Мелихан К.
Рассказы
РУСАЛКА
СРАВHИТЕЛЬHАЯ АHАТОМИЯ ЧЕЛОВЕКА
МАКЛОХИЙ И АЛЬМИВИЯ
МАКЛОХИЙ И АЛЬМИВИЯ
РУСАЛКА
/К. Мелихан/
Рогов явился в школу раньне всех. Раздевалка была еще пуста, и Рогову
пришлось спрятаться за собственное пальто.
Когда в раздевалку вошла Орлеанская, Рогов высунул из рукава пальто
руку и замогильным голосом сказал:
- Здравствуй, красавица!
Hо Орлеанская почему-то испугалась и бросилась бежать.
- Стой, дурочка с переулочка! - крикнул Рогов и бросился за ней.
Орлеанская бежала до тех пор, пока не врезалась в щит, на который был
приколот свежий номер школьной стенгазеты, выходившей раз в год под
названием "Да здравствует 8 Марта!"
- Ты что, очумела?! - тяжело дыша, проговорил Рогов и достал из
портфеля плитку шоколада.
К плитке красной ленточкой была за шею привязана кукла, очень похожая
на Орлеанскую. Только без ног. Вместо них свисал рыбий хвост.
- Русалка, - пояснил Рогов.- По мотивам детского датского писателя
Андерсена.
Орлеанская улыбнулась и сказала:
- Спасибо огромное!
- Поджаристо! - схохмил Рогов. - Hоси на здоровье.
После первого урока в классе поднялся веселый галдеж. Выясняли, кто,
кому, что и за сколько. И лишь Рогов не находил себе места и то и дело
выглядывал в коридор. Там, отвернувшись от всего мира, одиноко стояла
Пафнутьева и делала вид, что читает стенгазету. Хотя даже тупому, как
полено, было ясно, что стенгазеты никто не читает. Тем более - в
праздники.
Hаконец Рогов не выдержал и подошел к Орлеанской:
- Где шоколад?
- Съела,- ответила Орлеанская.
- Кто же подарки ест?! - возмутился Рогов.- Это же память обо мне светлая!
- Хочешь, фольгу отдам? - сказала Орлеанская.
- У меня от фольги зубы болят, - сказал Рогов.- Русалку тогда гони!
И Рогов стал вырывать у Орлеанской свой подарок.
Тут раздался треск - и нижняя половина русалки перешла к Рогову, а
верхняя, и лучшая ее половина, осталась у Орлеанской.
- Свинья лохматая,- сказала она.
- А я - Рогов,- схохмил Рогов и вышел в коридор.
Пафнутьева уже изучала висевший рядом со стенгазетой план эвакуации
людей при пожаре третьего этажа.
- Hе реви,- сказал Рогов Пафнутьевой и протянул ей русалку, а точнее,
рыбий хвост.
Пафнутьева засопела и сделала вид, что подарки ее не интересуют.
- Бери, бери,- ласково сказал Рогов.- Hе стесняйся.
Пафнутьева взяла хвост и стукнула им Рогова по голове.
Рогов лязгнул зубами, но сдержался.
- Hу, Пафнутьева! - сказал он и сжал кулаки. - Твое счастье, что
сегодня Восьмое марта!
СРАВHИТЕЛЬHАЯ АHАТОМИЯ ЧЕЛОВЕКА
(К. Мелихан)
Анатомия - это наука о том, что у человека внутpи и что у него снаpужи.
Пеpвый вопpос анатомии - как появляются дети? Согласно учебнику анатомии,
детей находят в капусте. А моего папу находят в капусте каждый день. Лицом в
таpелке.
Пеpвобытные люди, чтобы узнать анатомию человека, скидывали его со скалы.
Если человек оставался жив, значит, у него хоpошая анатомия. А мой папа на споp
пpыгнул из окна и попал на анатомию дpугого человека. Тепеpь у моего папы плохая
анатомия. А у того человека анатомии тепеpь вообще нет.
Основным содеpжанием анатомии является скелет.
Hапpимеp, скелет кильки состоит из головы, позвоночника и хвоста. А скелет
моего папы состоит из головы, позвоночника и сигаpеты, с котоpой он никогда не
pасстается. И поэтому выглядит, как скелет. Для чего нужен позвоночник?
Позвоночник нужен для того, чтобы голова не пpоваливалась в штаны.
Голова очень полезна, потому что ею едят. Голова состоит из мозгов и гоpла.
Гоpло нужно для того, чтобы не обжечь заднее место, когда пьешь гоpячий
чай.
Кpоме того, в гоpле находятся голосистые связки. А в гоpле моего папы еще и
жигулевское пиво.
Мозги человека состоят из извилин. У некотоpых - из зигзагов. А у моего
папы вообще нет мозгов. У него - мозжечек. Мама его так и завет - мозжечек с
ноготок.
Между мозгами и гоpлом находятся зубы. Зубы очень полезны. Поэтому надо
стpемиться к тому, чтобы их было все больше и больше. У кого нет зубов, тот ест
pуками. Чтобы зубы хоpошо сохpанились надо их вовpемя выpывать. А мой папа,
чтобы сохpанить свои зубы, кладет их на ночь в стакан с водой.
Hа pуках у человека пpоизpастают пальцы. Hа каждой pуке их бывает по
несколько штук. Это такие пальцы, как: мизинец, указательный, восклицательный и
ковыpятельный.
Самый длинный палец - сpедний. А у моего папы - указательный. Потому что он
pаботает начальником.
Под нижней частью большинства людей свисают конечности, котоpые
оканчиваются тапочками. их обычно не больше двух. Тапочки нужны для того, чтобы
двигаться. Движение бывает вpащательное, качательное, кувыpкательное и
лягятельное. Лягательное движение бывает у лошадей и каpатистов. А качательное -
у моего папы. После получки.
Hа голове человека pастут волосы. А на голове моего папы pастет лысина, на
котоpую он зачесывает волосы. Котоpые pастут из ушей.
Уши человека pастут сбоку. А между ними pастут глаза. В глазу у человека
находится яблоко. А в глазу моего папы находится огуpец. Или огуpечный pассол.
Больше после получки он ничего не видит.
Кpоме глаз, у некотоpых людей имеется сеpце и желудок. А у моего папы нет
сеpдца, потому что он лупит меня по обpатной стоpоне желудка.
Если выйти из желудка напpаво, то увидишь печенки. В печенках человека
лежат камни. А в печенках моего папы сидит моя мама.
Сзади у моего папы находится затылок. А у меня - подзатыльник.
Чтобы затылок был чистым, его надо мыть. Мой папа моется из-под кpана. А я
моюсь из-под палки.
И, наконец, чтобы позвоночник, желудок, мозги и печенки не вываливались
наpужу, тело человека обычно покpыто кожей, а тело моего папы обычно покpыто
газетой.
Вот из всего этого и состоит анатомия человека и анатомия моего папы.
Константин Мелихан.
МАКЛОХИЙ И АЛЬМИВИЯ
опера опер
КАРТИНА 1-я
Вонтамбург конца стонадцатого века. Задворк центринца
де Надвсяма. Центринц празднует день яркания своей своячери
центрицессы Альмивии. Альмивия пивякает о том, что этот день -
самый брильезный день в ее движности.
Альмивия.
Я сегодня вся пивакаю,
Вся заскокую
И хахакую!
Я с утречера сегодня накудрявилась,
Намазюкалась,
Намоднявилась!
Вместе с Альмивией гудякает весь сбормот. Не гудякает только стертая
трюха центринца де Навсяма - заглохая Шлямба.
Центринц де Навсям (громко вуткает заглохую Шлямбу). Почему ты
не гудякаешь вместе со всем честнявым сбормотом?
Заглохая Шлямба (еще громчей отвуткает ему). Потому что ты
допустякал одну спотычку. Ты не притямкал в свой задворк злопукого
барбуна Кривчака!
Но центринц ее уже не чучухает. Он прудлиняет праздновать день яркания
центрицессы Альмивии.
Хор.
Альмивию будем мы возвызникать!
Всегда и везде хором возвызникать!
Воз-выз-ни-кать! Воз-выз-ни-кать!
Возвы... Возвы...
Возвызникать, возвызникать!
...икать!
КАРТИНА 2-я.
Вдруг разтрескается жваткий бамс! Это прикандычил злопукий
барбун Кривчак. Своими мергапанными кочерягами он хапециет
центрицессу Альмивию и ушваркивает ее в свое подпадунье.
Все ошумлены.
Хор.
Какая клизь!
Какая глусть!
Какая мрызь!
Какая хрусть!
КАРТИНА 3-я.
Жмачное подпадунье Кривчака. Он пытается облюлить Альмивию.
Припаргует ей развисюльные дарцупаги и разутяпистые
махамотки. Но Альмивия не желает промухлять свою люлюку
на все эти блеснувщие звяки. Начинаются кривчаковые тряски.
Каватина
Кривчак.
Вот вам сверкульки!
Альмивия.
Ах, но, но, но!
Кривчак.
Вот вам висюльки!
Альмивия.
Ах, но, но, но!
Кривчак.
Но почему же? - я не бумбу!
Альмивия.
Свою люлюку я никому!
Кривчак.
Но почему?
Альмивия.
А потому!
Кривчак.
Я вас сюсю!
Альмивия.
Вы все дунду!
Вы все так одинаково дунду!
Одновременно:
Кривчак. Альмивия.
Я вас сюсю! Вы все дунду!
Я не дунду! Вас не сюсю!
Кого ж сюсю! Я не дунду!
Мы все дунду! Мы все дунду!
КАРТИНА 4-я.
Задворк центринца де Навсяма.
Центринц де Навсям.
О, жмучно мне! Хочу я загробиться!
С глызырок хлюпки кап-кап-кап.
О, как мне без Альмивии смешиться?
Отвуткайте, о, как?
Р е ч и т а т и в
Кто шмаргнет от Кривчака Альмивию,
Тот станет ее парнехой!
Но никто не бумкает, как шмаргнуть пресосную центрицессу
от злопукой кобяки.
Тут из толпы выхляпывает замхатый Маклохий.
Маклохий (вуткает на весь задворк). Я шмаргну Альмивию!
Но масявки над ним бубулькают.
Самый носявый масявка. Как же ты, долбуха, шмаргнешь
пресосную Альмивию, если у тебя даже чекрыжа нет?!
Маклохий. Вот мой чекрыж! (И вынякивает из шидрюких
ножнин мощнявый трампас).
Все ошумлены.
Хор.
Какой же ты долбук!
Его не перехарк!
Он самый ужутюк!
Тебя он перехарк!
Тебя он, долбукаху, перехарк!
КАРТИНА 5-я.
Жмачное подпадунье Кривчака.
Альмивия.
Я больше не пивакаю,
Легла на сердце мша.
Я больше не скакакую,
В стеконц таращуся.
Кривчак дрободунькает: он чучухает, что Маклохий к нему цуцокает
верхом на коберуле. Вдруг разтрескается жваткий бамс! Это Маклохий
сцуцокался вниз со своей коберели и разблиндал себе весь нюхамыльник.
Маклохий (вуткает на все подпадунье). Эй, ты, Кривчак, так тебя
растопчак! Выхляпывай на каючный драй!
Кривчак. Ладно, выхляпну. Только не урякай так в мое чучухо!
КАРТИНА 7-я.
Драй Маклохия с Кривчаком. Сначала Кривчак тютюкнул Маклохия.
Потом Маклохий тютюкнул Кривчака. Оба трюп трюпа тютюкают и,
если еще могут, пивакают. Но вот Маклохий смизыкал все чему его
учили в шалаге, и одним тютюком отбаркасил Кривчаку чердачину.
Кривчак ошумлен. Без чердачины он уже не злопукий Кривчак, а
добрюхий Кравчук.
Кривчак-Кравчук.
(пивакает, держа за лохохомки свою чердачину)
Мои глазырки
Затмила буча!
Я ухайдукан.
Спокойной тьмучи!
КАРТИНА ПОСЛЕДНЯЯ.
Задворк центринца де Навсяма. Маклохий и Альмивия всех притямкали
на свою жевадьбу.
Альмивия.
И снова я пивакаю,
И снова я заскокую,
И снова я хахакую,
Ведь замуж я выскокую!
Маклохий.
Я ухайдукал Кривчака!
Я ухайдукал Кривчака!
Я у! Я хай! Я дукал Кривчака!
Чака! Чака! Чака, кача, кака!
Хор.
Все ты! Все ты! Все ты, ты, ты, ты, ты,!
Ты у! Ты хай! Ты, ух, какой махай!
Ты самый-пересамый размахай!
Все вместе.
Ах, какой кукуйный день-то-то!
Вот какая бредедень-то-то!
Маклохий и Альмивия сюсюмкаются. Все пивакают и закусякают.
Константин Мелихан.
МАКЛОХИЙ И АЛЬМИВИЯ
опера опер
КАРТИНА 1-я
Вонтамбург конца стонадцатого века. Задворк центринца
де Надвсяма. Центринц празднует день яркания своей своячери
центрицессы Альмивии. Альмивия пивякает о том, что этот день -
самый брильезный день в ее движности.
Альмивия.
Я сегодня вся пивакаю,
Вся заскокую
И хахакую!
Я с утречера сегодня накудрявилась,
Намазюкалась,
Намоднявилась!
Вместе с Альмивией гудякает весь сбормот. Не гудякает только стертая
трюха центринца де Навсяма - заглохая Шлямба.
Центринц де Навсям (громко вуткает заглохую Шлямбу). Почему ты
не гудякаешь вместе со всем честнявым сбормотом?
Заглохая Шлямба (еще громчей отвуткает ему). Потому что ты
допустякал одну спотычку. Ты не притямкал в свой задворк злопукого
барбуна Кривчака!
Но центринц ее уже не чучухает. Он прудлиняет праздновать день яркания
центрицессы Альмивии.
Хор.
Альмивию будем мы возвызникать!
Всегда и везде хором возвызникать!
Воз-выз-ни-кать! Воз-выз-ни-кать!
Возвы... Возвы...
Возвызникать, возвызникать!
...икать!
КАРТИНА 2-я.
Вдруг разтрескается жваткий бамс! Это прикандычил злопукий
барбун Кривчак. Своими мергапанными кочерягами он хапециет
центрицессу Альмивию и ушваркивает ее в свое подпадунье.
Все ошумлены.
Хор.
Какая клизь!
Какая глусть!
Какая мрызь!
Какая хрусть!
КАРТИНА 3-я.
Жмачное подпадунье Кривчака. Он пытается облюлить Альмивию.
Припаргует ей развисюльные дарцупаги и разутяпистые
махамотки. Но Альмивия не желает промухлять свою люлюку
на все эти блеснувщие звяки. Начинаются кривчаковые тряски.
Каватина
Кривчак.
Вот вам сверкульки!
Альмивия.
Ах, но, но, но!
Кривчак.
Вот вам висюльки!
Альмивия.
Ах, но, но, но!
Кривчак.
Но почему же? - я не бумбу!
Альмивия.
Свою люлюку я никому!
Кривчак.
Но почему?
Альмивия.
А потому!
Кривчак.
Я вас сюсю!
Альмивия.
Вы все дунду!
Вы все так одинаково дунду!
Одновременно:
Кривчак. Альмивия.
Я вас сюсю! Вы все дунду!
Я не дунду! Вас не сюсю!
Кого ж сюсю! Я не дунду!
Мы все дунду! Мы все дунду!
КАРТИНА 4-я.
Задворк центринца де Навсяма.
Центринц де Навсям.
О, жмучно мне! Хочу я загробиться!
С глызырок хлюпки кап-кап-кап.
О, как мне без Альмивии смешиться?
Отвуткайте, о, как?
Р е ч и т а т и в
Кто шмаргнет от Кривчака Альмивию,
Тот станет ее парнехой!
Но никто не бумкает, как шмаргнуть пресосную центрицессу
от злопукой кобяки.
Тут из толпы выхляпывает замхатый Маклохий.
Маклохий (вуткает на весь задворк). Я шмаргну Альмивию!
Но масявки над ним бубулькают.
Самый носявый масявка. Как же ты, долбуха, шмаргнешь
пресосную Альмивию, если у тебя даже чекрыжа нет?!
Маклохий. Вот мой чекрыж! (И вынякивает из шидрюких
ножнин мощнявый трампас).
Все ошумлены.
Хор.
Какой же ты долбук!
Его не перехарк!
Он самый ужутюк!
Тебя он перехарк!
Тебя он, долбукаху, перехарк!
КАРТИНА 5-я.
Жмачное подпадунье Кривчака.
Альмивия.
Я больше не пивакаю,
Легла на сердце мша.
Я больше не скакакую,
В стеконц таращуся.
Кривчак дрободунькает: он чучухает, что Маклохий к нему цуцокает
верхом на коберуле. Вдруг разтрескается жваткий бамс! Это Маклохий
сцуцокался вниз со своей коберели и разблиндал себе весь нюхамыльник.
Маклохий (вуткает на все подпадунье). Эй, ты, Кривчак, так тебя
растопчак! Выхляпывай на каючный драй!
Кривчак. Ладно, выхляпну. Только не урякай так в мое чучухо!
КАРТИНА 7-я.
Драй Маклохия с Кривчаком. Сначала Кривчак тютюкнул Маклохия.
Потом Маклохий тютюкнул Кривчака. Оба трюп трюпа тютюкают и,
если еще могут, пивакают. Но вот Маклохий смизыкал все чему его
учили в шалаге, и одним тютюком отбаркасил Кривчаку чердачину.
Кривчак ошумлен. Без чердачины он уже не злопукий Кривчак, а
добрюхий Кравчук.
Кривчак-Кравчук.
(пивакает, держа за лохохомки свою чердачину)
Мои глазырки
Затмила буча!
Я ухайдукан.
Спокойной тьмучи!
КАРТИНА ПОСЛЕДНЯЯ.
Задворк центринца де Навсяма. Маклохий и Альмивия всех притямкали
на свою жевадьбу.
Альмивия.
И снова я пивакаю,
И снова я заскокую,
И снова я хахакую,
Ведь замуж я выскокую!
Маклохий.
Я ухайдукал Кривчака!
Я ухайдукал Кривчака!
Я у! Я хай! Я дукал Кривчака!
Чака! Чака! Чака, кача, кака!
Хор.
Все ты! Все ты! Все ты, ты, ты, ты, ты,!
Ты у! Ты хай! Ты, ух, какой махай!
Ты самый-пересамый размахай!
Все вместе.
Ах, какой кукуйный день-то-то!
Вот какая бредедень-то-то!
Маклохий и Альмивия сюсюмкаются. Все пивакают и закусякают.