П. ВЯЗНИКОВ
IN THE FARAWAY LAND BY THE SEA
And so, all night-tide, I live down by the side
Of my darling, my darlyng, my life and my bride.
Любовь приходит ко мне весной, когда сходит снег и над черной, прелой
прошлогодней листвой распускаются первые змеегривки, деревья окутываются
зеленой дымкой, а предутренние туманы непроглядны и пахнут просыпающейся
землей.
Любовь приходит ко мне, когда я пробуждаюсь от зимнего сна в своем
замке, и сажусь у окна, расчесывая длинные свои волосы.
Когда вернувшиеся с далекого юга стаи птиц кружат над фьордами и
серыми скалами, о которые разбиваются в пыль тяжелые валы, -
когда солнце впервые за долгие месяцы поднимается над зубчатой стеной
Туманных гор и лучи его будят все живое в Долине, -
когда запахи весны заставляют трепетать тело, -
- тогда я чувствую, что пришло мое время, и жду.
И вот он, звук, от которого голова гудит, как от колокольного грома -
мягкий стук копыт по мокрой земле, по слежавшимся листьям, и я знаю, что
это - Он, мой Принц, к которому давно стремится душа моя.
И поспешно бегу я по витой лестнице, и распахиваю кованные двери
черной бронзы - но он уже проехал мимо, нет его, он даже не задержался,
потому что пустил своего коня вскачь, лишь только увидел обомшелые стены
моего замка и понял, куда привела его дорога. Ибо он не может пока
полюбить меня и не сможет взглянуть мне в глаза, отвергнуть меня, ибо
занято его сердце. Мне же остаются лишь отпечатки копыт в мягкой земле...
Но в силах ли я противиться зову Любви? и кто в силах противиться ей? и в
силах ли он? ибо он - суженный мой. И не случай, а сама судьба привела его
в Долину.
И тогда я иду за ним, и я приду к нему, потому что он - суженый мой,
и сердце мое устремлено к нему. "Лучше он тысяч других, голова его -
чистое золото, волосы его волнистые, черные как ворон. Уста его -
сладость, и весь он - желание..." [Библия, Песнь Песней, 5.10, 5.11,
искаж.] - и так повторяю я древние слова, которые глупцы принимают за
слова Бога или слово к Богу, и которые есть молитва Любви, а я есмь
Любовь.
И я бегу за ним, тороплюсь по неприметной дороге, и стук моего сердца
- как стук копыт его коня, и серые валуны у дороги - как плечи его, и
стройные стволы - как стан его, и лучи солнца - как блеск золотого венца в
кудрях его, а кудри его я вижу в весенней зелени.
"Побегу же я по дороге, догоню, догоню милого моего, буду искать
того, к кому стремится душа моя!.." [Библия, Песнь Песней, 3.2, искаж.]
И я останавливаюсь у черных дубов в лесной чаще, где горбатый колдун
с бородой, как лесной лишайник собирает, грибы-гробовики и тайные травы, и
спрашиваю его без боязни, ибо пришла ко мне любовь, и я сильнее его, -
- Скажи, где возлюбленный мой?
И колдун, закрывая лицо от меня и онемев от страха, машет рукой вдаль
- туда, на юг, к заснеженным еще перевалам. И снова я бегу за ним, бегу,
пока не вырастают передо мной мглистые отроги Туманных гор, что с востока
и юга окружают мою Долину, бегу, пока последние лучи солнца не гаснут.
Ноги мои сбиты в кровь, но боли я не чувствую, ибо сильнее боли любовь
моя. И я спрашиваю у встречных -
- Скажите, где возлюбленный мой?
Я спрашиваю у горных гномов, и у тех, что имеют два облика, и у тех,
что прикидываются камнем, когда человек может заметить их. И они, пряча
глаза свои - ибо любовь моя сильнее их чар - указывают мне дорогу, не в
силах ослушаться. Я бегу в темноте, не боясь сорваться с кручи, не боясь
обвалов и нетопырей-кровососов. Любовь моя сильна. Она сильнее меня и
сильнее гор. Она приведет меня к суженому моему.
И вот, наступает утро, и я вижу, наконец, его, - там, вдали, на
гребне, блестит его корона и сверкает алый щит на белом боку его коня.
Скоро я догоняю его, потому что конь устал и копыта его сбиты на
горных тропах, а меня ведет любовь. И он чувствует мое приближение и
оборачивается в ужасе, и теперь он не в силах отвести взгляд, потому что
любовь моя так сильна, что мысли мои стали его мыслями, и чувства мои -
его чувствами. И я говорю:
- О, как ты прекрасен, возлюбленный мой!
И дрожащими, непослушными губами он повторяет:
- О, как ты прекрасна, возлюбленная моя...
И разжимается его рука, роняя на камни медальон с портретом той, что
он любил до меня. Что мне до нее!
- Приди ко мне, - говорю я ему, и он повторяет, не отводя глаз от
меня, -
- Приди ко мне!
- Жизнь моя - твоя, - говорю я, - и твоя жизнь - моя!
- Твоя... - выдыхает он. И поворачивает коня.
В башне замка над серыми скалами, о которые волны разбиваются в пыль,
я встаю с ложа, на котором покоится мой возлюбленный, и я иду к окну.
Короткой была наша любовь, короткой, но яркой, как жизнь падающей звезды.
Всего себя отдал он мне, и был счастлив.
Там, за серыми вершинами туманных гор, давно уже ходят слухи и
легенды о женщине, что по весне расчесывает длинные, золотистые свои
волосы у окна, в замке над фьордами, у моря, где край земли. Менестрель-ли
споет о ней, перебирая серебряные струны лютни, или заведут разговор у
ночного костра темнолицые охотники, или прошелестят про нее страницы
старинного фолианта, - все говорят о женщине-вампире, отнимающей жизнь у
тех, кто любит ее, о прекрасной королеве Долины, вечно юной, чья любовь
бесплодна.
Но едут и едут в Долину стремящиеся познать Любовь, ибо сказано, что
любовь - это жизнь, и сказано: "Положи меня, как печать на сердце твоем,
как перстень, на руке твоей, потому что крепка как смерть любовь..."
[Библия, Песнь Песней, 8.6] - и потому что влекут людей и сжигающее пламя,
и тайны тьмы, хотя люди и страшатся их. Но глаза ее - темнее ночи, а губы
- жарче пламени, и не бесплодна любовь ее, потому что ею возродиться она к
новой жизни и к новой юности, - она дает любовь, но взамен берет жизнь.
Ибо это - закон Любви и нет в нем скорби. И стремятся, стремятся в Долину
люди.
Над серыми скалами, о которые разбиваются в пыль тяжелые волны,
поднимаются стены и башни замка. У высокого окна башни стоит женщина.
Позади нее, на бархатном ложе, лежит ее Принц. Женщина поворачивается к
нему, и глаза ее темны, а губы шепчут беззвучно - "Возлюбленный мой!.." -
и по щекам ее сбегают сверкающие капли.
Но это - лишь брызги, принесенные ветром. Лишь брызги.
- In her sepulchre there by sea,
in her tomb by the syde of sea.
[from "Annabel Lee", by Edgard Allan Poe]