Шекспир Вильям. Юлий Цезарь - Перевод А. Фета

Действующие лица

Юлий Цезарь |
Октавий Цезарь } Триумвиры после смерти Цезаря
Марк Антоний |
Марк Эмилий Лепид |

Цицерон |
Публий } Сенаторы
Попилий Лена |

Марк Брут |
Кассий |
Каска |
Требоний } Заговорщики против Юлия Цезаря
Лигарий |
Деций Брут |
Метелл Цимбер |
Цинна |

Флавий |
Марулл | Трибуны

Артемидор Книдский, Учитель риторики
Прорицатель
Цинна, Поэт
Другой поэт

Луцилий |
Тициний |
Мессала } Друзья Брута и Кассия
Юный Катон |
Волумний |

Варрон |
Клит |
Клавдий |
Стратон } Слуги Брута
Луций |
Дарданий |

Пиндар, Слуга Кассия
Кальпурния, Жена Цезаря
Порция, Жена Брута

Сенаторы, граждане, стражи, слуги и пр.

Место действия - Рим; окрестность Сард; окрестность Филипп.

АКТ ПЕРВЫЙ

Сцена I

Рим. Улица.
Входят Флавий, Марулл и толпа граждан.

Флавий

Пошли домой, бездельники, - домой!
Иль нынче праздник? Что ж! Вам неизвестно,
Работникам не сметь в рабочий день
Ходить без знаков своего занятья?
Твое какое ремесло, скажи?

1-й гражданин

Да я-то, плотник.

Марулл

А где отвес и кожаный передник?
Зачем в одежде праздничной пришел?
А ты, твое какое ремесло?

1-й гражданин

По правде, в сравнении с тонким ремесленником, я занимаюсь только, так
сказать, починкой.

Марулл

Да ремесло-то? отвечай прямей.

2-й гражданин

Ремесло, которым, надеюсь, могу заняться с чистой совестью: оно
состоит в том, чтобы исправлять худые следы.

Марулл {*}

Но ремесло? мошенник! ремесло?

{* Видимо у Фета опечатка.}

2-й гражданин

Нет, прошу тебя, не надрывайся надо мной; а если что и надорвется, то
я у тебя зачиню.

Марулл

Что ты под этим разумеешь?
Чинить меня хочешь, нахал?

2-й гражданин

Да произвесть починку у тебя.

Флавий

Башмачник, что ли, ты?

2-й гражданин

Точно, я всю жизнь провозился с шилом. Я не занимаюсь ни купеческими,
ни бабьими делами, а только шилом. Я действительно врач старых башмаков;
когда им приходится худо, я их восстанавляю. Лучшие люди, из ступающих на
воловью кожу, ходили на моем рукоделии.

Флавий

Зачем же ты теперь не в мастерской?
Зачем людей по улицам ты водишь?

2-й гражданин

По правде сказать, чтобы истрепать их башмаки; это прибавит мне
работы. Но действительно мы не работаем, чтобы увидать Цезаря и порадоваться
его триумфу.

Марулл

Какая радость? Что ж он приобрел?
Каких он пленных вам приводит в Рим,
Прикованных за пышной колесницей?
Дубины! камни! хуже чем скоты!
О! Римляне без сердца и без чувств.
Не знали что ль Помпея? - Сколько раз
Взлезали вы на стены и бойницы,
На крыши, окна и на трубы даже
И на руках держа детей, вы там
Сидели смирно день-деньской, чтоб видеть,
Когда Помпей великий вступит в Рим.
Его едва завидя колесницу,
Не общий ли вы подымали крик,
Так что до дна, бывало, дрогнет Тибр,
Когда раздастся громкий ваш привет
По берегам извилистым его?
А не надели лучших вы одежд?
А не решились праздновать весь день?
Не сыплете цветов на путь тому,
Кто праздновать идет Помпея кровь?
Ступайте прочь!
Скорей домой, падите на колени,
Молить богов об отвращеньи кар,
За черную неблагодарность вашу.

Флавий

Так, добрые сограждане, сберите
За грех такой, бедняги, всех своих,
Сведите к Тибру их, - и лейте слезы
В его поток, пока на мелком месте
Он верхних скал не станет лобызать.

Граждане уходят.

Смотри, как чувства тронуты у них;
Сознав вину, они уходят молча.
Ты к Капитолию ступай, а я
Пойду сюда. Разоблачи кумиры,
Коли найдешь их в знаках торжества.

Марулл

Но можно ль нам?
Ты знаешь, нынче праздник Луперкалий.

Флавий

Да ничего; кумира не оставь
Ни одного ты в цезарских трофеях.
А я, так с улиц прогоню народ;
Ты сделай то же, увидав толпу.
У Цезаря, как перья эти вырвешь,
Так он пониже спустится летать,
А то бы он, поднявшись вон из глаз,
Держал нас всех под раболепным страхом.

Уходят.

Сцена II

Там же. Публичная площадь.
В торжественном шествии под музыку входят Цезарь; Антоний, готовый для бега
в запуски, Порция, Деций, Цицерон, Брут, Кассий и Каска, за ними большая
толпа и гадатель.

Цезарь

Кальпурния!

Каска

Тс!.. Цезарь говорит.

Музыка умолкает.

Цезарь

Калыгурния!

Кальпурния

Я слышу, мой супруг.

Цезарь

Когда Антоний пустится бежать,
Стань прямо на пути его. - Антоний.

Антоний

Владыко Цезарь!

Цезарь

Спеша, ты не забудь, Антоний, тронуть
Кальпурнию: с бесплодных, говорят,
Лишь тронуть их в священном этом беге,
Снимается проклятье.

Антоний

Я припомню.
Что Цезарь скажет: "сделай", уж готово.

Цезарь

Начните; весь исполните обряд.

Музыка.

Гадатель

Цезарь!

Цезарь

А! кто зовет?

Каска

Ну не шуметь. - Молчать, вам говорят!

Музыка умолкает.

Цезарь

Кто это из толпы меня зовет?
Сквозь музыку я слышу, прорвался
Крик; "Цезарь"! Говори, внимает Цезарь.

Гадатель

Ид марта берегись.

Цезарь

Кто он таков?

Брут

Гадатель просит в марте ид беречься.

Цезарь

Привесть его; взгляну ему в лицо.

Каска

Гей, там в толпе! Ты к Цезарю ступай.

Цезарь

Ну, что ты говорил мне, повтори.

Гадатель

Ид марта берегись.

Цезарь

Да он мечтатель; пусть идет; пойдем.

Трубный звук; все уходят, кроме Брута и Кассия.

Кассий

Пойдешь ли ты обряд увидеть бега?

Брут

Я - нет.

Кассий

Прошу тебя, ступай.

Брут

Меня не тянет к играм, нет во мне
Веселости, какой Антоний дышит.
Тебе мешать я не намерен, Кассий,
И я тебя оставлю.

Кассий

Брут, за тобой с недавних пор слежу:
Я у тебя в глазах не вижу ласки
И той любви, к которой я привык.
Стал слишком сухо, жестко подавать
Ты руку преданному другу.

Брут

Кассий!
Не заблуждайся: если мрачен взор мой,
То обратил смущенное лицо
Я больше на себя. - С недавних пор
Враждебные меня тревожат страсти
И одному мне свойственные мысли -
Быть может, тень их на меня легла,
Но пусть о том друзья мои не тужат
(И в их числе конечно, Кассий, ты),
А видят лишь в небрежности моей,
Что бедный Брут, в войне с самим собой,
Встречать других любовью забывает.

Кассий

Так, Брут, не понял я твоей тоски,
Поэтому в груди своей таил
Я помыслы великого значенья.
Скажи мне, Брут, ты видишь ли свой лик?

Брут

Нет, Кассий, глаз себя не видит, разве
Чрез отраженье в чем-нибудь другом.

Кассий

Да, это верно;
И многие жалеют, Брут, о том,
Что пред тобой нет зеркала, чтоб видел
Ты доблести в нем тайные свои
И распознал бы тень свою. Я слышал
О Бруте толки самых лучших Римлян
(Один бессмертный Цезарь не в числе).
Влача ярмо годины, все желают,
Чтоб честный Брут глазами их взглянул.

Брут

К какой беде меня ведешь ты, Кассий,
Коль хочешь, чтобы я в себе искал,
Чего во мне и нет.

Кассий

Так слушать приготовься, добрый Брут:
Ты понял, что себя без отраженья
Ты не увидишь; я же, твой кристалл,
Тебе открою скромно про тебя же
Все то, чего поныне ты не знал.
Ты, добрый Брут, меня не осуждай:
Когда б я был насмешник площадной
Иль клятвою обычной заверял
В любви всех встречных; если б ты узнал,
Что людям льщу и висну я на них,
А за спиной ругаюсь; иль узнаешь,
Что на пирах отдать себя готов
Я всякому, тогда страшись меня.

Трубный звук и радостные клики.

Брут

Что там за клики? Я боюсь, народ
Венчает Цезаря.

Кассий

Так ты боишься?
Не хочешь, значит, чтобы это было.

Брут

Нет, не хочу; хотя его люблю.
Но для чего меня ты держишь, Кассий?
И что такое хочешь мне внушить?
Коль речь о благе общем, ставь пред оком
Одним мне честь, а смерть перед другим
И я смотреть на обе стану ровно.
Пусть я храним богами в той же мере,
В какой мне честь милей, чем смерть страшна.

Кассий

В тебе я доблесть так же знаю, Брут,
Как внешние твои черты я знаю. -
Так точно, честь предмет моих речей. -
Не знаю я, как ты иль кто иной
Глядят на жизнь; но лично для меня
Желал бы лучше я не жить, чем жить,
Страшась такого ж существа, как я.
Свободным родился я, как и Цезарь,
Ты тож; питались оба мы, как он;
Как он, мы оба сносим зимний холод:
Однажды в бурный и суровый день,
Когда смятенный Тибр плескался в берег,
Сказал мне Цезарь: "Можешь ли ты, Кассий,
Прыгнуть со мной в сердитую волну
И вон туда доплыть?" При этом слове,
Одетый, я, во всем, как был, прыгнул
И звал его с собой: прыгнул и он. -
Поток ревел, но, бойкими руками
Деля его, мы гнали вбок волну
И напирали непреклонной грудью.
Но, не доплыв до цели, Цезарь вскрикнул:
"На помощь, Кассий, или утону".
И как Эней, великий предок наш,
Что из горящей Трои на плечах
Анхиза вынес, вытащил из Тибра
Я Цезаря. И этот человек
Стал божеством, а Кассий стал ничтожным
Созданием и должен спину гнуть,
Когда ему кивнет небрежно Цезарь.
В Испании был в лихорадке он
И, как его, бывало, схватит, вижу,
Как он дрожит: да, этот бог дрожал.
Сбежал и цвет обычный с робких уст
И этот взор, что ныне страшен миру,
Утратил блеск. - Я слышал, он стонал;
Да, и язык, что заставляет Римлян
Внимать и речь записывать его,
Увы! кричал: "Титиний дай напиться",
Как девочка больная. Боги! странно,
Что человек столь слабого сложенья
Потряс величье мира - и один
Себе взял пальму.
(Радостные клики и трубы).

Брут

Снова клик всеобщий!
Я убеждаюсь, это рукоплещут
Тем почестям, что Цезарь вновь стяжал.

Кассий

Да, Брут, стоит над этим тесным миром
Он как колосс, а, маленькие люди,
Мы бродим меж его громадных ног,
Ища себе могилы недостойной.
Но часто мы творцы своей судьбы:
Не наши звезды, добрый Брут, а мы
Тому виной, что стали мы бессильны.
Что Брут, что Цезарь: что ж такое Цезарь?
Чем это имя твоего звучней?
Хоть рядом напиши - одна краса,
Произнеси - все то же и для уст,
Взвесь - равный вес, - стань ими заклинать -
Брут на духов воздействует как Цезарь.
Нет, ты скажи, во имя всех богов,
Чем наконец питается наш Цезарь,
Что вырос так? Век! Ты покрылся срамом.
Рим! Ты забыл рождать мужей великих.
Когда ж был век от самого потопа,
В котором был бы славен лишь единый?
Когда ж сказать об Риме было можно:
В его стенах один лишь человек.
О! мы с тобой слыхали от отцов,
Что был когда-то Брут, который в Риме
Скорее б стал терпеть толпу чертей,
Чем повелителя.

Брут

В твоей любви ко мне не сомневаюсь;
К чему меня влечешь, отчасти вижу;
Что думаю о всем я современном,
Впоследствии скажу. Теперь как друга
Тебя прошу, чтоб больше ты меня
Не побуждал. О том, что ты сказал,
Раздумаю; то, что сказать имеешь,
Найду я время выслушать спокойно
И рассудить о деле столь высоком.
До той поры вот что обдумай, друг:
Брут лучше быть готов поселянином,
Чем сыном Рима величать себя,
При тягостных условиях, какие,
Мне кажется, возложит век на нас.

Кассий

Я рад, что слабой речию своей
Огня хоть столько мог извлечь из Брута.
Возвращается Цезарь со свитой.

Брут

Окончен бег, и Цезарь воротился.

Кассий

Как подойдут они, так дерни Каску
Ты за рукав; он с резкостью обычной
Расскажет о событьях важных дня.

Брут

Изволь. Однако посмотри же, Кассий,
Как светит гнев на Цезарском челе.
У прочих вид обруганной прислуги,
Кальпурния бледна, а Цицерон
Глядит глазами раздраженной крысы,
Как будто бы в Капитолийском преньи
Сенаторы пошли против него.

Кассий

Нам скажет Каска, что такое там.

Цезарь

Антоний!

Антоний

Цезарь!

Цезарь

Ко мне людей давай ты потучней,
Да с лысиной, таких, что ночью спят.
У Кассия сухой и тощий вид,
А все от дум: такой народ опасен.

Антоний

Не бойся, Цезарь, не опасен он:
Он благородный Римлянин и дельный.

Цезарь

Будь он потолще; мне-то он не страшен,
Но если б с именем моим совместен
Был страх, то был бы всех мне тяжелей
Поджарый Кассий. Он читает много,
Он зоркий наблюдатель, он провидит
Дела людские; он не любит игр
Как ты, Антоний, музыки не любит,
Смеется редко и смеется так,
Как будто над самим собой за то,
Что вызвало в нем что-либо улыбку.
Такие люди вечно беспокойны,
Пока над ними высший кто-нибудь;
Вот почему они всегда опасны.
Я говорю, чего страшиться можно,
А не чего страшусь: ведь все я Цезарь.
Ты справа стань, я глух на это ухо,
И мне открой, как думаешь о нем.

Цезарь со свитой уходят,
Каска остается.

Каска

Меня ты дернул за рукав: в чем дело?

Брут

Да, расскажи нам, Каска, что случилось,
И отчего так Цезарь мрачен стал?

Каска

Ведь ты же был с ним или не был ты?

Брут

Тогда б не стал распрашивать я Каску.

Каска

Ну, ему предлагали корону, а когда предложили, он отклонил ее кистью
руки, вот так; и народ поднял радостные клики.

Брут

Чему ж они воскликнули вторично?

Каска

Ну, да тому же.

Брут

Кричали трижды: в третий раз чему?

Каска

Ну, да тому же.

Брут

Корону разве трижды предлагали?

Каска

Да, действительно так, и он трижды отклонял ее, но с каждым разом
слабее прежнего, и за каждым разом честные мои соседи подымали радостные
клики.

Брут

Кто предлагал ему корону?

Каска

Да, Антоний.

Брут

Скажи, как было дело, добрый Каска.

Каска

Я скорей в состоянии повеситься, чем рассказать, как было дело. Это
больше было шутовство, на которое я не обращал внимания. Я видел, Марк
Антоний предложил ему корону собственно не корону, а так, вроде венка и, как
я вам сказывал, он отклонил ее раз; но при всем том он, по-моему, рад бы
был взять ее. Тот предложил вторично: он вторично отклонил ее; но,
по-моему, тяжело ему было отнять от нее свои пальцы. Тогда тот ее предложил
ему в третий раз: он отклонил ее в третий; и за каждым его отказом толпа
подымала клики, шлепала корявыми руками, швыряла вверх свои потные шапки и
распространяла такое смрадное дыхание по поводу непринятия Цезарем короны,
что Цезарь едва не задохнулся. Ему сделалось дурно, и он упал. А я, с
своей стороны, боялся засмеяться, чтобы не раскрыть рта и не надышаться
зловония.

Кассий

Постой, скажи. Так сделалось с ним дурно?

Каска

Он упал на площади, с пеной у рта и не мог говорить.

Брут

Ведь у него падучая болезнь.

Кассий

Нет, не у Цезаря; вот ты, да я,
Да честный Каска, мы теперь в падучей.

Каска

Не понимаю, что ты под этим разумеешь, знаю только, Цезарь упал. Будь
я бесчестный человек, если эти оборванцы не рукоплескали и не свистали ему,
смотря по тому, нравился ли он им или не нравился, как они это делают с
комедиантами на театре.

Брут

Что ж он сказал, когда пришел в себя?

Каска

Вот, прежде еще чем упал, заметя радость толпы тому, что он отказался
от короны, он как рванет на себе тунику и давай им предлагать перерезать ему
горло. Будь я какой-нибудь ремесленник и если бы я не поймал его на слове,
то пусть бы провалился с этими подлецами - а тут он упал. Когда пришел опять
в себя, то сказал, что, если сделал или сказал неприличную вещь, просит их
милости счесть это следствием болезни. Три или четыре бабы подле меня
воскликнули: "Эко добрая душа!" - и простили ему от чистого сердца; но это
ровно ничего не значит: если бы Цезарь зарезал их матерей, они поступили бы
не иначе!

Брут

И вслед за тем так мрачен он ушел?

Каска

Да.

Кассий

А Цицерон сказал ли что-нибудь?

Каска

Он говорил по-гречески.

Кассий

Чего же он хотел?

Каска

Да, если я скажу вам это, то пусть не увижу вас более в лицо: но те,
которые понимали его, смеялись между собой и качали головами; для меня же
собственно это было тарабарской грамотой. Могу рассказать вам еще новость
вот какую: Марулла и Флавия за то, что сорвали повязки со статуй Цезаря,
угомонили. Прощайте. Много еще было глупостей, да всего не припомнишь.

Кассий

Придешь ли ты ко мне на ужин, Каска?

Каска

Нет, я уже другому обещался.

Кассий

Ну так придешь ко мне обедать завтра?

Каска

Да, если буду жив, и ты не сойдешь с ума, и обед твой будет стоить
труда его съесть.

Кассий

Ну хорошо, я буду ждать тебя.

Каска

Ну ладно; прощайте оба.

Каска уходит.

Брут

Каким теперь он грубым малым стал,
А пылок был, когда ходил он в школу.

Кассий

Таков еще поныне он во всех
Отважных, благородных предприятьях,
Хоть принимает неуклюжий вид.
Он грубостью своею приправляет ум,
И оттого варит людской желудок
Охотнее слова его.

Брут

Да, это так. - Пока тебя оставлю.
Коль завтра хочешь говорить со мной,
Я в дом к тебе приду, а пожелаешь,
То приходи ко мне, - я буду ждать.

Кассий

Так жди. Меж тем размысли о делах.

Брут уходит.

Да, Брут, ты благороден, но, я вижу,
Твой честный нрав быть может отклонен
От сродного ему: вот почему
Искать себе подобных должен честный.
Где тот, кого нельзя совлечь с пути?
Мне Цезарь враг, а Брута любит он.
Но если б я был Брут, а он был Кассий,
Ему бы мной не править. В эту ночь
Ему в окошки почерков различных
Записки брошу, как бы разных граждан.
Во всех скажу: какого мненья Рим
Высокого о нем, да вставлю темный
На честолюбье Цезаря намек.
И вслед за тем пусть Цезарь бережется,
Столкнем его, иль тяжко нам придется.

Уходит.

Сцена III

Там же. Улица.
Гром и молния. Входят с разных сторон Каска с
обнаженным мечом и Цицерон.

Цицерон

Здорово. Ты от Цезаря ли, Каска?
Чего так тяжко дышишь и расстроен?

Каска

Ты не смущен, когда весь шар земной
Дрожит как зыбкий лист? О, Цицерон!
Видал я бури, при которых ветр
Колол дубы корнистые, видал я,
Как океан, сердясь и пенясь, рос
И восставал на тучи громовые;
Но никогда по нынешнюю ночь
Не шел еще под огненным дождем.
Иль спор возник междоусобный в небе,
Иль мир своей надменностью богов
Послать ему заставил разрушенье.

Цицерон

Так ты еще чудесней видел вещи?

Каска

Невольник (знаешь сам его в лицо)
Приподнял руку левую, и, вспыхнув,
Она, как двадцать факелов, светила,
А для руки безвреден был огонь.
Да вот (с тех пор меча я не влагал)
У Капитолия я встретил льва:
Он грозно глянул на меня и прочь
Пошел, меня не тронув; сбились в кучу
До сотни бледных женщин, искаженных
Испугом, и клялись, что в их глазах
По улицам шли люди все в огне.
А вот вчера ночная птица в полдень
Уселася как раз на площади,
Крича и укая! Когда так много
Чудес собралось, пусть не говорят:
"Причина вот какая, - это просто",
А я уверен, не добро сулят
Они стране, в которой показались.

Цицерон

Да, странным духом веет это время,
Но люди часто свой отыщут смысл
В вещах, вполне значенью их обратный.
Придет ли Цезарь завтра в Капитолий?

Каска

Наверно. Он Антония просил
Сказать тебе, что там он будет завтра.

Цицерон

Так доброй ночи, Каска; В эту бурю
Нельзя ходить.

Каска

Прощай же, Цицерон.

Цицерон уходит.
Входит Кассий.

Кассий

Кто это?

Каска

Римлянин.

Кассий

Звук речи Каски.

Каска

Твой слух недурен. Кассий, что за ночь?

Кассий

Отличнейшая ночь для честных граждан.

Каска

Кто помнит небо полным так грозой?

Кассий

Тот, кто вины так полной землю помнит.
А я вот все по улицам ходил
И подвергал себя опасной ночи.

И так без пояса, как видишь, Каска,
Грудь подставлял я громовой стреле:
И только синей молнии извив
Разрежет небо - выставлю себя
Я целию прямой ее лучу.

Каска

Зачем же так ты небо искушал?
Судьба людей бояться и дрожать,
Когда владыки-боги посылают
Таких ужасных вестников беды.

Кассий

Ты, Каска, туп; тебе той искры жизни,
Что в Римлянах должна быть, недостало
Или не нужно. Ты смущен и бледен
И полон страха, растерялся весь,
Увидя гнев необычайный неба;
Но если б ты причину знать хотел,
Зачем огни и привиденья бродят,
Что свойства птиц меняет и зверей,
Что старцев учит врать, детей пророчить,
Что обращает каждой вещи вид
Естественный и ей всегда присущий
В чудовищность: тогда бы ты нашел,
Что небо этот дух внушает им,
Орудиям угроз и увещаний,
Стране с таким чудовищным устройством.
Я мог бы, Каска, и того назвать,
Кто очень сходен с этой ночью грозной,
Гремит, сверкает, разверзает гробы
И как Капитолийский лев рычит.
Он не сильней тебя или меня
По личной силе, только вырос страшно
И грозен, как вот этот чудный взрыв.

Каска

На Цезаря намек - не так ли, Кассий?

Кассий

Будь он кто бы ни был; те же все у Римлян
И плоть и кровь, что и у предков были,
Но в нас, увы, отцовский умер дух,
Дух матерей руководитель наш;
Ярмо и гнет в нас обличают женщин.

Каска

Да, говорят, сенаторы назавтра
Решились Цезаря признать царем,
С тем, чтобы венец на море и на суше
Носил он вне Италии, везде.

Кассий

Тогда я знаю, где носить кинжал свой;
От рабства Кассий Кассия спасет:
Вот в чем, вы, боги, дали слабым силу,
Вот в чем, вы боги, пагубны тиранам.
Ни стены башен, ни литая медь,
Ни мрак тюрьмы, ни связь цепей железных
Не могут силы духа удержать.
И жизнь, когда ей ноша мира в тягость,
Всегда властна сама себя увольнить.
Я это знаю, пусть же знает свет:
Тиранства часть лежащую на мне,
По воле свергнуть я могу.

Каска

Я тоже.
Так каждый раб хранит в своих руках
Власть уничтожить собственное рабство.

Кассий

Да как же Цезарь сделался тираном?
Бедняк! я знаю, он бы не был волком,
Будь Римляне не овцы перед ним;
Не стал бы львом, будь Римляне не лани.
Кто хочет скоро вздуть большой огонь,
Берет соломы горсть: что Рим за дрянь,
За сор и за отребье, чтоб презренным
Быть материалом к освещенью вещи
Такой пустой, как Цезарь? - Но мой гнев!
Куда меня завел ты? Говорю
Перед рабом, быть может добровольным,
И должен буду дать ответ; но я
Вооружен и не боюсь напастей.

Каска

Ты с Каской говоришь, и не был он
Наушник подлый. Вот моя рука:
Ищи друзей, чтоб злу всему помочь,
И я не ближе всякого шагну
Ногой вот этой.

Кассий

Значит, по рукам.
Так знай же, Каска, многих я успел
Из Римлян благомыслящих склонить
На предприятье общее, - исход
Которого почетен и опасен.
Я знаю, что теперь все ждут меня
Под портиком Помпея; в эту ночь
Невесело по улицам ходить,
И состояние самой стихии,
Уподобляясь делу наших рук,
Вполне кроваво, огненно и страшно.

Входит Цинна.

Каска

Постой немного; кто-то к нам спешит.

Кассий

То Цинна, я походку узнаю;
Он друг. - Чего ты, Цинна, так спешишь?

Цинна

Ищу тебя. Кто здесь? Метелл ли Цимбер?

Кассий

Нет, это Каска, наш сообщник в деле.
А что, меня не ожидают, Цинна?

Цинна

Я очень рад. Вот страшная-то ночь!
Двум, трем из наших призраки являлись?

Кассий

Меня не ждут ли? Говори.

Цинна

Да, ждут.
О, Кассий! Если б мог ты к нашей цели
И Брута благородного склонить.

Кассий

Не беспокойся, Цинна, вот письмо,
Вложи его ты в Преторское кресло,
Чтоб Брут его нашел, а это кинь
В его окошко, это воском ты
К статуе Брута старого прилепишь;
Все конча, в дом Помпея к нам вернись.
А что Требоний там и Деций Брут?

Цинна

Все, одного Метелла Цимбра нет.
Он за тобой к тебе пошел. Спешу
Записки разместить, как ты просил.

Кассий

Потом явись к Помпееву театру.

Цинна уходит.

Пойдем, мой Каска; нам с тобой застать
В дому еще до света должно Брута.
Три четверти в нем наши, а всего
Себя отдаст он нам при первой стычке.

Каска

Как высок в народных он сердцах;
То, что у нас предстало бы пороком,
Одна его наружность, как алхимик,
В достоинство и доблесть превратит.

Кассий

Его, и как нам нужен вид его,
Представил очень верно ты. Пойдем.
Уж за полночь теперь, и до зари
Его разбудим и уговорим.

Уходят.

АКТ ВТОРОЙ

Сцена 1

Там же. Брутов сад.

Входит Брут.

Брут

Гей, Люций! встань!
Я не могу по положенью звезд
Судить, как утро близко. Люций, слышишь!
Как спит; вот мне бы этот недостаток.
Ну, Люций, ну? Вставай же, слышишь, Люций!

Люций входит.

Люций

Ты кликал, господин?

Брут

В рабочую мою дай светочь, Люций.
Когда зажжешь, приди меня позвать.

Люций

Исполню, господин.

Уходит.

Брут

Один исход тут смерть его. А я
Его столкнуть, причин не знаю личных,
Но ради общих. Он венца желает.
Насколько это в нем изменит дух, -
Вопрос. Лишь знойный день рождает змей;
Ходить при этом должно осторожно.
Ему венчаться? Это, - тут ручаюсь,
Ему дадим мы жало, чтобы мог он
По воле им вредить. Величье - зло,
Когда оно от совести отделит
Власть; говоря об Цезаре по правде,
Не помню я, чтоб страсти превышали
Рассудок в нем. Но общая заметка, -
Смиренье лестница для честолюбцев,
Кто лезет вверх, лицом к ней обращен;
А кто достигнул самой высшей точки,
Тот к лестнице уж обращает тыл
И смотрит вверх, смеясь ступеням нижним,
По коим взлез. Так сделать Цезарь может:
Предупредим, пока он так не сделал;
И если не оправдывает он
Еще вражды к нему, рассудим вот как:
Коль увеличить то, чем он теперь,
Так или этак может выйти крайность;
За тем считать его яйцом змеи
С зародышем опасным, по природе,
И в скорлупе еще убить его.

Люций возвращается.

Люций

Свечу зажег я в комнате твоей;
Искав кремня, нашел вот на окне
Письмо с печатью: не было, я знаю,
Такого там, когда я шел в постель.

Подает ему письмо.

Брут

Ступай опять в постель: еще не день.
Не завтра ли, скажи мне, иды марта?

Люций

Не знаю, господин.

Брут

Взгляни-ка в календарь да мне скажи.

Люций

Исполню, господин.

Уходит.

Брут

Так испаренья в воздухе сверкают
И свет такой, что я могу читать.

Вскрывает письмо и читает.

"Брут, ты уснул: встань, на себя взгляни!
Иль Риму? Говори, рази, спасай!
Брут, ты уснул - восстань!"
Подобные внушения везде
Мне подымать случалося не раз.
"Иль Риму?" Вот как я дополнить должен:
Иль Риму пред одним дрожать? Как! Риму?
Мой предок некогда из Рима выгнал
Тарквиния, лишь он царем был назван.
А "говори, рази, спасай!" - иль призван
И говорить я и разить? О! Рим,
Клянусь, что в деле твоего спасенья
Получишь все от Брутовой руки.

Люций возвращается.

Люций

Четырнадцать дней марта миновалось.

Слышен стук извне.

Брут

Ну хорошо. Ступай к дверям, стучат.

Люций уходит.

С тех пор, что Кассий так восстановлял
На Цезаря меня, я не уснул.
Меж исполненьем страшного поступка
И первым побуждением - все время
Как будто призрак или гнусный сон:
У духа и его орудий смертных
Совет, - весь человеческий состав,
Как небольшое государство, терпит
Всеобщего восстания пору.

Люций возвращается.

Люций

За воротами брат твой Кассий, он
Тебя желает видеть.

Брут

Он один?

Люций

Нет, там их много с ним.

Брут

Ты знаешь их?

Люций

Нет, шляпы так опущены у них
И лица так укутаны плащами,
Что я никак не в силах распознать
В них признака малейшего.

Брут

Впусти их.

Люций уходит.

То соучастники. О, заговор!
Стыдишься ты открыть чело в ночи,
Когда свободней зло. О! где же днем
Найдешь такую темную пещеру,
Чтоб скрыть свой страшный лик? Нет, не ищи.
Прикрои его улыбкою и лаской:
Но выйди ты таким, каков ты есть,
То сам Эрей достаточно не темен,
Чтобы тебя от подозренья скрыть.

Входят Кассий, Каска, Деций,
Цинна, Метелл Цимбер
и Требоний.

Кассий

Боюсь, тебя мы слишком беспокоим:
Брут, с добрым утром; кстати ль мы пришли?

Брут

Я встал давно; не спал всю эту ночь.
Тех, что пришли с тобою, знаю ль я?

Кассий

Да, каждого из них, и каждый здесь,
Тебя глубоко уважая, хочет,
Чтобы и сам ты мненье разделял
Всех благородных Римлян о тебе.
И вот Требоний.

Брут

Очень рад ему.

Кассий

Вот Деций Брут.

Брут

И этому я рад.

Кассий

Вот это Каска, а вот это Цинна,
С Метеллом Цимбром.

Брут

Всем я очень рад.
Какие же бессонные заботы
Легли у вас меж ночи и очей?

Кассий

Могу ль одно я слово сообщить?

Шепчутся.

Деций

Вот здесь Восток: не здесь ли день встает?

Каска

Нет.

Цинна

О! извини, - то серые полоски
По облакам уж предвещают день.

Каска

Сознаетесь вы оба, что ошиблись.
День всходит здесь, куда мой кажет меч;
Значительно оно сдается к Югу,
Коль время года ранее расчесть.
Через два месяца на Север выше
Подвинет солнце свой огонь, и прямо
Над Капитолием тогда Восток.

Брут

Все дайте мне поочередно руки.

Кассий

И клятвою свой замысл утвердим.

Брут

Не нужно клятв: коль облик человека,
Страданье наших душ, вражда времен
Бессильны вас подвинуть - расходитесь
И каждый ляг на праздную постель.
Да властвует надменное тиранство
И каждого по жребию разит.
Но если в них, в чем я уверен, хватит
Огня разжечь трусливых и отвагой
Дух слабых женщин закалить, тогда,
Сограждане, что нас сильней подвинет,
Чем собственное дело возрожденья?
Какая связь надежней тайны Римлян,
Сказавших слово, чтоб его хранить?
Каких нам клятв, коль честь сказала чести:
"Так быть должно, не то мы все умрем"?
Клянутся пусть жрецы, лгуны и трусы,
Старье - скелеты, слабые душонки,
Способные приветствовать обиду.
Пусть чернь клянется, коль не верят ей,
Но не порочь ты нашего решенья,
Неукротимой силы наших душ,
Предположив, что замысл наш иль дело
Нуждаться могут в клятве, - если каждый
Сын Рима каждой чистой каплей крови,
В опасности быть выродком отдельным
Нарушит хоть малейшую частицу
Того, что он однажды обещал.

Кассий

Что ж Цицерон? Изведать нам его?
Мне кажется, за нас он постоит.

Каска

Его не должно упускать.

Цинна

Никак.

Метелл

О! Дайте нам его: его седины
Нам мненье доброе приобретут
И голоса сберут за наше дело:
Все скажут, что он нас своим рассудком
Руководил, и пыл наш молодой
Вполне потонет в важности его.

Брут

О, прочь его! ему не доверяйте.
Он никогда не примется за дело,
Начатое другим.

Кассий

Так прочь его.

Каска

Он точно нам нейдет.

Деций

Что ж, иль один погибнуть должен Цезарь?

Кассий

Ты, Деций, прав, Мне кажется, не должно,
Чтоб Марк Антоний, Цезарев любимец,
Мог пережить его: мы в нем найдем
Искусного проныру; вам известно,
Что если в ход свои он пустит средства,
То нас стеснит? чтоб это отвратить,
Пусть с Цезарем падет Антоний вместе.

Брут

Наш путь бы слишком стал кровав, Кай Кассий:
Снять голову и члены изрубить
Все то же, что по злобе умертвить
И ненавидеть вслед еще за тем.
Антоний член ведь Цезаря, не боле.
Пусть, Кай, жрецы, не мясники мы будем.
На Цезарев мы все восстали дух,
А в духе человека крови нет.
О! если б нам дух Цезаря настигнуть,
А Цезаря не трогать! Но, увы!
За дух твой должен Цезарь пасть. - Друзья,
Убьем его отважно, но незлобно,
Будь он сражен, как жертва для богов,
А не забит, как падаль для собак.
Пусть в нас сердца, как умные владыки
На буйный подвиг подбивают слуг,
Потом бранят для виду. Так наш подвиг
Предстанет неизбежным, а не злым;
Так в нас найдут общественные взоры
Лишь очистителей, а не убийц.
А Марк Антоний, что о нем и думать:
Он Цезаревой не сильней руки
Без Цезаревой головы.

Кассий

А мне он
Тем страшен, что, так Цезаря любя...

Брут

Эх, добрый Кассий, ты о нем не думай.
Ведь, Цезаря любя, он только в силах
За Цезаря страдать и умереть.
И это много, потому что предан
Веселью он, разгулу и пирам.

Требоний

Он не спасен; но пусть не умирает;
Он будет жить и хохотать над всем.

Колокол звучит.

Брут

Тсс! надо счесть удары.

Кассий

Било три.

Требоний

Пора нам разойтись.

Кассий

Но не известно,
Что выйдет нынче Цезарь или нет;
С недавних пор он предрассудков полн,
В противность прежним мнениям своим
О снах, воображеньи и обрядах.
Быть может, эти чудные явленья,
Необычайный ужас этой ночи
И мнения Авгуров убедят
Его нейти сегодня в Капитолий.

Деций

Не бойтесь: если б он и согласился,
Я убежду его; он любит слушать,
Что деревом единорога ловят,
Медведей - зеркалами, рвом - слона,
Сетями - льва, а человека - лестью.
Но я скажу, что гонит он льстецов,
И, обольщенный, он ответит: "Точно".
Поверьте дело мне;
Желанья в нем сумею я склонить
И приведу его к вам в Капитолий.

Кассий

Нет, лучше все мы звать его пойдем.

Брут

В осьмом часу: не правда ли, не позже?

Цинна

Не позже, да никто не опоздай.

Метелл

А Цезарю и Кай Лигарий враг.
За выговор, что похвалил Помпея:
Дивлюсь, никто не вспомнит про него.

Брут

Да, да, Метелл, сходи-ка ты за ним:
Он предан мне, я был ему полезен.
Пришли его, а я его настрою.

Кассий

Нас утро гонит: мы уходим, Брут. -
Друзья, рассыпьтесь; помнить, что сказали,
Чтоб Римлянами показать себя.

Брут

Друзья, смотреть бодрей и веселей,
Чтоб замысл наш во взорах не был явен.
Как Римские актеры наши - твердо
И не смущаясь, исполняйте все.
Затем желаю доброго вам утра.

Все уходят, кроме Брута.

Гей! Люций! - Крепко спит? Да не беда,
Вкушай же сна медвяную росу:
Нет у тебя ни образов, ни грез,
Рождаемых в мозгу людей заботой,
Вот ты и крепко спишь.

Входит Порция.

Порция

Брут! мой супруг!

Брут

Что скажешь, Порция? Зачем ты встала?
Нельзя себя с твоим сложеньем нежным
Суровой стуже утра подвергать.

Порция

Да и тебе. Невежливо ты, Брут,
Ушел с моей постели, а вечер,
Вскочив из-за трапезы, стал ходить
Да все вздыхал, крестом сложивши руки.
И на мои вопросы, что с тобой,
Ты на меня смотрел, глаза уставя;
Я стала приставать, - ты тер свой лоб
И в нетерпении ногой затопал;
Я пристаю, ты все-таки молчишь,
Но, замахав рукой сердито, ты
Даешь мне знак уйти. - Я ухожу,
Боясь еще усилить нетерпенье,
Которым ты пылал, и в то же время
Надеясь, что всему причиной вспышка,
Каким приходит час у всех мужчин.
Но ты не ешь, не говоришь, не спишь;
И если б мог твой вид так измениться,
Как это все твой изменило нрав,
Тебя бы, Брут, я не узнала. - Друг мой,
Позволь мне знать, чего ты так грустишь.

Брут

Мне не совсем здоровится, и только.

Порция

Брут мудр - и будь он не совсем здоров,
То средства бы искал он быть здоровым.

Брут

Сыщу. - Ступай же, Порция, в постель.

Порция

Коль болен Брут, здорово ль так ходить
Полунагим и утренний туман
Ему вдыхать? Как! Если болен Брут,
Что ж бросил он здоровую постель
Для вредоносных испарений ночи
И ждет, чтоб тяжкий воздух и сырой
Болезнь его усилил. - Нет, мой Брут,
Таишь в душе ты важную болезнь,
Которую я в качестве супруги
Имею право знать: и на коленях
Прошу во имя прежней красоты
Моей, - во имя клятв твоих - и той
Великой клятвы, что связала нас,
Открой мне, - части самого тебя,
Чем удручен ты, что за люди ночью
Сбирались у тебя; их было здесь
Шесть или семь, впотьмах скрывавших лица.

Брут

Друг, Порция, не преклоняй колен.

Порция

Я б не склонялась, будь ты добрый Брут.
Скажи мне, Брут, иль в свадебном условьи
Есть оговорка, чтобы тайн твоих
Не знала я? или самим тобой
Я до границ известных только стала,
Делить с тобой трапезу и постель
Да говорить подчас? Живу ль я лишь в предместьи
Твой любви? Так Порция у Брута
Наложница тогда, а не жена.

Брут

Ты истинно достойная жена -
И дорога мне как багряный ток,
Что к грустному мне сердцу приливает.

Порция

Будь это так, я б знала эту тайну.
Я женщина, бесспорно, но такая,
Которую в супруги Брут избрал.
Я женщина, бесспорно, тем не меньше
С хорошей славой, - я Катона дочь.
Ужели я, как весь наш пол, слаба
С таким отцом и за таким супругом?
Скажи мне все, - я тайну сохраню.
Терпение свое я испытала,
Нарочно рану сделавши себе
Вот на бедре: так скрыть ее могу я,
А тайну мужа нет?

Брут

О, боги! Пусть
Такой жены я сделаюсь достоин.

Стучат извне.

Чу! чу! стучат. Уйди, мой друг, не время;
И вслед за тем я поделюсь с тобой
Своей сердечной тайной.
Все замыслы свои тебе открою,
Весь смысл моих нахмуренных бровей.
Уйди скорее.

Входят Люций и Лигарий.

Люций, кто стучит?

Люций

Больной с тобою говорить желает.

Брут

Лигарий; нам Метелл о нем сказал.
Ты отойди. А, Кай Лигарий! Что?

Лигарий

Услышь привет из ослабевших уст.

Брут

О, что за время, добрый Кай, ты выбрал,
Носить платок! Вот будь-ка ты здоров!

Лигарий

Да я здоров, коль Брут затеял подвиг,
Вполне достойный имени его.

Брут

Затеял подвиг я такой, Лигарий,
Лишь будь здоров твой слух о нем узнать.

Лигарий

Клянусь же всеми Римскими богами,
Что свергнул я болезнь. - Душа граждан!
Достойный сын столь доблестного лона,
Как заклинатель ты заговорил
Мой дух больной. Лишь броситься вели,
И с невозможностью я стану биться
И даже справлюсь с ней. Что делать мне?

Брут

То, что должно больным послать здоровье.

Лигарий

Но одному здоровому болезнь?

Брут

Так быть должно. В чем это дело, Кай,
Скажу, когда пойдем к тому, над кем
Оно должно случиться.

Лигарий

Так ступай.
И с сердцем вновь пылающим пойду,
Не зная сам куда. - С меня довольно,
Что Брут меня ведет.

Брут

Итак, пойдем.

Уходят.

Сцена 2

Там же, комната во дворце Цезаря.

Гром и молния.
Входит Цезарь в ночной одежде.

Цезарь

Земля и небо ночью враждовали.
Кальпурния во сне вскричала трижды:
"Спасите! Цезаря убить хотят". - Кто тут?

Слуга

Я, господин.

Цезарь

Скажи жрецам, чтоб жертвовали тотчас.
И дай мне знать их мненья про успех.

Слуга

Исполню, господин.

Входит Кальпурния.

Кальпурния

Так что же, Цезарь? Думаешь идти!
Ты из дому ступить не должен ныне.

Цезарь

А Цезарь выйдет. Все, что мне грозит,
Проходит за спиной моей, а взглянет
Лишь Цезарю в лицо, - и пропадет.

Кальпурния

Я никогда не верила приметам,
Теперь я их боюсь. - Оставя все,
Что видели и слышали мы сами,
Ужасно то, что видел караул.
На улице вдруг ощенилась львица;
Могилы извергали мертвецов;
На тучах люди огненные бились
Пешком, верхом, по правилам войны:
Кровь брызгала от них на Капитолий.
На воздухе был слышен крик сраженья,
Стон раненых и ржание коней,
И привиденья вдоль по стогнам выли.
О! Цезарь, это все необычайно -
И я боюсь.

Цезарь

Как избежать того,
Что решено могучими богами?
Да, Цезарь выйдет: эти предсказанья
Вселенной так, как Цезарю, грозят.

Кальпурния

Пред смертью нищих не видать комет,
А небеса горят пред смертью царской.

Цезарь

Трус прежде смерти много раз умрет,
А храбрый смерть вкушает лишь однажды.
Из всех чудес, какие я слыхал,
Странней всего мне, что боятся люди,
Хоть видят: смерть, - конец наш неизбежный,
Приходит не спросясь.

Слуга возвращается.

Ну что Авгуры?

Слуга

Хотят, чтоб нынче ты не выходил.
Они, вскрывая внутренности жертвы.
Никак найти в ней сердца не могли.

Цезарь

Хотели боги трусость пристыдить:
Животным точно б Цезарь стал без сердца,
Когда б из страха пробыл дома день.
Нет, Цезарь не таков; опасность знает,
Что Цезарь сам опаснее ее.
Мы с ней два льва, рожденных в тот же день,
Но только я и старше и страшней;
И Цезарь все-таки пойдет.

Кальпурния

О мой супруг!
Всю мудрость ты уверенностью губишь.
Не выходи сегодня и считай,
Что страх не твой, а мой тебе помеха.
Пошлем в Сенат; пусть Марк Антоний сходит -
Сказать, что ты сегодня нездоров.
Дай на коленях упросить тебя.

Цезарь

Пусть Марк Антоний скажет, что я болен;
И для тебя я дома остаюсь.

Входит Деций.

Вот Деций Брут, пусть так он скажет им.

Деций

Здорово, Цезарь! с добрым утром, Цезарь!
Пришел тебя я пригласить в Сенат.

Цезарь

И вовремя пришел ты: передай
Сенаторам привет мой и скажи,
Что я прийти сегодня не хочу,
Не в силах - ложь; не смею - ложь тем больше,
А не хочу. Так и скажи им, Деций.

Кальпурния

Скажи - он болен.

Цезарь

Цезарь станет лгать?
На то ль я в даль победы длань простер:
Чтоб от седых бород таить мне правду?
Деций, скажи: прийти не хочет Цезарь.

Деций

Позволь, могучий Цезарь, знать причину:
Скажи я так, они смеяться станут.

Цезарь

Причина, - так хочу; я не приду,
И этого достаточно Сенату;
Но чтобы лично вразумить тебя,
Я из любви к тебе скажу, в чем дело.
Жена моя Кальпурния так хочет,
Ей нынче ночью мой приснился лик.
Как бы колодец во сто желобов,
Точил он кровь; а Римляне толпами
С улыбкой шли и мыли руки в ней.
Она тут видит знаки и намеки
Грозящих бед и молит на коленях,
Чтобы сегодня дома пробыл я.

Деций

Весь этот сон превратно истолкован:
Виденье это к радости и счастью.
Твой лик, точащий кровь из желобов,
И Римляне, что в ней с улыбкой мылись -
Знак, что великий Рим ты обновишь
Живительною кровью и столпятся
К тебе искать отличий, знаков, прав.
Так вот что сон Кальпурнии пророчит.

Цезарь

И ты его прекрасно объяснил.

Деций

Да коль еще услышишь, что скажу:
Так знай. - Сенат надеть решился ныне
На Цезаря могучего венец.
Пошлешь ты им сказать, что ты не будешь,
Они отдумать могут; даже в смех
Оборотить; иной, пожалуй, скажет:
"Сенат закройте до поры, как сон
У Цезаря жена увидит лучше".
А спрячься Цезарь, разве не зашепчут:
"Что! Цезарь испугался?"
Прости мне Цезарь: но любовь моя
Тебе на пользу это говорит,
И разум мой покорствует любви.

Цезарь

Ну что ж, не бред, Кальпурния, твой страх?
Стыжусь, что сам я мог ему поддаться.
Дай мне хитон - и тотчас я пойду.

Входят Публий, Брут, Лигарий, Метелл, Каска, Требоний и Цинна.

А вот и Публий звать меня идет.

Публий

Услышь привет мой, Цезарь.

Цезарь

Здравствуй, Публий.
Как, Брут, ужель так рано поднялся!
Здорово, Каска. - Кай Лигарий, - Цезарь
Не поступал с тобою так враждебно,
Как лихорадка, истомив тебя.
Который час?

Брут

Пробило, Цезарь, восемь.

Цезарь

Благодарю за ваш привет и труд.

Входит Антоний.

Каков Антоний! по ночам пирует,
А тем не меньше встал. - Антоний, здравствуй!

Антоний

Ты так же Цезарь.

Цезарь

Торопи их там.
Мне совестно так ждать себя заставить.
А, Цинна; а, Метелл. Как, ты, Требоний?
Хочу с тобой часок потолковать.
Меня сегодня вызвать не забудь:
Держись поближе, чтоб тебя я вспомнил.

Требоний
Так, Цезарь, так. - К тебе я буду ближе,

в сторону

Чем бы того твой лучший друг желал.

Цезарь

Друзья, войдем, вина здесь вместе выпьем
И как друзья отсюда все пойдем.

Брут

Что то ж, да не всегда все то же, Цезарь!
Об этом с болью сердца мыслит Брут.

Уходят.

Сцена 3

Там же. Улица близ Капитолия.
Входит Артемидор, читая письмо.

Артемидор

"Цезарь, берегись Брута; обрати внимание на Кассия; не сближайся с
Каской; не спускай глаз с Цинны; не верь Требонию; замечай за Метеллом
Цимбром; Деций Брут тебя не любит; Кая Лигария ты оскорбил. Один и тот же
замысел у всех этих людей, - и он направлен против Цезаря. Если ты не
бессмертен, взгляни вокруг себя: беспечность открывает путь заговору. Да
хранят тебя всемогущие боги! Преданный тебе
Артемидор".

Дождусь, пока здесь Цезарь не пройдет,
Подам ему вот это как проситель.
Прискорбно сердцу, что не может доблесть
Жить, избегая зависти зубов.
Прочтешь о, Цезарь! рок тебя спасает;
А нет, - судьба измене помогает.

Уходит.

Сцена 4

Другая часть той же улицы, перед домом Брута.
Входят Порция и Люций.

Порция

Прошу тебя, ты сбегай-ка в Сенат:
Не стой, чтоб отвечать мне, а беги.
Чего стоишь?

Люций

Узнать, за чем бежать.

Порция

Желала б я, чтоб сбегал и вернулся
Ты, прежде, чем могу сказать за чем.
О твердость, будь мне верною опорой!
Скалой от сердца отдели язык мой.
Я сердцем муж, но женщина я силой.
Как трудно тайну женщине хранить!
А ты все здесь?

Люций

Да то же делать мне?
Иль сбегать в Капитолий, да и только,
Потом к тебе вернуться, да и только?

Порция

Взгляни, каков на вид твой господин,
Пошел он нездоровым; да заметь,
Что делает там Цезарь? Кто его
Просители? - Чу! - слышишь! что за шум?

Люций

Да я не слышу.

Порция

Слушай, сделай милость.
Я слышу сильный шум, как словно бой
Из Капитолия доносит ветром.

Люций

Не слышу, право.

Входит гадатель.

Порция

Ты, поди сюда,
Откуда ты?

Гадатель

Из собственного дома.

Порция

Который час?

Гадатель

Должно быть, час девятый.

Порция

А что? Прошел ли Цезарь в Капитолий?

Гадатель

О! нет еще: хочу на место стать,
Чтоб видеть, как пройдет он в Капитолий.

Порция

Что, с просьбою ты к Цезарю, не так ли?

Гадатель

Так точно, если Цезарю угодно
Меня, из дружбы к Цезарю, услышать,
То попрошу, чтоб он себя берег.

Порция

Ты разве знаешь, что ему грозят?

Гадатель

Не знаю чем; боюсь, все может статься.
За тем прощай. - Здесь улица тесна:
Просителей за Цезарем толпа,
Сенаторов да преторов с ним столько,
Что слабого задушат человека.
Сыщу пошире место, чтобы мне,
Как Цезарь подойдет, заговорить с ним.

Уходит.

Порция

Мне нужно в дом войти; - всего слабей
Ты, наше сердце женское! О, Брут!
Пусть замыслам твоим поможет небо. -
Ведь малый слышит: - Брут о чем-то просит,
А Цезарь не согласен. - О, мне дурно!
Ты сбегай, Люций, к мужу моему,
Скажи, что мне здесь весело; вернись
И передай мне, что тебе он скажет.

Уходят.

АКТ ТРЕТИЙ

Сцена 1

Там же. Капитолий; заседание сената.
Толпа народа на улице, ведущей к Капитолию;
тут же Артемидор и Гадатель.

Трубы.
Входят Цезарь, Брут, Кассий, Каска, Деций, Метелл, Требоний, Цинна,
Антоний, Лепид, Попилий, Публий и другие.

Цезарь

Настали иды марта.

Гадатель

Да, Цезарь, только не прошли.

Артемидор

Вот помощь, Цезарь! вот прочти записку.

Деций

Тебя Требоний просит, выбрав час,
Прочесть его покорнейшую просьбу.

Артемидор

Сперва мою прочти, о Цезарь: дело
В ней ближе к Цезарю. Прочти же, Цезарь!

Цезарь

Что ближе к нам, оставим под конец.

Артемидор

Не отлагай, прочти немедля, Цезарь.

Цезарь

Он не с ума ль сошел?

Публий

Поди ты прочь!

Кассий

Что с просьбами на улице пристали?
Ступайте в Капитолий.

Цезарь входит в Капитолий, прочие следуют за ним. Все Сенаторы встают.

Попилий

Желаю на сегодня вам удачи.

Кассий

Удачи в чем, Попилий?

Попилий

В добрый час.

Он подходит к Цезарю.

Брут

Что говорил Попилий Лена?

Кассий

Он на сегодня нам желал удачи.
Боюсь, наш замысел открыт.

Брут

Смотри, как с Цезарем он: замечай.

Кассий

Проворней, Каска, упредить нас могут.
Брут, как тут быть? коль дело станет явно,
То Кассий или Цезарь не вернется.
Я сам себя убью.

Брут

Не бойся, Кассий:
Речь не о нас ведет Попилий Лена;
Вон он смеется, и не смутен Цезарь.

Кассий

Требоний дело знает: - видишь, Брут,
Он в сторону Антония отводит.

Уходят Антоний и Требоний. Цезарь и Сенаторы занимают свои места.

Деций

Нет здесь Метелла Цимбра? Пусть идет
И Цезарю подаст свое прошенье.

Брут

Он подает, пойдем к нему на помощь.

Цинна

Поднять ты, Каска, первый должен руку.

Каска

Все ли готовы?

Цезарь

Что еще забыли,
В чем должен Цезарь и Сенат помочь?

Метелл

Высокий, славный, всемогущий Цезарь,
Смиренному позволь Метеллу Цимбру
К тебе припасть.

Падает на колени.

Цезарь

Предупреждаю, Цимбер,
Такая лесть и ползанье такое
Способны в пошлых людях кровь разжечь
И обратить решенный приговор -
В каприз ребенка. Только не безумствуй,
Вообразя, что цезарская кровь
Изменит свойство и растает так же,
Как тает у глупцов от сладких слов,
Низкопоклонства и собачьей ласки. -
Твой брат был изгнан по суду: и если,
Прося о нем, ты станешь льстить и гнуться,
То оттолкну тебя я прочь, как пса.
Знай, Цезарь справедлив, и только дело
Он может брать в расчет.

Метелл

Иль голоса достойней нет, чем мой,
Чтобы слаще тронуть Цезарево ухо,
Моля о брате изгнанном моем?

Брут

Не льстя, твою целую руку, Цезарь,
И я прошу, чтобы Публий Цимбер был
Немедленно назначен к возвращенью.

Цезарь

Как, Брут!

Кассий

О сжалься, Цезарь; Цезарь, сжалься:
К твоим стопам и Кассий припадает,
Прося, чтоб Публий Цимбер был прощен.

Цезарь

Я б тронут был, будь я таков, как вы;
Способен сам просить, я б слушал просьбы;
Но сходен я с полярного звездой:
Она стоит недвижна, постоянна,
И в небесах товарища ей нет.
Весь свод небесный искрами расписан,
И все огни, и все они блестят,
Но лишь один меж всеми неподвижен.
И в мире так; он полон весь людей;
А у людей и плоть, и кровь и чувство.
Но знаю я меж них лишь одного,
Который стал на месте, недоступном
Для всех напоров: и что это я,
Позвольте мне вам показать немного
Тем, что стоял я за изгнанье Цимбра,
Да и теперь на том же все стою.

Цинна

О, Цезарь!

Цезарь

Прочь! Олимп ты сдвинуть хочешь?

Брут

Цезарь!

Цезарь

Сам Брут не тщетно ль гнет колена?

Каска

Так говорите ж руки за меня.

Каска поражает Цезаря. Цезарь хватает его за руку. Его колют другие
заговорщики и наконец Марк Брут.

Цезарь

Et tu, Brute? - Так гибни, Цезарь.

Умирает.
Сенаторы и народ удаляются в смущении.

Цинна

Свобода, вольность! умерло тиранство!
Бегите возгласить, по улицам кричите:
Свобода, вольность! и освобожденье.

Брут

Народ и вы, сенаторы! Не бойтесь,
Зачем бежать? Долг отдан честолюбью.

Каска

Ступай к трибуне, Брут!

Деций

Ты, Кассий, тоже.

Брут

Где Публий?

Цинна

Он здесь, вполне смущен волненьем этим.

Метелл

Держись дружней, на случай, чтоб какой
Друг Цезаря...

Брут

К чему держаться тут? Не бойся, Публий:
Никто вреда тебе не замышляет
И никому из Римлян. - Так скажи им.

Кассий

Оставь нас, Публий; чтоб, напав на нас,
Народ твоих не оскорбил седин.
Ступай, и пусть в ответе будем только
Мы, сделавшие дело.

Требоний возвращается.

Кассий

Где Антоний?

Требоний

Бежал домой. Мужчины, жены, дети
Бегут, вопя, как пред кончиной мира.

Брут

Судьба, посмотрим, чем-то ты решишь. -
Что мы умрем, мы знаем; об отсрочке,
Чтоб время протянуть, хлопочут люди.

Каска

Кто двадцать лет у жизни вырывает,
У страха смерти столько ж вырвет лет.

Брут

Уверься в том, и благом станет смерть.
Мы Цезарю друзья, коль сократили
В нем смертный страх. Да, римляне, склоняйтесь,
Омоем руки в Цезарской крови
Мы до локтей и обагрим мечи,
Затем пройдем на площадь городскую
Махать оружьем красным над собой
И все кричать: свобода! мир! и вольность!

Кассий

Склоняйтесь же и мойте. - Через сколько
Веков должна играться эта сцена
Высокая, в незарожденных царствах,
На языках неведомых еще.

Брут

Как часто пасть на сцене должен Цезарь,
Лежащий здесь у статуи Помпеи,
Как прах.

Кассий

И каждый раз, как это будет,
То каждый раз найдут в союзе нашем
Людей, что дали родине свободу.

Деций

Что ж! Нам идти!

Кассий

Да, все теперь пойдем;
Брут поведет, а след его украсят
Достойнейшие Римские сердца.

Входит слуга.

Брут

Тсс!... Кто идет? - Антониев любимец.

Слуга

Мне господин велел склонить колена;
Так, Брут, упасть велел мне Марк Антоний
И вот что, лежа в прахе, передать:
Брут благороден, мудр, могуч и честен;
Цезарь был мощен, храбр, высок и добр:
Скажи, что Брута я люблю и чту.
А Цезаря боялся, чтил, любил.
Коль Брут дозволит, чтобы безопасно
Антоний мог к нему прийти узнать,
Чем заслужил лежать убитым Цезарь,
То мертвый Цезарь так не будет дорог
Антонию, как Брут живой; напротив,
Он рад идти за благородным Брутом
В опасности всех смут, - не уклоняясь.
Вот что сказал мой господин Антоний.

Брут

Он Римлянин и мудрый и отважный;
Иначе я не разумел о нем.
Скажи ему, коль он сюда придет,
То все поймет; и, честью заверяю,
Его не тронут.

Слуга

Тотчас позову.

Слуга уходит.

Брут

Я знаю, он нам будет верным другом.

Кассий

Когда бы так; но чувство мне твердит,
Что он опасен, - и не ошибалась
Ни разу подозрительность моя.

Антоний возвращается.

Брут

Да вот Антоний. - Здравствуй, Марк Антоний.

Антоний

О мощный Цезарь! Так-то ты лежишь?
Иль все твои победы и триумфы
В такую малость сжались? - Ну, прощай. -
Не знаю я, на что решились вы,
Кто должен пасть еще и кто отмечен:
Коль я в числе, то самый лучший час,
Час Цезаревой смерти; нет оружья
Достойней тех мечей, что освятили
Вы кровью самой благородной в мире.
Прошу вас, если на меня вы злы.
Пока в крови дымятся ваши руки,
Натешьтесь. Тысячу проживши лет,
Не буду так готов я умереть:
Мне лучше места нет и рода смерти,
Как с Цезарем здесь рядом пасть от вас,
Избранники возвышенные века.

Брут

Антоний! Смерти не проси у нас.
Кровавы и жестоки мы на вид,
Такими наши руки и их дело
Являют нас; ты наши руки видишь,
И их кровавый подвиг пред тобой;
Но ты в сердцах не видишь состраданья,
А только жалость к общим стонам Рима
(Огонь теснит огонь, а жалость - жалость)
На Цезаря восстала. На тебя же
У нас мечи тупые, Марк Антоний.
И наши руки в грозный час и наши
Сердца по-братски ждут тебя принять
С любовью, добрым чувством и почетом.

Кассий

Твой голос будет не слабей других
При назначеньи новых должностей.

Брут

Но подожди, пока мы успокоим
Толпу, которую волнует страх,
И мы тебе изложим, почему,
Так Цезаря любя, его убить
Я мог.

Антоний

В твоей я мудрости уверен.
Пусть каждый даст кровавую мне руку:
Твою, Марк Брут, я первую пожму;
Затем, Кай Кассий, руку дай твою:
Там Деций Брут; твою, Метел; -
Твою, мой Цинна; - руку, храбрый Каска; -
Последним, но не сердцу, ты, Требоний.
Вам всем - увы! что я могу сказать?
Стою на почве скользкой до того,
Что вам одним из двух казаться должен
Я: трусом, а не то льстецом. -
Что я любил тебя, о Цезарь! правда.
И если дух твой видит нас теперь.
Не возмутится ль больше он, чем смертью,
Увидя, что Антоний твой мирится
И руки жмет кровавые врагов,
О светлый муж! у трупа твоего?
Будь глаз моих не меньше ран твоих,
Чтоб слезы лить, как кровь из тех струится,
Мне б это лучше шло, чем заключать
Союз любви с убийцами твоими.
Прости мне, Юлий! - Здесь, лихой олень,
Настигнут ты и пал: ловцы стоят
В доспехах, окровавленных добычей.
Ты, мир! был лесом этому оленю:
И был, о мир! твоею он красой.
Не как добыча ль множества князей
Лежишь ты здесь?

Кассий

Антоний!

Антоний

О прости меня, Кай Кассий:
Про Цезаря враги сказали б то же;
А в друге это холодно и скромно.

Кассий

Я не корю, что Цезаря ты хвалишь,
Но с нами чем ты связан хочешь быть?
Желаешь ли вступить в число друзей,
Иль нам идти, не звав тебя на помощь?

Антоний

Затем-то жал я ваши руки; только
Забылся, как на Цезаря взглянул.
Я всем вам друг, и всех я вас люблю,
Уверенный, что объясните вы
Мне: как и чем опасен Цезарь был.

Брут

Иначе б это все казалось зверством.
Мы так свои причины обсудили,
Что будь, Антоний, Цезарю ты сын,
Ты б убедился.

Антоний

Только мне и нужно,
Да сверх того, прошу дозволить мне
На площадь тело выставить его
И там с трибуны, как прилично другу,
Речь произнесть к его похоронам.

Брут

Согласен, Марк Антоний.

Кассий

Брут, два слова.
Не знаешь ты, что делаешь: как можно
Антонию дозволить речь сказать;
Ты знаешь ли, как может быть взволнован
Народ его словами?

Брут

Извини;
Я сам сперва с трибуны объясню,
Из-за каких причин погиб наш Цезарь:
Скажу, что все, что станет говорить
Антоний, мы согласно разрешили
И что мы будем рады, если Цезарь
Все почести получит похорон.
Нам в этом больше пользы, чем вреда.

Кассий

Не знаю: но, по-моему, не так.

Брут

Антоний, вот труп Цезаря, возьми.
Ты нас в речи своей не осуждай,
Но Цезаря превозноси как хочешь,
И объяви, что мы на то согласны,
Без этого не прилагай и рук
К похоронам: ты должен говорить,
С трибуны, на которую иди,
Когда я кончу речь.

Антоний

Пусть будет так.
Я большего не требую.

Брут

Так приготовь же труп и к нам ступай.

Уходят все, кроме Антония.

Антоний

Прости ты мне, о горсть земли кровавой,
Что я с твоими мясниками ласков!
Развалина достойнейшего мужа,
Какой живал когда-либо в веках.
О горе тем, кто пролил эту кровь!
Над ранами твоими здесь пророчу
(Они как рты с багровыми губами,
Раскрывшись молча, ждут моих речей),
Падет проклятье на людские члены,
Раздор домашний и мятеж гражданский
Италию во всех частях смутят:
Кровь и убийства будут так в ходу
И ужасы так будут ежедневны,
Что матери лишь улыбаться будут,
Когда детей их станут четверить.
Привычка к злу всю жалость уничтожит:
И дух твой, Цезарь, местью возбужден,
Из ада прянув с огненною Атой,
В пределах этих голосом монарха
Воскликнет: "Смерть!" - и спустит псов войны,
Чтоб это зло смердело по земле -
Непогребенной падалью людской.
(Входит слуга.)
Не Цезарю ль Октавию ты служишь?

Слуга

Так точно, Марк Антоний.

Антоний

Цезарь ему писал, чтоб ехал в Рим.

Слуга

Он письма получил, и на пути,
А мне велел тебе сказать словесно -

Видит труп.

О Цезарь!

Антоний

Ты полон грусти, отойди и плачь.
Я вижу, заразительна печаль.
Мои глаза, в твоих росу заметив,
Льют слезы. На пути твой господин?

Слуга

Лишь за семь миль ночует он от Рима.

Антоний

Скорей к нему с известьем, что случилось.
Скажи, здесь грустный Рим, опасный Рим,
Рим, где еще Октавию нет места.
Ступай и так скажи. - Нет, погоди;
Не уезжай: дай этот труп снесу
На площадь; там я речию своею
Разведаю, как думает народ -
О замыслах таких людей кровавых;
Сообразуясь с этим, передашь
Ты юному Октавию все дело.
Вот помоги мне.

Уходят, унося труп Цезаря.

Сцена 2

Там же. Форум.
Входят Брут, Кассий и толпа граждан.

Граждане

Хотим отчета: дайте нам отчет.

Брут

Так вот, меня вы выслушайте, други.
Ступай ты, Кассий, улицей другой
И раздели толпы. -
Кто хочет мне внимать, останься здесь;
А кто пойдет за Кассием, - ступай!
Причины смерти Цезаря публично
Изложатся.

1-й гражданин

Я стану Брута слушать.

2-й гражданин

Я слышать Кассия хочу; и, услыхав
Обоих, мы причины их сличим.

Кассий уходит с толпой граждан.
Брут всходит на ростру.

3-й гражданин

Вот благородный Брут взошел. Молчанье!

Брут

Прошу терпенья до конца.

Римляне, сограждане и друзья! выслушайте мое объяснение и храните
молчание, чтобы услышать меня: верьте моей чести и уважайте мою честь, чтобы
мне поверить; судите меня вашим разумом и пробудите чувства ваши, чтобы
лучше судить меня. Если есть в этом собрании друг Цезаря, то я скажу ему,
что Брут любил Цезаря не меньше его. Если же этот друг спросит, почему Брут
восстал на Цезаря, то вот мой ответ, - не потому, что я любил Цезаря менее,
но потому, что я любил Рим более. Ужели вам лучше, чтобы Цезарь был жив и вы
все умерли рабами, чем что Цезарь умер, а вы все живете свободными? Цезарь
любил меня, и я плачу о нем; он был счастлив, я этому радуюсь: он был
отважен, я уважаю его, но он был честолюбив, и я убил его. Итак, слезы за
любовь его; радость о его счастии; честь его отваге, и смерть его
честолюбию. Кто здесь так низок, что желал бы быть рабом? Если есть такой,
говори: потому что его я оскорбил. Кто здесь так груб, что не желал бы быть
Римлянином? Если есть такой, говори: потому что я его оскорбил. Кто здесь
так презрен, что не питает любви к своей родине? Если есть такой, говори:
потому что его я оскорбил. Прерываю речь и жду ответа.

Все

Никого, Брут, никого.

Брут

Так я никого не оскорбил. Я сделал с Цезарем не более того, что бы вы
сами сделали с Брутом. Розыск о смерти его расписан в Капитолии: слава его
не уменьшена там, где он был доблестен, и не преувеличены его недостатки, за
которые он претерпел смерть.

Входит Антоний и посторонние с трупом Цезаря.

Вот труп его, оплакиваемый Марком Антонием, который, хотя и не
причастен к его убийству, должен воспользоваться выгодами его смерти: -
местом в общественном управлении; да и кто же из вас этого не должен? Затем
ухожу; так же как убил я лучшего друга, во благо Риму, храню я свой кинжал и
про себя, если угодно будет моему отечеству потребовать моей смерти.

Все

Да здравствует; да здравствует наш Брут!

1-й гражданин

Домой его проводим с торжеством.

2-й гражданин

Ему поставим статую близ предков.

3-й гражданин

Пусть Цезарем он будет.

4-й гражданин

Совершенства
Все Цезаря мы увенчаем в Бруте.

1-й гражданин

Сведем его домой при общих кликах.

Брут

Сограждане!

2-й гражданин

Молчать! Брут говорит.

1-й гражданин

Молчите же!

Брут

Сограждане, пусть я один уйду.
В угоду мне с Антонием останьтесь.
Труп Цезаря почтите, - и почтите
Ту речь во славу Цезаря, что мы
Антонию сказать вам разрешили.
Я вас прошу, никто не уходи
За мной, пока Антоний не докончит.
(Уходит.)

1-й гражданин

Постойте! слушать, что Антоний скажет.

3-й гражданин

Пусть он взойдет на ростру, мы хотим
Внимать. - Взойди, Антоний благородный.

Антоний

Во имя Брута вас благодарю.

4-й гражданин

Что он сказал о Бруте?

3-й гражданин

Что за Брута
Он всех обязан нас благодарить.

4-й гражданин

О Бруте дурно не толкуй, он тут.

1-й гражданин

Ведь Цезарь был тиран.

3-й гражданин

И точно: благо,
Что от него освободился Рим.

2-й гражданин

Тсс!.. Слушайте, что скажет нам Антоний.

Антоний

Возлюбленные Римляне.

Граждане

Тсс! Слушай.

Антоний

Друзья и Римляне, внемлите. Хоронить
Я Цезаря являюсь, а не славить.
Зло от людей переживает их.
Добро ж от них хоронят часто с ними.
Пусть будет так и с Цезарем. - Ведь Брут
Сказал, что Цезарь был честолюбив.
Коль это правда - это злой порок
И за него ответил Цезарь зло.
Здесь с позволенья Брута и других
(А Брут вполне достойный человек,
Как все они, достойные все люди),
Пришел я речь над Цезарем сказать.
Он был мне друг, был справедлив и верен,
Но Брут сказал, он был честолюбив,
А Брут вполне достойный человек.
Он много пленных приводил к нам в Рим,
И выкуп их обогатил казну:
Где ж честолюбье Цезарь тут являл?
При воплях бедных Цезарь плакал сам;
Должно черствей бы честолюбье быть:
Но Брут сказал, он был честолюбив,
А Брут вполне достойный человек.
При вас на празднике я Луперкалий
Ему корону трижды предлагал,
И трижды он ее отверг. - Где ж честолюбье?
Но Брут сказал, он был честолюбив,
А он вполне достойный человек.
Я не желаю опровергнуть Брута,
А только то, что знаю, говорю.
Он дорог был вам всем не без причины:
Так что ж мешает вам о нем грустить?
О смысл! Ты в грубых перешел скотов,
А люди ум утратили. - Простите -
Моя душа здесь с Цезарем во гробе.
Пока я с ней в разлуке, замолчу.

1-й гражданин

Мне кажется, в его речах есть толк.

2-й гражданин

Коль дело разобрать получше, Цезарь
Неправо осужден.

3-й гражданин

Ты полагаешь?
Боюсь, что худший заместит его.

4-й гражданин

Заметил ты? Венца не принял он:
Знать, точно не был он честолюбив.

1-й гражданин

Коль это так, иным придется плохо.

2-й гражданин

Бедняк! Его глаза горят от слез.

3-й гражданин

Всех в Риме благороднее Антоний.

4-й гражданин

Прислушайтесь, он вновь заговорил.

Антоний

Еще вчера был Цезарь в силах словом
Подвинуть мир: - теперь он здесь лежит,
И не почтит его последний нищий.
О други! если б я хотел поднять
В сердцах у вас и в думах бунт и злобу,
Я Брута бы и Кассия обидел,
А ведь они достойнейшие люди.
Я не хочу их обижать, скорее
Обижу мертвеца, себя и вас,
Чем обижать таких людей достойных.
Но вот пергамент с Цезарской печатью,
Найденный мной; его тут завещанье.
Услышь народ, что в нем заключено
(Я виноват, его вам не прочту),
Он бы лобзать стал Цезаревы раны,
Мочить платки в святой его крови;
Да волоса бы стал просить на память, -
И перед смертью вспоминать о нем,
Чтоб передать его как дар бесценный
Своим потомкам.

4-й гражданин

В чем дело, в чем? Прочти нам, Марк Антоний.

Все

Читай, читай! что Цезарь завещал.

Антоний

Друзья, терпенье, мне нельзя читать:
Не след вам знать, как Цезарь вас любил.
Ведь вы не пни, не камни вы, а люди,
И, Цезаря прослушав завещанье,
Вы вспыхнете неистовым огнем.
Не след вам знать, что вам его наследство.
Дойди до вас, о, чтоб в то время было?

4-й гражданин

Читай, хотим мы выслушать, Антоний;
Ты Цезареву волю нам прочти!

Антоний

Хотите потерпеть и подождать?
Я промах дал, об этом вам сказав.
Боюсь обидеть честных я мужей,
Убивших Цезаря: боюсь я, право.

4-й гражданин

Где ж честные? - Предатели они!

Все

Давай нам завещанье!

2-й гражданин

Они низкие убийцы! бездельники! завещание! читай нам завещание!

Антоний

Меня вы принуждаете прочесть?
Так обступите ж Цезарево тело,
Чтоб увидать того, кто завещал.
Сойти ли мне? Дозволите вы мне?

Все

Сходи скорей.

2-й гражданин

Сойди.

3-й гражданин

Тебе мы дозволяем.

4-й гражданин

Кружком все обступите.

1-й гражданин

От гроба прочь; от тела отойди.

2-й гражданин

Антонию дать место. - О! благороднейший Антоний!

Антоний

Нет, так ко мне не жмитесь, дайте место!

Все

Прочь! дайте место! прочь!

Антоний

Коль слезы есть у вас, готовьте их.
Всем вам вот этот плащ знаком. Я помню,
Когда в нем Цезарь вышел в первый раз.
То было летним вечером, в палатке,
Он в этот день Неврийцев покорил.
Вот! вот где Кассиев прошел кинжал!
Смотрите, как ворвался злобный Каска!
А это Брут возлюбленный прошиб:
И, вот лишь вырвал он проклятый нож,
Уж Цезарева кровь за ним вослед
Рванулась, как за дверь, чтобы узнать,
Что точно ль Брут стучится так жестоко:
Ведь Цезаревым Ангелом был Брут.
О Боги! как он Цезарю был дорог!
Такой удар язвительней был всех;
И только Цезарь это увидал,
Неблагодарность злей, чем сталь убийц,
Его сразила: замер мощный дух;
И, завернув лицо вот в этот плащ,
К подножию Помпеевой статуи,
С которой кровь струилась, Цезарь пал.
Друзья! что это было за паденье!
И я, и вы, мы все упали с ним,
Обрадовав кровавую измену.
Вы плачете, - я чувствую, что в вас
Проснулась жалость: в этих каплях нежность.
Вы плачете, друзья, лишь увидав
Изъян в одежде Цезаря? Смотрите,
А вот он сам изменой искажен.

1-й гражданин

О горестное зрелище.

2-й гражданин

О благородный Цезарь!

3-й гражданин

О грустный день!

4-й гражданин

О гнусные предатели!

1-й гражданин

О вид кровавый!

2-й гражданин

Мы им отмстим, отмстим! - скорей - ищи -
Пали - жги - бей - жить не давай измене.

Антоний

Сограждане, постойте.

1-й гражданин

Молчите! Пусть Антоний говорит.

2-й гражданин

Прослушаем, пойдем за ним, умрем с ним.

Антоний

Друзья мои, не должен увлекать
Я вас к такому бурному восстанью.
Ведь это подвиг доблестных мужей:
Что побудило их, увы! не знаю,
Но все они и мудры и достойны
И верно вам во всем дадут отчет.
Я не пришел украсть у вас сердца,
Я не вития, я не то что Брут;
Я человек, как видите, простой
И предан другу; это знали сами
Дозволившие речь мне произнесть.
Ведь у меня ни письменного нет,
Ни слов, ни сильной речи, ни движений,
Чтоб волновать людскую кровь; нет, я
Сказал, что каждый знает - и вскрываю
Ран Цезарских - уста немые, молвить
Прося их за меня; но будь я Брут,
А Брут Антоний; вот тогда Антоний
Потряс бы дух ваш и такой язык
Дать каждой ране Цезаря сумел,
Что даже камни в Риме возмутились.

Все

Мы возмутимся.

1-й гражданин

Мы Брутов дом сожжем.

3-й гражданин

Пойдем мы, заговорщиков отыщем.

Антоний

Позвольте мне, сограждане, сказать.

Все

Тссс!.. Говори, Антоний благородный.

Антоний

Вы знаете ль, из за чего идти,
Чем заслужил любовь такую Цезарь?
Вам неизвестно. Нет! - Я вам скажу.
Ведь вы его забыли завещанье.

Все

Да, точно; стойте, слушайте его.

Антоний

Так вот оно, за Цезарской печатью.
Из Римских граждан каждому дает
Он семьдесят пять драхм на человека.

2-й гражданин

О благородный Цезарь! - Мы отмстим его смерть.

3-й гражданин

О царственный наш Цезарь!

Антоний

Дослушайте меня вы терпеливо.

Все

Молчите, тссс!..

Антоний

К тому ж он все гулянья отдал вам,
С беседками, садами молодыми,
По этот берег Тибра: это вам
С потомками на вечное владенье,
Чтоб сообща гулять и веселиться.
Вот Цезарь был: дождешься ли другого?

1-й гражданин

Нет! - никогда! - Пойдем, скорей, скорей!
В священном месте труп его сожжем,
И головнями запалим дома
Изменников. - Беритеся за труп.

2-й гражданин

Ступайте за огнем.

3-й гражданин

Ломай скамейки.

4-й гражданин

Коверкайте прилавки, ставни, все.
(Граждане уходят с трупом Цезаря.)

Антоний

Теперь пошло. О зло, ты на ногах,
Иди, куда захочешь! - Ты, что скажешь!
(Входит слуга.)

Слуга

Октавий только что приехал в Рим.

Антоний

Где он?

Слуга

Они с Лепидом в Цезаревом доме.

Антоний

Я навестить его туда пойду,
Он прибыл кстати: счастье улыбнулось
И в добром духе даст теперь нам все.

Слуга

Я слышал, он сказал, что Брут и Кассий,
Из Рима как безумцы понеслись.

Антоний

Они узнали верно как народ
Я взволновал. - К Октавию пойдем.
(Уходят.)

Сцена 3

Там же. Улица.
Входит Цинна поэт.

Цинна

Приснилось мне, что с Цезарем пирую,
И грусть мои все помыслы гнетет.
Я не хотел за двери выходить,
Да что-то гонит, вызывает.

1-й гражданин

Ты, - как тебя зовут?

2-й гражданин

Куда идешь?

3-й гражданин

Где ты живешь?

4-й гражданин

Ты женатый или холостяк?

2-й гражданин

Ты каждому отвечай прямо.

1-й гражданин

Да, и коротко.

4-й гражданин

Да, и умно.

3-й гражданин

Да, и по правде; смотри не забудь.

Цинна

Как меня зовут? Куда иду? Где живу? Женат или холост? Так, чтобы
каждому ответить прямо, коротко, умно и по правде: скажу умно, я холостяк.

2-й гражданин

По-твоему, одни дураки женятся: ты за этот ответ поплатишься мне
затрещиной. Ну, далее: прямо.

Цинна

Прямо, иду на похороны Цезаря.

1-й гражданин

Как друг или как враг?

Цинна

Как друг.

2-й гражданин

На это ты точно ответил прямо.

4-й гражданин

Место жительства? вкратце.

Цинна

Вкратце, близ Капитолия.

3-й гражданин

Твое имя? по правде.

Цинна

Мое имя, по правде, Цинна.

1-й гражданин

В клочки его: он заговорщик.

Цинна

Я поэт Цинна, я поэт Цинна.

4-й гражданин

В клочки его за его скверные стихи; в клочки его за его скверные
стихи.

Цинна

Я не заговорщик Цинна.

2-й гражданин

Не в том дело; его имя Цинна: вырвите только это имя у него из сердца
и пустите его.

3-й гражданин

Рви, рви его! давайте головней, неси огня! ну, к Бруту, к Кассию; все
жги. Одни пусть идут в дом Деция, другие в дом Каски; к Лигарию. Вперед!
Пошел!
(Уходят.)

АКТ ЧЕТВЕРТЫЙ

Сцена 1

Там же.

Комната в доме Антония.
Антоний, Октавий и Лепид сидят за столом.

Антоний

Так всем им смерть, чьи имена вот тут.

Октавий

Твой брат умрет: согласен ты, Лепид?

Лепид

Согласен.

Октавий

Так отметь его, Антоний.

Лепид

С условием, чтобы и Публий не жил,
Который сын сестры твоей, Антоний.

Антоний

Пусть так; смотри, его я к смерти мечу.
Сходи-ка в дом ты Цезаря, Лепид;
Духовную возьми, и мы посмотрим,
Что можно нам обрезать в завещанье?

Лепид

Так я вас здесь найду?

Октавий

Здесь или в Капитолии.
(Лепид уходит.)

Антоний

Вот слабый, бесполезный человек,
Лишь годный на посылки: стоит ли,
При тройственном разделе мира, он
Отдельной части?

Октавий

Ты его так понял
И пользовался голосом его,
Для приговоров к смерти и изгнанью.

Антоний

Я видел больше дней, чем ты Октавий,
Каким его почетом ни покроем,
Чтоб нам самим постыдных нош не знать.
Все понесет он, как несет осел
Нам золото, потея и кряхтя,
Куда погоним, или поведем;
А как дотащит клад куда нам нужно,
Так, ношу сняв, отпустим мы его
На волю, как осла, ушами хлопать -
И на подножный корм.

Октавий

Что хочешь делай,
Но он бывалый доблестный солдат.

Антоний

Мой конь таков, Октавий; и за то
Определил ему я меру корма.
Животное я выучил сражаться,
Стоять, вертеться и скакать вперед.
Движеньями его мой правит ум:
Лепид во многих случаях таков;
Его учи, направь, гони вперед.
Он человек пустой и только сыт
Искусствами, делами, подражаньем,
Изношенными у других людей,
И новыми в его глазах: считай
Его за собственность. Теперь, Октавий,
Займемся важным делом. Брут и Кассий
Набрали войск: мы дать должны отпор;
Поэтому союзников сберем,
Сзовем друзей и напряжем все силы
И пусть решим, не медля, на совете,
Как тайные дела раскрыть удобней
И дать верней отпор беде открытой.

Октавий

Поступим так, а то исхода нет.
Нам отовсюду слышен лай врагов;
И многие с улыбкой, я боюсь,
Скрывают в сердце миллионы козней.

Сцена 2

Перед палаткой Брута, в лагере близ Сардеса.
Барабан бьет.
Входят Брут, Люцилий, Люций и солдаты. Пиндар и Титиний выходят к
ним на встречу.

Брут

Стой!

Люцилий

Гей! дайте же ответ и стойте.

Брут

Ну что, Люцилий! или Кассий близко?

Люцилий

Он под рукой; тебе вот Пиндар хочет
От господина передать поклон.
(Пиндар передает Бруту письмо.)

Брут

В письме он ласков. Господин твой, Пиндар,
Сам изменясь иль по наветам злым
Дал важную причину мне желать,
Чтоб не было того, что было. - Верно
Здесь все мне объяснит он.

Пиндар

Я уверен,
Мой благородный господин предстанет,
Каким он есть, и честным и достойным.

Брут

Сомненья в этом нет. Постой, Люцилий,
Скажи ты мне, как принял он тебя.

Луцилий

С любезностью, с достаточным почетом,
Но не с таким радушием семейным,
Не с той свободной, дружелюбной речью,
Как то бывало прежде.

Брут

Описал ты,
Как стынет пылкий друг. Заметь, Люцилий,
Когда любовь начнет скудеть и чахнуть,
То принужденно вежлива она.
Ужимок нет в простой, открытой дружбе;
Притворщики, как кони с места, пылки,
Казисты и на вид с задатком сил,
Но попытают лишь кровавой шпоры,
Опустят гривы, как плохие клячи
Без выдержки. - Идут его войска?

Люцилий

Они сегодня в Сардесе ночуют.
Часть большую и конных вообще
Ведет сам Кассий.
(За сценой марш.)

Брут

Чу! Да вот он прибыл.
Пойдем к нему навстречу потихоньку.
(Входит Кассий с солдатами.)

Кассий

Стой!

Брут

Стой! Передай команду дальше.
(За сценой.)
Стой!
(За сценой.)
Стой!
(За сценой.)
Стой!

Кассий

Достойный брат, меня ты оскорбил.

Брут

Пусть судят боги, оскорблял ли я
Своих врагов? Так оскорблю ли брата?

Кассий

Брут, прикрываешь трезвым видом ты
Обиду. Продолжая так...

Брут

Стой Кассий,
Спокойно жалуйся. Тебя я знаю.
Здесь на глазах обоих наших войск,
Которым в нас друзей лишь видеть должно,
Не будем ссориться: ушли их прочь;
В моей палатке Кассий обвиненья
Ты выскажи. Я буду слушать.

Кассий

Пиндар,
Вели моим начальникам немного
Свои войска отсюда отвести.

Брут

Люцилий, сделай то же - и никого
К нам не пускать во время совещанья.
Пусть Люций да Титиний стерегут нас.
(Уходят.)

Сцена 3

В палатке Брута.
Люций и Титиний в некотором от нее расстоянии.
Входят Брут и Кассий.

Кассий

Что ты меня обидел, очевидно:
Был осужден тобою Люций Пелла
За то, что он с Сардийцев подкуп взял;
О нем просил я, знавши человека,
Ты письмами моими пренебрег.

Брут

Участьем в нем ты сам себя обидел.

Кассий

В такое время, как теперь, некстати
Малейшую погрешность разбирать.

Брут

Дай, Кассий, мне тебе сказать: ты сам
За жадность рук не раз был осуждаем,
Что недостойным продавал места
За золото.

Кассий

Я с жадными руками?
Так говоря, ты знаешь, что ты Брут,
Не то, клянусь, упрек твой был последним.

Брут

Прикрыло имя Кассия продажность,
Так наказанье голову и прячет.

Кассий

Что, наказанье?

Брут

Припомни март, припомни иды марта.
Великий Юлий не во имя ль правды
Сражен? Какой подлец его бы тронуть
Своим кинжалом не во имя правды
Осмелился? Как! чтоб один из нас,
Кем был убит первейший муж на свете,
За покровительство ворам; чтоб мы
Себе марали пальцы в низких взятках
И продавали вкруг себя почет
За столько дряни, сколько схватишь горстью?
Псом лучше быть и лаять на луну,
Чем Римлянином быть таким.

Кассий

Не зли
Меня, Брут, не стерплю я: ты забылся,
Так на меня насевши. Я солдат
Поопытней тебя и поспособней
Условья предлагать.

Брут

Не хвастай, Кассий.

Кассий

Таков я точно.

Брут

Я говорю, ты не таков.

Кассий

Не напирай; не то я сам забудусь,
Поберегись, не зли меня еще.

Брут

Прочь, жалкий человек!

Кассий

Возможно ли?

Брут

Послушай, что скажу я:
Иль уступать твоей мне быстрой желчи?
Дрожать затем, что злится сумасшедший?

Кассий

О, боги! боги! это все сносить?

Брут

Все это? Больше! злись, пока не лопнешь.
Ступай, кажи свой гнев твоим рабам
И их заставь дрожать. Что ж, мне прижаться?
Мне за тобой ухаживать? Мне стать
И пред твоим кичливым гневом ползать?
Клянусь, весь яд ты собственный проглотишь,
Хотя б ты лопнул; с нынешнего дня
Ты будешь мне забавен, нет, смешон,
Коль станешь злиться.

Кассий

До чего дошло?

Брут

Ты говоришь, что лучший ты солдат:
Так докажи, что ты недаром хвастал.
Я очень буду рад затем, что я
Всегда готов у доблестных учиться.

Кассий

Ты все назло мне, да назло мне, Брут;
Солдат, сказал я, старший, а не лучший.
Сказал я - лучший?

Брут

Пусть, мне все равно.

Кассий

Сам Цезарь так меня не смел бы трогать.

Брут

Молчи! его б не смел ты так гневить.

Кассий

Я бы не смел?

Брут

Нет.

Кассий

Как! я бы не смел его гневить?

Брут

Никак
Под страхом смерти.

Кассий

На любовь мою
Не чересчур рассчитывай; могу
Я сделать то, о чем жалеть я буду.

Брут

Ты сделал то, о чем жалеть бы должен.
Не страшны, Кассий, мне твои угрозы:
Я честностью вооружен так крепко,
Что их считаю, как бесплодный ветер,
Я ни во что. Я у тебя просил
Известных сумм, в которых отказал ты.
Я не могу брать деньги низким средством.
Клянусь, скорей свое чеканить сердце
Я рад и капать кровь свою на драхмы,
Чем из мозольных рук крестьянских рвать
Уловками их крохи. У тебя я
Хотел занять в уплату легионам,
Ты не дал. Поступил ли ты как, Кассий?
Я б так ли Каю Кассию ответил?
Когда Марк Брут так станет скуп, о боги!
Что дрянь такую от друзей запрет,
Да разразят его все ваши громы
На части.

Кассий

Я тебе не отказал.

Брут

Ты это сделал.

Кассий

Нет, ответ мой только
Привез глупец. Брут растерзал мне сердце;
Сносить ошибки друга должен друг,
Мои же ищет Брут преувеличить.

Брут

Ничуть, пока я не терплю от них.

Кассий

Не любишь ты меня.

Брут

Твоих пороков.

Кассий

Глаз друга их никак бы не видал.

Брут

А глаз льстеца не захотел бы видеть,
Хоть вышиной предстань они с Олимп.

Кассий

Сюда, Антоний и Октавий юный,
Вы Кассию отмстите одному,
Устал жить Кассий, ненавидим тем,
Кого он любит: с ним враждует брат,
Кричит как на раба и все ошибки
Его списал и знает наизусть,
Мне ими в зубы тычет. - О, я душу
Рад выплакать глазами. Вот кинжал мой,
А вот моя нагая грудь, в ней сердце
Дороже Плутусовых мин и злата.
Если ты Римлянин, достань его.
Я, золото скрывавший, выдам сердце.
Рази, как Цезаря ты поразил; я знаю,
Что и тогда, когда всего сильней
Его ты ненавидел, все любил
Его ты больше, чем когда-либо
Ты Кассия любил.

Брут

Вложи кинжал свой.
Злись, если хочешь, в этом волен ты;
Что хочешь делай; гневом стыд скрывай.
О Кассий! с агнцем связан ты, в котором
Не больше злобы, чем огня в кремне:
Бить надо долго, чтоб сверкнули искры,
И тот же холод вновь.

Кассий

На толь жил Кассий,
Чтоб был для Брута он смешон, забавен,
Когда кровавым горем раздражен?

Брут

Так говоря, я раздражен был сам.

Кассий

Ты сознаешься в этом? - Дай мне руку.

Брут

Возьми и сердце с ней.

Кассий

О Брут!

Брут

В чем дело?

Кассий

Иль ты, любя меня, стерпеть не можешь,
Когда в пылу забудусь, мне врожденном
От матери.

Брут

Да, Кассий, и отныне,
Когда ты с Брутом будешь слишком строг,
Подумав: мать ворчит в нем, он уступит.
(Шум за сценой.)

Поэт
(за сценой)

Впустите! я вождей желаю видеть.
Меж ними спор возник. Нехорошо
Им быть одним.

Люций
(за сценой)

Тебя к ним не допустят.

Поэт
(за сценой)

Нет. Остановит только смерть меня.
(Входит поэт.)

Кассий

Что там? В чем дело?

Поэт

Стыдитесь, полководцы! Что вы это?
Жить в дружбе двух таких мужей удел.
Клянусь, я больше лет, чем вы, узрел.

Кассий

Ха, ха! Как плохо циник нам рифмует.

Брут

Вон ты отсюда, прочь пошел, нахал!

Кассий

Брут, не сердись: таков его обычай.

Брут

Я знаться с ним готов, когда он сам
Знать будет время. На войне на что
Шуты нам эти? Ну, любезный, вон.

Кассий

Ступай, ступай, уйди.
(Поэт уходит.)
(Входят Люцилий и Титиний.)

Брут

Люцилий и Титиний, пусть войскам
Начальники ночлеги заготовят.

Кассий

Да, воротясь, и Мессалу введите
Немедля к нам.
(Люцилий и Титиний уходят.)

Брут

Вина нам чашу, Люций.

Кассий

Не думал я, чтоб мог ты так сердиться.

Брут

О Кассий! Множеством скорбей я болен.

Кассий

Своей ты философии не верен,
Когда бедам случайным поддался.

Брут

Никто не переносит бедствий лучше:
Скончалась Порция.

Кассий

А! Порция?

Брут

Она скончалась.

Кассий

Как я цел остался,
Когда я так тебе надоедал?
О нестерпимый, горестный урон!
Какой болезнью?

Брут

От тоски разлуки
И горя, что Октавий и Антоний
Так стали сильны, (эта весть пришла
С ее кончиной) - растерявшись, тут
Она огня украдкой проглотила.

Кассий

Да так и умерла?

Брут

Так точно.

Кассий

О! вы, праведные боги!
(Входит Люций с вином и факелами.)

Брут

Не говори об ней ты больше. Чашу мне
Вина. В ней потоплю раздор наш, Кассий.

Кассий

Я сердцем жажду выпить этот кубок.
(Пьет).
Лей, Люций, чтоб вино над чашей вздулось;
Без меры пью я Брутову любовь.
(Входят Титиний и Мессала.)

Брут

Войди Титиний. Здравствуй Мессала.
Здесь потесней мы к факелу подсядем
И разберем, что нам нужней всего.

Кассий

Ты скрылась, Порция?

Брут

Прошу; - ни слова больше.
Вот, Мессала, я письма получил,
Что молодой Октавий и Антоний
Идут на нас с огромнейшею силой
И на Филиппы направляют путь.

Мессала

О том же самом и ко мне писали.

Брут

Что ж добавляют?

Мессала

Что, сделав списки, общим приговором
Октавий, Марк Антоний и Лепид
До ста Сенаторов лишили жизни.

Брут

На этот счет не сходны наши письма:
Про семьдесят Сенаторов казненных
Мне пишут. Цицерон один из них.

Кассий

Как, Цицерон?

Мессала

Да, Цицерон убит
И находился в списке осужденных.
Ты от жены ли письма получил?

Брут

Нет, Мессала.

Мессала

И ничего об ней в твоих нет письмах?

Брут

Нет, Мессала.

Мессала

Признаться, это странно.

Брут

Что? или в твоих известья есть об ней?

Мессала

Нет, ничего.

Брут

Как Римлянин, всю правду мне скажи.

Мессала

Перенеси ж, как Римлянин, всю правду:
Она скончалася, и странной смертью.

Брут

Прости же, Порция! Все, Мессала, мы смертны.
Мысль, что придется умереть и ей,
Дала теперь мне силу это вынесть.

Мессала

Таков великий муж в великой скорби.

Кассий

Искусством я пришел к тому ж, как вы,
Но так сносить не мог бы по природе.

Брут

Да, но приступим поскорее к делу,
Спешить ли нам, по вашему, к Филиппам?

Кассий

По мне, не следует.

Брут

Твой довод?

Кассий

Вот он.
Пусть лучше враг отыскивает нас:
Тут он, себе в ущерб, издержит средства
И утомит свои войска, а мы,
Тем временем отсиживаясь, будем
Покойны, в бой готовы и бодры.

Брут

Хороший довод уступает лучшим.
Народ между Филиппами и нами
Являет принужденную приязнь,
Он с ропотом поборы нам платил.
Наш враг, пройдя их край, дополнить может
Числительность свою - и подойдет
Усилен, освежен и обнадежен.
От этих выгод мы его отрежем,
Когда его мы встретим при Филиппах,
Тот край в тылу оставя.

Кассий

Слушай, брат.

Брут

Нет, извини меня. Не позабудь,
Что у друзей все, что могли, мы взяли.
Ряды у нас полны, и зрел наш замысл.
А неприятель с каждым днем сильней.
Мы на вершине, - клонимся к упадку.
Уж таково теченье дел людских:
Тот, кто попал в прилив - достигнет счастья,
Кто пропустил его, во весь путь жизни
По отмелям пробьется да невзгодам.
Вот мы теперь плывем с таким приливом
И мы должны ловить поток попутный
Или свой замысл бросить.

Кассий

Так ступай
Куда ты хочешь! - Двинемся и мы,
Чтобы с врагом сойтиться при Филиппах.

Брут

Ночная мгла застигла наш совет,
Природа наша хочет взять свое,
Хотя на срок дадим мы ей покой.
Мы все сказали?

Кассий

Все. Покойной ночи.
Так завтра рано встанем, и в поход.

Брут

Люций, мой плащ.
(Люций уходит.)
Друг Мессала, прощай,
Прощай, Титиний. - Доблестный мой Кассий,
Прощай, покойно спи.

Кассий

О, милый брат!
Недоброе преддверье ночи было.
Пусть наши души не враждуют снова!
Не правда ль, Брут?

Брут

Теперь в порядке все...

Кассий

Прощай же.

Брут

Доброй ночи, добрый брат.

Титиний и Мессала

Прощай, наш Брут.

Брут

Всем вам покойной ночи.
(Уходят Титиний, Кассий и Мессала.)
(Люций возвращается с плащом.)
Подай мне плащ. - А лютня где твоя?

Люций

В палатке здесь.

Брут

Ты говоришь как сонный?
Бедняк, не диво, - на ногах всю ночь.
Зови ты Клавдия и с ним Варрона.
Пусть на подушках спят в моей палатке.

Люций

Варрон и Клавдий!
(Входят Варрон и Клавдий.)

Варрон

Ты звал нас, господин?

Брут

Я вас прошу, ложитесь здесь и спите:
Быть может вас я скоро разбужу
И к брату Кассию дам порученье.

Варрон

Мы постоим и будем ждать приказа.

Брут

Нет, этого я не хочу. - Ложитесь,
Друзья мои. Раздумаю, быть может.
Вот, Люций, книжка, что я так искал.
Я сам ее в карман плаща засунул.
(Слуги ложатся.)

Люций

Я знал, что ты мне не давал ее.

Брут

Прости мне, друг, забывчив я ужасно.
Ты в состоянии ль, не смежая глаз
Усталых, песню мне сыграть иль две?

Люций

Да, - ежели тебе угодно.

Брут

Очень.
Я слишком мучаю тебя - но ты так добр.

Люций

Ведь это долг мой, - господин.

Брут

Мне б долгу
С тебя не брать превыше сил твоих:
Как молодежи сладок сон, я знаю.

Люций

Я спал уж, господин.

Брут

Прекрасно сделал и заснешь опять:
Не задержу тебя; пока я жив,
Хочу тебе оказывать добро. -
(Музыка и пение.)
Какой напев сонливый. Сон всесильный,
Иль ты свой жезл свинцовый наложил
На мальчика, который песнь тебе
Играет? Милый мальчик, доброй ночи;
Не буду я так зол, чтобы тебя
Будить; начнешь кивать и сломишь лютню.
Приму ее, - и доброй ночи, друг мой.
Постой, постой: загнул ли я там лист,
Где бросил чтенье? Кажется, вот здесь.

Садится.
Является Дух Цезаря.

Как тускло светит факел. - А! кто тут?
Я думаю, усталость глаз моих
Творит такое странное виденье.
Оно ко мне подходит. - Точно ли
Ты что-нибудь? Бог, ангел или дьявол,
Что стынет кровь и дыбом волос мой?
Промолви, что ты.

Дух

Злой дух твой, Брут.

Брут

Зачем явился ты?

Дух

Сказать: меня увидишь при Филиппах.

Брут

Так я тебя увижу.

Дух

При Филлипах.
(Дух исчезает.)

Брут

Что ж, появляйся при Филиппах мне.
Едва я стал покоен - ты исчез.
Злой дух, с тобой поговорить хотел бы.
Гей! Люций! Клавдий! Гей Варрон! проснитесь.
Клавдий!

Люций

Расстроились струны, господин.

Брут

Он думает, что все еще за лютней.
Люций! проснись!

Люций

Ах! господин?

Брут

Иль видел сон ты, Люций, что кричишь?

Люций

Не знаю, господин, кричал ли я.

Брут

Да, ты кричал. Ты видел что-нибудь?

Люций

Нет, ровно ничего.

Брут

Усни же, Люций, снова ты. - Гей, Клавдий,
Гей, малый: встань!

Варрон

Господин?

Клавдий

Господин?

Брут

Чего вы так, друзья, во сне кричали?

Варрон и Клавдий

Мы, господин?

Брут

Да, видели вы что?

Варрон

Нет, ничего я не видал.

Клавдий

Я тоже.

Брут

Привет мой брату Кассию снесите:
Пусть тронет он войска свои пораньше,
А мы за ним последуем.

Варрон и Клавдий

Исполним.
(Уходят.)

АКТ ПЯТЫЙ

Сцена 1

Входят Октавий, Антоний и их войска.

Октавий

Антоний! вот сбылись мои надежды.
Ты говорил, враг не сойдет с долины,
А будет все по высотам держаться;
Не то выходит: их войска вблизи;
Они хотят застать нас при Филиппах
И раньше дать ответ, чем мы их спросим.

Антоний

Эх! я им в душу заглянул, и знаю
Причину этих действий: им бы можно
Идти в другое место; нет, с задором
Трусливым к нам спустились, вздумав дерзко
Заверить нас, что мужество в них есть;
Но это вздор.
(Входит вестник.)

Вестник

Готовьтеся, вожди;
Враги идут рядами боевыми,
Кровавое их вывешено знамя,
И что-нибудь не медля делать надо.

Антоний

Октавий, поведи свои войска
Вперед, тихонько, влево по равнине.

Октавий

Я вправо тронусь, ты держися влево.

Антоний

Зачем ты, в важный миг, мешаешь мне?

Октавий

Я не мешаю, но я так хочу.

Марш. Барабаны бьют. Входят Брут и Кассий с своими войсками; Люций, Титиний,
Мессала и другие.

Брут

Они стоят и говорить желают.

Кассий

Титиний, стой; мы выйдем к объясненью.

Октавий

Давать нам знак к сраженью, Марк Антоний?

Антоний

Нет, Цезарь, мы их нападенье выждем.
Пойдем; вожди нас ждут на пару слов.

Октавий

Не трогаться до знака.

Брут

Так сперва
Слова, сограждане, потом удары?

Октавий

Но не милее нам слова, чем вам.

Брут

Слова благие лучше злых ударов.

Антоний

Брут, на словах ты добр, при злых ударах:
Ведь ты пронзил же Цезарево сердце,
Крича: "Да здравствует наш Цезарь!"

Кассий

Мы, Антоний,
Еще твоих ударов не видали;
Но речь твоя ограбила пчел Гиблы,
Пустив без меду их.

Антоний

Но не без жал.

Брут

О! да, без звуков даже; ведь у них
Антоний, ты похитил их жужжанье,
И ты жужжишь, сбираясь уязвить.

Антоний

Предатели! Вы так не поступили,
Когда преступные кинжалы ваши
Соткнулися у Цезаря в груди;
Как обезьяны, вы казали зубы,
И, льстя, как псы, сгибаясь, как рабы,
Вы Цезаревы ноги целовали,
Пока проклятый Каска, как собака,
В затылок Цезаря не въелся. - О! льстецы!

Кассий

Льстецы! Вот, Брут, себя благодари;
Его язык не оскорблял бы ныне
Тебя, когда б ты Кассия послушал.

Октавий

Ну, - к делу.
Пусть нас спор потеть заставит,
Его решат нам капли покрасней.
Здесь - меч на заговорщиков я вынул -
Когда же, думаете вы, вложу
Я снова мечь свой? никогда, пока
Всех тридцати трех Цезаревых ран
Не отомщу, или доколе жертвой
Предателей - иной не станет Цезарь.

Брут

Ты, Цезарь, от предателей не можешь
Пасть, если не привел их.

Октавий

Я надеюсь:
Я не рожден пасть от кинжала Брута.

Брут

Будь, юноша, в роду ты всех достойней,
Не мог бы ты почетней умереть.

Кассий

Пустой школяр не стоит этой чести,
С гулякой и притворщиком связавшись.

Антоний

Старик-то Кассий.

Октавий

Прочь пойдем, Антоний!
Предатели, швыряю в зубы вам
Свой вызов. Если смелость есть сегодня,
То выходите в поле; если ж нет, -
Когда сберетесь с духом.
(Уходят Октавий, Антоний и их войска.)

Кассий

Ну, ветер, дуй, встань, хлеб, плыви, челнок.
Поток растет, и все во власти рока.

Брут

Люцилий, гей! два слова.

Луцилий

Что прикажешь?
(Брут и Люцилий говорят на стороне.)

Кассий

Мессала, -

Мессала

Что ты, вождь мой?

Кассий

Мессала,
Мой день рожденья нынче; в этот день
Родился Кассий. Мессала, дай руку:
Будь мой свидетель в том, что принужден я,
Как некогда Помпеи, поставить всю
Свободу нашу на одно сраженье.
Ты знаешь, я эпикурейских мнений
Держался строго. Ныне их меняю
И начинаю верить в предвещанья.
Когда мы шли от Сардеса, два мощных
Орла на знамя к нам передовое
Уселись и из рук солдат клевали -
Так до Филипп они нас провожали;
С утра ж сегодня поднялись они,
А вместо их вороны с коршунами,
Над головой у нас летая, смотрят
На нас, как на бессильную добычу;
Их тени скорбным кажутся навесом,
Под коим наше войско дух испустит.

Мессала

Не верь ты в это.

Кассий

Верю я отчасти,
Но духом бодр и чувствую решимость
Всем бедствиям идти навстречу твердо.

Брут

Так вот Люцилий.

Кассий

Да, достойный Брут.
Пусть боги нынче нас хранят, чтоб нам
В любви и мире старости достигнуть!
Но так как все дела людские шатки,
То худшее, что может быть, обсудим.
Коль эту битву проиграем мы,
То этот разговор у нас последний.
Как ты решился поступить тогда?

Брут

По правилам тем самым философским,
По коим я Катона осуждал
За смерть, которую себе нанес он.
Не знаю как, но нахожу я низким
И малодушным сокращать срок жизни,
Страшась того, что может быть; терпеньем
Вооружась, дождусь решений высших,
Что нами правят здесь.

Кассий

Так, проиграв сраженье,
Согласен ли ты будешь, чтоб тебя
Вдоль Римских улиц повели в триумфе?

Брут

Нет, Кассий, нет, мой Римлянин, не думай,
Чтоб Брут пошел в оковах в Рим. На это
Он слишком горд душой. Но этот день
Пусть то, что началось на иды марта,
Кончает. Свидимся ль с тобой, не знаю.
Итак, простимся здесь в последний раз:
Навек, навек будь счастлив ты, мой Кассий;
Коль свидимся, то, верно, улыбнемся,
А если нет, мы дружески простились.

Кассий

Навек, навек будь счастлив ты, мой Брут;
Коль свидимся, то, верно, улыбнемся,
А нет, ты прав: мы дружески простились.

Брут

Веди ж войска. О! если б кто мог знать
Исход сегодняшнего дня заране!
Но дело в том, что кончится же день,
Тогда исход узнаем. Гей, вперед!
(Уходят.)

Сцена 2

Там же. Поле сражения.
Шум. Входят Брут и Мессала.

Брут

Ты, Мессала, скачи, записку эту
Тем легионам передай вдали.
Вели им разом ринуться; я вижу,
Слабеют у Октавия в крыле
И быстрый натиск опрокинет их.
Скачи скорей: веди их всех в долину.
(Уходят.)

Сцена 3

Там же. Другая часть поля.
Шум. Входят Кассий и Титиний.

Кассий

Взгляни, Титиний, подлецы бегут!
Я на своих сам кинулся враждебно:
Вот это наше знамя повернуло;
Я труса сам убил и вырвал знамя.

Титиний

О Кассий! Брут дать знак поторопился.
Взяв перевес над Цезарем, напал он
Заносчиво; войска пустились грабить,
Меж тем Антоний всех нас окружил.
(Входит Пиндар.)

Пиндар

Спасайся, вождь, спасайся! Марк Антоний
В твоих палатках, вождь, и потому
Спасайся, благородный Кассий, дальше.

Кассий

Тот холм не близко. Посмотри, Титиний,
Уж не мои ль палатки там горят?

Титиний

Да.

Кассий

Если любишь ты меня, Титиний,
Садись на моего коня, дай шпоры,
Чтобы тебя до тех он войск домчал,
Потом назад; хочу я убедиться,
Враги или друзья нам те войска.

Титиний

Я с быстротою мысли возвращусь.
(Уходит.)

Кассий

Взойди на этот холм повыше, Пиндар:
Я близорук, Титинию во след
Гляди и говори, что видишь в поле.
(Пиндар уходит.)
Я в этот день дохнул впервые; - время
Свершило круг, где начал - там и кончу.
Путь жизни я прошел. Гей, малый, что там?

Пиндар
(Сверху.)

О вождь мой!

Кассий

Что такое?

Пиндар

Вон всадниками окружен Титиний,
Со всех сторон они к нему несутся,
Но он все скачет: вон они уж близко.
Смелей, Титиний! слезли! О! и он: -
Он взят; и чу!
(клики)
их радостные клики.

Кассий

Сойди сюда и больше не смотри.
Какой я трус, коль дожил до того,
Чтоб лучший друг мой на моих глазах
Был в плен захвачен.
(Входит Пиндар)
Ты, поди сюда.
Я в Парфии тебя взял в плен и, жизнь
Твою спасая, клятву взял с тебя,
Что, чтобы я тебе не приказал,
Ты все исполнишь. Вот, исполни клятву:
Будь вольным; и вот этот добрый меч,
Пронзивший Цезаря, вонзи мне в грудь.
Не возражай: берись за рукоять;
Направь свой меч. О Цезарь, ты отмщен
И тем мечом, которым ты убит.
(Умирает.)

Пиндар

Вот я свободен, но не то бы было,
Располагай собою я. О Кассий!
Бежит туда отсюда Пиндар, где
Никто об нем из Римлян не услышит.

(Уходит.)
(Возвращаются Титиний и Мессала.)

Мессала

Одно другого стоит тут, Титиний;
Октавия сбил благородный Брут,
Как легионы Кассия Антоний,

Титиний

Рад будет очень этой вести Кассий.

Мессала

Где ты его оставил?

Титиний

Неутешный,
Здесь на холме он с Пиндаром стоял.

Мессала

Не он ли это на земле лежит?

Титиний

Лежит он словно не живой. О сердце!

Мессала

Он это, что ль?

Титиний

Нет, Мессала, то был он,
Но Кассия нет более. О солнце!
Как ты во мглу спешишь в лучах багровых,
День Кассия в крови багровой тонет.
Сокрылось солнце Рима. День наш минул;
Мгла, тучи, бедствия идут. Наш подвиг кончен.
Безверием в успех мой он убит.

Мессала

Сомнением в удаче он убит.
О заблужденье гнусное, дитя
Тоски! зачем людской подвижной мысли
Ты представляешь вещь, которой нет?
О заблужденье! зачинаясь скоро,
Ты до родов счастливых не доходишь,
Убивши мать, зачавшую тебя.

Титиний

Ну, Пиндар, где ты, Пиндар?

Мессала

Отыщи
Его, Титиний; к доблестному Бруту
Меж тем пойду я, этой вестью слух
Ему пронзить; я говорю - пронзить;
Сталь острая, отравленные стрелы
Для Брутовых ушей не хуже вести
Об этом зрелище.

Титиний

Скорей же, Мессала;
Здесь Пиндара меж тем я поищу.
Зачем меня услал ты, храбрый Кассий?
Не повстречал ли я твоих друзей;
И мне они победного венка
Не возложили на чело, прося
Свести к тебе? Ты слышал ли их клики?
Увы! ты все растолковал превратно.
Но на чело свое прими венок,
Твой Брут велел отдать его тебе;
Его исполню волю. Брут, сюда:
Взгляни, как Кая Кассия почтил я.
О боги! вас сын Рима призывает:
Меч Кассия Титиния пронзает.

(Умирает.)
(Шум. Входит Мессала и Брут, Молодой Катон,
Стратон, Волюмний и Люцилий.)

Брут

Где, Мессала, где труп его лежит?

Мессала

Смотри! вон там; над ним грустит Титиний.

Брут

Титиний вверх лицом.

Катон

И он убит.

Брут

О! Юлий Цезарь! ты еще могуч:
Твой бродит дух и обращает наши
Мечи на нашу грудь.

Катон

Титиний честный!
Смотри, как труп он Кассия венчал!

Брут

Живых двух Римлян, равных им, найдешь ли?
Из всех последний Римлянин, прощай!
Рим никогда не в силах породить
Подобного тебе. - Друзья, я должен
Вот этому усопшему гораздо
Слез более, чем заплачу при вас;
Но будет время, Кассий, будет время.
Итак, в Тассос отправьте труп его.
Мы в лагере его не похороним:
Смутило б это нас. - Пойдем, Люцилий;
И молодой Катон; пойдемте в поле.
Ты, Лабео, и Флавий, троньте войско:
Пробило три; друзья, до тьмы ночной
Пусть нам судьбу решит вторичный бой.

Сцена 4

Другая часть поля.
Шум. Входят, сражаясь, солдаты обеих армий;
затем Брут, Катон, Люцилий
и другие.

Брут

Теперь, друзья, голов не опускайте!

Катон

Тот выродок, кто не пойдет за мной!
Провозглашу свое я имя в поле.
Гей! вы, я сын Марка Катона.
Тиранов враг и друг страны родной.
Гей! вы, я сын Марка Катона.
(Устремляется на врагов.)

Брут

А я, я Брут, Марк Брут, отчизны друг,
Я Брут, и вы во мне признайте Брута!
(Уходит, напирая на врагов. Катон осилен и падает.)

Люцилий

О юный, доблестный Катон, ты пал!
Но умер ты отважно, как Титиний,
И стоишь чести сыном быть Катона.

1-й солдат

Сдавайся иль умри.

Люцилий

Сдаюсь с одним,
Чтоб умереть. Здесь столько, что немедля
Меня убьешь ты. Так убей же Брута
И пусть тебя прославит смерть его.

1-й солдат

Нет, мы не смеем - благородный пленник.

2-й солдат

Дорогу, вы! Антонию скажите,
Что пойман Брут.

1-й солдат

Скажу. Да вот он сам.
(Входит Антоний.)
Брут взят, Брут взят, - наш полководец.

Антоний

Где он?

Люцилий

Он в безопасности, Антоний.
Опасности нет никакой для Брута.
Поверь ты мне, что никогда живой
Врагу не дастся благородный Брут.
И верно боги от такого срама
Его спасут. Где б ты его ни встретил
Живого или мертвого, - найдешь
Ты Брута в нем, каким он должен быть.

Антоний

Это не Брут, друзья; но, верьте, пленник
Он столько ж важный. Взяв его под стражу,
Поласковей с ним будьте. Я бы лучше
Таких людей друзьями, чем врагами,
Желал иметь. Ступайте разузнать,
Что жив ли Брут или убит: и нам
К Октавию в палатку принесите
Ответ, как обстоит все дело.
(Уходит.)

Сцена 5

Другая часть поля.
Входят Брут, Дарданий, Клит, Стратон и Волюмний.

Брут

Сюда моих друзей остаток бедный,
На камне этом сядем те.

Клит

Статилий
Шел с факелом вперед: но не вернулся.
Он или в плен попал, или убит.

Брут

Садись-ка, Клит: убит, вернее слово,
Оно теперь в ходу. Послушай, Клит.
(Шепчет ему.)

Клит

Как, я, мой вождь? Нет, ни за что на свете.

Брут

Ну, так молчи!

Клит

Скорей убью себя.

Брут

Послушай-ка, Дарданий.

Дарданий

Чтоб решился
Я на такое дело?

Брут

О Дарданий!

Дарданий

О Клит!

Клит

Какое злое поручение
Тебе дал Брут?

Дарданий

Убить его, - О Клит!
Ты видишь ли он в думу погрузился.

Клит

Теперь так полон скорби благородный
Сосуд, что из очей она струится.

Брут

Пойди сюда
Волюмний мой: два слова.

Волюмний

Что ты прикажешь вождь?

Брут

Вот что, Волюмний,
Дух Цезаря мне два раза являлся
В ночное время. В Сардесе впервые,
Да вот вчера на Филиппинском поле.
Мой час настал, я знаю.

Волюмний

Нет, мой вождь.

Брут

Нет, так, Волюмний, в этом я уверен.
Ход дел мирских ты сам Волюмний видишь;
Враги догнали нас до края бездны:
Достойней нам самим в нее прыгнуть,
Чем ждать пока столкнут нас. Друг Волюмний,
Ты знаешь, мы с тобой ходили в школу;
Прошу тебя во имя старой дружбы,
Держи мой меч, я брошусь на него.

Волюмний

Не дружеское это дело, вождь.
(Шум увеличивается.)

Клит

Беги, беги, мой вождь! нельзя тут медлить.

Брут

Прощайте же вы все; - и ты Волюмний. -
Стратон, ты это время все проспал;
Прощай и ты. - Сограждане, отрадно
Душе моей, что во всю жизнь не встретил
Я никого, кто б не был верен мне,
Мне этот день злосчастный больше славы
Доставит, чем Октавий и Антоний
Приобретут победой недостойной.
Прощайте ж все. А Брутовы уста
Окончат скоро собственную повесть.
Ночь пред глазами; кости ждут покоя,
Давно им этот час желанным был.
(Шум. Крики извне: бегите, бегите, бегите.)

Клит

Беги, мой вождь!

Брут

Спасайтесь! Я за вами.
(Уходят Клит, Дарданий и Волюмний.)
Стратон, побудь с своим ты господином,
Прошу тебя. Ты был хороший малый -
И честью отзывалась жизнь твоя,
Так подержи мой меч и отвернись,
Я брошусь на него. Стратон согласен?

Стратон

Сперва дай руку мне. Теперь прощай.

Брут

Прощай Стратон! - Ты Цезарь спи в покое,
Тебя убить трудней мне было вдвое.
(Бросается на меч свой и умирает.)
(Шум. Отступление. Входят Октавий, Антоний,
Мессала, Люцилий и их войска.)

Октавий

Кто этот человек?

Мессала

Он моего
Вождя слуга. Стратон, где господин твой?

Стратон

Свободен, Мессала, от тех оков,
Какими связан ты и только могут
Сжечь победители его. Сам Брут
Победу над собою одержал.
Никто другой его не славен смертью.

Люцилий

Таким найти могли мы только Брута.
О, Брут, благодарю тебя, что ты
Люцилия слова так оправдал.

Октавий

Служивших Бруту всех зову к себе.
Ты хочешь ли мне время посвятить?

Стратон

Да, если Мессала меня уступит
Тебе.

Октавий

Не откажи друг, Мессала.

Мессала

Стратон, как умер вождь мой?

Стратон

Я меч держал, он бросился на меч.

Мессала

Октавий, так возьми его к себе,
Он отдал долг последний господину.

Антоний

То Римлянин был - благородней всех.
Все заговорщики, за исключением
Его, так поступили, как он сам,
Из ненависти к Цезарю; один
Он повинуясь чести и любви
К общественному благу, к ним пристал.
Он жизнию был кроток; и стихии
Так в нем соединились, что природа
Могла б восстать и возвестить вселенной:
"Вот это человек был!"

Октавий

По доблестям его, со всем почетом
Свершим над ним обряды похорон.
Пусть труп его в моей палатке, ночью,
Лежит во всем воинственном убранстве.
Войскам покой. - А мы делить пойдем
Все, что дано нам этим славным днем.