5rik.ru

СТИВЕН КИНГ. ТЕМНАЯ БАШНЯ-3: БЕСПЛОДНЫЕ ЗЕМЛИ


КРАТКОЕ СОДЕРЖАНИЕ

"Бесплодные земли"  - третья часть длинной истории,  навеянной и в из-
вестной степени основывающейся на эпической  поэме  Роберта  Браунинга
"Чайльд Роланд к башне темной пришел".

Первая книга,  "Стрелок",  рассказывает о том,  как Роланд,  последний
стрелок в мире,  "сдвинувшемся с места",  преследует и в конце  концов
догоняет человека в черном,  чародея по имени Уолтер, который в ту по-
ру,  когда Срединному Миру -  Межземелью  -  еще  удавалось  сохранять
единство,  притворно  добивался дружбы с отцом Роланда.  Догнать этого
колдуна-получеловека - не конечная цель Роланда, а лишь очередная веха
на пути к могущественной и таинственной Темной Башне, стоящей в нексу-
се времени.

Собственно, кто такой Роланд? Каков был его мир до того, как сдвинулся
с места?  Что есть Башня,  и для чего он с таким упорством ищет ее? Мы
располагаем лишь обрывочными ответами. Роланд, безусловно, своего рода
рыцарь,  один из тех,  кому поручено сохранить (или, возможно, спасти)
мир, запечатлевшийся в их памяти "проникнутым любовью и светом". Одна-
ко  насколько  воспоминания Роланда соответствуют тому,  каков был его
мир на самом деле, вопрос весьма спорный.

Мы знаем, что, раскрыв любовную связь своей матери с Мартеном, чароде-
ем куда более могущественным, чем Уолтер, Роланд был принужден до сро-
ка пройти испытание на зрелость;  мы знаем,  что это Мартен в надежде,
что  мальчик не выдержит испытания и будет "отослан на Запад",  в без-
людные пустыни,  устроил так,  чтобы Роланд узнал об интрижке  матери;
нам известно,  что, выдержав испытание, Роланд камня на камне не оста-
вил от планов Мартена.

Нам также известно,  что между миром стрелка и нашим миром  существует
некая странная, но основополагающая связь и что сообщение между мирами
порой возможно.

В пустыне,  на постоялом дворе у давно заброшенного почтового  тракта,
Роланд встречает мальчика по имени Джейк - мальчика, чья жизнь в нашем
мире оборвалась;  мальчика, которого толкнули под колеса автомобиля на
перекрестке  в  центре Манхэттена.  Джейк Чэмберс умер под пристальным
взглядом человека в черном, Уолтера, и очнулся в мире Роланда.

Им не удается вместе догнать человека в черном  -  Джейк  погибает  во
второй раз.  теперь из-за того, что стрелок, поставленный перед вторым
мучительнейшим выбором в своей жизни,  решает пожертвовать символичес-
ким сыном.  Роланду предоставлено выбирать между Башней и мальчиком, и
он избирает Башню. Последнее, что Джейк говорит стрелку перед тем, как
сорваться в пропасть:  "Раз так,  идите. Есть и другие миры, не только
этот".

Последнее столкновение Роланда и  Уолтера  происходит  на  пропыленной
голгофе, усеянной гниющими костями. Человек в черном предсказывает Ро-
ланду будущее по колоде карт Таро,  обращая особое внимание стрелка на
три  очень  странных  карты - это Невольник,  Владычица Теней и Смерть
("но не твоя, стрелок").

Вторая книга,  "Двери между мирами",  начинается с того, что вскоре по
завершении  своего  столкновения с Уолтером смертельно усталый стрелок
пробуждается среди ночи на берегу Западного моря и  обнаруживает,  что
прилив  принес  с собой стаю ползучих плотоядных созданий,  "кошмарных
омаров".  До того как Роланду удается ускользнуть за ограниченные пре-
делы досягаемости хищных тварей, омары серьезно ранят его. Стрелок ли-
шается большого и указательного пальцев правой руки. В довершение все-
го  отравленный  ядом  омароподобных чудовищ Роланд,  вновь пустившись
краем Западного моря на север,  в дороге заболевает. быть может, смер-
тельно.

На пути  Роланда оказываются три двери - они стоят на прибрежном песке
свободно,  ничем не закрепленные.  Каждая из дверей открывается -  для
Роланда  и только для Роланда - в наш мир;  собственно,  в тот большой
город,  где жил Джейк. Стремясь спасти свою жизнь и переправить в свой
мир  тех  троих,  что  должны сопровождать его к Темной Башне,  Роланд
трижды посещает Нью-Йорк в трех разных точках нашего временного конти-
нуума.

Эдди Дийн - это Невольник,  пристрастившийся к героину молодой человек
из Нью-Йорка конца восьмидесятых. Шагнув у себя в дверь на морском бе-
регу,  Роланд оказывается в сознании Эдди Дийна в ту минуту, когда Эд-
ди, выступающий в роли "челнока" (он везет кокаин для субъекта по име-
ни Энрико Балазар), приземляется в аэропорту Кеннеди. В ходе их с Эдди
мучительных совместных приключений Роланду удается достать немного пе-
нициллина и переправить Эдди Дийна в свой мир.  Героиноман Эдди, обна-
ружив,  что умыкнут туда, где героина (а также, к слову сказать, и жа-
реной курочки,  столь любимой морячком Лупоглазом) нет в помине, мягко
говоря, не испытывает восторга.

Вторая дверь приводит Роланда к Владычице Теней - на  самом  деле  это
две женщины в одном теле. На сей раз Роланд неожиданно для себя оказы-
вается в Нью-Йорке начала шестидесятых,  лицом к лицу с прикованной  к
инвалидному креслу молодой активисткой движения за права человека. Зо-
вут ее Одетта Холмс.  Внутри Одетты прячется хитрая, коварная и полная
ненависти Детта Уокер. Но результат перемещения этой "двойной" женщины
в мир Роланда для Эдди и быстро слабеющего  стрелка  эфемерен.  Одетта
убеждена,  что происходящее с ней - не то сон,  не то иллюзия;  Детта,
наделенная умом гораздо более грубого, по-звериному прямого склада, не
мудрствуя  лукаво  целиком посвящает себя задаче убить Роланда и Эдди,
которые видятся ей белыми дьяволами-мучителями.

Джек Морт,  серийный убийца,  скрывающийся за третьей дверью (Нью-Йорк
середины  семидесятых),-  это Смерть.  Морт дважды становился причиной
больших перемен в жизни Одетты Холмс-Детты Уокер,  хотя ни они обе, ни
он сам об этом не знают. За свою безумно (но - о! - так осмотрительно)
прожитую жизнь Морт,  чей modus operandi - либо толкать жертву,  либо
что-нибудь сбрасывать на нее сверху, успел проделать с Одеттой и то, и
другое.  Когда Одетта была ребенком,  он сбросил ей на голову  кирпич,
отчего  девочка  впала в кому,  а на свет явилась Детта Уокер,  тайная
сестра Одетты.  Много лет спустя, в 1959 году, в Гринвич-вилледж, Морт
вновь случайно встречает Одетту и толкает ее под поезд метро.  Вопреки
замыслу Морта Одетта снова остается в живых;  впрочем,  дорогой ценой:
подъезжающий к станции поезд отрезал ей обе ноги. Лишь присутствие са-
моотверженного молодого врача (и, быть может, злобного, но неукротимо-
го духа Детты Уокер) спасает ей жизнь.  или так кажется. На взгляд Ро-
ланда,  эти взаимосвязи предполагают действие силы гораздо более могу-
щественной, чем простое совпадение; он убежден, что титанические силы,
витающие вокруг Темной Башни, вновь стягиваются к ней.

Роланд узнает,  что Морт,  возможно,- ключ еще к одной тайне, разгадка
парадокса,  способного свести с ума. Ибо жертва, к которой подкрадыва-
ется Морт в миг,  когда стрелок входит в его жизнь,- не кто иной,  как
Джейк,  мальчик,  встреченный  Роландом на постоялом дворе и сгинувший
под горами.  Роланд никогда не имел причин ни сомневаться  в  рассказе
Джейка об обстоятельствах его гибели в нашем мире,  ни задаваться воп-
росом,  кто был убийцей Джейка - разумеется, Уолтер. Когда вокруг того
места, где лежал умирающий Джейк, собралась толпа, мальчик увидел его,
одетого священником,  и описание не вызвало у Роланда ни малейших сом-
нений.

Он и поныне уверен:  о да, Уолтер, бесспорно, был там. Но предположим,
Джек Морт, а не Уолтер толкнул Джейка под колеса подъезжающего "Кадил-
лака". Возможно ли это? Роланд затрудняется сказать наверняка, однако,
если дело обстоит именно так, где же сейчас Джейк? Мертв? Жив? Застрял
где-то во времени? А если Джейк Чэмберс по-прежнему живет и здравству-
ет в своем родном мире Манхэттена середины семидесятых,  почему Роланд
еще помнит о нем?

Несмотря на такое повергающее в недоумение и, возможно, опасное разви-
тие событий,  испытание дверьми между мирами - и извлечением  троих  -
заканчивается для Роланда успешно. Эдди Дийн примиряется со своим мес-
том в мире Роланда,  потому что влюбляется во Владычицу  Теней.  Детта
Уокер и Одетта Холмс,  номер два и номер три из тройки Роланда, слива-
ются в единую личность,  сочетающую в себе черты и  Детты,  и  Одетты,
когда стрелок наконец оказывается в силах заставить оба этих "я" приз-
нать друг друга. Получившийся гибрид способен и принять любовь Эдди, и
ответить на нее. Одетта Сюзанна Холмс и Детта Сюзанна Уокер, таким об-
разом, превращаются в новую женщину - третью: Сюзанну Дийн.

Джек Морт гибнет под колесами поезда метро - того самого  легендарного
поезда "А",  который пятнадцатью или шестнадцатью годами раньше отхва-
тил ноги Одетте. Невелика потеря.

А Роланд Галаадский впервые за столько лет, что и не счесть, больше не
одинок в своем странствии,  в поиске Темной Башни.  Катберта и Аллена,
сопровождавших его во дни давно минувшие, сменили Эдди и Сюзанна. но у
стрелка есть одна особенность: он приносит друзьям несчастье.

"Бесплодные земли" подхватывают нить повествования о приключениях трех
пилигримов на просторах  Межземелья  спустя  несколько  месяцев  после
столкновения у последней двери на взморье. Путники уже изрядно углуби-
лись внутрь материка.  Время отдыха близится к концу, пришла пора уче-
ния.  Сюзанна учится стрелять. Эдди - резать по дереву. а стрелок поз-
нает, каково по капле терять рассудок.

(Замечу еще одно: мои нью-йоркские читатели поймут, что я позволил се-
бе некоторые вольности в обращении с географией города.  Надеюсь, меня
можно за это простить.)


        Что там за корни в земле, что за ветви растут из каменной поч-
        вы? Этого, сын человека, ты не скажешь, не угадаешь, ибо узнал
        лишь груду поверженных образов там,  где солнце палит, а мерт-
        вое дерево тени не даст, ни сверчок - утешенья, ни камни сухие
        -  журчанья  воды.  Лишь тут есть тень под этой красной скалой
        (Приди же в тень под этой красной скалой) и я покажу тебе неч-
        то,  отличное от тени твоей,  что утром идет за тобою,  и тени
        твоей,  что вечером хочет подать тебе руку; я покажу тебе ужас
        в пригоршне праха.
                        Т.С.Элиот, "Бесплодная земля" Перевод..

Когда ж порой случалось вознестись Чертополоха стеблю над травой  Кос-
                матой непокорной головой,
Ее упрямо устремляя ввысь, Сонм родичей согбенных "Покорись!"
                Роптал, терзаясь  ревностию  злой.  В шершавых смуглых
стрелках щавеля,
                Истоптанных в сплошной кровоподтек (Как будто чтоб от-
                ринуть и намек
На чаяние зелени) земля Сквозь дыры светит - кто наоставлял
                Прорех и погубил живой листок? Кто здесь прошел, кале-
ча и топча
                Былинку ль, нежный стебелек с цветком, Колючку ли? По-
                ведает о ком
Оттиснутая в мураве печать? Должно быть, выбрел зверь лесной из чащ,
                Своим звериным   умыслом   влеком.   Роберт  Браунинг,
                        "Чайльд Роланд"

- Что это за река?  - лениво спросила Миллисент.  - Всего лишь  ручей.
Ну,  может быть,  не ручей,  а речонка. Она называется Пустоструйка. -
Правда? - Да,- подтвердила Уинифред,- именно так.
                        Роберт Эйкман, "Рука руку моет"


КНИГА ПЕРВАЯ: ДЖЕЙК

УЖАС В ПРИГОРШНЕ ПРАХА

Часть 1 МЕДВЕДЬ И КОСТЬ


В третий раз она имела дело с боевыми патронами. и впервые ей предсто-
яло выхватить револьвер из кобуры, сооруженной для нее Роландом.

Боевых патронов у них было вдоволь;  вернувшись из мира,  где до  поры
своего извлечения жили-поживали Эдди и Сюзанна Дийн,  Роланд принес их
три с лишним сотни.  Но иметь вдоволь боеприпасов не означало,  что их
можно транжирить; собственно говоря, совсем напротив. Боги не одобряют
мотовства.  Роланд, воспитанный в этом убеждении сперва отцом, а затем
величайшим из своих учителей, Кортом, и по сей день твердо верил: Боги
не обязательно карают сразу, но рано или поздно час расплаты неизбежно
настает. и чем ожидание дольше, тем оно тягостнее.

Как бы то ни было,  поначалу боевые патроны не были нужны. Роланд, за-
нимавшийся стрельбой так давно,  что красавица-негритянка в инвалидном
кресле и не поверила бы,  первое время делал ей замечания, ограничива-
ясь наблюдением за тем,  как она целится и имитирует стрельбу по уста-
новленным им мишеням.  Она училась быстро.  И она и Эдди - оба учились
быстро.

Как и подозревал Роланд, оба родились стрелками.

Сегодня Роланд с Сюзанной пришли на поляну, которую от лесного лагеря,
вот  уже  два месяца служившего им пристанищем,  отделяло меньше мили.
Дни шли,  приятно похожие один на другой.  Стрелок исцелялся телом,  а
Сюзанна и Эдди меж тем учились тому,  чему он непременно должен был их
научить:  как выследить,  подстрелить и выпотрошить добычу; как сперва
растянуть, а затем выдубить и просушить шкуры убитых ими животных; как
использовать возможно больше,  чтобы ни единая часть зверя не  пропала
даром;  как  находить север по Древней Звезде и восток - по Праматери;
как слушать лес,  в котором они очутились, за шестьдесят, а то и боль-
ше,  миль  к северо-востоку от Западного моря.  Эдди сегодня остался в
лагере,  но стрелка это не смутило.  Роланд знал: дольше всего помнишь
те уроки, что даешь себе сам.

Однако важнейшим по-прежнему оставался тот урок,  что всегда был самым
важным: как стрелять и неизменно попадать в цель. Как убивать.

По краю поляны неровным полукругом выстроились  темные  душистые  ели.
Южнее  земля  внезапно обрывалась и круто уходила на триста футов вниз
рядами осыпающихся сланцевых карнизов и  разломами  утесов,  подобными
маршу  исполинской  лестницы.  Посреди поляны бежал вытекающий из чащи
чистый прозрачный ручей;  он журчал по глубокому  руслу,  прорытому  в
ноздреватой  земле  и рыхлом крошащемся камне,  чтобы затем хлынуть по
колючему от острых каменных осколков скальному ложу, отлого нисходяще-
му к обрыву.

Вода падала  по  этим  ступеням каскадами,  образуя множество красивых
дрожащих радуг.  За краем обрыва лежала великолепная глубокая  долина,
тесно заросшая все теми же елями; было и несколько огромных старых вя-
зов,  которые заартачились и не позволили себя выжить.  Эти  последние
возвышались над темной хвоей,  красуясь пышными, сочно-зелеными крона-
ми,- деревья, состарившиеся, быть может, еще до того, как край, откуда
был родом Роланд,  вступил в пору юности;  никаких признаков того, что
долине случалось гореть,  стрелок не замечал,  хотя полагал,  что вязы
нет-нет  да  и притягивали молнию-другую.  И что молнии были не единс-
твенной опасностью. Когда-то давным-давно в лесу жили люди - за минув-
шие недели Роланд несколько раз натыкался на следы их пребывания.  Ар-
тефакты эти по большей части были примитивны, но среди них попадались
черепки глиняной посуды, изготовить которую можно было только на огне.
А огонь - штука злобная,  с восторгом ускользающая из рук,  давших  ей
жизнь.

Над этим,  словно  взятым из детской книжки,  пейзажем возносился свод
безупречно синего неба,  в котором несколькими  милями  дальше,  крича
хриплыми старческими голосами,  кружили вороны.  Казалось,  их снедает
тревога, точно надвигалась гроза. Роланд потянул носом, но дождем и не
пахло.

Слева от ручья лежал валун. На нем Роланд разложил шесть обломков кам-
ня.  Все они были густо испещрены вкраплениями слюды и в теплом после-
полуденном свете блестели, как отшлифованные стекла.

- Последняя возможность,- сказал стрелок.- Если кобура неудобна, пусть
хоть самую малость,  скажи сейчас.  Мы пришли сюда не затем,  чтоб зря
переводить патроны.

Вскинув бровь, Сюзанна сардонически взглянула на него, и на миг Роланд
разглядел в ее глазах Детту Уокер. Так порой в пасмурный день сверкнет
на стальном бруске солнечный луч.

- А  что бы ты сделал,  если б она была неудобная,  но я не сказала бы
тебе об этом?  Если бы я все шесть этих крохотных фиговинок  услала  в
белый  свет как в копеечку?  Дал бы мне по темечку,  как тот старикан,
ваш учитель?

Стрелок улыбнулся.  В последние пять недель он улыбался  чаще,  чем  в
пять последних лет.

- Этого я сделать не могу,  ты же знаешь.  Во-первых, мы были детьми -
детьми,  еще не прошедшими обряда посвящения в мужчины. Дать оплеуху в
наказание дитяти можно, но.

- В моем мире сливки общества не одобряют битья малюток,- сухо сообщи-
ла Сюзанна.

Роланд пожал плечами.  Ему было трудно представить себе подобный мир -
разве не говорилось в Великой Книге:  "Кто щадит дитя, тот его губит"?
- но он не думал, что Сюзанна лжет.

- Ваш мир не сдвигался с места,- сказал он.-  Там  многое  по-другому.
Согласись, я видел это своими глазами.

- Наверное.

- Во всяком случае,  вы с Эдди - не дети. Было бы неверно обращаться с
вами, как с детьми. Если и требовались испытания, вы оба их выдержали.

Роланд, хотя и ничего не сказал Сюзанне,  думал о том, чем завершилось
их  приключение  на морском берегу - Сюзанна тогда ко всем чертям раз-
несла трех неуклюжих омароподобных тварей раньше,  чем те успели обод-
рать  его  и Эдди до костей.  Он заметил ее ответную улыбку и подумал,
что, пожалуй, она вспомнила о том же.

- Ну, так что ты собираешься делать, если я промажу?

- Посмотрю на тебя. Думаю, этого будет довольно.

Сюзанна задумалась, потом кивнула.

- Пожалуй.

Она снова проверила револьверный ремень. Он шел через грудь, почти как
ремень кобуры скрытого ношения (приспособления, которое Роланд мыслен-
но называл "докерской лямкой"),  и выглядел довольно немудрено,  но на
то,  чтобы должным образом довести эту портупею до ума,  потребовалась
не одна неделя проб и ошибок и основательная подгонка.  Ремень  и  ре-
вольвер  (его  источенная временем сандаловая рукоять сторожко торчала
из допотопной промасленной кобуры) в свое время принадлежали  стрелку;
кобура тогда висела у его правого бедра. В последние пять недель нема-
ло времени у Роланда ушло на то, чтобы понять: больше ей там не висеть
никогда.  Спасибо чудовищным омарам, теперь он окончательно и беспово-
ротно стал левшой.

- Ну так как? - снова спросил он.

На этот раз Сюзанна рассмеялась.

- Роланд,  удобней это старье уже никогда не будет.  Ладно. Ты хочешь,
чтобы я стреляла, или будем просто сидеть и слушать вороний концерт?

Он почувствовал,  как  под  кожей у него закопошились крохотные колкие
пальчики напряжения,  и подумал, что в подобные минуты, вероятно, даже
внешне  угрюмый,  неприветливый  и  деланно-грозный  Корт ощущал нечто
весьма схожее.  Роланду хотелось,  чтобы Сюзанна стреляла хорошо.  ему
нужно было,  чтобы она хорошо стреляла.  Однако показывать, как сильно
он этого хочет,  как остро в этом нуждается, было нельзя; это могло бы
привести к катастрофе.

- Еще раз скажи мне свой урок, Сюзанна.

Та вздохнула в притворном раздражении. но заговорила, и тогда ее улыб-
ка растаяла,  а красивое темное лицо стало серьезным.  И вновь стрелок
услышал, как с губ Сюзанны, обретая в ее устах новизну, слетают старые
вопросы и ответы.  Как естественно они звучали.  и вместе с тем -  как
странно и страшно:

- Не рукой целюсь; та, что целится рукою, забыла лик своего отца.

Оком целюсь.

Не рукой стреляю; та, что стреляет рукою, забыла лик своего отца.

Разумом стреляю.

Не из револьвера убиваю.

Она внезапно умолкла и указала на сверкающие слюдой камни на валуне.

- Все равно,  убить я никого не убью - это же просто камешки,  малюпу-
сенькие камешки.

Судя по выражению ее лица - чуть надменному, чуть капризному - она по-
лагала,  что Роланд придет в раздражение,  возможно, даже рассердится.
Роланд, однако, в свое время сам побывал в теперешнем положении Сюзан-
ны  и  не забыл,  что ученики отличаются неуживчивостью и горячностью,
что они самонадеянны и способны укусить в самый неподходящий момент. а
еще  он открыл в себе неожиданный талант.  Он умел учить.  Более того,
ему нравилось учить,  и время от времени он ловил себя на том, что га-
дает,  не  справедливо ли это и в отношении Корта.  Ему думалось,  что
справедливо.

Снова раскричались вороны,  хрипло,  резко,  теперь - в лесу у них  за
спиной. Какая-то частица сознания Роланда отметила, что эти новые кри-
ки звучали скорее обеспокоенно,  чем просто  сварливо;  птицы  галдели
так, будто их вспугнули во время кормежки. Однако раздумывать над тем,
что распугало стаю ворон,  Роланду было недосуг,  у него имелся  более
важный предмет для размышлений, и он просто отправил полученную инфор-
мацию в архив, вновь сосредоточив все свое внимание на Сюзанне. Посту-
пить  с  учеником  иначе значило напроситься на второй,  менее игривый
укус.  С кого тогда следовало бы спрашивать? С кого, как не с учителя?
Разве  не  учил он Сюзанну больно кусаться?  Разве не учил он этому их
обоих? Сорвите со стрелка доспехи считанных суровых строк обряда, заг-
лушите стальной перезвон немногих ритуальных вопросов и ответов,  и не
в том ли окажется его суть?  Разве не окажется он (или она) всего лишь
человеком-соколом, выученным клевать по команде?

- Нет,- возразил он.- Это не камни.

Сюзанна, приподняв брови, снова заулыбалась. Теперь, когда она поняла,
что стрелок - по крайней мере,  пока - не вспылит,  как бывало  порой,
когда она выказывала нерасторопность или непокорность, в ее глаза вер-
нулся глумливый блеск солнца на стали,  ассоциировавшийся у Роланда  с
Деттой Уокер.

- Неужто  нет?  - Она все еще беззлобно поддразнивала его,  но стрелок
подумал, что, если позволить, это добродушное подтрунивание превратит-
ся в злую издевку.  Сюзанна была напряжена, взвинчена и наполовину вы-
пустила когти из мягких лап.

- Нет,- повторил он,  отвечая насмешкой на насмешку. Теперь и его губы
вновь начинали складываться в улыбку, но в улыбке этой не было ни мяг-
кости, ни веселья.- Сюзанна, ты помнишь кобелей беложопых?

Ее улыбка начала блекнуть.

- Кобелей беложопых из Оксфорд-Тауна?

Улыбка исчезла.

- Ты помнишь,  что эти кобели беложопые сделали с  тобой  и  с  твоими
друзьями?

- Это была не я,- сказала Сюзанна.- Это была другая женщина.- Ее глаза
потускнели,  в них появилось угрюмое выражение. Роланд терпеть не мог,
когда она так смотрела,  что, впрочем, вовсе не мешало ему чувствовать
одобрение:  это был надлежащий взгляд;  взгляд,  говоривший о том, что
растопка горит хорошо и скоро огонь перекинется на поленья.

- Нет.  Ты.  Нравится тебе это или нет, это была Одетта Сюзанна Холмс,
дочь Алисы Уокер Холмс.  Не теперешняя ты - ты прежняя. Помнишь пожар-
ные шланги, Сюзанна? А золотые зубы помнишь - ты увидела их, когда те-
бя и твоих друзей с хохотом поливали из брандспойтов в Оксфорде - пом-
нишь, как сверкали эти зубы?

За множество долгих ночей у маленького костра она рассказала им с Эдди
и об этом, и о многом другом. Стрелок понимал не все, но слушал внима-
тельно.  И запоминал. В конце концов, боль - орудие. Иногда самое луч-
шее орудие.

- Какая муха тебя укусила, Роланд? Зачем тебе нужно, чтобы я вспомина-
ла всякую мерзость?

Теперь угрюмые глаза блестели угрожающе; они напомнили ему глаза Алле-
на, какими те делались, когда добряка Аллена наконец удавалось вывести
из себя.

- Эти камни - люди,- негромко проговорил Роланд.- Те люди, что заперли
тебя в камере, предоставив тебе обмараться. Люди с дубинками и собака-
ми. Люди, которые обзывали тебя черномазой п**дой.

Он наставил на валун палец и повел его слева направо:

- Вот тот, который ущипнул тебя за грудь и захохотал. Вот тот, который
сказал,  что предпочитает проверить, не запихала ли ты что-нибудь себе
в  задницу.  Вот  тот,  что  обозвал тебя шимпанзе в пятисотдолларовом
платье.  Вот тот,  который все водил и водил дубинкой по спицам  колес
твоего  кресла,  покуда тебе не начало казаться,  что этот звук сведет
тебя с ума.  Вот тот, который обозвал твоего друга Леона красным пидо-
ром. А вот этот, последний, Сюзанна,- это Джек Морт. Вот они. Эти кам-
ни. Эти люди.

Дыхание Сюзанны участилось,  грудь под патронной лентой с тяжелым гру-
зом пуль поднималась и опускалась быстрыми короткими толчками.  На Ро-
ланда она уже не смотрела;  ее взгляд был устремлен на пестревшие кра-
пинками слюды обломки камня.  Позади, в некотором отдалении, с треском
повалилось дерево.  К нестройному вороньему хору в небе добавились но-
вые голоса.  С головой уйдя в игру,  которая перестала быть игрой,  ни
стрелок, ни женщина этого не заметили.

- Да ну? - выдохнула Сюзанна.- Вон как?

- Да, так. Ну - скажи же свой урок, Сюзанна Дийн, и скажи без ошибки.

Теперь слова падали с ее губ кусочками льда.  Правая рука на подлокот-
нике  инвалидного кресла едва заметно дрожала,  как мотор,  работающий
вхолостую.

- Не рукой целюсь; та, что целится рукою, забыла лик своего отца.

Оком целюсь.

- Хорошо.

- Не рукой стреляю; та, что стреляет рукою, забыла лик своего отца.

Разумом стреляю.

- Так было испокон веку, Сюзанна Дийн.

- Не из револьвера убиваю;  та,  что убивает из револьвера, забыла лик
своего отца.

Сердцем убиваю.

- Так УБЕЙ же, во имя отца своего! - крикнул Роланд.- УБЕЙ ИХ ВСЕХ!

Рука Сюзанны  расплывчатым пятном мелькнула между подлокотником кресла
и рукояткой шестизарядного револьвера Роланда.  Секунда - и  револьвер
был выхвачен; левая рука молодой женщины пошла вниз, взводя курок неу-
ловимо быстрыми движениями,  мягкими и бархатисто-легкими,  как взмахи
трепещущего  крылышка  колибри.  Над  долиной глухо прогрохотали шесть
выстрелов,  и пять из шести каменных обломков, выставленных на валуне,
в мгновение ока перестали существовать.

Секунду-другую, покуда  перекатывалось затихающее эхо,  ни Роланд,  ни
Сюзанна не заговаривали и словно бы даже  не  дышали.  Безмолвствовало
(по крайней мере,  пока) и воронье. Стрелок нарушил молчание двумя не-
выразительными, но странно категоричными словами:

- Весьма похвально.

Сюзанна посмотрела на револьвер в своей руке  так,  точно  видела  его
впервые.  От дула поднималась тонкая струйка дыма - абсолютно прямая в
безветренной тиши. Молодая женщина медленно вернула револьвер в кобуру
под грудью.

- Похвально,  но не идеально,- наконец сказала она.- Один раз я прома-
зала.

- Разве?  - Роланд подошел к валуну и взял в  руки  уцелевший  обломок
камня. Мельком взглянул на него и перебросил Сюзанне.

Она поймала камень левой рукой;  правая,  с одобрением заметил Роланд,
оставалась подле убранного в кобуру револьвера. Сюзанна стреляла лучше
и свободнее Эдди,  но именно этот урок усвоила не так быстро,  как он.
Будь она с ними во время перестрелки в ночном клубе у  Балазара,  воз-
можно,  это  произошло  бы быстрее.  Роланд видел:  теперь она наконец
учится и этому.  Сюзанна посмотрела на камень и в верхнем углу увидела
отметину - выбоинку глубиной от силы в одну шестнадцатую дюйма.

- Ты его только зацепила,- сказал Роланд,  возвращаясь,- но в стрельбе
подчас царапина - это все,  что требуется.  Если зацепишь кого-нибудь,
собьешь ему прицел.- Он умолк.- Почему ты так на меня смотришь?

- Ты что же, не понимаешь? В самом деле не понимаешь!

- Нет. Твои мысли часто закрыты для меня, Сюзанна.

В его голосе не было ни капли ершистости,  и Сюзанна раздраженно трях-
нула головой. Быстрый, изобилующий поворотами и пируэтами танец, в ко-
тором кружилось ее "я",  порой нервировал Роланда; на Сюзанну такое же
действие неизменно оказывала кажущаяся неспособность стрелка  говорить
о чем-либо помимо того, что непосредственно занимало его мысли. Роланд
был самым большим буквалистом, с каким ей доводилось сталкиваться.

- Ладно,- сказала она,- я объясню тебе,  почему я так на тебя  смотрю,
Роланд.  Потому что ты сделал подлость,  вот почему. Ты сказал, что не
поднимешь на меня руку,  не сможешь поднять на меня руку, пусть даже я
вконец распоясаюсь.  но ты либо соврал, либо глуп, как пень, а я знаю,
что ты вовсе не дурак.  Бьют не всегда рукой, как может засвидетельст-
вовать любая женщина и любой мужчина моей расы.  Там,  откуда я родом,
есть короткая поговорка: слово не обух.

- .костей не поломает,- закончил Роланд.

- У нас вообще-то говорится несколько иначе,  но я полагаю, это доста-
точно близко.  Как ни скажи,  все равно чушь собачья.  То,  что ты мне
устроил,  неспроста называется "словесной поркой".  От твоих слов  мне
больно,  Роланд,  они  оскорбительны.  ты  собираешься и дальше стоять
здесь и уверять, будто не знал, что так получится?

Она сидела в кресле,  сурово,  пытливо и настороженно глядя на Роланда
снизу  вверх,  и  он  - уже не в первый раз - подумал,  что инвалидное
кресло инвалидным креслом,  но беложопым кобелям в родном краю Сюзанны
надо  было  обладать либо недюжинной смелостью,  либо непроходимой ту-
постью,  чтобы злить эту женщину. И, поскольку Роланду довелось ходить
меж них, он не думал, что ответ на вопрос - смелость.

- Менее  всего меня заботило,  обидишься ты или нет,- терпеливо сказал
он.- Я заметил,  что ты показываешь зубки,  и понял, что ты вознамери-
лась  укусить,  а потому сунул тебе в пасть палку.  Это возымело дейс-
твие. не так ли?

Теперь ее лицо выражало обиженное изумление.

- Ах ты, гад!

Вместо ответа стрелок забрал револьвер  из  Сюзанниной  кобуры,  двумя
уцелевшими  пальцами  правой  руки неловко откинул в сторону барабан и
левой рукой принялся перезаряжать каморы.

- В жизни не видела такого наглого, такого беспардонного.

- Тебе непременно нужно было укусить,- сказал Роланд прежним  терпели-
вым  тоном.- Не то ты стреляла бы совсем не так,  как должно,- рукою и
револьвером вместо ока,  разума и сердца. Почитать ли это подлой улов-
кой? Почитать ли это наглостью? Думаю, нет. Я думаю, Сюзанна, что наг-
лость,  своеволие и спесь нашли прибежище в твоем сердце. Я думаю, что
это ты горазда на всякие подвохи и каверзы.  Впрочем, это меня не тре-
вожит. Совсем напротив. Стрелок без зубов - не стрелок.

- Черт возьми, я-то не стрелок!

Он оставил эту реплику без внимания;  он мог себе это позволить.  Если
Сюзанна не стрелок, он - косолап-пересмешник.

- Будь это игра, возможно, я повел бы себя иначе. Но это не игра. Это.

Роланд на  мгновение  поднес  здоровую  руку ко лбу и задержал ее там,
растопырив пальцы над левым виском.  Кончики пальцев, увидела Сюзанна,
едва заметно дрожали.

- Что тебя беспокоит, Роланд? - мирно спросила она.

Рука медленно  опустилась.  Стрелок  вставил барабан на место и вернул
револьвер в кобуру.

- Ничего.

- Нет,  чего. Я же видела. И Эдди тоже. Это началось почти сразу после
того, как мы ушли от моря. Что-то неладно, и становится все хуже.

- Все в порядке,- повторил он.

Протянув обе  руки,  Сюзанна забрала ладони стрелка в свои.  Ее злость
прошла - по крайней мере, в эту минуту. Она серьезно взглянула Роланду
в глаза.

- Мы с Эдди.  этот мир нам чужой,  Роланд. Без тебя мы здесь неизбежно
погибнем. Пусть с твоими револьверами, пусть умея стрелять - ты научил
нас стрелять достаточно хорошо,- мы все равно неминуемо погибнем.  Мы.
мы зависим от тебя. Поэтому расскажи мне, что неладно. Позволь мне по-
пытаться помочь. Позволь нам попытаться помочь.

Роланд никогда не относился к тем людям,  которые хорошо разбираются в
себе или хотели бы разобраться;  концепция самосознания (не говоря уже
о самоанализе) была ему чужда.  В его обычае было действовать - быстро
справиться,  что же подсказывает ему его абсолютно загадочная внутрен-
няя механика, и действовать. Из них троих стрелок был устроен наиболее
совершенно:  глубоко романтическая сущность этого человека была заклю-
чена  в варварски простую оболочку,  слагавшуюся из природного чутья и
прагматизма.  Вот и теперь Роланд быстро прислушался к себе - и  решил
все  рассказать Сюзанне.  О да,  с ним творилось что-то неладное.  Вне
всяких сомнений.  Неладное творилось с его рассудком - что-то простое,
под стать его натуре,  и такое же таинственное, как та странная бродя-
чая жизнь, к какой эта натура его побуждала.

Он уже раскрыл рот, чтобы сказать: "Я растолкую тебе, что неладно, Сю-
занна,  и сделаю это всего в трех словах:  я схожу с ума". Но не успел
издать и звука,  как в лесу повалилось еще одно дерево - повалилось  с
оглушительным скрипом и треском,  ближе,  чем первое. Не будучи на сей
раз так сильно увлечены замаскированным под урок поединком воль, и Ро-
ланд,  и  Сюзанна  услышали  этот  треск,  услышали поднявшийся следом
взволнованный вороний грай, и оба отметили тот факт, что дерево рухну-
ло неподалеку от их лагеря.

Взгляд широко раскрытых, испуганных глаз Сюзанны, обращенный в ту сто-
рону,  откуда донесся шум,  вернулся к лицу стрелка. "Эдди!" - сказала
она.

Позади них  над  темно-зеленой цитаделью леса раскатился рев - оглуши-
тельный вопль ярости.  Снова рухнуло дерево,  за ним еще одно.  Шум, с
каким они валились, напоминал ураганный минометный огонь. "Сухой лес,-
подумал стрелок.- Мертвые деревья".

- Эдди!  - Сюзанна сорвалась на пронзительный крик.- Что бы это ни бы-
ло,  оно около Эдди! - Ее руки метнулись к колесам инвалидного кресла,
начиная тяжелую, утомительную работу - разворот.

- Оставь,  некогда.- Роланд подхватил Сюзанну под мышки и  вытащил  из
кресла.  И ему, и Эдди, уже случалось носить ее, когда дорога станови-
лась слишком неровной для инвалидной коляски,  но Сюзанну  по-прежнему
изумляло пугающее, безжалостное проворство стрелка. Только что она си-
дела в своем инвалидном кресле,  купленном осенью шестьдесят второго в
лучшем  нью-йоркском магазине медицинской техники,  и вот уже,  словно
капитан команды болельщиков,  рискованно балансирует у Роланда на пле-
чах,  крепко обхватив мускулистыми бедрами его шею, а он, закинув руки
за голову,  вжимает ладони ей в поясницу. С Сюзанной на плечах стрелок
пустился  бегом,  шлепая  разбитыми  сапогами по устланной хвоей земле
между колеями, оставленными колесами инвалидного кресла.

- Одетта!  - крикнул он, в минуту сильного волнения возвращаясь к име-
ни,  под которым впервые узнал ее.- Не потеряй револьвер!  Отцом твоим
заклинаю!

Роланд во весь дух мчался между деревьями. Он увеличил и без того раз-
машистый шаг,  и по ним с Сюзанной подвижной мозаикой заскользило кру-
жево тени и яркие цепочки солнечных пятнышек.  Дорога пошла под уклон.
Сюзанна подняла левую руку, чтобы отвести ветку, вознамерившуюся сбить
ее с плеч стрелка, и в тот же миг резко опустила правую, придержав ру-
коять старинного револьвера.

"Миля,- подумала  она.-  Сколько нужно времени,  чтобы пробежать милю?
Сколько понадобится времени, если Роланд будет так выкладываться? Если
он сумеет держать темп на этих скользких иголках - немного. но, может,
и слишком много. Господи, пусть с Эдди ничего не случится. пусть с мо-
им Эдди ничего не случится".

Словно в  ответ она услышала,  как невидимый зверь вновь взревел.  Его
оглушительный голос был точно гром. Точно приговор.





В лесах,  некогда известных как Великие Западные Леса,  он  был  самым
большим созданием.  И самым древним.  Многие из огромных старых вязов,
замеченных Роландом в долине внизу, были еще только-только пробившими-
ся  из земли прутиками,  когда этот медведь явился из туманных неизве-
данных просторов Внешнего Мира, словно жестокий странствующий монарх.

Когда-то в Западных Лесах жили люди Древнего Племени (это их  следы  в
последние  недели время от времени попадались Роланду) - жили в вечном
страхе перед исполинским бессмертным медведем. Обнаружив, что на новых
землях, куда они пожаловали, они не одни, люди поначалу пытались убить
его, но их стрелы, хоть и приводили зверя в ярость, не причиняли серь-
езного вреда.  Зато,  не в пример прочим лесным тварям,  не исключая и
хищных кустарниковых кошек,  что устраивали себе логова и  производили
на свет потомство в дюнах на западе, великана не ставил в тупик источ-
ник его мучений.  Нет;  он, этот медведь, знал, откуда берутся стрелы.
Знал.  И  за  каждую стрелу,  нашедшую цель в живой плоти под косматой
шкурой, забирал у Древнего Племени троих, четверых, а то и целую дюжи-
ну.  Детей, если мог до них добраться; женщин, если не мог. Воинами он
пренебрегал, и это было унизительнее всего.

С течением времени людям стала ясна истинная природа зверя,  и попытки
убить его прекратились.  Он,  конечно же, был воплощением демона - или
призраком божества. Они нарекли его "Мьяр", что на языке Древнего Пле-
мени означало "мир под миром". Восемнадцать с лишним веков длилось не-
оспоримое господство этого семидесятифутового медведя в  Западных  Ле-
сах,  и вот он умирал.  Возможно,  поначалу орудием смерти стало некое
микроскопическое живое существо,  попавшее в медвежий организм с  едой
или питьем; возможно, винить следовало весьма преклонный возраст вели-
кана;  скорее всего,  дело было в сочетании того и другого. Важна была
не причина,  а окончательный результат:  невероятный, потрясающий мозг
косматого гиганта опустошала,  превратив в свою кормушку, стремительно
увеличивающаяся колония паразитов.  После многих лет расчетливого зве-
риного здравомыслия Мьяр сошел с ума.

Медведь понял: в его лесу опять появились люди; он правил в этой чаще,
и  какой бы обширной она ни была,  ни одно значительное происшествие в
ее пределах не ускользало от его внимания надолго. Он убрался подальше
от новоприбывших - не из страха, а оттого, что ему до них, как и им до
него,  не было никакого дела.  Потом за работу взялись паразиты, и чем
сильнее Мьяром овладевало безумие,  тем больше крепла уверенность лес-
ного исполина в том,  что это опять Древнее Племя,  что  расстановщики
капканов  и выжигатели леса вернулись и вскоре вновь примутся за преж-
нее вредное озорство.  Только лежа в своей последней берлоге, в добрых
тридцати  милях  от занятого новоприбывшими места,  и чувствуя себя на
заре каждого следующего дня хуже, чем на закате предыдущего, он пришел
к  твердому убеждению,  что Древнее Племя наконец изыскало действенную
пагубу: яд.

На этот раз он шел не за тем,  чтобы отомстить за пустячную рану -  он
шел бесследно уничтожить врагов, пока их яд не успел доконать его. и в
дороге мысли исчезли.  Осталась лишь багровая ярость, монотонное поск-
рипыванье  заржавленной  штуки  у него на темени - расположившейся меж
ушей вращающейся штуки,  которая когда-то делала свое дело в  приятной
тишине,-  да пугающе обострившееся обоняние,  которое безошибочно вело
его к лагерю трех пилигримов.

Медведь, которого по-настоящему звали не Мьяром,  а совершенно  иначе,
продирался через лес точно некое подвижное сооружение,  косматая башня
с красновато-коричневыми глазками.  В этих глазах тлело безумие и  жар
лихорадки.  Огромная голова,  одетая гирляндой сломанных веток и обле-
тевшей хвои,  безостановочно вертелась из стороны в сторону. То и дело
раздавался приглушенный акустический взрыв - АП-ЧХИ!  - зверь чихал, и
из мокрых ноздрей летели тучи корчащихся белых паразитов. Лапы, воору-
женные  трехфутовыми кривыми когтями,  раздирали древесные стволы.  Он
шел, поднявшись на дыбы, продавливая в мягкой черной почве под деревь-
ями глубокие следы.  От него едко пахло свежей смолой и застарелым за-
кисшим дерьмом.

Штука у него на макушке жужжала и поскрипывала,  поскрипывала и жужжа-
ла.

Курс медведя оставался почти неизменным:  прямая,  которая должна была
привести к становищу тех,  кто дерзнул вернуться в его лес, кто посмел
с недавних пор наполнить его голову тягостной,  неведомой, мучительной
болью.  Древнее ли это племя,  новое ли,  оно погибнет. Порой, завидев
сухое  дерево,  он довольно далеко отклонялся от прямой дороги,  чтобы
повалить мертвый ствол.  Оглушительный треск падения - сухой, взрывной
- тешил зверя; когда в конце концов дерево во всю свою прогнившую дли-
ну растягивалось на лесной подстилке или застревало, привалясь к одно-
му из своих сородичей, медведь спешил дальше в наклонно падающих поло-
сах солнечного света,  помутневшего от носившейся в воздухе  древесной
пыли.





Двумя днями  раньше Эдди Дийн вновь занялся резьбой по дереву.  В пос-
ледний раз он пробовал что-то вырезать, когда ему было двенадцать. Эд-
ди помнил,  что в свое время любил и,  кажется, неплохо умел резать по
дереву.  Помнить последнюю подробность наверняка  молодой  человек  не
мог,  но на то,  что память его не подводит, указывало по меньшей мере
одно обстоятельство:  Генри,  его старший брат,  видеть не мог Эдди за
этим занятием.

"Ага,- говорил обычно Генри,- гляньте-ка на нашего маменькина сыночка.
Что сегодня мастерим,  тютя?  Домик для куколки?  Ночной горшочек  для
своей писюльки-масюльки? Утеньки, какой СИМПОМПОНЧИК!"

Генри никогда ничего не запрещал Эдди открытым текстом;  он никогда не
подходил к братишке и не говорил без обиняков:  "Будь добр, брось это,
браток.  Понимаешь,  больно здорово у тебя выходит, а мне нож вострый,
когда у тебя что-нибудь здорово выходит.  Потому что, видишь ли, это у
меня  все  должно получаться на-ять.  У меня.  У Генри Дийна.  А стало
быть, вот что я, пожалуй, сделаю, брат мой: начну-ка я тебя за опреде-
ленные  вещи  подымать на смех.  Я не буду говорить напрямик "не делай
так, это меня раздражает", а то еще подумают, будто я - ну, ты понима-
ешь - с прибабахом. Но дразниться-то можно, ведь старшие братья всегда
дразнятся,  верно?  Это ведь часть образа. Я буду дразнить тебя, дово-
дить и обсмеивать,  пока ты просто-напросто не бросишь это б***ство на
х**! Хорэ? Нет возражений?"

На самом-то деле возражения у Эдди были, но в семействе Дийн все обыч-
но выходило так, как хотелось Генри. И до самых недавних пор казалось,
что это правильно - не хорошо,  а правильно. Тут, если только вы въез-
жаете, есть небольшое, но ключевое отличие. Правильным такое положение
вещей казалось по двум причинам.  Одна лежала на поверхности, вторая -
под  спудом,  в глубине.  Видимая причина заключалась в том,  что пока
миссис Дийн была на работе,  Генри должен был  Приглядывать  за  Эдди.
Приглядывать приходилось беспрерывно,  поскольку (если только вы въез-
жаете) когда-то существовала и сестра Дийн.

Останься она в живых,  она была бы на четыре года старше Эдди и на че-
тыре года моложе Генри,  но в том-то,  видите ли, и штука, что в живых
она не осталась.  Когда Эдди было два года,  ее сбил пьяный  водитель.
Это случилось,  когда она стояла на тротуаре и смотрела,  как играют в
классики.

Иногда, слушая Мела Аллена,  ведущего прямой репортаж по каналу  "Янки
Бейсбол",  маленький Эдди думал о сестре.  После чьего-нибудь мощного,
поистине пушечного удара Мел зычно гаркал:  "Елы-палы, да парень вышиб
из него все, что только можно! ДО СКОРЫХ ВСТРЕЧ!" Ну, что ж, и тот пь-
янчуга вышиб из Селины Дийн все, что только можно, елы-палы, до скорых
встреч.  Ныне Селина пребывала в заоблачных высях, на необъятной верх-
ней палубе небес, и случилось это не потому, что Селина Дийн уродилась
невезучей,  и не потому, что штат Нью-Йорк даже после третьего "В СОС-
ТОЯНИИ АЛКОГОЛЬНОГО ОПЬЯНЕНИЯ"  решил  не  херить  водительские  права
сбившего ее пьяного хера, и даже не потому, что Всевышний нагнулся по-
добрать земляной орешек; это случилось потому (как частенько втолковы-
вала сыновьям миссис Дийн), что некому было Приглядеть за Селиной.

Делом Генри было постараться, чтобы Эдди чаша сия минула раз и навсег-
да. Вот в чем состояла его работа, и он с ней справлялся, но это дава-
лось,  мягко говоря, нелегко - тут мнения Генри и миссис Дийн совпада-
ли. И мать, и брат постоянно напоминали Эдди, скольким Генри пожертво-
вал,  чтобы уберечь Эдди от пьяных за рулем, грабителей, наркоманов и,
очень может быть, даже от злобных пришельцев, которые, возможно, крей-
сируют поблизости от пресловутой верхней палубы и в любой момент могут
решить спуститься на атомных реактивных лыжах со своей летающей тарел-
ки,  чтобы утащить какого-нибудь карапуза вроде Эдди Дийна.  А значит,
очень нехорошо заставлять Генри,  и без того издерганного такой страш-
ной ответственностью, нервничать еще сильнее. И если Эдди делал что-то
и впрямь заставлявшее Генри нервничать еще сильнее,  ему следовало не-
медля  бросить  свое  занятие,  тем самым вознаграждая брата за все то
время, что тот потратил, Приглядывая за Эдди. Если думать об этом так,
становилось понятно:  делать что бы то ни было лучше, чем может Генри,
некрасиво.

Затем, существовала и глубинная (можно сказать, "мир-под-мирная") при-
чина  - более веская,  поскольку о ней совершенно невозможно было ска-
зать вслух:  Эдди не мог позволить себе быть лучше Генри  почти  ни  в
чем,  ибо Генри почти ни на что не годился. только Приглядывать за Эд-
ди, разумеется.

Генри учил Эдди играть в баскетбол на спортплощадке неподалеку от мно-
гоэтажки,  в  которой они жили,- было это на бетонной окраине,  где на
горизонте миражами высились башни Манхэттена и царствовало пособие  по
безработице. Эдди был восемью годами моложе Генри и куда меньше, одна-
ко намного проворнее.  У него было  врожденное  чувство  игры;  стоило
мальчугану с мячом в руках очутиться на покрытом трещинами,  холмистом
бетоне площадки, как начинало казаться, будто тактика игры шипит и пу-
зырится в его нервных окончаниях.  Эдди был проворнее брата, но это бы
полбеды.  Беда заключалась в том, что он был лучше Генри. Если бы Эдди
не понял этого по результатам баскетбольных дуэлей, которые они с Ген-
ри порой утраивали,  то обо всем догадался бы по грозовым  взглядам  и
сильным тычкам в плечо,  какими Генри нередко оделял его после, по до-
роге домой. Предполагалось, что тычки эти шуточные ("Кто не спрятался,
я не виноват!" - радостно выкрикивал Генри, и бац, бац! кулаком с выс-
тавленной костяшкой в бицепс Эдди), но они вовсе не походили на шутку.
Они  походили на предостережение.  Словно Генри таким манером говорил:
"Когда ведешь мяч к корзине,  братан, лучше не обводи меня, не выстав-
ляй дураком. Лучше не забывай: Я ЗА ТОБОЙ ПРИГЛЯДЫВАЮ".

То же было справедливо в отношении чтения. бейсбола. штандера. матема-
тики.  даже прыгалок, игры девчачьей. Все это Эдди делал (или мог сде-
лать) лучше - тайна,  которую следовало сохранить любой ценой. Потому,
что Эдди был младшим. Потому, что Генри Приглядывал За Ним. Но важней-
шая  составляющая  этой скрытой от постороннего глаза причины была од-
новременно и простейшей:  все это надлежало держать в секрете  потому,
что Эдди боготворил своего старшего брата Генри.





Два дня назад Сюзанна свежевала кролика,  Роланд затевал ужин,  а Эдди
тем временем бродил по лесу чуть южнее лагеря.  И на свежем пне увидел
занятный вырост.  Эдди захлестнуло странное ощущение (он полагал,  что
именно это и называется deja vu, и  он  обнаружил,  что  не  отрывает
пристального взгляда от торчащего отростка,  похожего на халтурно сде-
ланную дверную ручку.  Молодой человек смутно сознавал,  что во рту  у
него пересохло.

Несколькими секундами позже Эдди понял, что смотрит на торчащий из пня
отросток, а думает про двор за домом, где они с Генри жили,- об ощуще-
нии  нагретого  солнцем цемента под своим задом и обо все перешибающем
аромате отбросов,  наплывающем с помойки в переулке за углом.  В  этом
воспоминании  в левой руке Эдди держал деревяшку,  а в правой - кривой
нож из ящика у раковины.  Торчащий из пня  отросток  напомнил  Эдди  о
кратком периоде страстной влюбленности в резьбу по дереву.  Просто па-
мять об этом кусочке жизни Эдди была похоронена так глубоко, что спер-
ва молодой человек не сообразил, в чем дело.

Больше всего Эдди любил в резьбе по дереву момент видения, наступавший
даже раньше,  чем начнешь работать.  Иногда вы видели  легковушку  или
грузовик.  Иногда - собаку или кошку. Однажды, припомнил Эдди, в дере-
вяшке проступило лицо идола,  страшноватого,  вырубленного из  цельной
глыбы  идола  с острова Пасхи - такого Эдди видел в школе,  в одном из
номеров "Нэшнл Джиогрэфикс".  Та фигурка вышла неплохо.  Суть игры, ее
азарт состояли в том,  чтобы выяснить, какую же часть увиденного можно
вызволить из дерева, не сломав. Добыть вещицу целиком никогда не полу-
чалось,  но,  действуя  крайне осторожно и аккуратно,  порой удавалось
извлечь немало.

В шишке на боку пня что-то было.  Эдди подумал, что ножом Роланда, по-
жалуй,  сможет освободить довольно много.  Таким острым, таким удобным
резцом ему никогда еще не приходилось работать.

В дереве что-то терпеливо дожидалось,  чтобы кто-нибудь  -  кто-нибудь
вроде Эдди! - пришел дать ему волю. Освободить.

"О, гляньте-ка на нашего маменькиного сынка! Что сегодня мастерим, тю-
тя?  Домик для куколки?  Ночной горшочек для своей  писюльки-масюльки?
Рогатку, чтоб можно было прикидываться, будто охотишься на кролей, как
большие пацаны? О-о-о. какая ПГЕЛЕСТЬ!"

Эдди обуял стыд, ощущение, что он совершает нечто дурное; его затопило
острое сознание того,  что это - тайна, которую должно сохранить любой
ценой.  а потом он - в который раз - вспомнил, что Генри Дийн, превра-
тившийся  со временем в великого мудреца и выдающегося торчка,  мертв.
Осознание этого факта все еще не утратило способности  заставать  Эдди
врасплох,  оно продолжало задевать за живое, заставляя когда горевать,
когда злиться,  а порой испытывать чувство вины.  В этот день,  за два
дня  до того,  как из зеленых коридоров леса вырвался разъяренный мед-
ведь-исполин,  оно поразило молодого человека наиудивительнейшим обра-
зом. Эдди почувствовал облегчение и окрыляющую радость.

Он был свободен.

Осторожно прорезая древесину вокруг основания шишки ножом, позаимство-
ванным у Роланда,  Эдди отделил вырост от пня, вернулся с ним на преж-
нее место и уселся под деревом, вертя деревяшку в руках. Он смотрел не
на нее, он смотрел в нее.

Сюзанна закончила возиться с кроликом.  Мясо отправилось в горшок  над
костром;  шкурку  она растянула между двух палок,  привязав сыромятным
шнуром,  мотки которого хранились в кошеле Роланда. Позднее, после ве-
черней трапезы, Эдди возьмется выделывать эту шкурку начисто. Опираясь
на руки,  Сюзанна без труда заскользила туда, где, привалясь к высокой
старой сосне, сидел Эдди. Роланд у костра крошил в горшок какие-то за-
гадочные - и без сомнения восхитительные - лесные травы.

- Что поделываем, Эдди?

Эдди обнаружил,  что сдерживает нелепое стремление спрятать  деревяшку
за спину.

- Да  так,  ничего,-  сказал  он.- Вот подумал.  ну.  может,  вырезать
что-нибудь.- Он помолчал, потом прибавил: - Правда, я по этой части не
большой мастак.- Говорил он так, словно старался убедить Сюзанну.

Сюзанна озадаченно взглянула на Эдди. Она, казалось, совсем уже собра-
лась что-то сказать,  но мгновение спустя просто пожала плечами и уда-
лилась, оставив Эдди в покое. Она понятия не имела, отчего юноша слов-
но бы стыдился потратить немного времени на резьбу (ее-то отец  только
и делал,  что резал да строгал), но полагала: если это требует отдель-
ного разговора, то в свое время Эдди такой разговор заведет.

Эдди понимал,  что чувствовать себя виноватым бессмысленно и глупо, но
при этом сознавал: ему удобнее работать, когда он в лагере один. Похо-
же,  старые привычки иногда отмирают очень неохотно. Победа над герои-
ном, оказывается, сущие пустяки по сравнению с победой над своим детс-
твом.

Эдди неожиданно для себя обнаружил, что, когда Роланд с Сюзанной поки-
дают лагерь ради охоты,  упражнений в стрельбе или весьма своеобразных
уроков стрелка, он трудится над своим куском дерева на удивление споро
и со все возрастающим наслаждением. Да, там, внутри, кое-что было, тут
Эдди не ошибся.  Предмет простых очертаний, и нож Роланда вызволял его
с  пугающей легкостью.  Эдди думал извлечь эту нехитрую штуку из дере-
вяшки почти целиком, а значит, праща действительно могла стать настоя-
щим оружием.  Может,  она и не шла ни в какое сравнение с большими ре-
вольверами Роланда - пусть,  все равно это было нечто, сделанное собс-
твенными руками Эдди. Что-то свое. И эта мысль очень радовала юношу.

Он не услышал испуганного карканья первых поднявшихся в небо ворон. Он
уже представлял себе - предвкушал - как в очень скором  времени,  воз-
можно, увидит дерево с плененным в нем луком.





Эдди услышал приближение медведя раньше Роланда и Сюзанны, но ненамно-
го:  молодого человека сковывало глубокое оцепенение,  порожденное той
сосредоточенностью,  что  сопутствует творческому порыву в миг,  когда
тот наиболее мощен и сладостен.  Почти всю жизнь Эдди такие порывы по-
давлял,  и этот завладел им безраздельно. Эдди стал добровольным узни-
ком.

Из этого оцепенения его вырвал не треск падающих деревьев,  а короткий
гром револьверного выстрела на юге. Улыбаясь, Эдди поднял голову и об-
сыпанной опилками рукой откинул волосы со лба.  Он сидел,  привалясь к
высокой сосне,  на поляне,  ставшей их домом, в скрещенье ложащихся на
лицо лучей зелено-золотого лесного света,  и был в эту минуту действи-
тельно красив - молодой человек с непокорными темными волосами,  кото-
рые все время норовили рассыпаться по высокому лбу;  молодой человек с
энергичным подвижным ртом и светло-карими глазами.

Его взгляд  на  мгновение  перекочевал  ко второму револьверу Роланда,
свисавшему на ремне с ближней ветки, и Эдди вдруг обнаружил, что с лю-
бопытством  размышляет над тем,  давно ли Роланд перестал уходить куда
бы то ни было без того, чтобы у него на боку не висел хоть один из его
легендарных револьверов. Этот вопрос привел Эдди к двум другим.

Сколько ему лет, этому человеку, выдернувшему их с Сюзанной из родного
мира и родных когда?  И,  что более существенно,  что с этим человеком
творится?

Сюзанна обещала затронуть эту тему. если отстреляется хорошо и если от
общения с ней шерсть у Роланда не встанет дыбом.  Эдди не  думал,  что
Роланд сразу же выложит все как на духу,  но пришла пора дать долговя-
зому уроду понять: они знают, что что-то неладно.

- Захочет Господь - будет вода,- проговорил Эдди, возвращаясь к своему
занятию. На губах у него играла едва заметная улыбочка. Они с Сюзанной
уже нахватались присказок от Роланда. а он - от них. Почти как если бы
они были половинками единого целого.

В чаще неподалеку повалилось дерево, и Эдди мигом вскочил, с наполови-
ну вырезанной пращой в одной руке и ножом Роланда - в другой.  Молодой
человек  наконец  насторожился и с колотящимся сердцем уставился через
поляну туда,  откуда донесся шум.  Что-то приближалось. Теперь-то Эдди
было слышно,  как оно шумно,  по-хозяйски ломится сквозь кусты, и он с
горечью подивился,  что заметил это так поздно.  В далеком уголке  его
сознания  тоненький  голосок пропищал:  поделом тебе.  Не делай ничего
лучше Генри, не трепли брату нервы.

С прерывистым надсадным треском упало еще одно дерево.  Эдди, смотрев-
ший в проход, образованный неровным строем высоких елей, увидел, как в
неподвижный воздух поднялось облако древесной пыли. Существо, повинное
в  появлении этого облака,  вдруг заревело - свирепо,  так,  что кровь
стыла в жилах.

Здоровущий, сука, кто он ни есть.

Бросив деревяшку на землю,  Эдди метнул нож Роланда в дерево, росшее в
пятнадцати футах слева.  Нож сделал в воздухе двойное сальто и, задро-
жав,  вонзился в ствол по середину лезвия. Эдди протянул руку к ветке,
на которой висела кобура стрелка, выхватил револьвер и взвел курок.

Остаться или дать тягу?

Но молодой человек обнаружил,  что больше не может позволить себе рос-
кошь решать этот вопрос.  Тварь была не только огромной, но и быстрой,
и бежать было поздно. В проходе между деревьями с северной стороны по-
ляны,  куда он смотрел, ему начали открываться исполинские очертания -
силуэт,  поспорить вышиною с которым могли лишь самые высокие деревья.
Гигант тяжело и неуклюже шел прямо на юношу.  Взгляд чудовища уперся в
Эдди Дийна, и оно вновь заревело.

- Мама родная,  шиздец,- прошептал Эдди, когда очередное дерево согну-
лось,  выстрелило,  точно пушка, и с громким треском рухнуло на лесную
подстилку,  подняв  облако  пыли и сухой хвои.  Теперь зверь - медведь
ростом с Кинг-Конга - ломая сучья, надвигался на поляну. Земля дрожала
у него под ногами.

"Что будешь  делать,  Эдди?  -  внезапно  спросил Роланд.- Думай!  Это
единственное преимущество, какое есть у тебя перед оным зверем. Что ты
будешь делать?"

Что оного зверя удастся убить,  Эдди не думал. Из базуки - может быть,
но из стрелкова сорок пятого калибра - нет.  Можно было бы убежать, но
ему  отчего-то  казалось,  что наступающий на поляну зверь при желании
способен проявить изрядное проворство.  Эдди догадывался,  что вероят-
ность  окончить  жизнь  раздавленным  в лепешку пятой медведя-великана
составляет добрых пятьдесят процентов.

Так на что решиться?  Остаться и стрелять или бежать отсюда как угоре-
лому?

Эдди пришло в голову,  что есть и третий вариант: можно взобраться на-
верх.

Он повернулся к дереву,  о которое опирался спиной.  Это была огромная
вековая сосна,  бесспорно,  самое высокое дерево в этой части леса. Ее
первая ветвь развернула свой зеленый перистый веер в восьми  футах  от
земли.  Эдди снял револьвер с курка, сунул за пояс штанов, подпрыгнул,
ухватился за ветку и лихорадочно подтянулся. За его спиной вновь зычно
взревел ворвавшийся на поляну медведь.

Молодой человек так или иначе непременно стал бы его добычей, и висеть
бы тогда кишкам Эдди Дийна веселыми яркими  нитями  на  нижних  ветвях
сосны, если бы в этот миг медведь опять не расчихался. Подняв на месте
бывшего костра черную тучу пепла,  зверь замер,  согнувшись чуть ли не
вдвое  и уперев передние лапищи в огромные ляжки,  отчего на мгновение
сделался похож на старика в шубе - на простуженного старика.  Он чихал
и чихал - АП-ЧХИ!  АП-ЧХИ! АП-ЧХИ! - и от его морды летели мириады па-
разитов. Горячая струя мочи била между лап в кострище, с шипением раз-
мывая россыпь угольков.

Не тратя  попусту дарованные ему несколько дополнительных решающих се-
кунд,  Эдди с обезьяньим проворством взлетел на  сосну,  остановившись
лишь раз,  чтобы убедиться,  что револьвер по-прежнему крепко сидит за
поясом его штанов.  Эдди владел ужас;  он уже наполовину убедил  себя,
что  погибнет  (чего  же и ждать,  когда рядом нету Генри,  который бы
Приглядывал за ним),- и все равно в голове у юноши  клокотал  безумный
смех.

"Положение безвыходное,- подумал Эдди.- Не хило,  а, фанаты? Загнан на
дерево Медведзиллой".

Тварь снова подняла голову - солнце короткими ослепительными вспышками
заиграло  на  вращающейся штуке меж ее ушей - и атаковала дерево Эдди.
Высоко занеся лапу, медведь ударил, намереваясь сшибить молодого чело-
века с сосны,  как шишку.  Эдди перемахнул на следующий сук.  В тот же
миг огромная лапа переломила ветку,  на которой он только  что  стоял,
пропоров и сорвав с Эдди ботинок.  Ошметки разодранного надвое башмака
отлетели прочь.

"Ничего-ничего, все нормально,- думал Эдди.- Если хочешь,  братец Мед-
ведь, забери оба. Чертовы штиблеты все равно давно сносились".

Медведь заревел и хлестнул по дереву,  оставив в древней коре глубокие
раны,  из которых потекла прозрачная живица.  Эдди, не останавливаясь,
судорожно  карабкался  вверх  по редеющим ветвям.  Осмелившись мельком
глянуть вниз,  он уперся взглядом прямо в мутные глаза медведя.  Фоном
для запрокинутой головы зверя служила поляна,  превратившаяся в мишень
с грязным пятном раскиданного кострища вместо яблочка.

- Промахнулся,  гнида косма.- начал молодой человек, и тут медведь, не
опуская головы,  чтобы видеть Эдди, чихнул. Эдди немедленно залило го-
рячей слизью,  замешанной на тысячах белых червячков. Они отчаянно из-
вивались у него на руках, на рубахе, на шее и на лице.

Пронзительно вскрикнув  от  неожиданности и отвращения,  Эдди принялся
прочищать глаза и рот,  потерял равновесие и едва успел вовремя  заце-
питься  сгибом руки за соседнюю ветку.  Удерживаясь таким образом,  он
отряхивался, ожесточенно, всей пятерней, стирая с себя как можно боль-
ше кишащей червями густой мокроты.

Медведь взревел и снова ударил по дереву.  Сосна раскачивалась, словно
мачта в шторм. но новые царапины появились по меньшей мере семью фута-
ми ниже той ветки, в которую что было сил упирался ногами Эдди.

Червяки издыхают,  понял молодой человек. Должно быть, они начали гиб-
нуть,  едва покинув зараженные трясины в теле чудовища.  От этой мысли
ему немного полегчало, и он опять принялся карабкаться вверх по сосне.
Через двенадцать футов Эдди остановился,  не рискуя подниматься  выше.
Ствол сосны,  диаметр которого у подножия составлял,  вероятно, добрых
восемнадцать футов,  здесь имел в поперечнике  не  более  восемнадцати
дюймов.  Эдди распределил свой вес между двумя ветвями, но он чувство-
вал,  как обе они пружинисто гнутся под его тяжестью. Отсюда, с высоты
птичьего  полета,  открывался  вид на расстилающийся внизу волнующийся
ковер леса и западные предгорья.  При иных обстоятельствах этой карти-
ной стоило бы насладиться без спешки.

"Крыша мира,  мамочка",- подумал Эдди. Он опять посмотрел вниз, в зап-
рокинутую медвежью морду,  и на мгновение все мысли из его головы  вы-
теснило чистейшее изумление.

Из черепа медведя что-то росло - что-то, похожее, с точки зрения Эдди,
на маленький радар. Устройство это судорожными рывками поворачивалось,
пуская солнечные зайчики,  и слышно было, как оно тоненько поскрипыва-
ет.  Эдди,  в свое время успевший сменить несколько старых  машин  (из
тех,  что  заполняют стоянки для подержанных автомобилей и на ветровом
стекле у них шампунем выведено  "ДЛЯ  ВАС,  УМЕЛЬЦЫ!"),  подумал,  что
скрип,  издаваемый  этим устройством,- это скрип подшипников,  которые
следует поскорее сменить, не то их заест раз и навсегда.

Медведь протяжно заворчал. Из его пасти густыми хлопьями полезла киша-
щая червями желтоватая пена. Если до сих пор Эдди не доводилось загля-
дывать в глаза полному безумию (сам он,  не единожды оказывавшийся нос
к носу со стервой мирового класса Деттой Уокер,  считал иначе),  то он
смотрел в них сейчас. но, к счастью, чудовищную морду отделяло от него
добрых тридцать футов, да и смертоносные когти при всем старании футов
пятнадцать не доставали до его подошв. И в отличие от деревьев, на ко-
торых  медведь срывал свою злобу по дороге на поляну,  эта сосна сухой
не была.

- Безнадега,  милок, мексиканская ничья,- пропыхтел Эдди. Он утер пот-
ный лоб липкой от смолы рукой и стряхнул грязь вниз, в морду страшили-
щу.

Тогда существо, которое люди Древнего Племени звали Мьяром, громадными
лапами обхватило дерево и затрясло. Сосна заходила из стороны в сторо-
ну,  как маятник.  Вцепившись в ствол и зажмурившись  так,  что  глаза
превратились в угрюмые щелки, Эдди держался изо всех сил.





У края поляны Роланд внезапно остановился.  Восседавшая у него на пле-
чах Сюзанна,  не веря своим глазам,  уставилась на открытое пространс-
тво.  На другой стороне прогалины,  у подножия дерева, под которым они
три четверти часа назад оставили Эдди,  стоял зверь. Сквозь полог вет-
вей  и  темно-зеленой  хвои  Сюзанна видела его туловище лишь мельком.
Возле ступни чудовища лежала вторая портупея Роланда. Сюзанна увидела,
что кобура пуста.

- Боже мой,- пробормотала она.

Испустив надсадный,  по-бабьи визгливый рев, в котором звучала горькая
жалоба,  медведь затряс дерево.  Ветви заметались,  точно под  сильным
ветром.  Взгляд Сюзанны скользнул вверх, и у макушки сосны она увидела
темную фигурку. Эдди цеплялся за ствол ходившего ходуном дерева. У нее
на  глазах  рука молодого человека сорвалась и исступленно зашарила по
воздуху в поисках опоры.

- Что будем делать?  - крикнула Сюзанна Роланду.- Он щас стряхнет его!
Что будем делать?

Роланд попытался задуматься над этим,  но то странное чувство, которое
теперь не покидало его ни на минуту,  вернулось, словно бы еще сильнее
обостренное напряжением.  Стрелку казалось, что в его черепной коробке
поселились два человека, каждый - со своим набором воспоминаний. Когда
эти двое затевали спор и каждый настаивал на том,  что именно его вос-
поминания подлинные,  Роланду казалось,  что его раздирают надвое.  Он
сделал отчаянное усилие соединить эти половинки и преуспел. по крайней
мере, временно.

- Это один из Двенадцати!  - прокричал он.- Один  из  Стражей!  Должен
быть! Но я думал, они.

Медведь опять рявкнул, глядя вверх, на Эдди, и принялся лупить по сос-
не, как энергичный напористый боксер. Ветки с хрустом ломались и сыпа-
лись вниз, в беспорядке устилая землю вокруг великана.

- Что? - пронзительно крикнула Сюзанна.- Что ты не договорил?

Роланд закрыл глаза. В голове у него какой-то голос громко воскликнул:
"Мальчика звали Джейк!" В ответ загорланил другой голос:  "Не было ни-
какого мальчика! Не было никакого мальчишки, и ты это знаешь!"

"Пошли вон, оба!" - мысленно огрызнулся стрелок и крикнул:

- Стреляй в него! Стреляй ему в зад, Сюзанна! Он развернется и бросит-
ся на нас! Тогда ищи у него на голове одну штуку! Это.

Медведь опять обиженно заревел. Он бросил лупить по сосне и, возвраща-
ясь к прежней тактике,  затряс дерево.  У вершины послышались зловещие
скрип и треск.

В минуту относительного затишья Роланд крикнул:

- Я думаю, это что-то вроде шапочки! Маленькая стальная шапочка! Стре-
ляй по ней, Сюзанна! Да не промажь!

Сюзанну вдруг объял ужас; ужас и, что явилось для нее полнейшей неожи-
данностью, иное чувство - невыносимого одиночества.

- Нет!  Я промахнусь! Стреляй ты, Роланд! - Она неловкими пальцами по-
тащила револьвер из кобуры, чтобы отдать его стрелку.

- Не могу!  - проорал Роланд.- Угол плохой! Это должна сделать ты, Сю-
занна! Вот настоящее испытание, и лучше бы ты его выдержала!

- Роланд.

- Он собирается обломать верхушку! - рявкнул в ответ стрелок.- Ты что,
не видишь?

Сюзанна посмотрела  на револьвер в своей руке.  Поглядела через поляну
на гигантского медведя в облаке летящих во все стороны зеленых иголок.
На  Эдди,  качавшегося из стороны в сторону,  будто стрелка метронома.
Вероятно,  у него был второй револьвер Роланда,  но Сюзанна  понимала,
что  молодому человеку им никак не воспользоваться - медведь неминуемо
стряхнет Эдди с его насеста,  как перезрелую сливу. К тому же Эдди мог
выстрелить не туда, куда нужно.

Она подняла револьвер. От страха у нее схватило живот.

- Держи меня неподвижно, Роланд,- сказала она.- Иначе.

- Насчет меня не тревожься!

Сюзанна выстрелила дважды,  нажимая на спуск плавно,  как учил Роланд.
Гулкие выстрелы прорезали шум,  поднятый трясущим дерево медведем, как
резкие щелчки кнута. Она увидела, что обе пули попали в цель и вошли в
левую ягодицу медведя меньше чем в двух дюймах одна от другой.

От неожиданности,  боли и возмущения зверь завизжал. Из плотной завесы
ветвей и хвои появилась громадная лапа.  Она шлепнула по больному мес-
ту,  поднялась,  роняя алые капли,  и вновь исчезла из  вида.  Сюзанна
представляла себе, как там, наверху, медведь рассматривает окровавлен-
ную подушечку этой лапы.  Послышался порывистый шелест и треск -  мед-
ведь развернулся, одновременно наклонясь и опустившись на четвереньки,
чтобы развить максимальную скорость. Сюзанна в первый раз увидела мор-
ду чудовища, и сердце у нее екнуло: вытянутое рыло в пене, горящие фо-
нари огромных глаз. Косматая голова мотнулась влево. вправо. и остано-
вилась напротив Роланда, который стоял, широко расставив ноги. На пле-
чах у него балансировала Сюзанна Дийн.

С сокрушительным ревом медведь бросился на них.





Скажи свой урок, Сюзанна Дийн, скажи без ошибки.

Медведь бросился на них. Наблюдать за его неуклюжими скачками было все
равно,  что  смотреть на взбесившийся фабричный станок под наброшенным
кем-то огромным, побитым молью ковром.

Что-то, похожее на шапочку! На маленькую стальную шапочку!

Сюзанна увидела ее.  но эта шапочка напомнила ей не  столько  шапочку,
сколько  блюдце  радара - значительно более скромную версию того,  что
студия "Кино-Тон" показывала в документальных фильмах о системе  ДРО,
надежно  защищающей  всех до единого от опасности внезапного нападения
русских.  Она была больше голышей, сбитых Сюзанной с валуна, но больше
было и расстояние. Солнце и тень скользили по радару обманчивой рябью.

Не рукой целюсь; та, что целится рукою, забыла лик своего отца.

Я не смогу!

Не рукой стреляю; та, что стреляет рукою, забыла лик своего отца.

Я промажу! Я знаю, что промажу!

Не из револьвера убиваю; та, что убивает из револьвера.

- Стреляй! - взревел Роланд.- Сюзанна, стреляй!

Еще не нажав на спуск,  Сюзанна увидела,  как пуля,  ведомая от дула к
мишени ни больше ни меньше, как ее, Сюзанны, искренним и страстным же-
ланием послать эту пулю точно, попадает в цель. Страх как рукой сняло.
Осталось лишь глубокое ледяное спокойствие, и Сюзанна успела подумать:
"Так вот что он чувствует. Боже мой - как он это выносит?"

- Сердцем убиваю,  сволочь,- процедила она сквозь зубы, и грянул выст-
рел.





Серебристая штуковина крутилась на стальном стержне, всаженном в череп
медведя.  Пуля Сюзанны ударила точно в центр, и блюдце радара разлете-
лось на сотню сверкающих кусков.  Штырь поглотило синее трескучее пла-
мя,  развернувшееся вуалью,  которая на мгновение словно бы облепила с
боков морду зверя.

Медведь страдальчески взвыл и поднялся на дыбы,  наугад молотя по воз-
духу когтистыми пятернями.  Нетвердо ступая, зверь развернулся, описав
широкий круг,  и замахал лапами, словно решил взлететь. Он опять попы-
тался зареветь, но исторг лишь некий звук сродни тирольским иодлям или
вою сирены воздушной тревоги.

- Превосходно.- Голос у Роланда  был  измученный.-  Изрядный  выстрел,
верный и точный.

- Надо еще стрелять?  - с сомнением спросила Сюзанна. Медведь по-преж-
нему слепо топтался по своему безумному кругу,  но теперь  всем  телом
кренился  то внутрь него,  то вбок.  Он наскочил на небольшое деревце,
отпрянул, чуть не упал и вновь закружил по поляне.

- Ни к чему,- ответил Роланд.  Сюзанна почувствовала, как руки стрелка
крепко  обхватили  ее  за талию и приподняли.  В следующий миг молодая
женщина уже сидела на земле,  подобрав под себя культи  ног.  Дрожащий
Эдди медленно и робко спускался с сосны, но Сюзанна его не видела. Она
не могла отвести глаз от медведя.

Ей казалось,  что киты, которых она когда-то видела в океанариуме близ
коннектикутского городка Мистик, были больше - вероятно, намного боль-
ше - но такой крупной наземной твари она не видела  никогда.  И  тварь
эта явно умирала. Оглушительный рев превратился в поток нежных булька-
ющих звуков, а глаза, хоть и открытые, казались незрячими. Не разбирая
дороги,  зверь бродил по биваку,  наталкиваясь на деревья;  перевернул
раму с сохнущими на ней шкурами, сровнял с землей маленький шалаш, ко-
торый Сюзанна делила с Эдди.  Ей виден был металлический штырь, возвы-
шающийся на темени медведя. Вокруг штыря тянули вверх щупальца тонень-
кие струйки дыма, словно ее выстрел поджег мозг чудовища.

Эдди добрался  до  самой  нижней ветви дерева,  спасшего ему жизнь,  и
уселся на нее верхом. Его била дрожь.

- Пресвятая Дева Мария,  Матерь Божья,- выговорил он.- Вот он,  тут, у
меня под носом, а все ж таки не ве.

Медведь вновь резко повернулся в его сторону. Эдди проворно спрыгнул с
дерева и кинулся к Роланду и Сюзанне. Медведь не обратил на это внима-
ния;  пошатываясь,  как пьяный,  он медленно двинулся к сосне,  былому
убежищу Эдди,  безуспешно попытался обхватить ее и осел на колени. Те-
перь стали слышны иные звуки,  идущие из медвежьего нутра,- звуки, на-
толкнувшие Эдди на мысль об огромном моторе,  в котором от  чрезмерной
нагрузки ломается привод.

Чудовище сотрясла судорога;  зверь выгнул спину, вскинул передние лапы
и в неистовстве всадил когти себе в морду.  Брызгая  во  все  стороны,
хлынула кишащая червями кровь. Гигант упал - земля так и задрожала - и
затих.  Медведь, проживший столько удивительных столетий, медведь, ко-
торого Древнее Племя величало Мьяр, "мир под миром", издох.





Эдди подхватил Сюзанну,  стиснул в объятиях,  сцепив липкие руки у нее
на пояснице, и крепко поцеловал. Сюзанна потрогала его щеки, коснулась
шеи,  взъерошила мокрые волосы. Ею владело настойчивое абсурдное жела-
ние ощупывать молодого человека до тех пор, пока она полностью не убе-
дится в его реальности.

- Эта медвежуть меня чуть не сцапала,- сказал Эдди.- Я как на взбесив-
шихся каруселях прокатился.  Вот это выстрел!  Господи Иисусе,  Сьюзи!
Какой выстрел!

- Надеюсь,  первый  и  последний,- ответила Сюзанна.  но какой-то едва
слышный голосок в самой середке у нее возразил.  Он, этот голосок, на-
мекнул,  что  она ждет не дождется,  когда же представится возможность
вновь проделать что-нибудь подобное. И был он, этот голосок, холодным.
Холодным и неприветливым.

- Что.- начал Эдди, оборачиваясь к Роланду, но Роланда на прежнем мес-
те уже не было.  Он не спеша шел к медведю,  который теперь  лежал  на
земле,  задрав мохнатые колени.  В медведе что-то приглушенно урчало и
похрипывало - странные внутренности зверя по инерции  продолжали  мед-
ленно делать свое дело.

Роланд увидел свой нож,  глубоко всаженный в дерево неподалеку от пок-
рытого шрамами ветерана,  спасшего Эдди жизнь.  Стрелок выдернул его и
вытер о рубаху из мягкой оленьей кожи,  сменившую лохмотья, составляв-
шие его гардероб,  когда их троица покидала взморье. Он стоял над мед-
ведем, глядя на него с выражением жалости и удивления.

"Здравствуй, незнакомец,- думал он.- Здравствуй, старый друг. Я никог-
да не верил в тебя.  По-настоящему - не верил. Аллен, наверное, верил,
а уж Катберт верил точно, я знаю (Катберт верил во все и вся), но я не
витал в облаках и смотрел на вещи трезво.  Я полагал,  ты - всего лишь
детская  сказка.  очередной  ветерок,  что гуляет в пустой голове моей
старой няньки,  дабы в конце концов улизнуть через  бормочущий  чепуху
рот. Ты же все это время был здесь - еще один беженец из минувших вре-
мен,  такой же, как колонка на постоялом дворе и старые машины под го-
рами.  Быть может,  Мутанты-Недоумки, поклоняющиеся их поверженным ос-
танкам,- последние потомки тех людей,  что некогда жили в  этом  лесу,
пока наконец не бежали твоего гнева?  Я не знаю этого и никогда не уз-
наю.  но мне кажется, это так. Да. Потом явился я со своими друзьями -
беспощадными новыми друзьями, которые мало-помалу становятся так похо-
жи на моих беспощадных старых друзей.  Мы пришли, прядь за губительной
прядью свивая колдовскую нить, заключая в ее магический круг и себя, и
все,  чего бы мы ни коснулись.  и вот ты лежишь у наших ног. Мир вновь
сдвинулся с места, но на сей раз, дружище, не прихватил тебя с собой".

Тело чудовища еще излучало сильный болезненный жар. Паразиты полчищами
покидали пасть и бахромчатые ноздри медведя, но почти мгновенно умира-
ли.  По  обе стороны косматой головы росли восковой белизны горки кро-
шечных тел.

Медленно приблизился Эдди.  Теперь он нес Сюзанну,  как  матери  носят
младенцев - на бедре.

- Что это было, Роланд? Ты знаешь?

- По-моему, он назвал его Стражем,- сказала Сюзанна.

- Да,- от изумления Роланд едва ворочал языком.- Я-то думал, никого из
них не осталось, не должно было остаться. если, конечно, они существо-
вали не только в сказках да небылицах.

- Кто бы он ни был, крыша у него съехала напрочь,- заметил Эдди.

По губам Роланда скользнула едва заметная улыбка.

- Проживи две или три тысячи лет, и у тебя крыша напрочь съедет.

- Две или три тысячи. Господи Иисусе!

Сюзанна вмешалась:

- Значит,  медведь? Да неужели! А это что? - Она показывала на толстую
заднюю лапу зверя,  где было прикреплено что-то,  с виду  напоминавшее
квадратную металлическую бирку.  Бирка почти заросла жесткой спутанной
шерстью,  но послеполуденное солнце обнаружило ее,  обозначив  поверх-
ность  из нержавеющей стали одной-единственной крохотной ослепительной
звездочкой.

Эдди опустился на колени и нерешительно потянулся к  бирке,  сознавая,
что  из утробы поверженного исполина все еще несутся странное пощелки-
ванье и стрекот. Он посмотрел на Роланда.

- Валяй,- разрешил стрелок.- Он готов.

Эдди отвел в сторону клок шерсти и наклонился поближе.  В металле были
оттиснуты слова. Надписи сильно пострадали от времени, но Эдди обнару-
жил, что, приложив небольшие усилия, может их прочесть.



"НОРТ-СЕНТРАЛ ПОЗИТРОНИКС, ЛТД."

Грэнит-сити

Северо-восточный коридор

Разработка 4 СТРАЖ

Cерия # АА 24123 СХ 755431297 L 14

Тип\вид МЕДВЕДЬ

ШАРДИК

***ЗНП*** СУБЪЯДЕРНЫЕ ЯЧЕЙКИ ЗАМЕНЕ НЕ ПОДЛЕЖАТ ***ЗНП***



- Вот те раз, эта штука - робот,- негромко вымолвил Эдди.

- Не может быть,- сказала Сюзанна.- Когда я попала в него,  у него по-
текла кровь.

- Может, и так, только у обычных заурядных медведей радары из башки не
торчат.  И,  насколько мне известно, обыкновенные заурядные медведи не
доживают до двух или трех ты.- Эдди внезапно осекся, глядя на Роланда.
Когда молодой человек вновь заговорил, в его голосе слышалось отвраще-
ние: - Роланд, что ты делаешь?

Роланд не ответил - да отвечать и не требовалось.  Что он делает, было
совершенно ясно:  стрелок ножом выковыривал медведю глаз. Завершив эту
хирургическую операцию,  проделанную быстро, ловко и аккуратно, Роланд
мгновение удерживал сочащийся липкой влагой бурый  студенистый  шар  в
равновесии на лезвии ножа,  затем резким движением стряхнул его в сто-
рону.  Из зияющей дыры выбралось еще несколько червяков. Судорожно из-
виваясь, они попытались сползти с морды зверя вниз и издохли.

Роланд наклонился  над глазницей Шардика,  могучего медведя-стража,  и
заглянул внутрь.

- Идите-ка сюда, взгляните,- позвал он.- Я покажу вам чудо наших дней.

- Эдди, спусти меня на землю,- сказала Сюзанна.

Эдди выполнил просьбу,  и Сюзанна,  опираясь на руки  и  помогая  себе
культями ног,  проворно двинулась туда, где над широкой, обмякшей мед-
вежьей мордой на корточках сидел стрелок. Эдди, присоединившись к ним,
заглянул  в  просвет  между плечами товарищей.  Почти целую минуту все
трое в сосредоточенном молчании предавались созерцанию; тишину наруша-
ла лишь перебранка ворон, по-прежнему круживших в небе.

Из глазницы вялыми струйками сочилась густая кровь.  И все же,  увидел
Эдди, не одна только кровь. Из раны вытекала и другая жидкость - проз-
рачная, источающая запах, который ни с чем нельзя было спутать: аромат
бананов. А среди хрупкого сплетения белесых волокон, образующих стенки
углубления,  Эдди разглядел вделанную в живую ткань сетку каких-то жи-
лок. Еще ниже, на дне впадины, то вспыхивала, то гасла алая искра. Она
высвечивала крошечную металлическую пластинку, испещренную серебристы-
ми закорючками того, что могло быть только припоем.

- Да это не медведь, а какой-то хренов Сони Плеер,- пробормотал Эдди.

Сюзанна оглянулась:

- Что?

- Ничего.- Он быстро взглянул на Роланда.- Не опасно сунуться  внутрь,
как думаешь?

Роланд пожал плечами.

- По-моему, нет. Если в этом создании и сидел демон, он изгнан.

Эдди вытянул мизинец и стал медленно опускать его в глазницу,  подсоз-
нательно настроившись отдернуть палец,  если почувствует хоть малейший
укол тока.  Он коснулся сперва холодеющей мякоти внутри углубления ве-
личиной едва ли не с бейсбольный мяч,  потом - одной из жилок.  Но это
была не жилка;  это была паутинно-тонкая стальная нить. Эдди убрал па-
лец и увидел,  как крохотная алая искорка в последний раз  моргнула  и
погасла навсегда.

- Шардик,-  пробормотал Эдди.- Я знаю это имя,  но не могу сообразить,
откуда. Тебе оно что-нибудь говорит, Сьюзи?

Сюзанна помотала головой.

- Штука в том, что.- Эдди беспомощно рассмеялся.- У меня к нему цепля-
ются кролики. Ну, не маразм?

Роланд встал. В коленях у него что-то звонко хрустнуло, словно грянули
два выстрела.

- Нам придется перенести лагерь,- сказал он.- Здесь  земля  опоганена.
Другая поляна, та, куда мы ходим стрелять, будет.

Он сделал шаг,  другой, дрожащие ноги подкосились, и стрелок рухнул на
колени, сдавив руками клонящуюся долу голову.





Эдди с Сюзанной испуганно переглянулись, и Эдди одним прыжком очутился
рядом с Роландом.

- Что с тобой? Роланд, в чем дело?

- Мальчик  был,-  невнятно и едва слышно пробормотал стрелок.  И сразу
же, на одном дыхании, глухо проговорил: - Никакого мальчишки не было.

- Роланд?  - спросила Сюзанна.  Она подползла к стрелку,  обвила рукой
его плечи и почувствовала, что он дрожит.- Роланд, что?

- Мальчик,-  Роланд  поднял на нее затуманенный плавающий взор.- Маль-
чик. Всегда этот мальчик.

- Какой мальчик? - отчаянно завопил Эдди.- Какой мальчик?

- Раз так,  идите,- вымолвил стрелок.- Есть и другие миры,  не  только
этот.- И лишился чувств.





Вечером того же дня три пилигрима сидели вокруг громадного костра, ко-
торый Эдди с Сюзанной развели на поляне, прозванной Эдди тиром. В зим-
нее время поляна эта,  открывающаяся в долину, не годилась бы для сто-
янки,  но сейчас подходила как нельзя лучше. В мире Роланда еще стояло
позднее лето.

Над головой чернел высокий свод небес,  испещренный,  казалось, целыми
галактиками.  Впереди,  почти точно на юге,  за рекой тьмы - долиной -
Эдди  была  видна  встающая из-за далекого невидимого горизонта Прама-
терь. Он поглядел на Роланда. Стрелок, нахохлившись, сидел у огня, за-
вернутый,  несмотря на теплую ночь и жар костра, в оленьи шкуры. Рядом
с ним стояла миска с нетронутой едой,  а в руках Роланд бережно держал
человеческую кость. Эдди опять устремил взгляд на небо, и ему вспомни-
лась история, рассказанная им с Сюзанной стрелком в один из тех долгих
дней, что они провели в пути, удаляясь от берега моря и пробираясь че-
рез предгорья,  пока наконец не очутились в этой  дремучей  чаще,  где
нашли временное пристанище.

До сотворения  мира,  рассказывал Роланд,  Древняя Звезда и Праматерь,
юные и страстные, заключили брачный союз. Потом в один прекрасный день
они страшно повздорили.  Праматерь (известная в те стародавние времена
под своим настоящим именем, Лидия) застигла супруга (прозывавшегося на
самом деле Апоном),  когда тот крутился подле младой красавицы Кассио-
пеи.  У парочки случился отменный скандал - с тасканьем за волосы, вы-
царапываньем глаз и битьем посуды.  Осколок одного из пущенных разгне-
ванной рукою горшков стал землей,  черепок поменьше - луной, уголек же
из  кухонного очага - солнцем.  В конце концов,  дабы Лидия с Апоном в
своей ярости не уничтожили вселенную прежде,  чем та  должным  образом
начнет свое существование,  вмешались боги.  Дерзкую негодницу Кассио-
пею,  главную виновницу всех бед ("Угу-угу,  конечно,  всегда виновата
женщина",- заметила тут Сюзанна),  навечно сослали в звездную колесни-
цу.  Однако даже это не разрешило проблему. Лидия горела желанием поп-
робовать  сызнова наладить семейную жизнь,  но гордый Апон заупрямился
("Ага, вали все на мужиков",- проворчал в этом месте повествования Эд-
ди).  Посему супруги расстались и ныне с ненавистью и страстной тоской
взирают друг на друга через звездное пепелище,  плод их разрыва. Лидии
и Апона нет уже более трех миллиардов лет,  поведал стрелок. Они стали
Праматерью и Древней Звездой, севером и югом, изнывающими друг по дру-
гу,  но ныне чересчур гордыми,  чтобы молить о примирении. а Кассиопея
сидит в сторонке на своей колеснице, болтает ногами и посмеивается над
обоими.

Эдди вздрогнул,  испуганный мягким прикосновением к своей руке. Сюзан-
на.

- Пойдем,- сказала она.- Мы должны его разговорить.

Эдди отнес ее к костру и бережно опустил на землю по  правую  руку  от
Роланда.  Сам он уселся слева. Роланд посмотрел сперва на Сюзанну, по-
том на Эдди.

- Как близко ко мне вы сидите,- заметил он.- Как любовники. или тюрем-
щики.

- Тебе пора кое-что нам рассказать,- грудным, чистым и певучим голосом
сказала Сюзанна.- Если мы твои товарищи и сподвижники -  а  хочешь  не
хочешь, получается вроде бы именно так - то пора начать и обращаться с
нами, как с товарищами и сподвижниками. Расскажи нам, что с тобой.

- .и чем мы можем помочь,- закончил Эдди.

Роланд глубоко вздохнул.

- Не знаю,  как начать,- сказал он.- У меня так давно не было ни това-
рищей, ни сподвижников. ни истории, которую я мог бы поведать.

- Начни с медведя,- предложил Эдди.

Сюзанна наклонилась  и  притронулась к кости,  которую Роланд держал в
руках.  Кость - челюсть человека в черном,  Уолтера,- внушала  молодой
женщине робость, но она все равно притронулась к ней.

- А закончи этим.

- Да.- Роланд поднял кость на уровень глаз,  мгновение смотрел на нее,
потом бросил обратно к себе на колени.- Никуда не денешься  -  погово-
рить о ней нам придется. В ней-то все и дело.

Но сперва речь пошла о медведе.





- Вот  какую историю рассказывали мне в детстве,- начал Роланд.- Когда
все было еще совсем новенькое, Великие Пращуры - не боги, а люди, вла-
девшие почти божественным знанием,- создали двенадцать Стражей,  нести
дозор у двенадцати порталов,  открывающих проход в наш мир и из  него.
Мне  доводилось слышать,  что порталы эти естественного происхождения,
как небесные созвездия или бездонная расселина в земле,  прозванная  у
нас Драконовой Могилой за то,  что всякий тридцатый или сороковой день
оттуда вырывалось великое облако пара.  Иные же - одного я помню  осо-
бенно хорошо: Хэкс, главный повар в замке моего отца,- говорили, будто
означенные порталы создала не природа,  а сами Великие Пращуры,  в  те
дни еще не вздернувшие себя в петле собственной гордыни и не исчезнув-
шие с лица земли.  Хэкс говаривал,  бывало,  что сотворение Двенадцати
Стражей было последним деянием Великих Пращуров, попыткой искупить ве-
ликую кривду, причиненную ими друг другу и самой земле.

- Порталы,- задумчиво пробормотал Эдди.-  Ты  хочешь  сказать,  двери.
Снова-здорово!  И  что,  эти  здешние двери открываются в наш со Сьюзи
родной мир? Как те, что мы нашли у моря?

- Не знаю,- ответил Роланд.- На всякое мое знание найдется  сотня  ве-
щей,  мне неведомых. Вам - обоим - придется примириться с этим обстоя-
тельством. Вот мы говорим: "мир сдвинулся с места". Когда это произош-
ло,  словно  огромная  волна схлынула,  оставляя за собой лишь разор и
следы крушения. обломки, порой напоминающие карту.

- А как тебе кажется?  Попробуй догадаться!  - воскликнул Эдди, и неп-
рикрытая горячность в его голосе сказала стрелку, что даже теперь Эдди
до конца не оставил мысли вернуться в свой - и Сюзанны - родной мир.

- Отстань,  Эдди,- осадила юношу Сюзанна.-  Этот  человек  догадок  не
строит.

- Ошибаетесь  - иной раз строит,- сказал Роланд,  удивив обоих.- Когда
ничего более не остается,  этот человек порой берется строить догадки.
Я отвечу:  нет,  Эдди. Не думаю - мне не кажется - что у этих порталов
много общего с дверьми на морском берегу.  Мне не кажется, что они ве-
дут в узнаваемое для нас куда или когда. Думаю, двери на взморье - те,
что открывались в мир,  откуда родом вы оба,- походили на ось  детской
ходун-доски. Знаете, что это такое?

- Качели? - спросила Сюзанна, для наглядности покачав рукой.

- Да!  - с довольным видом подтвердил Роланд.- Именно.  На одном конце
качалей.

- Качелей,- поправил Эдди с едва заметной улыбкой.

- Да. На одном конце доски - мое ка. На другом - ка человека в черном,
Уолтера. Ось - двери, созданные напряжением противостояния двух судеб.
Порталы же чересчур велики и для Уолтера, и для меня, и для нашего ма-
ленького братства трех.

- Ты  хочешь  сказать,-  с заминкой проговорила Сюзанна,- что порталы,
которые охраняют эти Стражи, находятся вне ка? За пределами ка?

- Я хочу сказать,  что мне так кажется.- На освещенном пламенем костра
лице  стрелка  показался  и пропал тонкий серп улыбки.- Что таковы мои
догадки.

На мгновение он притих,  потом подобрал палочку,  смел в сторону ковер
сосновых иголок и начертил на расчищенной земле:





Вот мир,  как,  по словам моих наставников, он был устроен в дни моего
детства.  Крестики суть порталы, кольцом стоящие у его вечных и незыб-
лемых границ. Если провести шесть линий, соединив порталы попарно, вот
так.





Он поднял голову.

- Видите, где пересекаются все линии - здесь, в центре?

Эдди почувствовал,  что руки и спина у него покрываются гусиной кожей.
Во рту у молодого человека вдруг пересохло.

- Это она, Роланд? Это?..

Роланд кивнул. Его изрезанное морщинами лицо было мрачно и серьезно.

- В оном средоточии находится Великий Портал,  сиречь Тринадцатые Вра-
та, правящие не только этим - всеми мирами.

Он потыкал палочкой в центр круга.

- Здесь стоит Темная Башня, которую я искал всю свою жизнь.





- У каждых из двенадцати малых врат,- продолжал стрелок,- Великие Пра-
щуры  поставили  Стража.  Ребенком я мог перечислить их всех в стихах,
которым меня выучила нянька.  и повар Хэкс. но мое детство - достояние
далекого прошлого.  Конечно,  среди них был Медведь.  Рыба. Лев. Нето-
пырь. И Черепаха - важная фигура.

Глядя в звездное небо,  стрелок в глубокой задумчивости наморщил  лоб.
Потом его лицо озарила удивительно радостная улыбка, и он прочел:



ЧЕРЕПАХА-великанша держит Землю на спине,

Неохватная такая - не приснится и во сне!

Мир на панцире качает от утра и до утра,

Мыслью пусть нетороплива, да зато всегда добра.

Обо всяком-каждом помнит, знает всех наперечет,

Оттого-то повсеместно ей и слава, и почет.

Кто клянется, всяк помянет, а иначе веры нет -

Черепаху не обманешь, это знает целый свет.

Все ей мило, все любезно, будь то суша, иль моря,

Или даже пострелята - огольцы как ты и я.



Стрелок озадаченно и смущенно хохотнул.

- Этим стихам меня научил Хэкс. Размешивает, бывало, глазурь для како-
го-нибудь торта и поет,  и нет-нет да сунет мне ложку, глотнуть с кра-
ешка капельку сладкого. Диву даешься, что только мы помним, верно? Ну,
как бы то ни было,  я рос,  взрослел и мало-помалу пришел к убеждению,
что никаких Стражей нет.  Что они скорее символы, чем материя. Похоже,
я ошибался.

- Я назвал его роботом,- сказал Эдди,- но на самом деле это был не ро-
бот.  Сюзанна права - когда подстрелишь робота,  единственное, что те-
чет, это машинное масло. Я думаю, Роланд, этот медведь - то, что в мо-
ем мире называется "киборг".  Существо,  которое отчасти машина, а от-
части живая плоть и кровь.  Я смотрел одно кино. про кино мы тебе объ-
ясняли, да?

Чуть улыбаясь, Роланд кивнул.

- Ну,  вот.  Кино называлось "Робокоп", и мужик там не больно-то отли-
чался от медведя, которого убила Сюзанна. А почем ты знал, куда ей на-
до было стрелять?

- Вспомнил  старые  байки  в изложении Хэкса,- ответил Роланд.- Кабы я
помнил одну только болтовню своей няньки, быть бы тебе, Эдди, сейчас у
медведя в брюхе.  Скажи-ка, если в вашем мире ребятенок порой чего-ни-
будь не понимает, велят ему натянуть "соображальную шапочку"?

- Да,- сказала Сюзанна.- А как же.

- Вот и здесь так говорят,  а пошло это присловье с истории о Стражах.
Все они якобы носили с собой запасные мозги,  да не в голове,  а в ша-
почке.- Стрелок посмотрел на них совершенно  затравленными  глазами  и
опять улыбнулся.- Не очень-то она была похожа на шапочку, а?

- Нет,- откликнулся Эдди.- Но сказка ложь, да в ней намек - чтоб спас-
ти наши шкуры, хватило.

- Теперь-то я думаю,  что искал одного из Стражей с тех самых пор, как
пустился  в свое странствие,- продолжал Роланд.- Когда мы разыщем вра-
та,  что стерег этот Шардик - хитрость  невелика,  стоит  лишь  пройти
вспять по его следу,- мы наконец узнаем,  куда держать путь. Нужно бу-
дет стать к вратам спиной,  а затем просто идти вперед, не сворачивая.
К центру круга. к Башне.

Эдди открыл рот,  чтобы сказать:  "Ладно, давайте-ка поговорим об этой
Башне и наконец раз и навсегда выясним,  что она такое,  какой  в  ней
смысл и,  самое главное, что с нами произойдет, когда мы туда доберем-
ся" - но мгновенье спустя снова закрыл,  не издав ни звука. Час еще не
пробил - не время было говорить о Башне сейчас,  когда Роланд так явно
страдал.  Когда лишь искра их костра не давала мраку  ночи  подступить
вплотную.

- Теперь  пойдем  дальше,- тяжело молвил Роланд.- Я наконец обрел свою
дорогу - после стольких долгих лет я отыскал верный путь.  но в то  же
время я, кажется, теряю рассудок. Мое здравомыслие рушится, развалива-
ется,  подобно тому,  как оползает под ногами крутая насыпь,  размытая
дождем.  Это - наказание мне за то,  что допустил гибель мальчика, ни-
когда не существовавшего. И это - тоже ка.

- Что за мальчик, Роланд? - полюбопытствовала Сюзанна.

Роланд быстро взглянул на Эдди.

- И ты не знаешь?

Эдди помотал головой.

- Но я говорил о нем,- сказал Роланд.- Даже бредил им,  когда  болезнь
моя была в разгаре, а сам я - при смерти.- Голос стрелка вдруг поднял-
ся на пол-октавы,  и он так здорово передразнил Эдди, что Сюзанна ощу-
тила внутри тугую спиральку суеверного страха: "Если ты не перестанешь
болтать про этого проклятущего пацана,  Роланд,  я заткну  тебе  пасть
твоей  же рубахой!  Обрыдло про него слушать!" Помнишь такой разговор,
Эдди?

Эдди тщательно обдумал вопрос.  Пока они с Роландом с великими  муками
пробирались  берегом  моря  от  двери с надписью "НЕВОЛЬНИК" к двери с
надписью "ВЛАДЫЧИЦА ТЕНЕЙ",  стрелок говорил о тысяче разных вещей и в
горячечных  монологах упоминал,  кажется,  тысячу имен - Аллен,  Корт,
Джейми де Кэрри,  Катберт (это имя чаще  всех  прочих),  Хэкс,  Мартин
(или,  возможно,  Март, как месяц), Уолтер, Сьюзан; помянул даже како-
го-то парня с невероятным именем Золтан.  Эдди очень устал слушать про
всех этих людей, с которыми никогда не был знаком (и вовсе не стремил-
ся знакомиться), но, конечно, у Эдди в то время были и свои проблемы -
взять  хотя бы героиновую абстиненцию или постоянно томившее его чудо-
вищное изнеможение,  какое бывает после долгого авиарейса, когда нару-
шаются все биоритмы организма.  Впрочем, справедливости ради следовало
признаться: Эдди догадывался, что Роланду его Сказочки С Надломом (про
то,  как  они с Генри вместе росли и вместе стали торчками) опостылели
не меньше, чем ему - байки Роланда.

Но он не помнил,  чтобы когда-нибудь обещал заткнуть Роланду пасть его
же рубахой,  если Роланд не перестанет болтать про какого-то там паца-
на.

- Ничего не припоминаешь? - спросил Роланд.- Совсем ничего?

Да точно ли ничего?  А легчайшая неуловимая щекотка,  сродни  ощущению
deja vu,  возникшему у Эдди,  когда он разглядел пращу,  затаившуюся в
торчащем из пня куске дерева?  Эдди попытался понять, что это за щеко-
чущее  чувство,  но  того как не бывало.  Вообще не было,  решил Эдди,
просто мне очень хотелось, чтобы было - уж больно Роланду худо.

- Нет,- сказал он.- Извини, старина.

- Но я же рассказывал тебе.- Голос Роланда звучал спокойно, но под не-
возмутимостью тона алой нитью билась и трепетала настойчивость.- Маль-
чика звали Джейк.  Я принес его в жертву - погубил - ради того,  чтобы
наконец догнать Уолтера и заставить говорить. Я сгубил его под горами.

На этот счет Эдди мог высказаться более категорично.

- Ну, может, так оно и было, только рассказывал ты другое. Ты говорил,
что пробирался под горами в одиночку,  на какой-то раздолбанной дрези-
не.  Пока мы волоклись по взморью,  про это ты много говорил,  Роланд.
Про то, как страшно было одному.

- Я помню.  А еще я помню, что рассказывал тебе про мальчика и про то,
как он сорвался с эстакады в пропасть.  Зазор между этими двумя воспо-
минаниями и разрывает мой рассудок.

- Ничего не понимаю,- обеспокоенно подала голос Сюзанна.

- А я,- сказал Роланд,- по-моему, только начинаю понимать.- Он подбро-
сил  в  огонь  валежника - в темное небо винтом взвились толстые снопы
багряных искр - и вновь устроился на прежнем месте между Эдди и Сюзан-
ной.-  Сейчас вы узнаете чистейшую правду,- начал он,- а следом - чис-
тейшую ложь. которая должна быть правдой.

В Прайстауне я купил мула,  и когда наконец добрался до Талла, послед-
него поселка перед пустыней, животное еще было полно сил.





Так стрелок  приступил к той части своего длинного повествования,  что
живописала самые недавние события. Уже знакомый с ее отдельными отрыв-
ками Эдди,  тем не менее,  увлекся до крайности,  весь обратясь в слух
наравне с Сюзанной, слышавшей историю Роланда впервые. А стрелок гово-
рил  и  говорил  -  о заведении,  где в уголке шла нескончаемая игра в
"глянь-ка"; о тапере по имени Шеб; об Элли - женщине со шрамом на лбу.
и  о  Норте,  травоеде,  что  умер и был воскрешен человеком в черном,
вдохнувшим в него некое подобие темной,  нечистой жизни. Он поведал им
о Сильвии Питтстон - воплощении религиозного безумия и о последней ка-
тастрофе,  трагическом кровопролитии,  когда он,  Роланд Стрелок, убил
всех до единого мужчин, женщин и детей в поселке.

- Бляха-муха! - тихим потрясенным голосом выдавил Эдди.- Теперь понят-
но, Роланд, почему у тебя была такая напряженка с патронами.

- Тихо! - оборвала его Сюзанна.- Дай ему закончить!

С тем же бесстрастием, с каким он пересек пустыню, миновав хижину пос-
леднего поселенца - молодца с буйной,  доходившей почти до пояса рыжей
шевелюрой - Роланд продолжил свой рассказ,  и Эдди с Сюзанной  узнали,
что мул в конце концов издох.  Даже того,  что ручной ворон поселенца,
Золтан, выклевал мулу глаза, не утаил стрелок.

Он рассказал о потянувшейся затем веренице долгих дней и коротких  но-
чей в пустыне,  о том, как от кострища к кострищу шел по следу Уолтера
и как наконец,  валясь с ног,  полумертвый от обезвоживания,  вышел  к
постоялому двору.

- Там  не было ни души.  Думаю,  этот постоялый двор запустел еще в ту
пору,  когда оный медведь-великан был новехонек.  Я провел там ночь  и
поспешил дальше. Вот так. а теперь я расскажу вам другую историю.

- Чистейшую ложь,  в которой каждое слово,  тем не менее,  должно быть
правдой? - спросила Сюзанна.

Роланд кивнул.

- В этой выдуманной истории - в этой небылице - стрелок по  имени  Ро-
ланд встретил на постоялом дворе мальчика по имени Джейк.  Мальчика из
вашего мира,  из вашего города Нью-Йорка,  из когда,  лежащего  где-то
между 1987 годом Эдди и 1963 годом Одетты Холмс.

Эдди нетерпеливо подался вперед.

- А есть в этой истории дверь, Роланд? Дверь, помеченная "МАЛЬЧИК" или
как-нибудь в этом роде?

Роланд покачал головой.

- Для мальчика дверью стала смерть. Он шел в школу, когда какой-то че-
ловек - человек,  которого я посчитал Уолтером,- вытолкнул его на мос-
товую под колеса автомобиля.  Мальчик слышал,  как этот человек сказал
что-то вроде "Дайте пройти,  пропустите меня, я священник". Джейк уви-
дел этого человека - всего лишь на миг - и очутился в моем мире.

Стрелок примолк, глядя в огонь.

- Теперь я хочу ненадолго прервать рассказ о мальчике, который никогда
здесь не появлялся,  и вернуться к тому,  что случилось на самом деле.
Согласны?

Молодые люди озадаченно переглянулись, и Эдди жестом изобразил "прошу,
любезный мой Альфонс".

- Как я уже сказал, постоялый двор был заброшенным и безлюдным. Однако
там отыскалась колонка,  которая еще работала. Она помещалась в задней
части конюшни,  где держат упряжных лошадей. К колонке я вышел по слу-
ху, но нашел бы ее и в том случае, если бы она ничем не нарушала тиши-
ны. Я чуял воду, вот в чем штука. Проведши в пустыне довольно времени,
перед угрозою скорой смерти от жажды в самом деле оказываешься  спосо-
бен на нечто подобное. Я напился и заснул, а проснувшись, опять напил-
ся.  Мне хотелось немедля двинуться дальше - страстное  желание  вновь
пуститься в путь было подобно лихорадке.  То лекарство,  что ты принес
мне из своего мира, астин,- великолепное снадобье, Эдди, но есть такие
лихорадки, излечить которые не под силу никакому зелью, и меня сжигала
одна из них.  Я понимал,  что телу моему необходим отдых,  и все же на
то, чтобы задержаться на постоялом дворе хотя бы на ночь, ушла вся моя
сила воли,  до единой унции.  Утром я почувствовал себя отдохнувшим, а
потому  заново  наполнил бурдюки и двинулся в путь.  Я не взял с этого
постоялого двора ничего,  кроме воды.  Вот самое главное из того,  что
произошло в действительности.

Сюзанна заговорила  самым  рассудительным  и  приятным  тоном в манере
Одетты Холмс, на какой была способна:

- Ну,  хорошо,  это - то,  что произошло в действительности. Ты заново
наполнил  бурдюки и пошел дальше.  А теперь доскажи нам историю о том,
чего не было.

Стрелок на мгновение положил кость себе на колени, сжал руки в кулаки,
странно детским жестом потер глаза,  вновь ухватился за кость,  словно
желая придать себе храбрости, и продолжал:

- Я загипнотизировал мальчика,  которого не было.  С помощью  патрона.
Хитрость  эту я знаю много лет и почерпнул ее из источника весьма пре-
досудительного,  обучившись ей у Мартена, придворного мага моего отца.
Мальчик оказался хорошо внушаем.  Погрузившись в транс, он поведал мне
обстоятельства своей смерти - так, как я описал их вам. Узнавши столь-
ко, сколько, как мне казалось, можно было узнать, не нарушив душевного
равновесия мальчика или, пуще того, не повредив ему, я приказал Джейку
после пробуждения начисто забыть о своей гибели.

- Кто бы возражал,- пробормотал себе под нос Эдди.

Роланд кивнул.

- Поистине, кто? Транс мальчика перешел в естественный сон. Уснул и я.
По нашем пробуждении я поведал мальчику,  что хочу изловить человека в
черном.  Он знал,  о ком речь: Уолтер тоже останавливался на постоялом
дворе. Джейк испугался его и спрятался. Уверен, Уолтер знал, что маль-
чик там, но ему было на руку притвориться, будто ему невдомек. Он ушел
с постоялого двора, мальчика же - настороженную ловушку - оставил.

Я спросил Джейка,  есть ли на постоялом дворе съестное.  Мне казалось,
что должно быть. Мальчик выглядел довольно крепким; снедь же в пустын-
ном климате чудесно сохраняется.  У парнишки было немного сушеного мя-
са, и он сказал, что есть еще погреб. Сам он его не разведывал - боял-
ся.- Стрелок окинул собеседников угрюмым взглядом.- И правильно делал.
Еду-то я нашел. но еще я нашел Говорящего Демона.

Эдди большими глазами посмотрел на кость. Оранжевый свет костра плясал
на ее древних изгибах и зловещем оскале.

- Говорящего Демона? Ты. имеешь в виду вот это?

- Нет,- ответил стрелок.- Да. И да и нет. Слушай, и ты поймешь.

И Эдди с Сюзанной услышали о коснувшихся слуха стрелка  нечеловеческих
стонах,  что неслись из толщи земли за стенами погреба; о том, как Ро-
ланд увидел ручеек песка,  бегущий из щели меж древних каменных  глыб,
слагавших эти стены.  О том, как под пронзительные призывы Джейка под-
няться наверх стрелок приблизился к возникшему в стене отверстию.

Роланд велел демону: говори. и демон заговорил - голосом Элли, женщины
со шрамом на лбу, кабатчицы из Талла. "Мимо Свалки иди медленно, стре-
лок.  Пока ты путешествуешь с мальчиком, человек в черном путешествует
с твоей душой в кармане".

- Свалки? - переспросила пораженная Сюзанна.

- Да.- Роланд одарил ее внимательным взглядом.- Для тебя это не пустой
звук, верно?

- Да. и нет.

Сказано это было с большим колебанием. Роланд догадывался, что отчасти
подобная нерешительность проистекает из обыкновеннейшего нежелания го-
ворить о вещах мучительных.  Однако главным образом стрелок относил ее
на  счет  стремления  Сюзанны  не запутывать и без того уже запутанный
клубок проблем разговорами о том,  чего она в действительности не зна-
ет. Он восхищался этим. Восхищался Сюзанной.

- Говори только то,  в чем можешь быть уверена,- велел он.- Другого не
нужно.

- Хорошо.  Детта Уокер знала про Свалку.  И постоянно про нее  думала.
Словцо это просторечное; Детта подцепила его, подслушивая за старшими,
когда те усаживались на крылечке попить  пивка  да  вспомнить  прежние
времена.  Означает оно бесплодное,  загаженное,  бесполезное место.  В
Свалке - в идее Свалки - для Детты заключалось  нечто  притягательное.
Не спрашивай,  что именно; когда-то я, может, и знала, но то было ког-
да-то.  Сейчас я этого не знаю.  И знать не хочу. Детта стащила у Тети
Синьки  фарфоровую  тарелочку  -  свадебный подарок моих родителей,- и
утащила на Свалку,  на свою Свалку,  чтобы разбить.  Свалкой Детты был
гравийный карьер, заполненный отбросами. Помойка. Став постарше, Детта
иногда снимала в придорожных закусочных молоденьких мальчишек.

Сюзанна крепко сжала губы и на мгновение понурила голову.  Вновь вски-
нув глаза на собеседников, молодая женщина продолжала:

- Белых мальчишек. Шла с ними на стоянку, в машину, обжималась по-вся-
кому, но давать не давала, крутила динамо. Ноги в руки - и привет. Эти
стоянки.  они тоже были Свалка. Опасная игра, но молодость, проворство
и подлость натуры позволяли Детте пускаться во все  тяжкие  и  наслаж-
даться. Позднее, в Нью-Йорке, она пристрастилась воровать в магазинах.
про это вы знаете. Оба. Она всегда выбирала большие универмаги, торгу-
ющие галантереей,- "Мэйси",  "Гимбел", "Блумингдэйл" - а крала ерунду,
безделушки. И, решив кутнуть таким манером, говорила себе: "Двину-ка я
нынче  на  Свалку.  Сопру себе у белых какое-нибудь говно.  Потырю ка-
кую-нибудь напамять, а потом возьму да раскокаю это паскудство".

Сюзанна умолкла,  глядя в огонь.  Губы у нее дрожали.  Когда она вновь
оторвала взгляд от костра, Роланд и Эдди увидели, что в глазах молодой
женщины стоят слезы.

- Не купитесь на то, что я реву. Я все помню - и что я делала, и с ка-
ким наслаждением.  Наверное,  я плачу потому, что знаю - при соответс-
твующем стечении обстоятельств я бы опять взялась за старое.

Казалось, Роланд заново обрел  малую  толику  прежней  невозмутимости,
свойственного ему непостижимого самообладания.

- У меня на родине,  Сюзанна,  говаривали так:  "Умному вору во всякую
пору благоденствие".

- По-моему, стянуть пригоршню бранзулеток большого ума не надо,- отре-
зала она.

- Тебя хоть раз изловили?

- Нет.

Стрелок развел руками, словно говоря: "То-то и оно".

- Выходит,  для Детты Уокер Свалкой была всякая параша?  - спросил Эд-
ди.- Поганые ситуевины,  поганые моменты,  всякая грязь?  Так или нет?
Потому как по-моему, что-то тут не то.

- Грязь.  и блаженство.  Яркие мгновения жизни.  в те минуты она.  она
придумывала себя заново - наверное,  можно так  сказать.  Впечатляющие
мгновения.  но бесплодные,  потраченные впустую. Загубленные. Впрочем,
все это не имеет отношения к призрачному мальчику Роланда, не так ли?

- Быть может,  нет,- сказал Роланд.- Видите ли, и в моем мире тоже су-
ществовала Свалка.  И у нас это словечко тоже было просторечным.  Да и
толковалось весьма похоже.

- Что оно означало для тебя и твоих друзей? - спросил Эдди.

- Смысл его слегка менялся сообразно обстоятельствам.  "Свалкой" могли
назвать кучу отбросов.  Или бордель.  Или притон, куда ходят играть на
деньги или жевать  бес-траву.  Однако  самое  распространенное,  самое
обычное  значение этого словечка,  какое я знаю,- оно же и самое прос-
тое.

Стрелок посмотрел на своих собеседников.

- Свалка - место запущенное и необитаемое,- сказал он.- Свалка -  это.
это бесплодные земли.





15



Теперь дров  в костер подбросила Сюзанна.  На юге ослепительно и ровно
горела Праматерь. Из усвоенного в школе Сюзанна знала, что это значит:
Праматерь - не звезда, а планета. "Венера? - подивилась она.- Или сол-
нечная система,  частью которой является этот мир,- иная,  как  и  все
прочее?"

Сюзанну вновь  захлестнуло уже знакомое ощущение нереальности происхо-
дящего - ощущение, что это непременно должен быть сон.

- Продолжай,- попросила она.- Что произошло после того, как голос пре-
достерег тебя насчет Свалки и мальчугана?

- Я поступил, как меня учили поступать, если со мной когда-нибудь слу-
чится нечто подобное:  ударил кулаком в дыру,  откуда сыпался песок. И
вытащил кость, челюсть. но не эту. Кость, извлеченная мною из стены на
постоялом дворе,  значительно превосходила ее размерами и почти навер-
няка принадлежала одному из Великих Пращуров.

- Что с ней стало? - спокойно спросила Сюзанна.

- Однажды  ночью  я  отдал  ее мальчику,- сказал Роланд.  Пламя костра
расцвечивало его щеки узором жарких оранжевых бликов  и  пляшущих  те-
ней.- Как защиту.  своего рода амулет. Позднее мне показалось, что она
уже сослужила свою службу, и я ее выбросил.

- А это-то тогда чья челюсть, Роланд? - спросил Эдди.

Держа кость на весу,  Роланд долго,  задумчиво смотрел на  нее,  потом
вновь бросил ее к себе на колени.

- Потом, когда Джейк уже. после того, как он погиб. я нагнал человека,
которого преследовал.

- Уолтера,- вставила Сюзанна.

- Да.  У нас состоялась беседа. долгая беседа. В какой-то миг я уснул,
а когда проснулся,  Уолтер был мертв. Мертв по меньшей мере сотню лет,
а быть может,  и больше.  От него остались лишь кости,  что,  в общем,
подходило к обстановке, ибо местом нашей беседы Уолтер избрал погост.

- Да уж,  долгонький вышел разговор,  ничего не скажешь,- сухо заметил
Эдди.

Тут Сюзанна слегка нахмурилась, но Роланд только кивнул.

- Долгий-предолгий,- сказал он, глядя в костер.

- Утром ты очухался и к вечеру того же дня вышел  к  Западному  морю,-
сказал Эдди.- А ночью нагрянули те страшенные омары, да?

Роланд снова кивнул.

- Да. Но прежде, чем покинуть голгофу, где мы с Уолтером говорили. или
грезили.  или что уж это было.  я взял от его остова вот это.- Стрелок
поднял кость, и оранжевый свет вновь скатился с мертвого оскала.

"Челюсть Уолтера,- подумал Эдди,  и его пробрал легкий озноб.- Челюсть
человека в черном.  В следующий раз, когда тебе взбредет в голову, что
Роланд,  может быть,  обычный мужик,  каких пруд пруди, вспомни о ней,
Эдди,  мальчик мой.  Он все это время таскал ее с  собой,  словно  ка-
кой-то. людоедский трофей. Бо-оже".

- Я  помню,  о чем подумал,  когда взял себе эту кость,- продолжал Ро-
ланд.- Помню очень хорошо;  это единственное сохранившееся у меня вос-
поминание о том времени,  какое не сбивает меня с толку. Я подумал: "Я
спугнул удачу,  выбросивши то,  что нашел,  когда встретил мальчугана.
Эта кость заменит мне ту". Тогда только я услыхал смех Уолтера - злоб-
ное, гаденькое хихиканье. И голос его я тоже услышал.

Сюзанна спросила:

- Что сказал Уолтер?

- "Слишком поздно,  стрелок",- сказал  Роланд.-  Вот  что  он  сказал.
"Слишком  поздно  -  отныне и вовеки удачи тебе не будет.  Таково твое
ка".





16



- Хорошо,- наконец подал голос Эдди.- Основной парадокс  мне  понятен.
Твои воспоминания разделились.

- Не разделились. Удвоились.

- Ладно, пусть так; это почти то же самое, разве нет? - Эдди подхватил
прутик и тоже нарисовал на песке маленькую картинку:





Он потыкал в левую часть прочерченной в земле бороздки.

- Вот твои воспоминания о том,  что происходило до твоего  прихода  на
постоялый двор,- одна черта.

- Да.

Эдди потыкал прутиком в линию справа.

- А это - о том,  что случилось после того,  как ты вышел из-под земли
по другую сторону гор,  на погост,  туда,  где тебя ждал Уолтер.  Тоже
одинарная черта.

- Да.

Указав на середину рисунка,  Эдди затем заключил ее в неровный,  грубо
очерченный круг.





- Вот что тебе надо сделать,  Роланд - изолировать этот двойной  учас-
ток.  Мысленно огородить его частоколом,  да и забыть.  Это же ерунда!
Дело прошлое - что оно может изменить? Было и быльем поросло.

- Да нет же.- Роланд поднял кость на ладони, демонстрируя ее своим со-
беседникам.- Коль мои воспоминания о мальчике Джейке ложны - а я знаю,
что это так - откуда у меня это?  Я взял ее  взамен  выброшенной  мною
кости.  но  выброшенная мною кость происходила из погреба на постоялом
дворе,  а согласно тому ходу событий, который я с уверенностью полагаю
истинным,  ни  в какой погреб я не спускался!  И не говорил ни с каким
демоном!  Я отправился дальше один,  прихватив с собой свежей воды,  и
только!

- Послушай-ка, Роланд,- серьезно проговорил Эдди,- одно дело, если че-
люсть,  которую ты крутишь в руках, и есть та самая, с постоялого дво-
ра. Но разве не может быть, что все это - постоялый двор, пацан, Гово-
рящий Демон - твои глюки, и ты забрал у бедняги Уолтера челюсть просто
потому, что.

- Нет,  не  глюки,- перебил Роланд.  Его блекло-голубые глаза снайпера
остановились сперва на Эдди,  потом на Сюзанне, а затем стрелок сделал
нечто, явившееся полной неожиданностью для обоих молодых людей. и (Эд-
ди готов был в этом поклясться) для него самого.

Роланд швырнул кость в костер.





17



Мгновение она просто лежала в пламени - белый осколок далекого прошло-
го, изогнутый в жутковатой призрачной полуулыбке,- и вдруг багряно за-
полыхала,  обдав поляну ослепительным алым светом.  Дружно  вскрикнув,
Эдди  с  Сюзанной вскинули руки к лицу,  защищая глаза от нестерпимого
сверкания.

Кость начала меняться.  Не плавиться - меняться.  Зубы, схожие с поко-
сившимися надгробиями,  слипались в глыбки;  мягкий изгиб верхней дуги
распрямился, кончик резко отогнулся книзу.

Уронив руки на колени,  разинув рот,  Эдди изумленно впился глазами  в
кость,  которая больше не была костью.  Она окрасилась в цвет расплав-
ленного металла.  Зубы превратились в три перевернутых V; среднее было
больше  тех,  что  по краям.  И внезапно Эдди увидел,  чем хочет стать
кость,- так же, как он разглядел в древесине пня пращу.

Ключ, подумал он.

"Ты должен запомнить форму,- мелькнула  лихорадочная  мысль.-  Должен.
Должен".

Взгляд Эдди отчаянно заскользил по бородке - три выемки,  три перевер-
нутых V;  то,  что в центре, пошире и поглубже соседних. Три выемки. а
самая последняя - с закорючкой, с этаким неглубоким строчным s.

Потом пламенеющие очертания вновь изменились.  Кость, превратившаяся в
некое подобие ключа,  стянулась, собралась яркими перекрывающимися ле-
пестками и темными, бархатистыми, как безлунная летняя полночь, склад-
ками.  Мгновение Эдди видел розу - победоносную алую розу, какая могла
бы  цвести на заре первого дня этого мира,  созданье неизмеримой,  не-
подвластной времени красоты.  Эдди взирал,  и сердце его было открыто.
Словно там,  в огне, нежданно воскреснув из мертвой кости, сгорала вся
любовь, вся жизнь - сгорала, ликуя, в своей поразительной зарождающей-
ся дерзости объявляя отчаянье миражем, а смерть - сном.

"Роза! -  проносились  у  Эдди в голове несвязные мысли.- Сперва ключ,
потом роза! Смотри! Смотри же - вот открывается путь к Башне!"

В костре сипло треснуло.  Наружу, разворачиваясь веером, полетели иск-
ры; к звездному небу рванулись языки пламени. Сюзанна взвизгнула и от-
катилась в сторону, сбивая с платья оранжевые точки. Эдди не шелохнул-
ся.  Он сидел,  прикованный к месту своим видением,  в цепких объятиях
чуда и великолепного и ужасного,  не заботясь о пляшущих по коже  иск-
рах. Потом пламя вновь осело.

Ни кости.

Ни ключа.

Ни розы.

"Запомни,- велел он себе.- Запомни эту розу. и форму ключа".

Сюзанна всхлипывала от ужаса и потрясения,  но, на миг пренебрегши ею,
Эдди отыскал палочку,  которой они с Роландом рисовали.  И  трясущейся
рукой вывел на земле очертания, явившиеся ему в огне:







18



- Зачем? - наконец спросила Сюзанна.- Бога ради, зачем - и что это бы-
ло?

Минуло пятнадцать минут.  Пламени костра позволили пригаснуть;  рассы-
павшаяся горячая зола частью была затоптана, частью потухла сама. Эдди
сидел, держа жену в объятиях: Сюзанна, устроившись впереди, откинулась
к нему на грудь.  Чуть поодаль,  в сторонке, Роланд, подтянув колени к
груди, угрюмо всматривался в жаркие красно-оранжевые уголья. Насколько
мог судить Эдди, метаморфоз кости никто, кроме него, не заметил. И Ро-
ланд,  и Сюзанна увидели нестерпимое сияние  ее  сверхнакала;  Роланд,
кроме того, видел, как кость взорвалась (или схлопнулась? этот термин,
с точки зрения Эдди, точнее отражал то, чему он стал свидетелем), но и
только.  Или так молодому человеку казалось. Роланд, однако, порой де-
лался скрытным,  а уж коли он решал держать свои намерения в  секрете,
то секрет этот оказывался поистине строжайшим - Эдди знал это по собс-
твенному горькому опыту. Он задумался, не рассказать ли остальным, что
он видел (или полагал,  будто видел), и решил, по крайней мере до поры
до времени, держать язык за зубами, а рот - на замке.

Никаких признаков самой челюсти в костре не было - ни осколочка.

- Затем,  что у меня в голове заговорил вдруг властный голос,  молвив-
ший: "ты должен",- ответил Роланд.- То был голос моего отца; всех моих
праотцев.  Когда слышишь подобный голос, не повиноваться - и немедля -
немыслимо.  Так меня учили.  Касательно же того, что это было, сказать
ничего не могу.  по крайней мере,  сейчас.  Знаю только, что последнее
слово кости прозвучало. Я пронес ее через все, чтобы его услышать.

"Или увидеть,- подумал Эдди и еще раз сказал себе:  - Запомни. Запомни
розу. Запомни форму ключа".

- Она чуть нас не спалила! - Сюзанна говорила устало и раздраженно.

Роланд покачал головой.

- По-моему,  это больше походило на потешные огни, какие бароны, быва-
ло, запускали в небо на приемах по случаю проводов старого года. Яркие
и пугающие, но не опасные.

Эдди посетила некая мысль.

- Роланд,  а двоиться у тебя в мозгах не перестало?  Не отлегло, когда
эта кость. э-э. взорвалась, а?

Он был  почти убежден,  что теперь-то все в порядке;  во всех фильмах,
какие он смотрел, такая грубая шоковая терапия почти всегда срабатыва-
ла. Но Роланд отрицательно мотнул головой.

Сюзанна в объятиях Эдди пошевелилась:

- Ты сказал, что начинаешь понимать.

Роланд кивнул.

- Да,  так мне кажется.  Если я прав, мне страшно за Джейка. Где бы, в
каком бы когда он ни был, мне страшно за него.

- Что ты хочешь сказать? - спросил Эдди.

Роланд встал, отошел к свернутым шкурам и принялся расстилать их.

- Для одного вечера историй и волнений довольно.  Пора спать. Утром мы
пойдем вспять по следу медведя и посмотрим, нельзя ли отыскать портал,
который он был приставлен охранять.  По дороге я расскажу вам, что мне
известно и что,  как мне кажется,  произошло - что,  по-моему, все еще
происходит.

С этими словами стрелок завернулся в старую попону и новую оленью шку-
ру, откатился от костра и больше говорить не пожелал.

Эдди с Сюзанной легли вместе.  Уверившись,  что стрелок,  должно быть,
спит,  они занялись любовью.  Лежа без сна,  Роланд слышал их возню  и
последовавший  за  ней негромкий разговор.  В основном речь шла о нем.
После того,  как их голоса смолкли,  а дыхание выровнялось и зазвучало
на одной легкой ноте, стрелок еще долго лежал тихо и неподвижно, глядя
во тьму.

Он думал:  прекрасно быть молодым и влюбленным.  Прекрасно даже на том
кладбище, в которое превратился этот мир.

"Наслаждайтесь, пока  можно,- думал Роланд,- ибо впереди - новые смер-
ти.  Мы пришли к кровавому ручью.  Не сомневаюсь, что он выведет нас к
реке крови. А по реке мы выйдем к океану. В этом мире зияют разверстые
могилы, и нет таких мертвецов, что покоились бы с миром".

Когда на востоке уже занималась заря, он смежил веки. Забылся коротким
сном. И видел во сне Джейка.









Эдди тоже видел сон - ему снилось, что он опять в Нью-Йорке и с книгой
в руке шагает по Второй авеню.

Воздух в этом сне был напоен вешним теплом,  город - в цвету, а внутри
у Эдди, подобно глубоко вонзившемуся в мышцу рыболовному крючку, засе-
ла щемящая тоска по родному дому.  "Наслаждайся этим  сном,  тяни  его
столько,  сколько  сможешь,-  думал  он.-  Смакуй.  потому что ближе к
Нью-Йорку,  чем сейчас,  тебе уже не бывать. Домой возврата нет, Эдди.
Кончен бал".

Он опустил взгляд к книге и ни капли не удивился,  обнаружив,  что это
"Домой возврата нет" Томаса Вулфа.  На темно-красной обложке были  вы-
тиснены  три  силуэта:  ключ,  роза и дверь.  Эдди на миг остановился,
быстро раскрыл книгу и прочел первую строку. "Человек в черном спасал-
ся бегством через пустыню,- писал Вулф,- а стрелок преследовал его".

Закрыв книгу, Эдди зашагал дальше. По его прикидкам, было около девяти
утра,  может быть,  девять тридцать, и поток машин на Второй авеню был
невелик.  Гудели такси,  лавируя, чтобы перестроиться из ряда в ряд, и
весеннее солнце подмигивало на ветровых стеклах, на ярко-желтых крыль-
ях  и капотах.  На углу Второй и Пятьдесят второй просил милостыню ка-
кой-то ханыга,  и Эдди кинул ему на колени книгу в красной обложке. Он
заметил (также без удивления), что ханыга этот - Энрико Балазар. Бала-
зар сидел по-турецки перед волшебной лавкой. "КАРТОЧНЫЙ ДОМИК", гласи-
ла вывеска в окне,  внутри же,  в витрине,  на всеобщее обозрение была
выставлена башня, выстроенная из карт Таро. На вершине стоял пластико-
вый  Кинг-Конг.  Из головы гигантской гориллы росло крошечное блюдечко
радара.

Эдди шагал себе и шагал,  лениво продвигаясь  к  центру  города;  мимо
проплывали таблички с названиями улиц.  Едва увидев магазинчик на углу
Второй и Сорок шестой, молодой человек мгновенно понял, куда идет.

"Угу,- подумал он, внезапно чувствуя огромное облегчение.- Вот оно. То
самое место".  Витрину заполняли свисающие с крюков куски мяса и сыры.
Надпись гласила:  "ДЕЛИКАТЕСЫ ОТ ТОМА И  ДЖЕРРИ.  СПЕЦИАЛИЗИРУЕМСЯ  НА
ОБСЛУЖИВАНИИ ЗВАНЫХ УЖИНОВ И ВЕЧЕРИНОК!"

Пока Эдди стоял,  заглядывая внутрь, из-за угла показался еще один его
знакомый - Джек Андолини в костюме-тройке цвета ванильного мороженого,
с  черной тростью в левой руке.  У Андолини недоставало половины лица,
начисто срезанной клешнями омароподобных чудовищ.

- Давай,  Эдди,  заходи,- сказал Джек,  проходя мимо.- В конце концов,
есть и другие миры, не только этот, и ихний б**дский поезд катит через
все.

- Не могу,- ответил Эдди.- Дверь заперта.- Он понятия не имел, как уз-
нал об этом, однако он это знал и не испытывал и тени сомнения.

- Дид-э-чи,  дод-э-чом,  не тревожься - ты с ключом,- проговорил Джек,
не оглядываясь.  Эдди опустил глаза и увидел, что ключ у него действи-
тельно есть - примитивная по виду вещица с тремя выемками, похожими на
перевернутые V.

"Весь секрет в маленькой закорючке,  которой кончается последняя выем-
ка",- подумал молодой человек. Он шагнул под навес "Деликатесов от То-
ма и Джерри" и вставил ключ в замок. Ключ легко повернулся. Эдди отво-
рил дверь, переступил порог и очутился в бескрайнем поле, под открытым
небом. Оглянувшись через плечо, он увидел проносящиеся по Второй авеню
машины,  а  потом дверь громко захлопнулась и упала.  За ней ничего не
оказалось.  Ничегошеньки. Эдди обернулся, чтобы изучить свое новое ок-
ружение, и то, что он увидел, поначалу наполнило его ужасом. Поле было
темно-алым,  словно здесь разыгралось великое сражение и земля так на-
питалась кровью, что не смогла поглотить ее всю.

Потом молодой человек вдруг сообразил,  что смотрит не на кровь,  а на
розы.

В нем вновь поднялась ликующая радость, от которой сердце все разбуха-
ло и разбухало, пока Эдди не испугался, как бы оно не лопнуло в груди.
Юноша победным жестом вскинул над головой сжатые кулаки. да так и зас-
тыл.

Поле простиралось на многие мили.  Оно взбиралось на пологий склон,  а
на горизонте стояла Темная Башня - столп из немого камня, вздымавшийся
в небо на такую высоту, что Эдди едва мог разглядеть вершину. Окружен-
ное ярчайшими алыми розами основание было огромным и  грузным,  внуши-
тельным,  и  все же,  уходя ввысь и сужаясь к вершине,  Башня обретала
странное изящество. Слагавший ее камень был не черным, каким его вооб-
ражал Эдди, а темно-серым, как сажа. Вереница узких окошек-бойниц опо-
ясывала Башню восходящей спиралью; под окнами шел едва ли не бесконеч-
ный лестничный марш - каменные ступени,  виток за витком поднимавшиеся
к вершине.  Башня высилась над полем кроваво-красных роз  воткнутым  в
землю темно-серым восклицательным знаком.  Над нею синела перевернутая
чаша небес,  пестревшая похожими на корабли пухлыми  белыми  облаками.
Они бесконечным потоком плыли над вершиной Темной Башни и вокруг нее.

"Экая же красотища!  - подивился Эдди.- Но какое странное, чужое вели-
колепие!" Однако его радость и ликование исчезли,  осталось лишь силь-
ное беспокойство и предчувствие надвигающейся гибели.  Молодой человек
огляделся и с внезапным ужасом осознал,  что стоит в тени Башни.  Нет,
не просто стоит - заживо погребен в ней.

Он вскрикнул, но затрубил исполинский рог, и крик Эдди потонул в золо-
тистых сладостных звуках. Они неслись с вершины Башни и, казалось, за-
полняли  собой  весь мир.  Покуда эта песнь предостережения летела над
полем, где он стоял, из опоясывающих Башню бойниц хлынула чернота. Она
подступила  к оконным проемам,  перелилась через край и расползлась по
небу схожими с листьями тростника дряблыми  языками.  Сойдясь  вместе,
они образовали растущее пятно мрака. Оно не походило на тучу - оно на-
поминало нависшую над землей опухоль. Неба не стало видно. И Эдди отк-
рылось:  ни тучей, ни опухолью этот сгусток тьмы не был - прямо на мо-
лодого человека стремительно неслось колоссальное мрачное нечто.  Нап-
расно было бы бежать от зверя, что обретал призрачную плоть в небе над
розовым полем;  он настиг бы Эдди,  схватил бы,  унес прочь.  В Темную
Башню унес бы он Эдди, и мир света никогда уже не узрел бы юношу.

В темноте возникли прорехи,  и сверху на Эдди взглянули жуткие нечело-
вечьи глаза, бесспорно, не уступавшие по величине медведю Шардику, ле-
жавшему мертвым в лесу. Глаза эти были алыми - алыми, как розы; алыми,
как кровь.

В ушах Эдди загремел мертвый голос Джека Андолини: "Тысяча миров, Эдди
- десять тысяч! - и ихний поезд катит через все до единого. Если суме-
ешь его завести. А сумеешь, так это только цветочки, ягодки будут впе-
реди - ихнюю агрегатину так просто не вырубишь, она сволочь еще та, ее
так просто не выключишь."

Голос Джека сделался механическим,  монотонным:  "За**дохаешься выклю-
чать, Эдди, мальчик мой, зря не веришь, эта ихняя сволочь."

.НАХОДИТСЯ В  ФАЗЕ ВЫКЛЮЧЕНИЯ!  ВЫКЛЮЧЕНИЕ БУДЕТ ПОЛНОСТЬЮ ЗАВЕРШЕНО В
ТЕЧЕНИЕ ОДНОГО ЧАСА ШЕСТИ МИНУТ!

Во сне Эдди вскинул руки, загораживая глаза.









.и проснулся.  Он сидел,  вытянувшись в струнку,  у потухшего костра и
смотрел  на мир сквозь растопыренные пальцы.  А голос продолжал раска-
тисто вещать - ревущий в мегафон  голос  бездушного  командира  группы
спецназа:

- ОПАСНОСТИ НЕТ! ПОВТОРЯЮ: ОПАСНОСТИ НЕТ! ПЯТЬ СУБЪЯДЕРНЫХ ЯЧЕЕК НАХО-
ДЯТСЯ В СОСТОЯНИИ ПОКОЯ,  ДВЕ СУБЪЯДЕРНЫЕ ЯЧЕЙКИ  В  НАСТОЯЩИЙ  МОМЕНТ
ПРОХОДЯТ ФАЗУ ВЫКЛЮЧЕНИЯ, ОДНА СУБЪЯДЕРНАЯ ЯЧЕЙКА РАБОТАЕТ НА ДВА ПРО-
ЦЕНТА МОЩНОСТИ. ЦЕННОСТИ ЯЧЕЙКИ НЕ ПРЕДСТАВЛЯЮТ! О МЕСТОНАХОЖДЕНИИ СО-
ОБЩИТЬ В "НОРТ-СЕНТРАЛ ПОЗИТРОНИКС,  ЛТД"!  ЗВОНИТЬ 1-900-44!  КОДОВОЕ
НАИМЕНОВАНИЕ ДАННОГО УСТРОЙСТВА -  "ШАРДИК"!  ОБЕЩАНО  ВОЗНАГРАЖДЕНИЕ!
ПОВТОРЯЮ: ОБЕЩАНО ВОЗНАГРАЖДЕНИЕ!

Голос смолк.  Эдди увидел Роланда, который стоял на краю поляны, держа
на сгибе руки Сюзанну.  Они неотрывно смотрели туда,  откуда несся го-
лос,  и  когда записанное на пленку объявление началось сначала,  Эдди
наконец оказался в силах стряхнуть бросающие в дрожь  отголоски  прис-
нившегося ему кошмара.  Он встал и присоединился к Роланду с Сюзанной,
с интересом раздумывая,  сколько же веков минуло с той поры,  как было
записано это объявление,  запрограммированное таким образом, чтобы ве-
щание начиналось лишь в случае полной поломки системы.

- ИДЕТ ВЫКЛЮЧЕНИЕ УСТРОЙСТВА!  ВЫКЛЮЧЕНИЕ ПОЛНОСТЬЮ ЗАВЕРШИТСЯ В ТЕЧЕ-
НИЕ ОДНОГО ЧАСА ПЯТИ МИНУТ! ОПАСНОСТИ НЕТ! ПОВТОРЯЮ.

Эдди тронул Сюзанну за руку, и молодая женщина оглянулась.

- Сколько это уже продолжается?

- Минут пятнадцать.  Ты спал как уби.- Она осеклась.- Эдди,  ты ужасно
выглядишь. Тебе нехорошо?

- Да нет. Приснился плохой сон, вот и все.

Роланд внимательно присматривался к нему.  Эдди почувствовал себя  не-
уютно.

- Порой в снах бывает заключена правда, Эдди. Что тебе приснилось?

Эдди на миг задумался, потом тряхнул головой.

- Не помню.

- Знаешь, я в этом сомневаюсь.

Эдди пожал плечами и одарил Роланда бледной улыбкой.

- Да ради Бога,  сомневайся, сколько влезет. Ты-то как нынче утречком,
Роланд?

- Так же,- отрубил Роланд,  продолжая выцветшими голубыми глазами зау-
чивать лицо Эдди наизусть.

- Хватит  вам,- вмешалась Сюзанна.  В ее оживленном голосе Эдди уловил
нотку скрытой нервозности.- Перестаньте.  Как будто мне больше  делать
нечего,  только смотреть, как вы тут выплясываете, пиная друг дружку в
лодыжки,  точно пара огольцов, играющих в "наступалочки". Особенно се-
годня, когда этот медведь силится переорать весь свет.

Стрелок кивнул, тем не менее не спуская глаз с Эдди.

- Ладно. но ты уверен, что ничего не хочешь мне рассказать, Эдди?

Тут Эдди и в самом деле задумался,  а не рассказать ли - о том, что он
видел в огне;  о том,  что он видел во сне. И решил молчать. Возможно,
единственно  из-за  воспоминания о розе в костре и о розах,  которые в
таком сказочном изобилии покрывали приснившееся ему поле. Он знал, что
не  сумеет  рассказать о них так,  как их видели его глаза и принимало
сердце; что лишь опошлит их. Кроме того, по крайней мере в эту минуту,
ему  хотелось все обдумать в одиночестве.  "Так помни же,- вновь велел
он себе.  вот только внутренний голос Эдди мало походил на  его  собс-
твенный.  Он был как будто бы ниже, гуще - голос человека старше Эдди,
голос незнакомца.- Помни о розе. и о форме ключа".

- Непременно,- пробормотал он.

- Что - непременно? - спросил Роланд.

- Расскажу,- ответил Эдди.- Если стрясется  что-нибудь.  ну.  действи-
тельно важное,  я все расскажу.  Тебе.  Вам обоим. Но сейчас все тихо.
Поэтому, дружище Шэйн, если мы куда-нибудь собираемся - по коням.

- Шэйн? Кто такой этот Шэйн?

- Это я расскажу тебе тоже как-нибудь в другой раз. А сейчас - айда.

Уложив скарб, перенесенный из старого лагеря, они пустились в обратный
путь.  Сюзанна снова катила в инвалидном кресле, но Эдди почему-то ка-
залось, что ехать в нем ей предстоит недолго.









Однажды, еще до того,  как Эдди излишне пристрастился к героину и стал
мало интересоваться прочим, он с парой приятелей ездил в Нью-Джерси на
концерт,  послушать в Медоулэндс две группы,  играющие  "спид-метал",-
"Антракс" и "Мегадет". Сейчас ему казалось, что "Антракс" тогда грохо-
тал чуть громче повторяющихся объявлений, разносящихся от поверженного
медведя, однако стопроцентной уверенности в этом у него не было. Когда
до поляны оставалось еще полмили,  Роланд остановил свой маленький от-
ряд и оторвал от старой рубахи шесть лоскутков.  Заткнув ими уши,  они
двинулись дальше,  но даже полотно  не  могло  заглушить  несмолкающие
трубные звуки.

- ИДЕТ ВЫКЛЮЧЕНИЕ УСТРОЙСТВА!  - оглушительно проревел медведь,  когда
путники вновь ступили на поляну. Он лежал на прежнем месте, у подножия
дерева, на котором спасался Эдди,- рухнувший колосс, расставивший сог-
нутые в коленях ноги, точно умершая родами мохнатая великанша.- ВЫКЛЮ-
ЧЕНИЕ ПОЛНОСТЬЮ ЗАВЕРШИТСЯ ЧЕРЕЗ СОРОК СЕМЬ МИНУТ! ОПАСНОСТИ НЕТ.

"Нет, есть,- подумал Эдди,  подбирая раскиданные шкуры - те,  что мед-
ведь не порвал в клочья при нападении или когда метался в предсмертных
муках.- Вагон и маленькая тележка.  Для моих,  б**,  ушей".  Он поднял
портупею и молча передал ее Роланду.  Неподалеку лежала деревяшка, над
которой он тогда трудился;  Эдди схватил ее и сунул в карман на спинке
инвалидного кресла Сюзанны.  Стрелок тем временем не спеша  застегивал
на талии широкий кожаный ремень и подтягивал кожаные шнурки-завязки.

- .В ФАЗЕ ВЫКЛЮЧЕНИЯ.  РАБОТАЕТ ОДНА СУБЪЯДЕРНАЯ ЯЧЕЙКА.  ПОТРЕБЛЯЕМАЯ
МОЩНОСТЬ - ОДИН ПРОЦЕНТ. ЯЧЕЙКИ.

Сюзанна ехала следом за Эдди,  держа на коленях собственноручно сшитую
сумку-кошелку.  Туда  она  запихивала шкуры,  которые подавал ей Эдди.
Когда все шкуры исчезли в сумке, Роланд хлопнул Эдди по плечу и протя-
нул юноше котомку.  Содержимое котомки составляла главным образом оле-
нина,  обильно пересыпанная солью из природного лизунца, обнаруженного
Роландом тремя милями выше по течению ручейка. Такой же дорожный мешок
уже был вздет на плечо самого стрелка.  Другое плечо Роланда оттягивал
кошель, пополненный и вновь раздувшийся от всякой всячины.

Неподалеку на  дереве  висела  похожая на парашютную подвеску странная
самодельная сбруя с сиденьем из  простеганной  оленьей  шкуры.  Роланд
сдернул ее с ветки и подверг краткому осмотру, после чего повесил себе
на спину,  завязав постромки узлами под грудью. Сюзанна при этом сост-
роила  кислую  мину,  и это не ускользнуло от внимания Роланда.  Он не
сделал попытки заговорить (так близко от медведя его бы  не  услышали,
даже  вопи  он во всю глотку),  но сочувственно пожал плечами и развел
руками: "Ты же знаешь, что она нам понадобится".

Сюзанна пожала плечами в ответ:

"Знаю. но это вовсе не значит, что она мне нравится".

Стрелок махнул рукой через поляну. Две заломанных ели указывали место,
где на поляну вступил Шардик, некогда известный в этих краях как Мьяр.

Эдди наклонился  к Сюзанне,  большим и указательным пальцами изобразил
кружок и вопросительно поднял брови: "Договорились?"

Кивнув, она зажала ладонями уши. "Договорились - но давайте выбираться
отсюда, пока я не оглохла".

Троица двинулась через поляну.  Эдди вез Сюзанну, державшую на коленях
кошелку со шкурами.  Прочее добро,  в том числе кусок дерева с пращой,
все еще скрытой в нем почти целиком,  распирало карман на спинке инва-
лидного кресла.

Медведь у них за спиной продолжал громогласно передавать свое  послед-
нее  сообщение,  оповещая мир о том,  что полное выключение произойдет
через сорок минут.  Эдди было уже невтерпеж.  Сломанные ели склонялись
друг к другу,  образуя грубо очерченные ворота,  и Эдди подумал:  "Вот
где взаправду начинается поход Роланда к Темной Башне - по крайней ме-
ре, для нас".

Он снова вспомнил свой сон, спираль бойниц, выпустивших развертывающи-
еся языки мрака - языки, которые пятном расползлись над заросшим роза-
ми полем,- и, когда он проходил под склоненными деревьями, его пробра-
ла сильная дрожь.









Кресло удалось использовать дольше,  чем ожидал Роланд. Древние разла-
пистые  ели и привольно распростершие ветви вековые сосны выстлали лес
толстенным ковром хвои,  глушившим почти любую растительность.  Руки у
Сюзанны были сильные - сильнее,  чем у Эдди, хотя Роланд не думал, что
так будет еще долго,- и она легко катила свое кресло по ровной, тенис-
той лесной подстилке.  На пути вдруг оказалось одно из поваленных мед-
ведем деревьев.  Роланд вынул Сюзанну из кресла, и Эдди перетащил гро-
моздкую конструкцию через препятствие.

Позади медведь во весь свой механический голос, лишь слегка приглушен-
ный расстоянием,  сообщил им, что мощность последней действующей субъ-
ядерной ячейки теперь совсем незначительна и ею можно пренебречь.

- Надеюсь,  загрузить эту чертову сбрую тебе сегодня не придется, про-
ходишь весь день порожняком! - крикнула стрелку Сюзанна.

Роланд выразил согласие, но не прошло и четверти часа, как земля пошла
под уклон и началось вторжение в старый лес более мелких и молодых де-
рев:  береза, ольха и несколько кленов-недоростков в поисках опоры уг-
рюмо скребли корнями почву.  Ковер хвои истончился; колеса инвалидного
кресла Сюзанны стали застревать в низком жестком кустарнике,  росшем в
узких проходах между деревьями. Тонкие крепкие ветки тарахтели по спи-
цам из нержавеющей стали,  бренчали на них,  как на струнах,  извлекая
заунывные звуки. Эдди всей тяжестью налег на ручки кресла, и таким об-
разом им удалось проделать еще четверть мили.  Потом спуск начал наби-
рать крутизну, а земля под ногами размягчилась в кашицу.

- Пора на закорки, госпожа,- объявил Роланд.

- Давай  еще  немного попытаем счастья с креслом.  Что скажешь?  Вдруг
ехать станет легче.

Роланд покрутил головой.

- Если ты попробуешь съехать с этого пригорка,  ты.  как вы  говорите,
Эдди?.. вертанешься?..

Эдди, посмеиваясь, покачал головой.

- Это называется "навернуться",  Роланд.  Выражанс из тех дней,  что я
растратил попусту, шлифуя тротуары.

- Как ни называй,  суть едина:  приземление на голову. Ну же, Сюзанна.
Ап!

- Отвратительно быть калекой,- сварливо сказала Сюзанна, однако позво-
лила вытащить себя из кресла и даже помогла Эдди прочно усадить  ее  в
подвеску на спине Роланда. Как только перемещение было закончено, она,
потрогав рукоять револьвера Роланда, спросила Эдди:

- Тебе нужен этот малыш?

Эдди покачал головой.

- Ты шустрей. Сама знаешь.

Сюзанна хмыкнула и приладила ремень с кобурой так,  чтобы рукоять  ре-
вольвера было легко и удобно доставать правой рукой.

- Ребята,  я знаю,  что торможу вас.  но если мы когда-нибудь все-таки
доберемся до хорошей двухполосной асфальтированной дороги,  я вас сде-
лаю.  Будете  стоять  на карачках в положении "на старт" и глядеть мне
вслед.

- Не сомневаюсь,- ответствовал Роланд.  и резко вскинул голову. На лес
пала тишина.

- Братец  Медведь наконец-то сдался,- с облегчением проговорила Сюзан-
на.- Слава Богу.

- Мне казалось, у него еще семь минут,- удивился Эдди.

Роланд поправлял ремешки подвески.

- Должно быть, за последние пятьсот-шестьсот лет его часы немного отс-
тали.

- Роланд, ты правда думаешь, что ему было столько лет?

Роланд кивнул.

- Самое малое. И вот он - насколько нам известно, последний из Двенад-
цати Стражей - испустил дух.

- Ага, а теперь поинтересуйся, не накласть ли мне на это,- откликнулся
Эдди, и Сюзанна рассмеялась.

- Тебе удобно? - спросил ее Роланд.

- Нет. Мягкое место у меня уже болит, но ты иди. Только постарайся ме-
ня не уронить.

Роланд кивнул и зашагал вниз по склону.  Эдди двинулся следом,  толкая
перед  собой  пустое кресло и стараясь не слишком сильно ударять его о
камни,  которые забелели на этом участке  земли,  словно  торчащие  из
грунта костяшки огромных пальцев.  Теперь, когда медведь наконец затк-
нулся,  лес казался Эдди чересчур уж тихим, отчего молодой человек не-
вольно  чувствовал себя кем-то вроде персонажа одной из тех старых ки-
нолент о джунглях, каннибалах и гигантских обезьянах, где все насквозь
фальшиво и надуманно.









Отыскать след медведя было легко,  труднее оказалось по нему идти. Ми-
лях в пяти от поляны он завел путников не то чтобы в болото, но в топ-
кую  низину,  и к тому времени,  как земля опять пошла вверх и немного
затвердела,  вылинявшие джинсы Роланда промокли до колен, а сам он ды-
шал сипло,  тяжело, долгими размеренными вдохами. Тем не менее стрелок
был в чуть лучшей форме,  чем Эдди, обнаруживший, что бороться с крес-
лом Сюзанны в жидкой грязи и стоячей воде крайне неприятно.

- Пора отдохнуть и перекусить,- объявил Роланд.

- Уф-ф,  даешь жратву! - пропыхтел Эдди. Он помог Сюзанне выбраться из
подвески и усадил ее на поваленный ствол,  исполосованный длинными ко-
сыми бороздами там,  где по нему прошлись когти. Потом наполовину сел,
наполовину рухнул рядом с ней.

- Слышь, белый, ты мне все кресло изгваздал,- попрекнула Сюзанна.- И я
про все про это доложу.

Эдди вскинул бровь:

- Я лично провезу тебя через первую же автомобильную мойку,  какая нам
попадется. И даже надраю чертову штуковину до блеска "Черепахой". За-
метано?

Она улыбнулась.

- Заметано, красавчик.

К поясу  Эдди был приторочен один из бурдюков Роланда.  Он похлопал по
нему:

- Нет возражений?

- Будь по-твоему,- согласился Роланд.- Понемногу,  не увлекаясь,- сей-
час;  еще по малости каждому на дорогу. Тогда ни у кого не схватит жи-
вот.

- Роланд, Орел-Разведчик из страны Оз,- сказал Эдди и со смешком отвя-
зал бурдюк.

- Что такое Оз?

- Выдуманная киношниками страна,- пояснила Сюзанна.

- Мало  сказать "выдуманная страна".  Мой брат Генри изредка читал мне
про Оз.  Как-нибудь вечерком я расскажу тебе одну из этих историй, Ро-
ланд.

- Это  было бы прекрасно,- серьезно ответил стрелок.- Я жажду узнать и
понять ваш мир.

- Ну,  Оз-то тут ни с какого боку. Как сказала Сюзанна, это выдуманное
место.

Роланд протянул  им  по  куску  мяса,  завернутого  в какие-то широкие
листья.

- Быстрейший способ познать новые края - выяснить,  о чем там мечтают.
Я непременно хочу услышать про Оз.

- Ладушки, тоже заметано. Сьюзи может рассказать тебе про Дороти, Тото
и Железного Дровосека,  а я доскажу все остальное.- Эдди запустил зубы
в мясо и одобрительно закатил глаза. Мясо, впитавшее аромат листьев, в
которые было завернуто, оказалось восхитительным. Эдди жадно проглотил
свою порцию;  в животе у него все время деловито урчало. Теперь, когда
юноша почти отдышался, ему стало хорошо. По правде говоря, он чувство-
вал себя просто великолепно. Тело Эдди успело нарастить солидный пласт
мышц, и сейчас между всеми частями окрепшей телесной оболочки молодого
человека  царили мир и согласие.  "Спокуха,- сказал он себе.- К вечеру
снова пойдет драчка. По-моему, этот хмырь собирается переть дальше без
остановки, пока я не созрею и не рухну на ходу".

Сюзанна ела более изящно. Каждый второй или третий кусочек она запива-
ла небольшим глотком воды и поворачивала мясо в  руках,  откусывая  от
краев и постепенно продвигаясь к середине.

- Закончи  то,  что  начал вчера вечером,- предложила она Роланду.- Ты
сказал, что, кажется, понял что-то об этих своих противоречивых воспо-
минаниях.

Роланд кивнул.

- Да.  Я думаю,  истинны оба варианта.  В одном правды чуть больше, но
это не опровергает справедливости другого.

- По-моему, ты городишь ерунду, Роланд,- сказал Эдди.- Либо этот маль-
чишка, Джейк, был на постоялом дворе, либо его там не было.

- В том-то и парадокс - нечто и существует и не существует одновремен-
но.  Пока этот парадокс не разрешен, моя раздвоенность сохранится. Уже
достаточно  скверно,  однако  изначальный разрыв расширяется.  Растет.
Это. нельзя выразить словами.

- В чем, по-твоему, причина? - спросила Сюзанна.

- Я рассказывал вам, что мальчика толкнули под машину. Толкнули. Ну, а
какого любителя толкать людей под разные разности мы знаем?

Лицо Сюзанны озарило понимание.

- Джека  Морта.  Ты  хочешь сказать,  что это он вытолкнул мальчика на
мостовую?

- Да.

- Но ты сказал, что это сделал человек в черном,- возразил Эдди.- Твой
дружок Уолтер. Ты сказал, что мальчонка видел его - человека, похожего
на священника.  Ведь он даже слышал, как тот сказал что-то вроде "Про-
пустите меня, я священник", разве не так?

- О,  без Уолтера-то, разумеется, не обошлось. Они были там оба, и оба
толкнули Джейка.

- Эй, кто-нибудь, торазин и смирительную рубашку! - крикнул Эдди.- Ро-
ланд съехал с катушек.

Роланд не обратил на это никакого внимания;  с течением времени он ма-
ло-помалу понял,  что шутки и фиглярство Эдди - это способ справляться
с нервным напряжением. Очень похоже на Катберта. да и Сюзанна, в своем
роде, изрядно напоминала Аллена.

- Вся эта история досадна тем,- проговорил он,- что мне надлежало  по-
нять,  где собака зарыта.  В конце концов,  я был внутри Джека Морта и
имел доступ к его мыслям,  так же как и к твоим,  Эдди, и к твоим, Сю-
занна.  Находясь  внутри Морта,  я видел Джейка.  Видел глазами Морта;
знал,  что Морт собирается его толкнуть.  Не только знал - воспрепятс-
твовал этому.  Потребовалось лишь войти в тело Морта.  Нельзя сказать,
что он постиг суть происходящего,  ибо так сосредоточился на своем за-
мысле, что посчитал меня мухой, усевшейся ему на шею.

Эдди начинал понимать.

- Раз Джейка не вытолкнули на мостовую,  он не умер. А раз он не умер,
он не попал в этот мир. А раз он не попал в этот мир, ты не встретился
с ним на постоялом дворе. Верно?

- Верно.  Однажды  у меня даже мелькнула мысль,  что,  коль скоро Джек
Морт намеревался убить мальчика,  мне следовало отойти  в  сторонку  и
позволить ему сделать это. Дабы избежать возникновения того самого па-
радокса,  из-за которого я теперь рвусь на части. Но я не мог так пос-
тупить. Я. я.

- Ты не мог убить пацанчика во второй раз,  правда же? - мягко спросил
Эдди.- Всякий раз, когда я совсем уж готов записать тебя в машины вро-
де того медведя,  ты удивляешь меня чем-нибудь,  что,  как ни странно,
кажется свойственным человеку. Вот черт возьми!

- Эдди, брось,- предостерегла Сюзанна.

Эдди взглянул в лицо слегка понурившемуся стрелку и состроил рожу:

- Роланд, прости дурака. Мать всегда говорила, что у меня есть дрянная
привычка сперва сболтнуть, потом подумать.

- Да ничего. Когда-то у меня был друг, который грешил тем же.

- Катберт?

Роланд кивнул.  Несколько долгих томительных секунд он смотрел на свою
двупалую правую руку, потом страдальчески сжал ее в кулак и опять под-
нял глаза на собеседников. Где-то в чаще сладко пел жаворонок.

- Послушайте-ка, что я думаю. Даже если бы я тогда не вошел в сознание
Джека Морта,  он все равно не толкнул бы Джейка в тот день. В тот день
- нет. Почему? Ка-тет. Очень просто. Впервые с тех пор, как погиб пос-
ледний из друзей,  пустившихся со мной в это странствие, я вновь обна-
ружил себя в центре ка-тета.

- Квартета? - с сомнением переспросил Эдди.

Стрелок помотал головой.

- Ка - слово, толкуемое тобою, Эдди, в значении "судьба", хотя подлин-
ный его смысл куда более сложен и трудно  поддается  определению,  как
почти всегда бывает с Высоким Слогом. И тет, что означает круг людей с
общими интересами и целями.  Например,  мы трое - тет. Ка-тет - место,
где судьба, фатум, сводит воедино множество жизней.

- Как в "Мосте короля Людовика Святого", - пробормотала Сюзанна.

- Что это? - спросил Роланд.

- Известная у нас история о людях,  которые идут по мосту через ущелье
и вместе гибнут, когда он рушится.

Роланд понимающе кивнул.

- В нашем случае ка-тет объединяет Джейка,  Уолтера, Джека Морта и ме-
ня.  Ловушки, которую я заподозрил поначалу, поняв, кого Джек Морт на-
метил своей следующей жертвой,  не было - ведь ка-тет нельзя ни  изме-
нить,  ни подчинить чьей-либо воле.  Но ка-тет можно заметить, распоз-
нать и понять.  Уолтер заметил.  и понял.- Ударив  кулаком  по  бедру,
стрелок с горечью воскликнул: - Какой смех, должно быть, бушевал у не-
го внутри, когда я наконец настиг его!

- Давай вернемся к тому,  что случилось бы,  если б в тот день,  когда
Джек Морт шел за Джейком, ты бы не спутал ему карты,- сказал Эдди.- Ты
говоришь, что если бы ты не остановил Морта, его остановило бы что-ни-
будь другое. Или кто-нибудь другой. Правильно?

- Да  - ибо Джейку не было предначертано умереть в тот день.  Тот день
недалеко отстоял от урочного, однако не был им. Это я тоже чувствовал.
Быть может, за секунду до толчка Морт заметил бы, что кто-то наблюдает
за ним. Или вмешался бы какой-нибудь совершеннейший незнакомец. Или.

- Или полицейский,- подхватила Сюзанна.- Вдруг Морт увидел бы в непод-
ходящее время и в неподходящем месте полицейского.

- Да.  Точная причина - действующая сила ка-тета - неважна. Я по собс-
твенному опыту знаю,  что Морт был хитер,  как старый лис.  Стоило ему
почуять,  что что-то неладно - хоть самую малую малость - он сыграл бы
отбой и подождал другого дня.  Знаю я и кое-что еще. Морт охотился пе-
реодетым.  В тот день, когда он сбросил кирпич на голову Одетте Холмс,
он был в вязаной шапочке и старом свитере на несколько размеров  боль-
ше, чем нужно. Он хотел выглядеть забулдыгой - ведь кирпич он столкнул
со здания,  приютившего под своею кровлей не одного горького  пьяницу.
Понимаете?

Они кивнули.

- Много лет спустя,  толкая тебя под поезд, Сюзанна, Морт был одет ра-
бочим-строителем:  большая желтая каска (которую про себя  он  называл
"шлемом") и фальшивые усы.  В тот день, когда он впрямь толкнет Джейка
под машину и тем самым убьет его, он будет переодет священником.

- Боже,- едва слышно вырвалось у Сюзанны.- Человеком, толкнувшим маль-
чугана  в Нью-Йорке,  был Джек Морт,  а на постоялом дворе Джейк видел
того субчика, за которым ты гнался,- Уолтера.

- Да.

- И мальчонка решил, что это один и тот же человек, потому что оба бы-
ли в одинаковых черных балахонах?

Роланд кивнул.

- Между  Джеком Мортом и Уолтером существовало даже телесное сходство.
Не хочу сказать, что они походили друг на друга как братья, однако оба
были высоки ростом и отличались чрезвычайной бледностью при темных во-
лосах.  Принимая же во внимание тот факт, что единственная возможность
хорошенько рассмотреть Морта представилась Джейку в смертный час и что
единственную возможность хорошенько рассмотреть Уолтера мальчик  полу-
чил в совершенно незнакомом месте,  перепуганный почти до одури, я ду-
маю, его ошибку можно и понять, и простить. Если и есть на этой карти-
не безмозглый болван, он перед вами, ибо истину следовало постичь ско-
рее.

- Неужто Морт не просек бы,  что его используют? - спросил Эдди. Он не
забыл своих переживаний и диких мыслей, порожденных вторжением Роланда
в его сознание,  и не понимал, как Морт мог бы оставаться в неведении.
но Роланд отрицательно качал головой:

- Уолтер стал бы действовать в высшей степени тонко. Мне кажется, Морт
счел бы,  что мысль одеться священником принадлежит ему самому.  Он не
распознал  бы,  что где-то в дебрях его рассудка шепчет,  подсказывая,
как поступить, чужой, сторонний голос - голос Уолтера.

- Джек Морт! - поразился Эдди.- Все время это был Джек Морт.

- Да.  а Уолтер помогал. Итак, в конечном счете я все-таки спас Джейку
жизнь.  Принудив Морта спрыгнуть с платформы подземки под поезд, я все
изменил.

Сюзанна спросила:

- Если этот Уолтер мог проникать в наш мир там,  где ему было угодно,-
возможно,  через  личную дверь - разве не мог он использовать кого-ни-
будь другого для того,  чтобы толкнуть твоего мальчугана  под  машину?
Раз  он сумел внушить Морту мысль вырядиться священником,  значит,  он
мог заставить устроить этот маскарад и кого-нибудь еще. что, Эдди? Что
ты трясешь головой?

- А то!  По-моему, это Уолтеру на фиг не было нужно. Ему хотелось дру-
гого - того,  что сейчас происходит.  чтоб Роланд потихонечку сходил с
ума. Что, не так?

Стрелок кивнул.

- Даже  если б Уолтер и хотел обстряпать дельце таким манером,  у него
ни хрена бы не вышло,- прибавил Эдди.- Он же отбросил  коньки  задолго
до  того,  как  Роланд нашел двери у моря.  А уж как Роланд влез через
последнюю дверь в башку к Джеку Морту,  тут и кончились золотые денеч-
ки, когда старина Уолт мог быть в каждой бочке затычкой.

Сюзанна задумалась, потом кивнула.

- Кажется, понимаю. Эти паршивые путешествия во времени здорово сбива-
ют с толку, верно?

Роланд принялся собирать и заново прилаживать на место свое имущество.

- Пора в дорогу.

Эдди поднялся и, помогая себе плечами, надел котомку.

- По крайней мере,  можешь утешаться одним,- сказал он Роланду.- Ты  -
ну, или этот ка-тет - в итоге сумели спасти пацана.

Роланд, завязывавший  на  груди  постромки ременной подвески,  вскинул
глаза - ясные, сверкающие - и Эдди невольно отпрянул.

- Да?  - сурово поинтересовался стрелок.- Ужели? Пытаясь примириться с
двумя версиями одной реальности, я по капле теряю рассудок. Поначалу я
надеялся,  что одна из последовательностей событий,  хранящихся в моей
памяти,  начнет  блекнуть и постепенно исчезнет совсем - но ничего по-
добного не происходит!  Собственно,  происходит нечто прямо противопо-
ложное: эти две реальности бранятся у меня в голове, возмущаясь, сетуя
и ропща, точно две враждующие клики, которым не миновать скорой войны,
и поднятый ими крик звучит все громче!  Так ответь же мне, Эдди: како-
во,  по-твоему, Джейку? Каково, по-твоему, знать, что ты мертв в одном
мире и жив в другом?

Снова запел жаворонок, но никто этого не заметил. Эдди смотрел прямо в
блекло-голубые глаза Роланда,  пылавшие на бледном лице, и не мог при-
думать, что сказать.









Расположившись лагерем  примерно в пятнадцати милях к востоку от мерт-
вого медведя,  путники погрузились в сон,  каким спят  лишь  полностью
обессилевшие (даже Роланд проспал ночь напролет, хотя сны его были ка-
руселью кошмаров),  и на следующее утро поднялись  с  рассветом.  Эдди
молча  развел небольшой костерок и,  когда в лесу неподалеку прогремел
выстрел, поглядел на Сюзанну.

- Это завтрак,- сказала она.

Три минуты спустя вернулся Роланд с переброшенной через плечо  шкурой.
На ней лежала свежевыпотрошенная тушка кролика. Сюзанна поджарила его;
они поели и тронулись в путь.

Эдди все старался представить себе, каково было бы помнить о собствен-
ной смерти. И всякий раз терпел неудачу.









Вскоре после полудня путники вступили в царство выкорчеванных деревьев
и переломанного,  вмятого в землю кустарника - казалось,  давным-давно
исполинский смерч коснулся здесь земли,  проторив своей разрушительной
силой широкую и удручающе мрачную дорогу.

- Мы близки к искомому месту,- объявил Роланд.- Наш друг  медведь  все
здесь снес,  дабы расчистить обзор. Он не хотел сюрпризов. Обходитель-
ной сию важную особу не назовешь.

- А нам он оставил какие-нибудь сюрпризы? - поинтересовался Эдди.

- Возможно.- Улыбнувшись краешком губ,  Роланд тронул Эдди за плечо: -
Но вот ведь что - это будут старые сюрпризы.

Продвижение по этой зоне разрушений шло медленно. Хотя поверженные на-
земь деревья в большинстве своем были очень стары  (многие  уже  почти
слились с почвой,  откуда когда-то пробились), беспорядочное нагромож-
дение стволов и путаница ветвей создавали внушительную полосу препятс-
твий,  преодолеть которую было бы довольно непросто даже в том случае,
если бы все путники были физически полноценными.  С восседающей в при-
тороченной  к  спине  стрелка  подвеске Сюзанной дорога превратилась в
тренировку выносливости, стойкости и умения обуздывать раздражение.

Поваленные стволы и колтун подлеска скрывали от глаз след медведя, что
тоже не способствовало быстрейшему продвижению. До полудня путники шли
по отметинам когтей на деревьях,  четким,  как зарубки.  Однако здесь,
близ  стартовой  точки  медвежьей ярости,  где она еще не цвела полным
цветом,  эти удобные вехи, отмечавшие путь зверя, исчезли. Роланд дви-
гался не спеша, выискивая в кустах помет, а на деревьях, через которые
перелезал медведь,- клочья шерсти. На то, чтобы одолеть три мили этого
истлевшего хаоса, ушла вся вторая половина дня.

Едва Эдди  решил,  что  скоро  стемнеет и им придется разбить лагерь в
этом страшноватом окружении, как они вышли к опушке негустого ольшани-
ка. За деревьями слышался шумный лепет бегущего по камням ручья. Поза-
ди закатное солнце в ореоле тонких  багровых  лучей  заливало  угрюмым
светом разоренный участок, который они только что пересекли, превращая
поваленные деревья в черные перекрестья,  очертаниями напоминающие ки-
тайские иероглифы.

Роланд объявил привал и осторожно опустил Сюзанну на землю. Распрямив-
шись,  он уперся руками в бедра и принялся разминать спину,  изгибаясь
то так, то эдак.

- И ночевать здесь будем? - спросил Эдди.

Роланд покачал головой.

- Сюзанна, дай Эдди револьвер.

Она повиновалась, вопросительно глядя на него.

- Пошли, Эдди. Нужное нам место - за теми деревьями. Взглянем на него.
Может, и поработать придется.

- С чего ты взял.

- А ты прислушайся.

Эдди прислушался и понял,  что слышит шум работающих механизмов. Потом
он сообразил, что слышит его уже некоторое время.

- Я не хочу оставлять Сюзанну.

- Мы не уйдем далеко, а у нее хороший, громкий голос. Кроме того, если
здесь и есть опасность,  она впереди - мы окажемся между ней и  Сюзан-
ной.

Эдди посмотрел вниз, на Сюзанну.

- Идите - только постарайтесь поскорее вернуться.- Она задумчиво огля-
нулась и посмотрела туда, откуда они пришли.- Не знаю, есть тут приви-
дения или нет, но кажется, что есть.

- Мы вернемся засветло,- пообещал Роланд. Он зашагал к деревьям, и се-
кундой позже Эдди последовал за ним.









Углубившись в ольшаник на пятнадцать ярдов,  Эдди вдруг сообразил, что
они идут по тропе;  по тропе,  которую,  вероятно, протоптал за долгие
годы медведь. Гибкие деревья смыкались над головой сводом туннеля. Не-
понятный  шум  здесь  был громче,  и Эдди принялся раскладывать его на
составляющие. Один звук - тихий, басистый гул - слабой вибрацией пере-
давался  ступням,  словно под землей работал какой-то большой агрегат.
Гул отчетливо прорезали нестройные, более близкие и назойливые звуки -
взвизги, писк, отрывистое цвирканье и поскрипыванье.

Роланд приблизил губы к уху Эдди и сказал:

- Думаю, если вести себя тихо, опасность невелика.

Они прошли еще пять ярдов,  и Роланд опять остановился.  Вынув револь-
вер,  он стволом отвел в сторону ветку, тяжелую от подцвеченных закат-
ным солнцем листьев. Заглянув в образовавшийся небольшой просвет, Эдди
устремил взгляд на поляну,  где так долго жил медведь,- на оперативную
базу, откуда зверь множество раз отправлялся чинить насилие и разбой.

Подлеска здесь не было и в помине;  землю давным-давно вытоптали налы-
со.  По поляне, схожей очертаниями с наконечником стрелы, бежал ручей,
пробивавшийся у подножия почти пятнадцатифутовой каменной стены.  Под-
пертая этой стеной с тыла,  по их сторону ручья  стояла  металлическая
будка высотой около девяти футов,  с закругленной крышей,  напомнившей
Эдди вход в метро, раскрашенная спереди косыми желтыми и черными поло-
сами.  Земля на поляне была не черной, как верхний слой грунта в лесу,
а серой и странно рыхлой.  Ее усеивали кости,  и в следующий миг  Эдди
понял:  то,  что  он  принял за серую почву,  тоже кости - кости такие
древние, что рассыпаются в прах.

В земле копошились непонятные штуки,  издававшие пронзительный скрип и
цвирканье.  Четыре. нет, пять. Металлические устройства-невелички, са-
мое крупное - со щенка колли. Роботы, сообразил Эдди, или что-то вроде
роботов.  Все  они не слишком отличались друг от друга и,  несомненно,
служили медведю лишь для одной цели - у каждого наверху быстро крутил-
ся крошечный радар.

"Опять соображальные шапочки,- подумал Эдди.- Бог ты мой, да что ж это
за мир?"

Самое большое из этих  устройств  внешне  отчасти  напоминало  трактор
"Тонка",  полученный  Эдди в подарок на шести- или семилетие;  катя по
поляне, оно взбивало гусеницами крохотные серые облачка костяной пыли.
Другое походило на крысу из нержавеющей стали.  Третьей, кажется, была
змея, составленная из соединенных встык стальных сегментов; при движе-
нии она корчилась и горбом выгибала спину.  Выстроившись цепочкой, эти
механизмы безостановочно кружили по неровному кольцу  глубокой  колеи,
пробитой  ими  на  другом  берегу ручья.  Глядя на них,  Эдди невольно
вспомнил карикатуры,  которые когда-то видел в старых номерах "Олд Са-
тердей  Ивнинг  Пост",-  по  неведомой причине мать не выбрасывала эти
журналы и хранила, складывая стопками в прихожей. На карикатурах дымя-
щие сигаретами встревоженные мужчины,  ожидая, пока их жены разрешатся
от беремени, мерили шагами ковры, протаптывая на них дорожки.

Глаза Эдди привыкли к нехитрой географии  поляны,  и  он  увидел,  что
уродцев в наборе гораздо больше пяти. На виду была по меньшей мере дю-
жина других,  а еще сколько-то,  вероятно, пряталось за остатками дав-
нишней добычи медведя.  Отличие состояло в том, что эти другие не дви-
гались.  Долгие годы члены механической свиты медведя  гибли  один  за
другим, и наконец осталась лишь маленькая группка из пяти нелепых соз-
даний.  судя по скрипу, визгу и ржавому лязгу, не слишком-то здоровых.
Особенно убогой и увечной казалась змея, круг за кругом преследовавшая
крысу.  Она то и дело буксовала, и тогда шагавшая за ней конструкция -
стальной  блок на механических ножках-обрубках - нагоняла ее и награж-
дала тычком, словно веля поторапливаться, к ***не матери.

Эдди стало интересно, в чем состояла работа этих уродцев. Наверняка не
в  защите  и  не в охране - конструкция медведя предусматривала защиту
своими силами, и Эдди полагал, что, набреди старина Шардик на их трои-
цу в пору своего расцвета,  он в два счета сожрал бы их и не поморщил-
ся. Наверное, маленькие роботы были бригадой техобслуживания, или раз-
ведчиками,  или посыльными.  Эдди полагал,  что они могли представлять
опасность, но лишь обороняясь. или защищая своего старшего. Воинствен-
ными они не казались.

Собственно, в  них было что-то жалкое.  Большая часть команды вымерла,
их старшего не стало,  и Эдди не сомневался, что роботы каким-то обра-
зом поняли это.  От механических уродцев исходила не угроза,  а стран-
ная,  нелюдская печаль.  Дряхлые, почти износившиеся, они, не зная по-
коя,  круг за кругом шагали, катили и змеились по прорытой ими на заб-
рошенной поляне колее,  верша свой многотрудный путь,  и Эдди  почуди-
лось,  будто  он  может прочесть смятенное течение их мыслей:  "Батюш-
ки-светы, что же теперь? В чем наша цель теперь, когда Его не стало? И
кто позаботится о нас теперь,  когда Его не стало?  Батюшки-светы, ба-
тюшки-светы, батюшки-светы."

Кто-то потянул Эдди сзади  за  штанину,  и  молодой  человек  чуть  не
вскрикнул от страха и неожиданности.  Он резко обернулся, взведя курок
Роландова револьвера, и увидел Сюзанну, смотревшую на него снизу вверх
большими глазами.  Эдди длинно выдохнул и осторожно вернул курок в не-
рабочее положение.  Опустившись на колени,  он положил руки Сюзанне на
плечи, поцеловал ее в щеку и прошептал на ухо:

- Ей-богу,  я чуть было не всадил пулю в твою дурную головушку. Что ты
тут делаешь?

- Хотела посмотреть,- нимало не смутясь,  прошептала она в ответ и по-
косилась  на  Роланда,  присевшего на корточки рядом с ними.- А потом,
одной там страшновато.

Пробираясь ползком через жесткую густую поросль,  Сюзанна оцарапалась,
но  Роланду пришлось признаться себе,  что при желании молодая женщина
может двигаться бесшумно,  как привидение,- он ровным счетом ничего не
услышал.  Вынув из заднего кармана тряпицу (последнее, что осталось от
его старой рубашки),  стрелок отер с рук Сюзанны тонкие струйки крови.
Мгновение он изучал плоды своих трудов,  потом коротким движением про-
мокнул и ссадину у нее на лбу.

- Раз так,  взгляни,- сказал он одними губами.- Пожалуй, ты это заслу-
жила.

Одной рукой  отведя в сторону ветки крепкожильника и зеленики,  Роланд
открыл Сюзанне обзор на уровне ее глаз и стал ждать.  Сюзанна меж  тем
впилась взглядом в поляну. Наконец она отстранилась, и Роланд позволил
кустарнику сомкнуться.

- Мне их жалко,- прошептала Сюзанна.- Сумасшествие, верно?

- Вовсе нет,- так же тихо ответил Роланд.- Думаю,  на свой  диковинный
манер это - создания глубоко несчастные.  Эдди собирается положить ко-
нец их страданиям.

Эдди тут же отрицательно затряс головой.

- Нет, собираешься. если только не хочешь ночь напролет просидеть тут,
как ты это называешь, "враскорячку". Цель в шапочки. В крутящиеся шту-
ки.

- А если я промажу? - взбешенно прошипел Эдди.

Роланд пожал плечами.

Эдди поднялся и нехотя вновь взвел курок.  Он посмотрел  сквозь  кусты
(сервомеханизмы  виток  за витком сиротливо кружили по своей одинокой,
никчемной орбите) и хмуро подумал:  "Все равно,  что  кутят  перестре-
лять". Потом Эдди увидел, как один из роботов - тот, что напоминал ша-
гающий короб,- выпустил из брюха отталкивающего вида клещи и на секун-
ду прихватил ими змею. Удивленно зажужжав, змея прыгнула вперед. Шага-
ющий короб убрал клещи.

"Н-да. может,  это и не совсем то же,  что перестрелять кутят",- решил
Эдди.  Он опять посмотрел на Роланда.  Роланд, скрестив руки на груди,
ответил невыразительным взглядом.

"Ты, приятель,  выбираешь чертовски странные моменты,  чтоб  нас  шко-
лить".

Эдди подумал о Сюзанне - о том,  как она сперва всадила пулю медведю в
зад, а потом, когда зверь кинулся на них с Роландом, вдребезги разнес-
ла сенсорное устройство чудовища - и слегка устыдился. Более того: ка-
кая-то часть его "я" хотела пойти на это,  как давно, в "Падающей Баш-
не",  что-то  в  нем  хотело пойти против Балазара и его шайки бандюг.
Возможно,  такое навязчивое,  неодолимое влечение было нездоровым,  но
это не портило главного очарования - "а ну-ка,  поглядим, у кого будет
грудь в крестах, а у кого - голова в кустах. поглядим, поглядим".

М-да, что нездорово, то нездорово.

"Внуши себе, будто тут тир и ты хочешь выиграть своей лапушке плюшевую
собачку,- подумал он.- Или медведя". Он взял на мушку шагающий короб и
нетерпеливо оглянулся, когда Роланд тронул его за плечо.

- Скажи свой урок, Эдди. Скажи без ошибки.

Эдди раздраженно шикнул сквозь зубы,  злясь, что его отвлекают, но Ро-
ланд  не  отвел взгляда,  и потому юноша с глубоким вздохом постарался
выбросить из головы все:  взвизги и скрипы изработавшегося  оборудова-
ния; разнообразные прострелы и ломоты во всем теле; сознание того, что
Сюзанна здесь,  смотрит, опираясь на ладони выпрямленных рук, и после-
дующее  озарение:  она  ближе  всех  к земле - если он промажет по ка-
кой-нибудь из хитрых механических штуковин на поляне и та решит отпла-
тить обидчикам, Сюзанна окажется самой удобной мишенью.

- Не рукой стреляю; тот, кто стреляет рукою, забыл лик своего отца.

Во прикол, подумал молодой человек; встреться Эдди со своим папашей на
улице, он бы его не узнал. Но он чувствовал, как слова делают свое де-
ло  -  проясняют голову и успокаивают нервы.  Не ведая,  из того ли он
теста,  что положено стрелку (возможность,  казавшаяся юноше  сказочно
неправдоподобной,  пусть даже он понимал, что во время разборки в ноч-
ном клубе у Балазара сумел проявить недюжинную стойкость), Эдди, одна-
ко,  знал  -  чему-то в его душе пришлась по вкусу бесстрастная холод-
ность, нисходившая на него с чередой старых-престарых вопросов и отве-
тов, которым их выучил стрелок; равнодушная холодность и то, как пред-
меты с присущей им безжизненной четкостью вдруг  выделялись  из  общей
картины.  Другая частица Эдди понимала, что это еще один страшный нар-
котик, немногим отличающийся от героина, сведшего в могилу Генри и ед-
ва  не  сгубившего  его самого,  но это ничего не меняло:  радость тех
мгновений,  когда с губ срываются слова старинной формулы,  звенела  в
нем тугой струною, как звенят корабельные снасти на сильном ветру.

- Не рукой целюсь; тот, что целится рукою, забыл лик своего отца.

Оком целюсь.

Не из  револьвера убиваю;  тот,  что убивает из револьвера,  забыл лик
своего отца.

И, неожиданно для себя выступив из-за деревьев на поляну,  Эдди бросил
роботам, крутившимся на дальнем ее краю:

- Сердцем убиваю.

Роботы прервали свое бесконечное круженье. Один из них громко зажужжал
- это мог быть сигнал тревоги или предупреждение.  Радары,  каждый  не
больше  половинки  шоколадного батончика "Херши",  повернулись на звук
голоса Эдди.

Эдди открыл огонь.

Сенсоры один за другим разлетелись,  как глиняные голубки. Жалость ис-
чезла из сердца Эдди, остались лишь ледяное спокойствие и сознание то-
го, что он не захочет и не сможет остановиться, пока не завершит дела.

Окутанная сумерками поляна наполнилась громом,  отразившимся от покры-
той многочисленными трещинами и сколами стены камня на ее широком кон-
це.  Металлическая змея, дважды перекувырнувшись, простерлась в пыли и
лежала, подергиваясь. Самый большой механизм - тот, что напоминал Эдди
игрушечный трактор его детства - попытался сбежать и судорожными  рыв-
ками кинулся к краю колеи.  Эдди к Богу в рай разнес его радар.  Меха-
низм зарылся квадратным носом в землю;  из стальных глазниц,  где при-
мостились стеклянные глаза,  брызнули тоненькие язычки голубого пламе-
ни.

Эдди промазал только раз,  по воспринимающему устройству крысы из нер-
жавеющей стали. Пущенная в радар пуля с тонким комариным пением отско-
чила от металлической крысиной спины.  Крыса как ошпаренная  выскочила
из колеи.  Заложив вираж возле похожей на короб штуковины, которая еще
совсем недавно вышагивала по кругу следом за змеей,  она с поразитель-
ной скоростью бросилась через поляну в атаку,  рассерженно чакая.  Тут
Эдди разглядел пасть,  окаймленную длинными острыми штырьками. На зубы
они не походили;  скорее, они напоминали снующие вверх-вниз иглы швей-
ной машины,  превращенные скоростью своего движения в дрожащее  полуп-
розрачное марево. "Нет,- подумал Эдди,- сдается мне, на кутят эти тва-
ри все-таки мало похожи".

- Роланд, давай сам! - в отчаянии крикнул он, но когда, улучив момент,
поспешно огляделся,  то увидел, что Роланд по-прежнему стоит, скрестив
руки на груди,  с лицом отрешенным и  безмятежным.  Возможно,  стрелок
раздумывал  над шахматными задачами или размышлял о давнишней любовной
переписке.

Радар на спине у крысы вдруг замер.  Блюдце едва заметно повернулось и
жужжа нацелилось на Сюзанну Дийн.

"Осталась одна  пуля,-  мелькнуло в голове у Эдди.- Если промажу,  эта
тварь начисто сдерет Сьюзи лицо".

Вместо того,  чтобы выстрелить,  он сделал шаг вперед и что было  силы
пнул крысу. Башмаки Эдди сменила пара мягких мокасин из оленьей шкуры,
и сотрясение от удара передалось по ноге до самого колена. С прерывис-
тым,  каким-то заржавленным визгом крыса перекувырнулась на земле раз,
другой,  и замерла кверху брюхом.  Эдди увидел что-то вроде дюжины ко-
ротких, толстых механических ножек, поршнями ходивших вверх-вниз. Каж-
дая ножка оканчивалась острым стальным  когтем.  Эти  когти  вращались
вокруг своей оси на шарнирчиках величиной с карандашный ластик.

Из средней  части  робота  выдвинулся стальной стержень;  механическую
крысу подбросило,  перевернуло,  и она вновь заняла нормальное положе-
ние.  Эдди повел револьвер вниз, оставив без внимания мимолетный порыв
подстраховаться свободной рукой.  Может,  в его родном мире легавые  и
были обучены стрелять таким манером, но тут это делалось иначе. "Когда
забудешь,  что револьвер здесь,  когда покажется,  будто стреляешь  из
пальца,- наставлял Роланд,- тогда ты будешь близок к цели".

Эдди нажал на спуск.  Крошечное блюдечко радара, вновь завертевшееся в
попытке отыскать врагов, исчезло в синей вспышке. Послышалось сдавлен-
ное "клуп!", и крыса упала на бок - мертвая.

Эдди обернулся. Сердце у него стучало, как отбойный молоток. Насколько
помнил юноша,  в такое бешенство он не приходил с тех пор,  как понял,
что Роланд намерен держать его в этом мире, пока не завоюет или не по-
теряет свою окаянную Башню.  иными словами, пока все они, вероятно, не
пойдут на корм червям.

Он навел разряженный револьвер в сердце Роланду и хрипло, едва узнавая
собственный голос, проговорил:

- Если б тут еще оставался патрон,  ты,  пожалуй, уже сейчас бросил бы
убиваться из-за своей занюханной Башни.

- Эдди, перестань! - резко сказала Сюзанна.

Эдди посмотрел на нее.

- Чертова железяка собиралась кинуться на тебя,  Сюзанна, и сделать из
тебя суслика.

- Но она же до меня не добралась.  Это ты ее ухлопал, Эдди. Ты показал
ей, где раки зимуют.

- Его  заслуги в этом нет.- Эдди хотел было убрать револьвер в кобуру,
но к своему вящему неудовольствию понял, что убирать его некуда. Кобу-
ра была у Сюзанны.- Он со своими уроками - со своими проклятыми урока-
ми - тут ни при чем.- Лицо Роланда,  до сих пор  выражавшее  умеренный
интерес,  внезапно  изменилось.  Взгляд переместился в некую точку над
левым плечом Эдди.

- ЛОЖИСЬ! - крикнул стрелок.

Эдди не стал задавать вопросов.  Его ярость и смятение вмиг как  рукой
сняло.  Он кинулся на землю и,  падая, увидел: молниеносным движением,
превратившим его левую руку в размазанное пятно,  стрелок потянулся  к
кобуре.  "Боже ты мой,- подумал молодой человек,- НЕ МОЖЕТ он быть та-
ким шустрым, таких шустрых в принципе не бывает, у меня получается ни-
чего себе, но рядом с Сюзанной я просто копуша, а Сюзанна по сравнению
с ним - черепаха, которая силится взойти на стеклянную кочку."

Что-то пронеслось у Эдди над самой головой -  что-то,  что,  громко  и
пронзительно пища в своей механической ярости, выдрало у него клок во-
лос.  Стрелок открыл огонь с бедра - три быстрых  выстрела  прогремели
друг другу вдогонку,  как три удара грома,- и писк оборвался. На землю
между тем местом, где лежал Эдди, и тем, где рядом с Роландом привста-
ла на обрубках ног Сюзанна, с глухим стуком шлепнулось некое создание,
показавшееся Эдди похожим на крупную механическую летучую  мышь.  Сус-
тавчатое,  крапчатое от ржавчины крыло ударило по земле,  словно доса-
дуя, что возможность упущена, и застыло без движения.

Легко ступая в старых,  разбитых сапогах, Роланд подошел к Эдди и про-
тянул ему руку.  Эдди принял ее и позволил Роланду помочь ему поднять-
ся.  Он обнаружил, что не может говорить: падение вышибло из него дух.
"Может,  оно и к лучшему. похоже, всякий раз как я разеваю пасть, будь
она неладна, я что-нибудь да ляпну".

- Эдди!  Ты в порядке?  - К тому месту,  где он стоял, нагнув голову и
уперев руки в ляжки, и пытался отдышаться, ползла Сюзанна.

- Ага,- прохрипел Эдди. Он с усилием выпрямился.- Так, пустяки, легкая
стрижечка.

- Эта тварь была на дереве,- мягко сказал Роланд.- Поначалу я и сам ее
не приметил. В это время дня свет становится обманчив.- Стрелок помол-
чал и тем же мягким тоном продолжил:  - Эдди,  опасность Сюзанне никак
не угрожала.

Эдди утвердительно мотнул головой.  Теперь-то до него дошло:  проворс-
тво,  с каким стрелок выхватывал револьвер,  позволяло сжевать гамбур-
гер, запить его молочным коктейлем - и не опоздать с выстрелом.

- Ну, хорошо, хорошо. Скажем только, что я не одобряю твою методу обу-
чения,  ладушки?  Но просить прощенья я не собираюсь, не жди - не дож-
дешься.

Роланд наклонился,  подхватил  Сюзанну  на руки и принялся отряхивать.
Делал он это равнодушно-ласково,  как мать отряхивает делающего первые
шаги  малыша после одного из неизбежных кувырков в пыли на заднем дво-
ре.

- Я не жду от тебя извинений; кроме того, они не надобны,- сказал он.-
Два дня назад у нас с Сюзанной произошел подобный же разговор.  Верно,
Сюзанна?

Она кивнула.

- Роланд придерживается мнения, что ученику время от времени требуется
хороший пинок в ребра.

Эдди оглядел учиненный ими разгром и медленно принялся выколачивать из
штанов и рубашки костяную пыль.

- Слышь, старик, а если б я сказал тебе, что не хочу быть стрелком? А,
Роланд?

- Я  бы ответил,  что твои желания не имеют большого значения.- Роланд
смотрел на металлическую будку у каменной стены и  словно  бы  утратил
интерес к беседе. Эдди уже видел такое раньше. Когда разговор сворачи-
вал на если бы да кабы, Роланд почти всякий раз терял к нему интерес.

- Ка? - В вопросе Эдди звучали отголоски былой желчности.

- Верно. Ка.- Роланд подошел к будке и провел рукой по желтым и черным
полосам,  наискось  расчерчивавшим  переднюю стенку.- Мы нашли один из
двенадцати пограничных порталов,  кольцом опоясывающих этот мир.  одну
из шести троп к Темной Башне.

И это тоже ка.









Эдди пошел обратно за инвалидным креслом Сюзанны. Просить молодого че-
ловека об этом не пришлось - ему хотелось некоторое время побыть одно-
му, чтобы вновь взять себя в руки. Теперь, когда стрельба закончилась,
каждый мускул в теле Эдди словно бы мелко дрожал и трепетал не в лад с
остальными.  Юноше не хотелось, чтобы товарищи видели его в таком сос-
тоянии - не потому,  что оно могло бы быть неверно истолковано как ис-
пуг,  а потому,  что Роланд,  или Сюзанна, или оба могли бы распознать
его истинную природу: перевозбуждение. Пришедшееся Эдди по нраву. Даже
нетопырь, едва не снявший с юноши скальп, не перетянул чашу весов.

"Это все муть, паря. Сам же знаешь".

К сожалению,  Эдди этого не знал.  Он лоб в лоб столкнулся с тем,  что
Сюзанна открыла для себя чуть раньше,  пристрелив медведя:  можно было
сколько угодно разглагольствовать о том,  что не хочешь быть стрелком;
что не желаешь, словно последний бродяга, скитаться по этому безумному
миру,  где кроме них троих нет,  кажется, ни единой живой человеческой
души; что на самом деле тебе, Эдди Дийну, больше всего охота стоять на
углу Бродвея и Сорок второй улицы, прищелкивать пальцами под ревущую в
наушниках плеера "Криденс Клируотер Ривайвл",  смачно чавкать сосиской
с соусом чили и глазеть на проходящих мимо девчонок - на в высшей сте-
пени аппетитных и соблазнительных нью-йоркских девчонок с  надутыми  -
"да  пошел ты!" - губками и длиннющими ногами из-под коротких юбчонок.
Можно было распространяться об этом до посинения, но сердце Эдди знало
иное.  Сердце Эдди знало, что, отправляя электронный зверинец на небе-
са,  он наслаждался - во всяком случае, пока шла потеха и Роландов ре-
вольвер был его,  Эдди, личной портативной грозой. Что он с удовольст-
вием пнул робота-крысу, пусть даже отшиб при этом ногу и чуть не нава-
лил в штаны со страху.  Страх странным образом лишь обострял наслажде-
ние.

Все это было уже  достаточно  скверно,  однако  сердце  Эдди  знало  и
кое-что  похуже:  появись  здесь,  сейчас  дверь,  ведущая  обратно  в
Нью-Йорк,  он,  возможно, и не вошел бы в нее, ибо еще не видел воочию
Темной Башни.  В молодом человеке начинало крепнуть убеждение, что бо-
лезнь Роланда заразна.

Пробираясь в ожесточенной борьбе с креслом Сюзанны через беспорядочные
нагромождения ольховых пней и колод и ругательски ругая ветки, которые
хлестали по лицу,  норовя выколоть глаза,  Эдди неожиданно  обнаружил,
что с некоторыми из этих вещей может примириться.  Признание это поос-
тудило юноше кровь.  "Хочется увидеть, такая она, как была во сне, или
нет,- подумал он.- Увидеть такое. фантастика, в натуре!"

Но внутри у него заговорил другой голос.  "Эдди,  спорим,  его прежним
дружкам - ну,  тем, с такими кликухами, будто они припожаловали прями-
ком  от  Круглого  Стола при дворе короля Артура - так вот,  гад буду,
всем им мерещилось то же самое.  И все они теперь  покойники.  Все  до
единого".

Хочешь не хочешь,  Эдди узнал этот голос. Он принадлежал Генри, а зна-
чит, не слышать его было затруднительно.









Роланд, придерживая на правом бедре Сюзанну, стоял перед металлическим
домиком, напоминающим закрытый на ночь вход в метро. Бросив инвалидное
кресло у края поляны,  Эдди пошел к ним.  Чем ближе он  подходил,  тем
громче становился гул и явственнее - дрожь земли под ногами.  Оборудо-
вание,  производящее этот шум,  понял Эдди, находится или в будке, или
под ней.  Казалось, у него гудит не в ушах, а где-то в голове, в самой
ее глубине, и в полых недрах живота.

- Стало быть,  вот один из двенадцати порталов.  Куда он выходит,  Ро-
ланд? В "Мир Диснея"?

Роланд покачал головой.

- Я не знаю,  куда он выходит.  Быть может, в никуда. а может быть, во
все сущие миры.  В моем мире вообще есть много мне неведомого - это вы
оба наверняка уже поняли. А есть такое, что некогда было мне известно,
но изменилось.

- Из-за того, что мир сдвинулся с места?

- Да.- Роланд бросил на Эдди короткий взгляд.- Послушай-ка,  это  ведь
не  просто риторическая фигура.  Мир действительно сдвинулся с места и
непрестанно убыстряет свое движение.  В то же время  все  снашивается.
распадается.- Подтверждая свою мысль наглядным примером,  стрелок пнул
металлический труп шагающего короба.

Эдди вспомнилась нарисованная Роландом на земле грубая схема  располо-
жения порталов.

- Так  это  и есть край света?  - спросил он почти робко.- Я хочу ска-
зать, не больно-то он отличается от любого другого места.- Эдди хохот-
нул.- Если здесь и есть обрыв, я его не вижу.

Роланд покачал головой.

- Край-то он край,  да не такой. Это - место, где берет начало один из
Лучей. Так меня, во всяком случае, учили.

- Лучей? - переспросила Сюзанна.- Каких Лучей?

- Великим Пращурам принадлежит заслуга не устройства, но пере-устройс-
тва мироздания.  Рассказывают разное:  одни - будто Лучи суть спасение
мира, другие - будто бы это семена всеобщей погибели и разрушенья. Лу-
чи - творение Великих Пращуров.  Это такие линии. скрепляющие. удержи-
вающие.

- Ты говоришь о магнетизме? - осторожно поинтересовалась Сюзанна.

Все лицо Роланда просветлело;  озарение преобразило шероховатые грубые
грани и изборожденные морщинами плоскости,  превратив их в нечто новое
и поразительное.  На миг Эдди открылось,  как будет выглядеть  Роланд,
если и впрямь доберется до своей Башни.

- Да!  Не  об одном магнетизме,  хотя магнетизм играет здесь известную
роль. о силе тяготения. и о надлежащей увязке пространства, измерений,
величин. Лучи - те силы, что связуют все это воедино.

- Добро пожаловать к физикам-шизикам,- негромко прокомментировал Эдди.

Сюзанна пропустила его реплику мимо ушей.

- А Темная Башня? Это что же, какой-то генератор? Центральный источник
энергии для Лучей?

- Не знаю.

- Но знаешь,  что здесь - пункт А,- вмешался Эдди.- Если мы достаточно
долго будем идти по прямой,  мы придем на другой край света, к другому
порталу - назовем его пунктом С.  Но сперва мы придем  в  пункт  В.  В
центральную точку. К Темной Башне.

Стрелок кивнул.

- Сколько придется идти? Ты знаешь?

- Нет.  Но  я  знаю,  что дорога нас ждет очень дальняя и что с каждым
уходящим днем расстояние увеличивается.

Эдди, нагнувшийся было обследовать шагающий короб,  выпрямился и уста-
вился на Роланда.

- Этого  не может быть.- Он говорил тоном человека,  старающегося убе-
дить малыша,  что никакой бука в шкафу не живет и жить не может по той
простой причине, что в действительности буки в природе не существуют.-
Миры не растут, Роланд.

- Да что ты?  В пору моего отрочества, Эдди, у нас еще водились карты.
Особенно мне памятна одна, под названием "Великие державы Западных Зе-
мель". На ней была изображена и моя родина, Галаад; и Низинные Баронс-
тва,  охваченные бунтом и смутой спустя год после того, как я завоевал
право носить револьверы; и холмы; и горы; и Западное море. От Западно-
го  моря  Галаад  отделяло  изрядное расстояние - тысяча миль,  а то и
больше - но на то,  чтобы преодолеть его,  я истратил  более  двадцати
лет.

- Это  невозможно,-  быстро и испуганно сказала Сюзанна.- Даже если ты
от начала до конца шел пешком, на это не могло уйти двадцать лет!

- Ну,  надо же учесть остановки - попить пивка, черкнуть открытку-дру-
гую,- пробурчал Эдди. Никто, однако, не обратил на него внимания.

- Большую  часть  пути  я проделал не пешком,  а верхом,- возразил Ро-
ланд.- Хотя порой,  волею обстоятельств,  мое продвижение на  Запад  и
оказывалось.  э-э.  приостановлено - так?..  однако означенное время я
провел по преимуществу в дороге,  уходя от Джона Фарсонского. От Джона
Фарсона, стоявшего во главе восстания, что опрокинуло мир, в котором я
вырос.  От мятежного Фарсона, жаждавшего увидеть мою голову насаженной
на кол во дворе его замка. К чему, полагаю, у него имелись веские при-
чины,  ибо на совести моей и моих соотчичей смерть великого  множества
его сподвижников. а я, к тому же, похитил нечто, чем Фарсон чрезвычай-
но дорожил.

- Что, Роланд? - с любопытством спросил Эдди.

Роланд покачал головой.

- Об этом в другой раз.  а то и никогда. Сейчас же задумайтесь вот над
чем: мною пройдено много тысяч миль. Ибо мир растет.

- Не может такого быть. Не может, и все,- гнул свое Эдди, тем не менее
потрясенный до глубины души.- Были бы землетрясения.  потопы.  цунами.
Не знаю, что еще.

- Да посмотри же!  - взъярился Роланд.- Довольно лишь оглядеться!  Что
ты видишь? Мир, подобно детской игрушке волчку замедляющий свое враще-
ние,  пусть даже при этом он разгоняется и движется иным, непостижимым
для нас образом.  Взгляни на то, что ты убил, Эдди! Отцом твоим закли-
наю, посмотри на убитых тобою!

Два широких стремительных шага по направлению к ручью - и подхваченная
стрелком стальная змея после беглого осмотра  была  переброшена  Эдди.
Молодой  человек  левой  рукой поймал суставчатое тело,  и змея тут же
развалилась на две части.

- Видишь?  Она вконец изработалась.  Равно как и все встреченные здесь
нами создания - одряхлевшие,  изнуренные.  Не нагрянь мы, их все равно
постигла бы скорая смерть. С гибелью медведя.

- Медведь был чем-то болен,- сказала Сюзанна.

Стрелок кивнул.

- Его живую плоть разъедали паразиты. А вот отчего они напали лишь те-
перь, не прежде?

Сюзанна не ответила.

Эдди меж  тем рассматривал змею.  В отличие от медведя она производила
впечатление полностью искусственной конструкции - металл, микросхемы и
ярды  (если  не мили) паутинно-тонкого провода.  Более того:  ощупывая
внимательным взглядом ту половину змеи,  которую продолжал  держать  в
руках,  Эдди различил крохотные пестринки ржавчины, и не только на по-
верхности,  но и внутри.  Мокрое пятно там же говорило об утечке масла
или же о том,  что в змеиную утробу просочилась вода. Под воздействием
влаги часть проводков сгнила,  а несколько  плат  величиной  с  ноготь
большого пальца поросли какой-то зеленоватой дрянью, похожей на мох.

Эдди перевернул змею вверх брюхом.  Стальная пластинка незамедлительно
поставила молодого человека в известность,  что в руках у него - изде-
лие  "Норт-Сентрал  Позитроникс,  ЛТД.".  Имени  на пластинке не было,
только серийный номер. "Видно, ты, подруга, такое ничтожество, что имя
тебе не положено,- подумал Эдди.- И то сказать: шестерка, навороченная
сапка с мотором, которую придумали только затем, чтоб время от времени
вкатывать  Братцу Медведю оздоровительный клистир.  или делать что-ни-
будь не менее отвратное".

Он бросил змею и вытер руки о штаны.

Роланд, подобравший с земли "трактор",  с силой рванул одну  гусеницу.
Гусеница  легко  отделилась,  пролив  на  клочок  земли между сапогами
стрелка дождь ржавчины. Роланд отбросил гусеницу в сторону.

- Все в этом мире замирает или разваливается,- сказал он  без  всякого
выражения.- Силы же сцепляющие, коим мир обязан своею соразмерностью и
гармонией во времени,  равно как и в пространстве,  слабеют.  Мы знали
это еще детьми,  но и помыслить не могли, каково окажется время угаса-
ния.  Да и каким чудом могли бы мы вообразить такое? И все же пора за-
ката настала,  я жив, я многое слышу и вижу, и вот мое убеждение: Пос-
ледние Времена пагубно сказываются не на одном лишь моем родном  мире.
Они подтачивают и ваш мир,  Эдди и Сюзанна,  а быть может,  и миллиард
иных миров.  Лучи разрушаются. Бог весть, причина то или один из приз-
наков, но я знаю, что это истинная правда. Подите сюда! Ближе! Слушай-
те!

Приближаясь к металлической коробке,  наискось располосованной чередо-
ванием желтого и черного, Эдди нежданно-негаданно угодил в цепкие объ-
ятия одного яркого и неприятного воспоминания.  Впервые за  много  лет
молодой человек поймал себя на том,  что думает о рассыпающейся викто-
рианской развалюхе с Голландского Холма. Развалюха эта, известная дет-
воре района как "Особняк", стояла на заросшей бурьяном неухоженной лу-
жайке на Райнхолд-стрит,  примерно в миле  от  квартала,  где  выросли
братья Дийн. Об Особняке ходили страшные истории - Эдди полагал, что в
районе едва ли сыщется мальчишка или девчонка,  их не слыхавшие. Каза-
лось,  горбатый дом,  тяжело осевший под крутой кровлей, злобно глядит
на прохожих из густой тени карнизов.  Оконных стекол,  само собой,  не
было  и в помине (бросать камнями в окна можно и с почтительного расс-
тояния),  но участи быть расписанным краской из  распылителя,  превра-
титься в тир или в траходром дом избежал. Наибольшее же недоумение вы-
зывал сам факт его затянувшегося существования:  никто ни разу не под-
жигал Особняк - ни ради страховки, ни чтобы просто поглазеть на пожар.
Ребята говорили,  что там,  конечно же,  водятся привидения, и однажды
Эдди,  стоявшему с Генри на тротуаре и смотревшему на Особняк (это па-
ломничество братья совершили специально,  чтобы своими глазами увидеть
предмет невероятных слухов,  хотя матери Генри объяснил,  что они все-
го-навсего идут с какими-то его друзьями к Дальбергу,  за  "Худси  Ро-
кетс"),  почудилось,  что привидения там, пожалуй, действительно могут
водиться.  Разве не ощутил он,  что из старых, сумрачных викторианских
окон - окон,  которые, казалось, вперились в него неподвижным сосредо-
точенным взором опасного безумца - сочится некая грубая и мощная враж-
дебна



не шевельнуло  легчайшее  дуновение волоски у него на руках и сзади на
шее?  Разве не подсказывало ему со всей ясностью чутье:  переступи по-
рог, и захлопнется дверь, щелкнет замок, придут в движение стены, пой-
дут смыкаться,  размалывая в порошок косточки дохлых  мышей,  стремясь
сокрушить и твои косточки?

Населенный призраками. Сам - призрак.

Приближаясь теперь  к  металлическому  коробу  будки,  молодой человек
вновь оказался во власти давнишнего ощущения опасности и тайны. Руки и
ноги  Эдди  покрылись  гусиной  кожей,  волоски на шее встопорщились и
слиплись налезающими друг на друга,  похожими на  перья  пучочками.  И
вновь  он  ощутил то же легчайшее дуновение,  хотя листва на деревьях,
обступивших поляну, сохраняла полную неподвижность.

Тем не менее Эдди упрямо продолжал идти к двери (ибо то была, конечно,
дверь - очередная дверь,  хоть и запертая, вопреки желаниям и хотениям
молодого человека,  навсегда) и остановился лишь тогда,  когда его ухо
оказалось прижато к металлу.

Можно было  подумать,  что полчаса назад Эдди хватил таблетку действи-
тельно сильной "кислоты" и его как раз начинает  мощно  забирать.  Во
мраке заглазья поплыли диковинные краски.  В ушах зазвучали призрачные
голоса,  бормотавшие что-то в каменных глотках  длинных  коридоров,  в
чертогах, озаряемых неверным мерцающим светом электрических светильни-
ков. Эти факелы современной эпохи, некогда заливавшие все ярчайшим си-
янием, обратились ныне в жалкие стерженьки угрюмого голубого огня. Эд-
ди чувствовал пустоту. безлюдье. мерзость запустения. смерть.

Грохот машин не смолкал. Но не вторгался ли исподволь в этот шум некий
неприятный  призвук,  этакий слышный порою за мерным гулом глухой стук
сродни перебоям больного сердца?  Не возникало ли ощущение,  что меха-
низмы - источники этого шума, хотя и значительно превосходят тонкостью
и сложностью внутреннее устройство медведя,  не могут попасть в такт с
самими собой?

- Безмолвно  все  в чертогах мертвецов,- услышал Эдди свой замирающий,
слабеющий шепот.- Недвижно,  стыло,  предано забвенью.  Зри - лестницы
погружены во мрак, в покоях гибель царствует с разрухой. Вот, вот они,
чертоги мертвецов, где пауки прядут и среди камня огромные системы за-
тихают - одна вослед другой, поочередно.

Роланд грубо оттащил его от будки,  и Эдди повел на стрелка затуманен-
ными глазами.

- Довольно,- сказал Роланд.

- Фиг знает,  чего туда напихано, но фурычит оно не ахти, верно? - ус-
лышал Эдди свой голос - дрожащий,  доносящийся словно бы издалека. Мо-
лодой человек еще осязал могучую силу,  наплывающую из  короба  будки.
Она звала Эдди, влекла, манила.

- Верно. Нынче в этом мире нет ничего, столь уж процветающего.

- Братцы!  Если вы задумали здесь заночевать, радостью общения со мной
вам придется пожертвовать,- предупредила Сюзанна. Голубовато-серый по-
лумрак,  дитя угасшей вечерней зари, размыл контуры ее лица - лишь бе-
лели смутно белки глаз да зубы.- Я отправляюсь вон туда.  Мне не  нра-
вится, как эта штука на меня действует. Брр!

- Все мы расположимся на ночлег там,- сказал Роланд.- Идемте.

- Это ты здорово придумал,- одобрил Эдди.  Они двинулись прочь от буд-
ки,  шум механизмов пошел на убыль,  и Эдди почувствовал,  что  власть
этих  звуков  над  ним  слабеет,  хотя они по-прежнему взывали к нему,
приглашая исследовать сумрачные переходы,  пустынные лестницы,  покои,
где обитали гибель и разруха, где пряли пауки и где во тьму панели уп-
равленья погружались одна вослед другой, поочередно.









Ночью, во сне,  Эдди опять не спеша шел по Второй авеню на угол  Сорок
шестой, к "Деликатесам от Тома и Джерри". Он миновал магазин, где про-
давали записи и пластинки.  Из динамиков оглушительно грянули "Роллинг
Стоунз":



 Я вижу красную дверь и хочу

 Перекрасить ее в черный цвет.

 Пусть почернеют все краски,

 Пестроте говорю я: нет.

 Мимо - девахи, одеты по-летнему,

 Ярко, сойдешь с ума,

 И я верчу башкой, не то от меня

 Нипочем не отступит тьма.



Дальше, дальше,  мимо  расположившегося  между  Сорок  девятой и Сорок
восьмой улицами магазина под названием "Зеркало души". В витрине висе-
ли зеркала;  Эдди заметил в одном свое отражение и подумал,  что давно
уж не выглядел так хорошо;  волосы чуть длинноваты, но в целом - заго-
релый и подтянутый. Хотя одежка. м-да, чувачок. Фраер с головы до пят.
Синяя куртка-блейзер,  белая рубашечка, галстучек темно-красный, серые
парадные брючата. такого прикида "чертов яппи" у Эдди сроду не бывало.

Его кто-то тряс.

Эдди попытался  глубже ввинтиться в сон.  Ему не хотелось просыпаться.
Ведь он еще не дошел до "Деликатесов", не открыл ключом дверь, не шаг-
нул за порог,  в море роз.  Эдди хотелось вновь увидеть алый ковер без
конца и края,  высокое синее небо с плывущими в нем громадами облачных
кораблей и Темную Башню. Насельница ее жуткого и таинственного столпа,
прожорливая тьма, подстерегавшая всякого, кто подберется слишком близ-
ко,  внушала Эдди страх,  но не угашала желания увидеть Башню еще раз.
Он хотел, ему нужно было ее увидеть.

Однако рука, трясшая его, не унималась. Сон начал меркнуть, вонь авто-
мобильных выхлопов, висящая над Второй авеню, обернулась запахом дыма,
легкого, редкого - костер уже почти догорел.

Рука принадлежала Сюзанне.  Вид у молодой женщины был испуганный. Эдди
сел и обнял ее одной рукой.  Ночевали путники за ольховой рощей,  куда
долетал лепет ручья,  бегущего по усеянной костями поляне.  По  другую
сторону рдеющих углей, что накануне вечером были костром, лежал спящий
Роланд.  Сон его был тревожен - сбросив единственное  одеяло,  стрелок
свернулся калачиком, подтянув колени едва ли не к самой груди. Без са-
пог ступни казались белыми, узкими и какими-то беззащитными. На правой
недоставало большого пальца, павшего жертвой омароподобной твари, отх-
ватившей Роланду и часть правой руки.

Стрелок стонал, вновь и вновь повторяя какую-то невнятную фразу. После
нескольких повторов Эдди понял, что это та самая фраза, которую Роланд
вымолвил перед тем,  как без чувств рухнуть  на  поляне,  где  Сюзанна
застрелила медведя:  "Раз так,  идите - есть и другие миры,  не только
этот".  На миг стрелок  умолкал,  потом  окликал  мальчика  по  имени:
"Джейк! Где ты? Джейк!"

Скорбь и безысходное отчаяние,  звучавшие в его голосе, наполнили Эдди
ужасом.  Украдкой обняв Сюзанну, он крепко прижал ее к себе. И почувс-
твовал, что она дрожит, хотя ночь была теплой.

Стрелок перевернулся на спину.  Звездный свет упал в его открытые гла-
за.

- Джейк, где ты? - воззвал он во тьму ночи.- Вернись!

- О, Господи, опять он отключился. Что делать, Сьюзи?

- Не знаю.  Знаю только, что больше не могу слушать это в одиночестве.
Кажется, что он так далеко. так далеко от всех, от всего.

- Раз  так,  идите,- пробормотал стрелок,  снова повертываясь на бок и
подтягивая колени к груди,- есть и другие миры,  не только  этот.-  Он
примолк.  Затем грудь его заходила толчками,  и оттуда на волю протяж-
ным,  леденящим кровь криком вырвалось имя мальчика. Позади них в чаще
леса какая-то крупная птица снялась с ветки и в сухом шелесте крыл по-
летела на поиски более мирного уголка.

- Есть какие-нибудь соображения? - спросила Сюзанна. Ее широко раскры-
тые глаза были мокры от слез.- Может, надо его разбудить?

- Не знаю.- Эдди увидел револьвер стрелка - тот, что Роланд обычно но-
сил на левом бедре.  Этот револьвер, в кобуре, лежал на квадрате акку-
ратно  сложенной  оленьей  шкуры  рядом со спящим Роландом,  там,  где
стрелку не составило бы труда дотянуться до него.- Пожалуй,  не  риск-
ну,- прибавил молодой человек.

- Это сводит его с ума.

Эдди кивнул.

- Что же делать? Эдди, что же нам делать?

Эдди не знал. Заражение, вызванное укусом омароподобной твари, остано-
вил и уничтожил антибиотик; сейчас Роланда вновь сжигал недуг, но Эдди
думал,  что нет на белом свете антибиотика, который исцелил бы стрелка
в этот раз.

- Хрен его знает. Ложись-ка со мной, Сьюзи.

Эдди укрыл их шкурой,  и спустя некоторое время Сюзанна перестала дро-
жать.

- Если он сойдет с ума, нам, пожалуй, не поздоровится,- сказала она.

- А то я не знаю.- Эта неприятная мысль уже посещала Эдди,  приняв об-
личье медведя с красными,  полными ненависти глазками (не таилось ли в
недрах их багровой пучины еще и недоумение?) и смертоносными беспощад-
ными когтями. Взгляд Эдди обратился к револьверу, лежавшему так близко
от левой, здоровой руки стрелка, и молодой человек опять вспомнил, ка-
кое проворство выказал Роланд, заметив стремительно пикирующего на них
механического нетопыря.  Если стрелок помешается и они с Сюзанной ока-
жутся в фокусе этого помешательства, шансов у них не будет. Никаких.

Он зарылся лицом в теплую ложбинку между шеей и плечом Сюзанны и  зак-
рыл глаза.

Довольно скоро Роланд перестал бормотать.  Эдди поднял голову и осмот-
релся.  Стрелок,  кажется,  вновь погрузился в естественный сон.  Эдди
поглядел на Сюзанну и увидел,  что уснула и она.  Юноша улегся рядом с
ней, осторожно поцеловал холмик ее груди и тоже закрыл глаза.

"Нет, парень; тебе еще долго-долго не спать".

Но они уже два дня были в пути, и Эдди устал, как последняя собака. Он
задремал. поплыл куда-то вниз.

"Назад, в сон,- думал он,  медленно опускаясь.- Я хочу обратно на Вто-
рую авеню. обратно к "Тому и Джерри". Вот чего я хочу".

Однако в ту ночь сон не повторился.









С восходом солнца путники наскоро позавтракали,  перепаковали и  пере-
распределили пожитки и вернулись на треугольную поляну.  В ясном проз-
рачном свете утра она казалась не такой уж страшной, и все-таки троица
всеми  силами старалась держаться на почтительном расстоянии от метал-
лической будки с предупреждающими желтыми и черными полосами. Если Ро-
ланд и помнил что-то о дурных снах, терзавших его ночью, он никак это-
го не показывал и покончил со  скучными,  но  обязательными  утренними
хлопотами как обычно, в глубокомысленном бесстрастном молчании.

- Как ты полагаешь выдерживать прямой курс отсюда к Башне? - поинтере-
совалась Сюзанна.

- Если то, о чем говорится в преданиях, справедливо, ничего трудного в
этом не будет. Помнишь, ты спрашивала о магнетизме?

Сюзанна кивнула.

Стрелок принялся  рыться  в  своем  кошеле.  Его рука закапывалась все
глубже и наконец явилась на свет с квадратиком старой мягкой  кожи.  В
лоскут была вколота длинная серебристая игла.

- Компас! - обрадовался Эдди.- Ну, ты прямо бдительный бойскаут!

Роланд покачал головой.

- Нет, не компас. Разумеется, я знаю, что такое компас, однако вот уже
много лет я и в глаза не видел оных приборов.  Не сбиться с  пути  мне
помогают светила - солнце и звезды - и даже в нынешние времена они от-
менно мне служат.

- Даже в нынешние времена? - с легкой тревогой переспросила Сюзанна.

Роланд кивнул.

- Стороны света тоже беспрестанно медленно смещаются.

- Боже!  - вырвалось у Эдди. Он попробовал представить себе такой мир,
где географический север коварно скользил бы к востоку или к западу, и
почти сразу сдался,  почувствовав легкое недомогание, какое чувствовал
всякий раз, глядя вниз с верха высотного здания.

- Это просто игла,  но она из стали и послужит нашей цели не хуже ком-
паса.  Отныне наш курс - Луч, и эта игла станет указывать нам дорогу.-
Стрелок  опять  порылся  в  кошеле и извлек грубо вылепленную глиняную
плошку,  по одному боку которой вниз бежала трещина.  Это изделие без-
вестного гончара, найденное на месте древнего стойбища, Роланд залатал
сосновой смолой.

Теперь он отправился к ручью, зачерпнул плошкой воды и отнес туда, где
в инвалидном кресле сидела Сюзанна.  Осторожно поставив плошку на под-
локотник кресла, стрелок подождал, пока поверхность воды успокоится, и
бросил туда иглу. Игла утонула и замерла на дне.

- Ух ты! - восхитился Эдди.- Класс! Повергся бы я в изумлении к стопам
твоим, Роланд, да боюсь попортить складку на брюках.

- Я еще не закончил. Сюзанна, придержи-ка плошку, чтоб не трясло.

Сюзанна выполнила просьбу Роланда,  и он медленно  покатил  инвалидное
кресло  по  поляне.  Когда до двери оставалось около двенадцати футов,
стрелок осторожно развернул его, и Сюзанна очутилась к будке спиной.

- Эдди! - вскрикнула молодая женщина.- Посмотри-ка сюда!

Эдди нагнулся над глиняной плошкой,  лишь краем сознания отмечая,  что
вода  уже  сочится  сквозь  самодельную пломбу Роланда.  Игла медленно
всплывала!  Достигнув поверхности,  она безмятежно закачалась на воде,
точно поплавок, расположась вдоль недоступной зрению прямой линии, на-
чинающейся от портала и уходящей в вековую чащу.

- Усраться можно - плавучая иголка! Ну, теперь я и впрямь все повидал!

- Сюзанна, держи плошку.

Сюзанна послушно взялась за глиняные бока, оберегая плошку от толчков;
кресло поехало в глубь поляны,  перпендикулярно металлическому коробу.
Игла потеряла установившийся румб, зарыскала и в следующую секунду уш-
ла обратно на дно.  Роланд откатил кресло на прежнее место. Игла вновь
всплыла и указала направление.

- Будь у нас железные опилки и лист бумаги,- сказал стрелок,- мы, рас-
сыпавши опилки по листу, могли бы наблюдать, как они вытягиваются чер-
тою в том же направлении.

- И так будет, даже когда мы уйдем от Портала? - спросил Эдди.

Роланд кивнул.

- Но и это еще не все. Луч, как ни удивительно, можно увидеть.

Сюзанна оглянулась, задев локтем плошку. Вода всколыхнулась, игла кач-
нулась,  словно в растерянности. и решительно вернулась в исходное по-
ложение.

- Не там,- поправил стрелок.- Ну-ка,  посмотрите вниз - ты,  Эдди, под
ноги, а ты, Сюзанна, себе в колени.

Они сделали, как он просил.

- Когда  я  велю вам смотреть - смотрите прямо вперед,  куда указывает
игла, и никуда более. Доверьтесь своим глазам! А теперь - смотрите!

Они подняли головы.  Мгновение Эдди не видел ничего,  кроме  леса.  Он
попробовал меньше напрягать глаза. и вдруг увидел, как несколькими не-
делями раньше увидел в узловатом деревянном наросте  очертания  пращи.
Тут молодой человек понял,  отчего Роланд велел им больше ни на что не
смотреть. На всем протяжении Луча его присутствие сказывалось на окру-
жающем - но еле уловимо.  За Лучом тянулись иголки сосен и елей. Кусты
зеленики росли не прямо, и их ветви отклонены были по ходу Луча. Вдоль
этой  замаскированной тропы (шедшей,  если Эдди сориентировался верно,
на юго-восток) лежали и деревья,  поваленные медведем в его стремлении
расчистить  обзор,- не все,  но большая их часть,  словно исходящая из
металлического короба сила,  подтолкнув шатающиеся стволы, расположила
их подобным образом.  Однако самым ясным свидетельством непосредствен-
ной близости Луча было то,  как ложились на  землю  тени.  Разумеется,
солнце,  поднимаясь на востоке,  отбрасывало их к западу,  но глядя на
юго-восток, Эдди разглядел грубую ажурную дорожку-"елочку", которой не
было вне направления, указанного плавающей в плошке иглой.

- Пожалуй,  я  что-то вижу,- с некоторым сомнением протянула Сюзанна,-
но.

- Смотри на тени. На тени, Сьюзи!

Эдди увидел, как глаза Сюзанны расширились - для нее все стало на свои
места.

- Боже правый!  Вот же он! Вон там! Знаешь, на что он похож? На пробор
в волосах!

Единожды разглядев, Эдди теперь уже не мог не видеть смутно различимый
проход, пронзающий неряшливый хаос зарослей, со всех сторон подступав-
ших к поляне;  как по линейке вычерченную прямую, обозначившую ход Лу-
ча. Молодой человек внезапно проникся сознанием того, какая колоссаль-
ная силища должна струить свои потоки вокруг (и, вероятно, прямехонько
сквозь него,  как рентгеновские лучи),  и был вынужден подавить острое
желание отойти в сторону, хоть на шаг вправо или влево.

- Слышь, Роланд, а не сделает оно меня стерильным?

Роланд со слабой улыбкой пожал плечами.

- Будто русло реки,- изумленно вымолвила Сюзанна.- Такое заросшее, что
его и не заметишь.  и все-таки оно есть.  Рисунок, в который сложились
тени, не будет меняться, пока мы остаемся на тропе Луча, верно?

- Нет,  отчего же,- отвечал Роланд.- Конечно,  тени будут перемещаться
сообразно  движению  солнца  по небу,  однако мы всегда сможем увидеть
Луч.  Надобно помнить,  что он течет одною и той же дорогою  тысячи  -
быть может, десятки тысяч лет. Посмотрите-ка на небо.

Они послушно задрали головы и увидели, что редкие перистые облака так-
же собраны "елочкой", параллельной Лучу. и что внутри создаваемого Лу-
чом силового коридора облака плывут быстрее, чем по обе стороны от не-
го. Их гнало на юго-восток. Толкало в направлении Темной Башни.

- Видите? Даже облака не могут не повиноваться.

В сторону путников летела стайка птиц. Поравнявшись с руслом Луча, она
на миг отклонилась в сторону,  к юго-востоку. Эдди, ясно видевший это,
с трудом верил своим глазам. Птицы пересекли узкий коридор, где незри-
мо властвовал Луч, и вернулись на прежний курс.

- Ну,  ладно,-  сказал молодой человек,- по-моему,  надо двигать.  Как
гласит народная глупость, дорога в тыщу миль начинается с одного шага,
и тэ дэ, и тэ пэ.

- Погоди  минутку.-  Сюзанна  смотрела на стрелка.- Ведь теперь-то эта
тысяча миль уже не тысяча,  правда?  О каком,  собственно,  расстоянии
идет речь, Роланд? Пять тысяч миль? Десять?

- Не могу сказать. Дорога очень дальняя.

- Ну,  и как же мы ее одолеем, черт побери, когда вам обоим везти меня
в этом чертовом кресле?  Нам крупно повезет,  если мы сумеем делать по
этой твоей Свалке по три мили в день, и ты это знаешь.

- Путь уже открыт,- терпеливо отвечал ей Роланд,- и покамест этого до-
вольно. Возможно, еще придет время, когда мы будем продвигаться к цели
быстрее, чем тебе хотелось бы, Сюзанна Дийн.

- Да-а? - она задиристо и ядовито поглядела на него, и Эдди с Роландом
уже не в первый раз разглядели в глубине ее глаз Детту Уокер, отплясы-
вающую угрожающий хорнпайп. - Ты что, где-то прикопал гоночную тачку?
Если так, не помешала бы еще и хорошая дорога, черт возьми!

- И ландшафт, и способ нашего передвижения по нему будут меняться. Так
бывает всегда.

Сюзанна отмахнулась от стрелка; "да иди ты!" говорил этот жест.

- Ты прямо как моя маменька с ее "Бог не оставит".

- А разве не пекся Он о нас до сих пор? - серьезно спросил Роланд.

Мгновение Сюзанна смотрела на него в немом удивлении, потом запрокину-
ла голову, и к небу взлетел ее смех.

- Ну, это, наверное, как посмотреть. Могу сказать только одно, Роланд:
если  сейчас мы не оставлены Его заботой,  то мне жутко не хочется ду-
мать, что же будет, вздумай Он отпустить нас без призора.

- Эй,  хватит вам,  пошли,- вмешался Эдди.- Я хочу свалить отсюда.  Не
нравится мне это место.

Эдди не кривил душой,  однако дело было не в одной лишь антипатии, ка-
кую внушала ему поляна.  Молодой человек рвался ступить наконец на за-
ветную тропу,  на хоронящуюся от чужого глаза дорогу,  и сгорал от не-
терпения.  Каждый шаг приближал Эдди к полю роз и царящей над его баг-
ряным  простором Башне.  Не без некоторого удивления юноша понял,  что
намерен увидеть ее - или погибнуть, добиваясь этого.

"Поздравляю, Роланд,- подумал он.- Дело сделано.  Я теперь один из об-
ращенных. Ну, кто-нибудь - аллилуйя!"

- Еще одно,  пока мы не тронулись в путь.- Роланд изогнулся и развязал
сыромятный шнур на левом бедре.  Затем он не спеша принялся  расстеги-
вать пряжку револьверного ремня.

- А это что за фортеля? - поинтересовался Эдди.

Роланд выдернул конец ремня из пряжки и протянул портупею юноше.

- Ты знаешь, почему я делаю это,- невозмутимо промолвил он.

- Надевай взад,  старина!  - Эдди пришел в страшное смятение; в душе у
него бурлили самые противоречивые чувства, а пальцы, даже сжатые в ку-
лаки, дрожали.- Скажи-ка, что это ты вытворяешь?

- Теряю  по  капле рассудок.  Покуда моя внутренняя рана не закрылась,
если она вообще когда-нибудь закроется,  негоже мне держать у себя ре-
вольвер. И тебе это известно.

- Возьми, Эдди,- спокойно сказала Сюзанна.

- Да если б вчера вечером,  когда на меня кинулась та летучая мышка, у
тебя не было б этой гадской железяки,  утром не было бы меня от носа и
выше!

В ответ стрелок продолжал протягивать юноше револьвер.  Его поза выра-
жала готовность простоять так в случае необходимости весь день.

- Хорошо! - выкрикнул Эдди.- Хорошо же, черт побери!

Выхватив портупею у Роланда, он несколькими резкими движениями застег-
нул ее у себя на талии.  Эдди полагал, что должен бы испытывать облег-
чение - не он ли посреди ночи смотрел на револьвер, лежавший так близ-
ко к руке Роланда,  и раздумывал о том,  что может произойти, если Ро-
ланд действительно съедет с катушек? Разве не преследовали те же мысли
и Сюзанну?  Но облегчения не было. Лишь страх, чувство вины и странная
щемящая печаль, чересчур глубокая, чтобы заплакать.

Без револьверов Роланд выглядел так непривычно.

Так неправильно.

- Все?  Доволен? Пушки у раздолбаев-ученичков, учитель безоружен - те-
перь-то  мы  можем идти?  А если из кустов на нас вылезет какая-нибудь
здоровенная гадина, ты, Роланд, всегда можешь бросить в нее нож.

- Ах,  да,- пробормотал стрелок.- Чуть не забыл.- Он достал нож из ко-
шеля и рукояткой вперед протянул Эдди.

- Да это же курам на смех! - заорал тот.

- Жизнь сама по себе смешна.

- Угу!  Запиши  это  на  открытку и пошли в "Ридерз дайджест",  едрена
вошь.- Эдди со злостью сунул нож за пояс и вызывающе взглянул  на  Ро-
ланда.- Теперь мы можем идти?

- Есть еще одно.

- Еж твою двадцать!

Губы Роланда снова тронула улыбка.

- Шучу,- сказал он.

У Эдди отвисла челюсть. Сюзанна опять захохотала, и ее смех рассыпался
в утренней тишине подобно мелодичной трели колокольчика.









Почти все утро они потратили на преодоление зоны разрушений, служившей
к защите медведя-великана. Однако идти руслом Луча было немного легче,
а едва бурелом и заросли кустарника остались позади, большой лес вновь
вступил  в  свои права и появилась возможность прибавить ходу.  Справа
деловито бежал ручей - тот самый,  что пробивался из каменной стены на
треугольной поляне.  Вобрав воды нескольких ручейков поменьше,  он те-
перь шумел громче. Здесь, в этой части леса, тоже водились звери; пут-
ники слышали, как они ходят в чаще, занятые своими повседневными дела-
ми, и дважды видели маленькие стайки оленей. Один самец, вопросительно
поднявший  голову,  увенчанную благородной короной ветвистых рогов,  с
виду тянул фунтов на триста.  Снова начался подъем.  Ручей отвернул  в
сторону от тропы.  И,  когда день уже клонился к вечеру,  Эдди кое-что
увидел.

- Может, остановимся? Передохнем?

- А что такое? - поинтересовалась Сюзанна.

- Да,- согласился Роланд.- Остановиться можно.

Внезапно словно тяжесть легла Эдди на плечи - он почувствовал присутс-
твие Генри.  "Ах ты, пусенька ты наша! Пусенька сто-то угляделя на де-
левце? Постлогать нашей кусеньке захотелось? А, тютя? У-у, какая ХОЛЕ-
СЕНЬКАЯ СТУСЬКА!"

- Да это не обязательно. В смысле, дело-то пустяковое. Я просто.

- .что-то увидел,- закончил за него Роланд.- Что бы это ни было,  при-
куси свой неугомонный язык и ступай возьми, что приметил.

- Да ей-богу же,  ничего особенного.- В  лицо  Эдди  бросилась  теплая
кровь.  Он постарался отвести взгляд от ясеня,  привлекшего его внима-
ние.

- Неправда.  Оно тебе нужно,  а это далеко не ничего. Раз оно потребно
тебе, Эдди, оно потребно и нам. А вот кто нам ни к чему, так это чело-
век, не способный избавиться от бесполезного груза воспоминаний.

Теплая кровь стала горячей. Еще мгновение Эдди стоял, уставив пылающее
лицо в землю,  и ему казалось,  будто блекло-голубые снайперские глаза
Роланда заглянули прямо в его смятенную душу.

- Эдди? - с любопытством спросила Сюзанна.- Что ты, милый?

Ее голос придал молодому человеку храбрости, которой ему так не хвата-
ло.  Потянув из-за пояса нож Роланда, Эдди направился к стройному пря-
мому ясеню.

- Может, ничего,- пробормотал он и заставил себя добавить: - А если не
изговняю, может, и до фига как много.

- Ясень  дерево  благородное и силою наделено в достатке,- заметил Ро-
ланд у юноши за спиной. Но Эдди едва ли слышал его. Насмешливый, зади-
ристый голос Генри исчез, а с ним исчез и стыд. Мысли молодого челове-
ка занимала теперь лишь ветка,  несколькими минутами раньше привлекшая
его внимание. Там, где эта ветка, утолщаясь, врастала в ствол, образо-
валось небольшое вздутие. Это-то утолщение странной формы и было нужно
Эдди.

Молодого человека  не оставляла мысль,  что внутри погребен ключ - тот
ключ,  что на краткий миг явился ему в пламени костра перед  тем,  как
горящие останки кости еще раз изменились и возникла роза. Три перевер-
нутых V,  центральное - пошире и поглубже двух других. И маленькая за-
корючка на конце. Вот что таил нарост.

На Эдди опять дохнуло давешним сном.  "Дид-э-чик,  дод-э-чом,  не тре-
вожься - ты с ключом".

"Возможно,- подумал он.- Но на этот раз надо будет вытащить его  весь.
Думаю, в этот раз девяносто процентов не пойдут".

Действуя с величайшей осторожностью, он срезал ветку и отсек ее тонкий
конец.  Остался толстый ясеневый чурбачок дюймов девяти в длину.  Этот
увесистый  кусок дерева в руке Эдди,  на ощупь очень живой,  напоенный
жизненной силой, казалось, был не прочь выдать скрытые в нем очертания
- но лишь человеку, которому достанет умения и ловкости выманить у не-
го эту тайну.

Был ли Эдди этим человеком? Имело ли это значение?

Эдди Дийн считал, что ответ на оба вопроса - да.

На правой руке юноши сомкнулись пальцы левой, здоровой руки стрелка.

- Сдается мне, ты знаешь какой-то секрет.

- Не исключено.

- Нам можно узнать, в чем он состоит?

Эдди помотал головой.

- Думаю, лучше не нужно. До поры до времени.

Роланд подумал, кивнул.

- Хорошо.  Я хочу задать тебе один вопрос,  и мы оставим эту тему.  Не
увидел ли ты случайно, как добраться до корня моих. моих затруднений?

Эдди подумал:  "И это самое большее, как он может обнаружить сжирающее
его заживо отчаяние".

- Не знаю.  Сейчас точно не скажу.  Но я надеюсь, Роланд. Честное-пре-
честное, надеюсь.

Роланд снова кивнул и выпустил руку Эдди.

- Благодарю.  До  наступления темноты остается еще пара часов - почему
бы не использовать их с толком?

- Я - за.

Они снова тронулись в путь.  Роланд толкал кресло Сюзанны,  а Эдди шел
впереди, не выпуская из рук деревяшку с погребенным внутри нее ключом.
Казалось,  ясень тихонько вибрирует,  пронизанный собственным  теплом,
тайным и мощным.









Вечером, когда  ужин был съеден,  Эдди вынул из-за пояса нож стрелка и
приступил к делу.  Нож был потрясающе острым,  и, казалось, никогда не
затупится.  Эдди работал не торопясь,  поворачивая освещенную пламенем
костра деревяшку то так,  то эдак,  и  смотрел,  как  из-под  уверенно
скользящего по дереву лезвия подымаются тонковолокнистые завитки.

Сюзанна лежала,  подложив руки под голову,  и смотрела на звезды, нес-
пешно катившие по черному небу.

Роланд стоял на краю лагеря,  за пылающим костром, и вслушивался в го-
лоса безумия, вновь зазвучавшие в его больном мятущемся рассудке.

Мальчик был.

Никакого мальчишки не было.

Был.

Не было.

Был.

Закрыв глаза,  он схватился холодной рукой за ноющий лоб,  недоумевая,
долго ли еще протянет,  прежде чем лопнуть, как лопается чересчур туго
натянутая тетива. "О Джейк,- думал он.- Где же ты? Где?"

А над  ними,  взойдя на назначенные места,  неотрывно смотрели друг на
друга поверх звездного пепелища своего  расторгнутого  в  незапамятные
времена брачного союза Древняя Звезда и Праматерь.







Часть вторая



КЛЮЧ И РОЗА









На протяжении  трех недель Джон "Джейк" Чэмберс храбро сражался с раз-
горавшимся в нем безумием.  Все это время он чувствовал себя последним
уцелевшим на борту идущего ко дну океанского лайнера - человеком,  ко-
торый что есть мочи работает трюмной помпой в отчаянной  попытке  про-
держать корабль на плаву до тех пор,  пока не утихнет шторм,  не очис-
тится небо и откуда-нибудь - откуда  угодно  -  не  подоспеет  помощь.
Двадцать девятого мая 1977 года,  за четыре дня до начала летних кани-
кул, он наконец взглянул фактам в лицо: помощь не придет. Пришло время
сдаться, предаться на милость бури.

Соломинкой, переломившей спину верблюда, стал годовой экзамен по лите-
ратурной композиции: сочинение, "итоговое эссе".

Джон Чэмберс - Джейк для тех трех-четырех мальчиков,  с  которыми  его
связывала  почти что дружба (стань этот маленький фактоид известен его
отцу,  тот,  несомненно,  пришел бы в ярость),- заканчивал свой первый
год обучения в школе "Пайпер". Хотя Джейку уже исполнилось одиннадцать
и учился он в шестом классе,  для своих лет мальчик  был  мелковат,  и
тот,  кто  видел  его впервые,  нередко решал,  что он намного младше.
Честно говоря,  бывало, что Джейка принимали за девочку, пока примерно
с год назад,  добиваясь позволения сделать короткую стрижку, он не за-
катил такой скандал, что мать наконец смягчилась - и разрешила. Конеч-
но, с отцом проблем из-за стрижки не возникало. Отец только усмехнулся
своей жесткой, нержавеющей стали улыбкой и сказал: "Лори, парень хочет
быть похожим на морского пехотинца. Молодец".

Для отца он никогда не бывал Джейком и редко - Джоном. Отец обычно на-
зывал его просто "парень".

Школа "Пайпер",  объяснил отец Джейку прошлым  летом  (это  было  лето
двухсотой  годовщины  -  море флагов и знамен,  а Нью-Йоркская гавань
запружена величественными Кораблями),- Лучшая В Стране Школа Для Маль-
чика Твоих Лет,  Черт Ее Дери.  То, что Джейка приняли в нее, никак не
было связано с денежным вопросом,  не уставал разъяснять (если не ска-
зать настойчиво твердил) Элмер Чэмберс.  Он яростно гордился этим фак-
том, хотя и в десять лет Джейк уже подозревал, что по правде это, воз-
можно, никакой не факт; что по правде это, возможно, самое натуральное
вранье,  превращенное отцом в факт,  чтобы за ленчем или  на  коктейле
можно было бы небрежно ввернуть в разговор:  "Что, мой парень? О-о, он
ходит в "Пайпер". Лучшая В Стране Школа Для Мальчишки Его Лет, Черт Ее
Дери.  Там  место ни за какие деньги не купишь,  знаете ли,- для школы
"Пайпер" главное мозги и только мозги!"

Джейк прекрасно сознавал,  что в раскаленной топке отцовского ума гру-
бый уголь суждений и желаний, материя низменная, зачастую преображает-
ся в твердые алмазы,  именуемые Элмером Чэмберсом фактами или, в менее
официальной обстановке,  "фактоидами". "Факт тот, что." было излюблен-
ным выражением этого человека и произносилось с благоговением,  часто,
при каждом удобном случае.

- Факт  тот,  что  за деньги место в школе "Пайпер" не купишь,- внушал
отец Джейку тем летом - летом двухсотой годовщины,  летом синих небес,
праздничных  флагов и величественных больших Кораблей,  золотым летом.
ибо золотым воскресало оно в памяти мальчика, ведь в ту пору Джейк еще
не начал терять рассудок и причина для беспокойства у него была только
одна:  придется он к пайперовскому двору или нет,  по всем ли  статьям
подойдет  для этого инкубатора юных гениев.- В заведение вроде "Пайпе-
ра" попасть может только тот, у кого имеется кое-что вот здесь.- Элмер
Чэмберс потянулся через письменный стол и жестким,  желтым от никотина
пальцем постукал сына по лбу.- Понял?

Джейк кивнул.  Вступать в разговор не было необходимости, поскольку со
всеми, в том числе и с женой, отец обращался так же, как с подчиненны-
ми на работе (он отвечал за составление программы  одного  из  каналов
телевидения  и слыл признанным мастером ставить подножки конкурентам -
мастером рубки).  Элмера Чэмберса следовало слушать,  в нужных  местах
кивать, и немного погодя он вас отпускал.

- Хорошо,- сказал отец,  закуривая одну из своих восьмидесяти ежеднев-
ных сигарет "Кэмел".- Значит, мы понимаем друг друга. Пахать тебе при-
дется  как  проклятому,  но ты потянешь.  Иначе нам не прислали бы вот
это.- Он взял со стола письмо,  извещавшее о том,  что Джейк принят  в
"Пайпер", и шумно потряс им. В этом жесте сквозило некое свирепое тор-
жество,  словно письмо было зверем,  которого он убил в джунглях и те-
перь освежует и съест.- Так что работай,  трудись в поте лица. Добейся
успеха. Чтоб мы с матерью гордились тобой. Закончишь год на "отлично",
будет тебе поездка в "Мир Диснея". Стоящая цель, а, малыш?

И Джейк добился успеха.  Весь год (то есть,  до последних трех недель)
он носил из школы одни пятерки, чем, вероятно, дал родителям все осно-
вания  гордиться  им,  хотя утверждать с уверенностью было трудно - уж
очень мало времени проводили дома отец и мать.  Обычно,  вернувшись  с
занятий, мальчик заставал только Грету Шоу, экономку, а потому в конце
концов показывал свои пятерочные работы ей,  после чего тетрадки пере-
кочевывали  в  темный угол его комнаты.  Порой Джейк перелистывал их и
недоумевал - да значат ли эти "отлично" хоть что-то?  Хотелось,  чтобы
значили. но он питал на этот счет серьезные сомнения.

Джейк полагал,  что,  выйдет у него в году "отлично" по всем предметам
или не выйдет, ни в какой "Мир Диснея" он летом не поедет.

Отдых в сумасшедшем доме казался ему более вероятным.

Двадцать девятого мая в восемь часов сорок  пять  минут  утра  Джейка,
входившего в двойные двери Пайперовской школы, посетило страшное виде-
ние.  Джейк увидел отца в его офисе на Рокфеллер-плаза,  70. Подавшись
вперед за письменным столом, отец беседовал с одним из своих сотрудни-
ков.  В углу рта у мистера Чэмберса торчала сигарета,  у лица клубился
голубоватый дым.  За спиной и далеко внизу, безмолвный благодаря двой-
ным стеклам "Термопейн",  расстилался Нью-Йорк с его шумом, грохотом и
толчеей.

"Факт тот,  что  за деньги место в лечебнице "Солнечная долина" не ку-
пишь,- тоном мрачного удовлетворения говорил отец подчиненному.- В та-
кое  заведение попасть может только тот,  у кого капитально разладился
чердак.- Он протянул руку и постукал  своего  собеседника  пальцем  по
лбу.- Что,  собственно, и случилось с парнем. Но работает он, как вол.
Говорят, лучше всех плетет корзинки, пропади они пропадом. А когда его
выпустят  - если выпустят - его ждет небольшое путешествие.  Путешест-
вие."

- .на постоялый двор,- пробормотал Джейк и рукой,  которая так и норо-
вила задрожать, коснулся лба. Голоса возвращались. Орущие, пререкающи-
еся голоса, которые сводили его с ума.

"Ты мертв, Джейк. Тебя переехала машина, и ты мертв".

"Не валяй дурака!  Посмотри - видишь объявление?  Там написано: НЕ ЗА-
БУДЬ!  ПЕРВЫЙ  КЛАСС - НА ПИКНИК!  По-твоему,  на том свете ходят всем
классом на пикники?"

"Не знаю. Зато знаю, что тебя задавила машина".

"Нет!"

"Да. Седьмого мая,  утром, в восемь двадцать пять. И минуты не прошло,
как ты умер".

"Нет! Нет! Нет!"

- Джон?

Испуганно вздрогнув,  он  огляделся.  Неподалеку стоял мистер Биссетт,
учитель французского. Казалось, он чем-то слегка обеспокоен. За спиной
мистера  Биссетта в двери рекреационного зала вливался поток учеников,
спешащих на утреннее собрание. Дурачились и резвились считанные едини-
цы, и - ни единого громкого выкрика или радостного вопля. Вероятно, не
только Джейку, но и остальным родители объяснили, какое счастье ходить
в  "Пайпер",  где  деньги  -  ничто (хотя плата за обучение составляла
двадцать две тысячи долларов в год),  главное - мозги. Вероятно, и по-
ездку  в  награду  за  приличные отметки обещали тоже не одному только
Джейку.  Вероятно,  кое-кому из заслуживших эту поездку  счастливчиков
даже предстояло отправиться в путешествие вместе с родителями. Вероят-
но.

- Джон, с тобой все в порядке? - спросил мистер Биссетт.

- Да-да,- ответил Джейк.- Все отлично. Просто я сегодня немножко прос-
пал. И, наверное, еще не проснулся.

Лицо мистера Биссетта разгладилось, и он улыбнулся.

- С кем не бывает.

"С моим отцом. Мастер рубки никогда не просыпает".

- Как поживает французский язык?  Ты готов сдавать? - полюбопытствовал
мистер Биссетт.- Voulez-vous examiner a moi cette midi?

- Пожалуй,- протянул Джейк.  По правде говоря,  он не знал, готов сда-
вать или нет.  Он даже не мог припомнить, готовился ли к экзамену. Вот
уже три недели важным и существенным казалось только одно -  голоса  у
него в голове.

- Еще  раз  хочу  сказать:  заниматься с тобой было одно удовольствие.
Очень рад,  что ты попал в число моих учеников.  Я хотел  сказать  это
твоим родителям, но они пропустили родительское собрание.

- Они жутко занятые люди,- сказал Джейк.

Мистер Биссетт кивнул.

- В общем,  ты мне очень понравился. Вот все, что я хотел сказать. да,
и еще: жду тебя на будущий год.

- Спасибо,- поблагодарил Джейк и подумал:  интересно,  что  сказал  бы
мистер Биссетт, если бы он добавил: "Только мне кажется, что в будущем
году заниматься французским мне не придется - вот разве что можно  бу-
дет  достать  заочный  курс,  чтобы  задания присылали в добрую старую
"Солнечную долину" по почте".

В дверях рекреационного зала появилась Джоанна Фрэнкс, школьный секре-
тарь.  В руке она держала маленький посеребренный колокольчик. В школе
"Пайпер" все звонки давались вручную. Джейк полагал, что отчасти "Пай-
пер"  прельщает  родителей именно этим,  воскрешая в памяти "маленькое
красное школьное здание" и прочая, и прочая, и прочая. Сам Джейк нена-
видел колокольчик - казалось, тот дребезжит прямо у него в голове.

"Ну, это-то  ненадолго,- безнадежно подумал мальчик.- Голову я теряю и
скоро потеряю совсем. В самом прямом смысле".

Заметив мисс Фрэнкс,  мистер Биссетт повернул было прочь и снова обер-
нулся к мальчику:

- Да точно ли все в порядке,  Джон?  Последние три недели ты, кажется,
полностью погружен в свои мысли. Озабочен. Тебя что-нибудь тревожит?

Благожелательность в голосе мистера Биссетта едва не  побудила  Джейка
открыться,  но  мальчик тут же представил себе,  как посмотрит на него
мистер Биссетт,  если он скажет: "Да. Меня кое-что тревожит. Один пре-
неприятнейший  маленький фактоид.  Видите ли,  я умер и попал в другой
мир. А потом снова умер. Вы скажете, так не бывает, и, конечно, будете
правы;  и какая-то крупица моего рассудка понимает,  что вы правы,  но
душа знает другое. Это произошло на самом деле. Я действительно умер".

Скажи он нечто подобное, мистер Биссетт незамедлительно связался бы по
телефону с Элмером Чэмберсом.  и после всей той ерунды, какую отец на-
городил бы о детях,  у которых перед экзаменационной неделей возникают
безумные  фантазии  - о детях,  чьи поступки нельзя обсудить за ленчем
или на коктейле - о детях,  которые подводят своих родных,- психиатри-
ческая лечебница "Солнечная долина",  как подозревал Джейк, показалась
бы курортом.

Он заставил себя улыбнуться мистеру Биссетту.

- Немножко боюсь экзаменов, вот и все.

Мистер Биссетт подмигнул.

- Ты отлично сдашь.

Мисс Фрэнкс принялась вызванивать Общий Сбор.  Каждая трель  впивалась
Джейку  в барабанные перепонки,  после чего маленькой ракетой проноси-
лась в голове.

- Идем,- позвал мистер Биссетт.- Не то опоздаем.  Нельзя  же  начинать
экзаменационную неделю с опоздания, верно?

Они прошли мимо мисс Фрэнкс с ее лязгающим колокольчиком.  Мистер Бис-
сетт направился к ряду сидений,  предназначавшихся для преподавателей,
"педагогическому президиуму",  на школьном языке. Таких претенциозных,
отдающих жеманством названий в школе "Пайпер"  бытовало  великое  мно-
жество:  актовый  зал  назывался "рекреационным",  обеденный перерыв -
"рекреацией",  семи- и восьмиклассники - "абитуриентами",  а  складные
стулья  у  пианино  (на котором мисс Фрэнкс вскоре примется барабанить
так же нещадно,  как трезвонила в серебряный колокольчик), разумеется,
"педагогическим  президиумом".  Джейк полагал,  что все это составляет
некую традицию.  Родитель,  которому известно,  что в полдень его чадо
отправляется на рекреацию в рекреационный зал вместо того, чтобы, чав-
кая, умять бутерброд с тунцом в кафешке, расслабляется в приятной уве-
ренности, что министерство просвещения работает на пять с плюсом.

Пропуская мимо  ушей утренние объявления,  Джейк проскользнул на "кам-
чатку" и сел.  Ужас не отпускал,  и мальчик невольно  чувствовал  себя
белкой в колесе,  откуда нет выхода. А когда он пытался заглянуть впе-
ред, в некие лучшие, более светлые времена, видел лишь тьму.

Корабль - здравый рассудок Джейка - шел ко дну.

К подиуму приблизился мистер Харли,  директор.  Он  произнес  короткое
вступительное слово, в котором говорилось о том, сколь важна экзамена-
ционная неделя, и о том, что полученные на экзаменах оценки станут еще
одним шагом пайперовцев по Великой Дороге Жизни. Мистер Харли объяснил
своим подопечным,  что на них рассчитывает школа, лично он и родители.
О  том,  что  на них рассчитывает весь свободный мир,  мистер Харли не
сказал,  однако усиленно намекал на такую возможность. Закончил он со-
общением о том,  что на время экзаменационной недели звонки отменяются
(первая и единственная хорошая новость, какую Джейк узнал за утро).

Мисс Фрэнкс,  уже успевшая занять свое место за  пианино,  ударила  по
клавишам, взяв призывный аккорд. Ученики - семьдесят мальчиков и пять-
десят девочек, одетые одинаково опрятно и благопристойно, что говорило
о  вкусе и прочном финансовом положении их родителей,- дружно встали и
затянули школьный гимн.  Беззвучно шевеля губами,  Джейк погрузился  в
мысли о том месте, где очнулся после смерти. Решив поначалу, что попал
в ад,  он окончательно уверился в этом с появлением человека в  черном
одеянии с клобуком.

Потом, конечно,  пришел  тот,  другой.  Со временем почти полюбившийся
Джейку.

"Но он позволил мне сорваться в пропасть. Он убил меня".

Лопатки и шею защекотал выступивший пот.



 Славься, славься, школа "Пайпер",

 Стяг твой высоко несем.

 Славься, наша alma mater!

 На щите иль со щитом!



"Господи, ну и дерьмо же песня",- подумал Джейк, и ему внезапно пришло
в голову, что отцу она бы очень понравилась.









Первым уроком  шла литературная композиция - единственный предмет,  по
курсу которого не сдавали устный экзамен.  Вместо этого класс  получил
задание на дом:  написать "итоговое эссе". "Итоговое эссе" должно было
представлять собой отпечатанный на машинке текст объемом  от  полутора
до  четырех  тысяч  слов на заданную мисс Эйвери тему - "Мое понимание
истины".  Эссе засчитывалось за двадцать пять процентов оценки за  се-
местр.

Джейк вошел  и сел в третьем ряду.  Класс насчитывал всего одиннадцать
учеников.  Джейку вспомнился прошлый сентябрь, день знакомства со шко-
лой  - мистер Харли тогда сказал,  что в школе "Пайпер" "самое высокое
соотношение педагогов и учащихся по сравнению с любой хорошей  частной
средней школой на востоке страны". Дабы подчеркнуть свою мысль, мистер
Харли раз за разом с треском опускал кулак на кафедру,  помещавшуюся в
передней  части  рекреационного зала.  Джейка полученная информация не
потрясла,  однако он довел ее до сведения отца, полагая, что уж на от-
ца-то она непременно должна произвести впечатление, и не ошибся.

Расстегнув молнию на сумке с книгами,  Джейк бережно достал синюю пап-
ку,  в которой лежало его "Итоговое эссе".  Он положил папку на  стол,
собираясь в последний раз просмотреть сочинение, как вдруг ему на гла-
за попалась дверь в стене слева.  Джейк знал,  что дверь эта  ведет  в
раздевалку  и  сегодня  закрыта,  поскольку в Нью-Йорке около двадцати
двух градусов тепла и все пришли налегке.  Там, за дверью, не было ни-
чего  кроме длинного ряда латунных вешалок-крючков на стене и длинного
резинового коврика для обуви на полу.  Дальний угол занимали коробки и
ящики с запасом расходных материалов - мела, тетрадей и проч.

Ничего особенного.

Тем не  менее  Джейк поднялся с места и,  оставив папку нераскрытой на
парте,  пошел к этой двери.  Он слышал,  как негромко переговариваются
одноклассники и шуршат страницы "Итоговых эссе", просматриваемых в по-
исках того неверно согласованного определения, той неясной, расплывча-
той фразы, что способны свести на нет все труды,- но эти звуки доноси-
лись словно бы откуда-то издалека.

Вниманием Джейка полностью завладела дверь.

Вот уже дней десять, как голоса у него в голове раздавались все громче
и громче,  а самого его все сильнее и сильнее притягивали двери - все-
возможные двери.  Дверь из своей спальни в коридор Джейк за  последнюю
неделю открывал, должно быть, раз пятьсот, а ту, что вела из спальни в
ванную,- и всю тысячу. И всякий раз грудь ему теснило радостное предв-
кушение, надежда, будто где-то за одной из этих дверей крылось решение
всех его проблем,  ответ на все вопросы, который он непременно найдет.
с течением времени. Но за дверью всякий раз оказывался только коридор,
или ванная, или дорожка перед домом, или что-нибудь еще.

В прошлый четверг,  возвратясь из школы,  Джейк бросился на кровать  и
уснул; сон, кажется, оставался для него единственным прибежищем. Одна-
ко,  проснувшись сорок пять минут спустя, мальчик обнаружил, что стоит
рядом с книжным шкафом,  у стены, и рисует на обоях дверь. По счастью,
карандашом, так что самые скверные следы удалось стереть.

Сейчас, приближаясь к дверям раздевалки, Джейк почувствовал, как в нем
вспыхивает прежняя дурманящая надежда, расцветает кружащая голову уве-
ренность,  что дверь откроется не в полутемный  чулан,  хранящий  лишь
стойкие запахи зимы - сукна,  резины, мокрого меха,- а в какой-то иной
мир, где он сможет выздороветь. Что на пол класса ляжет ширящийся клин
горячего слепящего света, и в блекло-голубом

как его глаза

как старые джинсы небе закружат птицы.  Ветер пустыни дохнет ему в ли-
цо, взъерошит волосы, осушит нервную испарину на лбу.

Он шагнет в эту дверь и исцелится.

Джейк повернул ручку и открыл дверь.  За ней царила тьма,  поблескивал
ряд латунных крючков. В углу, возле аккуратных стопок чистых тетрадей,
лежала давным-давно забытая кем-то лыжная перчатка.

Больше ничего.

Сердце у Джейка упало. Ему внезапно захотелось попросту забиться в эту
темную каморку,  хранящую горьковатый запах зимы и меловой пыли. Можно
было бы отодвинуть перчатку и усесться в углу под вешалкой. На резино-
вый коврик,  куда в зимнее время полагалось ставить сапоги. Сесть там,
сунуть большой палец в рот,  плотно подтянуть колени к груди,  закрыть
глаза и. и.

И сдаться.

Идея эта,  сулившая  избавление,  казалась неимоверно привлекательной.
Конец ужасу,  смятению,  неразберихе.  От неразберихи Джейк  почему-то
страдал сильнее всего;  мальчику чудилось, что вся его жизнь преврати-
лась в зеркальные дебри комнаты смеха.

И все же в тайниках души Джейка Чэмберса пряталась сталь -  он,  бесс-
порно,  был одного поля ягода с Эдди и Сюзанной.  Сейчас эта потаенная
сталь блеснула во мраке угрюмым синеватым огнем маяка.  Никакой  сдачи
не будет.  Пусть внутренний разлад в конце концов начисто лишит Джейка
способности мыслить здраво, но пока никакой потачки ему не будет. Про-
валиться Джейку на этом самом месте.

"Никогда! - с жаром подумал мальчик.- Никогда! Ни."

- Когда  закончишь  инвентаризацию  школьного  имущества в раздевалке,
Джон, потрудись, пожалуйста, присоединиться к нам,- раздался у него за
спиной суховатый интеллигентный голос мисс Эйвери.

Джейк обернулся.  По  классу  прокатилась волна сдавленного хихиканья.
Мисс Эйвери смотрела на него,  стоя за своим столом:  умное  спокойное
лицо;  кончики длинных пальцев касаются промокашки;  синий костюм (се-
годня);  волосы заколоты в узел на затылке (как обычно).  Через  плечо
мисс Эйвери на Джейка, хмурясь, глядел Натаниель Готорн.

- Простите,- пробормотал Джейк и закрыл дверь. Едва он сделал это, его
охватило сильнейшее желание открыть ее снова и перепроверить  -  вдруг
на этот раз за ней окажется тот,  другой, мир, где над бескрайней пус-
тыней нещадно палит солнце.

Вместо этого он прошел на свое место. Поглядев на него веселыми глаза-
ми, в которых прыгали чертики, Петра Джессерлинг шепнула:

- В  следующий раз возьми меня с собой.  Вот тогда тебе будет,  на что
посмотреть!

Джейк рассеянно улыбнулся и втиснулся за парту.

- Спасибо, Джон,- бесконечно спокойным голосом сказала мисс Эйвери.- А
сейчас,  прежде чем вы сдадите мне свои "Итоговые эссе",  которые, без
сомнения,  все написаны прекрасно,  очень тонко, очень по теме и очень
самобытно,  я хочу раздать "Краткий список литературы для летнего чте-
ния",  рекомендованный кафедрой английского языка. Книги великолепные.
О некоторых мне придется кое-что сказать.

С этими словами она подала Дэвиду Суррею маленькую стопку размноженных
на ксероксе листков. Дэвид принялся раздавать их, а Джейк раскрыл свою
папку,  чтобы  напоследок взглянуть,  что же написал о своем понимании
истины.  Его неподдельный интерес объяснялся тем, что он совершенно не
помнил,  чтобы писал сочинение - так же, как не помнил, готовился ли к
французскому.

Недоумевая, с нарастающим  беспокойством  он  посмотрел  на  титульный
лист.  В центре красовалось аккуратно напечатанное "Джон Чэмберс.  МОЕ
ПОНИМАНИЕ ИСТИНЫ".  Ничего странного или необычного в этом не было, но
под заголовком он для чего-то наклеил две фотографии. На одной - дверь
(возможно,  дверь дома номер десять  по  Даунинг-стрит,  мелькнуло  у
Джейка  в  голове),  на второй - поезд компании "Амтрак".  Снимки были
цветные, явно вырезанные из какого-то журнала.

"Зачем я это сделал? И когда?"

Джейк перевернул страницу и уставился на собственно  "Итоговое  эссе",
не в силах ни поверить своим глазам, ни понять, что видит. Потом в ту-
мане шока робко забрезжило прозрение:  все-таки случилось. Он все-таки
свихнулся до такой степени, что окружающие сумеют это понять.









Джон Чэмберс

МОЕ ПОНИМАНИЕ ИСТИНЫ



"Я покажу тебе ужас в пригоршне праха".

  Т.С. "Буч" Элиот



"Сперва я счел - он каждым словом лжет".

  Роберт "Санданс" Браунинг



 Стрелок - истина.

 Роланд - истина.

 Невольник - истина.

 Владычица Теней - истина.

 Невольник и Владычица Теней поженились. Это истина.

 Постоялый двор - истина.

 Говорящий Демон - истина.

 Мы сошли под горы, и это истина.

 Под горами были чудовища. Это истина.

 Один из  них просовывал между ног наконечник от бензонасоса "Амоко" и
притворялся, будто это его член. Это истина.

 Роланд позволил мне погибнуть. Это истина.

 Я по-прежнему люблю его.

 Вот истина.



- .и чрезвычайно важно, чтобы все вы прочли "Повелителя мух", - внят-
ным,  но каким-то бесцветным голосом говорила мисс Эйвери.- И,  прочи-
тав,  задались определенными вопросами.  Хороший роман нередко  бывает
схож  с  чередой загадок,  где каждая отгадка представляет собой новую
загадку.  а "Повелитель мух" не просто хорошая, а очень хорошая книга,
одна из лучших, написанных во второй половине двадцатого столетия. По-
этому в первую очередь спросите себя,  каково  символическое  значение
витой раковины. Далее.

Далеко. В  далеком  далеке.  Джейк  дрожащей  рукой перелистнул первую
страницу своего "Итогового эссе",  оставив на бумаге  темное  пятнышко
пота, и обратился ко второй.



Что растворяется, но не исчезает? Дверь, и это истина.

Блейн - истина.

Блейн - истина.

Что сказала сыну тень отца Гамлета? В здоровом замке - здоровый дух, и
это истина.

Блейн - истина.

За Блейном нужен глаз да глаз. Блейн - мучитель, и это истина.

Я совершенно уверен, что Блейн опасен, и это истина.

Когда часы опасны? Когда бьют, и это истина.

Блейн - истина.

Я хочу вернуться, и это - истина.

Я должен вернуться, и это - истина.

Если я не вернусь, я сойду с ума, и это - истина.

Если я не найду камень розу дверь, домой возврата нет, и это истина.

Чух-чух, и это - истина.

Чух-чух. Чух-чух.

Чух-чух. Чух-чух. Чух-чух.

Чух-чух. Чух-чух. Чух-чух. Чух-чух.

Я боюсь. Это - истина.

Чух-чух.



Джейк медленно оторвал взгляд от листа.  Сердце у него колотилось  так
сильно,  что перед глазами плясал яркий свет - каждый отчаянный толчок
в груди отзывался коротким слепящим сполохом,  словно сетчатка  Джейка
запечатлела работу фотовспышки.

Воображение нарисовало  ему  мисс Эйвери,  протягивающую его "Итоговое
эссе" родителям. Рядом с мисс Эйвери стоял мистер Биссетт, серьезный и
мрачный.  Джейк услышал бесцветный внятный голос мисс Эйвери: "Ваш сын
серьезно болен.  Если нужны доказательства,  вот его "Итоговое эссе" -
взгляните".

"Уже около трех недель Джон сам не свой,- прибавил мистер Биссетт.- По
временам он кажется испуганным, и постоянно - как в тумане. где-то ви-
тает, если вы понимаете, о чем я. Je pense John est fou. comprenez-vo-
us?"

Снова мисс Эйвери: "Вы случайно не держите дома сильнодействующие пси-
хотропные средства? Джон не может иметь к ним доступ?"

Насчет психотропных  средств  Джейк был не в курсе,  зато знал,  что в
нижнем ящике письменного стола у себя в кабинете отец держит несколько
граммов кокаина. И непременно решит, что сын запустил туда руку.

- Теперь, с вашего позволения, несколько слов об "Уловке 22", - обра-
щаясь к классу,  сказала от доски мисс Эйвери.- Для шестого и седьмого
классов это очень спорная книга, но раскройте душу ее особому очарова-
нию,  и она вас положительно околдует.  Если угодно,  можете думать об
этом романе, как о комедии сюрреалий.

"Еще не хватало про это читать,- подумал Джейк.- Да у меня вся жизнь -
сплошные сюрреалии, и ничего смешного в этом нет".

Он вновь обратился к "Итоговому эссе".  Последняя страница. Ни единого
слова,  взамен - еще одна картинка, вклеенная им в сочинение. Фотогра-
фия пизанской Падающей башни, густо исчерканная черным восковым каран-
дашом: темные, жирные, поблескивающие линии метались и петляли, свива-
ясь кольцами, выписывая безумные вензеля.

Джейк совершенно ничего не помнил об этом.

Совершенно ничего.

В ушах у него зазвучали слова  отца,  адресованные  мистеру  Биссетту:
"Fou. Да, он определенно fou. Мальчишка, просравший свой шанс в школе
"Пайпер",  НЕ МОЖЕТ не быть fou, вы согласны? Ну что ж. я сумею решить
эту  проблему.  Решать проблемы моя специальность.  Ответ - "Солнечная
долина".  Ему нужно некоторое время провести в "Солнечной долине". Бу-
дет плести корзинки, успокоится, соберется. Вы, ребята, за нашего пар-
ня не волнуйтесь; работать он умеет, не то что таиться".

Неужели, если станет известно,  что у него не все дома,  его  действи-
тельно упрячут в психушку?  Джейк полагал,  что ответ на этот вопрос -
большое "будьте покойны!" Отец ни под каким видом не потерпит в  своем
доме сумасшедшего.  Возможно,  лечебница,  куда поместят Джейка, будет
называться не "Солнечная долина",  а как-нибудь иначе,  но от этого не
исчезнут ни решетки с окон, ни неслышно рыскающие по коридорам молодые
люди в белых халатах и мягких тапочках.  Зоркие молодые люди с  мощной
мускулатурой. Молодые люди, имеющие доступ к шприцам и ампулам, полным
искусственного сна.

"Всем расскажут,  что я уехал,- подумал Джейк. Поднимающаяся волна па-
ники  временно  заглушила голоса,  спорившие у него в голове.- Скажут,
что я проведу год у тетки,  в Модесто.  или в Швеции, по студенческому
обмену.  или в открытом космосе, на ремонте спутников. Мама будет про-
тив. но мама поплачет и согласится. У нее есть ее хахали, а потом, она
всегда с ним соглашается. Она. они. я."

Джейк почувствовал, что к горлу подступает пронзительный крик, и креп-
ко сжал губы, чтобы сдержаться. Вновь опустив взгляд к неразберихе ди-
ких  черных каракулей,  клубившихся поверх изображения Падающей башни,
он подумал: "Надо выбраться отсюда. Надо уйти, сейчас же".

Он поднял руку.

- Да,  Джон, в чем дело? - мисс Эйвери смотрела с легким раздражением,
которое приберегала для учеников, перебивающих ее посреди лекции.

- Мне хотелось бы на минутку отлучиться, если можно,- сказал Джейк.

Очередной образчик  "пайперизма".  Пайперовцам  не полагалось "сливать
водичку",  "ходить по-маленькому" или, Боже сохрани, "по-большому". По
молчаливому соглашению ученики школы "Пайпер" считались слишком совер-
шенными для того,  чтобы в процессе своего бесшумного, как того требо-
вал  хороший  вкус,  скольжения  по  жизни производить шлаки.  Изредка
кто-нибудь испрашивал разрешения "на минутку отлучиться" - и все.

Мисс Эйвери вздохнула.

- Это обязательно, Джон?

- Да, мэм.

- Хорошо. Возвращайся как можно скорее.

- Да, мисс Эйвери.

Джейк встал,  закрыл папку,  взял ее в руки,  потом неохотно выпустил.
Бесполезно. Мисс Эйвери покажется странным, что он берет с собой в ту-
алет "Итоговое эссе". Нужно было сперва изъять из папки компрометирую-
щие страницы и затолкать их в карман, а уж потом просить разрешения на
минутку отлучиться. А теперь слишком поздно.

Джейк пошел по проходу к дверям. Папка осталась на парте, сумка с кни-
гами - под партой.

- Успехов, Чэмберс,- прошептал Дэвид Суррей и хихикнул в кулак.

- Дэвид, умолкни,- велела мисс Эйвери уже с нескрываемым раздражением,
и весь класс захохотал.

Джейк тем временем добрался до двери в коридор,  взялся за ручку,  и в
ту  же  секунду  в нем возродилась надежда,  нахлынула прежняя уверен-
ность.  "Вот она, эта дверь - та самая. Я открою ее, и сюда хлынет ос-
лепительное солнце пустыни.  В лицо повеет сухой ветер. Я шагну за по-
рог и никогда больше не увижу этого класса".

Он отворил дверь,  но за ней был только коридор; тем не менее, в одном
мальчик оказался прав: класса мисс Эйвери он больше никогда не видел.









Покрываясь легкой испариной,  Джейк медленно брел по сумрачному, обши-
тому деревянными панелями коридору,  минуя двери, которые вынужден был
бы открывать, если бы не врезанные в них прозрачные стеклянные окошки.
Он заглянул в класс к мистеру Биссетту ("Французский язык,  второй год
обучения") и в кабинет мистера Кнопфа ("Введение в геометрию"). В обе-
их комнатах,  склонив головы над раскрытыми тетрадями, с карандашами в
руках  сидели  ученики.  Заглянув к мистеру Харли ("Риторика"),  Джейк
увидел Стэна Дорфмана (одного из тех мальчиков, с которыми поддерживал
знакомство, но нельзя сказать, чтобы дружил). Стэн как раз приступал к
своей Заключительной Речи и казался до смерти испуганным, но Джейк мог
бы  объяснить  Стэну,  что  тот  не имеет ни малейшего представления о
страхе - о настоящем страхе.

Я умер.

Нет, не умирал.

Нет, умер.

Нет, не умирал.

Умер.

Нет.

Он оказался у двери с надписью "ДЕВОЧКИ" и толкнул ее,  ожидая увидеть
нестерпимо  светлое  пустынное  небо и голубую дымку гор на горизонте.
Вместо этого он увидел Белинду Стивенс, которая стояла возле одного из
умывальников и,  глядя в зеркало над раковиной,  выдавливала прыщик на
лбу.

- Господи Иисусе, ты что, озабоченный? - спросила она.

- Извини. Ошибся дверью. Я думал, тут пустыня.

- Что?

Но Джейк уже отпустил дверь,  и та, качнувшись на пневматическом коле-
не, захлопнулась. Он миновал фонтанчик с питьевой водой и открыл дверь
с надписью "МАЛЬЧИКИ". Ту самую, несомненно, наверняка ту самую дверь,
которая снова приведет его в.

Под лампами дневного света сияли девственной чистотой три писсуара. Из
крана в раковину угрюмо капала вода. И все.

Джейк отпустил дверь и двинулся дальше, негромко, но решительно посту-
кивая  каблуками  по кафелю.  Поравнявшись с канцелярией,  он заглянул
внутрь, но увидел только мисс Фрэнкс. Она болтала по телефону, крутясь
на  вращающемся кресле и поигрывая локоном.  Посеребренный колокольчик
стоял рядом,  на столе.  Джейк дождался, чтобы мисс Фрэнкс оказалась к
двери  спиной,  и поспешно прошел мимо.  Тридцать секунд спустя он уже
выходил в сияющее, солнечное майское утро.

"Надо же, сорвался с уроков,- несмотря на тревогу и смятение, изумился
он  такому  неожиданному  развитию  событий.- Если я еще минут пять не
вернусь из туалета,  мисс Эйвери пошлет кого-нибудь поглядеть.  и всем
все станет ясно.  Все поймут,  что я сбежал из школы,  стал прогульщи-
ком".

Он вспомнил о лежащей на парте папке.

"Они прочтут мое сочинение и подумают,  что я спятил.  Fou.  Как  пить
дать. Правильно, я же и есть сумасшедший".

Тут послышался другой голос - Джейк подумал,  что это голос человека с
глазами снайпера, человека с двумя большущими револьверами. Голос зву-
чал холодно. но не без нотки утешения.

"Нет, Джейк,- сказал Роланд.- Ты не безумен.  Ты растерян, напуган, но
не безумен.  Не нужно бояться ни тени твоей,  что утром идет за тобою,
ни  тени  твоей,  что вечером хочет подать тебе руку.  Ты должен снова
отыскать дорогу домой, вот и все".

- И куда же мне идти?  - прошептал Джейк. Он стоял на Пятьдесят шестой
улице, между Парк- и Мэдисон-авеню, и смотрел на несущуюся мимо лавину
машин. Проехал фырчащий автобус, оставив после себя тонкий шлейф едко-
го синего дыма.- Куда? Где эта паршивая дверь?

Но голос стрелка уже смолк.

Джейк повернул налево,  в сторону Ист-ривер, и машинально зашагал впе-
ред. Он понятия не имел, куда идет. Ни малейшего. Оставалось лишь упо-
вать  на  то,  что ноги сами принесут его в нужное место.  как недавно
принесли туда, куда не следовало.









Это случилось тремя неделями раньше.

Нельзя сказать все началось тремя неделями раньше, поскольку создается
ошибочное впечатление,  будто события развивались постепенно. Голоса -
да; голоса набирали силу постепенно, постепенно нарастало и то ожесто-
чение, с каким каждый из них настаивал на собственной версии реальнос-
ти, но остальное произошло внезапно и сразу.

Джейк собрался из дому в восемь, чтобы пройтись до школы пешком (в хо-
рошую погоду он всегда ходил в школу пешком, а в этом году май выдался
положительно великолепный). Отец уже отбыл на телевидение, мать еще не
вставала,  а миссис Грета Шоу пила на кухне кофе, читая свою "Нью-Йорк
Пост".

- До свидания, Грета,- сказал он.- Я пошел.

Не отрываясь от газеты, она помахала ему:

- Всего доброго, Джонни. Удачного дня.

Все как всегда. Начинался самый обычный, ничем не примечательный день.

Через полторы тысячи секунд все изменилось. Навсегда.

Джейк неторопливо шагал по улице, заглядывая в витрины, сумка с книга-
ми в одной руке,  мешочек с завтраком - в другой.  За семьсот двадцать
секунд до того,  как его жизнь - единственная,  какую он  до  сих  пор
знал,- оборвалась, он задержался перед витриной магазина Брендайо, где
в застывших позах стояли поглощенные немой беседой манекены в мехах  и
эдвардианских костюмах. Думал Джейк только о том, что после школы пой-
дет в кегельбан.  В среднем он выбивал 158 -  отличный  результат  для
парнишки,  которому всего одиннадцать.  Джейк мечтал в один прекрасный
день стать профи и отправиться в турне (этот  маленький  фактоид  тоже
привел бы отца в бешенство).

Время пошло. Близился миг внезапного помрачения рассудка.

Джейк перешел  Тридцать  девятую;  у него оставалось еще четыреста се-
кунд. Подождал зеленого света на Сорок первой.

Двести семьдесят.

Задержался, чтобы заглянуть в галантерейный магазинчик на  углу  Сорок
второй и Пятидесятой.

Сто девяносто.

Теперь Джейк Чэмберс,  которому оставалось чуть больше трех минут при-
вычного житья-бытья,  шел под незримым зонтом,  раскрытым над ним  той
силой, что Роланд называл ка-тетом.

В душу  к  мальчику закралось странное беспокойство.  Сперва он решил,
что за ним следят, но тут же понял: дело вовсе не в этом. или не толь-
ко в этом.  Ему почудилось,  что он уже бывал здесь раньше;  что наяву
переживает давнишний,  почти забытый сон.  Он подождал,  чтобы тревога
прошла, но она не проходила. Она усиливалась, и вот уже к ней примеша-
лось иное чувство, в котором Джейк неохотно признал ужас.

Впереди, в двух шагах от Джейка,  на углу Пятидесятой и Сорок третьей,
негр в панаме пристраивал тележку с содовой и претцелями.

"Это он закричит Ах ты, Господи, насмерть!",- подумал Джейк.

Со стороны  Сорок  четвертой  улицы  к ним приближалась дебелая дама с
блумингдэйловским пакетом в руке.

"Она выронит пакет. Выронит пакет, зажмет рот руками и завизжит. Пакет
разорвется. В пакете кукла. Она завернута в красное полотенце. Я увижу
это с мостовой.  С проезжей части. Я буду лежать посреди улицы в намо-
кающих от крови штанах, в растекающейся кровавой луже".

За толстухой  шел  высокий мужчина в сером шерстяном костюме с тусклым
серебристым отливом. Он нес дипломат.

"А вот дядька,  которого стошнит прямо на ботинки. Он уронит дипломат,
и его вывернет прямо на ботинки. Да что это со мной?"

Тем не менее ноги сами несли Джейка вперед,  к перекрестку,  туда, где
через улицу двигался оживленный,  неиссякающий людской  поток.  Где-то
позади был священник-убийца,  он приближался. Джейк это знал; он знал,
что в следующий миг руки священника будут простерты вперед для толчка.
знал, но оглянуться не мог. Словно пребывал в плену кошмара, где прос-
то не дано влиять на ход событий.

Пятьдесят три секунды.  Впереди лоточник отодвигал заслонку в боку те-
лежки.

"Сейчас он достанет бутылку "Ю-Ху",- подумал Джейк.- Именно бутылку, а
не банку. Встряхнет ее и залпом выпьет".

Лоточник вынул бутылку "Ю-Ху",  энергично встряхнул и отвинтил крышеч-
ку.

Сорок секунд.

"Сейчас сменится свет".

Белое "ИДИТЕ"  погасло.  Быстро  замигало красное "СТОЙТЕ",  и где-то,
меньше чем за полквартала от перекрестка,  к пересечению Пятидесятой с
Сорок третьей уже катил большой синий кадиллак.  Джейк знал это, знал,
что за рулем "Кадиллака" - толстяк в синей шляпе почти того же  оттен-
ка, что и машина.

"Сейчас я умру!"

Он хотел громко крикнуть это беззаботным прохожим, равнодушно обтекаю-
щей его толпе, но челюсти не разжимались, их словно свело. Ноги безмя-
тежно несли Джейка к перекрестку.  Веское предостережение "СТОЙТЕ" пе-
рестало мигать и засветилось ровно.  Лоточник кинул пустую бутылку  от
"Ю-Ху"  в белую урну на углу.  На другом углу,  через улицу от Джейка,
стояла толстуха с хозяйственной сумкой,  прямо за ней - мужчина в  се-
ребристо-сером костюме.

Восемнадцать секунд.

"Пора проехать фургону с игрушками",- подумал Джейк.

Перед самым его носом, подпрыгивая на выбоинах, через перекресток про-
несся грузовичок с радостным паяцем и надписью "ОПТОВАЯ  ТОРГОВЛЯ  ИГ-
РУШКАМИ  ТУКЕРА" на боку.  Где-то позади (знал Джейк) человек в черном
прибавил шагу, сокращая разрыв, и уже тянул длинные руки. Но оглянуть-
ся было невозможно, как невозможно оглянуться во сне, когда тебя дого-
няет что-то невыносимо ужасное.

"Беги! А не можешь бежать, так сядь на землю и вцепись в знак "парков-
ки нет"! Сделай что-нибудь, не стой, сложа руки!"

Однако Джейк  был не властен остановить развитие событий.  Впереди,  у
самой бровки тротуара, стояла молодая женщина в белом свитере и черной
юбке. Слева от нее ждал зеленого света парнишка-чикано со стереомагни-
тофоном.  Из динамика неслись последние такты песни Донны  Саммер.  За
ней (знал Джейк) должна была зазвучать мелодия "Dr. Love" в исполнении
группы "Кисс".

"Сейчас они отойдут подальше друг от друга."

Едва эта мысль пришла Джейку в голову, как женщина сделала шаг вправо,
парнишка-чикано - влево,  и между ними образовалась брешь. Ноги-преда-
тели понесли Джейка прямо к ней.

Девять секунд.

В конце улицы под ярким майским солнцем засверкала отделка капота  ка-
диллака.  Джейк знал,  что это "седан-де-вилль" семьдесят шестого года
выпуска.

Шесть секунд.

Кадиллак набирал скорость.  Вот-вот должен был смениться свет; человек
за  рулем  "де-вилля",  толстяк  в синей шляпе с залихватским пером на
тулье, собирался успеть проскочить перекресток.

Три секунды.

Человек в черном бросился вперед, к Джейку. Магнитофон паренька-чикано
доиграл "Love To Love You, Baby", зазвучали первые аккорды "Dr. Love".

Две секунды.

Кадиллак-убийца (решетка его рычащего радиатора походила на оскал хищ-
ного зверя) перестроился на полосу,  ближнюю  к  тротуару,  где  стоял
Джейк, и ринулся к перекрестку.

Одна.

У Джейка занялось дыхание.

Ноль.

Пуск.

- А!  -  вскрикнул  Джейк,  когда жесткие ладони с силой ударили его в
спину, выпихивая с тротуара на мостовую, выталкивая на проезжую часть,
выталкивая из жизни.

Но только у него в воображении.

Тем не менее Джейк накренился вперед,  отчаянно размахивая руками, ис-
пуганно округлив разинутый рот.  Паренек со стереомагнитофоном  крепко
схватил Джейка повыше локтя и оттащил назад.

- Ты, орелик, давай не зевай,- сказал он.- Тут такое движение, что ах-
нуть не успеешь - расшибет в котлету.

"Кадиллак" проплыл мимо.  Джейк мельком  увидел  за  ветровым  стеклом
толстяка в синей шляпе, и машина исчезла.

Вот тогда это и произошло; именно тогда Джейк словно бы раскололся по-
середке и стал двумя мальчиками. Один умирал на мостовой. Другой стоял
на углу,  потрясенный, в немом изумлении глядя, как "СТОЙТЕ" снова ме-
няется на "ИДИТЕ" и толпа устремляется через дорогу как ни  в  чем  не
бывало. впрочем, и в самом деле не бывало.

"Живой!" - возрадовалась половина Джейка, повизгивая от облегчения.

"Мертвый! -  завопила в ответ другая половина.- Я мертвый лежу на мос-
товой!  Все столпились вокруг,  а человек в черном, который меня толк-
нул, говорит: Я священник. Позвольте пройти."

На Джейка,  превращая мысли в парусящий парашютный шелк, волнами нака-
тывала дурнота. Мальчик заметил приближающуюся толстуху; когда она по-
равнялась с ним,  он заглянул к ней в сумку.  Оттуда, как он и ожидал,
поверх края красного полотенца на него взглянули ярко-синие  кукольные
глаза.  В следующую секунду перед Джейком уже никого не было.  Женщина
ушла.  Лоточник,  вместо того чтобы голосить  "Ах  ты,  Господи,  нас-
мерть!",  продолжал готовиться к рабочему дню, насвистывая песню Донны
Саммер, которую только что играл магнитофон паренька-чикано.

Джейк обернулся,  лихорадочно отыскивая мнимого священника. Того нигде
не было.

Джейк застонал.

"Очнись! Ты чего?"

Он не знал.  Он знал только,  что в эту минуту должен лежать на мосто-
вой, прощаясь с жизнью под истошные вопли толстухи, пока мужчину в се-
ребристо-сером гарусном костюме рвет, а человек в черном проталкивает-
ся сквозь собирающуюся толпу.

Именно это, кажется, и происходило в одном из уголков его сознания.

Противная слабость вернулась.  Джейк вдруг бросил мешочек с  завтраком
наземь и что было силы хлестнул себя по лицу. Незнакомая женщина, спе-
шившая на службу,  подозрительно всмотрелась в него.  Джейк не обратил
на нее внимания.  Бросив завтрак на тротуаре, он очертя голову кинулся
через улицу,  безразличный ко вновь замигавшему алому "СТОЙТЕ". Отныне
это стало не важно.  Смерть подступила к нему - и прошла мимо, даже не
глянув.  Все должно было произойти иначе  (подсказывало  Джейку  некое
глубинное чутье) - но не произошло.

Может быть, теперь он будет жить вечно.

От этой мысли Джейку опять захотелось ликующе захохотать.









К тому времени, как он добрался до школы, в голове у него немного про-
яснилось и за работу взялся рассудок. Трезвое начало старалось убедить
Джейка, что причин для беспокойства нет - ей-же-ей, никаких. Возможно,
действительно имело место нечто немного необычное,  этакое психическое
озарение,  и Джейк на миг заглянул в будущее,  в один из его возможных
вариантов. Ну и что? Что особенного? Собственно, идея была вполне сов-
ременной,  даже модной,  в духе тех странных газет,  какие продаются в
универсамах,  излюбленного чтива Греты Шоу,  за которое  она  бралась,
лишь убедившись, что матери Джейка поблизости нет,- газет вроде "Нэшнл
Инквайарер" и "Инсайд Вью".  Только,  конечно,  в газетных публикациях
психические  озарения  всегда  играли роль упреждающих ядерных ударов:
женщина увидела во сне авиакатастрофу - и перезаказала  билеты;  парню
приснилось, будто его брата держат пленником на китайской фабрике, вы-
пускающей "печенье-гаданье" - и оказалось, что это правда. Так стоило
ли  обращать внимание на психическое озарение,  суть которого - знать,
что по радио сейчас зазвучит песня в  исполнении  "Кисс",  в  сумке  у
толстой тетки лежит кукла, завернутая в красное полотенце, а лоточник,
торгующий претцелями, выпьет "Ю-Ху" из бутылки, не из банки?

"Забудь,- посоветовал себе Джейк.- Проехали".

Отличная мысль,  но к третьему уроку он понял:  нет, не проехали - все
только начинается. Шел урок алгебры; глядя, как мистер Кнопф решает на
доске простые уравнения, Джейк с разгорающимся ужасом понял, что в его
сознании  звено  за  звеном поднимается к поверхности совершенно новая
цепочка воспоминаний. Словно на глазах у мальчика со дна мутного озера
медленно всплывали неведомые диковинные предметы.

"Я в  каком-то незнакомом месте,- подумал он.- То есть,  пока незнако-
мом.  а если бы кадиллак меня сбил,  оно уже было бы мне знакомо.  Это
постоялый двор.  но та часть меня,  которая попала сюда,  еще не знает
этого.  Она знает только,  что она где-то в пустыне и что здесь нет ни
души. Я плакал, потому что боюсь. Боюсь, что это может быть ад".

К трем часам,  явившись в кегельбан "Подземелье",  Джейк уже знал, что
нашел в конюшне колонку и напился. Вода была очень холодной, с сильным
минеральным  привкусом.  Вскоре  он зайдет в дом и в комнате,  которая
когда-то служила кухней, найдет скромный запас сушеной говядины. Джейк
знал это так же твердо,  как то, что лоточник выберет "Ю-Ху" в бутылке
и что у куклы, выглядывающей из фирменного пакета универмага "Блуминг-
дэйл", синие глаза.

Будто обрел способность вспоминать будущее.

В "Подземелье" он сбил только два ряда; первый - 96, второй - 87. Ког-
да Джейк возвращал шары,  Тимми за стойкой заглянул в его листок и по-
качал головой.

- Что-то ты сегодня не в лучшей форме, чемпион,- заметил он.

- Не то слово,- ответил Джейк.

Тимми пригляделся повнимательнее.

- С тобой все в порядке? Больно ты бледный.

- По-моему, я приболел. Видно, подхватил грипп.- Это было очень похоже
на правду: какая-то болезнь, безусловно, настигла Джейка.

- Иди домой,  ложись в кровать,- посоветовал Тимми.- И пей,  пей, пей.
Неразбавленное. Джин, водку и тому подобное.

Джейк покорно улыбнулся.

- Пожалуй, я так и сделаю.

Он медленно шел домой. Вокруг расстилался Нью-Йорк - Нью-Йорк, донель-
зя соблазнительный в этот ранний вечерний час:  серенада улиц,  где на
каждом углу - по музыканту; деревья в цвету; приветливые веселые лица.
Все это Джейк видел,  но за привычным городским  пейзажем  его  глазам
открывался второй план:  вот он,  Джейк Чэмберс,  испуганно прячется в
полутемной кухне,  покуда человек в черном,  ощерившись, как пес, пьет
из колонки на конюшне;  вот он всхлипывает от облегчения, ибо этот че-
ловек (или существо) ушел, не обнаружив его; вот засыпает крепким сном
под неприятно-лиловым закатным небом пустыни с проступающей на нем ле-
дяной крошкой звезд.

Открыв своим ключом дверь в занимающую два этажа  квартиру,  Джейк  по
привычке (есть ему не хотелось) пошел на кухню взять чего-нибудь поже-
вать. По пути к холодильнику ему на глаза случайно попалась дверь кла-
довки,  и он остановился.  Он вдруг понял,  что постоялый двор (и весь
чужой и странный мир, частью которого он теперь был) находится за этой
дверью.  Нужно  лишь толкнуть ее,  шагнуть за порог и воссоединиться с
тем Джейком,  который там уже существует.  Странной раздвоенности  его
"я" придет конец;  голоса, ведущие бесконечный спор о том, умер он или
не умер сегодня в восемь двадцать пять утра, смолкнут.

Заранее расплываясь в улыбке радостного облегчения, Джейк обеими рука-
ми толкнул дверь кладовки, та распахнулась. и пронзительный визг приг-
воздил мальчика к месту:  в глубине,  на невысокой табуреточке, стояла
миссис Шоу.  Жестянка с томатной пастой,  которую она держала, вывали-
лась у нее из рук и упала на пол.  Миссис Шоу зашаталась, и Джейк пос-
пешно  кинулся  вперед,  чтобы поддержать экономку,  пока та не успела
присоединиться к томатной пасте.

- Явленные мощи из осиновой рощи!  - ахнула миссис Шоу, проворно отря-
хивая перед домашнего платья.- Джонни, ты перепугал меня до чертиков!

- Извините,- сказал Джейк. Он действительно жалел, что так вышло, но к
чувству вины примешивалось горькое разочарование.  За дверью оказалась
всего-навсего кладовка. Ведь он был так уверен.

- А кстати,  что это ты тут бродишь,  как привидение?  Тебе же сегодня
положено в кегли играть!  Я тебя ждала самое раннее через час! И гото-
вить еще не бралась, так что на полдник не рассчитывай.

- Ничего. Вообще-то я не очень голодный.- Джейк нагнулся и поднял бан-
ку, которую она уронила.

- Да?  Вот уж не сказала бы,  если судить по тому, как ты сюда вломил-
ся,- ворчливо заметила миссис Шоу.

- Мне показалось, я что-то услышал - вроде бы мышь. Наверное, это были
вы.

- Наверное.- Миссис Шоу спустилась с табуреточки и взяла у  него  бан-
ку.- Похоже, у тебя начинается грипп, Джонни.- Она потрогала ему лоб.-
На ощупь ты вроде бы не горячий, но иногда это ни о чем не говорит.

- Наверное, я просто устал,- сказал Джейк и подумал: "Если бы дело бы-
ло  только в этом!" - Пожалуй,  я просто выпью содовой и немножко пос-
мотрю телевизор.

Она хмыкнула.

- Тетрадки показывать будешь? Если да, то давай быстрей. Я опаздываю с
ужином.

- Сегодня тетрадок нет,- ответил Джейк. Он вышел из кладовки, взял со-
довую и пошел в гостиную. Включив телевизор, он рассеянно уставился на
экран, а голоса тем временем спорили, и на поверхность продолжали под-
ниматься все новые и новые воспоминания о пыльном чужом мире.









К великой радости Джейка ни мать,  ни отец  не  заметили,  что  с  ним
что-то неладно - отец, тот вообще вернулся домой только к половине де-
сятого.  В десять мальчик отправился в постель и лежал в  темноте  без
сна,  слушая звуки большого города за окном: визг тормозов, гудки, вой
сирен.

Ты умер.

Фиг-то. Я здесь, в кровати, целый и невредимый.

Ничего не значит. Ты умер, ты же знаешь.

Самое ужасное заключалось в том, что Джейк знал и то, и другое.

"Не знаю, которому из вас верить, но больше я так не могу. Поэтому уй-
митесь оба. Хватит спорить, оставьте меня в покое. Ладно? Ну пожалуйс-
та".

Но голоса не желали - видимо,  не могли - уняться. Джейку пришло в го-
лову,  что следует сейчас же встать и открыть дверь туалета. Чужой мир
- там,  за ней.  Там постоялый двор, и вторая половинка его "я" - тоже
там,  скорчилась в конюшне под ветхой попоной, старается заснуть и не-
доумевает, что же, черт побери, произошло.

"Я могу объяснить ему,  что,- взволнованно подумал Джейк.  Он  откинул
покрывала, внезапно поняв, что дверь рядом с книжным шкафом ведет не в
туалет,  а в мир,  который пахнет зноем,  полынью и ужасом в пригоршне
праха;  в  мир,  осененный сейчас крылом ночи.- Могу,  но объяснять не
придется. потому что я буду в нем. я буду им!"

С трудом сдерживая радостный смех,  он стремглав кинулся через  погру-
женную во тьму комнату, распахнул дверь настежь и.

И увидел знакомый туалет.  На стене - плакат в рамке,  Марвин Гэй,  на
кафельном полу - полоски света и тени, повторяющие очертания жалюзи.

Джейк долго стоял на пороге,  пытаясь справиться с разочарованием. Оно
никак не проходило. И было горьким.

Горьким.









Следующие три недели протянулись в его памяти угрюмой полосой разорен-
ных,  загубленных земель - бесплодных земель из кошмара;  пустыней,  в
которой ни мира не сыщешь,  ни роздыха,  ни избавленья от боли. Словно
беспомощный пленник,  в бессильном отчаянии следящий за  разграблением
некогда подвластного ему города,  Джейк наблюдал за тем, как его разум
теряет устойчивость под беспрестанно усиливающимся натиском призрачных
голосов и воспоминаний. Наконец в фантомном бытии мальчика настал миг,
когда человек по имени Роланд позволил ему сорваться  в  пропасть  под
горами, и Джейк понадеялся, что теперь-то память перестанет нанизывать
миражи - но ничуть не бывало.  Круг замкнулся; она принялась прокручи-
вать воспоминания об иной жизни заново, как магнитофон, запрограммиро-
ванный повторять одну и ту же запись до тех пор, пока не сломается или
кто-нибудь не придет и не вырубит его.

Страшный внутренний раскол углублялся,  и восприятие Джейком своей бо-
лее-менее реальной жизни нью-йоркского мальчишки  делалось  все  более
обрывочным. Он припоминал, что ходил в школу, в выходные - в кино, а в
воскресенье на прошлой (или на позапрошлой?) неделе - с  родителями  в
ресторан,  не то на поздний завтрак,  не то на ранний обед, но все это
вспоминалось ему,  как переболевшему малярией вспоминается самый тяже-
лый и мрачный период болезни: люди обращались в бесплотные тени, голо-
са сливались в нестройный хор,  дробясь эхом, и даже простейшее дело -
съесть сэндвич или купить кока-колу в автомате в спортзале - превраща-
лось в преодоление.  Все эти три недели Джейк продирался сквозь сумбур
горланящих голосов и двоящихся воспоминаний.  Навязчивый интерес маль-
чика ко всевозможным дверям рос;  надежда на то,  что за одной из  них
может лежать мир стрелка, никак не умирала окончательно. Что, впрочем,
было не так уж странно, поскольку это была его единственная надежда.

Однако сегодня игра закончилась.  Все равно, реального шанса на победу
у него никогда не было.  Сегодня он сдался.  Сбежал с уроков.  Понурив
голову, Джейк, как автомат, брел по тротуару, а ноги сами несли его по
расчертившим город на клетки улицам на восток. Он понятия не имел ни о
том, куда идет, ни о том, что будет делать, когда придет туда.









Около девяти часов это безрадостное оцепенение нарушилось, и Джейк ма-
ло-помалу стал примечать, что творится вокруг. Он стоял на пересечении
Лексингтон-авеню с Пятьдесят шестой улицей,  тщетно пытаясь вспомнить,
как очутился здесь. Мальчик в первый раз заметил, что утро стоит вели-
колепнейшее.  День выдался во сто крат лучше славного погожего  денька
седьмого мая (дня,  когда Джейка постигло безумие) - быть может, это и
был тот самый день,  когда весна, оглядевшись, вдруг видит стоящее не-
подалеку лето - сильное, красивое, с дерзкой самоуверенной усмешкой на
загорелом лице. Ярко сияло солнце, отражаясь от стеклянных стен зданий
делового района,  тень каждого пешехода была черной и четкой. В безуп-
речно синем чистом небе белели редкие островки пухлых кучевых облаков.

Дальше по улице,  у возведенного вокруг стройплощадки глухого дощатого
забора,  стояли  два бизнесмена в дорогих,  хорошо скроенных костюмах.
Они смеялись, передавая что-то из рук в руки. Заинтересовавшись, Джейк
направился в их сторону и, подойдя поближе, увидел, что бизнесмены иг-
рают в крестики-нолики,  рисуя на заборе клетки, кресты и кружочки до-
рогим маркером.  Джейк от души восхитился.  Когда он приблизился, один
из бизнесменов нарисовал в верхней правой клетке нолик  и  из  угла  в
угол наискось перечеркнул игровое поле.

- Опять я продул!  - сказал второй. Потом этот человек, судя по виду -
исполнительный директор крупной фирмы,  или юрист, или биржевой маклер
экстра-класса - взял у своего товарища маркер и нарисовал еще одну ре-
шеточку.

Взгляд первого бизнесмена,  победителя,  скользнул влево,  и он увидел
Джейка. Он улыбнулся.

- Вот это денек, а, малый?

- Ну!  -  откликнулся Джейк,  в восторге от того,  что говорит слово в
слово то, что думает.

- Слишком славный, чтобы сидеть в школе, а?

Тут Джейк, как ни странно, рассмеялся. Школа "Пайпер" с ее "рекреация-
ми"  вместо обедов,  школа "Пайпер",  где нельзя было сходить в туалет
по-большому - только "отлучиться на минутку",  вдруг показалась чем-то
далеким и совершенно несущественным.

- Угадали.

- Хочешь  сыграть?  Вот Билли с пятого класса все никак меня не обста-
вит.

- Отстань от парня,- сказал второй бизнесмен,  протягивая маркер.-  Ты
уже история.- Он подмигнул Джейку,  и Джейк,  к своему изумлению, под-
мигнул в ответ.  Он пошел дальше,  оставив бизнесменов играть.  В  нем
крепло  ощущение,  что вот-вот произойдет (если уже не происходит) ка-
кое-то чудо,  и он теперь не шел, а словно бы плыл, не касаясь асфаль-
та.

На переходе  зажглось  "ИДИТЕ",  и  Джейк  ступил на мостовую Лексинг-
тон-авеню.  Посреди улицы он остановился, так неожиданно, что его едва
не  сбил  мальчишка-посыльный  на  десятискоростном велосипеде.  Стоял
прекрасный весенний день - да. Но не потому Джейку было так хорошо. Не
потому  он  так внезапно и полно начал осознавать происходящее вокруг.
Не потому был так уверен, что грядет неведомое великое событие.

Голоса умолкли.

Не исчезли навсегда - Джейк откуда-то знал это -  но  сейчас  молчали.
Почему?

Внезапно Джейку представились двое ссорящихся. Они сидят визави в ком-
нате за столом и обмениваются все более язвительными замечаниями. Чуть
погодя они мало-помалу подаются вперед,  задиристо выставляя подбород-
ки, в бешенстве обдавая друг друга мелкими брызгами слюны. Вскоре дой-
дет  до затрещин.  Но потасовка не успевает начаться:  слышится мерный
глухой стук - буханье басового барабана,  а следом  задорное,  звонкое
пение фанфар.  Перебранка прекращается; спорщики озадаченно перегляды-
ваются.

"Что это?" - спрашивает один.

"Не знаю,- отвечает другой.- Никак, парад".

Они кидаются к окну - да, это парад; марширует одетый в форму оркестр,
пламенеет на солнце медь труб,  торжественно вышагивают длинными заго-
релыми ногами хорошенькие мажоретки, мелькают жезлы, приветственно ма-
шут из украшенных цветами открытых машин знаменитости.

Оба не отрывают глаз от окна; перепалка позабыта. Она, несомненно, еще
возобновится,  но пока скандалисты стоят рядом,  плечом к плечу, точно
лучшие друзья, и смотрят, как проходит мимо парад.









Гудок автомобиля заставил Джейка вздрогнуть и очнуться. Видение, яркое
и живое, какими порой бывают сны, рассеялось. Мальчик спохватился, что
все еще стоит посреди Лексингтон-авеню, а свет уже сменился. Он пугли-
во огляделся, ожидая увидеть летящий на него синий кадиллак, но сигна-
ливший ему парень сидел за рулем желтого "Мустанга" с откидным верхом.
Он усмехался. Словно весь Нью-Йорк глотнул сегодня веселящего газа.

Помахав парню,  Джейк спринтерским рывком очутился на  другой  стороне
улицы. Парень в "Мустанге" покрутил пальцем у виска - "псих ненормаль-
ный!" - помахал в ответ и уехал.

Мгновение Джейк просто стоял на углу,  подставив лицо майскому солнцу,
улыбаясь,  жадно впитывая звуки и запахи.  Он полагал,  что так должен
чувствовать себя приговоренный к смерти на электрическом стуле, узнав,
что исполнение приговора отложено.

Голоса молчали.

Что за парад на время отвлек их внимание? Необычайная красота весенне-
го утра?

Джейк не думал,  что дело только в этом.  Не думал,  поскольку все его
существо,  каждую клеточку, снова пронизало чувство предведенья; впер-
вые Джейк испытал его три недели назад,  приближаясь к пересечению Пя-
тидесятой и Сорок шестой.  Но седьмого мая то было предчувствие неотв-
ратимо надвигающейся гибели,  а сегодня - предвкушение чего-то ослепи-
тельного,  великолепного,  лучезарного, неведомой радости и благодати.
Подобной. подобной.

Свету. Вот что за слово пришло ему в голову и теперь звенело там,  не-
сомненно и бесспорно правильное.

- Свет! - громко воскликнул Джейк.- Это пришествие Света!

Он зашагал по Пятьдесят четвертой улице в сторону центра и, оказавшись
у ее пересечения со Второй авеню, еще раз прошел под зонтом ка-тета.









Повернув направо,  Джейк остановился,  развернулся  и  возвратился  на
угол,  откуда пришел.  Да,  вне всяких сомнений, необходимо было спус-
титься по Второй авеню, но он опять стоял не на той стороне улицы. За-
горелся зеленый свет,  Джейк торопливо перешел дорогу и опять повернул
направо. Владевшее мальчиком чувство - ощущение

(Света)

того, что все идет как надо, крепло с каждым шагом. Джейка переполняла
радость,  у него точно камень с души свалился. С ним ничего не случит-
ся.  На этот раз ошибки нет.  Мальчик не сомневался:  вскоре он увидит
людей, которых узнает, как узнал толстуху и лоточника, и заранее будет
помнить, как кто себя поведет.

Вместо этого он вышел к книжному магазину.









"РЕСТОРАН МАНХЭТТЕНСКОЕ ПИРШЕСТВО УМА",  гласила намалеванная  в  окне
вывеска.  Джейк направился к двери. Там висела грифельная доска, похо-
жая на те, что обычно украшают стены закусочных и столовых.



СЕГОДНЯ В МЕНЮ



Горячее из Флориды! Свеженький Джон Д. Макдональд!

В твердом переплете - З по 2.50

В мягкой обложке - 9 по 5.00



С берегов Миссисипи! Уильям Фолкнер в собственном соку!

В твердой обложке - по рыночной цене

В мягкой обложке, издательство "Винтэдж Лайбрэри" - 0.75



Из Калифорнии! Реймонд Чендлер вкрутую!

В твердом переплете - по рыночной цене

В мягкой обложке - 7 по 5.00



УТОЛИ СВОЙ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЙ ГОЛОД



Джейк вошел в магазинчик,  сознавая,  что сейчас впервые за три недели
открыл  дверь,  не  питая безумной надежды обнаружить за нею иной мир.
Над головой звякнул колокольчик.  В нос ударил  слабый  пряный  аромат
старых книг, неизвестно почему показавшийся родным, домашним.

Ресторанный мотив  продолжался и за порогом.  Хотя вдоль стен тянулись
ряды книжных полок, помещение делил на две части прилавок, очень похо-
жий  на стойку кафетерия.  По Джейкову сторону этой стойки стояло нес-
колько столиков со стульями.  Спинки у стульев были из гнутых металли-
ческих  прутьев.  Каждый столик был накрыт так,  чтобы демонстрировать
блюда сегодняшнего меню: романы Джона Д. Макдональда о Тревисе Мак-Ги,
романы  о  Филиппе Марлоу Рэймонда Чендлера,  романы о Сноупсе Уильяма
Фолкнера. Маленькая табличка на столике с Фолкнером  сообщала:  "Есть
редкие первые издания - пожал.,  поинтересуйтесь". Другая табличка, на
стойке,  просто советовала:  "ПОЛИСТАЙ!" Именно этим и занимались двое
покупателей. Они сидели у стойки-прилавка, прихлебывали кофе и читали.
Джейк подумал,  что это, без сомнения, самый лучший книжный магазин, в
каком ему когда-либо приходилось бывать.

Но что привело его сюда?  Вот вопрос.  Судьба?  Или здесь сыграло свою
роль слабое, но неотвязное ощущение, что он идет по следу. оставленно-
му специально, чтобы он его нашел?

Джейк поглядел на маленький стенд с книгами на столике слева от себя и
понял ответ.









Там были выставлены детские книжки.  Места на столе  было  не  слишком
много,  а  потому  книжек  насчитывалось всего около дюжины - "Алиса в
Стране Чудес",  "Хоббит", "Том Сойер" и тому подобное. Внимание Джейка
привлекла книжка,  явно предназначенная для совсем маленьких детей. На
ярко-зеленой обложке,  пыхтя,  взбирался на пригорок паровозик с чело-
вечьим  лицом.  На его предохранительной решетке (ярко-розовой) играла
радостная широкая улыбка,  а веселый глаз - фара  -  словно  приглашал
Джейка  Чэмберса  заглянуть  в книгу и прочесть все от корки до корки.
"Чарли Чух-Чух",  значилось на  титуле,  "текст  и  иллюстрации  Берил
Ивенс".  Мальчик мгновенно вспомнил свое "Итоговое эссе" с фотографией
амтраковского поезда на первом листе и словами чух-чух,  раз за  разом
повторявшимися в тексте.

Он схватил  книжку и накрепко вцепился в нее,  точно та могла улететь,
если бы он ослабил хватку.  И, глядя на обложку, обнаружил, что улыбка
Чарли  Чух-Чуха не внушает ему доверия.  "С виду ты веселый и счастли-
вый, но, сдается мне, это сплошное притворство,- подумал он.- Мне вов-
се не кажется,  что ты счастлив и весел.  И что Чарли - твое настоящее
имя".

Безумные мысли,  вне всяких сомнений, безумные - но чутье подсказывало
Джейку, что безумием тут и не пахнет. Ему эти мысли казались здравыми.
Справедливыми.

Рядом с тем местом,  откуда Джейк взял "Чарли Чух-Чуха", расположилась
потрепанная  книжка в мягкой обложке,  нещадно изорванной и заклеенной
пожелтевшим от времени скотчем. Рисунок изображал озадаченных мальчика
и девочку, над головой у них рос лес вопросительных знаков. Книжка на-
зывалась "Угадай-дай-дай! Загадки и зубодробительные задачи для всех!"
Имя автора не значилось.

Сунув "Чарли Чух-Чуха" под мышку,  Джейк взял сборник загадок. Раскрыв
его наудачу, он увидел следующее:

"Что растворяется, но не исчезает?"

- Дверь,- пробормотал Джейк. Он почувствовал, как лоб - руки - все его
тело покрываются испариной.- Дверь!

- Что-нибудь нашел,  сынок? - полюбопытствовал негромкий спокойный го-
лос.

Джейк обернулся и увидел стоящего в конце прилавка толстого  дядьку  в
белой  рубашке с расстегнутым воротом.  Руки толстяк держал в карманах
просторных габардиновых штанов.  Очки были сдвинуты на  сияющий  купол
лысины.

- Да,- лихорадочно подтвердил Джейк.- Вот эти две. Они продаются?

- Все, что здесь есть, продается,- сказал толстяк.- И дом бы продавал-
ся,  будь я его владельцем. Увы, я всего-навсего арендатор.- Он протя-
нул руку за книгами. На мгновение Джейк всем своим существом воспроти-
вился, потом неохотно отдал свои находки. У него родилось нелепое опа-
сение, что толстый дядька убежит с ними; тогда, при малейшем намеке на
нечто подобное, Джейк кинется на продавца, вырвет книжки у него из рук
и улепетнет. Эти книжки ему необходимы.

- Нуте-с,  юноша,  давайте поглядим,  что тут у вас,- сказал толстяк.-
Кстати, я - Башнер. Кэлвин Башнер.- Он подал Джейку руку.

Глаза мальчика расширились, и он невольно отступил на шаг.

- Что?

Толстяк с интересом посмотрел на него.

- Кэлвин Башнер.  Которое из сих слов - поношение на твоем наречии,  о
гиборийский скиталец?

- А?

- Я просто хотел сказать,  что вид у тебя такой,  будто кто-то воткнул
тебе в попу палец, паренек.

- А. Извините.- Джейк пожал большую мягкую руку мистера Башнера, наде-
ясь,  что тот не станет докапываться до сути. Когда продавец назвался,
сердце у Джейка екнуло, но почему, он не знал.- А я - Джейк Чэмберс.

Кэлвин Башнер встряхнул руку Джейка.

- Славное имечко, коллега. Как у вольного героя вестерна - парень вих-
рем врывается в аризонский городишко Вилки-Гнутые,  начисто искореняет
там скверну и скачет дальше. Пожалуй, что-нибудь в духе Уэйна Д. Овер-
хользера. Вот только ты мало похож на вольного ковбоя, Джейк. Ты похож
на мальчугана,  который решил, что в такой славный денек грех сидеть в
школе.

- Э-э. нет. Мы закончили учиться в прошлую пятницу.

Башнер усмехнулся.

- Угу.  Будьте уверочки. Стало быть, тебе позарез нужно заполучить эти
две книженции, а? Вообще-то занятно, что только люди мечтают добыть во
что бы то ни стало. Вот ты - я бы с ходу записал тебя в поклонники Ро-
берта Говарда, подумал бы: ага, этот парнишка ищет, где бы выгодно ку-
пить доброе старое издание Дональда М. Гранта с картинками Роя Кренке-
ля.  Окровавленные мечи, могучие мускулы и Конан-Варвар, прорубающийся
сквозь орды стигийцев.

- Вообще-то,  звучит очень славно.  А это для.  э.  для моего младшего
братишки. У него на той неделе день рожденья.

Кэлвин Башнер большим пальцем поддел очки,  спустил их на нос и повни-
мательнее присмотрелся к Джейку.

- В самом деле?  А мне кажется,  ты единственный ребенок в семье. Ты у
папочки с мамочкой один,  если я хоть раз видел единственное  чадо,  и
сейчас  наслаждаешься самоволкой в день,  когда мистрисс Май в зеленых
одеждах трепещет у самого входа в тенистые долы Июня.

- Простите?

- Неважно.  Весна неизменно  настраивает  меня  на  Уильям-Куперовский
лад. Люди - создания странные, но интересные, техасец,- я прав?

- Наверное,- осторожно ответил Джейк.  Он не мог решить,  нравится ему
этот чудак или нет.

Один из тех, кто "листал" книги за стойкой-прилавком, круто развернул-
ся вместе с табуреткой.  В одной руке он держал чашку кофе, в другой -
затрепанный экземпляр "Чумы".

- Брось дразнить мальца и продай ему книжки,  Кэл,- сказал  он.-  Если
поторопишься,  то  до  светопреставления  мы успеем сгонять партийку в
шахматы.

- Моя натура и поспешность несовместны,-  заявил  Кэл,  однако  открыл
"Чарли Чух-Чуха" и взглянул на цену,  проставленную карандашом на фор-
заце.- Книжка довольно заурядная, однако данный экземпляр - в необычно
хорошем состоянии.  Малышня обычно отделывает любимые книжки,  как Бог
черепаху. Я мог бы выручить за нее двенадцать долларов.

- Проклятый мошенник,- сказал мужчина,  читавший "Чуму",  и  остальные
"листальщики" захохотали. Кэлвин Башнер и ухом не повел.

- .но  рука  не  поднимается содрать с тебя такую уйму деньжищ в такой
день. Семь зелененьких, и книжка твоя. Плюс, само собой, налог. Загад-
ки можешь взять так.  Считай это моим даром мальчику, которому достало
ума в последний настоящий весенний день подхватиться и удрать на волю,
в пампасы.

Джейк выудил  из кармана кошелек и с беспокойством открыл его,  опаса-
ясь, что ушел из дому всего с тремя или четырьмя долларами. Однако ему
везло.  В кошельке лежали пятерка и три однодолларовых купюры. Он про-
тянул деньги Башнеру,  который, небрежно сложив доллары, затолкал их в
один карман, а из другого извлек сдачу.

- Не спеши уходить, Джейк. Раз уж ты здесь, иди-ка к стойке, выпей ча-
шечку кофе. И когда я в пух и прах разнесу ревматическую старую киевс-
кую защиту Эрона Дипно,  глаза у тебя от изумления сделаются большими,
как блюдца.

- Ишь чего захотел,- сказал мужчина,  читавший "Чуму"  -  по-видимому,
Эрон Дипно.

- Я бы не прочь, но не могу. Я. мне надо в одно место.

- Ладно. Если только это место - не школа.

Джейк ухмыльнулся.

- Нет. не школа. В той стороне лежит безумие.

Башнер громко расхохотался и снова вздел очки на макушку.

- Неплохо! Совсем неплохо! Быть может, подрастающее поколение все-таки
не совсем пропащее, Эрон - что ты думаешь?

- Пропащее, пропащее,- сказал Эрон.- Этот мальчик просто исключение из
правила. Может быть.

- Не  обижайся  на старого пердуна,  он циник,- сказал Кэлвин Башнер.-
Жми дальше,  о гиборийский скиталец.  Хотел бы я,  чтоб мне снова было
десять или одиннадцать и впереди ждал бы такой же прекрасный день.

- Спасибо за книжки,- сказал Джейк.

- Без проблем. Для того мы тут и сидим. Заходи как-нибудь.

- Я бы с удовольствием.

- Ну так ты знаешь, где мы есть.

"Да,- подумал Джейк.- Вот бы еще знать, где я".









Сразу за  порогом  книжного  магазина  он  остановился и снова раскрыл
сборник загадок, на этот раз на первой странице, где помещалось корот-
кое анонимное предисловие. Оно начиналось словами:

"Загадки, возможно,  самая древняя игра,  в какую люди играют и по сей
день. В греческих мифах загадки загадывали друг другу боги и богини, а
в античном Риме загадки служили средством обучения.  Несколько хороших
загадок можно найти в Библии.  Самую известную из них загадал Самсон в
день  своей свадьбы с Далилой:  "Из ядущего вышло ядомое и из сильного
вышло сладкое". Он загадал эту загадку  нескольким  юношам  из  числа
гостей, уверенный, что те не сумеют отгадать ее. Однако юноши отозвали
в сторонку Далилу, и та прошептала им ответ. Разъяренный Самсон за мо-
шенничество предал юношей смерти - видите, в стародавние времена к за-
гадкам относились куда серьезнее, чем в наши дни!

Кстати, ответ на загадку Самсона - и на все прочие загадки  из  нашего
сборника  -  можно найти в последнем разделе.  Мы просим вас только об
одном:  прежде чем заглядывать туда,  попробуйте отгадать все  загадки
по-честному!"

Джейк раскрыл  книгу на последних страницах.  Еще не успев заглянуть в
нее,  он, непонятно откуда, уже знал, что там найдет. После страницы с
надписью  "ОТГАДКИ" не было ничего,  кроме нескольких обрывков бумаги.
Дальше шла обложка. Раздел кто-то вырвал.

Он секунду постоял в раздумье. Потом, повинуясь внезапному порыву, ко-
торый  на  самом деле вовсе не казался внезапным порывом,  Джейк снова
вошел в "Ресторан Манхэттенское пиршество ума".

Кэлвин Башнер поднял взгляд от шахматной доски.

- Передумал насчет чашечки кофе, о гиборийский скиталец?

- Нет. Я хотел спросить, не знаете ли вы ответа на загадку.

- Валяй,- пригласил Башнер и пошел пешкой.

- Ее загадал Самсон. Тот здоровяк из Библии, да? Вот.

- Из ядущего вышло ядомое,- заговорил Эрон Дипно, опять поворачиваясь,
чтобы взглянуть на Джейка.- И из сильного вышло сладкое. Эта?

- Ага, эта,- сказал Джейк.- Откуда вы знаете.

- Да натыкался на нее раз или два.  Послушай-ка.- Дипно откинул голову
и звучным, глубоким, хорошо поставленным голосом запел:

- Средь зелени лоз, в Фимнафском краю

 Самсон и лев сошлись в бою,

 и мигом льва оседлал Самсон,

 ибо духа Господня исполнен он.

 Читали мы, братие, про людей,

 принявших смерть от львиных когтей,

 но, духом Господним осенен,

 львиную пасть обхватил Самсон

 и пятки зверю вонзил в бока -

 попробуй, избавься от седока!

 Метался лев и катался лев,

 но все же замертво наземь пал -

 как мог Самсона он одолеть,

 коль дух Господень над тем витал?

 Повержен зверь, и пчелиный рой

 жужжит над косматой головой -

 из мертвой плоти наделав сот,

 творит тягучий и сладкий мед.

Эрон подмигнул и рассмеялся, заметив изумление Джейка.

- Это отвечает на твой вопрос, дружок?

Джейк смотрел на него во все глаза.

- Ух ты! Классная песня! Где вы ее услышали?

- Ну,  Эрон-то все их знает,- откликнулся Башнер.- Он ошивался на Бли-
кер-стрит еще когда Боб Дилан умел выдувать из своего "Хонера" только
открытое фа. По крайней мере, если верить ему.

- Это старый спиричуэл, - объяснил Эрон Джейку и,  обращаясь к Башне-
ру, заметил: - Кстати, жиртрест, тебе шах.

- Это  временное  явление,- сказал Башнер.  Он пошел слоном,  которого
Эрон тут же съел.  Башнер пробурчал себе под нос что-то,  показавшееся
Джейку подозрительно похожим на "твоюмать".

- Значит, ответ - лев,- сказал Джейк.

Эрон покачал головой.

- Лев  -  только половина ответа.  Загадка Самсона двойная,  друг мой.
Вторая половинка отгадки - мед. Уловил?

- Кажется, да.

- Молодец; теперь попробуй-ка отгадать вот эту,- Эрон на секунду прик-
рыл глаза и прочел:

- Ходить не умеет, бежит - не угнаться,

На ложе не ведает сна,

Бормочет, лепечет, а вот отозваться

На оклик не может она.

Что такое?

- Ишь, умник,- проворчал Башнер.

Джейк подумал,  потом покачал головой.  Он мог бы терзаться загадкой и
дольше - он обнаружил,  что загадки вещь и захватывающая, и пленитель-
ная - но что-то настойчиво подсказывало ему,  что он должен уйти отсю-
да; что сегодня утром на Второй авеню у него другие дела.

- Сдаюсь.

- Не выйдет,- сказал Аарон.- "Сдаюсь" оставь для нынешних  загадок.  А
настоящая загадка - не просто веселый вопрос,  малец, это головоломка.
Вот и поломай над ней голову.  Если так и не сумеешь разгадать,  пусть
это  будет  предлогом вернуться сюда в другой день.  Если нужен другой
предлог, этот вот жиртрест варит действительно отличный кофеек.

- Договорились,- сказал Джейк.- Спасибо. Я приду.

Но когда он покидал магазин,  его охватила уверенность,  что он больше
никогда не переступит порог ресторана "Манхэттенское пиршество ума".









Джейк медленно  шагал  по Второй авеню,  держа в левой руке свои новые
приобретения.  Сперва он пытался думать над загадкой - кто же это бор-
мочет и лепечет,  а отозваться не может?  - но мало-помалу этот вопрос
вытеснило ожидание неких событий.  Казалось,  все пять  чувств  Джейка
обострились как никогда; в асфальте мостовой он видел мириады блистаю-
щих искр, с каждым глотком воздуха вдыхал смесь сотен ароматов и слов-
но бы слышал внутри каждого звука, касавшегося его ушей, иные, потаен-
ные звуки. Задумавшись, не так ли чувствуют себя собаки перед ураганом
или землетрясением,  он без колебаний решил:  да, именно так. И все же
предчувствие,  что грядет не плохое,  а хорошее, и оно перевесит ужас,
постигший его три недели назад, продолжало усиливаться.

На Джейка,  приближавшегося к месту,  где ему будет указан путь, вновь
накатило предведенье.

"Сейчас ханыга попросит у меня милостыню, и я отдам ему сдачу, которую
мне сдал мистер Башнер. Там рядом магазин грамзаписи. Дверь будет отк-
рыта,  чтобы внутрь шел свежий воздух, и, проходя мимо, я услышу песню
"Стоунз". И увижу свое отражение в целой куче зеркал".

Движение на Второй авеню все еще было довольно редким.  Легковые авто-
мобили, автобусы; между ними, гудя, пробирались спешащие такси. Весен-
нее  солнце  искрилось  на  ветровых  стеклах  и ярко-желтых капотах и
крыльях.  Джейк,  поджидавший на переходе зеленого света,  заметил  на
противоположной стороне Второй авеню,  на углу Пятьдесят второй улицы,
того самого ханыгу.  Тот сидел, привалясь к кирпичной стене маленького
ресторанчика. Подойдя поближе, Джейк прочел вывеску над ресторанчиком:
"Чуть-чуть мамусиной стряпни".

"Чуть-чуть,- подумал Джейк.- Чух-Чух. И это истина".

- Четвертак найдется? - утомленно поинтересовался нищий, и Джейк, даже
не оглянувшись, бросил ему на колени сдачу, полученную в книжном мага-
зине. Теперь, точно по расписанию, он услышал "Роллинг Стоунз":

"Я вижу красную дверь и хочу перекрасить ее в черный цвет,

пусть почернеют все краски; пестроте говорю я: нет."

Проходя мимо,  он увидел - тоже без удивления - что магазин  назывался
"Музыкальная башня".

Создавалось впечатление, что сегодня башни попадаются на каждом шагу.

Джейк пошел дальше;  мимо в каком-то сонном оцепенении проплывали таб-
лички с названиями улиц.  Он миновал Сорок девятую и,  шагая в сторону
Сорок  восьмой,  поравнялся  с магазином под названием "Зеркало души".
Повернув голову, Джейк (в полном соответствии с тем, что уже некоторое
время  было  ему  известно) мельком увидел в зеркалах дюжину Джейков -
дюжину мальчиков,  слишком маленьких для своих лет;  дюжину мальчиков,
опрятно одетых для школы: синие блейзеры, белые рубашки, темно-красные
галстуки,  серые брюки.  Официальной формы школа "Пайпер" не имела, но
такой наряд максимально соответствовал неофициальной.

Теперь "Пайпер" казался далеким, канувшим в прошлое.

Джейк вдруг  понял,  куда идет.  Прозрение омыло душу мальчика,  точно
сладкая,  дарующая свежесть и прохладу вода подземного ключа. "В мага-
зин деликатесов,- подумал он.- То есть с виду это магазин.  А на самом
деле там совсем другое - там проход в другой мир.  В тот самый мир.  В
его мир. В правильный мир".

Джейк побежал,  нетерпеливо  глядя вперед.  Светофор на Сорок седьмой,
явный его недоброжелатель,  погасил зеленый глаз и зажег красный;  но,
презрев запрет, Джейк выпрыгнул с тротуара на проезжую часть, рассеян-
но-безразлично покосился в сторону машин и резво помчался между  широ-
кими белыми линиями - границами пешеходного перехода.  Взвизгнули пок-
рышки:  фургон,  под носом у которого промелькнул Джейк, резко остано-
вился.

- Эй! Ты че, ты че? - заорал шофер, но Джейк будто не слышал.

Еще всего один квартал.

Он поднажал  и помчался во весь дух.  Галстук полоскался за левым пле-
чом, волосы отдувало со лба, мягкие кожаные туфли, которые Джейк наде-
вал в школу, звонко топали по тротуару. Прохожие таращили на него гла-
за - кто с изумлением, кто просто с любопытством - но Джейк обращал на
них внимания не больше, чем на крики взбешенного водителя фургона.

"Вон, вон - там, на углу. Рядом с канцелярскими товарами".

Откуда ни возьмись на пути у Джейка возник служащий городского почтам-
та в темно-коричневой робе; он толкал перед собой нагруженную свертка-
ми тележку.  Вскинув руки над головой, Джейк перемахнул через нее, как
прыгун в длину.  Белая сорочка мальчика выбилась из брюк и развевалась
сзади,  выглядывая из-под блейзера, точно подол комбинации. Джейк при-
землился и едва не врезался на детскую коляску, которую катила молодая
пуэрториканка.  Вильнув в сторону, словно полузащитник, засекший брешь
в линии обороны и ринувшийся к славе, Джейк разминулся с ней. "Где по-
жар, зайчик?" - поинтересовалась молодая женщина, но Джейк и на нее не
обратил внимания.  Он летел стрелой. Мимо промелькнула витрина "Бумаж-
ного оазиса" - тетради, ручки, калькуляторы.

"Дверь! - исступленно думал мальчик.- Сейчас я ее увижу!  Думаете, ос-
тановлюсь?  Дудки,  Хозе! Я проскочу прямо за порог, а если заперто, я
эту дверь выши."

Тут он увидел угол Второй и Сорок шестой и все-таки остановился, резко
тормознув каблуками мокасин.  Сжав кулаки,  он стоял посреди тротуара;
легкие с хрипом судорожно набирали и выталкивали воздух, волосы потны-
ми сосульками вновь рассыпались по лбу.

- Нет,- он едва не плакал.- Нет!  - Однако это отчаянное, противореча-
щее  здравому  смыслу  отрицание не меняло увиденного:  на углу Второй
авеню и Сорок шестой улицы никакого магазина не было. Только невысокий
дощатый забор,  а за ним - замусоренный, заросший бурьяном клочок зем-
ли.

Стоявшее здесь здание снесли.









Джейк добрых две минуты неподвижно простоял у забора,  потухшим взгля-
дом обозревая пустырь.  Уголок рта у него подергивался.  Мальчик чувс-
твовал, как его надежда и непоколебимая уверенность иссякают, сменяясь
глубочайшей, горчайшей безнадежностью, какой он доселе еще не знал.

"Всего-навсего очередная ложная тревога,- подумал он, когда очнулся от
потрясения настолько,  что обрел способность думать.- Очередная ложная
тревога, тупик, высохший колодец. Теперь голоса зазвучат снова, и тог-
да я,  наверное,  завизжу и завою. Ну и ладно. Потому что я устал кре-
питься  и держать все в себе.  Устал сходить с ума.  Если с ума сходят
так,  то я хочу только одного: ускорить это дело, чтобы кто-нибудь от-
вел меня в больницу и дал что-нибудь для отключки.  Я сдаюсь.  Слезай,
приехали - я спекся".

Но голоса не возвращались - по крайней мере,  пока. И когда Джейк стал
размышлять над тем,  что видит,  он понял: запустение, царящее на этом
клочке земли,  все-таки не абсолютно. Посреди замусоренного, заросшего
сорной травой пустыря высился щит с объявлением:



ОБЪЕДИНЕННОЕ СТРОИТЕЛЬНОЕ  ПРЕДПРИЯТИЕ  "МИЛЛЗ  КОНСТРАКШН-СОМБРА РИЭЛ
ИСТЭЙТ" ПРОДОЛЖАЕТ ПРЕОБРАЖАТЬ ЛИЦО МАНХЭТТЕНА!

  :

СКОРО - ЗДЕСЬ: РОСКОШНЫЕ КОНДОМИНИУМЫ "ЧЕРЕПАШЬЯ БУХТА"!

 СПРАВКИ ПО ТЕЛЕФОНУ 555-6712. ЗВОНИТЕ!

 ЗВОНИТЕ, НЕ ПОЖАЛЕЕТЕ!



Скоро? Возможно.  но Джейк отчего-то усомнился.  Буквы на  щите  давно
поблекли,  а сам щит покосился.  Поперек изображенного художником рос-
кошного кондоминиума "Черепашья бухта" прошелся ярко-синей аэрозольной
краской самое меньшее один мастер граффити по имени БЭНГО СКЭНК. Джей-
ку стало интересно,  был ли проект отложен или  же,  возможно,  просто
приказал долго жить.  Мальчик вспомнил:  каких-нибудь две недели назад
он слышал,  как отец,  разговаривая по телефону со своим советником по
вопросам бизнеса,  страшно орал на него,  чтобы тот не связывался ни с
какими капиталовложениями в кондоминиумы.  "Мне плевать, насколько хо-
роша налоговая картина! - почти кричал мистер Чэмберс (насколько Джейк
мог судить,  подобный тон при обсуждении деловых вопросов был для отца
нормальным  -  возможно,  к этому имел некоторое отношение кокаинчик в
ящике отцовского письменного стола).- Когда тебе пытаются всучить  ка-
кой-нибудь вонючий телевизор и говорят при этом - приходите,  дескать,
взглянуть на синьки, то дело нечисто!"

Дощатый забор,  которым был обнесен пустырь,  доходил Джейку до подбо-
родка. Забор покрывали афиши - концерт Оливии Ньютон-Джон в "Радио-си-
ти",  выступление группы под названием "Г.Гордон Лидди  энд  Гротс"  в
ист-вилледжском клубе,  фильм "Война зомби",  вышедший на экраны и со-
шедший с них в начале весны.  Таблички "ПОСТОРОННИМ  ВХОД  ВОСПРЕЩЕН",
через  равные  промежутки  прибитые к забору,  почти все были заклеены
претенциозными рекламными плакатами.  Чуть дальше  виднелась  надпись,
сделанная  при помощи распылителя (когда-то краска,  несомненно,  была
ярко-красной,  но выцвела,  потускнела и теперь приобрела приглушенный
меланхолический оттенок поздних летних роз). Широко раскрыв глаза, за-
вороженный Джейк шепотом повторил вслух выведенные на заборе слова:



 "ЧЕРЕПАХА-великанша держит Землю на спине,

 Неохватная такая - не приснится и во сне.

 Если хочешь приключений, если ты устал скучать -

 не откладывай на завтра, прогуляйся вдоль ЛУЧА!"



По разумению Джейка,  догадаться  о  происхождении  (если  не  постичь
смысл)  странного четверостишия не составляло большого труда.  В конце
концов,  эта часть восточного Манхэттена была известна как  "Черепашья
бухта". Однако это не объясняло ни того, почему при виде намалеванного
на заборе стишка по спине Джейка вдоль позвоночника шершавой  полоской
побежали  мурашки,  ни отчетливого ощущения,  что он нашел еще одну из
вех,  расставленных вдоль неведомой,  таящейся от чужих глаз сказочной
дороги.

Расстегнув рубашку,  Джейк  спрятал за пазуху обе только что купленные
книжки. Потом он огляделся, увидел, что никому нет до него дела, и ух-
ватился за верх забора.  Подтянувшись, он перекинул через забор ногу и
спрыгнул на другую сторону,  приземлившись левой ногой на рыхлую горку
кирпичей.  Те немедленно разъехались;  щиколотка,  на которую пришлась
вся тяжесть тела Джейка, подвернулась, и ногу мальчика пронзила острая
боль.  Он  упал  - и вскрикнул от обиды и удивления:  кирпичи,  словно
чьи-то крепкие шершавые кулаки, вонзились ему под ребра.

Лежа там,  где упал,  Джейк подождал секунду-другую, чтобы отдышаться.
Он не думал,  что пострадал серьезно;  однако ногу он все-таки подвер-
нул, и вскоре, вероятно, эта подвернутая нога опухнет. Домой он явится
уже хромым.  Впрочем, придется улыбаться и терпеть: денег на такси со-
вершенно точно нет.

"Ты что, серьезно собрался домой? Да там тебя с потрохами съедят".

Съедят ли,  нет ли - это,  насколько понимал Джейк, решат без него. Но
потом.  А  сейчас он собирался обследовать пустырь,  притянувший его к
себе так же надежно, как магнит притягивает железные опилки. Джейк по-
нял:  все вокруг по-прежнему дышит неведомой ему силой - он чувствовал
ее остро как никогда.  Он подозревал, что это не просто пустырь. Здесь
что-то происходило - что-то очень значительное.  Джейк чувствовал, как
здешний воздух едва слышно звенит,  наэлектризованный этой  безвестной
мощью,  словно разрядами, летящими на волю с крупнейшей в мире силовой
установки.

Поднявшись на ноги,  Джейк увидел,  что в действительности упал весьма
удачно.  Неподалеку опасно поблескивала россыпь битого стекла. Если бы
он угодил туда, то мог бы очень сильно порезаться.

"Да это же бывшая витрина,- подумал  Джейк.-  Когда  "Деликатесы"  еще
стояли здесь,  можно было остановиться и с тротуара разглядывать через
нее всякие колбасы,  сыры и куски мяса. Их подвешивали на веревочках".
Бог  весть,  с чего он это взял,  однако факт оставался фактом - Джейк
знал это, и знал твердо.

Он в задумчивости огляделся,  а затем сделал несколько шагов  в  глубь
пустыря. Почти в центре заброшенной стройплощадки, на земле, едва вид-
ная в буйных зарослях молодого бурьяна,  лежала еще одна доска  с  ка-
кой-то надписью.  Джейк опустился возле нее на колени, потянул кверху,
стряхнул землю. Буквы были выцветшими, бледными, и все же он сумел ра-
зобрать:  "ДЕЛИКАТЕСЫ ОТ ТОМА И ДЖЕРРИ. СПЕЦИАЛИЗИРУЕМСЯ НА ОБСЛУЖИВА-
НИИ ЗВАНЫХ УЖИНОВ И ВЕЧЕРИНОК!"

А ниже, нанесенная из распылителя той же красной-потускневшей-до-розо-
вого краской,  красовалась огорошивающая сентенция: "ОБО ВСЯКОМ-КАЖДОМ
ПОМНИТ, ЗНАЕТ ВСЕХ НАПЕРЕЧЕТ".

"Это то самое место,- сказал себе Джейк.- Да, да, да".

Он выпустил из рук вывеску,  поднялся и пошел дальше в глубь пустыря -
не спеша,  ко всему присматриваясь.  Чем дальше он заходил, тем острее
становилось ощущение присутствия силы.  На что бы ни упал взор Джейка,
будь то бурьян, битое стекло или горки кирпичей, все словно бы обрета-
ло некую напористую яркость,  выделяясь из общего фона.  Даже пакетики
из-под  хрустящей  картошки  казались чудом красоты,  а пивную бутылку
солнце превратило в цилиндрический сгусток коричневого пламени.

Джейк отчетливо слышал собственное дыхание,  отчетливо  видел  тяжелое
золото солнечного света, в котором купался пустырь. Он внезапно понял,
что стоит на пороге великой тайны, и его пронизала дрожь - дрожь ужаса
и удивления.

"Все это здесь. Все. Все это до сих пор здесь".

Сорная трава расступалась перед Джейком,  отвечая на вторжение невесо-
мыми касаниями стеблей,  к носкам цеплялись репьи.  Ветер погнал перед
ним обертку от "Ринг-Динг",  солнце отразилось в ней, и на миг обертка
вспыхнула страшным, прекрасным внутренним сиянием.

- Все здесь,  никуда не делось,- повторил мальчик вслух,  не сознавая,
что и его лицо наполняется внутренним сиянием.- Все.

Джейк вдруг  расслышал  какой-то звук - собственно,  он слышал его уже
давно, с того самого момента, как ступил на пустырь. Этот дивный хрус-
тальный напев, полный невыразимой прелести и невыразимого одиночества,
можно было бы уподобить песне ветра,  летящего над пустынной равниной,
если  бы не одно "но":  он был живой.  Джейку он казался звуком тысячи
голосов,  поющих некий величественный открытый аккорд. Мальчик опустил
глаза к земле,  и его точно ударило: в низком кустарнике, в неопрятных
зарослях бурьяна, среди холмиков кирпича проступали лица. Лица.

- Что вы? - прошептал Джейк.- Кто вы?

Ответа он не получил,  но за хором голосов как будто бы расслышал стук
копыт по пыльной земле, револьверные выстрелы и пение ангелов, возгла-
шавших из полумрака осанну.  Притаившиеся в развалинах лица, казалось,
поворачивались  ему  вслед.  Они как будто следили за его продвижением
вперед - не питая,  однако,  никакого злого умысла.  Джейк видел Сорок
шестую улицу и край резиденции ООН на Первой авеню, но ему не было де-
ла до этих зданий - ему не было дела до  Нью-Йорка.  Город  побледнел,
стал бесцветным, как оконное стекло.

Напев ширился.  Теперь  в  едином  звуке сливалась не тысяча голосов -
миллион;  разверстой воронкой подымались они из  глубочайшего  колодца
вселенной.  В этом общем хоре Джейк ловил отдельные имена,  но какие -
сказать не мог.  Одно,  возможно, было "Мартен". Одно, возможно, "Кат-
берт". Еще одно, возможно, "Роланд" - "Роланд из Галаада".

Имена, журчанье речи, в которой причудливо сплелись, быть может, сорок
сороков разнообразнейших историй,  и над всем - привольно разливающий-
ся, необычайно красивый напев; звенящие ноты, которые хотели наполнить
голову Джейка ослепительным белым светом.  И, распираемый такой огром-
ной радостью,  что она грозила разорвать его на части,  мальчик понял:
это голос Согласия, голос Света, голос Вечности. Великий хор подтверж-
дения, поющий на пустыре. Поющий для него.

И тут в колючих зарослях репейника Джейк увидел ключ. а следом - розу.









Ноги у Джейка предательски подкосились,  и мальчик упал на колени.  Он
смутно сознавал,  что плачет,  и еще более смутно - что слегка намочил
штаны.  Не вставая с колен, он пополз вперед и потянулся к лежавшему в
зарослях репейника ключу. Это его простые очертания снились Джейку:



Он подумал:  "Маленькая,  похожая на s кривулька на конце - вот в  чем
секрет".

Пальцы Джейка  сомкнулись на ключе,  и голоса возвысились в мелодичном
крике торжества;  возглас Джейка потонул в этом стройном хоре. Мальчик
увидел, как ключ в его пальцах на миг вспыхнул нестерпимой сияющей бе-
лизной; ощутил, как вверх по руке судорогой пробежал невероятно мощный
разряд.  Словно  Джейк  схватился  за  провод под высоким напряжением,
только боли не было.

Раскрыв "Чарли Чух-Чуха",  Джейк вложил ключ в книгу.  Взгляд мальчика
вновь  остановился на розе,  и он понял:  вот подлинный ключ - ключ ко
всему. Не вставая с колен, Джейк двинулся к цветку; лицо его лучилось,
глаза пылали, как озерца слепящего голубого огня.

Роза росла из пучка невиданной лиловой травы.

Стоило Джейку приблизиться к этому нездешне-лиловому островку, как ро-
за начала раскрывать бутон.  Лепесток за потаенным лепестком отверзала
она  темно-алое  горнило,  и  каждый из них сжигала собственная тайная
ярость.  Джейк в жизни не видел ничего столь насыщенно,  напряженно  и
абсолютно живого.

Он потянулся  грязной  рукой  к этому диву.  Голоса принялись выпевать
его,  Джейка,  имя.  и в самое сердце к мальчику проник  убийственный,
беспощадный страх. Холодный, как лед, и тяжелый, как камень.

Что-то было не так.  Джейк чувствовал некий диссонанс, подобный глубо-
кой уродливой царапине на бесценном произведении искусства  или  губи-
тельной горячке, тлеющей под хладным челом больного.

Это было что-то вроде червя.  Червя,  прогрызающего себе путь.  Что-то
сродни неясной тени, рыщущей за поворотом дороги.

Тут, явив желтый слепящий свет,  для Джейка раскрылось сердце розы,  и
все мысли мальчика смыла волна недоверчивого изумления.  На миг Джейку
почудилось,  будто он видит обычную пыльцу,  наделенную тем  сверхъес-
тественным  сиянием,  какое жило в каждом предмете на этой заброшенной
стройплощадке,- вот что он подумал,  пусть даже никогда  не  слыхал  о
пыльце у роз. Он нагнулся поближе и разглядел, что кружок - средоточие
слепящей желтизны - никакая не пыльца.  Это было солнце:  в середке  у
розы,  росшей  среди лиловой травы,  дышал жаром исполинский кузнечный
горн.

Страх вернулся - теперь он перерос в подлинный ужас.  "Она такая,  как
надо,- проносилось в голове у Джейка,- здесь все такое,  как надо,  но
она может заболеть, по-моему, уже заболевает. Мне позволено почувство-
вать столько ее боли,  сколько я могу вынести.  но в чем ее болезнь? И
чем я могу помочь?"

Что-то вроде червя.

Джейк чувствовал - вот оно бьется,  точно больное гадкое сердце, восс-
тает  на  безмятежную красоту розы,  визгливо сквернословит,  заглушая
утешивший и подбодривший его хор голосов.

Он нагнулся к розе еще ближе и увидел,  что ее сердцевина - не одно, а
множество солнц.  быть может, в яростной, но хрупкой скорлупке помеща-
лись все сущие солнца.

"Но роза больна. Она в страшной опасности".

Зная, что прикосновение к этому сияющему  микрокосму  почти  наверняка
означает смерть,  но не в силах остановиться,  Джейк потянулся вперед.
Жест этот был продиктован не любопытством, не ужасом - сильнейшей, не-
изъяснимой потребностью защитить розу.









Когда Джейк  вновь  пришел в себя,  то поначалу понял только две вещи:
прошло очень много времени и голова у него раскалывается от боли.

"Что произошло? Меня ограбили?"

Он перевернулся и сел. Голова опять взорвалась болью. Джейк поднес ру-
ку к левому виску,  а когда отнял,  на пальцах осталась кровь. Мальчик
опустил глаза и увидел высовывающийся из сорной травы кирпич. Его зак-
ругленный угол был чересчур уж красен.

"Хорошо еще,  не острый. Иначе я, верно, был бы уже на том свете или в
коме".

Взглянув на запястье,  Джейк с удивлением обнаружил там свои часы.  Не
сверхдорогие, "Сейко", но в Нью-Йорке нельзя улечься баиньки на пусты-
ре и не лишиться своего имущества,  дорогого ли,  нет  ли  -  неважно.
Всегда  найдется кто-нибудь,  кто с величайшей радостью избавит вас от
него. Джейку, похоже, повезло.

Часы показывали шестнадцать пятнадцать.  Он пролежал здесь,  ничего не
сознавая и не воспринимая, самое малое шесть часов. Вероятно, отец уже
отрядил за ним фараонов.  Ну и пусть.  Джейку казалось,  что за пайпе-
ровский порог он вышел примерно тысячу лет назад.

На полпути к забору,  отделявшему пустырь от Второй авеню, Джейк оста-
новился.

Что же все-таки произошло?

Память по крупице воскрешала события.  Прыжок через забор. Он посколь-
знулся,  подвернул ногу. Джейк нагнулся, потрогал щиколотку и сморщил-
ся. Да, что было, то было, сомневаться не приходится. Что потом?

Какое-то волшебство.

Подобно старцу,  ощупью пробирающемуся по  полутемной  комнате,  Джейк
пустился блуждать среди воспоминаний - и нашел. Все было напоено собс-
твенным светом.  Все - даже пустые обертки и бутылки из-под пива. Зву-
чали голоса - они пели и наперебой рассказывали тысячи историй.

- И  лица,-  пробормотал Джейк,  невольно озираясь.  Никаких лиц он не
увидел.  Кучи кирпича были просто кучами кирпича,  а заросли бурьяна -
зарослями бурьяна. Никаких лиц, но.

.они были. Твое воображение тут ни при чем.

Джейк был убежден в этом.  Красота и запредельность,  составлявшие су-
щество воспоминания, ускользали от него, но случившееся казалось впол-
не реальным. Просто мгновения, предшествовавшие обмороку, память маль-
чика запечатлела так,  как фотоаппарат фиксирует на пленке лучший день
вашей  жизни:  по фото можно будет (во всяком случае,  в общих чертах)
припомнить, каким был этот день, но остановленные объективом мгновения
пресны, скучны и почти безжизненны.

Джейк оглядел  заброшенный  клочок  земли,  где  уже множились лиловые
предвечерние тени, и мысленно произнес: "Хочу, чтобы ты вернулась. Хо-
чу, чтобы ты опять стала такой, какой была".

И увидел  розу - она росла из пучка лиловой травы в двух шагах от того
места, где он упал. Сердце Джейка подкатило к горлу. Не обращая внима-
ния  на  резкую боль,  простреливавшую ногу при каждом шаге,  мальчик,
спотыкаясь,  побрел назад,  к розе. Как язычник у алтаря, он пал перед
розой на колени и, широко раскрыв глаза, подался вперед.

"Это просто роза. Самая обычная роза. А трава."

Джейк увидел,  что и трава самая обычная. Просто трава. Нормальная зе-
леная трава, забрызганная чем-то лиловым. Взгляд Джейка скользнул чуть
дальше и натолкнулся на островок бурьяна в синих брызгах. На раскидис-
том кусте репейника справа от Джейка виднелись следы сразу  двух  кра-
сок,  красной  и желтой.  А за кустом небольшой горкой валялись пустые
банки из-под краски. Сорта "Глянцевая", если верить этикеткам.

"Вот оно, твое чудо. Обыкновенные брызги краски. Просто в голове у те-
бя была такая каша, что ты вообразил, будто видишь."

Ерунда.

Джейк знал, что видел и что видит сейчас. "Маскировка,- прошептал он.-
Роза была здесь; была-была. Все было. И. есть, никуда не делось".

Теперь, когда к нему  постепенно  возвращалась  ясность  мысли,  Джейк
вновь  ощутил  присутствие  неиссякаемой гармонической силы,  присущей
этому месту.  Хор по-прежнему звучал,  многоголосье не утратило  своей
ласкающей слух стройности,  хотя сейчас напев был еле слышен и долетал
словно издалека.  Поглядев на гору строительного мусора,  Джейк увидел
притаившееся среди кирпича и битых пластов старой штукатурки едва раз-
личимое лицо женщины со шрамом на лбу.

- Элли? - пробормотал мальчик.- Ведь ты - Элли?

Вопрос остался без ответа.  Лицо исчезло.  Перед глазами Джейка  снова
была только малопривлекательная куча кирпича и штукатурки.

Мальчик опять посмотрел на розу. И заметил, что в ней нет того темного
багрянца, какой живет в сердце пылающего горна; венчик был словно при-
сыпан пылью - тускло-розовый,  с крапинками.  Этой красоте недоставало
совершенства.  Некоторые лепестки свернулись,  у других края засохли и
побурели.  Такого  не встретишь у ухоженных цветов в цветочных магази-
нах. Джейк решил, что эта роза - дикая.

- Ты очень красивая,- сказал он и еще  раз  потянулся  притронуться  к
цветку.

Ветра не было и в помине,  но роза кивнула ему, вытянулась, подставляя
головку.  Всего на миг подушечки пальцев Джейка коснулись лепестков  -
гладких,  бархатистых, на диво живых - и мальчику почудилось, что зву-
чавший вокруг хор голосов набрал силу.

- Роза, ты больна?

Конечно, ответа Джейк не получил. Мальчик убрал пальцы от блекло-розо-
вой чашечки цветка, и роза еще раз качнула головкой, возвращаясь в ис-
ходное положение,- спокойная,  роскошная, но всеми позабытая красавица
среди заляпанных краской сорняков.

"А разве розы цветут в это время года?  - удивился Джейк.- Дикие розы?
И вообще,  с чего бы дикой розе расти на пустыре? А если здесь выросла
одна, почему нет других?"

Он еще  немного  постоял на четвереньках;  потом сообразил,  что можно
проторчать здесь,  глядя на розу, до вечера (а то и до скончания века)
и ни на йоту не продвинуться к разгадке тайны.  Джейку посчастливилось
на секунду увидеть цветок так,  как он видел все на этом заброшенном и
захламленном пятачке городской земли - без маски, в настоящем обличье,
отринувшим камуфляж - и теперь ему хотелось увидеть это снова.  Но хо-
теть - не всегда значит мочь.

Пора было идти домой.

Джейк увидел, что неподалеку лежат книжки, купленные им в "Манхэттенс-
ком пиршестве ума". Когда он поднимал их, из "Чарли Чух-Чуха" высколь-
знул и упал в лохматые сорняки какой-то блестящий серебристый предмет.
Осторожно,  стараясь щадить больную ногу,  Джейк нагнулся  и  подобрал
его.  Хор голосов как будто бы вздохнул и зазвучал громче, затем моно-
тонный напев вновь стал почти неслышен.

- Значит, и это тоже было на самом деле,- пробормотал мальчик. Он про-
вел кончиком большого пальца по бородке ключа, касаясь грубоватых выс-
тупов, спускаясь в незамысловатые выемки. Погладив плавный изгиб зако-
рючки,  которой заканчивалось последнее углубление, Джейк засунул ключ
в боковой карман штанов,  на самое дно,  и захромал обратно к  дощатой
изгороди.

У самого забора, когда он уже собирался перелезать, его вдруг настигла
ужасная мысль.

"Роза! Что, если кто-нибудь забредет сюда и сорвет ее?"

У мальчика вырвался тихий стон ужаса. Он обернулся и почти сразу нашел
глазами розу;  теперь она притаилась глубоко в тени соседнего здания -
крохотное розовое пятнышко в полумраке, беззащитная, прекрасная и оди-
нокая.

"Я не могу оставить ее - я должен ее охранять!"

Но в голове у него зазвучал чей-то голос - несомненно, голос человека,
встреченного Джейком на постоялом дворе, в странной иной жизни. "Никто
ее не сорвет. Никакой вандал не сомнет ее каблуком, ибо ее красота бу-
дет нестерпима его тусклому взору.  От подобных напастей она умеет за-
щищаться сама. Опасность в другом".

На Джейка нахлынуло чувство глубокого облегчения.

"Можно мне снова придти сюда и взглянуть на нее?  - спросил он у приз-
рачного голоса.- Когда будет муторно на душе, или если голоса вернутся
и снова начнут спорить.  Можно мне будет снова придти сюда,  взглянуть
на нее и немножко отдохнуть?"

Голос не отвечал,  и,  несколько секунд понапрягав слух,  Джейк решил,
что беседа закончена. Он сунул "Угадай-дай-дай!" и "Чарли Чух-Чуха" за
пояс штанов (увидев при этом,  что они перемазаны  грязью  и  обсыпаны
репьями)  и  крепко ухватился за забор.  Он подтянулся,  перемахнул на
другую сторону и вновь соскочил на тротуар Второй авеню, позаботившись
о том, чтобы приземлиться на здоровую ногу.

Движение на улице заметно оживилось, прибавилось и машин, и пешеходов:
рабочий день закончился,  все спешили домой.  Кое-кто обратил внимание
на  неуклюже спрыгнувшего с забора чумазого парнишку в порванном блей-
зере и вылезающей из-под него незаправленной  рубахе,  но  таких  было
немного. Чудаки для жителей Нью-Йорка зрелище привычное.

Джейк на  секунду  задержался  у забора,  охваченный ощущением утраты.
Впрочем,  до него дошло и кое-что другое: спорящих голосов по-прежнему
было не слыхать. Небольшое, но достижение.

Мальчик поглядел на забор,  и намалеванные с помощью распылителя вирши
так и бросились ему в глаза - быть может,  потому, что краска была од-
ного цвета с розой.

- ЧЕРЕПАХА-великанша держит Землю на спине,- пробормотал Джейк.- Неох-
ватная такая - не приснится и во сне.- Он вздрогнул.- Ну и денек!  Ма-
мочки мои!

Он повернулся и медленно захромал в сторону дома.









Должно быть,  привратник позвонил наверх сразу, как Джейк вошел в вес-
тибюль,  потому что, когда лифт открылся на пятом этаже, там уже стоял
отец. Элмер Чэмберс был в линялых джинсах и ковбойских сапожках, прев-
ращавших его пять футов десять дюймов в прославленные  и  великолепные
шесть.  На голове топорщился короткий ежик черных волос; сколько Джейк
себя помнил,  у отца всегда был вид человека,  взбудораженного  только
что пережитым огромным потрясением. Едва Джейк вышел из лифта, Чэмберс
схватил его за руку повыше локтя.

- Посмотри на себя!  - Взгляд отца прыгал вверх-вниз;  от него не  ус-
кользнула ни грязь на лице и руках сына,  ни засохшая кровь на виске и
на щеке,  ни пропыленные штаны,  ни порванный блейзер, ни репей, укра-
сивший галстук Джейка,  точно причудливая булавка.- Иди-ка,  иди сюда!
Где тебя носило, черт возьми? Мать чуть не рехнулась!

Не дав Джейку возможности ответить,  отец втащил его в квартиру. Джейк
увидел Грету Шоу,  стоявшую в арке,  которая соединяла столовую с кух-
ней.  Экономка со сдержанным сочувствием взглянула на него и  поскорее
исчезла, не желая случайно попасться на глаза "барину".

Мать сидела в своем любимом кресле-качалке. При виде Джейка она встала
- не вскочила, не кинулась через прихожую, чтобы покрыть сына поцелуя-
ми  и  осыпать  бранью,- просто встала и подошла к нему.  По ее глазам
мальчик догадался,  что с полудня она приняла по меньшей мере три таб-
летки валиума.  Может быть,  и четыре. Родители - оба - твердо верили,
что химия улучшает жизнь.

- У тебя кровь!  Ну где же ты бы-ыл?  - Интеллигентный голос  уроженки
Мичигана. Словно в дом пришел знакомый, попавший в мелкую аварию.

- Гулял,- ответил Джейк.

Отец грубо  встряхнул  его.  Захваченный врасплох,  Джейк споткнулся и
наступил на больную ногу.  Снова вспыхнула острая боль, и мальчик вне-
запно разозлился. По его мнению, отец взбеленился вовсе не потому, что
сын исчез из школы, оставив там лишь свое безумное сочинение; отец бе-
сился  оттого,  что у Джейка хватило нахальства пустить коту под хвост
его, Элмера Чэмберса, драгоценное расписание.

До этого момента своей жизни Джейк испытывал к отцу только  три  осоз-
нанных чувства:  недоумение,  страх и своего рода робкую смущенную лю-
бовь. Теперь на поверхность поднялись четвертое и пятое, злость и отв-
ращение. К этим неприятным чувствам примешивалась тоска по дому. Ее-то
и было сейчас в Джейке больше всего:  она, словно дым, пропитывала со-
бой  все остальное.  Джейк глядел на залитые румянцем гнева щеки отца,
на уморительную стрижку,  и ему хотелось вновь очутиться  на  пустыре,
смотреть на розу и слушать хор.  "Этот дом мне больше не дом,- подумал
он.- У меня есть дело,  его нужно сделать.  Если б я только знал,  что
это".

- Убери руки,- сказал он.

- Что ты сказал?  - Чэмберс-старший широко раскрыл налитые кровью гла-
за. Белки были очень красные; Джейк догадался, что за сегодняшний день
отец  успел  изрядно поуменьшить свой запас волшебного порошка и пере-
чить ему, вероятно, не стоит, но тем не менее чувствовал твердое наме-
рение перечить.  Он - не мышка,  угодившая в зубы к коту-садисту, и не
позволит,  чтобы его трепали и трясли.  Ни сейчас.  Ни потом. Пожалуй,
никогда. Мальчик вдруг понял, что его злость произрастает, главным об-
разом,  из одного простого факта - поговорить с родителями о том,  что
произошло - все еще происходит,- он не может. Они давным-давно закрыли
перед ним все двери.

"Но у меня есть ключ",- подумал Джейк и нащупал его сквозь ткань брюк.
Откуда-то  выплыл обрывок странного стишка:  "Если хочешь приключений,
если ты устал скучать - не откладывай на завтра,  прогуляйся вдоль ЛУ-
ЧА".

- Я сказал, отпусти,- повторил он.- Я подвернул ногу, и ты делаешь мне
больно.

- Я тебе сейчас все остальное подверну - попробуй только не.

Почувствовав внезапный прилив сил,  Джейк вцепился в  отцовскую  руку,
больно державшую его пониже плеча, и яростно отбросил ее. Отец разинул
рот.

- Я у тебя не работаю,- сказал Джейк.- Я твой сын,  припоминаешь? Если
нет, сходи глянь на фотографию - она у тебя на письменном столе.

Верхняя губа Чэмберса-старшего поползла вверх,  открывая идеально ров-
ные зубы. В этом оскале на каждую часть бешенства приходились две час-
ти удивления.

- Не сметь так со мной разговаривать,  мистер! Где твое уважение к ро-
дителям, черт побери?

- Не знаю. Может быть, потерял по дороге домой.

- Ты самовольно уходишь с занятий, весь день шляешься, а теперь стоишь
тут, поганец, раззявив пасть и нагло дрищешь словами.

- Хватит!  Перестаньте! - крикнула мать Джейка. Несмотря на транквили-
заторы, в ее голосе звучали близкие слезы.

Отец Джейка хотел было снова схватить сына за руку, но передумал. Воз-
можно,  определенную роль здесь сыграла та удивительная сила,  с какой
Джейк секундой раньше оторвал от себя его пальцы. Или, быть может, то,
что светилось во взгляде мальчика.

- Я хочу знать, где ты был.

- Гулял. Я же сказал. И больше я тебе ничего говорить не собираюсь.

- Хрена с два! Директор школы звонил, твой учитель французского явился
сюда,  и у обоих было к тебе beacoup вопросов! Как и у меня. Так вот,
я хочу получить ответы!

- Ты весь в грязи,- заметила мать и робко прибавила: - Джонни, на тебя
напали? Ограбили? Ты сбежал с уроков, и на тебя напали и ограбили?

- Да не грабил его никто,  не грабил!  - рявкнул Элмер Чэмберс.-  Вон,
часы как были при нем, так и остались, не видишь, что ли?

- Но у него голова в крови.

- Все в порядке, ма. Я просто набил шишку.

- Но.

- Ладно,  я пошел спать. Я жутко устал. Если утром захотите поговорить
- всегда пожалуйста.  Может,  завтра мы сумеем до чего-нибудь  догово-
риться. А сейчас мне совершенно нечего сказать.

Отец шагнул следом за ним, протягивая руку.

- Элмер, не надо! - мать почти кричала.

Чэмберс словно не слышал. Он ухватил Джейка за шиворот.

- Я  т-тебе  дам  уходить.- начал он,  и тут Джейк круто повернулся на
каблуках,  выдрав свой блейзер из его руки.  Шов справа под мышкой,  и
без того уже натянутый, с треском лопнул.

Увидев пылающие глаза Джейка,  отец отступил.  Его ярость потухла, по-
тесненная чем-то вроде ужаса.  "Пылающие" не было метафорой; казалось,
в глазах Джейка действительно бушует огонь. У матери вырвался бессиль-
ный короткий крик,  она зажала рот рукой, сделала два широких неверных
шага назад и шумно упала в кресло-качалку.

- Оставь. меня. в покое,- раздельно произнес Джейк.

- Да что с тобой? - изменившимся голосом, почти жалобно спросил отец.-
Что с тобой стряслось,  черт подери? Ты в первый день экзаменов срыва-
ешься из школы, не сказав никому ни слова, возвращаешься грязный с го-
ловы до ног. и ведешь себя так, точно ты спятил.

Вот, пожалуйста - ведешь себя так,  точно ты спятил.  То,  чего  Джейк
опасался  с тех самых пор,  как три недели назад начал слышать голоса.
Однако сейчас,  когда Страшное Обвинение уже прозвучало, Джейк обнару-
жил, что не слишком-то испуган,- возможно, потому, что его собственные
мысли наконец перестали крутиться  возле  этой  проблемы.  Да,  с  ним
что-то стряслось.  С ним что-то происходит.  Но с головой у него все в
порядке. По крайней мере, пока что.

- Поговорим утром,- повторил мальчик.  Он прошел через столовую - отец
больше  не  пытался помешать ему - и уже выходил в коридор,  как вдруг
его остановил встревоженный голос матери:

- Джонни. с тобой действительно все в порядке?

Что ответить? Да? Нет? И да и нет? Ни да, ни нет? Но голоса молчали, и
это уже было нечто. Собственно, это было очень немало.

- Более чем,- сказал наконец Джейк. Он прошел к себе и решительно зак-
рыл за собой дверь.  Она с треском захлопнулась,  не менее  решительно
отрезав его от окружающего мира, и этот звук наполнил мальчика невыра-
зимым облегчением.









Он немного постоял у двери, прислушиваясь. Голос матери едва шелестел,
отец говорил чуть громче.

Мать сказала что-то о крови и о враче.

Отец сказал, что парень в полном порядке; единственное, что не так,- у
парня не рот,  а помойка,  и оттуда сыплется всякая гадость,  но уж  с
этим он разберется.

Мать сказала что-то насчет "успокойся".

Отец сказал, что он спокоен.

Мать сказала.

Он сказал,  она сказала;  ля-ля - тополя. Джейк любил отца и мать, лю-
бил,  несмотря ни на что - в этом он был твердо уверен - но другие се-
годняшние  события  уже  стали совершившимся фактом,  и это необходимо
влекло за собой все новые события.

Отчего? Оттого,  что с розой творилось что-то неладное.  А может быть,
оттого,  что Джейк устал скучать и хотел приключений. хотел опять уви-
деть его глаза, голубые, как небо над постоялым двором.

Джейк медленно прошел к своему письменному столу,  на  ходу  стаскивая
блейзер.  Куртка  была  здорово попорчена - один рукав почти полностью
оторван, подкладка обвисла, как парус в штиль. Бросив блейзер на спин-
ку стула, Джейк сел и положил книжки на стол. Последние полторы недели
мальчик спал плохо,  но сегодня думал выспаться - он не помнил,  чтобы
когда-нибудь  так уставал.  Утро вечера мудренее и,  проснувшись,  он,
возможно, поймет, что делать.

В дверь легонько постучали, и Джейк настороженно повернулся на стук.

- Это миссис Шоу, Джон. Можно к тебе на минутку?

Он улыбнулся. Миссис Шоу - ну конечно же, миссис Шоу. Родители избрали
ее парламентером. Или, лучше сказать, переводчиком.

"Сходите к нему,- должно быть,  сказала мать.- Вам он расскажет, что с
ним творится. Я - его мать, этот шмыгающий носом человек с воспаленны-
ми глазами - его отец,  а вы всего лишь экономка,  но вам он расскажет
то,  чего не расскажет нам. Потому что вы видите его чаще, чем мы оба,
и, может быть, говорите на его языке".

"У нее в руках поднос",- подумал Джейк. Открыв дверь, он улыбнулся.

Миссис Шоу  действительно держала поднос.  На нем лежали два сэндвича,
клинышек яблочного пирога и стоял стакан  шоколадного  молока.  Миссис
Шоу  смотрела  на  Джейка со слабым беспокойством,  словно мальчик мог
броситься на нее и укусить.  Джейк поглядел поверх ее плеча в коридор,
но никаких признаков родителей не обнаружил.  Он представил себе,  как
мать с отцом сидят в гостиной, встревоженно прислушиваясь.

- Я подумала, вдруг ты захочешь перекусить,- сказала миссис Шоу.

- Да,  спасибо.- Собственно,  Джейк был голоден, как волк: в последний
раз он ел утром, за завтраком. Он посторонился; миссис Шоу вошла (наг-
радив его при этом еще одним подозрительным взглядом,  в котором чита-
лось недоброе предчувствие) и поставила поднос на стол.

- Ой, смотри-ка,- удивилась она и взяла "Чарли Чух-Чуха".- Когда я бы-
ла маленькая, у меня тоже была такая книжка. Сегодня купил, Джонни?

- Да. Они попросили вас выяснить, чем я занимался, да?

Миссис Шоу кивнула.  Никакой игры,  никакого притворства. Ее попросили
выполнить рядовую,  не слишком приятную работу,  все равно как вынести
поднос - ничего больше.  "Если хочешь, можешь поделиться со мной,- го-
ворило ее лицо,- а можешь и промолчать.  Ты мне нравишься, Джонни, но,
как ни крути, откровенно говоря, меня это ни капли не трогает. Я прос-
то работаю здесь и уже задержалась на час сверх своего обычного време-
ни".

Это вынужденное немое объяснение не оскорбило  Джейка;  напротив,  оно
еще больше успокоило его. Миссис Шоу тоже входила в число тех его зна-
комых,  с кем он почти дружил. но Джейк думал, что, возможно, к миссис
Шоу  определение  "друг" приложимо в большей степени,  чем к любому из
его однокашников,  не говоря уж об отце или  матери.  Миссис  Шоу,  по
крайней мере,  вела себя честно. Она не делала реверансов. В конце ме-
сяца все вписывалось в счет,  а кроме того, она всегда срезала корки с
хлеба для сэндвичей.

Джейк взял сэндвич и откусил большой кусок. Сэндвич оказался с болонс-
кой колбасой и сыром,  его любимый. Еще одно очко в пользу миссис Шоу:
она наперечет знала любимые блюда Джейка.  А вот миссис Чэмберс до сих
пор не избавилась от представления,  будто сын любит кукурузу в почат-
ках и ненавидит брюссельскую капусту.

- Скажите им,  пожалуйста, что со мной все в порядке,- попросил он,- а
отцу передайте, я очень жалею, что нагрубил ему.

Ни о чем он не жалел, но отцу не было нужно раскаяние. Отец хотел лишь
выражения  сожалений.  Едва  только  миссис Шоу передаст ему извинения
Джейка,  он успокоится и примется повторять себе старую ложь - "я  вы-
полнил свой отцовский долг, все хорошо, все хорошо, куда ни глянь, все
хорошо".

- Я очень много занимался, как-никак экзамены на носу,- пояснил Джейк,
прожевывая сэндвич,- и сегодня утром все это меня.  придавило, что ли.
Столбняк какой-то нашел.  Мне показалось, если я не выберусь оттуда, я
задохнусь.- Он потрогал запекшуюся ссадину на лбу.- А про это скажите,
пожалуйста,  маме, пусть не переживает. Никто на меня не нападал - сам
дурак. Парень с почтамта катил тележку, а я не заметил, ну и наскочил.
Царапина-то ерундовая.  В глазах не двоится,  а теперь  уже  и  голова
прошла.

Миссис Шоу кивнула.

- Могу себе представить, как так вышло - сильная школа, высокие требо-
вания и прочее. Ты и струхнул. Ничего позорного в этом нет, Джонни. Но
последние недели две ты действительно ходил сам не свой.

- Я думаю,  дальше все будет нормально. Ну, может, придется переписать
английский, "Итоговое эссе", но.

- Ох ты!  - перебила миссис Шоу.  По ее лицу скользнула тень  тревоги.
"Чарли  Чух-Чух"  вернулся  на письменный стол.- Чуть не забыла!  Твой
учитель французского кое-что для тебя оставил. Сейчас принесу.

Она вышла из комнаты. Джейк надеялся, что не слишком встревожил мисте-
ра Биссетта (француз был отличный дядька), но что-то подсказывало ему:
коль скоро Биссетт явился сюда собственной персоной,  он, должно быть,
обеспокоен не на шутку.  Джейку отчего-то казалось, что появление пре-
подавателей школы "Пайпер" в домах учеников  -  большая  редкость.  Он
стал гадать, что же оставил мистер Биссетт, и не сумел придумать ниче-
го лучше,  чем приглашение побеседовать с мистером Хочкинсом, школьным
психиатром. Утром Джейк запаниковал бы. Сейчас это его не испугало.

Сейчас важнее всего была роза.

Джейк вгрызся во второй бутерброд. Миссис Шоу оставила дверь открытой,
снизу долетали голоса.  Судя по  тону  разговора,  родители  поостыли.
Джейк  залпом  проглотил  молоко и схватил тарелку с яблочным пирогом.
Несколько секунд спустя вернулась миссис Шоу. Она несла очень знакомую
синюю папку.

Джейк обнаружил,  что  в конечном счете его страх прошел не бесследно.
Разумеется, к этому времени новость уже разнеслась по школе и предпри-
нимать  что-либо было поздно,  но тем не менее Джейк не находил ничего
приятного в том,  что все - и учителя и ученики - знают:  Чэмберс чок-
нулся. Знают и судачат о нем.

К верхней  крышке  папки  канцелярской скрепкой был приколот небольшой
конверт. Джейк отцепил его, вскрыл и поднял глаза на миссис Шоу.

- Как там предки? - спросил он.

Она позволила себе коротко улыбнуться.

- Твой отец хотел, чтобы я спросила, отчего ты попросту не сказал ему,
что  у тебя Экзаменационная Лихорадка.  Он говорит,  что в детстве раз
или два сам ее подхватывал.

Джейк был потрясен;  отец никогда не принадлежал к тем  людям,  что  с
удовольствием ударяются в воспоминания,  начинающиеся словами "а знае-
те,  когда я был маленький." Джейк  попытался  представить  себе  отца
мальчишкой  с  тяжелым  случаем Экзаменационной Лихорадки и обнаружил,
что это ему удается плохо - воображения хватало только на  пренеприят-
ный образ задиристого карлика в пайперовской футболке,  карлика в сши-
тых на заказ ковбойских сапожках,  карлика с короткими черными волоса-
ми, торчком вздымающимися надо лбом.

Записка была от мистера Биссетта.



"Дорогой Джон,

Бонни Эйвери сказала мне, что ты сегодня ушел пораньше. Она очень тре-
вожится за тебя, да и я тоже, хотя в нашей практике это отнюдь не пер-
вый  случай,  особенно  во  время экзаменационных недель.  Пожалуйста,
завтра первым делом загляни ко мне, хорошо? Любые твои проблемы разре-
шимы.  Коль  скоро  тебя угнетает необходимость сдавать экзамены (хочу
повторить:  такое случается сплошь и рядом),  можно устроить так,  что
сдача будет отсрочена. Наша главная забота - твое благополучие и проц-
ветание. Позвони мне сегодня вечером, если захочешь; связаться со мной
можно по телефону 555-7661. Я буду там до полуночи.

Помни, что всем нам ты очень симпатичен и все мы на твоей стороне.

A votre sante,

Х. Биссетт"



Джейк чуть не заплакал.  Мистер Биссетт открыто выразил свою тревогу -
замечательно, но в коротком письмеце между строк угадывалось и кое-что
иное,  гораздо более чудесное:  теплота, участие, попытка (пусть осно-
ванная на ложных представлениях) понять и поддержать.

В низу листка мистер Биссетт нарисовал стрелочку. Джейк перевернул за-
писку и прочел следующее:

"Кстати, Бонни попросила меня заодно переслать тебе вот это - поздрав-
ляю!"

"Поздравляю"? Это как же понимать, черт возьми?

Джейк быстро раскрыл синюю папку. К первой странице его "Итогового эс-
се" был подколот лист бумаги с грифом "СО СТОЛА БОНИТЫ ЭЙВЕРИ". С рас-
тущим изумлением Джейк читал тонкую, угловатую чернильную вязь:



"Джон!

Харви, без сомнения, облечет в слова то беспокойство, какое мы все ис-
пытываем,- на это он большой мастер - а потому позволь мне ограничить-
ся комментарием к твоему "Итоговому эссе",  которое я прочла и оценила
за время свободного урока. Сочинение ошеломляет своей оригинальностью.
Ни одна из ученических работ,  прочитанных мною за последние несколько
лет,  не  идет с ним ни в какое сравнение.  Ты вдохновенно используешь
инкрементный повтор (".и это истина"),  но, конечно, инкрементный пов-
тор,  в сущности, лишь ловкий прием. Подлинная же ценность сочинения в
его символичности,  заявленной с самого начала изображениями поезда  и
двери  на  титульном листе и великолепно выдержанной до самого финала.
Логическое завершение символического мотива  достигается  изображением
"черной башни",  которое я расцениваю как заявление, что банальные ам-
биции не только ложны, но и опасны.

Я не претендую на понимание всех символов  (например,  "Владычица  Те-
ней",  "стрелок"),  но кажется ясным, что сам ты - "Невольник" (школы,
общества и т.д.) и что система образования -  это  "Говорящий  Демон".
Возможно ли, что "Роланд" и "стрелок" - одна и та же властная, автори-
тарная фигура.  быть может, твой отец? Меня так заинтриговала подобная
возможность,  что  я  посмотрела  в твоем личном деле,  как его зовут.
Констатирую:  зовут его Элмер,  однако замечу и следующее:  его второй
инициал - "Р".

Мне это представляется крайне пикантным. А может быть, выбранное тобой
имя - символ двойной,  своим появлением обязанный не только твоему от-
цу, но и поэме Роберта Браунинга "Чайльд Роланд"? Вопрос, который я не
стала бы задавать большей части учеников - но, конечно, я знаю, как ты
всеяден, когда дело касается чтения!

Как бы то ни было,  твоя работа произвела на меня сильнейшее впечатле-
ние.  Учеников младших классов частенько привлекает манера письма, ус-
ловно  называемая "потоком сознания",  но им редко удается контролиро-
вать этот поток. Ты проделал выдающуюся работу по единению потока соз-
нания с языком символов.

Браво!

Забеги ко  мне,  как  только вновь окажешься "у дел" - хочу обсудить с
тобой возможность публикации данной работы в первом выпуске  ученичес-
кого литературного журнала в будущем году.

Б.Эйвери.

P.S. Если сегодня ты ушел из школы из-за того,  что внезапно усомнился
в моей способности понять такое неожиданно  богатое  "Итоговое  эссе",
надеюсь, я успокоила твои сомнения".



Джейк выдернул  листок  из-под  скрепки,  открыв титульный лист своего
сногсшибательно оригинального и богатого символами  "Итогового  эссе".
Там  авторучка мисс Эйвери красными чернилами начертала и обвела круж-
ком оценку:  "Отлично с плюсом". Пониже значилось: "ПРЕВОСХОДНАЯ РАБО-
ТА!!!"

Джейка разобрал смех.

Весь день - долгий,  страшный,  повергающий в смятение, наполняющий то
радостью, то ужасом таинственный день - сгустился и выплеснулся раска-
тами оглушительного заливистого хохота.  Джейк повалился на стул, зап-
рокинув голову и хватаясь за живот.  Он смеялся до слез,  до  хрипоты;
едва он начинал успокаиваться,  ему всякий раз попадалась на глаза ка-
кая-нибудь строчка из доброжелательного критического отзыва мисс Эйве-
ри - и его опять расхватывало.  Он не видел, как отец подошел к двери,
озадаченно и настороженно поглядел на него и вновь удалился, покачивая
головой.

Наконец Джейк спохватился, что миссис Шоу все еще сидит у него на кро-
вати,  глядя с выражением дружелюбного безразличия, подкрашенного сла-
бым  любопытством.  Он попытался заговорить,  но едва открыл рот,  как
опять прыснул.

"Надо остановиться,- подумал он.-  Надо  остановиться,  не  то  помру.
Кондрашка хватит. Или разрыв сердца. Или."

Тут он подумал:  "Интересно,  что она углядела в чух-чух, чух-чух?", и
снова принялся дико хохотать.

Наконец приступы гомерического смеха пошли на убыль, постепенно сменя-
ясь хихиканьем. Утерев рукавом льющиеся из глаз слезы, Джейк сказал:

- Простите, миссис Шоу - просто я. ну. получил за "Итоговое эссе" "От-
лично с плюсом".  Эссе оказалось такое.  такое богатое.  и очень  сим.
сим.

Но закончить Джейк не сумел.  Он снова сложился пополам от смеха, дер-
жась за ноющий живот.

Улыбаясь, миссис Шоу встала.

- Отлично, Джон. Я очень рада, что все обернулось так хорошо. Уверена,
твои родные тоже порадуются. Но я страшно задержалась. пожалуй, попро-
шу привратника вызвать мне такси. Доброй ночи, спи спокойно.

- Доброй ночи,  миссис Шоу,- сказал Джейк, с усилием сохраняя спокойс-
твие.- Спасибо вам.

И, едва за ней закрылась дверь, опять захохотал.









В течение  следующего  получаса  к  Джейку  по отдельности заглянули и
мать,  и отец.  Они в самом деле успокоились, а оценка "отлично с плю-
сом"  на  "Итоговом  эссе" Джейка,  кажется,  успокоила их еще больше.
Джейк принял родителей,  сидя за письменным столом над раскрытым учеб-
ником  французского,  однако в действительности не только не смотрел в
текст, но даже не собирался смотреть. Он просто ждал, чтобы предки уш-
ли  и  дали ему возможность внимательно изучить купленные днем книжки.
Мальчику казалось, что настоящие испытания еще поджидают где-то за го-
ризонтом, и ему отчаянно хотелось их выдержать.

Примерно в без четверти десять, минут через двадцать после ухода мате-
ри (она пробыла недолго, и цель ее короткого визита так и осталась не-
ясной), в комнату Джейка просунул голову отец. В одной руке Элмер Чэм-
берс держал сигарету,  в другой - стакан с шотландским  виски.  Джейку
отец показался не просто более-менее спокойным, а почти заторможенным.
Интересно,  мелькнула у мальчика равнодушная мысль,  он что,  долбанул
мамину заначку валиума?

- Ты в норме, парень?

- Да.-  Джейк  снова стал тем маленьким опрятным мальчуганом,  который
всегда полностью владел собой.  Взгляд,  обращенный им на отца, уже не
пламенел - он был тусклый, непроницаемый.

- Я насчет давешнего. ты уж извини.- Просить прощения Элмер Чэмберс не
привык,  и получалось у него неважнецки. Джейк вдруг почувствовал лег-
кую жалость к отцу.

- Да ладно.

- Денек - врагу не пожелаешь,- пожаловался отец,  вертя в руках пустой
стакан.- Может,  забудем, что было, и дело с концом? - Он говорил так,
будто эта замечательная разумная мысль пришла ему в голову только что.

- Я уже забыл.

- Ну и хорошо.- В тоне отца звучало облегчение.- Самое время тебе отп-
равляться спать,  верно? А то завтра пойдет писать губерния - объясне-
ния, проверки.

- Уж наверное,- согласился Джейк.- Как ма, ничего?

- Отлично. Лучше всех. Я буду в кабинете. Накопилась уйма бумажной ра-
боты, и все нужно сделать за сегодняшний вечер.

- Пап?

Отец настороженно оглянулся.

- Как твое полное имя? Элмер, а дальше?

Что-то в лице отца подсказало Джейку, что оценку на "Итоговом эссе" он
видел, но не потрудился прочесть ни само сочинение, ни критический от-
зыв мисс Эйвери.

- Дальше?  Никак. Инициал, как у Трумэна - "Гарри С.". Только у меня -
"Р". А что?

- Просто любопытно,- ответил Джейк.

В присутствии  отца  ему как-то удавалось сохранять самообладание.  но
едва дверь за Элмером Чэмберсом закрылась, мальчик кинулся к кровати и
уткнулся лицом в подушку,  чтобы заглушить очередной приступ безудерж-
ного хохота.









Убедившись, что последний пароксизм смеха минул (хотя редкие  смешинки
еще  клокотали в горле - так при землетрясении за главным толчком сле-
дуют мелкие и слабые) и что отец,  должно быть, благополучно заперся в
кабинете с сигаретами,  виски,  бумагами и флакончиком белого порошка,
Джейк вернулся к столу,  включил настольную  лампу  и  раскрыл  "Чарли
Чух-Чуха".  Бросив  беглый взгляд на страницу с выходными данными,  он
увидел, что впервые книга вышла в пятьдесят втором году; его экземпляр
представлял четвертое издание.  Джейк заглянул в конец книги, но ника-
кой информации об авторе,  Берил Ивенс, не нашел. Он возвратился к на-
чалу,  посмотрел на картинку (допотопный паровозик;  в будке машиниста
усмехающийся блондин), вгляделся (усмешка светловолосого машиниста при
ближайшем рассмотрении оказалась гордой улыбкой) и начал читать.



Боб Брукс водил поезда Межземельской железнодорожной компании на линии
Сент-Луис - Топека.  Боб Брукс был самым лучшим машинистом  Межземель-
ской железнодорожной компании, а Чарли - самым лучшим паровозом!

Чарли был Паровоз Марки Четыре-Ноль-Два-Икс-Пресс, и одному только ма-
шинисту Бобу дозволялось подыматься на его высокое сиденье и гудеть  в
гудок. "УУ-УУУ" гудка Чарли знали все, и всякий раз, заслышав этот го-
лос,  летящий над ровными просторами канзасских степей, люди говорили:
"Вот едут Чарли и Машинист Боб, самая быстрая команда от Сент-Луиса до
Топеки!"

Девчонки и мальчишки выскакивали из домов посмотреть,  как Чарли и Ма-
шинист  Боб  поедут мимо.  Машинист Боб всякий раз улыбался и махал им
рукой. Ребятишки улыбались и махали в ответ.

У Машиниста Боба был особый секрет.  Только он один  знал,  что  Чарли
Чух-Чух  по самому-пресамому настоящему живой.  Как-то раз на перегоне
между Топекой и Сент-Луисом Машинист Боб услыхал пение - тихое-тихое и
басистое.

- Кто это со мной в кабине? - сурово спросил Машинист Боб.



- Лечиться надо, Машинист Боб,- пробормотал Джейк и перевернул страни-
цу. На картинке Боб, нагнувшись, заглядывал Чарли под топку. Джейк за-
дался вопросом, кто же ведет поезд и следит за дорогой, высматривая на
рельсах коров (не говоря уж о мальчишках и девчонках),  пока  Машинист
Боб занят ловлей зайца, и заключил, что Берил Ивэнс в поездах разбира-
лась слабо.



- Не тревожься,- послышался чей-то хриплый голосок.- Это я.

- Кто это "я"?  - спросил Машинист Боб.  Он говорил своим самым внуши-
тельным,  самым  суровым  голосом,  поскольку  все еще думал,  что его
кто-то разыгрывает.

- Я, Чарли,- отвечал хриплый голосок.

- Три ха-ха!  - воскликнул Машинист Боб.- Паровозы не умеют  говорить!
Может,  я не семи пядей во лбу,  но уж это-то я знаю! Коли ты - Чарли,
так, сдается мне, сумеешь сам дать гудок!

- Ясное дело,- отозвался хриплый голосок,  и только он это сказал, как
гудок  оглушительно  загудел,  и  над  равнинами  Миссури раскатилось:
"УУ-УУУ!"

- Батюшки-светы! - ахнул Машинист Боб.- Да это и впрямь ты!

- Вот видишь,- сказал Чарли Чух-Чух.

- Как же это я до сих пор не знал,  что ты живой?  - спросил  Машинист
Боб.- Почему раньше ты никогда со мной не разговаривал?

Тогда Чарли  своим  хриплым голоском спел Машинисту Бобу песенку.  Вот
эту:



 Не приставай с вопросами, играть мне недосуг -

 Стучу-кручу колесами: тук-тук, тук-тук, тук-тук.

 Зима, весна ли, осень - по рельсам я качу,

 Трудяга-паровозик по имени Чух-Чух.

 Мечта моя простая: под небом голубым

 Бежать, не уставая,- чух-чух, колечком дым!

 И я хотел бы только (скажу вам - не совру),

 Чтоб оставалось все, как есть, покуда не умру!



- Надеюсь,  мы с тобой еще не раз потолкуем в дороге?  - спросил Маши-
нист Боб.- Мне это по душе.

- Непременно потолкуем,- пообещал Чарли.- Я люблю тебя, Машинист Боб.

- И я тебя люблю,  Чарли,- сказал Машинист Боб и сам дал гудок - прос-
то, чтобы показать, как он счастлив.

"УУ-УУУ!" Так громко и красиво Чарли еще никогда не гудел,  и все, кто
услышал его, вышли посмотреть.



Иллюстрация к этому последнему отрывку обнаруживала большое сходство с
изображением на обложке.  На предыдущих рисунках (аляповатых и  безыс-
кусных,  напомнивших  Джейку  картинки  к любимой книжке детсадовского
детства "Майк Маллиган и его паровой каток") Чарли был паровоз как па-
ровоз - энергичный,  жизнерадостный, без сомнения, интересный мальчиш-
кам эры пятидесятых,  кому предназначалась книга, но всего-навсего ме-
ханизм.  Здесь,  однако, у него были явно человечьи черты, и, несмотря
на улыбку Чарли и довольно  тяжеловесное  жеманство  рассказа,  Джейка
пробрал озноб.

Улыбка не внушала ему доверия.

Он схватил свое "Итоговое эссе" и пробежал глазами по строчкам.  "Воз-
можно, Блейн опасен,- прочел он.- Истина ли это, я не знаю".

Он закрыл папку,  несколько мгновений задумчиво барабанил по ней паль-
цами, потом вернулся к "Чарли Чух-Чуху".



Машинист Боб  и Чарли провели вместе много счастливых дней и толковали
обо всем на свете. Машинист Боб жил бобылем, и Чарли был первым насто-
ящим другом, каким Боб обзавелся после смерти своей женушки - а умерла
она давным-давно, в городе Нью-Йорке.

Но однажды, вернувшись в Сент-Луисское паровозное депо, друзья обнару-
жили на месте стоянки Чарли новый тепловоз. Да какой! Пять тысяч лоша-
диных сил!  Сцепка из нержавеющей стали!  Двигатель  из  "Механических
мастерских Ютики",  Ютика, штат Нью-Йорк! А на самом верху, позади ге-
нератора,  расположились три ярко-желтых вентилятора радиаторного  ох-
лаждения.

- Что это?  - встревоженно спросил Машинист Боб,  но Чарли лишь пропел
самым тихим и хриплым голоском, на какой был способен:



 Не приставай с вопросами, играть мне недосуг -

 Стучу-кручу колесами: тук-тук, тук-тук, тук-тук.

 Зима, весна ли, осень - по рельсам я качу,

 Трудяга-паровозик по имени Чух-Чух.

 Мечта моя простая: под небом голубым

 Бежать, не уставая,- чух-чух, колечком дым!

 И я хотел бы только (скажу вам - не совру),

 Чтоб оставалось все, как есть, покуда не умру!



Тут появился мистер Бриггс, Начальник Депо.

- Прекрасный тепловоз,- сказал Боб,- но вам  придется  вывести  его  с
места Чарли,  мистер Бриггс.  Как раз сегодня после обеда Чарли обяза-
тельно нужно поменять смазку.

- Чарли уже никогда больше  не  понадобится  менять  смазку,  Машинист
Боб,-  грустно  промолвил  мистер  Бриггс.-  Этот новехонький тепловоз
"Бэрлингтон-Зефир" прислан ему на смену. Когда-то Чарли был самым луч-
шим  в  мире паровозом,  но теперь он состарился и его котел дал течь.
Боюсь, Чарли пришла пора уйти на покой.

- Вздор!  - Машинист Боб был вне себя.- Чарли еще работник хоть  куда!
Да  я отобью телеграмму в головную контору Межземельской железнодорож-
ной компании! Телеграфирую лично Президенту, мистеру Рэймонду Мартину!
Он меня знает, потому как однажды он лично вручил мне Медаль За Отлич-
ную Службу, а после мы с Чарли катали его дочурку. Я дал малышке потя-
нуть за шнурок, и Чарли гудел для нее во всю мочь!

- Мне очень жаль, Боб,- сказал мистер Бриггс,- но заменить Чарли новым
тепловозом распорядился сам мистер Мартин.

Это была истинная правда.  И Чарли Чух-Чуха отвели на запасной путь  в
самом  дальнем уголке станции Сент-Луис Межземельской железной дороги,
ржаветь в бурьяне.  Теперь перегон Сент-Луис -  Топека  оглашал  своим
"ГУУУ! ГУУУ!" "Бэрлингтон-Зефир", а свистка Чарли больше не было слыш-
но.  В сиденье, там, где когда-то, глядя на стремительно убегающую на-
зад степь, так гордо восседал Машинист Боб, поселилось мышиное семейс-
тво;  в трубе паровоза свили гнездо ласточки. Чарли был одинок и очень
грустил.  Он скучал по стальным рельсам, по яркому синему небу и широ-
ким просторам. Порой поздно ночью он думал обо всем этом и плакал тем-
ными,  маслянистыми слезами. От них ржавел его прекрасный стрэтхэмовс-
кий головной прожектор,  но Чарли было все равно - ведь теперь  старый
стрэтхэмовский прожектор больше не зажигался.

Мистер Мартин, Президент Межземельской железнодорожной компании, прис-
лал письмо - он предлагал Машинисту Бобу занять место машиниста на но-
вом "Бэрлингтон-Зефире". "Это прекрасный тепловоз, Машинист Боб,- уго-
варивал мистер Мартин,- он полон сил и кипит энергией,  на нем  должен
ездить  именно ты!  Ты самый лучший машинист на Межземельской железной
дороге. Сюзанна, моя дочь, и по сей день помнит, что ты давал ей погу-
деть в гудок старины Чарли".

Но Машинист Боб сказал, что раз ему нельзя водить Чарли, то машинистом
ему больше не работать.

- Где ж мне понять такой отличный  новый  тепловоз,-  сказал  Машинист
Боб,- а ему не понять меня.

Машинисту Бобу  поручили  мыть моторы на станции Сент-Луис-Сортировоч-
ная,  и Машинист Боб превратился в Мойщика Боба. Случалось, другие ма-
шинисты,  водившие отличные новые тепловозы, смеялись над ним. "Погля-
дите-ка на старого дуралея!  - говорили они.- Он не может понять,  что
мир сдвинулся с места!"

Иногда поздним вечером Машинист Боб уходил на задворки станции,  туда,
где на приютивших его ржавых запасных путях стоял Чарли Чух-Чух. Коле-
са  Чарли оплели сорняки,  навсегда потухший головной прожектор изъела
ржавчина.  Машинист Боб всякий раз заговаривал с Чарли, но Чарли отве-
чал все реже и реже. А частенько и вовсе отказывался разговаривать.

Однажды вечером в голову Машинисту Бобу пришла ужасная мысль.

- Чарли,  ты умираешь?  - спросил он, и Чарли своим самым тихим, самым
хриплым голоском ответил:



 По рельсам я не бегаю уже давным-давно -

 Ржаветь и гнить в бурьяне мне, видно, суждено.

 Наверное, тебе я ни капли не совру,

 Сказав, что простою тут, покуда не умру.



Джейк долго не сводил глаз с картинки, которая наглядно иллюстрировала
такой не-вполне-нежданный поворот событий.  Взыскательному взору рису-
нок,  пожалуй,  показался бы грубым,  и все же  это  определенно  была
классная  работа.  Постаревший,  потрепанный,  позабытый-позаброшенный
Чарли.  Машинист Боб глядел так,  точно лишился последнего  друга.  то
есть  соответственно сюжету.  Джейк без труда представил себе,  как по
всей Америке дети отчаянно ревут над этой картинкой,  и ему  пришло  в
голову,  что историй с такой вот начинкой, историй, плещущих в ребячью
душу кислотой,  полно.  Гензель и Гретель,  прогнанные злой мачехой  в
лес;  мать Бэмби, которой свернул шею охотник; смерть Старого Крикуна.
Легче легкого было причинить малышам боль, заставить страдать, довести
до  слез;  похоже,  во многих сочинителях это пробуждало некую странно
садистскую жилку. и, кажется, Берил Ивенс не была исключением.

Впрочем, Джейк обнаружил, что его самого вовсе не огорчает ссылка Чар-
ли на глухой, заросший бурьяном пустырь, дальнюю окраину сортировочно-
го узла станции Сент-Луис Межземельской железной дороги. Совсем напро-
тив.  "Это хорошо,- сказал он себе.- Туда ему и дорога.  Там ему самое
место,  потому что он опасен.  Пусть сгниет на этом пустыре.  Слезы  в
глазах? Не верьте - говорят, крокодилы тоже плачут".

Джейк быстро дочитал оставшиеся страницы.  Разумеется,  все заканчива-
лось хорошо,  хотя, несомненно, именно минуты безысходного отчаяния на
задворках  сортировочной  станции помнились ребятишкам и тогда,  когда
счастливая развязка была давно позабыта.

В Сент-Луис с проверкой нагрянул мистер Мартин,  президент  Межземель-
ской железнодорожной компании.  Его план состоял в том, чтобы на "Бэр-
лингтон-Зефире" доехать до Топеки, где в этот самый день его дочка Сю-
занна,  пианистка,  давала свой первый концерт.  Вот только "Зефир" не
желал раскочегариваться. Похоже, в дизельное топливо попала вода.

("Уж не ты ли напоил тепловоз  водичкой,  машинист  Боб?  -  подивился
Джейк.- Провалиться мне на этом месте, твоя работа, старый шакал!")

Все остальные поезда были на линии! Что делать?



Кто-то потянул мистера Мартина за рукав. Это был Мойщик Боб, только он
больше совсем не походил на мойщика.  Покрытые масляными пятнами рабо-
чие штаны он сменил на чистый комбинезон. На голове красовалось старое
полотняное кепи машиниста.

- Вон там, на запасном пути, стоит Чарли,- сказал Боб.- Чарли поедет в
Топеку, мистер Мартин. Чарли свезет вас туда, и вы поспеете к дочке на
концерт!

- Этот старик? - с издевкой спросил мистер Мартин.- Чарли и к вечерней
зорьке все еще будет в пятидесяти милях от Топеки!

- Чарли  поспеет,- настаивал Машинист Боб.- Поспеет,  коли ему не при-
дется тянуть состав,  уж я-то знаю!  Я ведь все свое  свободное  время
чистил да мыл Чарли - и паровую машину, и котел, вот оно как.

- Ну,  так и быть,  пусть попробует,- сдался мистер Мартин.- Жаль было
бы пропустить первый концерт Сюзанны!

Чарли был полностью готов к отправлению; Машинист Боб давно уж засыпал
в тендер свежий уголек, и топка раскалилась докрасна. Боб помог мисте-
ру Мартину подняться в будку и впервые за много лет задним ходом вывел
Чарли  с проржавевших рельсов всеми забытого запасного пути на главный
путь.  Потом,  установив Первый Вперед,  он потянул за шнурок, и Чарли
как встарь лихо прокричал: "УУ-УУУ!"

Все сент-луисские  ребятишки  услыхали  этот  крик и высыпали из домов
поглядеть,  как старый,  порыжелый от  ржавчины  паровоз  катит  мимо.
"Смотрите!  - кричали они.- Это Чарли!  Чарли Чух-Чух вернулся!  Ура!"
Все дети радостно махали Чарли,  и когда Чарли,  набирая скорость,  на
всех парах вылетел за городскую черту,  он, как в старые добрые време-
на, сам дал гудок: "УУУ-УУУУУ!"

Тра-та-та! - стучали колеса.

Чуффа-чуффа! - пыхтела труба.

Брамп-брамп,- погромыхивал конвейер, подавая уголь в топку!

Сил и энергии надобно вам?! Йо-хо-хо и фи-фай-фо-фам! Никогда еще Чар-
ли не ездил так быстро! Степь, фермы, деревеньки сплошной полосой про-
носились мимо! Машины на шоссе N 41 Чарли, Боб и мистер Мартин обогна-
ли так, точно те стояли на месте!

- Хоптидудл! - вскричал мистер Мартин, размахивая шляпой.- Вот это па-
ровоз, Боб! Вот это паровозище! Не понимаю, почему мы вообще отправили
его на покой! Как тебе удается на такой скорости загружать конвейер?

Машинист Боб только улыбнулся - ведь он-то знал, что Чарли подбрасыва-
ет себе уголька сам!  И сквозь тра-та-та, и чуффа-чуффа, и брамп-брамп
он слышал,  как Чарли тихим хриплым баском напевает свою старую песен-
ку:



 Не приставай с вопросами, играть мне недосуг -

 Стучу-кручу колесами: тук-тук, тук-тук, тук-тук.

 Зима, весна ли, осень - по рельсам я качу,

 Трудяга-паровозик по имени Чух-Чух.

 Мечта моя простая - под небом голубым

 Бежать, не уставая,- чух-чух, колечком дым!

 И я хотел бы только (скажу вам - не совру),

 Чтоб оставалось все, как есть, покуда не умру!



Мистера Мартина на концерт дочки-пианистки Чарли доставил вовремя (са-
мо собой), Сюзанна оттого, что снова видит своего старого друга Чарли,
была на седьмом небе (само собой), и все вместе они отправились обрат-
но  в  Сент-Луис и всю дорогу гудели в гудок так,  что чертям делалось
тошно.  Мистер Мартин выделил Чарли с Машинистом Бобом открытую  плат-
форму  - катать ребятишек по новенькому парку чудес "Межземелье" и ка-
лифорнийскому луна-парку



там вы найдете их и сегодня - они катают смеющихся ребятишек по  царс-
тву огней,  музыки и хорошего здорового веселья. Волосы Машиниста Боба
белы,  как снег,  а Чарли уже не говорит так много, как когда-то, но у
обоих сил и энергии по-прежнему хоть отбавляй, и до ребятишек то и де-
ло доносится тихий хрипловатый голос Чарли,  мурлычущего  свою  старую
песенку.

КОНЕЦ



"Не приставай  с  вопросами,  играть мне недосуг",- пробормотал Джейк,
разглядывая заключительную картинку.  На ней Чарли  Чух-Чух  тянул  от
американских  горок к чертову колесу два украшенных поверху гирляндами
и лентами пассажирских вагончика, битком набитых радостной ребятней. В
кабине сидел и тянул за шнур гудка Машинист Боб, довольный, как свинья
в навозе.  Джейк полагал,  что улыбка Машиниста Боба  должна  выражать
высшее счастье, однако ему она больше напоминала ухмылку безумца. Чар-
ли и Машинист Боб оба походили на безумцев. и чем дольше Джейк смотрел
на детей в вагончиках,  тем сильнее становилось ощущение,  что нарисо-
ванные личики искажены гримасой ужаса.  Казалось,  дети умоляют: "Поз-
вольте  нам  сойти с этого поезда.  Пожалуйста,  позвольте нам сойти с
этого поезда, пока мы еще живы".

"Чтоб оставалось все как есть, покуда не умру".

Джейк закрыл книжку и задумчиво посмотрел на нее. Потом снова открыл и
принялся пролистывать,  обводя определенные слова и выражения, которые
словно бы взывали к нему.

Межземельская железнодорожная компания.  Машинист Боб.  тихий  хриплый
голосок.  УУ-УУУ.  первый  настоящий  друг,  каким Боб обзавелся после
смерти своей женушки,  а умерла она давным-давно в  городе  Нью-Йорке.
мистер Мартин. мир сдвинулся с места. Сюзанна.

Он положил  ручку.  Почему  эти слова и фразы притягивают его?  Насчет
Нью-Йорка,  в общем, понятно, но остальные? Если уж на то пошло, зачем
ему эта книжка? Бесспорно, ему было назначено купить ее. Джейк не сом-
невался,  что, не окажись у него в кармане денег, он просто схватил бы
историю Чарли и пулей кинулся из магазина.  Но почему?  Зачем? Мальчик
чувствовал себя иглой компаса. Игла знать не знает о магнитном севере;
знает только,  что хочешь не хочешь должна указывать определенное нап-
равление.

Джейк знал наверняка лишь одно:  он страшно устал и если в скором вре-
мени  не заползет в постель,  то уснет прямо за письменным столом.  Он
снял рубашку и опять уперся взглядом в обложку "Чарли Чух-Чуха".

Эта улыбка. Он не верил этой улыбке. Не верил, и все.

Ни на грош.









Сон пришел не так быстро,  как надеялся Джейк. Голоса, вновь заспорив-
шие о том,  жив он или мертв,  не давали уснуть. Наконец мальчик сел в
кровати, не открывая глаз, прижимая кулаки к вискам.

"Хватит! - мысленно завопил он.- Цыц!  Вас целый день не было,  сгинь-
те!"

"Пожалуйста -  пусть только он признает,  что я мертв",- угрюмо сказал
один голос.

"Ладно, пусть только,  Христа ради, оглядится и признает, что я совер-
шенно определенно жив",- огрызнулся второй.

Джейк понял, что сейчас завизжит в голос. Удержаться было невозможно -
мальчик чувствовал, как крик подкатывает к горлу, точно рвота. Он отк-
рыл глаза, увидел на сиденье стула возле письменного стола свои штаны,
и его осенило.  Он вылез из постели,  подошел к стулу и ощупал  правый
передний карман брюк.

Серебряный ключ по-прежнему лежал там. Стоило пальцам Джейка обхватить
его, как голоса смолкли.

"Скажи ему,- подумал мальчик,  понятия не имея,  кому  предназначается
эта мысль.- Скажи, пусть возьмет ключ. Ключ прогоняет голоса".

Он вернулся  в  постель,  коснулся  головой подушки и через три минуты
спал, некрепко сжимая в пальцах ключ.







Часть третья

ДВЕРЬ И ДЕМОН









Эдди уже засыпал,  когда чей-то голос отчетливо проговорил ему в самое
ухо: "Скажи ему, пусть возьмет ключ. Ключ прогоняет голоса".

Он вскинулся  и сел,  дико озираясь.  Сюзанна подле него крепко спала;
голос принадлежал не ей.

Кажется, этот голос вообще никому не принадлежал.  Они уже восемь дней
пробирались  чащей  вдоль Луча,  и этим вечером устроились на ночлег в
глубоком овраге, выходившем в лесной распадок. Слева в некотором отда-
лении  шумела  широкая  стремнина;  она мчала свои бурные воды в ту же
сторону,  куда шли путники:  на юго-восток.  Справа на крутой  косогор
поднимались ели.  Никаких непрошенных гостей, только спящая Сюзанна да
бодрствующий Роланд.  Сжавшись в комок под одеялом,  стрелок сидел над
самой рекой, устремив застывший взгляд в темноту.

"Скажи ему, пусть возьмет ключ. Ключ прогоняет голоса".

Эдди колебался  всего мгновение.  Здравый рассудок стрелка находился в
шатком равновесии с безумием, баланс мало-помалу смещался - не в поль-
зу здравомыслия - и,  что хуже всего, никто не понимал этого лучше са-
мого Роланда. А посему Эдди был готов хвататься за любую соломинку.

Подушкой молодому человеку служил сложенный в  несколько  раз  прямоу-
гольный лоскут оленьей кожи.  Сунув руку под это изголовье, юноша изв-
лек оттуда небольшой сверток и направился к Роланду.  К тревоге  Эдди,
его приближение было замечено стрелком лишь тогда, когда до незащищен-
ной спины Роланда оставалось меньше четырех шагов. В былые (и не столь
давние) времена стрелок понял бы, что Эдди проснулся, раньше, чем юно-
ша успел бы сесть в постели - по его изменившемуся дыханию.

"Когда он волокся по взморью,  полудохлый от укуса здешнего  родствен-
ничка наших омаров,  в нем и то было больше бдительности",- мрачно по-
думал молодой человек.

Роланд наконец повернул голову и скользнул взглядом по Эдди. Страдание
и упадок сил высветлили глаза стрелка,  сделали их прозрачными и блес-
тящими, но Эдди распознал в этом блеске лишь внешний, наружный глянец.
За ним он чувствовал растущее смятение,  помрачение, которое почти на-
верняка перешло бы в безумие,  если бы продолжало развиваться бесконт-
рольно. Сердце Эдди дрогнуло от жалости.

- Не спится?  - спросил Роланд.  Слова он выговаривал медленно,  точно
плавал в наркотическом дурмане.

- Да я уж совсем было закемарил,  но проснулся,- сказал Эдди.-  Слышь,
Роланд.

- Мне мнится, я вступаю в пору смерти.- Роланд смотрел на Эдди. Яркий,
легкий блеск глаз погас; теперь Эдди глядел в два темных глубоких ому-
та,  в два, казалось, бездонных колодца. Молодой человек содрогнулся -
не столько от слов стрелка, сколько от его бессмысленного неподвижного
взгляда.- А знаешь ли ты,  Эдди, что я уповаю найти на той поляне, где
обрывается тропа?

- Роланд.

- Тишину,- промолвил Роланд.  Он прерывисто вздохнул.- Ти-ши-ну, Эдди.
Безмолвие. И все. Этого будет довольно. Кончатся мои. мытарства.

Он прижал кулаки к вискам, и Эдди подумал: "Я уже видел, как то же са-
мое делал кто-то другой, и недавно. Но кто? Где?"

Мысль, разумеется,  смехотворная; Эдди почти два месяца не видел нико-
го,  кроме Роланда и Сюзанны. Тем не менее, интуиция подсказывала ему:
ошибки нет. Вслух Эдди сказал:

- Роланд, я тут давно уж колупаюсь с одной штуковиной.

Стрелок кивнул. Губы тронула бледная тень улыбки.

- Знаю. И что же это? Ты готов, наконец, сказать?

- Мне кажется, она тоже может быть частью этого. как его. ка-тета.

Безучастный взгляд Роланда вдруг стал внимательным. Стрелок пристально
глядел на Эдди, но ничего не говорил.

- Смотри.- Эдди начал разворачивать кожаный лоскут.

"Держи карман шире!  - внезапно заорал голос Генри, да так оглушитель-
но,  что Эдди не сдержался и едва заметно вздрогнул.- Поможет твоя де-
бильная  деревяшка,  жди!  Стоит только твоему дружку разок глянуть на
эту щепку недопиленную,  он со смеху подохнет,  укатается!  Над  тобой
укатается!  Во, во, смотрите, скажет, никак наша тютя сопливая чего-то
выстругала!"

- Заткнись,- буркнул Эдди.

Стрелок вскинул брови.

- Не ты.

Ничуть не удивившись, Роланд кивнул.

- Брат часто навещает тебя, а, Эдди?

Забыв о свертке, Эдди остолбенело воззрился на стрелка, но в следующую
секунду улыбнулся. Не слишком приятной улыбкой.

- Не так часто,  как бывало, Роланд. Слава Создателю, есть еще в жизни
мелкие радости.

- Да,- согласился Роланд.- Когда голосов чересчур  много,  они  тяжким
бременем ложатся на сердце.  так что там у тебя,  Эдди? Дозволь взгля-
нуть.

Эдди поднял на ладони ясеневый чурбачок. Из него, точно женская голова
на носу рассекающего морскую гладь корабля, точно рукоять меча из кам-
ня,  выступал почти готовый ключ.  Насколько  точно  он  воспроизводил
очертания,  виденные Эдди в огне,  молодой человек не знал (и полагал,
что не узнает никогда - вот разве отыщется подходящий замок,  где ключ
можно будет испытать), но думал, что довольно точно. Зато Эдди не сом-
невался в другом:  лучше этого ключа он еще ничего не мастерил. Прочие
поделки не шли с ним ни в какое сравнение.

- Клянусь богами, Эдди, прекрасно! - вымолвил Роланд. От его апатии не
осталось и следа;  в голосе звучало то,  чего Эдди никогда  прежде  не
слышал: почтительное удивление.- Он готов? Нет еще, верно?

- Нет. не совсем.- Большой палец Эдди спустился в третью выемку, огла-
дил закорючку,  которой оканчивалась бородка ключа.- Надо бы  еще  ма-
ленько поковыряться с этим.  И вот тут,  на конце,  кривулька покамест
неправильная. Я знаю. Хотя не знаю, откуда.

- Значит, вот он, твой секрет.- Это не был вопрос.

- Да. Знать бы еще, к чему все это.

Роланд оглянулся.  Проследив за его внимательным взглядом, Эдди увидел
Сюзанну и отчасти утешился тем, что Роланд первый услышал ее приближе-
ние.

- Вы что тут сидите,  полуночники? Треплетесь? - Заметив в руке у Эдди
деревянный  ключ,  Сюзанна  кивнула.- Мне было интересно,  когда же ты
созреешь,  чтоб его показать.  А знаешь, хорошо вышло. Не представляю,
для чего нужен этот ключик, но получилось потрясно.

- Возможно, тебе известно, какую дверь он отмыкает? - Роланд обращался
к Эдди.- Не значилось ли это в предначертаниях твоего кеф?

- Нет.  но на что-нибудь он,  может, и сгодится, хоть и недоделанный.-
Молодой  человек  протянул ключ Роланду.- Я хочу,  чтобы он хранился у
тебя.

Роланд не шелохнулся. Он внимательно изучал Эдди.

- А почему?

- Почему. ну. да вроде кто-то сказал мне, что так нужно, вот почему.

- Кто?

"Твой мальчишка,- пришла Эдди в голову неожиданная мысль и, еще не ус-
пев додумать ее,  молодой человек понял:  верно.- Твой треклятый маль-
чишка".

Однако высказываться Эдди не спешил.  Ему вообще не хотелось упоминать
имени мальчика. Роланд вновь завелся бы, и все.

- Не знаю. Но, думаю, попытка не пытка.

Роланд медленно протянул руку к ключу. Едва его пальцы коснулись дере-
ва, вниз по стерженьку ключа, мерцая, просыпались яркие искры, но Эдди
не  взялся  бы с уверенностью утверждать,  что действительно видел эти
крохотные вспышки - так быстро они отсверкали. Возможно, это был всего
лишь звездный свет.

Пальцы стрелка обхватили ключ,  пробивающийся из обрубка ветки. В пер-
вую секунду по лицу Роланда ничего нельзя было прочесть, затем он нах-
мурился и вскинул голову, словно прислушиваясь.

- Ты что? - спросила Сюзанна.- Слышишь.

- Ш-ш-ш!  -  Недоумение на лице стрелка медленно сменялось изумлением.
Он посмотрел на Эдди,  на Сюзанну и снова на Эдди.  Глаза Роланда, по-
добно воде,  что заполняет погруженный в ручей кувшин, заполняло неве-
домое безмерное чувство.

- Роланд? - забеспокоился Эдди.- Ты в порядке?

Роланд что-то прошептал. Что именно, Эдди не расслышал.

Сюзанна глядела испуганно. Она бросала на Эдди отчаянные взгляды, буд-
то хотела спросить: "Что ты с ним сделал?"

Эдди взял ее руку в свои.

- Спокуха; по-моему, все нормально.

Рука Роланда  так крепко сжимала чурбачок,  что Эдди прошил мгновенный
страх: как бы ключ не разломился надвое. Но дерево было крепкое, и вы-
резал Эдди толсто. А стрелок, напрягая шею так, что горло раздувалось,
а кадык ходил ходуном, силился заговорить. и вдруг во всю мочь, краси-
вым, сильным голосом закричал прямо в небо:

- ПРОПАЛИ! ГОЛОСА ПРОПАЛИ!

Он снова поглядел на товарищей, и Эдди увидел то, чего не чаял увидеть
до конца своей жизни - даже если бы жизнь эта продолжалась тысячу лет.

Роланд Галаадский плакал.









В эту ночь,  впервые за много месяцев,  к Роланду пришел глубокий  сон
без видений; стрелок спал, крепко стиснув в руке не-вполне-законченный
ключ.









В другом мире, но под сенью того же ка-тета, Джейк Чэмберс видел самый
живой и яркий в своей жизни сон.

Во сне  Джейк пробирался древним бором;  вернее,  уцелевшей от вековой
чащобы мертвой зоной бурелома и неряшливого кустарника,  который чрез-
вычайно  досаждал  мальчику,  царапая щиколотки и норовя стянуть с ног
кроссовки.  На пути Джейка встала неширокая полоса более  молодых  де-
ревьев (ольха,  подумал он, или, может быть, буки - городской ребенок,
о деревьях он знал только,  что у одних  бывают  листья,  а  у  других
хвоя).  Меж них обнаружилась стежка.  Прибавив шагу, Джейк двинулся по
ней. Впереди просматривалась то ли поляна, то ли просека.

Не доходя до прогала в зарослях,  Джейк остановился,  углядев с правой
стороны что-то вроде каменного указателя,  и сошел с тропы посмотреть.
В камне были вырезаны буквы,  но разрушительное действие  времени  так
сказалось  на них,  что разобрать надпись не удавалось.  Наконец Джейк
закрыл глаза (чего никогда прежде во сне не делал) и обвел каждую бук-
ву пальцами,  как слепой,  читающий по брайлевской системе.  В темноте
под веками все они обрели очертания и наконец сложились в связную фра-
зу, отчетливо проступившую синим огненным контуром:

"ПУТНИК! ЗА СИМ ПРЕДЕЛОМ ЛЕЖИТ СРЕДИННЫЙ МИР - МЕЖЗЕМЕЛЬЕ".

Спящий в  своей  постели Джейк подтянул колени к груди и покрепче сжал
ключ в руке, зарывшейся под подушку.

"Межземелье,- подумал он,- ну,  конечно же.  Сент-Луис,  и  Топека,  и
страна Оз, и Всемирная ярмарка, и Чарли Чух-Чух".

Джейк из сна открыл глаза и заспешил дальше.  Поляна за деревьями ока-
залась залита старым растрескавшимся асфальтом. Посередине желтой выц-
ветшей краской был нарисован круг. Джейк понял, что перед ним дворовая
баскетбольная площадка,  даже раньше, чем увидел у дальнего ее края, у
штрафной линии,  мальчика с пыльным старым уилсоновским мячом. Мяч раз
за разом взлетал и аккуратно проскакивал в кольцо без сетки:  бросок -
очко,  бросок - очко.  Баскетбольная корзина торчала не на щите,  а на
чем-то вроде закрытого на ночь киоска или торговой  палатки.  Запертая
дверь будки была раскрашена чередующимися диагональными черными и жел-
тыми полосами.  За дверью - а может быть,  под ней -  Джейк  расслышал
мерный грохот могучих машин. Эти звуки почему-то тревожили. Пугали.

"Не наступи на роботов,- не оборачиваясь предупредил мальчик с мячом.-
По-моему, они все дохлые, но на твоем месте я бы не рисковал".

Джейк огляделся и увидел на асфальте площадки несколько разломанных на
части  механизмов.  Один напоминал мышь или крысу,  другой - нетопыря.
Почти у самых ног Джейка двумя  ржавыми  кусками  лежала  механическая
змея.

"Ты - это я?" - спросил Джейк,  делая шаг к мальчику у корзины, но по-
нял, что это не так, даже раньше, чем тот обернулся. Мальчик был боль-
ше Джейка и старше - самое меньшее, лет тринадцати. Волосы потемнее; и
глаза,  увидел Джейк, встретившись с незнакомцем взглядом, не голубые,
как у него, а светло-карие с зеленью, ореховые.

"А по-твоему как?" - спросил странный мальчик. Мяч ударился об асфальт
и очутился у Джейка.

"Нет, конечно,- Джейк словно извинялся.- Просто недели три назад  меня
как напополам разрезало".- Он проворно присел; бросок с центра площад-
ки - и мяч,  прочертив высокую параболу,  беззвучно пролетел в кольцо.
Джейк пришел в восторг,  однако тут же сделал не слишком приятное отк-
рытие:  он побаивается того,  что,  возможно, должен услышать от этого
незнакомого парнишки.

"Можешь не объяснять,  знаю,- сказал мальчик.- Хреново было,  да? - На
нем были линялые полосатые шорты и желтая футболка с надписью "В  МЕЖ-
ЗЕМЕЛЬЕ НЕ СОСКУЧИШЬСЯ". Голову парнишка обвязал зеленым платком, что-
бы волосы не лезли в глаза.- Ничего,  обомнется.  только сперва  будет
еще хреновее".

"Где мы? - спросил Джейк.- И кто ты?"

"Это Портал Медведя. а еще это Бруклин".

Как будто  бы  бессмыслица.  но определенный смысл в ней все-таки был.
Джейк сказал себе,  что со снами всегда так. Однако, если честно, про-
исходящее не казалось сном.

"Что до меня,  то я не велика шишка,- продолжал мальчик.  Бросок назад
через плечо;  мяч взмыл в воздух и провалился в кольцо, не зацепив об-
руча.- Мое дело тебя проводить, вот и все. Я сведу тебя туда, куда те-
бе нужно, и покажу то, что тебе нужно увидеть, но ты, смотри, осторож-
ней - я-то прикинусь чайником,  будто никогда тебя в глаза не видал. А
Генри чужих не переваривает,  дергаться начинает.  А задергается,  так
может психануть. А он больше тебя".

"Кто такой Генри?" - спросил Джейк.

"Неважно. Только не попадайся ему на глаза.  Держись себе в сторонке и
знай чеши следом за нами. Потом мы свалим, вот тогда."

Мальчик посмотрел на Джейка.  С жалостью и страхом. Джейк вдруг понял,
что  мальчик  тает  - прямо сквозь желтую футболку проступали желтые и
черные полосы на будке-киоске.

"Как я тебя найду?" - Джейк внезапно страшно испугался, как бы мальчик
не растворился раньше, чем успеет сказать все, что необходимо услышать
Джейку.

"Раз плюнуть,- ответил мальчик.  Слова  отдавались  странным  звенящим
эхом.- Сядешь на метро, доедешь до Коопгородка. Найдешь меня".

"Не найду!  - крикнул Джейк.- Кооперативный городок - огромный райони-
ще! Там, небось, народу живет сто тыщ!"

Но мальчик уже превратился в мутноватый молочный абрис.  Не таяли, как
улыбка Чеширского кота в "Алисе", только светло-карие глаза. Они смот-
рели на Джейка с сочувствием и тревогой.  "Не проблема,- утешил  маль-
чик.- Ключ и розу ты нашел?  Таким же макаром найдешь и меня.  Сегодня
после обеда,  Джейк.  Часика так в три было б в самый раз.  Придешь  -
будь  поаккуратней.  И  не зевай.- Он помолчал - призрачный мальчик со
старым баскетбольным мячом у прозрачной ноги.- Ладно,  мне пора. хоро-
шо,  что повидались.  Ты, похоже, неплохой пацан - не удивительно, что
он души в тебе не чает.  Хотя здесь опасно.  Будь осторожен.  и не зе-
вай".

"Погоди! - завопил Джейк и опрометью кинулся через площадку к исчезаю-
щему мальчику.  Под ногу ему подвернулся  покалеченный  робот-трактор.
Джейк  споткнулся  и  грянулся коленями на асфальт,  в клочья разодрав
штаны.- Погоди! Ты должен объяснить мне, что все это значит! Ты должен
объяснить, за что мне все это!"

"Причина -  Луч,-  отозвался  мальчик,  теперь  уже вовсе бестелесный,
только глаза еще парили в воздухе.- Луч и Башня. В конечном счете все,
даже Лучи, служит Темной Башне. Думаешь, с тобой будет иначе?"

Взмахнув руками, Джейк поднялся.

"Я найду его? Я найду стрелка?"

"Не знаю,- казалось, голос мальчика раздается за миллион миль от Джей-
ка.- Знаю только, что ты должен рискнуть. Тут у тебя выбора нет".

Мальчик исчез.  Баскетбольная площадка опустела. Над лесом повисла ти-
шина.  Единственным звуком, нарушавшим ее, был едва слышный грохот ма-
шин,  и Джейку он не нравился.  Машины шумели не так. Мальчик подумал:
разлад в неизвестном механизме сказывается на розе - или наоборот. Все
непонятным образом цеплялось одно за другое.

Он подобрал старый,  побитый мяч; бросил. Мяч прошел точно в кольцо. и
пропал.

"Река,- вздохнул голос странного мальчика.  Точно легчайший зефир,  он
шел ниоткуда и отовсюду.- Ответ - река".









Джейка разбудил первый молочный свет зари.  Мальчик лежал, глядя в по-
толок,  и думал про человека из "Манхэттенского пиршества ума" - Эрона
Дипно, который ошивался на Бликер-стрит еще когда Боб Дилан умел выду-
вать из своего "Хонера" только открытое "фа". Эрон Дипно загадал Джей-
ку загадку:

Ходить не умеет, бежит - не угнаться,

На ложе не ведает сна,

Лепечет, бормочет, но вот отозваться

На оклик не может она.

Теперь Джейк знал ответ.  Река. Река бежит; у реки есть ложе; река ни-
когда не спит;  река лепечет и бормочет.  Ответ ему подсказал мальчик.
Мальчик из сна.

И вдруг на ум ему пришли другие слова Дипно:  "Это только половина от-
вета. Загадка Самсона двойная, друг мой".

Джейк взглянул на часы у кровати:  двадцать минут седьмого.  Пора дви-
гать,  если есть желание выбраться из дома до того, как родители прос-
нутся.  Школа на сегодня отменяется; может статься, подумал Джейк, для
меня школа уже отменилась навсегда.

Он откинул одеяло, живо спустил ноги на пол и увидел на обеих коленках
ссадины. Свежие ссадины. Вчера, когда он упал, поскользнувшись на кир-
пичах, он расшиб левый бок, а потеряв сознание рядом с розой, стукнул-
ся головой, но колени остались целы.

- Это во сне,- прошептал Джейк и обнаружил,  что ничуть не удивлен. Он
проворно начал одеваться.









В недрах шкафа,  под набросанными как попало старыми  кроссовками  без
шнурков и кипой комиксов "Человек-Паук",  Джейк отыскал ранец, с кото-
рым ходил в начальную школу. Горе тому, кого застукают с ранцем в шко-
ле "Пайпер" ("фи,  голубчик,  как вульгарно,  право!").  и схватившего
свой старенький портфель Джейка мощной волной захлестнула тоска по тем
давним дням, когда жизнь казалась такой простой.

Он затолкал  в  ранец чистую рубашку,  чистые джинсы,  немного белья и
носки, потом добавил "Угадай-дай-дай!" и "Чарли Чух-Чуха". Чтобы отко-
пать  в шкафу старый ранец,  Джейк положил ключ на письменный стол,  и
голоса сразу вернулись,  но далекие и приглушенные.  Кроме того, Джейк
твердо верил,  что, вновь взяв в руки ключ, сумеет заставить их исчез-
нуть без следа, и это его успокаивало.

"Так,- подумал он, заглядывая в ранец. Даже после того, как он положил
туда книги, там оставалась уйма свободного места.- Что еще?"

На миг ему почудилось - ничего. и тут же он понял.









В кабинете  отца  витал аромат табака и честолюбия.  Почти всю комнату
занимал огромный письменный стол тикового дерева. В стену напротив, от
пола до потолка разлинованную шеренгами книг,  были встроены три теле-
монитора "Мицубиси", настроенные на каналы-конкуренты, каждый на свой.
По  вечерам  все три монитора с отключенным звуком разворачивали перед
Элмером Чэмберсом каждый свою  последовательность  кадров  телепередач
пикового времени.

Шторы были  задернуты и,  чтобы видеть,  Джейку пришлось включить нас-
тольную лампу.  Он нервничал - из-за самого факта  своего  присутствия
здесь.  Если  отец проснется и зайдет в кабинет (а это не исключалось;
Элмер Чэмберс,  как бы поздно ни лег и сколько бы ни выпил, спал чутко
и поднимался чуть свет), он рассердится, и тогда ускользнуть по-тихому
будет в самом лучшем случае очень трудно.  Чем раньше Джейк  выберется
отсюда, тем скорее вздохнет свободно.

Стол оказался заперт, но отец никогда не делал тайны из того, где дер-
жит ключ.  Джейк подсунул пальцы под промокательную бумагу, защищавшую
крышку стола,  и выудил его. Открыв третий ящик, мальчик просунул руку
за подвесную картотеку и коснулся холодного металла.

В коридоре скрипнула половица.  Джейк замер.  Прошло несколько секунд.
Скрип не повторился,  и Джейк вытащил из ящика пистолет,  который отец
держал "для домашней обороны" - автоматический "Ругер" сорок четверто-
го калибра.  Это средство самозащиты отец, оставаясь совершенно глух к
нервным требованиям жены убрать страшное приобретение от греха подаль-
ше,  торжественно продемонстрировал Джейку два года назад,  в день по-
купки.

Сбоку отыскалась  кнопка,  высвобождавшая  магазин.  С   металлическим
щелк!,  прозвучавшим в тиши кабинета очень громко, магазин выпал маль-
чику в ладонь.  Боязливо покосившись на дверь, Джейк занялся им. Мага-
зин  оказался полностью снаряжен.  Джейк хотел поставить его на место,
но,  не задвинув до конца,  снова вынул.  Одно дело держать заряженный
пистолет  в  запертом  ящике  письменного стола.  Таскать его по всему
Нью-Йорку - совсем другой коленкор.

Затолкав "Ругер" на самое дно ранца,  он снова пошарил за  картотекой.
На  сей раз на свет была извлечена полупустая коробка патронов - Джейк
помнил,  что когда-то отец стрелял по мишеням в  полицейском  тире  на
Первой авеню. Потом, правда, он к этому охладел.

Опять скрипнула половица. Джейку захотелось поскорее выбраться из этих
стен.

Он вынул из ранца прихваченную в дорогу рубашку, разложил на отцовском
столе,  завернул  в нее пистолет и коробку с патронами,  наново уложил
рубашку в ранец и плотно закрыл крышку-клапан  на  обе  застежки.  Уже
собравшись  уходить,  мальчик вдруг уперся взглядом в невысокую стопку
письменных принадлежностей,  расположившуюся по соседству  с  бюваром.
Стопку венчали солнцезащитные очки с зеркальными стеклами - отцовы лю-
бимые.  Джейк взял листок бумаги, а после секундного размышления прих-
ватил и очки. Их он сунул в нагрудный карман. Потом вынул из подставки
тонкое золотое перо и написал на листе под грифом: "Дорогие папа и ма-
ма".

Перо замерло. Джейк перечитал обращение и нахмурился. Что дальше? Что,
собственно, следует сказать? Что он их любит? Да, любит, но эта истина
не была исчерпывающей и,  как клубок пряжи - спицами,  щетинилась все-
возможными другими,  неприятными,  истинами.  Что он будет по ним ску-
чать?  А будет ли?  Джейк не знал,  и это в своем роде было чудовищно.
Что он надеется - они затоскуют без него?

Джейк вдруг понял, где собака зарыта. Если бы речь шла об исчезновении
только  на  сегодняшний день,  он что-нибудь да сумел бы написать.  Но
мальчик был почти уверен,  что покидает дом не только на день, неделю,
месяц или на лето.  Джейку казалось: сегодня он выйдет за порог родной
квартиры, чтобы уже не возвращаться.

Джейк готов был скомкать листок,  но передумал и  вывел:  "Пожалуйста,
берегите себя.  С любовью, Дж.". Довольно коряво, но все же лучше, чем
ничего.

Прекрасно. Может, теперь ты перестанешь нарываться и уйдешь отсюда?

Так он и поступил.

В квартире стояла почти мертвая тишина,  слышно было только, как дышат
во сне родители:  тихонько похрапывала мать; тоненько присвистывая но-
сом на каждом вдохе, сопел отец. Джейк на цыпочках прошел через гости-
ную. У самой прихожей мальчик на миг застыл с тяжело колотящимся серд-
цем: в кухне громко затарахтел холодильник. Вот и дверь. Стараясь про-
изводить как можно меньше шума, Джейк отпер ее, вышел и осторожно зак-
рыл за собой.

Со щелчком замка у мальчика будто камень с души скатился. Его охватило
радостное предчувствие. Он не знал, что ждет впереди; у него были при-
чины думать,  что события примут опасный оборот.  но одиннадцать лет -
слишком мало,  чтобы противиться переполняющему вас небывалому востор-
гу.  Под ноги Джейку стелилась потаенная дорога, уводившая в глубь не-
ведомой земли.  Там жили тайны;  немного смекалки, немного везения - и
они могли бы открыться ему.  В томительном свете утренней  зари  Джейк
покинул отчий дом,  пустившись навстречу неизвестному Великому Приклю-
чению.

"Если выстою,  если не сломаюсь, увижу розу,- думал он, нажимая кнопку
лифта.- Я знаю. а еще увижу его".

Эта мысль привела мальчика в величайшее нетерпение, граничившее с исс-
туплением.

Три минуты спустя Джейк вышел из тени козырька над  подъездом  здания,
где прожил всю свою жизнь.  Секунду помедлив,  он повернул налево. Это
решение не казалось -  и  не  было  -  случайным.  Джейк  двигался  на
юго-восток,  вдоль Луча, возобновив собственные прерванные поиски Тем-
ной Башни.









Минуло два дня с тех пор,  как Эдди вручил Роланду незаконченный ключ,
Три путешественника - разгоряченные, потные, усталые и в дурном распо-
ложении духа - пробиваясь сквозь особенно цепкие и непролазные заросли
кустарника и деревьев второго яруса,  обнаружили нечто, поначалу пока-
завшееся им двумя еле видными тропками, бегущими бок о бок под пологом
сплетенных  ветвей  древних деревьев,  плотной стеной встающих с обеих
сторон. После нескольких секунд внимательного изучения Эдди решил, что
перед ними не просто тропинки,  а останки давным-давно заброшенной до-
роги.  На месте бывшего большака, точно размочаленные иглы на хребте у
дикобраза,  поднимались кусты и деревца-недомерки. Заросшие травой ка-
навы были колеями - достаточно  широкими,  чтобы  вместить  инвалидное
кресло Сюзанны.

- Аллилуйя! - воскликнул он.- Выпьем по такому случаю!

Роланд кивнул  и отцепил бурдюк,  который нес обвязанным вокруг пояса.
Сперва он подал его Сюзанне, ехавшей в своей подвеске у него на закор-
ках. При каждом его движении под рубахой покачивался ключ Эдди, висев-
ший теперь на сыромятном шнурке,  обвивающем шею стрелка.  Сделав гло-
ток, Сюзанна передала бурдюк Эдди. Молодой человек утолил жажду и при-
нялся раскладывать кресло,  к которому уже  успел  проникнуться  нена-
вистью:  это громоздкое норовистое приспособление вечно задерживало их
не хуже чугунного якоря. Не считая пары сломанных спиц, оно было в от-
личном состоянии.  Порой Эдди думал,  что проклятая штука переживет их
всех.  Теперь,  однако,  кресло могло пригодиться. хотя бы на какое-то
время.

Эдди помог Сюзанне выбраться из переплетения ремешков и пересадил ее в
кресло. Сюзанна уперлась ладонями в поясницу, потянулась и от удоволь-
ствия сморщилась.  И Эдди, и Роланд услышали тихий хруст ее распрямив-
шегося позвоночника.

Впереди из-за деревьев на дорогу  вперевалку  вышел  довольно  крупный
зверек,  похожий на помесь барсука с енотом. Он посмотрел на путешест-
венников большими глазами, обведенными золотистой каемкой, презритель-
но дернул острым усатым рыльцем - "Ха! Подумаешь!", протопал на другую
сторону и вновь скрылся в лесу.  Но Эдди успел заметить хвост -  длин-
ный, свернутый тугими кольцами, он напоминал пушистую матрасную пружи-
ну.

- Кто это, Роланд?

- Косолап.

- Есть его можно?

Роланд отрицательно покачал головой.

- Жесткий. Кислый. Я уж лучше собаку съем.

- А тебе приходилось?  - поинтересовалась Сюзанна.- Есть собак, я хочу
сказать.

Роланд кивнул, но не стал вдаваться в подробности. Эдди обнаружил, что
в голове у него вертится фраза из старого  фильма  с  Полом  Ньюменом:
"Твоя правда, хозяйка. И жрали собачатину, и жили, как собаки".

В кронах деревьев весело пели птицы.  Над дорогой веял легкий ветерок.
Эдди с Сюзанной запрокинули лица, благодарно подставляя их свежему ду-
новению,  переглянулись,  улыбнулись.  Эдди вдруг вновь почувствовал к
Сюзанне глубокую признательность:  любить страшновато, но и прекрасно.
Он спросил:

- Кто проложил эту дорогу?

- Люди, давно исчезнувшие с лица земли,- ответил Роланд.

- Те,  что сделали плошки и миски, которые мы нашли? - спросила Сюзан-
на.

- Нет. не они. Мне думается, это дорога почтовая, проезжая, а коль она
уцелела  после  стольких лет забвения - дорога поистине великая.  быть
может, та самая Великая Дорога. Полагаю, раскопав землю, мы найдем под
поверхностью щебенку,  а то и дренажную систему. Давайте-ка, покуда мы
здесь, заморим червячка.

- Еда!  - воскликнул Эдди.- Шамовка! Несите же, несите! Цыплят по-фло-
рентийски! Полинезийских креветок! Телятину, припущенную с грибами и.

Сюзанна ткнула его локтем.

- Смени пластинку, бледнолицый.

- Что поделаешь, у меня живое воображение,- бодро парировал Эдди.

Роланд спустил с плеча кошель,  присел на корточки и принялся собирать
скромную полуденную трапезу - сушеное мясо,  завернутое в листья олив-
кового цвета.  Эдди с Сюзанной обнаружили, что вкусом эти листья отда-
ленно напоминают шпинат, но значительно более жестки.

Эдди подвез Сюзанну к стрелку.  Роланд протянул ей три, как называл их
Эдди, "буррито по-стрелковски", и она принялась за еду.

Эдди обернулся.  Роланд протягивал ему три завернутых в листья кусочка
мяса.  а с ними еще что-то.  Ясеневый чурбачок с возникающим  из  него
ключом. На грудь стрелку свисали концы развязанного кожаного шнурка.

- Эй, эй, вещь-то тебе нужная? - удивился Эдди.

- Когда  я снимаю его,  голоса возвращаются,  но чрезвычайно далекие,-
объяснил Роланд.- Мне по силам справиться с ними.  Собственно, я слышу
их, даже когда ключ у меня на шее - точно голоса людей, что вполголоса
переговариваются за соседним пригорком.  Я думаю, это оттого, что ключ
все  еще не завершен.  Ты не работал над ним с тех пор,  как отдал его
мне.

- Ну. он был у тебя, и мне не хотелось.

Роланд ничего не сказал,  но блекло-голубые глаза, устремленные на Эд-
ди, смотрели внимательно и по-учительски терпеливо.

- Ладно,- сдался Эдди.- Я боюсь напортачить. Доволен?

- Послушать твоего братца, так ты всю жизнь только и делал, что порта-
чил. или я не права? - вступила в разговор Сюзанна.

- Сюзанна Дийн, девица-психолог. Ты упустила свое призвание, солнышко.

Сарказм Эдди не оскорбил Сюзанну.  Она локтем приподняла бурдюк и при-
никла к нему, как пьянчужка - к пивной кружке.

- И все-таки я права. Да?

Эдди, вдруг  сообразивший,  что пращу он тоже не закончил - по крайней
мере, пока что,- пожал плечами.

- Ключ нужно доделать,- мягко промолвил Роланд.- Думаю,  близится час,
когда тебе придется пустить его в ход.

Эдди открыл рот - и закрыл его.  Легко сказать!  Ни Роланд, ни Сюзанна
не понимали,  что на самом деле кроется за этими словами. А крылось за
ними вот что:  эту работу нельзя было выполнить ни на семьдесят, ни на
восемьдесят,  ни даже на девяносто восемь с половиной процентов. Любую
другую - да.  Но не эту.  Если бы Эдди действительно напортачил,  ключ
невозможно было бы просто выкинуть и благополучно забыть. С того само-
го дня,  как Эдди срезал с пня пресловутую деревяшку,  ясени им больше
ни разу не попадались - это раз. Главное же, что грызло Эдди, заключа-
лось в ином: вопрос стоял "все или ничего". Стоило хоть чуть-чуть под-
портить, и в нужный момент ключ не повернулся бы. Вдобавок молодой че-
ловек все сильнее нервничал из-за загогулины на конце. С виду она была
простенькой, но если бы изгибы вышли не совсем верно.

"В теперешнем виде пользы от него будет как от козла молока; уж это-то
ты знаешь".

Эдди вздохнул,  глядя на ключ.  Да, уж это-то он знал. Ничего не попи-
шешь,  придется попробовать довести начатое до конца. Страх перед неу-
дачей,  вероятно,  еще больше усложнит и без того нелегкую задачу,  но
деваться некуда.  Придется проглотить страх и рискнуть.  Возможно,  он
даже сумеет справиться.  Видит Бог, за недели, минувшие с тех пор, как
Роланд вторгся в сознание Эдди на борту реактивного самолета  авиаком-
пании "Дельта",  приписанного к аэропорту Кеннеди,  Эдди многое удава-
лось. То, что молодой человек все еще не лишился ни жизни, ни здравого
рассудка, само по себе было достижением.

Эдди протянул ключ Роланду.

- Носи покамест,- сказал он.- Я за него возьмусь вечерком, на привале.

- Обещаешь?

- Угу.

Роланд кивнул, взял ключ и принялся заново завязывать шнурок. Действо-
вал стрелок не спеша, однако от внимания Эдди не ускользнуло, как лов-
ко и проворно двигались уцелевшие пальцы на его правой руке.  Завидная
способность применяться к обстоятельствам.

- Что-то ведь случится, правда? - неожиданно спросила Сюзанна.

Эдди бросил на нее быстрый взгляд исподлобья.

- С чего ты взяла?

- Я сплю с тобой,  Эдди,  и знаю,  что теперь тебе каждую ночь  снятся
сны. Иногда ты разговариваешь. Нельзя сказать, что это кошмары, но со-
вершенно ясно, что что-то у тебя под черепушкой творится.

- Да. Что-то творится. Только вот не знаю, что.

- Сны имеют большую власть,- заметил Роланд.- Ты вовсе не запоминаешь,
что тебе снится?

Эдди помялся.

- Так,  кусочки,  но они путанные.  Ну, что. я опять пацан. Мы с Генри
после школы свалили постукать в баскет на площадке  на  Марки-авеню  -
там  теперь здание суда по делам несовершеннолетних.  Мне охота,  чтоб
Генри сводил меня посмотреть один дом  на  Голландском  Холме.  Старый
дом. Ребята прозвали его "Особняк". Все говорили, там водятся привиде-
ния.  Да может,  и правда водились. Жутковатый он был какой-то. Страш-
ный.

Эдди тряхнул головой, припоминая.

- Я  про этот Особняк уж сто лет как думать забыл,  а тут вдруг здрас-
те-пожалуйста, вспомнил. На медвежьей поляне, когда сунулся ухом к той
чудной будке. Черт его знает, может, потому мне теперь сны и снятся?

- Но по-твоему, будка тут ни при чем,- сказала Сюзанна.

- Нет. По-моему, эта фигня лезет мне в голову неспроста.

- Вы с братом в самом деле сходили туда? - спросил Роланд.

- Ага. Я его уболтал.

- И что же? Что-нибудь произошло?

- Да нет, ничего. Только Особняк этот оказался страшный. Мы чуток пос-
тояли там,  поглазели, и Генри все дразнился - дескать, сейчас он меня
наладит в дом за сувенирчиком,  такая вот фигня - но я понимал, что на
самом деле он валяет дурака. Он этого дома боялся не меньше моего.

- Так вот в чем дело?  - спросила Сюзанна.- Тебе,  значит, снится, что
ты идешь туда? В Особняк?

- И кое-что еще.  Кто-то появляется. и вроде как садится нам на хвост.
Я во сне его засекаю, а смотреть не смотрю - так, уголком глаза погля-
дываю,  понимаете? Потому что знаю: мы с ним должны прикидываться, что
друг дружку не знаем.

- В тот день там и впрямь кто-то был?  - спросил Роланд,  пожирая Эдди
глазами.- Или этот кто-то - лишь персонаж твоего сна?

- Дело давнее. Мне тогда было лет тринадцать, вряд ли больше. Как же я
могу помнить такую ерунду наверняка?

Роланд ничего не сказал.

- Ладно,- наконец решился Эдди.- Да. По-моему, в тот день болтался там
какой-то парнишка то ли со спортивной сумкой, то ли с ранцем - не пом-
ню, с чем именно. И в темных очках, которые были ему велики. В очках с
зеркальными стеклами.

- Кто это был? - спросил Роланд.

Долгое время  Эдди молчал.  В руке он держал остаток "буррито а-ля Ро-
ланд", но аппетит у него пропал.

- Я думаю,  тот самый пацан,  которого ты повстречал на постоялом дво-
ре,- наконец сказал он.- Я думаю,  в тот день, когда мы с Генри отпра-
вились на Голландский Холм,  твой старый приятель Джейк тоже  околачи-
вался в тех краях,  не спуская с нас глаз. Я думаю, он топал следом за
нами. Он ведь тоже слышит голоса, в точности, как ты, Роланд. А еще он
приходит в мои сны, а я снюсь ему. И то самое, что я вспоминаю, по-мо-
ему, сейчас происходит во времени Джейка. Пацан пытается вернуться сю-
да.  И если,  когда он сделает решающий ход, ключ не будет готов - или
будет сделан неправильно - парнишке, скорей всего, кранты.

Роланд сказал:

- Нет ли у него собственного ключа? Это возможно?

- Да наверно,- ответил Эдди,- только этого мало.- Он вздохнул и  сунул
остаток блинчика в карман,  на потом.- И сдается мне, пацан об этом не
знает.









Маленький отряд шел по дороге.  Выбор путников пал на левую колею. Ро-
ланд  с  Эдди по очереди везли кресло Сюзанны.  Кресло подпрыгивало на
кочках,  проваливалось в рытвины, и его то и дело приходилось перетас-
кивать  через  булыжники,  пеньками гнилых зубов выступавшие из земли.
Однако несмотря на это путешественники продвигались вперед быстрее и с
меньшим трудом,  чем всю предыдущую неделю. Дорога поднималась в гору.
Оглянувшись, Эдди увидел, что лес подобием пологих ступеней спускается
под уклон. Далеко на северо-западе блестела ленточка воды, льющейся по
уступам каменной кручи.  Молодой человек с недоверчивым изумлением по-
нял, что видит место, окрещенное ими тиром. Давно покинутая лесная по-
ляна почти бесследно затерялась в сонном мареве летнего дня.

- Стоп машина!  - резко вскрикнула Сюзанна.  Эдди  повернул  голову  и
опять  поглядел вперед - как раз вовремя,  чтобы не наехать инвалидным
креслом на Роланда.  Остановившись, стрелок вглядывался в заросли кус-
тарника слева от дороги.

- Будешь  продолжать  в том же духе - отберу права,- ядовито пообещала
Сюзанна.

Эдди пропустил это замечание мимо ушей.  Он смотрел туда же,  куда Ро-
ланд.

- Что там?

- Есть только один способ разузнать,- стрелок обернулся, вынул Сюзанну
из кресла и усадил себе на бедро.- Давайте поглядим.

- Пусти-ка,  красавец. Я и сама могу. И если хотите знать, ребята, мне
это проще, чем вам.

Пока Роланд бережно опускал Сюзанну на дно заросшей травой колеи, Эдди
всмотрелся в чащу.  Позднее солнце набросило на лес частую сетку тени,
но молодой человек как будто бы увидел то,  что привлекло внимание Ро-
ланда.  Высокий серый камень, почти целиком скрытый пышной зеленью ди-
кого винограда и плюща.

Сюзанна угрем скользнула с обочины дороги в лес.  Роланд и Эдди после-
довали за ней.

- Указатель,  да? - Сюзанна оперлась на руки, осматривая прямоугольную
каменную  глыбу.  Когда-то  та  стояла прямо,  но теперь скособочилась
вправо, будто под хмельком, и походила на старое надгробие.

- Да. Эдди, дай-ка нож.

Эдди подал стрелку нож и присел на корточки рядом с Сюзанной.  Стрелок
между тем обрубал плети дикого винограда. Лозы падали на землю, откры-
вая высеченные в камне стершиеся буквы,  и, не успел Роланд расчистить
и половины надписи,  как Эдди уже знал,  что они говорят:  "ПУТНИК! ЗА
СИМ ПРЕДЕЛОМ ЛЕЖИТ СРЕДИННЫЙ МИР - МЕЖЗЕМЕЛЬЕ".









- Что это значит?  - наконец спросила Сюзанна  -  тихо,  благоговейно.
Взгляд молодой женщины безостановочно блуждал по серой каменной плите.

- Это  значит,  что  первый этап нашего странствия близится к заверше-
нию,- Роланд вернул Эдди нож. Лицо стрелка было серьезно и задумчиво.-
Пойдем старой дорогой, так мне думается. вернее, дорога пойдет с нами,
ибо она - преемница Луча.  Леса вскоре закончатся.  Я предвижу великие
перемены.

- Что это за Межземелье такое? - поинтересовался Эдди.

- Одна  из  тех крупных держав,  что в стародавние времена властвовали
едва ли не над всем подлунным миром.  Царство надежды, науки и света -
того, что пытались сохранить и на моей родине, пока Галаад не поглоти-
ла тьма.  Когда-нибудь,  если найдется время,  вы услышите от меня все
старинные преданья.  ну,  или те, что я знаю. Истории эти сплетаются в
обширное полотно,  складываются в картину прекрасную,  но  чрезвычайно
печальную. Если верить легендам, некогда на краю Межземелья стоял град
великий.  и был он, быть может, не менее вашего города Нью-Йорка. Если
он и поныне не стерт с лица земли,  то,  должно быть, лежит в развали-
нах. Однако там могут оказаться люди. или чудовища. или и люди и чудо-
вища. Нам придется держать ухо востро.

Двупалая правая рука Роланда тронула полустертые буквы.

- Межземелье,- негромко, задумчиво проговорил стрелок.- Кто бы мог по-
думать.- Он осекся.

- Ну, тут-то уж ничем не поможешь? - спросил Эдди.

Стрелок покачал головой.

- Ничем.

- Ка,- вдруг вырвалось у Сюзанны, и оба посмотрели на нее.









До захода солнца оставалось еще около двух часов,  и путники  отправи-
лись дальше. Дорога по-прежнему шла на юго-восток, вдоль Луча; в боль-
шак,  которого держалась троица, влились два заросших проселка помень-
ше.  Вдоль  обочины второго тянулись замшелые развалины - должно быть,
когда-то это была необъятная каменная стена.  Неподалеку в руинах рас-
селась дюжина сытых,  гладких косолапов. Они провожали пилигримов уди-
вительными глазами с золотым ободком.  Эдди зверьки напомнили  присяж-
ных, на уме у которых повешение.

Дорога расширялась,  различать ее становилось все легче.  Дважды отряд
Роланда проходил мимо остовов давно покинутых строений. Про второе Ро-
ланд сказал,  что в свое время это,  пожалуй,  была ветряная мельница.
Похоже, там водятся привидения, заметила Сюзанна. "Я бы не удивился",-
сухо  откликнулся  стрелок.  От его прозаического тона у молодых людей
мороз прошел по коже.

К тому времени,  как спустившаяся тьма вынудила путников сделать  при-
вал,  лес поредел,  а ветерок, весь день летевший им вдогонку, превра-
тился в легкий теплый ветер. Впереди земля продолжала подниматься.

- За день-другой мы доберемся до вершины кряжа,- объявил Роланд.- Тог-
да и увидим.

- Что увидим? - спросила Сюзанна, но Роланд лишь пожал плечами.

Вечером Эдди снова взялся за ключ,  но работал, не чувствуя настоящего
вдохновения. Уверенность и радость, наполнявшие его, когда ключ только
начинал обретать форму,  улетучились. Пальцы казались неуклюжими, бес-
толковыми.  Впервые за много месяцев он с тоской подумал:  гаррика бы.
Немного;  Эдди не сомневался: пятидолларовая упаковка героина, скатан-
ный в трубочку доллар - и с небольшой внеклассной работой  "Резьба  по
дереву" было бы покончено в считанные секунды.

- Чему ты улыбаешься, Эдди? - Роланд сидел за костром; колеблемые вет-
ром низкие языки пламени исполняли между ним и Эдди причудливый танец.

- А я что, улыбался?

- Да.

- Да просто подумал, есть же на свете придурки - посади их в комнату с
шестью  дверьми,  все  равно  будут  тыркаться  в стенки.  А потом еще
по-наглому качать права.

- А вдруг, когда боишься того, что может оказаться за дверью, то безо-
паснее кажется тыркаться в стенку? - предположила Сюзанна.

Эдди кивнул.

- Может, и так.

Он работал не торопясь, стараясь разглядеть в дереве очертания ключа -
особенно загогулинку,  маленькое s.  Оно, обнаружил Эдди, просматрива-
лось теперь очень смутно.

"Господи, только бы не напортачить.  Помоги мне, Господи",- твердил он
про себя,  а сам страшно боялся, что процесс уже пошел. В конце концов
Эдди сдался, вернул стрелку ключ (вообще едва ли претерпевший какие бы
то ни было изменения) и свернулся калачиком  под  одной  из  шкур.  Не
прошло  и  пяти минут,  как перед его закрытыми глазами вновь принялся
разматываться сон про мальчика и старую спортплощадку на Марки-авеню.









Джейк вышел из дому примерно в без четверти семь, а значит, оставалось
убить еще восемь с лишним часов.  Поразмыслив, не сесть ли на поезд до
Бруклина сейчас же,  он решил, что идея оставляет желать лучшего. Пар-
нишка, болтающийся по улицам вместо того, чтобы сидеть в школе, на ок-
раине куда приметнее,  чем в центре большого  города,  и,  если  место
встречи и мальчика,  с которым он должен там встретиться, придется ра-
зыскивать в буквальном смысле слова - дело швах.

"Не проблема,- сказал мальчик в желтой  футболке  и  зеленом  платке.-
Ключ и розу ты нашел? Таким же макаром найдешь и меня".

Единственное "но":  Джейк  уже  забыл,  как нашел ключ и розу.  Память
мальчика сохранила лишь радость и чувство уверенности, наполнившие его
сердце и вытеснившие все мысли из головы. Оставалось одно - надеяться,
что то же самое случится снова.  Пока же Джейк шел, не останавливаясь:
в Нью-Йорке это лучший способ не привлекать к себе внимания.

Когда до  Первой  авеню  оставалось всего ничего,  Джейк развернулся и
направился обратно той же дорогой,  что пришел,  с одной только разни-
цей: следуя по маршруту, обозначенному цепочкой зеленых огней светофо-
ров (и,  возможно,  неким глубинным чутьем понимая, что даже светофоры
служат Лучу), мальчик мало-помалу отклонялся к городской окраине. Око-
ло десяти часов он обнаружил, что стоит на Пятой авеню, перед Метропо-
литен-музеем, взмокший, усталый, удрученный. Хотелось пить, но мальчик
подумал,  что ту небольшую сумму, какой он располагает, следует беречь
как  можно  дольше  (он  вытряс из коробки на столике у кровати все до
последнего гроша,  но общий итог все равно составлял каких-нибудь  во-
семь долларов плюс-минус несколько центов).

Рядом строилась  для  экскурсии группа школьников.  Почти наверняка из
государственной школы - одеты так же небрежно,  как сам Джейк. Никаких
блейзеров от Пола Стюарта, никаких галстуков, никаких джемперов, ника-
ких простеньких юбочек, за которые в магазинах вроде "Мисс Очаровашки"
или  "Отрочества" дерут по сто двадцать пять зеленых.  Все из рядового
супермаркета.  Под влиянием порыва Джейк пристроился в хвост цепочки и
следом за ребятами вошел в музей.

Экскурсия заняла час пятнадцать минут. Джейк наслаждался. В музее было
тихо.  Более того,  там работало кондиционирование.  И висели  хорошие
картины.  Особенно Джейка пленили несколько работ Фредерика Ремингтона
из цикла "Старый Запад" и большое полотно кисти Томаса Харта  Бентона:
по бескрайней равнине к Чикаго стрелой летит паровоз, а крепкие ферме-
ры в полукомбинезонах и соломенных шляпах,  побросав работу,  стоят  и
смотрят ему вслед. Учителя, сопровождавшие группу, Джейка не заметили,
и лишь под конец экскурсии хорошенькая негритянка в строгом синем кос-
тюме тронула его за плечо и поинтересовалась, кто он такой.

Не заметивший  ее приближения Джейк на миг утратил способность сообра-
жать. Не задумываясь, что делает, он полез в карман и схватился за се-
ребряный ключ. В голове мигом прояснилось, и Джейк опять успокоился.

- Моя  группа  наверху,-  сказал  он с виноватой улыбкой.- Нас привели
смотреть современное искусство,  но мне гораздо больше нравится здесь,
внизу. Тут настоящие картины. Ну, вот я и. это. ну, вы понимаете.

- Улизнул? - предположила учительница. Уголки ее губ дрогнули от сдер-
живаемой улыбки.

- Мне больше нравится думать, что я ушел по-французски, - вырвалось у
Джейка.

Тут уж она рассмеялась.  Ученики тупо глазели на Джейка, ничего не по-
нимая. Учительница сказала:

- То ли ты не знаешь,  то ли не помнишь, но во французском Иностранном
легионе дезертиров раньше расстреливали. Предлагаю вам немедля присое-
диниться к своему классу, молодой человек.

- Да, мэм. Спасибо. Вообще-то экскурсия, должно быть, уже закончилась.

- Ты из какой школы?

- "Академия Марки".- Это тоже выскочило само собой.

Поднимаясь по лестнице, Джейк прислушивался к бесплотному эху шагов, к
тихим  голосам под огромным пространством купола-ротонды и недоумевал,
почему сказал это. Он никогда в жизни не слышал о школе, которая назы-
валась бы "Академия Марки".









Он немного подождал в просторном вестибюле верхнего этажа, потом заме-
тил, что охранник поглядывает на него с растущим любопытством, и счел,
что ждать дольше неразумно. Оставалось только надеяться, что группа, к
которой он ненадолго присоединился, уже отбыла.

Взглянув на часы, Джейк скорчил гримасу, означавшую (во всяком случае,
он надеялся на это) нечто вроде "Мамочки!  Времени-то уж сколько!",  и
порысил обратно на первый этаж. Чужой класс (вместе с хорошенькой чер-
ной  учительницей,  которую  рассмешила  идея ухода по-французски) уже
ушел,  и Джейк решил,  что последовать их примеру,  пожалуй,  неплохая
мысль.  Он еще немного пройдется - принимая во внимание жару, не спеша
- и сядет на метро.

На углу Бродвея и Сорок второй улицы он задержался у киоска, торгующе-
го  горячими сосисками,  и обменял малую толику своего скудного запаса
наличных на ароматную сосиску и банку лимонада. Обедать Джейк устроил-
ся на ступенях банка - и, как выяснилось, совершил страшную ошибку.

В его сторону,  вращая дубинкой,  шел полицейский.  Дубинка выписывала
сложные последовательности фигур,  и это как будто бы полностью погло-
щало внимание полисмена. Однако поравнявшись с Джейком, блюститель за-
кона вдруг резким движением вдел дубинку в петлю и повернулся к нему.

- Так-так, орел,- задумчиво сказал он.- Гуляем?

Последний кусок сосиски,  которую жадно рвал зубами Джейк,  застрял  у
мальчика  в горле.  Вот непруха.  если не сказать хуже.  Вокруг шумела
Таймс-сквер,  всеамериканская столица человеческого отребья:  толкачи,
наркаши,  шлюхи, голубые - охотники за малолетками. но на них полисмен
не обращал никакого внимания, отдавая предпочтение ему.

С усилием сглотнув, Джейк ответил:

- У нас в школе эту неделю экзамены.  Сегодня у меня была только  одна
контрольная. Кто напишет, можно уходить.- Он запнулся - ему не нравил-
ся настороженный,  пронизывающий взгляд полисмена.-  Меня  отпустили,-
неловко прибавил он.

- У-гу. Какой-нибудь документ можешь показать?

У Джейка  душа  ушла  в пятки.  Неужто предки уже позвонили в полицию?
После вчерашнего приключения это казалось весьма вероятным.  При обыч-
ных  обстоятельствах в полицейском управлении Нью-Йорка не обратили бы
особого внимания на очередного пропавшего подростка, тем более на под-
ростка,  который всего полдня как пропал,- но отец у себя на телевиде-
нии был большой шишкой и гордился количеством тайных пружин,  на кото-
рые можно нажать в случае чего.  Джейк сомневался,  что у полицейского
есть его фотография. но вот имя и фамилию фараон спокойно мог знать.

- Ну, у меня есть льготная карточка кегельбана "Межземелье",- неохотно
проговорил он,- вот и все, в общем-то.

- "Межземелье"? Первый раз слышу. Это где же? В Квинсе?

- "Подземелье".  А я как сказал? - Джейк подумал: "О Господи, началось
за здравие,  а кончится за упокой.  хрюкнуть не успеешь".- Знаете?  На
Тридцать третьей улице?

- У-гу. Годится.- Полицейский протянул руку за билетом.

На них  оглянулся  негр в канареечно-желтом костюме,  со спадающими на
плечи жуткими космами.

- Вяж-жи его,  начальник!  - жизнерадостно посоветовало сие  явление.-
Ишь,  шлендает тут, говнюк беложопый! Дав-вай, вяжи сопляка! С-сполняй
свой долг, ну!

- Илай, заткнись и дуй отсюда,- не оборачиваясь, ответил полицейский.

Илай загоготал, показав золотые фиксы, и пошел своей дорогой.

- А почему вы его не попросили показать документы? - спросил Джейк.

- Потому что сейчас я прошу показать документы тебя. Живенько, сынок.

Либо полицейский знал,  кто такой Джейк,  либо чуял:  что-то  неладно.
Это,  пожалуй,  было не так уж удивительно,  поскольку в здешних краях
Джейк был единственным белым парнишкой,  который не болтался по улицам
откровенно  в поисках приключений.  Как ни крути,  а получалось,  что,
усевшись здесь обедать, Джейк свалял дурака. Но ведь у него болела но-
га - а еще он, черт побери, хотел есть! Жрать!

"Ты меня не остановишь,- подумал Джейк.- Я не могу позволить тебе меня
остановить.  Сегодня во второй половине дня  я  должен  встретиться  в
Бруклине с одним человеком. и я буду там".

Вместо того, чтобы полезть за бумажником, мальчик сунул руку в боковой
карман и достал ключ.  Он протянул его  полицейскому;  яркое  утреннее
солнце  отразилось  в серебристом металле,  и по лбу и щекам полисмена
маленькими круглыми  монетками  запрыгали  блики.  Полицейский  широко
раскрыл глаза.

- Эй! - выдохнул он.- Что это у тебя, парень?

Он потянулся за ключом.  Джейк отдернул руку - чуть-чуть.  По лицу по-
лисмена завораживающе плясали круги отраженного света.

- В руки брать не обязательно,- сказал Джейк.- Вы ведь  и  так  можете
прочесть, как меня зовут, правда?

- Ну да, конечно.

Интерес стража порядка к мальчику иссяк. Полицейский смотрел только на
ключ - пристально,  большими неподвижными глазами.  Однако взгляд  его
был не вполне бессмысленным;  Джейк прочел в нем изумление и нечаянную
радость.  "Ай да я,- подумал мальчик,- сею радость и благолепие повсю-
ду, куда ни пойду. Вопрос в том, что делать дальше?"

По тротуару, вихляя бедрами и нетвердо переставляя ноги, обутые в ядо-
вито-лиловые туфли на трехдюймовой шпильке,  шла молодая женщина (судя
по зеленым шелковым лосинам и прозрачной блузке,  вероятно, не библио-
текарь). Она взглянула сперва на полицейского, потом, желая понять, на
что это пялится легавый, посмотрела на Джейка. Увидев ключ, девица ра-
зинула рот и остановилась как  вкопанная.  Ее  рука  медленно-медленно
поднялась и замерла у горла.  Какой-то мужчина, налетев на девицу, ве-
лел ей смотреть, куда, к чертям собачьим, она прет. Девица, трудившая-
ся, вероятно, не на библиотечном поприще, словно не слышала. Тут Джейк
заметил,  что возле них остановилось еще четверо или пятеро  прохожих.
Все они не сводили глаз с ключа.  Народ собирался так,  как порой люди
стекаются к чрезвычайно ловкому наперсточнику,  орудующему на  уличном
углу.

"Классно тебе  удается  не привлекать внимания,- похвалил себя Джейк.-
Ничего не скажешь".- Он глянул поверх плеча фараона и на другой сторо-
не улицы заметил вывеску: "Дешевая аптека Денби".

- Меня зовут Том Денби,- сказал он полицейскому.- Так и в карточке на-
писано - правильно?

- Верно-верно,- выдохнул полицейский. Он утратил к Джейку всякий инте-
рес;  его занимал только ключ. По лицу полисмена мельтешили маленькие,
круглые, как монетки, солнечные зайчики.

- А ведь никакого Тома Денби вы не ищете?

- Нет,- ответил полицейский.- Никогда о таком не слышал.

Вокруг полисмена уже собралось самое малое человек десять;  все они  в
немом изумлении глазели на серебряный ключ в руке у Джейка.

- Значит, я могу идти, да?

- А? О! Да, конечно - иди, Христа ради.

- Спасибо,- поблагодарил Джейк.  Но как уйти? На миг мальчик растерял-
ся.  Его окружала молчаливая,  непрерывно растущая толпа зомби.  Джейк
понял:  все  они подходят посмотреть,  в чем дело,  но те,  кто увидел
ключ, замирают на месте, не в силах оторвать от него взгляд.

Джейк поднялся и принялся медленно пятиться вверх по широким ступеням,
держа ключ перед собой в вытянутой руке, как укротитель львов - тумбу.
Очутившись наверху,  на широкой бетонной площадке,  мальчик живо сунул
ключ обратно в карман штанов, повернулся и пустился наутек.

Он притормозил только раз,  у дальнего края площадки, и оглянулся. Не-
большая группа, обступившая то место, где он стоял, медленно возвраща-
лась к жизни. Недоуменно оглядевшись, люди отправлялись своей дорогой.
Полицейский рассеянно глянул влево,  вправо и возвел очи  горе,  точно
силился припомнить,  как сюда попал и что собирался делать. Джейк уви-
дел достаточно.  Пора было искать станцию метро и брать курс на  Брук-
лин, пока не стряслось еще что-нибудь такое же странное.









В без четверти два Джейк медленно поднялся по ступенькам станции метро
и остановился на углу Касл и Бруклин-авеню, глядя на сложенные из пес-
чаника  башни Коопгородка.  Мальчик ждал,  чтобы к нему пришла уверен-
ность,  чувство направления - чувство, походившее на способность вспо-
минать будущее.  Напрасно;  он не ощущал ничего.  На раскаленном брук-
линском перекрестке стоял обычный паренек;  у его ног усталым псом ле-
жала тень-коротышка.

"Ну, ладно, я здесь. что дальше?"

Джейк обнаружил, что не имеет об этом ни малейшего представления.









Возглавляемый Роландом маленький отряд, одолев подъем на длинный поло-
гий холм,  стоял на гребне.  Взоры путешественников были  обращены  на
юго-восток.  Долгое время все молчали. Сюзанна дважды раскрывала рот -
и снова закрывала его.  Впервые в жизни эта женщина полностью лишилась
дара речи.

Перед ними  в  томительном  золотом свете клонящегося к вечеру летнего
дня дремала бескрайняя  равнина:  буйная,  пышная,  изумрудно-зеленая,
очень высокая трава;  там и сям пестрят купы стройных деревьев с высо-
кими стволами и широкими раскидистыми кронами.  Сюзанна подумала,  что
однажды уже видела похожие - в научно-популярном фильме об Австралии.

Дорога, по которой они шли,  устремлялась вниз с холма и,  прямая, как
струна,  убегала на юго-восток,  ярко-белой полоской  рассекая  зелень
трав.  В  нескольких милях к западу Сюзанна разглядела мирно пасущееся
стадо крупных животных.  Они напоминали бизонов.  На  востоке  равнина
граничила с чащей;  темные заросли вторгались в разнотравье полуостро-
вом, очертаниями походившим на руку со вскинутым кулаком.

Сюзанне вдруг стало ясно:  вот куда текли все попадавшиеся им  до  сих
пор ручьи и речки. Они питали громадную реку, что, пробившись из прос-
тертой лесом длани,  разморенная летним солнышком,  сонно и безмятежно
катила свои воды к востоку,  на край света.  Широкую реку - добрых две
мили от берега до берега.

А еще Сюзанна увидела город.

Город лежал прямо по курсу - туманное скопление шпилей и башен,  взды-
мающихся у дальнего горизонта.  От этих воздушных конструкций путников
могло отделять сто миль.  Или двести.  Или четыреста.  В мире  Роланда
воздух был, кажется, абсолютно чист и прозрачен, что превращало попыт-
ки оценить расстояние в напрасный труд. Сюзанна знала наверняка только
одно:  вид этих смутно очерченных башен наполняет ее немым изумлением.
и глубокой щемящей тоской по родному Нью-Йорку.  Она подумала: "Ей-Бо-
гу,  я  бы сделала что угодно,  лишь бы опять увидеть с моста Трайборо
манхэттенские высотки!"

И не сумела сдержать улыбку:  неправда. Правда же была такова: Сюзанна
не  поменяла бы мир Роланда ни на что.  Здешнее безмолвие,  таинствен-
ность,  пустынные просторы одурманивали,  отравой проникали  в  кровь.
Здесь  у  нее был возлюбленный.  В Нью-Йорке - по крайней мере,  в том
Нью-Йорке,  какой знала в свое время Сюзанна - они  с  Эдди  неизбежно
навлекли бы на себя презрение, гнев, насмешки; они были бы мишенью для
грубых жестоких шуток первого попавшегося кретина: у черной бабы двад-
цати  шести  лет - белый хахаль на три года ее моложе,  который,  чуть
разволнуется,  начинает говорить "щас" и "дак".  Белый хахаль, который
всего  восемь  месяцев назад тащил на закорках тяжеленную обезьяну. А
здесь некому было язвить и насмехаться.  Здесь никто не  тыкал  в  них
пальцем.  Здесь  был только Роланд и они с Эдди - три последних в мире
стрелка.

Сюзанна взяла Эдди за руку и почувствовала ответное пожатие -  теплое,
ободряющее.

Роланд указал на реку.

- Это,  должно быть,  Сенд,- негромко проговорил он.- Вот уж не думал,
что доведется его увидеть.  пуще того - в душе я полагал его выдумкою,
наравне со Стражами.

- Какая  красота,-  прошептала  Сюзанна,  не  в силах оторвать глаз от
расстилающихся перед ней бескрайних просторов,  спящих сладким сном  в
колыбели  лета.  Она поймала себя на том,  что безотчетно прослеживает
взглядом,  в каком направлении ложатся тени деревьев,  протянувшиеся в
лучах закатного солнца через равнину словно бы на многие мили.- Должно
быть, такими когда-то были Великие равнины - до заселения. даже до по-
явления  индейцев.-  Молодая женщина показала рукой туда,  где Великая
Дорога сходилась в одну точку.- Вон он,  твой  город,-  сказала  она.-
Ведь это он?

- Да.

- С виду ничего себе, цивильно,- одобрил Эдди.- Может так быть, а, Ро-
ланд?  Может оказаться,  что твоему городу ничего особо не  сделалось?
Как в старину-то строили, в самом деле хорошо?

- Нынче  все возможно,- отвечал Роланд,  однако с сомнением в голосе.-
Впрочем, Эдди, не воспылай надеждою сверх меры.

- А?  Нет.- Но Эдди уже возмечтал.  Город,  смутно вырисовывающийся на
далеком  небосклоне,  пробудил в сердце Сюзанны тоску по дому;  в душе
Эдди подернутые дымкой очертания внезапно разожгли  пламень  ожиданий.
Коль  скоро  город сохранился (а он,  по всей видимости,  сохранился),
там, возможно, до сих пор кто-нибудь живет, и это не обязательно долж-
ны быть только те недочеловеки,  которых Роланд повстречал под горами.
Горожане могли оказаться

(американцами, шепотом подсказал Эдди внутренний голос)

людьми умными, готовыми протянуть руку помощи; собственно говоря, воз-
можно, именно от них зависели бы успех или провал предприятия пилигри-
мов. а то и их жизнь или смерть. Перед мысленным взором Эдди заблиста-
ло  светлое  виденье (частично позаимствованное из фильмов вроде "Пос-
леднего звездного воина" и "Темного кристалла"): совет старейшин горо-
да,  согбенных,  но исполненных величавого достоинства,  закатывает им
потрясное угощение - стол так и ломится от яств,  доставленных из  го-
родских закромов, которых не коснулась порча (или, возможно, из специ-
альных садов, лелеемых под пузырями климатронов) - и, покуда Эдди, Ро-
ланд и Сюзанна наворачивают, дурея от сытости, радушные хозяева объяс-
няют им,  что именно ждет впереди и как все это следует понимать. Про-
щальным  даром горожан путникам станет одобренный Американской автомо-
бильной ассоциацией "Путеводитель для туристов",  где  лучший  путь  к
Темной Башне будет обозначен красным.

Эдди не  знал  выражения  deus ex machina, зато понимал (для этого он
уже достаточно повзрослел),  что такой мудрый и добрый народец обитает
главным образом в комиксах и посредственных фильмах, которые пускают в
прокат вторым экраном. Тем не менее, идея опьяняла: островок цивилиза-
ции в опасном, почти пустынном краю; мудрые старые люди-эльфы, которые
внятно растолкуют им,  какого именно хрена делать дальше.  Открывшиеся
же на туманном горизонте очертания легендарного города превращали меч-
ту как минимум в возможность. Даже если в городе не было ни души из-за
того,  что  обитателей  стерла с лица земли давнишняя вспышка чумы или
внезапный выброс отравляющих веществ,  он все равно мог  сыграть  роль
своего рода исполинского ящика с инструментом;  гигантского военторга,
где удалось бы экипироваться для трудных переходов,  которые - в  этом
Эдди не сомневался - непременно ждали впереди. Кроме того, молодой че-
ловек родился и вырос в городе,  и вид всех этих высоких  башен  самым
естественным образом подстегнул его.

- Ла-адненько!  -  возбужденно пропел он,  едва сдерживаясь,  чтобы не
смеяться в голос.- Ать-два,  левой!  Подать сюда этих  мудрых  эльфов,
мать их за ногу!

Сюзанна посмотрела на него с веселым недоумением.

- Ты чего разоряешься, беленький?

- Ничего.  Не суть. Просто надоело стоять на одном месте. Что скажешь,
Роланд? Хочешь.

Но что-то в лице Роланда или в самой глубине его глаз -  некая  мечта-
тельная  отстраненность - заставило юношу умолкнуть и одной рукой обх-
ватить Сюзанну за плечи словно для того, чтобы защитить.









Роланд рассеянно скользнул взглядом по очертаниям города на  горизонте
и  вдруг,  куда ближе к холму,  на котором они сейчас стояли,  заметил
нечто иное,  наполнившее его душу беспокойством и скверными  предчувс-
твиями. Ему уже доводилось видеть такое раньше; в последний раз, когда
он наткнулся на нечто подобное, с ним был Джейк. Стрелок вспомнил, как
они  с  мальчиком  по  следу человека в черном в конце концов вышли из
пустыни и через холмы предгорья двинулись к горам.  Идти было нелегко,
но по крайней мере опять появилась вода. И трава.

Однажды ночью он проснулся и обнаружил, что Джейк исчез. Из ивовой ро-
щи,  вплотную подступавшей к  тоненькому  ручейку,  неслись  отчаянные
сдавленные крики. К тому времени, как стрелок продрался сквозь заросли
на поляну посреди рощи,  крики оборвались. Место, где Роланд нашел той
ночью  Джейка,  как  две капли воды походило на то,  что лежало сейчас
впереди,  за подножием холма.  Круг вертикально  поставленных  камней;
место жертвоприношений;  обитель Прорицательницы - там она жила. и ве-
щала, будучи принуждена вещать. и убивала, когда только могла.

- Роланд,- окликнул Эдди,- ты чего? В чем дело?

- Вон,  видишь? - Роланд ткнул пальцем.- Вещуньина круговина. Силуэты,
что  виднеются  там,-  высокие стоячие камни.- Он вдруг понял,  что не
сводит глаз с Эдди,  которого впервые узнал в страшном и дивном небес-
ном вагоне,  в том чужом и странном мире, где стрелки носят синюю фор-
му,  а запасы сахара, бумаги и чудесных снадобий вроде астина неисчер-
паемы.  Лицо Эдди медленно принимало диковинное выражение, словно оза-
рялось неким предвиденьем. Радужные надежды, ясным огнем зажегшие взор
молодого  человека,  когда тот смотрел на далекий город,  улетучились.
Юноша глядел сумрачно, уныло - так приговоренный рассматривает висели-
цу, на которой вскоре будет вздернут.

"Сперва Джейк, теперь вот Эдди,- подумал стрелок.- Колесо Жизни неумо-
лимо - все вечно возвращается на круги своя".

- Вот черт.- Голос Эдди был блеклым и испуганным.-  Чует  мое  сердце,
это и есть то самое место, где пацан попробует прорваться.

Стрелок кивнул.

- Весьма вероятно. В таких местах грань между мирами тонка. к тому же,
эти круговины обладают притягательною силой.  Однажды мальчик уже при-
вел  меня  в  подобное каменное кольцо.  Обитавшая там вещунья едва не
убила мальчугана.

- С чего ты взял? - спросила Сюзанна у Эдди.- Приснилось, что ли?

Эдди только головой покачал.

- Не знаю.  Но стоило только Роланду показать это проклятое место.- Он
осекся  и  посмотрел на стрелка.- Мы должны как можно скорее добраться
туда. Как можно скорее.- В словах Эдди звучали отчаяние и страх.

- Это произойдет сегодня? - спросил Роланд.- Сегодня вечером?

Эдди снова потряс головой и облизнул губы.

- Тоже не знаю. Не поручусь. Вечером? Вряд ли. Время. здесь оно не та-
кое,  как там,  где сейчас пацан. В его "где" и "когда" оно течет мед-
леннее.  Может быть, завтра.- Паника, с которой он до сих пор боролся,
внезапно прорвалась. Эдди повернулся и холодными потными пальцами вце-
пился Роланду в рубаху.- Но я должен был доделать ключ,  а я ни  черта
не доделал, а еще я должен сделать что-то еще, а что - хрен его знает,
ни намека, ни зацепки. И если пацан угробится, виноват буду я!

Крепко взяв Эдди за запястья, стрелок высвободился.

- Возьми себя в руки.

- Роланд, тебе что, не ясно.

- Ясно.  Мне ясно,  что нытьем да вытьем твой узелок не распутать.  Ты
забыл лик своего отца - вот что мне ясно.

- Да пошел ты со своей херней, надоело! В гробу я своего папашу видал,
в белых тапках!  - истерически выкрикнул Эдди. Роланд влепил ему звон-
кую пощечину. Звук был такой, словно сломалась ветка.

Голова Эдди мотнулась назад; зрачки потрясенно расширились. Впившись в
Роланда взглядом, юноша медленно поднес руку к щеке и потрогал просту-
пающий на коже красный отпечаток ладони.

- Ах  ты,  сволочь!  -  прошептал он,  хватаясь за рукоять револьвера,
по-прежнему висевшего у него на левом бедре.  Сюзанна попыталась оста-
новить его; Эдди оттолкнул ее руки.

"Итак, вновь  пришла пора ученья,- подумал Роланд.- Однако на сей раз,
пожалуй, я даю урок, чтобы сохранить жизнь не только ему, но и себе".

Где-то вдалеке каркнула ворона.  Резкий птичий крик разорвал тишину, и
Роланду на миг вспомнился его сокол, Давид. Сейчас соколом стрелка был
Эдди. стоило выказать хоть малейшую слабость, и юноша, подобно Давиду,
не колеблясь вырвал бы хозяину глаз.

Или растерзал бы горло.

- Ты что же, пристрелишь меня? Такой развязки тебе хотелось бы, Эдди?

- Знал бы ты, как мне осточертели твои заморочки, дядя,- выговорил Эд-
ди. Взгляд его туманили слезы ярости.

- Ты не доделал ключ,  но не потому,  что боишься закончить работу. Ты
боишься узнать,  что не способен ее закончить. Ты боишься спуститься к
камням - но тебя страшит не то, что может произойти, едва ты войдешь в
круг.  Тебя страшит то,  что может не произойти. Не большой мир пугает
тебя,  Эдди,  нет. Тебя пугает маленький мирок, заключенный в тебе са-
мом.  Ты забыл лик своего отца.  Ну,  так смелее. Пристрели меня, если
посмеешь. Надоело слушать, как ты нюнишь.

- Прекрати!  - закричала Сюзанна.- Он же выстрелит, ты что, не понима-
ешь? Не понимаешь, что сам заставляешь его стрелять?

Роланд полоснул ее взглядом.

- Я заставляю его принять решение.- Он снова посмотрел на Эдди.  Избо-
рожденное глубокими морщинами лицо было суровым.- Друг мой,  ты  вышел
из тени героина, ты вышел из тени брата - выйди же из своей тени, если
посмеешь. Выйди сейчас. Выйди - или пристрели меня и покончи с этим.

Мгновение Роланду казалось,  что Эдди именно так и поступит и все  за-
вершится здесь же, на высоком гребне холма, под безоблачным летним не-
бом,  где на горизонте смутно обозначились синие призрачные  городские
шпили.  Потом у Эдди задергалась щека. Решительно сжатые губы обмякли,
задрожали.  Рука соскользнула с сандаловой рукоятки револьвера.  Грудь
заходила толчками - раз.  другой.  третий.  Рот приоткрылся.  Нетвердо
ступая,  Эдди пошел на Роланда, и все отчаяние, весь ужас молодого че-
ловека излились в одном стонущем вопле:

- Да,  я боюсь,  ты,  м*дила дубовый!  Боюсь!  Не доходит? Роланд, мне
страшно!

Ноги Эдди заплелись.  Юноша повалился вперед.  Роланд подхватил его  и
придержал подле себя. От Эдди пахло потом и грязью, слезами и ужасом.

На миг задержав Эдди в своих объятиях,  стрелок развернул его к Сюзан-
не.  Бессильно свесив голову,  Эдди рухнул на колени возле ее  кресла.
Сюзанна положила руку юноше на затылок, притиснула его голову к своему
бедру и с горечью сказала Роланду:  "Иногда, белый масса, я тебя нена-
вижу".

Роланд приложил запястья ко лбу; с силой надавил.

- Порой я сам себя ненавижу.

- Но это тебя никогда не останавливает, не так ли?

Роланд не ответил.  Он смотрел на Эдди - неподвижен,  плотно сомкнутые
веки,  щека покоится на бедре Сюзанны. Олицетворение страдания. Роланд
пересилил засасывающую мучительную усталость,  рождавшую невольное же-
лание прервать сию прелестную беседу с тем,  чтобы завершить ее в дру-
гой раз. Коль скоро Эдди не ошибается, никакого другого раза не будет.
Джейк вот-вот сделает решающий ход.  Эдди же  избран  помочь  мальчику
прийти в этот мир, и если он еще не готов стать повитухой, Джейк в миг
своего вступления в новую жизнь непременно погибнет, как неминуемо об-
речен  задохнуться  младенец,  если с началом схваток пуповина обовьет
ему шею.

- Встань, Эдди.

На миг стрелку почудилось,  что Эдди никогда не поднимется,  что он  и
дальше будет сидеть на земле,  пряча лицо в бабьей юбке. Если так, все
пропало.  но и это было ка. Потом Эдди медленно встал. Пусть плохо (он
стоял,  весь поникший: ссутуленные плечи, безвольно повисшие руки, по-
нуренная голова, волосы занавесили лицо), но все-таки встал. Почин был
сделан.

- Посмотри на меня.

Сюзанна беспокойно пошевелилась, но промолчала.

Эдди медленно поднял голову и дрожащей рукой убрал волосы с глаз.

- Вот, возьми. Я совершил ошибку. Не следовало брать его, как бы силь-
но я ни страдал.- Роланд стиснул в кулаке кожаный шнурок и рванул так,
что  тот  лопнул.  Стрелок протянул Эдди ключ.  Эдди потянулся к нему,
будто во сне,  но Роланд не спешил разжимать пальцы.- Ты берешься сде-
лать то, что надобно сделать?

- Да.- Он говорил едва слышно.

- Тебе нечего мне сказать?

- Извини, что трушу.- В голосе Эдди было что-то жуткое; что-то, больно
ранившее Роланду сердце.  Стрелку мнилось, он знает, что: здесь, в ок-
ружении их троих,  в муках испускали дух последние остатки детства Эд-
ди.  Увидеть их нельзя было,  но Роланду слышались жалобные  слабеющие
крики. Он постарался замкнуть для них свой слух.

"Еще одно,  что сделано мною во имя Башни.  Мой счет неустанно растет,
точно давнишний счет забулдыги в пивной; все ближе день, когда придет-
ся подбить сумму долга. Как я стану расплачиваться?"

- Я  не  хочу извинений,  и уж менее всего - извинений за твой страх,-
ответил он.- Что были б мы без страха?  Бешеные псы с пеною на мордах,
с засыхающим на поджилках дерьмом.

- Чего ж ты тогда хочешь? - крикнул Эдди.- Все остальное ты уже забрал
- все,  что у меня было, подчистую! Да нет, даже больше - я ведь все ж
таки извинился! Дак какого дьявола тебе еще от меня надо?

Роланд сжимал в кулаке ключ,  их половинку спасения Джейка Чэмберса, и
молча глядел Эдди в глаза. Зеленую ширь равнины, сизый речной плес за-
ливало солнце; вызолоченные угасающим летним днем просторы огласил да-
лекий вороний крик.

Чуть погодя во взгляде Эдди Дийна забрезжило понимание.

Роланд кивнул.

- Я забыл лик.- Эдди примолк.  Опустил голову. Сглотнул. Снова посмот-
рел на стрелка.  Роланд знал:  то,  что умирало при них на этом клочке
земли, теперь отошло. Вот так. Здесь, на солнечном, открытом всем вет-
рам гребне холма,  где обрывалось все и вся,  оно исчезло навсегда.- Я
забыл лик своего отца, стрелок. и молю о прощении.

Роланд разжал кулак и вернул невеликое бремя ключа тому,  кому ка наз-
начило нести его.

- Не  говори  таких  речей,  стрелок,- сказал он Высоким Слогом.- Отец
твой видит тебя преотлично. любит тебя преизрядно. также и я.

Эдди стиснул ключ в руке и отвернулся; на лице молодого человека досы-
хали слезы.

- Пошли,- выдавил он, и путники двинулись вниз по склону продолговато-
го холма к раскинувшейся у подножия равнине.









Джейк медленно шагал по Касл-авеню мимо пиццерий,  баров и винных пог-
ребков,  где старухи с недоверчивыми лицами помешивали картошку и мяли
помидоры. Лямки ранца натерли кожу под мышками, ноги болели. Он прошел
под цифровым термометром;  табло извещало: двадцать девять с половиной
градусов. Джейку казалось, что все сорок.

Впереди из-за угла вывернула полицейская машина.  Джейк тотчас  крайне
заинтересовался садовым инвентарем, выставленным в витрине хозяйствен-
ного магазина.  Он проводил  внимательным  взглядом  промелькнувшее  в
стекле  черно-белое отражение и сдвинулся с места только тогда,  когда
оно исчезло.

"Эй, Джейк, дружочек, а куда ты, собственно, идешь?"

Если бы знать!  Джейк был совершенно уверен,  что мальчик, которого он
разыскивает  -  мальчик в зеленой косынке и желтой футболке с надписью
"В МЕЖЗЕМЕЛЬЕ НЕ СОСКУЧИШЬСЯ" - где-то рядом.  ну и что?  Парнишка все
равно оставался для него иголкой в стоге сена под названием Бруклин.

Джейк шел по переулку,  тонувшему в пестрой неразберихе надписей и ри-
сунков,  сделанных красками-аэрозолями.  В основном это были  имена  -
"ЭЛЬ-ТЬЯНТЕ 91", "МОЛНИЯ ГОНСАЛЕС", "МАЙК-ГРУЗОВИК" - но местами попа-
дались словечки и девизы,  оброненные для людей понимающих.  Две таких
надписи приковали к себе взгляд Джейка.

"РОЗА ЕСТЬ РОЗА ЕСТЬ РОЗА"

было выведено на кирпичной стене краской, поблекшей под дождями и вет-
рами до тускло-розового оттенка,  того самого,  что и роза на пустыре,
где  прежде стояли "Деликатесы от Тома и Джерри".  Пониже темно-синим,
почти черным, кто-то написал следующую странную вещь:

"МОЛЮ О ПРОЩЕНИИ".

Что бы это значило? Джейк не знал - может быть, что-то из Библии? - но
слова завораживали,  не давали двинуться с места,  словно взгляд змеи,
который, как принято считать, гипнотизирует птиц. Наконец мальчик мед-
ленно двинулся дальше, погруженный в свои мысли. Время подходило к по-
ловине третьего; тени уже начинали расти.

Впереди, буквально в двух шагах,  Джейк заметил старика - тот медленно
брел  по  улице,  стараясь  держаться  в  тени и опираясь на узловатую
трость. За толстыми стеклами очков, будто пара непомерно крупных кури-
ных яиц, плавали карие глаза.

- Молю о прощении, сэр,- выпалил Джейк - бездумно и в общем-то не слы-
ша себя.

Старик повернулся к нему, удивленно и испуганно моргая.

- Ухоти, мальшик,- он неуклюже погрозил Джейку палкой.

- Вы случайно не знаете, сэр, нет ли здесь где-нибудь поблизости места
под названием "Академия Марки"? - Это было полнейшее безумие, но ниче-
го другого Джейк придумать не сумел.

Услышав "сэр",  старик медленно опустил палку и посмотрел на Джейка  с
не вполне здоровым интересом маразматика.

- Што ты не ф школе, мальшик?

Джейк устало улыбнулся.  У этой хохмы начинала отрастать длиннющая бо-
рода.

- Последняя неделя,  экзамены.  Приехал поискать старого приятеля,  он
ходит в "Академию Марки", вот и все. Извините, что побеспокоил.

Он обошел старика (надеясь,  что дед не надумает разок огреть его пал-
кой по мягкому месту - так, на счастье) и успел спуститься по переулку
почти до угла, как вдруг старик завопил: "Мальшик! Мальши-и-и-к!"

Джейк обернулся.

- "Акатемий  Марки"  тут  нет,-  сказал  старик.- Я прошивай стесь уже
тватцать тва гот - я пы снал. Марки-авеню - та, есть. "Акатемий Марки"
- нет, нет.

Джейк внезапно так разволновался,  что у него схватило живот, и сделал
шаг назад, к старику. Тот сейчас же замахнулся тростью, заняв оборони-
тельную позицию.  Джейк немедленно остановился,  оставив между собой и
стариком двадцатифутовую зону безопасности.

- А Марки-авеню - это где, сэр? Не подскажете?

- Само сопой,- пропыхтел старик.- Расве не скасал я только што: я про-
шивай  стесь тватцать тва гот?  Тва квартал тальше.  У кино "Машестик"
сфернуть лево.  Но говорю тепе,  мальшик, никакой "Акатемий Марки" тут
нет!

- Спасибо, сэр! Спасибо!

Джейк повернулся и окинул взглядом Касл-авеню.  Да - впереди, несколь-
кими кварталами дальше, просматривались несомненные очертания нависаю-
щей над тротуаром маркизы кинотеатра. Мальчик бегом сорвался с места,
потом решил,  что может привлечь к себе внимание, и перешел на быстрый
шаг.

Старик смотрел ему вслед.

- Сэр! - сказал он себе тоном легкого изумления.- Нато ше, сэр!

Скрипуче хихикнув, он потащился дальше.









В сумерках отряд Роланда остановился.  Стрелок выкопал неглубокую ямку
и набросал в нее веток для костра.  Путники не нуждались  в  огне  для
приготовления пищи,  и все же костер был нужен. Нужен Эдди. Если юноша
собирался закончить ключ, без света было не обойтись.

Оглядевшись, стрелок увидел Сюзанну - темный силуэт на фоне тускнеюще-
го аквамарина неба. Эдди видно не было.

- Где он? - спросил стрелок.

- Где-то на дороге. Не трогай его сейчас, Роланд. Хватит уже.

Роланд кивнул,  нагнулся над ямкой и ударил куском кремня по истертому
стальному бруску.  Вскоре собранный им хворост ярко запылал. Подбросив
в  огонь одну за другой несколько небольших палочек,  стрелок принялся
ждать возвращения Эдди.









Эдди с незаконченным ключом в руке сидел  по-турецки  посреди  Великой
Дороги,  в полумиле от бивака, и смотрел в небо. Окинув быстрым взгля-
дом тракт,  молодой человек заметил впереди искру костра и понял,  что
именно делает Роланд.  и почему.  Эдди вновь уставился на небо. Он ни-
когда еще не чувствовал себя таким одиноким и таким испуганным.

Небо было огромно - Эдди, сколько себя помнил, ни разу не видел столь-
ко  ничем не прерываемого пространства,  столько первозданной пустоты.
Перед ней он невольно чувствовал себя ничтожным,  но не  усматривал  в
том  и грана несправедливости - он действительно был пылинкой в мироз-
дании.

Мальчик был уже близко.  Эдди подумал,  что знает,  где Джейк и что он
собирается сделать, и эта мысль наполнила его тихим изумлением. Сюзан-
на попала сюда из шестьдесят третьего года.  Сам он -  из  восемьдесят
седьмого.  Между ними. Джейк. Пытающийся пробиться. Пытающийся родить-
ся.

"Я его знаю,  видел,- думал Эдди.- Должен был.  кажись, что-то такое я
припоминаю.  Прямо перед тем,  как Генри загремел в армию.  да?  Генри
тогда учился в бруклинской ремеслухе и ходил весь в  черном  -  черные
джинсы,  черные высокие ботинки со стальными носами, черные футболки с
закатанными рукавами. И смолил "Эриа Шик". Джеймс Дийн самопальный. Но
это я думал, а вслух - ни-ни, молчал в тряпочку. Не хотел, чтоб братан
на меня завелся".

Эдди понял: покуда он предавался раздумьям, произошло то, чего он ждал
- взошла Древняя Звезда. Какие-нибудь четверть часа, и вокруг нее зас-
веркают все сокровища чужого неба, но сейчас она блистала в прозрачной
мгле одна.

Молодой человек  стал медленно поднимать зажатый в руке ключ и,  когда
Древняя Звезда засияла в широком центральном углублении бородки, заго-
ворил нараспев, декламируя старинную формулу своего мира, которой учи-
ла его мать, когда, сидя на полу под окном спальни, они вместе любова-
лись вечерней звездой, парившей в темнеющих высях над крышами и пожар-
ными лестницами Бруклина:

- Звездочка светлая, звездочка ясная

В небе сверкает, такая прекрасная.

Первую звездочку, что разгляжу,

Исполнить желанье мое попрошу.

Звездочка, звездочка, ярко гори,

Чудо, волшебница, мне сотвори.

В бородке ключа алмазом, оправленным в ясень, горела Древняя Звезда.

- Помоги мне собраться с духом,- попросил Эдди.- Вот мое желание.  По-
моги мне набраться храбрости и попробовать довести до ума эту хренови-
ну, чтоб ее.

Юноша еще секунду посидел на земле,  затем поднялся и побрел в лагерь.
Устроившись  как  можно ближе к костру,  он достал нож стрелка и молча
принялся за работу. S-образная закорючка, которой оканчивалась бородка
ключа,  закудрявилась крохотными завитками стружки. Эдди работал быст-
ро,  поворачивая ключ то так, то сяк, по временам закрывая глаза и ог-
лаживая большим пальцем деликатные изгибы. О том, что может случиться,
если он загубит ключ, юноша старался не думать: размышления на эту те-
му совершенно точно парализовали бы его.

Роланд и Сюзанна сидели у него за спиной и в молчании наблюдали. Нако-
нец Эдди отложил нож. По лицу молодого человека струился пот.

- Пацан-то твой,- сказал Эдди,- Джейк этот. Отчаянный, видать.

- Под горами он держался храбро,- ответил Роланд.- Ему  было  страшно,
но он не отступил ни на дюйм.

- Мне бы так.

Роланд пожал плечами.

- У  Балазара  ты дрался хорошо,  хотя у тебя забрали одежду.  Мужчине
очень трудно вести бой нагишом, однако ты не сдался.

Эдди попытался припомнить перестрелку в ночном клубе, но память подсо-
вывала что-то размытое,  смутное - дым, шум, хаос лучей ярчайшего све-
та,  пробивающегося сквозь стену. Ему казалось, что эту стену разорвал
автоматный огонь, но вспомнить точно не удавалось.

Он поднял ключ так, чтобы все зубцы бородки четко обрисовались на фоне
пламени, и долго смотрел на него, главным образом, на s-образную зако-
рючку. С виду она была именно такая, какой запомнилась Эдди по его сну
и какой на миг явилась ему в огне. но что-то в ней чудилось не то. Не-
кий неуловимый изъян.

"Да ладно,  это опять Генри.  И те годы, когда ты вечно оказывался не-
достаточно хорош. Все ты сделал, чувачок. Сделал, как надо. Просто тот
Генри, что сидит в тебе, не желает это признать".

Эдди бросил ключ на лоскут шкуры и бережно запеленал, заворачивая края
квадрата внутрь.

- Готово. Не знаю, нормально вышло или нет, но лучше, наверное, не по-
лучится.- Теперь,  когда больше не нужно было работать над ключом,  он
чувствовал странную опустошенность - ни цели, ни курса.

- Есть хочешь, Эдди? - спокойно спросила Сюзанна.

"Вот она,  твоя цель,- подумал Эдди.- Вот он, твой курс. Вот он сидит,
лапки на коленочках. Все цели и курсы, какие у тебя когда-нибудь бу."

Ни с того ни с сего в памяти у него всплыло что-то еще. Не сон. не ви-
дение.

"Нет, ни то, ни другое. Из жизни. Опять пошло-поехало - воспоминания о
будущем".

- Сперва надо сделать еще кое-что,- сказал он и поднялся.

За костром Роланд сложил невостребованный валежник.  Перерыв всю охап-
ку,  Эдди нашел сухую палку около двух футов длиной и примерно  дюймов
четырех в поперечнике. Вернувшись с ней на свое место у огня, он снова
взялся за нож.  В этот раз работа шла быстрее - Эдди попросту заострял
палку, превращая ее в некое подобие колышка для палатки.

- Слушай, мы можем сняться с места до рассвета? - спросил он стрелка.-
Думаю, мы должны добраться до той твоей круговины как можно скорей.

- Да,  можем. Можем и раньше, если нужно. Не хочется идти в потемках -
ночью вещуньины круговины небезопасны - но коли в том есть нужда, при-
дется.

- Судя по твоей физиономии, красавец, сомнительно, что в этих каменных
кольцах хоть когда-нибудь бывает безопасно,- заметила Сюзанна.

Эдди снова отложил нож.  У его правой ноги горкой лежал дерн,  вынутый
Роландом из неглубокой ямы,  вырытой для костра.  Острым концом  палки
Эдди прочертил в мягкой сырой земле знак вопроса.  Контур вышел четким
и ясным.

- Ладненько,- сказал Эдди, стирая рисунок.- Все.

- Давай-ка тогда поешь,- тут же сказала Сюзанна.

Эдди попытался,  но есть хотелось не слишком. Когда к молодому челове-
ку,  уютно  примостившемуся  под теплым боком Сюзанны,  наконец пришел
сон,  видений он не принес,  однако не был ни крепким, ни глубоким. До
четырех утра,  пока стрелок не растолкал его, Эдди слушал нескончаемый
посвист ветра,  мчащего над равниной внизу,  и юноше чудилось, будто и
он  уносится  вместе с ветром,  летит в ночной вышине прочь от забот и
тревог;  меж тем Древняя Звезда и Праматерь безмятежно плывут над ним,
расцвечивая его щеки морозными узорами.









- Пора,- сказал Роланд.

Эдди сел.  Рядом,  протирая глаза,  села Сюзанна. Едва в голове у Эдди
прояснилось, его охватило нетерпение.

- Да. Пошли, в темпе.

- Он приближается, да?

- Он уже совсем рядом.- Эдди поднялся на ноги, крепко обхватил Сюзанну
за талию, поднял и посадил в кресло.

Она обеспокоенно смотрела на него.

- Нам еще хватает времени добраться туда?

Эдди кивнул.

- В обрез.

Три минуты спустя они вновь были на Великой Дороге. Она призрачно мер-
цала впереди.  Еще через час,  когда небо на востоке начал  окрашивать
первый свет зари, вдалеке возник ритмичный стук.

Барабаны, подумал Роланд.

Машины, подумал Эдди. Какой-то огроменный механизм.

"Это сердце,- подумала Сюзанна.- Огромное,  живое,  больное сердце.  и
бьется оно в том городе, куда мы идем".

Стук прекратился через два часа - так же внезапно,  как начался.  Небо
заполонили безликие белесые тучи;  солнце подернулось легкой дымкой, а
потом и вовсе исчезло за облачной завесой. До вертикально поставленных
камней,  тускло отблескивавших в ровном рассеянном свете, подобно клы-
кам поверженного чудовища, оставалось менее пяти миль.









"ИТАЛЬЯНСКАЯ НЕДЕЛЯ В МАЖЕСТИК!  - уныло возвещало с навеса над входом
в кинотеатр на углу Бруклин- и Марки-авеню обтрепанное полотнище.- ДВА
КЛАССИЧЕСКИХ ВЕСТЕРНА СЕРДЖИО ЛЕОНЕ! "ЗА ПРИГОРШНЮ ДОЛЛАРОВ" ПЛЮС "ХО-
РОШИЙ, ПЛОХОЙ, ЗЛОЙ"! ВСЕ СЕАНСЫ - 99 ЦЕНТОВ!"

В кассе сидела смазливая белокурая девчонка в бигуди. Жуя резинку, она
читала одну из тех бульварных газетенок,  которые  так  любила  миссис
Шоу.  Рядом гремел транзистор - "Лед Зеп". Слева от кассы, в последней
уцелевшей витрине, висела афиша с Клинтом Иствудом.

Джейк знал,  что нужно идти - было почти три часа - и все равно на миг
задержался,  засмотревшись  на афишу за грязным треснутым стеклом.  На
Иствуде было мексиканское серапе. В зубах зажата сигара. Один край се-
рапе Иствуд перекинул через плечо, чтобы освободить револьвер. Глаза у
Иствуда были бледно-голубые, выцветшие. Глаза снайпера.

"Не он,- подумал Джейк,- но очень похож.  Главное,  глаза. глаза почти
такие же".

- Ты  позволил,  чтобы  я  сорвался в пропасть,- сказал он человеку со
старой афиши - не Роланду,  другому.- Допустил, чтобы я погиб. Что бу-
дет в этот раз?

- Эй,  мальчик,-  окликнула его белокурая кассирша,  и Джейк испуганно
вздрогнул.- Ты как,  будешь стоять и сам с собой общаться или все-таки
зайдешь?

- Я пас,- поспешно отказался Джейк.- Эти два я уже видел.

И двинулся дальше.

Свернув налево,  на Марки-авеню, мальчик опять подождал, не охватит ли
его ощущение,  что он вспоминает еще не случившееся, но тщетно. Ничего
особенного в Марки-авеню не было:  накаленная солнцем улица, вдоль ко-
торой выстроились многоэтажки из сероватого песчаника (похожие, с точ-
ки зрения Джейка, на тюремные блоки); нестройно гомонящая стайка моло-
дых мамаш толкает коляски,  разбившись на парочки - и больше ни  души.
Май  выдался не по-весеннему жаркий - чересчур жаркий для пеших хожде-
ний.

"Что я ищу? Что?"

Позади хрипло загоготал юношеский басок. Следом негодующий женский го-
лос взвизгнул: "А ну, отдай!"

Джейк дернулся, решив, что обладательница голоса, должно быть, имеет в
виду его.

- Генри, отдай! Я серьезно!

Джейк обернулся и увидел двоих ребят.  Одному было самое малое лет во-
семнадцать,  другому - намного меньше.  лет двенадцать-тринадцать. При
виде второго мальчика сердце Джейка закрутило  в  груди  что-то  вроде
мертвой петли: вместо коротких штанов в полоску на парнишке были зеле-
ные вельветовые брюки, но желтая футболка осталась та же, а под мышкой
он нес старый,  побитый баскетбольный мяч. Хотя паренек стоял к Джейку
спиной, Джейк понял, что нашел мальчика из своего вчерашнего сна.









Визжала симпатяшка из билетной кассы, та, что жевала резинку. Девчонка
пыталась  выхватить свою газету у старшего из ребят,  с виду уже почти
взрослого дяди.  Похититель - на нем были джинсы и черная  футболка  с
закатанными рукавами - держал газету над головой и радостно скалился:

- А ты подпрыгни, Мэриэнн! Прыгай, девочка, прыгай!

Девчонка уперлась в него злыми глазами и вспыхнула.

- Дай сюда!  - велела она.- Кончай валять дурака,  отдай газету!  Сво-
лочь!

- Во, слыхал, Эдди? - огорчился старший.- Выражаицца! Бяка, бяка! - Он
с ухмылочкой помахал газетой - так,  чтобы белокурая кассирша лишь са-
мую малость не могла до нее дотянуться - и Джейка вдруг  осенило.  Эти
двое  вместе возвращались с занятий (хотя вряд ли учились в одной шко-
ле,  если он правильно определил разницу в возрасте),  и тот, что пос-
тарше, завернул к кассе, притворившись, будто хочет сказать блондиноч-
ке что-то интересное.  Потом он просунул руку в щель под окошком  и  -
цап! - стащил газету.

Такие лица,  как у этого переростка, Джейку случалось видеть и раньше.
Такие физиономии бывают у тех, кто считает верхом веселья облить кошке
хвост бензином или скормить голодной собаке хлебный катыш с рыболовным
крючком в середке.  У тех,  кто сидит в классе на камчатке  и  дергает
девчонок за бретельки лифчиков, а когда кто-нибудь, наконец, пожалует-
ся,  изумляется, прикинувшись дурачком: "Кто, я?" В школе "Пайпер" ре-
бят подобного склада было не много,  но они были;  Джейк полагал,  что
горстка таких удальцов отыщется в любой школе.  Пайперовские одевались
получше,  но лица были те же. В старину о мальчишке с таким лицом, ве-
роятно, сказали бы "висельник".

Мэриэнн подпрыгнула,  силясь достать газету, которую переросток в чер-
ных штанах свернул в трубку, но ухватить ее не успела; в последний мо-
мент парень отдернул руку и шмякнул Мэриэнн газетой по макушке,  точно
собаку, напустившую лужу на ковер. На глазах у Мэриэнн показались сле-
зы - главным образом,  полагал Джейк, от унижения. Она страшно покрас-
нела - хоть спички от щек зажигай - и заорала:

- Ну и подавись!  Читать не умеешь,  я знаю, так хоть картинки посмот-
ришь!

И развернулась, чтобы уйти.

- Отдай, ну чего ты,- тихонько сказал младший мальчик. Мальчик Джейка.

Переросток протянул Мэриэнн свернутую трубкой газету. Девушка схватила
ее,  дернула к себе,  и даже со своего места,  с расстояния в тридцать
футов, Джейк услышал треск рвущейся бумаги.

- Говно ты, Генри Дийн! - выкрикнула она.- Самое настоящее говно!

- Ох-ох-ох,  большое дело!  - Генри казался искренне обиженным.- Уже и
пошутить нельзя!  И потом, ну, порвалась твоя газета, так ведь всего в
одном месте,  Гос-споди помилуй, читать-то можно. Выше нос, чего скис-
ла?

Тоже в  цвет,  сказал  себе Джейк.  Хмыри вроде этого Генри даже самую
несмешную хохму пихали на два шага дальше,  чем нужно.  а потом, когда
кто-нибудь орал на них, оскорблялись: их, мол, не так поняли. И всегда
это было "а чего,  чего?",  и "шуток,  что ль, не понимаешь?", и "выше
нос, чего скисла?"

"На кой он тебе сдался,  парень? - подивился он.- Если ты на моей сто-
роне, на кой тебе сдался этот урод?"

Но, когда мальчик развернулся и они с Генри опять зашагали  по  улице,
Джейк получил ответ на свой вопрос. Черты лица у старшего из ребят бы-
ли крупнее, тяжелее, щеки нещадно изрыты угрями, но в остальном сходс-
тво оказывалось разительным. Мальчики были братьями.









Джейк отвернулся и неторопливо двинулся по тротуару впереди них.  Тря-
сущейся рукой он залез в нагрудный карман, вытащил отцовские солнечные
очки и исхитрился водрузить их на нос.

Сзади, словно  кто-то  постепенно  поворачивал верньер радиоприемника,
все громче раздавались голоса.

- Зря ты так, Генри. Западло было так над ней стебаться.

- Ей в кайф, Эдди.- Голос Генри: самодовольный голос человека бывалого
и искушенного.- Подрастешь - поймешь.

- Она же плакала.

- Небось, менструха,- философски заметил Генри.

Они были теперь очень близко. Опустив голову и глубоко затолкав руки в
карманы, Джейк отступил к стене здания. Почему-то (он не знал, почему)
страшно важным казалось не дать себя заметить. Не Генри; Генри с любой
точки зрения пустое место; не Генри, а.

"Младший не должен меня вспомнить,- скользнула ему  в  голову  мысль.-
Почему - толком не знаю, только не должен".

Ребята миновали Джейка,  даже не взглянув на него;  тот,  к кому Генри
обращался "Эдди",  шел с краю и быстрыми шлепками ладони  вел  мяч  по
мостовой, вдоль бровки тротуара.

- А  скажи,  смотрелась  она  потешно,-  говорил Генри.- Обхохочешься!
Прынцесса Мэриэнн скачет за газетой. Гав! Гав!

Эдди глянул вверх, на брата, с выражением, задуманным как укор. но тут
же сдался и залился смехом. В запрокинутом лице парнишки светилась та-
кая абсолютная,  безоговорочная любовь,  что Джейк догадался: Эдди еще
многое простит старшему брату прежде,  чем бросить это безнадежное де-
ло.

- Ну как, идем? - спросил Эдди.- Ты говорил, после школы можно.

- Я сказал,  может быть. Не знаю, чего-то неохота тащиться пехом в та-
кую даль. И мать, небось, уже дома. Может, фиг с ним? Айда домой, ящик
посмотрим.

Мальчики уже отошли от Джейка на десяток футов и удалялись.

- Да ладно тебе! Ты ведь обещал!

К зданию, мимо которого сейчас проходили мальчики, примыкала ограда из
металлической  сетки.  Ворота  были  открыты.  За оградой Джейк увидел
спортивную площадку, приснившуюся ему накануне. или, во всяком случае,
некий ее вариант. Ее не обступали со всех сторон деревья, да и никакой
палатки, раскрашенной по фасаду косыми желтыми и черными полосами, там
не  было,  но Джейк узнал и растрескавшийся бетон,  и линялую желтизну
затертых штрафных линий.

- Ну.  может быть.  Не знаю.- Джейк понял,  что Генри снова дразнится.
Эдди, однако, это в голову не приходило - слишком уж он рвался попасть
в то неведомое Джейку место, о котором шла речь.- Надо подумать. А по-
ка я буду думать, давай постукаем в баскет.

Неожиданно выхватив мяч у младшего брата,  Генри неуклюже повел его по
площадке и вышел на бросок; мяч попал в верхнюю часть деревянного щита
и  отскочил,  даже  не коснувшись края корзины.  "Это тебе не газеты у
девчонок таскать, козел",- злорадно подумал Джейк.

Эдди зашел в ворота, расстегнул и спустил штаны. Под зеленым вельветом
оказались те самые линялые полосатые шорты,  в которых он снился Джей-
ку.

- Никак, мы в колотеньких станисках? - тотчас противно заворковал Ген-
ри.-  У-ти,  какие у нас станиски холе-есенькие!  - Дождавшись,  чтобы
братишка,  стоя на одной ноге и с трудом  сохраняя  равновесие,  начал
стаскивать  свои вельветы,  он запустил в него мячом.  Эдди исхитрился
отбить мяч (чем,  вероятно,  спас себя от расквашенного носа),  но при
этом потерял равновесие и неуклюже шлепнулся на бетон. Он чудом не по-
резался:  вдоль сетки,  отделявшей площадку от тротуара,  сверкали  на
солнце целые россыпи битого стекла.

- Ладно,  Генри, кончай,- выговорил он, впрочем, без истинного упрека.
Должно быть, догадался Джейк, Генри осыпал брата мелкими пакостями так
давно,  что  тот  замечал  их  только тогда,  когда жертвой становился
кто-нибудь другой - кто-нибудь вроде белобрысой кассирши.

- Лядно, Генли, каньсяй.

Эдди поднялся на ноги и выбежал на площадку.  Генри  тотчас  попытался
провести  мяч (отбитый Эдди при падении,  он ударился в сетку ограды и
рикошетом вернулся к Генри) мимо братишки.  Молниеносным,  но  странно
изящным движением кисти Эдди мяч отобрал.  Без труда пронырнув под вы-
тянутой вперед и отчаянно трепыхающейся рукой старшего брата, парнишка
устремился  к  корзине.  Насупившийся,  мрачный  Генри повис у него на
хвосте, но рядом с Эдди он казался сонной мухой. Эдди подпрыгнул - ко-
лени согнуты,  носки красиво оттянуты - и положил мяч в корзину. Генри
подхватил его и повел к центру поля.

"Не надо было тебе этого делать,  Эдди",- сказал про  себя  Джейк.  Он
следил за мальчиками с того места,  где заканчивалась ограда.  Занятая
им позиция (по крайней мере, в данную минуту) казалась вполне безопас-
ной  -  верхнюю часть лица Джейка прикрывали отцовские темные очки,  а
оба мальчика были до такой степени увлечены своим занятием, что не за-
метили бы и президента Картера,  подойди тот посмотреть.  Джейк вообще
сомневался, знает ли Генри, кто такой президент Картер.

Он ожидал,  что Генри отыграется на братишке за отнятый мяч - и,  воз-
можно, жестоко - но он недооценил хитрость Эдди. Генри сделал обманное
движение головой, которое не сбило бы с толку даже мать Джейка, но Эд-
ди как будто бы купился. Прорвавшись мимо него, Генри радостно ринулся
к корзине.  Джейк не сомневался, что Эдди мог бы играючи догнать брата
и  вновь  отнять мяч,  который Генри почти все время вел по земле,  но
вместо этого парнишка приотстал и держался сзади.  Генри неуклюже бро-
сил, и мяч опять отскочил от кольца. Эдди поймал его. и очень ловко не
сумел удержать.  Мяч проскочил у Эдди между пальцев,  Генри  подхватил
его, развернулся, и мяч наконец прошел в обруч без сетки.

- Очко,- пропыхтел Генри.- Играем до двенадцати?

- Угу.

Джейк увидел достаточно. Игра будет напряженной, но в конце концов по-
беду одержит Генри. Эдди об этом позаботится. Это не просто спасет его
от  синяков  и шишек;  это приведет Генри в хорошее настроение,  и его
проще будет уговорить на то, чего так хотелось Эдди.

"Эй, Лось,- по-моему, твой младший братишка уже давно вертит тобой как
хочет, а тебе и невдомек, верно?"

Джейк стал потихоньку отступать и отступал до тех пор, пока жилой дом,
примыкавший к площадке с северной стороны,  не скрыл братьев  Дийн  от
него,  а его - от них.  Прислонясь к стене,  он прислушивался к глухим
ударам мяча о бетон. Вскоре Генри запыхтел, как Чарли Чух-Чух, взбира-
ющийся по крутому склону. Не иначе, курильщик; хмыри вроде Генри всег-
да курят.

Игра длилась почти десять минут, и к тому времени, как Генри объявил о
своей победе, улицу заполнили и другие ребята, возвращавшиеся домой из
школы. Кое-кто с любопытством поглядывал на Джейка.

- Классно сыграли, Генри,- сказал Эдди.

- Ничего себе,- тяжело пропыхтел Генри.- А ты  все  клюешь  на  старые
приемчики.

"Ясное дело,-  мысленно  прокомментировал Джейк.- И будет клевать - до
тех пор,  пока не прибавит фунтов этак восемьдесят.  А тогда, пожалуй,
жди сюрприза".

- Ага,  наверно.  Генри,  а Генри,  может, смотаемся посмотреть на тот
дом? Пожалуйста.

- А почему нет? Давай прогуляемся.

- Есть,  капитан! - оглушительно завопил Эдди.- Дай пять! - Последовал
мягкий звонкий шлепок - видимо, Генри "дал пять".

- Топай наверх. Скажешь мамке, мы будем к полпятому. Или к без четвер-
ти.  Но про Особняк молчи как рыба об лед.  Не то она говном  изойдет.
Она тоже думает, там есть привидения.

- Сказать, что мы пошли к Дьюи?

Молчание. Генри обдумывал предложенный вариант.

- Не-а.  Она может позвонить миссис Банковски.  Скажи.  скажи,  что мы
погнали в магазин. В "Дейли". Она поверит. И попроси пару долларов.

- Она ни цента не даст. За два-то дня до получки?

- Херня. Поклянчишь - даст. Ну, топай. Одна нога здесь, другая там.

- Ладно.- Но шагов Эдди Джейк не услышал.- Генри.

Нетерпеливое "чего?".

- В Особняке правда есть привидения, как ты думаешь?

Джейк бочком подобрался поближе к спортплощадке.  Попасться ребятам на
глаза ему не хотелось,  но, остро ощущая необходимость услышать ответ,
мальчик поступился осторожностью.

- Не-а. Дома с привидениями в кино бывают, етитская сила, а по жизни -
ни хрена.

- А.- В голосе Эдди прозвучало несомненное облегчение.

- Но  уж если такой дом когда и был на свете,- продолжал Генри ("чтобы
младшему братцу не слишком легко дышалось, что ли?" - подумал Джейк),-
так  это  Особняк.  Я  слыхал,  пару лет назад пацан с пацанкой с Нор-
вуд-стрит поперлись туда перепихнуться,  а потом их  фараоны  нашли  -
горло у обоих почикано, и вся кровянка из трупов вытекла. Только ни на
трупешниках, ни вокруг никакой крови не нашли. Дошло? Вся кровь пропа-
ла.

- Небось, заливаешь? - выдохнул Эдди.

- Не-а. Но самое паршивое было не это.

- А что?

- Волосы  у их напрочь поседели,- ответил Генри.  Голос,  долетавший к
Джейку,  звучал мрачно. Мальчику пришло в голову, что на сей раз Генри
не  поддразнивает  брата и сам верит каждому своему слову.  (К тому же
Джейк сомневался,  что у Генри хватило бы ума сочинить такую историю.)
- У обоих.  А глаза были широко открытые и вытаращенные, как будто они
такую жуть увидели, что страшней не бывает.

- Да ладно врать-то,- сказал Эдди, но говорил он тихо, испуганно.

- Еще не расхотел идти?

- Не-е, ты чего! Если не надо будет. ну. подходить слишком близко, по-
нимаешь?

- Тогда дуй к мамке.  Постарайся выцыганить пару долларов. Курить охо-
та. А заодно мяч этот драный домой снеси.

Джейк медленно попятился и шагнул в ближайший подъезд в ту самую мину-
ту, когда Эдди показался из ворот спортплощадки.

К ужасу  Джейка,  парнишка в желтой футболке направился в его сторону.
"Японский бог!  - всполошившись,  подумал мальчик.- А  вдруг  это  его
дом?"

Джейк не ошибся. Едва он успел отвернуться и приступить к пристальному
изучению фамилий подле шеренги звонков,  как  мимо,  так  близко,  что
Джейк ощутил запах пота, наработанного парнишкой на баскетбольной пло-
щадке,  прошел Эдди Дийн.  Джейк наполовину  почувствовал,  наполовину
увидел любопытный взгляд, брошенный мальчиком в его сторону. В следую-
щую секунду Эдди со скомканными школьными штанами под одной  мышкой  и
побитым мячом - под другой очутился в вестибюле и направился к лифтам.

Сердце Джейка тяжело бухало в груди. Тайком следить за людьми в реаль-
ной жизни оказалось гораздо труднее,  чем  в  детективах,  которые  он
иногда читал. Джейк перешел улицу и остановился в половине квартала от
дома Дийнов, между двумя жилыми многоэтажками. Оттуда просматривался и
подъезд дома братьев Дийн,  и спортивная площадка. Площадка постепенно
заполнялась детьми,  в основном, малышней. Генри, привалясь к металли-
ческой  сетке,  дымил  сигаретой и старался казаться полным тревожного
страха и тоски, свойственных подросткам. По временам, завидев, что ка-
кой-нибудь  малыш  во всю прыть мчится в его сторону,  Генри выставлял
ногу и до возвращения Эдди успешно подсек троих. Третий и последний во
весь  рост растянулся на бетоне,  в кровь расшиб лоб и с ревом кинулся
по улице наутек.

"Ну просто массовик-затейник",- подумал Джейк.

После этого ребятишки поумнели и стали обходить Генри стороной.  Генри
вразвалочку  покинул площадку и неторопливо двинулся в сторону многоэ-
тажки,  куда пятью минутами раньше зашел Эдди. Он был уже у самого до-
ма,  когда  дверь открылась и появился Эдди.  Он переоделся в джинсы и
свежую футболку,  а вокруг лба повязал зеленую косынку,  ту самую, что
была на нем в сне Джейка. Парнишка торжествующе помахивал парой долла-
ровых банкнот. Генри выхватил у него деньги, потом что-то спросил. Эд-
ди кивнул, и мальчишки тронулись в путь.

Держась в половине квартала позади, Джейк пошел следом.









Они стояли  в высокой траве у края Великой Дороги и глядели на вещунь-
ину круговину.

"Стоунхендж,- подумала Сюзанна и вздрогнула.- Вот на что  это  похоже.
На Стоунхендж".

Хотя вокруг  подножий высоких серых монолитов и росла густая и жесткая
равнинная трава,  внутри хоровода камней была голая земля,  на которой
местами что-то белело.

- Что это там? - негромко спросила Сюзанна.- Щебенка?

- Приглядись,- ответил Роланд.

Она послушно  пригляделась и увидела,  что это кости.  Косточки мелких
зверюшек? Сюзанна от души надеялась, что так.

Эдди переложил заостренную палку в левую руку, насухо вытер правую ла-
донь  о рубаху и снова перехватил палку правой рукой.  Он раскрыл рот,
но пересохшее горло не исторгло ни звука.  Откашлявшись,  Эдди  сделал
еще одну попытку:

- По-моему, я должен зайти внутрь и что-то нарисовать на земле.

Роланд кивнул.

- Теперь?

- Скоро.-  Эдди  взглянул  Роланду  в  лицо.- Тут что-то есть,  верно?
Что-то, чего нельзя увидеть.

- Сейчас - нет,- отозвался Роланд.- Так,  во всяком случае, мне кажет-
ся. Однако хозяин еще пожалует, привлеченный нашим кеф - нашей жизнен-
ной силой.  И будет ревностно защищать свое жилище.  Верни мне револь-
вер, Эдди.

Эдди расстегнул ремень и передал его стрелку. Потом опять повернулся к
кольцу двадцатифутовых камней.  Да, сомневаться не приходилось: в кру-
говине обитала какая-то тварь.  Эдди чуял ее - густой смрад,  невольно
приводивший на ум волглую штукатурку,  плесневеющие диваны и гниющие в
полужидкой  оболочке плесени древние матрасы.  Запах отчего-то казался
знакомым.

"Особняк - вот откуда я знаю этот  запах.  Так  пахло  там,  на  Райн-
холд-стрит,  в тот день, когда я уломал Генри сводить меня на Голланд-
ский Холм, поглядеть на Особняк".

Роланд застегнул пряжку револьверного ремня и нагнулся завязать  шнур.
Возясь с узлами, стрелок исподлобья смотрел на Сюзанну.

- Нам может понадобиться Детта Уокер,- проронил он.- Она тут?

- Эта стерва всегда тут,- Сюзанна сморщила нос.

- Хорошо.  Одному из нас предстоит защищать Эдди, покуда он станет де-
лать то, что должен сделать. От второго же толку будет чрезвычайно ма-
ло.  Ибо мы - в обители демона.  Природа демонов отлична от человечес-
кой, но тем не менее среди них встречаются и мужские, и женские особи.
Похоть - и оружие их, и слабость. Кем бы ни оказался хозяин круговины,
он обрушится на Эдди.  Дабы охранить свое жилище.  Не дать  чужаку  им
воспользоваться. Понимаешь?

Сюзанна кивнула.  Эдди, казалось, не слушал. Квадратик оленьей шкуры с
завернутым в него ключом он сунул за пазуху и  теперь  неотрывно,  как
загипнотизированный, смотрел в вещуньину круговину.

- Изъясняться деликатно или тонко времени нет,- продолжал, обращаясь к
молодой женщине, Роланд.- Одному из нас.

- Одному из нас придется с ним бараться,  чтоб не допустить его до Эд-
ди,-  перебила Сюзанна.- Такая тварь ни в жисть не откажется от халяв-
ного пистона. Ты ведь к этому ведешь?

Роланд кивнул.

Глаза молодой женщины блеснули.  Теперь это были глаза Детты  Уокер  -
умные,  недобрые, сияющие жестоким весельем. Голос же все сильнее сби-
вался на поддельный тягучий говорок южных плантаций,  который был  ви-
зитной карточкой Детты.

- Ежели этот твой бес - девка,  бери ее себе.  А вот ежели парнишечка,
он мой. По рукам?

Роланд утвердительно наклонил голову.

- А что, коли он может и так, и эдак? Как насчет этого, красавчик?

Губы Роланда дрогнули в слабейшем намеке на улыбку.

- Тогда мы примем его вместе. Но помни.

Эдди рядом с ними еле слышным замирающим голосом пробормотал: "Не всю-
ду тишь в чертогах мертвецов.  Чу! спящий пробуждается." Затравленный,
полный невыразимого ужаса взгляд юноши обратился на Роланда:

- Там какое-то чудище.

- Демон.

- Нет.  Чудовище.  Что-то между дверьми - между мирами.  Что-то ждет в
засаде. Стережет. И сейчас оно открывает глаза.

Сюзанна бросила на Роланда испуганный взгляд.

- Крепись, Эдди,- сказал Роланд.- Не подведи.

Эдди тяжело вздохнул.

- Буду стоять до последнего.  Ну,  я пошел. Ничего не поделаешь. Нача-
лось.

- Мы с тобой,- заявила Сюзанна. Прогнув спину, она выскользнула из ин-
валидного кресла.- Хоть черт, хоть дьявол - один хрен; приспичило меня
вы*ть - получай, б**, высший коечный пилотаж. Я вашего беса так отсно-
шаю - подыхать будет, не забудет.

Когда они прошли меж двух высоких камней и очутились в вещуньиной кру-
говине, начал накрапывать дождь.









Едва завидев дом,  Джейк понял две вещи: во-первых, он уже видел его -
в снах столь страшных, что "дневное" сознание наотрез отказывалось вы-
зывать их из памяти;  во-вторых,  дом этот - обитель смерти, убийства,
безумия.  Мальчик стоял на углу Райнхолд-стрит и Бруклин-авеню,  семь-
юдесятью ярдами дальше от Особняка, чем Генри и Эдди, но даже здесь он
чувствовал,  что, пренебрегая братьями Дийн, Особняк тянет к нему свои
нетерпеливо-жадные невидимые лапы.  Джейк подумал, что лапы эти закан-
чиваются кривыми птичьими когтями. И преострыми.

"Ему нужен я. Убежать я не могу. Войти туда - самоубийство. не войти -
безумие.  Ведь где-то в недрах этого дома есть запертая дверь.  У меня
ключ,  который  ее откроет,  и единственное,  на что я могу надеяться,
единственное мое спасение - за этой дверью".

Джейк с замиранием сердца в упор разглядывал Особняк.  Дом чуть ли  не
криком кричал о своей аномальности, опухолью взбухая посреди заросшего
буйными сорняками двора.

Одолев неторопливым шагом по послеполуденному солнцепеку девять  брук-
линских кварталов,  братья Дийн вступили,  наконец, в ту часть города,
которая, судя по именам на вывесках больших и маленьких магазинов, не-
сомненно, и носила название Голландский Холм. Сейчас они стояли посре-
ди квартала, перед Особняком. Удивительное дело: дом, пустовавший, ви-
димо,  уже много лет,  почти не пострадал от рук вандалов. А ведь ког-
да-то,  подумал Джейк,  это действительно был особняк,  где со  своими
многочисленными чадами и домочадцами жил,  допустим, какой-нибудь сос-
тоятельный негоциант.  В те давно минувшие дни дом,  должно быть, исп-
равно  белили,  но  теперь он был неопределенного грязно-серого цвета.
Давно повышибали окна, размалевали аэрозольными красками облезлый шта-
кетник - но сам Особняк стоял нетронутый.

Ветхий, полуразвалившийся,  горбатый - не дом, а вернувшийся дух давно
сгинувшего дома - вырастал он из бугристой земли захламленного  двори-
ка, залитого горячим светом, и Джейку ни с того ни с сего представился
прикинувшийся спящим злобный и опасный пес.  Крутая крыша Особняка на-
висала над покоробленными,  занозистыми досками парадного крыльца, как
насупленные брови.  На окнах без стекол (в  некоторых,  точно  полоски
омертвелой кожи, еще висели древние портьеры) - покосившиеся ставни, в
прошлом зеленые.  Слева от здания отставала не первой молодости  дере-
вянная решетка, которую ныне удерживали не гвозди, а стелющиеся по ней
пышные плети безымянных и непонятно почему  вызывающих  омерзение  вь-
ющихся растений.  Джейк заметил две таблички - одну на лужайке, другую
на двери - но разобрать,  что на них написано,  со своего места не су-
мел.

Дом был живой. Джейк знал это, он чувствовал, что Особняк насторожился
и внимательно следит за ним;  эта настороженность дымком курилась  над
досками и горбатой крышей,  потоками изливалась из черных оконных впа-
дин.  Мысль о том, чтобы приблизиться к этому жуткому месту, страшила;
мысль о том,  чтобы войти,  наполняла мальчика невыразимым ужасом.  Но
деваться было некуда.  Джейк расслышал басистое сонное жужжание -  так
гудит  в жаркий летний день пчелиный улей - и на миг испугался обморо-
ка. Он закрыл глаза. и его голову заполнил тот голос.

"Ты должен придти,  Джейк.  Ты вступил на тропу Луча, на путь Башни, в
пору  своего  Извлечения;  будь честен и прям,  будь стоек и терпелив,
приди ко мне".

Страх не проходил,  зато жуткое ощущение подступающей паники  исчезло.
Джейк вновь открыл глаза и увидел, что он - не единственный, кто чувс-
твует энергетику и пробуждающееся сознание дома.  Эдди  явно  хотелось
отойти от забора;  он повернулся в сторону Джейка, и тот разглядел под
зеленой косынкой парнишки его глаза -  большие  и  тревожные.  Старший
брат схватил Эдди и толкнул к заржавленной калитке,  однако слишком уж
вяло и неохотно для полноценной подначки; каким бы бестолковым и тупым
ни был Генри, ему Особняк нравился не больше, чем Эдди.

Братья отошли подальше и некоторое время стояли,  глядя на дом.  Джейк
не мог разобрать,  о чем они говорят,  но голоса звучали  испуганно  и
тревожно.  Джейк вдруг вспомнил,  что сказал ему во сне Эдди:  "Только
помни: здесь опасно. Будь осторожен. и не зевай".

Внезапно настоящий Эдди - тот,  что стоял через улицу,- повысил  голос
настолько,  что Джейку удалось разобрать слова. "Может, хватит, пойдем
домой, Генри? А? Пожалуйста. Мне тут не нравится". Тон был молящий.

- Нюня сраная,- фыркнул Генри,  но Джейк подумал,  что слышит в голосе
Генри не только снисходительность, но и облегчение.- Хрен с тобой, ай-
да.

Братья двинулись прочь от развалюхи, по-звериному сжавшейся в комок за
покосившимся шатким забором,  к мостовой.  Джейк попятился, отвернулся
и,  уставясь в витрину захудалой лавчонки,  именовавшейся  "Комиссион-
ный",  стал следить,  как Эдди и Генри - смутные призрачные отражения,
наложенные  поверх  древнего  пылесоса  "Гувер"  -   переходят   Райн-
холд-стрит.

- Ты уверен, что там правда нету привидений? - спросил Эдди, когда ре-
бята очутились на том тротуаре, где стоял Джейк.

- Видишь,  какое дело,- сказал Генри,- сходил я сюда еще раз, и теперь
уж не поручусь. Ей-богу.

Они прошли у Джейка за спиной, не взглянув на него.

- А ты б согласился туда зайти? - спросил Эдди.

- Не-а, хоть мильен долларов выложи,- сразу ответил Генри.

Они свернули за угол.  Джейк отлепился от витрины и украдкой бросил им
вслед быстрый взгляд.  Мальчики удалялись по тротуару той же  дорогой,
что пришли. Увалень Генри брел, едва переставляя ноги, обутые в говно-
давы со стальными носами и сутулясь, как человек много старше его лет,
а рядышком шагал Эдди - парнишка,  в отличие от брата, двигался ловко,
с безотчетной грацией.  Мирно слившиеся длинные тени бежали за ними по
мостовой.

"Домой пошли,- подумал Джейк, и одиночество захлестнуло его такой мощ-
ной волной, что мальчику почудилось - она сомнет его.- Поужинают, сде-
лают уроки,  поспорят,  что смотреть по телеку,  и лягут спать. Может,
Генри дрянь и хамло,  но они,  эти двое, живут своей жизнью - нормаль-
ной, обычной, понятной жизнью. и сейчас возвращаются в нее. Интересно,
они хоть понимают, какие они счастливчики? Эдди - пожалуй".

Джейк отвернулся, поправил лямки ранца и перешел Райнхолд-стрит.









На пустынном лугу за хороводом камней Сюзанна почувствовала движение -
шелест, шорохи, порывистое дуновение.

- Что-то на подходе,- напряженно проговорила она.- Шустро катит.

- Ты,  гляди,  поаккуратней,- сказал Эдди,- но ко мне его тоже не пус-
кай. Ясно? Не подпускай его ко мне.

- Слышу, не глухая. Ты своим делом занимайся, а уж я сама разберусь.

Эдди кивнул. Он стал на колени посреди круговины и вытянул вперед руку
с заостренной палочкой,  словно оценивая, хорошо ли та заточена. Затем
опустил руку и провел на влажной земле темную прямую линию.

- Роланд, приглядывай за ней.

- Пригляжу, если смогу, Эдди.

- .но не подпускай ко мне эту тварь. Джейк идет. Чес-слово, идет, псих
ненормальный.

На глазах  у  Сюзанны травы к северу от вещуньиной круговины разделила
длинная темная межа - что-то вспарывало зеленый ковер, прокладывая бо-
розду прямо к кольцу камней.

- Приготовься,-  велел  Роланд.- Оно кинется на Эдди,  и одному из нас
придется отвлечь его.

Сюзанна привстала на культях, как змея, поднимающаяся из корзины факи-
ра.  Руки,  сжатые в твердые коричневые кулаки,  были прижаты к щекам.
Глаза горели.

- Я готова,- сказала она и крикнула: - Сыпь сюда, красавчик! Ну, живей
давай! Дуй, как на свое деньрожденье!

В тот  миг,  когда  демон стремительной гудящей волной ворвался в свою
круговину,  дождь усилился.  Сюзанне только-только хватило времени по-
нять  безжалостную,  ядреную,  несомненно  мужскую суть этого существа
(словно в ноздри ей ударил крепкий запах можжевеловой настойки, от ко-
торого на глаза навертываются слезы), и демон стрелой метнулся к цент-
ру круга. Зажмурив глаза, молодая женщина потянулась к нему - не рука-
ми,  не мыслью,  но всей своей женской силой, силой самки, таившейся в
самой глубине ее "я":

- Эй, красавчик! Куда намылился? Кисулька-то вона где!

Демон круто развернулся.  Она почувствовала его удивление.  а следом -
саднящее желание: настойчивое, напряженное, как тугая пульсирующая ар-
терия.  Демон прыгнул на Сюзанну,  как насильник,  выскочивший из зева
узкого проулка.

Сюзанна взвыла и откачнулась назад, на шее вздулись жилы. Платье у нее
на животе и на груди разгладилось и вдруг начало само собой рваться  в
клочья.  Сюзанна слышала тяжелое дыхание,  но откуда,  с какой стороны
оно идет,  определить было невозможно, точно спариться с ней решил сам
воздух.

- Сьюзи! - крикнул Эдди и начал подниматься.

- Нет!  -  истошно  закричала она в ответ.- Делай,  что делаешь!  Этот
м***ла у меня аккурат там,  где.  где надоть! Валяй дальше, Эдди! Тащи
мальца! Тащи.- В нежную плоть между ног Сюзанны толчками рвался холод.
Она застонала, опрокинулась на спину. потом оперлась на руку и с вызо-
вом прянула вперед и вверх.- Тащи его сюда!

Эдди неуверенно взглянул на Роланда. Тот кивнул. Бросив на Сюзанну еще
один быстрый взгляд, полный беспросветной боли и еще более беспросвет-
ного страха, Эдди, намеренно повернувшись спиной и к ней, и к стрелку,
вновь бухнулся на колени. Не обращая внимания на холодные капли, пада-
ющие ему на руки и за ворот,  он вытянул вперед руку с заостренной па-
лочкой, временно превратившейся в карандаш, и палочка задвигалась, вы-
водя линии и углы, вычерчивая контур, который Роланд сразу узнал.

Это была дверь.









Джейк вытянул  руки,  уперся  ладонями в занозистую калитку и толкнул.
Повернувшись на ржавых скрипучих петлях,  калитка медленно отворилась.
За  ней оказалась неровная кирпичная дорожка.  Дорожка вела к крыльцу.
Крыльцо - к двери. Наглухо забитой досками.

Джейк медленно двинулся к дому. Сердце выстукивало быстрые тире и точ-
ки где-то у самого горла. Между выпирающими кирпичами дорожки проросла
сорная трава.  Мальчик слышал,  как она шуршит о джинсы.  Все пять его
чувств  словно  подкрутили на пару делений.  "Но ведь на самом деле ты
туда не пойдешь, а?" - спросил панический голос у него в голове.

Ответ, пришедший Джейку на ум,  при полном своем  идиотизме  показался
мальчику совершенно разумным: "Все на свете служит Лучу".

Табличка на лужайке сообщала:  "ПОСТОРОННИМ ВХОД КАТЕГОРИЧЕСКИ ВОСПРЕ-
ЩЕН! НАРУШИТЕЛИ БУДУТ ПРЕСЛЕДОВАТЬСЯ ПО ЗАКОНУ!"

Пожелтевший, в потеках ржавчины листок, прибитый к одной из досок, ко-
торыми была крест-накрест заколочена входная дверь,  был менее красно-
речив:

"СОГЛАСНО РАСПОРЯЖЕНИЮ НЬЮ-ЙОРКСКОГО ИСПОЛНИТЕЛЬНОГО КОМИТЕТА ПО ЖИЛЫМ
ПОМЕЩЕНИЯМ ЗДАНИЕ ПОДЛЕЖИТ СНОСУ".

У подножия ступеней Джейк помедлил,  глядя вверх,  на дверь.  Вчера на
пустыре он слышал голоса - здесь,  сейчас он услышал их вновь.  но  то
был хор проклятых,  обреченных, сливающиеся в невнятный ропот безумные
угрозы и равно безумные посулы.  И все же Джейк угадал в этой разного-
лосице один голос - голос дома. Голос некоего чудовищного привратника,
поднятого от долгого, но отнюдь не мирного сна.

На миг вспомнив про отцовский "Ругер", мальчик даже прикинул, не выта-
щить ли его из ранца - но что было бы в том толку? За спиной Джейка по
Райнхолд-стрит в обе стороны проезжали  машины,  какая-то  женщина  во
всеуслышанье требовала, чтобы ее дочка бросила любезничать с кавалером
и несла домой белье,  но здесь был иной мир - мир, подвластный неведо-
мому суровому и мрачному существу, против которого бессильно оружие.

"Будь честен и прям - будь стоек и терпелив".

- Ладно,- сказал он тихим дрожащим голосом.- Ладно,  попробую.  Только
лучше тебе меня больше не бросать.

И начал медленно подниматься по ступеням крыльца.









Доски, преграждавшие вход,  были старые и  гнилые,  гвозди  -  ржавые.
Джейк покрепче ухватился за верхнюю пару в месте их пересечения и рва-
нул.  Заскрипев точь-в-точь как ворота,  доски  отделились  от  двери.
Джейк сбросил их за перила крыльца, на старую клумбу, где сейчас росли
лишь дикое просо да пырей.  Он нагнулся, взялся за нижнее пересечение.
и на миг замер.

За дверью слышались замогильные утробные звуки, словно где-то в недрах
бетонной трубы хищно облизывался голодный зверь.  Джейк  почувствовал,
как его лоб и щеки покрываются пленкой тошнотной испарины.  Он так пе-
репугался,  что отчасти утратил ощущение собственной реальности, будто
стал персонажем чужого дурного сна.

Недобрый хор,  неведомая злая сила были за этой дверью. Звуки сочились
оттуда, как густой сироп.

Джейк рванул нижние доски. Те с легкостью оторвались.

"Ну да. Оно хочет, чтоб я вошел. Оно голодное, а я, значит, обед".

Неожиданно в голову Джейку полезли обрывки стихотворения, когда-то чи-
танного их классу мисс Эйвери. Теоретически в стихах говорилось о сос-
тоянии души современного человека,  оторванного от всех своих корней и
традиций,  но Джейку вдруг показалось, что тому, кто написал эти стро-
ки, должно быть, довелось повидать Особняк:

"Я покажу тебе нечто, отличное

От тени твоей, что утром идет за тобою,

И тени твоей, что вечером хочет подать тебе руку,

Я покажу тебе."

- Я покажу тебе ужас в пригоршне праха,- пробормотал Джейк и взялся за
дверную ручку.  Едва мальчик коснулся металла,  как его вновь затопило
отчетливое,  светлое чувство облегчения и уверенности: свершилось, те-
перь-то уж дверь определенно откроется в тот - другой - мир; он увидит
не тронутое ни смогом, ни фабричными дымами небо, а вместо гор у дале-
кого  горизонта  встанут в мареве синие шпили великолепного неведомого
города.

Джейк стиснул в пальцах лежавший у него  в  кармане  серебряный  ключ,
ожидая,  что дверь окажется заперта и он сможет им воспользоваться. Но
нет.  Пронзительно взвизгнули петли,  с медленно поворачивающихся  ци-
линдров  на крыльцо просеялись хлопья ржавчины,  и дверь открылась.  В
лицо Джейку осязаемо ударил запах тлена - ноздреватой штукатурки;  от-
сыревшего  дерева;  гниющей  дранки;  старого как мир конского волоса.
Сквозь эти ароматы пробивался иной - дух звериного логова. Впереди ле-
жал  промозглый  полутемный  коридор.  Слева  в полумрак второго этажа
взбиралась,  лишь местами касаясь стены,  шаткая винтовая лестница. На
полу коридора лежали обломки рухнувших перил, но Джейк был не настоль-
ко глуп, чтобы вообразить, будто видит только щепки. Среди сора были и
кости  - кости каких-то мелких животных.  Некоторые не вполне походили
на звериные;  их Джейк предпочел не рассматривать слишком долго, зная,
что иначе ему никогда не набраться храбрости сдвинуться с места. Маль-
чик помешкал на пороге, собираясь с духом, чтобы сделать первый шаг, и
расслышал  какой-то  слабый приглушенный звук - очень частую,  быструю
дробь. Он понял: это стучат его собственные зубы.

"Почему никто меня не остановит?  - в исступлении подумал он.-  Почему
какой-нибудь прохожий не крикнет: Эй, ты! Нечего тебе там делать! Нег-
рамотный, что ли, читать не умеешь?!"

Но он знал,  почему.  Большинство пешеходов держалось противоположного
тротуара,  а те, кто оказывался поблизости от Особняка, спешили пройти
дальше.

"Даже если бы кто-нибудь вдруг посмотрел сюда,  он меня не увидел  бы,
потому что на самом деле меня тут нет.  Хорошо это или плохо, но я уже
покинул свой мир. Начал переправу. Его мир где-то впереди. А здесь."

А здесь была пограничная полоса. Ад.

Джейк шагнул в коридор.  Дверь за ним со скрежетом захлопнулась, точно
дверь мавзолея, и мальчик вскрикнул - но не удивился.

В глубине души он ожидал чего-то подобного.









Жила-была молодая женщина по имени Детта Уокер,  и любимым ее занятием
было всякий день шататься по кабакам да забегаловкам на Риджлайн-роуд,
что тянется вдоль окраины Натли, и на шоссе N 88, что проходит у высо-
ковольтной линии за "Амхай". В те дни у Детты еще были ноги и, как по-
ется в песне, она знала, что с ними делать. Нарядившись в тесное деше-
вое платье из поддельного шелка,  Детта отплясывала с  белыми  парнями
под старые песенки, без которых в свое время не обходилась ни одна гу-
лянка чарли, а музыканты знай наяривали всякие там "Шейк хиппи-хиппи"
да "Двойные дозы любви моей крошки".  В конце концов Детта отбивала от
стаи беложопых одного и позволяла ему увести себя на стоянку,  в маши-
ну.  Там  она  обжималась с ним и лизалась (одной из величайших в мире
мастериц целоваться "с язычком" была Детта Уокер,  да и ноготками  по-
пользоваться не ленилась) до умопомрачения. и осекала вконец обезумев-
шего парня.  Что за этим следовало?  Да ведь в том-то и был фокус,  не
так ли? Суть игры, ее азарт. Одни принимались плаксиво канючить - при-
ятно,  но не высший класс. Другие орали и бесновались - это грело душу
сильнее.

Но хотя Детта и по голове бывала луплена, и в глаз получала, и плевков
отведала,  а однажды схлопотала пинка под зад, да такого, что, расста-
вив руки, легкой пташкой вылетела на гравий стоянки у "Красного ветря-
ка",  ее ни разу не взяли силой.  Вся белая сволочь, все до единого, с
посиневшими  яйцами уматывала домой.  Что по Деттиным меркам означало:
она - лучшая из лучших, непревзойденная, не знающая поражений чемпион-
ка.  Королева. С кем состязалась Детта? С ними. Со всеми этими коротко
стриженными, культурненькими, чистенькими беложопыми м***ками.

И вот теперь.

Никакой возможности сопротивляться  демону,  обитающему  в  вещуньиной
круговине,  не было. Не было ни дверных ручек - хвататься, ни машины -
выскочить,  ни кабака - забежать обратно, ни щеки - отвесить плюху, ни
рожи - расцарапать, ни яиц - заехать ногой, если окажется, что сообра-
жает белое дрянцо туго.

Демон навалился на Сюзанну.  а затем, не успела молодая женщина и гла-
зом моргнуть, вошел в нее.

Видеть это существо она не могла, зато явственно ощущала, как оно - он
- придавливает ее к земле. Недоступные взгляду руки (лапы?) орудовали,
тем не менее,  вполне зримо:  платье Сюзанны в нескольких местах вдруг
изорвалось в клочья.  Затем - внезапно - мучительная боль; Сюзанне по-
чудилось,  что ей вспороли промежность и низ живота.  От неожиданности
она страдальчески вскрикнула. Эдди оглянулся, недобро щурясь.

- Я в порядке! - завопила она.- Забудь про меня, Эдди, делай свое! Я в
порядке!

Но это было не так.  Впервые с тех пор,  как в возрасте тринадцати лет
Детта вышла на арену любовных сражений,  она терпела поражение.  В нее
вонзалось - вламывалось - что-то отвратительное,  набрякшее, холодное,
словно ее насиловали сосулькой.

Как сквозь дымку она увидела, что Эдди отвернулся и вновь принялся ри-
совать на земле; выражение живейшего беспокойства на лице молодого че-
ловека таяло,  наново сменяясь тем жутким холодом  безразличия,  какой
Сюзанна  порой  чувствовала в своем возлюбленном и замечала в его чер-
тах.  Ну и что? Ведь она сама велела Эдди не отвлекаться, забыть о ней
и  делать то,  что необходимо для перемещения мальчонки из мира в мир.
Да,  в извлечении Джейка ей отводилась определенная роль, однако, пос-
кольку ни Роланд, ни Эдди не выкручивали ей рук и вообще никак не при-
нуждали ее непременно сыграть эту роль,  у нее не было никакого  права
ненавидеть их.  но в миг, когда Эдди отвернулся от нее, скованной сту-
жей,  она остро возненавидела обоих; яйца б вам оторвать, образины бе-
лые.

Потом рядом  с  ней очутился Роланд;  сильные руки стрелка легли ей на
плечи,  и, хоть он не проронил ни слова, молодая женщина услышала: "Не
противься.  Тебе не одержать верх.  Противиться - гибель для тебя. По-
хоть и оружие их, и слабость, Сюзанна".

Да. Похоть всегда была их слабым местом. Единственное отличие состояло
в том, что сегодня волею обстоятельств ей предстояло отдать чуть боль-
ше - но,  быть может,  ничего страшного в этом не было.  Быть может, в
конечном итоге ей удалось бы заставить этого беложопого беса-невидимку
чуть больше заплатить.

Она заставила себя разжать ляжки, расслабиться. Ее ноги немедленно по-
ехали  в стороны,  оставляя на мокрой земле следы,  похожие на длинные
развернутые веера.  Сюзанна запрокинула голову, подставила лицо дождю,
барабанившему  теперь вовсю,  и почувствовала над собой нависшую морду
демона, нетерпеливые жадные глаза, которые впивали каждую гримасу, ис-
кажавшую ее черты.

Она вскинула руку как для пощечины. и обвила шею демона-насильника. Ей
почудилось,  будто она захватила пригоршню густого,  плотного дыма. Но
что это?  Неужто она почувствовала,  как бес порывисто отпрянул, пора-
женный неожиданной лаской?  Крепко держась за невидимую шею, используя
ее,  как рычаг, Сюзанна резко приподняла нижнюю часть туловища. Однов-
ременно она еще шире развела ноги, и остатки платья разъехались по бо-
ковым швам. Мать честная, и здоровенный же черт попался!

- Брось,  ладно,-  пропыхтела она,- тебе меня не снасильничать.  Не-е.
Отодрать меня приспичило?  Да я сама тебя отдеру. Так отхарю, как тебя
сроду не харили, козел. Сдохнешь на мне!

Она почувствовала,  что  проникший  в  ее тело налитый кровью отросток
задрожал;  ощутила - пусть это длилось лишь мгновение - что демон  си-
лится отпрянуть и сменить позицию.

- Не-не-не, сладенький,- прохрипела она и крепко стиснула ляжки, заще-
мив демона.- Веселье токо начинаетца.-  И  стала  прогибать  поясницу,
поднимая  зад и все глубже насаживаясь на чресла невидимки.  Сцепив на
шее призрака пальцы обеих рук,  она позволила себе,  не опуская бедер,
откинуться назад. Напрягшиеся руки обнимали кажущуюся пустоту. Молодая
женщина мотнула головой,  откидывая с глаз мокрые от пота волосы; губы
растянулись в акульей ухмылке.

"Пусти!" -  вскрикнул голос у нее в мозгу.  Но она почувствовала,  что
обладатель голоса, тем не менее, вопреки самому себе откликается ей.

- Дудки, киса. За что боролся, на то и напоролся.- Не выпуская демона,
она резко подалась вверх,  свирепо сосредоточенная на леденящем холоде
внутри своего тела.- Ща,  милок,  я твою сосульку растоплю. токо что ж
ты, бедолага, без нее делать станешь? - Ее бедра поднимались и опуска-
лись, поднимались и опускались. Она безжалостно стиснула ляжки, закры-
ла глаза, глубже впилась пальцами в невидимую шею и взмолилась: живей,
Эдди, живей.

Она не знала, на сколько ее хватит.









Задача, подумал Джейк,  проста:  где-то в этом сыром жутком доме  есть
запертая дверь.  Та самая дверь. Нужно лишь отыскать ее. Однако что-то
подсказывало Джейку:  это будет непросто.  Он чувствовал,  как крепнет
витающая в доме незримая сила. Бессвязный ропот множества голосов сли-
вался в единый звук - басистый скрипучий шепот.

И он приближался.

Справа была открытая дверь.  Возле нее кнопки удерживали на стене выц-
ветший дагерротип,  изображавший повешенного:  сухое дерево, а на нем,
точно одинокий гнилой плод,  висит  человеческая  фигура.  Комната  за
дверью  в незапамятные времена была кухней.  Плита куда-то подевалась,
но у дальнего края бугристого вытертого линолеума, зияя раскрытой нас-
тежь дверцей, стоял дряхлый холодильник - ископаемое, увенчанное круг-
лым барабаном охладителя.  Внутри запеклась корка чего-то черного, во-
нючего; эта же дрянь лужей натекла на пол. Лужа давно застыла. Распах-
нутые кухонные шкафчики;  в одном Джейк увидел, вероятно, самую старую
в  мире  жестянку  "Морских МОЛЛЮток Сноу".  Из другого торчала голова
дохлой крысы.  Глаза у крысы были белые и словно бы живые, и мгновение
спустя Джейк понял, что пустые глазницы кишат личинками мух.

Что-то мягко  шлепнулось  ему  в  волосы.  Вскрикнув от неожиданности,
Джейк схватился за голову и нащупал нечто схожее с  дряблым,  поросшим
короткой щетиной резиновым шариком.  Вытащив загадочный предмет из во-
лос,  мальчик увидел, что это паук - жирный, сине-багровый, как свежий
кровоподтек.  Паук  с тупой недоброжелательностью уставился на Джейка.
Тот швырнул его о стену.  Паук лопнул.  На стене осталась клякса в об-
рамлении слабо подергивающихся лапок.

За шиворот  мальчику упал еще один паук.  Внезапно Джейк ощутил болез-
ненный укус чуть ниже того места,  откуда начинали расти волосы. Маль-
чик  бегом  кинулся обратно в коридор,  споткнулся о рухнувшие перила,
тяжело растянулся на полу и почувствовал, что раздавил паука. Внутрен-
ности гадкой твари - влажные,  горячие, слизистые, как подогретый яич-
ный желток - скользнули у Джейка между лопаток.  Тут мальчик заметил в
дверях кухни и других пауков.  Одни, словно отвратительные гирьки, ви-
сели на едва различимых шелковинках;  другие просто сыпались на пол  -
плюх! плюх! плюх! - и, проворно перебирая лапами, спешили к нему.

Оглашая коридор истошным криком, Джейк отчаянно замахал руками и вско-
чил,  Ему почудилось, будто что-то в его сознании начинает подаваться,
лопается,  рвется нить за нитью,  точно истершаяся веревка. Вот оно, я
схожу с ума,  резанула мысль, и едва Джейк со всей ясностью понял это,
его немалое мужество было,  наконец,  сломлено.  Неважно,  каковы были
ставки - силы мальчика иссякли,  происходящее стало для него невыноси-
мо.  Он стрелой сорвался с места, рассчитывая удрать, если еще возмож-
но, и слишком поздно спохватился, что свернул не туда и бежит не назад
к крыльцу, а в глубь Особняка.

Он влетел  в просторную комнату - чересчур просторную для прихожей или
гостиной;  похоже, это был бальный зал. На обоях, поглядывая на Джейка
из-под зеленых островерхих колпачков,  резвились, откалывая дурашливые
коленца,  эльфы со странно хитрыми улыбками на личиках.  К  стене  был
придвинут  заплесневелый диван.  Центр покоробленного паркета занимала
разбитая люстра - запутавшаяся ржавая цепь среди раскатившегося  стек-
ляруса и пыльных подвесок-"слезок".  Джейк обошел обломки,  исподтишка
бросив через плечо полный ужаса взгляд. Никаких пауков мальчик не уви-
дел;  если бы не мерзость, все еще тонкой струйкой сбегавшая у него по
спине, он, пожалуй, решил бы, что они ему померещились.

Джейк вновь посмотрел вперед и внезапно резко затормозил - так  резко,
что поскользнулся.  Впереди, за полуразъехавшимися на утопленных в пол
направляющих застекленными створками французской двери простирался еще
один коридор. Этот второй коридор заканчивался закрытой дверью с круг-
лой позолоченной ручкой. На двери было написано - или, возможно, выре-
зано - всего одно слово: "МАЛЬЧИК".

Под дверной ручкой поблескивала филигранной работы серебряная пластин-
ка с замочной скважиной.

"Нашел! - возликовал Джейк.- Наконец-то нашел! Есть! Та самая дверь!"

За спиной у мальчика возник низкий глухой скрип,  словно  дом  начинал
разваливаться.  Джейк  обернулся и окинул взглядом зал.  Дальняя стена
вспучилась и пошла выпячиваться,  толкая перед собой дряхлый диван. По
старым  обоям пробежала дрожь;  эльфы замельтешили,  пустились в пляс.
Местами обои лопались,  и длинные полоски бумаги взлетали вверх, стре-
мительно скручиваясь, как слишком быстро отпущенные жалюзи. Штукатурка
вздулась, повторяя беременный изгиб стены; под ней Джейк расслышал су-
хой  и звонкий прерывистый треск - ломалась,  перестраиваясь во что-то
новое,  еще скрытое от глаз, дранка. А скрип звучал все громче. Только
теперь он больше походил на рычание.

Загипнотизированный зрелищем, Джейк смотрел, не в силах отвести глаз.

Штукатурка не трескалась, чтобы затем кусками извергнуться наружу. Она
сделалась как будто бы пластичной, податливой, и, покуда стена продол-
жала  взбухать  асимметричным  белым волдырем,  с которого еще свисали
клочья обоев, на ее поверхности сами собой стали появляться бугры, ок-
руглости и впадины. Вдруг Джейк сообразил, что смотрит на выдвигающее-
ся из стены гигантское лепное лицо - как будто кто-то въехал головой в
мокрую простыню.

Послышался громкий треск; это из покрывшейся рябью стены выломался ку-
сок дранки.  Возник зрачок с рваными краями. Стена под ним искривилась
оскаленной рычащей пастью, полной неровных острых зубов. Джейк разгля-
дел прилипшие к губам и деснам куски обоев.

Из стены вырвалась штукатурная рука,  намертво  окольцованная  толстым
жгутом  потянувшихся  следом спутанных гнилых проводов.  Рука ухватила
диван и отшвырнула в сторону,  оставив на темной поверхности  призрач-
но-белые  следы  пальцев.  Опять  полетела дранка - штукатурные пальцы
согнулись,  скрючились острыми иззубренными когтями. Лицо к этому вре-
мени успело полностью выбраться из стены. Единственный деревянный глаз
в упор смотрел на Джейка. Повыше, посреди лба, отплясывал эльф с обоев
- он напоминал странную татуировку.  Раздался такой звук, будто что-то
выворачивали или выкручивали,- чудовище заскользило вперед.  Вырванная
из рамы дверь в коридор превратилась в сгорбленное плечо.  Ручища, ко-
торую чудо-юдо выпростало из  стены,  скребла  по  полу,  разбрызгивая
стеклянные капли с упавшей люстры.

Паралич Джейка как рукой сняло. Развернувшись, мальчик сорвался с мес-
та, юркнул во французскую дверь и кинулся по второму отрезку коридора,
нашаривая в кармане ключ. Ранец за плечами подпрыгивал, сердце превра-
тилось во взбесившийся фабричный станок.  За спиной взревел  выползший
из  стен  Особняка  монстр,  и Джейк без слов понял,  что тот говорит;
страшилище приказывало ему стоять на месте,  замереть, оно втолковыва-
ло, что бегство бесполезно и спасения нет. Теперь, казалось, ожил весь
дом;  в воздухе стоял пронзительный скрип и треск -  лопалось  дерево,
ломались балки - и все заполнял безумный гудящий голос привратника.

Джейк сжал в руке ключ и потащил из кармана.  Одна из бороздок зацепи-
лась за ткань,  ключ выскользнул из мокрых от пота  пальцев  мальчика,
упал на пол,  подпрыгнул, провалился в щель между двумя покоробленными
досками. и исчез.









- Пацан влип! - услышала Сюзанна крик Эдди, но голос молодого человека
доносился словно бы издалека.  Она и сама здорово влипла. но, подумала
Сюзанна, пожалуй, я все равно справляюсь молодцом.

"Ща, милок,  я твою сосульку растоплю,- посулила она демону.-  Ща-а  я
ее. токо что ж ты, бедолага, без нее делать-то станешь?"

Не то, чтобы она и впрямь растопила "сосульку" - она изменила ее. Шту-
ка внутри Сюзанны, разумеется, по-прежнему не доставляла ей удовольст-
вия,  но,  по крайней мере, перестала причинять дикую боль и больше не
была холодной. Она попалась в западню и не могла вырваться. Сюзанна, в
общем-то, ее не удерживала. Заметив, что похоть - не только оружие, но
и слабое место демона,  Роланд, как всегда, оказался прав. Демон овла-
дел Сюзанной,  но и она овладела им, и теперь каждый из них словно су-
нул палец в одну из тех дьявольских  китайских  трубочек-ловушек,  где
чем рьяней дергаешь, тем крепче застреваешь.

Сюзанна отчаянно  цеплялась за одну-единственную мысль (что еще ей ос-
тавалось?  все прочие сознательные мысли исчезли):  нужно во что бы то
ни  стало  удерживать это скулящее,  перепуганное,  злобное создание в
капкане его собственного непреоборимого вожделения. Оно содрогалось, и
толкалось,  и  корчилось внутри нее,  визгливо требуя свободы,  но при
этом,  не в силах совладать с собой,  со страстной жадностью пользова-
лось ее телом. а Сюзанна не отпускала.

"А что же будет,  когда я его,  наконец, отпущу? - безнадежно подумала
она.- Вдруг он решит сквитаться со мной?"

Этого она не знала.









Дождь лил как из ведра,  грозя превратить клочок земли  внутри  кольца
камней в море грязи.

- Подержи что-нибудь над дверью! - крикнул Эдди.- Чтоб ее не смыло!

Украдкой поглядев на Сюзанну,  Роланд понял, что ее поединок с демоном
продолжается - полуприкрытые веки,  недобро кривящийся рот. Ни видеть,
ни слышать демона стрелок не мог,  но он чувствовал,  как тот бьется в
гневе и страхе.

Эдди повернул к нему залитое дождем лицо.

- Оглох,  что ли? - гаркнул он.- Накрой чем-нибудь эту окаянную дверь,
НУ, БЫСТРО!

Выхватив из котомки одну из шкур, Роланд сгреб ее за углы, вытянул ру-
ки вперед и наклонился над Эдди.  Получился  импровизированный  навес.
Кончик  самодельного карандаша Эдди облепила грязь;  юноша вытер его о
рукав (на рукаве осталось темно-шоколадное пятно), вновь зажал палочку
в  кулаке и склонился над своим рисунком.  Нарисованная на земле дверь
была чуть меньше двери по Джейкову сторону барьера - размеры соотноси-
лись,  вероятно,  как  0,75:1  - но достаточно велика для того,  чтобы
Джейк прошел. если ключ подойдет.

"Если у него вообще есть ключ - ты ведь это имеешь в виду?  -  спросил
он себя.- А ну как он его обронил.  или этот дом подстроил так, что он
его обронил".

Под кружком, изображавшим дверную ручку, Эдди нарисовал прямоугольник,
помедлил  и  двумя  загогулинами воспроизвел в нем привычные очертания
замочной скважины:





Молодой человек замешкался,  раздумывая. Следовало сделать что-то еще,
но что? Сообразить было трудно, поскольку в голове у Эдди словно буше-
вал ревущий смерч - смерч, круживший в своем водовороте вместо подхва-
ченных с земли сараев, нужников и курятников случайные редкие мысли.

- Ну,  сладенький,  давай же, давай! - вскрикнула у него за спиной Сю-
занна.- Сдыхаешь,  золотце!  Что ж ты так? А я-то губы раскатала - во,
думаю, зло***чий жеребец попался! Эх, мальчонка.

Мальчонка. Мальчик. Вот оно.

Кончиком палочки  Эдди  старательно вывел в верхней части двери "МАЛЬ-
ЧИК".  Едва он дописал букву "К", рисунок мгновенно изменился. Кружок,
нарисованный Эдди на потемневшей от дождя земле,  вдруг еще больше по-
темнел. и выступил из плоскости картинки, превратившись в темную блес-
тящую  дверную  ручку.  А внутри контура замочной скважины Эдди вместо
бурой мокрой земли заметил тусклый свет.

Позади Сюзанна опять принялась во весь голос визгливо понукать демона,
требуя продолжения любовных утех,  но в ее криках проскальзывали уста-
лые нотки. Следовало положить этому конец, да побыстрее.

Эдди пал ниц,  как мусульманин,  представший перед Аллахом, и приложил
глаз к замочной скважине, которую сам нарисовал. Он заглянул через нее
в свой родной мир,  в дом,  посмотреть на который они с Генри отправи-
лись в мае семьдесят седьмого,  не подозревая (э-э, нет; о нем, об Эд-
ди,  нельзя сказать "ничего не подозревая" - нет, даже тогда он что-то
такое чувствовал), что следом за ними идет мальчик из другой части го-
рода.

Он увидел коридор. Джейк, стоя на четвереньках, лихорадочно дергал по-
ловицу.  Что-то подбиралось к нему - ближе, ближе; Эдди мог бы разгля-
деть,  что это, и в то же время попытки разглядеть оказывались тщетны-
ми,  словно часть мозга юноши отказывалась видеть это;  словно увидеть
означало понять, а понимание вело к безумию.

- Джейк,  скорей!  - завопил он в замочную скважину.- Шевелись, Христа
ради!

Небо над вещуньиной круговиной расколола канонада грома, и дождь пере-
шел в град.









Ключ упал.  Джейк на миг застыл на месте,  не сводя глаз с узкой  щели
между половицами.

Невероятно, но его одолевал сон.

"Так не  должно было случиться,- думал мальчик.- Это уж немного много.
Больше я в эти игры не играю. Ни минуты. Ни секунды. Хватит. Вот возь-
му сейчас и свернусь калачиком под этой дверью,  и усну,  тут же усну,
раз - и все,  и когда оно сцапает меня и потянет в пасть, ни за что не
проснусь!"

Тут тварь,  лезущая из стены,  заворчала, и, когда Джейк поднял глаза,
непреодолимое желание сдаться пропало, смытое волной ужаса. Страшилище
полностью выбралось из стены - исполинская штукатурная голова с проло-
мом единственного деревянного зрачка и жадная штукатурная рука. Из че-
репа кое-где торчали обломки реек - так дети рисуют человечкам волосы.
Чудовище заметило Джейка, разинуло пасть, показав острые, неровные де-
ревянные зубы,  и снова заворчало. Из разверстой пасти, точно сигарный
дым, поплыла известковая пыль.

Джейк упал на колени и заглянул в щель.  Внизу,  в темноте, дрожал ма-
ленький  нарядный серебристый блик - но пальцы не пролезали в чересчур
узкую щель.  Джейк вцепился в половицу и дернул что было мочи. Держав-
шие доску гвозди застонали - но не поддались.

Звон, грохот. Мальчик посмотрел в конец коридора и увидел, как ручища,
в которой он с легкостью уместился бы в полный рост, подхватила валяв-
шуюся  на  полу люстру и отшвырнула в сторону.  Ржавая цепь,  когда-то
удерживавшая люстру под потолком,  взметнулась, словно бич, и с грохо-
том  упала.  Над  головой у Джейка задребезжал матовый абажур на туск-
ло-рыжей скрипучей цепочке,  забренчала  о  грязное  стекло  старинная
медь.

Голова привратника,  по-прежнему соединенная лишь с горбатым плечом да
тянущейся вперед рукой, плавно скользнула вперед над полом. Позади ос-
танки стены рухнули, окутавшись тучами пыли, а в следующую секунду об-
ломки вздыбились и сложились в искривленный костлявый хребет.

Заметив взгляд Джейка, привратник словно бы усмехнулся. Из собравшихся
складками  щек полезли щепки.  Разевая пасть,  тварь тяжело потащилась
через окутанный завесой пыли бальный зал.  Огромная рука,  нашаривая в
развалинах  опору,  сорвала с направляющих створку французской двери в
конце коридора.

Задохнувшись, Джейк вскрикнул и вновь кинулся  выворачивать  половицу.
Половица  не  поддавалась.  Вдруг  в  голове у мальчика раздался голос
стрелка:

"Другую, Джейк! Попробуй другую!"

Джейк выпустил доску, которую дергал, и ухватился за соседнюю, по дру-
гую сторону от щели.  Тут заговорил другой голос - заговорил наяву - и
мальчик понял, что он идет из-за двери. Из-за двери, которую Джейк ис-
кал с того самого дня, как его не переехала машина.

Джейк, скорей! Шевелись, Христа ради!

Джейк рванул.  и  доска отошла с такой легкостью,  что мальчик чуть не
опрокинулся на спину.









Через улицу от Особняка, в дверях магазинчика, где торговали подержан-
ными бытовыми приборами,  стояли две женщины.  Та,  что постарше, была
хозяйка лавчонки,  та,  что помоложе,  ее клиентка; в ту минуту, когда
послышался грохот рушащихся стен и треск ломающихся балок,- единствен-
ная.  Теперь они бессознательно схватились друг за дружку,  обнялись и
замерли, дрожа, как дети, заслышавшие в темноте непонятный шум.

Поодаль, разинув  рот и позабыв про тележку с бейсбольным снаряжением,
на Особняк глазели трое мальчишек,  направлявшихся  на  стадион  "Лиги
юниоров  Голландского  Холма".  В бровку тротуара ткнулся носом фургон
доставки, из него вылез шофер - посмотреть. Испуганно озираясь, появи-
лись сперва хозяин продовольственного магазина "У Генри на углу",  по-
том владелец пивной "Голландский холм".

Земля задрожала,  и по мостовой Райнхолд-стрит от тротуара к  тротуару
веером побежали тоненькие трещинки.

- Землетрясение,  что ли?  - крикнул шофер женщинам, стоявшим у дверей
комиссионного магазинчика,  однако ответа дожидаться  не  стал.  Одним
прыжком  очутившись  за  баранкой  своего  фургона,  он быстро покатил
прочь,  выскочив на встречную полосу, чтобы держаться подальше от раз-
валюхи, эпицентра катаклизма.

Казалось, стены дома дружно прогибаются внутрь. Доски лопались, отска-
кивали от фасада и дождем сыпались во двор. С крыши серо-черными гряз-
ными водопадами низвергалась черепица. Послышалось оглушительное, рву-
щее барабанные перепонки "крак!",  и Особняк  сверху  донизу  рассекла
длинная ломаная трещина,  в которой исчезла дверь. Дом пожирал сам се-
бя.

Женщина помоложе вдруг решительно освободилась из объятий старшей и со
словами "ну,  мне тут делать нечего!",  не оглядываясь,  припустила по
улице.









Пальцы мальчика сжали серебряный ключ,  и в тот же миг,  откидывая  со
лба Джейка пряди потных волос,  в коридор дохнул горячий нездешний ве-
тер.  На неком подсознательном уровне мальчик наконец понял, что такое
этот дом и что происходит.  В доме не просто был привратник - этот дом
сам был привратником:  каждая досочка, каждая чешуйка черепицы, каждый
карниз и каждый подоконник - и сейчас он спешил за незваным гостем, на
ходу обретая некое наудачу слепленное из разных кусков подобие  своего
истинного обличья. Он намеревался поймать Джейка раньше, чем тот суме-
ет воспользоваться ключом.  За исполинской белой  головой  и  горбатой
глыбой  плеча мальчик видел,  как доски,  черепица,  провода,  осколки
стекла,  даже входная дверь и сломанные перила летят по главному кори-
дору  в  бальный зал и пристают к громоздящейся там нескладной фигуре,
неотвратимо приближая завершающий миг творенья - рождение урода, кото-
рый и сейчас уже старался схватить Джейка своей невообразимой ручищей.

Тут Джейк выдернул из отверстия в полу свою собственную руку и увидел,
что ее облепили громадные неповоротливые жуки.  Он шлепнул ладонью  по
стене,  чтобы сбить копошащихся насекомых,  и вскрикнул - стена сперва
расступилась,  а затем попыталась сомкнуться вокруг  его  запястья.  В
последнюю секунду Джейк вырвал руку и воткнул серебряный ключ в сереб-
ряную скважину.

Штукатурник снова взревел,  но его рев тотчас потонул в стройных мело-
дичных кликах. Джейк узнал это многоголосье: его он слышал на пустыре,
но тогда голоса звучали тихо,  словно сквозь дрему. Теперь это был не-
сомненный клич торжества.  Мальчик вновь исполнился уже изведанной од-
нажды безграничной,  непоколебимой уверенности. На этот раз он не сом-
невался,  что не разочаруется.  Он услышал голос, и никакие иные подт-
верждения уже не требовались: это был голос розы.

Тусклый свет,  проникавший из прихожей,  заслонила  штукатурная  рука.
Вырвав  вторую  створку раздвижной двери,  она протиснулась в коридор.
Поверх руки, не сводя с Джейка глаз, в просвет с маху вдвинулась физи-
ономия.  Рука, шевеля пальцами, как огромный паук - лапами, поползла к
мальчику.

Джейк повернул ключ и почувствовал,  как от кисти к плечу стремительно
прокатилась  силовая  волна.  Он  услышал гулкий глухой щелчок - замок
открылся.  Джейк схватился за ручку, повернул ее и рванул дверь. Дверь
распахнулась. Увидев, что за ней, мальчик издал крик ужаса и смятения.

Сверху донизу  и  от  края до края дверной проем был забит землей.  Из
нее,  словно пучки проводов, высовывались корни. По повторяющему очер-
тания двери земляному прямоугольнику туда-сюда ползали черви,  сконфу-
женные, казалось, не меньше Джейка. Одни ныряли обратно в толщу дерна,
другие все ползали,  словно никак не могли взять в толк,  куда подева-
лась земля,  которая только что была под ними. Один червяк упал Джейку
на кроссовку.

Из повторявшего  контур  замочной скважины отверстия в земле Джейку на
рубашку упало пятнышко мутного белого дневного света.  За  отверстием,
такой близкий и такой недосягаемый, слышался шум дождя и глухие раска-
ты грома в открытом небе. Потом замочную скважину тоже что-то заслони-
ло, и исполинские белые пальцы схватили Джейка за ногу пониже колена.









Роланд бросил шкуру,  вскочил и бегом кинулся к Сюзанне.  Он подхватил
ее под мышки и бережно и осторожно -  так  бережно  и  осторожно,  как
только  мог  - потащил через круговину туда,  где,  не чувствуя жгучих
укусов градин, припал к земле Эдди.

- Отпустишь его, когда я скажу, Сюзанна! - крикнул Роланд.- Ясно? Ког-
да я скажу!

Ничего этого Эдди не видел и не слышал.  Он слышал только слабый отча-
янный крик Джейка, несущийся из-за двери.

Пришло время воспользоваться ключом.

Он вытащил ключ из-за пазухи, вставил в нарисованную замочную скважину
и попытался повернуть.  Ключ поворачиваться не желал. Ни на миллиметр.
Эдди поднял голову и, не замечая ледяных горошин, которые яростно зас-
тучали по лицу,  оставляя на лбу, на щеках, на губах вмятины и красные
пятна, взвыл:

- НЕТ! О БОЖЕ, ПРОШУ ТЕБЯ! НЕТ!

Но ответа от Всевышнего не получил;  лишь в небе, где стремительно бе-
жали вперегонки тучи, блеснула молния да опять, в который уж раз, гря-
нул гром.









Джейк подпрыгнул,  ухватился за цепь висевшей над ним лампы и вырвался
из цепких пальцев привратника. Он качнулся назад, оттолкнулся от плот-
но утрамбованной земли в проеме двери,  и, как Тарзан на лиане, поджав
ноги,  устремился  вперед.  Подлетая к норовящей схватить его огромной
руке, Джейк резко выбросил ноги вперед. Штукатурка разлетелась на кус-
ки,  обнажив грубые сочленения деревянного каркаса.  Штукатурник взре-
вел.  Сквозь этот вопль,  в котором звучала голодная ярость, Джейк ра-
зобрал иные звуки: весь Особняк рушился, как дом в рассказе Эдгара Ал-
лана По.

Мальчик откачнулся на цепи назад,  налетел на стену спрессованной зем-
ли,  блокировавшей дверной проем, и опять полетел вперед. Рука потяну-
лась вверх,  к нему, и мальчик неистово забрыкался, делая ногами "нож-
ницы".  Деревянные  пальцы  сомкнулись,  что-то  больно укололо ступню
Джейка. Обратно парнишка унесся без одной кроссовки.

Джейк попытался перехватить цепь повыше.  Это ему удалось,  и мальчик,
как по канату,  полез к потолку. Наверху что-то глухо стукнуло, затре-
щало; на запрокинутое взмокшее лицо Джейка посыпалась мелкая известко-
вая пыль. Потолок начал проседать, звено за звеном стравливая цепь. Из
конца коридора донесся глухой протяжный хруст  -  Штукатурник  наконец
протиснул в отверстие хищную голодную физиономию.

С пронзительным воплем Джейк беспомощно качнулся ему навстречу.









Паника и ужас Эдди вдруг прошли. Юношу облек плащ ледяного спокойствия
- плащ, многажды ношенный Роландом Галаадским; единственная броня, ка-
кой располагал истинный стрелок.  единственная, в какой истинный стре-
лок нуждался.  В тот же миг в мозгу у Эдди заговорил некий голос.  Вот
уже  три месяца молодого человека неотступно преследовали подобные го-
лоса - голос матери,  голос Роланда и,  конечно, голос Генри. Однако в
том голосе,  что звучал в ушах у Эдди сейчас, юноша с облегчением рас-
познал свой собственный, наконец-то бесстрастный, бесстрашный и рассу-
дительный.

"Ты видел очертания ключа в огне и вновь,  в дереве, и оба раза - пре-
восходно.  Но затем надел на глаза повязку страха и ослеп.  Сними  ее.
Сними и посмотри еще раз. Может быть, и сейчас еще не слишком поздно".

Эдди смутно сознавал,  что стрелок угрюмо, в упор смотрит на него; что
Сюзанна слабеющим,  но по-прежнему дерзким голосом визгливо честит де-
мона;  что за дверью, умирая от ужаса (или теперь уже просто умирая?),
отчаянно кричит Джейк.

Не обращая ни на кого из них внимания, Эдди вытащил деревянный ключ из
нарисованной замочной скважины двери, которая теперь была настоящей, и
внимательно всмотрелся в него,  пытаясь вновь пережить  невинный  вос-
торг, какой порой знавал ребенком; восторг от того, что видишь скрытые
в бессмыслице понятные очертания.  И прозрел:  вот место, где допущена
ошибка; оно так и бросалось в глаза - непостижимо, как он умудрился не
заметить этого с самого начала.  И верно, без повязки не обошлось, по-
думал Эдди.  Камнем преткновения,  конечно, оказалась s-образная зако-
рючка на конце ключа. Второй изгиб был жирноват. Самую малость.

- Нож,- сказал Эдди,  протягивая руку,  как хирург в операционной. Ро-
ланд без единого слова шлепнул нож ему в ладонь.

Эдди прочно  зажал кончик лезвия между большим и указательным пальцами
правой руки и склонился над ключом, не обращая внимания на град, обру-
шившийся  на его незащищенную шею.  Таящийся в дереве контур проступил
четче - проступил с чудесной и несомненной реальностью.

Нож коснулся дерева и повторил изгиб.

Один раз.

Нежно и осторожно.

С округлого зубчика,  которым заканчивалась бородка ключа,  поднялась,
сворачиваясь тугим колечком,  одна-единственная ясеневая стружка, тон-
кая почти до прозрачности.

Джейк Чэмберс по другую сторону двери снова завизжал.









Цепь с лязгом и звоном оборвалась,  и Джейк рухнул вниз, всей тяжестью
приземлившись на колени.  Привратник торжествующе взревел.  Гигантская
рука обхватила бедра Джейка и потащила мальчика в глубь  коридора,  от
двери.  Джейк  уперся ногами в пол перед собой - безрезультатно:  рука
привратника лишь крепче стиснула его и поволокла дальше по больно впи-
вающимся в кожу острым щепкам и затупившимся от ржавчины гвоздям.

Физиономия Штукатурника закупоривала вход в коридор плотно, как пробка
- бутылку.  Чтобы так далеко проникнуть в узкое пространство прихожей,
привратнику пришлось поднатужиться,  и это напряжение смяло едва наме-
ченные черты, придав ему новый облик; облик чудовищно уродливого трол-
ля.  Страшилище разинуло пасть,  готовое пожрать мальчика. Вне себя от
ужаса Джейк лихорадочно зашарил в поисках  ключа,  желая  использовать
его как некий последний,  решающий талисман.  но ключ, разумеется, ос-
тался в двери.

- Гад паршивый!  - срывая голос,  крикнул Джейк и,  прогнув спину, как
ныряльщик на Олимпиаде, изо всех сил рванулся назад, не обращая внима-
ния на обломки досок,  шипами строгого ошейника впившиеся в  тело.  Он
почувствовал,  как  джинсы  поехали с бедер вниз,  и тут державшие его
пальцы на миг ослабли.

Джейк вновь рванулся.  Рука ожесточенно сжалась  в  кулак,  но  джинсы
мальчика  уже соскользнули к коленям,  а сам Джейк врезался в пол ран-
цем,  который, как подушка, смягчил удар. Рука ослабила хватку - веро-
ятно,  желая понадежнее ухватить жертву. Джейку удалось слегка согнуть
колени,  и,  когда рука опять сдавила его,  он с силой распрямил ноги.
Одновременно  рука дернула мальчика назад,  и произошло именно то,  на
что рассчитывал Джейк. Пальцы Штукатурника стащили с него джинсы вмес-
те  со второй кроссовкой,  и он вновь обрел свободу - по крайней мере,
временную.  На глазах у мальчика исполинская рука повернулась  на  за-
пястье  из  досок  и  рассыпающейся штукатурки и затолкала в пасть его
штаны. В следующий миг Джейк уже полз на четвереньках к забитой землей
двери,  позабыв  об осколках рухнувшего абажура и желая только одного:
вновь заполучить ключ.

Он был почти у самой двери,  когда рука ухватила его за голые  ноги  и
потащила обратно.









Наконец ключ был готов - полностью и окончательно.

Эдди снова вставил его в скважину и надавил посильнее.  Секундное соп-
ротивление. и ключ под рукой молодого человека провернулся. Эдди услы-
хал,  как сработал замыкающий механизм и отодвинулась щеколда; почувс-
твовал, как ключ, выполнив свое предназначение, в тот же миг разломил-
ся надвое.  Он обеими руками взялся за темную полированную ручку и по-
тянул.  Словно что-то огромное, тяжелое пришло в движение, поворачива-
ясь на невидимой оси.  Эдди почудилось,  что его руке дарована безгра-
ничная сила,  и он ясно понял:  между двумя мирами вдруг  установилась
связь, проход открылся.

На миг  закружилась  голова,  пропала  способность  ориентироваться  в
пространстве, и, заглянув в дверной проем, Эдди сообразил, почему: хо-
тя  он  смотрел  вниз  -  вертикально вниз,- видел он в горизонтальной
плоскости, словно скрытые призмы и зеркала создавали странную оптичес-
кую иллюзию. Потом Эдди увидел Джейка: исполинская рука утаскивала от-
чаянно тормозящего локтями парнишку в глубь засыпанного стеклом и шту-
катуркой  коридора.  А  еще  он  увидел  поджидавшую Джейка чудовищную
пасть,  выдыхавшую клубы белого густого тумана - не то дыма, не то пы-
ли.

- Роланд! - заорал Эдди.- Роланд, оно его схва.

И отлетел в сторону.









Сюзанна поняла,  что ее поднимают и стремительно кружат на месте.  Мир
виделся ей словно с карусели - размытым скоростью сплошным кругом, где
все сливалось воедино:  камни-часовые,  серое небо, усеянная градинами
земля.  и в ней - прямоугольная дыра,  похожая на люк.  Оттуда неслись
истошные вопли.  В теле Сюзанны бился и неистовствовал демон, движимый
единственным желанием удрать подобру-поздорову, но бессильный осущест-
вить это желание без ее на то позволения.

- Ну! - кричал Роланд.- Выпускай! Выпускай же! Во имя отца своего, Сю-
занна, выпусти его немедля!

И она выпустила.

Она рассекла силки, что-то вроде сплетенной из камышинок сети, которые
(с помощью Детты) мысленно соорудила для демона,  и почувствовала, как
демон тут же отлетел от нее.  На мгновение  Сюзанна  ощутила  страшную
пустоту,  пугающую пустотелость,  но их тотчас затмило облегчение, а с
ним - отвратительное чувство, что ее опоганили и вываляли в грязи.

Когда незримая тяжесть перестала давить на Сюзанну, молодая женщина на
миг увидела демона - силуэт, даже отдаленно не напоминавший человечес-
кий и похожий на морского дьявола, ската с огромными, закручивающимися
по краям крыльями;  снизу вперед и вверх торчало нечто загнутое, похо-
жее на страшный грузчицкий крюк.  Сюзанна  увидела-почувствовала,  как
эта тварь промелькнула над зияющей в земле ямой. Увидела Эдди, круглы-
ми глазами уставившегося куда-то вверх.  Увидела,  как  Роланд  широко
раскинул руки, чтобы поймать демона.

Стрелок пошатнулся,  едва не сбитый с ног невидимой тяжестью. Качнулся
вперед, держа в охапке пустоту.

Крепко сжимая невидимку в объятиях,  он прыгнул в дверной проем и  ис-
чез.









Коридор Особняка вдруг залил белый дневной свет;  градины застучали по
стенам,  запрыгали по сломанными половицам.  Джейк  услышал  смятенные
крики,  и из двери появился стрелок.  Казалось,  он соскочил в дверной
проем,  словно плоскость двери находилась под,  а не перед  ним.  Руки
стрелка были до отказа вытянуты вперед, кончики пальцев сплетены.

Джейк почувствовал, что его ступни вдвигаются в пасть привратника.

- Роланд! - пронзительно завопил он.- Роланд, на помощь!

Стрелок расцепил пальцы, и его руки немедленно оказались широко раски-
нуты. Он пошатнулся, отступил. Над головой Джейка, уже ощутившего при-
косновение  зазубренных  клыков,  готовых разорвать плоть и раздробить
кости,  пронеслось что-то огромное,  стремительное, как порыв ветра. В
следующую секунду клыков как не бывало, а рука, крепко державшая маль-
чика за обе ноги, разжалась. Из пасти привратника понесся тонкий свер-
лящий вой,  какого не издать ни одному земному существу,  но этот крик
боли и удивления тут же заглох,  словно вбитый обратно  в  пропыленную
глотку.

Роланд схватил Джейка и рывком поставил на ноги.

- Пришел! - кричал Джейк.- Ты правда пришел!

- Пришел, да. Ибо боги были милостивы, а мои друзья - отважны.

Привратник опять  заревел,  и  Джейк разрыдался от ужаса и облегчения.
Дом теперь скрипел и стонал, как корабль, идущий ко дну в бурном море.
Со  всех  сторон  сыпались  обломки дерева и куски штукатурки.  Роланд
подхватил Джейка на руки и побежал к двери. Рука Штукатурника, лихора-
дочно  хватавшая воздух,  наткнулась на обутую в сапог ногу стрелка и,
закрутив Роланда волчком,  отшвырнула его к стене, которая вновь попы-
талась укусить.  Не останавливаясь, Роланд обернулся, выхватил револь-
вер и дважды выстрелил в слепо шарившую по прихожей  руку,  обратив  в
известковую пыль один топорно изваянный палец. Лицо привратника позади
беглецов из белого сделалось грязно-лиловато-черным,  словно он чем-то
подавился  -  чем-то,  мчавшимся так быстро,  что оно влетело чудищу в
пасть и пробкой засело в горле, не успев сообразить, что делает.

Отвернувшись, Роланд проскочил в дверь.  Хотя никаких видимых препятс-
твий там не было,  на долю секунды стрелок встал как вкопанный, словно
дорогу ему преградила натянутая в дверном проеме незримая сеть.

Потом он почувствовал у себя в волосах руки Эдди,  и его рванули -  не
вперед, а вверх.









Появление Роланда с Джейком в сыром воздухе под утихающим градом напо-
минало рождение младенца из материнской утробы.  Роль повитухи,  как и
предсказывал  стрелок,  досталась Эдди.  Молодой человек растянулся на
земле, приник к ней грудью и животом и, по плечо погрузив руки в двер-
ной проем, обеими пятернями крепко вцепился Роланду в волосы.

- Сьюзи! Помоги!

Она подползла,  просунула руку в отверстие и ухватила Роланда под под-
бородок.  Из проема показалась запрокинутая голова стрелка, оскаливше-
гося от боли и натуги.

Эдди почувствовал,  что что-то рвется, и в руке у него остался большой
клок тронутых сединой волос стрелка.

- Он сейчас сорвется!

- Никуда.  этот козел.  не денется! - задыхаясь, выдавила Сюзанна и со
страшной силой рванула Роланда на себя, точно хотела сломать ему шею.

Из дверного  проема  в центре круговины вынырнули две маленькие руки и
мертвой хваткой вцепились в край ямы.  Избавленный от  тяжести  Джейка
Роланд высунул наружу локоть, уперся им в землю, подтянулся и в следу-
ющий миг уже поднимался из дыры.  Эдди тем временем схватил Джейка  за
запястья и вытянул наверх.

Джейк перевернулся на спину и лежал, отдуваясь.

Эдди повернулся к Сюзанне,  обнял и,  смеясь и плача, принялся осыпать
поцелуями ее лоб, щеки, шею. Сюзанна прижалась к нему, тяжело дыша. но
на ее губах играла довольная улыбочка, а рука медленно, с удовлетворе-
нием гладила мокрые волосы Эдди.

Снизу неслась какофония зловещих звуков:  пронзительный  скрип,  визг,
ворчание, глухие удары, треск и грохот.

Не поднимая головы, Роланд отполз от дыры. Всклокоченные волосы стояли
дыбом. По щекам текли тонкие струйки крови.

- Закрой! - с трудом вымолвил он, обращаясь к Эдди.- Во имя отца свое-
го, закрой дверь!

Эдди подтолкнул ее, и гигантские невидимые петли довершили дело. Дверь
с оглушительным стуком захлопнулась,  оборвав все подземные звуки.  На
глазах у Эдди границы двери побледнели и истаяли,  вновь превратившись
в смазанные отметины на сырой земле.  Дверная ручка утратила  трехмер-
ность и опять стала кружком,  нарисованным Эдди палочкой. На месте за-
мочной скважины остался лишь грубый контур, откуда, словно рукоять ме-
ча из камня, торчал обломок деревяшки.

Сюзанна подползла  к  Джейку  и,  осторожно потянув за плечи,  помогла
сесть.

- С тобой все в порядке, миленький?

Мальчик тупо посмотрел на нее. Он еще не очнулся от потрясения.

- Да, по-моему. Где он? Где стрелок? Мне надо его кое о чем спросить.

- Я здесь,  Джейк,- отозвался Роланд.  Он поднялся на ноги,  нетвердой
походкой подошел к Джейку, присел рядом с ним на корточки и недоверчи-
во коснулся гладкой щеки мальчика.

- В этот раз ты не дашь мне сорваться?

- Нет,- сказал Роланд.- Ни сейчас,  ни когда бы то ни было впредь.- Но
в глубочайших потемках его души шевельнулась память о Башне, а с ней -
сомнение.









Град перешел в сильный ливень,  но на севере,  за расходящимися тучами
Эдди  заметил  проблески  синевы.  Гроза  вскоре должна была утихнуть.
Впрочем, времени, чтобы вымокнуть до нитки, оставалось довольно.

Эдди вдруг с удивлением обнаружил,  что его это совершенно не волнует.
Он не помнил, чтобы когда-нибудь чувствовал себя так спокойно, в таком
ладу с самим собой,  таким полностью обессилевшим.  Безумная  авантюра
еще не закончилась - по правде говоря,  Эдди подозревал,  что она едва
началась,- но сегодня они одержали крупную победу.

- Сьюзи?  - Он отвел пряди волос с ее лица и заглянул в темные глаза.-
Ты в порядке? Эта тварь сделала тебе больно?

- Капельку,  но это ничего. Я в норме. По-моему, демон или не демон, а
эта стервоза Детта Уокер по-прежнему остается Чемпиенкой Забегаловок И
Их Окрестностей.

- Чего-чего?

Сюзанна озорно усмехнулась.

- Так.  теперь-то уж ничего особенного, слава Богу. А с тобой как, Эд-
ди? Все хорошо?

Эдди прислушался,  не раздастся ли голос Генри,  и ничего не  услышал.
Ему пришло в голову, что, может быть, голос Генри исчез окончательно и
бесповоротно, навсегда.

- Хорошо? Замечательно! - ответил он со смехом, снова обнимая Сюзанну.
Поверх ее плеча ему было видно,  что осталось от двери: несколько едва
различимых линий и углов. Вскоре дождь смоет и их.









- Как вас зовут? - спросил Джейк женщину, ноги у которой заканчивались
чуть выше колена.  Он вдруг сообразил,  что, вырываясь от привратника,
остался без штанов,  и потянул подол  рубашки  вниз,  прикрыть  трусы.
Собственно, если уж на то пошло, от платья Сюзанны тоже мало что оста-
лось.

- Сюзанна Дийн,- ответила она.- Как тебя зовут, я уже знаю.

- Сюзанна,- задумчиво сказал Джейк.- Но,  наверное, вряд ли ваш отец -
владелец железнодорожной компании. или?..

На лице Сюзанны отобразилось изумление, потом она запрокинула голову и
расхохоталась.

- Да нет же,  миленький,  с чего ты взял?  Мой отец был зубным врачом.
Просто потом он изобрел несколько разных штучек и разбогател. А почему
ты спрашиваешь?

Джейк не ответил.  Он переключил свое внимание на Эдди. Ужас уже исчез
с лица мальчика,  и в глазах вновь появилось то холодное,  оценивающее
выражение, которое Роланд так хорошо помнил по их встрече на постоялом
дворе.

- Здорово, Джейк,- сказал Эдди.- Рад видеть тебя, чувачок.

- Привет,-  ответил  Джейк.-  Мы с тобой сегодня уже виделись.  Только
тогда ты был куда моложе.

- Десять минут назад я тоже был куда моложе. Ты в порядке?

- Да,- сказал Джейк.- Несколько царапин,  вот и все.-  Он  огляделся.-
Поезд вы еще не нашли.- Это не был вопрос.

Эдди с Сюзанной озадаченно переглянулись, но Роланд только отрицатель-
но мотнул головой:

- Поезд? Нет.

- А твои голоса исчезли?

Роланд кивнул.

- Как не бывало. А твои?

- И мои. Я опять одно целое. И ты тоже.

Не сговариваясь, движимые одним порывом, они посмотрели друг на друга.
Роланд схватил Джейка в охапку,  и неестественное спокойствие мальчика
разлетелось вдребезги.  Джейк залился слезами облегчения - так  плачет
измученный ребенок,  который долго плутал в одиночестве, много страдал
и наконец вновь оказался в безопасности. Когда руки Роланда сомкнулись
на  спине мальчика,  руки Джейка обвились вокруг шеи стрелка,  стиснув
ее, как стальными обручами.

- Я никогда больше не покину тебя,- вымолвил Роланд.  Теперь и  он  не
смог  сдержать  слез.- Клянусь именами всех своих праотцев,  я никогда
больше тебя не покину.

Но сердце стрелка,  чуткий и безмолвный вечный узника,  встретило  это
обещание не просто с удивлением, но с сомнение.