Скандинавское влияние

Золотой век нортумбрийской культуры преждевременно завершился в результате нашествия викингов, которые в 793 разграбили остров Линдисфарн, а в 870 разрушили последние монастырские школы на севере страны. Викинги были норвежцами или датчанами, будучи таким образом как по происхождению, так и по языку родственны англам, ютам, саксам и фризам, ранее перебравшимся в Британию. Вскоре викинги покорили всю Англию к северу и востоку от Уотлинг-Стрит – древней, построенной еще римлянами дороги, которая тянулась от Лондона до Роксетера; но центральная часть их владений – Данелаг – лежала в междуречье Тиса и Уэлленда, охватывая королевство Йорк и территорию пяти городов – Дерби, Ноттингема, Линкольна, Лестера и Стамфорда. Когда в 954 в Стейнморе был умерщвлен последний король Йорка Эйрик I Кровавая Секира, Англия впервые стала единым государством во главе с королем Элдредом, младшим из внуков Альфреда Великого. Более тесное политическое единство страны было достигнуто при датском короле Кануте (годы правления 1016–1035), который правил не только Англией (короновался в 1016), но также Данией (с 1019) и Норвегией (с 1028). Первыми захватчиками среди викингов были датчане, но позднее к ним присоединились норвежцы из Ирландии, с острова Мэн и Гебридских островов, которые поселились в Камберленде и Уэстморленде, на западе Йоркшира, а также в Ланкашире и Чешире.

Различия между их говорами оказались зафиксированными в конечных компонентах географических названий: Nor-breck («склон»), Garri-gill («ворон»), Sea-scale («летняя хижина»), Wither-slack («неглубокая долина»), Brai-thwaite («поляна») – слова норвежского происхождения, тогда как Arn-both («убежище»), Levens-hulme («заливной луг»), How-thorpe («деревня») – датского. Жители Данелага оставили свой след и в области поместного права и местного самоуправления. Ранним заимствованием является слово “law” («закон», «право»), присутствующее также в “by-law” («подзаконный акт») и “outlaw” («изгнанник»). Сложносоставное слово “husband” означало «домохозяин», а слово “fellow” означало «тот, кто кладет деньги», т.е. «партнер», состоящий в доле. Так называемые «райдинги» (ridings) или «тердинги» (thirdings), административные округа в графствах Йоркшир и Линкольншир, подразделялись на «вапентейки» (wapentakes) – более мелкие налоговые округа, дословно «взятия-оружия». Из скандинавских языков были заимствованы некоторые названия частей человеческого тела – “calf” («икра» (ноги)), “leg” («нога, голень»), “skin” («кожа») и  "skull"  («череп»); названия некоторых животных – “bull” («бык»), “kid” («детеныш») и “rein(deer)” («северный олень»; общеупотребительные существительные – “anger” («гнев»), “axle” («ось»), “band” («связка, ремешок, полоса»), “bank” («насыпь, берег реки», “birth” («рождение»), “boon” («благо, удобство»), “crook” («крюк»), “dirt” («грязь»), “down” («пух»), “dregs” («осадки», отбросы»), “egg” («яйцо»), “gait” («походка»), “gap” («щель»), («зазор»), “girth” («подпруга»); прилагательные – “awkward” («неуклюжий»), “flat” («плоский»), “happy” («счастливый»), “ill” («больной»), “loose” («незакрепленный», «свободный»), “low” («низкий», “odd” («случайный», «странный»), “tight” («тесный», «тугой»), “ugly” («уродливый»), “weak” («слабый»); широко употребительные глаголы – “call” («звать»), “cast” («бросать»), “clasp” («зажимать»), “clip” («стричь»), “crawl” («ползти»), “cut” («резать»), “die” («умирать»), “droop” («свисать», «изнемогать»). «Nay» представляет собой скандинавский вариант слова “no” «нет», а “fro” (в составе выражения “to and fro” «туда-сюда») – вариант “from” («от», «из»).

Точно так же скандинавское происхождение имеют предлоги “till” и “until” («до») и местоименные прилагательные "both” («оба/обе») и “same” («тот же самый»). То же относится и к местоимениям “they” («они»), “their” («их»), которые постепенно вытеснили свои древнеанглийские эквиваленты heora” и “him”. Это влияние, несомненно, ускорило процесс падения флексий, который распространялся с севера на юг. В течение многих поколений после смерти последнего скандинавского монарха – Гардекнута, сына Канута, – в Англии продолжали говорить на древнескандинавских диалектах, а в отдаленных районах Шотландии на них говорили вплоть до 17 в. Литература была пронизана скандинавскими элементами – от простонародных баллад вроде «Хейвлока» до изысканных рыцарских романов вроде «Сэр Гавейн» и «Зеленый Рыцарь».

После вторжения в Англию в 1066 Вильгельма Завоевателя древнескандинавские диалекты отступили под натиском французского языка.

Латинские и греческие элементы в английском языке

Развитию языка в 15 в. способствовали и другие факторы, в особенности изобретение книгопечатания и возрождение классической учености. Эти мощные факторы вступили в действие как раз в то время, когда английский язык достиг в своем развитии определенной стабильности, двигаясь по пути к зрелости. Появление наборных типографских шрифтов обусловило более широкое и быстрое распространение литературы и культуры, а возрождение древнегреческой науки благоприятствовало более глубокому и разностороннему познанию человека и его места во Вселенной. До 16 в. древнегреческий язык в Англии знали немногие образованные люди. Какое-то представление о нем имели Беда из Джарроу, или Беда Досточтимый (8 в.) и Иоанн Солсберийский (12 в.), однако неясно, насколько свободно они могли на нем читать. Подобно другим средневековым ученым, все, что им было нужно для жизни, они находили в латыни.

Названия семи наук, составлявших средневековые университетские курсы из трех (тривиум) и четырех (квадривиум) дисциплин, были все древнегреческого происхождения: “grammar” («грамматика»), “logic” («логика») и “rhetoric” («риторика»); “arithmetic” («арифметика»), “geometry” («геометрия»), “astronomy” («астрономия») и “music” («музыка»). Без грецизмов не вполне мог обойтись и Чосер в своем «Трактате об астролябии». Таким образом подготавливалась почва для позднейшего заимствования в эпоху Тюдоров таких слов, как “drama” («драма»), “theatre” («театр»), “comedy” («комедия»), “tragedy” («трагедия»), “catastrophe” («катастрофа»), “climax” («кульминация»), “episode” («эпизод»), “scene” («сцена»), “monologue” («монолог»), “dialogue” («диалог»), “prologue” («пролог») и “epilogue” («эпилог»); а также для последующего создания в 19–20 вв. большого числа неологизмов, составленных путем присоединения древнегреческих префиксов и суффиксов к уже известным корням, что имело целью обеспечить технической терминологией медицину, биологию, хирургию, стоматологию, фармацевтику, зоологию, физику, химию, металлургию, электронику, инженерное дело и другие отрасли академической и прикладной науки. К примеру, “tele” – («далекий») используется ныне как префикс со значением «управляемый на расстоянии» в словах “telehydrobarometer” («телегидробарометр») и “telephotography” («телефотография»); кроме того, это первый компонент слова “television” («телевидение»); а префиксы “macro”–  («длинный», «большой») и “micro” –  («маленький») настолько прижились в языке, что превратились в свободные формы, способные присоединяться к любому слову.

В то же время Ренессанс 16 в. благоприятствовал обширному заимствованию латинских слов. Некоторые выражения, вроде “gravity” («гравитация»), “infernal” («дьявольский»), “position” («позиция») и “solid” («твердый», «солидный»), могли прийти в английский язык в их нынешней форме как из латыни, так и из французского; другие – типа “index” («индекс»), “item” («пункт»), и “simile” («сравнение») – были заимствованы без всяких изменений непосредственно из латыни. Любовь к латыни приводила иногда к вторичному заимствованию слова, уже ранее перешедшего в английский из французского языка и освоенного английским. В результате получилось много интересных дублетов: “chance” («шанс», «случай») и “cadence” («каденция», «ритм»), “count” («считать») и “compute” («вычислять»), “frail” и “fragile” («хрупкий»), мн. др. Члены этих дублетных пар редко продолжают оставаться синонимами и обычно не ассоциируются друг с другом в сознании говорящих. Латинизмы со значениями «преданный» и «королевский» заимствовались каждый по три раза в разное время – сначала из ранне-, потом из позднестарофранцузского и, наконец, непосредственно из латыни в формах, соответственно, “leal”, “loyal”, “legal” и “real”, “royal”, “regal”. Латинизм не обязательно вытеснял из языка английский эквивалент. Сегодня говорят “spitting” или “expectoration” («плевание», «отхаркивание»), “sneezing” или “sternutation” («чихание»), “sleeplessness” или “insomnia” («бессонница»). Более того, подобное дублирование языковых средств может возникать в результате использования как грецизма, так и латинизма, вроде “metamorphosis” («метаморфоза») и “transformation” («трансформация»); такие слова, будучи взаимозаменимыми в некоторых контекстах, в общем случае не совпадают по своей семантике.

Новоанглийский язык

Реанимация греческой и латинской учености и распространение новых знаний с помощью печатных книг привели к возрождению литературы с центром в Лондоне. В этом городе родился и умер Чосер, и к моменту его смерти лондонский говор одержал верх над другими диалектами, и произошло это вполне естественным путем. Основой лондонского диалекта послужил восточно-центральный диалект, ареал распространения которого охватывал не только собственно Лондон, но и наиболее густонаселенные районы Англии от Лестера до Нориджа, а также территорию обоих английских университетов – Оксфорда, расположенного у его западной границы, и Кембриджа – в его центре. Во времена Шекспира лондонский говор был далек от нормы, однако в течение 17 и 18 столетий постепенно получил признание в качестве «нормативного литературного» языка (Received Standard English). За время жизни Джона Драйдена (1631–1700) английский язык достиг состояния «зрелости». В результате всех тех внутренних процессов роста и изменения, равно как и всех тех внешних заимствований, которые на протяжении многих веков участвовали в формировании английского языка, к концу 17 в. он пришел в состояние стабильности и равновесия. К тому времени Джон Беньян уже опубликовал свой «Путь паломника» (1678), Джонатан Свифт завершил «Битву книг» и «Сказку о бочке», а Даниэль Дефо, будущий автор «Робинзона Крузо» (1719), писал первые политические памфлеты. Неудивительно, что в то время многие, включая самого Драйдена, прониклись мыслью о «закреплении» английского языка, предохранив его тем самым от возможного «разрушения» и неправильного употребления. Они обратили свои взоры через Ла-Манш в сторону Французской Академии, учрежденной в 1635 кардиналом Ришелье и впоследствии находившейся под опекой Людовика XIV. В 1662 было учреждено Лондонское Королевское общество, проявившее глубокую озабоченность состоянием английской словесности. Оно попробовало было добиться от своих членов, чтобы они «изъяснялись лаконично, просто и естественно, с врожденной непринужденностью, употребляя недвусмысленные и ясные выражения». Был образован специальный комитет из 22 человек, но собирался он нечасто и в результате ничего не достиг. Критерием правильности должен был стать правильный узус, а именно лучшие образцы творчества лучших писателей. Дж.Свифт обратился к государственному казначею со своим достопамятным «Предложением об исправлении, улучшении и закреплении английского языка». Но в 1714 умерла королева Анна, Свифт, лишился власти, и «Предложение» так и осталось всего лишь историческим документом. В 1755 надежным словарем одарил Англию Сэмюэл Джонсон, который, однако, руководствуясь «здравым смыслом», оставил затею «бальзамирования языка».

Звуки английского языка. Флексии (окончания) в современном английском языке почти не изменились за последние 400 лет. С той поры имели место лишь небольшие потери, как, например, падение окончаний “-est” и “-eth” во втором и третьем лицах единственного числа глаголов. Звуковые изменения, напротив, были очень значительными. Согласные звуки и краткие гласные в закрытых (т.е. оканчивающихся на согласный) слогах почти не претерпели изменений, но долгие гласные, а также краткие гласные в открытых (т.е. оканчивающихся на гласный) слогах изменились почти до неузнаваемости. Произношение семи долгих гласных, которые встречаются в чосеровских формах, соответствующих современным словам “life” («жизнь»), “deed” («поступок», «подвиг»), “deal” («сделка»), “name” («имя»), “home” («домашний очаг»), “moon” («луна») и “house” («дом») на протяжении 15–16 вв. постепенно менялось. Этот процесс, известный под названием «великий сдвиг гласных» (Great Vowel Shift), полностью изменил звучание гласных и весь фонемный строй разговорного английского языка.

Структурные элементы заимствований

Существуют определённые структурные особенности, которые позволяют определить некоторые слова как заимствованные, и даже установить язык, из которого они были заимствованы. Мы уже выяснили, что комбинация букв “sk” в начале слова обычно указывают на его скандинавское происхождение. Можно также выявить слова латинского и французского происхождения по определённым суффиксам, префиксам и окончаниям. Ниже приведены примеры типичных и частых в употреблении структурных элементов латинских и французских заимствований.

Латинские аффиксы существительных:

Суффикс (-ion): legion, opinion

Суффикс (-tion): relation, temptation

Латинские аффиксы глаголов:

Суффикс (-ate): appreciate, create, congratulate

Суффикс (-ute): attribute, distribute

Суффикс (-ct): act, collect, conduct

Приставка (dis-): disable, disagree

Латинские аффиксы прилагательных:

Суффикс (-able): detestable, curable

Суффикс (-ate): accurate, graduate

Суффикс (-ant): constant, important

Суффикс (-ent): absent, evident

Суффикс (-or): major, senior

Суффикс (-al): final, maternal

Суффикс (-ar): solar, familiar

Французские аффиксы существительных:

Суффикс (-ance): endurance, hindrance

Суффикс (-ence): consequence, patience

Суффикс (-ment): appointment, development

Суффикс (-age): courage, marriage, village

Суффикс (-ess): actress, adventuress

Французские аффиксы глаголов:

Приставка (en-): enable, enact, enslave

Французские аффиксы прилагательных:

Суффикс (-ous): curious, dangerous

Важно отметить, что дальнейшие образования являются производными от корней латинских и французских заимствованных аффиксов (например, eatable, lovable).

Почему слова были заимствованы?

Иногда это происходило, чтобы заполнить бреши в собственной лексике. Когда саксонцы заимствовали латинские слова для масла, сливы, изюма и свеклы ("butter", "plum", "beet"), они делали это потому, что в их лексике просто отсутствовали слова, называвшие данные предметы. По некоторым причинам слова “potato” и “tomato” пришли в английский язык из испанского, когда эти овощи впервые попали в Англию вместе с испанцами.

Но существует также большое количество слов, заимствованных по другим причинам. Могло быть слово (или несколько слов), которые выражали какое-либо определённое понятие, таким образом, пробелов в лексике не наблюдалось и, казалось, не было надобности заимствовать слова. Однако, даже в таких случаях, слова заимствовались, потому, что они (вроде бы схожие слова из других языков) имели новые значения и оттенки, имели другую эмоциональную окраску, хотя эти слова и означали одно понятие. Этот тип заимствований обогатил группы синонимов. Таким путём латинское “cordial” было добавлено к родному “friendly”, французское “desire” к уже имеющемуся “wish”, латинское “admire” и французское “adore” к “like” и “love”.

Исторические обстоятельства стимулировали процесс заимствований. Две нации всегда были в тесном контакте между собой. Природа этих контактов могла быть различной. Это могли быть войны, вторжения или завоевания. В такие периоды лексика победителя навязывалась побеждённой стране. Были также и мирные времена, однако, благодаря международной торговле и культурным связям процесс заимствований не стоял на месте.

Изменяются ли заимствованные слова, или их значения остаются прежним?

Когда слова «мигрируют» из одного языка в другой они подстраиваются под их новое окружение и адаптируются к нормам принимающего языка. Они подвергаются определённым изменениям, которые постепенно теряют особенности своего иностранного происхождения, и, в конце концов,  усваиваются языком. Иногда такой процесс развивается до того момента, когда слова иностранного происхождения становятся практически нераспознаваемы, т.е. полностью «сливаются» с лексикой основного языка, уподобляясь грамматическим формам. Сложно поверить, что в современном английском языке такие слова, как “dinner”, “cat”, “take”, “cup” на самом деле не английского происхождения. Другие, хорошо закрепившиеся заимствования, всё ещё хранят следы своего иностранного происхождения. Например, слова “distance” и “development” можно идентифицировать как французские заимствования по их характерным французским суффиксам; “skin” и “sky” – по скандинавскому префиксу “sk”; “police” и “regime” – по французскому ударению на последнем слоге.

Заимствованные слова закрепились в трёх основных областях языковой системы: фонетической, грамматической и семантической.

Природу фонетической адаптации можно лучше разглядеть на примере сравнения нормандских французских заимствований, вплоть до их позднего (парижского) варианта. Нормандские заимствования на протяжении длительного времени полностью адаптировались к фонетической системе английского языка. Такие слова, как “table”, “plate”, “courage”, и “chivalry” не сохранили фонетических «следов» своего французского происхождения. Некоторые из поздних (парижских) заимствований, даже те, что были заимствованы в 15^м веке, всё-равно ещё звучат по-французски: “regime”, “valise”, “matinee”, “cafe”, “ballet”. В этих случаях фонетическая адаптация была не полной.

Грамматическая адаптация состоит из полного изменения предыдущей парадигмы заимствованного слова. Если это существительное, раньше или позже оно определённо адаптируется к новой системе склонения. Если это глагол, то он будет спрягаться соответственно правилам принимающего (в данном случае английского) языка. Пока это также длительный процесс. Русское существительное «пальто» было заимствовано из французского в начале  19^го  столетия, и до сих пор не уподобилось правилам склонения в русском языке. То же можно сказать и о заимствованиях в английском языке в эпоху Ренессанса: “datum” (pl. da­ta), “phenomenon” (pl. phenomena), “criterion” (pl. crite­ria), в то время, как более ранние латинские заимствования, такие, как “cup”, “plum”, “street”, “wall” давно уже полностью адаптировались к грамматической структуре языка.

Под семантической адаптацией понимается «приспособление» к системе значений в лексике языка. Иногда слово может быть заимствовано, что называется, «вслепую», безо всякой причины: они не желательны, т.к. нет пробелов ни в лексике, ни в группе синонимов, которые эти слепо-заимствованные слова могли бы заполнить. Такие заимствованные слова очень скоро забываются. Однако некоторые слепо-заимствованные слова вынуждены развиваться в лексической системе языка, ввиду прогресса в семантической адаптации. Так, например, прилагательное “large” было заимствовано из французского со значением "wide". Это не было необходимым заимствованием, потому, что оно полностью совпадало с английским прилагательным "wide", и не добавляло никаких новых значений или оттенков. Сейчас же слово “large” «укоренилось» в английском языке, и отличается от слова "wide".

Международные слова

Часто случается так, что слово было заимствовано сразу из нескольких языков. Такие слова часто передают понятия, которые являются довольно значимыми в области коммуникации. Многие из них имеют латинское и греческое происхождение.

Большинство названий научных дисциплин являются международными (“philosophy”, “mathematics”, “physics”, “chemistry”, “biology”, “medicine”, “linguistics”, “lexicology”). Есть также много терминов из области искусства (“music”, “theatre”, “drama”, “tragedy”, “comedy”, “artist”, “primadonna”), и спортивных терминов (“football”, “volley-ball”, “baseball”, “hockey”, “cricket”, “rugby”, “tennis”, “golf”). Многие термины, связанные с политикой, также образуют «международную группу заимствований» (“politics”, “policy”, “revolution”, “progress”, “democracy”, “communism”, “anti-militarism”). Научный и технологический прогресс 20го   века принёс большое количество новых международных слов: “atomic”, “antibiotic”, “radio”, “television”, “sputnik”(русское заимствование). Фрукты и продукты питания из экзотических стран часто приносят в язык свои названия, которые, в последствии, становятся международными: “coffee”, “cocoa”, “chocolate”, “banana”, “mango”, “avocado”, “grapefruit”.

Сходство таких слов, как английского “son”, немецкого “Sohn”, и русского “сын” не должны никого вводить в заблуждение, что они являются международными. Они представляют индоевропейскую группу, и в каждом из языков данные слова являются когнациями, т.е. словами со схожими этимологическими корнями, но словами, не заимствованными из других языков.

Этимологические пары

Etymological Doublets[8]

Слова, произошедшие (заимствованные) из схожих этимологических источников, но различающиеся по фонетической форме и в значении называются этимологическими парами.

Они могут войти в лексику различными путями. Некоторые из этих пар состоят из родного слова и заимствованного: “shrew”, сущ. (англ.) – “screw”, сущ. (сканд.). Другие представлены двумя заимствованными словами из разных языков: “canal” (лат.) – “channel” (фр.), “captain” (лат.) – “chieftain” (фр.). Некоторые же просто дважды заимствованы из одного и того же языка, но в разные временные отрезки: “travel” (норм. фр.) – “tra­vail" (парижск. фр.), “cavalry” (норм. фр.) – “chivalry” (парижск. фр.), “gaol” (норм. фр.) – “jail” (парижск. фр.).

«Пары» могут состоять из сокращённого слова и, непосредственно, из слова, от которого оно сокращено, например: “history” – “story”, “fantasy” – “fancy”, “defence” – “fence”, “shadow” – “shade”.

Этимологические «тройки» (т.е. группы из трёх слов с одинаковым корнем) встречаются реже, но, всё же, вот несколько примеров: “hospital” (лат.) –  “hostel” (норм. фр.) – “hotel” (парижск. фр.); “to capture” (лат.) – “to catch” (норм. фр.) – “to chase” (парижск. фр.).

«Переводческие заимствования»

Translation-Loans[9]

Под переводческими заимствованиями имеются в виду заимствования особого рода. Они на входят в лексику другого языка в той же фонетической форме, в которой они функционировали в родном языке, но подвергаются процессу перевода. Очевидно, что это единственные «сложносоставные» слова (т.е. слова, состоящие из двух или более основ).  Каждая основа переводилась отдельно от другой: “masterpiece” (от нем. “Meisterstuck”), “wonder child” (от нем. “Wunderkind”), ”first dancer” (от итал. “prima-ballerina”).

Есть ли взаимосвязь между этимологическими и стилистическими характеристиками слов?

Ответ на этот вопрос должен быть положительным. Среди научных слов и терминологии иностранный элемент доминирует над родным.

Кажется, что противостояние «формальный» против «неформального» основано на более глубокой оппозиции «заимствованный» против «родного», как неформальный стиль, особенно сленг и диалект,  изобилирует в «родных» словах, даже, если учесть многочисленные исключения.

С точки зрения сравнения экспрессивной и стилистической значимости французских и английских слов, французские часто очень формальны, более «рафинированные» и менее эмоциональные: “to begin” – “to commence”, “to wish” — “to desire”, “hap­piness" — “felicity”.

Английские слова намного «теплее», чем их латинские синонимы; они не звучат «чёрство» и «сухо»: “motherly” – “maternal”, “fatherly” – “paternal”, “childish” – “infan­tile", “daughterly” – “filial”.

Вывод

В заключение хочется сказать, что, в связи с тем, что в современном мире появляется множество новых слов в специфических областях, таких, как политика, экономика, коммуникации, технологии, наука, искусство, и прочих, где имеется специфическая терминология, язык, будет заимствовать терминологию этих отраслей, т.к. для любого языка проще взять иностранное слово и адаптировать его под свою грамматику, стилистику и фонетику, чем пытаться дать адекватный перевод.

Используемая Литература

1.    Г.Б.Антрушина, О.В.Афанасьева. Лексикология английского языка. - М. Изд. Дрофа. 1999

2.    F.R.Palmer. Semantics. A new outline. - M. V.Sh. 1982

3.   www.rol.ru (Раздел «Энциклопедия»)

4.    Иванова И.А. «Этимология английских слов (The etymology of english words)». Реферат на английском языке. Москва, 2000