Пег Керр 

                       Проклятия 

     Я добралась до гостиницы на окраине города  вскоре  после 
заката.  Укрывшись  в  тени  возле  неосвещенной  двери,  я  в 
нерешительности остановилась, переминаясь с одной ноющей  ноги 
на другую и глядя, как конюхи  чистят  лошадей  в  гостиничной 
конюшне. До сих пор мое путешествие было трудным: каждый закат 
означал ночевку в сыром стогу или  на  холодной  куче  опавших 
листьев под деревом. Мне страстно хотелось снова  выспаться  в 
теплой постели, сгодилась бы  даже  брошенная  на  пол  охапка 
соломы. Осталось у меня  всего  четыре  медных  пенни,  но  их 
должно было хватить. Если то, что рассказали мне  в  последнем 
на пути городе, было  правдой,  конец  моего  путешествия  уже 
недалеко. Я нерешительно закусила  губу.  Наложенные  на  меня 
чары вынуждали меня по возможности избегать людей, но можно  и 
скрыть их действие - хотя бы на одну ночь. 
     Проникший под плащ резкий  порыв  ледяного  ветра  бросил 
меня в дрожь, и я решилась. Я пересекла двор, подошла ко входу 
и толкнула дверь. Она с грохотом захлопнулась за моей  спиной, 
вырванная из рук ветром. Я поморгала и осмотрелась. 
     Я оказалась в общей  комнате  гостиницы,  длинном  низком 
зале,  потолочные  балки   которого   были   закопчены   дымом 
бесчисленных свечей. В  дальнем  конце  пылал  большой  огонь, 
поближе к которому жалась группа  темных  фигур,  сидевших  за 
столами на скамьях из положенных на козлы досок. Перед  каждым 
стояла большая кружка. Мимо меня торопливо пробежал человек  с 
подносом, полным грязных тарелок. - Погоди чуток, - бросил  он 
через плечо. Он шмыгнул  в  дверь  кухни  и  быстро  вернулся, 
вытирая грязные руки еще более грязным фартуком. 
     -  Добрый  вечер,  -  довольно  вежливо   сказал   он   и 
поклонился. - Чем могу услужить? 
     Я указала на свое горло и покачала головой. 
     Он озадаченно нахмурился. - Не можете  говорить?  Так  вы 
больны, леди? 
     Я снова покачала головой и склонила голову  на  сложенные 
ладони. 
     - Нужна постель на ночь? На сколько ночей? 
     Я подняла палец. 
     - У вас лошадь есть? Нет? Ну, хорошо...  есть  постель  в 
отдельной комнате  на  втором  этаже.  Комната  маленькая,  но 
теплая. Три пенни, включая ужин. Показать вам вашу комнату?  - 
Он повернулся, чтобы  показать  дорогу,  но  я  коснулась  его 
рукава и остановила его. Он вопросительно посмотрел на меня: - 
Да? 
     Я поманила его пальцем и подоошла к камину.  Выхватив  из 
огня обугленную  палочку,  я  начертила  на  камне  обугленным 
концом рунический знак. Он вгляделся в него, скосив глаза. 
     - Это... ну-ка,  ну-ка...  это  знак  Недры.  Той  самой, 
которую называют Владычицей Леса. - Он бросил на меня  быстрый 
взгляд. - Так что? 
     Я развела руками и вопросительно пожала плечами. 
     - Что вы хотите о ней узнать? 
     Отчаявшись, я поднесла ладонь к  бровям,  словно  затеняя 
глаза, и повернула голову, обведя взглядом комнату. 
     - Хотите узнать, где она? -  Он  скривился  и  стер  знак 
подошвой башмака.  -  Я  слыхал,  будто  она  живет  в  пещере 
неподалеку. К ней надо идти по тропе, что  ответвляется  через 
несколько лиг от юго-западной дороги  в  том  месте,  где  три 
большие красные скалы. По ней никто не ходит, потому что Недра 
- фея. И если вы достатоно умны,  то  тоже  держитесь  от  нее 
подальше. 
     Я пожала плечами,  а  он  задумчиво  посмотрел  на  меня, 
словно сожалея о том, что все мне рассказал. Я видела, что  он 
сильно удивляется,  почему  я  путешествую  в  одиночестве,  и 
непроизвольно взглянула на свой разорванный  плащ  и  покрытые 
пылью бриджи. Я уже давно не надевала юбок, потому что  в  них 
путешествовать через лес просто глупо. На поясе у  меня  висел 
лишь небольшой кинжал, годный разве что резать хлеб  или  сыр. 
Наверняка я выглядела как легкая добыча для воров или еще кого 
похуже. 
     - Комната, как я уже говорил, стоит шесть пенни, - сказал 
он  неожиданно  холодным  тоном,  явно   переменившись   после 
упоминания о Владычице. 
     Я едва не  начала  протестовать,  но  сдержалась.  Вместо 
этого я вынула из мешочка на поясе четыре  пенни  и  протянула 
руку, чтобы он их увидел. 
     Он покачал головой. - Или шесть, или  ищите  себе  другое 
место для ночлега. 
     Очень хорошо, подумала я. Мне  очень  не  хотелось  этого 
делать, но раз уж я решила провести ночь под крышей, то менять 
решение  не  собиралась.  Поэтому  я   неохотно   достала   из 
заплечного  мешка  маленький  мешочек,  что  дала  мне  сестра 
Розалинда.  Открыв его, я вытряхнула одну жемчужину и положила 
ее на ладонь хозяина гостиницы.  Я могла надеяться лишь на то, 
что Розалинда меня поймет. 
     -  Бож-же!  -  выдохнул  он  и  поднес   руку   к   огню, 
рассматривая жемчужину. Двое, о чем-то негромко говорившие  за 
соседним столом, подняли головы. Я быстро  опустила  его  руку 
вниз, заставив сжать пальцы вокруг драгоценности,  и  показала 
на лестницу. 
     - Да, да... конечно,  -  возбужденно  пробормотал  он.  - 
Сюда, пожалуйста. Он взял со стола свечу и пошел, тяжело дыша, 
вперед по узкой крутой лестнице. Пока мы не скрылись из  виду, 
нас провожали взгляды нескольких пар любопытных глаз. 
     Комната оказалась как раз  напротив  лестницы.  Когда  он 
распахнул дверь, я увидела, что она чистая и удобная.  Постель 
была застлана свежим простынями,  а  край  одеяла  приглашающе 
откинут. Я положила свой небольшой мешок возле стола и стула и 
расстегнула плащ. 
     Жемчужина  соверешенно  изменила   хозяина.   -   Желаете 
спуститься вниз и поужинать? - льстиво спросил он. 
     Я покачала головой и показала на стол. 
     - Как вам будет угодно, - кивнул он. - Я  пошлю  мальчика 
зажечь в комнате огонь и принести вам ужин и эль. 
     Вскоре пришел мальчик с подносом, поставил на стол  хлеб, 
тушеное мясо и разжег торф на каминной решетке. Когда он ушел, 
я пододвинула стул поближе к огню и начала есть. Снизу до меня 
доносились песни и взрывы смеха. Теперь, снова  согревшись,  я 
должна былы бы почувстововать удовлетворение, но  на  самом-то 
деле, подумала я, при звуках  этого  веселья  мое  одиночество 
стало  просто  невозможно  игнорировать.  Добрая  компания   и 
неторопливый разговор в придорожной гостинице - вещи нехитрые, 
но для меня они навсегда останутся недоступными. 
     Допив остатки эля, я встала, распахнула ставни на окнах и 
выглянула  во  двор.  Затем  прислонилась  к   подоконнику   и 
некоторое  время  смотрела  на  звезды.  Нахлынувшее   чувство 
одиночества  заставило  меня  вспомнить  о  сестре  Розалинде, 
единственном на свете человеке, что  любил  меня.  Когда  наша 
история  стала  известна  всем  (потому  что  скрыть  ее  было 
невозможно), люди стали нашептывать про меня друг другу всякие 
гадости. Я тщеславна, говорили они, и  зла,  и  завидую  удаче 
моей  сестры. 
     Что ж, я-то знаю, что я не тщеславна. Я  не  считаю  себя 
особо красивой, н знаю, что Розалинда прекрасна. У меня темные 
волнистые  волосы,  которыми  некоторые  восхищаются,  а   она 
изящная блондинка с такими синими глазами, что  в  них  утонет 
любая душа. И что бы кто ни говорил, я любила ее всем сердцем. 
(Я  услышала  его  голос,  зазвучавший  в  моей  голове.   "Ты 
ненавидишь ее, потому что я люблю ее больше, чем тебя,  потому 
что она красивее тебя". Я тряхнула головой и голос умолк.) 
     А если говорить о ревности... я достала мешочек, что  она 
дала мне с собой, и вытряхнула камни на ладонь.  Поворошив  их 
пальцем, я достала рубин. В слабом звездном свете  камень  был 
синевато-черным, но я знала, что  он  темно-красный,  как  рот 
Розалинды. ("Губы красные, как рубин" - Я  случайно  услышала, 
как он говорил ей эти слова, а  потом  провел  пальцем  по  ее 
губам, и она отшатнулась. - "Созданы для поцелуев") Вздрогнув, 
я положила рубин обратно  и  взяла  что-то  другое.  Еще  одну 
жемчужину.   Жемчужины   -   это   слезы...    неожиданно    я 
почувствовала, что больше не могу смотреть на камни и высыпала 
их обратно в  мешочек.  Заперев  ставни  и  дверь  комнаты,  я 
положила мешочек между грудями и улеглась в постель. 
     Огонь догорел. Шум внизу стал  утихать,  но  я  долго  не 
могла уснуть, а когда уснула, скользнула прямо в дурной сон. 
     Я обнаружила, что стою в  лесу  неподалеку  от  дома,  на 
поляне возле колодца. Там я увидела  Недру,  Владычицу  Лесов. 
Она была одета так, какой  я  уже  ее  видела  -  как  богатая 
благородная  женщина.  "Достань  мне  немного  воды  напиться, 
девочка". 
     И тогда я сказала то, что уже  говорила,  и  ее  ответные 
слова охватили меня кольцом  и  обволокли  ужасом,  когда  она 
произносила проклятие. "Жестокосердная негодяйка, я накладываю 
на тебя эти чары..." И услышав ее слова, я закрыла рот рукой. 
     Но сон тут же сменился, и уже его рука зажимала мне  рот, 
придавливая меня книзу и  раня  губы  о  зубы.  "Ни  слова,  - 
прошипел он мне в ухо. - Попробуй только пикнуть". 
     Я сопротивлялась, отдирая державшие меня руки, и не  смея 
произнести его имени даже во сне. Мне  нельзя  произносить  ни 
слова. И тут я резко проснулась, покрытая  холодным  потом,  и 
поняла, что борюсь  с  нависшим  надо  мной  темным  силуэтом. 
Ледяные  пальцы  теребили  завязки   моей   рубашки,   пытаясь 
нащупать...   груди?   Или   мешочек   Розалинды?   Охваченная 
мучительным страхом,  я  глубоко  вдохнула  и  сильно  впилась 
зубами в  пальцы,  зажимавшие  мне  рот.  Испустив  сдавленный 
вопль, он отдернул руку, и я села, пыдая от ярости. 
     - Нет! Я не сделаю это лишь потому, что ты мне велишь! 
     Человек вскочил и прижался спиной к стене. От этого удара 
распахнулся ставень. Квадрат лунного света осветил его лицо, и 
я узнала в нем одного из  мужчин,  сидевших  в  общей  комнате 
гостинице. Злоба на его лице превратилась  в  ужас,  когда  он 
стряхнул с плеча змею. 
     Вокруг меня на постели извивались змеи и копошились жабы. 
Я накинула на них покрывало. 
     - Кровь Господня! - выдохнул он, швыряя змею об стену. Он 
бросился к окну и метнулся через подоконник, рухнув во двор. Я 
подбежала к окну и успела заметить, как он с трудом поднялся и 
хромая побежал, скрывшись за углом конюшни. 
     Вор, вероятно, не станет поднимать тревогу, но все  же  я 
не могла рисковать. Схватив мешок, я перебросила  через  плечо 
его лямки, а потом стянула с кровати  покрывало  и  вытряхнула 
его в окно, давясь и отплевываясь из-за отвратительного  вкуса 
во рту. Змеи и жабы шлепнулись на землю и стали расползаться и 
разбегаться во мраке. Я бросила на пол скомканое  покрывало  и 
схватила плащ. Теперь  с  надеждой  на  спокойный  ночной  сон 
придется  распрощаться,  подумала  я,  выйдя  из   комнаты   и 
спускаясь на цыпочках по лестнице. 
     Мне  пришлось  обмануть  хозяина,  но  вскоре  я   смогла 
выскользнуть  на  улицу.  Я  тут  же  побежала  по  дороге,  и 
остановилась отдышаться и оглядеться лишь вдали от города.  Не 
было ни  криков,  ни  звуков  погони.  Глубоко  вдыхая,  чтобы 
успокоиться, я осмотрелась. 
     Хозяин говорил, что  тропа  к  пещере  Недры  отходит  от 
юго-западной дороги. Было ясно, что спать в эту  ночь  уже  не 
придется, к тому же меня напугали сны. После короткого  отдыха 
я зашагала по дороге. 
     Когда первые отблески зари окрасили  небо,  за  поворотом 
показались и три больших  камня,  о  которых  он  упоминал.  Я 
поправила лямки мешка и свернула с дороги на тропу.  Она  была 
узкой и каменистой и петляла между толстыми  стволами  угрюмых 
деревьев. Колючие кусты цеплялись за рукава и драли волосы,  и 
мне несколько раз приходилось останавливаться и выпутываться. 
     Как раз  перед  восходом  я  выкарабкалась  на  небольшую 
поляну. Тропа продолжалась дальше лишь  на  шесть-семь  шагов, 
огибая берег маленького пруда,  в  который  впадал  ручеек,  и 
кончаясь у обросшего мохом входа в пещерку  на  склоне  холма. 
Вход был достаточно высок, чтобы человек  среднего  роста  мог 
войти, не нагибаясь. Было тихо, не пели птицы, и  даже  слабый 
ветерок не морщил гладь пруда. 
     Я остановилась на краю пруда и развязала мешок, вынула  и 
отложила в сторону коробочку с трутом, запасную юбку и бриджи, 
а потом достала то, что искала:  маленькую  глиняную  чашку  и 
кувшин. Все ненужное переместилось обратно в мешок, а затем  я 
ухватилась за низкую ветку росшего возле пруда молодого дерева 
и осторожно провела ею по поврехности воды, обмакнув пальцы  в 
чернильную влажность. Я как раз доставала до середины пруда, и 
погрузила туда кувшин, чтобы набрать самой чистой  и  холодной 
воды. 
     Я медленно встала, чтобы не расплескать воду, и осторожно 
подошла  ко  входу  в  пещеру  с  кувшином  и  чашкой.  Сердце 
заколотилось, когла я встала на колени. Забулькала  наливаемая 
в чашку вода. Я поставила кувшин в стороне, крепко зажмурилась 
и позвала: 
     - Услышь меня, Недра, Владычица Лесов. 
     Три жабы  и  четыре  гадюки,  вызванные  силой  проклятия 
Недры, вырвались из моего горла и с  отвратительными  шлепками 
упали изо рта на мои колени. От ощущения проползающих по губам 
шевелящихся лапок и хвостов меня едва не вырвало, и я с трудом 
подавила слабость. Змеи с шипением распрямились и соскользнули 
с колен на землю. Жабы остались на месте и сидели, подрагивая, 
пока я не стряхнула их в сторону свободной рукой. 
     Я услышала мягкие шаги и открыла глаза. Во входе в пещеру 
стояла Недра, одетая не как гордая знатная женщина, какой я ее 
видела, и не как бедная нищенка, которую встретила  Розалинда. 
На ней сейчас было серое поатье  и  стянутая  поясом  накидка, 
простая, как у любой жены фермера. Но я, однако, уже научилась 
не  доверять  первому  впечатлению.  Бросив   взгляд   на   ее 
выразительное гладкое лицо и проницательные глаза,  я,  дрожа, 
склонилась над чашкой. Рядом со мной раздувались жабы и шипели 
змеи. 
     - Зачем ты пришла, осквернив этими существами пой  порог? 
- спросила она. Ее негромкий плавный голос был леденяще мягок. 
     Я протянула к ней чашку.  -  Великая  Госпожа,  я  пришла 
просить твоего прощения и дать тебе  воды  напиться.  -  Новые 
жабы и змеи соскользнули с моих губ, по  одной  после  каждого 
слова. Они вырывались и падали на землю,  запачкав  подбородок 
струйкой скользкой  слюны.  Я  содрогнулась  от  прикосновений 
липкой кожи и шершавой чешуи. 
     Недра  негромко  рассмеялась   мелодичным   презрительным 
смехом. - Однажды я попросила тебя набрать для меня воды, и ты 
ответила, что не станешь этого делать лишь оттого, что я  тебя 
попросила. Сейчас твои слова вежливы, но не отравлена ли вода? 
Или, - резко добавила она,  -  не  осквернена  ли  она  жабьей 
мочой? 
     Я твердо выдержала ее взгляд, хотя ее слова  ранили  меня 
глубоко, и не стала умолять или плакать. Разве не геворила она 
сама, что у меня сердце из камня? 
     - Нет, Леди, - просто ответила  я.  -  Я  искренне  прошу 
вашего прощения. Я не хотела вас обидеть, и не  произнесла  бы 
тех слов, если... если бы ваши слова не напомнили мне о чем-то 
другой. - Я скомкала фоазу, но голос мой лишь немного дрогнул. 
Во рту был  отвратительный  вкус,  словно  я  напилась  гнилой 
стоячей воды. Жабы одна за другой шлепались мне  на  колени  и 
подпрыгивали на грудь, но я не  обращала  на  них  внимания  и 
продолжала держать чашку подальше от них. 
     Я поняла, что мои слова озадачили ее, но она оборвала то, 
что уже собиралась произнести, и резким движением взяла  чашку 
из моих рук. Я затаила дыхание, она  поднесла  ее  к  губам  и 
выпила воду. 
     Наконец она опустила чашку и посмотрела на меня.  Губы  у 
нее были влажные.  Внезапно  она  снова  стала  смеяться,  все 
громче и громче. Смех этом пронесся по всей поляне и  заглушил 
кваканье и шипение копошащихся вокруг меня существ. 
     -  А  теперь,  наверное,  ты  захочешь,  чтобы  я   сняла 
наложенное на тебя проклятие! - презрительно усмехнулась она. 
     - Нет, Леди, - спокойно ответила я. - Сама я пришла  лишь 
попросить  прощения.  Я  не  прошу  освободить  меня  от  чар. 
Понимаете, это будет невозможно, потому что в некотором смысле 
зло, обрекшее меня на этих жаб  и  змей,  обрушилось  на  меня 
задолго до того, как я вас встретила. -  И  я  снова  едва  не 
поперхнулась,  когда   куча   только   что   выскочивших   жаб 
встревоженно заквакала. 
     Она смотрела на меня с изумлением в глазах, пока  длинная 
черная гадюка не подползла к ней и не начала обвиваться вокруг 
лодыжки. Она отдернула ногу  и  нетерпеливо  взмахнула  рукой. 
Жабы и змеи исчезли. 
     - Ладно, я попридержу  его  ненадолго.  Но  не  навсегда, 
учти, - добавила она мрачно. -  Просто  я  хочу  поговорить  с 
тобой внутри и не желаю потом выгонять это дрянь из кастрюли и 
горшков. - Недра взяла меня за руку и  поставила  на  ноги.  - 
Пойдем. 
     Она провела меня по коридорчику, который свернул вправо и 
вывел нас в главную часть пещеры.  Едва  она  пересекла  порог 
комнаты, вспыхнул золотистый шар магического света,  засиявший 
под  самым  потолком,  как  миниатюрное  солнце.  Я  осторожно 
огляделась.   Пещера   была   похожа   на   дом   лекаря   или 
женщины-целительницы. С шестов свисали пучки сушеных  растений 
и трав, вырубленные в стенке полки  заполнены  книгами.  Недра 
указала мне на стул. 
     - Скажи мне, - сказала она теперь уже с  любопытством,  - 
что это было за зло? 
     Я напряглась. - Я... я не буду о нем говорить. Вернее, не 
могу,  -  торопливо  поправилась  я.   -   Пожалуйста,   не... 
заставляйте  меня.  -  Меня   внезапно   потрясло,   насколько 
непривычно говорить безо всяких жаб и змей. 
     Она подошла ко мне, наложила на лоб прохладные  пальцы  и 
простояла так неподвижно несколько секунд с закрытыми глазами. 
     - Ты можешь не хотеть об этом говорить, -  заматила  она, 
снимая руки, и шагнула в сторону, чтобы налить мне чашку вина. 
- Но забыть тв его не можешь, чем бы оно ни было. 
     - Нет. - Я посмотрела на свои  руки,  которые  сжимала  и 
разжимала на коленях. Она  коснулась  моего  плеча  чашкой,  я 
взяла ее и жадно выпила вино. 
     Она села рядом со мной и смотрела, как я пью. 
     - Ты стараешься загнать его внутрь, но оно  всплывает  во 
сне, верно? 
     Я   кивнула   и   глотнула   воздуха.   Вино    оказалось 
необыкновенно крепким и немедленно бросилось мне в голову. 
     - Ну, хорошо, - прошептала она, и мне показалось, что  ее 
голос доносится откуда-то издалека. - Покажи мне свои сны... 
     Тут я смутно поняла, какой была дурой. В вино было что-то 
подмешано. 
     Я откинулась на спинку, и чашка выскользнула  у  меня  из 
пальцев. Пещера перед моими глазами померкла, и ее смыли волны 
мрака. Появился лучик  света,  поколебался  и  окреп,  освещая 
комнату вокруг меня - и я оказалась дома!  Дома!  Я  сидела  в 
передней,  чесала  шерсть,  рядом  на  стуле  сидела  мать   и 
вышивала.  Я  услышала  топот   бегущих   ног,   потом   дверь 
распахнулась. Вбежала задыхающаяся от бега Розалинда, прижимая 
к груди кувшин для воды.  Платье  ее  спереди  было  мокрое  и 
измятое. 
     - Мама! Грета! О, вы не поверите, что со мной случилось! 
     Мы уставились на нее, раскрыв от  изумления  рты,  потому 
что после каждого ее слова изо рта у  нее  падали  драгоценные 
камни. Они соскальзывали  с  губ  и  водопадом  стекали  вниз, 
радужно сверкая в льющемся  из  окна  свете:  рубины,  топазы, 
бриллианты, изумруды, сапфиры и аметисты. Когда они падали  на 
пол, слышался легкий музыкальный звон. 
     - Я встретила в долине возле колодца  старую  нищенку,  - 
сказала она, переведя дыхание и бросив на пол  кувшин.  -  Она 
попросила воды, и когда я согласилась и дала ей напиться,  она 
поцеловала меня в лоб и сказала, что за мою доброту слова  мои 
станут драгоценными камнями, а слезы - жемчужинами!  И,  мама, 
когда я спросила, о чем это она говорит, я увидела, что  стало 
так, как она мне предстказала! 
     Потом она исчезла,  и  я  поняла,  что  это  была  Недра, 
Владычица Лесов! 
     Как можно было такому поверить. Но вот они - камни,  и... 
да, вот и поцелуй, сияющий на лбу, как серебряная звезда. 
     Мать схватила другой кувшин, сунула  его  мне  в  руки  и 
подтолкнула к двери. - Скорее, Грета, отнеси его к колодцу.  А 
когда придет нищенка, получи и ты от нее благословение! 
     - Но, мама... - начала я, но она захлопнула дверь у  меня 
перед носом. Как могла я  ей  объяснить,  что  слышала  разные 
истории о Недре и что боюсь ее? 
     Я медленно пошла к колодцу с пересохшим ртом. Добравшись, 
я наполнила кувшин и стала ждать, усевшись на край колодца. 
     Я  подумала  о  Розалинде,  о   падающих   к   ее   ногам 
драгоценностях. Что, если Влабычица  не  придет  снова?  Тогда 
Розалинда останется единственной,  получившщей  благословение, 
Розалинда, которой всегда везло, любимица, его  любимица  -  и 
тут я почувствовала, что ветерок 
внезапно стих, а птицы перестали петь. За  спиной  послышались 
шаги, и чей-то голос  произнес:  -  Набери  мне  немного  воды 
напиться, девочка. 
     Как это могло случиться?  Была  ли  тому  виной  витающая 
вокруг нее магия, что  изменила  мои  чувства  настолько,  что 
вместо пугливой приязни я ощутила ужас?  Или  то  была  память 
слов? Услышав их, я с обессиливающей уверенностью  безымянного 
страха поняла, что  обернувшись,  я  увижу  его.  "Набери  мне 
немного воды напиться, девочка, - сказал он,  лежа  в  постели 
той далекой зимой. Я вспомнила, каким  одутловатым  и  бледным 
было его лицо: накануне вечером он поздно  вернулся  домой  из 
таверны и был сильно пьян. -  Неужели  ты  такая  бессердечная 
дочь, что дашь мне умереть от жажады? - воскликнул он. Я робко 
поднеса ему воды, потому что боялась заглянуть в его глаза, но 
он схватил меня, швырнул на кровать и тут же навалился сверху. 
Он него несло застарелым потом и пивным перегаром, и когла  он 
раздирал мою одежду, его горячее дыхание обжигало мне щеку.  - 
Ни слова, - прошипел он мне в ухо. - Попробуй только  пикнуть. 
- Он царапающих прикосновений его рук я погрузилась  в  топкую 
трясину боли, отвращения к себе и слепого ужаса,  внутри  меня 
шевелились гадюки, и его змея проникла внутрь. Я ощутила,  как 
брызнул яд, распространяясь по всему  телу,  отравляя  все,  к 
чему прикасался, пока не достиг сердца и не  превратил  его  в 
ледяной булыжник. 
     - Нет! - завопила я. И в отличие от Розалинды - в отличие 
от Розалинды я вырвалась, сопротивляясь и царапая его лицо.  - 
Нет! Я не сделаю это только потому, что ты мне велел! 
     Мой крик пронзил мрак, когда  я  отчаянно  выбиралась  из 
трясины. Вспыхнули и погасли огни. 
     Я снова пришла в себя в пещере Недры. И  ощутила  сильную 
усталость. Ее руки стерли пот с моего лба и поднесли  к  губам 
другую чашку. - Вот. Выпей это. - Я  слабо  улыбнулась.  Недра 
дала мне чашку с водой. 
     Когда я напилась, она поставила чашку и хмуро  посмотрела 
на меня. 
     - Он умер всего за месяц до того, как  Розалинда  увидела 
тебя в долине, -  сказала  я.  Внезапно  я  поняла,  что  могу 
рассказать все. - Я рассказала обо всем матери,  но  она  лишь 
избила меня, решив, что я лгу. - Я вспомнила обо всем,  думая, 
что испытаю печаль или злость,  но  почувствовала  лишь  тупую 
боль. - Я очень любила Розалинду. Но знала, даже еще до твоего 
проклятия,  что  никогда  не  смогу  перенести   прикосновение 
мужчины, никогда не смогу  никому  поверить  настолько,  чтобы 
полюбить. 
     - А Розалинда? 
     Я вздохнула. 
     - Она тоже не избежала этого. И смолчала. - Недра  издала 
негромкий  звук,  и  я  горько  рассмеялась.  -  Ты   полюбила 
Розалинду и благословила ее, потому  что  она  была  нежной  и 
доброй и сказала то, что  тебе  хотелось  услышать.  Наверное, 
мать тоже не побила бы ее, расскажи она правду, как не  избила 
бы и не выгнала из дома за ползающих по полу змей. Но вот  что 
я скажу тебе: если мое сердце  сделано  из  камня,  то  сердце 
Розалинды источено змеями и гадюками. 
     - Но ведь Розалинда вышла замуж  за  принца!  -  с  болью 
произнесла Недра. 
     - Ты и об этом  знаешь?  -  Я  сначала  удивилась,  потом 
разгневалась. - Неужели ты думаешь, что она  от  этого  должна 
быть счастлива? Неужели думаешь,  что  она  станет  ненавидеть 
себя меньше, что станет с радостью принимать его  ласки?  -  Я 
вытащила из мешка мешочек и высыпала его содержимое на ладонь. 
- Розалинда просила передать тебе послание. Вот слова, что она 
произнесла, и слезы, которые выплакала.  она  дала  мне  их  с 
собой, чтобы ты знала, что послание действительно от нее. Я не 
прошу тебя снять с меня проклятие, Леди, но  Розалинда  просит 
лишить ее твоего благословения. 
     - Почему? 
     Я помедлила с ответом. - Из-за того, что...  случилось  с 
нами, я поняла, что не смогу полюбить. Розалинда пытается,  но 
она вся в сомнениях. Когда муж ласкает ее, то говорит, что  ее 
благословение стало ее приданым. А теперь она гадает, вдруг он 
просто пользуется ею так же, как оте... как это делал он. -  Я 
стряхнула камни обратно в мешочек и  протянула  его  Недре.  - 
Пожалуйста... она молит об этом. Если она может лишь  сверкать 
драгоценностями и всегда скрывать  в  себе  жаб  и  гадюк,  не 
позволяя им вырваться, она никогда не узнает, действительно ли 
он ее любит. 
     Недра взяла мешочек и медленно высыпала камни на  ладонь. 
Она стала перебирать их, и магический свет над нашими головами 
стал ярче, зажигая в центре каждого  камня  мерцающий  цветной 
огонек. Шепчущий звук, с  которым  соприкасались  камни  в  ее 
руке, прозвучал подобно шороху печальных слов и  плачу.  Когда 
Недра перестала перебирать камни,  я  увидела,  что  ее  рукти 
стали старыми и морщинистыми, какими они были у  той  нищенки, 
что встретла Розалинда. Кончики пальцев блеснули, словно стали 
мокрыми от слез. 
     - Я выполню просьбу твоей сестры.  -  Она  наклонилась  и 
поцеловала меня  в  лоб,  и  я  ощутила  ее  поцелуй,  сияющий 
подобно серебряной звезде. 
     Выйдя из пещеры, я посмотрела на уже  высоко  поднявшееся 
солнце. - Теперь ты сможешь узнать, Розалинда, - прошептала я. 
Мои слова опять стали словами, и ничем больше. 
     Мне говорили, что у  меня  сердце  из  камня,  но  тут  я 
заплакала, и  слезы  были  горячими  и  едкими.  Одна  из  них 
скатилась со щеки, и утреннее солнце осветило ее в полете.  На 
одно  сверкающее  мгновение  солнечный  свет  превратил  ее  в 
жемчужину мерцающей яркости, а потом она разбилась,  мокрая  и 
соленая, о мою протянутую ладонь. 

(с) 1990 перевод с английского А.Новикова 

Peg Kerr. Curses. - Amaizing Stories, v. 65, N 2, July 1990