ГЛАВА 2. АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ

ЭЛЕКТРОННОЙ КОММЕРЦИИ В РОССИИ

2.1. Проблемы и перспективы развития электронной торговли в России

Проблем и вопросов в российском секторе электронной коммерции пока что больше, чем ответов и готовых схем и решений, работающих на практике. Можно сказать, что электронная коммерция в России (как и многие другие экономические, правовые, политические и иные реалии) описывается и выявляется через свою проблематичность, тогда как на Западе, в частности в США, описание идет в контексте опыта и достижений.

Некоторых проблем, характерных для электронного бизнеса в целом и являющихся частью его специфики, мы уже касались ранее. Здесь же наша задача – выявить особенности развития электронной коммерции на российской почве во всех его болезненных несоответствиях классическим бизнес-моделям Запада, а также оценить перспективы российского интернет-бизнеса, которые связаны с решением и устранением назревших проблем.

Говоря об интернет-коммерции в России, можно найти массу причин, чтобы вообще не считать ее инструментом, способным приносить прибыль. Вот лишь некоторые из них:

- Одна из главных причин заключается в очень небольшом количестве пользователей Интернет в России. Причем большинство пользователей любят просто побродить по Сети, а не заниматься покупками.

- Средний пользователь Интернет очень сильно отличается от среднестатистического жителя России, в первую очередь по уровню материального благосостояния, технической подготовке и уровню образования. Этот фактор, с одной стороны, делает использование интернет-коммерции идеальным инструментом для продвижения компьютерной техники, программного обеспечения и сложной электроники. С другой стороны, этот же фактор делает менее эффективным использование Интернет для продвижения товаров массового спроса.

- Хаотичность и информационная перегруженность большинства сайтов затрудняют привлечение и удержание потенциальных клиентов. По данным исследований, пользователь должен в течение первых восьми секунд увидеть на сайте что-то для себя полезное, в противном случае он просто уйдет дальше.

- Следует обратить особое внимание на вопросы, связанные с безопасностью финансовых сделок и передаваемой конфиденциальной информации.

- Явный недостаток профессиональных специалистов по интернет-маркетингу и рекламе приводит к низкому качеству оказываемых ими услуг. Эта проблема связана в первую очередь с тем, что пока в российском Интернет очень мало “живых” денег и процветают бартер и бесплатное пользование услугами. Но постепенно ситуация меняется.

Очевидно, что будущее сектора В2С в России, как и во всем мире, во многом зависит не только от того, как быстро будет расти аудитория, но и от того, как быстро здесь удастся решить проблему с проведением платежей в режиме реального времени или хотя бы приучить пользователей регулярно совершать покупки через Сеть.

Большинство аналитиков сходится во мнении, что сейчас в России едва наберется четыреста тысяч человек, приобретавших товары или услуги, не отрываясь от монитора компьютера. Согласно Monitoring.ru, лишь 14% аудитории российского Интернет имеют опыт совершения таких покупок.[59]

Надо сказать, что в России пока невелико число не только онлайновых покупателей, но и онлайновых продавцов. Аналитики Воston Consulting Group выделяют несколько барьеров на пути повсеместного внедрения системы электронных платежей через Интернет в секторе В2С. Во-первых, это ограниченное использование кредитных карт – наиболее дешевого, привычного и практикуемого на Западе метода расчетов за покупки в сети.

Во-вторых, недоверие и торговцев, и населения к банковской системе, распространяющееся в том числе и на предлагаемые банками системы расчетов с использованием расчетных карточек.[60]

Торговцы со своей стороны опасаются отказов покупателей подтвердить платеж по карточке и последующих сharge back (операция принудительного возврата компанией-эмитентом незаконно списанных средств на карточный счет клиента) или отказов клиента принять товар, в то время как расходы на его доставку уже произведены.

С другой стороны, банкам и менеджерам электронных расчетных систем пока трудно побороть бытующее среди непрофессионалов мнение о том, что расчеты с применением карточек в Сети более опасны, нежели оплата карточкой, скажем, счета в ресторане, хотя факты свидетельствуют как раз об обратном. По данным электронной платежной системы СуberPlat мошеннические операции в Сети, включая платежи по украденным номерам и кодам карточек, не достигают и одного процента оборота системы.[61]

Конечно, пользователь должен следить за тем, чтобы онлайновые платежи в Сети, также как и ввод информации о держателе карточки, проходили по защищенному протоколу связи (SSL или усовершенствованному SЕТ), но в большинстве случаев все именно так  и делается. В дополнение к этому, как считают эксперты Boston Consulting Group, сертификацию конфиденциальности платежных систем могут проводить независимые и заслуживающие доверия компании. В России таких услуг пока не оказывает никто, а в Северной Америке такой сертификат выдает, например ВВВ Оnline (Better Business Bureau), некоммерческая организация, многие годы защищающая права рядового потребителя. Еще одним способом преодолеть недоверие могло бы стать объявление торговцем или платежной системой максимальной суммы потерь клиентов в случае махинаций с их карточками. Воston Consulting Group ссылается на опыт Аmazon.com, которая обязуется возместить клиенту до 250 долларов в случае махинаций с кредитными картами во время аукциона.[62]

Развитие системы пластиковых карт имеет также большое значение для оплаты информационных услуг по Сети. При наличных расчетах услуга может стать дороже.

Для русских интернет-продавцов можно дополнительно выделить несколько характерных особенностей:

● Все русские компании узко специализированы, в то время как на ведущих торговых сайтах США продаются товары более 10 категорий.

● Скорость работы сайтов и удобство использования во многих случаях оставляет желать лучшего. Это определяется, по-видимому, качеством оборудования, на котором работает компания, и программным обеспечением.

● Почти полностью отсутствует реклама интернет-компаний в традиционных средствах массовой информации. В США реклама торговых сайтов размещена практически везде: на телевидении, в газетах, на рекламных щитах и т.д.

● Многие компании (особенно торговцы книгами и видеопродукцией) ориентируются на клиентов за рубежом. Как правило, эти клиенты – русскоязычные граждане Израиля, США. Даже с учетом доставки в Северную Америку десять русских видеокассет стоят дешевле десяти американских, купленных в Штатах. При этом речь идет лишь о фильмах, снятых за пределами США, т.к. американские фильмы на лицензионных кассетах могут продаваться только на территории России. Это же касается и книг.

Американские Web-компании продают товары дешевле, чем обычные магазины и во многом поэтому работают себе в убыток. Российские компании также стараются продавать товары чуть дешевле или хотя бы по тем же ценам. Однако сделать это им труднее,  т.к. с небольшими объемами продаж сложнее получать оптовые скидки.

Для российской электронной коммерции характерен также невысокий уровень подготовленности к участию в экономических процессах, однобокие знания о них. Например, по отзывам многих инвестиционных консультантов, уровень понимания соискателями инвестиций в Интернет сути процесса инвестирования, потенциальными инвесторами – того что происходит в интернет-бизнесе, явно недостаточен. Вследствие это некачественные, непродуманные бизнес-планы безоговорочно принимаются неосмотрительными инвесторами, что влечет большие убытки и отбивают охоту инвестировать в российский интернет-сектор. Сложность и специфика российской ситуации в том, что лишь малая доля команд, создавши популярные сайты, может самостоятельно предоставить инвесторам хороший бизнес-план и этим обосновать коммерческую перспективность своей компании.

Частичное решение проблемы нехватки квалифицированных кадров в российском Интернет профессионалы видят в распространении интернет-инкубаторов: концентрации менеджерских и маркетинговых кадров в рамках одной компании для разработки перспективных идей. При этом техническая реализация проектов происходит вне рамок компании (аутсорсинг).  Такая форма развития интернет-бизнеса позволяет придавать оригинальным перспективным идеям деловое “оформление”, создавать из сайтов интернет-компании.

Только сейчас в России стали появляться интернет-компании в Западном понимании – с системой менеджмента, четкой структурой, бизнес-планом, правильным юридическим устройством, стратегией выгоды на рынок и маркетинговой политикой. Наиболее профессиональные игроки кооперируются в группы, которые уже владеют интернет-ресурсами и активно привлекают новые. Возникают своеобразные “центры кристаллизации” вокруг правильных интернет-решений, являющихся основой роста для будущих интернет-компаний и конгломератов больших компаний. Эти “центры кристаллизации” в целом образуются двумя способами. В первом случае покупается или финансируется создание большого контент-проекта, затем к нему докупаются более мелкие, и выстраивается вертикальная структура (или, как говорят специалисты, вертикальный портал). Вторая стратегия – диверсификация (более мелкое участие в нескольких порталах). Самые крупные игроки придерживаются первой стратегии. Те, кто не успел заполучить большие ресурсы, будут действовать как инвесторы инкубаторского типа, “выращивая” проекты для продажи их порталам или реализуя специализированные вертикальные проекты, предназначенные для относительно узких целей.

В выборе стратегии компании, действующие в российском сегменте Сети, в основном ориентируются на Западные схемы. Но большая доля западных денег на российском интернет-рынке и использование западных схем вовсе не определяет западную направленность российских проектов. Понятно, что зарубежная аудитория более платежеспособна, но надо четко представлять, что ей можно предложить. Рынок США наполнен. Там популярны только некоторые проекты, и сложно сделать для них что-то широконаправленное, нужна ниша. А в России нет нужды втискиваться в узкие рамки. Наиболее благодатным рынком для большинства интернет-компании являются Москва и несколько больших городов, где проникновение Интернет находится на более или менее хорошем уровне.

Из-за неразвитости фондового рынка и сложностей с акционированием российские интернет-компании не могут привлекать средства за счет первичного размещения акций. Это самые дешевые деньги, а при их отсутствии возрастает роль оценки перспектив окупаемости проекта.

Здесь основные стратегии разделяются. Одни нацелены на получение доходов от рекламы, другие делают упор на электронную коммерцию, третьи – на комплексные проекты.

Рекламная бизнес-стратегия рассчитана на создание разного рода популярных ресурсов,  предоставляющих бесплатные услуги. Сроки окупаемости таких проектов – год-два (рекламный рынок растет стремительно).

Горизонты окупаемости проектов, ориентированных на интернет-коммерцию (имеется в виду торговля и маркетинг через Интернет), представляются более отдаленными по ряду причин. В их числе неразвитость необходимой для интернет-торговли инфраструктуры, недостаток доверия. В перспективности электронной коммерции не сомневается никто, но невозможность быстрой окупаемости стимулирует компании к привлечению доходов от рекламы.

Серьезной проблемой, ассоциируемой с электронной коммерцией в России стал некачественный сервис в российских интернет-магазинах. Неспособность предоставлять качественные услуги во многом стала следствием ажиотажа. У интернет-компаний нет времени (да и необходимости), чтобы задуматься над перспективами бизнеса и нуждами потребителей. Большинство компаний стремится поскорее “застолбить рынок”, не медлить, сделать хоть какой-то проект и хоть как-то его запустить. Многие компании, таким образом, создаются наспех, бизнес-планы основываются на лозунгах и не содержат таких ключевых для бизнеса моментов, как логистика и платежные системы. Компании тратятся на раскрутку интернет-магазина, не занимаясь серьезными вложениями в соответствующую инфраструктуру.

Такая практика характера не только для России. Западные дот-комы (интернет-компании) уже пережили период кризиса и стремительного падения NASDAQ (биржевой индекс котировки ценных бумаг высокотехнологичных компаний в США). Профессор Уортонского университета Джон Дэй, анализируя причины кризиса западного сектора высоких технологий, отмечает: главная стратегическая ошибка дот-комов состояла в том, что они считали, что работают на революционном рынке, тогда как на самом деле речь должна была идти о рынке реформирующемся, выводы и рекомендации профессора Дэя вполне применимы и к большинству российских интернет-компаний.[63]

Ключевое различие между этими двумя типами рынков состоит в том, что рынок прорыва создается там и тогда, где и когда новые технологии создают новые товары или услуги, существование которых невозможно без этих технологий (например, изобретение ксерокса). В этом случае создаются новые отрасли промышленности, а это довольно редкая ситуация. Не сам по себе Интернет, но большинство дот-комов таких изобретений не делали, результатом их деятельности могло быть сокращение издержек или усовершенствование основных параметров функционирования и целей существующих рынков, но никак не изменение их. Путаница в определении модели рынка, считает Дэй, вызвала к жизни три мифа-утверждения, каждое из которых верно для революционного рынка, но является ложным в условиях рынка эволюционирующего. Эти утверждения сводятся к следующему:

1) “Побеждает первый”. Электронные торговые площадки обнаружили, что их главные конкуренты -–не другие В2В, а существующие пути ведения бизнеса. Быть первым бессмысленно, если клиенты предпочитают оперативности сложившуюся систему покупателей и дистрибьюторов.

2. “Новые технологии победят старые связи”. В2В-комании обнаружили, что бизнес-клиентов больше заботит то, чтобы нужный товар был поставлен им в нужное время, чем возможность снизить на несколько процентов цены. Проверенные временем, хотя и не всегда эффективные старые связи оказались предпочтительнее риска новых технологий.

3) “Посредник – лишнее звено”. Интернет позволил внедрить радикально новые схемы ценообразования, но большинство потребителей считают систему цен, предлагаемых обычными продавцами, более удобной и справедливой.

Вместе с тем бум сделал потребителей чрезвычайно требовательными к интернет-коммерции. Соревнуясь в желании оправдать ожидания потребителей, магазины часто выставляют на свои сайты сведения о максимально возможном ассортименте. Так, на сайте одного из российских магазинов, например, было перечислено 65 тыс. позиций, имеющихся якобы в продаже. Но чем больше заявленный выбор, тем меньше вероятность того, что магазин в итоге сможет поставить желаемое: возможности склада ограничены.

Многие интернет-компании имеют очень мрачные перспективы, которые объясняются не только изначально неверно заданными параметрами. Но зачастую и неквалифицированным менеджментом, у которого даже если есть желание исправить ситуацию, нет необходимых навыков, чтобы перевести компанию из стадии экспансии в стадию нормального зарабатывания денег.

И по сей день многие менеджеры электронных магазинов – экс-программисты. Когда вокруг Интернет появились деньги, они начали заниматься коммерцией, обоснованно считая себя причастными к появлению Интернет. Характерные особенности магазинов, созданных и управляемых бывшими программистами, - пробелы в разделах, не относящихся к компьютерам. И неудобная для простого пользователя навигация. Последнее обстоятельство сильно снижает шанс успешного развития таких магазинов, поскольку сегодня среднестатистический пользователь все чаще “частник”, неспециалист в технологиях, ему необходим понятный и очевидный интерфейс электронного предприятия. Еще меньше шансов  выжить у компаний, в свое время не получивших инвестиций. Ведь единственное, на что средства интернет-компаний тратились с успехом, - раскрутка брэнда, создание маяка, заметного для “чайника” в непролазных джунглях Интернет. При значительном притоке новых пользователей известность уже сама по себе обеспечивает некоторую устойчивость. Вторая по размеру  когорта управленцев в нынешней интернет-коммерции – финансисты, пришедшие, как правило, в этот бизнес со стороны инвесторов или привлеченные интернет-компании для того, чтобы разговаривать с инвесторами “на одном языке”. Несомненно, финансисты более компетентны, чем экс-программисты, в ведении бизнеса как такового, но в технологической составляющей их навыков оказалось недостаточно. Инвестиционные банкиры плохо понимают специфику среды, они просто ориентируются на западные модели, которые, как теперь выяснилось, тоже достаточно неустойчивы.

Существует мнение, что единственно надежная схема для тех, кто хочет преуспеть в электронной коммерции, - многоканальность сбыта. И это важно понять не только традиционным компаниям, которые, выходя  в Интернет, автоматически становятся многоканальными, но и “чистым” интернет-компаниям. Понятно, что в борьбе с набирающими силу в цифровой среде мощными торговыми предприятиями не проиграешь, только если используешь несколько каналов сбыта (более выгодными, чем Интернет, каналами дистрибуции могут оказаться, например, мобильная связь или колл-центры, здесь не надо слепо следовать моде) и предоставлять более качественный центр. А это требует сменить экспансионистскую стратегию на кропотливую, избирательную работу.

Еще одной большой проблемой интернет-магазинов является доставка оплаченного товара покупателю. Многие интернет-компании “на собственной шкуре” прочувствовали, что в электронной коммерции практически все определяет логистика. Идеальный онлайновый продавец должен не только держать на складе большое количество единиц товара и оперативно приводить свой интернет-каталог в соответствие с состоянием склада, но и быстро доставлять товар по указанному клиентом адресу, используя при этом предпочтительно более дешевую общедоступную почту. В России пока не только невозможно гарантировать быструю доставку по этим каналам, но и велик рост потери или порчи товара.

При этом ни о страховке товара или платежей, ни о факторинге при проведении онлайновых операций даже говорить не приходится. Таких услуг онлайновым торговцам ни банки, ни страховые компании попросту не предлагают.

Тем, кто собирается заниматься электронным бизнесом, торгуя в розницу через Интернет, следует аккуратнее относиться к организации дела. Рекламную кампанию необходимо проводить осторожно, раскручиваясь по мере готовности логистики, иначе можно просто не справиться с количеством заказов и “сгореть”. Важно понимать, что в электронной коммерции главное место в общей структуре затрат занимают переменные издержки. Момент, когда наступает стабилизация совокупных издержек и начинается зарабатывание денег, отследить сложно. При этом рост оборота тоже не очевиден: он то происходит, то останавливается, а подстраивать логистику под изменяющийся объем продаж крайне сложно.

Если интернет-магазин встроен в сеть крупной офлайновой структуры, схема его работы в части доставки может выстраиваться почти идеально. Заказ, поступивший на сайт, передается на склад ближайшего к пункту назначения магазина, а оттуда товар отправляется покупателю.

А тем, кто не связан с офлайновой розницей, приходится работать по-другому. Чтобы  держать в своем каталоге приличный ассортимент, интернет-магазин должен работать со многими поставщиками. Получив заказ от покупателя, продавец ищет товар у поставщиков, если находит, то направляет курьера сначала за товаром, а затем к покупателю. Если покупка мелкая, то магазину невыгодно нанять курьера ради выполнения одной заявки, поэтому он накапливает заказы, выстраивая маршруты курьеров, как по адресам поставщиков, так и по адресам покупателей. Этим-то и объясняется печальный опыт многих покупателей, неделями ожидающих своего заказа или не дождавшихся его вовсе.

Более того, такая схема работы вынуждает магазины ограничивать ассортимент, а покупатель, надо сказать, этого не любит, его может не удовлетворить прайс-лист даже в несколько тысяч позиций, и понять покупателя можно: он и в интернет-то пришел, чтобы облегчить себе поиск. За рубежом понимание этого покупательского мотива привело к высокой специализации магазинов по однотипным товарам и большой концентрации рынка по каждому их виду. Универсальность же в этом случае достигается объединением магазинов в моллы (malls) – торговые площадки.

В поисках решения проблемы доставки большинство интернет-магазинов пришло к выводу: необходимо создавать свой собственный склад, где бы хранился оперативный запас товаров, представленных в прайс-листе. Но если доставка производится в разные города, или же заказанный товар развозится по такому мегаполису, как Москва, то рационально помимо одного большого склада иметь несколько территориальных накопителей. Наличие склада позволит во многом гарантировать ассортимент, а наличие накопителей – грамотно выстроить логистику. Однако и это, в конечном счете, лишь первый шаг на пути к быстрому обслуживанию клиентов.

Следующий шаг – передать вид деятельности, не свойственный торговому предприятию, на аутсорсинг или же выделить это направление в отдельную бизнес-единицу. Это путь крупных торговых предприятий. Набравшему обороты предприятию содержать собственную курьерскую службу уже невыгодно. Во-первых, она не настолько эластична, чтобы расширяться при пиковых нагрузках – и тогда клиентам приходится ждать, и сужаться в периоды спадов – и тогда курьеры простаивают. А магазин и в том и в другом случае несет убытки. Во-вторых, организация курьерской службы – сама по себе довольно сложный и специфический бизнес, требующий таких нетривиальных знаний, как маршрутизация, контроль исполнения заказов, подбор курьеров, обучение их профессиональным навыкам, создание благоприятного имиджа курьеров.

Небольшие предприятия не могут получать значительные оптовые скидки, и надбавка в доллар-полтора (стоимость внешней курьерской услуги) на цену товара делает его неконкурентоспособным. Магазины среднего масштаба, оборот которых не столь велик, чтобы рассчитывать на серьезные скидки у курьерских служб, есть смысл объединять заказы, например, в рамках торговых площадок, на которых порой размещаются по несколько сот магазинов: torg.ru, tovar.yandex.ru, podbery.ru, deshevle.ru, webmarket.ru. Уже есть прецеденты создания при торговых площадках дисконтных клубов, предоставляющих своим членам скидки на курьерские услуги.[64]

В России основная борьба за внедрение интернет-торговли ведется вокруг розничного сектора. Но остается открытой проблема внедрения и развития отечественными компания В2В-моделей электронного бизнеса.

Следует сказать, что сектор “бизнес-бизнес” как таковой в России практически отсутствует. Уже упоминалось, что сектор В2В держится за счет использования международных стандартов электронного обмена данными EDI. У нас эти стандарты практически не используются. Разве что в таможне существует некое подобие ЕDI, которые применяются для внутриведомственного обмена информацией.

Отсутствие ЕDI-технологий во многом связано с внутренними проблемами отечественного рынка. С одной стороны, не разработаны вопросы законодательства и регулирования использования стандартов ЕDI. С другой стороны, сами предприятия не готовы к тому, чтобы всесторонне использовать EDI-технологии. Для большинства руководителей отечественных предприятий внедрить автоматизированную бухгалтерию, склад или кадровый учет – уже большое достижение. Да и то на многих предприятиях развитие даже такой электронной вещи, как система “Клиент-банк”, сопряжено с немалыми трудностями. Где уж тут говорить о сетевом бизнесе. Как следствие, у нас пока нет необходимого слоя специалистов, которые бы занимались вопросами использования стандартов ЕDI.

Как следует из идеи В2В-модели (см. 1.2), ее применение как в чистом, так и в комбинированном виде у нас в стране было бы особенно актуально для компаний автомобиле-, судо- и авиастроения, энергетики, тяжелого машиностроения, а также других, имеющих значительное количество поставщиков. В случае организации модели посредством построений открытых торговых систем (электронных бирж), этот бизнес может быть использован в оптовой торговле продуктами питания, стройматериалами, одеждой, косметикой и любыми другими товарами (вплоть до единичных сделок), обращение которых трудно организовать в рамках отдельной отрасли или узкоспециализированной торговой системы. По оценкам экспертов, наилучшие перспективы электронного бизнеса в России – в металлургии, фармацевтике и машиностроении.[65]

В любом случае, для России применение таких систем позволит значительно снизить издержки по поиску торговых партнеров, облегчить управление дебиторской задолженностью, более эффективно использовать производственные мощности. Участие в подобных системах кредитных учреждений дает возможность еще больше повысить экономическую отдачу. Электронная форма реализации системы обеспечит стабильный низкий уровень комиссионных.

Сотрудничество промышленности и новой экономики продуктивно только тогда, когда электронный бизнес становится результатом оптимизации бизнес-процессов взаимодействующих предприятий. Именно в этом случае получается механизм, позволяющий компании создавать существенную добавленную стоимость – механизм, эффективный для экономики в целом. И именно в этом случае промышленность готова делиться с новой экономикой очень крупными суммами.

Бизнес-процессы – одна из самых болезненных стадий в процессе реформирования деятельности любой организации. Дело в том, что бизнес-процессы необходимо перестраивать радикально. Ведь практически все традиционные предприятия, производящие и продающие товары и услуги, ориентированы на небольшое количество транзакций  с относительно высокой стоимостью. Наглядно это выражается в скидках на крупные партии товара – производитель всегда охотно снизит цену, если дистрибьютор или конечный покупатель заберет со склада большую партию товара.

Специфика же электронной коммерции в том, что она резко расширяет круг потенциальных клиентов, каждый из которых будет приобретать относительно небольшое количество товаров или услуг. Таким образом, старая модель (небольшое количество “тяжелых” транзакций) меняется на диаметрально противоположную – большое количество “легких” транзакций.[66] Но изменение модели ведения бизнеса приводит к целому ряду последствий, которые уже видны на Западе и, по всей видимости, в ближайшее время проявятся в российском бизнесе.

Во-первых, стоимость транзакций станет критическим показателем, определяющим затраты предприятия. Чтобы остаться прибыльным, предприятие должно снизить стоимость транзакций в десятки, иногда в сотни раз. Стоимость создания и поддержи веб-сайта – ничто по сравнению со стоимостью создания или перестройки процессов, входящих в транзакцию.

Вторая тенденция, которую уже можно наблюдать на рынке, заключается в том, что для снижения стоимости транзакций предприятию придется передавать большое количество бизнес-процессов в управление партнерам по бизнесу – тем, кто делает это наиболее эффективно. Иными словами, необходим аутсорсинг. Понятно, что при этом в несколько раз возрастает число партнеров (которые заступают на место пресловутых посредников, число которых позволяет сократить непосредственный контакт контрагентов через сеть).

Третье ожидаемое изменение – это более тщательный подбор партнеров по бизнесу. Если один из партнеров не предоставляет хорошего уровня сервиса конечному покупателю, то покупатель все равно будет уверен в низком качестве работы компании-производителя. Ведь товар продается ему под вполне определенной торговой маркой (брэндом). Отсюда следует, что партнеров по электронному бизнесу нужно выбирать более тщательно и доверять им гораздо больше, чем в традиционной компании.

Наконец, все несовершенства бизнес-процессов, накопившиеся в традиционной компании, неожиданно и резко негативно скажутся на качестве сервиса и станут наглядно видны конечному покупателю. Поэтому если раньше в обслуживании клиентов акцент ставился на вежливость торговых представителей, то теперь этого далеко не достаточно и акцент автоматически перенесется на совершенство процессов обслуживания.

Электронный бизнес имеет целью удовлетворение потребностей определенного типа предприятий в определенной экономической и инфраструктурной среде. Российская действительность на эту среду, к сожалению, пока не очень похожа. Прежде всего, для электронного бизнеса нужны электронные предприятия. Автоматизации бизнес-процессов западные предприятия посвятили все последнее десятилетие. Параллельно развивался Интернет. С какого-то момента он позволил связывать электронные системы компаний друг с другом.

Единственное, чем в этом плане могут похвастаться российские предприятия – высокий уровень проникновения Интернет. По данным рейтингового агентства “Эксперт РА” на 12 марта 2001 г., к Сети подключено 89% крупнейших промышленных компаний, лишь 4% обследованных “Эксперт РА” предприятий не имеют локальных сетей.[67] С автоматизацией сложнее. Во-первых, комплексная система класса ЕRP – очень дорогой продукт, его могут позволить себе лишь финансово благополучные промышленные предприятия. Во-вторых, внедрение такой системы будет малоэффективно в силу низкой формализованности бизнес-процессов.

Однако частичная автоматизация бизнес-процессов, проведенная на большей части крупных российских предприятий, порождает проблему координации процессов между собой. Не получается создать единое информационное поле внутри предприятия. Каждая служба занимается своими проблемами: снабжение – своими, сбыт – своими, производство – своими. Многие лучшие менеджеры превратились в клерков, пишущих справки и заполняющих отчеты.

И все же недостаточный уровень автоматизации далеко не основное препятствие на пути развития электронного бизнеса в России. Главное – среда.

Электронный бизнес интересен тем предприятиям, которым важна возможность выбирать поставщиков или расширять круг покупателей своей продукции, и у которых она есть. А в России поиск нового контрагента зачастую просто невозможен в силу монополизации производства, сложившейся исторически.

Переключение на работу с новым партнером нечасто случается и в тех случаях, когда потенциальных контрагентов у предприятия несколько. В атмосфере взаимного недоверия, зачетов и бартера, столь свойственной российской экономике, бросать пусть и не очень выгодного, но проверенного партнера просто страшно – обжечься можно. Конечно, руководители предприятий стараются найти наиболее выгодных поставщиков и оптимизировать издержи, но им приходится быть осторожными. Эффективность электронной коммерции должна быть невообразимо высокой, чтобы перевесить эту осторожность.

На Западе если предприятию сто лет, такую же историю имеет и поставщик сырья, они долгие годы вместе, знают тонкости производства друг друга. А нашим предприятиям часто приходится иметь дело с компаниями, которые появились полгода назад и через несколько месяцев уже будут заниматься совсем другим бизнесом. В вопросе выбора поставщиков существуют два основных подхода – европейский и японский. Японцы очень не любят нарушать сложившиеся деловые связи с поставщиками. Действуют порой даже в ущерб экономической выгоде. Если они привыкли, что товар приходит через определенную цепочку, то так будет длиться вечно. Европейцы же разорвут отношения даже с самым давним партнером, если обнаружат, что с другой компанией работать выгоднее. Позиция российских компаний – что-то среднее.

Если говорить об электронном бизнесе в относительно конкурентных условиях. То надо осознавать, что бóльшей эффективности можно достичь, если строить работу на базе электронной торговой площадки, а не непосредственно между предприятиями, что происходит чаще. Электронные торговые площадки по сути – биржи. Но поскольку биржевой механизм в России не развит, то и в Интернет вряд ли все пойдет гладко. Создание биржи или закупочной площадки как минимум требует совместных усилий конкурентов. В большинстве отраслей это пока невозможно, что определяет скептическое отношение к электронному бизнесу у руководителей многих предприятий.

Именно невозможность совместных стратегических действий конкурентов – основное препятствие для появления электронных торговых площадок в России. Если бы компании охотно шли на такое сотрудничество, мы давно стали бы свидетелями расцвета обычного биржевого движения. Но товарных бирж в России почти нет, и замечательные возможности в Интернет в этой области пропадают даром. На сегодняшний день в России отсутствует эффективная система биржевой торговли в целом. Поэтому спорить о формах торговли – проводить сделки через Интернет или по классической схеме в биржевом зале методом “выкрика” – преждевременно. Для начала необходимо просто наладить отечественную систему биржевой торговли и бирж.

Все крупные структуры в России самодостаточны и выход вовне, подразумевающий открытие, прозрачность, им вряд ли интересен. До тех пор, пока непрозрачность создает для компаний стоимости больше, чем прозрачность, развитие электронных площадок, как и вообще бирж, будет проблематичным. Прозрачный рынок – это благо для экономики в целом, но не для отдельного участника, потому что все делают деньги именно на непрозрачности.

Опыт существования биржевого института в постсоветской России успешным назвать никак нельзя. Расцвет так называемых товарных бирж в начале 90-х объяснялся тем, что они давали советским предприятиям возможность получать сверхприбыли за счет разницы между регулярными государственными и свободными рыночными ценами. К тому же они позволят выброшенным из командно-административного уюта в неспокойные волны рынка предприятиям находить новых партнеров: куда им было податься, если не было даже элементарных “желтых страниц” с телефонами-телетайпами возможных партнеров? Как только рыночными стали все цены, а партнерские отношения более или менее устоялись, биржи исчезли. Да и биржами-то, в западном понимании, они никогда не были, а были скорее огромными торговыми домами с аукционами.

Обнадеживает, впрочем, что в некоторых отраслях – в трубной промышленности, в машиностроении – предприятия уже готовы работать друг с другом. Есть позитивные примеры и в химической отрасли.[68]

Но на пути создания торговых площадок есть еще одно препятствие “биржевого” свойства: торговать необходимо стандартизированной продукцией. В случае, если продукция достаточно стандартизирована, а рынок высококонкурентен, проблем не возникает. Так, например, в России уже успешно действует электронная площадка еmatrix для торговли компьютерной техникой. Но ни к торговле сложной нестандартной продукцией, ни к закупкам ее через Интернет российская промышленность не готова. Даже спецификация оборудования и перевод этих данных в электронную форму представляют собой большую сложность, требуют значительных инвестиций, что предприятия пока считают не вполне целесообразным. В то же время предприниматели оптимистично оценивают возможности электронных торговых площадок для закупок стандартизированной непрофильной продукции.

Высокая степень стандартизации продуктов свойственна сырьевым секторам. Кроме того, именно в этих секторах сконцентрированы основные финансовые потоки в российской экономике, что, согласно мировому опыту, также должно способствовать созданию В2В-проектов. Но в то же время наиболее доходные отрасли, такие как ТЭК, цветная и черная металлургия, - лидеры и по концентрации производства, и по степени его монополизации, поэтому вряд ли стоит ждать появления в этих секторах в России открытых электронных площадок. Скорее всего, компании этих отраслей будут активно участвовать в западных площадках. Так, ОАО “Северсталь” уже участвует в международном проекте GSX, РАО “Норильский никель” планирует участвовать в проекте Nickelmarkеt.com.[69]

Кроме того, для российских холдингов или западных компаний, скорее всего, будут актуальны внутренние системы, оптимизирующие отношения между предприятиями групп.

В России электронный бизнес имеет шанс развиться в тех отраслях, где относительно развита конкуренция, концентрируются большие финансовые потоки и высока степень стандартизации продукции.

Очевидным победителем по всем этим номинациям оказалась металлургия. Тому много  причин – в отрасли очень жесткая конкуренция при растущем рынке и сильна фрагментированность рынка. Но вместе с тем относительно высок уровень информационных технологий и, что немаловажно, как правило, молодой гибкий менеджмент. И, надо сказать, эта отрасль уже сейчас наиболее активна в интернет-бизнесе, а площадка еmetex, создание которой было инициировано Фондом развития трубной промышленности, объединяющим большинство заводов отрасли, отличается продуманным механизмом заключения сделок.

Относительно высокий потенциал фармацевтической отрасли объясняется активностью крупных дистрибьюторских сетей, для которых электронный бизнес может создать удобную среду существования, тем более, что фармацевтическая продукция легко стандартизируема.

Машиностроение получило высокую оценку в силу своего консолидирующего характера. Действительно, это центр притяжения промышленности: очень широк круг потребителей и также широк круг поставщиков. Машиностроение также показывает очень сильную динамику роста, и у ведущих игроков сконцентрированы значительные финансовые потоки. Предприятия этой отрасли планируют использовать электронные площадки в основном для закупок, а не для продаж: продукцию отрасли, как правило, трудно специфицировать.

Становится очевидным, что электронная коммерция, как и сам Интернет, уже стала неотъемлемой частью цивилизации. Она не заменит обычную торговлю, так же как электронные документы никогда не заменят традиционных бумажных, просто все они будут гармонично сосуществовать.

Несомненно, у электронной торговли в России есть будущее. Более того, у современного бизнеса без активного использования Интернет будущего просто нет. И российские компании это понимают.

2.2. Проблемы и перспективы развития электронной коммерции

в сфере финансовых услуг

Электронная коммерция – это не только осуществление торговых операций в Сети, но и осуществление финансовых транзакций и оказание финансовых услуг банками и иными провайдерами услуг (брокерами, небанковскими кредитными учреждениями) через Интернет. Интернет-технологии, таким образом, используются в банковском деле, в управлении кредитными рисками и портфельными инвестициями.

Оказание финансовых услуг с использованием новейших информационных технологий немыслимо без интеграции различных провайдеров информации. Поэтому, начиная с 80-х г. банки и другие провайдеры финансовых услуг активно переходили к электронным коммуникациям, особенно между собой. Электронный обмен данными (EDI-Electronic Data Interchange) уже достаточно долго используется банками и биржами ценных бумаг в рамках их собственных сетей для осуществления платежей, взаимозачетов, торговли акциями и др. ценными бумагами. Крупнейшей системой ЕDI является СВИФТ (SWIFT-Society for Worldwide Interbank Financial Telecommunications), представляющий собой крупнейший кооператив банков со штаб-квартирой в Брюсселе. В него входят все солидные банки мира и в том числе ряд российских банков. СВИФТ является крупнейшим в мире интранетом, т.е. внутренней для банков сетью, созданной для обеспечения бесперебойной работы рынка межбанковских переводов. Ежедневно через него проходит порядка 3 триллионов долларов США. В то же время в последней своей белой книге СВИФТ объявил о переходе своей коммуникационной сети с Протокола Х.25 к Протоколу безопасной сети Интернет.[70]

В области электронных финансовых услуг информационная роль Интернет выражена пожалуй более четко, чем сугубо деловая, присущая электронной торговле. Это не умаляет перспективности Интернета как бизнес-среды для провайдеров финансовых услуг, просто здесь более очевиден производный характер деловой активности от качественных способов и схем быстрого обмена информацией.

Бурный рост Интернет связан с возможностью развития различных компьютерных программ, позволяющих достаточно быстро и с низкими издержками аккумулировать информацию и создавать крупнейшие банки данных в различных сферах деятельности. в современных программах софтвер (software programs) математические методы аккумулирования и распространения огромного количества информации позволяют финансовым посредникам, выступающим, как правило, в роли кредиторов или инвесторов, отслеживать финансовое положение и аккуратность платежей должников (так называемая кредитная информация), а также следить за их привычками, предпочтениями и вкусами. При этом риски анализируются как на уровне стран (страновые – политические, или суверенные риски), так и на уровне компаний (коммерческие риски). Банки и компании, выпускающие кредитные и дебитные карты, также систематически собирают кредитную информацию на своих индивидуальных клиентов. Указанные банки данных позволяют лучше отслеживать риски и тем самым добиваться более рационального распределения ресурсов.

Систематический анализ так называемых политических или страновых рисков – т.е. рисков, угрожающих выполнению контрактов, исходящих от экономической политики страны, включая меры валютного контроля, ее макроэкономического неравновесия или общей политической обстановки, - осуществляются как крупнейшими финансовыми посредниками, так и специальными рейтинговыми агентствами и др. аналитическими центрами. Полезную роль тут также играют аналитические доклады международных экономических организаций.

Однако несравненно большей по объему и сложности задачей является создание банков данных о коммерческих рисках, прежде всего, частных компаний – контрагентов, в особенности, из развивающихся стран и стран с переходной экономикой. Кредитной информацией, т.е. анализом положения с платежами должников на Западе, занимается широкий круг, в основном, частных организаций. Это, прежде всего, сами финансовые посредники, в том числе банки, страховщики кредитов, форфейторы, факторинговые и лизинговые компании. Есть также специализированные фирмы, занимающиеся кредитной информацией и/или сбором долгов как основным бизнесом. Они во многих странах носят название кредитных бюро.

В наиболее развитой форме кредитная информация распространена в США, где такая компания как Dan and Bradstreet (D&B) имеет подробные досье на более чем десять миллионов фирм. В США, если компания на хорошем счету D&B и имеет ее порядковый номер, то она может получать торговый кредит без каких-либо дополнительных финансовых гарантий. Иначе говоря, в США кредитная информация, подтвержденная солидной фирмой, позволяет торговать на базе открытого счета, в то время как в Европе та же информация позволяет страховать от риска неплатежей или непоставок у страховщиков кредитов, таких как СОFAСЕ (Франция), Неrmеs (Германия), Gerling Namur (Бельгия), NCM (Нидерланды).[71]

Прежде чем обосновать решения по предоставлению кредитов или их страхованию на базе кредитной информации, кредитор и страховщик кредита должны быть уверены, что имеют дело со страной, где уже есть солидная система регистрации компаний и их регулярного аудита. При этом высокая доля неформальной экономики и практики двойной бухгалтерии местных компаний являются серьезным препятствием для них в случае необходимости получения доступа, особенно к внешним источникам финансирования. В то же время возможность для частных кредитных бюро отслеживать своевременность платежей должников в подобных странах может создать условия для предоставления им различного рода кредитов.

В большинстве развивающихся стран современные виды финансирования торговли и служба кредитной информации находятся пока на зачаточном уровне. Одновременно глобализация мировой экономики диктует необходимость развития этих служб как для внутренней, так и для внешней торговли, но уже на новой базе использования банков данных в рамках Интернет. При этом лидирующие западные агентства по кредитной информации и экспортным кредитам крайне заинтересованы в развитии на базе Интернет банков данных по коммерческим рискам, в том числе развивающихся стран, и готовы покупать эту информацию у последних. Так, французский СОFACE создает систему электронного рейтинга торговых долгов миллионов компаний из развивающихся стран, собираясь давать им реальные кредитные лимиты через Интернет.

Таким образом, системный подход к взаимозависимым проблемам финансов, торговли и развития делает возможным эффективное создание через электронную коммерцию управления торговыми и инвестиционными потоками и соответствующими финансовыми рисками.

Распространение Интернет с середины 90-х годов привело к тому, что клиенты получили возможность решать многие свои проблемы, не выходя из-за домашнего компьютера: купить что-то в интернет-магазине, оплатить коммунальные услуги, приобрести ценные бумаги, посмотреть на состояние своего счета. Пока интернет-банкинг находится на самом начальном этапе своего развития и не только в России подвержен влиянию факторов как “за”, так и “против”.

В Европе основным двигателем развития интернет-банкинга является интеграция. Переход на единую валюту открыл возможность экспансии на рынки других стран, и многие банки решили начинать ее при помощи Интернет, создавая интернет-отделения и дочерние интернет-банки, организуя онлайновое обслуживание по всей Европе. Часть старается стимулировать дистанционное обслуживание клиентов, чтобы сократить расходы на содержание офисов, некоторые даже вводят плату за посещение банковского окошка. В Англии, например, это вместе с платой за парковку стало существенным аргументом в пользу домашнего обслуживания.

В США развитию интернет-банкинга способствует широкое распространение домашних компьютеров, географическая протяженность страны и склонность ее населения и миграции. Однако даже здесь доля клиентов, использующих Интернет для работы с банком, не превышает 4% от их общего числа.[72] Так что говорить о революционных изменениях в методах ведения банковского бизнеса пока рано даже в отношении Соединенных Штатов. Показательны, например, данные по созданным в США “виртуальным” банкам, не имеющим филиалов и работающим только через Интернет. Удешевление своей работы такие банки готовы разделить с клиентами: в США они предоставляют клиентам ставку по вкладам на 1-2% больше, чем это делают обычные банки. Однако в последнее время приток клиентов в такие банки замедлился, а отток увеличился. Эксперты объясняют это завышенными ожиданиями в части качества сервиса в виртуальных банках, а также низкой оценкой надежности интернет-банков в силу отсутствия схем гарантирования депозитов и низкой доходности, которая является следствием огромных затрат на рекламу. Поэтому клиенты переходят на обслуживание в обычные банки, предоставляющие операционные ресурсы в Интернет.

Интернет – это как раз та область, которая может помочь коммерческим банкам в их продвижении на рынке розничного обслуживания. Однако в России интернет-банкинг опережает свое время. Наши банки еще только доказывают свою полезность людям, банковская система пока еще в процессе созревания. Тем не менее, по оценкам специалистов Гута-банка, число людей, подготовленных для того, чтобы воспользоваться интернет-сервисом в России, достаточно велико – только в Москве оно измеряется сотнями тысяч, каждый десятый москвич готов пользоваться высокотехнологичными услугами и оплачивать их, а для этого ему просто необходимы удобные способы оплаты, в том числе дистанционные. Со временем потенциальных клиентов станет еще больше. Рыночные реформы расширяют сферу платных услуг населению, увеличивают количество коммунальных платежей. Так что интернет-банкинг в России имеет все же неплохие шансы на распространение при условии поступательного развития экономики, роста сферы услуг и благосостояния людей.

Предоставление банковских услуг через Интернет привлекательно, прежде всего, тем, что по сравнению с обычным банковским бизнесом электронный банкинг удобен как для клиентов, так и для самого банка. Банкиры могут обходиться без бумажной документации и экономить на зарплате высокооплачиваемому персоналу. В свою очередь у клиентов отпадает необходимость перечислить деньги со своего счета или просто справку о его состоянии…

Под “интернет-банкингом” подразумевается, как правило, обслуживание счетов клиентов-физических лиц через Интернет (см. также 1.3). Набор услуг, оказываемых банками таким клиентам, уже сейчас достаточно широк. Так, первая из открывшихся в России систем – “Интернет сервис банк” Автобанка[73] – позволяет пользователям покупать и продавать валюту и ценные бумаги, оплачивать коммунальные услуги и услуги операторов связи, совершать переводы, открывать валютные и рублевые депозиты, пополнять карточные счета, получать выписки по  всем своим счетам и так далее. Пользователями системы могут стать владельцы счетов в Автобанке, заплатившие порядка тысячи рублей за подключение, но все операции за исключением межбанковских платежей и зачисления на счет безналичных рублей бесплатны для пользователя, а по операциям с валютой даже предоставляется скидка. Сейчас системой пользуются около 2 тыс. человек, оборот по интернет-счетам за февраль 2001 г. составил 55 млн. рублей.

Еще один лидер в интернет-банкинге, Гута-банк, сумел привлечь к обслуживанию в системе “Телебанк” уже порядка 2,5 тыс. клиентов. Разработчики “Телебанка” ставили перед собой задачу привлечь клиентов простой и удобной услугой – возможностью выполнять все операции и управлять счетом без прямого личного контакта, круглосуточно и вне зависимости от места нахождения клиента. На сегодняшний день система “Телебанк” позволяет выполнять практически все операции, необходимые частным клиентам, в том числе осуществлять любые платежи, конвертировать валюту, проводить операции, связанные с пластиковыми карточками.

Первоначально к новой системе можно было подключиться самым простым и доступным для любого российского гражданина способом – по телефону, затем появился доступ через Сеть. Сейчас ведутся работы по налаживанию управления счетами по мобильным телефонам, поддерживающим WAP-протокол (новая генерация телефонов, позволяющая работать в Интернет). Сейчас было бы неправильно говорить, что какой-то из перечисленных каналов дистанционного обслуживания является исключительным и самым перспективным в России, каждый из них имеет свои преимущества: обычный телефон – массовость, Интернет – графические интерфейс, сотовый WАР – телефон – мобильность. Перспектива за теми банками, которые будут сочетать разные каналы, офисное обслуживание, телефон, Интернет, WАР, цифровое интерактивное телевидение и др. Поэтому разработчики “Телебанка” намерены не только увеличивать число каналов доступа к системе, но и варьировать их, а также интегрировать с уже существующими в банке системами услуг.[74]

В целом же задача системы дистанционного банковского обслуживания – сформировать для клиента удобный доступ к единому пространству счетов. Клиент, имеющий в банке несколько счетов (депозитные, текущие, спецкарточные, брокерские и иные), должен иметь возможность с легкостью перемещать деньги со счета на счет в удобное время.

Всего же подобные услуги в России сейчас оказывают порядка двадцати банков, и это крайне мало в сравнении с развитыми странами – США, и тем более Северной Европой. Мало и по общему числу клиентов, востребовавших эту услугу, и по их доле в общем числе клиентов банков. Даже у банков-лидеров оно составляет доли процента.

Причины не очень высокого спроса на такого рода услуги и их незначительного предложения довольно банальны. Скептики отмечают все еще сохраняющееся недоверие клиентов к банковской системе в целом и высказывают опасения, что высокотехнологичные, нетрадиционные для российского рынка услуги просто не найдут потребителя. Действительно, если учитывать, что, по данным ВЦИОМ, 27% населения страны ничего не знает про Интернет,[75] что аудитория Сети сгруппирована в основном в Москве и Санкт-Петербурге, да еще собрать воедино все требования, которым должен отвечать потенциальный пользователь интернет-банкинга (несколько неправдоподобный образ молодого, но весьма состоятельного человека, сильно озабоченного своим будущим), становится понятно, что такая услуга вряд ли может быть сейчас массовой. Этот факт признают и в банках-активистах, где бытует мнение, согласно которому число людей, которые могут быть охвачены услугами интернет-банкинга в России, составляет сейчас максимум 20 тыс. человек.

Вместе с тем банковские интернет-проекты весьма требовательны к ресурсам. Российские специалисты оценивают первоначальные затраты банка на одного пользователя онлайн-системы в среднем в 400-600 долларов в зависимости от размера банка. К тому же необходимо пройти массу бюрократических процедур, включая получение лицензии ФАПСИ, которая обходится в десятки тысяч долларов.

По словам заместителя председателя правления “Менатеп Санкт-Петербург” Юрия Савельева, серьезными сдерживающими факторами развития интернет-банкинга в России остаются и затянувшееся законодательное оформление электронно-цифровой подписи и недостаточное развитие телекоммуникаций, на доведение которых до европейского уровня потребуется по оценкам западных специалистов, порядка 50 млрд. долларов, и недостаточное количество компаний, предлагающих услуги аутсорсинга.[76]

Одной из важнейших проблем развития электронного бизнеса в России вообще и интернет-сектора финансовых услуг в частности является пробельность законодательства. Должен быть принят закон об электронной цифровой подписи, не опирающийся на какую-либо специфическую технологию. Кроме того, необходимо законодательно признать эквивалентность транзакций, выполненных электронным способом и выполненных традиционными способами. Нуждается в разъяснении и налоговый статус операций, проводимых через Интернет, причем без введения новых налогов.

К тому же в настоящее время в России нет закона, регулирующего электронные формы расчетов. Большинство юристов полагает, что в качестве реальных правовых оснований можно пока рассматривать только банковские правила и обычаи делового оборота. А поскольку понятие “банковские правила” нечетко прописано в Гражданском Кодексе, на практике его отождествляют либо с нормативными актами Банка России, либо с внутрибанковскими правилами (правилами платежных систем).

Всякая деятельность в Интернет сталкивается с необходимостью обеспечения информационной безопасности. Не избегает этой участи и интернет-банкинг, следующей группой проблем которого является защита информации в Сети (обеспечение безопасности платежей и вообще любых транзаций, сохранности банков данных и прочие меры) и завоевание доверия клиентов к банковской системе вообще и интернет-банкингу  в частности.

Главный плюс Интернет – доступность информационных ресурсов неограниченному количеству пользователей становится его главным минусом. По данным западных аналитиков, новый интернет-сайт посещается в течение 28 секунд после открытия и атакуется хакерами в ближайшие 5 часов, 60 процентов сетей подвергается попыткам стороннего проникновения более чем 30 раз в год.[77] Поэтому продавец услуг через Интернет обязан разработать соответствующие меры защиты. Он должен знать, кому он продает услуги, адекватно идентифицировать покупателя, который, в свою очередь, должен быть полностью уверен, что продавец принял все разумные меры безопасности и ответственно выполняет все требования.

Если соответствующие меры по обеспечению безопасности не принимаются или если они недостаточны, то злоумышленники (“компьютерные пираты”, хакеры) могут практически безнаказанно атаковать банки данных путем распространения вирусных программ, совершать хищения (в том числе номеров  пластиковых кредитных карт и данных в счетах клиентов). Расследование же хищений, совершенных в кредитно-финансовой сфере с использованием компьютерной техники и телекоммуникационных сетей и технологий, встречает на своем пути массу трудностей и препятствий.

Вообще, своевременное выявление и раскрытие преступлений, совершаемых с использованием компьютерной техники, затрудняется высоким уровнем латентности данного вида преступлений (по оценкам специалистов, он достигает 90%).[78] Не являются исключением и хищения в кредитно-финансовой сфере.

Анализ отечественной и зарубежной специальной литературы, изучение уголовных дел, опросы работников оперативных служб, следователей и судей позволили выявить основные проблемы, возникающие при расследовании подобных дел. Во-первых, сложно установить (в случае совершения преступления с использованием компьютерной техники) само событие преступления и правильно его квалифицировать. Во-вторых, возникают значительные затруднения при проведении следственных действий по обнаружению, изъятию, фиксации и исследованию компьютерной информации. В-третьих, у следователей часто отсутствуют как опыт расследования преступлений, совершенных с использованием компьютерной техники, так и знания самой техники.

Самим кредитно-финансовым учреждениям также необходимо наличие опыта и ресурсов. Но к парадоксальному преимуществу России в развитии электронного бизнеса можно отнести ее пятилетнее отставание от мировых лидеров: российские банки могут не повторять многочисленных ошибок, сделанных их западными собратьями, а выбрать и адаптировать к своим собственным нуждам хорошо отработанные и проверенные практикой решения. Сверхчудес от Интернет уже никто не ждет. Настало время прагматического просчета реальных возможностей.

Пока рынок еще не сформировался, рассуждать о прибыльности интернет-банкинга в России рано. Разумнее говорить об экономии, которую получают и банк, и клиент от автоматизации рутинных процессов, и о преимуществах занятия банком стратегически удобных позиций. Хотя есть и сиюминутные выгоды.

Вопрос окупаемости – самый неприятный для всех проектов, связанных с Интернет; в интернет-среде до недавнего времени его предпочитали не касаться. Банкиры на эту тему рассуждают охотнее.

В интернет-банкинге есть и имиджевый элемент и коммерческий. Имиджевый заключается в том, что, когда набирается критическая масса банков, предлагающих такую услугу, те, кто такую услугу не предлагает, начинают проигрывать. Они теряют клиентов, и это уже чистый убыток. Доля банков, предоставляющих услуги интернет-банкинга, в общем числе банков сейчас крайне низка, но среди них такие гиганты, как Автобанк, Гута-банк, “Менатеп Санкт-Петербург”. Еще один заметный игрок, Альфа-банк, видимо, представит свое решение в ближайшее время. Получается, что сектор крупных банков, работающих с населением, уже довольно  сильно “интернетизирован” (если, впрочем, не принимать в расчет особый во всех отношениях Сбербанк), поэтому отсутствие этой услуги хоть пока в основном имиджевый. Но уже проигран. Странно рассматривать инвестиции в информационные технологии как расходы на рекламу, но факт, что такие вложения значительно повышают престиж банка.

Однако дело не только в престиже, есть и вполне поддающиеся оценке преимущества, которые может получить банк при добросовестной реализации интернет-решения. Интернет-технологии в первую очередь позволяют создать эффективный механизм экономии на операционных издержках, т.е. экономии на обслуживании частных клиентов за счет автоматизации этого процесса. По общей оценке, проведение  операции с использованием человеческого труда обходится примерно в один доллар (в эту оценку включается и возможность ошибки). При проведении операций через Интернет их стоимость падает до десятка центов, а при больших масштабах (начиная от 50 тыс. человек), выйти на которые в конечном счете и рассчитывают крупные банки, и до нескольких центов.[79]

Стоит, правда, отметить, что серьезной экономии и значительной эффективности проекта можно добиться, если исповедовать комплексный подход к развитию интернет-банкинга. В числе комплексных услуг можно упомянуть домашний банк, интернет-трейдинг, систему обслуживания юридических лиц и электронные торговые площадки, электронные магазины и платежные системы для интернет-торговли. Интернет-проект банка окупается за счет косвенных факторов: увеличения активов, привлечения новых клиентов, роста оборотов  и транзакционных комиссий, т.е. за счет факторов, проявляющихся в др. подразделениях банка.

Вряд ли крупные клиенты дадут отставку своему банку лишь потому, что он недостаточно усерден в освоении передовых технологий. Однако для среднего и мелкого бизнеса, менее сформированного с банком куда важнее, чтобы банк был просто надежным, тарифы – конкурентоспособными, а сервис – удобным. Вот этот, более текучий, слой клиентов и проголосует за новые технологии, так сказать, “ногами”. Ведь “продвинутый” банк (при прочих равных условиях) может предложить им более низкие тарифы на многие услуги, а к тому же избавить бухгалтера предприятия от необходимости посещать банк чуть ли не ежедневно.

Наконец, коль скоро у предприятий появится возможность выбирать банк, то выбор скорее падет на тот, который предоставит не только наиболее качественные и дешевые услуги, но и максимальный их спектр. Последнее для интернет-банка очень важно в связи с тем, что расходы на привлечение и удержание клиента, которые составляют значительную долю издержек, у него одинаковы что при продаже клиенту двух-трех продуктов, что сотни. При этом сотней различных продуктов удержать клиента значительно проще. Кроме того, падают удельные издержки на привлечение клиента. Банк должен стараться максимально присутствовать в Интернете, это отвечает требованиям эффективности и окупаемости проекта. Не случайно развитие очень многих сайтов, не только банковских, идет по пути создания порталов. Одна из целей портала – снижение затрат на привлечение клиентов.

Кстати, проблема организации финансового элемента электронной коммерции сейчас стоит особенно остро: положение, когда доставка совмещена с инкассацией, долго сохраняться не может. Поэтому тот, кто сумеет предоставить наиболее адекватный и удобный механизм расчетов, имеет шанс получить большую долю рынка электронной коммерции.

Сравнивая перспективы интернет-банкинга в России в секторах “бизнес для бизнеса” (В2В) и “бизнес для потребителя” (В2С), эксперты отдают безусловное предпочтение первому. И здесь дело не в пресловутом недоверии частных лиц к Интернет. В числе причин тут и безразличие самих банков к депозитам физических лиц, и различные налогооптимизирующие схемы, следствием которых является выдача зарплаты наличными, и нежелание граждан нести деньги в наши банки, и отсутствие законодательного регулирования этой сферы.

Конечно, интернет-банкинг открыт для физических лиц, но поскольку розничные рынки не относятся к высокодоходным, целью выхода на этот рынок является диверсификация деятельности. Под диверсификацию попадают обеспеченные клиенты и предприятия электронной коммерции. Здесь довольно большие возможности получения прибыли, но пока все проекты в этой сфере в значительной степени венчурные, отдачу они принесут не через год и не через два. Некоторые эксперты смотрят на этот рынок с еще бóльшим пессимизмом, полагая, что обороты В2С не превысят В2В ее лет тридцать.

Работа с юридическими лицами куда более перспективна. Если частному клиенту держать деньги в банке не обязательно, то юридическим лицам деваться некуда. По некоторым оценкам, обороты юридических лиц и платежи физических даже для традиционного банковского сектора соотносятся как 70% и 30%. А для интернет-банкинга соотношение будет еще больше в пользу юридических лиц, учитывая высокую степень использования Интернет корпоративными клиентами.

Крупные организации слабо подвержены веяниям моды, к тому же со своими корпоративными клиентами в отличие от физических лиц банки уже давно общаются дистанционно, на Западе – около двадцати лет. В России подавляющее большинство банков также используют системы “клиент-банк”, и многие переводят их в Интернет. Сам по себе этот перевод ничего не дает: операции не проходят в онлайне, бухгалтерские системы клиента и банки не интегрируются, но здесь комплексный подход может принести плоды.

Способность предоставить клиенту интернет-доступ становится реальным конкурентным преимуществом, причем ставка в корпоративном секторе несравнимо выше, чем в ритейле.

Использование Интернет в секторе корпоративных клиентов дает банку сразу несколько преимуществ. Во-первых, это снижение расходов на обслуживание клиентов, обусловленное автоматизацией электронного документооборота. Во-вторых, улучшение качества предлагаемых клиенту продуктов за счет их индивидуальной настройки под его потребности. Третье преимущество – возможность быстрого расширения масштаба деятельности, выхода на региональные и смежные финансовые рынки.

Конечно, воспользоваться этими возможностями в реальности непросто. Для снижения издержек необходимо реорганизовать бизнес-процессы, уменьшить применение ручного труда. Индивидуальная настройка продуктов требует использования банком системы управления взаимоотношениями с клиентами. А расширение масштаба деятельности невозможно без соответствующей технической инфраструктуры – промышленных серверов, сетей. По оценкам одних исследователей, пока не более 10% российских банков в достаточной степени автоматизировали бизнес-процессы, чтобы получить дивиденды от электронного бизнеса. А по данным рейтингового агентства “Эксперт РА”, хотя более 95% предприятий уже автоматизировали финансы и бухгалтерию, они тоже не вполне готовы к такому способу работы, что во многом связано с непрозрачностью бизнеса и недостаточной квалификацией персонала.[80]

Окупаемость интернет-проекта, предназначенного для взаимодействия с корпоративными пользователями, зависит от конкретных банков и клиентов. По мнению председателя правления Юниаструм-банка и руководителя секции интернет-технологий Ассоциации российских банков Олега Скворцова, в среднем интернет-система создает экономию, когда через нее проходит хотя бы тысяча транзакций.

Если говорить о возможности выхода на новые географические рынки, то, хотя в России через Интернет корпоративные клиенты пока не привлекались, примеры экономии на создание и поддержку филиальной сети за счет Интернет уже есть. По утверждению Юрия Савельева из банка “Менатеп Санкт-Петербург”, за счет того, что филиальная сеть работает на арендованных каналах и не увеличивает штат, банк экономит около двух с половиной миллионов долларов.[81]

Кроме того, замечают эксперты, с развитием электронной коммерции серьезно пострадают крупные банковские монополисты. Поэтому с их стороны можно ожидать шагов, направленных на ограничение этого бизнеса. То, что вероятность такого развития событий велика, показывает опыт Европы, где именно по причине развития интернет-технологий банки вынуждены сокращать количество своих филиалов. Так, в апреле 2000 года английский банк Ваrclays закрыл десятую часть своих банковских отделений, мотивируя это ростом возможностей предоставления банковских услуг по телефону или через Интернет. Но если Ваrclays спешит занять образовавшуюся нишу, предлагая клиентам современные услуги, то, например, у Российского Сбербанка, славящегося своей неповоротливостью, проблем, связанных с наступлением новой технологической эры, резко прибавится. Трудно поверить, что государство, владеющее Сбербанком, будет сидеть сложа руки, глядя как “закатывается” его монополия.

Интернет – это еще одно его преимущество – может оказаться весьма эффективным при работе в нишевых корпоративных рынках, где место монополиста или доминирующего игрока может оказаться тем более выгодным, чем ýже рынок. Так, ИБГ “НИКойл”, тестирующий сейчас систему электронного факторинга, отработанную на традиционном торговом бизнесе, рассчитывает с ее помощью совершить серьезный прорыв не только на российском, но и на восточно-европейском рынке.[82]

Используя передовые технологии, банк накапливает бесценный опыт, который может быть с успехом продан в виде отлаженного программного обеспечения или пакетов банковских услуг. Благо, что спрос и на то, и на другое будет быстро расти. Крупным банкам, желающим выйти в какой-либо не освоенный ими регион, не обязательно теперь начинать с того, чтобы открывать там филиал. Гораздо выгоднее предложить свои услуги небольшому местному банку, поставить у него соответствующее программное обеспечение и снабдить технологией оказания своей услуги, например, предоставления кредита под покупку автомобиля. Местный банк, лучше зная свою клиентуру, будет куда успешнее управлять личными отношениями с клиентом, выступая при этом под хорошо знакомой местным жителям маркой. Ему это выгодно, поскольку позволяет сохранить имя и существенно расширить перечень предоставляемых услуг. Крупный же банк сохранит лицо в случае неудачи, а в случае успеха сильно сэкономит на издержках и значительно расширит круг пользователей услуги.

Таким путем – через небольших региональных партнеров – многие крупные западные банки продают сейчас не только пакеты услуг, но и информацию, включая кредитные оценки юридических лиц. Знать эти сведения важно не только банкам, но и их клиентам, вступающим в торговые сделки с малознакомыми контрагентами.

И все же пока и межфирменный, и межбанковский секторы лишь потенциально перспективны для развития интернет-банкинга. Прежде всего, потому, что сейчас трудно представить, как будут преодолеваться многочисленные стоящие на его пути проблемы.

Основная – непризнание электронно-цифровой подписи. Решить ее будет сложно из-за многоукладности современной российской экономики и, соответственно, традиций документооборота. Трем основным укладам – советскому, российскому и футуристично-западному, очень туго жить вместе. В советском укладе, например, вообще нет печати, в российском она должна быть обязательна, а в западном вполне может быть заменена набором цифр. Пример советского уклада – почта, которая до сих пор не выдает кассовых чеков. Российский уклад хорошо знаком всякому, кто хоть раз сталкивался с необходимостью лично платить налоги или сдавал бухгалтерскую отчетность, разыскивая и заполняя огромное количество бумаг с печатями. Большая часть финансовой сферы, в том числе электронные расчеты,  - представитель футуристичной западной реальности.

В банковском деле, в расчетах на фондовом рынке электронно-цифровая подпись давно уже de facto существует, а вот два других уклада вряд ли смогут ее воспринять. Поэтому интернет-банкам в России приходится маневрировать, заключать с клиентом физический договор, что нивелирует весь смысл дистанционного банкинга как такового. Точно так же предприятие, чтобы законно приобрести книжку например, должно распечатывать счет-фактуру, ставить на нее печать и отсылать обратно с курьером. Обилие бумаг, которые все равно приходится заполнять и отсылать, сводит на нет главное преимущество интернет-коммерции – экономию на издержках.

Еще одна проблема – невозможность по существующему законодательству создания центра сертификации ключей, который позволил бы банкам доверять сертификатам своих коллег.

Немаловажны и проблемы технологические. Развитие межфирменного сегмента на сегодня сдерживается недостаточным уровнем автоматизации нефинансовых предприятий.

И все же главной проблемой остается собственный консерватизм банков. Интернет развивается быстро, залогом успеха сейчас становится скорость. Стратегия банка в Интернет может быть разной, но если о формах участия банка в электронном бизнесе еще есть время спорить, то со стратегией банкам, нужно определяться уже в ближайшем будущем, в этом мнении сходятся все банкиры. Если банки  во время не успеют среагировать, их место а рынке займут любые более активные институты - телекоммуникационные и страховые компании, например. западные банки уже идут по пути создания стратегических партнеров с поставщиками альтернативных услуг, и российский рынок, скорее всего, ожидает подобная интеграция.

Хотя Интернет и, в частности, электронная коммерция в финансовых услугах пока в основном сконцентрированы в Северной Америке и Западной Европе, их география и динамика позволяют предполагать бурный рост указанных услуг во многих частях периферии мировой экономики. При этом финансовый сектор как лидер в электронной коммерции может сыграть роль катализатора в дальнейшей глобализации и либерализации мировой экономики. Иначе говоря, в таких странах, как Россия следует ожидать экспоненциальный рост электронной коммерции, прежде всего, в секторе финансовых услуг.

Резкое сокращение издержек и повышение эффективности управления кредитными рисками и самих финансовых операций при помощи Интернета может открыть беспрецедентные возможности для развивающихся и переходных экономик, в частности, в плане их доступа к международным финансовым рынкам. Если международное сообщество поможет сделать Интернет доступным для финансовых посредников и агентов рынка указанных стран, то это сможет сыграть роль мощного толчка в их адаптации к требованиям современной экономической организации и тем самым послужить делу их ускоренного экономического развития.

Таким образом, Интернет может стать явлением, выходящим за рамки очередного шага в повышении эффективности как финансовых услуг, так и экономики в целом. Здесь мы имеем дело с резким сокращением издержек поиска и нахождения через огромные электронные финансовые рынки наилучшей цены данного товара на данном отрезке времени. При этом традиционные финансовые услуги уступают место более новым комбинированным методам финансирования, где чисто банковские продукты сочетаются с инструментами управления рисками на рынках капиталов и в страховании. В итоге может привести к общему повышению уровня управления рисками. Более интегрированные рынки управления коммерческими рисками позволяет совмещать управление различными рисками, скажем, при помощи производных финансовых инструментов. Последние могут далее продаваться различным группам инвесторов в зависимости от их “рискового аппетита”, т.е. желания брать на себя те или иные риски. Новые финансовые технологии могут даже изменить традиционное место и роль таких инструментов, как акции и облигации. Возможность бросить вызов традиционным ограничениям времени и пространства и получить доступ к беспрецедентному количеству анализа и информации может помочь в значительной степени преодолеть имеющиеся информационные асимметрии и тем самым поднять на качественно новый уровень возможность предупреждения кризисов. Однако на пути к описанной информационной зрелости имеется еще много препятствий технического, экономического, правового и политического характера.

2.3. Проблема  организации фондового рынка

для высокотехнологичных компаний в России

Наиболее динамичный сектор американского фондового рынка – торговая система NASDAQ, где обращаются акции высокотехнологичных компаний (компаний хай-тек, high-tech). В этот сектор довольно охотно делают вклады крупные и частные инвесторы. Естественно, работа с инвестором на фондовом рынке требует от компании полной финансовой и корпоративной прозрачности – кто же захочет покупать кота в мешке.

В России все иначе. Интернет-компании практически не представлены на фондовом рынке. А нет интереса к фондовому рынку – нет и открытости.

Впрочем, информационная непрозрачность – отличительный признак в основном мелких и средних фирм. Крупные дистрибьюторы и сборщики стараются публиковать свои финансовые показатели. К сожалению, этим цифрам доверять можно не всегда. Например, давно уже выяснилось, что некоторые известные компании, подвергающие собственные марки персональных компьютеров, сильно завысили декларируемые объемы продаж. За счет этого одна из таких компаний даже вошла в десятку крупнейших производителей в Европе.

До сих пор большинство фирм жили и развивались за счет внутренних ресурсов. Однако банальная дистрибуция уже не приносит прежних доходов, а нынешние проблемы  с таможней (из-за которых цены на ряд популярных товаров выросли уже на четверть – и продолжают расти) заставляют торговцев задуматься о расширении и диверсификации бизнеса. Потребность в инвестициях возросла. Следовательно, рано или поздно компьютерные фирмы вынуждены будут обратиться за инвестициями на фондовый рынок. Именно эти фирмы обеспечивают компьютерными технологиями информационную инфраструктуру электронной коммерции, и отнюдь не все равно, каким будет фондовый рынок, на котором им предстоит работать.

В среде топ-менеджеров все чаще обсуждается возможность создания российского аналога NASDAQ. За неимением оного некоторые корпорации (в основном телекоммуникационные) уже разместили свои акции на американских торговых площадках.

В целом же возможны два пути, по которым интернет-компании придут к прозрачности своего бизнеса. В одном случае этого может потребовать иностранный партнер, привыкший к западным стандартам открытости. В другом случае российские компьютерные фирмы должны будут сделать это, выходя на фондовый рынок.

В России уже есть опыт построения фондовых площадок для компаний хай-тек. Однако единая площадка торговли ценными бумагами, такая как NASDAQ, пока не сложилась. Активисты фондового рынка соревнуются за первенство в создании российской высокотехнологичной площадки. Свои планы по ее организации еще в 2000 году обнародовали ММВБ и ИГ “Русские фонды”, а Российская торговая система  (РТС), опередив конкурентов, уже анонсировала начало работы “Нового рынка” – сектора для торговли акциями предприятиями новой экономики.[83]

Принципиальное отличие “Нового рынка” от остального, теперь уже, видимо, “старого”, фондового рынка коренится в процедуре допуска эмитентов. Новые требования сформулированы с учетом специфики высокотехнологичных компаний: им необходим ускоренный выход на рынок, при том что рискованность этого бизнеса высока. Поэтому, с одной стороны, по договоренности с Федеральной комиссией по ценным бумагам снижен уровень финансовых требований к потенциальным эмитентам, а с другой стороны, для страховки на рынке появляются две новые фигуры – консультант и специалист. Такую же схему, кстати, используют и на Западе.

Консультантом на “Новом рынке” может выступать любая компания с хорошей репутацией, аккредитованная в РТС. По сути, это “крестный отец”, наставляющий потенциального эмитента в его новом качестве публичной компании. Только консультант может подавать на биржу заявление о включении новых ценных бумаг в обращение. Для этого он должен будет предоставить документы, подтверждающие проведение операционального и финансового аудита эмитента, информацию о самой компании, о ее бизнесе и потенциальных рисках. В течение двух последующих лет он же должен сопровождать эмитента, не реже раза в полугодие, сообщая бирже о его “здоровье”. Еще одна обязанность консультанта – гарантировать, что ни менеджмент компании, ни ее инвесторы не будут продавать крупные пакеты акций, находящихся в их руках, в течение шести месяцев с момента подачи компанией заявления на допуск ее к торгам. Для этого ведется подробный учет как самих инвесторов, так и распределения между ними пакетов акций. Этот механизм не бесспорен с юридической и функциональной точек зрения, однако, по мнению представителей РТС, он убережет рынок от появления “мыльных пузырей” и обеспечит стабильные условия для существования компаний.

Основная задача специалиста – поддерживать котировки эмитента. Компанию-специалиста консультант с эмитентом будут выбирать из числа торговых участников РТС, хотя и сам консультант будет вправе претендовать на эту роль.

Программное обеспечение для “Нового рынка” приобретено у NASDAQ, а название – точный перевод имен европейских прототипов: Neuer Markt, Nuovo Mercato и пр.[84] Помимо технологии РТС переняла у NASDAQ и принцип неанонимности дилерского рынка. “Большинство бумаг в России испытывает большие сложности с ликвидностью, отсюда большой спад, из-за которого продавцы и покупатели могут вообще не встретиться”, - поясняет президент РТС Дмитрий Пономарев (Аузан В. С чистого листа // Эксперт. 2000. - № 24. – С. 13).

По мнению аналитиков, включение в листинг “Нового рынка” предприятий различных высокотехнологичных сфер, таких как телекоммуникации или производство программных продуктов, было бы на руку РТС и позволило бы увеличить обороты. Хотя к этому рынку проявляют интерес и др. предприятия инновационной сферы, в том числе конверсионные. Представители РТС пока не предполагают выходить за рамки Интернета. Довольно сдержанно они высказываются и насчет прогнозируемого оборота: сейчас сложно предсказать, насколько бурно пойдет процесс развития рынка, многие крупные российские интернет-компании метят попасть в NASDAQ, владельцам других пока нет смысла превращать свои детища в публичные, третьи же не имеют даже средств на подготовку эмиссии.

Но лед тронулся. По мнению директора объединенной финансовой группы по специальным проектам Дмитрия Хилова, биржа устранит переоцененность российского интернет-рынка, даст инвесторам ориентиры даже для оценки неторгуемых пока компаний. Немаловажно и то, что выводиться на него будут профессионально построенные прозрачные компании, считает Юрий Аммосов, вице-президент компании Роrt.Ru: “Работая в течение семи лет на фондовом рынке, я постоянно наблюдал скандалы с акционерами. То размещение проводится “среди своих” по нерыночной цене, то госпакет отгоняется в эмиссионный фонд смой же компании. Рынок устал от постоянного обмана. А здесь мы можем начать с чистого листа, не отягченные прошлым, можем строить рынок правильно”.[85]

Спешку создателей “Нового рынка” понять можно: во-первых, пока еще не упущена благоприятная экономическая конъюнктура, а во-вторых, тот, кто первым создаст по-настоящему привлекательный для инвесторов и компаний механизм, получит большую долю рынка. К тому же высокотехнологичный рынок создается для наиболее “продвинутого”, интегрированного в западную среду сегмента экономики, где использование западных схем привлечения инвестиций может оказаться вполне успешным.

На западе “новые рынки” оказались полезны всем: инновационные компании – эмитенты получили источник недорогих средств для своих проектов; некоторые инвесторы неплохо заработали на росте акций, а страны в целом сделали рывок в научно-технической сфере. Если эффективный рынок для торговли акциями высокотехнологичных компаний удастся создать и в России, то проблемы привлечения капитала в хай-тек во многом будут решены.

Представители самих компьютерных фирм к оценке перспективности появления российских интернет-компаний на американском NASDAQ и создания отечественной торговой системы по типу NASDAQ относятся с осторожным оптимизмом. Например, Сергей Андреев, генеральный директор АВВYY Software House, считает, что “в России очень мало компаний, которые ведут деятельность в полном соответствии со всеми законами, платят налоги и т.п”. А без этого выходить на иностранные биржи бесполезно. По его мнению, первая российская компания может выйти на NASDAQ в течение года.

Но в перспективе российские hi-tech компании весьма интересны для инвесторов. Это обусловлено исторически высоким уровнем образования в России, жестким дефицитом квалифицированных инженеров в странах развитой экономики, относительно низким уровнем зарплат в России. В первую очередь будут интересны компании с собственными технологиями, ноу-хау, компании, выполняющие работу, связанную с большими трудозатратами, но при этом с хорошей внутренней организацией (например, разработчики). Рынок привлекателен в долгосрочной перспективе. Т.е. инвестор сможет получить пользу от инвестиций не раньше чем через два три года”.

Схожую позицию занимает Николай Никольский, директор по маркетингу компании Соgnitive Technologies. С его точки зрения пока нельзя сказать, что все IT-компании готовы к размещению акций на фондовых рынках. Во-первых, для того, чтобы иметь успех на этих рынках, нужно иметь солидную научно-технологическую основу. И вряд ли смогут успешно сыграть те компании, которые умеют хорошо продавать “железо”, прокладывать сети и строить проекты. Интеллектуальный продукт – вот что в этом случае имеет стоимость. Во-вторых, еще не все компании готовы к публичности. Нужно пройти аудит, подготовить отчетность за последние три года и т.д. С точки зрения выбора рынков (российский или западный) думается, что оба представляют интерес. Однако на американском рынке  четко построена законодательная база. Потому лучше размещать акции на американском рынке.

По поводу идеи создания российской торговой системы, подобной NASDAQ, есть вполне обоснованные сомнения. У нас недостаточно игроков.

В отличие от компьютерщиков  профессионалы-фондовики к публичному размещению акций высокотехнологичных компаний на фондовых рынках относятся с известной долей скептицизма. Вице-президент фондовой компании Мyriad SYS Ltd Сергей Голубицкий полагает, что “российским hi-tech компаниям сегодня также нечего делать на бирже, как и четыре года назад”. Публичность на российском рынке, на его взгляд, - это нонсенс по определению. “В системе выборочного наказания и потенциальной противозаконности всякого бизнеса заявка на публичность – это либо лапша на уши, либо самоубийство. В США публичность компьютерного бизнеса – обязательная норма для рublic company, коих подавляющее большинство. Иначе просто не пустят на биржу”.[86]

Однако идею создания российской торговой системы для акций hi-tech компании, подобную NASDAQ, Голубицкий поддерживает: “Только такая система может дать рядовому инвестору прямой выход на биржу. А без него биржа не может серьезно работать. Но тут очень важен момент обучения, потому что без должной подготовки самостоятельная работа на бирже во сто крат опаснее пирамид”.

В условиях информационной интеграции, по мысли Голубицкого, привлекательность российского рынка для инвестора равна нулю, потому что можно не выходя из дома торговать на американских биржах. Имея такую возможность, вряд ли кто-то заинтересуется местным рынком hi-tech. Ведь главное условие для успешной торговли на бирже – ликвидность. “Дневной оборот по одному только Intel сегодня в десятки раз превышает годовой оборот всей российской биржи”. Такой разрыв не ликвидируется за 5, 10 и даже 20 лет.

Итак, российские интернет-компании пока не очень торопятся на фондовый рынок. В России еще не созданы условия для работы компаний в условиях информационной открытости, а сами компании, равно как и государство, мало способствуют созданию таких условий. Но первые шаги по созданию высокотехнологичных площадок уже сделаны.

ГЛАВА 3. ПРАВОВОЕ РЕГУЛИРОВАНИЕ ЭЛЕКТРОННОЙ КОММЕРЦИИ:

РОССИЯ И ЗАРУБЕЖНЫЙ ОПЫТ

3.1. Основные черты Интернет-права как регулятора новых общественных отношений

Значимость общественных отношений, возникающих в связи с появлением Интернета, ни у кого не вызывает сомнения. Поэтому естественно, что и юристы не оставляют без внимания глобальную сеть. Появляется объективная потребность в правовом регулировании новой отрасли. Соответственно возникает новая юридическая специализация – Интернет-право.

Вопросы нормативного регулирования глобальных сетей, а в частности Интернета, носят лишь постановочный характер, однако некоторые страны уже имеют опыт первотворчества в разработке и принятии правовых норм для урегулирования отношений, связанных с работой в Интернет. Так, в Германии и США уже принят закон “Об электронно-цифровой подписи”, в России существует законопроект о ней. Распространение запрещенной информации через сеть привело к тому, что в Австралии были приняты законы, направленные на урегулирование содержания информации в глобальной сети, в Германии работает закон “Об ответственности провайдера”.[87]

Занимаясь правотворчеством в новой области следует учитывать ее специфику и существующие разработки юридической науки.

Характерным для современного юридического порядка является разделение норм права на две большие группы – на право публичное и право частное. Несмотря на традиционность этого деления, в науке до сих пор не выяснено, где находится грань, разделяющая публичное и частное право. В отношениях публично-правового характера доминирует воля государства, применяется метод власти и подчинения, императивная норма закона. В сфере отношений частного характера применяется метод автономии (диспозитивный метод, дозволение), другими словами, участники возникающих отношений имеют возможность определить их характер и содержание сами, но в рамках закона, не нарушая законные права и интересы других лиц.

Для урегулирования глобальных сетей будут, по всей видимости, разрабатываться правовые нормы Интернет-права, которые нельзя будет отнести ни к публичной отрасли, ни к частной, т.к. здесь в одинаковой мере затрагиваются интересы и государства и отдельного индивида.

Правовое регулирование в обществе возникает там и тогда, где и когда зарождаются новые общественные отношения и связи, которые в соответствии со своей социальной значимостью требуют нормативного обеспечения. В интернет-праве интересы государства и общества затронуты, прежде всего, когда происходит размещение в сети несанкционированной или ложной информации. Интересы частные преобладают при проведении регистрации доменных имен, защите интеллектуальной собственности. Очень динамично развивается электронная коммерция, содержащая огромный массив неразрешенных вопросов законодательного регулирования, о которых вскользь уже было сказано выше. В числе основных вопросов можно назвать порядок проведения расчетов между продавцом и покупателем, вопросы налогообложения, криптографической защиты и применения электронно-цифровой подписи. Рассматривая проблемы правового регулирования электронной коммерции нельзя сказать о преобладании публичноправовых либо частноправовых отношений.

Таким образом, при использовании глобальной сети Интернет в одинаковой мере затрагиваются как частные, так и публичные интересы.

Федеральное законодательство уже сейчас включает в себя около 50 законов, относящихся так или иначе к проблемам Интернет; но российские хакеры, мошенники-специалисты по кредитным картам и просто жулики этого не пугаются, т.к. 90% нарушений и преступлений в области авторского права, незаконного доступа к системе закрытой информации не могут преследоваться по закону ввиду пробелов в законодательстве.

В 2000 г. Министерство связи РФ, Министерство торговли РФ и Министерство финансов РФ подготовили коллективный труд, посвященный вопросам развития электронной коммерции в России и получивший название “Проект Федеральной программы развития электронной торговли”.[88] Вслед за этим, очевидно, появятся новые законодательные акты и, возможно, бюджетные деньги, которые предстоит освоить российским электронным коммерсантам.

То, что существование электронного бизнеса вскоре будет признано на самом высоком уровне, подтверждается, например, словами заместителя министра связи РФ Александра Волокитина, который утверждает, что технологически Россия полностью готова к интеграции в мировую электронную экономику. Вот только уровень рыночных отношений пока низок, и несовершенна административно-правовая база. Впрочем, первая проблема характерна для всей экономики.

В феврале текущего года Председатель Правительства Михаил Касьянов подписал распоряжение о разработке федеральной целевой программы “Электронная Россия”, которая охватывает все сферы информатизации.[89] “Белая книга информационных технологий”, которую готовит экспертный совет под руководством Андрея Илларионова, будет доктринальным документом, имеющим большое значение для всего процесса движения России к информационному обществу. Очень важно было бы сформировать при правительстве совет по внедрению информационных технологий, какие уже есть в развитых странах, во многих из них введены государственные должности уполномоченного по государственной информации. В Великобритании это “электронный посланник”, е-еnvoy, в США – Chief Information Officer.

Вообще развитие информационных технологий и усиление роли Интернета преображают общество в целом, т.е. не только создают необходимость в новой отрасли права, но и изменяют принципы государственного управления, которое “оптимизируется”, становится более рациональным. Ранее уже упоминалось о современном подходе к государству, ставшем основой концепции “электронного правительства”. (См. 1.2)

На Западе использование Интернета органами управления рассматривается сейчас как одна из возможностей повысить эффективность государственной власти, вот почему к популярным в Интернете обозначениям “В” и “С”, что означает, соответственно, “бизнес” и “потребитель” и давно используется во всяких сочетаниях (В2В, В2С…), теперь прибавилось новое – “G”. А сооружение “электронного правительства” заняло в планах политиков и интеграторов прочное место. Как и раньше, в случае с В2В и В2С, сейчас многие ожидают, что внедрение информационных технологий в государственное управление позволит быстро все оптимизировать: снизить издержки на содержание государства, ускорить взаимодействие органов государственной власти и друг с другом, и с гражданами. Один из самых главных аргументов в пользу “электронного правительства”, которые приводят его сторонники, - повышение “прозрачности” власти за счет перехода на новый уровень обратной связи как с гражданами, так и с бизнесом.

По сути дела, речь идет о смене парадигмы государственной власти. “Мировой опыт показывает, что модель электронного правительства естественна и привлекательна для тех стран и культур, в которых государство воспринимается как обслуживающая, сервисная структура”, - считает Игорь Агамирзян, руководитель Восточно-Европейского отдела по связям с научно-исследовательскими организациями Microsoft Research и одновременно представитель от российского бизнеса в группе DOT Force.[90]

Бизнес-структуры во всем мире очень быстро поняли, что информационно-коммуникационные технологии позволяют оптимизировать корпоративное управление, сокращать транзакционные издержки, повышать качество работы с клиентом. Если рассматривать государственные органы как управляющие структуры, оказывающие специфические государственные услуги, то становится очевидным, что с помощью информационно-коммуникационных технологий они тоже могут повысить эффективность административного управления как во внутренней (аппаратной) среде, так и в регулировании общественных процессов, эффективнее расходовать бюджетные средства, сократить издержки на содержание государственного аппарата.

У всех государств аналогичные функции, обязанности перед обществом, схожая система государственного управления, так что перспективы создания “электронного правительства” в России ровно такие же, как и в  других странах. И проблемы те же. Люди не всегда готовы переносить свою деятельность в новую среду, на новые технологии. Даже бизнес сталкивается с инерционностью сложившейся структуры управления, аппарата, культуры и традиций менеджмента. По всей видимости, процесс “электронизации” сферы государственного управления пойдет по пути постепенного освоения новых возможностей, через информатизацию отдельных участков деятельности.

Новые технологии уже начинают внедряться в сфере внутренних управленческих задач. Например, в аппарате правительства уже приступили к внедрению электронного документооборота, уже функционирует система внутренней электронной почты. Эти работы инициированы и контролируются руководители аппарата правительства Игорем Шуваловым.[91]

Применение новых технологий позволяет сделать многие участки взаимодействия государственной власти и бизнеса более прозрачными, что, конечно, снизит возможности для коррупции. Но многое будет зависеть не только от стремления государственных органов быть более открытыми, но и от готовности самого бизнеса работать открыто. Несложно сделать В2G-площадку, на которой будут проводиться тендеры или аукционы, и все там правильно организовать. Но если одна из сторон предпочтет одновременно и “неформальное” общение, позитивного результата не будет.

Что же касается G2C (обратной связи с гражданами), то пока у нас еще нет серьезной интерактивной инфраструктуры, которая обеспечила бы диалог и взаимодействие государства и граждан. Но высшие должностные лица государства все чаще участвуют в интерактивных онлайновых пресс-конференциях, недавно в таком мероприятии участвовал президент РФ. “Первичные электронные интерфейсы”, которые решают задачи доступа граждан и сообществ к различной государственной информации, есть уже у большинства органов государственной власти, но они уступают по качеству коммерческим ресурсам, что связано как с бюджетом, так и с недостаточной заинтересованностью ведомств. К тому же у нас нет регулирующего документа, который обязывал бы чиновников обновлять информацию или, скажем, размещать на сайтах ведомств законопроекты. Например, проект закона об электронной цифровой подписи пока не опубликован на сайте правительства, потому что такой практики еще нет.

Надо понимать, что в любом случае перенос в новую среду взаимодействия между государственным органом и бизнесом или между госорганами и гражданами возможен до известных пределов. Даже проект электронного правительства более продвинутых в этом отношении США предполагает детальную проработку вопросов оптимального соотношения онлайна и офлайна, и рациональное распределение ресурсов на развитие обеих процедур. Можно сделать удобный интерфейс для решений в онлайне, например, задач налогообложения, но сколько у нас “электронных” физических или юридических лиц? И позволяет ли уровень самих технологий добиться необходимого уровня доверия при взаимодействии, основанном на платежных транзакциях? Здесь пока больше вопросов, чем ответов, и главный вопрос – урегулирование юридических процедур. Пройдет еще, по-видимому, немного времени, прежде чем электронному документу будут доверять так же как бумажке с печатью. Вообще нормативная база – один из ключевых факторов в процессе становления электронного правительства. Оно должно быть столь же легитимным, как и традиционное государств, не менее легитимным, чем “электронное” физическое или юридическое лицо.

Для России характерна еще одна особенность, которая не может не повлиять на приобщение управленческих структур к новым информационным технологиям. На столах семидесяти процентов наших государственных чиновников есть персональные компьютеры, но выход в Интернет имеют только 2 процента из них.[92] Это говорит о том, что компьютеры в госорганах используются в лучшем случае как окно доступа в базу данных или как печатная машинка, а в худшем – просто как элемент интерьера. Чтобы компьютер заработал в полную силу, его надо присоединить к Сети, хотя бы к интранету. В США одна из успешный компаний малого бизнеса разрабатывает программное обеспечение, позволяющее приспособить под Интернет даже 386-е компьютеры. Такого компьютера вполне достаточно для работы, а “умное железо” нужно для современных компьютерных игр. Главная проблема не в оснащенности технологиями, а в человеке, использующем эти технологии. Люди должны постоянно учиться. У нас действует распоряжение, обязывающее всех чиновников, хотя бы год проработавших на руководящих постах, пройти курсы переподготовки.

У бюрократов появляются вполне оправданные опасения, что с внедрением информационных технологий их место окажется ненужным. Онлайновая инфраструктура способна перенести в автоматизированный режим многие государственные сервисы и функциональные задачи, и тогда не потребуется такого количества государственных служащих, как сейчас. Введение систем электронного управления в России позволит минимум на 20 процентов сократить аппарат. А то у нас есть регионы, в которых частный бизнес отсутствует как класс, а есть лишь чиновники. Например, на Соловецких островах все тысячное население состоит на госслужбе.

Однако пока никто не может сказать, на какие вызовы придется отвечать государству. Это живой организм и действовать необходимо надежно и аккуратно. Представляется, что новые технологии – это не угроза для бюрократии, это предупреждение тем, кто не желает изменять структуру управления. В информационном обществе государство по качеству работы и услуг должно стать столь же конкурентоспособным, как и все остальные общественные или рыночные институты.

В декабре 1999 г. создано Российское общество мультимедиа и сетей, президентом избран С.Намин. Предполагается совместно с Российским авторским обществом и Обществом по смежным правам усилить публичный контроль за соблюдением прав интеллектуальной собственности в Интернет. Пока что типичными нарушениями являются использование нелегальных музыкальных вставок на веб-сайтах, создание онлайновых библиотек и нелицензированное размещение публикаций (типичный пример – скандал с публикацией романа В.Сорокина “Голубое сало”), радиовещание через Интернет.

Что же до нормативно-правовой базы электронной коммерции, то пока все электронные сделки в России совершаются на основе Гражданского кодекса Российской Федерации, шести законов (в частности, Закона о государственной тайне) и нескольких десятков постановлений правительства и указов президента. Специальный закон об электронной коммерции находится в стадии разработки. Как считают специалисты российского офиса компании Еrnst&Young, существенными аспектами готовящегося закона являются аутентичность, электронная подпись, инфраструктура телекоммуникаций и стоимость больших мониторов с высоким разрешением.[93] Кроме того, Комитет Государственной Думы по информационной политике и коммуникациям обсуждает сейчас проект Закона об Интернет. Всего предполагается рассмотреть более 50 тыс. поправок, текст проекта доступен по адресу http://www.algo.ru/docs/199912/01.asp.

Впрочем, ждать появления полноценной нормативной базы, по всей видимости, осталось недолго: этим вопросом довольно плотно занимается Ассоциация документальной электросвязи (АДЭ), по сути представляющая собой лоббирующую организацию в области телекоммуникаций.[94]

Таким образом, шаги, предпринимаемые государственными структурами в России, во-первых, логичны, а во-вторых – практически повторяют действия госструктур других стран. После того как де-факто электронный бизнес начал развиваться, создается “взаимовыгодная” нормативно-правовая основа, в формировании которой участвуют и госчиновники,  и непосредственные участники электронного бизнеса. Правовые вопросы постепенно ставятся под общественный контроль, и это вселяет надежды на улучшение ситуации.

Сумасшедшие темпы развития электронной коммерции во всем мире с неизбежностью порождают болезни роста, к которым прежде всего относятся проблемы, а чаще отсутствие какого-либо правового регулирования в этой области предпринимательской деятельности. сложно даже приблизительно оценить, какое количество юридических вопросов, связанных с использованием Интернета, возникнет только для розничной торговли в самое ближайшее время. Это и использование сходных по степени смешения доменов (например, раnasonic.ru против panaskonik.su), регистрация доменов известных фирм (например, таких как Коdak, столкнувшейся в России с подобной проблемой), правомерность акцепта предложения купить товар по сети путем простого нажатия на соответствующую клавишу, мыши, проблема выбора права, применимого к совершенной в Интернете сделке (по месту нахождения покупателя, месту расположения сервера, через который была проведена транзакция). Эти и подобные вопросы возникают и с неизбежностью будут возникать в будущем как в России, так и во всем мире. Поэтому правовой анализ этой сферы международной торговли имеет как теоретический, так и существенный практический смысл.

Поскольку в России в настоящее время наиболее важные вопросы сетевой торговли (и вообще сетевого бизнеса), да и использование Интернета характеризуется недостаточным нормативным регулированием, стоит обратиться к опыту других стран, останавливаясь более подробно на достижениях США, где развитие правового регулирования электронной коммерции является государственной задачей в течение уже нескольких лет. При этом законодатель в США сознательно уходит от тотальной зарегулированности интернет-торговли при помощи норм права, правовые предписания с неизбежностью столкнутся с проблемой их принудительного исполнения. Поэтому значительное поле оставлено Конгрессом и органами исполнительной власти для саморегулирования электронной торговли самими продавцами. Такие некоммерческие организации, как СоmmerceNET Consortium, Electronic Frontier Foundation или Соuncil of Better Business Bureaus призваны брать на себя роль независимых регуляторов сферы интернет-торговли.[95] Очевидно, что выигрывают от такого подхода все: государство концентрируется на наиболее важных вопросах деятельности электронных продавцов (относящихся, например, к сфере регулирования конституционного и административного права), а все организационные и менее значительные вопросы улаживаются в среде профессионалов. При этом задача у тех и других общая – сделать Интернет цивилизованной “территорией”, предсказуемой и безопасной как для потребителей, так и для продавцов.

Сферами, которые в США отнесены к государственной компетенции, являются, в частности, защита прав несовершеннолетних, пользующихся возможностями интернет-торговли, защита обладателей авторских прав, предоставление налоговых льгот и освобождений. При этом значительную роль играет прецедентное право, правда, в значительной мере противоречивое. Эти и др. вопросы рассматривались Конгрессом, в результате чего были приняты Закон о сетевой защите ребенка (“Сhild Online Protection Act”) и Закон об авторских правах цифрового тысячелетия (“Digital Millenium Copyright Act”).[96] Интересно, что Конгресс специальным законом установил трехлетний мораторий на большинство налогов, взимающихся в сфере интернет-торговли.

Вообще, несмотря на то, что США не относятся к числу стран с мягким налоговым климатом, во всем, что касается электронной коммерции, Штаты и федеральное правительство готовы соперничать друг с другом в предоставлении и продлении “налоговых каникул”, в результате чего страна стала фактически офшорной зоной для зарубежных компаний, работающих на этих рынках, в том числе и российских (по мнению многих специалистов, хотя сетевая коммерция в  данном случае в сущности является легальным каналом утечки российских мозгов и капиталов, она все равно приносит пользу, потому что, включаясь в торговлю с западными контрагентами через Интернет, можно сделать свой бизнес проще и дешевле). Закон о налоговых свободах в Интернете (“Internet Tax Freedom Act”), недавно принятый Конгрессом, вводит значительные налоговые льготы для интернет-провайдеров электронной торговли и услуг. Конгресс также обязал федеральные государственные органы не вводить новые налоги для этой группы налогоплательщиков в течение трехлетнего срока действия моратория, а Президента США – достигнуть соглашений о снятии барьеров в сфере электронной торговли с ВТО, ОЭСР, NAFTА и др. международными структурами (с др. стороны, нередко Правительство США вынуждено в срочном порядке повышать ставки по кредитам, чтобы сдержать неуемный бум вокруг Интернета).[97]

Рассматриваемый закон содержит ряд положений, устраняющих двойное налогообложение в электронной торговле между штатами. Характерно, что под налоговое освобождение не попадают “электронные коммерсанты”, на сайтах которых имеются “материалы прямого выраженного сексуального характера”. Для получения упомянутых налоговых льгот необходимо также обеспечить проверку возраста покупателя посредством идентификации через кредитную карту, цифровое свидетельство с указанием возраста или же посредством введения специального кода, указывающего на то, что покупатель является совершеннолетним лицом. Однако просьба предоставить такую информацию порождает сейчас целый ряд последствий для продавца, прежде всего, связанных с получением конфиденциальной информации от потребителя. Этот вопрос также становится предметом правового регулирования в США.

В июне 1998 г. Федеральная комиссия по торговле (Federal Trade Commission) США подготовил отчет “Частная жизнь в сети: отчет Конгрессу”. В нем с сожалением констатировалось, что процесс саморегулирования продавцами в сети еще не достиг должного уровня. По оценкам комиссии, “информация личного характера” запрашивалась в 92% случаев для совершения сделки в Интернете. При этом только в 14% случаев на сайте имелась ссылка на политику продавца в отношении предоставляемой потребителям конфиденциальной информации и только в 2% случаев эта политика доводилась до сведения покупателя. Об отчете комиссии было указано, что наибольшему риску в этой связи подвергаются несовершеннолетние лица, и поэтому принятие закона является необходимым. Комиссия также высказалась в пользу принятия аналогичного закона, защищающего частную жизнь совершеннолетних граждан, однако “только в случае, если эта отрасль экономики не сможет самостоятельно выработать и эффективно применять меры саморегулирования”.[98]

Результатом деятельности комиссии стал подписанный Президентом США 21 октября 1998 года Закон о защите частной жизни ребенка в сети 1998 года (“Сhildren’s Online Privacy Protection Act of 1998”).  В соответствии с этим законом операторы интернет-сайтов, направленных на детскую аудиторию, или же  участники электронной торговли, намеренно запрашивающие информацию личного характера у покупателей – детей в возрасте до 13 лет, обязаны выполнить целый ряд условий. Прежде чем покупка игрушки или заказ билетов в Дисней Лэнд будет считаться неоспоримой сделкой. Так, “электронные коммерсанты” обязаны “получить предварительное, проверяемое согласие родителей на получение, использование и/или раскрытие информации личного характера, полученной от детей”, ознакомить родителей с практикой продавца в сфере защиты информации, а также выполнить целый ряд других условий.

Казалось бы, подобная зарегулированность способна затормозить развитие торговли в Интернет. Однако, здесь государственная политика уступает место инициативе участников электронного бизнеса. В июне 1998 года группа интернет-операторов объявила о создании коалиции под названием Альянс частной жизни в сети (Оnline Privacy Alliance). Эта организация разработала специальные правила, касающиеся сбора информации о потребителях. В соответствии с ними потребители теперь имеют возможность установить, какая информация об их частной жизни была получена и как она использовалась. Сайты участников альянса снабжены специальными знаками, которые позволяют установить, кем и когда информация о потребителе была получена. Таким образом, потребитель имеет возможность предъявить иск к тому продавцу, который разгласил или недолжным образом использовал предоставленную ему конфиденциальную информацию. Аналогичными организациями, действующими в США, являются TRUST, BBBonLine и др.

Нерешенность целого ряда фундаментальных вопросов правового регулирования электронной коммерции в России может обернуться значительными финансовыми потерями для предприятий, вновь осваивающих эту сферу бизнеса. Даже только два рассмотренных выше вопроса (налоговое регулирование и вопросы защиты конфиденциальной информации о потребителях) могут стать причиной конфликтов предприятий торговли с налоговыми органами (в первом случае) и способствовать нарушению конституционно гарантированных прав граждан, касающихся неприкосновенности и защиты частной жизни, а ведь есть и другие проблемы. При этом отсутствует более или менее ясная государственная политика, направленная на принятие предварительных мер (прежде всего, законов и нормативных актов Правительства и Президента), которые могли бы помочь предотвратить негативны последствия ожидаемого бума в сфере интернет-торговли. В этой связи опыт США и др. развитых стран в значительной степени может послужить своеобразным миноискателем, позволяющим выделить наиболее опасные с точки зрения предпринимательской деятельности проблемы, в первую очередь правовые.

3.2. Электронный обмен данными и электронная сделка

Одним из ключевых понятий электронной коммерции в свете ее правового регулирования является “электронный обмен данными” (ЭОД), который есть не что иное, как “передача унифицированных по установленной схеме данных между различными информационными системами посредством электронной связи”.[99] Это базовое с юридической точки зрения понятие побуждает некоторых исследователей[100] определять электронную коммерцию как юридическую категорию, закрепляющую явление выяснения бумажной договорной документации, которая служила основой коммерческих операций, средствами электронных сообщений. Причем электронная коммерция в юридическом смысле имеет очень широкое толкование и охватывает вопросы, возникающие в связи со всеми отношениями коммерческого характера, которые включают (но не ограничиваются ими) следующие сделки: куплю-продажу, поставку, соглашение о распределении продукции, торговое представительство или агентство, факторинг, лизинг, проектирование, консалтинг, инжиниринг, инвестиционные контракты, страхование, соглашения об эксплуатации и концессии, банковские услуги, совместную деятельность и др. формы промышленного и делового сотрудничества, перевозку грузов или пассажиров воздушным, морским, железнодорожным транспортом.

Основной правовой принцип электронной коммерции состоит в том, что “стороны не вправе ставить под сомнение законность и действительность сделки только на том основании, что она совершена электронным способом”.[101]

Однако добиться неукоснительного соблюдения этого принципа исключительно на основе специального соглашения между сторонами об использовании при совершении сделок электронных средств не всегда возможно, что часто порождает специфические юридические сложности. В частности, отсутствует определенность в вопросе о том, все ли положения такого соглашения будут обладать равной юридической силой в случае судебного разбирательства, учитывая, что в законодательстве ряда стран предусматривается право сторон по договору оспорить законность передачи тех или иных сообщений по тому мотиву, что в данном случае требуется письменный документ либо документ, заверенный собственноручными подписями сторон.

Таким образом, чисто договорный подход к электронному обмену данными наряду с такими преимуществами, как гибкость и разнообразие возможных условий, является ограниченным, ибо он не в состоянии преодолеть правовые препятствия использования ЭОД,  которые могут возникать в силу императивных положение Закона (или прецедентного права).

Кроме того, стороны такого договора не могут эффективно регулировать права, обязанности и ответственность третьих лиц-посредников между составителями и адресатами электронных сообщений. Посредник не будучи стороной такого соглашения, является тем не менее важнейшим участником “электронной коммерции”. Речь идет о названных выше независимых поставщиках услуг, системных службах или сетях, которые оказывают содействие при организации связи, например эксплуатации электронного почтового ящика, куда могут направляться сообщения, хранении сообщений или др. более сложных операциях (торговые схемы).

Чтобы помочь странам преодолеть подобные правовые препятствия, в 1995 г. Комиссией ООН по праву международной торговли (ЮНСИТРАЛ) был разработан типовой закон “О правовых аспектах электронного обмена данными”. Закон представлен в качестве модели, при помощи которой страны могут в национальном законодательстве решить основные проблемы, связанные с юридической значимостью записей в памяти ЭВМ, требованием письменной формы, удостоверением подлинности, общими условиями, распределением риска и ответственностью при несоблюдении сторонами обязательств, возникающих из договоров, заключенных при помощи электронных средств. Типовой закон предусматривает равный правовой режим бумажной документации и компьютеризированной информации. Предполагается, что с помощью включения предусматриваемых им процедур в национальное законодательство для урегулирования тех ситуаций, когда стороны выбирают электронные средства передачи данных, государство, принявшее подобный законодательный акт, создает правовую среду, нейтральную (без каких-либо предпочтений) по отношению к различным носителям информации.[102]

На двадцать девятой сессии ЮНСИТРАЛ, проведенной в Нью-Йорке 14 июня 1996 г., был утвержден новый текст типового закона и его новое название: “О коммерческих операциях с применением электронных средств”. Значительная часть текста соответствует более раннему проекту, однако, отличается от него расположением статей.

Что касается правовой ситуации в России, то отечественное законодательство довольно оперативно и в то же время несогласованно и противоречиво отреагировало на мировой прогресс в области электронных сделок.

В наиболее общем виде вопрос представлен в Федеральном  законе “Об информации, информатизации и защите информации” (далее – Закон об информации). Прежде всего, он ввел два обобщающих понятия: “документ (документированная информация) и “информационная система” (ст. 2).

Первое означает зафиксированную на материальном носителе информацию с реквизитами, позволяющими ее идентифицировать. Второе – усложненное, однако небесполезное для применения в юридическом смысле – относится к организационно упорядоченной совокупности документов (массивов документов) и информационных технологий, в том числе с использованием средств вычислительной техники и связи, реализующих информационные процессы.

По смыслу ст.5 Закона данные (информация), полученные, хранимые, обрабатываемые и передаваемые с помощью автоматизированных информационных и телекоммуникационных систем, могут признаваться в качестве документов, имеющих юридическую силу. Для этого такой документ должен быть оформлен с соблюдением норм, установленных соответствующим стандартом. Юридическая сила документа может подтверждаться электронной цифровой подписью.

Гражданское законодательство (п.2 ст.434 ГК РФ), называя способы заключения договоров в письменной форме, указывает, что договор может быть заключен также путем обмена документами посредством “…телеграфной, телетайпной, телефонной, электронной и иной связи, позволяющей достоверно установить, что документ исходит от стороны по договору”. Т.е. гражданский закон признает и иные варианты письменной формы договора, нежели традиционные документы на бумажном носителе, содержащие собственноручные подписи сторон. Перечень используемых при заключении договора технических средств, содержащийся в названной статье ГК, включает электронно-вычислительную технику, при помощи которой стороны создают и направляют друг другу безбумажные документы.

Примером такой техники может послужить так называемое “автоматизированное рабочее место”, описанное в Положении Банка России “О правилах обмена электронными документами между Банком России, кредитными организациями (филиалами) и другими клиентами Банка России при осуществлении расчетов через расчетную сеть Банка России” от 12 марта 1998 г. № 20-П, а также в Типовом Договоре об обмене электронными документами при осуществлении расчетов через расчетную сеть Банка России. В соответствии с п. 1.3.10 указанного Договора, “автоматизированное рабочее место (АРМ) обмена ЭД (электронными документами – И.Н.) – комплекс программных и аппаратных средств, используемых сторонами для обмена ЭД.[103] Клиент Банка России самостоятельно комплектует АРМ обмена ЭД необходимыми аппаратными, системными, сетевыми и телекоммуникационными средствами, программным обеспечением, средствами защиты информации (ЭЦП, шифрование, защита от несанкционированного доступа) в соответствии с рекомендациями Банка (п. 3.1.2), назначает для организации обмена ЭД с использованием АРМ обмена ЭД и для взаимодействия с Банком по вопросам обмена ЭД полномочное лицо – администратора АРМ обмена ЭД (п. 1.3.1), функции которого, однако, из Договора не ясны.

Примечательно, что в российской договорной практике можно констатировать наличие абсолютно тех же проблем, что и в странах со значительно более развитым применением электронного обмена данными, а именно:

а) неопределенность юридической силы положений договора, предусматривающих достаточно неформализованную процедуру электронного заключения сделок, в случае судебного разбирательства;

б) отсутствие четких указаний (или ограничений) закона относительно того, какие документы могут (или не могут) быть использованы в коммерческом обороте в виде электронного сообщения, и требований к структуре и форме такого сообщения;

в) трудности в определении позиции законодателя, а также ВАС РФ по отношению к такой категории, как электронная подпись;

г) отсутствие прямой обязанности посредников – поставщиков услуг – по организации электронной связи, в частности торговых систем, - хранить, предоставлять по запросу сторон или официальных органов, а также подтверждать подлинность созданных и переданных с их помощью электронных документов.

Учитывая названные проблемы представляются недостаточно юридически гарантированными сделки на финансовом и фондовом рынках, совершенные при помощи частных электронных систем, в том числе принадлежащих компаниям, не являющихся юридическими лицами по российскому законодательству. В качестве примера можно привести двухсторонние сделки на рынке краткосрочных межбанковских кредитов в национальной валюте, осуществляемые посредством электронной системы Рейтер-Дилинг, принадлежащей компании “Рейтер-Лимитед”. Документ, содержащий необходимые условия такой сделки и подтверждающий факт ее заключения, имеет весьма для практики российских судов форму: он составлен на английском языке, включает как общепринятые в системе “Рейтер” сокращения, так и неофициальный диалог (“база”) между дилерами. В качестве аналога собственноручных подписей сторон служат коды пользователей системы “Рейтер” и код дилера.

“Деловые принципы Рейтер” – договорный формуляр, к которому присоединяются стороны, использующие указанную систему для совершения сделок, не содержит указания какого бы то ни было должностного лица или службы, выполняющих учетно- регистрационные функции, помогающих установить конкретного пользователя, создавшего определенный документ в системе “Рейтер”, и выдающих данную информацию по запросу официальных органов или суда. В обязанности системы не входит подтверждение текста сообщения, факта, что документ исходит от конкретной стороны по сделке, когда пользователя, присвоенного конкретному банку – стороне по сделке. Одновременно стороны не могут самостоятельно предусмотреть данные правила на двусторонней основе, так как подчиняются процедурам используемой ими системы.

Помимо обозначенных, существует еще одна проблема электронных сделок: в российских подзаконных актах сохраняются в настоящее время и прямые требования, предписывающие использование традиционных бумажных документов, целесообразность которых объясняется только тем, что бумажный документ может быть прочитан и невооруженным глазом, а сообщения, передаваемые при помощи электронной связи, - лишь после распечатки на бумаге или воспроизведения на экране компьютера.

Как и на международном уровне, такие соображения, а также несогласованность и противоречия в нормативных актах представляют собой реальные правовые препятствия для развития современных средств передачи данных в сфере правового регулирования коммерческой деятельности. В мире такие проблемы решаются более или менее успешно. Ситуация в России в свою очередь требует более пристального внимания и очень серьезного отношения самих участников сделок и государства.

В частности, в отечественном законодательстве следует более обстоятельно отражать электронный обмен данными с точки зрения оптимального соотношения норм административного и частного права и разработать все необходимые критерии соблюдения обязательной письменной формы при использовании электронных документов. Данная задача потребует создания новых правил на уровне как закона, так и отраслевых актов.

В первую очередь необходимо расширение законодательного толкования таких понятий, как “электронный обмен данными”, “письменная форма”, “подпись”, “подлинник” и др., не только фрагментарно в Гражданском Кодексе, а в специальном законе. Последний должен исходить из так называемого “функционально-эквивалентного” подхода. Смысл его состоит в том, чтобы проанализировать цели и функции тех традиционных юридических требований, которые предъявляются к составлению документов на бумаге, чтобы установить, как их можно достичь с помощью методов, используемых при электронной передаче данных.

К названным функциям относятся: обеспечение того, что документ будет понятен широкому кругу лиц; неизменность документа с течением времени; предоставление условий для воспроизведения документа таким образом, чтобы каждая сторона имела одни и те же данные; создание возможности для удостоверения подлинности данных посредством подписи, а также гарантия того, что документ будет иметь форму, приемлемую для государственных органов и судов.

Мировая практика показывает, что применительно ко всем функциям бумажного документа электронные записи позволяют обеспечить такой же уровень безопасности, как и документы, изготовленные на бумажном носителе, а помимо того, большую степень надежности и скорость обработки, особенно при определении источника данных и их содержания. Безусловно, это достигается при соблюдении сторонами, использующими в своей практике электронный обмен данными, необходимых технических и юридических требований.

Однако применение функционально-эквивалентного подхода не должно привести к установлению подзаконными актами для пользователей систем электронной передачи данных более жестких стандартов надежности (и связанных с ними расходов), чем те, которые действуют в сфере обращения бумажных документов.

Причем закон должен распространяться на любой вид информации в форме сообщения данных, используемой в контексте коммерческой деятельности.[104]

В настоящее время большинство правовых вопросов, связанных с применением современных средств передачи данных, на практике регулируются в контексте конкретных коммерческих договоров. Ниже приведены совокупность основных правовых вопросов, которые целесообразно оговорить в заключаемом между сторонами договора особом Соглашении об электронном обмене данными.

1. Цели и сфера действия Соглашения.

Условия, изложенные в Соглашении, должны определять порядок передачи сообщений по ЭОД. Соглашение призвано регулировать обмен сообщениями между сторонами с применением электронных средств связи.

2) Техническое приложение.

В Техническом приложении приводится описание утвержденных сторонами технических и процедурных требований.

3) Внесение изменений и дополнений.

Стороны, заключившие Соглашение, могут договориться о внесении в него дополнительных или альтернативных условий, которые после согласования в письменном виде и подписания становятся частью Соглашения.

4) Стандартизация сообщений, эксплуатация систем, система передачи сообщений.

а) Стандартизация сообщений.

Все сообщения по системе ЭОД передаются в соответствии с утвержденными стандартами.

б) Эксплуатация систем.

Стороны обеспечивают наличие и поддерживают в рабочем состоянии в соответствии с требованиями, содержащимися в Техническом приложении, оборудование, программы и сервисное обслуживание, необходимые для бесперебойной передачи, получения, регистрации и хранения сообщений по системе ЭОД.

в) Система передачи сообщений.

Стороны договариваются между собой о системе передачи сообщений и при необходимости относительно третьей стороны, обеспечивающей ее обслуживание. Такой третьей стороной и выступает, по всей видимости, администратор АРМ обмена ЭД, описанный в Типовом Договоре между кредитными организациями (финансами) или другими клиентами и Банком России (см. выше).

г) Спецификация.

Вся спецификация и детали, касающиеся пп. а), б), в), содержатся в Техническом приложении.

Время от времени стороны по взаимной договоренности проводят тесты для проверки и мониторинга адекватности стандартов, оборудования, программного обеспечения, обслуживания или любых соответствующих характеристик в рамках Соглашения.

Стороны не имеют права осуществлять модификацию системы без предварительного уведомления другой стороны о планируемых изменениях, если это может ограничить возможности сторон по поддержанию связи друг с другом в соответствии с условиями Соглашения.

5) Получение и подтверждение получения сообщения по системе ЭОД.

Любое сообщение, переданное в соответствии с положениями Соглашения, считается полученным, если становится доступным для принимающей стороны в соответствии с условиями, изложенными в Техническом приложении. Без соблюдения этого условия ни одно сообщения не может быть признано переданным, кроме случаев, когда действующим законодательством предусмотрено, что данное сообщение считается имеющим законную силу вне зависимости от того, было оно получено или нет.

Отправитель сообщения по ЭОД может специально запросить у получателя подтверждение о получении сообщения помимо подтверждения, уже содержащегося в телекоммуникационных протоколах. Стороны могут также указать в техническом приложении круг вопросов, сообщения по которым подлежат подтверждению. По сообщению, подлежащему, не производятся никакие действия, пока не прибудет ответ на запрос о подтверждении. Подтверждение получения сообщения по ЭОД отправляется в сроки, указанные в Техническом приложении, если иное не оговорено сторонами. В случае, если конкретные сроки не обусловлены и не указаны в Техническом приложении, подтверждение отправляется в течение первого рабочего дня после дня получения сообщения. Если отправитель в установленный срок не получит подтверждения, которое он запросил или о котором есть договоренность.

В практике электронного обмена данными Банка России запрос отправителя о подтверждении получения сообщения осуществляется с помощью так называемого электронного служебно-информационного документа (ЭСИД). В соответствии с п. 1.1 Положения от 12 марта 1998 г. “электронный служебно-информационный документ (ЭСИД) – документ, подписанный (защищенный) ЭЦП и обеспечивающий обмен информацией при совершении расчетов и проведении операций по счетам, открытым в учреждениях Банка России (запросы, отчеты, выписки из счетов, документы, связанные с предоставлением кредитов Банка России, и т.п.).”[105]

6) Обработка сообщений по ЭОД.

Стороны обязуются обрабатывать сообщения по ЭОД или обеспечить их обработку в рамках своей системы в сроки, указанные в Техническом приложении, если иное не оговорено  в Соглашении.

7) Защита сообщений.

Стороны обязуются осуществлять и поддерживать меры контроля и защиты, а также меры против постороннего доступа к сообщениям, внесения в них изменений, их утери или уничтожения. Помимо элементов контроля, предусмотренных для сообщений по ЭОД правилами, стороны договариваются о процедурах и методике проверки достоверности сообщений. Проверка достоверности включает в себя идентификацию, установление подлинности и проверку надежности сообщения и его источника с помощью средств проверки, таких как электронная цифровая подпись и/или иные меры и средства проверки для установления подлинности сообщения. В соответствии с п. 1.1 Положения ЦБ РФ от 12 марта 1998 г. “подлинность ЭД (пакета ЭД) – положительный результат проверки ЭЦП зарегистрированного владельца, позволяющий установить факт неизменности содержания ЭД (пакета ЭД). Включая все его реквизиты.”[106]

Техническая спецификация средств проверки должна быть изложена в Техническом приложении. Когда в результате проверки сообщение отклоняется или в нем обнаруживается ошибка, получатель сообщает об этом отправителю в сроки, указанные в Техническом приложении или согласованные между сторонами, при условии, что в сообщении указан отправитель. При этом получатель не предпринимает никаких действий по полученному сообщению до поступления соответствующих инструкций от отправителя.

Стороны обеспечивают тайну сообщений, содержащих сведения, которые отправитель классифицировал как конфиденциальные, или сообщений, определяемых в качестве конфиденциальных по договоренности между сторонами. Эти сообщения не подлежат раскрытию или передаче посторонним лицам и не используются ни для каких других целей кроме тех, для которых они предназначены сторонами. Сообщение не считается конфиденциальным, если содержащиеся в нем сведения касаются общественно значимых вопросов. В полном соответствии с вышеперечисленными требованиями в разделе “Конфиденциальность” Типового Договора Банки России с его клиентами указано, что “сведения о ключевой информации (по всей видимости, здесь имеются  в виду кодировки секретного и открытого ключа ЭЦП[107] - И.Н.), материалы работы Согласительной комиссии (при наличии иных сведений – указать) не подлежит передаче третьим лицам, за исключением установленных законодательством случаев”.

Та же степень конфиденциальности, указанная в настоящем положении, соблюдается при передаче сведений по договоренности какому-либо третьему лицу. В целях безопасности стороны могут договориться использовать специальные формы защиты для определенных сообщений, такие как метод шифровки или любой другой метод, согласованный между сторонами, при условии, что он не запрещен законом. Аналогичный метод применяется при последующих или повторных передачах таких сообщений.

8) Регистрация, запись и хранение сообщений по ЭОД.

Каждая из сторон ведет полную хронологическую запись – “журнал данных” – всех сообщений по ЭОД. Эти сообщения отправитель сохраняет в том формате, в котором они передавались, а получатель – в формате, в котором они поступили. Журнал данных сохраняется полностью и без изменений в течение периода, который согласован между сторонами, но не может быть короче, чем сроки, установленные соответствующим действующим законодательством.

Когда журнал данных ведется в форме электронных (компьютерных) записей, стороны обязаны не только соблюдать соответствующие нормы национального законодательства, но и обеспечивать возможность беспрепятственного доступа к записанным сообщениям ЭОД, а также и воспроизведения в читаемой форме и, если необходимо, распечатки.

Пункт 2.2.5 Положения Центрального Банка РФ от 23 июня 1998 № 36-П “О межрегиональных электронных расчетах, осуществляемых через расчетную сеть Банка России” содержит требование, в соответствии с которым “все поступающие… пакеты электронных документов помещаются в электронный архив. Должна быть обеспечена возможность повторной проверки ЭЦП”.[108] Как Банк России так и его клиенты при обмене электронными документами обязаны в соответствии с пп.6.2.5 и 7.2.8 Типового Договора “вести архивы входящих и исходящих ЭД в соответствии со следующими требованиями:

- входящие ЭД, прошедшие проверку правильности ЭЦП, хранятся совместно с открытыми ключами ЭЦП, используемыми для подтверждения их подлинности, с указанием даты и времени получения;

- все исходящие ЭПД (электронные платежные документы – И.Н.) хранятся с указанием даты и времени их отправки;

- сроки хранения ЭД должны соответствовать срокам хранения, установленным для расчетных документов на бумажных носителях;

- порядок хранения ЭД должен обеспечивать оперативный доступ к ЭД и возможность распечатки их копий на бумажном носителе”.

9) Посредники.

Если одна из сторон пользуется услугами посредника в целях передачи, регистрации или обработки сообщений по ЭОД, эта сторона несет ответственность перед другой стороной или другими сторонами за любые действия, срывы или недоработки со стороны посредника в обеспечении услуг как за свои собственные действия, срывы или недоработки. В рамках настоящего Соглашения считается, что посредник действовал от  имени указанной стороны. Если одна сторона предлагает другой воспользоваться услугами посредника для передачи, регистрации или обработки сообщения, предлагающая сторона несет ответственность перед другой стороной за действия, срывы или недоработки такого посредника.

Стороны в качестве договорного обязательства гарантируют, что посредник не допустит внесения каких-либо изменений в содержательную часть сообщений, подлежащих передаче по системе ЭОД, а также не раскроет их содержание посторонним лицам.

10) Операции по электронной связи – заключение договора.

Стороны считают, что посредством обмена сообщениями по системе ЭОД могут заключаться сделки и нельзя оспаривать действительность сделки только на том основании, что указанная сделка заключена с помощью ЭОД.

Если не оговорено иное, договор, заключенный в день и в месте поступления в информационную систему получателя сообщения, содержащего согласие на предложение заключить договор.

11) Юридическая сила сообщений по ЭОД и их допустимость в качестве доказательства.

При решении спорных вопросов стороны не ставят под сомнение юридическую силу представляемых в качестве доказательств сообщений, отправленных, полученных и хранимых в соответствии с условиями настоящего Соглашения. Стороны снимают электронные сообщения, отправленные и полученные в рамках настоящего Соглашения и в соответствии с его положениями, эквивалентными соответствующим бумажным документам.

(Если сообщения ЭОД передаются в соответствии с процедурой удостоверения подлинности, например с электронной цифровой подписью, эти сообщения имеют для сторон-участниц юридическую силу, сопоставимую с письменным документом, скрепленным собственноручными подписями).

Пункт 4.6 Типового Договора ЦБ РФ гласит: “Стороны признают юридическую силу ЭД, подписанных ЭЦП (при положительном результате проверки ЭЦП), равной юридической силе документов на бумажном носителе, оформленных в соответствии с требованиями законодательства”.

12) Защита персональных сведений.

В случаях, когда сообщения по ЭОД содержат сведения о личности, каждая из сторон обязуется в качестве минимального требования соблюдать положения Конвенции № 108 от 28 января 1981 года Совета Европы по защите личности в области автоматической обработки сведений о личности.

13) Разрешение споров.

Спорные вопросы, возникающие в связи с положениями настоящего Соглашения, разрешаются путем переговоров между сторонами. Если результат не достигнут и нет иной договоренности, спор разрешается арбитражным/третейским судом (по выбору сторон).

Разногласия, возникающие при использовании Типового Договора ЦБ РФ с его клиентами, разрешаются в соответствии с п. 10.1 указанного Договора уполномоченными представителями Сторон в рамках Согласительной комиссии. А в случае невозможности разрешения разногласий таким образом Стороны “передают их на рассмотрение арбитражного суда в порядке, установленном законодательством”. (п. 10.2)

14) Прекращение действия Соглашения.

Соглашение вступает в силу со дня его подписания.

Любая из сторон может прекратить действие данного соглашения с уведомлением не менее чем за месяц до прекращения, направляемым заказной почтой или иным способом, согласованным между сторонами.. В уведомлении указывается дата, начиная с которой действие Соглашения будет прекращено. “Клиент вправе расторгнуть настоящий Договор в одностороннем порядке после направления Банку соответствующего уведомления не позднее _____ (указать срок) календарных дней до даты расторжения Договора” (п. 11.5 Договора).

Эти положения Соглашения являются базовыми вопросами юридического оформления электронного обмена данными и могут использоваться сторонами в качестве основы для заключения более подробных соглашений или для дополнений условий договора в тех случаях, когда в них имеются пробелы. Например, описанная модель Соглашения, уделяя внимание лишь основным вопросам, не может охватить весь спектр случайностей (срывов, неполадок в работе компьютерной сети) и, следовательно, может лишь соответствующим образом распределить ответственность сторон, которые сами должны будут выработать способы устранения этих неполадок и устранить их. Впрочем, Типовой Договор в пункте 4.7 содержит определенную гарантию стабильности канала связи между Банком и клиентом: “Обмен ЭД между Банком и Клиентом осуществляется с использованием средств телекоммуникаций, а при невозможности их использования – путем передачи ЭД, записанных на магнитных носителях”.[109]

Следует отметить, что названное Соглашение не регулирует порядок исполнения соответствующих договорных обязательств, при совершении которых могут использоваться электронные средства обмена данными, поскольку на эти обязательства распространяется собственный набор норм и правил, закрепленный в Гражданском кодексе или специальном законодательстве.

Несмотря на то, что данная договорная модель предусматривает заключение соглашения между двумя партнерами, его легко можно будет переделать для использования при заключении многосторонних сделок, а также в тех случаях, когда торговой ассоциацией или объединением пользователей электронных средств обмена данными принимается решение об использовании такого договора об обмене данными для своих целей. Типовой договор как форма правового описания и регулирования ЭОД вполне подходит для этого – необходимо лишь внести соответствующие изменения в его текст, чтобы он стал обязательным к исполнению сразу несколькими сторонами.

Анализ подзаконных актов Центрального Банка РФ показал, что данная модель диспозитивного регулирования в форме Соглашения об электронном обмене данными находит свое наиболее полное и действенное воплощение в более конкретном Типовом Договоре об обмене электронными документами при осуществлении расчетов через расчетную сеть Банка России. Конкретизация достигается за счет сужения сферы действия Соглашения. В частности, Договор ЦБ РФ “регулирует обмен электронными документами…, подписанными электронной цифровой подписью…, между Банком и Клиентом при осуществлении расчетов через расчетную сеть Банка России…, а также устанавливает обязательства Сторон по обеспечению информационной безопасности при обмене ЭД” (п. 1.1 Договора).

Как и любой договор, Типовой Договор ЦБ РФ устанавливает права и обязанности сторон (предмет договора), которые стороны приобретают и исполняют “в качестве участников обмена ЭД” (п. 2.1 Договора). Однако многие договоры допускают переуступку прав и обязанностей по ним, в то время как права и обязанности Сторон по Договору  ЦБ РФ “не могут быть переуступлены или переданы третьим лицам” (п. 12.2 Договора). Действительно, права и обязанности участников ЭОД тесно связаны с их личностью как адресатов сообщений друг друга. Систематический обмен сообщениями осуществляется, пожалуй, только между партнерами и предполагает фидуциарный (доверительный) характер взаимоотношений между ними. В дополнение к этому, Договором охватываются вопросы конфиденциальности и защиты информации, которые по большому счету нивелируют вероятность переуступки или передачи прав и обязанностей по этому Договору даже по вторичным соглашениям Сторон (т.е. если вторая Сторона не противится изменению личности контрагента).

Для участников электронной коммерции (в особенности розничной и корпоративной интернет-торговли) важно знать, какие требования предъявляют законодатель к форме электронной сделки (ведь несоблюдение формальных требований влечет недействительность сделки и, как следствие, недейственность механизмов  электронной коммерции с юридической точки зрения).

Анализируя российское законодательство Е.Степаненко приходит к выводу о том, что сделка купли-продажи в интернет-магазине может быть совершена в устной форме только при соблюдении двух условий. Во-первых, сторонами такой сделки должны выступать лишь российские лица (т.к. ст. 162 ГК РФ, предусматривает, что несоблюдение письменной формы сделки между резидентами и нерезидентами РФ влечет ее недействительность, фактически установила запрет на совершение внешнеэкономических сделок в устной форме). Во-вторых, между сторонами сделки должен быть заключен договор в письменной форме, а совершаемая в устной форме сделка заключается во исполнение условий этого договора. Во всех остальных случаях сделка купли-продажи товаров через виртуальные магазины должны оформляться в письменной форме.[110]

Ст. 159 ГК РФ предусматривает возможность совершения в устной форме сделок, исполняемых при самом их совершении (например, приобретение товара в магазине, когда покупка передается покупателю сразу же после ее оплаты). Е.Степаненко считает совершение таких сделок в рамках электронной торговли невозможным, т.к. “с момента размещения заказа и до момента получения товара покупателем проходит определенное время”.[111]

Такой довод представляется не вполне убедительным, если рассматривать информацию как товарную категорию. Не углубляясь в анализ законодательства, можно констатировать, что информации присущи все свойства товара, а с развитием телекоммуникаций этот товар может быть передан практически мгновенно (недаром компьютерные программы являются одним из наиболее популярных товаров интернет-торговли; получить товар можно сразу после его оплаты). Хотя “определенное время” требуется на совершение любого действия, в том числе и мгновенного.

Вывод Степаненко состоит в том, что сделка по приобретению товаров посредством электронных коммуникаций должна быть оформлена письменно. Как следует из анализа ст. 161 и 434 ГК РФ, письменная форма сделки считается соблюденной в следующих случаях:

¨      если сделка оформлена путем составления документа, подписанного либо непосредственно лицами, которые совершают сделку, либо их уполномоченными представителями;

¨      если после получения письменного предложения продавца заключить договор купли-продажи покупатель производит действия по выполнению предложенных условий договора (например, уплату соответствующей суммы).

Таким образом, для участников электронной коммерции, заключающих договор купли-продажи товаров через Интернет, письменную форму можно читать соблюденной в следующих случаях:

1) Покупатель и продавец осуществили обмен документацией посредством электронных коммуникаций (например, покупатель направил продавцу заполненный им бланк заказа товара). При этом стороны скрепили направляемые друг другу документы с помощью электронно-цифровой подписи;

2) продавец разместил в сети Интернет предложение, содержащее все признаки оферты, а покупатель, решив воспользоваться этим предложением, совершил действия, прямо направленные на выполнение условий оферты (заключение договора купли-продажи) (например, заплатил деньги).

Кроме того, потенциальным участникам электронной коммерции следует учитывать, что в ряде случаев действующее законодательство предъявляет дополнительные требования  к заключению некоторых видов договоров. К таким требованиям, в частности, относятся обязательное нотариальное заверение договора и (или) его государственная регистрация. Указанные требования могут применяться лишь в отношении документов, составленных на бумажных носителях, и в такой ситуации некоторые преимущества электронного документооборота утрачиваются. Тем не менее несоблюдение этих предписаний может привести к весьма неблагоприятным для сторон последствиям. Поэтому на практике участникам электронной коммерции рекомендуется проанализировать содержание сделки, чтобы убедиться, что заключение данной сделки не требует дополнительного оформления и возможно ее заключение посредством электронных коммуникаций.

3.3. Достоверность и защита электронных сообщений

Как правило, информация продавца в Интернете размещается либо в виде общих сведений о самом продавце и товарах, которыми он располагает, либо  в виде конкретных сведений о товаре (его стоимости, комплектации, условиях доставки и оплаты) с предложением в случае согласия с указанными условиями заполнить бланк заказа (“корзину”), оплатить товар и ждать его доставки.

В первом случае естественным образом возникает вопрос о достоверности таких сведений и о последствиях размещения продавцом в Интернете недостоверной информации о себе или о предлагаемом товаре. Как показывает практика, очень трудно определить местонахождение лица, разместившего о себе информацию в Интернете. Сервер, на котором размещена информация, может физически находиться в одной стране, а сам продавец – в другой.

Если продавец и покупатель являются резидентами РФ, то объявление, размещенное в Интернете, может быть квалифицировано по российскому законодательству либо как информационное сообщение, либо как реклама в зависимости от его содержания и целей размещения.

Информационное сообщение о предлагаемом товаре может быть признано рекламным, только если из сообщения следует, что реализация данного товара является систематически осуществляемой деятельностью продавца, направленной на получение прибыли. Если же из сообщения, размещенного в Интернете, следует, что предложение продавца носит разовый характер, то к такому сообщению нормы законодательства о рекламе не применяются. Зато в соответствии со ст.2 Федерального Закона “Об информации, информатизации и защите информации” (далее – Закон об информации) информацией являются сведения о лицах, предметах, фактах, событиях, явлениях и процессах независимо от формы их представления. Закон об информации предусматривает, что размещенная информация, ставшая доступной пользователям, в том числе посредством информационных систем (к числу которых можно отнести и сеть Интернет), в первую очередь должна отвечать критерию достоверности. Лица, получившие недостоверную информацию, имеют право на возмещение понесенного ими ущерба (п. 1 ст. 24 Закона об информации). Однако кому на практике следует предъявлять претензии за недостоверную информацию: непосредственно лицу, поименованному в интернет-сообщении, или, например, интернет-провайдеру, на чьем сайте была размещена такая информация? На сегодняшний день в российском законодательстве не определена ответственность интернет-провайдеров за размещение на обслуживаемых ими сайтах недостоверной информации, а также не установлена возможность предъявления к ним претензий за качество размещаемой информации.

Российское законодательство еще не выработало единого порядка к определению ответственности иностранных лиц за размещение в Интернете недостоверной информации. В области регулирования международных информационных потоков действует Федеральный закон “Об участии в международном информационном обмене”. В соответствии со ст. 3 и 14 указанного Закона иностранное лицо, распространяющее на территории Российской Федерации недостоверную, ложную информацию, несет за это ответственность. Однако закон не оговаривает, каков механизм применения этой нормы на практике, какие нормы законодательства и какой страны следует применять. Анализ российского законодательства позволяет рассматривать Закон об информации и Федеральный закон “О рекламе” как регуляторы отношений в сфере обмена информацией с иностранными гражданами.

Таким образом, российский участник электронной коммерции может пользоваться способами правовой защиты от ненадлежащей информации, которые предусмотрены законодательством РФ. Однако представляется, что использовать такую возможность на практике достаточно трудно. Это обусловлено неопределенностью правового регулирования процедуры распространения информации в Интернете. Так, остается непонятным, что следует понимать под “распространением” интернет-сообщений – их помещение на сервере пли процесс их поступления конкретным потребителям. Также нет четкого понимания того, что представляет собой “размещение” информации  в сети.

Если брать за основу тот факт, что сообщение изначально помещается на сервере, возникает вопрос об идентификации сервера, что на сегодняшний день технически нелегко осуществить. Недостаточная ясность в определении подобных терминов создает сложности, в частности, при применении законодательства РФ в рекламе.

Пока в отечественном и зарубежном законодательстве не будет выработан единый подход к определению правового механизма интернет-сообщений, вряд ли можно будет дать четкий ответ на вопрос о том, в каком порядке следует предъявлять претензии в связи с предоставлением недостоверной информации по электронной сети от иностранного лица.

В российской практике электронного документооборота распространенным средством защиты информации является так называемая электронная цифровая подпись (ЭЦП), о которой уже не раз упоминалось выше, но юридико-технические аспекты которой заслуживают более подробного рассмотрения. Электронная цифровая подпись одновременно служит подтверждением достоверности передаваемой при помощи ЭВМ документации, а также свидетельством того, что она составлена и подписана должным образом уполномоченным лицом.

С сугубо технической точки зрения, ЭЦП в самом общем виде представляет собой набор байтов, который является результатом работы программы генерации цифровой подписи. Будучи аналогом физической (собственноручной) подписи, ЭЦП обладает двумя основными свойствами: 1) она воспроизводима только одним лицом, а ее подлинность может быть проведена многими; 2) она неразрывно связана с конкретным документом, т.е. жестко увязывает в одно целое содержание документа и секретный ключ подписывающего и делает невозможным изменение документа без нарушения его подлинности. В этом контексте ЭЦП обеспечивает большую защиту, чем собственноручная подпись: ведь последняя обеспечивает только идентификацию документа, т.е. подтверждение его отношения к лицу, поставившему подпись, но не аутентифицирует документ, т.е. не гарантирует его целостность и неизменность (например, можно подменить страницы бумажного документа в ходе его хранения или транспортировки, а проставлять подписи на каждой странице просто нереально). Технология цифровой подписи позволяет, таким образом, защитить информацию от несанкционированного прочтения, изменения и подлога вне зависимости от степени защиты канала связи. Электронная подпись присутствует не только в Законе об информации,[112] но и в Гражданском кодексе.

В соответствии с п.2 ст.160 ГК при совершении сделок допустимо использование электронно-цифровой подписи либо иного аналога собственноручной подписи в случаях и в порядке, предусмотренных законодательными актами или соглашением сторон. Данной норме ГК корреспондируют рекомендации, содержащиеся в Информационном письме Высшего Арбитражного Суда РФ от 19 августа 1994 г. № С1-7/ОП-587: в случае, когда стороны изготовили и подписали договор с помощью электронно-вычислительной техники, в котором использована система цифровой (электронной) подписи, они могут представлять в арбитражный суд доказательства по спору, вытекающему из этого договора, также заверенные цифровой (электронной) подписью.[113]

Если же между сторонами возник спор о действительности договора и др. документов, подписанных электронной цифровой подписью, арбитражный суд должен запросить у сторон выписку из договора, где указана процедура порядка согласования разногласий, определено, на какой стороне лежит бремя доказывания тех или иных фактов и достоверности подписи. С учетом этой процедуры арбитражный суд проверяет достоверность представленных сторонами доказательств

При необходимости арбитражный суд вправе назначить экспертизу по спорному вопросу, используя при этом предусмотренную договором процедуру. Конечно, многие могут поставить под сомнение независимость (а следовательно и справедливость) судьи, обращающегося за помощью к эксперту для принятия решения: ведь именно мнение эксперта, по всей видимости, сыграет решающую роль. Однако необходимость нормы о допущении такой экспертизы продиктована общим уровнем подготовки судей: судья не обязан быть специалистом в области информационных технологий.

В данном вопросе, как бывает и в зарубежной практике, принцип свободы договора в согласовании сторонами электронной подписи при совершении сделок, реализованный в рекомендациях Высшего Арбитражного Суда РФ, вошел в противоречие с общим административным подходом к электронному документообороту на уровне закона. Так, в соответствии с п.2. ст.5 “Закона об информации, информатизации и защите информации” документ, полученный из автоматизированной информационной системы, приобретает юридическую силу после его подписания должностным лицом в порядке, установленном законодательством РФ, а вовсе не только договоренностью сторон.

Итак, электронные документы, например, договоры, не могут быть сами по себе представлены в качестве письменных доказательств в суде, и это является основным юридическим препятствием на пути развития электронной торговли. В некоторых случаях, например на фондовом рынке, проблему решают с помощью соглашений между самими участниками торговли, прописывая в них возможность использовать электронные документы в качестве письменных доказательств при возникновении конфликтных ситуаций. Но такой подход удобен далеко не всегда: скажем, покупка компакт-диска в электронном магазине вряд ли должна осложняться подписанием горы бумаг.

Другую группу проблем, как выяснилось, порождает анонимность Сети, где, общаясь с контрагентом, невозможно быть полностью уверенным в том, что полученный по открытым каналам документ идентичен отправленному оригиналу, а отправитель и есть вторая сторона в сделке. Иными словами, электронная цифровая подпись должна позволять четко идентифицировать автора документа и гарантировать неизменность информации по пути ее следования.

Удобная, быстрая и дешевая практика использования электронных документов стала внедряться на Западе с середины 90-х гг. Тогда же там были сформированы три различных по степени детализации подхода к требованиям, предъявляемым к электронной подписи. Первый, самый общий, основан на признании в отношении электронной подписи тех же требований, что и в отношении обычной, включая уникальность, возможность верификации подписи и “подконтрольность” использующему ее лицу. Второй, кроме того, предполагает, что подпись должна быть связана с передаваемыми данными таким образом, что если они изменяются, то подпись становится недействительной. Наконец, третий подход выдвигает наиболее детализированные требования к электронной подписи, в частности предусматривает использование в ЭЦП криптографической технологии открытого ключа.[114]

Вкратце эта технология сводится к следующему. Каждый пользователь специального программного обеспечения имеет возможность изготовить пару индивидуальных ключей: секретного (для формирования цифрового аналога подписи под документом) и парного с ним  открытого (для проверки достоверности цифровых подписей, вычисленных с помощью данного секретного ключа). Секретный ключ ЭЦП может храниться в виде файла на дискете или на специальном устройстве – “таблетке”.

Какой из трех подходов возобладает, в конечном счете зависит от государства, которое может либо доверить поиск наиболее подходящего средства безопасной передачи данных самому рынку, либо взять эту ответственность на себя, дабы уберечь агентов рынка электронной коммерции от возможных “проколов”. Так, американское федеральное правительство считает законными все электронные подписи, признаваемые обоими контрагентами по сделке. В частности, файл с  текстом закона “Об электронных подписях в глобальной и национальной торговле” (американский аналог закона о ЭЦП) был подписан Биллом Клинтоном фотографической копией его собственной подписи, которую он вывел на компьютерном графическом планшете.[115] Для того, чтобы определиться с использованием того или иного вида подписи в США, одной из сторон достаточно сделать несложную оферту.

Европейское законодательство более жестко подходит к вопросу о том, какой должна быть ЭЦП. Директива Европарламента рекомендует использовать второй по степени детализации подход из названных выше, на нем основаны соответствующие законы, например, ФРГ и Великобритании.

Когда на практике появился аналог собственноручной подписи, американцы поняли, что нельзя жестко регламентировать технологию. Поэтому в США двигались от более жесткого подхода к электронной подписи к более мягкому. У нас получилось ровно наоборот. С самого начала было решено писать закон только об ЭЦП, и, несмотря на широкое обсуждение, круг легальных технологий расширить не удалось. В итоге законопроект “Об электронно-цифровой подписи”, предложенный Правительством РФ и им же одобренный 22 марта текущего года, излишне регламентирует технологии ЭЦП, в том числе и разрешенные к применению, что в секторе быстро меняющихся высоких технологий особенно опасно.

Один из наиболее спорных моментов в проекте закона – обязательная сертификация средств шифрования, применяемых в ЭЦП. ФАПСИ настаивает на обязательной сертификации во всех случаях, когда ЭЦП используется правительственными организациями и госорганами. Все прочие распространенные в остальном мире средства шифрования использовать никто не запрещает, это дело договоренности частных компаний – сторон по сделке. Но поскольку основные деньги в России так или иначе обращаются именно в бюджетном секторе, а огромное количество сделок на рынке совершается с прямым участием бюджетных организаций, получается, что не сертифицированным ФАПСИ средств шифрования ЭЦП практически не остается места на рынке. Так же как, по большому счету, и удостоверяющим центрам, не связанным с федеральным агентством.

Главный довод, приводимый ФАПСИ в пользу применения российских средств шифрования ЭЦП, заключается в том, что отечественные средства используют более сложные криптографические алгоритмы, чем те, которые имеют западное, в основном американское, происхождение. “Длина американского ключа – кода шифрования – составляет 56 бит, тогда как в единственном российском средстве, сертифицированном ФАПСИ, “Верба 5.1”, - 1024 бит”, - утверждает председатель Совета директоров Национального доверительного центра Галина Стародубцева.[116] (Недавно было объявлено, что сертификат ФАПСИ получило еще одно средство криптографической защиты – КриптоПро СSР, разработанное в соответствии с криптографическим интерфейсом компании Microsoft-CryptoAPI 2.0. Оно позволяет использовать стандартные приложения Microsoft с российской криптографией с длиной ключа 256 бит).[117] По словам г-жи  Стародубцевой, американские криптоалгоритмы давно взломаны, а на то, чтобы взломать ключ длиной 1024 бит, самому современному компьютеру с производительностью 2 млн. операций в секунду потребуется 80 лет.

Более здравый тезис, выдвигаемый ФАПСИ в пользу своей позиции, заключается в том, что государство не может брать на себя ответственность за применение несертифицированных средств защиты ЭЦП. С применением ЭЦП могут подписываться довольно крупные сделки, в том числе между государственными органами и организациями. Кто будет нести ответственность в случае, если удостоверяющий центр, подтверждающий подлинность ключа ЭЦП и электронного сертификата ключа, даст сбой или подвергнется вторжению? Далее, ФАПСИ вполне логично считает, что вправе требовать минимизации риска посредством введения лицензирования удостоверяющих электронные подписи центров. В проекте Закона не указывается, кто будет выдавать такие лицензии, но по сути выходит, что само агентство. Однако согласно правительственному варианту закона, уставный капитал удостоверяющего центра должен как минимум в тысячу раз превышать размер сделки, проводимой с использованием ЭЦП. Т.е. мизерную по меркам фондового рынка сделку на 10 тыс. долларов сможет удостоверить центр с уставным капиталом не менее 10 млн. долларов! Независимые (от госорганов) компании, понятное дело, сочли такую норму издевательской.

Большинство из них считает лицензирование удостоверяющих центров просто нецелесообразным, хотя бы исходя из общемировой практики либерального подхода государства к регулированию электронной коммерции и признания важной роли саморегуляции в сфере, где государство не имеет никакого опыта.

Эксперты отмечают, что принятие закона даже в нынешнем его варианте не повлечет особенных изменений в работе организаций, уже сейчас использующих ЭЦП, а это в основном финансовые институты. В крайнем случае будут работать, как сейчас – по договорам, заключаемым в рамках своего корпоративного сообщества. Но ведь закон-то и нужен для того, чтобы облегчить выход за пределы таких ограниченных систем и их взаимодействие. Очевидно, что нынешний вариант этому требованию не отвечает. Возможно, эту задачу позволит решить другой закон – “Об электронном документе”, который готовит Министерств связи, и в котором трактовка электронной подписи будет более широкой.

Ну а пока регулирование ЭЦП остается уделом договорной практики. И здесь небесполезно еще раз вернуться к положениям Типового Договора об обмене электронными документами при осуществлении расчетов через расчетную сеть Банка России, который уделяет ЭЦП значительное внимание. Напомним, что условия Договора основываются на нормах Положения Банка России “О правилах обмена электронными документами между Банком России, кредитными организациями (филиалами) и другими клиентами Банка России при осуществлении расчетов через расчетную сеть Банка России” от 12 марта 1998 г. № 20-П, которое определяет ЭЦП как “вид аналога собственноручной подписи, являющийся средством защиты информации, обеспечивающим возможность контроля целостности и подтверждения подлинности электронных документов” (п. 1.1 Положения). Далее здесь же говорится, что “ЭЦП является неотъемлемой частью ЭД (пакета ЭД)” (обычную подпись также нельзя сделать обособленной, “оторванной” от документа).

В качестве владельцев ЭЦП Положение (в п. 1.1) называет учреждения Банка России, вычислительный центр (подразделение Банка России, осуществляющее информационно-вычислительное обслуживание учреждений ЦБ РФ) “кредитную организацию (филиал) или иного клиента (список открыт). В Договоре же указано (см. п. 1.3.2), что “владелец” ЭЦП – Банк или Клиент”.  Отсюда следует, что в правоотношениях, регулируемых данным Договором, выступает только один владелец ЭЦП (как доминирующая сторона), другой же в этом смысле занимает подчиненное положение. Не трудно догадаться, что в таких отношениях может выступать сильной стороной. С другой стороны, сам факт наличия “хозяина” ЭЦП, использующейся обеими сторонами еще раз напоминает, что ЭЦП можно считать подписью весьма условно. К личной или собственноручной подписи ее можно приравнять лишь по эффектам, но не по сущности, а в сущности она лишь техническое средство (продукт, артефакт), позволяющее защитить файл с информацией, в договорной практике именуемый “электронным документом”. А как техническое средство или информационный продукт ЭЦП  теоретически может иметь меняющихся владельцев и пользователей (если перемена владельца или пользователя не влечет нарушения чьих-либо прав и законных интересов).

Пользователь ЭЦП упоминается в Договоре лишь один раз (п. 1.3.6) как “лицо, назначенное Владельцем и уполномоченное им использовать ЭЦП для подписания ЭД от имени Владельца ЭЦП”. Кто может выступать пользователем ЭЦП при расчетах через сеть Банка России, остается неясным. Можно было бы предположить, что пользователем ЭЦП является вторая сторона по сделке (т.е. тот, кто не является владельцем ЭЦП), но это лишь в том случае, если бы Банк России мог “назначать” себе клиентов, а клиенты опять же “назначать” Банк России.

В Договоре нет нормы, жестко фиксирующей технологию ЭЦП, применяемую Банком России в работе с клиентами, но из формулировок нетрудно догадаться, что это технология открытого ключа. П. 1.3.4 поясняет: “Ключ ЭЦП – цифровая последовательность, формируемая Владельцем ЭЦП с использованием программно-аппаратных средств и состоящая из закрытой (далее – секретный ключ) и публичной (далее – открытый ключ) частей, предназначенных для формирования и проверки ЭЦП, где

секретный ключ – цифровая последовательность, предназначенная для подписания электронного документа ЭЦП;

открытый ключ – цифровая последовательность, однозначно связанная с секретным ключом и позволяющая проверить правильность ЭЦП, которой подписан ЭД”.

Закрытая часть ключа ЭЦП потому и получила название секретной, что ее следует держать подальше от посторонних глаз, в противном случае может произойти “компрометация секретного ключа ЭЦП – событие, определенное владельцем ЭЦП как ознакомление неуполномоченным лицом (лицами) с его секретным ключом ЭЦП”. Такое событие влечет за собой недоверие ко всем последующим документам, подписанным данной ЭЦП,  поэтому в п. 3.5.3 Договора определено, что компрометация ключей ЭЦП Клиента служит основанием для приостановления участия Клиента в обмене ЭД. Компрометация ключей ЭЦП по инициативе любой из сторон ведет к их внеплановой смене. Однако для профилактики Банк производит по собственной инициативе плановую смену ключей с предварительным уведомлением Клиента.

После ввода в действие новых ключей ЭЦП недействительные (старые) секретные ключи ЭЦП уничтожаются, а открытые ключи ЭЦП хранятся Сторонами в течение всего срока хранения ЭД, для подтверждения подлинности которых они могут быть использованы, а после истечения срока их хранения уничтожаются Сторонами самостоятельно.

Каждая Сторона сама несет ответственность за сохранность своих секретных ключей ЭЦП и за действия своего персонала при использовании автоматизированного рабочего места обмена ЭД, и если секретные ключи не компрометировались, то это обеспечивает доверие к системе обмена, а внесение изменений в ЭД после его подписания ЭЦП дает отрицательный результаты проверки ЭЦП, гарантируя получателя ЭД от подлога, подделки документа. “Подделка ЭЦП невозможна без использования секретного ключа Владельца ЭЦП” (п. 5.1 Договора).

Из положения Договора явствует, что Банк в нем выступает сильной (доминирующей) стороной. Банк регистрирует ЭЦП Клиента, устанавливает дату начала обмена ЭД, управляет ключевой системой в течение всего срока действия Договора, определяет плановый срок действия ключей ЭЦП. Интересно, что Банк (в соответствии с п. 5.13 Договора) имеет право производить замену средств защиты информации и других средств обмена, используемых при обмене ЭД через расчетную сеть Банка России, о чем уведомляет Клиента не менее чем за тридцать дней (срок фиксированный). Причем клиент обязан в соответствующий срок приобрести необходимые программно-технические средства и подготовить их ввод в действие в соответствии с порядком, установленным Договором. По всей видимости, здесь оставлено значительное поле собственного усмотрения Банка для быстрых и решительных действий и мер в случае проникновения в информационную систему (расчетную сеть) Банка, при попытке взлома системы безопасности, кражи или повреждения данных. В таких условиях нет времени согласовывать решение с Клиентом.

Лейтмотив преобладания Банка во взаимоотношениях с Клиентом, описанных в Типовом Договоре, обусловлен также тем, что Банк вступает в правоотношение как профессиональный провайдер специфической услуги – электронного обмена данными. Хотя “услугой” ЭОД назвать трудно (пользу ЭОД приносит обеим сторонам), тем не менее бремя установки, настройки и модернизации оборудования, необходимого для поддержания удобного и надежного канала обмена электронными документами, должно возлагаться на кого-то конкретного с тем, чтобы этот “кто-то” нес ответственность и был заинтересован в том, чтобы все должным образом функционировало. В данной ситуации “хозяином положения” может быть только Центральный Банк Российской Федерации.