Екатерина II (1729—1796)
МИНИСТЕРСТВО ОБЩЕГО И ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ
ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ УПРАВЛЕНИЯ
ИНСТИТУТ НАЦИОНАЛЬНОЙ И МИРОВОЙ ЭКОНОМИКИ
КАФЕДРА ИСТОРИИ
РЕФЕРАТ
на тему:
ЕКАТЕРИНА II
(1729—1796)
Предпринимательство 2-2
Пархомчук А.А.
Проверил Павлюк Ю.Б.
г. Москва
1998г.
ОГЛАВЛЕНИЕ
TOC \o "1-1" \t "Заголовок 2;1;Заголовок 3;3;Заголовок 4;2" ЕКАТЕРИНА II.......................................................................................................................... PAGEREF _Toc437752358 \h 1
ДЕТСТВО И ЮНОСТЬ БУДУЩЕЙ ИМПЕРАТРИЦЫ..................................................... PAGEREF _Toc437752359 \h 3
ВОСШЕСТВИЕ НА ПРЕСТОЛ.............................................................................................. PAGEREF _Toc437752360 \h 6
«ПЕРВОЕ НАШЕ ЖЕЛАНИЕ — ВИДЕТЬ НАШ НАРОД СЧАСТЛИВЫМ...»................................................ \h 7
ЗАКОНОДАТЕЛЬНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ............................................................................ PAGEREF _Toc437752362 \h 9
«НАКАЗ ИМПЕРАТРИЦЫ ЕКАТЕРИНЫ II, ДАННЫЙ КОМИССИИ ДЛЯ СОСТАВЛЕНИЯ ПРОЕКТА НОВОГО УЛОЖЕНИЯ»................................................................................................................................................................. \h 11
ЗАМЕЧАНИЯ ДИДРО НА «НАКАЗ» ЕКАТЕРИНЫ II ДЛЯ ДЕПУТАТОВ КОМИССИИ ПО СОСТАВЛЕНИЮ ЗАКОНОВ \h 11
РЕФОРМА ОРГАНОВ МЕСТНОГО УПРАВЛЕНИЯ ПРИ ЕКАТЕРИНЕ II................................................... PAGEREF _Toc437752365 \h 12
АДМИНИСТРАТИВНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ..................................................................... PAGEREF _Toc437752366 \h 14
В НАЗИДАНИЕ ВСЕМ ПРОЧИМ.............................................................................................................................. \h 15
ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА....................................................................................................... PAGEREF _Toc437752368 \h 18
ЕКАТЕРИНА II: КУЛЬТУРА И ПРОСВЕЩЕНИЕ.......................................................... PAGEREF _Toc437752369 \h 20
ЗАКЛЮЧЕНИЕ....................................................................................................................... PAGEREF _Toc437752370 \h 20
ЛИТЕРАТУРА......................................................................................................................... PAGEREF _Toc437752371 \h 21
«Я никогда ничего не предпринимала, не будучи глубоко убеждена, что то, что я делаю, согласно с благом моего государства: это государство сделало для меня бесконечно много; и я считала, что всех моих личных способностей, непрестанно направленных ко благу этого государства, к его процветанию и к его высшим интересам, едва может хватить, чтобы отблагодарить его» — так писала императрица Екатерина II о себе и о России, — стране, в которой она прожила более полувека и которая стала для неё настоящей родиной.
ДЕТСТВО И ЮНОСТЬ БУДУЩЕЙ ИМПЕРАТРИЦЫ
Екатерина II, до брака принцесса София Августа Фредерика Ангальт-Цербстская, родилась 21 апреля 1729 г. в немецком городе Штеттине. Её отец принц Христиан Август Ангальт-Цербстский состоял на прусской службе и был комендантом, а потом губернатором Штеттина; мать — принцесса Иоганна Елизавета — происходила из старинного Гольштейн-Готторпского герцогского дома.
Родители девочки не были счастливы в браке и нередко проводили время порознь. Отец вместе с армией уезжал воевать против Швеции и Франции на землях Нидерландов, Северной Германии и Италии. Мать отправлялась в гости к многочисленной влиятельной родне, иногда вместе с дочерью. В раннем детстве принцесса София побывала в городах Брауншвейге, Цербсте, Гамбурге, Киле и Берлине. Из событий тех лет ей запомнилась встреча со старым священником, который, посмотрев на Софию, сказал её матери: «Вашу дочь ожидает великое будущее. Я вижу на лбу её три короны».
Принцесса Иоганна недоверчиво посмотрела на своего собеседника и, почему-то рассердившись на дочь, отослала ее заниматься рукоделием.
Другая важная встреча произошла, когда Софии было уже десять лет: ее познакомили с мальчиком по имени Пётр Ульрих. Старше её на год, он был таким худым и длинноногим, что походил на кузнечика. Одетый как взрослый в парик и военный мундир, мальчик постоянно вздрагивал и с опаской поглядывал на своего воспитателя.
Мать рассказала ей, что Пётр Ульрих, претендент на престолы России и Швеции, обладатель наследственных прав на Шлезвиг-Гольштейн, приходится ей троюродным братом. Принц — сирота, и попечение о нём вверено случайным людям, которые грубо и жестоко обходятся с ним. София, которая сама не была избалована вниманием и заботой родителей, искренне пожалела его.
Прошло несколько лет, и мать Софии вновь заговорила с ней о странном мальчике по имени Пётр Ульрих. За это время его тётка Елизавета стала русской императрицей. Она вызвала племянника в Россию и объявила своим наследником под именем Петра Фёдоровича. Теперь юноше подыскивали невесту среди дочерей и сестёр европейских герцогов и принцев. Выбор был велик, но приглашение прибыть в Россию на смотрины получила одна София Августа Фредерика Ангальт-Цербстская. Отчасти — благодаря романтическим воспоминаниям Елизаветы Петровны о своём умершем женихе Карле Августе Голштинском (принцесса София приходилась ему родной племянницей), отчасти же — вследствие интриг принцессы Иоганны.
До российской границы София и её мать ехали в сопровождении нескольких слуг, сохраняя строгое инкогнито. На территории России их встретила пышная и многочисленная свита, доставившая дорогие подарки от императрицы.
В Петербурге София предстала перед императрицей. Елизавета увидела совсем юную девушку — высокую и стройную, с длинными темно-каштановыми волосами, белоснежной, чуть тронутой нежным румянцем кожей и большими карими глазами. По-детски непосредственная, живая и весёлая, она умела вести светскую беседу по-немецки и по-французски, рисовала и изящно танцевала, словом, была вполне достойной невестой для наследника престола.
Елизавете Петровне понравилась принцесса София, но не понравилась её мать, принцесса Иоганна. Поэтому первую она распорядилась «наставлять в православной вере» и обучать русскому языку, а вторую выслала из России за участие в политических интригах.
Принцесса поначалу огорчилась отъезду матери, однако та была всегда весьма строга с Софией, нередко вмешивалась в её личную жизнь и стремилась подчинить своему влиянию весь образ мыслей девушки. Избавление от столь тяжкой опеки быстро примирило принцессу с отъездом близкого человека. Выйдя из-под влияния матери, София по-иному взглянула на мир, в котором теперь жила.
Ошеломляли воображение необъятные просторы России, удивляли смирение и безграничная покорность народа, роскошь и великолепие придворного общества. Девушке грезилось счастье, казалось, что сбывается услышанное в детстве предсказание старика - священника.
С необычайным упорством она учит слова и правила грамматики русского языка. Не довольствуясь часами занятий с учителем, она встаёт по ночам и повторяет пройденное. Да с таким увлечением, что забывает надеть туфли и ходит босиком по холодному полу комнаты. О стараниях и успехах Софии доложили императрице. Елизавета, заявив, что принцесса и так «слишком умна», приказала прекратить её обучение.
Очень скоро юная София испытала на себе переменчивый нрав императрицы, неуравновешенность жениха, пренебрежение и коварство окружающих. В 1745г. состоялась её свадьба с Петром Фёдоровичем, накануне которой она приняла православие и получила новое имя. Отныне Софию стали величать великой княгиней Екатериной Алексеевной. Но счастья и уверенности в будущем у неё не было. Много огорчений и страданий причиняли Екатерине отношения с мужем. Пётр Фёдорович с младенчества рассматривался в Европе как наследник нескольких корон. Он рано потерял отца, и его воспитанием занимались придворные, принадлежавшие к противоборствующим политическим партиям. В результате характер Петра Фёдоровича был исковеркан претензиями и интригами окружающих. Екатерина называла в своих записках нрав супруга «упрямым и вспыльчивым». Оба — и муж и жена — были властолюбивы; столкновения между ними бывали часты и нередко приводили к ссорам.
Императрица смотрела на Екатерину с подозрением. Великой княгине, день и ночь окруженной доносчиками и соглядатаями, приходилось тщательно контролировать все свои слова и поступки. Узнав о смерти отца, она даже не могла вволю погоревать. Ее печаль, слезы раздражали Елизавету Петровну, которая суеверно боялась всего, что могло напомнить ей о грядущей кончине. Екатерине было объявлено, что отец её не столь знатен, чтобы о нём долго плакать.
Положение великой княгини не изменилось и после того, как у нес родился долгожданный сын-наследник Павел, а потом и дочь. Детей немедленно забрала под свою опеку императрица, полагая, что лишь она сможет воспитать их разумно и достойно. Родителям редко удавалось узнавать, как растут их дети, и ещё реже — видеть их.
Казалось, судьба посмеялась над Екатериной: поманила её блеском российской короны, но подарила больше тягот и огорчений, чем удовольствий и власти. Но сила характера («закал души», как говорила будущая императрица) позволила ей не теряться в самые трудные периоды жизни. Екатерина много читала в те годы. Сначала она увлекалась модными романами, но её пытливый ум требовал большего, и она открыла для себя книги совершенно иного содержания. Это были сочинения французских просветителей — Вольтера, Монтескье, Д'Аламбера, труды историков, естествоиспытателей, экономистов, правоведов, философов и филологов. Екатерина размышляла, сравнивала прочитанное с российской действительностью, делала выписки, вела дневник, в который заносила свои мысли.
В дневнике великой княгини появились теперь такие фразы: «Свобода — душа всех вещей; без тебя всё мертво». Недаром императрица подозревала Екатерину в крамоле. Великая княгиня записывала в дневник идеи, воспринятые ею из сочинений французских философов-просветителей и сдобренные недюжинным честолюбием:
«Хочу повиновения законам, а не рабов;
власть без народного доверия ничего не значит для того, кто хочет быть любимым и славным;
снисхождение, примирительный дух государя сделают более, чем миллионы законов, а политическая свобода даст душу всему.
Часто лучше внушать преобразования, чем их предписывать;
лучше подсказывать, чем указывать».
Екатерина говорила, что у нес душа республиканца, что она могла бы жить в Афинах и Спарте. Но вокруг была Россия, где, по словам одного из современников будущей императрицы, даже в столице улицы вымощены невежеством «аршина в три толщиной».
И всё же Екатерина успела привыкнуть к этой стране и стремилась полюбить её. Овладев русским языком, она читала летописи, древние своды законов, жизнеописания великих князей, царей и отцов Церкви. Не довольствуясь чтением, она расспрашивала окружающих, ещё помнивших мятежную вольницу стрельцов времён правительницы Софьи, царствование Петра I, который дыбой, кнутом и топором переделывал Россию. Ей рассказывали о суровой царице Анне Иоанновне и, наконец, о восшествии на престол и правлении Елизаветы Петровны.
Под впечатлением от всего прочитанного и услышанного Екатерине думалось, что страна может стать могучей и богатой только в руках мудрого и просвещенного государя. И она мечтала взять на себя эту роль. О своем стремлении к власти она писала:
«Я желаю только добра стране, куда Бог меня привёл; слава страны составляет мою собственную».
Пока это были всего лишь мечты, но Екатерина с присущими ей настойчивостью и трудолюбием принялась за их осуществление.
В сравнении с капризной, стареющей императрицей, слабовольным и непредсказуемым в поступках Петром Федоровичем Екатерина много выигрывала во мнении большинства придворных. Да и иностранные дипломаты отдавали должное великой княгине. За годы, проведенные при дворе, она научилась справляться со своими чувствами и пылким темпераментом, всегда выглядела спокойной и доброжелательной, простой и обходительной.
Медленно, но упорно она завоевывала и навсегда привязывала к себе сердца окружающих, нередко превращала ярых недоброжелателей в своих горячих приверженцев. Один из современников Екатерины писал, что «с самого прибытия своего в Петербург великая княгиня всеми своими средствами старалась приобрести всеобщую любовь, и теперь ее не только любят, но и боятся. Многие, которые стоят в лучших отношениях к императрице, не пропускают случая угодить под руку великой княгини».
ВОСШЕСТВИЕ НА ПРЕСТОЛ
Среди тех, кто опасался Екатерины, был и её муж, Пётр Фёдорович. После смерти императрицы Елизаветы он стал русским царём Петром III. Венценосных супругов к этому времени почти ничего не связывало, но многое разделяло. До Екатерины доходили слухи, что Пётр хочет избавиться от неё, заточив в монастырь или лишив жизни, а их сына Павла объявить незаконнорождённым. Екатерина знала, сколь круто обходились с постылыми женами российские самодержцы. Но она много лет готовилась взойти на престол и не собиралась уступать его человеку, которого все не любили и «в голос без трепета злословили». Летом 1762г. в России был совершен переворот в пользу Екатерины. По словам современника тех событий, Пётр III «позволил свергнуть себя с престола, как ребенок, которого отсылают спать». Его гибель вскоре окончательно освободила Екатерине дорогу к власти.
Вскоре в манифесте она изложила программу своего будущего правления. В ней говорилось о «соблюдении православного закона, укреплении и защите отечества, сохранении правосудия, искоренении зла и всяких неправд и утеснений». Когда улеглось радостное возбуждение первых дней царствования, Екатерина поняла, что занять престол — не значит прочно на нём утвердиться. Перед императрицей ежедневно вставали всё новые и новые проблемы. В самом дворце, среди её ближайшего окружения, было много недовольных. Слух о её возможном браке с Григорием Орловым привёл к возникновению заговора и возбудил толки о правах на престол её сына Павла. Объявлялись самозванцы, выдававшие себя за чудом спасшегося от смерти Петра III, а за границей было немало претенденток на русскую корону — «дочерей» и «наследниц» покойной Елизаветы Петровны. До 5 июля 1764г. был жив законный претендент на российский престол — Иоанн VI (Иоанн Антонович).
Очевидец начала екатерининского правления писал: «В больших собраниях при дворе любопытно наблюдать... заботу, с которой императрица старается понравиться всем, свободу и надоедливость, с какими все толкуют ей о своих делах и о своих мнениях... Значит, сильно же чувствует она свою зависимость, чтобы переносить это».
Екатерина действительно прилагала все усилия, чтобы не оттолкнуть как влиятельных, умудрённых жизнью сановников, служивших ещё Елизавете Петровне, так и молодых своих соратников, которые рвались к управлению государством, не имея опыта и знаний. Расположение к тем и другим ей приходилось подкреплять подарками, высокими назначениями и титулами.
Судя по собственным запискам императрицы, Екатерина понимала невозможность претворения в жизнь своих вольнолюбивых мечтаний: они не будут поняты дворянством, которое с возмущением отвергнет их, и тогда судьба самой императрицы будет печальной. С точки зрения государыни, ей предстояла тяжелая, повседневная работа — преобразование общества в духе идей гуманизма и просвещения. Екатерина была намерена пользоваться при этом любыми «обстоятельствами, предложениями и случайностями».
Она прибегла к тактике воспитания общества в духе Просвещения посредством манифестов и деклараций, провозглашаемых с высоты императорского трона. Одной из первых идей, привнесённых Екатериной в сознание общества, стала мысль о создании «новой породы людей» — просвещённых и гармоничных. И как ни странно, эта утопическая на первый взгляд идея утвердилась в сознании дворянства. Например, забота о сирых и убогих была признана не только обязанностью государства, но и долгом каждого человека. Вольнолюбивые мечтания императрицы далеко не всегда влияли на её практическую государственную деятельность. Во-первых, при всём свободолюбии и пристрастии к республиканским идеалам Екатерина никогда не собиралась ограничивать монаршую власть: она рассчитывала на те огромные возможности, которые предоставляло ей положение самодержицы для проведения в стране реформ.
Желая быть мудрой правительницей, благодетельствующей Россию, императрица лишь всё более и более «прирастала» к власти, а радикализм намеченных преобразований всё слабел и слабел. Во-вторых, искренне стремясь отменить крепостное право, Екатерина совсем не желала рисковать троном из-за возмущения дворянства, которое было бы лишено своего главного богатства — крепостных крестьян. В-третьих, восстание Пугачёва, потрясшее самые основы Российской империи, надолго охладило пыл Екатерины в отношении всякого рода послаблений крестьянам.
В-четвёртых, конец царствования императрицы проходил под знаком великой революции во Франции. Казнь королевской четы и кровавые события в стране, взрастившей вольную мысль философов-просветителей, способствовали ужесточению внутренней политики Екатерины: она опасалась повторения примера Франции в России.
«ПЕРВОЕ НАШЕ ЖЕЛАНИЕ — ВИДЕТЬ НАШ НАРОД СЧАСТЛИВЫМ...»
Императрица Екатерина Алексеевна в бытность свою великой княгиней прошла при дворе Елизаветы Петровны такую школу лицедейства, которая оставила неизгладимый след в характере будущей монархини. Его двойственность впоследствии сказывалась и на личности, и на правлении этой государыни. «В каком бы обществе ни вращалась Екатерина, — писал историк В.О. Ключевский, — что бы она ни делала, она всегда чувствовала себя как бы на сцене и потому слишком много делала напоказ. Задумав дело, она больше думала о том, что скажут про неё, чем о том, что выйдет из задуманного... Отсюда её слабость к рекламе, туманившей сё ясный ум и соблазнявшей её холодное сердце».
Сразу после восшествия на российский престол Екатерина вступает в переписку с виднейшими мыслителями Франции — Вольтером, Д'Аламбером, Дидро. Двум последним предлагает завершить издание «Энциклопедии» в России. Помогает им материально: например, покупает у Дидро доставшуюся ему по наследству библиотеку и тем обеспечивает ему средства к существованию. Своих знаменитых корреспондентов она раньше других ставит в известность о задуманном ею преобразовании дикой России в «просвещённую монархию» в соответствии с идеями Дидро. Пишет получивший известность во всей Европе «Наказ», в котором заявляет о своём намерении воплотить идеи французских просветителей в законы Российской империи. «Наказ» по тем временам настолько революционный, что его тут же запрещают ввозить во Францию и издавать там.
В письмах к Вольтеру Екатерина рисует фантастические картины народной жизни в России: например, в её империи все и всем довольны; нет крестьянина, который бы не ел курицы, когда ему захочется; везде поют благодарственные молебны и пляшут. Неудивительно, что слава о Звезде Севера, «благодетельнице всех народов», как называл Екатерину Вольтер, быстро распространяется в Европе.
Екатерина II, известная на Западе как сторонница естественного права каждого человека на достойное существование, желающая, чтобы её народ жил по справедливым законам, на первом же этапе своего правления принимает роковое для России решение, — решение, которое обрекло страну на вековое отставание в экономическом развитии, пагубно повлияло на «жизнь общественную, умственную и нравственную». Екатерина утвердила манифест Петра III от 18 февраля 1762г., освобождавший дворян от обязательной государственной службы, и в то же время объявила, что крестьяне остаются в крепостной зависимости.
Крепостное право в России до 1762г. существовало как бы по государственной необходимости: дворянин находился на царской службе, а прикреплённый к его земле крестьянин обеспечивал всем необходимым для жизни и дворянина, и себя. В первой половине XVIII в. из-за неясностей в российском законодательстве всё более распространялся взгляд на крепостного как на полную собственность помещика. Тем не менее в законе это не нашло отражения.
Манифест «О даровании вольности и свободы всему российскому дворянству» как бы предполагал следующий шаг правительства: если главное условие существования крепостной зависимости — обязательная государственная служба дворянства — устранено, то и крестьян также следует освободить... от помещиков. И в воле просвещённой монархини было если не отменить крепостное право, то хотя бы ограничить законом произвол землевладельцев в отношении крестьян. Например, установить, сколько должен работать на помещика и платить ему крепостной. Но Екатерина предпочла угодить дворянству. В результате крепостные крестьяне превратились почти что в рабов. Раскол в обществе ещё больше углубился, так как крестьяне не могли отнестись к подобной мере власти иначе, чем как к величайшей социальной несправедливости. Была брошена искра, которая, вспыхивая сначала сравнительно небольшими кострами крестьянских волнений, через 10 лет огненным валом Пугачёвского бунта прокатилась по империи и уничтожила саму возможность проведения в стране реформ.
22 августа 1767г., когда депутаты Уложенной комиссии затаив дыхание слушали статьи «Наказа» о естественном праве каждого подданного на достойное существование и о государственной справедливости, Екатерина подписала новый указ. В нём говорилось о том, что как сам крепостной, который посмеет жаловаться на своего помещика, так и челобитчик крестьянина будут наказаны кнутом и сосланы на вечную каторгу в Нерчинск. Крестьяне стали совершенно беззащитны перед произволом землевладельцев. Впоследствии был принят закон, который позволял продавать с торгов крепостных крестьян без земли за долги помещиков. Крестьян не только продавали, но и дарили, отрывая отца от семьи, жену — от мужа, мать — от детей.
Екатерина щедро жаловала казёнными землями с крестьянами сановников, дворян, отличившихся на службе, фаворитов. Например, около 18 тыс. душ получили её помощники в перевороте 1762г. Всего же за время своего правления она раздала почти миллион крепостных крестьян. А население Российской империи в год смерти Екатерины составляло 37 миллионов человек...
ЗАКОНОДАТЕЛЬНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ
Другим важнейшим направлением деятельности Екатерины стала реформа законодательства. Главным действующим кодексом законов империи оставалось Соборное Уложение 1649г. Но вследствие реформ Петра I оно устарело и стало практически непригодным. Попытки обновить Уложение, заменить его сводом законов, соответствующих эпохе, делались и при Петре, и после него. Однако специальные комиссии, собиравшиеся для этой цели, в их числе и проработавшая более семи лет елизаветинская комиссия 1754 г., не имели успеха.
Екатерина лично занялась подготовкой нового законодательства. Прежде всего она ознакомилась с текстом Соборного Уложения и поняла, что составляющие его основу старинные русские, византийские и литовские правовые документы не соответствуют требованиям времени.
Своё внимание императрица сосредоточила на новейших сочинениях по теории права. Первым из них был труд французского просветителя Ш. Л. Монтескье (1689— 1755) «О духе законов». В нём автор изложил теорию возникновения законов под влиянием естественных и социальных условий. По его мнению, законы «должны соответствовать физическим свойствам страны, её климату... положению, размерам, образу жизни её народов...».
Философ создал учение о происхождении и сущности государства. Он утверждал, что на государстве «лежит долг обеспечить всех граждан верными средствами к жизни», что оно должно исходить из блага народа, которое есть «верховный закон».
Монтескье считал, что государство справедливо по природе. Несправедливости и произвол присущи не государству, а его правительствам и должностным лицам. Мыслитель развил также идею, принадлежащую английским философам XVII в., о разделении власти на законодательную, исполнительную и судебную в целях их равновесия.
Другим источником для законодательного творчества Екатерины был опубликованный в 17б4 г. трактат «О преступлениях и наказаниях» итальянского юриста Ч. Беккариа (1738-1794). Это произведение немало способствовало смягчению европейского уголовного права.
Беккариа выступал с решительным протестом против суровых норм средневекового законодательства, так как оно допускало в качестве средств наказания смертную казнь, жестокие истязания, конфискацию имущества. Беккариа обосновал принцип защиты прав личности, необходимость проведения государственной политики по предупреждению преступлений, недопустимость наказаний за политические и религиозные убеждения.
Опираясь на сочинения Монтескье и Беккариа, Екатерина приступила к формулированию общих принципов будущего свода законов Российской империи. Этому всепоглощающему труду она отдала полтора года. Шутливо называя свои занятия «законобесием», императрица тратила на них по 15 часов в сутки.
В результате появилось сочинение, отдельные части которого Екатерина предложила для ознакомления сведущим людям. Многие из них были поражены и возмущены, прочитав о естественном праве каждого человека на свободу, о равенстве всех перед законами и других принципах, абсолютно чуждых традициям средневекового законодательства. Напрасно Екатерина защищала свое детище, ссылаясь на европейские и русские авторитеты. Ей пришлось сжечь или вымарать более трех четвертей написанного, переделать оставшуюся часть и издать ее под названием «Наказ императрицы Екатерины II, данный Комиссии для составления проекта нового Уложения».
Создание этой Комиссии было одним из важнейших начинаний Екатерины. В соответствии с манифестом, опубликованным 14 декабря 1766 г., в Москве собрались представители всех сословий (за исключением помещичьих крестьян) для сочинения проекта нового Уложения.
Согласно воле императрицы, депутаты получили полное содержание на время работы в Комиссии. В дальнейшем, в случае совершения преступления, они освобождались от смертной казни, телесных наказаний и конфискации имущества. Предусматривались суровые кары для обидчиков депутатов.
К началу работы Комиссии депутаты имели при себе наказы тех, кто отправлял их в Москву, с перечислением требований, нужд и пожеланий. Летом 17б7 г. в Грановитой палате Кремля начались заседания Комиссии, в которых участвовали около 500 человек.
Получив «Наказ» императрицы, в восторге и умилении от оказанной им чести они стали искать способ отблагодарить её. После долгих прений решили поднести ей почётный титул «Великая, премудрая и матерь отечества». Узнав об этом, Екатерина возмутилась: «Я им велела делать рассмотрение законов, а они делают анатомию моим качествам».
На одном из первых заседаний из числа депутатов были избраны специальные комиссии. Одна из них — Дирекционная — во главе с генерал-прокурором и председателем-маршалом руководила всей деятельностью Комиссии. Другие занимались подготовкой отдельных частей будущего Уложения.
В ходе заседаний важное не отделялось от второстепенного: о средствах, помогающих при обморожении, говорили с не меньшим пылом, чем о правах купечества, а вопросы гигиены обсуждали вслед за проблемами управления инородцами.
Случалось, что важный законопроект не получал одобрения из-за невнятной речи чтеца: одна половина депутатов его не расслышала, а другая не поняла. Путаница, беспорядок и медлительность губили то разумное, что удавалось сделать на заседаниях.
Екатерина стала понимать, что её замысел кончился ничем: гармоничного соединения теории с практикой — «Наказа» с желаниями общества — не получилось. Депутаты не были готовы к восприятию принципов, предложенных императрицей: сказались отсутствие традиций правовой и политической культуры, откровенный консерватизм большинства депутатов.
Кроме того, интересы сословий часто не совпадали, а компромисса найти не удавалось. В конце 17б8 г. Комиссия была распущена на неопределённый срок под предлогом начавшейся войны с Турцией, и её работа более не возобновлялась.
Екатерина не смогла провести общую реформу законодательства, но работа Комиссии не пропала впустую. Был собран огромный фактический материал о положении сословий в империи, остались протоколы заседаний, отразившие картину взглядов, настроений и интересов тогдашнего общества.
Кроме того, Екатерина сумела заставить россиян задуматься о государственной вольности, политических правах, веротерпимости, вреде применения пыток, равенстве всех подданных перед лицом Закона.
Работа в Комиссии явилась для многих школой гражданственности, где личная выгода уступала место стремлению к благу государства, где пробуждались чувства патриотизма и национального самосознания.
Знакомство с материалами работы Комиссии позволило Екатерине со временем принять ряд законов в интересах развития русского общества. Особенно важное значение имела перестройка административной системы.
«НАКАЗ ИМПЕРАТРИЦЫ ЕКАТЕРИНЫ II, ДАННЫЙ КОМИССИИ ДЛЯ СОСТАВЛЕНИЯ ПРОЕКТА НОВОГО УЛОЖЕНИЯ»
ИЗ ГЛАВЫ VI
41. Ничего не должно запрещать законами, кроме того, что может быть вредно или каждому особенно, или всему обществу...
42. Для нерушимого сохранения законов надлежало бы, чтобы они были так хороши и так наполнены всеми способами, к достижению самого большого для людей блага ведущими, чтобы всяк несомненно был уверен, что он ради собственной своей пользы стараться должен сохранить нерушимые сии законы...
58. Для введения лучших законов необходимо потребно умы людские к тому приготовить. Но чтоб сие не служило отговоркою, что нельзя установить и самого полезнейшего дела; ибо если умы к тому ещё не приуготовлены, так приймите на себя труд приуготовить оные, и тем самым вы уже много сделаете.
60. Итак, когда надобно сделать перемену в народе великую к великому оному добру, надлежит законами то исправить, что учреждено законами, и то переменять обычаями, что обычаями введено. Весьма худая та политика, которая переделывает то законами, что надлежит переменять обычаями...
ИЗ ГЛАВЫ Х
178. Где законы ясны и точны, там долг судьи не состоит ни в чём ином, как вывесть наружу действие...
183. Приговоры судей должны быть народу ведомы, так как и доказательства преступлений, чтоб всяк из граждан мог сказать, что он живёт под защитою законов; мысль, которая подаёт гражданам ободрение и которая больше всех угодна и выгодна самодержавному правителю, на истинную свою пользу прямо взирающему...
194. Человека не можно почитать виновным прежде приговора судейского, и законы не могут его лишить зашиты своей прежде, нежели будет наказан...
ИЗ ГЛАВЫ XI
230. Гражданское общество, так как и всякая вещь, требует известного порядка. Надлежит тут быть одним, которые правят и повелевают, а с другой стороны предостерегали бы опасности, могущие оттуда произойти...
255. Несчастливо то правление, в котором принуждены установить жёсткие законы...
ИЗ ГЛАВЫ XIII
294. Не может быть там ни искусное рукоделие, ни твердо основанная торговля, где земледелие в уничтожении, или нерачительно производится...
ИЗ ГЛАВЫ XX
502. Повреждение всякого правления начинается почти всегда с повреждения начальных своих оснований...
506. Чтоб сохранить начальные основания учреждённого правления невредимыми, надлежит удержать государство в настоящем его величии: и сие государство разрушится, если начальные в нём переменятся основания...
ЗАМЕЧАНИЯ ДИДРО НА «НАКАЗ» ЕКАТЕРИНЫ II ДЛЯ ДЕПУТАТОВ КОМИССИИ ПО СОСТАВЛЕНИЮ ЗАКОНОВ
Русская императрица, несомненно, является деспотом. Входит ли в намерения её сохранение деспотизма и на будущее, для её наследников, или же она намерена отказаться от него?
Если она сохраняет деспотизм для себя и для своих наследников, пусть составит свой кодекс так, как ей заблагорассудится, народ явится лишь свидетелем сего. Если же она желает отказаться от деспотизма, пусть отказ этот будет сделан формально, и, если он явится искренним, пусть совместно со своей нацией она изыщет наиболее надёжные средства к тому, чтобы воспрепятствовать возрождению деспотизма.
Пусть тогда в первой же главе народ прочтёт непреклонную гибель тому, кто станет стремиться к деспотизму в будущем. Отказаться властвовать по произволу — вот что должен сделать хороший монарх, предлагая наказ своей нации.
Если, читая только что написанные мною строки, она обратится к своей совести, если сердце её затрепещет от радости, значит, она не пожелает больше править рабами. Если же она содрогнётся, если кровь отхлынет от лица её и она побледнеет, признаем же, что она почитает себя лучшей, чем она есть на самом деле...
Если предположить, что самые размеры России требуют деспота, то Россия обречена быть управляемой дурно. Если — по особому благоволению природы — в России будут царствовать подряд три хороших деспота, то и это будет для неё великим несчастьем, как, впрочем, и для всякой другой нации, для коей подчинение тирании не является привычным состоянием.
Ибо эти три превосходных деспота внушат народу привычку к слепому повиновению; во время их царствования народы забудут свои неотчуждаемые права; они впадут в пагубное состояние апатии и беспечности и не будут испытывать той беспрерывной тревоги, которая является надёжным стражем свободы...
Я говорил императрице, что если бы Англия имела последовательно трёх таких государей, как Елизавета Английская, то она была бы порабощена навеки...
Поэтому во всякой стране верховная власть должна быть ограниченной, и притом ограниченной наипрочнейше. Труднее, нежели создать законы, и даже хорошие законы, обезопасить эти законы от всяких посягательств со стороны властителя.
РЕФОРМА ОРГАНОВ МЕСТНОГО УПРАВЛЕНИЯ ПРИ ЕКАТЕРИНЕ II
В 1775 г. вышел в свет обширный законодательный документ «Учреждение для управления губерний». В соответствии с этим документом вступило в силу новое административно-территориальное деление, были внесены большие изменения в местное управление. Эта система просуществовала почти столетие.
Все вновь образованные губернии и уезды получили единообразное устройство, основанное на строгом разделении административных, финансовых и судебных дел. Во главе губернии стоял назначаемый правительством губернатор со своим заместителем — вице-губернатором.
Иногда две или три губернии объединялись под управлением наместника — генерал-губернатора. Органу исполнительной власти (губернскому правлению) подчинялись исполнительные органы уездов — нижние земские суды. Во главе последних стояли капитаны-исправники, избираемые на три года из уездных дворян. Полицейский надзор в городе был вверен особому лицу — городничему, назначаемому правительством.
Финансовыми делами (казёнными доходами, постройками, подрядами и т. д.) ведали казённые палаты (в губернских городах), а также губернские и уездные казначейства.
Очень сложным было судоустройство. Существовали раздельные суды для дворян, городского населения и государственных крестьян. Суды имели соответствующие названия: в уездных городах — уездный суд, Городовой магистрат.
Нижняя земская расправа; в губернских — Верхний земский суд, Губернский магистрат. Верхняя земская расправа. Высшей инстанцией для всех судов являлись палаты Уголовного и Гражданского суда, находившиеся в губернских городах.
Надзором за соблюдением законности ведали губернские прокуроры и их помощники —стряпчие (уголовные и гражданские). Были прокуроры и при сословных судах в губернских городах, а при уездных судебных учреждениях их заменяли уездные стряпчие.
В уездных городах существовала и так называемая Дворянская опека — орган, занимавшийся делами малолетних дворян и дворянских вдов. Для городского населения в такой же роли выступал Сиротский суд.
В губернских городах находился и Приказ общественного призрения — специальный орган, который ведал делами просвещения (школами), благотворительности (приютами, богадельнями) и здравоохранения (больницами, аптеками).
АДМИНИСТРАТИВНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ
В год вступления Екатерины на престол вельможа Н. И. Панин представил ей на рассмотрение проект учреждения императорского Совета, в который вошли бы немногие особо доверенные лица, наделённые всей полнотой власти. Императрица под благовидным предлогом отвергла проект, резонно усмотрев в нём реальную возможность превращения страны из самодержавной монархии в государство, управляемое аристократами.
Не удовлетворяла Екатерину и деятельность сената, который обладал, по её мнению, избытком власти и подавлял всякую самостоятельность подчинённых ему учреждений. Сенат возник в 1711 г. и на несколько десятилетий стал высшим органом государственного управления, подчинённым лишь монарху и закону.
В годы, когда правящая особа не уделяла достаточно внимания государственным делам, сенат получал почти самодержавную власть. Постепенно императрица превратила сенат в центральное административно-судебное учреждение, передав часть его функций иным ведомствам и полностью взяв на себя законодательную инициативу.
Прежде, согласно территориальному делению России, введённому Петром I, губернии состояли из провинций, а те — из уездов. При неодинаковой численности населения с губерний взимался равный налог. Екатерина упразднила провинции, а для губерний и уездов установила определённое количество жителей: по 300—400 тыс. и по 20— 30 тыс. человек соответственно.
С изменением границ прежних административных территорий возникли новые уездные и губернские центры. Система местной власти была реорганизована. Прежде её представляли губернатор и воевода, которым подчинялся небольшой штат чиновников.
Слабость местной власти проявлялась в её неспособности собственными силами подавить антиправительственные выступления. Это убедительно доказали события московского «чумного бунта» 1771 г. (широкого выступления, вызванного строгостями карантина), а особенно восстание Пугачёва. Теперь в распоряжении центральной власти находились многочисленные административные учреждения, любое вооружённое выступление встретило бы скорый и жестокий отпор.
Впервые в России появился суд, отделённый от исполнительной власти, хотя и зависимый от неё. Деятельность новых органов приобрела черты самоуправления, так как в ней принимали участие местные жители.
Новые суды были выборными. Отдельно избирались суды для дворян, городского населения и для тех крестьян, которые не находились в крепостной зависимости (крепостных судил в основном сам помещик). Роль первой скрипки в этой новой судебной системе принадлежала помещикам.
Каждые три года все уездные дворяне должны были съезжаться в центральный город уезда, чтобы выбирать из своей среды местную администрацию — предводителя дворянства, капитана-исправника, заседателей в суды, палаты и другие учреждения. В результате дворяне каждого уезда образовали сплочённое общество, через своих представителей влиявшее на управление делами уезда.
Судебная реформа отнюдь не означала ослабления мощной и разветвлённой системы центрального управления: её лишь «разгрузили» от мелких текущих дел, дав сословиям (дворянам, мещанам, крестьянам) права решать их самостоятельно.
В 1785 г. Екатерина обнародовала Жалованную грамоту дворянству и в ней подтвердила все его права, полученные от прежних государей, наделив новыми. Отныне дворянин мог лишиться своего звания только по решению суда. Он освобождался от податей и телесных наказаний, владел как неотъемлемой собственностью всем, что находилось в его имении, окончательно избавлялся от обязательной прежде государственной службы.
Данные дворянству привилегии способствовали дальнейшему закрепощению крестьян, ограничению их прав и усилению над ними господства помещиков.
Какие бы свободолюбивые идеи ни исповедовала Екатерина, как бы ни было велико её желание искоренить в России «крепостное рабство», пойти на радикальные меры она не решалась.
Императрица понимала, что тем самым противопоставит себя опоре трона — дворянству, не готовому поступиться собственными привилегиями. Она пыталась действовать окольными путями и предложила членам российского Вольного экономического общества публично обсудить положение крестьян, надеясь заставить своих подданных хотя бы осознать политическую опасность и аморальность крепостного права.
Ею предпринимались и более решительные меры. Екатерина запретила свободным людям и отпущенным на волю крестьянам вновь вступать в крепостную зависимость. По её распоряжению для вновь учреждённых городов правительство выкупало крепостных крестьян и обращало их в горожан.
Дети крепостных, принятые на государственное попечение в воспитательные дома, становились свободными. Екатерина готовила указ, согласно которому дети крепостных, родившиеся после 1785 г., считались вольными.
Мечтала она осуществить и другой проект — он привёл бы к постепенному освобождению крестьян при переходе имений из одних рук в другие.
Императрица не раз повторяла:
«Что бы я ни делала для России, это будет только капля в море... но после меня будут следовать моим началам и докончат недоделанное».
Ей самой также пришлось «доделывать» многое из того, что не смогли исполнить её предшественники, в частности, во внешней политике.
В НАЗИДАНИЕ ВСЕМ ПРОЧИМ...
Екатерину II всегда чрезвычайно заботила зашита престола от любых посягательств. В её царствование раскрывалось множество заговоров — в пользу Иоанна Антоновича, цесаревича Павла Петровича, различных Лжепетров и т. д.
Чаше всего заговоры бывали ложными: дело ограничивалось неосторожными разговорами. Но тем не менее по каждому такому случаю Екатерина непременно начинала следствие, и, как правило, сама принимала в нём участие. Умысел против власти, даже если за ним не обнаруживалось никаких антиправительственных действий, по её мнению, обязательно подлежал наказанию.
Виновных обычно присуждали к смертной казни, которую императрица «милостиво» заменяла ссылкой на восточные окраины империи — в Нерчинск или на Камчатку.
Среди политических дел во времена Екатерины были такие, приговоры по которым, как считали многие современники и историки, отличались ничем не оправданной жестокостью.
В 1772 г. в Ревельском каземате умер заключённый Андрей Враль, именовали его также и Бродягиным. С приглашённого к нему для исповеди священника взяли клятву, что он под страхом смертной казни никому не расскажет о содержании своего разговора с преступником. Этим узником был Арсений Мацеевич, знаменитый в прошлом архиепископ Ростовский.
Сразу после переворота 1762 г., когда Екатерина ещё не чувствовала себя уверенно на императорском троне, она нуждалась в поддержке и со стороны духовенства. Завоевать расположение служителей Церкви молодой монархине не составило труда.
Она отменила указ Петра III, согласно которому Церковь лишалась всех своих земель и крестьян. Императрица вновь открыла запечатанные при Петре III домовые церкви, запретила постановку неугодных Церкви пьес, усилила цензуру опять-таки в интересах духовенства.
Но уже в начале следующего года монастырские земли вновь возвратились в казну. Среди ропота священнослужителей, которые чувствовали себя обманутыми, раздался голос, яростно протестующий против ущемления прав Церкви.
9 февраля 1763 г. на богослужении в Ростове архиепископ Арсений Мацеевич в присутствии всего городского духовенства при огромном стечении народа предал анафеме «похитителей церковных имущества».
Он просил небо «отвратить хищников от исполнения их намерений; но если они воспротивятся тому, то чтоб память их погибла с шумом и имя их было истреблено в книге живых». Арсений обращался с гневными письмами в Синод, заявляя, что любое посягательство на имущество монастырей достойно проклятия Церкви.
Вскоре в речах Арсения усмотрели «оскорбление Ея Императорского Величества», «посягательство на спокойствие подданных». Его арестовали и препроводили в Москву. На допросах присутствовала Екатерина. Неистовый архиепископ обратился к ней со столь грозной речью, что она была вынуждена закрыть уши. Арсения лишили сана и заточили в монастырь. Но и там он не успокоился.
Во время повторного следствия Арсений заявил Екатерине, что ей не стоило бы царствовать, что ей лучше бы ограничиться регентством и т.д. Тогда Арсения расстригли и в глубокой тайне увезли в Ревель, где он содержался как государственный преступник. Его настоящего имени там никто не знал.
Между тем Арсений в пору своего архиепископства не пользовался влиянием в церковных кругах и настоящих приверженцев не имел, т.е. опасности для государства не представлял. Однако Екатерина всегда преследовала тех, кто позволял себе усомниться в законности её правления. Даже при намёке на это.
Известный в последней четверти XVIII в. драматург и поэт Я. Б. Княжнин, например, разгневал императрицу своей трагедией «Вадим Новгородский», написанной в 1789 г. на исторический сюжет. В пьесе якобы имелось несколько мест, которые читатель мог истолковать в неблагоприятном для императрицы смысле. Княжнин так и не дождался постановки этой пьесы: он умер в 1791 г.
Его семья стала бедствовать. И тогда вдова Княжнина обратилась к Е.Р.Дашковой, президенту Российской академии, с просьбой издать последнюю трагедию писателя в пользу его детей.
Пьесу напечатали. Однако Екатерина распорядилась изъять её из продажи и библиотек как якобинскую. Впоследствии выяснилось, что царица даже не читала трагедию. Фаворит императрицы Платон Зубов, не любивший Княжнина, выступил толкователем пьесы, и этого оказалось достаточно для опалы писателя и запрещения его произведения.
И всё же самое немотивированное наказание постигло выдающегося русского просветителя Н. И. Новикова.
Давний её оппонент по журнальной полемике, он легко развенчал миф о «просвещённой монархине», созданный самой императрицей. На страницах новиковских изданий возник другой образ Екатерины: Звезда Севера исчезла, и появилась пожилая дама «нерусского происхождения», «неправильно говорящая... свойств и правил русского языка не знающая», похвалами избалованная, много рассуждающая о человеколюбии, а на деле правящая Россией с помощью «кнута и виселиц».
Есть сведения о том, что после закрытия новиковского журнала «Трутень» в 1770 г. между Екатериной и публицистом возникло кратковременное, но плодотворное сотрудничество. Они оказали друг на друга немалое влияние. Новиков стал издателем императрицы. Он смягчил свою едкую сатиру, а Екатерина на некоторое время прониклась его идеями.
В своих комедиях она высмеивала французоманию и пусть сдержанно, но всё же говорила о бесправном положении российского крестьянства, как, например, в комедии «О времена!». Именно тогда Новиков писал о Екатерине, что она «участвовала в похвальном подвиге исправлять нравы своих единоземцев».
Но вот в конце 80-х гг. в сатирическом рассказе «Седина в бороду, а бес в ребро» писатель представляет читателям свою новую героиню — женщину, «которую морщины и седые волоса достаточно обезобразили, но искушением беса ей всё казалось, будто она в 18 лет. Наряды, румяны и белилы занимали всю её голову, она не думала о должностях своих... ей беспрепятственно мечталось, будто молодые мужчины ею пленяются, вздыхают по ней и гоняются везде за нею...». Современники без труда узнавали в этой даме... императрицу.
В ту пору фаворитизм Екатерины принял чудовищный характер и буквально разорял казну. Среди придворных происходила бешеная борьба за благосклонность императрицы. Фавориты, возводимые в дворянское достоинство, получавшие титулы, одариваемые целыми состояниями, менялись с калейдоскопической быстротой.
Недаром Екатерина оставила после себя государственный долг в 200 млн. рублей, огромную по тем временам сумму, значительная часть которой была связана с тратами на фаворитов. По Петербургу ходили зловещие слухи о бесследном исчезновении одних «любимчиков» императрицы и внезапных, не распознаваемых лекарями болезнях других, от которых эти молодые люди вскоре умирали. Тогда же Новиков написал рассказ — «Близ царя, близ смерти».
Конечно, публицистическая деятельность Новикова в немалой степени повинна в страшном повороте его судьбы. Однако только из-за реакции, наступившей в России после Великой французской революции, он не мог стать узником Шлиссельбургской крепости.
Поскольку Новиков являлся главой московских масонов, Екатерина обвинила его в принадлежности к тайным политическим обществам, хотя и была прекрасно осведомлена о полной невиновности издателя и журналиста. Как обычно, она изучила все материалы следствия, в которых не обнаружилось и намёка на заговор. Говорили, будто бы тяжесть наказания, понесённого Новиковым, была связана с политическим характером связей, существовавших между ним и цесаревичем Павлом Петровичем.
Однако это не подтвердилось. Издатель лишь снабжал великого князя книгами, которые того интересовали. Но Москва всегда отличалась пропавловскими настроениями. К тому же императрица знала, что её сын получил предложение возглавить московскую масонскую ложу.
Чтобы «как бы чего не вышло», в назидание всем прочим, Екатерина, по-видимому, решила, жестоко расправившись с Новиковым, предотвратить такую возможность.
ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА
Правительство Екатерины II продолжило борьбу за выход России к Чёрному морю. Утверждение на Черноморском побережье предоставило бы наконец стране возможность активно включиться в торговлю со странами Востока.
Однако устремления России не устраивали Францию и Турцию. Первая желала сосредоточить в своих руках всю восточную торговлю. Вторая усматривала для себя серьезную опасность в продвижении России на юг.
Не осталась в стороне и Англия, которой усиление России в Причерноморье помешало бы в достижении собственных интересов на Балканах. Всё это в конце концов привело к двум продолжительным и кровопролитным войнам России и Турции (1768—1774 гг., 1787—1791 гг.), из которых Россия вышла победительницей.
Первая война окончилась подписанием мира летом 1774 г. в деревушке Кючук-Кайнарджи на Дунае, а вторая завершилась зимой 1791 г. заключением Ясского договора. Благодаря победам, одержанным сухопутными войсками и военным флотом, Российская империя присоединила к собственным территориям всё Северное Причерноморье.
Крымское ханство, получившее в 1774 г. политическую независимость от Турции, в 1783 г. вошло в состав России. В странах, подвластных Османской империи, были открыты русские консульства, турецкое правительство гарантировало свободу исповедания христианской религии в своих владениях.
Но главное — Россия получила выход к Чёрному морю и избавилась от постоянной угрозы нападения крымцев, за спиной которых стояла Турция. Теперь можно было осваивать плодородные степные чернозёмы, что в экономическом отношении представляло для России огромную выгоду.
В этих войнах российская армия одержала решительные и блестящие победы, и Екатерина стала мечтать о завоевании всех турецких владений на Балканах. На их месте была бы восстановлена Византийская империя под главенством русского монарха.
Эта мечта, «в действе нссбытошная, а в теории ласкательная», долго занимала ум Екатерины. Она пожелала назвать своего второго внука Константином, одним из любимых имён византийских императоров. А пока заселялись подступы к турецким владениям — пустынные пространства Крыма и Новороссийского края (так стали называть Северное Причерноморье).
Мечты Екатерины II разделял и поддерживал видный политический и военный деятель Г. А. Потемкин. Он был уверен, что ему удастся в малые сроки превратить эти горы, болота, малярийные топи и солончаки в цветущий, плодородный край.
Потёмкин основал города Екатеринослав и Херсон. На месте татарского селения Ахтиар и турецкой крепости Гаджибей выросли российские города Севастополь и Одесса. В выжженных солнцем степях он сажал леса, разводил виноградники, тутовые рощи, а рядом сооружал ткацкие фабрики, винодельни, сыроварни и другие предприятия.
Екатерина поддерживала все его начинания, из-за чего подверглась критике со стороны многих своих современников. Один из них писал: «В этой стране учреждают слишком многое за раз, и беспорядок, связанный с поспешностью выполнения, убивает большую часть гениальных начинаний. В одно и то же время хотят образовать третье сословие, развить иностранную торговлю, открыть всевозможные фабрики, расширить земледелие, выпустить новые ассигнации, поднять цену бумаг, основать города, засеять пустыни, покрыть Чёрное море новым флотом, завоевать соседнюю страну, поработить другую и распространить своё влияние по всей Европе. Без сомнения это значит предпринимать слишком много».
На это Екатерина отвечала:
«Одно потомство в праве судить меня. Только перед ним я отвечаю. Я смело могу сказать ему, что я нашла и что после себя оставила».
Вместе с тем она хорошо знала, какую силу представляет общественное мнение, и умела его должным образом подготовить. С этой целью императрица отправилась путешествовать в Крым и Новороссию, окружённая свитой из высокородных придворных и дипломатов.
Во время поездки она писала своим зарубежным корреспондентам, которые в свою очередь оповещали Европу о чудесно расцветших землях, о народах, обретших счастье под мудрым правлением Екатерины Великой.
Ей было небезразлично, что думают о России за границей. Но, любя Россию, желая её прославить, Екатерина порой теряла чувство меры. Так, угощая своих иностранных гостей стерлядью и квасом, императрица уверяла их, что русская пища - самая здоровая и вкусная.
Известно, что, занимаясь сравнительным языкознанием, этнографией и другими историческими исследованиями, она находила следы славян по всему миру, даже в Перу, Мексике и Чили. Тем не менее её научные изыскания оценили европейские учёные мужи.
Она была доктором свободных искусств Виттенбергского университета, почётным членом Берлинской академии.
ЕКАТЕРИНА II: КУЛЬТУРА И ПРОСВЕЩЕНИЕ
В увлечении науками и изящными искусствами проявилась ещё одна сторона многогранной, богато одарённой натуры императрицы.
Екатерина занималась коллекционированием: покупала библиотеки, графические и нумизматические собрания (кабинеты), коллекции живописи и скульптуры; приглашала европейских художников украшать её дворцы и города.
Среди известных приобретений Екатерины — библиотеки Дидро и Вольтера. За сравнительно короткий срок, не жалея средств, она купила уникальные живописные собрания таких меценатов, как Брюль в Дрездене и Кроза в Париже, куда входили шедевры Рафаэля, Пуссена, Ван Дейка, Рубенса, Рембрандта и других знаменитостей.
Екатериной II был основан Эрмитаж — богатейшее собрание художественных коллекций при дворце.
Примеру императрицы следовали её приближённые. Они устраивали в своих городских дворцах и загородных имениях большие и малые «Эрмитажи», приобретая вкус к прекрасному, тягу к знаниям и просвещению.
Царствование Екатерины II отмечено широкими просветительскими преобразованиями. Заботами императрицы учреждаются институты, кадетские корпуса и воспитательные дома.
Но главной заслугой Екатерины в этой области можно считать первый опыт создания в России системы общего начального образования, не ограниченного сословными преградами (за исключением крепостных крестьян). В губернских городах возникают главные, а в уездных — малые народные училища. В Екатеринославе, Пензе, Чернигове и Пскове при содействии государыни и попечении общественности предполагалось учредить университеты.
Примечательно и то, что при Екатерине организация врачебной помощи населению возлагалась на власти. Каждый город обязан был иметь больницу и аптеку, где больным предлагались не те лекарства, которые дешевле, а те, которые назначал врач.
Страшным бедствием для жите лей России оставались эпидемии оспы, и Екатерина собственным примером положила начало проведению вакцинации. Когда императрица привила себе оспу, то в ответ на восхищение придворных возразила, что «она только исполнила свой долг, потому что пастырь обязан полагать жизнь свою за своё стадо».
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
История правления императрицы Екатерины II — история блестящих благих пожеланий и их весьма умеренного и искажённого осуществления.
Из Екатерины не получился «мудрец на троне»: в России не ослабли самодержавие и крепостное право, во многом они даже усилились.
Но в те же десятилетия была проведена колоссальная законодательная и административная работа, превратившая Россию из наспех сколоченного государства Петра I в европеизированную державу. Армия и флот доставили немало славных побед России.
Историки неоднозначно оценивают екатерининскую эпоху: в то время просвещение и деспотизм оказались неразрывно, неразделимо связанными между собой.
ЛИТЕРАТУРА
1. С.Ф.Платонов "Лекции по русской истории".,М.,1992
2. Журнал "Родина", №1,1993.
3. Ключевский В.О. Исторические портреты., М., 1990