без того
заезженном "ситроене" было нельзя. Дорога годилась только для верблюдов и
для "джипов". По этой разбитой дороге на такси и мимо не проедешь. Викерс
подождал пока "джип" не скроется за горизонтом, и только потом приказал
ехать назад в город.
Всю ночь ему снилось это блестяще зеленое лицо. В остальном у этой
женщины были классические черты лица, характерные для этой части Африки,
частично негритянские, частично - арабские, тонкая экзотическая смесь.
Обязанности журналиста давали ему известную свободу. Поскольку он
сдавал работу в срок и не перерасходовал средства, в остальном он мог
свободно передвигаться и сам выбирать темпы. Его ближайший начальник сидел
на Флит Стрит.
Я найду им кое-какой интересный материал, подумал он. Светло-зеленая
леди - это вызовет интерес и в "Таймс" и в "Дейли Ньюс", и в "Стар".
Не будет особо сложно проследить, куда могла поехать машина из
города. Машины вне города - такая же редкость, как человечность. Не такая
уж страшная задача. Не раз он неделями торчал в зарослях кустарника, ночуя
в собственном "джипе".
Прежде, чем уехать из Могадишо, он взял с собой столько продуктов,
воды, горючего, чтобы хватило на месяц, хотя и не собирался так
задерживаться. Насколько он успел разобрать, столица сама далеко не была
так снабжена.
Дорога лежала через Балад, вдоль Вади Шебелл, по большей части сухой
в это время года. Температура там была адская. Кондиционер в "джипе" гудел
от перегрузки.
Согласно справкам по дороге, ему пришлось свернуть на побережье к
северу, не доезжая Джохара, чтобы потом ехать через Марек и Харадеру. Даже
верблюжья тропа была хорошей дорогой в этой глухомани.
В Оббии капитан имперской армии пытался сам распорядиться его запасом
горючего. Только удостоверение ЮПИ и правительственный пропуск дали ему
возможность проехать на Иддан. Он подъехал уже к провинции Мигуиртина, так
ничего и не найдя, и подумывал, не придется ли ему ехать до
Кейп-Гвардафуи. Ему было душно, он устал, и уже начал задумываться, что
делать дальше, когда снова увидел зеленую женщину.
Правда... это была другая женщина.
Он увидел, что как торговала рыбой на одной из подставок из пальмовых
ветвей в районе порта в рыбацкой деревне Гарад. Ее чадра была откинута,
из-за жары, как ему подумалось. Может быть, некогда она была красивой, но
годы и трудная жизнь иссушили ее кожу. Она была много старше той, из-за
которой его принесло сюда.
Но более удивительными были двое зеленых детей, игравших на берегу,
бегая в компании нормально окрашенных сверстников, время от времени
возвращаясь, чтобы попрыгать у ног пожилой женщины. Наверно, их бабушка,
подумал Викерс, останавливая свой "джип".
Дети окружили машину, стали трогать ее, осматривали грязные шасси.
Гарад - заброшенное местечко, и вездеход здесь - такая же редкость, как и
его белый водитель. Пока Викерс изумленно изучал зеленых детей, он понял,
что о раскраске или макияже не может быть и речи. Им было семь-восемь лет,
ясноглазому мальчику и капризной маленькой девочке, и оба они были
зелеными с головы до ног. Только глаза, волосы и ногти не были этого
экзотического цвета, хотя и ногти казались зеленоватыми.
Викерс вылез из машины и запер дверь, потом улыбнулся детям. Они
смотрели на него невинными глазами, чуждыми хитрости. Девочка сосала палец
и жалась к мальчику. Наверно, брат и сестра.
Он попробовал заговорить с ними на суахили, надеясь, что этого
хватит. Его арабский был сносным, а амхарский - куда хуже. Они поняли его.
Он спросил, откуда они. Они показали в глубь земли. Женщина, которая
торгует рыбой - их бабушка? Нет, тетя. Мгновение он колебался. А почему
они такого необычного цвета? Потому, что они имеют счастье быть среди
избранных.
Это, видно, - нечто вроде секты. Что-то новое и интересное появилось
в пустыне Северною Сомали. При этом в поведении детей не было никакой
таинственности или скрытности. Они были защищены от внешнего мира, их
изоляцию трудно было себе представить лондонцам или даже жителям Найроби.
Только случайная встреча на многолюдном базаре приоткрыла для Викерса их
святилище. Там, в глубине, говорят они. Нельзя ли уточнить? Здесь, где
самый быстрый транспорт - ишаки и верблюды, это, как ему было ясно, не
очень далеко. Да, они говорили: Мзунгу. Надо только ехать вдоль Вади Омад
туда, где садится солнце, чтобы попасть в поселок Избранных, где все они и
живут.
Это - не настоящие кочевники, подумал он. Он поблагодарил их и сел в
машину. Смеющиеся дети бежали вслед за машиной, пока он не свернул за
последним прилавком с рыбой и не повернул в указанном направлении.
Местность, по которой он ехал, была почти пересохшей, только
небольшой ручеек, похожий на серебряную нить, струился по ней. Антилопы
разбегались при приближении машины, но он не обращал на них внимания.
Было уже почти темно, когда он выехал из небольшого каньона. Длинные
тени легли на тропу. Начиналась саванна. Колючая зеленая поросль боролась
за влагу в земле. Жесткие кустарники служили приютом для змей и сумчатых
крыс. Над всем этим возвышались три скелета ветряных двигателей.
Не похожий на Дон-Кихота в своем "джипе", Викерс нахмурился,
подъезжая к грязным каменным постройкам под этими башнями. Вряд ли здесь,
так далеко на север, есть европейские форпосты. Все центры беженцев -
дальше в глубь страны, вдоль эфиопской границы, или научных станций.
Ветряки были неодинаковые. Один служил как водокачка, два
использовались для генерирования электричества. Здесь было необычно
прохладно. Устойчивый бриз дул с моря. Утром ветер, может быть,
переменится и земля опять нагреется.
Несколько огоньков зажглось в самом большом строении. Оно было
одноэтажным и собранным из гофрированной стали, местного камня и земли.
Лес в этих краях - величайшая редкость.
Он остановил "джип" и вылез. Слева, в зарослях кустарника, скрывалась
местная деревушка. Он стоял, любуясь наступающей африканской ночью, и тут
услышал какой-то шорох или шепот. Он обернулся, поднял голову и
остолбенел.
Наверно, все население деревни взобралось наверх мужчины, женщины,
дети. Они смотрели на заходящее солнце, закинув головы и простирая вверх
руки. Какой-то местный шаман или вождь задавал ритм их гипнотическому
напеву. И все они были голые и ярко-зеленые.
Кто-то похлопал его по спине. Затаив дыхание, он обернулся, его рука
инстинктивно потянулась к кобуре пистолета на поясе. Но он так и не
вытащил его. Это была та самая женщина, которую он видел в Могадишо.
Она была без чадры, в защитного цвета рубашке, широких брюках и в
сандалиях. Лицо и руки у нее были такие же зеленые, как у поющих жителей
позади.
- Вы очень настойчивы, сэр, - сказала она по-английски с сильным
акцентом.
Он механически убрал руку с кобуры.
- Что это за место? Кто вы и что это за люди? - он показал на
деревню. - И почему все здесь похожи на листья салата?
Она замялась на мгновение, потом рассмеялась:
- Вы очень забавный человек, сэр.
- Надеюсь, - сказал он, поняв ее по-своему, - я вас ничем не обидел?
- Ничем. Пойдемте, - она показала на большой дом. - Вы должны
встретиться с Кобансами.
Ему сначала послышалось "с кубинцами", и он испугался. Она улыбнулась
ему светлой улыбкой. Зубы ее были не зелеными, а замечательно белыми.
- Пожалуйста, сэр, вам они понравятся, старые мистер и миссис.
Мистер и миссис. Звучало не очень угрожающе. Он пошел за ней. В конце
концов, не напрасно же он проехал такое расстояние в одиночестве, чтобы
уехать, уже будучи у цели.
- Скажите, - спросил он, когда они подошли ко входу в главное здание,
- вы... и все эти люди - "избранные"?
- О, конечно, сэр. Так нам говорит миссис доктор. - Потом она гордо
добавила:
- Меня зовут Рала. Я говорю по-английски и читала настоящие книги,
поэтому я - их помощница. Меня они посылают в город за покупками.
- Вы не только хорошо говорите по-английски, Рала, вы еще очень
красивая.
- Спасибо, сэр, - щеки ее зарумянились, то есть приобрели самый
удивительный изумрудный цвет.
В комнате, куда она ввела его, не было ничего таинственного. Мебель
была местная, ручной работы и удобная. Радиокомбайн стоял на книжном
шкафу, приглушенно проигрывая песенку Шаде. Комната освещалась лампочками,
получавшими энергию от ветровых батарей.
Пожилая европейка сидела на кушетке, листая какую-то книжку. Когда
они вошли, она подняла голову, так же, как и мужчина, сидевший за столом.
Обоим, как подумал Викерс, было лет по шестьдесят-семьдесят.
Мужчина встал, чтобы приветствовать его.
- Здравствуйте, здравствуйте. Вы - первый гость у нас с Мэри за
последние годы. - Он с улыбкой протянул ему руку. К облегчению Викерса,
она была такого же цвета, как и его собственная.
- Я Валтер Кобанс.
- А я - Мэри, - сказала похожая на бабушку женщина на кушетке.
- Гарли Викерс. Юнайтед Пресс.
- Журналист? Да, да, я, кажется, читала ваши статьи, мистер Викерс, -
сказала миссис Кобанс. - Вы много занимались проблемой беженцев. - Викерс
кивнул. - Вы произвели на меня впечатление честного и понимающего
человека.
- Я пишу то, что вижу, - сказал он смущенно.
- А что вы видите сейчас?
- То, чего я не понимаю.
Она по-матерински улыбнулась.
- Вы, конечно, устали, мистер Викерс. К тому же хотите пить и
проголодались. Я уже не помню, сколько времени у нас не было гостей к
ужину. Так как вы проделали весь этот путь, конечно, не для того, чтобы
вернуться с пустыми руками, мы должны вам многое объяснить. Поэтому вам
придется принять наше гостеприимство.
Он не мог не улыбнуться в ответ. Если здесь и есть какая-то тайна, то
едва ли опасная. Кроме того, ему опротивело есть одни консервы.
- Я подчиняюсь вашему требованию.
- Прошу вас, садитесь рядом со мной.
Викерс сел. Ее муж удалился в заднюю комнату и возвратился с тремя
высокими бокалами. Он протянул один Викерсу.
Репортер осторожно отпил из него, потом глаза его загорелись, и он
стал пить от души.
- Лимонад! Со льдом! Дай вам Бог здоровья. Где вы достаете его?
- Привозят на катере с юга, - ответил старик. - Рала делает для нас
все возможное в Могадишо, но вы же знаете, как ограничены ресурсы в
городе. Настоящую еду надо искать много дальше. Лимоны поступают на
торговом суденышке из Малинди.
- Не считая морских продуктов, - вставила его жена. - Здесь мы
достаем лучшую морскую пищу, омаров на ужин. Рала!
Девушка кивнула, поморщившись и вышла в другую дверь.
От одной мысли об омарах у Викерса потекли слюнки.
- Что вы! Не стоило идти на такие расходы ради меня.
- Расходы? Милый мальчик, омары здесь дешевле лука. Ешьте на
здоровье.
Он вспомнил выражение недовольства у девушки:
- Когда вы предложили основное блюдо, Рала поморщилась. Она не любит
омаров?
- Не особенно, - ответила Кобанс, - дело вкуса. Понимаете, дело в
том, кто к чему привык.
- Ну, думаю, мне такая еда никогда не надоест, - ответил Викерс.
Холодный лимонад показался ему настоящим чудом. - Вы обещали дать мне
понимание, миссис Кобанс. Для меня это значит информацию и пояснения. Я
надеюсь их от вас получить. Скажите, что это за деревня и почему люди
здесь сами себя называют "избранными"? Почему они все зеленые? И какие
деяния вы совершаете в этой забытой Богом стране? - Он потер слипающиеся
глаза.
Муж с женой обменялись взглядами.
Кобанс сел на стул напротив кушетки и сказал.
- Мы с Мэри прежде работали в Аризонском университете, в Таксоне.
Значительную часть времени мы работали по ночам, только вдвоем - из-за
противоречивого характера нашей программы. Мы пытались публиковаться, но
встречали только недоверие и пренебрежение. Это часто бывает в науке, в
любой ее отрасли. Мы продолжали работать. Получилось так, что кончились
наши фонды, и мы должны были оставить преподавание.
Предмет наших интересов - жизненно важная область пищевых ресурсов,
мистер Викерс, в особенности в смысле поправки тяжелого положения в
пустынных районах земли. Поэтому мы начинали работать в Аризоне. Мы долго
работали в Джоджоба и с другими растениями пустынь, потом поняли, что мы
подходим к проблеме не с того конца, что сотни раз бывало с учеными.
Через шесть лет мы изменили фокус наших исследований, уверившись, что
нашли, наконец, способ преодолеть все сложности с продовольствием в мире.
Мы снова встретились с тем же жестоким равнодушием и враждебностью, что и
раньше. Невозможно, мистер Викерс, заниматься конструктивной работой в
обстановке издевательств.
Поэтому мы стали искать место, где могли бы спокойно работать и найти
какое-то применение нашей теории. Мы приехали сюда, когда его нашли,
мистер Викерс. Уроженцы Гала - достойные люди, но вы не можете поделиться
тем, чего у вас нет. Сейчас наша программа финансируется некоторыми
дальновидными богатыми аризонцами, они обеспечивают нам возможность
постоянной работы. Великие люди, мистер Викерс. Я сообщу вам их имена для
вашего будущего очерка.
- Я должен буду написать очерк? - пробормотал он. Рассказ старика был
интересным, но пока он не дал Викерсу реальных ответов. Они намеренно их
избегают, или Кобанс просто болтлив? Он снова потер глаза. Видимо, длинное
и нудное путешествие сильно утомило его. Он не был даже уверен, что не
заснет до ужина.
- Да, мистер Викерс, - продолжал Кобанс. - Мы с Мэри считаем, что
пора это сделать. Ваше появление здесь можно было бы рассматривать, как
судьбу, если бы я верил в подобные вещи. И Мэри читала ваши работы и
высоко их оценивает. С меня этого достаточно. Вы расскажете миру о нашем
небольшом успехе в этой пустыне. Мы выполнили то, что надеялись выполнить.
- Что же это? - спросил Викерс. - Новая религия? Когда я приехал, то
видел голозадых жителей вашей деревни. Песнями не заполнишь пустоту в
желудках людей.
Кобанс и его жена радостно засмеялись:
- Мистер Викерс, пение - это только забава. Это не так важно для
процесса.
- Для какого процесса? - пробормотал Викерс. Он почувствовал, что
действительно страшно устал.
- Они не молились, - сказал Кобанс, - они ели.
Викерс уставился на него:
- Ели? Что ели?
- Можно сказать, ужинали. Старые привычки не отмирают так легко. -
Его жена с пониманием посмотрела на Викерса. - Наверно, вам будет
понятнее, если я подробнее объясню в чем дело. Я - генетик, а Валтер -
микробиолог. Когда мы много лет назад перестали работать с растениями
пустыни, мы сконцентрировались на планктоне. Это элементарные океанические
формы жизни, поддерживающие существование многих обитателей моря. Мы
подумали о возможности разведения планктона в прудах с соленой водой в
районах пустынь и использовать его для питания.
В процессе работы мы обратили внимание на интересное и достаточно
распространенное кишечнополостное "гидра виридис". Эта гидра, в отличие от
ее сородичей, сосуществует в симбиозе с удивительной морской водорослью
хлореллой. Хлорелла фотосинтетична, мистер Викерс, но это еще не все. Она
вырабатывает пищу не только для себя, но достаточно для того, чтобы
поддерживать жизнь хозяина.
Когда хлореллы нет, эта гидра вынуждена есть плотскую пищу, как ее
белые сородичи. - Тут ее муж поднялся и снова вышел в заднюю дверь.
- Мы очень взволновались, мистер Викерс, продолжала она, - мы
подумали: как было бы замечательно с помощью генной инженерии вывести
породу хлореллы, способную к симбиозу с человеком. И мы достигли успеха.
Выход продукции с пахотных земель - больше не проблема, мистер Викерс.
Страны вроде Индии и Китая могут теперь иметь сколь угодно огромное
население, каждый житель Земли может всегда обеспечить себя питанием.
Подумайте о попутных эффектах нашего открытия. Каждый человек
приобретет приятный зеленый цвет. Больше не нужно выкармливать и убивать
животных для питания. Мы очень гордимся нашими достижениями, мистер
Викерс. Вы порицаете нас за это?
- Если вы так этим гордитесь, то почему вы с мужем сами не
воспользовались преимуществами вашего открытия? Или это подходит только
для невежественных беженцев? И вы хотите, чтобы я этому поверил?
- О, мы и не ожидали, мистер Викерс, чтобы журналист вашего уровня и
опыта поверил во что-то, не получив неопровержимых доказательств. Не
сомневайтесь: вы получите такие доказательства. Что же до вашего первого
вопроса, - продолжал Кобанс, - то я с сожалением должен сообщить, что к
людям после пятидесяти - пятидесяти пяти лет (мы сами еще точно не знаем
этой черты) - водоросль уже не адаптируется. Мы думаем, это связано со
снижением фибробластовой продуктивности при старении организма. Если
человек моложе пятидесяти, не составляет особого труда индуцировать
водоросль на кожный покров. Больше того, водоросль эмбрионически
передается новорожденным. Хлорелла реагирует даже на искусственный свет,
что позволяет производить питательные вещества ночью, если пожелаете.
Викерс откинулся на кушетку, глаза его слипались.
- Еще лимонада, мистер Викерс?
Лимонад. Ледяной лимонад. Как я устал. Если бы не эта усталость, не
задержался бы. В соседней комнате приготовят лимонад...
- Как, - сказал он хрипло; быстро проваливаясь в темноту, - вы
говорили... я думал... рассказывать вашу историю?
- О, вы нас неверно поняли, мистер Викерс, - сказала она, как бы
внушая ему это и глядя на него взглядом медика. - Мы не причинили вам
никакого вреда. Мы просто усыпляем вас. Вам ведь нужен хороший ночной сон,
не так ли? Утром вы получите доказательство, необходимое для вашей работы.
Подумайте, какие будут заголовки: "ПОБЕДА НАД ГОЛОДОМ!", "БОЛЬШЕ НЕТ
НЕХВАТКИ ЕДЫ!", "ЧЕЛОВЕЧЕСТВО СПАСЕНО!". Подумайте об этом, мистер Викерс.
Вы станете знаменитейшим журналистом в истории. Это уже от вас не
зависит...
Проснулся он от утреннего солнца, пробивавшегося сквозь жалюзи. Он
был в настоящей постели, с матрасом и чистыми простынями. Он быстро
вспомнил минувшую ночь. Лимонад, молитва, улыбки стариков, которые
оказались не так просты, снадобье, потеря сознания. Он быстро сел,
обрадованный, что способен это сделать. Ради проверки согнул в суставах
руки и ноги. Все работает. Не совсем обычно только какое-то пощипывание
правой руки у локтя.
Он посмотрел на правую руку и заорал.
Озабоченный Валтер Кобанс появился в дверях:
- Вы пугаете нас, мистер Викерс. Что с вами?
- Что со мной? Что со мной! Посмотрите на меня!
Кобанс профессионально взглянул на него.
- Прекрасный вид, мистер Викерс, если позволите так выразиться.
Викерс, закрыв лицо руками, вертел головой и стонал:
- Почему? Почему я? Зачем вы сделали это со мной?
- Не переживайте, мистер Викерс. Вы ведь сильный человек. Иначе бы
вам не прожить столько лет в Африке. Вы сможете справиться с небольшим
паразитом вроде водоросли. Кроме того, этот эффект не вечен. Если вы
проводите несколько недель в темноте, к вам вернется прежняя, бесполезная
окраска. Помните наш разговор вчера вечером? Мы пообещали дать вам
бесспорное доказательство нашего открытия. Вам оно потребуется, чтобы
убедить ваших лондонских издателей. Только так они проверят вам. Вам
вынуждены будут поверить даже скептики в научном мире, которые смеялись
над нами: ведь вы будете неделями обходиться без еды, не чувствуя голода и
не теряя в весе. Они поверят вам - живому доказательству, мистер Викерс.
- Какие есть побочные эффекты? - выдавил из себя Викерс.
- Мы изучаем этот симбиоз уже много лет. У него нет вредных побочных
эффектов. Если бы не изменение цвета кожи, вы бы и не почувствовали
хлореллы в своем организме. Да, вот еще. Вы заметили неприятие Ралы, когда
речь зашла об омарах на ужин? Вы в недалеком будущем увидите, что мысль о
плотной пище вызывает у вас тошноту, не считая некоторых безвкусных
витаминов и минеральных добавок: фотосинтез все же не снабжает организм
абсолютно всем необходимым.
Викерс облизал губы и мрачно сказал:
- Но я люблю все это: омаров, котлеты, жаренных цыплят.
- Поверхностное удовольствие, не более. Сами увидите. Зато больше
никакого беспокойства о пропитании, мистер Викерс. Подумайте об экономии
денег. Подумайте о времени, сэкономленном ежедневно: вам потребуется всего
лишь недолго пробыть на солнце, и вы сыты на весь день. Фотосинтез -
пожалуй, не самый приятный способ питания, но высокоэффективный.
Нс обращая внимания на свою наготу, Викерс слез с постели и подошел к
высокому зеркалу на стене. В изумлении глядел он на свое зеленое
отражение. Теперь, когда первый шок стал проходить, ему было почти приятно
глядеть на этот мягкий пастельный цвет. Если он вдруг войдет в лондонский
офис, они могут верить ему или нет, но не заметить его не смогут.
Интересно, а Рала нашла бы его привлекательным?
- Не переживайте, мистер Викерс, - продолжал успокаивать его Кобанс.
- Знаете, я вам завидую. Мы с Мэри, первооткрыватели, делали черную,
неблагодарную работу. Вы - провозвестник нового века, вам есть чем
гордиться. Прежде, чем вы умрете, все станут такими, как вы. Все станут
избранными.
Викерс уже думал, что старик прав. Система была слишком эффективной и
полезной, чтобы пренебречь ею. Препятствовать тому, чтобы она стала
общепринятой, могут только психологические проблемы, а он теперь, как и
Кобанс, был уверен, что это - предопределимо. Да к тому же наш организм -
и так резервуар живых существ, от простейших бактерий до более сложных
организмов. Почему же возражать против новых "гостей", особенно столь
полезных как хлорелла?
"И потом, - подумал он, - такой красивый цвет!"
Кобанс с облегчением заметил перемену в госте.
- Не так плохо, правда? Мы просто становимся одной из наших
многочисленных фантазий, мистер Викерс, и какая, оказывается, это
многообещающая фантазия. Помните, все болтали про этих зеленых человечков
из космоса? Так вот, _о_н_и_ - _э_т_о_ и _е_с_т_ь _м_ы_!
ЙНННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННН»
є Этот текст сделан Harry Fantasyst SF&F OCR Laboratory є
є в рамках некоммерческого проекта "Сам-себе Гутенберг-2" є
ЗДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДД¶
є Если вы обнаружите ошибку в тексте, пришлите его фрагмент є
є (указав номер строки) netmail'ом: Fido 2:463/2.5 Igor Zagumennov є
ИННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННј
Алан Дин ФОСТЕР
А ЧТО ВЫБЕРУТ ПРОСТЫЕ ЛЮДИ?
Когда-то здесь был бокс, который содержал в себе тысячу миров, до
которых никому не было дела.
Этот конкретный мир на дисплее в каком-то боксе был более знаком
благодаря долгому использованию. Ряд людей, одетых в синие мундиры,
защищали груду бревен, известную всем, как "форт". С респектабельной
яростью они сражались с большой группой вопящих и завывающих аборигенов.
Однако то, что случилось затем, - результат созревания этого
коробочного мира. Как аборигены, так и солдаты были заменены бойкой
блондинкой, основной достопримечательностью которой, по-видимому, являлись
роскошные груди. На стене за ней появились разноцветные карты и фото. Она
обращалась к ним, как к слушателям.
- Добрый вечер, дорогие зрители нашего стереоканала! Опять настало
наше время. Время, когда вы, наша преданная аудитория, должны определить,
чем закончится сегодняшний эпизод "Команчей".
Как вы видели, команчи под предводительством своего доблестного и
необычайно мужественного вождя Красного Сокола были спровоцированы на
атаку Форта Резольюшн многочисленными нарушениями договора и вторжением на
их земли жадных золотоискателей. Альтернативно Красный Сокол и его ужасные
дикари-соплеменники осуществляли незаконные проводимые тайком нападения на
форт и его невинных, стойких защитников.
- От вас зависит исход сегодняшнего боя. Победит ли вождь и его
храбрецы индейские воины? Или же полковник Джепсон и его осажденные
мужественные солдаты преуспеют в отражении их варварской атаки! Кто
одолеет?
Даже и повторяя сотни раз на протяжении Сезона, это действо держало
прикованным, подобно присосавшимся пиявкам, внимание ряда хорошо одетых
бизнесменов, сидевших за длинным столом. Стол был из инкрустированного
красного дерева вырезанного вручную неизвестным ремесленником во
французском стиле шестнадцатого века.
В их компании сидящий в дальнем конце стола молодой человек казался
даже неуместным. Он выделялся не только своей относительной молодостью.
Казалось, что драма коробочного мира не доставляет ему особого
удовольствия. И действительно он, по-видимому, был полностью поглощен
разглядыванием собственных пальцев.
Где-то внутри коробочного мира прозвенел колокол. Видная молодая
леди, изучив лежащий перед ней блокнот, подняла глаза.
- Боюсь, что наше время истекло. Нам надо принимать решение. Вы
готовы? Хорошо! Те из вас, кто решил в пользу Красного Сокола, должен
нажать на красную кнопку своего кино-голосователя, то есть кнопку номер
один. Те же, кто благоволит полковнику Джепсону, должны нажать кнопку
номер два, зеленую. Если вы еще не сделали этого, пожалуйста, поспешите.
На экране появилось благородное лицо вождя команчей, сопровождаемое
картинкой девочки, протянувшей руку, чтобы нажать красную кнопку. За этим
последовало изображение благородного полковника Джейсона и нажатие
несчастливой зеленой кнопки. Каждая кнопка при нажатии слегка вспыхивала.
- Помните, кнопка номер один за Красного Сокола и его храбрецов,
кнопка номер два за полковника и его кавалерию.
Молодой человек бегло посмотрел на экран стереовизора. Его звали
Девид Техас. Крупный лысый мужчина, сидящий рядом с ним справа, тот, что с
жирной сигарой, испускающей наркотическую дымку, назывался Доном Техасом.
Это был дядя Девида. Девид, возможно, и изменил бы такое положение, если
бы смог, но он ничего не говорил по этому поводу.
Дон наклонился и сардонически прошептал своему племяннику.
- Индейцы выиграют. Нормально все решал жребий, но на этот раз в
форте оказались женщины и дети. Никакою сражения.
На дисплее появилась карта Северо-Американского Союза. В каждой
провинции и штате стали возникать фигурки в красном и зеленом.
- Ну вот, леди и джентльмены, они и начали прибывать, - бездыханно
проговорила блондинка (немалое искусство), - ваши голоса, ваши решения
табулируемые со скоростью молнии на последних поколениях компьютеров
Си-Би-Си! С минуты на минуту появятся окончательные результаты... вот...
вот!..
На экране возникли два числа. Первое, написанное красным: Индейцы -
32 657 894. Второе зеленое: Кавалерия 19 543 255.
- Вот эти результаты, любимые зрители, как их сообщили вам компьютеры
Си-Би-Си и "Фрости-0", крупы для завтраков, которые содержат все витамины,
минералы и транквилизаторы, необходимые для нормального здорового
взрослого человека. А теперь захватывающая концовка сегодняшнего эпизода,
как ее определили вы, зрители.
Так, словно ничего не случилось, коробочный мир вернулся к своему
временно замороженному конфликту. Но что-то действительно произошло, так
как дикари вдруг получили подкрепление другого племени под
предводительством двоюродного брата Красного Сокола, Воробышка. Кавалерия
не выдержала второго натиска. Они ослабли, ворота открылись и битва
превратилась в весьма реалистическое избиение обитателей форта. Камеру
любовно задерживалась на отдельных эпизодах и так продолжалось некоторое
время. Мгновенные повторы использовались весьма щедро в виде наплывов и
замедленного показа. В конце неизбежно следовали титры и напоминание серий
на темы Старого Запада.
Постепенно атмосфера вокруг роскошного стола успокаивалась.
Коробочный мир начал детализировать приключения Рока Стила, межзвездного
разведчика, но он быстро исчез за пределами ярко освещенного офиса. Рок
Стил был парией, одним из неумытых. Его серии не были в Си-Би-Си и никто
их сейчас не смотрел.
Тонкий пожилой джентльмен поднял голову над длинным столом. Его
добрые голубые глаза пробежали всю длину стола, требуя внимания, как
союзников, так и тайных недругов. У него было несколько морщин и полная
голова седых волос, напоминающих взбитые сливки. Он обладал внешностью
святого и умом африканской гадюки.
- Джентльмены, я полагаю, что мы получили хит.
Собрание одобрительно забормотало.
Здесь запись эпизода последней недели из "Истинных историй Старого
Запада". Третью неделю подряд голосующая аудитория превышает пятьдесят
миллионов. Что вы думаете?
- Никаких сомнений, Эр. Эл.! - выпалил инспектор. - Публика просто
пожирает это шоу. Вокруг говорят, что наш рейтинг подскакивает до небес.
- Я согласен, Сэм. "Фрости-0" думают так же и хотят перезаключить
контракт еще на три года. А что ты думаешь, Билл?
- Несмотря на расходы, Эр. Эл., мне кажется прибыль будет больше, чем
предполагалось бюджетом.
- Превосходно, Билл Марпл?
- Восхитительная продукция, Эр. Эл.! Откинем скромность, я полагаю,
все кто связан с этим шоу, заслуживают нашего всяческого поощрения за
прекрасное исполнение идеи.
- Причудливый выбор слов, Марпл, - проговорил Дави. - В
действительности, если мне не изменяет память, кажется, именно ты
ответственен за то, что "Истинные истории Старого Запада" были включены в
производственное расписание?
- Да, я имел честь это сделать, - скромно ответил Марпл.
- И тебя не беспокоит, что дюжины актеров и актрис искалечены и
безжалостно убиты, чтобы удовлетворить твое чувство художественной
устремленности и рекламный отдел жирных производителей круп?
Марпл никогда раньше не сталкивался с таким аргументом и, выбитый из
колеи его уникальностью, только и смог сказать:
- Что-о?
Девид резко встал и уставился через стол на создателя программ.
- Я спрашиваю, не чувствуешь ли ты угрызений за хладнокровное
убийство сотен исполнителей за год!
- Ну уж, Эр. Эл., - заявил Марпл. - Я буду протестовать, я... я... -
он величественно обернулся к Девиду.
- Вам следовало бы знать, мистер Техас, что я лично беседовал с
каждым исполнителем, который занят в "Истинных историях Старого Запада".
Они знали, что их ожидает. Скрупулезно выполняются все правила профсоюза.
У Си-Би-Си, могу я прибавить, самая лучшая техника и восстановители.
Изредка кто-то уходит со шрамами или зазубринами, но что поделать -
профессиональный риск.
- А как насчет психических шрамов, Марпл? Естественно, никто не
получает серьезных увечий. Но они чувствуют эти пули и стрелы, проникающие
в их плоть, они чувствуют боль и страдания...
- Достаточно, мистер Техас, - объявил Эр. Эл. - На дворе не двадцатый
век, как вам известно. Так что боль здесь весьма незначительна. Никого не
принуждают быть актером. За то, что им платят, можно немного и потерпеть.
Вы когда-нибудь видели "Клавдий из Рима"? Вот там шоу, которое,
действительно, требует крепкого желудка, чтобы усидеть до конца! Я
полагаю, вам надо извиниться перед Марплом.
Марпл сидел с выражением первого христианского мученика на лице.
- Я ужасно извиняюсь, джентльмены, - проговорил Девид, отталкивая
стул в сторону, - но чувствую себя немного нездоровым. - Он выдал сидевшим
за столом призрачную гримасу. - Извините меня, пожалуйста.
С этими словами он повернулся и направился к выходу, игнорируя сорок
глаз, сфокусированных на его затылке.
Дон Техас поднялся на ноги.
- Извините, пожалуйста, моего племянника за его неуместную вспышку,
джентльмены, Эр. Эл. У него были трудные времена за последнее время.
Проблемы с производством и все такое, ну, вы знаете. - Он знающе
улыбнулся. - Ах, эти проблемы молодости!
Представители администрации чуть расслабились, даже Эр. Эл.
- Хорошо, Дон. Но ты поговори с парнем, хм?
- Конечно, конечно, Эр. Эл. Прямо сразу же.
Коридор был широким и хорошо освещенным флюоресцентной панелью.
Озабоченные люди в нем обменивались долларами и центами. Девид вошел в
один из десяти лифтов и обратился в никуда.
- Девяносто пятый, пожалуйста.
- Девяносто пятый, сэр, - ответила решетка лифта.
Он покинул лифт и пошел по серии коридоров, рассеянно кланяясь
знакомым и редким друзьям.
Офис Девида не был сплошной нержавейкой и пластиком. Настоящий
виноград и криперы с надеждой выучись и тянулись вверх к прозрачной
скульптуре. Как ни странно, помещение имело вид, отдаленно напоминающий
жилье. Завершая оловянные джунгли нескольких кабинетиков, стояли низенькая
конторка, кушетка и удобно пристроенный неизбежный компьютер.
Девид печально сгорбился за заваленной конторкой, избегая обычного
множества личных безделушек. Через несколько секунд он вздохнул и нажал
кнопку. Ему был выдан сноп бумажек, которые он начал читать.
Другая кнопка вызвала на экран маленькую решеточку.
- Мисс Ли, можно вас на минуточку, пожалуйста.
Решеточка исчезла в конторке, и вошла секретарша.
- Отмените, пожалуйста, все встречи, которые я назначил на сегодня,
хорошо?
- Отлично, сэр.
Несколько неуверенно она повернулась, чтобы уйти.
- 3-э-э... мистер Техас...
Девид не взглянул на нее:
- Ммм?
- Тот же самый джентльмен, хм, мистер Техас. Слэпи Уильямс, приходил
сегодня уже несколько раз.
- Опять он? Нет, нет, никаких визитеров вообще, мисс Ли.
Она, казалось, собиралась сказать еще что-то, но Девид уже вернулся к
своим бумагам и пневматическая дверь беззвучно закрылась за ней.
Он не глядя нажал еще одну из вездесущих кнопок. Из конторки возник
магнитофончик, покачался и сфокусировался на нем. С бумаги потекли слова.
- Продолжая развитие новой серии "Делаем Президента", позвольте мне
сначала сказать, что действия Конгресса в прошлом июне четвертого числа
сделали нежелательным в настоящее время продолжение использования этой
темы, поскольку по Статьям от седьмой до девятой...
Дверь соскользнула назад и развернулась. В комнату ворвалась
перепачканная фигура. Тяжело дыша, мужчина тем не менее проявлял
отчаянность и решительность, прямо противоречащие помятому, небритому
лицу.
Девид отложил бумаги и повернулся к вошедшему.
- Перестань кормить меня своими умными россказнями, Давид. Я неделями
пытаюсь повидаться с тобой!
Торопливая и обезумевшая мисс Ли остановилась в дверях:
- Я извиняюсь, мистер Техас! Он не слушал меня и насильно открыл
дверь!
- Не волнуйтесь об этом, мисс Ли. Лучше позвоните в охрану и
попросите, чтобы они прислали пару своих людей.
Она кивнула и одарила Уильямса быстрым неодобрительным взглядом
прежде, чем снова нырнула во внешний офис.
- Ну, Слэпи. Ты кажется заполучил несколько минут.
Комедиант прошел и положил обе руки на мерцающую конторку.
- Дейв, я хочу аннулировать свой контракт!
- И это все? - Девид развалился в своем кресле, которое изменило
форму, чтобы приспособиться к его новой позе. - Ты же знаешь, что это не в
моей власти, Слэпи. Для этого надо большинство голосов членов правления.
Следующее заседание по контрактам еще только через три недели.
- Посмотри на меня, Дейв. Хорошенько посмотри.
Он откинулся назад и завертелся в комическом клоунском танце.
- Хлопушка-вертушка клоун - Слэпи Уильямс! Заметил что-то выпадающее
из образа, Дейв? Если бы запах виски передавался по объемному телевидению,
меня аннулировали бы несколько месяцев назад. Хочешь знать, почему я так
выгляжу? Несколько не так, как тот подающий надежды комедиант, который
подписал контракт восемь месяцев назад? Боже, всего восемь месяцев!
Девид внимательно посмотрел на него.
- Ты знаешь, какой рейтинг у моего шоу, - нервно бормотнул он. - Ты
следишь за "Нейшнлз"? Он низок, Дейв, очень низок. Так низок, что нужно
лупу, чтобы найти его! Но дело даже не в том. Шоу было обновлено.
Он замолчал и снова оперся на конторку. Ладони его оставили жирные
следы пота на полированной поверхности.
- Возобновлено при своих самых низких рейтингах. Не представляешь, от
кого это идет?
Мимикой он передразнил хорошо известного директора.
- Мы находим, что это шоу имеет огромный потенциал: однако в нем есть
один недостаток... то есть... - он начал сопеть и фыркать. - Говорю тебе,
я не выдержу, Дейв! Ради Бога, когда они вычеркнут меня из этой серии, они
покончат с моей карьерой! И этому нет пределов, поскольку я не хочу и не
должен показываться на следующей неделе. Я не могу за это взяться, не
дай...
- Да знаю я, что это значит, черт побери! - взорвался Девид. -
Думаешь мне это нравится? Но ты знаешь так же, что значит подписать
контракт! Что ты от меня-то хочешь, мужик? Если бы я что-то мог, неужели,
ты думаешь, я не сделал бы это неделю назад, когда ты начал тонуть? Ты
думаешь, я не пробовал?
Он замолчал, выбившись из дыхания. У Уильямса начали дрожать губы, и
он чуть отступил.
Двое рослых парней вошли и сразу же встали по бокам от Уильямса.
Каждый легонько взял его под руку.
- Хелло, мистер Уильямс, не пройдете с нами? Мы не причиним вам
вреда.
- Сделай же что-нибудь, Дейв! - болезненно вскрикнул тот. - Я не
переживу этого, я это знаю! Я не могу переносить такое мучение! Ради Бога,
Дейв!
Это всего лишь иллюзия, офис был абсолютно звуконепроницаемым, но
Девиду почудилось, что он все еще слышит стоны комедианта, много спустя
после того, как за ним плотно закрылась дверь. Он глубоко вздохнул и начал
убирать бумаги, микрофон и кресло в их начальное положение, прежде чем
покинуть офис.
Мисс Ли посмотрела, как он проходил мимо.
- Вы куда-то уходите, сэр?
Он остановился, сделал паузу:
- Я иду, мисс Ли, поразмыслить о смысле жизни, о тщетности
существования, об отношениях моего жалкого Я с огромным, необъятным
Космосом, частью которого я имею несчастье быть. Короче, я иду напиться
вдрызг. Пожалуйста, отметьте это и оставьте в подшивке.
Увы, она так ничего и не поняла.
"СКИТ-СКАТ-КЛАБ".
Согласные излучали притягательную силу.
Облака ароматизированного и наркотического дыма делали атмосферу
трудной для дыхания, но он инстинктивно нашел дорогу к бару. Он
повелительно кивнул бармену.
Этот достойный джентльмен, возник столь же магически, как всякий
джинн, неся на лице выражение, которое не менялось шесть тысяч лет.
- Виски с содой, мой добрый Брут. И соду можешь не приносить.
Лампа была потерта. Джин исчез и столь же внезапно возник перед
Девидом стакан, полный расплавленной слюды. Девид испробовал его и
повернулся как старая лебедка обозревать толпу.
Большинство собралось вокруг большого стереотелевизионного куба,
подвешенного к потолку. Сейчас как раз заканчивался четырехчасовой
исторический фильм о второй мировой войне. Камера лениво двигалась по
смерти, совсем как на настоящей войне.
Девид, который в последнее время довольно легко заводился, вдруг
снова насупился. Бармен превращает деньги в попойку - вуаля!
Девид хмуро пил.
Где-то среди зрителей при особо кровавом взрыве раздался смех.
Испытывая сверх меры отвращение, Дэвид обернулся к толпе пьянчуг.
Ату! Эй вы, животные!
Несколько шокированные, вероятно необычностью среди них такой
вспышки, они переключили внимание.
- Вдохновляющее зрелище, хрюкалы, не так ли? - пробормотал он. -
Сколько крови! Пусть же она всегда будет красной и льется в изобилии! - он
выпил. - Смерть всегда была хорошим развлечением, а мы только сделали его
коммерческими а? Несколько мгновений насилия здорово приправляют жизнь.
Увечья - это тоже массаж! - он вдруг отвернулся.
Какой-то тип внушительных размеров и слабою интеллекта был иною
мнения. Он предстал перед Девидом.
- Кот это ты тут назвал животным, наглец?
Девид ответил, и он загоготал.
- Прекрасно все слышу! А еще говорят, что алкоголь замедляет реакцию.
- Теперь все люди - звери, мой ожиревший, отупевший друг. Все мы
пляшем под один и тот же самый ритм разрушения.
Подошедший ткнул плохо повинующимся пальцем в направлении телевизора.
- Ты оскорбляешь мое любимое шоу, приятель.
- Твое любимое шоу? Скажите на милость, а я и не знал! И ответ у меня
на все неправильный. Черт с ним! Я импровизирую.
Он повернулся и запустил стаканом в телевизор. Для кандидата в члены
правления цель была примечательной. Экран разлетелся вдребезги.
- Это свинство.
- Еще чего? Вызов на битву! Одна обезьяна против другой в схватке за
выживание. Выйдем на свет рампы! Технологию - вперед! За "Фрости-0"!
Он чуть повернулся и откозырял разбитому стереотелевизору.
- Идущие на смерть приветствуют тебя!
Внезапный поворот - и он схватил за ремень ошарашенною противника и
начал колотить его. Вскоре тот, впрочем, опомнился и сам набросился на
Девида. Вскоре они слились в единое целое.
Остальные патроны питейного заведения столпились в предчувствии
"живого" представления.
Хотя бармена эта перспектива не устраивала. Он просигналил двум
крупным джентльменам в глубине комнаты. С отработанной тщательностью они
растащили сражающихся в разные стороны, не причиняя им вреда.
- Оттащи тощего спереди, а я большого уберу назад.
Девид получил изрядную долю ударов, но как-то смог удержаться на
ногах. Обернувшись, он прорычал несколько отборных ругательств вышибале.
Но на его череп такое оружие не действовало, и все словесные выпады
отскакивали от него, как от стенки горох.
Слегка оглядевшись, Девид обнаружил, что у него кровоточит крупная
ссадина на лбу. Он вынул платок и начал промакивать ее, озираясь по
сторонам.
С помощью быстро вытрезвляющих пилюль он сумел обнаружить телефонную
будку. Даже просто вынуть свою кредитную карточку и просунуть ее в щель
автомата было болезненным. Прижав трубку к уху, он подождал ответа.
- Личный номер, код четыре - шесть - два. Теперь, пожалуйста, номер -
767-44533.
Он прижал к голове другую руку и поморщился от боли. Видеоэкран перед
ним прояснился.
Табличка исчезла, предоставив место дяде Дону Техасу, сидящему в
шелковой пижаме с мартини в руке на широкой кушетке. Сквозь микрофон
доносилась музыка и на ее фоне конские смешки. Картинка вдруг загудела и
по ней побежали помехи.
- Плохая видимость на этом конце. Это ты, Девид?
- Да. Послушай, дядя Дон, я хочу приехать и поговорить с тобой.
На экране появилась пара рук с длинными ногтями. Дон хлопнул по ним,
отметая их вместе с хихиканьем.
- Сейчас? Ты что, рехнулся?
- Очень важно, дядя Дон. Я... я думаю покинуть работу.
- Что? Ты рехнулся! - проговорил Дон, уставившись в экран. - Скажи,
что это у тебя с лицом?
Девид потрогал запекшуюся на щеке кровь.
- Так... ничего. Повреждение произошло во время обсуждения достоинств
текущей программы. Неприятие дружеской критики.
Дядя Дон неодобрительно хрюкнул:
- Похоже, что ты сам был частью такой программы. Хорошо, тогда
продолжим. Но если ты во что-то вляпался, Сарноф поможет тебе!
Без всякого щелчка дядя положил трубку и прервал связь. Перед тем как
покинуть будку, Девид еще какое-то время смотрел на пустой экран.
Было два часа ночи и над восточным побережьем проходил относительно
холодный фронт. Девид промок.
Коридор максимально охраняемого дома его дяди был отделан
искусственным мехом и узловатой сосной.
Скорчив гримасу, Девид подошел к дяде.
- Привет.
Дон бегло осмотрел племянника и повернулся.
- Так! Надо полагать, они вернули все детали, когда собирали тебя
заново? Хорошо пошли.
Апартаменты Дона были роскошны и дорогостоящи. Он усадил Девида перед
низеньким столиком с тремя свободной формы стальными графинами на нем.
- Посиди здесь и отдышись, пока я попытаюсь что-нибудь достать, чтобы
склеить твою черепушку.
Дон вышел из комнаты, чуть задержавшись в серповидных дверях.
Девид смотрел ему вслед. Потом налил себе немного бренди и,
отхлебнув, оглядел комнату.
Все как и прежде. Тяжелая красно-пурпурная эротическая мебель все так
же резко контрастировала с раннеамериканской конторкой в дальнем углу.
Бумаги сгрудились в глубине и по бокам, микромагнитофон издавал звуки
музыки, навевающей минорные мысли.
Вернулся Дон.
- Успех.
В руках у него были пластыри и аэрозоль.
Пока Девид морщился и дергался, Дон очистил рану и опрыскал
разнообразные синяки.
- Хотел бы я знать, прежде чем ты умрешь что такое оказалось
настолько важным для тебя, что ты потребовал от меня прервать совещание.
- Ой-ой, "совещание"! - ухмыльнулся Девид. Затем он уже серьезно
продолжил:
- Дон, после того, как умерли мои родители, ты стал мне почти отцом
и...
Дон с отвращением встал.
- О, ради Нильсена! - он перешел на фальцет. - С тех пор как умерли
мамуля и папочка, ты был прямо как... - Эн уставился на Девида. - Если ты
пришел сюда выплакать свое опьянение, то поднимайся и отчаливай,
племянничек!
Девид улыбнулся.
- Хорошо, Дон, хорошо. Успокойся.
Он уставился на свой коньяк.
- Как я уже сказал, я думаю оставить этот бизнес...
Дон напряженно уставился на него.
- Ты серьезно? А я-то думал, что это просто спьяну.
Он налил себе и сел.
- Ну, и почему ты решил оставить этот бизнес? Я полагаю, что твой
нелепый выпад на заседании правления, хмм, имеет к этому отношение? Мне
пришлось потратить чертовски много времени, чтобы успокоить старую
Крысиную Морду и других.
- Дон, тебе не приходило в голову, что на теперешних стереовизорах
слишком много насилия?
- Ах, так вот что тебя беспокоит! Послушай, Девид. Все, что мы
делаем, - это поставляем людям то, что они хотят. Ты что, хочешь чтобы мы
остались с малюсенькой ультраконсервативной аудиторией, как нынешнее кино?
Никто больше не ходит в кино. И, представь себе, они не только живы, но с
ними ничего даже не случается! И еще одно. Почему, как ты думаешь,
современное стереовидение так прочно стоит на ногах? Ты знаешь, что было
время, когда все, что происходило в натуре, записывалось на пленку. Можешь
себе представить?
- Но почему, дядя Дон, так важно использовать живых артистов в
настоящих сражениях?
- Прежде всего, - серьезно начал Дон, - люди теперь достаточно ушлые,
чтобы отличить роботов от настоящих актеров. Никакой робот не будет так
извиваться от боли или столь реалистично кровоточить, или плакать так
убедительно, независимо от тот, насколько хорошо он запрограммирован. И
когда публика голосует за то, что человек должен умереть, он и должен
умереть, так ведь? А потом уж мы забираем их в камеры, которые воскрешают.
Фатальность крайне редка, ниже, чем у рабочих в строительстве. Это
оговорено в каждом контракте. Ты же не хочешь, чтобы Фи-Си-Си подала бы на
нас в суд за низкое качество продукции?
Девид был смущен, как и всегда, когда дядя давал свою собственную
оценку вещей.
- Нет... йес. Конечно же, нет.
Дон покинул свое кресло и начал шагать.
- Люди получают то, что хотят. Что им в действительности надо.
Знаешь, что после того, как во всем мире распространилось; стереовидение,
не было ни одной даже очень маленькой войны? Потому что каждый теперь
сублимирует свое нормальное здоровое желание убийства через свой
собственный стереовизор в комфорте и скрытности своей спальни. Ты ведь не
хочешь заменить стереовизор войной? А телекамеры пулями и снарядами?
- Нет, - вздохнул Девид, - конечно нет.
- Ну и хорошо, - Дон протянул руку и повел его к двери. - А теперь
возвращайся к себе, прими квик-нап и чего-нибудь согревающего, а завтра
сможешь взяться за эти две новые серии, которые мы обсуждали, идет?
- Да, разумеется.
Они стояли в дверях, когда Дон что-то припомнил.
- Кстати, ты не видел сегодня вечером Час Слэпи Уильямса?
- Нет. А что? Вечером я старался нализаться.
- Великолепное шоу, великолепное! Прекрасный актер, этот парень. Они
устранили его согласно требованию голосования. Закончилось удушением
вполне взрослого льва своим собственным смехом. Истерика! Показатель смеха
выше восьмидесяти пяти. К сожалению времени осталось слишком мало, чтобы
могли сработать оживители. Но сам виноват. Он неправильно пытался
справиться со своей задачей. Они полагают, что он наглотался наркотиков.
Очень плохо.
- Ой.
Дон в восхищении покачал головой.
- Да, но таков уж шоубизнес. Увидимся завтра, малыш.
Дверь закрылась, но Девид еще несколько минут не уходил.
Конторка Девида обросла новым слоем бумаг. Он выглянул из-за пачки,
которую держав в руках, когда прозвенел звоночек, вслед за чем появился
миниатюрный микрофончик.
- В чем дело, мисс Ли?
- Ваш дядя здесь и хочет вас видеть, мистер Техас. С ним молодая
леди.
- Пропустите их ко мне.
Микрофончик убрался, и он вернулся к своим бумагам.
- Привет, Деви.
- Что за спешка сегодня утром, дядя Дон? - он не отрывал взгляд от
своей работы.
- Полагаю, парень, мы нашли девицу для этой новой шпионской серии.
Познакомься с Ориел Вейнити.
Девид поднял взгляд.
У девушки было лицо мадонны и тело соблазнительницы. Рыжие волосы
спадали извилистым пламенем вокруг невинного личика, чуть прикрывая его.
Он долго смотрел, прежде чем в замешательстве встал.
- Понимаю, как ты себя чувствуешь, малыш. Наша девочка производит на
всех подобное действие.
- Как поживаете, мистер Техас, - спросила она, протягивая руку.
Он взял ее и в конечном счете даже не забыл пожать. Прикосновения
было достаточно, чтобы пробудить его окончательно.
- Просто отлично, благодарю вас!
Дон наблюдал эту сцену с нескрываемым удовольствием.
- Итак, я оставляю вас знакомиться. Не задерживай ее слишком долго.
Через тридцать минут у нее пробы.
Девид неопределенно помахал рукой в сторону удаляющегося дяди.
- Садитесь, пожалуйста.
- Благодарю вас!
- Хм, зачем, собственно, дядя прислал вас ко мне?
Она зажгла пастельную наркопалочку.
- Он сказал, что вы оформляете эти контракты на серии... Дейв?
- Совершенно верно, так оно и есть. Собственно говоря...
Он начал рыться в открытом ящике. Его попытки ослабли и он посмотрел
на нее через конторку.
- Ну? - начала было она.
- Послушайте, у вас этот вечер свободен?
Она отрицательно покачала головой.
- Нет? Вот и прекрасно. Мне бы хотелось потратить его на то, чтобы
кое-что обсудить с вами. Как насчет обеда?
Она потянулась к нему, кокетливо улыбаясь.
- Мне кажется, что в этой идее что-то есть.
- В семь тридцать?
- Почему бы и нет? А как вы думаете, я пройду пробы?
Света хватало как раз настолько, чтобы разглядеть поверженного
Девида, если бы кто-то этим бы заинтересовался. Совершенно голый он лежал
на спине на наполненном кремом водяном ложе.
- Сколько времени?
Слева от него что-то задвигалось и на его бок выкатилась
пламенновласая Афродита. Она еще не совсем проснулась.
- Хм. Какая разница?
- Это важно.
Она изобразила притворное негодование:
- Благодарю!
- Нет, правда. Если твой контракт не утвердят до полудня, Гильдия
может потребовать, чтобы на эту роль испробовали другую актрису,
Он улыбнулся и повернулся к ней. Он погладил ее волосы, глядя куда-то
поверх ее головы.
- Контракты на серии ныне весьма важный документ, ты знаешь. Это как
контракты на обслуживание сотни лет назад.
- Не поминай при мне слова "контракт". Что, если это будет маленький
контрактий?
Она поцелуем заставила его замолчать. Он с энтузиазмом вернул ей его.
Но все же именно он прервал это занятие и снова начал усиленно
рассматривать потолок.
- Ориел, я не могу позволить тебе подписать этот контракт.
- Ну уж, - заинтересованно проговорила она, - и почему же нет? Во
всяком случае ты не можешь никак меня остановить и сам это знаешь.
Он повернулся к ней.
- Черт возьми, Ориел, - гневно начал он. - Ты понятия не имеешь,
через что они могут заставить тебя пройти, как только ты подпишешь этот
контракт! Лучше уж продать себя дьяволу!
- Ну так теперь меня послушай, - твердо возразила она, - я полностью
осведомлена о том, чего от меня потребуют. Знаю я так же, что контракт
подписывается всего на три года. Я могу уйти после этого с такими
деньжищами, что мне хватит их на всю оставшуюся жизнь. Я не боюсь того,
что меня ожидает. Это не может быть столь страшным, как ты хочешь мне
представить.
Он разочарованно отвернулся.
- Мне было бы легче, если бы я в тебя не влюбился.
- Ты - душка!
Она наклонилась и поцеловала его. Несколько раз.
- Я не могу этого допустить. Я просто...
Вдруг он скатился и сел.
- Подожди секунду. Всего одну секундочку!
Он повернулся и начал рыться в ящике ночного столика. Оттолкнув
бумаги и кассеты с пленками, он наконец достал толстый блокнот и ручку.
Затем он принялся яростно писать.
Она сидела и с интересом переводила взгляд с блокнота на его
напряженное лицо.
- Что ты собираешься делать?
Он продолжал ожесточенно писать, время от времени перелистывая
страницы. Последняя отметка, он сделал паузу и посмотрел на нее.
- Вот. Он не столь тщательный, как надо бы, но это не столь важно. Я
переделал его в особый краткосрочный контракт. С "возможностью
ускользания!" так сказать. Она не железно предусмотрена, но, если события
внезапно радикально изменятся в любом из твоих шоу, мой контракт защитит
тебя от любых крайностей, которые могут взбрести в назову директору и
сценаристу.
Еще одна мысль, и он вернулся к контракту, чтобы внести окончательные
поправки. После краткого рассмотрения своей работы он вручил ей контракт.
- Вот! Вручи это любому палачу, который будет председательствовать на
твоем символическом заковывании в кандалы завтра. Есть шанс, что они не
будут читать его до того как подпишут, а тогда уже будет поздно. Никто из
них не ожидает никаких изменений.
Она небрежно взяла контракт и, едва взглянув, отложила в сторону.
Затем она обняла его за плечи.
- Послушай, Ориел...
- Гм?
- Ориел...
- Гмм? Ты слишком много говоришь...
Комната была умеренно заполненной. Преобладала атмосфера вечеринки, и
костюмы женщин больше соответствовали вечернему выходу. С ними по части
портновского искусства соперничали мужчины. Несколько видов дыма различной
степени крепости и едкости висели в воздухе в виде вопросительных знаков,
несмотря на все усилия кондиционеров.
Однако единственная женщина затмевала всех остальных.
Около нее было два джентльмена. Один - лысый и склонный к знакомому
жирку. Это был дядя Дон Техас. Другой - много моложе, высокий с
дьявольской бородкой и мрачной внешностью. Он не творил, но много
улыбался. Ориел была великолепна в геммах, серебряной пыли и мехах. Ее
личико феи осталось тем же самым, но было в нем что-то еще. И даже не одно
нечто, не являвшееся результатом косметики. Теперь она была звездой. Через
дальнюю дверь вошел Девид и с надеждой огляделся. Дядя Дон заметил его
первым.
- Девид, мальчик мой! Иди сюда!
Девид распознал дядино мычание через всю комнату.
- Привет, Дядя Дон. Привет, Джохансон.
Увидев его, Ориел чуточку разволновалась, но быстро пришла в себя.
- Девид, милый, как я рада тебя здесь видеть. Ты мне ничего не
говорил.
- Я всего несколько часов назад прилетел из Ниццы. Мне сказали, что
ты здесь.
- И не ошиблись, - весело проговорила она. - Ну, а как твои дела,
дорогой мой?
- Теперь уже не уверен.
Он взял ее под руку и увел от остальных. Дон чуть пробурчал что-то
себе под нос, а Джохансон улыбался.
- Это мой первый шанс повидаться с тобой после той ночи, - прошептал
Девид. - Ну, как прошло с контрактом, все в порядке?
- С контрактом? Ты о чем?
- Ты что, не помнишь тот контракт, который я тебе приготовил? Ты
должна была его уже подписать. Ты получила его?
Она захихикала.
- Ах, это. Случилось самое восхитительное! Я взяла его с собой на
собеседование, как ты сказал. Но твой Дядя Дон - право же, он очень мил -
и этот милый мистер Пеллигрини дали мне гораздо лучший контракт. Там
забита масса денег, гораздо больше, чем прежде, хочешь верь, хочешь нет, и
высшие строки в афишах.
- Ориел, - промычал Девид, хватая ее за плечо, - ты просто не
понимаешь, что ты наделала? Ты вычеркнула свою жизнь на всем протяжении
этого контракта! Почему ты меня не послушала, Ориел, почему? Почему?
- Девид, ты делаешь мне больно!
Дон и высокий молодой человек стали приближаться.
- Объясни-ка мне, в чем тут дело? - промямлил Дон. - Здесь ведь
предполагается праздничное собрание, а ты, дорогой племянничек, выглядишь,
как на похоронах.
- На минуточку, дядя. - Девид утянул Дона в сторону. - Почему ты
изменил тот контракт, который она тебе показала?
- А что они там изменили?.. А, ты имеешь в виду то, что она принесла
на собеседование? Черт возьми, Девид, ты должен был знать, что наши юристы
никогда не допустят такого свободного контракта, позволяющего разные
увертки. Особенно для нового таланта. Вдвойне особенно для хорошенькой
девки. Меня это еще не очень волновало, но Пеллигрини и старина Мусфейс
просто вскипели. После этого они дали ей стандартный, неурезанный союзный
контракт. Что тебя гложет?
Девид устало вздохнул.
- Ничего, ничего. Ты просто сделал то, что считал правильным, дядя
Дон. И всякий, кажется, согласится с тобой. Я просто... о, дядюшка, мать
твою!..
- Девид!
- Ладно, - он прошел к низенькому столу с пуншами.
- Послушай, Ориел, мы обговорим это сегодня за обедом.
- О, Девид, я очень извиняюсь, но я не ожидала тебя! Сегодня вечером
у меня выход с Лейфом. Он предполагается на ведущего героя в моей серии,
ты ведь знаешь. Студия организует после этого большой рекламный ужин.
Лейф снисходительно проговорил:
- Извини, старина.
- Да все так, - Дейв повернулся и отправился к двери.
- Потрясающе, - проронил ведущий герой, отхлебывая пунш.
- О, дорогой, - пробормотала Ориел, - как ты думаешь, он не очень
взбесился? Я не собиралась расстраивать его.
Чуть колеблясь не от одного лишь пунша, герой серьезно заметил:
- Нет, несмотря на наше поведение, он ушел вполне в своем уме. - Он
улыбнулся, увидев недоуменную нахмуренность на лице красотки. - Еще
мартини, дорогая?
Конторка Девида была завалена бумагами. С ней удачно сочетались еще
две вещи: маленький календарь и неглубокое стеклянное блюдо. В блюде была
вода, камень, пластмассовое растение и зеленая черепашка. Все они
существовали в абсолютной гармонии друг с другом и со всем окружающим.
Прекрасная металлическая конторка блестела в слегка приглушенном свете
люстры, а черепашка двигалась благодаря своему жизненному току.
Появилась решеточка, этакий чертик из ящика, и прозвенел звоночек.
- Да, мисс Ли?
- К вам молодая леди, мистер Техас. Ориел Вейнити.
Он невесело улыбнулся:
- Та самая?
- Да, сэр.
Дверь быстро открылась.
- Привет, Ориел. Я не видел тебя несколько месяцев. Как твое шоу?
Она казалась измученной и усталой. Волосы у нее были всклокочены,
хотя красота и осталась нетронутой - рак был внутри. Он это знал, он
предвидел это заранее.
- Девид, ты должен помочь мне!
- Чем?
- Этот чертов рейтинг скачет как сумасшедший каждую неделю! Одну
пятницу я в высшей пятерке, а на следующую едва попадаю в пятидесятку. Но
сейчас меня беспокоит не это. Девид, они на прошлой неделе добавили мне
вторую звезду! Девицу!
- Да, знаю. Очень привлекательная девушка.
- Весь ее талант в сиськах! Девид, я боюсь, что... они заменят меня
ею.
Он уставился на черепаху и усиленно думал. Если миниатюрная амфибия и
имела какие-то предположения, то она хранила их про себя. Ориел напряженно
сопела и была на краю истерики.
Он потянулся и через конторку и взял ее за руки.
- Я сделаю все, что смогу, Ориел.
Она расплакалась и упала ему в объятья. Они обнялись, но уже не так,
как прежде, нет, совсем не так.
Черепашка замигала от внезапной перемены света.
В этом огромном здании было сто шестьдесят этажей и еще пятнадцать
под землей, не считая автостоянки. Принимающие решения занимали одну
часть, другая, значительно меньшая была у тех, кто обладал властью. Девид
говорил с каждым из них. Он просил, спорил и льстил, угрожал и обещал.
Ответом было покачивание головы и всегда отрицательное.
Наконец он пришел в офис более знакомый, чем другие. Какое-то время
он безо всякой надежды говорил страстные слова. В душе он был реалистичен.
- Но почему, Дон, почему? Почему ты ничего не можешь сделать? Ты
знаешь, что будет, если ее рейтинг не пойдет круто вверх?
Дон слушал племянника с достаточным терпением. Он позволял Девиду
много из того, что для другого служащею было бы самоубийственным. Он
сочувствовал, но был тверд.
- Об этом не может быть и речи, Девид. И дело не только в том, что у
нее ведущая роль. Нельзя трогать такие контракты. Это разрушило бы весь
бизнес. Это будет _п_р_е_ц_е_д_е_н_т_, ты понимаешь? Верь мне, если бы я
мог что-то сделать, я бы это сделал, но я еще не готов в мученики.
Он поежился.
- Значит, нет никакой надежды? - Девид откинулся в своем кресле.
- Послушай, не так уж все это и плохо! - обнадеживающе начал дядя.
- Да они добавили еще одну девку в это шоу. Они всегда так делают.
Если в ближайшие две недели зрители при опросах будут настроены в пользу
Ориел, она спокойно отправится домой до конца сезона. Просто успокойся,
старина, и не принимай все так близко к сердцу. Боже мой, малыш, а ведь
где-то еще люди умирают от голода! В этом мире есть более серьезные
заботы.
Личные апартаменты Девида были обставлены комфортабельно, хотя и не
настолько, чтобы отражать его значительный подход. Гостиная была выполнена
в основном из натурального дерева и пластика с непрямым освещением. В
данный момент Дейв беседовал с молодым человеком примерно его же возраста
и сидящей с ним женщиной. Внешность у нее была не самой выдающейся, к тому
же она была чуточку застенчива даже с Дейвом. После двухчасового разговора
ее партнер, казалось, впервые заметил, что у него есть часы.
- Слушай, - он посмотрел на свою жену. - Н-н-нам лучше идти,
д-дорогая. Время уже не детское, а мне завтра надо быть в Мадриде.
Он попытался встать.
- Оставайся здесь, Ник, я приведу детей.
Девид поднялся и отправился в другую комнату.
Спальня была обставлена в том же стиле, что и гостиная, но в более
теплых тонах. Семилетние близняшки Джейми и Джоуди приросли к
стереовизору.
Девид остановился и посмотрел на экран - они смотрели популярную
детскую передачу по одному из малых каналов. Текущий супергерой был вовсю
занят тем, что разрывал на части силы зла. Девид подошел к ним и тронул
каждого за плечо.
- Пора идти, ребята.
- У, дядя Дейв!
- Ну еще минуточку, дядя Дейв. - Джоуди надула губы, тряся
кудряшками. - Мы только проголосуем!
- Хорошо, - согласился он, сверяя свои часы, - но только одну
минутку.
Они снова жадно прильнули к стереовизору.
- Ну...
- ...Дядя Дейв!
Обе выбрались из постели и побежали в гостиную. За ними в
задумчивости следовал Девид.
Ник и Вилла ожидали в дверях уже одетые в свои пальто. Дети возились
в прихожей, прилаживая свои одежки.
Многоплановая камера медленно скользила по окровавленным останкам
злобного чужака. Супергерой со своим верным псом, без всяких видимых
усилий летящим рядом с ним, парил к горизонту, от которого поднималось
солнце, разрисованное рекламой производителя кукурузных хлопьев.
- Доброй ночи, Ник, и тебе, Вилла, - Девид протянул обоим руки. -
Хорошего пути и приятного времени в Мадриде. Если наткнешься на
спортивного репортера по имени Гектор Родригес из Би-Си, передай ему от
меня привет.
- Обязательно. Доброй ночи. Мы отлично провели вечер.
- Очень рад, Ник. Вы с Виллой должны чаще бывать у меня.
- Будем, я обещаю.
- Доброй ночи, Дейв, - улыбнулась Вилла. Они поцеловались.
- Пока, сестренка, - он наклонился и расцеловал обоих ребятишек.
Они прошли вниз к холлу, и дети, помахав ручками, попрощались.
Автошеф в кухне вручил ему высокий запотевший стакан холодного пива и
дорогие сандвичи, сделанные по его тщательной программе. Уложив все это на
поднос, Девид отправился в спальню.
Разложив еду на ночном столике, он включил стереовизор, затем стал
раздеваться. Улегшись в постель, он сделал большой глоток ледяного пива и
покрутил каналы.
Сделав несколько попыток, он остановился и пошел назад, пока не
остановился на одном, который уже проходил ранее. Лягающуюся, визжащую
полуголую девицу тянули вниз по лестнице два далеко не самых опрятных
джентльмена. Роль страдалицы исполняла Ориел.
Он замер с пивом у рта.
Ее приволокли и уложили на длинный стол в похожей на темницу комнате,
заполненной орудиями средневековых пыток. Камера любовно ползла по каждому
из них, пока мужчины объясняли с экрана историю каждого инструмента и его
применение. Угол изменился и показал мускулистого мужчину, одетого лишь в
украшенную драгоценностями набедренную повязку. Он стоял рядом с пылающей
жаровней, помешивая угли длинным железным стержнем. Ориел весьма
убедительно вертелась и визжала.
На экране внезапно появилась наглая молодая брюнетка.
- Ну, дорогие зрители, скажите, разве это не захватывающе? Как мы
видели сегодня вечером, секретный агент Джейди Грин отказалась выдать
местонахождение секретной штаб-квартиры борцов сопротивления злому
диктатору генералиссимусу Бору. От вас, дорогие зрители, зависит теперь,
какова будет ее дальнейшая судьба! Прибудет ли вовремя доблестный агент
Марк Крейг со своими храбрыми гверильерами, чтобы спасти прелестную Джейди
от ее ужасной участи? - На экране возникло залитое слезами лицо Ориел. -
Или злой диктатор и его подручные палачи сумеют вырвать у нее сведения?
Если вы желаете, чтобы милая Джейди была спасена, пожалуйста, нажмите
правую кнопку на датчике вашего визора, это кнопка номер один, красная. С
другой стороны, если вы хотите, чтобы генералиссимус Бор и его
изверги-прислужники преуспели в своей гнусной деятельности, нажмите
зеленую кнопку номер два. Выбор за вами!
Она драматично повернулась к карте на стене.
Девид немигающе уставился на визор. Свет экрана отбрасывал на него
резкие блики. Выражение лица его было непроницаемо.
Рука медленно потянулась к краю кровати. Там была небольшая розовая
коробка, плотно пригнанная к рамке. Она была лишена каких-либо деталей за
исключением двух маленьких кнопок: красной и зеленой.
Рука задержалась над ними. У него было много времени...
ЙНННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННН»
є Этот текст сделан Harry Fantasyst SF&F OCR Laboratory є
є в рамках некоммерческого проекта "Сам-себе Гутенберг-2" є
ЗДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДД¶
є Если вы обнаружите ошибку в тексте, пришлите его фрагмент є
є (указав номер строки) netmail'ом: Fido 2:463/2.5 Igor Zagumennov є
ИННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННј
Алан Дин ФОСТЕР
ЧТО НАТВОРИЛ ВУ-ЛИНГ
Наше жилище сделано а западном вкусе. Площадка второго этажа выше
полов. Мой тесть, некто Луис Оксли, был владельцем ранчо в Западном Техасе
и стены наши хранят напоминания о его работе той поры: клейма, колючая
проволока и инструменты со странными названиями и еще более странным
назначением.
Но площадка второю этажа - всего лишь площадка второго этажа. Что
делать с очередной историей, где искать место новой вещи, если кладовая и
так переполнена? И как найти место для все новых и новых вещей?
Однажды, осматривая еще незаполненное пространство, я заметил жене
Джоанне, что мы, может быть, могли бы приобрести чучело медведя и
поставить его здесь.
- А почему не дракона? - спросила она.
- Не говори глупостей, - сказал я, - на Старом Западе не было
драконов.
- Откуда ты знаешь? - выпалила она.
Людям интересны корни легенд...
Хант и Маклиш работали на Баттерфильдской линии один шесть, другой -
семь лет. Они дрались с индейцами, видели бури, проносившиеся со Скалистых
гор, видели здоровенных гремучих змей. Все это им было известно, и они
знали, что с этим делать. Но драконов они еще не видывали. Поэтому нельзя
строго судить их, если они слегка струсили, когда дракон напал на почтовую
карету.
- Говорю же вам, - объяснял Хант линейному агенту в Чейенне, - это
была самая здоровенная, уродливая и жуткая птица, которую можно себе
представить, мистер Фразер. - Он обернулся на кучера ища поддержки.
- Точно так.
Маклиш был человеком немногословным, рот его больше был занят
табаком. Это был человек крепкой закваски, но инцидент прибавил седины в
его роскошную бороду, серебристую, как старая форма Конфедератов.
- Оно напало на нас, - темпераментно продолжал Хант, - как какой-то
крылатый дьявол, с шумом, как на марше бостонских трезвенников, с воем,
визгом, извергая огонь из клыкастой пасти. От такого зрелища и мертвые
встанут. Я дач по нему из обоих стволов, - он показал на оружие, стоящее в
углу конторы, - а он хоть бы моргнул. Так было, Арчи?
- Так, - подтвердил возчик, аккуратно сплевывая табачную жижу в
инкрустированную плевательницу у края большого стола.
- Понимаю. - Агент был приятным джентльменом пятидесяти с небольшим
лет. Небольшие бачки уравновешивали его блестящую лысину. Брюки держались
на тугих подтяжках, двумя темными полосами проходивших по белоснежной
рубашке.
- Ну, и что было потом?
- Ну, мы с Арчи уже готовились предстать перед Творцом. Понимаете,
мистер Фрэзер, эта тварь - больше кареты и упряжки вместе взятых. Ну,
бедных лошадей мы потом насилу уговорили дойти до города. Они сейчас в
конюшне компании, но ноги у них до сих пор дрожат. И еще эта тварь когтями
размером с воскресное платье моей тетушки Молли, зацепила сейф наверху и
разорвала канаты, как будто солому. Ну, и потом, с визгом и ревом, как
десяток ослов, улетела к Шаманским горам.
- Ей богу, - подтвердил возчик.
- Все это необыкновенно интересно, - проворчал Фрэзер. Этот
симпатичный чиновник Баттерфильдской компании не был склонен верить басне
двух служащих, которые сейчас стояли перед его столом явно под мухой и,
как он опасался, хорошо покутили в Денвере, неизвестно куда подевав десять
тысяч золотом из пропавшего сейфа.
Они еще ссылались на свидетелей - трех пассажиров кареты, мормона с
хорошей репутацией из Солт-Лейка и двух из десятка его жен. В настоящий
момент эти дамы находились на лечении от шока у местного врача.
- А не мог это быть шквальный ветер? - с надеждой спросил он.
- Нет, - сказал Маклиш, также мастерски сплевывая повторно. - Это
непохоже ни на что из того, что я видел или про что слышал, мистер Фрэзер.
Такое не придумаешь. - Он сурово покосился на агента. - Вы сомневаетесь в
наших словах?
- Нет, нет, что вы. Но я не знаю, как буду докладывать об этом
происшествии в Компанию. Если бы вас ограбили, они бы поняли. Но это...
Поймите мое положение, джентльмены. Тут будут вопросы.
- Вы должны нас поддержать, - горячо сказал Хант.
Агент был не из людей с богатым воображением, но, призвав на помощь
всю свою изобретательность, нашелся:
- Я представлю это как потерю от стихийного бедствия, - сказал он
обрадованно.
Маклиш ничего не сказал, только наморщил лицо, продолжая жевать
табак. Хант не выдержал. Уставившись на агента, он сказал:
- Но ведь там не было бури, мистер...
Фразер успокоил его тяжелым взглядом. Хант медленно закивал. Тем
временем Маклиш подобрал в углу ружье, вручил товарищу, и они вдвоем пошли
к двери. Тем дело и закончилось.
Примерно на неделю.
- Еще месяц, ребята, и пожалуй, хватит, - большой нос словно нюхнул
воздух. - Снова ветер несет снег.
- Плохо дело, если ты прав, Эмери, - сказал его товарищ.
Их было четверо за грубо обработанным столом посреди хибарки. Они ели
свинину, бобы, черный хлеб и свежую дичь. По сравнению с их обычным сухим
пайком это был настоящий пир, но им было что отмечать.
Восемнадцатилетний выходец из Чикаго Джонни Саттер пережил за
последний год как будто десять лет жизни.
- Я, - заявил он, - хочу снять комнату в лучшем бардаке в Денвере и
целый месяц буду беспробудно пьянствовать.
Ответом ему был грубый смех.
- Эй, Джонни, - сказал один из них, - если тебе это надо, зачем
терять время и заниматься этим неизвестно где? Занимайся этим на улице, а
мне уступи комнату.
- Правильно, черт возьми, - сказал другой, - ты слишком строго все
распределил.
- Как раз не слишком, - поправил мулат Однопалый Вашингтон. Он
рассмеялся, разинув рот, в котором не хватало передних зубов. Он потерял
два зуба и четыре пальца левой руки на земле Шило, но не жалел об этом.
Это была достаточная плата за жизнь и свободу.
Любопытный Чарли, старейший из четырех, сделал знак, чтобы говорили
потише и, повернув голову, стал прислушиваться здоровым ухом.
- Что случилось, старина, - спросил Джонни, явно в веселом
расположении духа, - у тебя нет предложений, как человеку потратить его
деньги?
- Не то, Джонни, я боюсь, что-то не так с мулами.
- Черт побери! - Эмери Шэнкс вскочил и потянулся за винтовкой. - Как
бы их не увели! Ют говорил, что они могли прокрасться сюда за день до
того, как мы...
Любопытный Чарли оборвал его:
- То Ют. Сам Комиттан обещал мне два года тому назад, когда я
осматривал русло, что его люди не будут нам мешать, а Комиттан - человек
слова. Может быть, гризли. Слушайте.
Они прислушались, действительно, голоса мулов были неестественно
хриплыми, и непохожими на звуки, исходящие от них, если в лагере появлялся
чужой. Если это гризли, то их страх объясним. Большой самец может утащить
целого мула.
Старатели выбрались из хибарки, наскоро обуваясь и набросив плащи
поверх комбинезонов. Однопалый и Эмери выбежали посмотреть на лес позади
загона. Луна была почти полной, и лес хорошо просматривался. Никаких
признаков медведя не замечалось. Глядя на темный ряд сосен, Однопалый
пошел к загону, чтобы успокоить вожака. Бедное животное вращало глазами и
нервно топало копытами.
- Ну, Генерал Грант, успокойся. Что это, интересно, напало на му...
Он осекся, так как мул резко дернулся, высвобождаясь от него. Что-то
появилось в небе над лагерем. Это была не грозовая туча, и уж конечно, не
гризли. Оно было огромным, с крыльями по форме как у летучей мыши, с дико
горящими красными глазами и с хвостом как у ящерицы. Вдоль пасти тянулись
тонкие усики, а кривые зубы блестели, как пони Арапахо, бегущие по лугу,
освещенному луной.
- Боже милосердный, - пробормотал Джонни, - что это еще такое?
Массивное, но грациозное существо снижалось. Мулы начали беситься.
Любопытный Чарли, который побывал на Бычьей гонке и в Шило и вышел целым
из этого созданного людьми ада, не колебался. Он выстрелил в клыкастую
морду, и звук выстрела гулко разнесся в горном воздухе. Крылатая тварь не
отреагировала. Снизившись на крыльях, напоминающих паруса, она начала
когтистыми лапами величиной с вилы, рыть землю у воды в загоне. Мулы
падали на землю, жались друг к другу в лихорадочном порыве подальше
убраться от захватчика.
Однопалый заглянул под большое просвечивающее крыло и, вдруг, поняв,
вскрикнул:
- Черт возьми! По-моему, это страшилище подбирается к нашему золоту!
Действительно, после нескольких секунд раскопок был извлечен
небольшой деревянный сундучок. Внутри был плод их кровного труда за
полтора года, крупа и слитки в количестве достаточном, чтобы обеспечить
каждому из них покой до конца жизни.
Была ли это чудовищная птица или что-то еще, но слишком уж тяжелый
труд вложили они в свое богатство, вырванное у ледяной реки, чтобы вот так
расстаться с ним. Они стреляли и стреляли, а когда стало ясно, что ружья
не приносят ему вреда, бросились на захватчика с пиками и лопатами. Когда
все кончилось, луна осветила мрачную картину грабежа и бойни. Золото
исчезло, как исчезли тела юного Джонни Саттера, Однопалого Вашингтона - и
мула по кличке Генерал Грант...
Немного врачей жило в то время в Чейенне, а хороших и того меньше,
так что нельзя объяснить просто совпадением, что доктор, который лечил жен
мормона, оказался вовлеченным в историю с несчастными, оставшимся в живых
после происшествия на речке Виллоу. Он довел это до сведения местною
линейного агента мистера Фрезера, который был свидетелем истории с
потерявшими душевное равновесие пассажирами почтовой кареты. Теперь эти
два более или менее осведомленных человека обсуждали события последней
недели за хересом в столовой гостиницы "Париж".
- Я прямо не знаю, что и делать, доктор Ваксмэн, - признался агент. -
Мое начальство в Денвере приняло мой рапорт об исчезновении сейфа во время
страшной бури на горной дороге, но я боюсь, у них остались кое-какие
подозрения. А что мне делать, случись такое еще раз? Тогда не только
грузу, но и мне пропадать. У меня жена и дети, доктор. Я вовсе не хочу
попасть в тюрьму... или в дом умалишенных. Вы - второй образованный
человек в городе, знакомый с этим странным делом. Я думаю, нам вдвоем
следует подумать, нельзя ли что-то поделать с этой проблемой. Я чувствую
свой долг, как ответственного гражданина, сделать что-нибудь, чтобы
обеспечить безопасность общества, и я уверен, вы чувствуете такой же долг.
- Согласен, надо что-то делать.
- Ну ладно. Значит, вы уверены, что те двое, которых вы лечили вчера,
столкнулись с тем же феноменом.
- По-моему, в этом нет сомнений. - Доктор потягивал херес, глядя
сквозь очки на агента. - В случае с их товарищами, унесенными этой тварью,
я мог бы заподозрить какую-то темную игру, если бы не уникальный характер
их ран. Кроме того, они христиане, и они исступленно божились, что все
правда фермеру, который нашел их, бродивших не помня себя, в крови, в
горах... И они... постоянно взывали к Спасителю.
Агент положил руки на скатерть.
- На карту поставлено больше, чем безопасность граждан. Речь идет о
развитии экономики. Ясно, что у этой твари - настоящее пристрастие к
золоту. Почему - не знаю. Что, если в следующий раз она нападет на банк в
Чейенне или в более маленьком городке, когда по улицам будут ходить
женщины и дети? Но что нам с этим поделить? Мы ведь даже хорошенько не
знаем, что это такое, кроме того, что таких тварей здесь явно не водится.
Я подозреваю, что это - дьявольское дело. Может быть, имело бы смысл
поговорить с пастором Хаммикатом из...
Доктор остановил его.
- Думаю, что надо сначала поискать более земных средств, прежде чем
мы примем неизбежное решение отдаться на милость Творца. Бог помогает
только тем, кто помогает сам себе, замешан при этом дьявол или нет. По
роду моей работы, сэр, мне приходилось общаться с людьми, которые много
путешествовали по этому еще дикому краю. Некоторые знакомства производили
сильное впечатление на этих буколических путешественников, которые не
лишены здравого смысла, хотя и не всегда разбираются в гигиене. В
рассказах, касающихся всяких странных происшествий и необъяснимых явлений
неоднократно появлялось одно имя, которое с уважением произносили все, от
простых фермеров и солдат до образованных людей, как мы с вами. У меня
есть надежная информация об этом человеке, некоем Эмосе Мэлоне, который
сейчас где-то в окрестностях Чейенна. Я думаю, с ним надо бы
посоветоваться по этому делу.
Баттерфильдский агент уставился на доктора, который, допив херес,
стал набивать табаком старую трубку.
- Эмос Мэлон? Безумный. Эмос? Я слышал о нем. Это - реликт времен
горского расцвета, лихой малый. Но во всем остальном, по слухам, он просто
сумасшедший.
- Как и половина Конгресса, - невозмутимо ответил доктор. - Думаю, он
нам понадобится.
Агент тяжко вздохнул:
- Я полагаюсь на ваше суждение в этом деле, сэр, но признаюсь, более
чем сомневаюсь в его исходе.
- Я и сам не очень оптимистично настроен, - сказал доктор, - но мы
должны попытаться.
- Ладно. Но как же с ним связаться? Эти горцы обычно не прибегают к
цивилизованным средствам связи, и кроме того, они редко задерживаются на
одном месте.
- Об этом я сам побеспокоюсь, - доктор закурил трубку. - Мы дадим ему
знать, распространим слух, что он нам нужен, и что дело - самое
настоятельное и необычайное. Он наверняка явится. А чтобы он наверняка
узнал о нашей нужде - тут уж я полагаюсь на те неведомые и неуправляемые
средства, через которые его порода людей всегда узнает нужные вещи.
...Они ждали в кабинете доктора. Перед рассветом снежок запорошил
улицы города. Теперь утреннее солнце, как бы нехотя вышедшее из-за туч,
заставило таять снежинки, угрожая наполнить улицы жидкой грязью.
У железной никелированной печки сидели агент и растрепанный, злой, в
бинтах, Любопытный Чарли. Чарли было чертовски плохо, особенно донимала
его сломанная правая рука, но он сам настоял на том, чтобы явиться, а
доктор считал, что присутствие очевидца придаст их истории больше
убедительности.
Часы пробили полседьмого.
- Время прийти вашему горцу, - заметил Фразер. Он был не в лучшем
настроении. Его жена, подозрительная и сварливая женщина, до тошноты
замучила его ворчанием по поводу его раннего ухода из дома.
Доктор Ваксмэн спокойно поглядел на часы:
- Подождите немного. Погода плохая.
Тут в дверь постучали. Доктор с улыбкой посмотрел на агента.
- Достаточно пунктуален, - неохотно признал Фрэзер. - Непохоже на
этих полудикарей.
Доктор встал, отпер дверь и впустил человека ростом много выше шести
футов. Одет он был в грязный костюм из оленьей кожи и мокрый колорадский
плащ. Два патронташа ленты с крупными гильзами перекрещивали его широкую
грудь. На поясе висели нож Боуи и пистолет системы "лемат", любимое оружие
офицеров конницы Юга в свое время. Борода его была не такой седой, как у
Любопытного Чарли, но темной с проседью. Глаза его были черны, как ночь, а
кожа казалась такой же ухоженной, как его сафьяновые сапоги.
- Холодное нынче утро, - сказал он, направляясь к печке. Он погрел
руки, ласково глядя на печку, затем повернулся к ней спиной.
Доктор запер дверь, чтобы не шел холод, и представил всех друг другу.
Фразер с опаской подал свою мягкую руку локтю, поглядев на его могучие
руки. Любопытный Чарли обменялся с гостем крепким рукопожатием, несмотря
на возраст и недомогание.
- Ну, джентльмены, слышал я, что ваш народ столкнулся с трудностями
из-за Золота.
- Хотите сказать, из-за птицы, - сказал Чарли, прежде, чем доктор и
Фразер успели раскрыть рот, - самой большой крылатой твари, которую я
видел в жизни, мистер. Убила двоих наших и утащила нашу добычу. И еще
утащила лучшего мула. Думаю, назло, потому что хватило бы с нее Однопалого
и Джонни на ужин.
- Не спеши, старина, - мягко сказал Безумный Эмос. - Пусть у тебя
хотя бы голова останется неповрежденной. Теперь расскажи-ка побольше об
этой вашей златолюбивой птичке. Для меня это слишком любопытно, иначе я бы
сюда не явился.
- А почему вы все же явились, мистер Мэлон? - с интересом спросил
Фразер. - Ведь у вас нет гарантии, что ваш труд будет оплачен, даже -
самая трудная его часть, которая может потребовать наибольших усилий.
- Ну, об этом я сейчас не очень то думаю, приятель, - он улыбнулся,
показывая большее число зубов, чем обычно бывает у людей его профессии. -
Я здесь из любопытства, как кошка.
- Любопытство, - сказал Фразер, желая посмотреть, что ответит гость,
- если вы помните, погубило кошку.
Горец повернулся к нему и посмотрел на нет своими черными глазами
так, что агент слегка поежился.
- Как я понимаю, мистер Фразер, рано или поздно все мы помрем.
Любопытный Чарли с помощью доктора и агента, пересказал историю
дьявольской птицы, напавшей на лагерь и убившей двух его товарищей. Потом
Фразер пересказал рассказ несчастных из почтовой кареты. Они с Чарли не во
всем были согласны, касательно размеров и цвета чудовища, но в основном их
истории совпадали.
Когда они кончили, Безумный Эмос откинулся на спинку вертящегося
стула, заскрипевшего под его тяжестью, сцепил руки на коленях и сказал:
- Ну, черт возьми, то, о чем вы рассказываете, джентльмены - это не
птица. Я так и думал, когда услышал об этом впервые, но не был уверен. То,
что напало на вас, старина, - сказал он Чарли, - и на вашу карету, мистер
Фрэзер, - самый настоящий чистопородный представитель драконьего племени.
- Прошу прощения, мистер Мэлон, - скептически сказал доктор, - но
драконы - легендарные создания, плод воображения наших менее образованных
предков. Сейчас на дворе - просвещенное девятнадцатое столетие, сэр. Мы не
склонны к подобным суевериям. Я сам как-то столкнулся со змееловом,
который обещался снабдить меня порошком из рога единорога. Я немного
сведущ в химии и доказал, что этот порошок был добыт всего лишь из рога
обыкновенного вола.
- Ну, а теперь вам, может быть, придется поглядеть на дело немного
иначе. Ведь ваше пропавшее золото и все прочее - не легенда.
- Тут он прав, - резко сказал Чарли.
- Я думал, что это мог быть огромный орел, обычно живущий только
высоко в горах, на неприступных вершинах... - начал доктор.
- Хо! - Безумный Эмос хлопнул себя по колену (этот удар свалил бы с
ног любого человека). - Нет в мире такого орла, чтобы утащить взрослого
мула или стальной сейф с двадцатью фунтами золота! Нет на свете орла,
разукрашенного, словно павлин. Нет, это - настоящий дракон, клянусь
печатью Соломона!
Заговорил Баттерфильдский агент:
- Мне трудно спорить с вами, джентльмены. Я не обладаю вашими
научными познаниями, доктор, а также вашим авторитетам в вопросах
таинственного, мистер Мэлон. Но самое главное для нас - это не то, как это
называется, а то, как бы его больше не видеть. - Он с надеждой посмотрел
на горца.
Про Мэлона одни говорили, что он раньше был доктором, другие - что он
был капитаном клиппера. Говорили даже, будто он был профессором Сорбонны
во Франции. Говорили также, что он просто набит тем, чем запасаются на
зиму белки в Колорадо, Фрезеру было мало дело до этого. Он прежде всего не
хотел давать объяснений в случае пропажи другого сейфа с золотом, а груз
монет должен был прибыть из Денвера через неделю...
- Вот в чем загвоздка, не правда ли? А теперь - обратился Мэлон к
Любопытному Чарли, - расскажите, сколько языков было у него в пасти?
Извергал ли он огонь? Был ли его вопль пронзительным, как боевой клич сиу,
или низким, как рев бизона? Как он смотрел: прямо, или вертел головой из
стороны в сторону?
Это продолжалось все утро, пока голова старого старателя не заболела
от усиленных воспоминаний. Но Чарли вытерпел. Он любил Джонни Саттера и
Однопалого Вашингтона, не говоря уж о бедном Генерале Гранте.
Ветер шевелил палатки, рассеянные в небольшом каньоне.
По сторонам были аккуратно сложены рельсы, шпалы, костыли, лишние
молоты и прочее оборудование. Из самой большой палатки шли густые запахи,
а с другого конца железнодорожного лагеря пахло совсем по-другому. Первые
запахи означали кухню, вторые - ее конечный продукт.
Линия от Денвера до Чейенна была сравнительно новой и регулярно
нуждалась в ремонте. Бригада, проложившая путь первоначально, теперь шла
по линии обратно, ремонтируя и расчищая его, обеспечивая надежность насыпи
и рельсов.
Мускулистые, в большинстве своем низкорослые люди, стучавшие
молотами, с интересом уставились на высокого горца, въехавшего в лагерь на
коне. Насторожился и надсмотрщик, наблюдавший за привозными рабочими. Хотя
он происходил из людей, не лишенных предрассудков, к своим людям он
относился непредвзято. Пусть у них какие угодно глаза и самая диковинная
речь, но они работают целый день и не жалуются, а чего еще можно требовать
от людей?
- Ну все, - проворчал он, - представление окончено. - Он понимал,
что, если все начнут глазеть на незнакомца, замедлится работа по всей
линии. - За дело, счастливые сыны неба!
Стук молотов снова стал разноситься по каньону, но темные глаза с
интересом продолжали наблюдать за молчаливым гостем.
Глаза одного широкоплечего рабочего округлились, когда незнакомец
наклонился к нему и прошептал ему что-то на мелодичном языке. Работник так
оторопел, что чуть не уронил молот себе на ноги. Незнакомцу пришлось
помедленнее повторить вопрос, чтобы ему ответили.
- Неслыханно, - изумился рабочий. - Белый дьявол так хорошо говорит
на моем родном языке. Вы так далеко путешествовали, уважаемый сэр?
- Один или два раза. Я сам точно не помню. Кантон славный городок,
хотя еда там немного постная на мой вкус. Но как с моим вопросом.
Рабочий замялся. Большой и сильный парень, он вдруг как будто
съежился. Он оглянулся, словно кто-то следил за ним.
Безумный Эмос проследил за его взглядом, но увидел только палатки.
- Не беспокойся, - сказал он ободряюще, - я не позволю тому, ради
кого я пришел, повредить тебе, и никому из твоих друзей и родных у тебя
дома. Я не позволю ему тревожить твоих предков. Ты веришь мне, друг?
- Верю, - решительно ответил рабочий. - Того, кого ты ищешь, зовут
Ву-Линг. Ты найдешь его в третьей палатке внизу. - Он показал молотом
направление. - Пусть счастье пребудет с тобой, Белый дьявол.
- Спасибо, - ответил Безумный Эмос, и направил коня в указанную
сторону. Рабочие внимательно следили за ним и перешептывались. Около
указанной палатки он спешился и любовно потрепал коня. Этот уникальный
конь был смесью андалузской, арабской и местной породы, черный, с белыми
пятнышками на крестце и на ногах и с белым кольцом вокруг правого глаза.
Глаз этот открывался не полностью, что делало коня косоглазым и отпугивало
озорных мальчишек и случайных конокрадов.
- Ну, подожди тут, Бесценный, а я, надеюсь, скоро вернусь.
Он заглянул в палатку.
- Входи, бесполезный проситель с тысячей извинений, - услышал он
властный голос.
На мате посреди печатки сидел молодой китаец, одетый в шелковый халат
с вышивкой и с шапочкой на голове. На ногах его были мягкие шлепанцы, а на
руках - несколько жадеитовых перстней. В палатке стояли цветы и фимиамовая
курильница, чтобы отбить неприятные запахи лагеря. Китаец сидел спиной ко
входу, жестом показывая на лакированную вазу, большая часть которой была
заполнена монетами.
- Положи свои жалкие приношения на обычное место и уходи. Я медитирую
с Силами Тьмы. Горе тому, кто нарушит мои мысли.
- Горе тому, кто путается с силами, которых не понимает, о, отец ста
обманов.
Манипулятор обернулся на английскую речь и удивленно уставился на
волосатого огромного Белого Дьявола. Он смешался на мгновение. Затем он
опустил руки (которые, как показалось Безумному Эмосу, чуть дрожали) в
рукава и наклонил голову.
Безумный Эмос поклонился в ответ и сказал на хорошем наречии
мандаринов:
- Твои манипуляции, как я вижу, превосходят твои познания,
немогущественный.
Китаец выпростал руку из рукава и энергично указал на выход:
- Убирайся из моей палатки, дьявол! Вон! Или я превращу тебя в
отвратительную жабу, согласно с твоей физиономией.
Эмос улыбнулся и шагнул к нему.
- Постарайся успокоиться, о изобретатель подделок, или я помогу тебе
обрести вечный покой. Я не могу превратить тебя в жабу, но когда я кончу
дело, ты будешь похож на скелет бизона, которого освежевала шайка
команчей.
Китаец поколебался, но не отступил.. Воздев руки, он пробормотал
какое-то важно звучащее заклинание.
Безумный Эмос послушал его и пробормотал что-то ему в лицо. Мнимый
заклинатель выкатил глаза:
- Откуда Белый Дьявол может знать тайные слова Шао?
- Это долгая и скверная история. Конечно, я не все их Знаю, но
достаточно, чтобы понять, что ты сам не понимаешь того, что произносишь.
Думаю, что это-то тебя и подвело. Я вижу, что все это - представление для
твоих работяг-соплеменников. Ты - не мандарин, Ву-Линг, и не волшебник
шао. Ты - просто хитрый имитатор, бредущий в темноте, и я думаю, ты увяз
по уши с этим своим драконом.
- Так вот что привело тебя сюда. Эта проклятая тварь! - Он швырнул
шапочку на пол. - Чтобы его когти тысячу раз вросли обратно! Я знал, что
она принесет мне неприятности с того момента, как увидел, что заклинания
вышли из под моего контроля. - Он тяжело опустился на подушечку, потеряв
свой начальственный вид. Сейчас он был похож на обескураженного молодого
юриста, чей договор с темными силами был отменен высшим судом.
Глядя на нет, Безумный Эмос почувствовал даже что-то вроде симпатии к
нему.
- Как тебе удалось вызывать его? Как это случилось?
- Мне нужно было как-то запугать моих невежественных соплеменников.
Они начали роптать... Некоторые начали сомневаться во мне и в моем праве
их контролировать. - Говорили, что я вовсе не маг, и не имею над ними
власти, ничего не могу сделать ни с ними, ни с их родными и друзьями. Мне
понадобилось что-то, чтобы прекратить такие разговоры раз и навсегда.
- Понятно. А как на железной дороге смотрели на то, что твои собратья
содержат тебя в роскоши, а сами работают на износ?
- Хозяева, Белые Дьяволы, не думают о цивилизованном поведении. Лишь
бы работа выполнялась в срок.
- Значит, ты должен был, так сказать, заниматься магией или же
рисковал работать вместе со всеми своими лжемандаринскими руками. Я
правильно понял?
- Все так и есть. - Он снова принял гордый вид. - И я сделал это. Это
был настоящий дракон по древнему образцу со свирепой мордой. Я
материализовал его в лагере однажды ночью. С тех пор ропот среди сородичей
прекратился, а их поддержка возросла многократно.
Безумный Эмос кивнул и погладил свою роскошную бороду.
- Ну да, ты здесь немножко занимался вымогательством. Конечно, у тебя
будут небольшие неприятности, если я выйду и расскажу что ты имеешь над
драконом власти не больше, чем я над какой-нибудь вещей птицей. Не думаю,
что твои работящие собратья очень огорчатся.
Надменное выражение молодого китайца сменилось отчаянием.
- Прошу вас, ни в коем случае не говорите им этого, Белый Дьявол!
Пожалуйста! Мои мучения могут продлиться несколько недель, если они
узнают, что у меня нет над ним власти. - Он опустил глаза. - Я расскажу
тебе все, Знаток Слов. У меня действительно нет власти над этим драконом.
Я пытался заставить его исчезнуть, когда он был больше не нужен, но он
посмеялся надо мной и улетел в горы. Я пытался вызвать его обратно, но
безуспешно. Теперь он делает все, что ему вздумается, угрожая и твоему
народу. Я оказался страшным дураком, слишком уж хотел я запугать мой
народ. Мне следовало прибегнуть к менее опасной материализации.
Безумный Эмос понимающе кивнул.
- Теперь ты научен, наследник тревог. Всегда лучше всего проверить,
правильно ли ты собрал ружье, прежде, чем выстрелить. Мне даже жаль тебя.
Главное - что твой дракон натворил все, что натворил, на по твоему
приказу.
- О нет, нет, почтенный Дьявол! Я сказал тебе правду, я не
контролирую его. Он действует по собственной воле.
- Ну ладно. Я предлагаю тебе сделку. Ты прекращаешь притеснять своих
собратьев. Бери молот и иди работать вместе со всеми. Я гарантирую тебе
что это не погубит тебя. Ты даже выиграешь в их глазах, работая вместе с
ними, хотя мог бы этого не делать. Скажи им, что тебе настала пора,
отложив волшебство, поупражнять свое тело, чтобы возвысить дух. Ты
сделаешь так, а я буду молчать.
Молодой человек вскочил на ноги, не смея и надеяться.
- Ты сделаешь это для меня? Мои предки благословят тебя сто раз.
- Да ну их к черту! Теперь мне потребуется собрать все силы, чтобы
как-то разобраться с этим драконом, которого ты состряпал, Ву-Линг.
- Но ты не сможешь этого сделать. Он наверняка убьет тебя.
- Увы! Я должен попытаться. Нельзя допустить, чтобы он бродил здесь,
опустошая страну. Кроме того, моя страна еще слишком молода. Она не готова
бороться с драконами. Хватает работы по восстановлению хозяйства после
гражданской войны и всех пакостей, которые она породила. Этот твой змееныш
- не из тех, которые любят воровать женщин, а?
- Если говорить о его родословной, то, боюсь, он способен похитить
девственницу-другую.
- Ну, да ладно, - проворчал Эмос, - это полбеды. Здесь до самого
Канзас-Сити нет ни одной девственницы. Главная беда для нас - его
пристрастие к золоту. Это что-то новое, Ву-Линг. Зачем бы оно ему сдалось?
- Я думаю, почтенный Дьявол, что такой мудрец, как ты, может и сам
это понять. Золото - необходимая часть питания дракона.
- Так он жрет его?! Ладно, учту. Я-то думал, что он делает с ним
что-нибудь вроде покупки душ или накапливает сокровища, или еще
какой-нибудь вздор. Значит, просто лопает?
- Верно, - сказал Ву-Линг.
- Хм, мир полон чудес! Ну ладно. Мне есть о чем подумать. - Он вдруг
сурово поглядел на Ву-Линга. Мнимый волшебник почтительно взирал на него.
Тяжелый взгляд Безумного Эмоса Мэлона нельзя было проигнорировать.
- Ну так вот что, помни, что я сказал: перестань сосать кровь своих
соплеменников. Они хорошие люди и заслуживают твоей помощи, а не твоих
лживых угроз. Им и так туго приходится в чужой стране. Я по себе это знаю.
Я также знаю, что очень не уважаю того, кто дает мне слово, а потом его не
держит, понял? Очень не уважаю. Прямо в грош не ставлю. Ты послушаешься
меня, сын почивших родителей?
- Я послушаюсь тебя, почтенный Дьявол!
Ву-Линг позволил себе с облегчением вздохнуть, когда великан наконец
ушел. "Интересно, - думал он, - каким способом дракон убьет его?.."
Безумный Эмос взбирался к вершинам Шаманских гор, несмотря на
признаки наступления ранней зимы. Конечно, плохо, если здесь, в горах его
застигнет снежная буря, но он уже выдерживал бури и может выдержать еще
одну, если придется.
У развилки реки Ларачи он решил сделать стоянку, выбрав для этого
открытый луг, по которому река текла быстро и свободно. На западе горные
вершины уже покоились под покровом первого снега.
- Ну, Бесценный, думаю, это хорошее место. Здесь можно продолжить.
Теперь я вижу, что не ошибся с этим делом. Теперь ты можешь побегать
поблизости и хорошо провести время. Тут полно травы, найди себе хорошую
кобылицу и отдохни. Надеюсь, ты не будешь скучать без меня, а?
Конь беззаботно заржал, покосился на него больным глазом и ушел в
поисках лужи, где можно поваляться.
Безумный Эмос пошел на развилку, пока не нашел иву нужного возраста.
Он срезал ветку и тщательно очистил ее от листьев и отростков. Потом
заострил верхушку своим ножом, поджег и обуглил ее, и раскалил, после чего
начертал на земле вокруг себя странные знаки. Некоторые из них китайскими
иероглифами, другие - тибетскими знаками, иные же не принадлежали к
человеческому языку.
Затем он начал рыться в своих старых мешках, которые возил с собой в
седле (некоторые шептали, что там у него хранится такое, о чем лучше и
вовсе не знать). Он вытащил голову совы, бутылочку синего клейкого
вещества, несколько законсервированных скорпионов, три орлиных пера,
привязанных к фетишам Цуни и тому подобную дребедень. Затем он полез в
другой мешочек и извлек из него блестящий слиток. В нем было пять фунтов и
он представлял собой золотой сплав, сработанный индейцами Квимбайя в Южной
Америке, который состоял примерно из 65 процентов золота, 20 процентов
меди и остаток приходился на серебро. Его-то он и положил в центр своего
начертанного круга.
Наконец он вытащил винтовку из расписного с бахромой чехла. Этот
чехол в свое время сшила одна из дочерей Сакаджавея. "Хорошая девчонка", -
подумал он. - Когда-нибудь, если даст Бог на Полях Счастливой Охоты, он
надеялся встретить ее вновь. У винтовки был восьмигранный ствол, черное
блестящее ложе и дуло, настолько широкое, что там мог бы спрятаться
испуганный кролик. Эта была винтовка системы "шарпс-буффало", пятидесятый
калибр, со скользящим раздвижным прицелом, рассчитанным на тысячу сто
ярдов. Она стреляла двух-с-половиной-дюймовыми патронами, с сотней
зернышек пороха и могла уложить взрослого быка на расстоянии шестисот
ярдов. Патронташи же на груди Безумного Эмоса содержали патроны в три с
четвертью дюйма, с семьюдесятью зернами пороха.
Винтовка была рассчитана на один выстрел. Но если стрелять правильно
и точно держать приклад, то одного будет достаточно. По мнению Безумного
Эмоса, такая конструкция естественно вела к совершенствованию мужчины.
На этот раз он заряжал винтовку особенно тщательно, уделяя внимание
самим патронам, извлекаемым из лент на груди. После этого он стал ждать.
Луна уже догорала и небо на время очистилось от облаков, когда на
западе он услышал шум крыльев. А затем он увидел и источник этого легкого
шума, стремительную тень, перемещавшуюся по небу, причем длинный хвост
вертелся из стороны в сторону, когда она вынюхивала место, где было
золото.
И вот это существо приземлилось между рекой и стоянкой и на своих
красных лапах направилось к одинокому человеку. Шея его была голубой, тело
по большей части золотисто-желтым, крылья и морда - разноцветными, как
конфеты ассорти в коробке. Луна освещала его зубы, похожие на ятаганы, и
горящие злобой глаза.
- Эй ты, стой! - крикнул Безумный Эмос на драконьем языке, непохожем
ни на какой другой, и на котором к тому же трудно говорить - больно для
горла.
Дракон остановился и уставился на человека, который по-хозяйски
поставил одну ногу на золотой слиток. Он махал хвостом, подминая травы и
цветы, а усики шедшие вдоль его челюстей извивались как змеи, как будто
были живые. Его брюхо подвело от жажды желтого металла, поднимавшего жар в
его крови. Золото было ему жизненно необходимым элементом.
- Ого! - ответил он дребезжащим голосом. - Человеческое существо
говорит на моем родном языке. Восхищаюсь твоими познаниями, человек! Давай
его сюда! - Он наклонился, воплощая собой жажду, слюна текла из его
приоткрытого рта.
- Нет, Светлое Тело - Черное сердце! Мне, конечно, не жалко золота,
все хотят есть. Но ты свел с ума двух хороших людей и убил еще двоих. И я
думаю, что сможешь убить еще кого-то. Тебя не насытить так просто, твой
аппетит велик, как твое брюхо, а твоя жажда также остра, как твои зубы. Я
не так глуп, чтобы думать, что ты удовлетворишься этим. - Он пнул ногой
слиток, так что у голодного дракона пошел изо рта дым.
- Ты прав, человек. Мой голод глубок, как бездна океана, куда мне
нельзя, обширен, как небо, которое я сделал своим, и тяжел, как мой гнев,
когда я встречаю препятствия. Давай мне золото! Тогда я пощажу тебя за
твои познания, потому что я прожорлив, но щедр. Если же откажешься, я съем
и тебя, потому что драконы не могут жить одним золотом.
Безумный Эмос пошевелил винтовку, лежавшую у него на коленях:
- Смотри, Крылатая Смерть, это винтовка "шарпс". Я уверен, она тебе
не очень знакома. Таких не было и не будет там, откуда ты явился, так что
я объясню тебе, что к чему. Более могущественного оружия нет ни в этом
мире, ни в ином. Я хочу дать тебе шанс убраться туда, откуда ты явился,
голодным, но невредимым. - Он тонко улыбнулся. - Я не так щедр. Ты можешь
убраться из этой части реального мира прямо сейчас, или, клянусь тенью
Навуходоносора, я выпущу пулю прямо тебе в сердце.
Дракон насмешливо заревел. Его смех раскатисто загрохотал в ущелье
Ларами. Эхо отозвалось в горах, и в пещерах беспокойно зашевелились звери,
впавшие в зимнюю спячку.
- Последние слова, последнее движение. Ты должен быть наказан,
человек. Ты мне надоел! Теперь мне нужны золото и твоя жизнь, потому что
мне наскучило играть с тобой. Мой живот свело, а в сердце нет ни капли
жалости к тебе. Сейчас я заберу твое золото и твою жизнь. - Огромная
когтистая лапа презрительно царапнула по символам, которые он старательно
выводил на земле.
- Думаешь, это остановит меня? Ты не обладаешь правильным пониманием
слов, по крайней мере этих слов. - Огонь заструился из его пасти. - Твои
жалкие сталь и порох не могут мне повредить, Прямоходящий Червяк. Стреляй,
если хочешь. Насекомое верещит сильнее всего перед тем, как его раздавишь.
- Ну помни, ты сам этого хотел.
Безумный Эмос быстро вскинул винтовку и выстрелил. Что-то как
взорвалось, раздался гулкий, громкий, много раз повторившийся эхом звук
выстрела, который можно сделать только из "шарпс". Звук был почти таким
же, как смех дракона.
Пуля попала Светлому Телу - Черному Сердцу прямо в грудь. Чудище
посмотрело на заживляющуюся рану, усмехнулось и сделало шаг вперед. Дракон
разинул пасть, собираясь разом проглотить человека и золото.
И вдруг он остановился в замешательстве. Ею глаза начали вращаться.
Потом он взревел, сотрясая землю, с такой силой, что поток воздуха
приподнял Эмоса с земли. К счастью, в мощном выдохе дракона не было огня.
Отплевываясь, жрец поглядел вверх. Дракон витал в воздухе, вертясь и
спазматически дергаясь, явно потеряв контроль над собой, с воплем, как
будто третьесортное сопрано репетировало Вагнера, уносился он к далекой
луне.
Безумный Эмос поднялся, отряхнул пустой череп пумы, служивший ему
шапкой, и смотрел на небо, пока последние завывания не умолкли. Маленькая,
мерцающая в звездном небе точка исчезла из поля зрения и из бытия. Из лужи
на берегу донеслось ржание Бесценного.
Сев на корточки, Эмос поднял слиток. Он не смотрел на вязь знаков,
старательно нацарапанных им на земле. Они должны были отвлечь внимание
дракона, что и было сделано. Он, конечно, заметил, что Светлое Тело -
Черное Сердце их внимательно изучал. При всем своем угрожающем виде он,
как все подобные существа, был осторожен. Он только тогда "клюнул", когда
убедился, что Эмос не обладает магическим оружием. Простого же
огнестрельного оружия ему было нечего бояться. Эмос вытащил из-за щеки
вторую, неиспользованную пулю и осторожно разрядил огромный патрон. Из
него высыпалась горстка пыльцы. Держа ее на ладони, осторожно, чтобы не
вдохнуть, он сдул ее одним дуновением. Смесь была та же, что и в патроне,
посланном в Светлое Тело - Черное Сердце: концентрированный мескалин,
пейтоль особо редкого вида, дистиллированный сок из особого гриба, листья
коки из Южной Америки - множество мощных галлюциногенов, а также порошок
из рога некоего магического существа, не принадлежащего к этому миру -
смесь, однажды составленная в его присутствии старым шаманом племени
навахо, когда Эмос много лет назад побывал в каньоне де Челли.
Эта смесь не была собственно магической, но не была она и вполне
реальной. Дракон был прав: у Безумного Эмоса не было заклинаний, чтобы
убить его, и дракон не был убит. Но он больше не мог жить в реальном мире.
Через месяц, когда последствия дьявольской смеси пройдут, и к Светлому
Телу - Черному сердцу вернется способность соображать, он может и
пожалеть, что не умер. В одном можно быть уверенным: дракон может
почувствовать жажду золота, но он не вернется на охоту за ним в Колорадо.
Он осторожно упаковал свои с виду скромные сумки и приготовился
уходить, внимательно глядя на небо. Вновь появились тучи. Скоро пойдет
снег, который так не прекратится до апреля.
Но у него еще есть два - три дня. Ему надо, не теряя времени,
покинуть горную высь, и такая возможность у него есть.
Уперев руки в бока, он крикнул в сторону реки:
- З-эй, Бесценный! Ко мне, несчастное ленивое создание! Вылезай из
грязи! Зима наступает на эту дьявольскую землю, как говаривал Бриджер.
Думаю, не надо дожидаться, пока здесь будет то же, что и внизу.
Неохотно повинуясь, пегий объект этих заклинаний поднялся и покосился
на хозяина. Безумный Эмос с любовью поглядел на своего четвероногого
товарища.
- Что делать с этим пятном на лбу? - проворчал он. - Этот чертов рог
опять начинает расти...
ЙНННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННН»
є Этот текст сделан Harry Fantasyst SF&F OCR Laboratory є
є в рамках некоммерческого проекта "Сам-себе Гутенберг-2" є
ЗДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДД¶
є Если вы обнаружите ошибку в тексте, пришлите его фрагмент є
є (указав номер строки) netmail'ом: Fido 2:463/2.5 Igor Zagumennov є
ИННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННј
LOUDMOMN.TXT
Алан Дин ФОСТЕР
ГРОМКОЕ МГНОВЕНИЕ
Какого дьявола он должен говорить Хэнк
20686
-------------
UP_MONST.TXT
Алан Дин ФОСТЕР
ВЕРХОМ НА МОНСТРЕ
Многие годы я жил в Санта-Монике, част
48495
-------------
CHRISTM.TXT
Алан Дин ФОСТЕР
РОЖДЕСТВО НА БОЛОТНОЙ ПЛАНЕТЕ
ОТ: Мишеля Съенстрома И.О. Сове
24795
-------------
CONTACT.TXT
Алан Дин ФОСТЕР
КОНТАКТ
Страшновато думать, что все наши телепереда
9257
-------------
GIFT.TXT
Алан Дин ФОСТЕР
ДАР НИКЧЕМНОГО ЧЕЛОВЕКА
Ни Пирсон, ни его корабль не стоили
31204
-------------
GLOWWORM.TXT
Алан Дин ФОСТЕР
СВЕТЛЯЧКИ
Уэллсу было, конечно, жалко терять колесо.
38973
-------------
LASTESCP.TXT
Алан Дин ФОСТЕР
ПОСЛЕДНИЙ ПОБЕГ
20338
-------------
OBSERVER.TXT
Алан Дин ФОСТЕР
НАБЛЮДАТЕЛЬ
Спать... как хочется спать...
Сущес
21557
-------------
VILLAGE.TXT
Алан Дин ФОСТЕР
ДЕРЕВНЯ ИЗБРАННЫХ
Мой добрый друг Билл Смайт когда-
28795
-------------
WHATSIMP.TXT
Алан Дин ФОСТЕР
А ЧТО ВЫБЕРУТ ПРОСТЫЕ ЛЮДИ?
Когда-то здесь был бокс, который
46771
-------------
WU-LING.TXT
Алан Дин ФОСТЕР
ЧТО НАТВОРИЛ ВУ-ЛИНГ
Наше жилище сделано а западном вкусе.
43088
-------------