Одна Родина, две России в романе

«Слово и дело».

В своих произведениях Пикуль разрабатывает обычно те пласты минувшего, которые оставались до него или совсем не освещенными, или освещенными недостаточно, не только литературой, но и исторической наукой. И наиболее характерный пример тому- знаменитый роман «Слово и дело». Это пожалуй, вершинный роман В. Пикуля. В нем в наиболее яркой форме проявились особенности творческой манеры художника, его отношения к русской истории и русскому национальному характеру. Начав свое повествование с краткого царствования ПетраII, писатель расширяет картину происходящих событий, пока нам не открывается огромное, многоплановое полотно, географически охватывающее Петербург и Москву, Париж и Берлин, Казань и Ярославль, Курляндию и Урал, Крым и Север, а в своем «социальном разрезе» показывающее почти все слои тогдашнего русского общества. Что же мы видим на этом полотне? Кровопролитные бои крымских походов фельдмаршала Миниха и яростную борьбу аристократии за власть; «позолоченную (власть) грязь» придворной жизни и нищету и бесправие простого народа; темные подворотни воровских притонов и роскошные резиденции европейских послов… А над всем этим - мрачные фигуры «пришлых людей», насадивших в стране режим невиданного террора, и самой императрицы- Анны Иоановны, боящейся своего народа и ненавидящей его . С ее приходом к власти, по выражению историка В.О. Ключевского, иноземцы «посыпались в Россию», точно сор из дырявого мешка».

Меня объял чужой народ,

В пучине я погряз глубокой…

Избавь меня от хищных рук

И от чужих народов власти. –

С горечью восклицал Михаил Ломоносов.

Бироны, Остерманы, Лейбманы, Левенвольд стали владыками России, возвестившими: «Все смерти лютой достойны!» И взметнулся над головами топор палача. Загуляли по спинам кнуты и плетки. Заскрипели дыбы в застенках тайной канцелярии. «И над великой Россией, страной храбрецов и сказочных витязей, какой уже год царствовал многобедственный страх». Страх, нищета, отчаяние, террор сковывали страну. И на фоне всего этого ужаса писатель раскрывает нам судьбы своих героев – судьбы поломанные, трагические, исковерканные. Князь Михаил Голицын, один из образованнейших людей своего времени, затравленный придворными и превращенный в жалкого шута; «высокоумная» Наташа Шереметьева – чистая, возвышенная девушка, проведшая лучшие свои годы в Березовском Остроге; беглый мужик Потап Сурядов, один из центральных персонажей книги, - все они жертвы своего времени. Но они же и его обвинители. Валентин Пикуль – не тот известный летописец, «добру и злу» внимавший «равнодушно". Он как бы живет вместе со своими героями, мучается, страдает, неистовствует, борется вместе с ними. Видимо, отсюда столь часто встречающиеся в его произведениях отступления и прямые публицистические выходы. «Слово и дело!» – по площадям. «Слово и дело!» – по кораблям. «Слово и дело!» – по кабакам… Бойся, человек русский. Возьмут тебя – и навеки пропал ты. Запись имени твоего в прах изведут, даже не узнать – куда сослан. Впредь только так и делали… Чтобы от человека следа не осталось. Будто его никогда не было на белом свете. Иногда же в мешок зашьют – и в воду. Или на болоте ногами затопчут – вглубь. Коли жена у тебя была – ее в одну сторону. Детишек – в другую. Раскидают семью по разным углам. Сколько же было их – Иванов, родства не помнящих! Сколько детей, от голода мутноглазых, бродило по околицам. «Подайте Христа ради," – пели они страдальчески. Роман «Слово и дело» - роман жестокий. Как жестока была и эпоха, в нем описанная. Но тем мощнее звучит в нем основной мотив – борьба русского человека с иноземными поработителями. Писателю удалось показать, что, как ни велики были тяготы террора, как ни ужасающе жестоки притеснения, они не смогли сломить необоримого стремления народа к свободе и национальной независимости. ( «А все равно народа русского вам к власти иноземной не приучить,» – хрипит, вися на дыбе, своим мучителям В. П. Жолобов). Роман не вызывает ощущения безысходности. Напротив. Вместе с чувством боли и гнева картина того далекого времени вызывает и чувство гордости. Гордости за необъятные силы народа, за не сломленный дух его, за непоколебимую веру в себя. «В самые трагические моменты истории, - пишет В. Пикуль, - вдруг распрямились гигантские силы русской нации. Порождались ратоборцы и страстотерпцы, увлекая за собой народ мечом или словом.» Именно к таким людям относится и главный герой книги Артемий Петрович Волынский, возглавивший борьбу против «бироновщины» и казненный в последний год царствования Анны Иоановны. Исторический Волынский – подлинное дитя своего века, один из «птенцов гнезда Петрова», этот человек целиком соткан из рискованных противоречий. Честолюбец и карьерист, каким мы его видим в начале повествования, Волынский начинает постепенно осознавать бедственное положение страны, стремится быть ей полезным. Начав борьбу с придворной камарильей, он собирает вокруг себя кружок близких ему по убеждениям, патриотически-настроенных людей. («Мои любезные конфиденты» – так называется вторая книга романа.) Адмирал Ф. Соймонов, горный инженер Хрущов, архитектор Европкин, чиновник Мусин – Пушкин – это были патриоты, боровшиеся, как могли и как умели, с немецким правительством Анны Иоановны. Они видели всю гибельность для страны иноземного засилия и понимали необходимость национального единения («Если бы мы, русские, меж собой любовь хранили и содержали, то ничего бы у нас иноземцы сделать не могли».) Вместе с ними Волынский пишет проект реформ, призванных обновить социальную и экономическую жизнь России, активно обличает царящие порядки. Не случайно имя Артемия Волынского стало символом русского патриота, идущего на плаху за честь России! Но их борьба – это борьба одиночек. И поэтому она обречена на неудачу. Освободить страну от иноземного засилья смогла другая Россия – «Россия трудов и подвигов, поисков и находок». И поэтому так ощутим всегда в его произведениях интерес к простому народу. Та Россия, в которой жили «долговязый парень – растяпа» - будущий гений русской науки Михайло Ломоносов и кузнец, «Черная гроза прозываемый», что «сделал крылья из проволоки, надевал их как рукава… летал тако», моряки – навигаторы, исследующие северные моря, и усатые гренадеры – ветераны, своим грозным молчанием внушавшие ужас коронованным особам. И когда настало время этой России, уже ничто не могло ей противостоять. Массовые волнения покатились по стране. В армии «солдаты на штыках прикончили почти всех иноземных офицеров, не желая более им, подчиняться. Два мощных людских потока прокатились по России: возвращались домой из Сибири ссыльные и спешно удирали на запад за рубежи люди пришлые…» Исторический роман – не историческая монография. От него нельзя требовать только того, что имеет место в источниках. Автор художественного произведения на историческую тему вправе отходить от документов, и в этом, как и в домыслах, упрекнуть его никто не может. Наконец, автор имеет законное право и на свою точку зрения, как и рецензент на свою, хотя бы и противоположную взглядам автора. Так, например, говоря о романе «Слово и дело», трудно согласиться с характеристикой Феофана Прокопьевича, Бирона, Миниха. Конечно, нельзя возразить Пикулю, утверждающему, что, будь на месте Бирона кто-либо другой этот предполагаемый фаворит Анны Иоановны вряд ли бы отличался от реального Бирона. Все это так, но это только предположение, а исторический Бирон – личность вполне реальная, и в истории, как и в народном творчестве, этот «каналья – курляндец» заслужил весьма нелестную характеристику.