Исцеление Ильи Муромца

назад к списку произведений

Ай во славном было городе во Муроме,

Ай во том было селе да во Качарове,

Там ведь жил-то был богатой-от хресьянин-от,

Ай богатой-от хресьянин-от Иван да Тимофеевич.

Ему дал-от Господь сына единого,

Ай единого сына-та любимого,

Ай по имени — Илейко сын Иванович.

Еще стал-то Илья у них пяти годов, —

Што сидит-то он, да всё не ходит он;

Еще стал-то Илья да десяти годов, —

А не служат у ево всё ножки резвыя;

Еще стал-то Илья и двадцети годов, —

Не несут-то ево всё ножки резвыя;

Еще стал-то Илья и тридцети годов, —

Не несут всё, не служат ножки резвыя.

На печаль-то пали ево родители:

— Што едино у нас цадышко убогоё,

Да убого моё цадышко, безногоё! —

Как пошли-то Иван свет Тимофеевич,

Со своей-то пошел да с молодой жоной,

На тяжолу-то пошли да на работушку.

Ай на ту ли на тяжолу — хлебопашество;

Посадили своего цада любимого,

Ай любимого цадышка, всё милого,

Ай того ли Илью да свет Ивановича,

Посадили на кирпишну всё на печоцку;

Говорили они ему таки слова:

— Ай сиди ты до нас, нешевелимой будь,

Не пади-косе ты, да не убейсе ты. —

Он немного посидел-то после батюшки,

Уж ты гой еси, ты цадышко единоё,

Ты едино, ты цадышко любимоё,

А по имени ты всё Илья ты всё,

По очётеству да всё Ивановиц.

Ты подай-ко ты милостину спасёную:

Ай напой-косе нас пивом хмельныим,

Хмельныим да пивом сладкиим. —

Говорил-то Илья, скоро ответ держал,

Отвечает скорёшенько Ивановиц:

— Уж вы гой еси, мои милы калики вы,

Перехожие спасены, переброжия!

Вы зайдите-тко, подите вы ведь в дом ко мне. —

Заходили калики ево в дом к нему.

Говорил-то Илья да он таки реци,

Што Ивановиц-от да со слезами он:

— Перехожи вы калики, переброжия,

Я бы рад-то вам подать я милостинку всё спасёную:

У моего-то у родного у батюшка

Есть довольно у ево всё золотой казны,

Што прископлёна казна, всё присодвигнута, —

Не могу сойти со печки со кирпичною. —

Говорили калики перехожия:

— Ты как дай хошь нам напиться пива сладкого.

— Есть у батюшки-то пива всё ведь боцками, —

Не могу сойти со печки со кирпишною. —

Говорят-то всё калики перехожия,

Перехожии калики, переброжии:

— Ты сойди, сойди, Илья, со печки со кирпишною.

— Я сижу, братцы, на печке я единой день, —

Не могу ходить на ножоцках я тридцеть лет.

Говорят ему калики перехожия:

— Растяни-ко ты, расправь свои-ти ножки резвыя,

Ты сойди теперь со печки — они понесут тебя.

Понесут тебя, удержат ножки резвыя. —

Он расправил на печке ножки резвыя, —

У ево ведь резвы ножочки всё растянулисе;

Соходил же он со печки со кирпичною. —

У ево ведь резвы ножочки — как век ходил.

Он пошел-то скоро сам за золотой казной,

Подават-то каликам перехожиим:

Говорят ему калики, всё ответ держат:

— Не возьмем-то мы твоей всё золотой казны:

Принеси ты нам напиться пива сладкого.

Нацедил, сходил на погрёб, чашу пива сладкого,

Подаваёт все каликам перехожиим.

Перехожим каликам, переброжим тут,

Подаваёт ведь он ото всей радости;

Он ведь кланеется им всё до сырой земли,

До сырой ли до земли, до ихних резвых ног.

Они попили-то тут да пива сладкого,

И немного они чаши оставляли тут.

Оставляли они чаши, подают ему:

— Ты возьми у нас испей, да ты Илья же свет;

После нашего питья — да мы скажем тебе —

Теперь будь-ко ты, Илья, да по имени,

Еще будь-то ты свет да Муромец,

Илья Муромец да свет Ивановиц.

Каково ты во себе слышишь здоровьице?

— Я ведь слышу по себе — да теперь здрав совсем,

Теперь здрав-то совсем, всё здоровешенек.

— Мы скажем теперь про то, тебе поведаем:

Принеси-ко ты еще пива другу чашу. —

Он всё рад бежать за пивом Илья Муромец,

Илья Муромец бежать да сын Ивановиц,

Нацедил-то он другу да пива сладкого,

Он принес-то всё каликам перехожиим.

Испивали калики во другой након,

Оставляли ему да ту полчаши всё:

— Пей-ко ты, Илья, да Илья Муромец.

Потому мы тебя назвали, што — Муромец,

Мы по-вашему зовем да все по городу:

Ты живёшь все во городи во Муроми. —

Выпивал-то Илья да все из чаши тут.

Говорят ему калики перехожия,

Перехожи калики, переброжия:

— Ты ведь слышишь ли в себе теперь каку

силу? — Отвечает Илья, да Илья Муромец,

Илья Муромец, да сын Ивановиц:

— Я ведь слышу-ту силушку в себе великую;

Кабы было кольцо в матушке в сырой земле,

Я бы взял-то я сам бы единой рукой,

Поворотил бы всю матушку сыру землю. —

Еще тут-то калики говорят да промежу собой:

— Как мы ведь силы-то тебе много дали —

Ай не будет носить-то тебя матушка сыра земля. —

Говорят калики перехожия:

— Принеси-ко нам пива во третей након. —

Он принес-то сходил да во третей након.

Ай ведь попили они, немного этот раз оставили.

— Допивай, — ему сказали, — пиво сладкое. —

Он ведь допил у них да пиво сладкое;

Говорят они ему все таковы слова:

— Ты ведь много ли себе теперь имеешь всее силушки,

Ай ты слышишь по своим-то могучим плечам?

— Я ведь чую в себе, слышу силы в половиночку:

В половины у меня всё силы сбавилось. —

Говорят они ему всё таковы слова:

— Вели батюшке купить себе ты жеребёночка,

Жеребёночка купить, да штобы серого,

Штобы серого купить да на манер всё белого;

Ты ведь пой-косе своего жеребёночка,

Ты ведь пой его да на реке Муравенке,

Ай кататьсе давай ты ему в трех росах,

Как бы в трех его росах: да во первой росе,

Во первой росе катай всё во Иванскою,

Во второй росе катай ты во Петровскою,

Во третей росе катай коня в Ильинскою;

Ты давай ему кататьсе в зеленых лугах, —

Тебе будет ведь конь-то служить правдой-верою:

Побеждать-то будешь на коне, всё бить многих

богатырей;

Еще конь-от будет всё товарищ твой

И топтать будет ногами силу всё неверную,

Пособлять будет тебе, любимому хозяину. —

Ай еще ему калики-ти говорят тут,

Што говорят-то тут да ему всё рассказывают:

— Ты теперь, после того-то заведи ты себе латы

богатырские.

По своей силе имей палицу тяжелую;

На коня-та ты наложь седёлышко да кипарисное;

Ты еще-то возьми-купи да плетку шелкову,

Плетку шелкову да всё копье-то бразуменское,

Не забудь ты еще да сабли вострою,

Ты тово еще ножа да всё булатного.

Ты возьми теперь себе положь какаго-нибудь

кушанья,

Отправляйся ко батюшке все на поле,

Ко своей-то ко родимой милой матушке;

Ты снеси-ко поди им пообедать-то,

Расскажи-косе им, да мы тебе сказали што. —

Он ведь рад тому Илья-та был все Муромец,

Илья Муромец рад да сын Ивановиц.

Походят-то калики, собираютце,

Говорили Илье, да Илье Муромцу:

— Ты еще-то будешь ездить во чистом поле;

Во чистом-то поле тебе да смерть не писана, —

Ты не бойся ездить по чисту полю. —

Еще тут-то калики стали всё невидимо;

Он негде-то больше не завидел тут,

Не завидел тут, да они прочь ушли,

Он скоро собирал да питьё, кушанье,

Он понес-то к родителю ко батюшке,

Ко тому ли к Ивану Тимофеевичу,

К родной матушке да к Епестеньи к Александровне,

Подошел он скорёхонько ко батюшке;

Увидал-то ево всё родной батюшка;

Еще тут они да обрадели же,

Обрадели, тому да были рады-ти.

Он принес-то им обед, да принес кушанье;

Он ведь сказыват своему отцу-батюшке,

Он тому ли Ивану Тимофеевичу:

— Как пришли ко мне калики под окошоцко,

Закрычали у меня да под окошоцком,

Запросили они милостины всё спасёною;

Я ведь так им отвечал, смело ответ держал:

«Не сойти, калики, с печки со кирпичною».

Попросил-то их скорёхонько к себе я в дом.

Запросили напитьце у меня ведь пива тут,

Они пива-то хмельнёго все сладкого;

Я принес-то чашу-ту полнёхоньку.

Не могли они допить, всё мне оставили:

«Допивай-ко ты, — сказали, — из чаши и здоров

будешь».

Я повыпил все из чаши-то и здрав тут стал,

Я ведь здрав тут стал да здоровешенек.

Наливал-то, приносил да я другу чашу;

Выпивали-то из той чаши да половиночку;

Допивал-то я у их да чашу всю до дна.

Говорят калики мне, да всё выспрашивают:

«Уж ты слышишь ли в себе силу великую?»

Я сказал-то им, скоро ответ держал:

«Я тут слышу в себе силушку великую:

Кабы было кольцо земле великое,

Я принялсе был своей всё единой рукой,

Поворотил бы я матушку сыру-землю».

Говорили мне они да извещали тут:

«Не заносит тебя матушка сыра-земля,

Принеси, — мне говорят, — пива третью чашу».

Выпивали-то из чаши половиночку.

Допивал-то я ведь чарочку ведь всю до дна.

Говорят-то мне калики, всё ответ держат:

«А, вёлику ли ты силушку слышишь в себе теперече?»

Говорил-то я им да всё рассказывал:

«Я теперь силу слышу в половину всё».

Говорили они да мне-ка всё про то:

«Ты пойдешь к своему ко родну батюшку, —

Ты скажи ему про то да всё поведай-ко:

Ай купил штобы тебе он жеребёночка,

Ай не серого штобы, да он не белого;

Ай под старость-ту он будет-то как белой-от».

Ай поить они велели ключевой водой,

Ай кормить они пшеницей белояровой,

Ай катать они велели, водить в трех росах:

Во первой-то во росе они в Иванскою,

Во второй они росе ево в Петровскою,

Во третьей они росе ево в Ильинскою,

Ай тогда у тя будет жеребёночек».

Они велели мне-ка завести латы богатырския,

Они палицу тяжолу по своим рукам,

На головушку мне шляпу сорочинскую,

И велели мне-ка завесьти всё плёточку шелковую,

Да еще мне-ка велели саблю вострую,

Да еще мне-ка велели всё булатен нож,

Да еще мне-ка велели-то востро копьё да бурзаменское

Ай седёлышко велели кипарисного всё деревца. —

Ай тут батюшко ево да тому рад он был.

Тому рад-то он был, весьма радешенек,

Он бежал-то скорёшенько тут, скоро из чиста поля;

Он хвалу-то приносил Богу небесному,

Во-вторых-то он царице. Божьей Матери,

Во-третьих-то всё калик да перехожиих:

— Они были у меня да не просты люди,

Не просты были люди, да всё святы отцы:

Исцелили у меня сына единого;

Заслужили у его ведь ноги резвыя. —

Ай купил он ведь жеребёноцка,

Выбирал он по велёному да как по писаному;

По рассказанному-то всё да дело делал тут,

Дело делал он да коня ростил-то;

Он ведь дал за жеребёнка пятьдесят рублей,

Он поил ево свежой всё ключевой водой,

Как ведь он кормил пшеницей белояровой,

Он водил ево да по ночам в луга,

Он катал ево да всё во трех росах:

Во первой-то во росе катал Ивановскою,

Во второй-то во росе да во Петровскою,

Во третьей-то во росе да во Ильинскою.

Тут ведь коничек у них да стал побегивать,

На шёлковой на узде да стал поскакивать.

Еще стал-то Илья Муромец коничка объезживать;

Тут скакал-то ево всё как добрый конь,

Он повыше-то выскакивал лесу стоячего,

Он пониже-то облака ходячего,

Через стены, через башни перескакивал;

Он ведь речки-ти, озёра небольши-ти промеж ног

скакал.

Ай больши-ти таки реки перескакивал.

Тут купил ведь Илья Муромец да сын Ивановиц,

Он себе же завёл латы богатырския,

По рукам-то купил палицу тяжёлую,

Надевал-то на конёчек седёлышко всё кипарисное,

Он ведь брал-то тут себе да копьё вострое,

Копьё вострое всё брузаменскоё,

Надевал-то он шляпу сорочинскую,

Прибирал-то он в леву руку да плётку шёлкову;

Он молился на восточну святу сторону.

Поклонилсе род ну батюшке во резвы ноги.

Родной матушке да во резвы ноги:

— Дай-ко, батюшко, мне всё благословеньицё,

Со родимой со моей да родной матушкой—

Назову я вас, родители, по имени:

Уж ты, батюшко Иван свет Тимофеевич,

Родна матушка Епистимия свет да Александровна!

Пожелайте, порадейте всего доброго,

Всего доброго мне, всего хорошего. —

Говорили его честны родители;

— Поезжай-ко ты, наше чадо милое,

Тебя Бог благословит, чадо любимое!

Тебе надоть уж ехать, тебе ведено,

Што у тех тебе калик да перехожиих,

Перехожиих всё калик да переброжиих.

Поезжай, нашо родимо мило дитятко.

Поезжай-косе теперь да во чисто поле;

Из чиста поля приедь-ко в красен Киев-град,

Ко своему ты ко красному ко да солнышку,

Всё ко ласкову князю ко Владимиру,

Што о той лико княгине к Апраксеи королевишны;

Приезжай-ко ты всё к им по-учёному:

Уж ты крест-то клади да по-писаному,

Ты поклон-от веди да по-ученому;

Ты ведь кланяйсе своему красну солнышку,

Еще ласковому князю всё Владимиру

Со княгиней с Апраксеей королевишнёй;.

Князьям боярам всем ты низко кланяйсе,

Всем солдатушкам, полкам ты новобранныим,

Всем своим-то ты богатырям всё поединщичкам,

Обойдись-ко ты с ими всё по-учёному,

Ознакомляй-косе ты с ними всё по-хорошему. —

Он поехал-то в славен Киев-град;

Приезжал-то всё ко князю ко Владимиру, —

Не приворачивал он всё да во чисто поле,

Сам приехал-то ко князю на широкий двор,

Соходил-то со добра коня скорёшенько,

Он ведь шел-то всё да по-учёному:

Всем тут кланелсе на сенях-то низёшенько:

— Пропустите, доведите-ко меня до красна

солнышка,

До того меня до князя до Владимира. —

Доводили его да тут близёхонько.

Он ведь крест кладет да по-писаному,

Он поклон-от ведёт всё по-учёному.

Он ведь молитсе всё Спасу Пречистому,

Он творит-то всё молитву-ту Исусову.

Поклоняетсе царице, Божьей Матери;

Бьет челом всё князю-то Владимиру,

Он ведь той княгине Апраксее королевишны;

Поклоняетсе князьям-боярам тут

На четыре на все да на стороноцки.

Говорит-то он сам да он таки слова:

— Уж ты гой еси, красно моё солнышко,

А ведь ласковой князь да ты Владимир-свет!

Мне-ка съездить-то благослови-ко во чисто поле,

Мне прибрать в чистом поле себе дружиночку

хоробрую, —

Послужить-то мне тебе да верой-правдою,

Верой-правдою тебе-ка неизменною —

Што за те ли за Божьи церкви соборныя,

Што за те мне за монастыри спасёныя,

Што за тебя-то за князя со княгинею. —

Все слова-ти таки хороши князю полюбилисе,

Полюбилисе слова ему, понравились.

Говорил-то князь Владимир стольнё-киевской:

— Ты ведь чей такой ученой доброй молодец?

Ты скажи-ко, скажи про то, поведай мне:

Еще как тебя ведь, доброй молодец, да звать по имени,

Звеличать тебя я буду из отечества:

Какого ты села, какого города,

Ай какого отца, какой ты матушки? —

Отвечает ему скоро доброй молодец:

— Ай я города-та всё я ведь Мурома,

Я села-то всё да я Качарова,

Ай по имени зовут меня да Илья Муромец,

По отци-то звеличают сын Ивановиц,

Еще тот ли я богатырь сильнёй-от, могуцой-от,

Благослови мне съездить во чисто поле, —

С неприятелем поборотисе,

Ай со русскими богатырями мне да поздороватьсе,

Поздороватьсе мне да познакомитьсе,

Мне прибрать себе дружиночку мне храбрую.

Мне крестами-ти всё с ними побрататьце, —

Говорит-то князь Владимир таковы слова:

— Ай тебе-то, доброй молодец, да воля вольная,

Воля вольная тебе да путь широкая!

Поезжай-ко во четыре во все стороны,

Поезжай-ко ты ведь с Богом во чисто поле,

Находи-ко ты могучих богатырей;

Приезжай ко мне из поля на почесён пир.

Уж те быть надо всеми в поли над богатырьми,

Надо всеми-то быть да атаманами,

Распорядителем быть, ты, Илья Муромец.

Казаком ты над ими, да сын Ивановиц. —

Он поехал тут во чисто поле;

Он наехал богатырей в белых шатрах:

Во-первых нашёл Добрынюшку Никитича,

Во-вторых нашёл Алёшеньку Поповица;

Он ведь тут с ими скоро все знакомитсе;

Он побраталсе крестами золотыми тут.

Называет их крестовыми всё братёлками.

Он нашел еще Дунаюшку Ивановича,

Называет-то крестовым он всё брателком;

Он еще нашел Самсона Сильнёго,

А нашел ведь он да Пересмяку со племянником,

Он нашел еще Чурила-света Плёнкова,

0н нашел еще ведь Ваньку всё боярского

По фамилии его — да всё Залёшанин,

Он нашел еще Ваньку генеральского.

Надо всеми он был да атаман большой,

Потому был атаман большой — силушкой

был он сильнее всех;

По-другому еще был, што не писана-то смерть

да во чистом поли.

Говорят ёму богатыри да всё выспрашивают:

— Мы ведь как тебя теперь будем да звать

по имени,

Звеличать-то как теперь мы из отечества?

— Вы зовите меня да Илья Муромец,

Хошь и так еще зовите: старой-от казак

да Илья Муромец,

Из отечества вы звеличайте сын Ивановиц. —

Они стали по чисту полю да все поезживать,

Всю покорность-ту держать да Илье Муромцу,

Илье Муромцу да сыну всё Ивановицу.

Еще тем старина ли вся и кончилась

назад к списку произведений