Знаменитая личность в период между I и II мировыми войнами. Советский инженер-радиотехник Бонч-Бруевич
Реферат
на тему:
“Знаменитая личность в период между I и II мировыми войнами.
Советский инженер-радиотехник Бонч-Бруевич”
ученика 10 – В класса
средней школы №78
Безобразова Александра
В 1896 году орловский помещик – впрочем, теперь уже бывший помещик – Александр Иванович Бонч-Бруевич приехал в Киев. Удалось купить небольшой, но просторный старый дом с садом на окраине города. Отец любил наблюдать за своим сыном Мишей. Неровный характер имел мальчик: то носится он с братьями по дому и саду, играя в Казаков-разбойников. То затихал где-нибудь в уголке с книгой в руках. Отец часто вспоминал уже далекий 1888 год, когда в снежную среду 10 февраля в среду из спальни в орловском его доме послышался долгожданный и все же неожиданный крик младенца. Мише пошел девятый год. Он упросил накупить в аптеке разных химикалиев и устроил в саду на радость младшим братьям целую настоящую лабораторию. Какие только опиты там не делались. И конечно, главные – со взрывами. А сейчас, в 1906 году, вопрос стоит просто: куда Мише идти учится дальше? Несколько лет он проучился в гимназии, а потом его отдали в реальное училище. После пятого класса реального Миша поступил в коммерческое училище. К моменту окончания коммерческого училища Михаил был взрослым серьезным юношей. Приближался возраст призыва в армию. Михаил поступает в военное училище, где по прошествии трех лет получил офицерское звание. Училище выпускало саперов, а в самое последнее время стало готовить и офицеров-связистов для армейских радиостанций. Этой новой профессии и решил овладеть Миша. Он окончил училище отлично и определился в пятый саперный батальон в далеком, забытом богом Иркутске. Три года промелькнули быстро. В 1911 году Михаил получил чин поручика, а в 1912 году его перевели в Петербург. Успешная сдача экзаменов открыла ему двери в Электротехническую офицерскую школу. Через год увидела свет его первая исследовательская статья об искровом разряде. По рекомендации Лебединского и Миткевича, тоже известного в то время электротехника, Бонч-Бруевича принимают в члены Русского технического общества, что было большой честью для молодого человека.
В августе 1914 года Германия объявила войну России. Бончу дали новое назначение – в Тверь, помощником начальника приемной радиостанции. На них лежала обязанность обеспечить связь между Россией и союзниками – Францией и Англией. Невысокое качество аппаратуры, изготовленной иностранными производителями, усложняло работу радиостанции. Деятельный поручик привел аппаратуру в удовлетворительное состояние, добился бесперебойной роботы станции. В Европе на многих радиостанциях применялись новые приборы, которые позволяли усилить радиосигналы. Бонч решил, что на радиостанции в Твери лампы необходимы. Но где их взять? И тогда поручик Бонч-Бруевич решает делать лампы сам, собственными силами. По началу у Бонча ничего не выходило. И прежде всего потому, что не удавалось получить в лампе стойкий вакуум. Но все же постепенно технологию откачки освоили, овладели и стеклодувными тайнами.
Зимний вечер 1915 года. Свершилось чудо – лампа работает. Она позволяет принимать сигналы парижской телеграфной станции Эйфелевой башни настолько громко и уверенно, что их слышно во всей комнате. Раньше о таком и таком и мечтать было нельзя. В Военно-техническом управлении поняли, что кустарно приготовленные тверские лампы открывают путь к производству их в стране в более широких масштабах. Нужен обмен опыта, необходима информация о таких же работах в других местах, надо знать, что делается за рубежом. Бонч-Бруевич едет во Францию. Едет через Скандинавию и Лондон, вокруг всей Европы – ничего удивительного, ведь идет война. В Париже он встречается с генералом Ферье. Тот разрешает русскому коллеге посмотреть радиоламповые фирмы. У Бонч-Бруевича крепнет уверенность, что и в России, возможно, создать такие же лампы, а может быть даже и лучше.
Под руководством в тверской не штатной лаборатории было выпущено около 3 тыс. штук ламп – масштабы почти заводские.
В 1916 году по поручению Военно-технического управления Бонч подготовил брошюру под названием “катодные лампы”. Это была серьезная научная публикация. Трудно переоценить ее значимость для ранней радиотехники и в научном и практичном отношении.
Октябрьские вихри 1917 года смели и самодержавие, и временное правительство. К власти пришел народ. В советской стране начали организовывать гражданскую радиосвязь. В первые же месяцы советской власти тверская радиостанция перешла в ведение Наркомата почт и телеграфов, перестала быть военной. В штат тверской нештатной лаборатории узаконили и увеличили до 50 человек.
Однажды теплым летним днем к баракам радиостанции подъехал легковой автомобиль, из которого вышел нарком почт и телеграфов В. Н. Подбельский. Положение тверских энтузиастов гость понял сразу: работать здесь было трудно – отсутствует электрическая энергия, нет газа, плохо с водой. Вернувшись в Москву, Подбельский доложил о результатах поездки Ленину, обсудил с ним возможности увеличения выпуска столь остро необходимых отечественной конструкции радиоламп. После некоторого раздумья бывшую нештатную лабораторию из Твери решили перенести в нижний Новгород.
В жаркую пятницу 16 августа 1918 года эшелон со всеми сотрудниками тверской радиостанции с их семьями с имуществом и оборудованием лаборатории после трехдневного нелегкого пути прибыл на товарную станцию Нижнего Новгорода. Их было 18 человек, коллег и единомышленников,- людей, сумевших в тяжелейших условиях не поддаться отчаянью, самоотверженно трудившихся, буквально голыми руками сделавшие первые радиолампы. Создаваемый научный центр советской радиотехники разместили в старом, довольно просторном трехэтажном здании. Первый этаж заняли мастерские, на втором – основная часть лаборатории и стеклодувное производство, на третьем этаже расположилась библиотека. А в подвале нашлось место для энергетической подстанции.
Бонч-Бруевич полностью отдался научно-технической деятельности. Кое-что из оборудования поломалось в пути, иное успело устареть, иное требовало замены на более совершенные образцы. Теперь уже нельзя было строить лампы “на глазок”, методом проб и ошибок. И Бонч учился их рассчитывать, постепенно приобретая опыт. Радовало, что расчеты давали хорошее совпадение с практикой. И уже вскоре труды Бонча завершились первым успехом: появляется новая конструкция приемной лампочки. Ее назвали ПР-1, что означает “пустотное реле первого типа”. Было решено, что к октябрьской годовщине будут выпускать именно эту лампу.
Осенью 1918 года первую партию приемных ламп привозят в Москву. Специалисты в Москве высоко оценивают продукцию: лампы по качеству и конструкции вполне могли поспорить с зарубежными. Стало ясно, что в Нижнем Новгороде сложился творческий коллектив исследователей. События показывали что необходимо создание научно-исследовательского института. Ленин поручает А. М. Николаеву и В. Н. Подбельскому разработать проект Положения о лаборатории в Нижнем Новгороде, которое придавало новый статус этому коллективу, ставило перед ним задачу объединение радиотехнических сил в стране и разработку ламп и радиоаппаратов, строительство радиостанций, издание научных журналов по радиотехнике.
2 декабря 1918 года коллектив лаборатории стал называться “Нижегородская радио лаборатория с мастерской народного комиссариата почт и телеграфа”.
Когда Нижегородская лаборатория проходила период своего младенчества, а потом и быстрого мужания все было сосредоточено вокруг Бонча и Лещинского. Работы вели сразу по нескольким важным темам. Прежде всего, продолжалась разработка приемно-усилительных ламп. Но не оставались без внимания и другие области: радиоприемники и радиотелеграфные передатчики в первую очередь.
Первоначальная ядро коллектива постепенно стало пополнятся учеными и инженерами. В конце 1918 года в Нижний Новгород приехала группа специалистов по электрическим машинам во главе с известным ученым В. П. Вологдиным. С его именем связано важнейшее направление в электротехнике – техника токов высокой частоты, их применение для тепловой обработки металлов – плавки, закалки. Еще через полгода сюда с семьей приехал профессор Лебединский. Он стал учителем и наставником целого поколения советских радистов. Конструируя и Ра считывая приемные лампы, Бонч-Бруевич вмести с тем закладывал общие основы теории приемной лампы. Эго “теория триода” была опубликована в журнале “радиотехник” в конце 1919 года. Молодому ученому вполне самостоятельно удалось сделать то, что оказалось под силу еще только одному человеку в мире, маститому профессору дрезденского университета Генриху Баркгаузену. Это достижения Бонча и волновало и радовало, ведь о нем уже можно было сказать: “впервые в мире”.
Работа в лаборатории продолжалась. Бонча увлекла новая важная техническая идея – радиотелефонирование. И Михаил Александрович опять, как прежде в Твери, ставит перед собой, казалось бы, немыслимую задачу – создать радиолампы достаточно большой мощности, сравнимой с мощностью машины и дуги. Новаторский замысел Бонча многие специалисты встретили, по меньшей мере, как фантастику. Перед инженером вырисовывалась картина трудностей почти непреодолимых. Расчеты и эксперименты показали, что приделом возможности при таком подходе остались мощности порядка сотни ватт. Ватт, а не Киловатт, как в машине и дуге. Бонч сперва попробовал изготавливать лампы такой же как и приемные. Прошло немного времени, и вот уже построена стеклянная генераторная лампа мощностью 150 ватт. Она получила марку ГИ-150 и стала выпускаться серийно. В руках ученого появились приборы, с которыми уже можно было проводить эксперименты по ламповому радиотелефонируванию и строить действующие макеты первых радиотелефонных передатчиков.
Он разрабатывает особую компактную конструкцию прибора, где в общей колбе как бы совмещены сразу четыре одинаковые лампы. Общий их анод был четырех секционным, а в каждой секции – отдельные катод и сетка. Этот прием дал возможность временно разделать кое с какими трудностями и к томе же сам по себе оказался перспективным изобретением. К нему вернулись 20 лет спустя, во время второй мировой войны: секционная конструкция лампы дала возможность создать мощные импульсивные лампы для сверхвысоких частот.
И вот наступил памятный день – 15 января 1920 года была проведена передача из Нижегородской радиолаборатории в Москву. Об успешном опыте рассказали Ленину. В мае 1920 года впервые в нашей стране в эфире прозвучала музыка, переданная нижегородским передатчиком.
Это был немалый успех: работа явно получалась. Но чтобы радиотелефон было слышно всюду, необходимы лампы еще большей, значительно большей мощности, чем они имели. И вот наконец решение было найдено. Самая важная мысль оказалась и самой простой, но и самой необычной: нужно охлаждать лампу, интенсивно отбирая выделяемое на аноде тепло. И Бруевич делает лампу, в которой анод не в нутрии ее а снаружи, и его можно будет охлаждать. Всего несколько месяцев спустя в середины 1920 года, на радиоцентре Гельтов под Берлином происходит необычайное событие. На столе деревянный ящик с ручками настройки. Это ламповый радиоприемник, очень чувствительный. Вокруг руководителя всемирно известной фирмы “телефункен” графа Георга фон Арко собрались ведущие специалисты концерна. Всегда гордые и непроницаемые, лица сейчас не могут скрыть растерянности. В наушниках четкий, спокойный и не громкий, но прекрасно слышимый голос произносит по-русски: “говорит Москва!”, а потом тоже самое по-немецки. Идет экспериментальная радиотелефонная передача из России специально для немецких специалистов. Расстояние около 2 тыс. км. Передача показала, продемонстрировала всему миру успехи Советского государства в радиотехнике. В скоре начались регулярные радиотелефонные передачи из Москвы, построенные за 2 с половиной месяца станция работала устойчиво и надежно. Она стала называться “центральная радиотелефонная станция имени Коминтерна”. Тем временем Бонч-Бруевич продолжал трудится над мощными лампами. Придуманная им конструкция день ото дня позволяла увеличивать мощность. Эти лампы поставили на московском радиотелефонном передатчике, и его мощность достигла 25 киловатт. Более мощной радиостанции в Европе не существовало. В скором времени в Нижний Новгород приезжают иностранные гости– группа немецких инженеров во главе с графом Фон Арко и Александром Мейсснером. И снова немцы поражены: русские сделали лампу неимоверной мощности и совершенно оригинальной конструкции. А дальше произошло то, что еще недавно показалось совсем невозможным: немецкие гости заказали несколько ламп, чтобы повторить их конструкцию у себя в Германии. Русская лампа победила. В сентябре 1925 года была изготовлена лампа мощностью 35 киловатт. Изучая природу радиоволн, Бонч-Бруевича увлекла природа коротких волн. В нижегородской лаборатории нашелся человек, который, как и Бонч загорелся желанием изучить короткие волны. Его звали В. В. Татаринов. Им удалось многое прояснить в практике, и в теории коротких волн. Они занялись проектированием коротковолновых антенн. Бонч и Татаринов убедились, что короткие волны могут служить прекрасным средством дальней профессиональной связи: как радиотелеграфной, так и радиотелефонной. В сжатые сроки в лаборатории проектируется аппаратура для магистральной коротковолновой связи между Москвой и Ташкентом. В Москве и Ташкенте строятся передатчики коротких волн на мощных нижегородских лампах специальной конструкции. В 1926 году магистраль вступает в строй.
Увлеченный короткими волнами, не забывает Бонч и о радиовещании. В 1928 году в Москве вступает в строй станция на Шаболовке – сорока киловаттный “Новый Коминтерн”. Этот передатчик снова занял первое место по своей мощности в Европе.
В 1928 году Бонч-Бруевич получил назначение на должность научного директора объединенной лаборатории. Теперь путь Михаила Александровича лежал в Ленинград. Постепенно скапливая интересный материал не только по коротким волнам, а вообще по законам распространения волн всех диапазонов он начинает писать книгу. В 1932 году книга “короткие волны” увидела свет. У Бонч-Бруевича крепнет интерес к волнам еще более коротким. Их назвали УКВ (ультракороткими). Их свойства во многом напоминали свойства света. Бонч-Бруевич и его коллеги все прочнее убеждались, что УКВ могут служить прекрасным средством ближней связи. Ультракоротковолновой технике Бонч посвятил несколько научных работ. Они публиковались на страницах популярного журнала “радио всем”.
Морозным субботним днем 31 января 1931 года Академия наук СССР завершала свое годичное собрание. Известный физик академик А. Ф. Иоффе внес предложение избрать инженера Бонч-Бруевича членом – корреспондентом Академии наук. Предложение поддержали другие ученые.
1935 году в Ленинграде был создан научно-исследовательский институт. Бонч-Бруевич занял в нем должность заместителя директора по научной работе. Последние 5 лет жизни он посвятил изучению ультракоротких волн и разработке технических средств для передачи, излучения и приема УКВ. Осенью 1935 года инженер одним из первых в мире высказал очень интересную идею создания лампы нового типа, пригодной для генерирования радиоволн дециметрового и сантиметрового диапазона. Эта идея была воплощена в новой лампе учениками Бонча Н. Алексеевым и Д. Маляровым.
Бонч-Бруевич всегда работал с неподдельным интересом, не считаясь со временем, отдавал любимому делу все силы без остатка, порой забывая об отдыхе, не щадя себя. Длительное напряжение надорвало его силы. 7 марта 1940 года сердце не выдержало, инфаркт оборвал жизнь Михаила Александровича Бонч-Бруевича. Знаком признания и памяти замечательного ученого и инженера в Ленинграде назван Ленинградский электротехнический институт связи имени профессора М. А. Бонч-Бруевича.
Литература
Сборник “Жизнь замечательных людей. Советские инженеры”
В. Родионов. Михаил Александрович Бонч-Бруевич.