Виктор Франкл

Московский Авиационно-Технологический Институт

(МАТИ-РГТУ)

им. К.Э.ЦИОЛКОВСКОГО

ДОКЛАД

ПО   ДИСЦИПЛИНЕ

«Психология»

Виктор Франкл

Студент

Москва 2004 г.

Виктор Франкл

Современный человек привык жить сегодняшним днем.

В.Франкл

Франкл Виктор (р. 1905) — австрийский психолог и психиатр. Получил психоаналитическое образование, но в дальнейшем отошел от классического психоанализа. Во время второй мировой войны находился в качестве заключенного в немецком концлагере. Разработал собственное психологическое учение, в котором было постулировано, что основной движущей силой развития личности выступают поиски смысла. При отсутствии смысла возникает „экзистенциальный вакуум“, проявляющийся как невроз. Помочь пациенту можно лишь инициировав его собственную активность. На основе этих идей разработал комплекс психотерапевтических мероприятий, названный им логотерапией.

Экзистенциальный вакуум: вызов психиатрии

Все больше людей жалуется на то, что они называют "внутренней пустотой", вот почему Франкл назвал это состояние "экзистенциальным вакуумом". В противоположность предельным переживаниям, так хорошо описанным Маслоу, экзистенциальный вакуум можно считать "переживанием бездны".

Этиология экзистенциального вакуума представляется вытекающей из следующих фактов. Во-первых, человеку в отличие от животного никакие побуждения и инстинкты не говорят, что ему нужно делать. Во-вторых, в противоположность прошлым временам никакие условности, традиции и ценности не говорят, что ему должно делать. И часто он не знает даже, что он, по существу, хочет делать. Вместо этого он хочет делать то, что делают другие, или делает то, чего хотят от него другие. Он, так сказать, вносит свою лепту в конформизм и тоталитаризм; первый более характерен для Запада, второй--для Востока.

За этими двумя следствиями важно не пропустить и не забыть третье, а именно появление специфических невротических заболеваний, которые Франкл обозначил как "ноогенные неврозы" Что касается частоты встречаемости ноогенных неврозов, то на этот счет имеются данные статистических исследований Нибауэр и Люкас в Вене, Фрэнка М. Бакли в Уорчестере (Массачусетс, США), Вернера в Лондоне, Лангена и Вольхарда в Тюбингене, Прилла в Вюрцбурге, Попельского в Польше и Нины Толл в Мидлтауне (Коннектикут, США). Данные тестирований согласованно показывают, что примерно 20% неврозов относятся к ноогенным.

Из статистики известно, что среди причин смертности у американских студентов второе место по частоте после дорожно-транспортных происшествий занимают самоубийства. При этом число попыток самоубийства (не закончившихся смертельным исходом) в 15 раз больше.

Известны интересные статистические данные, полученные при опросе 60 студентов Университета штата Айдахо после подобных попыток самоубийства. У них подробнейшим образом выяснялось все, что связано с мотивом этого поступка, и вот что было обнаружено: 85 процентов из них не видели больше в своей жизни никакого смысла; при этом 93 процента из них были физически и психически здоровы, жили в хороших материальных условиях и в полном согласии со своей семьей; они активно участвовали в общественной жизни и имели все основания быть довольными своими академическими успехами.

Во всяком случае, о неудовлетворенных потребностях не могло быть и речи. Это тем более заставляет нас задать себе вопрос, каковы условия, делающие возможной попытку самоубийства, что должно быть встроено в "condition humaine", чтобы когда-нибудь привести человека к такому поступку, как попытка самоубийства, несмотря на удовлетворение повседневных потребностей. Представить себе это можно лишь в том случае, если человек как таковой добивается того, чтобы найти в своей жизни смысл и осуществить его. Это и есть то, что в логотерапевтической теории мотивации описыватся понятием "стремление к смыслу" Как известно, существует так называемая "глубинная психология". Где же, однако, "вершинная психология"? Оказалось, что концепция "стремления к смыслу" может быть определена и чисто эмпирическими методами.

Кто еще станет сомневаться в существовании стремления к смыслу (подчеркнем: не больше и не меньше, чем специфической для человека мотивации), взяв в руки доклад американского Совета по вопросам образования, в котором приведены данные опроса 189733 студентов в 360 университетах. Главный интерес у 73,7 процента опрошенных выражается в цели "прийти к мировоззрению, которое сделало бы жизнь осмысленной". Или возьмем доклад Национального института психического здоровья: из 7948 студентов в 48 вузах наибольшее число (78 процентов) выразили желание "найти в своей жизни смысл".

Экзистенциальный вакуум-это феномен, который одновременно усиливается и распространяется. Даже фрейдистские психоаналитики признают что все больше пациентов страдает от отсутствия содержания и цели в жизни. Более того, они признают, что такое положение дел объясняет случаи "бесконечного психоанализа", поскольку психоаналитическая кушетка становится для пациента единственным содержанием жизни. Конечно, фрейдистские психоаналитики не пользуются логотерапевтическим термином "экзистенциальный вакуум", который был предложен Франклом.

Не пользуются они также и логотерапевтическими приемами для преодоления этого феномена. Тем не менее они признают его существование.

Экзистенциальный вакуум не только усиливается, но и распространяется. Как же справляться с экзистенциальным вакуумом? Можно предположить, что нам следует поддерживать здравую философию жизни, чтобы показать, что жизнь реально имеет смысл для каждого человека.

Однако Зигмунд Фрейд пренебрежительно отверг философию как всего лишь одну из самых благопристойных форм сублимации репрессированной сексуальности. В американском журнале можно прочесть: "Никогда в мировой истории не было страны, столь озабоченной сексом, как Америка сегодня". Как ни странно, это цитата из "Эсквайра". Как бы то ни было, если это верно, это подтверждает гипотезу, что средний американец в еще большей степени, чем другие, охвачен экзистенциальной фрустрацией и потому стремится к сексуальной гиперкомпенсации. В этом свете понятны и результаты импровизированного статистического исследования, проведенного среди студентов в университете Венской медицинской школы, которые показали, что 40% австрийских, западногерманских и швейцарских студентов испытали экзистенциальный вакуум на собственном опыте. Среди американских студентов, посещавших лекции, эта цифра составляла не 40, а 81%.

Основные проявления экзистенциальной фрустрации-скука и апатия-стали вызовом образованию, так же как и психиатрии. Как было сказано, в эпоху экзистенциального вакуума образование не должно ограничиваться и удовлетворяться передачей традиций и знаний, оно должно совершенствовать способность человека находить те уникальные смыслы, которые не задеты распадом универсальных ценностей. Эта способность человека находить смысл, содержащийся в уникальных ситуациях - совесть. Следовательно, образование должно давать человеку средства для обнаружения смыслов. Вместо этого, однако, образование часто вносит свою лепту в экзистенциальный вакуум. Чувство пустоты и бессмысленности у студентов часто усиливается из-за того, как им представляются достижения науки, а именно из-за редукционизма. В сознание студентов внедряются механическая теория человека и релятивистская философия жизни.

В США многие ведущие деятели образования озабочены скукой и апатией, охватившими студентов. Например, Эдвард Д. Эдди с двумя сотрудниками изучил двадцать колледжей и университетов Соединенных Штатов, проинтервьюировал сотни администраторов, преподавателей и студентов; в своей книге он приходит к выводу, что "почти в каждом колледже или университете, от Калифорнии до Новой Англии, апатия студентов была темой разговоров. Эта тема чаще всего упоминалась в наших разговорах как с преподавателями, так и со студентами" Но как нужно обращаться с конкретным случаем экзистенциального вакуума не с точки зрения профилактики, а терапевтически? Является ли экзистенциальный вакуум болезнью, которая нуждается в лечении?

Можем ли мы согласиться с утверждением Зигмунда Фрейда, которое он сделал однажды в письме к принцессе Бонапарт: "Когда кто-то спрашивает о смысле или ценности жизни - он болен"

Экзистенциальный вакуум - не невроз. Или если уж считать это неврозом, то это социогенный, даже ятрогенный невроз, то есть невроз, вызванный врачом, который делает вид, что лечит его. Сколь часто врач объясняет и отвергает заботу пациента о предельном смысле жизни перед лицом смерти, понимая эту "предельную заботу" как страх кастрации. Для пациента будет облегчением узнать, что он не должен беспокоиться о том, стоит ли жизнь того, чтобы ее прожить, а должен вместо этого столкнуться с фактом, что его эдипов комплекс еще не разрешен. Без сомнения, такая интерпретация составляет рационализацию экзистенциального отчаяния.

Поиски смысла жизни сами по себе не есть патологический феномен. Что касается молодых людей, то это-их прерогатива: не принимать как само собой разумеющееся, что в жизни есть смысл, но осмеливаться задуматься над этим. И когда мы хотим предложить первую помощь в случае экзистенциального вакуума, мы должны начать с этого убеждения. Нет оснований стыдиться экзистенциального отчаяния, как будто это эмоциональное расстройство; это не невротический симптом, а человеческое достижение. Прежде всего это проявление интеллектуальной искренности и честности.

Однако если молодой человек задается вопросом о смысле жизни, он должен иметь достаточно терпения, чтобы дождаться, когда смысл возникнет в его сознании.

Вначале Франкл утверждал, что сексуальное удовольствие может служить средством бегства от экзистенциальной фрустрации. В тех случаях, когда воля к смыслу фрустрирована, воля к удовольствию оказывается не только ее производной, но также и ее заменой. Воля к власти служит аналогичной и параллельной цели. Только если первоначальная забота об осуществлении смысла фрустрирована, человек стремится к удовольствию или удовлетворяется властью.

Одна из форм, которую принимает воля к власти - это стремлением к деньгам. Стремление к деньгам объясняет многое в профессиональной сверхактивности вместе с сексуальной сверхактивностью, которые служат бегству от осознания экзистенциального вакуума. Если стремление к деньгам берет верх, стремление к смыслу заменяется стремлением к средствам. Деньги, вместо того чтобы оставаться средством, становятся целью. Они перестают служить какой-либо цели.

Каков же тогда смысл денег или обладания деньгами? Большинство людей, которые владеют деньгами, в действительности сами находятся во власти денег, охвачены стремлением приумножать их, и, таким образом, они уничтожают их смысл. Обладание деньгами должно означать, что человек находится в благоприятном положении. Человек может не обращать внимания на деньги, на средства, но думать о самих целях-тех целях, которым деньги могут служить.

Президент одного американского университета однажды предложил Франклу девять тысяч долларов за работу на его факультете в течение нескольких недель. Он не мог понять отказа. "Вы хотите больше?"-спросил он. "Никоим образом,-ответил Франкл,-но если я начну размышлять, как мне использовать девять тысяч долларов, то я приду к выводу, что есть лишь один достойный способ-купить время для работы. Но сейчас у меня есть время для работы, так зачем же мне продавать его за девять тысяч долларов?"

Деньги не являются целью сами по себе. Если доллар может быть более полезным и осмысленным в чьих-либо других руках, я не должен держать его у себя в кошельке. Это не имеет никакого отношения к альтруизму. Альтруизм и эгоизм-это устаревшая альтернатива. Как я говорил, моралистический подход должен уступить место онтологическому, в рамках которого хорошее и дурное определяются с точки зрения того, что способствует и что препятствует осуществлению смысла, независимо от того, мой ли это смысл или чей-нибудь еще.

Для тех людей, которые жаждут иметь деньги, как будто это может быть целью само по себе, "время - деньги". Они проявляют стремление к скорости. Для них более быстрая машина становится целью сама по себе. Это механизм защиты, попытка избежать столкновения с экзистенциальным вакуумом. Чем меньше человек сознает цель, тем скорее он старается ехать. Знаменитый венский комедиант Квотлингер, играя роль хулигана, садился на мотоцикл и пел: "Правда, я не знаю, куда я еду, но куда бы я ни ехал, я постараюсь попасть туда поскорее".

Это пример того, что можно назвать центробежным досугом в отличие от центростремительного. Сегодня центробежный досуг преобладает. Бегство от себя позволяет избежать возможности обнаружить пустоту в себе. Центростремительный досуг дает возможность решать проблемы и для начала-увидеть их. Люди, мечущиеся между профессиональной сверхактивностью и центробежным досугом, не имеют времени, чтобы додумать свои мысли. Когда они начинают думать, приходит секретарь, чтобы подписать что-то, или нужно ответить на телефонный звонок. То, что при этом происходит, описывает псалмопевец: "Даже ночью его сердце увещевает его". Сегодня можно сказать, что по ночам экзистенциальные проблемы возвращаются. Совесть напоминает о них. Это источник того, что я назвал бы ноогенной бессонницей. Люди, страдающие от нее, часто пользуются снотворными таблетками. Они действительно засыпают, но они также отдают свою дань патогенным эффектам вытеснения не сексуальных фактов жизни, а ее экзистенциальных фактов.

Мы нуждаемся в новых типах досуга, которые дадут нам возможность созерцания и размышления. Для этого человек должен иметь мужество остаться один.

В конечном счете экзистенциальный вакуум-это парадокс. Если только мы расширим свой горизонт, мы увидим, что пользуемся свободой, но не сознаем полностью свою ответственность. Иначе мы поняли бы, что есть множество смыслов, ждущих, чтобы мы их осуществили по отношению к менее привилегированным людям или малоразвитым странам.

Разумеется, нам следует начать с расширения представления о единственности человека. Речь идет о единственности не только человека, но и единственности человечества.

Тысячи лет назад человечество создало монотеизм. Сегодня нужен следующий шаг. Я бы назвал его монантропизмом. Не вера в единого Бога, а сознавание единого человечества, единства человечества. Единства, в свете которого различие в цвете кожи становится несущественным.

Человек перед вопросом о смысле

У каждого времени свои неврозы-и каждому времени требуется своя психотерапия.

Я бы хотел просто процитировать здесь пару фраз из письма, которое написал Франклу один американский студент: "Здесь, в Америке, я со всех сторон окружен молодыми людьми моего возраста, которые отчаянно пытаются найти смысл своего существования. Недавно умер один из моих лучших друзей, которому найти этот смысл не удалось". Мои личные впечатления от американских университетов-пришет Франкл -подтверждают репрезентативность приведенного отрывка из письма в той мере, в какой оно касается общего настроения и ощущения жизни, которые владеют сегодня академической молодежью.

И не только они. Что касается поколения сегодняшних взрослых, ограничимся лишь ссылкой на результат исследования, проведенного Рольфом фон Экартсбергом на выпускниках Гарвардского университета. Через 20 лет после окончания многие из них, несмотря на то что за это время они не только сделали карьеру, но и жили внешне вполне благополучной и счастливой жизнью, жаловались на непреодолимое ощущение полной утраты смысла.

Конечно, всякий больной желает в первую очередь стать когда-нибудь здоровым, а любой бедняк- когда-нибудь разжиться деньгами. Однако столь же верно и то, что оба стремятся к этому лишь затем, чтобы иметь возможность вести такую жизнь, какую они считают осмысленной, осуществить смысл своей жизни!

Маслоу ввел различение низших и высших потребностей, имея в виду при этом, что удовлетворение низших потребностей является необходимым условием для того, чтобы были удовлетворены и высшие. К высшим потребностям он причисляет и стремление к смыслу, называя его даже при этом "первичным человеческим побуждением". Это свелось, однако, к тому, что человек начинает интересоваться смыслом жизни лишь тогда, когда жизнь у него устроена ("сначала пища, потом мораль"). Этому, однако, противоречит то, что мы имеем возможность постоянно наблюдать в жизни: Потребность и вопрос о смысле жизни возникает именно тогда, когда человеку живется хуже некуда.. Свидетельством тому являются умирающие люди из числа пациентов, а также уцелевшие бывшие узники концлагерей и лагерей для военнопленных.

Мы можем утверждать следующее: если у человека нет смысла жизни, осуществление которого сделало бы его счастливым, он пытается добиться ощущения счастья в обход осуществлению смысла, в частности с помощью химических препаратов. На самом деле нормальное ощущение счастья не выступает в качестве цели, к которой человек стремится, а представляет собой скорее просто сопутствующее явление, сопровождающее достижение цели. Это сопутствующее явление, этот "эффект" может быть, однако, "уловлен", и принятие алкоголя дает такую возможность. Б. А. Маки, директор Центра реабилитации алкоголиков военно-морских сил США, утверждает: "Работая с алкоголиком, мы очень часто убеждаемся, что жизнь, по-видимому, потеряла для него смысл". Ученица Франкла в Международном университете Соединенных Штатов в Сан-Диего в своих исследованиях, результаты которых составили ее диссертацию, получила данные о том, что для 90 процентов исследованных ею случаев тяжелого хронического алкоголизма характерно выраженное ощущение утраты смысла.

Подобные вещи мы наблюдаем и в случаях наркомании. Если верить Стэнли Криппнеру, 100 процентов случаев наркоманий связаны с ощущением утраты смысла: на вопрос, все ли представляется им бессмысленным, 100 процентов наркоманов отвечали утвердительно. Её диссертантка Бетти Лу Педелфорд, а также Шин и Фехтман, исследовавшие экзистенциальную фрустрацию, показали, что у наркоманов уровень ее более чем вдвое выше, чем в контрольной группе. И здесь понятно, почему Фрейзеру, возглавляющему в Калифорнии центр реабилитации наркоманов и применившему там логотерапию, удалось добиться 40-процентного излечения по сравнению с 11 процентами в среднем при традиционных методах лечения.

Наконец, в этой связи нельзя не упомянуть данные Блэка и Грегсона из Новой Зеландии, согласно которым уровень экзистенциальной фрустрации у преступников существенно выше среднего. Соответственно, Барберу, занимавшемуся логотерапией с несовершеннолетними преступниками, помещенными в его калифорнийский реабилитационный центр, удалось, снизить процент рецидивов с обычных 40 до 17. Рискнем теперь сделать еще один шаг и распространить наши соображения и рассуждения на масштаб всей планеты. Спросим себя, не нужна ли подобная переориентация также и в области исследований проблем мира. По сути, эта область уже давно жестко завязана на проблематику агрессивных потенциалов, и никто пока еще не осмелился выйти в человеческое измерение. А между прочим, именно войдя в то измерение, где существуют собственно человеческие проявления - туда, где мы только и можем встретиться с такими феноменами, как стремление к смыслу, -можно, по всей видимости, установить, что в конечном счете именно фрустрация этого стремления к смыслу, экзистенциальная фрустрация и распространяющееся все шире ощущение бессмысленности поддерживают (подчеркиваем: не у животных, а у человека, на человеческом уровне!) агрессивность, если вообще не являются ее причиной.

В пространстве собственно человеческих проявлений попросту не существует агрессии, которая, присутствуя в определенном "количестве", давит на клапан и заставляет меня, ее "беспомощную жертву", искать глазами какие-нибудь объекты, на которые я мог бы ее направить. Как бы агрессия ни преобразовывалась на биологическом уровне и ни укоренялась на психологическом, на человеческом уровне она у меня исчезает, она у меня "прорастает" (в гегелевском смысле) во что-то совсем иное. На человеческом уровне я ненавижу. А ненависть в отличие от агрессии интенционально направлена на нечто, что я ненавижу.

Ненависть и любовь - это человеческие проявления, поскольку они интенциональны, поскольку человек, ненавидящий что-либо или любящий кого-либо, имеет для этого основания. Речь идет именно об основании, а не о причине-психологической или биологической,-которая "из-за его спины" или "через его голову" порождает агрессивность и сексуальность. С биологической причиной мы сталкиваемся, например, в эксперименте В. Р. Хесса, которому с помощью электродов, вживленных в подкорковые мозговые центры кошки, удавалось вызывать у нее вспышки ярости.

Как несправедливы были бы мы к борцам Сопротивления против национал-социализма, если бы стали рассматривать их как жертв собственных "агрессивных потенциалов", которые лишь более или менее случайно оказались направлены против Адольфа Гитлера. Объектом их борьбы был не он, а именно национал-социализм как система. Они противостояли не человеку, а делу. И ведь, по сути, лишь тогда, когда мы в состоянии стать "деловыми" именно в этом смысле, мы становимся по-настоящему человечными, тогда, когда эта направленность на дело дает нам силы не только жить, но и умереть ради него.

До тех пор, пока исследования проблем мира будут заниматься лишь интерпретацией субчеловеческого феномена "агрессия" и не будут анализировать человеческий феномен "ненависть", они обречены на бесплодие. Человек не перестанет ненавидеть, если ему внушить, что им владеют некие механизмы и импульсы. Этот фатализм связан с непониманием того, что, когда я веду себя агрессивно, дело не в механизмах и импульсах, которые могут во мне быть, а в том, что лично я ненавижу и что на мне лежит не вина за это, а лишь ответственность.

Социолог Кэролин Вуд Шериф опровергла бытующее представление о том, что спортивные состязания представляют собой эрзац-войну без кровопролития. Наблюдения за тремя группами подростков в закрытом летнем лагере показали, что спортивные состязания не снижают, а, наоборот, усиливают взаимную агрессию. Однако, что самое интересное, был один случай, когда взаимную агрессию обитателей лагеря как рукой сняло. Ребят пришлось мобилизовать для транспортировки в лагерь завязших в глинистой почве тележек с продовольствием. Отдавшись делу, хоть и трудному, но осмысленному, они буквально "забыли" про свою агрессию.

Здесь  скорее всего новый конструктивный подход к исследованию проблем мира, чем в бесконечном пережевывании темы "агрессивных потенциалов", призванном убедить человека, что насилие и войны-это его судьба. На самом же деле похоже, что агрессивные импульсы разрастаются прежде всего там, где налицо экзистенциальный вакуум. Что верно по отношению к преступности, может быть применено и к сексуальности: лишь в экзистенциальном вакууме набирает силу сексуальное либидо. Эта гипертрофия в условиях вакуума повышает готовность к невротическим сексуальным реакциям.

Вернемся теперь к экзистенциальному вакууму, к чувству отсутствия смысла. Фрейд писал в одном из своих писем: "Когда человек задает вопрос о смысле и ценности жизни, он нездоров, поскольку ни того, ни другого объективно не существует; ручаться можно лишь за то, что у человека есть запас неудовлетворенного либидо". Франкла считает специфически человеческим проявлением не только ставить вопрос о смысле жизни, но и ставить под вопрос существование этого смысла. В частности, привилегией молодых людей является демонстрация своей взрослости прежде всего тем, что они ставят под сомнение смысл жизни, и этой привилегией они более чем активно пользуются.

Эйнштейн как-то заметил, что тот, кто ощущает свою жизнь лишенной смысла, не только несчастлив, но и вряд ли жизнеспособен. Действительно, стремление к смыслу обладает тем, что в американской психологии получило название "ценность для выживания".

Попытка дать человеку смысл свелась бы к морализированию. А мораль в старом смысле слова уже доживает свой век. Через какое-то время мы уже не будем морализировать, мы онтологизируем мораль. Добро и зло будут определяться не как нечто, что мы должны делать или соответственно делать нельзя; добром будет представляться то, что способствует осуществлению человеком возложенного на него и требуемого от него смысла, а злом мы будем считать то, что препятствует этому осуществлению.

Смысл нельзя дать, его нужно найти.

Смысл должен быть найден, но не может быть создан. Создать можно либо субъективный смысл, простое ощущение смысла, либо бессмыслицу. Тем самым понятно и то, что человек, который уже не в состоянии найти в своей жизни смысл, равно как и выдумать его, убегая от чувства утраты смысла, создает либо бессмыслицу, либо субъективный смысл. Если первое происходит на сцене (театр абсурда!), то последнее-в хмельных грезах, в особенности вызванных с помощью наркотиков. В этом случае, однако, это сопряжено с риском пройти в жизни мимо истинного смысла, истинного дела во внешнем мире (в противоположность сугубо субъективному ощущению смысла в себе самом). Это напоминает подопытных животных, которым калифорнийские исследователи вживляли электроды в гипоталамус. Когда электрическая цепь замыкалась, животные испытывали удовлетворение либо полового влечения, либо пищевой потребности. В конце концов они научились сами замыкать цепь и игнорировали теперь реального полового партнера и реальную пищу, которая им предлагалась.

Смысл не только должен, но и может быть найден, и в поисках смысла человека направляет его совесть. Одним словом, совесть-это орган смысла. Ее можно определить как способность обнаружить тот единственный и уникальный смысл, который кроется в любой ситуации.

Смысл-это всякий раз также и конкретный смысл конкретной ситуации. Это всегда "требование момента", которое, однако, всегда адресовано конкретному человеку. И как неповторима каждая отдельная ситуация, так же уникален и каждый отдельный человек.

Каждый день и каждый час предлагают новый смысл, и каждого человека ожидает другой смысл. Смысл есть для каждого, и для каждого существует свой особый смысл.

Из всего этого вытекает, что смысл, о котором идет речь, должен меняться как от ситуации к ситуации, так и от человека к человеку. Однако смысл вездесущ. Нет такой ситуации, в которой нам бы не была предоставлена жизнью возможность найти смысл, и нет такого человека, для которого жизнь не держала бы наготове какое-нибудь дело. Возможность осуществить смысл всегда уникальна, и человек, который может ее реализовать, всегда неповторим. В логотерапевтической литературе имеются публикации (Брауна, Касциани, Крамбо, Дансарта, Дурлака, Кратохвила, Люкас, Лансфорда, Мэйсона, Мейера, Мэрфи, Плановой, Попельского, Ричмонда, Робертса, Ру-ха, Сэлли, Смита, Ярнела и Янга), из которых следует, что возможность найти в жизни смысл не зависит от пола, от интеллекта, от уровня образования, от того, религиозны мы или нет  и если да, то какую веру исповедуем. Перечисленными авторами было также показано, что нахождение смысла не зависит от характера человека и от среды.

Ни один психиатр и ни один психотерапевт - в том числе логотерапевт - не может указать больному, в чем заключается смысл. Он вправе, однако, утверждать, что жизнь имеет смысл и даже, более того, что она сохраняет этот смысл в любых условиях и при любых обстоятельствах.

Проблема лого-терапии (от «логос» — идея, смысл) — проблема утраты современными людьми смысла жизни, нравственного кризиса, «экзистенциального вакуума». Разрушение старых ценностей и традиций, быстрая дискредитация «новых», предлагаемых взамен, порождает у огромного числа людей ощущение бессмысленности той жизни, которую им приходится вести. Этим проблемам посвящены многочисленные работы Франкла. В их числе: «...И все же сказать жизни «Да» (1946), «Подсознательный бог» (1948), «Человек страдающий» (1950). Логотерапия — врачевание души, оказание помощи людям, страдающим «смыслоутратой».

Человек не должен спрашивать, в чем смысл его жизни, но скорее должен осознать, что он сам и есть тот, к кому обращен вопрос.

Созданная Франклом теория логотерапии и экзистенциального анализа представляет собой сложную систему философских, психологических и медицинских воззрений на природу и сущность человека, механизмы развития личности в норме и патологии и на пути и способы коррекции аномалий в развитии личности. В своем теоретическом здании Франкл выделяет три основные части: учение о стремлении к смыслу, учение о смысле жизни и учение о свободе воли.

Стремление к поиску и реализации человеком смысла своей жизни Франкл рассматривает как врожденную мо-тивационную тенденцию, присущую всем людям и являющуюся основным двигателем поведения и развития личности. Из жизненных наблюдений, клинической практики и разнообразных эмпирических данных Франкл заключает, что для того, чтобы жить и активно действовать, человек должен верить в смысл, которым обладают его поступки. "Даже самоубийца верит в смысл-если не жизни, то смерти" Отсутствие смысла порождает у человека состояние, которое Франкл называет экзистенциальным вакуумом. Именно экзистенциальный вакуум, согласно наблюдениям Франкла, подкрепленным многочисленными клиническими исследованиями, является причиной, порождающей в широких масштабах специфические "ноогенные неврозы", распространившиеся в послевоенный период в странах Западной и Восточной Европы и в еще больших масштабах в США, хотя некоторые разновидности таких неврозов (например, "невроз безработицы") были описаны еще раньше. Необходимым же условием психического здоровья является определенный уровень напряжения, возникающего между человеком, с одной стороны, и локализованным во внешнем мире объективным смыслом, который ему предстоит осуществить, с другой стороны.

Сказанное позволяет сформулировать основной тезис учения о стремлении к смыслу: человек стремится обрести смысл и ощущает фрустрацию или вакуум, если это стремление остается нереализованным.

Учение о смысле жизни учит, что смысл "в принципе доступен любому человеку, независимо от пола, возраста, интеллекта, образования, характера, среды и... религиозных убеждений" Положение об уникальности смысла не мешает Франклу дать также содержательную характеристику возможных позитивных смыслов. Для этого он вводит представление о ценностях-смысловых универсалиях, кристаллизовавшихся в результате обобщения типичных ситуаций, с которыми обществу или человечеству пришлось сталкиваться в истории. Это позволяет обобщить возможные пути, посредством которых человек может сделать свою жизнь осмысленной: во-первых, с помощью того, что мы даем жизни (в смысле нашей творческой работы); во-вторых, с помощью того, что мы берем от мира (в смысле переживания ценностей), и, в-третьих, посредством позиции, которую мы занимаем по отношению к судьбе, которую мы не в состоянии изменить. Соответственно этому членению, выделяются три группы ценностей: ценности творчества, ценности переживания и ценности отношения.

Приоритет принадлежит ценностям творчества, основным путем реализации которых является труд. При этом смысл и ценность приобретает труд человека как его вклад в жизнь общества, а не просто как его занятие. Смысл труда человека заключается прежде всего в том, что человек делает сверх своих предписанных служебных обязанностей, что он привносит как личность в свою работу. Ценности творчества являются наиболее естественными и важными, но не необходимыми. Смысл жизни может, согласно Франклу, придать задним числом одно-единственное мгновение, одно ярчайшее переживание. Из числа ценностей переживания Франкл подробно останавливается на любви, которая обладает богатым ценностным потенциалом. Любовь-это взаимоотношения на уровне духовного, смыслового измерения, переживание другого человека в его неповторимости и уникальности, познание его глубинной сущности. Вместе с тем и любовь не является необходимым условием или наилучшим вариантом осмысленности жизни. Индивид, который никогда не любил и не был любим, тем не менее может сформировать свою жизнь весьма осмысленным образом.

Основной пафос и новизна подхода Франкла связаны у него, однако, с третьей группой ценностей, которым он уделяет наибольшее внимание,-ценностями отношения. К этим ценностям человеку приходится прибегать, когда он оказывается во власти обстоятельств, которые он не в состоянии изменить. Но при любых обстоятельствах человек свободен занять осмысленную позицию по отношению к ним и придать своему страданию глубокий жизненный смысл. Как только мы добавляем ценности отношения к перечню возможных категорий ценностей, пишет Франкл, становится очевидным, что человеческое существование никогда не может оказаться бессмысленным по своей внутренней сути. Жизнь человека сохраняет свой смысл до конца-до последнего дыхания. Пожалуй, наибольшие практические достижения логотерапии связаны как раз с ценностями отношения, с нахождением людьми смысла своего существования в ситуациях, представляющихся безвыходными и бессмысленными. Франкл считает ценности отношения в чем-то более высокими, хотя их приоритет наиболее низок-обращение к ним оправданно, лишь когда все остальные возможности более активного воздействия на собственную судьбу исчерпаны.

Правильной постановкой вопроса, однако, является, согласно Франклу, не вопрос о смысле жизни вообще, а вопрос о конкретном смысле жизни данной личности в данный момент. "Ставить вопрос в общем виде-все равно что спрашивать у чемпиона мира по шахматам: "Скажите, маэстро, какой ход самый лучший?"" Вопрос о том, как человек находит свой смысл, является ключевым для практики логотерапии. Франкл не устает подчеркивать, что смыслы не изобретаются, не создаются самим индивидом; их нужно искать и находить. Смыслы не даны нам, мы не можем выбрать себе смысл, мы можем лишь выбрать призвание, в котором мы обретем смысл. В нахождении и отыскании смыслов человеку помогает совесть, анализу которой Франкл посвятил свою книгу "Подсознательный бог". Совесть Франкл определяет как смысловой орган, как интуитивную способность отыскивать единственный смысл, кроющийся в каждой ситуации. Совесть помогает человеку найти даже такой смысл, который может противоречить сложившимся ценностям, когда эти ценности уже не отвечают быстро изменяющимся ситуациям. Именно так, по Франклу, зарождаются новые ценности. "Уникальный смысл сегодня-это универсальная ценность завтра".

В самом процессе усмотрения смысла Франкл не видит ничего, что бы не сводилось к общепсихологическим закономерностям человеческого познания. В наиболее общем виде Франкл характеризует познание смысла как нечто среднее между "ага-переживанием" Карла Бюлера и восприятием гештальта по Максу Вертгеймеру. Из закономерностей нахождения смысла человеком вытекают и специфические задачи и ограничения логоте-рапии. Никто, и логотерапевт в том числе, не может дать нам тот единственный смысл, который мы можем найти в нашей жизни, в нашей ситуации. Однако логотерапия ставит целью расширение возможностей клиентов видеть весь спектр потенциальных смыслов, которые может содержать в себе любая ситуация. "Все, что мы можем делать,-это быть открытыми для смыслов, сознательно стараться увидеть все возможные смыслы, которые предоставляет нам ситуация, и затем выбрать один, который, насколько нам позволяет судить наше ограниченное знание, мы считаем истинным смыслом данной ситуации" Однако найти смысл-это полдела; необходимо еще осуществить его. Человек несет ответственность за осуществление уникального смысла своей жизни. Осуществление смысла-процесс не простой и далек от того, чтобы совершаться автоматически, коль скоро смысл найден. Франкл характеризует стремление, порождаемое смыслом, в отличие от влечений, порождаемых потребностями, как то, что требует постоянного принятия индивидом решения, желает ли он осуществить его в данной ситуации или нет. Осуществление смысла является для человека императивной необходимостью по причине конечности, ограниченности и необратимости бытия человека в мире, невозможности отложить что-то на потом, неповторимости тех возможностей, которые представляет человеку каждая конкретная ситуация. Осуществляя смысл своей жизни, человек осуществляет тем самым сам себя; так называемая самоактуализация является лишь побочным продуктом осуществления смысла. Тем не менее человек никогда так и не знает до самого последнего мгновения, удалось ли ему действительно осуществить смысл своей жизни.

Поскольку стремление к реализации уникального смысла своей жизни делает каждого человека уникальной личностью, Франкл говорит также о смысле самой личности человека, его индивидуальности. Смысл человеческой личности всегда связан с обществом, в своей ориентации на общество смысл индивида трансцендирует себя. И наоборот, смысл общества в свою очередь конституируется существованием индивидов.

Нам остается охарактеризовать лишь еще одно введенное Франклом понятие, а именно понятие сверхсмысла. Речь идет о смысле того целого, в свете которого приобретает смысл человеческая жизнь, то есть о смысле Вселенной, о смысле бытия, о смысле истории. Этот смысл трансцендентен человеческому существованию, поэтому никакой ответ на вопрос о сверхсмысле дать невозможно. Франкл подчеркивает, что из этого не следует вывод о бессмысленности или абсурдности бытия, с чем якобы приходится мириться человеку. Человеку приходится мириться с другим-с невозможностью охватить бытие в целом, с невозможностью познать его сверхсмысл. Естественно, что сверхсмысл осуществляется независимо от жизни отдельных индивидов. Так, "...история, в которой осуществляется сверхсмысл, происходит либо через посредство моих действий, либо наперекор моему бездействию" Говоря о сверхсмысле, нельзя обойти вопрос о понимании Франклом религии. С одной стороны, бог занимает почетное место в теории, а религиозная вера-в практике логотерапии. С другой стороны, как верно отмечено в предисловии Г. Гутмана к одной из книг Франкла, понятие религии используется им в столь широком смысле, что оно включает в себя и агностицизм, и даже атеизм Завершая рассмотрение учения о смысле жизни в теории Франкла, повторим основной тезис этого учения: жизнь человека не может лишиться смысла ни при каких обстоятельствах; смысл жизни всегда может быть найден.

Основной тезис третьего учения Франкла-учения о свободе воли-гласит, что человек свободен найти и реализовать смысл жизни, даже если его свобода заметно ограничена объективными обстоятельствами. Признавая очевидную детерминированность человеческого поведения, Франкл отрицает его пандетерминированность. "Необходимость и свобода локализованы не на одном уровне; свобода возвышается, надстроена над любой необходимостью". Франкл говорит о свободе человека по отношению к своим влечениям, к наследственности и к факторам и обстоятельствам внешней среды.

Свобода по отношению к влечениям проявляется в возможности сказать им "нет", принять или отвергнуть их. Даже когда человек действует под влиянием непосредственной потребности, он позволяет ей определять свое поведение и сохраняет свободу не позволить этого. Аналогичным образом обстоит дело и тогда, когда речь идет о детерминации человеческого поведения ценностями или моральными нормами,-человек позволяет или не позволяет себе быть ими детерминированным. Свобода по отношению к наследственности-это отношение к ней как к материалу, возможность свободного духа строить из этого материала то, что ему необходимо. Франкл характеризует организм как инструмент, как средство, которым пользуется личность для реализации своих целей. Похожие отношения существуют между личностью и характером, который также сам по себе не определяет поведения. Напротив, в зависимости от личности характер может претерпевать изменения или сохранять свою неизменность. Свобода человека по отношению к внешним обстоятельствам хотя и не беспредельна, но существует, выражаясь в возможности занять по отношению к ним ту или иную позицию. Тем самым само влияние обстоятельств на человека опосредуется позицией человека по отношению к ним.

Человек свободен благодаря тому, что его поведение определяется прежде всего ценностями и смыслами, локализованными в ноэтическом измерении и не испытывающими детерминирующих воздействий со стороны рассмотренных выше факторов. "Человек-это больше, чем психика: человек-это дух" Наконец, важным вопросом учения о свободе воли является вопрос, для чего человек обладает свободой. В разных работах Франкл предлагает несовпадающие формулировки, однако общий их смысл-это свобода взять на себя ответственность за свою судьбу, свобода слушать свою совесть и принимать решения о своей судьбе. Это свобода изменяться, свобода от того, чтобы быть именно таким, и свобода стать другим. Франкл определяет человека как существо, которое постоянно решает, чем он будет в следующий момент. Свобода-это не то, что он имеет, а то, что он есть.

"Человек решает за себя; любое решение есть решение за себя, а решение за себя- всегда формирование себя".

Принятие такого решения - акт не только свободы, но и ответственности. Свобода, лишенная ответственности, вырождается в произвол. Эта ответственность сопряжена с бременем выбора человеком, какие таящиеся в мире и в нем самом возможности заслуживают реализации, а какие нет. Это ответственность человека за аутентичность его бытия, за правильное нахождение и реализацию им смысла своей жизни. По сути, это ответственность человека за свою жизнь. Проблема ответственности является узловой проблемой логотерапии.

Человек не должен спрашивать, в чем смысл его жизни, но скорее должен осознать, что он сам и есть тот, к кому обращен вопрос.