Вступление.
ПОИСК ИСТИНЫ ПРОТИВ "СВОБОДЫ В ПЛЮРАЛИЗМЕ".
Одним из главных, если не самым главным признаком
переживаемого нашим обществом кризиса является острый
дефицит идей, отсутствие в сознании большинства людей
позитивных, нравственно приемлемых ориентиров для
человеческой деятельности. При этом, хотя утверждение о
кризисе идей и стало общим местом при анализе нынешней
ситуации, его действительное осознание далеко от желаемого.
Существует крайне распространенное мнение, точнее, целое
мировоззрение (в нашем обществе оно традиционно связывается
с западным либерализмом, ПЛЮРАЛИЗМОМ, коим, весьма возможно,
и является в соответствии с которым для наилучшего
(наибыстрейшего) общественного развития ВООБЩЕ НЕ НУЖНО
никаких общих идей, а достаточно НЕ МЕШАТЬ проявлениям
личных свободных устремлений каждого человека. В крайнем
случае для пресечения уж совсем очевидных неблагоприятных
последствий (например, уголовного террора) нужно установить
какие-либо ОБЩИЕ ПРАВИЛА ИГРЫ ( конвенцию, закон,
юридическую норму) и человек, этих правил не нарушающий
становится в остальном уже "абсолютно свободным".
Вышеизложенный взгляд на наилучшее общественное устройство
кажется нам по крайней мере весьма ограниченным и ущербным;
прежде всего, потому что в таком обществе считается
НОРМАЛЬНЫМ и даже ЕСТЕСТВЕННЫМ представление о людях как о
взаимоудаленных "мыслезамкнутых" существах, воспринимающих
мир и взаимодействующих с ним лишь через призму и ради
удовлетворения своего эгоистического ЧАСТНОГО интереса.
Более того, в условиях такой общесмысловой пустоты
происходит ПРЕВРАЩЕНИЕ людей в такого рода существа. И еще
более: в случае такой пустоты общего смыслового поля
корыстные, эгоистические интересы отдельных людей становятся
НАИБОЛЕЕ ЛЕГКО РЕАЛИЗУЕМЫМИ (ибо меньше всего требуют
духовных "цельноличностных" усилий от человека и соотнесения
их с общими ценностям, и смыслами); а значит, именно такие
интересы и люди, им наиболее подчиненные, и устанавливают те
ПРАВИЛА ИГРЫ, которые становятся внешней нормой для всего
общества. Тем самым ОБЩИМ ПОЛЕМ такого общества и становится
норма БЫТЬ ИНДИВИДУАЛИСТОМ, то есть норма быть каждому
отдельным от других и играть по правилам, фиксирующим
минимально необходимую меру такого отделения (отчуждения).
Эта мера нужна, чтобы общество могло "успешно
функционировать", то есть иначе, чтобы НАИБОЛЕЕ
РЕАЛИЗОВАВШИЕСЯ В ЭТИХ ПРАВИЛАХ и значит, наиболее внешне по
этим же правилам влияющие люди могли успешно вести СВОИ
СОБСТВЕННЫЕ дела. (но, быть может, важные и ДЛЯ ВСЕХ,
поскольку других дел попросту нет; точнее ДРУГИЕ дела не
могут по ЭТИМ правилам реализоваться). СВОБОДА ЧЕЛОВЕКА
практически превращается лишь в свободу выбирать ЭГОИСТОМ НА
КАКОМ ПОПРИЩЕ БЫТЬ, а упомянутое "наибыстрейшее общественное
развитие" есть лишь наибыстрейшее "развитие во грех", то
есть к такой ситуации, когда норма индивидуалистического
отчуждения и правил игры, апеллирующих к человеческому
эгоизму становится всеобщей и всеобъемлющей.
Исходная ошибка такого "плюралистического" мировоззрения и
порождаемого ими общественного устройства заключается, на
наш взгляд, в изначальном "согласии на слабость" -- то есть
в изначальном ОТКАЗЕ от существования ЕДИНОЙ ИСТИНЫ, могущей
объединять людей; или, по крайней мере -- в ОТКАЗЕ ЧЕЛОВЕКУ
В СПОСОБНОСТИ эту истину познавать и воплощать в своей
деятельности (во всяком случае -- ОСОЗНАННО). Замечание на
тему, в какой в таком случае роли выступает в
плюралистическом обществе, например, БОГ (точнее, понятие о
Боге) см. в разделе: ВЗГЛЯД НА НАИБОЛЕЕ ЗАМЕТНЫЕ ОШИБКИ.
Можно возражать по поводу удачности термина "единая истина",
как и вообще сомневаться в ее существовании. Мы не будем
обсуждать здесь все "да" и "нет" на эту тему. Во всяком
случае, как показывает вся история, вся общемировая и
личностная практика, деятельность любого человека -- будь то
религиозный подвижник, вполне атеистический ученый,
общественный лидер или вообще кто угодно -- деятельность эта
тем успешнее, тем более влияет на жизнь и миропонимание
других людей, чем более человек этот убежден в существовании
некого единого начала, ЕДИНОЙ ПРАВДЫ, которую он всей своей
деятельностью открывает и воплощает. По нашему мнению, ТО,
НАСКОЛЬКО И В КАКИХ ФОРМАХ (быть может, вплоть до формы
ОТРИЦАНИЯ) ЧЕЛОВЕК ПОЗНАЛ И ПРИЗНАЕТ ЭТУ ЕДИНУЮ ИСТИНУ И
НАСКОЛЬКО ОН СЧИТАЕТ СЕБЯ ОБЯЗАННЫМ ЕЕ ОТКРЫВАТЬ И ВОПЛОЩАТЬ
И ОПРЕДЕЛЯЕТ в конечном счете СУЩНОСТЬ ЭТОГО ЧЕЛОВЕКА.
Здесь следует указать на один важный и опасный соблазном
либо авторитаризма, либо нигилизма вопрос: "кто решает?" Кто
решает что есть истина?
По этому поводу стоит заметить следующее: разумеется,
никакая отдельная личность или группа не обладает монополией
на правду. И каждый человек СВОБОДЕН в своем самоопределении
по отношению к истине.
В прямую же на вопрос: "кто решает?" можно ответить только:
"ИСТИНА ЖЕ И РЕШАЕТ". (Для верующего -- Бог, для ученого --
Разум или природа, для художника -- Красота или Чувство, для
фаталиста -- Рок, для образованного фаталиста -- История.
Мера адекватности НАЗЫВАНИЯ, как и адекватности ОСОЗНАНИЯ
истины может быть разной. Разумеется и само разделение на
различные формы часто весьма условно и требует с каждым
человеком личного рассмотрения "что у него за чем стоит";
кем бы он при этом себя не считал и какими словами ни
пользовался.) Позитивным же выводом из всего вышесказанного
может быть следующий: истина представляется людям в их
конкретной деятельности в виде конкретных же ИДЕЙ (Причем в
силу ограниченности воспринимаемого материала эти конкретные
идеи имеют ограниченную область применения). Эти идеи
ОБЪЕДИНЯЮТ ЛЮДЕЙ ДЛЯ ДЕЛА. Будь это познание или духовно
либо материально-созидательная работа -- здесь не важно.
Отметим лишь: идеи действительно (не фетишно-гипнотически,
не ФИКТИВНО) объединяют людей лишь В МЕРУ СВОЕЙ
ПРИМЕНИМОСТИ)). ПОИСК и ВЫРАБОТКА таких объединяющих идей
само есть ДЕЛО, есть трудная и важная РАБОТА. Чем более все
общество и каждая личность в нем СОЗНАЕТ НЕОБХОДИМОСТЬ такой
работы, тем более это общество и личность ОТВЕТСТВЕННЫ (то
есть в подлинном смысле КУЛЬТУРНЫ); чем более общественные
(в т.ч. государственные) структуры приспособлены к выработке
и ПОДДЕРЖКЕ таких идей, тем это общество и это государство
ЛУЧШЕ УСТРОЕНЫ. Критерием наилучшего общественного
устройства является не "как можно меньше ограничивать" (хотя
со временем, с ростом ответственности, с ростом КУЛЬТУРЫ
людей прийдет и это... См. также раздел ГУМАНИЗМ И ВЛАСТЬ),
но возможность делать "как можно лучше" причем с как можно
большим СВОБОДНЫМ ОСМЫСЛЕННЫМ СОГЛАСИЕМ (а при необходимости
и СО-УЧАСТИЕМ).
За фразой "пусть каждый делает что он сам хочет", к
сожалению, слишком часто скрывается намерение говорящего
уклониться от работы по выработке и осмыслению этих идей,
или, по крайней мере, недостаточное понимание её значимости.
Зачастую нежелание обсуждать общие идеи скрывает непрочность
и сомнительность собственных деятельностных оснований и,
соответственно, невозможность предъявить их на общее
рассмотрение. Фраза же "пусть и все будут так же свободны,
как и я" (то есть в данном контексте: свободны от общих
идей) может значить, что говорящему ВЫГОДНО разъединить
людей, поскольку тогда все будут удалены (отчуждены) от
него, и сомнительность, нравственная и смысловая НЕЧИСТОТА
его деятельности остается незамеченной.
Потому этот текст есть прежде всего предложение всем людям
совершать и со-участвовать в такой работе.
СТРАНА И БЫТЬ МОЖЕТ ВЕСЬ МИР:
замечание о социально-биологическом минимуме.
В настоящее время в России нет Развитого осознанного
мировоззрения (оформляющегося, в частности, и в политике
государства) которое можно было бы назвать ГОСПОДСТВУЮЩИМ в
том разумном смысле, что большинством людей оно
воспринималось бы как НЕ ПРОТИВОРЕЧАЩЕЕ и СОЮЗНОЕ, в той или
иной степени БЛИЗКОЕ их собственным осознанным или
интуитивно ощущаемым взглядам. Такое отсутствие оформленной
ОБЩЕЙ ДВИЖУЩЕЙ ИДЕИ (или совокупности идей) сочетается (и
взаимосвязанно) у нас с очень высокой неустойчивостью
общественного и экономического положения ПОЧТИ КАЖДОГО
человека; все это ведет к наблюдаемому повсеместно КРИЗИСУ
ЛИЧНОСТИ, к ее моральной, политической, социальной и
экономической ЛЮМПЕНИЗАЦИИ. Сам по себе процесс
деклассирования, процесс размывания и разрушения различных
социальных групп, слоев, стратов не есть, по нашему мнению,
уж однозначно негативное явление. Его положительная сторона
видится в том, что при этом разрушаются многие ЛОЖНЫЕ МИФЫ,
многие СОЦИАЛЬНЫЕ СТЕРЕОТИПЫ и ПОВЕДЕНЧЕСКИЕ КОДЫ, как бы
заменявшие раньше в той или иной степени людям реальное
восприятие мира, активное открытое МЫШЛЕНИЕ. С человека
словно бы снимается навязанная ему "устойчивым обществом" та
или иная (пусть даже в чем то выгодная) СОЦИАЛЬНАЯ РОЛЬ и он
действительно ставится перед НЕОБХОДИМОСТЬЮ ИСКАТЬ ИСТИНУ.
Искать такую ПРАВДУ ЖИЗНИ, в согласии с которой и, быть
может, в СЛУЖЕНИИ которой он мог бы строить все свое
дальнейшее существование.
Однако положительности и чистоте этого процесса
происходящего сейчас с людьми мешают по крайней мере два
обстоятельства. Во-первых, как уже говорилось (см.раздел
ВСТУПЛЕНИЕ), Безыдейная "свобода" ведет к торжеству, если не
ДЕ ЮРЕ, то ДЕ ФАКТО некоторых ПРАВИЛ ИГРЫ, которые
устанавливаются зачастую наименее морально ответственными,
наиболее беспринципными, и в силу этого наиболее
преуспевшими по этим же правилам людьми; и ЖЕСТКОСТЬ этих
правил, этой новой НЕСВОБОДЫ такова, что (по крайней мере у
нас в Союзе) для человека часто встает уже вопрос о его
ФИЗИЧЕСКОМ БИОЛОГИЧЕСКОМ ВЫЖИВАНИИ. Фактически,
насильственно "освободив" человека от определенной
социальной роли и связанных с нею иллюзий, стереотипов и
кодов поведения, ему НАСИЛЬСТВЕННО же навязывают ДРУГУЮ
социальную роль, еще более чуждую его жизненным поискам, его
представлениям о добре и зле, о хорошем и плохом, то есть
его ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ СУТИ. Вся жесткость условий, сочетающаяся с
беспринципностью средств массовой информации и
ВНЕморальностью массовой культуры как бы подталкивает
человека к тому, чтобы он как можно скорее пал, как можно
быстрее СОГЛАСИЛСЯ НА ЛОЖЬ, ВЫБРАЛ ложь, ибо с таким, еще
более согрешившим, опустившимся, закодированным-то есть
зафиксировавшимся в еще более низменных и уродливых
стереотипах, ставшим еще более рабом в душе (а значит, и в
жизни) -- с таким человеком ЛЕГЧЕ ПРОИЗВОДИТЬ ОПРЕДЕЛЕННЫЕ
ОПЕРАЦИИ: иначе говоря: получать от него (до известной
ограниченной степени) как можно больше, давая ему как можно
меньше. Человек все более становится ОБЪЕКТОМ ПОТРЕБЛЕНИЯ, а
все разговоры о "свободе выбора для всех" лишь маскируют
принуждение для ПОЧТИ ВСЕХ, позволяют "умыть руки" тем, кто
получает от происходящего наибольшую выгоду. (Тоже в
известном ограниченном смысле: ибо тот, кто наиболее
озабочен своей выгодой, тот тоже все менее и менее свободен
и счастлив: он то же все более и более РАБ.)
Из вышесказанного нам кажется важным вывести следующее:
необходимо ввести понятие о СОЦИАЛЬНО-БИОЛОГИЧЕСКОМ
МИНИМУМЕ, который ДОЛЖЕН БЫТЬ ОБЕСПЕЧЕН КАЖДОМУ ЧЕЛОВЕКУ --
как в нашей стране так и на всей Земле. Этот минимум
необходим не просто для физического выживания индивида, а
именно для того, чтобы он мог считаться ЧЕЛОВЕКОМ,
ОБЛАДАЮЩИМ СВОБОДОЙ ВЫБОРА. Разумеется, порог, после
которого представления о добре и зле полностью затмеваются
вопросом личного выживания бывает разный.В принципе, чем
культурнее человек или народ, тем более трудные условия он
может вынести без духовно-ценностного ПАДЕНИЯ. Но для
общества в целом ПОНЯТИЕ об этом пороге ДОЛЖНО СУЩЕСТВОВАТЬ.
И, соответственно, вестись ОБЯЗАТЕЛЬНАЯ РАБОТА ПО УДЕРЖАНИЮ
ВСЕХ ЛЮДЕЙ ВЫШЕ этого порога. Подчеркнем, что эта работа
должна вестись НЕ для того, чтобы обществом "можно было
управлять" -- рабами или, скажем, СОЦИАЛЬНЫМИ РОБОТАМИ можно
и даже УДОБНО управлять ниже порога их личностного духовного
сохранения. Работа нужна именно чтобы это общество
действительно могло бы быть ОБЩЕСТВОМ ЛЮДЕЙ ОБЛАДАЮЩИХ
СВОБОДОЙ ВЫБОРА. Уже поэтому наряду с физическими,
биологическими нормами в понятие минимума должны включаться
и социальные, духовные, в частности, требования о КАЧЕСТВЕ
ОБРАЗОВАНИЯ, обеспечиваемого всем людям и о КАЧЕСТВЕ
ИНФОРМАЦИИ, предоставляемой им. Причем речь идет не только о
формальной достоверности, но и, прежде всего, о СМЫСЛОВОЙ
СОДЕРЖАТЕЛЬНОСТИ и НРАВСТВЕННОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ
предлагаемого. Нельзя превращать народ в массу почти не
думающих и внеморальных потребителей -- о какой свободе
выбора для подобных существ может идти речь? Таким образом,
по-видимому, необходима ЦЕНЗУРА ОБЩЕСТВЕННОГО МНЕНИЯ НАД
СРЕДСТВАМИ МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ. Она может осуществляться,
например, посредством МАКСИМАЛЬНО СОДЕРЖАТЕЛЬНЫХ ОПРОСОВ
общественного мнения, а также, по-видимому, ОПРОСОВ МНЕНИЯ
НАИБОЛЕЕ ВЫДАЮЩИХСЯ И АВТОРИТЕТНЫХ, КОМПЕТЕНТНЫХ ЛЮДЕЙ как
аккумуляторов знаний и морального опыта общества. Конкретные
формы будут найдены в процессе практики, подчеркнем лишь
одно:опросы эти или иные формы диалога с общественным
мнением должны иметь статус ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ВЛИЯЮЩИХ НА
ПРАКТИКУ ПРИНЯТИЯ РЕШЕНИЙ. И нельзя здесь допустить, чтобы
все свелось к коммерческим механизмам, ибо мир есть НЕ
ТОЛЬКО рынок, отношения между людьми есть не только реклама,
купля и продажа, и мерить содержание лишь деньгами да, быть
может, временем, проведенным у телевизоров, есть, по крайней
мере, -- недопустимая примитивизация. (К вопросу о
общественных механизмах вообще -- см. разделы
ГУМАНИСТИЧЕСКИЙ СИНТЕЗ и ВЗГЛЯД НА ОШИБКИ.)
(Скажем еще несколько слов во избежание недоразумений,
связанных со столь одиозным для многих словом ЦЕНЗУРА. Речь
здесь не идет о вмешательстве государства или какой-то
независимой организации цензоров в работу прессы,
телевидения или иных информационных служб (хотя, конечно,
внешние юридические ограничения на их деятельность, как и на
деятельность любой организации или отдельного человека,
должны существовать). Речь идет об установлении ЭФФЕКТИВНОЙ
ОБРАТНОЙ СВЯЗИ МЕЖДУ ОБЩЕСТВОМ И СРЕДСТВАМИ МАССОВОЙ
ИНФОРМАЦИИ, с целью ограничения произвола последних. (Не зря
же прессу называют "второй властью" в обществе -- значит,
как и первая власть, она должна быть обществу
подконтрольна). Причем эта обратная связь должна относиться
именно К СУТИ средств информации, то есть носить
содержательно-смысловой характер, а не осуществляться лишь
отчужденным коммерческо-рыночным способом, как это имеет
место в потребительском обществе).
О РАСКОЛЕ ОБЩЕСТВЕННОГО ИДЕАЛА
В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ
Помимо проблемы социально-биологического выживания, то есть
навязанного диктата внешних принудительных причин,
существуют и другие, ВНУТРЕННЕ-СМЫСЛОВЫЕ причины, мешающие
человеку приближаться к целостной правде. Мера греховности,
замутненности, то есть мера НЕПРОЯВЛЕННОСТИ ИСТИНЫ в
современном мире, и, соответственно, мера ЛЖИ и уже
существующих стереотипов, которыми из трусости либо корысти
прикрывают требующие живого и человечного решения проблемы,
-- эта мера ныне столь велика, что человеку, даже искренне
желающему дойти до правды, часто не хватает сил и осознанной
решимости "претерпеть все до конца", и его выбор, мышление
фиксируются в некоторых частных, неполных, недостаточно
гармоничных ПОЛУ-ПРАВДАХ.
Отличительной чертой полу-правды, отделяющей ее от
действительно полного, гармоничного, открытого сознания
является именно эта ее некоторая ЧАСТНОСТЬ, некоторая
неполнота, НЕ-ГАРМОНИЧНОСТЬ, и, как следствие,
полу-правдивая позиция открывается в мир не только за счет
своего СОДЕРЖАНИЯ, то есть своего смысла и ОБЪЕДИНЯЮЩЕЙ
ЛЮДЕЙ КРАСОТЫ ("красота спасет мир" говорил
Ф.М.Достоевский), но, в значительной степени, полу-правда
самоутверждается за счет ПРОТИВОПОЛОЖЕНИЯ, то есть не
внутренним раскрытием, а ПРОТИВО-ПОСТАВЛЕНИЕМ себя другим
неполным частным полуправдам.
В политическом мышлении современной России видны три таких
неполных, недоочищенных, недопроявленных позиции, к которым,
как к относительно устойчивым полюсам "сваливается" массовое
сознание в стране. Это позиции демократов, коммунистов и,
находящаяся по отношению к ним в особом, не всегда
противостоящем положении позиция российских националистов,
или, несколько более широко, российских почвенников и
патриотов.
Содержательной стороной позиции демократов является то, что
в течении длительного времени в некоторых определенных
областях деятельности, а именно в ПОЛИТИКЕ И ЭКОНОМИКЕ,
большинство граждан страны было практически бесправным; и
вся эта система тяжеловесной, забюрокраченной, часто неумной
и ненужной государственной регламентации мешала нормальному
свободному творческому развитию людей. А потому
воспроизводство в будущем подобной ситуации крайне
нежелательно.
Содержательной стороной позиции коммунистов является то, что
отношения купли продажи отнюдь не есть НОРМАЛЬНЫЕ отношения
между людьми, что капитализм, РЫНОК устанавливает правила
игры, толкающие людей к эгоизму и нравственной личностной
ДЕГРАДАЦИИ, что диктат государственного кнута, от которого
внутренне дистанцироваться личности было бы все-таки не
очень сложно, сменился теперь диктатом индивидуального
обнищания и рекламной провокацией "свободно избранной"
САМОПРОДАЖИ -- греха, от которого защитить свой внутренний
мир человеку гораздо сложнее.
Наконец, о позиции националистов. Мы не будем здесь говорить
о носящем в большинстве случаев более узкий характер, больше
САМОУТВЕРЖДАЮЩЕМСЯ В ПРОТИВОПОСТАВЛЕНИИ национализме малых
народов, населяющих Советский Союз (о нашей позиции по этой
проблеме см. раздел: Гуманизм и национальные движения).
Будем говорить лишь о собственно российском национализме.
Его содержательной стороной является то, что, возможно,
самой выдающейся, до известной степени отличительной, и
несмотря на всю критику, здоровой, ПОЛОЖИТЕЛЬНОЙ чертой
народа этой страны является ПОЛНОЕ НЕПРИЯТИЕ КОМПРОМИССА.
Бескомпромиссность отнюдь не означает нетерпимость (русский
народ исключительно терпелив), но означает, что в КОНЕЧНОМ
ИТОГЕ ни по каким правилам игры, ни в какой полу-правде этот
народ жить НЕ БУДЕТ. (Возможно, в КОНЕЧНОМ ИТОГЕ это есть в
любом народе, но, похоже, нигде в современном мире это не
ощущается и не ПРОЖИВАЕТСЯ В ИСТОРИИ с такой остротой как
здесь). А значит, никакого капитализма, либо компромисса его
с коммунизмом, никакого приятия еще какой-нибудь "почти
пригодной" схемы без КАЧЕСТВЕННОГО ПЕРЕРОЖДЕНИЯ, без
переосмысления, без ПРЕОДОЛЕНИЯ ВСЕЙ ЛЖИ и нахождения новых,
более ЧИСТЫХ и ЧЕЛОВЕЧНЫХ оснований для общественного идеала
в этой стране быть не может. И значит, у России
действительно "особый путь", путь ПРЕДЕЛЬНОГО ПОИСКА ИСТИНЫ,
обретения гармонии и СПРАВЕДЛИВОСТИ, путь ПРЕОДОЛЕНИЯ,
ПРИМИРЕНИЯ И ГЛУБИННОГО СОЕДИНЕНИЯ ВСЕХ ПОЛУПРАВД. Россия
всегда смутно прозревала эту свою искательную и
примирительную задачу, именно этот ее голос звучал в устах и
мыслях ее наиболее достойных представителей и именно эта ее
НАДЕЖДА питала энергией все российские общественные
движения, даже те, которые обернулись потом несчастьем и
трагедией.
И мы надеемся, что данная наша работа, работа об ЭТИЧЕСКОМ
ГУМАНИЗМЕ послужит этому духу поиска и примирения, этой
предельной сверхзадаче, стоящей перед этой страной (как, в
прочем, и перед всем миром). Дух поиска истины есть дух
ОТКРЫТОСТИ, он доступен и адресован КАЖДОМУ человеку на
Земле. Если мы говорим здесь об особой роли России, то лишь
в том ограниченно применительном смысле, что в силу ИСТОРИИ,
сложившегося ХАРАКТЕРА, в силу всех ИСПЫТАНИЙ и избранных
решений и всех тех не до конца ясных и таинственных причин,
по которым складывается тот или иной пейзаж ДУХОВНЫХ
ЦЕННОСТЕЙ и ПОВЕДЕНЧЕСКИХ НОРМ, влияющих на поведение
человека -- в силу всего этого, ситуация в этой стране,
по-видимому, более БЛАГОПРИЯТНА и более ГЛУБОКА, чем где бы
то ни было еще. Условно говоря, искать истину, служить
истине, ЛЮБИТЬ в России БОЛЕЕ ПРИНЯТО и потому чуть легче,
чем где-либо в другом месте. Хотя, конечно, все открыто: для
всех: кто на что решается, тот то и имеет. В этом смысле
ЗАКРЫТЬСЯ, ЗАФИКСИРОВАТЬСЯ В ИЗБРАННИЧЕСТВЕ, выхолостить
смысл, держась за форму, иначе говоря: перестать думать и
перейти на эксплуатацию и "мумифицирование" прошлых
достижений -- все это исключительно опасно для национального
сознания России. (Подобную ФИКСАЦИЮ В ИЗБРАННИЧЕСТВЕ,
фиксацию в ФАКТИЧЕСКОМ вместо ДЕЯТЕЛЬНОГО по-видимому, хотя
и в иной ситуации, так и не смогли преодолеть две тысячи лет
назад древние евреи).
Заметим, в заключении этого раздела, одно нелучшее свойство,
которое объединяет все политические полуправды России. Это
их исключительная недоразработанность, недопродуманность,
НЕДОРАЗВИТОСТЬ. Фактически, кроме слов-символов,
слов-фетишей, слов-знамен, которыми для одних являются
ДЕМОКРАТИЯ и РЫНОК, для других КОММУНИЗМ и СПРАВЕДЛИВОСТЬ, и
для третьих -- РУССКИЙ НАРОД и ОСОБЫЙ ПУТЬ -- кроме этих и
подобных слов в смысловом багаже движений, по крайней мере
явленном массовому сознанию, нет ПОЧТИ НИЧЕГО.
Эта проблема НЕДООСОЗНАННОСТИ, по-видимому, существует во
всем мире, но, возможно, нигде разрыв между ЖЕЛАЕМЫМ, то
есть питающими движение мотивами, и ЯВЛЕННЫМ, то есть
конкретной формой осуществившихся практических идей и
действий не был столь зрим и столь ТРАГИЧЕН, как в этой
стране. Существование этой недоосознанности и ее
преодоление, по-видимому, и является основной ВИНОЙ ЗА
ПРОШЛОЕ и ЗАДАЧЕЙ НА БУДУЩЕЕ для всего народа России и, в
частности, для его особого, идеепорождающего слоя -- русской
интеллигенции. Затемненность, недопонятость,
недовыясненность своей задачи не раз в истории приводили
Россию к СРЫВУ. Сильным таким срывом, НЕДОРОЖДЕНИЕМ СВЕТА,
была наша революция. Последним по времени почти срывом (но
все-таки: срывом для многих) стала перестройка.
И мы надеемся, что разработка гуманистического мировоззрения
может послужить преодолению этой существующей у нас в стране
и, по-видимому, во всем мире недоосознанности ОБЩЕСТВЕННОГО
(как, впрочем, и ЛИЧНОСТНОГО) идеала.
НЕКОТОРЫЕ ЧЕРТЫ И НОРМЫ ЭТИЧЕСКОГО ГУМАНИЗМА.
В истории существовало немало движений, которые в той или
иной степени были гуманистическими. Их объединяющий чертой
было то, что во главу угла ставилась ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ ЛИЧНОСТЬ.
Она становилась ГЛАВНОЙ ЦЕННОСТЬЮ, главным мерилом всех
процессов, происходящих на любом уровне и масштабе от
индивидуального и микроколлективного до государственного и
общемирового. Гуманизм тем самым не мог и не может
определяться ни через какие ВНЕШНИЕ по отношению к человеку
явления, будь то экономика, государственная политика или,
например, техника и технология. Наоборот, ИДЯ ОТ ЧЕЛОВЕКА,
через ПОНИМАНИЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ЛИЧНОСТИ, ее интересов и ее
БЛАГА, можно потом соотносить это понимание, использовать
его как КРИТЕРИЙ БЛАГОСТИ по отношению ко всем явлениям и
процессам, происходящим в мире, и ко всем проектам его
дальнейшего развития.
Мы принимаем и разделяем это гуманистическое представление о
первичной значимости человеческой личности по отношению ко
всем внешним явлениям и программам. В то же время, мы
сознаем, что понятие "ИНТЕРЕСЫ ЧЕЛОВЕКА" есть достаточно
размытое и довольно условное понятие; т.е. представления об
интересах личности весьма варьируются и часто искажаются
(например: навязывание определенных стереотипов средствами
массовой информации); что МЕРА АДЕКВАТНОСТИ представлений,
МЕРА ОСОЗНАНИЯ ЧЕЛОВЕКОМ СВОИХ ИНТЕРЕСОВ может быть весьма и
весьма различной. Это не раз в истории приводило к кризисам
движений, даже отчетливо опиравшихся на гуманистическое
мировоззрение. Суть этих кризисов была в том, что
удовлетворение некоторого достаточно узкого, частного
(имеющего ограниченную область применимости) интереса
человека явно или неявно объявлялось "самой важной" задачей
для гуманизма, и развитие общества, основанное на такой
программе, вело ДЕ ФАКТО ко все большему искажению и
удушению норм гуманности а, соответственно, их разочарованию
в идее. Поэтому нам кажется крайне важным СОЕДИНИТЬ гуманизм
со всем накопленным человечеством ОПЫТОМ ДОБРА И ЗЛА, со
всеми выработанными им НРАВСТВЕННЫМИ НОРМАМИ. ЧТО
НРАВСТВЕННО, ТО ГУМАННО -- так кратко можно выразить принцип
этого соединения. (Нам кажется удачным такой гуманизм,
ориентирующимся прежде всего на нравственную основу
человека, назвать ЭТИЧЕСКИМ. Здесь под ЭТИКОЙ мы понимаем
именно самые глубинные нормы поведения и понятия о добре и
зле, от том НРАВСТВЕННОМ ЗАКОНЕ, познание которого и есть в
определенном смысле основная задача человечества и каждого
человека. При этом мы полагаем известную ВСЕОБЩНОСТЬ И
ЕДИНСТВО этого закона, этой ЭТИЧНОСТИ, в отличии от
многообразия этик, если в понятие это вкладывать более узкий
смысл просто правил поведения, которыми руководствуется тот
или иной индивид в тех или иных условиях. Согласно этому
последнему пониманию существуют различные и как бы отдельные
этики, например, ЭТИКА УЧЕНОГО, ЭТИКА ПРЕДПРИНИМАТЕЛЯ и даже
ЭТИКА УБИЙЦЫ. Нас же интересует именно то ОБЩЕЕ, что
объединяет людей, что как бы ДЕЛАЕТ ЛЮДЕЙ ЛЮДЬМИ.)
Отметим некоторые моменты, которые стоит выделить.
НЕ-ГУМАННЫМИ, не соотносящимися с гуманизмом следует считать
любые действия и решения, заведомо ограничивающие равенство
прав и возможностей людей, точнее, действия, исходно
опирающиеся на не-равенство и усиливающие его. (Мы понимаем,
что в силу исторической ограниченности, недоразвития
человеческого сознания и отношений, существует немало
явлений, которые означают заведомое неравенство,
неравноправие между людьми; например,это ГОСУДАРСТВО или
ТОРГОВЛЯ. Все подобные явления, конечно, слабо соотносятся с
гуманистическим идеалом и их следует рассматривать как
ИСТОРИЧЕСКИ ВЫНУЖДЕННЫЕ и преходящие. см.также разделы
ГУМАНИЗМ И ВЛАСТЬ и ГУМАНИЗМ И ЭКОНОМИКА.)
Подчеркнем, что равенство предоставляемых возможностей
отнюдь не означает равноценности любых действий, совершаемых
людьми. Поэтому в обществе, наряду с равенством
предоставленных прав должна существовать как можно более
ясная и открытая всем готовая к принятию новых идей и
постоянному новоосознанию СИСТЕМА ЦЕННОСТЕЙ в соответствии с
которой устанавливалась бы иерархия привлекательности тех
или иных человеческих идей и дел. Тот человек должен
оказывать на общественную ситуацию большее влияние, кто
обладает большей компетенцией. При этом никаких СПЕЦИАЛЬНЫХ
механизмов, кроме подразумеваемой ИНФОРМАЦИОННОЙ ОТКРЫТОСТИ,
по-видимому, быть не должно. Чем более идеи и действия
человека СОДЕРЖАТЕЛЬНЫ, т.е АДЕКВАТНЫ ИСТИНЕ, тем более они
привлекательны для других людей, тем больше они могут
получить сочувствия и сотрудничества. Сама же общая система
ценностей тоже не есть никакой специальный механизм, а
означает просто известную подготовленность, образованность,
компетентность ВСЕХ; зримое оформление этой системы просто
УГЛУБЛЯЕТ ВЗГЛЯД каждому человеку, предохраняя его от
возможных ошибок и профанации. (Система этического
гуманизма, некоторые принципы и позиции которого мы пытаемся
прояснить в этой работе нами и видится как часть этой
открытой мировоззренческой ценностной системы, которая
должна постоянно предлагаться существовать, развиваться и
пере-осознаваться в обществе, и соотносясь и самоопределяясь
по отношению к ней, каждый человек будет сам для себя
определять меру приемлемости и привлекательности тех или
иных решений и дел.)
Как частный случай человеческого неравенства, для гуманизма
следует считать неприемлемым такой способ действий и такой
СПОСОБ МИРОПОНИМАНИЯ, при котором человек рассматривается
КАК СРЕДСТВО, как функциональный инструмент для достижения
тех или иных, как индивидуальных, так и пусть даже
"надчеловеческих" целей. Все надчеловеческое принадлежит
человеку. И "отсекание неба" от человеческой личности,
ограничение ее свободного выбора и навязывание ей той или
иной РОЛИ, той или иной КОНЕЧНОЙ ФУНКЦИИ, ни при каких
"оправдывающих обстоятельствах", ни для какого блага, нельзя
считать действием гуманным.
В качестве разумного идеала, задающего норму действия,
идеала в гуманизме видится идеал человеческой ГАРМОНИИ, и
прежде всего: идеал гармонии НАМЕРЕНИЙ, ЧУВСТВ и ДЕЙСТВИЙ
каждого человека. При кажущейся очевидности и излишней
неконкретности такого гармонического триединства, идеал
этот, по-видимому, все же является удобным ВНУТРЕННИМ
КРИТЕРИЕМ для человека при анализе той или иной ситуации,
так как в очень многих вполне конкретных "плохих" случаях
дисгармония, несоответствие между намерениями и действиями,
чувствами и намерениями, в общем, разрушение этого
триединства очень зримо просматривается.
В качестве более простой и легче применимой нормы,
сочетающейся с этим идеалом гармонии, может быть принята
НОРМА ОТСУТСТВИЯ ЛЖИ. Эта норма должна распространяться на
все области человеческой деятельности и разумеется,
применяться и к политике, государственной и частной
практике, экономике, прессе и т.д. Норма эта означает, с
одной стороны, НЕ ИСКАЖЕНИЕ ИНФОРМАЦИИ и недопустимость
действий по ее умышленному искажению, несмотря ни на какие
благие мотивы, поскольку такие действия ставят получателей
информации в заведомо неравное по сравнению с ее давателями
положение, навязывают им определенную роль, огранивают их
свободу выбора; с другой же стороны, НОРМА ИСТИННОСТИ ставит
вопрос о самих МОТИВАХ, то есть ЗАЧЕМ та или иная информация
поставляется человеку. Нам кажется, что этичным ответом
является такой: информация поставляется человеку, чтобы
ПОМОЧЬ ему, во-первых, ПОНЯТЬ происходящее в мире, и,
во-вторых, стать более УЧАСТНИКОМ происходящего. Только про
это можно сказать, что ОБЩЕСТВО ИНФОРМАЦИОННО ОТКРЫТО К
ЧЕЛОВЕКУ, и только это можно считать гуманным, и значит,
нормальным. ПОМОЩЬ человеку неизбежно означает и ГЛУБИНУ
(содержательность) информации, предоставляемой ему и её
нравственную ответственность. В противном случае может
произойти то, что произошло с советской прессой в период
перестройки, когда, с одной стороны, по мере снятия
государственного контроля фактической информации становилось
все больше и больше, а с другой, информация эта становилась
все более МЕЛКОЙ, малоосмысленной, со все хуже
просматривающейся и невнятной нравственной позицией, что,
как следствие, приводило и к возрастающему безразличию
читателей и к тому, что сама информация, несмотря даже на
фактическую достоверность, все более становилась предметом
спекуляции, предметом скрытой и часто нечистой игры
различных политических сил.
Подводя итог, можно сказать, что норма отсутствия лжи, или
НОРМА ИСТИННОСТИ должна включать в себя требование
НЕИСКАЖЕННОСТИ ИНФОРМАЦИИ, требование ГЛУБИНЫ
(СОДЕРЖАТЕЛЬНОСТИ), и требование её ЭТИЧНОСТИ (в том числе
мотивов ее предоставления; и, в частности, отсутствия
спекуляций ею в какой-либо политической или коммерческой
игре. Поясним уже здесь (см. также конец раздела) что все
отклонения и нарушения (кроме юридически наказуемых) должны
исправляться не насильственно, то есть какой-то внешней
силой или институтом, но интеллектуальным, то есть путем
внесения указанных требований внутрь общественного сознания,
делания их частью осознанной общей ценностной системы.
Контроль же общества над средствами информации может быть
осуществлен уже упомянутой ОБЩЕСТВЕННОЙ ЦЕНЗУРОЙ, см. раздел
ЗАМЕЧАНИЯ О МИНИМУМЕ). Отметим, что все сказанное о
требованиях означает и необходимость определенных
творческих, интеллектуальных усилий для соблюдения этих
требований. Уже само это порождает норму интеллектуальности,
осмысленности соответствующих человеческих усилий. И вообще,
требование ГАРМОНИИ и ИСТИННОСТИ задают НОРМУ ПРИСУТСТВИЯ
МЫШЛЕНИЯ во всякой человеческой деятельности, которая тем
самым становится НРАВСТВЕННОЙ нормой, нормой этического
гуманизма.
Наконец, заслуживает упоминания восходящий ко многим
учителям древности ПРИНЦИП ОБРАЩЕНИЯ ДЕЙСТВИЯ НА СЕБЯ, то
есть принцип поступать с другими так, как ты бы хотел, чтобы
другие поступали с тобой. (и, соответственно, НЕ поступать,
как бы НЕ хотел). Самого этого принципа явно не достаточно,
поскольку, как уже отмечалось, представления личности о себе
и, в частности, о наилучшей форме отношения к себе могут
быть весьма неадекватны, но как естественное УСЛОВИЕ
СИММЕТРИЧНОСТИ всех поступков, он должен входить в понимание
каждого человека и рассматриваться как нормативный принцип
гуманизма.
В заключение этого раздела отметим следующее. По нашему
мнению не существует никаких механизмов, которые могли бы
обеспечить гарантированное автоматическое выполнение
вышеперечисленных или каких- либо иных гуманистических
принципов и норм. (см. по поводу механизмов: раздел
ГУМАНИСТИЧЕСКИЙ СИНТЕЗ... и разделы о власти и экономике).
более того, существование любых гарантий и автоматизмов в
вопросах добра и зла попросту противоречит свободе человека.
Поэтому ЕДИНСТВЕННЫМ путем осуществления нравственного
гуманизма на практике есть именно его ОСУЩЕСТВЛЕНИЕ, т.е.
ДЕРЖАНИЕ ЕГО НОРМ ЛИЧНОСТЯМИ- НОСИТЕЛЯМИ и превращение его
во ВСЕОБЩУЮ норму через примеры ЛИЧНЫХ ПОСТУПКОВ И
ОСУЩЕСТВЛЕННЫХ ПРОЕКТОВ. Только конкретная практика,
соотносимая с принципами этического гуманизма может сделать
эти принципы зримыми для общества, а главным успехом
гуманистического движения должно стать появление все
большего количества ЛЮДЕЙ, которые будут НОСИТЕЛЯМИ НОРМ
гуманизма, то есть, во-первых, СОЗНАВАТЬ их смысл, а
во-вторых, СОВЕРШАТЬ УСИЛИЯ и пытаться ВОПЛОЩАТЬ их в
конкретных делах и проектах.
ЗАПАД И СОЦИАЛИСТИЧЕСКАЯ РОССИЯ:
МОТИВЫ, ПРЕДЛАГАЕМЫЕ ЧЕЛОВЕКУ
При рассмотрении этической основы человеческого
существования, ценностей, сложившихся в том или ином
обществе, самым глубоким из поддающихся рациональному
рассмотрению вопросов является вопрос о мотивах, которыми
руководствуется человек в своей деятельности; или, если
говорить об обществе - вопрос о мотивах, которые считаются
нормальными, чтобы человек ими руководствовался. К вопросу
этому нужно подходить с известной осторожностью, поскольку
мотивы часто скрыты и неосознаны самим человеком, а
понимание их другими чревато большой субъективностью.
Поэтому, при рассмотрении любого действия вопрос о мотивах
должен всегда связываться с рассмотрением реальных его
результатов (это нужно еще и потому, что, например,
несоответствие "хороших" мотивов "плохим" результатам есть
очень часто встречающееся явление; и часто исправить
ситуацию можно, если помочь найти конкретное место, где
реальное действие отступается от заявленной или
интуитивно-предполагаемой мотивировки). Разумеется также, во
избежание зла и субъективной разрушительности, недопустимо
никакое насильственное вмешательство и суверенный мир
человеческой личности, в том числе и в вопросе о ее мотивах,
а единственной формой влияния должно быть предложение
возможно лучшего (как через осознанные сформулированные
концепции, так и личным примером). Однако кажется странным
вообще отказываться от задачи влияния на мотивы, могущего
быть предельно глубоким и плодотворным, и ограничиваться
лишь анализом получающихся результатов. Тем более, что по
нашему убеждению, допустимо следующее из такого подхода
представление о том, что действия, осуществляемые из
нравственно сомнительных (например, эгоистических) мотивов,
могут вести к хорошим результатам, есть во всяком случае --
большое заблуждение, проистекающее из того, что
рассматриваются обычно самые простые, грубые, зримые
результаты, а все то более скрытое и тонкое
"обескровливание" жизни, произошедшее из таких действий, вся
та реальная цена, которую пришлось заплатить за эти
результаты -- все остается за пределами рассмотрения.
(Отметим также особую значимость вопроса о мотивах для
сознания России с его традиционным сильным стремлением к
соборности. Для русского человека никакое установление общих
правил игры, конвенциальных норм взаимодействия не было
достаточным для плодотворного сотрудничества, да и вообще
для осуществления какого-либо действия, которое он бы считал
СОВМЕСТНЫМ и ОБЩИМ. Для возможного любого общего дела в
России всегда требовалось и требуется достижение максимально
полного взаимосогласия, единства, проявление (по крайней
мере на уровне интуитивного чувствования) той общей открытой
картины мира, того единого духовного строя (соборности),
которое невозможно без достаточного доверия между (двумя ли,
многими ли) людьми на самом глубоком уровне; без знания, что
другой человек не только внешне, по действиям в ситуации, но
и внутренне хочет того же, что и я (см. также раздел:
гуманизм и мессианская задача России).
Для формулировки позитивных мотивов, той нормы, которая
может стать приемлемой для этического гуманизма, обратимся
сначала к современной исторической реальности.
В нынешней западной цивилизации несмотря на кажущееся
эклектическое многообразие, на декларируемый, в том числе в
вопросе о мотивах, плюрализм, в действительности четко
просматривается и весьма жестко доминирует, наиболее
принимается и пропагандируется подстроенным под него
обществом один мотив - мотив успеха. Успешное
индивидуалистическое самоутверждение, приводящее к
социальному признанию и потребительскому комфорту
(измеряемому, чаще всего, в деньгах) - вот основной стимул
деятельности "образцового" западного человека.
Разумеется, такая ситуация с мотивами не является
удовлетворительной. В том числе и содержательно-логически:
происходит как бы перемешивание разноуровневых планов и
ЗАМЕЩЕНИЕ МОТИВА, когда внешнее по отношению к самой
деятельности, вторичное явление изменения социального
положения деятеля -- то есть ПОБОЧНЫЙ РЕЗУЛЬТАТ действия,
выдвигается как мотив, как ОСНОВНАЯ ЛИЧНОСТНАЯ ПРИЧИНА его
совершения. Дух такого человека не прям, не гармоничен, ибо
получается, что он делает не то, что хочет: он по крайней
мере в массовом сознании хочет успеха и "личного
процветания", а вынужден, кроме того, делать еще и "все
остальное" -- в том числе и то, что ДЕЙСТВИТЕЛЬНО НУЖНО
обществу. Налицо явная не гармоничность в поступках и
противоречие в ценностях, когда главным объявляется
второстепенное, внешнее и (не по правилам игры, а по
абсолюту ценности каждой человеческой личности) НЕВАЖНОЕ
изменение социально-ролевого положения, а осуществление
действительно важных и нужных дел оказывается или попутным
выходом успеха, или попросту оказывается невозможным и
требует иного по другим мотивам вмешательства (пример:
кейнсианская политика государственного регулирования). Все
это заставляет предположить, что современная цивилизация
Запада находится в плену далеко зашедшей ошибки, суть
которой в том, что МОЖНО, ИСПОЛЬЗУЯ НРАВСТВЕННО НЕПРИЕМЛЕМЫЕ
ИЛИ СОМНИТЕЛЬНЫЕ МОТИВЫ ЛЮДЕЙ ПОЛУЧАТЬ ХОРОШИЕ РЕЗУЛЬТАТЫ.
Ошибка эта отчасти произошла спонтанно, когда мотив успеха
попросту "захватил власть" на "пустом поле плюрализма" (о
механизме, как это могло произойти см. ВСТУПЛЕНИЕ), отчасти
была принята сознательно, то есть проявлялась в сознании
многих мыслителей в течении многих веков и окончательно и
"самосозерцаемо" оформилась в мировоззрении людей типа Адама
Смита, Миляя, Джефферсона и прочих экономистов, философов и
законодателей века Буржуазного Просвещения, которые и стали
идеологами и проектировщиками современного западного
либерализма.
Нельзя не признать относительный внешний успех этого проекта
развития. (Хотя, подчеркнем еще раз, никто не знает реальную
цену, которой за это развитие было заплачено: здесь и нищета
и страдание многих поколений рабочих Запада, и крайне
тяжелое положение в современном "третьем мире", и, наконец,
никем не измеренное нравственное опустошение общества,
порожденное капитализмом. Стоит ли наличный
товарно-инфраструктурный результат тех духовных сил и
человеческих потенций, которые были разрушены при его
получении?)
Нельзя не признать и то, что, как показала например уже
упоминавшаяся кейнсианская политика, возможность
отчужденного финансово-политического и при этом
общественно-полезного манипулирования в ситуации, когда
отдельные люди руководствуются коммерческим успехом,
довольно велика. Однако нельзя не признать также, что
нынешнее западное общество не может считаться ни открытым,
ни свободным: отношения конкуренции, почти автоматически
вытекающие из мотива успеха, никак не могут означать ни
открытость между людьми ни свободу для человека, в эти
отношения поставленного. А открытость человека перед холодом
"природного" (то есть потребительского, но не человеческого)
закона конкуренции и свобода подчиняться и совершать
действия по этому закону вряд ли может рассматриваться как
идеал человеческой судьбы.
Отчасти, западное общество само сознает внутреннюю
ущербность своего развития. Предпринимаются известные усилия
и строятся весьма хитроумные идеологии и общественные
механизмы, с целью соединить внешний успех и потребительскую
наживу с чем-то более осмысленным. Однако до тех пор, пока
идеал преуспевшего потребителя (хотя бы и в очень
рафинированных, интеллектуально-культурных формах) остается
существенным двигателем общества Запада, ожидать
радикального улучшения не приходится. В перспективе может
быть как возрастающее расхождение между действиями по
личному успеху и реальным благом общества (характерный, но
не единственный пример: рост преступности), так и
обессмысливание жизни отдельного человека, когда за внешней
деятельностной активностью (носящей все более истерический,
символически-имитационный характер) все более
просматривается СМЫСЛОВОЙ РЕГРЕСС и вытекающая из него
АПАТИЯ. (Либо вспышка агрессивности, как
болезненно-неадекватный способ восстановить смысловую
активную связь с миром. (По этой причине в той или иной
форме ВОЙНА и потенция фашизма является неустранимым и
неизбежным атрибутом общества либерального типа)).
Прежде чем говорить о России, скажем несколько слов о
Востоке. Конечно, на Востоке есть немало сильных и древних
культур, а значит могут быть и определенные нормы жизни и
принятые традиционным обществом мотивы для человека, которые
пока находятся в скрытом и нереализованном состоянии. В
будущем они, возможно, могли бы существенно повлиять на всю
мировую цивилизацию. Однако к зримым и уже явленным мотивам
человеческой деятельности современный Восток добавил немного
-- он лишь заменил более индивидуализированный успех
западного человека на УСПЕХ КЛАНА (рода, племени, фирмы и
т.п.). Хотя такая "коллективизация" успеха может иногда
повысить социальную осмысленность действий (польза для
многих людей клана может потребовать большей ответственности
от человека, нежели вопрос его личного преуспевания), однако
в целом это означает все ту же неоткрытость общества, все то
же деление человеком мира на своих и чужих, только не по
принципу корыстного интереса, а по принципу клановой
принадлежности. Кроме того, родовое, клановое сознание,
по-видимому, находится везде в мире в стадии разложения. В
целом, вопрос о мотивах человеку остается для современного
Востока противоречивым и нерешенным.
Теперь о России. Россия в начале XX века не приняла
либерально- западный путь развития. Именно неприятие русским
народом мотива успеха, правил индивидуалистической
конкурентной игры как НОРМЫ ЖИЗНИ, наряду с неспособностью
тогдашнего православно-самодержавного государства предложить
какую-либо альтернативу и породило русскую революцию. За
кровью и разрушением, за всеми перипетиями сомнительной и
нечистой политической тактики в глубине революционного
движения видно светлое начало, виден интуитивно прозреваемый
проект иного пути, проект действительно светлого, творчески
продуктивного общества, который может быть предложен всему
человечеству. Идеал коммунизма, по крайней мере так, как он
был понят в России, есть идеал общества, в котором нет
отношений отчуждения и конкуренции, нет вообще никакого
насилия, в том числе и в форме отношений купли-продажи, а
значит, невозможна и эксплуатация. Это есть идеал где
"свободное развитие каждого" есть "условие свободного
развития всех" (К.Маркс) -- и общественный идеал этот, каким
бы термином его ни обозначать остается актуальным для всей
современной цивилизации.
Почему же тогда в России попытка строительства нового
общества, иных общественных отношений столь очевидно не
удалась? Ответ, по-видимому, заключается в ряде грубых
ошибок, присущих тогдашнему коммунизму, по крайней мере, его
воспринятому марксистскому варианту.
Одна из самых главных ошибок коммунизма видится в его
РЕВОЛЮЦИОНАРИЗМЕ, т.е. в РАЗРЕШЕННОСТИ НАСИЛИЯ. Для высоких
целей было позволено применять низкие средства. Фактически,
это привело к подмене цели, когда вопрос о выработке новых
общественных (т.е. МЕЖЧЕЛОВЕЧЕСКИХ) отношений был подменен
вопросом о власти класса; а борьба с конкурентными
отношениями собственности и за освобождение от них людей
была подменена борьбой с самими собственниками.
Другой существенной ошибкой коммунистического движения,
взаимосвязанной с революционаризмом, видится его ГЛОБАЛИЗМ
(СРАЗУ переделаем ВСЕ общество) и (по крайней мере в
воспринятом Россией варианте) его ЭКОНОМИЧЕСКИЙ ДЕТЕРМИНИЗМ
или, более общо, его СОЦИАЛЬНЫЙ СХЕМАТИЗМ. Здесь коммунизм
так и не смог преодолеть свою буржуазность, т.е. прежде
всего - идейное наследие того же Просвещения с его (отчасти
наивным, отчасти умышленно-наивным) рационализмом, с
представлением, что достаточно задать удачную схему
общественного устройства, и все дальнейшее развитие будет
детерминировано - "хорошим". (В этом обесчеловеченном
детерминизме и видится главный порок мышления
просвещенческой эпохи; революционаризм из него естественно
вытекает: ибо если достаточно задать правильную схему
(начальные условия), то тогда уж естественно задавать ее
сразу на всем обществе (глобализм), а над неразумными и
сопротивляющимися тогда уже позволено (один же раз!)
совершить насилие.)
Нельзя не признать, что в российском коммунизме были люди,
которые сознавали его человеческую "недоразвитость", и
пытались восполнить эту его человеческую, личностную
компоненту. (До революции это прежде всего -
богоискательское течение в российском коммунизме (С.
Булгаков, Н. Бердяев...), в советский период - например,
такая сильная фигура, как Э. Ильенков). Однако в целом мера
обезличенного схематизма, а следовательно - произвола и
насилия оказалась слишком велика. Тем самым, столь
родственное российскому общинному мышлению и принятое им в
коммунизме понятие ОБЩЕГО БЛАГА (именно не корпоративно-
кланового, а открытого, общего, когда ИНТЕРЕС КАЖДОГО
ПРИВХОДЯЩЕГО ЧЕЛОВЕКА ВКЛЮЧАЕТСЯ И ПРИВОДИТ К ПЕРЕОСОЗНАНИЮ
ИНТЕРЕСА ВСЕХ), понятие это сначала было подменено понятием
БЛАГА КЛАССА, а затем, по мере советского государственного
строительства - понятием БЛАГА ГОСУДАРСТВА. Тем самым общее
благо в значительной степени было отчуждено от понимания,
воления и владения большинства людей России и присвоено
классом (группой, корпорацией) государственных чиновников.
(Возникло как бы своеобразное коллективистски-клановое благо
- нечто родственное сознанию Востока, - не зря же советский
социализм оказался наиболее устойчивым в Китае).
Одновременно (по-видимому, больше всего из-за неразвитости
человеческой компоненты, из-за экономического схематизма
коммунизма) происходило редуцирование понятия человеческого
блага только к его товарно-потребительской форме. А раз так,
и раз идеал потребительского изобилия (подменивший идеал
коммунистических общественных отношений) пока (а может и
вообще) недостижим, значит, опять возникают отношения
конкуренции. (Сначала - на макрогосударственном уровне:
лозунг типа "Догнать и перегнать Америку" и т.п. как раз и
может значить, что государственно- монополистическая
чиновническая корпорация России вступила в конкуренцию с
капиталистами Запада. Такой лозунг вряд ли приемлем для
общества, которое ищет новый и открытый для всех путь
развития.)
Итак - сначала вступление в отношения конкуренции с Западом,
потом - (по западным же правилам игры и критериям оценки) -
все более очевидная неприспособленность этого
общественно-государственного устройства к таким отношениям,
затем -- идея ПСЕВДОВЕРЫ (по-видимому, рожденная нашими
диссидентами не без участия и всяческой поддержки
рекламно-конкурентной пропаганды Запада), что раз советское
общество в конкурентной борьбе капитализму проигрывает, (по
крайней мере, по внешним, рекламно-рыночным меркам), значит,
капитализм и ЕСТЬ общество общего блага и значит его надо
воспроизвести его у себя. (Решение куда более простое,
нежели пытаться нам найти свои собственные ошибки и
продолжать искать НАИЛУЧШИЙ путь.) Как результат - крушение
советской общественной системы.
Тем не менее в произошедшем в России и в странах социализма
видны следующие положительные моменты: во-первых, в
значительной степени в мире (а если говорить о России, то,
быть может, окончательно) ПРЕОДОЛЕНА ПРАКТИКА
РЕВОЛЮЦИОНАРИЗМА, т.е. представление о
глобально-насильственном способе действий как о разумном,
желательном, и даже как о ВОЗМОЖНОМ пути общества к лучшему.
Во-вторых, в значительной степени ОСЛАБЛЕНЫ (хотя, как
показывает, например, пример практика методологии, отнюдь не
преодолены) в целом позиции РАЦИОНАЛИЗИРУЮЩЕГО СХЕМАТИЗМА.
Во всяком случае, есть надежда, что если какие-то
рациональные схемы в общественном устроении в будущем будут
применяться, то с гораздо большим осознанием их
неуниверсальности и с оговариванием области и меры их
применимости и НЕОБХОДИМОСТИ ИХ ПРЕОДОЛЕНИИ В БУДУЩЕМ.
Соответственно, в-третьих, в России ПРЕОДОЛЕНА (или почти
преодолена) ХИМЕРА ГОСУДАРСТВЕННО-КОРПОРАТИВНОГО БЛАГА как
синонима блага общего. Во всяком случае, государственные
способы владения и принятия решений в будущем если будут
существовать (а, по- видимому, и весьма успешно - будут), то
именно как УДОБНАЯ ФОРМА практического осуществления,
имеющая ОГРАНИЧЕННУЮ ОБЛАСТЬ ПРИМЕНЕНИЯ. В-четвертых, в
России теперь значительно ОСЛАБЛЕН, а возможно, и ПРЕОДОЛЕН
диссидентский МИФ О ЗАПАДНО-ЛИБЕРАЛЬНОМ ОБЩЕСТВЕ как о
наилучшей форме общественных межчеловеческих отношений.
Наконец, в-пятых, одновременно с крушением мифа о Западе,
стало, наконец, четко просматриваться и осознаваться
РАЗЛИЧИЕ между БЛАГОМ ЧЕЛОВЕКА и БЛАГОМ ПОТРЕБИТЕЛЯ.
Возможно (наряду с более ранним отказом от иллюзий
глобализма и экономического детерминизма) это есть самое
сильное приобретение общественного сознания за последние
годы.
ГУМАНИСТИЧЕСКИЙ СИНТЕЗ: ВЫБОР ЧЕЛОВЕКА,
ОБЩЕЕ БЛАГО И ОТСУТСТВИЕ МЕХАНИЗМОВ.
В этом разделе мы попытаемся сформулировать некоторый
конструктивный идеал человеческих действий, то есть такую
возможную мотивировку для человека, такую норму для
общества, которая включила бы то позитивное, что есть в
существующих в мире частных идеалах человеческой
деятельности и могла бы стать приемлемой для развития
действительно гуманистических отношений. Норма эта должна
включать в себя, с одной стороны, идеал личной свободы,
который существенно входил как положительная цель в
либеральной мировоззрение, хотя на практике (в частности,
из-за своей недоосознанности, когда личная свобода слишком
часто понималась как, после наложения ряда формально-
юридических ограничений, право на личный произвол) на
практике идеал этот и был задушен отчуждающим корыстным
механизмом рынка и подменен в массовом сознании правом
подчиняться соответствующей экономической схеме и исходить в
любых действиях из своих эгоистически-потребительских
интересов.
С другой стороны, норма эта должна включать в себя идеал
общего блага, как идеал гармоничного сочетания в целостном
синтезе, посредством постоянного творческого переосмысления
целей, интересов каждого человека. Идеал этот, с одной
стороны, крайне актуален для Запада, ибо рынок, в
конце-концов, и выставляется как некий мифический
универсальный механизм, служащий его воплощению. (Хотя
подчеркнем, идеал этот отнюдь не является главенствующим в
общественном устройстве Запада; поскольку как только
возникает противоречие между общим благом и индивидуальной
корыстью, считается нормальным, когда вопрос решается в
пользу корысти. Да рынок, постольку, поскольку это именно
рынок, и не способен решить иначе.) С другой стороны, идеал
общего блага был главным позитивным идеалом при совершении
революции и попытке построить коммунистическое (не
купле-продажное) общество в России -- хотя недостаточное
осознание этого идеала, и, в частности, недостаточное
уважение к личной свободе и привело к очевидному неуспеху и,
как уже говорилось, к подмене понятия общего блага, на благо
государственно-корпоративное.
Нам кажется, что нормой, включающей в себя позитивное этих
обоих недоосознанных идеалов и обеспечивающей дальнейшее
развитие общества к действительному гуманизму может быть
принята норма
ЛИЧНОГО СВОБОДНОГО ВЫБОРА
В ПОЛЬЗУ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ НА ОБЩЕЕ БЛАГО.
Норма эта, с одной стороны, апеллирует к свободному ВЫБОРУ
человека, то есть предполагает его ПОНИМАНИЕ и добровольное
возможное сотрудничество и соучастие в любом общем деле или
проекте, или, по- другому, ЗАПРЕЩАЕТ НАСИЛИЕ КАК
НЕНОРМАЛЬНОЕ (а значит, антигуманное) явление; к тому же, в
конечном счете, ведущее к неуспеху любого общего дела и к
ущемлению интересов общего блага. С другой стороны, норма
эта называет ОБЩЕЕ БЛАГО КАК ГЛАВНЫЙ КРИТЕРИЙ НОРМАЛЬНОСТИ
(а значит, приемлемости) любой человеческой деятельности.
Она требует от каждого человека (по крайней мере постольку,
поскольку он хочет общественного сочувствия, признания,
уважения и поддержки своим делам), постоянной внутренней
работы по осознанию этого общего блага и по добровольному
безоговорочному соотнесению с этим благом всей своей
деятельности. (Безоговорочному -- в смысле без
выторговывания себе поблажек и дивидендов. Ибо стало едва ли
не общепринятым при побуждении человека даже к какой-либо
действительно полезной и необходимой обществу работе
апеллировать не к его пониманию этой полезности, но к
возможности получить ему в этом деле личную выгоду -- грубо
говоря, нагреть руки на общественной (значит -- общей)
нужде". Тем самым понятие общего блага затмевается и
подменяется в сознании индивида понятием личной выгоды, а
общество "закрывает глаза" на мотивационную непроясненность
ситуации и делает вид, что эти понятие почти что "одно и то
же". В итоге происходит строительство "по лжи" и уже
обсуждавшееся использование плохих мотивов ради "хороших"
целей.)
Таким образом, личная свобода из утверждения права на
индивидуальное корыстное потребительство и эгоизм, как это
часто происходило в истории, оборачивается в названной норме
добровольным осознанным отказом от эгоизма; при этом не
любые действия и усилия оказываются общественно-признанными
лишь по критерию их внешней успешности, как это имеет место
быть в плюрализме, но существеннейшим критерием становится
их открытость интересам каждого человека. То есть фактически
ключевым становится НРАВСТВЕННЫЙ КРИТЕРИЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ.
Предложенная норма есть норма свободно избираемой
деятельности, открытой к возможному добровольному
сотрудничеству с любым человеком и совершаемой в интересах
всех. (Подчеркнем, что именно ВСЕХ - то есть в интересах
каждого могущего быть помысленным человека (конечно, не
абстрактно "вообще помысленного", а воздействуемого или
могущего быть воздействуемым рассматриваемым конкретным
делом); не должно быть ограничения только интересами "всех
людей, участвующих в деле". Поэтому существенной работой при
осмыслении каждой конкретной ситуации должна стать
каждоразовое преодоление корпоративно-группового замыкания.
(Понимание общего блага как отличающегося от кланового или
группового.))
Скажем еще несколько слов об общем благе. Нам не кажется
полезным, да и возможным, давать полное умозрительное
определение этого понятия. Повторим лишь: понимание блага
должно вырабатываться каждый раз конкретно; при этом должна
осуществляться максимально возможная гармонизация интересов
всех людей; и, наконец, при этом должно совершаться
постоянное переосознание реальности и переформулирование
целей. При этом не может существовать НИКАКИХ МЕХАНИЗМОВ и
процедур такой работы, и не могут быть названы НИКАКИЕ
КАНАЛЫ, в которых можно было бы ограничить требуемые
человеческие усилия; понимание общего блага есть каждый раз
новая ТВОРЧЕСКАЯ ЗАДАЧА, и каждый раз она требует от
человека именно того, что делает его больше всего человеком
-- то есть ОПИРАЮЩЕГОСЯ НА НРАВСТВЕННЫЙ НОРМЫ МЫШЛЕНИЯ.
(Маленькое теоретическое замечание: конечно, например,
философия и методология могут выделить и назвать
определенные механизмы и более менее универсальные признаки
и процедуры, присущие самому мышлению. Но называние это
имеет, вероятно, лишь
умозрительно-описательно-познавательный, но не
деятельностный интерес. Ибо как только и в той степени, в
какой человек начинает действовать по заранее положенным
процедурам и схемам, в такой же степени он перестает творить
и перестает думать.)
На наш взгляд, это ОТСУТСТВИЕ МЕХАНИЗМОВ ПРИ ОСУЩЕСТВЛЕНИИ
БЛАГА есть исключительно важное свойство мира и человека,
которое должно быть ясно осознанно все человеческим
сообществом.
Любые фиксирующие схемы, любые детерминации поведения
противоречат свободному самоопределению человека, его
творчеству и, факту его способности мыслить. Разумеется, это
не означает вообще отказ от схем и алгоритмов действий, но
они должны каждый раз вновь КОНКРЕТНО РОЖДАТЬСЯ (мышлением)
по мере их необходимости. Должна постоянно отслеживаться и
не превышаться мера применимости конкретно используемого
механизма, ибо постольку, поскольку происходит превышение
применимости, поскольку схема "сама" (то есть НЕ истина, НЕ
благо) начинает "диктовать условия", постольку же происходит
отключение мышления и отчуждение человека от реальной
творчески познающей и преобразующей мир деятельности,
происходит как бы ОКОСТЕНЕНИЕ РЕАЛЬНОСТИ ВО ЗЛО.
Поэтому то названное переосознание реальности, гармонизация
всего наличного знания и всех привходящих человеческих
интересов есть прежде всего ПЕРЕ-РОЖДЕНИЕ СХЕМ. Каждоразовое
преодоление наличной косности, рождение новых решений и
алгоритмов ради обретения и постоянного воз-обновления общей
гармонии (то есть в каждый конкретный момент -- всего, что
на этот момент воспринято человеком из мира) -- вот та
работа, которая достойна личности, которая должна быть ей
предложена, и, по мере роста ее умения и добровольно
принимаемой на себя ответственности и становится главной
СУТЬЮ ее существования. Это и есть свободная, творящая и не
отчуждающая никого реализация постоянно мыслящей личностью
себя среди равных и близких себе.
Такая мера свободы и отсутствия схем, такая деятельность,
опирающаяся только на интересы общего блага -- такая
подлинная и всегдашняя ЖИЗНЬ человека -- она исключительно
трудна и, быть может, СТРАШНА для личности при своем
осуществлении; она действительно ТРЕБУЕТ ПОСТОЯННОГО
МЫШЛЕНИЯ. Но иного пути, как показал в том числе и весь
исторический опыт реализации разных схем, по-видимому, нет.
Гуманистическое общество осуществится на Земле не по
нахождению некой универсальной, наилучшей, идеальной (!)
модели общественного устройства, а по мере появления все
большего числа людей, добровольных и сознательных носителей
гуманистической нормы, и по мере осуществления этими людьми
конкретных дел, в которых будет явлена миру эта норма блага
и норма действия, норма постоянного пересамоопределения
человека, свободы от схем и творческого поиска наилучших
общеприемлемых решений; норма мышления и ответственности.
ГУМАНИЗМ И ЭКОНОМИКА.
Норма отказа от косности, преодоления и пере-рождения схем,
разумеется, распространяется на все, что отчуждает человека,
начиная от каких- либо технологий и технических механизмов
(постольку, поскольку они деформируют личность), и кончая
такими явлениями как рынок и биржа, бюрократическая машина и
юридический закон.
В частности, трудно не признать, что торговля, и вся та
сфера человеческой деятельности, которая опирается на
купле-продажные отношения между людьми (по сути, это и есть
то, что корректно назвать современной экономикой) -- вся эта
область плохо совместима с нравственным законом (этикой) и
гуманизмом. На наш взгляд, дело тут именно во внутреннем
содержании, в принципе того, что есть торговля - ибо трудно
признать нравственно приемлемыми, неотчужденными и вообще
сколько-нибудь НОРМАЛЬНЫМИ такие отношения между людьми,
когда один испытывает НУЖДУ в чем-либо (предмете ли, услуге,
помощи -- здесь не важно) -- а другой ОБУСЛОВЛИВАЕТ свои
действия возможностью первого предоставить ему ВЗАМЕН некий
ЭКВИВАЛЕНТ. (деньги ли, другой товар или услугу); более
того, чем большую нужду в чем-либо испытывает первый, а
значит, чем более в соответствии с нравственными нормами ему
нужно помочь, тем больший вместо этого, в соответствии с
законом рынка, с него требуют эквивалент -- то есть тем
более ответные действия оказываются
ОТЧУЖДЕННО-ОБУСЛОВЛЕННЫМИ (так называемый рост цены при
возрастании спроса).
Возникает ситуация предельной не-свободы, то есть ФИКСАЦИИ
СОЗНАНИЯ И ДЕЙСТВИЯ В ОПРЕДЕЛЕННЫХ КАНАЛАХ: например первый
оказывается неспособным удовлетворить свою нужду иначе, как
действия по определенным (и, строго говоря, вполне
отчужденным, чуждым самой нужде), правилам ("Зарабатывая
деньги" - действие, не особо соотносимое с действием о"для
общей пользы": существует множество способов, как совершить
первое, не совершив второго не говоря уже об обратном). С
другой стороны, второй и в общественной "рыночной" ситуации
и в своем мышлении оказывается неспособным совершить
какое-либо действие, если он не получит за него какую-либо
МЗДУ, какую либо ГАРАНТИЮ, что его действие ему самому
ВЫГОДНО. Не-свобода зависимость нуждающегося оборачивается
такой не-свободой, зависимостью, ТРУСОСТЬЮ деятеля:
кажущийся избыток сил и возможностей (что, по смыслу, и
должно означать наличии у него каких-либо предметов или
идей) он не может предоставить другим людям иначе, чем
получая себе взамен ГАРАНТИЮ БЛАГОПОЛУЧИЯ; он попросту
БОИТСЯ, что если этой гарантии себе не получит (в виде,
например, какой либо суммы денег), то в этом мире,
ПОТРЕБЛЕНИЯ ЛЮДЕЙ, который он сам и такие как он создали и
продолжают своими действиями воспроизводить в таком мире он
сам может оказаться ПОТРЕБЛЕННЫМ и значит, уже как бы
исчерпанным и ненужным, как бы НЕ-ЧЕЛОВЕКОМ. КОММЕРЧЕСКИЙ
ИНТЕРЕС к миру есть фактически СТРАХ ПЕРЕД МИРОМ (который
усугубляется собственной нечистой позицией человека и его
действиями); сфера коммерческих отношений есть
фиксировавшаяся в определенных формах действия сфера
ПОДЧИНЕНИЯ ЧЕЛОВЕКА СТРАХУ. (Эта всепроникаемость страха в
современное рыночное общество весьма заметна и по ряду
косвенных признаков: здесь и описание экономических
отношений в терминах ОПАСНОСТИ и РИСКА, и, возможно, даже
значительная популярность разного рода криминальных историй
и фильмов ужаса: не является ли демонстрируемая в них
кошмарность и рабство человека перед "злыми силами" лишь
фактическим выражением и оформлением реальности и так
существующей и "работающей" в сознании и практике
современного человека, в каком бы "свободном",
респектабельном и бескровном обществе он ни жил? (Впрочем, и
бескровность эта весьма относительна -- просто пока в
основном удается прятаться в другие формы. Но постоянная
подверженность страху, подчиненность страху чревато обратной
стороной столь же недо-человеческой самореализации --
агрессией. Как уже говорилось, насилие, террор, отказ от
нравственно-культурных норм и героизация, варварства (по
сути, это и есть определение ФАШИЗМА) есть постоянная
перспектива рыночного общества; а в той степени, в какой
роль отчужденно-рыночных отношений между людьми будет
возрастать, в такой же будет "внутренне вырастать" и
фашизм.))
Постольку, поскольку схема отношений начинает работать
"сама", постольку же она начинает деформировать реальность
"под себя", то есть под свои в той или иной степени
искаженные и условные движущие цели. Если говорить о схема
купли-продажи, с ее подменой и отождествлением общего блага
с личной выгодой, то естественна деформация общества в том
направлении, где личной выгоды как бы "становится больше".
Выгоду человек может получить или присваивая у природы (быт
может, с последующим использованием присвоенного для
социального самоутверждения) или потребляя (присваивая) у
других людей. Из первого, то есть из эксплуатации природы,
вытекает то безудержно-завоевательское ее РАЗРУШЕНИЕ и, как
следствие, тот ЭКОЛОГИЧЕСКОЙ КРИЗИС, о котором ныне уже
столь много говорится. (Впрочем, при всей тревожности
экологической ситуации и всеобщей значимости и важности
проблемы, апеллировать лишь к кризису в вопросе об
отношениях с природой явно недостаточно иначе может
оказаться возможным рассуждение, что если природы "мало" и
без нее "не выживешь", то ее надо беречь и сохранять, а если
"много", и ситуация "не опасна", то по отношению к природе
(другому миру!) можно поступать по своей выгоде и
потребительскому произволу. Гуманистической норма
открытости, бережности и безусловного (вне ранее лишь
торгового партнерства или статусного регламента) УВАЖЕНИЯ к
миру другой личности должна естественно распространяться и
на весь окружающий человека мир.) Из второго, то есть из
получения выгоды другого, вытекают все известные и
"банальные" 2ненормальные нормальности" купля-продажного
общества. Здесь и деление на богатых и бедных (которая
"справедливо отражает" меру совершенных интеллектуальных и
физических усилий человека лишь в рамках той же коммерческой
схемы: ибо больше думал и поступал по своей выгоде, тот и
богаче), и вся эксплуатация и обман слабого (даже если он
прикрыты "вполне законным" юридическим соглашением) и
связанная с деньгами преступность (которая вся существует
лишь потому, что деньги "не пахнут", что в рыночной схеме
деньги -- "это все". Если же учесть, что и преступления в
другой сфере (например в межличностной, семейной,
сексуальной) часто вызываются тем же воспитанным
потребительским собственническим отношением к миру, то
претензии к купле-продажной схеме и порождаемому ею
деформации личности и общества могут лишь возрасти.)
Существует еще одна вызванная этой схемой отношений
патологическая деформация, которая тоже хорошо известна, но
еще менее познана. Если, в согласии со схемой, человек
получает выгоду с того, кто испытывает в нем или в чем-то
ему принадлежащем нужду, значит, нужно эту нужду как-то
ПОВЫСИТЬ. Это осуществляется или каким-либо ОГРАНИЧЕНИЕМ
ПРЕДЛАГАЕМОГО (например, искусственное сдерживание или
снижение производства вообще говоря НЕОБХОДИМОГО товара с
целью поддержания высокой цены), или "УБЕЖДЕНИЕМ ЧЕЛОВЕКА В
НУЖДЕ". (Так называемые формирование рынка и рекламное
стимулирование спроса. Фактически вся реклама и работает на
это разрушение личности, на ее ФРУСТРАЦИЮ, когда у нее
отнимается даже возможность самостоятельно помыслить о своих
нуждах и нормах жизни из-за постоянного навязчивого
ПОДСКАЗЫВАНИЯ, апеллирующего к тому же НЕ к мышлению, а к
ИНСТИНКТАМ и РЕФЛЕКСАМ, с целью создания наиболее прочного,
труднее всего осознаваемого и преодолеваемого стереотипа.
По-видимому уже действительно пора ставить вопрос о защите
духовного мира личности от рекламы как (буквально) от
агрессивного разрушающего вируса, которым личность заражают
всеми доступными средствами воздействия.)
В итоге рыночное общество и человек в нем оказывается с явно
деформированным спектром потребностей: часто из них, грубо
говоря, те, на которых кому-то "легко делать деньги",
оказываются искусственные взвинченными и завышенными, в то
время как другие, более тонкие и глубокие, которые труднее
поддаются коммерческому обсчету и манипуляции по
купле-продажной схеме, остаются нереализованными.