3. Основные типы акцентуаций характера.

Одна из классификаций принадлежит известному отечественному психиатру А.Е.Л ичко. Эта классификация построена на основе наблюдений за подростками. Более поздние классификации характеров строились в основном на описаниях этих акцентуаций.

Акцентуация характера, по Личко, - это чрезмерное усиление отдельных черт характера, при котором наблюдаются не выходящие за пределы нормы отклонения в психологии и поведении человека, граничащие с патологией. Такие акцентуации как временные состояния психики чаще всего наблюдаются в подростковом и раннем юношеском возрасте. Объясняет этот факт автор классификации так: “При действии психогенных факторов, адресующихся к “месту наименьшего сопротивления” могут наступать временные нарушения адаптации, отклонения в поведении” [ Немов Р.С. Психология , М:1998. – С. – 409]

Гипертимный тип. Подростки, относящиеся к гипертимному типу, с детства отличаются большой шумли­востью, общительностью, чрезмерной самостоятель­ностью, даже смелостью, склонностью к озорству. У них нет ни застенчивости, ни робости перед незна­комцами, но зато недостает чувства дистанции в отно­шении к взрослым. В играх любят командовать сверст­никами. Воспитатели жалуются на их неугомонность. В школе, несмотря на хорошие способности, живой ум, умение схватывать все на лету, учатся неровно из-за неусидчивости, отвлекаемости, недисциплинированности. В подростковом возрасте главная черта—почти всегда хорошее, даже несколько приподнятое настрое­ние. Оно сочетается с хорошим же самочувствием, не­редко цветущим внешним видом, высоким жизненным тонусом, активностью и брызжущей энергией, всегда прекрасным аппетитом и крепким освежающим сном. Лишь изредка солнечное настроение омрачается вспыш­ками раздражения и гнева, вызванными противодейст­вием окружающих, их стремлением подавить слишком бурную энергию, подчинить своей воле. Реакция эмансипации сильно сказывается на поведении: такие под­ростки рано проявляют самостоятельность и независи­мость. Со взрослыми – родителями и педагогами – уних нередко возникают конфликты. Крайне бурно реагируют на повседневную опе­ку, наставления и нравоучения; плохо переносят жесткую дисциплину и строго регламентированный режим. Но в необычных ситуа­циях не теряются, проявляют находчивость, умеют лов­чить и изворачиваться. К правилам и законам пред­ставители этого типа относятся легкомысленно, могут незаметно для себя проглядеть грань между допускаемым и запрещенным.

  Они всегда тянутся в компанию, тяготятся и  плохо переносят одиночество, среди сверстников стремятся к лидерству, при этом не к формальному, а к фактическому—роли вожака и заводилы. При общительности  в выборе знакомств неразборчивы и легко могут ока­заться в сомнительной компании. Любят риск и аван­тюры.

Характерно хорошее чувство нового. Новые люди, места, предметы живо привлекают. Легко воодушев­ляясь, такие подростки часто не доводят начатое до конца, непрестанно меняют “хобби”; плохо справляются с работой, требующей большой усидчивости, тщатель­ности, кропотливого труда; аккуратностью не отличают­ся ни в выполнении обещаний, ни в денежных делах, легко залезают в долги, любят шиковать, прихвастнуть; склонны видеть свое будущее в радужных красках. Не­удачи могут вызвать бурную реакцию, но неспособны надолго выбить из колеи. Отходчивы, быстро мирятся и даже дружат с теми, с кем раньше ссорились.

Половое чувство нередко пробуждается рано и бы­вает сильным. Поэтому возможна ранняя сексуальная жизнь. Однако подростковая сексуальная девиантность бывает мимолетной, склонности к фиксации здесь не обнаруживается.

Свои способности и возможности обычно переоцени­вают. Хотя большинство особенностей своего харак­тера гипертимные подростки хорошо знают и не скры­вают, однако обычно стараются выставить себя более конформными, чем есть на самом деле.

 Гипертимный тип встречается, как правило, в виде явной акцентуации. На ее фоне могут возникать острые  аффективные реакции и ситуативно обусловленные па­тологические нарушения поведения (ранняя алкоголи­зация, токсикоманическое поведение, эмансипационные побеги и т.п.). Гипертимная акцентуация может быть также почвой для психопатических развитий по гипертимно-неустойчивому и гипертимно-истероидному типам. Под влиянием повторных черепно-мозговых травм мо­жет сформироваться гипертимно-эксплозивный тип пси­хопатии. Гипертимный тип акцентуации встречается как нередкий преморбидный фон при маниакально-депрессивном и шизоаффективном психозах.

Циклоидный тип. В детстве не отличаются от сверст­ников или производят впечатление гипертимов. С на­ступлением пубертатного периода может возникнуть первая субдепрессивная фаза. В дальнейшем эти фазы чередуются с фазами подъема и с периодами ровного настроения. Длительность фаз меняется — сначала дни, потом 1—2 недели, с возрастом они могут удлиняться или, наобо­рот, сглаживаться.

В субдепрессивной фазе отмечаются вялость, упадок сил, все валится из рук. Что раньше давалось легко и просто, теперь требует больших усилий. Труднее ста­новится учиться. Общество окружающих людей начи­нает тяготить, компании избегаются, приключения и риск теряют привлекательность. Подростки в эти дни становятся вялыми домоседами. Мелкие неприятности и неудачи, нередкие в этот период из-за падения рабо­тоспособности, переживаются тяжело. Хотя на замеча­ния и укоры часто отвечают раздражением, грубостью, но в глубине души впадают в еще большее уныние. Больше жалуются на скуку. Однако, если в эти дни выпада­ют серьезные нарекания или большие неудачи, особен­но если они унижают самолюбие, легко могут возник­нуть мысли о собственном безволии, неполноценности, никчемности и быть спровоцированы острые аффектив­ные реакции с суицидными попытками.

Аппетит снижается. Даже любимые кушанья не до­ставляют прежнего удовольствия. Бессонницы у под­ростков обычно не бывает. Иногда жалуются на то, что стало трудно уснуть и почти всегда на вялость и раз­битость по утрам.

В период подъема циклоидные подростки выглядят как гипертимы. Бросаются в глаза не свойственные им обычно рискованные шутки над старшими и желание везде и всюду острить.

Самооценка формируется постепенно, по мере на­копления опыта “хороших” и “плохих” периодов. При недостатке такого опыта она может быть очень не­точной.

   Лабильные циклоиды представляют собой форму акцентуации, промежуточную между типичными циклоидами и лабильными подростками. Фазы здесь очень коротки — один — два дня. В “плохие” дни дурное настроение обычно не сочетается с упадком сил или неудов­летворительным самочувствием. В пределах одного периода возможны короткие перемены настроения, вы­званные соответствующими событиями или известиями. Но в отличие от описываемого далее лабильного типа акцентуации нет чрезмерной эмоциональной реактивно­сти, постоянной готовности настроения круто меняться от незначительных причин.

   Циклоидной психопатии не существует. При резко выраженной циклоидности возникает циклотимия, которую правомерно рассматривать как легкую форму маниакально-депрессивного психоза. Сама циклоидная акцентуация может быть фоном для развития как это­го, так и шизоаффективного психозов.

   Лабильный тип. В детстве не отличаются от сверст­ников или обнаруживают склонность к невротическим реакциям. Главная черта в подростковом возрасте — крайняя лабильность настроения, которое меняется слишком часто и чрезмерно резко от ничтожных и даже незаметных для окружающих поводов. Кем-то нелестно сказанное слово, неприветливый взгляд случайного со­беседника способны вдруг погрузить в мрачное распо­ложение духа без каких-либо серьезных неприятностей и неудач. И наоборот, интересная беседа, мимолетный комплимент, от кого-то услышанные заманчивые, но малореальные перспективы способны вселить веселость и жизнерадостность и даже отвлечь от действительных неприятностей, пока те чем-либо не напомнят о себе. Во время откровенных и волнующих бесед можно видеть-то готовые навернуться на глаза слезы, то радостную улыбку.

От настроения в данный момент зависит все: и са­мочувствие, и сон, и аппетит, и работоспособность, и общительность. Соответственно настроению и будущее - то расцвечивается радужными красками, то представ­ляется унылым и безнадежным, и прошлое предстает то как цепь приятных воспоминаний, то сплошь состоя­щим из неудач и несправедливостей. Повседневное окружение то кажется милым и интересным, то безо­бразным и скучным.

Таких  подростков отличают глубокие чувст­ва, искренняя привязанность к тем, от кого они видят любовь, заботу и внимание. Привязанности сохраняют­ся, несмотря на легкость и частоту мимолетных ссор. Утраты переносятся тяжело. Не менее свойственна и преданная дружба. Предпочитают дружить с тем, кто в минуты грусти и недовольства способен утешить, от­влечь, при нападках — защитить, а в минуты подъема разделить радость и веселье, удовлетворить потребность в сопереживании. Любят компании, смену обстановки, но в отличие от гипертимных подростков ищут в них не поле деятельности, а только новые впечатления. Чут­кость ко всякого рода знакам внимания, благодарности, похвалам и поощрениям, которые доставляют искрен­нюю радость, не сочетается ни с заносчивостью, ни с самомнением.

Тяга к группированию со сверстниками целиком зависит от настроения. В хоро­шие минуты ищут компании, в плохие избегают общения. В группе сверстников на роль вожака не претен­дуют, охотно довольствуясь положением опекаемого и защищаемого другими любимца и баловня. Хобби огра­ничиваются информативно-коммуникативным типом, иногда художественной самодеятельностью, да еще некоторыми домашними животными (особенно при­влекательна собственная собака, которая служит громоотводом для эмоций при перепадах настроения).

   Своеобразная избирательная интуиция позволяет таким подросткам сразу чувствовать, как к ним относятся окружающие, при первом контакте определяя, кто к ним расположен, кто безразличен, а в ком таится хоть капля недоброжелательности или неприязни. Ответное отношение возникает незамедлительно и без попыток его утаить.

    Самооценка отличается искренностью и умением правильно отметить черты своего характера.

   “Слабым звеном” данного типа является отвержение со стороны эмоционально значимых лиц, утрата близ­ких, разлука с ними.

    Акцентуация, по лабильному типу часто сочетается с гармоничным психофизическим инфантилизмом, а так­же с вегетативной лабильностью и склонностью к ал­лергическим заболеваниям. Этот тип акцентуации слу­жит почвой для острых аффективных реакций, невро­зов, особенно неврастении, реактивной депрессии и для психопатических развитий.

Астеноневротический тип. С детства нередко выявля­ются признаки невропатии: плохой сон и аппетит, кап­ризность, пугливость, плаксивость, иногда ночные стра­хи, ночной энурез, заикание и т.п. В других случаях детство проходит благополучно, и первые признаки астеноневротической акцентуации возникают только в подростковом возрасте.

   Главными чертами являются утомляемость, раздра­жительность, мнительность и капризность. Утомляе­мость особенно проявляется при умственных занятиях или при физических и эмоциональных напряжениях, на­пример, в обстановке соревнований. Раздражительность ведет к внезапным аффективным вспышкам, возникаю­щим нередко по ничтожному поводу. Раздражение, за­частую изливаемое на случайно попавших под руку, легко сменяется раскаянием и слезами. Такие подростки внимательно прислушиваются к малейшим телесным ощущениям, охотно лечатся, укладываются в постель, подвергаются врачебным обследованиям.

Подростковые нарушения поведения типа алкоголизации этому типу не свойственны. К сверстникам тянутся, ищут компании, но быстро от нее устают и предпочитают одиночество или общение с близким дру­гом. Самооценка обычно прежде всего отражает заботу о здоровье.

Этот тип акцентуации является почвой для развития неврастении, острых аффективных реакций, реактивных дегрессий, ипохондрических развитий. Срывы часто воз­никают тогда, когда подросток осознает нереальность надежд и жела­ний. Тяжелые болезни у близких и знакомых усиливают ипохондричность.

Сенситивный тип. С детства пугливы и боязливы. Ча­сто страшатся темноты, сторонятся животных, боятся остаться одни, быть запертыми дома. Сторонятся бой­ких и шумных сверстников. Не любят подвижных игр и озорства. Робки и застенчивы среди посторонних и в необычной обстановке. Несклонны к легкому общению с незнакомыми. Все это может оставлять ложное впе­чатление о замкнутости и отгороженности от окружаю­щего. На самом деле такие дети достаточно общитель­ны с теми, к кому привыкли. Играть часто любят с ма­лышами, чувствуя себя с ними увереннее и спокойнее. К родным и близким бывают привязаны, даже при хо­лодном и суровом обращении с ними. Отличаются по­слушанием. Слывут “домашними детьми”. Школа их пугает шумом, возней и драками на переменах. Учатся обычно старательно. Страшатся всякого рода контрольных, проверок, экзаменов. Нередко стесняются отвечать у доски. Боятся прослыть выскочкой. Привыкнув к новому классу и даже страдая от преследований со стороны некоторых одноклассников; крайне неохотно переходят в другой.

Начало пубертатного периода обычно проходит без особых осложнений. Трудности начинаются в старшем подростковом возрасте, с момента вступления в самостоятельную жизнь. Тогда выступают две главные черты этого типа: чрезмерная впечатлительность и чувство собственной неполноценности. В себе видят множество недостатков, особенно в области морально-этических и волевых качеств. К родным сохраняется детская привязанность. Опеке близких охотно подчиняются. Упреки и наказания с их стороны вызывают слезы и отчаяние. Рано формируется чувство долга, ответственности, чрезмерные моральные требо­вания к себе и окружающим.

Выраженной бывает реакция  гиперкомпенсации. Ищут утверждения себя не там, где могут раскрыться их способности, а именно в той области, где чувствуют свою слабость. Робкие и стеснительные натягивают на себя личину веселости, развязности, даже заносчивости, но в неожиданной ситуации быстро пасуют. При довери­тельном контакте за спавшей маской “все нипочем” от­крывается жизнь, полная самобичеваний, тонкая чувст­вительность и непомерно высокие требования к самому себе. Нежданное сочувствие может сменить браваду на бурно хлынувшие слезы.

От сверстников не отгораживаются, стремятся к ним, но в выборе друзей разборчивы, а в дружбе привязчи­вы. Близкого друга предпочитают шумной компании. Увлечения сенситивных подростков бывают двоякого рода. Одни носят интеллекту­ально-эстетический характер (искусство, музыка, рисо­вание, домашние цветы, певчие птицы, и т.п.), причем удовольствие доставляет сам процесс этих занятий; к особо высоким результатам вовсе не стремятся, даже свои реальные успехи оценивают весьма скромно. Дру­гой род увлечений обусловлен реакцией гиперкомпенса­ции. Здесь важен достигаемый результат и признание со стороны. Мальчики пытаются преодолеть “слабово­лие” занятиями силовыми видами спорта (борьба, атлетическая гимнастика и т. п.), а робость и застенчивость стараются побороть, устремляясь на общественные по­сты, где обычно тщательно выполняют формальную часть порученной функции, оставляя фактическое лидер­ство другим.                   

В силу гипер­компенсации признания в любви могут быть столь решительными и неожиданными, что пугают и отталкивают. Отвергнутая любовь утверждает в мыслях о своей неполноценности. Могут возникнуть суицидные намере­ния.                                

Сенситивные юноши обычно не ку­рят. В алкогольном опьянении вместо эйфории нередко можно наблюдать депрессивные переживания.

Самооценка отличается высоким уровнем объектив­ности. Лгать и притворяться не любят и не умеют. От­каз отвечать предпочитают неправде.

Ударом по “слабому звену” обычно оказывается си­туация, где подросток становится объектом недоброже­лательного внимания окружающих, насмешек или по­дозрений в неблаговидных поступках, когда на репута­цию падает тень, или когда подросток подвергается не­справедливым обвинениям.

Сенситивная акцентуация служит почвой для острых аффективных реакций интрапунитивного типа, фобического невроза, реактивных депрессий, эндореактивных психозов. По-видимому, сенситивная акцентуация сопря­жена с более высоким риском заболевания прогредиентной шизофренией.

Психастенический тип. В детстве, наряду с некото­рой робостью и пугливостью, рано проявляется мотор­ная неловкость, склонность, к рассуждательству и не по возрасту “интеллектуальные” интересы. Иногда уже в детском возрасте начинаются фобии, т. е. боязнь не­знакомых людей и новых предметов, темноты, страх оказаться за запертой дверью.

Критическим периодом, когда психастенические чер­ты начинают раскрываться во всей полноте, обычно бы­вают первые классы школы, когда безмятежное детство сменяется первыми требованиями к чувству ответствен­ности. Необходимость отвечать за себя и особенно за других представляет один из самых чувствительных ударов для психастенической натуры.

В пубертатном периоде резких обострений психасте­нии обычно не бывает. Декомпенсации могут наступать в моменты предъявления высоких требований к чувству ответственности (например, во время экзаменов).

Главными чертами психастенического типа являются нерешительность, склонность ко всякого рода рассужде­ниям, тревожная мнительность в виде опасений за бу­дущее — свое и своих близких, любовь к самоанализу, самокопанию и легкость возникновения навязчивых страхов, опасений, действий, ритуалов, представлений, мыслей. Опасения адресуются к возможному, даже к маловероятному, в будущем: как бы не случилось чего-нибудь ужасного и непоправимого с ними самими или с теми близкими, к которым они обнаруживают чрез­вычайно сильную привязанность. Невзгоды, уже случив­шиеся, пугают их гораздо меньше. Мальчикам бывает особенно свойственна тревога за мать: как бы она не заболела и не умерла, не попала бы под транспорт и т. п. Если мать опаздывает, где-то без предупреждения задержалась, такой подросток не находит себе места.

Защитой от постоянной тревоги за будущее стано­вятся выдуманные приметы и ритуалы. Например, вы­ходя из дома, переступать порог только левой ногой, на контрольные и экзамены надевать одну и ту же “сча­стливую” рубашку и т.п. Другой защитой является специально выработанные педантизм и формализм, ко­торые питаются мыслью, что если все заранее преду­смотреть и не уклоняться от намеченного плана, то ни­чего плохого не случится.

Нерешительность особенно проявляется в долгих и мучительных колебаниях, когда надо сделать самостоя­тельный выбор. Однако уже принятое решение должно быть немедленно исполнено, при этом вдруг обнаружи­вается поразительная нетерпеливость. У психастениче­ских подростков приходится видеть реакцию гиперкомпенсации в отношении своей нерешительности и неуве­ренности. Она проявляется неожиданными самоуверен­ными и безапелляционными высказываниями, утриро­ванной решимостью и скоропалительностью действий в моменты, когда как раз требуется осмотрительность и осторожность. Постигающие при этом неудачи еще бо­лее усиливают нерешительность и сомнения.

Физическое развитие обычно оставляет желать луч­шего. Все ручные навыки и занятия спортом даются плохо. Исключение составляют лишь те виды спорта, при занятиях которыми нагрузка падает на ноги (бег, прыжки, лыжи, велосипед). В этих видах иногда дости­гаются лучшие результаты.

Подростковая реакция эмансипации выражена слабо и нередко замещена патологической привязанностью, к кому-либо из близких. Тяга к сверстникам проявляется в робких формах. Увлечения, как правило, ограничива­ются интеллектуально-эстетическими хобби. Сексуальное развитие зачастую опережает общее физическое. Подростковые нарушения поведения (делинквентность, побеги из дома, алкоголизация) психастеникам не при­сущи.

Самооценка, несмотря на склонность к самоанализу, далеко не всегда отличается правильностью и полнотой. Часто выделяется склонность находить у себя черты са­мых разных типов, в том числе совершенно не свойст­венные, например, истерические.

Психастеническая акцентуация служит благодатной почвой для развития обсессивного невроза. Воспитание в условиях “повышенной моральной ответственности”, когда взрослые перекладывают на детские плечи забо­ты по уходу и надзору за малышами или беспомощны­ми членами семьи, резко усиливает психастенические черты. “Повышенная ответственность” может быть свя­зана со слишком большой надеждой родителей на выда­ющиеся успехи ребенка и подростка в учебе, занятиях музыкой и т.п. Склонный к психастении подросток чут­ко улавливает эти высокие родительские экспектации и страшится их не оправдать, чтобы не утратить всей полноты родительской любви. Воспитание по типу доми­нирующей гиперпротекции, сочетающееся с постоянны­ми и чрезмерными призывами к чувству ответственно­сти, предусмотрительности, с запугиванием возможны­ми неприятностями и невзгодами также может привести к психопатическому развитию психастенического типа.

Шизоидный тип. С первых лет такие дети любят иг­рать одни. Они мало тянутся к сверстникам, избегают возни и шумных забав, предпочитают общество взрос­лых, подолгу молча слушая их беседы между собой. К этому может добавляться какая-то недетская сдер­жанность и даже холодность.

В подростковом возрасте все черты шизоидного типа крайне заостряются. Прежде всего бросаются в глаза замкнутость и отгороженность. Иногда духовное одино­чество мало тяготит подростка, который живет своими, необычными для других, интересами и увлечениями. Чаще же неспособность устанавливать контакты тяже­ло переживается. Неудачные попытки найти себе друга по душе, мимозоподобная чувствительность в моменты таких поисков, быстрая истощаемость в контакте (“не знаю о чем еще говорить”) побуждают к еще большему уходу в себя.

    Замкнутость сочетается с недостатком интуиции - неумением догадаться о несказанном другими вслух, угадать их желания, почувствовать чужие переживания, неприязненное отношение к себе или, наоборот, симпа­тию и расположение, уловить момент, когда не следует навязывать свое присутствие. К недостатку интуиции примыкает недостаток сопереживания — неумение от­кликнуться на радость или печаль другого, понять оби­ду, отозваться на чужое беспокойство и волнение. Сла­бость интуиции и сопереживания создает впечатление холодности и черствости. Некоторые поступки могут по­казаться жестокими, но они связаны с неспособностью вчувствоваться в страдания других, а не с желанием получить садистское наслаждение.

   Внутренний мир почти всегда закрыт для посторон­них и зачастую бывает заполнен фантазиями и увлече­ниями. Шизоидные подростки могут раскрываться неожиданно и обычно перед человеком малознакомым, и даже случайным, но чем-то импонирующим их прихотливому выбору. В то же время их внутренние пережи­вания могут навсегда оставаться скрытыми от близких или от тех, кого они знают много лет.

Недоступность внутреннего мира и сдержанность в проявлении чувств делают неожиданными и непонятны­ми для окружающих многие поступки, ибо весь ход предшествующих переживаний и мотивов остается скры­тым. Чудачества бывают неожиданны, но не служат эгоцентрической цели привлечь к себе внимание.

   Подростковая реакция эмансипации обычно проявля­ется весьма своеобразно. Шизоидный подросток может терпеть мелочную опеку в быту и даже не замечать ее, подчиняться установленному распорядку и режиму, но готов реагировать бурным протестом на малейшую по­пытку вторгнуться без дозволения в мир его интересов, увлечений и фантазий. Однако реакция эмансипации легко может оборачиваться социальной нонконформностью—негодованием по поводу существующих пра­вил и порядков, насмешками над распространенными идеалами, интересами и духовными ценностями, злопы­хательством по поводу “отсутствия свободы”. Подобные суждения могут подолгу скрытно вынашиваться и не­жданно для всех реализоваться в решительных действи­ях или публичных выступлениях. Прямолинейная крити­ка других в таких случаях осуществляется без учета ее последствий для себя.

Реакция группирования со сверстниками внешне вы­ражена слабо. Замкнутость затрудняет контакты, а не­податливость общему влиянию не позволяет полностью слиться с группой. Иногда шизоидные подростки под­вергаются насмешкам и преследованиям сверстников, иногда же, благодаря холодной сдержанности и неожи­данному умению постоять за себя, внушают уважение и заставляют соблюдать дистанцию. Но успех среди сверстников может быть предметом сокровенных фанта­зий шизоидного подростка.

Увлечения нередко отличаются необычностью, силой и постоянством. Чаще встречаются интеллектуально-эстетические хобби. Увлечения нередко таят от других, боясь непонимания и насмешек. Делятся ими, если встречают интерес, но никогда не выставляют напоказ. В спорте предпочитают индивидуальные занятия, но не коллективные игры. Место увлечений могут занимать одинокие многочасовые прогулки. Некоторым шизоидам хорошо даются тонкие ручные навыки: игра на музы­кальных инструментах, всяческие поделки.

Сексуальная активность для окружающих обычно остается незамеченной. Однако внешняя “асексуаль­ность”, презрение к половой жизни могут сочетаться с упорным онанизмом и яркими эротическими фантазия­ми. Болезненно чувствительные в компаниях, не способ­ные на флирт и ухаживание, не умеющие добиться сек­суальной близости в ситуации, где она возможна, шизо­идные подростки могут внезапно для других проявлять сексуальную активность в самых грубых и даже извра­щенных формах: вступать в связь   со случайными встречными, онанировать под чужими окнами, эксгибиционировать перед малышами, часами сторожить, чтобы подсмотреть чьи-то обнаженные гениталии и т.п. По­добная сексуальная активность и сексуальные фантазии глубоко таятся. Даже когда подобные действия обнару­жены, стараются не раскрывать мотивов и пережива­ний.

Алкоголизация встречается редко. Опьянение обычно не сопровождается эйфорией. Уговорам и питейной атмосфере компаний легко противостоят. Однако у не­которых небольшие дозы крепких напитков облегчают установление контактов и устраняют чувство неестест­венности во время общения. Тогда алкоголь может ре­гулярно использоваться в качестве своеобразного “ком­муникативного допинга". Может возникнуть необычная психическая зависимость, отличная от известной психи­ческой зависимости у алкоголиков. В указанных случа­ях прием алкогольного допинга подростком становится необходимым ритуалом перед вынужденными активны­ми общениями. С той же целью легко могут быть нача­ты приемы наркотиков. Опасность токсикоманического поведения у шизоидов больше, чем алкоголизации.

   Делинквентное поведение встречается нечасто. Груп­повые правонарушения не свойственны. Однако преступ­ления могут совершаться “во имя группы”, чтобы груп­па “признала своим”. В одиночку совершаются и сек­суальные правонарушения.

   Самооценка шизоидов отличается избирательностью. Хорошо отдают себе отчет в своей замкнутости, трудно­сти контактов, непонимании окружающих. Противоре­чия же в своем поведении не замечаются или им не придается значения. Любят подчеркивать свою незави­симость и самостоятельность.

   Обычно приписываемые  шизоидам соматические признаки (худощавость, дряблая мускулатура, сутуло­ватость) на фоне акселерации могут искажаться эндо­кринными сдвигами, обусловливая, например, избыточную полноту.

Ударам по “слабому звену” шизоидной акцентуации является ситуация, в которой необходимо быстро и легко вступать в неформальные контакты (формальные контакты, в отличие от сенситивных подростков, при шизоидной акцентуации даются относительно легко). Непереносимым является также грубое насильственное вторжение в интимный мир фантазий и увлечений. Дру­гие же психические травмы переносятся иногда удиви­тельно стойко. В целом шизоидная акцентуация по ми­новании подросткового возраста обычно не препятству­ет хорошей социальной адаптации.

   Шизоидная акцентуация сочетается с повышенным риском заболевания вялотекущей шизофренией. Повы­шение риска прогредиентной шизофрении менее отчет­ливо. Этот тип акцентуации в подростковом возрасте предрасполагает также к транзиторной метафизической интоксикации.

    Эпилептоидный тип. Лишь в части случаев черты это­го типа явственно проступают еще в детстве. Такой ре­бенок может часами плакать и его невозможно ни утешить, ни отвлечь, ни приструнить. Наряду с этим, могут 1 выявиться садистские склонности, дети Любят мучить животных, дразнить младших, издеваться над беспо­мощными. Отмечается также недетская бережливость по отношению к одежде, игрушкам, всему “своему” и крайне злобная реакция на тех, кто собирается поку­шаться на их собственность. В школе обнаруживается мелочная аккуратность в ведении тетрадей, всего учени­ческого хозяйства.

  В большинстве случаев черты этого типа становятся очевидными только в подростковом возрасте. Главной из них является склонность к периодам злобно-тоскливого настроения с накипающим раздражением и поискам объекта, на котором можно сорвать зло. Такие состоя­ния длятся часами, реже днями, постепенно начинаясь и медленно ослабевая. С ними тесно связана аффектив­ная взрывчатость. Вспышки возбуждения лишь при пер­вом впечатлении кажутся внезапными. Аффект накипа­ет долго и постепенно. Повод для взрыва может быть ничтожным, сыграть роль последней капли. Аффекты не только сильны, но и продолжительны, долго не насту­пает успокоения. В аффекте могут отмечаться без­удержная ярость, циничная брань, жестокие побои, без­различие к беспомощности объекта нападения и. неспо­собность учесть его превосходящую силу. Реже эта ярость оборачивается аутоагрессией с нанесением себе порою тяжких повреждений.

Инстинктивная жизнь отличается большим напряже­нием. Сильное сексуальное влечение, склонность к сек­суальным эксцессам могут сочетаться с садистскими и мазохистическими наклонностями. Любовь почти всегда окрашена мрачными красками ревности.

Алкогольное опьянение часто протекает тяжело, с яростью и драками. В пьяном виде могут быть соверше­ны поступки, о которых потом не остается воспомина­ний. Тем не менее нередкой бывает склонность напи­ваться “до отключения”. Брутальность сказывается во всем; крепкие напитки предпочитаются вину, крепкие папиросы — сигаретам и т.п. В опьянении легко возни­кают как агрессивные, так и аутоагрессивные аффек­тивные реакции.

   Реакция эмансипации нередко протекает тяжело. От родных требуют не только “свободы” и самостоятельно­сти, но и “прав”, доли имущества, материальных благ. Перед начальством склонны к угодничеству, если ждут каких-либо преимуществ. Реакция группирования со сверстниками сопряжена со стремлением к властвованию. В группе желают устанавливать порядки, выгод­ные для себя. Могут хорошо адаптироваться в условиях строгого дисциплинарного режима, где умеют подоль­ститься к начальству, заполучить определенную власть над другими подростками и умело использовать ее для своей выгоды. Власть в руках эпилептоидного подрост­ка может быть ударом по его “слабому звену”. Упоен­ный властью, он теряет контроль над собой, настолько угнетает и подавляет попавщих под его зависимость, что против него зреет всеобщий бунт, который лишает его былых преимуществ и надолго дезадаптирует.

Среди увлечений должна быть отмечена склонность к азартным играм. Страсть к обогащению очень легко пробуждается. Коллекционирование привлекает прежде всего материальной ценностью собранного. В спорте за­манчивым кажется то, что позволяет развить физиче­скую силу. В сфере увлечений могут оказаться и раз­личные поделки, особенно требующие тщательности ис­полнения и сулящие материальную выгоду. Музыкой и пением охотно занимаются наедине, получая от этого особое чувственное наслаждение.

Общими чертами являются также вязкость, тугоподвижность, тяжеловесность, инертность, что откладывает отпечаток на всем — от моторики и эмоциональности до мышления и личностных ценностей. Мелочная скрупу­лезность, дотошное соблюдение всех правил, даже в ущерб делу, допекающий всех педантизм — все это рас­сматривается некоторыми авторами как способ компен­сации собственной инертности. Большое внимание к своему здоровью, бережное соблюдение собственных ин­тересов сочетаются со злопамятностью, несклонностью прощать обиды, озлоблением при малейшем ущемлении интересов.

М. С. Певзнер (1941) обратила внимание на особый вариант эпилептоидности у подростков, отличавшихся, по ее мнению, “гиперсоциальностью”—любовью к тру­ду, аккуратностью, подчеркнутой “правильностью” во всем поведении. В. В. Ковалев    (1973) именно эти ка­чества характера расценил как компенсаторные. По нашему наблюдению, подобная “гиперсоциальность” остается однобокой: подростки оказываются способны­ми на “двойную жизнь”: слывут примерными в одной ситуации и обнаруживают крайнее себялюбие, злоб­ность, склонность к агрессии, моральную и физическую жестокость в другой.

Внешний облик эпилептоидного подростка, описан­ный Г. Е. Сухаревой (1959)—приземистая крепкая фигура, массивный торс с короткими конечностями, круглая, чуть вдавленная в плечи голова, большая че­люсть, крупные гениталии у мальчиков—встречается часто, но, конечно, далеко не всегда.

Самооценка носит односторонний характер. Отмеча­ются склонность к периодам мрачного расположения духа (“на меня находит”), осмотрительность, привер­женность к аккуратности и порядку, нелюбовь к пустым мечтаниям и предпочтение жить реальной жизнью, бес­покойство о здоровье, даже склонность. к ревности. В остальном представляют себя гораздо более кон­формными, чем это есть на самом деле.

Скрытая акцентуация по эпилептоидному типу обна­руживается либо в ситуации, которая наносит удар по “слабому звену”, например, при конфликтах по поводу ущемления интересов, при возможности проявить деспо­тическую власть, .либо под влиянием алкогольного опь­янения, которое, как указывалось, протекает очень тя­жело.

Эпилептоидная акцентуация является почвой для острых аффективных реакций, ситуативно обусловлен­ных нарушений поведения долинквентного и даже кри­минального типа, ранней ал­коголизации, а также психопатического развития. Осо­бенно пагубным является воспитание в условиях жесто­ких взаимоотношений. Гипоопека может способствовать наслоению черт неустойчивости, потворствующая гипер­протекция — истероидности.

   Истероидный тип. Главной чертой является эгоцент­ризм, ненасытная жажда постоянного внимания окру­жающих к своей особе, потребность вызывать восхище­ние, удивление, почитание, сочувствие. На худой конец предпочитаются даже негодование и ненависть в отно­шении себя, но только не перспектива остаться незаме­ченным. Все остальные качества определяются этой чер­той. Нередко приписываемая истероидам внушаемость отличается избирательностью: от нее ничего не остает­ся, если обстановка внушения или само внушение не льют воду на мельницу эгоцентризма. Лживость и фан­тазирование целиком направлены на приукрашивание своей личности с тем, чтобы опять же привлечь к себе внимание. Кажущаяся эмоциональность на деле обора­чивается отсутствием глубоких искренних чувств при большой выразительности, театральности переживаний, при склонности к рисовке и позерству.

Все эти черты нередко намечаются с детских лет. Такой ребенок не выносит, когда при нем хвалят дру­гих детей, другим уделяют внимание. Игрушки ему бы­стро надоедают и часто служат лишь предметом хва­стовства перед другими малышами. Насущной потреб­ностью рано становится привлечение к себе взоров, вы­слушивание восторгов и похвал. Для этого дети с истероидными чертами охотно декламируют стихи, танцуют, поют. Успехи в учебе во многом определяются тем, ста­вят ли их в пример другим.

В подростковом возрасте с той же целью привлечь к себе внимание, прежде всего товарищей, могут ис­пользоваться нарушения поведения. Делинквентность сводится к прогулам, нежеланию работать и учиться, так как “серая жизнь” их не удовлетворяет, а занять в учебе и труде престижное положение, которое бы теши­ло их самолюбие, у них не хватает ни способностей, ни, главное, настойчивости. Тем не менее безделье и празд­ность сочетаются с очень высокими, фактически не удовлетворимыми претензиями в отношении будущей про­фессии. Склонны к вызывающему поведению в общест­венных местах. Более тяжких нарушений поведения обычно избегают.

Побеги из дома могут начаться с детских лет. Убе­жав, дети или подростки стараются быть там, где их будут искать, или обратить на себя внимание милиции (такие демонстративные побеги обычно являются след­ствием реакции оппозиции). Склонны преувеличивать свою алкоголизацию: прихвастнуть огромным количест­вом выпитого или блеснуть изысканным выбором алко­гольных напитков. Иногда такие подростки готовы изо­бразить из себя наркоманов. Наслышавшись о нарко­тиках, попробовав раз - другой какой-либо доступный суррогат, они любят расписывать свои наркотические эксцессы, необычный “кайф”, прием экстравагантных наркотиков, вроде героина или ЛСД. Детальный рас­спрос обнаруживает, что нахватанные сведения быстро истощаются.

  Если ничем другим не удается привлечь к себе вни­мание, то в ход могут пускаться мнимые болезни, ложь и фантазии. Последние всегда предназначаются для окружающих. Выдумывая, легко вживаются в роль, вво­дят в заблуждение доверчивых людей.

Истероидная акцентуация нередко сочетается с пси­хическим инфантилизмом (гармоничным психофизиче­ским или с психическим на фоне физической акселера­ции). Вследствие инфантилизма в подростковом возра­сте сохраняется детская реакция оппозиции на утрату или уменьшение внимания со стороны близких, на по­терю роли семейного кумира. Проявления этой реакции могут быть теми же, что и в детстве—уход в болезнь, попытки избавиться от того, на кого переключилось внимание (например, заставить мать разойтись с поя­вившимся отчимом). Но чаще реакция оппозиции про­является подростковыми нарушениями поведения—выпивки, знакомство с наркотиками, прогулы, воровство асоциальные компании сверстников—все это предназначается лишь для того, чтобы языком поступков про сигнализировать близким: “Верните мне прежнее внимание и заботу, иначе я собьюсь с пути”.

Реакция эмансипации может иметь бурные внешние проявления—громогласные требования свободы, конф­ликты и т.п. На самом же деле настоящей свободы и самостоятельности вовсе не ищут, от внимания и забот близких вовсе не жаждут избавиться.

Реакция группирования со сверстниками сопряжена с претензиями на лидерство или на исключительное по­ложение в группе. Не обладая ни достаточной стеничностью, ни бестрепетной готовностью подчинять себе других, такие подростки добиваются ведущего положе­ния иными средствами. Обладая хорошим интуитивным чутьем настроения в группе, еще только назревающих в ней желаний, стремлений, событий, истероидные подро­стки становятся их первыми выразителями, застрельщиками, зажигателями. В порыве, воодушевленные обращенными на них взорами, могут повести за собой других, даже проявить отвагу. Но всегда оказываются вожаками на час, так как перед неожиданными трудностями пасуют, друзей легко предают, лишенные восхи­щенных взглядов, сразу теряют весь задор. Пытаются также возвыситься в среде сверстников, “пуская им пыль в глаза” россказнями о своих былых “удачах” и “похождениях”. Товарищи вскоре распознают за внешними эффектами внутреннюю пустоту. Поэтому истероидные подростки не склонны подолгу задерживаться в одной группе сверстников и охотно устремляются в новую, уверяя, что “разочаровались в прежних приятелях”.

Увлечения целиком питаются эгоцентризмом. Для этого может выбираться и художественная самодеятель­ность (особенно те ее виды, которые популярны в среде сверстников). Но той же цели могут служить и гимна­стика йогов, и модные философские течения, и необыч­ные коллекции и многое другое, если только оно не требует слишком упорного труда и позволяет покрасо­ваться перед другими.

Сексуальное влечение не отличается ни силой, ни напряженностью. В сексуальном поведении также мно­го театральной игры. Юноши чаще скрывают свои сек­суальные переживания, уходят от бесед на эти темы, чувствуя, что среди товарищей в этой области они мо­гут легко оказаться не на “высоте”. Девочки, наоборот, склонны афишировать свои действительные и выдумы­вать несуществующие связи, способны на оговоры и самооговоры, могут разыгрывать роль распутниц и проституток, наслаждаясь ошеломляющим впечатлени­ем на собеседника.

Самооценка очень далека от объективности. Обычно представляют себя такими, какими в данный момент можно скорее всего обратить на себя внимание.

Удары по эгоцентризму являются самыми чувстви­тельными для истероидной натуры. Неспособность за­нять видное положение среди сверстников, разоблаче­ние приукрашивающих вымыслов с перспективой быть осмеянными и низвергнутыми с пьедестала, крах на­дежд при высоком уровне притязаний, утрата внимания со стороны значимых лиц — все это может повести и к острым аффективным реакциям демонстративного ти­па, включая суицидальные демонстрации, и к истериче­скому неврозу, и к демонстративным нарушениям по­ведения. Сочетание истероидной акцентуации с потвор­ствующей гиперпротекцией в воспитании (“кумир се­мьи”) легко приводит к психопатическому развитию.

Неустойчивый тип. С детства отличаются непослуша­нием, непоседливы, всюду и во все лезут, но при этом трусливы, боятся наказаний, легко подчиняются другим детям. Элементарные правила поведения усваиваются с трудом. За ними все время приходится следить. У части встречаются симптомы невропатии (ночной энурез, за­икание и др.).

   С первых классов школы нет желания учиться. Не­хотя подчиняются при строгом контроле, но всегда ищут случай отлынивать от занятий. Полное безволие обнаруживается, когда дело касается любого труда, исполнения обязанностей и долга, достижения целей, которые ставят перед ними старшие.

Рано выявляется повышенная тяга к удовольствиям, развлечениям, праздности, безделью. Убегают с уроков в кино или просто погулять по улице. Подстрекаемые более стеничными товарищами, могут ради компании убежать из дома. Охотно подражают и подчиняются тем, чье поведение сулит наслаждения, веселье и смену легких впечатлений. Готовы все дни проводить в улич­ных компаниях. Еще детьми начинают курить. Легко идут на мелкие кражи.

Когда становятся подростками, то прежние развле­чения, вроде кино, теперь уже не забавляют. Ищут бо­лее острых и сильных ощущений—в ход идут хулиган­ские поступки, алкоголизация, проявляется интерес к наркотизации. Нарушения поведения, делинквентность прежде всего обусловлены желанием поразвлечься. Вы­пивки начинаются рано (иногда с 12—14 лет) и всегда в компании асоциальных приятелей. Поиск необычных впечатлений легко толкает на правонарушения.

Реакция эмансипации тесно сопряжена все с тем же желанием удовольствия и развлечения. Глубокой любви к близким они никогда не питают. К семейным бедам и заботам относятся с равнодушием. Родные для них — прежде всего источник средств для развлечений. Реак­ция группирования проявляется в раннем тяготении к уличным асоциальным компаниям. Неспособные сами занять себя, плохо переносят одиночество и в этих ком­паниях прежде всего ищут места для развлечений. Трусость и недостаточная инициативность приводят к тому, что неустойчивые подростки легко становятся ору­дием таких групп. В групповых правонарушениях им приходится таскать каштаны из огня, а плоды пожина­ют более стеничные члены группы,

Все увлечения, требующие какого-то труда, для них непостижимы. Доступным оказывается только информативно - коммуникативный тип хобби, да еще азартные иг­ры. Отсюда многочасовая пустая болтовня со случай­ными приятелями, детективно-приключенческие интере­сы— все это питается жаждой впечатлений, новой лег­кой информацией, не требующей никакой интеллекту­альной переработки. Знакомства предпочитаются такие же легкие, как получаемая информация, они нужны только, чтобы ею обмениваться. Веселая компания всегда важнее преданного друга. Полученные сведения лег­ко забываются, в подлинный их смысл не вникают, ни­каких выводов не делается. К занятиям спортом испы­тывают отвращение. Только автомашина и мотоцикл представляются заманчивыми как источники почти ге­донического наслаждения бешеной скоростью с рулем в руках. Но упорные занятия и здесь отталкивают. Пред­почитается угон автомашин и мотоциклов с целью по­кататься. Художественная самодеятельность не привле­кает, даже модные ансамбли скоро приедаются.

Сексуальное влечение не отличается силой, но пре­бывание в уличных группах ведет к раннему сексуаль­ному опыту, включая знакомство с извращениями. Сек­суальная жизнь становится таким же источником раз­влечений, как выпивки и хулиганские похождения. Ро­мантическая влюбленность проходит мимо неустойчивых подростков, чувство влюбленности для них остается не­знакомым.

Учеба легко забрасывается. Никакой труд не привле­кает. Работают только в силу крайней необходимости. Поражает равнодушие к своему будущему—не строят планов, не мечтают о какой-либо профессии или о каком – либо положении для себя. Живут только настоя­щим, желая извлечь из него максимум удовольствий. От трудностей, неприятностей и испытаний стараются убежать. С угрозой наказания бывают связаны первые побеги из дома и из интернатов. Повторные же побеги нередко обусловлены тягой к “свободной жизни”.

Слабоволие и трусость позволяют удерживать не­устойчивых в условиях сурового и жестко регламенти­рованного режима. Когда безделье грозит наказанием, а ускользнуть некуда, они нехотя смиряются и работа­ют. Самооценка обычно необъективна: себе приписыва­ют гипертимные или конформные черты. Главное “сла­бое звено" неустойчивой акцентуации — остаться без пристального надзора, быть предоставленным самому себе.

Скрытая акцентуация по неустойчивому ти­пу обнаруживается, когда подросток, до определенного момента бывший под строгим присмотром, в силу об­стоятельств внезапно оказывается лишенным постоянно­го контроля. Он сразу же .попадает в асоциальную ком­панию, начинает алкоголизироваться и совершает пра­вонарушения.

При воспитании по типу гипопротекции из неустой­чивой акцентуации развивается психопатия.

Конформный тип. Главная черта — постоянная и чрезмерная конформность к своему непосредственному привычному окружению. Жизненное правимо—думать “как все”, поступать “как все”, стараться, чтобы все было “как у всех” — от одежды и манеры вести себя до мировоззрения и суждений по животрепещущим во­просам. При этом под “всеми” подразумевается привычное окружение. От него стараются ни в чем не отстать но и не любят выделяться, забегать вперед. Это особен­но проявляется на отношении к модам одежды. Когда появляется какая-либо новая мода, то нет больших ее хулителей, чем представители конформного типа. Но как только их среда осваивает новую моду, они сами облачаются в эту одежду, забыв о том, что говорили ра­нее.

В жизни любят руководствоваться сентенциями и в трудных случаях ищут в них утешения и оправдания (“утраченного не воротишь” и т.п.). Стремясь всегда соответствовать окружению, совершенно не могут ему противостоять. Поэтому оказываются полностью про­дуктом своей микросреды. В хорошем окружении становятся неплохими людьми, исполнительными работниками. Но, попав в дурную среду, со временем усваивают все ее обычаи и привычки, манеры и правила пове­дения, как бы все это ни противоречило прежнему модусу жизни и как бы пагубно ни было. Хотя адапта­ция к новой среде происходит медленно и первое время тяжело, но, когда она уже осуществилась, новая среда становится таким же диктатором поведения, каким раньше была прежняя. Поэтому конформные подростки “за компанию” легко спиваются, могут быть втянуты в групповые правонарушения.

Конформность сочетается с поразительной некритичностью. Все, что говорит привычное окружение, все, что приносят привычные каналы информации,—это и есть истина. И даже если по этим каналам начинают посту­пать сведения, явно противоречащие действительности, они по-прежнему принимаются за чистую монету.

Консерватизм идет рука об руку с конформностью. Новое не любят, потому что не могут к нему быстро приспособиться. Трудно осваиваются в новой обстанов­ке. Правда, в наших условиях они открыто в этом не признаются, потому что в подавляющем большинстве наших микроколлективов чувство нового высоко ценит­ся, новаторы поощряются и т.п. Но положительное от­ношение к новому остается только на словах. На деле же предпочитается стабильное окружение и раз навсег­да установленный порядок. Нелюбовь к новому проры­вается наружу беспричинной неприязнью к чужакам. Это касается и просто новичка, появившегося в “своей” группе, и особенно представителя другой среды, другой манеры держать себя и даже другой национальности.

0пекаемое взрослыми детство не дает чрезмерных нагрузок для конформного типа и проходит без наруше­ний. Поэтому только в подростковом возрасте начинают выявляться конформные черты. Учеба с ее четкой рег­ламентацией и стабильным режимом не представляет чрезмерных трудностей.

Конформные подростки очень дорожат местом в при­вычной группе сверстников, стабильностью этой группы, постоянством окружения. Нередко решающим в выборе профессии или в избрании места, где продолжать уче­бу, является то обстоятельство, что в то или иное учеб­ное заведение поступают большинство товарищей. Если привычная подростковая группа почему-либо отвергает конформного подростка, то это воспринимается как од­на из самых тяжелых психических травм. Реакция эман­сипации ярко проявляется только в том случае, когда родители и воспитатели отрывают конформного подро­стка от привычной ему среды сверстников, когда они противодействуют его стремлению быть “как все”, пере­нять распространившиеся подростковые моды, увлече­ния, манеры, намерения. Увлечения конформного под­ростка целиком определяются его средой и велением времени.

Слабое место в конформном характере—неперено­симость крутых перемен. Ломка жизненного стереотипа, лишение привычного общества может послужить причи­ной реактивных состояний. К острым аффективным ре­акциям особой склонности не обнаруживается. Дурное влияние среды чаще всего толкает к алкоголизации.

Психопатии конформного типа не бывает. Гипопротекция, безнадзорность, асоциальное окружение могут привести к психопатическому развитию по неустойчиво­му  типу. Воспитание в условиях же­стоких взаи1моотношений приводит к эпилептоидизации. Самооценка конформных подростков может быть неплохой. Большая часть из них довольно правильно отмечает основные черты своего характера.

   Конформно-гипертимный тип представляет собой вариант конформного типа. Ему   помимо выраженной конформности присуща повышенная витальная самооценка. Такие подростки несколько эйфоричны, подчеркивают свое здоровье, бодрость, хороший аппетит и сон. Им свойственна чрезмерно оптимистическая оценка своего будущего, убежденность в исполнении желаний. Но этим и ограничивается их сходство с гипертимным типом. Ни активности, ни живости, ни предприимчивости, ни ини­циативы, ни умения лидировать они не обнаруживают. Во всем остальном господствует конформность—такие подростки податливы дисциплине и регламентированно­му режиму, особенно если все это соблюдается окру­жающими.

Смешанные типы. Эти типы составляют почти поло­вину случаев явных акцентуаций. Их особенности не­трудно представить на основании предыдущих описа­ний. Встречающиеся сочетания не случайны. Они под­чиняются определенным закономерностям. Черты одних типов сочетаются друг с другом довольно часто, а дру­гих практически никогда. Существует два рода сочета­ний.

Промежуточные типы обусловлены эндоген­ными закономерностями, прежде всего генетическими факторами, а также, возможно, особенностями развития в раннем детстве. К ним относятся уже описанные ла­бильно-циклоидный и конформно-гипертимный типы, а также сочетания лабильного типа с астено-невротическим и сенситивным, астено-невротического с сенситивным и психастеническим. Сюда же могут быть отнесены такие промежуточные типы, как шизоидо-сенситивный, шизоидо-психастенический,    шизоидо-эпилептоидный, шизоидо-истероидный, истероидно-эпилептоидный. В си­лу же эндогенных закономерностей возможна трансфор­мация гипертимного типа в циклоидный.

Амальгамные типы— это тоже смешанные ти­пы, но иного рода. Они формируются как следствие на­пластования черт одного типа на эндогенное ядро дру­гого в силу неправильного воспитания или иных хрони­чески действующих психогенных факторов. Здесь также возможны далеко не все, а лишь некоторые наслоения одного типа на другой. Следует отметить, что гипертимно-истероидный типы представляют собой присоединение неустойчивых или истероидных черт к гипертимной основе. Лабильно-истероидный тип обычно бывает следствием наслоения истероидности на эмоцио­нальную лабильность, а шизоидо-неустойчивый и эпилептоидо-неустойчивый — неустойчивости на шизоидную или эпилептоидную основу. Последнее сочетание отли­чается повышенной криминогенной опасностью. При истероидно-неустойчивом типе неустойчивость является лишь формой выражения истероидных черт. Конформно-неустойчивый тип возникает как следствие воспитания конформного подростка в асоциальном окружении. Раз­витие эпилептоидных черт на основе конформности возможно, когда подросток вырастает в условиях же­стоких взаимоотношений. Другие сочетания практически не встречаются.