Айзек АЗИМОВ
КРИЗИС ОСНОВАНИЯ
ПРОЛОГ
Первая галактическая империя рухнула. Она разлагалась в течении
столетий, и только один человек полностью осознал этот факт.
Это был Хари Селдон, последний великий ученый Первой Империи, который
усовершенствовал психоисторию - науку, описывающую человеческое поведение
математическими уравнениями.
Индивидуальный человек - существо непредсказуемое, но реакции
человеческой массы, считал Селдон, могли быть вычислены статистически.
Чем больше масса, тем большей точности можно добиться. А объем
человеческой массы, с которой работал Селдон, был не меньше, чем население
всех миллионов обитаемых миров Галактики.
Уравнения Селдона говорили ему, что Империя, достигнув вершины,
должна пасть, и что пролетит тридцать тысячелетий человеческой жизни в
нищете и агонии, прежде чем из руин поднимется Вторая Империя. Однако,
если урегулировать некоторые существующие условия, этот интервал можно
уменьшить до одной тысячи лет.
Для обеспечения этого Селдон организовал две колонии ученых, Которые
он назвал "Основаниями". Он намеренно поместил их в "противоположных
концах Галактики". Первое Основание, которое сконцентрировалось на
физической науке, было организованно у всех на глазах. Существование же
другого, Второго Основания - мира психоисториков и "ментальных" ученых
было покрыто тайной.
В трилогии "Основание" рассказывалось о первых четырех столетиях
Интервала. Первое Основание (более известное как просто "Основание",
поскольку о существовании другого почти не было известно) началось с
маленькой общины, затерянной в пустотах Внешней Периферии Галактики.
Периодически община переживала кризисы, в которых переменные общественные
связи людей, а также социальные и экономические течения времени сжимали
общину. Ее свобода передвижения ограничивалась лишь одной определенной
линией, и, когда они двигались в этом направлении, перед ней раскрывались
новые горизонты развития. И все это было спланированно Хари Селдоном, уже
давно умершим.
Первое Основание со своим высшим знанием взяло верх над окружавшими
его варварскими планетами. Оно встало перед анархическими военачальниками,
отколовшимися от умирающей Империи, и побило их. Оно встретилось с
остатками семей Империи, с ее последним сильным императором и последним
сильным генералом - и побило их.
Казалось, по "Плану Селдона" все шло гладко, и ничто не могло
помешать Второй Империи появиться вовремя и с минимумом промежуточных
опустошений.
Но психоистория - наука статистическая. И всегда есть маленькая
вероятность, что где-то, что-то пойдет не так, и произойдет то, чего Хари
Селдон не мог предвидеть. Неизвестно откуда появился человек по имени Мул.
Он обладал такой мысленной властью, какой в Галактике не было. Он мог
переправить эмоции людей и так сформировать их мысли, что его самые ярые
противники превращались в преданных слуг. Никакие армии не могли бороться
с ним, и казалось, План Селдона лежал в руинах.
Тогда поднялось таинственное Второе Основание, которое не было
подготовленно к появлению Мула, но стало медленно разрабатывать
контратаку. Главной защитой Второго Основания был тот факт, что никто не
знал его местонахождения. Мул искал его по всей Галактике, чтобы его
захватить. Те, кто остался от Первого Основания, тоже искали его, чтобы
получить помощь. Но никто его не нашел. Мул был остановлен сначала
действиями женщины Бейты Дарелл, а тем временем Второе Основание
организовало собственные действия, которые окончательно остановили Мула, и
постепенно начали восстановление Плана Селдона.
Но прикрытие Второго Основания в какой-то мере исчезло. Первое
Основание знало о существовании Второго, в котором менталисты будут
наблюдать за ними. Первое Основание превосходило Второе по физической
силе, в то время как Второе сдерживалось не только этим фактом, но и тем,
что перед ним стояла двойная задача: не только сохранить Первое Основание,
но еще сохранить свою анонимность.
Второе Основание, под руководством "первого Оратора" Прима Палвера,
ухитрилось выполнить и то и другое. Первому Основанию позволили вроде бы
уничтожить Второе Основание, и первое набирало все больше сил в Галактике,
не зная, не ведая, что Второе Основание все еще существует.
Теперь прошло 498 лет после появления на свет Первого Основания. Это
был пик его силы, но только один человек не судил по внешнему виду...
1. СОВЕТНИК
1
- В это я, конечно, не верю, - сказал Голан Тревиз, стоя на широких
ступенях Селадон-Холла и глядя сверху на сверкающий в солнечном свете
город.
Терминус был мягкой планетой с высоким коэффициентом водного
пространства. Введение контроля над погодой сделало планету более
комфортабельной и - как часто думал Тревиз - менее интересной.
- Я ни во что это не верю, - повторил он и улыбнулся. Его белые зубы
блестели на юношеском лице. Его спутник и товарищ, советник Манн Ли
Кампер, который принял среднее имя как вызов традициям Терминуса,
неодобрительно покачал головой.
- Во что ты не веришь?! Что мы спасали город?
- О, в это я верю. Мы же это сделали, верно? И Селдон говорил, что мы
сделаем это, что мы поступим правильно, что он знал все на счет этого
пятьсот лет назад.
Кампер повысил голос и сказал полушепотом:
- Слушай, я не против, что ты говоришь такое мне, поскольку я завел
об этом разговор, но если ты будешь кричать об этом и толпа услышит об
этом - откровенно говоря я не хотел бы стоять рядом с тобой, когда ударят
разряды. Я не уверен в точности прицела.
Улыбка Тревиза не изменилась. Он сказал:
- Разве вредно говорить, что город спасен? И что мы сделали это без
войны?
- Здесь некому было сражаться, - сказал Кампер. У него были желтые
как масло волосы, небесно-голубые глаза, и он всегда противился искушению
изменить эти немодные цвета.
- Ты никогда не слышал о гражданской войне, Кампер? - сказал Тревиз.
Он был высок, черные волосы лежали приятными волнами, и он, как всегда,
засунул большие пальцы за мягкий кожаный пояс на костюме для улицы.
- О гражданской войне на пространстве столицы.
- Этого вопроса достаточно, чтобы вызвать Кризис Селдона. Это
погубило политическую карьеру Хэмиша и включило тебя и меня в Совет на
последних выборах и результат замедлился... - Тревиз медленно поводил
рукой, вроде уравновешивая стрелки.
Он задержался на ступенях, игнорируя других членов правительства,
также как и фешенебельное общество, которое надули, пригласив стать
свидетелями возвращения Селдона (или, во всяком случае, его изображения).
Все спускались по ступеням, болтали, смеялись, гордились
правильностью всего и одобряли Селдона.
Тревиз стоял и пропускал толпу мимо себя. Кампер, спустился на две
ступени ниже, остановился - между ними натянулась невидимая нить.
- Ты не идешь? - спросил он.
- Нечего торопиться. Совет не начнется, пока мэр Брэнно не рассмотрит
ситуацию, по своему обыкновению, обстоятельно и по слогу в минуту. Я не
спешу вытерпеть еще один нудный доклад. Взгляни на город!
- Вижу. Я видел его и вчера.
- Да, но ты представляешь его пятьсот лет назад, когда он был
основан?
- Четыреста девяносто восемь, - машинально поправил Кампер. - Через
два года будет торжество пятисотлетия, и мэр Брэнно еще будет в это время
на посту, преграждая путь маловероятным, как мы надеемся случайностям.
- Мы надеемся, - сухо сказал Тревиз. - Но на что был похож город
пятьсот лет назад, когда его основали? Маленький городок с кучкой людей,
готовивших энциклопедию, которая так и не была кончена!
- Нет, она была закончена.
- Ты имеешь ввиду Галактическую Энциклопедию, которая у нас сейчас?
Но это совсем не то, над чем они работали. Наша в компьютере и ее каждый
день переделывают. Ты когда-нибудь заглядывал в неполный оригинал?
- Ты имеешь ввиду ардин -Музей?
- Силвер -ардин-Музей Подлинников. Давай уж называй полное название,
пожалуйста, раз ты так заботишься о точных датах. Заглядывал ты туда?
- Нет. А зачем?
- Ну, большой ценности это не представляет. Но так или иначе, тогда
это была группа энциклопедистов, составляющая ядро городка - зеленого
городка на планете, практически не имеющей металлов, кружащейся вокруг
изолированного от остальной Галактики солнца, на задворках. А теперь,
пятьсот лет спустя, мы - пригородный мир. Все пространство - один
громадный парк, и у нас любой металл, какой мы пожелаем. Теперь мы в
пригороде, в центре всего!
- Не совсем, - сказал Кампер. - Мы все еще крутимся вокруг солнца,
удаленного от остальной Галактики. Мы все еще на задворках Галактики.
- Ну вот, ты сказал, не подумав. Это был стержень маленького Кризиса
Селдона. Мы не просто единственная планета Терминуса. Мы - Основание,
которое протягивает свои щупальца в галактическое пространство и правит
этой Галактикой из своего дальнего угла. Мы можем делать это, потому что
мы не изолированы, разве что в смысле местоположения, а это не считается.
- Правильно. Согласен, - Кампер явно не интересовался разговором и
спустился еще на одну ступеньку. Невидимая нить между ними натянулась
сильнее.
Тревиз протянул руку, как бы подтягивая спутника снова наверх.
- Ты не видишь значения этого, Кампер? Это огромная перемена, но мы
ее не принимаем. В глубине души мы мечтаем о маленьком Основании, об
управлении одним маленьким миром, как в старые времена - времена железных
героев и благородных святых, ныне навеки исчезнувших.
- Пошли!
- Я говорю серьезно. Посмотри на Селдон-Холл. Вначале, при первых
кризисах времен Силвера Хардина, это был действительно купол времени,
маленькая аудитория, в которой появлялось голографическое изображение
Селдона. И только. А теперь это колоссальный мавзолей, но есть ли здесь
перила силового поля? Слайдвей? Гравитационный лифт? Нет, здесь те же
ступени, и мы спускаемся и поднимаемся как Хардин. В удивительные и
непредсказуемые времена мы в испуге цеплялись за прошлое, - Он порывисто
взмахнул рукой. - Есть ли здесь какой-нибудь структурный компонент из
металла? Ни одного. И не должно быть, потому что во времена Силвера
Хардина на планете не было природного метала, и он вряд ли импортировался.
Мы даже использовали старинный пластик, древний от времени, когда строили
это грандиозное здание, чтобы посетители из других миров останавливались и
восклицали: "Галактика! Как прекрасен древний пластик!" Скажу тебе,
Кампер, это позор!
- И во что же ты все-таки веришь? В Селдон-Холл?
- И во все, что он содержит, - сказал Тревиз злобным шепотом, - Я не
верю, что есть какой-то смысл скрываться здесь, на краю Вселенной, как
скрывались наши предки. Я считаю, что мы должны быть не здесь, а в центре
всего.
- Но Селдон сказал бы, что ты не прав. В Плане Селдона разработанно
все, как должно быть.
- Знаю, знаю. Каждому ребенку на Терминусе внушают, что Хари Селдон
составил План, что он предвидел все на пятьсот лет вперед, что он создал
Основание и даже отметил некоторые кризисы, во время которых будет
появляться его голографическое изображение и говорить нам минимум того,
что мы должны знать, идя к следующему кризису, и, таким образом, он ведет
нас через тысячу лет истории, пока мы сможем, наконец, построить Вторую,
более великую Галактическую Империю на развалинах старого треснувшего
сооружения, что пало пять столетий назад, и полностью распалось два
столетия назад.
- Зачем ты говоришь мне все это, Голан.
- Потому что я сказал тебе - это позор. Это все - стыд и позор. Если
это и было реально вначале, то теперь это позор! Мы не хозяева себе. Но мы
следуем Плану!
Кампер испытующе взглянул на него.
- Мы и раньше говорили об этом, Голан. Но я всегда считал, что ты
шутишь, чтобы расшевелить меня. Но теперь я начинаю думать, что ты
говоришь всерьез.
- Конечно, всерьез!
- Не может быть. Либо это какой-то сложный розыгрыш, чтобы посмеяться
надо мной, либо ты не в своем уме.
- Ни то и не другое, - сказал Тревиз. Теперь он успокоился и снова
засунул пальцы за пояс, словно не нуждался более в жестикуляции, - Я
размышлял над этим и раньше, признаться, но чисто интуитивно. Сегодняшний
же фарс вдруг показал мне все совершенно ясно, и я намерен в свою очередь
сделать это совершенно ясным Совету.
- Ты спятил! - сказал Кампер.
- Ладно. Пойдем и послушаешь.
Они пошли вниз. Они оставались одни - все остальные уже спустились.
И, пока Тревиз шел чуть впереди, губы Кампера беззвучно двигались, посылая
в спину друга одно молчаливое слово:
- Дурак!
2
Мэр Харла Брэнно призвала заседание Исполнительного Совета к порядку.
Глаза ее смотрели на собравшихся без видимого интереса, однако, никто не
сомневался, что она отметила всех присутствующих и всех тех, кто не
явился.
Ее седые волосы были тщательно причесаны в стиле, который не был явно
женским, ни имитация мужского. Это просто была манера причесываться, не
более того. Ее лицо не было отмечено красотой, но каким-то образом
получалось, что красоты в нем никогда не искали.
Она была самым способным администратором на планете. Никто не мог бы
обвинить ее в блеске Силвера Хардина и Хобера Мэллоу, чьи истории оживляли
существование Основания в первые два столетия, но зато никто не связывал
ее с наследственным безумием Уидбуров, которые правили Основанием перед
Мулом.
Ее выступления на заседаниях не задевали людские мозги, она не
обладала даром драматической жестикуляции, но она умела выдавать спокойные
решения и проталкивать их, пока она была уверенна, что права. Без
какой-либо явной гениальности, она умела убеждать голосующих в тех
спокойных решениях, которые должны были быть правильными.
Согласно доктрине Селдона, исторической перемене весьма трудно
отклониться (этому всегда препятствует непредсказуемое, о чем большинство
селдонистов забывает, несмотря на печальный опыт Мула), и Основание могло
оставить свою столицу на терминусе при любых условиях. Селдон в своем
точно выработанном появлении как видимость пятисотлетней давности спокойно
определял эту вероятность в 37,2%.
Однако, даже для селдонистов это означало 1/8 шанса за то, что сдвиг
к какой-то точке ближе к центру Федерации будет сделан и приведет к
ужасным последствиям, какие обрисовал Селдон. И то, что эта одна восьмая
шанса не имела места, было, конечно, заслугой мэра Брэнно.
Было ясно, что она не позволит этого. В периоды сильной
непопулярности она держалась за свое решение, что Терминус - традиционное
место Основания и должен оставаться им.
Ее политические враги рисовали картины, как ее крепкие челюсти
поднимают гранитные блоки (с некоторой эффективностью, как признавали сами
враги).
А теперь Селдон поддерживал ее точку зрения, и это могло дать ей
выгодный политический перевес. В прошлом году она сказала, что если в
следующем появлении Селдон поддержит ее, она будет рассматривать свою
задачу удачно выполненной, выйдет в отставку и станет одной из старших
государственных особ, вместо того, чтобы рисковать в сомнительных
результатах дальнейших политических воин.
В сущности, никто не поверил ей. В политических сражениях она была
как дома, и теперь, когда изображение Селдона пришло и ушло, на ее
отставку не было и намека. Она говорила прекрасно поставленным голосом с
бессовестным акцентом Основания (когда-то она служила посланником на
Мандресе, но так и не усвоила старинный имперский стиль речи, который стал
таким модным сейчас, как часть квази -имперского управления Внутренними
провинциями). Она говорила:
- Наступает кризис Селдона, и это традиция и традиция мудрая. Никаких
Репрессалий - ни словом, ни делом - не будет применено к тем, кто
поддерживает ошибочное мнение. Множество честных людей считает, что имеет
веские причины желать того, чего не желал Селдон. Это ничуть не унижает
их, если они могут обрести самоуважение, только отказавшись от самого
Плана Селдона. С другой стороны, есть крепкий и хороший обычай, что те,
кто поддерживает проигравшую сторону, принимают убытки всецело, без
дальнейших споров. Выход перед ними, в обе стороны, навсегда. - Она
сделала паузу, посмотрела на лица собравшихся и продолжала: - Прошла
половина срока, люди Совета - половина тысячелетней протяженности между
империями. Бывали трудные времена, но мы прошли долгий путь. Мы теперь
почти Галактическая Империя, и здесь не осталось существующих внешних
врагов.
Интервал должен был длиться тридцать тысяч лет, если бы не план
Селдона. После тридцати тысяч лет дезинтеграции, возможно, не осталось бы
сил на создание Империи. Могли бы остаться только изолированные и,
вероятно, умирающие миры.
Всем, что мы имеем сегодня, мы обязаны Хари Селдону, и во всем
остальном мы должны положиться на его давно умерший мозг. Таким образом,
советники, опасность в нас самих, и отсюда следует, что не должно быть
никакого сомнения официального плана в ценности Плана Селдона. Давайте же
примем спокойно и твердо, что не будет ни официальных сомнений, ни
критики, ни осуждения Плана. Мы должны полностью поддержать его. Он
оправдал себя за пять столетий. План - это безопасность человечества,
вмешиваться в него нельзя. Принято?
Раздалось тихое бормотание. Мэр даже не подняла глаза, чтобы найти
видимые доказательства одобрения. Она знала всех членов Совета и реакцию
каждого из них. Теперь в кильватере победы возражений быть не могло. На
следующий год - неизвестно, - но не сейчас. С проблемами будущего года она
будет биться в будущем году.
Но всегда бывают исключения...
- Контроль над мыслями, мэр Брэнно? - громко спросил Голан Тревиз,
спускаясь в проход. Он не потрудился занять свое место, поскольку у него,
как у новичка, место было в заднем ряду.
Брэнно, не поднимая глаз сказала:
- А ваша точка зрения советник Тревиз?
- Правительство не может налагать запрет на свободу слова; все
индивидуумы, включая, конечно, леди и джентльменов советников, избранных
для этой цели, имеют право спорить о проблемах дня; и не политическим
выводом, возможно, будет отход от Плана Селдона.
Брэнно сложила руки и посмотрела на Тревиза. Лицо ее ничего не
выражало. Она сказала:
- Советник Тревиз вы выступили с этими дебатами вне уставного
порядка. Тем не менее, я прошу вас обосновать точку зрения, а потом отвечу
вам.
- В контексте Плана Селдона свободное выражение мнения не
ограниченно, но нас ограничивает сама природа Плана. Есть много способов
интерпретировать события до того, как изображение даст окончательное
решение, но, как только это решение дано, оно больше не обсуждается в
Совете. Оно не обсуждается и заранее, чтобы кто-то не сказал: "Если Хари
Селдон установил так-то и так-то, то он, возможно, ошибся". А если этот
кто-то честно думает так, мадам мэр?
- Он может так говорить, если он - частное лицо и спорить о деле в
частном разговоре.
- Значит, вы хотите сказать, что ограничение свободы слова, какие вы
предлагаете, относятся целиком и полностью к правительству?
- Именно. Это не новый принцип закона Основания. Сначала он относился
к мэрам всех партий. Личная точка зрения ничего не значит; официальное
выражение мнения имеет вес и может быть единым. И мы не хотим рисковать
этой опасностью теперь.
- Позвольте мне уточнить, мадам мэр, что этот ваш принцип применяется
изредка и случайно специальными актами Совета. Он никогда не относился к
чему-то столь обширному и бесконечному, как План Селдона.
- План Селдона больше всего нуждается в защите, потому что именно для
него подобные сомнения могут оказаться наиболее роковыми.
- Вы не учитываете, мэр Брэнно, - Тревиз повернулся, обращаясь теперь
к членам Совета, которые, казалось, все до единого затаили дыхание, словно
в ожидании исхода дуэли, - вы не учитываете, члены Совета, что есть все
основания думать, что Плана Селдона вообще нет?
- Мы все были свидетелями, как он работал сегодня, - сказала мэр
Брэнно спокойно, в то время как Тревиз стал говорить громче и
по-ораторски.
- Именно, поэтому, что мы видели, как он работал сегодня, леди и
джентльмены -советники, мы могли видеть, что План Селдона, в который нас
учат верить, не может существовать.
- Советник Тревиз, вы вне регламента и не можете продолжать в том же
духе.
- У меня это должностная привилегия, мэр.
- Эта привилегия отведена, советник.
- Вы не можете отвести привилегию. Ваше заявление, ограничивающее
свободу слова, само по себе не может иметь силы закона. Официального
голосования в Совете не было, мэр, а даже если бы оно и было, я имел бы
право поставить вопрос о его законности.
- Отвод, советник, не имеет отношения к моему заявлению, защищающему
План Селдона.
- А к чему же относится отвод?
- Вы обвиняетесь в измене, советник. Я хочу оказать Совету любезность
и не арестовывать вас в зале Совета, но сотрудники Безопасности ждут за
дверью и возьмут вас под стражу, когда вы выйдете. Я просила бы вас выйти
спокойно. Если вы сделаете какое-нибудь злонамеренное движение, тогда,
конечно это будет рассматриваться как угроза, и Безопасность войдет в зал.
Но я Уверенна, что это не понадобится.
Тревиз нахмурился. В зале стояла абсолютная тишина. Неужели все ждали
этого - все, кроме него и Кампера? Он никого не видел, но не сомневался,
что мэр Брэнно не блефует. От ярости от начал заикаться.
- Я пред... представитель большого числа избирателей, мэр Брэнно...
- Не сомневаюсь, что они разочаруются в вас.
- На каком основании вы выдвигаете это дикое обвинение?
- Это будет предъявлено должным порядком, и будьте уверенны, что у
нас есть все, что нужно. Вы очень несдержанный молодой человек; вы
поймете, что кое-кто может быть вашим другом, но не желает следовать за
вами по пути измены.
Тревиз крутанулся, чтобы встретиться с голубыми глазами Кампера. Они
были как каменные.
Мэр Брэнно спокойно сказала:
- Я могу засвидетельствовать перед всеми, что когда я сделала свое
последнее заявление, советник Тревиз повернулся и посмотрел на советника
Кампера. Теперь вы уйдете, советник, или вынудите нас пригласить
арестовать вас в Зале?
Тревиз повернулся, снова поднялся по ступенькам, и за дверью два
вооруженных человека в униформе встали у него по бокам.
А мэр Брэнно, бесстрастно поглядев ему в след, прошептала почти
сомкнутыми губами:
- Дурак!
3
Лиско Кодил был директором Безопасности администрации мэра Брэнно.
Это была не пыльная работенка, как он любил говорить, но лгал он или нет -
никто, конечно, не мог сказать. Он не выглядел лжецом, но это еще ничего
не означало.
Он казался спокойным и дружелюбным; вполне возможно это и требовалось
для его работы. Он был роста ниже среднего, веса выше среднего, имел
густые усы (весьма необычные для граждан Терминуса), теперь сильно
побледневшие, блестящие карие глаза и характерную заплату первоначального
цвета на нагрудном кармане его потускневшего коричневого комбинезона.
- Садитесь, Тревиз, - сказал он. - Давайте держаться на дружеской
ноге, если сможем.
- На дружеской? С изменником? - Тревиз засунул пальцы за пояс и
остался стоять.
- С обвинением в измене. Мы еще не дошли до точки, когда обвинение -
даже исходящее от мэра - эквивалентно убеждению. Я уверен, что мы не
дойдем до нее. Мое дело - обелить вас, если я смогу. Я предпочел бы
сделать так, чтобы не причинить вреда - разве только вашей гордости, - а
не быть вынужденным выносить все на суд общественности. Надеюсь, вы
согласны со мной в этом?
Тревиз не смягчился. Он сказал:
- Давайте без заискивания. Ваша работа - заставить меня расколоться,
как будто я и есть изменник. Я не изменник. И возмущен необходимостью
доказывать это для вашего удовольствия. Почему бы вам не доказать свою
преданность для моего удовольствия.
- В принципе - так. Но, к сожалению, сила на моей стороне, а не на
вашей. И, следовательно, задавать вопросы мое право, а не ваше. Если
какое-либо подозрение в нелояльности или в измене падет на меня, я окажусь
снятым с должности, и меня будет допрашивать кто-то другой, кто, как я
горячо надеюсь, отнесется ко мне не хуже, чем я намеревался отнестись к
вам.
- А как вы намеренны отнестись ко мне?
- Как друг и как равный, если и вы отнесетесь ко мне так же.
- Не стану ли я выпивать с вами? - ядовито спросил Тревиз.
- Позднее - возможно, но сейчас, пожалуйста, сядьте. Я прошу вас как
друг.
Тревиз поколебался, но сел. Дальнейшее недоверия вдруг показались ему
не нужными.
- Что дальше? - спросил он.
- Дальше - могу ли я попросить вас ответить на мои вопросы правдиво и
полно, и без утаивания.
- А если я не отвечу? Какая угроза стоит за этим? Психический зонд?
- Уверен, что нет.
- Я тоже уверен, что нет. Нет - для советника. Зонд не влияет на
измены, а когда я буду оправдан, в моих руках будет ваша политическая
голова, да и голова мэра, очень возможно. Вам дорого обойдется попытка
применить Психический Зонд.
Кодил нахмурился и покачал головой.
- О, нет. О, нет. Слишком велика опасность повредить мозг. Иногда это
делают очень осторожно, и с вами это не стоит труда. Но иногда, знаете,
когда Зондом пользуются в раздражении...
- Угроза, Кодил?
- Констатация факта, Тревиз. Не ошибайтесь во мне, советник. Если мне
придется воспользоваться Зондом, я воспользуюсь, и даже если вы невиновен,
выхода у вас не будет.
- Что вы хотите знать?
Кодил нашел кнопку на столе и сказал:
- То, что я спрошу, и то, что вы ответите, будет записано - и
изображение, и звук. Я не хочу никаких самопроизвольных высказываний от
вас, или чего-то безответственного. Я уверен, что вы это понимаете.
- Я понимаю, что вы хотите записывать только то, что вам нравится, -
презрительно сказал Тревиз.
- Это правильно, но опять-таки - не ошибитесь во мне. Я не буду
искажать ничего из того, что вы скажете, я запишу или не запишу, вот и
все. Но вы будете знать, что я записываю, и не станете тратить мое и свое
время.
- Посмотрим.
- У нас есть основания думать, советник Тревиз, - налет официальности
в голосе Кодила показал, что он записывает, - что вы утверждали открыто и
неоднократно, что не верите в существование Плана Селдона.
Тревиз медленно сказал:
- Если я утверждал это открыто и неоднократно, чего же вам еще надо?
- Давайте не будем тратить время на увертки, советник. Вы знаете, что
я хочу открытого признания, сделанного вашим собственным голосом, со
свойственными ему оттенками, при условии, что вы полностью владеете собой.
- Потому, я полагаю, что использование какого-либо гипно -эффекта,
химического или иного, изменяют оттенок голоса?
- Очень заметно.
- И вы боитесь продемонстрировать, что пользовались незаконными
методами при допросе советника? Не порицаю вас за это.
- Рад, что вы не порицаете меня, советник. Во всяком случае,
продолжим. Вы утверждали открыто и неоднократно, что не верите в
существование Плана Селдона. Вы признаете это?
Тревиз медленно произнес подбирая слова:
- Я не верю, что так называемый План Селдона имеет то значение, какое
мы придаем ему.
- Неопределенное утверждение. Вы стараетесь усложнить?
- Обычную концепцию, что Хари Селдон, пятьсот лет назад,
воспользовавшись математической наукой психоисторией, разработал курс
человеческих событий в мельчайших деталях, и что мы должны следовать
курсу, начертанному, чтобы, вести нас от Первой Галактической Империи ко
Второй по линии максимальной вероятности, я считаю наивной. Такого не
может быть.
- Не означает ли это, что, по вашему мнению, Хари Селдон никогда не
существовал?
- Отнюдь нет. Конечно, он существовал.
- Что он никогда не развивал науку психоисторию?
- Нет, я, конечно не имел ввиду ничего подобного. Видите ли,
директор, я объяснил бы это Совету, если бы мне позволили, и я объясню
вам. Истина, которую я собираюсь высказать, так очевидна...
Директор безопасности спокойно и совершенно очевидно выключил
аппарат.
Тревиз сделал паузу и нахмурился.
- Зачем вы это сделали?
- Вы тратите мое время, советник. Я не просил вас произносить речи.
- Вы просили меня объяснить мою точку зрения, нет?
- Не совсем так. Я просил вас отвечать на вопросы и не добавлять
ничего, о чем я не спрашивал. Поступайте так и это займет много времени.
- Вы хотите сказать, что намерены вытянуть из меня то, что подкрепит
официальную версию якобы совершенного мною.
- Мы просим вас сделать правдивое заявление и только, и, уверяю вас,
мы ничего не исказим в нем. Разрешите мне попытаться снова. Мы говорили
насчет Хари Селдона. - Записывающий аппарат пришел в действие и кодил
спокойно повторил: - И он никогда не развивал науку психоисторию?
- Конечно, он развивал науку, которую мы называем психоисторией, -
сказал Тревиз, уже не скрывая нетерпения и раздраженно жестикулируя.
- Которую вы определяете - как?
- О, Галактика! Ее обычно определяют как отрасль математики, которая
имеет дело с общими реакциями большой группы людей на данный стимул в
данных обстоятельствах. Иными словами, это предположительно предсказывает
социальные и исторические перемены.
- Вы говорите "предположительно". Вы заключаете это с точки зрения
математической экспертизы?
- Нет, - ответил Тревиз, - я не психоисторик. Ни один член
правительства Основания, ни один гражданин Терминуса, ни один...
Рука Кодила поднялась. Он Мягко сказал:
- Советник, прошу вас!
И Тревиз замолчал.
- Есть ли у вас основание, - сказал Кодил, - предполагать, что Хари
Селдон не сделал необходимого анализа, когда комбинировал, насколько
возможно, эффективнее, факторы максимальной вероятности и кратчайшей
продолжительности пути от Первой Империи ко Второй путем Основания?
- Меня там не было, - ехидно ответил Тревиз, - откуда мне знать?
- Вы знаете, что он этого не делал?
- Нет.
- Может быть, вы отрицаете, что голографическое изображение Хари
Селдона, которое появлялось в каждом случае кризиса в течении пятисот лет,
в действительности изображение самого Селдона, сделанное в последний год
его жизни, незадолго до организации Основания?
- Предполагаю, что не могу отрицать.
- Вы "предполагаете". Не хотите ли вы сказать, что это обман,
мистификация, придуманная кем-то в прошлом для какой-то цели?
Тревиз вздохнул.
- Нет, я не утверждал этого.
- Утверждаете ли вы, что сообщения, которые дает Хари Селдон, вообще
подтасованы?
- Нет. Не имею основания думать, что такая подтасовка возможна и
нужна.
- Понятно. Мы были свидетелями самого последнего появления Селдона.
Нашли ли вы, что его анализ, сделанный пятьсот лет назад, не согласуется с
реальными сегодняшними условиями.
- Наоборот, - сказал Тревиз с неожиданным ликованием, - он очень
точно согласуется.
Кодил, казалось, безразлично отнесся к эмоциям Тревиза.
- Однако, советник, после появления Селдона вы все-таки считаете, что
Плана Селдона не существует?
- Конечно, считаю. Он не существует как раз потому, что анализ так
отлично сходится.
Кодил выключил запись.
- Советник, - сказал он, покачивая головой, - вы заставляете меня
стирать запись. Я спросил вас, Поддерживаете ли вы еще свою странную
уверенность, а вы начали выдавать мне причины. Позвольте мне повторить мой
вопрос: однако, советник, вы все-таки считаете, что Плана Селдона не
существует?
- Откуда вы это знаете? Ни у кого не было возможности поговорить с
моим другом-доносчиком Кампером после появления Селдона.
- Допустим, вы угадали, советник. Допустим вы уже ответили: "Конечно,
считаю". Если вы это скажете еще раз, но без добавочной информации, мы
можем на этом кончить.
- Конечно, считаю, - иронически сказал Тревиз.
- Хорошо, - сказал Кодил, - я выберу из этих "конечно, считаю" то,
которое звучит наиболее естественно. Благодарю вас, советник.
И записывающий аппарат снова был выключен.
- Все? - спросит Тревиз.
- Да. То, что мне нужно.
- Совершенно ясно. Вам нужен комплект вопросов и ответов, который вы
можете представить Терминусу и всей Федерации и показать, что я полностью
принимаю легенду о Плане Селдона. Так что любое отрицание его, какое я
сделал позднее, выглядит донкихотством или полнейшим безумием.
- Или даже изменой в глазах возбужденной массы, которая считает План
главным спасением Основания. Возможно, публиковать это не будет
необходимости, советник Тревиз, если мы придем к некоторому
взаимопониманию; если же понадобится, мы позаботимся, чтобы об этом
услышала вся Федерация.
- Неужели вы настолько глупы, сэр, - сказал хмуро Тревиз, - что
совершенно не интересуетесь тем, что я на самом деле хочу сказать?
- Как человеческое существо, я заинтересован, и в свободное время
выслушал бы вас с интересом и некоторой долей скептицизма. Как директор
Безопасности, я в настоящее время имею то, что хотел.
- Надеюсь, вы понимаете, что это плохо обернется для вас и для мэра.
- Как ни странно, я другого мнения. А теперь вы можете уйти. Под
стражей, конечно.
- Куда меня отведут?
Кодил улыбнулся.
- До свидания, советник. Вы не очень сотрудничали, но надеяться на
обратное было бы нереально. - Он протянул руку.
Тревиз, игнорируя ее, встал, разгладил морщинки на поясе и сказал.
- Вы только отсрочиваете неизбежное. Другие, наверное, думают так же,
как и я, или будут думать позднее. Посадите вы меня в тюрьму или убьете -
это вызовет удивление и, возможно, ускорит появление таких мыслей. В конце
концов, истина и я восторжествуем.
Кодил опустил руку и медленно покачал головой.
- В сущности, Тревиз, - сказал он, - вы дурак.
4
Около полуночи два охранника пришли вывести Тревиза из роскошной - он
должен был признать это - комнаты штаб-квартиры Безопасности. Роскошной,
но закрытой. Тюремная камера, иначе не назовешь.
Тревиз провел здесь четыре часа, с горечью пересматривая собственные
мнения, и большую часть этого времени без устали расхаживая по комнате.
Почему он доверил Камперу?
А почему нет? Он, казалось, явно был согласен. Нет, не то. Вроде бы
он готов был дать убедить себя. Нет, и это не так. Он казался таким тупым,
легко поддающимся влиянию, у него так явно не хватало ума и собственного
мнения, что Тревиз радовался случаю воспользоваться им как удобной
звуковой панелью. Кампер помогал Тревизу улучшать и оттачивать мнения. Он
был полезен, и Тревиз доверял ему просто потому, что это было удобно.
Но теперь бесполезно роптать, следовало разглядеть Кампера. Надо было
следовать единственному общему правилу: не верь никому.
Но может ли человек прожить жизнь, никому не веря?
Очевидно, должен.
И кто бы мог подумать, что у Брэнно хватит нахальства выкинуть
советника из Совета, и что никто из других советников не вступится за
него? Пусть они никак не соглашались с Тревизом; пусть они готовы отдать
свою кровь, каплю за каплей за право Брэнно; но все-таки, в принципе, они
должны были возражать против такого насилия над их прерогативами.
Бронзовая Брэнно, как ее иногда называли, действовала, конечно с
металлической жесткостью...
Если только она сама не была уже в тисках...
Нет! Этот путь ведет к паранойе!
И все-таки...
Голова шла кругом, он не мог вырваться из ненужного повторения
мыслей, когда вошли охранники.
- Пойдемте с нами, советник, - сказал старший из двух с равнодушной
серьезностью. Он имел значки отличия лейтенанта. У него был небольшой шрам
на правой щеке. Выглядел он усталым, как будто работал очень долго, а
сделал очень мало - таким и должен быть солдат, когда народ уже больше ста
лет живет в мире.
Тревиз не шевельнулся.
- Ваше имя, лейтенант?
- Лейтенант Ивандор Сапилер, сэр.
- Вы понимаете, что нарушаете закон, лейтенант Сапилер? Вы не можете
арестовывать советника.
- У нас прямой приказ, сэр.
- Неважно. Вам не могут приказать арестовать советника. Вы должны
понимать, что в результате попадете под трибунал.
- Но вы не арестованы, советник.
- Выходит, я не пойду с вами, так?
- Нам приказано провести вас до вашего дома.
- Я знаю дорогу.
- И защищать вас по дороге.
- От чего? Или от кого?
- От толпы, которая может собраться.
- Среди ночи?
- Поэтому мы и ждали до полуночи, сэр. А теперь, сэр, ради вашей
защиты мы просим вас идти с нами. Могу сказать - не для угрозы, а для
информации - что нам приказано использовать силу, если понадобится.
Тревиз знал о нейтронных хлыстах, которыми они были вооружены. Он
встал - как надеялся - с достоинством.
- Ну что ж, пошли к моему дому. А вдруг я обнаружу, что вы ведете
меня в тюрьму?
- Нам не приказывали лгать вам, сэр, - с гордостью сказал лейтенант.
Тревиз начал понимать, что перед ни профессионал, который потребует
прямого приказа прежде чем солжет, и даже в этом случае выражение его лица
и тон голоса выдадут его.
- Прошу простить меня, лейтенант, - сказал Тревиз. - Я не хотел
сказать, что сомневаюсь в вашем слове.
Снаружи их ожидал наземный кар. Улица была пуста, не было признака
хотя бы одного человека, не то что толпы - но лейтенант был искренен. Он
не говорил, что снаружи толпа, он упомянул о толпе, которая может
собраться. Только "может".
Лейтенант позаботился, чтобы Тревиз был между ним и каром, так что
Тревиз не мог отступить или убежать. Лейтенант вошел в машину вслед за
Тревизом и сел рядом на заднем сидении.
Кар двинулся.
Тревиз сказал:
- Как только я окажусь дома, я, вероятно, смогу заниматься своими
делами, смогу тут же уйти, если захочу?
- У нас нет приказа мешать вам, советник, но нам предписано защищать
вас.
- Что это значит в данном случае?
- Мне приказано сказать вам, сэр, что, прибыв домой, вы не сможете
уйти. Улицы не безопасны для вас, а я отвечаю за вашу безопасность.
- Вы хотите сказать, что я под домашним арестом?
- Я не юрист, советник. Я не знаю, что это означает.
Он смотрел перед собой, но его локоть касался бока Тревиза. Тревиз не
мог шелохнуться, чтобы лейтенант не почувствовал этого.
Кар остановился у домика Тревиза в предместье Фликснер. В настоящее
время у Тревиза не было сожительницы - Фловела устала от беспорядочной
жизни, к какой принуждало Тревиза членство в Совете, - так что он
надеялся, что его никто не ждет.
- Теперь я могу идти? - спросил он.
- Я выйду первым, советник. Мы проводим вас в дом.
- Для моей безопасности?
- Да, сэр.
За входной дверью оказалось еще двое охранников. Ночь была светлая,
но в окнах были матовые стекла, и снаружи ничего нельзя было разглядеть.
Тревиз возмутился было вторжением, но затем махнул рукой. Если Совет
не мог защитить его в зале Совета, значит, его дом тем более не мог
служить крепостью.
- Сколько же вас тут у меня? Целый полк?
- Нет, советник, - сказал твердый и ровный голос. - Кроме тех, кого
вы видите, есть еще только одна особа. И я жду вас уже достаточно долго. -
В дверях гостиной стояла Харла Брэнно, мэр Терминуса. - Вы не думаете, что
нам пора поговорить?
- Все это пустой треп...
Но Брэнно произнесла низким властным голосом:
- Спокойно, советник. А вы, четверо, можете идти. Идите! Здесь все
будет в порядке.
Четверо охранников откозыряли и повернулись на каблуках. Тревиз и
Брэнно остались одни.
2. МЭР
5
Брэнно ожидала с час, устало размышляя. Технически выражаясь, она
преступно вломилась сюда. Более того, она неконституционно попрала права
советника. По букве закона двухсотлетней давности - со времен Индбура III
и Мула - она была виновата.
Именно в этот день, в эти двадцать четыре часа она не должна была
совершать ошибок.
Первые два столетия были золотым веком Основания, героической эрой -
по крайней мере в ретроспективе, если не по мнению тех несчастных, которые
жили в небезопасное время. Силвер Хардин и Хобер Мэллоу были великими
героями, почти обожествленными до такой степени, что они соперничали с
самим несравненным Хари Селдоном. Эти три человека составляли треножник,
на котором покоилась вся легенда (и даже история) Основания.
В те времена Основание было ничтожным мирком с хилой властью над
четырьмя королевствами и с туманным представлением о протяженности, над
которой План Селдона простер защищающую руку, оберегая от остатков мощной
Галактической Империи.
И чем больше росла сила Основания как политической и коммерческой
организации, тем менее значительными выглядели его правители и войны.
Летан Диворс был почти забыт. Если его и вспоминали, то лишь в связи с его
трагической гибелью в рабских рудниках, а не с его ненужной, но успешной
борьбой с Бель Рисзом.
Что касается Бель Рисза, благороднейшего из противников Основания, то
он тоже был забыт, заслоненный Мулом, который был единственным из врагов,
подорвавшим План Селдона, покорившим Основание и правивший им. Он был
единственным Великим Врагом - собственно говоря, последним из великих.
Мало кто помнил, что Мул был побежден, в сущности, одной особой -
женщиной, Бейтой Дарелл, и что она одержала победу без чьей-либо помощи,
даже без поддержки Плана Селдона. Также было почти забыто, что ее сын и
внучка, Торан и Аркадия Дарелл погубили Второе Основание, оставив
Основание-Первое Основанием-Главным.
В те более поздние дни победы уже не было героических фигур. Времена
были слишком экспансивны, и герои усохли до обычных смертных. Даже
Аркадия, составляя биографию своей бабушки, понизила последнюю из героинь
до романтической фигуры.
И с тех пор не стало героев и даже романтических фигур. Каяганская
война была последним актом насилия, заполонившего Основание, да и то это
было, по существу, небольшим конфликтом. Почти два столетия фактического
мира? Сто двадцать лет без событий более важных, чем слегка поврежденный
корабль.
Это был добрый мир - Брэнно не отрицала - выгодный мир. Основание не
организовало Вторую Галактическую Империю - по Плану Селдона прошло еще
только половина срока, но оно, как Основание Федерации, крепко держало
экономику на трети политически раздробленных мирах Галактики и оказывало
влияние там, где не управляло. Мало было мест, где слова "Я из Основания"
не встречались с почетом. И во всех миллионах обитаемых миров не было
никого выше рангом Мэр Терминуса.
Это все еще был титул. Он был унаследован от лидера единственного
маленького и почти незаметного городка на одинокой планете в дальнем конце
цивилизации всего пятьсот лет назад, но никто и подумать не мог изменить
его или прибавить хоть атом к его славе. Только полностью забытый титул
Императорского Величества мог соперничать с ним в смысле благоговения.
Но лишь на самом Терминусе власть мэра тщательно ограничивалась.
Память об Индбурах еще была жива. Народ не мог забыть не столько их
тирании, сколько тот факт, что они прозевали Мула.
Здесь она, Харла Брэнно, была лишь самым сильным правителем после
смерти Мула и всего лишь пятой женщиной среди них.
Сейчас только она была способна открыто пользоваться своей силой.
Она боролась за свою интерпретацию того, что было правильно и что
должно быть, с яростной оппозицией тех, кто мечтал о полной престижа
Внутренней Галактике и об ауре императорской власти - и победила.
- Не сейчас! - говорила она. - Не сейчас! Слишком рано прыгать во
внутреннюю часть, вы пропадете из-за этого.
Появился Селдон и поддержал ее почти ее же словами. В глазах всего
Основания это сделало ее на время равной по мудрости Селдону. Однако, она
знала, что рано или поздно все забудут об этом.
И этот молодой человек посмел бросить ей вызов как раз в этот
замечательный день.
И он посмел быть правым!
Это было опасно. Он был прав! И будучи правым, мог разрушить
Основание!
И сейчас она смотрела на него, и они были одни.
Она печально сказала:
- Неужели вы не могли прийти ко мне частным образом? Надо ли было
выкрикивать все это в зале Совета в идиотском желании сделать из меня
дуру? Что вы сделали, безмозглый мальчишка?
6
Тревиз чувствовал, что краснеет, и старается обуздать злость. Мэр
была пожилой женщиной, ей, кажется, было шестьдесят три года, и он не
решался пустится в громкий спор с человеком в двое старше себя. К тому же
она была искушенной в политических битвах и знала, что если она с самого
начала выведет противника из равновесия, сражение будет наполовину
выиграно. Но такая тактика эффективна на публике, а здесь не было никого,
перед кем человека можно унизить. Они были только вдвоем.
Поэтому он игнорировал ее слова и постарался беспристрастно наблюдать
за ней. Она была старухой, носившей одежду бесполых фасонов, какие были
распространены два поколения назад. Они не шли ей. Мэр, лидер Галактики -
если там мог быть лидер - была просто старухой, которая могла легко сойти
за старика, если бы ее железно-серые волосы не были туго стянуты сзади, а
лежали бы свободно в традиционно-мужском стиле.
Тревиз подкупающе улыбнулся. Хотя старший противник бросил эпитет
"мальчишка", как оскорбление, именно этот "мальчишка" имел преимущество в
юности и правильных взглядов и полностью сознавал это. Он сказал:
- Правильно. Мне тридцать два, и, следовательно, меня можно назвать
мальчишкой. И я советник и, следовательно, по должности безмозглый. Первое
неизбежно; на счет второго - могу только пожалеть.
- Вы понимаете, что делаете? Вы стоите и пытаетесь острить. Сядьте.
Включите свой мозг, если можете, и отвечайте разумно.
- Я знаю, что делаю. Я говорю правду, как я ее вижу.
- И в этот день вы пытались бросить мне вызов. Как раз в этот день,
когда мой престиж был так высок, что я смогла выгнать вас из Зала Совета и
арестовать, и никто не посмел протестовать.
- Совет переведет дух и будет протестовать. Может быть, уже
протестует. И он выслушает меня хотя бы уже из-за преследования, которому
вы меня подвергли.
- Никто вас не выслушает, потому что, если вы будете продолжать в том
же духе, я буду продолжать обращаться с вами как с изменником и закон
полностью поддержит меня.
- Я все равно буду пытаться. Выступлю на суде.
- На это не рассчитывайте. Чрезвычайные полномочия мэра огромны, хотя
и редко применяются.
- На каком основании вы заявляете о чрезвычайности?
- Основание придумаю. Я достаточно изобретательна в этом плане и не
боюсь политического риска. Не торопите меня, молодой человек. Либо мы
придем к соглашению немедленно, либо вы никогда не получите свободы. Вы
можете оказаться в тюрьме до конца своих дней, я вам это гарантирую.
Они смотрели друг на друга в глаза - Тревиз - в серые, Брэнно - в
многотоновые карие.
- Какого рода соглашение? - спросил Тревиз.
- А, вы любопытствуете, это уже лучше. Тогда мы сможем заняться
разговором вместо конфронтации. Расскажите о своей точке зрения.
- Вы ее хорошо знаете. Вы собрали всю грязь с советником Кампером,
так ведь?
- Я хочу услышать от вас в свете Кризиса Селдона.
- Прекрасно, если вы этого хотите, мадам мэр. - Он чуть не сказал
"Старуха". - Изображение Селдона говорило слишком правильно, до
невозможности правильно после пятисот лет. Если я не ошибаюсь, Селдон
появляется восьмой раз. И по крайней мере в одном случае, во время Индбура
III, то, что Селдон сказал, совершенно не совпадало с реальностью, но это
было во времена Мула, не так ли? Но потом, во всех остальных случаях он
был прав, как и сейчас? - Тревиз позволил себе слегка улыбнуться. - Еще
никогда, мадам мэр, насколько можно судить по записям прошлого, Селдон не
описывал ситуацию настолько точно, во всех деталях.
- Вы намекаете, - сказала Брэнно, - что появление Селдона подделано;
что выступление Селдона подготовлено нашими современниками, вроде меня,
например; что роль Селдона играл актер?
- Все может быть, мадам мэр, но я не это имел ввиду. Истина куда
хуже. Я уверен, что мы видели изображение Селдона самого, и что описание
настоящего момента истории подготовленно им пятьсот лет назад. Я много
разговаривал с вашим человеком - Кодилом, он заботливо вел меня через
шараду, в которой я, похоже, поддерживал суеверия бездумных Основателей.
- Да, запись будет использована, если понадобится, для того, чтобы
Основание видело, что вы, в сущности, никогда не были в оппозиции.
Тревиз развел руками.
- Но я в оппозиции. Плана Селдона нет в том смысле, в каком мы в него
верим, и его не было, вероятно, для столетия. Я подозревал это не первый
год, и то, что мы видели в Куполе Времени двенадцать часов назад,
подтвердило мои подозрения.
- Потому, что Селдон был слишком точен?
- Именно. Не улыбайтесь. Это последнее доказательство.
- Я не улыбаюсь, как видите. Продолжайте.
- Как он мог быть таким точным? Двести лет назад его анализ
происходящего был полностью ошибочным. Через триста лет после создания
Основания Селдон промахнулся. Полностью!
- Советник, вы сами объяснили это несколько минут назад. Это из-за
Мула. Мул был мутантом с интенсивной мысленной властью и просто не мог
быть учтенным в Плане.
- Однако, он был - учтенный или нет. План Селдона сошел с рельсов.
Мул правил недолго и не оставил наследника. Основание снова обрело
независимость и возвысилось, но каким образом План Селдона снова мог
вернуться на линию, когда его ткань была так страшно изорвана?
Брэнно выглядела угрюмой и крепко сжимала руки.
- Вы знаете ответ. Мы - одно из двух Оснований. Вы читали книги по
истории.
- Я читал Аркадию - биографию ее бабушки - это не обязательное чтение
в школе, я читал ее романы, и читал официальную историю Мула и времени
после него. Позволено ли мне сомневаться в ней?
- В каком смысле?
- Официально мы, Первое Основание, удерживали знания в физических
науках и развивали их. Мы действовали открыто, наше историческое развитие
следовало - знали мы об этом или нет - Плану Селдона. Однако, было еще и
Второе Основание, которое сохранило и развило науки психологические,
включая психоисторию, и его существование было тайной для нас. Второе
Основание было тонко настроенным агрегатом Плана, регулирующим течение
Галактической истории, если это течение сворачивало с тропы, начертанной
Планом.
- Вы опять-таки ответили сами, - сказала мэр. Бейта Дарелл свалила
Мула, возможно, под внушением Второго Основания, хотя ее внучка
настаивала, что это не так. Однако, Второе Основание работало, без
сомнения, над приведением галактической истории в соответствие с Планом
после свержения Мула. И это, бесспорно, ему удалось. Что же вы скажете
насчет Терминуса, советник?
- Мадам мэр, если верить Аркадии Дарелл, ясно, что Второе Основание,
пытаясь выправить галактическую историю, подорвало всю схему Селдона,
поскольку в своих попытках они разрушили свою секретность. Мы, Первое
Основание, поняли, что наше зеркальное отражение - Второе Основание -
существует, и мы не могли жить с сознанием, что нами управляют. Мы
стремились найти Второе Основание и уничтожить его.
Брэнно кивнула.
- И нам это удалось, согласно отчету Аркадии Дарелл, но, совершенно
ясно, уже после того, как Второе Основание твердо поставило галактическую
историю снова на рельсы, с которых ее столкнул Мул. И она все еще на
рельсах.
- И вы верите этому? Местонахождение Второго Основания, судя по
отчету, было обнаружено, и некоторые его члены участвовали в этом. Это
произошло сто двадцать лет назад. В течении пяти поколений мы обходились
без Второго Основания, однако же остались так близко к рельсам, где
сконцентрировался План, что вы и изображение Селдона говорили почти
одинаково.
- Но это можно объяснить тем, что я рассматривала значение развития
истории с глубокой проницательностью.
- Простите, я не намерен сомневаться в вашей глубокой
проницательности, но, мне кажется, есть более точное объяснение: Второе
Основание не было уничтожено. Оно все еще управляет нами. И вот поэтому мы
и вернулись на рельсы Плана.
7
Если мэра шокировало такое утверждение, она не показала этого.
Наступило утро и она страшно хотела закончить дело, но спешить не
могла. Молодой человек, кажется, клюнул и она не хотела, чтобы он оборвал
леску. Она не хотела, чтобы он оказался бесполезным, поскольку он сначала
мог послужить делу.
- Да? - сказала она. - Значит, рассказ Аркадии о Колгенской войне и
разрушении Второго Основания был фальшивым? Выдумка? Розыгрыш? Ложь?
Тревиз пожал плечами.
- Не совсем то. Где-то рядом. Допустим, отчет Аркадии абсолютно
правдив, насколько она об этом знала. Допустим, все так и произошло, как
она рассказывала. Гнездо Второго Основания было обнаружено и его
ликвидировали. Но можем ли мы сказать, что это было последнее их гнездо?
Второе Основание имело дело со всей Галактикой. Оно манипулировало с
историей не только одного Терминуса или одного Основания. Его
ответственность включала не только одну нашу планету или всю Федерацию.
Могла быть связь с какими-нибудь членами Основания за тысячу а то и больше
парсеков. Разве мы могли взять их всех? А если мы кого-то упустили, можем
ли мы говорить о победе? Мог ли Мул в свое время сказать это? Он взял
Терминус и все планеты, которыми мы непосредственно управляли, он взял
торговые миры - но остались три беглеца: Иблинг, Майс, Бейта Дарелл и ее
муж; Мул взял под контроль обоих мужчин - осталась Бейта. Если мы поверим
романтике Аркадии - Мул сделал это из сентиментальности. И этого оказалось
достаточно. По словам Аркадии, только одну особу - Бейту оставили делать,
что она захочет, и из-за ее действий Мул не смог установить
местонахождение Второго Основания и в результате сам был уничтожен.
Одна особа осталась нетронутой - и все пропало! В этом значимость
одной личности, вопреки легендам, утверждающим, что индивидуум - ничто, а
массу - все.
А если мы оставили позади не одного члена Второго Основания, а
несколько десятков, что тогда? Они снова соберутся, восстановят свое
могущество, снова сделают карьеру, наберут и подготовят множество новых
членов, а нас все равно сделают пешками.
Брэнно серьезно спросила:
- Вы верите в это?
- Убежден.
- Но скажите, советник, зачем им беспокоиться? Зачем жалким остаткам
цепляться за дело, которое никто не приветствует? Что заставляет их вести
Галактику ко Второй Галактической Империи? А если маленькая группа
настаивает на выполнении своей миссии, чего нам тревожиться. Почему не
принять дорогу Плана и быть благодарным за то, что они следят, как бы мы
не сбились с пути?
Тревиз протер глаза. Несмотря на свою молодость, он, видимо, устал
больше, чем мэр. Он посмотрел на нее и сказал:
- Я не могу поверить вам. Вы под впечатлением, что Второе Основание
делает это для нас? Что они в некотором роде идеалисты? Неужели вам, с
вашим знанием политики - практических выводов власти и манипуляций - не
ясно, что они это делают для себя?
Мы - отрезанный ломоть. Мы - машина, сила. Мы работаем, истекая
потом, кровью и словами, а у них только контроль - тут исправить
усилитель, там поджать контакт - все это делается легко и без риска. А
когда все это будет сделано, когда через тысячу лет тяжелого
изнурительного труда мы воздвигнем Вторую Галактическую Империю, люди
Второго Основания станут в ней правящей элитой.
- Значит, вы хотите отбросить Второе Основание? - спросила Брэнно. -
Пройдя пол-пути ко Второй Империи, вы хотите получить шанс выполнить
задачу только нашими силами и с помощью нашей собственной элиты. Так?
- Конечно! Конечно! А разве вы не хотите этого тоже? Мы с вами не
доживем до этого, но у вас есть внуки, когда-нибудь они будут и у меня, у
них тоже будут внуки и так далее. Я хочу чтобы они имели плоды наших
трудов. Хочу, чтобы они видели в нас источник и восхваляли нас за то, что
мы сделали. Я вовсе не хочу впасть в тайную конспирацию, придуманную
Селдоном - он не мой герой. Я бы сказал, что он страшнее Мула - ведь он
тоже был смертным. А Второе Основание, похоже, бессмертно.
- Но вы хотели бы разрушить Второе Основание, не так ли?
- Если бы я знал, как!
- А поскольку вы не знаете, как, вы не думаете, что оно, вполне
вероятно, хочет уничтожить вас?
Тревиз задумался.
- Я думал, что даже вы может быть под контролем. Ваши точные догадки
насчет того, что скажет изображение Селдона, и ваше последующее обращение
со мной могли идти от Второго Основания. Вы можете быть пустой раковиной,
которую заняло Второе Основание.
- Тогда зачем вы разговариваете со мной?
- Потому что, если вы под контролем Второго Основания, я в любом
случае пропал и могу излить часть своей злости... А вообще-то я поставил
бы на то, что вы не под контролем, а просто не знаете, что делать.
- Эту ставку вы во всяком случае выиграли. Я не нахожусь ни под чьим
контролем, кроме своего собственного. Но можете ли вы быть уверенны, что я
говорю правду? Будь я под контролем, разве я призналась бы в этом? А,
может, я и сама не знаю, что я под контролем?
Но задаваться такими вопросами нет смысла. Я уверена, что я не под
контролем, и вам лишь остается поверить этому тоже. Давайте обсудим это.
Если Второе Основание существует, то, конечно, их первейшая забота -
удостовериться, что никто в Галактике не знает о их существовании. План
Селдона работает хорошо лишь в том случае, если пешки - мы не знаем, каким
образом нами манипулируют. Во времена Аркадии Второе Основание было
уничтожено именно из-за того, что Мул сфокусировал на нем внимание Первого
Основания. Может, я должна сказать - почти уничтожено, советник?
Из этого мы можем вывести два заключения, советник. Первое - мы
вполне можем предположить, что их вмешательство минимально. Мы полагаем,
что полностью взять над ними верх невозможно. Даже у Второго Основания,
если оно существует, есть границы власти. Захватить что-то и позволить
другим догадаться - этот факт может исказить План. Следовательно, мы можем
заключить, что их вмешательство мягкое, непрямое, случайное, если это
возможно, - и, значит, я не под контролем. И вы тоже.
- Это одно заключение, - сказал Тревиз, - и я, пожалуй, приму его,
возможно, приняв желаемое за действительность. Каково же второе?
- Второе заключение проще и более неизбежнее: если Второе Основание
существует и желает сохранить тайну своего существования, то достоверно
лишь одно: всякий, кто думает, что оно существует, говорит об этом и
кричит на всю Галактику, должен быть сразу же незаметно убран ими. С этим
заключением вы тоже согласны?
- Потому вы арестовали меня, мадам мэр? Защищаете меня от Второго
Основания?
- В какой-то мере. В известном смысле. Отредактированная запись
Кодила того, во что вы верите, будет опубликована не только для того,
чтобы народ Терминуса и всего Основания не был растревожен вашей глупой
болтовней, но и для того, чтобы не насторожить Второе Основание, если оно
существует. Я не хочу, чтобы оно обратило внимание на вас.
- Подумать только! - сказал Тревиз с тяжеловесной иронией. - Ради
меня? Из-за моих прекрасных глаз?
Брэнно неожиданно рассмеялась.
- Я еще не так стара, советник, чтобы не видеть ваших тридцати лет и
ваших прекрасных карих глаз, и это может быть достаточным мотивом. В то же
время... я и пальцем не пошевельнула, чтобы спасти ваши глаза и все
остальное, что у вас есть, если бы речь шла только о вас. Но если Второе
Основание существует и если его внимание будет привлечено к вам, оно может
не остановиться на вас. Под угрозой моя жизнь и жизнь многих других, куда
более умных и ценных, чем вы, под угрозой все наши планы.
- Вот как. Значит, вы верите, что Второе Основание реально
существует, раз вы так сильно реагируете на возможность их ответных
действий?
- Конечно, верю, несчастный дурень! - стукнула по столу кулаком
Брэнно. - Если бы я не знала, что Второе Основание существует, если бы я
не боролась с ним, насколько могла твердо и эффективно, стала бы я
беспокоиться насчет того, что вы там болтаете насчет него? Если бы Второе
Основание не существовало, какая важность, что вы там заявите? Я уже
несколько месяцев назад хотела заткнуть вам глотку, пока вы не выступили
публично, но у меня не хватало политической власти, чтобы грубо обойтись с
советником. Появление Селдона показало меня в хорошем свете и дало мне
власть - пусть временную - но как раз в этот момент вы выступили на
Совете. Я не сразу начала действовать и теперь убью вас без капли
сожаления и не колеблясь ни микросекунды, если вы не сделаете того, что я
вам скажу.
Весь наш разговор в те часы, когда мне полагалось бы спать в своей
постели, предназначался для того, чтобы довести вас до точки, когда вы
будете верить тому, что проблема Второго Основания в вашей схеме дает мне
достаточно причин и желания остановить ваш мозг без суда.
Тревиз привстал со стула.
Брэнно сказала:
- Нет, не делайте никаких движений. Я всего лишь старуха, как вы, без
сомнения, называете меня про себя, но если вы поднимите на меня руку, вы
умрете. За нами наблюдают мои люди, дурачок!
Тревиз сел и сказал потрясенно:
- Это бессмыслица. Если бы вы были уверенны в существовании Второго
Основания, вы не говорили бы об этом так свободно. Вы не подставили бы
себя под угрозу опасности, которая, по вашим словам, подстерегает меня.
- Знайте тогда, что у меня чуть больше здравого смысла, вы верите в
существование Второго Основания, но говорите об этом открыто, потому что
вы глупы. Я верю, что оно существует, и тоже говорю открыто только потому,
что принимаю меры предосторожности. Поскольку вы, кажется, читали историю
Аркадии, вы, наверное, помните ее слова, что ее отец изобрел
"Синтетический Ментальный Аппарат". Он служит щитом для мысленной власти,
которой обладает Второе Основание. Прибор этот и сейчас существует и
проверяется в условиях величайшей секретности. В настоящее время этот дом
разумно обезопасен от постороннего любопытства. Зная это, вы позволите мне
сказать вам, что вы должны сделать.
- Что?
- Вы должны узнать, действительно ли все так, как мы с вами думаем.
Вы должны узнать, существует ли Второе Основание и если да, то где. Это
означает, что вы оставите Терминус и уедете куда-то, даже если окажется,
что Второе Основание как во времена Аркадии, существует среди нас. Это
означает, что вы не вернетесь до тех пор, пока у вас не будет что
рассказать нам; если вам нечего будет сказать, вы не вернетесь никогда, и
население Терминуса уменьшится на одного дурака.
- Как я могу искать их, не ведая истины? Они запросто убьют меня, и
вы не станете мудрее.
- Так не ищите их, наивный вы ребенок! Ищите что-нибудь другое, и
если в процессе этого вы встретитесь с ними, - а они, конечно, не
побеспокоятся обращать на вас внимание - тогда хорошо! В этом случае вы
сможете послать сообщение по защищенной и закодированной гиперволне, а
затем вернетесь, как в награду.
- Полагаю у вас есть что-то на уме, что именно я должен искать?
- Конечно. Вы знаете Якова Пилората?
- Никогда о нем не слыхал.
- Завтра вы с ним встретитесь. Он скажет вам, что именно вы должны
искать, и уйдет с вами на самом быстроходном нашем корабле. Вас будет
двое. Этого вполне достаточно для риска. А если вы вздумаете вернуться, не
удовлетворив нас сведениями, какие мы хотим, вы взорветесь в космосе за
парсек от Терминуса. Вот и все. Разговор окончен.
Она встала, посмотрела на свои морщинистые руки, медленно натянула
перчатки и повернулась к двери. Там появились два охранника с оружием в
руках. Они шагнули в сторону, пропуская ее. В дверях она обернулась.
- Снаружи есть другие охранники. Не делайте ничего, что встревожит
их, иначе вы избавите всех нас от заботы о вашем существовании.
- В этом случае вы потеряете выгоду, которую я могу принести вам, -
сказал Тревиз, стараясь произнести это легким тоном.
- Будем надеяться, что принесете, - сказала Брэнно невесело
улыбнувшись.
8
На улице ее ждал Кодил.
- Я все сделал, мэр. Мы были исключительно терпеливы.
- И я исключительно устала. Этот день, наверное, длился семьдесят два
часа. Теперь ваша очередь.
- Я займусь, но сначала скажите: над домом есть Статистический
Ментальный Аппарат?
- Ну, Кодил, - устало сказала Брэнно, - вы же прекрасно понимаете,
какой шанс, что кто-то следит? Не думаете же вы, что Второе Основание
следит за всем, везде и всегда? Я не романтический юноша Тревиз; он может
так думать, а я - нет. И даже если бы было такое, если бы глаза и уши
Второго Основания были повсюду, разве наличие СМА не выдало бы нас сразу?
В таком случае, не следовало бы показывать Второму Основанию, что против
его силы имеется щит, прежде чем они определили, что имеется
мысленно-непрозрачная область. Существование такого щита - тайна до тех
пор, пока мы не будем готовы использовать его в полной мере; это нечто
более ценное, чем не только Тревиз, но и мы с вами. Однако же...
Они дошли до наземного кара и Кодил сел за руль.
- Однако же?.. - сказал он.
- Что? Ах, да. Однако же, этот молодой человек слишком умен. Я
несколько раз и по разным причинам называла его дураком, чтобы поставить
его на место, но он отнюдь не дурак. Он молод и читал слишком много
романов Аркадии Дарелл, и они навели его на мысль, что в этом путь
Галактики, но он быстро все схватывает, и жаль будет потерять его.
- Вы уверены, что он погибнет?
- Вполне уверена, - печально сказала Брэнно. - Строго говоря, это
даже лучше. Нам не нужны романтические юноши, стреляющие куда попало и в
момент разрушающие то, что мы строили годами. Кроме того, он послужит
делу. Он привлечет внимание Второго Основания - опять же, если допустить,
что оно существует и действительно связывает себя с нами. И, пока оно
цепляется к нему, оно, возможно, будет игнорировать нас, и мы от этого,
может быть, выиграем больше чем просто удачу. Мы можем надеяться, что они,
в своем интересе к Тревизу, ненароком выдадут себя нам и тем дадут нам
удобный случай и время придумать контрмеры.
- Значит, Тревиз притянет молнию?
Губы Брэнно скривились в улыбке.
- Ага, вот метафора, которую я искала. Он - наш громоотвод,
поглощающий разряды и защищающий нас.
- А этот Пилорат тоже окажется на пути ударной волны?
- Он тоже может пострадать. Тут уже ничего не поделаешь.
Кодил кивнул.
- Ладно. Вы знаете, Силвер Хардин говорил: "Никогда не позволяйте
вашим моральным чувствам удержать вас от правильных поступков".
- В настоящее время у меня нет никаких моральных чувств, -
пробормотала Брэнно. - У меня чувство телесной усталости. Но все-таки... Я
бы могла назвать кучу людей, которыми я пожертвовала бы охотнее, чем
Голаном Тревизом. Красивый мальчик... И знает это... - Ее последние слова
смазались, когда она закрыла глаза и погрузилась в легкую дремоту.
3. ИСТОРИК
9
Лицо седовласого Якова Пилората в спокойном состоянии выглядело
пустым. И оно редко бывало неспокойным. Он был среднего роста, веса и имел
привычку двигаться не спеша. И говорить медленно и осмотрительно. Он
выглядел много старше своих пятидесяти трех лет.
Он никогда не покидал Терминуса. Это было весьма необычно, особенно
для человека его профессии. Он сам не был уверен, вел ли он сидячий образ
жизни из-за или вопреки его страсти к истории.
Страсть эта овладела им совершенно неожиданно в возрасте пятнадцати
лет, когда во время легкого нездоровья он взял книгу ранних легенд. В ней
он нашел повторяющийся мотив одинокой и изолированной планеты, которая
даже не ведала о своей изоляции, поскольку никогда не знала ничего
другого.
Его недомогание сразу прошло. За два дня он трижды прочел книгу и
встал с постели. На следующий день он сидел за своим терминальным
компьютером, просматривая все записи, какие имелись в университетской
библиотеке Терминуса насчет подобных легенд. Именно такие легенды и
занимали его с тех пор. Университетская библиотека не была великим
источником в этом отношении, но, став по старше, он открыл радость
межбиблиотечных займов. Он имел отпечатки, полученные по гиперлучевой
связи даже из таких далеких мест, как Ифния.
И вот, тридцать семь лет спустя, когда он уже был профессором древней
истории и начался его первый субботний год, он обратился к мысли совершить
космическое путешествие (первое в его жизни) на сам Трантор.
Пилорат прекрасно понимал, что для человека с Терминуса совершенно
необычно никогда не бывать в космосе. Но он никогда не намеревался быть
заметным в этом частном случае. Просто всегда случалось так, что, когда бы
он мог отправиться в космос, на его пути вставали какие-то новые книги,
новые занятия, новые исследования, и он откладывал задуманное путешествие
до тех пор, пока новое дело не иссякало, добавив ему еще один факт,
размышление или возражение к той горе, которую он собрал. В конце концов,
он только сожалел, что его личное путешествие на Трантор так никогда и не
состоится.
Трантор был столицей Первой Галактической Империи. Он служил
местопребыванием императоров в течении двенадцати тысяч лет, а до этого
был столицей самого значительного доимперского королевства, которое
мало-помалу захватило или присоединило теми или иными путями другие
королевства и образовало Империю.
Трантор был городом, опоясывающим всю планету, городом, одетым в
металл. Пилорат читал о нем в работах Гаала Дорника, который посетил его
во времена самого Хари Селдона. Книга Дорника более не распространялась и
собственный экземпляр Пилората можно было продать за полугодовое жалование
историка.
В том, что касалось Трантора, Пилората интересовала преимущественно
Галактическая библиотека, которая во времена Империи называлась
императорской и была величайшей в Галактике. Трантор был столицей самой
крупной и самой населенной Империи, какую знало человечество. Это был
единственный город-планета с сорокамиллиардным населением и его библиотека
собрала всю творческую (и не вполне творческую) работу человечества,
полную сумму его знаний. И все это было введено в компьютеры таким сложным
манером, что для управления компьютерами требовались эксперты.
Самое главное, что библиотека выжила. Пилорату это казалось
поразительным. Когда Трантор пал и был разграблен почти два с половиной
столетия назад, он подвергся ужасному разрушению и рассказы о несчастьях и
смертях не уставали повторяться, но библиотека уцелела, защищаемая, как
говорили, университетскими студентами, которые пользовались хитро
придуманным оружием. Некоторые, правда, думали, что это оборона, возможно,
была основательно романтизирована.
Как бы то ни было, библиотека пережила период опустошения. Иблинг
Майс делал свою работу в нетронутой библиотеке разоренного мира, когда
почти обнаружил местонахождение Второго Основания (согласно рассказу, в
который народ Основания все еще верил, но историки относились сдержанно).
Три поколения Дареллов - Бейта, Торан и Аркадия - все в той или иной мере
были на Транторе. Аркадия почему-то не посетила библиотеку, и с тех пор
библиотека не посягала на галактическую историю.
Ни один житель Основания не был на Транторе на протяжении последних
ста двадцати лет, но не было никаких причин думать, что библиотека не
существует. То, что не было никаких столкновений, как раз и служило
доказательством ее существования. Уничтожение библиотеки, конечно же,
наделано бы шуму.
Библиотека была немодной и архаичной - так было даже во времена
Иблинга Майса - но это было само по себе благом. Пилорат всегда потирал
руки, когда думал о старой и вышедшей из моды библиотеке. Чем она старше и
немоднее, тем более вероятно, что в ней есть все нужное ему. В мечтах он
входил в библиотеку с замиранием сердца и спрашивал: "Библиотека
модернизирована? Вы не выкинули старые ленты или записи для компьютера?" И
всегда он воображал, как высокие древние библиотекари отвечают: "Как было,
профессор, так и осталось".
И теперь его мечта должна сбыться. Сама мэр уверила его в этом.
Откуда она узнала о его работе - он не знал. Он мало публиковался. Очень
немногое из того, что он делал, было достаточно солидным и приемлемым для
публикации, а то, что появлялось - не замечалось. Но, говорят, Брэнно
знает все, что происходит на Терминусе, и у нее глаза на кончике каждого
пальца. Пилорат почти верил этому, но, если она знала о его работе, почему
она раньше не видела ее ценности и не оказала ему хотя бы маленькой
финансовой поддержки?
- Почему-то, - думал он с горечью, - Основание упорно смотрит в
будущее. Оно смотрит на Вторую Империю и поглощено своей судьбой. У него
нет ни времени, ни желания оглядываться назад, на прошлое, и оно досадует
на тех, кто это делает.
Конечно, все они, в основном, дураки, но он не мог мановением руки
смахнуть глупость. Он сделает лучше: он держит в груди великое стремление,
и когда-нибудь о нем будут вспоминать как о великом пионере.
Это означает, конечно (он был достаточно интеллектуально честен,
чтобы отказаться понять это), что он тоже погружен в будущее - будущее, в
котором он будет признан, в котором он будет героем, равным Хари Селдону.
В сущности, он может стать даже выше, потому что работающий над ясно
видимым на протяжении тысячи лет будущим не может равняться с работающим
над далеким прошлым протяженностью по крайней мере в двадцать пять тысяч
лет.
И этот день настал.
Мэр сказала, что этот день настанет после появления изображения
Селдона. Это была единственная причина, по которой Пилорат заинтересовался
Кризисом Селдона, который несколько месяцев занимал все умы на Терминусе и
почти все - в Федерации.
Ему было совершенно безразлично, останется ли столица Федерации
здесь, на Терминусе, или переместится куда-нибудь. А теперь этот кризис
был разрешен, и Пилорат не был уверен, то ли сторона Хари Селдона взяла
верх, то ли дело это спорное и о нем вообще не упоминают.
Достаточно того, что Селдон появился, и теперь этот день настал.
Чуть позже двух часов дня у изолированного дома на окраине Терминуса
остановился наземный кар. Открылась задняя дверца. Вышел охранник в форме
Корпуса Безопасности, затем молодой человек, а потом еще два охранника.
На Пилората это произвело впечатление. Мэр не только знала о его
работе, но и явно рассматривала ее как весьма важную. Человеку, который
будет его компаньоном, дали почетный эскорт, а ему самому обещали
первоклассный корабль, который будет пилотировать этот его компаньон.
Очень лестно! Очень...
Домоправительница Пилората открыла дверь. Молодой человек вошел, а
двое охранников встали по обе стороны входа. Через окно Пилорат увидел,
что третий охранник остался снаружи, и что подъехал еще один наземный кар.
Дополнительная охрана!
Непонятно!
Он повернулся к молодому человеку и с удивлением обнаружил, что узнал
его. Он видел его на снимках. Он сказал:
- Вы Советник. Вы Тревиз!
- Голан Тревиз. Правильно. А вы - профессор Яков Пилорат?
- Да, да. Значит, вы будете...
- Мы будем товарищами по путешествию, - деревянным голосом сказал
Тревиз. - По крайней мере мне так сказали.
- Но вы не историк.
- Нет, не историк. Как вы сами сказало, я советник, политик.
- Да, да. Но о чем я думаю? Я историк, зачем нужен второй? Вы можете
вести корабль?
- Да, я достаточно хорош для этого.
- Прекрасно! Именно это нам и нужно. Великолепно! Боюсь, что я не
практик, так что, если - вы практически думающий, то составим хороший
экипаж.
- Тогда будем надеяться, что я перешагну свою неуверенность насчет
космоса. Я, знаете, никогда не был в космосе. Я - сурок, если можно так
выразиться. Не желаете стакан чаю? Клауда приготовит нам что-нибудь. Как я
понимаю, пройдет еще несколько часов, прежде чем мы вылетим. Однако, я
готов хоть сейчас. У меня есть все необходимое для нас обоих. Мэр очень
много посодействовала. Ее интерес к проекту потрясающий!
- Значит, вы знаете о нем? - спросил Тревиз. - Давно?
- Мэр обратилась ко мне, - Пилорат слегка нахмурил брови, делая
какой-то подсчет, - две или три недели назад. Я был в восторге. А теперь,
когда я отчетливо вбил себе в голову, что мне нужен пилот, а не второй
историк, я в таком же восторге, что моим спутником будете вы, мой дорогой
мальчик.
- Две или три недели назад, - слегка растерянно повторил Тревиз. -
Значит, она готовилась все это время. А я... - Он умолк.
- Простите?
- Ничего, профессор. У меня дурная привычка бормотать про себя. Вам
придется к чему-либо привыкнуть, если наше путешествие затянется.
- Оно и затянется, - сказал Пилорат, подталкивая собеседника к
столовой, где домоправительница подготовила чай. - Мэр сказала мне, что мы
можем путешествовать сколько захотим, что перед нами вся Галактика, и куда
бы мы не направились, мы можем рассчитывать на фонды Федерации. Конечно
она сказала, чтобы мы были в этом отношении разумными. Я обещал. - Он
хихикнул и потер руки, - Садитесь, мой дорогой друг, садитесь. Может быть,
это наша последняя еда на Терминусе на очень долгое время.
Тревиз сел.
- У вас есть семья, профессор?
- У меня есть сын. Он в университете. Кажется, химик, или что-то в
этом роде. Он стал на сторону матери. Она очень давно не живет со мной,
так что, видите, у меня нет ни обязательств, ни залогов счастья. Уверен,
что и у них нет... Берите, сэндвичи, мой мальчик.
- В настоящее время никаких залогов. Несколько женщин. Они приходят и
уходят.
- Да, да. Восхитительно, когда это срабатывает. Еще более
восхитительно, когда вы обнаруживаете, что ничего не нужно принимать
всерьез. Нет детей, я хочу сказать.
- Никаких.
- Прекрасно! Вы знаете, я в самом что ни есть прекрасном настроении.
Признаться, когда вы появились, я был ошеломлен. Но теперь я заметил, что
вы чудесно поднимаете дух. Мне нужны юность и энтузиазм и тот, кто
проложит путь через Галактику. Мы ведь в поиске, вы знаете. В
замечательном поиске. - Лицо и голос Пилората обрели воодушевление, хотя
ни выражение лица, ни интонации вроде бы не изменились. - Ну, я полагаю,
вам говорили насчет этого.
Тревиз прищурился.
- Замечательный поиск?
- Ну, да. Бесценная жемчужина скрывается среди десятков миллионов
обитаемых миров Галактики, а у нас есть один заветный след. Но если мы
найдем ее, это будет невероятный приз. Мой мальчик - Тревиз, я должен был
сказать, потому что намерен относиться к вам покровительственно - наши
имена будут звенеть в веках до конца Времени.
- Приз, о котором вы говорите, эта бесценная жемчужина...
- Я, кажется, заговорил в стиле Аркадии Дарелл - знаете,
писательница, говорящая о втором Основании. Неудивительно, что вы
выглядите оторопевшим, - Пилорат откинул голову назад, как бы собираясь
разразиться хохотом, но только улыбнулся. - Уверяю вас, что ничего такого
глупого и несусветного я не имел ввиду.
- Но если вы говорите не о Втором Основании, профессор, то о чем же?
Пилорат внезапно стал серьезным.
- Ах, разве мэр не сказала вам? Странно, знаете ли. Я десятилетиями
негодовал на наше правительство и его неспособность понять мою работу, а
теперь Мэр Брэнно оказалась такой великодушной.
- Да, - сказал Тревиз, не скрывая иронии, - эта женщина удивительно
скрытой филантропии, но она ничего не сказала мне.
- Значит, вы не знаете о моих исследованиях?
- Нет, простите.
- Вам нечего извиняться. Все в порядке. Я не выставлялся напоказ. Не,
так я вам скажу: мы с вами отправимся искать - и найдем - потому что у
меня в мозгу великие возможности - ЗЕМЛЮ.
10
Тревиз в ту ночь спал плохо. Он снова и снова обследовал стену,
которую старуха воздвигла вокруг него, и выхода не находил.
Он был отправлен в ссылку и ничего не мог сделать. Старуха была
тверда и неумолима и даже не потрудилась замаскировать неконституционность
всего этого. Он был лишен прав как советник, так и гражданин Федерации, а
мэр даже на словах не признала этого.
А теперь еще этот Пилорат, этот старый ученый, который, похоже, жил в
мире, не будучи его частью, говорит ему об очаровательности старой дамы,
устроившей все это за несколько недель.
Тревиз чувствовал себя "мальчишкой", как она назвала его.
Он выслан вместе с историком, который называет его "дорогим другом"
и, кажется, не находит слов от радости, что начинает поиски - чего? Земли?
Кажется, бабушку Мула звали так.
Конечно, он тут же спросил:
- Простите меня, профессор, но я невежда в вашей специальности. Вам
не покажется скучным объяснить мне простыми словами, что такое Земля.
Пилорат серьезно уставился на него. Помолчав, он сказал:
- Это планета. Первоначальная планета, на которой появились
человеческие существа.
Тревиз изумился.
- Впервые появились? Откуда?
- Ниоткуда. Это планета, на которой человечество развилось путем
эволюции из низших животных.
Тревиз задумался, потом покачал головой.
- Не понимаю, что вы имеете ввиду.
По лицу Пилорат пробежало выражение досады. Он откашлялся.
- Было время, когда на Терминусе не было людей. Потом его заселили
люди с других миров. Это вы, надеюсь, знаете?
- Да, конечно, - нетерпеливо ответил Тревиз. Ему не понравилось, что
Тревиз вдруг принял менторский тон.
- Прекрасно. Это справедливо и для других планет - Анакреона,
Санталии, Калгена - для всех. Все они были когда-то в прошлом основаны.
Это справедливо даже для Трантора. В течении двадцати тысяч лет там были
великие метрополии, но раньше их не было.
- А что же там было раньше?
- Пустота. Во всяком случае, человеческих существ там не было.
- Трудно поверить.
- Но это правда. Старые записи доказывают это.
- Откуда же пришли люди, заселившие Трантор?
- Точно неизвестно. В туманной древности заселялись сотни планет, и
теперь их народ рассказывает сказки о первом появлении человечества.
Историки пренебрегают сказками и размышляют о "Вопросе происхождения".
- Что это? Я никогда не слыхал об этом.
- Не удивляйтесь. Теперь эта историческая проблема не популярна,
должен признать, но во время упадка Империи интеллектуалы проявляли к ней
определенный интерес. Силвер Хардин в своих мемуарах кратко упомянул об
этом. Это вопрос об установлении местонахождения одной планеты, с которой
все началось. Если мы посмотрим назад по времени, то увидим, как
человечество плывет с недавно освоенных миров в более старые, потом еще в
более старые, до тех пор, пока не сконцентрируется на одной планете -
изначальной.
Тревиз сразу же заметил явную брешь в рассуждениях.
- А не могло быть много первоначальных планет?
- Конечно, нет. Все человеческие существа во всей Галактике одного
образца. Один род не может произойти на нескольких планетах. Это
совершенно невозможно.
- Откуда вы знаете?
- Во-первых, - Пилорат поднял палец, но затем, как видно, подумал,
сколь долгим и трудным будет объяснение, - опустил руку и сказал с жаром:
- Мой дорогой друг, даю вам в этом честное слово.
Тревиз официально поклонился.
- Я не думал сомневаться в том, профессор Пилорат. Пусть
первоначальная планета одна, но разве не могут сотни других претендовать
на эту честь?
- Не только могут, но и претендуют. Но все эти претензии беспочвенны.
Ни одна из этих сотен не внушает доверия в смысле приоритета, потому что
на них нет и следа докосмического общества, никаких следов человеческой
эволюции из дочеловеческих организмов.
- Значит, вы считаете, что первоначальная планета ЕСТЬ, только она по
каким-то причинам не объявляет о себе?
- Вы попали в точку.
- И вы отправляетесь искать ее?
- Мы отправляемся. Это наша миссия. Мэр Брэнно все устроила. Вы
поведете наш корабль на Трантор.
- На Трантор? Но ведь он не первоначальная планета, вы сами это
сказали.
- Конечно. Трантор не первоначальный. Первоначальная планета - Земля.
- Тогда почему мы не летим на Землю?
- Я неточно выразился. Земля - легендарное название. Оно содержится в
древних мифах, но это не значит, что мы можем быть в этом уверенны; Может
быть просто удобнее было воспользоваться односложным словом как синонимом
"Планета, откуда произошел человеческий род". Но какая именно планета в
реальном пространстве определена нами как "Земля" - неизвестно.
- А на Транторе знают?
- Я надеюсь найти там информацию. На Транторе величайшая в системе
Галактики библиотека.
- Конечно, эта библиотека была основана теми людьми, которые, как вы
говорили, интересовались "Вопросом происхождения" во времена Первой
Империи.
Пилорат задумчиво кивнул.
- Да, но, возможно, не достаточно хорошо обшарено. Я изучал многое о
"Вопросе происхождения", чего, возможно, имперцы не знали. Я могу с
большим пониманием просматривать старые записи. Я долго размышлял насчет
этого, и в моем мозгу великолепные возможности.
- Я думаю, вы говорили обо всем этом мэру Брэнно, и она одобрила?
- Одобрила? Мой дорогой, она пришла в восторг. Она сказала, что
Трантор - именно то место где нужно искать.
- Не сомневаюсь, - пробормотал Тревиз.
Это была часть того, что занимало его в эту ночь. Мэр Брэнно послала
его узнать, что можно, на счет Второго Основания. Она послала его с
Пилоратом, чтобы замаскировать истинную цель мнимыми поисками Земли -
поиском, который может привести Тревиза в любое место Галактики. Это
отличное прикрытие, в сущности, и он восхищался изобретательностью мэра.
- Но Трантор? Какой смысл в этом? Попав на Трантор, Пилорат тут же
отправится в Галактическую библиотеку и оттуда не вылезет. Бесконечные
штабеля книг, фильмов, лент, бесчисленные компьютерные записи и
символические изображения - конечно, Пилорат никогда не захочет их
оставить.
Кроме того...
Иблинг Майс когда-то был на Транторе, во времена Мула. Говорили, что
он определил там местонахождение Второго Основания, но умер, не успев
сообщить об этом. Но осталась Аркадия Дарелл, и ей удалось найти Второе
Основание. Но нашла она его на самом Терминусе, и гнездо Второго Основания
было уничтожено. Теперь Второе Основание может быть где угодно, и что
может сказать Трантор? И если ему, Тревизу, нужно искать Второе Основание,
то он должен ехать в любое место, кроме Трантора.
Кроме того...
Он не знал, что запланировала Брэнно дальше, но не был расположен
угождать ей. Брэнно была в восторге по поводу путешествия на Трантор? Ну,
раз Брэнно хочет Трантор, они туда не полетят! В любое другое место, но не
на Трантор.
Уже перед рассветом Тревиз наконец уснул.
11
Следующий после ареста Тревиза день был очень хорошим для мэра
Брэнно. Ее превозносили не по заслугам, а об инциденте никто не упоминал.
Несмотря на это она знала, что Совет скоро выйдет из своего паралича
и начнутся вопросы. Ей придется действовать быстро. Поэтому, отложив кучу
дел в сторону, она занялась делом Тревиза.
В то время, как Тревиз и Пилорат дискуссировали насчет Земли, Брэнно
встретилась и Шани Ли Кампером в офисе мэра. Когда он непринужденно сел за
стол напротив нее, она еще раз оценивающе оглядела его.
Он был меньше ростом и легче Тревиза, и всего на два года старше. Оба
они были новоиспеченными советниками, молодыми и дерзкими только это
объединяло их, потому что во всем остальном они были совершенно разными.
Там, где Тревиз, казалось, излучал пылающую энергию, Кампер сиял
почти безоблачной самоуверенностью. Может быть, дело было в его светлых
волосах и голубых глазах, редких для жителей Основания. Они придавали ему
почти женскую изысканность, что, с точки зрения Брэнно, делало его менее
привлекательным для женщин, чем Тревиз. Кампер явно гордился своей
внешностью, следил, чтобы его длинные волосы были тщательно уложены
волнами. Он накладывал легкие голубые тени под бровями, чтобы подчеркнуть
цвет глаз (тени разных оттенков стали модными для мужчин последние десять
лет).
Он не был бабником. Он спокойно жил со своей женой, но не стремился
стать отцом, и никаких тайных подружек за ним не числилось. Это тоже
отличало его от Тревиза, который менял сожительниц так же часто, как
перчатки кричащих тонов, которыми он славился.
Мало чего департамент Кодила не знал о молодых советниках, и сам
Кодил смирно сидел в углу, как всегда, в удобном кресле.
- Советник Кампер, - сказала Брэнно, - вы оказали хорошую услугу
Основанию, но, к несчастью для вас, это не та вещь, за которую можно
получить вознаграждение публично или в обычном порядке.
Кампер улыбнулся. У него были ровные, белые зубы, и Брэнно мимолетно
подумала, все ли обитатели сектора Сириуса выглядят так же. Слухи о
происхождении Кампера из этого особо окраинного района шли от его бабки по
материнской линии; у нее тоже были светлые волосы и голубые глаза, и она
уверяла, что она из сектора Сириуса. Однако, по сведениям Кодила твердого
подтверждения этому не было.
- Женщины есть женщины, - говорил Кодил. - Она вполне могла приписать
себе далеких экзотических предков, чтобы добавить очарования к своей и так
не малой привлекательности.
- Все женщины таковы? - сухо спросила тогда Брэнно, и он с улыбкой
пробормотал, что имел ввиду обычных женщин.
Кампер сказал:
- Вовсе не нужно, чтобы люди Основания знали о моей услуге -
достаточно того, что знаете вы.
- Я знаю и не забуду этого. Но должна предупредить: не считайте, что
ваши обязанности выполнены. Вы попали в сложное течение и должны идти по
нему дальше. Мы желаем знать о Тревизе больше.
- Но я рассказал вам все, что знал.
- Вы хотели бы уверить меня в этом. Очень возможно, что вы и сами
этому верите. Тем не менее, отвечайте на мои вопросы. Знаете ли вы
джентльмена по имени Яков Пилорат?
Кампер наморщил лоб, но тут же разгладил его и сказал с
осторожностью:
- Может, я и узнал бы его, если бы увидел, но это имя не вызывает во
мне никаких ассоциаций.
- Он ученый.
Губы Кампера округлились в беззвучном "О"?, словно он удивлялся, как
мэр может думать, что он знает ученных.
- Пилорат, - сказала Брэнно, - интересная личность, он по личным
причинам мечтает посетить Трантор. Советник Тревиз будет сопровождать его.
Теперь, поскольку вы были другом Тревиза и, вероятно, знаете строй его
мыслей, скажите: как по вашему, Тревиз согласится отправиться на Трантор?
- Если Тревиз сядет на корабль, а корабль полетит на Трантор, что
останется Тревизу, как не лететь туда? Не думаете вы, что он подымет мятеж
и захватит корабль?
- Вы не поняли. Он и Пилорат будут на корабле одни, и управлять
кораблем будет Тревиз.
- Значит, вы спрашиваете, отправится ли Тревиз добровольно на
Трантор?
- Да, я спрашиваю именно это.
- Мадам мэр, откуда мне знать, что он сделает?
- Советник Кампер, вы были близки с Тревизом. Вы знаете, что он верит
во Второе Основание. Он никогда не говорил вам о своих теориях насчет его
местонахождения?
- Никогда, мадам мэр.
- Как вы думаете, он найдет его?
Кампер хихикнул.
- Я думаю, Второе Основание, каким бы оно не было значительным
раньше, уничтожено еще во времена Аркадии Дарелл. Я верю в ее рассказ.
- В самом деле? В таком случае, почему вы выдали своего друга? Если
он собирался искать несуществующее, какой вред он мог нанести,
распространяя свои эксцентрические теории?
- Повредить может не только правда, - сказал Кампер. - Пусть его
теории эксцентричны, но они могут вызвать неустойчивость в народе
Терминуса, породить сомнение и страх насчет роли Основания в великой драме
галактической истории, ослабить главенство Основания в Федерации и мечту о
Второй Галактической Империи. Ясно, что и вы сами так думали, иначе вы бы
не схватили его прямо в Совете и не послали бы без суда в ссылку. Не могу
ли я спросить вас, мэр, почему вы поступили так?
- А вдруг я излишне осторожна и подумала, что если есть хоть один
шанс за то, что он прав, тогда выражение его точки зрения может быть
действительно и прямо опасным?
Кампер ничего не сказал. Брэнно продолжала:
- Я согласна с вами, но ответственность моего положения вынуждает
меня учитывать все возможности. Разрешите мне снова спросить вас, есть ли
у вас какие-либо указания, _Г_д_е_, по мнению Тревиза, находится Второе
Основание, и куда он может отправиться?
- Никаких.
- Он никогда не делал никаких намеков на счет этого?
- Конечно, нет.
- Никогда? Вы говорите легкомысленно. Подумайте. Никогда?
- Никогда, - твердо сказал Кампер.
- Никаких намеков? Шутливых замечаний? Глупостей? Никаких мысленных
абстракций, которые получают значение, когда их вспоминаешь потом?
- Ничего. Я говорил вам, мадам мэр, его мечты о Втором Основании в
основном расплывчаты, как звездный свет, вы это знаете и напрасно тратите
время и эмоции, интересуясь этим.
- А вы случайно не перекинулись на другую сторону, не защищаете
друга, которого сами отдали мне в руки?
- Нет, - ответил Кампер. - Я отдал его вам по причинам, как мне
казалось, честным и патриотичным. У меня нет основания жалеть о содеянном
и менять свои мнения.
- Значит, вы не можете дать мне намека, куда он может отправиться,
имея в своем распоряжении корабль?
- Как я уже говорил...
- Однако же, советник, я хотела бы знать, куда он направится.
- В таком случае, я думаю, вы должны поставить на его корабль
гиперреле.
- Я думала об этом, советник, но он человек подозрительный и,
пожалуй, обнаружит его, как бы хитро его не поместили. Конечно, прибор
можно поставить так, чтобы его нельзя было убрать, не повреждая корабль, и
Тревиз вынужден будет оставить его на месте...
- Отличная идея...
- Если не считать того, что тогда Тревиз будет под ограничением. Он
не пойдет туда, куда пошел бы, если бы считал себя свободным и
неконтролируемым. И я не узнаю, куда хотел бы он отправиться.
- В таком случае, вы, видимо, так и не узнаете этого.
- Могу узнать, потому что надеюсь быть примитивной. Человек,
ожидающий чего-то изощренного и принимающий против этого все меры, никогда
не подумает о примитиве. Я подумала о провожатом для Тревиза.
- Провожатый?
- Именно. Другой пилот на другом корабле. Вы поражены? Он тоже
поразится. Он может не подумать очистить пространство для сопровождающей
массы, и мы в любом случае узнаем это, его корабль не снабжен нашими
последними масс-детекторами.
- Мадам мэр, - сказал Кампер, - при всем уважении к вам, я должен
указать, что вам не хватает опыта космических полетов. Послать один
корабль преследовать другой - такого никогда не делалось, потому что это
не сработает. Тревиз скроется при первом же гиперпространственном прыжке.
Даже если он не будет знать, что его преследуют, все равно первый же
прыжок даст ему свободный путь. Если на борту не будет гиперреле, его не
выследить.
- Согласна, опыта у меня нет. Не в пример вам и Тревизу, я не изучала
навигацию. Тем не менее, мне говорили, мои консультанты, изучавшие это,
что если за кораблем следят непосредственно перед прыжком, его
направление, скорость и ускорение дают возможность угадать, куда
совершится прыжок - общее направление. С хорошим компьютером и здравым
суждением преследователь может дублировать прыжок настолько близко, чтобы
увидеть след, особенно, если у преследователя есть хороший масс-детектор.
- Один раз такое может случиться, - энергично возразил Кампер, -
может, два, если преследователю очень повезет, но и только. Вы не можете
положиться на такую вещь.
- Может быть, и можем. Советник Кампер, вы делали такие прыжки в свое
время. Вы превосходный пилот и делали поразительные вещи, когда на
соревнованиях преследовали конкурентов через прыжок. Как видите, я знаю о
вас очень многое.
Кампер выпучил глаза и завертелся в кресле.
- Тогда я был в колледже. Теперь я уж стар.
- Не слишком стары. Всего тридцать пять. Вот вы и пойдете за
Тревизом, советник. Куда он, туда и вы, и будете рапортовать мне. Вы
вылетаете сразу после Тревиза, а он стартует через несколько часов. Если
вы откажетесь от этого задания, советник, вас посадят за измену. Если вы
сядете на корабль, который мы готовим вам и провалите преследование - не
трудитесь возвращаться - при такой попытке вы будете уничтожены в космосе.
Кампер резко вскочил на ноги.
- У меня определенный образ жизни. У меня работа. У меня жена. Я не
могу оставить все это.
- Оставите. Те, кто служит Основанию, должны быть готовы служить ему
в любое время, в продолжительных и неуютных условиях, если это
потребуется.
- Моя жена, конечно, отправится со мной?
- Вы считаете меня идиоткой. Она, конечно, останется здесь.
- Как заложница?
- Если вам нравится это слово. Я предпочла бы сказать, что вы можете
оказаться в опасности, и я от всего сердца желаю вашей жене остаться
здесь, где ей ничто не грозит. Но не будем спорить. Вы так же под арестом,
как и Тревиз, и, я уверена, пока эйфория, охватывающая Терминус, не
иссякла. Боюсь, что моя звезда скоро станет закатываться.
12
- Вы были неласковы с ним, мадам мэр, - сказал Кодил.
Мэр фыркнула.
- А почему я должна быть с ним ласковой? Он предал друга.
- К вашей пользе.
- Да, такое случается. Но следующей его измены не должно быть.
- А почему могла быть вторая?
- Ну, Кодил, - недовольно сказала Брэнно, - не притворяйтесь. Тот,
кто показал себя способным на двуличие, всегда внушает подозрение, что он
сделает это снова.
- Он может договориться с Тревизом. И вдвоем они...
- Вы сами не верите этому. Тревиз со всей своей глупостью и
наивностью идет прямо к цели. Он никогда не принимал измены, и никогда, ни
при каких обстоятельствах не поверит больше Камперу.
- Простите меня, мэр, но позвольте мне удостовериться, что я следую
за вашей мыслью. Насколько вы можете верить Камперу? Откуда вы знаете, что
он последует за Тревизом и будет честно рапортовать? Вы рассчитываете, что
страз за благополучие жены удержит его? Рассчитываете на его желание
вернуться к ней?
- Оба эти фактора играют роль, но я надеюсь не только на них. На
корабле Кампера будет гиперреле. Тревиз заподозрил бы слежку и стал искать
реле, а Кампер - преследователь, он не заподозрит слежки за собой и не
будет искать реле. Конечно, если станет, может и найдет, тогда только
остается рассчитывать на его привязанность к жене.
Кодил захохотал.
- И подумать, что я когда-то давал вам уроки! Какова цель слежки?
- Двойная защита. Если Тревиз попадется, возможно, Кампер продолжит
дело и даст нам информацию, которую уже не сможет дать Тревиз.
- Еще один вопрос: что будет, если Тревиз найдет Второе Основание и
мы узнаем от него или от Кампера, или добудем веские причины подозревать о
его существовании, несмотря на смерть обоих?
- Я надеюсь, Лионо, что Второе Основание существует. В любом случае
План Селдона не может больше служить нам. Великий Хари Селдон изобрел его
в годы умирания Империи, когда развитие технологии практически
остановилось. Селдон тоже был продуктом своего времени и, как не была
блестяща эта наука - психоистория, она не могла расти вне своих корней.
Она, конечно, не учитывала быстрого развития технологии. Основание
добилось этого особенно за последнее столетие. У нас есть масс-детекторные
приборы, которые и ни снились раньше, компьютеры реагирующие на мысль, и
самое главное - мысленный щит. Второе Основание не может контролировать
нас более, если оно вообще это делало. Я хочу, в свой последний год у
власти, поставить Терминус на новый путь.
- А если Второго Основания нет?
- Тогда мы станем на новый путь немедленно.
13
Тревожный сон Тревиза долго не длился. Уже второй раз кто-то
дотронулся до его плеча. Тревиз поднялся, не в силах сообразить, почему он
в чужой постели.
- Что?... Что?...
Пилорат извиняющимся тоном сказал:
- Простите, советник Тревиз, вы мой гость, и мой долг - дать вам
отдохнуть, но здесь мэр.
Он стоял у постели Тревиза и слегка вздрагивал. Сознание Тревиза
начало пробуждаться. Он вспомнил все.
Мэр была в гостиной Пилората и была спокойна, как всегда. С ней был
Кодил, слегка потиравший белые усы.
Тревиз застегивал пояс и думал, надолго ли эти двое - Брэнно и Кодил
- могут оставаться порознь. Он насмешливо спросил:
- Совет еще не оправился? Его члены не обсуждали отсутствие одного из
них?
- Признаки жизни есть, - ответила мэр, - но их недостаточно, чтобы
сделать вам что-то хорошее. И это не имеет значения, потому что у меня
достаточно власти, чтобы заставить вас уехать отсюда. Вы поедете в дальний
космопорт...
- Не на Терминус-космопорт, мадам мэр? Я буду лишен трогательного
прощания с тысячами рыдающих?
- Я вижу, что вы снова обрели склонность к глупому зубоскальству, и
рада этому. Это может оказаться некоторым приступом сознания. С дальнего
космопорта вы и Пилорат улетите спокойно.
- И безвозвратно.
- Возможно, что и безвозвратно. Конечно, - она слегка улыбнулась, -
если вы обнаружите нечто такое значительное, важное и полезное, что даже я
буду рада, что вы прилетите со своей информацией, тогда вы вернетесь. Вас
даже встретят с почетом.
Тревиз кивнул.
- Это может случиться.
- Случиться может почти все. Во всяком случае вас ждет комфорт. Вы
предписаны к недавно построенному мини-крейсеру "Далекая Звезда",
названому так в честь крейсера Хобера Мэллоу. Им может управлять один
человек, хотя в нем удобно могли бы разместиться трое.
Тревиз стряхнул с себя тщательно подготовленное состояние легкой
иронии.
- С полным вооружением?
- Невооруженный, зато полностью оборудованный. Куда бы вы не
отправились, вы будете гражданином Основания и везде можете обратиться к
консулу, так что оружие вам не понадобится. При необходимости можете
требовать денег. В разумных пределах, конечно.
- Вы щедры.
- Я это знаю, советник. Но поймите меня. Вы помогаете Пилорату искать
Землю. Что бы вы ни думали искать - вы ищите Землю. Все, с кем вы
встретитесь, должны усвоить это. И всегда помните, что "Далекая Звезда" не
вооружена.
- Я ищу Землю, - сказал Тревиз. - Я прекрасно понимаю.
- Тогда можете ехать.
- Простите, но мы еще не поговорили о самом главном. В свое время я
водил корабль, но у меня нет никакого опыта с последней моделью
мини-крейсера. Вдруг я не смогу вести его?
- Мне сказали, что "Далекая Звезда" полностью автоматизирована. Вам
не нужно уметь управлять компьютером последней модели корабля, он сам
скажет вам все, что вам нужно знать. Вы нуждаетесь в чем-нибудь еще?
Тревиз грустно оглядел себя.
- В смене одежды.
- Вы найдете ее на борту. Все, включая пояса, какие вы носите, или
кушаки, или как там они называются. Профессор тоже будет снабжен всем
необходимым. Все разумно необходимое уже на борту, но спешу добавить, что
женщин в этом списке не будет.
- Очень жаль, - сказал Тревиз, - это было бы приятно, но все равно, у
меня сейчас нет ни одной подходящей кандидатки. Я надеюсь, что Галактика
заселена, и я смогу делать, что хочу, как только уберусь отсюда.
- В смысле подружек? Воля ваша, - мэр тяжело поднялась. - Я не поеду
провожать вас в космопорт, но кое-кто поедет, и вы постарайтесь не делать
ничего не нудного. Если вы сделаете попытку бежать - вас убьют, а меня там
не будет, чтобы оказать сдерживающее влияние.
- Я не сделаю ничего не разрешенного, мадам мэр, кроме одного...
- Да?
Тревиз быстро обдумал и сказал с улыбкой, которая, как он надеялся,
не выглядела вынужденной.
- Придет время, мадам мэр, когда вы попросите меня о чем-то. Тогда я
поступлю по своему выбору, но припомню вам эти последние два дня.
Мэр Брэнно вздохнула.
- Избавьте меня от мелодрам. Если такое время придет - пусть придет,
но сейчас я не прошу в вас ничего.
4. КОСМОС
14
Корабль выглядел даже более импозантно, чем ожидал Тревиз, вспоминая
рекламу нового класса Крейсеров.
Он не был внушительных размеров, скорее даже казался маленьким. Он
отличался маневренностью, скоростью, гравитационными устройствами и,
главным образом, совершеннейшим компьютерами. Ему не требовались большие
размеры - это бы сводило на нет его преимущества.
Он управлялся одним человеком, что выгодно отличало его от кораблей
прежних типов с экипажами в двенадцать и более человек. С двумя или тремя
людьми, разделявшими обязанности такой корабль мог отбиться от целой
флотилии более крупных кораблей. Вдобавок, он мог обогнать любой
существующий корабль.
Он был обтекаемой формы - не излишне вытянутым, ни чрезмерно вогнутым
или выпуклым. Все кубометры объема были максимально использованы и, как ни
парадоксально, внутри он казался просторным. Что бы мэр не говорила о
важности миссии, она произвела на Тревиза куда меньшее впечатление, чем
корабль, на котором требовалось выполнить эту миссию.
"Бронзовая Брэнно, - печально подумал он, - втравила его в опасное
дело величайшей важности. Он мог бы не согласиться с таким приговором,
если бы она не устроила дело так, что он хотел показать ей, на что он
способен".
Что касается Пилората, то он был переполнен удивлением.
- Можете ли вы поверить, - говорил он, прикасаясь пальцем к корпусу
корабля, - что я никогда не был рядом с космическим кораблем?
- Конечно, верю, профессор, раз вы так говорите, но как это вы
ухитрились?
- По совести говоря, и сам не знаю, дорогой др... я хотел сказать,
дорогой Тревиз. Я думаю, это связанно с моими исследованиями. Если у
человека есть дома превосходный компьютер, способный установить контакт с
любым другим компьютером в Галактике, вряд ли нужно куда-то двигаться,
знаете ли. Однако, я предполагал, что космический корабль будет
значительно больше этого.
- Это маленькая модель, но внутри его значительно просторнее, чем в
любом другом корабле такого размера.
- Как это может быть? Вы смеетесь над моим неведением.
- Нет, нет, я серьезно. Это один из первых полностью
гравитизированных кораблей.
- Что это значит? Только вы, пожалуйста, не объясняйте, если это
требует знания физики. Я поверю вам на слово, как вы поверили мне вчера
насчет одного образца человечества и одной первоначальной планеты.
- Давайте все же попробую, профессор Пилорат. Все тысячелетия
космических полетов у нас были химические двигатели, ионные, гиператомные,
и все они были громоздки. Старый имперский флот имел корабли в пятьсот
метров длиной, а жизненного пространства в них было не больше, чем в
маленькой квартире. К счастью, Основание все столетия своего существования
специализировалось на миниатюризации из-за недостатка сырьевых ресурсов.
Этот корабль - кульминация. Он использует гравитационные силы, а приборы,
делающие это возможным, практически не занимают места и встроены в корпус.
Если бы не это, мы до сих пор пользовались бы гиператомными...
К ним подошел сотрудник Безопасности.
- Пора садиться, джентльмены!
Небо посветлело, хотя солнце должно было взойти еще через полчаса.
Тревиз Оглянулся.
- Мой багаж погружен?
- Да, советник, корабль полностью экипирован.
- Одежда, я надеюсь, по моему размеру и вкусу.
Сотрудник улыбнулся и вдруг стал выглядеть почти мальчишкой.
- Думаю, да, - сказал он. - Мэр заставила нас работать сверхурочно, а
мы с вами почти одинакового роста. - Он оглянулся, как бы проверяя, не
заметил ли кто его неожиданного дружелюбия. - Вам обоим здорово повезло.
Лучший корабль в мире. Полностью экипирован, за исключением оружия. Вы
будете прямо как сыр в масле кататься.
- Возможно, в прогорклом масле, - сказал Тревиз. - Ну, профессор, вы
готовы?
- Готов, - сказал Пилорат, подняв вверх квадратную кассету со
стороной около тридцати сантиметров и упаковал в чехол из серебристого
пластика. Тревиз внезапно вспомнил, что Пилорат держал ее, когда они
выходили из дому, и перекладывал из руки в руку, ни разу не положив ее,
даже когда они остановились наскоро перекусить.
- Что это, профессор?
- Моя библиотека. Она снабжена указателями и все это я загнал в одну
кассету. Если вы считаете корабль чудом, то что вы скажете насчет этой
кассеты? Вся библиотека! Все что я собрал! Восхитительно! Великолепно!
- Ну, - сказал Тревиз, - мы и впрямь катаемся как сыр в масле.
15
Тревиз был восхищен внутренней частью корабля. Пространство было
использовано с исключительной изобретательностью. Там была кладовая с
запасом пищи, одежды, фильмов, игр. Был гимнастический зал, гостиная и две
почти одинаковые спальни.
- Это, - сказал Тревиз, - наверное, ваша, профессор. Во всяком
случае, здесь есть "чтец".
- Хорошо, - с удовлетворением сказал Пилорат. - Каким же я был ослом,
что до сих пор избегал космоса. Я мог бы жить здесь, мой дорогой Тревиз, в
полнейшем довольстве.
- Здесь свободнее, чем я думал, - с удовольствием отметил Тревиз.
- И машины в самом деле в корпусе, как вы говорили?
- Контрольные приборы, во всяком случае. Нам не нужны запасы топлива.
Мы черпаем из основного запаса энергии Вселенной, Так что топливо и все
машины - долой!
- Ну, а я вот думаю, вдруг что-нибудь пойдет не так?
Тревиз пожал плечами.
- Я изучал космическую навигацию, но не на этих кораблях. Если что-то
пойдет не так с гравитацией - боюсь, я ничего не смогу сделать.
- Но вы можете вести этот корабль?
- Сам задумываюсь.
- Вы предполагали, что это автоматический корабль. Можем мы быть
только пассажиры? Можем мы надеяться, что просто будем сидеть здесь?
- Такие вещи бывают в случае перегонки корабля между планетами и
космическими станциями внутри звездных систем, но я никогда не слышал об
автоматическом межзвездном путешествии.
Он снова огляделся и легкий страх охватил его. Неужели эта старая
ведьма мэр сумела предусмотреть так далеко? Неужели Основание
автоматизировало и межзвездные перелеты, и он, Тревиз, хочет он того или
нет, будет десантирован на Трантор, и сказать по этому поводу сможет не
больше, чем вся остальная утварь на борту корабля?
Он сказал с воодушевлением, которого не чувствовал:
- Садитесь, профессор. Мэр сказала, что корабль полностью
компьютеризирован. Если в вашей комнате есть аппарат для чтения, то в моей
должен быть компьютер. Устраивайтесь, как вам удобно, а мне разрешите
чуточку оглядеться у себя.
Пилорат немного встревожился.
- Тревиз, мой дорогой... вы не уйдете с корабля?
- Отнюдь не собираюсь, профессор. А если бы попытался, можете быть
уверенны, меня остановят. В намерении мэра не входит дать нам возможность
уйти. Я всего лишь хочу узнать, как управлять "Далекой Звездой". - Он
улыбнулся. - Я не брошу вас, профессор.
Он все еще улыбался, когда входил в свою спальню, но его лицо стало
печальным, как только дверь мягко закрылась за ним. Конечно, здесь должны
быть средства связи с планетой. Нельзя представить, чтобы корабль был
намертво отрезан от окружения; значит, где-то - может быть, в стеной нише
- должен быть передатчик. Можно вызвать офис мэра и спросить насчет
управления.
Он тщательно проверил стены, изголовье кровати, гладкую, хорошо
сделанную мебель. Если здесь ничего не окажется, он пройдет по всему
кораблю.
Он уже собирался отойти, когда его глаза заметили отблеск на гладкой
светло-коричневой поверхности стола. Круг света, и в нем надпись:
КОМПЬЮТЕР ИНСТРУКЦИЙ...
Ага!
Но сердце его вдруг забилось. Здесь полно компьютеров, а
программирование занимает много времени. Тревиз никогда не делал ошибок в
смысле недооценки своего интеллекта, но большим специалистом в
программировании он не был. Одни люди привыкли пользоваться компьютерами,
другие - нет, и Тревиз отлично знал, к какой из этих групп он относится.
Временно находясь во флоте Основания, он дослужился до звания
лейтенанта, иной раз бывал дежурным офицеров и имел возможность
пользоваться корабельным компьютером. Но он никогда не занимался
программами и вообще не знал о компьютере ничего, кроме обычных действий,
которые требовались от дежурного офицера.
С ощущением слабости он вспомнил о томах описания программ, вспомнил
действия сержанта-техника Крейснига над корпусом корабельного компьютера.
Техник играл на тем; как на самом сложном музыкальном инструменте в
Галактике, и делал все это с небрежным видом, словно ему надоела простота
машины, но, тем не менее, временами заглядывал в тома, в замешательстве
ругая себя.
Тревиз неуверенно положил палец на световой круг, и свет тут же
растянулся на весь стол. На нем появилось очертание двух рук - правой и
левой. Столешница неожиданно наклонилась под углом в сорок пять градусов.
Тревиз сел за стол. Слов не потребовалось - было ясно, что он должен
делать.
Он положил руки на контуры, которые теперь расположились удобно для
него. Крышка стола казалась теплой и мягкой, почти бархатистой - и его
руки погрузились в нее.
Он ошеломленно уставился на руки: нет, они вовсе не погрузились, они
были на поверхности, он видел их своими глазами; однако оставалось
ощущение, что руки прошли сквози поверхность стола, и что-то удерживало
его мягко и тепло.
Все? А что дальше?
Он закрыл глаза в соответствии с внушением.
Он ничего не слышал. Ничего!
Но внутри его мозга, как блуждающая собственная мысль, возникла
фраза: "Пожалуйста, закройте глаза. Расслабьтесь, мы наладим связь".
Через руки?
Тревиз почему-то думал, что если человек мысленно общается с
компьютером, то это происходит через шлем с электродами на глазах и
черепе.
И вдруг руки!
А почему бы не руки? Тревизу, казалось, что он плывет, почти дремлет,
не теряя, однако мысленной активности. Почему бы и не руки?
Глаза всего лишь органы чувств. Мозг не более чем центральный
распределительный щит, упакованный в кость и убранный с рабочей
поверхности тела. А руки - рабочая поверхность, они чувствуют и управляют
вселенной.
Человеческие существа думают руками. Руки отвечают на любопытство,
они ощущают, трогают, поворачивают, поднимают, определяют вес. Есть
животные со значительным объемом мозга, но у них нет рук, и в этом вся
разница.
И когда Тревиз и компьютер взялись за руки, их мысли слились, и уже
не имело значения, открыты или закрыты глаза Тревиза. Открытые, они не
улучшали его зрения, закрытые - не затуманивали его.
В обоих случаях он видел комнату совершенно отчетливо - не только ту
ее часть, на которую смотрел, но и все вокруг, наверху и внизу.
Он видел все помещения корабля и так же хорошо видел его снаружи.
Взошло солнце и Тревиз мог смотреть прямо на него, и глаза не слепило,
потому что компьютер автоматически фильтровал световые волны.
Тревиз чувствовал легкий ветер и температуру, слышал звуки мира
вокруг. Он определял магнитное поле планеты и крошечные электрические
заряды на стенках корабля.
Он начал понимать контрольные приборы корабля, даже не зная их
устройства. Он знал только, что если он хочет поднять корабль, повернуть
его, дать ускорение или использовать еще какие-нибудь возможности, процесс
будет тот же, как если бы он требовал аналогичных действий от своего тела.
Он должен пользоваться только волей.
Однако, его воля не была безграничной: компьютер мог всегда взять над
ней верх. В настоящий момент в его голове сложилась фраза, и он точно
знал, когда и как корабль взлетит. В этом случае не было никаких уступок,
но Тревиз твердо знал, что в дальнейшем он сможет сам принимать решения.
Он обнаружил, когда отключился от своего, усиленного компьютером
сознания, что он чувствует состояние верхних слоев атмосферы, может видеть
характер погоды, может определить другие корабли, находящиеся над ним или
под ним. Все это следовало учитывать, и компьютер учел. Тревиз сообразил:
если компьютер чего-то не сделал - стоит только пожелать, и все будет
сделано.
Никаких томов программирования здесь не было. Тревиз подумал о
сержанте-технике Крейсниге и улыбался. Он достаточно часто читал, какую
великую революцию произведет в мире освоение гравитации, но слияние
компьютера с мозгом все еще оставалось государственной тайной. Это,
конечно, произведет еще большую революцию.
Он знал время. Он точно знал, который час по местному времени
Терминуса и по Стандартному Галактическому.
А как ему отсоединиться?
Едва эта мысль пришла ему в голову, как его руки освободились, крышка
стола приняла нормальное положение, и Тревиз остался со своими
беспомощными чувствами.
Он чувствовал себя слепым и беспомощным, лишившись недавней поддержки
и защиты высшего разума, а теперь он покинул его. Это ощущение могло бы
довести его до слез, если бы он не знал, что может в любое время
возобновить контакт.
Так что он только встряхнулся для переориентации, для установления
границ, затем неуверенно встал и вышел из помещения.
Выглянул Пилорат. Он явно наладил своего "чтеца", потому что сказал:
- Отлично работает. Превосходная поисковая программа. Вы нашли
управление, мой мальчик?
- Да, профессор, все хорошо.
- В таком случае, не должны ли мы сделать что-нибудь перед взлетом? Я
хочу сказать для обеспечения своей безопасности? Должны ли мы
пристегиваться ремнями или еще что-нибудь? Я искал инструкцию, но ничего
не нашел, и меня это волнует. Я бы вернулся к своей работе. Знаете ли,
когда я за работой...
- Ничего этого не нужно, профессор. Антигравитация это эквивалент
отсутствия инерции. При изменении скорости ускорение не чувствуется,
потому что все на корабле одновременно подвергается изменению.
- Вы хотите сказать, что мы не узнаем, когда поднимемся и окажемся в
космосе?
- Именно это я и хочу сказать, потому что, пока я с вами
разговаривал, мы взлетели. За несколько минут мы пройдем верхние слои
атмосферы и меньше чем за полчаса будем в открытом космосе.
16
Пилорат, казалось, съежился, пристально глядя на Тревиза. Его длинное
прямоугольное лицо не выражало абсолютно никаких эмоций, но излучало
сильнейшую тревогу. Затем его глаза пробежали вправо и влево. Тревиз
вспомнил, как он сам чувствовал себя в первом полете за пределы атмосферы.
Он сказал как можно успокаивающе:
- Яков, - он впервые обратился к профессору столь фамильярно, но в
данном случае опытность обращалась к неопытности, и Тревизу необходимо
было показать себя старшим, - мы в полнейшей безопасности. Мы в
металлическом брюхе военного корабля флота Основания. Мы не полностью
вооружены, но в Галактике нет такого места, где бы имя Основания не
служило бы нам защитой. Даже если какой-нибудь корабль вздумает напасть на
нас, мы вмиг скроемся от него. И, уверяю вас, я обнаружил, что отлично
могу управлять кораблем.
- Но ведь подумать только... Голан, пустота...
- Ну, пустота везде вокруг Терминуса. Только, когда мы на
поверхности, между нами и пустотой наверху лежит тонкий слой атмосферы. А
сейчас мы всего лишь проходим через этот незначительный слой.
- Пусть он незначительный, но мы им дышим.
- Мы дышим и здесь. Воздух на корабле и сейчас, и всегда будет чище,
чем природная атмосфера Терминуса.
- А метеориты?
- Что - метеориты?
- Атмосфера защищает нас от них и от радиации тоже.
- Человечество, сказал Тревиз, - путешествует через космос, кажется,
двадцать тысячелетий...
- Двадцать два. А если считать по Хелбукской хронологии...
- Ладно! Вы когда-нибудь слышали о несчастных случаях от метеоритов
или о смерти от радиации - недавно, я хочу сказать на кораблях Основания?
- Вообще-то я не следил за газетами в этом плане, но ведь я историк,
мой мальчик, и...
- В истории - да, такие вещи случались, но технология
совершенствуется. Нет метеорита такой величины, чтобы повредил нам, да и
не мог бы он приблизиться к нам без того, чтобы мы не заметили его и не
уклонились. Четыре метеорита, идущие на нас одновременно из вершин углов
четырехугольника, могли бы, предположительно, продырявить нас, но расчет
показывает, что вы триллион раз умрете от старости, прежде чем у вас
появится полшанса увидеть столь интересный феномен.
- Вы хотите сказать - если вы будете оперировать компьютером?
- Нет, - насмешливо сказал Тревиз. - Если я буду бегать к компьютеру
на основании собственных чувств и реакций, нас ударит прежде, чем я пойму,
что случилось. Компьютер сам все обработает и реагирует в миллионы раз
быстрее, чем вы или я. - Он резко протянул руку. - Пойдемте, Яков, я
покажу вам, что может делать компьютер, и покажу, на что похож космос.
Пилорат уставился на него слегка испуганно, а затем хохотнул:
- Я не уверен, что хочу знать, Голан.
- Конечно, вы не уверены, Яков, поскольку не знаете, чего ожидать от
такого знания. Подумайте! Пойдем в мою комнату!
Тревиз взял Пилората за руку и не столько повел, сколько потащил его.
Сев перед компьютером, он спросил:
- Вы видели когда-нибудь Галактику, Яков? Смотрели на нее
когда-нибудь?
- Вы имеете в виду - в небе?
- Да, конечно. Где же еще?
- Видел. Все видели. Если человек смотрит, то он видит.
- А когда-нибудь смотрели на нее в чистую темную ночь, когда Диаманты
за горизонтом.
К "Диамантам" относились несколько звезд, достаточно ярких, чтобы
умеренно освещать ночное небо Терминуса. Это была небольшая группа видимая
под углом в двадцать градусов, и большую часть ночи бывшая за горизонтом.
В стороне от этой группы были разбросанны тусклые звезды, почти невидимые
невооруженным глазом. И больше не было ничего, кроме слабой молочности
Галактики - Больше не мог видеть житель Терминуса, находящийся на самом
краю дальнего витка галактической спирали.
- Наверное, да. Но на что там смотреть? Обычное зрелище.
- Конечно, обычное, - сказал Тревиз, - поэтому никто и не смотрит.
Зачем смотреть на то, что видишь всегда? Но сейчас вы увидите Галактику не
с Терминуса, где ее скрывают вечные облака и туман; вы увидите то, что
никогда не увидите с Терминуса, как бы вы не глядели, как бы не была чиста
и темна ночь. Хотелось бы мне, чтобы я, подобно вам никогда не был в
космосе и теперь впервые увидел Галактику в ее нагой красоте. - Он
подвинул Пилорату стул. - Садитесь, Яков. Это займет некоторое время. Я
буду привыкать к компьютеру. Из того, что я уже ощущал, я знаю, что
зрелище голографично, так что нам не нужно никакого экрана. Это будет
прямым контактом с моим мозгом, и я думаю, что смогу произвести
объективное изображение, которое увидите и вы. Не выключите ли вы свет?
Нет, это я сказал глупость. Это сделает компьютер. Сидите на месте.
Тревиз вступил в контакт с компьютером, тепло и ласково касаясь его
руками.
Свет потускнел, потом погас совсем. Пилорат зашевелился в темноте.
- Не нервничайте, Яков, - сказал Тревиз. - Мне трудно управлять
компьютером, но я охотно начну, а вы будите терпеливы со мной. Вы видите?
Полумесяц?
Он висел в темноте перед ними. Сначала тусклый и колеблющийся, но
становился все резче и ярче.
- Это сказал? - со страхом спросил Пилорат. - Мы так далеко от него?
- Да. Корабль идет быстро.
Корабль шел в ночной тени Терминуса, который выглядел толстым ярким
полумесяцем. У Тревиза появилось мимолетное побуждение послать корабль по
широкой дуге, чтобы он показал на древнюю сторону планеты во всей ее
красоте, но удержался. Для Пилората это было бы в новинку, но красота
будет банальной: слишком много фотографий, карт, глобусов. Каждый ребенок
знает, как выглядит Терминус из космоса. Водяная планета. Богата водой и
бедна минералами. Хороша для сельского хозяйства, плоха для тяжелой
промышленности, но лучшая в Галактике по технологии и миниатюризации.
Если компьютер будет пользоваться микроволнами и передаст их в
видимой модели, они увидели бы каждый из десяти тысяч населенных островов
Терминуса и единственный из них, достаточно большой, чтобы называться
континентом, где расположен город Терминус и...
- Убрать!
Это была только мысль, упражнение воли, но изображение тут же
изменилось. Светящийся месяц сдвинулся к краю видимости и исчез за ним.
Тьма беззвездного пространства заполнила глаза.
Пилорат откашлялся.
- Я хотел бы, чтобы вы вернули Терминус обратно, мой мальчик. Мне
кажется, что я вроде бы ослеп. - Голос его звучал напряженно.
- Вы не ослепли. Смотрите!
В поле зрения появился легкий полупрозрачный туман. Он
распространялся, становился ярче, пока не засияла вся комната.
- Стоять!
Еще одно упражнение для воли, и Галактика отошла, как будто на нее
смотрели в уменьшающий телескоп. Она сжалась и стала структурой различной
яркости.
- Ярче!
Галактика стала ярче, не изменив размера, и так как звездная система,
к которой принадлежал Терминус, была над галактической плоскостью,
Галактика выглядела не плоскостью. Она представляла собой резко
обрисованную спираль с изогнутыми темно-туманными трещинами,
прочерчивающими сверкающий край Терминуса. Молочная дымка ядра -
удаленного и сжатого расстоянием, казалась несущественной.
Пилорат сказал тихо и благоговейно:
- Вы правы. Я никогда не видел ничего подобного. Я никогда не думал,
что у нее столько деталей.
- Откуда вам было знать? Вы не можете видеть другую половину
Галактики, когда между вами и ею атмосфера Терминуса. С поверхности
планеты вы едва разглядите ядро.
- Какая жалость, что мы видим ее только спереди.
- Не обязательно. Компьютер может показать ее в любой ориентации. Мне
стоит только выразить желание - даже не вслух.
- Сменить координаты!
Упражнение воли не носило точной команды, однако изображение
Галактики стало медленно изменяться. Мозг Тревиза вел машину и она делала
то, что он хотел.
Галактика медленно повернулась, так что ее можно было видеть под
прямым углом к галактической плоскости. Она вытянулась подобному огромному
сверкающему водовороту с дугами тьмы, узлами яркого света и центральным
пламенем.
Пилорат спросил:
- Как может компьютер видеть ее из такого положения в космосе,
которое находится более чем в пятидесяти парсеках отсюда? - И затем
добавил задыхающимся шепотом: - Пожалуйста, простите меня за то, что я
спрашиваю. Я ничего не знал обо всем этом.
Тревиз ответил:
- Об этом компьютере я знал так же мало, как и вы. Но даже простой
компьютер мог бы выправить координаты и показать Галактику в любом
положении, начиная с того, что может считаться нормальным положением по
отношению к положению компьютера в космосе. Конечно, он всего лишь
использует информацию, так что, когда он изменяет бортовую точку
видимости, мы видим в его изображении пробелы и пятна. В данном случае...
- Да?
- Мы имеем великолепное зрелище. Я подозреваю, что компьютер набит
всевозможными картами Галактики и может видеть с любого угла одинаково
легко.
- Как составляется полная карта?
- В память компьютера вводятся координаты каждой звезды.
- Каждой? - Пилорат был потрясен.
- Ну, может быть не все триста миллиардов. Должны включаться звезды,
дающие свет на обитаемые планеты, это уже обязательно, и, вероятно, звезды
спектрального класса К и ярче. Это значит семьдесят пять миллиардов, по
крайней мере.
- Каждой звезды населенной системы?
- Может и не все. В конце концов, во время Хари Селдона было двадцать
пять миллионов обитаемых планет - это вроде бы громадное количество, но на
каждые двенадцать тысяч есть только одна звезда. А затем, за пять столетий
после Селдона общий развал Империи не способствовал дальнейшей
колонизации. Но потом, я думаю, это поощрялось. Осталось еще множество
планет пригодных для обитания, и теперь обитаемых миров, возможно,
миллионов тридцать. Возможно, не все эти миры занесены в записи Основания.
- А старые? Они, конечно, должны быть все без исключения?
- Думаю, да. Гарантировать не могу, конечно, но я был бы удивлен,
если бы какая-то давно заселенная планета была упущена в записях.
Позвольте мне показать в записях что-нибудь, если мои способности в
управлении компьютером смогут зайти так достаточно далеко.
Руки Тревиза слегка напряглись в усилии и как бы глубже вошли в
ладони компьютера. Это было не обязательным: ему было достаточно только
спокойно и небрежно подумать: Терминус!
Он подумал, и в ответ появился искрящийся бриллиант на самом краю
водоворота.
- Это наше солнце, - возбужденно сказал он.
- Ох, - сказал Пилорат с тихим, дрожащим вздохом.
Яркая желтая точка света возникла в скоплении звезд глубоко в сердце
Галактики, но в стороне от центральной дымки. Она, пожалуй, была ближе к
тому краю Галактики, где был Терминус.
- А это, - сказал Тревиз, - солнце Трантора.
Еще один вздох, и Пилорат спросил:
- Вы уверенны? Всегда говорили, что Трантор находится в центре
Галактики.
- В каком-то смысле это так и есть. Он настолько близок, насколько
планета может находиться, оставаясь обитаемой. Трантор ближе к центру, чем
любая другая большая населенная планета. Истинный центр Галактики
представляет собой черную дыру с массой почти миллиона звезд, так что
центр - это яростное место. Насколько мне известно, там не может быть
жизни. Трантор на внутреннем витке спирали, и поверьте мне, если бы вы
видели его ночное небо, вы бы подумали, что он в центре Галактики. Снаружи
он окружен мощным скоплением звезд.
- Вы были на Транторе, Голан? - спросил Пилорат с оттенком чистой
зависти.
- Нет, но я видел голографическое изображение его неба.
Тревиз сумрачно смотрел на Галактику. В великом поиске Второго
Основания во времена Мула все играли с галактическими картами и на этот
счет было написано множество томов и снято множество снимков.
И все это потому, что Хари Селдон сказал в самом начале, что Второе
Основание будет создано "на другом конце Галактики", там "где кончаются
звезды".
На другом конце Галактики! Как только Тревиз подумал про это, в поле
зрения появилась голубая линия, тянущаяся от Терминуса через черную дыру
Галактики к другому концу. Тревиз прямо подскочил: он не заказывал машине
линии, но представлял себе очень четко, и этого оказалось достаточным для
компьютера.
Но, конечно, прямая линия, идущая к противоположной стороне
Галактики, не обязательно указывает "другой конец", о котором говорил
Селдон. Аркадия Дарелл, если можно верить ее автобиографии, пустила фразу
"круг не имеет конца", и все приняли это за истину...
И хотя Тревиз попытался подавить эту мысль, компьютер был слишком
проворен для него: голубая линия исчезла и вновь появилась в виде кольца
вокруг Галактики, которое прошло через красную точку Терминуса.
Окружность не имела конца, и если она начиналась с Терминуса, она там
же и кончалась, и тогда Второе Основание действительно было найдено. Оно
жило в том же мире, что и первое.
Но если в действительности его не нашли, если так называемая находка
Второго Основания была иллюзией, тогда что? Что кроме прямой линии и круга
может иметь смысл в этой связи?
- Вы творите иллюзии? - спросил Пилорат. - Почему здесь голубой круг?
- Просто я проверяю свой контроль. Хотели бы вы найти Землю?
- Вы шутите?
- Нет, я попробую.
И он попробовал. Ничего не вышло.
- Простите, - сказал Тревиз.
- Ее там нет? Нет Земли?
- Может, я плохо обдумал свою команду, но на это, вроде бы, не
похоже. Более вероятно, что Земля не числится в сведениях компьютера.
- Может, она числится под другим названием, - сказал Пилорат.
- Какое другое название, Яков? - быстро спросил Тревиз.
Пилорат не ответил и Тревиз улыбнулся в темноте. Ему пришло на ум,
что именно могло произойти. Надо обдумать. Дать мысли созреть. Он
намеренно сменил тему:
- Хотел бы я знать, можем ли мы управлять временем.
- Как это возможно?
- Галактика движется. Потребовалось почти полмиллиарда лет, чтобы
Терминус прошел один раз по окружности Галактики. Звезды, находящиеся
ближе к центру, выполняют это путешествие много быстрее. Движение каждой
звезды относительно центральной черной дыры может быть зарегистрированно в
компьютере, а если так, наверное, компьютер может ускорить каждое движение
в миллионы раз и сделать чередующийся эффект видимым. Попробую, но сделает
ли он это?
Он не мог удержать свои мышцы от напряжения, когда выполнял это, как
будто он сам держал Галактику, ускорял ее движение, заставлял кружиться,
несмотря на ее страшное сопротивление.
Галактика двигалась. Медленно, степенно она загибалась в направлении,
которое должно было сжать ветви спирали.
Время шло невероятно быстро - фальшивое, искусственное время - и,
пока оно шло, звезды начинали исчезать.
Некоторые большие звезды - краснели, превращаясь в красных гигантов.
Звезды в центральном скоплении беззвучно взрывались сияющим пламенем, на
долю секунды закрывая Галактику, и исчезали. Затем то же происходило с
другой в одном из витков спирали, потом с третьей, находящейся неподалеку.
- Сверхновая, - вздрогнув, сказал Тревиз.
Возможно ли, чтобы компьютер мог точно предсказать, какая звезда
взорвется и когда? Или он просто пользовался упрощенной моделью для показа
звездного будущего в общих чертах?
Пилорат сказал сильным шепотом:
- Галактика выглядит как живое существо, ползущее через пространство.
- Так оно и есть, - ответил Тревиз, - но я здорово устал. Пока я не
научусь делать это без напряжения, я не могу долго играть в такого рода
игры.
Он расслабил волю. Галактика замедлила движение, потом остановилась,
пока не оказалась в той точке, откуда стартовали на их глазах.
Тревиз закрыл глаза и глубоко вздохнул. Он сознавал, как Терминус
уменьшался под ними, последние струйки атмосферы вокруг них исчезли. Он
знал обо всех кораблях, в близком пространстве Терминуса. Но ему и в
голову не пришло проверить, нет ли чего-нибудь особенного в одном из этих
кораблей - не был ли он таким же гравитационным, как "Далекая Звезда". Он
шел по ее траектории и был куда ближе, чем мог позволить случай.
5. ОРАТОР
17
Трантор!
В течении восьми тысяч лет он был столицей громадного и политически
мощного единства, связывающий все растущий союз планетных систем. В
течении последних двенадцати тысяч лет он был столицей политического
единства, связывающего всю Галактику. Он был центром, ядром,
олицетворением Галактической Империи.
Нельзя было подумать об Империи, не вспомнив Трантор.
Трантор достиг своего физического пика, когда Империя уже стала
клониться к упадку. В сущности, никто не замечал, что Империя теряла свою
напористость, свое стремление вперед, потому что Трантор светился в
сияющем металле.
Его развитие достигло высшей точки, когда он стал городом-планетой.
Его население стабилизировалось (законом) на сорока пяти миллиардах.
Единственная растительность была у императорского дворца и у комплекса
Галактического университета и библиотеки.
Вся поверхность Трантора была одета в метал. Его пустыни и
плодородные равнины также были поглощены и превратились в переполненные
жилые кварталы, в административные джунгли, компьютеризированные
предприятия, в склады пищевых продуктов и запасных частей. Горы были
срыты, пропасти засыпаны. Бесконечные коридоры, прорытые под
континентальным шельфом и под океанами, стали громадными подземными
цистернами аквакультур - единственным источником местной пищи и минералов.
Связь с внешними мирами, откуда Трантор черпал необходимые ему
ресурсы, осуществлялась через тысячу его космопортов, с десятью тысячами
военных кораблей, сотней тысяч его торговых судов и с миллионом
космических фрахтовщиков.
Не было ни одного такого большого города, который рециркулировал бы
так крепко. Не было в Галактике планеты, которая в такой же мере
использовала бы солнечную энергию и энергию ветра, предельно избавляя себя
от расходования тепла. Сверкающие радиаторы поднимались в верхние слои
атмосферы на ночной стороне и возвращались в город на дневной. Когда
планета поворачивалась синхронно с нею они поднимались и опускались. Таким
образом Трантор всегда имел искусственную асимметрию, и это было почти его
символом.
И на пике Трантор правил Империей!
Он правил ей плохо, но ничего не могло править ею лучше. Империя была
слишком велика, чтобы ею управляла одна планета. Как мог Трантор управлять
Империей, когда в период упадка императорская корона кочевала то к
скользким политикам, то к некомпетентным глупцам, а бюрократия стала
субкультурой коррупции?
Но даже в самом худшем была какая-то самопроизвольная целостность
структуры. Галактическая Империя не могла существовать без Трантора.
Империя неуклонно разрушалась, но, пока оставался Трантор, оставалось
ядро Империи, оно поддерживало атмосферу гордости, золотого века,
традиций, власти и экзальтации.
Только, когда произошло немыслимое - когда Трантор окончательно пал и
был разграблен, когда миллионы его горожан были убиты, а миллиарды умирали
с голоду, когда его мощное металлическое прикрытие было содрано, пробито и
прострелено атаками варварского флота - только тогда Империя признала свое
поражение. Уцелевшие остатки некогда великого мира уничтожили все
остальное, и через поколение Трантор трансформировался из величайшей
планеты человеческой расы в невообразимый клубок развалин.
Это было почти два с половиной столетия назад. В остальной Галактике
еще не забыли, каким был Трантор. Он навеки остался, как излюбленная сцена
для исторических романов, символ и память прошлого, любимое слово в
поговорках вроде: "Все звездные корабли приземляются на Транторе",
"Выглядит, как важная особа с Трантора".
Во всей остальной Галактике...
Но отнюдь не на самом Транторе!
Так старый Трантор был забыт. Металлическое покрытие поверхности
исчезло почти везде. Теперь Трантор был скудно заселенным миром
полуобеспеченных фермеров, куда торговые корабли заходили редко и
встречались не слишком приветливо. Само слово "Трантор" выпало из народной
речи, хотя и употреблялось в официальных случаях. Жители Трантора теперь
называли его на своем диалекте "Дам", что на Галактическом стандартном
означает "Дом".
Квинтор Вандисс думая обо всем этом и о многом другом, когда спокойно
сидел в спокойном состоянии полудремы и позволил своему мозгу следовать за
самодвижущимся и неорганизованным потоком мысли.
Он был Первым Оратором Второго Основания в течении восемнадцати лет и
вполне мог продержаться еще десять или двенадцать лет, если его мозг
останется разумно энергичным и если он сможет продолжать сражаться в
политических битвах.
Он был аналогом, зеркальным отражением мэра Терминуса, которая
правила Первым Основанием, но они были разными во всех отношениях.
Мэр Терминуса была известна по всей Галактике, и Первое Основание
было по этому просто "Основанием" для всех миров. Первый Оратор Второго
Основания был известен только своим партнерам.
Однако, именно Второе Основание, под управлением его и его
предшественников, обладало реальной властью. Первое Основание было
величайшим в области физической власти, технологии, оружия; Второе
Основание было величайшим в сфере мысленной власти, в области мозга, в
способности управлять им. При любом конфликте между двумя Основаниями
может ли иметь значение количество кораблей и оружия у Первого Основания,
если Второе сможет контролировать мозг тех, кто управляет кораблями и
оружием?
Но как долго сможет оно наслаждаться своей тайной власти?
Вандисс был двадцать пятым Первым Оратором, и его обязанности были
более чем средним щитом. Может быть, ему следовало не так энергично
держаться за них и допустить более молодых претендентов? Был Оратор
Джиндибел, самый энергичный и первый в списке. Сегодня вечером они должны
встретиться, и Вандисс посмотрит насчет этого. Не стоит ли подумать так же
и о том, что в один прекрасный день Джиндибел заменит его?
Ответ на этот вопрос гласил: Вандисс всерьез не думал оставлять свой
пост. Он слишком радовался этому посту.
Несмотря на свой пожилой возраст, он все еще отлично справлялся со
своими обязанностями. Волосы его поседели, но он всегда подкрашивал их и
коротко стриг, чтобы окраска не была заметна. Глаза у него были
блекло-голубые, одевался он в тускло-коричневую одежду в стиле фермеров
Трантора.
Первый Оратор мог при желании сойти за одного из народа Хэмни, но его
скрытая власть, тем не менее, существовала. Он мог сфокусировать глаза и
мозг в любое время, и тогда они могли действовать согласно с его волей, а
потом ничего не помнить об этом.
Это случалось редко. Почти никогда. Золотое правило Второго Основания
гласило: "Не делай ничего, пока не должен, а когда должен действовать -
подумай и взвесь".
Первый Оратор вздохнул. Жизнь в старом университете. Подавляющая
величина развалин императорского дворца неподалеку заставляла иной раз
задумываться, каким образом появилось Золотое Правило.
Во времена Великого Грабежа Золотое Правило натянулось до точки
разрыва. Не было возможности спасти Трантор, не пожертвовав Планом Селдона
для установления Второй Империи. Спасти сорок пять миллиардов было бы
гуманным делом, но спасти их было нельзя без сохранения ядра Первой
Империи, и это только отсрочило бы расплату. Это привело бы к еще большему
разорению через несколько столетий, и, возможно, Вторая Империя никогда...
Раньше Первые Ораторы работали над отчетливо предвиденным за
десятилетия Разграблением, но не нашли решения - невозможно обеспечить и
спасение Трантора и возможность установления Второй Империи. Избрали
меньшее зло и Трантор погиб!
Людям Второго Основания этого времени удалось - с величайшим трудом -
спасти комплекс университет-библиотека, и это легло на них виной. Хотя
никто никогда не доказал, что спасение комплекса привело к ментальному
подъему Мула, но всегда существовало впечатление связи между этими
событиями.
Как близко было разрушение всего!
Тем не менее, через десятилетия после Разграбления и Мула настал
Золотой Век Второго Основания.
До этого люди Второго Основания после смерти Селдона на два с
половиной столетия зарылись, как кроты, в библиотеку, намереваясь
установить только имперский путь. Они служили библиотекарями в
разлагающемся обществе, которое все меньше и меньше заботилось о все более
неверно называемой Галактической библиотеке, и она перестала кого-либо
интересовать, что лучше всего служило цели Второго Основания.
Это была постыдная жизнь. Они просто хранили План, в то время как на
конце Галактики Первое Основание сражалось за свою жизнь против все
увеличивающихся врагов без всякой помощи со стороны Второго Основания и, в
сущности, даже не зная о нем.
Великое Разграбление освободило Второе Основание - еще одна причина
(молодой Джиндибел имел мужество сказать недавно, что это была главная
причина) того, что Разграблению было позволено произойти.
После Великого Разграбления Империя погибла, и все последующее время
выжившие жители Трантора никогда не вторгались без приглашения на
территорию Второго Основания. Из этого Второе Основание заключило, что
комплекс университет-библиотека, переживший Разграбление, переживет и
Великое Возобновление. Руины дворца тоже сохранились. Металл исчез почти
из всего остального мира. Бесконечные громадные коридоры были засыпаны,
изуродованы, разрушены, забыты; все покрыто камнем и землей, все и везде -
только не здесь; здесь металл еще покрывал древние открытые места.
Это можно было рассматривать как мемориал величия, гробницу Империи,
но для транториан - народ Хэмиш - это были места, населенные призраками,
которых нельзя тревожить. Только люди Второго Основания входили в древние
коридоры, касались титанового покрытия.
Но несмотря на это, все почти сошло на нет из-за Мула.
Мул был на Транторе. Что, если бы он обнаружил природу мира, на
котором он был? Его физическое оружие было неизмеримо мощнее, чем то,
которым располагало Второе Основание, а его ментооружие было почти так же
могуче. Второе Основание всегда было скованно необходимостью не делать
ничего, пока это возможно, и знало, что почти всякая надежда на победу в
немедленном сражении принесет еще больший урон.
Для Бейты Дарелл, видимо, это было не так, и ее быстрые действия были
совершены тоже без помощи Второго Основания.
И затем - Золотой Век, когда Первый Оратор каким-то образом нашел
пути для начала активности, остановил Мула в его завоевательском
устремлении, овладел, наконец, его мозгом, а затем остановил само Первое
Основание, когда оно усилило осторожное любопытство насчет сущности
Второго Основания и его опознавания. Прим Палвер, девяностолетний Первый
Оратор и величайший изо всех них, сумел положить конец всякой опасности -
правда, не без тяжелой жертвы - и спас План Селдона.
Второе Основание на сто двадцать лет снова стало таким, каким было
когда-то - оно скрылось в посещаемые призраками места Трантора. Оно
скрывалось теперь не от имперцев, но, как и раньше, от Первого Основания,
почти такого же обширного, как бывшая Галактическая Империя, а в
технологическом отношении превосходившего ее.
Глаза Первого Оратора закрылись в приятном тепле, и он погрузился в
мечтательное состояние галлюцинационной расслабленности, которая не могла
быть ни полным сном, ни полным мысленным бодрствованием.
Хватит уныния. Все будет хорошо. Трантор все еще столица Галактики,
потому что Второе Основание здесь, и оно мощнее, власть его более сильная,
чем когда-то у императора.
Первое Основание должно быть сдерживаемым, ведомым и должно идти в
правильном направлении. Как бы ни были грозны его корабли и оружие, они
ничего не могут сделать, так как ключевые лидеры Первого Основания могут
быть при необходимости взяты под ментоконтроль.
Вторая Империя восторжествует, но она не будет похожа на первую. Она
должна быть Федеративной Империей, с самоуправляющимися районами, так что
тут не будет кажущейся силы и действительной слабости единого
централизованного правительства. Новая Империя будет более способной
противостоять натиску, и ее всегда - всегда будут вести мужчины и женщины
Второго Основания. Трантор останется столицей, но будет более мощный с
сорока тысячами психоисториков, чем был некогда с сорока пятью
миллиардами...
Первый Оратор резко очнулся. Солнце спустилось ниже. Не бормотал ли
он? Не сказал ли что-то вслух?
Если Второе Основание знает много и говорит мало, правящие ораторы
знают больше и говорят меньше, то Первый Оратор знал больше всех и говорил
меньше всех.
Он хмуро улыбнулся. Вечное искушение - стать патриотом Трантора -
видеть всю цель Второго Основания в осуществлении транторианской
гегемонии. Селдон предупреждал об этом; он предвидел это даже за пять
столетий до того, как оно могло произойти.
Однако же, Первый Оратор спал недолго: время аудиенции Джиндибелу еще
не настало.
Вандисс думал об этой частной встрече. Джиндибел был достаточно
молод, чтобы взглянуть на план новыми глазами, и достаточно проницателен,
чтобы видеть то, чего не видят другие. И не исключена возможность, что он
чему-то научится от младшего.
Никто, никогда не знал точно, много ли пользы принес самому Приму
Палверу - великому Палверу - тот день, когда молодой Кол Бондхем, которому
еще не было тридцати, пришел сказать о возможных путях управления Первым
Основанием. Бондхем, которого в последствии считали величайшим после
Селдона теоретиком, никогда не рассказывал об этой аудиенции, но, в конце
концов, стал двадцать первым Первым Оратором. Некоторые приписывали
великие достоинства администрации Палвера не столько Палверу, как
Бенджему.
Вандиссу было интересно знать, что скажет ему Джиндибел. Было
принято, чтобы энергичные юноши, впервые встречающиеся с Первым Оратором
наедине, выкладывали все свои тезисы в первой же фразе. Они не могли
просить об этой драгоценной первой аудиенции ради чего-то тривиального:
это могло убедить Первого Оратора в их легковерности и погубить всю их
дальнейшую карьеру.
Через четыре часа перед ним предстал Джиндибел. Молодой человек не
проявлял признаков нервозности. Он спокойно ждал, когда заговорит Вандисс.
Вандисс сказал:
- Вы просили личной аудиенции, оратор, по поводу важного дела. Не
будите ли вы столь любезны резюмировать это дело?
Джиндибел сказал спокойно, как если бы сообщал, что ел за обедом.
- Первый Оратор, План Селдона бессмысленен!
18
Стор Джиндибел не требовал, чтобы другие осознавали его
исключительность. Он не помнил времени, когда не осознавал своей
незаурядности. Ему было десять лет, когда его привлекли для Второго
Основания, открыв потенциальные возможности мозга мальчика.
Потом он блестяще учился и увлекался психоисторией. Она притягивала
его к себе, и он рвался к ней, овладевая основами Селдона, в то время как
другие его возраста еле справлялись с дифференциальными уравнениями.
Когда ему было пятнадцать лет, он поступил в Транторианский
Галактический Университет (так официально назывался университет на
Транторе) после собеседования, на котором его спросили, к чему он
стремится, и он ответил: "Быть Первым Оратором до того, как стукнет
сорок".
Он не пытался домогаться кресла Первого Оратора без достаточной
компетентности. Он был убежден, что тем или иным путем добьется этого
поста. Его целью было сделать это в юности. Даже Прим Палвер вступил в эту
должность в сорок два года.
Спрашивающий, заколебался, услышав этот ответ, но юноша уже имел
чувство психоязыка и смог объяснить себе это колебание. Он знал так же
твердо, как если бы его собеседник объяснил об этом, что в его записи
будет маленькое примечание: этим юношей трудно управлять.
- Да, конечно!
Джиндибел и намеревался быть трудным для управления.
Сейчас ему тридцать. Через два месяца будет тридцать один, а он уже
член Совета Ораторов. Ему осталось самое большее десять лет, чтобы стать
Первым Оратором, и он знает, что будет им. Эта аудиенция с нынешним Первым
Оратором будет решающей для его планов. Стараясь теперь ясно передавать
свои выводы, он не тратил усилий на полировку своего психоязыка.
Когда два Оратора Второго Основания общаются друг с другом, их язык
не похож ни на что в Галактике. Он скорее язык стремительных жестов, чем
слов, главное тут - определить рисунок ментообмена.
Посторонний услышит мало или вообще ничего, но за короткое время
можно обменяться множеством мыслей, и их не узнает никто, кроме другого
оратора.
Язык ораторов выигрывал в скорости и утонченности, но проигрывал в
том смысле, что, пользуясь им, почти невозможно замаскировать свои
истинные мысли.
Джиндибел знал свое мнение о Первом Ораторе. Он чувствовал, что
Первый Оратор переживает свой умственный рассвет. Первый Оратор - по
оценке Джиндибела - не рассчитывал на кризис, не был подготовлен к встрече
с кризисом, и у него не хватает проницательности, чтобы решить этот
кризис, если он начнется. Несмотря на свои способности, Вандисс мог стать
причиной бедствий.
Все это Джиндибел изгонял не только из слов, жестов или выражения
лица, но и из своих мыслей. Он не знал достаточно эффективного способа не
дать Первому Оратору возможности услышать хотя бы запах этого его мнения.
Джиндибел так же не мог избежать кое-какого осознания чувств, какие
Первый Оратор испытывал к нему. Сквозь добродушие и доброжелательность -
совершенно явно и разумно искренне - Джиндибел чувствовал далекий край
снисходительности и развлечения, и сжимал собственный мысленный захват,
чтобы не дать заметить какое-либо недовольствие в ответ, или хотя бы
уменьшить его, насколько возможно.
Первый Оратор улыбнулся и откинулся в кресле. Конечно, он не задирал
ноги на стол, но вытянул их во всю длину, как для выражения самоуверенного
довольствия и неофициального дружелюбия, так и для того, чтобы оставить
Джиндибела в неуверенности относительно эффекта его заявления.
Поскольку Джиндибела не пригласили сесть, допустимые ему действия и
поведение, могущие уменьшить неуверенность, были ограничены. Не может
быть, чтобы Первый Оратор не понимал этого.
- План Селдона бессмысленен? - сказал Вандисс. - Замечательное
утверждение! Заглядывали ли вы в последнее время в Первоисточник, оратор
Джиндибел?
- Я постоянно изучаю его, Первый Оратор. Это мой долг и
удовлетворение тоже.
- А вы, случаем, не изучаете только те его части, которые входят в
сферу ваших обязанностей? Наблюдали ли вы его в микростиле: систему
уравнений в одном месте, регулировку потока - в другом? Я всегда считал
великолепным упражнением - наблюдать за всем курсом. Изучать Первоисточник
акр за акром для пользования им, но наблюдать его как континент для
вдохновения.
Джиндибел не рискнул сделать долгую паузу. Это будет и должно быть
сделано легко и приятно, или вовсе не сделано.
- Польщен и счастлив, Первый Оратор.
Первый Оратор нажал рычаг на краю стола. Такие столы были в офисе
каждого оратора, и стол в офисе Джиндибел был ничуть не хуже, чем у
Первого Оратора. Второе Основание было уравненным обществом во всех своих
внешних проявлениях. Они, кстати, не имели значения. В сущности, у Первого
Оратора была единственная официальная прерогатива, которая указывалась в
его титуле: он всегда говорил первым.
Когда он нажал рычаг, в комнате потемнело, но почти сразу же тьма
рассеялась в жемчужной дымке. Обе длинные стены стали слегка кремовыми,
затем более белые и яркие, и в конце концов на них появились почти
напечатанные уравнения, такие мелкие, что их трудно было читать.
- Если вы не возражаете, - сказал Первый Оратор, хотя было совершенно
ясно, что никаких возражений здесь быть не может, - мы понизим увеличение,
чтобы увидеть одновременно как можно больше.
Ближайший отпечаток съежился до волосяной линии, слабо-черной паутины
на перламутровом фоне.
Первый Оратор дотронулся до кнопок маленького аппарата, встроенного в
подлокотник его кресла.
- Мы вернемся к началу - ко времени Хари Селдона - и поставим на
медленное движение. Мы прикроем его так, чтобы видеть за раз только
десятилетие развития. Это дает удивительное ощущение потока истории без
отвлечения на детали. Интересно, делали ли вы когда-нибудь так?
- Точно так - никогда, Первый Оратор.
- А должны бы. Это чудесное ощущение. Наблюдать разбросанность
черного узора с самого начала. Мало было шансов для альтернативы в первые
несколько десятилетий. Точечные ответвления, однако, невероятные
экспоненты во времени. Разве не факт, что, как только образуется
специфическое отклонение, наблюдается затухание широкого слоя других в его
будущем, все скоро становится трудноуправляемым. Конечно, в деле с будущим
мы должны стремиться быть уверенными в затухании.
- Я знаю, Первый Оратор. - В ответе Джиндибела были суховатые нотки,
которые он не смог подавить.
Первый Оратор не отреагировал на это.
- Обратите внимание на извилистые линии красных стволов. Здесь есть
их рисунок. По всей вероятности они будут существовать беспорядочно, так
как каждый Оратор зарабатывает свое место, добавляя усовершенствования к
первоначальному Плану Селдона. Казалось бы, нет возможности предсказать,
где можно легко добавить усовершенствование, или определенный оратор
найдет признание своим интересам или своим способностям. Однако же, я
давно подозреваю, что смесь черной Селдона и красной оратора следует точно
закону и зависит сильно от времени и очень мало от чего-нибудь другого.
Джиндибел следил, как проходят годы и как черная и красная линии
составляют почти гипнотический переплетающийся узор. Сам по себе узор,
конечно, ничего не означал. Учитывались символы, из которых он состоял.
То тут, то там появлялся голубой ручей, надувался, ветвился, начинал
выдаваться над другими, а затем опадал и исчезал в черном или красном.
- Голубое Отклонение, - сказал Первый Оратор, и чувство глубокого
отвращения, возникшее у обоих, наполнило пространство между ними. - Мы
захватываем его снова и снова и в конечном счете придем к Веку Отклонения.
Так и было. Можно было сказать точно, когда разрушительный феномен
Мула на короткий срок наполнит Галактику, когда Первоисточник внезапно
разбух от ветвящихся ручьев голубого - слишком продвинувшегося, чтобы быть
подавленным - пока сама комната не стала голубой, потому что линия
утолщалась и отмечала стену все более ярким истечением.
Отклонение достигло пика, а затем потускнело, утончилось, и прошло
долгое столетие, прежде чем тонкая струйка подошла к своему концу. Когда
она исчезла и План снова вернулся к черному и красному, стало ясно, что
тут действовала рука Прима Палвера.
Вперед, вперед...
- Это настоящее время, с удовлетворением сказал Первый Оратор.
Вперед, вперед...
Затем сужение и подлинный узел плотно скрученного черного с еле
заметным красным.
- Это установление Второй Империи, - сказал Первый Оратор.
Он выключил Первоисточник, и комната окунулась в обычный свет.
- Эмоциональный опыт, - сказал Джиндибел.
- Да, - улыбнулся Первый Оратор, - и вы осторожно не указываете
эмоции, поскольку можете промахнуться в определении ее. Но это не важно.
Разрешите мне расставить точки, которые я хотел бы расставить.
Обратите внимание, прежде всего, на почти полное отсутствие Голубого
Отклонения после Прима Палвера - иными словами, на последние сто двадцать
лет. Обратите внимание, что и следующие пять столетий нет приемлемых
вероятностей Отклонений выше пятого класса. Заметьте также, что мы начали
распространять усовершенствования психоистории дальше установления Второй
Империи. Как, вы, конечно, знаете Хари Селдон при всей своей
необыкновенной гениальности, не был и не мог быть всеведущим. Мы более
подкованы. Мы больше знаем о психоистории, чем, вероятно, знал он.
Селдон закончил свои расчеты на Второй Империи, а мы продолжаем
дальше. Не хвалясь, скажу, что новый Гиперплан, который идет дальше
установления Второй Империи, в основном моя работа, и ей я обязан
теперешним моим постом.
Я говорю вам все это для того, чтобы вы избавили меня от лишних слов.
Можете ли вы, зная все это, вывести заключение, что План Селдона
бессмысленен? Он беспорочен. Простой факт, что он пережил Столетие
Отклонения - при всем должном почтении к гению Палвера - лучшая
очевидность, что в нем нет изъяна. Где в нем слабость, молодой человек,
из-за которой вы заклеймили План, как бессмысленный?
Джиндибел стоял прямо и твердо.
- Вы правы, Первый Оратор. План Селдона беспорочен.
- Значит, вы отказываетесь от своего утверждения?
- Нет, Первый Оратор. Недостаток порока и есть его порок. Его роковая
беспорочность.
19
Первый Оратор невозмутимо смотрел на Джиндибела. Он умел управлять
своим лицом, и ему было интересно следить за неспособностью Джиндибела
держаться. В каждом ментообмене молодой человек из всех сил старался
скрыть свои чувства, но каждый раз полностью выдавал их.
Вандисс беспристрастно изучал его. Это был тощий молодой человек,
роста чуть выше среднего, узконосый, тонкогубый, с беспокойными руками.
Темные глаза имели склонность вспыхивать.
Первый Оратор понимал, что этого человека трудно отговорить от его
убеждений.
- Вы говорите парадоксами, оратор.
- Это звучит парадоксом, Первый Оратор, потому что мы навертели
вокруг Плана Селдона очень многое, считаем это доказанным и принимаем его
в такой бесспорной манере.
- А о чем вы хотели бы спорить?
- Насчет истиной базы Плана. Все мы знаем, что План не сработает,
если его природа - или даже его существование - известна слишком многим из
тех, чье поведение соответствует предсказанию.
Я уверен, что Хари Селдон понимал это. И даже уверен, что он сделал
это одной из своих фундаментальных аксиом психоистории.
Он не предвидел Мула, Первый Оратор, и, следовательно, не мог
предвидеть и степень навязчивой идеи, какой стало Второе Основание для
людей Первого Основания, как только Мул показал им важность Второго
Основания.
- Хари Селдон... - начал Первый Оратор, но пожал плечами и замолчал.
Появляющееся изображение Хари Селдона было известно всем членам
Второго Основания. Его репродукции в двух или трех измерениях,
фотографические или голографические, в барельефе или кругу, сидящего или
стоящего, были вездесущими. Все они представляли его в последние несколько
лет его жизни. Все изображали старого доброго человека с мудрым и добрым
лицом, символизирующим квинтэссенцию полностью созревшей гениальности. Но
Первый Оратор теперь вспомнил одну фотографию, считавшуюся изображением
Селдона в молодости. Фотографию забыли, поскольку она была в явном
противоречии с представлениями о молодом Селдоне. Но Вандисс видел ее, и
ему внезапно пришло на ум, что Стор Джиндибел удивительно похож на
молодого Селдона.
Смешно! Время от времени, каждого беспокоит нечто вроде суеверия,
каким рационалистом он бы не был. Вандисса обмануло случайное сходство.
Если бы он имел перед глазами ту фотографию, он сразу увидел бы, что
сходство иллюзорно. Но почему эта дурацкая мысль пришла ему в голову
именно сейчас? Он снова овладел собой. На мгновение он вздрогнул -
мимолетное крушение мысли, слишком короткое, чтобы его заметил кто-либо,
кроме оратора. Ладно, пусть Джиндибел истолкует это, как хочет.
- Хари Селдон, - твердо повторил он, - отлично знал, что существует
бесконечное число вероятностей, которых он не мог предвидеть, поэтому он и
установил Второе Основание. Мы же не предвидели Мула, но осознали его, как
только он пошел на нас, и остановили его. Мы не предвидели последующей
навязчивой идеи Первого Основания насчет нас, но увидели, когда это
произошло, и остановили его. Какую ошибку вы можете найти в этом?
- Только одну, - ответил Джиндибел, - одержимость Первого Основания
нами еще не преодолена.
В тоне Джиндибела слышался заметный упадок уважения. Он заметил дрожь
в голосе Первого Оратора (так подумал Вандисс) и перевел это как
неуверенность. И учел ее.
Первый Оратор поспешно сказал:
- Попробую предугадать. Здесь должны быть люди Первого Основания,
которые, сравнивая лихорадочные затруднения первых четырех столетий с
мирной жизнью последних двенадцати десятилетий, пришли к заключению, что
этим они обязаны заботам Второго Основания о Плане. В этом они, конечно,
правы! Вообще-то мы получили сведения, что здесь есть молодой человек с
главной планеты Первого Основания - Терминуса, член их правительства. Я
забыл его имя...
- Голан Тревиз, - мягко сказал Джиндибел. - Я первый заметил суть в
его рапортах и именно я направил его к вам в офис.
- Да? - сказал Первый Оратор с преувеличенной любезностью. - А каким
образом ваше внимание сосредоточилось на этом человеке?
- Один из наших агентов на Терминусе прислал нудный рапорт о
новоизбранных членах Совета - самый обычный рапорт, какие всегда
посылаются и всегда игнорируются всеми ораторами. Мне бросилось в глаза
описание одного из советников, Голана Тревиза. Судя по описанию, он
необычно самоуверен и воинственен.
- И вы признали родственную душу?
- Вовсе нет, - сдержанно сказал Джиндибел. - Он, может, личность
безрассудная, радуется, делая нелепости - такие описания ко мне не
подходят. Не составило труда решить, что он может оказаться хорошим
материалом для нас, если его завербовать, пока он молод.
- Возможно, сказал Первый Оратор, - но вы знаете, что с Терминуса мы
не вербуем.
- Прекрасно знаю. Во всяком случае, даже без нашей тренировки у него
необычная интуиция. Конечно, совершенно недисциплинированная. Поэтому я не
особо удивился тому, что он уверен в существовании Второго Основания. Я
почувствовал, что это очень важно, и послал в ваш офис докладную.
- И я должен понять так, что это новое развитие.
- Осознав, благодаря своим высокоразвитым и интуитивным способностям,
тот факт, что мы существуем, он употребил этот факт характерно
недисциплинированным образом и, в результате, был выслан с Терминуса.
Первый Оратор поднял брови.
- Вы вдруг остановились. Вы хотите, чтобы я истолковал значение
этого. Позвольте мне применить, не пользуясь компьютером, глубокое
приближение уравнений Селдона и угадать, что проницательная мэр, способная
подозревать о существовании Второго Основания, предпочла не иметь
недисциплинированного индивидуума, выкрикивающего это на всю Галактику и
могущего насторожить Второе Основание. Я полагаю бронзовая Брэнно решила;
что для Терминуса безопаснее, если удалить Тревиза с планеты.
- Она могла посадить Тревиза в тюрьму, а то и просто убить.
- Уравнения ненадежны, когда прилагаются к индивидууму, как вам
хорошо известно. Они имеют дело только с человеческой массой. Поэтому
поведение индивидуума непредсказуемо, а можно предположить, что мэр -
индивидуальный человек, считающий, что заключение в тюрьму, не говоря уже
об убийстве, негуманно.
Джиндибел некоторое время молчал. Это было красноречивое молчание, и
он сохранял его достаточно долго, чтобы Первый Оратор почувствовал
неуверенность в себе, но не настолько долго, чтобы вызвать защитную злобу.
Он рассчитал время до мгновения и потом сказал:
- У меня иное толкование. Я уверен, что Тревиз в настоящее время
представляет режущий край величайшей угрозы Второму Основанию за всю его
историю - большую опасность, чем даже Мул.
20
Джиндибел был удовлетворен. Сила утверждения сработала хорошо. Первый
Оратор не ожидал такого и потерял равновесие. С этой минуты контроль
принадлежал Джиндибелу. Если у него были какие-то сомнения на этот счет,
они исчезли после следующего вопроса Вандисса:
- Это имеет какую-то связь с вашим утверждением, что План Селдона
бессмысленен?
Джиндибел рискнул на полную уверенность, вдаваясь в дидактизм, чтобы
не дать Первому Оратору оправиться.
- Первый Оратор, сказал он, - это параграф норм, что Прим Палвер
выправил курс Плана после дикой аберрации Века Отклонений. Загляните в
Первоисточник, и вы увидите, что отклонения исчезли только через два
десятилетия после смерти Палвера, и с тех пор ни единого отклонения не
появлялось. Первые Ораторы после Палвера могли этому верить, но это
невероятно.
- Невероятно? Согласен, никто из нас не был Палвером, но почему -
невероятно?
- Вы позволите мне продемонстрировать, Первый Оратор. С помощью
математики психоистории я могу ясно показать, что шансы на полное
исчезновение отклонений микроскопически малы, что бы не делало Второе
Основание. Не разрешайте, если у вас нет времени или желания для этой
демонстрации, которая потребует полчаса непрерывного внимания. В качестве
альтернативы я могу организовать полную встречу Стола Ораторов и
продемонстрировать это там. Но это будет означать потерю моего времени и
ненужную полемику.
- Да, и, возможно, потерю лица для меня. Демонстрируйте сейчас. Но
предупреждаю: - Первый Оратор сделал героическое усилие, чтобы прийти в
себя, - если вы покажете мне чепуху, я этого не забуду.
- Если это окажется чепухой, - сказал Джиндибел с легкой гордостью,
которая поправила Первого Оратора, - вы немедленно получите мое прошение
об отставке.
На самом деле это заняло куда больше полчаса, потому что Первый
Оратор исследовал математические расчеты почти с дикой неистовостью.
Джиндибел потратил некоторое время, налаживая свой микроисточник.
Аппарат, который мог показывать любую часть обширного Плана голографически
и не требовал ни стены, ни рычага на столе, вошел в употребление всего
десять лет назад, и Первый Оратор так и не научился обращаться с ним.
Джиндибел знал об этом, и Первый Оратор знал, что тот знает.
Джиндибел прикрыл аппарат сверху большим пальцем, а четырьмя
остальными манипулировал кнопками, как будто это был музыкальный аппарат
(Джиндибел и в самом деле написал небольшую статью об этой аналогии).
Уравнения, воспроизведенные и умело обоснованные Джиндибелом, по
змеиному двигались взад и вперед в сопровождении его объяснений. Он мог бы
получить решения, если понадобиться, установить аксиомы,
продемонстрировать графики в двух или трех измерениях, не говоря уже о
проекции многомерных отношений.
Комментарии Джиндибела были ясны и точны, и Первый Оратор сдался. Он
был побежден и сказал:
- Я не помню, чтобы видел анализ такого рода. Кто его разработал?
- Это моя работа, Первый Оратор. Я опубликовал основы этого
математического аппарата.
- Очень умно, оратор Джиндибел. Что-нибудь вроде этого включит вас в
список Первого Ораторства, когда я умру или уйду в отставку.
- Я не склонен думать об этом деле, Первый Оратор, но, поскольку вы
вряд ли мне поверите, я отвожу ваш отзыв. Я склонен думать и надеюсь, что
буду Первым Оратором, потому что, кто бы не занял этот пост, он должен
будет следовать курсом, который вижу ясно только я.
- Да, - сказал Первый Оратор, - неумеренная скромность может быть
весьма опасной. Что за курс? Может быть теперешний Первый Оратор тоже
может следовать им? Если я слишком стар для творческого прыжка, какой
делаете вы, то я еще не тек стар, чтобы не быть в силах следовать вашим
указаниям.
Это была сдача на милость победителя, и сердце Джиндибела неожиданно
потеплело по отношению к старику, даже когда он осознал, что именно на это
рассчитывал Первый Оратор.
- Спасибо, Первый Оратор; мне чертовски нужна ваша помощь. У меня нет
надежды повлиять на Стол без вашего просвещенного лидерства - (милость за
милость) - я предлагаю, однако, что вы уже видите из того, что я вам
продемонстрировал, что с нашей политикой невозможно выправить Столетия
Отклонений, так чтобы намека Отклонения больше не было.
- Это мне ясно, - сказал Первый Оратор. - Если ваш математический
аппарат верен, то, чтобы привести План в порядок и заставить его работать
так же отлично, как он, видимо, работал, мы должны научиться предсказывать
реакции малого числа людей - даже индивидуумов - с некоторой степенью
уверенности.
- Именно так. Поскольку Математика психоистории не позволяет этого.
Отклонения не могли исчезнуть и, более того, не могли оставаться
рассеянными. Теперь вы понимаете, что я имел ввиду, говоря, что порок
Плана Селдона в его беспорочности.
- Значит, либо План Селдона заключал в себе отклонения, либо в его
математике что-то неправильно. И с пор как я должен был признать, что План
Селдона не показывал Отклонений столетие и больше, ясно, что что-то
неладно с нашей математикой, хотя я не заметил ошибок и промахов.
- Вы ошибаетесь, - сказал Джиндибел, - исключив третью альтернативу.
Вполне возможно, что План Селдона не обладает Отклонениями, однако, в моем
математическом аппарате нет ничего неправильного, он только говорит, чего
не может быть.
- Я не вижу третьей альтернативы.
- Допустим, План Селдона управляется такими передовыми средствами
психоисторического метода, что реакции малой группы людей - может быть,
даже индивидуумов - могли быть предсказаны; тогда, и только тогда мой
математический аппарат показал бы, что План Селдона действительно не
испытал Отклонений.
Некоторое время Первый Оратор молчал. Затем сказал:
- Такого передового психоисторического метода нет, это я знаю, и вы
тоже, судя по вашим словам. Если мы с вами знаем, что его нет, то шанс,
что какой-нибудь другой оратор или группа ораторов разработали такую
микроисторию - если я могу так ее назвать - и держат ее в тайне от
остальных бесконечно мал. Вы не согласны?
- Согласен.
- Тогда, значит, либо ваши анализы неверны, либо микроистория
существует у какой-то группы вне Основания.
- Точно, Первый Оратор, последняя альтернатива должна быть верна.
- Вы можете продемонстрировать истину такого утверждения?
- Никаким официальным путем я не могу. Но подумайте: не было ли здесь
уже личности, которая могла воздействовать на План Селдона, имея дело с
отдельными индивидуумами?
- Вы, я полагаю, имеете в виду Мула?
- Да, конечно.
- Мул мог только разрушать. Проблема в том, что План Селдона работает
слишком хорошо, много ближе к идеалу, чем может позволить наша математика.
Вам нужен Анти-Мул - тот, кто способен взять верх над Планом, как это
сделал Мул, но действовать в противоположном направлении - не разрушать, а
улучшать.
- Точно, Первый Оратор. Я не додумался до этого выражения. Кто был
Мул? Мутант. Но откуда он взялся? Как он стал таким? Никто этого, в
сущности, не знает. Но могут ли быть еще такие?
- По-видимому, нет. Единственное, что я хорошо знаю о Муле - то, что
он был стерильным. Отсюда его имя. Может быть, вы думали, что это миф?
- Я не имел в виду потомков Мула. Но разве не могло быть, что Мул был
отклонившимся членом бывшей тогда или ставшей теперь большой группы людей
со способностями Мула, и что это группа людей по каким-то своим причинам
не разрушает, а поддерживает План Селдона.
- А зачем кому-то в Галактике поддерживать его?
- А зачем поддерживаем его мы? Мы планируем Вторую Империю, в которой
мы, вернее сказать, наши интеллектуальные потомки будут иметь решающий
голос. Если какая-то группа поддерживает План даже более эффективно, чем
мы, она не планирует оставить решающий голос нам. Править будет она - но в
какую сторону? Не попытаться ли нам найти этот род Второй Империи, куда
они нас затягивают?
- Как вы предлагаете их искать?
- Ну, почему мэр Терминуса выгнала Голана Тревиза? Сделав так, она
позволила возможно опасной личности свободно двигаться по Галактике. Не
могу поверить, чтобы она сделала это из гуманных побуждений. Во все
времена правители Первого Основания были реалистами, что обычно означало -
"без оглядки на мораль". Один из их героев, Силвер Хардин, в сущности,
выступил против морали. Нет, я думаю, что мэр действовала под внушением
агентов Анти-Мула, выражаясь вашими словами. Я думаю, что Тревиз был
завербован ими, и считаю его острием опасности для нас. Смертельной
опасности!
- По Селдону, вы, наверное, правы, - сказал Первый Оратор. - Но как
мы убедим в этом Стол?
- Первый Оратор, вы недооцениваете мою известность.
6. ЗЕМЛЯ
21
Тревизу было жарко и он злился. Он и Пилорат сидели в маленьком
обеденном помещении, только что покончив с ленчем.
Пилорат сказал:
- Мы в космосе всего два дня, а я чувствую себя превосходно, хотя
лишен свежего воздуха, природы и всего такого. Удивительно! Никогда вроде
бы не замечал такие вещи, когда они окружали меня. Кроме вашего
замечательного компьютера, у меня здесь вся моя библиотека, или, по
крайней мере, все важное, и я теперь не ощущаю никакого страха, находясь в
космосе. Поразительно!
Тревиз издал непонятный звук. Его глаза сфокусировались внутрь.
Пилорат вежливо сказал:
- Я не имел намерения навязываться, Голан, да, по правде сказать, и
не думал, что вы слушаете. Не то чтобы я был особо интересной личностью -
всегда был скучноват, знаете. Но вы, кажется, чем-то озабоченны. Мы в
затруднении? Не бойтесь сказать мне. Я полагаю, что мало что могу сделать,
но в панику не впаду, дорогой мой собрат.
- В затруднении? - Тревиз, видимо, очнулся и слегка нахмурился.
- Я имею ввиду корабль. Это новая модель, вот я и предположил, что в
ней может быть неладно, - Пилорат позволил себе легкую, неуверенную
улыбку.
Тревиз решительно покачал головой.
- С моей стороны было бы глупо оставить вас в такой неуверенности. В
корабле нет решительно никаких неисправностей. Он работает безупречно.
Просто я задумался о гипертрансляторе.
- Ага, понятно, только не мне. Что такое гипертранслятор?
- Сейчас объясню, Яков. Я поддерживаю связь с Терминусом - во всяком
случае, могу в любое время снестись с ним, и Терминус в свою очередь тоже
может общаться с нами. Там знают местонахождение корабля, наблюдая за его
траекторией. Даже если они этого не делают, они могут определить, где мы с
помощью сканирующего устройства для массы, которое предупреждает их о
присутствии корабля или, скажем, метеорита. И они, могут определить
энергетическую систему, которая различна не только у корабля и метеорита,
но даже у двух кораблей, потому что они используют энергию не одинаково. В
любом случае, наша структура остается характерной только для нас,
независимо от того, какими приборами или инструментами мы пользуемся.
Корабль может быть незнакомым, конечно, но если его энергетическая система
записана на Терминусе - как наша - корабль будет опознан, как только его
обнаружат.
- Мне кажется, Голан, - сказал Пилорат, - что развитие цивилизации
идет исключительно по линии ограничения обособленности.
- Вы, вероятно, правы. Однако, рано или поздно, мы должны пройти
через гиперпространство, иначе мы будем осуждены до конца дней оставаться
в одном-двух парсеках от Терминуса. Мы не сможем совершить межзвездного
путешествия. С другой стороны, проходя через гиперпространство, мы
подвергаемся разрыву с обычным пространством. Мы проходим отсюда туда - я
имел ввиду через интервал в сотни парсеков - за секунду известного нам
времени. Мы внезапно оказываемся безмерно далеко в том направлении,
которое предсказать трудно, и нас практически нельзя будет определить.
- Я понял. Да.
- Если только нам не встроили гипертранслятор. Он посылает сигнал
через гиперпространство - сигнал, характерный именно для этого корабля - и
власти Терминуса будут знать, где мы, во всякое время. Это ответ на ваш
вопрос. Возможно, что мы не сможем скрыться нигде в Галактике, и нет такой
комбинации прыжков через гиперпространство, которая дала бы нам
возможность ускользнуть от их контроля.
- Но, Голан, разве мы не нуждаемся в защите Основания?
- Нуждаемся, Яков, но только в том случае, если мы попросим ее. Вы
сами сказали, что развитие цивилизации означает продолжающееся ограничение
изолированности. Ну а я не хочу этого развития. Я хочу быть свободным и
идти, куда пожелаю - до тех пор, пока не прошу защиты. Поэтому я
чувствовал бы себя куда лучше, безмерно лучше, если бы на борту не было
гипертранслятора.
- Вы обнаружили его, Голан?
- Нет. Если бы обнаружил, я, может быть, сумел бы его испортить.
- Вы его узнаете, если увидите?
- В этом одна из трудностей. Могу и не узнать. Я знаю, как обычно
выглядит гипертранслятор, и знаю способы проверки подозрительных
предметов. Но этот корабль последней модели, имеющей специальное
назначение. Гипертранслятор может быть встроен таким образом, что никаких
признаков не будет видно.
- Но с другой стороны, возможно, что его на корабле нет, поэтому вы и
не нашли его.
- Я не смею предположить это, и мне не хотелось бы делать прыжок,
пока я не узнаю.
Пилорат просиял.
- Так вот почему мы, можно сказать тащимся через космос. А я
удивлялся, почему мы не сделали прыжка. Я слышал о нем, видите ли, и
чуточку нервничал, и все думал, когда же вы прикажете мне привязаться, или
принять пилюлю, или еще что-нибудь такое.
Тревиз улыбнулся.
- Не опасайтесь. Сейчас не старое время. На таком корабле, как этот,
все осуществляется компьютером. Ему дается команда, а он уже делает все
остальное. Мы не знаем, как все это происходит, видим только, что космос
неожиданно изменился. Если вы когда-нибудь видели показ слайдов, то вы
знаете, что происходит, когда слайд вдруг заменяется другим. Так вот,
прыжок похож на это.
- Подумать только! Ничего не чувствуешь? Поразительно! Мне кажется,
это даже слегка разочаровывает.
- Лично я никогда ничего не чувствовал, а корабли, на которых я был,
не были такими усовершенствованными, как этот наш новорожденный. Но мы не
совершили прыжка не из-за гипертранслятора. Нам нужно отойти чуть подальше
от Терминуса - и от солнца, конечно. Чем дальше мы будем от любого
массивного объекта, тем легче будет управлять прыжком - снова возникнуть в
пространстве в точно желаемых координатах. В крайней необходимости можно
рискнуть на прыжок, находясь всего в двухстах километрах от поверхности
планеты и надеяться, что вам повезет и вы вынырните и можете в разумных
пределах рассчитывать на безопасность. Однако, всегда существует
вероятность, что случайные факторы приведут к появлению нашего корабля в
нескольких миллионах километров от большой звезды или центра Галактики - и
вы сгорите раньше, чем успеете мигнуть. Чем дальше от массы, тем меньше
факторов такого рода и меньше вероятности, что случится что-либо
неприятное.
- В таком случае, я хвалю вашу осторожность. Никто вас не торопит.
- Точно. Тем более, что я умираю от желания сначала отыскать
гипертранслятор или убедиться, что его здесь нет.
Тревиз, похоже, снова погрузился в задумчивость, и Пилорат сказал,
слегка возвысив голос, чтобы преодолеть барьер озабоченности Тревиза:
- А это будет много позже?
- Что?
- Я хочу сказать - когда мы сделали бы прыжок, если бы вы не
занимались гипертранслятором, мой дорогой?
- При нашей теперешней скорости и траектории - я бы сказал, дня через
четыре. Точное время я установлю на компьютере.
- Ну, тогда вам остается на поиски еще два дня. Не могу ли я внести
предложение?
- Валяйте.
- Я всегда знал о своей работе - совсем отличной от вашей,
разумеется, но мы, может быть, можем обобщить - что погружение в частную
проблему самоубийственно. Почему бы не расслабиться и не поговорить о
чем-нибудь другом, тогда ваше подсознание, освобожденное от груза
сосредоточенной мысли, может решить для вас вашу проблему.
Тревиз сначала посмотрел на него с раздражением, но тут же улыбнулся.
- Не что же, почему бы и нет? Расскажите, профессор, почему вы
интересуетесь Землей? Что вызвало эту странную идею об особой планете, с
которой мы все вышли?
- Ах! - Пилорат закивал, вспоминая. - Это случилось давно. Больше
тридцати лет назад. Когда я поступил в колледж, я собирался стать
биологом. Меня в особенности интересовали вариации видов на различных
планетах. Вариации, как вы знаете - а может и не знаете - только не
обижайтесь на мои слова - очень малы. Все формы жизни в Галактике по
крайней мере, все, с которыми мы сталкивались, имеют химию
протеино-нуклеиновой кислоты на водной основе.
- Я учился в военном колледже с уклоном в нуклонику и гравитацию, -
сказал Тревиз, - но я не узкий специалист. Я мало знаю насчет химической
основы жизни. Нас учили, что вода, протеины и нуклеиновые кислоты -
единственная форма жизни.
- Это, я думаю, неопределенное заключение. Лучше сказать, что мы не
обнаружили другую форму жизни - но пока оставим это. Самое удивительное в
местных видах - что видов, имеющихся только на одной планете, очень
незначительное число. Большинство, включая гомо сапиенса в частности,
расположены по всем мирам Галактики и тесно связаны биологически,
физиологически и морфологически. С другой стороны, местные виды очень
отличаются по характеристикам как от широко распространенных форм, так и
друг от друга.
- Ну и что же?
- Отсюда вывод, что один мир в Галактике - единственный мир - отличен
от всех остальных. На десятках миллионах миров Галактики - никто точно не
знает, сколько их - развилась жизнь. Простая жизнь, разбросанная, слабая,
но очень разнообразная, нелегко сохраняющаяся и нелегко
распространяющаяся. Один мир, один, единственный, развил жизнь в миллионах
видов - некоторые очень специализированные, высокоразвитые, очень склонные
множиться и распространяться - сюда относимся и мы. Мы были достаточно
умны, чтобы основать цивилизацию, развить гиперпространственные полеты и
колонизировать Галактику. Распространяясь по Галактике, мы взяли с собой
много других форм жизни - форм связанных друг с другом и с нами.
- Если вы не перестали думать об этом, - почти безразлично сказал
Тревиз, - то, я полагаю, не без причин. Я хочу сказать, что мы здесь в
человеческой Галактике. Если предположить, что все началось на какой-то
одной планете, то значит, эта одна планета должна быть совсем другой.
Почему бы и нет? Шансы, что жизнь разовьется так пышно, должны быть
чрезвычайно малы - может, один на сто миллионов, так что это подтверждает,
что возникновение жизни произошло в одном мире на сотни миллионов. Такое
могло быть.
- Но что именно сделало этот особый мир таким отличным от других? -
возбужденно спросил Пилорат. - Какие условия сделали его таким уникальным?
- Просто случайность, возможно. В конце концов, человеческие существа
и те формы жизни, которые они привезли с собой существуют теперь на
десятках миллионов планет, на всех, которые могут поддерживать жизнь; так
что эти миры должны быть достаточно хороши.
- Нет! Поскольку человеческий род эволюционировал, развивал
технологию, сплотился в тяжелой борьбе за выживание, он смог
адаптироваться на любой планете, которая оказалась хоть сколько-нибудь
гостеприимной - на Терминусе, скажем. Но можете ли вы представить разумную
жизнь, возникшую и расцветшую на Терминусе. Когда Терминус был впервые
заселен людьми во времена энциклопедистов, самой высшей формой
растительной жизни там был лишайник на скалах; высшей формой животной
жизни - маленькие кораллообразные скопления в океанах и насекомоподобные
летающие организмы на суше. Мы уничтожили их и населили моря и сушу рыбой,
кроликами, козами, травой, зерновыми, деревьями и тому подобным. Мы не
оставили ничего из местной жизни, разве что в зоопарках и аквариумах.
- Хм, - произнес Тревиз.
Пилорат долгую минуту смотрел на него, потом сказал:
- Вам плевать на это, не так ли? Замечательно! Я не знаю никого, кто
бы думал иначе. Я думаю, это моя вина: не сумел никого заинтересовать,
хотя самого меня это очень интересует.
- Это интересно, - сказал Тревиз, - но... но... И что же?
- Вам не приходит в голову, что с научной точки зрения интересно
изучать мир, давший подъем единственному, по настоящему расцветшему,
подлинному экологическому балансу Галактики?
- Возможно, если бы я был биологом. А я, знаете, не биолог. Вы уж
простите меня.
- Конечно же, мой дорогой! Кстати, я не нашел ни одного биолога,
который заинтересовался бы этим. Я говорил вам, что специализировался по
биологии в колледже. Я обратился с этим к своему профессору, но он не
заинтересовался и велел мне вернуться к какой-то практической задаче. Мне
это было так противно, что я переключился на историю, которая в юности
была моим хобби, и вытащил из угла "Вопрос происхождения".
- Если это дало вам работу на всю жизнь, - сказал Тревиз, - то вы
должны быть благодарны своему профессору за то, что он оказался таким
непросвещенным.
- Да, полагал, что на вопрос можно взглянуть и так. Моя работа
интересна и никогда меня не утомляет. Но я хотел бы заинтересовать этим
вас. Терпеть не могу ощущения вечного разговора с самим собой.
Тревиз наклонил голову и весело рассмеялся. На спокойном лице
Пилората обозначились следы огорчения.
- Почему вы смеетесь надо мной?
- Не над вами, Яков. Я смеялся над собственной глупостью. Что
касается вас, то я очень признателен вам. Вы были совершенно правы.
- Что я придаю такое значение происхождению человека?
- Нет, нет. То есть, да, и в этом тоже. Но я хотел сказать, что вы
были правы, когда сказали, что надо перестать сознательно думать о моей
проблеме и занять мозг чем-нибудь другим. Когда вы мне рассказали о
способе развития жизни, это привело меня к мысли, что я знаю теперь, где
найти этот гипертранслятор, если он существует.
- Вот как?
- Да! В настоящее время это моя мономания. Я представлял этот
гипертранслятор, как будто я был на своем старом учебном судне и изучал
все части корабля - итоговый путь тысячелетней технологической
деятельности. Дошло до вас?
- Нет, Голан.
- У нас на борту компьютер. Как я мог забыть о нем? - Он бросился в
свою комнату, махнув рукой Пилорату, чтобы тот шел за ним.
- Мне нужна только попытка связи, - сказал он, вводя руки в контакт с
компьютером.
Это была попытка связаться с Терминусом, который находился теперь
далеко от корабля.
Дошло! Отклик! Словно нервные окончания тянулись и вытягивались со
смущающей дух скоростью - со скоростью света, конечно - чтобы добиться
контакта.
Тревиз был тронут - ну, не совсем тронут, но чувствовал - нет, не то
чтобы чувствовал, но... в общем, неважно, у него просто не было для этого
подходящего слова.
Он узнал Терминус, и хотя расстояние между ними увеличивалось с
каждой секундой на двадцать километров, контакт существовал, как будто
планета и корабль были неподвижны и разделялись несколькими метрами. Он
ничего не сказал и отключил связь. Он просто хотел проверить принцип
связи; общаться он не собирался.
По ту сторону Терминус в восьми парсеках был Анакреон, ближайшая
большая планета - в их дворе, по галактическим стандартам. Послать
сообщение с той же световой скоростью, какая только что сработала для
Терминуса, и получить ответ - займет пятьдесят два года. Достичь
Анакреона! Думать об Анакреоне! Думать насколько возможно отчетливее. Ты
знаешь его положение относительно Терминуса и ядра Галактики, изучал его
планетографию и историю, решал военные проблемы, когда нужно было
захватить Анакреон (в невозможном в то время случае, что он будет взят
врагом). Ты был на Анакреоне. Рисуй его! Ты почувствуешь его через
гипертранслятор.
Ничего! Нервные окончания дрожали и оставались на месте. Тревиз убрал
руки.
- На борту "Далекой Звезды" нет гипертранслятора, Яков. Я убедился.
И, если бы я не последовал вашему совету, Я, наверное, не скоро узнал бы
об этом.
Пилорат положительно расцвел, хотя не шевельнул ни одним лицевым
мускулом.
- Я так рад, что помог вам. Значит, мы сделаем прыжок?
- Нет, мы еще подождем два дня для гарантии. Мы должны отойти
подальше от массы планеты, понимаете. Учитывая, что я на новом не
испытанном корабле, с которым совершенно не знаком, мне, вероятно,
понадобилось бы два дня для расчета точной процедуры - гипертолчка для
первого Прыжка. Однако; у меня впечатление, что все это сделает компьютер.
- Дорогой мой, мне кажется, что время будет тянуться длинно и скучно.
- Скучно? - Тревиз широко улыбнулся. - Нисколько! Мы с вами будем
разговаривать о Земле.
- В самом деле? Вы хотите доставить удовольствие старику? Это очень
великодушно. Очень!
- Бросьте! Я хочу доставить удовольствие самому себе. Яков, вы
получили новообращенного. В результате ваших рассказов я понял, что Земля
- самый важный и самый что ни на есть интересный объект в Галактике.
22
Тревизу явно что-то пришло в голову в тот момент, когда Пилорат
высказывал свои соображения о Земле. Именно поэтому его мозг зафиксировал
что-то связанное с проблемой гипертранслятора, и Тревиз не сразу
отреагировал. Но как только проблема была решена, он вернулся к
мелькнувшей мысли.
В одном из отчетов Хари Селдона, повторявшегося чаще всего, было
замечание, что Второе Основание существует на "другом конце Галактики" по
отношению к Терминусу. Селдон даже назвал место: "Там, где кончаются
звезды".
Это было включено в отчет Гела Дорндайка в день суда перед
императорским двором. "Другой конец Галактики". Эти слова Селдона были
употреблены Дорндайком и с тех пор их значение не переставало
дебатироваться.
Что связывало один коней Галактики с другим? Была это прямая линия,
спираль, окружность или еще что-нибудь? И теперь Тревизу стало ясно, что
это было ни прямой линией, ни кривой, которую можно было нанести на карту
Галактики. Это было куда тоньше.
Было совершенно ясно, что один конец Галактики - это Терминус. Он был
краем Галактики, да, кроме нашего Основания, что давало слову "конец"
буквальное значение. Однако это был самый новый мир Галактики во времена
Селдона, мир, только начавший осваиваться, его еще нельзя было назвать
существующим.
В свете этого, что могло быть другим концом Галактики? Согласно
аргументам, представленным Пилоратом - он и сам не знал, что представил -
это могла быть только Земля.
Но ведь Селдон сказал, что другой конец Галактики, "там где кончаются
звезды"? Кто может сказать, не выражался ли он метафорически? След истории
человечества идет далеко назад, как говорил Пилорат, и эта линия должна
тянуться от кладовой планетной системы, от каждой звезды, освещающей
населенную планету, к какой-то другой планете, к звезде, откуда пришли
первые мигранты, затем дальше к предыдущей звезде - до тех пор, пока все
линии не сойдутся на планете, породившей человечество. Звезда сиявшая над
Землей и была "Звездным концом".
Тревиз улыбнулся и сказал почти любовно:
- Яков, расскажите мне побольше о Земле.
Пилорат покачал головой.
- Я рассказал вам все. Побольше мы найдем на Транторе.
- Нет, Яков. Мы ничего не найдем там. Поэтому мы и не полетим на
Трантор. Кораблем управляю я, и я вас уверяю, что мы не отправимся туда.
У Пилората отвисла челюсть. Он задохнулся. Затем удрученно сказал:
- О, мой дорогой друг!
- Полно, Яков. Не смотрите на меня так. Мы пойдем искать Землю.
- Но ведь на Транторе...
- Нет. Трантор - это место, где вы можете изучать ломкие от старости
пленки и пыльные документы, и сами станете ломким и пыльным.
- Десятки лет я мечтал...
- Вы мечтали найти Землю.
- Но она только...
Тревиз встал, наклонился, захватил Пилората за просторную тунику и
сказал:
- Не повторяйте этого, профессор. Не повторяйте. Когда вы впервые
сказали, что мы пойдем искать Землю - еще до того, как мы поднялись на
корабль, - вы сказали, что уверены, что найдете ее, и я процитирую ваши
собственные слова: "У меня в мозгу есть великолепные возможности". И я не
хочу слышать от вас о Транторе. Я хочу, чтобы вы рассказали мне об этих
великолепных возможностях.
- Но их надо еще подтвердить. Это не только мысль, надежда, смутная
возможность.
- Хорошо. Вот и расскажите мне об этом.
- Вы не поняли. Вы просто не поняли. Это не поле, где любой, кроме
меня, может вести исследования. Здесь нет ничего исторического, ничего
твердого, ничего реального. Люди говорят о Земле то как о факте, то как о
мифе. Миллион противоречивых рассказов...
- Тогда в чем состояли ваши исследования?
Я был вынужден собрать все рассказы, все обрывки предполагаемой
истории, все легенды, все туманные мифы. Даже фантастику. Все, что
включало в себя название Земли или идеи о первоначальной планете. За
тридцать с лишним лет я собрал все. Я собрал со всех планет Галактики. И
если бы я мог получить что-то более надежное в Галактической библиотеке
на... но вы запретили говорить мне эти слова.
- Правильно. Не говорите. Лучше скажите, что из всего этого привлекло
ваше внимание, и по каким причинам вы подумали, что именно это должно быть
правильным.
Пилорат покачал головой.
- Голан, простите меня, но вы говорите, как солдат или политик. С
историей так не работают.
Тревиз глубоко вздохнул, сдерживая темперамент.
- Скажите мне, как с ней работают? У нас есть еще два дня. Просветите
меня.
- Вы не можете положиться ни на один миф, даже на какую-то группу их.
Я собрал их все, анализировал их, сгруппировал, установил символы для
различных спектров их содержания - рассказы о невыносимых погодных
условиях, астрономические детали планетных систем, противоречащие тому,
что существует в действительности, происхождение мифических героев, особо
отмеченных, что они не местные - буквально сотни всякого такого.
Перечислять все это - двух дней не хватит. Я истратил на это тридцать лет.
Затем я работал над программой компьютера, чтобы выбрать из всех этих
мифов общие компоненты, и найти трансформацию, которая бы нарисовала
наиболее реальную картину. Постепенно я разработал модель Земли. В конце
концов, если все человеческие существа произошли на одной планете, то к
ней должны относиться все мифы, все рассказы о героях, вообще все. Вы
хотите чтобы я вошел в математические детали?
- В данный момент - нет, спасибо. Но откуда вы знаете, что вас не
сбила с толку ваша математика? Мы знаем как факт, что Терминус основан
всего пять столетий назад, и что первые люди прибыли на него как колонисты
с Трантора, где были собранны из десятков, если не сотен других миров.
Однако те, кто этого не знает, могли бы предположить, что Хари Селдон,
Силвер Хардин и все, родившиеся не на Терминусе, пришли с Земли, и что
Трантор и есть название Земли. Конечно, если бы Трантор, каким он
описывался во времена Селдона был исследован, то мир, вся поверхность
которого покрыта металлом, можно было бы рассматривать, как невероятный, и
там ничего нельзя было найти.
Пилорат посмотрел на него с нескрываемым удовлетворением.
- Мой дорогой друг, я беру назад свое замечание насчет солдата и
политика. У вас исключительное интуитивное чутье. Конечно, я поставил
контрольные опыты. Я придумал сотню фальсификаций, основанных на искажении
действительной истории и имитировал мифы по типу собранных мною. Я
попытался вставить эти свои выдумки в модель. Одна из таких выдумок была
основана на ранней истории Терминуса. Компьютер все отбросил. Все до
одной. Конечно, это могло означать, что у меня просто не хватило
беллетристического таланта, но я старался как мог.
- Я уверен, что вы старались, Яков. И что же ваша модель сказала вам
насчет Земли?
- Множество вещей разной степени вероятности. Нечто вроде профиля.
Например, около 70% обитаемых планет Галактики имеют период вращения между
22 и 36 Стандартными Галактическими Часами. Ну...
- Надеюсь, вы не обратили на это, - прервал его Тревиз, - никакого
внимания, Яков. Тут нет тайны. Вы же не хотите, чтобы обычная планета
вертелась с такой скоростью, что циркуляция воздуха стала бы вызывать
невообразимые штормы, или так медленно, чтобы вариация температур была
экстремальной. Это достояние выбора. Люди предпочитают жить на планетах с
подходящими характеристиками, и, когда все обитаемые планеты похожи друг
на друга, кто-то скажет: "Поразительное совпадение", хотя тут нет ничего
поразительного и даже нет совпадения.
- Собственно говоря, - спокойно сказал Пилорат, - это известный
феномен в социальной науке. И физике, кажется, тоже, но я не физик и
поэтому не уверен насчет этого. Во всяком случае это называется "принцип
энтропии". Наблюдатель влияет на события самим актом наблюдения или своим
присутствием. Но вот вопрос: "Какая планета обращается точно за один
Стандартный Галактический День в 24 Стандартных Галактических Часа"?
Тревиз смотрел задумчиво, выпятив нижнюю губу.
- Вы думаете, что это Земля? Галактический Стандартный мог быть
основан на характеристиках любого мира. Ведь мог?
- Вряд ли. Это не в человеческом духе. Трантор был столичной планетой
Галактики в течении двенадцати тысяч лет, самой густонаселенной планетой,
однако, он не распространил свой период обращения в 1.08 Стандартного
Галактического Дня на всю Галактику. Период обращения Терминуса - 0.91
СГД, но мы не оказываем давление в этом смысле на подчиненные нам планеты.
Все планеты ведут собственный счет по своему Шестому Планетному Дню, и для
межпланетных отношений делают перерасчет с помощью компьютера МПД на СГД.
Так сто СГД должен идти с Земли!
- Почему обязательно с Земли?
- Во-первых, Земля когда-то была единственной обитаемой планетой, и
естественно, что ее день и год стали стандартом и, похоже, должны были
остаться стандартом по социальной инерции, когда были заселены другие
миры. Во-вторых, модель, которую я создал, оборачивалась как и Земля,
вокруг своей оси точно за 24 СГЧ и обходила вокруг своего солнца точно за
один Стандартный Год.
- Это не могло быть совпадением?
Пилорат засмеялся.
- Теперь вы заговорили о совпадении. Стали бы вы держать пари, что
такие вещи могут произойти случайно, по совпадению?
- Ладно, ладно, - пробормотал Тревиз.
- В сущности есть еще кое-что: есть архаическая мера времени,
называемая месяцем...
- Я слышал об этом.
- Эта мера, по-видимому, охватывает период обращения земного спутника
вокруг Земли. Однако...
- Да?
- Ну, один поражающий фактор модели: спутник, о котором я упомянул,
огромный, больше четверти диаметра самой Земли.
- Никогда не слышал о подобном. Ни у одной населенной планеты
Галактики нет такого спутника.
- Вот и хорошо, - с воодушевлением сказал Пилорат. - Если Земля -
единственный мир, породивший самые разнообразные формы жизни и эволюцию
разума, мы ждем от нее какой-то физической уникальности.
- Но что общего между большим спутником и разнообразием форм, разумом
и прочим?
- Вот теперь мы натолкнулись на трудность. Я и сам не знаю. Но это
ценный вопрос, вы не думаете?
Тревиз встал и сложил руки на груди.
- Но в чем же тогда проблема. Просмотрите статистические данные об
обитаемых планетах и найдите ту, у которой период обращения вокруг оси и
вокруг солнца равны СГД и СГГ. И если у вас есть такой гигантский спутник,
то вы нашли, что искали. Я предполагаю по вашему заявлению относительно
"великолепной возможности", что вы это сделали и нашли свою планету.
- Ну... случилось совсем не так. Я просмотрел статистические данные -
вернее сказать это сделал астрономический департамент - и... зашел в
тупик: такой планеты там нет.
- Но это означает, что все ваши аргументы рассыпались.
- Мне кажется, не все.
- Что значит - не все? Вы сделали модель с детальным описанием, но не
нашли ничего подходящего к этой модели. Выходит, модель бесполезна. Вам
нужно начать все с самого начала.
- Нет. Это означает, что данные о населенных планетах не полные. В
конце концов их десятки миллионов, и некоторые из них - совершенно
безызвестны. Например, не имеется точных данных о населении почти половины
планет. А о 640 тысячах населенных миров нет никакой информации, кроме
названий, а иногда местонахождения. Некоторые галактографы считают, что
миры рады этому. В императорскую эру это помогло им избежать налогов.
- А в следующие столетия, - цинично заметил Тревиз, - это помогло им
служить базой для пиратов, что, при случае, могло обогатить их куда
больше, чем обычная торговля.
- Об этом я не знал, с сомнением сказал Пилорат.
- Точно так же, мне кажется, Земля могла быть в списках обитаемых
планет, будь на то ее желание. Она старейшая из всех, и ее не могли
проглядеть в первые столетия галактической цивилизации. А попав в список,
она бы там осталась. Тут мы можем рассчитывать на социальную инерцию.
Пилорат колебался и выглядел скорбно.
- На самом деле... в списке обитаемых планет есть планета, называемая
Геей.
Тревиз уставился на него.
- Мне кажется, вы только что сказали, что Земли в списке нет.
- Земли, как таковой нет. Есть планета Гея.
- При чем тут Гея?
- Гея означает "Земля".
- А почему именно "Земля", Яков, а не что-нибудь другое? Название
"Гея" мне ничего не говорит.
Обычно спокойное лицо Пилората готово было исказиться.
- Я не уверен, что вы мне поверите... Если исходить из моих анализов
мифов, в языках Земли были некоторые различия, взаимно непонятные.
- Что?!
- Да, да. В конце концов, у нас тоже тысяча различных способов
объясняться по всей Галактике.
- По Галактике, есть, конечно, диалектические вариации, но отнюдь не
взаимно непонятные. Но даже, если некоторые из них трудно понять, у нас
есть Стандартный Галактический.
- Конечно, но у нас постоянные путешествия. А что, если бы
какой-нибудь мир был долгое время в изоляции?
- Но ведь вы говорите о Земле, об одной планете. Где же изоляция?
- Земля - прародина, не забудьте. Вероятно, человечество там какое-то
время было невообразимо примитивным. Никаких межзвездных полетов, никаких
компьютеров, никаких технологий вообще; оно едва отпочковалось от
нечеловеческих предков.
- Это же нелепо!
Пилорат смущенно опустил голову.
- Может быть и так, об этом не стоит спорить дружище. Я никогда не
собирался убеждать в этом кого-либо. Я виноват.
Тревиз тут же раскаялся.
- Яков, я прошу прощения. Я сказал, не подумав. Я ведь не привык к
таким точкам зрения. Вы развивали свои теории свыше тридцати лет, а я был
введен в них сразу и во все. Примите это во внимание. Ну, я представляю
примитивный народ на Земле, говорящий на двух совершенно различных языках.
- Возможно, не на двух, а на полдюжины, - застенчиво сказал Пилорат.
- Земля могла разделяться на несколько больших земельных массивов, и между
ними не могло быть сообщения. Жители каждого такого массива должны были
развивать свой язык.
Тревиз сказал с серьезной осторожностью:
- И на каждом таком массиве, как только узнавали о другом, вероятно,
спорили о "Вопросе происхождения" и о том, кто первый вышел из состояния
животного.
- Наверное, так, Голан. И это было бы вполне естественным поведением.
- И на одном из этих языков Земля называлась "Гея". А само слово
"Земля" произошло из другого языка?
- Да, да.
- И в то время как Стандартный Галактический произошел от того языка,
в котором Земля зовется Землей, народ Земли имеет некоторое основание
называть свою планету "Геей" из другого языка.
- Точно! Вы очень быстро схватываете, Голан.
- Но, мне кажется, из этого не следует делать тайны. Если Гея то же
самое, что и Земля, несмотря на разницу в названиях, тогда Гея, согласно
вашим предыдущим аргументам, должна иметь период обращения точно в
Галактический День, период обращения точно в один Галактический Год, а
гигантский спутник обращаться вокруг нее точно за один месяц.
- Да, должно быть именно так.
- Ну, так как же соблюдены эти условия, или нет?
- Не могу вам сказать. Таблицы не дают этой информации.
- Да? Ну, тогда, Яков, отправляемся на Гею, просчитаем ее периоды и
поглазеем на ее спутник?
- Я бы хотел, Голан, - Пилорат замялся, - Беда в том, что ее
местонахождение точно не указано.
- Вы хотите сказать, что нашли название и больше ничего, и это и есть
ваша великолепная возможность?
- Но как раз поэтому я и хотел побывать в Галактической библиотеке!
- Постойте. Вы сказали, что таблица не дает точного местоположения.
Но вообще какую-то информацию она дает?
- Ее списки в Сейшл-Секторе - и там же исследовательские заметки.
- Ну, тогда, Яков, не горюйте. Отправимся в Сейшл-Сектор и разыщем
Землю!