§4. - "Капитанская дочка" А.С.Пушкин

«Капитанская дочка» может рассматриваться как выполнение обещания, данного автором «Евгения Онегина»: написать роман на «старый лад», т.е. не в романтической, а в сентиментальной традиции (XIII и XIX строфы третьей главы). Повествование осуществляется в форме прагматической письменности (мемуаров), что явно восходит к практике сентименталистов. Уже самая жанровая природа «Капитанской дочки» связана с гносеологическим аспектом: стремится к истинности в изложении событий через искренность мемуариста, бывшего участником и свидетелем больших событий. Но в повести Пушкина познавательные проблемы оказываются тесно сплетенными с историческим и социологическими.
Кроме того, нетрудно заметить, как типичный сюжет сентиментальной повести удачно вплетается в роман Пушкина. Драматические и даже трагические ситуации в произведениях сентименталистов возникают там, где в мир «естественных» отношений вторгаются враждебные силы: помещичий произвол, фанатизм церковнослужителей, гонения бездушных законников. При этом положительные герои выступают как носители природной чувствительности, а отрицательные – как лица, полностью, или частично утратившие её.
В данном случае я бы хотела рассмотреть повесть В.В. Измайлова «Прекрасная Татьяна, живущая у подошвы Воробьевых гор»31. Условно я разделила её на 4 периода отношений героев: Татьяны – «молодой сельской красавицы», Мельтона – «молодого знатного человека», и Филиппа – «московского мещанина». В этой повести Татьяна и Филипп любят друг друга и собираются пожениться. Но в один прекрасный день Татьяну видит Мельтон и «взор ее, подобно молнии, поразил гордого юношу, и движение ее, как талисман волшебный, удержало быстроту шагов его. Он остановился на одном месте, думал, как человек, изумленный внезапным небесным явлением…».32 Татьяна откровенно рассказывает ему о том, что у нее есть жених, которого она очень любит, и что скоро они поженятся. Мельтон дарит Татьяне кошелек, из-за которого все меняется. И здесь роковым случаем как раз и будет кошелек, он является границей, после которой наступает второй период. Злые люди, видевшие подарок Мельтона, оклеветали Татьяну, и её свадьба счастье расстраиваются. Но страдают не только Татьяна и Филипп. Мельтон, не подозревавший о последствиях своего подарка, теперь не может найти покоя: «но образ прекрасной Татьяны, как будто бы ему в наказание, ни на минуту не исчезал от глаз его: со дня на день она мечталась ему прелестнее; распаленное воображение творило мечты одни восхитительнее других, влекло его к призраку и заражало сердце смертоносным ядом... С того времени, как нечаянная встреча произвела в его сердце глубокое впечатление, он не переставал заниматься опасным предметом, питать непозволительные желания и позволять себе безрассудные надежды».33 Но, совершенно случайно, Мельтон становится причиной примирения влюбленных: Филипп кается в неверии любимой, Татьяна прощает и все опять счастливы. Чувствительное сердце Мельтона терзало душу всеми муками ада, он боролся с самим с собой, со своей страстью, но никак не мог победить ее. Но вдруг, опять роковой случай дает начало третьему периоду: Филиппа забирают в рекруты. Татьяна убита горем. Мельтон, «в безрассудном ослеплении, под разными предлогами не расставался с жилищем Татьяны, впивал в сердце яд ее прелестей и питался надеждою, принимая выражения благодарности из уст чувствительной красавицы».34
Однако отец Татьяны, почтенный старец Семен, так говорит Мельтону: «Скорее погребу ее живою в пучине этих быстрых вод, нежели отдам в жертву разврата и порока!...Одумайся, барин, одумайся!..Ты не сотворен быть злодеем!». «Так!- воскликнул Мельтон через минуту молчания. – Я не буду злодеем…».35 Рассудок побеждал, но сердце еще кипело. Ему надо было выдержать еще одну, сильнейшую борьбу с самим собой. Несколько раз он покушался похитить Татьяну, сто раз обращался к добродетели и сто раз готов был сделаться злодеем. И вот, наступает последний роковой момент, который заканчивает 3й этап. Это карета, которая увозит Татьяну и отца её против их воли, как казалось им, на их погибель, но оказалось, к их счастью! Мельтон устраивает свадьбу Татьяны и Филиппа. «Прекрасно так побеждать страсти и творить счастливых, забывая самого себя!».36
Возвращаясь к «Капитанской дочке» я также хочу отметить несколько периодов отношений героев романа.
Гринев приезжает в крепость, первым его товарищем становится Алексей Иванович Швабрин. «Швабрин был очень не глуп. Разговор его был остер и занимателен. Он с большой веселостию описал мне семейство коменданта, его общество и край, куда завела меня судьба» (VIII, 323). Затем Гринев знакомится с Машей: «Тут вошла девушка лет осьмнадцати, круглолицая, румяная, со светло-русыми волосами, гладко зачесанными за уши, которые у ней так и горели. С первого взгляда она не очень мне понравилась. Я смотрел на нее с предубеждением: Швабрин описал мне Машу, капитанскую дочь, совершенною дурочкою» (VIII, 323). Но постепенно мнение его меняется и Швабрин отступает на второй план: «Марья Ивановна скоро перестала со мною дичиться. Мы познакомились. Я в ней нашел благоразумную и чувствительную девушку… С А.И. Швабриным, разумеется, виделся я каждый день; но час от часу беседа его становилась для меня менее приятною. Всегдашние шутки его на счет семьи коменданта мне очень не нравились, особенно колкие замечания о Марье Ивановне. Другого общества в крепости не было, да я другого и не желал» (VIII, 330). Постепенно действие приближается к первому роковому случаю – дуэли Гринева со Швабриным за честь Маши Мироновой. А случилось это из-за нескольких строчек, написанных Гриневым:

Мысль любовну истребляя,
Тщусь прекрасную забыть,
И ах, Машу избегая,
Мышлю вольность получить!
……………………………….
Ты, узнав мои напасти,
Сжалься, Маша, надо мной,
Зря меня в сей лютой части,
И что я пленен тобой.

Швабрин начинает издеваться над стихами, и в итоге заявляет:
"Послушай дружеского совета: коли ты хочешь успеть, то советую действовать не песенками….ежели хочешь, чтоб Маша Миронова ходила тебе в сумерки, то вместо нежных стишков подари ей пару серег». Кровь моя закипела. «А почему ты об ней такого мнения?» - спросил я, с трудом удерживая свое негодование. «А потому, - отвечал он с адской усмешкою, - что знаю по опыту её нрав и обычай» (VIII, 335). Дуэль – граница между первым и вторым этапом.
Во втором периоде окончательно обозначились отношения Маши и Гринева: «Проснувшись, подозвал я Савельича и вместо увидел перед собою Марью Ивановну; ангельский голос её меня приветствовал. Не могу выразить сладостного чувства, овладевшего мною в эту минуту. Я схватил её руку и прильнул к ней, обливая слезами умиления. Маша не отрывала её….и вдруг её губки коснулись моей щеки, и я почувствовал их жаркий и свежий поцелуй. Огонь пробежал по мне. «Милая, добрая Марья Ивановна, - сказал я ей, - будь моею женою, согласись на мое счастие» (VIII, 336).
И вот, наступает второй роковой момент – бунт, Пугачевщина! Начинается третий этап. Влюбленные разлучаются. Предатель Швабрин запирает Машу и принуждает выйти за него замуж. «Я взглянул и обмер. На полу, в крестьянском оборванном платье сидела Марья Ивановна, бледная, худая, с растрепанными волосами. Перед нею стоял кувшин воды, накрытый ломтем хлеба. Увидя меня, она вздрогнула и закричала. Что тогда со мною стало – не помню» (VIII, 432).
Гринев готов на все ради спасения возлюбленной, и Емельян Пугачев – третий рубеж – помогает освободить Машу, и отпускает их на волю, а Швабрин остается один.
Казалось бы, уже ничто не может помешать их счастью, но….четвертый рубеж, переход к пятому этапу, - арест Гринева. Здесь, в этом периоде, судьба опять сводит Гринева со Швабриным. « Через несколько минут загремели цепи, двери отворились, и вошел – Швабрин…Он был ужасно худ и бледен. Волоса его, недавно черные как смоль, совершенно поседели; длинная борода была всклокочена. Он повторил обвинения свои слабым, но смелым голосом. По его словам, я отряжен был от Пугачева в Оренбург шпионом; ежедневно выезжал на перестрелки, дабы передавать письменные известия о всем, что делалось в городе; сто наконец явно передался самозванцу, разъезжал с ним из крепости в крепость, стараясь всячески губить своих товарищей-изменников, дабы занимать их места и пользоваться наградами, раздаваемыми от самозванца» (VIII, 484).
Развязка наступает благодаря Маше Мироновой и Императрице. Пятый момент – разговор Маши Мироновой с Государыней. Гринева освобождают, и все заканчивается благополучно.
Итак, получается, что и в «Капитанской дочке» и в «Прекрасной Татьяне….» мы можем выделить несколько периодов. Между собой периоды делятся какими-то событиями, роковыми случаями, которых никто не ожидает.
И там и там первым роковым переходом является какая-то бытовая ситуация, виновником которой является так называемый «третий-лишний». У Пушкина – это Швабрин, у Измайлова – Мельтон. Вторым роковым моментов является какое-то серьезное историческое событие. У Пушкина – бунт, у Измайлова – рекруты. Затем наступает третий рубеж – освобождение. У Измайлова символом свободы является карета, у Пушкина – Емеля Пугачев. Но далее Пушкин добавляет еще два случая – это арест Гринева, связанный все с тем же историческим роковым случаем и второе освобождение – разговор Маши с Императрицей. Схематично это можно изобразить так:

«КАРЕТА» и «МАША» в данном случае являются символами освобождения. Пушкин значительно преобразует типичную схему сентиментальной повести, к тому же, он переплетает ее с важными историческими событиями. Кроме того, Пушкин по другому показывает характеры героев, в частности образ «третьего-лишнего» Швабрина раскрыт не так, как образ Мельтона. Мельтон страдает, он борется с самим собой, со своей необузданной страстью. В нем живут два человека и оба хотят разного, противоположного. А что же Швабрин? Первое, что мы узнаем о нем это: «Швабрин Алексей Иваныч вот уже пятый год как к нам переведен за смертоубийство. Бог знает, какой грех его попутал; он, изволишь видеть, поехал за город с одним поручиком, да взял с собою шпаги, да и ну друг в друга пырять; а Алексей Иваныч и заколол поручика, да еще при двух свидетелях! Что прикажешь делать? На грех мастера нет».37 Читатель знакомится со Швабриным, когда он уже переступил черту, он – убийца! То, что мы узнаем об это в самом начале накладывает на его образ определенный отпечаток. Пушкин не говорит прямым текстом о том, что Швабрин страдает, но он несчастен не меньше, чем страдающий от любви и страсти Мельтон.
Измайлов не дает своему герою переступить черту. Тогда, как Швабрин переступает ее несколько раз. Но что ему остается в этой жизни? Он сватался к Марье Мироновой – она ему отказала, он уже убил человека – он сможет сделать это еще и еще. «На другой день поутру я только что стал одеваться, как дверь отворилась, и ко мне вошел молодой офицер невысокого роста, с лицом смуглым и отменно некрасивым, но чрезвычайно живым».38 «Вчера я узнал о вашем приезде; желание увидеть, наконец, человеческое лицо так овладело мною, что я не вытерпел. Вы это поймете, когда проживете здесь еще несколько времени» (VIII, 343). Надо отметить, что при описании внешности Швабрина Гринев отмечает, что лицо у того хоть и некрасивое, но «чрезвычайно живое». Это лишний раз доказывает, что Швабрин умен и, скорее, хитер. Он прекрасно понимает, что Гринев составляет ему конкуренцию, в том числе и в отношении Маши Мироновой, к тому же, Швабрина отказ уже был дан и Петруша имеет все шансы на руку Марьи. С первого же дня он начинает «наговаривать» на семью Мироновых, чтобы у Гринева сложилось о них плохое впечатление. Тем самым он пытается расположить к себе Гринева, а легкими насмешками над Мироновыми – отбить у него желание общаться с ними. А там, может Гринева и переведут, или убьют, или еще чего-нибудь…А Маша не будет ведь вечно в девках сидеть – так и все у него наладится. Как раз при очередной попытке очернить Марью, и происходит ссора, а затем дуэль. К тому же Гринев узнает о чувствах Швабрина, и: «Будучи от природы не злопамятен, я искренно простил ему и нашу ссору и рану, мною от него полученною. В клевете его видел я досаду оскорбленного самолюбия и отвергнутой любви и великодушно извинял своего несчастного соперника» (VIII, 289).
Швабрин действительно несчастен, и если Мельтон выбирал между смирением с ситуацией и похищением Татьяны, то Швабрин выбирает между убийством, клеветой, предательством с одной стороны, и честолюбием и любовью – с другой. Смирение в его планы не входит. Он уже запятнал себя во время первой дуэли – терять ему нечего. Он всячески старается убрать Гринева: он пишет его отцу, подговаривает Пугачева. Теперь Швабрин среди восставших, он жив, и в таком положении ему будет проще завладеть Машей, к тому же он может легко избавиться от Гринева. Сколько сразу преимуществ дает ему предательство, а сколько сразу человеческих чувств он в себе убивает тем самым….разве это не вызывает жалости?... «Тогда, к неописанному моему изумлению, увидел я среди мятежных старшин Швабрина, обстриженного в кружок и в казацком кафтане. Он подошел к Пугачеву и сказал ему на ухо несколько слов. «Вешать его!» - сказал Пугачев, не взглянув уже на меня» (VIII, 423).
Швабрин прячет Марью от Пугачева и его свиты…он и хочет, чтобы она принадлежала ему, но и боится за ее жизнь, но все же, когда на суде он не упоминает ее имени и тем самым оберегает ее от лишних страданий.
В итоге: Мельтон и Швабрин – два одинаковых характера, несчастных человека, но выбравших разные пути. Только один из них испытал счастье: «…отец и дочь бросились лобзать ноги великодушного молодого человека; он поднял их с ласковым видом, и сия минута была, конечно, счастливейшая в его жизни…Прекрасно так побеждать страсти и творить счастливых, забывая самого себя!...Любовь! Любовь!.. Кто ее не знает – тот счастлив, но кто сумел победить ее в себе – тот велик!».39

Не остается никаких сомнений в том, что сентиментализм был одной из важнейших подсистем художественной системы поэта. «Капитанская дочка» воплощает замысел Пушкина о «вальтер-скоттовском» изображении истории. Проблема заключается не в простом воспроизведении прошлого через судьбу отдельного человека и его близких, а в показе гносеологического аспекта личной и государственной жизни. Абстрактная, безликая государственная логика представлена Пушкиным в ее познавательной ограниченности. Гуманность Пугачева и Екатерины проявляется в том, что они способны судить, понимая логику индивидуального поведения человека, решающего вопросы своей жизни и жизни своих близких: в этом и заключается их суд «домашним образом».