Заключение
Феномен Пушкина знаменует собой завершение «длинного пути, пройденного русской поэзией XIX века»191, и именно его мастерство замкнуло собой «блестящий период русской поэзии, начатый Ломоносовым и Тредьяковским»192. В своем поэтическом развитии Пушкин вобрал в себя поэтические традиции XVIII века и создал свой «высокий, классический в своей уравновешенности и кажущейся легкости канон»193. Но для русского народа Пушкин остается не только достоянием истории, но и живым явлением. Конечно, гений всегда является в определенной степени национальным мифом, то есть выражением знаний и представлений народа о бытии, но в целом он - «конкретная личность… личность живого человека, к которому и с которым у каждого могут быть, как в жизни, свои личные отношения»194.
Пушкин решительно выделяется из всей литературы европейского Нового времени, насчитывающей тысячелетие. Однако, как справедливо утверждает П.В. Палиевский, «с точки зрения западного наблюдателя центральное положение Пушкина в классической русской литературе не всегда заметно»195. Да и сам о себе поэт говорил: «Бывало, что ни напишу,//Все для других не Русью пахнет» («Дельвигу», 1821). Но нам известно страстное, очень личное высказывание Пушкина: «Я жить хочу, чтоб мыслить и страдать». Его мысль и чувство всеобъемлющи - как у Данте, Шекспира, Гете.
В том, что Пушкин был одновременно величайшим русским писателем и абсолютным европейцем, равным высшим проявлениям европейского духа, возможно, заключается одна из его тайн. Критик и философ С.Л. Франк обоснованно утверждал, что «Пушкин… чувствовал себя равноправным по отношению и к Данте, и к Гете, и к Шекспиру, не стесняясь учиться у них, ибо верил в себя»196.
Поэзия Пушкина прежде всего глубоко национальна и народна, потому что она служит всесторонним отражением полноты русской жизни. И в то же время, как утверждал соратник Гете Фарнгаген фон Энзе, «Пушкину равно родственны Юг и Север, Европа и Азия, дикость и утонченность, древнее и новейшее»197. Эту важную особенность творчества Пушкина Достоевский обозначил как «всемирная отзывчивость». Выразив во всей полноте «тайну русского духа», Пушкин во многом оказался для России школой мировой духовной жизни. «Пушкин – это Россия, выраженная в слове, - такова глубокая и точная мысль В.С. Непомнящего. – С его появлением страна заговорила на своем языке. И тогда, словно по волшебству, возникла… литература, одним гигантским шагом оказавшаяся в авангарде духовных устремлений человечества»198. «Русский европеец» Пушкин с присущим ему человеческим и национальным достоинством открыл новый путь для русской литературы – тот путь, который вывел ее к вершинам мировой культуры, определил в этой культуре ее самобытное, самостоятельное место.
В ходе своей духовной эволюции Пушкин обретал собственное гармоничное и философское видение мира. В.С. Непомнящий справедливо пишет, что главное в пушкинском восприятии мира – «личное, непосредственное… переживание отношений с абсолютным – переживание чрезвычайно напряженное… но в глубинах хранящее покой и равномерность сосредоточенного сердечного созерцания»199. В художественном мире Пушкина главной ценностью является человек. И этот мир, несмотря на его трагизм, светел, а не мрачен: истина художественного мира Пушкина есть «солнце этого мира»200.
Выдающееся место в творчестве Пушкина занимает роман «Евгений Онегин» - произведение в высшей степени совершенное, поистине необъятное по глубине своего содержания и верному отражению действительности, которая не только онтологически и исторически широко показана в романе, но каждый ее факт превращен автором в явление искусства. Созданная Пушкиным картина русского мира предстает как процесс его собственной внутренней жизни: по выражению С.Г. Бочарова, «эпос героев» охвачен «образом авторского сознания»201, что в жанровом отношении представляет собой единство эпоса и лирики. Поэтому закономерно, что именно роман в стихах с его динамикой, открытостью в жизнь, роман, в котором автор поистине достиг «божественной свободы», стал отражением пушкинского видения мира и человека. Сама форма свободного повествования, заново открытая в контексте русской культуры, во многом определила «лицо» русского романа и произведений эпических форм, близких к роману. В традициях свободно-универсального повествования создавались и «Мертвые души» Н.В. Гоголя, и эпос Толстого и Достоевского, и «Поэма без героя» А. Ахматовой. От «Евгения Онегина» в будущее идут типы, показанные Пушкиным в романе. Татьяна предстает как «идеал русской женщины, т.е. выразительница национальных устоев»202, как воплощение истинной любви и глубокой веры, как великая тайна, соразмерная с тайной бытия. Самые известные литературные герои XIX века, так называемые «лишние люди» - это развитие онегинского типа в новых исторических условиях. Но проблема судьбы русского человека, его исторического предназначения разворачивается в романе «Евгений Онегин» до общечеловеческого, всемирно-исторического масштаба. Пушкин решает эту универсальную проблему, проецируя ее и на свою духовную жизнь, находясь в постоянном диалоге с миром романа и с действительностью, в непрестанном поиске сокровенного и возвышенного идеала. Таким образом, великий поэт сегодня предстает перед нами как феномен русского мира (русский человек с его философско-нравственным взглядом на жизнь) и как субъект русского мира (осмысливающая этот мир личность).
Роман Пушкина «Евгений Онегин» - одно из удивительнейших произведений в русской и мировой литературе. Более чем за полтора века накопилось огромное количество литературы критического и научного характера, и по сей день роман окружен весьма противоречивыми оценками критиков и литературоведов. В своих трудах такие исследователи, как Г.А. Гуковский, Л.Я. Гинзбург, С.Г. Бочаров, Н.Н. Скатов, И.М. Семенко, Ю.М. Лотман, Ю.Н. Чумаков, В.С. Непомнящий затрагивают важнейшие проблемы места романа в контексте пушкинского творчества, его универсальной нравственной, эстетической, философской ценности, историзма Пушкина. Результаты их исследований не могут не учитываться всеми изучающими «Евгения Онегина» и заинтересованными в глубоком постижении текста романа и личности автора. Однако остается множество вопросов, требующих дальнейшего изучения, а иногда и пересмотра.
Современная филологическая наука подошла к осознанию необходимости целостного научного представления о Пушкине, потребности взглянуть на его творчество с онтологической точки зрения, так как «смысл» и «дух» пушкинского гения, по словам В.С. Непомнящего, «остаются вне методологической досягаемости». Вопрос о «постижении русского национального гения» (Е.П. Челышев) ставили многие выдающиеся исследователи: Д.С. Лихачев, Ю.М. Лотман, С.С. Аверинцев. Этот вопрос оказывается в центре внимания современных ученых, таких, как С.Г. Бочаров, В.С. Непомнящий, Ю.Н. Чумаков, В.К. Кантор и других.
В настоящее время очевидна необходимость создания капитальных монографических исследований о «Евгении Онегине», обобщающих и синтезирующих достижения пушкиноведения. Требует дальнейшего исследования история жизни романа в русской и мировой литературе, в читательском восприятии людей разных поколений, потому что огромное идейное и художественное богатство романа не меркнет со временем. Ведь в «Евгении Онегине» заключена частица духовной жизни народа, роман «по-своему решает извечные проблемы человеческого бытия»203.
Пушкин смотрит на мир и на себя с высоты духовного идеала человека. В своем творении картины мира Пушкин – гуманист. А значит, как справедливо заметил В.С. Непомнящий в своей книге «Пушкин. Русская картина мира», «вопрос о феномене Пушкина вписывается в большой контекст духовных судеб человечества и роли России в них… Слова о Пушкине как русском человеке «чрез двести лет» есть не прорицание, а зов, переданный нам через Гоголя и требующий осмысления сейчас, когда это жизненно необходимо»204.