Нравственные проблемы в произведениях Валентина Григорьевича Распутина
Муниципальное общеобразовательное учреждение
средняя общеобразовательная школа № 6
им. Ц.Л. Куникова
Реферат
тема: «Нравственные проблемы в произведениях Валентина Григорьевича Распутина».
Автор: ученица 11 «В» класса
Терентьева Констанция.
Учитель – консультант:
Черкасова Тамара Борисовна.
г. Туапсе 2006 г.
ПЛАН
Вступление_____________________________________3 стр.
Анализ повети «Деньги для Марии»________________4 стр.
Анализ повести «Последний срок»_________________7 стр.
Анализ повести «Живи и помни»___________________10 стр.
Анализ повести «Прощание с Матерой»_____________14 стр.
Заключение_____________________________________18 стр.
Использованная литература_______________________19 стр.
ВСТУПЛЕНИЕ.
Если не я,
то кто за меня?
Но если я только для себя,
то зачем я?
М. Горький.
Известный писатель Федор Абрамов высказал интересную мысль: с давних пор существуют два способа обновления и изменения жизни. Один - реформа и революция, второй - путь нравственного усовершенствования, самовоспитания личности каждого человека.
Кто же может достучаться до души каждого? Ответ понятен: литература. Критика отмечает, что в произведениях ряда наших писателей уже давно обозначился новый герой, думающий о смысле жизни и нравственности, ищущий этот смысл, понимающий свою ответственность в жизни. Задумываясь о проблемах и пороках общества, думая, как их исправить, такой герой начинает с себя. В.Астафьев писал: "Всегда надо начинать с себя, тогда дойдешь до общего, до общегосударственных, до общечеловеческих проблем". Сегодня, мне кажется, проблема нравственности становится ведущей в современной литературе. Ведь даже если наше общество сумеет перейти к рыночной экономике и стать богатым, богатство не сможет заменить доброты, порядочности, честности. Наоборот, все пороки людей могут обостриться. В числе писателей, поставивших в центр своего творчества нравственные проблемы личности, можно назвать Ч.Айтматова, Б.Васильева, Ф.Абрамова, В.Астафьева, Ю.Бондарева, В.Белова, мне бы хотелось заострить свое внимание на произведениях Валентина Распутина, т.к. по-моему, мнению, в его произведениях наиболее четко вырисовываются разные человеческие характеры, личности, которые по-своему решают нравственные проблемы.
Повести Распутина – это попытка достать до главного и решающего в самочувствии и умонастроении современного человека. Должно же быть что-то, что существует поверх всевозможных различий и важно для всех? Индивидуальное, единичное казалось бы, случайное обнаруживает у Распутина свою связанность с «целым», с «народным», с «закономерным», хотя место для вопроса, а какова «закономерность», оставлено. Распутиным движет желание сказать о необходимом, назревшем, чтобы оно вошло в сознание общества, и может быть, что – то сместилось и обострило в нем, как это делала старая русская литература и как это умеют делать сегодня книги Ф.Абрамова, В.Быкова, В.Астафьева, В.Белова, С.Залыгина.
Сергей Залыгин писал, что повести Распутина отличаются особой «художественной законченностью» - законченностью и завершенностью «сложности». Будь то характеры и отношения героев, будь то изображение событий – все от начала и до конца сохраняет свою сложность и не сменяет логической и эмоциональной простотой каких-то окончательных, неоспоримых выводов и объяснений. Актуальный вопрос в произведениях Распутина «кто виноват?» не получает однозначного ответа. Как бы взамен нами осознается невозможность такого ответа; мы догадываемся, что все идущие на ум ответы недостаточны, неудовлетворительны; они ни чем не облегчат тяжести, ничего не поправят, ничего в будущем не предотвратят; мы так и остаемся лицом к лицу с тем, что случилось, с той страшной, жестокой несправедливостью, и все наше существо восстает против нее…
Я буду говорить о4 повестях Распутина : Деньги дя Марии, последний срок, живи и помни, прощание с матерой.
ДЕНЬГИ ДЛЯ МАРИИ.
Самая первая повесть Распутина «Деньги для Марии». Фабула первой повести несложна. Так сказать житейский случай. В небольшой сибирской деревушке произошло ЧП: ревизор обнаружил у продавца магазина Марии большую недостачу. И ревизору и односельчанам ясно, что Мария не взяла себе ни копейки, став скорее всего жертвой запущенного ее предшественницами учета. Но, к счастью продавщицы, ревизор оказался человеком душевным и дал пять дней для погашения недостачи. Учел, видимо, и малограмотность женщины, и ее бескорыстие, а главное – пожалел детей.
В этой драматической ситуации особенно ярко проявляются людские характеры. Односельчане Марии держат своеобразный экзамен на милосердие. Они перед сложным выбором: или выручить свою совестливую и всегда работящую землячку, одолжив ей деньги, или отвернуться, не заметить человеческой беды, сохранив собственные сбережения. Деньги здесь становятся своего рода мерилом человеческой совести. Несчастье у Распутина не просто бедствие. Это еще и проверка человека, испытание, обнажающее сердцевину души. Тут все высвечивается до дна: и хорошее, и дурное – все выявляется без утайки. Такие кризисные психологические ситуации организацию драматургию конфликта и в этой повести, и в других произведениях писателя. Чередование света и теней, добра и зла создает атмосферу произведения.
В семье Марии к деньгам всегда относились просто. Муж Кузьма считал: «есть – хорошо – нет – ну и ладно». Для Кузьмы «деньги были заплатками, которые ставятся на дырки, необходимые для житья». Он мог думать о запасах хлеба и мяса – без этого нельзя обойтись, но мысли о запасах денег казались ему забавными, шутовскими, и он отмахивался от них. Он был доволен тем, что имел. Вот почему когда в его дом постучалась беда, не о накопленных богатствах Кузьма жалеет. Он думает о том, как спасти жену, мать его детей. Кузьма обещает сыновьям: «Мы всю землю перевернем вверх тормашками, а мать не отдадим. Нас пятеро мужиков, у нас получиться». Мать здесь – символ светлого и возвышенного, не способного на какую – либо подлость. Мать – это жизнь. Защитить ее честь ее достоинство – вот что важно для Кузьмы, а не деньги.
Но совсем иначе относится к деньгам Степанида. Ей невмоготу расстаться на какое-то время с копейкой. С трудом отдает деньги для помощи Марии и директор школы Евгений Николаевич. Не чувство сострадания к односельчанке руководит его поступком. Ему хочется этим жестом укрепить свою репутацию. Каждый свой шаг он афиширует на всю деревню. Но милосердие не может соседствовать с грубым расчетом.
Выклянчив у сына пятнадцать рублей, дед Гордей больше всего боится, что Кузьма может и не взять столь ничтожную сумму. И тот не решается обидеть старика отказом. Вот и бабка Наталья с готовностью вынимает деньги, прибереженные себе на похороны. Ее не надо было ни убеждать, ни уговаривать. «Мария то сильно плачет?» - только и спросила она. И в этом вопросе выразилось все и сострадание и понимание. Замечу здесь же, что именно с бабки Натальи, которая одна вырастила троих детей, которая в своей жизни ни знавала ни минуты покоя – все при деле и все бегом, и начинается в повестях Распутина галерея портретов старых русских крестьянок: Анна Степановна и Мирониха из «Последнего срока», Дарья Пинигина и Катерина из «Прощание с Матерой».
Понятное дело, страх перед судом угнетает Марию и ее близких. Но Кузьма утешает себя тем, что суд разберется по справедливости: «Теперь смотрят, чтобы не зря. Мы не пользовались этими деньгами, они нам не нужны». И в слове «ТЕПЕРЬ» тоже знак перемен. Деревня не забыла как после войны из-за купленной на стороне бочки бензина, необходимого для окончания пахоты, упекли в тюрьму председателя колхоза.
Сделавшейся банальная метафора «время – деньги» реализуется Распутиным, как в прямом так и в переносном смысле. Время – деньги – это о попытках собрать тысячу рублей. Время и деньги это уже возникающая в повести социальная проблема. Да, деньги многое преобразили и в экономики и в психологии деревни. Они вызывали новые потребности новые привычки. Дед Гордей не без хвастовства сокрушается: «я за весь свой век сколько раз деньги в руках держал – по пальцам сосчитать можно, я с малолетства привык все делать сам, на свои труды жить. Когда надо и стол сколочу и катанки скатаю. В голодуху, в тридцать третьем году, и соль для варева на солонцах собирал. Это теперь все магазин да магазин, а раньше в лавку раза два в год ходили. Все свое было. И жили, не пропадали. А теперь шагу нельзя ступить без денег. Кругом деньги. Запутались в них. Разучились мастерить – как же в магазине все есть были бы деньги». Ну то что «шагу нельзя ступить», явное преувеличение. Деньги в деревенском обиходе ее не заняли столь прочного положения как в городе. А вот насчет утраты универсальности домашнего крестьянского труда – верно. Верно и то что нынешний сельский житель уже не может полагаться лишь на свое, на свои руки. Его благосостояние зависит не только от приусадебного участка, но и от того как идут дела в колхозе, от сферы обслуживания, от магазина, от тех же денег. Связи крестьянина с окружающим миром, с обществом стали шире, разветвление. И хочет Кузьма, чтобы люди понимали эту незримую связь между собой, чтобы по-хорошему, сердцем ее ощущали. Он ждет что деревня отнесется к его жене с таким же участием какое Мария проявила к односельчанам.
\Ведь не по своему желанию она стала за прилавок, отказывалась, словно предугадывая беду. Сколько продавцов перебывало до нее в магазине и редко кто избежал суда. И согласилась из-за того только, что пожалела народ: «людям даже за солью, за спичками приходилось ездить за двадцать верст, в Александровское».
Приняв свое беспокойное хозяйство, героиня повести повела его не на казенный а на домашний лад. Чтобы не себе – другим было удобно. И покупатели не были для нее безликой массой: все знакомые, всех по именам знала. Кому и в долг продавала, пьяниц же с деньгами на порог не пускала. «Ей нравилось чувствовать себя человеком, без которого деревня не может обойтись», - это чувство и перевешивало страх ответственности.
Эпизоды, показывающие Марию за работой, необычайно значительны в повести: они открывают нам не самодовольную, не показную, а естественную, истинную доброту и отзывчивость. И когда Кузьма слушает в поезде рассуждения некоего местного деятеля о форме, о строгости, о директивах, он мысленно представляет свою Марию или безвинно пострадавшего председателя колхоза, и все его существо восстает против этой формальной логики. И ели Кузьма не силен в споре, то потому лишь, что придает главное значение не слову а делу. Может быть, именно поэтому столь безошибочна реакция героя на всякую ложную фразу, на притворство, на фальшь.
Конфликт между истиной человечностью и равнодушием рождает в «Деньгах для Марии» постоянную драматическую напряженность. Он трансформируется в столкновения бескорыстия и алчности, нравственной частоты и цинизма, гражданской совести и чиновничьей слепоты.
Мы понимаем как тягостно Кузьме – человеку скромному, застенчивому, привыкшему к самостоятельности, предпочитающему отдавать, а не брать – оказаться в роли просителя. Распутин с убеждающей достоверностью доносит для нас это психологическое смятение: стыд и боль, неловкость и беззащитность. Однако не одни страдания сопутствуют герою в странствиях по деревне. Не только плачет его душа, но и согревается теплом живого участия.
Ощущение «высшего» , как нравственного закона, должного соединить всех, витает в «утопических» снах Кузьмы. Там в трогательных ночных видениях, Марию спасают от беды всем сказочно - дружным сельским «миром», и только там деньги теряют свою власть над всеми душами, отступая перед глубинным человеческим родством и союзом.
Доброта в «Деньгах для Марии» не объект умиления и любования. Это сила, обладающая внутренней притягательностью, пробуждающая в человеке жажду красоты и совершенства. Нравственные законы нашей действительности таковы, что безразличие к людям, к их судьбе воспринимается как нечто постыдное, недостойное. И хотя вышедшая из прошлого эгоистическая, стяжательная мораль еще не исчезла окончательно и способна причинить немалый урон, она уже вынуждена маскироваться, прятать свое лицо.
Мы не знаем точно как сложится будущее Марии, но ясно одно такие люди как Кузьма, председатель колхоза, агроном, дед Гордей сделают все возможное, чтобы предотвратить беду. Сквозь призму драматических обстоятельств писатель сумел различить многое из того нового, светлого, что входит в нашу современность, определяя тенденции ее развития.
Я согласна с автором что истинным мерилом человеческих отношений является не деньги а душевная доброта бескорыстие, умение сострадать.
ПОСЛЕДНИЙ СРОК
Особое чувство у меня вызывает повесть «Последний срок».
Валентин Григорьевич Распутин – один из призванных мастеров «деревенской прозы», один из тех, кто продолжает традиции русской классической прозы прежде всего с точки зрения нравственно – философских проблем. Распутин исследует конфликт между мудрым мироустройством, мудрым отношением к миру и немудрым, суетливым, бездумным существованием. Поиск корней этого конфликта в повести 1970 года «Последний срок».
Так говорил известный критик Теракопян: «Бывают книги, о которых удивительно трудно писать. Не потому что они отличаются замысловатым сюжетом, не сложность останавливает – простота. Эта повесть как жизнь, которая всегда богаче, многограннее, чем суждение о ней. Постоянно ловишь себя на том, что хочется не анализировать, а слушать, как говорят, рассуждают, спорят герои. Как будто находишься не в стороне от запечатленной автором картины, а внутри нее. Не читаешь о последних часах жизни старухи Анны, а сам присутствуешь при ней».
Повествование ведет с одной стороны безличный автор-рассказчик, изображающий события в доме умирающей Анны, с другой стороны рассказывает как будто сама Анна ее взгляды, мысли, чувства передаются в форме несобственно-прямой речи. Такая организация повести создает ощущение диалога между двумя противоположными жизненными позициями. Но на самом деле симпатии автора однозначно находятся на стороне Анны, другая позиция представлена в негативном свете.
Негативная позиция Распутина принадлежит отношению автора к уже взрослым детям Анны, которые собрались в доме умирающей старой матери, чтобы проститься с нею. Только ведь миг смерти не запланируешь, не рассчитаешь загодя, как остановку поезда на станции. Вопреки всем прогнозам, старуха Анна не торопится закрыть глаза. Силы ее то слабеют, то возвращаются вновь. А в это время детей Анны занимают, прежде всего, собственные заботы. Люся спешит сшить себе еще при живой матери черное платье, чтобы выглядеть на похоронах подобающим образом, Варвара тут же клянчит это несшитое еще платье для своей дочери. Сыновья Илья и Михаил запасливо покупают ящик водки – «мать надо проводить, как следует» - и начинают пить заранее. И эмоции у них ненатуральные: Варвара, только приехав и открыв ворота «сразу как включила себя, заголосила: «Матушка ты моя-а-а!» Люся «тоже опустила слезу». Все они – и Илья, и Люся, и Варвара, и Михаил - уже смирились с неотвратимостью потери. Неожиданный проблеск надежды на выздоровление вызывает у них не облегчение, а скорее замешательство и досаду. Словно мать обманула их, словно вынудила попусту тратить нервы и время, перепутала планы. Так автор показывает, что духовный мир этих людей беден, они утратили благородную память, озабочены лишь мелочными делами, оторвались от Природы (мать в повести Распутина, и есть природа, дающая жизнь). Отсюда и брезгливая отстраненность автора от этих героев.
Трагедия в «Последнем сроке» разыгрывается на фоне фарса. Сон Варвары, будто лепят бабы пельмени с начинкой из грязи, иносказательно характеризует обстановку действия. Перебранки между сестрами, преувеличенно бодрые, разгоряченные водкой голоса братьев – вот тот акомпонемент, что сопровождает закатные часы главной героини. Готовые принять участие в ритуале похорон Илья, Люся и Варвара этим ритуалом и исчерпывали свои обязанности. Ничто иное в их расчеты не входило. И Михаил, инстинктивно уловивший подоплеку нападок на него, устраивает сестрам и брату беспощадно жестокий экзамен. «А что, - кричит он, доведенный до крайности поучениями, - может, кто–нибудь из вас заберет ее, а? Давайте. Забирайте. Корову отдам тому, кто заберет… кто из вас больше всех любит мать? Забирайте. Что вы раздумываете? Я такой-сякой а вы тут все хорошие». И не кто не принял этого вызова. Никто не взял старуху Анну под свое крыло, лишь простоватая Варвара смущенно призналась, что корову забрала бы, а мать – нет: «Да у нас жить негде… Сонька сызнова прибавку ждет». Это поступки закономерные, оправданию они не поддаются, но объяснению вполне.
Распутин задумывается, откуда у детей Анны такая толстокожесть? Ведь не родились же они такими? И почему у такой матери получились бездушные дети? Анна вспоминает прошлое, детство своих сыновей и дочерей. Вспоминает, когда родился первенец у Михаила, как он счастливый, ворвался к матери со словами: «смотри, мать, я от тебя, он от меня, а от него еще кто-нибудь…». Изначально герои способны «чутко и остро удивляться своему существованию, тому, что окружает на каждом шагу», способны понять свое участие в «нескончаемой цели» человеческого существования: «чтобы мир никогда не скудел без людей и не старел без детей». Но потенциал этот не был реализован, погоня за сиюминутными благами затмила Михаилу, Варваре, Илье и Люсе весь свет и смысл жизни. Им некогда, да и не хочется задуматься, в них не развита способность удивляться бытию. Главную причину нравственного упадка писатель объясняет, прежде всего, утратой душевной связи человека со своими корнями.
В этой повести существует один образ, который полностью противостоит образам бесчувственных детей Анны – это младшая дочь Таньчора. Таня сохранила идущее из детства сознание своей связи со всем миром, благодарное чувство к матери, подарившей ей жизнь. Анне хорошо помнится, как Таньчора, старательно расчесывая ей голову, приговаривала: «Ты у нас, мама, молодец». – «Это еще пошто?» - удивлялась мать. «Потому что ты меня родила, и я теперь живу, а без тебя никто бы меня родил, так бы я и не увидела белый свет». Татьяна отличается от своих братьев и сестер чувством благодарности к матери, к миру, отсюда и все лучшее, нравственно – светлое и чистое, чуткость ко всему живому, радостная бойкость нрава, нежная и искренняя любовь к матери, которую не гасят ни время, ни расстояния. Хотя она тоже способна предать мать, - не сочла же она нужным даже откликнуться на телеграмму.
Анна Степановна никогда не жила для себя, никогда не уклонялась от долга, пусть даже самого обременительного. С кем бы из близких не стряслась беда, искала свою вину, словно проглядела что-то, опоздала во что-то вмешаться. Жизнь Анны была до краев заполнена хлопотами. Она была и хозяйкой, и матерью, и кормилицей, и работницей в поле и огороде. Чтобы передать духовный мир Анны, автор избрал форму внутреннего монолога героини, форму несобственно-прямой речи: «Знать хотя бы, зачем и для чего она жила, топтала землю и скрючивалась в веревку, вынося на себе любой груз? Зачем? Только для себя или для какой-то пользы еще? Кому, для какой забавы, для какого интереса она понадобилась? А оставила после себя другие жизни – хорошо это или плохо? Кто скажет? Кто просветит? Зачем? Выйдет ли из ее жизни хоть капля полезного, желанного дождя, который прольется на жаждущее поле?»
Оглядываясь назад, она видит, что годы ее, «подгоняя друг друга, прошли одинаково в спешке», что вся жизнь ее была «вечная круговерть, в которой ей некогда было вздохнуть и оглядеться по сторонам, задержать в глазах и в душе красоту земли и неба». Анна умеет видеть и ценить эту красоту. Угасающем сознанием она высвечивает дальний-предальний день, когда она еще была молодой, «в девках», вспоминает, как «она бредет вдоль берега по теплой, парной после дождя реке…». «И до того хорошо счастливо ей жить в эту минуту на свете, смотреть своими глазами на его красоту, находится среди бурного и радостного, согласного во всем действа вечной жизни, что у нее кружиться голова и сладко, взволновано ноет в груди». Эти светлые воспоминания оправдывают все муки, все страдания земные. Анна никогда не ропщет на жизнь. И не от рабской покорности судьбе, а от сознания ни с чем не сравнимой радости жизни, к которой ты приобщился на свой срок. Она поняла всю свою жизнь как мучительную радость. Анна необычайно требовательна к себе. Она винит себя за давний «грех» - за то, что для больной дочки добирала молока у своей Зорьки после колхозной дойки: «Стыд – его не отмоешь». Отсюда, от способности чувствовать красоту, от сознания своей ответственности за свой человеческий срок на земле идет высочайшая нравственность Анны. Отсюда и ее всепрощающая, нетребовательная любовь к своим «ребятам»: «старуха старалась удерживать себя, чтобы не сказать и не сделать лишнее»; чтобы не обременять своих детей заботами, она готова даже «не откладывая… умереть»; «Она все смотрела и смотрела на них жадно, торопливо, неловко – и никак не могла насмотреться, все ей было мало». Она интересуется, не привезли ли ей гостинцев, но не для себя, а для своей любимицы – внучки Нинки «Поговорю с ей, и на душе легче». Нравственное чувство Анны, когда надо делает ее твердой: однажды она «в упор из обоих стволов посолила задницу» зверюге, Денису-караульщику, в отместку за пораненного им ребенка. За свою трудную жизнь Анна никогда не поступилась своей совестью, поэтому она уходит достойно: «Вот и побыла она человеком, познала его царство. Аминь». Анна понимает других, причем не только родных: «Старуха подумала: «люди», не делая разницы для своих и чужих».
Последние дни Анны. Дни подведения итогов – уже отрешенные от нескончаемых хлопот, от будничной суеты, заполненные размышлениями о прожитом. Разбегаются тропки воспоминаний и в тридцатые и сороковые, и в недавние годы. И как на исповеди, развертывается судьба человека. Все самое важное, самое значительное в ней. Радости и страдания, прегрешения и заботы. Мне кажется что подводя итоги своей жизни старуха анна не жалеет от том что жила на свете.Что перемучилась, перетерпела немало – этого не отнимешь. Но ведь не мучилась и терпела ни раз. Всех выходила, вывела в люди. Она потому и не страшится смерти, что выполнила предназначенное, вычерпала себя до донышка: «и своя жизнь вдруг показалась ей доброй, послушной, удачной. Удачной, как ни у кого. Надо ли жаловаться, что она всю ее отдала ребятам, если для того и приходит в мир человек, чтобы мир никогда не скудел без людей, не старел без детей.
Для Распутина Анна – образ идеальный. Писатель рассказал: «Меня всегда привлекали образы простых женщин, отличающихся самоотверженностью, добротой, способностью понимать другого». Сила характеров любимых героев Распутина – в мудрости, в народном миропонимании, народной нравственности. Такие люди задают тон, накал духовной жизни народа.
ЖИВИ И ПОМНИ
С особым интересом я прочитала повесть «Живи и помни».
Война... Само слово говорит о беде и горе, о несчастье и слезах. Сколько людей погибло во время этой страшной Великой Отечественной войны!.. Но, погибая, они знали, что сражаются за свою землю, за своих родных и близких. Смерть — это страшно, но гораздо страшнее духовная гибель человека. Именно об этом рассказывает повесть В. Распутина «Живи и помни». Повесть, которая родилась из соприкосновения пережитого писателем в детстве с его сегодняшними размышлениями о деревне военных лет. И опять как в «Деньгах для Марии» и в «Последнем сроке», Валентин Распутин избирает критическую, поверяющую нравственные устои личности ситуацию.
Знал ли догадывался ли Андрей Гуськов в ту самую минуту, когда, поддавшись душевной слабости, вскочил он на поезд, направлявшийся не на фронт, а с фронта в Иркутск, чем обернется для него этот поступок, для жены Настены, для близких? Пожалуй, догадывался, да только смутно, неотчетливо, опасаясь додуматьдо конца все, что должно произойти вслед за этим, после этого.
Впрыгнув в вагон, Гуськов словно бы включил незримые часы, отчитывающие последний срок, сжимающие время, как шагреневую кожу. И отныне каждый день, обманом вырванный у войны, не отдалял а приближал трагическую развязку. Неотвратимость трагедии заключена в самом сюжете «живи и помни», и предощущением трагедии дышат все страницы повести. Распутин не подводит своего героя к выбору, а с выбора начинает. С первых строк Гуськов на развилке дорог, одна из которых ведет к войне, навстречу опасности, другая же от войны уводит. И отдав предпочтение этой второй, дороге он предрешил судьбу. Сам распорядился ею.
Вот ведь как получилось. И надо то было Андрею немного: взглянуть на Атамановку, прижать к груди Настену, перемолвится со стариками. Только и всего. Казалось бы, самые простые, самые естественные желания. Но шла война, и она установила свою меру, воплощая ее в понятии гражданского долга. Тяжесть этой высшей меры навалилась на Гуськова сразу же за воротами госпиталя.
Нет, писатель не придает беглеца суду военного трибунала.
Напротив, внешние обстоятельства даже благоприятствуют герою повести. Ему не просто везет на долгом пути к дому, а везет невероятно, отчаянно. Словно сама фортуна заботливо отводит беду: ни патрулей, ни проверок, ни придирчивых расспросов. Да и это не все. У самой Атамановки опять удача. Заброшенное зимовье на берегу Ангары. И печка есть, и дров вдоволь, и ни души вокруг.
Но избежав трибунала, Гуськов все же не ушел от суда. И от кары, быть может, более суровой, чем расстрел. От кары нравственной. Чем фантастичней везение, тем отчетливее в «Живи и помни» гул надвигающейся катастрофы.
Вся повесть Распутина насыщена смысловыми, психологическими контрастами и парадоксами.
И не жизнь выгадал Гуськов, дезертировав с поля боя, нет. Ибо можно ли назвать жизнью ту участь, к которой он добровольно себя приговорил? Не жизнь это, а просто биологическое, управляемое инстинктом добычи и самосохранения существование. Дни и ночи, заполненные страхом разоблачения и неотвязным чувством голода. Время распавшееся на отдельные мгновения. Без прошлого, которое он сам вычеркнул, и без будущего.
Новая повесть Распутина отлична от прежних, помимо прочего, и своеобразной «экзотичностью» положения героя. Он попадает здесь в типично робинзоновские условия. Жизнь посреди дикой природы. Одиночество. Необходимость всецело полагаться только на самого себя. Однако «экзотичность» эта естественна, так уж сошлось одно к одному. Распутин не повторяет хрестоматийную ситуацию, а переиначивает ее. Вспомним, что герой Дефо был только физически; а не духовно оторван от родной земли. Он и на острове сумел сохранить в себе человечность. Робинзонада Гуськова отмечена противоположным моральным зарядом: происходит неотвратимое разрушение души. Одним из потрясающих моментов является эпизод когда и сам Гуськов раздваиваясь превращается в хищное животное: в одну из зимних ночей заслышав завывание волка он вдруг ощутил необыкновенную потребность тоже завыть, что он и сделал сев на корточки перед приоткрытой дверью. И если Робинзона согревала надежда на спасительный корабль, то герою «Живи и помни» надеяться не на что. Он сам сжег за собой корабли. Между ним и Атамановской пролегла невидимая, но осязаемая запретная черта. И одна лишь Настена, движимая состраданием к мужу, рискнула нарушить магическую границу. И, став за черту, обрекла себя на неизбывную муку.
В повести Распутина перемежаются между собой два событийных потока. Первый – тайная, скрытая от постороннего взора любовь Настены и Андрея, их скоротечные свидания, горячечные объяснения. Второй – повседневная жизнь деревни. Последние месяцы войны. Предчувствие уже близкой победы и все еще приходящие похоронки.
Вольное течение Ангары и в прямом и переносном смысле разделяет берега. Вид сверху дал бы нам графически четкое изображение. На левой стороне реки – затаившейся, вздрагивающий от каждого шороха Андрей, на правой стороне – полнящаяся шумом голосом Атамановки. Единственная связная между этими мирами – Настена. И не Гуськов, а его жена выступает в повествовании как фигура подлинно трагическая.
Что до Гуськова, то ему не на кого пенять. На самого себя разве. И вина его несомненная, отчетливая. Он – дезертир, и этим все сказано. Ну а Настена? Она-то, за какие грехи должна маяться? Она, не покладавшая рук от зари до зари, державшая на своих плечах и дом и колхоз, ни в чем не дававшая себе поблажки.
Если рассуждать абстрактно, отвлеченно, у героини Распутина был-таки выбор. Тяжкий но был. Могла же она откреститься от мужа, оставить его там, в зимовье, или - еще круче – сообщить о нем кому следует: местному милиционеру или сверхбдительному Иннокентию Ивановичу. Но это формально. Ибо такое решение было не для Настены, не по ее характеру. Да и не смогла бы жить она после этого, сама бы себя прокляла. Словом, был бы выход и не было его. Как ни поступи, лучше не станет. И, разделяя участь мужа, Настена становится ответчицей за него, принимает удар на себя. Не только героиню, но и нас, читателей, ставит Распутин перед мучительными нравственными проблемами. И осуждаешь Настену, и жалеешь ее, и восхищаешься ее самоотверженстью. И все это сразу, одновременно.
Положение Гуськова в этой повести по-своему проще и легче. Его существование – вне поля зрения людей, для них он – пропавший без вести. Настена же обречена вести двойную жизнь. Одну напоказ, словно ничего не произошло, - для Атамановки; другую, тщательно замаскированную, - для мужа. Эта двойная жизнь и оборачивается испытанием на разрыв.
Привыкшая к гармоничности яркости мыслей и поступков, героиня по характеру своему не способна на обман. А между тем все ее настоящее и будущее отныне невозможно без обмана, без каждодневного притворства, без точно расчитаной игры: «…ее еще по привычке принимали за свою, а она уже была посторонней, чужой…» как и прежде она выходила на работу, как и прежде крутилась по хозяйству, но обыкновенные, будничные поступки будто бы обрели второй смысл. Превратились из естественных в фальшивые. Мир Атамановки, такой знакомый и понятный, с каждым днем неудержимо отдалялся от нее. Врожденная честность не позволяла Настене ни плакать, ни смеяться вместе с другими. Она ведь прятала такое, что «почему-то касалось всех и было против всех». И ничто не могло смягчить боль отторжения от близких. Даже любовь.
Проза Распутина неизменно эпична по своим ведущим идеям. Но она вся сосредоточена на чувстве, переживании, придающем ей взволнованность и поэтичность. На изображении событий лежит отсвет настроений и состояний героев. Так и в «живи и помни» стиль пульсирует в такт сердцу.
От подступающего отчаяния, издерганности, сомнений уходила Настена к зимовью. Там хоть не надолго забывалась, согревала душу. И верилось, что все плохое, тягостное, страшное – это лишь дурное наваждение, что ее Андрей не воровским способом, а честно вернулся с войны. И радостно было видеть его – небритого, с запавшими щеками, но невредимого, не искалеченного и воображать себя при этом всамделишной хозяйкой, весело командующей своим мужиком. Наконец, сбылось и самое заветное – то, о чем она мечтала столько лет и на что уже перестала надеяться, - она ощутила в себе зреющую новую жизнь.
Распутин ведет повествование на таких вот контрастных перепадах эмоций; беспощадно суровые страницы чередуются со светлыми, излучающими тепло. Высокая, звенящая нота любви словно бы взмывает над жестокостью обстоятельств. Любви безоглядной, верной, не щадящей себя. И любовь эта, может быть, впервые потрясает Гуськова. Заставляет поражаться своей слепоте, тому, что тогда, до войны, он не ценил своего счастья, не дорожил им. Всяко бывало: и кричал на жену, и с кулаками лез.
Сами представления о добре и зле утрачивают в сознании героини определенность, становятся расплывчивыми, зыбкими. Казалось бы ребенок – счастье. Но ведь и беда тоже. «Я же середь людей живу – или ты забыл? – говорит Настена Андрею. – что я им интересно скажу? Они ведь наверное спросят, поинтересуются.» та биологическая жизнь, которую вел гуськов, разоблачает себя в повести как насквозь фальшивая, неестественная, низводящая человека к зверю. Естественная возможна только среди людей, вместе с ними.
Маленькая Атамановка предстает частицей необъятного целого. На любые личностные коллизии ложиться отблеск эпохи. Ощущение этого народного подвига и образует высоту моральной требовательности к человеку, формирующей критерии оценки его поступков. Не трибунал судит дезертира, а совесть односельчан. Судят убитые, раненые, вдовы и сироты. Та же Настена, у которой Гуськов отнял право разделить вместе со всеми радость победы.
Изменив солдатскому долгу, Гуськов предал и свою жену. Не только себя, но и ее отлучил от деревни, от народа. И отлучение это разом обесценило жизнь, лишила ее главного содержания. Герои «живи и помни» как бы попали в безвоздушное пространство. И оба они задыхаются в нем. Валентин Распутин строит свою повесть по законам нарастающего драматического напряжения. Он не принадлежит к числу тех авторов, которые пренебрегают событийностью, динамикой сюжета, резкими поворотами интриги. Но все эти повествовательные средства служат у него постижением человека, проверке его нравственных ресурсов; они внутренне сплавлены с психологизмом, проникнуты им. В нынешних поступках персонажей воплощается весь накопленный ими душевный опыт. Локальнее рамки исключительного случая не кажутся тесными, поскольку они вмещают в себе судьбу.
Гуськов у Распутина – человек не столько слабый, сколько эгоистичный. Настена – напротив натура цельная, чистая, бескорыстная. Та стойкость, с которой она переносит свою беду, получает в повести вдумчивое и многогранное истолкование.
Пожалуй, первое объяснение этой стойкости, которое само собой приходит на ум, заключается в каменном Настенином терпении. Терпении, воспитанном с малолетства, - с тех пор, когда девчонкой скиталась она по деревням в поисках подаяния. И позже уже в доме Гуськовых, она научилась сдерживать себя, слушая несправедливые упреки мужа или свекрови. Но мы ошиблись бы, приравняв это терпение к безропотной покорности року. За ее терпением угадывается иное: народная мудрость, осознанный принцип поведения. И хоть немного изведала Настена на своем веку хорошего, не было у нее озлобления на мир, на людей. Чаще упрекала себя, чем других. В этом смысле она человек другого нравственного склада, нежели Андрей. Тот ведь лелеет обиду на окружающее. Ему хочется утвердить себя не иначе, как причинив людям боль, заставив их вздрогнуть, ужаснуться. Прощаясь с родной деревней, Гуськов вдруг испытывает «безудержное, лютое желание поджечь мельницу… так хотелось оставить о себе память».
Писатель ставит своих героев в одинаково трудные условия. И общий фон резче оттеняет различие натур. И есть жестокая несправедливость в том, что замечательные качества героини расходуются попусту, на цель ничтожную, недостойную их – Гуськова . Известие о будущем ребенке Андрей воспринимает как ниспосланное свыше отпущение грехов. Если для Настены ребенок – цель, то для Андрея – средство. «Я знаю… теперь я знаю, Настена: не зря я сюда шел, не зря. Вот она судьба… это она толкнула меня, она распорядилась… это ж все – никакого оправдания не надо. Это больше всякого оправдания…». Так перекладывает Андрей полноту ответственности на волю фортуны. Не он распорядился собой – она им распоряжалась, она направляла его стопы. Вот почему герой заклинает Настену отбросить сомнения и не отнимать у него надежду, последний шанс в жизни. И он оставляет Настену наедине с возмущенной Атамановкой, наедине со слухами и пересудами, наедине с недоумевающим взглядом свекрови и бешенства свекра. Оставляет, чтобы вдалеке от мирской суеты дожидаться чуда.
Описание последних дней Настены можно смело отнести к лучшим страницам психологической прозы. Столь велика здесь концентрация страстей, столь лихорадочна пульсация подтекста. Все словно бы сплелось в один клубок: окрыляющая весть о победе и начавшееся разоблачение, предощущение материнства и неотвратимый позор, обида на Андрея и тревога за него, желание очиститься от лжи и еще большее увязание в ней. И не было ни малейшего просвета в этих грозовых облаках противоречий. Отчаявшаяся примирить непримиримое, соединить правду с неправдой, найти выход из глухого тупика, бросается Настена в ледяные воды Ангары. Но и смертью своей она делает услугу мужу: обрывает следы, сбивает с пути преследователей, давно гадавших неладное. А что же Андрей? Он принимает как должное эту жертву: «заслышав шум на реке он и заподозрив, что он может иметь отношение к нему, гуськов вскочил, в минуту собрался, привычно приведя зимовейку в нежилое состояние, и кинулся в тайгу. На такой вот неожиданный случай заготовлен был у него отступной план: каменный остров там, в пещере, его не отыщет ни одна собака». И это новое бегство ставит заключительную точку в портрете отщепенца, обозначая предел морального падения. Никаких оправданий не оставляет Распутин дезертиру. Все было ложью: и слова о любви к Настене, и рассуждение о ребенке. Не за ребенка цеплялся Гуськов - за свою жизнь. Старался продлить ее под предлогом. И вот теперь, когда предлога не стало, эти побуждения выступили уже без всякой маскировки.
Для Распутина органически не приемлема философия прощения. И трагический финал повести ясно доказывает это. Не зря роман назван «Живи и помни» ведь наказанием Гуськову станет его память, от которой ему никуда убежать.
ПРОЩАНИЕ С МАТЕРОЙ
Очень тяжелое впечатление произвела на меня повесть «Прощание с Матерой».
Ведь у каждого человека есть своя малая родина, та земля, которая является Вселенной и всем тем, чем стала Матера для героев повести Валентина Распутина. От любви к малой родине берут истоки все книги В.Г. Распутина. В повести «Прощание с Матерой» легко прочитывается судьба родной деревни писателя – Аталанки, в годы строительства Братской ГЭС попавшей в зону затопления.
Писатель верен себе, своим излюбленным принципам и в построении сюжета. Как и в предыдущих повестях, действие снова ограничено жесткими хронологическими рамками центрального события. От известия о предстоящем затоплении Матеры до второй половины сентября. Как и раньше, Распутин прибегает к ситуации то ли последнего срока, то ли отсрочки. Вспомним в «Деньгах для Марии» - это была отсрочка перед судом, в «Последнем сроке» - перед кончиной старухи Анны, в «Живи и помни» - перед расплатой. Вот и в «Прощании с Матерой» возникает подобная модель. Несколько месяцев перед концом деревни, перед тем, как поднятые плотиной воды Ангары поглотят и остров и селение, издавна стоявшее на нем. Отсрочка в произведениях Распутина - всегда самое напряженное, драматическое, психологически противоречивое время. Одно еще не сошло со сцены, другое не утвердилось за ней. Продолжающееся по инерции старое и набирающее разгон новое. Пора прощаний и надежд, итогов и планов на будущее, ломки сложившегося и зарождения неизведанного.
Матера – это и остров, и одноименная деревня. Триста лет обживали это место русские крестьяне. Неторопливо, без спешки, идет жизнь на этом острове, и за те триста с лишним лет многих людей сделала счастливыми Матера. Всех принимала она, всем становилась матерью и заботливо вскармливала детей своих, и дети отвечали ей любовью. И не нужно было жителям Матеры ни благоустроенных домов с отоплением, ни кухни с газовой плитой. Не в этом видели они счастье. Была бы только возможность прикоснуться к родной земле, затопить печку, попить чаю из самовара, прожить всю жизнь рядом с могилками родителей, а когда придет черед, лечь рядом с ними. Но уходит Матера, уходит душа этого мира.
Надумали построить на реке мощную электростанцию. Остров попал в зону затопления. Всю деревню надо переселять в новый поселок на берегу Ангара. Но эта перспектива не радовала стариков. Душа бабки Дарьи обливалась кровью, ведь в Матере не только она выросла. Это – родина ее предков, а сама Дарья считала себя хранительницей традиций своего народа. Она искренне верит, что «нам Матеру на подержание только дали… чтобы обихаживали мы ее с пользой и кормились».
И встают Материнцы на защиту своей родины, пытаются спасти свою деревню, свою историю. Но что могут старики и старухи сделать против всемогущего начальника, который отдал приказ затопить Матеру, стереть ее с лица земли. Для чужих этот остров всего лишь территория, зона затопления. Прежде всего, новоявленные строители попытались снести на острове кладбище. Дарья приходит к выводу, что в людях и обществе стало утрачиваться чувство совестливости. «Народу стало много боле, - размышляет она, - а совесть, поди-ка та же…наша совесть постарела, старуха стала, никто на нее не смотрит… Че про совесть ежели этакое твориться!»
Утрату совести герои Распутина связывают впрямую с отрывом человека от земли, от своих корней, от вековых традиций. К сожалению. Остались верными Матере лишь старики и старухи. Молодежь живет будущим и спокойно расстается со своей малой родиною.
Но писатель заставляет задуматься, будет ли человек, покинувший свою родную землю, порвавший со своими корнями, счастливым, и, сжигая мосты, покидая Матеру, не теряет ли он свою душу, свою нравственную опору?
Павлу, старшему сыну Дарьи, тяжелей всего. Он разрывается на два дома: нужно обустраивать жизнь в новом поселке, но еще не вывезена мать и Матеры. Душой Павел на острове. Ему трудно расстаться с материнской избой, с землей предков: «Не больно терять это только тем, кто тут не жил, не работал, не поливал своим потом каждую борозду», - считает он. Но и восстать против переселения Павел не в силах.
Андрею, внуку Дарьи, легче. Он уже вкусил новое. Его тянет к переменам: «Сейчас время такое живое… все, как говорится, в движении. Я хочу, чтоб было видно мою работу, чтоб она навечно осталась…» В его представлении, ГЭС – это вечность, а Матера – уже что-то отжившее. Андрею изменяет историческая память. Уезжая строить ГЭС, он вольно или невольно освобождает место другим своим единомышленникам, «пришлым», которые делают то, чем пока еще неудобно заниматься уроженцу Матеры – заставлять людей покидать обихоженную землю.
Итог плачевен… С карты Сибири исчезло целое селение, а вместе с ним – традиции и обычаи, которые на протяжении столетий формировали душу человека, его неповторимый характер, являлись корнями нашей жизни.
Что же теперь будет с Андреем мечтавшим о строительстве электростанции и пожертвовавшим счастьем своей малой родины? Что будет с Петрухой который готов за деньги продать свой дом, свою деревню, отречься от матери? Что будет с Павлом, который мечется между деревней и поселком, между островом и материком, между нравственным долгом и мелочной суетой и так и остается в финале повести в лодке посреди Ангары, не пристав ни к одному из берегов? Что будет с тем гармоническим миром, который для каждого человека становится святым местом на земле, как на Матере, где уцелел царственный листвень, где обитательницы – старухи – праведницы привечают неузнаваемого нигде, гонимого миром Богодума, странника, юродивого, «божьего человека»? Что будет с Россией? Надежду на то, что Россия все-таки не утратит своих корней, Распутин связывает с бабкой Дарьей. Она несет в себе те духовные ценности, которые утрачиваются с надвигающейся городской цивилизацией: память, верность роду, преданность своей земле. Берегла она Матеру, доставшуюся ей от предков, и хотела передать в руки потомков. Но приходит последняя для Матеры весна, и передавать родную землю некому. Как мучительно рассуждает эта малограмотная женщина о судьбе своей деревни! Да и сама земля скоро перестанет существовать, превратившись в дно искусственного моря.
В. Распутин касается многих нравственных вопросов в своей повести, но судьба Матеры – ведущая тема этого произведения. Традиционна здесь не только тема: судьба деревни, ее нравственных устоев, но и сами персонажи. Особенно Дарья Пинигина. По своему духу это родная сестра Анны из «Последнего срока». Тот же возраст, тип характера, та же преданность селу и такое же прошлое, шестеро детей, из которых выжило только трое. Правда Анна Степановна, при всей своей самостоятельности добрее, женственнее. Дарья же – натура властная, неуступчивая. Она – полноправная хозяйка, глава семьи признанная предводительница своих подруг. Предстоящее переселение еще и пугает ее тем что на новом месте, в поселке, придется уступить бразды правления невестке. Старуха Анна, всецело занята своими детьми, заставляя нас думать о назначении человека. Традиционны в повести и многие моральные императивы. Опять мы встречаемся с человеком, виноватым без вины, страдающим из-за других. Припадая к могилам, которым суждено уйти на дно будущего моря, Дарья снова просит у близких прощения. Прощения за то что не сумела оградить их вечный покой.
Распутин не против перемен, он не пытается в своей повести протестовать против всего нового, прогрессивного, а заставляет задуматься о таких преобразованиях в жизни, которые бы не истребили человеческого в человеке. В силах людей сберечь родную землю, не дать ей исчезнуть без следа, быть на ней не временным жильцом, а вечным ее хранителем, чтобы потом не испытывать перед потомками горечь и стыд за утерю чего-то родного, близкого твоему сердцу.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ.
После книг Распутина мое представление о жизни стало в чем-то яснее, но не проще. Хотя бы некоторые из многих схем, которыми так хорошо оснащено сознание любого из нас, в соприкосновении с этой художественно преображенной действительностью обнаруживают свою приблизительность или несостоятельность. Сложное у Распутина остается сложным и завершается сложно, но ничего нарочитого, искусственного в этом нет. Я уверена что в сущности, Распутин говорит о том, что всегда занимало людей, о том, что есть, и было всегда и с течением лет не освободило от себя человека.
Герои Распутина живут, и в том, как они живут, что видят, понимают, думают, чувствуют, помнят, мы вслед за писателем находим все, что можно ответить.
Возможно, время что-нибудь уточнит, и будущее разглядит, вычитает и поймет что-нибудь сверхнашего, а наши привычные меры – перемерит. Но мнекажется, может быть, иногда и в самом деле нужно лучше спрашивать, то есть чуть конкретнее и точнее? И с большим доверием к силе, к возможностям, к «полету» человеческой мысли, к работе человеческого ума? И тогда еще убедительнее будут ответы? Жизненно необходимее для человека, его решений и судьбы, для его дел и проектов?
Валентин Распутин всем, что написал, убеждает нас, что в человеке есть свет и погасить его трудно, какие б не случились обстоятельства, хотя и можно. Он не разделяет мрачного взгляда на человека, на изначальную, неустрашимую «порочность» его природы. В героях Распутина и в нем самом есть поэтическое чувство жизни, противостоящее низменному, натуралистическому, ее восприятию и изображению.
Старый «листвень», крепивший Матеру-остров к дну реки, в земле, что-нибудь да значит; думаю что он не отпустит «дух» на долго в «вольный» и «запредельный» полет. У наших прав и наших правд – земные основания и «корни», и на вечные вопросы никто, кроме человека, кроме художника, не ответит. Это только кажется, что такие вопросы «уносятся ввысь», все они – здесь, с нами, всегда, и нам на них – поколению за поколением – в меру сил и в меру дел своих – отвечать. В меру разума своего…
Разве придумано более надежное, разве есть другой выход?..
ИСПОЛЬЗОВАНАЯ ЛИТЕРАТУРА:
1. В.Г.Распутин «Живи и помни. Повести.» Москва 1977 год.
2. В.Г.Распутин «Век живи – век люби. Повести, рассказы.»Москва 1985 год.
3. Ф.Ф.Кузнецов «Русская литература XX века. Очерки, эссе, портреты.»
Москва 1991 год.
4. В.Г.Распутин «Вниз и вверх по течению. Повести» Москва 1972 год.
5. Н.В.Егорова, И.В.Золотарева «поурочные разработки по русской литературе
XX век» Москва 2002 год.