Диалект как основная форма существования языка

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ

Глава I Диалект  как основная форма существования языка

1. 1 Место диалекта в системе форм существования немецкого языка

1. 2  Территориальные диалекты.

1. 3  Социальные диалекты.

Глава II Экономическое и социальное развитие г. Бохума

2.     1 История возникновения города.

2. 2  Современный город Бохум.

Глава III Бохумский диалект и его лексическое значение.

3.1 Основные структурные черты Бохумского диалекта.

3. 2 Образность эмоциональная и стилистическая  окрашенность лексики Бохумского диалекта.

3. 3 Однозначность и многозначность слов в Бохумском диалекте.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Использованная литература

ВВЕДЕНИЕ

До возникновения письменности и литературы языки развиваются в их устно-разговорной форме. Возникновение письменности и литературы вызывает появление второй формы языкового существования и развитие книжной литературы, взаимодействие этих двух форм характеризует развитие языков нового времени, сказываясь, прежде всего в изменении отношений между общим языком народа и его говором или диалектом. Проблема исследования диалектов является актуальной. Прежде всего, ее актуальность обусловливается следующими признаками:

- диалекты служат для понимания процесса исторического развития языка: в диалектах часто сохраняются архаизмы, необходимые для воссоздания широкого языкового движения;

- диалекты служат для установления взаимоотношений между историей языка и историей народа, так как диалектные факты часто дают возможность проследить, как передвигались племена и народы в глубокой древности;

- диалекты служат для понимания многообразия слов, звуков и форм современного языка, для практического учета особенностей местной речи.

Цель наcтоящего исследования – рассмотрение лексики бохумского диалекта современного немецкого языка и определение его структурных особенностей и лексического своеобразия. Для этого были поставлены следующие  задачи:

1)       выявление различных трактовок в современной лингвистике понятия диалект;

2)      рассмотрение диалекта в системе других форм существования языка;

3)      разграничение понятий территориального и социального диалекта;

4)      рассмотрение развития и становления Бохумского диалекта в контексте экономического и социального развития Бохумского региона;

5)      выявление этимологического, семантического    и словообразовательного своеобразия лексической составляющей Бохумского диалекта.

Для проведения исследования был использован метод сплошной выборки в сочетании мс лексико-семантическим анализом.

Работа состоит из введения, трех глав и заключения. В первой главе дается общепризнанное в лингвистике определение диалекта и указывается на сложности определения диалекта как лингвистического явления. Вторая глава посвящена рассмотрению демографической структуры  г. Бохума на фоне общей  экономической политической и культурной ситуации этого региона современной ФРГ. Третья глава посвящена анализу лингвистической составляющей Бохумского диалекта.

Глава I Диалект  как основная форма существования языка.

§ 1 Место диалекта в системе форм существования немецкого языка

Хотя немецкоговорящая территория Европы (складывающаяся из территорий Германии, Австрии, Швейцарии и Лихтенштейна) составляет лишь часть территории США, лингвистическое разнообразие немецкого языка значительно больше, чем количество существующих вариантов американского английского. Региональные и даже местные диалекты различаются друг от друга и от Hochdeutsch ("высокий немецкий" - литературный вариант немецкого языка) в произношении, грамматике и лексике настолько, что в некоторых случаях недопонимание делает общение невозможным.

Именно в таких случаях на помощь приходит Hochdeutsch - эквивалентный английскому "Queen's English" - основное средство передачи информации в СМИ, литературе, образовании и бизнесе. Большинство немцев - билингвисты: они с детства владеют как диалектом своего региона, так и Hochdeutsch. Если вы немного знаете классический вариант немецкого, ваш собеседник-немец будет стараться говорить с вами на Hochdeutsch (также имеющем диалектную окраску, однако, уже более или менее напоминающем то, что вы когда-то изучали в школе).

Было бы несправедливо назвать диалекты "плохим" или "искаженным" немецким. В конце концов, на их стороне "старшинство": их появление связано с исторически сложившейся субкультурой немецкоговорящего населения, которое расселилось по центральной Европе и Англии (англосаксы) в период "великого переселения народов" ("Völkerwanderung") около 500 нашей эры. Основные племена, расселившиеся по направлению север-юг, были: фризы (Friesen), саксы (Sachsen), франки (Franken), тюрингийцы (Thüringer), алеманы (Alemannen) и баварцы (Bayern). Каждое из этих племен развивало свой собственный диалект, а также субдиалекты.

С течением времени исторические события вызывали изменения политических границ племенных владений, однако, редко оказывали воздействие на этно-лингвистические характеристики племен. Например, там, где заселились ранее алеманы, сейчас расположены Эльзас, Баден, Вюртемберг, западная Бавария, западная Австрия, Лихтенштейн и две третьих Швейцарии. Из этих земель сформировали княжество Швабен (Schwaben). Даже спустя 1500 лет алеманский диалект, просуществовавший в течение веков, делает возможным общение людей из разных частей этой местности.

Данный пример служит подтверждением тому, что политические и этно-лингвистические границы вовсе не обязательно должны совпадать. Ниже приведен перечень немецких диалектов (объединенных в три основных группы), распространенных на территории центральной Европы по направлению север-юг:

                  I. NIEDERDEUTSCH (Plattdeutsch, нижнегерманский)

                1.                         Friesisch (фризский)

                2.                         Niederfränkisch (нижнефранкский)

                3.                         Niedersächsisch (нижнесаксонский)

               II. MITTELDEUTSCH (среднегерманский)

                1.                         Fränkisch (франкский) - подразделяется на несколько субдиалектов

                2.                         Thüringisch (тюрингийский)

                3.                         Obersächsisch (верхнесаксонский)

                4.                         Schlesisch (силезский)

            III. OBERDEUTSCH (верхнегерманский - часто путают с Hochdeutsch)

                1.                         Ober-Fränkisch (верхнефранкский) - подразделяется на несколько субдиалектов

                2.                         Alemannisch (алеманский- подразделяется на несколько субдиалектов

                3.                         Bayerisch (баварский) - подразделяется на несколько субдиалектов

Феномен, названный "Zweite oder Althochdeutsche Lautverschiebung" ("Второе или старонемецкое перемещение звуков"), возникший в период с пятого по девятый века, послужил причиной образования трех больших диалектических групп, характеризующихся разным произношением одних и тех же букв. В первую очередь, изменения в произношении коснулись согласных звуков p, t, k.

В верхненемецких диалектах произношение этих звуков изменялось в зависимости от расположения в слове: p на pf или ff; t на s, ss, z или tz; k на ch. В среднегерманской группе изменения звуков проходили в меньшей степени: например, житель Франкфурта скажет "Äppelwoi" вместо "Apfelwein" (яблочное вино). Таким образом, граница, разделяющая верхний немецкий и средний немецкий проходит на уровне разницы между "Appel" и "Apfel". Нижнегерманская группа диалектов (включая англосаксонский) вообще не характеризовалась звуковым перемещениям. Поэтому разница между средним и нижним немецким проявляется на уровне "maken" - "machen".

Таким образом, нижнегерманские диалекты менее дифференцированы с точки зрения перемещения звуков. Однако земли Мекленбург (Mecklenburg), Западная и Восточная Померания (West- East Pomerania), Бранденбург (Brandenburg) и Восточная Пруссия (East Prussia) имеют свои собственные диалектические варианты. На берегу реки Рур можно услышать вестфальский диалект (Westfälisch), 50 км восточнее - это уже остфальский (Ostfälisch), затем эльб-остфальский (Elb-Ostfälisch). Такова языковая мозаика этой "маленькой" немецкоговорящей общины.

Немецкий, как и любой другой язык, подвержен постоянным изменениям. В начале 20 века существовало более полусотни различных немецких диалектов, и это не считая местных диалектических вариации. Однако в течение второй половины двадцатого столетия, с конца Второй мировой войны, диалекты постепенно изменились под влиянием различных событий в социальной, культурной, экономической и научной сферах жизни. Возросшая мобильность населения и демографические изменения повлекли за собой исчезновение некоторых местных диалектов.

Глобальные изменения в общественной жизни, такие как распространение средств информации и доступность высшего образования, в значительной степени сказались на вербальных привычках носителей немецкого языка. В то время как некоторые варианты "трактовки" немецкого стали выходить из употребления, в немецкоговорящей общине стали появляться новые диалектические образования: например, развитие так называемых Verkehrsdialekte (межрегиональные варианты диалектов), а также общая тенденция к употреблению разговорного немецкого, сочетающего в себе элементы из разных диалектических групп.

Некоторые лингвисты также отмечают возросший "престиж" диалектов. Многие носители немецкого, в том числе городские жители и представители интеллектуальной элиты, имеют привычку для разнообразия или придания эмоциональной окраски добавлять в свою речь на Hochdeutsch некоторые диалектные словечки или выражения.

Современный немецкий язык представляет собой исторически сложившуюся сложную, иерархически организованную систему разных форм существования, включающую: литературный язык, разновидности обиходно-разговорного языка и территориальные диалекты.

         Диалект представляет собой территориально замкнутую, специфическую для данной местности форму существования языка в отличие от литературного языка, который носит надтерриториальный характер и не ограничен рамками определенной местности. Диалект характеризуется ограниченным и поэтому минимальным коммуникативным охватом, малым радиусом взаимопонимаемости, тогда как литературному языку свойственен неограниченный, оптимальный коммуникативный охват, наибольший радиус взаимопонимаемости. Один из наиболее развитых релевантных функционально-типологических критериев, служащих для определения и отграничения диалекта, -незначительный диапазон его коммуникативных функций в обществе. Использование диалекта ограничено семейно-интимной сферой повседневного бытового общения в коллективах небольших населенных пунктов, реже сферой общения сельского населения и рабочих некоторых профессий в процессе производственной деятельности, на рабочем месте, в определенной местности. При этом диалект функционирует только в форме устной разговорной речи. (см. 26 »).

         Социальная база диалекта, как и социальная база литературного языка – категории исторические, причем широта первого обратно пропорциональна широте второй. Различие в употреблении разных форм существования современного немецкого языка не позволяет установить однозначное соответствие между носителями диалекта и социальным слоем общества. Применительно к языковой ситуации в капиталистических государствах диалектологи обычно отмечают, что диалектами пользуются так называемые «низшие слои» общества – крестьяне, рабочие, мелкие служащие, имеющий низкий уровень образования, тогда как к числу носителей литературного языка относят так называемые «средние и высшие» слои общества – высших чиновников, предпринимателей, деятелей науки и культуры, отличающихся высоким уровнем образования. На условность и зыбкость этого критерия для немецкоязычных коммуникативных общностей обращает внимание Г. Леффлёр, отмечающий, в частности, что в Швейцарии и Австрии диалект используется представителями средних и высших слоев в качестве предпочтительного средства общения также в сфере общественной жизни.

         Носителями современного немецкого языка, по большей части, пользуются не какой-либо определенной формой существования языка, а двумя, говорящие на диалекте даже тремя, но делают это в соответствии с определенными правилами их применения, исторически сложившимися в данной коммуникативной общности. Нередко языковое поведение в этом плане сравнивается с поведением человека в обществе. Подобно тому, как отправляясь по делу в какое-либо учреждение, человек надевает более строгий костюм, а придя домой, сменяет его на удобную домашнюю одежду и обувь, он в официальной обстановке придерживается кодифицированных норм литературного языка, а дома в кругу семьи переходит на обиходно-разговорный язык или реже на диалект.  Различие между названными «регистрами» немецкого языка А.Бах демонстрирует на следующем примере: литературная форма разговорного языка – Hat dir (der) Josef denn gestern (evach-) Mittag wirklich nicht Adicu gesagt?; диалект города Бад Эмс (Рейнланд-Пфальц) – Ei, hot dä de Jussep da gistä wommendāch wäklisch nit  Adschē gesoāt?; обиходно-разговорный язык той же местности – Ei, hat diä de Jōsef dan gestän Middāch wiāklisch nit  Adschö gesacht? (Н.И, Фомичева «Диалектология современного немецкого языка»).

         При становлении коммуникативных норм важная роль принадлежит той социальной оценке, которую получает соответствующая форма существования языка со стороны его носителей. Диалект как одна из форм проявления немецкого языка существовал задолго до времени формирования единого национального литературного языка и намного старше этого последнего. Поэтому широко распространенный в немецкой грамматической литературе в период борьбы за окончательное установление единства норм национального литературного языка (середина XVI – начало XIX в.) взгляд на местные диалекты как на «испорченный» литературный язык (verderbte schriftsprache), бытующий и по сей день в обывательском представлении, является антинаучным.

         Для обозначения объекта диалектологии в немецком языке используются термины (der) Dialekt и (die) Mundart, которые большинством немецких диалектологов употребляются как синонимы. Первое из них представляет собой греко-латинское заимствование, которое в латинизированной форме dialektus впервые отмечено у Ф.Шпее в 1634 г. В 1734 г. у К. Рамлера зафиксирована онемеченная форма данного заимствования der Dialect. Большая часть носителей современных немецких диалектов обычно называет этим (по происхождению – иноязычным) словом родной говор своей местности. По свидетельству Г. Протуе данный термин им нередко более знаком, чем исконно немецкое обозначение die Mundart, которое было введено в 1640 г. Ф. фон Цезепом вместо прежнего Redart -, местная разновидность устной народно-разговорной речи «в качестве немецкого эквивалента.

         Первоначально диалекты возникли в результате деления племен на несколько самостоятельных родственных племен. При объединении нескольких племен в племенной союз их языки (или диалекты) не только сохраняли свою генетическую общность, но могли также развивать общие черты в условиях тесного объединения внутри племенного союза.  Хорошо известные истории диалекты Древней Греции, ранней средневековой Германии и Франции, Древней Руси были племенными. Феодализм, уничтожив племенное объединение людей и племенное дробление языков, породил тенденцию к разделению людей и дроблению языков на основе территориальных, экономических и политических связей, на смену племенным диалектам выдвигаются и крепнут диалекты местные, областные, дающие о себе знать и в ныне существующих диалектных явлениях немецкого, китайского, французского и других развитых языков, давно получивших письменность и книжно-литературную форму развития. Местные (областные) диалекты представляют собой территориальные разновидности общего языка, принадлежащего одной и той же народности или нации. Эти разновидности по структуре своей могут быть близкими друг к другу, допускающими взаимопонимание их носителей, живущих на разных территориях. Развитие народности, а затем нации усиливает внутреннюю экономику и государственное единство общества, усиливает и расширяет различные связи между людьми – в процессе труда, экономического обмена, внутригосударственных отношений. Усиление этих связей рождает потребность в едином для всего общества языке. Отвечая этой потребности, язык постепенно вырабатывает все более и более многочисленные и общие для всех его носителей лексические, грамматические и фонетические «правила».

1. 2 Территориальные диалекты

К диалектной лексике (греч. Diάlektos – наречие) относятся слова, распространение которых ограничено той или иной территорией. Диалекты в своей основе – это говоры крестьянского населения, до сих пор являющиеся средством устного общения среди значительной части населения. Они имеют фонетические, морфологические и синтаксические особенности, а также специфическую лексику. Исходя из этого выделяют диалектизмы фонетические (пшоно вместо пшено), словообразовательные (например, гуска вместо гусыня), морфологические (например, видел своими глазам) и лексические, то есть те слова, которые обычно и рассматриваются в лексике.

         Диалектизмами называют:

1.                Диалектные слова или устойчивые сочетания слов, используемые в художественной литературе, а также в публицистических и других произведениях, а также в литературном языке, но не входящие в его лексическую систему.

2.                Фонетические, словообразовательные, морфологические, синтаксические, семантические и другие особенности, присущие тем или иным диалектам в сопоставлении с литературным языком. (М.И. Фомина. Лексикология).

Лексические диалектизмы неоднородны, в них могут быть выделены следующие группы: собственно лексические, лексико-семантические и этнографические. Собственно лексические диалектизмы – слова, которые совпадают с общелитературными по значению, но отличаются своим звуковым комплексом. Они называют те же понятия, что и тождественные им слова литературного языка, то есть являются своего рода синонимами. Так, собственно лексическими диалектизмами являются слова: баской (сев. уальск.) – красивый, векша (сев.) – белка, зубарь (сев. уральск.) – спорщик, музга (южн. донск.) – болото. Лексико-семантические диалектизмы – слова, совпадающие в написании и произношении с литературными, но отличающиеся от них своим значением. Подобные диалектизмы являются омонимами по отношению к словам литературным. Например, виски (курск, ворон.) – волосы на всей голове и виски (лит. мн. ч. от висок) – боковая часть черепа выше линии, проходящей от уха до глаза; волосы, растущие на боковой части черепа впереди уха; бодрый (южн., рязанск.) – нарядный, красиво убранный и бодрый (лит.) – полный сил, здоровый и энергичный.

Этнографические диалектизмы (греч. Ethnos – племя, народ + grapho – пишу, описываю) – слова, которые распространены только в определенном говоре. Они являются названиями местных предметов быта. К этнографическим относятся, например, понёва – род юбки из пёстрой домотканой материи (ряз.) или шушпан – верхняя женская одежда из белой домотканой шерстяной материи (ряз.). В отличие от собственно лексических диалектизмов этнографические не имеют, как правило, синонимов в литературном языке и могут быть объяснены лишь описательно.

В своей основной массе диалектные слова не являются составной частью общелитературной лексики, но через разговорную речь (особенно через просторечие) проникают в литературный язык. Так, из диалектов пришли некоторые названия, связанные с циклом сельскохозяйственных работ, родом занятий в разных промыслах, с наименованием народной одежды: например, высев, жатка (лит. жнейка) и т.д. Сравнительно недавно появились в литературном языке диалектные слова багульник, беспечный, ворковать, длина и многие другие. Диалектная лексика и в наши дни продолжает пополнять запасы литературного языка. (см. 27).

Функции диалектной лексики в языке различны. Как и слова литературного языка, она выполняет номинативную функцию, называя местные бытовые предметы, одежду, обычаи. По-прежнему диалектная лексика используется для устного общения на той или иной территории, т.с. выполняет коммуникативную функцию. В письменных формах языка (например, в районных, областных газетах) некоторые диалектизмы помогают более доступно и понятно для местных читателей называть отдельные предметы, явления, процессы. Например, в статье о промышленной переработке арбузов находим: Прекрасный получился нардек, как называют у нас арбузную патоку. В языке художественной литературы диалектизмы используются для изображения местных географических особенностей, специфики быта, культуры. Они помогают ярче охарактеризовать героев, передать индивидуальность их речи. Употребление диалектных слов в языке художественной литературы, в газетной речи – один из путей их проникновения в литературный язык. Например, широкое использование в газетной речи областных слов закром, закрома, земля и других привело к тому, что в современных словарях (например, в словаре Ожегова) они уже даются без пометы обл., с которой были включены в 30-40 гг. в Словарь Ушакова.

Злоупотребление диалектизмами в художественной литературе и тем более в газетных публикациях затрудняет восприятие произведении, снижает силу их воздействия. Так, вряд ли уместными являются просторечно-областные слова костерил – ругал, сулил – обещал в деловых критических статьях: за это [ доярку] и костерили подруги; Шмелев сулил водопровод построить, но так и не сдержал своего слова. Слова, ограниченные четко территориальной географической сферой распространения, вызывают немалые затруднения в практике письменного и устного перевода. Необходимо хорошо понимать значение слова, чтобы суметь подобрать близкий по смыслу эквивалент (что редко удаётся) или описательно раскрыть его семантику.

В современном немецком языке влияние диалектов очень заметно. До сих пор ощутима сильная диалектная окраска городского просторечия и разговорной речи вообще. Наиболее отчетливо это проявляется в лексике, при этом некоторые областные слова проникают в литературу. Так, например, на севере говорят Sonnabend, Sahne, fegen, на юге – Samstag, Rahm, kehren. На севере мясник будет Schlachter, на юге – Metzger, в восточных областях – Fleisher. Диалекты непригодны в качестве средства общенационального языкового общения. Развитие литературного языка в период национальной жизни народа всегда ведет к резкому ослаблению диалектов и уменьшению числа и активности диалектизмов. Обилие диалектов мешает общению людей.

Писатели обычно настороженно относятся к диалектам. А.П,. Чехов, и М. Горький резко противостояли против засорения литературного языка местными словами. Каждое местное слово, если оно вводится, должно быть уместно. Слова ограниченные четко территориальной географической сферой распространения, вызывают немалые затруднения в практике устного и письменного перевода. Необходимо хорошо понимать значение слова, чтобы суметь подобрать близкий по смыслу эквивалент или описательно раскрыть его семантику. В установлении норм употребления диалектизмов, а также границ их использования в своё время большую роль сыграли статьи М. Горького, посвященные дискуссии о языке, проводимой в 1934 г. Для современного языка художественной литературы широкое использование диалектизмов нехарактерно. Это обусловлено ростом культуры всего населения и активизацией процесса растворения местных говоров в литературном языке их сближение с ним. Данный процесс захватывает всю систему говора, но наиболее проницаемой оказывается лексика. Наблюдается сложная, многоступенчатая перестройка диалектной лексики: от сужения сферы употребления отдельных диалектизмов до полного их исчезновения из словаря говора в связи с изменением методов ведения сельского хозяйства, угасанием отдельных ремесел, заменой или исчезновением многих социально-бытовых реалий.

Если признать, что в настоящее время на нашей планете насчитывается около 3 000 языков, из них лишь 30 имеют письменность, то есть являются безусловно литературными, то окажется, что остальные 2 700 языков существуют в виде бесписьменных диалектов. А если учесть, что литературно-письменные языки не являются единственной формой существования соответствующих языков, наций и народностей (для большинства из них, например, для русского, немецкого итальянского и других языков, свойственны территориальные разновидности), то придется признать, что территориальные диалекты – одна из самых распространенных форм существования языка. Что же касается периода до возникновения письменности и литературных языков (чаще всего они возникают одновременно), то на этой стадии территориальные диалекты были, без сомнения, главнейшей формой существования языка.

Функциональные и структурные признаки территориального диалекта чаще всего характеризуют через его противопоставление литературному языку. Диалект – это такая форма существования языка, для которой характерны: 1) территориальная ограниченность, 2) неполнота общественных функций и как следствие этого – незначительное стилевое разнообразие, в частности наличие стилей, связанных лишь с разговорной формой реализации языка (диалекту как бесписьменной форме несвойственны такие книжные функциональные стили, как официально-деловой, научный, публицистический и т.д.). 3) закрепленность за бытовой и обиходно-призводственной сферой общения, 4) определенная, исторически-обусловленная социальная сфера распространения – среди крестьян и близких к ним социальных групп, 5) отсутствие отбора и регламентации языковых средств (существование нормы в виде узуса, а не кодифицированных правил), 6) структурная подчиненность диалекта высшим формам существования языка, в частности, литературному языку.

Территориальные диалекты – компоненты как национального, так и донационального периода существования языка, причем формирование и рассвет основной массы территориальных диалектов приходится на донациональную стадию, то есть на социальный тип языка, называемый языком народности. В национальный период, особенно в период формирования социалистических наций, местные варианты языка существуют пережиточно и «тают» под мощным воздействием литературного языка.

1)    Территориальные диалекты реально существовали и существуют теперь в виде говоров. Говор – это наименьшая территориальная единица языка, обслуживающая жителей населенного пункта (села, деревни) и имеющая отличительные особенности во всех сторонах языковой системы.

Совокупность более или менее однородных говоров образует наречие.

Помимо наречий и групп говоров существуют диалектные зоны, выделяющиеся пучком изоглосс отдельных языковых явлений. Диалектные зоны не повторяют ни границ групповых говоров, ни наречий.

Ни наречия, ни группы говоров, ни диалектные зоны не считаются формами существования языка, так как в силу «сборного» характера не образуют единой коммуникативной системы: на всём наречии, на всей группе говоров и т.д. никто не говорит. Самодостаточной, реально функционирующей системой является диалект и его самая мелкая разновидность – говор.

Завершая сжатый очерк территориального диалекта как формы существования языка, коснемся вопроса об отношении территориальных диалектов к социальным диалектам. В одной из своих последних работ В.М. Жирмунский писал: «Традиционное деление диалектов на территориальные и социальные является мнимым… всякая территориальная диалектология в соответствии с самой языковой действительностью должна быть и диалектологией социальной». (Жирмунский В.М. Марксизм и социальная лингвистика. // Вопросы социальной лингвистики. Л.:Наука, 1969. с.23.)

§ 1. 3 Социальные диалекты

Деление диалектов на территориальные и социальные имеет реальные основания и в принципе не является «мнимым», особенно, если иметь в виду территориальный (локальный) диалекты феодального периода, которые служили средством общения для всех сословий в пределах данного княжества (государства): речь феодала по своим основным структурно-языковым не отличалась от речи крестьянина. В национальный период, когда в качестве универсальной по охвату сфер человеческой деятельности (быт, культура, наука и т.д.) и социально престижной формы общения употребляется литературный язык, превосходящий каждую из местных разновидностей языка богатством ресурсов и их дифферецированностью в семантическом и стилистическом плане, диалекты, естественно, становятся языком «простонародья», т.е. приобретают социальную маркированность. Даже по сравнению с мещанскими городскими полудиалектами и просторечием социальный престиж территориальных диалектов оказывается не в их пользу.

Далее, в национальную эпоху в условиях социалистической стадии развития нации традиционные территориальные диалекты теряют свое единство: они как бы расслаиваются (структурно и функционально) на несколько структурно-функциональных типов (архаический тип, промежуточный тип и передовой тип говора, близкий к литературному), каждый из которых имеет свой социальный субстрат (своих говороносителей) и свою сферу преимущественного использования (например, в производственной сфере – промежуточный или передовой тип, в быту – архаический или промежуточный). И в этом смысле изучение территориальных диалектов не может не быть социолингвистическим, так как сам объект исследования территориально-социален.

В научной и исследовательской литературе термин «социальные диалекты» (социолекты) употребляют то в очень широком, то в очень узком смысле. При широком понимании содержания термина в категорию социальных диалектов включают все или почти все социально-обусловленные разновидности языка, независимо от их структурно-языковых и функциональных особенностей. Иногда «социальными диалектами» называют основные формы существования языка. Так В.М. Жирмунский к числу социальных диалектов относил и территориальные диалекты (говоры крестьян), и полудиалекты («язык городского мещанства») и литературный язык (в его разговорной и письменной форме), считая их «социальными уровнями языка», в конечном счете восходящими к классовой дифференциации общества. И такой подход закономерен, поскольку в силу общественного характера языка его конкретные воплощения в той или иной форме обязательно будут социально-детерминированными и соотнесены с «социальным субстратом». В классовом обществе социальные уровни языка, по мнению В.М. Жирмунского, образуют своеобразную иерархию, соотносимую с социальной неоднородностью носителей данного языка. «Социальные диалекты в языке классового общества образуют как бы пирамиду, сходящуюся в унифицированной письменной форме литературного языка. Основу пирамиды (низший уровень) образуют местные диалекты, в которых расхождения наиболее значительны и представляют наибольшую дробность; в полудиалектах (на среднем уровне) пирамида сужается как в смысле значительности расхождений, так и в смысле дифференцирующих признаков; в обиходной (разговорной) форме литературного языка, более или менее унифицированной (на высшем уровне), схождения еще больше, но в результате незавершенности процессов унификации пирамида остается усеченной и точка схождения (обженациональная «норма») представляется скорее идеальным предельным понятием чем осуществленной действительностью». Указанные социальные «уровни» общенационального языка В.М. Жирмунский и предлагает называть социальными диалектами. Что касается диалектов и арго, то они согласно его концепции, «не являются социальными диалектами в строгом смысле», поскольку развиваются в рамках того или иного языка и диалекта «как лексика и фразеология специального назначения». По существу, такого же мнения о профессиональных языках, жаргонах и арго придерживается и Б.А. Серебрянников, который называет их не диалектами, а «социальными вариантами речи» или речевыми стилями. Основанием для отказа этим «вариантам речи» в статусе диалекта служит то, что «они не имеют специфической фонетической системы, специфического грамматического строя и существует на базе обычного языка». В.А. Аврорин отказ от термина «социальный диалект» для обозначения социальных вариантов речи считает необоснованным.

Предельно узкое наполнение термина «социальные диалекты» видим в учебном пособии Ю.С. Степанова «Основы общего языкознания»: «К местным крестьянским диалектам, - пишет автор, - близки социальные диалекты одного языка… иначе их называют «условными языками» (далее приводится характеристика арго бродячих торговцев – офений и ремесленников).

Итак, диапазон понятийного наполнения термина «социальный диалект» поистине широк – от формы существования языка (в том числе его литературно-книжной формы) до одной из разновидностей  социальной дифференциации языка – конспиративного арго и внешне сходного с ним условного детского языка – способа механической шифровки слов (Пия пипо-пишол пившко-пилу. – Я пошел в школу – перед каждым словом приставляется пи).

Очевидно, нам следует принять такое определение социальных диалектов, которое бы, с одной стороны, не поглощало рассмотренные выше формы существования языка и, с другой, - не сводилось лишь к одному типу социального диалекта.

Общей чертой всех языковых образований, включаемых в категорию социальных диалектов, является ограниченность их социальной основы: они выступают средством общения, причем, как правило, дополнительным, отдельных социально-сословных, производственно-профессиональных, групповых и возрастных коллективов, а не всего народа (как литературный язык) и не всего населения региона (как территориальные диалекты).

 Если территориальные диалекты порождены пространственной, географической разобщенностью народа (хотя такая разобщенность также имеет социальные корни: не случайно образование местных диалектов связано с одной из социально-экономических формаций – с феодализмом), то природа социальных диалектов – в социально-сословной, профессиональной, социально-возрастной и социально-половой (или профессионально-половой) разобщенности общества. Территориальная неоднородность языка дает как бы его «горизонтальное» членение, социальная неоднородность – его «вертикальное» членение.

Назначение социальных диалектов – служить средством связи для лиц, входящих в определенную социальную или профессиональную группировку, объединять членов в одну корпорацию, имеющую свои интересы – профессиональные, социально-сословные, возрастные, культурно-эстетические и т.п. Возникая в ответ на различные профессиональные и групповые потребности отдельных коллективов, социальные диалекты в речевой практике говорящих всегда сосуществуют с другими формами существования языка, которые всегда выступают как первичные, опорные, основные (литературный язык, территориальные диалекты, городской койне, просторечие), а социальные диалекты – как дополнение к ним (иногда профессионально необходимое, и иногда и явно факультативное, например, жаргон).

Б.А. Ларин, изучавший «языковой быт города», обратил внимание на такую черту городских арго, как «теснейшая взаимная обусловленность двух или нескольких языковых систем, находящихся в распоряжении каждой социальной группы (соответственно индивида) в силу того, что она (или индивид) сопринадлежит одновременно нескольким разным по охвату коллективам». В этом высказывании хотелось бы подчеркнуть продуктивную мысль о сосуществовании нескольких языковых систем, то есть о владении индивидом несколькими формами существования языка, поскольку он одновременно входит в разные социальные и речевые коллективы. Например, торговец-офеня слободы Мстера Владимирской губернии, безусловно, владел местным, мстерским говором, далее он хорошо знал офенское наречие (арго), и, наконец, он мог, как бывалый человек, знать и «культурный» язык – городское просторечие.

Однако трудно согласиться с утверждением, что арго имеет значение основной, первой речевой системы: «Только известная речевая система, причем имеющая значение основной, первой для какой-нибудь социальной группы, может быть названа «арго». (Ларин Б.А. История русского языка и общее языкознание: Избранные работы. М.: Просвещение, 1977. с. 186.). Принимать арготический ряд слов за «основной и исходный» можно лишь в качестве одного из методических приемов изучения данной формы существования языка. В функциональном и структурном плане арго, как и все другие социальные типы диалектов, являются производными, сформировавшимися на базе ведущих форм бытования языка и пользующимися их грамматическим и фонетическим строем.

В 60-е гг. была предложена классификация социальных диалектов в зависимости от их природы, назначения, языковых признаков и условий функционирования. Сколь-либо веских доводов против нее приведено не было, поэтому воспроизведем ее здесь.

К социальным диалектам относим:

1)    Собственно профессиональные «языки» (точнее – лексические системы), например, рыболовов, охотников, гончаров, шерстобитов, сапожников, а также других промыслов и занятий.

2)    Групповые, или корпоративные, жаргоны, например, учащихся, студентов, спортсменов, солдат и других, главным образом, молодежных коллективов.

3)    Условные языки (арго) ремесленников-отходников, торговцев и близких к ним социальных групп.

4)    Жаргон (арго) деклассированных.

В этой классификации разграничены условные языки (арго) и жаргон деклассированных как два разных типа социальных диалектов, поскольку они вызваны к жизни разными социальными причинами и имеют разное назначение. Их функциональные различия повлекли расхождения: 1) в материально-понятийном составе лексики (словарь ремесленников-отходников равномерно покрывает все сферы их жизни и повседневных интересов, воровской словарь отличается специализацией);  2) в доле экспрессивно окрашенной лексики (в арго господствуют нейтральные слова, в жаргоне воров – эмоционально-экспрессивные);  3) в ведущих приёмах словопроизводства (в арго превалируют словарные, словарно-фонетические и фонетико-морфологические и метонимические образования); 4) в источниках основных заимствований (в арго – заимствования из «близлежащих языков», в жаргоне деклассированных – из «отдельных», нередко межэтнических (международных языков)

Помимо выделенных основных типов встречается множество промежуточных разновидностей, например совмещающих профессиональный «язык» и групповой жаргон (профессиональные жаргоны», профессиональный «язык» и особенности сословной речи (купеческой, чиновничий, церковно-служительский и другие жаргоны).

1. Профессиональные языки – это дополнительные к основной форме существования языка (литературному языку, территориальному диалекту) лексические системы, свойственные представителям определённого занятия, промысла, а также профессии или отрасли производства: кок (повар) в речи моряков, на-гора – у шахтёров, матка, трутень, рабочая пчела – у пчеловодов. Насчитывают десятки тысячи у каждой свой язык, точнее, лексическая система.

Профессиональные «языки», разумеется, не являются языками в полном смысле этого слова. Их собственно языковая часть ограничивается специализированной лексикой, частично словообразованием и не распространяется на звуковой и грамматический строй.

Зарождение профессионально дифференцированных диалектов (говоров) относится к древности и связано с разделением труда между членами социума, а иногда и между целыми родственными этносами. Профессионально специализированные этносы встречаются и в настоящее время. Профессионально-ремесленнические группы широко представлены и внутри одного этноса (народа). В дореволюционной России говоры различных промыслов характеризовались не только своими профессиональными словарями, но и территориальной неоднородностью. В последствии многие профессиональные говоры развились в терминологии (отраслевые «подъязыки»), единые для всех специалистов соответствующей отрасли сельскохозяйственного и промышленного производства страны.

2. Групповые жаргоны в отличие от профессиональных социолектов порождены не потребностью в назывании новых, сверх обычных, «общенародных», профессиональных понятий, а стремлением дать общеизвестным понятиям своё обозначение, отличающееся новизной и экспрессией. Лексика жаргона – это параллельный ряд слов и выражений, синонимичных первичному, нежаргонному ряду. Поскольку жаргонизмами обозначают уже известное (предмет, качество, состояние), то здесь мы имеем дело с синонимами не понятийными, а почти исключительно экспрессивно-оценочными, чаще всего стилистически сниженными. Например «голова» - в жаргоне: котёл, котелок, черепок, корзина, тыква, арбуз, глобус, кастрюля, коробочка и др. в тематическом плане жаргонные слова служат обозначениями довольно широкого круга предметов и понятий, предоставляющих живой интерес для жаргононосителей: человек, его оценка, одежда, основные действия и состояния, учёба, быт, отдых, спорт, любовь, красота, поведение и т.д.

Жаргон порождается социально-психологической общностью его носителей – обычно молодых людей, которым свойственны «избыточная эмоциональность», максимализм, своё представление о жизненных ценностях, норме поведения, свой особый стиль и манеры, чувство солидарности и «группового духа». Жаргон – и символ принадлежности к данной социальной группе, и показатель её своеобразного языкового существования, и лингвистическое проявление её субкультуры. Как разновидность формы существования языка жаргон всегда вторичен, его использование факультативно.

3. условные языки (арго) – лексические системы, предназначенные для выполнения преимущественно конспиративной (эзотерической криптофорной) функции. Потребность в пользовании тайными, непонятными для непосвящённых языком (или хотя бы подобием такого языка) возникает у социальных групп, стремящихся сознательно изолировать себя от «других», от основной части общества. Обычно это небольшие подвижные группы, и «потайным» языком они пользуются вне дома – во время отхожих промыслов, работая в чужих людях. Цели засекречивания содержания речи могут быть самыми разными – и сохранение «тайн» своего ремесла (способа производства), и защита в условиях бродячей жизни, и свободная беседа о своих делах в присутствии хозяина дома, желание показать своя языковое превосходство перед незнающими их «языка», и соображения эвфемистического порядка.

Степень засекреченности у арго обычно невысокая. В некоторых группах (кастах) язык сохраняется в тайне, его сберегают от женщин и детей. Сведения о нём собираются под «величайшим секретом», в других местах «никто… не думает скрывать его как тайну… и всякому воля ему выучиться, лишь бы была охота» (И.И. Срезневский). Как бы не относились к арго его обладатели, посторонние люди арготическую речь не понимают и основная функция секретного кода им выполняется..

      Тайные арго имели распространение среди ремесленников-отходников: портных, шорников, печников, коновалов, маляров и др., у сезонных рабочих – сельскохозяйственных и промышленных. Близки к условным языкам (арго) в функциональном плане языки тайных обществ, а также половозрастные языки, в частности, специальные мужские (и юношеские) и женские языки, отмечаемые в Африке, например, в Камеруне: «секретный» язык юношей, проходящих обряд инициации, призван скрывать от непосвященных (и, прежде всего от женщин) таинства культовой жизни инициируемых; их язык (лексический состав) может сознательно обновляться: нередко для замены старого слова достаточно того, что его стали знать женщины.

Иную социальную природу и иные функции имеют (и имели в прошлом) женские и мужские варианты этнических языков, различающиеся либо только словарем (иногда непонятным для представителей другого пола), либо только разным («мужским», «женским») произношением, либо словарем и грамматической (ее элементами) одновременно.

4. Жаргон деклассированных – это совокупность слов и фразеологических оборотов, служащих для группового общения деклассированных элементов. Нередко основной функцией воровского жаргона (арго) считают конспиративную. Да, этот тип социального диалекта может выполнять ее. Но это не единственная его функция. Жаргон служит и своеобразным паролем, средством опознания «своего» человека в отличие от остальных. Наличие в составе словаря арго до 70% экспрессивно-эмоциональных слов наводит на мысль о том, что одной из его функций, причем не второстепенной, а основной, является экспрессивно-выразительная. Стилистически сниженная, грубая вульгарная речь деклассированных, изобилующая словами и выражениями с резко отрицательными коннотациями, (окраской, ассоциациями, семантическими «довесками»), отражает мораль деклассированного, его презрение к обществу, к труду, к общепринятым нормам поведения О социальной, лингвистической (словообразование, этимология), психологической, правовой сторонах воровского жаргона и его носителей существует обширная специальная литература, однако социолингвистическая интерпретация этого типа социолекта пока страдает разнобоем.ь социолингвистическим, так как сам объекархаический тип, промежкрестьянина. пределах данного княжества (государства): речь феодала по своим основным структурно-языковым не отличалась от речи

Глава II  Экономическое и социальное развитие г. Бохума

§ 1 История возникновения города

Времена, когда угледобывающая и сталелитейная промышленность задавала ритм жизни в регионе, давно миновали. Сегодня Рурская область - одна из самых крупных агломераций Европы. Здесь проживает 5,5 миллионов человек. Из них около 400.000 - в Бохуме. Население города быстро росло в ходе индустриализации начала 20-го века, и уже к 1929 году в Бохуме насчитывалось 320.000 жителей. Город стал одним крупных промышленных центров Германии. Во время Второй мировой войны он был полностью разрушен. Угледобывающая и сталелитейная промышленности оставались двигателем региона вплоть до начала кризиса в этих отраслях: с 1960 по 1973гг. в ходе сокращения добычи угля были закрыты все 17 шахт, а 45.000 горняков лишились работы. Сокращение рабочих мест затронуло и сталелитейную промышленность, где без работы остались 15.000 человек. Региону были необходимы структурные изменения, и Бохум сделал ставку на развитие сферы услуг... И выиграл. Свыше 11.000 предприятий и фирм появилось с тех пор в регионе, а вместе с ними и 40.000 новых рабочих мест. Самый крупный работодатель города сегодня - автомобильный концерн Adam Opel AG. Неразрывно связана с именем города и крупнейшая в Европе текстильная империя Steilmann, как впрочем, и такие фирмы, как Nokia или Thyssen.Конец эры угля и стали в регионе ознаменовался бумом в сфере образования. Начало было положено в 60-е годы, когда открылся Рурский университет города Бохума - первый новый университет на западной территории послевоенной Германии. Этот колосс из стекла и бетона и сегодня является одним из крупнейших и самых многосторонних высших учебных заведений ФРГ. Интерес к Бохумскому университету велик и среди абитуриентов, и среди предпринимателей, которые вербуют среди его выпускников специалистов в области новых технологий. С тех пор, как были закрыты заводы и шахты, заметно посветлели некогда чёрные от сажи фасады домов в практично спланированных, но совершенно безликих кварталах Бохума и его окрестностей. И хотя живы ещё в умах многих представления о Бохуме как о городе доменных печей и сталелитейных цехов, времена эти окончательно канули в Лету. Сегодняшний Бохум - на удивление зелёный город. Более половины его территории занимают парки и скверы. С прежних времен сохранился разве что особый шарм "рабочего города". Его придают Бохуму покрытые ржавчиной промышленные памятники и прокуренные кабачки, где некогда собирались после работы горняки и сталевары. Любители острых ощущений могут спуститься и в шахту, но в не действующую, а расположенную на территории городского музея - самого знаменитого в мире Музея горного дела в центре Бохума.В 1988 году известная музыкальная компания Stella построила в городе первое в СРВ специальное сооружение для мюзикла на роликовых коньках «Starlight express». Предполагалось, конечно, что через несколько лет репертуар будет обновлен. Но устроителей ожидала неожиданность: это искрометное шоу не сходит со сцены уже 16 лет. За десять лет его посетило 6,2 миллиона человек, и вот тогда-то представление (а с ним и город Бохум) попало в Книгу рекордов Гиннесса. Прошло еще шесть лет, и в этом году мюзикл принял десятимиллионного зрителя. Журналисты подсчитали, что 10 миллионов зрителей - это человеческая цепь длиной в 10 000 километров, что за прошедшие годы спектакль могли бы посетить все жители Пекина или даже все население Бельгии. Но на самом деле Бохум обрел свое сегодняшнее значение, конечно, не благодаря мюзиклу, а тогда, когда человек сумел заглянуть в подземные кладовые Рура. Первое упоминание о Бохуме обнаруживается в документах кельнских архиепископов за 1041 год. Тогда он носил название «Кофбоук». Правда, археологи датируют первые поселения в здешних местах примерно 4000 годом до нашей эры. Здесь же много позднее располагался императорский двор Карла Великого. Тогда и возникло поселение, ставшее центром для близлежащих крестьянских хозяйств. Происхождение названия «Бохум» остается невыясненным до сих пор. Отдельные исследователи выводят его от некоего «дома при буках» («Воск Не»), другие относят имя к книге, находящейся в городском гербе. Восьмого июня 1321 года граф Энгельберт II присвоил поселку под названием Бохум права города, передав местному управлению «уголовную и гражданскую юриспруденцию». Еще через три года город получил право устраивать ежегодные ярмарки. Однако, несмотря ни на что, Бохум долгое время оставался маленький городком, который многократно разорялся войнами, эпидемиями и пожарами.Только открытие месторождений угля и наступление индустриализации сделали Бохум настоящим городом. В начле XIX века к югу от Бохума началась добыча каменного угля, и к 1735 году разрабатывалось уже 25 угольных пластов. А первый паровой двигатель, появившийся в 1801 году на шахте Vollmond, ознаменовал начало экономического взлета. Расширение добычи угля неизменно повлекло за собой развитие металлургической промышленности. В 1837 году поднялись первые коксовальные печи, доменные печи стали выдавать чугун, мартены и бессемеры - сталь. Появились металлообрабатывающие заводы. В 1851 году бохумский мастер Якоб Майер освоил фасонное стальное литье. Громадный стальной колокол, отлитый в Бохуме, стал сенсацией на Всемирной выставке 1867 года в Париже. Этот колокол можно увидеть и сегодня - он установлен перед городской ратушей. Альфред Крупп, пытавшийся на своих предприятиях в Эссене также освоить стальное фасонное литье, незамедлительно опротестовал утверждение, что бохумские колокола отлиты из стали. Он был убежден в том, что они изготовлены из чугуна. Бохумцы отвергли подобные подозрения и предложили передать дело на рассмотрение международного жюри. Крупп принял вызов и выделил 2100 франков на проведение проверки. Одновременно он дал указание своим парижским уполномоченным: «Не жалейте добрых слов и денег, чтобы завести друзей, которые помогут вам. Будьте максимально подобострастны по отношению к прусским, а равно и к французским чиновникам». В Париже, однако, не помогли ни деньги, ни добрые слова. Анализ материала, не оставлял сомнений: это была литая сталь. В Бохуме вышел даже специальный выпуск газеты «Меркишер шпрехер», в котором триумфально сообщалось о поражении эссенского конкурента.Наряду с угольной и металлургической промышленностью развивалась и химия: доктор Отто занимался активно вопросами переработки и утилизации отходов угольного производства. И именно эти исследования легли в фундамент выросших в Бохуме фирм Aral AG и Ruhr-Stickstoff AG. Быстро росло население города. К 1929 году в городе (вместе с ближайшими пригородами) проживало 320 000 человек. Бохум вошел в десятку крупнейших немецких городов. Уже в январе 1931 года в городе открылось региональное отделение НСДАП, и в апреле 1932 в Бохуме насчитывалось 35 000 членов нацистской партии. Назначение Адольфа Гитлера канцлером Германии бохумцы приветствовали «стихийным» триумфальным шествием, а в преддверии его дня рождения - 12 апреля 1933 года - избрали фюрера почетным гражданином города. Тогда же, в апреле тридцать третьего, Бохум с энтузиазмом принял участие в бойкоте еврейских магазинов, врачей и адвокатов, а в июне на городской площади запылали костры из книг: горели произведения Манна, Маркса, Ленина, Керстнера...А в ночь на 10 ноября 1938 года в Бохуме, как и по всей Германии, зазвенели стекла, вспыхнули пожары. Дотла была сожжена синагога на Вильгельмштрассе, разрушено и разграблено еврейское казино на Виттенерштрассе. Погром прошел по еврейским магазинам и квартирам. В эту же ночь около ста членов еврейской общины были арестованы и отправлены в концлагерь Ораниенбург-Заксенхаузен. Через несколько лет от общины, насчитывавшей более 1000 членов, не осталось и следа. Промышленность Бохума, работавшая в основном на военные заказы, была объектом постоянных налетов союзнической авиации. За годы войны в городе 150 раз объявлялась воздушная тревога. Но особенно сильным оказался налет 4 ноября 1944 года. Семьсот английских бомбардировщиков в течение часа - с семи до восьми часов вечера - сбросили на город 10 000 фугасных и 130 000 зажигательных бомб. Пожар не могли потушить в течение нескольких дней. За этот час погибло 1300 человек и 70 000 осталось без крова. Когда 10 апреля 1945 года в Бохум вступили американцы, в центре города практически не было ни одного целого здания. Память о войне осталась надолго, еще в сорок восьмом году целые кварталы стояли в руинах. Но стране были нужны уголь и сталь. Промышленность возродилась, а следом за ней поднялся и город. Угледобывающая и сталелитейная промышленности оставались двигателем региона вплоть до начала кризиса в этих отраслях: с 1960-го по 1973 год в Бохуме были закрыты все 17 шахт, а 45 000 горняков лишились работы. Сокращение рабочих мест затронуло и сталелитейную промышленность, где без работы осталось 15 000 человек. Но Бохум сумел перестроиться. В городе и пригородах возникло более 11 000 новых фирм и предприятий, среди которых крупнейший работодатель - Adam Opel AG, обеспечивший работой более 20 000 человек. Появились в Бохуме предприятия знаменитых фирм Steilmann, Nokia и Thyssen.

§ 2 Современный город Бохум

Перестройка пошла на пользу городу. Улучшилась экология, очистились от сажи фасады домов. Половину городской территории занимают парки и скверы. Но память о шахтерском прошлом города осталась. Это крупнейший в мире Музей горного дела, в котором посетитель может познакомиться с тяжелым шахтерским трудом и даже спуститься под землю, пройтись по штольням настоящей угольной шахты. Сегодня этот музей, над которым поднимается в небо 68-метровый копер - одна из главных достопримечательностей города. Есть в Бохуме еще один знаменитый музей -железнодорожный, открытый в 1977 году. В музее собраны паровозы прошлых веков, электровозы, дизельные локомотивы. Конец эры угля и стали был отмечен подъемом в сфере образования. До начала шестидесятых годов никто даже рядом не ставил слова «Университет» и «Рурский регион». Рур всегда числился по рабочему ведомству. Перемены начались в 1962 году, когда в Бохуме был заложен Рурский университет. Закрывались шахты, открывались новые факультеты. Это был первый университет на территории послевоенной ФРГ. Его возникновение стало частью неизбежных структурных реформ. И сегодня, сорок лет спустя, Рурская область стала регионом с самой высокой плотностью высших учебных заведений в Европе.