Америка как таковая

  Последнее десятилетие XX века было обличено тектоническими сдвигами в мировых делах. Впервые неевразийская держава стала самой могущественной в мире. Это нелёгкий труд, ведь с этим званием (должностью) Соединённые Штаты получили задание – формирование новой стратегии мирового господства.

   С «холодной войной» закончилась миссия США как лидера «свободного мира», и теперь нужна им новая концепция миропорядка, где слово главы Государственного Департамента США имело силу истины в последней инстанции.

   Отсюда следует, что в дополнение к развитию различных новейших сторон могущества (технологии, коммуникации, экономики) американская внешняя политика должна обеспечить полную безопасность американской гегемонии Соединённых Штатов. Создав стабильное равновесие на континенте, связующее по рукам и ногам главных конкурентов в гонке за глобальное господство, в разные периоды уже имевших опыт «вершителей судеб человечества». Это, прежде всего, Россия, Китай, Объединённая Европа, ведомая Германией и Францией.

   Сталкивая и ослабляя противников до нужного уровня, как можно дольше следует продлить американское преобладание в Евразии и тем самым продлить американское господство в мире.

   Но чтобы мир принял все, даже невыгодные для себя правила игры, США нужно создать привлекательный имидж страны, которая навязывает своим ПАРТНЁРАМ ту или иную политику, руководствуясь лишь высшей целью: создать действительно готовое к сотрудничеству мировое сообщество в соответствии с долговременными тенденциями и фундаментальными интересами человечества.

  Уникальное положение Америки в мировой иерархии сегодня широко признано. Первоначальные удивления и даже гнев, с которыми была встречена открытая констатация главенствующей роли Америки, уступили место более сдержанным попыткам обуздать, ограничить, направить в иное русло или подвергнуть осмеянию её гегемонию.

   Когда 11 сентября 2001 года Америка подверглась террористическим ударам, значительная часть планеты немедленно присоединилась к объявлению американцами войны против международного терроризма. Прозвучавшие во всех уголках мира заявления были не просто выражениями искреннего сочувствия, они стали ещё и своевременными заверениями в политической лояльности.

   Современному миру может не нравиться американское превосходство: он может относиться к нему с недоверием и время от времени даже составлять направленные против него заговоры. Однако прямо оспаривать верховенство Америки в практическом ключе остальному миру не по силам. Предпринимались отдельные попытки сопротивления, но все они потерпели неудачу.

   Злоупотребление своим могуществом со стороны Соединённых Штатов Америки способно подорвать их глобальную роль и поставить под вопрос её легитимность. Поведение, воспринимаемое в мире как произвол, может стать причиной изоляции Америки и лишить её если не потенциала самообороны, то возможности воспользоваться своей властью для вовлечения других стран в общие усилия по формированию более безопасной международной среды.

   Вместе с тем в процессе глобализации,  способствующей переплетению американского общества с остальным миром, национальная безопасность Америки оказывается всё менее отделимой от вопросов общего благополучия человечества. Укрепление глобальной безопасности является для Соединённых Штатов Америки принципиально важным компонентом их собственной национальной безопасности.

   Чтобы справиться с новым глобальным беспорядком, Америка нуждается в более изощрённой стратегии, чем требовалось для ведения холодной войны, и в подходе более многогранном, нежели развёрнутая антитеррористическая кампания. Борьба с терроризмом не может являться центральным принципом американской политики безопасности. Эта идея слишком узка по направленности, слишком расплывчата в определении противника, и она бессильна повлиять на фундаментальные причины интенсивного политического брожения как в Евразии в целом, так и на новых Мировых Балканах, где Америка может незаметно оказаться втянутой в столкновение с исламским миром. Именно здесь несовпадение её курса с политикой Европы рискует расколоть даже Атлантический Союз. При совпадении же двух этих перспектив под вопрос может быть поставлена сама мировая гегемония Америки.

США и Европа

  Америке остаётся рассчитывать лишь на одного подлинного партнёра – Европу, только которая, постепенно самоорганизующаяся в ЕС и интегрирующаяся в рамках НАТО, обладает надлежащим потенциалом в политической, военной и экономической сферах, чтобы совместно с Америкой взять на себя задачу вовлечения различных Европейских народов на гибкой основе в процесс укрепления региональной стабильности и постепенного раздвижения рамок трансъевразийского сотрудничества.

   Сообща Америка и Европа располагают разносторонним опытом и большим спектром материальных преимуществ, которые позволяют им внести определяющий вклад в формирования политического будущего Мировых Балкан. Но сотрудничество с Европой у США не получится, если полагать, что оно должно сводиться к её следованию американским директивам. Война с терроризмом может быть первой вехой перехода к активному вмешательству в дела Мировых Балкан, но никак не может составлять его смысл.

   Вместе США и Европа составляют ядро глобального пространства политической стабильности и экономического благосостояния. Выступая заодно, они были бы всесильны в любой точке мира. Но они часто плохо ладят друг с другом. Ещё до ссоры из–за Ирака, из Америки часто раздавались жалобы на то, что Европа не прилагает достаточных усилий в сфере коллективной обороны. Европа же сетует на склонность Америки чересчур часто поступать по своему усмотрению.

   На протяжении почти всего периода холодной войны Европа де-факто являлась американским протекторатом. К тому же она извлекает экономическую выгоду из стабилизирующей роли США в Евразии. Неудивительно, что среднему американцу Европа представляется нахлебницей. Но что, если Европа перестанет ею быть?

   С возрождением военной мощи она может превратиться в грозного соперника для Америки. Европа не преминет бросить вызов американской гегемонии. Установить подлинно равноправное партнёрство между двумя сверхдержавами будет отнюдь не просто, поскольку такая корректировка отношений потребует радикального сокращения преобладающей роли Америки, и столь же радикального расширения функций Европы. НАТО перестанет быть союзом, руководимым Америкой, а может и вовсе прекратить своё существование.

   Политически мощная Европа, способная конкурировать с США на экономическом поприще и притом не зависящая от них  в военном отношении, неотвратимо принялась бы оспаривать верховенство Америки в мире.

   Очевидно, что серьёзное соперничество между Америкой и Европой было бы пагубно для них обеих. Однако на настоящем этапе у европейцев нет мотивов и сплочённости, необходимых для создания мощной военной державы. А пока это так, стычки между Америкой и Европой вряд ли выльются в масштабное геополитическое состязание.

   Европейцам же стоит аккуратнее изливать своё недовольство Америкой. Помимо традиционно присущих европейской элите претензий культурного характера, излюбленной темой для европейских критиков Америки является её усилившееся стремление действовать на международной арене без оглядки на союзников.

   К этой точке зрения добавилось ещё одно убеждение: Америка занимает удручающе несостоятельную позицию по глобальным вопросам, которые затрагивают принципиально значимые перспективы человечества и посему требуют разработки общепринятых наднациональных правил поведения (Киотский протокол, Международный уголовный суд).

  Это были не единственные причины нелестных суждений об Америке. В условиях военной слабости и политической разобщённости Европы порицание Америки выполняло роль компенсации за ассиметричное распространение могущества по разные стороны Атлантики.

   Однако дальше этого претензии не идут. Европейцы понимают, что по-настоящему серьёзный разлад в атлантических отношениях был бы гибельным для новой Европы. Он не только повлёк бы возобновление внутриевропейских раздоров и возрождение угроз извне, но и создал бы опасность крушения всей сложившейся европейской архитектуры.

 Пока ни мечты, ни кошмары обеих сторон не имеют больших шансов стать явью. Ни одна из них не станет удовлетворять все чаяния другой, но и худшие опасения каждого из партнёров едва ли оправдаются. В течение по меньшей мере десяти лет у Европы не будет достаточного политического единства и стимулов, чтобы пойти на финансовые жертвы, необходимые для превращения в военную державу глобального уровня.

  Даже более могучая в политическом и военном отношении Европа будет высказывать в международных делах сдержанность, продиктованную ограничениями, которые вытекают из сложной природы её континентального единства и нечёткости её политического профиля. Лишённая миссионерского пыла и самоуверенного фанатизма, будущая Европа могла бы явить вдохновляющий пример политики ответственного многостороннего взаимодействия, в которой, в конечном счёте, и нуждается человечество.

США и Россия

Стоит вопрос: в какой мере на роль главного стратегического партнёра США в Евразии годится Россия? Нет сомнений, что она располагает средствами и опытом для этого. Хотя Россия уже не является в точном смысле частью региона Мировых Балкан – времена её господства в Центральной Азии миновали. Москва, тем не менее, оказывает большое влияние на примыкающие к южным российским границам страны и имеет тесные связи с Индией и Ираном.

   В то же время Россия с некоторых пор видит в своих мусульманских соседях взрывоопасный источник политических и экономических угроз.

  И всё же Россия в качестве потенциального партнёра США тоже не лишена недостатков, унаследованных от недавнего прошлого. Также она всё больше воспринимается региональными государствами как бывшая колониальная Европейская держава и всё меньше – в качестве родственного евразийского государства.

   Для России единственный геостратегический выбор, в результате которого она могла бы играть реальную роль на международной арене и получить возможность модернизировать своё общество, - это Европа.

   Для Америки Россия слишком слаба, чтобы быть её партнёром, но, как и прежде, слишком сильна, чтобы быть просто её пациентом. Более вероятна ситуация, при которой Россия станет проблемой, если Америка не разработает позицию, с помощью которой ей удастся убедить русских, что наилучший выбор для их страны – это усиление органических связей с трансатлантической Европой.

   Развивающееся между НАТО и Россией сотрудничество, получившее мощный импульс благодаря образованию Совета Россия – НАТО, мешает Москве выдвигать возражения против желания Украины примкнуть к альянсу. Схожие соображения применимы и к неустойчивому Кавказскому региону. Терзаемый изнутри острыми этническими и религиозными противоречиями, регион традиционно является центром борьбы за влияние между Россией, Турцией и Ираном.

   Никто из трёх традиционных претендентов на главенствующую роль в этом пространстве, то есть ни Россия, ни Турция, ни Иран, не обладает сейчас такой мощью, чтобы в одиночку навязать свою волю региону в целом. Даже совместного выступления двоих из них против третьего игрока, скажем России и Ирана против Турции, было бы недостаточно, поскольку в глубине сцены проступают силуэты ещё двух фигур – Соединённых Штатов и Европейского Союза.

   Всё большая очевидность этого положения может даже заставить Россию признать, пусть и скрепя сердце, что её интересам скорее соответствовала бы та или иная форма взаимодействия с евроатлантическим сообществом, направленного на превращение Кавказа в более стабильный, приверженный к сотрудничеству и процветающий регион.

   Хотя сам Кремль выказывал расположение к Западу ещё до 11 сентября, события этого дня помогли оправдать его позицию в обстановке критики со стороны той российской политической элиты, которые считали правительство чересчур уступчивым по отношению к напористой Америке. Стратегическое решение Путина проистекало из реалистичных геополитических расчётов: в условиях возвышения Китая на Востоке, нарастающей враждебности со стороны 300 с лишним миллионов мусульман на Юге, экономической слабости самой России и переживаемого ею демографического кризиса у России в буквальном смысле нет выбора. Соперничать с Америкой было бы бесполезно, а заключить союз с Китаем означало бы подчиниться ему.

   Кремль, несомненно, надеялся, что сближение с Америкой – особенно Америкой, контуженной ударами 11 сентября 2001 года и, следовательно, более склонной сочувственно отнестись к российским интересам, - принесёт ему материальные и геополитические выгоды. Однако, невзирая на подобные прагматические расчеты, сближение с Америкой подразумевало готовность очутиться в одной упряжке с ней, причём слабая сторона была обречена оказаться гораздо более прочно скованной, нежели сильная.

   Таким образом, сделанный Россией и единственно доступный для неё выбор, пусть даже продиктованный тактическими мотивами, предоставил Западу стратегический шанс. Он создал предпосылки для прогрессирующей геополитической экспансии западного сообщества всё дальше и дальше вглубь Евразии. Расширение уз между Западом и Россией открыло для проникновения Запада в некогда заповедную зону российского ближнего зарубежья. Но у России просто не остаётся альтернативы, если она желает сберечь ценнейшее из своих территориальных владений – Сибирь.

   Одной из главных задач евроатлантической политики остаётся целенаправленная поддержка усилий по консолидации России в качестве постимперской страны, развивающей демократию. Учитывая отсутствие у России укоренившейся демократической политической культуры, сохраняющихся имперских амбиций и авторитарные наклонности российских властных структур, серьёзные отступления назад здесь ещё возможны.

   Европе  и  Америке  надлежит  зорко  следить  за  тем,  чтобы  их складывающееся  энергетическое  партнёрство  с  Россией  не  давало Кремлю  новых  рычагов  политического  воздействия  на  соседей. Сотрудничеству с Россией должны сопутствовать одновременные усилия  по  укреплению  геополитического плюрализма в пределах её бывшего  геополитического  пространства,  которые  поставят непреодолимый заслон любым попыткам восстановить империю.

   На  карту  поставлена  будущая  глобальная  роль евроатлантического  сообщества  в  обеспечении  безопасности. Включение  со  временем  в  евроатлантическую  систему  России  в качестве  нормального  европейского  государства  среднего  ранга  позволило  бы  заложить  гораздо  более  прочную и всеобъемлющую основу  для  улаживания  нарастающих  конфликтов  в  западно - и  центральноазиатской  части  Мировых  Балкан.  Тем самым удалось бы утвердить мировое первенство евроатлантических институтов, а  благодаря  их  главенству  было  бы  бесповоротно  покончено  с ожесточённой  борьбой  за  превосходство,  которую  столь  долго, с таким напряжением сил и такими  разрушительными  последствиями  вели  между  собой  европейские  нации.

                               США и Китай

 Многие  предрекают  Китаю  будущее  новой  мировой  державы, основываясь  на  темпах  его  развития  сейчас.  Но  такой  взгляд  не учитывает  ни  фактора  экономической  уязвимости  Китая,  ни  проблемы  отсутствия  непрерывности  в  политике.

   Во-первых,  совсем  не  обязательно  то,  что  Китаю  удастся  сохранить  бурные  темпы  роста  в  дальнейшем  по разным причинам.  Во-вторых,  динамичный  характер  экономической  трансформации  Китая,  включая  его  социальную  открытость остальному миру,  в  далёкой  перспективе  начнёт  противоречить  относительно  замкнутой  и  бюрократически  жёсткой  диктатуре. В-третьих,  даже  если  Китай  избежит  серьёзных  политических  кризисов  и  даже  если  ему  удастся удержать  невероятно  высокие темпы  экономического  роста,  страна  всё  равно  останется очень  бедной  по  сравнению  с  другими  государствами.

   Подытоживая  сказанное:  маловероятно,  что  вскоре  Китай станет по ключевым  показателям  действительно  мировой  державой.  Но  и  при  таком  раскладе  страна  делает  значительные  шаги, позволяющие  стать  доминирующей  региональной  державой  в  Восточной  Азии.

   Реализация  любых  перспектив развития Китая  зависит  не  только  от  хода  своего  развития,  но  и  от  действий  США  и  их  присутствия  в  регионе.  Оставшаяся  не  у  дел  Америка  сделала  бы  наиболее  вероятным  сценарий  сильного  укрепления  Китая,  и  он  вскоре  стал  бы  настоящим  политическим  и  экономическим  гигантом.  Попытка  же  снизить  рост  мощи  КНР  потребовала  бы  от  Соединённых  Штатов  приспособления  и  самоограничения.  Китайцам  это  известно,  и  таким  образом  китайская  внешняя  политика  должна  быть  главным  образом  направлена  на  оказание  влияния  на  действия  США  и,  особенно  на  крайне  важные  связи  между  Америкой  и  Японией.  При  этом  во  взаимоотношениях  Китая  с  другими  государствами  тактика  должна  меняться  с  учётом  этого  стратегического  интереса.

   Главная  причина  нелюбви  Китая  к  Америке в  меньшей  степени связана  с поведением  США,  скорее  она  вызвана  тем,  что  Америка представляет  собой  в  настоящее время  и  где  она  находится.  Китай  считает её  мировым  гегемоном,  одно  только присутствие  которого  в  регионе,  основанное на его авторитете в  Японии, сдерживает процесс расширения китайского влияния.  Поэтому задача китайской политики – использовать американскую мощь для того, чтобы мирным путём «нанести поражение» её гегемонии в регионе, но не пробуждая при этом скрытых японских региональных устремлений.

   Вторая цель Китая предполагает воздержание от каких-либо серьёзных конфликтов с ближайшими соседями, даже продолжая вести поиск путей достижения регионального превосходства.

   Мирное укрепление позиций Китая в регионе облегчит ему достижение главной цели: размыть американскую власть в регионе до такой степени, чтобы ослабленная Америка почувствовала необходимость сделать пользующийся региональным влиянием Китай своим союзником, а со временем иметь его, ставшего влиятельной мировой державой, своим партнёром.  К этой цели нужно стремиться таким образом, чтобы не подстегнуть ни расширения оборонительных масштабов  американо-японского альянса, ни замены американского влияния в регионе японским.ериканскую мощь для того, чтобы мирным путём "ого влияния. ени связана  с поведением  США,  скорее  она  вызвана  РеОиии Список используемой литературы: