Валерий Брюсов, роман "Огненный ангел"

Пространство в романе В. Брюсова

«Огненный ангел».

«Художественный мир – это система универсальных духовных отношений, заключённых в тексте, имеющем эстетическое задание, та «внутренняя форма», которая построена «внешней формой» – речевой системой, если речь идёт о литературе». «Художественный мир произведения отражает не объективный мир в целом, а лишь его локальную, «избранную» часть, это – «сокращённый» мир; но будучи «сокращённым», художественный мир представляет собой модель мира в целом».[1]

По словам Ф. П. Фёдорова - художественный мир, как мир объективный, не существует вне пространства и времени; пространство и время есть формы их существования, их непременные атрибуты: «бытие вне времени, - писал Ф. Энгельс, - есть такая же величайшая бессмыслица, как бытие вне пространства».[2]

С точки зрения, восходящей к Демокриту и Платону и сконцентрированное выражение получившей у Ньютона, пространство есть пустота, вмещающая материю, а время есть нечто, что «протекает равномерно», «без всякого отношения к чему – либо внешнему». Другая концепция, восходящая к Аристотелю и получившая всестороннее обоснование благодаря теории относительности Эйнштейна, утверждала «зависимость существования и свойств пространства и времени от существования и свойств движущейся материи».  Традиция ньютоновской концепции в науке о литературе, частности в историко – литературных анализах, бытует и поныне. [3]

Пространство в романе «Огненный ангел» – это прежде всего пространство двоемирия; двоемирием характеризуется не только земной мир, но и мир небесный, высший, сверхреальный. Реальный и сверхреальный миры перестают быть антитезами, утрачивают статус оппозиции конечное – бесконечное, антинорма – норма. Сверхреальный мир становится миром Бога и сатаны; Бог – это персонификация бесконечного, сатана – персонификация конечного. Высший мир перестаёт мыслится как особая, вне земного мира находящаяся реальность, и доля мистификации реальности постепенно сокращается. Высший мир опрокидывается в реальность. Эти миры настолько переплетены друг с другом, что часто герои романа принимают сверхреальный мир за реальный.

Представителем сверхреального высшего мира в романе является граф Генрих, олицетворение «света», «огненного ангела»: «Приблизительно через два месяца после этого видения узнала Рената приехавшего в их местность молодого графа из Австрии. Одевался он в белые одежды; глаза у него были голубые, а волосы словно из тонких золотых ниток, так что Рената тотчас признала, что это – Мадиэль. Но приехавший не хотел показать, что они знают друг друга, и называл себя графом Генрихом фон Оттергейм».[4]  

Граф Генрих ставится на одну ступень с ангелом - Мадиэлем, явилявшемся Ренате неоднократно. Тождественно описание графа и ангела: «...явился ей в комнате, в солнечном луче, ангел, весь как бы огненный, в белоснежной одежде. Лицо его блистало, глаза были голубые, как небо, а волосы из тонких золотых ниток. Ангел называл себя Мадиэль».[5]

и:

«Генриху на вид было  не более двадцати лет, и во всём существе его был такой избыток свежести и юности, что, казалось их не может сокрушить ничто в мире <...>. Лицо Генриха, безбородое и полуюношеское, было не столько красиво, сколько поразительно: голубые глаза его, сидевшие глубоко под несколько редкими ресницами, казались осколками лазурного неба, губы, может быть, слишком полные, складывались невольно в улыбку, такую же как у ангелов на иконах, а волосы, действительно похожие на золотые нити, так как были они тонки, остры и сухи и до странности лежали каждый отдельно, возносились над его челом, словно нимб святых. Во всех движениях Генриха была стремительность не бега, но полёта, и если бы продолжали настаивать, что он – житель неба, увидел за его детскими плечами два белых лебединых крыла». [6]

 Из этих цитат следует, что описание графа Генриха и огненного ангела Мадиэля практически соврадают. В описании графа и ангела присутствует лексика, которая указывает на то, что Генрих и ангел являются одним и тем же лицом, и что они являются представителями высшего мира: «ангел», «белые одежды», «белоснежные одежды», «голубые глаза – небо», «золотые волосы», «золотые нити», «нимб святых», «житель неба», «два белых лебединых крыла».

Также важно пространство дома, в  которой находится граф Генрих. Описание дома, свидетельствует о том, что такое пространство гармонично сливается с образом графа, вызывает добрые чувства и эмоции: «Слуга провёл меня через переднюю, уставленную высокими, но изящными шкафами, потом по широкой лестнице с красивыми перилами, далее ещё через входную комнату, где висели картины, изображавшие разных животных, и наконец, постучавшись, отворил мне маленькую дверь. Я увидел перед собой узкую комнату с деревянным, разукрашенным потолком, с резными фризами по стенам, всю заставленную деревянными для книг аналоями...».[7]  Надо отметить, что огненный ангел впервые явился Ренате в комнате, которая также была просторна и светла: «...впервые явился ей ангел в комнате, в солнечном луче...». [8]

Пространство, окружающее графа Генриха, является разомкнутым, просторным и величественным: передняя, широкая лестница, входная комната, дверь в комнату, а также атрибуты дома: высокие изящные шкафы, красивые перила, картины, разукрашенный потолок, резные фризы на стенах, деревянные аналои для книг – всё это только подтверждает то, что это «обиталище» человека доброго, благородного, подобного ангелу. Связь с сокральным миром подтверждает движение по дому: по широкой лестнице - наверх. Появляется как горизонтальное пространство – фактическое пространство дома, так и вертикальное пространство – движение по дому вверх по лестнице в комнату к графу.

В первой главе романа говорится о том, что граф Генрих, будучи околдован Ренатой, «занимался алхимией, магией и другими чёрными делами»; и что он вместе с Ренатой «каждую ночь перекидывались, - он в волка, а она в волчиху, - и бегали по окрестностям; сколько за это время загрызли детей, жеребят и овец, - сказать трудно!»[9] - из этого следует, что изначально граф был представителем пространства не высшего, божественного, а пространства дьявольского, грешного и вовсе не был похож на ангела с неба.

 «Только  вдруг графу в видении явилась Кресценция Дидрихская и обличила всё его грешное поведение. Тогда граф принял на себя крест и ущёл босым ко гробу Господню...»[10] - после этого граф как бы вырывается из оков дьявольского пространства и начинает путь, который в реальном пространстве приведёт его ко гробу Господню, а во внутреннем пространстве – к искуплению, прощению грехов, освобождению и спасению души, что и сделает его подобным ангелу.

Граф Генрих отдаёт свою жизнь для служения высшим истинам, Богу – воплощению добра и света, это и является точным доказательством того, что пространство, окружающее графа есть пространство сверхреальное, божественное, заключающее в себе добро, пространство разомкнутое и необъятное.

Пространству божественному противопоставлено в романе пространство дьявольское. И одним из ярких представителей этого пространства является Рупрехт. Он, будучи христианином, также оказавшись околдован Ренатой, променял «спасение своей души» на плотское желание, любовь к Ренате и предался «чёрным делам», имел связь с дьяволом: «И когда, немного спустя, я (Рупрехт) спросил Ренату, каким путём должен я искать содействия Князя Тьмы...». [11] О том, что Рупрехт является представителем низшего мира говорит его содействие с сатаной, «полёт на шабаш» и то, что он смог променять спасение своей души на возможность контакта с дьяволом: «ответив наконец Ренате, что отказывать её просьбам нет у меня (Рупрехта) сил и что её счастию  готов я пожертвовать своей жизнью, этой и вечной».[12]

Комнаты, в которых  проживали Рупрехт и Рената и в которых они производили акты соединения с миром «князя тьмы», представляют собой замкнутое пространство, ограниченное, тёмное и мрачное: «По шаткой лестнице, в темноте, меня проводили в маленькую каморку второго этажа, узкую и неравномерную в ширину, как футляр для виолы» [13] - такой была первая комната, в которой проживал Рупрехт. Комната называется  «маленькой каморкой», «узкая, неравномерная в ширину», не имеющая точных и ровных границ, похожа на футляр для виолы  и лестница, ведущая к ней, «шаткая». Пространство этой комнаты тёмное, не несущее тепла и доверия, настораживает и вызывает тревогу и страх.

Такая же комната и у Ренаты. Впервые, когда Рупрехт увидел Ренату, о её комнате он говорит: «В такой же неприветливой комнате, как моя...».[14] Комнаты, которые снимали они во время своего пути в Кёльн, тоже являлись такими же невзрачными, маленькими и пустыми. В Кёльне же Рупрехт разыскал хорошую гостиницу, с удобствами и роскошными комнатами: «...я разыскал хорошую гостиницу и за щедрую плату получил две самых лучших в доме комнаты, так как хотел, чтобы Рената имела и подходящую ей роскошь обстановки, и все мыслимые в путешествии удобства. Но Рената, казалось мне, не замечала моих стараний, и можно было подумать, что среди полированной мебели, среди изразцовых каминов и зеркал – она чувствует себя не иначе, чем на скудных, нетёсанных скамьях деревенской гостиницы».[15]  Пространство, которое Рупрехт пытался создать вокруг себя и Ренаты не было подходящим для них, оно было не настоящим для них, реальное пространство заменялось пространством внутреннего мира -  дьявольским, тёмным и несоответствующим реальному пространству комнаты -  тёплому, светлому и  удобному.

Действия, связанные с вступлением Рупрехта в связь с дьяволом, происходили в плотно закрытой комнате, не имеющей никакой мебели: «... я затворил и запер на задвижку дверь комнаты и тщательно закрыл полотном все щели около неё, окно же было раньше завешано наглухо».[16] Пространство комнаты, в которой Рупрехт отправился на шабаш, было замкнутым, не имеющим никакой связи с реальным миром, разомкнулось после того, как Рупрехт заснул под воздействием чародейной мази. Посредством сна или транса, в котором он находился, произошло соединение мира реального и мира сверхреального (дьявольского): «Ещё сознавал я что лежу на полу нашей комнаты, но когда пытался подняться, уже не мог и подумал: вот и все россказни о шабаше оказались вздором и эта чудодейственная мазь есть только усыпительное зелье, - но в тот же миг всё для меня померкло, и я вдруг увидел себя или вообразил себя высоко над землёю, в воздухе, сидящем верхом на чёрном мохнатом козле».[17] Пространство шабаша со всеми его атрибутам и обитателями - чёрный мохнатый козёл, дьявол, «адский конь», «из мрака уединённая долина», «фигуры различных существ», «кривляющиеся морды», «некто», тьма, мрак, чернота – является пространством дьявольского мира и Рупрехт, один из участников шабаша, подобен существам, обитающим в адском пространстве. 

После того, когда Рената покинула Рупрехта, пространство, которое окружало его, начало постепенно меняться, как реальное, так и внутреннее. Сначала Рупрехт пытался остаться в том пространстве, в котором он находился, когда рядом была Рената: «В то время, хватаясь за бессмысленную надежду – повстречать Ренату где – либо на перекрёстке, неустанно обегал я улицы и площади города, простаивал часами на пристанях и рынках, входил во все церкви, где любила молиться Рената...»[18] или, когда Рупрехт представлял, что он встретит Ренату, то скажет ей: «Рената, я – твой, опять – твой, навсегда и совсем! Возьми меня, как раба, как вещь...».[19]   Все попытки Рупрехта  вернуть к себе Ренату оказались тщетными и безуспешными, как и попытка вернуть то пространство, в котором  он находился до момента их расставания.  Дьявольское пространство само извергло из себя Рупрехта. Реальным пространством Рупрехта стало движение по горизонтали – это дорога (путешествие, стремление познавать что – то новое и неизведанное и самое главное: то, что выбирает сам Рупрехт) и движение по вертикали – это  его духовное развитие и переживания как личности самодостаточной, ни от кого не зависящей. Рупрехта поглотило пространство свободы, сулящее ему необьятные просторы и дающее право на самостоятельный выбор действий: «Но со строгой уверенностью могу я здесь дать клятву, перед своей совестью, что в будущем не отдам я никогда так богохульственно бессмертной души своей, вложенной в меня Создателем, - во власть одного из его созданий, какой бы соблазнительной формой оно ни было облечено, и что никогда, как бы ни были тягостны обстоятельства моей жизни, не обращусь я к содействию  осуждённых Церковью гаданий и запретных знаний и не попытаюсь переступить священную грань, отделяющую наш мир от тёмной области, где витают духи и демоны. Господь Бог наш, видящий всё и глубины сердечные, знает всю чистоту моей клятвы. Аминь». [20] Такими были последние слова Рупрехта на страницах романа «Огненный ангел». Из этого следует, что в сознании Рупрехта произошёл окончательный прорыв к свободе как души, так и тела. Клятва, данная Рупрехтом, означает твёрдое его решение не возвращаться в пространство дьявольское и это значит, что финальная клятва Рупрехта в романе даёт точное определение господствующего пространства. Пространство божественное торжествует над пространством дьявольского так же, как торжествует сознание эпохи возрождения над средневековой концепцией восприятия мира.

Между двух пространств оказывается и главная героиня романа Рената: она то посвещает себя служению божественному миру, то предаётся самым безобразным и жестоким пыткам пространства дьявольского. Её слабость проявляется в том, что она неспособна здраво мыслить и принимать правильные решения. Будучи одержимая бесами и беспощадно ими мучима, Рената полностью деградирует как личность, она превращается в тень и вместо того, чтобы жить и наслаждаться, она просто существует, одержимая безумными идеями. Она мечется то от света к мраку,  то наоборот, от мрака к свету, и не находя ответа на свои вопросы впадает в глубокие душевные депрессии. Рената неспособна действовать и здраво мыслить, все её замыслы остаются лишь теорией для неё самой, так как она не принадлежит сама себе: тело и душа её находится под влиянием великой и страшной силы  дьявольского мира. С самого детства Рената не имела право распоряжаться своей жизнью, ибо была под воздействием силы небесного ангела Мадиэля, далее, когда она повзрослела и стала девушкой, нарушив завет с ангелом, она как Ева, вкусившая запретный плод, была изгнана из «рая». Пространство божественное тотчас заменилось на дьявольское и вырваться из него девушке не удавалось на протежении почти всей её жизни. Сверхъреальное пространство дьявольского мира поглотило её полностью и стало реальным для Ренаты: она видела, слышала, чувствовала дьявольский мир: «Я спросил, удалился ли призрак.  – Да, он рассеялся...» или «женщина (Рената) то вытягивалась мучительно, то вдруг сгибалась вперё, что голова и подбородок сближались с пальцами ног...». [21]

После всех неудачных попыток отыскать  и вновь увидеть ангела Мадиэля, Рената принимает единственное правильное решение в своей жизни: она посвящает оставшуюся жизнь искуплению всех своих грехов перед Богом. В её жизни также происходит прорыв в пространство божественного мира, она врывается в это пространство, осознав всю вину своих греховных дел: «Страшно! Страшно! Пойдём, помолимся, и да оставит нам Бог столько жизни, чтобы загладить все грехи наши»,[22] но божественное пространство не принимает.

«Я верю не в злых духов, но в слово Божие, которое об них свидетельствует» [23] - этой фразой Рената полностью подтверждает своё отречение от мира зла и готова полностью отдаться служению Господу.

Финал жизни Ренаты – это полное раскаяние в своих грехах и смирение перед силой пространства божественного, будучи осуждённой и заключённой в тюрьму, она не пугается ни заточения, ни смертной казни. Замкнутое пространство монастыря и тюрьмы не влияет на внутренний мир Ренаты, она будучи заключённой не считает себя несвободной, а наоборот – она счастлива и отказываясь от свободы в реальном мире, она приобретает свободу во внутреннем своём мире – и это её истиное счастие – так считала сама Рената. Итог её жизни – это смерть: «...она осталась в полной неподвижности, и я, приложив ухо в её груди, не услышал больше биений сердца и понял, что из этого мира, где могли ожидать её только преследования и страдания, её душа перешла в мир духов, демонов и гениев, к которому всегда она порывалась». [24]

Из всего вышесказанного следует, что в романе явно присутствует пространство как разомкнутое, так и замкнутое, как мир реальный, так и мир сверхреальный. Все эти миры существуют не отдельно друг от друга, они находятся в постоянном взаимодействии. Взаимодействие миров и их связь друг с другом можно подтвердить соотношением: пространство божественное – граф Генрих; пространство реальное, которое объединяет в себе мир божественный и мир дьявольский – Рената; мир дьявольский – Рупрехт.

      Схематически это можно обозначить так: