Великая Отечественная война в произведениях Юрия Васильевича Бондарева

МОУ СОШ №2

Реферат на тему:

Великая Отечественная война в произведениях Юрия Васильевича Бондарева

Выполнил: Вотинцев Арсений Андреевич

11 класса

Проверил: Синягина Нина Борисовна

г. Советская Гавань 2006

Вступление

В годы Великой Отечественной войны борьбы за свободу и независимость Родины стала главным содержание жизни советских людей. Эта борьба требовала от них предельного напряжения духовных и физических сил. И именно мобилизация духовных сил советского народа в годы Великой Отечественной войны главной задачей нашей литературы и нашего искусства, которые стали могучим средством патриотической агитации

В художественном освоении темы «Великая Отечественная война в современной прозе» можно выделить несколько этапов.

На протяжении нескольких десятилетий после окончания Великой Отечественной официальное советское искусство творило миф об успешной войне, не упоминая о той цене, которой была оплачена победа.

Писатель – фронтовик Астафьев с горькой иронией писал: "Читая послевоенные книги, я не раз ловил себя на том, что я был на какой-то другой войне». Перелом в освещении этой темы произошел в 50-х годах. В 1956 году был опубликован рассказ Шолохова "Судьба Человека". Война в нем изображена как страшная трагедия. За Шолоховым появились произведения, глубоко и правдиво показывающие войну. Это трилогия Симонова "Живые и мертвые", роман Гроссмана "Жизнь и судьба", Бондарева "Батальоны просят огня", повесть Быкова "Знак беды", "Мертвым не больно", Распутина "Живи и помни".

Тема войны имела различные трактовки. В первом периоде (1941 – 1956) виден резкий разлом на два лагеря: советский народ и фашисты. Показано единство советского народа. Отрицательных героев в нашем лагере нет. Герои лишены человеческих слабостей, а враг изображался только черными красками.

Во втором периоде (1956- 1985) в литературу вошли те, кто прошел войну (Бакланов, Кондратьев, Быков, Распутин и другие). Они показали свое видение войны, то, что знали всё, но не писали. На первый план выдвигается психология  нравственного выбора и предательства, показаны  советские люди – подлецы, командиры – виновники гибели солдат. Особенно яркое произведение этой поры – повесть  Быкова  " Сотников". Враг показан уже как человек со своим внутренним миром.

В третьем периоде (1985 – 1995) произошел новый поворот темы. В прозу о войне входит тема репрессий, трагических переломов в душах воюющих. Появляется возвращенная литература: повести Кондратьева  " Сашка", Воробьева "Это мы, Господи", рассказ Солженицына "Один день Ивана Денисовича",  повесть Астафьева " Прокляты и убиты" и другие.

В своем реферате я хочу рассмотреть творчество писателя – фронтовика, артиллериста Юрия Васильевича Бондарева на примере трех романов : "Горячий снег", "Берег", "Выбор".

"Горячий снег"

Юрий Васильевич Бондарев родился 15 марта 1924 года  в городе Орске. В годы Великой Отечественной войны  писатель в качестве артиллериста прошёл длинный путь от Сталинграда до Чехословакии. После войны с 1946 по 1951 год он учился в Литературном институте имени М. Горького. Начал печататься с 1949 года. А первый сборник рассказов "На большой реке" вышел в 1953 году. Широкую известность принесли писателю повести  "Юность командиров", вышедшая в 1956 году, "Батальоны просят огня" (1957 год), "Последние залпы" (1959 год). Для этих книг характерны драматизм, точность и ясность в описании событий военной жизни, тонкость психологического анализа героев. В последствии вышли в свет его произведения "Тишина" (1962 год), "Двое" (1964 год), "Родственники" (1969 год), "Горячий снег" (1969 год), "Берег" (1975 год), "Выбор" (1980 год), "Мгновения" (1978 год) и другие.       С середины 60-х годов писатель работает над созданием фильмов по своим произведениям; в частности, он был одним из создателей сценария киноэпопеи "Освобождение".  Юрий Бондарев также является лауреатом Ленинской и Государственных премий СССР и РСФСР. Его произведения переведены на многие иностранные языки.

      Среди книг Юрия Бондарева о войне "Горячий снег" занимает особое место, открывая новые подходы к решению нравственных и психологических задач, поставленных ещё в его первых повестях - "Батальоны просят огня" и "Последние залпы". Эти три книги о войне - целостный и развивающийся мир, достигший в "Горячем снеге" наибольшей полноты и образной силы. Первые повести, самостоятельные во всех отношениях, были вместе с тем как бы подготовкой к роману, быть может ещё не задуманному, но живущему в глубине памяти писателя. События романа "Горячий снег" разворачиваются под Сталинградом, южнее блокированной советскими войсками 6-й армии генерала Паулюса, в холодном декабре 1942 года, когда одна из наших армий выдерживала в приволжской степи удар танковых дивизий фельдмаршала Манштейна, который стремился пробить коридор к армии Паулюса и вывести ее из окружения. От успеха или неуспеха этой операции в значительной степени зависел исход битвы на Волге и может даже сроки окончания самой войны. Время действия романа ограничено всего несколькими днями, в течение которых герои Юрия Бондарева самоотверженно обороняют крошечный пятачок земли от немецких танков. В "Горячем снеге" время стиснуто даже плотнее, чем в повести "Батальоны просят огня". "Горячий снег" - это недолгий марш выгрузившейся из эшелонов армии генерала Бессонова и бой, так много решивший в судьбе страны; это стылые морозные зори, два дня и две нескончаемые декабрьские ночи. Не знающий передышек и лирических отступлений, будто у автора от постоянного напряжения перехвачено дыхание, роман "Горячий снег" отличается прямотой, непосредственной связью сюжета с подлинными событиями Великой Отечественной войны, с одним из её решающих моментов. Жизнь и смерть героев романа, сами их судьбы освещаются тревожным светом подлинной истории, в результате чего всё обретает особую весомость, значительность. В романе батарея Дроздовского поглощает едва ли не всё читательское внимание, действие сосредоточено по преимуществу вокруг небольшого числа персонажей. Кузнецов, Уханов, Рубин и их товарищи - частица великой армии, они -- народ, народ в той мере, в какой типизированная личность героя выражает духовные, нравственные черты народа. В "Горячем снеге" образ вставшего на войну народа возникает перед нами в ещё небывалой до того у Юрия Бондарева полноте выражения, в богатстве и разнообразии характеров, а вместе с тем и в целостности. Этот образ не исчерпывается ни фигурами молодых лейтенантов -- командиров артиллерийских взводов, ни колоритными фигурами тех, кого традиционно принято считать лицами из народа,-- вроде немного трусливого Чибисова, спокойного и опытного наводчика Евстигнеева или прямолинейного и грубого ездового Рубина; ни старшими офицерами, такими, как командир дивизии полковник Деев или командующий армией генерал Бессонов. Только совокупно понятые и принятые эмоционально как нечто единое, при всей разнице чинов и званий, они составляют образ сражающегося народа. Сила и новизна романа заключается в том, что единство это достигнуто как бы само собой, запечатлено без особых усилий автора - живой, движущейся жизнью. Образ народа, как итог всей книги, быть может более всего питает эпическое, романное начало повествования.

Для Юрия Бондарева характерна устремлённость к трагедии, природа которой близка событиям самой войны. Казалось бы, ничто так не отвечает этой устремленности художника, как тягчайшее для страны время начала войны, лета 1941 года. Но книги писателя - о другом времени, когда уже почти несомненен разгром фашистов и победа русской армии. Гибель героев накануне победы, преступная неизбежность смерти заключает в себе высокую трагедийность и вызывает протест против жестокости войны и развязавших её сил. Умирают герои "Горячего снега" - санинструктор батареи Зоя Елагина, застенчивый ездовой Сергуненков, член Военного совета Веснин, гибнет Касымов и многие другие... И во всех этих смертях виновата война. Пусть в гибели Сергуненкова повинно и бездушие лейтенанта Дроздовского, пусть и вина за смерть Зои ложится отчасти на него, но как ни велика вина Дроздовского, они прежде всего - жертвы войны.

         В романе выражено понимание смерти - как нарушение высшей справедливости и гармонии. Вспомним, как смотрит Кузнецов на убитого Касымова: "сейчас под головой Касымова лежал снарядный ящик, и юношеское, безусое лицо его, недавно живое, смуглое, ставшее мертвенно-белым, истончённым жуткой красотой смерти, удивлённо смотрело влажно-вишнёвыми полуоткрытыми глазами на свою грудь, на разорванную в клочья, иссечённую телогрейку, точно и после смерти не постиг, как же это убило его и почему он так и не смог встать к прицелу. В этом невидящем прищуре Касымова было тихое любопытство к не прожитой своей жизни на этой земле и одновременно спокойная тайна смерти, в которую его опрокинула раскалённая боль осколков, когда он пытался подняться к прицелу".

         Ещё острее ощущает Кузнецов необратимость потери ездового Сергуненкова. Ведь здесь раскрыт сам механизм его гибели. Кузнецов оказался бессильным свидетелем того, как Дроздовский послал на верную смерть Сергуненкова, и он, Кузнецов, уже знает, что навсегда проклянет себя за то, что видел, присутствовал, а изменить ничего не сумел.

         В "Горячем снеге", при всей напряжённости событий, всё человеческое в людях, их характеры открываются не отдельно от войны, а взаимосвязанно с нею, под её огнём, когда, кажется, и головы не поднять. Обычно хроника сражений может быть пересказана отдельно от индивидуальности его участников,- бой в "Горячем снеге" нельзя пересказать иначе, чем через судьбу и характеры людей.

         Существенно и весомо прошлое персонажей романа. У иных оно почти безоблачно, у других так сложно и драматично, что былая драма не остаётся позади, отодвинутая войной, а сопровождает человека и в сражении юго-западнее Сталинграда. События прошлого определили военную судьбу Уханова: одарённый, полный энергии офицер, которому бы и командовать батареей, но он только сержант. Крутой, мятежный характер Уханова определяет и его движение внутри романа. Прошлые беды Чибисова, едва не сломившие его (он провёл несколько месяцев в немецком плену), отозвались в нём страхом и многое определяют в его поведении. Так или иначе, в романе проскальзывает прошлое и Зои Елагиной, и Касымова, и Сергуненкова, и нелюдимого Рубина, чью отвагу и верность солдатскому долгу мы сумеем оценить только к концу романа. Особенно важно в романе прошлое генерала Бессонова. Мысль о сыне, попавшем в немецкий плен, затрудняет его позицию и в Ставке, и на фронте. А когда фашистская листовка, сообщающая о том, что сын Бессонова попал в плен, попадает в контрразведку фронта в руки подполковника Осина, кажется, что возникла угроза и службе Бессонова.

         Весь этот ретроспективный материал входит в роман так естественно, что читатель не ощущает его отдельности. Прошлое не требует для себя отдельного пространства, отдельных глав - оно слилось с настоящим, открыло его глубины и живую взаимосвязанность одного и другого. Прошлое не отяжеляет рассказ о настоящем, а сообщает ему большую драматическую остроту, психологизм и историзм.

         Точно так же поступает Юрий Бондарев и с портретами персонажей: внешний облик и характеры его героев показаны в развитии и только к концу романа или со смертью героя автор создаёт полный его портрет. Как неожиданен в этом свете портрет всегда подтянутого и собранного Дроздовского на самой последней странице -- с расслабленной, разбито-вялой походкой и непривычно согнутыми плечами.

         Такое изображение требует от автора особой зоркости и непосредственности в восприятии персонажей, ощущения их реальными, живыми людьми, в которых всегда остаётся возможность тайны или внезапного озарения. Перед нами весь человек, понятный, близкий, а между тем нас не оставляет ощущение, что прикоснулись мы только к краешку его духовного мира,- и с его гибелью чувствуешь, что ты не успел ещё до конца понять его внутренний мир. Комиссар Веснин, глядя на грузовик, сброшенный с моста на речной лёд, говорит: "Какое всё-таки война чудовищное разрушение. Ничто не имеет цены". Чудовищность войны более всего выражается - и роман открывает это с жестокой прямотой - в убийстве человека. Но роман показывает также и высокую цену отданной за Родину жизни.

         Наверное, самое загадочное из мира человеческих отношений в романе - это возникающая между Кузнецовым и Зоей любовь. Война, её жестокость и кровь, её сроки, опрокидывающие привычные представления о времени,- именно она способствовала столь стремительному развитию этой любви. Ведь это чувство складывалось в те короткие сроки марша и сражения, когда нет времени для размышлений и анализа своих чувств. И начинается всё это с тихой, непонятной ревности Кузнецова к отношениям между Зоей и Дроздовским. А вскоре - так мало времени проходит - Кузнецов уже горько оплакивает погибшую Зою, и именно из этих строчек взято название романа, когда Кузнецов вытирал мокрое от слёз лицо, "снег на рукаве ватника был горячим от его слёз".

         Обманувшись поначалу в лейтенанте Дроздовском, лучшем тогда курсанте, Зоя на протяжении всего романа, открывается нам как личность нравственная, цельная, готовая на самопожертвование, способная объять своим сердцем боль и страдания многих. Личность Зои познаётся в напряжённом, словно наэлектризованном пространстве, которое почти неизбежно возникает в окопе с появлением женщины. Она как бы проходит через множество испытаний, от назойливого интереса до грубого отвержения. Но её доброты, её терпения и участливости достаёт на всех, она воистину сестра солдатам.

         Образ Зои как-то незаметно наполнил атмосферу книги, её главные события, её суровую, жестокую реальность женским началом, лаской и нежностью.

         Один из важнейших конфликтов в романе - конфликт между Кузнецовым и Дроздовским. Этому конфликту отдано немало места, он обнажается очень резко, и легко прослеживается от начала до конца. Поначалу напряжённость, уходящая ещё в предысторию романа; несогласуемость характеров, манер, темпераментов, даже стиля речи: мягкому, раздумчивому Кузнецову, кажется, трудно выносить отрывистую, командную, непререкаемую речь Дроздовского. Долгие часы сражения, бессмысленная гибель Сергуненкова, смертельное ранение Зои, в котором отчасти повинен Дроздовский,-- всё это образует пропасть между двумя молодыми офицерами, нравственную несовместимость их существований.

         В финале пропасть эта обозначается ещё резче: четверо уцелевших артиллеристов освящают в солдатском котелке только что полученные ордена, и глоток, который каждый из них сделает, это прежде всего глоток поминальный -- в нём горечь и горе утрат. Орден получил и Дроздовский, ведь для Бессонова, который наградил его - он уцелевший, раненный командир выстоявшей батареи, генерал не знает о тяжких винах Дроздовского и скорее всего никогда не узнает. В этом тоже реальность войны. Но недаром писатель оставляет Дроздовского в стороне от собравшихся у солдатского честного котелка.

         Крайне важно, что все связи Кузнецова с людьми, и прежде всего с подчинёнными ему людьми, истинны, содержательны и обладают замечательной способностью развития. Они на редкость не служебны -- в отличие от подчёркнуто служебных отношений, которые так строго и упрямо ставит между собой и людьми Дроздовский. Во время боя Кузнецов сражается рядом с солдатами, здесь он проявляет своё хладнокровие, отвагу, живой ум. Но он ещё и духовно взрослеет в этом бою, становится справедливее, ближе, добрее к тем людям, с которыми свела его война.

         Отдельного повествования заслуживают отношения Кузнецова и старшего сержанта Уханова - командира орудия. Как и Кузнецов, он уже обстрелян в трудных боях 1941 года, а по военной смекалке и решительному характеру мог бы, вероятно, быть превосходным командиром. Но жизнь распорядилась иначе, и поначалу мы застаём Уханова и Кузнецова в конфликте: это столкновение натуры размашистой, резкой и самовластной с другой -- сдержанной, изначально скромной. С первого взгляда может показаться, что Кузнецову предстоит бороться и с бездушием Дроздовского, и с анархической натурой Уханова. Но на деле оказывается, что, не уступив друг другу ни в одной принципиальной позиции, оставаясь самими собой, Кузнецов и Уханов становятся близкими людьми. Не просто людьми вместе воюющими, а познавшими друг друга и теперь уже навсегда близкими. А отсутствие авторских комментариев, сохранение грубого контекста жизни делает реальным, весомым их братство.

         Наибольшей высоты этическая, философская мысль романа, а также его эмоциональная напряжённость достигает в финале, когда происходит неожиданное сближение Бессонова и Кузнецова. Это сближение без непосредственной близости: Бессонов наградил своего офицера наравне с другими и двинулся дальше. Для него Кузнецов всего лишь один из тех, кто насмерть стол на рубеже реки Мышкова. Их близость оказывается более возвышенной: это близость мысли, духа, взгляда на жизнь. Например, потрясённый гибелью Веснина, Бессонов винит себя в том, что из-за своей необщительности и подозрительности он помешал сложиться между ними дружеским отношениям ("такими, как хотел Веснин, и какими они должны быть"). Или Кузнецов, который ничем не мог помочь гибнущему на его глазах расчёту Чубарикова, терзающийся пронзительной мыслью о том, что всё это, "казалось, должно было произойти потому, что он не успел сблизиться с ними, понять каждого, полюбить...".

         Разделённые несоразмерностью обязанностей, лейтенант Кузнецов и командующий армией генерал Бессонов движутся к одной цели -- не только военной, но

и духовной. Ничего не подозревая о мыслях друг друга, они думают об одном и в одном направлении ищут истину. Оба они требовательно спрашивают себя о цели жизни и о соответствии ей своих поступков и устремлений. Их разделяет возраст и роднит, как отца с сыном, а то и как брата с братом, любовь к Родине и принадлежность к народу и к человечеству в высшем смысле этих слов.

Берег

Роман Ю. Бондарева "Берег" не мог быть написан десятилетие – два назад не только потому, что автор его был тогда в начале своего творческого пути, но главным образом потому, что для того уровня осмысления войны и мира, который присутствует в романе, время пришло только сейчас. Вот почему роман берег при всей приверженности автора к традиционной манере письма, - произведение остро современное по существу, по проблематике, по внутреннему "нерву". Писатель утверждает здесь сегодняшний взгляд на события минувшей войны и – шире – на движение истории, на судьбу после военного мира и человека.

В романе "Берег", пожалуй, впервые так мощно проявилась на сегодня наметившаяся тяга Ю.Бондарева к прозе нравственно – философской. Философская мысль романа высекается сближением, перекрестом, таких далеких и различных берегов, как мир сегодняшний и мир войны, и одновременно берега отечественного, родного и дальнего, чужеземного чужого. О романе будут спорить, в чем то не соглашаясь, за что то критиковать, спор этот в критике уже идет.

 Ю. Бондарев создает в своих произведениях ситуации, несущие в себе  большую психологическую и нравственную нагрузку. Примером  может служить  его   роман «Берег».

Вот, к примеру, роман Никитина и Эммы. Роман короткий, если и иметь в виду его продолжительность — несколько дней,— но яркий, не похожий на «походные», «военные» романчики, ко­торые обычно забывались на следующее утро.

Прежде всего, интересен с психологической точки зрения сам вопрос, почему стал возможен этот роман? Что заставило не­мец кую девушку полюбить  советского офицера? Думается, прав критик Ю. Лукин, когда, рецензируя «Берег» (Знамя, 1975,-№ 6), пишет, что Эммой руководило не только чувство благодарности за спасение ее брата и спасение ее самой от насилия. Дело гораздо серьезнее: в ее избавлении от того дурмана в от­ношении советских людей, который так усердно вдалбливался нацистской пропагандой. Никитин предстает перед Эммой не только рыцарем, но и олицетворением мужества силы чис­тоты и гуманизма.                              

В то же время трудно согласиться с тем же Ю. Луниным и некоторыми другими критиками, которые считают, что чувство во многом было односторонним. Вряд ли, думается, сумел бы Никитин так бережно и с такими мельчайшими подробностями сохранить в памяти эти пять дней, если бы не был захвачен силой подлинного чувства, по-видимому, первого в его жизни. Другое дело, что сделало возможным это чувство, что толкнуло его к этой девушке? Объяснить все физиологией, значит, до пре­дела упростить сложнейшую ситуацию, главная острота которой заключается в том, что лейтенант Советской Армии полюбил немецкую девушку.

Ю. Бондарев очень хорошо передал психологическое состоя­ние своего героя. Ведь Никитин, охваченный ответным  чувством, поначалу сопротивляется ему  «...Она немка, была там. Во враждебном мире, который он не признавал, презирал, ненавидел и должен был ненавидеть», И близость  с Эммой он на первых порах воспринимает как не простительную ошибку,  слабость, ему кажется даже, что он «…предал самого себя перед всеми». Это чувство усиливается после гибели Княжко,  и Никитин даже старается погасить в себе любовь к немецкой девушке, но сде­лать этого – уже не может. И, прежде всего потому, что не может почувствовать в Эмме врага.

Пожалуй, такую  необычную ситуацию чрезвычайно редко встретишь в военной прозе. Естественно, что в те годы не все могли правильно понять и оценить ее. И заслуга Ю Бондарева заключается в том, что реакция  отдельных персонажей  на взаимоотношения Никитина и Эммы в романе достаточно психологически обоснована.

Вот комбат Гранатуров. Офицер, тип которого в  книгах. о войне встречался довольно  часто. Лично храбрый, но не обла­дающий ни душевной чуткостью, ни тактом, такой человек бравирует иногда цинизмом, пошлым и грубым отношением к женщине. Поступок своего офицера, полюбившего немецкую  де­вушку, он рассматривает  на уровне измены Родине, и соби­рается передать дело «о любви» в контрразведку. Разумеется, это явный перегиб, который сегодня нам кажется и наивным, и неумным. Но настолько точно вводит нас автор в атмосферу времени, что мы, ни в коем случае не оправдывая действий и на­мерений Гранатурова, все же можем их понять. Человек, про­шедший с боями всю войну, потерявший всех своих близких, испытывающий жгучую боль этой утраты, он относится к врагу с ненавистью и жаждой справедливой, но беспощадной мести. Но в силу огрубления души  и ограниченности Гранатуров еще не может понять, что такие немцы, как Эмма и ее брат, были  не фашистами, а теми, кого Советская Армия, и в  части он сам, освобождала от фашизма. Для Гранатурова врагами были все немцы, на всех он распространял свою ненависть, и в его сознании не укладывается, что боевой офицер, знающий, что такое война, может испытывать какое-либо другое чувство, даже по отношению к мирному немецкому населению.

А разве в жизни люди, подобные Гранатурову, были исклю­чением? Нет, такое сознание, такая психология в те годы были господствующими, и понадобились и время, и долгая кропотли­вая работа, чтобы они изменились, уступив место исторически объективному взгляду на людей и события.  Ф. Кузнецов справедливо писал о том, что самое трудное  испытание на гуманизм советский человек выдержал тогда, когда армия вступила на немецкую землю.

Да, эта проблема в романе «Берег» философски и психо­логически осмыслена. Не нужно подробно рассказывать о том, что делалось на оккупированной советской территории, это всем известно. Есть вещи, которые можно понять и объяснить. Например, когда во время жестокого боя за большой город стра­дают и гибнут культурные ценности, архитектурные и историче­ские памятники, погибают люди. Но как, какими объективными причинами можно объяснить уничтожение Михайловского, осквернение Ясной Поляны, варварство в Петродворце, в Пушкине, в Клину? Если к этому добавить невинные жертвы - стариков, женщин, детей, то видишь настоящее лицо фашизма.

И легко представить себе, какие чувства владели нашими людьми,  видевшими все это: Гнев возмущения и жажда справедливой мести были вполне понятны и обоснованны. И в об­щем-то  психологически обоснованным выглядит намерение отпла­тить когда-нибудь «той же монетой», то есть  заставить немцев по­чувствовать и пережить то же, что когда-то чувствовали и пе­реживали мы.

     Но еще шли жестокие бои, а «Правда» в апреле 1945 года пи­сала: «Советский народ никогда не отождествлял население Германии и правящую в Германии преступную фашистскую кли­ку».

И вот настал этот долгожданный час: советский солдат сту­пил на немецкую землю. А вот ответить «оком за око» мы не могли. И ведь дело здесь не в строгих приказах и не в том, что велась большая разъяснительная работа, и нарушение мораль­ных норм наказывалось очень строго, хотя всё это имело не­маловажное значение. Главное заключилось в том, что нравст­венный мир советского человека, его гуманистические принципы не могли допустить повторения того, что делал фашизм. Как ни сильна была боль утрат, как ни велико было желание отом­стить, нельзя было мстить простым людям, народу, который пер­вым пострадал от фашизма. Да, это было труднейшим испыта­нием на гуманизм, и проходило оно совсем не безболезненно. И  заслуга Ю.Бондарева в том, что он сумел это показать, изобразив людей типа сержанта Меженина

А ведь Меженин решен не однопланово, он не похож на традиционного «злодея», от которого с самого начала не приходится ждать ничего хорошего. Нет, он прошел с батареей почти всю войну, был лихим солдатом, лучшим наводчиком, в целом вое­вал честно. Нельзя быть настоящим солдатом, думая постоянно о смерти, да  и вряд ли это было свойственно Меженину во время войны, но вот в самом конце ее страх, стремление выжить любой ценой делают его и трусом, и фактически  обреченным.

А главное — то ощущение вседозволенности, которое, по убеждению Меженина, является неотъемлемым правом победи­теля, а точнее — завоевателя. Конфликт между Межениным и Никитиным — это не частное столкновение двух характеров. Это борьба двух психологий, двух понятий о нравственности: одно­го — наполненного справедливостью, добротой и человечностью, и другого — антигуманного, бездушного, которое в массе совет­ского воинства выглядит инородным телом. И ведь не случайно Меженин, в конце концов, остается один; его позицию не разде­ляют ни солдаты, его вчерашние боевые товарищи, ни даже Гранатуров, любимцем, которого Меженин был долгое время. Нель­зя не согласиться с Ф. Кузнецовым, который считает Меженина побежденным среди победителей.

     Кроме Никитина резко противопоставлен Меженину лейтенант Княжко. И не только Меженину, но и всему плохому, что есть в Гранатурове — его цинизму, пошлости, грубости. По за­мыслу писателя, в личности Княжко должны были воплотиться лучшие качества советского офицера. Во многом это удалось. Есть что-то рыцарское в его поведении, в отношении к женщине, даже во внешнем облике. А главное - он выразитель под­линного гуманизма, свойственного лучшим представителям нашего народа.

В последнем бою, который жесток прежде всего своей бес­смысленностью, но который должен быть принят нашими, Княжко, имевший возможность уничтожить сопротивлявшуюся группу, делает попытку спасти юнцов, находившихся под командованием фанатика – эсэсовца:  он идет к  ним с белым флагом парламентера и погибает от выстрела, спровоцированного Межениным

Княжко оказывает большое влияние на Никитина, который и спустя двадцать пять лет говорит: «Мне его не хватает до сих пор». Его помнит и Эмма Герберт, потому что когда-то он отпустил её брата Курта (подростка, которого насильно одели в солдатский мундир) Заявив, что Советская Армия не воюет с детьми.

К сожалению, при всей значительности характера Княжко автор недостаточно наделил его «земными» чертами, и читатели находят в нем элементы схематизма.

Роман  «Берег» наверное, потому и интересен и своеобразен, что представляет собой книгу не только о войне, но и о нашем времени. В нем есть столкновение различных идеологических и нравственных позиций. Но при всей значимости дискус­сий между Никитиным и Дицманом все же нужно признать, что страницы, воспроизводящие события военных дней, написаны ярче и увлекательнее. Именно в «военной» главе сделана удачная попытка исследования человеческих характеров на основе поступков, которыми руководили сознание, чувства, дви­жение души, что делает «Берег» произведением высоких до­стоинств.

Выбор

В 1980 году был опубликован новый роман Ю. Бондарева «Выбор», роман многоплановый, сложный, продолжающий по­иски и анализ важнейших нравственно-философских проблем. Подавляющее большинство рецензентов рассматривало «Выбор» как шаг вперед по сравнению с «Берегом». Думается, что это мнение, по меньшей мере, спорное. Во-первых, нельзя не заме­тить, что «Выбор» в композиционном плане в чем-то повторяет «Берег». В одном романе известный советский писатель приез­жает за границу, где у него происходит встреча, которая даст импульс к развитию содержания. В другом — тоже известный советский, но на этот раз художник приезжает за границу, где у него также происходит встреча, с которой начинается разви­тие сюжета

Во-вторых, очень уж похожи Лазарев и Меженин. Сходство между двумя характерами из различных книг одного и того же автора вполне возможно, но тут создается впечатление, будто персонаж перешел из одного романа в другой.

Серьезна и значительна одна из главных сюжетных линий романа: жизнь художника Васильева, его творческая судьба, его мысли о назначении искусства  о требовательности мастера к себе. За внешним благополучием и громкими успехами из­вестного живописца обнаруживаются и внутренняя боль по­исков, и неудовлетворенность собой, и охлаждение в отношениях с женой, и трагедии дочери. Все это передано жизненно досто­верно, но в то же время не покидает ощущение, что это уже когда-то было, где-то об этом читалось. Противопоставление подлинного художника человеку способному, который  в адми­нистративном угаре, в погоне за внешним блеском утрачивает свое творческое «я», превращается в деятеля от искусства,— все это не вызывает ни сомнений, ни возражений, но ведь об этом тоже достаточно много сказано.  И даже итоговый тезис  Васильева о том, что «искусство призвано сохранять, человече­ское в человеке», открытием не назовешь.

И все же роман интересен, интересен своей философской направленностью, своими новыми, необычными ситуациями и проблемами именно в той части, в которой ретроспективно вос­производятся события военных лет. Именно здесь мы узнаем, что встретившиеся в 70-е годы в Венеции художник Васильев и преуспевающий рантье Рамзэн не просто знакомы друг с дру­гом. Они друзья с детских лет, они жили в одном доме, учились в одном классе, любили одну девушку. Они вместе пошли на строительство оборонительных сооружений под Москвой, вместе поступили в артиллерийское училище и после окончания его попали на фронт в одну батарею.

Когда раскрываются характеры двух молодых людей, нельзя не признать, что нам больше импонирует Илья Рамзин. Это че­ловек, наделенный большой нравственной силой (да и физиче­ской тоже), имеющий свои жизненные принципы, против кото­рых трудно возразить, наделенный твердым характером, при­званный и привыкший быть всегда и во всем первым. Когда че­рез короткое время пребывания на фронте молодого взводного  Рамзина назначают командиром батареи, нам кажется это за­кономерным, он больше подходит к этой должности, чем Васильев, чей характер в военные годы проявился слабо.

       Мы полностью понимаем Илью, когда он идет на конфликт со старшиной Лазаревым, который при прежнем командире пользовался почти неограниченным влиянием и полной властью на батарее, Рамзин абсолютно прав, утверждая единоначалие, он действует в интересах дела, готов ради этого даже применить силу. Во всем его поведении чувствуется уверенность в себе, именно уверенность, а не самоуверенность, за которой обычно ничего нет. Одним словом, читателю правится такой Илья Рам­зин.

      Но вот произошла одна из драматических историй войны. Немецкие танки, неожиданно атаковав, расстреляли батарею к тому же оставшуюся без прикрытия. Вынужденные отступить, бросить пушки, к которым уже не было снарядов, оставшиеся в живых солдаты и офицеры предстают перед командиром полка.

      И здесь происходит предательство и проявляется несправед­ливость. Предает Лазарев, Вынужденный в конфликте за влия­ние на батарее отступить перед Рамзиным. он теперь пытается взять свое. Старшина обвиняет лейтенанта в неумении коман­довать, в глупых приказаниях, в нежелании считаться с мне­нием более опытных бойцов, в прямой трусости. Для всех при­сутствующих при этом разговоре ясно, что совершается под­лость, что старшина клевещет на своего командира, предает его, сводит с ним счеты. Думается, что понимает это и командир полка майор Воротюк. Но ему выгодно объяснить неудачу тру­состью и нераспорядительностью комбата, прикрыв этим самым собственные промахи, в частности — отсутствие у батареи при­крытия. И совершается несправедливость. Рамзин объявлен тру­сом, отдается жестокий, неразумный приказ: отбить у немцев свои пушки, хотя сам Воротюк прекрасно понимает, что этот приказ невыполним.

     Очень часто поведение человека в экстремальных ситуациях свидетельствует об истинной ценности его нравственных прин­ципов. Границы поступка человека — это одновременно границы его патриотизма, без которого немыслим настоящий гуманизм. Выбор, который делает человек в жизни, не только определяет его судьбу, но говорит и о прочности его моральных основ. Делает этот выбор и Илья Рамзин: он сдается в плен «абсолютно целехонек и в полном сознании», как он сам рас­сказывает потом, В плену он не прислуживал фашистам, не выдавал офицеров и коммунистов, но и не был среди тех, кто «вспарывал вены ржавым гвоздем, бросался на проволоку с то­ком, разбивал голову о камень». Что руководило выбором Ильи в данном случае? Обида? Нежелание воевать рядом с такими людьми, как Воротюк и Лазарев? Если была обида, то она вполне объяснима и понятна, но разве это может служить объ­яснением предательства, потому что сдача в плен,  осознанный отход от всенародной борьбы были уже первой ступенью преда­тельства.

Дальше последовало другое, Невозвращение на Родину, же­нитьба на богатой немке собственное предпринимательство, пре­вращение в респектабельного господина Рамзэна. Сделан второй выбор.

Как могло произойти такое? В обычные логические модели эти поступки не укладываются. Были ли наши представления о принципах Рамзина ложными, обернулась ли его нравствен­ная сила слабостью, не скрывалась ли за внешней храбростью трусость, страх за свою жизнь за свою судьбу -  сказать труд­но. Автор нам этого не объясняет, и читателю остается только строить предположения.

Философский смысл романа заключается не только в том, что человек свою жизнь определяет, сам делает в ней свой вы­бор. Очень важна мысль о том, что каждый шаг, каждый по­ступок рано или поздно отзовутся в жизни. Встреча Рамзина через много лет с Родиной, с друзьями, с матерью, которой он за все эти годы не подал даже знаки и том, что жив, подтверж­дает это.

      Нельзя согласиться с И. Соловьевой (Литературное обозре­ние, 1981, № 5), которая считает, что «Выбор» — это роман о душевном кризисе Васильева. Это книга о кризисе Рамзина. 3а Васильева мы спокойны, выход он найдет, а вот Рамзину не может помочь ничто. Свою трагедию определил он сам, сделав выбор еще во время войны, когда перед человеком стояла труд­ная, но важнейшая задача — сохранить в себе человеческое до­стоинство, гражданственность.

Заключение

Как высока цена этой победы! Мы не знаем точно, сколько людей погибло за эти четыре года в стране: двадцать миллионов, двадцать семь миллионов, или ещё больше. Но знаем одно: зачинщики войны - это не люди. И чем больше мы будем знать об уроках истории, и о войне в том числе, тем бдительнее будем, тем больше будем ценить мирную жизнь, уважать память павших, быть благодарными тому поколению людей, которые победили врага, дошли до самого его логова. Боль о погибших - это вечная боль нашего народа. И стереть из памяти всё, что было на войне, нельзя, так как "Это нужно не мёртвым, это нужно живым", то есть всем нам, и молодёжи в том числе

План.

I Вступление

 II Изображение Великой Отечественной войны в романах Ю.В. Бондарева

Обзор романа Горячий Снег

·        Биография Юрия Васильевича Бондарева

·        Место и время действия романа "Горячий снег".

·        Анализ произведения.

а) Образ народа.

     б) Трагедийность романа.

     в) Смерть как величайшее зло.

     г) Роль прошлого героев для настоящего.

     д) Портреты персонажей.

     е) Любовь в произведении.

     ж) Кузнецов и люди.   

-Зоя.

-Дроздовский.

-Уханов.

з)  Близость душ Бессонова и Кузнецова.

·        Цель жизни героев романа.

Обзор романа Берег

·        Берег - произведение остро современное по существу.

·        Роман Никитина и Эммы, почему стал возможен этот роман?

·        Анализ произведения

·        Характеристика героев:

-Никитин Эмма

-Меженин

-Гранатуров

-Княжко

·        Роман  «Берег» книга не только о войне,

 но и о нашем времени

Обзор романа Выбор

·        Публикация романа «Выбор»

·        Шаг вперед по сравнению с «Берегом»

-В композиционном плане повторяет «Берег».

-Схожесть Лазарева и Меженина

•   философская направленность романа

•   раскрытие характера двух молодых людей

•   Предает Лазарев

III Заключение

Список использованной литературы:

1.    А.А Журавлева – Писатели прозаики в годы великой Отечественной войны.  Москва «Просвещение» 1978

2.    Я.С. Духан – Великая Отечественная война в прозе 70-80-х годов Ленинград 1982

3.    Литература великого подвига. Великая Отечественная Война в литературе. Выпуск 3  Москва 1980

4.    А.М. Борщаговский -  Одно сражение и вся жизнь. Москва 1999