В.В.Голявкин, Ю.В.Сотник

В.В.Голявкин

Виктор Владимирович Голявкин родился в 1929 году. Родители его русские, отец – московских корней. Когда родился Виктор, они жили в Баку, учили детей музыке. Голявкин сохранил на всю жизнь короткие отношения со своим детством, память о нем. Родной Баку у него – в повестях «Мой добрый папа», «Полосы на окнах», «Рисунки на асфальте», «Город в море».

До 17 лет Виктор жил в Баку. Решив стать художником, он выбрал на карте город совсем другой по характеру жизни – Самарканд. Ему, видите ли, надо было учиться искусству обязательно далеко от своего дома. Он поступает в самаркандское художественное училище. Училище переводят в Ташкент – вместе с Витей, конечно. Но ему нужны перемены еще и еще. Он едет в Москву. А художественное училище в конце концов он оканчивает в Душанбе. Потом  Голявкин едет в Санкт-Петербург. Здесь он оканчивает Институт живописи, скульптуры и архитектуры имени Репина.

С тех пор Петербург стал его домом. А Виктор, уже доучиваясь в институте, понял: Ему необходимо быть не только художником, но и писателем. Даже важнее – писателем.

Первые рассказы были необыкновенные, ни на чьи не похожие. Долго их не решались напечатать. Но Голявкин писал так интересно, что ему на помощь пришли некоторые другие писатели.

В. Голявкин написал и издал много произведений. В 1959 году вышла его первая книга его рассказов «Тетрадки под дождем», затем появились «Наши с Вовкой разговоры» (1960), «Мы играем в Антарктиду» (1961), «Как я встречал Новый год» (1963), «Мой добрый папа» (1964) и продолжение этой повести «Полосы на окнах» (1971), «Город в море» (1964), «Рисунки на асфальте» (1965), «Ты приходи к нам приходи» (1967) …

В небольших рассказах, сценках, диалогах перед читателем открылся мир современного детства, увиденный во многом свежо и по-новому, со многими подробностями и деталями. Голявкин не только писатель, но и художник, и с самого начала он сам иллюстрирует свои произведения, что придает им особую ценность.

Он умеет показать ребенка 7 – 10 лет (любимый возраст писателя) крупно, масштабно, значительно. Предмет внимания писателя – повседневная детская жизнь, а «секрет» его в том, что в этой жизни для него нет мелочей. В ней все всерьез, все важно и значительно, потому что совершается впервые в жизни.

Произведения В.Голявкина известны не только в Петербурге, Москве, Баку, Душанбе. В Японии, например, только «Мой добрый папа» публиковался девять раз. Это всего один пример из большого числа возможных.

На страницах разных книг их авторы, бывает, восторгаются тем и другим. Наставят восклицательных знаков, всяких чувствительных слов. А все равно читать такое почему-то скучно.

У Голявкина же – это не возможно сразу не заметить! – все увлекательное и удивительное.

Жизнь у-ди-ви-тель-на-я!

Такая она упругая, пружинистая, словно веселые мячики прыгают один за другим. Или будто все пляшет, светится, живет-переливается.

Писатель Глеб Горышин верно сказал: «Дети в рассказах Голявкина талантливые, хотя они и понятия не имеют об этом своем таланте». Правда, у Голявкина все талантливые. Взрослые тоже. Вообще – вся жизнь.

Хотя ничего особенного вроде бы не происходит. Обычное как будто житье.

Вот это, может быть, самое трудное – так написать про обыкновенные дни, про наши встречи и заботы, чтобы каждый читатель радостно удивился.

Да, жизнь в рассказах и повестях Голявкина обыкновенная, всем знакомая.

Но вот попробуй угадай, что у него будет через две-три строки.

Не угадаешь.

Поразительная способность в знакомом находить неожиданное и яркое! Пусть даже иной раз совсем как будто в мелочах.

Голявкин может вдруг огорошить нас таким началом главы: «Младший сын Петра Петровича укусил собаку» («Рисунки на асфальте»).

В одном рассказе мальчик не пошел в школу. Он бродит по улицам. Остановился, услышав разговор.

«…Про завод что-то стали рассказывать. Один заметил меня, говорит  другому:

- Гляди-ка, парень как рот раскрыл.

И ко мне обращается:

-Что тебе?

-Мне ничего, – отвечаю, – я просто так…

-Тебе нечего делать?

-Ага.

-Вот хорошо! Видишь, вон дом кривой?

-Вижу.

-Пойди подтолкни его с того боку, чтобы он ровней был.

-Как это?»

Верно говорят: улыбка красит человека. Она красит жизнь. Под пером Голявкина каждый в отдельности и все люди вместе чувствуют смешное, веселое, охотно отзываются на него, его подхватывают.

Но отсюда не следует, что перед нами чисто шутливые сочинения. Порою какие тут шутки. Война, скажем, идет. Живется холодно и голодно. «В полосах на окнах» мальчик несет продавать на базар старые газеты. Он их собирал, дорожил ими, тем, что в них было.

Провожает мальчика его младший брат Боба:

« - Купи мне на базаре пирожок, – сказал Боба.

- Какой? – спросил я.

- Большой.

- Ну, это понятно, а с какой начинкой?

- С любой, – сказал Боба.

- С какой бы ты хотел? Я продам газеты и куплю тебе пирожок с любой начинкой.

- Купи хоть без начинки, – сказал Боба».

Ничего веселого в этом разговоре, казалось бы, нет. Маленькому Бобе хочется поесть вдосталь. Но у Голявкина получается одновременно горько и все-таки прекрасно и удивительно.

Особенный он волшебник на разговоры. На то, как люди между собой разговаривают. Тугим кольцом стягивают их слова, летящие от одного человека к другому, а от того к – первому. Вот разговоры и выходят какие-то сверхживые.

Подвижность, упругость речи в произведениях  Голявкина делает их похожими то на стихи, то на музыку, то на стихи и музыку вместе. Слова складываются здесь по особенному и по особенному звучат.

«Мой папа в Москве родился. Он хочет в Москву. Он давно там не был. Он каждый год в Москву хочет. А мама не хочет. Она здесь родилась. Она любит дачу. И я люблю дачу. Кто дачу не любит! Я люблю и Москву. Кто Москву не любит! Но что же делать. На дачу мне тоже хочется».

Это именно та речь, которой мы обычно разговариваем.

Верно замечали: у Голявкина и название плотно входит в рассказ. Оно представляет собой то самое слово, которого из песни не выкинешь.

Обратите внимание на людей, которые живут в этих рассказах и повестях, на то, как они друг с другом водятся.

Голявкин в каждой своей книге другой, новый. Меняется обстановка, многое меняется от рассказа к рассказу, от повести к повести.

Но в тоже время к некоторым своим героям писатель, как видно,  привязан особенно сильно. Не может с ними расстаться. Переводит из книги в книгу. Так он поступает с Бобой и Вовкой, с учителем Петром Петровичем, а также Пал Палычем, со стариком Ливерпулем и еще кое с кем. Люди эти изменяются, но в главном остаются теми же какими были.

Дети у Голявкина (как и на самом деле) не живут какой-то отдельной детской жизнью. Жизнь здесь общая. Значит, в ней много взрослых. Взрослые у Голявкина большей частью легко понимают детей. Без труда разгадывают детские обманы и тревоги.

Мальчик детсадовского возраста вышел из квартиры (повесть «Этот мальчик»). Он там один, а у него в душе всякие беспокойства. Навстречу по лестнице поднимается старичок из соседней квартиры, бородатый, тот, который для здоровья все время бегает рысцой.

« – Здравствуйте, – вежливо сказал мальчик. – Вы  мне как раз нужны.

 – Какое удовольствие быть кому-нибудь нужным и необходимым! – весело сказал сосед».

Вот видите, сосед вмиг отозвался и славно пошутил в ответ.

А дети? Они тоже, со своей стороны, чутко понимают взрослых. Это можно увидеть, например, в повести «Рисунки на асфальте».

Редко кто из писателей способен так рассказать детям о взрослых, чтобы они оказались совершенно понятны каждому. Хорошие люди, дети ли, взрослые ли, держатся друг за друга, тянутся друг к другу. Какими бы разными они ни были.

Очень удачное и такое для Голявкина точное название – «Ты приходи к нам, приходи».

Мальчик Боба отправился заводить себе друга в зоопарк: «Найти слона в зоопарке было нетрудно. Он жил в самом центре – в вольере. Трудней с ним подружиться. Кто этого не хочет! Но ведь с человеком и то не легко подружиться, если даже не знаешь, где он живет. Не придешь же ты в незнакомый дом и не скажешь: «Мне скучно, хочу подружиться». Могут удивиться, разозлиться, да мало ли что произойдет! Могут пригласить в дом, а могут и не пригласить. Не легче со слоном».

И все-таки мальчик Боба и слон Бобоша подружились (об этом киноповесть «Боба и Бобоша»). Словно в сказке. Но Голявкин не сказочник. Он пишет про жизнь, которая есть. И ему очень важно во всей этой истории со слоном, что Боба одновременно нашел еще друга – девочку Марину. Сначала она все тянула в свою сторону. Хотела поступать как ей одной нравится. Потом поняла: замечательно ни на минуту не забывать о друге, считаться с ним, делать ему хорошее.

Девочки в книгах Голявкина появляются редко. Главное население его книг – мальчишки. Вероятно, по той простой причине, что сам Виктор Владимирович – бывший мальчишка и сын его такой же. Всегда ведь лучше писать о том, что тебе лучше знакомо.

Голявкинские дети, то есть в основном мальчишки, иногда так озоруют, что у читателя дух захватывает. Однако заметьте: озорство озорством, а при этом в голове  не утихает думательный моторчик.

О нём говорит Петя в «Моем добром папе».

«Как-то я не могу не думать. Я всё время чего-нибудь думаю. Правда, чаще всего чепуху разную, иногда сам удивляюсь – как я это такое думаю. Какой-то я, в общем, задумчивый. Только когда я в футбол играю, или когда в воду прыгаю, или когда пою песни, тогда я ничего не думаю. Я тогда просто прыгаю в воду, играю в футбол и пою себе песни».

Эти слова Пети, данные ему писателем Голявкиным, стали широко известными, такие они меткие.

Многим в жизни хочется всегда побеждать, быть удачливым и прославленным. Алька из повести «Рисунки на асфальте» решил: «Если быть художником, только великим. Мне один художник сказал, что не великим художником быть не стоит».

Что спорить, удовольствия лучше неприятностей, богатая жизнь лучше скудной. Но – к этому и веду – для Голявкина самые большие радости связаны не с тем, чтобы иметь, получать, добывать, брать себе. Нет прекрасней, на душе легче и веселей – жить, чувствовать, любить, оберегать, одаривать.

Посмотрите, когда станете читать повесть за повестью, какие похожие, какие родственные души Саня Буртиков («Ты приходи к нам, приходи»), учитель рисования Пётр Петрович («Рисунки на асфальте») и, конечно, папа-музыкант («Мой добрый папа»).

Правда, Голявкин взял папу, и Петра Петровича, и Саню не из литературы – из самой жизни. Поэтому они сильно нас трогают, и смешат, и печалят.

Кажется, папа такой мягкий, не сильный, не стальной. Но он упрямо, несгибаемо вовсе и не хочет стать иным! Всё бы ему защищать да радовать других – от того и самому радоваться. Он совершает настоящие подвиги, только обычные, ежедневные, как бы некрупные. И совершает их не потому, что могуч и за плечами у него крепчайшая крепость, а просто из-за того, что иначе не может.

Папа так ведь и не стал «великим». Не сочинил, как хотел, хорошей музыки. Может, просто не успел. Но добр он был всегда. Это ему удалось.

А то, что нет славы и мало денег, так это перенести можно. Ну, наживёшь, допустим, а тогда что? Что дальше?

Здесь  есть над чем подумать, что всем сердцем пережить.

Разумеется, каждый человек, взрослый он или ребёнок, не станет любить одинаково всё, что прочтёт. Одному будет самым дорогим, допустим, «Мой добрый папа», другому – маленькие рассказы, третьему – ещё что-нибудь.

Один из рассказов В.Голявкина  «Никакой горчицы я не ел» есть в учебнике по чтению «Родная речь» кн.3 ч.2. К сожалению, в других учебниках по чтению для младших классов я не нашла его рассказов, поэтому  советую на уроках внеклассного чтения взять его произведения, например, во 2 классе – рассказы из серии «Тетрадки под дождем», а в 4 классе – повести «Мой добрый папа» и «Полосы на окнах». На мой взгляд, эти произведения будут наиболее интересны детям.