Чернеют рядом старых пять домов,

Забор кругом. Высокий худощавый

Привратник на завалине готов

Уснуть; дождя не будет, небо ясно, --

Весь город спит. Он долго ждал напрасно;

Темны все окна -- блещут только два --

И там -- чем не богата ты, Москва!

Но, чу! -- к воротам кто-то подъезжает.

Лихие дрожки, кучер с бородой

Широкой, кони черные.

Слезает, Одет плащом, проказник молодой;

Скрыпит за ним калитка; под ногами

Стучат, колеблясь, доски. (Между нами

Скажу я, он ничей не прервал сон.)

Дверь отворилась, -- свечка. Кто тут? -- Он..

Его узнала дева молодая,

Снимает плащ и в комнату ведет;

В шандале медном тускло догорая,

Свеча на них свой луч последний льет,

И на кровать с высокою периной

И на стену с лубошною картиной;

А в зеркале с противной стороны

Два юные лица отражены.

Она была прекрасна, как мечтанье

Ребенка под светилом южных стран.

Что красота? -- ужель одно названье?

Иль грудь высокая и гибкий стан,

Или большие очи? -- но порою

Все это не зовем мы красотою:

Уста без слов -- любить никто не мог,

Взор без огня -- без запаха цветок!

Она была свежа, как розы Леля,

Она была похожа на портрет

Мадонны -- и мадонны Рафаэля;

И вряд ли было ей осьмнадцать лет:

Лишь святости черты не выражали.

Глаза огнем неистовым пылали,

И грудь, волнуясь, поцелуй звала --

Он был не папа -- а она была...

Ну что же? -- просто дева молодая --

Которой все богатство -- красота!..

И впрочем, замуж выйти не желая,

Что было ей таить свои лета? --

Она притворства хитрости не знала

И в этом лишь другим не подражала!..

Не все ль равно? -- любить не ставит в грех

Та одного, та многих -- эта всех!

Я с женщиною делаю условье

Пред тем, чтобы насытить страсть мою:

Всего нужней, во-первых, мне здоровье,

А во-вторых, я мешкать не люблю;

Так поступил Парни питомец нежный:

Он снял сюртук, сел на постель небрежно,

Поцеловал, лукаво посмотрел --

И тотчас раздеваться ей велел!