О моральном праве врача

на нововведения, клинический эксперимент.

        В начале самостоятельной врачебной практики героя «Записок» появлялись ему на глаза попадается газетная заметка о новом подходе к лечению малярии. Попавший к нему в тяжелом состоянии больной оказывается подходящим для испытания методики, описанной в статье. Однако больной умирает и невозможно точно установить причину приведшую к смерти. Его состояние было тяжелым и организм мог не выдержать болезни, с другой стороны новая методика была интенсивной (сверхпороговые дозы активных веществ) и могла оказаться губительной.

        Герой разочаровывается в новых, не опробованных методиках, дает себе обещание «впредь употреблять только те средства, которые безусловно испытаны и не грозят моим больным никаким вредом». Он хочет уверенности в том, что лечение безопасно и действительно лучше старого. В частности Вересаев предлагает схему эксперимента, называемую сейчас «двойной слепой плацебо контроль» (признанный эталон клинического эксперимента).

        Через всю книгу также тянется нить библейского принципа: допущу ли я на себе сделать операцию, которую я хочу сделать на больном?

В итоге рассказчик приходит к тому, что, «употребляя только испытанное», медицина не смогла бы достичь ничего, и даже опыты на животных были бы не более, чем спекулятивным изысканием…

        Где выход? Где граница допустимого? Чтобы отказаться от старого, нужна не меньшая дерзость, чем для того, чтобы ввести новое.

С сегодняшними темпами развития генной инженерии, молекулярной биологии – вопрос этот не менее актуален, чем столетие назад, когда пищу для экспериментов давали микробиология, иммунология,…

- Мне мой доктор прописал от бессонницы новое средство... Самое новое!

Ты его, должно быть, и не знаешь еще. Как его? Хло-ра-лоз. Не хлорал-гидрат,

- он действует на сердце, - а этот совершенно безвредный:

усовершенствованный хлорал-гидрат.

 И она принесла изящную коробочку с облатками, прописанными ей модным

доктором, и с торжеством показала мне рецепт.

 "Бедная ты, бедная!" - подумал я.

        В продолжение темы клинических экспериментов, Вересаев приводит множество описаний экспериментов острых, в основном на безнадежных пациентах. Это искусственные прививание сифилиса, туберкулеза, рака безнадежным больным с целью определения механизма передачи заболевания. Показательно для медицинской этики то, что эти эксперименты продолжались годы, независимо в разных клиниках разными врачами. результат уже был известен, а врачи, будучи ограниченными в своих действиях лишь совестью но не законом – продолжали «исследования».

        «Но пора уже и обществу перестать ждать, когда врачи, наконец, выйдут из своего бездействия, и принять собственные меры к ограждению своих членов от ревнителей науки, забывших о различии между людьми и морскими свинками».

        Законодательная база этики медицинских экспериментов появилась только после Второй Мировой Войны, через полвека после первого издания «Записок».

Заключение

        В тексте доклада я поднял по сути лишь два глобальных вопроса из текста «Записок» - о необходимости публичного обсуждения биоэтических проблем и об этике медицинских экспериментов.

        Первый вопрос, по сути, значит, что в начале ХХ века поднялся вопрос о необходимости медицинской этики

        Необходимость разрешения второго вопроса стала очевидной широкой общественности лишь после экспериментов нацистских медиков.

        В «Записках врача» подробно обсуждаются:

• этика отношений врач-пациент + врач-родственники пациента
• этика отношений студенты + профессор - больной
• вопрос об оплате услуг врача
• врачебные ошибки
• врачебная тайна

а также около-медицинские рассуждения на тему

• эволюции Homo sapiens и медицины как противоестественного фактора
• специфики сельской практики и работы в клинической больнице