Михаил Трегер
Песенка Бит-Боя приносящего счастье
Ну что ж, корабль готов, поймали ветер снасти,
Над башней маяка созвездия зажглись,
И окнами домов распахнутыми настежь
Глядит из далека притихший, сонный Лисс. 2х2 р.
На сотню мелочей удача не делима,
На сотню мелких бед не делится беда,
Когда в судьбе твоей гроза проходит мимо,
То в чьей-нибудь судьбе она гремит тогда.
И если злой недуг в сердцах еще горячих,
Ты щедростью своей им светишь до конца.
Но жалко, что крадут огонь твоей удачи
Огарками свечей холодные сердца.
Когда придет пора, устало веки смежим,
Свой долг перед судьбой давно вернув сполна,
А где-то до утра глядит с тоскою Реже,
Как тает над волной ущербная луна.
Боже мой, как хочется вернуться
В край, где все так сложно, и легко,
Катится по золотому блюдцу
Яблочко румяное с боков.
И встают туманные картины
И шумят роскошные пиры.
Нам пока что не до сердцевины,
Нам пока что хватит кожуры.
И в запасе вечность, не иначе,
И беда не тронула сердца.
И удача, без конца, удача,
И в придачу ....... без конца.
Я в детстве, как любой из Вас
Летал во сне, летал не раз,
И каждый раз надеясь,
Что это не во сне я.
Я плыл, глотая высоту,
Мне объясняли и раз сто,
Потом все прекратилось,
Наверное, я вырос.
Летели дни и облака,
Летели листья и снега,
В мои же сновиденья
Вселилось тяготенье.
И вдруг, я вновь подняться смог,
Но появился потолок,
Захлопнувшись со стуком
Над головою люком.
Он синеву закрасил мне,
Как и положено во сне,
Другим цветам примером,
Надежным, черно- белым.
И я как будто в облаках,
Но все не выше потолка,
И с каждым шагом вижу,
Становится он ниже.
Пусть от полета моего
Не сохранилось ничего,
Помимо детской веры
Берущего барьеры.
Но мне наверное везет,
Ведь у меня остался взлет,
Тому, кто не летает,
И этого хватает.
Голубой лев
Ленинградскому ТЮЗу
С времен давнишних вслед за мной,
При ясной и плохой погоде
Походкой ели слышной ходит
Лев, абсолютно голубой.
Мне с детства этот лев знаком,
Всему ушедшему порука,
И грустно мне, когда он руку
Шершавым лижет языком.
Когда решаюсь я порой
Свершить неправедное дело,
Он сзади подойдет несмело,
И в спину ткнется головой.
Но боль приученный терпеть
Мой лев, стареющий недужен,
Не так он в детстве был мне нужен,
Как нужен взрослому, теперь.
Не забывайте львов своих,
Когда-то выдуманных Вами,
И будет охранятся львами
Мир откровенья и любви.
Не то, они умрут в тоске,
Не слыша ласкового слова,
И станет меньше голубого
В палитре всех земных страстей
И кончился Январь
Е.К.
И кончился январь!
Засыпано, затоптано,
И рад, что пронесло,
И жаль, что не вернуть.
Но кончился январь,
Февраль шумит под окнами
И не дает забыть,
И не дает уснуть.
Ты врешь, что ты права
И что не все потеряно -
Не стоит, мол, спешить:
Ночной полет
посв. летчикам первых ночных трасс
и в их числе Антуану Д'Сент Экзюпери.
Ночь над землей холодом дышит,
Бездной глухой давит на крыши,
Души пронзает взглядом совиным,
И не поднять головы нам.
Звякнут ключи, бдительно, сонно,
Вязнут лучи в шторах оконных,
Только безумец может пытаться
Ночью с землею расстаться.
Стихнут шаги по пустой мостовой,
Город сомкнется у нас за спиной,
Сердце стучит, и в моторе стучит
Вызов покою, вызов ночи.
Вызов ночи, сонному гнету
Мир промолчит вслед самолету,
И оставляем в темной дали мы
Беды, сомненья, любимых.
Взгляд опален сказочным блеском,
Тонет полет в море вселенском,
И распластавшись птицей над миром
Легче назваться людьми нам.
Проще на ощупь ползти в темноте,
Но человек, ты обязан лететь.
Мир, вот площадка для взлета твоя,
Звезды, твой самый надежный маяк.
Омар- Хайям
На свете мудрый старец жил,
Омар- Хайям он звался,
С напитком тем, что сердцу мил,
С вином не расставался.
Его он пил среди снегов,
Среди песков и скал,
Он факт рожденья своего
До смерти отмечал.
Прощальный мой единый крик,
Младенца первый крик
Переложил он на стихи,
Догадливый старик.
Слова легки, как кислород,
Как воздух сладкий, но
Сухая глотка рот дерет,
Запей стихи вином.
Пить, говорил он, можно все,
Необходимо только,
Запомнить крепко, где и с кем,
За что, когда и сколько.
Но этой мудрой простоты
Не признавал он сам,
Кувшин не терпит пустоты,
Считал Омар- Хайям.
Твердили близкие одно,
Огонь ты свой умерь,
Есть у кувшина жизни дно,
Оно зовется "Смерть".
А он в ответ: Откуда нам
Узнать, что суждено,
В кувшине не увидишь дна,
Покуда есть вино.
И пусть косятся на меня,
Что я вина поклонник,
Жив до сих пор Омар- Хайям,
А трезвых, кто упомнит.
Ну что ж, друзья,
Я выйду к Вам
В душевном неглиже,
Еще я не Омар- Хайям
Но пьяница уже.
Всю ночь шел дождь, к утру он перестал,
И тем опять признать победу света,
Но было ясно, сказочного лета
Свершился прозаический финал.
Случилась осень, вдруг, не приходя,
Для лета вырыв скорую могилу,
Был будний день, и не хватило силы
Оплакать лето, даже у дождя.
Дождь все возьмет, свое и не свое,
Когда замрут все в трауре рябины,
Мы с ним оплачем в те сороковины
И лето, и себя, и бытие.
Когда-то лето новое придет,
Придет, но час рассвета не обманет,
Не мы его, оно нас не застанет,
И осень нас привычно отпоет.
Она свой срок отцарствует сполна,
Любовь и боль всех пасынков природы,
Не время года, время перехода
В другой предел, в другие времена.
И словно, сохраняя уговор
Мы в слове "Осень" понижаем голос,
И наши души, как и наше соло
Разноголосый покидают хор.
Откуда он взялся, тот старый трамвай,
Смешной, одноглазый, без номера,
Что в осень вошел, словно грешники в рай
В венке золотистого колера.
Откуда он взялся, и кто его вел,
Сквозь город смятеньем охваченный,
Он шел по бульварам, по улицам шел,
Маршрутом нигде не означенным.
И люди смолкали завидев его,
Поняв головою ли, сердцем ли,
Что можно держаться пути своего
Чужими довольствуясь рельсами,
А были такие, что канули в нем,
Без вести, без роду, без племени
Приняв очищенье осенним огнем,
Коснувшись подножки, как стремени.
В полуденный час, иль в полуночный час,
На улицах, или под крышами,
Трамвай этот, может окликнет и Вас,
Звонком осторожным, не слышимым.
И Вам улыбнется водитель седой,
Улыбкой знакомой, забытою,
И осень затянет опавшей листвой
Следов Ваших раны открытые.
Скрип шагов похож на крик,
Скрип шагов ночных, нечаянных,
Крик отчаявшихся чаек
Покидавших материк.
Хрип из горла, напрямик,
Все минуя разговоры,
В этой жизни, все мы - воры,
Свой похитившие лик.
Облик наш не удержать
В уготованной темнице,
Проступают наши лица,
Сквозь офсетную печать.
Встать, и другу поклониться,
Мимоходом мать обнять,
Скрипы, крики, всхлипы, лица,
Все в руках не удержать.
Вот так зима случилась,
Как вырвалась из пут,
Кому- нибудь на милость,
Кому- нибудь на суд.
Гигантские полозья
В душе оставят след,
Кому нибудь на пользу,
Кому нибудь во вред.
Всех, кто уже не молод,
Всех, кто замедлил бег,
Подкашивает холод,
Но согревает снег.
Февраль, свиреп и чуден,
Снег переплавил в лед,
Но это только будет,
Когда- нибудь придет.
В замен сырого кашля,
Всей слякоти взамен
Зима придет за каждым,
Кто жаждет перемен
И чужда постепенность
Ее большим шагам,
Княгиня, Ваша Светлость,
Я поклоняюсь Вам.
Вдоль дороги горы снега,
Нам сегодня не до смеха,
Вот, нежданная помеха,
Вот негаданный затор.
Все от Альфы до Омеги
Задохнулось в бурном снеге,
Захлебнулось в буйном снеге,
........ всем наперекор.
Этот снег, кому он нужен,
В перспективе только лужи,
И заранее простужен
Ты судьбы свою клянешь.
Ребятишкам, очевидно,
Увязать в снегу не стыдно,
Но а мы, народ солидный,
Нам подходит больше дождь.
У прохожих злые лица,
Безобразие твориться,
Снег садиться на ресницы,
Не давая в даль глядеть.
Все бегут, глядят под ноги,
Где не нужный, одинокий
Доживает свои сроки
Белый раненный медведь.
Приглядитесь, по соседству,
Втихомолку тает детство,
Я бегу забыв одеться,
Я тебя так долго ждал.
Я же был с тобою дружен,
Не спеши, ты так мне нужен,
Вот, я выскочил наружу,
Сыро, слякоть, опоздал.
Песенка пожилого Карлсона
Малыш, мой малыш, здесь на крыше холодные ветры,
И лето давно в жестяной водосток утекло
И месяц октябрь, на сюрпризы коварный и щедрый,
Метлой сквозняка с чердаков изгоняет тепло.
Малыш, мой малыш, я вдруг понял, что вовсе не вечен,
Уходит мой век в даль по крышам на этом ветру,
Я в общем то жив, жив лишь теми, кем некогда встречен,
Да вот, все тесней для меня предназначенный круг.
Малыш, мой малыш, я наверное слишком придирчив,
Ведь в этот сезон встать на крышу не всем по плечу,
И гаснет закат, и опора все зыбче и зыбче,
Я в верх н могу, ну а вниз, извини, не хочу.
Малыш, мой малыш, здесь живут твои гибкие тени,
Седой полумрак беготней несолидной дробя.
Ты вновь поднимись по старинным, скрипучим ступеням,
Я болен всерьез, так спаси и меня и себя.
Я болен всерьез, так спаси...
Сегодня мне приснился ветер,
Что рухнул ночью на дворы,
Накинув тучи, словно сети
На стаи звездной мошкары.
Была мучительно знакома
Его неистовая речь,
Как дальний гром аэродрома,
Как голоса минувших встреч.
Наверно, виновата осень,
Придя по сроку, в сентябре,
Что мы тогда тревоги просим,
Когда спокойно на дворе.
Но миновали наши битвы
Без поражений, без побед,
Кругом всего в таком избытке,
Что вроде ничего и нет.
Дайте пожить, будто в волю напиться,
Чтобы во лжи видеть лишь небылицы,
Чтоб миражи обнаружили лица,
И чтоб на лицах глаза, а в глазах, бирюза.
Дайте пожить, не по давней привычке,
Чтоб рубежи путь не взяли в кавычки,
Чтоб платежи нам из дружбы не вычли,
И чтоб приметам на зло нам опять повезло.
Дайте пожить, ведь осталось не много,
Словно гроши годы мечут дорогу,
И сторожит дверь за каждым порогом,
И ночь стеклом дребезжит, только дайте пожить.
Дайте пожить, только не доживая,
Дайте прожить жизнь от края до края,
Дайте прожить, будто будет вторая,
Вы только дайте, а там, я попробую сам.
Вы только дайте, а там, я попробую сам.
"А все таки, жаль..."
(Б.Ш.Окуджава)
Тускнеют зеркала, и наши лица тоже,
Ложится на черты потертая вуаль,
Дорога что вела становиться положе,
И звезды с высоты не падают, а жаль.
Да и какой резон бескрылому желанью
Срывать в земной полет небесную вуаль,
Плывут за горизонт воздушные созданья,
Из тех, кто нас не ждет, и правильно, а жаль.
И дернется вагон, и распахнуться двери,
И мы, забыв дела сойдем без багажа,
Был славным перегон, хватало в полной мере,
И чаю, и тепла, да, этого не жаль.
Поскольку на земле лишь выдумка серьезна
Рассыпется скала и проржавеет сталь.
А все-таки жалеть мы учимся так поздно,
Когда лишь зеркала нам преданы, а жаль.
Песенка о прошедшем времени.
Какой там голос, когда хлеб горек,
Померк твой колос, и спазма в горле
Опять со всеми, себя не слышно,
Корчует семя размах мотыжный.
Когда проворен злой чернокнижник
Земля и зелень родит булыжник.
Когда ж напуган придет угодник,
За ржавым плугом хлеб будет горек.
Скажи, поведай, земля- землица,
Когда ж в ней бедный хлеб уродится,
Безмолвно поле под небом сонным,
Что ж, вольным - воля, да рай спасенным.
Занятье скромное, грешить и каяться,
Кого мы вспомнили, тому икается,
А нет желания, какая разница,
Для покаяния даны нам празднества.
Для подаяния даны нам мелочи,
И рюмка пьяная для опохмелочки,
Коль жить умеючи, все устаканится,
Какие мелочи, какая разница.
Какая разница для века резвого,
Чем память дразнится, чем память брезгует,
Сердца нетленные, останки древние,
Послевоенные, и довоенные.
Занятье скромное грешить и каяться,
Про нас не вспомнили, нам не икается.
Непонятно в чем причина,
Вдруг навалится кручина от макушки и до пят.
То ли кто-то за спиною провинился пред тобою,
Ты ли в чем-то виноват.
Непонятно в чем причина,
Дождь прилип, как паутина к серой плоскости стекла.
То ли судя по погоде где-то осень на подходе,
Толи юность утекла.
Непонятно в чем причина, что вручаются ключи нам
От заветнейших дверей.
Ну а мы, нахмурив брови, чтоб казаться посуровей
Ждем чего-то поважней.
Ах, как важно знать причину,
Лить дождю, а сердцу стынуть и тревожиться уму.
А причина, различима, время лепится как глина
По подобью твоему.
Под рукою станет время,
То как камень, то как кремень, то как стылая вода.
Время терпит, время стерпит, блекнут марки на конверте,
Что отправлен в никуда.
Никого нельзя жалеть,
Не красавца, не уродца,
Ваша жалость обернется,
И ударит словно плеть.
Никого нельзя щадить,
Не в полете, не в паденьи,
Беспощадней снисхожденья
Ничего не может быть.
Но сквозь ниточку дождя
По запущенным аллеям,
Я иду , опять жалея,
И прощая, и щадя.
Потому, что долог путь,
И нужна такая малость,
И прощание и жалость,
И пощада чья- нибудь.
Любить- не обжигать, но греть.
Любить- светить не ослепляя,
Любить- услышать и прозреть,
Любить- прощать не обвиняя,
Любить- не зря, а вопреки,
Любить не так, как а иначе,
Любить в беде и в неудаче,
До той, до самой, до доски.
Любовь всему венец, любовь всему экзамен,
До старости седой от юношеских грез.
Нам выпало звенеть в ее извечной гамме
От первой ноты "До", до самых первых звезд.
Мир холоден и лют, но все мы не такие,
А масочки анфас, что к лицам приросли
немедля опадут, и может быть впервые
В прицеле милых глаз, как по команде "Пли".
Любовь всему виной, и скорый суд над нами
Проведавший о том отсрочит приговор.
И легкий шар земной в твоей оконной раме
Слетает мотыльком в оранжевый простор.
Лирическая отбойная песенка
Пришла пора сворачивать знамена,
Пришла пора войскам трубить отбой,
Когда мы от прощального поклона
Не оставляя крепость за тобой.
Не так важна мне скорая победа,
Да мне вообще побед не надо, но
Опять зовет смешная крепость эта,
Ведь мне другой уже не суждено.
Пр: Вот прозвучал сигнал,
Окончился привал,
И полк на отделении пропал.
Да я видать устал,
От армии отстал,
Прости меня, товарищ генерал.
Ты может быть, во истину достоин,
Самим собой назначенной цены,
Ты, может быть, один во поле воин,
На кой ты черт, коль не слыхать войны.
Пришла пора, и штатские одежды
Ты подавив неловкость обнови,
Пришла пора, ты требуешь с надеждой
Долги, что не получены с любви.
Пр.
И снова, мы молчание храня
Втекаем в перекресток запыленный,
И если для тебя горит зеленый,
То красный зажигают для меня.
Моля судьбу, чтоб нынче повезло
Проходим перекресток, как крещенье,
Но нам, как крест нести несовпаденье
Что не столкнув нас тут же развело.
Что пройдено, уже не перейти,
И на удачу сетовать напрасно,
Ведь кто из нас рискнет пойти на красный
Когда зеленый манит впереди.
И накренясь вставали этажи,
И город громыхал неровным пульсом,
А перекресток лёг огромным плюсом,
Который ничего не смог сложить.
Сказка кончилась, погашены улыбки,
Словно свечи в опустевшем кабачке,
Только по двору, наверно по ошибке
Бродит золушка в дырявом башмачке.
Нам бы вместе по разбойничим трущобам,
А по рельсам предпочитаем врозь, ?????
Мы наверно в этом виноваты оба,
Сказка кончилась, и кажется всерьез.
И застыв повиснут фразы межу нами,
Словно звенья оборвавшихся цепей,
Все, что сказано волшебными словами
От обычных слов теряется в цене.
Сказка кончилась, увы без назиданья,
День погаснет, проскрипит земная ось,
До свиданья, до нескорого свиданья,
Сказка кончилась. А что же началось?
Песенка Бандерлогов
по мотивам "Маугли" Киплинга
Мы двуруки, мы двуноги, наше имя "Бандерлоги",
Не сидится нам в берлоге, мы всегда в пути.
Самой правильной дорогой мы шагаем, и не многий,
Может хвастаться, что в ногу с нами смог идти.
Исключительно по Брему мы решаем все проблемы,
Без сомненья, на легке мы головы несем.
Да и что там долго думать, дунуть, плюнуть, в морду сунуть,
И желаем, мира мудрость мигом обретем.
Как хорошо быть обезьяной,
Как хорошо быть обезьяной,
Лучше занятья Вам без обмана не подыскать,
И забывать никак нельзя Вам,
Станешь ты точно обезьяной,
Если исправно ты по лианам будешь скакать.
И красавцы, и уроды, доверяйте крику моды,
Голос истинной свободы: "Походи на всех".
И по роже, и по коже, пусть похуже, но похоже,
Значит день не даром прожит, значит есть успех.
Озьянье лишь обличье Вас избавит от приличий,
Наш незыблемый обычай мы храним всегда.
Если Вы, как мы, двуноги, если Вам наскучат мозги,
Приходите, Бандерлоги примут Вас тогда.
Песенка Дракона и толпы.
к спектаклю театра "Субота"
по сказке Е.Шварца "Дракон"
Сколько ручьев прибежало к реке,
Сколько струй напоило ручей,
Люди мечтают о сильной руке,
Но не ясно конкретно о чьей.
Мирно бредут по холмам и горам
Облаками овечьи стада,
И в облаках ты витаешь, баран
Приземляясь порой от кнута.
Пр: Пой пташка, пой,
Славь тишь и покой,
Как славно, как сладко,
Прекрасно и легко,
И до счастья совсем не далеко.
Вовсе не надо давить и душить,
Чтобы мир тебе кланяться стал.
Я из обломков обычной души
Сколотил неплохой предистал.
И танцевать не имея причин
Занимаюсь обычным трудом,
Сильной рукой я кладу кирпичи,
К вере лесть, к лести страх, вот и дом.
Пр.
Каждый охотник желает узнать,
Где сидит осторожный фазан,
Наших фазанов не надо искать,
Они сами залезут в капкан.
Сами друг-друга решат ощипать,
Мутной пленкой подернут глаза.
Каждый охотник желает узнать,
Где сидит аппетитный фазан.
Пр: Пой пташка, пой,
Славь тишь и покой,
Как славно, как сладко,
Не друга, ни врага,
И до счастья четыре шага,
И до счастья четыре шага.
Финальная песенка сказочного персонажа.
Мягкой тряпкой с лица стерт изысканный грим,
Разбрелись персонажи по кельям квартир.
Говорят, что дороги ведут прямо в Рим,
А моя вот, смешная ведет прямо в мир.
Я скитаюсь по свету, не рыцарь не бард,
В долгих поисках кратких мгновений добра,
Говорят, доброта крайне редкостный дар,
Значит есть исключенья, я этому рад.
Только быстро иссяк путеводный клубок,
Опускается занавес, словно топор.
Говорят добрым молодцам, сказка урок,
А моя вот смешная, как видно, укор.
Покрывалом взмахнет в небе звездный прибой,
И укутает в тени минувшего дня,
И уйдут все, кто нынче играет со мной,
Не уйдет только тот, кто играет в меня.
Песенка паяца.
Ах, как легко смеяться, и горестно грустить,
Возьмите у паяца восторженную прыть,
Прибавьте к этой прыти шаг скорбного гонца,
Но только не берите взаймы у подлеца.
То грустный, то веселый трезвонит в свой звонок,
Учитель странной школы нас гонит на урок,
Ему давно известен итог судьбы любой,
И он со всеми весел, но грустен сам с собой.
И в качестве почина, смешав со светом тьму,
Он следствие причиной назвал, а потому,
Смеемся для потехи, грустим для горя мы,
Стреляя на орехи у подлеца взаймы.
А кто над вами, вверх головами,
А кто под вами, в грязи лежит,
Да, в этой драме менять местами
Господ с рабами не надлежит.
Ах, как легко смеяться, и горестно грустить,
Возьмите у паяца восторженную прыть,
Прибавьте к этой прыти шаг скорбного гонца,
Но только не берите взаймы у подлеца.
* * *
Прохладно в Датском королевстве,
Купальный кончился сезон,
И символов народных бедствий
Грядет с небес антициклон.
Что ж, Гамлет, сядем у камина,
Дровам пылать, векам пылить,
Давненько не пытал ты мира
Вопросом быть, или не быть.
Все схожи, что живой, что мертвый,
Неясным контуром лица,
Теней сановных здесь до черта,
Поди, найди средь них отца.
И вряд ли, с яростью и плачем
Взлетит молитва к небесам,
Хоть главный счет твой не оплачен,
Да ты того не знаешь сам.
Датчане разбежались греться,
Лишь вьюга бродит вдоль окна,
Когда у принца зябнет сердце,
Тогда простужена страна.
А за окном старик- могильщик
Лопатит грунт, утратив прыть,
Идет рассвет, звенит будильник,
Замкнулся круг, и надо быть.
Пролетка
Памяти А.С.Пушкина
Не станем подбирать судьбы
Ни для певца, не для народа,
Как придорожные столбы
Не подпирают небосвода,
Гони пролеточка, гони,
К полям чудес от поля брани,
Не нам тужить, что слишком рано
Приходят поминанья дни.
Не нам судить из далека,
Как в этой роще заповедной
Из золотого корешка
Вершок произрастает медный.
И в этом исключенья нет,
Хоть диссертацию отгрохай,
Коль успокоится эпоха,
Так упокоится поэт.
Летит пролетка дребезжа,
По перепутьям бездорожным
От рубежа, до рубежа,
И передышка невозможна.
И мусор мелкого вранья
Бросает ветер под копыта,
В земле, не в мраморе пробита
Не зарастает колея.
10 февр. 1987 г.
Песенка о чужих снах.
посв. Ю.Визбору
Лежит прошлогодний снег
Вдоль всех прошлогодних рек,
В моем непонятном сне
Места нет весне.
Вода, как тягучий мед
Несет прошлогодний лед
По всей, не знакомой мне
Северной Двине.
А сны мне не те даны,
Там год видимо не тот,
И ждет ночи напролет
Кто-то их приход.
Я, как браконьер улов
Верну пару этих снов
За свой, что несет с собой
Ласковый покой.
В краю бесконечных зим
Я сном не своим гоним,
Впаду, как в свою судьбу
В Двинскую губу.
Вот так, только на яву,
Уйдет, канет в синеву
Седой, северной рекой
Кто-то дорогой.
Прощай
Настанет дверь, а может, вечер,
Как зал рассыплет горсть огней,
Пожелай мне скорой встречи,
Хоть дело все-таки не в ней.
А дело в нашем расставаньи,
В том, что который год подряд
Находим мы любви признанье -3р.
Лишь в ощущении утрат.
Пр: Прощай, прощай, прощай,
Пусть будет гладким путь,
Пусть будет сладким хлеб,
Пусть будет светлой грусть,
И не предаст ночлег.
Прощай, прощай, прощай.
Есть два лица у расставанья,
И догадаешься не в друг,
Что от разлуки до прощанья
Маршрут длинной в понятие Друг.
Поймешь, последнее мгновенье
Уже не связано ничем,
Прощанье- это вдохновенье - 3р.
Оно даруется не всем.
Пр.
Здесь все привычное откинешь,
Здесь все слова уже не те,
Не различить мне старт и финиш
В вокзальной этой маяте.
А взгляд цепляется до рези
За отходящее окно,
Чем расставание болезней, - 3р.
Тем человечнее оно.
Пр.
Мы снова собрались за нашим столом,
Как будто бы лет этих нет и в помине,
Ну что же, ребята, спасибо на том,
Что Вы не забыли с тех пор мое имя.
Как будто бы все на привычных местах,
В привычном пожатье сливаются руки,
Вот, только печаль затаилась в глазах,
Упрямым предчувствием скорой разлуки.
Не сбросишь нам груза житейских прорех,
Но нынче, опять, не взирая на взносы
Мы груз этот честно разделим на всех,
Как раньше делили на всех папиросу.
И пусть говорят, что уже не резон
Нам годы по старому, песнями метить.
Я в книжку вторично внесу телефон,
Стараясь кольцо на руке не заметить.
Мы снова собрались за нашим столом,
Как будто бы лет этих нет и в помине,
Ну что же, ребята, спасибо на том,
Что Вы не забыли с тех пор мое имя.
На цыпочках, как в темную прихожую
Я в средний возраст одолел порог,
Я возраст ощущаю только кожею
А сердцем ощутить еще не смог.
В прихожей этой очень много детского,
Здесь те-же песни, те-же голоса.
Они, наверно, дружески соседствуют,
Два возраста, как будто полюса.
И снова мне покажется огромною
Любая мелочь прошлого пути.
И снова, перейти в другую комнату,
Не меньший риск, чем поле перейти.
Хватает штиль ладошкою бессильною,
Повис на рее разноцветный флаг.
Мы острова, и нету моря синего,
Чтоб нас объединить в архипелаг.
Ах, если бы, когда нибудь, заранее,
Увидеть продолженье и финал,
В какой войне тебя смертельно ранили,
На чьих руках ты снова задышал.
И между строчек на страницах красочных
Былые кляксы сохранятся впредь.
И никогда ребенком не был сказочник,
И никогда ему не постареть. - 2р.
Посвящение молодежи 40-х.
Заглянуть бы вперед, хоть на тысячу дней,
Может в тысячу раз станет взгляд твой острей.
Чтобы ты, словно хлеб, все заранее вкусил,
От вершенья судеб до движенья светил.
Но в грядущем темно, и бессилен твой взгляд.
Остается одно, оглянуться назад.
И придет к тебе весть от свершившихся лет.
Ибо прошлое есть, но прошедшего нет.
Мы вряд ли были страшны врагам
В нашем первом бою.
Но знали, в какой стороне Зурбаган,
В какой стороне Гельгью,
И были бои, и за ними бои,
Росли бугорки могил.
Мы знали, в какой стороне свои,
В какой стороне враги.
Сдвигались српеть.
Верь, и слепое отчаянье умерь на всегда ты,
А время к зиме,
И у времени все мы солдаты
Сопредельных земель.
Верь.
Ленинградский мотив
Сквозь истеричный напев тормозов, и шепот колес
Сквозь ледяное брюзжанье трамваев полночных
Гибнут дождинки роняя мелодию слез
Или смеха, как хочешь.
Звонко, четко брызнут нотки
Глухо в лужах увязают.
Петр свою тяжкую руку простер
Дережируя звонким круженьем.
В котором моторы и лица
Но, может быть этим местом
Пытается Петр
Лишь от века прикрыться.
Тихо, сонно капли стонов
В гуле улиц пропадают.
И лишь под самое утро во мгле
Будто в море прилив
Звуки плывут задевая колонны, ограды
Дружно впиваясь в старинный и вечный мотив
Самого Ленинграда.
Явно, ясно, властно...
Охта
Снова на пути суббота,
Слякоть, фонари и Охта,
Снова старые заботы
На стареющем лице.
Вот за этим поворотом,
Помнишь, ожидал кого-то,
Ну а нынче, не кого там,
Лишь огней двойная цепь.
Пр: Ох ты, Охта, вечная забота
Так в круговороте судеб
Сушит нас работа.
Было мне до Охты меньше часа ходу,
А теперь до Охты, годы, годы.
Ох ты, Охта.
Прошагаем вместе с ветром темных улиц километры
Где фасадов трафареты жизнь чужую сторожат.
Неожиданным приветом о себе напомнит лето,
То, что осенью задето столько лет тому назад.
Ох ты, Охта, вспыхнет позолота.
Дней ушедших, дней сгоревших
В общем то бесплодно.
Но а сам я что-то памятью измотан.
А забыть про Охту что ты, что ты.
Снова на пути Суббота, снова дальняя дорога,
Не от черта, не от бога, от негаснущей любви.
В ожидании восхода расстаюсь с тобою, Охта.
Ты мой крест, моя свобода, где бы не был я, зови.
Песенка о старых окраинах
С детства казался мне раем
Весь в лошаденках понурых
Край Петроградских окраин
Мне не знакомый с натуры.
Где как хмельной подмастерье
Улочки кружат устало
И на булыжной постели
Старые дремлют кварталы.
Где собачонки- домишки
К людям доверчиво жмутся,
И фонари ели дышат
Газом на сумерки улиц.
Где от кирпичных проталин
Раньше рассвета светает
Не торопливою тайной
Добрая сказка витает.
Нет этих старых окраин,
И новизну обретая
Что-то мы все же теряем,
В прошлом себя забывая.
Пусть не дырявы карманы,
Но на пути многотрудном
Нам не хватает шарманки,
.....
В то утро, как всегда смеялись люди,
Улыбками не дорожа,
И никому динамик черным блюдом
Пока еще не угрожал.
По очереди окна свет солнечный ловили,
Пока что не одевшись в бумажные кресты.
Тяжелые фугаски по ним еще не били,
Лишь изредка рогатки дворовой мелкоты.
В то утро, как всегда, шептали губы
О вечном счастье в полусне.
В то утро, как всегда ревели трубы
О малой крови в будущей войне.
Выпускники потея в костюмах непривычных
На память напряженно смотрели в объектив.
Как будто повзрослели те, кто еще успеют
А те, кто не успеют, останутся детьми.
В то утро, как всегда, столы накрыты
Для встреч еще, не для разлук.
В то утро ленинградцы хлеб голубям крошили
Налипший хлеб не слизывая с рук (?)
И голос Левитана сердца еще не ранил,
И день не протаранил известием стальным.
Понятья "до войны" тогда еще не знали,
Не знали, сколько надо шагать к "после войны".
Песенка Санчо-Пансо.
Куда ты, ветряная мельница тебя смахнет, мой Дон-ки-Хот.
Постой, быть может, все изменится, и зло само с земли уйдет.
Не горячись мой господин,
Как много зла, а ты- один.
Давно уже шагают не ленясь твой Росинант, и мой осел.
И жаль, что ты помимо мельницы врагов других себе нашел.
Отбрось копье, мой господин,
Как много их, а ты- один.
Копье уж затупилось полностью, побит камнями панцирь твой.
Веками благородство с подлостью вершили бой, не равный бой.
Ты слишком горд, мой господин.
Тебе плевать, что ты один.
Помочь толпе существ изломанных ты захотел, печальный дон.
Толпе, глаза залившей злобою, обманом уши, рты вином.
И не смешно, мой господин,
Что ты безсилен, что ты один.
Пускай у ртов угрозы пенятся, смелей вперед, мой Дон-ки-Хот
И нас не остановят мельницы, злой великан нас не убъет.
Пусть много зла, мой господин,
С тобой добро, ты не один.
Пусть много зла, мой господин,
С тобою я, ты не один.
Песенка о Таллиннском трубочисте
Когда над ратушею месяц повиснет тонок и лучист.
На крыши Таллинна без лестниц выходит старый трубочист.
Он не спеша раскурит трубку, потом, пока далек рассвет
Продолжит долгую прогулку, в ночь из ночи, из века в век.
Ему любая черепица знакома здесь, как старый друг.
Лишь пожелтевшие страницы перелистает он к утру.
По ветру флюгеры расставит, и руку Томасу пожмет.
Что было заново помянет, что стало, в летопись внесет.
И по пустынным закоулкам вспугнув ночную тишину
Его шаги несутся гулко, в колодцах улиц затонув.
Покуда город не проснется, всю ночь по крышам бродит он.
И старый Таллинн улыбнется, его приветствуя сквозь сон.
Елена
От минувших веков, от утерянных слов
Избежав и забвенья, и тлена.
Через тьму перемен, за барьер наших стен
К нам пришло это имя, Елена.
Прелесть древних ресниц, мудрость желтых страниц
Воплощала в себе вдохновенно
Величавость и грусть, легендарная Русь
В этом имени гордом, Елена.
И прошедших времен потревоженный сон
Наши души избавит от плена.
Голос древних былин, поколений былых
Воскресит это имя, Елена.
Не поэт, не герой, не актер, не ковбой,
Пред тобой преклоняю колено,
Ты прекрасна, как взлет, а премудрость придет
По дождю, если надо, Елена.
Над Карпатами снег, заполняет собой пустоту.
Мылит горам небритые щеки.
Наш стремительный век покорить не сумел высоту,
И в связи с непогодой застрял на равнинах до срока.
Над Карпатами снег, близкий родственник талой воды.
Нарядил не скупясь ели в белые чудо- перчатки.
Но стесняются всех, ели скрылись украдкой
В серой мгле недомолвствуют чьей-то судьбе.
Над Карпатами снег, меж небом и мертвой землей
Лег сегодня прохладною ватой
Где же здесь человек? Может, где- нибудь рядом со мной
Может ищет, а может, свернул на попятный.
Над Карпатами снег, но сдается, что Берн и Париж,
Целый мир разрисован пушистым узором.
И печально, что мне заслоняют пол неба не горы,
Что опять взгляд мозолит мне месиво крыш.
Над Карпатами снег,
Над Карпатами снег,
Над Карпатами снег.
Большая туча
Большая туча пришла надолго,
Незванным гостем встав у порога
От горизонта до горизонта
Раскинув крылья не по сезону.
Разочарованно вздыхаю люди,
Увы, гроза наверно будет.
Подводит туча бюро прогнозов,
С грозою медлит, но есть угроза.
И под угрозой, как под снарядом
Трезвеют люди, остреют взгляды.
И люди платят привычной данью
Страшней угрозы ожиданье.
Повисла низко, достать рукою
С воздушных замков сорвала кровлю.
И в полумраке вдруг обнажила
Признаний лживость, восторгов лживость.
Поспешных соболезнований мало,
И поздравлений запоздалых.
Пролейся ливнем, большая туча,
Сорвись грозою, так будет лучше.
А нам хватает забот не новых,
И к откровенью мы не готовы,
Большая туча, ты пришла внезапно,
Уйди, пожалуйста, обратно.
Для кого снег идет в Антарктиде?
Для кого в джунглях ливень идет
Ведь никто их, увы, не увидит
Даже если наоборот.
о есть ливень пойдет в Антарктиде,
Ну а в Джунглях тропических, снег.
Потому, что для всех событий
Необходим человек.
Холостяцкая песенка.
Близок срок, кончается дорога,
Сиз дымок махорочной тревоги,
Снова нам не до сна.
Нам, убогим.
Где-то там, подводятся итоги,
В ресторан подвозятся миноги,
Копим в ноги, на пороге дом,
Который построил не Джек.
У друзей, в квартирах персональных
Писк детей и шум машин стиральных
А про нас, в сотый раз
Мол, не нормальны.
Может, им солидность по карману,
Мы не чтим костюмов карнавальных
В мир мы вышли из под крыши дома,
Который построил не Джек.
Но тайком приходит слишком часто
Мысль о том, что бодрость-
Та же маска,
Но они нам теплей, безопасней.
Есть у нас, у каждого отдельно
Та, одна, что долгие недели
За стеною крепостного замка,
Который построил другой.
Еретик
Пр: Еретик - сын дьявола, сын бога,
Еретик - Сожжен, или повешен,
Еретик - Нет веры, кроме долга напрямик,
И тогда лишь - ты безгрешен.
Задохнулась история дымом костров,
Переполнилась стонами еретиков
И к земле угнетенной прижав небеса
Груз угроз многотонных в колокольных устах.
Пр.
И анафемы пас, им, как благословенье.
Парафраз, отреченье, прощенье, забвенье.
И палач, вечно твой оппонент, еретик,
Цел язык, но ты нем, молчалив и твой крик.
Пр.
Этой веры, увы не понять иезуитам,
Не поднять головы, коль увязла в молитвах,
А поднимешь, увидишь, средь ???? и унынья
Поднимается Бог, Человек его имя.
Пр: Человек- сын дьявола, сын бога,
Человек- Сожжен, или повешен,
Человек- Нет веры, кроме долга напрямик,
И тогда лишь - ты безгрешен.
Фрэзи
Море полощит хрустальное небо,
На безграничной доске пенных волн.
Со всех сторон мне расставил свой невод
Старый, коварный рыбак - горизонт.
И затерявшись в мерцающей бездне
Мне не осилить зловещую ночь.
Прибеги ко мне, Фрэзи
Прибеги ко мне, Фрэзи,
Может, успеешь помочь.
Здесь машины черезчур молчаливы,
Здесь темнота угрожает, как враг.
Дни и минуты, приливы, отливы
Спутаны стенкой беспутных бродяг.
В этой сумятице крик бесполезен
Вновь я пытаюсь судьбу превозмочь,
Прибеги ко мне, Фрэзи
Прибеги ко мне, Фрэзи,
Может, успеешь помочь.
Носит меня от разлуки к разлуке,
Легким укором далеким судам.
Тщетно пытаюсь корабль злополучный
Вывести к чьим- нибудь там берегам.
Где-то, в краю незнакомых созвездий,
Ждет меня след невесомой ночи.
Прибеги ко мне, Фрэзи
Прибеги ко мне, Фрэзи,
Очень прошу, прибеги.
Песенка зурбаганских моряков.
В час неизвестный заранье
Выплывет берег из тьмы,
Не земляне островетяне,
А земляне во истину мы.
Накрепко связаны ветром,
Страны в один караван,
Океан обнимает планету,
Ну а мы, бороздим океан
Якорь наш чист постоянно,
Мысли и души чисты.
Кратковеменны наши стоянки,
Не измерянны наши мечты.
Пленник земного вращенья,
Берег маячит вдали.
Без прощанья и без отпущенья
Покидают причал корабли.
Без делового резона
Перегоняя рассвет
В обе стороны от горизонта
Корабли ускоряют разбег.
И повинуясь рассвету
Отдаст нам приказ капитан
Океан обнимает планету,
Ну а мы, бороздим океан. (2 х 2р.)
Годы, как фонари.
Годы, как фонари,
Ты, как усталый фонарщик,
Столб за столбом зажигает огни,
Чтобы горели поярче.
И исчерпав весь наличный запас
Высветить надпись: "Я пас".
Если силы уйдут на пол пути до финала,
Значит ты друг, как Икар о утру
Взять не сумел высоту.
Просто, дорогу ты выбрал не ту.
Вот и выходит:"Вэ Ту"
Усли слишком тяжел факел тебе показался,
Значит ты, как "Буриданов осел"
Выбору смерть редпочел.
Просто, ты счастье свое не нашел,
Вот и выходит: "Вотс Олл"
Годы, как фонари, светят у нас за плечами.
Так и идем, тьма у нас впереди,
Свет наступает за нами.
Если же с зади, хоть выколи глаз,
Алес, приятель, я пас.
.....................
Лишь только шпагой проверяются мужчины,
Пардом, месье.
Пр: Извольте, сударь, нам не привыкать
Удары получать и отвечать.
Не завелась ли в Ваших ножнах плесень.
На встречу риску в полный рост,
Пора, трипост, пора, Трипост.
И если шпага выпадет из рук,
Клинок осеротевший подберут.
Мои друзья, и все-таки споют
Победы песню.
Уже отшаркали давно,
Застряв в театрах и кино
Столеия веселья и отваги.
Но все сверкает над землей
......................
.....................
Посвящение бардам старшего поколения.
У бардов молодые голоса,
Не потому, что в паспорте не много,
А потому, что уная тревога
Рассвечивает алым паруса.
И нет среди привычных тен и тем
Спокойного и мирного исхода.
Никто из Вас, увы, не знает брода,
А берега необходимы всем.
У бардов молодые голоса,
Их не коснется фальш, или рутина,
Пусть старость, говорят, неотвратима
Не истребима вера в чудеса.
И осень не спешит вступать в игру,
И в голосах звенит вся юность мира,
Бесценна, бескорыстна Ваша лира,
А в лире этой шесть негромких струн.
А годы над планетою трубят...
Не одолима их слепая сила,
Пусть, даже смерть тебя остановила,
Мой голос будет продолжать тебя,
И новые отыщет адреса.
И с новой силой вспыхнут над вселенной,
И сберегут мир добрым и нетленным,
Всех бардов молодые голоса.
В глубинах вселенной, где минус по цельсию,
Где вечный ноль по Кельвину,
Объеденяются звезды в созвездья, в созвездья,
Посколько так звездам велено.
Застрять и заснуть в космической тени им,
Туманной окутаться пеленой,
Но ищут друг- друга в пространстве и времени,
Поскольку так звездам велено.
Сквозь голод вселенной, в конфликте с Эйнштейном
В слепую летят, не по пеленгу,
Друг- друга согреть своим жарким гореньем,
Поскольку так звездам велено.
Пока не настигло Вас то возмездие,
Что нам судьбою отмерено,
Объединяйтесь люди в созвездья, в созвездья,
Поскольку так звезздами велено.