А.А. Фет - Письма - Л. И. Толстому - Степановка, 2 мая 1861 г.

Хотя и придется дня два ждать этому письму отправки, но зато я не могу
ждать, дорогой Лев Николаевич, и не поблагодарить Вас за все, за все. - Нет!
- воскликнул я, - воспитание великое дело, и мальчиков должно пороть под
латинской грамматикой. Этим пороньем пропороть и мозг и все жилы.
Мари, которая в настоящую минуту сидит у меня в кабинете, между тем как
степановская луна смотрит в окно (Вы еще не видали степановской луны - стоит
посмотреть - _своя_), Мари говорит, что не благодарила Вас за Вашу
обязательную любезность - ну это ее дело. Зато я не буду так нем, и мое
восклицание о тонкости чувств вовсе не относится к Вашей поездке из Москвы
до Тулы, а насчет бюста - дорогого и вечно близкого мне русского человека
{1}.
Экая милая, экая человеческая натура. На этом останавливаюсь и не
нахожу эпитетов, потому что к какой европейской личности ни приложу, все
выходит не то. А врать не хочется, вспоминая этого правдивого человека.
Лучшего, благороднейшего подарка Вы не могли вычувствовать. Тургенев ценил
высоко эту благородную и умную личность, и я рад, что Вы наконец сошлись с
последним. На меня все те же будут нападки и все те же возгласы: "Если тебе
не Лев, не Николай Толстой или не Тургенев - то и никого не нужно". Да, да и
да. Я люблю виртуозность, а хромоты в жизни ненавижу, хотя сам хромаю на все
копыта.
А такими людьми, как Тургенев, швырять - да еще у нас на Руси - есть
или неслыханная роскошь, или бедность. Я начал новый листок, вообразив, что
этот дописал, но когда достал из стола, оказалось, что я упраздненный
сочинитель.
Не взыщите, вперед у меня будет менее дел и более памяти.