Выдающийся деятель культуры Кубани Умар Тхабисимов
Умар Тхабисимов - народный артист России, лауреат Государственной премии Республики Адыгея, член Союза композиторов России. Четыре десятилетия его удивительные песни трогают души не только адыгов. Его по праву называют человек- песня или человек- легенда. Истинный патриарх современной адыгской песни.
Велик талант мастера, на плечи которого история музыкальной культуры Адыгеи возложила ответственную миссию - быть одним из первопроходцев, лучшим пахарем её песенной целины.
Годы упорного каждодневного труда. В результате его щедрое песенное «поле» шумит- поёт стозвонными голосами, всегда волнуя и радуя людей разных поколений. Современники ещё при жизни его называли простым и великим, старейшим и современнейшим. Его большое и доброе сердце способно вместить в себя всю боль и радость людскую.
Давно известно, что у каждого человека, как бы ни сложилась его судьба на необъятных жизненных дорогах, живёт в сердце своя маленькая родина. Это то место, тот уголок земной, где он родился и однажды увидел восход солнца, где познал первоцвет и листопад. Потом, куда бы ни забрасывала человека жизнь, его всё равно тянет побывать в родных местах. И пусть за повседневной суетой проходят годы, но с ними всё глубже и глубже ложится в душу борозда разлуки с заветными местами. И, словно искупая на склоне лет свою вину, встанет перед отчим домом его седовласый выходец...
Пути-дороги своей жизни Умар Тхабисимов навсегда связал с родной Адыгеей, и главная из них пролегала через аул Ходзь, который для него и есть то самое место, тот уголок родной. Бывая в Ходзе, в неумолчном шуме быстротечной Лабы и её меньшей сестры Ходзи, среди аульчан, он всегда получает огромный заряд творческого вдохновения. Здесь многое связано у него с первыми жизненными впечатлениями...
Аул Ходзь - одно из древнейших поселений адыгов - расположился у самого предгорья Кавказа. Почтенные старики рассказывают, что своё название он получил от реки, на которой стоит. А река так названа (в переводе на русский язык наиболее близкое значение слова – брось, перекинь), потому что много лет назад, будучи гораздо полноводней, Ходзь особенно показывала свой строптивый норов в весенние паводки и дождливые дни, когда всаднику, пожелавшему перейти её вброд, не удавалось это сделать без помощи переброшенного через реку и закреплённого на противоположном берегу аркана, который помогал бороться со стремительным течением.
По местным понятиям аул был большим. В нём насчитывалось более пятисот дворов, где кроме адыгов проживало ещё и несколько русских семей.
Род Тхабисимовых был не из богатых, но люди знали их бескорыстие и доброту, почитали за умение в трудную минуту прийти на помощь каждому попавшему в беду. Признанным душою всей семьи был дедушка Уша, пользовавшийся у аульчан огромным уважением хаджи – мудреца, человека, побывавшего в далёкой священной Мекке. Лишь немногим подобным людям строгий обычай позволял носить особый головной убор – сарык.
По настоянию дедушки в своё время отец Умара обучался грамоте в аульском медресе, где преподавание в то время велось на арабском языке. А позже Хациц Ушевич уже самостоятельно овладел русским письмом и чтением.
Заботы о воспитании Умара в основном легли на плечи матери Касух Мастафовны, а немного позже ей стала помогать подросшая старшая сестра мальчика – Каца. Отец – страстный любитель музыки и всего, что было связано с нею; блистательный танцор, не знавший себе равных на всех аульских торжествах, в разговоре с женой, как-то взяв в руки и небольшую гармошку, немного смущаясь, высказал свою сокровенную мечту о том, чтобы их сын в будущем посвятил себя музыке.
И невдомёк тогда было Хацицу, что его молчаливая и покорная Касух, знавшая множество древних горских преданий, не забудет, потом исполнить народное поверье – положит кусочек ногтя ребёнка в мехи гармошки, чтоб он обязательно стал музыкантом.
Впечатления детства. Как надолго западают они в душу.
Больше всех развлечений любил маленький Умар слушать, когда играла на гармошке старшая сестра. Уж в такие минуты никто не мог из соседских мальчишек соблазнить его на другие забавы и потехи. Поудобнее усевшись на мягкую козью шкуру, Умар мог часами пребывать в непонятном, но чарующем мире звуков. Глаза неотрывно следили за тонкими и очень подвижными пальцами Кацы. А когда в доме никого не оставалось, Умар сам украдкой пробовал извлекать из гармошки нехитрые звуки, за что застигнутый врасплох сестрою получал от неё увесистый подзатыльник.
Каца ревниво оберегала свою дорогую принадлежность от чрезмерного любопытства пятилетнего братца к вещи, игра на которой по обычаю адыгов была привилегией девочек и женщин. Но никакие ограничения и строгости сестре не могли отбить желания упрямого Умара, во что бы то ни стало научиться играть на гармошке. Своей цели, хотя и втихомолку, он довольно быстро достиг. А всё раскрылось как-то неожиданно на импровизированном семейном конкурсе, на котором Умар превзошёл Кацу.
Быстро пролетают годы детства. Пришло время и Умару взять на себя некоторые заботы по дому. В его повседневную обязанность вошло на гухе- старинном самодельном приспособлении для помола проса- готовить крупу для объёмистого семейного котла под кашу; крутить жернова небольшой ручной мельницы; а помогая кое в чём Каце, заслуживал её молчаливого согласия лишний разок взять в руки заветную гармонь.
Большое влияние на Умара оказывала мужская опека удалого джигита Хизира Тхабисимова - родного дяди, который любил хрупкого мальчика и старался всегда, когда ехал на свадебное торжество или скачки, усадить его радом с собой на своё лихом коне.
Радостно было Умару в такие минуты. Было такое предчувствие, что он обязательно услышит на празднике игру тёти Накуры и тёти Шигуак, искусных ходзинских гармонисток, увидит колдовство известного распорядителя подобных торжеств джегуако Тасса Агержанокова.
Недалеко за Лабою находилась небольшая русская станица Лабинская, известная в округе своими шумными базарами и ярмарками. А дальше, километрах в шестидесяти, был город Армавир, через который пролегала железная дорога. В базарные дни из Лабинской на радость детворе отец всегда привозил домой много бубликов и буханки мягкого белого хлеба. А как-то из, казавшегося очень далёким, Армавира привёз на подворье бережно уложенную в душистом сене массивную вятскую гармошку, на которой Умар насчитал аж двадцать одну клавишу. Её блестящая с переливом отделка заворожила восхищённого подростка.
Бывая в Армавире, отец не раз заходил в лавку, где стояли в ряд красивые гармошки, но всё не решался заплатить фантастическую сумму - сорок рублей! По тому времени то была цена хорошей дойной коровы. Тем более дети ещё не видели на себе хорошей одежды и обуви. Донашивали друг за другом прорезиненные башмаки, сшитые местным сапожником Фёдором, да рубахи.
Но та или иначе, а гармонь была куплена. «Ничего,- думалось тогда отцу,- Умар проявляет большие способности в музыке . Да и нужен теперь он стал: гляди-ка, на чапще зовут не кого-либо, а сына. А для такого доброго дела нужна и добротная гармонь.
У адыгов издавна существовал обычай острую боль снимать звуками песни, музыкой. Кого-то поранил в лесу зверь, кто-то упал с воза сена, кого-то придавило срубленное дерево, а кого-то ударила строптивая лошадь или бодливая корова… И мальчика с гармошкой звали на помощь, звали облегчить страдания, отвлечь от боли. Иногда приходилось всю ночь напролёт играть мечущемуся в огне больному.
Радио тогда не было в предгорьях , но в те годы гармошка Умара играла всё, что приходилось слышать из окружавшего его мира музыки .Способный гармонист легко выучил на память весь репертуар Кацы, играл танцевальные мелодии, которые лихо исполнял на свадьбах ,а также песни и прибаутки джегуако.
Подбирал подслушанные по пути в поле задумчивые напевы погонщиков лошадей или исторические нартские сказы глубоких стариков, собиравшихся у плетня погожим весенним деньком погреться на солнышке. Особенно нравилось играть песни , которые знала и напевала ему любимая мама. Всегда занятая хлопотами по дому, в такие минуты, не скрывая своей радости, она вся светилась и преображалась.
Середина и конец двадцатых годов внесли в жизнь горского народа невиданные доселе великие социальные перемены. Шла ломка старого уклада жизни. Не задумываясь, Хациц Тхабисимов первым отогнал весь свой скот в колхоз, членом которого он оставался до конца своих дней. Чабанское дело позарез было необходимо колхозу, и большой отцовский опыт в скотоводстве очень кстати пришелся молодому хозяйству.
В летнее время с горных пастбищ открывались чудесные красоты. Длинный, густо пропитанный запахами разнотравья день давал возможность не только вдоволь напасти отару, но и многое увидеть вокруг, познать. Гармошки у подпаска Умара не было с собой на лугах, но зато рядом был добрый дядя Покацук – чабан, из походной сумки которого всегда торчал камыль или бжами – нехитрый музыкальный инструмент, постоянный спутник многих пастухов.
Частенько в корявых обветренных руках чудаковатого колхозного чабана камыль пел нежные, полные света и тепла мелодии, а то вдруг рассыпался звуками лихой пляски. Глядя в сторону аула, взору Умара едва открывались соломенные крыши неказистых хатенок, с двух сторон плотно подступающих к речке. Отсюда среди зеленых тополей, верб и акаций они казались игрушечными. А там, дальше, виднелись две бойко снующие по полю точки. Это новые трактора по деловому колдовали на землях ходзинского колхоза.
Великий русский язык! С каким желанием и любовью начал изучать его Умар в открывшейся в ауле начальной школе. Не стеснялись тогда, что пришли в первый класс десяти - двенадцатилетними подростками. Понимали – время было не из легких. Всю душу вкладывали в воспитание молодой поросли Адыгеи и две скромные русские учительницы ходзинской школы. Через жизнь пронес Умар чувство благодарности к невысокой седой Глафире Константиновне, преподававшей русский язык и к совсем юной Юлии Емельяновне, учившей ребят арифметике.
Жизнь в родном ауле постепенно преображалась, как вдруг нежданно страну охватили беспощадные засухи. Потребовались неимоверные силы от колхозов. Видя, с какой энергией брались за любую работу взрослые, Умар оставляет школу и тоже идет помогать колхозу. Он собирает в поле скудные остатки пшеничных колосков, скирдует сено, на ферме подвозит скоту корм и убирает навоз, снова чабанует…
Два года подряд ходзинский колхоз отправлял свои отары на далекие пастбища, в горные долины Псебая. Уходили из дома на несколько месяцев. С группой чабанов отправлялся и Умар. Старшие любили его. Своей песней он всегда поднимал им настроение. Было легче коротать долгие дни разлуки с родными и близкими.
Так наступила осень 1934 года, в которую Умар, находясь вдали от дома и своих родных, решил продолжить учебу в русской школе горной станицы Андрюковской, в окрестностях которой тогда как раз и находились ходзинские отары.
Директор школы Гавриил Самойлович Кузнецов, учителя приветливо встретили подростка, искренне поддержав его стремление учиться. Проверив знания мальчика, зачислили в четвертый класс.
Умару нравилась просторная кирпичная школа. Учился он прилежно. Успевал по всем предметам. Правда, немного отставал по русскому языку, но старался все наверстать.
Поразмыслив, отец с матерью собрали свои нехитрые пожитки и вскоре переехали к сыну. Они привезли с собой гармошку, и жизнь в доме Петра Загребельного, у которого Тхабисимовы сняли квартиру, пошла другим чередом, веселее. Знакомство хозяина с Хацицом Ушевичем вскоре переросло в бескорыстную мужскую дружбу.
В репертуаре Умара стали появляться старинные русские и украинские народные песни, песни гражданской войны и революции, плясовые наигрыши, польки, кадрили, вальсы… Свободными вечерами собирались все во дворе, где вместе с адыгейскими мелодиями звучали «Коробейники», «Страдания», «Семёновна». Особенно много песен знала хозяйка дома тётя Саня, которая в таких случаях всегда садилась рядом с Умаром, и они дуэтом, под аккомпанемент гармошки, пели песни.
То, что новый ученик обладает музыкальными способностями, пришлось весьма кстати для школы, где уже была художественная самодеятельность. Душою музыкального кружка по праву считалась Евгения Николаевна- учительница, прекрасно знавшая нотную грамоту и отлично владевшая игрой на фортепиано. Весёлая и энергична, она то и пригласили Умара на репетицию школьного хора, занятия которого проводились в станичном клубе. Там Умар впервые увидел и услышал чудо- инструмент пианино. Музыкальное ухо юноши сразу оценило огромные возможности, таящиеся под множеством чёрно- белых клавиш.
С того времени он стал постоянным участником школьной художественной самодеятельности. Казалось, все тогда и взрослые, и дети, тянулись к музыке. После репетиций Умар мог часами задерживаться на едва освещённой сцене. Низко склонившись над пианино, он пробовал подбирать по слуху песни, которые только что с ним разучивала Евгения Николаевна. «По долинам и по взгорьям», «Нас утро встречает прохладой», «Красная армия всех сильней», «Красные кавалеристы»…
Весь репертуар самодеятельности Умар вскоре освоил и на гармошке. Аккомпанируя хору, стал незаменимым помощником Евгении Николаевны. Самодеятельность в станице стала заметной. О её успехах заговорили в близлежащих хуторах и в районном центре Псебае. За два года учёбы в Андрюковской школе Умар заметно продвинулся и в игре на фортепиано.
Не без улыбки вспоминает Умар Хацицович далёкое прошлое, когда под прикрытием тёмной ночи, словно в приключенческом романе, его, шестнадцатилетнего юнца, на тачанке, запряжённой парой бойких рысаков, увозят в родной Ходзь. Так решили аульчане. Как и по всей стране, в Адыгее стремительно рос культурный уровень народа. Вместе с тем ощущалась острейшая нехватка работников просвещения и культуры. Появившиеся в домах радио и патефон, а в клубах звуковое кино дали больший толчок развитию самодеятельного творчества.
Повсеместно в клубах и школах организовывались кружки художественной самодеятельности. Желающих участвовать было много. И в который раз в ауле вспоминали об Умаре. Тогда-то и решил Махмуд Марзанович Напсо - директор открывшейся к тому времени школы, что настало время вернуть домой такого нужного Умара. Тем более, что слухи о музыкальных успехах Андрюковской школы успели докатиться и до ходзинских учителей.
Для проведения «тайной» операции у председателя колхоза была взята тачанка, а выполнить её было поручено завучу школы Аскарбию Каспотовичу Беданокову, который и отправился в станицу Андрюковскую. О необходимости возвращения Умара добрых и покладистых родителей его уговаривать, долго не пришлось. В ту ночь вместе со стопкой книг и тетрадок была прихвачена ещё и гармонь. А вскоре вслед за «украденным» сыном возвратились и отец с матерью.
Незаметно приближалось время окончания школы и выбора дальнейшего пути. Шёл 1939 год…
В Европе всё разнузданнее вёл себя фашизм, и люди понимали, что столкновение с ним рано или поздно неизбежно. Стране нужны были военные кадры. Как раз в тот год представителям Тамбовского Краснознамённого кавалерийского училища имени Первой конной армии и было дано указание с мероприятиями, связанными с набором нового пополнения, побывать в аулах, хуторах и станицах Северного Кавказа.
С детства привыкший к седлу лошади, исходивший пешком и изъездивший верхом за отарами многие километры, Умар с нескрываемой радостью принял предложение поступить в кавалерийское училище. Отец искренне поддержал сына.
-Музыка, сынок, никуда не уйдёт от тебя. Всё ещё наверстаешь! – напутствовала мама.
Из Кошехабльского района, куда входил и аул Ходзь, в училище отправилось тогда несколько парней. Со скромным деревянным чемоданчиком отправился Умар в свой первый большой путь.
Шумно пробуксовав, паровоз стал набирать скорость. За окном с гармошкой под рукой Умар увидел, подчёркнуто сдержанного отца и других ходзинских мужчин, приехавших проводить своих сыновей. По существовавшему обычаю с матерями простились дома.
Маму Умар любил особенной любовью. Наверное, поэтому музыка всех написанных им в дальнейшей жизни песен о матерях пронизана проникновением, теплом и лаской. А песня «Синан» (Моя мама) на стихи Каримизе Жанэ уже при жизни композитора стала народной.
«Синан» (Моя мама)
1 куплет
Голос твой слышу, родная,
В ритме разбуженных рек,
В говоре, отчего края,
Повсюду со мной образ твой.
Припев
Нана, ты песня моя,
Светлая радость моя.
Сердце мое - это ты,
Счастье и мир – это ты!
2 куплет
В жизни моей и судьбе
Имя твоё я храню.
Добрая, милая ты,
Славлю вовек я тебя!
Припев
3куплет
Голос твой слышу, родная,
Где бы я ни был вдали.
Жизнь моя – имя твоё,
Жизнь моя – песня твоя.
Припев.
Из Тамбова домой шли бодрые письма, а месяца через четыре Умар даже попросил выслать гармонь. Энергии хватало на всё. После плотно заполненного учениями дня на часок другой собирались для подготовки художественной самодеятельности. Из земляков - адыгов Умару удалось собрать концертную группу.
За два года курсантов стало не узнать. Подтянутые и возмужавшие, они уже не походили на тех стеснительных парней, которыми пришли в училище. Летом сорок первого они уже собрались в долгожданный отпуск домой, но началась война.
Две недели пробыли в Херсоне, а потом сразу отправились на фронт под Ленинград.
Первый бой младший лейтенант Тхабисимов принял под городом Валдаем. Потом были изнурительные бои под Малой Вишерой и Старой Руссой, под Калининым и Ржевом, под Великими Луками и Можайском. Бились за Оршу и Ольховку, Вырицу и Ригу. А домой отправлял треугольники полные уверенности, что враг всё равно будет разбит и уничтожен. Писал, что всё хорошо, что он жив и здоров, только не писал он, что отмечен правительственными наградами, потому что мать поймёт, что награды просто так не даются. И будет переживать ещё больше. Не писал он и о том, что во время одной из атак не стало его гармони.
Весну сорок пятого года Умар встретил на подступах к логову фашистов в звании старшего лейтенанта, командира роты. Позади было освобождение Прибалтики и Белоруссии, Польши и Восточной Германии. Впереди - Берлин и штурм рейхстага.
К началу осени 1945 года Умар Тхабисимов вернулся в родной аул. Вся грудь его была увешана орденами и медалями.
Однажды председатель колхоза, зайдя к семье Умара, предложил ему возглавить колхозный клуб. И вскоре в клуб стали приходить люди, чтобы послушать самодеятельных артистов руководимых Умаром, которые были уже широко известны. А об игре Умара на аккордеоне и его неподражаемом голосе ходили легенды.
Надо заметить, что в своём песенном творчестве Тхабисимов никогда не прибегал к цитированию адыгских народных мелодий, но, истинный сын своего народа, он не мог творить вне почвы, которая взрастила его как художника, щедро наделив при этом простотой и ясностью музыкального мышления. Заложенная в натуре Умара тяга создавать новое удачно сочетается со строгой рассудительностью его разума. Это всегда помогало ему находить в музыке верную дорогу, минуя всевозможные отклонения в сторону модных завихрений.
Одной из первых песен, написанных Умаром в послевоенное время, стала «Песня чабана» на стихи М. Паранука. Её судьба оказалась счастливой. Вместе с «Письмом солдата» её запел народ.
«Песня чабана»
1 куплет
Улеглась на горе золотая осень,
Пожелтели травы в золотистых росах.
Разбудила речка нивы и дубравы,
А в долине речки разбрелись отары.
Припев
Ох, реченька, речка –
Бурная вода!
Разбрелись у речки
Горные стада.
2 куплет
И чабан весёлый запевает песню,
Молодую песню о своей невесте.
И шагает пеня горною дорогой
К девушке – невесте, самой черноокой.
Припев
Два года спустя Умар получает приглашение возглавить в ауле Кошехабль районный Дом культуры. Два года подряд он использует свой трудовой отпуск и выходные дни для записи и расшифровки музыкального фольклора Адыгеи.
Заметным в биографии Умара стал 1952 год, когда в поисках талантливой молодёжи в Адыгею прибыла специальная комиссия во главе с профессором Ленинградской консерватории В. Чарушниковым. На состоявшемся в областном драматическом театре прослушивании вокальные данные Умара были высоко оценены, и он зачислен в знаменитую консерваторию студентом адыгейской национальной студии, где он продолжал писать песни на стихи, присылаемые на его адрес из далёкой Адыгеи.
Через два года он возвращается домой, полный энергии и творческих замыслов, и вновь приступает к работе в Кошехабле.
Своеобразным итогом того периода творчества явилось издание в 1960 году в Майкопе первого сборника песен композитора, куда вошло 46 произведений на слова адыгейских поэтов. Именно в этом сборнике впервые были опубликованы популярнейшие в народе песни на слова Сафера Яхутля «Адыгея родная моя» и «Лейла».
А затем опять были годы творческого поиска, упорного труда и множество новых песен.
В августе 1998 года в городе Майкопе скончался на восьмидесятом году жизни У. Х. Тхабисимов.