Нравственно–богословские аспекты тестовой диагностики психических проявлений личности
ВВЕДЕНИЕ
В своем фундаментальном труде по нравственному богословию «Начертание христианского нравоучения» свт. Феофан Затворник отмечает: «Самым пригодным пособием для начертания нравоучения христианского могла бы слу-жить христианская Психология. За неимением ее приходилось довольствоваться своими о душевных явлениях понятиями, при указаниях отцов подвижников»[1].
Однако, как и в XIX веке, так и в начале XXI века эти слова святителя не утратили своей актуальности – в научной терминологии не появилось названия «христианская Психология». Справедливости ради надо отметить, что определенные попытки христианского осмысления достижений психологической науки все же делались православными авторами. Так, в начале XX века вышла работа Л.А. Соколова «Психология греха и добродетели по учению святых подвижников древней Церкви». Среди современных авторов, не вдаваясь в содержательную характеристику их трудов, можно отметить работы М.Я. Дворецкой «Интегративная антропология» и священника Вадима Коржевского «Пропедевтика аскетики: Компендиум по православной святоотеческой психологии».
Несмотря на отсутствие глубокой теоретической проработанности вопроса о содержании христианской психологии, в настоящее время имеется тенденция нарастания процесса внедрения в практику современного христианства разработанных в ХХ веке психологических взглядов, психотерапевтических подходов и представлений.
Представляя собой сложное и неоднозначное явление, этот процесс затронул и Россию. Так, с начала 90-х годов прошлого столетия в приходской практике Русской Православной Церкви (РПЦ) появилось новое явление – оказание населению психологической помощи православными психологами. При некоторых храмах стали образовываться соответствующие центры психологической
поддержки. Обстоятельствами, способствующими развитию этого феномена, на
наш взгляд, являются:
§ отсутствие должного количества образованного священства;
§ недостаточная психологическая подготовка выпускников духовных учебных заведений (хотя до 1917 года такой подготовке уделялось самое серьезное внимание)[2];
§ влияние на сознание прихожан либеральных взглядов, в т.ч. на психоанализ и на психологическую поддержку;
§ стремление психотерапевтов, психологов, принявших православную веру, оказать посильную помощь людям, нуждающимся, по их мнению, в психологической помощи.
Таким образом, наличие повышенного интереса в христианской среде к практическому использованию психологических знаний на фоне непроработанности вопросов согласования понятийного аппарата секулярной психологии с терминологией, например, нравственного богословия свидетельствует об актуальности выбранной темы исследования, ее определенной теоретической и практической значимости.
Объектом исследования выступает описание личности.
Предметом исследования являются психические проявления личности.
Цель исследования состоит в нравственно–богословском осмыслении отдельных категорий понятийного аппарата, используемого при разработке и интерпретации личностных тестов в секулярной психологии, в том числе в контексте взглядов свт. Феофана Затворника на состав и характер взаимодействия сил человеческого естества.
Задачи исследования:
1. Проследить логику становления и развития понятия «личность» человека в христианстве и на основе анализа взглядов православных авторов XIX, XX веков выделить и контурно очертить круг характерных признаков, с помо-
щью которых можно было бы попытаться описать термин «личность».
2. Показать православный взгляд на взаимодействие сил и частей человеческого естества и дать характеристику душе человека как носителю психических проявлений его личности.
3. Проанализировать подходы к проблеме изучения индивидуальных особенностей человека в отечественной и зарубежной психологии и дать краткую характеристику личностных тестов.
4. Определить место и роль психологических знаний в деле пастырского окор-мления верующих.
5. Дать нравственно–богословскую оценку понятийного аппарата личностных тестов на примере сопоставительного анализа взглядов свт. Феофана Зат-ворника на состав и характер взаимодействия сил человеческого естества с категориальным аппаратом, использованным в методике оценки делового потенциала человека.
6. Показать варианты применимости методики оценки делового потенциала человека в практической деятельности церковной организации.
Гипотеза исследования состоит в том, что использование «системы отношений» в качестве «мерной» линейки при тестовой диагностике индивидуально–психологических особенностей человека позволяет интерпретировать получаемые результаты как психические проявления личности человека и давать им нравственно–богословскую оценку.
Методологическая основа исследования базируется на:
§ Священном Писании Ветхого и Нового Завета;
§ Священном Предании Православной Церкви;
§ святоотеческой литературе, отражающей и обосновывающей христианский взгляд на понятие личности и на природу человека.
Вышеизложенное определяет методы исследования. Теоретическими методами являются: изучение литературы, восхождение от абстрактного к конк-ретному, анализ и классификация понятий. К эмпирическим методам относятся: ознакомление с опытом православных психологов–консультантов (как в ходе работы тематических конференций, так и в приватном общении с консультантами), ретроспективный анализ собственного опыта, наблюдение, сравнение.
Обзор литературы. В Синодальном переводе Священного Писания один раз упоминается слово «личность» (2 Кор. 10: 7). При этом надо понимать, что как такового понятия «личность» в апостольское время не существовало – в научной реконструкции греческого оригинала, выполненного на основе Ватиканского Кодекса, в этом месте используется слово πρόσωπον (лицо), которое могло обозначать как какого–то отдельного человека, так и роль актера, маску.
Сам термин «лицо» в личностном его значении в Синодальном переводе Священного Писания используется более 150 раз (более 130 раз в Ветхом Завете и около 20 раз в Новом Завете).
Термин «душа» в Священном Писании применяется чаще, чем термин «лицо», он использован 952 раза (из них более 90 раз в Новом Завете), в т.ч. и в личностном контексте.
Введенное свт. Василием Великим, свт. Григорием Богословом и свт. Григорием Нисским понятие, которое в христианстве принято обозначать термином «личность», мы исследуем на основе как трудов самих великих Каппадокийцев (и в первую очередь рассматриваем трактат «О различении ούσία и ύπόστασις», известного под именем 38–го Послания Василия Кесарийского), так и Деяний II и IV Вселенских Соборов. Кроме того, мы прибегаем к исследованиям, проведенным в этой области митрополитом Макарием (Булгаковым), иереем Олегом Давыденковым, светскими авторами Д.В. Новиковым, А.Х. Ар-мстронгом, Г. Олпортом.
Для примерного очертания характерных признаков, с помощью которых можно было бы описать термин «человеческая личность», мы используем труды священника Павла Флоренского, профессора Казанской духовной академии В.И. Несмелова, митрополита Антония Сурожского «Человек перед Богом», Н.А. Бердяева «Проблема человека (к построению христианской антропологии)», В.Н. Лосского «Очерк мистического богословия Восточной Церкви» и «По образу и подобию», священника Олега Давыденкова «Догматическое богословие», Ю.М. Зенько «Трехвековой диалог психологии и религии в России».
Рассматривая вопрос о душе в контексте российской богословской мысли XIX века, мы, прежде всего, опираемся на труды свт. Игнатия Брянчанинова, свт. Феофана Затворника и особенно на его «Начертание христианского нра-воучения», используем мнения ректора Киевской духовной академии архиепископа Иннокентия (Борисова), профессора Санкт–Петербургского университета А.И. Галича. Среди работ православных авторов XX века мы выделяем «Дух, душа и тело» архиепископа Луки (Войно–Ясенецкого), «Православная психотерапия. Святоотеческий курс врачевания души» митрополита Иерофея (Влахоса), труды архимандрита Киприана (Керна), самобытную работу Л.А. Соколова «Психология греха и добродетели по учению святых подвижников древней Церкви».
При анализе проблемы изучения индивидуальных особенностей человека в отечественной и зарубежной психологии мы в первую очередь используем работы таких авторов, как (в алфавитном порядке): Б.Г. Ананьев, А.Г. Асмолов, Б.В. Зейгарник, А.Н. Леонтьев, Б.Ф. Ломов, В.Н. Мясищев, К.К. Платонов, И.И. Резвицкий, С.Л. Рубинштейн, Д.Н. Узнадзе, D. Kelly, E. Kretschmer, R. Meili, J. Guilford, W. Sheldon, E. Tolmen.
Особенно необходимо подчеркнуть вклад в православное осмысление современного состояния психологической науки и тенденций развития психологии личности, сделанный представителями как Санкт–Петербургской психологической школы – доктором психологических наук, профессором Л.Ф. Шеховцовой, доктором психологических наук, профессором Е.Ю. Коржовой, так и представителем Московской психологической школы – доктором психологических наук, профессором Б.С. Братусем. Публикации последнего «Психология: душепопечение и наука», «Психология – наука о психике или учение о душе?», «Двойное бытие души и возможность христианской психологии» и др. являют собой образец вдумчивого осмысления с православных позиций наследия секулярной психологической науки.
Давая краткую характеристику тестовых методик изучения индивидуально–психологических особенностей человека мы опираемся на фундаментальный труд A. Anastasi, S. Urbina «Psychological Testing», работы отечественных авторов С.А. Беличевой, И.Ф. Дементьевой и М.Ю. Кондратьева «Социально–психологический диагностико–коррекционный инструментарий», Л.Ф. Бурлачук и С.М. Морозова «Психологическая диагностика».
Для определения места психологических знаний в деле врачевания душ человеческих, разграничения зон ответственности между пастырем и психологом–консультантом мы исследуем взгляды как современных священнослужителей РПЦ: иеромонаха Анатолия (Берестова), протоиерея Владислава Свешникова, иерея Андрея Лоргуса, иерея Вадима Коржевского, греческого богослова протопресвитера Иоанна Романидиса, так и стоящих на православных позициях светских ученых: Д.Е. Мелехова, Д.А. Авдеева, Б.С. Братуся, Ф.Е. Василюка, В.А. Ильина. Кроме того, мы прибегаем к анализу мнений католических и протестантских авторов: E.F. O'Doherty, J.R. Cavanagh, C. Mendelhall, K. Leech, используем объемный труд R.J. Hunter «Dictionary of Pastoral Care and Counseling».
К сожалению, нам не удалось обнаружить работы, непосредственно связанные с нравственно–богословским осмыслением категорий понятийного аппарата личностных тестов секулярной психологии. Тем не менее, в качестве наиболее близкой по тематике к цели нашего исследования можно привести статью кандидата педагогических наук, доцента Т.В. Скляровой «Понятие воли в педагогике, психологии, богословии. Возрастные кризисы как опорные точки развития воли в ребёнке».
Научная новизна исследования состоит в том, что в нем:
§ показано, что исследование индивидуально–психологических особенностей человека через систему отношений позволяет интерпретировать получаемые результаты как психические проявления личности;
§ дана нравственно–богословская оценка психологическому понятийному аппарату методики оценки делового потенциала человека;
§ рассмотрены возможные варианты применения методики оценки делового потенциала человека в практической деятельности церковных организаций.
Научная и практическая значимость работы заключается в том, что ее основные положения могут быть использованы при дальнейшей разработке темы нравственно–богословской оценки понятийного аппарата психологии личности. Результаты исследования могут применяться как не имеющими базовой психологической подготовки пастырями, так и психологами–консультантами в их работе с пациентами.
Научные результаты, полученные в ходе исследования, частично нашли свое отражение в Материалах проведенной в мае 2005 года в ПСТГУ тематической научной конференции «Богословские основы православной антропологии в психологии» – в Вестнике ПСТГУ Серия IV: Педагогика. Психология, Выпуск 2 публикована статья «Личность человека в православном богословии и в психологической науке». Принята к публикации в Выпуске 3 данного Вестника статья «Место и роль психологических знаний в деле пастырского окормления верующих».
Кроме того, результаты нравственно–богословской оценки понятийного аппарата, использованного в методике оценки делового потенциала человека, учитывались нами во время работы психологом–консультантом в Службе психологического консультирования региональной общественной организации «Православный Центр "Живоносный Источник" в Царицыне» (г. Москва).
Основные положения, выносимые на защиту:
1. Изучение индивидуально–психологических особенностей человека через призму «системы отношений» позволяет проводить тестовую диагностику психических проявлений его личности. При этом душа человека рассматривается как носитель этих проявлений.
2. Использованный в методике оценки делового потенциала психологический понятийный аппарат позволяет проводить его нравственно–богословское осмысление, что дает основание к дальнейшей работе по нравственно–богословской оценке понятийного аппарата секулярной психологии личности.
3. Проведенная сопоставительная характеристика использованных в методике оценки делового потенциала социально–психологических образований создает основу, позволяющую с православных позиций осуществлять выработку психологических рекомендаций человеку для корректировки им своих индивидуально–психологических особенностей.
Структура и содержание. Исследование состоит из введения, трех глав и заключения, сопровождается списком использованной литературы и семью приложениями.
Во введении обосновывается актуальность исследования, определяются его объект и предмет, цели и задачи, показывается научная и практическая значимость работы, формулируются основные положения, выносимые на защиту.
В главе I рассматривается логика становления и развития понятия «человеческая личность» в христианстве. На основе анализа взглядов на понятие «личность» православных авторов XIX, XX веков выделяется круг характерных признаков, с помощью которых проводится контурное описание понятия «человеческая личность». Показывается православный взгляд на взаимодействие сил и частей человеческого естества и дается характеристика душе человека как носителю психических проявлений его личности.
Кроме того, в главе I анализируются подходы к проблеме изучения индивидуально–психологических особенностей человека в отечественной и зарубежной психологической науке.
В главе II дается системное осмысление места и роли психологических знаний в деле пастырского окормления верующих и в психотерапии. Приводится краткая характеристика личностных тестов и показываются некоторые теоретические подходы к разработке методики оценки делового потенциала.
В главе III дается нравственно–богословская оценка понятийного аппарата личностных тестов на примере сопоставительного анализа взглядов свт. Феофана Затворника на состав и характер взаимодействия сил естества человеческого с категориальным аппаратом, использованным в методике оценки делового потенциала человека. Освещаются некоторые аспекты практической применимости в деятельности церковных организаций тестовой методике оценки делового потенциала человека.
В заключении излагаются общие выводы из проведенного исследования.
В конце исследования представлен список использованной литературы из 110 наименований.
ГЛАВА I. Личность человека в православном богословии
и в психологической науке
1.1. Христианское понимание личности
Введенное великими Каппадокийцами: свт. Василием Великим, свт. Григорием Богословом и свт. Григорием Нисским понятие, которое в христианстве принято обозначать словом «личность», в значительной степени было чуждо античному мировоззрению[3]. Так, в греческом языке не было эквивалента понятию «личность». Сходным значением обладали два слова: ύπόστασις и πρόσωπον. Yπόστασις (ипостась) на разговорном языке обозначало все, что обладает действительным, но совсем не обязательно одушевленным, существова-нием. Пρόσωπον (лицо) могло обозначать как какого–то отдельного человека, так и роль актера, маску[4].
Первой вехой на пути становления понятия «личность» в христианстве явились т.н. триадологические споры, в которых была сделана попытка осмыслить и, что немаловажно, именно понятийно зафиксировать одновременно единство и троичность Бога. В богословском языке того времени фактически не хватало терминов, позволяющих точно выразить, в каком смысле Бог един и в каком – троичен. В знаменитом послании, своего рода догматическом вероопределении, «Письмо 38. К Григорию, брату» свт. Василий Великий (ряд современных западных патрологов, например, R. Hübner и кардинал Christoph Schönborn, считают автором трактата «О различении ούσία и ύπόστασις» свт. Григория Нисского) формулирует различие между сущностью и ипостасью, как отличие общего и частного[5].
В свете предложенного святым отцом различения – в Боге одна сущность, но три Ипостаси. Ипостась есть уникальная и неповторимая единичность.
Логика отнесения сказанного в священных текстах о Боге либо к Божественной сущности, либо к одной из Ипостасей Пресвятой Троицы позволяет наполнить понятия «сущность» и «ипостась» новым содержанием. В частности, Священное Писание говорит не только и не столько об особенностях Ипостасей Пресвятой Троицы, сколько о «личностном» бытии Ипостасей: Отец любит Сына (Ин. 3: 35), Сын воплощается и живет человеческой жизнью (Ин. 1: 14), Святой Дух наставляет людей «на всsку и4стину» и прославляет Сына (Ин. 16: 13, 14). Более подробно личностная тема «Отец и Сын» на примере рассмотрения первых десяти глав Евангелия от Иоанна приведена нами в прил. 1.
Это новое наполнение понятия «ипостась» мы находим и у свт. Григория Богослова. Христиане, в отличие от всевозможных еретиков, пишет свт. Григорий, поклоняются Единому Богу: «... в трех Личностях: разумных, совершенных, самостоятельных, и раздельных по числу, но не по Божеству»[6]. Таким образом, каждая Ипостась Пресвятой Троицы есть разумно, совершенно и самостоятельно существующая единичность.
Богословский язык того времени постепенно усваивает терминологию великих Каппадокийцев, и теперь термины «лицо» – πρόσωπον и «ипостась» – ύπόστασις начинают указывать на личное бытие; их употребление не смешивается с другой группой терминов: «сущность», «существо» – ούσία и «естество», «природа» – φύσις, обозначающих видовое понятие, характеризующееся совокупностью существенных черт, присущих особям данного вида.
Несмотря на то, что различение личности и природы действительно лежит в основании христианской антропологии[7], в описываемый здесь период развития богословской мысли эти термины применялись, прежде всего, при изложении учения о Пресвятой Троице, а не о человеке. Потребовалось около столетия, чтобы понятия «ипостась» и «природа» были окончательно перенесены в хрис-тологию и антропологию и стали именно теми терминами, которыми точно и ясно выражается православное учение о Боговоплощении.
II Вселенский Собор в целом поставил точку в триадологических спорах, и на первый план вышли христологические вопросы. Поворотным событием в христологических спорах стал IV Вселенский Собор. В Халкидонском определении – оросе использовалось понятие «единосущие», ранее употреблявшееся в триадологии, в формулировке учения о Боговоплощении: «Итак, последуя святым отцам, все согласно поучаем исповедывать одного и того же Сына, Господа нашего Иисуса Христа, совершенного в божестве и совершенного в человечестве, истинно Бога и истинно человека, того же из души разумной и тела, единосущного Отцу по божеству, и того же единосущного нам по человечеству, во всем подобного нам, кроме греха ... одного и того же Христа, Сына, Господа, единородного, в двух естествах неслитно, неизменно, нераздельно, неразлучно познаваемого, – так, что соединением нисколько не нарушается различие двух естеств, но тем более сохраняется свойство каждого естества и соединяется в одно Лицо и одну Ипостась, – не на два Лица рассекаемого или разделяемого, но одного и того же Сына и единородного, Бога Слова, Господа Иисуса Христа...»[8].
В свете этого определения догмат о Боговоплощении выглядит следующим образом:
Во–первых, в воплотившемся Сыне Божием суть две природы: Божественная и человеческая. Как единство Божественной природы по отношению к Двум другим Лицам Пресвятой Троицы, так и единство человеческой природы по отношению ко всему человечеству выражается термином «единосущие».
Во–вторых, утверждается единство Личности Спасителя, Его Личность есть Второе Лицо Пресвятой Троицы.
Важно подчеркнуть, что сформировавшиеся в триадологических спорах по-нятия «лицо», «ипостась» и «природа» в терминологической логике IV Вселен-
ского Собора могут быть уже в точном догматическом смысле применены и к человеку[9].
Православное учение утверждает единство Личности Богочеловека. Это означает, что свойства двух природ «созерцаются» в Ипостаси Христа вместе и, следовательно, Божественные и человеческие свойства, в силу единства Личности, могут быть рядоположены. В связи с таким ипостасным соединением двух природ во Христе иногда свойства человеческие приписываются Ему как Богу, а иногда свойства Божественные приписываются Иисусу Христу как человеку.
Человек, согласно церковному учению[10], тоже состоит из двух частей: тела и души (душа и дух), хотя и не столь различных между собой, как Божество и человечество, но имеющих различные свойства. Поэтому, хотя качества тела и качества души могут тесно смыкаться в конкретной человеческой личности, необходимо всегда понимать, к какой части человеческого естества они относятся.
Во Христе была человеческая душа, аналогичная по природе душам других людей, но не было человеческой личности. А отсюда следует важнейший антропологический факт – личность ни в коем случае нельзя отождествлять с душой и тем более с психикой – ее отражением в материальном мире. Личность владеет душой и всеми ее силами и проявлениями, но сама личность не есть ни сила или проявление души, ни какая-либо совокупность этих сил и проявлений[11].
Анализируя понятие «личность» человека, В.Н. Лосский замечает: «Итак, сотворенный по образу Божию человек является существом личностным. Он – личность, которая не должна определяться своей природой, но сама может определять природу, уподобляя ее своему Божественному Первообразу»[12].
В контексте суждений В.Н. Лосского о том, что личность всецело объемлет
природу, священник Олег Давыденков указывает на недопустимость осмысления понятия «личность» в категориях природы, т.к. она, личность, суть принцип ее, природы, существования[13]. По мнению священника Олега Давыденкова, понятие «природа» соотносится с понятиями «личность», «ипостась», «лицо» следующим образом: «Ипостась по отношению к природе есть образ, способ, форма бытия природы, то, что заключает в себе природу, то в чем природа существует и в чем она созерцается, а природа по отношению к ипостаси есть ее внутреннее содержание»[14].
При этом следует иметь в виду, что это различие лежит исключительно в методологической плоскости. «Как природа без ипостаси есть отвлеченное понятие, – замечает иерей Олег Давыденков, – то и ипостась без природы – не более чем абстрактный принцип»[15].
Таким образом, если природа есть некоторая качественность, то личность – суть конкретный носитель качеств.
Многие богословы сближают понятия «личность» и «образ Божий»[16]. Однако человек является личностью только потому, что он есть образ Божий – мы личностны ровно настолько, насколько являем в себе образ Бога.
Необходимо помнить, что настоящее состояние человека, по христианскому учению, – это состояние, поврежденное грехом. Следовательно, специфика человеческой личности, с точки зрения православного богословия, – это тварная личность в условиях повреждения человеческой природы.
Несмотря на то, что в святоотеческом богословии до настоящего времени отсутствует четко разработанное учение о человеческой личности[17], нам все же необходимо попытаться хотя бы контурно очертить круг характерных признаков, с помощью которых можно было бы попытаться описать термин «человеческая личность».
Отметим, что достаточно свободное употребление нами далее по тексту по-нятия человеческой личности, с одной стороны, обусловлено необходимостью выделения исторической составляющей при освещении нашей темы, с другой – попыткой избежать серьезных затруднений в изложении материала при отсутствии общей терминологии и единого понятийного аппарата у ряда святых отцов Церкви.
По мнению профессора Казанской духовной академии В.И. Несмелова (1863–1937), личность человека своею природой выражает не физический мир, а «истинную природу самого Бесконечного и Безусловного» и является «не зеркалом по отношению к Богу, а самим изображением Бога»[18]. Оставляя за скобками некоторую свободу в трактовке автором термина «природа», укажем толь-ко, что профессора В.И. Несмелова вряд ли можно заподозрить хотя бы в частичном отождествлении термина «личность» с термином «природа». Профессор В.И. Несмелов отличает понятие «личность» от понятия человеческого «я». По его мнению, «я» – только феноменально и является смысловым центром со-знания, которое представляет собой непрерывный творческий процесс формации психических явлений; личность – субстанциональна, иррациональна, Богоподобна. Следовательно, в актах самосознания «я» может отождествлять себя как со свободной самосущей личностью, так и с несвободным бренным телом, подчиненным законам природной необходимости.
Священник Павел Флоренский пишет: «Личность (человеком. – Ю.К.) не может быть логически определена, т.к. сущность ее стоит по ту сторону понятий и категорий, по ту сторону всех системообразующих рационалистических подходов»[19].
Митрополит Сурожский Антоний рассматривает человеческое «я» в двух аспектах: как индивидуума и как личность. Индивидуум есть предел дробления, за которым нарушается целостность человеческого существа. Владыка Антоний указывает, что при отличии одного индивидуума от другого всегда присутст-вует элемент дифференциации, «так что одного индивидуума можно отличить от другого только в категориях противоположения, или контраста»[20]. Говоря о личности, он определяет ее как термин, не соответствующий нашему эмпирическому познанию человека, подчеркивает, что личность неповторима и не может отличаться от другой личности путем самоутверждения или противоположения, «личность – ипостась, есть отношение»[21]. При этом автор замечает, что «она настолько неповторима, настолько бесподобна, что существует сама по себе, но может выражать себя во вне известными действиями, проявлениями, тем, что в Послании апостола Павла названо "сіsніе" (Евр. 1: 3. – Ю.К.)»[22]. Ярким примером, подтверждающим эти слова митрополита Антония Сурожско-го, может служить само описание личности апостола Павла, проведенное нами на основе анализа ряда его Посланий: 1 Кор., 2 Кор., 1 Фес., 2 Фес. (см. прил. 2).
В рассуждениях об образе и подобии Божиих в человеке и о различных состояниях естества человеческого свт. Игнатий Брянчанинов не употребляет сло-ва «личность», «индивидуум», но использует слова «человек» и «христианин», например: «образ Троицы – Бога есть троица – человек»[23], «опытное познание человеческого падения недопустимо для христианина»[24]. Из анализа его суждений о восхождении человека к Богу можно сделать предварительный вывод о том, что свт. Игнатий Брянчанинов иногда использует слово «христианин» в контексте понятия личности, а слово «человек» зачастую применяет как синоним слова «индивидуум» или слова «личность»[25]. Само же понятие «человек» характеризуется им как: «человек есть Богозданный храм Божества по душе и телу»[26].
Подобной логики использования слова «человек» придерживается свт. Фео-
фан Затворник. Святитель не дает собственно характеристики понятия человеческой личности, но употребляет слово «личность» в контексте лица человеческого, его ипостаси. «Общее устройство природы человеческой, – указывает святитель, – определяется сочетанием различных сил ея, способностей и различных частей ея состава … все силы сии сосредотачиваются и сходятся в нашем лице, в нашей личности, в том, что говорит в нас: я, которое есть слияние и нераздельное единство всех сил»[27]. К неотъемлемым принадлежностям каждой человеческой личности, ее лица свт. Феофан Затворник относит «сознание, сво-боду и жизнь»[28].
Столь осторожное отношение обоих святителей к использованию понятия «личность» может быть объяснено несовершенством как самого понятийного аппарата того времени (да и современного), так и вероятным нежеланием святых отцов давать повод к какой-то недосказанности, к двойственным сужде-ниям, возникающим до сего времени вокруг определения понятия человеческой личности. В этой связи можно привести мнение А.И. Кырлежева, высказанное им в 2001 году на международной научно–богословской конференции «Личность в Церкви и обществе»: «Всегда ли, в любом ли состоянии … личность является личностью? Или то, что мы называем личностью, – только цель? Здесь – парадокс: личностью может стать только личность … и здесь – диалектика, ука-зывающая на движение, на процесс. Человек уже есть личность, но еще не совсем личность; он должен стать личностью в каком–то более полном смысле, свершиться как личность. И вместе с тем человек всегда личностен, иначе нельзя говорить о росте, о свершении и совершенствовании. Таким образом, одним словом мы называем и то, что еще не достигнуто, и то, из чего исходят»[29].
По мнению В.Н. Лосского, невозможно даже искусственно выделить какие–
либо определяющие свойства человека, относящиеся только к его ипостаси (личности) или только к его природе (телу, душе). Из этого автор делает вывод: «сформулировать понятие личности человека мы не можем, и должны удовлет-
вориться следующим: личность есть несводимость человека к природе»[30].
Критически осмысливая взгляды В.Н. Лосского на сущностное содержание понятия «ипостась» и понятия «личность», С.И. Зайденберг задается вопросом: «Различие даров Духа, даруемое Богом в Церкви, не уделяет ли каждому получающему лишь часть общей природы? Значит ли это, что Бог подчиняется греховному разделению человеческой природы между ипостасями, которые тем самым становятся индивидуальностями, а не личностями? Или же дар присущ самой ипостаси, а не природе?»[31]. По мнению автора, у В.Н. Лосского нет ответа на этот вопрос, «ибо он грозит самым страшным, с его (В.Н. Лосского. – Ю.К.) точки зрения, грехом – смешением ипостаси и природы»[32].
Однако, на наш взгляд, никакого внутреннего противоречия здесь нет. Бог не уничтожает различия «индивидуальностей», но проявляется через них. Человек использует свои особенности в виде «взаимодаяния» во исполнение слов апостола Петра: «Кjйждо ћкоже пріsтъ даровaніе, междY себє2 си1мъ служaще, ћкw д0бріи строи1теліе разли1чныz блгdти б9іz» (1 Пет. 4:10).
Таким образом, личность не самодостаточна, она не может довольствоваться собой. Она всегда предполагает существование других личностей, выход из себя в другого. Отношение личности к другим личностям есть качественное содержание человеческой жизни.
Н.А. Бердяев подчеркивал, что «личность не есть также часть мира, космоса, наоборот, космос есть часть личности … человеческую личность нельзя мыслить как часть в отношении к общественному и космическому целому. Человек есть микрокосм. Личность есть целое, она не может быть частью»[33]. По его мнению, невозможно дать однозначное определение личности человека, ее воз-можно только характеризовать с различных сторон. В качестве примера можно привести три нижеследующих характеристики личности, данных Н.А. Бердяевым:
§ личность как целое не подчинена никакому другому целому, находится вне
отношения рода и индивидуума;
§ личность должна мыслиться не в подчинении роду, а в соотношении и общении с другими личностями, с миром и с Богом;
§ личность совсем не есть природа, и к ней неприменимы никакие категории, относящиеся к природе[34].
Как мы уже говорили выше, в устах свт. Феофана Затворника понятие «лицо» человека синонимично понятию «личность» человека. Поэтому слова святителя: «лице человека (я) есть единство духа, души и тела»[35] с полной справедливостью могут быть отнесены к т. н. частям личности человека.
Оставляя за рамками рассмотрения справедливость двухчастного подхода и использованного нами трехчастного подхода к описанию частей человеческого «я», данного еще ап. Павлом (1 Фес. 5: 23), отметим только, что оба они, несомненно, имеют право на существование в православном богословии[36]. Однако необходимо отметить, как указывает архимандрит Киприан (Керн), что «сквозь ткань их (писателей древности. – Ю.К.) богословских понятий и натурфилософских, антропологических выводов или предположений очень часто просвечивает нечто иное, что дано им было в их, скажем, мистических прозрениях, для которых узка и недостаточна даже и трихотомия»[37].
Говоря об общем устройстве лица человека, свт. Феофан Затворник, кроме частей, выделяет и три исходных начала, или силы: познающую, желающую, чувствующую. Таким образом, «человек в составе своем есть сочетание трех сил и трех частей, кои, взаимно сопроникаясь, сходятся в одном нераздельном лице человека»[38].
Святой Иоанн Дамаскин, в присущей ему манере, так описывает устройство человека: «Бог Своими руками творит человека и из видимой, и невидимой природы как по Своему образу, так и подобию: тело образовав из земли, душу же одаренную разумом и умом (духом. – Ю.К.), дав ему посредством Своего вдуновения, что именно, конечно, мы и называем божественным образом»[39]. Святитель Игнатий Брянчанинов, говоря об образе и подобии Божием в человеке[40], в целом придерживается схемы структурного построения устройства естества человеческого, данного свт. Феофаном Затворником. При этом свт. Игнатий, обобщая писания святых отцов о душе как составной части человеческой природы, указывает на то, что иногда душа называется духом, иногда духом называется отдельная сила души. «Отцы называют эту силу души словесностию, или силою словесности. Они разделяют ее на три частные силы: ум, мысль (или слово) и дух. Умом они называют сам источник, само начало и мыслей, и духовных ощущений. Духом, в частном значении, называют способность духовного ощущения … нередко словесная сила или дух называется умом»[41].
Профессор Санкт–Петербургского университета А.И. Галич (1783–1848) так описывает душу: «Она естественное произведение там, где мы рассматриваем ее со стороны ее бытия и деятельности в человеческом мире; она неземная гостья по своему основанию, по своей сущности – божественной, единой, простой, невещественной, бессмертной. Дух есть ея сущность, тело – естественный способ живого ея значения в мире; она есть во плоти действительный дух»[42].
Рассматривая душу с точки зрения ее направленности, архиепископ Иннокентий (Борисов), ректор Киевской духовной академии (XIX в.), делит на несколько периодов т.н. возраст души, в которых ей необходимо пройти следую-
щие этапы:
§ возвращение в себя (уход от соблазнов внешнего мира);
§ пребывание в себе и деятельное очищение себя;
§ соединение с Богом[43].
ре, на наш взгляд, может быть объяснено, с одной стороны, степенью Богодух-новенного откровения у святых отцов, с другой – невозможностью авторами до конца познать сложнейший духовно–душевно–телесный состав человека. Личность есть единство во множестве, указывает Н.А. Бердяев[44]. Она имеет сложный многообразный состав. Сам человек раздроблен, но «личность есть целостное духовно–душевно–телесное существо, в котором душа и тело подчинены духу, одухотворены и этим соединены с высшим, сверхличным и сверхчеловеческим бытием»[45].
В свете высказанного Н.А. Бердяевым суждения, предложенная свт. Феофаном Затворником логика общего устройства лица человеческого может быть рассмотрена нами как необходимый элемент анализа для последующего синтеза и приближения к пониманию сущности человеческой личности.
Характеризуя части существа человеческого, свт. Феофан Затворник указывает на то, что:
§ характер духа – есть отрешение от чувственного, цель и назначение духа – общение с Богом и миром духовным;
§ характер души – есть отрешение от чувственного и погружение в нем («совместность того и другого»[46]), цель и назначение души – от чувственного через дух восходить к Богу и «одуховляться», от Бога через дух низводить «одуховление» чувственному;
§ характер тела – есть погружение в чувственное, цель и назначение тела – посредничество в сношении с миром чувственным.
«Части сии, – пишет святитель, – в составе нашем не лежат одна подле дру-гой, но все, так же, как и способности, сходятся в нашем лице (я), ему прис-
вояются и суть для него постоянные средства»[47].
На первый взгляд, может показаться удивительным, что данная в XIX веке свт. Феофаном Затворником через призму природного естества человеческого схема общего устройства лица человеческого во взаимодействии его частей и сил, чудесным образом не просто перекликается, но и полностью совпадает со взглядами ап. Павла на структуру естества человеческого, искривленного грехом (Рим. 1: 21–25, 28; Еф. 4: 17–19).
Как до ап. Павла, так и после него, вплоть до настоящего времени, научный мир искал и продолжает искать «свою» логику построения структуры человеческого «я»[48]. Благодаря же усилиям святых отцов Церкви и в особенности свт. Феофана Затворника мы имеем возможность полноценного осмысления Богооткровенного знания на «структуру» лица человека, его личность, которое получил ап. Павла непосредственно от Бога (Гал. 1: 15, 16).
К сожалению, заданный формат изложения материала не позволяет более подробно прописать взаимовытекающую логику суждений. Тем не менее, из всего вышесказанного можно сделать несколько обобщений.
Некоторые выводы.
1. [49].
2.
3. определенной толикой достоверности утверждать:
Во–первых. Личность человека не определяется его природой и сама может уподоблять ее своему Божественному Первообразу, реализация процесса уподобления Которому, в условиях поврежденной человеческой при-роды, есть важнейшая характеристика личности человека.
Во–вторых. Для личности, в отличие от индивидуума (последний рассматривается в трактовке митрополита Антония Сурожского), противоестественен путь самоутверждения или противоположения по причине ее уникальности и неповторимости.
В–третьих. Личность не самодостаточна, она есть отношение, которое суть качественное содержание человеческой жизни и, следовательно, может быть воспринята только через свое отношение к другим личностям.
В–четвертых. Через призму трихотомического подхода состав естества человеческого можно определить как взаимопроникающее и сходящееся в одном нераздельном лице, сочетание трех сил: познающей, желающей, чувствующей, и трех частей: духа, души, тела.
4.
1.2. Проблемы изучения индивидуальных особенностей человека в отечественной и зарубежной психологии
Почти с самого начала своего возникновения научная психология была отделена от возможности изучения души, но отделена первоначально условно, как некое вынужденное условие, необходимое для строгой научной работы.
Так, основатель отечественной научной психологии Г.И. Челпанов писал в 1888 году: «Хотя психология, как обыкновенно принято определять ее, и есть наука о душе, но мы можем приняться за изучение ее "без души", т. е. без предположений о сущности ее, и можем держаться в этом примера исследователей в области физики»[50].
К огромному сожалению, в дальнейшем эти условности и временные допущения отвлечения от души стали постоянными и безусловными. Психологическая наука начала строиться так, словно души и вовсе не существует. Ученые перестали себе отдавать отчет, что они исследуют вторичное: явления, проекции души, а не сами по себе существующие самодостаточные объекты. В результате эти явления, проявления, проекции, тени стали главными, все объясняющими[51].
Современная отечественная психология, как правило, рассматривает человека как субъекта деятельности в трех вариациях: как индивида, как личность и как индивидуальность.
Базируясь на материалистическом мировоззрении, психология подходит к изучению человека как к носителю сознания, психических свойств, которые и определяют его социальные формы поведения и деятельности. По мнению И.И. Резвицкого: «если человеческий индивид не может стать личностью, не усвоив своей социальной сущности, то личность не может обрести свое самостоятельное бытие, не став индивидуальностью»[52]. Основополагающим суждением при реализации индивидуального подхода к оценке личности может служить высказывание А.Г. Асмолова: «... через понятие "личность" характери-зуются сущностные социальные отношения, персонификация общественных отношений; через понятие "индивидуальность" – выражение развития этих от-ношений в той или иной деятельности»[53].
Во второй половине XX века в отечественной психологии получил развитие системный подход к изучению личности человека как целостного образования, как определенной структуры взаимосвязанных компонентов. Однако, несмотря на активность в развитии различных теорий личности, отечественная психология так и не смогла выработать единого мнения относительно психологической
структуры личности. Этому косвенно способствовал и тот факт, что на тот период времени существовало более 70–ти определений понятия «личность». Для избежания излишнего накала в научных дискуссиях зачастую термин «личность» учеными начал заменяться понятием «индивидуальные особенности». Тем не менее, исследования в области личности человека продолжались. Так, Е.В. Шорохова выделяет шесть основных тенденций, в русле которых велись теоретические и прикладные исследования личности[54]:
1. Комплексные исследования, включающие изучение личности на психофизиологическом, психологическом, социально–психологическом и социологическом уровнях.
2. Системно–структурные исследования, где личность рассматривалась как целостное образование с комплексом ее различных свойств, системно связанных между собой.
3. Исследования личности с позиции принципа единства сознания и деятельности, т.е. формирования личности в деятельности.
4. Исследования, реализующие индивидуальный подход к личности, где изучались соотношения личности и других психических явлений, проявления социального в индивидуальных формах бытия.
5. Социально-психологические исследования, в которых личность рассматривалась как субъект различных общественных отношений, детерминирующих ее психологический облик.
6. Практические прикладные исследования, направленные на изучение становления и развития личности.
Ниже мы рассмотрим лишь некоторые аспекты проблемы изучения индивидуальных особенностей в рамках наиболее распространенных в психологи концепций личности.
С.Л. Рубинштейн отмечал неповторимость, уникальность личности, которая, по его мнению, складывается на базе ее специфического знания и сознательно-го отношения к окружающей действительности. В характеристике личности, по С.Л. Рубинштейну, необходимо учитывать ее «идеологию», т.е. идеи и убеждения, на основе которых она оценивает свои поступки и поведение других людей. Следует подчеркнуть, что С.Л. Рубинштейн рассматривал личность как динамическую систему, где разные свойства, в зависимости от характера деятельности и жизненных ситуаций, могут иметь то ведущее, то служебное значение.
Однако за сто лет до того, как Л.С. Рубинштейн «выдвинул» принцип воздействия внешних причин через внутренние условия, П.Д. Юркевич, один из крупных представителей киевской богословской школы (1827–1874), писал: «...телесная организация воздействует на внешние стимулы не только сообразно со своим постоянным устройством, но также сообразно со своею изменчивою историей – одинаковое раздражение нерва произведет различные, далеко не одинаковые перемены в нервном центре смотря по тому, какие изменения испытал организм, какую историю пережил он»[55].
Подходы С.Л. Рубинштейна к проблеме личности, ее неповторимости получили широкое распространение и признание у многих отечественных психологов[56].
Принципиально другой подход к концепции личности мы можем наблюдать у А.Н. Леонтьева. Личность, по его мнению, есть продукт внешней материальной деятельности, т.к.: «... реальное основание личности человека лежит не в заложенных в нем генетических программах, не в глубине его природных задатков и влечений и даже не в приобретенных им навыках, знаниях и уме-ниях, в т. ч. профессиональных, а в системе деятельности»[57]. Предложенный им т.н. деятельный подход по своей сути был результатом выполнения им со-циального заказа власти и имел под собой, естественно, идеологический базис.
Последствия такой политизации психологической науки до сих пор ощу-щаются практическими психологами – количество отечественных прикладных методик изучения индивидуально–психологических особенностей человека явно недостаточно. Так, еще в 1990 году на конференции, проведенной в рамках одного из подразделений центрального аппарата КГБ СССР, прямо говорилось об отсутствии действенных отечественных разработок в области диагностики личностных особенностей человека и на проблематичность использования т.н. адаптированных западных тестовых методик изучения личности.
Комплексный подход к решению проблемы личности содержится в работах Б.Г. Ананьева. Согласно его представлениям, структура личности есть продукт индивидуально–психологического развития. Б.Г. Ананьев, рассматривая человека со стороны индивида, личности (в ее материалистическом понимании) и субъекта деятельности, пытался развивать идею общей теории человекознания[58]. Хотя идея создания такой науки в рамках материалистического мировоззрения едва ли могла быть реализована, но она хотя бы не препятствовала, как суждения А.Н. Леонтьева, развитию прагматических подходов в прикладных исследованиях личности человека.
В прикладном аспекте определенный интерес представляла концепция динамической, функциональной структуры личности К.К. Платонова. Под личностью К.К. Платонов понимал человека как носителя сознания. Он считал, что личность может иметь индивидуальную, типовую и общую структуры, которые отражают присущие ей единичные, особенные и общие черты[59].
Иной подход к проблеме личности сложился в рамках психологии отношений, предложенной В.Н. Мясищевым. «Психологические отношения человека, – писал он, – в развитом виде представляют целостную систему индивидуальных, избирательных, сознательных связей личности с различными сторонами объективной действительности[60]. Таким образом, отношения, по В.Н. Мясищеву, составляют решающее условие индивидуального опыта, развития человека и его внутреннего мира.
В своих воззрениях В.Н. Мясищев, несмотря на их материалистическую основу, достаточно близко подошел к описанию личности как к взаимосвязанной системе отношений. С точки зрения отношений В.Н. Мясищев рассматривал основные психические процессы, состояния и свойства личности. По его мнению, подструктуры личности человека: восприятие, память, мышление, воля и т.д. непосредственно зависят от характера отношений. Так, темперамент есть «динамика отношений», а характер – «единство системы и способа отношений»[61].
Б.Ф. Ломов внес некоторую социальную составляющую в психологию отношений В.Н. Мясищева, говоря о том, что «система общественных отношений лежит в основании всех личностных качеств»[62] и выделяя направленность личности в качестве ее системообразующего свойства. При этом он отмечал, что наиболее общим понятием, обозначающим свойства и состояния личности, является понятие «отношений».
С позиции системы отношений и в контексте проблематики, которая будет рассматриваться нами в главе III данного исследования, представляет определенный интерес структура личности, предложенная в 1993 году Ю.С. Сыровецким в рамках подготовленного им диссертационного исследования по закрытой проблематике ФСБ РФ на степень доктора психологических наук.
Основываясь на идеях Б.Ф. Ломова, В.Н. Мясищева и достаточно прагматичных взглядах К.К. Платонова на структуру личности, Ю.С. Сыровецкий подходил к личности как к саморегулирующейся и развивающейся системе, рассматривал ее как высшую форму индивидуализации человека, как его со-циально–психологический «срез».
В качестве основных подструктур личности Ю.С. Сыровецкий выделял следующие (приводится в терминологии автора и с его согласия, эта терминология и далее будет использоваться в данном исследовании):
1.
психологическое образование, т.е. «орган», позволяющий отражать социаль-ную информацию.
2.
3.
4.
5.
6.
7.
8.
При построении взаимосвязей между данными подструктурами, Ю.С. Сыровецкий исходил из следующей последовательности рассмотрения вопроса: воспринял ли человек информацию, как переработал информацию и какие выводы сделал, какова степень волевых качеств – сможет ли человек реализовать обработанную информацию в своей конкретной деятельности.
Говоря о вкладе зарубежных психологов в область структуризации личности человека, необходимо отметить, что ими признавалась важность и необходимость рассмотрения личности как индивидуальности[63].
Обобщая накопленный опыт современных представлений о личности, R. Meili писал: «... личность есть совокупность психологических качеств, которая характеризует каждого отдельного человека ... психология личности должна обязательно учитывать индивидуальные различия и целью ее должно стать как можно более точное их определение и объяснение»[64]. Западная традиция изучения структуры личности человека, по его мнению, заключалась в трех основных концептуальных подходах: типологическом, факторном и динамичес-ком.
Типологический подход подразумевал глобальное восприятие личности с последующим сведением многообразия индивидуальных форм к небольшому числу групп, объединяющихся вокруг репрезентативного типа. В качестве примера использования подобного подхода можно привести работы E. Kretschmer, W. Sheldon, К. Jung.
Представители факторной концепции подходили к
рассмотрению личности как к совокупности врожденных качеств. Однако получаемые
ими результаты явно выходили за рамки исходной концепции. Так, J.
Динамическая концепция подразумевала учет сил,
взаимодействием которых между собой и внешней средой, по мнению ее сторонников,
и создавалась структура личности. К представителям подобных воззрений можно
отнести O. Mowrer,
J.Nutten, К. Lewin, W. Murphy,
Исходя из изложенного, с позиции православного психолога, достаточно проблематично из теоретических взглядов материалистической психологии сделать более или менее важные выводы, которые имели бы практическую значимость в психологической науке в исконном понимании ее смысла.
Определяя психологию как науку о душе, архимандрит Феофан (Авсенев, 1810–1852), епископ Гавриил (Кикодзе, 1825–1896) и ряд других православных авторов указывают на необходимость применения «опытных методов исследования» души[66]. Надо отметить, что при прагматическом подходе (в хорошем понимании смысла данного слова) к результатам современной, т.н. научной психологии, и особенно ее прикладных исследований в сфере изучения индивидуально–психологических особенностей человека, наработано достаточно большое количество материала, могущего быть с успехом использованным пра-вославными психологами. В частности, это суждение непосредственно относится и к прикладным наработкам отечественной психологии в области изучения личности через призму системы отношений.
Некоторые выводы.
1.
2.
1.3. Православный взгляд на взаимодействие сил и частей
человеческого «я»
Святые отцы подразделяют состояние естества человеческого на: состояние по сотворении – естественное, состояние по падении – нижеестественное, состояние по искуплении – сверхъестественное. Нас, разумеется, в первую очередь интересует состояние по искуплении, т.е. состояние после Крещения. Это состояние свт. Василий Великий определяет так: «Через Крещение крещаемый изменяется в уме, в слове и деле и, по данной ему силе, делается тем же, что
Родивший его»[67].
Однако, как подчеркивает свт. Игнатий Брянчанинов, для большинства христиан эти изменения остаются до времени неизвестными, поскольку они крестились в младенчестве, «... с детства предавались занятиям, принадлежащим преходящему миру и падшему естеству»[68].
Естественным же отношением частей человеческой природы должно быть: тело подчиняется душе, душа духу, дух же погружен в Бога. При этом сила духа над душой зависит от соприсущего ему Божества. Сила души над телом – от обладающего ею духа. При отпадении человека от Бога дух потерял свою силу и подчинился душе, душа, не возвышенная духом, подчинилась телу. Человек из области духовного снизошел в область чувственного. Такое состояние и соотношение составных частей существа человеческого свт. Феофан Затворник сравнивает со зрительной трубой, когда ее части вдвинуты одна в другую[69]. Священное Писание как Ветхого, так и Нового Завета приписывает все зло преобладанию плоти, преданности человека ей (Быт. 6: 3; Пс. 48: 13; Гал. 6: 8; Рим. 7: 5; 8: 5–8; Еф. 2: 3; 2 Пет. 2: 10; Иуд. 19). Аналогичным образом пори-цается и душевность человека, не принявшего благодати Божией или потерявшего ее (1 Кор. 2: 14; Иак. 3: 15). «Слова: душевный, земной, не Божий, однозначительны…», – замечает свт. Феофан Затворник[70]. Таким образом, для человека мертвящая сила греха состоит в:
§ отчуждении его от жизни Божией (Еф. 2: 12; 4: 18);
§ расстройстве гармонии во взаимодействии сил его природы, в делании мертвых дел (Евр. 6: 1; 9: 14);
§ отравлении души и тела и, как следствие, в получении вечной смерти (Быт. 3: 19).
Путь исправления, восстановления гармонии в естестве частей человечес-
ких, по мысли святых отцов[71], следующий. Приняв слово до разделения души и духа (Евр. 4: 12), человек должен взять свою душу и принести ее в жертву Богу (Мф. 10: 39), удалиться от похотей (1 Пет. 2: 11), подчинить душу спасительному слову (Иак. 1: 21), и таким образом преобразовать ее всю, назидая ее духом через веру и послушание истине (1 Пет. 1: 22; Иуд. 1: 20), приучить ее предавать себя в благотворение (1 Пет. 4: 19). Работая Богу всею душою (Еф. 6: 6; Мф. 22: 37), человек обретает покой своей душе (Мф. 11: 29), достигая верою спасение для нее (1Пет. 1: 9). Следовательно, у такого человека духовная составляющая совершенно поглощает жизнь плотскую и душевную.
Истинное состояние частей человеческого существа – есть совершенные дух, душа и тело (1 Фес. 5: 23). Естественным же состоянием сил, действующих внутри человека, является «их взаимопроникновение и взаимовспомоществование»[72].
В первом обобщающем труде по святоотеческому учению о душе «Систематический свод учения св. отцов Церкви о душе человеческой» протоиерея Стефана Кашменского (XIX в.) указывается, что силы души подразделяются на:
§ словесно–разумные силы души (чувства, воображение, память, разум, ум, совесть);
§ раздражительные силы души (гнев, страх и стыд, удовольствия и радости, скорбь, зависть, сострадание и сорадование);
§ вожделевательные силы души (чувственные желания, страсти, разумные желания, любовь, свобода)[73].
В подобном делении можно усмотреть некоторую дань определенной философской традиции о познаваемости мира чувствами и разумом, а также явный уклон в сторону использования этических категорий. Применение последних при описании человеческой природы, на наш взгляд, только может затруднить процесс прояснения логики взаимодействия сил и частей человеческого естества. Свт. Феофан Затворник предлагает более стройную систему, он подразде-ляет силы естества человеческого на познавательные, деятельные и чувствующие (сердце)[74], см. табл. 1.1.
Таблица 1.1
Состав человеческого естества во взаимодействии его сил и частей
ДУХ |
разум |
совесть |
чувства религиозные |
ДУША |
рассудок |
воля |
чувства душевные |
ТЕЛО |
память, наблюдение |
способности низших пожеланий |
низшие чувственно – животные чувства |
|
Части силы |
СИЛЫ ПОЗНАВАТЕЛЬНЫЕ |
СИЛЫ ДЕЯТЕЛЬНЫЕ |
СЕРДЦЕ |
При этом назначение самих сил, согласно свт. Феофану Затворнику, следующее.
1.
Уровень духА. Разум познает вещи невидимые и духовные, внутренние стороны вещей, уже познанных рассудком. Предмет познания – Бог и Божественный, вечный, порядок вещей. «Разум в истинном своем виде есть созерцатель таинств Божества, духа мира вещественного»[75]. «Разум есть только зрительная духовного мира сила»[76].
Уровень души. Рассудок полученные материалы преобразует в познания. «Способность, обращенная на познание видимого, тварного, конечного назы-вается рассудком»[77]. «Основою для рассудка … должны быть наблюдение и опыт, а орудием обобщение и наведение»[78].
Уровень тела. «Низшие способности познания суть: наблюдение внутреннее и внешнее, воображение и память»[79]. «Сии две способности (память и воображение. – Ю.К.) принадлежат к числу рабочих сил, а потому обыкновенно бывают таковы, каков весь человек»[80]. «Наблюдение (внешнее. – Ю.К.) некоторым образом изменяет состав души и полагает основу характеру»[81].
2. Силы деятельные.
Уровень духА. Совесть передает сознанию волю Божию. «Совесть назначена к тому, чтобы образовать человека в гражданина того мира, куда в последствии он должен переселиться»[82]. Совесть не действует одна, а «берет себе в посредники и орудия другие силы: рассудок, волю, силу чувствования»[83].
Уровень души. Воля занимается устроением нашего временного быта и временных наших отношений. «Главное расположение воли у христианина суть: самоотвержение и ревность о пребывании в сообщении с Богом»[84]. «Она тоже в деятельности, что рассудок в познании»[85].
Уровень тела. Способности низших пожеланий. «Частое удовлетворение одного и того же желания образует склонность … пожелания стоят на переходе от потребностей к склонностям и условливают их образование»[86].
3. Силы чувствующие, или сердце. Сердце составляет для сил деятельных ос-
нову, оно же – орган высшего познания и общения с Богом[87]. Свт. Феофан Затворник определяет разные состояния сердца, как отношение центра сил и как точки соприкосновения со всем сущим вне нас[88].
Уровень духа. Сердце, как вместилище духовных чувств. Чувствования религиозные. Это «... такие духовные чувства суть те изменения в сердце, кои происходят в нем от созерцания или воздействия на него предметов из духовного мира»[89]. «Главное чувство есть чувство сыновства Богу»[90].
Уровень души. Сердце, как вместилище душевных чувств. «Чувства душевные суть те движения сердца, кои происходят в нем вследствие изменений, происходящих в душе, от свойственной ей деятельности. Они разделяются на теоретические, практические и эстетические»[91]. «Теоретические чувства рождаются из отношения сердца к познаваемым истинам. Здесь потребностью знать рассудок возбуждается к деятельности, а потом, в конце своих трудов, плод их слагает в сердце»[92]. «Чувства практические суть те движения сердца, кои состоят в существенной связи с деятельностью воли и то возбуждают ее, то сами последуют за нею»[93]. «Эстетические чувства суть те движения сердца, кои происходят в нем от действия на него особенного рода предметов, называемых изящными или прекрасными»[94].
Уровень тела. Низшие, чувственно–животные чувства. «Скорые волнения, или поражение сердца, погашающие самодеятельность рассудка и воли и сопровождающиеся особенными изменениями в теле»[95].
Итак, в грехе отпадшие от лица человека силы потеряли взаимную точку соединения, а вместе с тем перестали получать и взаимную помощь друг от друга. Разум стал заоблачен, мечтателен и отвлечен, воля – своенравна и бессердечна, сердце – неудержимо и слепо[96].
Кроме того, что в грехе силы естества человеческого потеряли взаимную помощь, они фактически начинают противодействовать друг другу:
§ преобладание сердца ведет к слабости ума и непостоянству воли, к бесхарактерности;
§ преобладающее стремление к познаниям ведет к ослаблению деятельности,
беспечности воли и холодности сердца;
§ преобладание воли всегда ведет к тому, что душа не слушает никаких убеждений и она недоступна для сердца[97].
Православные авторы отцы указывают, что подобные искривления состояний сил естества человеческого преимущественно определяется практическим опытом[98]. В Слове Божием есть также указания на причины таких состояний. Так, у апостола Павла мы находим изображение смятения и внутреннего дисба-
ланса сил, бывающих у грешников, хотя апостол говорит не столько о душевных силах и их состояниях, сколько о делах человека, как произведении всех его сил (Рим. 1: 21, 24, 26, 28; Эф. 4: 17–20).
Силы, действующие внутри человека, исходя из его личности и возвращаясь в нее, пребывают в определенном взаимодействии между собой, находясь под контролем и управлением человеческого лица[99]. В этой связи естественно, что полностью прописать всю логику взаимосвязей в системе сочетания трех сил и трех частей природы человеческой вряд ли представляется возможным, а с практической точки зрения и целесообразным. Видимо, оптимальным было бы выделение основных взаимосвязей определенных базовых сил или их элементов. Опираясь на мнение ряда святых отцов Церкви[100] и используя логику понятийного аппарата свт. Феофана Затворника, в качестве узловых элементов действующих в человеке сил можно выделить разум, сердце и волю. Характер их взаимовлияния представлен на рис. 1.1.
Устойчивость подобной «системы», и, следовательно, ее гармоничность естественным образом зависит от всех ее элементов. При этом надо помнить, что «сердце не вдруг настраивается как должно»[101], что при подверженной греху воле рассудок всегда преобладает над разумом и т.п.[102]
В ситуации наличия жестких обратных связей у каждого элемента системы приведение ее в гармоничное состояние только за счет т.н. внутренних корректировок (по обратным связям) представляется весьма и весьма проблематичным, а учитывая, что система «три силы и три части» состоит уже не из трех, а
из девяти элементов – и вовсе, мягко говоря, нереалистичным.
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Естественным образом встает вопрос о внешнем воздействии, о выборе его стратегии и тактики. Поскольку человек создан по образу Божиему, то его главным стремлением должно быть стремление к Нему, жажда Бога (Пс. 72: 25). Однако не надо думать, что спасительный приход к Богообщению зависит только от одного словесного призвания имени Божиего (Мф. 7: 21), необходимо, чтобы имя Божие обладало всеми нашими мыслями, желаниями и делами (Мк. 8: 34) и в этом смысле место и роль человеческого разума нельзя переоценить.
Спасение возможно только с Божией помощью (Ин. 15: 5; Флп. 2: 12, 13), но не против воли людей, а только по их действенному желанию, вере (Мф. 11: 12; Иак. 2: 26). Соблюдение этих условий подразумевает прежде всего отречение человека от своей воли, полное подчинение своего «я» воле Божией. Следовательно, стержень внешнего воздействия в системе сил естества человеческого (см. рис. 1.1.) должен приходиться на элемент «воля».
Подчинив свою волю воле Бога, начав управлять с ее помощью разумом, отрезвив Божественною волею свое сердце, человек получает реальную возможность:
§ оптимизировать процесс взаимовлияния и взаимопроникновения сил природы человеческой, в т.ч. и на различных уровнях, частях ее состава;
§ привести состояние своего человеческого естества в сверхъестественное состояние – состояние по искуплении.
Данный подход полностью вписывается в логику суждений прп. Исаака Сирина: «… первой преображается воля в стяжании терпения и смирения, вторыми упорядочиваются чувства в великой добродетели любви и только за тем приходит в совершенную меру ум, вступая в Богообщение и Богосозерцание»[103].
Надо отметить, что не все святые отцы Церкви придерживались мнения прп. Исаака Сирина. Так, свт. Григорий Палама в качестве первичного воздействия определяет страстной ум: «С него и надо начинать врачевание страстей»[104]. Однако в другом месте того же произведения (трактат «К Ксении») святитель говорит о необходимости начинать врачевание нашей души с ее желательной составляющей: «… всеми ими (мыслительной, раздражительной, желательной способностями – Ю.К.) больна (душа. – Ю.К.), и Христос, врач ее, естественно, с последней, т.е. желательной начинает Свое врачевство»[105].
Кажущиеся, на первый взгляд, противоречивыми приведенные суждения святых отцов на самом деле гармонично дополняют друг друга и следуют единой логике. Каждый человек имеет свои, присущие именно ему, индивидуально–психологические особенности. Так, одному требуется приложить больше усилий к исправлению своего ума, другому – своего сердца. Но в том и другом случае, если имя Божие начинает обладать мыслями, желаниями и делами человека (Мк. 8: 34), то и силы, действующие внутри человека, перестают противодействовать друг другу, если можно так выразиться, их векторы будут иметь
одностороннюю направленность. В двухмерной системе координат такое взаимовлияние можно изобразить следующим образом, см. рис. 1.2.
|
ум |
|
сердце |
|
воля |
|
Вариант А. Требуется больше усилий для исправления ума |
|
ум |
|
сердце |
|
воля |
|
||||
Рис. 1.2. Схема векторного сочетания сил в системе
«сердце – воля – ум»
Не трудно заметить, что как в Варианте А, так и в Варианте Б наибольшее значение имеет вектор «воля». Отсюда подтверждающий наши ранее высказанные суждения и объединяющий высказывания святых отцов вывод о стержневом значении элемента «воля» в приведении системы «сердце – воля – ум» в гармоничное состояние.
Все вышесказанное в первую очередь относится к действиям человека относительно самого себя. Однако, поскольку речь идет о христианине, то мы, хотя бы вкратце, должны рассмотреть и второй вид его действий – относительно других людей.
Святитель Феофан Затворник пишет: «Мы все взаимно соединены, чтобы взаимно учить друг друга … заметив что в другом особенно для него опасное, всячески попекись остепенить его и образумить как можешь»[106]. Он же указывает и предмет для таких действий – волю человека. «Бедная воля наша! Ей нужны правила, коих часто не знает; нужны побуждения, кои часто выпадают из мысли; нужно руководство, ибо часто не знает, как начать дело»[107].
Таким образом, истинный христианин в отношении брата или сестры, при необходимости, должен уметь с кротостью (Еф. 4: 2; Гал. 6: 1) вразумлять, укреплять и указывать, т.е. уметь эффективно оказывать влиять на ситуацию или конкретное лицо.
Некоторые выводы.
1.
2.
3.
4.
ГЛАВА II. Психологическое тестирование как метод получения знаний оБ ИНДИВИДУАЛЬНЫХ
ОСОБЕННОСТЯХ ЧЕЛОВЕКА
2.1. Место и роль психологических знаний в деле пастырского окормления верующих
Православная Церковь никогда не выступала против научной деятельности психологов, не рассматривала ее как греховную, богопротивную, но указывала на необходимость ограничения этой деятельности рамками изучения внешней стороны души, обращенной к материальному миру, т.е. психикой, как аппаратом отражения среды и взаимодействия с ней. Так, выступая в 1914 году на торжественном открытии первого в России Психологического института им. Л.Г. Щукиной при Императорском Московском университете, Блаженнейший митрополит Анастасий (Грибановский), тогда епископ Серпуховской, акцентировал внимание научной общественности на том, что «… стремясь расширить круг психологических знаний, нельзя забывать о естественных границах познания души вообще и при помощи экспериментального метода в частности. Точному определению и измерению может поддаваться лишь, так сказать, внешняя сторона души, та ее часть, которая обращена к материальному миру, с которым душа сообщается через тело. Но можно ли исследовать путем эксперимента внутреннюю сущность души, можно ли измерить ее высшие проявления? … Не к положительным, но к самым превратным результатам привели бы подобные попытки»[108]. Однако со временем отвлечение научной психологии от своего объекта – души стало носить, увы, необратимый характер. Из понятийного аппарата психологов постепенно исчезло слово «душа». Для ряда отечественных и зарубежных ученых понятие «душа» приобрело статус продукта психики[109].
С начала 90–х годов ХХ столетия, после краха в нашей стране атеистического режима и, видимо, в связи с активным развитием православных и либеральных взглядов в научном мире в среде отечественной научной общественности выкристаллизовались два взгляда, подхода к психологической науке вообще и к применимости в православии психологических знаний в частности.
Сторонники первого подхода понимают психологию в первоначальном значении этого термина – как науку о душе. Поскольку же современная светская психология не занимается непосредственно изучением души, то, по их мнению, она материалистична и, следовательно, неправильна и даже вредна.
Другие, находящиеся на стороне научной психологии, понимают термин иначе, как науку об особом, психическом отражении мира, о психических фун-кциях и процессах, мышления, памяти, внимании, мотивах и т.д., которые можно изучать в экспериментах, опытных исследованиях.
С православной точки зрения оба эти взгляда на возможность использования психологических знаний имеют право на существование.
Обобщая взгляды на место психологии в деле врачевания душ человеческих, как современных священнослужителей РПЦ: иеромонаха Анатолия (Берестова), протоиерея Владислава Свешникова, иерея Андрея Лоргуса, иерея Вадима Кор-жевского, так и стоящих на православных позициях светских ученых: Д.Е. Мелехова, Д.А. Авдеева, Б.С. Братуся, Ф.Е. Василюка, мы можем прояснить суть этих двух, на первый, формальный взгляд, взаимоисключающих подходов.
Так, в логике первого подхода можно сказать, что психология понимается как душесловие, областью применения которого является душепопечение, а целью душепопечения, в церковном понимании, есть спасение души, т.е. сотериологическая направленность действия. Естественно, что главенствующей в этой сфере является святоотеческая аскетика, а психология – только ее помощница, призванная сообщать необходимые знания, долженствующие помочь более обстоятельному изучению аскетики. По мысли священника Вадима Коржевского, психология является пропедевтикой аскетики – подготовительным
курсом, вводящим в аскетическую науку[110].
Во втором случае, когда мы говорим о психологической науке и ее прикладных аспектах, уместно применить дилогическую схему: с одной стороны рассматривать учение или науку о психике как проявлениях души в материальном мире, а с другой – как прикладные знания, в т.ч. и для психотерапии.
Все же при подобных взглядах на место и роль психологии в православии остается ощущение не четко выраженной грани между психологией как предметом вспомогательным для святоотеческой аскетики, и психологией как источником знаний для психотерапии.
Сразу оговорим, что при рассмотрении места и роли психологических знаний в деле пастырского окормления верующих и в психотерапии мы не будем подробно останавливаться на терминологических особенностях понятий «христианский психотерапевт» и «психотерапевт христианин», «психотерапия» и «психологическая консультация» и т.п. Отметим только, что все они, на наш взгляд, глубоко взаимосвязаны между собой, в контексте же нашего рассмотрения мы в основном будем иметь в виду психологическое консультирование.
Следствием нечеткости в формулировках при определении объектно–пред-метных связей в психологическом исследовании может стать отсутствие упоминания психологии как таковой в отеческой литературе. Ярким тому примером служит суждение митрополита Иерофея (Влахоса) о том, что о православной психотерапии как об учении Церкви о болезни и исцелении души, ума, сердца лучше рассказывать людям через творения святых отцов, которые свободны от всяких «примесей»[111]. Под «примесями» владыка Иерофей понимает мнения современных ученых психологов, психотерапевтов на антропологию и сотериологию, которые не всегда согласуются с взглядами отцов Церкви, а зачастую и вступают с ними в противоречие.
Вообще стремительность процесса внедрения в практику современного хри-
стианства разработанных в ХХ веке психологических взглядов и психотерапевтических подходов представляет собой сложное и неоднозначное явление.
На Западе, как подчеркивает митрополит Антоний Сурожский, большое рас-пространение получила психотерапия. К ее услугам люди прибегают даже в тех случаях, когда, по мнению владыки Антония, можно было бы этого и не делать[112]. В сознании западного человека, в т.ч. христианина, уже достаточно прочно укоренилась мысль о необходимости обращения за помощью к психотерапевтам. С учетом этого обстоятельства в практике католической и протестантской церквей наработан определенный опыт взаимодействия с практикующими психотерапевтами, а сама деятельность пастора в области пастырского консультирования оформилась в три отдельных направления:
§ религиозное консультирование;
§ пастырское окормление в области психического здоровья;
§ пастырская психотерапия.
Образовалась American Association of Pastoral Counselors (ААРС), которая является международной и межденоминационной организацией, устанавливающей профессиональные стандарты и занимающейся аккредитацией специалистов в этой области. В ААРС существуют несколько уровней сертификации: кандидат в члены, член, сотрудник и дипломант. Начальные требования предусматривают наличие степени бакалавра или магистра богословия, наличие церковного посвящения – проповедник, священник или раввин с хорошими рекомендациями от общины и трехлетним опытом служения, прохождение одного курса клинического пасторского образования в одном из центров ААРС, 375 часов пастырского консультирования и 125 часов супервизии.
В католических и протестантских пособиях по пастырскому консультированию важное место занимает тезис о разграничение функций врача–психиатра и священника (пастора, капеллана)[113]. E.F. O'Doherty, J.R. Cavanagh, C. Mendelhall, K. Leech последовательно проводят мысль о том, что врач–психотерапевт не должен быть суррогатом духовника, но его задача – направить пациента к священнику, освободив его от того, что блокирует или затрудняет его исповедь. Психолог–консультант может помочь человеку осознать истинные мотивы своих поступков (не додумывать за клиента, а облегчить ему пути мышления), способствовать осознанию пациентом своей истинной вины.
Однако протестанты не имеют традиции духовного врачевания. Они полагают, что рассудочная вера в Бога и есть наше спасение. Но спасение – это не проблема умственного восприятия истины, а преображение и обóжение человека по Божией благодати. Это преображение происходит в результате соответствующего духовного врачевания человеческой личности, а не за счет моралистических установок, даваемых протестантскими консультантами–психолога-ми.
Католичество также не обладает совершенной традицией духовного исцеления. У католиков нет учения о том, что помрачение ума – это духовная болезнь, а просвещение – суть его исцеление. Декларируя на словах разграничение зон деятельности и мер ответственности между психотерапевтами и пасторами, сторонники католических воззрений, видимо, не предлагают действенного механизма, с помощью которого можно было бы четко обозначить пределы деятельности специалиста в области психотерапевтической помощи пациентам и собственно деятельностью пастыря (к сожалению, нам не удалось найти подобные материалы).
В России с начала 90–х годов прошлого столетия в приходской практике РПЦ появилось новое явление – оказание населению психологической помощи православными психологами. При некоторых храмах стали образовываться соответствующие центры психологической поддержки. Причины возникновения этого явления должны, на наш взгляд, стать предметом отдельного осмысления. Мы же только схематично обозначим некоторые способствующие этому феномену обстоятельства:
§ отсутствие должного количества образованного священства;
§ недостаточная психологическая подготовка выпускников духовных учебных заведений, хотя до 1917 года такой подготовке уделялось самое серьезное внимание[114];
§ влияние на сознание прихожан либеральных взглядов, в т.ч. и на психоанализ, на психологическую поддержку;
§ стремление психотерапевтов, психологов, принявших православную веру, оказать посильную помощь людям, нуждающимся, по их мнению, в психологической помощи.
Подобные стремления в своей первооснове, вероятно, базируются на суждениях святых отцов Церкви о необходимости взаимной помощи между христианами, на том, что, как говорит свт. Феофан Затворник: «В заботе о душе другого должно созидать его ум и волю»[115]. При этом святитель также указывает, что хотя братская любовь и изобретательна, поскольку имеет своими свойствами: благорасположение, благожелание и благопопечение, но и необходимо помнить, что «опытность нужна, ибо можно иначе более вредить, нежели способствовать спасению»[116]. Последнее высказывание свт. Феофана Затворника, увы, не всегда удерживается нами в наших сердцах. Так, по мнению иерея Алексея Потокина (клирик храма иконы Божией Матери «Живоносный Источник», г. Москва), молодого психолога–консультанта православного центра психологичес-кой помощи подстерегают три опасности: желание проконсультировать священника, стремление в отдельных вопросах подменить собою священника и собственно гордость за оказанную человеку психологическую помощь. Кроме того, неправильному пониманию своего места как психолога–консультанта православного центра может способствовать и собственный багаж знаний молодого психолога. Так, в учебном пособии «Основы психологического консультирования» неоднократно упоминается понятие «исповедь клиента». В аннотации к изданию указывается, что «книга является первым издаваемым в нашей стране вузовским учебником по психологическому консультированию и соответствует курсу по данной дисциплине, на базе которой готовят практичес-ких психологов. Учебник написан на современном научном уровне и обеспечен необходимым методическим материалом»[117]. Под понятием «исповедь клиента» автор пособия Р.С. Немов понимает «подробный рассказ клиента психологу–консультанту о своей проблеме, включая его ответы на вопросы, задаваемые в ходе исповеди психологом–консультантом»[118].
Протопресвитер Иоанн Романидис отмечает: «Православного христианина создают не добрая воля, правильный выбор, нравственная жизнь и преданность православному преданию сами по себе, но очищение, просвещение и обóже-ние»[119]. Обращаясь к мнению святых отцов[120] отметим, что несмотря на некоторые терминологические различия в их суждениях, понятия: «очищение», «просвещение» и «обóжение» – суть три этапа, три чина (в терминологии прп. Никиты Стифата) на пути восхождения человека к совершенству, к возрастанию его во Христе. Так, очистительные действия – это ослабление плоти, бегство от всего возбуждающего страсть греха, покаяние. К очистительному чину принадлежат новоначальные. Просветительное действие – суть самое первоначальное бесстрастие, очищение ума (духа) и открытие сердечных очей. К просветительному чину принадлежат находящиеся на середине пути, прошедшие ступень новоначальных. В совершительном чине происходит блаженнейшее обóжение человека, богословие заполняет всю его жизнь.
Именно с этими тремя этапами духовной жизни сщмч. Дионисий Ареопагит, опираясь на церковное предание, впервые в своем творении «О церковной иерархии» непосредственно соотнес и соединил три степени священства: диа-
кона, иерея и епископа. Свт. Дионисий в логике описанных трех этапов духовной жизни так представляет их взаимосвязь с тремя степенями священства: «Чин иерархов называется совершительным…священников – просветительным … дьяконов – очистительным»[121].
В дальнейшем, по мнению протопресвитера Иоанна Романидиса, это православное предание начало постепенно утрачиваться: «… с течением времени не удавалось повсюду находить обóженных или хотя бы просвещенных людей для рукоположения во епископов и пресвитеров. Если же они и были, их не всегда желали избиратели. Многократно предпочтение оказывалось просто хорошим и нравственным людям, которые, однако, не знали традиционного лечения через просвещение и обóжение (сами не прошли этим путем. – Ю.К.). Следовательно, появляются епископы, которые в прошлом остались бы простыми мирянами, поскольку не имели Святого Духа, Который непрестанно молился бы в их серд-цах»[122].
Этот экскурс в отеческое учение понадобился нам для того, чтобы перейти к его взаимосвязи с предметом, занимающим наше внимание в данном параграфе. Проецируя приведенные выше слова протопресвитера Иоанна Романидиса на современную отечественную церковную действительность и, естественно, сознавая, что на священниках лежит особая благодать Божия отпускать грехи и исцелять человеческие души, мы можем с определенной долей уверенности утверждать, что психологические знания совершенно необходимы ряду молодых священников. Беря на себя смелость предположить, что не все из них прошли до конца духовный путь просвещения и, следовательно, не в полной мере овладели всей полнотой опыта врачевания душ человеческих, мы считаем, что именно психологические знания, как подготовительный курс, вводящий в область аскетической науки, позволит им:
1. Более эффективно окормлять свою паству и особенно тех пасомых, кому «бhсте трeбующе млекA, ґ не крёпкіz пи1щи» (Евр. 5: 12). О важности именно такого дифференцированного подхода в процессе ведения христианина к Богу нам напоминают святые апостолы (Ин. 3: 5; 1 Пет. 2: 2; 1 Кор. 3: 1).
2. Самим более полно и на основе современной психологической традиции изложения проекций действия души в материальном мире вникнуть в глубины аскетического опыта святых отцов Церкви. Скорректировать свой понятийный аппарат, сделать его доходчивым и понятным для различных категорий пасомых, имеющих неодинаковый образовательный уровень, в целом уподобить свои действия поведению апостола Павла с обращаемыми в веру Христову (1 Кор. 9: 20–22).
3. При реализации задач пастырского душепопечения более адекватно оценивать проблемы, возникающие у пасомых на душевно–телесном уровне, а, следовательно, и предлагать наиболее эффективные пути решения возникающих у прихожан проблем, научаясь четче определять пограничные зоны ответственности священника и психиатра, священника и психолога–кон-сультанта. Важность освоения священством основ психиатрии и психологии подчеркивают православные владыки, среди которых мы особо можем выделить митрополита Антония Сурожского, митрополита Иерофея (Влахоса), архиепископа Луку (Войно–Ясенецкого).
Но эти же психологические знания в своей основе лежат и в деятельности психотерапевтов, практикующих психологов.
Посмотрим теперь с позиции православного психотерапевта на его место и роль в деле оказания психологической помощи братьям и сестрам по вере. Фактически, как отмечает Д.Е. Мелехов, психотерапевт и священник выполняют единую задачу – помогают больному осознать свою болезнь, критически отнестись к симптомам болезни, к своим недостаткам, дефектам психики[123], а иеромонах Анатолий (Берестов) добавляет: «Врач должен вторгаться во все области духовности и психологии человека, если он, тем более, человек православный … нет таких областей, в которые врач не мог бы вторгаться. Он – как священник, аналог священника в данном случае»[124]. Думается, что эти слова о православном враче иеромонах Анатолий (Берестов), прежде всего, адресовал тем психотерапевтам, которые в своем духовном развитии уже достигли степени просвещения. Кроме того, прояснить смысл первого суждения иеромонаха Анатолия (Берестова) помогает другое его высказывание: «Благодать выше обычной духовности человека. Поэтому врач, воздействуя на духовное состояние пациента, обязан привести человека к духовнику, а духовника к больному. Это обязательный момент работы православного врача»[125]. Следовательно, психотерапевт должен как бы приготовить, подвести страждущего к покаянию через осознание им психологических, страстных механизмов болезни, через активизацию значимых эмоциональных переживаний, через пробуждение резервных возможностей для восстановления в нем образа Божия.
По мнению ряда ведущих отечественных психотерапевтов[126], исповедующих православие, психотерапевт сосредотачивает свое внимание на тех проблемах, которые имеют психическое, психогенное происхождение и связаны с последствиями психотравмирующих ситуаций (ипохондрией, депрессиями, страхами, навязчивыми состояниями и идеями и т.п.) или с тяжелыми реакциями на физические заболевания. При выявлении подобных симптомов задачей психотерапевта является:
§ выяснить путем детального исследования происхождение болезни, явные или скрытые психопатологические или конституциональные корни болезни;
§ объяснить их больному, помочь их осознать, критически оценить и преодолеть методами психотерапии, воспитательной работой, психологическими методами и т.д.
Так, к поводам обращения к психотерапевтической компетенции Д.Е. Меле-
хов относит:
1. Припадки истерические, эпилептические и смешанные.
2. Нарастающее падение работоспособности, утомляемость, прогрессирующее снижение памяти и интеллектуальных способностей.
3. Резкое и прогрессивное изменение основных черт характера, немотивированное и независимое от внешних условий развитие возбудимости, холодности, злобности, жестокости, тревожности, эмоциональной неустойчивости.
4. Повторяющиеся обманы зрения, слуха, обоняния, осязания.
5. Глубокие и стойкие состояния депрессии, тоски с безнадежностью, уны-нием, в особенности с мыслями о самоубийстве или состояния беспричинной веселости с беспорядочной повышенной активностью, неконтролируемым наплывом мыслей и переоценкой своих возможностей.
6. Неуправляемые, навязчивые мысли, непроизвольные остановки и обрывы в ходе логического процесса.
7. Яркие и повторяющиеся состояния «озарения», видения, голоса, не вытекающие из прежнего опыта и чуждые общей структуре личности.
8. Непреодолимая власть грубых биологических влечений, «хульных» мыслей, чуждых для основного ядра личности, чувство потери благодати.
9. Крайняя гордость, уверенность в правильности своих ошибочных суждений, вопреки очевидной реальности и объективному мнению окружающих (бредовые идеи ревности, изобретательства, реформаторства в гражданской и церковной жизни). Или, наоборот, комплекс приниженности, самоуничижения или проявления тайной гордости и эгоцентризма.
Несмотря на то, что современная психотерапия, пытающаяся различными способами помочь мятущейся душе, насчитывает сегодня порядка тысячи психокоррекционных техник[127], ее результаты не так впечатляющи, как этого бы нам хотелось. Кроме того, не все современные виды и методы психотерапии допустимы в практике православного психотерапевта. К недопустимым мы мо-жем отнести те из них, которые приводят к развитию у человека т.н. измененных состояний сознания: директивный гипноз, ребефинг, холотропную терапию, нейро–лингвистическое программирование и т.п.
Необходимо также определить грань между психотерапией, стоящей на нау-чных позициях, и т.н. оккультной. В качестве базового критерия для их различения можно выделить, отношение к человеческой воле со стороны психотерапевта. Так, В.А. Ильин к главной задаче психотерапевта относит оказание помощи пациенту в осознании им «возможности руководствоваться в жизни дарованной от Бога свободой воли»[128]. Задача же оккультного т.н. «специалиста», по мнению В.А. Ильина, состоит в том, чтобы «максимально ограничить свободу воли человека, а при возможности и вовсе лишить его таковой»[129].
В рамках данной работы мы остановимся на трех из множества аспектов, в которых деятельность пастыря и психолога–консультанта, как мы показали вы-ше, тесно соприкасаются – это душа человека, человеческая воля и тема покаяния. Именно под таким углом зрения попытаемся, хотя бы в первом приближении, разграничить зоны деятельности пастыря и психолога–консультанта.
При этом отметим, что на смещение функционального ряда психологов–консультантов в сторону задач пастыря зачастую влияет, как это не парадоксально, сам пациент. Именно такой человек, который не прилагает духовных усилий к раскрытию в себе сверхъестественного состояния, данного в Таинстве Крещении, по меткому выражению иерея Николая Емельянова (клирик храма свт. Николая Мир Ликийских, г. Москва), зачастую пытается подменить Таинство Покаяния так называемым кухонным исповеданием грехов. Говоря о подмене покаяния психологически возвышенным ощущением себя в покаянном процессе, протоиерей Владислав Свешников указывает, что такое состояние свойственно современному человеку, когда объектом покаяния оказывается не само греховное бытие в готовности к его исправлению, а только ощущение безвыходности, готовности только к «пробалтыванию» себя[130]. Истинное же излечение от душевной скорби может произойти только через покаяние, которое требует определенных духовных усилий.
В сжатой форме изложить причины, по которым люди предпочитают обращаться не к священнику, а к психотерапевту, можно словами митрополита Антония (Сурожского): «Очень часто люди прибегают к психотерапии вместо того, чтобы обратиться к священнику или потому, что они неверующие, или потому, что священник не подготовлен и не способен разбираться в проблемах их души, или потому, что они хотят переложить ответственность за свою внутреннюю борьбу на другого человека и как бы освободиться от нее, хотят быть освобожденными от проблемы без того, чтобы взять за нее полную ответственность и подвижнически бороться. С этим для человека верующего связан вопрос о том, какая связь может быть между исповедью и покаянной жизнью с одной стороны, и психотерапией, в частности, психоанализом – с другой стороны»[131].
Из приведенных слов владыки Антония можно заключить, что одной из задач психолога–консультанта является доведение до сознания пациента различия между исповедью и рассказом (даже самым искренним и откровенным) о проблемах, а также раскаянием и покаянием.
В чем же состоит различие между раскаянием и покаянием? Согрешили перед Господом и апостол Петр, и Иуда Искариот, первый – своим троекратным отречением от Господа нашего Иисуса Христа (Мф. 26: 69–75; Мк. 14: 66–72; Лк. 22: 56–62; Ин. 18: 15–18, 25–27), второй – тем, что предал Его (Мф. 26: 14, 15, 16, 48, 49; Мк. 14: 10, 11, 44, 45; Лк. 22: 3–6, 47). Оба они раскаялись в со-деянном. Однако раскаяние Иуды Искариота привело его к самоубийству (Мф. 27: 3–8; Деян.1: 18, 19) – он так и не смог переступить через свою гордыню и принести покаяние перед Господом, а покаявшемуся Петру Иисус Хрис-тос повелел: «паси2 џвцы м (Ин. 21: 15–17).
Следовательно, из–за отсутствия покаяния гибнет человек (Лк. 13: 5). Тогда
со всей очевидностью становятся понятными призывы Иоанна Крестителя к покаянию (Мф. 3: 2, 8; Лк. 3: 8), суть его крещения в воде – в покаяние для прощения грехов (Мф. 3: 11; Мк. 1: 4; Лк. 3: 3), и первая тема проповеди Господа нашего Иисуса Христа – тема покаяния (Мф. 4: 17; Мк. 1: 15).
Но каким образом приносить покаяние? Священное Писание дает нам однозначный ответ – в молитвенном обращении к Господу и яркий пример такого молитвенного покаяния явлен нам благоразумным разбойником (Лк. 23: 42).
В покаянии протоирей Владислав Свешников выделяет:
§ искание милости Божией;
§ понимание своего преступления, вины и некой неизбежности нечистой жизни;
§ стремление очиститься от греховного прошлого и получить сверхъестественные силы на будущее;
§ обещание приложить старания, чтобы не грешить впредь;
§ ощущение обновления.
Именно эту логику покаяния и Евангельского откровения психологу–кон-сультанту необходимо донести до сознания пациента, до самых сокровенных глубин его сердца. Общение психолога–консультанта и пациента должно привести последнего к раскаянию, но не переходить этого рубежа – покаяние Господу пациентом будет принесено в самом Таинстве Покаяния на исповеди у священника. Это сложная задача, но она решается, если психолог–консультант придерживается партнерских, равноправных отношений с пациентом, не занимает позиции священника – пастыря.
В первом параграфе главы I нами был сделан вывод о том, что христианин должен развивать в себе умение с кротостью наставлять братьев и сестер по вере, оказывать на них позитивное влияние, при необходимости, проявлять такие личные качества как умение вразумлять, укреплять и указывать. Эти личные качества с одинаковой степенью значимости можно отнести и к психологической характеристике пастыря, и к психологической характеристике психолога–консультанта.
В качестве предмета для оказания позитивного влияния свт. Феофан Затвор-ник определяет волю человека: «Бедная воля наша! Ей нужны правила, коих часто не знает; нужны побуждения, кои часто выпадают из мысли; нужно руководство, ибо часто не знает, как начать дело»[132].
Думается, что в приведенных словах святителя и кроется разграничительная черта между действиями пастыря и психотерапевта по отношению к воле человека. Так, апостол Павел в своих пастырских посланиях одну из задач пастыря определяет как занятие наставлением и учением (1 Тим. 4: 13; Тит. 1: 9), которое может привести «проти6вныz» к покаянию, а через него и к познанию истины (2 Тим. 2: 25) – суть правила и побуждения. При этом апостол подчеркивает, что увещевание и обличение необходимо проводить «со всsкимъ повелёніемъ» (Тит. 2: 15) – суть руководство. Из приведенных слов апостола Павла можно заключить, что из позитивного влияния одного христианина на волю другого христианина: доведения до него нужных правил, необходимых побуждений, собственно руководства, именно последнее, т.е. руководство, является прерогативой священника, а не психолога–консультанта – только пастырь может вести пасомого к Богу. Деятельность же психотерапевта по отношению к воле пациента должна ограничиваться исключительно доведением христианских правил и норм, которых не знает пациент, побуждением его к тому, на что мысли пациента в данный момент не направлены – к осознанию своей греховности и к покаянию.
Душа, как мы уже говорили, находится в поле зрения и пастыря, и психотерапевта. Объектом приложения усилий пастыря является личность человека. Однако, как мы уже говорили в первом параграфе главы I, личность не имеет своего определения, она может быть только охарактеризована нами с различных сторон своего проявления. Кроме того, как замечает В.Н. Лосский, невозможно разграничить свойства человека, относящиеся только к его личности или только к его природе. Отсюда можно сделать вывод о том, что в рассматриваемом нами контексте природу человека в чистом виде невозможно отнести к предмету исследования. Следовательно, можно говорить о взаимопересечении объектно–предметных связей, а при их рассмотрении через призму трихотомического подхода к составу естества человеческого объект (предмет) изучения можно определить как взаимопроникающее и сходящееся в одном нераздельном лице сочетание трех сил: познающей, желающей, чувствующей, и трех частей: духа, души, тела.
Таким образом, душа пасомого находится в поле зрения священника во взаимопроникающей и неразрывной связи с другими частями человеческой природы: духом и телом, со всеми действующими в ней силами естества человеческого.
В основе деятельности православного психолога–консультанта лежат психо-логические знания, которые, как мы отмечали выше, могут быть рассмотрены в трех направлениях:
1. Как знания, способствующие более обстоятельному изучению святоотечес-кой аскетики.
2. Как знания о проявлениях души в материальном мире.
3. Как базисные знания для психотерапии.
Первое направление. Психологические знания соотносятся с аскетикой, по образному сравнению иерея Вадима Коржевского, как анатомия с физиологией: «В новой человеческой жизни во Христе есть тоже своя анатомия (психология) и физиология (аскетика), есть свой сложный особый процесс питания, роста и жизни»[133].
В широком смысле слова объектом аскетики является сам человек, а предметом – дух, но дух не как самодостаточная часть человеческой природы, а в логике его взаимопроникающих связей с душой и телом. В узком смысле предмет святоотеческой аскетики мы можем определить как дух, предметом действия которого являются душа и тело. В обоих вариантах системообразующим фактором является не раздробленность логического анализа, но живая постоянная взаимосвязь между частями человеческого естества в динамике действия познавательных, деятельных и чувствующих сил.
Объектом психологии как вводного курса в святоотеческую аскетику яв-ляется естество человеческое, а ее предметом – части и силы человеческого «я».
Таким образом, применяемые психологом–консультантом психологические знания в аспекте их пропедевтической направленности должны базироваться на знаниях об устройстве и действии частей и сил человеческой природы, на которых собственно и строится техника правильного подвижничества. К сожалению, до настоящего времени подобные психологические знания так и не оформились в самостоятельное направление в психологической науке и слова свт. Феофана Затворника: «Самым пригодным пособием для начертания нра-воучения христианского могла бы служить христианская Психология. За неи-мением ее приходилось довольствоваться своими о душевных явления понятиями, при указаниях отцов подвижников»[134] продолжают быть актуальными и в реалиях сегодняшнего дня.
Второе направление. Объектом исследования является сама душа человека, а предметом – ее проявления в материальном мире, т.е. психические функции и процессы, а также мышление, память, внимание, мотивы и т.д., которые можно изучать, используя методы классической психологии. Если в первом направлении деятельность священника ориентирована на динамические изменения в состоянии души пасомого, а в работе психотерапевта главным было (на основе знания об устройстве и действии частей и сил человеческого естества) понять истоки проблемы у пациента, то во втором случае психолог–консультант «меняется местами» с пастырем, т.е. священник только учитывает психические проявления своего пасомого, а психотерапевт непосредственно с ними работает – проводит, как выражается протоирей Владислав Свешников, корректировку некоторого психологического фона.
Третье направление. Прежде, чем определять объект и предмет нашего ис-
следования, видимо, все же необходимо как–то развести понятие «психологиче-
ское консультирование» от понятия «психотерапия». Психологическое косуль-тирование, по мнению Ф.Е. Василюка, исходит из идеи самотождественности личности, а психотерапия – из идеи ее метаморфозы: «В результате консультирования должна измениться деятельность клиента, его отношения, ситуация, учеба, карьера, выбор и пр., чтобы ему, остающемуся самим собой, стало лучше. Психотерапия живет другой установкой – должен измениться сам человек, метаморфозы должны произойти в его личностном ядре»[135]. Следовательно, и для психологии и для психотерапии объектом является душа человека, предметы же влияния у психологического консультирования и у психотерапии разные. Предметом психологического консультирования являются трудности в осуществлении той или иной деятельности человека (консультирование родителей по вопросам воспитания, консультирование старшеклассников по вопросу выбора профессии и т.п.). Предметом психотерапии являются душевные состояния. И в том и в другом случае указанные предметы не находятся в центре пастырской деятельности священника, но непосредственно относятся к практике оказания психологической помощи пациентам. Таким образом, содержание взаимодействия психолога–консультанта с пациентом в соотнесении вероятных изменений в системе отношений у пациента можно представить в виде таблицы, см. табл. 2.1.
Таблица 2.1
Стадии оказания психологической помощи и содержание ее результатов
n/n |
СтадиИ |
РЕЗУЛЬТАТ |
|
1 |
Установление контакта |
Взаимопонимание‚ взаимное принятие |
|
2 |
Формулирование первоначального запроса |
Формулировка проблемы и принятие запроса |
|
3 |
Ориентировка в проблеме |
Осмысление проблемы как состояния взаимоотношений с Богом |
|
4 |
Совместный труд |
Готовность к принятию воли Божией о себе и выработка конкретных решений |
|
5 |
Возможные изменения и их развитие |
Готовность к покаянию, борьбе со страстями‚ построению христианских отношений с ближними |
Некоторые выводы.
1. Православная Церковь не рассматривает прикладную деятельность научной психологии как греховную, богопротивную, но рекомендует ограничивать ее, эту деятельность, внешней стороной души, обращенной к материальному миру, т.е. психикой как аппаратом отражения среды и взаимодействия с ней.
2. К причинам, способствовавшим возникновению в приходской практике РПЦ нового явления – оказания прихожанам психологической помощи православными психологами относятся:
§ отсутствие должного количества образованного священства;
§ недостаточная психологическая подготовка выпускников духовных уче-бных заведений;
§ влияние на сознание прихожан либеральных взглядов, в т.ч. и на пси-хоанализ, на психологическую поддержку;
§ стремление психотерапевтов, психологов, принявших православную веру, оказать посильную помощь людям, нуждающимся, по их мнению, в психологической помощи.
3. В своей деятельности пастырь и психолог–консультант используют психологические знания, которые дифференцируются как:
§ знания, способствующие более обстоятельному изучению святоотечес-кой аскетики;
§ знания о психике как проявлениях души в материальном мире;
§ базисные знания для психотерапии.
4. Применение в пастырской деятельности молодыми священниками психоло-гических знаний позволит им:
Во–первых. Более эффективно окормлять свою паству и особенно тех пасомых, кому «бhсте трeбующе млекA, ґ не крёпкіz пи1щи» (Евр. 5: 12).
Во–вторых:
§ самим более полно и на основе осмысленных с православной точки зрения современных психологических знаний о проекциях действия души в материальном мире вникнуть в глубины аскетического опыта святых отцов Церкви;
§ скорректировать свой понятийный аппарат, сделать его более доходчивым и понятным для различных категорий пасомых, в целом уподобить свои действия поведению ап. Павла с обращаемыми в веру Христову (1 Кор. 9: 20–22).
В–третьих. При реализации задач пастырского душепопечения более адекватно оценивать проблемы, возникающие у пасомых на душевно–телес-ном уровне, а, следовательно, и предлагать наиболее эффективные пути решения возникающих у прихожан проблем, научаясь четче определять зоны ответственности священника, психиатра и психолога–консультанта.
5. Основная задача психолога–консультанта – суть подготовить, подвести страждущего к покаянию через осознание им психологических, страстных механизмов возникшей проблемы (болезни), При этом их общение не должно переходить рубежа раскаяния пациента – пациент не должен считать, что он уже принес покаяние на приеме у психолога–консультанта.
6. Из трех слагаемых действий позитивного влияния одного христианина на волю другого христианина: доведения до него нужных правил, оказания необходимых побуждений и руководства, именно последнее – руководство является прерогативой священника, а не психолога–консультанта. Деятельность психотерапевта по отношению к воле пациента должна ограничиваться доведением до пациента христианских правил и норм, которых он не знает, и побуждением его к осознанию своей греховности и стремлению к покаянию.
7. Особенности применения психологических знаний священником и психологом–консультантом состоят в том, что:
§ психологические знания, рассматриваемые как пропедевтические по отношению к аскетике необходимы:
□ священнику в случаях, когда его деятельность непосредственно орие-нтирована на динамические изменения в состоянии души пасомого;
□ психологу–консультанту для понимания устройства и действия частей и сил человеческого естества, особенно на этапе диагностики истоков проблем у пациента;
§ психологические знания о психике как проявлениях души в материальном мире используются:
□ священником как дополнительные;
□ психологом–консультантом как базисные;
§ психотерапевтические знания применяются:
□ священником для определения целесообразности направления пасомого к психологу–консультанту или психотерапевту;
□ психологом–консультантом при консультировании клиентов по вопросам разрешения возникших у них жизненных трудностей (например, консультирование родителей, старшеклассников и т.п.).
2.2. Краткая характеристика тестовых методик изучения индивидуально–
психологических особенностей человека
К основным методам изучения индивидуально–психологических особенностей человека в психологии традиционно относятся: наблюдение, беседу, анализ биографических данных, обобщение независимых характеристик, тестирование. Далее по тексту мы будем понимать, что речь идет об изучении психических явлений как отражении действий души в материальном мире. К наиболее продуктивным, если есть неограниченные временные рамки для наблюдения, относится сам метод наблюдения. Однако не всегда целесообразно тратить одну жизнь, чтобы детально изучить другую. Тем не менее, комплексное использование аналитических методов (контент–анализ, анализ биографических данных и т.п.) позволяют получать достаточно разноплановую психологическую характеристику человека (см. прил. 2).
Особое место среди указанных методов занимают т.н. личностные тесты, которые интегрируют в себе как положительные, так и, увы, отрицательные стороны применяемых в психометрии методов описания личности. Число личностных тестов уже приблизилось к нескольким сотням[136], среди которых наиболее многочисленные группы составляют личностные опросники и проективные методики. При разработке личностных опросников различия в подходах проявляются в формулировке, составе, отборе и группировке заданий. Среди используемых большая часть опросников основана на одном или нескольких из 4–х методов:
1. Валидность по содержанию.
Собственно валидность теста – суть понятие, указывающее нам, что именно тест измеряет и насколько хорошо он это делает. Валидность по содержанию в сущности означает систематическую проверку содержания теста с тем, чтобы установить, соответствует ли оно репрезентативной выборке измеряемой области поведения. Однако, несмотря на частичное использование таких эмпирических проверок, валидность по содержанию опирается в основном на буквальное (верное) понимание заданий опросника. Ответ на каждый вопрос рассматривается как указатель действительного наличия или отсутствия конкретной проблемы, мнения или поведения, описанного в задании. В качестве примера можно привести опросник, предназначенный главным образом для идентификации проблем при групповом обсуждении или индивидуальном консультировании «Сheck list of problems» R.L. Mooney.
2. Оценка с помощью эмпирического критерия.
Суть подхода – разработка ключевых показателей по отношению к внешнему критерию. При оценке по эмпирическому критерию ответы трактуются как диагностические или симптоматические критерии поведения, с которым выявлена их связь. Известным примером использования при разработке личностных тестов критериальной оценки является «Minnesota Multiphasic Personality Inventory» (MMPI). MMPI не только один из наиболее часто применяемых личностных опросников, но и сам служит источником многочисленных исследований.
На сегодняшний день по MMPI опубликовано свыше 3500 работ[137].
3. Факторный анализ.
Факторный анализ позволяет сгруппировать задания личностных опросников в относительно однородные и независимые объединения. Такая группировка могла бы облегчить исследования валидности относительно эмпирического критерия. Она также могла бы привести к более эффективному сочетанию показателей для прогнозирования конкретного критерия. Желательными задачами построения теста являются однородность и несмешанность факторов, но они не заменяют эмпирической валидности. В качестве примера подобного теста можно привести «Sixteen personality–factor–questionnaire» (16–PF) R. Cattell. При этом если 16–PF является ярким примером использования теории черт при изучении личности человека (от частного к общему), то приведенный выше MMPI отражает типологический подход (от общего к частному).
4. Теории личности.
Разработка теорий личности в психологической науке обычно связана с обстоятельствами клинического характера. Объем экспериментальных проверок, которым эти теории подвергались, для разных теоретических систем неодинаковы. Однако независимо от степени объективной проверки ряд личностных тестов строился в соответствии с той или иной теорией личности. К наиболее поздним из известных тестов, построенных по этому методу, можно отнести «Personality Research Form» (PRF). В основе PRF лежит теория личности Х. Murray, который в логике персонологического подхода выделил и сгруп-пировал перечень потребностей по следующим направлениям: потребности в достижении, уважении, общении, порядке, в привлечении к себе внимания, независимости, защите, содействии, внутреннем анализе, помощи, доминировании, унижении, заботе, изменении, терпении, в индивиде другого пола, агрессии, игре[138].
Необходимо также отметить, что согласно проведенным H.D. Hase и L.R. Goldberg исследованиям шкалы личностных опросников, построенных по любому из 4–х описанных методов имеют примерно одинаковую эффективность[139], а по проведенному D.N. Jackson анализу существующая тенденция к комплексному подходу является совершено новым этапом, ступенью в развитии стратегии создания тестов[140].
Особенно заметную роль личностные теории, разработанные для объяснения клинических случаев, сыграли в создании проективных методик.
Тесты, реализующие проективные методики, ставят перед тестируемым какую–либо неструктурированную, весьма «расплывчатую» задачу, которая допускает неограниченное количество потенциально возможных решений, ни одно из которых не может быть рассмотрено как только верное или как только не верное. Сама тестовая задача формулируется нечетко, с использованием кратких инструкций и ограничений общего характера. Это побуждает тестируемого проявлять максимум фантазии при решении поставленной задачи.
Основная гипотеза таких тестов состоит в том, что способ решения тестируемым подобных задач должен отражать разнообразные фундаментальные характеристики его психики. Предполагается, что поставленная «нечеткая» задача побуждает испытуемого к каким–либо характерным для него действиям или мыслительным процессам, которые являются индивидуальными для него и на основе которых можно судить о разнообразных качествах испытуемого.
В психологической науке считается, что подобные тесты выявляют так же скрытые или неосознанные стороны характера личности. Более того, чем менее структурирована и формализована тестовая задача, тем менее вероятно, что у тестируемого возникнет какая–либо защитная реакция на нее, в результате которой он попытается избежать тестирования или каким–либо способом привести результаты тестирования к желаемому виду.
Вероятно, к проективным методикам следует отнести и тесты–наблюдения, которые позволяют выявить различные черты характера испытуемого исходя из разнообразной информации о нем, которая на первый взгляд может показаться малозначимой. При этом нет никакой необходимости ставить перед испытуемым какие–либо задачи – достаточно просто поинтересоваться, как он обычно одевается, какие часы носит, какие вещи находятся в его сумке и т.п.
К одной из самых популярных проективных методик можно отнести методику, связанную с использованием чернильного пятна H. Rorschach. Однако M.R. Goldfried, G. Stricker, I.R. Weiner пришли к выводу о том, что данная методика может наиболее продуктивно применяться только тогда, когда используется как «непосредственная мера когнитивного стиля и перцептивной организации» или в виде структурированного интервью проводимого квалифицированным клиницистом. Они предупреждают, что получаемый результат будет неудовлетворительным, если использовать методику для выявления продуктивности фантазии в связи с психоаналитическими или другими теоретическими истолкованиями[141]. Думается, что это замечание нужно учесть психологу–консультанту при решении им вопроса о выборе инструментария для тестирования.
Литература по проективным методикам достаточна обширна. Так, число работ по отдельным тестам приближается к 4000[142]. Однако подавляющее большинство этих работ были написаны, увы, не нашими соотечественниками.
К сожалению печально известное Постановление ЦК ВКП(б) «О педологических извращения в системе наркомпросов» от 4 июля 1936 года на долгие годы запретило в нашей стране психодиагностику, применения тестовых методов в сфере образования, профотбора и профориентации. Официально запрет на применение тестов до 1991 года так и не был снят. Его отменила сама жизнь. Об определенной специфичности развития научной психологии в нашей стране говорит и тот факт, что только в 1966 году отделение психологии при философском факультете Московского государственного университета (МГУ) было преобразовано в факультет психологии МГУ.
Тем не менее, отечественная
психологическая мысль, начиная с 70–х годов ХХ века, вновь достаточно активно
стала обращать внимание на психологическое тестирование. На первом этапе, этапе
осмысления западного психометрического опыта, основное внимание было уделено
математико–статистической и психолого–аналитической работе по адаптации, прежде
всего многомерных личностных опросников. Так, в 1976 году коллективом Ф.Б.
Березина была проведена работа по определению взаимосвязи с ролевантным внешним
критерием теста MMPI
для его сокращенной модифицированной версии. В 1971, 1985 и
О начале процесса осознания руководством министерств и ведомств важности внедрения в практическую деятельность тестовых методик свидетельствует факт создания в 1987 году Центральной научно–исследовательской лаборатории психофизиологического отбора кадров (ЦНИЛ ПФОК) КГБ СССР с основными задачами:
§ создание единой ведомственной системы профессионального психофизиологического отбора кадров;
§ разработка и внедрение в практику новых методов и средств психофизиоло-гического отбора кадров;
§ разработка методов выявления предрасположенности к алкоголизму, наркомании, сексуальным расстройствам и функциональным, трудно–диагности-руемым психоневрологическим заболеваниям;
§ координация работы исследований по вопросам психофизиологического отбора;
§ подготовка и переподготовка специалистов, осуществляющих профессиональный психофизиологический отбор.
К сожалению, основная деятельность этой и других подобных организаций была сведена к работе по адаптации западных методик, крайне мало уделялось внимания разработке перспективных отечественных технологий оценки индивидуально–психологических особенностей человека. Так, ЦНИЛ ПФОК КГБ СССР принимала участие в разработке специальной программы «Тест» в разных модификациях которой было от 10 до 12 не всегда даже формально адаптированных западных тестовых методик. В рамках министерства гражданской авиации предлагалось использовать пакет из трех методик: адаптированный Ф.Б. Березиным, М.П. Мирошниковым и Р.В. Рожанец вариант теста MMPI и двух неадаптированных тестовых методик: 16–PF и Raven Progressive Matrices.
Несмотря на определенные усилия отечественной научной психологии в адаптации западных тестов, все же необходимо в качестве резюмирующего суждения по параграфу сделать несколько замечаний, направленных на ограничение применения подобных методик в практической деятельности психологов–консультантов. Эти ограничения, на наш взгляд, обусловлены следующими факторами:
A. Наличие культурологических особенностей. Тестовая методика всегда разрабатывается в той культурной среде, в которой она в дальнейшем плани-руется к использованию.
B. Трудности лингвистического порядка. Крайне затруднительно в переводном варианте достаточно короткого тестового вопроса передать его сущностное содержание, главную смысловую нагрузку. Попытки дословного перевода также, по нашему мнению, обречены на неудачу. Так, дословный перевод с английского на русский язык поговорки аналогичной русской – дождь льет как из ведра, звучит примерно так – как собаки и кошки падают с неба.
C. Наличие в западном, особенно американском обществе развитой системы его стратификации. Практическое большинство западных тестовых методик имеют для каждого страта общества свои поправочные коэффициенты, да и сами методики являются корпоративной тайной и достаточно далеки от своих публикуемых в печати т.н. аналогов.
D. Методики разрабатываются для конкретных целей и их использование «не по назначению» вероятнее всего приводит к уменьшению коэффициента валидности. Последнее замечание имеет принципиально важное значение. Так, если даже клинический тест используется для анализа успешности какой–либо деятельности при профессиональном отборе, то нет необходимос-ти прогнозировать критериальное выполнение в индивидуальных случаях, но требуется только определить, кто из испытуемых превзойдет некий минимальный стандарт выполнения или нормативный показатель критерия. Однако если мы прибегаем к помощи теста в процессе индивидуального психологического консультирования, то проблемы указанные в п.п. А – С встанут перед нами во всей своей полноте, а полученный результат, вероятно, заставит нас усомниться в правильности принятого решения – использования западной тестовой методики психологом–консультантом.
Некоторые выводы.
1. Использование конкретных западных адаптированных тестовых методик в процессе работы психолога–консультанта целесообразно только при его достаточно большом опыте работы с данными методиками (от нескольких лет).
2. Результаты тестирования по западным адаптированным тестовым методикам должны использоваться психологом–консультантом только как вспомогательные данные, если можно так выразиться – как дополнительная мерная линейка, но не более того.
Некоторые теоретические подходы к разработке методики оценки делового потенциала
Методика оценки делового потенциала, практические аспекты применения которой мы планируем к детальному рассмотрению в главе III, была разработана нами в первой половине 90–х годов ХХ века. Первоначально ее рабочим названием было «Комплект для изучения индивидуально–психологической пригодности человека к видам деятельности с доминантой функций общения». Именно под этим наименованием методика упоминалась в научных работах по закрытой психологической проблематике. Само описание разработанной методики, изложенное в системе принципов, принятых Американской Психологической Ассоциацией, приведено в прил. 3, а используемый в ней вопросник – в прил. 4.
Основным побудительным мотивом к разработке данной методики явилось желание автора создать специализированную, критериально–ориентированную методику, свободную от недостатков использования теории черт и типологического подхода к изучению свойств психики человека.
При разработке методики использовались все 4 метода, описанных в предыдущем параграфе. В качестве же базовой модели для изучения свойств психики человека была выбрана саморазвивающаяся динамическая модель, предложенная Ю.С. Сыровецким (см. второй параграф главы I), графическое изображение которой представлено на рис. 2.1.
Для исключения двоякости в толковании вопросов вопросник был составлен в терминах наблюдаемого поведения, а само ранжирование вопросов осуществлено в системе отношений: отношение к себе, к окружающим, к делу, к социа-льным и материальным условиям своего бытия (то, что в советской психологии определялось как характер).
На стадии разработки методики прикладные психологические исследования проводились в двух направлениях: а) анализировалось качество действий, наиболее часто совершаемых людьми в сфере общения; б) исследовались личностные профили с позиции эффективности выполнения человекам ряда функциональных задач, решаемых им в сфере общения.
Эмпирическим путем было установлено, что именно при трехкластерном делении групп действий системообразующим является действие «умение оказывать влияние на объект». Этот вывод также был подтвержден и результатами факторного анализа. С общепсихологической точки зрения данный феномен, вероятно, можно объяснить способностью человека полностью задействовать свои индивидуально–психологические особенности в процессе общения. С нетрадиционной точки зрения – как реализация трехмодального принципа, т.е. одновременного «включения» трех основных систем восприятия: зрения, слуха и ощущения.
|
аффективная (эмоции) |
|
апперцептивная (опыт) |
|
интенциональная (направленность) |
|
мнемическая (память) |
|
менталистская (мышление) |
|
генеративная (воля) |
|
динамическая (темперамент) |
|
перцептивная (восприятие) |
|
деятельность общение поведение |
Рис. 2.1. Саморегулирующаяся динамическая модель индивидуально–
психологических особенностей человека, предложенная
Ю.С. Сыровецким
Сопоставительный анализ частоты и качества совершаемых действий при их кластерном делении позволил также выделить группу действий в кластере с доминантой вербального общения, качество выполнения которых не находится в прямой зависимости от частоты их повторения. К этим действия в первую очередь относятся:
§ поддержание эпизодических отношений;
§ поддержание дружеских отношений на основе общности жизненных целей;
§ поддержание приятельских отношений на основе взаимосвязи текущих интересов;
§ управление своими психическими состояниями в стрессовой ситуации;
§ самостоятельное создание и использование условий для эффективного общения;
§ преодоление психологических барьеров.
Видимо, изменение характера успешности выполнения данных действий в направлении повышения их эффективности и, прежде всего, за счет частоты их проявления, позволяет человеку с большей успешностью реализовывать свои способности по невербальному общению.
При проведении факторного анализа величины корреляций действий внутри факторов и значения нагруженности действиями самих факторов дали основание полагать, что количество вопросов в вопроснике по качеству действий может быть сведено к 6–ти:
§ получение информации путем постановки непрямых вопросов;
§ самостоятельная оценка информации в процессе ее получения;
§ возбуждение у партнера нужных эмоциональных переживаний на основе вербального общения;
§ возбуждение у партнера нужных эмоциональных переживаний на основе невербального общения;
§ оказание влияния на партнера на основе вербального общения;
§ оказание влияния на партнера на основе невербального общения.
Ответы же на первые же два вопроса всегда должны иметь высокие оценки, если человек умеет эффективно влиять на ситуацию или конкретное лицо.
При проведении факторного анализа личностных профилей человека «замеряемых» через систему отношений исследовался характер «скопления» переменных вдоль осей отсчета, в т.ч. и по неортогональным осям. Полученные результаты подтвердили определенную теоретическую обоснованность предложенной Ю.С. Сыровецким модели и принципиальную возможность изучения использованных в ней свойств психики через систему отношений. В ходе изучения характера взаимодействия свойств психики через призму внешних прояв-лений в системе отношений (оценка производится только внешним наблюдателем) были получены результаты, схематично изображенные на рис. 2.2.
|
направленность 0.77 опыт 0.73 |
|
|||
|
|
|
|
|
Рис. 2.2. Взаимосвязь свойств психики, замеренных в системе
отношений по их внешнему проявлению,
в общепсихологической интерпретации
При этом математически была установлена высокая степень корреляции между характеристиками: «направленность» и «опыт», «память» и «мышление», «восприятие» и «динамика», которые сами по себе уже имели высокие факторные нагруженности (выше 0.6). Кроме того, отдельно, как бы особняком, выделяется блок «эмоции» имеющий факторную нагруженность 0.78.
Однако при проведении факторного анализа личностных профилей, полученных с помощью ответов самих респондентов, характер взаимодействия свойств психики, замеренных с помощью системы отношений, несколько изменился. Его результаты приведены на рис. 2.3. Для более четких психологических интерпретаций полученных результатов, на наш взгляд, необходимо ответить на следующие вопросы: какие механизмы участвовали в действии? какова его динамика? в чем смысл и цель действия? Ответы на первый вопрос связаны со способностями, на второй – с темпераментом, на третий – с мотивацией, т.е. с теми понятиями, с помощью которых в классической психологии описываются психические проявления личности.
|
0,74 |
|
динамика 0.70 направленность 0.67 |
|
|
||||
|
|
|||
|
|
|
|||||||||||||
|
|||||||||||||
Рис. 2.3. Взаимосвязь свойств психики, замеренных в системе
отношений по их сущностной составляющей,
в общепсихологической интерпретации
В нашем рассмотрении отсутствуют такие характеристики психики как память и аффективные свойства, использованные Ю.С. Сыровецким в своей модели. При проведении факторного анализа по данным характеристикам нами были получены крайне низкие значения их факторных нагруженностей. Следовательно, можно предположить, что изучение через призму системы отношений указанных свойств психики во взаимодействии с ее другими свойствами, видимо, не целесообразно.
Некоторые выводы.
1. При изучении характера проявлений свойств психики использование вопросников, построенных в логике системы отношений позволяет получать достаточно высокую прогностическую оценку деятельности человека в сфере общения.
2. Системообразующим признаком в разделении респондентов по различным кластером действий является их умение оказывать вербальное или невербальное влияние на партнеров по общению.
ГЛАВА III. Некоторые аспекты практической применимости тестовой Методики
оценки делового потенциала человека
3.1. Характеристика индивидуально–психологических особенностей
человека, использованных в методике оценки делового потенциала, в
логике взглядов святителя Феофана Затворника на взаимодействие
сил и частей человеческой природы
«В каждой личности, – указывает архимандрит Киприан (Керн), – дейст-вуют, по психологической терминологии: фенотип, биотип и генотип. Человек поэтому представляется как некий запутанный узел, как некая сложная ткань, сотканная из многих и часто противоречивых данных, которые и не позволяют делать поспешные и упрощенные обобщения»[143]. Естественно, осознавая некоторую двоякость трактовок при прямом переносе психологической терминологии в христианскую антропологию, архимандрит Киприан понимает под фенотипом то, что человек представляет сам по себе – его личностное содержание, дарования, его так сказать «ипостасные особенности», под биотипом – проявление результатов социального воздействия на человека, под генотипом – власть наследственности, «голос крови и предков».
В светской психологической науке принято достаточно устоявшееся мнение о том, что:
§ общая психология изучает всю совокупность свойств человека, включая и биологически детерминированные, которые обусловливают социально значимое поведение и деятельность личности;
§ для социологии личность выступает в деиндивидуализированном, деперсонифицированном виде как представитель определенной социальной группы, как элемент общественной системы, как носитель той или иной социальной роли;
§ социальная психология рассматривает личность, прежде всего, в контексте всех разнообразных социальных связей и включенности в различные со-циальные группы как на макроуровне, так и на уровне малых групп.
Указанная дифференциация сфер интересов в изучении личности в секулярной психологии, естественно, носит довольно условный характер. По крайней мере, операциональной специализации наук это не мешает, а наоборот, может служить ярким примером, подтверждающим слова архимандрита Киприана о том, что «говорить о психологических или нравственных типах можно только очень осторожно и со многими оговорками»[144].
Для нас важно и другое следствие из сказанного о предметах исследования – это целесообразность использования в нашей работе понятийного аппарата, как социальной психологии, так и общепсихологической терминологии.
Ранее, в главе I, мы уже указывали на то, что исходя из взглядов святых отцов на природу человеческого «я», характер взаимодействия сил и частей человеческой природы может быть приблизительно описан только в рамках мно-гоуровневой системы, т.н. элементы которой имеют сложный характер обратных связей. Кроме того, мы сделали предварительный вывод и о том, что для описания психических проявлений личности возможно использование феноменологической части материалистической психологии и в особенности результатов, достигнутых в области описания личности через призму системы отношений.
Однако необходимо заметить, что для продуктивной сравнительной характеристики взглядов святых отцов Церкви, в т.ч. и свт. Феофана Затворника, на взаимодействие сил и частей человеческой природы с секулярным психологическим подходом к системе индивидуально–психологических особенностей человека, в т.ч. в логике психологии отношений, необходимо, чтобы последняя позволяла давать характеристики разных планов психики как многоуровневой системы, в т.ч. и разных порядков ее свойств.
Для уяснения этой возможности кратко остановимся на рассмотрении через
призму психологии отношений взглядов ряда отечественных психологов, внес-ших неоспоримый научный вклад в развитие секулярной психологии личности.
Основоположником отечественной, как и в принципе мировой психологии отношений, является А.Ф. Лазурский, по мнению которого, отношения есть си-стемообразующий фактор при описании личности.
В развитие идей А.Ф. Лазурского В.Н. Мясищев показал, что психологические отношения составляют системообразующее качество в описании свойств личности и «в наибольшей степени характеризуют личность каждого человека ... в действительности составляют ядро личности»[145]. По мнению В.Н. Мясищева в развитом виде отношения, представляют целостную систему индивидуальных, избирательных, сознательных связей с различными сторонами объективной действительности. При этом сама система отношений составляет сложнейшее многоуровневое динамическое образование, следовательно, исследуя отно-шения, можно понять познавательные, волевые, эмоциональные процессы, тем-перамент, способности и характер человека. Этот вывод для нас крайне важен, т.к. в рассматриваемой нами методике оценки делового потенциала индивидуа-льно–психологические особенности человека «замеряются» именно через систему отношений: к себе, к людям, к делу, к социальным и материальным условиям бытия.
Значительный вклад в развитие психологии отношений, в т.ч. и в области ее применения к разработке социально–психологических аспектов описания личности, внес Б.Ф. Ломов. По мнению Б.Ф. Ломова, направленность выступает как системообразующее свойство при оценке личности, определяющее ее психологический склад. Кроме того, ученый считает, что для раскрытия объективного основания психических свойств личности необходим анализ отношения в системе «индивид – общество», в качестве основания которой выступают общественные отношения.
Для нас особое значение имеют идеи Б.Ф. Ломова о субъективных отношениях, которые, по мнению Б.Ф. Ломова, являются интегральными свойствами
личности, «выступают в роли своего рода "костяка" субъективного мира личности»[146]. Эти отношения отражают то, как личность относится не только к другим людям, но и к труду, собственности, политическим событиям и т. п. Причем, отношения ко всем этим сферам действительности опосредуются именно системой отношений к людям.
Детальная и развернутая характеристика структуры психологического описания личности приведена в работе К. К. Платонова «Структура и развитие личности»[147]. Свою концепцию ученый назвал психологической концепцией динамической, функциональной структуры личности. Центральными в этой концепции являются такие понятия как личность, психологическая структура, динамическая структура, элементы структуры, подструктуры, иерархия подструктур, свойства личности, сознание, деятельность. К.К. Платонов выделил в описании личности четыре подструктуры.
Первая подструктура – это направленность личности. Она включает убеждения, мировоззрение, идеалы, стремления, интересы, желания и формируется подструктура, в процессе воспитания. Вторая подструктура – опыт. Ее составляющими являются привычки, умения, навыки, знания. Она формируется в процессе обучения. Третья подструктура – индивидуальные особенности отдельных психических процессов, ставших свойствами личности. Сюда относятся: воля, чувства, восприятие, мышление, ощущения, эмоции, память. Формируется эта подструктура, по мнению К.К. Платонова, упражнениями. Четвертая подструктура – биопсихические свойства. В нее входят: темперамент, половые, возрастные свойства. Формируется она, по мнению ученого, путем тренировки.
Как видно из описанных выше взглядов, доля социального снижается от первой к четвертой подструктуре. Соответственно, от четвертой к первой подструктуре возрастает значимость социальных и социально–психологических свойств личности.
При некоторой формальности логической привязанности разных процессов,
свойств и состояний к подструктурам личности, важной представляется мысль К.К. Платонова о том, что эти подструктуры нерядоположны, что они сами постоянно развиваются, и соотношение между ними также изменяется в процессе исторического развития человека и индивидуального развития личности.
Разработанные в школе Д.Н. Узнадзе идеи в области социально–психоло-гических проблем описания личности с позиций теории установки послужили для В.А. Ядова отправными моментами в созданной им диспозиционной концепции регуляции поведения личности. Характеристика иерархической системы диспозиций занимает центральное место в концепции В.А. Ядова. Он выделил четыре уровня этой иерархии. Эти уровни друг от друга отличаются разным составом условий деятельности, потребностей, установок и различным соотношением в них этих элементов. Диспозиционная система описания личности функционирует как целостное образование, в котором представлены разные элементы этой системы (когнитивный, эмоциональный и поведенческий) и разные ее уровни от фиксированных установок до ценностных ориентации. Она регулирует целесообразное целостное поведение личности.
По нашему мнению, прорывным моментом в развитии взглядов социальной психологии на проблему описания личности явилось внедрение комплексного подхода, сформулированного и реализованного Б.Г. Ананьевым, а также идеи системного подхода, сформулированного и развитого уже упоминавшимся выше Б.Ф. Ломовым.
Необходимость изучения и описания личности в системе социальных связей и отношений, по мнению Б.Г. Ананьева, обусловило то, что историческое, социологическое и социально–психологическое исследование личности состав-ляет единый и основной путь ее изучения, определяющий собственно психологическое исследование. Так, говоря о мировоззрении личности, ученый включал в нее всю «совокупность отношений личности к окружающему миру (природе, обществу, труду, другим людям, самому себе)».[148]
Важным для понимания разноплановости проявлений психики и индивидуа-
льно–психологических особенностей человека как многоуровневой системы представляется суждение Б.Г. Ананьева о том, что «структура личности строится по двум одновременно действующим принципам:
§ субординационному или иерархическому, при котором более сложные или более общие социальные свойства личности подчиняют себе более элементарные и частные социальные и психофизиологические свойства;
§ координационному, при котором взаимодействие осуществляется на паритетных началах, допускающих ряд степеней свободы для координируемых свойств, т. е. относительную автономию каждого из них»[149].
Логика системного подхода Б.Ф. Ломова базируется на использовании существующего в секулярной науке подразделения качеств на материально–стру-ктурные, функциональные и системные. Б.Ф. Ломов считает, что «в исследовании психического обнаруживаются не только функциональные характеристики, но и модус системного качества»[150]. С позиций системного подхода Б.Ф. Ломов определяет и некоторые требования научного анализа к изучаемому явлению:
§ необходимость рассмотрения этого явления как некоторой единицы системы, имеющей свои специфические закономерности;
§ характеристику явления как части своей видо–родовой макроструктуры, закономерностям которой оно подчиняется;
§ анализ явления в составе микросистем, в которые оно включено.
Таким образом, по мнению вышеуказанного автора, задача научного исследования заключается в раскрытии законов образовании целого, законов строения целого, законов развития целого, отношений системы с другими системами и подсистемами, взаимодействия системы с внешним миром.
Формулировка Б.Ф. Ломовым методологических требований системного подхода в психологии, данная им характеристика психики как системы, мно-гоуровневого ее строения, разных порядков ее свойств и многомерности психических явлений свидетельствует, наряду с мнениями А.Ф. Лазурского, В.Н. Мясищева, К.К. Платонова, Б.Г. Ананьева, В.А. Ядова, о том, что введенный и использованный данными учеными понятийный аппарат как в области общей, так и социальной психологии позволяет давать характеристики разных планов психики как многоуровневой системы, в т.ч. и разных порядков ее свойств. Следовательно, в рамках проводимого нами исследования этот понятийный аппарат может быть использован для проведения сравнительной характеристики взглядов свт. Феофана Затворника на взаимодействие сил и частей человеческой природы с секулярным психологическим подходом к системе индивидуально–психологических особенностей человека.
Важно также указать, что использованные при разработке методики оценки делового потенциала теоретические понятия секулярной психологии в процессе анализа результатов проведенного факторного и кластерного анализов полученных эмпирических данных о психических проявлениях личности, позволили сделать вывод о наличии факторов разного порядка в «замеряемых» индиви-дуально–психологических особенностях человека.
В контексте нашего исследования мы будем рассматривать только конечные результаты факторного анализа личностных профилей испытуемых, полученных на основе исследования восьми переменных величин, описывающих индивидуально-психологические особенности личности:
§ восприятие как социально–психологическое образование (восприятие);
§ социализированное мышление (мышление);
§ память как социально–мнемическое свойство (память);
§ интенциональную составляющую направленности (направленность);
§ аффективную, определяющую эмоции как социально–аффективные свойства (эмоции);
§ апперцептивную, включающую в себя знания, навыки, умения (опыт);
§ динамическую, рассматривающую темперамент как социально–динамичес-кое свойство (темперамент);
§ генеративную (воля).
При проведении факторного анализа результатов исследования индиви-дуально–психологических особенностей человека были составлены таблицы взаимных корреляций обобщенных экспериментальных данных. Полученные корреляционные матрицы приведены в табл. 3.1 – по внешнему проявлению свойств психики и в табл. 3.2 – по их сущностной составляющей.
Таблица 3.1
Матрица корреляций свойств психики по их по внешнему проявлению
|
Наименование подструктур |
Фактор №1 |
Фактор №2 |
Фактор №3 |
Фактор №4 |
Социально-перцептивная |
–.03149 |
.03426 |
.69347 |
–.12414 |
|
Ментальная |
.62534 |
.27833 |
.46361 |
.08984 |
|
Интенциональная |
-.39452 |
.77296 |
.07111 |
.16952 |
|
Генеративная |
.33154 |
.33095 |
.10508 |
–.62980 |
|
Апперцептивная |
.32780 |
.73484 |
.04194 |
–.06760 |
Аффективная |
.13473 |
.24263 |
.10012 |
.78035 |
|
Динамическая |
.17991 |
–.01598 |
.71332 |
.36098 |
|
Мнемическая |
.86110 |
–.07503 |
.18118 |
–.04067 |
Таблица 3.2
Матрица корреляций свойств психики по их сущностной составляющей
|
Наименование подструктур |
Фактор №1 |
Фактор №2 |
Фактор №3 |
|
Социально-перцептивная |
.42232 |
.69652 |
–.13448 |
|
Ментальная |
.32958 |
–.19671 |
.60506 |
|
Интенциональная |
.67031 |
.21458 |
–.28332 |
|
Генеративная |
–.06877 |
.50541 |
.77682 |
|
Апперцептивная |
–.24457 |
–.08936 |
.67819 |
|
Аффективная |
.54310 |
.03331 |
.13963 |
|
Динамическая |
.70208 |
–.28284 |
–.08742 |
|
Мнемическая |
.21033 |
–.80126 |
–.02045 |
В процессе факторного анализа при использовании неортогональных осей отсчета была выявлена определенная корреляция между факторами первого порядка, позволяющая выделить несколько факторов второго порядка, приведенных в табл. 3.3 – для внешнего проявления свойств психики и табл. 3.4 – для их сущностной составляющей.
Таблица 3.3
Корреляции между факторами первого и второго порядка
для внешнего проявления свойств психики
|
Факторы первого порядка |
Факторы второго порядка |
|||
Фактор №1 |
Фактор №2 |
Фактор №3 |
Фактор №4 |
|
Фактор №1 |
.84923 |
.51838 |
–.01914 |
–.09861 |
|
Фактор №2 |
.39670 |
–.63981 |
.65405 |
–.07406 |
|
Фактор №3 |
–.13709 |
.38433 |
.54228 |
.73446 |
|
Фактор №4 |
–.32039 |
.41738 |
.52706 |
–.66735 |
Таблица 3.4
Корреляции между факторами первого и второго порядка
для сущностной составляющей свойств психики
|
Факторы первого порядка |
Факторы второго порядка |
||
|
Фактор №1 |
Фактор №2 |
Фактор №3 |
|
|
Фактор №1 |
.72180 |
–.19756 |
–.66331 |
|
Фактор №2 |
.36582 |
.92247 |
.12335 |
|
Фактор №3 |
.58751 |
–.33169 |
–.73811 |
Судя по характеру весовой нагруженности факторов второго порядка факторами первого порядка целесообразно прибегнуть к логике многофакторной теории, т.к. «структура свойств, – по мнению A. Anastasi, – составляет ряд достаточно широких групповых факторов, каждый из которых может в различных тестах иметь различные веса»[151]. Кроме того, необходимо отметить, что в нашем случае невозможно использовать критерии простой структуры – каждая выявленная индивидуальная особенность должна быть нагружена как можно меньшим числом факторов, т.к. характер взаимодействия сил и частей человеческой природы являет собой многоуровневую систему со сложным соотношением обратных связей внутри нее самой. Последнее суждение легко может быть подтверждено даже при беглом рассмотрением факторных нагруженностей, приведенных в табл. 3.3 и 3.4.
Анализируя характер взаимных корреляций первичных факторов, представленных в табл. 3.1 – 3.4 и имеющих факторные нагруженности выше 0.6 мы можем с достаточной долей уверенности утверждать, что они образуют факторы второго порядка в следующем соотношении, приведенном на рис. 3.1 – для внешнего проявления свойств психики и на рис. 3.2 – для их сущностной составляющей.
|
F1 ФАКТОР ВТОРОГО ПОРЯДКА |
F3 ФАКТОР ВТОРОГО ПОРЯДКА |
|
F4 ФАКТОР ВТОРОГО ПОРЯДКА |
|||||||||||
|
f1 0.849 фактор первого порядка, состав: мышление 0.62 память 0.86 |
f2 0.654 фактор первого порядка, состав: опыт 0.73 направленность 0.77 |
f4 0.527 фактор первого порядка, состав: аффективные свойства 0.78 |
f3 0.542 f3 0.734 фактор первого порядка, состав: динамика 0.71 восприятие 0.69 |
|||||||||||
Рис. 3.1. Модель корреляций между факторами первого и второго порядка
для внешнего проявления свойств психики
|
F1 ФАКТОР ВТОРОГО ПОРЯДКА |
F2 ФАКТОР ВТОРОГО ПОРЯДКА |
|||||||
|
f1 0.849 фактор первого порядка, состав: динамика 0.70 направленность 0.67 |
f3 0.587 фактор первого порядка, состав: мышление 0.60 воля 0.77 опыт 0.67 |
f2 0.922 фактор первого порядка, состав: восприятие 0.69 |
Рис. 3.2. Модель корреляций между факторами первого и второго порядка
для сущностной составляющей свойств психики
Интерпретация полученных факторов второго порядка, как метко замечает A. Anastasi, «скорее требует психологической интуиции, нежели опыта статис-тического анализа»[152].
Естественным образом, не обладая достаточным опытом психологической интерпретации, мы остановимся только на внешнем уровне сравнения выявленных факторов второго порядка с теоретически обоснованными в отечественной секулярной психологической науке структурными образованиями, используемыми при описании индивидуально–психологических особенностей человека.
Таблица 3.5
Соответствие факторов второго порядка структурным образованиям
|
ФАКТОРЫ ВТОРОГО ПОРЯДКА |
Структурные образования |
||
|
для внешнего проявления свойств психики |
для сущностной составляющей свойств психики |
по А.Г. Ковалеву |
по К.К. Платонову |
|
F4 входит: динамика восприятие |
F1 входит: динамика направленность мышление воля опыт |
темперамент (структура природных свойств) |
биопсихические свойства (темперамент, половые, возрастные свойства) |
|
F3 входит: опыт направленность |
направленность (система потребностей, интересов, идеалов) |
направленность (убеждения, мировоззрение, идеалы, стремления, интересы, желания) |
|
|
F1 входит: мышление память F3 входит: опыт направленность F4 входит: динамика восприятие |
F1 входит: динамика направленность мышление воля опыт F2 входит: восприятие |
способности (система интел-лектуальных, волевых и эмоциональных свойств) |
свойства личности (воля, чувства, восп-риятие, мышление, ощущения, эмоции, память) |
|
опыт (привычки, умения, навыки, знания) |
В качестве базовых мы воспользуемся наиболее признанными в отечественной психологии взглядами А.Г. Ковалева и К.К. Платонова на характер составных элементов, описывающих проявления личности. Выбор указанных авторов обусловлен и тем обстоятельством, что заданная в качестве базовой при разработке методики оценки делового потенциала модель Ю.С. Сыровецкого (см. рис. 2.1, стр. 74) с трудом может быть использована нами для анализа в системе разнопорядковых факторов.
Полученные результаты сопоставительного анализа данных, указанных на рис. 3.1 и рис. 3.2, с характером структурных образований, предложенных А.Г. Ковалевым и К.К. Платоновым приведены в табл. 3.5.
При рассмотрении приведенных в табл. 3.5 данных не трудно заметить, что как для внешнего проявления свойств психики, так и для сущностной их составляющей интерпретация соотношения факторов второго порядка в целом соответствует логике подходов, предложенных А.Г. Ковалевым и К.К. Платоновым для описания структурных образований индивидуально–психологичес-ких особенностей человека.
Следовательно, мы можем воспользоваться понятийным аппаратом социаль-ной и общей секулярной психологии для характеристики выявленных нами фа-кторов первого и второго порядков при проведении их сопоставительного ана-лиза с системой сил и частей человеческой природы, которая схематично была представлена нами в табл. 1.1 (см. стр. 37).
3.1.1. Соотношение факторов первого и второго порядков с силами
естества человеческого, действующими на телесном и душевном уровнях
Перед началом сравнительного анализа нам необходимо принять во внимание два обстоятельства:
Во–первых. Мы, естественно, исключаем из рассмотрения распределение сил естества человеческого на уровне духа.
Во–вторых. Формально к факторам первого порядка мы можем отнести распределение сил естества человеческого на уровне тела, а на уровне души характеризовать их как факторы второго порядка. Однако, как сами силы естества человеческого (познавательные, деятельные и чувствующие), так и их проявления на телесном и душевном уровнях находятся в постоянном взаимодействии и, кроме того, что немаловажно, имеют между собой сложнейший характер обратных связей. Следовательно, с определенной долей допуска мы можем рассматривать проявления этих сил, в т.ч. и на разных их уровнях, как факторов второго порядка, находящихся на неравноположенных уровнях.
Исходя из перечисленных допущений, распределение выявленных нами фа-кторов первого и второго порядка можно представить в следующей логике изложения:
А. Для сущностной составляющей свойств психики.
Фактор второго порядка F1 содержательно наполняет собой силу деятельную в целом. Факторы же первого порядка f1 и f3, входящие в F1, могут использоваться нами при описании проявления сил деятельных на уровне тела и на уровне души соответственно.
Так, в фактор f1 с большой степенью нагруженности входят динамическая характеристика и интенциональная составляющая направленности как социаль-но–психологические образования. Выявляемые с их помощью индивидуально–психологические особенности человека по своей сути могут быть интерпретированы (рассмотрены) нами как побудительные характеристики пожеланий лю-дей, которые есть, по словам свт. Феофана Затворника: «склонения воли к тому или иному предмету, под видом приятного, по представлению чувств и воображения»[153].
Фактор f3 описывается нами такими социально–психологическими образованиями как социализированное мышление, апперцепция (опыт) и собственно воля, которая имеет наибольшую факторную нагруженность из включенных образований. Именно это обстоятельства позволяет нам интерпретировать фактор f3 как наиболее полно описывающий проявления силы деятельной на уровне души, т.е. воли, которой, по словам свт. Феофана Затворника: «принадлежит
устроение нашей земной временной жизни»[154].
Фактор второго порядка F2 содержательно наполняется только одним со-циально–психологическим образованием – восприятием, рассматриваемом нами на уровне социальной перцепции. По результатам проведенной психологической интерпретации мы относим данный фактор к опосредованному описанию как проявления силы познающей на телесном уровне – низших познавательных способностей и в первую очередь наблюдения и воображения, так и действующего на телесном уровне органа духовного восприятия – силы чувствующей, и в первую очередь переживаний, т.е. скрытых волнений или поражений сердца (affectus, от латинского afficio, feci, fectum – воздействовать, поражать). При этом мы рассматриваем фактор F2 как базовый первичный элемент, позволяющих производить отдельные оценочные суждения о характере сил, действующих на телесном уровне. Последнее суждение отнюдь не умаляет значения восприятия как социально–психологического образования, а наоборот подчеркивает его исключительное место в системе оценки характера взаимодействия индивидуально–психологических особенностей человека. Так, на пример, свт. Феофан Затворник отмечает, что «человек страстный все видит в радужном цвете, т.е. вещи представляются им не в их истинном виде, не так как они есть, а как приспособляются и соответствуют нашим чувствам и нашим страстям»[155].
Б. Для внешнего проявления свойств психики.
В отличии от сущностной характеристики проявления психических свойств, где нами было выявлено два фактора второго порядка, для системы внешнего проявления свойств психики установлены три фактора второго порядка (см. табл. 3.3 и рис. 3.1), имеющих нагруженности факторами первого порядка выше значения 0.6.
Фактор F4 по своей психологической интерпретации фактически совпадает с психологическим значением рассмотренного нами выше фактора F2 для сущностной составляющей свойств психики. При этом входящая в F4 динамическая характеристика как социально–психологическое образование только подчеркивает природный характер данного фактора. Говоря о важности динамической характеристики и ссылаясь на мнения святых отцов Церкви, иерей Вадим Коржевский указывает: «нет истинной жизни в той жизни, в которой не все силы пребывают в движении и не все потребности удовлетворяются»[156]. Таким образом, фактор F4 можно использовать в описании сил познавательных и чувствующих на их природном уровне.
Фактор F1 содержательно наполняется фактором первого порядка f1, который в свою очередь характеризуется социально–психологическими образованиями: социализированным мышлением и памятью как социально–мнемичес-ким свойством. Естественно, что F1 рассматривается нами как фактор, с помощью которого может быть охарактеризована познавательная сила на ее природно–душевном уровне.
В фактор F3 нами включены три фактора первого порядка: f2, f3 и f4. При этом только f2 имеет факторную нагруженность более 0.6 (см. рис. 3.1), а факторы f3 и f4 являют собой, по нашему мнению, яркий пример проявления взаимовлияния других сил естества человеческого на фактор F3.
Так фактор f4 содержательно входит и в F4, и в F3 с факторными нагрузками 0.734 и 0.542 соответственно и, кроме того, по своей содержательной составляющей подчеркивает телесный уровень интерпретации фактора F3.
Таким образом, исследуемый фактор F3 по своей психологической природе может быть использован нами для описания состояний низших пожеланий, т.е. сил деятельных на их телесном уровне.
Исходя из вышеизложенного схематичное и, подчеркиваем, приблизительное соотношение сил и частей человеческого естества с выявленными факторами первого и второго порядков как для системы описывающей внешние проявления свойств психики, так и для системы характеризующей сущностную сос-
тавляющую свойств психики приведено в табл. 3.6.
Таблица 3.6
Соотношение факторов первого и второго порядков с силами
естества человеческого на их телесно–душевном уровнях
для сущностной составляющей свойств психики |
|||||||||
ДУША |
рассудок |
F1 |
f3 |
воля |
чувства душевные |
||||
ТЕЛО |
F2 |
память, наблюдение |
f1 |
способности низших пожеланий |
F2 |
низшие чувственно –животные чувства |
|||
для внешнего проявления свойств психики |
|||||||||
ДУША |
F1 |
рассудок |
воля |
f4 |
чувства душевные |
||||
ТЕЛО |
F4 |
память, наблюдение |
F3 |
способности низших пожеланий |
F4 |
низшие чувственно –животные чувства |
|||
|
части силы |
СИЛЫ ПОЗНАВАТЕЛЬНЫЕ |
СИЛЫ ДЕЯТЕЛЬНЫЕ |
СЕРДЦЕ |
||||||
Из анализа представленных в табл. 3.6 данных следуют, как минимум, два принципиальных замечания.
Во–первых. Выявленные нами факторы первого и второго порядков имеют не строгое соответствие с характером проявлений сил естества человеческого на их телесно–душевном уровнях. Думается, что это объясняется, прежде всего, многогранностью проявлений самих индивидуально–психологических особенностей человека и возможностью рассмотрения этих особенностей под разными углами зрения исходя из потребностей и целей того или иного исследования, а уже потом, видимо в последнюю очередь, имеющей место систематической погрешностью при сборе и обработке первичной информации в процессе разработки методики оценки делового потенциала. Так в понятийном аппарате, используемом свт. Феофаном Затворником, нет непосредственной характеристики сути того социально–психологического явления, которое мы описываем как социальная перцепция. При этом мы, пользуясь секулярной психологической терминологией, в понятии социальной перцепции выделяем ряд особенностей
ее содержания:
§ целостное восприятие человеком не только предметов материального мира, но и т.н. социальных объектов;
§ восприятие социальных объектов характеризуется большой слитностью познавательных компонентов с эмоциональными (аффективными) компонентами и непосредственной зависимостью от мотивационно–смысловой струк-туры психики человека.
Уже одного последнего обстоятельства достаточно, чтобы мы могли с боль-шей долей объективности «расположить» восприятие как социально–психоло-гическое образование на телесном уровне проявления сил познавательных и чувствующих.
Во–вторых. Внешним признаком, позволяющим кардинально отличить группу факторов, описывающих сущностную составляющую свойств психики, от группы факторов, характеризующих свойства психики по их по внешнему проявлению, является описание первичным фактором f4 сил чувствующих на их телесно–душевном уровнях в системе, характеризующей именно внешние проя-вления свойств психики. Сам первичный фактор f4 включает в себя аффективные свойства с достаточно большой факторной нагруженностью равной 0.78, что позволяет интерпретировать его как эмоции в их общепсихологическом значении.
Как с позиции социально–психологического подхода, так и исходя из представлений секулярного общепсихологического плана такое явление как яркое проявление эмоциональной составляющей по внешнему проявлению свойств психики и фактическая низкая факторная нагруженность (см. табл. 3.2) в системе сущностной оценки свойств психики, на наш взгляд, не поддается какой–либо строгой научной интерпретации.
Однако, свт. Феофан Затворник, в частности, указывает, что «как умом человек хочет все собрать в себя, а волею себя выразить во вне, или известь наружу в делах богатство своего внутреннего стяжания, – сердце пребывает в себе и вращается внутри, не исходя. Видно, что оно лежит глубже тех сил деятельных и составляет для них как бы подкладку или основу»[157]. Следовательно, при оценке сущностных свойств психики силы чувствующие, менее всего самостоятельно отражаются в психических проявлениях личности. По крайней мере, явно «замерить» чувственные проявления в этой системе координат через систему отношений весьма, как мы видим, проблематично.
Опираясь на утверждение свт. Феофана Затворника о том, что «если центр существа человеческого есть сердце, то им он входит в связь со всем существующим. В этих двух отношениях и надобно определять разные состояния сердца, то – есть, как центра сил и как точки соприкосновения со всем сущим вне нас»[158], мы находим понимание того, что именно при оценке внешних проя-влений свойств психики возможно наиболее адекватное отслеживание внешним наблюдателем проявлений эмоциональной составляющей сил естества человеческого у оцениваемого.
Таким образом, приведенные утверждения о месте и значении сил чувствующих (сердца) и эмоций позволяют нам с достаточной долей уверенности утверждать, что как осуществленный факторный анализ выявленных через призму системы отношений некоторых аспектов проявлений индивидуально–психологических особенностей человека, так и собственно результаты первичной его психологической интерпретации вписываются в парадигму их нравственно–богословского осмысления.
3.1.2. Анализ социально–психологических образований в контексте их
соответствия силам естества человеческого на их
телесном и душевном уровнях
Рассмотрим теперь предметно выше выделенные нами восемь социально–психологических образований (см. стр. 84) в контексте их соответствия конкретным проявлениям сил естества человеческого на их природно–душевных
уровнях.
1. Восприятие как социально–психологическое образование.
Само понятие «восприятие» отсутствует в классических формулировках нравственного богословия. Однако если мы обратимся к рассмотрению психологического механизма процесса восприятия, то увидим, что вместе с процессами ощущения восприятие обеспечивает непосредственно–чувственную орие-нтировку в окружающем мире.
Будучи необходимым этапом познания, оно всегда в большей или меньшей степени связано с мышлением, памятью, вниманием, направляется мотивацией и имеет определенную аффективно–эмоциональную окраску. Акцентируем наше внимание только на следующих элементах – чувственной составляющей, памяти и внимании. Сама же чувственная ориентировка в окружающем мире в категориях нравственного богословия есть не что иное, как элемент описания низших чувственно–животных чувств (проявление сил чувствующих на телесном уровне), а ссылка на связь с памятью указывает на непосредственную связь восприятия с проявлением сил познающих на телесном уровне. Кроме того, логика психологического суждения, что внимание есть базовый элемент наблюдения, а само наблюдение состоит в преднамеренном, систематическом и целенаправленном восприятии психических явлений в широком смысле этого слова, приводит нас к мысли о том, что понятие «восприятие» как социально–психо-логическое образование может рассматриваться нами как рядоположеное с нра-вственно–богословским системным образованием «наблюдение – воображение – память». Последнее есть низшие познавательные способности, которые в трактовке свт. Феофана Затворника: «действуют почти совместно, и сделанное одною тотчас принимается другою. Что увидел глаз, образ того сейчас сни-мается воображением и слагается в память»[159]. Отсюда можно сделать вывод, что восприятие как социально–психологическое образование может быть использовано для более полной характеристики сил познавательных и чувствующих на их телесном уровнях.
2. Память как социально–мнемическое свойство.
«Сии две способности (память и воображение. – Ю.К.), – отмечает свт. Фео-фан Затворник, – принадлежат к числу рабочих сил, потому бывают как весь человек. Чем набита память и чем занято воображение у грешника? – Предметами греховными, питающими только страсти»[160]. Мы же остановимся на рассмотрении памяти только как вместилища для различных «предметов». Однако это не означает, что мы исключаем память из сложнейшей системы взаимодействия сил естества человеческого. В Священном Писании Ветхого и Нового Завета память упоминается 123 раза и в основном в контексте ее определения как системы организации прошлого опыта, имеющей неразрывную связь с духовным органом – сердцем (Втор. 6: 6; Мф. 13: 15).
В секулярной психологии память характеризуется как процесс организации и сохранения прошлого опыта, делающее возможным его повторное использование в деятельности или возвращение в сферу сознания. Кроме того, в со-циально–психологическом аспекте память связывает прошлое человека с его настоящим и будущим, следовательно, является одной из его важнейших познавательных функций.
К сожалению использованный нами подход к «замерам» индивидуально–психологических особенностей человека не позволил выделить память как социально–мнемическое свойство на уровне самостоятельного психологического образования. Так при оценке переменных по сущностной составляющей свойств психики для памяти были получены факторные нагруженности, равные 0.21033, – 0.80126, – 0.02045 соответственно для каждого из факторов первого порядка f1, f2, f3 (см. табл. 3.2). И только при «замерах» переменных для внешнего проявления свойств психики было установлено, что память и мышление имеют соответственно факторные веса равные 0.86 и 0.62, описывают фактор первого порядка f1 (см. рис. 3.1). Сам же фактор f1, имеющий факторную наг-руженность, равную 0.849, описывает фактор второго порядка F1, рассматриваемый нами как фактор, с помощью которого может быть охарактеризована
познавательная сила на ее телесно–душевном уровне.
Таким образом, в логике использованной нами системы «замеров» и полученных факторных оценок индивидуально–психологических особенностей человека мы не можем рассматривать память в качестве явно выраженного со-циально–психологического образования, с помощью которого можно было бы более или менее адекватно подойти к описанию памяти как составного элемента сил познающих на их телесном уровне.
3. Социализированное мышление.
В классической психологии понятие мышление определяется, прежде всего, как процесс познавательной деятельности человека, характеризующийся обобщенным и опосредствованным отражением действительности. При этом рассудок в философско–психологической традиции рассматривается как тип логического мышления.
Святитель Феофан Затворник при определении состояния рассудка указы-вает, что рассудок есть «способность, обращенная на познание видимого, тварного, конечного»[161], а его деятельность «непосредственно утверждается на вооб-ражении и памяти»[162]. Таким образом, в логике суждений святителя мышление может быть рассмотрено нами в качестве психологической категории, описывающей деятельность рассудка. Однако из подобного заключения нельзя вывести или, как минимум, отследить подчиненность рассудка разуму или низшим познавательным способностям. Рассматриваемое нами мышление позволяет только констатировать наличие или отсутствие процесса деятельности рассудка.
В проведенном нами исследовании социализированное мышление как со-циально–психологическое образование имеет различные факторные нагруженности как для внешнего проявления свойств психики, так и для сущностной ее составляющей. Кроме того, оно содержательно описывает разные факторы первого и второго порядков.
Так, результаты факторного анализа для внешнего проявления свойств психики указывают на то, что социализированное мышление и память как со-циально–мнемическое свойство содержательно наполняют фактор первого порядка f1, который в свою очередь характеризует фактор F1, с помощью которого может быть описана познавательная сила на ее природно–душевном уровне (см. рис. 3.1).
Для варианта сущностной характеристики свойств психики социализированное мышление совместно с опытом и волей содержательно наполняют фактор первого порядка f3, который, как мы показали выше (см. табл. 3.6), может быть использован для описания проявлений сил деятельных на уровне души, т.е. воли. Последний вариант может быть объяснен в логике суждений свт. Фео-фана Затворника. Святитель неоднократно указывает на то, что воля непосредственно оказывает влияние на рассудок, опора деятельности которого есть опыт[163]. Принимая во внимание обязательный характер обратных связей (реакций) сил естества человеческого, действующих на разных природных уровнях можно утверждать, что рассудок оказывает такое же непосредственное влияние на волю, как и та на него. Следовательно, выявленная нами в факторном анализе для сущностной характеристики свойств психики взаимосвязь социально–психологических образований: мышления, опыта и воли может быть интерпретирована как фактор первого порядка (см. f3 в табл. 3.6) описывающий волю – проявление сил деятельных на душевном уровне. На возможность такой психологической интерпретации указывает и то обстоятельство, что воля как генеративная характеристика входит в фактор f3 с наибольшей факторной нагруженностью.
Собственно различное проявление социализированного мышления, выявленное при анализе сущностной и внешней составляющей свойств психики, свидетельствует только о различных углах зрения при рассмотрении данного социально–психологического образования, но никак не об ошибочности мате-
матических результатов проведенного факторного анализа.
4. Апперцептивная характеристика, включающая в себя знания, навыки, умения.
Если обратиться к истории философии, то понятие «опыт» возникает и рассматривается в связи с решением проблем гносеологии. Применение философского аспекта анализа показывает, что термин «опыт» в системе понятий этой науки определяется не как своеобразное вместилище знаний, а как метод познания. Таким образом, философская характеристика понятия «опыт» может трактоваться как основанное на практике чувственно–эмпирическое познание, как отражение действительности, как единство умений и знаний.
Современная научная психология трактует апперцепцию как результат жизненного опыта человека, обеспечивающего выдвижение гипотез об особенностях воспринимаемого объекта, его осмысленное восприятие, т.е. зависимость восприятия от прошлого опыта.
В секулярной психологической логике благодаря прежнему опыту, хранящемуся в памяти, мышление становится способным преобразовывать получаемую информацию в знание. Подобные суждения совпадают со взглядами свт. Феофана Затворника, который подчеркивает: «рассудок должен превратить в ясные понятия (собранный ранее материал – Ю.К.) и построить из них знание посредством мышления»[164]. При этом в качестве основы для деятельности рассудка, которое мы описываем понятием «мышление», святитель указывает: «основою для рассудка … должно быть наблюдение и опыт, а орудием наблюдение и наведение»[165].
Таким образом, апперцептивная характеристика, включающая в себя знания, навыки, умения (опыт) выступает как базисная при описании логики деятельности мышления. И видимо не случайно при описании сущностной составляющей свойств психики опыт совместно с мышлением характеризуют взаимосвязь сил познающих с волей как проявлением сил деятельных на душевном уровне,
см. рис. 3.2.
5. Интенциональная составляющая направленности (направленность).
Говоря о состоянии низших пожеланий – проявлениях сил деятельных на телесном уровне, свт. Феофан Затворник подчеркивает, что «пожелания стоят на переходе от потребностей к склонностям ... хотя кажутся незначительными, имеют однако великую силу в жизни … это – склонения воли к тому или другому предмету, под видом приятного, по представлению чувств и воображения»[166].
В общей психологии под термином «направленность» понимается совокупность относительно независимых от наличных ситуаций и устойчивых мотивов, ориентирующих деятельность человека. Направленность характеризуется интересами, склонностями, убеждениями, идеалами, в которых выражается мировоззрение человека.
Термин «интенциональный», впервые введенный E. Husserl, применительно к направленности рассматривается нами как направленность сознания, мышления на какой–либо предмет.
Таким образом, интенциональная составляющая направленности фактичес-ки является резюмирующей при описании состояний низших пожеланий.
Учитывая ярко выраженный социализированный характер рассматриваемых нами социально–психологических образований вполне естественен тот факт, что при внешних проявлениях свойств психики интенциональная составляющая направленности и выше рассмотренная апперцептивная характеристика (опыт) входят в один фактор второго порядка F3, содержательно описывающий способности низших пожеланий (см. табл. 3.6). Однако в логике рассмотрения сущностной составляющей свойств психики интенциональная составляющая направленности не коррелирует с апперцептивной характеристикой, а совместно с динамической составляющей описывает фактор первого порядка, который, как и фактор F3 – для внешних проявлений свойств психики, характеризует проявления сил деятельных на их телесном уровне.
6. Генеративная характеристика (воля).
Святитель Феофан Затворник, говоря о воле, указывает, что ей «принадлежит устроение нашей земной, временной жизни – предприятия, планы, нравы, поступки, поведение, – вообще все, чем выражает себя человек во вне изнутри»[167]. Последнее замечание святителя может быть отнесено нами в качестве объясняющего описание сил, действующих на душевном уровне – воли только фактором первого порядка f3 в логике анализа сущностной составляющей свойств психики и отсутствием аналогичного фактора при рассмотрении внешних проявлений свойств психики (см. табл. 3.6).
Сама же генеративная характеристика (воля) как социально–психологичес-кое образование рассматривается в психологической науке как сознательная саморегуляция человеком своей деятельности и поведения, обеспечивающая преодоление трудностей при достижении цели. Воля характеризуется двумя взаимосвязанными функциями:
§ побудительной, обеспечивающей активность человека;
§ тормозной, проявляющейся при борьбе мотивов в ситуациях выбора.
Первая функция определяет именно генеративный (genero, от латинского gigno, genui, genitum – рождать, производить) характер рассматриваемого нами образования.
Вторая функция может быть оценена в категориях нравственного богословия. Так, свт. Феофан Затворник пишет: «Ее (волю – Ю.К.) можно назвать способностью стремлений и расположение. Главный предмет ее – благо. Виды ее деятельности – желание и отвращение: отвращаясь от зла, стремиться к добру, – в этом вся жизнь»[168].
В психологической интерпретации речь в этом отрывке идет о борьбе мотивов. Данная борьба в ситуации выбора завершается, как правило, образованием единой системы соподчиненных друг другу мотивов, соотнесенной с целью деятельности: для православных – стяжание благодати Божией. При этом осознание отношений между целями, средствами и последствиями действия, с одной стороны, и совокупностью его мотивов, с другой стороны, составляет осно-
ву самоконтроля человека.
Собственно этот самоконтроль в логике святителя и есть то концентрированное выражение деятельности воли как деятельной силы, проявляющейся на душевном уровне.
7. Аффективная характеристика, определяющая эмоции как социально–аффективные свойства (эмоции).
Как нами уже отмечалось выше, отличительным факторным признаком между сущностной составляющей свойств психики и свойствами психики по их по внешнему проявлению является первичный фактор f4, с помощью которого могут быть описаны силы чувствующие на их телесно–душевном уровнях именно в системе, характеризующей внешние проявления свойств психики. Сам первичный фактор f4 включает в себя аффективные свойства с высокой факторной нагруженностью 0.78, что позволяет интерпретировать его как эмоции в их общепсихологическом значении.
Однако встает вопрос, а что же в реальности мы замеряли в рамках оценки аффективной характеристики – думается, что все–таки в большей степени выражение эмоций, их экспрессию (expressio, от латинского exprimo, pressi, pressum – выжимать, выражать), чем сами эмоции. Основанием для подобного утверждения могут служить смысловые нагрузки вопросов, которые задавались респондентам при сборе информации по данному социально–психологичес-кому образованию в ходе оценки внешних проявлений свойств психики, а именно:
§ как человек выражает свои чувства и эмоции, характеризующие его отношение к себе;
§ как человек выражает свои чувства и эмоции, характеризующие его отношения к другим людям;
§ как человек выражает свои чувства и эмоции, характеризующие его отношения к работе;
§ как человек выражает свои чувства и эмоции, характеризующие его отношения к своему отношению по службе;
§ как человек выражает свои чувства и эмоции, характеризующие его отношения к своему материальному положению.
При этом, учитывая высокий профессионализм деятельности респондентов в сфере общения, мы можем с достаточной степенью уверенности говорить и о том, что экспрессивность испытуемых оценивалась экспертами через эмпатию – сопереживание этим чувствам (термин «эмпатия», от греческого empatheia – сопереживание, был введен американским психологом E. Titchener).
Как нами уже отмечалось, рассматриваемая нами аффективная характерис-тика имеет низкую факторную нагруженность при оценке сущностной составляющей свойств психики и достаточно высокую при анализе внешних проявлений свойств психики. Следовательно, с позиции нравственного богословия мы можем поставить вопрос только о сопоставимости аффективной характеристики с силами чувствующими на их телесно–душевном уровнях в рамках рассмотрения сердца как точки соприкосновения со всем сущим вне нас, но не как центра сил естества человеческого.
Говоря о сердце как о точке соприкосновения или седалище симпатии, свт. Феофан Затворник подчеркивает, что «если все, что вне человека и с чем он может иметь живой союз, есть Бог и Божественный порядок вещей, мир духовный и мир вещественный, то они и составляют как бы три области, в коих пребывать должно быть приятно человеку, с коими он должен иметь сочувствие»[169]. Из этих слов святителя следует – то, что мы характеризуем как аффективную характеристику, не может быть использовано при непосредственном описании сил чувствующих. Однако последняя часть приведенного суждения свт. Феофана Затворника дает нам основание говорить о том, что для характеристики сердца как точки соприкосновения со всем сущим, наиболее близко подходит и для определенных ситуаций (в логике системы межличностных отношений) может быть использовано такое психологическое понятие как «эмпа-
тия».
8. Динамическая характеристика, рассматривающая темперамент как со-циально–динамическое свойство.
С позиции секулярной психологии мы подходим к описанию данного со-циально–психологического образования в логике взглядов В.Д. Небылицына, который показал, что динамичность есть новая характеристика свойств нервной системы, т.е. рассматриваем темперамент как характеристику человека со стороны динамических особенностей его психической деятельности.
В структуре темперамента принято выделить три главных компонента: общую активность человека, его двигательные проявления и его эмоциональность. Общая психическая активность человека характеризует «динамические» особенности личности, её тенденции к самовыражению, эффективному освоению и преобразованию внешней действительности. Степени активности распределяются от вялости, инертности и т.п. до предельной энергичности, стремительности действий. Двигательный, или моторный, компонент определяется его значением как средства, с помощью которого актуализируется внутренняя динамика психических состояний. Среди динамических качеств двигательного компонента следует выделить быстроту, силу, резкость, ритм, амплитуду и ряд других признаков мышечного движения (часть из них относится и к речевой моторике). Третий компонент темперамента суть эмоциональность, которая характеризует особенности возникновения, протекания и прекращения разнообразных чувств, аффектов и настроений. Основные моменты «эмоциональности» – впечатлительность, импульсивность, эмоциональная лабильность. Впечатлительность выражает степень аффективной восприимчивости человека, импульсивность – быстроту, с которой эмоция становится побудительной силой поступков и действий, эмоциональная лабильность – скорость, с которой данное эмоциональное состояние прекращается или сменяется другим.
В предложенной логике описания структуры темперамента мы легко можем найти объяснение причины распределения факторов второго порядка F2 и F4 по силам познающим и чувствующим на их телесном уровне. Так, общая психическая активность человека, в контексте эффективного освоения и преобразования им внешней действительности вполне логично вписывается в логику деятельности сил познавательных на их телесном уровне. Компонент темперамента «эмоциональность» может использоваться для характеристики сил чувствующих на их телесном уровне.
Некоторые выводы по параграфу 3.1.
1. Научная база современной социальной и общей психологии рассматривает психику как многоуровневую систему многомерных психических свойств и явлений, что дает возможность проведения нравственно–богословской оцен-ки психологического понятийного аппарата в логике действия сил естества человеческого.
2. Общепсихологическая интерпретация соотношения выявленных факторов второго порядка, как для внешнего проявления свойств психики, так и для сущностной их составляющей, в целом соответствует логике подходов, пре-дложенных А.Г. Ковалевым и К.К. Платоновым для описания структурных образований индивидуально–психологических особенностей человека.
3. Формально к факторам первого порядка мы можем отнести распределение сил естества человеческого на уровне тела, а на уровне души характеризовать их как факторы второго порядка. Однако, поскольку силы естества человеческого (познавательные, деятельные и чувствующие) и их проявления на телесно–душевном уровнях находятся в постоянном сложном взаимодействии, с определенной долей допуска мы можем рассматривать проявления этих сил, в т. ч. и на разных их уровнях, как факторов второго порядка, находящихся на неравноположенных уровнях.
4. Выявленные нами факторы первого и второго порядка имеют не строгое соответствие с характером проявлений сил естества человеческого на их телесно–душевном уровнях. Это обусловлено многогранностью проявлений индивидуально–психологических особенностей человека и возможностью рассмотрения их, этих особенностей, под разными углами зрения, исходя из потребностей и целей того или иного исследования.
5. Результаты сопоставительного анализа выделенных нами восьми социально–психологических образований с конкретными проявлениями сил естества человеческого на их телесно–душевных уровнях свидетельствуют:
A. Восприятие как социально–психологическое образование может быть ис-пользовано для более полной характеристики сил познавательных и чувствующих на их телесном уровне.
B. В логике нашего исследования из–за низких факторных нагруженностей памяти как социально–мнемического свойства мы не можем рассматривать память в качестве явно выраженного социально–психологического образования, с помощью которого можно было бы более или менее адекватно подойти к описанию памяти как составного элемента сил познающих на их телесном уровне.
C. Мышление как социально-психологическое образование может быть рас-смотрено нами в качестве психологической категории, описывающей деятельность рассудка. Данное социально–психологическое образование имеет различные факторные нагруженности как для внешнего проявления свойств психики, так и для сущностной ее составляющей. Кроме того, оно содержательно участвует в описании разных факторов первого и второго порядков.
D. Апперцептивная характеристика, включающая в себя знания, навыки, умения (опыт) выступает как базисная при описании логики деятельнос-ти мышления. При описании сущностной составляющей свойств психики опыт совместно с мышлением характеризуют взаимосвязь сил поз-нающих с волей как проявлением сил деятельных на душевном уровне (см. рис. 3.2).
E. Для внешнего проявления свойств психики интенциональная составляющая направленности и выше рассмотренная апперцептивная характеристика (опыт) содержательно участвуют в описании способности низших пожеланий. В логике же рассмотрения сущностной составляющей свойств психики интенциональная составляющая направленности совместно с динамической характеристикой могут быть использованы в описании сил деятельных на их телесном уровне.
F. Генеративная характеристика (воля) в контексте своей тормозной функции, проявляющейся при борьбе мотивов в ситуациях выбора, составляет основу самоконтроля человека. Собственно этот самоконтроль в логике свт. Феофана Затворника и есть то концентрированное выражение деятельности воли как деятельной силы, проявляющейся на душевном уров-не.
G. В логике нашего исследования аффективная характеристика не может быть использована для непосредственного описания сил чувствующих, т.к. фактически мы проводили «замеры» выражения эмоций, т.е. экспрессии. В логике системы межличностных отношений в качестве одной из характеристик сердца как точки соприкосновения со всем сущим наиболее близко подходит такое психологическое понятие как «эмпатия».
H. Общая психическая активность человека в контексте эффективного освоения им внешней действительности вполне логично вписывается в логику деятельности сил познавательных на их телесном уровне. Компонент темперамента «эмоциональность» может использоваться для характеристики сил чувствующих на их телесном уровне.
3.2. Вероятные направления использования методики оценки делового
потенциала
«Жизнь тела и души, – говорит архиепископ Лука (Войно–Ясенецкий), – можно сравнить с полной красоты и прелести жизнью виноградной лозы»[170].
Как виноградная лоза нуждается во внимательном отношении к ней работника, так и естество человеческое для своего здоровья требует тщательного медицинского внимания (Сир. 38: 1–15). Такая забота вложена в наши души Творцом и, следовательно, является для нас естественной (Еф. 5: 29), проистекая из сознания высокого значения тела, участвующего с душой в добрых делах (1Кор. 6: 20). Отсюда следует, что забота о теле должна быть разумной, не чрез-мерной, не позволяющей телу брать в рабство душу, т.к. «Г0ре вaмъ, насhщенніи нн7э: ћкw взaлчете» (Лк. 6: 25).
Так, еще со времен первых христиан хорошо известны последствия греховного воздействия на силы естества человеческого (Рим. 1: 21–25, 28; Еф. 4: 17, 18, 19). Из сказанного следует, что в христианской среде актуально применение психологических знаний, переосмысленных с позиций нравственного богословия.
Недооценка важности использования в церковно–приходской практике психологических знаний (естественно мы не рассматриваем духовный аспект) может, к сожалению, приводить к плачевным последствиям. Так, в июле – августе 2005 года нами с помощью методики оценки делового потенциала были изучены управленческие способности ряда монастырских трудников в Ивановской епархии и сотрудников служб охраны при нескольких церковных приходах в г. Москве. Установлено, что респонденты, в мирской жизни успешно занимавшиеся управленческой деятельностью (вывод делался из анализа их биографических данных), при выполнении функции сторожа при храме более года, резко утрачивали способность к эффективному влиять на ситуацию или конкретное лицо. Однако при более разноплановом использовании их делового потенциала подобных отрицательных психологических изменений нами отмечено не было.
Рассматриваемая в данном исследовании методика оценки делового потенциала, ее эмпирический материал и данные факторного анализа, на наш взгляд, в какой–то мере могут быть использованы в направлениях:
A. В области научной деятельности.
Начатый в данном исследовании процесс осмысления психологического категориального аппарата с позиций нравственного богословия, как нам представляется, может быть не только углублен в рамках выявленных в исследовании фактических данных, но и расширен в направлении православного осмыс-
ления других феноменов, полученных материалистической психологией.
B. В области учебного процесса, например в ПСТГУ.
Святитель Феофан Затворник указывает: «Мы все взаимно соединены, чтобы взаимно учить друг друга … заметив, что в другом особенно для него опасное, всячески попекись остепенить его и образумить как можешь»[171]. Из слов святителя следует, что истинный христианин в отношении брата или сестры, при необходимости, должен уметь с кротостью (Еф. 4: 2; Гал. 6: 1) вразумлять, укреплять и указывать, т.е. говоря в терминологии методики оценки делового потенциала «уметь эффективно оказывать влиять на ситуацию или конкретное лицо». Для развития у студентов ПСТГУ этих способностей могут быть использованы получаемые с помощью данной методики рекомендации по улучшению навыков межличностного общения, в т.ч. на уровне совершения конкретных действий (см. прил. 5). Указанный в данном приложении 4 –й кластер действий соответствует эффективному выполнению управленческой функциональной задачи – оказание влияния на ситуацию или конкретное лицо.
Кроме того, в области собственно учебного процесса по предмету «Риторика» (Гомилетика) может быть использован разработанный на базе методики оценки делового потенциала инструментарий по прогностической оценке эффективности воздействия текста, в частности проповеди, на заданную аудиторию. Этот инструментарий использовался нами при выполнении заданий по курсу кандидата филологических наук, доцента О.Н. Склярова в 2004–2005 годах. Два примера подобного анализа приведены в прил. 6.
C. В области административно–хозяйственной деятельности религиозных организаций.
Рассмотрим более подробно это направление возможного применения методики оценки делового потенциала.
Безопасность, а, следовательно, и эффективность работы любой, в т.ч. и религиозной организации находится в прямой зависимости от надежности персонала. Под обеспечением безопасности организации, как правило, понимается
недопущение недобросовестного отношения к ней со стороны:
§ заказчиков, поставщиков и т.д. (внешней среды);
§ персонала самой организации (внутренних факторов).
Если в первом случае организационная составляющая системы безопасности достаточно хорошо изучена и активно применяется Службами и подразделениями экономической безопасности и физической защиты, то вопросу защиты от недобросовестного персонала, могущего нанести ущерб, не уделяется должного внимания.
По нашему мнению, требуют внедрения в деятельность исполнительных и распорядительных органов (Приходских советов, администрации торговых пре-дприятий и т.п.) действительно новых подходов и технологий к оценке работников и кандидатов на свободные вакансии. Краеугольным вопросом в системе оценки персонала является определение его надежности. Под надежностью мы понимаем внутреннюю готовность и стремление сотрудника длительное время максимально эффективно и, прежде всего, в интересах дела выполнять свои должностные обязанности.
Необходимо подчеркнуть важность определения «в интересах дела», т.к. в противном случае при соблюдении всех прочих условий такой сотрудник будет стремиться эффективно работать только «на себя», в лучшем случае пренебрегая интересами дела, а в худшем – нанося своими действиями ущерб интересам организации. Последствия такой «деятельности» персонала, как правило, яв-ляются плачевными.
Инструментами, позволяющим наиболее достоверно определить уровень надежности персонала, являются:
§ использование традиционных форм и методов получения информации, практикуемых Службами персонала и Службами безопасности;
§ применение специализированных технологий.
К последним, как правило, относят т.н. адаптированные западные общепсихологические методики изучения индивидуально–психологических особенностей человека, а так же детекторы лжи.
Во всех указанных случаях временные и финансовые затраты достаточно велики, т.к. к выполнению подобных работ должны привлекаться специалисты высокого класса и должен использоваться достаточно большой комплекс методик (в противном случае уровень достоверности выводной информации будет крайне низок).
Кроме того, применение детектора лжи сопряжено с определенными этичес-кими и юридическими проблемами, а получаемая с его помощью информация о надежности испытуемого не может быть оценена как прогностическая – детектор лжи позволяет определять надежность персонала только в данный момент времени, а не, например, через полгода.
На наш взгляд, предлагаемая к использованию методика оценки делового потенциала персонала и кандидатов на свободные вакансии свободна от указанных выше недостатков и обладает неоспоримым преимуществом – позво-ляет давать как минимум на год прогноз эффективности деятельности оцениваемого работника, например, менеджера по реализации книжной продукции Местной религиозной организации «Православное Благотворительное Братство во Имя Всемилостивого Спаса» или сторожа храма свт. Николая Мир Ликийского в Кузнецкой слободе.
Методика предназначена для оценки успешности деятельности различных категорий работников и, прежде всего, управленцев (см. прил. 3). Она позво-ляет определить деловой потенциал человека на данный момент времени и сделать прогноз эффективности его реализации в различных жизненных ситуа-циях: простых, экстремальных, риска для жизни.
С помощью данной методики может быть получена достоверная информация о персонале в направлениях:
§ надежность и лояльность;
§ обучаемость;
§ многофункциональность;
§ соответствие должности (характеру деятельности);
§ целесообразные направления использования;
§ ожидаемое поведение.
Методика позволяет дать ответы на следующие вопросы:
1. Способен ли сотрудник быстро и качественно усваивать новую информацию, необходимую для эффективной работы, анализировать явления (события) и прогнозировать ход их развития.
2. Насколько хорошо сотрудник может взаимодействовать с конкретным человекам, вести деловые переговоры.
3. Каков управленческий (деловой) потенциал сотрудника, пригоден ли он к работе по оказанию влияния на ситуацию или конкретное лицо.
4. Может ли работник понимать сослуживцев и эффективно взаимодействовать с ними, способен ли он работать в коллективе и что от него можно ожидать.
Оценка делового потенциала осуществляется по принципу: «пригоден, следовательно, надежен и способен».
Методика может быть применена для изучения делового потенциала таких категорий работников как: топ – менеджер, руководитель среднего и низшего звеньев управления, сотрудник, непосредственно связанный с продажей товара (услуги), технический сотрудник, сотрудник Службы безопасности (краткий вариант деловой характеристики приведен в прил. 7).
Она может быть использована в качестве инструмента для:
§ подбора персонала;
§ аттестации и расстановки кадров;
§ развития персонала (определение направлений для совершенствования деловых качеств).
К особенностям и преимуществам методики оценки делового потенциала, позволяющей определять уровень надежности персонала и кандидатов на свободные вакансии можно отнести:
1. В отличие от общепсихологических тестов, применяемых при оценке персонала, данная методика разработана специально для этой цели.
2. Методика исключает неоднозначное толкование результатов в отличие от общепсихологических тестов, интерпретация которых является искусством и
не свободна от субъективизма.
3. Методика разработана на российском материале и в отличие от большинства тестов, использующихся при оценке персонала, не требует адаптации к особенностям нашей культуры.
4. Методика имеет прогностическую ценность, так как позволяет дать ответ на вопрос о том, как лучше использовать данного человека, исходя из его индивидуально–психологических особенностей.
5. Специального психологического образования для работы с методикой не требуется.
Для малых организаций (например, приход) методика оценки делового потенциала может использоваться как основной инструментарий при отборе надежного и способного к эффективной работе технического персонала.
В средних организациях (например, специализирующихся в сфере производства и торговли), имеющих менеджера по персоналу, методика может выполнять роль предварительного «фильтра» при изучении кандидатов на свободные вакансии.
Целесообразность такого подхода наглядно демонстрируется на примере двух вариантов технологической цепочки изучения кандидатов на свободную вакансию, см. рис. 3.3.
Предположим, что на вакансию менеджер по продажам книжной продукции по критерию «опыт» было отобрано 20 резюме. Временные затраты (рабочее время в условных единицах – у.е.) на изучение одного кандидата при варианте «А», допустим, равняются 10 у.е. Тогда общие временные затраты составят 200 у.е. В варианте «Б» затраты на изучение одного кандидата по методике оценки делового потенциала составляют 2 у.е. Предварительный «фильтр» в среднем «проходит» один из десяти кандидатов. Следовательно, в нашем примере, его могут «пройти» только два кандидата, дальнейшее изучение которых будет осуществляться с помощью основного фильтра. Суммарные временные затраты по варианту «Б» составят 60 у.е., из расчета: 2 у.е. х 20 кандидатов + 10 у.е. х 2 кандидата. Нетрудно заметить, что работа по варианту «Б» более чем в 3 раза эффективнее работы по варианту «А», а в случае применение методики оценки делового потенциала в качестве основного фильтра при отборе кандидатов – в 5 раз.
|
Вариант «А» без использования методики оценки делового потенциала |
|
Кандидаты на вакансию |
|
Комплект методик для детального изучения пригодности кандидатов (основной фильтр) |
|
Персонал организации |
|
Комплект методик для детального изучения пригодности кандидатов (основной фильтр) |
|
Вариант «Б» с использованием методики оценки делового потенциала |
|
Кандидаты на вакансию |
|
Методика оценки делового потенциала кандидатов (предварительный фильтр) |
|
Рис. 3.3. Варианты использования методик при подборе персонала
D. В области оказания психологической помощи.
Аспекты применения методики оценки делового потенциала напрямую зависят от характера решаемых психологом–консультантом задач и находятся в диапазоне от использования в диагностике профессиональной пригодности и консультировании в выборе профессий до оказания психотерапевтической помощи – выработки психологических рекомендаций человеку для корректировки им своих индивидуально–психологических особенностей.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
В данном исследовании осуществлено нравственно–богословское осмысление отдельных категорий понятийного аппарата секулярной психологии, использованного при разработке методики оценки делового потенциала персонала, в т.ч. в контексте взглядов свт. Феофана Затворника на состав и характер взаимодействия сил естества человеческого.
Для достижения указанной цели были решены следующие задачи:
§ на основе анализа взглядов на понятие «личность» православных авторов XIX, XX веков выделены и контурно очерчены характерные признаки, с помощью которых можно было бы попытаться описать термин «человеческая личность»;
§ показана многогранность характера взаимодействие сил и частей человечес-кого естества, дана характеристика душе человека как носителю психичес-ких проявлений его личности;
§ дан краткий анализ подходов к проблеме изучения индивидуальных особенностей человека в отечественной и зарубежной психологии, предложена краткая характеристика личностных тестов;
§ определено место и роль психологических знаний в деле пастырского окор-мления верующих;
§ проведен сопоставительный анализ взглядов свт. Феофана Затворника на со-став и характер взаимодействия сил человеческого естества с категориальным аппаратом, использованным в методике оценки делового потенциала человека.
В процессе решения этих задач была подтверждена гипотеза о том, что использование «системы отношений» в качестве «мерной» линейки при тестовой диагностике индивидуально–психологических особенностей человека позво-ляет интерпретировать получаемые результаты как психические проявления личности человека и давать им нравственно–богословскую оценку.
В ходе проведенного исследования были получены результаты, позволяющие сделать следующие выводы.
5. Личность человека не сводима к психике и не может быть системно полно описана в рационалистических категориях и понятиях, поскольку не соответствует нашему эмпирическому познанию человека.
6. Характеризуя с разных сторон личность человека, можно с определенной толикой достоверности утверждать:
Во–первых. Личность человека не определяется его природой и сама может уподоблять ее своему Божественному Первообразу, реализация процесса уподобления Которому, в условиях поврежденной человеческой природы, есть важнейшая характеристика личности человека.
Во–вторых. Для личности, в отличие от индивидуума (последний рассматривается в трактовке митрополита Антония Сурожского), противоестественен путь самоутверждения или противоположения по причине ее уникальности и неповторимости.
В–третьих. Личность не самодостаточна, она есть отношение, которое суть качественное содержание человеческой жизни и, следовательно, может быть воспринята только через свое отношение к другим личностям.
7. Использование логики трехсоставного человеческого естества для детального описания целостной природы человеческого лица, возможно, недостаточно, т.к. человеческая личность, скорее всего, многограннее, чем нам сегодня представляется. Само же понятие «личность» человека, видимо, нуждается в ведении диахронной, т.е. разворачивающейся во времени характеристики (например, по аналогии с понятиями «дитя», «отрок», «муж»).
8. Отражение души в материальном мире есть психика, которая и является предметом изучения материалистической психологии. В логике материалистических воззрений психика есть функция высокоразвитой материи (в данном случае – высшей нервной системы), а функция, по определению, не может находиться в основании понятия «личность». Следовательно, все описательные характеристики личности, имеющиеся в материалистической психологии, не могут дать ответа, что же такое личность.
При этом нельзя сбрасывать со счетов феноменологическую часть материалистической психологии. Необходимо только приложить творческие усилия в переводе из материалистической плоскости в православную полученных результатов практических исследований.
9. Истинное состояние частей природы человеческой – есть совершенный дух, совершенная душа и совершенное тело. Естественным же состоянием сил, действующих внутри существа человеческого, является их взаимопроникновение и получение взаимной помощи.
Искривленное грехом состояние сил естества человеческого приводит к потере взаимной точки их соединения, к отсутствию взаимной помощи и фактическому противодействию друг другу.
Для устранения внутреннего дисбаланса и восстановления гармонии в составе сил естества человеческого, прежде всего, необходимо внутреннее желание человека принять волю Божию, его реальная готовность и практические действия по отрешению от своей воли и жизни по воле Бога.
Христианин должен развивать в себе умение с кротостью наставлять бра-тьев и сестер по вере, оказывать на них позитивное влияние, при необходимости, проявлять такие личные качества как умение вразумлять, укреплять и указывать.
6. Православная Церковь не рассматривает прикладную деятельность научной психологии как греховную, богопротивную, но рекомендует ограничивать эту деятельность внешней стороной души, обращенной к материальному миру, т.е. психикой как аппаратом отражения среды и взаимодействия с ней.
7. В своей деятельности пастыри используют психологические знания, которые дифференцируются как:
§ знания, способствующие более обстоятельному изучению святоотечес-кой аскетики;
§ знания о психике как проявлениях души в материальном мире;
§ базисные знания для психотерапии.
Применение в пастырской деятельности молодыми священниками психологических знаний может позволить им:
Во–первых. Более эффективно окормлять свою паству и особенно тех пасомых, кому «бhсте трeбующе млекA, ґ не крёпкіz пи1щи» (Евр. 5: 12).
Во–вторых:
§ самим более полно и на основе осмысленных с православной точки зрения современных психологических знаний о проекциях действия души в материальном мире вникнуть в глубины аскетического опыта святых отцов Церкви;
§ скорректировать свой понятийный аппарат, сделать его более доходчивым и понятным для различных категорий пасомых, в целом уподобить свои действия поведению ап. Павла с обращаемыми в веру Христову (1 Кор. 9: 20–22).
В–третьих. При реализации задач пастырского душепопечения более адекватно оценивать проблемы, возникающие у пасомых на душевно–телес-ном уровне, а, следовательно, и предлагать наиболее эффективные пути решения возникающих у прихожан проблем, научаясь четче определять зоны ответственности священника, психиатра и психолога–консультанта.
8. Особенности применения психологических знаний священником состоят в том, что:
§ психологические знания, рассматриваемые как пропедевтические по отношению к аскетике необходимы священнику в случаях, когда его деятельность непосредственно ориентирована на динамические изменения в состоянии души пасомого;
§ психологические знания о психике как проявлениях души в материальном мире используются священником как дополнительные;
§ знания в области психотерапии применяются священником для определения целесообразности направления пасомого к психологу–консультан-ту или психотерапевту.
5. Из трех слагаемых действий позитивного влияния одного христианина на волю другого христианина: доведения до него нужных правил, оказания необходимых побуждений и руководства, именно последнее – руководство и является прерогативой священника, а не психолога–консультанта.
6. Основная задача психолога–консультанта – суть подготовить, подвести страждущего к покаянию через осознание им психологических, страстных механизмов возникшей проблемы (болезни), при этом их общение не дол-жно переходить рубежа раскаяния пациента – пациент не должен считать, что он уже принес покаяние на приеме у консультанта.
7. Использование западных адаптированных тестовых методик в процессе работы психолога–консультанта целесообразно только при его достаточно большом опыте работы с данными методиками (от нескольких лет). Резу-льтаты тестирования по западным адаптированным тестовым методикам должны использоваться психологом–консультантом только как вспомогательные данные, если можно так выразиться – как дополнительная мерная линейка, но не более того.
8. Научная база современной социальной и общей психологии рассматривает психику как многоуровневую систему многомерных психических свойств и явлений, что дает возможность проведения нравственно–богословской оценки психологического понятийного аппарата в логике действия сил естества человеческого.
9. Выявленные нами в исследовании факторы первого и второго порядка имеют не строгое соответствие с характером проявлений сил естества человеческого на их телесно–душевном уровнях. Это обусловлено многогранностью проявлений индивидуально–психологических особенностей человека и возможностью рассмотрения этих особенностей под разными углами зрения, исходя из потребностей и целей того или иного исследования.
10. Результаты сопоставительного анализа использованных при разработке методики оценки делового потенциала социально–психологических образований с конкретными проявлениями сил естества человеческого на их телесно–душевных уровнях свидетельствуют о том, что:
§ восприятие как социально–психологическое образование может быть использовано для характеристики сил познавательных и чувствующих на их телесном уровне;
§ память как социально–психологическое свойство не может рассматриваться в качестве социально–психологического образования, с помощью которого можно было бы более или менее адекватно подойти к описанию памяти как составного элемента сил познающих на их телесном уровне;
§ мышление как социально-психологическое образование может быть рассмотрено в качестве психологической категории, описывающей деятельность рассудка;
§ апперцептивная характеристика как социально-психологическое образование выступает в качестве базисной при описании логики деятельности мышления;
§ для внешнего проявления свойств психики интенциональная составляющая направленности и выше рассмотренная апперцептивная характеристика содержательно участвуют в описании способностей низших пожеланий. В логике же рассмотрения сущностной составляющей свойств психики интенциональная составляющая направленности совместно с динамической характеристикой могут быть использованы в описании сил деятельных на их телесном уровне;
§ генеративная характеристика как социально–психологическое свойство в контексте своей тормозной функции составляет основу самоконтроля человека и является выражением деятельности воли как деятельной силы, проявляющейся на душевном уровне;
§ аффективная характеристика как социально–психологическое свойство не может быть использована для непосредственного описания сил чувствующих, т.к. фактически мы проводили «замеры» выражения эмоций,
т.е. изучали экспрессию;
§ общая психическая активность человека вполне логично вписывается в логику деятельности сил познавательных на их телесном уровне. Компонент темперамента «эмоциональность» может использоваться для характеристики сил чувствующих на их телесном уровне.
В настоящем исследовании были рассмотрены только некоторые вопросы, связанные с процессом нравственно–богословского осмысления психологичес-кого категориального аппарата. Эта работа может быть продолжена в направлении православного осмысления других феноменов, полученных материалис-тической психологией. Результаты исследования могут быть использованы как не имеющими базовой психологической подготовки пастырями, так и психологами–консультантами. Сама же методика, думается, может найти применение, как в образовательной сфере, так и в практической работе церковных организаций.
ЛИТЕРАТУРА
1. Алексий II, Патриарх Московский и всея Руси. Приветствие участникам богословской конференции // Сб. материалов богословской конференции Русской Православной Церкви. Учение Церкви о человеке. – М., 2001.
http://www.orthodox.org.ru/nr111053.php
2. Авдеев Д.А. Врачевание души: истинное и ложное. – М.: Русский Хронографъ, 2001. – 128 с.
3. Авдеев Д.А. Православная психотерапия. – М.: Цитадель, 1997. – 125 с.
4. Авдеев Д.А. Невярович В.К. Нервность: ее духовные причины и проявления. – М.: Русский Хронографъ, 1999. – 86 с.
5. Алексей Лихачев, иерей. Духовно – нравственная жизнь в категориях психологии // Богословский сборник Ивановской епархии, Юбилейный выпуск. – Иваново, 2000. – С. 27–49. http://www.fapsyrou.ru/b_psiholog.php
6. Ананьев Б.Г. О проблемах современного человекознания. – М.: Наука, 1977. – 272 с.
7. Ананьев Б.Г. Избранные психологические труды: В 3 т. – М.: Педагогика, 1980. – Т. I – 232 с.
8. Анатолий (Берестов), иеромонах. Бездуховный врач не может помочь больному. // Вестник УПЦ. – 2005. – № 42. – С. 57–61.
http://pravoslavye.org.ua
9. Андрей Лоргус, священник. Формирование и коррекция образа Бога в сознании христианина. // Московского психотерапевтического журнала. – 2000. – № 2. – С. 140–154. http://www.fapsyrou.ru/b_psiholog.php
10. Антоний, митрополит Сурожский. Беседы разных лет // Московский психотерапевтический журнал. – 1994. – № 4. – С. 157–179.
11. Антоний, митрополит Сурожский. Человек перед Богом. – М.: Центр по изучению религий, 1995. – 375 с.
12. Антоний (Храповицкий), митрополит. Пастырское Богословие. – Свято– Успенский Псково–Печерский монастырь, 1994. – 325 с.
13. Армстронг А.Х. Истоки христианского богословия. Введение в античную философию. Пер. с англ. В.А. Самойлова – СПб.: Издательство Олега Абышко, 2003. – 256 с.
14. Асмолов А.Г. Личность как предмет психологического исследования. – М.: МГУ, 1984. – 104 с.
15. Беличева С.А. Дементьева И.Ф., Кондратьев М.Ю. и др. Социально – психологический диагностико – коррекционный инструментарий. – М.: МиК, 1999. – 190 с.
16. Бердяев Н.А. Проблема человека (к построению христианской антропологии). // Путь. – Париж, 1936. – № 50. – С. 3–26.
http://www.sfi.ru/ ar.asp?rubr_id=524&art_id=3006
17. Братусь Б.С. Двойное бытие души и возможность христианской психологии // Вопросы психологии. – 1998. – № 4. – С. 71–79.
18. Братусь Б.С. Начало христианской психологии. – М.: Наука, 1995. – 233 с.
19. Братусь Б.С. Психология: душепопечение и наука // Восьмые Рождественские образовательные чтения. – М., 2000.
http://oroik.netda.ru/chten_00/bratus.php
20. Братусь Б.С. Психология – наука о психике или учение о душе? // Человек. – 2000. – № 4. – С. 30–41. http://www.library.by/data/009/049.php
21. Бурлачук Л.Ф. Психодиагностика личности. – Киев: Здоровье, 1989. –257с.
22. Вадим Коржевский, священник. Пропедевтика аскетики: Компендиум по православной святоотеческой психологии. – М.: Центр информационных технологий, 2004. – 648 с.
23. Василий Великий, святитель. Творения: В 3 т. – СПб.: 1911. – Т. 3.: Письмо 38 к Григорию Брату. – С. 51–58.
24. Василюк Ф.Е. Риск соприсутствия. // Школьный психолог. – 2004. – № 22.
http://psy.1september.ru
25. Варнава (Беляев), епископ. Основы искусства святости: В 4 т. – Н. Новгород: Братства во имя святого князя Александра Невского, 1996. – Т. 1: «Душевный человек» в борьбе со страстями. – С. 239–344.
26. Владислав Свешников, протоиерей. Очерки христианской этики: Учебное пособие. – М.: Паломник, 2001. – 699 с.
27. Георгий (Кочетков), священник. Проблема индивидуализма и личностности в Православной церкви // Сб. материалов международной научно – богословской конференции. Личность в Церкви и обществе. – М., 2001.
http://www.sfi.ru/lib.asp?rubr_id=755&art_id=3979
28. Горностай П., Титаренко Т. Психология личности. – Киев: Рута, 2001. – 320 с.
29. Григорий Богослов, святитель. Творения: В 2 т. – М.: АСТ, 2000. – Т. 1: Слово 33. Против ариан и о самом себе. – С. 583–596.
30. Григорий Нисский, святитель. Об устроении человека / Под ред. А.Л. Верлинского – СПб: Аксиома, 2000. – 220с.
31. Гутнер Г.Б. Христианское понимание личности и современная философия сознания // Сб. материалов международной научно – богословской конференции. Личность в Церкви и обществе. – М., 2001.
http://www.sfi.ru/lib.asp?rubr_id=755&art_id=3989
32. Деяния Святых Вселенских Соборов: В 4 т. – СПб.: Воскресенье, 1996. – Т. 3. – 603 с.
33. Дворецкая М.Я. Интегративная антропология. – СПб.: АНО Институт практической психологии, 2003. – 613 с.
34. Дворецкая М.Я. Особенности психологической антропологии свт. Григрия Нисского // Материалы Покровских педагогических чтений 2004–2005 гг. – М., 2005. http://www.pokrov-forum.ru
35. Евмений (Перестысь), игумен. Задачи пастыря и задачи психотерапевта. // Московский психологический журнал. – 2000. – №7.
http://www.light.orthodoxy.ru/psycology/hristianska/zadachi.php
36. Евмений (Перестысь), игумен. Пастырь или психолог. // Школьный психолог. – 2004. – № 22. http://www.orthodoxy.ru
37. Евмений (Перестысь), игумен. Пастырское душепопечение и современная психотерапия, пути интеграции. // Пастырская помощь душевнобольным. – Иваново: Свет Православия, Выпуск № 48, 1999г. – С. 13–26.
http://www.light.orthodoxy.ru
38. Евмений (Перестысь), игумен. Принципы пастырской психологии и пси-хиатрии. // Духовность как ответственность. –М.: Родник, 2000. – С. 45–56. http://www.host.km.ru
39. Евмений (Перестысь), игумен. Психотерапия в пастырском душепопечении // Человек. – 1999. – № 6. – 2000. – № 1, 2.
http://www.courier.com.ru/humanities/default.php
40. Журавлев А.Л. Социальная психология. – М.: Per Se, 2002. – 350 с.
41. Зайденберг С.И. Софиологическая и неопатристическая концепции личности // Сб. материалов международной научно – богословской конференции. Личность в Церкви и обществе. – М., 2001. http://www.sfi.ru
42. Зейгарник Б.В. Теории личности в зарубежной психологии. – М.: МГУ, 1982. – 128 с.
43. Зенько Ю.М. Трехвековой диалог психологии и религии в России // Сб. Санкт – Петербургской духовной академии. Христианское чтение. – 2000. – № 19. – С. 82–165.
44. Игнатий Брянчанинов, святитель. Творения: В 7 т. – М.: Паломник, 2001. – Т. 2: Слово о различных состояниях естества человеческого по отношению к добру и злу. – С. 341–388.
45. Игнатий Брянчанинов, святитель. Слово о человеке. // Богословские труды. – М., 1989. – № 29. – С. 285–320. http://www.wco.ru
46. Иерофей (Влахос), митрополит. Православная психотерапия. Святоотеческий курс врачевания души. – Свято–Троицкая Сергиева Лавра: 2004. – 367 с.
47. Ильин В.А. Православие и психотерапия // Интернет – журнал Сретенс-кого монастыря. http://www.pravoslavie.ru/jurnal/index.php
48. Иоанн Дамаскин, преподобный. Точное изложение православной веры. – Ростов–на–Дону: Приазовский край, 1992. – 446 с.
49. Иоанн (Маслов), схиархимандрит. Лекции по Пастырскому Богословию. – М.: Издание Н.В. Маслова, 2001. – 406 с.
50. Келли Д.А.. Теория личности: Психология личных конструктов. – СПб.: Речь, 2000. – 248 с.
51. Киприан (Керн), архимандрит. Антропология святого Григория Паламы. – М.: Паломник, 1996. – 444 с.
52. Киприан (Керн), архимандрит. Православное пастырское служение.– Клин: Христианская жизнь, 2002. – 336 c.
53. Ковалев А. Г. Психология личности. – М.: Просвещение, 1970. – 392 с.
54. Коржова Е.Ю. Психология личности: Типология теоретических моделей. – СПб.: АНО Институт практической психологии, 2003. – 542 с.
55. Котт В. Человек в каноническом предании Церкви // Сб. материалов международной научно – богословской конференции. Личность в Церкви и обществе. – М., 2001. http://www.sfi.ru
56. Кырлежев А.И. Проблемы богословского понимания личности // Сб. материалов международной научно – богословской конференции. Личность в Церкви и обществе. – М., 2001. http://www.sfi.ru
57. Лапин В.А. Православная психотерапия. // Московский психологический журнал. – 2000. – №6. http://heatpsy.narod.ru/pravosl.php
58. Леонтьев А.Н. Деятельность, сознание, личность. –М.: Наука, 1975. –304 с.
59. Ломов Б.Ф. Методологические и теоретические проблемы в психологии. – М.: Наука, 1984. – 444 с.
60. Лосев А.Ф. История античной эстетики. Итоги тысячелетнего развития. Кн. 1. – М., 1992. – 656 с.
61. Лосский В. Н. Очерк мистического богословия Восточной Церкви. – М.: Центр СЭИ, 1991. – 188 с.
62. Лосский В.Н. По образу и подобию. – М.: Свято–Владимирское Братство, 1995. – 198 с.
63. Лука (Войно–Ясенецкий), архиепископ. Дух, душа и тело. – М.: ПСТБИ, 1997. – 137 с.
64. Макарий (Булгаков), митрополит. Православно – догматическое Богословие: В 2 т. – М.: Паломник, 1999. – Т. 1.: О происхождении и природе человека. – С. 428–458.
65. Мейли Р. Структура личности // Экспериментальная психология. – М.: Прогресс, 1975. – Вып. № 5. – С. 228–248.
66. Мелехов Д.Е. Психиатрия и проблемы духовной жизни // Психиатрия и актуальные проблемы духовной жизни: Сборник памяти доктора медицинских наук, профессора Д.Е. Мелехова. – М.: Свято-Филаретовская Московская высшая православно-христианская школа, 1997. – С. 5–61.
67. Мясищев В.Н. Основные проблемы и современное состояние психологии отношений человека // Психологическая наука в СССР. – М.: АПН РСФСР, 1960. – С. 110–125.
68. Мясищев В.Н. Психология отношений. – М.: Институт практической психологии, 1995. – 356 с.
69. Невярович В.К. Введение в святоотеческую психологию. // Духовный листок «Дорога домой». Выпуск 54. – М.: Сретенский монастырь, 2003.
www.dorogadomoj.com
70. Невярович В.К. Терапия души. Святоотеческая психотерапия. – М.: Модэк, 1997. – 240 с.
71. Немов Р. С. Основы психологического консультирования. – М.: Владос, 1999. – 394 с.
72. Никитин В. К антропологии Блаженного Августина. // Специальный выпуск Русского Журнала, 2002. http://religion.russ.ru
73. Ничипоров Б.В. Введение в христианскую психологию: Размышления священника–психолога. – М.: Школа–Пресс, 1994. – 192 с.
74. Новиков Д.В. Понятие о личности в православном богословии и психологии // Сб. материалов богословских конференций ПСТБИ за 1998, 1999 г.г. – М.: ПСТБИ, 1999. – С. 63–67.
75. Новиков Д.В. Учение о личности в христианском богословии IV – VIII веков // Человек. – 2000. – № 2, 3. http://www.courier.com.ru
76. Олег Давыденков, иерей. Догматическое богословие. Курс лекций: В 3 ч. – М.: ПСТБИ, 1997. – Ч. 1, 2. – 159 с.
77. Олег Давыденков, иерей. Традиционная христология «нехалкидонитов» с точки зрения свв. Отцов и Вселенских Соборов Православной Церкви. – М.: ПСТБИ, 1997. – 196 с.
78. Олпорт Г. Личность: проблема науки или искусства? // Психология личности. Тексты. Под ред. Гиппенрейтер Ю.Б., Пузырея А.А. – М.: МГУ, 1982. – С. 228–230.
79. Петровский А.В. Психология в России. ХХ век. – М.: УРАО, 2000. – 312 с.
80. Платонов К.К. Структура и развитие личности. – М.: Наука, 1986. – 254 с.
81. Резвицкий И.И. Личность. Индивидуальность. Общество: Проблемы индивидуализации и ее социально–философский смысл. – М., 1984. – 141 с.
82. Речи и приветствия на торжественном открытии Психологического института им. Л. Г. Щукиной при Императорском Московском университете // Вопросы психологии. – 1992. – № 5. – С. 41–44.
83. Рогозянский А. Психология и церковное душепопечение // Журнал Московской Патриархии. – 2002. – № 6. – С. 66–72.
http://www.pagez.ru/olib/redir.php?id=8661
84. Рубинштейн С.Л. Проблемы общей психологии. – М.: Педагогика, 1976. – 416 с.
85. Сарджвеладзе Н.И. Личность и ее взаимодействие с социальной средой. – Тбилиси: Мецниереба, 1989. – 205 с.
86. Склярова Т.В. Понятие воли в педагогике, психологии, богословии. Возрастные кризисы как опорные точки развития воли в ребенке. // Вестник ПСТГУ. Серия IV: Педагогика. Психология. Выпуск 1. – С. 114–133.
87. Смит Р. Психология личности как альтернатива естественнонаучной психологии // Человек. – 2000. – № 3. – С. 36–45.
http://www.courier.com.ru/humanities/html/136.php
88. Соколов Л.А. Психология греха и добродетели по учению святых подвижников древней Церкви. – М.: Храм свв. бесср. и чудотв. Космы и Дамиана на Маросейке, 2002. – 110 с.
89. Стренгс Дж. Интерпретативные «треугольники Девенлу» в работе с образом Бога. // Московский психотерапевтический журнал. – 2000. – № 2.
http://www.fapsyrou.ru/index.php
90. Тимофеева Г.Г. Некоторые аспекты критики личности в психологии с точки зрения христианства. – М.: ПСТБИ. – 63 с.
91. Узнадзе Д.Н. Психологические исследования. – М.: Наука, 1966. – 451 с.
92. Феофан Затворник, святитель. Начертание христианского нравоучения. – М.: Правило веры, 1998. – 519 с.
93. Феофан Затворник, святитель. Что есть духовная жизнь и как на нее настроиться. – Ленинград.: Санкт–Петербург, 1991. – 188 с.
94. Филарет, митрополит, председатель Синодальной богословской комиссии Русской Православной Церкви. Вступительное слово на богословской конференции // Сб. материалов богословской конференции РПЦ. Учение Церкви о человеке. – М., 2001. http://www.orthodox.org.ru/nr111053.php
95. Флоренская Т.А. Диалоги о воспитании и здоровье: духовно ориентированная психотерапия. – М.: Школьная Пресса, 2001. – 96 с.
96. Шеховцова Л.Ф. Размышления православного психолога о книгах свящ. А. Гармаева. Сайт СПбДА. http://www.spbda.ru/theology/shehovcova1.php
97. Шорохова Е.В. Тенденции исследования личности в советской психологии // Психологический журнал. – 1980. – № 1. – С. 45–56.
98. Энциклопедия. Духовные стороны христианства. – М., 2001. http://serafimov.narod.ru
99. Юнг К.Г. Структура души // Проблемы души нашего времени. – СПб.: Питер, 2002. – 352 с. http://www.nat-soul.ru/pap83.php
100. Ярошевский М.Г. История психологии от античности до середины ХХ в. – М., 1996. – 416 с.
101. Anastasi A., Urbina S. Psychological Testing. – N.Y. 1996. – 721 р.
102. Duncan W. J. Organizational behavior. – Boston: Houghton Mifflin, 1981. – 474 p.
103. George R. L., Cristiani T. S. Counseling: Theory and Practice. – N. J.: Prentice–Hall, 1990. – 320 p.
104. Goldfried M.R., Stricker G., Weiner I.R. Rorschach Handbook of Clinical and Research Applications. – N.J. 1971. – 436 p.
105. Hase H.D., Goldberg L.R. Comparative validity of different strategies of constructing personality inventory scales. // Psychological Bulletin. – 1967. – № 67. – Р. 231–248.
106. Hunter R.J. Dictionary of Pastoral Care and Counseling. – Abingdon Press. 1990. – 1346 p.
107. May R. The Art of Counseling. – N. Y.: Abingdon Press, 1967. – 192 p.
108. Jackson D.N. Personality research form manual. 1984. – 70 p.
109. Jackson D.N., Rothstein M.G. Evaluating personality testing in personnel selection. // The Psychologist: Journal of the British Psychological Society. – 1993. – № 6. – P. 8–11.
110.
[1] Феофан Затворник, святитель. Начертание христианского нравоучения. – М.: Правило веры,
1 1998. – С. 7.
[2] Зенько Ю.М. Трехвековой диалог психологии и религии в России // Сб. Санкт – Петербургской
2 духовной академии. Христианское чтение. – 2000. – № 19. – С. 82–165.
[3] Армстронг А.Х. Истоки христианского богословия. Введение в античную философию. – СПб., 2003.
1 – С. 36, 37.
1 Олег Давыденков. иерей. Догматическое богословие. Курс лекций: В 3-х ч. – М., 1997. – Ч. 1, 2.
1 – С. 121.
[4] Олег Давыденков, иерей. Традиционная христология «нехалкидонитов». – М., 1997. – С. 19, 27.
1 Лосев А.Ф. История античной эстетики. Итоги тысячелетнего развития. Книга 1. – М., 1992. – С. 62.
[5] Василий Великий, свт. Творения: В 3-х т. – СПб., 1911. – Т. 3. Письмо 38. К Григорию, брату.
1 – С. 51–58.
[6] Григорий Богослов, святитель. Творения: В 2 т. – М.: АСТ, 2000. – Т. 1: Слово 33. Против ариан и о
1 самом себе. – С. 490, 491.
[7] Олег Давыденков, иерей. Догматическое богословие. Курс лекций: В 3-х ч. – М., 1997. – Ч. 3.
1 – С. 87, 88.
[8] Деяния Святых Вселенских Соборов: В 4-х т. – СПб., 1996. – Т. 3. – С. 48.
[9] Новиков Д.В. Понятие о личности в православном богословии и психологии // Сб. материалов
1 богословских конференций ПСТБИ за 1998, 1999. – М., 1999. – С. 63–67.
[10] Иоанн Дамаскин, преподобный. Точное изложение православной веры. – Ростов–на–Дону, 1992.
1 – С. 150–157.
[11] Новиков Д.В. Учение о личности в христианском богословии IV – VIII веков // Человек. – 2000.
1 – № 2, 3.
[12] Лосский В.Н. Очерк мистического богословия Восточной Церкви. – М., 1991. – С. 91.
[13] Олег Давыденков, иерей. Догматическое богословие. Курс лекций: В 3-х ч. – М., 1997. – Ч. 1, 2.
11 – С. 121.
[14] Там же. – С. 150.
[15] Там же.
[16] Кырлежев А.И. Проблемы богословского понимания личности // Сб. материалов международной
15 научно–богословской конференции. Личность в Церкви и обществе. – М. 2001. – С. 53.
[17] Лосский В.Н. По образу и подобию. – М., 1995. – С. 106.
[18] Зенько Ю.М. Трехвековой диалог психологии и религии в России // Сб. Санкт-Петербургской
15 духовной академии. Христианское чтение. – 2000. – № 19. – С. 133.
[19] Кырлежев А.И. Указ. соч. – С. 56.
[20] Антоний, Сурожский, митрополит. Человек перед Богом. – М. 1995. – С. 116.
[21] Там же.
[22] Там же. – С. 117.
[23] Игнатий Брянчанинов, святитель. Творения: В 7 т. – М.: Паломник, 2001. – Т. 2: Слово о
15 различных состояниях естества человеческого по отношению к добру и злу. – С. 122.
[24] Там же. – С. 347.
[25] Игнатий (Брянчанинов), святитель. Слово о человеке. // Богословские труды. – М., 1989. – №29.
15 – С. 285–320.
[26] Там же. С. 295.
[27] Феофан Затворник, святитель. Начертание христианского нравоучения. – М. 1998. – С. 188.
[28] Там же. – С. 230.
[29] Кырлежев А.И. Указ. соч. – С. 57.
[30] Лосский В.Н. Указ. соч. – С. 114.
[31] Зайденберг С.И. Софиологическая и неопатристическая концепции личности // Сб. материалов
55 международной научно–богословской конференции. Личность в Церкви и обществе. – М. 2001.
55 – С. 32.
[32] Там же.
[33] Бердяев Н.А. Проблема человека (к построению христианской антропологии). // Путь. – Париж,
55 1936. – №50. – С. 3–26.
[34] Там же.
[35] Феофан Затворник, святитель. Указ. соч. – С. 189.
[36] Макарий (Булгаков), митрополит. Православно-догматическое богословие. В 2–х т. – М., 1999.
55 – Т. 1.: О происхождении и природе человека. – С. 428–458.
[37] Киприан (Керн), архимандрит. Антропология свт. Григория Паламы. – М. 1996. – С. 241.
[38] Феофан Затворник, святитель. Указ. соч. – С. 230.
[39] Иоанн Дамаскин, преподобный. Указ. соч. – С. 154.
[40] Игнатий (Брянчанинов), святитель. Творения: В 7 т. – М., 2001. – Т. 2: Слово о различных
55 состояниях естества человеческого по отношению к добру и злу. – С.341–388.
[41] Игнатий (Брянчанинов), святитель. Творения: В 7 т. – М., 2001. – Т. 2: Об образе и подобии
55 Божиих в человеке. – С.122.
[42] Зенько Ю.М. Указ. соч. – С. 97.
[43] Там же. – С. 94.
[44] Бердяев Н.А. Указ. соч. – С. 6.
[45] Там же. – С. 8.
[46] Феофан Затворник, святитель. Указ. соч. – С. 188.
[47] Там же. – С. 189.
[48] Смит Р. Психология личности как альтернатива естественнонаучной психологии // Человек.
55 – 2000. – № 3. – С. 44.
[49] Игнатий (Брянчанинов), святитель. Слово о человеке. // Богословские труды. – М., 1989. – №29.
55 – С. 295.
[50] Братусь Б.С. Психология: душепопечение и наука // Восьмые Рождественские образовательные
55 чтения. – М., 2000. – С. 45.
[51] Братусь Б.С. Двойное бытие души и возможность христианской психологии // Вопросы
55 психологии. – 1998. – № 4. – С. 71–79.
55 Братусь Б.С. Психология – наука о психике или учение о душе? // Человек. – 2000. – № 4.
55 – С. 30–41.
[52] Резвицкий И.И. Личность. Индивидуальность. Общество: Проблемы индивидуализации и ее
55 социально–философский смысл. – М., 1984. – С. 73.
[53] Асмолов А.Г. Личность как предмет психологического исследования. – М., 1984. – С. 15.
[54] Шорохова Е.В. Тенденции исследования личности в советской психологии // Психологический
55 журнал. – 1980. – № 1. – С. 45–56.
[55] Зенько Ю.М. Указ соч. – С.103.
[56] Мясищев В.Н. Основные проблемы и современное состояние психологии отношений человека //
55 Психологическая наука в СССР. – М., 1960. – С. 110–125.
[57] Леонтьев А.Н. Деятельность, сознание, личность. – М., 1975. – С. 185.
[58] Ананьев Б.Г. О проблемах современного человекознания. – М., 1977. – С. 172.
[59] Платонов К.К. Структура и развитие личности. – М., 1986. – С. 34.
[60] Мясищев В.Н. Указ соч. – С. 111.
[61] Там же. – С. 118.
[62] Ломов Б.Ф. Методологические и теоретические проблемы в психологии. – М., 1984. – С. 10.
[63] Олпорт Г. Личность: проблема науки или искусства? // Психология личности. – М., 1982.
55 – С. 228–230.
[64] Мейли Р. Структура личности // Экспериментальная психология. – М, 1975. – Вып. 5. – С. 197.
[65] Там же. – С. 276.
[66] Зенько Ю.М. Указ.соч. – С. 101.
[67] Энциклопедия. Духовные стороны христианства. – М. 2001. – С. 235.
[68] Игнатий (Брянчанинов), святитель. Творения: В 7 т. – М., 2001. – Т. 2: Слово о различных
55 состояниях естества человеческого по отношению к добру и злу. – С. 364.
[69] Феофан Затворник, святитель. Указ. соч. – С. 188.
[70] Там же. – С. 192.
[71] Иоанн Дамаскин, преподобный. Указ. соч. – С. 255.
55 Феофан Затворник, святитель. Указ. соч. – С. 472.
[72] Там же. – С. 188.
[73] Зенько Ю.М. Указ. соч. – С. 102.
[74] Феофан Затворник, святитель. Указ. соч. – С. 189.
[75] Там же. – С. 214.
[76] Там же. – С. 215.
[77] Там же. – С. 228.
[78] Там же. – С. 230.
[79] Там же. – С. 249.
[80] Там же. – С. 257.
[81] Там же. – С. 253.
[82] Там же. – С. 266.
[83] Там же. – С. 267.
[84] Там же. – С. 293.
[85] Там же. – С. 298.
[86] Там же. – С. 303.
[87] Лука (Войно–Ясенецкий), архиепископ. Дух, душа и тело. – М., 1997. – С. 34.
[88] Феофан Затворник, святитель. Указ. соч. – С. 307.
[89] Там же. – С. 313.
[90] Там же. – С. 315.
[91] Там же. – С. 316.
[92] Там же.
[93] Там же. – С. 318.
[94] Там же. – С. 320.
[95] Там же. – С. 322.
[96] Там же.
[97]0Там же. – С. 328.
[98]0 Антоний, Сурожский,митрополит. Указ. соч. – С. 217.
88 0Лука (Войно–Ясенецкий), архиепископ. Указ. соч. – С. 94.
[99] 0Феофан Затворник, святитель. Указ. соч. – С. 217.
[100] 0Игнатий (Брянчанинов), святитель. Указ. соч. – С. 376.
88 0Феофан Затворник, святитель. Указ. соч. – С. 326.
[101] 0Феофан Затворник, святитель. Указ. соч. – С. 438.
[102] Игнатий (Брянчанинов), святитель. Указ. соч. – С. 215.
[103] Дворецкая М.Я. Интегративная антропология. – СПб., 2003. – С.346.
[104] Киприан (Керн), архимандрит. Православное пастырское служение. – Клин, 2002. – С. 236.
[105] Там же.
[106] Феофан Затворник, святитель. Указ. соч. – С. 449.
[107] Там же.
[108] Речи и приветствия на торжественном открытии Психологического института им. Л. Г. Щукиной
8 при Императорском Московском университете // Вопросы психологии. – 1992. – № 5. С. 43.
[109] Мейли Р. Структура личности // Экспериментальная психология. – М.: Прогресс, 1975. – Вып. 5.
8 – С. 228–248.
8 Ярошевский М.Г. История психологии от античности до середины ХХ в. – М., 1996. – 416 с.
[110] Вадим Коржевский, священник. Пропедевтика аскетики: Компендиум по православной
8 святоотеческой психологии. – М.: Центр информационных технологий, 2004. – 648 с.
[111] Иерофей (Влахос), митрополит. Православная психотерапия. Святоотеческий курс врачевания
8 души. – Свято–Троицкая Сергиева Лавра, 2004. – 367 с.
[112] Антоний, митрополит Сурожский. Беседы разных лет // Московский психотерапевтический
8 журнал. – 1994. – № 4. – С. 157–179.
[113] Hunter R.J. Dictionary of Pastoral Care and Counseling. – Abingdon Press. 1990. – 1346 p.
8 Rogers C., Kramer P. On Becoming a Person: A Therapist's View of Psychotherapy. – Mariner Books.
8 1995. – 448 p.
[114] Зенько Ю.М. Трехвековой диалог психологии и религии в России // Сб. Санкт – Петербургской
8 духовной академии. Христианское чтение. – 2000. – № 19. – С. 82–165.
[115] Феофан Затворник, святитель. Начертание христианского нравоучения. – М.: Правило веры, 1998.
8 – С. 447.
[116] Там же.
[117] Немов Р. С. Основы психологического консультирования. – М.: Владос, 1999. – С. 3.
[118] Там же. – С. 283.
[119] Иерофей (Влахос), митрополит. Указ. соч. – С. 26.
[120] Иоанн Дамаскин, преподобный. Точное изложение православной веры. – Ростов–на–Дону:
88 Приазовский край, 1992. – 446 с.
88 Игнатий Брянчанинов, святитель. Слово о человеке. // Богословские труды. – М., 1989. – № 29.
88 – С. 285–320.
88 Феофан Затворник, святитель. Что есть духовная жизнь и как на нее настроиться. – Ленинград:
88 Санкт–Петербург, 1991. – 188 с.
[121] Иерофей (Влахос), митрополит. Указ. соч. – С. 69.
[122] Там же, – С. 76.
[123] Мелехов Д.Е. Психиатрия и проблемы духовной жизни // Психиатрия и актуальные проблемы
88 духовной жизни: Сборник памяти доктора медицинских наук, профессора Д. Е. Мелехова. – М.:
88 Свято-Филаретовская Московская высшая православно-христианская школа, 1997. – С. 5–61.
[124] Анатолий (Берестов), иеромонах. Бездуховный врач не может помочь больному. // Вестник УПЦ.
88 – 2005. – № 42. – С. 59.
[125] Там же. – С. 61.
[126] Авдеев Д.А. Врачевание души: истинное и ложное. – М.: Русский Хронографъ, 2001. – 128 с.
88 Мелехов Д.Е. Указ. соч. С. 5–61.
88 Невярович В.К. Терапия души. Святоотеческая психотерапия. – М.: Модэк, 1997. – 240 с.
88 Флоренская Т.А. Диалоги о воспитании и здоровье: духовно ориентированная психотерапия. – М.:
88 Школьная Пресса, 2001. – 96 с.
[127] Авдеев Д.А. Указ. соч. – С. 68.
[128] Ильин В.А. Православие и психотерапия // Интернет – журнал Сретенского монастыря.
[129] Там же.
[130] Владислав Свешников, протоиерей. Очерки христианской этики: Учебное пособие. – М.: Паломник,
88 2001. – 699 с.
[131] Антоний, митрополит Сурожский. Указ. соч. – С. 165.
[132] Феофан Затворник, святитель. Начертание христианского нравоучения. – М.: Правило веры,
1998. – С. 449.
[133] Вадим Коржевский, священник. Указ. соч. – С. 632.
[134] Феофан Затворник, святитель. Указ. соч. – С. 7.
[135] Василюк Ф.Е. Риск соприсутствия. // Школьный психолог. – 2004. – № 22.
[136] Anastasi A., Urbina S. Psychological Testing. – N.Y. 1996. – 721 р.
[137] Бурлачук Л.Ф. Психодиагностика личности. – Киев: Здоровье, 1989. – 257 с.
88 Anastasi A., Urbina S. Указ. соч. – С. 243.
[138] Jackson D.N. Personality research form manual. 1984. – 70 p.
[139] Hase H.D., Goldberg L.R. Comparative validity of different strategies of constructing personality
88 inventory scales. // Psychological Bulletin. – 1967. – № 67. – Р. 231–248.
[140] Jackson D.N., Rothstein M.G. Evaluating personality testing in personnel selection. // The Psychologist:
88 Journal of the British Psychological Society. – 1993. – № 6. – P. 8–11.
[141] Goldfried M.R., Stricker G., Weiner I.R. Rorschach Handbook of Clinical and Research Applications.
88 – N.J. 1971. – 436 p.
[142] Anastasi A., Urbina S. Указ. соч. – С. 414.
[143] Киприан (Керн), архимандрит. Православное пастырское служение. – Клин: Христианская жизнь,
882002. – С. 227.
[144] Там же. – С. 228
[145] Мясищев В.Н. Психология отношений. – М.: Институт практической психологии, 1995. – С. 263.
[146] Ломов Б.Ф. Методологические и теоретические проблемы в психологии. – М.: Наука, 1984.
88 – С. 331.
[147] Платонов К.К. Структура и развитие личности. – М.: Наука, 1986. – 254 с.
[148] Ананьев Б.Г. О проблемах современного человекознания. – М.: Наука, 1977. – С. 51.
[149] Ананьев Б.Г. Избранные психологические труды: В 3 т. – М.: Педагогика, 1980. – Т. I – С. 162.
[150] Ломов Б.Ф. Указ. соч. – С. 79.
[151] Anastasi A., Urbina S. Psychological Testing. – N.Y., 1996. – P. 328.
[152] Там же. – С. 329.
[153] Феофан Затворник, святитель. Начертание христианского нравоучения. – М.: Правило веры,
88 1998. – С. 303.
[154] Там же. – С. 279.
[155] Там же. – С. 260.
[156] Вадим Коржевский, священник. Пропедевтика аскетики: Компендиум по православной
88 святоотеческой психологии. – М.: Центр информационных технологий, 2004. – С. 345.
[157] Феофан Затворник, святитель. Указ. соч. – С. 306.
[158] Там же.
[159] Там же. – С. 250.
[160] Там же. – С. 257.
[161] Там же. – С. 228.
[162] Там же. – С. 229.
[163] Феофан Затворник, святитель. Что есть духовная жизнь и как на нее настроиться. – Ленинград:
88 Санкт–Петербург, 1991. – 188 с.
[164] Феофан Затворник, святитель. Начертание христианского нравоучения. – М.: Правило веры,
88 1998. – С. 229.
[165] Там же. – С. 230.
[166] Там же. – С. 303.
[167] Там же. – С. 279.
[168] Там же.
[169] Там же. – С. 307.
[170] Лука (Войно–Ясенецкий), архиепископ. Дух, душа и тело. – М.: ПСТБИ, 1997. – С. 129.
[171] Феофан Затворник, святитель. Указ. соч. – С. 449.