СТЕФАН ХАИМ
СИНДРОМ ВАКСМУТА
Я проснулся с каким-то непривычным и странным ощущением: что-то было
не так.
Пишущая машинка стояла на письменном столе на том же месте, где я ее
оставил. Курительные трубки аккуратными рядами покоились на подставке,
брюки валялись на стуле, куда я их бросил, перед тем как лечь в постель.
Дело было не в коньяке: я пью его каждый вечер по рюмочке для крово-
обращения. Марихуану я не курю, гашиша не употребляю, ЛСД не принимаю.
Сюзанна заходила, можно подсчитать, в прошлый понедельник: тут я придер-
живаюсь золотого правила. С тех пор как мне исполнилось семнадцать лет,
онанизмом я больше не занимаюсь.
Чувство, что со мной что-то не так, не проходило. Самое удивитель-
ное, что как только я попробовал приподняться, то почувствовал, что
центр тяжести куда-то переместился. И вообще, каждое мое движение стало
какимто непривычным: потяжелело сзади ниже пояса и в груди. Я почесал
бороду.
Борода?! Куда, черт побери, девалась моя борода? Я бросился к зерка-
лу. Я знал, что этому в человеческий рост зеркалу, купленному в первок-
лассном магазине и вставленному в раму из красного дерева, я мог дове-
рять. И еще я знал, что в комнате, кроме меня, никого не было, так что
отражение в зеркале могло принадлежать только мне. И это я?
Человека можно опознать по зубам. Зубы в зеркале со всей очевид-
ностью принадлежали мне: две коронки и привычный протез были на месте.
Нос тоже как две капли воды походил на мой, хотя он казался менее внуши-
тельным, чем вчера, и более симпатичным. Брови, серо-зеленые глаза с
желтыми точечками в зрачках были тоже моими.
Дрожащими руками я расстегнул на груди пижаму. Груди в зеркале выг-
лядели для грудей недурно, их весьма симпатичные соски могли бы понра-
виться мне, будь они у какой-нибудь женщины. Женщины? Но ведь я же -
мужчина! Я сунул руку вниз. Пресвятая Мария! Я чуть было не разорвал на
себе пижамные брюки. Взглянул туда раз, затем другой. Нет, этого не мо-
жет быть! Не скажу, что сия часть моего тела, теперь уже бесследно ис-
чезнувшая, отличалась особой формой или особым размером и вызывала вос-
хищение Сюзанны или прочих дам, но она служила мне верой и правдой, она
меня устраивала. На какое-то мгновение мне пришла в голову мысль, что
некий сумасшедший хирург без моего ведома сделал мне ночью операцию. Я
попробовал обнаружить шрам. Увы, его не было. Там оказалось только небе-
зызвестное отверстие.
Доктор Таубер был нашим семейным врачом. Это он помог мне появиться
на свет. Мать всегда с большим удовольствием рассказывала, как доктор
Таубер, зайдя в комнату, подошел к ее кровати и возвестил: - Мальчонка.
Прелестный мальчонка! Уж кому-кому, а доктору Тауберу известно, что у
меня там было вначале, а чего не было.
С одеванием все обстояло теперь не так-то просто. У меня в квартире
имелся бюстгальтер, оставленный одной из предшественниц Сюзанны. Однако
эта вещица оказалась слишком мала. Мой зад с трудом втиснулся в брюки,
пиджак подозрительно оттопырился, и я, невзирая на теплую, солнечную по-
году, решил надеть плащ.
- Здорово же вы изменились, - приветствовал меня доктор Таубер. -
Немудрено, что полиция не одобряет эту моду на бороды. Без бороды вы
совсем другой человек.
- Другой человек, - пробормотал я. - Хорошо бы, если бы дело было
только в этом.
Он сунул палец в ухо, словно там скопилась вода. Мой голос звучал
почти на октаву выше обычного: я говорил альтом.
- Доктор, - произнес я. - У меня неприятности. Он взглянул на меня с
беспокойством и растерянностью.
- Вы должны мне помочь, доктор. У меня... не знаю, как это вам объ-
яснить, но это просто ужасно.
- Ну, ну, - возразил он. - Быть может, все не так уж и плохо. Ведь
одолели же мы с вами корь и свинку, поломанные кости тоже починили, да и
с той скверной инфекцией справились. Как-нибудь одолеем и вашу новую
хворь. Раскройте-ка рот.
- Доктор, - сказал я. - Дело не только в голосе. - Я начал разде-
ваться. - Это везде. - Что-везде?
Он вдруг изменился в лице. Его рот то открывался, то закрывался, как
у выброшенной на берег рыбы.
- Я же сказал вам, что у меня неприятности, - пояснил я, желая по-
мочь ему преодолеть первое изумление.
- Сударыня, - произнес он после того, как пришел в себя. - Не пони-
маю, зачем вам понадобилось разыгрывать из себя мужчину, да еще так хо-
рошо знакомого мне молодого человека. Знаете что...
- Доктор, - мягко прервал я его. - Вы видите шрам у меня на руке? Вы
ее зашивали, когда мне было три месяца. Это спасло мне жизнь. А теперь
взгляните на мою ногу. Нет, не на эту. Третий палец выступает над чет-
вертым. Вы ведь знаете, что я так и родился. У нас это в роду. Он кив-
нул.
Я перечислил еще несколько подробностей, о которых знали только мы с
ним. Упомянул даже о своем прикусе.
- Если этого недостаточно, - сказал я, - я могу предоставить и отпе-
чатки пальцев, сделанные во время прохождения армейской службы. Уж
они-то докажут, что яэто я.
- Но ведь в армии вы были мужчиной, - беспомощно возразил он.
- Зато теперь я, кажется, женщина. Поэтому-то я и пришел к вам на
прием.
Он нерешительно подошел ко мне и потрогал мою грудь. Она была насто-
ящая, без малейших признаков воздействия силикона или еще каких-либо
средств, используемых в пластической хирургии.
- Но если вы - действительно вы, - взволнованно воскликнул он, - и
если вы были тем, кем, насколько я знаю, вы были, то это просто неверо-
ятно! Потрясающе! Для медицины это то же самое, что расщепление атомного
ядра для физики. Вас надо показать Ваксмуту...
Мне стало как-то не по себе при мысли, что для медицины я то же, что
первый расщепленный атом для физики.
- Ваксмут - это как раз то, что вам нужно. Все гермафродиты города
лечились у него. - Но я ведь не гермафродит!
- Ваксмут вам скажет, кто вы. Возможно, для вас придется найти новый
термин. Тут может быть совершенно новая разновидность. И вы ее первый
представитель, что-то вроде нового Адама. - Новой Евы, - уточнил я. -
Мне можно одеваться?
Профессор и доктор всевозможных наук Анатоль Ваксмут был холоден и
бесстрастен: тип ученого, сущность которого определял научный подход к
людям и вещам. И все-таки я почувствовал, что сообщение доктора Таубера
его чрезвычайно взволновало.
Доктор Таубер изложил факты и предоставил своему коллеге самому де-
лать выводы. Профессор Ваксмут задал мне несколько коротких вопросов: не
принимал ли я какие-нибудь гормоны в виде таблеток или внутривенно? Не
ел ли и не пил ли в последние месяцы чего-нибудь необычного, в особен-
ности восточного? Не подвергался ли облучению рентгеновскими, космичес-
кими или какими-нибудь иными лучами? Не замечал ли у себя в последнее
время непривычных опухолей или морщин, какихнибудь новых необычных вле-
чений, не только сексуального характера?
На все эти вопросы я грудным женским голосом дал отрицательный от-
вет. Профессор Ваксмут, по-видимому, ничего другого и не ожидал. Движе-
нием руки он предложил мне взобраться на гинекологическое кресло. Доктор
Таубер, почувствовав мое волнение от предстоящего мне впервые гинеколо-
гического обследования, держал меня за руку, в то время как профессор
констатировал наличие полного набора тех свойств, с которыми до сих пор
я встречался лишь при других обстоятельствах.
- И ни малейших признаков мужского начала, - объявил наконец профес-
сор Ваксмут. - Необходимо, конечно, проверить ее, то есть его гормональ-
ный состав.
Он вызвал медсестру и велел ей взять у меня десять кубиков крови, а
пробирку поставить отдельно: он сам, мол, проведет анализы.
Пока сестра прокалывала мне вену и извлекала оттуда мою родную тем-
но-красную кровушку, он приступил к срочному консилиуму с доктором Тау-
бером: речь шла о методе, позволявшем установить возможную мутацию пси-
хики по аналогии с мутацией органов.
Меня это интересовало меньше всего. Меня волновали скорее вопросы
практического порядка. Должен ли я, например, делать вид, что являюсь
мужчиной, в то время как таковым уже не являлся. В этом случае любой об-
щественный туалет может стать для меня роковым. Если же я начну носить
юбку, туфли на высоких каблуках и женскую прическу, я наверняка потеряю
массу клиентов. Кроме того, мне претила снисходительная манера некоторых
судей по отношению к женщинам-адвокатам. Проблем появилось великое мно-
жество, вплоть до пуговиц, которые мне предстояло научиться застегивать
с другой стороны. Оба медика, казалось, пришли к общему мнению.
Профессор Ваксмут подождал, пока я оденусь, а затем сообщил свой ди-
агноз:
- У вас совершенно необычный для моей практики случай. Я еще раз по-
листаю специальную литературу, хотя почти уверен, что там ничего не най-
дется. Не поймите меня превратно: я настроен вполне оптимистично. Как
только будет готов ваш гормональный анализ, мы начнем превентивное лече-
ние, окончательное лечение назначим, когда обнаружим причины вашей мута-
ции. Я сильно подозреваю ваши гены, эти маленькие носители зашифрованной
информации, которые, как вам известно, определяют рост и характер кле-
ток. Вполне возможно, что изменение генов и повлияло на ваши половые ор-
ганы. Но целый комплекс других факторов, несомненно, способствовал этому
процессу. Это-то и привело к столь радикальной мутации за такое короткое
время. Необходимо будет провести всесторонние исследования, консульта-
ции, множество анализов. Мы привлечем для этого крупнейших специалистов:
биологов, генетиков, гинекологов, биофизиков, а в случае необходимости -
и представителей других научных направлений. Мы не причиним вам никакой
боли. Мы только просили бы вас быть готовым для дальнейших тестов. Ко-
нечно, если вы предпочитаете, чтобы мы ничего не предпринимали, если же-
лаете оставаться тем, кем вы стали (а на мой взгляд, вы абсолютно здоро-
вая женщина), я не могу навязывать вам свою помощь. Однако в интересах
науки и в ваших собственных интереса, сударыня, прошу прощения, сударь,
я бы весьма высоко оценил вашу готовность помочь нам прояснить этот
столь исключительный, столь уникальный и столь многообещающий феномен,
который я хотел бы назвать "синдромом Ваксмута".
Маленькая и сама по себе безобидная заметка в журнале по прикладной
сексологии привела снежный ком в движение.
Журнал сообщил, что проф, д-р, д-р, д-р Анатоль Ваксмут, известный
сексолог и гормонотерапевт, в кругу коллег сделал сообщение о том, что
ему удалось обнаружить случай полной спонтанной мутации (от мужской осо-
би к женской) у одного из взрослых представителей класса высших позво-
ночных. Профессор Ваксмут работает над описанием данного случая, кото-
рый, повидимому, является уникальным.
Несколько дней спустя одна из местных газет опубликовала на первой
полосе заметку по поводу информации в журнале по прикладной сексологии.
В ней уточнялось, что представителем класса высших позвоночных, о кото-
ром шла речь, в действительности является представитель рода человечес-
кого и что сей мутированный экземпляр - видный молодой адвокат. Имя его
по понятным соображениям, разумеется, не называлось, хотя редакции оно
якобы хорошо известно. В двух соседних колонках были помещены моя фотог-
рафия, лицо на которой во избежание возможного судебного иска частично
закрывал черный прямоугольник, а также вольный рисунок, изображавший ме-
ня после мутации, да еще в бикини.
За сообщением следовали набранные курсивом несколько абзацев, вышед-
ших из-под пера научного консультанта газеты. В них говорилось о больших
заслугах проф, д-ра, д-ра, д-ра Анатоля Ваксмута и предсказывалось, что
открытие нового, по справедливости названного в его честь мутационного
синдрома навсегда прославит имя этого ученого. В редакционной статье на
четвертой полосе не без иронии отмечалось, что синдром Ваксмута, если он
не ограничится одним только господином (а пожалуй, теперь уже госпо-
жой...)... положит конец проблеме демографического взрыва на земле.
Если бы шутник, написавший эти строки, знал, как близок он был к
ужасной истине... Затем последовали один удар за другим. Газетам, инфор-
мационным агентствам, теле- и радиостанциям не потребовалось и десяти
минут, чтобы разузнать мою фамилию и мой адрес. Мой телефон звонил бесп-
рерывно. В вестибюле моего холостяцкого дома, у окна консьержки и у лиф-
тов толпились очереди. Друзья, с которыми я не виделся годами, теперь
заходили якобы случайно и интересовались, как я перенес мутацию. Репор-
теры наперебой задавали мне вопросы, фотокорреспонденты то и дело проси-
ли немного повыше обнажить ногу. Одна телевизионная компания даже раздо-
была где-то пожарную лестницу, чтобы подняться до самого моего окна и
отснять несколько метров пленки, когда я в нижнем белье чистил зубы. Са-
мо собой разумеется, нашлись и недоброжелатели, утверждавшие, что вся
эта история не что иное, как колоссальное надувательство. Однако благо-
даря заявлению под присягой доктора Таубера и публичной демонстрации мо-
их отпечатков пальцев, сделанных в бытность солдатом, их заставили за-
молчать: доказательства были слишком неопровержимыми. Я получал предло-
жения от кинокомпаний, пожелавших использовать меня в качестве кинозвез-
ды в своих популярнейших фильмах, от телевидения, готового платить мне
любые деньги, будь то за получасовую или многосерийную программу в тече-
ние года, от многих наших знаменитых холостяков, готовых вести меня к
алтарю, от извращенцев всех возрастов, призывавших меня принять участие
в своих довольно странных игрищах. Мне предлагали должность судьи, пер-
вого в стране судьи-экс-мужчины. Самые известные университеты приглашали
меня возглавить кафедры. Женские объединения требовали докладов на тему:
как я себя чувствую в качестве женщины. Женское освободительное движение
назначило меня своим вице-президентом, ссылаясь на то, что, как бывший
мужчина, я особенно тонко чувствую неравноправие и дискриминацию, кото-
рым подвергается сегодняшняя женщина. Правительство планировало послать
меня за границу в качестве представителя его миролюбивой политики:
как-никак астронавтов и космонавтов насчитывалось уже несколько десят-
ков, а мутантов - всего один. Слава моя достигла своего апогея, когда
одна из подпольных преступных организаций стала угрожать, что похитит
меня. В качестве ценнейшего индивида нации я круглосуточно находился под
охраной полиции.
Однако Ваксмут был недоволен. Он становился все раздражительнее, хо-
тя я регулярно ходил к нему на прием.
- Ваша жизнь принадлежит науке, - ворчал он, - а не этому цирку.
Весь мир говорит о синдроме Ваксмута, а мы не имеем ни малейшего понятия
о том, что он из себя представляет и откуда взялся. А что происходит с
вашими генами? Изменились ли вы? Если да, то как? Вы хоть и научились
наконец-то произносить без запинки "дезоксирибонуклеиновая кислота", но
разве мы знаем, какое влияние она оказала на внезапное изменение вашего
пола? Перед нами только вы - симпатичная молодая женщина с мужским прош-
лым, и это все, что мы действительно знаем. Но это было известно нам и в
тот день, когда доктор Таубер привел вас ко мне на прием. - Он оборвал
себя. - Ах, ничего-то вы не понимаете! Однако мне показалось, что я его
понимаю. Во мне шевельнулось что-то, похожее на женский инстинкт. Но был
ли я теперь женщиной? Я имею в виду - в душе?
Крупный коллоквиум, которому надлежало ответить на этот вопрос, за-
кончился явным провалом. Ряд за рядом заполнили корифеи науки из разных
стран мира: психологи, психиатры, сексологи и так далее. Профессор Вакс-
мут и я сидели на небольшом возвышении, пресса расположилась на галерке,
повсюду стояли телекамеры. Вопросы задавались самые каверзные.
Мне следовало, по-видимому, отвечать на них вполне определенно, без
затей. Но, честно говоря, я и сам не знал, влечет ли меня все еще к жен-
щинам, или во мне уже выработался вкус к мужчинам. Интрижка с Сюзанной
закончилась, это правда. Она сказала, что готова оставаться со мной и
дальше, но я не решился использовать ее привязанность. А еще был случай
с одним молоденьким лифтером, вручившим мне корзину цветов от одной рек-
ламной фирмы. Он, покраснев вдруг, попросил разрешения разочек поцело-
вать меня в щеку, что я ему и позволил. Больше ничего не было. При той
суматохе, что постоянно окружала меня, не было просто никакой возможнос-
ти заниматься своими чувствами, будь то по отношению к мужчинам или жен-
щинам.
- Господа, - заявил я, - после долгих и бесплодных поисков ответа на
большинство вопросов, как мне ни жаль, я не могу прийти ни к какому ре-
шению. Я знаю только одно: из присутствующих в этом зале никто не воз-
буждает во мне каких бы то ни было чувств.
Это заявление вызвало смех и привлекло на мою сторону симпатии, но
оно не решило моих проблем. А на лице профессора Ваксмута я заметил вы-
ражение явной обиды.
Неожиданно мое положение изменилось. Мир потрясло сообщение информа-
ционных агентств с пометкой "срочно" о том, что в Ливерпуле портовый ра-
бочий Гэс Иммет превратился в женщину и взял себе имя Гвендолина. Нес-
колько часов спустя из Стамбула сообщили, что турецкий трубач по имени
Хаким аль Бюльбюль изменил свой пол. Из Лимы (Перу) и из Бангалора (Юж-
ная Индия) поступили аналогичные известия о мутации, однако эти случаи
(речь шла о погонщике мулов и о считавшемся святым гуру) не были подт-
верждены медицинскими авторитетами.
Во всяком случае, я уже больше не являлся единственным живым экземп-
ляром синдрома Ваксмута. Не могу утверждать, что сие обстоятельство меня
опечалило. Какникак утешительно иметь друзей по несчастью, если только
считать несчастьем превращение в женщину после целого ряда лет, прожитых
мужчиной. Я написал Гвендолине письмо и, как мутант с многомесячным опы-
том, дал ей несколько советов. Гвендолина с благодарностью мне ответила
и рассказала несколько забавных историй о реакции своих коллег в порту
на ее новое положение. Если бы я знал турецкий, я бы написал и Хакиму
аль Бюльбюлю, доверять же интимные подробности переводчику было не в мо-
их правилах.
Профессор Ваксмут слетал в Ливерпуль, а затем в Стамбул. После возв-
ращения настроение у него стало еще более мрачным. У обоих мужчин, по
его рассказам, симптомы были точно такие же, как у меня. Оба преврати-
лись в законченных женщин, в процессе превращения у них бесследно исчез-
ли имевшиеся ранее мужские признаки. Сам процесс превращения оставался
загадкой. Как и у меня, он произошел во время глубокого сна.
Комментарии в прессе становились все менее оптимистичными. Один му-
тант-это сенсация, что-то вроде чудовища, выставленного на всеобщее
обозрение. Однако три или пять, если сообщения из Перу и Южной Индии со-
ответствовали действительности, уже давали повод к размышлению. Причин
для общественного беспокойства пока что не было, но и отмахнуться от
этого обстоятельства было не так-то просто. Высказывались различные мне-
ния о происхождении синдрома Ваксмута и о методах его лечения, их проти-
воречивый характер вызывал недовольство. Уж если между врачами, на кото-
рых народ полагался, шли столь ожесточенные споры, то как должны отно-
ситься к этому новому феномену обыкновенные граждане?
В редакционных статьях и в комментариях прессы появилось определен-
ное беспокойство, когда в понедельник, после Благовещения, хлынул насто-
ящий поток сообщений о новых мутациях. Они поступили из Норвегии и Ита-
лии, из Южной Африки и Бразилии, из Огайо, Флориды, из Мэна и Онтарио,
из Японии (два случая), с острова Бали, из Таиланда, Израиля, Ирана и
Марокко. Спустя день пришли дополнительные сообщения из Финляндии и Ти-
роля, из Судана, Южной Франции, Испании (один случай в Каталонии, другой
- в Валенсии), из Мексики, Парагвая, с острова Барбадос, а также из Па-
кистана (три случая), из Гонолулу и из Австралии. Даже в Исландии один
проводник по глетчерам, здоровенный детина, вдруг превратился в женщину.
Он, правда, отказывался носить женское платье, нарочито пытался говорить
басом и надеялся, что к лету вновь обретет гордый облик мужчины.
Стали поговаривать о новой болезни, если все это только можно было
назвать болезнью. От нее, разумеется, никто не умирал. И, бесспорно, это
была еще не эпидемия. Однако самое страшное заключалось в неопределен-
ности: никто не знал, когда, где и кого эта болезнь настигнет. Любой
мужчина, засыпавший спокойно рядом со своей собственной супругой, мог
проснуться на следующее утро в качестве представителя другого пола. Что
сие означало для его семейной жизни, для его работы и привычных занятий,
нетрудно себе представить. Но какова наша хваленая медицина? Неужели на-
шим знаменитым врачам, нашим университетам и исследовательским центрам
не хватало компетентности для синдрома Ваксмута? А правительства? Билли-
оны выбрасывались на ветер, а для исследования синдрома Ваксмута в меж-
дународном масштабе не предпринималось ни малейших шагов. Неужели нельзя
было организовать на эту тему хотя бы международный научный симпозиум?
Неужели надо ждать, пока все будет слишком поздно?
С Востока раздавались иные голоса. В социалистических странах, писа-
ла "Литературная газета", не отмечено ничего даже приблизительно похоже-
го на синдром Ваксмута. Эта странная мутация от мужчины к женщине, веро-
ятно, является симптомом капиталистического вырождения, аналогичным па-
дению общественных нравов и широко распространенному пристрастию к вред-
ным наркотикам. После того, как в Польше было установлено превращение
большого числа католических монахов в набожных монахинь, и после того,
как до Москвы дошли сообщения о мутациях от мужчины к женщине из Казахс-
тана, Эстонии, Владивостока и Еревана, "Литературная газета" изменила
свою линию. Она успокоила читателей, заявив, что синдром Ваксмута в
действительности является синдромом Безыменского и что профессору Андрею
Филипповичу Безыменскому еще в шестидесятых годах прошлого столетия уда-
лось установить подобные мутации в шахтерских районах Урала.
Таково было положение перед тем, как лавина пришла в движение.
Я хорошо помню ту весну: еще никогда не цвели так прекрасно деревья
и никогда небо не было таким высоким и голубым. Но у людей началась па-
ника. Ежедневные несколько десятков случаев синдрома Ваксмута, распреде-
лившись по всему земному шару, разрастались сначала до сотен, затем до
тысяч, потом до десятков тысяч. С болью приходилось наблюдать, как реде-
ет мужское население на улицах городов, в театрах, автобусах, поездах и
самолетах. Те, кто еще оставались мужчинами, становились пугливыми и не-
общительными, они напоминали усталых мух, ползущих в зимний день по по-
доконнику. Женщины, из-за мутации вдруг становившиеся вдовами, пытались
сохранить видимость семейной жизни, но, поскольку их сыновья тоже прев-
ращались в дочерей, институт семьи приобретал совершенно иной, какой-то
сумбурный характер. В определенных кругах снова стали организовываться
оргии, в которых немногочисленные участники мужского пола, раздобытые
хозяйками, бессовестно эксплуатировались. Многие правительства носились
с идеей ввести квоты на мужчин, но из-за стремительного роста процента
мутаций любое распределение оказывалось иллюзорным еще до того, как оно
приобретало силу закона.
Наука оказалась бессильной - мужчины в отчаянии пытались помочь себе
сами. Одни запирались в мансардах, другие искали прибежища в пещерах или
одиноких горных хижинах, чтобы как-то избежать этой заразы. Кое-кто сно-
ва поверил в чудодейственную силу чеснока, в массажи соответствующих ор-
ганов, в яд кураре, в воды святых источников. Предпринимались массовые
паломничества в Лурд, в Мекку, Бенарес, Загорск, Лхасу, но из каждой ты-
сячи мужчин-паломников, отправлявшихся в путь, в среднем триста возвра-
щались мутантами. В рассказах и романах писатели обсуждали новую тему и
вытекавшие из всего этого осложнения для кино и театра. Многие авторы,
приступавшие к своей работе мужчинами, заканчивали ее женщинами, что
опять-таки давало прекрасный материал критикам и литературоведам для
сравнительного анализа мужского и женского стиля повествования.
Средства массовой информации, которые поначалу ежедневно публиковали
цифровые данные о мутациях, основывающиеся на сравнительных данных из
типичных регионов, прекратили эту деятельность. Теперь они ограничива-
лись только сообщениями о наиболее важных случаях. Например, они сообщи-
ли о том, что один известный гамбургский газетный издатель после мутации
выпрыгнул из окна своего офиса, находившегося на самом высоком этаже из-
дательства. Но это был исключительный случай. А вообще-то мутанты пере-
носили свои превращения, как и подобает мужчинам: они старались извлечь
из своего нового лица и новой фигуры максимум преимуществ. Люди мне даже
рассказывали, что им доставляет определенное удовольствие наблюдать за
тем, как здоровая молодая девица (вероятно, мутантка) управляет бульдо-
зером, или взбирается на мачту высоковольтной линии, или выпроваживает
скандалиста из забегаловки, в которой бедняга укрылся для того, чтобы
утопить в водке свои мрачные предчувствия.
Несмотря на очевидную бессмысленность, я продолжал ходить на прием к
профессору Ваксмуту. Теперь он жил словно проклятый, как если бы он сам
изобрел этот названный его именем синдром. Все надеялись, что в конце
концов ему удастся найти средство, которое победит злосчастную мутацию,
но по мере того, как таяли надежды и как выдыхались шутки на его счет,
он все больше и больше уединялся со своими сыворотками и препаратами.
В тот день, когда я пришел к нему на прием, дверь мне открыла не
медсестра.
- Боже мой! - воскликнул я. - Ведь это же... - Зовите меня Агнеса.
Профессор Ваксмут провел меня в свой кабинет и жестом предложил
сесть на привычное место.
- Это случилось в прошлую ночь. Я давно уже этого ждал: да и почему
непременно меня должен был пощадить мой собственный синдром. Я, правда,
надеялся испытать при этом кое-какие ощущения, провести наблюдения, сде-
лать соответствующие записи. Увы, я все проспал. Ну, как я выгляжу? -
Великолепно!
Профессор Ваксмут был видный мужчина, моложавый для своих лет, креп-
кого телосложения. Кое-что из этого перешло и в его женский облик.
- Быть может, если бы вы чуть-чуть по-другому зачесывали волосы...
Разрешите? - Я подвел профессора Ваксмута к зеркалу, вытащил свою рас-
ческу и немного поэкспериментировал над его прической. - Вот, так будет
симпатичнее.
- Знаете, мне ведь так многому нужно у вас учиться. Мы сели на ку-
шетку. Профессор Ваксмут взял меня за руки.
- Чего я только не передумал за прошлую ночь, перед тем... перед
тем, как произошла мутация. Ваксмут, сказал я себе, от природы никуда не
уйдешь. Вспомни о несметном количестве бактерий, которых нам удалось
уничтожить, даже среди них появляется вдруг какойнибудь пенициллиноус-
тойчивый вид. Ваксмут, сказал я себе, в этот момент где-то на земле за-
рождается ген, способный противостоять мутации, нужно его только обнару-
жить,
- Это, по-видимому, не так-то просто, - заметил я. - Даже если вы
его и обнаружите, не слишком ли это будет поздно для вас? Для меня?
- В мире много чего бывает слишком поздно. - Профессор Ваксмут пог-
ладил мои пальцы. - Я давно хотел вам сказать об этом, дорогуша. Я любил
вас всегда. Это началось с того дня, когда вы впервые пришли ко мне...
- Анатоль! - Я покраснел.
- Агнеса, - поправил меня профессор Ваксмут. - Вот в том-то и дело.
Слишком поздно.
Я поцеловал Агнесу. Это был невинный поцелуй мутанта.
Ни одна из теорий, согласно которым синдром Ваксмута должен был по-
ложить конец большим социальным конфликтам, не оправдала себя. Напротив,
исчезновение мужчин и растущая феминизация как радикальных групп, так и
сторонников порядка еще больше обострили классовую и расовую борьбу. Что
касается ведущихся войн, то они просто шли своим чередом.
Более того, возник целый комплекс доселе исторически совершенно не-
ведомых конфликтов между НЖ (натуральные женщины) и МЖ (мутированные
женщины). НЖ, ссылаясь на свой натуральный, немутированный пол, требова-
ли преимуществ во всех сферах жизни. Они считали, что должности, которые
раньше в деловой и профессиональной сферах занимали мужчины, теперь со
всеми их прежними мужскими привилегиями следовало передать им: пусть эти
сексуальные ублюдки, МЖ, поработают уборщицами, воспитательницами, мед-
сестрами, машинистками, администраторшами и официантками.
МЖ со своей стороны заявляли, что благодаря своему образованию и
опыту, а тем паче благодаря мужскому прошлому они имеют законное и мо-
ральное право на должности, которые они занимали в их бытность мужчина-
ми: раз уж не существует больше патриархата, то матриархата они ни за
что не допустят. Не создавая формальной организации, МЖ действовали,
словно мафия: они поддерживали и защищали друг друга против конкуренции
со стороны НЖ. Достаточно было случайного восклицания: "Ах, так вы тоже
из наших?" или чего-нибудь в этом роде, и представительница МЖ могла с
уверенностью рассчитывать на помощь своих сестриц. Это в свою очередь
заставляло НЖ принимать контрмеры. Ядовитые споры не прекращались, нача-
лась своего рода новая гражданская война, шедшая в джунглях будничной
жизни. Она была тем ужаснее, что обе воюющие стороны состояли из женщин.
На поверхности, однако, всего этого почти не замечалось. Политичес-
кие институты, созданные стремительно исчезающими мужчинами, кое-как
продолжали функционировать, напоминая наручные часы, которые все еще ти-
кают, несмотря на то что их владельца уже поразил смертельный удар. Анг-
личанам, как обычно, переход дался легче всех: у них еще до возникнове-
ния синдрома Ваксмута правила королева. Теперь ее величество была заму-
жем за герцогиней Эдинбургской. Председатель Мао в Китае стал председа-
тельницей Мао, ей тотчас приписали все женские добродетели и премудрос-
ти, большое количество действительно хороших кулинарных рецептов добави-
лось к небезызвестной красной книжице. В тот день, когда рок настиг так-
же и Генерального секретаря ЦК Коммунистической партии Советского Союза,
МЖ обеспечили себе большинство в Политбюро. Тут же было опубликовано
коммюнике, в котором говорилось о последовательности советской политики
и давались заверения всем правительствам, что СССР и впредь будет строго
соблюдать свои договорные обязательства. В Соединенных Штатах разгоре-
лись дебаты по конституционным вопросам после того, как ежедневно сокра-
щающееся мужское население обратилось с заявлением, что оно, мол, на вы-
борах голосовало за мужчину, а не за женщину. Но, поскольку вицепрези-
дент пережил мутацию еще за три недели до президента, оппозиция не смог-
ла предложить замену на законных основаниях. На новых выборах, проведе-
ния которых кое-кто требовал, мужчин бы запросто забаллотировали. Посему
решено было без шума отказаться от выдвигаемого требования.
Постепенно до сознания людей доходило, что синдром Ваксмута означает
конец человечества. Чем больше женщин и мутантов приближалось к естест-
венной старости, чем больше сходило в могилу, чем меньше рождалось детей
(с младенцами мужского пола мутация происходила самое позднее через де-
сять дней), тем явственнее проявлялась тоска по временам, когда взрыв
рождаемости на Земле представлял собой проблему N1 и на повестке дня
стоял вопрос: сможет ли Земля прокормить наших потомков. Проницательные
люди вспомнили о ящерах, огромные скелеты которых пылились в зоологичес-
ких музеях, и поговаривали о наступлении такой эры, когда останки стран-
ных двуногих, населявших когда-то Землю и из лучших побуждений сжигавших
и бомбивших ее, будут посещаться группами термитов, ночными совами или
крокодилами. Таким образом, хоть и поздно, но слава пришла к тому теперь
уже давным-давно мутированному редактору, который предупреждал о подоб-
ном развитии событий, еще когда я был единственным мутантом.
Глубокое отчаяние распространилось в глобальных масштабах: приближа-
ющийся конец света был очевиден. Церкви, мечети, храмы заполнились сте-
нающими НЖ и МЖ. Проповедницы призывали к покаянию, государственные уч-
реждения - к спокойствию и порядку. Всеобщий упадок нравственности не
наступил только потому, что не существовало больше уже ничего такого,
что бы служило приманкой для этого упадка. Одна знаменитая поэтесса пос-
вятила своей подруге-мутантке стихотворение, которое затем было положено
на соответствующую музыку и исполнялось во всех дискотеках:
Мы обе, дорогая, последними остались на Земле. Давай сойдем, подру-
га, в могилу вместе.
И тут до профессора Ваксмута дошла весть об одном мальчугане, родив-
шемся в маленьком городке Кецшенброда в одной из европейских стран - в
Германской Демократической Республике и ни за что не желавшем мутиро-
вать. Гордая мамаша нарекла его именем Отто. Отец мальчугана мутировал
вскоре после его зачатия, и Отто, таким образом, был в некотором смысле
посмертным ребенком.
Никогда еще я не видел Агнесу такой взволнованной. - Это он! - пов-
торяла она, носясь взад-вперед по своей лаборатории. - Это мой резис-
тентный вид.
Она села в ближайший самолет на Берлин и кратчайшим путем прибыла в
Кецшенброда. Там, в старомодном доме, в уютной атмосфере, лежал в своей
колыбели Отто. Он что-то радостно курлыкал и посасывал большой палец но-
ги.
Лицо Агнесы озарилось материнской улыбкой, когда она мне его описы-
вала: такой толстенький, хорошенький мальчонка и все при нем. Она пока-
зала мне снятые ею фотографии, предназначенные для опубликования вместе
с научной статьей, над которой она теперь работала.
- Сбылась мечта моей жизни, - заявила она, - вот он, второй синдром
Ваксмута.
Я рассматривал фотографии не без чувства некоторого сожаления: ког-
да-то и я был таким же, как Отто. Однако я не имел права роптать на
судьбу. Если эта штуковинка, которую я видел на фотографии, сохранится,
продолжение рода человеческого со всеми его достижениями будет гаранти-
ровано.
Статья о младенце Отто, напечатанная профессором, д-ром, д-ром,
д-ром Ваксмут в журнале по практической сексологии, произвела эффект ра-
зорвавшейся бомбы. Первая полоса крупнейшей газеты города вышла с аршин-
ным заголовком: "Человечество спасено" - и с фотографией спасительной
оттовской штуковинки. В редакционной статье газета сообщала, что миру,
мол, надлежит просить публичного прощения у профессора Ваксмут. Профес-
сор Ваксмут приняла на себя так много страданий во имя науки, и именно
она в последний момент принесла всем спасение, то бишь второй синдром
Ваксмут. Кроме того, в газете содержалось специальное приложение геогра-
фических, экономических, политических и культурных условий в Германской
Демократической Республике, единственной стране в мире, где имелся еще
мужчина. Правительство страны мудро оберегало маленького Отто от проис-
ков капиталистических бизнесменов и падкой на сенсации прессы, жертвой
коих в свое время стал я. Отто вкупе с его мамашей предусмотрительно от-
городили от окружающего мира; была создана комиссия из врачей и воспита-
тельниц, призванная обеспечить Отто нормальное детство. Его будущая
жизнь была прогностически запланирована и поделена на периоды, причем
социалистическим странам, разумеется, во всем этом отводилась главенс-
твующая роль. Однако предусмотренный экспорт на Запад доли будущих при-
родных богатств Отто хватило и на то, чтобы превратить марку Германской
Демократической Республики в одну из самых твердых валют мира, котирую-
щуюся даже выше, чем валюта государства Кувейт.
Тайной заботой всех заинтересованных сторон, разумеется, была забота
о том, чтобы Отто продержался, чтобы коварная судьба не привела его в
конце концов к мутации и не разбила всех возлагавшихся на него гордых
надежд. Но, судя по ежедневным бюллетеням, издаваемым правительственной
комиссией, у него пока все в порядке и он здорово прибавляет в весе.
Так было по крайней мере к моменту сдачи этих строк в набор.