Сочинения и переводы в стихах Павла Катенина - А.С.Пушкин

На днях вышли в свет "Сочинения и переводы в стихах Павла Катенина".
Издатель (г. Бахтин) в начале предисловия, весьма замечательного,
упомянул о том, что П.А. Катенин, почти при вступлении на поприще
словесности, был встречен самыми несправедливыми и самыми неумеренными
критиками.
Нам кажется, что г. Катенин (так, как и все наши писатели вообще)
скорее мог бы жаловаться на безмолвие критики, чем на ее строгость или
пристрастную привязчивость. Критики, по-настоящему, еще у нас не существует:
несправедливо было бы нам и требовать оной. У нас и литература едва ли
существует; а на нет суда нет, говорит неоспоримая пословица. Если публика
может довольствоваться тем, что называют у нас критикою, то это доказывает
только, что мы еще не имеем нужды ни в Шлегелях, ни даже в Лагарпах.
Что же касается до несправедливой холодности, оказываемой публикою
сочинениям г. Катенина, то во всех отношениях она делает ему честь:
во-первых, она доказывает отвращение поэта от мелочных способов добывать
успехи, а во-вторых, и его самостоятельность. Никогда не старался он
угождать господствующему вкусу в публике, напротив: шел всегда своим путем,
творя для самого себя, что и как ему было угодно. Он даже до того простер
сию гордую независимость, что оставлял одну отрасль поэзии, как скоро
становилась она модною, и удалялся туда, куда не сопровождали его ни
пристрастие толпы, ни образцы какого-нибудь писателя, увлекающего за собою
других. Таким образом, быв один из первых апостолов романтизма и первый
введши в круг возвышенной поэзии язык и предметы простонародные, он первый
отрекся от романтизма и обратился к классическим идолам, когда читающей
публике начала нравиться новизна литературного преобразования.
Первым замечательным произведением г-на Катенина был перевод славной
Биргеровой "Леноры". Она была уже известна у нас по неверному и прелестному
подражанию Жуковского, который сделал из нее то же, что Байрон в своем
"Манфреде" сделал из "Фауста": ослабил дух и формы своего образца. Катенин
это чувствовал и вздумал показать нам "Ленору" в энергической красоте ее
первобытного создания; он написал "Ольгу". Но сия простота и даже грубость
выражений, сия сволочь, заменившая воздушную цепь теней, сия виселица вместо
сельских картин, озаренных летнею луною, неприятно поразили непривычных
читателей, и Гнедич взялся высказать их мнения в статье, коей
несправедливость обличена была Грибоедовым. После "Ольги" явился "Убийца",
лучшая, может быть, из баллад Катенина. Впечатление, им произведенное, было
и того хуже: убийца, в припадке сумасшествия, бранил месяц, свидетеля его
злодеяния, плешивым! Читатели, воспитанные на Флориане и Парни,
расхохотались и почли балладу ниже всякой критики.
Таковы были первые неудачи Катенина; они имели влияние и на следующие
его произведения. На театре имел он решительные успехи. От времени до
времени в журналах и альманахах появлялись его стихотворения, коим наконец
начали отдавать справедливость, и то скупо и неохотно. Между ими отличаются
"Мстислав Мстиславич", стихотворение, исполненное огня и движения, и "Старая
быль", где столько простодушия и истинной поэзии.
В книге, ныне изданной, просвещенные читатели заметят идиллию, где с
такою прелестною верностию постигнута буколическая природа, не геснеровская,
чопорная и манерная, но древняя простая, широкая, свободная; меланхолическую
элегию, мастерской перевод трех песен из Inferno и собрание романсов о Сиде,
сию простонародную хронику, столь любопытную и поэтическую. Знатоки отдадут
справедливость ученой отделке и звучности гекзаметра и вообще механизму
стиха г-на Катенина, слишком пренебрегаемому лучшими нашими стихотворцами.

14 марта 1833