5rik.ru

                              Игорь СМИРНОВ

                                 ГАРМАНА




                                ВСТУПЛЕНИЕ

     ...с которым следует познакомиться и отнестись с наибольшим  доверием
к тому, что в нем изложено, - для лучшего понимания  событий  и  некоторых
анахронизмов в предлагаемой истории.
     Не стоит, пожалуй, говорить, как  на  моем  столе  оказался  неполный
перевод текстов, обнаруженных в Сахаре. Я  владею  им  всего  каких-нибудь
полгода, но он уже так крепко засел в сознании,  заставил  так  вжиться  в
удивительные события, словно всемогущее  время  перебросило  меня  на  сто
веков назад, чтобы  я  стал  свидетелем  отдаленного  прошлого.  Благодаря
подробному изложению я вычертил контуры  берегов  Гарманы,  нанес  города,
реки и бухты, обозначил горы и долины, леса и степи. Получился  длинный  и
узкий континент, расположенный где-то между 35  и  45  градусами  западной
долготы.
     И вот теперь, стоит хоть на мгновенье отключиться от  повседневности,
как тут же перед  глазами  будто  появляется  бескрайнее  волнистое  море,
одинокий парусник, плывущий от берегов обреченной земли, и, конечно,  тот,
кто на золотых пластинах составил  эти  записи.  Его  звали  Цимир  Горан.
Именно он поведал о былом существовании Гарманы, нечаянно  подсказав  нам,
что легендарную страну знаменитого сына Древней Греции  следует  искать  в
другом регионе планеты. Именно он рассказал об отважном  Рите  Лоэре,  его
друзьях и недругах, и о том, не вполне объяснимом и  непривычном,  что  не
может сразу принять разум современного человека. Цимир Горан был,  видимо,
уверен в огромных  возможностях  потомков  и  поэтому  с  некоторой  долей
простодушия излагал чудеса мелунов... Хотя, простите, вы  еще  не  знаете,
кто такие мелуны. А вот о сидах и бицентах  определенно  кое-что  слышали.
Да, да, верно: это разноязыкое название  одного  и  того  же  низкорослого
народа, с которым было связано много загадочного и невероятного. У  Горана
они - мелуны. Так будем называть их и мы.
     Мелуны появились на  Гармане  лет  за  сто  до  описываемых  событий.
Обладая таинственной силой, они подчинили своей воле весь этот  континент.
Их внушение в короткий  исторический  срок  подняло  гарманов  на  высокую
ступень развития. Оно не влияло на  генокод,  воздействовало  на  нейтроны
мозга,  активизировало  чисто  умственную  деятельность.  Оно   утверждало
нравственные принципы и поддерживало почти в течении века целенаправленную
деятельность аборигенов, умножало их словарный запас  и  повышало  уровень
мышления. Гарманы вдруг стали уметь то,  чего  никогда  не  умели,  словно
предки передали им  необходимые  навыки  и  опыт.  Однако  любое  внушение
когда-нибудь  кончается,  вряд  ли  после  этого   люди   могли   избежать
нервно-психологического срыва... Хотя... не будем опережать события.
     Поскольку я коснулся чудес, то следует упомянуть еще  об  одном  -  о
Вещей Имтре. Ее создали тоже мелуны и поместили в пещере,  как  некоторого
оракула, дававшего ответы на  любые  вопросы,  касавшиеся  новой  жизни...
Подчинив  своей  воле  континент,  легендарный  народ   быстро   объединил
разрозненные  племена  в  единое  государство,  создал   законы,   разумно
соединявшие свободу с повиновением, запретил веру в  богов,  в  результате
чего подавляющее большинство служителей культа, называвших себя гнофорами,
переселилось за море.
     Мелуны покинули континент так же внезапно, как и пришли. Остался лишь
один из них  по  имени  Ремольт.  Какое-то  время  он  наблюдал  за  ходом
невиданного эксперимента, посещал самые отдаленные уголки страны, не жалел
для гарманов ни времени, ни сил, был  постоянно  с  ними  и  потому  скоро
завоевал их расположение. Они даже выбрали его главой государства. Ремольт
согласился, однако с тем условием, что вместе с ним будет  избран  гарман,
который останется после его ухода, разделив свои  права  и  обязанности  с
Народным Собранием.
     Между тем, гнофоры, оставшиеся на Гармане, делали свое дело.  Однажды
они подстерегли и убили Ремольта. Долго оплакивал народ  учителя,  и,  как
только миновали дни скорби, с невиданным ожесточением кинулся  разыскивать
и уничтожать убийц. Избежавшие кары священнослужители  были  вынуждены  на
долгие годы покинуть  Гарману.  Заглядывая  вперед,  замечу,  что  они  не
примерились с  поражением.  Объединились  за  морем  и  разработали  план,
осуществление которого давало им возможность  стать  владыками  невиданных
знаний. В этом они видели залог своего величия и  покорности  народа.  Вот
почему они стали тайно возвращаться на Гарману. Главы государства  сменяли
один другого, не принимая всерьез деятельность  гнофоров,  а  те  к  концу
рокового столетия сумели не только вернуться на  континент,  но  и  занять
устойчивое положение в стране. Они даже открыли  храмы  и  избрали  своего
предводителя - суперата.
     Вот и все, что хотелось бы сказать, прежде чем перевернуть  последнюю
страницу Вступления.  Впрочем,  для  полной  ясности  можно  добавить  еще
несколько строк. Я сопоставил записи Цимира Горана с  тем,  что  мне  было
известно раньше, и пришел к следующим выводам: мелуны - дети Земли,  а  не
какие-нибудь  космические  пришельцы.  Думаю,  вполне  разумно   допустить
зарождение культуры  в  одном  из  регионов  планеты  в  позднем  неолите:
эволюционный  взрыв  мог  быть   вызван   многими   причинами,   например,
геомагнитный инверсией, порождающей самые неожиданные  мутации.  Вспомните
древнейшего презинджантропа. Хоть он и заявил о себе  почти  три  миллиона
лет назад,  но  он  оказался  ближе  к  человеку  современного  вида,  чем
гоминиды, жившие на два миллиона лет позже, и в морфологическом  отношении
был прогрессивнее не только хомо  сапиенс  и  австралопитековых,  но  даже
питекантопов. Кстати, объем его мозга был на 150  куб.см.  больше,  чем  у
более поздних предков человека.
     Мелуны, возможно, в какой-то степени вмешивались  в  жизнь  некоторых
средиземноморских  племен  -  иначе  чем  можно  объяснить   одновременное
возникновение трех больших государств? - и в  жизнь  обитательниц  острова
Нерас.  Эти  государства  были  намного  старше   известных   Иерихона   и
Читал-Гуюка.
     Не исключено, что мелуны искренне хотели  добра  гарманам,  однако  в
результате внушения  смешение  эпох  на  континенте  наводит  на  мысль  о
непродуманной постановке уникального опыта  или  несерьезном  отношении  к
нему. Потому что со стрелой и мечом  тесно  соседствовали  жгущие  лучи  и
флаеры; с тогами, туниками - платья и зимары. В скобках следует  заметить,
что  многое  из  достигнутого  гарманами  было  утрачено  на  столетия   и
впоследствии изобреталось снова: например, снаряжение коня и всадника  или
многопарусные корабли...
     Материала, которым я располагаю, достаточно для того, чтобы  написать
достоверную повесть или даже роман о последних днях легендарной страны.  Я
проведу вас по тем нелегким дорогам,  по  которым  шли  когда-то  гарманы,
радуясь, негодуя, закаляясь в борьбе и теряя друзей и близких...  Ибо  как
сказал Гар Эргант, о котором вы еще узнаете:  Удача  как  тень,  Постоянно
идет за отважным.




                           ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ЭРУСТА


                              ВСТРЕЧА В ПУТИ


                         1. РИТ ЛОЭР И ВЕТ-ПРАСАР

     Остывающее солнце клонилось к закату, когда на главной улице  городка
Арчи показался одинокий всадник. Он неторопливо въехал на постоялый  двор,
спешился и,  передав  поводья  выбежавшему  слуге,  попросил  накормить  и
напоить коня.
     На крыльцо вышел хозяин в свежем белом одеянии, перехваченном  желтым
поясом. Вид приезжего смутил его:  грязное  потное  лицо,  помятая  шляпа,
длинный серый плащ с обтрепанными полами. Успокаивал лишь добрый, открытый
взгляд незнакомца.
     - Вы хотите перекусить, господин?
     - Да. Но я бы хотел и переночевать.
     Они прошли на второй  этаж,  хозяин  открыл  дверь  небольшой  чистой
комнаты и на минуту задержался:
     - Вы гарман, не  так  ли?  Хоть  у  нас  с  вами  один  язык,  однако
произношение кое в чем отличается.
     - Да, отличается. И отношение к нам с  некоторых  пор,  к  сожалению,
стало заметно хуже.
     - Я не из тех эрустов, смею вас уверить. Я  даже  буду  называть  Вас
эратом, хотя ведь ваша новая эра проходит.
     Приезжий недовольно отвернулся:
     - Я устал и хотел бы поскорее отдохнуть.
     Хозяин кивнул и тут же удалился.
     Вскоре два раба  принесли  родниковую  воду  и  вино,  накрыли  стол.
Приезжий с удовольствием поел, попробовал всего, что  было  на  столе,  не
прикоснулся только к вину. Потом растянулся на широком  ложе  и  с  минуту
разглядывал комнату, отделанную красным деревом.
     После побега  из  плена  ему  редко  приходилось  отдыхать  с  такими
удобствами. Но - слава богам! - большая часть пути уже  за  спиной,  скоро
Гармана! Как же он истосковался по родным краям! А  там,  как  он  слышал,
многое изменилось за эти пять лет...
     В  медную  пластину  при  входе  трижды  тихо   постучали.   Приезжий
недовольно нахмурился, однако встал и пошел встречать непрошенного  гостя.
Дверь быстро распахнулась, и в комнату проскользнул человек в  широкополой
шляпе.
     - Простите, Лоэр, это опять я, - прошептал  он.  -  Никто  не  должен
знать, что я был у Вас!
     Молодой гарман,  узнав  эрустского  начальника  отряда,  удивленно  и
радостно воскликнул:
     - Рыба в небе! Вет-Прасар? Какая добрая судьба послала Вас ко мне? Да
проходите же, проходите, садитесь! Рассказывайте, что Вас привело сюда!
     - Ради богов, эрат, тише прошу Вас!
     Эруст вернулся к двери, прислушался, затем бросил в угол свою шляпу и
короткий желтый плащ с  черной  каймой  -  отличительным  знаком  младшего
командира.
     - Не думал, что так скоро увидимся снова! - сказал  Вет-Прасар.  -  Я
здесь потому, что Вам грозит опасность, Лоэр! По приказу  совета  гнофоров
на Вас готовилось  покушение,  однако  -  хвала  богам!  -  этому  помешал
суперат...
     - Беф Орант? Предводитель гнофоров?!
     - Именно Беф Орант. Я случайно подслушал беседу святого отца Ирона  с
одним из наемников совета...
     Вет-Прасар говорил торопливо, сбивчиво, но молодой гарман  представил
себе все, что случилось в соседней комнате тремя часами раньше.
     ...Пожилой  седобородый  гнофор  Ирон  в  длинном  белом  балахоне  с
изображением  золотого  солнца  медленно  приблизился  к  собеседнику   и,
взвешивая на ладони кожаный мешочек, сказал:
     - Здесь ровно двести гурнов, Рел. Они будут твои, если  ты  выполнишь
все, что от тебя требуется. Уясни главное: человек в сером плаще  страшнее
смерти для Гарманы и, как это часто бывает, такие люди пользуются у темной
толпы особым благорасположением.  Но  он  не  должен  вернуться  в  Страну
Вечерней Прохлады! - Ирон встал боком к собеседнику и искоса  взглянул  на
него. - Человек этот проведет здесь ночь. Проберешься к нему в  комнату  и
убьешь его!
     Глаза у Рела расширились, он покачал головой и  отступил  на  шаг  от
гнофора. Тот помрачнел:
     - Не хочешь избавиться от злодея, сын мой?.. Если откажешься,  должен
будешь умереть сам, дабы тайна не стала достоянием черни. - Ирон  взглянул
на посеревшие лицо Рела и отвернулся к окну. - Злой дух вселился в тебя!..
Боги отвратили свои взоры и насылают  тяжкие  испытания  на  Гарману.  Они
требуют от нас неустанного усердия в уничтожении всех неверных до  единого
на  священной  земле  Страны  Вечерней  Прохлады!  Только  тогда  настанет
долгожданное благоденствие!
     Лоб и щеки Рела блестели от крупных капель пота.
     - Н-не могу, святой отец. Говорят, это Лоэр... тот самый...
     В комнату неожиданно вошли двое. Ошеломленный Рел тут же бухнулся  на
колени. Ирон низко склонил голову.
     - Великий суперат, какие добрые боги...
     - Не лицемерьте, Ирон! -  На  бледно-оливковом  лице  первосвященника
Гарманы отразилась неприкрытая брезгливость. - Что  у  вас  за  секреты  с
молодым гнофором?
     - Никаких секретов, великий суперат.
     - Так ли? - Беф Орант повернулся к Релу: - Может быть, Вы мне скажите
точнее, сын мой?
     Рел был смертельно напуган, рот свело судорогой.
     - Мы говорили, - деревянным голосом пробормотал он. - Мы говорили...
     И рассказал все. Полузакрытые глаза Бефа  Оранта  лишь  на  мгновение
встретились с глазами человека, пришедшего с ним.
     - Будите оправдываться, Ирон?
     Гнофор с деланным спокойствием взял свою трость,  давая  понять,  что
собирается уходить.
     - Это решение совета и не мне менять его!
     - А я - суперат Гарманы. Я верховный  гнофор,  и  совет  не  в  праве
принимать ни одного решения без моего ведома! - Беф  Орант  устало  уселся
возле стола. - Думал, мне удалось доказать важность сохранения Рита Лоэра,
которого любит и знает чуть ли не каждый гарман и который принесет  нам  в
десять, в сто раз больше пользы живой, чем мертвый!
     - Я здесь представитель совета гнофоров, суперат, и выполняю...
     - Прежде всего Вы должны выполнять мои распоряжения!.. Ладно, вернусь
в Страну, займусь вашим советом серьезно!
     - Попробуйте! - зло выпалил отец Ирон и тут же осекся.
     - Так... - Суперат снова посмотрел на своего человека. - Не  знал  я,
что за моей спиной дело обстоит так скверно!.. Но Лоэра  я  пока  запрещаю
трогать, слышите? Он мне нужен!
     - Я должен выполнять решение совета, - упрямо повторил  отец  Ирон  и
обратился к Релу: - Идем, сын мой!
     - Стойте, Ирон!
     Гнофор нервно дернул плечами и направился  к  выходу,  стуча  тяжелой
тростью. Но стоило ему протянуть руку к двери, как  человек,  пришедший  с
суператом, метнул ему в спину прямой  рандонский  нож.  Гнофор  без  стона
повалился на пол. Беф Орант не шевелясь глядел на  мертвого,  потом  будто
очнулся:
     - Он, может быть, и не предатель... просто лишился ума.



                  2. ПЕРВОЕ УПОМИНАНИЕ О СИНЕМ ПУСТЫННИКЕ

     - Так, - сказал Рит Лоэр, когда эрустский начальник отряда  замолчал.
- Значит, суперат пока не может встать над советом гнофоров? Но как он мог
додуматься до того, чтобы переманить меня на свою сторону? Рыба в небе!
     На дворе быстро потемнело. Лоэр сходил вниз за огнем, зажег фитили  в
трех чашах, наполненных маслом, и закрыл ставни.
     - Вас любит народ, отважный эрат, - сказал Вет-Прасар. -  Уж  если  я
при первой встречи доверился Вам, то это что-нибудь  да  значит.  Даже  до
нас, эрустов, дошли слухи о Ваших подвигах во имя справедливости. Особенно
Вас почитают за то, что Вы сын  мудрого  Рута  Линара  Эрганта,  правление
которого  дало  людям  обилие  радости.  Многим  известно  также,  что   в
семнадцать лет Вы отличились в тяжкой битве с церотами в Эритейском  море,
когда сопровождали послов к повелителю индов, в двадцать стали  на  защиту
бывшего примэрата Ариса Юркона. Да и в лицо Вас тоже кое-кто знает - с тех
пор, как дальновидение на Гармане  доступно  большинству...  -  Вет-Прасар
оглянулся на настенную сетку  и  поднялся.  -  Мне  пора.  А  Вам  следует
отдохнуть перед дорогой, отважный эрат.
     - Нет, нет! - Гарман протестующе вскинул руки. - Если у Вас  найдется
для меня немного времени...
     - Я свободен до полуночи, эрат. - Отлично! Давайте вернемся  к  нашей
первой встрече. Тогда нам помешали,  и  я  не  успел  узнать  от  честного
эруста, почему произошли такие перемены по отношению к  нам,  гарманам?  Я
был в Ригии и Эрусте семь лет назад и  видел  здесь  искренних  друзей.  А
теперь... теперь, бежав от церотов, я пересек Ригию и часть Эрусты, и  мне
было тоскливо, друг мой, я ничего не понимаю!
     - Тут не легко разобраться. - Вет-Прасар  приблизился  к  двери  и  с
минуту прислушивался к звукам в коридоре.  -  У  нас  тут  ползают  жуткие
слухи, эрат, и,  боюсь,  в  них  много  правды.  Ведь  из-за  уступчивости
нынешнего примэрата Маса Хурта гнофоры стали смелее, много их вернулось из
изгнания на Гарману, и теперь они открыто приступили к осуществлению своих
замыслов.
     Вет-Прасар заметил, как Лоэр сжал рукоятку своего узкого  гарманского
меча.
     - У Вас в стране много неверующих, - продолжал  эруст,  -  и  гнофоры
хотят избавиться от них. Они надумали  большую  войну  -  такую  войну,  в
которой погибли бы все  их  противники!  Вот  почему  они  сейчас  готовят
Эрусту, Ригию, Рандон,  Варру  и  даже  диких  церотов  к  встрече  войска
гарманов, а гнофоры и светоносцы должны осуществить захват Страны изнутри.
Впрочем, нежелательных гарманов в этой войне они  намериваются  уничтожить
не количеством войска,  поскольку  наши  страны  малолюдны,  а  с  помощью
какого-то невиданного доселе оружия...
     Лоэр продолжал сурово сжимать рукоятку меча.
     - А  прономы?  -  не  выдержал  он.  -  Куда  смотрят  прономы,  наши
представители в союзных странах? Не могут  же  они  не  видеть  того,  что
твориться вокруг.
     - Многих из них уже нет, Лоэр. Остались те, что далеко в  провинциях,
или те, что приняли сторону суперата. Служители неба идут на все, лишь  бы
добиться своей цели.
     Эруст понуро склонил голову.
     - Мне стыдно за соотечественников,  эрат,  переменивших  отношение  к
Вам, гарманам. Не мыслю, как можно забыть о  добре,  которое  Вы  для  нас
сделали!.. Суперат  будоражит  умы  тем,  что  гарманы  когда-то  насильно
насаждали в союзных странах свою культуру.  Но  ведь  это  было  временно,
потом мы стали добровольно перенимать ее...
     Мысли Лоэра были далеко - за морем, на любимой  Гармане.  Он  опустил
подбородок на рукоятку меча. Волосы смоляным  волнами  скатились  с  плеч,
взгляд ушел в глубину затененного угла... Он,  бывший  легионер  примэрата
Ариса Юркона, возвращается на Родину - первый солдат Страны, который ни за
что не станет служить нынешнему примэрату Масу Хурту  и  уж  тем  более  -
суперату. Тогда кому ему служить? Нельзя же быть самому по себе,  защищать
только свою правду. Служить народу? Но как? Для  этого  надо  быть  прежде
всего хорошим организатором - так говорил  отец,  -  надо  знать  мысли  и
чаянья людей, и не только знать, но и уметь направлять их  по  единственно
верному пути. Это Лоэру не по силам: он отличный солдат, и только. Его  ум
и чувства сами нуждаются в руководстве.
     - Послушайте, друг мой Прасар...
     Гарман поднял голову.
     - Я понимаю, что все зло исходит от суперата. Это враг простых  людей
- значит мой враг. Но я  не  признаю  и  нынешнего  примэрата...  Чем  же,
по-вашему, я могу быть полезен Стране?
     - Я ждал ответа, но не вопроса, отважный эрат. Думаю у Вас путь один:
к народу. Насколько мне известно,  в  Стране  объявился  весьма  мудрый  и
дерзкий человек, поставивший  целью  вернуть  времена  первых  примэратов,
избавиться от суперата, от гнофоров и не допустить нападения  гарманов  на
союзные страны. Он объединяет силы, верные учению Ремольта, несколько  раз
приезжал сюда и в соседние страны, сумел создать общество друзей  Гарманы,
которое будет  делать  все,  чтобы  ослабить  влияние  служителей  неба  и
предотвратить гибельную войну.
     - Кто он?
     - Имени его никто не знает. Зовут просто Синим Пустынником.
     - Странное сочетание... Пустынник - что-то от  странников,  синий  же
цвет - цвет народа Гарманы. Так!
     Лоэр снял кожаную перевязь и положил меч на стол.
     - Если Ваш Синий Пустынник не подстрекатель, это как раз то, что  мне
нужно!
     - Смею уверить, человек он надежный и честный. Найдите  его  -  тогда
Вам не придется спрашивать, какому делу посвятить себя.
     Вет Прасар поднялся и шагнул к настенной сетке.
     - Мне пора, отважный  эрат,  да  и  вам  не  мешает  отдохнуть  перед
дорогой: до Мурса путь не  близкий.  -  Он  взял  свой  плащ  и  шляпу.  -
Выгляните, пожалуйста, в коридор, нет ли кого там?
     Лоэр прошелся по коридору до лестницы. Никого. Он вернулся в  комнату
и кивнул Вет-Прасару - путь свободен. Эруст обнял его на прощание.
     - Не будьте слишком доверчивы - в этом Ваша слабость, - шепнул он.
     - Прощайте, отважный эрат, да и сопутствует Вам удача!
     Ни лоэр, ни эруст не заметили, как из-за чуть приоткрывшийся двери  -
там, где в тупике коридора лежала густая тень - показалась и затем исчезла
голова низкорослого  соглядатая...  Именно  из-за  него  встреча  Лоэра  с
Вет-Прасаром оказалась последней:  неподалеку  от  постоялого  двора  люди
суперата схватили молодого эруста, и на другой же день он был отправлен  в
рабство на Гарману.



                                  3. КВИН

     Церот - славный конь.  Он  достался  Лоэру  после  стычки  с  лесными
бродягами на границе Ригии с Эрустой и с тех пор верно служил  ему.  Новый
хозяин часто сам жил впроголодь, но для Церота не жалел последнего гурна и
кормил только овсом и сочной  травой.  Зато  умное  животное  ни  разу  не
подводило  его,  было  выносливым  и  послушным.  Утро  вспыхнуло,   когда
небольшое селение Рибо осталось за спиной. Неожиданно Лоэр услышал  резкий
крик. Проскочив кустарник, он увидел отчаянную борьбу оборванного мальчика
и дюжего бородатого человека с черной повязкой на голове. Заметив молодого
гармана, бородач тут же заторопился к лесу.
     Лоэр спешился, наклонился над подростком. Тот лежал на спине: бледное
лицо, полуоткрытый страдальческий рот,  тонкая,  как  хворостинка,  шея...
Гарман похлопал его по щекам. Веки  у  мальчика  дрогнули,  большие  серые
глаза словно распахнулись, рука метнулась к подбородку.
     - Боги! Мой талисман!... Он украл мой талисман!
     - Вот как? Ну, от меня он не уйдет, малыш! - Лоэр прыгнул в седло.  -
Эх-хэй, Церот!
     Грабитель не успел добежать до леса. Он лежал ничком, подмяв под себя
руки.  Большие  желтые  муравьи  уже  бегали  по  обнаженным   ногам,   по
выгоревшему на солнце черному плащу.
     - Рыба в небе! - растерянно сказал гарман. - Что это с ним?
     Он толкнул носком сандалии неподвижное тело, затем перевернул его  на
спину и в ужасе отшатнулся. На него  в  упор  глянули  застывшие  льдистые
глаза. Лицо почернело, кожа начала покрываться фиолетовыми волдырями. Лоэр
не заметил, как из ладони  мертвеца  золотой  змейкой  скользнула  цепочка
вместе с раскрывшимся  талисманом,  не  заметил  и  того,  как  подошедший
мальчик пальцами ноги незаметно вдавил глубоко в  песок  свой  драгоценный
амулет.
     - Хм! - Лоэр  сдвинул  шляпу  на  затылок.  -  Похоже  на  отравление
церотским ядом... Ну, туда лиходею и дорога!.. А вот где же твой талисман,
малыш?
     - Уйдем отсюда, добрый господин.
     - Может быть, он обронил его? Давай-ка посмотрим в траве.
     Они трижды прошлись туда и обратно и, конечно, без успеха. Вернувшись
к дороге, Лоэр уселся на камень и с минуту  разглядывал  мальчика.  Помимо
жалких лохмотьев обращали на себя внимание его глаза,  полные  безысходной
печали, его губы, в уголках которых так рано легли страдальческие складки.
     - Сколько тебе лет, малыш?
     - Четырнадцать, добрый господин.
     - Четырнадцать... А где же твоя мать?
     - Она умерла, и я теперь остался совсем один.
     - Значит, отца тоже нет?
     - Отец умер в год моего рождения, добрый господин.
     Гарман помрачнел.
     - Скверно, малыш. Скверно. И куда же ты идешь?
     - Куда глаза глядят. Отзывчивых людей  на  свете  много,  умереть  не
дадут.
     Лоэр нагнулся над дорогой и  что-то  долго  чертил  сухой  веткой  по
утоптанной земле.
     - Хочешь пойти со мной? - наконец спросил он. -  Будешь  мне  младшим
братом. Я беден, но воды и хлеба мы с тобой  всегда  найдем.  Только...  -
Гарман вдруг замялся и заглянул  в  тоскливые  глаза  мальчика.  -  Только
должен сознаться, меня в  пути  ждет  много  опасностей  и...  мне  бы  не
хотелось, чтобы ты делил их вместе со мной. Но  безвыходных  положений  не
бывает, не так ли?
     - Я опасностей не боюсь, добрый господин.
     - Не называй меня господином. Зови просто - эрат Лоэр.
     - Так Вы гарман! - Глаза мальчика заблестели.  -  О-о,  я  всю  жизнь
мечтал попасть в Страну Вечерней Прохлады, мой добрый... эрат Лоэр!
     - Вот и отлично! А как же зовут тебя?
     - Квин, добрый эрат.
     - Квин? Ты что-то врешь, дружок. Квин - город на юге Гарманы.
     - Но меня правда зовут так!
     - Не будем спорить. А вот поесть нам, кажется, не помешало бы.  И  не
говори,  что  недавно  был  в  гостях  у  знатной  тетки  или  во   дворце
какого-нибудь здешнего принципала!
     Из притороченной к седлу  сумки  Лоэр  достал  сосуд  с  апельсиновым
соком, лепешки из пшеничной муки, яичные желтки  и  фрукты,  купленные  на
постоялом дворе в Арчи.
     - Ешь как следует, Квин, - сказал Лоэр.  -  И  давай  продолжим  нашу
беседу... Ты эруст?
     Мальчик чуть приподнял острые плечи.
     - Не знаю, эрат. Сколько помню себя, все время жил здесь,  в  Эрусте.
Но мама как-то говорила, мой  отец  родом  из-за  моря.  Возможно  он  был
гарманом.
     - Конечно, гарманом! И жил он не иначе, как в  Квине,  поскольку  дал
тебе имя этого города!
     - Мне хотелось бы верить в это, добрый эрат.
     - Насколько я понимаю, дружок, вы с матерью жили  бедно.  Где  же  ты
научился искусству краснословия?
     - Я долго прислуживал в доме одного пронома и учился в школе вместе с
его сыном. Но... в прошлом году всю их семью куда-то забрали гнофоры, а  я
убежал. И с тех пор... вот так, эрат.
     - Н-да. Хлебнул ты, видно горя, малыш. - Лоэр положил руку  на  плечо
мальчика. - Ну, ничего. Если согласишься быть моим младшим братом и делить
со мной опасности дороги, никто больше не посмеет обидеть тебя!
     По щеке мальчика скатилась слеза, он опустил голову.
     - А Вы не обманываете? Вы правда возьмете меня на Гарману?
     - Ну конечно же, если ты пожелаешь!
     Мальчик размазывал по грязным щекам слезы и бормотал, что будет рабом
Лоэра, будет исполнять любое его желание, станет на пути стрелы, летящей в
сторону доброго эрата, вцепится  в  руку,  поднявшую  на  него  меч.  Лоэр
смущенно засмеялся; ему не нужен раб и защитник, ему нужен младший брат, о
котором он стал бы заботиться и любить его. На  дороге  показался  пожилой
гарманский гнофор в длинном белом балахоне. На груди  его  золотом  горело
изображение солнца.
     - Мир вам, дети мои! - приблизившись, произнес он глуховатым голосом.
- Далеко ли до Рибо?
     Лоэр ответил. Пригласил служителя неба  разделить  скромную  трапезу.
Тот не отказался, хотя ел без особого удовольствия. Зато полюбопытствовал,
не трудна ли дорога, далек ли путь и  что  за  отрока  видит  он  рядом  с
храбрым эратом? Затем он велел Квину отойти в сторонку и  скупо  улыбнулся
Лоэру:
     - Весьма похвально устремление  помочь  в  беде  ближнему.  Весьма...
Однако я хоте предостеречь Вас от необдуманных решений. Знаете ли Вы,  что
ждет Вас по возвращении на Гарману?
     Лоэр знал. Нынешний примэрат Мас Хурт сделает  все  для  того,  чтобы
избавиться от него. Да и служители неба тоже.
     - Хотите добрый совет, Лоэр? - тихо спросил гнофор  и,  не  дожидаясь
согласия, ту же продолжил: - Великий суперат Беф Орант  все  еще  надеется
иметь в своем войске  отважного  Рита  Лоэра.  Это  большая  честь,  эрат!
Подумайте сами, что ждет Вас, если Вы не  будите  находиться  под  защитой
служителей неба? И потом, носить  красный  плащ  с  белой  каймой  -  плащ
тысячника - и служить  суперату  куда  почетнее,  чем  оставаться  простым
легионером примэрата.
     - Оставим этот разговор: я никогда не стану служить Вам.
     - Будите, Лоэр. Вам все равно некуда деваться. Или  служить  нам  или
принять смерть от руки Маса Хурта.
     Лоэр поднял голову. Высоко в небе быстро  неслась  летающая  лодка  с
ярким красным корпусом.
     - Это он, - приглушенно сообщил гнофор, - великий суперат Беф Орант!
     - Откуда Вы знаете меня,  святой  отец?  -  спросил  Лоэр,  продолжая
следить за полетом лодки.
     - Кому же неведомо имя  сына  мудрого  Линара  Эрганта?  Люди  о  Вас
узнали, эрат, еще с битвы в Эритейском море. А теперь,  считаясь  погибшим
по вине примэрата Маса Хурта, в глазах народа Вы превратились  в  героя  и
великомученика.
     Гнофор вздохнул.
     - Что ж, прощайте, храбрый эрат. А  над  нашим  предложением  все  же
подумайте - иного выхода у Вас нет. И не может быть.
     Лоэр не ответил. Он все еще смотрел на  улетающую  лодку  -  она  уже
превратилась в точку и через минуту должна была скрыться за лесом.



                             4. ВСТРЕЧИ В ПУТИ

     Дорога  пролегла  между  невысокими  холмами.  Они   сплошь   поросли
пожелтевшей травой, из которой  непрерывно,  то  чуть  затихая,  то  вновь
усиливаясь,   доносился   шелестящий   стрекот    кузнечиков,    тоскливое
попискивание каких-то зверюшек. Земля потрескалась, дышала жаром,  и  небо
было безоблачное и белесо-синие.
     Лоэр уже не один час вышагивал рядом с Церотом, погруженный в  мысли.
Квин сидел верхом,  дремал  под  глухой  монотонный  стук  копыт  и  часто
вздрагивал всем телом, пугая коня.  Однажды  он  предложил  Лоэру  немного
отдохнуть в седле. Тот отказался.
     - Вы, как Синий Пустынник, такой же сильный и  выносливый,  -  сказал
Квин позевывая.
     Лоэр удивленно взглянул на него:
     - Ты слышал о Синем Пустыннике?
     - Немного, добрый эрат. Здесь ходят слухи,  будто  у  Вас  на  родине
объявился потомок создателя Ремольта. Люди его вроде бы любят.  А  кто  он
такой, толком никто не знает. Он не уловим, коварен и мстителен.  Говорят,
он долгие годы скитался по миру, а после его  смерти  не  попал  в  страну
мрака и вынужден теперь пожирать живых, пить их горячую кровь  и  наводить
на  всех  ужас.  Скорее  всего  он  дух,  эрат,  потому  что  его  не  раз
одновременно видели в разных концах страны.
     - Любопытно... Ты о Гармане осведомлен лучше меня, малыш.
     - Что Вы, я совсем ничего не знаю о Стране. Я даже не знаю, почему  у
Вас мужчин называют эратами, а женщин - эринами.  Эрусте  и  Ригии  прошу:
господин - и все.
     - Эти слова, как приветливое  и  гордое  обращение,  появились  после
объединения племен острова, когда все стали равными. Ведь "эрат"  означает
"представитель новой жизни, новой эры". "Ина" - женщина,  "сина"  -  юная,
молодая. Тоже все просто, как видишь.
     - Но ведь сейчас...
     - Мы не знаем, что сейчас. - Лоэр нахмурился. - В этом еще  предстоит
разобраться. Увидим.
     Вдоль  дороги  протянулись  широкие   поля,   на   которых   работали
полуобнаженные  рабы,  ветхие   крестьянские   хижины,   богатые   усадьбы
землевладельцев, криво поставленные каменные столбы, разделявшие поля одно
от другого. И вдруг - одинокая заброшенная могила на невысоком холме. Лоэр
снял шляпу и направился к косогору. Квин безучастно  смотрел,  как  гарман
неторопливо,  чуть  согнувшись,  взбирался  к  могиле,  постоял   немного,
сосредоточенно всматриваясь во что-то, вдруг опустился на колени и склонил
голову. Мальчик спрыгнул с коня. Отведя его с дороги, поднялся на холм и с
удивлением прочитал высеченные на камне слова:

                                 АРИС ЮРКОН
                   Неблагодарные! Я верю в ваше прозрение!

     Лоэр задумчиво гладил рукой шершавую плиту там, где были буквы, затем
плащом осторожно оттер пыль и пошел собирать луговые цветы. Он положил  их
на камень, который сразу преобразился от обилия красных и белых лепестков.
     - Это был достойнейший примэрат, - тихо сказал Лоэр.  -  Он  умер  от
тоски по родине, которую беззаветно любил и которую  ему  уже  никогда  не
суждено было увидеть...
     Внезапно Лоэр услышал глухой гул и замолчал, глядя на дорогу. Там шла
большая колонна людей под конвоем светоносцев.  Доносились  глухие  окрики
стражников, плач детей и стоны женщин.  Несчастные  были  измучены  долгой
дорогой, изнурены безжалостной жарой. Лоэр сразу понял, что это изгнанники
Страны, насильно вывезенные в чужие края, и у него сжалось сердце...
     - Чья это могила? - спросил один из светоносцев, проходя мимо.
     Лоэр громко, чтобы слышали все, сказал:
     - Здесь похоронен Арис Юркон! - пронеслось по нестройным рядам.
     Колонна на какое-то мгновение замерла. Внезапно общий вопль от чаяния
и скорби вырвался из сбившейся в кучу толпы, люди  бросились  к  могиле  и
упали на колени. Мужчины в разорванных  рубахах  глухо  бормотали  что-то,
женщины тоскливо выли, протягивая на  руках  младенцев;  те,  почувствовав
общее смятение, скулили, прижимаясь к матерям.
     - Прости нас неразумных, Юркон! -  кричали  люди;  размазывая  пот  и
слезы на запыленных щеках.
     - Вернись из страны мрака, Юркон!
     - Посмотри, что с нами сделали!
     - Помоги нам!
     - А ну,  на  дорогу,  предатели!  -  кричали  светоносцы,  размахивая
копьями. - Назад! На дорогу!
     Один из них занес копью над молодым изгнанником, но Лоэр в два прыжка
оказался рядом и встал между ними.
     - Они же безоружные! - ели сдерживая себя, сказал он.
     Его окружили стражники. Вперед вышел младший командир в красном плаще
с черной каймой  и  внимательно  оглядел  Лоэра  о  головы  до  изодранных
сандалий.
     - Кто такой?
     - Гарман. И мне стыдно за соплеменников, которые поднимают оружие  на
беззащитных!
     - Я Вас вместе с этими бродягами  отправлю  за  церотскую  границу!..
Впрочем, позвольте... Да, да, конечно, Рит Лоэр! - Начальник стражи стал в
замешательстве отряхивать плащ. - Значит, живы... Рад. Однако для  Гарманы
Вы умерли.
     - Но Гармана не умерла для меня!
     Начальник почему-то по-прежнему чувствовал себя неуютно.
     - Я с трудом узнал Вас, эрат: Вы  сильно  возмужали...  -  Он  сорвал
пожелтевший стебель  и  стал  покусывать  его  ровными  белыми  зубами.  -
Откровенно говоря, я бы на вашем  месте  не  возвращался  на  Гарману,  по
крайней мере сейчас. То, что я советую, вовсе не  говорит  о  моем  к  вам
расположении - для этого мы слишком мало знаем друг друга. Просто  мне  не
по душе многое из того, что творится в Стране.
     - Кто эти люди? - нетерпеливо перебил Лоэр.
     - Изменники.  По  приказу  суперата  Оранта  мы  сопровождаем  их  на
церотскую границу.
     - Женщины тоже изменники? И дети тоже?
     - Ну... это...
     - Послушайте, эрат. Я хорошо узнал церотов за пять лет и представляю,
что ждет этих несчастных там! Всем святым заклинаю  Вас  изменить  путь  и
переправить их на ригийскую границу!
     - Такая доброта мне будет стоить головы.
     - Но Ваша совесть, эрат!
     - Моя совесть... - Начальник стражи отвернулся и  с  минуту  стоял  с
опущенной головой, желваки на его скулах вздулись. Потом он дал команду  к
построению. Уходя оглянулся. Добрая улыбка осветила его суровое  лицо,  он
слегка кивнул и пошел в начало колоны. С тяжелым чувством  смотрел  гарман
вслед удалявшимся изгнанникам, которые еще пять лет назад  уготовили  себя
такую судьбу, выслав Ариса Юркона из Страны Вечерней Прохлады. Теперь  они
плакали над его, теперь они жалели о случившемся и хотели  бы  вернуть  те
далекие дни... До Лоэра еще долго доносились отчаянные голоса, призывавшие
Ариса Юркона, словно он мог слышать их и встать на сторону обиженных,  как
прежде...
     - Добрый эрат! - Квин  боязливо  коснулся  руки  Лоэра.  -  Пойдемте,
добрый эрат!
     - Да, да, поедем. - Лоэр в последний раз поправил цветы на могиле  и,
посмотрев вслед удалявшимся изгнанникам, медленно  вышел  на  дорогу.  Его
одолевали мысли. Он думал о том, что пришлось услышать в последние  дни  о
своей родине, боялся в это верить и вместе с тем  скорее  чувствовал,  чем
понимал, что век благоденствия канул в вечность и вряд ли скоро  вернется.
Он сознавал, что уже много лет Гармана шла к именно  этому,  что,  видимо,
тщетны были старания отца его, мудрого Линара Эрганта вновь вывести  народ
на дорогу, указанную Ремольтом...  Гнофоры,  обретя  силу,  повернули  ход
событий в выгодное им русло. Они добились смещения Эрганта. Четырех лет им
хватило, чтобы сплести такую сеть интриг, так ловко одурачить  народ,  что
он сам постановил на собрании изгнать Юркона из Страны Вечерней  Прохлады.
А новый примэрат, Мас Хурт, начал с потворства гнофорам, в результате чего
тысячи семей были объявлены предателями,  проданы  в  рабство  за  Великое
Море,  называемое  ныне  Гарманским,  тысячи  уничтожены   в   подземельях
храмов... Лоэр очнулся от мыслей, услышав, будто издали, крик о помощи. Он
не сразу увидел между холмами в высокой траве неравную борьбу юной  эрсины
с двумя светоносцами. Эрсина защищалась из последних сил, выскальзывала из
цепких рук, пыталась бежать, ее хватали, зажимали рот и старались закутать
в широкий  красный  плащ.  Не  раздумывая,  гарман  бросился  на  выручку.
Подоспел он в тот  момент,  когда  негодяи  скрутили  эрсину  веревками  и
намеревались перекинуть через седло. Увидев  неожиданного  спасителя,  они
схватились за оружие.
     - Эй, приятель! - закричал  один  из  них.  -  Не  вмешивайся,  иначе
поплатишься: мы выполняем приказ суперата!
     - Жаль, что его самого нет с вами!
     Лязгнули мечи, и в первую же минуту один  из  светоносцев  рухнул  на
землю  с  отрубленной  рукой.  Второй  довольно  умело,  с   остервенением
защищался, но в какой-то момент не выдержал и кинулся к  лошади.  Пожалуй,
ему удалось бы сбежать, но копье, прислоненное к дереву,  соскользнуло  со
ствола, и он наткнулся на острие грудью так стремительно, что оно пронзило
его тело и вышло под левой лопаткой.
     -  Какая  нелепость!  -  растерянно  пробормотал  Лоэр,  отирая  меч.
Подъехал Квин, соскочил с Церота - лицо бледное, глаза растерянные.
     - Что... добрый эрат?
     - Да вот... - Лоэр не нашел нужных слов и, разведя руками, направился
к эрсине. Нагнулся над нею и стал распутывать крепкие  пеньковые  веревки.
Эрсина оказалась очень юной и очень похожей на Ледию - его первую  любовь:
такие же большие чистые глаза и длинные  черные  волосы,  такие  же  четко
очерченные губы.
     Он встретил Ледию пять лет назад. Тогда мир для него распахнулся  еще
шире, стал еще радостнее и ярче. Но прошли быстротечные вечера  на  берегу
Тенистого залива. Остались одни воспоминания - печальные и безутешные. Все
реже видятся ему задумчивые глаза  с  влажным  блеском,  волосы,  пахнущие
морем. Чаще встают в памяти моменты беспричинной  тревоги  Ледии.  Видимо,
она предвидела несчастье... Бедная, бедная Ледия!
     Пожалуй, ничего бы не случилось, останься тогда Лоэр в Сурте. А  ведь
именно в те дни одураченный служителями неба народ постановил  изгнать  из
Страны Ариса Юркона, именно в  те  дни  честолюбивый  сановник  Беф  Орант
изменил законам Ремольта и объявил себя суператом Гарманы. Он многие  годы
вел тонкую игру, имея тайные связи с гнофорами, и шаг за шагом, за спинами
товарищей, пробирался к долгожданной цели. Позади - предательства,  тысячи
смертей соотечественников. Зато теперь священнослужители подняли головы  и
открыто угрожают святому делу первых примэратов. И Ледия исчезла  навсегда
тоже в те дни...



                                 5. В МУРСЕ

     Мурс - новый портовый город, поднявшийся на берегу Междуземного моря.
Он был построен с помощью гарманов. Здесь отличная торговая гавань с двумя
молами по восемьсот локтей каждый. В недалеком будущем Мурс должен  занять
главенствующее положение среди портов Эрусты. Уж теперь сюда  держат  путь
богатые торговые люди соседней Ригии. Реже стали появляться гарманы.  Зато
в последнее время  почувствовали  вкус  к  торговле  иберийцы  и  эсты  из
Янтарного моря, частыми гостями стали и купцы Двуречья, добиравшиеся  сюда
горными тропами.
     К  неудовольствию  честных  гарманов  последним  пономом  Мурса   был
назначен эрат Кло Зур, человек хитрый и себялюбивый, давший  клятву  перед
Народным Собранием  и  примэратом,  что  будет  верной  опорой  Гарманы  и
приложит максимум усилий для того, чтобы любить  любовь  эрустов  к  своим
учителям и ни под каким видом не уклоняться от тех  обязанностей,  которые
возлагают на него...
     Все это вспомнилось Лоэру, когда, придя с Квином в порт,  он  услышал
от стражи, что желающие отплыть на  Гарману  обязаны  получить  разрешение
эрата Кло Зура.
     - Рыба в небе! - выругался Лоэр. - С каких это пор я должен  получать
благословение пронома, чтобы вернуться на родину?
     Лоэр отвел Церота в тень и уселся  возле  колонны,  увитой  плющом  и
диким виноградом. Поблизости, в торговом ряду, бойко шла продажа иноземных
товаров. Чего тут только не было!  И  знаменитые  рассолы  из  Рандона,  и
горшки с гусиным жиром, покрытым снегом и рубленной соломой, рыба в  меду,
щетки, благовония, палочки из сурьмы для  здешних  модниц  и  даже  питье,
приготовленное из пепла ласок и спаржи, вываренной в уксусе, - для лечения
проказы...
     - Так! - сказал Лоэр, вставая. - Ты подождешь меня здесь, малыш.
     Он обнял Квина и ушел. Дом пронома - не дом, а настоящий замок! - был
окружен  высокой  каменной  стеной  с  несколькими  обзорными  башнями   и
множеством скрытых бойниц. Перед распахнутыми тяжелыми воротами стояли два
этрусских стражника в начищенных ослепляющего до блеска шлемах.
     - Стой! - приказали они в один голос, преграждая  дорогу  скрещенными
алебардами.
     - Мне нужно к эрату Зуру.
     - Нельзя. Он сейчас занят.
     Пришел начальник стражи, прищурившись, оглядел Лоэра с ног до головы,
и все же согласился доложить. Его долго не было. Наконец  он  появился  на
крыльце и кивком подозвал Лоэра:
     - Отдохните пока в комнате ожидания, вас позовут.
     Но стоило Лоэру  перешагнуть  высокий  порог,  как  тут  же  на  него
навалилось с десяток здоровенных людей. Его  повалили  на  пол  и  в  одно
мгновение скрутили веревками.
     Лоэр понял бесполезность сопротивления. Наверно,  он  очень  устал  в
последние дни, иначе в его  сознании  не  всплыла  бы  мысль  о  том,  что
выбраться из этого гнезда предателей не поможет никакое чудо.



                          6. ПОДБАШЕННЫЙ КОЛОДЕЦ

     Кло Зур стоял у окна, насупившись,  опустив  плоское  невыразительное
лицо и сплетя возле груди побелевшие пальцы. Тщеславие в  нем  боролось  с
разумом, мелочная обида с долгом... Недавно он получил два  противоречивых
приказа: совет гнофоров повелевал покончить с Лоэром немедля, в  то  время
как  суперат  предостерегал  от   опрометчивого   шага   и   требовал   не
препятствовать возвращению бывшего легионера на родину - пусть себе  едет,
западня давно приготовлена!.. Вот тут и думай,  как  быть,  какое  принять
решение. Эх-х! Взять да сбежать куда-нибудь вглубь континента  и  пропадай
они все пропадом со своими противоречиями!
     Он повернул голову и медленно перевел взгляд на связанного пленника:
     - Я не убью Вас, Лоэр. Не повешу, не сгною в подземелье. Это  сделают
представители совета гнофоров, если они первыми придут  ко  мне.  Если  же
первыми придут люди суперата...
     - Меня как гармана интересует другое, Зур,  -  перебил  его  Лоэр,  -
какие причины заставили Вас стать предателем?
     Кло Зур не ударил связанного пленника, лишь замер на миг.  Глаза  его
прищурились, кольнув злостью.
     - Слепец!.. Вас не было не Гармане пять лет, и что вы теперь знаете о
ней?! Слышали Вы о рептонах? Слышали? Значит, не все!.. Гарманов,  которые
все забывают, которые прямо на глазах уходят  в  прошлое,  с  каждым  днем
становиться все больше! И всему виной Ремольт. Да-да, Ремольт! Люди сходят
с ума, умирают, Страна гибнет,  Лоэр!  Те,  что  пока  в  здравом  смысле,
проклинают Ремольта; Вещую Имтру называют порождением злой  силы!..  И  Вы
еще осмеливаетесь называть предателями тех, кто прозрел, кто наконец нашел
верный путь в такое смутное время!
     - Истинный путь? Да Ремольт и Вещая  Имтра  давно  указали  нам  этот
путь, Зур,  и  их  советам  следовали  и  следуют  все,  чье  сознание  не
затуманено наставлениями суперата! Что же касается ваших новых друзей,  то
они хотят избавиться от примэратов, чтобы  распоряжаться  судьбой  народа,
прибрать к рукам достижения науки и тем самым возвысить себя...
     Кло Зур промолчал. Глаза его снова кольнули Лоэра. Почему  же  проном
сдержан, почему позволяет так разговаривать с собой? Может быть, проверяет
себя? Или прислушивается к суждениям свежего человека?..
     - Так  вот,  -  продолжал  Лоэр,  -  не  убеждения  толкнули  Вас  на
предательство, Зур, а страх перед теми испытаниями, которые выпали на долю
гарманов - страх перед рептонством! Вы предали интересы  своего  народа  и
народов союзных стран, а  такие  деяния  по  законам  Гарманы  заслуживают
смерти. Я все сказал.
     - А я не все. Разве вам не интересно поговорить о правде гнофоров,  о
их целях?...
     - Нет!
     Кло Зур постоял с минуту возле окна, глядя в сад, потом повернулся  к
пленнику.
     - Как хотите.
     Он будто нехотя ударил в медный круг.  В  комнату  вбежали  эрустские
стражники.
     - Лоэра - в подбашенный колодец, пока не захочет говорить со мной!  А
для того, чтобы захотел  поскорее,  киньте  в  воду  побольше  чесунков  и
пиявок!
     Помещение, где находился колодец, было серым и холодным.  Неуверенный
свет факела выхватывал из мрака  осклизлые  стены,  влажные,  с  выбоинами
каменные плиты пола. Солдаты освободили от пут кисти рук Лоэра и  снова  и
снова перехватили их концом длинной веревки, но на этот раз спереди.
     - Вы прыгните  туда  сами,  -  сказал  начальник  стражи,  кивнув  на
колодец.
     - Ну что ж...
     Лоэр легко вскочил на массивные  камни  колодца.  Думая  о  том,  что
безвыходных положений не бывает, он поднял над головой  связанные  руки  и
весело подмигнул  стражникам.  Думайте,  думайте,  ребята,  кому  служите!
Вернусь из колодца, поговорим по душам! Потом скинул  сандалии,  набрал  в
легкие воздуха и решительно бросился вниз в зловонную яму.



                            7. ТАЙНАЯ ВСТРЕЧА

     В этих краях темнота наступает быстро: закатится солнце,  полыхнет  в
полнеба яркая заря и  почти  сразу  же  гаснет,  уступая  место  звездному
зареву. Зарево это создает на земле призрачный синий свет, который  ровно,
без всяких теней,  разливается  по  бескрайним  владения  ночи.  Так  было
всегда.
     Город,  освещенный  факелами,  остался  позади.  Квин  торопился:  до
условленного  места  было  далеко,  а  он  только-только  проехал   овраг.
Неожиданно он услышал  свист  ночной  птицы.  Это  его  насторожило.  Квин
натянул поводья. Может быть в  самом  деле  птица.  На  всякий  случай  он
ответил таким же свистом.
     - Сюда! - приказал голос из темноты.
     Квин развернулся и подъехал к серевшей аркаде водопровода.  Гнофор  в
черном молча смотрел, как Квин слезает с Церота, как стреноживает его, как
потом неуверенно, робко приближается.
     - Куда я приказывал  тебе  приехать?  -  строго  спросил  гнофор.  Он
сбросил плащ, и мальчик с  трепетом  различил  на  его  груди  изображение
солнца.
     - Простите, святой отец. Меня по ошибке задержал дозор.
     - Этого еще не хватало! - Гнофор уселся в густую  траву  и  некоторое
время смотрел на мальчика тяжелым взглядом. - Ну,  так  чем  же  объяснишь
смерть моего верного Андала?
     Квина затрясло мелкой дрожью.
     - Не знаю, святой отец...  Может  быть,  он  споткнулся,  и  талисман
раскрылся сам? Все было сделано, как Вы приказывали.
     Гнофор молчал,  уставившись  на  Квина  так,  что  тот  начал  терять
сознание.
     - Выходит, мой верный Андал  сам  споткнулся,  сам  упал  и,  зная  о
содержимом амулета, сам вдохнул яд?
     - Святой отец! - Квин всхлипнул. - Неужели Вы мне не верите?
     Гнофор медленно поднялся и,  приблизившись,  дважды  провел  пальцами
перед лицом Квина. Потом цепко взял его за руку и поднял на  уровне  плеч.
Рука, как каменная, застыла в этом положении.
     - Ты слышишь меня, Квин?
     - Слышу...
     - Кому предан ты?
     - Верховному наместнику богов на земле великому суперату Бефу Оранту.
     - Служишь ли ты примэрату?
     - Я презираю его!
     - Кто убил святого отца Андала?
     - Его не убили. Он отравился. Когда мы с Лоэром побежали, святой отец
лежал ниц на земле: случайно раскрылся талисман с ядом...
     - Ты уверен в этом?
     - Да.
     - Что было дальше?
     - Лоэр перевернул тело на спину. Талисман был  в  руке  святого  отца
Андала.
     - Что сделал с талисманом гарман?
     - Он его не видел. Он искал его в одежде святого отца.
     - Что сделал с талисманом ты?
     - Затолкал ногой в песок.
     - Но там была трава.
     - Там был и песок.
     - Ладно.
     Гнофор также медленно отошел и сел на прежнее место.
     - Ты ничего не запомнил из нашего разговора, Квин. Проснись!..  Прими
новый амулет - он заполнен таким же ядом, - и никогда не забывай, что этот
дорогостоящий яд предназначен не для слабых людей, а для порожденной злыми
силами Вещей Имтры, только для нее! - Гнофор с минуту помолчал,  испытывая
силу своего взгляда. - Лоэр верит тебе? Ни в чем не подозревает?
     - У него нет оснований подозревать меня, святой отец.
     - Смотри. Выдашь себя - ты нам больше не нужен! - Гнофор покосился на
Церота. - Забираю твою лошадь, Квин. Гарману скажешь,  что  украли.  -  Он
поднялся. - Суперат благодарит тебя за того эруста... как его?
     - Вет-Прасар.
     - Да, да. Отныне он - раб гарманов на особо строгом положении.



                             8. ЖЕФАРТ И ВИНИЯ

     Квин шел медленно. Его не пугала ночь. Да он, собственно, и не  думал
об  опасностях,  подстерегавших  одинокого  путника  на   темной   дороге.
Единственное, чем он должен был дорожить  теперь,  -  это  новый  талисман
который ему только что передал гнофор. А  что  еще  могут  взять  у  него?
Рваные сандалии? Поношенную тунику? Кому они нужны! Ни  один  мало-мальски
уважающий себя разбойник ни за что не возьмет их и с придачей. Его  жизнь?
Кому может понадобиться жизнь незаметного, ничем не выдающегося отрока?
     Он задумался о другом.
     Он не помнил ни отца, ни матери - они умерли, когда  ему  не  было  и
трех лет.  Но  нашлись  добрые  люди:  сначала  многодетная  семья  одного
гончара, потом гнофоры. Квин хорошо помнил долгие, порой невыносимые  часы
муштровки. Он научился терпению, научился улыбаться  непримиримому  врагу,
готовясь нанести ему смертельный удар, научился  преодолевать  непосильные
трудности, лишения, научился всему тому, что от него требовали боги и  что
должен знать и уметь верный избранник неба.
     И вот наконец боги повелевали ему: иди, Квин, на Гарману,  убей  ядом
Вещую Имтру и сослужи верную службу тамошним гнофорам,  которые  готовятся
изнутри очистить от скверны священную землю Страны Вечерней Прохлады...
     - Прощай, сын мой, - сказал  при  расставании  святой  отец  Хази.  -
Помни: в пути тебя будут  всечасно  подстерегать  всякого  рода  соблазны,
однако будь стойким и пусть в твоем сердце постоянно живет  ожесточение  и
лютая ненависть к нечестивым гарманам и  к  врагам  верховного  наместника
богов Бефа Оранта!..
     И Квин знал, что доброе к нему расположение  гарманов  -  всего  лишь
скрытая ложь, что эрат Лоэр так же вероломен, как и  другие  его  неверные
соплеменники. Одной рукой он  будет  ласкать,  а  другой  нанесет  удар  в
спину... Они все такие, гарманы, и нужно быть очень умным  и  прозорливым,
чтобы различить их  ловко  замаскированное  коварство.  Квин  остановился.
Перед ним высился небольшой пригорок, поросший  кустарником,  за  которым,
как он  помнил,  начинались  первые  дома  Мурса...  Вдруг  там,  наверху,
послышались голоса. Квин осторожно поднялся по откосу и увидел два  темных
силуэта - мужчину и женщину... Друзья они или враги великого суперата?
     - Ты меня сделала счастливым, Виния! - услышал Квин. - У  меня  будто
крылья выросли и будто утроились силы!
     - Ты умный, Жефарт, - отозвалась чуть погодя Виния, -  но  не  можешь
понять самого главного. Сколько  раз  я  говорила,  что  хочу  невиданного
богатства! Я  красива,  я  хочу  всех  ослеплять  своей  красотой!  А  без
богатства эта красота увянет под груботканой одеждой  простолюдинов,  руки
мои сморщатся и станут страшными от работы.
     - Виния!
     - Перестань, Жефарт. Ты мне не  дашь  ничего  кроме  бедности.  Да  и
поздно: завтра утром я уплываю на Гарману с заслуженным сотником Эробом.
     - С Эробом? С этим стариком?..  Что  ты  задумала,  Виния,  опомнись!
Эроб, какие-то секреты с гнофорами, наряды и драгоценности...  я  перестаю
тебя узнавать!
     Виния молчала. Пригладила растрепанные волосы и, не сказав  ни  слова
на прощание, скрылась  в  темноте.  Жефарт,  видимо,  достаточно  знал  ее
своенравный характер; он вскинулся чтоб удержать ее, но тут же повалился в
траву и зарыдал безудержно и громко...
     - Ядовитая кобра! - пробормотал  Квин  с  негодованием,  крепко  сжал
дрожавшие ладони и, не заботясь о том, что  его  увидят,  пошел  навстречу
факельным огням города...



                           9. ГОСПОДИН БОН СУНИ

     Лоэр стоял по грудь в холодной вонючей воде  воде.  Он  потерял  счет
времени - будто целая вечность прошла с той минуты, как он прыгнул в сюда.
Не раз ему казалось, что в тело впиваются пиявки,  что  крохотные  чесунки
облепляют ноги и кусают, кусают, словно несметный рой комаров. Но затем он
с удивлением понял: все это ему только почудилось. Как ни странно,  в  яме
не оказалось ни чесунков, ни пиявок. Может  быть  чья-то  рука  бросила  в
колодец отраву, чтобы погубить  их?  Или  просто  кто-то  забыл  исполнить
приказание Кло Зура?
     Времени было достаточно, чтобы обдумать план избавления. Впрочем,  не
одного избавления: мешало бы  еще  выполнить  требования  закона,  дающего
право карать измену каждому честному гарману.
     Освободить руки  нет  возможности,  это  ясно.  Значит,  лучше  всего
воспользоваться последней фразой Кло Зура. Только не теперь  -  поближе  к
полуночи, когда наверху все утихомирятся...
     Иногда в жерло колодца врывался металлический скрип отворяемой двери,
и в светлом квадрате над  головой  Лоэра  появлялся  то  один,  то  другой
стражник.
     Чтобы не чувствовать тяжести будто застывшего времени, Лоэр  пробовал
отвлечься. В памяти всплывали дни ранней юности: небольшой  дом  в  Сурте,
сад, обрызганный разноцветьем роз, и затененная плющом ротонда, в  которой
в свободное время собирались верные друзья Лоэра - названный брат Гар, Гел
Никор и Мар Орант, средний сын сановника Бефа Оранта. Все,  кроме  Никора,
постигали тайны наук.
     Мог бы учиться и Никор, но, рано оставшись без родителей, он посвятил
себя войску и вот-вот должен был получить плащ с  черной  каймой.  Он  так
немного говорил о своем легионе, что быстро  заразил  этим  Лоэра,  и  тот
после окончания школы попросил  разрешение  у  отца  вступить  в  суртский
легион. К тому времени Гел Никор получил долгожданный плащ, а за смелость,
находчивость и особое чутье в военном деле на него  скоро  надели  плащ  с
зеленой каймой - знак отличия командира сотни.
     Гара военная служба не прельщала, хотя для общего развития он  больше
года изучал ратные науки, а после этого избрал труд зодчего и ваятеля.
     Одного Мара ничто не привлекало. Одно время у него возникало  желание
последовать за Лоэром и Никором, но желание  это  быстро  угасло.  Видимо,
потому, что друзей он видел часто,  общался  с  ними,  и  это  его  вполне
устраивало. Лоэр оказался прирожденным  солдатом.  Ему  не  исполнилось  и
восемнадцати,  когда  в  числе  лучших  легионеров  он  был  назначен  для
сопровождения гарманских послов к индам. А когда вернулся...  Да,  да:  на
третий день встретил Ледию. На мерцающем фоне Тенистого залива  он  увидел
тонкую фигурку юной эрсины, потом ее глаза, тревожные и  влажные,  улыбку,
подобную утренней заре. Через неделю он говорил ей: "Ты  стройнее  тополя,
моя Ледия. В тебе чистота горного родника и тепло южных стран.  Твои  губы
подобны сладкому вину, они нежны, как  у  младенца...  Ты  живешь  в  моем
сердце, Ледия, и я хочу жить в твоем".
     Она ответила ему трепетным шепотом, доверчиво прижавшись щекой к  его
груди: "Ты давно... ты уже очень давно живешь в моем сердце, Рит..."  Она,
наверно,  была  ясновидящей,  иначе  чем  можно  объяснить  ее   сбывшиеся
пророчества: изгнание примэрата Ариса Юркона и свою смерть?
     А в Сурте тогда было спокойно, ничто не предвещало  роковых  перемен.
Лоэр в те дни уезжал к отцу в деревню и там только  узнал  о  беде:  новым
примэратом стал торговец  Мас  Хурт,  а  главным  гнофором  -  Беф  Орант,
недавний сановник Ариса Юркона. Лоэр с отцом тотчас  вернулся  в  столицу,
однако изменить что-либо было уже невозможно. Весь город заполнили красные
плащи светоносцев, казалось, они собрались здесь со всех  окраин  Гарманы.
Гел Никор и многие военачальники легиона были арестованы. Гара  Эрганта  и
Мара также не оказалось дома. Не было дома и Ледии. О ее смерти Лоэр узнал
уже под вечер, и это известие потрясло его. Он брел по улицам города,  как
в тумане. Но вот из густой синевы кустов вышел человек в длинном  дорожном
плаще и, горестно вздохнув, обнял его.
     - Я плачу вместе с тобой, любезный Рит...
     Лоэр смотрел на человека, не видя его. Поняв наконец, кто перед  ним,
он застонал:
     - Нет ее больше, Гар!
     - Крепись, брат. Такие ли еще испытания выпадут на нашу долю!
     Гар уходил из Сурта. Уходил бороться. Лоэр не мог последовать за ним:
он был солдатом.
     - Помни наш пароль, Рит:  "Права  сильных  утверждаются  оружием!"  -
сказал Эргант. - Он тебе  может  пригодиться  в  дальнейшем.  А  теперь  -
прощай, мы, наверно, долго не увидимся. Береги отца.
     Потом Лоэр медленно брел по узкой неровной дорожке. С обеих сторон ее
обступали слабо белеющие башенки. Он остановился  в  самом  конце  дорожки
перед каменной плитой и при тусклом  мерцании  далекого  факела  с  трудом
прочитал высеченную на  камне  надпись:  "Ледия,  единственная  дочь  Бира
Кирона..."
     Утром Лоэра вызвал новый примэрат и приказал немедленно  отправляться
в Эрусту с важным поручением, но не на летающей лодке, а на  однопарусном,
тихоходном корабле, который - совершенно ясно - мог стать  легкой  добычей
пиратов.
     Рут Линар Эргант пришел проводить сына и  уже  на  молу  перед  самым
отходом корабля рассказал Лоэру то, что не решался  открыть  до  сих  пор.
Оказалось, Лоэр родился не в Сурте, а на острове Нерас. Его  матерью  была
примэрона (предводительница амазонок)  Нефрида,  которой  почти  три  года
удавалось как-то скрывать рождение сына: закон амазонок запрещал оставлять
на острове мальчиков старше одного года. Когда  обман  раскрылся,  строгие
воительницы изгнали свою любимицу с острова, предоставив  только  лодку  с
парусом и ничего больше. Однако дочь примэроны оставили у себя...
     Нефрида могла бы  благополучно  добраться  до  Хвоста  Скорпиона,  но
неподалеку от берега на лодку напала морское чудовище. Защищая малолетнего
Лоэра, амазонка получила смертельные раны и ожоги. Рут Линар Эргант  в  ту
пору плыл на корабле с мыса Гоя в Квин и подобрал  их.  Нефрида  умерла  у
него на руках... В очередной раз донесся сверху скрип отворившейся двери и
осторожный голос стражника:
     - Жив еще?
     Мысли прервались. Потом постепенно, постепенно  прояснились  снова  и
вернулись все к тому же прошлому. Лоэру было известно,  что  Нефрида  была
прекрасной, заботливой матерью.  Она,  как  говорили,  могла  бы  стать  и
хорошей женой рано овдовевшему Линару Эрганту, если бы не жестокие  законы
амазонок. Давно ее нет. Осталась на Нерасе  сестра.  Но  знает  ли  она  о
Лоэре, думает ли о нем? Отец признался  Лоэру,  как  в  одном  из  дальних
походов (двадцать лет назад он был сотником) встретил  отряд  амазонок  во
главе с примэроной Нефридой. Она сама  выбрала  и  привела  в  свой  шатер
Линара Эрганта. А у него к тому времени уже был пятилетний сын Гар, не  по
годам развитый, но болезненный и слабый...
     Прощание было тягостным, как будто  отец  с  сыном  чувствовали,  что
никогда больше не увидятся. Последние слова  -  о  тяжких  испытаниях  для
Страны, о независимости, о необходимости бороться...
     На борту корабля Лоэра долго не оставляли мысли о родителях. Потом он
думал о Ледии и никак не мог понять, почему все так  произошло.  Ведь  Гел
Никор и Мар Орант обещали оберегать ее, пока Лоэра не было в  Сурте.  Гела
он не винил: эрина Алия Никор сообщила ему о аресте мужа, а вот Мар...  Не
слишком ли ему  доверяли  друзья?  Может  быть,  кровь  Орантов  оказалась
сильнее долга? И все же, как бы ни негодовал Лоэр,  полной  уверенности  в
предательстве Мара у него не было...
     Снова донесся звук открывшейся двери. В колодец заглянул стражник:
     - Как дела, эрат?
     - Терпимо. Ты бы меня вытащил отсюда, приятель, -  попросил  Лоэр,  -
хоть ненадолго!
     - А если проном?.. Не-е!
     - Так что - проном? Он же сказал: сидеть  мне  тут,  пока  не  захочу
говорить с ним. А я как раз захотел.
     - Не-е! А вдруг сам нагрянет!
     - Вот и скажем, что я не выдержал, прошу о пощаде.
     Стражник исчез. По-видимому, он ходил советоваться, потому что вскоре
показались две головы в блестящих шлемах.
     - Мы вытащим,  Вас,  эрат,  пока  нет  начальника,  -  сказал  другой
стражник, - только как вернется...
     Веревка  натянулась  струной  и  Лоэр  почувствовал,   что   начинает
медленно, рывками подниматься к светлому окну. Дюжие стражники  подхватили
его и поставили на холодные плиты пола.
     - Ступай-ка, погляди там, -  сказал  один  солдат  другому.  Внезапно
скрипнула дверь и в сопровождении начальника стражи вошел Кло Зур.
     - Эт-то что? Измена?!
     -  Не  тревожьтесь,  эрат,  -  вступился   за   стражников,   которые
остолбенели при виде пронома, просто я не выдержал и попросил разговора  с
вами.
     - Та-ак. - Взгляд Кло Зура метнулся на солдат, на начальника стражи и
затем остановился на Лоэре




                           ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ГАРМАНА


                             КВИН И ОКРЕСТНОСТИ


                                1. ГЕЛ НИКОР

     Квинский регионом (глава области) Арут был  красив,  высок  ростом  и
умел располагать людей доброжелательной улыбкой и участием. Он любил  свой
огромный, сверкающий золотом зал, который величием  и  размерами  подавлял
посетителей, путал их мысли, и потому люди теряли способность настаивать и
доводить свои просьбы до желаемого результата.
     Гел Никор,  начальник  отряда  суртского  легиона,  пришел  сюда  уже
четвертый раз.
     - Предвижу, - сказал Арут, подводя его к столу и усаживая в кресло, -
что вы явились ко мне с тем же?
     Никор скромно кивнул:
     - Да, высокий эрат.
     - Должен огорчить: примэрат запретил оставлять вас в моем легионе. Он
требует вашего возвращения в Сурт и как можно скорее. Думаю, это связано с
наступлением тяжких испытаний для Гарманы. И, поверьте, Никор, какой смысл
ему избавляться от вас теперь, когда он целых пять лет  терпел  вас  возле
себя? Окажись еще живы ваши  друзья  -  Лоэр  и  Гар  Эргант,  -  тут  он,
возможно, подумал бы. К тому же, как  я  слышал,  от  беды  вас  оберегают
гнофоры, не так ли?
     Никор на мгновение закрыл глаза. Все его планы, все надежды  рухнули,
и, видимо, больше рассчитывать не на что.
     - Значит, вы не можете... - прошептал он.
     - К  сожалению.  Ведь  регионом  подчиняется  примэрату  и  Народному
Собранию... Впрочем, Народное Собрание  теперь  -  так...  Помыкают  им  и
примэрат и суперат. - Арут приподнял с подлокотников руки. - Ну, подумайте
сами, эрат, стоит ли нам обоим выплескивать воду  против  ветра?  Мне  это
может стоить места, а вам - головы. Да и зачем?  С  наступлением  смутного
времени вам надлежит быть именно в столице. И потом  -  красавица  жена...
Когда я был в Сурте на празднике Объединения Племен, я видел, как  на  нее
поглядывали мужчины, особенно Беф Орант.
     - Жена могла бы приехать сюда...
     - В общем, послушайтесь доброго совета, Никор: не оставайтесь здесь.
     - Когда мне возвращаться?
     - Сожалею, но не могу даже доставить вас на летающей лодке до Борона.
Та, на которой вы прилетели, требует ремонта, а другой  нет.  Может  быть,
удастся договориться со служителями неба? Во всяком случае,  я  пришлю  за
вами человека. А теперь...
     Регионом поднялся. Никор тоже. В тот же момент в  зал  вошел  молодой
гнофор, мастер по дальновидению и сказал:
     - Высокий эрат, вас приглашает Мас Хурт.
     - Так. - Арут сосредоточенно, мельком взглянул на Никора. - Подождите
здесь, может быть, вы еще понадобитесь.
     Он скользнул в потайную дверь вслед за гнофором с такой поспешностью,
что не успел  как  следует  прикрыть  ее.  Никор  хотел  снова  сесть,  но
внезапная мысль будто подтолкнула его к незакрытой  двери:  "Бедный  Лоэр,
конечно, не упустил бы случая подслушать беседу примэрата с региономом!" С
замиранием сердца он вплотную приблизился к двери и заглянул в узкую щель.
Гнофор был  занят  возле  установки,  Арут  стоял  неподвижно.  До  Никора
донеслись его слова:
     - У нас уже есть план, примэрат. Отрока доставит в  Сурт  Гел  Никор.
Пользуясь положением начальника отряда легионеров, он все равно  рано  или
поздно приведет его во дворец...
     - Не рано  или  поздно,  Арут,  а  как  можно  скорее!  -  послышался
отрывистый, недовольный голос Маса Хурта. - Посланец богов должен  быть  в
столице не позднее, чем через двенадцать дней!
     - Но у меня нет лодки, примэрат!
     - Знаю. Беф Орант обещал помочь: их обоих доставят в Сурт  гнофоры...
Теперь слушайте внимательно, Арут: мне стало известно, что Никору поручена
тайная встреча с Синим Пустынником.
     - Вы... не ошиблись, примэрат?
     - Соглядатаи суперата никогда не ошибаются, Арут! Следите  за  ним  и
немедленно принимайте меры, как условились. А теперь приведите его сюда...
и оставьте нас.
     Никора бросило в жар. Не помня себя он бросился к столу  и  не  сразу
сообразил сесть в кресло. Когда вошел регионом,  он  уже  успел  придти  в
себя. Арут любезно взял его за локоть и доверительно, подняв  указательный
палец, прошептал:
     - Вас приглашает сам примэрат!
     Никор с трепетом перешагнул порог небольшой, слабо освещенной комнаты
без окон, с белыми стенами, с шершавым черным полом. В центре на подставке
стоял большой черный шар, который то мерцал, то светился изнутри  неровным
зеленоватым  светом,  потом  свет  вдруг  померк,   сгустился   в   темную
бархатистую мглу, и на ее фоне  возникло  изображение  Маса  Хурта.  Никор
увидел  знакомую  подергивающуюся  щеку,  бегающие  беспокойные  глаза,  в
которых жила постоянная тревога за свою жизнь, и бледные  нервные  руки  с
тонкими  пальцами.  Примэрат  подождал,  пока  молодой  гнофор   прикрывал
непослушную дверь. Глядя на Никора сказал:
     - Мне известно, что где-то под Квином, а может быть и в самом  Квине,
объявился Синий Пустынник. Слушайте, Никор: если вам удастся увидеть  его,
немедленно дайте  знать  тому  мастеру  дальновидения,  который  находится
сейчас с вами. (Никор взглянул на мастера -  тот  кивнул).  И  не  бойтесь
Синего Пустынника - никакой он не  злой  дух,  -  просто  человек.  Только
непримиримый и опасный враг Страны! Вы поняли меня, Никор?
     - Понял, великий примэрат.
     - В вашем распоряжении три дня. Если вам повезет и если  вы  сообщите
мастеру дальновидения о местонахождении Синего Пустынника, я в тот же день
назначу вас тысячником моего легиона... Впрочем, при желании можете  стать
и тысячником светоносцев - суперат Орант тоже хотел бы иметь вас  в  своем
войске.
     - Спасибо, великий примэрат, - стараясь казаться  бодрым,  -  ответил
Никор. - Для меня это большая честь... Но если я не найду его?
     - Что же делать? Его  могут  найти  другие  -  тогда  вам  просто  не
повезет, только и всего. Но связь с этим молодым мастером  держите  -  это
требование суперата Оранта. И мое.
     Когда  шар  перестал  светиться,  молодой  гнофор   протянул   Никору
небольшой жетон.
     - По этому знаку, эрат, вас пропустят ко мне в любое  время.  Живу  я
здесь - комната рядом, вход с обратной стороны дворца. И помните: в  ваших
интересах найти Синего Пустынника.
     Никор покинул здание, чувствуя дрожь в ногах и крайнюю  усталость.  А
провожавший  его  до  коридора  мастер  дальновидения  отворил   одну   из
многочисленных дверей и спросил того, кто находился за нею:
     - Хорошо запомнил этого человека?
     - Да, добрый эрат, - отозвался робкий мальчишеский голос.
     - Вот с ним ты и полетишь в  Сурт.  А  встречу  с  ним  я  постараюсь
подготовить тебе сегодня же.



                        2. ЗАГАДОЧНОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ

     Гел Никор вышел на широкую террасу, обнесенную белой  балюстрадой,  и
остановился возле беседки. Дворец стоял на высоком холме, в хорошую погоду
с террасы был виден не только город, но и окрестности.  Впрочем,  молодого
начальника отряда не прельщало любование прямыми улицами и многочисленными
садами: ему надо было придти в себя  после  "высоких"  разговоров  и  хоть
немного обдумать свое положение. За ним, наверно,  уже  приглядывают  люди
суперата. Может быть, лучше забраться в какой-нибудь сад или трактир?
     Пожалуй...
     Не выходило из головы упоминание о Синем Пустыннике. Неужели Мас Хурт
в самом деле уверен в  его,  Никора,  связи  с  противниками  режима?  Это
несправедливо.  Последние  пять   лет   Никор   не   знал   ничего   кроме
добросовестной службы и любимой жены Алии. И вдруг - Синий  Пустынник!  Да
он его никогда не знал и знать не желает! Больше того: он  страшится  его,
как и все нормальные люди, которые хоть что-то слышали об  этом  призраке,
способном появляться  одновременно  в  разных  концах  Страны!..  Нет  уж,
подальше от него,  не  надо  никаких  званий  тысячника!  Жил  себе  тихо,
спокойно, так нет же, надо было такому случиться!.. Неприятности начались,
видимо, еще с Сурта: дернула его темная сила уступить товарищу по  легиону
- передать на словах одному квинскому горожанину странное послание, видно,
не совсем безобидное, потому как сообщить его можно было  лишь  тому,  кто
покажет чашу с большой, летящей над пальмами лодкой... Да разве раньше  он
позволил бы согласиться с тем, что ему не ясно или в чем он сомневается?
     Боги! Какие времена!
     Что-то опасное, жуткое с каждым днем все настойчивее входит  в  жизнь
гарманов. И в его жизнь тоже. Наверно, это и есть начало тяжких испытаний,
о которых в последнее время болтают на дорогах Страны?  Все  кругом  стало
будто в мареве, все словно в напряженном ожидании беды...  Никор  медленно
вышагивал вдоль балюстрады. Сейчас  его  тревожили  совершенно  непонятные
намерения примэрата. Почему он говорил Аруту одно, а ему, Никору другое? И
почему велел держать связь с гнофором, а не с региономом? Неужели Мас Хурт
в самом деле ничего теперь не значит как  глава  государства  и  выполняет
лишь распоряжения суперата? Никор спустился вниз по лестнице и прошел мимо
суровых стражников через ворота.
     Пока ясно одно: до тех пор, пока он находится в Квине, за  ним  будут
неустанно следить соглядатаи регионома или суперата. А может быть, и те  и
другие сразу. Надо быть настороже и - помогут боги! - не впутываться ни  в
какие сомнительные дела! Да и стоит ли идти к квинскому горожанину,  эрату
Гуру? Вдруг проследят за ним, а там  какой-нибудь  недруг  примэрата  -  и
прощай тогда все!.. Эх, толкнула же его злая сила  уступить  просьбе!  Как
теперь быть? И идти опасно, и не выполнить обещание стыдно...
     Внезапно Никор остановился и обомлел.  Он  увидел  человека,  который
встретился ему сегодня дважды, пока он добирался до дворца регионома.  Это
был старик-нищий со шрамами от  зажившей  проказы  на  лице  и  с  сонными
водянистыми глазами. Чтобы не выдать себя, Никор наклонился и сделал  вид,
что поправляет на голени серебристые змейки шнурков. Проходя мимо  скамьи,
на которой сидел старик, он неожиданно услышал негромкий глуховатый голос:
     - Не ходите в дом эрата Гура - за ним следят!
     По спине Никора прокатилась волна  озноба,  но  он,  не  задерживаясь
пошел дальше по аллее - все быстрее и быстрее.
     Наверно старик не шпион. И не нищий - слишком уж чисто  говорит.  Так
кто же он? Во всяком случае недруг не стал бы  предостерегать.  И  все  же
надо быть подальше от таких встреч: Никор никого не трогает, никому ничего
не должен, и пусть оставят его в покое!
     Пройдя сад, он вышел на улицу, потом  свернул  в  другую  -  узкую  и
грязную, и зашел в харчевню. Посетителей было немного, в основном эрины  и
эрсины в ярких платьях и туниках. В углах  светлого  зала  стояли  высокие
светильники  на  потускневших  бронзовых  треногах;  хозяин,  добродушный,
постоянно улыбающийся толстяк в засаленной  одежде  предлагал  начинки  из
сыра, трюфели, очищенную от костей рыбу, жареную  дичь,  устриц,  тыкву  и
приготовленные особым способом яйца.
     Еще совсем недавно, когда Никор прилетал в Квин, здесь было чисто,  и
хозяин являл собой  образец  опрятности,  все  у  него  было  начищено  до
блеска... Так неужели эта вот грязь, эта неряшливость  -  начало  смутного
времени? Никор ел без аппетита. Пестрые события последнего дня не выходили
из головы. Досаднее всего было то, что не  предвиделось  никакого  выхода.
Впрочем, один был: махнуть на все рукой и запереться в  своей  комнате  на
постоялом дворе до самого отлета в Сурт. Но сможет ли он  так?  Нет,  надо
все как следует обдумать... Как следует обдумать. Не  притронувшись  ни  к
дичи, ни к фруктам, Никор вышел  на  улицу  и  неторопливо  направился  на
постоялый двор. Там, в четырех стенах, проще решать  трудные  вопросы.  По
площади к храму двигалась небольшая группа горожан. Они вели с собой быков
и баранов, несли в руках сушеные плоды,  цесарок  и  копченую  скумбрию  -
храмы принимали все.
     Никор невольно задержал  взгляд  на  этих  людях.  Их  немного  среди
гарманов,  хотя  гнофоры  в  последние  два-три  года  могли  похвастаться
постепенным  увеличением  числа  прихожан.  Может  быть,   к   ним   скоро
присоединится и он, Никор?.. Давно ли он был равнодушен к служителям неба,
а вот... случилось же так, что пришлось покориться,  склонить  перед  ними
голову... Да и ведь кто знает, может быть, именно гнофоры спасут Страну от
кошмаров надвинувшегося смутного времени? Не зря же теперь вся сила у них.
У них, а не у примэрата и не у его сторонников. И не зря, видно, Мас  Хурт
сдался, уступил этой силе, добивавшейся  главенствующего  положения  целых
сто лет. Уж он-то знает, с какой стороны дует теплый ветер!..
     Вернувшись в свою комнату на постоялом дворе, Никор,  не  раздеваясь,
растянулся на ложе и постарался привести мысли в порядок.
     Конечно, к эрату Гуру он не пойдет - незачем совать шею в петлю.  Что
ж тогда делать? Ждать, когда горожанин сам придет к  нему?  А  больше  тут
ничего не придумаешь без риска для себя... Бедный Лоэр постоянно  говорил,
что безвыходных положений не бывает. Наверно, они все-таки бывают. Вот как
бы Лоэр поступил на его месте? Впрочем, стоит ли равняться на него... Друг
был отважен и находчив. И удачлив. А он, Никор? И он когда-то  был  таким,
но время, обстоятельства... Ах, что происходит, что происходит!..
     Нужные мысли не шли. Постоянно наплывали посторонние, отвлекающие,  и
не было им конца, и невозможно было отогнать их.
     Внезапно в коридоре послышался  знакомый  голос,  заставивший  Никора
вздрогнуть:
     - Ради богов, подайте что-нибудь несчастному калеке!
     Донеслись  звуки  хлопающих  дверей,  жалкие   слова   благодарности.
Наконец, растворилась дверь Никора.
     - Ради богов, будьте милосердны, добрый эрат...
     Старик скользнул в комнату и быстро просеменил в дальний угол.  Никор
встал и растерянно смотрел то на старика, то на дверь.
     - Не бойтесь, - сказал незнакомец, - никто  не  видел,  что  я  вошел
сюда. А я к вам по делу. Мое имя Рам, эрат.
     Никор наконец стряхнул оцепенение:
     - Оставьте меня в покое!
     - Тсс! Не кричите, могут услышать!
     Никор беспомощно опустился на ложе.
     - Что вам от меня надо? - отрешенно спросил он.
     Старый Рам присел на край стула и подался вперед.
     - К эрату Гуру идти опасно, поэтому вам следует явиться туда, куда  я
скажу.
     - Я никуда не пойду! - отчаянно заявил Никор. - Давайте ваш пароль, и
я скажу вам, что просили меня передать!
     Рам укоризненно покачал головой. Его улыбка из-за шрамов была жуткой.
     - Пославший меня человек просил вас придти к  нему.  Это  не  опасно.
Боги! - Никор сдавил виски ладонями. - Что это за человек? Чего он  хочет?
Почему прячется? Значит, он против нынешней власти?  Зачем  новые  жертвы,
если борьба закончена, если примэрат уступил правление Страной суперату?
     - Э, нет. Борьба продолжается. В Стране много людей, не  согласных  с
нынешними  верховодами,  и  они  не  отдадут   народ   суперату,   который
намеревается  уничтожить  всех  неверующих,  чтобы  расчистить   место   и
провозгласить себя потомком главного бога! Мас Хурт давно уже не  примэрат
- одно название - и давно уже не решает государственные вопросы  совместно
с Народным Собранием, как это было прежде. Да и  Народное  Собрание  нынче
попряталось по углам, опасаясь гнева  суперата.  Некоторые  региономы  уже
перестали подчиняться главе государства и признали власть  Бефа  Оранта...
Видите, что творится в Стране. А  порядок  могут  навести  лишь  те  люди,
которые уже начали борьбу и против Маса  Хурта  и  против  суперата  -  за
восстановление пути Ремольта!.. Но простите, эрат, у  меня  мало  времени.
Так вы согласны идти, куда я скажу?
     - Я прошу, чтобы вы принесли с собой пароль, - повторил Никор.
     - Эх, эрат, эрат. Что с вами произошло? А ведь,  говорят,  раньше  вы
были смелее.
     Никор вскочил с места и отошел в другой угол комнаты:
     - Что вам за дело, каким я был раньше?
     Он принялся ходить по скрипучим половицам, обхватив ладонями плечи.
     - Вы можете поручиться,  что  мне  не  будет  угрожать  опасность?  -
спросил он не совсем уверенно.
     - Конечно.
     - Хорошо.
     Трудно далось Никору это слово.  Лицо  его  блестело  от  пота,  щеки
побледнели от нервного напряжения. Старый Рам попросил:
     - Поклянитесь, эрат, что никому не скажете о нашей беседе и явитесь в
указанное место без провожатого.
     - Клянусь.
     - Не так, эрат. Поклянитесь, как это  делают  в  особо  ответственных
делах.
     Никор отер со лба пот, неторопливо извлек из ножен  меч  и  упер  его
острие в пол.
     - Клянусь чистыми  светильниками,  разрывающими  мрак  ночи,  клянусь
звездами и вулканами и всем, что горит! Клянусь жаждой  пустыни  и  влагой
великого моря! Клянусь любовью живущих друзей и прахом мертвых!
     - Ладно, эрат. - Рам встал и поклонился мечу Никора.  -  Завтра,  как
взойдет солнце, поезжайте не спеша по дороге на Горуэлу. Сразу за  третьим
мостом свернете влево, - в чащу, там  будет  ждать  наш  человек.  Вы  все
поняли? Да сопутствует вам удача, эрат!
     Старик отворил дверь и, пятясь, стал отвешивать мелкие поклоны:
     - Да не оставят боги вас милостью своей за  вашу  доброту,  эрат!  Да
будет вам легко жить на свете!..
     Оставшись один, Никор постоял у окна и снова  бросился  в  постель...
Что теперь будет? Не обманул ли старик, обещавший полную  безопасность?  А
если узнают гнофоры?.. Этого еще не хватало!
     Никор резко поднялся и стал расхаживать по комнате - он не мог  найти
себе места, не мог успокоиться. Да, теперь он не  тот.  Давно  не  тот.  А
раньше... раньше все было иначе. Тогда, пять лет назад,  он  был  храбр  и
честен и перед собой и перед людьми. Видимо, эти качества и сблизили его с
Лоэром и Гаром Эргантом. Он относился к друзьям с открытой душой, но,  как
и они, был к ним более требовательным, чем к другим... Да, тогда было  все
иначе. А после Ариса Юркона дела его пошли как нельзя хуже. Без друзей  он
почувствовал себя одиноким  и  беспомощным.  Тогда-то  все  и  началось  -
настороженно-враждебное отношение Маса Хурта, новые порядки,  исчезновение
сторонников первых примэратов... Его, занимавшего видное положение в Сурте
и хорошо известного почти каждому горожанину, все больше  стали  одолевать
гнофоры. Ласками и угрозами они дали понять, что  если  он  хочет  выжить,
должен принять их сторону. Долго  боролся  с  собой  Никор.  Долго.  Но  в
какой-то момент надломился его уставший дух, и он сдался. В этом он до сих
пор боялся признаться даже себе...



                            3. НЕСЧАСТНЫЙ СУРТ

     Стены и потолок давили на Никора.  Он  не  мог  больше  находиться  в
помещении - хотелось бежать, бежать куда-нибудь, что-то делать!
     Он спустился вниз, долго бродил по двору,  потом  вышел  на  улицу  и
направился  куда  глаза  глядят.  Он  не  заметил,  как  после  длительных
блужданий вернулся к постоялому двору и чуть не столкнулся  с  седобородым
гнофором.
     - Я вижу смятение ищущей души, сын мой, - сказал гнофор  и  осторожно
взял его руку. Никор уронил голову на грудь.
     - Да, святой отец, мне плохо!
     - Излей свою боль наместнику  богов  -  и  дух  твой  освободится  от
тяжкого бремени.
     - Ох, не знаю, святой отец!
     - Я знаю. Участия и отвлечения от тягостных дум  требует  твоя  душа.
Вырви волос из головы и закопай  его  за  стеной  акрополя,  помянешь  там
славных мужей Страны, а после придешь в храм и изольешь свое горе богам  -
мудрые, они надоумят, снимут тяжесть  непомерную.  Пойдем  же,  я  провожу
тебя.
     Шли медленно. Еле волоча  ноги,  гнофор  все  говорил  и  говорил  об
излечении души, о спасении души, пока Никор скромно не подсказал ему:
     - Святой отец, этой дорогой мы не скоро придем на место.
     Гнофор остановился на мгновение и загадочно ответил:
     - Не всякая длинная дорога длиннее короткой, сын мой. Запомни это.
     Никор поблагодарил за мудрые слова, но так ничего и не понял.
     К стене акрополя они подошли, когда солнце уже начинало  клониться  к
крышам города.
     - А после придешь в храм, - напомнил гнофор и  не  спеша  двинулся  в
обратный путь.
     Выйдя за стену акрополя, Никор увидел коленопреклоненного  мальчишку.
Его поразили глаза мальчика - тоскливые, как у выгнанной  собаки.  Мальчик
смотрел на высеченные на стене имена героев Гарманы, и ничего  не  замечал
вокруг.
     - Твой отец? - шепотом спросил Никор.
     Мальчик вздрогнул, в  больших  серых  глазах  на  мгновение  вспыхнул
испуг, но он тут же успокоился, медленно подошел и слабым голосом спросил:
     - Вы что-то сказали, добрый эрат?
     - Да, дружок. Кого ты оплакиваешь здесь?
     - Отца, добрый эрат.
     - Ты разве умеешь читать?
     - Что вы, добрый эрат: надпись мне прочел один гнофор.
     - Кто же твой отец, дружок?
     - Осей Амфри, добрый эрат.
     Никор сдержанно вздохнул.
     - Я не знал его, но слышал много похвального об эрате Амфри.  Он  был
человеком большого сердца и прекрасным мастером своего дела.  Таким  отцом
можно гордиться, дружок!.. Как зовут тебя?
     - Суртом, добрый эрат. Пусть не удивляет вас мое  имя:  мне  его  дал
отец в честь родного города.
     - Так ты живешь в Сурте?
     - Я даже не помню его. Мы долгое время обитали за морем в  Эрусте,  а
теперь... - Мальчик грустно покачал головой. - Теперь я нигде не живу.
     - Как же так - нигде?
     - Да так. Мама моя тоже умерла.
     - Понимаю. - Никор покашлял от смущения. -  И  у  тебя  здесь  совсем
никого нет?
     - Никого, добрый эрат.
     - Послушай, мой бедный Сурт: пойдем со мной. Пока поживем  вдвоем  на
постоялом дворе, а там что-нибудь придумаем.
     - Зачем я вам нужен? - вяло спросил мальчик, отворачиваясь,  и  плечи
его вздрогнули.
     Никор осторожно обнял его.
     - Ну, зачем же так? Прошу, успокойся... Правда, пойдем со  мной  -  я
уверен, что тебе будет хорошо.
     Сурт весь напрягся, как струна, и после  непродолжительного  молчания
прошептал:
     - А вы... не обманете меня?
     - Ну что ты, Сурт!.. Так, значит согласен?
     - Да... - Мальчик ответил  не  сразу,  слезы  душили  его,  но  когда
последняя фраза слетела с губ, он бросился к ногам Никора и стал  целовать
его руку. - Я до последнего дыхания буду чтить вас превыше всех  людей!  Я
буду рабом вашим, эрат!
     - Что ты, что ты, дружок, разве так можно? - Никор бережно поднял его
с колен и, обняв за плечи, повел к постоялому двору.
     Разве  мог  он  предвидеть,  что  это,  с  виду  кроткое,  несчастное
существо, рано утром поскачет за ним следом на молодом скакуне гнофоров?



                            4. СИНИЙ ПУСТЫННИК

     Святилище было покинуто давно  -  не  менее  полувека  назад.  Здание
сильно осело с одной стороны, зигзагообразные трещины  рассекли  стены  во
всех направлениях, создавая зловещее впечатление и вызывая чувство жути  и
трепета. Лес поглотил это когда-то величественное здание, воздвигнутое  из
белого и черного мрамора. Могучие деревья раскололи камень,  цепкие  лианы
прочно держали сдвинутые с мест и разломленные колонны портика.
     В помещениях с провалившимися потолками попадались  черепки  глиняной
посуды, украшения. Все это валялось  в  полном  беспорядке,  вперемежку  с
мусором. То здесь, то там, шныряли проворные  мартышки,  несколько  раз  с
любопытством приближались к человеку, но почему-то быстро  теряли  к  нему
интерес и исчезали в многочисленных разломах, чтобы через минуту появиться
снова. Отмахиваясь от комаров, Никор прошелся мимо наводившего тоску  ряда
темных покоев. Все они пребывали в предельной скромности: грубо срубленные
столы, тяжелые скамейки, жесткие ложа  с  камышовыми  циновками,  глиняные
кувшины, кружки,  статуэтки  богов,  и,  пожалуй,  все.  В  одну  из  них,
последнюю  комнатушку,  Никор  вошел.  Его  заинтересовал  свиток  бумаги,
покрытый  толстым  слоем  пыли.  Развернув  его,  Никор  замер.  Это  была
подробная карта Страны Вечерней Прохлады. Он даже перестал дышать. Еще бы!
Он  держал  в  руках  сразу  два  чуда:  настоящую  белую  бумагу,  секрет
изготовления которой к этому времени уже был утерян, и великолепной работы
карту, которой мог похвастаться не  каждый  высокий  начальник  примэрата.
Осторожно сдув с нее пыль и прижимая к груди, Никор поднялся по ступеням в
освещенный солнцем зал. Там сел  на  громоздившиеся  глыбы  камня  и  стал
всматриваться в в четкие контуры  островов.  Читать  он  не  умел,  как  и
большинство гарманов в последние  годы,  но  расположение  островов,  как,
впрочем, и городов Страны помнил достаточно  хорошо,  еще  с  трудных  лет
обучения военным наукам.
     Островов было семь: на  севере  от  необъятной  Гарманы,  похожий  на
голову с одним сломанным усом, высился скалистый Эна-Рату, на западе - Ин,
южнее - плодородный Эрна, и  еще  южнее  -  Ла-Дит,  знаменитый  отличными
мраморами и мастерами скульптуры. На востоке, вернее, на юго-востоке, один
за другим значились еще два - Торву и Нерас. Последний был  назван  так  в
честь предводительницы амазонок,  вторгшихся  когда-то  на  эту  небольшую
землю. Называют они друг друга извирами, что означает  "подобная  мужчине"
(в ратном  смысле),  а  свою  повелительницу  -  примэроной.  Хоть  они  и
позаимствовали в этом случае  два  гарманских  слова,  второе  переиначили
по-своему и произносят как им удобнее - "эрона".
     Лет шесть-семь назад рядом с ними,  на  небольшом  островке  -  Малом
Нерасе - нашли пристанище люди разных народностей: тут были и  неудачники,
и калеки, и обиженные судьбой ремесленники и землепашцы, и  даже  недавние
пираты, решившие перейти на покой от  кровавых  дел.  Амазонки  терпят  их
соседство, однако в свои владения не допускают.
     На севере вздымались Дымчатые горы, плавно,  полукругом  переходившие
на востоке в длинную скалистую косу,  носившую  название  Щита  Гарманы  и
образовавшую между собой и островом  Большой  Тенистый  Залив.  На  западе
Дымчатые  горы  тянулись  вдоль  побережья  и  кончались  -   уже   совсем
разрушенные, низкие, как холмы, - в песках пустыни Поющего Дракона.
     С Дымчатых гор брала начало самая большая река острова, первоначально
нареченная   Благодатной,   но   впоследствии   переименованная   в   реку
Благотворного Примирения, или  просто  Примирения.  Никор  знал:  там,  за
старыми стенами города Руны, в долине, прямо на берегу  перед  осевшим  от
времени валом, поставлена стела,  отчетливо  видимая  издали,  надпись  на
которой гласит, что воздвигнута оная стела в честь провозглашения  вечного
братства  между  разрозненными  племенами  по  желанию  первого  примэрата
Ремольта.
     Река Благотворного Примирения несла свои воды почти через весь остров
на юго-восток, затем на юго-запад и впадала  в  море  возле  города  Гизу.
Вторая большая река  -  Ластрия  -  рождалась  на  Нокской  возвышенности,
примыкавшей к Тенистому Заливу и, неподалеку от озера Вода Опавшего Листа,
вливалась в залив, деля Сурт на две части.
     Еще одна река - Душистая Прохлада, широкая  и  полноводная,  -  имела
истоком озеро Грез, а устьем Бухту Жемчужных  Струй,  вдававшуюся  в  сушу
через узкий  пролив  Гоя  и  ограниченную  с  юга  и  юго-востока  Хвостом
Скорпиона, с которого брала начало самая южная река - Лера. Никор  помнил,
что где-то на северо-востоке от Гарманы лежат Туманные острова, с  которых
привозилось олово, а к востоку от Хвоста Скорпиона - проход в  Междуземное
море. В глубине того моря  и  живут  союзники  Гарманы:  самая  дальняя  -
Эруста, на севере до Великой Реки - Варра и Рандон, за ней - Ригия,  земли
церотов... Хотя цероты обосновались на правобережье Лазурных Вод,  они  не
имеют выхода в Междуземное море. Другие земли там или не  заселены  вовсе,
или заселены малочисленными дикими племенами...
     Размышляя  над  картой,  Гел  Никор  вдруг  почувствовал  присутствие
постороннего  человека.   Сначала   это   тревожило   его,   он   опасался
предательского удара в спину, но постепенно успокоился, спрятал  на  груди
карту и спустился вниз. Из-за плотного кустарника выглянуло желтое лицо со
шрамами от зажившей проказы, мутно-серые впавшие глаза смотрели все так же
безучастно и сонно.
     - Ну что? - спросил Никор. - Долго еще ждать?
     - Теперь скоро. - Крякнув, старый Рам сбросил с плеча мешок и сердито
плюнул. - Тяжел, злой  дух!..  А  вы  не  удивляйтесь,  эрат.  У  нас  все
занимаются работой, без этого нельзя: ведь иметь слуг у нас запрещено. Все
только сами. Сегодня я, завтра другой... Вы помогли  бы,  эрат,  вдвоем-то
полегче.
     Никор отстегнул плащ, скрепленный на левом плече  и  на  правом  боку
двумя драгоценными аграфами, и, передав  его  старику,  взвалил  мешок  на
спину. Рам повел в развалины. Они спустились в  подвал,  прошли  несколько
слабо освещенных помещений и остановились в глухой каморке.
     - Поставьте сюда, в угол, эрат, и да сопутствует вам удача!
     Никор огляделся:
     - Я не могу больше ждать. В час  захода  солнца  я  буду  в  саду,  в
котором мы встретились вчера.
     Никор  шагнул  к  полуразвалившейся  скользкой   лестнице   и   вдруг
остановился, как вкопанный: в светлом прямоугольнике  прохода  стоял  тот,
чьим именем пугали детей неразумные матери, кто  своим  появлением  внушал
суеверное чувство страха и кого считали опасным и неуловимым призраком.



                            5. НА РАЗНЫХ ЯЗЫКАХ

     Никор не мог оторваться от узкой  щели,  из  глубины  которой,  будто
черные зарницы, поблескивали цепкие пристальные глаза. Он  не  видел  лица
Синего Пустынника. Голова у того  на  была  покрыта  на  манер  странников
тканью, охваченной обручем, только длинный шлейф не свисал за плечами, как
обычно, а надежно закрывал лицо и шею.
     - Прошу извинить за опоздание, эрат, - сказал незнакомец. Говорил  он
сдавленно, простуженным голосом. -  И  не  бойтесь  меня:  для  вас  я  не
страшнее тени.
     Он дал знак следовать за ним. Никор не  сразу  сдвинулся  с  места  и
потому с трудом нагнал его, широко и уверенно шагавшего по неровному полу.
Они прошли в одно из дальних помещений подземелья - оно  слабо  освещалось
через разлом, - незнакомец зажег скромный светильник  и  пригласил  Никора
сесть. Сам он тоже сел, медленно прислонившись к высокой спинке стула.  Он
был весь в синем: длинный широкий плащ, военная рубаха,  перевязь  и  даже
сандалии. Иного цвета был лишь панцирь из кожи антилопы. Да открытые  руки
- сильные и крепкие, как железо.
     - Вы - Гел Никор, - сказал он, - начальник отряда суртского легиона?
     - Да.
     - Вот и отлично. Меня зовут Урс Латор. Я изменил место встречи: здесь
безопаснее. А на улицу Красильщиков не ходите: за вами следят. Подозреваю,
за домом эрата Гура тоже.
     Появились четверо молчаливых людей, в том числе  и  старый  Рам.  Они
принесли немного вина, немного холодной дичи с маниоком, фрукты и  тут  же
исчезли за дверью. Рам вскоре вернулся,  поставил  на  край  стола  что-то
покрытое куском голубого шелка, и снова вышел.
     - Прошу, - сказал Пустынник. - Мы живем скромно,  но,  думаю,  вы  не
будете на нас в обиде.
     Никор, еще не пришедший в себя, настороженно кивнул.
     - Давайте к делу, эрат. - Латор подался вперед и сдернул с невидимого
предмета голубой шелк. Под ним оказалась старинная чаша  из  лазурита,  на
которой была изображена большая лодка, летящая над верхушками пальм. - Так
что просил передать мне воин вашего легиона?
     Пытаясь точнее припомнить, Никор даже закрыл глаза:
     - Он сказал: погода в Сурте становится  хорошей,  хотя  изредка  дуют
восточные ветры. Медведь боится ночи и в страхе тянется к  утренней  заре.
Бобры построили плотину, соединив два берега, и ждут большой воды.
     - И это все?
     - Все, эрат.
     Урс Латор встал.
     - Ешьте, прошу вас, - сказал он.  -  Я  не  принимаю  участия  только
потому, что не могу открыть свое лицо.
     Но Никор ни к чему не притронулся. Подождав немного, он  оглянулся  и
увидел, что Пустынник стоит возле разлома, замерев, как статуя.
     - Не смею отнимать ваше время, эрат, - покашляв, сказал Никор.
     - Постойте. - Латор вернулся к столу. - Времени у меня  действительно
мало, но... мне бы хотелось поговорить о Сурте. Что там сейчас?
     Никор слабо приподнял плечи:
     - Не знаю, эрат. В этом трудно  разобраться.  Все  живут  в  ожидании
беды, сторонятся друг друга, в чем-то подозревают. Легионеры переходят  на
сторону суперата, светоносцы - на сторону Маса Хурта. Есть  и  такие,  что
совсем исчезают из города - их много: вроде хотят искать вас. Ходят слухи,
будто  у  вас   большое   войско   и   будто   называется   оно   Легионом
Справедливости... Это правда, эрат?
     - Что еще можно сказать о положении в Сурте? - вместо ответа  спросил
Пустынник.
     - Больше ничего, эрат.
     - Жаль. Ну, а как себя чувствуют гнофоры?
     - По моему, теперь они сильны, как никогда раньше, эрат.
     - Они могли бы представлять огромную силу, если б не  разногласия.  -
Заметив удивление в глазах Никора, Урс Латор пояснил: - Разногласия  между
теми немногими гнофорами, которые жили в Стране, и,  следовательно,  также
подвергались внушению Ремольта,  и  теми,  которые  до  недавнего  времени
находились в изгнании.
     - Что за разногласия, эрат?
     Пустынник уселся на прежнее место.
     - Их много, - сказал он. - Но не будем об этом.  Главное  сейчас  то,
что внушение Ремольта закончилось, и теперь от каждого  гармана  требуется
решать все задачи самостоятельно -  не  так,  как  это  выгодно  гнофорам.
Ремольт отучил нас думать, гнофоры хотят заставить нас мыслить по-своему.
     - Вы не верите им, эрат?
     Урс Латор ответил не сразу. Глаза в темной щели точно погасли.
     - Отвлечемся немного, - сказал он наконец. - Вы  хорошо  знаете  нашу
историю от Ремольта?
     - Да, эрат.
     - И видите те перемены, которые произошли?
     - Н-не знаю...
     - А они огромны, Никор! Если при первых примэратах все владели  всем,
все были равны, то теперь - ничего похожего.  Мы  утопаем  в  роскоши,  не
созрев для этого ни умом, ни сердцем. Землепашество в  деревне  и  труд  в
городе,  способствовавшие  сохранению  простоты  нравов,  теперь  являются
уделом рабов и небольшой части самих гарманов, таких же обездоленных,  как
и рабы. Любовь к отечеству,  ревность  к  общественному  благу  истощились
пороками гарманов. Мы ныне заражены ими, они душат нас. Страной  управляют
неправосудные, мздоимные вельможи, которые,  пользуясь  властью,  нарушают
законы и похищают достояние народа...
     О, если бы богатство было человеком,  я  бы  убил  его!  Разве  ложка
чувствует вкус каши?.. Мы построили себе сказочное окружение не  благодаря
своему умственному развитию, а подчиняясь  воле  Ремольта,  и  поэтому  не
сумели как  следует  наладить  свою  жизнь,  сохранить  непритязательность
предков и тем упрочить дни радости. Обычные труженики  -  уже  не  простые
труженики, а хозяева рабов и скоро  роскошь  также  омрачит  им  голову  и
оледенит сердце, ибо довольство и  богатство,  не  уравненные  с  духовной
культурой,  подавляют  добрые  чувства,   делают   человека   черствым   и
недоступным для тех, кто нуждается в помощи.
     Восстание рабов на юге Гарманы  -  доказательство  нашей  слабости  и
обреченности рабовладения. Было время, когда мы с радостью передавали наши
достижения заморским друзьям, государства  эти  потянулись  к  культуре  и
знаниям, но ведь все, решительно все гарманское  они  перенять  не  могли,
иначе лишились бы своей самобытности, как,  может  быть,  ее  лишились  мы
из-за  вмешательства  Ремольта...  По-видимому,  существуют  такие  законы
жизни, которые сильнее любого принуждения. Вот почему, наверно, остались у
нас от предков мечи, копья, луки со стрелами, кое-что из  старой,  удобной
одежды. Роза не согласится стать дубом, хотя он и ближе к солнцу.
     - Ремольт был создателем, - тихо, как бы самому себе,  сказал  Никор.
Но Урс Латор услышал его.
     - Да, -  тут  же  отозвался  он,  -  однако  Ремольт  создал  из  нас
верхохватов,  которые  назавтра  позабудут  все,  что  знали  сегодня.  Не
забудем, пожалуй, только богов и злых  духов,  подкинутых  нам  для  того,
чтобы видеть разницу между добром и злом.
     - Вы против богов, эрат?
     - Думаю, человек сначала  должен  поблуждать  в  религиозном  тумане,
перебеситься в войнах, прежде чем  дорасти  умом  до  высокой  культуры  и
великих знаний. Конечно, слепая вера  притормозит  всеобщее  движение,  но
знания все равно будут расти и шириться, ибо никакими цепями  не  удержать
ход времени... Жаль  только:  время  это  пробежит  мимо,  пока  мы  будем
бороться с нашим несчастьем.
     - И что же нас ждет?  -  осторожно  спросил  Никор.  Синий  Пустынник
склонился над столом, потом,  взявшись  за  голову,  отошел  к  разлому  в
верхней части стены.
     - Ничего, - сказал он наконец слабым  голосом,  -  если  люди  стойко
перенесут выпавшие на их долю испытания.
     - В последнее время я стал  замечать  раздражительность,  непонимание
простых вещей, частую головную боль... Это начало?
     - Да. Но все  скоро  пройдет,  все  войдет  в  норму.  Главное  -  не
поддаваться тому, что будет тянуть назад. Хотя наиболее слабые поддадутся,
Никор. Среди них будут  ученые  и  гнофоры,  будут  великолепные  мастера,
ремесленники, ваятели, землепашцы...  Они  забудут,  что  знали  благодаря
внушению, и мы не сможем восстановить их достижения... Они или другие,  не
сумевшие  противостоять  падению,  могут  уничтожить  великие   завоевания
культуры, и потому необходимо завоевания сберечь для будущих поколений. От
нас потребуется много  усилий  и  много  терпения...  Однако  вы,  кажется
безучастны к моему зову, эрат?
     Никор виновато вскинул глаза и тут же отвел их в сторону.
     - Н-не знаю...
     - Так... А ведь при Арисе  Юрконе  вы  были  не  только  смелым,  как
говорят, но и преданным делу первых примэратов. Что же с  вами  случилось,
Никор?
     Никор молчал. Не признаваться же этому властному незнакомцу  в  своем
страхе перед гнофорами, в отходе от борьбы дабы выжить. Унизительнее всего
сознание правоты Пустынника, хотя говорит  тот  слишком  уж  по-ученому  и
туманно. Вот у гнофоров все ясно: они обещают жизнь и ограждение от всяких
бед. Латор же не предлагает ничего, кроме отдаленной надежды на будущее. А
какое оно, это будущее?
     - Не понимаю вашего молчания, Никор, - прервал мысли тихий  голос.  -
Надеюсь, служители неба не успели заставить вас думать по-своему?.. Уж  не
собираетесь ли вы стоять в стороне и оберегать свою жизнь ценой совести?
     - Я не предатель! - вырвалось у Никора.  Он  вскочил  с  места.  -  Я
никогда не был предателем! На моей совести нет ни одной жертвы,  руки  мои
чисты, эрат!
     - Если бы было иначе, я бы не  разговаривал  с  вами  здесь.  Я  хочу
вернуть вас на прежнюю, честную дорогу, Никор. Она трудна и опасна, однако
необходима для Страны. Поймите: скоро  все  гарманы,  верные  делу  первых
примэратов, поднимут мечи против  наместников  богов  и  Маса  Хурта  -  и
победят в этой борьбе!..
     - Боги! Какая еще борьба? - простонал Никор. - Ну враждовали  раньше,
дрались за власть, а теперь же власти примэратов нет!
     Урс Латор покачнулся и прислонился к стене.
     - Есть более опасная власть, - тише обычного произнес он, -  и  ее...
надо сбросить с плеч народа...
     Пустынник болен. Болен, пожалуй, серьезно. Никор не раз подмечал, как
он держался за голову, голос его понижался чуть ли не до  шепота,  дыхание
становилось учащенным и прерывистым. Никор окончательно убедился  в  своем
подозрении,  когда  его   таинственный   собеседник   отошел   в   темноту
полуразрушенного  помещения,  выпил  какого-то   снадобья,   потом   снова
прислонился к стене и облегченно вздохнул.
     - Мне нужны надежные люди, Никор, но вижу...
     Через разлом посыпались мелкие камни и  песок.  Чья-то  неясная  тень
метнулась на слабо освещенном полу. Урс Латор на  мгновение  замер,  затем
выхватил меч и бросился по груде обвалившихся камней к  этому  разлому.  В
комнату вбежали его люди.



                            6. В СТАРОМ ГОРОДЕ

     Никор заблудился в запутанных ходах и  долго  шел  наугад,  а  когда,
наконец,  выбрался  наверх,  прежде  всего  увидел  коня,  потом   Латора.
Пустынник сидел на обломке колонны и слушал старика Рама, стоявшего  рядом
с виноватым видом.
     - Мальчишка, - пояснил Урс Латор, поднимаясь навстречу Никору. -  Как
он оказался здесь? Мало надежды, что он не выболтает первому встречному  о
Синем Пустыннике и его столичном госте. Но  хуже  всего  то,  что  он  мог
слышать наш разговор с эратом!
     - Сплоховал я, - Рам сокрушенно покачал головой: - Стрела едва задела
левое плечо. Не больные  б  ноги,  догнал  бы  его.  Поодиночке,  по  двое
возвращались  из  леса  соратники  Пустынника.  Никто  из  них  не   нашел
мальчишку.
     - Плохо, - сказал Урс Латор  и  взглянул  на  Никора.  -  Вы  немедля
покинете храм, вам сейчас незачем делить с нами опасности.  Но  думаю,  мы
еще встретимся и продолжим разговор. Вы не  предатель  -  это  главное.  А
страх пройдет. Прощайте.
     Старый Рам подвел коня и передал поводья Никору. Тот вскочил в седло.
     - Проводите эрата до дороги в старый город, - попросил Рама Латор,  -
и возвращайтесь обратно: у нас много дел.
     - Может, дать сигнал сбора? - спросил Рам.  -  Вызванные  люди  могут
запоздать, а рисковать мы не имеем права.
     Никор ничего не понял из  этого  разговора,  да,  собственно,  он  не
слишком-то и прислушивался. Он думал только о том, чтобы  поскорее  уехать
отсюда, забраться снова в свои четыре стены и не высовывать  оттуда  носа.
Но и другая мысль не давала ему покоя.  Он  понимал  правоту  дела  Синего
Пустынника, и угрызения совести время от  времени  давали  знать  о  себе.
Почему он не с Латором? Почему в стороне?  А  потом  снова  боязнь,  снова
тревога за свою судьбу. Держась за узду, Рам вывел коня к  едва  приметной
тропинке, начинавшейся в полумраке узкого зеленого коридора.
     - Что ж, прощайте, эрат, - сказал он.  -  Моя  Туча  дорогу  знает  и
быстренько доставит вас к Старому городу.  Опасайтесь  в  пути  обезьян  и
пантер - их тут много...
     Никор торопил коня. Пригнувшись к шее Тучи, он старательно  уклонялся
от низких ветвей и все смотрел вперед - скоро ли покажется  город.  Старые
кварталы Квина проглянули неожиданно, когда  за  одним  из  изгибов  тропы
вынырнуло светлое окно неба, а  потом  полуразвалившаяся  стена  какого-то
дома. Никор спешился, закрепил  поводья  на  седле  и,  похлопав  коня  по
влажному боку, сказал:
     - Скачи обратно... Скачи же, ну!
     Туча неторопливо развернулась в узком  проходе,  и  ее  копыта  мягко
застучали по траве. Звук их быстро потонул в разноголосье джунглей.  Никор
наклонился и увидел след другого коня, пробежавшего здесь совсем  недавно.
След этот вел дальше, к городу... Не  тот  ли  это  соглядатай,  что  стал
виновником переполоха в храме?
     Никор приблизился к поляне,  заваленной  отходами.  Здесь  незнакомый
всадник поехал в обход... Никор двинулся  тем  же  путем.  Внезапно  из-за
полуразвалившейся  стены  он  увидел  круп  лошади  и   остановился.   Ему
показалось странным присутствие живой души в  этом  заброшенном  краю.  Он
прошел завалы, намереваясь приблизиться к коню со стороны  боковой  улицы.
Возле почерневших стен ближнего строения до него вдруг  донеслись  голоса.
Один из них был знакомым и, несомненно, принадлежал Сурту.  Но  что  здесь
делает этот несчастный мальчик, не попал ли он в беду? Никор пролез  через
широкую  трещину.  Скользя  в  сыром  полумраке  по  вздыбленным   плитам,
приблизился к окну и осторожно выглянул наружу...
     Он чуть не  вскрикнул,  когда  увидел  перевязанное  плечо  Сурта,  и
вспомнил слова старого Рама. И вот тут  Никор  едва  не  совершил  ошибку,
намереваясь выйти из укрытия. Он обязательно сделал бы  эту  глупость,  не
пойми вовремя, что собеседником мальчишки оказался главный  гнофор  одного
из здешних храмов. Страх охватил Никора. Он, казалось, слился с  камнем  и
перестал дышать, не обращая внимания на комаров.
     - Что это был за человек? - послышался строгий голос гнофора.
     - Не знаю, святой отец. Он все время сидел ко  мне  спиной,  и  я  не
видел лица. У него светлые прямые волосы до плеч, сильные жилистые руки...
Высокий. Одет довольно бедно, во все синее. Только плащ мне  показался  из
дорогого материала, скорее всего, из ригийского шелка, но я  не  уверен  в
этом, святой отец.
     - Уж не Синий ли это пустынник?
     Сурт съежился.
     - О чем говорил высокий? - после короткого молчания спросил гнофор.
     - Я плохо слышал его, святой отец, - сказал Сурт. - Но, кажется,  они
беседовали о том, что происходит в Стране.
     - А о тайнике с записями не упоминали?
     - Нет, святой отец. По-моему, нет...
     - Ладно! Теперь я убежден, что тайник именно в  этом  забытом  храме!
Надо спешить! - Гнофор поднялся. Торопливо, но без суеты и видимой тревоги
подошел к лошади и, взобравшись в седло, оглянулся  на  Сурта:  -  Ты  вот
что... Столичный начальник отряда много знает. Обязательно разыщи его и...
     - Я убью его, святой отец!
     - Уедешь отсюда погодя, не сразу. - Плеть громко хлестнула в воздухе,
и подковы глухо застучали по каменной мостовой.
     Сурт постоял в задумчивости, опустился  на  колени  и  стал  молиться
маленькой статуэтке какого-то идола, которую всегда носил с собой, а когда
поднял голову, увидел стоящего перед ним  с  обнаженным  мечом  Никора.  В
сухих глазах мальчишки на  мгновение  вспыхнул  испуг,  перевязанная  рука
дрогнула и медленно легла на грудь.
     - Ну, гаденыш!...
     Меч со свистом рассек воздух.
     Сурт  с  непостижимой  быстротой  кинулся  в  сторону,   перевернулся
несколько раз и, пока Никор опомнился, был уже далеко.
     С минуту Никор стоял, как заколдованный,  потом  приблизился  к  тому
месту, где только что скрылся маленький негодяй, и уже сделал  шаг,  чтобы
войти во двор дома, как вдруг услышал за спиной давно забытый голос:
     - Стойте, Гел! Остановитесь!
     Столбы рухнули - сначала один, за ним другой, - и лавина бесформенных
камней чуть не раздавила Никора. Сильная  рука  вовремя  схватила  его  за
ворот и отшвырнула на мостовую.
     Человек в белом плаще проскочил мимо, одним махом преодолел возникший
завал и исчез за ним. Сидя на неровных булыжниках  и  машинально  массируя
ушибленный локоть, Никор бормотал растерянно, сквозь слезы:
     - Может ли быть... может ли быть...
     Потом стремительно поднялся и закричал:
     - Рит! Это же вы, Рит! Или дух ваш?  Или  добрый  спаситель  в  вашем
облике?..
     Лоэр скоро вернулся и улыбался, стоя на  вершине  завала,  глаза  его
светились нескрываемой радостью. Он сбежал к Никору и так крепко прижал  к
себе, что кости у того хрустнули и сдавленный крик вырвался из груди:
     - Вы ли это, Рит?
     - Конечно же, друг мой! Однако я упустил мерзавца, который  покушался
на вас!
     - Злой дух с ним... Злой дух с ним. - Никор все еще не мог  поверить,
что встретил живого Лоэра. - Постойте... значит, все что болтали о  вас...
- Лицо его наконец осветилось весенним солнцем.  -  Боги!  Боги!  Как  это
хорошо! - Он слабо, по-женски обнял друга и, чтобы скрыть слезы,  уткнулся
ему подбородком в плечо.
     - Ну же, ну, Гел, перестаньте... Вы не представляете, как я  рад  вас
видеть!
     - Да, да, Рит. - Никор смущенно утер щеки, чуть  отстранился  и  стал
внимательно разглядывать Лоэра. - Вы возмужали. А усы и борода... впрочем,
они необходимы - труднее узнать вас.
     Лоэр засмеялся.
     - Что вы, Гел! Меня здесь окликают даже те, кого я совсем не знаю! Но
о чем мы болтаем, друг мой? Отложим все разговоры до  трактира!  А  теперь
идемте: хочу рассмотреть вас на солнце, хочу слышать ваш голос!
     - Идемте, идемте, любезный Рит... О боги! Как это хорошо! Вы со мной!
Вы здесь! - Никор вскинул руку и, вдруг что-то  вспомнив,  опустил  ее  на
плечо Лоэра. - Я забыл, Рит... Мне надо срочно зайти к одному горожанину.
     - А может к горожанке? Вы оговорились, Гел! Ой, смотрите, скажу эрине
Алии!
     - Нет, нет, любезный Лоэр. Дело весьма важное и еще более неотложное.
Зато потом я свободен. Где ваш конь?
     - Здесь, неподалеку.
     - Ну а мне придется взять лошадь своего противника.
     Лицо Лоэра омрачилось.
     - Что-нибудь серьезное, Гел?
     - Пустяки!
     - Вы уверены? Я же совсем случайно оказался здесь!
     - А кстати, что вы делали в этом пристанище диких кошек и гиен?
     - О, тут у меня была тайная встреча, которая дала массу  полезного!..
Ах, как много мне надо сказать вам, мой славный Гел!
     - А мне еще больше, Рит!
     Они крепко обнялись и зашагали по перекошенной мостовой,  глядя  друг
другу в лицо и спотыкаясь о торчавшие камни.



                           7. СТРЕЛА ДЛЯ НИКОРА

     К брату соратника Урса Латора друзья проехали дворами,  в  дом  вошел
один Никор, и тут же вернулся в сопровождении седовласого старика  и  двух
юношей, один из которых был рабом.  Старик  казался  взволнованным  и  все
время просил молодых людей поторопиться. Те, на ходу  пристегивая  мечи  и
принимая из рук старика арбалеты, подошли к Лоэру, стоявшему возле  коней,
ни слова не говоря, вскочили в седла и пустились с места в карьер.
     - Что все это значит, друг мой? - спросил Лоэр.
     Никор опустил голову и не сразу ответил:
     - Не знаю - имею ли я право выдавать чужие секреты...
     - Разумеется нет, Гел, если это не связано с  изменой  или  заговором
против народа. Однако, если нужна моя помощь...
     - Благодарю вас, любезный Рит, но там разберутся без нас.
     Все тот же. Все тот же Рит.  По-прежнему  готов  помочь  каждому.  От
пустил усы. Не усы, а пух  -  мягкий,  как  мех  соболя...  Никора  так  и
подмывало рассказать о встрече с Синим Пустынником, и все  же  он  сдержал
себя, помня обет молчания. Успокаивало, то что с посыльными брата  старого
Рама он передал о готовящемся нападении гнофоров  на  тайник  разрушенного
храма.
     Когда друзья вышли на площадь Амазонок, водяные часы на  башне  храма
бога лесов показывали уже шестой час. Быстро надвигались короткие сумерки.
Ленивые факельщики неторопливо бродили от  дома  к  дому  и  будто  нехотя
требовали от хозяев зажигать большие факелы для  освещения  улиц.  Дневной
шум  постепенно  затихал,  было  слышно,  как  скрипели  водяные   колеса,
поднимавшие воду в верхние этажи.
     Торговцы  неторопливо  закрывали  свои  лавки.  Веселые   краснолицые
виноделы окликали молоденьких рабынь, грубо шутили с ними,  и,  крякая  от
удовольствия,  прикладывались  к  большим  глиняным  кружкам,  не  обращая
внимания на громкую брань дородных жен.
     В храмовой  роще  время  от  времени  призывно  ударяли  в  тамбурины
священные блудницы, слабо долетал их  негромкий  журчащий  смех,  а  через
растворенные  двери  храма  виднелись  сверкающие  в  свете   бесчисленных
светильников богато убранные залы и бледные  безликие  гнофоры  в  длинных
одеяниях.
     Едва друзья успели свернуть с площади на узкую  улицу,  как  вдруг  о
каменный забор со звоном ударилась стрела.  Лоэр  огляделся  по  сторонам,
поднял стрелу и осмотрел.
     - Поздравляю, Гел: она предназначалась для вас. И обратите  внимание:
на ее наконечнике - яд!
     Никор побледнел, на лбу заблестели  мелкие  капельки  пота.  Он,  как
загипнотизированный, не мог оторвать взгляда от наконечника  стрелы.  Лоэр
еще раз внимательно посмотрел в ту сторону, где, как он предполагал,  была
устроена засада.
     - Ну, так вы мне скажете, кто этот негодяй и почему он пытался  убить
вас?
     - Потом... потом, Рит. Не сейчас.
     - Воля ваша, друг мой. Но мне это совсем не нравится! Что ж,  идемте.
Искать его все равно бесполезно - удрал.
     Они миновали квартал торговцев овощами. Улицы постепенно  пустели,  в
аллее кипарисов в полумраке заскользили неясные тени, увеличенные далекими
факелами. Начал обход города первый дозор легионеров. Но вот и трактир.
     Висячие  закопченные  светильники  горели  посередине  общего   зала.
Красивые рабыни подсыпали в них благовония, пугливо улыбались  посетителям
и тут же старались укрыться за дверью.
     - Где хозяин? - спросил Лоэр у одной из них.
     - Сейчас будет.
     В ближнем углу расположилась группа посетителей.  Кто-то  хмыкнул  на
слова рабыни и пояснил Лоэру:
     - Трактирщик забавляется с ее подружкой. Потерпите до полуночи!
     Друзья переглянулись. Большинство посетителей уже с  трудом  ворочали
языками от обилия выпитого вина и все-таки что-то пытались  доказать  друг
другу.
     Наконец появился трактирщик, тощий, как соломина, с хмурым лицом.
     - А, мой постоялец? - проворчал он и недовольно спросил: -  Чего  вам
надо?
     Лоэр покрутил драгоценную брошь на его  грязной  рубахе  и  раздельно
сказал:
     - Со мной не годится разговаривать таким тоном,  эрат.  Плохо  будет,
если я начну вас воспитывать!
     Слабый румянец разлился по впалым щекам трактирщика. Он  зло  почесал
косматую голову и уже более доброжелательно спросил:
     - Так... вы что-то хотели, эрат?
     - Друг мой, - позвал Лоэр Никора и, когда тот приблизился, спросил: -
Что мы хотели?
     - Отдельную комнату на ночь.
     - Отдельную комнату на ночь, - повторил Лоэр.
     - Не вашу, эрат, другую? - не сразу сообразил трактирщик.
     - Другую.
     - На одну ночь?
     - На одну ночь.
     - На первом этаже?
     - На первом.
     - Лучше на втором, Рит.
     - Лучше на втором, - поправился Лоэр.
     - Я провожу вас, - сказал трактирщик. - А что бы вы хотели на ужин?
     - Мой славный Гел, что бы мы хотели на ужин?
     - Я полагаюсь на ваш вкус, Рит.
     - Мой друг полагается на мой вкус, эрат,  а  посему:  вина  -  самого
слабого, виноградного. Из закусок... на первый случай  что-нибудь  мясное,
кабана,  например.  Рыбу  в  меду.  Обязательно  яичные  желтки,  побольше
фруктов.
     - Эраты хотят мясо горячее?
     - Только горячее. Дичь и яичные желтки - холодные.
     - Слушаюсь... А как же ночью?
     - Что - ночью?
     - Вдруг эраты захотят что-нибудь горячее?
     - Это уж как угодно, хозяин. Но мы действительно в любую минуту можем
попросить горячее.
     Трактирщик повел их через дверь, скрытую лиловой драпировкой. За  нею
начиналась лестница. На каждой  площадке  стояло  по  два  светильника  на
позеленевших бронзовых стойках, горел же  только  один,  видимо,  в  целях
экономии.  Перила  были  основательно  изрезаны   ножами,   стены   сплошь
изуродованы мечами  и  кинжалами...  Лоэр  покачал  головой:  "Ну  и  ну".
Трактирщик перехватил его взгляд и вздохнул:
     - Дичает люд, эраты. Да неужто прежде такое было?
     Они поднялись на второй этаж.
     - Вот ваша комната, эраты. - Трактирщик толкнул дверь.  -  По  правую
руку проживает одинокая эрина, по левую никого нет.
     Он пошумел в углу осколками красного камня,  бросил  один  из  них  в
металлический сосуд и подождал, пока на  темной  глади  жидкости  забегает
огненный шарик, потом шагнул к канделябру и  зажег  фитили.  Хотел  зажечь
еще, но Лоэр сказал, что света достаточно.
     Трактирщик удовлетворенно крякнул и пообещал вскоре принести ужин.
     Когда он скрылся за дверью, Лоэр распахнул  настежь  рамы  неширокого
окна и выглянул наружу. Там был сад. Густые кроны олив и миртов, осыпанных
белыми цветами, шелестели совсем рядом.  Стволы  их  живописно  обвивались
плющом и дикой виноградной лозой, поднимавшихся из  краснеющих  олеандров.
Сад был слабо освещен в глубине, и лишь возле  стен  дома,  потрескивая  и
шипя, горели два или три факела.
     - Так! - Лоэр вернулся к столу, за которым уже сидел Никор, обнял его
сзади и на мгновение прижался лицом к его щеке. - Здесь хорошо, не  правда
ли, Гел?
     - Хорошо,  -  согласился  Никор.  -  Только  меня  все  время  что-то
тревожит.
     - Э, бросьте! Отличный ужин - лучший лекарь от грустных мыслей! -  Он
положил на край стола шляпу, отстегнул плащ и кинул его на высокую  спинку
стула. Меч в простых ножнах прислонил к стене. - Советую  сделать  то  же,
друг мой!
     Никор  стал  нехотя   снимать   свой   шелковый   плащ   с   двойными
зашнурованными рукавами, перевязь с богато разукрашенным мечом, сверкавшую
драгоценными камнями. Снял даже золотое ожерелье и браслеты.  Лоэр  удобно
развалился на стуле.
     - А теперь, мой славный Гел, я слушаю вас.
     - Знаете, Рит, я думаю, будет лучше, если первым о своих приключениях
расскажете вы. - Никор зябко поежился. - Тем более, что мне сообщить почти
нечего. Собственно, я уже настроился слушать.
     Лоэр  внимательно  посмотрел  на   друга   и,   помня   обычную   его
неразговорчивость без доброго бокала вина, решил, что, пожалуй, и в  самом
деле лучше, если первым будет рассказывать сам.
     Злоключения Лоэра начались сразу после того, как новый  примэрат  Мас
Хурт  отослал  его  на  эрустском  паруснике  в  Вет-Чес,  в  распоряжение
тамошнего пронома. В пути нападение  церотов,  плен,  потом  побег,  потом
казнь предателя Кло Зура, тяжелая болезнь от зловонной колодезной  воды  и
отплытие с маленьким другом из Мурса на Гарману.
     Квин быстро вылечил его. Хотя лучше бы не  торопился  с  этим:  тогда
Лоэр не познакомился бы с эриной Чарой. А ведь  три  дня  и  три  ночи  он
считал  себя  счастливым,  утром  же  четвертого  неожиданно  узнал,   что
настоящее имя эрины Виния - да, да, та самая  Виния,  которая  так  крепко
жила в сердце юного Жефарта... Но неприятнее всего было  известие  о  том,
что она являлась женой заслуженного сотника Эроба! Лоэр словно выдавил  из
себя это признание. Ходьба от окна к двери заметно успокоила его и  только
тогда он смог продолжать:
     - Нас нагнал корабль амазонок  -  Беф  Орант,  видно,  спохватился  и
послал за мной в погоню четырех  мерзавцев.  Им  как-то  удалось  провести
храбрых  воительниц.  Те  и  не  подозревали,  что   вместо   вымышленного
церотского должника люди суперата схватят меня. Так я оказался у амазонок.
Не знаю, как бы удалось мне избежать новой встречи с суператом, если бы не
случайное внимание ко мне командира судна. Ее зовут Аорой... О,  Гел,  над
этим  маленьким  существом  природа  потрудилась  на  славу!  В  общем,  я
рассказал ей все. Раскрыв обман,  она  приказала  своим  извирам  сбросить
негодяев за борт. Корабль тут же взял курс на южную оконечность Гарманы...
Да, Гел! Мне еще раз довелось повидать  Жефарта:  к  нам  подошел  корабль
правительницы Нераса, и я был удивлен, увидев этого милого юношу  рядом  с
примэроной Нагрис. Поговорить, правда, не  удалось:  корабли  недолго  шли
рядом - ровно столько, сколько нужно для обмена новостями  и  выслушивания
упреков за оплошность с пленением гармана. Но я рад, что Жефарт оказался у
амазонок и даже стал любимцем Нагрис!...
     Путь к Гармане был долгим.  Лоэр  часами  томился  на  палубе,  много
размышлял, а когда к нему приближалась Аора, на какое-то время  забывал  о
своих заботах... В Квине они простились. Лоэр  с  грустью  унес  на  своих
щеках ее слезы. Но о ней старался не думать: в нем не пробудилось ответное
чувство, а кроме того, он должен  был  разыскать  своего  молодого  друга,
который ни за что не уйдет без него из  гавани,  выведать  пути  к  Синему
Пустыннику и наладить связи с нужными горожанами. Однако проходил день  за
днем, а ни Квина, ни Синего Пустынника найти не удавалось...



                           8. ПРЕДАТЕЛЬСКИЙ УДАР

     - Вот, кажется, и все, - закончил свой рассказ Лоэр. - Но  мы  забыли
про вино и закуску, Гел. А ну-ка, давайте выпьем за ваши успехи!
     Никор придвинул бокал, но не поднял его.
     - Догадываюсь, почему  так  торопилась  примэрона  Нагрис  со  своими
извирами  в  заквинскую  бухту,  -  сказал  он.  -  Чтобы  помочь   Синему
Пустыннику!
     Лоэр перестал жевать.
     - Да, да, - продолжал Никор. - Я видел его. Видел только сегодня.
     - Где он?
     - Вот этого я не знаю. Был под Квином, а теперь где-то в пути.
     - Досадно!.. Впрочем, у меня есть надежда - амазонки... Ну, зачем  вы
все время смотрите в окно, Гел? Что там интересного?
     - Оно тревожит меня, Рит, я все жду чего-то...
     - Глупости, друг мой. Давайте закроем ставни!
     - Не надо: будет душно.
     - Вы плохо ели, Гел, вот что. Однако мне не терпится перейти к  вашим
приключениям, я жажду их слышать!
     - Подождите, Рит. Вы говорили о письме прономов. Где оно?
     - Дело в том, друг мой... Его у  меня  похитили,  а  кто  -  не  могу
представить. Вместо них - шесть чистых листов луба фикуса!
     - Вот неприятность... И когда же вы обнаружили пропажу?
     - На корабле амазонок.
     Некоторое время стояла полная тишина, слышны были  даже  приглушенные
расстоянием звуки ночного города.
     - На гарманском корабле этого не могли сделать,  -  прервал  молчание
Никор, - поскольку Квин не покидал вас  до  самого  нападения  амазонок...
Хотя... Подождите, а эрина Виния?
     - Исключено, друг мой. Виния просто... Нет-нет, такого не могло быть!
     - Допустим. Остается...
     - Остаются мои похитители: ведь мог же суперат догадаться, что  донос
у меня! А если так, то никто кроме  рыб  письма  не  увидит...  Да  вы  не
расстраивайтесь, Гел, мне все равно есть с чем придти в Народное  Собрание
- я помню письмо слово в слово.
     - Слава богам. А о мальчике так ничего и не слышали?
     - Пока ничего. Но, любезный Гел, мне не терпится выслушать вас!
     - Боюсь разочаровать. - Никор налил полный бокал и поднял его.  -  За
эти пять лет, кажется, не случилось  ничего  такого,  что  могло  бы  быть
интересным. С Масом Хуртом у нас с первого дня взаимная  неприязнь,  и  до
сих пор не понимаю, что спасло меня от печальной участи многих. - Он опять
посмотрел на окно. - Последний раз приказал  отвезти  квинскому  регионому
Аруту - через всю Страну! - какую-то депешу... на летающей лодке...
     - Содержание вам не известно?
     - Нет, Рит.
     - Послушайте, друг мой, почему мне приходится тянуть  из  вас  каждое
слово? Неужели совсем ничего интересного не случилось за  пять  лет?..  Да
перестаньте же смотреть на окно, иначе я закрою его!
     Никор с усилием отвел взгляд  от  темного  проема,  еще  раз  мельком
взглянул туда и вдруг еле слышно попросил:
     - Прошу вас, Лоэр, посмотрите... нет ли там кого?
     - Рыба в небе!
     Скрывая за беспечной улыбкой тревогу, Лоэр подошел к окну. Его  давно
беспокоило поведение друга, и он находил причину  только  в  боязни  перед
неизвестным противником, который, видимо, уже давно преследует Никора.  Но
кто он? И почему Гел так упорно не хочет называть его имени? Лоэр заставил
себя  с  наибольшим  вниманием  оглядеть  сад,   и,   не   увидев   ничего
подозрительного, вернулся обратно.
     - Там... никого нет? - выдавил из себя Никор.
     - Да что вы в самом деле! Кто там  может  быть,  кроме  ночных  птиц!
Перестаньте же, выпейте еще!
     - Не хочу, Рит.
     - Но вы мне так ничего и не рассказали о своем противнике, Гел!
     Никор настороженно посмотрел на Лоэра:
     - Да, да, противник. Да... вот именно... Я вчера встретился с  ним  у
стены акрополя. Понимаете, Рит, у него было  лицо...  это  сама  кротость,
сама чистота!
     - Не торопитесь, не торопитесь, друг мой. Спокойнее.
     - Могу не успеть, Рит. Он... он оказался негодяем! Нет, не негодяем -
слова для него люди еще не  придумали!  Это...  это...  -  Никор  усиленно
помассировал грудь. - Подождите, о чем я?  Забыл...  Послушайте,  Лоэр!  Я
вряд ли выберусь из этой западни... - Торопясь, разливая на стол вино,  он
наполнил бокал и с жадной поспешностью выпил.  -  Вы  видели  когда-нибудь
наполненные болью глаза, которые вам хотелось бы оживить радостью?..
     Лоэр с тревогой  смотрел  на  Никора.  Временами  становилось  жутко,
хотелось чем-то помочь, ободрить друга!
     - Как зовут его? Кто он?
     Никор снова посмотрел в темноту ночи и вздрогнул:
     - Он здесь... Он где-то здесь! Я постоянно чувствую  его  взгляд,  он
жжет, испепеляет меня ненавистью! Я  слышу  зовущий  голос  -  тихий,  как
движение воздуха, но в нем-то и есть весь ужас! О-о, я готов  был  сделать
его сыном, братом! Нет, что это я... Я сжег  бы  его  на  медленном  огне!
Закройте же, закройте окно, прошу вас!
     Лоэр вскочил с места. В тот момент, когда он протянул руки к  темному
проему, рядом с его  грудью  со  свистом  пролетела  стрела  и  за  спиной
послышался глухой стук. Лоэр оглянулся. В груди  Никора  торчала  короткая
стрела от арбалета.



                                 9. НАГРИС

     Лоэр обежал весь сад и вернулся ни с  чем.  Он,  будто  завороженный,
смотрел в бескровное лицо Никора, понимая, что помочь ему не сможет...  Но
для кого предназначалась эта стрела? Может быть, охотились за ним, а не за
Никором?..
     Из забытья его вывел  шум  внизу.  Вскоре  послышался  топот  ног  на
лестнице, голоса, испуганные крики. Лоэр вскочил с колен  и,  встав  перед
телом друга, выхватил меч.
     По медной  пластине  на  двери  ударил  молоток,  потом  еще,  еще  -
нетерпеливо и резко. В комнату вошли трое. Лоэр опустил меч.
     - Эрат Корф? - едва слышно спросил он.
     - Да, да, друг наш. Прошу быстро собраться - мы отвезем вас в  другое
место.
     - Что-нибудь случилось?
     - Вас признали шпионы суперата. Регионом Арут вместе  с  ними  -  они
решили убить вас этой ночью. Прошу вас, скорее: через час они будут здесь!
     Лоэр перевел взгляд на Никора. Эрат Корф только теперь увидел  его  и
осторожно шагнул вперед.
     - Кажется, дышит. - Глаза его оживились. - Под  Квином  есть  хороший
знахарь, которому мы можем доверить вашего друга.
     Лоэр воспрянул духом. В  нем  затеплилась  надежда  на  выздоровление
Никора... Только не скоро тот встанет на ноги  и,  значит,  не  скоро  они
увидятся снова: ведь Лоэр дней через десять должен  покинуть  Квин...  Ну,
эрат Корф человек надежный, на него можно положиться. И верить ему надо  и
надеяться надо.
     Лоэр быстро собрался и помог товарищам вынести  Никора  во  двор.  На
улице похрапывали кони и вполголоса переговаривались люди. Вот оно  как...
Лоэр был настолько  поглощен  своим  несчастьем,  что  не  слышал,  как  к
трактиру подошел целый отряд верховых.
     Значит, верно говорят, что отныне Мас Хурт с гнофорами заодно. Лишнее
подтверждение тому - решение покончить с Лоэром этой ночью. Но  не  так-то
все просто! У него много друзей, которые еще не раз придут на  выручку,  и
не раз придет он сам, чтобы выручить их!.. А вот Никор...  предчувствовал,
томился, а все же не позволил закрыть ставни... Кто  же  стрелял  в  него?
Ведь в саду не было ни души. А может быть, убийца... Ну,  конечно  же,  он
прятался в густой листве деревьев, что  напротив  окна,  оттуда  ему  было
хорошо видно все, что происходило в комнате...  Эрат  Корф  большую  часть
отряда отправил с Никором и попросил везти его с предельной осторожностью.
Остальных вместе с Лоэром повел в другую сторону.
     - Вашего друга вы навестите через неделю, -  пообещал  эрат  Корф.  -
Уверяю вас, Лоэр, это лучший из врачевателей, каких я знал. Тяжкие раны он
излечивает золотыми иглами, травами и каменными слезами...
     Предводитель отряда внезапно  замолчал:  навстречу  им  скакали  пять
всадников в белом. Улица была узкая,  для  боя  не  пригодная.  Еще  слава
богам, если их всего пять. А если  это  только  дозор?  И  тут  эрат  Корф
улыбнулся: он узнал  амазонок.  Их-то  опасаться  нечего.  Но  какая  сила
заставила дисциплинированных извир  в  такое  позднее  время  блуждать  по
улицам чужого города?
     Встречные отряды, словно по команде, перестроились по  одному,  чтобы
разминуться. Проезжали мимо друг  друга  молча.  Внезапный  женский  голос
разорвал тишину:
     - Стойте!
     Лоэр узнал эту извиру. Она была на корабле, которым командовала Аора.
Кони смешались, захрапели.
     - В чем дело? - спросил эрат Корф.
     Извира с трудом развернула свою лошадь и подъехала к Лоэру.
     - Ты помнишь меня, эрат?
     - Конечно.
     - Это друзья твои или враги?
     - Друзья.
     Она, кажется, с облегчением вздохнула.
     - Мы ищем тебя по всему городу, эрат, с утра!
     - Ну вот, - эрат Корф засмеялся. - Что же теперь будем делать?
     - Я должен ехать с извирами, - сказал Лоэр. -  Они  вернулись  раньше
срока.
     - Ладно.  Я  буду  сопровождать  вас,  покуда  не  уверюсь  в  полной
безопасности. Если за нами увяжутся враги, мой отряд уведет их подальше от
вас.
     Эта предосторожность  не  помешала.  Конные  светоносцы  и  легионеры
регионома Арута нагнали отряд на окраине города. Амазонки с Лоэром тут  же
свернули на дорогу в Горуэлу, а отряд эрата Корфа во весь  дух  понесся  в
другую сторону. Освободившись от погони,  извиры  попридержали  коней,  а,
въехав в небольшую рощу, спешились.
     - Подождем здесь, - сказала старшая.
     Только теперь Лоэр заметил, что их осталось четверо.
     - А где же ваша пятая подруга? - спросил он.
     - Догонит. Даст сигнал и догонит.
     - Какой сигнал?
     - Что тебя нашли.
     Со стороны города медленно, с какими-то  перекатами,  словно  нехотя,
доплыл тяжелый металлический звук.
     - Ну вот, - весело сказала старшая, -  сейчас  все  наши  съедутся  к
лагуне... Кстати, эрат, чем ты мог так встревожить примэрону? С  тех  пор,
как встретила тебя на корабле Аоры, она ходит сама не своя.
     Лоэр смущенно приподнял плечи.
     - Вы что-то путаете, извира.
     - Ничего не путаю. Примэрона даже спрашивала у Аоры твое имя.
     Все мускулы у Лоэра напряглись.
     - Ну,  где  она  запропастилась?  -  нетерпеливо  сказала  старшая  и
обратила внимание на застывший силуэт Лоэра. - Что с тобой, эрат?
     Лоэр не отозвался. Он  смотрел  на  разгоравшийся  закат  и  мысли  -
странные, непривычные мысли - заполняли  его  голову.  А  сердце?  Оно  не
замирало так давно - с тех пор, как он покинул Гарману.
     Позади  послышался  гул  -  сначала  неясный,  слабый,   потом   стал
различаться топот копыт. Топот этот  приближался,  нарастал  и  постепенно
заполнил собою  весь  мир.  Из  белесой  утренней  мглы  выползло  светлое
расплывчатое пятно, долго колыхалось на месте, затем неожиданно  рванулось
вперед, и Лоэр увидел небольшой отряд амазонок.
     Нагрис он узнал сразу. Она оставила седло и сначала торопливо,  потом
все медленнее и нерешительнее приближалась к нему.
     - Как тебя зовут? - спросила она. Голос ее дрогнул.
     - Рит Лоэр, примэрона.
     - А ты... у тебя есть знак амазонок?
     Словно в полусне, Нагрис отстегнула на его  шее  брошь  и  раздвинула
широкий ворот рубахи. На груди Лоэра чуть выше соска была  выколота  синяя
полуокружность с острием посередине -  стилизованное  изображение  женской
груди, знак амазонок.
     - Боги! Это ты, Лит!  Братик  мой!  -  Нагрис  принялась  исступленно
целовать его,  потом,  будто  обессилев,  припала  к  его  плечу  и  вдруг
расплакалась.
     -  Хватит,  хватит,  Нагрис,  -  послышался  голос  Жефарта.  -  Надо
торопиться!
     - Да. - Она нехотя высвободилась из сильных рук брата и, не спуская с
него влажных глаз, дала команду в путь. - Я бы еще сто лет искала  тебя  с
таким именем! Ведь настоящее твое имя - Лит Вогер!
     Нагрис держалась за его локоть,  словно  боялась  потерять.  Так  они
дошли до лошадей.
     Огромный слепящий диск солнца поднялся  над  джунглями,  когда  отряд
свернул с дороги и углубился во влажный зеленоватый сумрак.
     - Куда же мы едем? - спросил Лоэр на ходу. - Кажется, к морю?
     Нагрис радостно засмеялась.
     - Из беседы с Аорой я поняла, что ты ищешь встречи с Пустынником.
     - Верно. Но где он сейчас?
     - Ты с ним увидишься в Эле.
     - Он только вчера был здесь!
     - Был. Но вчера уже ушел на моих кораблях с каким-то важным грузом.
     Сквозь ветви мелькнула синева моря. Отряд вышел к  небольшой  лагуне,
посередине которой стояли два белых остроносых  корабля.  Началась  долгая
переправа. Лоэр хотел вместе с сестрой перейти на борт в числе  последних,
но та попросила плыть на первой лодке.
     - Только... - Она умолкла. Озорные искорки вспыхнули в ее  глазах.  -
Ты хочешь на мой корабль или на тот, где Аора?
     - Она здесь?
     - Конечно.
     - Лучше... Лучше на твой.
     - Вот как? - Нагрис такого ответа, кажется, не ожидала. - Ты разве не
любишь ее, Лит?
     - Мне надо разобраться, Нагрис... Я еще не знаю.
     - Бедняжка Аора! Она без памяти от тебя!.. Ну, ступай, ступай.
     Как только лодка отошла от берега, Лоэр увидел Аору.  Она  стояла  на
берегу и не спускала с него глаз. Чувство жалости  шевельнулось  в  нем  -
такой она показалась одинокой и покинутой.  Лоэр  помахал  ей  рукой.  Она
ответила порывисто, с радостью, хотя и видела,  что  лодка  уносит  его  к
другому кораблю...
     Оба парусника вышли в открытое море. Освободившись от  забот,  Нагрис
подошла к брату - бирюзовые глаза, как у младенца, - чистые и открытые. На
ней была шляпа с загнутыми с трех сторон полями,  из-под  которой  черными
волнами ниспадали длинные  волосы,  белая  короткая  рубаха  без  рукавов,
отделанная золотым шитьем, белый шерстяной плащ, широкий  ремень  с  узким
гарманским мечом и легкие сандалии,  от  которых  до  самых  бедер  вились
тонкие серебристые шнурки.
     - Знаю, о чем ты сейчас размышляешь, - сказала она.
     - О чем?
     - Об Аоре.
     - Не угадала. О ней я думал недавно. А сейчас о тебе. Ведь  по  сути,
мне  совсем  не  известна  твоя   жизнь,   и   я   строил   самые   разные
предположения... Расскажи мне о себе, Нагрис!
     Примэрона прижалась щекой к его плечу.
     - Для большого разговора сейчас нет времени, Лит. Поговорим потом - и
о моей и о твоей жизни. Ах, как я буду слушать тебя! А пока... пока скажи,
зачем тебе нужен Синий Пустынник?
     - Хочу узнать его планы. Я слышал, он против суперата и Маса Хурта.
     - Это верно, Лит. Он намеревается возродить законы Ремольта.  У  него
сейчас  огромная  сила,  на  его  стороне  большая  часть   легионеров   и
светоносцев Страны.
     - Ты можешь поподробнее рассказать об этом?
     - Нет. В детали своих планов он меня не посвящал. - Ну... а какой он?
Что из себя представляет?
     На глаза Нагрис легла легкая тень задумчивости.
     - Он достойный человек, Лит, - умный, энергичный.  Я  сразу  поверила
ему. Однако есть в нем и странность: я никогда не видела его  лица  -  для
чужих оно постоянно скрыто за плотной тканью. Говорят, он болел  проказой.
А недавно  случай  чуть  не  помог  мне.  Мы  с  его  отрядом  освобождали
восставших рабов - легионеры Арута заперли их в ущелье, - и во время атаки
ветер сорвал ткань с его лица. Но мой конь поотстал, да и расстояние  было
приличное... А после боя встретила его снова с той же повязкой на лице.
     - Амазонки - союзницы Гарманы. - Лоэр  улыбнулся.  -  Ты  не  боишься
гнева Маса Хурта?
     - Пусть себе гневается! Мы отправили ему письмо, в  котором  сообщили
все, с чем не согласны как союзники. В том числе и с рабством.
     - А рабов вы все-таки освободили?
     - Конечно. Их было около трех  сотен.  Хотели  идти  к  Квину,  чтобы
захватить корабли и уплыть на родину, но Синий  Пустынник  посоветовал  им
пробираться в степи к навахам и разослать  гонцов  по  Стране,  чтобы  все
невольники стекались в войско рабов...
     Нагрис позвали. Она неохотно отстранилась от Лоэра:
     - Прости, братик, должна идти. Пришлю тебе хорошего товарища.
     - Жефарта?
     - Ага. Только не держи его долго - я очень скучаю без него.
     - Любишь...
     - Да, милый Лит! - Закрыв глаза, она покачала головой. -  Люблю  так,
что самой иногда бывает страшно!.. Он моложе меня  да  и...  есть  у  него
какая-то эрсина. Но я приложу все старания, чтобы он забыл ее!
     - Я хочу, чтобы ты была счастлива, Нагрис!
     - Хорошо бы! Но я все время боюсь  потерять  его  -  у  меня  столько
молоденьких и красивых извир!..
     Жефарт подошел сразу же. Подошел и встал рядом.
     - Вы не можете себе представить, Лоэр, как я рад за вас! - сказал он.
- Вы мне понравились еще в первую встречу в  Мурсе:  когда  очень  больной
человек заботится о судьбе другого - это говорит  о  многом.  Надеюсь,  мы
будем друзьями!
     - Мне бы хотелось того же, Жефарт.
     - Спасибо. - Любимец Нагрис вдруг нахмурился. -  О  Винии  мы  больше
говорить не будем: вы не благоволите к ней.
     - Не сердитесь, Жефарт, но она в самом деле не  стоит  ваших  чувств.
Лучше скажите, что ждет нас в Эле?
     Жефарт некоторое время смотрел за борт, но потом решил, что  в  самом
деле  не  стоит  ссориться  с  таким  славным  товарищем,   повернулся   и
доверительно сообщил:
     - В Эле вас ждет Сумеречный замок и встреча с Синим Пустынником. Пока
плывем до Эля, ваши борода и усы отрастут и вас будет  совсем  не  узнать.
Дадут вам новое имя  и  до  свидания  с  Пустынником  попросят  никуда  не
выходить и ничего не делать. Ну, а у извир свои планы.  За  мысом  Гоя  вы
перейдете на корабль Аоры, а мы поплывем в Горуэлу.
     - Нагрис мне ничего не говорила об этом.
     - Не хотела пока расстраивать близкой разлукой и вас и себя.
     - Она славная, Жефарт!
     - Вы это уже говорили, и я с вами согласился.
     - Да. И все же, как вы  попали  к  амазонкам?  Для  меня  это  полная
неожиданность.
     - Долгая история, эрат Лоэр. Однако мне очень хочется  рассказать  ее
именно вам...
     Волны шумели у носа корабля, дул свежий ветер.
     Земля легкой голубой линией тянулась по левому  борту,  а  впереди  -
безбрежная синева моря, зовущая, полная надежд, удач и разочарований...



                            10. ЛЮБЯЩЕЕ СЕРДЦЕ

     Жефарту было тяжело. От природы честный и скромный, он спрашивал себя
теперь: что с ним произошло, какая коварная сила толкнула на преступление?
Неужели так ослепила страсть в Винии, что, забыв обо всем,  он  готов  был
ограбить ювелира?.. Нет, это дело злого духа, и великий Ремольт никогда не
простит такого прегрешения!..
     В душе он благодарил больного человека за то, что тот  отговорил  его
от преступного замысла. Однако другая мысль, не менее сильная,  не  давала
покоя: каким образом можно быстро разбогатеть, чтобы бросить  сокровища  к
ногам Винии? Вспомнилось решение  уйти  к  церотским  пиратам.  Но  цероты
вероломны, им ничего не стоит содрать шкуру даже  со  своего  приятеля  по
шайке. А он  закончив,  школу  краснословия  вместе  с  другими  сиротами,
научился лишь чисто говорить, кинжал и меч были ему не очень-то знакомы...
Так как же быть? Разыскать эрустских пиратов?..
     И вдруг им овладело беспокойство - другое, не то,  которое  мгновение
назад занимало его. За спиной  он  почувствовал  сильный,  магнетизирующий
зов. Словно завороженный, Жефарт  сделал  еще  несколько  шагов,  стараясь
взять себя в руки, но напряжение было так сильно  и  так  была  мучительна
потребность оглянуться, что он не  выдержал  борьбы...  Неподалеку  стояла
молодая амазонка, вся в белом -  в  короткой  военной  рубахе  и  скромном
длинном плаще до самых сандалий - и  зачарованно  смотрела  на  него.  Она
медленно приблизилась.
     - Как зовут тебя?
     - Жефарт...
     - Жефарт, - едва слышно повторила она. - А меня Нагрис.
     - Что вам нужно?
     - Ничего. Просто мне бы хотелось помочь тебе: ты  такой...  грустный!
Скажи, что за печаль одолевает тебя?
     - Печаль?.. Нет, не печаль,  Нагрис,  -  сказал  он  немного  погодя.
Смутился ее синего обжигающего взгляда  и  отвернулся.  -  Прошу  вас,  не
смотрите на меня так!
     Нагрис тоже смутилась. Тень от полей шляпы скрыла ее лицо.
     - Прости... Я не могу иначе.
     - Не надо, Нагрис. Вы амазонка. А я не люблю амазонок.
     - За что?
     Жефарт замялся.
     - Не знаю... О вас говорят...
     - Потому что ничего не знают о нашей жизни!
     Нагрис села на мраморную скамью, пытаясь скрыть слезы. Жефарт обомлел
при виде этих слез и растерялся. В его представлении  амазонки  вообще  не
умели  плакать,  им  были  недоступны  ни  нежные  чувства,  ни  настоящая
привязанность и вообще ничего, что могло бы роднить их со слабым  полом...
Но женщина, видимо, всегда остается женщиной!
     - Перестаньте, прошу вас,  -  неловко  прошептал  он,  коснувшись  ее
плеча.
     Нагрис  схватила  его  руку,  прижалась  к  ней  щекой.  Потом  будто
опомнилась, нехотя отпустила и робко засмеялась.
     - Какие-то вы интересные - вы и гарманы: называете  одного  человека,
как многих. Это же не правильно. Один - это ты, а много - это вы.
     - Может быть, - оправляясь от неловкости, сказал  Жефарт.  -  Гарманы
называют такое обращение вежливостью. Это еще от Ремольта.
     - От Ремольта? А разве он был?
     - Был, Нагрис. Все эрусты верят в него.
     Она снова взяла его руку.
     - Зови меня как одного человека - мне это будет приятно.
     Жефарт неуверенно пожал плечами.
     - Я не привык так...
     - Сядь со мной. Нагрис потянула его.
     - Скажи, почему ты был так печален?
     - Зачем вам это?
     - Я хочу помочь.
     Жефарт неестественно засмеялся.
     - Мне нужно много сокровищ, Нагрис,  очень  много!  А  вы,  амазонки,
презираете богатство, и значит, нам говорить не о чем.
     - Но что за нужда? Для чего оно тебе?
     - Не мне: моей суженой.
     Нагрис медленно поднялась. Лицо ее словно одеревенело.
     - Она красива?.. Да, да, конечно. Лучше всех... Самая хорошая.
     - Простите, - опомнился Жефарт. - Я не хотел причинять вам боль.  Так
получилось... Но было бы нечестно, если бы я...
     - Да-да. - Нагрис отошла к береговой балюстраде. - Пусть тебя это  не
огорчает. А богатство... богатство я обещаю тебе, если ты пойдешь со мной.
     - Куда?
     - К нам, на Нерас.
     Жефарт покачал головой.
     - Но тебе же  ничего  не  угрожает!  Ты  будешь  пользоваться  полной
свободой и через год или полтора  вернешься  в  свой  Мурс  самым  богатым
человеком Эрусты.
     Жефарт снова покачал головой:
     - Я лучше уйду...
     Он внезапно понял,  что  эта  женщина  обладает  редкой  способностью
притягивать к себе, и чувство боязни и мысль о том, что с нею  он  забудет
Винию, привели его в замешательство.
     - Постой... Подумай как следует. Ведь больше ты нигде так  быстро  не
приобретешь желаемое!
     Жефарт повернулся и пошел, не говоря больше ни слова.
     - Подожди!
     Она повернула его к себе  лицом  и  смотрела  жадно,  отрешенно,  как
смотрят в последний раз. Потом прижалась к  нему  всем  телом  так,  будто
хотела слиться с ним, и вдруг откинулась, прислонилась к стволу платана.
     - Теперь иди, - ели слышно прошептала она. - Уходи...
     До вечера Жефарт бесцельно склонялся по городу, но все это время жила
в нем непонятная тоска. Он не мог  выбросить  из  головы  Нагрис,  не  мог
забыть глаз, полных преданности, и  постоянно  слышал  ее  голос,  зовущий
туда, в гавань, где стояли два быстроходных парусника. Он не  помнил,  как
вышел к молу. Горячая рука коснулась его плеча.  Не  оглядываясь,  он  уже
знал, что это Нагрис.
     -  Ты  пришел...  Доверься  мне...  Амазонки  восприняли  присутствие
Жефарта, как оскорбление.
     - Ты забыла, Нагрис, - говорили они, заполнив палубу, -  забыла,  как
мы изгнали твою мать с Нераса, хоть она и была любима нами не меньше  тебя
и тоже была примэроной!
     Нагрис, бледная, но хорошо владеющая собой, стояла  на  возвышении  и
старалась быть спокойной. Дождавшись тишины, она сказала:
     - Любезные сестры, я люблю этого юношу  так,  как  никто  никогда  не
любил на свете, и потому готова на все, даже на ваше презрение и  изгнание
с Нераса. Чувство к Жефарту сильнее моего рассудка, сильнее наших жестоких
законов, и я не  в  состоянии  побороть  себя.  Если  вы  не  поймете,  не
простите, я без обиды приму любое ваше наказание...
     Все извиры собрались на втором корабле и после двухчасового  собрания
вынесли решение, которое доверили доложить одной  из  подруг.  Та  немедля
явилась к Нагрис.
     - Сестры единогласно осудили  твой  поступок,  примэрона,  памятуя  о
запрещении нам делать то, что позволяешь себе ты, однако они  очень  любят
тебя и видят в тебе незаменимого военачальника и вождя нашего независимого
племени... Пусть молодой эрат пока остается с нами до прихода на Нерас.
     - А потом? - тихо спросила Нагрис.
     - Если твоя страсть не уляжется, мы будем просить совет не  разлучать
вас.
     - Спасибо, сестры! Я никогда не забуду вашей доброты!..
     Для Жефарта началось удивительное время. Он даже иногда  не  понимал,
хорошо ли ему здесь. Нагрис оказалась на редкость деликатной женщиной: она
безошибочно  улавливала  то   мгновение,   за   которым   скрывалась   уже
назойливость или скука и никогда  не  переступала  черты,  как  бы  ей  не
хотелось этого.
     В Мурсе они были недолго. На второй день с разрешения примэроны  ушел
корабль под командованием Аоры - в погоню за каким-то церотским купчишкой,
обманувших двух нерастян,  другой  же  парусник  должен  был  выйти  через
неделю, однако одно немаловажное  обстоятельство  уже  спустя  четыре  дня
заставило срочно изменить все намеченные планы.  На  борт  судна  поднялся
человек в черной тоге и, оставшись наедине с примэроной, сказал, что Синий
Пустынник просит прибыть амазонок в заквинскую лагуну для оказания  весьма
неотложной помощи. Нагрис тотчас приказала  дать  сигнал  сбора,  и  через
несколько часов корабль отошел от мола, взяв  курс  на  южную  оконечность
Гарманы.




                            ЭЛЬ И ЛУГОВЫЕ СТЕПИ


                        1. ХОЗЯИН СУМЕРЕЧНОГО ЗАМКА

     Эрат Барет появился неожиданно, и личность его была  окутана  тайной:
никто не знал, кто он такой, откуда и зачем приехал в замок. Он  поселился
в небольшом каменном доме  возле  главных  ворот,  и  здесь,  в  замке,  в
удивительном   мире,   огражденном   тремя   кольцевыми   каналами,   стал
показываться довольно часто. Ему было известно,  что  Сумеречный  замок  -
исключительное место в Стране Вечерней Прохлады, где до сих  пор  свободно
творили ученые, вроде бы даже без вмешательства  гнофоров.  Это  оказалось
странным: в любом другом  месте  наместники  богов  немедленно  и  жестоко
расправлялись со  всяким  нововведением,  со  всякой  свежей  мыслью.  Они
изолировали всех или почти всех ученых от народа. Их творения, как  видно,
находили лишь один выход - в кладовую знаний самих гнофоров...
     Барет шел неторопливо. На нем был  красивый  зеленый  плащ  на  белой
подкладке, зеленый берет с пером, рубаха, перехваченная красным поясом,  и
красные сандалии. Возле жасминовых кустов он  остановился.  На  деревянной
скамье сидел тот, кого он искал: эрат Фрет  Антел.  Казалось,  он  дремал,
опустив голову, однако молодой человек, уже  освоивший  привычки  ученого,
знал, что тот или страдает от невыносимых болей, или думает.
     Рич Барет ждал долго, боясь приблизиться, и уже намеревался уйти, как
вдруг эрат Антел заметил его.
     - А, вы...
     Ученый с минуту смотрел на Барета, как бы силясь  вспомнить,  кто  же
перед ним  и  почему  здесь,  потом  невесело  улыбнулся  и  тихо,  словно
виноватый, сказал:
     - Вот видите, дружок, начинаю иногда забывать... Старость?  Вряд  ли,
совсем недавно я себя чувствовал вполне отлично!... Прошу вас, сядьте  вот
сюда и послушайте, до какой нелепости  я  додумался.  По  моему  разумению
получается, что создатель есть! Есть или был. Да, да  -  без  руководства,
без подсказок наш народ не поднялся бы так быстро  к  высотам  культуры  и
знаний! Неужели все-таки правы гнофоры? Неужели всю жизнь я создавал  небо
без звезд и цветы без запаха?
     - Рыба в небе... Почему вы так говорите, почтенный эрат?
     - Кому нужно то, что мы делаем сейчас? - вопросом ответил ученый.  Он
поднялся - маленький, плотный, с умными усталыми глазами.  -  Пойдемте  со
мной, дружок. Хочу кое-что показать вам. Ибо друзья  Синего  Пустынника  -
мои друзья!
     Миновав сад,  они  приблизились  к  двухэтажному  зданию  с  высокими
башнями.
     - Не пойму я гнофоров, - как бы раздумывая вслух, сказал Фрет  Антел.
- Почему они всячески тормозят совершенствование и  все  достижения  науки
прячут в сундук? Для чего?... В чем-то они, пожалуй, правы. Умышленно  или
случайно, но правы.
     - Не могу поверить, почтенный эрат.
     - Я не заставляю верить. Однако убежден, что люди должны идти в своем
развитии постепенно, шаг за шагом - только тогда они все поймут и  усвоят.
А если возьмут сразу многое?.. Тогда станут похожи на  младенца,  которому
дали в руки угломер или трубу дальновидения...
     Они миновали охрану перед входом в здание и по узкому коридору  вошли
в обширный зал, где между перегородками трудились люди. Не отвлекая их  от
дела, Фрет Антел знакомил гостя:
     - Вот Ат Гурт. - Он показал на молодого человека. -  Сейчас  работает
над чувством времени у животных. Он открыл чудесный мир: оказывается, даже
у кур есть свой язык, фруктовые деревья чувствуют музыку,  пчелы  понимают
друг друга с помощью  танца;  дерево  и  вообще  любое  растение  способны
чувствовать боль и плакать. Они живые, эрат, как и мы, люди, однако у  них
своя, неведомая нам жизнь!.. Ат Гурт пришел к заключению, что пихта,  туя,
розмарин  и  кое-что  другое,   взятое   вместе,   особенно   с   добавкой
можжевельника, выделяют такие запахи, которые не только  снимают  головную
боль, но и  повышают  настроение  человека.  Это  открытие  сейчас  крайне
необходимо, поскольку гарманы с прекращением воздействия начинают мучиться
головной болью и нервным расстройством.  -  Фрет  Антел  с  гостем  прошли
дальше. - А вот Ла Цирт. Изобрел водяные часы и подъемные  приспособления.
Сейчас работает над жнейкой, которая, по его  расчетам,  за  шестую  часть
суток сорвет столько колосьев, сколько  семь  землепашцев  за  весь  день.
Каково, дружок?
     Они  приблизились  к   следующей   секции,   руководимой   долговязым
флегматиком  Роном  Кари,  который  сделал  удивительное   приспособление,
способное  само,  без  вмешательства  человека,  наливать  воду  в  сосуды
определенными  порциями.  Заслуга  его  состояла  еще  и  в  том,  что  он
усовершенствовал  ткацкий  станок,  отделив  нити  основы,  -  четные   от
нечетных, - двумя специальными штырями. Это позволяло поддевать челнок под
все нити одним движением. Совсем недавно он предложил для работы  каменных
жерновов применять водяное  колесо  с  лопастями  и  силу  ветра.  Ему  же
принадлежит изобретение зубчатых передач.
     Эрат Барет интересовался каждым  изобретением,  каждой  живой  мыслью
ученых и часто подолгу задерживался то в одной, то в другой секции.
     В отделении врачевателей они застали веселый переполох: при  вскрытии
в желудке у лягушки был обнаружен уж! Эта сенсация облетела все  здание  и
породила  кучу  всевозможных  предположений.  Когда  же  наконец  волнение
улеглось и люди стали расходиться,  Барет  обратил  внимание  на  странное
подобие человека, состоявшее будто из грубого переплетения паутины.
     - Что это? - спросил он, различив лицевые кости черепа и почувствовав
жуткий холодок между лопатками.
     - О! - Глаза ученого заблестели.  -  Наша  гордость,  дружок.  Старый
Ланти нашел способ сохранения кровеносных нитей с помощью особого  состава
жидкости, которую вводили внутрь...
     - Живому?!
     - Да. Но  пусть  вас  не  пугает  мое  признание:  Урги  был  опасным
преступником и суд приговорил его к смерти. Мне с трудом  удалось  убедить
власти отдать Урги для опытов.
     - Все равно жестоко, эрат!
     - Разумеется. А что бы сделали вы на  нашем  месте,  когда  так  была
необходима модель  сложнейшей  системы,  расположения  кровеносных  нитей?
Может быть, меня несколько оправдает в ваших глазах то обстоятельство, что
Урги был усыплен, прежде чем ввели в его тело  жидкость.  Так  или  иначе,
большие открытия должны в конце концов оправдать вынужденную жестокость.
     Барет молчал, и эрат Антел со вздохом продолжил:
     - Много больных мне удалось избавить от ожирения  благодаря  подобной
жестокости: я заставлял их голодать - жили они только на воде и травах - и
вот теперь эти бедняги целуют мою одежду  в  знак  благодарности.  А  было
время, когда они называли меня извергом. Однако оставим это. Разве вам  не
интересно знать о внутреннем строении  нашего  тела,  о  функциях  каждого
органа, о многом и о многом другом, чего люди  никогда  не  постигнут  без
наших опытов? Знание не должно останавливаться ни на миг, иначе люди будут
блуждать в бескрайней ночи загадок и тайн. Нет преграды,  равной  преграде
невежества!
     Фрет Антел повел гостя дальше. И вот там, во второй половине  здания,
Рич Барет действительно задал себе вопрос: для чего это? Он проходил  мимо
подвешенных и изолированных от тела мозга, ноги,  сердца,  мимо  отдельных
частей каких-то, безусловно, грандиозных машин, которые никогда  не  будут
созданы  полностью,  потому  что  изобретатели  ныне  сами  не  знали   их
назначения.
     - Дальше не пойдем, - хмуро сказал  эрат  Антел.  Он  сел  и  склонил
голову.  -  Беда  в  том,  дружок,  что  не  один   я   начинаю   страдать
забывчивостью: по-видимому, это участь многих гарманов.
     - Что же с нами происходит, почтенный эрат?
     -  Нет  больше  подсказок  создателя...  или  как  его?  Вот   мы   и
растерялись, не знаем, что теперь делать. Чем дальше, тем тяжелее сознание
своей  беспомощности  перед  надвигающимся  несчастьем!  -  Он   сдержанно
вздохнул, тяжело поднялся и толкнул ближнею дверь. - Вот полюбуйтесь:  еще
одна нелепость.
     Молодой человек заглянул в комнату, и волна озноба прокатилась по его
телу. За прозрачной перегородкой, в просторном  бассейне,  заполненном  до
краев водой, стоял человек. В глазах его была тоска одиночества и мольба о
свободе. Рич Барет бросился к бассейну и припал к холодному стеклу  -  оно
обожгло  его  руки.  Необычный  пленник  робко  приблизился  и   беззвучно
пошевелил губами.
     - Боги! Какое несчастье! - прошептал Барет. - Эрат, что вы сделали!
     Фрет Антел отвел взгляд в сторону.
     - Да. Да, дружок... Трагичнее всего то, что  мы  не  знаем,  как  его
вернуть обратно. Отныне он обречен на вечное проживание в воде.
     Ученый потянул эрата Барета  к  выходу.  Тот  в  дверях  оглянулся  и
увидел, что водный житель уже лежал на дне в позе крайнего отчаянья.
     - Вот так, - потерянно прошептал Фрет Антел.  -  Почти  все,  что  мы
сделали, абсолютно  никому  не  нужно!  А  то,  что  было  нужно,  забрали
гнофоры... Не исключено, правда, многие наши детища стали  бы  гениальными
открытиями, не навались на нас это несчастье... А  вы  знаете,  дружок,  я
даже как-то и не удивляюсь этому несчастью - вроде все так и должно  быть.
Вы разве не ощущали, что до недавнего времени  жили  бездумно  по  чьим-то
подсказкам? Вот видите!
     Фрет Антел немного помолчал.
     - Поверьте на слово, дружок, у нас, ученых,  не  было  никогда  и  не
могло быть дурных намерений. Мы трудились для расцвета культуры Гарманы  и
были преданы ей всем сердцем...
     Внезапно ученый замер, уставился в одну точку, словно прислушиваясь к
чему-то внутри себя.
     - Эрат Антел...
     Ученый не отозвался. В глазах его застыло жуткое  выражение  пустоты.
Барету стало не по себе. Он медленно попятился к двери, спиной толкнул  ее
и выбежал из дома.



                        2. ГОСТЬ СУМЕРЕЧНОГО ЗАМКА

     Барет  не  спеша  выехал  на  коне  за  стены  замка   и   оглянулся.
Впечатляющее сооружение! Но с моря  замок  выглядит  живописнее.  Вот  эти
белые стены оттуда кажутся мирными, будто не предназначались когда-то  для
защиты от нападений и для преграждения пути противнику в  Тенистый  залив.
Было жарко. Узкая полоса субтропиков, протянувшаяся по  побережью,  вскоре
переходила в такую же узкую, но длинную саванну к  юго-западу  от  Эля.  К
северу, сразу же за последними домами города, начиналась  обширная  Долина
Ваз. Сколько ни ходи по Долине, не найдешь  ни  единой  вазы,  похожей  на
другую. Все они разные и по размерам, и по форме, и по рисунку.  Некоторые
стояли на возвышениях, к ним вели узкие ступени, полузакрытые сводами  роз
и жасмина, иные наоборот - выглядывали из неглубоких  котловин  с  ровными
покатыми склонами, на которых то тут, то там белели мраморные лестницы.  И
всюду - обилие цветов. Но вазы не уходили на  второй  план  -  они  прежде
всего бросались в глаза, и в этом была главная заслуга мастера.
     Вдали - высеченный из огромной скалы  Всадник.  Находясь  за  Долиной
Ваз, он был будто совсем рядом, казалось, что  вздыбленный  конь  поднялся
прямо из центра Долины... Эх, долина, долина! И здесь  уже  побывали  твои
недруги! Как же их назвали, возвращающихся к дикости?.. А, рептоны. Идущие
назад. И жаль их, и зла не хватает. Вон как изломали  цветники,  разрубили
зеленые своды плюща, откололи куски от ваз и ступеней... Вот горе!  Откуда
оно  свалилось  на  Гарману?  Смутное,  непонятное  время!..   Размышления
неожиданно прервались: навстречу на белом скакуне  ехал  красивый  молодой
всадник  и  внимательно  разглядывал  Барета.  Внезапно  глаза  незнакомца
оживились, он незаметно огляделся по  сторонам,  и,  поравнявшись,  весело
сказал:
     - Рад снова видеть вас, эрат!
     Барет смутился. Этого еще  не  хватало!  А  молодой  человек  или  не
заметил его смущения,  или  сделал  вид,  что  не  замечает.  Он  спокойно
развернул коня, пристроился рядом с конем  Барета  и  принялся  беззаботно
болтать.
     - Давненько мы с вами не виделись, эрат. Пять лет. Целых пять лет! Вы
с тех пор изменились к лучшему... К лицу и усы и бородка... Почему вы  все
время отворачиваетесь и делаете вид, будто впервые видите меня?
     - Что вам нужно? - сухо спросил Барет, тщетно пытаясь сообразить, как
избавиться от нежелательного попутчика.
     - Ничего. Просто очень приятно снова увидеться, поговорить.  Ведь  по
сути, я вам многим обязан. И вам, и эрат Гару.
     Барет нетерпеливо передернул плечами.
     - Нельзя ли для нашей беседы выбрать другое время, эрат?
     - Нельзя - скоро я уезжаю в Сурт по велению отца.
     - Кстати, как он? Что теперь делает?
     - О-о, теперь он, кажется, крепко  взялся  за  дело  и  от  охоты  за
вепрями и эрсинами перешел к охоте  на  вас.  Впрочем,  что  я  болтаю?  Я
искренне рад,  что  вы  вернулись  на  Гарману!  Представляю,  что  теперь
начнется! Люди узнали о вашем возвращении и ждут не  дождутся  свидания  с
вами!.. Да ну же, перестаньте хмуриться! Можете мне  верить:  я  не  выдам
вас.
     - Спасибо.
     - Да чего там!.. А сюда уже докатились слухи  о  ваших  приключениях.
Только зря вы ухлопали Кло Зура: ваши враги только того и ждали, и  теперь
у них есть повод диктовать условия... Послушайте,  вы  случайно  не  стали
рептоном? Тогда почему все время делаете  вид,  что  не  узнаете  среднего
отпрыска суперата?
     - Как не узнать...
     - Понимаю. - Мар Орант нахмурился. Черные волосы скользнули с  плеча,
закрыв часть лица. - Понимаю: вы до сих пор не можете простить мне  эрсину
Ледию. Но, клянусь, я ничего не мог поделать: люди отца насильно отправили
меня подальше от столичных соблазнов. У меня оставалась надежда  на  эрата
Никора, однако и его тоже убрали, как я  выяснил  позднее.  Сегодня  бы  я
действовал иначе и слово, данное вам, сдержал бы.
     - Надеюсь.
     Мар вздохнул, погладил гриву коня:
     - Сейчас я лучше, эрат.  Общение  с  вами  и  с  вашим  братом  Гаром
заставили меня  внимательнее  приглядываться  к  происходящему  вокруг,  и
теперь все больше гнофорские деяния вызывают у меня тошноту.
     - Почему? - спросил осторожно Барет.
     - Поздно я стал интересоваться ими... Вон мой отец - считает, что  он
один может спасти Страну! А какими средствами? Смертью всех  тех,  кто  не
признает власти неба,  чтобы  оставшиеся  в  живых  верующие,  в  основном
рептоны, видели в нем потомка Ремольта, все умеющего, все знающего за счет
упрятанных в тайник великих знаний... Рыба в небе!
     - Вот вам и рыба в небе. Тот, кто любит людей, нашел бы другой способ
укрепления своей власти!
     - Но эти несчастные... рептоны?
     - Рептоны будут сторонниками суперата. Сначала они,  как  и  сто  лет
назад, станут поклоняться своим идолам, а потом - под нажимом - поверят  и
в тех богов, которых предложат гнофоры... Эх, Лоэр,  разыскать  бы  Синего
Пустынника да потолковать с ним!
     - О чем?
     - Обо всем. Он один во всей Стране владеет секретами судьбы гарманов.
Так я слышал от умного человека.
     - А вы не боитесь Синего Пустынника? Ведь разное болтают!
     - Не верю. Нет на свете ни духов, ни  посыльных  из  мира  теней.  Он
человек и, думаю, хороший человек!
     Со стороны Эля прилетел протяжный металлический звук: полдень.  Барет
забеспокоился:
     - Простите, мне пора.
     - Где найти вас?
     Барет помедлил с ответом.
     - Я встречу вас у второй излучины Эгели, возле моста.
     - Ясно. - Мар Орант улыбнулся. - Значит, вы в - Сумеречном замке.  Не
опасно ли там? Будьте осторожны... Пожалуй, я подъеду к  главным  воротам.
Только позвольте: как же мне называть вас?
     - Мое имя Рич Барет.
     - Рич. Почти Рит. Вряд ли удачно!
     - Прощайте, эрат.
     - До вечера, Барет! - Мар  развернул  коня  и,  засмеявшись,  крикнул
через плечо: - А вот вы мое имя, кажется, забыли!
     Барет посмотрел вслед удалявшемуся сыну суперата и  взмахнул  плетью.
Конь рванулся с места и понес его по ровным  дорожкам  к  Всаднику.  Перед
входом в лабиринт в густом кустарнике  сидел  пожилой  гнофор  с  козлиным
профилем. Он поднялся навстречу Барету.
     - Приветствую тебя, сын мой. Не находишь ли ты, что заставляешь ждать
себя непозволительно долго?
     - Простите, святой отец. Я встретился с сыном великого суперата.
     - Хм... Так. И он узнал тебя?
     - Да, святой отец.
     - Ладно... Кто предполагал, что  злой  дух  принесет  его  сюда!..  Я
вызвал тебя по делу. Нам стало известно, что Синий  Пустынник  появился  в
окрестностях Эля. Не сегодня-завтра он обязательно приедет в  замок.  Будь
готов.
     - Слушаю, святой отец.
     Гнофор, полузакрыв набрякшие веки и глядя поверх головы Барета, точно
слепой, продолжал тем же монотонным голосом:
     - Мы решили не брать его сразу.  Пусть  пройдет  в  твой  дом,  пусть
расскажет тебе такие секреты, каких  не  выдаст  ни  под  какими  пытками.
Пусть. А уж Лоэру-то он должен сказать многое, не так ли,  сын  мой?  Вот,
вот. Однако о приходе его ты тотчас известишь нас.
     - Как?
     - Если это будет днем, задерни шторы на окне в  комнате  под  крышей.
Если же ночью - поставь на тоже окно свечу. В случае опасности выбрось  во
двор свою шляпу. В замке будут наши люди, они немедля сообщат нам.
     - Я понял, святой отец. А когда же вы схватите его?
     - Не раньше чем тебе удастся выведать от  него  все,  что  требуется.
Теперь  дальше.  Из  столицы  получено  приказание:  после  ареста  Синего
Пустынника ты тотчас уедешь в Сурт. Переправим на летающей лодке. Там тебе
назначена встреча со старейшиной совета  гнофоров  и  с  той  поры  будешь
выполнять только его указания и указания суперата -  вместе  с  Квином.  И
прежде всего, видно, придется  тебе  подбивать  неверную  чернь  на  войну
против союзников. Лоэра они почитают и пойдут за тобой на что угодно.
     - Я опасаюсь суда, святой отец, за убийство пронома Кло Зура.
     -  Пусть  это  не  тревожит  тебя,  сын  мой.   Всех,   кого   нужно,
предупредили. Чернь же, сам знаешь, будет всячески оберегать тебя... А как
начнешь звать людей на войну, на обещания не скупись: все, что захватят  в
бою, будет принадлежать им. Призывай к грабежам,  к  разрушению  -  и  они
повалят за тобой  стадом,  ибо  в  крови  у  них  веками  живут  низменные
чувства... Но я заболтался - все эти  наставления  ты  получишь  после,  в
Сурте.
     - Однако неверные стали проявлять особенную независимость. Пойдут  ли
они за мной?
     - Не пойдут? Не пойдут за Лоэром? Тогда ты не Лоэр! - Гнофор  оглядел
Барета, и чуть заметная усмешка перекосила его тонкие губы. - Не пойдут за
таким молодцом? И не сомневайся!.. Ну, однако мне пора. - Гнофор,  кряхтя,
поднялся. - Ступай к себе, сын мой, и покуда не смей оставлять  замок.  Да
хранят тебя боги!
     Он отошел, и тут же вернулся. Положив костлявую руку на плечо  Барета
и глядя мимо него, сказал:
     - Тебе, сын мой, отныне предначертана  высокая  миссия,  и  всевышние
верят своему новому избраннику, помни это. Все мы служим большой цели и по
мере сил стараемся добиться ее осуществления. -  Он  снова  хотел  уйти  и
снова задержался. - Любой из живущих под этим небом оставляет  след  после
себя. Одни становятся великими, и память  об  их  добрых  делах  переживет
столетия в сердцах благодарных потомков. Другие оставляют след  зла  -  их
вспоминают недолго и с негодованием.  Третьи  -  род  мелких  пакостников,
гадящих исподтишка, как все трусы. Их  презирают,  однако  помнить  о  них
никто не будет. Они болячки на теле планеты.
     - Вы к чему, святой отец?
     - К тому. Для избранника неба два последних типа срамны, стало  быть,
остается лишь первый. Следуя ему, ты обретешь покой и вечную  память  тех,
кто придет после нас...



                                3. У БАРЕТА

     В сопровождении двух товарищей Урс Латор уже подходил к дому  Барета,
когда из густой тени сада вышел человек.
     - Я не верю, что вы дух, тем более - злой, - сказал он, обратившись к
Латору.
     -  Это  вам  делает  честь,  но   не   снимает   ответственности   за
соглядатайство, - отозвался тот сухо, приближаясь вплотную к незнакомцу. -
О-о, да мы вроде встречались!
     - Вы знаете меня?
     - Разумеется. Так что вы хотели?
     - Вам нельзя идти туда.
     - Куда?
     - В этот дом.
     - Конечно. Нет нужды забираться в ловушку, когда о моем приходе узнал
сын суперата.  Что  может  быть  лучше!  -  Синий  Пустынник  обратился  к
товарищам: - Попридержите этого баловня судьбы, пока конь не  унесет  меня
подальше отсюда!
     - Эрат, меня нельзя задерживать!
     - Можно! - Урс Латор круто повернулся.
     - Но, послушайте, как вас... - Мар  был  в  отчаянье.  Пустынник,  не
обращая на него внимания, скрылся в темноте.  Он  разыскал  в  саду  своих
людей и узнал от них, что пока все  в  порядке,  чужих  никого  в  доме  и
поблизости от дома нет. На всякий случай он еще некоторое время  оставался
на  месте,  затем  решительно  вышел  на  дорожку.  По  аллее,  обсаженной
акациями, Урс Латор приблизился к дому,  влез  в  окно  и,  поднявшись  на
второй этаж, толкнул дверь. Барет едва  успел  подняться  из  кресла,  как
оказался в железных объятьях Синего Пустынника.
     - Рит... Мой любезный Рит...  Наконец-то!  -  Он  чуть  откинулся,  и
легкая обида на мгновение пригасила его счастливые глаза.  -  Рит,  ты  не
рад?
     - Ну что вы! Я счастлив!
     - Почему ты вдруг стал называть меня на "вы"? Неужели  эти  пять  лет
разлуки так изменили тебя? - Синий Пустынник улыбнулся. - А борода тебе не
идет усы, по-моему, лучше. Как же теперь зовут тебя?
     - Рич Барет.
     - Не слишком удачно. - Латор  снова  обнял  Барета,  и  снова  улыбка
засветилась на его лице. - Ах, Рит,  мой  милый  Рит!  Какой  же  ты  стал
сильный, красивый! - Он отошел к стене и с восхищением смотрел на  Барета.
Тот смущался, краснел и бормотал  что-то  насчет  силы  и  красоты  Синего
Пустынника.
     - Ты даже не удивился, что я жив, что я - Синий Пустынник!
     - Я удивляюсь всему, - сказал Барет, понемногу приходивший в себя.  -
Не знаю, чему больше: столько всего сразу...
     - Понимаю. Понимаю тебя. - Урс Латор вдруг посерьезнел.
     - Нам здесь ничего не угрожает?
     - Что ты. Мы среди друзей и, в крайнем случае, к нам всегда придут на
помощь!
     - Да, да, конечно. Меня сбил с толку этот... средний отпрыск Оранта.
     - Мар?
     - Ты знаешь, что он здесь, в Эле?
     - Сегодня я встретил его в Долине Ваз.
     - Он узнал тебя?
     - Да.
     Синий Пустынник помрачнел.
     - Не нравится мне все это, Рит.
     - Рыба в небе!.. Я верю Мару Оранту!
     - Подумай, что ты говоришь, Лоэр!
     - Он не выдаст нас, он не с отцом.
     Латор обнял брата за плечи.
     - Мы были с ним друзьями в детстве. Но теперь об  этом  надо  забыть.
Волчица рожает волчат, а не овец - это  закон  природы,  Рит...  Ладно.  -
Синий Пустынник внимательно  посмотрел  на  Барета.  -  Забудем  на  время
Оранта. Можешь называть меня Гаром, как в старое доброе время, а  во  всех
других случаях я пока - Урс Латор.
     - Отлично. - Барет долго разглядывал свои руки.  -  Ты  что-то  начал
говорить о Маре Оранте...
     - Я только что виделся с ним здесь, внутри замка.  Не  пойму,  в  чем
дело, Рит, но он предостерегал меня от какой-то опасности в этом доме.
     - Вот как? Где же он сейчас?
     - Наверно, в башне. Пришлось на время задержать его.
     - Его нельзя задерживать, Гар! Если он не явится к себе вовремя...
     - Но ведь тогда придется уходить нам!
     - Не придется. -  Барет  озабоченно  постучал  пальцем  по  столу.  -
Прости, Гар, я должен немедля освободить его.
     - Как знаешь. Но я бы хотел  избежать  стычки  со  светоносцами,  они
определенно есть в замке.
     - Стычки не будет, Гар!
     Барет торопливо спустился на первый этаж и  выбежал  из  дома.  Возле
ворот в башню стоял человек в длинном черном плаще.
     - Эй, кто здесь? - спросил Барет. Голос его дрогнул, когда он  понял,
что в него целятся из лука.
     - Проваливайте, проваливайте, эрат, -  отозвался  из  темноты  густой
бас, - Тут не место для прогулок!
     Барет утер выступивший пот и судорожно вздохнул:
     - Это вы, Астар? Слава богам! Что вы тут без меня натворили?
     - О, эрат Барет... Извиняйте. - Говоривший вышел вперед.  -  В  такой
тьме мать родную не узнаешь...
     - Где Мар Орант?
     - Только что уехал.
     - А те, что охраняли его?
     - Мы связали их. Может, прикончить сразу - чего канителиться?
     - Не торопитесь, пригодятся. Сколько тут вас?
     - Пятеро.
     - Хватит одного. Остальные пусть идут к южным воротам.
     Возвращаясь к дому, Барет заметил несколько человек в черном. Кто они
- светоносцы или люди Пустынника?... Прежде чем идти к  Гару  Эрганту,  он
поднялся в комнату под крышей и зажег на окне свечу.



                                4. КТО ОН?

     - Ну, любезный Гар, - сказал, входя, Барет, - ты,  конечно,  устал  с
дороги да и желудок твой, кажется, не слишком переполнен.
     - Уставать я не привык, Рит,  и  пустой  желудок  мне  не  помеха.  И
все-таки давай что-нибудь перекусим, но без вина... Итак, что же ты сделал
с Орантом?
     - Отпустил - иначе было нельзя. А твои люди возле дома. Большая же  у
тебя охрана, Гар!
     - Пока это необходимо.
     Барет уселся напротив Гара Эрганта.
     - Уверен, не одно желание увидеться привело тебя сюда.
     - Верно. - Эргант качнул головой. -  Наслышался  я  о  твоих  драках.
Думаешь, одобряю? Не надейся! Ты дерешься с кустами  и  призраками  вместо
того, чтобы отдать себя настоящему делу. Но  ничего,  я  покажу  тебе  это
дело... Немного о Никоре. Его успешно лечат каменными слезами и  иголками.
Дела быстро идут на поправку: стрела не задела сердца. Скоро мы увидим его
живым и здоровым в Сурте. Вот только прибавится ли в нем  храбрости  после
этого?
     - Будем надеяться.
     - Надеяться! - Пустынник засмеялся. - Сейчас он другой, Рит, -  всего
боится, сторонится и друзей и врагов. И все-таки он тот же  добрый  малый,
благодаря ему нам удалось  сохранить  наиболее  ценную  часть  рукописного
хранилища в развалинах заквинского храма. Никор каким-то образом  узнал  о
готовящемся нападении светоносцев на хранилище и  предупредил  меня  через
надежных людей. Мы тотчас  перенесли  ценные  записи  в  другое  место,  и
прибывшие светоносцы уничтожили лишь  второстепенное...  Ну,  а  теперь  о
деле, дорогой Рит. Ты уже успел,  конечно,  заметить,  что  люди  начинают
меняться к худшему прямо на глазах. Будет еще печальнее, и к этому следует
готовиться. Надо спасать культуру Страны, Рит!
     - От кого спасать?
     - Прежде всего от самих себя.
     - Н-не понимаю.
     - Надеюсь, ты знаешь, кто такие рептоны? Так вот  их  с  каждым  днем
будет все больше. Эти несчастные в слепом непонимании  великих  достижений
культуры способны на все... Пока мы не  стали  рептонами,  пока  мыслим  и
действуем на прежнем уровне, надо сделать  все  зависящее  от  нас,  чтобы
спасти цивилизацию.
     - Но я слышал, гнофоры уже занимаются этим.
     Принесли ужин. Гар Эргант подождал, пока не  ушла  прислуга,  сел  за
стол и положил себе кусок горячего мяса.
     - Цель у гнофоров та же, верно, - сказал он. -  Но  каким  путем  они
идут к осуществлению ее! Заметь, Рит: все наши достижения  они  давно,  за
много лет до появления первых признаков падения стали прятать в тайники. А
это уже само по себе значит, что, не случись с нами такого несчастья,  они
все равно держали бы эти достижения для своих целей.
     - Каких целей?
     - Гнофоры стремятся к тому, чтобы люди видели в них потомков богов. А
ведь большинство гарманов до сих пор не верит в силу неба.  Потому  святые
отцы и хотят уничтожить их, оставят лишь благочестивых, которые безропотно
признают в них наместников всевышних и склонят головы, но  они  ничего  не
получат от суперата, кроме самых примитивных орудий труда...
     - Ты убежден в этом?
     - А ты?.. Даже сейчас, когда в народе следовало бы  поддерживать  дух
уверенности, они не  только  с  бесчеловечным  умыслом  твердят  о  гибели
неверующих, но и физически уничтожают их. Ежедневно по всей Стране умирают
сотни людей. Но основную  ставку  гнофоры  делают  на  войну.  Сейчас  они
подбивают всех неугодных на поход против союзников. А союзников мы воевать
научили, и теперь они могут  выставить  сильное  войско.  Ты  был  в  этих
странах и убедился, как  быстро  служители  неба  настроили  их  население
против гарманов. Они не пощадят нас, если мы пойдем за море!
     - И ты знаешь, как предотвратить катастрофу?
     - Делом, Рит. В наше трудное время во главе государства должен  стать
мужественный человек и  тонкий  политик,  который  крутыми  мерами  против
гнофоров и новым отношением к народу может предупредить гибель. Ведь  наше
несчастье началось с  прекращением  воздействия  Ремольта.  Под  внушением
можно дать человеку богатый запас слов и резко повысить уровень  мышления,
можно научить строить города, летающие лодки и черные шары  дальновидения,
но нельзя научить его быть истинным мастером дела, поскольку такой человек
не  может  самостоятельно  мыслить.  Правда,  это  состояние   похоже   на
творчество: человек предельно собран и работает на подъеме. Он избавляется
от ощущения неумелости. Однако из всех знаний надежнее  всего  постигается
то, до чего мы доходим сами.
     - Но ведь успехи, благодаря внушению, велики, Гар!
     - Безусловно. Однако, если вначале знаниями владели все  гарманы,  то
потом их вместе с учеными стали прибирать к рукам  гнофоры.  Это  началось
лет двадцать-тридцать назад. И теперь никто из сторонников  примэратов  не
знает, как  строятся  лодки  или  шары  дальновидения,  как  изготовляется
прочный металл для мечей... - Гар Эргант помассировал виски, достал флакон
из обожженной глины с каким-то мутноватым настоем и сделал  два  небольших
глотка. - Прости, отвлекся...  Умственную  деятельность  нам  до  сих  пор
заменяли наставления Ремольта, а незагруженный мозг оказался открытым  для
инстинктивных побуждений. Отсюда - легкая, бездумная жизнь и безразличие к
делам государственным. По сути, общество держалось не столько на внушении,
сколько  на  на  самоотверженности  тех  немногих,  кто  воспринял  учение
Ремольта полностью и кто был достаточно самостоятельным,  чтобы  сохранить
его несмотря ни на что... В Стране две противоборствующие  силы:  Народное
Собрание и гнофоры,  сильно  пополнившие  ряды  за  счет  изгнанников.  Но
Собранию постоянно приходиться  диктаторски  принуждать  людей  заниматься
делом, а не простым препровождением времени. Вот  и  причина  недовольства
им, а особенно теми, кто более всего ратует за общее дело.  Последствия  -
устранения Ариса  Юркона,  рабство,  обособленность,  избрание  примэратом
человека пустого и безвольного. С каждым годом все  это  усиливается,  ибо
внушение не допускает  самостоятельной  мысли  и  сравнений  и  потому  не
позволяет понять, что добро давно уже стало злом.  -  Пустынник  помолчал,
грустно усмехнулся. - Человек хочет добра? Пожалуйста! Но что есть добро -
диктуют гнофоры.
     - Ты говоришь трудным языком, Гар, - смущенно сказал Барет. - Я плохо
понимаю тебя. Эргант задумчиво кивнул.
     -  Постараюсь  проще,   Рит.   Извини...   Теперь,   когда   внушение
прекратилось, мы начинаем постепенно возвращаться к той  стадии  развития,
на которой находились перед приходом Ремольта. Видимо, нас ничто не спасет
- тебе могу сказать откровенно, ты сильный  человек.  Дело  времени:  одни
станут рептонами раньше, другие позже. И все же, Рит, надо убеждать  людей
в обратном: держаться, не поддаваться - только при этом условии нас минует
падение. Может быть, кое-кто не сдастся, выдержит тяжкое испытание.
     - А... как ты, Гар? Не чувствуешь... ничего такого?
     - Чувствую, Рит, и потому должен  торопиться.  Надо  хоть  что-нибудь
успеть сделать! Думаешь, я зря скитался по Стране все эти годы?  Теперь  я
сильнее Маса Хурта и суперата: даже их войско наполовину состоит из верных
мне людей. - Гар Эргант встал и приблизился к Барету. - Так вот,  дорогой,
Рит: огромные достижения культуры, которая  досталась  нам  такой  горькой
ценой, не должны погибнуть, иначе человечеству понадобится не  одна  сотня
лет подняться на достигнутый нами уровень!... Ты ведь поможешь мне, не так
ли?
     - Ну конечно же, Гар, я всегда был с тобой!
     - Спасибо. Ты везучий, Рит, а удача, подобно тени, неустанно идет  за
отважным! - Эргант просяще глянул в самые зрачки  Барета.  -  Понимаешь...
Надо проникнуть в войско рабов. Надо убедить восставших не  покидать  пока
Гарману  во  имя  спасения  нашей  культуры.  За  подвиг  их  вечно  будут
благодарить те, что останутся  после  нас.  Скажи  им:  внушение  Ремольта
кончилось, и отныне мы в своем падении можем бездумно уничтожить  все  то,
чего достигли с помощью воздействия. Скажи им: я веду переговоры с учеными
Эрусты и Ригии, они должны будут переселиться сюда и принять из  слабеющих
рук  наши  достижения...  Вижу  твое  недоумение,  Рит,  но  речь  идет  о
сохранении цивилизации!.. И еще передай восставшим: они получат свободу  и
равные права с  гарманами,  смогут  пригласить  сюда  свои  семьи,  станут
уважаемыми людьми в Стране.
     - Какова же будет их миссия, если они согласятся?
     - Все подробности я скажу сам.  Твоя  задача  привести  восставших  к
городу Борону как можно скорее.
     - Кажется, я понимаю, Гар. Находясь с нами, они будут своим  примером
сдерживать наше падение, будут учить нас заново тому, что  мы  потеряем  в
скором времени? Но ведь если умрет культура Гарманы, в Эрусте и Ригии  она
останется!
     - Рит, союзники пока еще не  дошли  до  нашего  уровня.  У  них  нет,
например, ни дальновидения, ни летающих лодок, они до сих  пор  пользуются
огнем, который  постоянно  поддерживается  в  храмах...  А  приехав  сюда,
представители этих стран постигнут все,  что  мы  умеем,  и  когда-нибудь,
объединившись с нами, создадут в этой части  планеты  нерушимое  братство,
объединенное общими интересами. Если переговоры с восставшими пойдут туго,
- а такое может случиться, - узнай их условия и сообщи мне.  Если  же  все
устроится быстро, отправь двести человек в Квин в распоряжение того самого
горожанина, эрата Гура, к которому вы с Никором заходили, остальной  отряд
приведешь к Борону.
     - Все ясно, Гар. - Барет допил сок и задумчиво вращал между  ладонями
бокал. - Гнофоры тоже, я слышал, приглашают эрустов и ригийцев...
     Эргант взял со спинки кресла свой плащ.
     - Они только говорят об этом, чтобы сбить  с  толку  легковерных.  Ты
видел в среде святых отцов хоть одного эруста? Нет. И не  увидишь.  Потому
что это противоречит их планам. На самом деле гнофоры  стремятся  к  тому,
чтобы ни одно достижение не  вышло  за  пределы  их  узкого  круга...  Ну,
любезный Рит, мне следует поторопиться.
     Они стали собираться в дорогу.
     - Интересно, - сказал Барет, - много людей выполняет твои приказы?
     - Много, Рит. Очень много - почти вся  Страна...  А  ты  что,  хочешь
проводить меня?
     - Нет. Мы покинем замок вместе, и я тотчас поеду к отряду рабов.
     - Ты по-прежнему такой же неуемный. Что ж, не стану отговаривать, тем
более, что время сейчас дороже всех гнофорских сокровищ.
     - Где твой конь, Гар?
     - За стеной замка, в овраге. Там меня ждет верный человек. Я  попрошу
его сопровождать тебя. Все, что тебе  будет  необходимо,  передавай  через
него.
     Барет пригласил Гара Эрганта вниз, в подвал.
     - Э, нет, - тот покачал головой. - Мы уйдем вместе с моими друзьями.
     - Так не получится, - возразил Барет. - Если  хочешь,  чтобы  они  не
пострадали в стычке со светоносцами, слушайся меня. А к твоим людям  схожу
я. Какой пароль?
     - Ты уверен, что стычки не произойдет?
     - Вполне. А вот если там покажешься ты...
     - Ладно. Уговорил.
     - Так какой пароль?
     Эргант удивленно посмотрел на него:
     - Ты  что,  забыл?..  Пароль  тот  же:  "Права  сильных  утверждаются
оружием!"
     Барет  выбежал  в  вязкую  темноту  ночи.  Из  черневших  кустов  его
окликнули, приказали остановиться. Он  произнес  пароль  Эрганта.  К  нему
вышел человек.
     - Охрана больше не нужна, -  сказал  Барет.  -  Уводите  людей  через
Закатные ворота - ко второй излучине Эгели.
     - Понял, эрат. А где же Синий Пустынник?
     - Он уйдет отсюда тайным ходом... Да! - сейчас  же  пошлите  людей  в
башню, там ваши связанные товарищи под присмотром светоносца.
     Барет проскользнул в дом и закрыл дверь на засов.
     - Ну вот, - сказал он  облегченно,  -  твои  люди  уйдут  без  единой
царапины, Гар!
     Он в двух  словах  обрисовал  обстановку,  сказал,  где  будут  ждать
Пустынника товарищи и поспешно направился к потайному ходу. Оба спустились
в подвал,  с  усилием  открыли  тяжелую  отсыревшую  дверь  и  ступили  на
скользкие плиты.
     Долго шли молча. Наконец выбрались наверх, где-то вблизи стены, по ту
сторону замка, говорили шепотом, о  самом  главном  -  о  том,  как  Барет
вынужденно оказался без коня, а без  хорошего  коня  пускаться  в  дальнюю
дорогу бессмысленно. Потом они отыскали овраг, где их ждал невысокий русый
человек с сумрачной усмешкой и цепкими глазами. Гар Эргант перебросился  с
ними несколькими словами и обратился к Барету:
     - Рит, познакомься с моим верным Наребом. Отсюда вы поедете вместе  в
сторону Руны - где-то там сейчас находится войско рабов. С  рассветом  вам
встретится селение Нарк-Олу, там у эрата Доргана возьмете от  моего  имени
любую лошадь.
     Они поднялись из оврага. Гар Эргант обнял обоих и вскочил в седло. Но
едва он отъехал, как Барет неуверенно окликнул его.
     - Ты что-то забыл, Рит?
     - Нет...
     Гар Эргант увидел в темноте, как Барет уткнулся горячим  лбом  в  бок
лошади - та вздрогнула от неожиданности, - потом поднял к нему  искаженное
лицо:
     -  Я  прошу  не  сомневаться,  что  сделаю  даже  невозможное,  чтобы
выполнить данное мне поручение.
     - Рит, что с тобой?
     - Я прошу верить мне... Вашей ненависти я не вынесу!
     Гар Эргант наклонился и встряхнул его за плечи.
     - Да ну же, Рит!
     - Эрат! - Барет схватил его  руку.  -  Простите  мне  этот  невольный
обман. Я не брат ваш... Я не Лоэр!..



                          5. РЕШЕНИЕ ГАРА ЭРГАНТА

     Барет закончил рассказ о своей нелегкой жизни, которая озлобила его и
сделала одиноким в лживой среде гнофоров, но которая настойчиво, исподволь
подсказывала ему верные ответы на вопросы, мучившие пытливый ум.
     Наступило тягостное молчание. Нареб угрожающе сопел рядом, Гар Эргант
уронил голову на грудь и долго сидел неподвижно.
     - Могу ли я быть уверенным в безопасности моих товарищей? - медленно,
чуть хрипловато спросил он наконец Барета и, получив клятвенное заверение,
едва заметно кивнул. Потом искоса, недоверчиво взглянул на  Барета.  -  Вы
так похожи. И лицо, и... все. Даже привычки... чисто лоэровские привычки.
     - Всему этому меня долго  учили,  эрат.  На  меня  возлагали  большие
надежды... Назад мне дороги нет.
     - Но где же Лоэр?
     - Боюсь обнадеживать вас...
     Эргант встрепенулся,  вскинул  голову.  Барет  съежился,  но  ответил
честно:
     - Гнофорам теперь нет нужды щадить его, эрат...  Они  не  просто  так
старались переманить вашего брата на свою сторону: удайся им  это,  и  ваш
брат стал бы для них кладом...
     Эргант медленно поднялся и отошел в сторону. Его могучая фигура  была
выше и величественнее силуэта Всадника, заслонившего  собой  яркое  зарево
звезд. Барет невольно залюбовался им, но, услышав  снова  сопение  Нареба,
насторожился.
     - Будь моя воля, - сказал жестко Нареб, - вы бы навсегда  остались  в
этом вонючем овраге! И -  помолчите  лучше!  -  Нареб  угрожающе  постучал
кулаком по земле. Барет стал с трепетом ждать своей участи. Время тянулось
мучительно медленно. Наконец Гар Эргант вернулся и сел на прежнее место.
     - К восставшим рабам вы поедете, - сказал он.
     - Спасибо, эрат!
     Нареб вскочил как ужаленный.
     - Рубите мне голову, Гар, но я ни на каплю не верю ему!
     - Вы имеете какие-либо основания? - спросил Эргант.
     - Нутром чувствую!
     - Прошу вас верить мне, эрат Нареб! - умоляюще сказал Барет.
     - Нет!
     - Кажется, напрасно я открылся вам. Выполни я до признания мою миссию
с восставшими, вы бы с большим доверием отнеслись ко мне.
     - Ага, - не унимался горячий Нареб. - Видите, Гар,  как  он  всячески
пытается оправдаться!
     - Значит, вы настроены против эрата Барета, - сказал Эргант. -  Жаль,
придется отправить с ним другого человека.
     - Да поймите, Гар! - в отчаяньи вскрикнул  Нареб.  -  В  вас  говорит
любовь к брату, и сходство этого человека с Лоэром туманит ваш  разум!  Вы
всегда такой осторожный, вдруг поверили чужаку, рискуя общим делом. Умоляю
- опомнитесь!
     - Друг мой, Нареб, этот человек мог выдать меня гнофорам -  это  было
бы величайшей заслугой Барета! Уничтожить Синего Пустынника, или  пленного
бросить к ногам суперата - что может быть желаннее для врага? Но  он  увел
меня от опасности...
     - Может, затем, чтоб войти в доверие...
     - Нареб нетерпимо относится к вам,  Барет,  -  сказал  Эргант,  легко
вскочив в седло. - Я пришлю вам в дорогу другого товарища.
     - Мне бы хотелось, чтобы этим человеком был эрат Нареб. Я приложу все
усилия и развею его подозрения.
     - Хорошо. Будь по-вашему. Но имейте в  виду:  встреча  с  восставшими
будет не из легких. И все же - да сопутствует вам удача,  друзья!...  А  я
постараюсь найти моего любезного Лоэра.
     Копыта глухо застучали по земле - и Гар Эргант исчез в синем мраке.
     - Боги! - тихо простонал Барет, глядя в ту сторону. - Он  верит,  что
Лоэр жив...
     - Слушайте! - Нареб неприязненно глянул через плечо. - Похоже вы  всю
жизнь покойников хоронили! - Он о чем-то долго раздумывал,  потом  лениво,
будто нехотя, взобрался на коня и сказал:  -  Ну,  где  вы  там  застряли?
Держитесь за узду и думайте, что едете верхом! Или вы недовольны?
     - Нет, отчего же, согласен.
     - "Согласен!" Какой-то вы... Ну, поехали, скоро рассвет!



                        6. ВОЗВРАЩЕНИЕ МАРА ОРАНТА

     От Сумеречного замка до Эля - рукой подать, и Мар Орант преодолел  их
за полчаса. В город он въехал незаметно,  тихо,  и  к  храму  бога  ветров
пробирался узкими переулками и садами. Миновав храмовую  рощу,  он  бросил
поводья выбежавшему навстречу служке и,  прежде  чем  войти  в  святилище,
освежил лицо и шею холодной родниковой водой. Светоносец, приставленный  к
Мару воспитателем, встретил его  хмуро  и  стал  выговаривать  за  поздние
возвращения, за легкомысленность, напомнил строгие наказы отца, когда  тот
отправлял его в Эль, и многое, многое другое, чего хватило бы на всю ночь.
Мар нетерпеливо крутил головой, потом сказал, что если  воспитатель  хочет
служить, пусть служит тому, кто ближе, иначе тот, кто дальше, может лишить
его головы. Воспитатель побледнел, но благоразумно не стал возражать: "Как
вам угодно, эрат..."
     - Мне угодно знать, где находится преступник!
     Глаза воспитателя растерянно забегали в поисках  уклончивого  ответа.
Мар понял, что догадка его была верной, и сказал:
     - В подземелье, не так ли?.. За то, что вы держали меня в  неведении,
обещаю вам легкие неприятности!
     - Но, эрат, я же... маленький человек!
     Мар круто повернулся и уверенно  зашагал  по  блестящему,  мраморному
полу. Зашел в одну из своих комнат, переоделся, выбрал  шляпу  с  широкими
полями, надел ее и придирчиво оглядел себя в  зеркале.  В  таком  виде  он
явился к главному гнофору храма. За столом сидели четверо служителей  неба
во главе со святым отцом Ридалом и старший начальник стражи светоносцев  в
широком красном плаще. При входе Мара они замолчали, а тот долго  стоял  у
двери и молча разглядывал их.
     - Тебя трудно узнать в этой шляпе, сын мой,  -  прервал  затянувшееся
молчание Ридал. - Лицо сокрыто тенью, отпустил бороду...
     - Завтра остригу. Что еще?
     - Еще... - Главный гнофор был явно смущен его приходом.
     - Не подобает входить в палату в головном уборе, сын мой.
     - Не подобает? - Не снимая шляпы, Мар приблизился к столу.
     -  А  подобает  вам  скрывать  от  меня,   сына   суперата,   важного
преступника? Отец направил меня в Эль не только для того,  чтобы  избавить
от соблазнов столицы, но и чтобы я держал его в курсе  всех  дел,  которые
творятся в этом городе. И я немедленно сообщу ему об этом! Идемте!
     - Куда, сын мой?
     - Туда, вниз!
     Ридал растерянно переглянулся с гнофорами.
     - Мы только замышляли сойти туда. Однако тебе не  подобает  лицезреть
злодея - я слышал, будто ты знаком с ним.
     - Святой отец, даже если бы преступником оказался мой брат, я  бы  не
пощадил его!
     Главный гнофор сдержанно вздохнул.
     - Сойдемте вниз, братья, - тихо сказал  он  и  легко  коснулся  плеча
Мара. - Дай мне обет непротиводействия, сын мой.
     - Даю. Но это не значит, что я буду улыбаться негодяю!
     -  Ты  внимай  речам  нашим,  дабы  не  стать  помехой   облюбованным
предначертаниям великого суперата - да продлят боги  дни  его!  -  который
прибудет сюда завтра.
     Гнофоры и Мар Орант подошли к  узкой  каменной  лестнице,  ведущей  в
подвал. Перед невысоким входом  стояли  два  дюжих  светоносца  в  длинных
красных плащах с изображением золотого солнца, за их спинами ровным светом
горели светильники - гнофоры запрещали держать в храмах факелы. Отец Ридал
не позволил идти в подвал начальнику стражи, и тот, несколько недовольный,
чувствуя себя не совсем ловко, остановился  перед  стеной  и  сделал  вид,
будто его заинтересовал барельеф с изображением воинов  суперата,  несущих
народу свет.
     Мар взял с собой свечу. Спускались долго, по одному. Лестница  вилась
крутым  штопором.  Шаги  гулко  отдавались  в  тишине,  желтый  свет  огня
лихорадочно вздрагивал на шероховатых стенах.
     Проход вынырнул неожиданно. Мар зажег принесенный  с  собой  факел  и
прошел в камеру первым. Он установил  его  возле  ближней  стены.  Гнофоры
внесли две скамьи, смахнув с них предварительно пыль,  и  уселись  тихо  и
важно после того, как сел Ридал.
     Мар огляделся. В дальний угол помещения свет падал слабо.  Там  стоял
человек в грязном сером балахоне. Обе ноги  его  были  прикованы  к  стене
железными цепями, которые до крайности ограничивали  движение  и  вряд  ли
позволяли удобно отдыхать на ворохе затхлой соломы... Мар сделал несколько
неспешных шагов, всмотрелся  в  черты  обросшего  мягкой  бородой  лица  и
вернулся обратно.
     - Я знаю его, - сказал он громко  Ридалу.  -  Это  Рит  Лоэр,  бывший
легионер примэрата Ариса Юркона.



                              7. ИЗБАВЛЕНИЕ

     Узник поднял голову.
     - Знакомый голос, - сказал он, как бы  раздумывая.  -  Где-то  я  уже
слышал его... Снимите шляпу, эрат, я хочу видеть ваше лицо.
     - Чего захотел! - Мар хмыкнул, опускаясь на скамью  рядом  с  главным
гнофором. - Лучше подумайте о своей участи!
     Ридал  коснулся  его  руки  и  просяще  прошептал:  "Ну  же!",  затем
обратился к арестованному:
     -  Послушайте,  Лоэр,  вам  не  надоело  чинить  препятствия   нашему
обоюдному сближению?
     - Рыба в небе! Да о каком сближении вы толкуете?
     - Неужели не ясно, что несогласие на наши условия завтра же  повлечет
за собой смерть? Сейчас мы позволили себе последний разговор, и если он не
даст результата, мы будем вынуждены об этом доложить великому суперату.
     - Значит, это моя последняя возможность остаться жить?
     - Да, Лоэр.
     - Стоит подумать!
     - Думайте. Только мне бы  хотелось  сказать  вам  вот  что.  Даже  не
согласившись с предложенными требованиями, вы все равно останетесь жить...
не вы, Лоэр, а ваш двойник, который как две капли воды похож на  вас.  Это
наш человек, и он будет выполнять все то, что будет угодно нам.
     - Я не верю в удачных двойников, святой отец. - Тогда поверьте мне, -
сказал  Мар,  поднимаясь.  -  Я  встретил  его  сегодня  в  Долине  Ваз  и
подтверждаю: сходство поразительно!
     - Вы с ним разговаривали?
     - Да.
     - И он узнал вас?
     - Нет, не узнал. Но это обстоятельство не вызвало во мне  подозрений,
поскольку он, в силу известных вам  обстоятельств,  вынужден  играть  роль
другого человека. Зовут его Барет. Точнее - Рич Барет.
     - Кто вы? - после продолжительной паузы спросил Лоэр.
     - Не все ли равно?
     Лоэр  уронил  голову  и  медленно  провел  рукой   по   лицу.   Ридал
переглянулся с Маром и снова обратился к Лоэру:
     - Вас должны были доставить в Сумеречный замок для  встречи  с  Синим
Пустынником, не так ли? Так вот: совсем недавно ваш двойник  встретился  с
ним. Скоро мы арестуем Синего Пустынника. Как видите, все говорит  за  то,
чтобы вы подумали как следует.
     - Смею вас уверить, Лоэр, - снова вмешался Мар Орант,  -  вам  ничего
другого не остается, как принять условия гнофоров. Согласитесь вы  или  не
согласитесь, а двойник все равно будет делать от вашего имени то, что надо
нам. Так или иначе, вы потеряете прежнее уважение людей,  которые  до  сих
пор помнят вас и готовы выполнить каждое ваше приказание.
     Ридал подтолкнул Мара:
     - Сын мой, сын мой! Опомнись! - И уже другим тоном продолжил:  -  Они
станут любить его еще больше. А то, что он  с  нашей  помощью  встанет  на
праведный путь, он скоро поймет сам.
     - Так ли, святой  отец?  -  сказал  Лоэр.  -  Этот,  в  шляпе,  более
откровенен. В одном вы правы: прежний Лоэр, видимо, в самом деле  перестал
существовать. Поклянитесь, что о двойнике сказали правду!
     - Клянусь самой жестокой карой неба - истинно так!  -  с  готовностью
отозвался Ридал. - Клянусь и тем, что он нам нужен как Лоэр во имя великих
деяний для многострадальной Гарманы!..
     - Я никогда не любил вас, Лоэр, - сказал Мар, - но  готов  поклясться
чем угодно: если примете сторону суперата, я первый протяну вам руку!..
     - Сын мой!..
     - Я ведь тоже заблуждался. Было время, когда  вино  и  эрсины  точили
меня, как смертная болезнь...
     - Я узнал вас! - Лицо Лоэра помрачнело. Помедлив, он спросил: - Может
быть сейчас, когда вы в полной безопасности, признаетесь,  кто  повинен  в
смерти бедной Ледии?
     - Вы не ошиблись в своих предположениях.
     - Эх-х! Если бы не цепи! Если бы я мог дотянуться до вашего горла!
     - Руки коротки, Лоэр!
     - Сын мой! Сын мой!
     Ридал растерялся, дергал Мара за плащ и уговаривал уйти. Но  тот,  не
обращая внимания на добрые советы, кричал во все горло, что узник  никогда
не согласится на условия суперата, он - опаснейший враг и потому его нужно
немедленно казнить. Отец Ридал выругался, как не  подобает  святым  отцам.
Лоэр насупленно молчал, забившись  в  свой  угол,  и  неизвестно,  чем  бы
закончилась миссия служителей неба, если бы не  пришел  старший  начальник
стражи. Он отвел в сторону отца Ридала и что-то шепнул ему  в  самое  ухо.
Ридал словно окаменел. До чуткого уха Мара донеслось: "...исчез, не  знают
куда. И Синий Пустынник тоже!"
     - Что случилось, святой отец? - участливо спросил Мар.
     - А! Ты тут со своими... Ах, сын мой! Испортил все дело!..
     Ридал позвал  за  собой  гнофоров.  Те,  чуя  беду,  заторопились  за
главным,  шаги  их  нестройно  и  торопливо  застучали  в  узком  винтовом
коридоре.  Мар  поднялся  наверх  последним,  постоял  немного,   как   бы
раздумывая, а когда слуги богов садились  на  коней  вместе  с  полусотней
светоносцев, повернул обратно.
     - Там факел, - сказал он стражникам. - Как бы не упал на солому.
     Он быстро сбежал по темной лестнице, ворвался в камеру и  бросился  к
Лоэру. Тот вздрогнул и приготовился к защите.
     - Руки! Руки! - Мар цепко схватил его одной рукой  за  кисти,  другой
достал отмычку и с непостижимой быстротой  снял  тяжелые  браслеты.  Затем
освободил ноги.
     - Снимайте одежду!
     Лоэр растерянно шевелил губами и никак не мог сообразить, что от него
требуется.
     - Да ну же!
     - Мар...
     - Любезности потом! Нет времени - поймите хоть это!
     - Но как же...
     - Да злой дух вас возьми!  Будете  вы  наконец  шевелиться  -  каждое
мгновение могут придти стражники!
     Мар сам сдернул с него балахон, бросил на пол свою одежду.
     - Быстро!
     Лоэр повиновался. Пока он торопливо одевал  пышный  наряд  Мара,  тот
успел заковать себя в цепи и бросить отмычку в дальний угол камеры.
     - Что вы делаете! - Лоэр был поражен.
     - То что надо. За меня не беспокойтесь! Слушайте, Лоэр:  до  рассвета
вам нужно как можно дальше уехать от Эля. Не вздумайте  посетить  замок  -
там засада. Сурт  тоже  не  для  вас.  Выбирайте  какую-нибудь  незаметную
деревушку  на  западе,  подождите,  пока  все  утихнет,  а  потом   можете
заниматься своими делами. И помните - самым черным днем для меня будет тот
день, когда вы попадетесь снова.
     - Мар...
     - Молчите! Главная опасность для вас - Чевер,  начальник  стражи!  Он
тут же кинется в погоню! А у него нюх волка.
     - Мар, я беспокоюсь...
     - Коня возьмете  у  служки  при  выходе  из  храма.  От  моей  одежды
избавитесь при первом  удобном  случае,  иначе  она  выдаст  вас.  А  пока
забудьте о своей фигуре, помните, как я хожу: немного сутулясь,  подавшись
вперед. Факел не гасите - не терплю темноты... Ну а теперь - быстро наверх
и смелее!
     - Все ли вы обдумали, Мар?
     - Да, злой дух вас!.. Скоро ли вы  уберетесь  отсюда!..  Свяжите  мне
руки перевязью - меч пристегнете к поясу - и всуньте кляп...  Так.  Так...
Все! Прощайте! И - как можно скорее и дальше от Эля!
     - Спасибо, Мар!
     - Ладно, ладно, встретимся - сочтемся!.. А кляп, кляп!.. М-м...
     - Простите меня... - Лоэр встряхнул его руки -  звякнули  цепи,  -  и
стал уверенно подниматься по крутой лестнице.
     Внезапно послышались шаги. Они  донеслись  сверху.  Оттуда  забрезжил
бледный свет, и вскоре показался начальник стражи с  солдатами.  Начальник
остановился и, подняв  над  головой  светильник,  внимательно  разглядывал
Лоэра. У того сжалось  сердце.  Неужели  были  напрасны  старания  Мара?..
Драться! Хоть какое-то малое время он будет  свободным,  а  смерть  в  бою
почетнее казни на помосте!
     Но никто не остановил его...
     Опасения Мара сбылись. Начальник стражи Чевер был слепо предан совету
и ревностно выполнял свои обязанности. Он бросился по свежим следам Лоэра,
чтобы выполнить суровый приговор совета гнофоров.



                            8. ОТКАЗ ОТ СВОБОДЫ

     Оставшись один, Мар ощутил необычайную легкость,  словно  только  что
побывал в теплом бассейне.  Легкость  сменилась  приятной  усталостью.  Он
чувствовал себя героем, хотя до конца так и не был уверен  в  правильности
принятого решения. Он не смотрел в завтра и не думал о том, что ждет его с
приездом отца. Главное  -  он  испытал  острые  ощущения,  осуществил  тот
дерзкий план, который внезапно родился в  его  голове,  едва  он  узнал  о
местонахождении  Лоэра.   Ну,   а   освободил-то   он   не   какого-нибудь
злодея-пирата, а своего давнего знакомого, стремления  которого  уважал  и
который казался ему самым достойным и пока не совсем понятным человеком...
И потом - он сделал доброе дело, а это всегда рождает хорошее настроение и
сознание своей необходимости...
     Гнофоров освобождать  он,  конечно,  не  стал  бы.  Они  намереваются
отправить в страну теней всех неверующих - живых людей! - для  утверждения
своего невиданного  могущества.  Разве  это  не  чудовищно?  Разве  нельзя
бескровно решить тот вопрос, который навяз в зубах?
     Понятно, на свете есть  и  всегда  будут  самые  разные  убеждения  и
способы их отстоять, однако не обязательно  лишать  людей  жизни!  Видимо,
можно отыскать другие пути, например, силу слова... Хотя убеждать  в  том,
чего нет, вряд ли разумно, и вряд ли скоро поверят люди  в  пустое  место,
именуемое богами. Гнофорам боги нужны, как воздух,  а  вот  нужны  ли  они
народу? Наивно в такое-то время верить  во  всемогущих!  Всемогущим  может
стать только человек с его знаниями и щедрым опытом предков - так  говорил
мудрый Монк.
     Ловко и с умом используют служители неба любое непонятное  явление  в
свою пользу. Тот же Ремольт. Гнофоры с завидным  упорством  растолковывают
людям, что главный бог облюбовал священную землю Гарманы для избранного им
народа и всеми силами учил народ мудрым деяниям и без устали помогал  ему,
чем мог. Но многие отрицали его, как бога, и он решил наказать  их,  лишив
своей помощи и советов, и вернет свое  расположение  не  раньше,  чем  они
поверят в него, следуя тем благим путем, какой указывает  он  через  своих
наместников на земле...
     А смутное время коснулось и святых отцов -  и  среди  них  появляются
рептоны. Правда, их не видно, потому что  собратья  по  вере  убивают  их:
разве можно допустить, чтобы простолюдины убедились в равном  положении  с
ними? Тот, кто во имя великой цели давал сегодня  выпить  яд  соседу,  тот
завтра мог получить тот же смертельный настой из  рук  другого.  Будет  ли
такая жестокость оправдана  потомками  святых  отцов?  Наверно,  да,  если
учитывать бесчеловечность служителей неба вообще и далеко  идущие  цели  в
частности. Вот и отец... Чужой он какой-то. А ведь бывают  моменты,  когда
Мару хочется отцовской  ласки,  хорошего,  задушевного  разговора.  Только
случается это редко, в моменты оцепенелой задумчивости отца, в те немногие
мгновения, когда они  случайно  остаются  вдвоем,  кругом  тишина,  слабое
мерцание светильника в дальнем  углу,  умиротворяющий  полумрак...  Тогда,
глядя на него, трудно предположить, что этот человек жесток и самовлюблен.
Тогда трудно подумать, что он содержит в  своем  замке  под  Суртом  сотню
молодых  эрсин.  Насколько  раньше  Мар  относился  к  этому  безразлично,
настолько теперь подобные  занятия  казались  ему  недостойными.  С  каким
удовольствием он, Мар, ворвался бы в замок со своим  отрядом  и  освободил
несчастных невольниц! И он освободит их, обязательно освободит! Уж если он
стал близко к сердцу принимать предстоящие муки народа, это  о  чем-то  да
говорит... А они, эти муки, чувствуются повсюду и с каждым новым днем  они
дают знать о себе все больше. Когда это было, в какие времена, чтобы  люди
пили столько вина, чтобы орали по ночам на весь город песни, чтобы  эрсины
позволяли на людях обнимать себя, как это  позволяют  священные  блудницы?
Судьба словно поворачивается спиной к Гармане...
     Мар поднял глаза. Свет факела становился все слабее  и  вскоре  погас
совсем. Тяжелый запах тлеющей пакли пополз по камере.  В  висках  стучало,
начала болеть голова. Мар опустился на солому, лег. Внизу воздух был чище,
прохладнее. Зато пахло затхлой соломой и мышами. Мар  даже  вздрогнул:  он
страшно боялся мышей!
     Он попытался встать. Не удалось - были связаны руки.  Вот  постарался
Лоэр: скрутил,  как  заклятого  врага  -  не  вздохнешь!..  Постепенно  им
овладело беспокойство и тревога. Его, связанного, могут  загрызть  мыши  -
такие случаи бывали! -  а  у  него  бездействуют  руки  и  заткнут  рот!..
Выходит, не так заманчиво  благородное  деяние,  когда  жизнь  зависит  от
каких-то маленьких грызунов!.. Грызуны - значит,  грызть.  Грызть  дерево,
солому, грызть его ноги... нос!  Мар  хотел  закричать,  но  вместо  крика
вырвалось лишь мычание.
     Постепенно он успокоился. Мышей не было. Да ведь если  бы  они  здесь
шныряли,  Лоэр  обязательно  предупредил  бы  его!  Уж  кто-кто,  а   мыши
пострашнее коварных церотов!
     Сколько прошло времени, Мар не знал. Когда же сюда придут? Где до сих
пор болтается со светоносцами отец Ридал? Не может быть, чтобы он  до  сих
пор не вернулся из Сумеречного замка.
     Чтобы скорее проходило тягостное ожидание, Мар искал в памяти картины
приятного  прошлого.  Раньше  всего  ему  вспомнилась  любимая  комната  в
огромном доме Орантов, маленькая, уютная, посередине ее круглая стеклянная
подставка - нынче она стоит не меньше, чем полное вооружение конной сотни,
- а на ней, словно порываясь улететь,  красовался  отличной  работы  макет
парусного корабля, выполненный, как говорят, самим Ремольтом.  Это  похоже
на правду, потому что макет очень старый и сделать его было,  пожалуй,  не
под силу ни одному гарману. Потом он вспомнил загадочный дуб  под  Суртом.
На нем никогда не опадают листья: осенью они только  желтеют,  покрываются
багрянцем, но к весне зеленеют снова. Много  чудес  на  свете  и  все  они
почему-то идут на руку гнофорам... Опять гнофоры! Надоели... С ними, между
прочим, накрепко связал себя Диф, старший брат, он давно  метит  в  совет.
Ну, а что выйдет из восьмилетнего Лана еще не известно, только бы не пошел
по стопам старшего!..
     Вдруг Мар в ужасе прижался к стене: по ногам пробежала  мышь...  нет,
скорее крыса! Он опять попытался закричать, попробовал  вытолкнуть  языком
кляп - ничего не вышло. Он с трудом сел и поджал  ноги  к  груди.  До  его
сознания не сразу дошел шум на  верху  и  торопливый  топот  по  ступеням.
Вскоре он увидел свет, яркий свет  -  сразу  три  факела!  -  и  несколько
человек бросились к нему. В одном из них Мар узнал Синего Пустынника.  Тот
крепко обнял Мара и, вытащив у него  кляп,  быстро  перерезал  стягивающую
руки перевязь.
     - Цепи не троньте! - сказал Мар.
     - Что? - Синий Пустынник только теперь как следует рассмотрел узника,
и лицо его посерело.
     - Я не тот, кого вы хотели освободить,  -  сказал  Мар,  стараясь  по
возможности держаться в тени высокого человека.
     - А тот, другой? Лоэр?
     - Он бежал этой ночью.
     - Куда?
     - Ищите его на западе - где-нибудь в Гизу, Мане, Лерасе...  откуда  я
знаю!
     - Так! - Синий Пустынник сосредоточенно теребил бородку, -  Ладно.  -
Кивнул на Мара товарищам: - Освободите его.
     - Меня не надо освобождать, эрат.
     - То есть?..  Мне  еще  не  приходилось  встречать  узников,  которые
отказывались от свободы!
     - Я буду первый. Только перед уходом оставьте факелы, хотя бы один.
     Синий Пустынник задумчиво прошелся по камере и снова вернулся к Мару.
     - Когда Лоэр ушел отсюда?
     - Раньше полуночи.
     - Вы уверены, что побег удался?
     - Уверен, если он не пошел сводить счеты со святыми отцами.
     - Н-да... Вы здесь были вдвоем?
     - Вдвоем.
     - Врете. Лоэр в камере был один.
     Мар пожал плечами.
     - Постойте, ну-ка посторонитесь, друзья! - Синий Пустынник взял факел
и приблизил его к Мару. - Что?.. Сын суперата? Здесь? В этом подвале?  Что
это значит?
     Мар опустил голову.
     - Уходили бы вы отсюда, эрат, и поскорее.
     - Ну и дела, друзья!.. И вы отказываетесь от воли?
     - Отказываюсь.
     - Н-да... Не понимаю, как вы отважились, эрат Орант, на  преступление
перед отцом и освободили его злейшего врага?
     Мар отвернулся.
     - Я советую вам поспешить с уходом.
     - Хорошо. - Гар Эргант внимательно посмотрел на Мара. -  Вы  уверены,
что вам удастся выйти незапятнанным из этой истории?
     - Уверен. Поторопитесь, прошу вас: неподалеку  есть  еще  один  отряд
светоносцев, и они могут придти...
     - И вас ни в чем не заподозрят?
     - Думаю, нет.
     Гар Эргант сдавил плечи Мара железными руками, хлопнул по спине:
     - Спасибо, эрат, я этого никогда не забуду!
     Гар все такой же высокий  и  худой.  То  же  приятное  лицо,  тот  же
огромный лоб. Только светлые  волосы  выцвели,  стали  совсем  льняные.  А
глаза... эти серые глаза, непривычные  для  людей  и  раньше,  теперь  еще
больше светятся  умом  и  той  жутковатой  непонятностью,  которая  всегда
подчиняла и притягивала, звала и казалась недоступной...
     - Я узнал вас, Гар...
     - И я вас, Мар, еще там, в замке.
     - Рад, что слухи о вашей смерти оказались ложными!
     - Еще раз спасибо, Мар. Прощайте!
     - Да сопутствует вам удача, Эргант!..
     Когда Синий Пустынник, ушел, Мар невольно подумал о том, что  вот  от
них - от Лоэра,  от  Гара  Эрганта  и  подобных  им,  -  исходит  какой-то
удивительный свет чистоты и правды. Он не понимал притягательной силы этой
правды, этого света, но чувствовал  всем  существом,  что  друзья  детства
должны по-прежнему оставаться его единственными друзьями.



                               9. ОТЕЦ И СЫН

     Мар был освобожден только под утро, когда святой отец Ридал  вернулся
с отрядом светоносцев из Сумеречного замка. Они не  нашли  никаких  следов
Барета и решили, что тот  в  чем-то  был  неосторожен  и  Синий  Пустынник
беспощадно расправился с ним.
     Узнав о побеге Лоэра, Ридал чуть не лишился сознания, и ни  слова  не
говоря, удалился в свою палату и велел никого не впускать. Мара сводили  в
бассейн, долго мыли, чистили, умащивали тело благовониями, потом подбирали
костюм для достойной встречи с отцом.
     Беф Орант прилетел неожиданно рано и, прежде чем повидаться с  сыном,
долго разговаривал с гнофорами. Мар вошел к нему тихо и остановился  возле
стола.
     - Ну, здравствуй! - сказал суперат, не вставая.
     Мар с тоской смотрел на худое бледно-оливковое лицо.
     - Что ж ты - проходи, проходи, садись. Рад видеть!
     - Отец... ты еще не разу в жизни не обнял меня...
     Суперат на мгновение смутился, потом небрежно ответил:
     - К чему это? Мы же мужчины. Мы  должны  быть  выше  чувствительности
эрин. Не так ли?
     - Да, отец...
     - Не думай, я люблю тебя, люблю  по-своему,  но  без  всяких  этих...
Когда мужчина дает волю  сердцу,  он  уже  перестает  быть  мужчиной.  Наш
суровый век требует не расслабляться, не забывать свое высокое назначение.
     - Да, отец...
     - Ну, вот видишь. А теперь давай поговорим о Лоэре.
     - О Лоэре?
     - Да. Он сделал большую глупость, что удрал.
     - Вряд ли. Я на его месте поступил бы так же.
     Суперат исподлобья взглянул на сына:
     - Я пытался защитить его жизнь от  совета  гнофоров,  Мар.  А  теперь
совет поручил старшему начальнику стражи храма убить его. Вот и результат.
А уж от этого начальника  Лоэр  не  уйдет!  -  Суперат  хотел  встать,  но
раздумал. - И пусть  -  сам  не  хотел  принять  мою  помощь,  сбежал,  не
дождавшись конца переговоров!
     - Какие могут быть переговоры между непримиримыми врагами?
     - Не говори так. - Беф Орант снова изучающе посмотрел на Мара.  -  Он
должен был дождаться. Посуди сам: куда ему  идти?  После  расправы  с  Кло
Зуром он обречен и поэтому должен понимать, что спасти его от смерти  могу
только я!
     - Но зачем тебе так нужен Лоэр, если есть его двойник?
     - Ну, Мар... Лоэр - есть Лоэр, и никакой  самый  удачный  двойник  не
заменит его. Не все так просто. Другое дело, если бы нам удалось  склонить
на свою сторону Лоэра, которого обожает чернь и верит ему... Значит, ты не
знаешь, что Барет исчез?
     - Как исчез?
     - Ни его, ни Синего Пустынника нет. Видимо, ты ничего не слышал  и  о
том, что святой отец Ридал отравился? Мару стало не  по  себе:  мало  было
гнофоров, которых бы он уважал, как отца Ридала. Жаль, очень жаль старика!
Но кто же мог предвидеть...
     - Скажи мне, как удалось бежать Лоэру? - прервал мысли голос отца.
     От неожиданности Мар смутился, что не  укрылось  от  цепкого  взгляда
суперата.
     - Так как же?
     - А разве гнофоры не рассказывали тебе?
     - Я хочу слышать это от сына.
     Мар уловил холодные нотки в голосе отца, но теперь  постарался  ничем
не выдать возникшего волнения.
     - Я спустился обратно в камеру, чтобы погасить факел...
     - Зачем понадобилось гасить именно тебе? Разве не могли  это  сделать
другие?
     -  Мне  показалось,  что  все  уехали  в  Сумеречный  Замок.  Суперат
усмехнулся.
     - Глупости, Мар. Зачем ты лжешь?.. Итак, ты вернулся в камеру.  Факел
стоял у входа. Что тебя заставило подойти к узнику?
     - Он захотел воды.
     - И ты тотчас поднес ему?
     - Да.
     - Ты, который совсем недавно кричал ему в лицо унизительные слова?
     Мар вспотел. Хотелось коснуться лба, чтобы смахнуть щекочущие  капли,
но он боялся выдать тревогу и пытался казаться все таким же невозмутимым.
     - Ты в чем-то сомневаешься, отец? - спросил он, чтобы выиграть время.
     - Сомневаюсь. Ты всегда был ветрогоном, сын мой... Пойми: Лоэр не мог
убежать без чьей-либо помощи!
     - Ну, ну. Значит его освободил я?
     - Конечно. - Покусывая губы, суперат медленно поднялся.
     - Ни один узник, имей  он  хоть  двадцать  отмычек,  не  в  состоянии
открыть замки на браслетах без посторонней помощи!
     Это  внезапное  открытие  камнем  ударило  по  голове.  А  Беф  Орант
продолжал:
     - Можешь кому угодно болтать этот вздор. Однако я не  кто  угодно,  я
твой отец, и ты должен рассказать мне всю правду, от этого зависит многое,
не только твоя судьба.
     - Отец... я боюсь нагрубить, мне трудно сдерживать себя. Позволь  мне
уйти.
     - Нет, не позволю. - Большие полузакрытые глаза суперата на мгновение
задержались на сыне. Размышляя, он прошелся до двери и вернулся обратно. -
Давай все выясним до конца. Как бы ты поступил на моем месте?
     - Как... Не знаю... Я не могу поставить тебя на свое место.
     - Не мели зря, говори дело.
     Мар изобразил глубокомысленный вид. После непродолжительного молчания
сказал:
     - Я бы... не поверил тебе.
     - Вот и я не верю. Счастье, что о твоей дурости догадался один святой
отец Ридал, иначе я тебя тут же бросил бы на растерзание крысам! - Он  сел
и словно впился в зрачки сына. - Так зачем ты это сделал?  Кто  подговорил
тебя? Заставили или подкупили?
     - Отец!
     - Говори!
     Мар повернул голову и стал вызывающе смотреть в окно.  Суперат  видел
его побелевшую щеку, вздувшийся желвак...  Упрямец!  Ничего,  и  не  такие
открывали рот под гнофорскими пытками! Но этот ветрогон...  да  неужели  в
его пустой башке возможны какие-то убеждения, какие-то идеи? Бред!  Скорее
всего, очередная жажда острых ощущений... Наградили же  меня  боги  сыном!
Нет уж, пусть лучше увлекается вином  и  эрсинами!  Немедленно  обратно  в
Сурт! Приставлю  к  нему  опять  соглядатаем  Квина  -  от  этого  Мар  не
ускользнет! - и пусть он тогда на себе прочувствует мою власть и мою силу.
Квин - вот кто поможет мне!.. Но сейчас отдавать Мара гнофорам рискованно:
какой поднимется  ропот  среди  черни,  какие  пойдут  разговоры!  Суперат
сдержанно вздохнул.
     - Пойми, Мар. Сейчас, как никогда, надо верить в мое дело и  всемерно
помогать мне!.. Наступает самое тревожное время и самое ответственное: или
справедливость встанет во главе государств  и  народов,  или  мы  погибли.
Третьего не дано.  Надо  мобилизовать  все  силы,  весь  дух,  забыть  все
слабости и быть непреклонным в этой последней битве. Надо выиграть тяжелое
сражение!.. Я далек от  мысли,  что  ты  изменил  своему  святому  делу  и
переметнулся к врагам - для этого надо иметь сильный  дух  и  убеждение  в
правоте врага.
     - О какой правде ты говоришь, отец? Не хочешь ли ты убедить меня, что
она - в твоих делах?
     Беф Орант промолчал, мрачно разглядывая профиль сына,  потом  все  же
ответил:
     - Именно в моих делах. Но хватит об этом, я жду твоего признания.
     Вместо ответа Мар спросил:
     - А скажи: этот старший начальник стражи в самом деле  выполнял  волю
совета?
     - Конечно. Но какое это имеет значение? - не сразу понял суперат.
     - Думаю, прямое, отец. Советую  допросить  его,  когда  он  вернется,
отомстив Лоэру.
     - Ты хочешь сказать...
     - Я ничего не хочу сказать. Я пытаюсь оправдать себя.
     Суперат сжал кулаки.
     - Ты что же, считаешь меня за дурака!
     - Нет. Но если я не виноват и если не  помню,  что  после  того,  как
очнулся от удара, оказался прикованным к стене... если вижу, что все факты
против  меня...  а  Лоэр  все-таки  сбежал,  то...  надо  искать   другого
виновника...
     - Боги! Какой вздор ты несешь! - возмутился  суперат.  -  Ты  же  сам
признаешь, что, когда вы с гнофорами спустились для беседы с  Лоэром,  тот
был в цепях. Ты  поднялся  вместе  со  всеми  наверх  и  тут  же  вернулся
обратно!.. Так кто? Кто успел за это время снять с него цепи?!
     - Не кричи, отец...
     - Не кричать? - Беф Орант  угрожающе  поднялся  за  столом,  медленно
приблизился к Мару и с размаху ударил его  по  лицу.  -  Убирайся  отсюда,
гаденыш безголовый! Чтобы духу твоего  здесь  не  было  сегодня  же!  А  я
подумаю, что с тобой делать дальше!
     Пощечина  сжала  Мара  в  пружину.  Он  хотел  до  конца   оставаться
мужественным, сильным,  но,  наверно,  это  было  выше  его  возможностей.
Крупная предательская слеза сбежала по щеке и упала на пол.
     Когда он выбежал из комнаты, суперат долго смотрел на темное пятнышко
на полу.



                               10. ГОНИТЕЛЬ

     Двенадцатый день в луговой степи. Двенадцатый день пустынная равнина,
на которой высокая трава простирается вздрагивающим ковром во все  стороны
- и нет ей конца! Незадолго до захода солнца Лоэр облюбовал удобное место,
высек огонь и развел небольшой костер. Покончив  со  скромным  ужином,  он
обратил внимание на беспокойное поведение лошади.
     - Ну что ты, дружок? - сказал он, похлопывая ее по упругой шее. -  Не
бойся. Гремучие змеи обойдут нас стороной, а шакалы  и  волки  не  посмеют
приблизиться к огню...
     Но сам  он  знал:  понапрасну  конь  волноваться  не  будет.  Значит,
чувствует недоброе - не того ли всадника, который, крадучись,  уже  второй
день следует за ним? Кто он? Преступник, скрывающийся от  правосудия,  или
посланный вдогонку из Эля гнофор, который  выжидает  удобного  случая  для
нападения? Но даже лучнику необходимо подобраться ближе, чтобы  не  мешала
трава. А это не просто, когда у преследуемого такой чуткий конь.
     День быстро померк. В густой синеве вспыхнули яркие звезды и  разлили
над степью прозрачный голубой свет. Лоэр отполз  в  сторону  от  костра  и
долго вслушивался в тишину. Затем перебрался в другое,  третье  место,  но
ничего подозрительного не обнаружил и вернулся обратно. Все-таки надо быть
настороже - не внушает  доверия  этот  человек!..  Со  стороны  кустарника
опасаться нечего: оттуда Лоэра не видно, а вот  с  той  низинки...  Заржал
конь, и в этот  момент  из  травы  поднялся  человек.  Лоэр  вскрикнул  от
нестерпимой боли, схватился за бедро и, еще  не  понимая,  что  произошло,
машинально выдернул стрелу из  раны.  Все  тело  обдало  жаром,  в  голове
зашумело, на лбу выступил холодный пот, и сам он  словно  окаменел.  Будто
из-под земли донесся незнакомый голос:
     - Вы умрете в страшных муках, Лоэр, еще до восхода солнца. Я  мог  бы
прикончить вас, да зачем? - так интереснее!..
     Лоэр, видимо, на какое-то время  потерял  сознание.  Когда  он  снова
поднял голову, увидел незнакомца верхом на буланой  кобылице.  Голос  того
был едва слышным:
     - Ну как дела, приятель? Не узнал меня?
     Лоэр  не  мог  разглядеть  его:   перед   глазами   все   туманилось,
расползалось,  поплыли  зеленые  круги,  потом  -  желто-зеленые,  желтые.
Оцепенение усиливалось.
     - Так и не вспомнил? - Голос всадника звучал все глуше.  Он  подъехал
ближе. - Смотри: я тот начальник стражи, которого ты одурачил. Но  это  не
месть, Лоэр, это справедливый приговор совета гнофоров!
     Гнофоров... Значит, они опередили его...
     - Ладно, - донеслись последние слова убийцы, -  подыхай  тут,  а  мне
некогда: у меня не ты один в степи!
     - Не я один? - с хрипом  вырвалось  у  Лоэра.  На  мгновение  боль  и
ощущение скованности исчезли. Он вскинулся и  с  размаху  метнул  в  грудь
недруга свой кинжал.  Буланая  лошадь  испуганно  шарахнулась,  заржала  и
быстро исчезла в вязком полумраке, в котором теперь не плыли,  а  метались
желтые изуродованные круги...
     Он не знал, сколько времени пролежал без сознания, но, придя в  себя,
с ужасом понял, что стрела была отравленной. Это был конец...  Сжав  бедро
слабеющими пальцами, он завороженно смотрел на колеблющееся пламя  костра.
Сначала мысли точно замерли, застыли, как и он сам, потом вдруг взорвались
- быстро и бурно загудели в голове, ища спасительного  решения.  Но  какое
может быть спасение от смертельного яда!
     Лоэр  застонал  от  отчаяния.  Посмотрел  на  рану  -  вроде   совсем
безобидная на вид. Но что она таит в себе!... Постепенно Лоэр погружался в
странное забытье, где  не  было  ни  забот,  ни  тревог.  Долго  сидел  он
бездумно. Его  спокойный  взгляд  остановился  на  ярком  пламени  костра.
Откуда-то   издалека,   сначала   робко,   осторожно,   стали    наплывать
воспоминания. Он видел себя маленьким,  крепко  обнимавшим  за  шею  отца,
доброго Линара Эрганта. Лоэр было хорошо и радостно в этом солнечном мире,
приятно оттого, что он был выше шагавшего  рядом  названного  брата  Гара,
который почему-то не захотел на руки к отцу, хотя совсем недавно переболел
грудной болезнью... А Никор - будет ли жить несчастный друг? Лекарь обещал
вылечить каменными слезами.  Что  такое  -  каменные  слезы?  Разве  камни
плачут?.. Никора же преследовал какой-то негодяй с жалобными глазами. А  у
кого же были жалобные глаза? Ну, конечно, у Квина. Только не  жалобные,  а
тоскливые. Где-то он теперь, что с ним? Простит ли он Лоэра за то, что тот
забыл о нем? Может быть, он уже в Сурте?.. Там,  в  синем  мраке  кладбища
есть треснувшая плита с белеющей башенкой...  Но  почему  Вешая  Имтра  не
однажды говорила ему во сне: "Здравствует, здравствует твоя Ледия!" Как же
может жить человек, если он похоронен пять лет назад? В  мыслях  медленно,
очень медленно проходили его друзья и знакомые. Дольше всех перед  глазами
стояла сестра Нагрис, потом Аора.  И  вот  тут...  Он  вдруг  почувствовал
теплоту и нежность к этой маленькой женщине, она всплыла  в  его  сознании
отчетливо и ощутимо, как и Ледия, он попытался вспомнить глаза  Ледии,  но
другие глаза - большие, страстные - смотрели на него с немым  вопросом,  с
тихой грустью... Лоэр очнулся от мыслей и закрыл  лицо  руками.  Усталость
овладела им, нога онемела, стала бесчувственной, Скоро рассвет.  Доведется
ли еще раз увидеть зарю?..  Конь  склонил  голову  к  самому  лицу  Лоэра,
коснулся мягкими губами щеки, и странное оцепенение словно растаяло. Конь,
по-видимому, понимал, что с хозяином случилась беда.  Невыносимо  хотелось
пить. Лоэр заставил себя встать. Сходил к реке, наполнил  сосуд  водой  и,
повесив его над пламенем, подкинул в  костер  валежника.  Это  стоило  ему
нового обморока.



                          11. ЛУЧШЕ СМЕРТЬ В БОЮ!

     Костер еще не погас. Лоэр с трудом поднял отяжелевшую голову.  Взгляд
случайно остановился на стебельках  змеиной  травы.  Луч  надежды  молнией
сверкнул в затуманенном  сознании.  Во  время  блужданий  по  свету  часто
приходилось слышать о целительной силе этого растения, но всерьез мало кто
верил в нее... А вдруг! Вдруг эта трава поможет!  Лоэр  выкопал  несколько
корней, разорвал на мелкие кусочки и бросил в  кипящую  воду.  Когда  вода
стала темно-зеленой, мутной, он отпил  половину.  Этим  же  отваром  обмыл
рану. Тщательно разжевав стебли, приложил  их  к  ране,  перевязал.  Выпил
остаток  жидкости,  закутался  в  плащ  с  головой.  В  висках  застучало,
появилось странное чувство  нереальности,  похожее  на  сон.  Потом  стало
нестерпимо жарко, выступила испарина. Больше он ничего не помнил.  Очнулся
от легкого похрапывания коня. Тихое  утро  разливало  над  степью  веселые
прозрачные краски удивительных тонов...
     Лоэр осторожно снял повязку, пропитанную грязновато-серой массой... А
рана... рана была чистой!  Неужели  спасен?..  Радость  придала  силы.  Он
сходил к реке,  напился  вволю  и  умылся.  И  все  же  сильная  лихорадка
продолжалась. Вернувшись на место, Лоэр заметил едва уловимое  движение  в
кустарнике.
     - Кто там? - слабо окликнул он, взявшись, за рукоять меча. - Выходи!
     Это оказался мальчишка.
     - Откуда ты здесь? - спросил Лоэр.
     - А вы откуда? - отозвался тот, приближаясь. - Что  у  вас  с  ногой,
эрат? Не могу ли я чем-нибудь помочь?
     - Можешь: позови сюда взрослых.
     - Это я мигом, эрат!
     - Где же ты живешь?
     - Здесь, неподалеку, в поселении скотоводов.
     Ага, значит, он попал к навахам... Мальчишка  не  успел  скрыться  за
кустами, как вернулся снова.
     - Эрат, светоносцы - ваши друзья или враги?
     - Враги.
     - Они, верно, вас ищут. Их больше, чем у  меня  пальцев  на  руках  и
ногах.
     - Они не пройдут мимо нас?
     - Никак не пройдут, эрат.
     - Что ж... Я им не сдамся!.. Помоги-ка мне, дружок.
     Лоэр подозвал коня, и мальчик умело и  быстро  оседлал  его.  Лоэр  с
трудом взобрался в седло и тут же увидел цепь верховых светоносцев  совсем
близко.
     - Так... Вот что, дружок: меня зовут Лоэром...
     - Лоэром?!
     - Да. Возможно, меня будут искать друзья...
     - Я не пущу вас, эрат! - отчаянно закричал мальчик, вцепившись в ногу
Лоэра. - Наши мне не простят этого!
     - Простят, дружок. Простят... А  ты  уходи,  уходи  отсюда  поскорее,
иначе светоносцы могут подумать, что навахи - мои сообщники.
     Лоэр тронул ногами бока лошади и чуть не потерял  сознание  от  боли,
пронзившей тело  с  головы  до  пят.  Меч  казался  непомерно  тяжелым,  и
ослабевшие пальцы насилу удерживали  его.  Глаза  застлал  туман.  Красные
плащи светоносцев слились в зыбкую кровавую тучу, надвигающуюся  быстро  и
неотвратимо. Вот уже совсем близко они, вот первый!..
     Лоэр еле поднял длинный меч.
     В следующее мгновение он лишился  чувств  и,  падая  с  коня  услышал
незнакомый голос:
     - Это он!.. Наконец-то!..



                         12. НАВАХИ И СВЕТОНОСЦЫ

     Увидев падавшего с коня Лоэра, мальчик вскрикнул. Слезы  брызнули  из
глаз, мешали смотреть. Он постоянно смахивал их и, всхлипывая, вглядывался
в происходящее. Светоносцы спешились, окружив поверженного  противника.  И
вдруг мальчик догадался, что эрата Лоэра не убили, а только  лишь  ранили.
Надо немедленно ехать в поселение и сообщить старейшине. Возможно, удастся
освободить знаменитого, эрата!.. Светоносцы  далеко  уйти  не  успеют,  их
можно догнать на навахских скакунах - они очень  быстры  и  выносливы.  Но
простят ли ему сородичи, что он не сумел оградить от  опасности  человека,
которого здесь все почитают наравне с Синим Пустынником?
     Минуту спустя мальчик уже мчался быстрее ветра, низко  пригнувшись  к
шее буланого жеребца, встречный ветер свистел в ушах, донося запахи дыма и
копченого мяса. Еще вон тот перелесок  -  и  он  дома!  Он  все  расскажет
старейшине и попросит у него прощение...
     Мальчик вихрем влетел  в  поселение  -  домашняя  живность  в  страхе
шарахнулась в стороны. И тут только вспомнил, что сейчас сбор скотоводов и
вряд ли скоро удастся поговорить со старейшиной. Какое невезение! Хоть  бы
увидеть кого-нибудь из начальников... Где там!  Все  они  на  площади,  на
обряде вручения наград.
     Мальчик стал нетерпеливо оглядывать ряды собравшихся.  Здесь  были  и
звероловы, и пастухи, и воины,  и  охотники,  и  поставщики  мяса  ближним
городам... Боги! Как долго продлится этот обряд! А  ждать  нельзя!  Совсем
нельзя!.. И вдруг он неожиданно для себя крикнул на всю площадь:
     - Эрат Лоэр там!
     Все оглянулись на него, шум постепенно смолк.
     - Что ты сказал, Гурс? - спросил старейшина Опар, несколько смущенный
нарушением торжественности. - Эрат Лоэр? Где?
     - Там, в степи! Он попал в плен к светоносцам! Он ранен!
     - Хватит! - закричал Опар, срывая голос. -  Гурс,  покажешь  место!..
Воины!  Я  сам  поведу  вас  -  это  дело  нашей  чести!..  Гурс,  сколько
светоносцев ты видел?
     - Их больше, чем у меня пальцев на руках и ногах.
     - Нас двадцать семь. На коней, мои воины! Будем драться, как дрались,
освобождая наших братьев, плененных гнофорами!
     Небольшой отряд рысью вылетел из поселения. Маленький  Гурс  старался
держаться рядом со старейшиной,  который  весь  путь  расспрашивал  его  о
случившемся. Они не успели проскакать и половины расстояния,  как  впереди
показались светоносцы.
     - Вот они! - сказал старый Опар, выхватывая меч.  -  Вперед!  Покажем
красноплащникам, как умеют воевать навахи!
     Кони помчались еще быстрее. Светоносцы в растерянности  остановились.
Один из них начал размахивать белой шляпой, поднятой  на  острие  копья  и
что-то кричал во всю силу. Его было не слышно - глухой топот копыт, ржание
и хрип коней заглушали все звуки мира.
     - Степняк им в душу! - проворчал Опар и повернулся к ближнему  воину.
- Почему они не готовятся к бою? В чем дело?
     - Видно, что-то замышляют...
     - Что они кричат?
     - Не разобрать...
     - А ну, прислушайтесь!
     Светоносцы были уже совсем  рядом,  когда  Гурс,  наконец,  с  трудом
различил слабо доносившийся голос:
     - Друзья Синего Пустынника!
     - Что за нелепица! - недоуменно сказал Опар. Мурашки  прошли  по  его
спине. - Сто-ой! Стойте, навахи!
     Навахи, увлеченные атакой, не слышали предводителя  и  по-прежнему  с
воем и гиканьем мчались на светоносцев.
     - Стойте! Остановитесь,  степняк  вам  в  душу!  Воины,  находившиеся
поблизости, услышали его и передали голосом команду дальше. Еще минута,  и
нападавшие врезались бы в расстроенные ряды противника.
     - Что стряслось? - кричали отовсюду навахи. Зачем ты  остановил  нас,
Опар?
     - Ошибся, мне и отвечать,  -  проворчал  Опар  и  двинулся  навстречу
подъехавшему начальнику отряда светоносцев.
     - Друзья Синего Пустынника! - сказал  хрипло  начальник  отряда.  Он,
кажется, сорвал голос.
     - Вы враги его! - хмуро отозвался старик.
     - Друзья, почтенный отец. Мы ехали в ваше поселение,  чтобы  передать
раненого товарища... Но, вижу, вы знаете, кто он,  иначе  не  стали  бы  с
такой решимостью атаковать нас!.. Итак, вы согласны приютить его на время,
необходимое для лечения?
     - Ну, раз такая беда с человеком...
     - Спасибо, почтенный отец. -  Начальник  отряда  подозвал  одного  из
светоносцев. - Прошу вас сейчас же сжечь верхнюю одежду эрата Лоэра. Дадим
ему что-нибудь попроще...
     Лоэр  слабо  улыбался,   глаза   его   постоянно   закрывались,   все
происходящее казалось нереальным, словно после выпитого вина. Он  послушно
позволил снять с себя платье Мара, облачить в иное - нечто  среднее  между
гражданским и военным - и также послушно поехал с навахами в стойбище.  Их
нагнал начальник отряда светоносцев.
     - Отважный Лоэр, - спросил он  неуверенно,  -  вы  ничего  не  хотите
передать Синему Пустыннику?
     Лоэр словно очнулся после продолжительного забытья:
     - Я давно ищу встречи с ним. Кажется, он славный малый, эрат.
     - А вы... разве вы не знаете? Он же ваш брат!
     - Гар?!
     - Конечно. Я думал...
     - Гар - Синий Пустынник?  -  Лоэр  преобразился,  ожил,  глаза  снова
заблестели. - Рыба в небе... Где... где же мне разыскать его?
     - Пока нигде. Вам надо выздороветь. Навестить вас он вряд ли  сможет,
да и вы после поправки не застанете его там, где он  сейчас.  Поскольку  в
Эле встреча не состоялась, он просил  вас  ехать  в  Сурт.  Только  будьте
осторожны, не забывайте Кло Зура!
     - Да, да...
     - Так что же передать вашему брату, эрат?
     -  О!  -  У  Лоэра  сдавило  дыхание,  снова  закружилась  голова.  -
Передайте... передайте ему: я с ним... всегда с ним... Я жду его...



                               13. У НАВАХОВ

     Навахи часто навещали Лоэра, пока он  болел.  Приходил  и  старейшина
Опар. Садился рядом, степенно поглаживал  свою  длинную  жидкую  бороду  и
всегда начинал с одного и того же вопроса:
     - Стало быть, скоро покинешь нас?
     Лоэр привык к этим словам и тоже всегда отвечал одинаково:
     - Что  делать,  почтенный  эрат?  Не  отсиживаться  же  мне  в  вашем
благодатном селении. Надо браться за дело.
     И в этот раз Опар сказал то же, что говорил уже не раз:
     - Подумай хорошенько, прежде чем уходить.
     - Я думал. Много думал.
     - Ничего ты не думал. Начальник отряда светоносцев сказал,  будто  за
казнь какого-то пронома ты приговорен к смерти.
     - Что же вы предлагаете, почтенный эрат? - спросил Лоэр.
     Опар немного помолчал, раздумывая.
     - Вся луговая степь в  подчинении  Синего  Пустынника  и  давно  ждет
сигнала... Есть тут один тысячник, шел бы к нему.
     - Нет. - Лоэр покачал головой. - Я отправляюсь в Сурт. В пути я пойму
многое - и тогда буду знать, что мне делать. Вот если бы Гар... Вы  имеете
связь с Эргантом, почтенный эрат?
     - Нет. И не возьму в толк, где его искать. Может, будет посыльный  от
него? А в столицу не ходи: суперат тебе живо голову снимет!
     Лоэр отлично понимал всю рискованность свей затеи и все-таки  ни  дня
не хотел  оставаться  в  неведении.  Он  не  мог  бездействовать,  не  мог
находиться в стороне от событий, пусть пока непонятных и жутких...
     Они долго сидели молча. Потом Опар спросил:
     - Выходит, уедешь все-таки?
     - Уеду.
     - Ну, как знаешь. Дам тебе десяток надежных ребят, а там - твое дело.
     - Спасибо, почтенный эрат, только поеду я один.
     Вошедший в шатер знахарь прервал беседу. Опар стал  прощаться.  Уходя
он спросил, как скоро больной может покинуть поселение.
     - Не раньше, чем солнце двадцать девять раз поднимется из мрака.
     - Но это невозможно! - воскликнул Лоэр.
     - А я и слушать не стану, - проворчал старый знахарь. - Крепкое  тело
-  крепкий  дух,  молодой  эрат,  а  немощный  вроде   сорняка,   сосущего
питательные соки земли...
     Через несколько дней знахарь предложил Лоэру самостоятельную прогулку
пешком до Большой Излучины, с обязательным отдыхом и не дольше,  чем  тень
от солнца сдвинется на  две  ступни.  Потом  заставил  уходить  надолго  и
возвращаться лишь к вечеру, потом - бегать, выполнять работу в  поселении,
упражняться с молодыми  воинами.  Чем  дольше,  тем  нагрузка  становилась
ощутимее. К исходу тридцатого дня знахарь встретил вернувшегося  из  степи
Лоэра и, уронив голову на грудь, долго держал его руку в своей.
     - Все, - наконец негромко сказал он. - Вы здоровы и... можете ехать в
свой Сурт.
     Подошел почтенный  Опар  и  задумчиво  посмотрел  вслед  удалявшемуся
знахарю.
     - Он сделал свое дело, - сказал старейшина и дал знак Лоэру следовать
за ним.
     Они молча зашагали по улице. С площади доносился шум: там  готовились
к  торжественному  ужину.  В  воздухе  стоял  запах  жареного  мяса.  Люди
торопливо  сновали  взад  и  вперед,  что-то  неся  в   руках,   ненадолго
останавливались, чтобы перекинуться последними новостями,  а  затем  снова
спешили по своим делам. Возле небольшого шатра, подобно  статуе,  замер  в
неестественной позе молодой пастух. Взгляд его медленно переходил с одного
предмета на другой, словно он старался восстановить в памяти что-то  очень
важное.
     - Что с ним? - спросил Лоэр, останавливаясь.
     - То же, что и со многими. - Опар вздохнул. - Это рептон.  Их  у  нас
уже четырнадцать.
     - И у вас началось...
     - А чем мы лучше других?..  Пятеро  умерли,  не  выдержали.  Осталось
двое.  Остальные  сбежали:  объявился  тут  возле  Бухты  Жемчужных  Струй
диковинный человек  и  разослал  во  все  края  Страны  гонцов  с  кличем:
"Рептоны, ко мне! Я защищу вас!" Один гонец был в нашем поселении  и,  как
видите... не успел глазом моргнуть!.. А человек этот, насколько  я  понял,
бывший столичный начальник отряда охраны дворца примэрата. Вот имя его...
     - Никор!
     - Да. Ты знаешь его?
     - Может быть, впрочем, что я... Он был тяжело ранен и вряд ли...
     - Верно, был ранен, но теперь жив и здоров, и - только  подумайте!  -
объявил себя примэратом Юга, создал свое государство из рептонов...
     Значит, друг в  самом  деле  выздоровел!  -  подумал  Лоэр.  -  Слава
богам!.. Но как он решился объявить себя правителем Юга и к чему это может
привести? Что это - жажда власти или случайный поворот событий, которые он
использовал в своих целях?..  И  как  он  собирается  защитить  несчастных
рептонов?..
     Опар потянул Лоэра к  площади.  Там  уже  началось  веселье.  Хоровод
стройных эрсин вихрем кружился в середине площади.  Из  толпы  зрителей  с
гиком выбежали юноши  и,  окружив  девушек,  перекрыли  их  звонкое  пение
громкими голосами:

                       Подай мне, выжимальщица,
                       в посудине из листа мазури
                       виноградного сока!..
                       где там! Выжимальщица пьяна,
                       выжимальщица захмелела.
                               [В романе использованы фрагменты
                               из стихов и песен, созвучных
                               гарманским, - по мотивам переводов
                               из Г.Шурца, А.Море, Г.Аполлинера]

     С площади донесся смех и крики одобрения.
     - Идемте же, идемте, славный юноша, - торопил Опар. - Не будем томить
их: без нас они все равно не начнут...



                              14. РАЗБОЙНИКИ

     Прощаясь с Лоэром, почтенный Опар еще раз выразил неудовольствие тем,
что едет в столицу, и всячески предостерегал от  кратчайшей  дороги  через
Межгорную долину...
     Солнце  уже  повисло  над  горизонтом.  Впереди,  на  берегу  реки  с
болотистыми берегами, стояло обширное строение, похожее на  заезжий  двор.
Лоэр похлопал по шее коня, радуясь предстоящему отдыху, но  тот  почему-то
замедлил ход и пугливо косил глазом. Что он почуял? Конечно, опасность. Но
где она затаилась - в пяти шагах или там, на заезжем дворе?  Лоэр  оставил
седло и принудил коня лечь  на  брюхо  в  ложбине.  Подобрался  поближе  к
жилищу, пригляделся. Там  действительно  происходило  неладное:  несколько
подозрительных  типов  шныряли  туда  и  сюда,  тащили   что-то   волоком,
закидывали на повозки,  покрикивая  друг  на  друга...  Ясно,  разбойники.
Воспользовавшись беззащитностью хозяев и постояльцев, они  перебили  часть
людей, а оставшихся в живых накрепко  привязали  к  столбам.  Что  делать?
Обойти стороной? Оставить несчастных на произвол судьбы?.. Только не  это.
Лоэру было легче умереть, чем пройти мимо чужой беды.
     Стало смеркаться. Лоэр подполз совсем близко к столбам.  Дозорных  не
было. Разбойники, видимо, рассчитывали на полную  безнаказанность.  Это  в
какой-то мере облегчало задачу. Если б не разгоревшийся костер, Лоэр сумел
бы незаметно перерезать веревки у пленных. К тому же - вот еще  невезение!
- почти все разбойники собрались перед столбами  -  пили  вино,  гоготали,
издевались над жертвами, и метали  в  них  узкие  рандонские  ножи,  пока,
кажется, безуспешно.
     - А ну, постой! - Разбойник в оранжевом берете вышел  вперед.  -  Уже
наглотались, злые духи, ветер вам в душу! - Он передал одному из товарищей
огромный бокал и вытащил из ножен кинжал.
     Главарь был еще не слишком пьян и вряд ли  мог  промахнуться.  Больше
ждать было нельзя. Лоэр подобрал возле себя один из ножей  и,  прежде  чем
главарь успел прицелиться, метнул этот нож в него и  бросился  освобождать
пленных. Первый тут же ткнулся лицом в землю - он  уже  был  мертв.  Лоэра
заметили. Чтобы не подвергать опасности остальных пленников, он кинулся  в
сторону, обогнул дом и, как вихрь, налетел на врагов. Сначала ему попались
двое - они успели только вскрикнуть под стремительными ударами меча. Потом
положение осложнилось.
     Разбойники опомнились и стали окружать его. Лоэр  отстегнул  мешавший
плащ, бросил на головы разбойников и уложил еще двоих... Эх, догадался  бы
конь придти на помощь - насколько было бы легче! Но он напуган и  вряд  ли
покинет ложбину.
     Разбойников оказалось  больше,  чем  предполагал  Лоэр  -  не  меньше
двенадцати. Некоторые, правда, еле держались на ногах от выпитого вина,  и
все же у них хватило ума вскочить на лошадей. Лоэру пришлось бы туго, если
б не удалось сразить одного  из  верховых  и  самому  воспользоваться  его
конем. Он летал вокруг дома, внезапно останавливался, менял направление  и
со свистом махал мечом направо и налево. Разбойники пронзительно  выли,  и
все же, к радости Лоэра, нападали хоть  и  отчаянно,  но  неумело.  Иногда
казалось, они добровольно лезли под меч... Неожиданно конь Лоэра  повредил
ногу. Пешим драться было труднее. Надежды  сменить  коня  не  было  -  все
лошади разбежались по степи.
     Лоэр смертельно устал и вряд ли смог бы выдержать бой  до  конца,  но
случай помог ему зарубить троих. Оставался последний - сухопарый, верткий,
с черной гривой взлохмаченных волос. Он не испугался, не запросил  пощады.
Он бросился к одной из повозок и хлестко стегнул  по  крупу  лошади.  Лоэр
впервые промахнулся:  его  кинжал  пролетел  рядом  с  плечом  разбойника.
Примолкшая степь огласилась быстро затихающим звуком не  смазанных  колес.
Лоэр опустился на  землю,  не  в  состоянии  пошевелиться.  Его  осторожно
окликнули. Он нехотя поднялся и, пошатываясь, подошел к привязанным людям.
При слабом свете догоравшего костра трудно было различить лица  пленников,
но одно из них заставило Лоэра забыть об усталости.
     - Вы?! - хрипло выдохнул он.
     - Да, как видите. Я.
     Лоэр, немного помедлив, разрезал веревки, стягивавшие тело  суперата,
и приблизился к следующему человеку.
     - Эрат Мар?
     - Спасибо, Лоэр! Вы спасли нас от смерти!.. Ах, как вы дрались!
     - Прошу вас, освободите остальных.
     - Хорошо, не  беспокойтесь!  -  с  готовностью  отозвался  Мар.  Лоэр
исподлобья смотрел, как Беф Орант разминал онемевшие пальцы, потом,  будто
что-то вспомнив, торопливо шагнул к неподвижному телу  человека,  которого
Лоэр хотел освободить первым...  -  Монк!  -  донесся  недоверчивый  голос
суперата, и все окружили мертвого Монка. - Боги!  Какое  несчастье!  Какое
несчастье!
     Потом суперат приблизился к Лоэру и остановился за его спиной:
     - Странно, что вы еще живы до сих  пор!..  Н-ну,  так  что  же  будем
делать, Лоэр?
     -  Я  очень  устал,  -  отозвался  тот.  -  Неужели  вы  после  всего
воспользуетесь моей беспомощностью?
     - Я долго пытался сохранить вам жизнь, - сказал  Орант  и  кивнул  на
гнофоров из совета. - А вот за них не ручаюсь, они давно гоняются за вами:
им нужна ваша голова!
     - Простите, суперат. Мне надо немного отдохнуть.
     Беф Орант приподнял брови, как бы говоря "ваше дело",  и  вернулся  к
телу Монка.
     Лоэр пошел в бурьян, за двор. На плечо его вдруг легла  легкая  рука,
тонкий аромат благовоний защекотал ноздри. Не оглядываясь,  он  уже  знал,
кто эта эрина. Но как она могла оказаться здесь, в степи? Наверно, ехала в
Сурт... А где же бедный Эроб? В голове  Лоэра  все  перемешалось  и  он  с
трудом пытался понять то, что шептала она ему в самое ухо:
     - Любезный Рит, после этого я твоя раба  на  всю  жизнь!..  Только...
пусть о нас никто не знает, особенно суперат. Ладно?
     Лоэр не оглянулся. Он боялся ее ослепляющей красоты.
     - Обещаю... Обещаю, Виния. Иди.
     - Да хранят тебя боги, Рит!
     Воспоминания о ней всегда наплывали внезапно,  с  непонятной  тоской.
Если бы не встреча на корабле,  он  бы  никогда  не  мучился  этим  тяжким
чувством, не похожим ни на какие другие. Оно было сродни дивному  аромату,
от которого человек  умирает  с  радостью  в  сердце,  не  ведая  о  своей
гибели...
     Лоэр подобрал свой плащ -  он  был  распорот  и  запачкан  кровью,  -
расстелил в траве, улегся. Из темноты вынырнул Мар и снова  стал  выражать
свою признательность за спасение, а  потом  по  просьбе  Лоэра  перечислил
недавних пленников. Ими, кроме Орантов и Винии, оказались трое гнофоров из
совета, сопровождавшие суперата, знаменитый Монк, два оставшихся  в  живых
светоносца и хозяин  постоялого  двора,  убитый  горем  после  трагической
смерти жены и дочери.
     - Как вы оказались здесь? - спросил Лоэр.
     Мар огляделся и ответил шепотом:
     - Мы вылетели из Сурта в Руну с десятью светоносцами  на  на  большой
лодке, но в ней что-то испортилось, и она упала неподалеку отсюда. Здешний
хозяин любезно принял нас и все было  бы  хорошо,  да  вот  напали  эти...
перебили охрану...
     Лоэр кивнул, слабо сжал его руку.
     - Эрат Мар, я очень устал и, если вы  не  откажетесь  выполнить  одну
просьбу...
     - Лоэр, вы же знаете!
     - Спасибо. Здесь неподалеку в ложбине мой конь.
     Приведите его, пожалуйста, а заодно советую  поймать  лошадей,  иначе
ваш обратный путь будет тяжелым.
     - Они все вернулись, да, видимо, и ваш с ними. Я посмотрю...
     Лоэр не дослушал его. Он заснул мертвым сном.



                              15. ПРОТИВНИКИ

     Ночь была на исходе, когда ему приснился сон. Он видел себя на берегу
Тенистого залива, под Суртом, и рядом, совсем близко - лицо к лицу -  была
Ледия. Она в исступлении целовала его, шептала то  ласковые,  то  пугливые
слова и дышала прерывисто, жарко, обдавая тонким ароматом благовоний..
     Лоэр открыл глаза. Чужие пушистые волосы рассыпались по его  груди  и
голове, заслонив весь  мир,  влажные  губы  скользили  по  щекам,  вызывая
чувство огромного, но не долгого счастья, которое  может  в  любую  минуту
исчезнуть на многие годы, если не на всегда...
     - Проснулся... Проснулся, милый! - шептала Виния. - Ну и соня же  ты!
Так можно проспать все на свете! Очнись же! Не бойся:  сейчас  все  крепко
спят...
     - Виния!
     - Ну что, что, милый?
     - Ты обманула меня... тогда, на корабле.
     - И ты сердишься? Глупый! Ах, какой  же  ты  глупый!  Да  если  бы  я
сказала правду, мы  бы  никогда  не  познакомились!..  Ну,  перестань  же,
обними, поцелуй меня, как тогда!.. Я с таким трудом пришла к тебе! Ты мой!
Ты мой!..
     В слабом свете костра он увидел возле одинокой могилы высокую  фигуру
суперата. Тот стоял на границе мрака, зябко  кутаясь  в  длинный  дорожный
плащ и опустив голову.
     В доме что-то еле слышно звякнуло.
     - Возвращайся к себе, Виния,  -  сказал  Лоэр.  -  Кажется,  за  нами
наблюдают.
     - Кто?.. Сейчас все крепко спят.
     Лоэр поднялся, встряхнул плащ.
     - Неужели ты думаешь, эти трое из совета не  следят  за  каждым  моим
шагом?
     - Боги! - Виния до хруста сжала пальцы и едва  слышно  прошептала:  -
Как я не подумала об этом! - Она стремительно встала и побежала к дому.
     Лоэр огляделся. В синем полумраке он  заметил  сидевшего  человека  и
догадался, что это хозяин трактира. Подошел к нему, сел рядом:
     - Слышал о вашем несчастье, эрат... Скорблю вместе с вами.
     - Спасибо, эрат Лоэр... Что мне теперь делать? Как жить дальше?
     - Жить надо, друг мой. И пусть эта  беда  не  сломит  ваш  дух  и  не
охладит добрых чувств.
     - Слышал я,  служители  неба  хотят  арестовать  вас,  неблагодарные.
Бежали бы вы поскорее, эрат!
     - Два светоносца, три гнофора и суперат - невелика сила, друг мой! Но
я последую  вашему  совету,  тем  более,  что  мне  действительно  следует
поторопиться.
     - Да сопутствует вам удача, благородный эрат!
     Лоэр направился к Бефу Оранту. Тот все еще стоял возле могилы Монка -
задумчивый, суровый, с ввалившимися глазами.
     - Суперат, - сказал Лоэр  тихо,  -  простите,  что  помешал  скорбным
размышлениям. Я покидаю двор и, надеюсь, ваши люди не станут  преследовать
меня?
     - Что? - Беф  Орант  быстро  вернулся  к  действительности.  -  Опять
удираете? Нет уж, погодите! Давайте  поговорим,  а  то,  боюсь,  это  наша
последняя встреча! - Он кивнул на сложенные бревна: - Садитесь!
     Лоэр сел.
     - Ну, и куда же вы? - резко спросил суперат.
     - В столицу.
     Орант недобро усмехнулся:
     - Неужели вам не дорога жизнь? Сплошные  глупости!  Мне  кажется,  вы
просто не понимаете всей опасности, которая  подстерегает  вас  на  каждом
шагу! На что вы надеетесь? На обожающую вас чернь?  Да  поймите,  наконец,
вся эта толпа, все войско Гарманы не смогут уберечь вас! Для  того,  чтобы
убить, требуется лишь одна отравленная стрела, а  уж  откуда  пустить  ее,
место найдется?..
     Он нервно огляделся.
     - Не понимаю, что за радость от жизни, когда надо  опасаться  каждого
незнакомого человека, каждого куста и угла? А вот они...  -  Он  кивнул  в
сторону дома, имея ввиду гнофоров из совета... - возьмут  да  и  прикончат
вас!
     - Если сумеют.
     - Сумеют! - убежденно сказал суперат. - До сих пор вам просто  везло.
А постоянного везения не бывает! Разве этой ночью мы не  могли  избавиться
от вас? Могли. И если бы Мар и эрина Виния не встали на дыбы, вы давно  бы
сошли в мир теней... Так вот,  Лоэр:  вы  больше  можете  принести  пользы
живой. У вас есть стремление делать доброе для Страны. Вот и давайте будем
делать это доброе вместе!
     - Рыба в небе! - Лоэр даже растерялся на мгновение от такой наглости.
- С вами?.. Нет, суперат. Убивать безвинных,  заставлять  людей  верить  в
силу неба, в вас, как потомка богов - не по мне.
     На лице Бефа Оранта застыло мрачное выражение.
     - Вы часто забываетесь, Лоэр, - сказал он. - Как видите, я  вам  пока
прощаю даже это. Но разговор у нас последний, и  если  вы  не  согласитесь
сейчас быть тысячником светоносцев  и  служить  мне,  я  больше  не  стану
защищать вас перед советом - пусть они делают что хотят!
     Лоэр встал.
     - Зря вы тратите время, суперат.
     - Постойте! - Орант тоже поднялся. - Вы любили эрсину Ледию...
     Лоэр настороженно замер.
     - Вы любили эрсину Ледию, - повторил суперат. - Если бы  нам  удалось
вернуть ее из страны  теней,  -  а  некоторые  гнофоры  это  умеют!  -  вы
согласились бы с моим предложением?
     - Что за нелепости вы говорите?
     - Это не нелепость. Правда, придется приложить много  усилий,  но  за
успех ручаюсь. Вы  получите  свою  Ледию,  звание  тысячника  светоносцев,
дворец с охраной...
     - Хватит! - Лоэр сделал шаг в сторону, потерянно заскользил  взглядом
по земле и не  увидел  ее.  После  длительного  молчания  он  едва  слышно
произнес: - Это слишком дорогая цена за предательство, суперат!
     - Как знаете. Прощайте!
     - Нет: до свидания. Мы еще встретимся с вами.
     - Не надейтесь, вы уже мертвец! А если вам удастся остаться  в  живых
хотя бы месяц, вы убедитесь, что чернь не признает в вас Лоэра. Я  добьюсь
этого...
     Лоэр подошел к навесу. Возле своего коня он увидел Мара.
     - Теперь берегитесь, - сказал Мар нервно. - Я слышал ваш разговор.
     - Любопытно, - размышляя вслух, произнес Лоэр, -  как  он  собирается
этого добиться?
     - Да очень просто! Распустит слух о вашей смерти и о  том,  что  есть
похожий на вас человек - Барет. Только и всего! Кстати,  я  же  ничего  не
сказал вам о встрече с Гаром Эргантом!
     Мар торопливо, в нескольких словах сообщил обо всем, что произошло  в
подземелье храма после побега Лоэра.
     - Барет, видимо, чем-то выдал себя, и Эргант  убил  его,  -  закончил
Мар. - Так что двойника вашего больше нет.  И  еще,  -  продолжал  он,  не
замечая  нетерпения  Лоэра,  -  мне  стало  известно,  что  в  дороге   вы
познакомились с каким-то мальчишкой. Имейте в виду: он опасный негодяй! Он
коварнее церотов, Лоэр! Как видите, святые отцы и  тут  сыграли  на  вашей
доверчивости!
     - Вы что-то... Этого не может быть, Мар! Нет-нет!
     Лоэр на какое-то время оцепенел и опомнился лишь при имени Винии: Мар
просил остерегаться ее - она шпионка гнофоров, и потому он  сообщил  о  ее
делах людям Сурта. Лоэр не мог придти в себя и только повторил:
     - Откуда вы все это?.. Не может быть...
     - Я научился подслушивать, Лоэр, да, да! Ведь в Руну мы вылетели  для
того, чтобы арестовать вождей Синего Пустынника,  о  месте  сбора  которых
узнала она...
     Лоэр подавленно смотрел на Мара, а тот немного помолчал, занервничал:
     - Тогда, в подземелье, я нарочно... вы простите меня.
     Лоэр сделал над собой усилие и мысленно переключился на  ту  памятную
встречу в Эле:
     - Я все понял, друг мой. Вы намеренно лгали, чтобы  озлобить  меня  и
чтобы все происходящее казалось для гнофоров естественным.
     - Да, это так. Но это не все...
     - А где же Мар? - внезапно донесся голос Бефа Оранта. - Все еще спит?
     Ему что-то ответил один из светоносцев.
     Мар занервничал:
     - Я должен бежать, Лоэр! После того случая отец сказал, что еще  один
мой проступок - и он предаст меня смерти! Он это сделает.
     - Но вы что-то хотели...
     - Ах, да! - торопливо  зашептал  Мар.  -  В  смерти  эрсины  Ледии  я
виноват. Если бы в тот вечер хватило мужества воспротивиться воле отца,  я
бы добросовестно выполнил данное вам обещание.
     - Я это знаю. Лучше скажите, удалось ли вам оправдаться  после  моего
побега?
     - Это оказалось труднее, чем я думал. Вернее, я вообще не  думал.  Но
отец мне до сих пор не  верит  и  теперь  повсюду  таскает  с  собой,  как
пленника...
     Снова раздался голос суперата, уже близко. Лоэр взял руку Мара:
     - Спасибо вам, друг мой... А теперь уходите. Да сопутствует вам удача
во всех добрых делах!
     Мар юркнул за угол, на  ту  сторону  дома,  чтобы  забраться  в  свою
комнату через окно.
     Взошло солнце. Проснулась степь. Задвигались и заговорили  вполголоса
люди, заржали под навесом лошади.
     - Лодка! - вдруг крикнул кто-то. - Со знаком солнца!
     Ее увидели с опозданием -  она  уже  снижалась.  Ярко-красный  корпус
мягко коснулся сочной травы и замер. Из лодки выскочил  молодой  гнофор  в
белом балахоне и низко склонил голову перед  суператом.  Конечно  же,  ему
льстила возможность спасения первосвященника Гарманы и членов  совета.  Он
обещал быстро доставить их в столицу.
     - Только... в лодке всего семь мест, - сказал он виновато.
     Беф Орант оглядел спутников.
     - Нас шестеро без светоносцев. Пусть они добираются на  конях,  а  мы
возьмем с собой Лоэра: он может стать  отличной  заменой  совету  гнофоров
вместо вождей Синего Пустынника! А?
     Глаза гнофоров загорелись хищным огнем.
     - Вы, наверное, забыли, суперат: я  хорошо  отдохнул  этой  ночью,  -
отозвался Лоэр, поглаживая шею коня.
     Беф Орант посмотрел на светоносцев, но не увидел на их лицах  боевого
духа.
     - Ну ладно, - сказал он. - Ладно. Не долго  вам  осталось  любоваться
солнцем!
     Лоэр поймал кривую усмешку Винии  и  какой-то  недобрый  блеск  в  ее
глазах. Она первая вошла в лодку, за нею суперат, потом все остальные.
     Из-за угла дома показался хозяин трактира и безучастно  посмотрел  на
летающую лодку. Лоэр подошел к нему:
     - Ну что же, простимся и мы, друг мой?
     - Прощайте, эрат... Только отсиделись бы вы где-нибудь в глуши,  пока
не угомонятся ваши недруги.
     - Отсиживаться нельзя - время такое. Пока я  буду  отсиживаться,  они
будут действовать.
     - И то верно.
     За спиной Лоэра раздалось легкое жужжание взлетающей лодки.  Он  даже
не оглянулся.
     - Как вас зовут? - спросил он хозяина трактира.
     - Лан Кирс, благородный эрат.
     - Вы верующий?
     - Нет.
     - А гнофоров любите?
     - За что же мне их любить? Корми их за здорово живешь,  давай  лучшие
комнаты. От них одни убытки. Это все одно, что те  разбойники,  только  не
убивают...
     - И что же, вы по-прежнему намерены оставаться здесь?
     - А куда деваться? Я прирос к этому месту.
     Лоэр задумчиво посмотрел на него.
     - У меня  большая  просьба,  -  сказал  он.  -  У  вас  часто  бывают
гнофоры... Говорите им, как  бы  между  прочим,  что  меня  неподалеку  от
трактира убили разбойники.
     - Зачем, эрат? - не понял Кирс.
     - Так надо. Скажите, тот, которому удалось сбежать отсюда,  привел  с
собой товарищей - человек сорок конных - и они напали на меня... ну,  хотя
бы возле тех кустов. Мы  долго  дрались,  но  они  все  же  одолели  меня,
накинули на ноги веревку и уже мертвого потащили куда - то в степь.
     - Зачем, эрат?
     - Понимаете... пусть суперат будет уверен, что меня  нет  в  живых  -
легче будет мой путь в столицу.
     Лоэр впервые увидел улыбку хозяина трактира - неуверенную, робкую - и
улыбнулся сам.
     - Если так... - Лан Кирс несмело закивал головой. - Мне это ничего не
стоит, эрат, я это сделаю! А вам желаю спокойной дороги.
     Лоэр вскочил в седло. Он смотрел на зеленое море степи  с  островками
кустарника.  Вдали  тянулся  синеющей  грядой  лес.  Там  был  север.  Там
кончалась степь. А до Сурта было еще далеко.




                                    СУРТ


                                  1. ВРАГ

     Беспокойное пламя свечи лениво  качалось  на  стенах.  Свет  его  был
настолько слабым, что от горевших в саду факелов желтый  квадрат  окна  на
полу казался ярче. Из сада несло влажной свежестью росы.
     Суперат сидел в глубоком кресле, покрытым шкурой барса, и  смотрел  в
темный проем окна. Он каждый вечер  сидел  вот  так  неподвижно  и  думал.
Сегодня он размышлял о том, что  ему  доложили  его  люди,  вернувшиеся  с
разных концов государства.
     Трудное положение сложилось в Стране. Почти все, начиная с  примэрата
и  кончая  простолюдинами,  в  страхе  ждали   своей   участи.   Региономы
почувствовали себя равными примэрату и вот-вот могли объявить свои регионы
самоуправными. Глядя на них, поднимали голову и  нижестоящие  чиновники  и
вельможи. Но всех перещеголял бывший начальник  отряда  суртского  легиона
Гел Никор. Он объявил себя  владетелем  квинского  региона,  распространив
власть  на  всю  южную  оконечность  острова  вплоть  до  побережья  Бухты
Жемчужных Струй.
     Регионом Арут в дни мятежа был в отъезде, а сейчас вернулся в город и
ищет контактов с новым правителем. Замыслов Никора никто не знает. Но  Беф
Орант знал. Туда сумели проникнуть  его  люди,  которые  вошли  в  доверие
Никора и убедили его в неизбежности скорой войны против "северных племен".
     А северные племена не подчиняются воле гнофоров. Их Беф Орант соберет
всех вместе и пошлет за море, на войну,  с  которой  ни  один  из  них  не
вернется. Вот почему  на  квинской  судоверфи  строится  теперь  множество
кораблей. Это удачное начало.
     Ну, а рептоны Никора? Это будет послушное стадо, и особенно послушным
оно будет, если время от времени  показывать  ему  кое-какие  "чудеса"  из
того, что безвозвратно забыто. Пусть рептоны  собираются  в  кучу.  Пусть.
Потом не трудно будет  расселить  их  по  всему  острову  и  указать,  кто
является потомком богов...
     Другие регионы тоже интересовали суперата. И там есть его посланцы  с
широкими полномочиями, и они делают свое дело. Только везде нынче  одно  и
то же...
     Люди или мечутся  в  страхе,  или  находят  успокоение  в  вине,  или
безвыходно сидят в домах, покорно ожидая своей участи. Вряд ли  среди  них
много рептонов: настоящие, по крайней  мере,  подавляющее  большинство  из
них, движутся на юг по зову Гела Никора, а эти, что мозолят глаза на  всех
улицах,  просто  подстраиваются  под  рептонов.  Недавние  ремесленники  и
землепашцы, даже чиновники и воины, обиженные судьбой, укрываются в лесах,
недостаток в питании толкает их на разбой, они устраивают засады и  грабят
всех и вся. Люди словно обезумели.  Безжалостно,  с  каким-то  болезненным
удовольствием,  уничтожают  прекрасные  творения  скульпторов,   разрушают
решительно все, до чего дотягиваются  руки.  Большинство  из  них  открыто
кичится своей распущенностью, возводит ее чуть ли не в ранг добродетели  и
считает косностью проявление порядочности и внимания...
     Но все это еще не  так  страшно,  все  это  можно  исправить  крутыми
мерами. А вот  как  быть  с  Синим  Пустынником?  Ходят  слухи,  будто  он
намеревается прибыть в Сурт. Вся чернь повалит за ним. Его порученцы, надо
признаться, поработали лучше,  чем  прорицатели  гнофоров...  Надо  что-то
придумать. Нельзя допускать его приезда  в  столицу!  Но  что  придумаешь?
Сотня лучших лазутчиков пыталась уничтожить этого призрака, однако они или
впустую гонялись за ним по Стране, или находили смерть от его людей.
     Придется, наверное, поручить это дело Квину. Он хоть и медлителен, но
бьет наверняка. Правда...  в  последнее  время  он  стал  какой-то  вялый,
пожалуй,  соскучился  по  трудным  поручениям.  Следует   его   встряхнуть
настоящим делом. А может быть, другой дорогой к Пустыннику направить Винию
Эроб? Впрочем, нет, конечно, не следует рисковать: среди гнофоров  нашелся
предатель, который сообщил черни, кто она на самом деле. А  какие  на  нее
возлагались надежды! И все прахом... Совет хочет теперь избавиться от  нее
- эти беззубые псы, способные  лишь  облизывать  кости.  Для  них  понятие
красоты умерло с их молодостью.  Недалек,  недалек  тот  день,  когда  он,
суперат, возьмет верх над этими бородатыми недоумками и поставит дело так,
как  выгодно  ему,  и  все  тайники  с  великими  знаниями  будут  в   его
распоряжении, и безграничная  власть  его  распространится  не  только  на
Гарману, но и на союзные страны, на весь мир!..
     Пять  лет  он,  Беф  Орант,  бывший  влиятельный  и  хитрый  сановник
примэрата Ариса  Юркона,  является  первосвященником  -  первым  суператом
Страны. Сейчас он силен, как никогда.
     В союзных странах почти  все  командные  посты  теперь  занимают  его
ставленники. Они создали невыносимые  условия  для  тех,  кто  еще  предан
учению первых примэратов. Это хорошо. Хорошо!
     Беф Орант поднялся и неторопливо приблизился к окну. Да, темно теперь
на улицах Сурта.  Неуютно,  тревожно  и  опасно...  От  былой  чистоты  не
осталось и следа. Дома будто сдвинулись,  сжались  в  непонятной  тревоге.
Когда-то пышная  зелень  столицы  поблекла,  поредела,  прекрасные  газоны
вытоптаны, почти ни один из цветников не сохранился. И ветры  вроде  стали
холоднее, и сырой запах Тенистого Залива потерялся в зловонии  отбросов  и
запущенных водоемов.
     С наступлением темноты  по  городу  начинают  шнырять  подозрительные
личности. От рук одних загорятся дома, от рук  других  падут  неосторожные
горожане. С рассветом  люди  увидят  поломанные  сады,  испачканные  стены
зданий, горе обездоленных семей.
     Раньше, бывало, с зари до зари ходили по городу дозоры, а  сейчас  за
всю ночь не  встретишь  и  двух  малочисленных  отрядов.  Для  злых  людей
создалась благоприятная почва, которой они пользуются в полной мере.
     Раньше ночная тишина считалась священной,  дабы  горожане  могли  как
следует отдохнуть перед новым трудовым днем, а нынче она  сплошь  и  рядом
разрывается  криками  жертв,  воплями  и  разухабистыми   песнями   пьяных
компаний... Беф  Орант  вернулся  к  креслу,  постоял  возле  него,  потом
негромко ударил в медный круг. Вошел начальник стражи.
     - Эрата Мара все еще нет?
     - Нет, великий суперат.
     - Ступайте.
     Вот еще забота. С каждым днем средний сын все дальше уходит от  него.
С кем он, чем занимается?  Бездельники-соглядатаи  до  сих  пор  не  могут
сказать ничего определенного, одни догадки... Но  если  Мар  действительно
связался с врагами, то придется принять крайние меры.
     Хватит!
     Кстати... ходят слухи о том, что  юных  пленниц  из  замка  освободил
именно Мар. Ворвался с отрядом головорезов, разогнал стражу и - освободил!
Каков паршивец?.. Теперь начнутся пересуды о суперате - похитителе  эрсин.
А чтобы избежать этого, надо всех их разыскать и...  уничтожить!  Впрочем,
не лучше ли распустить встречные слухи - да такие,  чтобы  унизить  их  до
самой грязи в сознании горожан? Чтоб  они  сами  наложили  на  себя  руки!
Хотя... где их  сейчас  найдешь  -  определенно  все  они  разбежались  по
деревням, подальше от Сурта. Но - стоп: сегодня же ему доложили, что  одна
из них и не думала никуда убегать.
     Говорят, будто бродит иногда  ночью  по  кладбищу  и  поет  тоскливые
песни... Н-да. Ну пусть поет. Пока.
     Тонкие  пальцы  Бефа  Оранта  побелели,  сдавливая   спинку   кресла.
Болезненный взгляд уперся в  мозаичный  пол.  Конечно,  Мара  он  потерял.
Собственно, он стал терять его с тех пор, как тот познакомился  с  Лоэром.
Знакомство это могло дать многое, да вышло-то все иначе. Ну, Лоэра  теперь
нет - туда ему, упрямцу, и дорога!..
     Но как Беф Орант ни злился ранее на своего  врага,  сообщение  о  его
смерти не вызвало удовлетворения. Скорее наоборот - суперат жалел, что так
и не сумел привлечь этого видного и опасного противника на свою сторону.



                                 2. ДРУЗЬЯ

     Ошибался Беф Орант. Лоэр не погиб: он пришел  в  столицу  еще  неделю
назад и с первого же дня искал встречи со старыми товарищами по легиону  и
с Маром Орантом. Несколько раз пытался подойти к дому эрины Алии Никор, но
там  почему-то  постоянно  торчали  подозрительные  люди,  скорее   всего,
гнофорские  соглядатаи,  и  ему  пришлось  временно  отказаться  от  мысли
навестить жену друга. Чтобы не привлекать к себе внимания, Лоэр  нарядился
в рваный балахон, голову обвязал грязной тряпкой, а  лицо  и  руки  смазал
жиром и испещрил углем и глиной, как это делали отчаявшиеся нищие.
     Сначала он  бродил  по  городу  в  надежде  на  случайную  встречу  с
друзьями, но потом решил обосноваться напротив казарм легиона. Может быть,
так  повезет  больше.  На  второй  день  выжидая   Лоэр   наконец   увидел
проходившего мимо Мара Оранта с каким-то высоким рыжеволосым  юношей.  Оба
мельком взглянули на него и вошли в казарму.  Лоэр  не  рискнул  окликнуть
Мара. Он с нетерпением ждал его возвращения.
     Временами, отвлекаясь от наблюдений  за  прохожими,  Лоэр  с  грустью
смотрел на заплеванную улицу, на загаженную площадь, на затоптанный  газон
возле казарм. Невольно в памяти всплывали картины пятилетней давности. Вот
к этому бассейну когда-то любили приходить легионеры - он был живописен, и
каждый, кто хотел,  мог  отдохнуть  здесь  под  густыми  кронами  стройных
деревьев. Давно уж нет ни кустарника, ни скамеек. В бассейне  теперь  одни
из горожан моют ноги, другие стоя по колено в воде, с азартом ловят еще не
подохших рыб... Все это как дикий, неправдоподобный сон.
     Неожиданно Лоэр почувствовал холодок между лопатками. Он покосился на
противоположную сторону улицы: там стоял Квин. Мальчишка скрывался в тени,
за спинами беседующих эратов, и время от времени поглядывал на  казармы...
Так вот оно что! Неужели все-таки Мар был прав?
     После разговора с Маром на постоялом  дворе  Лана  Кирса  Лоэр  много
думал о Квине. Им владело только беспокойство, только жалость к мальчишке.
Уверенности в его в его вероломстве не было: он не мог  представить  таким
человека, еще совсем недавно вошедшего в жизнь, а,  значит,  пока  что  не
имевшего ни своих убеждений, ни твердой позиции в этих убеждениях. И  лишь
теперь, когда Квин явно выслеживал Мара, в душе Лоэра что-то надломилось.
     Мальчишка  между  тем  заметил  одиноко   сидевшего   нищего,   долго
разглядывал его, потом пересек улицу и дважды неторопливо прошелся мимо. В
третий раз он негромко бросил на ходу:
     - Добрый эрат, нищие оружия не носят...
     Лоэра обдало жаром. Он заметил свой неудачно  скрытый  под  балахоном
короткий меч и лихорадочно соображал,  что  значили  слова  мальчишки.  Не
принял ли он Лоэра за другого человека? Вряд ли...
     Квин медленно прошагал в четвертый раз и снова, не глядя на него, так
же тихо сказал:
     - Я приду сюда сегодня вечером, добрый эрат.
     Значит, узнал. Что же теперь делать?  Уходить?  Переодеться?  Сделать
вид, что доверяет Квину по-прежнему? Нет-нет, рисковать нельзя, он  просто
не  имеет  на  это  права:  с  таким  трудом  добраться  до  цели   своего
путешествия, где назначена встреча с  Гаром,  где  скоро  должны  начаться
важные события...
     Из казармы вышел Мар с тем же  рыжеволосым  юношей.  Оба  направились
через площадь на улицу Фонтанов. Квин тут же юркнул за ними.
     Лоэр незаметно огляделся. До сих пор он был спокоен, а теперь мысль о
том, что за ним могут следить, не покидала его. Теперь ему  казалось,  что
вот эти болтливые  эраты,  не  обращающие  на  него  внимания,  давно  уже
наблюдают за ним. Впрочем,  наблюдать  можно  из  любого  окна  -  их  тут
предостаточно.
     Лоэр  по-стариковски  поднялся  и,  шаркая  изодранными   сандалиями,
постукивая о камни палкой, не спеша побрел в сторону  от  площади.  Прежде
чем свернуть на другую улицу,  он  постоял  на  углу,  как  бы  выпрашивая
подаяние, но ничего подозрительного не заметил. Хотя... Кто это? Уж не Мар
ли? Ну конечно, он самый. И тот рыжеволосый. Наверно, убегают от Квина.
     - Добрые эраты, не подадите ли несчастному нищему?
     Лоэр намеренно не изменил голоса и по-собачьи смотрел на Мара. Лицо у
того постоянно менялось: то тень сомнения, недоверия, то вспышка радости и
готовый вырваться крик.
     - А вы... ничего не хотите мне больше  сказать?  -  спросил  он  так,
словно ему не хватало воздуха.
     - Хочу...
     - Идемте!
     Суетясь, Мар повел его за собой по  темным  закоулкам,  мимо  нежилых
домов, пока они не  оказались  в  каком-то  подвале.  Там  было  темно,  и
рыжеволосый зажег светильник с прогорклым маслом.
     - Ну, - сказал Мар. - Здесь безопасно. Кто вы?..  Впрочем,  разумнее,
видимо, спросить, где мы  виделись  в  последний  раз  и  о  чем  говорили
наедине?.. А-а, вас, я вижу, смущает мой друг.  Его  зовут  Эн  Элис.  Ему
можете доверять больше, чем мне: он умеет хранить тайны и умен, как боги!
     Лоэру пришлось подробно рассказать подробно обо всем, что запомнилось
в последний момент на постоялом дворе Лана Кирса.  При  каждом  слове  Мар
неторопливо кивал, нервно покусывая губы  и  поглядывая  на  рыжеволосого,
потом радостно вскрикнул и обнял Лоэра.
     - Мне казалось, вы не случайно нагнали меня, - сказал тот.
     - Да. - Мар нахмурился. - Вас  узнал  Квин...  До  сих  пор  не  могу
понять, почему он сообщил  мне  об  этом:  ведь  он  же  один  из  главных
соглядатаев отца. Он  и  за  мной  следит!..  Боги!  Как  я  рад,  что  вы
вернулись! Я снова вижу вас, снова говорю с вами! Мы тут  развернем  такие
дела!
     - Какие дела?..
     - Готовится восстание,  Лоэр!  Только  пока  еще  не  все  гладко.  С
легионерами пока не столковаться: во-первых, говорят  -  рано,  во-вторых,
они за то, чтобы избавиться от гнофоров и от... суперата. Да и у нас  есть
свои противники половинчатых мер. - Орант кивнул  на  Эна  Элиса.  -  Тоже
поддерживают легионеров.
     - Но они же правы, эрат Мар! - скромно возразил Элис.
     Лоэр кивнул:
     - Пожалуй... А с кем вы имеете дело в казармах?
     - С эратом... да это ваш старый товарищ по легиону эрат Мегул.
     Мар, похоже, был огорчен мнением Лоэра, огонь радости  в  его  глазах
притух.
     - В отношении святых отцов могу понять, хотя и не согласен с вами,  -
сказал он тихо. - Но в отношении восстания... Вы всегда такой решительный,
смелый... Ведь наша задача убрать то, что  нам  мешает,  задача  других  -
думать, что и как делать дальше. Разве не так, Лоэр?
     - По-моему, не так.
     Эн Элис нерешительно шагнул к Мару:
     - Эрат, вам пора.
     - Да, да, Эн, сейчас. - Мар взял руку Лоэра.  -  Мне  стало  грустно.
Кажется, что-то в нас изменилось за это время. Но, думаю, мы всегда найдем
общую правду, не так ли?.. А теперь мне действительно пора. Как  стемнеет,
за вами сюда придет Эн Элис и проводит за  городскую  стену  -  никому  не
придет в голову искать вас там...
     - Постойте, Мар. Вы заговорили о Квине...
     - Не будем о нем, Лоэр.
     - И все же... Когда вы встретились, общались ли с ним, как он сейчас?
     Мар нахмурился и вздохнул.
     - Мы встретились в первый же день его приезда в  Сурт.  Ах,  Лоэр!  Я
готов был отдать ему всего  себя,  лишь  бы  облегчить  его  страдания!  Я
полюбил его и изливал перед ним всю свою душу!.. Кто же знал, что он шпион
гнофоров? А злой дух толкал меня все дальше: я как  истинному  другу,  как
любезному брату, говорил ему о подлых деяниях отца, о целях  и  жестокости
гнофоров. Я противопоставлял их чудовищные замыслы благородным  намерениям
таких чистых и преданных правде людей, как вы, Лоэр, как Эргант...  Я  был
уверен, что мы с ним едины в помыслах, что в нем клокочет та же  ненависть
к служителям неба...
     - Идемте же, идемте, эрат.
     - Сейчас, Элис... Вы знаете, Лоэр, после наших бесед  этот  мальчишка
иногда часами сидел неподвижно,  не  проронив  ни  единого  слова.  Сидел,
устремив застывший взгляд в одну точку. Лицо будто каменное... Он нервный,
Лоэр, и я боялся в такие моменты беспокоить его.
     - Может быть, он все понял, Мар? Может быть, наконец  большая  правда
дошла до этого жестокого сердца?
     - О нет. Я не верю ему и не поверю теперь никогда!..
     - Эрат, - снова напомнил о себе Эн Элис.
     - Да, да, идем. Прощайте, Лоэр, да сопутствует вам  удача!  Обо  всем
потолкуем при встрече. А  сейчас  я  не  могу  задерживаться  ни  на  миг,
поверьте...
     Элис пришел поздно вечером с узлом  в  руке  и  угрюмо  сел  напротив
Лоэра.
     - Плохи дела, эрат, - сказал он не сразу. - Диф  Орант,  старший  сын
суперата, недавно чуть  не  убил  эрата  Мара:  соглядатаи  Оранта  что-то
пронюхали про заговор и теперь нам всем придется скрываться.
     - Где Мар сейчас? - встревожился Лоэр.
     - Он ушел по  делу  -  надо  предупредить  товарищей,  а  завтра  или
послезавтра придет туда, куда я отведу вас. Идемте же.
     Эн Элис вышагивал уверенно, все время держась тени и безлюдных  мест.
Он всю дорогу молчал, зато взгляд его был внимателен и быстр. За городскую
стену они пробрались каким-то узким ходом и вскоре оказались неподалеку от
Тенистого Залива и гор, среди полуразрушенных домов. Элис провел  Лоэра  в
хорошо сохранившийся подвал, в котором оказалось все самое необходимое  на
первое время, даже родниковая вода.
     - Ну вот, - сказал Элис. - Придется вам пока жить здесь.
     - А вы?
     - У меня сейчас те же заботы, что и у эрата Мара. Но я  тоже  вернусь
дня через два... Я принес вам одежду.  Думаю,  она  будет  получше  вашего
балахона. Только вот что, эрат: дайте мне слово  не  ходить  в  город,  не
подвергать себя риску. Вы можете и здесь заняться полезным делом:  сходите
в пещеру, где-то в ней спрятаны гнофорские тайники с великими знаниями. Мы
с эратом были там два раза, но пока ничего не нашли.
     - Я попытаюсь. А как войти туда?
     - В Сыром Ущелье увидите плоскую  каменную  плиту.  Слева  от  нее  -
углубление, похожее на ухо. Шепните в это ухо: "Иги-раги-тан!"
     - Что за бессмыслица...
     - Я не знаю языка родины Ремольта, однако  плита  откроет  вход  лишь
сказавшему эти три слова. Их недавно узнал эрат  Мар,  подслушав  разговор
двух гнофоров из совета.
     - Иги-раги-тан... - повторил Лоэр.
     - Да. Желаю вам успеха, эрат.
     - Спасибо, Элис. И еще мне хотелось бы побывать на кладбище.
     - Можете сходить туда ночью. Хотя... Вы не боитесь призраков? Там  по
ночам бродит белый призрак: говорят, не может отыскать  обратно  дорогу  в
страну  мертвых...  Врут,  конечно!  -  Эн  Элис  долго  и  сосредоточенно
приглаживал рукой непослушные волосы. - А эрату  Мару  верьте:  он  теперь
весь наш. Что же касается восстания, то  следует  сделать  все  возможное,
чтобы предотвратить его. Сегодня эрат Мегул признался, что любая стычка  с
властями может помешать планам Синего  Пустынника.  А  он  днями  будет  в
Сурте.
     - Днями? - обрадовался Лоэр. - И у эрата Мегула есть  связь  с  Синим
Пустынником?
     - Есть. Недавно от него был посланец...  Простите,  эрат,  мне  пора.
Наговоримся через два дня. Лоэр проводил его до выхода.
     - Мне бы очень хотелось повидать эрата Мегула, Элис.
     - Я приведу его сюда, эрат. Прощайте.
     Хотелось еще посоветоваться насчет  доноса  верных  прономов,  но  не
стоило из-за этого  задерживать  товарища.  Ведь  и  так  было  ясно,  что
содержание этого письма прозвучит теперь пустым звуком и для  примэрата  и
для Народного Собрания. Все разговоры еще впереди. А их так много!



                            3. РОЖДЕНИЕ ГАРМАНЫ

     Поразмыслив над советом Эна Элиса,  Лоэр  пришел  к  заключению,  что
отдать дань памяти отцу и Ледии  лучше  всего  ночью,  а  в  пещеру  можно
сходить днем. До нее совсем близко - только пересечь луг. Сотни две шагов,
самое большое - три. Луг, конечно, пустынен, нечего тут делать людям. Если
кому надо к храму Ремольта, пойдут другой дорогой. Хотя ведь к храму  пути
нет - гнофоры вырыли  перед  входом  три  полукольцевых  рва,  заполненных
водой, чтобы люди не смогли больше приходить к Вещей Имтре... Из  развалин
своего временного жилища Лоэр долго вглядывался в поросшую травой  долину.
Отсюда был виден даже  храм  Ремольта.  Над  ним  неподвижно  висели  едва
различимые полупрозрачные шары.
     Не заметив ничего подозрительного,  Лоэр  покинул  укрытие  и  вскоре
вошел в сырой полумрак холодных стен. Каменную плиту и углубление с  левой
стороны он нашел сразу. Еще раз внимательно осмотрелся и тихо произнес:
     - Иги-раги-тан!
     Тяжелая каменная плита нехотя сдвинулась с  места  и  поднялась.  Как
только Лоэр скользнул в чернеющий проход, она опустилась снова - неслышно,
без звука, как будто и не было в ней невероятной тяжести. Жуткий,  нежилой
мрак сдавил тишиной. Припомнив  советы  Эна  Элиса,  Лоэр  нащупал  тонкий
плоский  камень.  Под  ним  лежали  невиданные  самоцветы.   Стоило   чуть
приподнять камень, как своды пещеры тотчас вспыхнули  призрачным  сиянием,
неровности пола обозначались  отчетливо,  и  лишь  даль  широкого  прохода
по-прежнему  оставалась  черной.  Самоцветы   были   холодными,   и   Лоэр
безбоязненно взял  два  из  них:  путь  предстоял  неблизкий  и  следовало
учитывать неожиданности.
     Чем дальше, тем потолок пещеры становился выше  и  освещался  слабее.
Зато стены и поднимавшийся постепенно пол - особенно в нешироких  залах  и
коридорах - просматривался рельефно, и ни одна подробность  не  ускользала
от внимательных глаз Лоэра.
     В двух местах, вправо от основного пути, отмеченного белыми стрелами,
чернели проходы и другие помещения.  Лоэр  заглядывал  в  них,  но  ничего
интересного не нашел, кроме  истлевших  от  времени  тканей  и  непонятных
предметов из удивительного металла. Встречались скелеты  людей,  погибших,
видимо, от голода и жажды. Кто они? Как пробрались сюда и почему не  могли
вернуться на волю? Внезапно он почувствовал неясное беспокойство -  словно
кто-то невидимый подсказывал ему, что надо  делать.  Он  подчинился  этому
зову. Пол теперь стал заметно понижаться, а проход круто сворачивал влево.
Потолок становился недосягаемым для светильника, да  и  стены  значительно
расширились. Воздух сделался суше и чище. Коридор  вывел  в  два  обширных
зала, соседствовавших друг с другом. В первом на стеллажах, сооруженных из
неведомого светло-серого металла, лежали сотни манускриптов, странных книг
и свитков. Лоэр хотел задержаться здесь, и не смог: та же непонятная  сила
повлекла его дальше. Он лишь бегло осмотрел второй зал, забитый различными
машинами, шагнул в проход, но дальше пути не было. И вдруг  тяжелые  камни
раздвинулись и пропустили его в следующий коридор - длинный и широкий.
     Но что там? Лоэр увидел впереди другой свет - желтый и яркий. Неужели
солнце? Он спрятал горящий камень. Темнее не стало. С каждым шагом  сияние
становилось сильнее. Коридор вывел в обширное помещение, озаренное  чистым
рассеянным светом,  проникавшим  через  прозрачный  потолок  и  отраженный
сотнями зеркал. Лоэр вздрогнул от неожиданности и  поторопился  спрятаться
за выступ: он увидел Вещую  Имтру.  Неужели  так  быстро  дошел  до  храма
Ремольта?
     Вещая сидела к нему спиной - сгорбленная, дряхлая, -  впрочем,  такой
она была всегда, - и что-то говорила стоявшему перед  нею,  как  изваяние,
странному, похожему на человека существу, которое прибывало  в  непонятном
тумане: очертания его фигуры угадывались с трудом  и  лишь  середина  тела
казалась более или менее четкой. С каждой минутой четкость росла,  видимо,
она как-то зависела от монотонного  гудения,  временами  доносившегося  из
глубины помещения.
     Вещая Имтра сидела на возвышении перед колоссальной статуей Ремольта,
которая  своей  короной  упиралась  в  выложенный  золотом  купол.  Статуя
Ремольта поражала не только размерами. Она казалась  живой.  Опущенная  на
грудь голова, доброжелательные глаза, смотревшие на широкий вход,  и  чуть
приподнятая над бедром  рука  не  могли  оставить  равнодушными  тех,  кто
посещал храм в давние времена. Тело статуи белело слоновой костью,  крылья
сверкали серебром, одежда слепила пестротой малахита, анфракса, сапфира...
     Перед  Имтрой  горело  двадцать  светильников  вечного  пламени.  Оно
вырывалось прямо из пола. Лоэр  знал  от  Гара  и  отца,  что  именно  это
удивительное голубое пламя создает иллюзию живости статуи Ремольта. И  еще
огромная тень Вещей.
     Внимание Лоэра привлек голос Имтры. Она говорила:
     - Залог прогресса в простейшей формуле: сделай сегодня то, что  хотел
сделать завтра.
     Снова возникло монотонное гудение, затем тот же ровный голос:
     - Путь к совершенству идет через передачу из  поколения  в  поколение
накопленных знаний и способностей...  Переход  от  примитивных  занятий  к
суровому профессиональному труду  весьма  труден  и  может  быть  выполнен
только постепенно, в широких рамках общественной группы.
     Вещая Имтра замолчала, протянула  сухую  жилистую  руку  к  туманному
существу и медленно откинулась на высокую спинку кресла.
     Опять послышалось  гудение.  Возникало  оно  будто  издалека  и  лишь
постепенно набирало силу. Кончалось тоже не  сразу.  Но  Лоэр  заметил:  в
минуты  наибольшей  громкости  звука  неясная  фигура  начинала   как   бы
наливаться плотью. Если в первые  мгновения  он  лишь  смутно  угадывал  в
силуэте молодую эрсину, то теперь видел  ее.  Откуда  она  здесь  взялась?
Насколько ему известно, в этой части пещеры, перед входом в храм Ремольта,
не должно быть никого, кроме Вещей  Имтры.  Странная,  странная  эрсина...
Лицо неясно, как и тело, но в нем улавливается магическая красота...
     - Самые чистые должны быть хозяевами земли, - и вновь зазвучал  голос
вещей Имтры. - Они светлее и глубже дня.  В  них  живет  уверенность,  что
будущее человечества -  в  преодолении  слепой  страсти  к  разрушению,  в
направлении избытка сил на созидательную работу, на духовную борьбу.
     Кому Имтра говорит все это? Странной эрсине? Но она же не слышит  ее,
она неживая. А больше тут никого нет...
     Происходящее казалось Лоэру невероятным, и  лишь  мысль  о  том,  что
Вещая сама по себе загадка, в какой-то мере смягчала общее впечатление.  А
фигура  эрсины  между  тем  становилась  все  зримее,  и  все  чаще  Имтра
протягивала к ней свою жилистую руку.
     - Радость тоскует по людям. Радость  рвется  в  вечный  день.  Но  ей
невдомек, что она еще долго будет блуждать на запутанных  тропинках,  пока
не выберется на главную дорогу.
     Неожиданно эрсина ожила. Медленно, как во сне, подняла руку и провела
ею по лицу. Глаза ее засветились сухим голубоватым блеском.
     - Живи, рожденная мною, - сказала Вещая Имтра, подавшись вперед. -  Я
нарекла тебя Гарманой в честь этой многострадальной земли и хочу, чтобы ты
спасла аборигенов от большой беды, ожидающей их после окончания  внушения.
Я оставлена Ремольтом для утверждения его замыслов в качестве советчика  и
доброжелателя, но  не  выполнила  своей  миссии.  Я  давно  поняла  ошибку
сотворившего  меня:  нельзя  дать  цивилизацию  насильственно.   Лишь   из
созревшего плода может вырасти дерево... У тебя задача другая, и ты должна
ее выполнить или исчезнуть, как я.
     - Ты уходишь? - Голос юной Гарманы прозвучал тихо и равнодушно.
     - Да. Все, что знаю,  я  передала  в  твою  память.  Тебя  я  сделала
бессмертной: ни человек, ни силы стихий не погубят тебя до тех  пор,  пока
ты не лишишься защитной оболочки. Ступай же к людям, Гармана, помоги им.
     Вещая Имтра замолчала на минуту, затем произнесла громко и властно:
     - Зачем ты там прячешься, Друг Правды? Иди сюда, я давно знаю, что ты
здесь!
     Лоэр поежился. Он понял, что эти слова относились  к  нему,  и  вышел
из-за укрытия.



                           4. ОКО ВЕЩЕЙ ИМТРЫ

     Лицо ее было почерневшим, худым  и  сморщенным.  Большой  крючковатый
нос, острый, выдающийся  подбородок,  тонкая  жилистая  шея.  Седые  космы
выбивались из-под замысловатой повязки и придавали ей вид древней старухи,
давно переставшей следить за своей внешностью. Но глаза казались  молодыми
- как две спелые вишни, промытые в чистой родниковой воде.
     Вещая Имтра с минуту внимательно  смотрела  на  стоявшего  перед  нею
Лоэра, затем удовлетворенно кивнула головой:
     - Я рада, что ты пришел, Друг Правды. Ты  явился  очевидцем  рождения
моей преемницы и  будешь  свидетелем  моего  ухода.  Как  видишь,  Гармана
явилась не с неба, и я сгину не в мир теней...
     - Кто же ты, Имтра?
     - Не человек и не бог. Не надо спрашивать о том, чего не поймешь.
     - А кто же юная Гармана?
     - Она подобна мне, и должна будет помочь гарманам в беде.
     Лоэр недоверчиво взглянул на эрсину:
     - Что проку рыть колодец, когда дом охвачен пламенем?
     - Колодец был, да высох, а судьба дома зависит от нового...
     И вдруг, словно очнувшись, заговорила Гармана, тихо и певуче:
     - Тревожные видения посетили меня. Я видела,  будто  земля  приобрела
дитя - она не родила его сама, а взяла  со  стороны,  и  будто  оно  стало
причиной трагедии. И еще я  видела  диких  зверей,  бегущих  в  страхе  от
подземного огня, видела две  великие  волны  -  они  поднялись  в  ледяных
странах и встретились на экваторе.
     - Это беспокоит меня, - сказала Вещая Имтра, - ибо в тебе  не  должно
быть пустячных мыслей. Зорче смотри, Гармана, предупреди о  том  людей.  -
Она снова обратилась к Лоэру: - Ты умен, храбр и благороден, Друг  Правды.
Ты шествуешь верным путем. Прискорбно, что мало таких - вам будет  трудно.
Но тебе известно: цель достигается усилиями, а не желанием.
     - Откуда ты знаешь меня? - спросил Лоэр.
     - Я должна знать всех и помогать всем.  Но...  Поймите  же,  наконец,
нельзя этого делать, и не только потому, что восстание может спутать планы
Синему Пустыннику:  в  других  концах  острова  молва  о  столичном  бунте
способна принять уродливые формы и люди, неправильно  поняв  цели  борьбы,
могут совершить непоправимые ошибки. Вы же знаете: Страна сейчас похожа на
тлеющий валежник, который готов в любую минуту вспыхнуть. Но и это не все.
Восстание удастся - в это я  верю.  А  что  дальше?  Есть  ли  у  будущего
примэрата твердые планы руководства государством? Понравятся ли они народу
и, главное, чем они могут помочь в нашей общей беде?.. Все не так  просто,
эраты. И потом: если к Сурту подойдет враг с многочисленным войском,  -  а
собрать его в соседних уделах не так сложно!  -  самый  мудрый  полководец
вряд ли что-нибудь сделает с малочисленным гарнизоном...
     - Все это  верно,  эрат,  -  прошептал  Эн  Элис,  приглаживая  рыжую
шевелюру. - Но... наши товарищи?
     - Вы не можете возразить мне?
     - Н-нет...
     - А вы? - спросил Лоэр у остальных.
     Те молчали.
     Лоэр отошел к двери.
     - Я против восстания, - сказал  он  твердо.  -  Если  кто-то  захочет
начать его, выступит сейчас против народа. - Он обратился к Эну  Элису:  -
Эрат, могу ли я рассчитывать на полсотни отчаянных ребят? Если  это  будут
солдаты, они должны переодеться.
     - Я могу дать вам таких людей через три часа. А зачем они вам?
     - Разве вы забыли, что мы должны освободить товарищей?
     - О, эрат! - обрадовался Элис. - Но полсотни...
     - Достаточно. Темноты ждать не будем - надо торопиться.
     У Лоэра план уже созрел: взять в плен по одному охраннику храмов, все
выведать у них и внезапно напасть на святилище с заключенными. Надо только
держать коней поблизости, чтобы тотчас уйти в лес. Лоэр вышел в запущенный
сад и, прощаясь с Элисом, высказал ему свои сомнения:
     - Не замышляют ли чего ваши приятели? Ведь опытных командиров  много,
могут обойтись и без меня.
     - Не думаю, эрат. Вряд ли они решатся на такое дело, тем более, что у
военных на устах теперь ваше имя и имя Синего Пустынника.
     - Так я  жду  отряд  в  Среднем  парке,  Элис,  -  он  на  одинаковом
расстоянии от всех храмов. Коней пусть приведут  на  базар  и  продают  по
утренним ценам - думаю, купить  так  дорого  дураков  не  найдется.  А  по
первому же сигналу необходимо моментально перевести их в нужное место...
     - Да, эрат... - Эн Элис робко коснулся руки Лоэра.  -  Всякое  теперь
может  случиться...  Мы  с  эратом  Маром  нашли  тайник  Монка  -  в  нем
зашифрованные знания гнофоров. Мы перенесли его в другое  место:  в  Сырое
Ущелье, в 25 шагах за каменной плитой. Этому тайнику нет цены!
     - Так... Кто о нем знает?
     - Только мы с эратом Маром. Да вот теперь вы.
     Лоэр закрыл глаза и провел по лицу рукой.
     - Поговорим об этом после, эрат Элис... Сейчас не до этого...



                               8. ВОССТАНИЕ

     Второй удар за два дня - такое мог выдержать не каждый.  Лоэр  стонал
от горя: перед ним покоились тела убитых, заботливо  уложенные  в  ряд  на
разостланных плащах посреди большой поляны. Живые подавленно молчали, стоя
вокруг и смахивая скупые солдатские слезы.
     Началось все  удачно.  Особенно  удачным  оказался  подбор  людей  на
рискованное дело. Знакомясь с ними в  Среднем  парке,  Лоэр  был  искренне
признателен эрату Элису за хороших солдат. Это оказались отчаянные ребята,
некоторых Лоэр знал по совместной  службе  в  легионе,  обрадовался  новой
встрече и каждого обнял от всей души... Они не подвели его...
     После того, как разведчики узнали, в каком именно  храме  содержались
пленники, Лоэр дал команду по одиночке и по  двое  подойти  к  храму  Бога
Возмездия со стороны рощи и ждать сигнала. В храм они ворвались  внезапно,
сразу завладев всеми входами и  обезоружив  охрану.  Казалось,  ничего  не
предвещало  беды.  Но  спустившись  в  подземелье,  Лоэр  увидел  то,  что
заставило  его  содрогнуться:  трое   гнофоров   убивали   последнего   из
одиннадцати товарищей. Прикованные к стенам цепями, они  были  беспомощны,
но умирали гордо. Лоэр шагнул вперед и вскричал. В бочке с водой, словно в
расплавленном золоте,  плавала  голова  Мара  Оранта.  Лицо  его  казалось
спокойным, только чуть удивленным, и остекленевшие глаза смотрели на Лоэра
тоже спокойно, но, кажется, с укором...
     - Я Диф Орант, - послышался за спиной жесткий  голос.  -  Я  исполнил
волю великого суперата!
     Лоэр резко обернулся и, не помня себя, снес ему мечом голову с  такой
силой, что тяжело ранил и второго гнофора. Третий зарезал себя сам, поняв,
что пощады ему не будет. В лице Лоэра не осталось ни кровинки, но он  взял
себя в руки и тихо сказал помощнику:
     - Всех их надо вынести отсюда и... в лес.
     Он поднял голову Мара, оттер плащом кровь и вышел наверх.
     - Что будем делать с охраной и со святыми  отцами,  эрат?  -  спросил
помощник.
     - Охранники -  исполнители  чужой  воли,  Берк,  и  вряд  ли  слишком
виноваты перед нами...
     Эрат Берк счел возможным ослушаться командира  и  отдал  распоряжение
поджечь храм изнутри и накрепко запереть двери. Когда отряд  уходил  через
рощу, Лоэр, подавленный новой бедой, случайно увидел  дым,  сочившийся  из
высоких окон.
     - Кто поджег? - мрачно спросил Лоэр у помощника.
     - Я, эрат!
     Лоэр сжал свои сильные пальцы на медной броши его плаща:
     - Вот что, друг мой: поскольку в  этом  деле  виноваты  вы,  возьмите
четырех человек  и  откройте  двери  храма.  А  о  случившемся  мы  успеем
поговорить позже.
     Щеки Берка посерели и каштановые волосы, казалось, тоже,  но  тут  же
ткнул пятками бока лошади и, окликнув товарищей, вернулся к храму...
     И вот они здесь, на лесной поляне, перед телами зверски убитых людей.
Низкие мужские голоса, сначала несмело, потом все увереннее запели  старую
погребальную песню: Ты, повелевающий зерну замереть в земле  и  взойти  из
него  молодой  поросли,  -  открой  еще  раз  глаза!  Ты,   чьей   властью
раскрываются почки, посмотри еще раз на меня!.. Лоэр, словно  зачарованный
глядел на тело Мара Оранта, и, как это ни дико, не  верил,  что  того  уже
нет. Он не слышал топота копыт несущейся по лесной тропе  лошади,  услышал
только внезапно наступившую тишину и разорвавший ее голос всадника:
     - Беда, эрат!
     - Горше этой беды не может быть... Ну, что там еще?
     - В Сурте началось восстание!
     Лоэра будто ударили.
     - Кто?!
     - Кар Норот, бывший член Народного Собрания.
     - Я собственной рукой снесу ему голову! - Лоэр только  теперь  понял,
что перед ним Эн Элис: кто  еще  может  так  неуклюже  сидеть  на  коне  и
рассеянно  приглаживать  огненные  волосы.  -  Эх,  прозевали  вы,   Элис.
Прозевали! Не зря они шептались за нашими спинами! Ну, доберусь я до него!
     - Поздно, эрат: Норот только что был сражен стрелой, когда выходил из
своего дома. Временно возглавил восстание сотник Лузер. Однако он  человек
осторожный, помышляет  больше  не  о  победе,  а  о  том,  чтобы  поменьше
рисковать.  Эрат,  надо  спасать  восстание.  Народ  прослышал,   что   вы
вернулись, и теперь никого не хочет признавать предводителем повстанцев. И
я тоже.
     - И вы тоже... - Взгляд Лоэра, опустился вниз,  на  траву.  -  Каково
положение сейчас?
     - Не знаю, эрат. Известно только, что нашим приходится туго. Замутили
воду... Вот что, Элис: я спасу людей, а на восстание ваше мне наплевать.
     - Поступайте, как найдете нужным, благородный эрат. Я буду с вами.
     - Нет. Вы останетесь здесь. Не забывайте, теперь только мы двое знаем
о тайнике.  -  Лоэр  подозвал  помощника.  -  Дорогой  Берк,  жизнь  этого
рассеянного юноши дороже гнофорских сокровищ...
     Берк склонил голову:
     - Я все понял, эрат. Я буду оберегать его. Однако  мне  не  нравится,
что вы оставляете ребят здесь. Отряд сейчас нужен в городе.
     - Он нужен тут, Берк. Лишь чрезвычайные обстоятельства вынуждают меня
вернуться в  Сурт.  А  вас  очень  прошу  отдать  братский  долг  погибшим
товарищам.
     - Слушаю, эрат.
     Лоэр приблизился к телу Мара Оранта с ровно приставленной головой и с
минуту стоял перед ним  на  коленях,  глядя  в  красивые  и  чистые  черты
воскового лица, затем медленно поднялся. Не исключено, что ему не придется
присутствовать на погребении ни Ледии, ни Мара...  Боги,  сколько  в  мире
несправедливости! Кто как не он, должен проводить в последнюю дорогу  свою
первую любовь и доброго друга? Да, Мар был другом. И Ледия  любила  только
его, Лоэра, и все, что с нею случилось, случилось против ее воли...  Боясь
расслабиться, Лоэр с усилием отогнал ненужные сейчас мысли. К  нему  робко
приблизился Элис:
     - Возьмите мой плащ, эрат: повстанцы просили меня, чтобы вы явились к
ним именно в этом плаще - они узнают вас издали.
     Лоэр с удивлением рассматривал плащ, который уже видел  когда-то.  Он
был ослепительно красным, хотя и прозрачным,  а  с  внутренней  стороны  -
бесцветным и почти невидимым. Элис напомнил:
     - Это плащ мудрого Рута Линара Эрганта -  он  надевал  его  в  первый
день, как стал примэратом... Да, да, конечно...  Тогда  еще  поговаривали,
будто он принадлежал самому Ремольту.
     Лоэр внимательно выслушал последние советы и наставления  Эна  Элиса,
поблагодарил его и протянул руку Берку:
     - К ночи поставьте дополнительные караулы вокруг лагеря.
     Берк кивнул и, взяв под уздцы, подвел коня к тропе.
     - Ждем вас с победой, эрат Лоэр!
     - Победы не будет, Берк. Приготовьтесь принять войско  в  пять  тысяч
мечей.
     Берк поднял широкое скуластое лицо - веснушки вспыхнули ярче,  темные
глаза еще больше потемнели.
     - Жаль, эрат. Может, передумаете? Ведь одержать верх  ох  как  важно!
Важно не столько для нас, сколько для народа: надо встряхнуть его, отвлечь
от общей беды, это же просто необходимо, как вы не понимаете!
     - Встряхнуть. Отвлечь... Да вы мудрец, Берк! Как это не пришло мне  в
голову раньше?
     - Ну конечно же. Подумайте, что может получиться, если восторжествует
суперат, хоть вам и удастся спасти всех повстанцев.
     - Спасибо, друг мой, я подумаю на пути к Сурту...
     Конь взял с места в карьер - и яркий плащ,  словно  огненные  крылья,
взметнулся за плечами Лоэра. Город был недалеко. За  короткое  время  Лоэр
должен определить свое отношение к восстанию  окончательно.  Итак...  если
повстанцы не возьмут  верх,  будет  хуже,  это  очевидно.  Значит,  только
победа. Народу обходима встряска, отвлечение  от  несчастья:  люди  сейчас
пребывают в страхе перед неизвестностью, и начавшееся восстание  может  не
только отвлечь, но и  излечить  окончательно!  Случится,  не  случится,  а
искать пути к спасению надо! Если видится хоть малейшая возможность помочь
людям, надо ее использовать! А что же дальше?  В  состоянии  ли  повстанцы
удержать город от нашествия врага? Что  можно  противопоставить  им?  Пять
тысяч регулярных солдат и примерно втрое больше плохо вооруженных и  плохо
обученных горожан, которые в бою будут похожи на коров, идущих на бойню?..
Впрочем, так ли? Многие из них служили и, следовательно, знают,  за  какой
конец держать меч,  а  оружие...  оружие  будет,  если  удастся  захватить
арсенал раньше противника.
     В Сурт Лоэр влетел через Кузнечные ворота, как посоветовал  Элис,  но
внезапно попал в тыл светоносцев, которые теснили восставших к реке. Долго
не раздумывая, он выхватил меч и  с  громким  кличем  ринулся  через  ряды
красных плащей с изображением золотого  солнца.  Его  заметили  -  сначала
повстанцы и только потом светоносцы. Друзья  приветствовали  долгожданного
кумира радостными возгласами, враги  сначала  опешили,  потеряв  несколько
человек, затем пустили в  смельчака  тучу  стрел.  Лоэр  прорвался  сквозь
плотные ряды светоносцев. Друзья дали ему свежего коня. Вскочив  на  него,
он обратился к повстанцам во всю силу своего голоса:
     - Друзья! Позади нас смерть: там стена и река. Выход один - отбросить
врагов к Храму Благоденствия, и вы это сделаете!  -  Он  выхватил  из  рук
повстанца знамя и с размаху бросил его, как копье, в гущу красных  плащей.
- Вот ваша победа, - возьмите ее!
     От оглушающего "хэ-э-эй!" вздрогнули  и  задрожали  стены  зданий,  и
повстанцы ринулись за своим знаменем.



                                 9. СОВЕТ

     Положение у восставших сложилось как  нельзя  хуже  во  всех  пунктах
города кроме того, куда прибыл  Лоэр.  Пользуясь  временным  затишьем,  он
успел до заката солнца побывать  всюду,  знакомясь  с  обстановкой,  давая
советы, снимая старых и назначая  новых  командиров.  К  вечеру  положение
несколько выравнялось, к ночи бои затихли, и Лоэр созвал  всех  командиров
на совещание. Старых знакомых, в том числе и эрата Мегула, Лоэр с радостью
обнял и высказал пожелания  больше  не  расставаться.  Кое-кто  уже  завел
разговор о причинах неудачи восстания.
     - Беда в том, - послышался неуверенный голос одного из командиров,  -
что мы не все сразу выступили.
     Лоэр вышел на середину:
     - Беда в том, друзья, что вы начали не вовремя. Для  восстания  нужна
подготовка, а ее-то как раз и не было, насколько я понимаю.  Ну  так  что,
продолжим борьбу или уйдем из города ночью?
     Командиры растерянно переглянулись.
     - Вы не верите в победу, эрат?
     - Верю. Могу обещать, что не позднее, чем взойдет солнце  из-за  Щита
Гарманы, в Сурте не останется ни  одного  недруга.  Но  подумали  вы,  как
отстоять город потом?
     - Эрат, к нам идет большая подмога - войско рабов. Месяца  три  назад
их видели возле Борона. И потом - Синий Пустынник!
     - Не слушайте вы его, Лоэр, - вмешался старый товарищ по  легиону.  -
Брехня все это. Три месяца тому назад войско рабов располагалось  как  раз
посреди степи и никуда не думало двигаться, потому как ждет приказа Синего
Пустынника. Ну, а выступили мы, верно, без времени.
     - Так ведь если б не почтенная эрина Алия Никор...
     - Алия Никор?
     Легионер потер бороду,  виновато  поглядывая  на  товарищей,  которые
угрюмо склонили голову, потом все же решился:
     - Суперат-то давненько имел виды  на  эрину  Алию.  А  сегодня  утром
подвалил ему случай, и он заявился в уважаемый дом со своими людьми...
     - Дальше, дальше!
     - А дальше... - Легионер замялся. - Эрина  Алия  пришла  на  площадь,
созвала людей и поведала им о своем невольном  позоре.  А  потом  заколола
себя кинжалом. Ну, тут народ-то и зашумел, кинулся  за  дубинами  -  и  на
гнофоров. Позвали нас...
     Лоэр будто окаменел, сдавив виски пальцами.
     - Не надо было этого говорить вам, эрат, - услышал он тот же голос. С
силой провел по лицу ладонями:
     - Как раз теперь мы не должны предаваться унынию -  оставим  это  для
свободного времени. А сейчас его у нас нет... Так вот... - Лоэр снял  плащ
и бросил его на спинку стула. - Прошу сегодня не спать:  будем  продолжать
сражение.
     - Ночью, эрат? Кто же ночью воюет?.. Ох, и выдумщик вы!
     Командиры сдержанно засмеялись. Лоэр подозвал своего старого товарища
по легиону - спокойного, суховатого и крепкого  человека,  и  обратился  к
собравшимся:
     - Вы все  знаете  уважаемого  эрата  Мегула,  бывалого,  заслуженного
легионера. Он двадцать лет верно служил отечеству. Я  назначаю  его  своим
помощником. Слушайтесь, как  меня.  После  нашей  беседы  вы  вернетесь  в
отряды, выделите необходимое количество воинов - более  подробно  об  этом
скажет эрат Мегул - и  ночью  мы  должны  арестовать  всех  доступных  нам
гнофоров и их приспешников. Остальных - после  того,  как  возьмем  город.
Одновременно атакуем врагов на всех участках.
     - Ночью ничего не видно, эрат Лоэр. Так можно побить своих!
     Лоэр изложил план. Повстанцы наденут на правую руку белую  повязку  -
ее будет хорошо видно ночью, и по этому  знаку  каждый  отличит  своих  от
противника. Кроме того, за час до нападения в  лагере  восставших  следует
погасить большую часть огней - пусть они горят в стане  врага,  его  будет
лучше видно. А самое  главное,  атака  в  темноте  внесет  панику  в  ряды
светоносцев, и восставшие быстро выиграют сражение.
     - Ох, эрат, что бы мы делали без вас! - сказал один из командиров,  и
остальные поддержали его дружными кивками.
     - Стыдно сказать: нас больше, а поделать ничего не смогли.
     Лоэр оглядел легионеров.
     - В час после полуночи одновременно нападаем на врага.  Верю  в  вашу
находчивость, в ваш ум, друзья,  верю  в  храбрость  повстанцев,  но  хочу
напомнить: не оскверняйте мечи кровью невинных людей, беззащитных  эрин  и
старцев. Не допускайте,  чтобы  ваши  подчиненные  занимались  грабежом  и
бессмысленным разрушением. В  переговорах  с  противником  будьте  честны,
воздерживайтесь от лжеязычия, но  будьте  втрое  безжалостны  к  коварству
врага.
     - Можете не сомневаться, эрат, все выполним, как надо!
     - Спасибо. Многие из вас совсем  недавно  были  солдатами.  Теперь  -
командиры; обращайтесь с подчиненными  кротко  и  никогда  не  выказывайте
гордыни и жестокости...
     В  дверь  постучали.  Вошел  молодой  легионер   и,   поприветствовав
военачальников, остался при входе.
     - Простите, что помешал, эраты, но мы тут поймали шпиона.
     Легионер протянул вместе с листами из луба фикуса кисточку и глиняный
флакон с краской. На свернутых листах бегло,  но  понятно  были  начерчены
схемы расположения войска повстанцев и довольно подробные к ним легенды.
     - Так. - Лоэр нетерпеливо прошелся  по  залу,  окруженному  кедровыми
колоннами. - Вот еще одна из причин неудачи восстания! Это весьма  опасный
лазутчик!
     Лоэр попросил одного  из  командиров  найти  надежное  помещение  для
содержания арестованного. Но не  успел  легионер  с  командиром  выйти  за
дверь, как из прихожей донеслась возня и женские крики. Дверь  с  грохотом
ударилась о стену, и в зал вбежала Виния  Эроб.  Лоэр  замер.  Увидев  так
много людей, Виния расплакалась, пытаясь  объяснить,  что,  видно,  только
красота ее стала причиной неслыханного насилия над беззащитной эриной, что
она не может понять иных  причин  задержания  и  просит  всех  благородных
эратов вступиться. Ее туманный взгляд неожиданно остановился на Лоэре, она
лишь на мгновение растерялась, но тут же протянула к нему руки:
     - Рит! Слава богам, ты здесь! Скажи этим людям, что я  ни  в  чем  не
виновата, умоляю тебя!..
     Лоэр с трудом разжал губы:
     - Тебя задержали как лазутчика, Виния, и ты ответишь за  свои  деяния
по всей строгости военных законов.
     - О чем ты говоришь, Лоэр!  -  В  глазах  Винии  застыл  ужас.  -  Ты
прислушиваешься к словам каких-то солдат...
     - Это мои друзья!
     - Друзья... И ты не веришь мне, Рит?!
     В  голосе  ее,  дошедшем  до  шепота,  было   столько   неподдельного
недоумения, что Лоэр на секунду заколебался - не стала ли она в самом деле
жертвой недоразумения? Но тут же вспомнил предупреждения Мара Оранта, и по
спине его засквозил холод. Минутное колебание Лоэра Виния  восприняла  как
сомнения и усилила натиск:
     - Сила на вашей стороне... Обидеть беззащитную  эрину...  Но  как  вы
будете чувствовать себя потом, когда  станут  ясны  ваши  заблуждения?  Не
верю, что вы могли спокойно спать после этого! - Она  качнула  головой,  и
золотые булавки и бисер, украшавшие высокую прическу,  сверкнули  в  свете
факелов.
     Все притихли, глядя на Лоэра смущенно и с тревогой: для всех  наконец
стало очевидным, что Виния как-то связана с их предводителем.
     - Под строгий надзор! - наконец выдавил из  себя  Лоэр.  -  Поставьте
самых надежных людей и не спускать с нее глаз!
     Белое матовое лицо Винии стало еще  белее,  глаза  полыхнули  голубым
пламенем, яркие губы будто с усилием разомкнулись:
     - Я проклинаю тебя, Рит!
     Ее увели.



                          10. ПОБЕДА И ОСЛОЖНЕНИЯ

     Винию допрашивали сразу после того, как закончилось  совещание.  Лоэр
сначала отказался присутствовать на допросе, но, заметив смущенные взгляды
товарищей, все же согласился. Который раз он ловил себя на  том,  что  при
встречах с этой женщиной начинал терять голову и твердость духа.  Близость
ее странно тревожила, путала  мысли,  и  лишь  усилие  воли  предотвращало
неверные решения.
     На первом допросе она ничего не  сказала,  только  все  время  упорно
смотрела на Лоэра, который сидел в стороне от всех, и глаза ее влажнели от
слез. Допрашивавший командир наконец вышел из себя и  потребовал  передать
ее в руки палача, поскольку толку от такого молчания не больше,  чем  вина
то коровы. Лоэр отклонил это требование, все  еще  на  что-то  надеясь,  и
предложил подождать до утра.
     К полуночи удалось арестовать более сотни гнофоров, в  числе  которых
случайно оказался член совета.  Временно  их  разместили  на  площади  под
охраной лучников и меченосцев, которые, находясь  в  тени,  хорошо  видели
пленных, освещенных множеством факелов.
     Атака началась после полуночи. Она оказалась внезапной,  и  противник
быстро оставил  свои  укрепления  и  отступил,  не  сразу  сообразив,  что
повстанцы согнали его в одно место.  Жестокая  резня  продолжалась  больше
трех часов.
     В плен сдалось полторы тысячи светоносцев.  Хмурые  и  уставшие,  они
длинной цепочкой прошли  мимо  группы  повстанцев  и  сдали  оружие.  Лоэр
посоветовал им  отдохнуть,  а  с  рассветом  заняться  погребением  убитых
соратников за городской стеной. Затем дал  распоряжение  вернуть  в  город
оставшийся в лесу отряд Берка, попросил доложить имена отличившихся в  бою
солдат и подготовить к торжественным похоронам павших за новую Гарману.
     После короткого совещания с командирами  Лоэр,  сопровождаемый  пятью
легионерами, отправился принять оружие  из  рук  суперата  и  Маса  Хурта.
Откровенно говоря, он мало надеялся застать их  в  своих  резиденциях,  но
выполнить  формальности  военного  этикета  был   обязан.   Они   шли   по
загрязненным улицам, перешагивая через убитых, вглядываясь в  безжизненные
лица, на которых плясали отблески огня. Пожар не затихал, и Лоэр  часто  с
беспокойством оглядывался назад. Навстречу им хромали раненые, опираясь на
обломки копий.
     Лоэр зря потерял время. Примэрат отравился,  а  Бефа  Оранта,  как  и
ожидалось, в городе не было. Над Суртом  загоралась  яркая  заря.  Пожаров
было  уже  не  видно,  только  кое-где   над   домами   поднимался   вялый
полупрозрачный дым. В городе стояла странная непривычная тишина.
     На одной из улиц легионеры столкнулись с небольшим  отрядом,  впереди
которого на коне скакал помощник Лоэра.
     - Наконец-то! - обрадовался эрат Мегул, оставляя седло. - Я к вам  за
подписью, Лоэр: суд, избранный восставшими, приговорил предать немедленной
смерти некоторых горожан.
     Мегул протянул Лоэру длинный список. Лоэр пожал плечами:
     - Я же не глава города, друг мой...
     - Собрание постановило признавать только вашу подпись, эрат.
     Просматривая  списки,  Лоэр  интересовался  той  или  иной  фамилией,
степенью виновности человека и вдруг увидел имя  Винии  Эроб.  Видимо,  он
чем-то выдал себя, поскольку эрат Мегул тут же пояснил со вздохом:
     - Что делать, Лоэр? Вокруг нее разразилась буря. Ребята любят вас,  и
многие сначала высказывались за то, чтобы  вы  решили  сами,  однако  беда
эрины в непримиримой враждебности. Уж они-то знают ее, как не  знаете  вы!
Нагляделись...
     - Да, да... - Лоэра лихорадило от противоречивых мыслей.  Он  тряхнул
головой, затем решительно взял из рук помощника кисточку и сделал на листе
размашистую  роспись.  В  груди  его  словно  что-то  оборвалось,  и  душу
заполнила тоска...
     - Только не ходи к ней, Лоэр, - посоветовал  эрат  Мегул,  вскочив  в
седло. - И отдохните хоть немного перед началом трудного дня.
     Отослав легионеров, Лоэр хотел пройти  мимо  той  части  здания,  где
находилась арестованная Виния, но не выдержал и свернул туда. Остановился.
     - Что со мной происходит? - недовольно прошептал  он.  -  Не  сам  ли
возвел Винию в ранг всесильной чародейки?
     Он решил вернуться, но неожиданно увидел командира, которому  поручил
охрану Винии. Тот стоял  словно  вкопанный  и  с  трудом  шевелил  губами:
"Сбежала, эрат..." Командир судорожно вдохнул воздух и упал без  признаков
жизни...
     По городу поползли слухи об измене. Проскальзывало в них и имя Лоэра.
Его обвиняли в том, что он освободил опасную преступницу, не  пощадив  для
этого жизни четырех товарищей. Другие говорили, что в Сурте вовсе не Лоэр,
а его двойник подосланный гнофорами, чтобы потопить  восстание  и  вернуть
суперата. Так или иначе, в четырех местах  столицы  возникли  ожесточенные
стычки между теми, кто отлично знал Лоэра, и теми, кто не доверял ему  или
не хотел доверять в силу каких-то причин. Стычки  удалось  прекратить,  но
каждому было ясно, что истину дракой не докажешь  и  для  установления  ее
требуется тщательное расследование.
     Собрали повстанцев и народ. Прежде всего следовало убедиться  в  том,
что Лоэр есть Лоэр, для чего ему друзьями по легиону задавались вопросы  о
случаях пятилетней давности, на которые тот уверенно  ответил.  Сторонники
облегченно вздохнули  и  победно  воскликнули:  "Ага!"  и  "Хэ-эй!"  Потом
спросили, как все произошло с побегом  опасной  преступницы.  Лоэр  охотно
ответил, умолчав  лишь  о  молитвах,  заставивших  свернуть  его  к  месту
заключения Винии. Вроде всему поверили люди, но  не  могли  поверить,  что
командир умер ни с того,  ни  с  сего,  не  получив  ни  единой  царапины.
Вызванный  лекарь  предположил  плохое  сердце  и  вызвался  "поглядеть  в
покойного". Ему разрешили, однако, когда тот быстрым движение ножа  вскрыл
грудную клетку умершего на него набросились с мечами. Не вмешайся во время
эрат Мегул, дело бы кончилось скверно. Поднявшись с земли,  лекарь  ощупал
ушибы и сказал:
     - Можете лишить меня жизни, но теперь я  не  стану  жалеть  об  этом,
потому что вы сами увидели  причину  смерти  гордого  эрата:  он  умер  от
разрыва сердца. Видно, он сильно честолюбив и не мог вынести  предстоящего
наказания за оплошность... После выступления старых друзей Лоэра,  которые
не оставили ни крупицы  сомнения  относительно  их  проверенного  временем
товарища, Лоэр вновь было оказано полное доверие. Его тут  же  облачили  в
широкий пурпурный плащ, расшитый золотыми  скарабеями,  на  голову  надели
малиновый берет Ремольта и попросили дать обет  народу.  Ввиду  того,  что
восставшие определили постоянным местом  будущих  примэратов  дворец  Рута
Линара Эрганта и Ариса Юркона, Лоэр в тотчас после  торжественных  похорон
павших товарищей отправился туда в  сопровождении  десяти  телохранителей.
Там  уже  был  наведен  относительный  порядок.   Но,   перешагнув   порог
резиденции, Лоэр взялся за голову и долго сидел, пытаясь  сообразить,  что
он должен делать. После получасовых  размышлений  он  имел  самое  смутное
представление о своей новой работе, и был уверен лишь в том, что  Народное
Собрание должно состоять из верных и принципиальных людей, любящих  народ,
а значит, члены его сами должны быть из народа.
     Прежде всего он посоветовался с Элисом, вернувшимся из леса вместе  с
отрядом  Берка,  но  тот  хоть  и  был  сметлив,  ничего   вразумительного
предложить не мог. По сути, он сказал то же, о чем думал Лоэр. Тогда новый
примэрат перебрал в памяти старых друзей отца и Ариса Юркона - все они или
умерли, или стали рептонами, но один... Здесь ли он,  в  городе  ли?  Лоэр
навел справки и узнал, что интересующий его эрат Цимир Горан, бывший  член
Народного Собрания при Арисе Юрконе, давно  уже  проживает  в  деревне  за
Суртом и в городе почти не бывает. Лоэр  послал  за  ним.  Почтенный  эрат
Горан явился немедленно. Он выглядел суетливым простачком он, каких немало
в деревнях Страны. У него были длинные  пепельно-седые  волосы,  прямые  и
блестящие,  хитрый  прищур  водянисто-голубых   глаз,   лицо,   иссеченное
морщинами, темное, нездоровое, какое бывает у больных чахоткой.  Не  успел
он перешагнуть порога палаты, как тут же, вместо приветствия,  обрушил  на
нового главу государства поток сельского краснословия:
     - Ну, и начудесил ты, Лоэр! Ишь, в  примэраты  полез!  Да  хватит  ли
твоей башки на такое ответственное дело? Разве ж она, бедная, создана  для
работы государственной? Это тебе не тысячей командовать, друг-приятель!...
Эх, нет больше мудрого Линара Эрганта: уж он-то отстегал бы тебя как надо!
     Эрат Цимир Горан обошел палату, на ходу  проверяя  пальцами  пыль,  и
снова вернулся к улыбавшемуся Лоэру.
     - Чего зубы скалишь? Думал, хвалить буду?... ладно, поругать успею, а
теперь давай-ка обниму - уж больно  рад,  что  вернулся  к  нам  живой  да
здоровый!.. Ишь как возмужал! Ты настоящий солдат, Лоэр! И не  лезь  туда,
куда путь заказан судьбой: жизнь для каждого отводит свое место. А  уйдешь
с него да прыгнешь на другое - жди кряду двух бед.
     - Так я же...
     - Да знаю, знаю: не сам. Был бы поумнее, так скумекал бы чего. - Эрат
Горан резко откинул лиловый плащ и, громыхнув мечом, уселся  в  кресло.  -
Ну, так зачем кликал, примэрат города Сурта? Растерялся, поди, мешанина  в
башке-то?
     - Мешанина, почтенный эрат.
     - Так тебе и надо. Не лезь, куда не положено...  Но  раз  уж  прыгнул
высоко, бери голову в руки  и  помни:  самая  легкая  дорога  та,  которую
прошел. А в каждом неначатом деле живет змея. Да сядь ты, неуемный,  а  то
можно подумать, что примэрат-то я, а не ты!
     Лоэр послушно сел.
     - Чего молчишь-то? Или я за тебя говорить  буду?  -  сердито  буркнул
эрат Горан. - Тогда сажай меня на свое место!
     - О том и мечтаю! - обрадовался Лоэр. - Вы, почтенный эрат, много лет
работали с Арисом Юрконом и хорошо все знаете. Да вы  еще,  помнится,  три
или четыре года служили хранителем казны при отце!
     Эрат Горан глухо хлопнул по столу ладонью.
     - Вот что, друг-приятель, выкинь весь этот мусор из башки и  дай  мне
помереть спокойно.
     - Не для себя прошу, почтенный эрат, - для Гарманы!
     - Ишь  ты,  для  Гарманы!  Да  народ-то  давно  уж  лелеет  в  мыслях
достойного примэрата, твоего брата то есть. Лучшего по нашим временам и не
сыщешь. А он, я слышал, днями будет здесь.
     - Так до его прихода, почтенный  эрат,  только  до  его  прихода!  Ну
подумайте сами: от кого будет больше пользы -  от  вас  или  от  меня?  Вы
знакомы с тонкостями работы Народного Собрания и примэрата. Кому,  как  не
вам помочь в трудное время? Я же со своими  способностями  могу  натворить
такого, что потом не разберутся и десять примэратов! Мне  полезнее  занять
место в войске!
     - Что верно, то верно,  друг-приятель.  -  Эрат  Горан  задумался.  -
Только уж верховодить-то я не стану, хоть казнить  вели:  народу  мое  имя
неведомо, ему нынче нужен муж видный, знаменитый - вроде тебя.  Но  помочь
могу... Тебе в самом деле надо воротиться к трудам  воинским  и  стать  не
просто легионером, а возглавить гарнизон Сурта. Меня можешь оставить вроде
советчика, но... о своем согласии или отказе скажу завтра: тут надо крепко
подумать!
     - Спасибо вам, почтенный эрат!
     - Погоди, погоди, не благодарствуй - не решил ведь! В мои годы больше
в затишье тянет, а тут такие хлопоты! Однако не лишне знать, чего  ты  тут
намудрил? Краснея, как юная эрсина, Лоэр начал не совсем уверенно излагать
свои соображения. Прежде  всего  следует  вернуться  к  законам  Ремольта,
пополнить казну за счет гнофоров, укомплектовать арсенал и подготовиться к
осаде города. В ближайшее время создать новое Народное Собрание.
     -  Все,  что  ли?  -  Горан  усмехнулся.  -  Этого   ох   как   мало,
друг-приятель! И потом - не думай, будто все-то у  тебя  пойдет  чисто  да
гладко: придется драться!  Старое  Собрание,  мыслю,  не  скоро  покорится
решению народа да и гнофоры навряд ли успокоятся после поражения суперата.
     - Они все арестованы, почтенный эрат.
     - Эко диво - арестованы! Ну, и выпустишь кое-кого, дабы  верующие  не
шумели. А верующие-то в городе есть - так что уж придется уступить.
     - Ни за что, почтенный эрат: гнофоры будут опасны за нашими спинами.
     - Не мудри, Лоэр и в твоем войске есть благочестивые - гляди, как  бы
не поссориться с ними! У тебя каждый солдат на учете должен быть  да  и  о
горожанах не след забывать.
     - Попробую договориться и с теми и с другими.
     - Навряд ли, друг-приятель, навряд ли. Не упрямься, лучше  помысли  о
выгодах, какие сулит тебе освобождение невинных гнофоров.
     - Подумаю, почтенный  эрат.  Все  эти  вопросы  мы  предложим  новому
Собранию...
     Собрание состоялось только через три дня. Оно проходило при  открытых
дверях в самом большом помещении  города  -  на  первом  этаже  дворца,  в
котором  теперь  находился  Лоэр.  Для  горожан,  видимо,   прошло   время
равнодушия, и они несметными толпами заполнили  не  только  дворец,  но  и
площадь  перед  ним  и  даже  близлежащие  улицы.  Лоэр  не  ожидал  такой
заинтересованности сограждан и даже немного растерялся.
     - Ступай на свое высокое место, все улажу, - пообещал эрат  Горан.  -
Поставим смекалистого  паренька  на  втором  ярусе:  что  услышит,  станет
передавать четырем глашатаям, те -  четырем  другим  и  так  до  последних
рядов.
     Под радостные крики собравшихся Лоэр вошел  в  Собрание  и  уселся  в
кресло. Позади него расположились восемьдесят  новых  членов,  назначенных
Лоэром и эратом  Гораном.  Внизу  слева  восседали  представители  старого
Собрания. Лица их выражали недовольство и затаенную угрозу. Справа чернели
балахоны тридцати  возвращенных  по  совету  эрата  Горана  гнофоров.  Они
сидели, гордо подняв головы и уже чувствуя свою силу  благодаря  поддержке
некоторых горожан и военных. Посередине, как раз  напротив  кресла  Лоэра,
пестрели одежды  представителей  народа,  знатных  горожан,  легионеров  и
светоносцев, землепашцев и ремесленников. За ними - Лоэр настоял на этом -
теснились  прорицатели,  птицегадатели,  просто  гадалки  -   недовольные,
хмурые, растерянные.
     Лоэр поднялся. Шум быстро затих.
     - Все, о чем мы с вами будем говорить, все, что будем делать,  должно
идти на пользу не одному Сурту, но всему отечеству, -  сказал  он.  -  При
решении  любых  вопросов  вы  меньше  всего  должны  помышлять  о  выгодах
примэрата и знатных людей Страны, о своих благах и благах  ваших  ближних.
Если мы этого не сделаем, не будет радости ни вам, ни Гармане, будет  лишь
помощь нашим врагам.
     Вернулся эрат Горан и, присев рядом с Лоэром, сообщил, что  возникшие
затруднения  с  вещанием  для  горожан  улажены  как  нельзя  лучше.   Зал
неожиданно  загудел:  люди  были  возмущены  тем,  что  кто-то   осмелился
поставить свое кресло рядом с креслом примэрата. Лоэр  поспешил  пояснить,
что почтенный эрат Цимир  Горан  любезно  согласился  помогать  в  ведении
государственных дел и, сообщив  о  всех  его  заслугах  перед  отечеством,
выразил  надежду,  что  народ  утвердит   его   первым   советчиком.   Шум
возобновился. Люди верили только Лоэру, боясь предательства, и  не  хотели
признавать никого другого, тем более человека, которого они не  знали  или
знали  плохо.  Настроением  горожан  немедленно  воспользовался  один   из
гнофоров и заявил, что народ вовсе не нуждается в лишних желудках, которые
он должен кормить.
     - Мы долго обдумывали наше  решение,  -  сказал  он.  Голос  его  был
звучным и красивым, говорил он уверенно. -  И  пришли  к  заключению,  что
народу необходима полная свобода, полная независимость от кого  бы  то  ни
было, что ему не нужны никакие примэраты, ибо  любая,  даже  самая  добрая
власть является принуждением для простолюдинов. А зачем им это надо? Дайте
им наконец вздохнуть вольно, дайте возможность сделать то, что  они  хотят
сами, дайте возможность думать так, как им больше нравится!
     Часть зала  взорвалась  от  возгласов  одобрения.  Гнофор  был  умен,
отлично знал наиболее чувствительные места людей и бил наверняка.
     -  Насколько  я  понял,  -  спросил  смущенный  Лоэр,  -  вы   против
руководства делами государства, то есть против любого главы Страны?
     - Вы меня поняли совершенно правильно, - спокойно отозвался служитель
неба. - Мы именно за то, чтобы предоставить народу полную  свободу,  чтобы
он не чувствовал за своей спиной диктата!
     Эрат Горан весело засмеялся:
     - Занятно, святой отец, весьма занятно! Уж не потому ли вы  за  такую
волю, что она дает возможность облапошивать людей? Нет? Так почему? Вы  же
ведь  не  дурень,  святой  отец,  и  смекаете,  по  каким  кочкам  покатит
неуправляемая колесница! Это значит, делай, что хочешь: неохота работать -
не работай, приглянулась чужая супружница - забери ее, молвил  кто  не  то
слово - зарежь его!.. Не-ет, святые отцы, друзья-приятели! При такой  воле
станет не общество, а разношерстное стадо,  гораздое  грызть  друг  дружке
глотки да прозябать в навозной куче.
     - Поведаю-ка я вам одну басенку, - хитро улыбаясь, продолжал он. -  В
давнее время доли нашей плоти не мыслили жить друг без дружки.  Но  как-то
раз ноги заявили: "Чего это мы таскаем на себе желудок: он ленив, тяжел  и
ничего не делает!" Дрянные мысли  подобны  чуме:  другие  доли  тела  тоже
взбунтовались. "К чему, - сказали они, - мы  томимся  с  утра  до  вечера,
служа ему, подобно рабам, когда он,  лежа  в  спокойствии  и  безопасности
среди нас, жиреет нашими трудами?  Не  станем  питать  его!"  И  вот  ноги
отказались носить его, руки - подавать,  зубы  -  жевать  для  него  пищу.
Однако, не печалясь о желудке, они ослабели сами и не могли защитить  себя
не только от зверей, но и от комаров... Так вразумительно ли поучение моей
басенки, почтенные эраты?
     По залу прокатилась волна веселого одобрения. Сказка  старого  Горана
оказала на людей такое действие, какого трудно  было  ожидать  от  десятка
красноречивых гнофоров.  Быстро  решился  вопрос  -  жить  ли  народу  без
примэрата или лучше  иметь  руководителя,  который  бы  разумно  направлял
действия доверившего ему  общество.  Быстро  решился  вопрос  и  с  эратом
Гораном: Собрание в конце концов постановило оставить его  советчиком,  но
без права утверждения важных государственных дел. Их совместно с  Народным
Собранием должен утверждать или отклонять только примэрат  Лоэр.  Начались
продолжительные дебаты. Прежде всего обсуждалась работа прежнего Собрания.
Новое решило не оставлять без внимания ни единого случая нарушения законов
и тут же объявило о расследовании степени виновности перед народом каждого
члена старого состава и в случае надобности - о привлечении таких людей  к
суду.
     Ввиду того, что дебаты затянулись заполночь, Лоэр предложил перенести
рассмотрение законов и оставшиеся вопросы на другой день.
     Утром  заседание  возобновилось.  Каждый  пункт  законов   обсуждался
отдельно. В результате  все  они  были  приняты  и,  кроме  того,  внесены
дополнительные пункты о запрещении рабства, об уничтожении различий  между
сословиями  за  счет  равных  прав  богатых  и  бедных  при  избрании,   о
возобновлении публичных судов, о содержании обществом раненых и  инвалидов
восстания с доходов  общественной  земли,  о  разрешении  образования  для
каждого  гармана,  о  полной  или  частичной   конфискации   имущества   у
противников переворота и некоторые другие.
     Лоэр сообщил о плачевном состоянии государственной  казны  и  призвал
народ помочь пополнить ее - кто чем может. В четыре часа он  объявил,  что
все вопросы  поставленные  пока  новой  жизнью,  решены,  и  пожелал  всем
плодотворной и честной работы на благо отечества. Когда он  возвращался  в
свои палаты, эрат Мегул сообщил ему, что с ним хочет  говорить  по  весьма
важному делу какой-то отрок.
     - Квин! - невольно произнес Лоэр и,  опомнившись,  попросил  привести
его.
     Это был  действительно  Квин  -  исхудавший,  прозрачный  от  голода,
немного повзрослевший,  вытянувшийся  почти  до  плеча  Лоэра,  с  тем  же
полуоткрытым ртом и теми же тоскливыми глазами выгнанной из дому собаки...
Он бросился навстречу Лоэру:
     - Добрый эрат!
     - Примэрат, - поправил Мегул.
     Лоэр взял себя в руки, со смешанным чувством брезгливости  и  неверия
обнял Квина и сказал  что-то  такое,  чего  говорить,  может  быть,  и  не
следовало. Но, кажется, все обошлось, и  он  повел  Квина  в  палату.  Тот
уцепился обеими руками за пурпурный плащ примэрата и жадно  смотрел  снизу
вверх, бормоча невнятные глупости, которые проходили мимо ушей Лоэра. Лоэр
сейчас думал о своем отношении к маленькому негодяю,  о  том,  что  должен
предпринять, чтобы обезопасить друзей...
     - Добрый эрат! Мы не пойдем туда, -  сказал  Квин,  останавливаясь  и
кивая в глубину огромного коридора. - Я просто  хотел  сообщить  вам,  что
суперат идет к Сурту с большим войском.
     - Далеко он? - спросил Лоэр.
     - Послезавтра должен быть под стенами города.



                              11. КРУГОВОРОТ

     Вслед за Квином Лоэр отправил двух молодых  легионеров,  отличавшихся
особой ловкостью, и попросил их о  всех  действиях  мальчишки  докладывать
ему. Поверил ли он Квину? И да и нет. Но даже  без  этого  сообщения  Лоэр
понимал необходимость срочной обороны города, поскольку  был  уверен,  что
суперат не оставит в покое  восставших  и  сделает  все  возможное,  чтобы
вернуться в Сурт с победой...
     Лоэр услышал гул, доносившийся с площади перед дворцом  и  подошел  к
окну.
     - Почему не расходятся люди? Что их волнует?
     Эрат Горан встал рядом.
     - Горожане пришли по твоему призыву отдать для пополнения казны  все,
что могут. Видишь, даже эрины несут свои украшения,  обрезают  волосы  для
плетения тетивы. - Эрат Горан улыбнулся. - Не  подмечаешь,  Рит:  вроде  и
рептонов-то не видать - вот что значит твоя слава! Мой призыв был  бы  для
них пустым звуком.
     - Ценю вашу скромность, почтенный эрат, и  все-таки  государственными
делами прошу заниматься вас, а меня ждет войско.
     Перед тем, как уйти, Лоэр убедительно просил эрата  Горана  подыскать
для Эна Элиса работу посложнее и не под каким видом не  выпускать  его  за
пределы дворцового сада...  Вскочив  в  седло,  Лоэр  почувствовал,  будто
тяжелая  гора  свалилась  с  плеч.  Он  глубоко  вздохнул   воздух   и   с
удовольствием подставил лицо свежему ветру.
     - Спасибо вам, друзья! - крикнул он горожанам.  -  Дети  и  внуки  не
забудут вашей щедрости в трудные для Гарманы дни!
     Конь стремительно понес его по улицам. Давно знакомое ощущение воли и
своей необходимости захватило Лоэра. Он не гнал коня: тот  словно  понимал
приподнятое состояние седока и не жалел  себя,  оставив  позади  скакавшую
свиту телохранителей...
     Всю ночь и весь  следующий  день  готовились  к  защите  Сурта.  Ряды
легионеров беспрерывно пополнялись  добровольцами  из  горожан  и  жителей
близлежащих деревень. Получившие волю вчерашние рабы тоже шли в ополчение.
Эрат Горан развернул кипучую деятельность и  на  пожертвованные  украшения
горожан и конфискованные сокровища гнофоров закупили по совету Лоэра самое
надежное  оружие,  необходимое  для  отражения  приступа.  Лоэр  почти  не
оставлял  седла,  объезжая  по  нескольку  раз  огромное  кольцо  обороны,
разделенное полноводной Ластрией. Хвост телохранителей давно надоел ему, и
он отправил их в  войско  под  благовидным  предлогом  помощи  легионерам.
Благодаря врожденной хватке и воинскому искусству,  отлично  разбираясь  в
современной стратегии, Лоэр без ложной скромности понимал, что кое в каких
вопросах он стоит значительно выше многих военачальников Гарманы и поэтому
мягко, но  настойчиво  вносил  поправки  в  те  распоряжения  подчиненных,
которые были заведомо неверными или неточными.
     Помимо подготовки обороны на стенах Лоэр уделял  не  меньше  внимания
укреплению обоих берегов Ластрии на всем ее протяжении от защитного  моста
на юго-западе до  места  впадения  в  Тенистый  залив,  поскольку  высадки
десанта внутри города можно было ожидать именно  этим  путем.  Поглощенный
делами, он с трудом выбрал время на посещение бывших пленниц Бефа Оранта и
могилы Ледии.
     От  разведчиков  Лоэр  узнал  о  подходе  войска  суперата  -  как  и
ожидалось, со стороны Воды Опавшего Листа.  Видимо,  Бефу  Оранту  удалось
перехватить  карателей  светоносцев  из  Туара.  Через  четыре   часа   от
разведчиков же стало известно о расположении лагеря противника. Он  разбил
его на юго-западе от Сурта в лесу и начал  какие-то  работы  по  расчистке
сосновой рощи. Понемногу становились ясными замыслы суперата. Стену города
с этой стороны он вряд ли решится брать приступом: здесь  открытое  место,
широкий ров и есть опасность быть контратакованным с фланга. Скорее всего,
он сейчас готовит плоты, чтобы проникнуть в город по реке  через  защитный
мост. Сложность такого плана состояла лишь в том, что до  защитного  моста
большое расстояние придется проплывать вдоль стен, расположенных по  обоим
берегам.
     С какой бы неприязнью не относился Лоэр к Масу Хурту, но  сейчас  был
благодарен  ему  за  нелепую  прихоть  возвести  вокруг  столицы  стену  -
небывалый случай! Против кого он строил  ее,  согнав  к  Сурту  бессчетное
количество рабов и свободных гарманов? В ком  видел  врагов?..  Жаль,  что
стена низковата - на высокую не хватило, видно, ни времени, ни денег.
     На исходе ночи в городе  вновь  объявился  Квин.  Лоэр  уже  знал  от
посланных за ним легионеров, что мальчишка уходил из Сурта  через  ход,  о
котором никто даже не подозревал, и ездил навстречу войску неприятеля. Что
происходило там, они не видели. Этой ночью он опять вернулся в город через
тот же лаз. Поведение его подозрительно, однако никаких мер по отношению к
нему они не принимали.
     Квин рассказал Лоэру о численности войска неприятеля - оно  превышало
сорок тысяч, - о  подробностях  устройства  лагеря  в  лесу  и  о  решении
суперата с восходом солнца атаковать по реке с тем, чтобы высадить  десант
внутри города. Доложив эти сведения, Квин снова собрался уходить.
     - Послушай, друг мой, - сказал Лоэр, довольный, что  тень  падала  на
его лицо, - тебе не кажется, что-то изменилось в наших добрых  отношениях?
Ведь раньше мы не расставались.
     - Не надо, добрый эрат. - Квин уставился в землю. - Поверьте,  сейчас
я должен торопиться. Но я вас очень, очень люблю!
     Лоэр чувствовал мелкую дрожь. Он смотрел в  темноту,  которая  только
что поглотила Квина... Но мальчишка так  искренен,  что  не  поверить  ему
нельзя!.. Впрочем, он всегда казался искренним. Какой актер! Какой  талант
гибнет в этом слепом, жестоком сердце! Неужели он все-таки враг  и  упорно
ищет возможности для нанесения смертельного удара - не ему, Лоэру, -  нет,
- а большому, общему делу гарманов?.. Что же  он  задумал?  Почему  дважды
сказал правду?.. Может быть, теперь он стал другим, поняв наконец то  зло,
которое исходит от служителей неба? Сто  вопросов...  сто  вопросов  и  ни
одного ответа... Но не поверить бедному Мару... Размышления прервал  Берк,
решительно шагнувший к нему, в то время как остальные командиры  стояли  в
ожидании поодаль.
     Лоэр взглянул на скуластое веснушчатое лицо Берка.
     - Поскольку вы отвечаете за защитный мост,  сделайте  все  возможное,
чтобы он не загорелся... Достаточно ли вы поливаете его водой?
     - Да, примэрат. Дерево уже набухло.
     - Похвально. С рассветом я буду здесь. -  Лоэр  обратился  к  другому
командиру: - Свою задачу вы знаете, Лос Карт:  обеспечить  оборону  вашего
участка стены от реки до Кузнечных ворот  таким  образом,  чтобы  ни  один
светоносец не прорвался в город. Уверен: часть войска  суперат  бросит  на
ваш участок.
     Перед рассветом возвратились из окрестностей Сурта разведчики. В двух
направлениях, в том числе и в Тенистом  заливе,  неприятеля  не  было.  На
всякий  случай  Лоэр  отправил  в  окрестности  дозоры,  чтобы   полностью
гарантировать безопасность столицы.



                       12. КРУГОВОРОТ (ПРОДОЛЖЕНИЕ)

     По всему было видно, что враг готовится к штурму. В тот момент, когда
на восточную сторону стены поднялся часовой легионер и, подняв над головой
руку, произнес: "Здравствуй, утро!", из леса донесся шум. С первыми лучами
солнца левое крыло войска суперата пошло на приступ. Светоносцы  тащили  с
собой под прикрытием больших щитов мостки, связанные  из  стволов  молодых
деревьев и плетеных ветвей, плоты и бревна, длинные лестницы и жерди.  Все
это, сопровождаемое дикими воплями, посыпалось в ров. Кое-кто  кинулся  на
противоположную сторону рва, чтобы поправить неладно  брошенные  мостки  и
бревна, и падали, сраженные стрелами лучников, их места занимали другие  и
тоже падали на тела товарищей, вперив застывшие глаза в небо  и  окрашивая
воду кровью. Оставшиеся в живых расступились,  пропуская  ударные  отряды,
которые, стремительно преодолев ров, пытались на ходу приставить  к  стене
высокие лестницы. Красные плащи мешали им, но они не сбрасывали их,  боясь
гнева суперата, легкие  панцири  ненадежно  защищали  тело,  и  светоносцы
умирали один за другим, сраженные меткими стрелами.
     Почти сразу же за  атакой  левого  крыла  на  реке  показалось  более
двадцати плотов, на которых еще только разгорались гигантские костры. А за
ними - со стены хорошо было видно -  выносились  из  леса  новые  и  новые
плоты, на которых должны были плыть люди. Но как  только  пылающие  костры
приблизились к защитному мосту, легионеры, проворно  соскользнув  вниз  на
заранее приделанные площадки, длинными шестами протолкнули  опасные  плоты
дальше, к ожидающим дружинникам - те перетаскивали бревна и гасили  огонь.
Когда последний плавучий костер миновал мост, суперат понял, что затея  не
удалась и приказал дать отбой. Он даже не рискнул попытаться пройти  через
защитный мост, видя в этом бесполезную потерю солдат.
     Под стеной Сурта неприятель  оставил  шестьсот  убитых  -  такого  не
ожидали ни оборонявшиеся, ни тем  более  суперат.  Лоэр  приказал  трубить
победу.  То  возникающие  рядом,  то  угасающие  вдали  волны  ободряющего
"хе-э-эй!" прокатились по вершинам стен и в самом городе.
     - Но это не конец, - сказал Лоэр.
     - Думаете, Беф Орант решится на осаду? - спросил Берк.
     - Не знаю. Я бы на его месте на осаду не пошел.  Нет  смысла:  у  нас
месячный запас продовольствия, о чем ему  отлично  известно,  оружия  пока
достаточно да и солдат хватает.
     - Что верно, то  верно.  А  что  бы  вы  предприняли  на  его  месте,
примэрат?
     Лоэр глянул на искрящуюся в лучах солнца Ластрию:
     - Самое уязвимое место - река и вход со стороны Тенистого залива...
     Он замолчал. Его удивила нависшая вдруг над стенами тишина.
     - Что-то случилось, - сказал Берк.
     Лоэр вместе с командирами приблизился к парапету стены и посмотрел  в
поле. Со стороны неприятеля к городу подходила молодая эрсина. Она даже не
шла, а будто плыла над землей, едва касаясь ногами сочной травы.
     - Гармана! - прошептал Лоэр.
     - Что вы сказали?
     - Это Гармана, Берк. Ее оставила после себя Вещая Имтра.
     - Не понимаю... А кстати, кто же  такая  была  Имтра?  И  кто  эта...
Гармана? Они же не люди. Как это понимать?
     Лоэр пожал плечами:
     - Странно другое, Берк: мы сто лет жили бок-о-бок с  Имтрой  и  редко
кто из нас задавал такой вопрос.  Берк  продолжал  смотреть  на  Лоэра  и,
видимо, тщетно пытался отыскать ответ.
     - Так было всегда, Берк, - неуверенно сказал Лоэр. -  Мы  привыкли  к
Вещей. Теперь будем привыкать к Гармане. Они не рождаются  подобно  людям,
а... появляются постепенно, как из тумана.
     - Не понимаю.
     - Этого, наверно, никто не понимает. Это  просто  есть.  Он  попросил
стражу открыть ворота, но Гармана не свернула со своего пути и на глазах у
пораженных людей прошла сквозь толстую стену,  как  ни  в  чем  не  бывало
направившись в ту сторону, где стояли военачальники. Она безошибочно нашла
самого главного и остановилась перед ним.
     - Неясные видения посещают меня, Друг Правды, -  сказала  она,  глядя
безучастно и сонно. - Большая беда придет в вашу страну.
     - Мы знаем эту беду, но не знаем пока, как справиться с  нею.  Помоги
нам!
     - Вы  не  догадываетесь  о  ней.  Горе  явится  неожиданно  и  станет
гибельным... Но я скажу потом, не сейчас.
     - Ты еще не совсем проснулась, Гармана...
     - Я проснусь не скоро: я чем-то больна. Часто в себе чувствую горячие
вихри, зовут меня далекие голоса, я не понимаю, хоть  и  силюсь  разобрать
их. Но чаще меня обволакивает какая-то нежная ласка, она усыпляет и  ведет
в одиночество, в забытье, я не могу бороться с нею. - Она холодно поиграла
глазами, словно прислушиваясь к  чему-то,  потом  сказала:  -  Твой  народ
счастлив тем, что не знает, насколько он несчастлив.
     - Ты... это о чем, Гармана?
     Она не ответила, вяло повернулась и стала легко спускаться со стены.
     - Какая странная, - глядя ей вслед, сказал Берк. - И одежда...  Между
прочим легионеры не однажды видели ее. Говорят, как пройдет мимо, сразу на
душе облегчение. Да вот и сейчас я чувствую то же.
     Гармана остановилась. Медленно подняла голову:
     - Я помогу вам. Теперь я озабочена более тяжкой бедой, которая придет
на ваш остров.
     Сердце Лоэра  дрогнуло.  Он  исподлобья,  стиснув  зубы,  смотрел  на
уходившую Гарману... Что если она в самом деле предвидит  несчастье  -  не
то, о котором известно, а  другое,  может  быть,  более  трагическое,  чем
рептонство? Но думать об этом было некогда,  его  звали  неотложные  дела.
Возвращаясь с укреплений под вечер, Лоэр  хотел  навестить  эрата  Мегула,
изнывавшего  в  резерве,  но  начальник  дворцовой  стражи  доложил,   что
примэрата давно ждут. Это был Квин. Он сообщил о намерении суперата начать
новый приступ и даже попытаться изложить  некоторые  подробности,  Лоэр  в
этот раз не  справился  с  собой  и  был  вынужден  вызвать  мальчишку  на
откровенность.  Тот,  кажется,  впервые  почувствовал  себя  неуютно   под
пристальным взглядом, робко оправдывался, просил верить ему по-прежнему  и
не считать его виновником  смерти  стражников:  их  убили  гнофоры,  чтобы
отравить эрину Винию - она много знала, и  они  боялись  ее  признания  на
допросах, - а он, Квин, просто спас ее от смерти и вывел за стены города.
     - Рыба в небе! - Лоэр не узнал своего голоса. - Тебе не известно, что
она - наш враг?!
     Квин едва заметно кивнул:
     - Она хорошая, эрат... красивая... Она живет в моем сердце, эрат.
     - Где она сейчас?
     - Там... у суперата.
     Лоэр подошел к низкому фонтану и понуро смотрел  на  журчавшую  струю
воды.
     - Я должен арестовать тебя, -  наконец  сказал  он.  Квин  подавленно
молчал. Но стоило Лоэру сделать шаг к двери, как  он  вскочил  с  места  и
умоляюще взглянул на него:
     - Не делайте этого, добрый эрат,  прошу  вас!  Когда  кончится  осада
города, я сам явлюсь к вам и тогда делайте со мной, что хотите! А пока  не
надо: я могу принести вам много пользы!
     Он бросился к Лоэру и,  упав  на  колени,  обхватил  его  ноги.  Тот,
неловко освободясь, позвал начальника стражи:
     - Прошу арестовать мальчика!
     - Не надо бы, эрат, - жалобно попросил  Квин,  пятясь  от  начальника
стражи, запнулся обо что-то,  упал,  тут  же  поспешно  поднялся  и  снова
подбежал к Лоэру, как бы ища у него защиты.
     - Надо, Квин. - Лоэр легко подтолкнул  его  к  начальнику  стражи.  -
Надо. А ты на досуге  поразмыслишь  кое  о  чем.  Ведь  тебе  есть  о  чем
подумать, не так ли?
     Мальчишка послушно сделал несколько шагов вперед и остановился.
     - Эрат, но вы верите, что Беф Орант начнет новый приступ?
     - Верю.
     Квин опустил голову и медленно вышел.



                                13. СМУТА

     Он сбежал в тот же день. Стражника нашли лежавшим возле двери -  Квин
его усыпил с помощью снотворного порошка - и перенесли в помещение охраны.
Лоэру некогда было заниматься этим случаем: ему стало известно о заговоре,
подготовленном гнофорами. Среди заговорщиков оказался  сын  эрата  Мегула,
любитель роскоши и увеселений. Сам эрат Мегул, узнав о причастности сына к
предательству, ходил сам не свой и сначала старательно избегал  общения  с
товарищами. Наконец разыскал Лоэра. Серые умные глаза  смотрели  вниз.  Он
горбился. Темно-рыжие волосы были словно выпачканы на висках мукой.
     - Вижу, вас угнетают противоречивые чувства, - примэрат, - сказал он,
покашливая от волнения, - забудьте, что я его отец, и помните ваш  долг  -
нам нельзя расслабляться. Я буду согласен с  любым  решением  суда,  кроме
оправдания.
     - Их будет судить Народное Собрание, почтенный эрат, - ответил  Лоэр.
- Мы с вами старые, испытанные друзья. Я верил вам всегда и на предстоящем
суде поверю искренности каждого вашего слова.
     - Спасибо, примэрат... Но время-то сейчас такое...
     Да, время было особенное, военное, и требовало строгости  и  быстроты
решений. Об этом напомнил Лоэр перед открытием Народного Собрания. Сам  он
сел в свое кресло и казался безучастным к общему шуму и отдельным выкрикам
возмущенных людей.
     Из пояснений заговорщиков стало понятно, что  гнофоры  убедили  их  в
подходе к городу стотысячного войска суперата, которое с ходу возьмет Сурт
и учинит жестокую расправу над теми, кто выступает  против  воли  неба.  В
задачу заговорщиков входило объединение наибольшего числа горожан  в  один
сплоченный отряд, костяком которого служили бы светоносцы, взятые  в  плен
во время восстания. Этот отряд  должен  был  выступить  завтра  с  началом
приступа и прежде всего убить Лоэра и его единомышленников.
     - Неужели вы испугались войска суперата? - спросил у подсудимых  один
из членов Собрания.
     - Нет, - дерзко ответил главарь заговора. - Просто нам не нужны новые
порядки и новые законы. Из-за них мы лишились возможности весело проводить
время.
     - А ты, - ты, Бан, стал предателем по той же причине? - тихо  спросил
эрат Мегул сына.
     - Да, - пряча глаза, ответил тот.
     - Вот к чему тебя привело безделье и праздная жизнь!
     Бан не отозвался, скрыв лицо за щегольским воротником.
     - Люди борются за новую Гарману, за возвращение законов Ремольта!
     Бан огрызнулся:
     - А мы боремся за свои права, и нам наплевать на остальных!
     - Замолчи, не позорь моих седин!
     Лицо эрата Мегула словно одеревенело. Он тихо сказал:
     - Серьезность преступления может оправдать любую строгость.
     Дебаты продолжались больше часа.  Итог  подвел  эрат  Горан,  который
высказал  удивление,  как  мог  возникнуть  спор  относительно  наказания.
Собранию надлежит разобраться не только в тяжести проступка  заговорщиков,
но и в мере наказания. И установить за теми, кто по той или  иной  причине
избежит сурового решения, кто ободрится или придет в уныние в  зависимости
от степени наказания.  Он  призвал  всех  членов  Собрания  голосовать  за
смертную казнь.
     Лоэр  оглядел  амфитеатр:  над  головами  членов  Собрания  поднялось
подавляющее большинство тростей из рога нарвала  -  знака  государственной
власти.
     Мегул попробовал подняться,  но  силы  отказали  ему.  В  наступившей
тишине все услышали его слабый, но уверенный голос:
     - Я не могу простить такого коварства ни  сыну,  ни  другим,  высокие
эраты... Не простил бы и себе.
     Люди  с  благоговейным  трепетом  и  уважением  смотрели  на  Мегула,
который, наконец, нашел в себе силы встать.
     Уходя, он обратился к Лоэру:
     - Прошу вас... сделать все без меня, примэрат...
     Он вышел из зала  при  могильном  молчании  людей.  Лоэр  тоже  хотел
подняться из кресла, но в этот момент в  пол  возле  его  ног  со  свистом
вонзилась короткая стрела. Пятеро телохранителей  тотчас  плотно  окружили
его, остальные бросились к верхним галереям. Лоэр потянулся к стреле.  Его
опередил эрат Горан:
     - Тут может быть яд, друг-приятель!
     Он сам вытащил стрелу и, сняв с нее  прикрученный  листок  бумаги  из
луба фикуса, удивленно передал Лоэру. Тот прочитал:
     - Эрат! Большой отряд заговорщиков собирается  напасть  на  Собрание.
Сейчас они у храма Бога Дождей. Торопитесь!
     - Продолжайте без меня! - на ходу бросил Лоэр эрату Горану.
     Оставив здание, он вскочил в седло и поскакал к храму Бога Дождей. За
ним устремились несколько легионеров, упрашивавших подождать подмогу. Лоэр
вряд ли слышал их. Мозг сверлила неотступная  мысль  -  успеть,  захватить
врасплох, остановить безумцев, пока они не покинули место и не рассыпались
по улицам: ясно, что в открытую не пойдут к Собранию - рискованно.  Другое
дело  -  внезапно  напасть  на   малочисленную   охрану   и   безнаказанно
расправиться с безоружными  в  зале,  в  несколько  минут  обезглавив  все
руководство Страной. Нельзя было  не  оценить  своевременность  выбранного
врагами момента, его следовало признать более эффективным, чем  завтрашнее
выступление, когда и члены Собрания, и примэрат могли находиться в  разных
концах города. Другая мысль тоже была  неотступной,  но  она  не  сверлила
мозг, а плелась где-то позади - неуверенно,  рывками:  можно  ли  доверять
содержанию записки, посланной таким необычным способом? Лоэр  догадывался,
кто ее автор. И верил вопреки опыту. Он  понимал,  что  если  только  Квин
добивается доверия для осуществления своего главного удара,  то  раскрытие
подобных заговоров для него просто находка...
     Конь стремительно влетел в  храмовую  рощу  и  встал  на  дыбы  перед
большой группой вооруженных людей. Те опешили, видя перед собой примэрата,
одного, без охраны - главную цель их замыслов.  Не  давая  им  опомниться,
Лоэр сказал:
     - Прежде чем обнажить меч, хочу спросить вас: на кого  вы  поднимаете
оружие? На тех, кто избран народом?..
     - Не слушайте его, братья! - крикнул из  дальних  рядов  чернобородый
гнофор и вскинул над головами мятежников арбалет.
     Его остановили, а когда  он  стал  сопротивляться,  отобрали  оружие.
Другие стали на сторону служителя неба -  возникли  разногласия.  К  этому
времени  прискакали  отставшие  легионеры,  а  за  ними  телохранители,  и
остановились чуть позади Лоэра, готовые в любую минуту ринуться в неравный
бой.  Сдерживая  нетерпеливого  коня,   примэрат   попросил   заговорщиков
прекратить ссору и обратился к ним:
     - У меня нет времени ждать, пока вы разберетесь в своих делах, эраты,
но хотелось бы знать, чем вы недовольны?
     Возня постепенно стихла. Кто-то несмело отозвался:
     - Говорят, вы возвращаете старые законы...
     - Не просто старые,  а  законы  Ремольта,  которого  гнофоры  считают
главным богом.
     Это произвело впечатление, по рядам прокатился говор.
     - Чем еще недовольны вы?
     Больше никто не отозвался.
     - Кажется, у вас нет повода ненавидеть нас.  А  что  касается  старых
законов, написанных, кстати, рукой самого Ремольта,  то  их  уважали  наши
деды и прадеды и теперь уважают все честные гарманы. Гнофоры не терпят эти
законы, потому что  они  лишают  возможности  дурачить  вас  и  держать  в
повиновении... Так вот: я не извлеку меча из ножен, пока не извлечете  вы,
но если наша беседа закончится миром, вы должны сложить оружие сейчас же!
     Никто из мятежников не шелохнулся.
     - Я жду!
     - А что станется с нами? - спросил пожилой светоносец.
     - Это решит Народное Собрание.  Наказанию  подвергнутся  лишь  прямые
виновники мятежа.
     - Мы вам верим, примэрат!..
     На землю упал первый меч. За ним  второй,  третий.  Посыпались  луки,
кинжалы, колчаны со  стрелами,  арбалеты  и  копья.  Через  четверть  часа
выросла гора оружия.  Подоспевшие  отряды  легионеров  молча  смотрели  на
длинную цепочку мятежников, проходивших мимо этой горы.



                            14. ВТОРОЙ ПРИСТУП

     Суперат получил подкрепление, но не в сто тысяч, как ходили слухи,  а
всего лишь в восемь тысяч мечей. Эту весть принесла стрела Квина, потом ее
подтвердили разведчики. Такое подкрепление не могло сыграть решающей роли,
хотя в  руках  опытного  военачальника  явилось  бы  неплохим  подспорьем,
например, для отвлекающего маневра или надежного заслона против  возможной
вылазки горожан, а также для резерва - смотря по тому, какие планы  строил
неприятель.
     Утром, выслушав последние доклады разведчиков,  Лоэр  посетил  Берка,
поговорил с командирами, в задачу которых входила  оборона  обоих  берегов
внутри города, долго беседовал с эратом Мегулом, затем поднялся на стену к
Лосу Карту.
     Вроде все предусмотрено, все проверено и обсуждено десять раз, и  все
же смутное беспокойство не покидало Лоэра: разведчики донесли, что со Щита
Гарманы они заметили несколько парусов. Недавно корабли  изменили  курс  и
приблизились  к  острову  Эна-Рату,  где  находились  изгнанные  из  Сурта
гнофоры. За дальностью расстояния  не  удалось  определить  принадлежность
судов, но было ясно, они здесь неспроста. Значит, не исключалось нападение
и со стороны залива. Проскочить через тоннель Щита Гарманы  им  ничего  не
стоит, если не поставить там заслон,  а  выйти  навстречу  с  теми  утлыми
суденышками, которыми располагает  Лоэр,  было  равносильно  самоубийству.
Приходилось ждать и готовить защитников на  случай  нападения  со  стороны
Тенистого залива.
     Незадолго до приступа  перед  стенами  дважды  -  туда  и  обратно  -
проехала на белом коне Виния. Она восседала гордо, не обращая внимания  на
глазевших легионеров, и вся была поглощена заботами о том, чтобы  показать
свою неотразимую привлекательность. Легионеры хоть изредка и  окликали  ее
Красоткой с Кривой Дороги, но тут же умолкали, почесывая затылки и  крякая
от восхищения. Приступ начался раньше намеченного срока: небо на горизонте
начинало немного проясняться и суперат, видимо, опасался жары. На этот раз
противник подготовил плоты с навесами. Внешние ряды светоносцев  стояли  с
заряженными арбалетами под прикрытием  надежных  щитов.  Хуже  всего  было
шестовикам: они могли рассчитывать лишь на латы и благосклонность  судьбы.
Они падали за борт  один  за  другим.  Их  места  занимали  другие,  спеша
перехватить выроненные шесты.
     Со стен летели горящие молнии стрел, с  шипением  плюхались  в  воду,
впивались в навесы и поджигали их. Два плота загорелись. Светоносцы, поняв
безуспешность борьбы с огнем, бросались в реку и искали спасения на других
плотах - те кренились, уходили в воду одним краем от  тяжести  цеплявшихся
людей. На них кричали, поспешно втаскивали на суковатые бревна, царапавшие
руки и рвавшие плащи, и снова торопливо разбегались по своим местам, плохо
слыша друг  друга  в  гвалте  голосов.  Передние  плоты  уже  подходили  к
защитному мосту, с него навстречу рассыпались ослепительные вихри  горящих
стрел, прикрученная к ним пакля, достигнув цели, раскидывала  вокруг  себя
огненные брызги, люди кричали, хватались за  обожженные  лица,  прыгали  в
реку, чтобы погасить загоревшуюся  одежду.  Катапульты,  установленные  на
головных плотах, стреляли часто впустую, командиры ругались и на  стрелков
и на тех, кто ненароком раскачивал плоты, перебегая с края на край.
     И  вдруг  общий  вопль  прокатился  по  реке  и  по  стенам   города:
подходившие к защитному мосту плоты  нагоняла  армада  других  плотов,  на
первом  из  которых  развевался  на  ветру  всем  знакомый  красно-голубой
штандарт Рута Линара Эрганта. Еще никто не мог  понять,  в  чем  дело,  но
предположение об измене сбило с толку осаждавших.  И  на  плотах  началась
паника.
     Увидев флаг отца, Лоэр прежде всего подумал о хитрости Бефа Оранта  и
решил немного выждать, прежде чем принять окончательный план действий. Тут
же ему  сообщили  о  гибели  Лоса  Карта.  Он  попросил  Берка  немедленно
докладывать ему о всех делах на этом участке и поспешно поднялся на стену.
     Оборонявшиеся дрались отчаянно.  Ряды  их  заметно  поредели,  и  это
обеспокоило Лоэра. Он увидел убитого телохранителя и пожалел, что отправил
их всех сюда. Женщины переносили раненых в безопасное место,  подтаскивали
родниковую воду и оружие из арсенала.
     Перед стеной Беф Орант поставил катапульты и  стрелометы,  защищенные
несгораемыми занавесями из веревок, пропитанных уксусом. Тучи стрел,  град
камней и ядер обрушивался на защитников, опустошая  их  ряды.  Метательные
машины перебрасывали через стены железные  крюки,  которые  срывали  крыши
домов и калечили людей.
     - Мне сказали, что эрата Карта убили  давно!  -  строго  сказал  Лоэр
встретившему его младшему командиру.
     - В начале приступа, примэрат.
     - Так почему же сообщили об этом только сейчас?!
     - Мы несколько раз посылали к вам, примэрат, но люди не дошли.
     - Так. - Лоэр хмуро посмотрел на поле, усеянное красными  плащами.  -
Где эрат Болор?
     - Убит, примэрат.
     - Эрат Шерол?
     - Тоже. Недавно.
     - Кто же командует сейчас этим участком?
     - Я, примэрат.
     Глаза у Лоэра потеплели:
     - Вы достойны похвалы, друг  мой!  Однако  прошу  послать  за  эратом
Мегулом - пусть явится сюда с двумя отрядами резерва и примет командование
обороной стены.
     Приказания Лоэр отдавал спокойно, уже  уверенный  в  том,  что  здесь
врагу не пройти.
     Осаждающие подвели наконец  тараны.  Сверху  на  них  падали  толстые
бревна, обвязанные канатами, падали и вновь  поднимались,  чтобы  потом  с
новой силой обрушиться вниз. Ров был настолько  надежно  завален  лесом  и
сплетенными мостками, что светоносцы легко преодолевали его и устремлялись
к приставленным лестницам.
     Верхние бойницы временами раскрывались, и из них  вместе  с  огнем  и
дымом вылетела горящая нефть, чередовавшаяся  со  смолой  и  расплавленным
оловом:  сбрасываемый  песок  проникал  в  закрепы  панцирей,  ограничивая
движения. Неприятелю удалось приставить к стене несколько лестниц. Три  из
них, доверху заполненные светоносцами, тут же медленно отошли под  напором
длинных багров и рухнули вниз. На остальных  врагам  удавалось  достигнуть
лишь определенной высоты, с которой они падали  вниз  на  тела  товарищей.
Вскоре оборонявшиеся сумели оттолкнуть одну за другой еще четыре лестницы.
     Пока не прибыл с отрядами  эрат  Мегул,  молодой  командир  продолжал
возглавлять этот участок  обороны.  Когда  Лоэр  хотел  подсказать  ему  о
возможности удачной контратаки, тот  сам  подбежал  и  немного  неуверенно
предложил:
     - Примэрат, мне кажется, сейчас было бы самое время  ударить  конному
резерву во фланги противнику со стороны Кузнечных и Гончарных ворот.
     - Верно. Действуйте, друг мой!
     Лоэр заменил убитого у баллисты легионера  и  сам  натягивал  канаты,
поочередно ударяя слева и справа до тех пор, пока они не гудели одинаковым
тоном. Потом поднималось дышло, колонны  баллисты  дрожали  от  сотрясений
пружины, и камни вместе с окованными  бревнами  тяжелой  тучей  летели  на
головы противника. Занятый солдатским трудом, Лоэр выслушивал донесения  о
положении возле защитного моста, потом, когда прибыл со своими легионерами
эрат Мегул, передал командование защитникам стены и поторопился  к  Берку.
Там все еще была полная неясность. Светоносцы под  флагом  Линара  Эрганта
беспощадно истребляли светоносцев, шедших под флагом суперата.
     - Мне даже жалко их,  -  признался  Берк.  -  Я  приказал  прекратить
стрельбу.
     Первая  партия  плотов  поспешила  проскочить   мост,   спасаясь   от
жестокости собратьев и предпочитая плен полному уничтожению. Второй партии
Лоэр приказал остановиться перед  мостом,  и,  хоть  это  и  было  трудно,
предводитель светоносцев распорядился удерживать  плоты  шестами.  Сам  он
шагнул на берег и поднялся наверх. Это был молодой тысячник,  подвижный  и
уверенный. Глаза бойкие, дерзкие. На  лбу  шрам  и  фиолетовый  синяк.  Он
подошел торопливо, припадая на левую ногу и почему-то все время держась за
бедро рукой.
     - Эрат Лоэр? - Он вскинул над головой для приветствия руку, но тут же
осекся, увидев знак высшей власти на груди Лоэра. - Простите:  примэрат...
Я, Орт Илос, приветствую вас! Восемь  тысяч  светоносцев  прибыли  в  ваше
распоряжение для защиты столицы Гарманы!
     - Приятно слышать, эрат, - ответил Лоэр. - Но как вы докажете, что вы
наши друзья?
     Тысячник лукаво улыбнулся:
     - Права сильных утверждаются оружием, эрат.
     - Вы от него?
     - Да. Эрат Гар скоро будет здесь.
     - Давно пора!..  -  Лоэр  с  чувством  пожал  крепкую  ладонь  Илоса,
обернулся к Берку и велел пропустить плоты в город.
     Илос отдал распоряжение прямо с моста и вернулся к Лоэру.
     - Зря вы затеяли восстание, примэрат. Эргант еще  не  выздоровел  как
следует и теперь вынужден рваться в Сурт, поскольку тут решается многое!



                              15. ПЕРЕДЫШКА

     Своеволие с разоружением  мятежников  не  прошло  для  Лоэра  гладко:
Народное Собрание  потребовало  его  к  ответу.  Разбирательство  случаев,
опасных для жизни примэрата, когда он неразумно, зачастую один, являлся  в
логово недругов, затянулось надолго. Тут вспомнили все: и старое и  новое,
и на десять лет вперед, и за все его грехи постановили наказать штрафом  в
тысячу гурнов в пользу общественной казны. Лоэр схватился за  голову:  где
взять такие деньги, если за душой у него редко водилась даже  пара  монет?
Собрание после продолжительного обсуждения  решило  штраф  не  снижать,  а
поскольку у примэрата сейчас денег нет,  предложить  отработать  на  благо
отечества после того, как противник уйдет от стен Сурта. Нашлись и  такие,
которые предложили внести деньги за Лоэра, однако  эти  добрые  побуждения
были  отклонены  "для  пользы  виновного".  После  заседания  Лоэр  тотчас
отправился к эрату Горану и выслушал  его  доклад  и  дополнения  Элиса  о
положении   в   городе.   Государственная   казна   на   прежнем   уровне,
продовольствия достаточно,  оружия  тоже  -  только  пока  еще  не  учтено
снаряжение прибывшего войска эрата Илоса. Пожары, начавшиеся в  городе  во
время приступа, полностью  ликвидированы,  оставленные  в  городе  гнофоры
арестованы, кроме двоих, вполне надежных, занимавшихся лишь служением небу
и ничем больше. За минувшие сутки прибавилось еще три рептона - показатель
отрадный, поскольку в последние дни количество их по  неизвестной  причине
сокращается. Но что поразительно: почти все они рвутся на юг  к  отщепенцу
Гелу  Никору  и  сдерживать  их  нет  никакой  возможности.  Бывшие  члены
Народного Собрания, вопреки предположениям эрата Горана, проявляют себя  с
наилучшей стороны. Все, кроме  столетнего  старца  Дулла,  так  или  иначе
участвуют в обороне города и заслуживают похвал:  видимо,  хотят  искупить
свою вину перед  народом  за  прошлые  деяния.  В  заключение  эрат  Горан
подсунул для подписи несколько приказов и  распоряжений  по  Стране.  Лоэр
скептически усмехнулся, заметив, что фактически он является примэратом  не
Гарманы, а Сурты, а Сурта, поскольку все эти наставления вряд ли выйдут за
стены города, а если и выйдут, то будут ли действенны  в  других  городах,
где до сих пор держится власть суперата?
     - Будут! - убежденно ответил эрат Горан. - И не скаль  зубы.  Шел  бы
лучше да поспал немного, а то ведь вон на кого стал похож!
     Но было не до отдыха. В сопровождении легионеров  во  дворец  явилась
незнакомая амазонка. Она  попросила  встречи  с  Лоэром  и  сообщила,  что
примэрона Нагрис прислала ее  в  Тенистый  залив  для  оказания  посильной
помощи столице Гарманы.
     - Сколько же у вас кораблей, извира? - спросил Лоэр.
     Амазонка смутилась:
     - Было восемь, но я  допустила  непростительный  просчет,  подойдя  к
острову Эна-Рату. Меня никто не предупредил, что там изгнанные гнофоры.
     - С какой целью вы посещали остров?
     - Я знаю, ты брат примэроны, - не сразу ответила амазонка, - и должна
быть с тобою откровенной. У нас было двенадцать судов  -  восемь  наших  и
четыре с малого Нераса, - когда по  приказу  примэроны  мы  отправились  к
Западному  материку  за  сокровищами.  После  двух  месяцев  скитания   мы
возвращались обратно, как вдруг получили  от  гонца  распоряжение  идти  в
Тенистый залив, к Сурту. Бывшие пираты воспротивились: это их не  касалось
и поэтому они потребовали разделить сокровища в  бухте  острова  Эна-Рату.
Пока мы были заняты дележкой, гнофоры,  о  которых  мы  ничего  не  знали,
завладели одним нашим кораблем и поплыли на запад, видимо, в Лерас, Мегрис
или Ману.
     Лоэр поднялся с места. Амазонка с замиранием сердца прислушивалась  к
его легким шагам.
     - Я виновата, примэрат, и жду твоего решения.
     Лоэр продолжал ходить. Потом остановился и, как ни в  чем  не  бывало
спросил:
     - Зачем  вам  сокровища?  Ведь  амазонки  всегда  были  равнодушны  к
богатству.
     - Это не для нас. - Она приободрилась. - Для суженого  примэроны.  Да
ему теперь вроде и не надо их.
     Лоэр снова принялся расхаживать по мраморному полу, и  женщина  снова
замерла в ожидании своей участи.
     - Натворили вы беды, извира: отпустили на волю наших врагов!
     - Накажи меня, примэрат!
     - Вы себя уже наказали, и моя кара не может быть большей.  Пусть  это
решит Нагрис. Я же оставляю вас командиром судов...
     - Спасибо, примэрат! - Женщина бросилась на колени.
     Лоэр резко поднял ее на ноги.
     - И... и прошу нести вахту возле Ластрии. В случае появления кораблей
суперата немедленно сообщите мне.
     - Примэрат! Они не могут придти сюда раньше нашего флот!
     - Так и Нагрис будет здесь?
     - Буквально на днях! И... Аора тоже.
     - Хорошо... Ступайте, извира.
     - Я раба твоя, примэрат! - Она по-гармански подняла над головой  руку
и скользнула к выходу.
     Лоэр позвал начальника стражи, намереваясь пригласить командиров,  но
вошедший эрат Горан попросил немного повременить.
     - Успеешь, друг-приятель, успеешь.  Тут  поважнее  дело  есть.  -  Он
решительно потащил его к покоям, провел в один из них  и,  перед  тем  как
закрыть дверь, сказал: - Через три часа сам разбужу. А сейчас - спи!
     - Рыба в небе! Почтенный эрат!
     - Все одно не открою! - донесся из коридора приглушенный голос.
     Делать нечего. Лоэр выглянул  в  окно,  вздохнул  и,  не  раздеваясь,
завалился в постель. Проснулся от легкого шума. В комнате никого, но  зато
на столике рядом с кроватью лежала записка:

     "Эрат!
     В  стране  суперата  паника:  получено  известие  о  подходе   Синего
Пустынника с большим войском.
     Ждите!
     Однако предвидится еще одно испытание для города: гнофоры  из  Совета
велели суперату взять из тайника Жгучий  Луч  и  с  его  помощью  овладеть
Суртом. Это случится, пожалуй, завтра утром".

     - Квин! - крикнул Лоэр.
     Мальчишка не отозвался.
     - Квин, я же знаю, что ты здесь!
     Сверху, из ниши, не сразу донеслось осторожное:
     - На что я вам эрат?
     - Слезай сюда.
     - Не-а. - Квин по грудь высунулся из тайного хода.  -  Вот  когда  вы
будете уверены, что я ваш друг, тогда приду хоть из страны  теней.  Сейчас
ведь вы мне не верите, правда?
     - Правда.
     - Ну вот. Вы  меня  арестуете,  я  убегу,  а  за  это  опять  попадет
кому-нибудь. Нет, добрый эрат, если только гнофоры  догадаются,  что  я  с
вами, не видать вам меня, и тогда я не смогу помогать вам.
     - Откуда ты знаешь этот лаз? - прервал его Лоэр.
     - Я многое знаю, эрат. При постройке дворцов предусматривались тайные
ходы, чтобы в любое время можно было расправиться  с  противниками  учения
гнофоров.
     - Ясно... Ты знаешь, как стрелять из Жгучего Луча?
     - Знаю. Там есть две кнопки... не где воронка - на другом конце.
     - Что такое кнопка?
     - Это такая... как круглый зуб...  выглядывает  из  дырки,  чуть-чуть
высовывается. Их сразу видно.
     - Понял. И что с ними делать?
     - Сначала надо направить воронку в сторону  врага,  потом  поочередно
надавить пальцем на нижнюю и верхнюю кнопку.
     - Сможешь до утра принести Жгучий Луч?
     Квин чуть не свалился.
     - Эрат! Это невозможно! Или вы хотите, что бы я пропал?
     - Не хочу. Но нам необходим Жгучий Луч!
     - Эрат! Миленький эрат! Не надо бы, - Квин поежился. - Я не  смогу...
Это очень трудно...
     - Принесешь - поверю! Знаешь, где суперат хочет поставить Лучи?
     - Сейчас нет... Я скажу потом...
     Не может быть, чтобы Беф Орант и гнофоры не замечали  отлучек  Квина.
Но не исключено и другое: они его используют как  лазутчика.  Тогда  какие
сведения он им приносит? Если важные, значит, он  по-прежнему  коварен.  А
если незначительные?  Вряд  ли:  им  известны  способности  чудо-отрока  и
поэтому его сразу заподозрят в случае неверной  или  мелкой  информации...
Значит, все-таки... Прежде всего  Лоэр  сжег  записку  Квина,  затем  стал
неистово ломиться в дверь. Никто не  отозвался.  Тогда  он  воспользовался
тайным ходом, по которому ушел Квин, и вскоре выбрался в сад.
     Сообщение о Жгучих Лучах серьезно  встревожило  его:  ведь  если  Беф
Орант применит их, враги ворвутся  в  город...  Нет-нет.  Надо  немедленно
что-то предпринять. Надо опередить суперата!..
     Во дворце его ждала неожиданность -  сотник  из  стана  неприятеля  с
плачущим мальчиком.
     - В чем дело? - спросил Лоэр.
     - Да вот, - хмуро отозвался командир охраны, - приволок  нам  сынишку
суперата.
     - То есть как? Зачем?
     Сотник угодливо осклабился:
     - Ежели великий примэрат соблаговолит принять  мой  дорогой  подарок,
его ждут большие выгоды.
     - Какие же? - насторожился Лоэр.
     - Ну... можно договориться с суператом, чтобы он ушел  с  войском  от
Сурта, чтоб признал нашу власть...
     Что делать? Снова принимать решение без ведома Народного Собрания?  В
данном случае Собрание, безусловно, с  негодованием  отнесется  к  услугам
вероломного сотника. А если сообщить о Жгущем Луче? Тогда еще  неизвестно,
что оно может постановить.
     Эти   мысли   вихрем    пронеслись    в    голове    Лоэра.    Слушая
разглагольствования сотника, он чувствовал, как возмущение растет  в  нем,
заставляя сжиматься кулаки.
     - Испугались Синего Пустынника? -  вдруг  зло  выпалил  он.  -  Вы  -
чудовище, эрат! Есть узы, священные для каждого,  есть  неписаные  законы,
которые следует соблюдать и во время войны. Мы не  воюем  с  младенцами!..
Не-ет, коварство гнофоров по сравнению с вашим можно назвать добродетелью!
     Лоэр обнял мальчика.
     - Не плачь, малыш, ты сейчас же вернешься к отцу.
     По просветлевшим лицам легионеров и  подошедшего  эрата  Горана  Лоэр
понял, что все они ждали именно такого решения. Он взял из  рук  командира
охраны только что срезанную лозину и протянул ее мальчику:
     - Возьми, малыш. Этим прутом ты погонишь сотника, как корову.
     - Куда? - робко спросил мальчик.
     - К отцу. - Лоэр обратился к легионерам: - Друзья, выведите их  через
Гончарные ворота. Сотника разденьте.
     Легионеры засмеялись, схватили помертвевшего от страха  светоносца  и
потащили к воротам. Мальчик утер слезы, застенчиво улыбнулся Лоэру:
     - Спасибо вам, примэрат!
     - Ступай, ступай, дружок.
     - Почему отец вас не любит! Вы такой добрый...
     Лоэр пошел на стену. Он хотел еще раз как следует изучить местность и
найти самое  удачное  решение  для  предотвращения  угрозы,  нависшей  над
городом. Он долго не мог сосредоточиться - отвлекала Гармана. Ее  стройная
фигура будто пронизывалась солнцем, казалась воздушной  и  невесомой.  Это
странное существо  вытянуло  перед  собой  руки,  медленно  разводя  их  в
стороны,  глаза   словно   лучились   неведомым   светом...   Лоэр   вдруг
почувствовал, что усталости в нем не осталось и следа - он снова был бодр,
мысли стали ясными. Он приблизился к Гармане:
     - Это ты?
     - Да. От душевных мук я спасу твой народ, Друг Правды,  он  не  будет
больше умирать и  страдать  безумием.  Но  сейчас  во  мне  еще  нет  силы
воздействовать на весь остров - ее хватает лишь на город  и  на  тех,  что
стоят за стенами у леса.
     - Там наши враги.
     - Но они тоже люди, как и ты.
     - Верно... А скажи,  Гармана,  Вещая  Имтра  не  говорила  тебе,  где
находится тайник со Жгущими Лучами?
     - Суета людская мне неведома, Друг Правды, у меня другие заботы.
     Как обычно, Гармана прервала  разговор  неожиданно  и  направилась  к
спуску со стены.



                            16. МУЖЕСТВО БЕРКА

     Лоэр отправил в пещеру Берка с небольшим отрядом -  попытаться  найти
тайник и принести оттуда Жгущие Лучи, если их еще не забрали. Берк  обещал
вернуться к полуночи. Лоэр больше  всего  жалел  о  том,  что  ему  самому
запретили идти туда - уж он-то теперь лучше других знал пещеру и мог  быть
полезен, как никто другой.
     Вечером он получил известие от Квина: Беф Орант намерен  использовать
Жгущие Лучи завтра утром. Противник разрушит стену от гончарных  ворот  до
реки и попытается ворваться в город в этом месте.  Жгущих  лучей  в  стане
суперата три: один находится возле реки в  овражке,  другой  в  кустарнике
возле трех молодых берез - со стены их видно хорошо, -  а  третий  тоже  в
кустах, справа от  пруда.  Выполнить  просьбу  Лоэра  Квин  не  сумел:  ее
невозможно было выполнить...
     Из всего отряда Берка вернулось лишь двое. Командир был ранен и попал
в плен. Спасти его не удалось. Это  случилось  после  безуспешных  поисков
тайника,  когда  отряд  возвращался  обратно.  В  долине  на  них   напали
светоносцы - их было много и им ничего не стоило  справиться  с  маленьким
отрядом.
     Лоэр тяжело переживал потерю Берка, но сумел быстро взять себя в руки
и начал готовить людей  к  бою.  Незадолго  до  рассвета  из  Гончарных  и
Кузнечных ворот вылетели стремительные  конники  эрата  Мегула  и  с  двух
флангов обрушились на неприятеля. Лоэр с третьим отрядом напал со  стороны
стены.  В  лагере  неприятеля  началась  невероятная   паника.   Полуголые
светоносцы  метались  взад-вперед,  вопя  и   тараща   глаза   при   свете
загоравшихся шатров, хватали оружие, бросали  его  и  искали  спасения  во
мраке примолкшего леса. Через четверть часа на месте лагеря остались  лишь
горящие  шатры,  военная  и  инженерная  техника  -  метательные   машины,
стрелометы, катапульты, плетеные из ветвей маты и лестницы.
     Опасаясь, что многочисленный противник успеет опомниться, Лоэр  велел
трубачам дать сигнал к отходу. Отряды послушно и быстро вернулись в город.
Берка найти не удалось. Видимо, он получил тяжелую рану и умер,  не  дожив
до этого часа. Жгучие лучи легионеры привезли с собой. Два из  них  кто-то
до невозможности изуродовал,  зато  третий  выглядел  вполне  прилично  и,
видимо, для дела годился.
     С рассветом Лоэр  поднялся  на  стену.  Неприятель  менял  место  для
лагеря,  невесело  покидая  дымившееся  пепелище.  Подошел   эрат   Горан,
проворчал:
     - Ну, что, рад?.. Ведь опять перед Собранием отвечать станешь.  Какое
ты  имел  право  участвовать  в  рискованном  бою?  Кто  тебе  дал   такое
соизволение?
     - Да провались оно, ваше примэратство! - не выдержал  Лоэр.  -  Этого
нельзя, того нельзя...
     - А ты как думал!.. Нервный стал. Не высыпаешься... Эк! - эрат  Горан
вдруг весело хмыкнул. - Разогнать сорок тысяч супостатов, как будто так  и
надо! Отчаянная ты голова, Рит. Отчаянная. - Он дружелюбно похлопал  Лоэра
по спине.
     - А отвечать-то придется, друг-приятель. Ничего не поделаешь!
     - Отвечу.
     - Да уж вестимо: мы -  примэраты!  Хоть  бы  покумекал  о  настроении
людей, случись с тобой чего!... - Эрат Горан замолчал, пристально глядя  в
поле. - А ну-ка... или я худо видеть стал?
     У Лоэра захватило дыхание.
     - Берк!
     - Эрат Берк! - волной прокатилось по стене.
     Живой  любимец  Лоэра  подходил  к  городу   в   сопровождении   трех
светоносцев. Он заметно хромал, рука, перевязанная  лубом  ивы,  безвольно
лежала на груди. Скуластое лицо казалось  невеселым,  скорее,  мрачным,  и
отвечал он на неистовые крики легионеров  как-то  вяло  и  печально.  Лоэр
сбежал вниз и когда Берк вошел через ворота крепко обнял его.
     - За что, примэрат? Приказа вашего я  не  выполнил.  Я  потерял  всех
людей. Это самый черный день в моей жизни... Да и жизнь-то кончается!
     - Что за глупости, друг мой! Мы еще славно повоюем!
     Берк склонил голову и хмуро ответил:
     - Нет, дорогой  примэрат,  отвоевался.  Все!...  Я  пришел  к  вам  с
предложением суперата: сдать город и вернуть им  оставшийся  целым  Жгущий
Луч - тогда... тогда они сохранят мне жизнь.
     Люди в ужасе застыли. Берк медленно оглядел  их,  некоторым  невесело
улыбнулся и жестко сказал - так громко, чтобы все слышали его:
     - Если хоть один из  вас  согласится  на  требования  неприятеля,  то
станет моим личным врагом!.. Я ухожу и передам ваш отказ, друзья. А  вы...
эх, какие вы молодцы: суперат на всю жизнь запомнит минувшую ночь!
     - Где вы были во время нашей атаки, друг мой?  -  подавленно  спросил
Лоэр.
     Берк кивнул вниз:
     - В закрытой яме. Ребята много раз пробегали надо мной, но не слышали
моего голоса.
     Лоэр застонал.
     - Ничего, ничего, примэрат. Никому еще голову не отрубали... Да! Чуть
не забыл: ночью видел вашу знакомую, примэрат.
     - Эрину Винию?
     - О нет, Гарману. Она улетела в небо.
     - Как...
     - А кто ее знает. Смотрела,  смотрела  вверх,  а  потом  сложила  над
головой руки и улетела... Так что не ждите ее. А Красотка с Кривой  Дороги
там, в лагере. Ничего с ней не случилось... Ну, я пошел. Прощайте, друзья!
Не вздумайте отбирать меня у светоносцев: я дал слово, что ни один из  них
не пострадает. Простите,  если  что  не  так...  Не  подходите!  Я  должен
остаться твердым в своем решении.
     Лоэр шагнул к Берку, но тот, заслонившись здоровой рукой, сказал:
     - В мыслях я считал вас родным братом, примэрат, и любил больше  всех
на свете... Не мешайте же мне!
     Хмурые светоносцы увели Берка. Он ни разу не оглянулся,  идя  в  стан
врага. Только перед самым лесом  остановился.  Его  подтолкнули.  Вышедшие
навстречу солдаты окружили их, и он исчез среди красных плащей.



                              17. ГАР ЭРГАНТ

     Беф Орант ушел от  стен  города  в  полдень.  Его  поредевшее  войско
двинулось по лесной дороге на запад, в сторону Воды Опавшего Листа. В  тех
местах, а особенно за грядой Дымчатых гор, крепко жила вера в силу неба и,
следовательно, там суперат всегда мог рассчитывать на поддержку.
     На пепелище лагеря светоносцев остался высокий обугленный шест,  косо
воткнутый в землю, и на нем голова Берка. Тело  найти  не  удалось.  После
похорон Лоэр приказал написать имя Берка на стене Суртского акрополя.  Сам
поднялся на городскую стену - во  дворец  идти  не  хотелось,  -  и  долго
оставался там, никого не подпуская к себе.  Во  второй  половине  дня  его
потревожил эрат Горан:
     - Опять заперся на своей стене, как... - Не подобрав  нужного  слова,
он неумело плюнул. - Долго тут сиднем сидеть думаешь? Заставляешь  старика
таскаться за тобой, друг-приятель. Не дело!  Вон  иди  да  встречай  лучше
гостей.
     - Каких еще гостей?
     - Правительницу...  то  бишь,  эту  примэрону  Нагрис  и  эрата  Гара
Эрганта.
     - Где?!
     - Не бесись, не бесись, ты ж предводитель Страны!
     - Да ну с вашим предводительством! Где они?
     - Чего ты на лес-то  глаза  пялишь?  Амазонки  по  морю  плавают,  на
этих...
     Лоэр  ошалело  обнял  эрата  Горана.  Сломя  голову  сбежал  вниз  по
ступеням, вскочил на любимого коня и, не помня себя  от  радости,  понесся
через весь город к заливу. Народ уже шумел и тоже устремлялся в  гавань  -
кто верхом, кто пешим. Лоэр надеялся  первым  быть  на  пристани.  Однако,
прискакав туда, увидел качавшуюся, говорливую толпу, а над ее  головами  -
белые  крылья  парусов.  Люди  с  почтением  расступились,  давая   дорогу
примэрату. Тот, не открывая завороженного взгляда от  корабля,  въехал  на
пристань и  спрыгнул  прямо  в  объятия  брата.  Оба  замерли  на  минуту,
прижавшись щеками и слушая взволнованное  дыхание,  потом  отстранились  и
оглядели друг друга. В этот  момент  грянула  боевая  музыка  и  раздались
ликующие возгласы горожан. В воздухе прокатилось,  подобно  грому,  мощное
"хэ-э-эй!"
     Лоэр увидел Нагрис с Жефартом и обнял их. Рядом с ними стоял  человек
с перевязанной головой - виднелись только внимательные серые глаза и вихор
черных волос. Обе руки у него  тоже  были  перевязаны.  Он,  кажется,  еле
держался на ногах.
     - Гар, что с этим беднягой?
     - А! Простите, эрат, ради богов  простите!  -  Эргант  приблизился  к
раненому. - Я ж совсем забыл о вас от радости! Рит, его надо  доставить  с
наибольшей осторожностью, лучше на носилках.
     Лоэру не пришлось  просить  людей.  Легионеры  моментально  раздобыли
где-то ригийский  паланкин,  украсили  его  цветами  и,  осторожно  усадив
незнакомца, подняли носилки на  плечи.  Остальные  гости  сели  на  коней,
доставленных заботливым эратом Гораном, и неторопливо поехали по  ликующим
улицам. Когда прошли первые  волнения  встречи,  Лоэр  заметил,  что  Гар,
видимо, все еще серьезно болен, хоть и  крепится,  зато  Нагрис,  кажется,
помолодела на несколько лет, а Жефарт повзрослел, и в выражении  его  лица
появилось что-то мужественное.
     - Как он? -  спросил  Лоэр,  нагибаясь  к  сестре.  Та  покраснела  и
прикрыла глаза.
     - Ах, Лит, милый! Я счастлива!
     Она поймала его руку и сильно сжала тонкими крепкими пальцами.
     - Где Аора? - тихо спросил он.
     - Там, сзади... Постой, постой: неужели влюбился? - Нагрис  счастливо
засмеялась, затем, взглянув  на  паланкин,  нахмурилась.  -  Это  какой-то
важный эрат. Гар скрывает от всех.
     Перед тем, как войти во дворец, Лоэр познакомил брата с Эном Элисом и
некоторыми   командирами.   Эрата   Горана   Эргант   узнал   и   сердечно
поприветствовал его, как старого знакомого. За огромным  столом  во  время
обеда, или, лучше сказать, раннего ужина, говорилось обо всем, кроме дела.
Лоэр заметил, что Гару трудно  находиться  в  обществе,  и  предложил  ему
отдохнуть. Тот извинился и  вышел,  пообещав  немного  погодя  встретиться
наедине для беседы. Лоэр занял место брата, и как  бы  случайно  придвинул
стул вплотную к стулу Аоры. Руки их  встретились  под  столом,  Аора  тихо
шепнула:
     - У меня кружится голова от счастья, мой Рит!  И,  если  бы  не  одна
забота...
     Они отошли к отдельному столику в углу, и  Аора  рассказала  о  своей
пустяковой оплошности перед Эргантом. Это признание рассмешило Лоэра своей
наивностью. Он взял чистый лист луба и фикуса и быстро написал  кисточкой:
- "Гар! Прошу тебя верить этой эрине, как мне. Лоэр".
     - Мой Рит забыл, что он примэрат, - сказала Аора, отодвигая  лист  на
край стола, - и начинает допускать глупости.
     - Только рядом с тобой!
     - Смотри. - У нее задрожали руки. - Я могу поверить... Но  если  даже
это не так, я сделаю все возможное, чтобы ты полюбил меня...
     Трапеза вскоре закончилась, хозяева и гости разошлись. Лоэр  зашел  к
брату.
     - Плохи мои дела, Рит, -  откровенно  сказал  Гар,  кутаясь  в  синий
шерстяной плащ. Он предложил Лоэру кресло, сел сам:
     - Приступы рептонства и лихорадка. Не успокаивай, знаю лучше тебя. Ну
вот что: расскажи-ка все свои  злоключения  с  того  самого  дня,  как  мы
расстались с тобой.
     - В двух словах не скажешь, Гар, я боюсь утомить тебя.
     Эргант болезненно улыбнулся:
     - Хорошее лекарство лечит, а не утомляет...
     Рассказ Лоэра  затянулся  надолго.  Гар  внимательно  слушал,  иногда
прерывал, прося повторить тот  или  иной  момент,  а  по  окончании  задал
несколько вопросов, которые Лоэру показались не слишком важными. Захватили
Эрганта и подробности О Маре Оранте, о Вещей Имтре, ее преемнице и тайнике
с зашифрованными текстами. Он много раз возвращался к ним, а в  заключение
долго и подробно  интересовался  Эрустой  и  Ригией,  в  которых  довелось
побывать Лоэру после побега из церотского плена. О своей жизни Гар  сказал
лишь несколько слов, после чего перешел к тому, что  его  занимало  больше
всего. Лоэр попробовал отвлечь брата легким, несложным разговором,  и  это
ему на короткое время удалось. Они перебрали  в  памяти  старых  знакомых,
друзей - боги, сколько их потеряно в последние годы! - потолковали о своем
детстве, вспомнили отца и матерей, босоногих приятелей, игравших в войну в
полях за городом, и, конечно, тех примэратов, которые  много  сделали  для
процветания Гарманы.
     - Теперь о деле! - решительно сказал Гар, вставая. Он  приблизился  к
окну, все также зябко кутаясь в плащ. - Видимо, ты станешь осуждать  меня,
как и другие, за мое желание отказаться от руководства Страной... Подожди,
не перебивай.
     Эргант стал медленно ходить по комнате, иногда  останавливаясь  перед
Лоэром.
     - Не знаю, в чем причина, Рит: раньше все было ясно, я  знал,  что  и
как буду делать, став примэратом, а теперь меня мучают противоречия.
     - Например?
     - Совершенствуясь, люди все больше склонны к комфорту. Разве  они  не
правы? Но, получив  желаемое,  они  тут  же  начинают  деградировать.  Как
избежать этого? Видимо,  все  дело  в  неподготовленном  сознании.  Ты,  я
смотрю, нищ, как и я, но большего тебе и не надо. Впрочем, мы  оба  богаты
тем, что разумно  ограничили  наши  нужды  и  наши  желания.  Смотрящие  в
завтрашний день должны отказаться от удовлетворения многих желаний.
     Гар с головой закутался в плащ и, горбясь, долго молча расхаживал  по
полу, посыпанному красным порошком. Наконец заговорил медленно и тихо:
     -  Человек  -  непонятное  существо,  Рит  Он  уничтожает  не  только
произведения природы. Строя что-то новое,  он  уничтожает  себе  подобных.
Необходимое для его существования стремление  к  разрушению  есть  истинно
наследственный порок, мрачная сторона  его  светлой  творческой  мощи.  Из
темного источника этого побуждения он черпает горький  напиток  страдания,
который должен выпить, чтобы вполне осознать свое бытие, но черпает  также
и силу, без которой давно был  бы  побежден  окружающими  его  враждебными
силами. В подобных себе он видит самого опасного врага, победа над которым
дает ему больше славы, чем самая удачная охота  на  дикого  зверя.  И  вот
против себе подобных он производит самое смертельное оружие... По-моему, в
этом и состоит  великая  сила  нашего  существа.  Посуди  сам:  культурный
трудолюбивый народ, отвыкший от  оружия  и  безвольно  склоняющийся  перед
завоевателем, представляет, может быть, еще менее привлекательное зрелище,
чем племя воинов,  находящих  удовольствие  в  разрушении...  Кому  отдать
предпочтение, Рит?
     Лоэр  молчал.  Постепенно   сомнения   брата   стали   ему   понятны.
Действительно, кому?
     Хоть он и был воином всю  жизнь,  но  теперь  впервые  с  теплотой  и
интересом подумал о созидающем народе, который закопал в землю оружие.
     А Эргант продолжал:
     - Дали  светозарного  будущего  всегда  манят  к  себе,  люди  должны
стремиться вперед. Но я уверен: человеку всегда будет  недоставать  именно
того  счастья,   которое   дает   ограниченность,   простая   гармония   с
естественными  условиями,  благодаря   которой   жизнь   так   легка   для
примитивного человека... Однако не положение дикарей возбуждает зависть, а
скромность потребления, беззаботность, отсутствие  страха  перед  будущим,
пренебрежительное отношение ко времени и своему существованию.
     Гар вернулся к Лоэру и стал за спинкой резного кресла.
     - Разум человека, - продолжал он, - это  основа  основ  жизни,  самое
великое и самое мудрое, что могла подарить природа.  Человек  может  стать
неограниченным повелителем всего сущего, он сможет  управлять  физическими
силами и с их помощью не только  поддерживать  и  защищать  свое  тело  от
внешних проявлений, но и изменять видимый  мир  таким  образом,  чтобы  он
служил ему... Разум - созидатель и  разум-разрушитель  -  что  может  быть
трагичнее этого! А ведь разобраться необходимо  -  не  столько  для  себя,
сколько для людей, которые верят тебе, как стадо ягнят пастуху, и  которых
ты не вправе обманывать!
     - Да, Рит. - Гар зябко выкинул из-под плаща руку - указал на  солнце,
скользившее за крыши  зданий.  -  Вот  неиссякаемый  источник  мудрости  и
счастья. Но в чем было бы его счастье,  не  будь  тех,  кому  оно  светит?
Всякому народу необходимо свое солнце. Я не гожусь для этой цели.
     - А кто же годится, по-твоему?
     - Не знаю. Задача главы государства сейчас  состоит  прежде  всего  в
спасении людей от рептонства. Мне  же  видится  выход  только  в  жестоком
принуждении несчастных, потому что убеждение в данном случае бессильно.
     - И детей?
     - Обязательно.  Дети  -  наше  продолжение,  и  мы  хотим  видеть  их
удачливее нас. А для того, чтобы им было легко  потом,  надо,  чтобы  было
трудно сейчас. Нынешнее же воспитание не  отличается  ни  дисциплиной,  ни
авторитетом, ни школой, а, скорее всего, веселым  учительством,  таким  же
легкомысленным, как и сами  малыши,  оно  вырабатывает  в  ребенке  жалкое
самовольство,  странные  склонности,  своекорыстную   рассудительность   и
эгоистические расчеты. Избежать этого поможет не  угодливое,  а  вдумчивое
воспитание.
     Стало  темно,  Лоэр  зажег  канделябр.   Комната   озарилась   желтым
колеблющимся светом.
     - Кажется, я разочаровал тебя, Рит?
     - Скорее, огорчил. Неужели ты не понимаешь, что  у  других  людей  не
меньше сомнений, но больше слабости духа и неверия? А народ  верит  одному
тебе и убежден, что только ты сможешь помочь ему!
     Лицо Гара будто засветилось от теплой улыбки, однако от возражений он
уклонился.
     - Ты мой целитель, дорогой Рит. Ты - мой вечный источник  радости.  Я
часто думал о тебе. - Он  обнял  брата  и  увлек  его  к  окну.  -  Как  я
расслабился здесь! А нельзя: сделано еще так мало! Уходят годы, оставляя в
голове свой белый след, И молодость нас манит издали воспоминанием...
     - Ты какой-то странный, Гар. Как будто ждешь чего-то.
     Эргант задумчиво постучал по подоконнику.
     - Как долог вечер сегодняшнего дня, Рит! Я жду  полуночи...  Но  будь
терпелив: обо всем узнаешь вовремя.
     Из окна на них смотрел прохладный задумчивый вечер,  последний  вечер
седьмого месяца...



                                18. ПОЛНОЧЬ

     Они долго бродили по дворцу, потом по  плоским  крышам  и  просторным
площадкам, окруженным ажурными парапетами, и смотрели на  город,  снова  и
снова вспоминая прошлое и обсуждая сомнения Гара. На Эрганта,  кажется,  и
правда целительно подействовала встреча с братом: он стал оживлен и весел,
реже кутался в свой синий плащ и  чаще  загадочно  молчал,  поглядывая  на
небо, полыхавшее ярким заревом звезд.
     Когда они возвращались обратно, Лоэр был удивлен тем, что в обеденном
зале для приемов накрывался стол по крайней мере на полтораста человек.
     - Что здесь происходит? - спросил Лоэр устроителя.
     Тот растерялся:
     - Вы же сами приказали, примэрат...
     - Вот видишь, сам приказал! - Эргант засмеялся и подтолкнул  Лоэра  в
спину. - Ты, наверно, просто забыл, что велел организовать большой ужин  в
честь приезда брата и пригласил на него всех  своих  приближенных  и  моих
друзей тоже.
     Лоэр нахмурился.
     - Хорош примэрат, - если не знает, что делается за его спиной!
     Эргант поспешил успокоить его:
     - Не расстраивайся, Рит. Я хотел преподнести тебе маленький сюрприз и
с трудом уговорил эрата Горана устроить все это дело.
     - Сюрприз тот самый, ночной?
     - Тот самый. Со звуками боевых труб и криками победы!
     - Тогда валяй!
     За четверть часа до полуночи приемный зал  гудел  от  множества  едва
сдерживаемых голосов. Кое-кто улыбался нетерпеливо поглядывая на двери,  в
которые должен был войти примэрат с братом. Старые члены  Собрания  лукаво
покачивали головами, беседуя друг с  другом.  Шесть  амазонок  с  Жефартом
стояли обособленно -  примолкшие,  бледные  в  ожидании  важного  события.
Старейшина народного Собрания долго сохранял спокойствие, но не  выдержал,
взглянул на водяные  часы  и  нервно  покашлял.  Его  примеру  последовали
другие. Наконец появился Лоэр с Гаром Эргантом. Все приблизились  к  столу
только после того, уселись старые члены Собрания и глава государства.  Гар
напомнил свой бокал вином и сказал:
     - Почтенные члены народного Собрания, дорогой примэрат, эрины,  эраты
и друзья! В тот момент, когда зеленая звезда Арбет подойдет  к  зениту,  а
часы покажут полночь, во всех городах  страны,  во  всех  деревнях,  кроме
Квинского края, поднимутся верные Синему Пустыннику люди и к утру, а может
быть, и значительно раньше повергнут власть суперата!
     Все поднялись с мест и мощное "Хэ-эй!" сотрясло дворец от  фундамента
до самого высокого шпиля.
     - Однако, - продолжал Эргант, - в Стране  Вечерней  Прохлады  следует
оставить гнофоров, не участвовавших в  борьбе  с  нами:  их  учение  несет
добро, справедливость,  любовь  к  ближнему,  оно  не  противоречит  нашим
законам  и  потому  не  может  стать  вредоносным.   Думаю,   не   следует
препятствовать гарманам внимать полезным наставлениям. -  Эргант  медленно
оглядел собравшихся. - Много лет  понадобилось  мне  и  моим  друзьям  для
осуществления давней мечты лучших сынов отечества, а теперь, когда великий
день настал, я с радостью преподношу этот подарок моему  славному  народу,
вам, почтенные члены Народного  Собрания,  тебе,  дорогой  Рит,  вместе  с
эратом Гораном!
     Новое  "хэ-э-эй!"  прогромыхало  подобно  раскату  грома  и  медленно
погасло: старейшина поднял трость,  прося  внимания  собравшихся.  Пожевав
ввалившимися губами, он с прикашливанием сказал:
     - Сейчас уже всем ясно, что завтра... теперь  уже  сегодня!  -  народ
потребует созыва Собрания и изберет примэратом Гарманы Гара Эрганта. У нас
в этом нет сомнения. Что касается эрата Лоэра, то он  уже  успел  проявить
талант недюжинного военачальника во  время  отражения  приступа  суперата,
потому и надо оставить его на своем месте. Так я толкую, эраты?
     - Так! - снова вздрогнул воздух от множества голосов.
     - Ну а коли так, эрату Эрганту пора, видно, образовывать новый состав
Народного Собрания, а эрату Лоэру стать во главе нашего войска -  вон  оно
какое стало, любо поглядеть!
     Новое "хэ-эй!" прокатилось по  залам  и  коридорам  дворца.  Поднялся
Эргант:
     - Воля народа свята, почтенные эраты, хотя  у  меня  и  есть  причина
отказаться от руководства Страной именно теперь: я болен и вряд  ли  смогу
принести много пользы. В любом случае до последнего вздоха буду делать все
для того, чтобы предотвратить беду. Дорога наша видится мне чистой, хотя и
трудной. Впрочем, не стоит сейчас об этом говорить. Если меня изберут, все
свои думы, планы и сомнения я выскажу  на  центральной  площади  Сурта.  А
сейчас выпью свой бокал за тех, кто в  эти  минуты  вершит  для  отечества
великое дело. Да сопутствует им удача, эраты!
     Низкие  мужские  голоса  отрывисто,  тихо,  будто  издалека,   запели
старинную боевую песню:

                     Если хочешь достичь победы,
                     изучи знаки победы...

     Голоса постепенно крепли, усиливались.  Огромный  зал  стал  для  них
тесным, они мощно и грозно разливались все дальше, дальше -  по  галереям,
переходам и лестницам:

                     В битву мы идем, изучив знаки победы.
                     Мы написали их на рукоятках мечей,
                     на желобках для крови
                     и на блестящих остриях...

     Гар пел вместе со всеми. Кулак его энергично сжимался в такт  словам,
ноздри раздувались, глаза блестели от воодушевления,  и  весь  он  казался
неотъемлемой частью этой песни. Лоэр же, не  посвященный  в  тайны  рулад,
лишь с буйной радостью вслушивался в громоподобное звучание и тоже, как  и
брат, пробовал ритмично помахивать рукой...
     Когда все разошлись, Гар Эргант сказал:
     -  Выберут  -  отказываться  не  стану.  В  самом  деле,  кто  сейчас
определенно может знать - что и как делать? Все решения придут со временем
и с накоплением опыта. Хуже будет, если вместо меня окажется  человек,  не
способный к тому, на что способен я. А  я  еще  продержусь!..  Эрат  Горан
может стать незаменимым в дни моей болезни и... после.
     - После? - насторожился Лоэр.
     - Ну, если со мной что-нибудь случится. Не забывай, Рит: я  подвержен
рептонству...   Ах,   до   чего   это   омерзительная   штука!    Какая-то
двойственность: тело здесь, а мысли, чувства и все остальное - в  прошлом.
Я только невероятным усилием воли держусь до сих пор... На долго  ли  меня
хватит, подумай сам. Ну, вот что... - Он обнял Лоэра. - Если я буду избран
примэратом, нам с тобой придется  снова  расстаться:  поедешь  в  Квинские
земли. Но это пока между нами.
     - К Никору?
     - Мне очень жаль, Рит, но любой другой человек там будет  бесполезен.
Вы с Гелом друзья, и кому, как не тебе, убедить его в трагичности  планов.
Я посылал к нему - ни один из моих людей не вернулся. Поездка таит в  себе
опасность, но я верю в твою звезду.
     Пойми главное: Квинские земли нам необходимы, как воздух,  и  все  же
мне не хотелось бы пока прибегать к силе... А теперь давай навестим  моего
друга - тебе с ним будет приятно познакомиться.
     Они вошли в смежную комнату, и Лоэр вдруг  остолбенел:  навстречу  им
поднялся человек с  красивым  мужественным  лицом  и  смущенно  улыбнулся.
Большие серые глаза смотрели прямо, но как-то виновато,  черные  волнистые
волосы падали на плечи, четко отчерчивая линию смуглого  сухощавого  лица.
Под простой, небрежно накинутой одеждой, угадывалось  гибкое  атлетическое
тело... Сходство с ним, Лоэром было на столько поразительным, что он  чуть
не вскрикнул.
     - Ну, налюбовались друг на друга? -  вошел  в  его  сознание  веселый
голос Эрганта. - Это Рич Барет. Он под твоим именем сделал  большое  дело,
которое я доверил ему и за  которое  бесконечно  благодарен.  Ему  удалось
уговорить  войско  рабов  не  покидать  Гарману  -  помочь  нам  в   нашем
несчастье...
     Лоэр шагнул вперед и с чувством пожал руку двойника.
     - Где Вет-Прасар?
     - Он долго стоял под Бороном, - все еще волнуясь, ответил Барет. -  А
недавно по просьбе эрата Гара разделил свое восьмидесятитысячное войско на
отряды и разослал их в разные концы Страны. Сам он  скоро  обещал  быть  в
Сурте.
     - Жаль, что не увижу его!
     - Почему же, отважный эрат?
     Лоэр не позже чем через неделю покинет столицу. Вы, Барет, останетесь
вместо него. Привыкайте к новому имени и, главное,  за  это  время  хорошо
ознакомьтесь с кругом знакомых Лоэра - так, чтобы в дальнейшем не  попасть
впросак...
     Лоэр сообщил Барету подробности о всех своих  товарищах  и  знакомых,
показывая их  издали  или  в  секретное  окошко,  умолчав  лишь  о  Винии,
поскольку был уверен, что она ушла с войском Бефа Оранта.
     Несколько раз они вместе с Гаром и Элисом ходили к тайнику, несколько
раз прошли всю пещеру из края в край, однако главное, секретное  помещение
совета гнофоров им обнаружить не удалось. Этим обещал заняться Эргант.
     На пятый день с заходом солнца Лоэр скрытно взошел на  борт  корабля,
которым командовала Аора, и тут только вспомнил о штрафе в тысячу  гурнов.
Возвращаться было поздно, и он с  улыбкой  почувствовал  Барету,  которому
придется хорошо поработать вместо него. Потом он прошел на нос корабля  и,
глядя в синий полумрак дали, предался размышлениям о том, что могло  ждать
его впереди.




                              МОСТ В БУДУЩЕЕ


                             1. ВЛАДЕТЕЛЬ ЮГА

     Аора с невиданной точностью, в полной темноте, ориентируясь  лишь  по
звездам и полагаясь на интуицию, подвела корабль к  заквинской  бухте,  но
войти в нее не решилась, поскольку проход был  слишком  узким  и  опасным.
Впервые нарушив правила мореходов, она сама отвезла Лоэра на лодке с таким
искусством, что береговая стража не услышала  даже  всплеска  воды.  Лодка
легко стукнулась носом о скалу. Отталкиваясь руками  от  холодного  камня,
Аора передвинула ее влево - к тому месту, где должна быть ровная площадка.
     Там они и простились.
     Лоэр еще раз напомнил Аоре, что, пойдя с  ним,  она  связала  бы  его
инициативу  и  ограничила  свободу  действий.  Она  же  просила  его  быть
осторожным и не  подвергать  себя  опасности,  когда  ее  можно  избежать.
Просила дождаться рассвета, не пускаться в путь ночью. Аора говорила бодро
и даже весело, но стоило ей шагнуть обратно в лодку, как  донеслось  ее  с
трудом сдерживаемое рыдание. Лоэру показалось, будто она подняла  весло  и
помахала им в воздухе. У  него  замерло  сердце:  это  означало  последнее
прости. Выходит, женское чутье подсказывало ей, что любимый теперь уже  не
вернется из этого логова, и они больше никогда не увидятся.  Задание  Гара
сложно. Но ведь кому-то надо было идти! Выбор брата не  случаен:  у  Лоэра
больше шансов не только уцелеть, но и  выполнить  ответственное  поручение
без лишнего кровопролития и в возможно более короткий срок...
     Остаток ночи Лоэр провел возле бухты. Путь  до  Квина  был  долгим  и
времени было достаточно, чтобы все, как надо, обдумать. К  восходу  солнца
он выбрал окончательную схему действий, но уверенность в успехе  временами
отступала. Все ли предусмотрено, все ли учтено?  Однако  сложность  миссии
именно в том и состояла, что дело придется иметь с людьми,  непохожими  на
обычных, с людьми, от которых можно ждать самых неожиданных  поступков.  И
все же гнофоры как-то нашли взаимопонимание, поникли во  владения  Никора!
Впрочем, им на руку  общий  настрой  воинственного  безрассудства.  Раньше
суперат  мог  отправить  за  море  всех  неверующих,  сейчас  его   власть
кончилась. Он определенно  намеревается  уничтожить  своих  противников  с
помощью войск Никора и союзников. А Никор, как говорят, уже  двинул  своих
ратников на север, они дошли почти до Дирона... Не сам же он додумался  до
этого!..
     Столица   самозваного   правителя   встретила   Лоэра    удивительной
беспечностью. Весь город  представлял  сплошной  базар.  Торговцы  галдели
наперебой, расхваливая свой товар, горожане разглядывали  кувшины,  миски,
украшения и проходили  дальше,  опасливо  сторонясь  лежавших  большерогих
козлов и мулов.
     Жители пустыни в накидках из рыжей верблюжьей  шерсти,  с  суровым  и
подозрительным выражением морщинистых лиц стояли обособленно от  остальных
и  с  неприязнью  смотрели  на  легкомысленных  южан,  которые  беззаботно
встряхивали  высокими  прическами  и   насмешливо   оглядывали   прохожих.
Северяне, затянутые широкими поясами, мало двигались, ворчали на жару и  с
удивлением следили за горцами, не  не  желавшими  расставаться  с  меховой
одеждой даже здесь. Под полотняными навесами, а чаще  под  открытым  небом
или дворовыми аркадами продавали и меняли  благовония,  одежду,  мазь  для
уничтожения волос на теле, ожерелья, обувь из  кожи  гиен  и  аллигаторов,
статуэтки богов  и  злых  духов,  выдолбленные  из  кусков  алебастра  или
слепленные из голубой ригийской глины.
     На Лоэра здесь никто не обращал внимания, и он мог свободно ходить по
улицам и прислушиваться к диалогам беспечных горожан. Ему было  необходимо
узнать, где находится дворец Никора. Однако разношерстная публика  болтала
о чем угодно, только не о своем повелителе. Идя по улице с  надвинутой  на
брови шляпой, Лоэр пытался понять, почему здесь, в  Квине,  меньше  следов
разрушения, чем в Сурте? Здесь даже улицы  чище,  почти  нет  поврежденных
домов, и статуи, в общем, сохранили свой  первоначальный  вид.  В  чем  же
дело? Не может быть, чтобы  общество,  состоящее  полностью  из  рептонов,
относилось к достижениям культуры с большим уважением, чем в других местах
Страны!
     Как бы в ответ на свой вопрос он увидел на  площади  Старого  Жасмина
два врытых столба и привязанных к ним горожан. Оба были обнажены до пояса,
с покорно склоненными головами. Приставленный к ним стражник молча  следил
за тем, чтобы желающие наказывать преступников ударяли  по  исполосованным
спинам не больше двух раз. "За что?" - спрашивали проходившие  мимо  люди.
"За дело, - отвечал стражник. - Ослушались приказа  Владетеля  и  пытались
ломать в парке деревья..."
     Вон  оно  что!  Значит,  здесь  порядок  держался  на  страхе   перед
наказанием. Неужели до этого дошел  сам  Никор?  Вряд  ли.  Скорее  всего,
принудили гнофоры.  С  какой  целью?  Непонятно.  Похоже,  и  правда,  они
рассчитывают сохранить эту территорию за собой.
     Однажды Лоэр встретил на улице маленького человека, который в  страхе
отшатнулся от него. И руки  и  лицо  незнакомца  были  словно  коричневая,
потрескавшаяся от жара земля. Что с ним? На проказу вроде  не  похоже,  на
оспу  тоже...  Опасливо  оглядываясь,  незнакомец  торопливо  скрылся   за
соседним домом. Лоэром овладело чувство брезгливости и тревоги.  Кто  этот
несчастный? Похоже на то, что он когда-то знал Лоэра, иначе что его  могло
испугать? Хуже всего, если он шпион суперата... Странный незнакомец  долго
не выходил  из  головы.  Новые  встречи  и  новые  впечатления  постепенно
вытеснили его из памяти. В поисках Никора прошел и день, и другой,  и  вот
наконец из случайного разговора Лоэру стало известно,  что  Владетель  Юга
будет присутствовать во время служения в храме  Бога  Благоденствия.  Лоэр
отправился туда. Он неторопливо вошел в храм  и  остановился  в  полумраке
многочисленных колонн.
     Появился главный гнофор.  Следом  за  ним  вышел  Никор.  Лоэр  жадно
смотрел на  него.  И  медленно,  очень  медленно,  от  колонны  к  колонне
приближался к Владетелю Юга, боясь обратить на себя внимание  и  в  то  же
время желая этого. Никор лишь раз скользнул  равнодушным  взглядом  в  его
сторону. Телохранителям подход к алтарю  был  запрещен,  и  они  стояли  в
дверях  храма  с  прирученными  тиграми  и  леопардами.  Лоэр  с  трепетом
вглядывался в лицо  друг  друга  и  никак  не  мог  понять  -  что  в  нем
переменилось. Говорят, рептонов прежде всего отличает выражение пустоты. У
Никора не было этой пустоты, впрочем, как и у  многих  других,  однако  во
взгляде его, безусловно, что-то изменилось. А  может  быть,  он  вовсе  не
рептон - обычный, нормальный человек, выполняющий волю суперата?  От  этой
внезапной мысли вдруг стало холодно  и  неуютно.  Услышал  прорвавшийся  в
сознание голос главного гнофора: "Бог мести посылает вас  против  северных
племен нечестивых и против племен гнева его, дает вам повеление - ограбить
грабежом и добыть добычу для себя и попирать их, как грязь на улицах..."
     Да... Кажется, крепко успел суперат опутать  Никора!  Ну,  крепко  не
крепко, а войти в доверие - надо без этого весь план не стоит  и  ломаного
гурна.



                              2. ГОРА И МОСТ

     Из храма  Никор  должен  был  поехать  на  судоверфь.  Во  Владетеле,
говорят, жила  какая-то  болезненная  страсть  к  строящимся  судам.  Даже
теперь, когда суперату корабли по сути не нужны, Никор все  равно  оставил
часть материалов на верфи лишь  для  того,  чтобы  хоть  по  часу  в  день
наслаждаться смолистым запахом дерева и звуками топора. Не теряя  времени,
Лоэр отправился пешком через весь город.
     В долине  его  нагнала  многочисленная  кавалькада.  Лоэр  отошел  на
обочину и намеренно снял шляпу. Поравнявшись, Никор без интереса посмотрел
на него, но, проехав, оглянулся. Видимо, смутное воспоминание, которое  не
могла удержать память, на секунду проснулось в нем.  Он  невольно  натянул
поводья и кивком головы  подозвал  странного  незнакомца.  Волнуясь,  Лоэр
приблизился.
     - Кто ты? - спросил Гел Никор.
     - Всего лишь бедный ясновидец, Владетель.
     - Почему же на тебе одежда простолюдина?
     - Разве мы знаем, что может случиться с нами по пути сюда?
     Никор ничего не понял. Поморщил лоб и неуверенно посмотрел на Лоэра:
     - Да, да... Но ты снял шляпу...
     - Перед тобой должны обнажать головы  не  только  прорицатели,  но  и
гнофоры.
     - Гнофоры - это кто, странник?
     - Так называют в моей стране служителей неба.
     - Из какой же ты страны?
     - Из той, в которой мы с тобой вместе жили когда-то.
     Никор помолчал, смущенно покашлял и снова наморщил лоб:
     - Да, да... И что же о моем почитании тебе сказали боги?
     - Истинные прорицатели не ведают  богов  -  они  слушают  лишь  голос
Ремольта, который был нашим старшим братом по Знанию.
     - Ты смел и дерзок. - Никор рассеянно  оглянулся  на  трех  гнофоров,
ожидавших его в составе многочисленной свиты. - Может  быть,  ты  скажешь,
что наместники богов знают меньше, чем названный тобой Ремольт?
     - Конечно, Владетель. Они в этих землях потому, что задались целью  с
помощью  твоего  войска  уничтожить  северных  соседей  и  завладеть  всем
островом.
     Никор нахмурился, сжал кулаки.
     - Вижу, тебе не нравится моя откровенность, Владетель?  А  кто  кроме
прорицателей может сказать истинную правду?  Служители  неба  тебе  ее  не
скажут.
     - И ты можешь ответить, что ждет нас в войне против северных  племен?
- после продолжительного молчания спросил Никор, все еще хмуря брови.
     - Ты хочешь правды, Владетель?
     - Да.
     - Если ты будешь продолжать войну против  северных  племен,  погубишь
всех своих людей: у вождя Севера - огромное и сильное войско.
     - Молчи!
     Никор сверкнул глазами, и  гиганты-телохранители  ослабили  натяжение
красных лент, привязанных к ошейникам леопардов. Те  с  рычанием  разинули
клыкастые пасти, но Лоэр не шелохнулся.
     - Прости, Владетель, если хотел услышать  другой  ответ.  Но  ты  сам
жаждал истины, и я сказал ее.
     - Прочь! Ты мой враг, прорицатель!
     - Я друг твой. Если завтра не покину город, ты сам убедишься в этом.
     Никор взял с места в карьер. Вся его многочисленная  свита  поскакала
следом. Лоэр надел шляпу и долго оставался на месте,  следя  за  тем,  как
всадники, проскочив мост, свернули влево и вдоль подножья горы направились
к верфи. Никор не узнал его. Значит, и не узнает. Это и плохо,  и  хорошо.
Плохо потому, что с прежним другом Гелом было бы говорить куда проще,  чем
с Гелом-рептоном. Хорошо же, - хоть и в меньшей  степени,  -  потому,  что
теперь можно употребить любую хитрость и те знания,  которые  стояли  выше
знаний рептонов. Одна опасность - могут помешать гнофоры.
     Лоэр огляделся. Вся долина, насколько хватало глаз,  сплошь  пестрела
шатрами, палатками, шалашами и наскоро сооруженными домами с одной  стеной
и тростниковой крышей. Они обрывались шагов за сто от дороги -  вдоль  них
тянулись белые вехи, запрещающие поселение ближе.  То  же  самое,  видимо,
было на всей территории Юга вплоть до  Горуэлы.  Впрочем,  теперь  уже  до
Дирона... Сколько же  сейчас  людей  у  Никора?  Определенно  больше  трех
миллионов. Это, конечно, сила, с которой следует считаться  и  на  которую
суперат возлагает большие надежды...
     За мостом начиналась  жасминовая  роща.  На  берегу  возле  неширокой
горной речонки  после  долгого  перехода  отдыхали  верблюды.  Они  охотно
протягивали длинные шеи,  когда  погонщики  подбрасывали  им  репейник,  и
дружелюбно оглядывались на надоедливых  мальчишек,  некоторые  из  которых
впервые глазели на чудо пустыни, умевшее вздыхать и плеваться.
     Пройдя мимо цветника, раскинувшегося вокруг двух  широких  чаш,  Лоэр
увидел человека, шагнувшего ему навстречу.  Он  только  что  был  в  свите
Никора.
     - Хочу предостеречь от беды, - сказал он. -  Владетель  Юга  поклялся
умертвить тебя до захода солнца. Беги из города!
     - Спасибо. - Лицо Лоэра стало непроницательным. - Но разве мы  боимся
смерти, незнакомец? Разве истина канет от  того,  что  один  ясновидец  из
тысячи умрет от руки неразумного верховода?
     - Это так. А ты хоть раз ошибался, прорицатель?
     - Никогда.
     - Кто ж, по-твоему, я?
     - Ты заблудшая душа. Обманывая меня сейчас, ты не  ведаешь  истины  и
вредишь тому, кто послал тебя. Кажущаяся теперь неправда  через  несколько
восходов солнца обернется в ту правду, которую ждешь  ты  и  которую  ждут
многие. Надо учиться терпению и сторониться ошибок. Ступай же к пославшему
тебя и скажи, что бичевать надо не слова,  а  деяния,  если  их  результат
будет иным, чем ожидался вами. А стоять на моем пути - значит быть  врагом
тому, кто выше нас.
     Гнофор утер выступивший на лице пот и сдавленно сказал:
     - Откуда ты взялся?
     - Есть люди, которых посылают, но есть и другие - они  приходят  сами
по зову единой истины и делают большое дело, далеко видя наперед и  потому
помогая тем, кто не одарен  способностью  проникать  в  грядущее.  Ступай,
ступай, незнакомец, дорога моя должна быть светлой, без тени.
     Все  это  не  было  предусмотрено  никакими  планами,  -  но  Лоэр  с
удовольствием отметил, что долгое обучение туманному языку прорицателей  в
пути от Сурта до Квина принесло хорошие плоды. Впрочем, не велика  заслуга
сбить с толку дурака. А этого не назовешь мудрым. С первого взгляда  стало
ясно, что он за птица и почему добивался ухода  Лоэра  из  Квина:  видимо,
Никора  заинтересовала  личность  дерзкого  прорицателя  и   против   воли
притягивала к себе возможность узнать свое будущее. А  какой  смертный  не
хочет этого!..
     И вдруг острый глаз Лоэра заметил на горе двух людей,  прятавшихся  в
зарослях. Один был вроде в гнофорском балахоне... Любопытно, что  они  там
делают? Лоэр начал скрытно подниматься в гору. Неподалеку  от  незнакомцев
он затаился в кустах и тут же узнал  человека  в  лиловой  тоге:  это  был
прежний квинский  регионом  Арут  с  теми  же  располагающими  манерами  и
самоуверенностью. Лоэр чуть не застонал от отчаянья - ведь  если  Арут  не
рептон, то обязательно выдаст его и тогда прощай все надежды и планы!
     Вторым был старый гнофор с тощим телом, которое терялось в просторном
белом балахоне, обшитом изумрудами и рубинами. На желтом морщинистом  лице
глаза его едва теплились подобно светильнику во  мраке  склепа,  и  в  них
проглядывала вечная  печаль  и  холод.  Тонкие  руки  с  дряблыми  мышцами
безвольно  висели  вдоль  тела,  и  лишь  полупрозрачные   пальцы   слегка
подрагивали.
     - В мои ли годы взбираться на такую гору, Арут?
     Бывший регионом притворно вскинул руки.
     - Вам еще могут позавидовать молодые, святой отец!
     - Слова твои переслащены, как смуглый финик. Ну да ладно.  Наслушался
я тебя вдоволь. Теперь внимай мне, Арут.  Владетель  влиятельный  человек.
Это дикое сборище держится только благодаря Никору. Не станет  его  -  все
распадется.
     - Но от меня больше пользы, святой отец! Если вы принудите  Владетеля
поставить меня начальником войска,  я  избавлю  вас  от  неверных  гораздо
быстрее!
     - Как же?
     - Есть у меня план... А владетель  растерял  прежнюю  уверенность  и,
думаю, может отказаться от продолжения войны на севере. Что тогда?
     - Вон тогда я уберу его и поставлю тебя.
     - Но это сделать поскорее, святой  отец.  Я  предоставлю  вам  полную
волю, дам убежище изгнанным служителям  неба,  увеличу  войско,  способное
вырвать Страну из неверия, и подарю ее вам. Владетель, по сути, теперь уже
не нужен. А что касается плана, то я сообщу его, как только стану  главным
начальником войска Никора...
     Арут говорил еще что-то, но член совета уже, кажется, не слушал  его,
погруженный в мысли. Наконец, поднял голову и сказал:
     - То, что ты предлагаешь, подходит. - Он медленно  огляделся.  -  Вот
что. Завтра после захода солнца во дворце Владетеля будет ужин. Оттуда  мы
уйдем на балкон и обо всем договоримся: это самое удобное место  в  Квине,
где нет ни соглядатаев Владетеля, ни ушей его. К тому  времени  ты  должен
придумать такой способ избавления от Гела Никора, который бы меньше потряс
рептонов, но больше возвеличил тебя в их глазах.
     - Я уже давно все обдумал, святой отец.  Мост  -  вот  его  погибель!
Сегодня ночью я буду там и все подготовлю.
     - Занятно. - Гнофор пытливо взглянул  на  Арута.  -  Занятно,  однако
невразумительно. Впрочем, избавь пока от разъяснений. - Он вскинул  голову
и еле заметно усмехнулся. - А твой тайник стоит  того,  чтобы  тащиться  в
этакую гору? Не иначе, обобрал все дворцы Юга?
     Лоэр смотрел, как недруги Никора неторопливо спускались к дороге, как
потом взобрались на спрятанных в овраге  коней  и  неторопливо  поехали  к
городу.
     Какой мост имел в виду Арут? Не этот ли, через  речку?  А  если  нет?
Мостов в Квине больше сотни и по каждому из них мог проехать Никор. Только
вряд ли: говоря о другом, Арут обязательно назвал бы его, а этот, ближний,
называть не было необходимости. Итак, что известно? Сегодня  ночью  бывший
регионом Арут придет  на  мост  для  подготовки  покушения  на  Владетеля.
Требуется узнать, как он намеревается осуществлять этот предательский удар
и когда? Меч и стрела отпадают: и то и другое можно использовать  в  любом
месте. Тогда что же? Столкнуть в воду? Это ничего не даст, поскольку Никор
превосходно плавает... Что же еще можно предпринять на  мосту?  Что  может
безнаказанно сойти с рук Аруту  при  свидетелях?..  Лоэр  вернулся  на  ту
сторону горы, откуда хорошо был виден мост, и,  усевшись  поудобнее,  стал
внимательно рассматривать его.
     Мост обыкновенный. Каменный...  Хотя  нет,  не  совсем  обыкновенный.
Необычность его в двухэтажности: над проезжей частью на двадцати  колоннах
висела крыша.  Впрочем,  давным-давно  она  выполняла  роль  площадки  для
обозрения местности. Там когда-то в вазах были цветы, рос мелкий ригийский
кустарник и стояли скамейки, а по краям высились  две  белые  ротонды,  от
которых вниз вели винтовые мраморные ступени. Теперь  наверху  и  цветы  и
кустарник одичали, разрослись, а лестницы надежно ограждены,  чтобы  никто
не мог проникнуть на площадку. Таких  мостов  в  Квине  три,  может  быть,
четыре, не больше. В чем же здесь искать разгадку? Разве что в этой  самой
крыше... Не может ли она обрушиться в нужный  момент  на  бедного  Никора?
Вряд ли, до сих пор она ни на кого не рухнула, люди безбоязненно ходили  и
ездили по мосту.
     С чего же начать? Конечно, с обследования. И надо успеть сделать  как
можно больше  до  прихода  Арута.  Лоэр  спустился  к  дороге  и  дождался
возвращения кавалькады с верфи. Увидев его, Никор остановил коня. Лицо его
помрачнело.
     - Опять ты, - сказал он тихо. - В тебе  дух  чар,  прорицатель,  и  я
должен умертвить тебя, дабы избавиться от тоски и тревоги.
     Лоэр похолодел, но нашел в себе мужество сказать:
     - Убей, Владетель, если видишь в том пользу для себя.
     - Ты не противишься? - брови Никора медленно поднялись. - Странный ты
человек. Кто не желает зла обидчику, тому завидуют боги.
     - Не видно следа птицы в воздухе, Владетель.
     Никор немного помолчал, морща лоб.
     - Ты обижен в моей стране и, видно, обездоленней последнего нищего.
     - Слава бедности, Владетель, я вижу всех, меня не видит никто.
     Никор задумчиво поглаживал рукоять меча, глядя на Лоэра.
     - И, говоришь, не обижаешься на меня?
     - За что же, Владетель? Решив убить меня, ты все  равно  дал  бы  мне
возможность сказать тебе несколько слов.
     - И что бы ты сказал?
     - Об этом я могу сообщить лишь наедине.
     - Говори!
     Лоэр отрицательно покачал головой:
     - Нет, Владетель, при них не скажу.
     Никор побелел и с  лязгом  выхватил  меч.  Леопарды  разинули  пасти,
зарычали, пригибаясь к земле.  Был  момент,  когда  Лоэр  боялся,  что  не
выдержит и сам схватится за оружие.
     - Постой, Владетель, - как можно спокойнее произнес он, не двигаясь с
места. - Снести мне голову всегда успеешь - твоя власть, однако  выслушать
добрый совет и предостережения должен. Прикажи своим  людям  оставить  нас
наедине.
     Никор молчал. Все такой же бледный,  с  раздувающимися  ноздрями,  он
постепенно остывал, глаза его начинали беспокойно коситься по  сторонам  в
поисках выхода. Он был самолюбив, теперь особенно, и, видимо, редко  менял
свои решения, даже если потом приходилось жалеть о них.
     - Ты не снял передо мной шляпу, - неловко произнес он, вкладывая  меч
в ножны.
     - Да, я позволил себе это, Владетель. Потому что знаю  теперь:  скоро
ты поставишь меня рядом с собой и прикажешь  сановникам  первым  кланяться
мне.
     - Вот как?.. Занятно... Ты хочешь служить мне?
     - Нет. Служить любому  верховоду  -  все  одно,  что  целовать  змею.
Просто... - Лоэр взглянул на свиту Никора и красноречиво замолчал.
     Никор дал знак  сопровождавшим,  и  те  послушно  отъехали  шагов  на
пятьдесят. Лоэр продолжил:
     - Просто зов опасности заставляет пока оставаться возле тебя. А после
уйду в лес - он давно зовет меня - там много стенаний и сумрака.
     - Опасности для кого?
     - Для тебя, Владетель.
     - Ты лжешь, прорицатель! Назови хоть одно имя!
     - Не одно, а два. Но я не назову их: стоит мне проговориться, как  ты
тут же отсечешь мне голову, а это не  в  твоих  интересах.  Я  скажу  тебе
кое-что, но пообещай не делиться этим секретом ни с одним человеком до тех
пор, пока не откроешь измены.
     - Измены?!
     - Завтра вечером во дворце будет ужин. Прикинься больным и  проберись
на балкон так, чтобы никто не  заметил  этого,  и  спрячься.  Туда  придут
двое... пока я вижу двоих, может, их будет  больше.  Внимательно  выслушай
все, о чем будут беседовать  предатели,  и  потом  поступай,  как  найдешь
нужным.
     - На балкон выходят только мои друзья, прорицатель!
     - Знаю. Потому и называю их имен.  Но  это  не  все,  Владетель.  Еще
где-то тебя ждет опасность. Пока я ее вижу  туманно,  скажу  завтра,  если
будешь ехать этой же дорогой.
     Желваки Никора вздулись, взгляд уперся землю.
     - Ладно. - Он рассеянно похлопал по шее коня. - Если все это  правда,
я сделаю тебя самым богатым человеком Гарманы.
     - Не обижай, Владетель. Я богат сознанием своей пользы тебе.
     Никор пристально посмотрел на Лоэра:
     - Ты, верно, много знаешь, прорицатель. Ответь:  что  влечет  меня  к
тебе? Почему я не могу спокойно проехать мимо, а, проехав, думаю о тебе?
     - Об этом узнаешь после. Прощай,  Владетель.  Поезжай,  и  никому  ни
слова о нашем разговоре, если хочешь узнать еще больше.
     - Постой. Ты видишь гибельной мою войну с северными племенами?
     - Да. Но ты сам скоро откажешься от этой нелепой войны.
     - Лжешь!
     - Я говорю правду, Владетель, мне неведома ложь.
     Никор хмуро поглаживал рукоять меча.  Прежде  чем  взмахнуть  плетью,
раздельно сказал:
     - Если ты умрешь, прорицатель, то только от моего меча!



                                 3. БЕРУШ

     Лоэр навестил поселение,  зашел  в  один  из  шатров,  чтобы  поесть.
Рептоны встретили его радушно и усадили на почетное место возле старейшины
семьи.  Из  ближнего  храма  принесли  огонь,  который  там  поддерживался
постоянно, и разожгли костер. Эрины проворно готовили ужин, бегая по полу,
устланному ароматным  папоротником,  раскладывали  скатерти  из  банановых
листьев, уставляли их  чашами  из  скорлупы  ореха,  тыквенными  бутылями,
печеной в золе рыбой, пирожками с  репой,  поджаренными  на  огне  кусками
хлебного дерева и мяса. В углу шатра были  сложены  бананы  в  глянцевитой
кожуре, несколько ананасов и спелые плоды кокосовой пальмы. Пожилая  эрина
обошла большое семейство и перед каждым,  в  том  числе  и  перед  Лоэром,
насыпала из  длинного  ствола  бамбука  кучки  белых  комков  приправы  из
растительной мякоти ореха, смешанной с кокосовым молоком и морской водой.
     Гость смотрел на добрых хозяев и уже который раз за последние  дни  с
невольным  уважением  думал  о  рептонах:  ведь,  по   сути,   они   самые
обыкновенные люди, со всеми достоинствами и недостатками, только  внезапно
шагнувшие в прошлое. Вот это семейство: кем оно было  до  начала  падения?
Землепашцами? Ремесленниками? А может быть, почтенными  учеными?  Всех  ли
его членов минула смерть? Или, может быть, кто-то не выдержал невероятного
нервного напряжения и погиб в дальней стороне?..  Да,  рептоны  -  обычные
люди, обычны их занятия  и  образ  мышления,  если  учитывать  ту  степень
развития,   на   которую   они   опустились.   Они   вызывают   страх    и
недоброжелательство лишь  в  первой,  критической  стадии  падения,  когда
балансируют  на  грани  жизни  и  смерти,  готовые  на  самые  неожиданные
действия, сходные с действиями умалишенных. Потом это проходит.  Наступает
многочасовая  пора  безразличия,  усталости,  после  которой  человек  уже
находится за порогом минувшей для него жизни и о которой он  не  имеет  ни
малейшего представления.
     Кем бы ни были эти люди  до  своего  падения,  ясно,  что  теперь  их
крепкие руки могут уверенно держать мечи  и  копья...  Но  любопытно:  они
заимствовали некоторые слова, которых знали до Ремольта: "эрат",  "эрина",
"регионом"...
     После ужина Лоэр вышел за  границу  поселений.  Яркий  закат  еще  не
догорел, но в долину уже сползали длинные фиолетовые тени. С моря потянуло
освежающей прохладой.
     К мосту Лоэр приблизился после того, как  зарево  звезд  вспыхнуло  в
глубокой сини небосвода и разлило над миром легкий призрачный  свет.  Было
тихо. Лишь монотонно  журчала  внизу  река.  Последний  запоздалый  путник
устало прошагал в сторону города.
     Лоэр обследовал оба ограждения перед лестницами  и  вскоре  обнаружил
раздвигавшиеся  бревна.  Сохраняя   осторожность,   запоминая   мельчайшие
подробности он нырнул в лаз и неторопливо поднялся на верх.  Затем  обошел
крышу. Забравшись в левобережную ротонду -  она  стояла  значительно  выше
площадки, - попробовал прикинуть, в  каких  точках  было  удобнее  ставить
системы, разрушающие его? Пол для  этого  вряд  ли  надежен.  Значит,  или
ротонды, или вот эти двадцать мраморных тумб  для  каменных  ваз.  Что  же
вероятнее? Скорее всего, тумбы,  и  не  все,  а  лишь  средние,  поскольку
системы разрушения сподручнее устанавливать именно в  центральных  частях.
Лоэр попытался сдвинуть одну  вазу,  другую.  Ничего  не  получилось:  они
слишком тяжелы даже для него. Тогда он  стал  внимательно  изучать  каждую
тумбу и каждую вазу. Мелких подробностей при свете звезд он увидеть не мог
и поэтому, подобно слепому, ощупывал тумбы руками. Разницу между  четырьмя
средними и остальными он нашел почти сразу: на всех площадках  под  вазами
лежала вековая пыль, обломки камня, даже проглядывали  чахлые  растения  в
расщелинах. Четыре средние также были загрязнены, но на них Лоэр обнаружил
явные следы чужих пальцев, пробороздивших вековую пыль, а  возле  одной  -
недавно отбитый осколок мрамора. Значит, он был прав и все дело  именно  в
этих штуках. Но как проникнуть  внутрь?  Вазы  намертво  сцементированы  с
тумбами... Стоп! Стоп! Разве мастер мог допустить съемность ваз или тумб -
ведь это было бы заметно  со  стороны!  Даже  малейший  сдвиг  нарушил  бы
стройность обоих рядов...
     Нагнувшись, Лоэр принялся простукивать вертикальные плоскости.  Ясно,
что внутри они полые и, выходит, там должен быть ключ к решению задачи. Но
где дверь к  этому  ключу?..  Не  торопясь,  тщательно  продумывая  каждое
действие,  Лоэр  отыскал  вставную  замаскированную  заслонку,   секретные
задвижки. А открыл тумбу случайно, когда потянул на себя всю  ее  переднюю
стенку. За ней оказалась тяжелая бронзовая  цепь,  уходившая  вниз  сквозь
полую колонну, видимо, до основания моста. Верхний конец  ее  крепился  за
массивный крюк. Над ним торчал толстый металлический стержень. Потянув его
на себя, Лоэр понял, что это рычаг, служащий для облегчения съема  цепи...
Увлеченный открытием, он не сразу заметил  темную  фигуру,  метнувшуюся  к
нему с правобережной стороны.
     - Эрат! - прохрипел незнакомец, подбегая. - Сюда идут, прячьтесь!
     Лоэр похолодел - и от неожиданности, и от того, что узнал  маленького
человека с обезображенной кожей. Раздумывать  было  некогда.  Он  поставил
переднюю стенку тумбы на место и, как  только  различил  неясное  движение
между  белевшими  колоннами  ротонды,  тотчас  перемахнул  на  ту  сторону
каменной балюстрады.
     - Куда, вы! Эрат, бежать надо!
     Лоэр не отозвался. За перилами было не слишком удобно,  зато  лучшего
места для наблюдения не придумать. К тому же, в случае  опасности  он  мог
прыгнуть в реку, а при необходимости - внезапно напасть. Только  неотвязно
беспокоила мысль о недоростке. Кто он?  Почему  вдруг  решил  предостеречь
Лоэра? Почему оказался здесь и что делал?.. Арут пришел не один. С ним был
ленивый, коренастый человек с длинными руками. Разговаривали вполголоса, и
Лоэр с трудом улавливал отдельные слова. Насколько он понял, Арут  готовил
покушение к утренней поездке Владетеля Юга... Что ж, пусть готовит.
     Сообщники подошли к каждой из средних тумб и стали возле Лоэра.
     - Так ты все понял, Ортшир? - спросил Арут, отряхивая руки.
     - Понял-то, понял... А не хочешь ли  ты  и  меня  угробить  вместе  с
Владетелем?
     - Экий ты, брат, недоверчивый. Ну-ка, поди сними цепи с крюков на той
стороне. Я сниму тут, и ты увидишь, что ничего не случится. Поди, поди!
     - Ладно уж, чего там...
     - То-то. Значит, договорились: скинешь  цепи  с  крюков  и  по  моему
сигналу уйдешь через ход на берег.
     - Так они не загремят вниз?
     - Что?
     - Цепи. Я ж головой рискую...
     Арут вздохнул, постучал кулаком по перилам.
     - Пойми ты, наконец: ты ничем не рискуешь до тех пор, пока  по  мосту
не поедут пять или шесть всадников - тогда своим весом они обрушат на себя
вот эту площадку с ротондами и вазами. Теперь все уяснил?.. Оставайся  тут
до утра. Как завидишь свиту Владетеля, гляди на меня в оба - я буду  рядом
с ним. А уроню шляпу на обочину, снимай цепи и жди следующего сигнала.
     Ортшир проводил Арута до спуска вниз и где-то застрял. Арут прошел по
мосту, свернул в кустарник, вывел оттуда коня. Ортшир все не появлялся,  и
Лоэр осторожно прокрался  к  ротонде,  чтобы  узнать,  в  чем  дело.  Тот,
оказывается, уже завалился на мраморную скамью и тихонько похрапывал. Лоэр
вернулся обратно и, перескочив перила, снова  натолкнулся  на  неприятного
подростка.
     - Опять ты... Что ты здесь делаешь?
     - Ничего... так, - прохрипел незнакомец, отступая. - Я видел, как  вы
пошли сюда.
     - ...ты не рептон?
     - Нет, эрат.
     - Как... Как вас зовут?
     - Беруш. Из Горуэлы... Только не прикасайтесь ко мне: я заразный.
     - И все-таки, зачем вы пришли сюда?
     - Я узнал, что эрат Арут готовит на Владетеля покушение.
     - Вы против этого?
     - Да. Надо убить Ортшира, иначе он...
     - Вот что, эрат Беруш... - Лоэр шагнул к незнакомцу - тот отшатнулся.
- Никакого покушения не случится, если вы не будете мешать. Идите домой.
     - Да, да. Я пойду.
     - Кстати, что у вас с голосом?
     - Надорвал в молодости.
     - В молодости? Сколько же вам лет?
     - Это как считать: по-вашему тридцать один, а по нашему больше. У нас
как родился человек, его уже считают годовалым. Год проживет на  свете,  а
его уже считают двугодком.
     - Вы что-то путаете, Беруш. В Горуэле таких обычаев нет.
     - При чем тут Горуэла, эрат? Я ж  родился  в  Гизу,  а  в  Горуэле  с
одиннадцати лет живу.
     - А в Квине недавно... У нас в семье все рептоны, один я остался.
     -  Простите.  Так  как  же  мы  спустимся  вниз?  Мимо  Ортшира  идти
рискованно.
     - Здесь есть ход на берег. Ступайте за мной.
     Что  за  странный  малый?  Надо  быть  осмотрительнее  и  не  слишком
откровенничать с ним.
     Лоэр пошел за Берушем, а думал уже о завтрашнем дне.



                               4. КРУШЕНИЕ

     Никор направился на верфь, когда солнце стояло довольно высоко.  Лоэр
дожидался на одном из холмов, а когда завидел кавалькаду, вышел на  дорогу
и неторопливо зашагал к мосту. Свита нагнала его неподалеку от речки. Арут
ехал первым слева.
     - Привет тебе, прорицатель! - сказал Никор, натягивая поводья.
     - Привет тебе, Владетель!
     - Что нового ты мне скажешь сегодня? Или, может быть, опять  захочешь
говорить свои страсти наедине?
     - Да, Владетель.
     Никор едва заметно улыбнулся. Дал знак отдалиться подчиненным и сошел
с коня.
     - Слушаю.
     - Не езди сегодня на верфь, Владетель!
     - А завтра ты мне скажешь, чтобы я не выходил из дворца?
     - Не знаю, что скажу завтра, но сейчас тебе переходить на ту  сторону
моста нельзя.
     Никор нервно засмеялся.
     - А если я все-таки поеду?
     - Я предупредил тебя. И если один из твоих друзей  уронит  шляпу,  ты
уже будешь находиться на краю гибели.
     - Та-ак... Ты знаешь его?
     - Знаю.
     - Ладно. - Никор с минуту молчал. - Выходит, кто  уронит  шляпу,  тот
изменник?
     - Да.
     - Это тот, кто должен быть сегодня вечером на балконе дворца?
     - Да, Владетель.
     Никор усмехнулся:
     - Если я его убью сейчас, как же он вечером придет на ужин?
     - Вместо него будет другой, - нашелся Лоэр, не моргнув глазом,  -  Их
среди твоей свиты немного, но они хитры и коварны.  Сила  их  в  том,  что
считаешь их друзьями...
     - Вот как... Арут! - неожиданно крикнул Никор, вскакивая на  коня.  -
Поди сюда!.. Слушай, прорицатель: я сейчас проскачу по мосту, но  если  он
не обрушится на меня, я прикажу сжечь тебя на костре!
     Подъехавшему Аруту он сказал, кивая на Лоэра:
     - Этот пророк отговаривает меня от поездки на верфь.
     - Не надоело тебе с  ним  возиться,  Владетель?  -  Арут  запнулся  и
внимательно пригляделся к оборванному ясновидцу. Он узнал Лоэра, и лоб его
моментально покрылся крупными каплями пота. Что делать? Сообщить Никору  о
своем открытии? Рискованно: как еще обернется дело - ведь  они  же  бывшие
друзья...
     Голос Никора вошел в сознание Арута и заставил его снова измениться в
лице:
     - Прорицатель говорит, что мост обрушится на меня.
     - Что за чушь... - прошептал бывший  регионом.  -  Какая  нелепица!..
Владетель, прикажи ему отрубить голову!
     - Это я еще успею, дружище, после того, как вернусь обратно.
     - Откуда?
     - Ты  что,  не  слушаешь  меня?  -  нахмурился  Никор.  -  Я  вопреки
предсказанию проскачу по мосту.
     - Один, Владетель?
     - Конечно. Зачем рисковать остальным?
     - Не надо, Владетель! Вдруг он прав!
     Арут отлично понимал, что с мостом ничего не произойдет, если по нему
проедет один всадник. Беспокойство овладело им, он даже забыл на минуту  о
Лоэре и лихорадочно искал решения. И оно пришло. Пусть  сегодня  Владетель
останется  жить.  Пусть!  Но  зато  можно  доказать  ложь  и   никчемность
прорицателя, уничтожить его недоверием самозваного  правителя!  Вот  когда
можно избавиться от внезапной помехи на пути суперата, на пути его, Арута,
идущего к выгодной цели!..
     Встревожился и  Лоэр.  Обстоятельства  складывались  явно  не  в  его
пользу. Он попробовал отговорить Никора, но тот не хотел ничего слушать и,
блестя возбужденными глазами, машинально поглаживал шею коня.
     Лоэр  понял,  что  затея  его  потерпела  неудачу.  Ее  трудно   было
предвидеть. Но еще труднее было предвидеть то, что произошло  потом:  Арут
задел головой за свисавшие ветви дерева, и шляпа его упала на обочину.
     Никор словно окаменел.
     - Это что? - едва слышно выдавил он из себя. - Это знак!
     Арут заметно побледнел:
     - Какой знак, Владетель?..
     Он хотел поднять упавшую шляпу, но Никор мрачно взглянул  на  него  и
раздельно сказал:
     - Поедешь сам. Один.
     - Ты сомневаешься, Владетель... Ты в чем-то сомневаешься,  Владетель?
Ну, я докажу тебе!
     Забыв о шляпе, Арут пришпорил коня и стремительно пронесся  по  мосту
туда и обратно. Лицо его посерело, он часто  дышал,  словно  после  тяжкой
работы. Никор с усмешкой взглянул на Лоэра и подозвал подданных:
     - Отвечаете за прорицателя головой!.. Теперь я попробую!
     Он похлопал своего скакуна и легкой  рысью  подъехал  к  мосту.  Мост
вдруг глухо охнул, площадка его прогнулась и с диким грохотом  рухнула  на
основание.  Конь  шарахнулся  в  сторону.  Гел  Никор   натянул   поводья,
завороженно глядя на то, что еще минуту назад было мостом,  потом,  словно
проснувшись, хлестнул лошадь плетью и галопом вернулся к свите. Мелькнуло,
как в тумане белое лицо Арута, раскрытые от страха рты  сановников.  Никор
вихрем врезался в их гущу, на скаку  взмахнул  мечом.  Бывший  регионом  с
воплем вытянулся в седле и  свалился  на  пыльную  дорогу.  Никор  оставил
седло.
     - Предатель! - зло сказал он, поставив ему ногу на грудь.
     -  Нет!  -  слабо  отозвался  Арут.  -  Тебя  обманули,  Владетель...
Прорицатель обманул, чтобы войти к тебе в доверие...
     Перед смертью Арут решил сделать все для того, чтобы представить себя
жертвой недоразумения. Это ставило под угрозу  планы  Лоэра,  может  быть,
даже ставило под удар его жизнь и открывало все лазейки замыслам суперата.
Никор до хруста сжал челюсти. Взгляд,  полный  ненависти,  остановился  на
Лоэре. Лязгнул меч и застыл в воздухе.
     - Гел...
     В  глазах  Никора  на  секунду   промелькнуло   какое-то   неуловимое
воспоминание, какая-то неясная мысль.
     - Гел, это же я, Лоэр... Ну, вспомните вашего Рита Лоэра!
     - Лэр...
     - Да, да, Лоэр!
     Рука с мечом медленно  опустилась,  пальцы  левой  судорожно  сдавили
виски. Так он стоял с минуту. Все  замерли,  ожидая  развязки  и  боязливо
переглядываясь между собой. Леопарды натянули ленты как струны.
     - Стойте... - неизвестно к кому обратился Никор. - Лэр... Лэр...  Кто
ты?.. Вроде мы с тобой встречались, давно-давно...
     - Конечно же, Гел! Вспомните Сурт, службу в легионе  примэрата  Ариса
Юркона...
     Никор едва заметно улыбнулся:
     - Ты, наверно, чародей, прорицатель?.. Твои слова подобны песне  юных
эрсин, звуку чистого родника в пустыне... Ну, скажи мне, что за сила живет
в тебе? И что мешает мне убить тебя? Чары или защита богов?
     - Старая дружба, Гел.
     - Ты опять назвал меня Гелом. В этом есть что-то давнее -  манящее  и
пугающее. Ты, видно, тем и страшен, что речи  твои  дают  крылья  ослам  и
превращают львиц в ланей... Нет, двоим нам не  сжиться  на  этом  свете!..
Арестуйте его! - сказал он телохранителям. - Я сам подвергну его пыткам!..
О, что я испытал со смертью преданного Арута!



                              5. ДВЕ ВСТРЕЧИ

     Видимо, не меньше суток пробыл Лоэр в подземелье. За это время  никто
не приходил к нему. Мучила жажда и голод. Факел давно  погас,  и  неуютный
холодный мрак казался бесконечным и жутким. В мертвой тишине пищали  крысы
- их мягкий топот раздавался иногда совсем близко.
     Однажды вдруг забрезжил свет, четко очертив арку узкого прохода, и  в
камеру вошел человек с крохотной коптилкой над  головой.  Каково  же  было
удивление Лоэра, когда он узнал Беруша. В слабом свете лицо  его  казалось
еще более безобразным, а руки, державшие глиняную чашу с чадящим  фитилем,
были словно облеплены коричневой чешуей.
     - Эрат, - надсадно прохрипел он, - я усыпил стражу. Только скорее!
     Лоэр опешил.
     - Зачем?
     - Как зачем? Неужели вы хотите умереть?
     Лоэр с минуту молчал, глядя мимо Беруша во мрак помещения, затем тихо
сказал:
     - Нельзя мне уходить отсюда, друг мой. Нельзя. Вот  в  чем  штука.  Я
очень рад, что здесь, в чужом краю, есть  хоть  один  человек,  на  помощь
которого я могу рассчитывать...
     - Но вас же убьют!
     - Поймите, Беруш: уйти отсюда я не имею права!
     - Э-эрат...
     В голосе Беруша Лоэр вдруг уловил  столько  боли,  что  волна  озноба
прокатилась по спине, и он  вгляделся  в  страдальческое  лицо  спасителя.
Беруш не выдержал и опустил голову.
     - Вам нельзя здесь... - прошептал он.
     Лоэр с усилием потер лоб, мышцы его напряглись.
     - Прошу вас, уходите, пока не поздно.
     Беруш сразу как-то сник, словно растение на морозе, и медленно побрел
к выходу.
     - Вы забыли светильник, эрат...
     Беруш замер. Когда он повернулся, Лоэр увидел на  его  обезображенных
щеках слезы. Большие чистые глаза в последней попытке  умоляли  о  побеге.
Лоэр молча покачал головой и завороженно смотрел перед собой, пока  слабый
свет коптилки не померк в  проходе.  Когда  полный  мрак  окутал  его,  он
продолжал, не шелохнувшись, смотреть в ту же сторону:  таинственный  Беруш
всколыхнул мысли, и в душе тоже что-то перевернулось. Так, не  садясь,  не
меняя позы, он простоял до тех пор, пока в камеру с  факелом  в  руках  не
вошел один из командиров Никора. Прежний факел он небрежно бросил в  угол,
а на его место воткнул тот, который принес с собой. Ни слова ни говоря, он
приблизился к Лоэру и,  освободив  его  руки  от  цепей,  коротко  сказал:
"Убирайся".
     - Куда?
     - Куда хочешь. Тут будет другой.
     - Ну и пусть себе будет - не подеремся, места хватит.
     Командир посопел немного, не спуская  с  узника  задумчивых  глаз,  и
спокойно заявил, что двинет ему по загривку. Лоэр сел на скамью:
     - Пойми, друг мой, мне негде жить! А здесь уютно, как во дворце.
     - Ишь брякнул - как во дворце,  -  проворчал  командир,  смягчившись.
Глаза его подобрели, и в  углах  губ  появилась  сочувственная  улыбка.  -
Жрать-то, небось, хочешь?
     - Не отказался бы.
     - На вот, пожуй лепешку... Да ступай, ступай наверх, не торчи тут.
     Трое солдат ввели в камеру низкорослого крепыша  в  серой  тоге  и  с
удивлением уставились на сидевшего Лоэра.
     - А этот чего тут? - спросили они.
     - Да пусть, - сказал командир нерешительно. - Уходить не хочет.
     - Так Владетель же велел выгнать его!
     - Я схожу к нему. - Командир машинально позвенел цепью  и  бросил  ее
конец на пол. - Парень-то вроде хороший: раз не бежит, значит  и  в  самом
деле не виноват перед  нами...  А  ну-ка,  прикуйте  новичка,  ребята,  да
покрепче! - Он обернулся к Лоэру. - Ладно. Вот твой угол - сиди покуда,  а
я схожу к Владетелю, может, придумаем чего.
     Когда стражники скрылись  в  проходе,  прикованный  к  стене  человек
сказал:
     - Права сильных утверждаются оружием!
     Лоэр вскочил с места.
     - Наконец-то! - Он вгляделся в лицо нового узника. - Боги! Бун Харт?
     - Да, это я, Лоэр. Не подходите. Лучше стойте  у  входа,  как  бы  не
подслушали. Я здесь по просьбе Гара Эрганта, чтобы лично ему передать все,
что услышу от вас. Будем говорить о главном. Место  встречи  с  посланцами
пока остается прежнее: на горе. На всем пути от Сурта до Квина расположены
посты самых быстрых всадников и быстроходных кораблей. Гонцы днем и  ночью
будут передавать друг другу срочный сообщения: ведь летающие лодки  теперь
бездействуют!.. Ах, как я глупо попался,  Лоэр!  Эргант  так  надеялся  на
меня!
     - Не отчаивайтесь, друг мой. Я обещаю освободить вас.
     Глаза Буна Харта словно вспыхнули.
     - Не выдумывайте! Во мне ли дело? В общем, будем считать, что я здесь
надолго, поэтому вместо ваших новостей для примэрата  я  буду  говорить  о
новостях в Сурте.
     - Рано отчаиваться, Харт, и тем не менее я с интересом выслушаю  вас.
Прежде всего, как самочувствие Гара?
     - Неважно. - Бун Харт понуро уставился в пол. - Лихорадку он  считает
пустяком по сравнению с опасностью стать рептоном. Он железный  человек  -
вы знаете, - и все же с приступами удается справляться все труднее.
     - Бедный Гар!
     - Он не любит, когда его жалеют, Лоэр.
     - Знаю.
     - Ну, а в остальном... Положение в столице и  в  Стране  налаживается
благодаря жестким мерам примэрата. Он добился самоличного решения  спорных
вопросов. Он умно и смело ломает старые представления, мешающие избавлению
от нашей главной беды - рептонства. Жаль, что эрат Горан  выступил  против
самовластия Эрганта и в знак протеста вернулся в свою деревню.
     Лоэр досадливо ударил кулаком по каменной стене.
     - Как это скверно, друг мой! Надо как-то примирить их!
     - Пытались. К эрату Горану ездил даже старейшина Народного Собрания и
эрат Мегул... Кстати, Лоэр... эрат Мегул убит.
     - Убит?!
     - Да. Гнофоры... Не один он: в тот день были отравлены эраты  Илос  и
Барет.
     Лоэр застонал, уткнувшись лицом в стену. Потом резко обернулся:
     - А Квин? Что с Квином, Бун?
     - Жив ваш Квин. Только после смерти Барета не может говорить... Да, и
вот еще что, Лоэр. Слушайте же! Однажды к Гару Эрганту подошла эрина. Лицо
ее было закрыто - одни глаза.  Она  передала  примэрату  вашу  записку,  в
которой значилось: "Гар, прошу тебя верить этой эрине, как мне" -  и  ваша
подпись... Подождите, не перебивайте. Ваш брат сообщил мне ее имя.  Это  -
Виния Эроб. Правда ли, что она выполняла ваши поручения?
     - Да нет же! - Лоэр заметался по подземелью. Только теперь он понял в
полной мере свою вину. Да разве мог он предполагать, что Виния  пойдет  на
такой дерзкий шаг, даже имея в руках записку, в шутку сочиненную для Эоры?
- Нет, Бун! Вы хорошо знаете, кто такая Виния, и явилась она  к  Гару  для
нового злодейства! - Лоэр бросился к Харту и схватил его за плечи.  -  Вам
надо немедленно возвращаться! Берегите наших друзей! Спасайте Гара!



                                6. В СУРТЕ

     Нормальная жизнь в Стране  налаживалась  с  трудом.  Если  в  столице
положение стало  более  или  менее  устойчивым,  то  в  регионах  особенно
дальних, дело обстояло не совсем благополучно. Приходилось отправлять туда
людей, облеченных  большими  полномочиями;  эти  люди,  вырвавшись  из-под
жесткого контроля примэрата, делали свое  дело  не  всегда  добросовестно,
увлекались данной властью, вином и посещали  сомнительные  заведения.  Гар
Эргант строго наказывал нерадивых, посылал новых людей, и сам не раз ездил
- в Риос, Руну, Нок и даже в Эль. К тому времени уже большинство  гарманов
стали рептонами, у многих тяжелый период  перехода  закончился,  многих  с
песнопениями отправили в страну вечного мрака, а оставшиеся в живых никого
не узнавали, заново знакомились  между  собой  и  настороженно  оглядывали
дворцы и храмы, сады и парки, дивясь их величественности  и  нисколько  не
задумываясь над тем, откуда все это. Да и мог ли возникнуть такой  вопрос,
поскольку все это уже было с первого дня их прозрения, все это можно  было
видеть, трогать руками и пробовать на прочность. Пока они не  задумывались
и над тем, что станет  после  того,  как  сломается  железный  меч,  когда
разрушатся дома, зачахнут парки. Такие вопросы возникнут потом,  а  сейчас
их больше интересовало другое:  одни  ли  они  здесь  или  есть  и  другие
подобные селения; если есть, то кто их обитатели, не коварны  ли  они,  не
помышляют ли о набегах и побоищах? Вскоре  убеждались,  что  не  вольны  в
своих действиях, что, оказывается, существуют над ними начальники, которые
дают  не  совсем  понятные  распоряжения,  над  этими  начальниками   есть
начальники, а над теми - самый  большой  начальник,  именуемый  непонятным
словом "Примэрат". Его иногда видели, и он внушал трепет. Может быть, он и
создал здесь все, на что не способны простые смертные? Кто же он и кто те,
что распоряжаются их временем и свободой?  Они  говорят:  что  можно,  что
нельзя, что делать сегодня, что завтра. Рептоны стали привыкать  с  своему
положению, многое усвоили - если не сознанием, то приобретенными навыками,
- но не всегда следовали наставлениям свыше и часто не понимали, почему их
наказывали за те или иные проступки. Гар Эргант за время  правления  успел
сделать  многое.  Он  достиг  относительного  порядка  строгостью.  Однако
удовлетворения не было. Он видел, что люди выполняют его  распоряжения  не
из сознания необходимости, а из боязни. Теперь все реже приходилось видеть
вокруг себя открытые дружеские взгляды, особенно  среди  членов  Народного
Собрания, и это вызывало тревогу.
     Однажды старейшина прислал к нему представителей с сообщением  о  дне
созыва Народного Собрания, где должен был решаться давно назревший  вопрос
об отношении к делам примэрата. В  Сурт  потянулись  посланцы  из  ближних
областей. В назначенный день  задолго  до  открытия  Собрания  центральная
площадь  столицы  гудела  подобно  прибою,  изредка  слышались  угрожающие
выкрики и призывы выступать против нынешнего  примэрата.  Но  стоило  Гару
Эрганту взойти на место ответчика, как кругом воцарилась небывалая тишина.
Поднялись на свои места члены Народного Собрания. Старейшина  неторопливо,
растягивая слова, стал излагать  в  хронологическом  порядке  деяния  Гара
Эрганта, тут же давал им оценку, ссылаясь на  предварительные  обсуждения,
и, наконец, предложил высказываться  всем  присутствующим.  Народ  пугливо
молчал. Воспользовавшись этим, инициативу перехватили враги  примэратов  -
переодетые под простолюдинов гнофоры. Их оказалось много, и заговорили они
о  жестоком  отношении  нынешнего  главы  государства  к  народу,  который
всемерно заслуживает мягкого отношения и сочувствия; припомнили и то,  что
почтенный эрат Горан  потому  и  покинул  Сурт,  что  был  не  согласен  с
жестокостью  Эрганта;  указывали  на  беззаконное  изгнание   из   столицы
некоторых уважаемых горожан и на  добровольный  уход  таких  же  уважаемых
горожан, которые не могли  вынести  тяжелой  атмосферы,  созданной  главой
Гарманы. Они  припомнили  все,  эти  исконные  недруги  примэратов,  и  во
всеуслышание заявили, что  давно  настало  время  убрать  Гара  Эрганта  и
предать его суду за лютое отношение к многострадальному народу.
     В самый напряженный момент перед членами Народного Собрания  внезапно
возникла сухопарая фигура почтенного эрата Горана, который тот час  поднял
руку, требуя тишины.
     - Я предвидел это, - с прикашливанием сказал он, -  и  потому  пришел
сюда. Вот он, самовластитель! - Эрат Горан ткнул  палкой  в  сторону  Гара
Эрганта.  -  Стоит  на  месте  ответчика  и  безмолвствует.  Да  какой  он
самовластитель? Самовластитель запретил бы это сборище и не  стоял  бы  на
столь позорном месте, слушая ваши крамольные речи!.. Я знаю эрата  Эрганта
с момента появления его на свет и кому как не мне  порицать  или  защищать
его? Так слушайте  старого  Горана.  Сей  человек  -  ваш  спаситель.  Сей
человек, коего вы осуждаете, ваш истинный друг прежде, и лишь после -  ваш
повелитель. Намерения его всегда были чисты  и  непорочны,  и  преданность
Гармане беспредельна. Многолюдная площадь неуверенно погудела и затихла. -
Так вам ли осуждать, эраты, деяния того, кто видит дальше вас  и  уверенно
ведет  вас  тернистым   путем,   в   конце   которого   ждет   светозарное
благоденствие? Не нойте подобно глупцам  и  не  ропщите  в  один  голос  с
недругами примэратов! За терпение в великом труде и послушание ваши дети и
внуки принесут вам в благодарность все лучшие цветы  Страны.  Это  говорит
вам старый Горан!..
     Из Народного Собрания Гар Эргант вернулся во дворец уже под  вечер  и
прежде всего навестил выздоравливающего Квина.  Тот  уже  вставил,  лекарь
позволял ему прогулки.  Он  сильно  осунулся,  кожа  стала  зеленоватой  и
прозрачной, держался он замкнуто, постоянно искал уединения и все  чего-то
боялся. После смерти Барета он потерял голос, и все попытки лекаря пока ни
к чему не привели. Гара Эрганта Квин не избегал,  хотя,  кажется,  особого
желания быть с ним не испытывал. Однажды он  озадачил  примэрата,  написав
тростниковой палочкой всего пять слов: "Это был не эрат Лоэр". Конечно же,
он имел в виду Барета.
     - Ты о чем, дружок? - спросил тогда Гар.
     С минуту Квин хмуро смотрел под ноги, потом снова  взял  тростниковую
палочку и обмакнул ее в сосуд с краской. Эргант прочитал: "Это был  другой
человек".
     - Ты ошибаешься, Квин.
     Квин снова уронил голову и, кажется, совсем не  слушал  того,  о  чем
говорил Гар Эргант. Только когда Гар стал уходить, он на том же  листе  из
луба фикуса написал: "У эрата Лоэра на правой груди был шрам, а на левой -
знак амазонок". И Квин  опять,  кажется,  не  слушал  объяснения  Эрганта,
задумчиво сжигая исписанный лист над пламенем свечи.
     В этот раз он озадачил другим сообщением. Гар несколько минут говорил
о своих делах, об обещаниях лекаря, а Квин безучастно  смотрел  в  угол  и
вдруг ни с того, ни с сего написал: "Вчера я видел вас в саду с эриной,  у
которой закрыто лицо. Я знаю ее: это Виния Эроб".
     - Да. Мне это известно, - сказал Гар.
     Лицо Квина лишь на секунду оживилось недоумением. Он снова  придвинул
к себе лист и торопливо обмакнул в краску палочку. Эргант  заглянул  через
плечо Квина и прочитал: "Ей нельзя верить!". Гар внимательно посмотрел  на
затравленное лицо мальчика и кивнул:
     - Спасибо, дружок. Я буду осторожен.
     Разве мог он сказать Квину, что  весть,  которую  принесли  гонцы  от
Лоэра, содержала противоположный смысл: "Эрина Виния  Эроб  наш  преданный
друг. Ей следует предоставить полную свободу действий  -  от  этого  будет
много пользы". Правда, Эрганта смущало одно обстоятельство: почему Лоэр об
этом не сказал сам, когда был еще в Сурте?
     Праздник эрин возник еще в те далекие времена, когда по земле Гарманы
бродили разрозненные племена, уже в ту пору имевшие довольно дружественные
связи с амазонками.
     В этот день, а, вернее, день и последующую ночь ни  один  мужчина  не
имел права выйти на улицу  -  он  должен  был  безропотно  вести  домашнее
хозяйство. Женщины же в это время гуляли  на  улицах,  посещали  харчевни,
вечером организовывали представления, пляски, и очень редко бывало,  чтобы
они спали ночью: такой праздник раз в году, и  следовало  повеселиться  от
всей души!..
     Виния днем не пошла на праздник, сославшись на  недомогание,  и  лишь
вечером с видимой неохотой покинула дворец. Она шла  по  улицам  медленно,
глядя себе под ноги, и поднимала голову лишь тога, когда ее  останавливали
блюстительницы порядка, чтобы удостовериться в том, что она женщина.
     В праздничный день настроение у Винии было не праздничное: прошло уже
не мало времени с тех пор, как она проникла во дворец примэрата, но до сих
пор не сумела выполнить волю Бефа Оранта. А он ей сказал  перед  тем,  как
отправить в Сурт: "Эргант Гар и предавший нас Квин  -  вот  две  последние
жертвы. Их смерть - ваше возвращение в Эрусту.  Их  смерть  -  ваше  право
требовать от меня любых сокровищ Гарманы!.." Не все так просто, как думает
суперат. Эрганта постоянно оберегают верные люди, а Квин, этот  влюбленный
в нее дурачок, за семью дверями, к нему не подступишься. Впрочем, вышел бы
он только в сад, хоть на миг, этого было бы достаточно  для  осуществления
задуманного...
     Виния остановилась перед своим бывшим домом. От факелов было  светло.
Постояв немного возле забора, она  вошла  в  сад.  Там,  вокруг  цветника,
раскинулась поляна, подступавшая к  дому,  деревья,  окружавшие  ее,  были
редкими, и поэтому никакой соглядатай не смог бы подойти к ней  близко  не
замеченным. Она села на скамью. Бросила в цветник, как бы в  задумчивости,
два камушка. Потом нагнулась над дорожкой и стала что-то чертить на  песке
прутом. Не глядя на цветник, она почувствовала, как одна из мраморных плит
чуть приподнялась.
     - Ила, ты? - тихо спросила Виния, не меняя позы.
     - Я,  госпожа,  я!  -  отозвался  хрипловатый  женский  голос.  -  Уж
заждались мы вас!
     - Помолчи. За мной следят?
     - Роката говорит, двое. Но они далеко отсюда  -  ничего  не  услышат.
Только не открывайте лицо, госпожа, говорите так.
     - Слушай меня внимательно, Ила. Пусть Олвет поскорее узнает, от  кого
поступают с Юга сообщения примэрату - это очень важная птица, и как бы мне
не пострадать из-за нее!
     - Госпожа...
     - Помолчи! Передай Олвету кинжал в золотых ножнах в  награду  за  то,
что он умело изменил смысл сообщения с Юга и представил меня примэрату как
врага гнофоров.
     - Но, госпожа: Олвет неделю назад умер...
     Виния долго молчала, по-прежнему водя прутом по песку, затем сказала:
     - Передашь мою просьбу Осору и все теперь будешь делать через него.
     - Слушаюсь, госпожа.
     - Возьмешь у него яд молочая. Положишь завтра же в тот  выступ  возле
ворот, где оставляла мне записку Олвета. Ты все поняла, Ила?



                            7. У ГЕЛА НИКОРА

     - Пошли! - едва войдя в камеру, сказал стражник.
     - Куда?
     - К Владетелю.
     Лоэр взглянул на Буна Харта:
     - Раз приглашают, надо идти. Но я  еще  вернусь,  чтобы  уйти  отсюда
вместе с вами, Бун!
     Лоэр вышел вслед за стражником. Крутой  подъем  вывел  их  в  сад,  а
дорожка - к подъезду дворца. Перед входом стояли четыре солдата охраны,  в
потускневших кирасах и шлемах с перьями страуса. Солдаты,  свирепо  скосив
глаза, молча кивнули своему товарищу и взяли алебарды на себя.
     - Ну вот, пришли, - сказал стражник. - Ступай на второй этаж.
     Лоэр поднялся по лестнице. Навстречу  вышел  человек  в  командирском
шлеме и дал знак следовать за ним. Миновали несколько залов и очутились  в
помещении, сверкавшим обилием драгоценных камней. Между  колоннами,  возле
стен, застыли с усталыми лицами солдаты, посередине зала - большой стол  и
кресла. И все. А в обширной  лоджии  с  невысоким  барьером  стоял  Никор.
Услышав шаги, он оглянулся и подозвал Лоэра к себе. Командир ушел.
     - Владетель сегодня не ездил на верфь,  -  сказал  Никор,  садясь  за
низкий столик  у  ложа  и  предлагая  собеседнику  сесть  напротив.  -  Ты
настоящий прорицатель, Лэр. Я не верил тебе и все-таки выходил  на  балкон
во время вчерашнего ужина.
     - И видел их?
     - Видел. Это те, кого я считал своими  друзьями:  двое  -  наместники
богов, третий - начальник войска.
     - Верно, Владетель. Прогнал бы ты лучше служителей неба.
     - Почему ты хочешь, чтобы я прогнал их? - непонимающе спросил  Никор.
- Ведь они оттуда, откуда и ты.
     - Откуда?
     - Не хитри, прорицатель.  Неведомая  для  меня  ваша  страна  больших
знаний, видно, велика, как наша земля, и путь до нее далек.  Говорят,  все
вы спустились с неба.
     - Кто говорит?
     - Наместники богов. А ты почему-то молчишь.
     - Но это неправда, Владетель. Мы все из одной страны!
     Никор отмахнулся:
     - Перестань. Владетель  ценит  твою  скромность,  только  говори  ему
всегда правду. Конечно, служители неба не признают тебя посланцем богов  -
только себя, - но я и так вижу, что ты тоже оттуда: и их,  и  тебя  выдают
глаза и что-то еще, чего я не знаю.
     - Как бы объяснить?..
     - Потом, потом, Лэр, - нетерпеливо сказал Никор. - Ты спас мне жизнь,
и я не хочу оставаться в долгу. Те трое, что были на балконе, говорили  не
только  обо  мне:  они  подтвердили  предательство  Арута  и  договорились
умертвить тебя, поскольку видят в тебе опасное  препятствие  к  достижению
своих целей.
     - А какие у них цели?
     - Цели?.. Они хотят до прихода каких-то союзников захватить как можно
больше земель у северных племен, а всех пленников  убивать...  и  все  это
должно делать мое войско...
     - Вот видишь, Владетель! Племена, на которые идет твое войско,  ни  в
чем не виноваты перед твоим народом, и потому надо вернуть войско обратно!
     Никор прошелся по лоджии и остановился у барьера.
     - Может быть, Лэр прав. - Он провел рукой по лицу и  сдержал  готовый
вырваться стон. - Я болен, Лэр. Я очень болен! Если  вылечишь  меня,  буду
считать, что опять спас мне жизнь.
     - Я не лекарь, Владетель, но сделаю все, что в моих силах.  А  что  с
тобой?
     - Не знаю. Дух уныния, дух вечерних сумерок часто овладевает мною.  Я
обращался к ведунам - к тем,  что  дуют  на  золу  сожженных  трупов.  Они
заставляли меня пить змеиный яд -  он  леденит  сердце  и  туманит  разум;
заставляли ходить ночью по городу мертвых и спускаться  тайными  ходами  в
могильники. Ничего не помогло! Одна надежда на тебя.
     Сначала Лоэр хотел отказаться от попытки, однако, вспомнив о  чудесах
внушения, все же согласился:
     - Я излечу тебя, Владетель, с одним условием: если ты  откажешься  от
вредных услуг ведунов и перестанешь пить вино.
     - Конечно, Лэр! - Глаза Никора засветились надеждой. - Владетель тебя
сделает своим главным лекарем!.. А когда же я буду здоров?
     - Думаю, через месяц. Может быть, раньше.
     - Да благословят боги дни твои, Лэр! Что я должен делать?
     - Будешь принимать лекарство в моем присутствии и в  час,  который  я
назначу. Этому меня научил Гар Эргант.
     - Кто он?
     - Тебе его имя ни о чем не говорит?  Гар  Эргант,  Урс  Латор,  Синий
Пустынник?
     - Н-нет.
     - Ничего. Вспомнишь. Когда-то ты его знал также хорошо, как  и  меня.
Мы были друзьями, и звали тогда тебя Гелом Никором.
     Никор сосредоточенно, прищурясь смотрел на Лоэра,  массируя  пальцами
лоб. Кажется, он пытался в чем-то разобраться  или  что-то  вспомнить,  но
мысли постоянно  ускользали,  и  тогда  лицо  его  становилось  печальным,
растерянным, из груди вырывался тяжелый вздох.
     - Гел - противное имя, - неожиданно заявил он.  -  Напоминает  не  то
змею, не то жабу... Так Лэр говорит, я знал его... Где это было?
     - В Сурте.
     - Это удел или город?
     Лоэр поднялся.
     - Не стоит пока говорить о прошлом,  Владетель.  Оставим  до  другого
раза. Обещаю,  ты  все  вспомнишь,  и  наши  прежние  дружеские  отношения
вернутся снова.
     - Странно говорит Лэр... Говорит: не посланец богов и прибыл сюда  не
с неба.
     - Да. Лэр утверждает это.
     - И, выходит, наместники врут?
     - Разумеется.
     - Почему же тогда они убеждают Владетеля в обратном?
     - Потому что им легче обманывать тебя от имени богов. И тебя, и  твой
народ.
     - Так. - Никор поморгал, морща лоб. - А  ты  не  посланец  неба  и...
выходит, не хочешь обманывать меня, хотя и мог бы?
     - Выходит так. - Лоэр улыбнулся при мысли,  что  Никор  разобрался  в
этом самостоятельно. На душе  сразу  стало  легче.  -  Может  мне  сказать
Владетель, что он собирается делать с человеком, которого велел  приковать
цепями к стене подземелья на мое место?
     Никор помрачнел.
     - Он мой враг и должен умереть. Так сказали служители неба.
     - Он друг Владетеля и хочет ему добра, - возразил Лоэр.
     - Он прибыл из Сурта.
     Никор подошел к барьеру и долго молчал, глядя вдаль.
     - Если Лэр хорошо знает этого человека, -  наконец  сказал  он,  -  и
уверен в его добром ко мне расположении, я  велю  освободить  его.  А  Лэр
пусть сейчас идет отдыхать.
     - Прежде чем уйти, Лэр хотел бы напомнить Владетелю о том, что у него
много  коварных  врагов  и  следовало  бы  принять  неотложные  меры   для
безопасности. Это очень важно!
     - Успеется. Лэр много знает и не откажет  в  помощи.  -  Никор  снова
повернулся спиной. - А теперь ступай к себе, тебя проводят...
     Лоэр послушно вышел.



                               8. ГНОФОРЫ

     Войдя  в  новую  комнату,  он  долго  размышлял  о  взаимоотношениях,
сложившихся у него с Никором, думал и об обещании  вылечить  его.  Правда,
последнее  не  слишком  беспокоило:  давать  по  глотку  обычной  воды   с
добавлением какой-нибудь чепухи  для  вкуса.  Гар  говорил,  что  больного
излечивает не столько лекарство, сколько вера в него. Конечно, хотелось бы
видеть друга здоровым, а найти с ним общий язык - дело будущего. Через час
Никор навестил Лоэра и попросил обещанное лекарство. Тот сказал,  что  еще
не  время  и  что  первую  порцию   он   получит   перед   обедом,   затем
поинтересовался судьбой Буна Харта. Никор забыл о нем и,  чтобы  исправить
оплошность, вызвался сам идти в подземелье. Харт был освобожден. Оставшись
с ним наедине, Лоэр попросил его срочно известить Гара Эрганта о том,  что
Виния Эроб - злейший и коварный враг и что записка, которую она предъявила
примэрату, была написана не ей, а другому человеку,  пока  она  не  успела
натворить непоправимых дел. Бун Харт вызвался тотчас пуститься в путь.
     Перед обеденным часом Лоэр сходил в дворцовый сад,  сорвал  несколько
цветков жасмина и розы и приготовил настой. Попробовал на вкус. Получилось
что-то ароматное, но ужасно горькое и пресное.  Разбавил  водой,  подмешал
немного соли, попробовал снова. Вроде ничего, пить можно. В конце  концов,
хуже от такого снадобья не будет. Никор проглотил напиток  с  жадностью  и
пожалел, что его так мало.
     - А горьковат, - сказал он, причмокивая. - И отдает жасмином.
     - Да, - согласился Лоэр. - Жасмин для  запаха,  чтобы  не  вызвать  у
Владетеля неприятного ощущения.
     Никор остался доволен снадобьем, даже  повеселел.  Когда  Лоэр  хотел
удалиться из палаты, он молча усадил его в кресло и сказал:
     - После твоего ухода  я  много  думал,  Лэр.  Не  надо  нам  с  тобой
расставаться. Ты мне зла не хочешь, верю. Хочешь помочь избавиться от моих
врагов. Согласен ли помогать мне по-прежнему?
     - Согласен, если твои дела будут направлены не во вред людям.
     - Лэр сомневается?
     - А разве Владетель не отправил свое войско против Северных племен?
     Никор вздохнул и склонил голову. Помолчал.
     - Если Лэр даст согласие, я назначу его первым  советником  и  вторым
начальником войска. Самым главным начальником войска останусь я. А  теперь
мне бы хотелось видеть Лэра на обеде: придут наместники  богов  и,  думаю,
беседа с ними будет весьма занятной.
     - Это те, которые выходили на балкон?
     - О нет. Те уже давно брошены на ужин шакалам. Другие.
     - Прогнал бы ты их, пока не поздно, Владетель!
     - И тогда Лэр согласится помогать мне?.. Я  подумаю.  Подумаю...  Так
приходи на обед, буду ждать.
     Лоэр явился первым. Но не успели они сказать друг другу и двух  слов,
как командир стражи доложил о прибытии служителей неба. Лоэр стал рядом  с
сановниками. В зал вошли четыре гнофора, среди которых был и Беф Орант. Он
скользнул взглядом по лицу Лоэра, и тот сразу  понял,  что  первосвященник
осведомлен о присутствии своего  опасного  врага.  Сердце  Лоэра  забилось
сильнее, и кровь  на  мгновение  ударила  в  голову...  Эх-х,  почему  они
встретились здесь, а не в поле!..
     - Да благословит небо дни повелителя  Юга!  -  с  вкрадчивой  улыбкой
произнес суперат и снова, будто нечаянно, взглянул на Лоэра.
     Гнофоры вторили вразнобой:
     - Велики боги, создатели и податели всех благ!
     Гости уселись напротив Никора, и Беф  Орант  все  с  той  же  улыбкой
сказал:
     - Нас послали к  тебе  всевышние,  Владетель,  с  доброй  миссией,  с
великой помощью народу твоему. Они сказали: "Хвала  мудрому,  неукротимому
духу, который, как буря, сметает все на своем пути и который  враждебен  к
пребывающем в дремоте болотам!". Они сказали: "Знатная  битва  -  вот  что
освящает всякую цель! Война - это новые земли, это  новые  богатства,  это
новые почести Владетелю Юга!"
     Лоэр не выдержал и невинно спросил:
     -  А  что,  теперь  другие  боги,  наместник?  Ведь   раньше-то   они
отговаривали от войны!
     Щеки Бефа Оранта слабо порозовели, но улыбка не сошла с его лица.  Он
продолжал:
     - Всевышние просили  напомнить  тебе,  Владетель,  что  только  тогда
любили твои предки жизнь, когда окровавленные мечи подобно  грому  звучали
на ратном поле. Тусклым казалось им солнце долгого мира, а сам долгий  мир
позорным и тяжким. Боги! Как вздыхали ваши предки на заржавевшие мечи!
     - Уж не хотите ли вы... - Лоэр попытался  подстроиться  к  витиеватой
речи гнофоров. - Не хотите ли вы для Владетеля наихудшей доли? Не  жаждете
ли завести его в горные стремнины и обманчивые бездны?
     Никор икнул раз, другой и замахал руками:
     - Лэр, Лэр!...
     Беф Орант помрачнел.
     - Слушая твоего сановника,  Владетель,  можно  подумать,  что  всякая
надежда на доброе миновала. В его речи хлябь сумрака и  уныние  удушливого
воздуха.
     - В тебе много духа чар, главный наместник, - сказал Никор, потупясь,
- и я не понимаю, почему мой сановник не хочет слушать твоих мудрых речей.
Я велю ему замолчать. Говори!
     - Мудра и твоя речь, Владетель Юга! Она подобна улыбке весны, и,  как
весна, дает нам надежду на процветание твоего племени.
     Никор стал икать не на  шутку.  Гости  смутились  и  замолчали.  Лоэр
принес чашу с водой и велел Никору выпить девять  маленьких  глотков.  Тот
повиновался.
     - Послушай, Лэр, - шепнул он жалобно, - я рыгаю этим  самым...  твоим
жасмином.
     - Так это хорошо, Владетель! - весело отозвался Лоэр. - Это  то,  что
требуется!
     - Правда? Ну, и слава богам! - Никор перестал икать и снова обратился
к Бефу Оранту: - Ты меня покорил, наместник, и я благодарю тебя за  доброе
расположение к моим подданным. А что скажет Лэр?
     - Ты запретил мне высказывать свои суждения, Владетель.
     - Сейчас разрешаю.
     - Я должен говорить правду или красиво лгать, как наши гости?
     - Лэ-эр!
     - Разини существуют для  воров,  Владетель.  Это  все,  что  я  хотел
сказать тебе!
     Все  замерли  в  ожидании  взрыва.  Но  взрыва  не  произошло.  После
непродолжительного молчания Никор сказал, глядя в пол:
     - Ступай в свою палату, Лэр, и не смей выходить без моего разрешения!
     Ах, как ругал себя Лоэр за невыдержанность,  за  прямолинейность,  за
неумение  вести  спокойный,  уклончивый  разговор,  постепенно  захватывая
инициативу!
     Он вышагивал по широким мраморным плитам от стены к  стене  и  казнил
себя мыслями о том, что фактически  предоставил  суперату  полную  свободу
действий, суперату, который знает о его присутствии и который отныне будет
стремиться к избавлению от соперника, к завоеванию еще большего доверия  у
Гела Никора...



                          9. РИСКОВАННОЕ РЕШЕНИЕ

     Никор не выпускал Лоэра из комнаты, уклонялся от любого  разговора  и
лишь молча принимал те сомнительные снадобья,  которые  четырежды  в  день
приготовлялись для него. Лоэр рвался на гору - в условленное для встреч  с
людьми место -  и  постоянно  упрашивал  Никора  отпустить  его.  Тот  был
непреклонен. И тогда Лоэр заявил, что ему необходима трава, которой в саду
дворца нет, и поэтому он должен съездить за город в долину  или  подняться
на гору.  Никор  в  конце  концов  сдался,  поскольку  дело  касалось  его
здоровья, и отпустил пленника в сопровождении двух командиров.  Весь  путь
до нового моста Лоэр усиленно строил  планы  избавления  от  нежелательных
попутчиков, долго бродил  по  долине,  создавая  видимость  поиска  нужной
травы, затем сказал командирам, чтобы они подождали внизу, а он  продолжит
поиски на горе.
     Поднявшись до условленного места,  Лоэр  долго  блуждал  в  зарослях,
прежде чем выйти к камню, и, убедившись, что  командиры  стоят  достаточно
далеко, тихо позвал:
     - Эй, кто здесь?
     - Я, эрат! - Из зарослей выглянул человек и сообщил пароль.
     - Стойте там, не подходите: за мной следят.
     - Знаю. Я прибыл вместо погибшего эрата Харта.
     - Харт погиб?! Как?
     - Упал с обрыва - насмерть. Ничего не успел сказать.
     - Какое несчастье!.. Вот что, эрат. - Лоэр быстро взял себя в руки  и
незаметно оглянулся на командиров. - Как можно скорее передайте примэрату,
что  записка,  которую  ему  показала  эрина  с  закрытым  лицом,   -   не
действительна. Эта  женщина  опасный  враг,  и  ее  следует...  немедленно
казнить.
     - Ясно. А что передать о ваших делах?
     - Передайте, что нахожусь во  дворце  Никора,  в  доверие  вошел,  но
сильно мешает суперат. В ближайшее время надеюсь добиться  успеха.  Теперь
все будет зависеть от того, смогу ли я перехитрить Бефа Оранта.
     - Хорошо, эрат, я все запомнил.
     - Спуститесь в долину только после захода  солнца  и  пойдете  не  по
дороге на Горуэлу, а между холмами в направлении Руны - там безопаснее. Да
сопутствует вам удача!..
     Вернувшись после встречи с посланцем Эрганта во дворец,  Лоэр  быстро
приготовил настой и навестил Никора, у которого опять застал  гнофоров  во
главе с Бефом Орантом. Когда те наконец скрылись за дверью, Никор спросил:
     - Почему Лэр такой хмурый?
     - Хочу уходить от тебя.
     - Уходить? - Никор проглотил зелье и поморщился. - Уходить?
     - Я здесь не нужен. Пусть тебя дурачат наместники богов.
     - Ну, зачем так, Лэр... Они же дают нам огонь...
     - Вот и оставайся с ними, верим, а мне тут делать нечего. Вылечу тебя
и уйду.
     Никор медленно опустился в кресло.
     - Погоди... Не оставляй меня. Одному мне будет худо. Скажи: могут  ли
быть две правды?
     - Не могут. Одна из двух ложь.
     Никор сидел с низко опущенной головой. На лбу легли глубокие морщины.
     Лоэр долго смотрел на него, прежде чем решиться  раскрыть  ему  тайну
рептонства.
     - Хочешь, - сказал он, - я  расскажу  тебе  ту  единственную  правду,
которая нас с тобой, бывших друзей, разъединила и сделала чужими?
     Никор схватил его руку:
     - Хочу! Хочу, Лэр! Вижу, чувствую -  вокруг  меня  происходит  что-то
неладное. Видно, не напрасно прошлое, подобно быстротечному  сну,  редкими
мгновениями посещает меня!
     - Здесь нас могут слышать?
     - Пойдем лучше на балкон, Лэр.
     Никор вызвал начальника стражи и приказал никого не впускать.
     Лоэр отлично сознавал силу гнофоров  и  их  умение  войти  в  доверие
Никора за счет посулов, которые их ни к чему не обязывали,  и  тех  зримых
"чудес", которые могли они показать рептонам. Сам же  Лоэр  фактически  не
мог ничего противопоставить, кроме правды. Но правду не потрогаешь руками,
и для того, чтобы увидеть ее, требовалось не мало времени.
     Решившись  на  изложение  событий,  связанных  с  рептонством,   Лоэр
рассчитывал на многое. Говорил он вдумчиво и неторопливо, стараясь собрать
разрозненные мысли в определенной  последовательности  и  в  то  же  время
внимательно наблюдая за Никором. Тот сосредоточенно слушал, массируя лоб и
не спуская с Лоэра глаз. Иногда в самых зрачках  на  мгновение  вспыхивали
живые искры, но тут  же  гасли,  и  долго  приходилось  ждать,  чтобы  они
загорелись снова.
     Когда Лоэр закончил свой рассказ, на дворе  стояла  тихая  задумчивая
ночь. Яркий свет канделябров вырывался из зала на балкон и дальше в сад  -
туда, где из пастей каменных львов  тонкими  струями  била  вода,  освежая
воздух, пронизанный дневным жаром и запахом цветов.
     Молчал Лоэр. Молчал  и  Гел  Никор,  глядя  в  темноту  сада.  Спустя
несколько томительных минут он глухо сказал:
     - Ступай к себе, Лэр.
     - Сейчас ты должен принять лекарство, Владетель.
     - Принеси.
     Лоэр приготовил снадобье и быстро вернулся. Никор сидел все в той  же
позе, на том же месте. Безучастно проглотил настой и также глухо попросил:
     - Ступай, Лэр. Не мешай мне.
     Лоэр не спал в эту ночь. Не спал и Никор: он просидел на  балконе  до
утра, и  лишь  первые  лучи  солнца  заставили  его  поднять  голову  и  с
недоумением взглянуть на распахнутые двери балкона.



                          10. ПОТЕПЛЕНИЕ КЛИМАТА

     Никор стал часто навещать Лоэра в его комнате.  Приходил,  усаживался
на свое излюбленное место возле окна и долгим смущающим  взглядом  смотрел
бывшему другу в  глаза.  Он  словно  силился  что-то  вспомнить,  ухватить
ускользающие воспоминания о чем-то смутном и бесконечно далеком.  Лоэр  не
нарушал этого молчания: он понимал, что  Гел  должен  переварить  рассказ,
похожий на сказку, и не только переварить, но  и  твердо  остановиться  на
определенной решении. Эти безмолвные минуты не казались Лоэру  тягостными,
в нем жила надежда на благополучный исход жестокого опыта, за  который  он
знал! - почтенный эрат Горан, а может быть, и Гар не простили бы  его.  Но
время сейчас не было союзником, и для того,  чтобы  наверстать  упущенное,
приходилось рисковать многим во имя большой цели.
     - Ты мне ничего не наврал? - спросил однажды Никор.
     - Нет, Владетель. Я сказал правду до последнего слова.
     - Та-ак... Выходит, наместники - не наместники... и ты такой же,  как
я.
     - Конечно.
     - Почему же тогда не все гарманы стали рептонами?
     - По многим причинам. Гар говорит...
     - Это твой брат?
     -  Да.  Многие  не  стали  рептонами  потому,  что  длительное  время
находились за пределами Гарманы...
     - Так... Постой, Лэр. Говоришь, северные племена - большой  народ,  и
мы когда-то жили среди этого народа? Значит, они  наши  братья  по  крови?
Зачем же тогда главный наместник хочет их смерти?
     - Я же объяснял, Владетель: когда у главного наместника была  власть,
он намеревался всех противников веры отправить за море на войну -  на  тех
кораблях, которые строишь ты. Теперь у него нет  власти  над  народом.  Он
пришел сюда, чтобы обмануть тебя и с помощью твоего войска уничтожить  как
можно больше людей на севере.
     Никор мучительно разглаживал морщины на лбу. Молчание затянулось.
     - Наместники дают нам огонь, -  неуверенно  произнес  он  наконец.  -
Обещают дать знание.
     - Нет, Владетель. Знаний твоему народу они не  дадут  -  знания  даст
только примэрат. Ну, а огонь... я научу тебя, как добывать огонь.
     Никор лишь на мгновение  вскинул  голову,  после  чего  погрузился  в
долгое раздумье. Через час он ушел, не проронив ни слова.
     Он по полдня не выходил из своих палат, никого  к  себе  не  впускал,
позволял входить лишь Лоэру, чтобы принять  очередную  порцию  настоя.  Он
перестал ездить на верфь, редко выходил к народу  для  бесед  и  постоянно
сказывался больным, хотя на самом деле недуг  его  давно  отступил,  давая
надежду на полное выздоровление.
     Как-то раз Никор позвал Лоэра к себе.
     - Послушай, Лэр, я тебе верю, - сказал он. - Что ты от меня хочешь?
     - Хочу, чтобы ты прекратил войну с  северными  братьями,  хочу  чтобы
немедленно избавился от служителей неба.
     Никор посмотрел вниз, потом на стену, потом  положил  руку  на  плечо
Лоэра, и они вышли на балкон.
     - Вот что, Лэр: я сделаю так, как просишь, потому что  поверил  тебе.
Но... это не просто. Попробуй теперь убедить воинов в ненужности войны.  А
что заговорят верующие, когда закроются храмы? Не-ет, это не так просто!..
Я пока никому не скажу о моих новых планах.
     - Верно. Их надо держать в секрете, потому что наместники сильны и от
них можно ожидать  любых  неприятностей.  Я  бы  хотел  посоветовать  тебе
покончить с ними сразу.
     - Как сразу?
     - Арестовать в одну ночь, посадить  на  корабли  -  кораблей  у  тебя
хватит! - и отправить в Эрусту или Ригию.
     - Ночью добрые люди спят, Лэр.
     - А что же остается делать добрым, если злые именно по  ночам  вершат
свои грязные дела?
     - И то верно. - Никор принялся растирать пальцами виски. - Мы сделаем
так, Лэр. Сегодня же я назначу  тебя  моим  главным  советником  и  вторым
начальником войска. Тебе я поручаю арест наместников, но  не  раньше,  чем
войско узнает ум и сноровку второго главного начальника. С этой  целью  на
днях мы посетим некоторые отряды под Квином, и я познакомлю их с тобой...
     Лоэр постоянно  торопил  медлительного  Никора,  и  вот,  наконец,  в
сопровождении телохранителей и сановников они выехали на конях  за  город.
На Никоре был железный шлем с золотой фигурой крылатого дракона, пурпурный
плащ и белая рубаха, обшитая металлическими пластинами.  Лоэр  тоже  надел
форму военачальника: шлем с высоким гребнем и пером фламинго, лиловый плащ
до бедер и сверкающую на солнце кирасу.
     Улицы шевелились - тек медлительный, ленивый и шумный людской  поток.
Он разбивался,  люди  бросали  пожитки  и  поднимали  в  приветствии  руки
навстречу проезжавшему мимо Владетелю  Юга.  Никор  отвечал  сдержанно,  с
суровым выражением лица. Ехавшие впереди глашатаи возвещали о том,  что  с
Владетелем едет главный  советник  и  второй  главный  начальник  великого
войска Лэр,  которого  отныне  следует  почитать  и  выказывать  всемерное
послушание как воинам, так и тем, кто не носит оружия.
     Лоэр смотрел на строгий профиль друга и угадывал  за  этой  строгость
тень неуверенности. Разве был он таким, когда бросил клич по всей  Стране:
"Рептоны, ко мне! Я защищу вас!", разве был он  таким,  пока  не  позволил
гнофорам наполнить свои владения духом религиозного дурмана, сладкой лжи и
обещаниями легкой победы на севере? Видно, сомнения все еще тревожили  его
и время от времени заставляли  колебаться  -  правильно  ли  он  поступил,
поверив недавнему прорицателю, не совершил ли роковой ошибки, согласившись
избавиться от наместников? Уверенный, недавно сильный Владетель  Юга  сник
под тяжестью противоречивых мыслей, и, видимо, колебания и еще  не  вполне
укрепившееся отношение к новому советнику не один раз пробудят его посреди
ночи.
     Ему было хорошо  и  спокойно,  он  был  сильным  и  уверенным,  когда
обезумевшие от несчастья рептоны бросились на зов, признав его  верховодом
и единственным заступником их интересов. Они искали  защиты  и  нашли  ее,
взирая на своего спасителя, как на одного из богов и веря в  него  больше,
чем в себя. Но когда начальный, самый опасный период  рептонства  миновал,
отправив многих соплеменников в страну мертвых и когда жизнь  их  вошла  в
спокойное русло, - даже тогда эти люди, по капризу судьбы  вернувшиеся  ко
временам предков, относились с почтением  и  благодарностью  к  тому,  кто
помог им в трудное время.
     Несмотря на привязанность подданных, Никор  все  же  чувствовал  себя
одиноким. Ни посулы гнофоров, ни окружавшие сановники, ни  даже  появление
Лоэра не помогли ему избавиться от этого ощущения.  Однажды  Никор  словно
протрезвел, поняв, какую неимоверную тяжесть взвалил  на  плечи,  став  во
главе густонаселенного удела. Сумеет ли он  руководить  таким  количеством
людей, сможет ли дать в  достатке  пищи  и  обеспечить  всем  необходимым?
Вопросов была тьма, ответов на них - мало. Он верил  наместникам  и  верил
Лоэру, и понимал, что неправда и опасность ходят где-то рядом.  А  как  их
распознать, чтобы увидеть истину - ту единственную истину, которая помогла
бы его народу? Никор наконец осознал, что дни спокойствия миновали, что  в
какой-то момент его тесным кольцом окружили зложелатели -  кто  они,  было
еще  неизвестно,  хотя  понемногу  догадки  заставляли  зябко  ежиться  от
неприятного ощущения. Доверие к Лоэру - опять - таки  понемногу  -  росло,
росло больше не из осмысления правоты нового советника и тех, кто стоял за
ним, а, скорее всего, из смутного чувства,  что  гнофоры  для  его  народа
враги большие, чем Лоэр. Что Лоэр еще и  не  стать  противником,  и  слава
всевышним, если это будет именно так и трижды слава, если он в самом  деле
окажется другом, за какого выдает себя.
     Никор плохо знал людей. Не мог сразу разобраться и в новом  союзнике,
хотя ему нравился открытый,  честный  взгляд  Лоэра,  искренняя  улыбка  и
душевные беседы,  "не  смущающие  нектаром  лести".  Вряд  ли  такие  люди
способны на коварную ложь, думалось Никору, хотя доверять сразу он  никому
не мог. Одно дело, если обманут одного Владетеля. Но обмануть  народ,  его
подданных - тех, кто так доверился ему! - нет, тут надо быть осторожным  и
не слишком полагаться на чужеземцев. Были бы хоть сановники с головами,  а
то ведь так, одно название, - ни  дельных  советов,  ни  своих  убеждений.
Впрочем, в последнем виноват он сам: в дни образования независимого  удела
все вопросы решал единолично, не принимая в расчет ни чужих  суждений,  ни
чужих советов. Все,  что  он  делал,  казалось  правильным  и  естественно
возможным, и старая истина - внимай полезной речи, даже если  она  исходит
от  ребенка!  -  вспомнилось  только  недавно,  когда  он  уже  чувствовал
враждебное окружение и измену. Предупреждения некоторых сановников всплыли
в памяти слишком поздно для того, чтобы можно было  что-то  переделать  на
ходу...
     Никор поднял голову и глянул на сосредоточенное лицо Лоэра.
     - О чем думает Лэр? - вздохнув, спросил он.
     - О тебе, Владетель.
     - Не льсти.
     - И не помышляю. Теперь я должен  постоянно  беспокоиться  о  тебе  и
твоих людях, поскольку мне оказано полное доверие.
     - Да, Лэр. - Никор склонил голову, потом коснулся руки  Лоэра.  Голос
его задрожал: - Я доверил тебе судьбу многострадального народа,  Лэр.  Его
нельзя обижать. Его страшно обижать, Лэр!..



                          11. В ОКРУЖЕНИИ ВРАГОВ

     Пять дней понадобилось  Никору  и  Лоэру,  чтобы  посетить  ближайшие
станы, познакомиться с военачальниками и поприсутствовать на  состязаниях.
Перед возвращением  в  Квин  оба  захотели  отдохнуть  от  впечатлений  за
пределами лагеря, поговорить по душам, но неожиданно  перед  ними,  словно
из-под земли, возник Беруш.  Обезображенное  лицо  его  выражало  тревогу.
Никор взялся за рукоять меча. Лоэр остановил его.
     -  Не  ходите  дальше,  большие  эраты,  -  прохрипел  Беруш.  -  Тут
неподалеку раненый лев. Он потерял много крови, и в его глазах горит месть
к людям!
     Совсем рядом раздался зловещий рев. Уходить было поздно:  лев  увидел
людей и принялся с рычанием царапать когтями землю. Он был тощ,  стар,  но
сила еще чувствовалась в нем.
     В тот  момент,  когда  Лоэр  указал  товарищам  путь  к  отступлению,
огромная кошка  неожиданно  прыгнула.  Лоэр  успел  оттолкнуть  в  сторону
Никора. В следующий момент лев оказался рядом. Лоэр набросил ему на голову
плащ и тотчас всадил кинжал  между  ребрами.  Зверь  вздрогнул,  попытался
подняться, но тут же  осел,  придавив  траву,  когти  прочертили  в  земле
глубокие борозды, и он затих.
     Никор медленно поднялся.
     - Лэр, - тихо  позвал  он.  Было  видно,  что  он  пытается  удержать
какую-то очень важную мысль. - Лэр, там, кажется,  было  море...  нет,  не
море - что-то другое.
     - Где? - обеспокоенно спросил Лоэр.
     - Там, за городом... Я вспомнил тебя и море... И больше ничего.
     Лоэр вдруг все понял.
     - Конечно, Гел! - воскликнул он. - Только не море, а залив!
     - Залив...
     - Ну да! Тенистый Залив! Мы с тобой  часто  бывали  на  берегу  возле
беседки, где статуя Путешественника!
     - Статуя Путешественника... беседка. - Никор тоскливо качнул головой.
- Не помню, Лэр. Не помню!.. Хотя постой...  мне  видится  большой  дом  с
садом и... красивая эрина... А вот лицо...
     У Лоэра захватило дух.
     - Да, да, Гел! Это была эрина Алия Никор!
     - Алия... - Никор долго, с усилием тер лоб,  потом  отчаянно  тряхнул
головой и закрыл лицо. - Нет, Лэр, нет - все куда-то уходит!..
     - Ничего, Гел! Успокойтесь, - радовался  Лоэр.  -  Все  это  вернется
снова и вы постепенно вспомните все, все!
     Никор нахмурился.
     - Почему Лэр зовет меня Гелом? - Он увидел убитого  льва,  и  до  его
сознания, кажется, только теперь  дошло  все  случившееся.  -  Ты  достоин
похвалы, Лэр, - ты опять спас меня!
     С опозданием подоспела помощь - сначала двое охотников, потом  воины.
Все смотрели на убитого льва и восхищались точностью удара.
     - Эрат, - шепнул Беруш, - мне надо бы поговорить с вами.
     - Что-нибудь важное? - спросил Лоэр.
     - Да.
     - Владетель помешает нам?
     - Лучше, если он останется.
     - Хорошо, друг мой. Сейчас.
     Лоэр отправил воинов и попросил Беруша говорить. Тот  довольно  смело
сообщил о том, что в уделе появилось много врагов Владетеля, которые хотят
избавиться от него и  поставить  во  главе  удела  бывшего  суперата  Бефа
Оранта. Орант обещает полную волю всем, кто пойдет за ним, обещает быструю
победу на севере и все богатства, женщин и рабов, которых  они  добудут  в
бою. Но заговор идет не только против Владетеля, но и против  Лоэра.  Надо
скорее что-то предпринимать!  Сейчас  здесь  гнофоры  на  каждом  шагу,  и
попробуйте распознать, рептоны они или враги Владетеля. Их много, кажется,
они собрались здесь со всей Страны!
     - Так, - сказал Лоэр, выслушав Беруша. - Вы принесли нам очень важные
сведения, и уж поскольку любите Владетеля Юга и добровольно взяли на  себя
нелегкие обязанности, я попрошу вас и дальше помогать нам...
     Когда неуклюжая фигура Беруша скрылась за кустарником, Никор спросил:
     - Кто этот несчастный?
     - Наш друг, Владетель. Ты слышал, что он сказал?
     - Как не слышать.
     - И к какому пришел решению?
     - Надо ведь что-то делать, если это верно.
     - Ты все еще сомневаешься! Да я и без Беруша  знал  о  твоих  врагах,
только не подозревал, что их так много. Послушай, Владетель, надо  спешить
- иначе будет поздно! Уж если не думаешь о своей голове, подумай о  народе
- он не простит тебе нерешительности.
     - Да, да. - Никор  вздохнул.  -  Может,  завтра  вызвать  начальников
отрядов и дать им приказ арестовать всех наместников богов?
     - Надо прежде всего знать, кого арестовывать, Владетель. На лбу у них
не написано. Давай-ка присядем... Не стоит спешить. О нашем  разговоре  не
будет знать никто, кроме нас. Значит, измена нам не угрожает...
     Вернувшись в Квин, Лоэр снова отправился на гору. Там его ждал гонец.
От него Лоэр узнал много нового о положении в  Сурте.  Гар  Эргант  просил
доставить в столицу хотя бы одного гнофора из совета, а  также  продолжать
постройку кораблей, которых скоро понадобится очень и очень много...
     Гонец сообщил о делах Гара Эрганта - он организовывал школы  обучения
мастерству и наукам, где учителями стали, в основном, выходцы из-за моря -
новый  примэрат  пригласил  их  для  помощи  народу  Гарманы.  Он   создал
специальные  отряды  для  сохранения  культуры  из  бывших  рабов  Страны,
поскольку тем не грозила участь рептонства,  и  прилагал  все  старания  к
тому, чтобы погасить раз и навсегда родившееся с  помощью  гнофоров  среди
союзников чувство вражды к гарманам. Энергии Эрганту было не  занимать,  и
он сделал бы  значительно  больше,  не  донимай  его  лихорадка  и  тяжкие
приступы рептонства. Слава богам, вернулся в  Сурт  почтенный  эрат  Цимир
Горан и отныне всемерно помогает примэрату.  Квин  до  сих  пор  не  может
говорить и весьма страдает от этого. Странная эрина с закрытым лицом  пока
во дворце. Как-то раз у нее отобрали яд. Сказала, что  хотела  отравиться,
будто бы ей тяжело после смерти эрата Лоэра и вдвойне тяжелее от недоверия
примэрата.
     Недавно к Эрганту приходила  Гармана  и  предостерегала  от  большого
несчастья, которое ожидает Страну: к Земле приблизится небольшая планета и
погубит остров. Проникнув в грядущее, Гармана видела, как  рушатся  города
Страны, как раскалываются горы, открывая бездонные пропасти.  Она  видела,
как звери покидают свои логовища и  в  страхе  разбегаются  по  острову  в
тщетной попытке спастись. Она видела, как на севере и юге отхлынуло  море,
обнажив дно, а на экваторе поднялась  невиданная  волна...  Чтобы  уберечь
людей, надо успеть за два года вывезти их за море -  в  глубину  западного
или  восточного  материка...  Кстати,  Гармана,  по-видимому,  многократно
пыталась своим внушением помочь несчастным рептонам, однако у нее  до  сих
пор ничего не получается - она чем-то больна.  Она  словно  непроснувшийся
человек. Протянет перед собой руки, глаза будто искрятся. И так  несколько
раз. Просили ее помочь примэрату, - говорит: "Пыталась. Это сильнее меня".
А когда она наберется силы, никто не знает, да и она сама, наверно,  тоже.
Какая-то странная: будущее видит, а в настоящем ничего сделать не может.
     Гонец говорил и говорил, пользуясь возможностью  отвести  душу  после
долгого молчания.
     Лоэр сообщил о своих делах. Еще раз, для полной уверенности,  передал
правду о Винии и в заключение сказал, что ему  удалось  завоевать  доверие
Никора и потому - слава богам! - завтра  с  суператом  и  гнофорами  будет
кончено!
     Но - ошибся. Они с Владетелем опоздали на целые сутки.



                              12. ПОД ЩИТОМ

     Казалось, ничто не предвещало беды - кругом  стояла  тишина,  изредка
нарушаемая далекими голосами дозоров. Город спал. Среди темного кустарника
неясно белела дорога, ведущая в Квин, на обочине ритмично вспыхивал и  гас
от множества светлячков силуэт дерева, роса холодила ноги.
     Рассказ гонца и беседа с ним всецело занимали  мысли  Лоэра.  Он  шел
неторопливо,  изредка  оглядываясь  по  сторонам,  и  не  заметил,  откуда
появился перед ним Беруш.
     - Привет вам, друг мой, - сказал Лоэр. - Что вы тут делаете  в  такое
время?
     - Жду вас, эрат. - Беруш прокашлялся и неуклюже зашагал  рядом.  -  Я
выследил гнофоров.
     - Вот как!
     - На ночь они уходят в пещеру, что в горе. Там их видимо-невидимо!
     Лоэр остановился:
     - И вы знаете, где вход в пещеру?
     - Их два, эрат: один за горой в овраге, второй  здесь,  в  долине,  в
жасминовой роще.
     - Так... - Лоэр сосредоточенно размышлял. - Вы уверены, что  третьего
нет?
     - Уверен. Сегодня я проследил  за  одним  гнофором,  узнал  пароль  и
прошел пещеру из конца в конец.
     - Хвала вам, Беруш! Ждите меня здесь - медлить нельзя!
     - Постойте! - Беруш неуверенно коснулся плаща Лоэра. -  Я  выведал  у
них два  сигнала:  дымный  костер  на  горе  повелевает  всем  гнофорам  и
светоносцам укрыться в пещере, а частые удары в медный лист, что в пещере,
означает выход из убежища к своим боевым местам.
     - Спасибо, друг мой. Это обязательно пригодится!
     Теперь надо было спешить.  Если  Никор  отдыхает,  Лоэр  и  без  него
поднимет войско, благо отныне является узаконенным вторым военачальником и
первым советником  Владетеля!  Через  главные  ворота  дворца  Лоэр  вошел
стремительно, взбежал по мраморным ступеням и мельком взглянул на часовых.
Что-то в выражении их лиц  насторожило  Лоэра,  и,  уже  перешагнув  порог
вестибюля, он невольно оглянулся. И вовремя. Он еле  успел  увернуться  от
удара, молниеносно выхватил меч и уложил обоих. Только теперь до его слуха
донесся  отдаленный  гул  и  приглушенные  расстоянием  голоса.  Что   тут
происходит? Уж не измена  ли?  Раздумывать  было  некогда.  Навстречу  ему
бросились пять человек в  одежде  дворцовых  солдат,  одного  Лоэр  сразил
мечом, другому отрубил кисть руки и бросился вверх по лестнице.
     Суперат - вот что это такое! Опередил!
     - Гел! Гел! - кричал  Лоэр,  мечась  по  залам  и  избегая  стычек  с
врагами. - Никор, где вы? Владетель!
     Переодетые светоносцы бегали за ним  толпами,  теряя  то  одного,  то
другого человека. Стражников Никора осталось, видно, немного.  Большинство
из них лежало на полу,  уткнувшись  в  лужи  крови,  и  мало  кто  подавал
признаки жизни. Начальник стражи дворца повис на пригвоздившем его  копье.
Он еще пытался приподнять голову.
     - Где Владетель? - спросил Лоэр, подбежав к нему.
     Тот еле слышно ответил: "Не знаю... Измена,  большой  эрат..."  Враги
все настойчивее наседали на Лоэра. Немало их уже свалилось под его  мечом.
Но стоило на секунду замешкаться, выбрать неверную позицию для боя, как  с
верхней галереи на него прыгнули сразу трое. Один из  них,  пронзенный  от
живота до шеи, сбил его с ног. В тот же момент на голову  Лоэра  обрушился
тяжелый удар, и он потерял сознание.
     Открыв глаза, он сразу понял, что надежно прикручен к ложу веревками.
Пред ним стояли, ухмыляясь, десятка полтора  дюжих  светоносцев  в  одежде
дворцовой стражи - один из них запомнился  еще  по  Сурту  -  и  оживленно
болтали об успешном захвате дворца.
     - Ну что, очухался, эрат?
     - Где Владетель? - спросил Лоэр.
     - Хэ! Владетель ваш сдался, эрат,  и  принес  обет  преданно  служить
суператам!
     - Врете!
     - Чего нам врать-то: побоялся смерти, только и всего.
     Значит, все пропало!.. Опоздали. Опоздали на одни сутки!  Эх,  Никор,
Никор! Не будь его нерешительности - этого бы не случилось. Да и сам хорош
- не мог быть по настойчивей, все старался почестнее, железной  правдой...
Кому теперь нужны эта железная правда и эта честность? Надо  же  было  так
опростоволоситься - отдать опаснейшему врагу все, решительно  все,  что  с
таким трудом удалось отвоевать  в  короткое  время!  Думай,  думай,  Лоэр!
Безвыходных положений не бывает: думай и найди  решение,  которое  избавит
Никора и его народ от новой беды, а тебя самого -  от  сурового  приговора
брата!
     Приход Бефа Оранта прервал мысли.
     - Крепко же вас стукнули мои ребята, - сочувственно  произнес  он.  -
Ну, ничего, ничего. Пройдет.
     - Где Владетель? - мрачно перебил Лоэр.
     - Не беспокойтесь, эрат, жив и здоров ваш Владетель.
     - Я хочу видеть его!
     -  Вот  этого  допустить  не  могу.   Издали   можете   взглянуть   и
удостовериться, что мы с ним ничего не сделали, однако общение...
     - Но он же больной! Я приготовлю для него лекарства!
     -  Даже  так?  Давно  ли  отважный  воин  Рит  Лоэр  стал  заниматься
врачеванием?.. но не тревожьтесь: ваше дело составить нужное зелье,  а  мы
передадим его Владетелю сами. Договорились?.. Мне  бы  вот  что  хотелось,
эрат... - Орант уселся рядом в кресло, услужливо поднесенное  светоносцем.
- Мне бы вот что хотелось...
     Лоэр нетерпеливо зашевелился:
     - Послушайте, я плохо соображаю в таком идиотском положении!
     - О, я с удовольствием развяжу вас, -  с  готовностью  отозвался  Беф
Орант, - если вы мне дадите слово Лоэра выполнить мои условия.
     - Какие?
     - Во-первых, не сообщать народу о том, что произошло во  дворце  этой
ночью. Во-вторых, не покушаться на мою жизнь и жизнь моих подданных...
     - Хватит! Такого слова я не дам!
     - Да. - Орант  еле  заметно  кивнул.  -  Я  много  наслышан  о  вашей
честности, Лоэр. И все же... все же  я  освобожу  вас  от  постыдных  пут.
Развяжите его! - сказал он переодетым светоносцам.
     Лоэр поднялся с ложа, держась рукой за  голову,  потом  сел  и  начал
разминать занемевшие мышцы.
     - Спасибо. Но я все равно убегу.
     - В том-то и дело, что не сбежите! - Беф Орант засмеялся. -  Надеюсь,
вам по-прежнему дорог эрат Никор, и вы вряд ли захотите, чтобы  мы  лишили
его жизни за любой ваш шаг, направленный во вред мне?
     - Вон оно что...
     - Да, Лоэр. Вместе с эратом Никором примут муки смерти  сорок  восемь
заложников, к которым вы были также весьма расположены.
     Беф Орант потребовал, чтобы все удалились из покоев. Когда  последний
солдат скрылся за дверью, он сказал:
     - Заложники и эрат Никор останутся живыми до тех пор, пока жив я. Так
что в ваших интересах оберегать меня от случайностей,  не  так  ли?  -  Не
получив  ответа,  он  выжидающе  покачался  в  кресле.  -  Я   знаю   вашу
щепетильность, Лоэр, и поэтому постараюсь  быть  предельно  скромным.  Мне
требуется немногое: чтобы время от времени вас и эрата Никора видел народ,
чтобы вы и эрат Никор отдавали  такие  распоряжения,  какие  будут  угодны
мне...
     - Вы требуете от меня предательства!
     Орант нахмурился:
     - Послушайте, Лоэр. Здесь, на Юге, встретились два человека,  которые
один и тот же вопрос хотят решить по-разному.  Юг  нужен  примэрату  и  Юг
нужен мне. Вы хотите предотвратить войну с севером, я же наоборот -  хочу,
чтобы  она  продолжалась,  потому  что  это  выгодно  мне.  В   результате
противоборства вы оказались под щитом. Так вам ли... - Он помолчал,  играя
желваками. - Будь я под щитом, я признал бы ваши права  и  подчинился  им.
Что же коробит  вас?  Убеждение  в  нашем  злодействе?  Чепуха!  Протухшее
общество время от времени нуждается в чистке, и гнофоры - санитары  такого
общества. Нам  надо  сохранить  культуру,  Лоэр.  Великие  знания  Гарманы
хранятся у нас, и, когда настанет благоприятное время, мы возродим  заново
первую в истории человечества культуру. Правда... часть знаний находится у
вас, в зашифрованном виде, но ключи к расшифровке - у нас. Поэтому мне  бы
хотелось, чтобы вы, Лоэр, стали надежным посредником между  мною  и  Гаром
Эргантом...
     - Простите, - прервал его Лоэр. - У меня разболелась голова.
     Беф Орант помрачнел. Потом встал и направился  к  двери,  на  полпути
остановился:
     - Обдумайте ваше  положение.  Буду  рад,  если  мы,  наконец,  станем
понимать друг друга - это весьма важно и для вас, и для меня.
     Лоэр ничего не ответил.



                            13. КТО ВЫ, БЕРУШ?

     Времени для размышления было больше чем достаточно. В пределах левого
крыла дворца и  близлежащей  части  сада  Лоэр  пользовался  относительной
свободой, без соглядатаев. У него даже не отобрали его  любимый  меч.  Раз
или он видел издали Никора - тот, видно,  тяжело  переживал  переворот,  и
Лоэр стонал от жалости, глядя на него... Как  помочь  ему,  как  выбраться
из-под тяжелого щита? Выход он нашел  быстро,  но  для  осуществления  его
требовалось остаться с глазу на глаз с суператом где-нибудь  за  пределами
дворца, а это было почти невозможно. Приходили  и  другие  решения,  но  в
каждом из них были свои  слабые  места,  которые  не  могли  гарантировать
полной удачи, а главное, подвергали риску жизнь заложников и Никора...
     Вечером того же дня Беф Орант вызвал Лоэра на площадь перед  дворцом.
Спустившись вниз, пленник увидел отряд конных  светоносцев,  наряженных  в
одежду стражников  Владетеля,  и  самого  Оранта,  восседавшего  на  пегом
мерине. Подвели коня и Лоэру.
     - Садитесь, тысячник, - вполне серьезно сказал  Орант.  -  Поедете  с
нами. Причину скажу по дороге.
     За воротами Лоэр неожиданно  увидел  Беруша.  Тот  стоял,  прижавшись
спиной к стене дома - в глазах растерянность.
     Лоэр едва заметно покачал головой и приложил к губам палец.
     Это хорошо. Это очень хорошо! Беруш, кажется, понял, что его  друг  в
опасности, и обязательно последует за ним! Только бы не сплоховал... Отряд
галопом пронесся по улицам Квина и лишь за городом перешел на шаг. Широкая
тенистая дорога вилась среди зарослей жасминовой рощи с яркими  островками
роз. Орант шумно вздохнул и покосился на Лоэра - они ехали рядом.
     - Знал я вашего брата, тысячник. Понапрасну он  тратит  свой  богатый
ум. Неблагодарные люди никогда не поймут заботы об их благе, ибо они любят
не тех, кто многое дает  и  уводит  от  опасности,  но  совратителей,  что
толкают с истинного пути на тропинки порока  и  грязи  -  так  уж  устроен
человек.
     - Чепуха! - буркнул не глядя  на  него  Лоэр.  -  Живя  в  постоянном
страхе, человек скоро уподобится  животному,  мозг  его  иссохнет  и  душа
превратится в камень!.. Но, надеюсь, мы выехали не для философских споров?
     - Конечно, конечно. Мы отправились посмотреть на противника.
     Лоэр насторожился. Орант мельком взглянул на него и продолжил:
     - Недавно к побережью  возле  Сонов  подошло  около  сотни  эрустских
судов, и если срочно не вмешаться, враги захватят верфь...
     - Я не верю, чтобы эрусты могли напасть на Гарману.
     - Вы наивны,  Лоэр!  Лучше  подумайте,  как  малыми  силами  выиграть
сражение.
     - Малыми силами?
     - Конечно: под Квином остался лишь отряд в тысячу человек,  остальные
по приказу Владетеля отправлены к северным укреплениям.
     - Понятно. - Лоэр помрачнел. - Вы вынудили эрата Никора отдать  такое
распоряжение!
     - Признаюсь. Должен же я обезопасить себя! На моем месте вы поступили
бы так же. И потом - кто знал, что эрусты рискнут напасть на нас?
     - Сколько их? - помолчав, спросил Лоэр.
     - Больше пяти тысяч.
     Орант уставился в холку лошади.
     - Вы можете спасти положение,  -  наконец  произнес  он.  -  В  вашем
распоряжении  не  только  эта  тысяча,  но  и   около   двухсот   человек,
мало-мальски могущих держать в руках оружие.
     - Та-ак! - Лоэр пристально посмотрел на  суперата.  -  Все  ясно:  вы
намереваетесь моими руками уничтожить остатки  здешнего  войска,  а  затем
расправиться и с жителями Квина! Нетрудно же разгадать ваши планы, эрат!
     Орант хотел что-то возразить, но Лоэр  протестующе  вскинул  руку,  и
остаток пути до холмов они не проронили ни слова. На  холмы  взобрались  к
концу дня. Солнце уже клонилось к синей  линии  горизонта,  но  в  светлой
прибрежной воде возле Сонов пока  еще  хорошо  различались  многочисленные
темные точки кораблей.
     - Вы видите отсюда флаги, эрат? - насмешливо спросил Лоэр.
     - Не сомневайтесь, - отозвался Орант, - мои разведчики были там и все
узнали.
     - Почему же они не подходят к берегу?
     - Мешает волна...
     Лоэр медленно, с усилием разглаживал лоб и незаметно косил глазами по
сторонам: он предвидел, что Беруш обязательно поплетется за ним...
     - Ну, так что, тысячник?
     - Мне надо подумать. Оставьте меня одного.
     - Ну-ну. - Уходя вслед за своими  людьми,  Орант  добавил:  -  Только
торопитесь: если им удастся закрепиться на берегу, вам придется туго.
     Лоэр еще раз огляделся и  увидел  Беруша  совсем  рядом  -  тот  лежа
выглядывал из-за плотного кустарника.
     - Эрат, похоже, вы попали в беду? - надсадно прохрипел Беруш.  -  Что
произошло?
     - Мы опоздали, друг мой: бывший суперат захватил дворец Владетеля...
     - Боги!
     - Тише,  тише.  Безвыходных  положений   не   бывает   -   что-нибудь
придумаем... Не знаете, что там за корабли возле Сонов?
     - Не знаю, эрат, но я схожу туда!
     - Отлично. Только очень прошу быть поосторожнее.  Если  попадетесь  в
руки врагов, скажете, что лекарь велел вам купаться в горячем источнике. А
теперь уходите - здесь опасно!..  Да!  Со  стороны  улицы  Красильщиков  в
заборе дворца есть дыра - я  буду  возле  нее  каждый  день  после  захода
солнца... Ну, все, все, эрат, да сопутствует вам удача!
     Беруш кивнул. Его преданный взгляд не первый раз смутил  Лоэра  и  не
первый раз он подумал о том, что  такие  глаза  уже  видел  не  однажды...
Наверно, у всех друзей глаза одинаковы, различны лишь по цвету...
     Снизу раздался крик. Лоэр не узнал голос Беруша, но почувствовал, что
вскрикнул именно он, и бросился по склону, царапая лицо и  руки  колючками
кустарника. Несчастный Беруш лежал в траве, а над ним с занесенным  копьем
стоял коренастый светоносец. Лоэр ухватился  за  копье  и  воткнул  его  в
землю. Тотчас их окружили светоносцы. Беф Орант пришел последним.
     - Что это значит, Лоэр? - спросил он, подозрительно глядя на Беруша.
     - Это значит,  эрат,  что  ваши  люди  готовы  расправиться  с  любым
безвинным человеком, оказавшимся поблизости от вас!
     Орант мрачно взглянул на светоносца. Тот, запинаясь, пояснил:
     - Он шел вроде от Сонов, суперат... Ну, я и решил...
     - Кто вы? - спросил Орант Беруша.
     Тот с трудом поднялся, держась за живот.
     - Мне знаком этот человек, эрат, - вмешался Лоэр, - и я  уверен,  что
против вас он ничего не имеет. Отпустите его с миром.
     - Ну, нет, Лоэр! Вы знаете меня? - спросил Орант у Беруша.
     - Нет, эрат.
     - Все равно. Вы из Квина?
     Началась долгая процедура допроса - кто такой, откуда,  почему  такое
лицо, как оказался здесь...
     Бывшего суперата не так тревожила болезнь Беруша, как  опасение,  что
тот все же знает его и рано или поздно  может  проболтаться.  Он  подозвал
двух светоносцев и  приказал  немедленно  доставить  беднягу  в  отдельную
камеру дворцового подземелья, дабы он не мог заразить других узников.
     - Вот видите, как получается, - сказал недовольно Лоэр:
     - Вы хотите, чтобы я выполнял все ваши распоряжения, а сами не можете
уступить мне даже в такой малости!
     - Я могу отпустить его, - чуть помедлив сказал он, - с условием, если
он месяц будет находиться в Сонах, только в Сонах...
     - Не делайте этого! - воскликнул один из командиров.
     - Не мешайте мне! Лучше позаботьтесь  о  том,  чтобы  сообщить  своим
людям приметы этого человека. В случае появления его в  Квине  или  вблизи
Квина, тотчас арестовать или умертвить!
     - Повинуюсь!
     - А теперь проводите его до Сонов и вернетесь обратно.
     Лоэр не увидел, как Орант хмуро  кивнул  командиру,  но  это  заметил
Беруш и вцепился в руку Лоэра:
     - Они хотят убить меня, эрат!
     - Вот как? - Лоэр взглянул на растерявшегося командира, потом на Бефа
Оранта. - Я не прощаю предательства,  эрат!  Ни  один  из  вас  не  пойдет
провожать его. - Лоэр  отступил  на  несколько  шагов,  увлекая  за  собой
Беруша. - Ступайте, друг мой,  и  скорее,  и  не  в  Соны,  а  куда-нибудь
подальше от этих хищников, и не смейте приближаться к стране Владетеля  ни
на длину копья!
     Беруш колебался.
     - Да бегите же! - Лоэр оттолкнул товарища в кустарник и выхватил меч.
- Кто хоть на шаг подойдет к нему - лишится головы!
     Орант мрачно поиграл желваками:
     - Перестаньте  дурить,  Лоэр!  Никто  не   собирается   трогать   эту
болячку!..
     Новый резкий крик за холмом заставил Лоэра вздрогнуть. Он похолодел и
замер, чувствуя, что каждую минуту может потерять сознание.  Когда  прошло
оцепенение, бросился на этот крик.



                              14. ИЗБАВЛЕНИЕ

     Беруш лежал неподалеку, уткнувшись лицом в траву. Лоэр вытащил из его
спины стрелу, прикрыл оторванным  от  рубахи  лоскутом  рану  и  осторожно
перевернул обмякшее тело. Беруш с трудом приоткрыл веки  и  по  губам  его
скользнула едва заметная улыбка:
     - Вот как получилось, мой Рит...
     - Аора!
     - Не плачь. Может, минует смерть... Ведь это было  бы  несправедливо,
особенно теперь, когда я должна подарить тебе сына...
     - Моя Аора! Ты должна была беречь себя!
     - Я старалась, Рит...
     Много сил потратила Аора на то, чтобы сказать все это. Она  замолчала
на полуслове, уронив голову и совсем по-детски  открыв  рот.  Слеза  Лоэра
упала на ее лицо. Он машинально коснулся  рукой  этой  капли,  стер  ее  и
увидел под слоем  сухой  глины  знакомую  смугловатую  кожу  Аоры...  Лоэр
очнулся, услышав шум и голоса. Первым появился лучник. Лоэр поднялся:
     - Вы убили ее!
     - Я, эрат...
     Лоэр со звоном выхватил меч и  одним  ударом  снес  ему  голову.  Тот
рухнул, заливая землю кровью. Подоспевшие светоносцы в ужасе  смотрели  на
происшедшее, а в душе Лоэра рвалась наружу боль и ненависть, сознание  его
затуманилось слепой жаждой мести. Закричав, он бросился к светоносцам, меч
его заметался направо и  налево,  повергая  врагов.  Светоносцы  дрогнули,
посчитав его  сумасшедшим,  и  кинулись  было  прочь,  но  властный  голос
начальника отряда заставил их вернуться.
     - Не убивать! - кричал с холма Орант. - Брать живым!
     Трудно пришлось  Лоэру  в  этот  раз:  противники  попались  опытные,
дерзкие, и спасало его лишь  то,  что  они  осторожничали,  боясь  нанести
смертельный удар. В тот момент, когда  он  понял,  что  не  выдержит  боя,
устанет раньше, чем уничтожит половину светоносцев, позади  него  раздался
зычный голос:
     - Держись, большой эрат!
     В памяти мелькнуло что-то знакомое, но тут  же  ускользнуло,  и  лишь
когда он увидел рядом Жорта - командира оставшегося за  Квином  отряда,  -
понял, наконец, кто пришел к нему на выручку. Солдаты окружили  холмы.  Их
оказалось втрое больше светоносцев, и они быстро прикончили оставшихся.  У
Лоэра хватило еще силы на то, чтобы ловким ударом выбить меч из руки  Бефа
Оранта, замахнуться в последний раз, чтобы разрубить его плоское тело. Вот
оно, счастливейшее мгновение! Вот когда он может осуществить  свое  давнее
желание - избавиться от врага, с именем которого было  связано  так  много
трагичного и злого! Но меч замер в воздухе.
     - Не трогайте его, - попросил Лоэр подбежавших  солдат.  Вложите  ему
меч в ножны, но так,  чтобы  он  не  сумел  им  воспользоваться.  -  Он  с
благодарностью обнял тысячника Жорта. - Есть у тебя хороший лекарь?
     - Ты ранен, большой эрат? Я знаю стоящего знахаря  -  в  миг  залечит
любую рану!
     - Мне нужен отличный лекарь!
     - Поверь мне! - с жаром сказал Жорт. -  Этот  ворожей  надежнее  всех
лекарей Гарманы и Восточной Земли. Он спас от смерти самого Владетеля!  Но
что с тобой?
     - Со мной ничего.
     Разговаривая, они приблизились к Аоре.
     - Кто этот несчастный? - спросил командир.
     Не ответив, Лоэр нагнулся над извирой и приложил ухо к груди.  Сердце
билось еле слышно, кожа была холодной.
     - Слава Богам! - Лоэр встал. - Она жива! Я прошу срочно отправить  ее
к твоему ворожею с обещанием вознаградить его так щедро, как он  пожелает.
Это моя жена, эрат!
     - Жена?.. Эй! - Тысячник подозвал четырех здоровых солдат и  приказал
с наибольшей осторожностью доставить раненую на руках к знахарю Ристеру  -
от имени большого эрата. Солдаты тут  же  смастерили  удобные  носилки  и,
подняв тело Аоры над головами, вскоре исчезли в зарослях.  Лоэр  сдержанно
вздохнул и повернулся к тысячнику:
     - Как ты оказался здесь?
     - Да просто, большой эрат. Один мой солдат видел, как вы  уезжали  из
дворца, и что-то не приглянулась ему ваша компания, Ну - я сразу сюда!
     - Спасибо, Жорт. А теперь за дело. Отправь разведку в Соны -  узнать,
что за корабли, какая цель. Теперь... Пересчитали убитых светоносцев?
     Молодой  командир  тысячника  сообщил,  что   их   пятнадцать.   Лоэр
встревожился: неужели один ушел? Он попросил пересчитать заново.
     - Кто этот тощий? - спросил Жорт, кивая на Оранта.
     - Бывший главный наместник богов Гарманы. Только пусть о том  солдаты
не знают. Может быть, среди них есть верующие.
     - Да какие  верующие,  большой  эрат!  Ребят  ведь  силком  водят  на
служение в храмы, а у нас есть свои божки и свои  идолы...  Но  не  таись,
большой эрат: что же все-таки произошло?
     Лоэр коротко рассказал о случившемся во дворце. Жорт пришел в ужас  и
предложил отдать в распоряжение Лоэра свою тысячу для захвата дворца. Лоэр
покачал головой:
     - Мы решим дело иначе. Для  осуществления  плана  требуется  хотя  бы
небольшая часть войска, ушедшего на север.
     - Через двадцать восходов оно будет здесь, большой эрат.
     - Двадцать дней мне не выдержать. Пусть придут хотя бы конные отряды.
Лошадей придется не жалеть во имя спасения людей. От  скорого  возвращения
конных отрядов зависит жизнь Владетеля и ваша жизнь!
     Солдаты сообщили, что нашли и шестнадцатого светоносца. Лоэр сходил и
проверил сам. Убитые лежали в ряд - плечо к плечу, - положенные так людьми
Жорта.
     - Мертвых зарыть, - сказал Лоэр. - Только снимите плащи,  их  наденут
твои солдаты, когда будут сопровождать меня с суператом.
     - Повинуюсь, большой эрат.
     Лоэр подошел к Бефу Оранту. Тот сидел, устремив пристальный взгляд  в
сторону Квина. Страха в лице не было, одно сожаление. Лоэр сел напротив.
     - Вот что, - начал он. - Я даю слово сохранить  вам  жизнь,  если  вы
выполните мои условия.
     - Не выполню ни одного, потому что это бесполезно. Убив моих  воинов,
вы уже приговорили себя и своих друзей к смерти.
     - Рыба в небе, эрат! Об этом никто не узнает до тех пор, пока  вы  не
проболтаетесь сами!
     Бывший суперат поднялся:
     - Я отказываюсь не только от ваших оскорбительных предложений,  но  и
от разговора с вами.
     - Так... Вы все хорошо обдумали?
     - Да.
     - Жаль. Очень жаль! - Лоэр тоже встал. - Обойдусь и без вашей помощи,
только все будет сложнее. Ну да ладно. Не хотите - как  хотите.  Выбирайте
любой меч - будем драться: вы должны умереть.
     - Я драться не буду.
     - Тогда вам отрубят голову.
     - Рубите.
     Лоэр выжидающе посмотрел на него:
     - Значит, решительно отказываетесь помочь мне?
     Орант не отозвался. Лоэр повернулся к тысячнику:
     - Его нельзя оставлять живым, Жорт, иначе  вся  наша  затея  окажется
неосуществимой.
     - Повинуюсь, большой эрат. Пошли! - Тысячник толкнул бывшего суперата
к опушке рощицы, где солдаты заканчивали рыть яму.
     Беф Орант не шелохнулся.
     - Каковы ваши требования? - спросил он, глядя в землю.
     Лоэр с трудом подавил радость:
     - Вы должны способствовать освобождению эрата Никора и сорока  восьми
заложников. После этого покинете Гарману навсегда, в  противном  случае  я
при первом же случае убью вас.
     - Это все?
     - Все. Остальное мы сделаем сами.
     Орант долго молчал. Потом тяжело поднял голову:
     - Чем вы можете доказать, что сохраните мне жизнь?
     - Вам не достаточно моего слова?
     Орант еле заметно кивнул и снова задумался.
     - Я согласен, - наконец  сказал  он,  и  тихо,  словно  самого  себя,
спросил: - Только как вы собираетесь вызволять пленников - ведь весь город
заполнен моими людьми?
     - Надо сделать так, чтобы они ушли из Квина.
     Суперат усмехнулся:
     - Это, по-вашему, называется - рыба в небе, Лоэр.
     - Есть у вас какой-нибудь сигнал для того, чтобы они покинули город?
     - Какой же сигнал? Нет никакого сигнала.
     - Ладно, - Лоэр понял, что Орант вовсе не собирается раскрывать  свои
секреты. И не надо. Пусть надеется на счастливый случай - у  Лоэра  больше
шансов на выигрыш. - Значит, вы согласны помогать мне?
     - Я же сказал...
     - Вам придется терпеть мое постоянное присутствие, даже когда  будете
спать. Любое неверное слово в присутствии подданных, любое  подозрительное
действие - ваша смерть, запомните об этом. Вернувшись во дворец,  объявите
себя больным и  изъявите  желание,  чтобы  с  вами  неотлучно  был  я.  Не
забывайте, кинжал мой острый и рука верная.
     - Надеюсь, моим подданным не грозит расправа?
     - Если они не окажут сопротивления.
     - Вы их арестуете?
     - На время.
     - А потом?
     - Потом заставлю строить корабли на верфи. Что же касается вас, эрат,
то я просто вынужден пока сохранить вам жизнь. Но  повторяю:  если  вы  не
покинете Страну навсегда, я убью вас  за  то  зло,  которое  вы  причинили
Гармане.



                                15. ПОБЕДА

     По пути к Квину Лоэр очень подробно изложил план дальнейших  действий
тысячнику Жорту и, когда с делами все было улажено, попросил его навестить
раненую Аору. Возле дворца они расстались: как было условлено,  Беф  Орант
на виду у стражников дворца подозвал командира и поговорил с  ним,  потом,
помассировав виски, дал знак рукой. Солдаты, поприветствовали его по  всем
правилам и скрылись в одной из улиц, выходящих на площадь. Бывший  суперат
был бледен, все время держался за голову - у него в самом деле разболелась
голова, - и первое, что сказал, слезая с коня, было: "Владетеля ко  мне!..
Эрат  Лоэр,  прошу  не  уходить:  слышал,  вы  хорошо  знакомы  с  тайнами
исцеления?" Лоэр тут же потребовал, чтобы  ему  тут  же  доставили  свежие
плоды лимона, апельсина и бананов, корни  травы  сеп,  стебли  ачура,  что
растет в долине, а не на горе, и немного лепестков жасмина и розы.
     Когда они вошли в палаты, Лоэр пояснил, что он  в  самом  деле  знает
средство и что  к  вечеру  эрат  Орант  будет  чувствовать  себя  лучше...
впрочем, это вовсе не означает, что он должен объявить себя здоровым!
     В сопровождении двух командиров Оранта вошел Гел Никор.
     - Лэр...
     Никор сильно похудел, глаза запали, и в них появилось  страдальческое
выражение.
     - Как твой недуг, Владетель?
     Никор был заметно взволнован встречей. В нем то загоралась надежда на
чудо, то снова гасла, и тогда весь вид его  являл  собою  растерянность  и
выражал покорность судьбе.
     - Как же твой недуг, Владетель? - повторил Лоэр.
     - Хуже стало, Лэр... Уже два раза было... это.
     - Тебе вовремя передавали лекарство?
     - Как ты велел.
     - Не обижают ли тебя люди наместников?
     - Нет, Лэр. Но Владетелю худо. Очень худо!
     - Ты много пережил за это время. Продолжай лечиться и  скоро  станешь
совсем здоровым.
     - Спасибо Лэру... за все... Владетель был глуп.
     - Хватит! - прервал их Орант. - Я вызвал  тебя  для  того,  чтобы  ты
подписал указы вернуть свое войско обратно от северной границы, а  рабочим
верфи продолжать постройку кораблей.
     Никор тупо уставился в исписанные Лоэром листы и, видимо,  ничего  не
соображая, поставил свою печать.
     - Теперь уходи.
     Никор бросил жалобный взгляд на Лоэра и послушно направился к двери.
     - Ну что, довольны, Лоэр? - спросил Беф  Орант,  когда  они  остались
одни. - Только не пойму, почему вы  сейчас  не  хотите  дать  волю  своему
Никору и заложникам?
     - Отлично понимаете, эрат: еще не пришло время.
     - Вам виднее...
     В полной мере Лоэр не спал много ночей, находясь неотлучно возле Бефа
Оранта. Он постоянно пил отвар, приготовленный из зерен кофейного  дерева,
а бывшему суперату давал на ночь теплую кипяченую воду с медом, чтобы  тот
не просыпался до самого утра. Беф Орант  набирался  сил,  а  Лоэр  заметно
терял их.
     Во второй половине четырнадцатого  дня  Лоэр  увидел,  наконец,  трех
всадников в синих  плащах,  слушавших  молодую  певицу.  Она  пела  низким
грудным голосом, пристально вглядываясь в каждое  из  окон  второго  этажа
дворца:

             Бодрствуй, проснись, змея, повелительница сияния!
             Иди на тех, кто противится мне!
             Пошли смерть на тех, кто стоит на моем пути!
             Нагрянь на них, подобно молнии!
             Истреби их своим огненным дыханием!..

     Лоэр вслушивался в слова песни и чувствовал, что начинает слабеть. Он
резко отвернулся от окна и залпом выпил остатки черного  отвара  вместе  с
гущей... Значит, костер на горе уже зажжен! Значит, люди бывшего  суперата
уже уходят из города и прячутся в свою пещеру!  Пусть  недоумевают,  пусть
пугаются внезапного сигнала: сейчас оба входа блокируют прибывшие с севера
конные отряды Никора!... Час полного избавления близок!
     - Эрат! - Обратился Лоэр к Бефу Оранту. - Пригласите сюда  Владетеля.
После этого дадите распоряжение трижды протрубить сбор  и  выстроите  всех
ваших людей на площади дворца спиной к воротам,  и  обязательно  тех,  кто
находится в подвале с заложниками!
     - Выходит... - Бледно-оливковое лицо Оранта, казалось,  стало  совсем
прозрачным.
     Лоэр протянул ему румяна и попросил  слегка  подкрасить  щеки.  Орант
неохотно повиновался.
     - Ну, ну, эрат, - подбодрил его Лоэр, - не раскисайте, больше думайте
о жизни!
     - Я проклинаю вас!
     - Это ваше право. Только не  делайте  глупостей.  Я  все  время  буду
рядом.
     Никор пришел в сопровождении тех же командиров, тоскливо посмотрел на
Лоэра и опустил голову.
     - До меня дошли слухи, Владетель, - строго сказал Орант, -  что  твои
люди каким-то образом проведали о случившемся здесь, во дворце.
     - Я ничего не знаю, - тихо ответил Никор, беспомощно опустив плечи.
     - Ты-то не виноват. А кто? - Орант  хотел  пройтись  по  палате,  но,
почувствовав  прикосновение  руки  Лоэра,  остался  на  месте.  -   Ладно,
разберусь.  -  Он  обратился  к  своим  командирам:  -  Прикажите   трижды
протрубить сигнал сбора. Людей соберите перед входом во дворец -  всех  до
единого! - я буду говорить с ними.
     - Всех, великий суперат?
     - Я, кажется, ясно сказал, Шор. Даже тех, кто сидит с заложниками.
     - Повинуюсь. Но... вы остаетесь с... Позвольте взять у них оружие?
     - Оружие? Ах, да... - Орант оглянулся на Лоэра. - Зачем?  Неужели  вы
думаете, что... они... что у них хватит ума на самоубийство?
     Лоэр  побоялся,  что  замешательство  бывшего  суперата  может  стать
подозрительным, и тотчас пришел ему на помощь:
     - Не тревожьтесь, эрат: необдуманными действиями мы могли бы подвести
под удар заложников, а это не в наших интересах, не так ли, Владетель?
     - Да, Лэр...
     - Впрочем, если на то будет ваша воля, мы готовы на время отдать свои
мечи.
     -  Перестаньте!  -  Беф  Орант  явно  забыл  о   предостережениях   и
неторопливо пошел к окну.
     Лоэр еле удержался, чтобы не сунуть ему под ребра кинжал, -  поспешил
следом и со скучающим видом стал смахивать  с  плаща  приставшую  колючку.
Орант опомнился:
     - Перестаньте - вы с Владетелем должны быть  со  мной...  Вас  должны
видеть при оружии! Ступайте, ступайте, эраты, собирайте людей!
     Как только командиры скрылись за дверью, бывший суперат  опустился  в
кресло и вытер крупные холодные капли на лбу.  С  крыши  дворца  понеслись
бодрые звуки труб. Они просигналили три раза. Лоэр облегченно  вздохнул  и
обратился к Никору:
     - Владетель, прошу  пересчитать  стражников,  которые  поднимутся  из
подземелья.
     Никор слабо покашлял и послушно выглянул в окно.
     - Двадцать четыре, - сообщил он через минуту.
     - Отлично! Все до единого! Стража уже строится?
     - Да, Лэр...
     - Спиной к площади?
     - Да, Лэр.
     Лоэр шагнул к окну - и в тот же момент ворота широко распахнулись,  и
на площадь дворца хлынул поток всадников в синих плащах. Проскочив ворота,
они тут же разделились на группы и в одно мгновение захватили  все  важные
объекты и обезоружили собравшихся перед дворцом солдат. Никор  завороженно
смотрел вниз и еще ничего  не  понимал.  Лоэр  поклонился  ему,  как  того
требовал ритуал, и торжественно сообщил:
     - Владетель свободен! С  этого  момента  он  может  повелевать  своим
народом, как прежде, и ничего не опасаться, ибо враги его повержены и  уже
никогда не поднимут меча против него!
     - Лэр... Лэр... - По  щекам  Никора  скатывались  слезы,  он  сначала
беспомощно стоял на месте, потом также беспомощно заметался по залу - то к
окну, то к Лоэру, и пришел в себя лишь после того, как в палаты  со  своей
свитой вбежал тысячник Жорт.
     - Владетель! - воскликнул он,  опускаясь  на  колени.  -  Нет  больше
недругов твоих!
     Ноги у Никора стали вдруг непослушными, он прислонился  к  стене,  но
почувствовал, что стоять не может, и сел.
     - Лэр, Лэр, - прошептал он, указывая на Жорта. - Скажи ему...
     Лоэр поднял тысячника, обнял его:
     - Владетель благодарит тебя, друг мой, и жалует  должность  командира
трехтысячного оклада. А сейчас Владетель хочет знать о положении дел возле
пещеры.
     - Вроде, не все вышло, как хотели, большой эрат...
     Долго не было никаких известий из долины, и Лоэр хотел отправить туда
гонцов, но тут к дворцу прискакали на  взмыленных  конях  три  всадника  и
сообщили о победе. Начало, правда, не  было  удачным.  Зажженный  на  горе
костер - сигнал ухода людей Бефа Оранта в укрытие, -  видимо,  касался  не
всех: кое-кто остался в городе и, узнав о перевороте, сумел  проскочить  в
пещеру и сообщить о случившемся.
     Светоносцы ринулись в проход, но, потеряв сразу больше сотни человек,
вынуждены были на время оставить эту затею. Чтобы не дать  им  опомниться,
конники тут же перед входами разожгли костры  и  набросали  в  них  перца.
Пещера  жадно  заглатывала  едкий  дым.  Вскоре  из  нее  стали   выбегать
обезумевшие люди, у них отбирали оружие и отправляли под охрану лучников и
меченосцев.
     Лоэр внимательно выслушал  гонцов  и  отослал  их  обратно  вместе  с
Жортом: надо было сообщить пленным,  что  отныне  они  не  солдаты  -  они
временно направляются для работы в поля, в мастерские, на  сбор  плодов  и
корней. Кроме того, они должны  будут  строить  для  себя  корабли,  чтобы
покинуть пределы Гарманы. Военачальников и гнофоров Лоэр приказал привести
в город: среди них должен находиться один из членов  Совета,  и  его  надо
было срочно переправить в Сурт, как об этом просил Гар Эргант.
     Вечер  прошел  в  сутолоке  и  неотложных  заботах.  Перед  тем,  как
отдохнуть, Лоэр хотел навестить Аору, но ему объявили о  приезде  извир  с
Южного Острова, которые настоятельно просили встречи с  первым  советником
Владетеля. Лоэр заволновался и сам выбежал на  дворцовый  двор.  Примэрона
стиснула брата сильными руками и вдруг расплакалась:
     - Постоянно дрожу за тебя!
     - А я за тебя! Тут болтали, что вас изгнали с Нераса!
     - И ты поверил! Мы в два дня очистили весь остров! - У рта  примэроны
внезапно легла строгая складка. - В такое трудное время от нас ушла  Аора,
Лит, и Совет изгнал ее с Нераса, лишил всех прав амазонок.  Ее  чувство  к
тебе оказалось сильнее долга перед нами. Ты должен знать, где она.
     Лоэр обнял сестру и стал не спеша подниматься по  мраморным  ступеням
дворца.
     - Я понял это, Нагрис, как только увидел ее. Но уверен, что  ни  один
из ваших суровых законов не накажет ее так, как она себя наказала: ведь ее
сердце должно было постоянно разрываться между вами и мною. Так что же еще
вы хотите?
     - Ничего, Лит. Теперь она не принадлежит нам.
     - Аора серьезно ранена. Навести ее, Нагрис, только будь ласкова,  как
любящая сестра. Обещаешь?
     - Обещаю. В душе моей нет гнева. Но до конца дней буду жалеть о  том,
что лишилась такого хорошего командира! Не скрою:  я  всегда  обожала  ее,
Лит, она была мне дороже всех извир!
     - Спасибо, сестрица. А где же твой Жефарт?
     - Остался на Нерасе.
     - Значит, у тебя все отлично?
     - Я счастлива, Лит, - теперь он по-настоящему любит меня!
     Они прошли наверх, хотели расположиться в приемной Никора,  но  вечер
был жаркий, и они отправились на балкон.
     - А я по делу, Лит. - На глаза Нагрис будто набежала  тень.  -  Мы  в
пути случайно захватили корабль с гнофорами, шедший из Горуэлы.  На  борту
нашли умирающего гонца Гара и от него узнали о положении дела в Сурте...



                            16. ВЕСТИ ИЗ СУРТА

     Вет-Прасар, предводитель бывших рабов, сидел напротив Гара Эрганта  и
невесело разглядывал свою  руку,  положенную  на  малахитовую  поверхность
стола.
     - Значит, все было напрасно, примэрат?
     Гар покачал головой:
     -  Нет,  добрый  друг,  вы  сделали  большое  дело,  разъясняя  людям
необходимость  сохранения  культуры,  этим  воспитывали  в   них   чувство
понимания прекрасного.
     - Вряд  ли  это  удалось,  примэрат:  больше  приходилось  принуждать
рептонов.  Вет-Прасар  нетерпеливо  ударил  по  столу  ладонью.  -   Какое
несчастье: ведь если Гармана погибнет,  люди  грядущего  ничего  не  будут
знать о ней как о  стране  первой  высокой  цивилизации  и  будут  считать
колыбелью человеческой мудрости Эрусту или Ригию.
     - Мы вернемся к этому вопросу. А сейчас мне бы хотелось попросить вас
немедленно отправить гонцов во все ваши отряды  с  приказом  вернуться  за
море,  на  родину,  c  выражением  превеликой  благодарности   и   доброго
напутствия. Корабли получите в ближайших портах. Любой из ваших  товарищей
может просить все, что пожелает - мы тотчас исполним его волю.  Я  понятно
говорю, друг мой?
     - Да, примэрат. Но может быть, еще понадобится наша помощь?
     - Нет, нет, Прасар, спасибо. Вы наши гости и друзья, и  мы  не  имеем
права подвергать вас опасности. Этот вопрос  решался  Народным  Собранием.
Теперь о другом. После долгих размышлений мы пришли к  выводу,  что  никто
кроме вас не сможет выполнить одно  весьма  тайное  поручение.  Вы  умный,
честный и отважный человек. Эти ваши  качества  и  позволили  нам  сделать
выбор. Есть еще одно обстоятельство: вы эруст, за вами вряд ли  отправятся
гнофорские соглядатаи, поскольку будут  считать  естественным  возвращение
бывших рабов на родину.
     - Я готов сделать для Гарманы все, что в моих силах.
     - Спасибо, Прасар, другого ответа я не ждал.
     Сидевший все время в стороне эрат Горан  поднялся  и,  отряхнув  полы
бархатной зимары, неторопливо приблизился к столу.
     - Чтоб наверняка  сохранить  секрет,  -  сказал  он,  прикашливая,  -
Народное Собрание возложило все заботы на нас двоих. Ну да ладно.  Главное
- ваше соизволение, эрат. Речь пойдет о сокрытии на время утерянных знаний
Гарманы, чтоб они для людей  не  канули  в  вечность.  Спрячем  покуда  до
лучших, дабы ими для своих нужд не воспользовались гнофоры.
     - Почтенный эрат Горан имеет  ввиду  те  великие  достижения  ученых,
которые могут дать новый прыжок в развитии общества в недалеком будущем, -
пояснил Гар Эргант. - План наш таков. Вы с Эратом Гораном должны  посетить
развалины феррона в  ригийской  пустыне.  Примерно  в  шестистах  шагах  к
востоку от развалин есть большой камень. Вот под ним и нужно будет  зарыть
те материалы, которые мы передадим вам...
     Вечером они встретились снова. Вет-Прасар прибыл во дворец  в  черном
сагуме с откинутым капюшоном и с полчаса ждал приглашения  примэрата.  Гар
Эргант вышел из покоев - и эруст похолодел при взгляде на него. Лицо главы
Гарманы было белым, с синевой, щеки провалились еще больше, глаза запали и
из глубины светились лихорадочным блеском:  недавно  его  мучил  очередной
припадок.
     - Примэрат, может быть...
     - Э, перестаньте, добрый друг: у меня  ведь  только  и  времени,  что
между приступами... Но его остается все меньше.
     - Вы хотели видеть меня...
     - Да. Просто поговорить с вами. Гонцов отправили?
     - Отправил, примэрат. И подобрал верных людей,  которые  последуют  с
нами в ригийскую пустыню.
     Они  прошли  в  палату.  Мускулистые  воины  стояли  по  углам  зала,
канделябры горели за их спинами, озаряя пол и  стены  колеблющимся  желтым
светом.  Примэрат  отослал  охрану  и,  как  непомерно  уставший  человек,
расслабленно опустился в кресло. Этого с ним  раньше  не  случалось.  Даже
светильники он зажигал сам.
     - Вы очень больны, - сказал робко Вет-Прасар.
     - Да. - Гар Эргант пристально посмотрел на эруста. - И потому,  чтобы
со мной не случилось, в дальнейшем будете иметь дело  только  с  почтенным
эратом Гораном. Я благодарю судьбу за то, что  она  позволила  мне  многое
сделать за это время. Но вершиной моих деяний считаю пробуждение  сознания
народов вашей страны и ваших соседей - спасение обреченных гарманов  стало
для них выше страха перед возмездием гнофоров.
     - Это великое дело, примэрат, и я жалею, что не принял в нем участия.
     Дверь осторожно раскрылась, и в зал, стуча палкой, вошел эрат  Горан.
Хотел по привычке сесть в своем углу, но Гар попросил его к столу.
     - Крысы, - сказал эрат Горан. - Мечутся, будто полоумные, а на  людей
и внимания никакого. Вот времена! Может, чуют это самое... как его?..
     Эргант кивнул.
     -  Возможно.  У  некоторых  животных  сильно   развито   предчувствие
опасности, они удивительным образом  заглядывают  в  будущее,  чего  лишен
человек.
     Эрат  Горан  прислонил  свою  палку  к  креслу  и,  погладив  бороду,
озабоченно сказал:
     - Давеча видал в саду Квина с вашей красоткой. Как бы не  было  беды,
Гар. Он вроде не в себе.
     Примэрат попросил командира стражи позвать Квина. Командир  долго  не
появлялся, и, прежде чем поднялась во дворце суматоха, Эргант  понял,  что
Квина нет. Через полчаса он узнал, и об  исчезновении  Винии  Эроб.  А  на
другой день один из стражников признался, как накануне  он  выпил  немного
вина и, чтобы не попадаться  на  глаза  строгим  начальникам,  забрался  в
кустарник на нижней террасе и заснул. Разбудили его голоса.  Он  раздвинул
ветви и увидел Квина с той странной эриной, которая никогда  не  открывает
свое лицо. Они обошли кругом площадки и уселись на скамейку.  Потом  эрина
встала, остановилась за спинкой скамьи, и руки ее, как шелковистые  крылья
горлицы, любовно поглаживали волосы и лицо Квина.
     "Неужели это мать мальчика?" - подумал солдат и вдруг весь похолодел:
сильные пальцы эрины сомкнулись на шее Квина, и пока стражник  приходил  в
себя, она подтащила легкое тело к краю террасы и столкнула в реку. "Ах ты,
гадина!" - хотелось крикнуть солдату, но губы словно одеревенели,  руки  и
ноги не слушались его.
     - Ну вот, -  сказала  тихо  эрина,  возвращаясь  к  скамейке.  -  Это
расплата за измену. Остался еще один.
     И вдруг откуда ни возьмись появилась Гармана. Эрина будто  окаменела,
глаза ее расширились, уперлись в одну точку. Через минуту она  забилась  в
муках и вскоре затихла.
     Гармана высоко подняла безжизненное тело эрины и бросила его туда же,
в реку - только брызги взметнулись, и жадно, с шумом вздохнула вода...


     Ужин подходил к  концу.  Примэрат  отодвинул  блюдо  и  откинулся  на
высокую спинку кресла.
     - Что-то мне душно, - сказал он, поднимаясь.
     Вет-Прасар проводил его на балкон. Там было свежо, пахло смородиной и
мятой.
     - Простите меня, добрый  друг,  я  уйду.  -  Эргант  сдавил  виски  и
прислонился плечом к стене. - Опять начинается... Боги! Как  они  измучили
меня!.. Прошу вас, пригласите, пожалуйста, ко мне почтенного эрата Горана.
     Но эрата Горана звать не пришлось, он  пришел  сам,  и  ни  слова  не
говоря, повел примэрата к покоям.
     - Прасар... - Гар Эргант на минуту остановился.  -  Открою  вам  одну
тайну, только пусть о ней больше никто не знает.
     - Разумеется...
     - Я не хочу, чтобы вы продолжали печалиться по Лоэру. Он жив, и вы  с
ним увидитесь -  не  в  Эрусте,  так  на  нашей  новой  родине...  А  меня
простите... если что... Время не кончается, добрый друг, -  кончается  мой
путь...
     Эрат Горан долго не выходил из покоев примэрата...
     О смерти Гара Эрганта узнали только в полночь. Он принял яд:  видимо,
перенести последний приступ было уже сверх сил этого  железного  человека.
Похоронили его с почестями, достойными главы государства, но мало  кто  из
рептонов сожалел о его гибели.
     На беломраморной плите бесшабашный писец выбил  небрежную  надпись  и
покрасил буквы такой краской, которая, при первом  же  ливне  сошла.  Зато
навеки осталась запечатленная в камне правда:

                 "Намерения его были чисты и непорочны,
                 и преданность Гармане беспредельна"

     Это - слова почтенного эрата Горана, сказанные им  совсем  недавно  в
Народном Собрании.



                                17. КАНУН

     Народ бурно приветствовал Гела Никора. Все жили предчувствием чего-то
небывалого. Может быть, готовится новый поход на север - ведь  не  зря  же
Владетель отдал приказ о продолжении работ на верфи.
     А Никор будто переродился после освобождения из плена.  По  обоюдному
согласию  с  Лоэром  он  сделал  кое-какие  перестановки,  смещения  среди
командиров, объявил дополнительные права и  обязанности  для  гражданского
населения, которые давали больше привилегий простолюдинам и в то же  время
налагали на них большую ответственность во время  путешествия  за  море  и
там, на новой родине. После длительных споров  он  все  же  решил  сказать
народу правду о предстоящей катастрофе, но чтобы не возникло паники, отнес
сроки  бедствия  на  полтора  года.  По  предложению  Лоэра  было  создано
присутствие по типу Народного Собрания Гарманы  с  таким  расчетом,  чтобы
половина его отправилась с первой  же  партией  переселенцев  во  главе  с
Никором, другая должна была оставаться с Лоэром до тех пор, пока не  будет
эвакуирован последний человек Юга.
     Дни были так заполнены неотложными делами,  что  Лоэр  не  сумел  как
следует проститься с сестрой, взяв с нее, однако,  обещание  вывезти  всех
извир с Нераса не позже, чем через год - это было ей  по  силам.  Аору  он
навестил  лишь  однажды.  Ристер,  пряча  склоненное  лицо  в  тени  дикой
шевелюры, обещал Лоэру поставить на ноги его жену по  прошествии  тридцати
солнц, только пусть большой эрат не мешает делать ему свое дело да  пореже
присылает людей справляться о здоровье Аоры. А  к  концу  излечения  пусть
доставит в его дом  шамир  -  камень  всех  камней,  -  который  чище  душ
человеческих и который умеет распознавать яды.
     - Ей же принеси смарагд, - советовал Ристер,  не  поднимая  головы  и
по-прежнему возясь в темном углу со своими травами.  -  От  него  светлеет
сердце и отступает боль, а также не приходят тяжкие сны.
     - Я исполню твою волю, эрат. - Лоэр встал, чтобы уйти.
     - Погоди, большой эрат. Слыхал я, хочешь  людей  за  море  отправить.
Дорога будет трудная. Дай  каждому  по  зернышку  сапфира:  этот  холодный
камень друг путников. Положишь в рот - не будет мучить жажда и  не  явятся
печальные мысли. К тому ж  он  делает  ясной  голову.  А  нет,  так  найди
вериллия поболее - тот тоже благоволит путникам.
     - Я принесу тебе, эрат, и сапфир, и вериллий.
     - Мне не надо, я остаюсь тут.
     - К чему бессмысленная смерть, эрат?
     Ристер посопел немного, почесал в гриве  и  все  также,  не  поднимая
головы, сказал:
     - Хочешь, оставайся с нами, большой  эрат.  Нас  много.  Беда  скорее
застигнет тех, кто уйдет на материк. А мы опустимся на дно моря.
     - О чем ты говоришь, Ристер? Какое дно?
     Ристер наконец оставил свои травы и неторопливо приблизился к Лоэру:
     - Не думай, большой эрат, не спятил я. Я много лет работал  вместе  с
лучшими учеными Гарманы у великого Фрета Антела и знаю, что к чему.
     - Но как же ты помнишь, что работал у него?  -  с  сомнением  спросил
Лоэр.
     - Да так, - откровенно признался Ристер. - Я же не рептон. И, помогут
боги, никогда не стану им. - Он вернулся в свой  угол.  -  И  вы  тоже  не
рептон, Лоэр, знаю. Просто нам обоим удобнее в этой стране  подстраиваться
под  рептонов...  Ступайте,  ступайте,  эрат,  вас  ждут.  А  за  жену  не
беспокойтесь...


     Никора Лоэр нашел на берегу. Тот стоял на выступе скалы,  неподвижный
как изваяние, скрестив на груди руки и задумчиво  глядя  на  четкую  линию
горизонта. А кругом кипела жизнь - люди готовились к небывалому в  истории
переселению. На побережье прибыла первая партия для отправки за море  -  с
детьми, с тюками, с большими коваными сундуками.  Распорядители  проверяли
размеры поклажи и пропускали завтрашних путешественников за  ограждение  в
лагерь. Обе обширные бухты  уже  были  заполнены  кораблями  с  драконьими
головами, над каждым реяли разноцветные флаги.  Повсюду  сновали  воины  в
сверкающих  шлемах  и  в  плотных  рубахах   с   нашитыми   металлическими
пластинами, женщины растерянно бегали следом: уже сколько времени, как  их
мужья  и  братья,  занятые  спешной  работой,  не  могли  ни  поесть,   ни
передохнуть.
     Из бухты долетала бодрая песня:

                        Научись знакам прибоя,
                        Если хочешь спрятать
                        Парусных коней в море.
                        Выжги знаки на веслах,
                        Вырежь их на мачте и на руле...

     Лоэр остановился рядом с Никором. Тот почувствовал присутствие  друга
и со вздохом спросил:
     - Где же будет наша новая родина, Лэр?
     - Далеко, Владетель:  в  северо-восточной  части  Междуземного  моря,
рядом с Эрустой.
     - Лэр много знает. Очень много. -  Никор  сосредоточенно  разглаживал
сморщенный лоб. - Трудно там будет без Лэра! А он нескоро придет на  новую
родину...
     - Пусть не печалится Владетель, - отозвался Лоэр. - С ним  отправятся
верные люди и мудрые советчики. Только ему следует помнить, что и он и его
подданные - гарманы, совсем недавно бывшие под покровительством примэрата.
     - Владетель не забыл об этом, Лэр.
     Приближался вечер. В обеих  бухтах  торопились  закончить  намеченную
работу, чтобы поднять паруса и  выйти  в  открытое  море.  Никор  еще  раз
вздохнул и дал знак Лоэру идти с ним.  В  город  они  отправились  пешком.
Свита лениво брела следом, держа лошадей за поводья.
     - Владетель не забыл об этом,  Лэр,  -  повторил  Никор.  -  Он  даже
начинает что-то вспоминать. Будто все было давно, тысячу  лет  назад...  В
неведомой, непонятной жизни... Он помнит радость и  страх,  помнит  эрину,
однако лицо ее... Нет! Все в тумане! Все пропадает снова!
     - Зачем Владетель страдает? Очень скоро он  все  вспомнит  и  обретет
желанное спокойствие. На новой родине гарманов он  встретит  Лэра  не  как
первого советника и второго военачальника, а как друга, потому что  старая
испытанная дружба не может навсегда уйти из сердца.
     - Да,  да...  Лэр  истинный  друг,  теперь  я  знаю.  -  Никор  опять
задумался. - Так, значит, возле Сонов были не вражеские суда, Лэр?
     - Это были корабли эрустов, Владетель. Они шли в Гизу, чтобы  отвезти
первую партию гарманов на новую родину, но ошиблись курсом.
     - А все-таки люди добрые, Лэр!
     - Добрые, Владетель. Люди родятся для добра. А зло - это болезнь.
     Они шли медленно. Они  хотели  продлить  эти  мгновения,  потому  что
завтра должны были расстаться.



                     18. НАЧАЛО ВЕЛИКОГО ПЕРЕСЕЛЕНИЯ

     Побережье кипело людским водоворотом. Больше там было провожающих или
зевак,  не  могущих  упустить  случая  поглазеть  на  путешественников   и
высказать несколько мудреных замечаний в адрес устроителей переселения.  С
рассветом со стороны Нераса подошло семь  кораблей  амазонок  -  в  помощь
народу Владетеля, спустя два часа бросили якоря на внешнем рейде  двадцать
пять судов из Рандона - тоже в помощь народу  Владетеля...  Лоэр  разыскал
Никора на стыке двух бухт. Тот стоял, прислонившись  к  постаменту  статуи
Рыбака, и в задумчивости дробил булыжником мраморную стопу ваяния.
     - О, Лэр! - Никор обрадовался первому советнику. - Знает ли Лэр,  что
Владетель начинает понемногу вспоминать то, что было давно?
     - Я рад этому. Но знает ли Владетель о кораблях, прибывших в дар  его
подданным?
     - Да, Лэр, да. - Никор продолжал дробить ногу скульптуры.  -  Никогда
не думал, что в людях может быть столько доброты.
     - Они от всего сердца хотят помочь нам. Мы примем этот дар,  а  перед
отправкой следующей партии вышлем амазонкам кораблей десять-пятнадцать?
     - Лэр прав. У Лэра большая голова. - Никор снова взялся за  булыжник.
- Мы примем морских коней с великой благодарностью.
     - Зачем владетель калечит эту красивую статую?
     - Лэр недоволен? Все равно нашу землю проглотит море...
     - Не надо, Владетель. Когда море уничтожает творение рук человеческих
- одно дело, но когда  человек  сам  губит  созданную  им  красоту  -  это
страшно.
     - Лэр прав. - Никор смущенно повертел в руках булыжник и  бросил  его
под кручу. - Через час должны вывести  из  бухты  последнее  судно...  Лэр
будет скучать?
     - Да, Владетель. Лэр будет сильно скучать!
     Никор склонил голову и стал медленно спускаться по широким ступеням к
молу. Его корабль должен был  выйти  на  внешний  рейд  последним.  А  все
прибрежное пространство за бухтами уже заполнялось судами,  они  теснились
одно  возле  другого,  закрывая  собою  густую  синеву  воды  и   создавая
невиданное смешение ярких красок.
     Весь путь до ожидавшей его лодки Никор молчал, сосредоточенно глядя в
землю и массируя  виски,  часто  останавливался  и  даже  закрывал  глаза.
Сверху, с кручи, долетали ликующие возгласы людей,  которые  указывали  на
море и размахивали  руками  и  флагами.  Подбежал  посланец  старейшины  и
сообщил, что корабли союзников, увозящие гарманов из Гизу, уже  показались
на горизонте и, следовательно, пора отправляться и им.
     -  Пора,  -  со  вздохом  сказал  Никор  и   вдруг   неожиданно   для
сопровождавшей свиты крепко обнял  Лоэра.  -  Спасибо  Лэру!  У  Владетеля
никогда не было такого друга, как Лэр! Владетель будет  тосковать  до  той
поры, пока Лэр не приедет к нему на новую родину!
     Никор снова будто оцепенел, погружаясь в  видения  прошлого,  которое
только теперь стало понемногу открываться ему.  Он  машинально  перешагнул
борт лодки, уселся на скамью и, не поднимая головы, мучительно тер  лоб  и
виски. Когда лодка подплывала к кораблю, он вдруг резко поднялся и, увидев
себя уже далеко от берега, снял шляпу и поднял ее  высоко  над  головой...
Лоэр боялся поверить - Никор кричал:
     - Рит! Я вспомнил! Я все вспомнил, Рит!...
     Вместе с провожавшими Лоэр взобрался  на  кручу.  Флотилия  союзников
обходила квинские корабли по огромной дуге. Миновав их, она убрала  паруса
и ждала, пока капитаны Никора  выравняют  свои  суда  и  дадут  команду  к
отплытию.  В  полдень  эта  гигантская  армада,  словно  живой   организм,
двинулась к Восточному Материку, передавая сигналами  наилучшие  пожелания
оставшимся. А оставшиеся сплошной подвижной массой облепили берег от Сонов
до устья Леры:
     - Ждите нас, братья! Да будет легким ваш долгий  путь!  Да  примет  с
любовью вас новый берег! Да будет он богат плодами и жирной землей!..
     Беспримерное переселение многочисленного народа началось...
     Лоэр пристально вглядывался в пестрые фигуры  людей,  теснившихся  на
борту флагмана, и все пытался увидеть Никора, но то  ли  его  не  было  на
палубе, то  ли  за  дальностью  расстояния  невозможно  было  отличить  от
других...
     Прощайте, Гел, прощайте, друг. Пусть вас в дороге  оберегает  судьба,
пусть новая родина будет, как сестра, похожа на Гарману, чтобы  сердце  не
изнывало от тоски по утраченной навсегда стране предков!  Пусть  та  земля
даст все своим новым детям, чтобы они с прежней любознательностью  шли  по
тернистой дороге познания - все выше и дальше, ибо знание -  основа  основ
человеческого общества.

              Мы покинули землю отцов, чтоб обжить дальний край,
              Неизвестный и полный загадок.
              Там великие тайны откроются жаждущим знаний,
              Там сияние чистых огней,
              Цвет невиданных красок,
              Там мираж ускользающий ждет,
              Чтобы плоть ему дали и дали названье...
              Мы уходим в тот мир доброты,
              Погруженный в молчанье,
              И в то время, которое можно забыть
              Или снова вернуть.