О народности в литературе - А.С.Пушкин

С некоторых пор вошло у нас в обыкновение говорить о народности,
требовать народности, жаловаться на отсутствие народности в произведениях
литературы, но никто не думал определить, что разумеет он под словом
народность.
Один из наших критиков, кажется, полагает, что народность состоит в
выборе предметов из отечественной истории, другие видят народность в словах,
то есть радуются тем, что, изъясняясь по-русски, употребляют русские
выражения.
Но мудрено отъять у Шекспира в его "Отелло", "Гамлете", "Мера за меру"
и проч. - достоинства большой народности; Vega и Кальдерон поминутно
переносят во все части света, заемлют предметы своих трагедий из итальянских
новелл, из французских ле. Ариосто воспевает Карломана, французских рыцарей
и китайскую царевну. Трагедии Расина взяты им из древней истории.
Мудрено, однако же, у всех сих писателей оспоривать достоинства великой
народности. Напротив того, что есть народного в "Россиаде" и в "Петриаде",
кроме имен, как справедливо заметил кн. Вяземский. Что есть народного в
Ксении, рассуждающей шестистопными ямбами о власти родительской с
наперсницей посреди стана Димитрия?
Народность в писателе есть достоинство, которое вполне может быть
оценено одними соотечественниками - для других оно или не существует, или
даже может показаться пороком. Ученый немец негодует на учтивость героев
Расина, француз смеется, видя в Кальдероне Кориолана, вызывающего на дуэль
своего противника. Все это носит, однако ж, печать народности.
Климат, образ правления, вера дают каждому народу особенную физиономию,
которая более или менее отражается в зеркале поэзии. Есть образ мыслей и
чувствований, есть тьма обычаев, поверий и привычек, принадлежащих
исключительно какому-нибудь народу.