Александровские Мореходные Классы во Владивостоке в 1890 - 1902 гг.

Валерий Королюк

Александровские Мореходные Классы

во Владивостоке в 1890 – 1902 гг.

Автор с благодарностью примет любые предложения, уточнения и замечания по содержанию данного исследования, которые непременно будут учтены при подготовке более объемного издания, планируемого к 110-й годовщине морского образования в Приморье,

по адресу: 690059 Владивосток-59, ул. Верхнепортовая, 50 а, к. 255,

по телефону: (42-32)  51-52-43 или

E-mail: koroluk@fesma.ru

ISBN 5 – 8343 – 0014 – 6

© Валерий КОРОЛЮК, 1999

© ДВГМА, 1999

«…приложить старания о заведении, по городам, откуда

отправляется купеческое водоходство, водоходных школ.»

Екатерина II (Великая), 1782 г.

«…нужно иметь предварительное понятие о свойстве и особенностях

морской службы, тогда только можно воспользоваться уроками морских случайностей. В противном же случае эти уроки пропадут безвозвратно…»

адмирал Е.В.Путятин, 1860 г.

Первый историограф Владивостока, Н.П.Матвеев, уделил этому событию всего лишь одну фразу, в его книге «Краткий исторический очерк г. Владивостока. 1910 г.» зарождение в городе морского образования отмечено как бы вскользь: «Дела просвещения. 14 ноября в здании городского училища были открыты Александровские мореходные классы.» Чуть раньше там же он упомянул: «Просветительные дела за 1889 г. Открыто г-жей Филиппченко частное училище с программой среднеучебных заведений. Разрешено открыть мореходные классы. Возник также вопрос о переформировании женского училища («института», как его здесь называли) в гимназию»[21]. И это – всё про первое двадцатилетие будущей кузницы морской славы дальневосточного побережья России.

26 (14 – по старому стилю) ноября 1999 года Дальневосточной Государственной Морской Академии имени адмирала Г.И. Невельского, ведущей  свое начало от тех самых классов, исполнилось 109 лет…

Последний год второго тысячелетия нашей эры, 2000-й от Рождества Христова, будет годом 110-м от начала морского образования в Приморье, 98-м от открытия в нем Александровского училища Дальнего Плавания, 77-м от преобразования последнего во Владивостокский водный техникум путей сообщения, 71-м от переименования водного техникума в Морской, 56-м от появления Владивостокского высшего мореходного училища, 35-м от присвоения этому учебному заведению имени «Дальневосточное высшее инженерное морское училище имени адмирала Геннадия Ивановича Невельского» и годом 9-м от переформирования его в Морскую Академию.

1.

«Если Россия примется за умножение своих

купеческих кораблей, тогда падут и Англия, и Голландия.»

Вальполь, англ. министр, XVIII в.

К началу 60-х годов прошлого столетия, когда родилась идея о мореходных классах, во всей Российской Империи существовало лишь шесть учебных заведений, готовивших моряков для коммерческого флота: Кронштадтская рота торгового мореплавания, Херсонское училище торгового мореплавания, шкиперские курсы в Архангельске и в Кеми, навигационные курсы в Либаве и частное навигационное училище в Риге.

Первые (частные) мореходные классы – для моряков-практиков, двухгодичные –  появились в России в декабре 1864 г. (через 10 лет их насчитывается уже 15, через 25 лет – 41) в местечке Гайнаж под Ригой, по инициативе Х.М. Вальдемара, одного из организаторов и вдохновителей Императорского Общества для содействия русскому торговому мореходству: «Теперь у нас сухопутный люд считает матроса торгового флота чуть ли не самым презренным промышленником, негодяем, пьяницей и проч. Весьма понятно, что вследствие этого общего презрения к труженикам-морякам сначала многие… не понимали смысла и назначения наших мореходных школ. Да и теперь многие их не понимают»[8].

С этого же года специальная комиссия при Министерстве финансов разрабатывает законодательную базу для мореходных классов. 27 июня 1867 г. высочайше утверждены Положение о мореходных классах и «Правила о порядке признания шкиперов и штурманов в сих званиях», «Правила для производства испытаний на звание шкипера и штурмана». Как анализировал позже заведующий Михайловским мореходным классом Ф. Лехницкий, по этому Положению мореходные классы могли быть открываемы во всяком мало-мальски значительном приморском пункте и должны были сообщать самые необходимые мореходные сведения каботажникам и др. лицам, кои пожелали бы приобрести право командовать русскими мореходными судами. Т.о., более скромная, но и подававшая больше надежды на успех задача состояла в том, чтобы, вверив управление русским каботажем достаточно для этой цели подготовленным русским же людям, поднять общее благосостояние этого промысла и расширить постепенно объем его до пределов дальних плаваний… Доставляя всем желающим возможность необходимой теоретической подготовки (значительно, впрочем, превосходящей требования собственно каботажных плаваний), Правительство предоставляло самой жизни выработать из них такой тип моряков, какой наиболее отвечает современным требованиям мореходства [14].

В мореходных классах не существовало твердо установленных сроков обучения, однако диплом можно было получить не ранее 21 года. Кроме всего прочего, диплом штурмана или шкипера давал бессрочный паспорт и освобождение от рекрутской повинности, от подушного обложения во все время службы на торговых судах. Тот же, кто оставлял службу ранее 60-летнего возраста, лишался всех привилегий.

Согласно Правилам, утвержденным одновременно с Положением, испытания на приобретение судоводительских званий производились по программам, установленным для трех званий (соответственно которым делились на разряды и мореходные классы): 1) штурмана каботажного плавания, 2) шкипера каботажного плавания или штурмана дальнего плавания и 3) шкипера дальнего плавания. От первых требовались элементарная грамотность, знание математики, геометрии и плоскостной тригонометрии без доказательств, краткой географии, навигации и морской практики. От вторых, кроме того, – мореходной астрономии, дополнительных сведений из навигации и морской практики, письмоводства и счетоводства (штурманы дальнего плавания сдавали еще и экзамены по морской географии и одному иностранному языку). Третьи, вдобавок ко всему вышеперечисленному, должны были знать судостроение, морское законодательство, английский язык и пароходную механику. Для получения диплома требовался также мореходный стаж: 16 месяцев для первых, 24 – для вторых и 36 – для третьих (из них не менее 12 мес. штурманской практики).

Мореходные классы начали открываться с 1869 г. и делились на три разряда (из 41 мореходки, существовавшей в конце XIX века, 18 относились к 1-му, низшему, разряду, 15 – ко 2-му и только 8 – к высшему, 3-му) [16], в среднем они выдавали около двух с половиной сотен дипломированных специалистов в год. Если за все время царствования Николая I были открыты лишь 3 мореходные школы, то при Александре II (в честь которого и названы Александровскими мореходные классы во Владивостоке) их открыто уже 33, при Александре III открыто 6, но четверо классов – закрыто (т.е. фактический прирост составил всего 2). С 17 апреля 1881 г. все технические училища (в т.ч. и классы) подчиняются Министерству народного просвещения, а в ноябре 1897 г. мореходные классы передаются Министерству финансов.

В 1876 г. военный губернатор Приморской области контр-адмирал Г.Ф.Эрдман ходатайствует перед Комитетом министров об организации во Владивостоке Мореходных классов. К тому времени в России насчитывалось чуть меньше четырех десятков мореходных школ каботажного и дальнего плавания, но ни одной не было на Дальнем Востоке. А нужда в том была – самая непосредственная. Дело в том, что заселение Приморской области россиянами двигалось туго, специалистов не хватало – по всем направлениям.

В первые дни 1890 г. будущий начальник Александровских мореходных классов В.Панов с горечью докладывал в Морском Собрании «Итоги амурской жизни»: главная ошибка в колонизации дальневосточной окраины Империи заключается в том, что на первый план выступили цели военно-политические, а экономическая сторона переселения отодвинулась на второе место. Всматриваясь в проекты, мотивы и самый ход переселений, можно сделать вывод, что колонизационный вопрос Приамурского края, в сущности, никогда и никого не интересовал, дело это никогда не выходило из рамок канцелярской переписки, и при обсуждении его не имелось ясного представления ни о значении, ни о целях (а тем более – принципах) колонизации. Никакой предварительной подготовки к устройству переселенцев в местах водворения сделано не было: ни по размежеванию земель, ни по исследованию почвенно-климатических условий, ни по проведению хотя бы проселочных дорог. Да и сам качественный состав казеннокоштых переселенцев оказывался крайне низким – из-за того, что крупное денежное пособие, выдававшееся без разбора, привлекло людей (большей частью) обездоленных уже на родине, там еще утративших свою хозяйственную самостоятельность [9].

Вот только один (но весьма показательный) пример: 20 декабря 1889 г. министр внутренних дел уведомляет местную администрацию, что во Владивосток решено отправить на судах Доброфлота  двадцать семей поморов из Астрахани (за счет казны, с единовременной выплатой каждой по 850 руб. «подъемных», - довольно крупной по тем временам суммы) – для развития рыбного промысла и создания каботажного флота. Вскорости появляются и сами «поморские семьи» (правда, оказывается их не двадцать, а только пятнадцать). И тут вдруг выясняется, что ни одна из этих семей… никакого отношения к морю не имеет вообще! В основном это – бедняцкие семьи из центральных российских губерний, которых астраханские власти, быстро раскусив, с удовольствием выпроводили из своего города подальше (да еще и по 50 руб. «за скорость» приплатили). Выясняется также, что «поморы» эти не только не испытывают никакого желания заниматься рыбной ловлей либо сельским хозяйством, но и город покидать не хотят да, к тому же, все время требуют денег. Оказывается, выданные в Одессе «на дорогу каждой» 200 руб. (как, разумеется, и астраханские полсотни) они благополучно прогуляли-пропили, ничуть не заботясь о будущем, и во Владивосток прибыли вообще без копейки. С большим трудом их удается выдворить в поселки Промысловка и Рыболовка, но и там наши «поморы» вместо рыбного промысла продолжают бездельничать и пьянствовать. Закончилось все тем, что горе-переселенцы, вытребовав каждой семье еще по 750 руб. «на обзаведение хозяйством», на следующий же год потребовали отправить их назад, в Астрахань (разумеется – опять за казенный счет)… [3].

В 1890-м году в край прибыло только 155 семей переселенцев (общим счетом 1098 душ). А всего за последнее пятилетие таковых оказалось не больше 15 тысяч человек, - что это для наших необъятных и необжитых просторов (уже в следующем десятилетии в край будет доставлено аж 173 тысячи человек). Мизер! Тем более, людей грамотных и работящих среди них – вообще единицы. Но если обученных работников не удается перетянуть со стороны, значит, надо выращивать их на месте, из приморских мальчишек, для которых дальневосточное порубежье – родная земля: «Не потому ли наша жизнь так полна эгоизмом, часто помимо нашей воли, что многие из нас могут относиться к этому краю только как к своей второй родине и стремятся всей душой обратно на почву первой? Только для наших детей этот край явится настоящею матерью-родиной. У них будет полная жизнь, значит и стоит о них подумать.» [9].

Современник так описывал общее состояние тогдашнего образования в крае: «Для воспитания мальчиков есть прогимназия во Владивостоке. Но для дачи общего полного образования мальчиков надо посылать или в Читу, или еще далее, где окажется мужская 8-классная гимназия. Это значит – надо отправлять детей или за 3, или 4 тысячи верст, или в Одессу за 18000 миль… Если почему-либо трудно отправлять мальчиков в выучку, то еще труднее делать это с девочками: их необходимо оторвать от семьи на много лет. Если принять в расчет, что здесь вообще элемент служащий требует для детей образования, что служащие заехали сюда или при прежних более выгодных условиях службы, или попали на службу сюда за отсутствием настоящих сведений о крае в Европейской России, и получают оклады, требующие большой экономии в жизни…, то приходится жалеть… о том, что мало энергии в нас, что мы по своему почину не затеваем устройства частной гимназии хотя бы в самых скромных размерах.» [9].

Время было тогда неторопкое: почти полтора десятилетия потребовалось для того, чтобы необходимая и здравая идея о подготовке собственных специалистов морского дела все-таки стала претворяться в жизнь (уже при Императоре Александре III).

2.

«Пока здесь не будет реально коммерческих, ремесленных,

технических мореходных и земледельческих школ,

край недалеко пойдет… Он вечно будет зависеть от других.»

Газ. «Владивосток» № 34 – 1885 г.

Вот что рассказывает о предыстории этого дела Владимир Филипченко, библиотекарь Владивостокской морской библиотеки, главный смотритель магазинов (т.е. складов) Владивостокского порта:

– Мысль об открытии мореходных классов во Владивостоке зародилась еще в 1876 году, когда тогдашний губернатор всей Приморской области и Владивостока, контр-адмирал Г.Ф. Эрдман, внес в комитет министров всеподданнейший отчет, в коем, изъясняя, что Приморская область для полного своего благоустройства требует значительных затрат со стороны правительства, приходит к заключению, что для поднятия уровня общего благосостояния края следует оказывать русским купцам содействие к перенесению торговой деятельности в эту область, с целью развития как в ней, так и в соседних ей водах, торговли и промышленности собственно русских, а также для образования местного торгово-промышленного русского флота, чтобы по возможности парализовать все более и более растущее влияние иностранцев. Для этого, по мнению контр-адмирала Эрдмана, необходимы как меры общие для поднятия общего благосостояния края, так и меры частные, для развития торговли и промышленности собственно русской. И вот в числе этих-то частных мер губернатор Эрдман и ставил необходимость устройства мореходной школы.

Министерство финансов вполне одобрило эту мысль и департамент торговли и мануфактур отношением своим от 13 октября 1877 г. (№ 5562) писал на имя губернатора Приморской области следующее: «Ваше превосходительство, излагая предложения о мерах могущих способствовать развитию торговой деятельности в Приморской области, упоминаете, между прочим, о необходимости ознакомления местного населения с прилегающими морями, посредством учреждения мореходных классов. Одобряя вообще мысль об учреждении мореходного класса во вверенной управлению вашему области, считаю долгом передать, что на основании Высочайше утвержденного Положения 27 июля 1867 года, классы могут открываться и т.д. (следует извлечение из Положения). Препровождая при этом экземпляры Положения и примерного Положения, на основании коего разрешены уже подобные классы, товарищ министра Шамшин просил о последующем почтить его уведомлением».

Приморское областное правление на имя городского головы 28 июля 1879 г. (№ 2069) писало: «В публичном чтении советником Андреевым в Николаевске, напечатанном в извлечении в столичных газетах, сделано известным содержание прилагаемого при сем отношения департамента торговли и мануфактур о мореходных школах. Препровождая это отношение с двумя приложениями, покорнейше прошу сделать его по возможности известным гласным Думы и жителям Владивостока в тех видах, чтобы вызвать учреждение мореходных классов во Владивостоке.»

Затем Петербургское Отделение Императорского Общества для содействия русскому торговому мореходству 29 ноября 1879 г. обратилось к Владивостокскому голове с следующим отношением: «С.-Петербургское Отделение Общества, находя учреждение мореходных классов с шкиперским и судостроительным отделениями и ссудо-сберегательными товариществами во Владивостоке полезными для развития русского торгового мореходства на Восточном океане, просит вас употребить свое содействие к их открытию, для чего и препровождает экземпляр устава».

Вот во что воплотилась к 1880 году мысль контр-адмирала Эрдмана о необходимости мореходных классов на нашем восточном побережье. Мы нарочно привели подлинный текст этих трех отношений, так как впоследствии Владивостокская Дума отпечатала их и вместе с соображениями комиссии (о которой речь впереди) разослала во всеместное сведение. В текстах этих отношений все сочувствовавшие этой мысли должны были черпать вдохновение и энергию для ее осуществления. И в самом деле: местный администратор, в интересах вверенного ему края, проектирует меру, согласную с общими отечественными русскими интересами; министерство, в ведении которого находится торговля, мореплавание (мирное) и самые мореходные школы, вполне одобряет эту мысль и готово содействовать; специальное общество, поставившее себе высокую цель развития отечественного мореходства, находит мысль об открытии классов заслуживающею своего содействия и идет навстречу поднятому вопросу. – Это ли не залоги на полный успех, это ли не должно было образумить скептиков, которые не видели да не видят и теперь еще своевременности и необходимости проектированной меры?

И вот Дума 2 февраля 1880 года постановила для разработки вопроса о мореходном классе во Владивостоке избрать комиссию из трех гласных (т.е. депутатов, - В.К.), и избранная комиссия 30-го апреля представила управе свои соображения. Признавая, что для развития торговой деятельности в Приамурском крае, деятельности столь желательной для поднятия благосостояния этого края, составляющего одно звено с нашим общим отечеством, комиссия признала открытие в крае мореходных классов III разряда мерою вполне полезною и своевременною, но с другой стороны, принимая во внимание молодость, небогатое состояние и не вполне еще установившееся положение даже таких более выдающихся в крае городов как Владивосток, Николаевск и Благовещенск, комиссия не считала возможным, чтоб содержание мореходных классов, даже при субсидии от министерства финансов, могло быть взято на себя одним которым-либо из этих городов, а потому полагала, что осуществление этой идеи возможно лишь при коллективном содействии их всех и непременном и полном участии морского ведомства. Принимая затем во внимание отдаленность Владивостока от центра России, затруднительное с ним сообщение и отдаленность того времени, когда здешний край достигнет полного благоустройства и населенности, комиссия предвидела и допускала случаи, что лица с одними сведениями, добытыми в мореходных классах, будут оставаться без занятий, а потому при Владивостокских классах комиссия находила необходимым ввести не только все те науки, в которых обязаны сдавать экзамен лица, желающие получить звание штурманов и шкиперов каботажного и дальнего плаваний, но и полное преподавание теории судостроения, а также всестороннее обучение черчению и преподавание коммерческих наук в таких размерах, какие потребны знать для управляющих конторами, кассами и т.п. Поэтому комиссия не допускала возможным, чтобы полное и основательное обучение всего курса наук во Владивостокском морском классе могло быть оканчиваемо ранее трех лет.

Обсуждая штат преподавателей и расходы на содержание классов, комиссия пришла к заключению, что кроме начальника и его помощника необходимо будет приглашать еще лиц для преподавания пароходной механики, корабельной архитектуры, коммерческих наук и английского языка, производя им поурочную плату. Начальник же училища и его помощник могли бы быть назначаемы, по мнению комиссии, особо от морского ведомства с производством им от классов добавочного вознаграждения к тому содержанию, которое будет следовать по чинам их при состоянии их непременно в штате управления гидрографической части или штаба портов Восточного океана, чтобы иметь право получать пенсию за 10 и 20 лет службы в крае и др. преимущества, сибирским чинам предоставленные. Имея в виду это последнее предположение и считая, как для начальника класса, так и для его помощника, обязательным быть по 5 месяцев ежегодно в плавании с воспитанниками классов на морском довольствии, определенном положением 1874 года по морскому ведомству для лиц, командируемых в плавание с воспитанниками, комиссия расходы по содержанию классов определила следующие:

1)      Начальнику классов, при готовой квартире в школе – 600 руб.

2)      Его помощнику – 450 руб.

3)      Наем добавочных учителей, учебные пособия и классные принадлежности – 1500 руб.

4)      Квартира, вода, освещение и отопление, наем прислуги и чистка комнат – 1450 руб.

5)      Общие завтраки, однообразное морское платье ученикам, плавающим на практическом судне, экстраординарные расходы и пособие бедным ученикам из числа лучших по учению – 1000 руб.

6)      Всего – 5000 руб.

Комиссия сама, как бы испугавшись своего исчисления, спешит тотчас же оговориться, что так как содержание классов в Таганроге и С.-Петербурге обходится ежегодно до 3 тысяч, то исчисленная сумма для Владивостокских классов скорее может оказаться мала, чем велика, имея в виду условия жизни и представляемые средства со стороны сказанных городов по сравнению с Владивостоком.

Для покрытия исчисленной суммы расходов комиссия усматривала только следующие источники: пособие от министерства финансов в 3000 руб. и назначение от городских доходов Владивостока, Николаевска и Благовещенска, а также от разных коммерческих компаний края (в том числе с Амурского пароходного товарищества предпочтительно) все вместе 2000 руб.

В заключение, принимая во внимание, что в то время не существовало еще в крае русского торгового мореплавания и следовательно не было никаких средств к практическому изучению морского дела, комиссия проектировала, что для этого должно быть отделяемо на каждую навигацию в распоряжение классов какое-либо судно от Сибирской флотилии с уменьшенною командою и по возможности паровое, на котором обучающиеся и должны плавать с ½ апреля по ½ октября, занимаясь всем необходимым под руководством начальника классов и его помощника, при чем как эти наставники, так и все ученики должны иметь готовый стол: первые от кают-компании, а вторые от артели, с заменою чарки водки усиленною порцией чая, и во все время плавания ученики носят однообразную форму: «галанки и рубахи с матросскими шапками», которая полностью заводится на счет классов. Для знакомства же с порядками на коммерческих судах начальник училища обязан изыскивать все случаи помещать учеников последнего выпуска плавать во время лета на коммерческих судах и преимущественно на пароходах, не исключая и плавающих по Амуру, давая средства от классов на проезд учеников как к месту службы, так и обратно и на заведение однообразной формы.

Имея в виду тесную связь и зависимость между Владивостокскими классами и морским ведомством, комиссия признала, что классы эти должны находиться под непосредственным попечительством главного командира порта, а в попечительном комитете, избираемом городскою Думою, председательство должно принадлежать непременно начальнику штаба или начальнику гидрографической части. Педагогическая же часть может быть поручена директору местной прогимназии, а в административном отношении, согласно § 20 Положения 1867 г., министру финансов, при чем начальник классов представляет отчет департаменту торговли и мануфактур.

Таким образом комиссия в предварительных соображениях своих, предусмотрительно позаботясь и о двойной порции чая, и об однообразной форме галанок и фуражек, очевидно упустила из виду русскую пословицу об участи ребенка у семи нянек, и не думала как о неудобоисполнимости своих широких предначертаний, идущих вразрез с существующим Положением о таковых классах, так и о положении будущих классов, зависящих от трех министерств и от городской Думы впридачу; не подумала, что она затрудняет благоприятное решение вопроса, ставя его в зависимость от согласий трех министерств сразу.

Эти соображения комиссии были доложены Владивостокской Думе, и она единогласно постановила: «по содержанию соображений комиссии дать вопросу дальнейшее направление, для чего всю переписку с приложениями напечатать и разослать тем местам и лицам, а также пароходным компаниям, кои могут оказать содействие к осуществлению этого вопроса. Просить также принять участие в открытии школы Байкальское и Ленское пароходные товарищества. Владивостокскому городскому обществу ассигновать на сей предмет (при благоприятном решении сего вопроса) шестьсот рублей ежегодно и при открытии классов одну тысячу рублей единовременно для образования запасного капитала в пользу сего учреждения».

Мы не можем пожаловаться, чтобы мысль об открытии мореходных классов не встретила сочувствия и поддержки и в среде как местного Владивостокского населения, так и других местностей края.

Так, подписка на этот предмет дала во Владивостоке в несколько дней 550 рублей; пожертвования поступали и из Хабаровки, и из Софийского округа, и с Сахалина; даже далекая и дикая Гижига откликнулась на призыв и прислала свою лепту. Главная контора товарищества Амурского пароходства 19 апреля 1881 года уведомила Владивостокскую городскую управу, что с своей стороны товарищество ассигновало ежегодную субсидию в 400 рублей на мореходные классы с тем, чтобы определенное количество воспитанников каждую навигацию назначалось для плавания на судах т-ва по Амуру и Шилке и чтобы из каждого выпуска окончивших курс воспитанников было отправлено известное число на службу в т-во, согласно заявленным со стороны последнего каждый раз требованиям.

На амурском обеде в Петербурге 26 февраля 1880 года, участники его, чествуя завершившееся в то время 25-летие славного царствования в Бозе почившего Государя Александра II, постановили: капиталу, образовавшемуся от ежегодно собиравшихся на этих обедах пожертвований, дать определенное назначение на учреждение мореходных классов во Владивостоке, с тем, чтобы % с капитала обращать на содержание классов, а в память 25-летия царствования Императора Александра II, которому Амурский край обязан своим присоединением к России и его развитием, - назвать эти классы «Александровскими».

Бывший тогда генерал-губернатор Восточной Сибири, Д.Г. Анучин, принимал горячее участие в осуществлении этой идеи и еще в 1880 году обратился к начальникам губерний и областей Восточной Сибири с предложением открыть на этот предмет подписку и затем опять в сентябре 1881 г. вновь обратился личными циркулярными письмами к головам городов Восточной Сибири с просьбою пригласить городские общества к денежным на эту цель пожертвованиям, которые и препровождать в Иркутский банк для нарощения %.

Таким образом уже к 28 сентября 1881 г. образовался для этой цели капитал в 6286 р., кроме ежегодной субсидии в 600 руб. от Владивостокской городской управы и в 400 рублей от Амурского пароходного товарищества. Это ли не блистательное начало, давшее надежду и средства на скорейшее открытие классов?.. Но… (ах это «но»!) вопросу дано «дальнейшее направление».

Наконец, только в феврале 1882 года управа представила г. Владивостокскому губернатору окончательно выработанный проект Положения мореходного класса имени Императора Александра II, составленный комиссиею из гласных Думы при участии директора местной прогимназии и начальника гидрографической части Восточного океана. Хотя в состав этой комиссии и вошли гласные, участвовавшие еще в 1880 году в составлении предварительных соображений, но в работе этой последней комиссии уже видно желание придержаться к Высочайше утвержденному Положению 1867 года о мореходных классах, а потому и в выработанном комиссиею проекте Положения замечается больше единства и удобоисполнимости, хотя и тут комиссия не могла избежать увлечения формой одежды учеников, как не могла избежать крупных цифр при исчислении бюджета классов.

В протоколе своих заседаний (бывших 24 и 27 января 1882 г.) комиссия, «обсуждая всесторонне вопрос об учреждении мореходного класса, который, как видно из переписки, предполагается назвать Александровским, пришла к заключению, что такое весьма полезное и желательное здесь учреждение может получить осуществление только при содействии министерств финансов и морского». Вследствие ограниченных средств, городское общество назначило единовременно на учреждение класса только 1000 рублей и ежегодно на содержание его 600 руб.; затем т-во Амурского пароходства изъявило готовность отпускать на тот же предмет по 400 р. в год; в действительности же, по словам протокола, на содержание класса потребуется не менее 4000 р. в год, следовательно, мореходный класс может быть учрежден в таком только случае, если министерство финансов признает возможным отпускать на содержание его в виде пособия от правительства по 3000 р. в год, а министерство морское разрешит ученикам практические плавания на военных судах Сибирской флотилии. Проект, состоящий из 23 §§, как уже мы говорили, был бы весьма близок к Положению 1867 года, а следовательно и к осуществлению его, если бы комиссия не включила особого § (8) об обязательной форме одежды и о практических занятиях на военных судах флота и не поставила бы непременным условием открытия субсидию в 3000 рублей.

Проектируя штат классов и расходы по содержанию его, комиссия сократила предположения, внесенные в предварительные соображения 1880 года, и распределила ежегодный бюджет в 4000 р. следующим образом:

1)   Начальник классов, он же старший преподаватель – 900 р.

2)   Плата за уроки преподавателям – 1800 р.

3)   Учебные пособия и классные припасы – 300 р.

4)   Наем помещения, отоплен., освещение, прислуга и пр. – 1000 р.

          Примечание. Первоначальное обзаведение класса, приобретение мореходных инструментов, платье беднейшим ученикам при отправлении в практическое плавание и др. экстраординарные расходы относятся на пожертвованный на учреждение классов капитал и остатки от штатных сумм.

Прошло еще три года… Мы имеем основание утверждать, что не только обыватели и жертвователи, но и сама управа не знала эти три года об участи возбужденного ходатайства, и только 23 августа 1885 года военный губернатор г. Владивостока препроводил в управу копию с запроса министерства народного просвещения на имя генерал-губернатора Восточной Сибири, в котором департамент по делам народных училищ сообщает, что на основании Высочайше утвержденного (14 декабря 1887 года) положения комитета министров, особые наименования могут быть присвоены учебным заведениям, содержимым на средства земств, обществ и частных лиц, лишь при условии взноса капитала в наличных деньгах или бумагах, доход с которых вполне обеспечивал бы содержание училища; капитал же в 9433 руб. 10 коп., собранный на Владивостокские мореходные классы, а также и другие, имеющиеся на этот предмет местные средства, обеспечивают лишь малую часть его содержания, большую же часть последнего предполагается отнести на счет казны; а потому статс-секретарь Делянов просил генерал-губернатора уведомить его, “не встретится ли со стороны жертвователей какого-либо препятствия к употреблению собранного капитала на нужды Владивостокского мореходного класса, в случае если бы министерство народного просвещения, по ближайшем рассмотрении настоящего дела и по состоянию средств государственного казначейства, признало бы возможным ходатайствовать об отпуске из казны недостающих на содержание сего класса денег, но без присвоения оному просимого наименования “Александровского”.

Городской голова донес телеграммою генерал-губернатору, что Дума в заседании своем 9 сентября (1885 года) изъявила согласие на то, чтобы наименование мореходного класса, об учреждении которого город ходатайствует, было вполне согласно с законом.

Прошло с тех пор еще три года… И вот теперь мы стоим над вопросом: будет или нет открыт во Владивостоке мореходный класс, - над вопросом, который был таким же вопросом еще в 1877 году.

Императорское Общество для содействия русскому торговому мореходству с своим обычным сочувствием отнеслось к идее открытия мореходных классов во Владивостоке. Возбудив в 1880 году по просьбе управы ходатайство перед министерством финансов об отпуске пособия от казны в 3000 р., оно и затем продолжает заботиться об этом вопросе. Так, в 1882 году 13 ноября Общество пишет в Думу, что, узнав из газет, что Владивостокская дума продолжает заниматься вопросом об учреждении местного мореходного класса, Общество считает своим приятным долгом послать издания Общества, касающиеся вопроса о мореходных школах; затем, 8 января 1883 г., Общество обратилось в управу с упреком, что с 1880 г. Правление Общества не получало никаких сведений о ходе дел касательно учреждения мореходной школы, между тем как Общество весьма желает знать, в каком положении находится в настоящее время этот вопрос. Предупредительно сообщая, что Общество при открытии новых мореходных классов всегда высылает бесплатно значительное число разных книг, могущих быть полезными как преподавателям, так и учащимся, Общество с своей стороны просило по прилагаемой таблице сообщать сведения об учениках для помещения в «Известиях».

В заключение это письмо содержало полезный намек, который мог бы послужить уроком комиссии по составлению проекта Положения классов. Общество писало, что первый мореходный класс в деревне Гайнаже (Лифляндской губернии) открыт на частные незначительные средства, и только спустя три года был утвержден с назначением от правительства всего по 1000 р.; и несмотря на это число учащихся в нем доходит уже (в 1883 г.) до 90 чел. И окончившие курс служат лучшими проповедниками в крае идеи развития мореплавания и постройки судов дальнего плавания.

Это письмо осталось, вероятно, без ответа управы, потому что 16 июня того же 1883 года Общество вновь обратилось, уже на имя городского головы, со следующим отношением:

«После сообщения городской управе 12 февраля 1881 года, за № 55, о том, что Правление Общества обратилось с просьбою о назначении от казны 3000 р. ежегодно на содержание мореходной школы во Владивостоке, Правлению Общества по настоящее время ничего не известно по этому делу, а потому оно покорнейше просит вас, милостивый государь, сообщить о настоящем положении дел о Владивостокской мореходной школе».

Получив только такую настоятельную просьбу, городская управа и сама, наконец, поинтересовалась о положении дел и 12 января 1884 года запросила канцелярию военного губернатора г. Владивостока «о последовавшем распоряжении по последнему донесению управы его превосходительству военному губернатору, при коем был представлен в подлиннике проект и Положение о мореходном классе». На это канцелярия г. губернатора ответила, что проект представлен господину генерал-губернатору Восточной Сибири еще 20 февраля 1882 года, за № 344.

После этого городская управа уведомила Правление Общества, что управа, признавая не только полезным, но по местным условиям и крайне необходимым учреждение во Владивостоке мореходного класса, в январе 1882 года избрала комиссию для составления проекта Положения о нем, который и представлен генерал-губернатору Восточн. Сибири в феврале 1882 года, но ответа на это представление до сих пор не получено. Правление Общества, получив такое уведомление, постановило: просить г. генерал-губернатора В. Сибири о возможно скорейшем представлении на утверждение министра народного просвещения проекта Положения о мореходном классе во Владивостоке. Генерал-губернатор Восточной Сибири Анучин на ходатайство Правления Общества ответил следующее: «Отношением, от 10 мая сего года за № 53, ваше сиятельство (князь В.А. Долгоруков, председатель Общества, - В.К.) признали с своей стороны вполне необходимым учреждение в г. Владивостоке мореходного класса, и, согласно постановления находящегося под вашим председательством Правления Общества, просите моего содействия к скорейшему осуществлению столь полезного для края учреждения. Считаю своим долгом познакомить ваше сиятельство с настоящим положением этого дела». Изложив в кратких словах историю возникновения этого вопроса на одном из амурских обедов и дальнейшее развитие его и упомянув, что после объявленной по Восточной Сибири подписки капитал достиг почтенной цифры 8794 руб. 42 коп., Д.Г. Анучин продолжает: «Такой успех подписки на столь полезное для Сибири дело, как учреждение в одном из отдаленнейших и весьма важных портов школы морского дела, побудил меня представленный военным губернатором г. Владивостока, от 20 февраля 1882 г. № 344, проект Положения и штата этого класса препроводить г. министру финансов (от 8 дек. 1882 г. № 1421), покорнейше прося его высокопревосходительство, во-1) об утверждении вышеупомянутого Положения и штата мореходного класса 2-го разряда, во-2) об исходатайствовании Высочайшего Государя Императора соизволения на милостивое принятие для означенной цели в виде неприкосновенного капитала собранных пожертвований 8794 р. 42 к. и наименование этого класса «Александровским» и в-3) о назначении этому классу пособия от казны в размере 2500 рублей ежегодно. Копия с этого отношения к г. министру финансов была в то же время препровождена г. управляющему морским министерством, с просьбою не отказать классу в содействии морского ведомства. Между тем, отношением, последовавшим от 19 февр. 1883 года за № 1078, генерал-адъютант Шестаков уведомил меня, что он не разделяет мнения о насущной для края потребности в учреждении подобного класса, но во всяком случае, если министерство финансов найдет возможным осуществить проект об учреждении в городе Владивостоке мореходного класса, то со стороны морского ведомства не встретится препятствий к тому, чтобы суда Сибирской флотилии служили практическою школою для учеников класса. О таком отзыве генерал-адъютанта Шестакова мною было сообщено 12 апреля 1883 года за № 505 г. министру финансов с новой просьбой – разрешить в утвердительном смысле вышеозначенное ходатайство мое, в виду действительной необходимости открытия такого класса в Сибири, тем более, что деньги, достаточные для начального открытия упомянутого класса, собраны, имеется и помещение для него и даже являются уже желающие поступить в класс. В ответе на это отношение мое, товарищ (т.е. заместитель, - В.К.) министра финансов уведомил меня, что дело об учреждении мореходного класса во Владивостоке передано в министерство народного просвещения; о дальнейшем же движении этого дела я до настоящего времени сведений не имею. Из всего вышеизложенного ваше сиятельство изволите усмотреть, что с моей стороны сделано все возможное к осуществлению столь полезного для Сибири учреждения; при чем не лишним считаю добавить, что капитал на учреждение Владивостокского мореходного класса возрос в последнее время (1884 год) до 9289 р. 16 к. и что существующими в Сибири двумя мореходными компаниями: Кяхтинского пароходного и Амурского товариществ назначена в течение пяти лет денежная субсидия мореходному классу, первым по триста, а вторым по двести рублей (?) ежегодно. Дальнейшее ведение дела будет уже зависеть от нового Приамурского генерал-губернатора (в связи с территориальным переустройством Сибири и введением этой новой должности, - В.К.), который, без сомнения, мои поддержит ходатайства».

Правление Общества, получив такое обстоятельное уведомление об участи поднятого вопроса, 29 сентября 1884 года с своею обычною настойчивостью в преследовании благих целей и задач Общества постановило просить министра народного просвещения и Приамурского генерал-губернатора о содействии к скорейшему открытию мореходного класса во Владивостоке.

Такова история возникновения и дальнейшего хода вопроса об открытии мореходного класса во Владивостоке. Десять лет прошло с тех пор, как он поднят, и читатель видел, что было сделано для этого. А что сделано будет еще? И управа в 1884 году не знала об участи возбужденного ходатайства, и генерал-губернатор Анучин писал в 1884 г., что с 8 июля 1883 года о дальнейшем движении этого дела он сведений не имеет, не знают этого, понятно, ни жертвователи, ни обыватели, не знаем и мы о дальнейшей и будущей судьбе этого вопроса. Десять лет безвозвратно потеряно, десять лет упущено и их теперь не вернуть… Но предоставим мертвым заботиться о мертвых – вопрос о мореходной школе еще не умер. В последнее время министерство народного просвещения переработало Положение 1867 года о мореходных классах и выработало проект нового Положения об «училищах судоходства» (который теперь может быть уже и утвержден); поэтому не нужно ли ожидать, что ходатайство Владивостока, возбужденное 8 лет тому назад, будет возвращено обратно с предложением составить новый проект Положения, применительно к новому закону о подобных школах (здесь Владимир Евгеньевич проявляет себя как тонкий знаток бюрократических «процедур»! – В.К.). И так или иначе, рано или поздно, вопрос о мореходном классе или училище судоходства, как одном из средств развития местного каботажа и торгового мореплавания со всеми его последствиями для края, - должен стать на очередь, а потому мы вновь повторяем поставленные вопросы в заметке нашей № 37 «Владивостока»: «Нужны ли во Владивостоке мореходные классы? Признано ли, что открытие класса вредно или бесполезно для начавшегося развития края? Сознали ли мы, наконец, что восемь лет тому назад сделали ошибку, возбудив ходатайство, и теперь следует уклониться от намеченной тогда цели? Сознает ли население, что теперь еще преждевременно или излишне способствовать всеми мерами развитию местного мореплавания и каботажа в крае?» [27]

Минует еще три года… Рассмотрев это сообщение В. Филипченко, Императорское Общество для содействия русскому торговому мореходству в 1889 г. вновь постановляет возбудить ходатайство перед министром народного просвещения и Приамурским генерал-губернатором о скорейшем открытии Владивостокского мореходного класса.

И только в конце апреля 1890 года единственная во Владивостоке газета (с одноименным названием) на первой полосе – аж в двух своих номерах подряд (16-м и 17-м) – радостно сообщит, наконец, долгожданное:

Владивостокское Городское Полицейское Управление

объявляет во всеобщее сведение, что г. военный губернатор Приморской области, предписанием от 18 ноября 1889 г. за № 10995, основанном на отзыве г. приамурского генерал-губернатора от 30 октября 1889 за № 4520, дал знать, что Государственный Совет, в департаменте государственной экономии, рассмотрев представление министра народного просвещения о расходе на содержание мореходных классов в городе Владивостоке, Приморской области, и присвоении им наименования «АЛЕКСАНДРОВСКИХ», мнением положил:

1)      отпускать из Государственного казначейства, начиная с 1-го января 1890 г., по две тысячи-пятисот руб. в год на содержание учреждаемых в городе Владивостоке, Приморской области, мореходных классов 1 и 2 разрядов, обратив в счет этой суммы кредит в одну тысячу руб. в год, ассигнуемый ныне на содержание подлежащего закрытию мореходного класса в г. Тобольске и

2)      присвоить владивостокским мореходным классам наименование «АЛЕКСАНДРОВСКИХ».

ГОСУДАРЬ ИМПЕРАТОР изложенное мнение Государственного Совета в 13 день минувшего июня ВЫСОЧАЙШЕ утвердить соизволил и повелел исполнить.

Нужно заметить, что небольшой опыт обучения кадров для нужд флота к тому времени во Владивостоке уже был: при Командире порта действовала школа рулевых сигнальщиков и лоцманов, специальная комиссия при дирекции маяков и лоции принимала у всех желающих экзамены на звание вольных штурманов и шхиперов, а располагавшаяся в здании механического завода бесплатная Кадровая (Портовая) школа готовила специалистов для ремонтных мастерских морского флота (корабли ведь нужно уметь не только по морю водить, но и починять)[18].

3.

«Это место казалось мне вроде логовища пиратов, из которого русские крейсера могут налетать на нашу коммерцию и бомбардировать наши суда. Я считал Владивосток русским Гибралтаром. Но, к великому моему удовольствию, я воочию убедился, что Владивосток – место, которое вполне возможно взять или истребить флотом.»

Кэмбель, английский путешественник, 1887 г.

“Был я во Владивостоке. О Приморской области и вообще о нашем восточном побережье с его флотами, задачами и тихоокеанскими мечтаниями скажу только одно: вопиющая бедность! Бедность, невежество и ничтожество, могущие довести до отчаяния. Один честный человек на 99 воров, оскверняющих русское имя…”

Чехов, русский писатель, 1890г.

Владивосток конца ХIХ века представлял собой вполне заштатный городишко “на пустынных еще берегах Тихого океана”, хотя и весьма перспективный, дико растущий. В 1890-м году ему едва исполнился “тридцатник”, - разве это возраст для города? Да и городом-то он стал называться всего лишь десятилетие назад, а до того двадцать лет носил суровое и скромное наименование “пост” (в 1889-м получив статус “крепость”).

Собственно городом считался разрезанный оврагами неширокий ряд домишек, вытянувшийся по северному берегу бухты Золотой Рог от улицы Алеутской до Ивановской. Всего же улиц не набиралось и четырех десятков (145 каменных одно- и двухэтажных домов на весь город!), да и что это были за улицы, - так, видимость одна: “Не все улицы, конечно, отличались особенным оживлением, но можно сказать, что, без исключения, по всем без церемонии разгуливали гуси, утки, козы, коровы, лошади и свиньи, оглашая воздух своеобразным говором и копаясь летом в невылазной грязи.”

Во Владивостоке в 1890 г. проживало ровно 14446 человек, из коих 9365 были российскоподданными и 5081 иностранцами (в тогдашней “столице” края Хабаровке населения насчитывалось в три раза меньше, а в Николаевске вообще было не больше полутора тысяч). Всего же в Приморской области Приамурского края числилось почти 64000 человек, в т.ч. 35000 русских, из которых около 20000 составляли люди военные. Среди владивостокцев большая часть (8000 человек) приходилась на морские и сухопутные войска гарнизона, остальные же 7000 были весьма разношерстны и состояли из купцов, армейских и флотских отставников, переселенцев да инородцев (или, как тогда говорили, “гражданских лиц и пришлых китайцев и корейцев”).

Не думаю, что кто-нибудь из них до конца понимал, какому большому делу дается зачин. Владивосток жил своей – то лихорадочной, то неторопливой – жизнью и, казалось, нет в нем почти интереса до каких-то там мореходных классов… Правда, еще в апреле-мае газеты сообщили о том, что “возбужден вопрос о покровительстве торговому судоходству под русским флагом и торговому судостроению в России”. Но это ж там, в Империи, а у нас здесь все вполне колониально. Да что там Россия, даже американцы до сих пор, кажется, числят Владивосток где-то в Китае, а англичане – в Ост-Индии (во всяком случае, из пометок на некоторых приходящих сюда почтовых пакетах сие следует). Одно слово: Азия-с!

Для Российской Империи год 1890-й ничем особым не примечателен: в стране (население коей достигло 114 миллионов) течет обычная, размеренная жизнь, которую лишь изредка разнообразят то IV международный тюремный конгресс в Петербурге «под председательством нашего известного тюрьмоведа г. Галкина-Врасского» (на проведение этого мероприятия из казны ассигновано аж 40 тыс. руб., - почти столько же, сколько на все российские мореходки за год!), то пожар на одесском элеваторе, то имевшее быть 17 июня солнечное затмение, а то вдруг – запрет бакинского губернатора иностранцам командовать русскими судами во вверенном ему крае...

Что касается флота (торгового и военного), то в год рождения Александровских мореходных классов по распоряжению министерства путей сообщения произведена была общая перепись паровых и непаровых судов, плавающих по внутренним путям Европейской России; тогда же в Петербурге учреждено новое пароходное общество для перевозки пассажиров и грузов из русских портов за границу и обратно (в том числе во Владивосток и Китай), а в Одессе (для этих же целей) – “Восточное общество пароходства”; на верфях заложены броненосцы “Рюрик” и “Наварин”, а броненосный крейсер “Гангут” – достроен и спущен на воду; положением военного совета отменены законы, разрешавшие вступление в русскую службу иностранных офицеров; высочайше утвержден новый “Устав гарнизонной службы” (не менявшийся 16 лет); разрабатывается проект законоположения о русском каботаже (уже в следующем году он будет принят).

В мире в это время тоже не происходило ничего особо знаменательного: очередной правительственный переворот в Бразилии, добровольный уход в отставку “железного канцлера” Великой Германии князя Отто фон Бисмарка, изобретение доктором Кохом средства от чахотки, начало промышленного производства бездымного пороха да новомодная болезнь “инфлюэнция” (которую наш народ сразу переименовал в “наплюенцию”), - вот и все наиболее яркое...

Год 1890-й, пожалуй, был для Владивостока последним более-менее спокойным годом: на самом излете его правительством наконец-то принято долгожданное решение по вопросу о Сибирской железной дороге (знаменитом Транссибе), и уже в следующем, переломном 1891-м (сразу после посещения города Его Императорским Высочеством Государем Наследником Цесаревичем Великим Князем Николаем Александровичем, будущим Императором Всероссийским Николаем II) здесь вовсю развернется строительство ее уссурийского участка, в порту начнется постройка громадного (по тем временам) сухого дока, а в край потянутся новые люди – инженеры, вольные рабочие, ссыльнопоселенцы, каторжане и авантюристы. Резко подскочат цены на жилье и товары, подешевеет рабочая сила, горожане будут затерроризированы беглыми из железнодорожных каторжных команд, их воровством, грабежами и разбоями…

Как подмечено одним из современников, 1890-й “год был сереньким, буднишным годом, и это хорошо, потому что блестящие, трескучие событиями годы бывают иногда слишком тяжелы если не для всех, то для большинства”. Владивосток, конечно, с интересом прислушивается к вестям из столиц, однако продолжает пока жить своей, вполне патриархальной, жизнью. Если б не августовская эпидемия холеры (занесенной сюда из Нагасаки и стремительно распространившейся), не озверение бродячих собак (особенно в районе 2-й Портовой улицы, где как-то вечером ими покусан был даже один офицер), да не осенний повсеместный в Южно-Уссурийском крае разлив рек, то и вспомянуть про тот год было б, наверное, нечего.

Ну, побывала во Владивостоке летом на гастролях драматическая труппа режиссера-распорядителя г-на М.Шумилина из Благовещенска, ну, посетил его в конце года с концертами (проездом из Китая и Японии) “знаменитый флейтист проф. Тершак с талантливой пианисткой Шуллер” (исполнив немного из Вагнера, чуть-чуть из Листа и очень много – музыкальных сочинений самого Адольфа Тершака, посвященных прелестной Луизе Шуллер…), ну, открыл (после двухлетнего перерыва) представления цирк г-жи Ламбергер (в зале купца Галецкого на Алеутской улице – дважды в неделю, 50 коп. за вход), ну, наигрывал в парке Морского Собрания летом по вторникам (с 4 до 7 час.) свои марши-мазурки “хор музыки” Сибирского флотского экипажа… Вот, собственно, и вся на то время годовая культурная программа Приморья.

Если, конечно, не считать таковой открытие нового ресторана “Италия” да завоз “в виде опыта” 45 тысяч бутылок консервированного по только что изобретенной Пастером технологии пива одесского товарищества (в рекламном извещении – “известного петербургского завода”) “Гамбринус” (“успех был полный и получен новый заказ на несколько сот тысяч бутылок”, - хотя уж было здесь и свое пиво, по 24 руб. за ящик светлого и по 18 за темное). Кстати, водка в ту пору обходилась обывателю куда дешевле пива: самую дорогую (если не считать “смирновки”, стоившей 75 коп. бутылка) и редкую для Владивостока (т.к. изготавливалась она из привезенного по морю одесского спирта), под названием “столовая водка “Прохладительное”, покупали по 55 коп. за бутылку (а в оптовом складе купца Пьянкова на Светланской и того меньше – по 9 руб. ведро), самую дешевую предлагали манзы (китайцы) – вообще за гроши. Для сравнения: бутылка привозной сельтерской (т.е. минеральной) воды стоила не меньше – аж 50 коп.!

В октябре наш город посетил – проездом с Сахалина – модный писатель А.П. Чехов. Местный фельетонист по этому поводу язвил потом:               

…Недавно Чехов приезжал

И в “Новом Времени” писал,

Что пьем вино мы, не пьянея

(Ну, значит, водка слаба здесь,

Или из разных зелий смесь)

Во всякий час, во всякий день,

И тем на нас набросил тень.

И все-таки культурная жизнь у нас и тогда не ограничивалась развлечениями только, пьянством да карточными играми: в Морском Собрании, как обычно, с окончанием навигации возобновлены были публичные доклады на разнообразные научные темы; в специально построенном отдельном здании открылся музей (с библиотекой и “чучельной коллекцией местных зверей и птиц”) Общества изучения Амурского края, - только за первый месяц(!) его успели посетить 800 человек, почти 5% населения города. А в конце года получены были высочайше утвержденные проекты постройки во Владивостоке двух памятников – морякам, погибшим прошлой зимой на военной парусной шхуне “Крейсерок”, и Г.И. Невельскому.

4.

«Россия в мореходстве – опаснейший враг, за которым нужно следить, наблюдать и, если возможно, то сбивать ее с пути и не давать хода в морском деле.»

Пилль, англ. премьер-министр, XIX в.

Эскадра Тихого океана, под командованием вице-адмирала П.Н.Назимова, все лето проводившая в учениях, на зиму уходила в теплые порты Японии и Китая. Владивосток оставался с десятком портовых военных кораблей (считая сюда и барказ “Польза”); два из них – миноносцы “Янчихэ” и “Сучена” – только прошлой весной собраны были в местных портовых мастерских и спущены на воду.

В тот год штук пять частных каботажных шхун всю зиму и почти все лето так и проторчали на рейде – хозяева их не смогли набрать команду даже для близкого плавания (лучше уж никуда не ходить, чем доверять свое добро невеждам да лодырям, - грамотного-то моряка днем с огнем не отыщешь на этом берегу). Только одна из них, паровая шхуна “Котик” купца 1 гильдии Отто Линдгольма, смогла в 1890 г. выйти в Охотское море, да и то – под командой американца, бывшего штурмана китобойного барка «Ланцер». Причем, из 17 человек ее экипажа русскими были всего лишь двое матросов.

Даже английская Pall Mall Gazette свидетельствовала о полном застое дел во Владивостоке и о почти исключительном преобладании иностранцев в местной торговле, но оговаривалась о появлении здесь русских торговых пароходов и китобоя. А еженедельная общественно-литературная и морская газета «Владивосток» так описывала по весне ситуацию в местном порту: «С каждым годом число плавающих судов сибирской флотилии уменьшается и в настоящее лето идет в кампанию только четыре: лодка «Горностай» с промерной партией к заканчиванию работ в заливе Петр Великий, шхуна «Тунгуз» - в обычный рейс на север к ограждению лимана реки Амур и снабжению маяков и шхуна «Алеут» - с партией минного заграждения в одну из бухт, соседних с Золотым Рогом, для практических занятий. Затем, после Св. Пасхи, начнет вооружение (по-теперешнему: будет оснащаться, - В.К.) лодка «Бобр», назначенная заграницу и будет изготовлена в плавание к 1 мая.» О коммерческих же судах отзывалась вообще с безнадежностью: «…стоят они крепко на двух якорях и, как мы слышали, в плавание не идут; не идут потому, что, благодаря манзовской конкуренции, нет такой работы, которая в состоянии была бы окупить содержание стоящего командира и команды. Но надо видеть эту команду, нанимающуюся весною на частные шхуны, чтобы понять положение судохозяев и согласиться с ними, что с таким экипажем нельзя отпустить судно в море без риска потерять его, а потому действительно лучше сидеть на месте и ждать плодов нашей владивостокской морской школы…»[9].

И «плоды» эти были краю ой как нужны, в первую очередь – из-за острой необходимости развивать свой, российский, каботаж и китовый промысел.

Почти все прибрежные морские и речные перевозки давно находились в руках трудяг-китайцев (манз), которых в народе прозывали «манза-ламаза» («…ага, сегодня он тебе – «брата», а завтра – лютый «ламаза» (тигр)»). Манзовских лодочников было много, да и брали они за провоз гораздо меньше русских судоводителей (при этом никак не отвечая за безопасность пассажиров и груза при довольно частых крушениях утлых своих лодчонок-«шампунок»). Фрахт на манзовских лодках, к примеру, из Владивостока в Посьет составлял всего 5-7 коп. с пуда (в обратную сторону – немного дороже, 10-11 коп.). Что касается всего остального мореплавания, то два японских судна (пароходной компании «Nippon Jusen Kaisha») стали в этом году регулярно ходить во Владивосток из Кобе и Шанхая через Нагасаки (причем, за свои рейсы во Владивосток эта компания получала дотацию от правительства Японии). Из российских судов разве что пароход «Байкал» совершал более-менее регулярные (6 раз в навигацию) рейсы между Владивостоком и Николаевском, плюс пароходство Федорова держало привилегию на Суйфунской линии, да пароход «Новик», только что приобретенный купцом Шевелевым, возил пассажиров и товары в Славянку, Посьет, Шкотово, Сучан, Речной и на Монгугай, однако частных грузов его пароходное товарищество не принимало.

Так что в российских морях Восточного Океана вовсю хозяйничали иноземцы: китайцы «держали» каботаж, а американцы били китов (у россиян в 1890-м был только один китобой – «Геннадий Невельской» купца Дыдымова, отставного капитана 2 ранга)...

За весь год во Владивосток совершено было всего-то 28 заходов российских судов под коммерческим флагом, зато немецких – 35, японских – 21, норвежских – 14, английских – 10, американских – 7. «Насколько страдает при отсутствии русского флота русская торговля – ясно всякому. Потребность в них есть, а самих судов нет; в эту навигацию к порту прибыло 115 судов, а из них только 25 под русским флагом…» На каждое российское судно с грузами и пассажирами – почти по пять иноземных, это ли не говорит о многом? «Необходимо при этом вспомнить, что все преимущества… на стороне иностранных компаний, суда которых не платят высокой пошлины, не несут значительных расходов на уплату консульских сборов и пр., не платят лишних денег в виде пошлин за каменный уголь, расходуют гораздо меньше на содержание команды и проч. Поэтому и конкуренция с иностранными судами в отношении дешевизны перевозки грузов для русского флота немыслима.» [11]

Перевозка грузов через Сибирь занимала тогда около 320 суток (при фрахте 10 руб. с каждого пуда), морем же эта задача решалась всего за 54-65 дней (фрахт – 2 руб. 27 коп. с пуда) [7, 9, 11]. Хотя за предшествовавшие 30 лет наш торговый флот (по сведениям, собранным Обществом содействия русскому торговому мореходству) почти удвоился по числу судов (до 2361 судна) и более чем утроился по тоннажу (до 811411 тонн), а в последние три года даже наметился в российской таможенной политике явный протекционизм отечественному судоходству, оно все еще переживало трудные времена. Иностранные суда зарабатывали в России до 60 млн. руб. в год (на связанный с импортом фрахт страна расходовала 13 млн., на экспортный – еще 47 млн.), русские же – почти в десять раз меньше... В мире к тому времени уже существовало 160 больших пароходных компаний (но лишь одна из них была российской!): 64 английских, 33 французских, 15 американских, 12 немецких, 7 испанских, 6 португальских, 5 голландских, 3 итальянских, 3 бельгийских, 3 австралийских, 2 австрийских, 2 греческих, 2 канадских, 1 датская и 1 японская [8].

Патриотически настроенный современник писал тогда: «С 1856 г. начинается наше увлечение фритредерскими идеями, дошедшее до того, что мы нашли возможным заключить со всеми державами договоры, по которым обязались не давать у себя дома своим судам никаких преимуществ перед иностранными. Последствия такого направления политики в этом вопросе видны теперь до очевидности. Каботаж в Черном море до сих пор не может быть вырван из рук иностранцев, а русский торговый флот настолько незначителен, что не может быть и речи о конкуренции нашей с торговым флотом какой бы то ни-было нации. Во всех наших портах развиваются все флаги, кроме русского, наши грузы вывозятся на всех судах, кроме русских! …Поэтому весть о заботе Министерства Финансов поддержать отечественный флот не может не производить глубокорадостного чувства. Обнаруженные же нынешним Министром Вышнеградским энергия и настойчивость в преследовании отечественных интересов дают уверенность в том, что вопрос о русском торговом флоте будет наконец поставлен на надлежащую почву.» [9]

“Плоды нашей владивостокской морской школы” и стали одной из основ этой самой почвы – на все грядущие 110 лет.

5.

ПОЛОЖЕНИЕ

ОБ АЛЕКСАНДРОВСКИХ МОРЕХОДНЫХ КЛАССАХ

В г. ВЛАДИВОСТОКЕ

7 апреля 1890 г.

§ 1. Мореходные классы в г. Владивостоке учреждаются городским обществом на основании высочайше утвержденного 27 июня 1867 г. Положения о мореходных классах для преподавания в оных сведений, необходимых как для штурманов каботажного плавания, так и для шкиперов каботажного плавания и штурманов дальнего плавания.

§ 2. На содержание этих классов и первоначальное образование их обращается: а) ежегодно назначенные владивостокским городским обществом 600 руб., б) проценты с основного капитала, в который поступают все собранные от частных лиц и общественных учреждений пожертвования по день открытия класса, и затем     в) частные пожертвования, могущие поступать впоследствии по открытии класса.

§ 3. Сверх сего отпускается на содержание этих классов в виде пособия от казны по 2500 руб. в год.

§ 4. Владивостокские мореходные классы открыты приходящим всех состояний и возрастов по предъявлении только свидетельств об умении их читать и писать и о том, что они производили плавание на судах, а также удостоверения об их личности и происхождении.

§ 5. Преподавание в классах наук производится по программе, утвержденной министром финансов 2 ноября 1867 г. для мореходных классов первого и второго разрядов, и, кроме того, преподаются пароходная механика и английский язык.

§ 6. Преподавание наук производится с 15 октября по 15 апреля.

§ 7. Независимо от преподавания наук теоретически ученики с разрешения морского начальства знакомятся практически в зимнее время во владивостокском адмиралтействе с кораблестроением, участвуют в работах по вооружению и разоружению судов, а летом во время навигации плавают на судах Сибирской флотилии и на судах торгового флота для практической подготовки к предстоящей морской и речной деятельности.

§ 8. Во время пребывания на военных судах ученики должны иметь единообразную форму одежды, сходную с установленной для нижних чинов морского ведомства, но без кокард и погон. Довольствие учеников морскою провизиею производится по положению на счет морского ведомства; платье ученики должны иметь собственное, а для не имеющих средств приобретать на свой счет таковое заводится начальством класса на счет имеющихся в распоряжении его сумм.

§ 9. Срока для окончания курса учения в мореходных классах не полагается, и лица, исправно посещавшие классы в течение менее одного учебного периода, вправе просить о допущении их к испытанию, в каковом случае им может быть выдано свидетельство о приобретенных ими познаниях. Это свидетельство не представляет, впрочем, получившему его никаких особенных прав и при экзаменах на звание штурмана или шкипера принимается только в соображение.

§ 10. За обучение наукам, указанным в программах, утвержденных в 1867 г. министром финансов или имеющих быть впредь изданными учебным начальством для мореходных классов, никакой платы не взимается, за обучение же наукам дополнительным и притом необязательным может быть взимаема плата с желающих обучаться этим наукам.

§ 11. Мореходные классы состоят в непосредственном ведении Владивостокской городской думы. Думе этой предоставляется через посредство составленного из среды ее членов особого комитета выбор преподавателей и заведывающего классом, назначение им содержания и разрешение других по классу расходов.

Определение и увольнение означенных лиц, по представлению сего комитета, принадлежит военному губернатору Приморской области, коему и прочие учебные заведения в том же городе, подведомственные Министерству народного просвещения, подчинены на основаниях, указанных в высочайшем повелении 17 мая 1868 г. о порядке управления учебными заведениями в Амурской и Приморской областях.

§ 12. Ближайшее заведование мореходными классами и распределение между учителями предметов преподавания возлагается на одного из состоящих при них учителей, которому отводится квартира, по возможности, в самом помещении класса. На ответственности этого заведывающего лежит также хранение принадлежащих классу учебных пособий, а именно – книг, инструментов, карт и т.п.

§ 13. Заведывающий классами и преподаватели пользуются правами и преимуществами учителей средних учебных заведений Министерства народного просвещения.

§ 14. Означенный в § 11 комитет расходует на содержание классов суммы, заботится об увеличении материальных средств заведения частными пожертвованиями, а в конце каждого года представляет в городскую думу отчет, который, по рассмотрении в думе, представляется ею военному губернатору Приморской области и местному учебному начальству.

§ 15. Комитет избирает из своей среды председателя и все дела решает большинством голосов, а при равенстве голос председателя дает перевес.

§ 16. Преподаватели классов участвуют в заседаниях комитета с правом голоса при рассмотрении ими вопросов учебных и воспитательных; во всех других случаях они могут быть приглашаемы в заседания комитета.

§ 17. Военный губернатор Приморской области имеет со своей стороны должное наблюдение за действительным и соответственным надобности употреблением сумм на устройство и содержание мореходного класса как отпускаемых от казны, так и жертвуемых городским обществом и другими лицами.

§ 18. В порядке административном и учебном Владивостокские мореходные классы по учреждению и содержанию их подлежат ведению Министерства народного просвещения.

Подписал директор Департамента народного просвещения Н. Аничков

Скрепил: делопроизводитель В. Эриксон

Верно: Управляющий отделением

Сверил: Столоначальник Пономарев

(ЦГА РФ ДВ, ф. 28, оп. 1, д. 565, лл. 67-68, 70-71. –

Заверенная копия рукописная.) [10]

6.

«Относительно найма иностранцев, то нам кажется, что до запрещения такового нужно создать своих моряков для торгового флота, а то легко возможно (при существующей трудности найти командиров, особенно здесь), если только не удастся найти желающих из военного флота, оставить судно без начальника, и 3-4 судна, приписанных к здешнему порту, должны будут даже при самом «попутном ветре и добрых часах» стоять в бездействии…»

О.Линдгольм и А.Вальден, владивостокские судовладельцы. 1890 г.

В середине сентября 1890 г. газета «Владивосток» поспешила обрадовать своих читателей таким сообщением:

МОРСКАЯ ХРОНИКА.

Давно желанные мореходные классы 15 октября сего года будут, наконец, открыты. На бывшем последнем заседании думы избрана на этот предмет комиссия, в состав которой вошли: М.К. Федоров, М.Г. Шевелев, И.И. Манцевич и А.В. Даттан. По избрании председателя, комиссия примет дела и денежные средства и к вышеозначенному времени откроет классы. Пока предполагается приютиться в помещении городского училища, а затем время укажет, будут ли мореходные классы нуждаться в отдельном помещении.

Пожелаем этому новому у нас питомнику полного успеха.

Председателем комиссии вскорости стал М.К.Федоров, да только вот «открыть классы к вышеозначенному времени», увы, не удалось, - не все было так просто. Даже накануне фактического открытия классов, во вторник 13 ноября, на заседании Владивостокской городской думы третьим вопросом повестки дня еще рассматривалось дело «По предложениям г. военного губернатора Приморской области относительно затруднений, встреченных при открытии в текущем году Александровских мореходных классов и отчисления из назначенных на содержание их сумм на покупку дома для помещения классов»[9]. На казавшейся гладкой дороге к морскому образованию все еще громоздились три здоровенных камня: скудость финансирования, необходимость отдельного помещения и недостаток в преподавательских кадрах.

Только в конце октября, всего за три недели до открытия классов, в прессе появляется извещение о наборе будущих учеников:

От Комитета по заведыванию Александровскими морскими классами во Владивостоке. Сим объявляется во всеобщее сведение, что желающие поступить учениками в мореходные классы имеют подавать прошения свои в Комитет, куда обращаться также и за разъяснениями по сему делу. Председатель Комитета, М.Федоров. [9]

Про настоящие рекламные кампании тогда ничего не знали, - потому, видно, и «желающих поступить учениками» оказалось совсем немного, так что пришлось зачислять всех, кто успел вовремя узнать эту новость и подать прошение. Таковых оказалось всего 11 человек:

От Комитета Александровских мореходных классов. Сим объявляется лицам, подавшим прошения, что сыновья их, по постановлению комитета, приняты учениками мореходных классов и должны будут явиться 14 сего ноября в 11 часов, до обеда, в здание Владивостокского городского училища, на имеемый быть молебен по случаю открытия классов. (Газ. «Владивосток» № 45 от 11.11.1890 г., - т.е. всего за два дня до события!)

Учеба планировалась в течение двух лет, в двух классах – младшем и старшем. Причем, согласно параграфу 9 Положения о мореходных классах, свидетельство об окончании курса обучения при дальнейшем государственном экзамене на получение какого-либо морского звания никаких особых прав не давало, а только лишь «принималось в соображение», - для приобретения судоводительского патента нужно было еще выплавать не менее двух лет каботажным штурманом.

Учениками зачислялись лица не моложе 14 лет (с тем, чтобы по окончании классов и после выработки плавательского ценза они смогли попасть на ответственные должности на судах не ранее 18-летнего возраста). Учебные занятия должны были продолжаться только 6 месяцев в году, по 48 уроков в неделю на оба класса, остальное время отдавалось практике. Сверх общеправительственной программы намечено было, с учетом местных условий, изучать два дополнительных предмета – английский язык и пароходную механику.

Городская дума утвердила постановление Комитета по открытию Александровских мореходных классов, следующего содержания:

1. Пригласить на должность заведующего мореходными классами и старшего преподавателя корпуса флотских штурманов штабс-капитана Панова, на должность младшего преподавателя корпуса флотских штурманов подпоручика Де-Шея, не штатными преподавателями: инспектора владивостокского городского училища Морошкина, преподавателя английского языка владивостокской мужской прогимназии Руберга, помощника старшего инженера-механика Подгурского. Должности же преподавателей морской практики и такелажных работ оставить вакантными, пока не выяснится состав учащихся.

2. Мореходные классы временно поместить в городское училище.

3. Число уроков в каждом из двух классов распределить следующим образом (в неделю): а) в младшем классе: навигация (и астрономия) – 4 урока, арифметика (и алгебра) – 4 урока, геометрия – 3 урока, плоская тригонометрия – 3 урока, физическая  и морская география (лоция) – 1 урок, морская практика – 1 урок, морское законоведение – 1 урок, пароходная механика – 2 урока, английский язык – 4 урока, русский язык – 1 урок;

в) в старшем классе: астрономия (и навигация) – 5 уроков, алгебра (и арифметика) – 3 урока, геометрия – 1 урок, сферическая тригонометрия – 3 урока, морская практика – 2 урока, морское законоведение – 1 урок, пароходная механика – 2 урока, английский язык – 3 урока, русский язык – 2 урока. Всего по 24 урока в неделю в каждом классе.

Постоянных занятий в каждом классе определить ежедневно по 3 урока с 2 ½ до 6 час. по полудни и дополнительных по 3 раза в неделю для каждого класса (через день) еще 2 урока в день с 12 ½ до 2 ½ час. по полудни. Указанное распределение занятий зависит от распределения их в городском училище, где один класс освобождается с 12 ½ час., а другой с 2 ½ час. по полудни. Сверх того, утреннее время уделить на такелажные работы, осмотр портовых мастерских и завода, а также на изучение и сборку судовых машин.

Штатному заведующему классами определили годовое содержание в 900 руб., а приходящие преподаватели должны были получать по 1 руб. 75 коп. за каждый урок [9].

7.

“Прохладой веет с океана…

Ночною мглой одет восток…

Пронизан сыростью тумана,

Спокойно спит Владивосток.

Едва заметны очертанья

Стоящих в гавани судов…

Среди всеобщего молчанья

Лай раздается только псов,

Да сторож-манза, знак давая,

Лениво в доску простучит…

И снова смолкнет все. Немая

Над спящим портом ночь царит…”

Л.Волков. (Газ. «Владивосток» № 46 – 1893 г.)

Официальное открытие Александровских мореходных классов состоялось в здании Владивостокского городского училища 14 ноября 1890 года.

День этот ничем особенным не примечателен для России: находящийся в плавании на Дальний Восток Наследник Цесаревич в Каире поднимался со своими спутниками на египетские пирамиды, а «бедуины исполняли ему занимательную пляску»; в Лондоне 10 фунтов стерлингов можно было купить за 84 руб. 85 коп., в Гамбурге 100 марок предлагали за 41 руб. 60 коп., а в Париже – 100 франков за 33 руб. 60 коп.; золотой российский полуимпериал стоил 6 руб. 84 коп., серебро шло по 1 руб. 11 коп.

Накануне из владивостокского порта отправилось германское судно «Цито», назавтра готовился отходить шевелевский пароход «Новик» с грузом морской капусты и с китайскими рабочими, ожидались «Байкал» и японский «Токачихо-мару», с уходом которых навигация должна была закрываться…

Вся Империя отмечала 14-го ноября «день рождения Ея Императорского Величества Государыни Императрицы». Владивосток, как и положено, был в этом деле первым (по времени): с утра в городской церкви и в церкви Сибирского экипажа благодарственный молебен с провозглашением многолетия всему царствующему дому, после чего орудия крепости произвели громкий салют и состоялся «парад войскам». Весь город, по обыкновению, украсили флагами [9].

Вот метеосводка того дня во Владивостоке:

Несмотря на совсем уже по-зимнему серое пасмурное небо и холодный северный ветер (к вечеру он, однако, сменился на юго-восточный, давление стало падать, увеличилась влажность, резко потеплело и небо прояснилось), эта среда середины ноября наверняка запомнилась самым ярким днем жизни для тех 11 мальчишек, что были «приняты учениками мореходных классов» и собрались у деревянного здания городского училища. Вот что писала об этом событии единственная на весь край газета «Владивосток» (в № 46 за 1890 г.):

Открытие мореходных классов.

14 ноября, после церковной службы, в здании городского училища был отслужен молебен, по случаю открытия Александровских мореходных классов. На этом торжестве были представители морских, военно-сухопутных и гражданских властей, народного просвещения, купечества и некоторые граждане. Тут же находились 11 чел. воспитанников открываемых мореходных классов. По окончанию молебена г. военный губернатор генерал-майор П. Ф. Унтербергер обратился к присутствующим с следующею речью:

“Милостивые государи, мы присутствуем на торжестве открытия первого в своем роде учебного заведения на нашей окраине, заведения, имеющего целью образовать людей, посвящающих свою жизнь работе – быть вожаками судов на море. Насколько такого рода заведение вызывается естественною здесь потребностью – распространяться я считаю лишним, это слишком очевидно. Русский коммерческий флаг – редкий гость на нашем побережье, настолько редкий, что до настоящего времени здесь нельзя было во всей целости сохранить каботаж в исключительно русских руках, как того требует закон, не затормозив тем и без того недостаточно еще окрепшую торговлю в прибрежных пунктах области. С лишком десять лет трудились разные лица и учреждения над вопросом осуществления здесь, в городе, мореходных классов, видя только в них залог, чтобы судоходство нашего прибрежья сосредоточилось исключительно в руках русских подданных. Сочувствие этому делу выразилось и в частных пожертвованиях, доходивших до 10 т. руб.; но весь труд подробной разработки этого дела и существенная часть материального его обеспечения выполнены были Владивостокскою городскою думою; представление ее с ходатайством местной администрации, энергически поддержанные генерал-губернатором края, встречены были сочувственно в правительственных сферах и получили наконец жизнь. Убежден, что владивостокская городская дума будет беречь это учреждение, состоящее в непосредственном ее ведении и, где нужно, помогать ему. Не сомневаюсь, господа, что вы, которым вверила дума ближайшее заведывание и обучение в классах, отнесетесь с горячим участием и рвением к возложенному на вас делу. Гарантией мне в этом служит то обстоятельство, что все вы уже долго живете в крае, а кто долго здесь пожил, тот полюбил край и готов трудиться с любовью на пользу его. К вам, молодые друзья, которые избрали себе морское поприще, обращаюсь с воззванием: работать в классах так, чтобы быть впоследствии достойными представителями того морского звания, которое вы можете приобрести по окончании классов. Да поможет вам в этом Бог.

Объявляю Александровские мореходные классы открытыми. За здоровье и благоденствие нашего Государя Императора «ура»!”

Речь начальника области была покрыта громким «ура».

После этого старший преподаватель мореходных классов шт. кап. В. Панов обратился к воспитанникам с следующими словами:

“Я позволю себе сказать несколько слов ученикам только что открытых мореходных классов насчет тех целей, какие положены в основу этого учреждения, а равно и насчет тех отношений, какие должны быть установлены обоюдно на первых же порах для достижения возможного успеха.

Создавая настоящие классы – и правительство, и общество, очевидно, стремятся к тому, чтобы избавить наше прибрежье от существующей зависимости его в транспортировке местных грузов от иностранной эксплуатации в лице тех капиталистов, судохозяев и мореходов, которые, вопреки духу нашего законодательства, но, тем не менее, с его разрешения, в силу экономической беспомощности населения, являются в наши воды и отвлекают к себе те заработки, которые всюду составляют неотъемлемое достояние национального судоходства. Вам, господа, посвящающим в настоящее время свои силы на развитие этого судоходства, должно быть известно, что громадная береговая черта, которой обладает наш Приамурский край от Берингова моря до Владивостока, имеет все задатки к тому, чтобы с развитием колонизации, с устройством внутренних путей сообщения, и в особенности с проведением железной дороги, сделаться ареною широкой торговой деятельности, если не по всему своему протяжению, то по крайней мере в наиболее жизненных частях, каковыми являются берега его от Николаевска до Владивостока. Судоходство всегда и всюду, где только естественные условия благоприятствовали его развитию, служило могущественным рычагом к поднятию и упрочению материальной и духовной жизни народов.

Вот почему Великий Преобразователь России, Император Петр I придавал такое громадное значение делу морского образования русского народа, почему он заставлял его нести такие жертвы, чтобы пробиться из Москвы к берегам Балтийского и Черного морей, с такой охотою беседовал с грубым, заскорузлым шхипером голландским и архангельским рыбаком-помором. Вот почему и в настоящее время заботы о развитии русского мореходства не ослабевают среди нашего правительства и общества, несмотря на все неблагоприятные условия к достижению этой цели в прошлом в том объеме, который был бы желательным. Давая вам, господа, доступ к морскому образованию в настоящих классах, принимая на себя все расходы по их устройству и содержанию, государство видит в вас тех бойцов, тех пионеров приамурского морского дела, которым предстоит упрочить его развитие на здешней окраине и тем охранить последнюю от той иностранной эксплуатации, которая, усыпляя нашу собственную энергию своей готовностью служить, по-видимому, нашим же потребностям, в конце концов, служит только к возвышению чужого благосостояния на средства, составляющие неотъемлемую собственность русского народа. Вам именно предстоит в будущем своей деятельностью на поприще местного национального судоходства охранять население от этих непроизводительных переплат иностранному флагу и тем самым сохранить местные средства на местные же потребности подобно молу, о который должны будут разбиваться волны вредной и ослабляющей нас экономической иностранной предприимчивости за счет нашей временной отсталости в этом отношении.

Но, господа, эти-то надежды, которые возлагает на вас государство и общество, заставляют меня, вместе с пожеланием вам всякого успеха в предстоящей деятельности, сделать также и одно необходимое предостережение, на которое я советую вам обратить серьезное внимание. Вы избираете трудную карьеру. Вам предстоит жизнь полная лишений, жизнь суровая уже по одной своей обстановке, требующая большой привычки и искреннего твердого желания трудиться не только умственно, но и физически. Без мозолей на руках вы не пройдете той школы, которая впоследствии создаст вам обеспеченное положение. Мало того, вам предстоят такие обязанности, которые налагают слишком большую нравственную и формальную ответственность, чтобы к ним можно было относиться небрежно. Вам, будущим шхиперам русского торгового флота, будет вверяться слепо не только имущество, с которым очень часто бывает связано благосостояние целых десятков семей, но также и сама жизнь людей в лице вашей будущей команды и пассажиров. В борьбе с морем, для охраны интересов своих доверителей и тех людей, которые вверились вашему судну, только знания, опытность и твердая неуклонная энергия, вместе с сознанием принятого на себя долга, помогут вам с успехом выдержать испытание и оправдать оказанное вам исключительное доверие. Вот почему я считаю своим долгом предупредить вас, что для успешного осуществления тех задач, какие преследуют вообще Мореходные классы по отношению к вашему образованию, равно как и в отношении ваших собственных интересов, прежде всего необходимо, чтобы вы, посвящая теперь свои силы морскому делу, отнеслись к выбору этой карьеры вполне сознательно, с твердой непреклонной волей побороть первые неудачи и лишения. Помните, что в морской карьере больше чем где-либо из многих званых бывает мало избранных. Мореходные классы нельзя считать учебным заведением в том смысле, в каком вы привыкли относиться здесь к другим подобным учреждениям. Здесь вы можете получить только специальные знания насколько они необходимы в вашей будущей практике, и, по большей части, эти знания будут для вас бесполезны, по их отрывочной или прямой неприменимости во всякой другой деятельности, если бы вы вздумали переменить свою карьеру на другую. Коммерческому моряку разрешается житейской практикой быть даже малограмотным, но он твердо должен знать, как ему починить парус, как оснастить мачту, управлять рулем и судном, как располагать груз в трюме и определять свое место в открытом море. В этом будет состоять главная цель вашего обучения, и, как вы сами видите, вне моря наука эта будет для вас совершенно бесполезна, хотя бы вы убили массу труда и времени на ее прохождение”.

Таким образом давно желанные классы, наконец, открыты. Приветствуем доброе начало и желаем полного успеха; а польза от этого для каботажа на далекой окраине несомненна.»

Всего по России в этом учебном 90/91 году в мореходных классах обучалось 1480 человек [15], т.о. приморцы (14 учеников: к 11 чуть позже добавились еще трое) составляли меньше 1% из них.

8.

“…самые принципы воспитания штурмана и флотского офицера значительно разнятся между собою и совмещение их в одном лице, по нашему мнению, не даст цельного представителя того или другого, а упрочит только дилетантизм. Во флотском офицере, маневрирующем своим судном, стремятся развивать молодечество; лихо пройти по самой границе опасности, “обрезать” ее, как говорится, - вот то требование, какое более и более упрочивается во флоте. В штурманском деле, напротив, на первом плане стоит осторожность и чуткость, развивающиеся далее всеми требованиями практической службы. Каждая из этих сторон, по нашему мнению, может развиваться только в ущерб другой… В одном случае рискуют только аварией, в другом же – гибелью судна, без остатка… Только надлежащее усвоение карты и всесторонняя оценка риска, с отчетливым представлением себе всех его последствий, а следовательно, вполне разумная осторожность – могут гарантировать судну безопасность… А это явится лишь тогда, когда человек, ведущий судно, не будет колебаться между двумя противоположными принципами, но твердо остановится на одном, необходимом по обстоятельствам кораблевождения, иначе говоря, когда дилетантизм в этом деле сменится строгою специализацией.”

В.А.Панов.

Первым (и единственным, как показало время) начальником Александровских мореходных классов стал корпуса флотских штурманов штабс-капитан Панов, начальник берегового телеграфа и метеорологической станции, - личность для наших краев весьма примечательная. Было ему в ту пору 36 лет. Вот что сообщает об этом незаурядном человеке морской справочник [5]:

«Панов Виктор Ананьевич (8.8.1854 – 8.11.1922), кап. КФШ, нач. Влад. берегового телеграфа, редактор газеты «Дальний Восток». Из С.-Петерб. мещан. 4.9.70 пост. в Штурм. уч-ще, окончил 31.3.74 с произв. в конд. КФШ. В 1874 плавал в Белом море. 23.11 переведен на ЧФ. В 1875 производителем работ уч. в съемке сев. берега Черн. моря. 30.8 произв. в прап. КФШ. 20.12 переведен в Сиб. фл. 10.6.76 прибыл во Влад. В 1876-77 ст. штурманом на кл. «Абрек» плавал по портам Вост. океана и в составе отряда к.-адм. О.П. Пузино с 10.12.76 по 4.5.77 посетил Сан-Франциско. 27.6 вернулся во Влад. 7.11 находился на шх. «Алеут», потерпевшей крушение в б. Сетанай на о. Хоккайдо. В апр. 1878 пассажиром на шх. «Ермак» вернулся из Японии во Влад. С 24.4 по 23.8 был пом. распорядителя работ при постановке мин и проводке судов через минные заграждения. В 1879-84 ст. штурм. оф. кл. «Абрек» плавал в морях ДВ и Тихом океане. Затем плавал вахт. нач. на КЛ «Нерпа» во внутр. водах. 1.1.81 произв. в подпоруч. 18.8.84 списан на береговой телеграф. 13.4.86 произв. в поруч. 8.5 назн. зав. поверкою астрон. и навигац. инструментов и корректурой мор. карт Влад. порта. 30.6.87 назн. ИД Директора маяков и лоции Вост. океана. С 28.2.90 нач. Влад. берегового телеграфа. 1.4 произв. в шт.-кап. В 1890, 1892 по несколько мес-цев ИД Директора маяков и лоции Вост. океана. 12.7.93 ув. в отставку по домашним обстоятельствам кап. КФШ. Награжден орд.: Св. Стан. 3-й ст. (1884) и Св. Анны 3-й ст. (1888). В 1892-1922 являлся редактором газеты «Дальний Восток». Состоял зав. Владивостокскими Александровскими мореходными классами (1890-?), городским головой Владивостока (1903-1905), мировым судьей (1906-1912). Действ. чл. ОИАК (не позже 1899 – не ранее 1917), секретарь Распоряд. ком-та ОИАК (11.3.1890-?). Умер и похоронен во Влад.»

Даже отдавая должное авторитетности справочника, следует все же сделать здесь ряд поправок и уточнений: прежде всего – окончил Панов не просто «Штурм. уч-ще», а Техническое училище Морского ведомства [28]; и «в составе отряда к.-адм. О.П.Пузино» он состоял личным переводчиком адмирала [20]; в 1881 г., к тому же был капитаном коммерческого парохода «Великий князь Константин» [28], - полагаю эту информацию не менее существенной, чем указание составителя справочника на то, что он «пассажиром на шх. «Ермак» вернулся из Японии». 15.02.1882 «по домашним обстоятельствам» Панов уволен в отставку с производством в поручики КФШ, но уже 31.12.1882 вновь вернулся на службу подпоручиком, «назн. зав. поверкою астрон. и навигац. инструментов и корректурой мор. карт Влад. порта» не 8.5, а 8.3.1886 (до 8.3.1893) [28]… Опять же – «плавать по портам» (даже на клипере «Абрек») никак не возможно (а по морям-океанам корабли не плавают, но ходят), на «Алеуте» Панов не просто «находился», но исполнял обязанности старшего штурмана [28]. Был он также и соредактором единственной городской газеты «Владивосток» (1885 г.) [11]. Александровскими классами Панов руководил во все время их существования, до 1902 г. [26].

Кроме того, был Виктор Ананьевич в 90-х гг. прошлого века и секретарем Владивостокского Благотворительного Общества, курировавшего две элементарные школы для девочек и мальчиков да богадельню [9], членом владивостокского Биржевого комитета [23], в газете же своей он являлся не просто редактором, но и главным ее хозяином (издателем), для чего завел даже собственную паровую типо-литографию на Прудовой улице, прихватив для этого самовольно солидный участок городской земли [9]. 10 марта 1903 он стал четвертым владивостокским городским головой (первым не избранным, а назначенным на эту должность) [9,11], а с 1906 г.[19] и в 1910-1913 гг. [2] –  одним из 34-х определенных «высочайшим приказом по Министерству Юстиции» приморских почетных мировых судей.

Был дважды женат, имел 8 детей (6 дочерей и 2 сына). С началом 1-й Мировой войны (в августе 1914-го) Виктор Ананьевич, как «человек вредный для общественного спокойствия», был даже на время выселен из города – по решению коменданта крепости Владивосток, а в годы войны Гражданской оба его наследника стали добровольцами у атамана Семенова и оба погибли за «белое дело»… Скончался В.А. Панов от крупозной пневмонии, и 10 ноября 1922 г. [24] похоронен на Покровском кладбище Владивостока [20]…

В своем отчете Императорскому Обществу для содействия русскому торговому мореходству о первом годе существования мореходных классов во Владивостоке (подписанном также председателем думского Комитета М.Федоровым) В.А. Панов разочарованно извещал:

«…Занятия в классах начались 16 ноября и продолжались до поверочного испытания – 13 апреля.

В отчетном году в классах состояло 14 учеников; из них один в возрасте 23 лет, а остальные от 14 до 16. Из плававших на судах в классы поступил только один ученик. По сословиям ученики распределялись: детей офицеров и чиновников – 7, потомственных почетных граждан – 1, духовных – 1, мещан – 2, крестьян – 1, финлянцев – 1, иностранных подданных (местных уроженцев) – в виде исключения – 1; по вероисповеданию – 12 православных и 2 лютеран. По образовательному цензу: 4 – из первых четырех классов гимназии, 5 – из III и IV отделений городского училища и 5 – с домашним воспитанием. За исключением 2 учеников из гимназии, познания остальных поступивших были крайне скудные и ограничивались, кроме чтения и письма, только четырьмя арифметическими действиями и отчасти дробями, далеко не твердо усвоенными. Большинство поступивших – неудачники в других учебных заведениях, люди с весьма посредственными способностями, никогда не служившие на судах, а потому совершенно еще не освоившиеся ни с идеей классов, ни с требованиями будущей карьеры. Сознательное отношение к делу, как результат прочного выбора будущей деятельности, замечалось только у 4-5 учеников; остальные же в течение всего курса относились к занятиям (особенно в младшем отделении) крайне поверхностно, не отрешаясь от обычных школьных взглядов на уроки и пользуясь тем, что ограниченность учебного времени заставляла преподавателей обращать все внимание только на лиц, действительно искавших в классах помощи для подготовки к новому делу. На поверочном испытании выяснилось, что хорошими, надежными учениками можно назвать 3, удовлетворительными и посредственными 6.

Вследствие значительного различия в познаниях и в способности усвоения предметов по умственному развитию, ученики были разделены, для большей успешности, на старшее и младшее отделения. В младшем отделении, при крайне слабой подготовке учеников, из предметов расписания оказалось возможным заниматься только арифметикой (дроби), началами планиметрии и навигации (компас, лаг, лот), общей географией, морскими узаконениями, морской практикой, пароходной механикой, английским и русским языками. Остальные предметы программы не затрагивались вовсе, а определенные на них часы употреблялись на вышепоименованные занятия. Впрочем, два ученика из этого отделения успели пройти всю арифметику и приступили к алгебре; один из них, вследствие этого, был переведен среди курса в старшее отделение и здесь к концу учебного года стал в уровень с остальными. В старшем отделении, где ученики по развитию были значительно выше и, вообще, серьезнее относились к делу, главное внимание было обращено на практическое изучение навигации, которая – в объеме, необходимом для коммерческого моряка – пройдена вся. Затем здесь же сообщены общие сведения по лоции Японского моря и главнейшие явления общей физики и физической географии, в том числе – теория урагана. С чистой математикой (алгебра, геометрия, тригонометрия) ученики были ознакомлены настолько, что понимали значение формул и умели их вычислять по логарифмам и тригонометрическим таблицам, решали плоские треугольники (разбивая их на прямоугольные), - определяли практически девиацию компаса и составляли ее диаграмму, делали достаточно твердо прокладку на карте и сложное навигационное счисление (тригонометрическим путем), знали употребление компаса, карты, лага, лота и секстана (определение углов), сличали хронометры, вычисляли широту места по данной меридианальной высоте (исправляя таковую сами) и начали вычислять формулу часового угла для определения долготы места. Арифметика закончена вся, и в несложных задачах знания учеников можно считать удовлетворительными.

Остальные предметы программы проходились согласно расписания, в пределах их усвоения учениками. Само собою разумеется, что знания эти за столь короткое время не могли быть вполне систематизированы и развиты, а взяты (в математических вычислениях) преимущественно памятью и без надлежащей практики – не прочны во всем объеме. Но нужно иметь в виду, что ни один моряк не плавает без курса навигации и астрономии и что, поэтому, в действительной практике ему нужна не столько самая формула, сколько понимание ее элементов и способа практического вычисления, - а этого классы, в указанных пределах, добились вполне. При том же в первый год существования классов, при наличном составе учеников, из которых только один плавал ранее на судах, не могло быть и речи о какой-либо систематике; гораздо важнее и практичнее было ознакомить их в общих чертах с основными понятиями из тех предметов, с какими им придется иметь дело в будущей практике, чтобы, являясь впервые на судно, они не попадали бы в совершенно чуждую обстановку, но были бы уже вооружены известными сведениями и могли бы легко пополнять их сами, при желании и небольшой помощи со стороны.

В будущем классы рассчитывают держаться того же направления, т.е. преследовать в своей программе не строго теоретическое школьное обучение, а, главным образом, только законченную практическую передачу необходимых сведений, так как, с одной стороны, самая практика службы и закон о выдаче патентов на звания явно содержат в себе требования исключительно только опытных знаний, но не полной их теории, - с другой же, в виду того, что если дело вообще мореходных классов ставить на строго теоретическую почву, то они потребуют от учащихся массы времени и чрез то совершенно утратят весь свой практический смысл, ради которого они вообще созданы. Наконец, только при подобной постановке возможны совместные занятия с учениками, уровень знания и развития которых весьма различен.

В отчетном году классы посещались учениками исправно. С марта месяца ученики ходили на вооружение коммерческой шхуны «Сибирь» и на сборку механизмов на военных судах, а также для осмотра мастерских порта.

За отсутствием во Владивостоке специальных руководств занятия в классах велись исключительно со слов преподавателей.

С мая по октябрь ученики находились в практическом плавании на пароходах г. Шевелева («Байкал», «Владимир», «Стрелок» и «Новик»), на шхуне «Сибирь» г. Линдгольма и на речном пароходе «Пионер» г. Федорова, причем получали по 10 руб. жалованья в месяц на необходимые расходы. Ученик старшего отделения Костромитинов и младшего – Бектеев, с разрешения классов, находятся в настоящее время в дальнем плавании.

Из учебных пособий в отчетном году классы имели: секстанов – два, чертежных инструментов для прокладки – четырнадцать,  (инструментов для… - В.К.)  чертежей – шестнадцать.» [12]

Это был первый и последний его отчет о проделанной работе на мореходно-педагогическом поприще, больше Виктор Ананьевич никому ничего письменно не докладывал, - по-видимому, полностью разочаровавшись в возможности ближайших успехов морского образования на Дальнем Востоке и полностью переключившись со следующего года на организацию собственной типографии и издание своей газеты… Однако жалованье за руководство классами все последовавшие десять лет все ж таки продолжал получать исправно – вплоть до самого расформирования Александровских классов в 1902 году.

9.

«Для усиления средств к образованию матросов в России, устанавливается в пользу мореходных классов сбор в казну с судохозяев, имеющих на своих судах иностранных матросов более ¾ всего экипажа, по 25 рублей ежегодно за каждого лишнего против сего размера иностранного матроса.»

Торговый Устав Российской Империи (п. 20 приложения к ст. 839), XIX в.

История сохранила нам два документа [15] о расходовании денежных средств на содержание классов в первые годы их существования:

Несмотря на отпускаемые средства (по России – самые значительные, 5% общей суммы, выделенной казной на все мореходное образование – так, что каждый воспитанник Александровских классов обходился ей раз в пять-шесть дороже, чем в среднем по стране), само положение владивостокской мореходной школы было – хуже некуда.

За все время существования классов город так и не удосужился подобрать для них (или построить) хоть какое-нибудь помещение: занятия по-прежнему проходили в вечернее время в здании городского училища (поначалу – деревянном, построенном в 1886 г., а когда в 1891 г. оно было за 12 тыс. руб. отчуждено в пользу железной дороги [9] – в каменном, по ул. Миссионерской (ныне им. С. Лазо), дом 4). Семеро преподавателей, на оплату которых в основном и уходили денежные средства классов, особенного рвения к педагогике отнюдь не испытывали... Все тот же библиотекарь Морского собрания Владимир Филипченко (которого, на мой взгляд, гораздо вернее, чем Панова, было бы называть «одним из основателей морского образования на Дальнем Востоке» [28]) возмущался: «Ученики классов положительно бедствуют, не имея подходящих и даже каких-нибудь учебников – школа не имеет сама их. Некоторые и готовы были бы купить, но не знают где, какие и как достать. Насколько мог, некоторым давал из своего запаса, частью свои, частью из Библиотеки, но все это большею частью большие курсы Морского Училища – мало им доступные и понятные. …Беднейшим я готов выдавать бесплатно на свой счет. Этим мы оказали бы существенную помощь и дали бы может быть ученикам возможность отнестись более сознательно к своим занятиям.» [13]

С 1891 г. для лиц, окончивших курс обучения в шкиперских и мореходных классах и призванных к отбытию воинской повинности, вводятся ежегодные шестинедельные учебные плавания на военных кораблях – для ознакомления коммерческих моряков с военной службой.

Уже через пять лет (в январе 1896 г.) «Владивосток» писал: «Количество учеников в местных мореходных классах значительно увеличилось за минувший год, и теперь налицо состоит 16 человек учащихся. Кроме того, несколько человек находится заграницею в плавании на разных пароходах.» В городском же училище в это время обучается 109 человек (и только четверо из них – в выпускном классе).

Чуть позже тот же «Владивосток» не преминет вставить свои традиционные шпильки: «учителя не посещают классов, ученики не учатся и делают что хотят, живут без надзора и влияния со стороны администрации классов», - жалуются кругом… но администрация классов не считает своим долгом, как это делают классы Либавские, Виндавские и др., блеснуть богатым процентом успешно окончивших курсы (в Либавских - половина). Ведь этак недалеко до фиктивных классов с фиктивными учениками…» и, попрекнув тем, что на содержание классов уже израсходовано до 24 тыс. руб., ехидно посоветовать: «местные мореходные классы, из бывших воспитанников которых совсем почти не вышло капитанов и штурманов, может быть пригоднее оказались бы для создания контингента цеха владивостокских лоцманов…»

В том же году Министерство финансов возбуждает вопрос о передаче владивостокских мореходных классов в свое ведение.

По докладу председателя Императорского Общества для содействия Русскому торговому мореходству Е.Н. Носа на проходившем в Москве в конце 1895 г. Третьем съезде учителей мореходных классов, в течение последних 19 лет в таких классах по всей России обучались до 20 тыс. человек. Каждый пятый из них выдержал испытание на судоводительское звание, т.е. классы эти дали стране более 4 тыс. судоводителей: половина из которых получила низшее судоводительское звание, 3/8 – среднее и только 1/8 – высшее (шкипера дальнего плавания). Всего же в России существовали на тот момент 41 мореходные классы (в 1879 г. их было всего 32). Содержались классы за счет казны и местных источников (только за последние 16 лет отпуск местных средств на профессиональное морское образование удвоился): в 1895 г. государство потратило на них 46 тыс. руб., а общество – 88 тыс. (в 1879 г., соответственно, 45 и 65 тыс. руб.). В 1879 г. в классах обучалось 968 чел., а в 1895-м – 1318, т.е. число учеников возросло на 30%, при увеличении общих расходов на 35% [9]. Подробные отчеты о работе мореходных школ ежегодно публиковались в специальных выпусках издаваемых вышеупомянутым Императорским Обществом «Известий».

Что же касается качества подготовки в них, то точнее всего его охарактеризовал М.С. Хоминский, заведующий Бериславским мореходным классом (и сам выпускник такой же мореходки):

«Вспомнил я наши мореходные классы и сотни шкиперов и штурманов, которых они фабриковали с лихорадочной поспешностию. Кому нужны были эти штурмана дальнего плавания, еще ни разу не державшие в руках секстана? Правда, мореходные классы давали довольно солидную теоретическую подготовку; мы знали все астрономические формулы, могли быстро и с ужасной точностью решать сложные астрономические задачи, знали как пользоваться разными таблицами; но без соответствующей практики все это очень быстро улетучивалось из головы. Кто же виноват в том, что ученики мореходных классов, оканчивая курс и получая дипломы на разные судоводительские звания, не умеют обращаться с мореходными инструментами и приборами? …мы ни в училище, ни во время практического плавания, не имели практики, соответствующей тому званию, на которое нас приготовляли… Лица, имеющие сношение с питомцами наших мореходных классов, в один голос признают их мало развитыми, мало сведущими и проч.» [29]

Кстати, у соседней с нами Японии в это время было 3 мореходных школы: в Токио, в Осаке и в Хакодате (лучшими считались первые две). Учеников в них набирали в возрасте 14-20 лет (сдавали 4 вступительных экзамена – по чтению, письму, арифметике и географии). Занятия начинались в сентябре, на двух отделениях – морском и механическом. После годичного теоретического курса (основной метод подготовки - зубрежка) с парусными учениями 2 раза в неделю, следовала трехлетняя практика на коммерческих судах, затем – выпускной экзамен при школе с присвоением звания 2-го помощника капитана [9].

10.

«…наше общество в большей его части – служащий люд, несклонный к самостоятельности и привыкший к тому, чтобы начальство думало и решало за него, избавляя его таким образом от излишней мозговой работы. Но вопрос о том: чему и как обучается юношество есть вопрос о будущности наших детей, о будущности следующего поколения, а потому никто не имеет права безучастно относиться к нему, независимо от служебной или иной деятельности.»

В.Лапин, владивостокский педагог, 1892 г.

Почему-то до сих пор принято описывать первые полтора десятка лет владивостокской мореходки только с позиций тогдашнего еженедельника «Владивосток». Между тем, всем хорошо известно, что новый редактор его, Н.В. Ремезов, был «на ножах» с редактором и издателем второй (и конкурирующей) приморской газеты «Дальний Восток» В.А. Пановым, начальником Александровских мореходных классов. Взаимное неприятие этих двух весьма заметных в городе людей доходило до того, что чуть ли не в каждый Новый год Николай Владимирович обязательно преподносил в своей газете (как поздравление с праздником) какую-нибудь гадость Виктору Ананьевичу. Вроде такой, например:

Праздничная картинка.

Трое учеников мореходных классов, прогулявшись по городу с гармоникой, расплачиваются с извозчиком следующим оригинальным способом. Один держит извозчика за руки, тогда как двое других усиленно лупят его в шею. И все это под аккомпанемент той же гармоники и волшебных звуков «Маргариты». (№1 – 1896 г.)

Что касается объективности и достоверности подобных «информаций», то попробуйте-ка сосчитать участников «картинки»: один держит, двое лупят – а кто ж тогда на «той же гармонике» играет (ведь их только трое), неужто сам извозчик – разумеется, от «радости» (да еще и песню про Маргариту благим матом орет)?..

Или такой вот пассаж: «31 января в зале Окружного суда назначено было к слушанию дело по обвинению 3 учеников местных мореходных классов в убийстве во время драки на Орлином гнезде китайца. Дело это однако было отложено в виду того, что у обвиняемых не было защитников.» Если б дело это получило ход, г-н Ремезов, полагаю, не преминул бы его подробнейше в своей газете осветить… Но поскольку он больше о том ни разу не упомянул, можно предположить, что обвинение «3 учеников мореходных классов» так и не нашло подтверждения…

Всю степень раздражения нового редактора «Владивостока» внезапно появившимся конкурентом вполне иллюстрирует следующий эпизод: из множества официальных сообщений он в первые же январские дни 1893 г. выбирает и с наслаждением публикует на открытие первой полосы именно то, что касается новоявленного коллеги по газетному цеху (где ж вы, пресловутые журналистские солидарность и поддержка? Ау!):

Приказ Командира Владивостокского Порта

от 8 января № 26.

За неправильное напечатание в газете «Дальний Восток» в № 2 известия, что солдат зарезан двумя музыкантами Сибирского Экипажа, что до сих пор еще не подтверждается, Штабс-Капитан Панов арестовывается мною на пять дней при Портовой дежурной комнате. Предлагаю Капитану 1 ранга Бойлю приказ этот привести в исполнение.

Дескать – не выноси сор из избы, сохраняй верность мундиру, писака! (А заметка-то, за которую Панова здесь третируют, всего лишь в шесть с половиною строчек, к тому ж – без подписи (орфография мной сохранена): «Солдат, о кот. мы писали в прошл. №, как нам передают теперь, зарезан двума музыкантами Сибирского Флотского Экипажа, по просьбе жены убитого, которая им заплатила, как говорят, за эту кровавую расправу. Убийцы арестованы.» И всё!..)

Не от таких ли приказов и гонений уже через полтора года Панов подает в отставку? Не от них ли он все более отдается газетному делу, забывая даже о заведывании мореходными классами? Да так отчаянно «газетничает», что тот же «Владивосток» буквально стонет в ответ: «С появлением в нашем городе «Дальнего Востока» положительно нельзя выступить с гласным обсуждением какого-либо вопроса, не рискуя быть облаянным чуть не площадными словами. Это имеет вид, будто газета эта хочет установить монополию своего слова и запугать нерешительных высказывать свое мнение. Это какое-то литературное бандитство, имеющее целью вселять к себе страх» и т.д.

К сожалению, Виктор Ананьевич не оставил на страницах своей газеты никаких откликов на экзерсисы «Владивостока» в адрес возглавляемой им мореходки. Но вот вам оценка, данная мореходным классам другим современником (В. Лапиным, издавшим за свой счет тоненькую брошюрку «В интересах нашего юношества»), менее предвзятая:

«При взгляде со стороны поразительно то равнодушие, с которым наше местное общество и наша местная печать относились к делу народного образования…

Учебное дело в нашем крае находится в настоящее время именно в том положении, когда кроме практиковавшейся до сих пор правительственной заботы о нем, становится существенно-необходимою забота общественная. В селениях края учреждены сельские школы, в самом Владивостоке, как областном городе, - элементарные школы, портовая школа (морского ведомства), городское училище, среднее женское училище и мужская классическая прогимназия, обращение которой в гимназию есть только вопрос времени, словом учреждены все те учебные заведения, которые признаны правительством одинаково-необходимыми в каждой местности государства по одному и тому же общему плану. Ввиду особого положения края в стратегическом отношении, многочисленности военного элемента в крае и прочих военных соображений учреждена в г. Хабаровке приготовительная школа Сибирского кадетского корпуса. Воспитание в приготовительной школе и отправка учащихся для дальнейшего образования в самый кадетский корпус приняты на казенный счет, так что не будет ошибкой, если мы скажем, что для нашего учащегося юношества вполне доступны два вида среднего образования: военное и классическое. Предоставив возможность низшего начального образования всем желающим и устроив средние училища для приготовления своих будущих слуг: чиновников и офицеров, правительство сделало все, что можно было ожидать в данном случае. Дальнейшее более прикладное практическое образование не может уже явиться без общественной инициативы. Но и в этом направлении правительство сделало первый шаг при полном молчании общества: мы говорим об учреждении мореходных классов в Владивостоке, учебного заведения, имеющего целью подготовлять уже не к государственной службе, а к практической деятельности, необходимой в нашей местности. Появление мореходных классов конечно должно считаться своевременным. Владивосток – порт и уже по одному этому обучение мореходному делу представляет местную необходимость, хотя карьера воспитанников, окончивших курс в них, не может считаться обеспеченной ввиду занятия огромного большинства должностей на существующих судах и малого развития каботажного плавания. И этот первый шаг по пути практического образования юношества может служить нам руководством и основанием для дальнейших забот общества в том же направлении. Подобно тому, как нельзя рассчитывать на шкиперскую вакансию для каждого ученика мореходных классов, точно также и даже более того, нельзя рассчитывать и на то, что вся молодежь, учащаяся в настоящее время в средних учебных заведениях, найдет себе места на государственной службе.» [19]

В общем, как отмечалось позже в одном из отчетов Владивостокского Морского общества, «дело было сделано, но слишком поздно. Чего опасался контр-адмирал Эрдман, то и случилось: ближайшие прибрежные воды стали ареной китайских мореходов, запестрели иностранные флаги в крупном каботаже и наш край попал в цепкие лапы иностранцев. Мореходный класс ежегодно выпускал и увеличивал кадр безработных судоводителей, ибо им негде было применить свои познания при существующем положении вещей.» [22]

11.

«Лишь своими флотами для дальних плаваний европейские и американские народы отличаются от полудиких азиатцев.»

Х.М. Вальдемар.

Еще весной 1893 г. М.С. Хоминский, заведующий Бериславским мореходным классом, писал: «У нас десятки лет говорят о коренном преобразовании существующих мореходных классов; хотят эти классы стереть с лица земли, чтобы не осталось камня на камне, и не решаются тронуть хотя один волосок в существующем положении о классах и программе. Следовало бы постепенно изменять и дополнять их сообразно указанию опыта и современному требованию…» Система явно нуждалась в упорядочении. К началу XX века реформа коммерческого морского обучения в стране окончательно назрела.

6 мая 1902 г. издаются Закон об изменении действующих правил о судоводителях на морских судах торгового флота и Положение о мореходных учебных заведениях Министерства финансов, готовившиеся еще с 1885 года. По новым правилам водить российские суда разрешается только русским подданным, имеющим диплом судоводителя. Исключение составляли водители грузовых судов вместимостью до 100 регистровых тонн. Каждое из вновь установленных званий – штурмана и капитана – имело четыре разряда. Увеличен был и плавательский ценз: 48 месяцев для штурмана I разряда (24 – для IV-го), 72 месяца для капитана I разряда (42 – для IV-го).

По новому Положению мореходные классы были закрыты и вместо них стали организовывать 3-х классные училища дальнего плавания и 2-х классные – каботажного. Кроме того, были открыты 3-х и 2-х классные шестимесячные мореходные школы для практиков (имевших плавстаж не менее 12 месяцев и подготовку в объеме начальной школы) и 3-х классные восьмимесячные подготовительные мореходные школы для подростков, не имевших начального образования (однако знавших чтение, письмо и четыре правила арифметики). Для распространения знаний, «относящихся до торгового мореплавания среди лиц, занимающихся мореходным промыслом», также открывались специальные курсы. Учебные планы мореходных училищ и школ по своему объему значительно превосходили учебные планы прежних мореходных классов. [4]

В последний год своего существования первая владивостокская мореходка имела следующий вид:

Александровские мореходные классы.

Занятия производятся в помещении владивостокского городского училища по вечерам; 2 класса; проходят русский язык, английский (руковод. Нурок, преподав. г. Газе), математику, арифметику (руководство Малинина), геометрию (руковод. Вулиха), прямолинейную и сферическую тригонометрию (руковод. Дмитриева), начатки алгебры (до уравнения с 1 неизвестным), навигацию (руковод. Лукина, Зыбина, преподават. штурман г. Михельсон), астрономию, морскую практику – лоцию морской картографии (руковод. Вахтина), пароходную механику (преподав. г. Фогт), законоведение – торговое право (руковод. Струкова).

Прошения о приеме в число слушателей подаются в августе на имя заведующего классами В.А. Панова, с приложением документов: метрики о рождении, свидетельства о привитии предохранительной оспы; число учащихся около 35 человек; чтобы быть допущенным к экзамену, необходимо иметь 21 год от роду, удостоверение о плавании: для получения звания штурмана дальнего (по-видимому, здесь ошибка, должно быть: «каботажного», - В.К.) плавания – за 16 месяцев, для звания штурмана дальнего плавания – за 24 месяца; желающие держать экзамен на звание шкипера дальнего плавания должны представить удостоверение о плавании в течение 1 года в звании штурмана дальнего плавания и сдать дополнительный экзамен из астрономии. До сих пор принимали подававших прошения без конкурса и без всякого экзамена; в будущем предполагается подвергать вступающих поверочному испытанию в объеме курса прогимназии без древних и новых языков. Платы за учение нет.» [26]

Штатным был в классах только один преподаватель (он же – «помощник заведывающего классами»), поручик корпуса флотских штурманов, «заведывающий набережной и помощник капитана над Коммерческим портом» Алоизий Алоизиевич Де-Шей, остальные – надворный советник Константин Николаевич Кулакович (преподаватель городского училища), не имеющий чина Иван Николаевич Газе, Д.И. Дюков, Н.А. Иванцов и механик, штурман дальнего плавания, полковник запаса Николай Андреевич Фохт – числились вольнонаемными [1].

После преобразования Александровских мореходных классов в Александровское училище дальнего плавания В.А. Панов вошел в состав думского Попечительного (над училищем) комитета [23]…

12.

“Условия труда и жизни моряков торгового флота были неимоверно тяжелыми. Они были подлинными пролетариями, в большинстве своем не имевшими на суше ни имущества, ни угла, ни приюта. На случай болезни и по старости не давалось никакого обеспечения. Отсутствовало законодательство об охране труда. Эксплуатация была жесточайшая, особенно на парусных судах. На пароходах условия работы были несколько легче, но и там трудовое напряжение доводилось до предела.”

В.П.Голионко, старый большевик-подпольщик.

1902-й год (последний год существования Александровских мореходных классов) вновь ознаменовался для Владивостока борьбой с «неожиданной эпидемией холеры», на которую потрачено только из городской казны не меньше 56 тысяч рублей ($28.000, т.е. 1% стоимости не так давно проданной Аляски). Столица Приморья в этот год буквально вся засыпана была известью, цена на которую вмиг подскочила до цены сахарного песка (отнюдь не самого дешевого для дальневосточья продукта): «денег на борьбу с холерой ухлопали уйму в сравнении с бюджетом города» (а точнее – четверть городской казны). Горожан постоянно смущали слухи то об эпидемиях чумы в Токио и кори на Камчатке, то о недородах, голоде и пожарах, ставших теперь обычными явлениями, то об общекраевом осеннем половодье… Даже «праздничная хроника полна грабежами, нападениями каких-то «спинжаков», воровством, драками и скандалами, - как и быть надлежит по-праздничному».

Вот что сообщал о нашем городе того времени авторитетный справочник: «Владивосток, военн. порт и крепость, Приморской обл., при Амурск. зал. Тихого океана., ст. Уссурийск. ж. д. 1860 осн., 1872-1905 портофранко. Превосходные бухты (Золотой рог и др.); замерзает на короткое время. Жит. 36 т., много китайцев, корейцев и др. инородцев. Правильное пароходное сообщение с Одессой, 1901 прибыло 439 судов с грузом 21 милл. пудов, выбыло 430 судов с 4 милл. пуд. груза. Под русск. флагом прибыло 208 судов, японск.-120, германск.-35, англ.-26, норвежск.-22, американ.-18, датским-5. По Уссурийск. жел. дор. отправлено 9,6 милл. пуд. груза, прибыло 3,5 милл. пуд. Институт восточн. языков, женск. гимназия, мореходн. классы, город. и 5 нач. учил. Общество изучения Амурского края, при нем музей; 42 зав. и фабр, 2 паров. лесопильни, 6 кирпичных, 9 пивоваренных, 4 механических, 8 типолитографий.» [6]

Если отбросить мелкие неточности, вполне простительные для далекого столичного издания (вроде уточнения дат порто-франко: 1872-1901 и 1904-1908, или количества типографий в городе, коих насчитывалось не 8, а 10: 4 частных и 6 казенных), то добавить к этой справке можно немного.

Владивосток, в очередной раз оказавшийся «в загоне», имеет 5 полицейских участков на 38 тыс. жителей, 1435 деревянных и 317 каменных домов. Город постепенно застраивается, однако мощены в нем лишь 3 улицы (Светланская, Алеутская, Пекинская), да и то – местами, а все иные-прочие остаются грунтовыми: «В дождливое время в городе стоит грязь, которая тогда особенно ощутительна на Светланской и на базаре. Чуть только высохли улицы, пыль стоит столбом, поливаются же только Светланская, 1-я Портовая, Афанасьевская и часть Алеутской.» В столице Приморской области выходят уже три газеты – «Владивосток», «Дальний Восток» и «Восточный Вестник». Строится (подведен под крышу) Обществом народных чтений Народный дом имени поэта А.С. Пушкина. В городе 4 «театральных залы» и 2 китайских театра. От его железнодорожного вокзала регулярно отправляются два поезда в Хабаровск и один в Харбин. А в Гнилом углу (в районе нынешнего стадиона КТОФ) открыт скаковой ипподром с буфетом и тотализатором…

Законом 10.06.1900 г. был закрыт с 1901 г. режим порто-франко для Владивостока (восстановлен 01.05.1904, в связи с начавшейся русско-японской войной) и Николаевска и воспрещен беспошлинный ввоз товаров в Приамурский край через сухопутную границу (за исключением товаров китайских), из-за чего пошла в рост дороговизна. Уже через два года министр финансов Российской Империи статс-секретарь С.Ю. Витте в сопровождающем роспись государственных доходов и расходов на 1903 г. «всеподданнейшем докладе о поездке на Дальний Восток» сообщает:

«Уничтожение порто-франко в двух главных, чтобы не сказать единственных, портах нашего тихоокеанского побережья и проложение магистрали китайской восточной железной дороги существенно изменили условия экономической жизни Приамурского края, но не нанесли ни краю этому, ни даже самим вышеозначенным портам сколько-нибудь серьезного ущерба. Паровым путем наша восточная окраина приблизилась к России, и для нее явилась возможность и быстрого заселения, и удобного сбыта своих произведений, а запрещение ввоза иностранных товаров открывало виды на вероятное развитие в крае собственной обрабатывающей промышленности. Что же касается в частности Владивостока, то он должен был стать исходным пунктом великого сибирского пути, через него должно было развиться значительное транзитное движение (главным образом чайных грузов) и через посредство его должны были снабжаться ввозимыми из-за границы товарами вся Восточная Сибирь и значительная часть Маньчжурии.

В рассчете на будущее свое торговое значение Владивосток стал быстро развиваться и обустраиваться. Первое время по сооружении китайской восточной железной дороги было периодом наибольшего оживления Владивостока, наибольшего развития его торговых оборотов: цена на землю поднялась до небывалых размеров, город жил надеждами на блестящее будущее. В несколько лет он преобразился и украсился.

Но начавшемуся развитию города и края дало крутой поворот сооружение южной ветви китайской восточной железной дороги, явившееся последствием занятия нами Ляо-Дунского полуострова. Ветвь эта, в связи с рекою Сунгари, по которой разрешено было плавание русских судов, соединила и магистраль китайской восточной железной дороги и самый Амур с населенными частями Китая и, в частности, с портом Инь-Коу. Вследствие этого не только для китайских, но фактически и для других заграничных товаров, привозимых через этот последний порт, открылся совершенно свободный, удобный и дешевый путь через нашу сухопутную границу с Китаем, через ее никем не охраняемую 50-верстную полосу беспошлинной торговли. Эти последствия проведения южной ветви прежде всего невыгодно отразились на морской торговле Владивостока.

Торговля эта оказалась в критическом положении. Привозимые морем иностранные товары оплачиваются пошлиною, а сухим путем те же товары могут пройти без всякого таможенного обложения.» [24]

Едва ли министр здесь слукавил, но тем не менее первая часть его утверждения («уничтожение порто-франко и проложение магистрали китайской восточной железной дороги не нанесли портам сколько-нибудь серьезного ущерба») почему-то не очень стыкуется со второй («начавшемуся развитию дало крутой поворот сооружение южной ветви китайской восточной железной дороги»).

Известный в то время нерчинский купец М. Бутин в «Санкт-Петербурских Ведомостях» оценивал ситуацию иначе: «закрытие существовавшего во Владивостоке и распространявшегося на все приамурское генерал-губернаторство до Байкала порто-франко было крупной ошибкой, которую необходимо, и притом возможно скорее, исправить. С проведением Восточно-Китайской дороги весь Приамурский край замер. Дорога нанесла ему такой удар, от которого он не скоро оправится. У процветавшего и быстро развивавшегося амурского пароходства она отняла грузы и оставила эту окраину в стороне от торгового и транзитного движения. Нам, сибирякам, знающим свой край и сопредельные с ним части Китая не по наслышке и не исключительно по книгам, а воочию, по работе и непрестанным деловым сношениям, трудно понять, что собственно имелось в виду, какие цели преследовались при проведении последнего звена Великого Сибирского пути по чужой территории…»

К тому времени во Владивостоке были уже построены коммерческий порт, торговый порт КВЖД и судоремонтные мастерские Доброфлота, однако невеселое положение приморского судоходства (вплоть до самой русско-японской войны и утраты земель в Китае) живо обсуждается в местной прессе, постоянно отмечавшей, что «коммерческий рейд еще плохо посещается «купцами», хотя в прежние времена «было веселье». Дальний (китайский город Далянь, прозванный приморцами «Лишний», - В.К.) со своими привилегиями наводит на здешних коммерсантов большую грусть…»

По Амуру и Шилке давно ходят суда Амурского общества пароходства и торговли, созданная в 1894 г. Амурско-Уссурийская казачья флотилия осуществляет (с 1897 г.) перевозки на пароходах «Казак уссурийский» (бывш. «Шилка») и «Атаман», на баржах «Лена» и «Булава» да на речном паровом катере «Дозорный» – по рекам Уссури и Амуру, озеру Ханка [25].

К началу ХХ века побережье Приморской области было уже почти окончательно заселено рыбаками. На реке Амба, впадающей в Амурский залив, обустроились (после закрытия фактории Находка) переселенцы-финны, в бухте Гайдамак располагается китобойная база графа Г.Г. Кейзерлинга, на реке Кедровка, впадающей в Суйфун, братья Худяковы строят неплохие шхуны… В 1902 г. сюда прибывают 17 семей из Таврической губернии за казенный счет и еще 4 – на свои деньги, осмотрев 300 верст побережья, они обосновываются в устье реки Суйфун. Это – год особенно интенсивных переселений: в Приморье едут крестьяне Полтавской и Могилевской губерний, рыбаки Кременецкого и Чириковского уездов, Кричевской области... [3]

Согласно официальной информации, опубликованной в «Приамурских Ведомостях», только за первую половину 1902 года Владивостокский порт посетили 270 судов, в том числе 158 российских, 58 японских и 54 – «других наций». Морем в город ввезено за этот период 7.034.064 пуда грузов, вывезено – 738.930 пудов. Каботажные суда заходили в предыдущем, 1901 г., 57 раз (из них иностранные – 13 раз), их грузооборот составил 1.000.000 пудов. При том в городе было зарегистрировано также 568 парусных китайских и корейских джонок и шаланд (с общим грузооборотом за те же полгода 516.000 пудов).

К порту приписаны 22 парохода и 6 шхун; действуют 11 морских пароходств: Шевелева, Старцева, Кейзерлинга, Бринера, Суворова, Семенова, Демби и Ко, Китайско-восточной железной дороги, Уссурийской железной дороги, Русского Котикового Товарищества и Добровольного флота. Число обязательных рейсов последнего (04.02.1902 утверждено новое «Положение о Добровольном флоте»), связывающего Дальний Восток с Одессой и Санкт-Петербургом и имеющего 15 судов водоизмещением от 6 до 12 тыс. тонн, в 1902 г. составило всего 7 (правда, уже в следующем году оно увеличится втрое). Между Владивостоком и Порт-Артуром совершают рейсы пароходы «Прогресс» и «Россия» фирмы «Бринер, Кузнецов и К^о», «Великий Князь Александр Михайлович» товарищества «Энергия» да «Тунгус» немецкого торгового дома «Кунст и Альберс» (под норвежским флагом). Судовая компания КВЖД имеет уже четыре линии, связывающие столицу Приморья с Нагасаки, Шанхаем, Чемульпо, Гензаном, Фузаном и Порт-Артуром, однако состояние дел в нем давно тревожит многих: «Что-то положительно непонятное творится в нашем Китайско-Русском пароходстве. В то время, когда японские и другие иностранные пароходы заваливают наш город рабочим китайским элементом – пароходы упомянутого выше пароходства ходят совсем пустые либо стоят на приколе…» [11]

«Одним из печальных недоразумений нашей экономической политики на Дальнем Востоке является морское пароходство о-ва Кит. Вост. ж. д. в его нынешнем состоянии.

Если немцы в их относительно юном Drang nach Osten успели уже довести здесь до такого совершенства деятельность своих морских и речных (по Ян-цзе) пароходских ллойдов, что с ними стали считаться англичане – эти исконные мореплаватели, - то мы за тот же период достигли лишь отрицательных результатов… Ведь одного только угля для Маньчжурской дороги, для Тихоокеанской эскадры, для Артура и Дальнего ежегодно ввозится к нам до полумиллиона тонн!.. А остальные потребности русского Дальнего Востока?.. Они тоже главным образом удовлетворяются иностранными рынками. Тут ли не широкое поле деятельности нашему торговому флоту? А между тем, в этом водовороте коммерческой жизни, бьющейся мощным пульсом, на наших глазах купаются иностранцы; мы же, раздевшись, стоим на лестнице нами устроенной купальни, похлопываем себя по бедрам и вздрагиваем от боязни холодной воды, бороздя ее ногами. И было бы, разумеется, не обидно, если бы купальня не обошлась так адски дорого.» [30]

Точнее всего охарактеризовал начало нового века в своем историческом очерке Н.П. Матвеев: «Последующие за 1900 г. три года не создали надежды города на лучшее будущее. Если с одной стороны город, как и все Приамурье за это время, получил непрерывное до Европы сообщение по железной дороге, то в то же время он был лишен порто-франко, в связи с чем установилась дороговизна.»

В конце 1902 г. в очередной раз «со стороны главного начальника края сделаны представления высшему правительству о поощрении в русском населении Приморской области заведения каботажных судов, что может быть достигнуто: небольшими субсидиями на постройку их, водворением по побережью области переселенцев из местностей России, раположенных по берегу моря и знакомых с мореплаванием и, наконец, постепенным увеличением сбора, взимаемого за каботаж с китайских и корейских шаланд.» [11]

13.

«Отечественный торговый флот всегда был пасынком родины и таковым остается.»

Из доклада Владивостокского Морского Общества от 10.02.13.

Застой в судоходстве самым непосредственным образом коснулся и владивостокской мореходки. Уже в начале мая 1903 г. газета «Владивосток» (в №18) сообщит:

Недавно, по случаю закрытия Александровских мореходных классов и открытия мореходного училища, выпустили много штурманов каботажного и дальнего плавания (ах, так все-таки в классах людей учили, и притом – много?.. – В.К.). Маленький недостаток заключается в том, что плавать-то им не на чем. И вот 5 человек ушли матросами на шхуне «Сторож» (и то на время), а некоторые из остальных ходят и нанимаются хотя бы боцманами на катера.

Мы знаем примеры, когда мореходы уходили в телеграфисты. Вероятно, многим волей – не волей придется поступить, в ожидании лучшего будущего, в переписчики.

У нас все не как у людей.

Через некоторое время по инициативе Командира владивостокского порта контр-адмирала Гаупта, в качестве одного из способов разрешения такой ситуации, выпускникам мореходного училища предложили на льготных условиях (гораздо ниже действительной стоимости и с погашением в течение нескольких лет) выкупить конфискованные у браконьеров-японцев шхуны. От новых владельцев этих шхун требовалось только одно – дать обязательство заниматься на них каботажем в наших морях. При этом, нужно было ехать на север, в место нахождения арестованных судов, и самим привести их во Владивосток.

Не закрывало на проблему глаза и гражданское морское начальство: «…старания начальника коммерческого порта во Владивостоке вывести в каботажных судах иностранный и инородческий элементы получили одобрение свыше и таковые команды будут комплектовать только русскими подданными. Мера эта ожидалась давно, ибо жалобы русских мореходов, проводивших службу, а часто и без нея, на берегу, наконец-то услышаны.» («Владивосток» № 22 – 1903 г.)

«По слухам, преподавание во вновь учрежденном училище Дальнего плавания происходит так же, как и в мореходных классах, т.е. в неделю раз; г.г. преподаватели, говорят, посещают училище и классы весьма неохотно…» («Владивосток» № 7 – 16.02.1903 г.)

А почему преподаванию этому и не происходить «так же»? Преподаватели-то остались теми ж людьми, какими были (учителя отдельных предметов, как и прежде, приглашались «со стороны», в основном – из числа офицеров военно-морского флота, в свободное от службы время), новое училище располагалось там же, где и ликвидированные классы (в здании городского училища), а от одной лишь перемены вывески никогда ничего не улучшается…

Сеть морских учебных заведений (невоенных)

в Российской Империи на рубеже XIX – XX вв. (по Н.И. Барбашеву):

ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА:

1.      «Адрес-календарь крепости Владивостока Приморской области на 1900 г.». – Изд. Прим. Обл. Правления. – Владивосток. – 1900.

2.      «Адрес-Календарь и Торгово-Промышленный Указатель Дальнего Востока и Спутник по Сибири, Маньчжурии, Амуру и Уссурийскому Краю». – Иркутск. – 1912.

3.      Александровская Л.В. «Освоение побережья Южно-Уссурийского края». – Сб. «Записки ОИАК». – ХХХ т. – Владивосток. – 1996. – Стр. 27.

4.      Барбашев Н.И. «К истории мореходного образования в России». – Изд. АН СССР. – Москва. – 1959.

5.      Болгурцев Б.Н. «Морской биографический справочник Дальнего Востока России и Русской Америки». – Изд. «Уссури». – Владивосток. – 1998.

6.      Брокгауз Ф.А., Ефрон И.А. «Энциклопедический словарь». – СПб. – 1902.

7.      Бянкин В.П. «Русское торговое мореплавание на Дальнем Востоке (1860-1925 гг.)». – Дальиздат. – Владивосток. – 1979.

8.      Вальдемар Х.М. «Разные сведения по мореходству». – «Известия Императорского Общества для содействия русскому торговому мореходству. Выпуск XLII». – Москва. – 1891. – Стр. 163-212.

9.      «Владивосток. Общественно-литературная и морская газета». – Владивосток. – 1890, 1891, 1893, 1896, 1903.

10.  «Владивосток. Сборник исторических документов (1860-1907 г.г.)». – Приморское кн. изд. – Владивосток. – 1960. – Стр. 59-61.

11.  «Дальний Восток. Газета, посвященная интересам Приамурского края». – Владивосток. – 1893, 1903.

12.  «Известия Императорского Общества для содействия русскому торговому мореходству. Выпуск XLIII». – Москва. – 1893.

13.  «Известия Императорского Общества для содействия русскому торговому мореходству. Выпуск XLIV». – Москва. – 1893.

14.  «Известия Императорского Общества для содействия русскому торговому мореходству. Выпуск L». – Москва. – 1895.

15.  «Известия Императорского Общества для содействия русскому торговому мореходству. Выпуск LIII». – Москва. – 1897.

16.  «Известия Императорского Общества для содействия русскому торговому мореходству. Выпуск LV». – Москва. – 1898.

17.  Королюк В.П., Огай С.А. «Военные губернаторы и начало морского образования на Дальнем Востоке». – Сб. «Первые Муравьевские чтения». – Изд. ПОО «Знание». – Владивосток. – 1999. – Стр. 69-74.

18.  Лапин В. «В интересах нашего юношества». – Владивосток. – 1892.

19.  Лысенко Л. «Виктор Ананьевич Панов». – Альм. «Мореходы». – Изд. ДВГМА. – Владивосток. – 1998. – Стр. 111-119.

20.  Матвеев Н.П. «Краткий исторический очерк г. Владивостока». – Владивосток. – 1910.

21.   «Отчет Владивостокского Морского общества за 1909, 1910, 1911, 1912 и 1913 г.г.». – Вып. I. – Владивосток. – 1914.

22.  «Памятная книжка Приморской области. На 1905 год». – Изд. ПОСК. – Владивосток. – 1905.

23.  «Правительственный Вестник». – № 38. – Санкт-Петербург. – 1902.

24.  Сергеев О.И. «Д.А. Лухманов – первый командир Амурско-Уссурийской казачьей флотилии». – Сб. «Записки ОИАК». – ХХХ т. – Владивосток. – 1996. – Стр. 45-46.

25.  «Справочная книга г. Владивостока с дополнительными сведениями о Дальнем Востоке». – Изд. Н.П. Матвеева. – Хабаровск. – 1902.

26.  Филипченко В.Е. «История ходатайства о Владивостокском мореходном классе». – Сб. «Известия Императорского Общества для содействия русскому торговому мореходству. Выпуск XXXIII». – Москва. – 1889. – Стр. 35, 68-81.

27.  Хисамутдинов А.А. «Честь имею, редактор и поручик Панов». – Изд. ОИАК-ПЦ РГО. – Владивосток. – 1995.

28.  Хоминский М.С. «Краткое описание плавания во Владивосток». – «Известия Императорского Общества для содействия русскому торговому мореходству. Выпуск XLVII». – Москва. – 1894. – Стр. 262-278.

29.  Черниховский М. «С Дальнего Востока». – «Восточное обозрение. Литературная и политическая газета». – № 103. – Иркутск. – 1903.